Бунтарки

Глава 1

Ремус Люпин проснулся посреди ночи от особенно яркого Люмоса. Это был не мягкий голубоватый свет, который Тонкс – то есть, госпожа Люпин – зажигала, чтобы подойти к ночью к малышу или разбудить мужа, когда того вызывали в Министерство. Нет – словно десяток прожекторов били своими лучами в прикрытые глаза Ремуса. Он расстроенно заворчал и протянул руку туда, где, согласно координатам спальни, должна была находиться жена. Но Нимфадоры рядом не было, и Люпин проснулся окончательно.

Он еще не забыл, да и никогда не забудет ужасов пережитой войны, поэтому первой четкой мыслью в голове было: «Нападение!» Ремус вытащил из-под подушки палочку и направил ее на незнакомца, стоявшего в ногах кровати.

- Ступе...

- Сам Ступефай, - огрызнулся незнакомец мелодичным женским голосом. – Глазоньки разуй, Ремус. Это я.

Люпин протер глаза и ошеломленно уставился на говорившую. С большим трудом он осознал, что перед ним стояла Тонкс. То есть, госпожа Люпин, его... нет, это существо никак не могло быть его душечкой-женой... Ремус замер с открытым ртом безо всякого заклинания – незнакомка удовлетворенно хмыкнула.

- То-то же! Знай наших!

- Н-н-нимфад-дорочка... – через силу пролепетал Люпин. – Л-л-лапочка, что ты с собой сделала?

- А что я с собой такого сделала? – запальчиво спросила бывшая Тонкс и в какой-то мере бывшая госпожа Люпин. – Ничего особенного. Что ты так смотришь? Ну, любуйся, любуйся! – и женщина покрутилась на месте, расставив руки. Люпин судорожно сглотнул.

Он успел привыкнуть к метаморфическим способностям Нимфадоры – в конце-концов, это даже придавало некоторую пикантность их супружеским будням – но тут она превзошла все ожидания и страхи. В девичестве Тонкс, в замужестве – Нимфадора Люпин, она превратила себя в эдакого Сириуса в юбке. Точнее, даже не в юбке, а в черных узких кожаных брюках и соотвутствующей курточке. На спине светилась провокация: «Поцелуй меня, и посмотрим, что будет»; наряд дополняли тяжелые сапоги, серебристые перчатки и шлем мотоциклиста на ремне, который якобы-Нимфадора повесила через плечо. Но все это были еще цветочки...

- Заинька, что у тебя с лицом? – уже несколько смелее произнес Люпин.

- Какая я тебе заинька! – воскликнула женщина и подскочила к кровати. – Какая я тебе заинька? Хватит! И в Красную Шапочку перед сном играть больше не будем! И посуду ты будешь мыть, и окна тоже! И докси гонять! И... ЧТО ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ?!

Над ним склонилось возмущенное скуластое лицо в обрамлении черных косматых волос. Загорелая кожа, темные сердитые глаза, раздувающиеся ноздри... настоящая богиня гнева. Гнев, богиня, воспой... кого воспой?

- ЧТО ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ, РЕМУС?!

- Ты похожа на Беллатрикс после тихоокеанского круиза... - констатировал Люпин. И тут же пожалел о сказанном.

- Ага, вот ты и раскололся!! Она всегда тебе нравилась! И не оправдывайся!! Мне теперь все равно! Я ухожу... уезжаю, Ремус!

- Лапочка...

- Справляйся тут сам, как хочешь! Маленького я беру с собой! – она выдернула из-под головы мужа подушку и трансфигурировала ее в рюкзак-кенгуру. – Завтрака нет, и на обед тоже ничего нет! – торжествующе добавила Нимфадора (?) – Так что купи овсяные хлопья и... будь здоров! – она иронично отсалютовала и вылетела из спальни. Спустя несколько минут послышался рев двигателя и шум удаляющегося мотоцикла.

Ремус рухнул на горизонтальную поверхность и уставился в потолок. Это было страшнее, чем нападение. Это был просто... кошмар. Наяву.

***

Люциус Малфой хищно улыбнулся уголком рта и отработанным движением сбросил на ковер бархатный халат. В мерцании парящих свечей и дымке, струившейся от тлеющих ароматных палочек – да, впрочем, и без свечей и дымки – он всегда выглядел великолепно. Эти масла для тела и шампунь – десять галлеонов за галлон – того стоили. Хотя, конечно, и без них Люциус Малфой был бы так же неотразим.

- Дорогая? – хрипловатый голос, вкрадчивые интонации.

- Ну что? ЧТО? Чего вы от меня хотите?

Прекрасная в приглушенном свете Нарцисса, его жена, сидела на монументальном ложе под балдахином, глядя в сторону и скрестив руки на груди. Господин Малфой искренне удивился.

- Чего я от вас хочу, вы могли бы догадаться после двадцати лет брака...

- Да, конечно! – в сдерживаемом негодовании перебила его госпожа Малфой. – Вы хотите в очередной раз услышать, как хорошо выглядите! Как вы... какой же вы нарцисс, Люциус!

- Я – кто? – опешил господин Малфой.

- Вы – самовлюбленный болван, больше никто! – холодно отрезала красавица. – Прикрыли бы хоть свой позор!

Люциус Малфой совершенно растерялся, но на всякий случай поднял с пола халат.

- Да не то! Прикрыли бы, - она указала с неподдельным отвращением на лице, - эту вашу гадость на руке! Все давно закончилось, а вы до сих пор щеголяете своим Знаком как чем-то... достойным внимания!

- Но раньше он был вам вполне по нраву, - начинал сердиться господин Малфой. – Вы говорили, что он...

- Хорошо выглядит, да! И дряблые мышцы - тоже! – злорадно передразнила Нарцисса. Люциус побледнел и ринулся к огромному зеркалу на стене.

- Поищите у себя седые волосы, господин Малфой! – жестокая жена слезла с царственного ложа и направилась в смежную комнату. Люциус продолжал крутиться перед зеркалом, осматривая себя со всех сторон. – И морщины! – донесся победный голос из гардеробной. Там что-то шуршало и постукивало. Люциус Малфой тихо застонал от ярости.

- Я вообще не понимаю, - продолжала возвратившаяся Нарцисса; она была одета в самое простое свое платье («очень простенькое платье» от мадам Шандиор – усовершенствованная коллекция от Валентино) и шелковую накидку с капюшоном. Госпожа Малфой бесцеремонно бросила на постель кучу белоснежных накрахмаленных рубашек мужа. – Я не понимаю, кто я для вас? Рабыня? Бледная тень? Безделушка, которую показывают на праздниках? Вы ни во что меня не ставите! У меня нет ничего, кроме этих опостылевших четырех стен и этих тряпок! Вы даже отказались открыть на меня счет в Гринготтсе – я ведь я имею право на собственные деньги! Вы покупаете мне платья, туфли, белье! Я обязана во всем перед вами отчитываться!..

- Нарцисса, Мерлина ради... – у господина Малфоя начиналась благородная фамильная мигрень. От благовоний и неожиданного поведения всегда такой нежной и спокойной супруги голова шла кругом.

- Нет, вы достаточно затыкали мне рот все эти годы! Вы тиран, Люциус! Бездушный диктатор! Я жила с вами только ради Драко, ради моего мальчика! А теперь, когда у него своя жизнь, я наконец-то могу быть свободна! – жена завернула несколько рубашек в наволочку с гербом Малфоев. Она вздернула подбородок и окинула мужа ледяным взглядом. – Прощайте, Люциус!

- Вы никуда не пойдете! – внезапно зашипел Малфой, железной хваткой вцепившись ей в запястье. – Вы не будете меня позорить! Я скорее убью тебя, чем дам уйти! Импе... где моя палочка?

- Потрудитесь выкопать ее из навозной кучи под окном, - процедила Нарцисса, вырывая руку. Люциус оцепенел. – Там же и большая часть вашей одежды. Завтра вы получите пергаменты о разводе! – она прошла к двери и последний раз оглянулась, презрительно поморщившись. – Ничтожество!

- Нарцисса!!

- Коллопортус! – дверь закрылась.

- Алохомора! Нарцисса!! АЛОХОМОРА! – ревел Люциус. Она бежала вниз по мраморной лестнице, смеясь от счастья. Из спальни на третьем этаже доносились глухие удары – это Люциус бился о дверь всем корпусом. Нарцисса спешила в просторный вестибюль, на ходу звонко выкрикивая: «Эльфы, эльфы!»

На зов появилось несколько заспанных домовиков; потирая глаза кулаками, они поспешно поклонились взволнованной хозяйке, не преминув недоуменно переглянуться между собой.

- Берите! Забирайте! Вы теперь свободны! – восклицала Нарцисса, швыряя мужнины голландские рубашки эльфам. – Дорки, Милли, Ноджи – вы все свободны!! Будьте счастливы! – она пересекла вестибюль, выбежала во двор и помчалась за ворота ненавистного поместья, из окон которого вслед неслось истошное: «Нарцисса! Нарцисса, ВЕРНИСЬ!!!»

***

Билл Уизли волшебной палочкой добавил дров в камин и придвинулся к своей любимой женушке. Как хорошо было переждать полнолуние и снова оказаться рядом с ней в уютной теплой спальне! Билл широко улыбнулся и нежно взял Флер за руку.

- Чьи это ладошки? - нежно зарычал он, перебирая тонкие пальцы Флер в своей, как ему казалось, лапище. – Чьи это маленьке пальчики? Раз, два, три, четыре...

- Десьять, двадцать, пьятьдесят! – раздраженно фыркнула Флер. Она надувшись смотрела на мужа поверх одеяла. – Ты не можешь придумать ничего нового, Билль?

- Но... кошечка моя, я же не сочинитель тебе какой-нибудь... – расстроенно, но ласково возразил мистер Уизли. – Вот Чарли – тот да, тот умеет разные разности придумывать...

- Да причьем тут Шарль? – вскинулась миссис Уизли. – Причьем тут кто-то еще? Почему у нас все всегда одинаково, Билль? Мне надоело!

- Вот уж не думал, что тебе будет скучно жить с оборотнем! – сердито ответил Билл. У него вошло в привычку при любой возможности поднимать эту тему.

- Причьем тут оборотень! Шери, неужели ты не видишь, как я живу? Ну как я живу? – Флер всплеснула руками. – Ми же нигде не бываем! Ми же никуда не ходим, только в гости к твоим родителям! Ти отказиваешься даже поехать во Франсию к моим!

- У моих родителей всегда собирается толпа народа, - Билл Уизли проигнорировал последнюю фразу жены. – Там тебе точно не может быть скучно.

- О, да, особенно когда твоя маман неправильно готовит Оливье и ми начинаем из-за этого спорить! – съехидничала Флер. – Или когда Жинни носится со своим животом, показывая его всем и каждому! – в ее тоне проскользнула боль. – Почему у нась нет детей, Билль!

- Ну, знаешь ли... – Билл вылез из-под теплых одеял и принялся расхаживать по комнате. – Мы столько раз это обсуждали...

- Вот именно! Ты говоришь, это риск!

- Да, это риск, Флер! Ты же не хочешь...

- Но Рем и Нимфадора рискнули! – все громче доказывала миссис Уизли. – Они не испугались! Дора сказала, что Рем сказал, что ему все равно, и он все сделает, только би их семья была счастлива! А семьи без детей несчастливы, Билль! У твоих родителей...

- Флер...

- У твоих родителей столько детей, у тебя столько братьев и племянников! И даже Жинни... – она всхлипнула. – Да посмотри на Люпинов – как они счастливы! Такой petit soleil... маленькое солнышко, и весь в маму! Он не оборотень, Билль! Почему ты уверен, что наши дети будут оборотнями?

- Я не знаю, Флер, я боюсь! – воскликнул Уизли и в сердцах запустил в стену поленом.

- Вот именно! Ты просто боишься – перемен, ответственности, всего! Я не побоялась выйти за тебя замуж! – кричала Флер. – Я не побоялась пойти с тобой на войну! А ты трусь, Билль Уизли!

- Так ты уже жалеешь, что пошла за меня? – осерчал Билл.

- Ты опять уходишь от разговора! Ты прекрасно знаешь, о чем я жалею! – Флер вылезла из постели и тоже стала бегать по комнате. – Надо было обмануть тебя, но я этого не хотела! Я хотела bonheur, только счастья для нас! Но нет – надо было тебя обмануть, и уйти, и растить ребенка одной! Тогда мне бы не казалось, по крайней мере, что я зря трачу свою жизнь!!

- Да что ты... да что ты такое говоришь? – взмолился мистер Уизли.

- Молчи! Я вышла замуж за труса, который прошел огонь и воду, а боится просто стать отцом! – напустилась на него француженка. – Ты лишаешь меня простого женского счастья – быть матерью! Это бесчеловечно!

- Цветочек мой! Ну пойми же ты меня! – Билл чуть ни плакал, его израненное лицо исказилось. Он попытался обнять жену.

- Non – это ты СЕБЯ пойми, Билль Уизли! – Флер оттолкнула его и, как была в длинной ночной рубашке и босиком, бросилась к дверям. – Посиди тут один, и покопайся в своей умной голове! Или спроси у своей мамочки, почему от тебя ушла жена!

Она в сердцах хлопнула дверью, а затем послышался еще один, легкий хлопок – Флер куда-то дезаппарировала. «Наверное, к Люпинам, - машинально подумал Билл. – Только к Тонкс она отважится заявиться в таком виде.» Он заклинанием призвал стакан воды со столика, но не сделав и глотка шваркнул стакан о каминную решетку. Потом опустился на ковер и спрятал лицо в руках. Даже в стычке с Грейбеком, даже в пылу сражения и на похоронах соратников – никогда Биллу Уизли не было так больно и страшно.

***

- ‘Агрид?

- Хр-р-р... пф-ф-ф-ф...

- ‘Агрид, mon amour? ‘Агрид!

- Пф-ф-ф... хр-р... нет, нет, Гарри, не надо гладить Клювокрыла... ему надо... сначала... поклониться.... хр-р-р...

Мадам Максим – она оставила девичью фамилию после замужества – потрясла храпящего великана за плечо.

- Рубеус! Проснись же наконец, mon cher! – она называла мужа по имени только в минуты крайнего раздражения. Это было бесполезно, и Олимпия Максим это прекрасно знала. Ведь она сама приготовила мужу настой из трав, вызывающих крепкий сон с приятными сновидениями. После кошмаров войны это было просто необходимо для pauvre Hagrid (бедного Хагрида). Но теперь его и драконий рев не разбудит...

А вот ей что-то совсем не спалось этой ночью. Мадам Максим отлично понимала, что такое революция, и листовки, и тайные собрания. Революция пожирает своих детей... Олимпия провела руками по волосам, стараясь собраться с мыслями. Но без резких перемен не было бы прогресса... а послевоенный колдовской мир прямо-таки жаждал перемен.

- Я, конечно, не знаю, чем закончится эта затея,- мадам Максим тихо заговорила сама с собой по-французски – так ей было легче сконцентрироваться, - но по-своему она права... Мы действительно лишены достойного нас внимания. Вот, например, ‘Агрид. Ведь ему и в голову не придет меня приревновать. Он не обращает внимания на то, как я выгляжу, во что я одета, чего я хочу... Не буду несправедлива – он романтично за мной ухаживал, но все это осталось в прошлом! Теперь же – никаких признаний, подарков, восхищения... он даже забыл про годовщину свадьбы! – Олимпия обиженно вздохнула, а Хагрид сладко засопел и перевернулся на другой бок. Он так и не выучил ни одного слова по-французски.

Перебрав в уме еще несколько несовершенств мужа, мадам Максим встала и накинула пеньюар гранатового цвета. Затем прошла к секретеру, привезенному ею из Парижа, и открыла один из потайных ящичков. Там хранились письма и колдография ее первого поклонника – шведского гиганта-кораблестроителя по имени Эрик. Устрашающего вида детина, заросший рыжей курчавой бородой, отвесил на удивление элегантный поклон с пожелтевшей карточки. Олимпия вздохнула – до чего же быстро бежит время...

Задумчиво перебрав старые конверты, она вытащила и поднесла к свече небольшой листок пергамента. Перечитала его – о да, это настоящий революционный лозунг! Написан в лучших традициях... девчонка не дала маху... Олимпия покосилась на гигантскую кровать – Хагрид спал, как младенец. Он положил руки под щеку, улыбался и изредка бормотал что-то сквозь сон.

Девчонка всегда славилась своими идеями. Сначала эта канитель с эльфами. Потом какой-то бред насчет воспитательных программ для пленных Пожирателей Смерти... Мадам Максим содрогнулась, вспомнив возгласы: «Одумайся, что ты собираешься делать?!» и «Гарри, Рон, разве вы не понимаете? Они тоже люди, они были под Проклятием Подвластия, но ведь никого не убили!» - «Так что, это по-твоему значит, что они хорошие?» Какой скандал тогда разразился – а все потому, что Родольфус Лестрейндж прикинулся ягненком и заливал слезами раскаяния ноги каждому мракоборцу. И его жена... до чего же неприятные воспоминания!

Олимпия еще раз просмотрела листовку. Нужно было решаться – сейчас или никогда. Она заклинанием открыла шкаф, и к ней полетела теплая одежда; здешний климат оставлял желать лучшего. Вот огромный пушистый свитер, связанный Молли... Мадам Максим понимала, что если бы не деловитая госпожа Уизли, она так и не дождалась бы подарка на свадьбу от Хагрида. Белоснежный, с букетом алых роз на груди, свитер был весьма своеобразным свадебным подарком... да и вся ее супружеская жизнь была весьма странной. Несъедобная стряпня, которой пытался удивить жену Рубеус, его ночные кошмары и навязчивые идеи – ей даже приходилось отправляться за ним в Запретный Лес и приводить обратно домой за руку – и множество разных безобразных магических существ, которые шастали повсюду, залезали в шкафы и под кровать. Хранить олимпийское спокойствие вечно – это было выше сил Мадам Максим.

Она одела теплую юбку и свитер с чудовищными розами, спрятала в сумочку листовку, флакон духов и несколько галлеонов. Затем подошла к кровати и наклонилась над спящим мужем – тот не пошевелился. Олимпия запечателела на его щеке прощальный поцелуй.

- Может быть, вы все поймете, mon amour, - шепотом произнесла она, и в голосе ее сквозила слабая надежда.

Мадам Максим вышла из домика, слабо освещая себе дорогу. Он должен был быть где-то недалеко... она подняла палочку и рассмотрела несколько деревьев. Позади остался курган над пауком - любимцем Хагрида, небольшая оранжерея, в которой недавно заблудился сынок одного из близнецов Уизли (мальчика нашли спустя два часа, но и те прибавили седины бедняге Артуру). Рядом с кучей сорняков валялось что-то, похожее на маггловское огородное пугало – поломанное, в грязном тряпье. Олимпия поморщилась, но присела на землю рядом с обломками, крепко прижимая к себе сумочку. Последний взгляд на домик; она схватилась за почерневшую жердь и тут же почувствовала, как уносится прочь в завывающем вихре.

***

Родольфус Лестрейндж очнулся в холодном поту. Он охнул, несколько раз судорожно глотнул воздух и прижал правую руку к повязке на левой. Под повязкой, которую Родольфус снимал только для того, чтобы наложить свежую, нестерпимо болел Смертный Знак. Бывшему Пожирателю Смерти хотелось побиться головой об стену или заавадить самого себя. Последнего он сделать не мог, ибо вместе с супругой был лишен палочки после падения Волдеморта. Родольфус заскрежетал зубами от боли, выбрался из-под серого колючего одеяла и захромал к столику с мазями и бинтами.

- Ну что мне с тобой делать... спать не даешь, - послышалось ворчание жены. Всклокоченная Беллатрикс с сонными ввалившимися глазами недовольно заворочалась, забирая себе почти все одеяло. – Круцио, - пробормотала она, зарываясь носом в твердую подушку.

- Мне и так круцио, - мрачно ответил Родольфус, разматывая руку и морщась. Знак горел, как в огне, раны не заживали. – Опять снился Сама-знаешь-кто, - добавил он, не глядя на жену.

- А-а-а... ну да ладно... вот если бы тебе Дамблдор снился... – вздохнула Белла, сжимаясь в комочек, чтобы согреться. – Что рука, болит? – без особого участия спросила она; одеяло заглушало и без того тихий хриплый голос.

- Намазываюсь... – пробурчал Родольфус. – А что?

- Ничего. Что я тут делаю с тобой, ума не приложу. Даже поспать спокойно не даешь. Живу как магла...

Лестрейндж уловил перемену тона и боязливо покосился на кровать. Беллатрикс никак не надоедало срывать на нем злость и голос. Если бы у них была вторая комната, он бы пошел спать туда. Но в подобной роскоши им было отказано.

- Как магла грязная живу, - продолжала Беллатрикс, все более оживляясь. Она перевернулась на другой бок, подперла костлявой рукой голову и вперила в мужа полный тихой ненависти взгляд. – Не отворачивайся, когда я к тебе обращаюсь! И что же это, василиск тебя дери, происходит? Мы же раскаялись, как и другие! Почему же нас – так?

- Ой, Белла, если бы я знал, - осторожно поддакнул Родольфус, накладывая на раны вонючую мазь.

- Ах, ты не зна-а-аешь, умница-разумница, - передразнила Беллатрикс. – А почему Малфоя домой отправили, а нас – в эту конуру, ты тоже не знаешь?

Родольфус предпочел промолчать.

- Тогда я тебе скажу, - тем же ядовитым тоном продолжала госпожа Лестрейндж. – Кто на суде крокодиловы слезы лил? Кто прощения просил, в ноги аврорам падал, могилу Дамблдора целовал? И кто потом, - она сорвалась на истеричный визг, - КТО ПОТОМ НА СЕВЕРУСА НАПАЛ ПЕРЕД ВСЕМИ, КТО?!!

Муж вздрогнул и выронил баночку с мазью; она покатилась под кровать, издавая зловоние.

- Ты вот зелья его пьешь, мазями мажешься, которые он приготовил – ТЫ ЖЕ ЕГО ЧУТЬ НЕ УБИЛ! – орала Белла, приподнявшись на постели. – Ты же в горло ему вцепился, как маггл последний – еле оттащили!!

- Так он же... предатель... – пытался возразить Родольфус.

- Молчи! Молчи, мразь проклятая! – Беллатрикс в ярости трясла головой и колотила подушку кулаками. – Ты мне всю жизнь поломал! Ты мне Долоховым попрекал! Да была бы я с Долоховым, гнил бы ты один здесь! И ПОДЕЛОМ!!

Родольфус только развел руками. Ему не впервой было сносить истерики и оскорбления жены – противостоять им было бесполезно. «Пусть выкричится, хоть драться не полезет, - подумал бывший Пожиратель. – И как только голоса хватает...»

- Лучше бы меня с Долоховым похоронили! Лучше бы мне Сириус, мать его ведьма, сто раз в рожу наплевал, когда его из-за Завесы вытаскивали! Да лучше бы меня Снейп отравил! – бесновалась Белла.

- Ты что, Веритасерум пила, что так разошлась? - из-за двери с маленьким окошком за решеткой послышался усталый голос дежурного аврора. – Успокой женку-то, на допрос ей идти.

- На какой допрос? – моментально остыла Беллатрикс. Глаза у нее округлились, руки все еще дрожали. Что это за допрос – ночью?

- На какой обычно. Сейчас придут за вами, одевайтесь, мадам, - аврор отошел от окошечка. Белла и Родольфус недоуменно переглянулись; она потянулась за арестантской накидкой.

- Вроде ведь все уже спрашивали, - нормальным голосом произнесла Беллатрикс, закутываясь в накидку. Родольфус пожал плечами, обдумывая, как ему достать мазь из-под кровати. Дверь со скрипом отворилась, показались два конвойных автрора с палочками наготове. Они проводили Беллатрикс по знакомому азкабанскому коридору до приемной комнаты. Несколько заклинаний отворили тяжелые двери; бывшую приспешницу Волдеморта усадили на деревянную скамью за грубо отесанный стол.

Белла огляделась: решетчатые двери загрохотали, авроры встали по обе стороны от входа. Приемная комната медленно наполнялась светом – это было гуманное нововведение, чтобы преступники не слепли от ярких вспышек после долгого заточения в полутемных камерах. Из постепенно рассеивающегося мрака к столу выступил Северус Снейп. Он внимательно посмотрел на Беллу и вытянул руку в темноту.

- Ассио Успокоительное Зелье! – в комнате отчетливо запахло валерианой и другими травами. Снейп поставил бокал перед арестанткой. – Пейте. – она подчинилась.

- А теперь, - знакомо ухмыльнулся Снейп, - вам предстоит неожиданный разговор. Прошу вас, - обратился он в темноту дальнего угла, где кто-то пошевелился. Белла не могла понять, что за новая издевка промелькнула в его голосе; она насторожилась.

- Прошу любить и жаловать, - тем же тоном произнес Снейп, театрально кланяясь и делая жест в сторону незнакомой фигуры. – Мисс Грэйнджер.


Глава 2

Беллатрикс приоткрыла от удивления рот и на всякий случай проглотила остатки Успокоительного Зелья. Напротив нее села очень строгая с виду девушка с непослушными каштановыми волосами; подмышкой она держала набитый кожаный портфель. Снейп устроился во главе стола, скрестив руки и криво улыбаясь.

- Доброй ночи, миссис Лестрейндж, - сухо поздоровалась девушка. – Гермиона Уизли. Правда, профессор Снейп находит смешным мою новую фамилию, ума не приложу, почему, - она бросила на Северуса сердитый взгляд, - поэтому можно и мисс Грэйнджер.

- Не имела чести... – начала Беллатрикс, но ее резко прервали.

- Я тоже надеялась никогда не иметь чести с вами беседовать, но долг превыше всего. Профессор Снейп присутствует здесь как незаинтересованное лицо, в качестве моей охраны. Думаю, возражать вы не будете.

