Глава 4– Мямля, что с тобой?..
Как я был рад слышать ее голос! Как я был счастлив видеть её! И этот взгляд… Он согревал меня, потому что был обеспокоенным. Она волновалась за меня.
– Я…
– Не мямли! – крикнула она, озабоченно нахмурив брови.
– Э-э-э… – я пожал плечами и улыбнулся, как бы прося прощения.
– Черт! Лонгботтом!.. – воскликнула она и осеклась, а я снова улыбнулся. Улыбнулся, потому что она назвала меня впервые по фамилии.
Да, конечно, даже не по имени, а всего лишь по фамилии, но для меня это было равносильно тому, что она сказала бы «любимый», «дорогой Невилл».
– Я… я хотела сказать… – озадаченно и неловко проговорила она и остановилась.
– Не мямли! – мягко сказал я и опять улыбнулся.
Пэнси Паркинсон подошла ко мне, опустив голову, и легонько ударила кулачком мне в грудь. Я смог уловить едва заметную улыбку на ее лице.
– Куда ты идешь? – спросил я, склонив голову на бок.
– Я закончила обход.
– Мне тебя проводить?.. Может... – я отметил про себя, как заметался ее взгляд.
– Я думаю, не стоит, – замешкавшись, негромко сказала Пэнси Паркинсон и с «великим интересом» начала осматривать висевший на стене гобелен.
Я понимал, что она не хочет, чтобы нас увидели вместе. Конечно, нет. Но это все равно меня ранило.
– Ладно, тогда я пойду… – угрюмо сказал я и развернулся, чтобы уйти.
– Стой! – воскликнула девушка нерешительно, а я обернулся, вспомнив, что первой должна уходить она. – Стой!.. Я… Ты не мог бы меня проводить… до подземелий? – она меня, мягко говоря, удивила.
Я растерянно замер и произнес снова свое фирменное «Э-э-э». Прошелся рукой по волосам, затем по лицу и остановился на шее. Я принял это так: она не хочет меня обидеть.
– Ты уверена?..
– Вообще-то я буду полной дурой, если скажу «да», но… Да… – милая слизеринка опустила свой взор на пол, выводя ногой небольшие круги.
– Хорошо, пошли, – неожиданно даже для себя я подошел к ней и протянул руку.
Но что поразило меня еще больше, так это то, что она сначала отшатнулась и с удивлением посмотрела на нее, а затем протянула свою.
Я мягко пожал ее теплую ладошку и слегка улыбнулся.
Мы шли долгое время молча, и только стук моего сердца раздавался эхом по всему коридору, как мне казалось тогда. Просто не может быть, что она его не слышит. Интересно, я уже покраснел от смущения? Но это, в принципе, было не важно, потому что она смотрела исключительно на пол.
Становится влажно. Не знаю, ее рука вспотела или моя. Невольно опускаю взгляд на ее вторую руку: она вытирает ее о свою мантию. Как ни странно, мне совсем не противно.
Пэнси Паркинсон смущенно кашляет, и я выпускаю ее руку из своей. Она вскидывает голову и, снова кашлянув, негромко говорит:
– Ну… и что с твоим лицом и мантией? – незадачливо похлопала себя по бедрам.
– Да ничего особенного, – ответил я, дотрагиваясь на ходу до стены.
– Мямля!
– Я в лес ходил.
– В Запретный лес? – воскликнула она.
– Ну да. В какой еще?..
– Ты что, с ума сошел?! И ты говоришь «ничего особенного»? Ну конечно! Для гриффиндорцев ведь в Запретный лес ходить по ночам – это нормально! Что ты там вообще делал?
– Цветы собирал, – ответил я и достал из кармана мантии цветок. Наверно, это звучало смешно.
– Я надеюсь, не мне? – Пэнси Паркинсон смущенно опустила взгляд на такое чудесное творение природы и взяла его в руки. Похоже, она все-таки надеялась, что это ей.
– Э-э-э… Фактически нет.
– О!.. – она понюхала их и вернула мне обратно.
Пэнси Паркинсон была сегодня мягка, смущенна, женственна и исключительно… мила. Может быть, из-за моего внешнего вида?
