Глава 1. Золотая пыль и тихий ужасВоздух Канала был сладким и густым, как испарения от перегретого нейрона. Петя парил над городом, чувствуя, как ветер свистит в стропах его летунов. Внизу расстилался ковер из летомашин, неоновых реклам и парящих платформ. Он любил этот миг — между небом и землей, где он принадлежал только себе. Где его отражение в стеклянных фасадах небоскребов было идеальным, вырезанным из самого света.
Он сделал очередной Слив — селфи для своих подписчиков, где его профиль четко вырисовывался на фоне багровеющего заката. Мгновение спустя лента взорвалась лайками и восторженными комментариями. Эндорфиновый укол был почти физическим. «Спасибо, что дышите со мной в одном ритме», — мысленно бросил он своим фанатам и, ловко развернувшись, спикировал вниз, к площади, где мерцала вывеска кафе «Кругляш».
Его приземление было бесшумным и отточенным, как всегда. Летуны коснулись ониксовой плитки, и он шагнул в уютный хаос заведения. Панели стен мягко пульсировали, переливаясь оттенками сумерек. Он поймал на себе десяток взглядов — любопытных, восхищенных, завистливых — и привычной легкой улыбкой ответил на них, не задерживаясь. Его ждал кофе и, как он надеялся, минута покоя.
Но покой был не для него. К его столику уже шел Стас. Его серебристый комбинезон, меняющий цвет, сегодня был тревожного серо-стального оттенка. На лице — не обычная насмешливая ухмылка, а что-то напряженное.
— Привет, — бросил Стас, опускаясь в кресло. Его летуны, сложенные на щиколотках, тихо зашипели, отключаясь. — Как полеты?
— Как обычно. Небо скучает без меня, — откликнулся Петя, отодвигая ему чашку с только что прибывшим кофе. — Новые модели оправдывают надежды?
Обычный светский треп. Но Стас отхлебнул глоток и посмотрел прямо на него. Зеленые глаза стали серьезными.
— Лерка в больнице.
Музыка, смех, звон посуды — все это на секунду отступило, стало фоновым шумом. Петя почувствовал, как по спине пробежал холодок. Не страх, нет. Скорее, раздражение. Предчувствие проблемы.
— Что случилось? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Говорит, что видит ужасы. Тела в язвах. Бредит. — Стас не отводил взгляда. — Прямо как Машка перед тем, как исчезнуть. Она просила тебя навестить.
В ушах зазвенела тишина. Машка. Лерка. Восьмая по счету? Или девятая? Он смахнул назойливую мысль, как муху.
— И что? — он позволил себе легкую, почти презрительную ухмылку. — Я тут, по-твоему, при чем? Виделись пару раз. Обменялись Сливами.
— Для тебя — «пару раз», — голос Стаса стал жестким, металлическим. — А они уже путешествуют с тобой в другие галактики, Петь. Сходят с ума. Пропадают.
Петя откинулся на спинку кресла, изображая расслабленность, которую не чувствовал. Его пальцы сами собой потянулись к виску, к едва заметной точке под кожей — месту, где когда-то была кнопка его первого Смарта. Старая привычка искать утешения в цифровом потоке. Но сейчас ему хотелось настоящего.
— Я не отвечаю за чужие фантазии, — его голос прозвучал резче, чем он планировал.
— Ты всегда влиял на них. Но раньше они не пропадали. Это уже серьезно. Говорят, уже интересуются.
Этого было достаточно. Угроза, пусть и призрачная, прозвучала четко. Интересуются. Контролеры? Пси-инспекция? Петя почувствовал знакомый привкус опасности на языке — горьковатый, как пережженный кофе.
— На каком основании? — фыркнул он, играя в безразличие. — Я вообще связи не вижу.
— Лучше разобраться самим. Раньше они не исчезали. Что случилось?
Внезапно в запястье Пети дернулась забытая боль — отзвук старой травмы, полученной в погоне за острыми ощущениями. И память, против его воли, отбросила его на несколько лет назад. Не в кафе, не в городскую суету, а на золотую, продуваемую всеми ветрами поляну…
---
Высокие травы, которые мать называла злаковыми, шуршали, расступаясь перед ним. Ему шел двадцать второй, мир летел к семидесятому году нового века, а он, только что с отличием окончивший институт, чувствовал себя повелителем всего сущего. Он смеялся, бил по травам ладонями, наслаждаясь их сопротивлением и влажной прохладой.
Ему нравилось все настоящее: закаты, радуги, особенно когда ныряешь под нее на летунах. Он потянулся было к виску, чтобы сделать Слив — золотое поле, багровое небо, он в центре… и рука замерла.
А надо ли? Оставить это себе. Лично себе. Не для Канала. Не для лайков. Первое личное воспоминание за долгое время.
И в этот миг он увидел Ее.
Она стояла в конце поляны, и он не мог понять, откуда взялась. Женщина. Возраст — загадка. Сто двадцать? Двести? Ее красота была не из тех, что создаются генными инженерами или визажистами. Она была древней, как сам воздух, и от этого по коже побежали мурашки первобытного страха. Взрослые мадам обожают молодых мальчиков…
Но было в ней и что-то другое. Сила. Та самая, о которой он потом будет бессознательно охотиться в каждой девушке, которую соблазнял и бросал. Та, что пугала и манила одновременно.
— Не бойся, — сказала она, и ее голос был похож на шелест тех самых трав.
Она приблизилась. Петя не мог пошевелиться, ноги словно вросли в землю. Голова кружилась, а тело предательски отзывалось на ее близость возбуждением. «Я пропал…»
— Смотри, это ты. Можешь забрать себе.
Она протянула ему Мысл — идеальный, живой, дышащий. Не просто изображение, а сама суть его юной, дерзкой красоты, пойманная в ловушку цифры.
— Навек бы остался таким хорошеньким, — ее улыбка была одновременно нежной и насмешливой. — Но… Станешь еще краше, как поумнеешь, малыш.
Ее пальцы коснулись его щеки. Прикосновение обожгло холодом и огнем. И прежде чем он успел отшатнуться, она прошептала на ухо слова, которые врезались в память, как клеймо: «Меркурий и Гевура… кто бы мог подумать?»
И исчезла. Оставив его одного с подарком и с чувством, будто его изнутри вывернули наизнанку.
---
Петя вздрогнул, вернувшись в шумное кафе. Кофе остыл. Стас смотрел на него с немым вопросом.
— После одной странной встречи это и началось… — глухо произнес Петя, сам удивляясь своей откровенности.
Стас что-то сказал в ответ, но Петя уже не слушал. Он сжал в кармане невидимый Мысл, который всегда носил с собой в памяти. Тот самый, с поляны. Он был его талисманом и проклятием. Напоминанием о том, что его красота и чары — не просто удачные гены. Что за ними стоит что-то большее. Что-то темное и бесконечно притягательное.
И теперь это «что-то» начало собирать свою дань.
— Ладно, — резко поднялся Петя, отбрасывая мрачные мысли. Бежать. Всегда лучше бежать. В небо, в скорость, в адреналин. — У меня дела. Передавай Лерке… что я скоро зайду.
Он не дождался ответа, развернулся и направился к выходу, чувствуя на спине тяжелый взгляд друга. Ему нужно было лететь. Быстро и высоко. Чтобы ветер выдул из головы этот тихий, настойчивый ужас и шепот золотых трав на забытой поляне.