- Дорогая мисс Грэйнджер, я лицо более чем заинтересованное, - шутливо возразил Северус. – Когда еще удастся так позабавиться?

- Ваше отношение к делу меня не волнует! – огрызнулась Гермиона, доставая из портфеля письменные пренадлежности, пергаменты и стопку разноцветных брошюрок. – Предложили бы лучше дамам чаю!

- Ассио чай для дам! – засмеялся бывший декан Слизерина, и на шероховатый стол приземлились чашки, заварной чайник в грелке и сахарница. Белла вытаращила глаза – она уже почти отвыкла от «бытовой магии». Чашка настойчиво тыкалась в ее холодные ладони.

- Итак, миссис Лестрейндж, я прибыла сюда с заданием от комитета по борьбе с неравноправием в семьях волшебников, - начала Гермиона, отхлебнув чая. Она пододвинула Белле несколько брошюр, - Надеюсь, вы что-то слышали о нашей организации.

Беллатрикс взяла книжечку и прочитала на обложке: «Женское колдовское общество С. У. П. Мы поможем Вам в любой ситуации». Ниже была нарисована несчастного вида ведьма, помешывающая что-то в огромном закоптевшем котле.

- Вы что... вы – кулинарный кружок, что ли? – недоуменно спросила Белла. Снейп покатился со смеху, да так, что авроры в коридоре вздрогнули и удивленно посмотрели сквозь решетку. Мисс Грэйнжджер презрительно фыркнула и выхватила из кучи такую же брошюрку.

- Судя по всему, вы отстали в развитии, сидя в Азкабане! Общество С. У. П. – Супругов, Ущемленных в Правах! Я предлагала вариант Ж.А.Р.К.О.Е. - Женское Антитираническое Равноправное Колдовское Организованное Единство – но среди членов нашего Общества нашлись вегетарианки. Неужели вы не читали о С.У.П.-е в «Прорицательской»? – Белла покачала головой. - В «Ведьмополитене», наконец?

- Нам дают читать только прошлогодние номера, - расстроенно объяснила Беллатрикс.

- Это в воспитательных целях, миссис Уизли, - вмешался Снейп, подчеркнув новый статус Гермионы. – В основном там писали о Пожирателях и прочем... ради угрызений совести, так сказать.

- Это я и без вас знаю, профессор, - процедила Гермиона. – Так вот, - продолжала она, обращаясь исключительно к Белле, - наша деятельность была многократно и подробно освещена в колдовской прессе. Главная задача С.У.П.-а – помочь ведьмам, чьи личные права несправедливо ограничиваются их мужьями. В этих брошюрах кратко рассмотрены разные виды подобных проблем: например, чрезмерная загруженность домашними делами, последствия скупости, эмоциональное давление, странные пристрастия... – Снейп громко хмыкнул в чашку. – Отсутствие внимания, пустая ревность, словесная жестокость, запреты использовать магию, ну и многое другое. Вы можете ознакомиться со всей информацией, но лучше нам провести небольшое тестирование, - Гермиона вытащила из пачки лист пергамента с вопросами и пустыми квадратиками напротив них.

- Мисс Грэйнджер, позвольте спросить – а с чего вы взяли, что мадам Лестрейндж нуждается в услугах вашего... м-м-м... Общества? – не выдержал Снейп.

- Мы получаем сведения о пострадавших из проверенных источников, - холодно заявила Гермиона. – В девяноста пяти процентах случаев эти сведения оказываются правдивыми – увы.

- Вот уж не знал, что у вас и в Азкабане имеется информатор, - подозрительно заметил Северус. Гермиона не обратила на него внимания; она открыла чернильницу и обмакнула перо.

- Итак, миссис Лестрейндж, приступим. Вам следует отвечать кратко, в основном только «да» или «нет». Вопрос первый – вы замужем?

- Д-да... я замужем, - подтвердила недоумевающая Беллатрикс.

- Как долго?

- Около двадцати лет... может быть, немного больше...

- Вы вышли замуж по любви, по расчету, или из других соображений? Другие – это, к примеру, дружба, общая деятельность, схожесть характеров, - пояснила Гермиона. Лицо Беллатрикс вытянулось.

- Ой, я уже и не помню... пусть будет «общая деятельность», - неуверенно предложила она. Мисс Грэйнджер сосредоточенно застрочила на листе.

- От себя добавлю «схожие убеждения», «одинаковую цель в жизни» и «странные пристрастия», хоть я и не ее муж, - ухмыльнулся Снейп. Обе женщины одновременно посмотрели на него и недовольно шикнули.

- Теперь главное, Беллатрикс – нужно перечислить обиды, нанесенные вам вашим супругом, которые можно рассмотреть как нарушение ваших прав. «Да» или «нет». Запрещалось ли вам использовать магию в повседневной работе: в уборке, стирке, готовке пищи и так далее?

- Не знаю... я никогда не стирала... – засомневалась Белла. – Наверное, нет.

- Запрещали ли вам обычные радости – прогулки, походы по магазинам, общение с друзьями? Оставляли ли запертую дома?

- Нет.

- Стесняли ли вас в материальных средствах?

- Нет.

- Зависело ли решение о том, иметь ли детей, и сколько, от... Так, это не ваш случай, идем дальше: испытываете ли вы недостаток внимания со стороны супруга?

- Ну-у... вообще-то да, - ответила Белла и покосилась на Снейпа.

- Испытываете ли вы эмоциональное давление со стороны мужа: к нему относятся холодность, издевки, немотивированная ревность, шантаж на чувствах и прочее?

- А что такое «шантаж на чувствах»? – поинтересовался зельевар.

- Вас это не касается, профессор! Хотя, думаю, будь у вас миссис Снейп, она испытала бы это в полной мере, - съехидничала Гермиона. – Каков ваш ответ? – обратилась она к Беллатрикс – та заметно оживилась.

- Да, да, да!

- Доводит ли вас муж до психоза, депрессии, истерики и прочих вредных для здоровья нервных срывов? Как часто?

- Да, да, и очень часто! Каждый день! – горячо подтвердила госпожа Лестрейндж.

- Она сама кого угодно доведет, - пробормотал себе под нос Северус.

- Накладывал ли супруг на вас такие заклятия, как Силенцио, Ступефай, Импедимента, Петрификус Тоталус, Фурункулюс, и, Мерлин упаси, Империо и Круцио?

- Только Ступефай, - честно призналась Беллатрикс, и тут же передумала. – Хотя... не исключено, что и Империо тоже.

- Видите? – Гермиона торжествующе посмотрела на бывшего учителя. – Наши информаторы снова оказались правы! – Снейп скептически скривился и подлил себе чаю. – Нет смысла продолжать, - заявила она, скатывая пергамент. – Вы – типичная жертва, нуждающаяся в нашей помощи!

- Вы заберете меня отсюда? – с надеждой спросила Беллатрикс, глядя в сверкающие карие глаза Гермионы. Та отрицательно помотала головой.

- Это невозможно, пока Министерство Магии и апелляционный суд не рассмотрят ваше прошение на основании приведенных нами сведений и доказательств, - из всего этого Белла поняла только «нет» и «пока»; она несколько воспряла духом. – Вы также не можете участвовать в собраниях Общества, но не унывайте – я или другие члены С.У.П.-а будем навещать вас и предоставим всю возможную помощь. Пока возьмите брошюры – эти три, и вот эту, темно-синюю, насчет применения заклятий – и прочитайте их. Чтобы муж не раскрыл вашего членства в С.У.П.-е, все тексты становятся видимыми только после «Ревелио»... без него это всего-навсего книжечки с кулинарными рецептами и каталоги косметики, - гордо выпалила мисс Грэйнджер.

- Но нам... мне запрещено колдовать... и палочек нет... – растерянно проговорила Беллатрикс, перебирая брюшюры.

- Хм-м-м... я об этом не подумала... – нахмурилась Гермиона. – Надо будет обсудить этот вопрос на сегодняшнем собрании...

- Минутку, миссис Уизли, - серьезно, без тени сарказма перебил ее Снейп, - вы же не хотите сказать, что всем станет известно про ваши посещения арестованной в Азкабане?!

- А что в этом плохого, профессор? – удивилась Гермиона. – Я не стесняюсь ухаживать за больными эльфами – что же такого странного в моей беседе с Беллатрикс?

- Дело в том, - медленно, словно вколачивая слова в стол, заговорил Северус, - что далеко не все воспримут эти визиты... м-м-м... адекватно. Ваша организация довольно популярна – каково будет людям узнать, что ее председатель якшается с бывшей Пожирательницей?

- Члены С.У.П.-а никому не проговорятся! – уверенно заявила Грэйнджер. – И я не якшаюсь. Я выполняю свой долг! – она сложила все обратно в портфель и защелкнула замок, словно ставя точку в разговоре. – Справедливость – превыше всего!

Снейп обреченно вздохнул и подошел к решетке предупредить конвойных. Гермиона уже собралась уходить, как вдруг что-то вспомнила и снова повернулась к Белле.

- Вам здесь все равно нечем заняться, - торопливо пробормотала она, украдкой следя за профессором и вытаскивая что-то из кармана. – Вот – тут несколько мотков пряжи и спицы... вы ведь можете связать несколько шапочек и шарфов для домовых эльфов?

- Я... н-никогда не вязала... – покраснела Беллатрикс, но Гермиона махнула на нее рукой.

- В синей брошюре – самоучитель. Есть даже узоры и помпоны. Заранее спасибо! – улыбнулась она и посторонилась, давая пройти дежурным аврорам. Потом вышла в коридор вслед за Северусом – их шаги отзывались гулким эхом в сырой темноте.

Двое авроров держали Беллатрикс «под прицелом», пока третий просматривал разноцветные книжонки и ворошил мотки. «Спицы» оказались мягкими, словно из пластилина, стержнями, которые становились жесткими лишь в соприкосновении с пряжей. Обнаружив это, хищный огонек, загоревшийся в глазах Беллатрикс, тут же погас.

- Домашние рецепты, рукоделие всякое, кремы да мыло, - констатировал аврор, протягивая гермионины подарки коллегам. – Думаю, можно оставить. А вы как считаете, профессор Снейп? – обратился он к вернувшемуся зельевару.

- Оставляйте, - коротко ответил тот.

- И я то же думаю, - согласился аврор. – Может, найдете себе занятие, не будете скандалить с утра до вечера, - буркнул он, отдавая вещи Белле. – В камеру!

Когда она вернулась в маленькую серую комнату за тяжелой дверью, Родольфус уже спал. На полу, там, где прокатилась баночка с мазью, остался вонючий след. Беллатрикс горько вздохнула и потерлась щекой о пушистый моток. Она подошла к столику, отодвинула мази и перевязочный материал мужа и сложила брошюрки в аккуратную стопку. Пряжу завернула в чистый бинт, чтобы не испачкалась. Сверху на книжечки Белла положила «спицы» и... может быть, ей это только показалось? Соприкоснувшись с обложкой, концы «спиц» слабо засветились. Она взяла податливые стержни и дотронулась ими до брошюрки – снова голубоватое мерцание. От волнения Беллатрикс задержала дыхание.

- Ревелио, - еле слышно прошептала она.

Аляповато разукрашенная обложка словно стала облезать: яркие буквы растворялись, открывая под собой знакомую эмблему с горемычной ведьмой.

«Когда Ваш муж сводит Вас с ума, и как с этим бороться» - гласило заглавие. Глаза Беллатрикс засияли. Родольфус Лестрейндж пробурчал что-то во сне и положил больную руку поверх колючего одеяла.


Глава 3

Ряд небольших, недавно построенных домиков на тихой окраине Хогсмида был погружен в покой ночного отдыха. Чистая совесть – лучшее снотворное, а здешние жители все без исключения имели чистую совесть, зравые мысли в голове и множество планов на светлое будущее. Кое-кто еще оставлял волшебные палочки под подушкой, но большинство полностью доверяло новой системе колдовской безопасности и перестало вскакивать с постели при малейшем шорохе. Редкими звуками по ночам были обрывки песен и смеха из далеких хогсмидских забегаловок, да трели ночных птиц.

Пятилетняя Полли Брукс заворочалась в маленькой кроватке и захныкала. По отцовской линии (доктор Кеннет Брукс, полевой врач, теперь известный хирург в клинике Св. Мунго) ей достался феноменальный слух – девочка слышала каждое слово в радиусе четверти мили, и поэтому вынуждена была ходить со специальными затычками в ушах. Через год малышке сделают операцию, а пока она спала в комнате, огражденной всеми возможными Заглушающими заклятиями, в самом тихом районе колдовского мира. Однако, этой ночью в окружавшую ее тишину ворвался какой-то звук.

Полли спустила ножки в пушистые теплые тапочки и подошла к окну. На садик и улицу перед домом падал свет от нескольких фонарей; вокруг не было ни души. Но девочка, получившая в наследство от отца еще и острое зрение, прижала нос к стеклу и стала вглядываться туда, где на западе улица сворачивала налево. Именно с той стороны приближался звук – топот бегущих ног.

Через пару минут в свете далекого фонаря показалась женская фигура в длинном платье и накидке. Женщина остановилась, переводя дух и оглядываясь; потом быстрым шагом направилась по улице в сторону дома Бруксов. Полли от изумления вытаращила глаза – она никогда не видела такой красавицы! Точнее, только по колдовизору, выглядывая из-за бабушкиного кресла (Эстер Кэролайн Брукс – знаменитая целительница, автор серии книг «Экстренная помощь – простая магия для каждого»). Девочке не разрешали помногу смотреть колдовизор, ведь от него «идет излучение». А бабушка обожала светскую хронику, исторические фильмы с колдунами и ведьмами в старинных нарядах, «Сладкие сплетни» и тому подобные передачи.

Ночная путешественница приближалась к их дому. Дама была прекрасна, как вейла – высокая, с растрепавшимися светлыми волосами и порозовевшим от бега лицом. Подол платья и маленькие ступни – одна босая, вторая в изящной туфельке – были в грязи; дама прижимала руки к бурно вздымавшейся груди, упорно шагая вперед и поглядывая по сторонам. Когда она повернула лицо к Полли, девочка вздрогнула.

Она узнала красавицу из колдовизора. Без сомнения, это была она... бабушка часто вспоминала ее всвязи с благотворительностью... Да, это была госпожа Малфой.

Не далее, как на прошлой неделе ее показывали в «Новостях» на роскошном празднестве. «Годовщина свадьбы господина Драко Малфоя и госпожи Панси Малфой – великолепный праздник, который надолго запомнится всем, - вещал восторженный голос корреспондента за кадром. – Мадам Нарцисса Малфой не скрывает своей радости за сына и невестку, вот уже год украшающих аристократический небосвод сияющей парой звезд!». Госпожа с экрана ослепительно улыбалась, сверкая бриллиантами; бабушка тогда еще проворчала: «А где же твой достославный муженек?»

Первой идеей Полли было разбудить бабушку и родителей – это ведь неслыханно, такая известная богатая дама – ночью, на их улице! И бежала так, будто за ней тролль гнался! Малышка открыла рот, готовая позвать маму и папу (звонкий голос был подарком от другой ее бабушки, покойной примы Королевской Оперы), но тут случилось невероятное: ночная красавица села на дорогу и заплакала.

Продолжение почти сказочного появления последовало незамедлительно. Маленькая мисс Брукс прижала руки к ушам – издалека доносился нарастающий рев чего-то большого и страшного. Еще мгновение – и на улицу словно вылетел мотоцикл с сияющими фарами. Госпожа Малфой испуганно вскрикнула и вскочила на ноги – ревущая железяка неслась прямо на нее. Она едва успела отскочить – мотоцикл резко затормозил, окатив красавицу грязью с ног до головы.

- Дракон тебя дери! – в ярости взвизгнула госпожа Малфой. С седла слез молодой человек со странным рюкзаком за спиной; в рюкзаке кто-то пищал. – Где ты глаза потерял, позор нашего рода!

- Нарцисса? – удивленным женским голосом спросил мотоциклист.

- Нимфадора?! – еще больше удивилась забрызганная грязью дама. – Мерлин, не поверишь – я приняла тебя за Сириуса!

- Еще бы, - буркнула брюнетка, снимая шлем и поправляя торчавшие во все стороны космы. – Это ведь его мотоцикл.

- Да ты и так... – Нимфадора бросила на нее хмурый взгляд, и Нарцисса прикусила язык. Последовала пауза – обе женщины, разные, как день и ночь, недружелюбно избегали смотреть друг на друга. Госпожа Малфой вытирала, а точнее, размазывала по лицу грязь; Нимфадора сняла со спины рюкзак и медленно покачивала его – писк постепенно прекратился. Она одела рюкзак обратно и задумчиво воззрилась на заляпанную беспомощную Нарциссу.

- Скоргифай, - из палочки вырвался пучок света, и платье и лицо светловолосой красавицы снова стали чистыми. – Извини. Ты потеряла не только туфельку, но и палочку, так?

- Да, - всхлипнула Нарцисса. – И представить себе не могу, где я ее выронила!

- Наверное, где-то между этим закоулком и Малфой-Мэнор, - съязвила Нимфадора. Надменная родственница молча стояла перед ней с полными слез глазами.

- В любом случае, искать твою палочку сейчас мы не будем, а то опоздаем на собрание, - деловито продолжала госпожа Люпин. – Потом я отвезу тебя домой, а по дороге...

- Нет, нет, только не домой! – взмолилась Нарцисса, хватая брюнетку за руки. – Тонкс... Дора, я... – она понизила голос до шепота, - я ушла от Люциуса, совсем!

- Вот те на, - Тонкс приподняла брови, - не ожидала от тебя... Ведь я тоже ушла – от Ремуса. Джози со мной.

- Ой, какая ты молодец, Дора! Я бы тоже не оставила Драко, ни за что! Дора... – красавица снова была готова расплакаться, - ты простишь меня? За все?

- Да ладно, дурочка, - Нарцисса восторженно ахнула и повисла у Нимфадоры на шее. Тем временем в нескольких домах напротив зажегся свет – видимо, потревоженные шумом жители выбрались из постелей проверить, что же стряслось на их спокойной улице глубокой ночью.

- Давай-ка убираться отсюда, - заметила Тонкс, отстраняя расчувствовавшуюся родственницу. Какой-то старик проковылял на балкон и хрипло крикнул: «Что происходит?» - А то весь Хогсмид перебудим. Садись... постой – держи шлем, - Нимфадора нашла возле дороги камень покрупнее и трансфигурировала его. Госпожа Малфой с готовностью нахлобучила шлем на голову. – Обними меня за талию и держись крепче – поедем с ветерком. Да подоткни платье, а то одни лохмотья останутся. – Нарцисса послушно задрала платье по колени и вцепилась в Тонкс. – Ну...

Мотоцикл затрясся, дико взревел и сорвался с места. «Нимфа-а-адора-а-а-а!!» - отчаянный крик госпожи Малфой удалялся по направлению к Вересковой улице и вскоре затих. Старик на балконе сыпал проклятиями и грозил кулаком вслед мотоциклу.

- Завтра же, завтра же пожалуюсь куда надо, хулиганье поганое! – напоследок прокричал он и скрылся в доме. Один за другим огни в окнах погасли – улица возвращалась ко сну. И только темное пятно от валуна возле дороги говорило о том, что этой ночью здесь что-то произошло.

***

Рита Скитер от предвкушения потирала ладони; красный свет комнаты отражался в стеклах ее очков и длинных ногтях, покрытых модным зеркальным лаком. Она подцепила за уголок плотный прямоугольник и пошевелила его в наполненном жидкостью лотке. Ждать оставалось недолго.

Она сидела в своей маленькой дрянной квартирке в Хогсмиде и умирала от страха и нетерпения. Картины перед ее мысленным взором сменяли одна другую: огромные яркие заголовки... «скандал», «чрезвычайное происшествие»... номера, которые рвут из рук продавцов... и снова – толстые стеклянные стенки, пугающе увеличившийся мир вокруг, заточение и... два огромных смеющихся карих глаза. Мороз подирал по коже, и Скитер плотнее куталась в ядовито-розовую кофту, казавшуюся теперь малиновой. Меньше всего ей хотелось снова оказаться в банке, больше всего – на первых полосах, в главных новостях светской хроники. Она многое бы отдала, чтобы утереть нос этой Грэйнджер.

Когда Рита вспоминала свое интервью, взятое у Поттера, ей казалось, что она съела целый лимон без сахара. Конечно, это была сенсация. Но кто оказался в центре внимания – ха, не она, а Мальчик-который-выжил! Мальчик-который-не лжет! Роль исполнителя, орудия в чьих-то руках была не по душе Скитер так же, как и стеклянная тюрьма. И оставаться чьей-то девочкой на побегушках никак не входило в ее планы.

Скитер бросила писать для «Прорицательской» и «Ведьмополитена». Ее уже тошнило от бесконечных хвалебных статей о чертовом Поттере – а с окончания войны ничего другого о нем и не писали – и хитроумной Гермионе Грэйнджер, и их замечательной команде... Эти образцовые герои, подающие пример каждому колдуну и каждой ведьме! В их жизнях не за что было зацепиться, не к чему придраться – ни одной пикантности, из которой можно было бы раздуть скандал! Однажды Рита Скитер застала героя-оборотня Ремуса Люпина в парке (в весьма романтичной обстановке в укромном уголке), с другой женщиной – к тому же, беременной! Они ничуть не смутились, наглецы, когда Рита задыхающимся голосом брякнула «Здрасьте!» и помчалась в редакцию, пощелкивая от радости язычком и постукивая каблуками. За полчаса наклепав разгромную статью о «развратном лживом двуличном» Люпине, торжествующая Рита бросила ее на стол главного редактора «Ведмополитена», как вызов на дуэль.

- Ну что, теперь посмотрим, кто лучше – я, или Марвин Кейтел! - воскликнула она, победно подбоченившись. Марвин блестяще освещал светскую хронику в «Прорицательской», и разные газеты вели за него настоящую войну. Главный редактор глянул на статью, заклинанием разорвал ее на мелкие кусочки и отправил в корзину для бумаг – Скитер остолбенела.

- Рита, - устало проговорил шеф, глядя на нее поверх очков, что означало крайнее недовольство, - если вы не в курсе того, что жена господина Люпина – метаморф, то вы не только потеряли журналистскую хватку, но также слух и зрение, - он опустил глаза к стопке других статей и жестом указал Скитер на дверь.

После такого унижения – и кроме того, по собственной чертовой вине – Рите Скитер оставалось только уволиться. Никто не сожалел о ее уходе из журнала, никто не сказал ей теплого слова на прощание. Она особенно четко помнила, как прошла мимо девочек, заведующих рубрикой красоты в «Ведьмополитене», а те даже не обернулись – все с восхищением обсуждали новые экставагантные мантии Луны Лавгуд-Лонгботтом, известной в послевоенном колдовском мире модницы.

Рита заперлась в комнатах, которые снимала с начала войны, и стала обдумывать страшную месть. Сначала она решила отправиться в другой журнал или газету, и тем самым утереть нос бывшему начальнику, Марвину Кейтелу, девчонкам из рубрики моды и всем остальным из «Ведьмополитена». Но от услуг Скитер на удивление резво отказывались все представители популярной прессы. В «Придире» царил папаша Лавгуд – туда Рита и носа не сунула. Однако, вскоре ее скромные сбережения – Скитер никогда не умела и не хотела копить деньги – иссякли, и Рита с негодованием увидела свое отражение в зеркальной двери под вывеской «Журнал «Придира». Хочешь – верь на слово, а хочешь – читай у нас!». Через пять минут она вылетела из редакции со скоростью Проныры; в холле первого этажа носились два одинаковых маленьких Невилла с рогатками, а Луна в диком наряде с перьями глядела сквозь них с мечтательным выражением лица. Пробиваться сквозь такое количество Лавгудов-Лонгботтомов было выше ритиных сил.

Скитер продала за жалкие гроши все, что можно было продать. Голод обострил ее ум, и мечты о мести (а заодно и о зароботке) оформились в отчаянный план. Она порылась в справочнике, в старых записных книжках, и нашла то, что нужно. Заплатив несколько оставшихся кнатов за передачу письма с совой, Рита осталась ждать в давящих на нее страхом четырех стенах. Ответ пришел через несколько часов, и тем же вечером Рита в своем самом вызывающем наряде нервно крутилась за столиком в «Кабаньей голове».

Он пришел с двадцатиминутным опозданием – ее тугодум-однокурсник, третьеразрядный писака из прогоревшей желтой газетенки «Магия частной жизни». О нем недолго ходили странные слухи, никто толком не знал, на что живет бездарь Уилл О’Конноли. Овеянный тайной происхождения своих доходов, выглядел О’Конноли, тем не менее, недурно.

- Привет, красотка! - подмигнул он, нахально уставившись в декольте Риты. – Давно не виделись. Два огневиски для меня и сливочный эль для дамы – ты ведь не пьешь крепкого, Рита?

- Ты говорила о деле, - продолжал он после паузы и первого стакана огневиски. – Что за дело такое может быть у знаменитой Скитер с Лопоухим Уиллом? – он намеренно вспомнил кличку, которой Рита дразнила его много лет назад. Скитер поежилась – провернуть дельце будет нелегко.

- Я вспомнила, как мы издавали с тобой школьную газету, - неуверенно ответила она, вытирая вспотевшие ладони о резко надушенный платок. О’Конноли осклабился. – В общем... ладно, не стану увиливать – я на мели, Уилл. Мне нужна работа. Я думала... я хотела попробовать начать все сначала... издавать с тобой газету...

- Ты только это имеешь в виду под «начать все сначала»? – подозрительно прищурился Лопоухий. Рита поборола некоторое отвращение и положила свою ладонь с наманикюренными пальцами на жилистую руку Уилла.

- Нет, Уилл... в конце-концов, мы все заслужили второй шанс, не так ли? – и она двусмысленно улыбнулась. На лице Лопоухого промелькнуло изумление, но его тут же сменило обычное нагловатое выражение.

