Глава 2Не помню, зачем он пришёл… Кажется, мы негласно придумали какую-то причину и тут же забыли. Удивительно, но в этом доме, где постоянно шумно, где дети не дают ни минуты покоя, тогда было пусто и тихо. Когда он пришёл, я штопала на кухне детские носочки. Огарок свечи витал над столом, давая тёплый оранжевый свет. Стук – и я сразу перевожу взгляд на часы: стрелки с именами Артура и детей по-прежнему на отметке "в гостях" – чтобы не беспокоить малютку Джинни, Артур повёз детей к Мюриэль. Малышка спала наверху – мне всё-таки удалось сбить ей температуру.
Он вошёл и тоже глянул на часы. И стыдливо поёжился – я ясно увидела это. Я не помню, зачем он пришёл. В этом доме всё время много народа… Я сказала: "Не стесняйся" и налила ему огневиски. Ему – огневиски, а себе – тыквенный сок. Я ведь ещё кормила Джинни.
Это было ужасно романтично – свеча, бокалы и шёпот (Джинни ведь сопела наверху, и жар у неё только недавно спал). Ужасно, потому что романтично.
Я сразу настроилась на долгую беседу. А он молчал, хоть и смотрел тоскливо – словно хотел выговориться, но не мог. Слов найти не мог. Хотя кто его знает… Он вечно темнит. Скрывает что-то… Пустоту, может. Что у него осталось после войны?..
– Больно, да?
И только когда он бросил взгляд на своё предплечье, я увидела заживающие раны от глубоких царапин. Он дёрнул рукав, словно опасаясь, что я брошусь его лечить. Но я покачала головой:
– Мерлин с ним, с телом… Ведь у тебя душа кровью обливается…
Он вскинул голову и посмотрел уже по-другому. Наверное, в этот момент он тоже вспомнил моих улыбчивых братьев, хотя до этого думал только о своих улыбчивых друзьях.
– У тебя там пусто, да? Внутри…
Не знаю, зачем это сказала. Без того ведь понятно. Просто сказала, как есть. Я ясно увидела пронзительную пустоту в его глазах. И – слёзы? Нет, осколки мечты, наверное, сверкнули. Я просто подвинула к нему бокал с огневиски.
– Забудь об этом. Постарайся забыть. Хоть на время…
Если бы я постоянно думала о той боли, если бы у меня было на это время за всеми домашними хлопотами… Я бы сошла с ума, точно.
Он помотал головой и осушил свой бокал. И встал, пошёл к двери. Мне хотелось, чтобы он опять посмотрел на меня. Я помню, как он умел улыбаться глазами.
– Приходи, когда будет желание. В любое время. Мы…я… Я рада тебе.
И он обернулся. В его глазах поражало спокойствие. Я только тогда заметила, что он всё время был потрясающе спокоен. И до сих пор не сказал ни слова. И только тогда я услышала его "спасибо".
Услышала, и моё сердце сжалось. Подошла и сжала его ладонь. Старалась, чтоб не жалеюще вышло – ободряюще. А он спокойно наклонился и поцеловал. Наверное, в щёку хотел – вышло в губы. Кажется, мы негласно решили, что так и нужно, и тут же забыли.
Забыли, что у меня семеро детей и муж. Забыли, что внутри пусто от потерь и боли. Что мы герои не этого романа. Забыли. На долгих две минуты.
Когда я открыла глаза, обнаружила, что нас успел укутать тёплый оранжевый свет. А потом я сказала:
– Не теряй спокойствия. Когда ты спокоен, это значит, что у тебя чиста совесть.
Не знаю, зачем это сказала. Просто сказала, как есть.
Совсем неуместным мне тогда показался детский плач наверху. А он кивнул и вышел. Мне почудилось, в его глазах сверкнула робкая улыбка.
