Глава 9, в которой все становится плохо. Первое, что я почувствовала, проснувшись: кислый привкус на языке и звон в ушах. Потом пришла боль сразу во всех суставах и невероятная сухость где-то внутри горла. Я попыталась открыть глаза и оказалось, что они слезятся. Слезятся. Я вовсе не плачу нет. И всхлипы не мои.
После нескольких тяжелых минут продолжительного гула и пустоты в голове, я снова научилась воспринимать реальность. Оказалась я в маленькой темной комнате, светом в которой служило единственное окошко под потолком. Кроме пролежанной и жесткой кровати, на которой и возлежало мое тельце, никакой мебели не было. Лишь темнота и противный запах непонятно чего.
Другими словами: все просто офигительно плохо.
Во-первых: меня выворачивает и голова гудит.
Во-вторых: я полная дура.
В-третьих: я привязана за запястья к кровати.
В-четвертых: я полная-полная-полная дура.
И, наконец, в-пятых: я понятия не имею, что мне делать.
Ладно, Тонкс, возьми себя в руки. Для начала успокойся и забудь о боли во всем теле и правом виске конкретно. Отлично. Теперь попытайся восстановить память и пойми, наконец, какого же черта ты оказалась в таком дерьме!…
Черт, аутотренинг не работает. Значит, придется выбираться на автомате и не думая. Так, руки вырвать не получается. Их обмотали какой-то тугой штукой, да так, что, кажется, кровь к пальцам не поступает. Это, наверное, из…из…лента. Изолента! Точно. И она же примотана к спинке кровати. Если потянуть резко на себя, то рукам становится только больнее. Значит, надо найти что-то, чем бы можно было резать. Я обшарила всю кровать, но кроме смятых простыней и подушки-сопли ничего на ней не было. Тогда я ощупала спинки кровати, но и это не принесло результатов. Черт-черт-черт! Соображай же, Тонкс! Ты аврор, ты умная, ты же все умеешь…
Помогите!…
Окей. Начнем с начала. Вернее с конца. Последнее, что я помню перед этим подвалом (а, судя по холоду, это именно подвал) это как сажусь в машину к Мартину. Мартин! Вот ублюдок. Найду, поймаю и поколочу. Сильно. Ногами. По голове. А потом превращу в щенка и отдам детям – поиграть. Пускай поскулит у меня. Нет, вот же сволочь!
Спокойнее.
Я прислонилась спиной к холодной бетонной стене. Все в порядке. В конце концов, я знаю, что надо делать в подобных ситуациях, меня учили. Все что остается это дождаться этого мелкого, насекомоподобного, кривоногого и толстозадого американца!
Но пришел не он.
Дверь, находящаяся напротив меня, распахнулась и я сощурилась от слишком яркого света. На пороге стоял огромный человек ростом явно более метра девяносто и шириной явно близко к шкафу. Стероиды, определенно, пора запрещать.
- Привет, - как можно радостнее поздоровалась, все еще как следует не видя лица мужчины. – Слушай, ты меня не развяжешь? А то мне больно.
В ответ – тишина. Я перевела дыхание. Говорить оказалось немного труднее, чем я думала. От этого горло саднило ужасно, словно стадо кошек перебежало из моей души и решило почесать коготки на новом месте.
Мужчина зажег свет, в очередной раз меня ослепляя. Я зажмурилась, отчего соленая и сухая после слез кожа неприятно сморщилась. Господи, никакого уважения к жертве!
- Допрыгалась, цыпа.
- Угум, - поддакнула я.
Судя по звукам в комнату вошел еще кто-то. Я боязливо приподняла веки и во весь рот разулыбалась Мартину. Он покуривал сигарету, пуская в воздух круги дыма и стряхивая пепел на пол. А одет-то! Белый пижонский костюмчик и рубашка ярко-алая на выпуск. Прямо жиголо, ни дать, ни взять.
- Я тоже рад тебя видеть, - сказал «жиголо», улыбаясь в ответ.
- А я тебя – нет, ублюдок. Развяжи меня сейчас и я, может быть, не сдам тебя.
Черта с два, изобью и посажу на цепь.
Мартин рассмеялся так неприятно и громко. Вроде как Тот-кого-нельзя-называть в более жалкой версии. Потом Мартин кинул сигарету на пол и затушил каблуком. Фу, как банально.
- Не хочешь узнать, почему ты тут?
- Ммм… нет, не очень. Хочу просто поскорее уйти.