- Тогда выкладывай, что у тебя за план, - сказал он, залпом осушая второй стакан. – Эй, две порции жаркого, салатов и что еще приличного есть в твоей дыре! – крикнул он в сторону стойки, звякнув монетами в кошельке. – Здесь разговора не на два огневиски, - с улыбкой обратился он к Скитер.

Ее безумная идея превратилась в не менее безрассудное, как казалось вначале, предприятие. О’Конноли знал ребят из заброшенной типографии «Частной жизни» - вместе они восстановили станки, докупили кое-какое оборудование, и Рита только молча удивлялась тому, как быстро и дешево это было сделано. Они начали издавать жалкую, в четыре листа газетенку, где за гроши публиковались объявления – в основном о знакомстве, а также о купле-продаже, зачастую весьма сомнительного характера. Первых клиентов и читателей Скитер "отлавливала" по затрапезным забегаловкам в трущобах Хогсмида. Первые номера раздавались бесплатно – этим занимались нанятые Уиллом за несколько кнатов мальчишки-магглы. Когда Рита заикнулась насчет небезопастности такого приема, Уилл резко ее перебил.

- Мы договаривались, красотка – никаких лишних вопросов. Ты делаешь свое дело, я – свое. Так что не суй свой чудный носик туда, куда не следует.

Скитер сомневалась, будет ли какой-то толк от шамкающих старух и беспутной молодежи, которым бесплатно совали номера «Удачного дня». В третьем выпуске они поместили лотерею – билет прилагался к газете и стоил пять кнатов. Отзывчивость простого колдовского мира была поразительной. Опубликованные в следующем номере колдографии двух девушек и молодого колдуна с улыбками до ушей – они выиграли умопомрачительные наряды, которые носила сама Селестина Уорбек (на самом деле это были три слегка переделанные платья Риты, с которыми она не без сожаления рассталась) – возымели еще более фантастическое действие на общественность. В помещение перед типографией с раннего утра стекался народ – каждый хотел подать объявление. Никто не замечал того, что цена «Удачного дня» медленно возрастала; ведь номера становились все толще, лотереи все увлекательнее, и вдобавок на первых страницах газеты стали появляться интересные заметки.

Рита чувствовала себя замечательно. Она снова была в своей стихии – в сфере скандалов, сенсаций и шокирующих находок! Правда, печаталась она пока под псевдонимом, но Уилл обещал, что и этому придет конец – ты, красотка, сможешь выйти из тени! Только подожди еще немного! Они вот уже несколько недель выслеживали крупную дичь, готовили, как по-маггловски выразился О’Конноли, «нейтронную бомбу» - Рита не знала, что это за бомба такая, но фраза была впечатляющей. С доходов от готовящейся сенсации они собирались расширить типографию, переселиться в более удобные апартаменты и – что совершенно не волновало Риту, но приводило в восторг Уилла – пожениться.

- Подумай, красотка, - рассуждал Лопоухий, пуская в потолок сигаретный дым, - мы ведь с тобой так похожи! Дельце общее есть, чего же еще для счастья надо? А дельце-то эдак будет вернее в руках держать... – с этим Скитер пришлось согласиться.

А пока она сидела в залитой красным светом проявочной и с вожделением разглядывала только что полученные колдографии, парившие в воздухе на уровне ее близоруких глаз.

Люциус Малфой стоит возле распахнутого окна, обдуваемый холодным северным ветром. Его лицо искажено гневом.

Люциус Малфой, обвязанный рубашками, лезет по стене вниз, цепляясь за лепнину.

Господин Малфой, не без труда достигший земли, хватается за голову над огромной темной кучей под окнами. Он несколько раз протягивает руки, но прикоснуться к ней - явно выше его сил.

Малфой исчезает за углом своего дома и через некоторое время возвращается – с лопатой!

Малфой (!) начинает раскапывать (!!!) кучу, болезненно морщась и пытаясь закрыть нос рукой. Во всей красе предстает Смертный Знак на руке уважаемого богатейшего колдуна Британии.

Люциус, рыдая от ярости, вытаскивает из развороченной кучи волшебную палочку. Руки его дрожат, он оборачивает лицо к зрителю (то есть, к воротам) и кричит что-то. По губам можно прочитать имя его жены и чудовищные проклятия.

Еще никогда Рита Скитер не была так довольна собой. Хвала Мерлину, что у нее хватило ума связаться с Лопоухим Уиллом!


Глава 4

Молли Уизли на цыпочках ходила по спальне и собирала вещи, стараясь не разбудить мужа. По той же причине она не решилась воспользоваться Призывным заклятием – что может подумать Артур, обнаружив, как его жена собирается куда-то посреди ночи? Миссис Уизли сосредоточенно запихивала в объемистую вязаную сумку все, что ни попадя: ворох одежды, словно она отбывала на полгода, кое-какие снадобья, вязальные спицы, с которыми Молли не расставалась, книги... Сверху она водрузила мешок, полный разной снеди домашнего приготовления. С трудом закрыв похожую на тюк сумку, миссис Уизли выволокла ее из спальни, осторожно прикрыла дверь и облегченно вздохнула – теперь можно было пустить в ход волшебную палочку.

Она ловко пролевитировала огромную сумку вниз по лестнице и на кухню, которая все еще напоминала приют, готовый в любое время суток принять и накормить десяток голодных ртов. Здесь регулярно собирались обзаведшиеся семьями отпрыски Уизли, члены Ордена Феникса, коллеги Артура, старые друзья... И все же Молли Уизли не могла кривить душой - несмотря на частые посиделки, разговоры о прошлом, возню с внуками, ей становилось тоскливо от воспоминаний о рыжих, склонившихся друг к другу головах, на которые сыпались ее материнские упреки и наставления.

Спустившись на кухню, Молли по старой привычке глянула на свои замечательные часы-контролеры, которые оставила вечером возле горы вычищенных котелков и кастрюль. С недавних пор стрелок на часах прибавилось – маленькие Уизли не могли взять в толк, как это бабушка узнает, где они находятся. Рон, Чарли и близнецы были «в отъезде», Джинни - «дома» (миссис Уизли успокоенно улыбнулась), все невестки с детьми - тоже Подклеенная стрелка Перси и новенькая – Гарри – указывали местоположение «на работе». Молли уже отошла было от часов, когда те снова привлекли ее внимание.

Стрелка с подписью «Гермиона» затрепетала, описала несколько кругов и остановилась на отметке «В смертельной опасности». Миссис Уизли зажала ладонями рот, сдерживая крик ужаса. Однако, минутой спустя она взяла себя в руки; очевидно, это было связано с работой Гарри – Гермиона и Рон частенько помогали лучшему другу в решении непростых задач из Отдела Тайн. Иногда приходилось иметь дело с опасными заклятиями, на что незамедлительно реагировали соответствующие стрелки. Молли перевела взгляд на указатель «Гарри» - тот спокойно продолжал пребывать «на работе».

Миссис Уизли была готова повторно запаниковать, если бы стрелка Флер внезапно из положения «дома» не переместилась на отметку «в дороге». Через мгновение стрелка передвинулась к витиеватой надписи «в гостях». Билл оставался дома, но и он несколько минут спустя оказался «в дороге», и столь же недолго. Его стрелка приблизилась к отметке «в гостях» и стала покачиваться из стороны в сторону. Расшифровка Молли была однозначной: ее сын и невестка аппарировали посреди ночи с визитами – причем в разные места.

Внезапно обессилевшая от испуга миссис Уизли опустилась на корзину с грязным бельем. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках; у Молли не было сил даже призвать кружку воды со стола. Она сжала лицо руками и постаралась сосредоточиться. Волновать Артура, будить его нельзя было ни в коем случае – у него и так расшатаны нервы, здоровье подкачало за время войны. Этой ночью Молли собиралась проникнуть сквозь каминную сеть к Джинни - оставить ей кое-какие вещи, книги с полезными советами и немного еды. Дочка не могла подолгу находиться на кухне, а ведь правильное питание так важно в ее положении! Однако, от явной помощи матери Джинни упрямо отказывалась. «Я со всем справляюсь! – сердито заявляла она Молли, помешивая в кастрюле какие-то ужасные полуфабрикаты. – Я не маленькая, не надо меня всему учить!» Молли не отступила, и теперь по утрам два-три раза в неделю Джинни находила у себя дома огромные запасы вещей, еды и рекомендаций, от обилия которых голова шла кругом.

- Я вырастила семь человек детей! – доказывала мужу миссис Уизли, хотя тот и не собирался спорить. – Я с закрытыми глазами во всем разберусь! В конце-концов, не выкинет же Джинни мою готовку на помойку! – подытоживала она. – А я не буду надоедать девочке своими советами.

В это раз и была подобная «ночь доставки». Молли переводила взгляд с сумки на камин, а с камина – на волшебный циферблат, стараясь успокоиться и посмотреть на ситуацию без паники. Она не знала, сколько времени провела в таком положении, но вдруг стрелка Гермионы заколебалась, снова описала несколько кругов и замерла на отметке «дома». У миссис Уизли немного отлегло от сердца.

Она встала, выпила холодной воды и заклинанием поместила сумку в камин. «Отправлюсь сначала к Джинни, - мысленно рассуждала Молли, отыскивая горшок с кружаной мукой, - а потом к Биллу и Флер. Рано или поздно кто-то из них явится домой – вот тогда-то мы и поговорим!»

Миссис Уизли бросила в камин щепотку порошка, забралась в изумрудные языки пламени и, придерживая вязаный тюк, четко произнесла: «Вересковая улица, двенадцать!»

***

Тихо прикрыв двери, чтобы не потревожить соседку – чрезвычайно склочную старую ведьму с отменным слухом - Уилл О’Конноли скинул новенькое пальто и прошел в гостиную. Рухнув на диван и устроив ноги в сапогах на кофейном столике, Уилл заклинанием налил себе стакан огневиски и, вытянув руку, ловко поймал его, не пролив ни капли.

- А-а-а, красотка! - довольным голосом произнес Лопоухий, увидев выскочившую из кабинета Скитер с пачкой колдографий в руках. Он лениво поманил ее и посадил к себе на колени, сделав жадный глоток огневиски. – Как прошел вечер, дорогуша? Хочешь что-то показать своему почти-муженьку?

Рита отхлебнула из стакана Уилла и протянула ему колдографии. Она с торжествующей улыбкой наблюдала, как тот рассматривал карточки, меняясь в лице с каждым новым снимком. Под конец Уилл беззвучно рассмеялся и крепко обнял подругу.

- Ну что, Рита! Разве я не молодец? Разве я, дракон меня дери, не самый крутой ловкач на этом свете?! – они снова стали рассматривать колдографии, не веря собственной удаче. – Оно стоило того, чтобы отморозить себе брюхо, лежа Мерлин знает сколько в кустах! Иди сюда, моя красотка! - О’Конноли жадно поцеловал Риту, щурясь от удовольствия и ядовитого оттенка ее кофты.

- Ох, Уилл, ты представляешь, что будет, когда мы это опубликуем?! – воскликнула Скитер. Ее трясло от предвкушения скандала. – Да «Удачный День» будут рвать из рук! Надо обязательно увеличить тираж, Уилл, и сделать большие заголовки...

- Погоди, погоди, Рита, - прервал ее воодушевленную речь Лопоухий. Он отправил недопитый стакан на столик и теперь как-то сурово, по-деловому смотрел на Скитер. – А кто сказал, что мы будем публиковать эти снимки?

Рита от удивления открыла рот и подняла нарисованные брови.

- Но разве мы не хотели...

- Мы это даже не обсуждали, Рита. Ты так волновалась, справлюсь ли я со слежкой, и сгодится ли новая колдокамера, что даже не спросила, что я собираюсь делать со снимками.

- Но разве ты не обещал мне... что я напишу разгромную статью... и под своим именем?..

- Ты напишешь ее, красотка, напишешь! Но не об этом, пока не об этом, - Уилл ткнул в колдографии. – Ты примешься за его жену, моя умница. Сделаешь посмешище из самой красивой и респектабельной леди колдовского мира! А с мистером Малфоем, - О’Конноли злорадно ухмыльнулся, - я разберусь сам.

- Ты... – глаза Риты округлились – она начинала понимать план Уилла. - Ты собираешься его шантажировать?!

- Моя догадливая Рита! Конечно, я буду шантажировать этого молодца, пока он не выложит сумму, способную обеспечить нас до конца дней! – расхохотался Лопоухий, снова целуя Риту. – Но для этого ты должна следовать всем моим указаниям, поняла? – Скитер утвердительно кивнула. – Хорошая девочка. Итак, ты говорила мне, что сегодня у дамочек из С.У.П.-а намечается очередная сходка?

- Да, начало собрания через... – она глянула на вычурные настенные часы, - через пятнадцать минут. Старуха с первого этажа говорила, что они всегда начинают в два часа ночи. Ее дочка состоит в организации.

- Отлично, ты как раз успеешь. Я сотворю несколько копий с колдографий – не со всех, пожалеем напоследок нервы госпожи Малфой – а ты пойдешь на собрание - неузнанная, разумеется - и подбросишь снимки нашей мадам. Сделай это под конец собрания, под шумок, когда все начнут расходиться. Да, и вот еще что... добавь записку, что-нибудь в духе: «Это только начало. Есть и более откровенные снимки. Ваш час пробил» - или что-нибудь похожее, на твое усмотрение.

- Но я не знаю адреса, - растерянно возразила Скитер, жестом призывая самопишущее перо и пергамент. – К тому же, у членов общества есть пропуска...

- Я и об этом подумал, - перебил Уилл, доставая что-то из кармана брюк. – Вот листовка с адресом, главной темой собрания – Мерлин, ну и дурью же они маятся – и членская карточка. Не удивляйся – выкупил все за сикль у пьяной мужененавистницы в «Кабаньей голове». Подпись твою я подделал хорошо, не находишь? – Рита восхищенно улыбнулась. Какой же он изобретательный и храбрый, ее Уилл, и как о ней заботится! – Только вот придется тебе вырядиться несчастной пьянчужкой, моя красавица. Хочешь жить – умей вертеться, Рита!

Скитер с деланным неудовольствием слезла с коленей Лопоухого и поспешила в спальню. Там, разворотив несколько ящиков, она нашла сильно ношеную, траченую молью мантию, перекрашенную шерстяную юбку и стоптанные башмаки на прохудившейся подошве. Со шкафа Рита сняла старую остроконечную шляпу – из нее доставали выигрышные лотерейные билеты. Древнее ее казалась только Сортировачная шляпа Хогвартса. Рита облачалась в пахнущее затхлостью рванье, когда в спальню заглянул Уилл.

- Я приготовил копии, - он помахал конвертом и прищурился. – Отлично выглядишь - только не забудь сделать что-нибудь с лицом и ногтями.

Журналистка со вздохом посмотрелась в зеркало, достала коробку колдовской косметики и принялась гримироваться. Делая все наперекор советам девочек из рубрики красоты «Ведьмополитена» (жалкие гордячки – я вам еще покажу!), Скитер добилась ошеломляющих результатов – таких, что при виде нее Уилл выронил изо рта незажженную сигару.

- Потрясающе, - только и смог пробормотать он.

- Хочешь жить – умей вертеться! – ответила самого жалкого вида ведьма, изо рта которой вместе с хриплой речью доносился запах огневиски. В подтверждение этим словам она несколько раз обернулась вокруг своей оси, а затем с легким хлопком дезаппарировала.


Глава 5

Гермиона быстро шагала по азкабанскому коридору, стараясь успеть за своим хмурым проводником. «Так торопится, будто у него зелье выкипает, - подумала бывшая мисс Грэйнджер, светя себе под ноги волшебной палочкой, чтобы не оступиться. – Это он старается продемонстрировать, как себя утруждает, сопровождая меня?» Они резко свернули направо, потом налево – от темного лабиринта веяло леденящим душу холодом.

- Последствия пребывания дементоров, - словно угадал ее мысли зельевар. – Безрадостно, не так ли? – бросил он через плечо дурацкий вопрос. Гермиона стучала зубами, стараясь плотнее закутаться в плащ.

- Такое впечатление, что мы от кого-то убегаем, профессор Снейп, - буркнула она. Северус внезапно остановился, и Грэйнджер почти врезалась ему в спину, наступив на мантию.

- Послушайте меня, прошу вас, Гермиона, - заговорил Снейп, твердо глядя в глаза бывшей ученице. – Вы очень упрямая молодая леди, и это мне известно. Поэтому разубежать вас и отговаривать от очередной глупой затеи я не буду, - Гермиона возмущено вспыхнула и хотела возразить, но зельевар жестом потребовал молчания. – Я только прошу вас быть поосторожней в своей деятельности. Не надо верить Беллатрикс, не стоит принимать за чистую монету все комплименты, которыми вас осыпают дамы из Общества. И они, и вы сами пока еще не понимаете, какую кашу заварили...

- А вы, сэр, естественно, лучше меня знаете, чего хотят женщины! – фыркнула Гермиона, воинственно отвечая на пристальный взгляд.

- Я достаточно долго знаю вас, Грэйнджер, - отчеканил Снейп, и лицо его снова приняло бесстрастное выражение. Он скрестил руки на груди и свысока посмотрел на кипевшую от ярости молодую миссис Уизли. – Одного не могу понять – чего вы добиваетесь? Славы? Внимания? – он уже откровенно издевался над ней. – Или вам просто скучно жить?

Прежде чем Гермиона нашлась, что ответить на подобное оскорбление, ухмыляющийся зельевар слегка поклонился ей и стремительно исчез в темноту за поворотом.

Ох, как она пожалела о том, что не догнала его и не высказала все, что накопилось на душе за долгие годы! Надменный, гадкий, язвительный... «Слизеринская зазнайка!» - тихо прошипела сквозь зубы Гермиона, в сердцах топнув ногой о каменный пол. Стук странно прокатился по коридору в неведомую глубину, откуда тут же послышалось насмешливое, передразнивающее молодую женщину шипение. Грэйнджер побледнела, выставила перед собой палочку и громко спросила:

- Кто здесь? Люмус Максима! – низкие своды туннеля слабо осветились, замерцали замки и засовы на дверях камер по обе стороны коридора. Видимо, Азкабан сопротивлялся яркому свету всей своей сырой каменной массой. Гермионе стало жутко – из темноты на нее кто-то шел, согнувшись и шаркая ногами.

- Профессор Снейп! – крикнула она, нисколько не надеясь, что ее услышат. Странное шипящее существо приближалось и должно было вот-вот показаться в голубоватом волшебном сиянии. Гермиона напряглась, готовая произнести заклятие.

Но вместо «Импедимента!» с ее губ сорвалось жалобное восклицание. На свет выбралась дряхлая горбатая эльфийка – сморщенная, как печеное яблоко, грязная, в бородавках и неописуемых даже для домовика лохмотьях. Она болезненно щурилась, прикрывая беззубую мордочку дрожащими от старости лапками, и вдруг упала на колени, всхлипывая и стоная. Неведомо откуда на домовиху посыпались удары кнута! Одна за другой на тощем тельце, голове, трясущихся руках и ногах появлялись кровоточащие полоски. Грэйнджер в ужасе застыла на месте, а тем временем израненная домовиха на коленях подползала все ближе...

- Ридикулус! – раздался мужской голос за спиной Гермионы. Та подскочила на месте и повернулась – профессор Снейп стоял рядом с волшебной палочкой наготове; в левой руке он держал развернутую карту. Агонизирующая эльфийка немедленно превратилась в садового гнома, который выбил каблуками чечетку, подбросил в воздух колпачок и тут же исчез.

- Вы в порядке, мисс Грэйнджер? – озабоченно спросил Северус, снова вглядываясь в бледное теперь лицо. Она медленно кивнула. – У азкабанских боггартов особый дар – чары Леденящего Остолбенения. Человек, встретивший их, просто перестает соображать – даже такой неглупый, как вы, - прочел он краткую лекцию. – Прошу прощения за то, что не дождался вашего ухода – хотел удостовериться, все ли в порядке с госпожой Лестрейндж. Это не оправдание, а изложение моих обязанностей, - сухо добавил Снейп, наблюдая, как Гермиона приходит в себя.

- Вы попросту решили бросить меня здесь, - в тон ему ответила миссис Уизли.

- Забавная мысль. И почему я тогда, по-вашему, вернулся? – приподнял бровь Снейп. Гермиона хмуро промолчала. – По крайней мере, теперь я в курсе, чего вы боитесь больше всего, - «Это что, очередная насмешка? – подумала Грэйнджер. - Не может быть!» – Неплохо для человека, столкнувшегося в бою с самим Волдемортом!

- Да я и не разглядела его из-за вашей спины, профессор, - фраза прозвучала как-то странно: полу-ехидность, полу-благодарность. Они стояли друг напротив друга, погрузившись в общее воспоминание: обессилевшая Гермиона, вспыхивающая зеленоватыми огнями туча, надвигающаяся на нее, а вокруг бой, крики, заклятия... Рядом в грязи – обездвиженный Рон с глазами, полными ужаса. Перед ее мысленным взором тогда промелькнула вся радость их молодой жизни, и она уже попрощалась с этой жизнью, когда словно из-под земли выросла прямая черная фигура, заслонившая собой смертоносный туман...

- Вам пора домой, мисс Грэйнджер, - оборвал ее мысли голос зельевара. – А не то опоздаете на ваше собрание, - усмехнулся он, сворачивая карту в трубочку. Гермиона спохватилась – и правда, ведь нужно еще кое-что приготовить для заседания С.У.П.-а – а она тут предается кошмарным воспоминаниям! Она неловко улыбнулась профессору Снейпу, пробормотала благодарность и дезаппарировала.

Северус еще некоторое время постоял на одном из «перекрестков» для телепортации посетителей в Азкабан. Потом заклинанием заблокировал "перекресток" и задумчиво повертел в руках карту тюрьмы, на которой бродили по коридорам указатели дежурных авроров, а в камерах замерли или шевелились надписи с именами заключенных. Ловкачам-близнецам удалось разгадать секрет Мародеров... до сих пор Снейп не мог вспоминать это «определение» без доли презрения и сарказма – тем более, что не так давно живых Мародеров снова стало двое, даром что Блэк проходит долгий курс реабилитации в больнице Св. Мунго. Теперь подробные карты-наблюдатели были и в Азкабане, и в колдовской клинике, и у занимающих ведущие посты в Министерстве – но действовали они лишь в пределах соответствующих зданий. «Иначе, - и в шутку, и всерьез объявил Фред Уизли, - к драклам все права человека, а наша Гермионочка этого не допустит!»

Зельевар представил себе бушующую защитницу прав с «Абсолютно-все-видящей-картой – Наблюдай, не прогадай!» в руках, и усмехнулся. Но тут же снова помрачнел, пристально посмотрел в дышавшую холодом темень коридора и тихо произнес:

- А вы так и не спросили, какой у меня боггарт, мисс Грэйнджер...

***

Гермиона аппарировала в садик на южной стороне «маленького поместья», как шутливо называл их жилище Рон. Она на секунду присела на ярко выкрашенную садовую скамью, глубоко вздохнула, чтобы убрать ощущение сдавленности в легких, и поспешила к задней двери дома мимо клумб и подстриженных кустов шиповника. Аппарировать прямо в дом было невозможно – перед каждым долговременным отъездом Рон накладывал массу Защитных Чар, и то же самое советовал делать Гермионе, если она куда-то отлучалась в его отсутствие. В послевоенное время расслабившиеся и уверенные в собственной безопасности жители зачастую забывали о сохранности своего имущества, что несказанно радовало взломщиков и воришек. Даже те, кто полагал, будто красть у них нечего, с удивлением не досчитывались посуды, мелкой мебели и даже ношеной одежды.

- Война никого не обошла стороной, - вздыхали соседи пострадавших. - Стоит ли поднимать шум из-за кострюли? - Однако, становясь в свою очередь жертвами мелких краж, и они вызывали бригаду колдунов из соответствующего департамента, которые помогали с установкой «Противовзломной супер-системы Уизли – Поймай вора без аврора!»

Произнеся на ходу несколько заклинаний, снимающих защиту, Гермиона открыла дверь черного входа и чуть не сшибла с ног домовиху, застывшую прямо на пороге. Та жалобно пискнула и выронила из лап тапочки «хозяйки».

- Ой, Винки, - с сожалением воскликнула Гермиона, - извини! Ну зачем ты стоишь на дороге? – в небольшом коридорчике рядом с кладовыми зажегся свет. – И зачем ты снова принесла мне тапки? Я же просила так больше не делать. Ты – мой секретарь, а не горничная!

- Винки только помогает хоз... Гермионе. Гермиона устала, негоже ей искать вещи по всему дому... – хрипло пробубнила эльфийка, щелчком пальцев отправляя плащ миссис Уизли на вешалку. – Босой тоже ходить негоже, и следить по дому не следует... – продолжала себе под нос Винки, но Грэйнджер прервала ее.

- Скажи, кто-то уже прибыл? Боюсь, я немного опоздала... – Гермиона глянула на маггловские часы с кукушкой – свадебный подарок Артура – и в который раз за эту ночь испугалась. Она задержалась на целых полчаса! Для пунктуальной и уважающей чужое время миссис Уизли это было непростительно.

- Мерлин мой, Винки! – всполошилась Гермиона, подхватывая портфель и кидаясь к узкой лестнице на второй этаж; домовиха взволнованно запрыгала следом. – Там, наверное, уже куча народу! Ты приготовила чай? Угостила дам чем-нибудь? Дракон меня дери – они ведь не могут попасть в дом! Ну и ночка! – они ворвались в спальню, где Гермиона в спешке принялась переодеваться. – Винки, дай скорее председательскую мантию!

Эльфийка подскочила к платяному шкафу, распахнула его – и тут же оказалась под грудой одежды.

- Хозяйка опять не убралась в шкафу! – пропищала домовиха из-под свалившихся на нее свитеров Рона. – А еще запрещает Винки это делать! – Гермиона одной рукой выхватила из кучи мантию, а другой помогла подняться копошащейся в одежде эльфийке.