– Зачем они тебе?
– Эм-м… Для зелья, – я произнес заклинание «долговечности», направив палочку на цветы.
– Снейп задал тебе сделать что-то индивидуально? – её брови удивленно приподнялись.
– Конечно, нет. Профессор никогда не доверил бы мне делать зелье одному. Если только не хотел бы, чтобы я взорвал себя, – у меня получилось что-то наподобие ухмылки. Что ж, учусь у Пэнси.
– То есть ты делаешь его по своей инициативе? – я согласно кивнул. – Никогда не знала, что у тебя было пристрастие к зельеваренью.
– Да и сейчас нет. Я вынужден варить зелье, другого варианта нет. Иначе точно не делал бы это.
– Что за зелье?
– Извини, но я сейчас не могу рассказать тебе.
– Как? – недовольный возглас сам вырвался из ее груди. – Почему не можешь? Вы там что-то опять чудите?
– Нет, чудю только я, – пожав плечами, я смущенно улыбнулся.
Поймав ее подозрительный взгляд, я рассмеялся.
– Не вижу здесь ничего смешного! – сурово сказала она, помотав головой.
– Я тоже, – с моего лица не сходила широкая улыбка.
– Но ты смеешься! – я кивнул, все еще улыбаясь. – Твою логику не понять!
Пройдя еще несколько коридоров в тишине, в которой раздавался лишь стук каблуков и шорох мантии, мы невольно остановились.
– Пэнси, я не знал, что ты встречаешься с Лонгботтомом! – Джереми Стреттон подошел к нам ближе и недовольно взглянул на меня.
– Знаешь, Стреттон, я думаю, что это не твоё дело! – огрызнулась дорогая слизеринка.
– А я все-таки думаю, что мое! – с нажимом произнес тот, раздражаясь от сложившейся ситуации. Похоже, он рассчитывал, что она меня сразу пошлет куда подальше.
– С чего вдруг?
– Ну, может, с того, что ты гуляла со мной? Может, потому что принимала мои ухаживания? – злился он все больше. И во мне закипал гнев. Она не могла гулять с ним!
– За мной много кто ухаживает, но это не дает им права указывать мне, с кем встречаться! Ты просто ухажер!
– Я не просто ухажер! Я знаю, что ты что-то испытываешь ко мне! – почти прорычал Джереми Стреттон.
Пэнси знает, что я почти никогда не отвечаю на оскорбления, угрозы и наезды, поэтому и отвечает на все сама. Но только не в этот раз. Она начала что-то говорить, но я оборвал ее, просто ударив Стреттона в нос.
Да, это было очень неумело и, наверно, смешно смотрелось со стороны, но я был доволен. Все решил и без слов. Я повернулся к Пэнси: она ошеломленно смотрела то на меня, то на лежащего и стонущего Джереми. И в этот момент я испугался: а что, если он ей действительно нравится и она огорчится моим поступком? Но…
– Мямля, да ты просто зверь! – рассмеялась она и похлопала меня по плечу. И я покраснел от смущения и самодовольства.
– Ты не сердишься?
– Конечно, нет! И вообще, я тебе разрешаю бить надоедливых ухажеров! – Пэнси снова рассмеялась. – Ладно, Мямля, ты иди, я с ним сама разберусь… Да не волнуйся ты, он точно меня не тронет! – я протянул ей руку, она сначала склонила голову набок и задумалась на секунду, а затем, пожав ее, улыбнулась.
С восторженным взглядом и мечтательной улыбкой я шел по коридорам в гостиную Гриффиндора. Но на этом мое приключение не закончилось. По дороге мне встретился профессор Снейп. Да, но этот неприятный момент и его странный взгляд мы опустим.
Не знаю, как Пэнси Паркинсон заставила молчать Джереми Стреттона, но ни на следующий день, ни через месяц он ничего не сказал.
С Пэнси же мы временами переглядывались и ловили едва заметные улыбки. А я словно заново родился: был весел и свеж. Это мое состояние напомнило мне лимон. Так он и стал моим седьмым ингредиентом.
