Там, на неведомых дорожках, скелеты пляшут в босоножках

Глава 9

Нюта вспоминала, как все начиналось, как она вливалась в неизвестность, словно в сосуд, наполненный волшебным светом, как из ниоткуда появлялось нечто и обретало смысл, находя отклик в таком же чуде, рождавшимся на ее глазах. Как, подобно зеркалам, образы отображали друг друга и несли свет. Только свет и нежную музыку, вроде перезвона колокольчиков. Как неясные миражи принимали четкие очертания, самостоятельность, а потом границы, но после того, как это случилось, границы стали перетекать одна в другую, сливаясь вместе или нарушая гармонию мирков, в которые вторгались. Как возникли первые конфликты. Словно цветы, которым не хватало света, их созданные только фантазией мирки боролись за нечто, дававшее им жизнь, но источник они находили в самих себе и друг в друге, не осознавая этого. А после появились и правила. Сначала рекомендательные, потом жесткие. Друид всегда был против правил, он считал, что места хватит всем, но Равель считал иначе: не будет правил, будет хаос. И только такие как Нюта и еще несколько самых первых основателей небывалой реальности считали, что бесконтрольность не является проблемой, что хуже, когда новому не дают воли.
Кто был прав, кто ошибался?
Их мир работал по принципу перетекания энергии: от создателя – к созданию – к отразившему создание восприятию – обратно к создателю, то есть по цепочке, замыкавшейся на реакции на творения, а ее, эту реакцию никогда невозможно было ни предугадать, ни вычислить.
Они будто лепили из волшебного пластилина новый мир, желая, чтобы он был совершеннее настоящего, но очень быстро обнаружился побочный эффект. Чем больше творец отдавал сил, тем больше получал неведомой, но непреодолимо желанной, как наркотик, энергии взамен, но всегда меньше, чем отдавал, потому что цепочка изначально нуждалась в том самом отклике, то есть в отражении себя в образах других. Началась охота за Отражениями, борьба за них. Если в реальном мире уже практически все определяли деньги, то в мире Нюты (то есть в Игре) все стал определять загадочный фактор «Х», энергия Отражений, в которой каждый из них отчаянно нуждался и без которой превращался в иссушенную безжизненную мумию.
Никто так и не смог понять природу фактора «Х», откуда он берется изначально и куда уходит, но последнее время Игра стала откровенно жестокой.

Было замечено, что главными составляющими успеха самых заметных Игроков являются эмоции. Но чтобы научиться их вызывать, необходимо не только выходить в виртуальную реальность, необходимо вырываться из всех реальностей вообще, что в состоянии спокойном и уравновешенном - невозможно. Многие, самые старейшие и сильные стали сходить с ума в попытке заполучить загадочную силу, способную придавать жизнь как им самим, так и их умирающим творениям.

Наивные новички, входившие в Игру, интересовали старейших только с точки зрения притока «свежей крови», то есть их способности бескорыстно отдавать эмоции, трогательно реагируя на то, что у опытных Игроков не вызывало уже ничего, кроме зевоты. В плане продвижения наверх, по невидимым, но всеми хорошо ощущаемым ступеням, им не светило ничего. Или почти ничего. Все же время от времени, руководствуясь какими-то инстинктами, некоторым из них удавалось забраться на небосклон незримого поднебесья Игры, потому что только оттуда можно было гарантированно добиться Отражений... Нюта, Мельпомена, иногда Арландо и Клер пытались противостоять иерархичности, которая, как им казалось, высасывала из Игры все соки, словно хищная пиявка, которая от жадности вцепилась себе же в хвост. Они помогали новичкам, создавали оазисы, пригревали и вливали соки, не требуя ничего взамен, ностальгируя о потерянном светлом и наивном прошлом. Они слыли в Игре фриками, потому что совершенно искренне и абсолютно бескорыстно помогать в условиях войны (всех со всеми и против всех) могут только мудрецы и сумасшедшие. Самое удивительное состояло в том, что такие как Нюта все же получали кое-что взамен - ту самую силу, ради которой готовы были перегрызть друг другу горло сильнейшие Игроки, просчитывавшие каждый свой шаг и с любого виртуального чиха взимавшие плату. Но далеко не всегда на добро новички отвечали добром… Впрочем, далеко не в этом было дело.

Кроме того, сторонники Равеля следили за порядком, и иногда это оказывалось не лишним. Формально Нюта была его оппонентом, но бывало, что невольно оказывалась под его защитой. Некоторые новейшие творения бывали не только бесцеремонны, но и агрессивны, а те, кто за ними стоял, не имели понятия не только о законах мира, в который врывались без спроса и даже не здороваясь, но и об элементарной моральной чистоплотности. Но все, абсолютно все: от серебряных зимних сумерек, до нежно-зеленых весенних побегов, от кружев на платьях придворных дам, до соблазнительного блеска помады неестественно большеглазых красавиц…каждая травинка, вздох, смех, шум ветра и одинокий плач скрипки – все, абсолютно все зависело от новых зрителей и новых игроков. От их веры в действо, разворачивающееся на их глазах. Это понимали. Как и то, что их Игра, их вселенная расширяется, подобно настоящей вселенной и питается новыми притоками идей, образов, мыслей...
Они все глубже проникали в странный иллюзорный мир, в котором, как и в естественной земной природе, шла борьба, где выживал сильнейший. Но ведь от этого они сюда бежали, разве не так? Искали свободы, чтобы самих себя запутать в сети. Сети… Сети ли?
И вот Нютка, Мельпомена, а иногда и Друид, которому даже такая борьба казалась пустым занятием, оспаривали и нарушали нелепейшие снобистские правила, оказавшись в итоге вне закона.

И вот теперь Нюта шла по знакомым тропинкам мира, из которого, обычно, она могла вынырнуть, с такой же легкостью, как нажать кнопку «выключить» на пульте, если наскучит ужастик. И неважно, что последнее время на такое простое действие у нее недоставало духу. Все же ситуация упрощалось хотя бы теоретической возможностью выйти из Игры.
«А кто такой Аззи?» - думала Нютка, посматривая на спутника, с видом заправского пирата шагавшего рядом. «Кто придумал его? Может ли он выскользнуть из своей Игры, которая, наверняка, на порядок больше, чем наша? И как та, большая Игра связана с нами?»

Впереди по высохшей (и красивыми узорами растрескавшейся) земле медленно ползли огромные студенистые улитки, которых, на самом деле, в свое время Нюта и придумала. Смысла в них не было никакого – разве что вот так ползти, неторопливо и степенно и успокаивать беспокойно скачущие мысли. Но на местную разновидность улиток Нютка смотрела с откровенной настороженностью, ожидая в любой момент какой-нибудь каверзы в вотчине Равеля. Справа и слева тяжело колыхался высокий лес, кишащий в том числе и Друидовскими смешными, но несколько злобными чудищами.

«Странно, что ничего не происходит», - думала Нюта, недоверчиво, но с невольным восхищением вглядываясь вдаль – неуловимо притягательным и красивым был неровный узор из остроконечных башенок в бахроме сиреневых облаков.

«Нет, все в порядке», - решила девушка, когда земляной узор под их ногами стал меняться.