- Ты... не... служанка! – в три этапа выкрикнула Грэйнджер, выныривая из воротников. Она провела щеткой по растрепавшимся волосам, которые все равно несолидно торчали во все стороны, и вылетела из спальни, устремляясь в небольшой холл перед парадным входом. На самом деле, ничего «парадного» в нем не было, кроме сияющей только для «посвященных» вывески, гласившей: «Собрание С.У.П.-а. 17-го сентября сего года, второй час после полуночи».

Гермиона подскочила к двери, торопливо произнесла пароль для входа и «Алохомора!». Дверь распахнулась, и хозяйка уютного домика рядом с рощицей под Хогсмидом увидела нечто похуже азкабанского боггарта.

Во дворе, поеживаясь от ночной прохлады и сырости – кто в мантиях и плащах, а кто просто в длинных ночных рубашках – жались друг к другу члены Общества Супругов, Ущемленных в Правах. Мадам Максим, дрожавшая в тонкой блузке, обнимала заплаканную Флер, облаченную в громадный пушистый свитер. Черноволосая, угрюмого вида женщина опиралась о мотоцикл, вокруг которого гонялись друг за другом две маленькие ведьмочки. А на ступеньках перед домом, поджав под себя грязную босую ногу, сидела Нарцисса Малфой.








Глава 6

- Ох, - выдохнула Гермиона. Она выбежала во двор, бормоча приветствия – говорить «Добро пожаловать!» с порога было бы нелепо и даже грубо в такой ситуации. – Пожалуйста, проходите в дом... я очень извиняюсь... Я страшно извиняюсь за то, что заставила вас ждать – миссис Найтингейл, миссис Уайт, здравствуйте. Мадам Максим, да вы совсем продрогли! Флер, что случилось? Привет, Тонкс, - Гермиона поворачивалась то к одной, то к другой даме, стараясь уделить всем внимание – самое малое, что она могла пока сделать. – Пожалуйста, все заходите! Винки проверит ваши пропуска, – с несколько преувеличенной бодростью крикнула Грэйнджер, приглашающим жестом указывая на дверь. Она слегка побледнела, расслышав недовольное перешептывание и заметив взгляды некоторых дам из С.У.П.-а, прошествовавших мимо нее в дом.

- Это какой-то кошмар, - устало проговорила Гермиона, обнимая Тонкс – одну из своих лучших подруг.

- С тобой-то что случилось? – обеспокоенно спросила миссис Люпин. – На тебе лица нет!

- Это долгая история... в общем, сначала я была в клинике Св. Мунго, а потом в Азкабане, и там пришлось разбираться со Снейпом и...

- Ты била в Аскабан?! – ошарашенно переспросила Флер. – Но ма шер, что ты там делала?

- Я потом все объясню, обещаю, - старалась отделаться Гермиона. Ей нужно было хоть немного сосредоточиться перед собранием, а тут столько вопросов сразу!

- Ее посадили в тюрьму за гостеприимство, - несколько иронично пояснила Тонкс, - но, очевидно, выпустили благодаря нашему любимому профессору зельеварения. Ладно, извините – я неудачно пошутила, - тут же попросила прощения Нимфадора, на которую недовольно воззрились Флер и бывшая директриса Шармбатона.

- ‘Эрмиона, посмотрите-ка! – вдруг воскликнула мадам Максим. – Там какая-то неразбериха возле дома! – четыре женщины обернулись к парадному входу – там действительно творилось небольшое столпотворение.

В два шага оказавшись возле ступенек, Грэйнджер решительно растолкала толпу и добралась до эпицентра беспорядка. В дверях образовалось что-то вроде пробки – некоторые дамы напирали сзади, стараясь рассмотреть, что же не дает им наконец войти. Гермиона потребовала посторониться – ее глазам открылась странная картина. На пороге, расставив в стороны лапки и стараясь загородить собой вход стояла Винки: ее глазищи сверкали от ярости, а ноздри воинственно раздувались. На площадке перед дверью застыла Нарцисса со своим членским билетом в опущенной руке.

- Ты – Малфоиха? – не своим голосом взвыла Винки, сжимая кулачки. – Ты – бывшая хозяйка Добби? Которая его обижала и мучила?!

- Да, мне очень жаль, но это я – миссис Малфой, - устало и, видимо, не первый раз повторила красавица. – Но я никогда не мучила Добби... – пыталась оправдываться она, но гневная эльфийка громко перебила, топая от ярости ногами:

- Ты сюда не войдешь! Злая, злая Малфоиха! Винки не пустит ее даже под страхом смерти! Не пустит обидчицу мужа, пусть даже и бывшего! – Нарцисса заплакала от стыда и усталости и повернулась к Гермионе.

- Наверное, мне лучше уйти, миссис Уизли! – сквозь слезы проговорила она. – Один мой вид и имя приносят только несчастье! – шепчущийся народ с готовностью потеснился, чтобы освободить знаменитой леди путь к отступлению, но Гермиона придержала ее за локоть и обратилась к домовихе.

- Винки, - твердо сказала хозяйка домика, - ты неправа. Во-первых, госпожа Малфой – член нашего Общества, и ей необходима помощь, - эльфийка сжала зубы и затрясла сжатыми в кулаки лапками. – Во-вторых, она уже была на других собраниях, и мы не вправе отказывать ей. И в-третьих, насколько я помню, Добби был слугой Люциуса, а не Нарциссы, так что виниить ее – несправедливо.

- Это так! – оживившись, поддакнула госпожа Малфой, с надеждой глядя на Гермиону. – У нас были еще домовые эльфы, - Винки издала какой-то утробный звук, похожий на рычание, - но именно были – сегодня ночью я из всех отпустила! – радостно провозгласила Нарцисса. Грэйнджер вытаращила на нее глаза, медленно расплываясь в победной благодарной улыбке. – Я поняла, как жесток был Люциус – и со мной, и с твоим народцем, Винки – и я решила положить этому конец! Я прошу у тебя про... – Нарцисса не успела договорить – молодая миссис Уизли пылко заключила ее в обьятия. Дамы зааплодировали; кто-то прослезился, кто-то многозначительно переглянулся, а с пожилой ведьмой, выглядывавшей из-за шляп и причесок, случился приступ кашля.

- Ушам своим не верю! – восхищенно воскликнула Гермиона.

- Уверена, сейчас мои эльфы уже устраивают показ мод на кухне Хогвартса, - хихикнула госпожа Малфой. – Демонстрируют лучшие рубашки Люциуса. – члены С.У.П.-а дружно выразили кто бурный восторг, а кто – явное недоумение. Старая колдунья в залатанной мантии повторно зашлась кашлем, а ее соседки вновь ощутили запах огневиски – на нее даже зашикали. Прохрипев извинение, ведьма спряталась в дальний ряд и чем-то зашуршала под мантией. Тем временем Винки не сводила с Нарциссы изумленных распахнутых глаз; она медленно покачивалась вперед-назад, так что было непонятно – упадет домовиха в обморок или в ноги госпоже Малфой.

- Так давайте же, наконец, зайдем в дом, а то все простудимся! – прервала идиллию на ступеньках Тонкс. Ее поддержал нестройный хор голосов, и толпа молодых и пожилых дам устремилась в открытые двери шелестящим потоком. Винки молча кивнула в несколько пропусков, сунутых ей под нос, отмахнулась от женщин, возившихся в сумках в поисках своих билетов, и обессиленно опустилась на коврик перед дверью.

Гермиона проводила дам налево, в просторную гостиную, где уже стояли удобные стулья, несколько столиков с напитками и блюда с сэндвичами и фруктами.

- Мне кажется, у твоей бедной домовихи сдали нервы, - прокомментировала Нимфадора, втаскивая в холл большую сумку, снятую с мотоцикла. – Может быть, ей... да-да-да, мой маленький, мама сейчас тебя переоденет! – заворковала она над попискивающим свертком на столе. – Гермиона! Ассио пеленки! Я говорю – может, Винки дать чего-нибудь выпить? Успокоительного, - пояснила Дора в ответ на укоризненный взгляд Грэйнджер. Из раскрывшейся сумки тем временем вылетело несколько чистых пеленок, салфетки, баночки, бутылочки и колдовские подгузники с нарисованными на застежках пигмейскими пуфками. Все эти вещи аккуратно расположились на столе и послушно тыкались в руки Нимфадоре, пока она занималась малышом и одновременно говорила.

- Нарцисса подвернула ногу. Это она храбрится, не подает виду, но я уже дважды снимала опухоль заклятием. Толку мало... да-да, мой сладкий, вот теперь мы будем чистые, и в сухих пуфках... Кошмар, Гермиона, эти новые пищащие подгузники сведут меня с ума! Куда лучше маггловские, но Ремус... – она прикусила язык, нахмурилась и зыркнула на кучу вещей – те как по команде полетели обратно в недра сумки.

- Так вот – о чем я говорила? Ах, да – Нарцисса подвернула ногу, ей нужен какой-нибудь компресс... и надо порыться в книге, поискать подходящее заклятие. Она – настоящая спартанка, как и все Блэки, - не без гордости заметила Тонкс.

- А что случилось? – с участием к новой защитнице прав эльфов поинтересовалась миссис Уизли.

- Представь себе, совершенно дикая история, - Нимфадора покосилась на дверь в гостиную, где дамы угощались фруктами и болтали между собой, и на всякий случай понизила голос. – Она ушла от Люциуса – думаю, об этом ты догадалась. Насовсем. Она бежала от самого Малфой-Мэнор до Вересковой улицы, Мерлин знает зачем – наверное, чтобы ощутить «ветер свободы» или как его там – и там я догнала ее на мотоцикле. Она потеряла туфлю и...

- И подвернула ногу? – вставила Грэйнджер.

- Да нет же! Не тогда. Мы поговорили, потом стали зажигаться окна – ну, мы и уехали. И по пути сюда вылетели в канаву, - угрюмо пояснила госпожа Люпин.

- Как ты могла вылететь с дороги? Ты же прекрасно ездишь! Дора, да это невозможно! – не поверила ее словам Гермиона.

- Все возможно, когда прямо перед тобой вдруг кто-то аппарирует! – хмыкнула Тонкс. Она не договорила – свет из гостиной заслонила величественная фигура мадам Максим, осторожно наклонившейся под притолокой.

- Шер ‘Эрмиона, Дора, я думаю, пора начинать! – она скрылась в «зале заседания», где члены С.У.П.-а уже заняли свои места.

- Сейчас идем, мадам Максим! – дуэтом откликнулись молодые женщины. Гермиона вытащила из брошенного в холле портфеля пачки брошюр и стала поспешно раскладывать из по темам на нескольких круглых подносах с эмблемой Общества.

- Короче, когда мы вибирались из канавы – можешь себе представить, в каком виде – Нарцисса поскользнулась в грязи и подвернула ногу, - закончила рассказ Тонкс. – Хвала Мерлину, что Джози не пострадал, - она покачала вновь уснувшего младенца и поцеловала его в короткие черные волосики на макушке.

- Хвала Мерлину, - откликнулась Гермиона и тоже склонилась над малышом. – Дора, только почему он похож на... Ах, да, вспомнила – он ведь меняет внешность вместе с тобой! И как долго оно так будет?

- До двух лет, - улыбнулась Нимфадора. – А потом станет меняться сам. И начнутся проблемы! – ласково усмехнулась она.

***

Джинни Поттер, в девичестве Уизли, заворочалась на постели – лежать было очень неудобно, несмотря на специальный матрас и подушки – и со вздохом открыла глаза. На потолке над ней мерцали крошечные огни-звезды и проплывали слабо искрившиеся облака; до недавнего времени это нехитрое изобретение братьев помогало ей заснуть и видеть только приятные сны. Но теперь кусочек «звездного свода» вызывал легкую досаду, как и звенящая тишина глубокой ночи. Джинни очень хотелось есть.

Она повернула голову, но кровать слева от постели пустовала – Гарри все еще на работе. Чтобы было удобнее, мама посоветовала повторить их с папой опыт: Артур Уизли шесть раз в своей жизни переселялся на узкое подобие походной кровати, какие потом стояли в полевом госпитале военного лагеря. Джинни улыбнулась – папа еще потрепал Гарри по плечу и пожелал ему «лежанку в углу» тоже не меньше шести раз...

Миссис Поттер приподнялась на подушках, взяла с прикроватной тумбочки палочку и призвала к себе блюдо с мандаринами. Те под воздействием следующего заклинания сами очистились от кожуры и развалились на сочные дольки. Гарри поначалу не мог смотреть, как жена ест мандарины – дольки цитрусовых напоминали ему о Дамблдоре – но вскоре эта грустная ассоциация исчезла, как и многие тяжелые воспоминания довоенного времени и месяцев сражений с Темными Силами.

- Тебе еще повезло, дочка, - не уставала повторять Молли, наблюдая, как Джинни поглощает мандарины. – В твоем положении мне все время хотелось шоколадных лягушек! Как я боялась преждевременно испортить фигуру!..

Джинни полакомилась фруктами, и ее даже стало клонить в сон, когда мимо окон по Вересковой улице пронеслось что-то громыхающее; отчетливый рев двигателя смешивался с пронзительным женским визгом. Госпожа Поттер насторожилась – это явно был мотоцикл, и притом весьма знакомый... Конечно – старый мотоцикл Сириуса! Гарри еще катал ее на этом железном чудовище, вызывая бурную реакцию на улицах Хогсмида. Джинни с жалостью подумала о том, что не успела – да это было теперь и вовсе невозможно – выскочить из постели и посмотреть вслед ездокам. «Интересно, кто это был? – в полудреме рассуждала Джинни. - Сириус в больнице, а Гарри... в Министерстве...» Она закрыла глаза и почти погрузилась в сон, когда новый звук заставил ее вздрогнуть.

Джиневра Поттер села на постели и прислушалась. На кухне внизу определенно кто-то перемещался, тихо постукивая, шурша и передвигая мелкую мебель. Неужели воры? Или кто похуже – у Джинни похолодели руки; она глядела в темноту, напрягая слух и сжимая в пальцах волшебную палочку. Снова раздался стук и приглушенное звяканье посуды; так и есть, к ней забрались мелкие воришки домашней утвари! Но как – ведь Гарри защитил дом всеми возможными способами! Словно почувствовав страх хозяйки, пигмейский пуфка Арнольд тоже проснулся, мягко перекатился с тумбочки на одеяло и задрожал, тихо попискивая и стараясь укрыться в ладони Джинни.

Нужно было что-то делать – она не могла больше бездействуя сидеть в спальне, ожидая, пока подобные Мундунгусу Флетчеру господа утащат все, что смогут унести! Госпожа Поттер решительно откинула одеяло, спрятав в складках верещавшего Арнольда, накинула просторный халат и, освещая себе путь слабым Люмосом, вышла из комнаты на площадку. Наглецы даже не постеснялись зажечь свет! Джинни чуть не вскрикнула от ярости, но сдержалась – воришек нельзя было упустить, не проучив как следует. Она осторожно спустилась по лестнице, перешагнув через две скрипучие ступеньки, и подкралась к приоткрытой двери на кухню. Собравшись с духом, Джинни резко распахнула ее, выставив перед собой палочку.

- Попрификус... Петрификус Тот... МАМА?!

Перед длинным столом возле раковины, в которой сама собой мылась оставленная с позднего ужина Гарри посуда, засучив рукава и в фартуке стояла миссис Уизли. Она находилась в центре кипевшей на кухне работы: тыкая палочкой на разные вещи, Молли заставляла их мыть, чистить, крошить, отстирывать... Джинни со стоном опустилась на табурет.

- Мама, ты хоть понимаешь, как ты меня напугала? Что ты вообще тут делаешь посреди ночи?

- А ты сама почему не в постели? – задала встречный вопрос миссис Уизли. – Ну-ка, марш в кровать! – громко скомандовала она, помахивая палочкой, словно дерижер, в такт крошившемуся в булькавший котел картофелю. – Или ты не в своем уме, Джиневра – хочешь простудиться на седьмом месяце?

- Ма, я тепло оделась, - возразила Джинни, показывая ноги в шерстяных носках и запахиваясь в халат. – Сердце до сих пор не на месте... Ну скажи на милость, зачем ты беспокоишься? Я могу прожить и без десяти блюд на выбор... ой, мандарины – спасибо, мам! – улыбнулась госпожа Поттер, увидев огромное блюдо с любимыми фруктами.

- Это у меня сердце не на месте, - снова проигнорировала вопрос дочери Молли, помешивая суп. – Это ты мне скажи на милость, что происходит с твоим братцем и его вейлочкой? Куда они оба подевались из дома? – Джинни непонимающе вытаращилась на мать. – Взяли моду – исчезать из дома, когда все нормальные люди спят!

- Ты сама исчезла из дома, - заметила Джинни.

- Я – другое дело. Я-то знаю, куда и зачем иду, - беспрекословно подытожила Молли. – А вот с Биллом и его женушкой творится что-то неладное... что ты думаешь на этот счет? Хотя, лучше не думай, доченька, а ложись спать. Я тут все закончу и сама с ними разберусь, - решительно сказала миссис Уизли, деловито оглядываясь, что бы еще привести в порядок на кухне Поттеров.

- Ну, я тогда пойду, мам, - зевнула Джинни, набив карманы халата мандаринами и обнимая Молли. Они чмокнулись, и миссис Поттер побрела наверх в свою комнату со звездным потолком – госпожа Уизли внимательно следила за ней, пока дверь в спальню не закрылась.

Закрыв глаза и засыпая под уютный домашний шорох, доносившийся из кухни, Джинни все же не могла отделаться от странной мысли. Она почему-то была уверена, что рассказ о ночном дезаппарировании Билла и Флер был как-то связан с промчавшимся мотоциклом. И еще к этой истории имела отношение Гермиона, и эльфы, и пуфки, и... Джинни спокойно и крепко заснула.


Глава 7

- Попрошу внимания! – Гермиона подняла волшебную палочку, и деревянный молоточек застучал по ящику-подставке, призывая к тишине. Дамы перестали шушукаться и уставились на председательницу глазами, полными любопытства.

– Приветствую всех вас на тринадцатом собрании Общества Супругов, Ущемленных в Правах! Я очень рада видеть сегодня ночью как знакомые лица, так и новичков, у которых чуть позже будет возможность представиться и рассказать о своих невзгодах, - зрительницы дружно зааплодировали, с интересом озираясь в поисках «новобранцев». – Здесь, - Гермиона сделала жест в сторону столиков, на которых угощение сменилось подносами с брошюрами, - вы, как всегда, найдете информацию о нашем Обществе, советы и слова поддержки, которые помогут вам достичь поставленной цели – стать свободной и счастливой! – раздавшиеся аплодисменты были громче предыдущих, но мадам Максим воздержалась от проявлений восторга. Она сидела, слегка нахмурившись и подергивая нитку на рукаве вновь обретенного свитера. Флер в теплых носках и лиловом кардигане – и то, и другое принадлежало неуемным спицам Молли Уизли – сидела в первом ряду и хлопала, не жалея ладоней.

- Сегодня нам следует обсудить несколько наиважнейших аспектов подчас невыносимой жизни современной ведьмы, - перед бывшей мисс Грэйнджер раскатался длинный пергамент с витиеватым заголовком-эмблемой. – Мы поговорим о разрушительном воздействии на психику заклятия Империо – я приведу вам пример, который этой ночью вызвал во мне противоречивые и сильные чувства. Затем мы коснемся проблемы загруженности домашним трудом, а миссис Арабелла Уайт поведает нам, как ей удалось отучить мужа курить трубку в постели. Но начать наше сегодняшнее собрание я бы хотела с поздравления – миссис Малфой, или, скорее, воскресшая мисс Блэк – встаньте, пожалуйста!

Под рукоплескания большинства дам (остальные же поглядывали на нее как на прекрасную умалишенную) зардевшаяся Нарцисса поднялась со своего места и неловко улыбнулась.

- Эта мужественная женщина, - воодушевленно продолжала Гермиона со своей импровизированной трибуны, - не побоялась после долгих лет безрадостного заточения («К коему относились ношение роскошных платьев и драгоценностей,» - ехидно добавили про себя некоторые небогатые ведьмы) взглянуть в лицо правде и поставить точку на своем браке с холодным и жестоким Люциусом Малфоем! Она ушла из дома без гроша денег, предварительно подарив свободу нескольким несчастным существам, - Винки, пристроившаяся на табурете в заднем ряду, взвизгнула и захлопала в ладоши, - которые отныне будут вспоминать Нарциссу Блэк как величайшую волшебницу всех времен! – щеки миссис Уизли пылали, глаза горели жаждой справедливости, а речь превратилась в хвалебный гимн, что вызвало неоднозначную реакцию аудитории и все возрастающее смущение госпожи Малфой.

– Моя дорогая! - горячо воскликнула Гермиона, обращаясь теперь непосредственно к Нарциссе. - Вы – настоящая героиня! Мы восхищаемся вами! И если когда-нибудь вам покажется, что вы что-то потеряли, расторгнув свой брак...

- По правде говоря, - прервала ее красавица, - мой брак еще официально не расторгнут... И по дороге сюда я потеряла... свою волшебную палочку, - Нарциссе стало неловко; она потупилась, разглядывая свою вновь распухшую лодыжку.

- Почему же вы сразу не сказали об этом? – облегченно рассмеялась Грэйнджер, которая было помрачнела – в первой фразе Нарциссы ей послышались нотки сомнения. – Мы в два счета найдем вашу палочку! Не сочтите за рекламу, - продолжала она, быстро доставая чистый пергамент и перо и левитируя их к миссис Малфой, - но мой муж вместе с Гарри разработали чудесную систему поиска магических вещей. Хозяин посылает несколько строк с описанием пропажи – в вашем случае, Нарцисса, укажите приметы палочки: длину, породу дерева и, обязательно, составляющую – и приблезительное место и время, когда вещь была утеряна. В конце необходимо поставить подпись с расшифровкой.

- Отделом Магических Пропаж и Находок Министерства отправляется группа специально обученных эльфов – разумеется, они получают за это зарплату, – миссис Уизли гордо вскинула подбородок, - которые в девяти случаях из десяти выполняют задание в течение часа! Иногда им требуется чуть больше времени, но ведь главное – результат! – отчеканила Гермиона. Госпожа Малфой сосредоточенно выводила на пергаменте свою подпись.

- Отлично! – заметила Гермиона, поймав готовое письмо и запечатывая его. Она тихо свистнула, и в гостиную влетела радостно ухающая пестрая сова. Спикировав над вжавшей голову в плечи Флер, сова шумно приземлилась на трибуну Гермионы, опрокинув чернильницу и залив длинный пергамент с «повесткой дня». Хозяйка четко назвала адрес сове, которая ликующе описала несколько кругов над собравшимися и с уханьем вылетела в окно.

- Не сомневаюсь – через час вам вернут палочку! – заверила Грэйжджер. – Ах, какая же я глупая и невнимательная! – внезапно переменившимся тоном вскрикнула она. – Я совсем забыла про вашу ногу! – Геримона сбежала с трибуны и кинулась во второй ряд к миссис Малфой. – Винки, принеси, пожалуйста, бинты и компрессы, какие ты делаешь для маленьких Уизли! – оживившаяся домовиха опрометью кинулась из комнаты, и спустя пару минут в гостиную по воздуху приплыли белоснежные повязки, пакетики и небольшой тазик с ароматной водой.

- Вам сразу станет легче – просто погрузите больную ногу в таз, а потом обвяжите потуже, - советовала Гермиона, бросая в воду несколько щепоток разных трав. – Универсальный рецепт от Невилла Лонгботтома – против любых растяжений и ушибов. Кстати, множество других советов касательно травологии и домашней медицины вы можете найти в темно-зеленой брошюре, - председательница весьма умело заботилась о том, чтобы никто из членов С.У.П.-а не заскучал и не почувствовал себя забытым.

- Большое спасибо! – поблагодарила Нарцисса, побалтывая ногой в тазу. Ее так давно никто просто, по-человечески не жалел, что на прекрасные глаза миссис Малфой навернулись слезы – до того она была растрогана этой искренней заботой.

Гермиона вернулась на трибуну, почистила длинный свиток от чернильных пятен и собралась было продолжать собрание, как вдруг мадам Максим вскочила с места, что повлекло небольшое разрушение и панику; две девочки, перед собранием игравшие во дворе возле мотоцикла, вздрогнули и заплакали, прижимаясь к матери.

- ‘Агрид! – задыхающимся голосом воскликнула бывшая директриса Шармбатона, прижимая дрожащие руки к бешено колотившемуся сердцу. – О, Мерлин, нет! – все присутствующие с удивлением и страхом уставились на гигантессу. – С ним что-то случилось, что-то плохое! О, мой ‘Агрид! Простите, шер миссис Уизли, но я вынуждена вас покинуть! – с этим словами Олимпия Максим устремилась к выходу, безуспешно пытаясь при этом ничего не задеть и не опрокинуть. Из-под ног у нее с писком метнулась Винки. Гермиона в отчаянии всплеснула руками – сегодня все шло наперекосяк.

- Мадам Максим, погодите, нужно активизировать портключ! – крикнула она, покидая гостиную вслед за Олимпией. Как только хозяйка вышла, в гостиной раздалось жужжание взволнованных голосов.

- Какой он душечка! – восхищалась Флер, пересев во второй ряд к Нимфадоре и Нарциссе. – Можно мне его подержать? Какой милый, - и Флер заворковала над малышом Люпином, напевая по-французски колыбельную.

- Давайте, Винки перевяжет ногу, - эльфийка проползла под стульями и теперь суетилась вокруг госпожи Малфой. – Винки хорошо перевязывает, на войне ухаживала за ранеными, - с гордостью тараторила домовиха, ловко бинтуя щиколотку бывшей хозяйки своего бывшего мужа Добби.