***
Лимон. Свежевыжатый лимон. Теперь я чувствовал себя именно так. Прошел почти месяц с тех пор, как мы общались с Пэнси в последний раз. Милая Пэнси. Ее смех придавал мне сил и смелости все это время.
Ну а сейчас я лежу на своей постели, устав от мыслей, которые меня преследуют. Ну, во-первых, что я чувствую по отношению к Пэнси? И как наши отношения можно обозначить? При этом мне постоянно хочется находиться возле Полумны. Она мне нравится? Но правильно ли тогда выбирать между Полумной и Пэнси? И правильно ли вообще, что мне нравятся сразу две девушки? Так, с одним вопросом, похоже, я определился: они мне обе симпатичны.
Изнемогая от беспрерывных вопросов без ответов, я зарылся головой в подушки. Нет, это явно не поможет…
Все ворочаюсь и ворочаюсь, пытаясь заглушить мысли шорохом материи. Это у меня не получается, зато я с явным наслаждением растягиваюсь на полу. Боль в затылке и копчике на секунду отвлекает меня.
Надо заканчивать с этим. Я накидываю на себя мантию и, взяв палочку в руки, спускаюсь в гостиную. Сейчас почти два часа пополуночи.
Мне кажется, что Полная Дама своими причитаниями разбудит весь замок. Но Хогвартс спит и видит сны, а я… А я сижу на том самом подоконнике, где сидели мы с Пэнси. Желтая луна светит в окно. Луна...
– Лонгботтом? – я вздрагиваю и резко поворачиваюсь на голос. Из глубины коридора на свет выходит Ханна Аббот, пристально вглядываясь в мое лицо.
– Привет!
– Что ты здесь делаешь в такое время? – она встает напротив меня, уперев руки в бока. Я пожимаю плечами. – Нельзя выходить за пределы своей гостиной после отбоя! – сурово произносит Ханна.
– Но ты ведь ходишь…
– Я староста!..
– Но ты ведь не можешь соврать, сказав, что вы дежурите вплоть до трех ночи, – усталость добавляет мне наглости и смелости.
– Нет, но… Ладно, – она садится возле меня, – вообще-то я думала, что ты не такой смельчак, чтобы выходить в такое время. Да еще и общаешься не так, как на собрании ОД.
– Спасибо, – с некоторой иронией говорю я, отчего Ханна, тут же смутившись, машет руками:
– Нет-нет, ты меня не так понял! Это должно было прозвучать как комплимент, и я… Да что это со мной?.. – она сокрушенно вздыхает и, приложив руку ко лбу, извиняющимся взглядом смотрит на меня.
– Не бери в голову, все нормально.
– Как отдохнул на Рождественских каникулах? – спрашивает Ханна спустя несколько минут.
Мы никогда не общались с ней хорошо, мы вообще, в принципе, почти не разговаривали. Поэтому для меня сейчас странно, что она в три часа ночи сидит возле меня и пытается вести беседу. Я отвечаю с неохотой, потому что хочу побыть один. Но я настолько тактичен, что даже не намекну ей об этом.
– Был в лесу, собирал смолу. Это, пожалуй, единственное, что я запомнил. А что делала ты?
– О! И зачем тебе нужна была смола?
– Для зелья. Так что делала ты? – меня немного раздражает тот факт, что она не отвечает на мои вопросы.
– Насколько я помню, ты всегда взрывал котлы… – она улыбается. Похоже, моя слава «ужасного зельевара» прошла по всему миру. И это меня напрягало.
Никогда еще я не замечал такого безразличия по отношению к человеку, и никогда я не вел более скучный диалог. Никогда меня не раздражала девушка, тем более, если она сама со мной говорит и улыбается. Я не понимаю, откуда у меня эта антипатия.
– Есть такое, но мне надо… – грубовато отвечаю я, а она грустно опускает голову и взор.
И только сейчас я заметил, что глаза у нее опухшие и красные от слез. И только сейчас я вспомнил, как год назад она волновалась за меня после проделок лже-Грюма.
У меня защемило сердце. Я так некрасиво себя вел и довольно грубо с ней разговаривал. Сейчас я хотел рассказать только ей обо всех своих чувствах и мыслях. Искренне. Начистоту. Глаза в глаза.
