Последний ингредиент…Гермиона зажмурилась. Она мечтала провалиться сквозь землю, жалела, что она не анимаг и не может превратиться во что-то маленькое, уползти и схорониться где-нибудь в щели между полом и дверным косяком, надеялась хоть как-нибудь исчезнуть из его поля зрения, поскольку ждала, что следующее заклинание полетит в нее.
Том Риддл ходил взад-вперед, отражаясь сразу во всех многочисленных зеркалах над умывальниками, и то, насколько он зол, Гермиона практически чувствовала кожей. Она не успела понять, что именно его так сильно взбесило: Гарри или ее неосторожная фраза, или вся ситуация в целом. Она знала только, что ей очень-очень страшно, так страшно, а как не было ни в этом году, когда она шла из библиотеки со знанием о Василиске и заглядывала за углы с помощью карманного зеркальца, ни в прошлом, когда они с Роном и Гарри пытались помешать Снейпу добраться до Философского камня.
Она больше не думала о нем, как о простом семикурснике; эта мысль показалась ей теперь такой наивной и детской, что она подсознательно понадеялась, что Темный Лорд никогда в жизни ее не читал и не прочитает. Она даже перестала мысленно называть его именем «Том». Конечно же, он никакой не Том. Он Темный Лорд.
- Твой драгоценный Поттер в огромной опасности, - сообщил он ледяным тоном, в очередной раз проходя между Гермионой и котлом, где снова закипало зелье. Она постаралась взять себя в руки, и почему-то вдруг решилась ему ответить. Впоследствии пытаясь вспомнить и проанализировать каждую секунду этого дня, каждую фразу этого короткого разговора, она и сама не знала, откуда взялась в ней эта решимость, как она вообще осмелилась вступить с ним в диалог в тот момент, когда он от ярости готов был разрушить весь замок.
- Почему ты просто не можешь оставить его в покое? Зачем тебе убивать его?! – спросила она вдруг, понимая, насколько глупо это звучит, и даже не ожидала ответа, но темный волшебник, чье настроение, кажется, постепенно начало приходить в норму, все же ответил.
- Это сложно, ты вряд ли поймешь мои мотивы. Можешь считать, что таким образом я сохраняю мировой баланс, - усмехнулся Том. - А может, он просто мне не нравится.
- Он не сделал ничего плохого! – воскликнула Гермиона. «Кроме того, что стал причиной его падения 13 лет назад», - услужливо пропел ей тут же внутренний голос.
- Это ты так думаешь, - спокойно сказал Том, останавливаясь у котла и глядя на бурлящее варево. Гермиона понадеялась, что ее внутренний голос остался неуслышанным. - Его проблема в том, что он просто родился. Он мне мешает. Этого достаточно. И вообще, не понимаю, что ты нашла в нем? Что в нем есть такого, что заставляет тебя помогать ему? Быть его другом, - он вложил в это слово максимум презрения и посмотрел на Гермиону. - Ты же умнее.
Сердце сделало сальто в груди. Ей не послышалось? Темный Лорд считает ее… умной?
- Да, девочка, только когда ты не мямлишь, - хмыкнул Том и произнес какое-то заклинание над зельем, после чего от котла пошел легкий сизый пар.
Гермиона вообще-то не сильно была подвержена саморефлексии, но именно в этот момент вдруг решила спросить себя, а что это за странное оцепенение возникает в ней каждый раз, когда этот темноволосый слизеринец с идеальными чертами лица говорит ей что-то, обращается к ней непосредственно, да и вообще находится рядом. Почему она теряет дар речи, она, которая на любом уроке готова ответить на любой вопрос любого преподавателя, даже если ее не очень-то об этом и просят? Неужели она так сильно его боится? Гермиона вообще никогда не считала себя трусихой. А может это что-то другое? Где вообще проходит грань между страхом и восхищением, и должны ли эти понятия быть взаимоисключающими? И почему об этом надо думать именно сейчас и нельзя было делать этого в одиночестве?! Девочка украдкой взглянула на юношу, надеясь, что он этого не заметит. Но он смотрел на нее в упор и (в этот момент Гермиона мысленно чертыхнулась) усмехнулся, но ничего не сказал.