- Посмотрите, милочка, тут есть отличные настои от кашля, - уговаривала респектабельного вида старушка бедно одетую пожилую ведьму, от которой сильно пахло огневиски. Та бормотала что-то себе под нос и отмахивалась от зеленой брошюры. Тонкс от нечего делать меняла себе форму носа, потом цвет волос, и наконец добилась большого сходства с Джинни Поттер – Флер сердито взглянула на подругу, и та поспешила вернуть себе преждний облик загорелой брюнетки. Маленькие ведьмочки наблюдали за представлением, разинув рты.

Через несколько минут Гермиона вернулась – на лбу у нее залегла складка, а рот кривился то ли от испуга, то ли от недовольства. Поднявшись на трибуну, она окинула собравшихся несколько суровым взглядом, и дамы тотчас притихли.

- К сожалению, мадам Максим пришлось срочно вернуться домой, - начала Грэйнджер, - но будем надеяться, что ее страхи безосновательны. Следующим пунктом сегодняшнего обсуждения является....

Председательнице С.У.П.-а явно не везло – ее речь была снова прервана, на этот раз влетевшим в комнату крупным ушастым филином. Он громко ухнул, уронил на колени Нарциссе небольшой квадратный конверт и устроился на фигурно изогнутой вешалке для мантий.

- Это из Отдела Магических Пропаж! – объявила госпожа Малфой, разглядывая послание. – Странно, почему они не прислали палочку? Ее не нашли? – с тревогой спросила она Гермиону.

- Прочти письмо, тогда все узнаешь, - вмешалась госпожа Люпин. Нарцисса распечатала конверт, пробежала глазами несколько строк и страшно побледнела. Она медленно поднялась, как сомнамбула, прошла между стульями и направилась к трибуне, протягивая листок пергамента Гермионе. Та непонимающе смотрела в помертвевшее от ужаса лицо – что за страшные вести могла принести сова из «бюро находок»?

- Люциус..., - прошелестела миссис Малфой и упала в обморок.

Началась суматоха: Грейнджер, Флер, Тонкс и еще несколько женщин кинулись к лежавшей без чувств Нарциссе; ведьмы постарше тоже поспешили к трибуне, охая и ахая – кашляющая дама толкалась и извивалась в толпе, стараясь пробраться ближе. Винки путалась под ногами, зажав в лапке флакон нюхательных солей. Наконец среди этого хаоса раздались резкие команды – миссис Уизли требовала, чтобы все посторонились.

- Вы не даете ей дышать! – воскликнула она. – Пропустите Винки! Дора, ты можешь не суетиться, а трансфигурировать что-нибудь в носилки? Пожалуйста, разойдитесь! Собрание окончено – прошу прощения, что все так получилось, но...

Постепенно взволнованные и раздосадованные ведьмы стали ворча расходиться; кое-кто прихватил несколько книжечек с подносов, а кто-то фыркнув бросил на стол свой членский билет. Гермиона сняла с Нарциссы накидку, отбросила ее в сторону и распустила госпоже Малфой корсет; домовиха совала ей под нос флакончик. Миссис Люпин тем временем пыталась превратить несколько стульев в носилки, но у нее не получалось ничего годного.

Наконец Нарцисса слабо застонала, несколько раз коротко вдохнула и поморщилась.

- Что со мной? Я... ах, я помню... о, нет, это ужасно, это невероятно! – зарыдала она. Сил не хватало даже на то, чтобы вытереть слезы, и они капали на руки обеих миссис Уизли.

- Винки, скорее успокоительное! – скомандовала Грэйнджер, и тут же поймала стакан пахнущего валерианой напитка. Таким же профессор Снейп приводил в чувство Беллатрикс Лестрейндж – промелькнуло в сознании Гермионы. Нарцисса судорожно глотнула, но поток слез не прекратился.

- Как он мог?! Я погибла! – всхлипывала красавица, отчаянно цепляясь за подруг. Ее била крупная дрожь, глаза светились страхом – со стороны могло показаться, что Нарцисса Малфой сошла с ума. Флер, которая всю войну трудилась в полевом госпитале, встревоженно перевела взгляд с рыдающей женщины на Гермиону.

- Послушай, - тихо, но твердо произнесла она, - ей становится все хуже. Каждая мысль причиняет ей страдания. Ей просто необходимо заснуть! Так что давай самое сильное зелье, какое у тебя есть! – миссис Уизли молча кивнула, и домовиха, не дожидаясь приказа, кинулась вон из комнаты и зашлепала по ступенькам на второй этаж. Там в маленьком сундучке в спальне хранились остатки сложных зелий, приготовленных самим Северусом Снейпом в последние решающие дни войны. Перебирая позвякивающие пузырьки на бархатной подставке, Винки выудила флакончик с жидкостью глубокого синего цвета. Зелья осталось совсем мало – его приходилось часто применять, чтобы дать хоть немного роздыха обессиленным воинам, которые и на протяжение многих месяцев после победы видели кошмарные сны, отгоняли невидимых дементоров и просыпались в холодном поту.

Примчавшись обратно в гостиную, эльфийка обнаружила, что несчастную гостью уложили на узкий и короткий диван (добиться сносных носилок взволнованной Нимфадоре так и не удалось), подложив ей под ноги стопку книг. Нарцисса больше не плакала, но выглядела еще хуже – она беззвучно шевелила губами, уставившись в потолок, и ее лицо то и дело искажалось гримасой боли. Неожиданно госпожа Малфой стала биться на диване в судорогах.

- Что это – Круцио?! – испуганно вскрикнула домовиха, чуть не выронив пузырек с зельем.

- Почти, - мрачно ответила Тонкс, теребя злосчастное письмо. – Это очень мощное Империо – и чем больше сопротивляется Нарцисса, тем сильнее заклятие. Скорее, давай сюда зелье! – Гермиона с Флер наклонились над госпожой Малфой и безуспешно уговаривали ее выпить лекарство. Та мотала головой, скрежеща зубами и извиваясь.

- Что ж, другого ничего не остается, - вздохнула Грэйнджер, направляя на миссис Малфой палочку. – Ступефай! – отчетливо произнесла она. Нарцисса застыла в странной позе, полуоткрыв рот и вонзив ногти в обивку дивана. Флер осторожно влила несколько синих капель между ее искусанных губ и сделала знак Гермионе.

- Энервейт! – госпожа Малфой вздрогнула, проглотила зелье, и ее тело тут же расслабилось – глаза закрылись, руки опустились, и Нарцисса задышала ровно и спокойно, как в глубоком сне. Три ведьмы и эльфийка также вздохнули с облегчением, присев на пододвинувшиеся сами собой стулья.

- Бедняжка, - расстроенно произнесла Флер. – Я-то думала, что больше никогда такое не увижу... Как это могло произойти?

- Думаю, ответ здесь, - хмуро ответила Тонкс и помахала листком пергамента. – По крайней мере, ясно одно – Нарси угодила в нешуточную переделку.

- Да что же такого может быть в этом письме? – не выдержала Гермиона. Она выхватила листок у госпожи Люпин, призвала парившую в воздухе свечу и зачитала:

Глубокоуважаемая госпожа Малфой!

Мы рады сообщить Вам, что Ваша волшебная палочка – розовое дерево, двенадцать дюймов, волос из гривы единорога – была найдена неподалеку от Малфой-Мэнор в час и сорок минут после полуночи. Палочка была обнаружена домовыми эльфами Вашего мужа, господина Люциуса Абраксаса Малфоя, и доставлена в родовое поместье. Полученную информацию подтверждает глава четвертой поисковой группы агент Хопси.

С наилучшими пожеланиями,
Юстасия Энн Смитсон
Старший дежурный Отдела Магических Пропаж и Находок
Министерство Магии


Глава 8

Рита Скитер поднималась по скрипевшей лестнице старого кирпичного дома, задыхаясь от волнения. Она и в юности испытывала трудности с аппарированием. «По нужному адресу» Рита попадала только в двух попытках из десяти - в остальных восьми случаях она оказывалась на большем или меньшем расстоянии от цели. Сегодня ночью журналистке крупно не повезло уже дважды: она умудрилась оплошать, даже аппарируя в собственную квартиру.

Скитер присела на ступеньку, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Она вытащила грязные ноги из отвратительных стоптанных башмаков, отшвырнула залатанную шляпу, в которой копошились какие-то насекомые. «Первым делом вымою голову, - сказала себе Рита, взлохматив крашеные кудри. – И сделаю маникюр. Ох уж этот маскарад!»

И правда – спец-операция, так ловко придуманная и изложенная Лопоухим, оказалась далеко не простым делом. Мало того, что ей пришлось нарядиться в дурацкий костюм, нарисовать себе лицо, как у пьяного чудовища, и дышать на всех огневиски. Ее чуть не убили!

Рита поежилась: она, конечно же, снова "промахнулась" - да и кто сможет сконцентрироваться, имея полные карманы компромата - и возникла из воздуха посреди дороги, аккурат в слепящем свете фар мчащегося на нее мотоцикла! Скитер не успела не то что отскочить в сторону - даже завизжать! Железная махина обдала ее грязью, прибавив тем самым достоверности образу подзаборной пьянчужки, и со скрежетом вылетела в канаву. Рита быстро пришла в себя: в ней боролись желание подойти поближе к месту аварии (возможно, даже помочь пострадавшим) и голос разума, уговаривавший не вмешиваться не в свое дело. Она убралась с дороги и спряталась за высокими кустами, наблюдая, что будет дальше. Хвала Мерлину, в канаве происходило какое-то движение, и вскоре ездоки выбрались из сырого оврага. Светловолосая женщина поскользнулась, охнула и упала в грязь, ухватившись за правую щиколотку. Ее спутник снял шлем и принялся возиться с попискивающим свертком, словно втиснутым в большую пуховую подушку. Из своего укрытия Скитер услышала обрывки разговора:

- Тише, тише, радость моя, все хорошо, просто мама... Дракон дери этих неумех! – воскликнула темноволосая ведьма, в сердцах пнув колесо мотоцикла, торчавшее из канавы. – Небось, какая-то мелюзга развлекается. Сдай сначала экзамен, а потом возникай у людей на дороге, олух!

- Дора, - простонала блондинка, повредившая ногу, - я, кажется, подвернула...

- Да что ты?! Дай, посмотрю, - несколько минут ночные путешественницы разглядывали травмированную лодыжку, время от времени выднелась вспышка из волшебной палочки. Судя по всему, они наложили какое-то лечащее заклятие, потому что блондинка поднялась, заковыляла к свертку на подушке и стала его укачивать. Ее подруга отошла на безопасное расстояние и принялась вытагивать средство передвижения из грязи, выкрикивая: «Венгардиум Левиоса!». Через несколько попыток это удалось – мотоцикл вынырнул из канавы, проплыл несколько футов по воздуху и аккуратно приземлился на колеса.

- Хвала Мерлину, с этим справились! – брюнетка откинула с лица волосы. – Как там Джози?

- Все в порядке, ему очень нравится твоя подушка безопасности! – откликнулась спутница.

- Магглы порой придумывают штуки полезнее наших заклятий! – ухмыльнулась та, которую звали Дорой. – Только им и стирать приходится... Скоргифай! – вспышки полетели в блондинку, в мотоцикл, и, наконец, ведьма почистила собственную одежду. – Им стирать, говорю, приходится вручную, или... Что ты говоришь, Нарси?

- Я прошу тебя, давай поедем – здесь так холодно и неприятно! – взмолилась... о-о-о, неужели Рите все же повезло? Она чуть не попала под колеса мотоцикла Нарциссы Малфой?! Скитер от волнения и радости тихонько взвизгнула. Судя по всему, для знаменитой госпожи крайне важно попасть на это собрание... Что ж, ее ждет очаровательный сюрприз!

Тем временем ведьмы натянули шлемы, сели в седла и рванули с места – Нарцисса издала сдавленный крик.
Подождав, пока рев мотоцикла стих вдали, Рита Скитер выбралась из укрытия и кое-как отряхнулась. «Мало ли, - вдруг засомневалась она, - меня могут и не пустить в приличный дом в таком виде...» Недолго думая, Рита стащила с себя мантию, вывернула ее наизнанку и надела подкладкой наружу. «Пусть думают, что бедная женщина спьяну и одеться толком не умеет – это должно вызвать жалость у зазнайки Грэйнджер!» Да и колдографии во «внутренних карманах» были в большей сохранности.

Скитер зажмурилась, сосредоточила все свои мысли на нужном адресе и ощутила знакомое мерзко стискивающее давление. Открыв глаза, журналистка обнаружила, что находится во дворе дома, а вокруг полно ведьм разных возрастов. Возле входа светилось объявление с яркой надписью "С.У.П." – значит она, Рита, наконец-то попала туда, куда следовало.

После нее прибыло еще несколько «супниц», как про себя окрестила членов Общества Скитер. Дамы явно были недовольны своим простаиванием во «дворе ожиданий». Рита старалась не привлекать к себе внимания, но какая-то старуха в роговых очках все же принялась охать над ее несчастным видом, участливым тоном задавая дурацкие вопросы и набиваясь в подруги. Переодетая лазутчица уже начала сожалеть о том, что не притворилась глухонемой, когда на пороге, наконец, появилась «главная супница».

Далее события разворачивались столь стремительно, что у Скитер закружилась голова. Вырвавшиеся у нее возгласы удивления, а скорее, жадного любопытства, пришлось маскировать под кашель. С трудом вытащив из кармана блокнот и плохо очиненный карандаш (брать «в вылазку» Прытко Пишущее Перо Рита не рискнула – по этой оригинальной письменной принадлежности Грэйнджер в один миг разоблачила бы журналистку), Рита дрожащей рукой сделала несколько заметок. Читателям следовало предоставить самые свежие впечатления от назревавшего "скандала века"!

В гостиной Скитер уселась в последнем ряду, откуда, оставаясь незамеченной, она прекрасно видела и слышала всю галиматью, происходившую на трибуне. Назойливая старуха расположилась рядом, но пламенные речи дурочки Гермионы занимали ее гораздо больше, нежели простудившаяся соседка. Рита ждала подходящего момента, чтобы подбросить копии Нарциссе, не забывая время от времени внести пару комментариев в блокноте. Старая ведьма решила, что Скитер украдкой переписывает рецепт из ее брошюры, и стала снова приставать к «подруге»:

- Милочка, да не машите вы руками! Кашель – это совсем не пустяк! Простуду нужно серьезно лечить в самом начале, душенька, а не то... – Эстер Кэролайн Брукс, знаменитая целительница и автор серии книг о домашней медицине, никогда не гнушалась обогащать свои знания, даже если для этого требовалось улизнуть ночью из дома на Вересковой улице. Рита потеряла всякое терпение и была уже готова нагрубить, но тут председательница вернулась в гостиную и собрание продолжилось, добавив множество замечательных подробностей для будущей пикантной статьи.

Сидеть на холодной лестнице было неуютно, но только так Рита Скитер могла спокойно поразмыслить над проблемой, волновавшей ее день и ночь. Она во всем слушалась Уилла. Она не задавала лишних вопросов, ничего не предпринимала без его ведома, прятала свои желания «в карманчик», как выражался Лопоухий. Она изловчилась-таки и сунула пачку колдографий под валявшуюся на полу накидку миссис Малфой. Но дальнейшее бездействие и ожидание указаний Уилла не входили в планы Риты Скитер.

Ведьма рывком поднялась, решительно втиснула ноги в прохудившиеся башмаки и спустилась на первый этаж. Минуту поколебавшись, Рита решила не рисковать – она распахнула входную дверь, осторожно прикрыла ее за собой и быстро зашагала по спящей улице в сторону типографии.

***

В камере слабо забрезжил утренний свет - точнее, его имитация, ведь окон наружу в арестантских комнатах не было. Это являлось еще одним послевоенным нововведением, чтобы заключенные не теряли счет времени и соблюдали распорядок дня. Родольфус Лестрейндж заворочался от потока рассветной прохлады и проснулся. Разочарованно зевнув (во сне господин Лестрейндж видел себя бравым полководцем на крылатом вороном коне – сзади его торс обхватывали руки Нарциссы Малфой, и они летели куда-то, злорадно смеясь), Родольфус потер глаза и повернулся к жене, собираясь снова пожаловаться на больную руку. То, что он увидел, заставило позабыть и о Смертном Знаке, и о баночке со спасительной мазью, до сих пор валявшейся под кроватью: Беллатрикс вязала, безмятежно улыбаясь и что-то мурлыкая себе под нос.

- Белла, - ошарашенно прошептал мистер Лестрейндж, с опаской глядя на угрожающе острые поблескивающие спицы, - что ты делаешь? Где ты это взяла?

- И тебе доброго утра, муженек! – пропела Беллатрикс, перебросив нитку и отсчитывая петли. Тут только Родольфус заметил, что одеяло завалено мотками пушистой шерсти всевозможных оттенков. От ярких цветов привыкший к интерьеру в серых тонах арестант ощутил покалывание и резь в глазах . Господин Лестрейндж зажмурился и повторил вопрос:

- Где ты это взяла?
- Авроры дали, - невозмутимо ответила жена и зашевелилась под одеялом. – Примерь-ка это! – она нахлобучила что-то на голову мужу и вздохнула. – Тебе так идет! Жаль, что здесь нет зеркала!

Бывший Пожиратель Смерти сдернул с макушки широкий вязаный блин в красную и желтую полоску с огромным помпоном в центре. Беллатрикс захихикала.

-Это для гриффиндорских домовиков, - пояснила она, расправляя скомканную мужем шапочку. – Я пробовала вывязать льва, но пока плохо получается – ведь совсем не похоже на льва, правда, дорогой? Родольфус?!

Господин Лестрейндж выскочил из постели, как ошпаренный. Отступив для верности за столик и косясь на дверь, за которой еще не слышно было шагов утреннего обхода, он ткнул в пеструю кучу пальцем и затараторил:

- Что это такое? Белла, что это значит? Только не пытайся меня обмануть! Что ты задумала?! Мерлин, да ты и правда не в себе! Не подходи! – Беллатрикс спустила босые ноги с кровати и медлено направилась к мужу, пряча что-то за спиной. – На помощь! Спасите!! – заорал Родольфус. – Сев... СЕВЕРУС!

- Ну что ты раскричался? – миролюбиво спросила Белла, успокаивающе гладя испуганного супруга по щеке. – Ну почему ты меня боишься? Ты меня с кем-то путаешь? – интонации были какие-то неземные; Родольфус сглотнул и уставился на жену.

- В том-то и дело, что не путаю..., - пробормотал он заплетавшимся от страха языком.

- Вот и хорошо, и славно – умница, Руди! Посмотри, что я тебе принесла, - Белла вытащила из-за спины пушистый комочек. Отчего-то господин Лестрейндж почувствовал себя маленьким ребенком, получающим нежданный подарок. Он протянул руку и взял у Беллатрикс два длинных предмета, отдаленно напоминавшие носки.

- Это Белла связала для своего дорогого муженька, чтобы у него не мерзли ноги, - певуче произнесла ведьма, нежно обнимая остолбеневшего Родольфуса. Тот оторопело рассматривал носки и даже потряс их – но ни змея, ни скорпион из рукоделия жены не вывалились. Он несколько осмелел, прикоснулся пальцами к спутанным волосам Беллатрикс и сделал последнюю попытку:

- Кто дал тебе спицы? И пряжу? Как аврорам могло прийти в голову, что ты хочешь научиться вязать?

- Хорошие авроры умеют читать мысли, - послышался знакомый голос за решетчатым окошечком в двери. – Какая трогательная сцена! – насмешливо процедил Снейп, заглядывая в камеру между толстыми прутьями.

- Северус, негодник! – кокетливо воскликнула Белла, театрально отскакивая от мужа и грозя пальцем зельевару. – Подглядывать – нехорошо!

- Если я не ошибаюсь, минуту назад господин Лестрейндж перебудил всех заключенных в Азкабане своими воплями, – холодно отчеканил Снейп. – Вам что-то нужно, Рудольфус?

- Э-э-э... нет, пожалуй, - растерянно произнес бывший Пожиратель, разводя руками. – Хотя, я... мне... я хотел попросить новую мазь... если можно.

- И ради этого надо было орать? Помилуйте, мистер Лестрейндж, у вас не на шутку шалят нервы. Похоже, теперь вас, а не Беллатрикс придется поить Успокоительным Зельем, - фыркнул Северус и отошел от решетки.

- Видишь, какой он добрый и заботливый, наш старина Снейп, - заговорила Беллатрикс, снова подходя к мужу и поправляя ему воротник. – Как ты думаешь, может быть, связать ему тоже пару носочков? – с энтузиазмом продолжала она. – Тут есть и зеленая шерсть! А узор «Слизеринская Змея» совсем простой!

Родольфус Лестрейндж со вздохом поднял глаза к потолку. Внутренний голос подсказывал, что дело пахнет жареным, но никогда еще бывший Пожиратель Смерти не чувствовал себя таким безоружным – даже когда волшебную палочку Родольфуса сломали у него на глазах.

Что и говорить – своеобразно, испытывая страх и преклонение, но он все-таки любил свою жену...

***

Мадам Максим поднялась на ноги над кучей деревянного хлама за оранжереей и с тревогой посмотрела на домик. Темнота в окнах почему-то не предвещала ничего хорошего – словно мрак печали и паники окутывал хижину Хагрида. Олимпия поспешила к входу – дверь была распахнута настежь и жалобно поскрипывала на ветру.

Утратив последнюю надежду, француженка зашла в домик и огляделась. Такого беспорядка в хижине не было даже тогда, когда мадам впервые посетила холостяцкое жилье великана. Большая часть мебели была сдвинута с места или опрокинута, выброшенная из шкафа одежда разбросана, повсюду валялись черепки разбитой посуды. Под развороченной кроватью скреблось неизвестное мохнатое существо.

- Брысь! – в отчаянии крикнула на зверька Олимпия. Ее глаза наполнились слезами ужаса – Хагриду снова что-то привиделось, и он, не помня себя, ушел в лес! Мерлин, когда же закончится этот кошмар, когда она найдет подходящее снотворное зелье?! И дернуло ведь ее отправиться на это дурацкое собрание – этого мадам Максим не могла себе простить. Трясущимися руками она превратила цветочный горшок в старинный фонарь, зажгла его и, подхватив с пола теплый плащ, кинулась вон из домика возле Запретного Леса.

Она бежала по знакомой тропинке, ломая колючий кустарник и распугивая маленьких обитателей ночной чащи. Проворно перелезла через корягу – во время войны в лесу ураганом повалило немало вековых деревьев – порвала юбку, но не мешкая поспешила глубже в бурелом, освещая дорогу и фонарем, и Люмосом. Наконец, Олимпия остановилась на небольшой поляне, перевела дух и изо всех сил закричала:

- ‘Агрид! ‘Агрид, где ты?! – ответа не было. Мадам Максим металась по лужайке, вглядываясь в темноту между толстыми стволами. В своих сомнамбулических походах Хагрид был непредсказуем. Он то забирался глубоко в чащу, то уходил к огромной проплешине в лесу – бывшее жилище братца Гроупа так и не заросло молодыми деревцами, то ложился где-нибудь в овраге и всхлипывал, как ребенок, когда Олимпия находила его и укутывала в плащ. Последний раз она искала мужа до утра и нашла его возле кучи преждевременно опавшей листвы в неизведанной глубине леса. Именно после этого случая Олимпия стала прибегать к сильнодействующим успокоительным настоям.

- ‘Агрид, mon amour, где же ты?! – в отчаянии звала мадам Максим. Она потеряла счет времени; фонарь то и дело гас, ноги и подол юбки промокли, а лицо и руки она сильно исцарапала. Тяжелый отсыревший плащ пришлось бросить. От волнения Олимпия плохо ориентировалась: она уже трижды возвращалась на «поляну Гроупа», и только чудом не забрела во владения оставшихся в Запретном Лесу пауков. Голова болела, от страха пересохло со рту, а голос стал тихим и хриплым, но применять Сонорус в чаще было нельзя.

Совершенно обессилев, бывшая директриса Шармбатона опустилась на вывернутый с корнями дуб. Она беззвучно плакала – волшебная палочка в руках погасла. Ночной мрак над верхушками деревьев медленно рассеивался, но душа Олимпии Максим все больше цепенела в леденящей тоске. «Капризная дура! – с отчаянной ненавистью говорила себе гигантесса. – Дура, дура! Ты во всем виновата! Ты пошла искать счастья в глупой болтовне, а твое настоящее счастье пропало!» Самобичевание только прибавило горечи; великанша подняла голову, и предрассветный шорох леса разорвал полный душевной боли крик:

- ‘Агрид, прости меня! Прости!

- Олимпия! – раздался невдалеке громкий зов. – Олимпия, дорогая, где ты?!

Не веря своим ушам, мадам Максим вскочила и побежала на звук любимого голоса. Хагрид уже спешил ей навстречу, размахивая громадным факелом, от которого во все стороны летели искры.

- Олимпия! – воскликнул он, бросив пылающую головню в сырой ворох листьев. Рубеус с распростертыми объятиями кинулся к жене и крепко прижал ее к себе.

- Моя Олимпия, - приговаривал великан; по его изможденному заросшему бородой лицу катились слезы счастья. – Ты жива! Хвала Мерлину, ты жива! Как я перепугался! Но ты жива, моя дорогая Олимпия!

- Я так боялась, что больше тебя не увижу! – всхлипывая, проговорила мадам Максим. - Тебя не было дома, и я пошла на поиски...

- Я проснулся и увидел, что тебя нет! Как я перепугался! Решил, что ты пошла в лес, - перебил Хагрид, крепко обнимая жену. – Я все перевернул, не мог найти фонарь...

- Конечно не мог, ведь я его выбросила, - сквозь слезы засмеялась француженка. –Хорошо, что ты не подпалил лес! О, дорогой, я так боялась, что не найду тебя!

- Да ну его к драклам, этот лес! – махнул рукой Хагрид. – Пойдем-ка домой, душенька – ты совсем замерзла! Где же ты была, если пришла сюда меня искать? – недоуменно спросил он, прокладывая дорогу сквозь кусты и за руку ведя следом жену.