– Я хотел сделать духи.
– М-м-м… – тускло протянула она и с отрешенным видом начала заплетать косу.
– Я нашел уже семь ингредиентов… – я все пытался вывести ее на разговор.
– Угу, – все в таком же тоне ответила Ханна Аббот.
– Извини… Я не знаю, почему так разговаривал с тобой, – я сдался и, вздохнув, сказал, как есть. – Но я и вправду не хотел тебя обидеть. Мне жаль…
Я говорил такой примитив, но он вернул ее мысли в этот коридор третьего этажа. Ханна улыбнулась мне и слегка качнула головой.
– Ты плакала? – последовал вопрос. Она же только неуверенно пожала плечами и поджала губки. – Расскажешь мне? – теперь я начал проявлять легкую заботу по отношению к ней. – В этом виновата любовь? – сумел предположить я, на что Ханна просто посмотрела на меня, но в ее глазах я сумел прочесть слово «Да».
– Он хороший, но порой бывает таким грубым и несправедливым…
Мы разговаривали всю ночь: Ханна рассказала мне о ее любимом человеке, я же впервые открылся девушке, признавшись в чувствах к Пэнси Паркинсон.
***
Я зол. И я отлично вижу свою цель. Его лицо мелькает прямо перед моими глазами. Удар. Да, опять неуклюжий. Я криво попал ему по носу, и мы вдвоем летим на пол. Я умудряюсь залезть на него и пытаюсь еще раз ударить, но его руки мне мешают. Он пытается оттолкнуть меня, но мой вес и размашистые движения вряд ли дадут ему это сделать.
Да! Я снова попал ему по носу! На этот раз довольно точно – у него из носа пошла кровь. Кажется, мне это нравится.
Сзади меня дергают за мантию, пытаясь стащить с объекта моей злости. Но нет, я не поддамся!
– Мямля, да слезь ты с него! Я тебе разрешала бить только ухажеров, а Драко - мой парень! – слышу я раздраженный и недовольный голос Пэнси Паркинсон. – Да отпусти ты его!
Парень?
Я мгновенно соскакиваю и недоуменно смотрю на Пэнси. Драко Малфой – ее парень?!
Мерлиновы кальсоны! И вправду, он ведь ее парень!
Я застал их в этом коридоре третьего этажа, недалеко от нашего с Пэнси подоконника, целующимися. Разозлился, подошел к Малфою, ударил его и разочаровался.
Я думаю, меня здесь теперь ничего не держит. И да, я совершил большую глупость и чувствую себя сейчас полным идиотом!
Драко Малфой продолжает корчиться на полу, прижимая носовой платок к носу, а я смотрю Пэнси прямо в глаза. Она только открывает рот, чтобы что-то сказать, но я резко разворачиваюсь и чуть ли не бегом ретируюсь от нее. И только завернув за угол, я слышу ее голос:
– Мямля, стой! Лонгботтом, боггарт бы тебя побрал, стой, я тебе говорю! – я не понимаю, что она хочет от меня, и знать не хочу.
А впрочем, почему я злюсь? Я ведь точно знал, что у нее ко мне ничего нет, что она никогда не станет со мной завязывать какие-либо отношения. Мы ведь даже друзьями не были! А Малфой зачастую ходил с ней, положив руку ей на талию. Да я ведь даже пару раз видел, как они целовались, правда, было это до того, как у меня начали зарождаться чувства.
Пэнси Паркинсон всегда нравились наглые, представительные и самоуверенные парни. А я… А что я? Я же просто Невилл Лонгботтом!..
***
Февраль. Сегодня День Святого Валентина. Вот уже месяц я ни словом не обмолвился с Пэнси Паркинсон. А она пыталась мне что-то сказать, но я всегда уходил, даже не попытавшись услышать ее. Меня разрывали двойственные чувства: Пэнси словно предала меня – разочарование в ней; и в то же время я знал, что она мне никогда не давала повода, – чувство своей вины.
Небо такое звездное. Сегодня, впервые за последние несколько дней, тучи рассеялись, и навряд ли надолго. Поэтому сейчас самый удачный момент, чтобы полюбоваться чистым небом, сияющими звездами и очаровательной красы луной.