***
Следующие пять минут прошли в гробовой тишине, Гермиона старалась не смотреть в сторону котла и пыталась очистить разум от всех мыслей. Получалось плохо. В реальность ее вернул насмешливый почему-то голос Тома.
- Почти готово. Остался последний ингредиент, - он взглянул на нее выразительно, и она поняла, что вот-вот настанет тот момент, которого она подсознательно ждала и из-за которого ужасно волновалась. Она знала, что это за ингредиент, Том упоминал о нем, когда рассказывал ей о зелье в библиотеке вчера ночью. «Кровь слуги, отданная добровольно». Вчера она почему-то не придала этому значения; несмотря на пытливый ум, ей и в голову не пришло тогда задуматься о том, кого он имеет в виду, кого он видит в этой роли; девочке, не представлявшей, что на уме у ее таинственного собеседника, казалось, что это должен быть кто-то из верных ему Пожирателей смерти. Но Том явно не планировал никого больше привлекать к своему плану; время шло, они так и оставались вдвоем в туалете для девочек на третьем этаже. За окном постепенно темнело.
И Гермионе вдруг все стало очевидно, и она, неожиданно для себя, вдруг совсем успокоилась. Никого, кроме нее, и не должно было быть. Том смотрел на нее, слегка наклонив голову, терпеливо ожидая от нее чего-то, видимо, какого-то ответа или решения. Это было странно и непохоже на него, но Гермиона решила об этом не задумываться. Формулировка, конечно, была неприятной, но, возможно, в ней-то все и дело. «Кровь слуги, отданная добровольно». Ну конечно, он не мог ничего от нее требовать, иначе зелье могло не сработать! Важно было сделать это добровольно. И Гермиона поняла, что она сможет это сделать.
Только вот вопрос: ради спасения Джинни или просто потому что Тому это было нужно. Она запоздало кивнула.
- Скажи, когда будешь готова, - Том читал ее мысли уже совершенно очевидно, его реакция на ее мыслительный процесс в этот раз была практически написала на его всегда непроницаемом лице.
- Я готова, - еле слышно прошептала Гермиона и зажмурилась, не зная, что и как он будет делать дальше. Ей было почти все равно, что в этот момент она выглядит глупо, она просто не могла заставить себя посмотреть на него еще раз, мечтая о том, чтобы все это побыстрее закончилось. И вдруг почувствовала - скорее почувствовала, чем услышала, - что он совсем близко. Он подошел почти вплотную и взял ее руку. И в этот момент Гермиона вся превратилась в ощущения, хотя на долю секунды и приоткрыла глаза, но тут же снова зажмурилась. Он него пахло чем-то приятным – какими-то травами и почему-то новым пергаментом… Закатав рукав ее мантии, он легонько провел пальцем по внутренней нежной части ее предплечья (Гермиона вздрогнула), как будто выбирая, где сделать порез. Закусив губу, девочка снова посмотрела в его лицо. Он был сосредоточен, и было совершенно невозможно даже предположить, о чем он думает, изучая ее руку. Потом Том Риддл осторожно опустил рукав (зачем? Гермиона не решилась спросить) и вытащил нож. Она наблюдала за происходящим как в замедленной съемке.
- Ну, Грейнджер, проверим степень твоей лояльности, - тихо произнес он и улыбнулся. А она даже не нашла в себе сил на возмущение.