- Я все тебе расскажу, милый! Это так глупо! Сама удивляюсь, как я могла попасться на удочку Гермионы, - расстроенно ответила Олимпия.

- А, Гермиона! – радостно откликнулся великан. – Так ты была у нее в гостях? В этом же нет ничего плохого! – с облегчением продолжал он и повернулся к мадам Максим. Хагрид осторожно вытер слезы с лица жены и улыбнулся.

- Ма шер, - с нежностью произнес он первую в жизни французскую фразу. - Не знаю, как бы я жил без тебя!


Глава 9

- Что же мы будем делать? – в десятый раз спросила Флер Уизли.

Они уже два часа бестолку сидели за столом, изредка передавая друг другу письмо и поглядывая на бездвижную Нарциссу. В глубине дома неестественно громко и отчетливо тикали маггловские часы с кукушкой, безжалостно отсчитывая драгоценное время. Вдалеке закукарекал петух - на дворе почти утро, а они так ничего и не придумали!

- Давайте разберемся еще раз, - устало проговорила Гермиона, подавляя зевок. После общения с Беллатрикс, Снейпом и боггартом ей хотелось только одного – спать, но позволить себе этой роскоши Грэйнджер не могла. Винки, которую после известия о новых малфойских рабах пришлось поить валерианой, дремала в кресле, свернувшись калачиком. Тик-так, тик-так...

- К чему мы пришли? Восстановим ход событий. Нарцисса ссорится с мужем, убегает из дома и теряет по дороге палочку. Эльфы Малфоев находят палочку и приносят ее хозяину. Вот тут я уже ничего не понимаю – какие эльфы, если она их всех освободила?

- Приходится верить наслово, - хмуро заявила Нимфадора; она сидела в кресле-качалке, медленно раскачиваясь со спавшим на коленях малышом. – Ты действительно думаешь, что Малфой не аппарировал, скажем, к сыну и не занял у него слуг? Под предлогом эпидемии и отправки в больницу своих, например?

- Гордость не позволит, - возразила Флер. – Поверь мне, шери, я видела столько похожих аристократов – да они удавятся, но не попросят о помощи. Все делают сами.

Женщины молча кивнули. Всем троим приходилось сталкиваться с Люциусом Малфоем эпизодически. Гермионе – до войны - еще в школьные годы, в памятную ночь в Министерстве Магии, когда, как все думали, погиб Сириус. Тонкс и Флер встречались с отцом Драко в нескольких битвах (они видели Малфоя лишь мельком, но обеим показалось, что дрался он крайне невыразительно, и вообще не лез в гущу сражения). Этот надменный, на редкость изворотливый и наглый господин вызывал скорее спокойное презрение, чем страх. Грэйнджер, наслушавшись рассказов Добби, представляла, на какую жестокость способен Люциус – но чтобы так обращаться с собственной женой... Перед этим меркли даже самые страшные и жалостливые истории, рассказанные членами С.У.П.-а.

- Ладно, неважно, откуда взялись эльфы, - отмахнулась Гермиона. Впервые за последнее время ее вера в добродетель и искренность окружающих серьезно поколебалась. Что, если Нарцисса лжет? Может быть, ее подослали как шпионку? Но ради чего? И стала бы она закатывать такой спектакль с риском для собственного здоровья, а возможно, и жизни? Слишком много противоречий - рассуждать логически в полусонном состоянии было невозможно.

- Дальше все очень просто: Люциус получает волшебную палочку жены и решает ей отомстить. Он насылает на Нарциссу Империо, приказывая немедленно вернуться в поместье, - скороговоркой произнесла миссис Люпин. – У меня это уже на зубах навязло. Неужели вы считаете, что сидя тут сиднем и разглагольствуя, мы чем-то ей поможем? Флер, сколько она еще будет спать?

- Пару часов, не дольше, - вздохнула француженка. – Потом все повторится. Если станем снова успокаивать ее таким «внезапным» способом, может случиться необратимое – сердце не выдержит.

- К тому же, не исключено, - добавила Гермиона, - что Люциус и сейчас продолжает держать ее под Империо. Ума не приложу, как ему это удается – до Малфой-мэнора несколько миль... Скорее всего, особенность использования палочки против ее владельца, да и его... м-м-м... опыт впридачу.

- Да к драклам то, как он это делает! – зашипела Дора. – Он ее убьет! Нарси это сразу поняла, как только прочитала письмо! И что самое «интересное» - убьет ее же собственной палочкой! Еще и не засветится, мерзавец! Уж он-то сможет найти десяток негодяев, которые подтвердят, что полоумная миссис Малфой наложила на себя Аваду.

- Ты правда думаешь, что он на такое способен? – засомневалась Грэйнджер.

- Вполне, ‘Эрмиона, - вмешалась Флер. – Ты не аристократка, тебе не понять. Поставь себя на его место: от тебя – жестокого, властного, самолюбивого – уходит жена. Напоследок она унижает тебя и грозится разводом, то есть скандалом и позором. Ее угрозы не пустые – это твердо принятое решение. Ты любой ценой должен вернуть ее, а иначе... все будет лучше позора – даже убийство, которое, тем более, можно замять.

Флер решила не ссылаться на трагическую историю, которую поведала ей бабушка-вейла, большая охотница до сплетен из высших кругов магического общества Парижа. Дело обстояло еще в прошлом веке, но, как любила повторять бабушка, скандал жив по сей день. Некая богатая и уважаемая ведьма, ослепительная красавица (если таковой ее считала Ортанс Делакер, значит, это была правда), в один прекрасный день просто устала от брака и подала на развод, поручив щеколивое дело адвокатам – а сама отправилась в загородное имение. Она прождала две недели, но ответ от мужа не приходил. Муж этот, кстати говоря, был самым что ни на есть мирным, тихим и заботливым, и боготворил жену. «Итак, спустя две недели наша красавица возвращается в Париж, и что же она видит? Дом перевернут вверх дном, все эльфы перебиты, из дальних комнат доносятся безумные крики, а муж стоит на лестнице в таком виде, словно его проволокли, привязанного к лошадиному хвосту, по всему Парижу! Он запытал бедняжку Круциатусом до потери сознания и ума, а потом повесился на крюке от картины. Адвокатов жены, тоже замученных и запертых, спасти не удалось. Одно благо – у них не было детей и близких родственников. Они не пережили бы позора», - подытоживала бабушка.

- Вот я и говорю – переделка, каких мало, - Тонкс еще больше помрачнела, ее лицо приняло какое-то обреченное выражение. Она минуту помолчала, а затем решительно посмотрела на измученных переживаниями подруг.

- Выход я вижу только один, - твердо сказала госпожа Люпин.

***

Молли Уизли последний раз окинула придирчивым взглядом кухню дочери. Никакой полезной работы здесь больше не осталось: еды было наготовлено на три дня вперед, мандаринов тоже хватит надолго, вся посуда перемыта и вычищена – Молли с гордостью посмотрела на сверкающие чистотой кастрюли и миски, выстроившиеся на полках. Если бы не ночная пора и нежелание беспокоить Джинни, она бы похозяйничала и в других комнатах: полы следовало бы подмести, ковер в гостиной – выбить на свежем воздухе, а в кабинете зятя горы пергамента только накапливали пыль. У госпожи Уизли просто руки чесались взяться еще за какое-нибудь домашнее дело, но она вовремя вспомнила о Билле и Флер.

Что и говорить – из всех ее сыновей Билл привел в дом самую удивительную избранницу. Сначала Молли ее просто терпеть не могла – жеманная девица только и думала, что о своей несравненной красоте, да о том, как свести с ума как можно больше мужчин. И все вспоминала, как «во Франсии все по-другому, так замечательно!». Сколько раз госпоже Уизли хотелось рявкнуть: «Ну и убирайся в свою Францию! Скатертью дорожка!» - но она боялась потерять еще одного сына, ведь Перси тогда... ох, лучше не вспоминать. Рон, дурачок, вздыхал по парижанке день и ночь. Но вскоре наступили тяжелые времена, и пустяковые домашние ссоры забылись сами собой...

В том, что француженка искренне любит Билла, Молли перестала сомневаться в день смерти Дамблдора (упокой Мерлин его душу). Вскоре сыграли свадьбу, но медовый месяц молодых был испорчен страшными вестниками надвигавшейся войны. Уже через неделю дорогой Гарри отправился на поиски крестражей, покойный Шизоглаз Хмури, как истинный полководец, собирал войско, Артур с Ремусом Люпином занялись устройством лагеря... Молли и Флер организовали полевой госпиталь, в котором провели бок о бок много долгих часов, полных страха, боли и надежды. За это трудное для всех время женщины сблизились и подружились – Флер привыкла делиться со свекровью своими радостями и горестями. Вот только ее отношения с Джинни все еще оставались натянутыми – причину этой антипатии Молли никак не удавалось выяснить. В последнее время Флер вела себя совсем странно: стоило ей оказаться с Джинни в одной комнате, как бывшая мадемуазель Делакер мрачнела и старалась всеми способами избегать встречи с золовкой. Джиневра же излучала дружелюбие, искренне удивляясь такой неприязни со стороны Флер.

Еще раз воспользовавшись каминной сетью, заботливая матрона оказалась в спальне сына и невестки. Она была уверена, что дома никого нет, поэтому вздрогнула и вскрикнула от неожиданности, увидев в постели сердитую Флер в лиловом свитере. Француженка лежала, забравшись под верхнее одеяло и прижимая к груди подушку. Заметив выбиравшуюся из зеленого пламени свекровь, молодая женщина насупилась еще больше.

- Бонжур, маман, - сухо произнесла она – хорошие манеры заставили заговорить первой. – Точнее, боннюи.

- Сколько раз я тебе повторяла – никакая я тебе не маман, я мама, или Молли, - принялась отчитывать невестку госпожа Уизли, отцепив юбку от каминной решетки. Отряхнув подол, Молли повернулась к Флер и уперла руки в бока.

- Где же твой муженек ночью пропадает, а, дочка? И где тебя саму оборотни носят? Не притворяйся – я все вижу по часам! Так что лучше выкладывай всю правду-матку. Ой, а свитерок-то я вязала, и носки к нему в пару! Что же происходит тут у вас, рассказывай! Да и чайку было бы неплохо...

- Чаю сами налейте, если так хочется. У меня тут ребенок спит, - последовал ответ. Миссис Уизли побледнела.

- К-к-какой р-ребенок... чей? – выговорила она после паузы, нащупывая за спиной стул и садясь – ноги и руки у нее дрожали.

- А что это ви так испугались? Думаете, я его украла, чтобы насолить Биллю? – ядовито произнесла Флер, приподнимая брови.

- Твои колкости не к месту, милочка, - оправившись от шока, парировала Молли. Силы вернулись к ней – миссис Уизли решительно пересекла комнату и наклонилась над невесткой и свертком, издали напоминавшем подушку. – Мерлин мой! – воскликнула свекровь. – Да он же вылитый Сириус! Ты что, дочка? Откуда ты его взяла? Моргана великая, ты же не... ох, я, кажется, с ума схожу... Билл, сынок... Сириус... этого еще не хватало, - такого потрясения не могли выдержать даже нервы Молли Уизли. Она плюхнулась поперек кровати, всхлипывая и странно смеясь.

- Да ви что? Да успокойтесь же, наконец! Это сын Ремуса и Доры, «маленький оборотень»! – Флер снова не удержалась от ехидства. Она впервые видела свекровь в истерике, и зрелище было очень неприятное. Сама Флер когда-то устраивала подобные сцены с гораздо большим изяществом. Если бы она захотела, то стала бы знаменитой актрисой.

- Малютка Люпин? Наш крошка Джози? – окончательно пришла в себя Молли. Она устроилась рядом с невесткой, с любопытством поглядывая на мальчика. – А почему он у тебя? – снова всполошилась госпожа Уизли. – Почему не дома? Что-то случилось с Ремусом и Тонкс? Это к ним ты аппарировала? Быстро все рассказывай, у меня сердце вот-вот выскочит! – потребовала она.

- Да перестаньте кричать – ребенка разбудите! – возмутилась Флер. – Да, я была дома у Доры, она мне написала... что ей срочно нужно меня видеть. Ремуса отправили на какое-то задание, он долго не возвращался, и Дора забеспокоилась, - торопливо говорила француженка, расправляя кружево на одеяльце Джози и стараясь не смотреть свекрови в глаза. – Она не могла оставить маленького одного, вот и попросила взять его ненадолго...

- А почему ты не ждешь их там? Зачем забрала мальчика сюда? – неизвестно зачем допытывалась Молли. – Если Ремус вернется и увидит, что сына нет, он с ума сойдет!

- Дора сказала, что вернутся они вместе! Это очень важное задание, за une minute не сделается! – начала сердиться молодая миссис Уизли. – И почему это вас так волнует? Думаете, я не могу присмотреть за малышом? Я не такая трусиха, как Билль, я не боюсь ответственности!

- Ну-ка, ну-ка, - вытаращилась на нее Молли, - расскажи, кто же это трус, кто боится ответственности? Парень, который и беду свою терпит, никому не жалуется, и войну всю прошел, и трудится... Мне вот всегда казалось, - кровь в жилах закипала, но миссис Уизли еще старалась держать себя в руках, - что я всех сыновей правильно воспитала. Даже Перси – и тот опомнился. А что ж до Билла... Да ты что - другого себе присмотрела? – шепот стал угрожающе-свистящим.

- Мне не надо другого мужа! – в ответ негодующе огрызнулась Флер. – Я хочу ребенка! А Билль не хочет об этом и слышать! – защита из колкостей рухнула, и невестка горько заплакала. Несколько слезинок упало на личико малыша – тот сморщился и захныкал.

Молли не знала, что и сказать в утешение Флер или в оправдание сыну. Обычно старшая миссис Уизли не лезла за словом в карман, но тут внезапно открывшаяся правда пресекла привычную словоохотливость. Вот и объяснение всему! Раздражение Флер при виде Джинни, обида, ревность – все это из-за... Даже в мыслях Молли не могла назвать сына трусом, но ведь он таким и был – нерешительным и невольно жестоким... Госпожа Уизли тоже была готова дать волю слезам, но малютка Джози отвлек ее внимание.

- Смотри! – Молли вцепилась в руку невестке. – Смотри, что это с ним?

Маленькое личико удивительно преображалось. Оно побледнело и слегка вытянулось; черные бровки исчезли, курносый носик стал совсем крошечным, а ресницы – густыми и длинными. Темный пушок на голове сменился редкими белесыми волосками. Малыш снова захныкал, заворочался на руках у Флер и открыл сонные серые глаза.


Глава 10

Буковая аллея, ведущая от ворот к парадному входу огромной усадьбы, осветилась скупыми утренними лучами солнца. Длинные тени от начинавших желтеть деревьев падали на усыпанную гравием широкую подъездную дорогу, на украшения неоготического фасада и на нескольких эльфов, копошившихся под окнами. Одни домовики сгребали опавшие листья, другие суетились возле темного холмика - нагружали и увозили к оранжереям небольшие тачки. Многие эльфы были «одеты» в линялые шелковые лохмотья - они зябко поеживались, дули на ладошки и весьма шустро бегали туда-сюда с тачками, стараясь согреться.

Вдруг, маленький домовик, осторожно выгребавший сухие листья из клумбы с астрами, уставился на аллею, швырнул грабли в цветы и побежал к воротам, выкрикивая на ходу:

- Madame! Madame, elle arrive! [Госпожа! Госпожа идет!]

Остальные эльфы тоже побросали работу и гурьбой понеслись по аллее навстречу своей госпоже. Нарцисса шла, медленно переступая ногами по гравию – казалось, каждое движение причиняет ей боль. Она то и дело останавливалась, кутаясь в накидку и озираясь через плечо на ворота - но словно неведомая сила влекла женщину вперед, к поместью, из дверей которого ей навстречу выскочило еще несколько домовых эльфов. Работавшие в саду слуги подбежали к хозяйке и вцепились ей в юбку.

- Grace a Merlin! Venez, madame, venez vite - le maitre vous attend! Il est furieux, le maitre, venez vite! [Хвала Мерлину! Идите, мадам, скорее идите – хозяин вас ждет! Он в ярости, идите скорее!] – пищали эльфы. Они настойчиво тянули Нарциссу за подол, заставляя быстрее идти к дому; та с удивлением поглядывала вокруг, вертя головой и чуть не топча суетившихся под ногами домовиков. Издали могло показаться, что госпожа Малфой против воли движется в несущем ее верещащем потоке.

Перед распахнутыми дубовыми дверями блондинка остановилась и задрала голову. С фасада на нее зловеще смотрели горгульи, подпиравшие центральный балкон, рыцари-меценосцы в нишах, странные крылатые чудовища, высеченные по бокам башенок и покачивавшиеся на флюгерах. Над входом извивались две огромные каменные змеи – Нарцисса могла поклясться, что слышит их ехидное шипение.

- Madame, pour le nom de Merlin, venez chez le maitre! Le maitre va nous tuer ci vous... Bonbon vous plait sur les genoux, VENEZ VITE!! [Госпожа, во имя Мерлина, идите к хозяину! Хозяин нас убьет, если вы... Бонбон умоляет вас на коленях, ИДИТЕ БЫСТРЕЕ!!] – маленьких эльф, который первый заметил хозяйку, обливался слезами, рухнув перед Нарциссой на колени и тычась головой в каменные плиты. Госпожа Малфой непонимающе взглянула на него, затем наклонилась и рывком поставила рыдавшего домовика на ноги.

- Все будет в порядке, не бойся, - четко произнесла она, пристально глядя в огромные, полные слез глаза. Эльф и его сородичи опешили и расступились, словно во сне; госпожа одарила их еще одним решительным взглядом и зашагала вверх по ступенькам. За ее спиной раздался шелест изумленных голосов:

- Est-ce que vous l’avez vu? Madame a touche Bonbon! Elle l’a touche! [Вы это видели? Госпожа притронулась к Бонбону! Она до него дотронулась!]

- Mais qu’est-ce qu’elle a dit? [Но что она сказала?]

Нарцисса оказалась в огромном холле с мраморным полом. В зале гуляли сквозняки, и женщина снова поежилась, плотнее запахивая плащ. Дубовые двустворчатые двери с грохотом захлопнулись; на лестничной площадке кто-то пискнул и завозился. Прищурившись, госпожа Малфой разглядела таращивших на нее глаза малышей-эльфов, спрятавшихся за балясинами. Домовики поймали ее взгляд, жалобно всхлипнули и тут же исчезли. Нарцисса прошла вглубь вестибюля – здесь почти не дуло – и осмотрелась. По перилам парадной лестницы словно ползли переливавшиеся в тусклом свете кованые змеи. В холл лучи солнца проникали лишь сквозь готическое окно-витраж над входной дверью и стеклянный купол над лестницей, основание которого образовывала кобра, кусающая себя за хвост.

- Жуть-то какая, - пробормотала женщина. – Настоящий гадючник.

Внезапно на площадке, откуда следили за Нарциссой маленькие эльфы, из воздуха появилась довольно полная домовиха в алом шелковом тряпье. Увидев хозяйку, она заголосила и кинулась вниз по ступенькам со всей прытью, на какую были способны ее короткие кривые ножки. Продолжая верещать что-то на непонятном языке, толстая эльфийка такала пальцем куда-то вверх, то и дело вздрагивая и шмыгая носом. Недоумевавшая госпожа Малфой стала медленно подниматься по мраморной лестнице, косясь на причудливо извивавшиеся перила - у болтливой эльфийки вырвался вздох облегчения.

«Чего они от меня хотят?» – спрашивала себя дама, поднимаясь на второй этаж. Ни в просторном зале, ни в коридорах по правую и левую руку от лестницы не было ни души. «Чего они все от меня хотят? И почему здесь так холодно?» Причудливые перила под пальцами были ледяными, каждый выдох превращался в маленькое облачко пара. Казалось, вот-вот под ногами захрустит покрывший мраморные ступени снег, а цветы в высоких вазах вдоль стены станут ледяными.

«Почему стало так тихо? Где эльфы, куда они подевались?»
На третьем этаже было гораздо приятнее. Волны теплого воздуха окутали продрогшую Нарциссу, заставив свернуть в коридор слева от лестницы. Здесь было темно – в конце длинного прохода с дверями по обе стороны бледным серым пятном проступало стрельчатое окно. Посередине коридор пересекала косая полоса оранжевого света – одна из дверей была приоткрыта, и волны тепла струились из комнаты, приглашая войти. Шагая мимо портретов, тяжелых драпировок и старинных доспехов (ей показалось, или в шлеме с поднятым забралом снова промелькнули эльфийские глаза-плошки?), госпожа Малфой задержалась перед манившей ее комнатой. Там было... слишком тепло,слишком уютно. Но, судя по всему, ей не оставили выбора. Нарцисса толкнула тяжелую дверь и очутилась в роскошно обставленном будуаре.

Пол устилал толстый восточный ковер со змеями, обвивающими экзотические цветы. Тут и там стояли небольшие мягкие кресла и овальные столики; на диване валялись бархатные подушки с серебряными кистями по углам. Вдоль стен до самого потолка тянулись книжные шкафы – правда, книг на полках было гораздо меньше, чем вазочек, статуэток и прочих дорогих безделушек. Полки чередовались с зеркальными вставками в человеческий рост – в зеркалах многократно отражалось плясавшее в огромном камине пламя. При виде этого изобилия женщина остолбенела – звук захлопнувшейся двери заставил ее вздрогнуть и обернуться.

Перед ней стоял Люциус Малфой, одетый в застегнутый на все пуговицы черный домашний камзол. Он был невероятно бледен и держался неестественно прямо; заложив руки за спину и вздернув подбородок, он сверлил Нарциссу ледяным взглядом. Господин Малфой в два шага пересек расстояние, отделявшее его от жены, продолжая пристально ее разглядывать. Наконец, он криво улыбнулся, упер левую руку в бок – в правой полированным черным деревом сверкнула волшебная палочка – и, лениво растягивая слова, произнес:

- В чем дело, мадам? Не ожидали оказаться в собственном кабинете? Или увидеть здесь меня?

Нарцисса молчала, также в упор глядя на мужа.

- Добро пожаловать домой, дорогая! – Люциус размахнулся и залепил ей пощечину.

***

Флер Уизли чувствовала себя донельзя измотанной. Допросы, которые устраивала ей свекровь, были невыносимы – даже на войне не приходилось так трудно. А тут – на тебе, изволь объяснить все на свете, в том числе и то, о чем не имеешь никакого понятия! Запудрив Молли мозги тут же выдуманной теорией о малышах-метаморфах, француженка сослалась на усталость и желание спать – только так ей удалось выпроводить чрезмерно любопытную свекровь. Старшую госпожу Уизли, похоже, совершенно не волновал оставленный дома Артур – и после этого у нее хватает наглости поучать других, как нужно обходиться с мужем! Флер фыркнула, снова поглядывая на часы.

Она и правда собиралась немного поспать, но тут в доме раздался грохот – от него, казалось, затряслись стены. Кто-то на улице настойчиво колотил в дверь. Испуганная Флер схватила волшебную палочку и выбежала из спальни, не забыв наложить Запечатывающее заклятие. «Уж до малыша им не добраться, кто бы они ни были», - думала миссис Уизли, спускаясь по лестнице с палочкой наготове. Громоподобные удары в дверь стихли – незваный гость словно поджидал и прислушивался. Флер на чыпочках пересекла холл, прижалась спиной к стене возле входа и крикнула: «Кто там?!»

- Флер, отвори, это я, - послышался ответ по-французски; встревоженный голос принадлежал мадам Максим. Произнося снимающие защиту заклинания, молодая женщина успела перепугаться еще раз – что такое могло стрястись с Хагридом, если мадам пренебрегла всеми правилами хорошего тона и явилась без приглашения? Впрочем, Билл сам когда-то говорил, что для друзей их дом открыт днем и ночью... только редко кто из друзей предпочитал ночные визиты.
Согнувшись в три погибели, гигантесса переступила порог и нетерпеливо поглядывала на бывшую ученицу, пока та запирала дверь.

- Шери, - твердым, не допускающим пререканий тоном начала Олимпия, - я пришла тебя предостеречь. Ты совершаешь большую ошибку, связавшись с ‘Эрмионой!

- Но, мадам, вы сами являетесь членом С.У.П.-а, - все же возразила Флер. – Почему вы так внезапно ушли? Что случилось с...

- О, шер ‘Агрид в полном порядке, хвала Мерлину! Именно поэтому я и пришла к тебе, милая. Я не хочу, чтобы ты прошла через нечто подобное. Это так страшно, так тяжело! То, что кто-то тебе очень дорог, нужно понять прежде, чем ты можешь потерять этого человека...

- Мадам Максим, пардон, но я не понимаю, о чем вы, - они так и стояли в холле; обе женщины явно хотели закончить разговор побыстрее и вернуться к своим делам. – Вы же состоите в Обществе, - продолжала миссис Уизли, - как вы можете порицать действия мисс Гранжэр?

- Вот, вот что следует сделать каждой уважающей себя ведьме! – мадам Максим извлекла из сумочки свой членский билет и несколько театрально разорвала его на мелкие кусочки. – Шер ‘Эрмиона вызывает бурю на ваши головы! – воскликнула Олимпия, уничтожая клочки бумаги волшебной палочкой. – Когда милый ‘Агрид узнал о ее затее, то невероятно расстроился. Он даже подумывал сам отправиться к девчонке, но я уговорила его не вмешиваться. Я сама поговорю с ‘Эрмионой, прямо сейчас! А тебе, шери, советую призадуматься над тем, что я сказала! Ведь я тебе как мать, - великанша ласково погладила Флер по щеке, но та не обратила внимания ни на жест, ни на вразумления. Мадам Максим было необходимо остановить! Мерлин упаси, если она заявится к Гермионе и обнаружит, что там произошло! Вдобавок Флер послышалось, что малыш наверху захныкал – его нужно было успокоить прежде, чем плач услышит госпожа директриса.