Полдевятого вечера. Не знаю, случайность это или судьба, но, направляясь в гостиную Гриффиндора, я встретил Пэнси. Да, на третьем этаже, на том же подоконнике. Неужели она скучает по мне?
– Мямля? – она с удивлением посмотрела на меня, когда я, взяв ее за руку, потянул к лестнице. Я не знаю, что на меня нашло, но просто сделал то, что захотел сделать именно в этот миг. – Мямля! Куда ты меня ведешь?..
– Просто молча иди за мной, – коротко бросил я, не глядя на нее, и выпустил ее руку из своей. Пэнси Паркинсон повиновалась.
Вот мы уже на Астрономической башне: она оглядывается, стоя у двери, я же направляюсь сразу к большому окну.
– Что такое? Ты ведь здесь не впервые… – говорю я немного резко, искоса поглядывая на Пэнси.
– Вообще-то впервые. Впервые ночью… Ну и что мне делать? Любоваться звездами?
– Мое дело - показать, но, если тебе не нравится, можешь уходить. Я тебя не держу, – сухо отвечаю я, устраиваясь удобнее на подоконнике.
– Ты изменился, и, знаешь… Мне очень жаль! – с этими словами она разворачивается и уходит, оставляя меня на растерзание пустоты этой комнаты. Я не знаю, что со мной, правда.
Пэнси Паркинсон ушла. И это, наверное, даже к лучшему.
Я смотрю вниз, и на секунду мне кажется, что я теряю равновесие.
– Бу! – я вздрогнул и обернулся, еле совладав с собой и равновесием. Пэнси стояла возле меня, так мило ухмыляясь. – Надо же, равновесие не потерял.
– А ты так надеялась на это? – мой голос стал глухим, и я никак не мог отвести глаз от ее губ. Она ничего не ответила и села рядом, подобрав ноги под себя. – Почему ты вернулась?
– Почему бы и нет? Мне нечего делать на балу…
– А как же твой парень? Что с Драко Малфоем? – легкая ирония проскользнула в моем голосе.
– Ты в курсе, что это не твое дело? Разве тебе не хватает того, что я здесь?
– Хоть я тебя и привел сюда, в моих планах не было любоваться с тобой звездами, – сказал я помимо своей воли. – Я могу повторить: я тебя не держу, ты сама вернулась…
– Расслабься! Я и вправду сама вернулась. К чему лишние слова? – наступило молчание. – И что здесь интересного?
– В тебе нет ни капли романтики. Очень жаль, – я криво улыбнулся, посмотрев на нее.
– Что есть, то есть…
– Чего нет, того нет, ты хотела сказать.
– Трансфигурация. Хороший предмет, – произнес я спустя несколько минут тишины.
– Что?
– Кажется, мы совсем недавно проходили новое заклинание… «Тransfiguratio», – я взмахнул палочкой, направив ее на маленькую табуретку, непонятно для чего стоящую в этой комнате.
– Ты смог трансфигурировать скрипку из табуретки? – воскликнула Пэнси, с явным изумлением глядя на меня. – Но где ты этому научился? – я просто пожал плечами, зная, что говорить, что мы занимаемся в Выручай-комнате нельзя.
Сначала мы учились только боевым заклинаниям, но после мне стало мало и этого. И поэтому я стал учиться и всем остальным.
– «Vivificabit», – я произнес второе заклинание, отчего комната ожила – скрипка заиграла удивительно красивую музыку. Я перевел взгляд на Пэнси. Ее изумлению не было предела.
– Никогда бы не подумала, что я умею так, правда? – с этими словами я подошел к ней и протянул руку.
– Неужели мы будем танцевать? – засмеялась Пэнси, а у меня внутри все застыло на секунду.
– Да, – совсем тихо произнес я, притянув ее ближе.
Никогда бы не подумал, что четырнадцатого февраля буду танцевать с Пэнси Паркинсон. Я даже в мечтах не видел картины красивей и романтичней. Не мог бы я себе представить лучшего момента, чтобы сказать «люблю»… Но я не скажу.
– Очаровательно выглядишь, – сказал я, отпустив Пэнси и оглядев ее с головы до ног.