- Но я тебе расскажу, все равно. Должна же ты быть готова.
Я уже готова. Не переживая за меня так.
- Да ладно, чего тут рассказывать? – я чуть съехала вниз по стенке и развратно развела бедра, облизнув губы. – Американских парней потянуло на фригидных английских девчонок.
- Фригидных? – пробубнил амбал, имя которого я не знала, а вот лицо было знакомо.
- Это такое слово, ты все равно не поймешь его смысла, не заморачивайся, - сказала я, и подумав, добавила, – крошка.
Амбал зарычал сквозь зубы, а я хихикнула под нос.
- Ты… я тебе еще отомщу!
- Спокойней, Майкл. Расслабься. Девчонка пытается разозлить нас, вот и все.
Майкл было рванул ко мне, но остановился и послушно встал у двери.
Я еще раз улыбнулась и облизала губы. Глаза у Мартина подозрительно потемнели и он странно задергался. Словно задумавшись, подошел ко мне ближе и сел на край кровати.
- Мартин, а Мартин, хочешь фокус покажу?
- Фокус? – теперь Мартин облизывал губы, не пытаясь скрыть возбуждения.
- Ага, - сказала я и превратилась в него.
Определенно, зрелище себя самого в женских шмотках Мартина удивило. Выпучив глаза и едва не давясь своей слюной, мужчина отскочил от меня с громким вскриком. Амбал у дверей выматерился.
- Эй, куда вы? – Со смешком вопросила я. – Фокусы еще не кончились!
И я, что есть силы, дернула руками, вскакивая. Новые, сильные мышцы вырвали спинку кровати, но запястья все же хрустнули. На секунду прикрыв глаза я мысленно приказала им срастись. Чертовски больно, и словно ножом кто-то ведет по нервам, но у метаморфов куча преимуществ перед простыми людьми. И легкая регенерация одно из них.
Мартин и его прихвостень с ужасом смотрели на меня от двери, которая вот-вот готовилась захлопнуться, но я кинула в проем между дверью и косяком спинку кровати, по-прежнему привязанную к моим запястьям.
Я распахнула дверь и, таща за собой пресловутую спинку, стала быстро взбираться по каменным ступеням. Они оказались жутко холодными, а я все-таки была босиком. К тому же мне что-то мелкое воткнулось в ногу, но было совсем не до того. Я выбралась в скудно обставленную гостиную, рассмотреть которую мне хорошенько не удалось, в основном из-за двустволки, уставившейся мне прямо в лицо своими черными, как сама смерть, глазами.
Я прикинула успею ли я выбить из рук Мартина двустволку и увернуться от пуль, но подсчитать не успела. Что-то ужасно тяжелое и размером не меньше хорошенькой такой тыквы упало мне на голову. Сквозь застилающие глаза слезы и стремительно приближающуюся темноту я услышала:
- Вот и рассчитались.
Как следует упасть в обморок мне не дали, а пнули прямо в живот и отшвырнули к стене, под окно. Я ударилась спиной и сдавленно зашипела сквозь зубы.
- Ур-роды.
- Кто бы говорил, фрик.
Я услышала, как передергивается затвор и почти попрощалась с жизнью, потому что сил шевелиться не было совершенно…
Но выстрела не последовало. Вместо этого был звон бьющегося стекла над головой и крик. А потом все же выстрел, падение и рычание. И лай-лай-лай. Гром и шум и звон. И все вместе и всего так много, что я даже не знаю – что на самом деле, а что лишь в голове.
Я приподнялась и кое-как уселась ровно. Свет луны проникал в комнату через большое выбитое окно прямо у меня над головой и освещал большого получеловека-полуволка, рычащего в лицо залитого кровью амбала и сидящего прямо на нем. Мартин валялся где-то совсем далеко и я не видела его. Перед глазами все расплывалось и я сама не знаю, как поднялась на ноги и смогла ухватиться за подоконник.
- Люпин? – спросила я хрипло и не узнала своего голоса.
Оборотень продолжал рычать, словно не слыша меня.
- Ремус, - позвала я тихо. – Рем.
Он обернулся на меня и луна сверкнула в звериных глазах. А еще разум. Вполне человеческий разум.
(Господи я расцелую Снейпа, когда мы встретимся!)
Ноги меня больше не держали, но Ремус вовремя подбежал и я упала на него, после чего, уткнувшись в густую волчью шерсть, расплакалась от облегчения.