Ей казалось, что она будет вспоминать этот момент всю оставшуюся жизнь (сколько бы там ее ни оставалось, особенно, с учетом его знания о ее происхождении). Том тем временем едва прислонил острие к ее ладони, и на ней тут же показались капли крови, настолько острым был нож. Но Гермиона ничего не почувствовала, как завороженная глядя на юного Темного Лорда. Повернувшись, он быстро смахнул кровь в котел и вновь вернулся к ее руке.
- Не больно? – поинтересовался он с несчитываемым выражением лица. Она покачала головой. Не отпуская ее руки, он взял палочку, сделал незамысловатое движение над порезом на ее ладони, и она почувствовала тепло и с удивлением обнаружила, что он начал легко затягиваться прямо на ее глазах. Когда все закончилось, Том слегка наклонился и вдруг подул на ее ладонь.
- Ну вот и все. Совсем не страшно.
Гермиона пребывала в состоянии легкого оцепенения. Колени предательски дрожали и готовы были подкоситься. Казалось, что не этот человек всего несколько минут назад яростно ходил по комнате, готовый уничтожить все, что попадается на его пути. (И совсем не этот человек отправил в больницу одного ее лучшего друга и хочет убить другого, - непрошенная мысль). Что вообще это было? Что, черт возьми, только что произошло? Почему он это сделал? Почему он ее вылечил? Это настолько не укладывалось в ее голове, что Гермиона поймала себя на мысли, что с того момента, как он подошел к ней, она ни разу не подумала о том, зачем они вообще все это затеяли, и не вспомнила ни о Джинни, ни о Гарри и Роне, ни о своем дружеским долге, ни о гриффиндорском самопожертвовании во имя великого дела.
Погруженная в собственные мысли, она поначалу даже не обратила внимание на то, что с зельем в котле начало что-то происходить. Зелье кипело все сильнее и сильнее, и сверкающие пунцовые искры летели от него во все стороны. Но Том, в отличие от нее, сохранял полное самообладание. Подойдя к котлу, он прошептал что-то одними губами, и содержимое котла, сначала забурлив еще сильнее, вдруг затихло, извергая только клубы плотного белого пара.
Гермиона смотрела на происходящее во все глаза, ни на секунду не теряя Тома из поля зрения (а он казался все таким же сосредоточенным). В конце концов, победил научный интерес: она никогда прежде не варила таких сложных зелий, и с нетерпением ждала результата. Секунда-две-…-десять. Ничего больше не происходило. Том ждал. Гермиона смотрела на Тома и на зелье и тоже ждала. И вот пар стал таким густым, что котел полностью пропал из виду. Том сделал шаг назад, и Гермиона увидела, как на месте котла появилась еле заметная человеческая фигура.
Еще секунда, и Гермиона поняла: все получилось. Она бросилась вперед, не думая уже ни о чем, и увидела, что нет уже ни котла, ни огня, а на их месте стоит Джинни Уизли. Джинни!
- Джинни! Джинни! – Гермиона подбежала к подруге и крепко обняла ее. – Как ты? Как ты себя чувствуешь? – Джинни пошатнулась, и, едва не упав и ухватившись за Гермину, осела на пол, не в силах удержаться на ногах. Пар постепенно начал рассеивался.
- Гермиона?.. – прошептала она.
- Джинни, ты в порядке?! – Гермиона не могла поверить, что все получилось, но была счастлива, как никогда. Никто не погиб. Тайная Комната снова открыта, Темный Лорд возродился, но за эти два дня никто не погиб!
– Гермиона, это все я, - Джинни говорила, а в ее глазах стояли слезы. – Я открыла Тайную Комнату. Это была я, но, правда, правда, я не хотела… Риддл заколдовал меня, командовал… А как ты смогла это… это сделать? Как тебе удалось вытащить меня из дневника? Когда вы с Гарри перестали писать, мне стало так страшно…
- Это не я. То есть, я не сама, это мы…, - она обернулась, ища глазами того, кто на самом деле спас Джинни Уизли из дневника. Но кроме нее и Джинни в туалете для девочек на третьем этаже больше никого не было.