– Правда? Я тоже так думаю, – она отступила на шаг и покружилась, отчего ее серая выходная мантия легко взметнулась вверх.
– Не иначе, – я снова подошел к ней, и мы закрутились в танце. Было странно видеть ее сияющие радостью глаза и мечтательную улыбку. Я видел Пэнси такой впервые и боялся, что в последний раз.
– Знаешь, у нас с Драко никогда не было ничего подобного, – с тоскою произнесла она, а я ей ничего не ответил.
Закончилась одна мелодия, и началась вторая, не менее прекрасная. Мы станцевали три танца, затем я снял свою мантию и укрыл ею Пэнси, которая поежилась от холодного ветра.
– Мне не было холодно, ведь мы танцевали.
– Да, но мы уже перестали танцевать, а ты стала дрожать.
– Может, меня что получше согреет?
– Хорошо, дай мне свою руку, – попросил я, присаживаясь на подоконник. Когда она протянула ее мне, я повернул ее ладонью вверх и взмахнул палочкой. Сначала Пэнси закричала и попыталась выдернуть руку, но я только сжал ее сильнее – в ее ладони горел огонь… Это было чарующе и настолько волшебно, что мне показалось, что этот маленький огонек осветил всю комнату и согрел нас обоих.
Я поднял глаза на Пэнси – она светилась изнутри. Сейчас она была такая теплая и близкая. Как же она сильно изменилась за этот год и насколько сильно изменила меня… Моя первая любовь…
– Ты удивительный… – прошептала милая девочка, придвинувшись ближе.
Прошел час. Пэнси сидела, прислонившись спиной к моей груди, а я вдыхал сладкий аромат ее волос. Все это время мы молча наблюдали за огоньком в ее ладони. Когда дул ветер, мы бережно укрывали его, словно это было самое дорогое, что у нас есть. Мне казалось, что это наша любовь…
– Я не совсем это имела ввиду, когда говорила «что получше». Но это меня полностью устраивает, – сказала Пэнси, приподняв голову.
– М? – сонным голосом протянул я, но ответа не последовало.
Скрипка давно перестала играть и стала снова табуреткой.
– Знаешь, мне нравится твое имя… Как травологу… Ты ведь знаешь, что оно означает? – она кивнула, мечтательно прикрыв глаза. – Анютины глазки…
– Почти двенадцать часов, пожалуй, мне стоит проводить тебя, – Пэнси нехотя отодвинулась и подождала, пока я встану. – Пойдем? – я протянул ей руку, чтобы помочь встать, но она, взяв ее, потянула к себе. – Что такое?
– Я не хочу отсюда уходить… Может, еще немного побудем здесь? – Пэнси умоляюще посмотрела на меня, и я не смог бы отказаться, даже если бы война началась.
– И сколько же ты хочешь здесь находиться? – мне казалось, что она пыталась притянуть меня к себе ближе, но я почему-то не мог сдвинуться с места. Тогда Пэнси встала с подоконника и, продолжая держать меня за руку, придвинулась ближе.
– Что ты хочешь сделать, Пэнси? – севшим голосом спросил я, не в силах оторвать своего взгляда от ее глаз.
– Пэнси? Как это классно звучит из твоих уст, – ее улыбку невозможно передать словами. Она была настолько манящей, завораживающей, страстной и в то же время нежной.
Мы никогда не были так близко физически, и это сводило с ума. Каждую секунду я ждал подвоха и не понимал, что с нами происходит.
– Пожалуйста, не будь Мямлей сегодня… Будь таким же, как и весь вечер... – почти что мне в губы прошептала Пэнси, подойдя вплотную.
Очень интересно…
Я сделал шаг назад и увидел разочарование, мелькнувшее в ее глазах. Но его тут же потушил поцелуй. Наш первый поцелуй. Одна моя рука притягивает ее за шею, а вторая сжимает ее руку. Вторая ладонь Пэнси покоится на моей щеке. Это самый нежный и самый чувственный поцелуй в моей жизни!
В этот момент я забываю обо всем и думаю только об одном: какая же она потрясающая!
Буквально две секунды, и мы заканчиваем поцелуй.
