Глава 3Когда Хаус снова приходит в себя, он уже в больнице. Он не сомневается, что открыл глаза в последний раз. Вокруг него смутные очертания фигур в белых халатах. Конечно, это его маленькие кретинчики. Его команда. Впрочем, уже не его, а Формана. Форман стоит здесь же. Он один без халата и выделяется среди других своим тёмным костюмом и каменно-холодным, неподвижным, как у робота, лицом.
- Что с водителем? - спрашивает Хаус. - У него был пузырёк воздуха…
- Мы удалили пузырёк, - говорит Тринадцатая.
- Хаус, зачем вы выпили амантадин? - спрашивает Форман.
- Ах, вы всё равно мне не поверите, - картинно отзывается Хаус.
- Постараемся, - вставляет Тауб.
- Мне приснился сон, что Эмбер погибла в катастрофе. Вот я и решил, что если кому-то суждено умереть, то пусть это лучше буду я. А почему бы и нет?
- Если бы мы могли предвидеть будущее, мы были бы экстрасенсами, - замечает Форман. - Вы умираете, Хаус. Мы не можем вам ничем помочь.
- Катнер! - обращается Хаус к индусу.
- Да? - отзывается тот.
- Будь проще. Больше доверяй людям. Поверь, никто не хочет, чтобы ты покончил с собой. Ты думаешь, никто не понимает, что творится у тебя на душе? Мы все - люди, и все мы хоть раз в своей жизни через это проходим.
Катнер молчит. Тауб, вопросительно подняв брови, переводит взгляд с коллег на Хауса.
- Пойми, если ты покончишь жизнь самоубийством, тебе уже никто не сможет помочь. Мне осталось жить меньше суток. У тебя есть друзья. И если ты только посмеешь наложить на себя руки, я не дам тебе покоя и после смерти. Я буду преследовать тебя там, я превращу твою загробную жизнь в ад…
- Он бредит? - спрашивает Тауб.
- Нет, - говорит Тринадцатая.
- Сердце отказало, лёгкие отказали, и, как следствие этого - полиорганная недостаточность, - Хаус бросает взгляд на Формана и Тринадцатую. - А вы не давайте вашим отношениям встать на пути работы в команде.
У Тринадцатой испуганно раскрываются глаза:
- Хаус, откуда вы знаете, какие органы у вас отказали?
Не отвечая ей, Хаус окидывает взглядом всю команду.
- И что вы смотрите на меня, как на самоубийцу? Думаете, я хотел уйти в такой унылой обстановке?
- Нет, - коротко отвечает Форман.
- Вот и прекрасно. И не думайте, что вам удастся от меня избавиться. Я и после смерти буду шастать по клинике и заглядывать к больным.
Тринадцатая уходит из палаты. Она не в силах больше сдерживать слёзы.
- Зачем же пугать больных? - спрашивает Форман.
- Да, это довольно жутко, - поддерживает его Катнер.
- Да что вы понимаете. Тебя лечит доктор-призрак… - мечтательно протягивает Хаус. - Это же круто!
- Только не называйте им своё имя, - пытаясь подыграть Хаусу, в тон ему говорит Форман.
- Да без проблем. Назовусь твоим.
- У вас нет ничего святого, Хаус, - констатирует тот.
- А ты думал, Терминатор, - парирует Хаус, имея в виду непроницаемый вид Формана.
Форман, хмыкнув, поворачивается и уходит из палаты. Катнер, постояв минуту, тоже уходит, напоследок похлопав по спинке кровати Хауса - неловкий, прощальный жест.
Оставшийся в палате Тауб с благоговейным ужасом смотрит на Хауса. В глазах его немой вопрос. Но Хаус, поймав взгляд Тауба, лёгким кивком разрешает ему уйти.
Он не хочет, чтобы Тауб отключал аппараты.
Тауб уходит. Хаус остается один в палате.
Он знает, что уже практически мёртв, и лишь благодаря аппарату его сердце ещё бьётся.
Ему больше не холодно. Он чувствует боль в ноге.
Он замечает на тумбочке капсулу с викодином. Взяв её, Хаус вытряхивает и кладет в рот сразу три таблетки.
Положив викодин на место, он вдруг замечает на тумбочке сложенный, чуть помятый листок бумаги. Он берёт и разворачивает его, но в записке ничего нет, кроме знакомой размашистой подписи Кадди с хвостиком, доходящим до самого края листа.
Бумага под пальцами бугрится неровными пятнами - от слёз? Кадди плакала? Почему она сама не пришла к нему в его последние минуты?
Видно, не хотела видеть его в таком жалком состоянии…
Свернув бумажку, Хаус засовывает её в капсулу с викодином.
Потом опять откидывается на подушки и принимается ждать.
Он ждёт Уилсона.
Если кто-то должен отключить его от аппаратов, то пусть это будет его лучший друг.