- Bien sur, madame, вы правы, - согласилась молодая француженка, делая тактически верный ход и растягивая время, - но почему бы нам немного не посидеть в гостиной, не попить чаю – все равно уже утро – и не обсудить, как лучше... раскрыть глаза ‘Эрмионе? Боюсь, что если вы пойдете к ней сейчас, она врядли станет вас слушать... м-м-м... Собрание закончилось довольно скоро, бедняжка выглядела такой усталой – наверное, она уже давно спит, - Флер чувствовала, что говорит слишком быстро и приводит чересчур много причин, что само по себе могло вызвать подозрение – но мадам Максим явно была на нервах и слушала неслишком внимательно.

– К тому же, - спохватилась госпожа Уизли, - она ведь была в Аскабан! Как вы думаете, что ей там понадобилось? Проходите в гостиную, прошу вас, мадам Максим! Располагайтесь поудобнее, я сейчас вернусь! – Флер пододвинула к столу одно из двух огромных кресел, которые предназначались друзьям-великанам, забрала у Олимпии теплую накидку и заклинанием разожгла огонь в камине. – Une minute, madame! – крикнула она с лестницы, торопливо поднимаясь в спальню.

Джозеф Ремус Люпин был очень недоволен тем, что его оставили одного: он выпростал из кокона одеял ручонки, словно пытаясь высвободиться, морщился и капризничал. Встав на четвереньки, Флер вытащила из-под кровати «походную сумку матери-аврора», как иронично называла ее Тонкс. Второпях произнося заклятие, француженка ошиблась – бутылочка с молоком вылетела из недр сумки и вместо того, чтобы попасть в руки Флер, пересекла комнату и приземлилась на платяной шкаф. «Ассио бутылочка» повлекло за собой небольшой снегопад пыли – хвала Мерлину, что этого не видела драгоценная свекровь.

Покормив малыша, заново укутав его и успокоив, Флер кинулась обратно в гостиную. Оказалось, что мадам Максим уже готовила чай, а на столе – блюдо с бутербродами и «особенно воздушными пирожными» госпожи Зефирелли (согласно рекламе, от них не полнеет ни одна ведьма). Госпожа директриса даже не поинтересовалась, почему задержалась Флер; она отлевитировала чайник и чашки на стол и уселась в кресло, похожее в обстановке гостиной на трон.

- Знаешь, ma chere, - по-французски начала Олимпия, передавая чашку миссис Уизли, - у меня есть кое-какие мысли по поводу Аскабан... и мне это совсем не нравится...

Директриса и воспитанница Шармбатона придвинулись ближе друг к другу. Они очень давно не беседовали наедине – как в старые добрые времена...

***

Рита Скитер отхлебнула крепкого кофе из кружки, вновь с наслаждением перечитывая лежавшую перед ней статью. Заметка получилась что надо – первое блюдо в череде аппетитных скандалов! Задумавшись на минутку, Рита пожирнее обвела пером буквы заголовка – название должно бросаться в глаза, привлекать внимание абсолютно всех жителей Хогсмида, от мала до велика! Пожалуй, следует сделать так, чтобы заглавие меняло цвет, полыхало красным и желтым, или...

От размышлений над дизайном заметки журналистку отвлек надтреснутый звон колокольчика у входа в редакцию. Мерлин, нужели проснула Лопоухий, или кто-то из работников типографии пришел пораньше? С ребятами она еще сможет договориться, но вот Уилл... он явно не обрадуется тому, что Рита действует за его спиной. Снова противно звякнул колокольчик; Скитер впопыхах сунула в ящик стола исчерканный лист пергамента и записную книжку, смела туда же перья и закупорила чернильницу. Если это Уилл, то... то она скажет, что пришла проверить, все ли в порядке – недавно была ограблена одна из мелких редакций, следовало бы подумать о противовзломной защите. Главное – это отвлечь его внимание на что-нибудь, да выпроводить поскорее. И надо сменить тренькающую жестянку на что-нибудь помелодичнее.

Оправляя на себе мантию, Рита заспешила к дверям и открыла одну створку. На пороге стоял незнакомец - высокий, но сутулый старик. Он был очень плохо одет, даже хуже замаскированной под нищенку Скитер. Теребя в руках видавшую виды кепку, мужчина исподлобья посмотрел на Риту и пробурчал:

- Здесь редакция «Удачного дня»?

- Дед, да это на вывеске у нас написано! – недовольным развязным тоном ответила Рита. Мерлин, как она переволновалась – а это всего-навсего попрошайка какой-то, ранняя пташка. – Только мы еще не работаем, заходи попозже.

- Я хочу подать жалобу, - не обращая внимания на предложение удалиться забормотал старик. Он упорно смотрел на теплую приемную поверх головы Риты, переступая с ноги на ногу и комкая грязную кепку. – Мне отказали в аврорате, и я хочу пожаловаться через газету.

- Слушай, дедушка, - рассердилась журналистка, - не испытывай мое терпение. Приходи в девять – тебя примут, и жалобу твою напечатают. Кстати, это будет стоить три сикля. У тебя деньги-то есть? Нет – сходи к старьевщику, продай что-нибудь из барахла... Да что ты ворчишь?

- Хулиганы, - гнул свое ранний посетитель, насупив брови и скрипя зубами. Он отстранил опешившую Скитер и шагнул в редакцию, злобно шаря глазами по углам. – Думал я, что вот уволюсь, и не будет больше поганых хулиганов... Что бы я с ними сделал! Да за ноги бы подвесил в подвале, и поболтались бы они у меня денька три, - шамкающий рот раздвинулся в жуткой ухмылке. Рита не на шутку испугалась; она попятилась к своему столу, лихорадочно соображая, что лучше – улепетывать и звать на помощь, или схватить что-нибудь тяжелое и попытаться прогнать мерзкого гостя. Выглядел он довольно щуплым, но решительности старику было не занимать.

- Ты о чем толкуешь, а? Что тебе от меня надо? – как можно тверже спросила ведьма, поглядывая на дверь в типографию.

- Да я же сказал уже – хочу жалобу подать! – воскликнул посетитель. – Замучили, негодяи – спать по ночами не дают! Канальи проклятые! Ненавижу! Думал в тишине провести остаток дней! Ан нет – разъездились на мотоциклах, погань недобитая! Авады на них не нашлось...

- Постой-ка, - прервала его Скитер. Она не ослышалась? – На мотоцикле, говоришь? Кто? Да как звать-то тебя?

- Филч я, Аргус Филч, - проныл старикан. – Замучили, проклятые! Управы на них нет!

- Присаживайтесь, мистер Филч, - фамильярный тон и манеры Риты будто подменили. Она указала на грубый стул сбоку письменного стола. – Сюда, пожалуйста! Не желаете ли чаю, кофе?

- Я ХОЧУ ПОДАТЬ ЖАЛОБУ! – в сердцах завопил Филч, потрясая в воздухе зажатой в кулаке кепкой. – Это преступление – мешать спать честным людям!

- Совершенно с вами согласна, - горячо поддержала просителя Скитер. Она достала несколько чистых листов пергамента и щелкнула пальцами, призывая Прытко Пишущее Перо. – Присядьте и расскажите все, как было, во всех подробностях. И не отказывайтесь от кофе – я готовлю его по особому рецепту, - кокетливо улыбнулась Рита. Старик кивнул трясущейся головой и снова забормотал что-то, глядя себе под ноги,а журналистка кинулась в крохотную кухню, где от волнения чуть не перебила свои лучшие чашки. Поставив ароматный напиток перед Филчем, Рита сделала знак Перу и приготовилась слушать, стараясь унять дрожь в руках.

- В общем, - сосредоточенно начал Аргус, сделав глоток кофе с коньяком, - спал я себе спокойно – я живу на Вересковой улице – а тут вдруг рев! Выглянул я в окно – а там двое, кричат на всю улицу. Женщина там была, блондинка, и парень чернявый. Ссорились, наверное. А потом начали обниматься – фу, гадость какая! – старик в негодовании плюнул на пол. - В Хогвартсе я за такое мог и в чулан запереть... Не выдержал я, вышел на балкон и приказал им убираться. Ну, села эта сладкая парочка на мотоцикл – ох, что за бесстыжая девчонка, платье задрала, все ноги видать! Сели, крастока ухажера обняла, да и укатили восвояси. Будь я помоложе, так они бы от меня не ушли, негодяи!

Филч продолжал разоряться, грозя кому-то кулаком и корча страшные рожи, но Рита не обращала на него внимания. Прытко Пишущее Перо выбивалось из сил, пергамент покрывался поспешными каракулями. «Интересно, - подумала Скитер, украдкой улыбаясь в чашку, - мне никто не подливал Фортуну Фортунатум? Воистину, день предстоит удачный!»


Глава 11

Госпожа Малфой вскрикнула от боли и схватилась за щеку, на которой заалело яркое пятно. Обычно непроницаемое лицо Люциуса исказилось от злости: он грубо схватил жену за плечи и стал трясти.

- Вы этого добивались, любовь моя? Вам стало интересно, до чего я могу дойти? Жизнь без войны скучна, не так ли?! – он снова ударил ее, на этот раз сильнее; Нарцисса упала на ковер, подняв руку в тщетной попытке защититься. Из складок ее мантии по полу разлетелись какие-то карточки. Люциус лениво взял с полки хлыст для верховой езды и медленно направился к женщине; палочка в его руке угрожающе искрилась. Госпожа Малфой попятилась от мужа, но уперлась спиной в кресло.

- Прекратите! – воскликнула она. – Нет! Вы не посмеете! – в голосе Нарциссы прозвучали скорее нотки ярости, нежели страха. Она вскочила на ноги и сделала движение, словно хотела достать волшебную палочку. Люциус издевательски расхохотался – вид у него был как у безумного.

- Хотите устроить дуэль? Превосходно - только вот оружия, моя дорогая, у вас нет! – рявкнул он на жену.

- Вы нападете на беззащитную женщину? Вы осмелитесь снова это сделать?- госпожа Малфой пришла в себя: она угрюмо смотрела на супруга, не показывая и тени страха. Очевидно, такое поведение остановило и озадачило Люциуса. Взгляд жены был слишком твердым, презрительным, насмешливым... и это после столь сильного Империо! Мерлин, да она должна была валяться у него в ногах!

- Вы за все заплатите, мерзавка!

- Выбирайте выражения! Вы ведете себя, как пьяный маггл! – с вызовом заметила Нарцисса. – Я вернулась, чего же вы хотите от меня? Где моя волшебная палочка?

На мгновение ей показалось, что Люциуса шокировало это неожиданное «нападение». Господин Малфой действительно минуту стоял с непонимающим видом, словно его окатили холодной водой – рука на жену не поднималась. Он швырнул хлыст на диван и внимательно посмотрел на Нарциссу, склонив голову набок. Та осмелела и торопливо заговорила:

- Вам не кажется, что мы достаточно измучили друг друга за последние несколько часов? Вы чуть не убили меня! Это же ни в какие ворота не лезет! – Люциус хмыкнул и приподнял бровь. Жена вела себя очень странно... простонародная речь никак не могла быть последствием Заклятия Подвластия.

- Продолжайте, - обманчиво-невозмутивым тоном произнес он.

- Да что тут продолжать? – воскликнула Нарцисса, нервно ломая руки и стараясь не смотреть мужу в глаза. На бледном лице ярко горел след от пощечины, лихорадочный взгляд скользил по комнате, часто задерживаясь на двери. Кажется, она не была заперта ни на ключ, ни заклинанием... Впрочем, на пути к отступлению прочно расположился противник.

- Обсуждать тут нечего, - скороговоркой произнесла миссис Малфой. – Отдайте мне палочку, вы не можете забрать ее себе!

- Вы принимаете меня за идиота, дорогая? – ехидно спросил Люциус, усаживаясь в кресло напротив продолжавшей стоять жены. – Я уже ее забрал. Это самое малое, чего вы заслуживаете после...

- Да что я такого сделала, скажите на милость! – перебила его супруга. Нет, она явно повредилась рассудком.

- Вам напомнить, госпожа Малфой? – растягивая слова, почти прошипел Люциус. Нарцисса смотрела на него широко распахнутыми невинными глазами, полными праведной ярости. Мерлин, она действительно не притворяется?

- Вот уж потрудитесь! Да мне чуть память не отшибло вашим заклятием!

У господина Малфоя снова начиналась мигрень. Шутка ли: лазить ночью по стенам, подвергаться унижениям, держать собственную жену под Империо, да еще и втолковывать ни бельмеса не понимавшим по-английски эльфам, что следует делать, когда госпожа явится домой. А она и явилась, будто королева! Никаких следов боли или усталости – поразительно! Вот только умом тронулась... даже стала чем-то напоминать сестрицу Беллу.

- Извольте, мадам. Вы попрали супружеские узы всеми возможными способами. Угрожали разводом. Осмелились меня оскорбить, - перечислял Люциус, постукивая искрившейся палочкой по подлокотнику кресла. – Вышвырнули мои вещи из окна в... думаю, эти подробности вы помните. Шатались неизвестно знает где всю ночь! - он повысил голос; хладнокровно сносить этот наглый бессмысленный взгляд было невозможно. – Да вы ведете себя как уличная девка! Еще осмеливаетесь что-то требовать! – орал Люциус, вскочив с кресла и снова тряся жену за плечо. Наконец-то, в ее огромных глазах промелькнул страх.

– Ты больше никогда не сделаешь из меня дурака!! Трусливая мерзавка!

- Пусти! Это ты мерзавец! – воскликнула в ответ госпожа Малфой. Она тщетно пыталась вырваться, царапая руки мужа ногтями, но тот лишь крепче схватил жену и приставил палочку к ее горлу.

- Еще одно слово – и захлебнешься собственной кровью, подлая тварь! – боль ударила в голову, будто молния: в ушах у Люциуса зашумело, а перед глазами завертелись какие-то визжащие вихри.

- Ненавижу! Ненавижу тебя... - срывающимся голосом сквозь зубы произнесла Нарцисса, косяся на дрожавшую в руке мужа палочку.

- Локомотер Мортис!

Ноги Нарциссы подкосились - она снова упала на ковер, и тут же почувствовала, что ее схватили за запястья и куда-то грубо тащат. Извиваясь, словно змея, и тщетно пытаясь зацепить что-нибудь онемевшими ногами, она глубже запустила ногти в руку Люциуса, ощутив, как по пальцам потекли горячие струйки. Господин Малфой зарычал, но не останавливаясь поволок ее дальше по холодному коридору. В доспехах что-то лязгало и попискивало.

- Помогите! – отчаянно закричала несчастная женщина. – Кто-нибудь! Эльфы, помогите!

- Зови, кого хочешь! – злорадно прогремел мистер Малфой. – Они все равно ни черта не понимают! Это домовики из нашей виллы в Ницце – точнее, из моей виллы! И подчиняются они только мне!

Ударом сапога хозяин поместья распахнул маленькую дверцу в конце коридора –за ней оказался еще один, совершенно темный проход. Волочась по полу, Нарцисса порвала накидку и сильно ударилась – из глаз хлынули слезы боли и бессильной ярости. Воздух вокруг был затхлым, дышать стало тяжело. Люциус дернул ее, словно мешок, и перетащил через порог на каменную лестничную площадку – по стенам здесь горели чадившие факелы и плясали чудовищные тени. Женщина повернула голову – под ней кромешной темнотой зиял колодец, в который спиралью спускались позеленевшие узкие ступеньки.

- Не надо... умоляю, не надо... – еле слышно прошептала она, силясь увидеть лицо своего мучителя. Тот, ухмыляясь, рывком поднял ее на ноги и неожиданно крепко прижал к себе. Госпожу Малфой била крупная дрожь.

- Я оставлю вас тут хорошенько подумать над случившимся, - каждое его слово было исполнено яда и ненависти, - но прежде... – исказившееся злобой лицо приблизилось, заслонив свет факела: – Дорогая, ведь я буду скучать.

Со странным наслаждением заглянув в полные ужаса и отвращения глаза, Люциус впился в губы жены поцелуем. Через мгновение он выпустил ее, отчего Нарцисса рухнула на сырые плиты пола, и, презрительно скривившись, направился к выходу.

- Фините Инкантатем! - тяжелая дверь захлопнулась, лязгнул замок, и послышались глухие звуки удалявшихся шагов. Вскоре в каменной ловушке наступила тишина – только где-то мерно падали капли воды да скреблась мышь.

Вся в синяках и ссадинах, узница скорчилась в углу площадки над колодцем, поджав под себя израненные босые ноги. Она спрятала лицо в руках – на дрожавших пальцах застыли буроватые потеки. Удивительно, что в жилах такого чудовища, как Малфой, текла человеческая кровь...

Постепенно светлые распущенные волосы стали пепельными, а затем посерели; среди спутавшихся локонов показались тонкие серебряные пряди. Словно змеясь вверх по худым рукам и угловатым плечам женщины, они превратились в растрепанную короткую стрижку. Шмыгая носом, пленница вытащила из корсажа волшебную палочку и направила ее на кровоточившую ссадину на колене. Рана слегка задымилась и стала затягиваться; женщина скривилась от боли, и по грязным щекам снова покатились слезы.

- Что же я наделала! – всхлипнула она, стараясь закутаться в разодранный шелковый плащ. – Что же я натворила! Ремус! Джози, радость моя... Ремус! Что же мне делать? – стены колодца отозвались еле слышным жалобным эхом.

Впервые после появления на свет сына, Нимфадора Люпин, в девичестве Тонкс, дала волю слезам. Даже война не смогла заставить ее плакать.

***

Гермиона встревоженно следила за стрелками маггловских часов с кукушкой. Было уже девять часов утра, и накаких вестей от Доры – это вызывало не просто беспокойство, а настоящую тревогу. От волнения Грэйнджер покусывала губу и то и дело заправляла за ухо непослушные волосы. Прошло уже слишком много времени... значит, произошло что-то непредвиденное. Чего еще можно было ожидать от столь рискованной затеи?

Осуществлять не продуманные до конца планы, не снабженные уймой запасных вариантов и возможностей, противоречило жизненному кредо Гермионы. «Проверяй, а потом действуй!» – это правило уже не раз спасало молодую миссис Уизли и ее друзей от опастности. Как же могло получиться так, что они кинулись с головой в совершенно безумную авантюру?! У Грэйнджер язык не поворачивался назвать этот сомнительный способ помочь Нарциссе «операцией» или «стратегией». Даже в изложении опытного аврора затея выглядела как отчаянная попытка утопающего схватиться за соломинку.

Палочку Нарциссы было необходимо вернуть. Сама госпожа Малфой ни за что не решилась бы на это – да они и не отпустили бы ее в таком состоянии. Однако, промедление грозило ужасными последствиями – в этом Гермиона не могла не согласиться с Тонкс, а предложенный ею план казался единственным выходом, или хотя бы попыткой.

- Ты знаешь еще какого-нибудь метаморфа? Нет? Тогда и разговаривать тут не о чем – давай сюда платье, - пресекла все сомнения Дора. Она не без труда переодевалась в платье госпожи Малфой, пока Флер и Гермиона натягивали на впавшую в забытье даму фланелевую ночную сорочку.

- Мерлин великий, да что же это такое? – Нимфадора крутилась перед зеркалом, стараясь затянуть шнуровку на спине. – Как они такое носят? Флер, помоги, пожалуйста!

- Это корсет, Дора, - откликнулась француженка, укутывая миссис Малфой в стеганое одеяло. – Обычно его затягивают эльфы, но и я могу попробовать. Ухватись за что-нибудь твердое и вдохни поглубже.

- Только не надо очень туго, - с опаской попросила госпожа Люпин. – Мне еще много чего надо на себе спрятать... Ой-ой-й-й, все, хватит!! – задохнулась она, почувствовав, как твердые пластины впились ей в ребра. – Я же... так... не выдержу...

- Не обижайся, шери, - хладнокровно заметила Флер, завязывая тесемки корсета, - но фигура у тебя... Надо же создать хоть видимость талии – у Нарциссы она осиная. А ты пополнела после родов...

- Ни черта я не пополнела, не выдумывай, - запальчиво ответила Тонкс, поворачиваясь то одним, то другим боком. – С фигурой у меня все всегда было впорядке. А в этой пыточной штуке – вообще заглядение! Видел бы меня Ремус! – она хихикнула, но тут же снова стала серьезной. – Так, палочку я спрячу сюда... а как же быть со средством связи? В мантию-то я бы и пергамент, и перья распихала...

- Дора, аврорат ты на себе все равно не унесешь. Достаточно палочки, - возразила Гермиона. Ее уже качало от усталости, а на душе скребли кошки. – Что-то у меня нехорошее предчувствие, - пробормотала Грэйнджер, но подруги ее не услышали; госпожа Люпин давала последние указания Флер:

- Бери малыша и вещи, и отправляйся домой. Джози будет меняться вместе со мной - следи за этим! Сначала, само собой, я потренируюсь. Если он станет таким, как обычно, а я еще не вернулась, значит, дело плохо, - мрачно ухмыльнулась Нимфадора. – Только я думаю, что у этого аристократишки кишка тонка со мной воевать, - Флер хотела возразить, но прикусила язык: зачем пугать Дору историями из прошлого? Госпожа Уизли кивнула, обняла подругу и через пять минут дезаппарировала, одев на плечи рюкзак-кенгуру со спавшим малюткой и захватив тяжелую сумку.

- Главное – это вернуть палочку, а как Нарси поступит со своим муженьком – уже не мое дело, - продолжала Тонкс, внимательно изучая в зеркале то, как стремительно отрастали волосы. – Хотя, будь я на ее месте, он бы у меня поплясал под Империо... ладно, ладно, знаю, что это Непростительное, - буркнула она в ответ на укоризненный взгляд Гермионы. – Уже и помечтать нельзя. Он бы у меня на метле вверх тормашками полетал...

- Дора, - взволнованно перебила ее Грэйнджер, - пожалуйста, будь осторожна. Люциус не трус и не дурак, не надо его провоцировать. И возвращайся как можно скорее!

- А ты что думаешь, я собираюсь там навеки поселиться? – храбрилась Тонкс.

- И, если сможешь... – миссис Уизли сделала паузу, неловко потупившись, - постарайся выяснить, откуда там эльфы. Я надеюсь, что Нарцисса не лжет, но... я уже не знаю, чему верить – ей, или фактам.

- Нарцисса Блэк никогда не лжет! Она хранит свое доброе имя! – прозвучали гордые возмущенные слова. Гермиона подняла глаза и обомлела – перед ней стояла точная копия госпожи Малфой.

Риск – благородное дело, особенно если его цель – спасение человеческой жизни. Но молодая председательница не могла отогнать тревожных мыслей; внутренний голос неумолимо твердил, что они совершили большую ошибку. Действительно, ведь все можно было сделать иначе: подождать до утра, отправить пострадавшую в больницу Св. Мунго, посоветоваться с Гарри, с Ремусом, «со Снейпом», - добавлял упорный голос разума... Почему именно со Снейпом, Гермиона не знала, и злилась сама на себя. Но по мере того, как проходили минуты и часы, а вестей от лазутчицы-самозванки не было, миссис Уизли все больше сожалела о столь поспешно принятом решении. Они хотели избежать огласки, но стоило ли из-за этого так рисковать?

Наблюдение за движением стрелки на часах было бестолковым и нагоняло сон; Гермиона тяжело вхдохнула и вернулась в гостиную проведать Винки и Нарциссу. Обе безмятежно спали; свозь кружевные занавески на осунувшееся лицо госпожи Малфой падали лучи солнца, и Грэйнджер с удивлением заметила, что знаменитая красавица словно постарела. Вокруг глаз образовались темные круги, в уголках рта залегли горестные складки, а в белокурых волосах Нарциссы виднелась первая седина. «Нет, мы все же были правы, что не стали медлить, - подумала миссис Уизли. – Бедняжка, как она страдала...»

Вдруг послышался дробный стук по оконному стеклу – в ответ со шкафа радостно заухал Сычик. Уцепившись коготками за раму, в окно долбила клювиком небольшая холеная птица с пушистыми лапками и хохолком; миссис Уизли сразу узнала Пижона – почтового голубя Флер. Распахнув створку и отмахнувшись от Сычика, кружившего над испуганным пернатым гонцом, Гермиона накрошила голубю печенья и осторожно отцепила письмо в надушенном конверте. Послание было коротким, но тревожным:

«Малыш изменился. Когда – не знаю, пришлось сидеть внизу с мадам М. Она очень тобой недовольна. Боюсь, скоро вернется Билл. Где Дора? Ф. У.»

- Если бы я знала, где Дора... - пробормотала себе под нос Грэйнджер, машинально подсыпая крошек довольно ворковавшему голубю. Как раз Билла они и не учли в своем плане, как, впрочем, и Рона... но он вернется только под вечер. Значит, помощи от мадам Максим ждать не приходится. Поразмыслив минуту, молодая госпожа Уизли оторвала кусок пергамента и размашисто написала:

«От Доры вестей нет. Сама очень волнуюсь. Посиди еще с Дж. – если через час не даст о себе знать, аппарируй к Р. и все ему расскажи. К черту конфиденциальность. Г. У.»

Если Тонкс попала в переделку, тут было уже не до секретов и сохранения «доброго имени Нарциссы». Гермиона привязала маленький свиток к птичьей лапке и собиралась выпустить голубя, когда за ее спиной раздался одновременно удивленный и возмущенный возглас:

- Мерлин мой, где я?! – госпожа Малфой сидела на узком диване, ошарашенно оглядываясь. Выражение лица у нее было крайне брезгливое; она порывалась встать, но ступить босыми ногами на коврик в гермиониной гостиной казалось ей чем-то омерзительным.

- Что это за гадость? – воскликнула она, с отвращением ощупывая ночную рубашку и морщась, словно от дурного запаха:- Что со мной случилось? А вы кто такая, мисс? – надменно спросила Нарцисса, вздернув подбородок и холодно глядя на Грэйнджер.

Сычик взволнованно заухал, а председательница С.У.П.-а словно потеряла дар речи. Вот только этого им сейчас не хватало!

***

Рита Скитер была на седьмом небе от счастья. Уже через час... нет, раньше - через полчаса первые читатели узнают подробности пикантного ночного приключения безупречной госпожи Малфой! Журналистка даже увеличила гонорар мальчишкам-газетчикам при условии, что каждый забор и стена в Хогсмиде будут обклеены скандальной статьей, и ни один житель колдовской деревушки не останется без экстренного выпуска «Удачного дня». Визит старикана Филча пришелся очень кстати – только вот и избавиться от обиженного доносчика было не так-то просто. Разомлев от ритиного внимания и заботы, а особенно от кофе с коньяком (скорее от коньяка с капелькой кофе), старик не только изложил в деталях «свидание под фонарем», но излил душу за все долгие годы службы в Хогвартсе. То и дело он вспоминал какую-то миссис Норрис, и по морщинистым дряблым щекам начинали катиться слезы. Скитер, конечно, была очень благодарна нежданному информатору, но выслушивать пьяные бредни у нее не было ни времени, ни желания. Стыдливо хихикая, позволив потрепать себя по щеке и выслушав топорный комплимент из серии «будь я на тридцать лет моложе», Рита выпроводила Филча за дверь, не забыв сунуть ему в карман бутылку с остатками коньяка. Не могло быть и малейших сомнений в том, что если старый ябедник узнает что-то еще, он обязательно вернется в ее редакцию.

В этой суматохе и предвкушении успеха, Рита даже забыла про Уилла – а когда вспомнила, то почувствовала угрызения совести и тень прежднего беспокойства. Дождавшись, пока откроется лучшая бакалейная лавка, Скитер выбрала бутылку отличного огневиски, купила кое-какой закуски поприличнее, и поспешила домой. К счастью, по дороге ведьма глянула в зеркальную дверь какой-то забегаловки и обомлела – видок у нее был еще тот! Поразительно, что даже в таком виде этот старый хрыч нашел ее привлекательной – впрочем, на то он и старый хрыч. Порывшись в кошельке, Рита огорченно вздохнула: она оказалась перед непростым выбором – денег хватало либо на укладку волос и маникюр, либо на новую мантию. Несколько минут помучившись над этой дилеммой, Скитер все же отправилась в парикмахерскую.

Однако, все ее приготовления оказались напрасны; переступив порог квартиры и бросив взгляд на вешалку, Рита поняла, что Лопоухий уже ушел. Сердце испуганно екнуло: получится очень некрасиво, если Уилл увидит «экстренный выпуск» на улицах прежде, чем ему сообщит об этом она, Скитер. Журналистка присела на диван, даже не разгрузив сумки с покупками – нужно было срочно придумать способ, как ловко выкрутиться из такой ситуации... Неожиданно входная дверь скрипнула, и в прихожей оказался Лопоухий собственной персоной – но узнать его было почти невозможно.

Когда-то давно Рите посчастливилось взять интервью у знаменитого писателя Гилдероя Локхарта (очаровательный мужчина – вот уж кто был мастером говорить комплименты! Особенно самому себе). Уилл, конечно, был далеко не таким красавцем, как Гилдерой, но выглядел сейчас не менее шикарно. Потертую куртку и мешковатые брюки он сменил на элегантный графитно-серый костюм, дополненный сверкающими ботинками. Ворот рубашки сиял белизной, а на грудь спускался изумрудно-зеленый галстук с булавкой в форме змеи. Рита прищурилась – глаз у змеи был изумрудным.

- Уилл, – пропела ведьма, расплываясь в восхищенной улыбке, - ты неотразим! Откуда такое великолепие? И куда ты собрался в таком виде? – журналистка игриво погрозила жениху пальцем.

- А как ты думала? – подмигнул подруге Лопоухий. – Неужели я отправлюсь к господину Малфою оборванцем? Он должен понять, что не откупится парой галлеонов. Как твои успехи?

- Ох, произошло столько всего интересного... – издалека начала Скитер.

- Впрочем, - спохватился Уилл, бросив взгляд на новенькие золотые часы на руке, - расскажешь потом. Я уже опаздываю к нашему ненаглядному аристократу! Зашел забрать кое-что... Увидимся за обедом, красотка! – дерзкий шантажист подхватил с пола свой портфель, послал Рите воздушный поцелуй и скрылся за дверью.

Рита не успела спросить: «А на какие деньги ты все это купил?» и «Что ты делал остаток ночи?». Как только дверь за Уиллом захлопнулась, слащавая улыбка исчезла с лица Скитер; она нахмурилась, задумчиво потерла переносицу и отправилась в спальню. Так и есть: ее платяной шкаф был распахнут, сложенные внизу вещи отодвинуты, а на постели валялась пустая шкатулка из-под драгоценностей. Раньше в ней хранились аляповатые серьги «гроздьями», дутый браслет и несколько колец с поддельными камнями – безвкусные вещицы, которые Рита все же очень любила, и которые, несмотря на их вульгарный вид, можно было неплохо продать. Так вот, значит, откуда костюм, часы и змея с изумрудным глазом! Уилл предпочел не брать беньги из кассы редакции, а обобрать ее, Риту! Прекрасно... Что вообще за странная идея: наряжаться в пух и прах, собираясь к жертве собственного шантажа? Скитер обладала богатым воображением лишь сочиняя гадкие подробности для статей – в собственной жизни она порой проявляла недальновидность, граничившую с неописуемой глупостью. Однако, теперь Рита была уверена: если кто и замышлял нечто нехорошее за спиной другого, то это был Лопоухий. Неужели он собирался повести двойную игру?
«Уж не пытаешься ли ты меня одурачить, дорогуша? – думала ведьма, вертя в руках шкатулку и косясь на колдографию с женихом, стоявшую на тумбочке возле кровати. – Что ж, посмотрим – кто кого!»


Глава 12

- Почему вы молчите? Отвечайте немедленно! – повелительно воскликнула Нарцисса, в упор глядя на Гермиону. – В чем дело? Мерлин мой, почему этот эльф спит? А ну-ка, вставай, жалкая тварь! – госпожа Малфой в ярости вскочила, схватила дремавшую Винки за шиворот и встряхнула ее. Домовиха жалобно запищала и забилась в руках Нарциссы – та грубо швырнула эльфийку на пол и вдобавок пнула ее ногой: - Немедленно принеси мне платье, негодница!

Наблюдая эту картину, Грэйнджер вышла из себя. Побледнев от злости и сжав кулаки, она подскочила к Нарциссе и заорала ей прямо в лицо:

- НЕ СМЕЙ ОБИЖАТЬ ВИНКИ, ДРЯНЬ! – миссис Малфой остолбенела.

- Д-д-да как ты смеешь, маленькая мерзавка! – наконец, выговорила она, смерив госпожу Уизли уничтожающим взглядом. – Ты хоть знаешь, с кем говоришь?

- Это вы не знаете, с кем имеете дело! – парировала Гермиона; с растрепанными волосами и перекошенным от гнева лицом она напоминала фурию. – Еще раз хоть пальцем прикоснетесь к этому эльфу, и вас призовут к ответственности!

- Малфои ни перед кем не отвечают, - заносчиво заявила блондинка. – Мой муж сотрет вас, вашего гадкого эльфа и поганый домишко в порошок, когда узнает об этом! Немедленно объясните, как я здесь очутилась! Где моя одежда и волшебная палочка?

- Малфоиха ничего не помнит! Она совсем заболела! – пискнула съежившаяся под диваном Винки.

- Винки, ты не перепутала зелье? - с беспокойством спросила Гермиона совсем другим тоном. – Да не бойся, вылезай – тебя никто не тронет!

- Хозяйка издевается? – обиженно проскулила домовиха, выбираясь из укрытия и отряхиваясь, с опаской поглядывая на госпожу Малфой. – Винки все сделала как полагается. Почему она опять злая? – всплакнула эльфийка, на всякий случай прячась за миссис Уизли.

- Госпожа Малфой очень плохо себя чувствует, - процедила Грэйнджер, холодно глядя на Нарциссу.

- Как вы смеете?! – в ярости госпожа Малфой топнула босой ногой. – Кто вы вообще такая?

- Миссис Гермиона Уизли, старший сотрудник центрального отдела аврората, председатель организации Защиты Домовых Эльфов и общества Супругов, Ущемленных в Правах. Супруга Рональда Уизли и близкий друг Гарри Джеймса Поттера, если это вам о чем-то говорит, - ехидно улыбнулась Гермиона.

- Ни о чем не говорит! Слишком длинный титул для такой нищенки! – вздернула нос Нарцисса. – Как я попала в это захолустье?

- Вы соизволили почтить своим присутствием, - каждое слово Грэйнджер было полно яда, - собрание общества, борющегося за равноправие в колдовских семьях. Перед тем, как прийти сюда, вы лично освободили всех своих эльфов, вымаливали прощение за свои злодеяния – и злодеяния вашего мужа – вот у этой домовихи, - Гермиона посторонилась и указала на дрожавшую Винки, - а затем...

Лицо надменной дамы вытянулось и приняло такое глупое изумленное выражение, что миссис Уизли с трудом подавила смешок.

- Затем вы сообщили уважаемым членам Общества, что потеряли волшебную палочку и изъявили желание остаться здесь до утра.

- Ох-х-х... – Нарцисса медленно опустилась на стул и прижала пальцы к вискам. – Не может быть... Я провела здесь всю ночь? Но что подумает Люциус! – бормотала себе под нос миссис Малфой, не обращая на Гермиону внимания.

- А вы не припоминаете, - вкрадчиво произнесла молодая госпожа Уизли, - почему пришли на собрание? Какое несомненно важное решение вы приняли, прежде чем явились в этот дом?

Нарцисса молча воззрилась на нее пустым взглядом, и Гермиона чуть было не проболталась о разводе, как вдруг в гостиной с негромким хлопком появилась Флер. На руках она держала малыша Люпина.

- Почему ты не пишешь? Он опьять изменился, - встревоженно начала француженка, не заметив Нарциссу. – Это значит, что Дора... – Грэйнджер отчаянно замотала головой и украдкой указала на сидевшую даму. – О, бонжур! Как вам спалось?

- Отвратительно! – взвизгнула та. Флер в удивлении попятилась, а Винки боязливо выглянула из складок мантии Гермионы.

- Малфоиха чудит, - тихо проговорила эльфийка, тараща испуганные глаза-плошки на Флер. К несчастью, эту фразу услышала и Нарцисса: она проворно подскочила к Винки и снова схватила ее за шиворот, несмотря на гневные крики Гермионы.

- Как ты смеешь, маленькая дрянь! Да я отрублю тебе голову и насажу на подсвечник! Отвяжитесь от меня! – блондинка с неожиданной силой отпихнула Гермиону – та чуть не упала. Домовиха верещала так, что уши закладывало. – Я тебя заживо изжарю, тварь! – госпожа Малфой поволокла домовиху к камину. Сычик в ужасе заметался по комнате, то и дело налетая на Нарциссу и стараясь ее клюнуть; Пижон испуганно ворковал и пытался спрятаться в руках у хозяйки. В довершение к этому концерту расплакался Джози.

- СТУПЕФАЙ! – заорала Грэйнджер. Заклятие ударило миссис Малфой между лопаток - та замерла. Винки завозилась и спрыгнула на пол, оставив в сжатой руке Нарциссы лоскут своей одежды.

- У-у-у, бяка какая! – зарычала она, погрозив кулачком застывшей в странной позе блондинке.

- Ох... Что ты на это скажешь? – обратилась к француженке Гермиона. Та пожала плечами.

- Эффект от Империо, не иначе...

- И что же теперь делать? В нее словно вселился кто-то... неужели, - миссис Уизли испугалась своей догадки, - неужели Люциус?

- Чему ты удивляешься? Это вполне логично, - мрачно подтвердила Флер. – Надо хорошенько подумать, что делать дальше. Послушай, ты совсем умаялась – пойди-ка, поспи хоть пару часов, а Винки сходит на рынок, и мы приготовим что-нибудь к завтраку. Что толку стоять здесь и любоваться на эту «статую»? Тише, малыш, тише, - укачивала она ребенка. Джози все еще всхлипывал, но теперь с интересом наблюдал за домовихой и тянул к ней ручонки.

- Твоя правда, - вздохнула Гермиона. У нее уже голова шла кругом. – Винки, с тобой все в порядке? Сможешь сходить за покупками? – эльфийка дважды утвердительно кивнула. – Ну, хорошо - я тогда, пожалуй, пойду, посплю немного... Постойте, а как быть с ней? – миссис Уизли махнула рукой в сторону Нарциссы. Винки подергала заколдованную даму за сорочку и злобно прошипела:

- Снять с нее рубашку, и пусть стоит голая.

- Винки, перестань! Иди-ка лучше на рынок, - оборвала домовиху Флер. Домовиха с сожалением вздохнула – даже чуть-чуть отомстить не дают! – сунула в карман деньги и исчезла.

- Не беспокойся, - продолжала госпожа Уизли, - о нашей красавице я позабочусь. А Биллу отправлю записку, что все еще сижу у тебя. Главное, чтобы Дора поскорее вернулась...

Грэйнджер зевнула, прикрыв рот рукой, поблагодарила Флер и медленно поднялась в спальню. Там, стянув с себя тяжелую председательскую мантию, она добрела до кровати и рухнула поверх одеяла; с глухим звуком упали на дощатый пол тапки. У Гермионы не было сил даже задернуть заклинанием шторы; она отвернулась от яркого света, лившегося в комнату, и будто провалилась в сон. За окном золотилась молодая роща, тянулись на юг стаи диких гусей, а мотоцикл Сириуса во дворе ослепительно сиял на солнце.

***

Тонкс вздрогнула и прислушалась. Так и есть: сквозь стук водяных капель послышались уже знакомые тяжелые шаги – на этот раз они приближались. Хвала Мерлину, что у нее хватило ума трансфигурировать камень с накопившейся лужицей воды в зеркальце!

За пару часов заточения Нимфадора успокоилась, взяла себя в руки и тщательно исследовала «тюремную камеру». Она вовсе не была такой ужасной, как показалась вначале госпоже Люпин. Колодец, глубиной футов в тридцать, представлял собой нечто вроде перекрестка подземелий: четыре двери в дугообразной стене были заперты, их доски и засовы разбухли, а металлические крепления и замки позеленели. На полу «перекрестка» тут и там блестели лужи, и Тонкс ощутила дуновение холода – значит, откуда-то сюда проникал свежий воздух и вода. Что ж, по крайней мере она не задохнется и не умрет от жажды. Осветив Люмосом все углы и крупные щели между камнями, Дора не нашла ничего странного или опасного; ей даже не верилось, что в подвале у такого садиста, как Малфой, не нашлось даже боггарта. Хотя, мало ли что таилось за старинными дверьми? Следовало быть на чеку.

Поспешно спрятав палочку в лиф платья и вытащив из кармана осколок зеркала, Тонкс стала превращаться обратно в Нарциссу. Бедная Нарси – быть замужем за таким чудовищем! Волосы отрасли и слегка завились, но с носом что-то не ладилось; тем временем стук тяжелых сапог раздавался возле самой двери. Еще минута ему потребуется на то, чтобы открыть замок... Дора забилась в угол, отвернувшись от входа и продолжая сосредоточенно смотреться в зеркальце. Нужно было что-то придумать, чтобы Люциус не слишком разглядывал ее; в замке со скрежетом повернулся ключ. Тут Тонкс осенило: она провела ладонями по веками нечищенным стенам, зачерпнула из угла пыли и паутины, и, зажмурившись, хорошенько потерла грязными руками лицо и волосы. В ту же минуту дверь распахнулась, и на пороге возник Малфой в сопровождении двух эльфов, утром работавших в саду.

- Вставайте! - коротко скомандовал он. Нимфадора повиновалась.

- Мерлин мой, - брезгливо скривился Люциус, - вы измазались как свинья... Какая гадость! Идите за мной, - хозяин по-французски приказал что-то эльфам; те поклонились и встали за спиной у Тонкс, словно конвойные. Госпожа Люпин не удержалась от колкости:

- Тоже мне, стража! - фыркнула она, надменно глядя на «мужа». – Это все, что вы можете себе позволить?

- Если вас не устраивает, - зашипел господин Малфой, злобно глядя на жену, но сдерживаясь в присутствии слуг, - я приведу вам дементоров. Может быть, это закроет ваш наглый рот.

Дору так и подмывало сказать, что последнего дементора авроры извели еще четыре месяца назад – но ведь настоящая Нарцисса наверняка этого не знала! Госпожа Люпин поджала губы и молча проследовала за своим мучителем. Только на полпути по темному душному туннелю она вспомнила, что забыла в «камере» зеркальце.

В коридоре третьего этажа стало чуть светлее. Они прошли мимо закрытых дверей, мимо будуара Нарциссы, где прибирался маленький эльф, встретивший Тонкс в аллее поместья. Заметив процессию, Бонбон сделал движение, будто хотел удержать хозяйку или подбежать к ней, но домовики-стражники сурово цыкнули на сородича. Тот испуганно пискнул и посмел только высунуть ушастую голову из комнаты, с грустью глядя вслед «госпоже Малфой».

Люциус, его пленница и эльфы достигли лестницы и стали спускаться на второй этаж. К удивлению Нимфадоры, леденящего холода как не бывало. Если бы не страх перед неизвестностью (судя по всему, этому извергу могло прийти на ум все, что угодно) и беспокойство за Джози, Ремуса и подруг, она бы даже залюбовалась убранством роскошного особняка. Воздух был полон чарующих восточных ароматов, сквозь витражи струился свет всех цветов радуги, а в вазах появились свежие букеты. «Скорее добудь палочку, и сматывайся отсюда! – стучало в голове у Тонкс. – Плевать на все – обездвижь его, наори на эльфов, перерой весь дом...» Но в то же время здравый смысл и аврорский опыт убеждали ее в обратном. Такой дом перерыть – за год не управиться, да и эльфы иностранные ничего не понимают. Чем покорнее она себя поведет, как бы противно это не было, тем скорее добьется своего... кажется, какой-то маггловский поэт даже написал об этом комедию...

- Что вы встали?! Пошевеливайтесь! Или желаете заставить ждать собственных адвокатов? – неожиданно рявкнул Люциус.
Дора вздрогнула: она стояла на лестничной площадке второго этажа, задумчиво глядя вниз. Сзади двое «конвойных» нерешительно дергали ее за подол, что-то лопоча - видимо, даже приказ господина не мог заставить их вести себя грубо с хозяйкой. Тихонько вздохнув (такие вздохи, как ей казалось, придают женщине особое очарование), Тонкс грустно посмотрела в глаза «мужу» и спросила:

- Куда вы меня ведете? И причем здесь адвокаты? – судя по вытянувшемуся лицу господина Малфоя, она снова сморозила глупость. Дора смутилась и поспешно продолжала:

- Я назначила встречу? Мне жаль... Люциус, но я не помню... болит голова, - миссис Люпин вспомнила Флер и, копируя ее, довольно изящно прикоснулась по лбу тыльной стороной руки.

- Хвала Мерлину, вы не окончательно отупели. Что ж, для начала вы примете ванну – образ подзаборной маглы нынче не в моде, если вы этого не знали, - ехидным, но относительно спокойным голосом проговорил «супруг». – Утром я получил ваше отвратительное требование о разводе. Я это так не оставлю, имейте в виду! Поэтому я и вызвал ваших жалких адвокатов – они будут здесь через полчаса, - тут Люциус наклонился к уху Нимфадоры и угрожающе прошипел: - Вы откажетесь от своего прошения, даже если мне придется наложить Империо на троих!

Час от часу не легче! Тонкс уже не знала, куда ей деваться от этого кошмара: мало того, что она обязана вернуть Нарциссе палочку, так придется еще и отказать ей в свободе! Может быть, стоило упасть в обморок и пролежать так до тех пор, пока не явятся авроры? Или каким-то образом попасть в клинику Св. Мунго... нет, за полчаса ей не удастся разыграть ни одной приличной болезни. Дора покосилась на перила лестницы и на секунду прикинула вариант падения, но и это не годилось – рисковать своей шеей ради Нарси ей совсем не улыбалось. Что ж, стоило еще потянуть время... возможно, она найдет выход из этой переделки?..

- Мне... совсем нехорошо... – Нимфадора покачнулась и не без омерзения оперлась на руку «мужа». Она уже поняла, что при домовиках Малфой не станет вести себя как последний мерзавец. – Можно мне... пойти прилечь? – умирающим голосом попросила «Нарцисса». В стальных глазах Люциуса не промелькнуло и искорки теплоты.

- У вас будет достаточно времени на отдых, - процедил он. – А пока соблаговолите смыть с себя грязь напополам с позором! Идемте! – он крепко взял «жену» за локоть и повел по коридору сквозь благоуханный туман запахов мирры и лаванды. Сопровождавших домовых эльфов Малфой отослал прочь.

Люциус втолкнул Дору в большую овальную комнату: ее центр занимал мраморный бассейн, а за легкими перегородками были видны несколько ванн на золоченых ножках и столы, о предназначении которых Тонкс не догадывалась. Стоило ей переступить порог, как из-за ширм выскочили две домовихи: полная эльфийка в алых шелках была уже знакома госпоже Люпин. Горестно причитая над видом «хозяйки», толстушка потянула ее к одной из ванн, которая стала сама наполняться водой. Вторая домовиха (в ушах у нее болтались бронзовые сережки) сыпала в ванну какие-то порошки; вскоре ее окутал ароматный пар, от которого у Доры закружилась голова. Она обернулась и с неприятным удивлением обнаружила, что Люциус, скинувший камзол и сапоги, расположился в кресле по эту сторону ширм. Полная эльфийка разливала в бокалы что-то прохладительное.

- Как?.. Разве вы... не уйдете? – еле слышным голосом произнесла Тонкс. Моргана великая, только не это, только не это...

- С какой стати мне запрещается смотреть на собственную жену? – нагло ухмыльнулся Малфой.

Этого было достаточно – ноги госпожи Люпин подкосились безо всякого заклятия; она рухнула на выложенный мраморной плиткой пол, чудом не задев головой край ванны. Последнее, что Дора услышала, был истошный вопль домовихи.

***

Дождавшись, пока мужа согласно очередному гуманному нововведению вывели под конвоем на прогулку, Беллатрикс Лестрейндж отложила спицы и вытащила из-под подушки брошюрку. Однако, не успела она прошептать заклинание, как загремели засовы, и на пороге камеры появился Снейп.

- С-с-северус! – наигранно улыбаясь, поприветствовала зельевара Белла, проворно пряча книжечку под одеяло. «Опять дракон его принес – второй раз за утро! – пронеслось в мыслях у заключенной. - Наверняка что-то вынюхивает... стоит быть с ним поосторожней.»

- А я нашла себе новое увлечение, - с энтузиазмом продолжала госпожа Лестрейндж, распутывая моток. – Руди пошел прогуляться, а я вот... вяжу. Кстати, и для тебя кое-что приготовила... да где же они? Вот - носки! – Беллатрикс порылась в шерстяной куче (так ей удалось затолкать брошюру под жесткий матрас) и выудила два зеленых чехла с вывязанными посередине змеями в форме буквы «S». Зельевар молча наблюдал за этими манипуляциями, а взяв в руку «носки» стал пристально их разглядывать.

- Есть еще что-нибудь? – спросил он после долгой паузы. У Беллатрикс вспотели ладони.

- Что ты имеешь в виду? Конечно, есть: шапочки для эльфов, а еще я пробовала начать свитер, но ничего не получилось – пришлось распустить... а свои носочки Руди одел на прогулку, чтобы не простудиться, - сладко улыбнулась заботливая жена.

- Не стройте из себя дурочку! – сурово оборвал ее Снейп. – Меня не проведешь! Где книжки, которые дала вам мисс Грэйнджер? Позвольте посмотреть, - зельевар требовательно вытянул руку; Беллатрикс со вздохом зашуршала под подушкой.

- Ревелио! Нет, эти меня не интересуют, - ехидно возразил зельевар, бросив взгляд на проявившиеся заголовки. – Дайте ту, которую спрятали под матрас – будьте так любезны. Благодарю. И нечего корчить из себя первокурсницу Хаффлпаффа – этот глуповатый невинный вид вам просто не идет. Ревелио! – бывший декан прикоснулся палочкой к обложке и довольно хмыкнул.

- Это уже поинтереснее. Бедняга Родольфус! Великолепная стратегия - браво, мадам! Я это заберу, - Снейп сунул брошюрку в карман и сложил руки на груди. – К тому же, у меня к вам серьезный разговор.

- Что еще? – прошипела госпожа Лестрейндж, еле сдерживая негодование.

- Знаете ли вы о своей сестре Нарциссе что-нибудь такое, чего не знаю я?

В ответ на этот абсурдный вопрос Беллатрикс расхохоталась.

- Само собой, - язвительно проговорила она сквозь смех, - мы обсуждали кое-что наедине, и не раз. Но это не для мужских ушей. Не хватало еще, чтобы Люциус заавадил и ее, и меня за эти сплетни. Ишь чего захотели!

- Я ничего не скажу Люциусу, - холодно проговорил зельевар, - обещаю. Это очень важно... для безопасности вашей сестры, - помолчав, добавил Снейп и сел на грубый табурет. Беллатрикс удивилась, но продолжала смотреть на него с издевкой.

- Да в поместье она как у Мерлина за пазухой! Что может угрожать этой дурочке?

- У меня есть все основания полагать, - отчеканил Северус, - что Нарцисса уже не в поместье. И она действительно сделала глупость, которая может очень плохо для нее закончиться. Могу я задать вам несколько вопросов?

- Смотря каких... – упрямилась Белла.

- Прекрасно. Нарцисса когда-либо жаловалась на мужа? Упоминала какие-нибудь запреты или угрозы с его стороны?

- Плохонькая из тебя мисс Грэйнджер, Северус, - фыркнула ведьма, подтягивая колени к подбородку и кутаясь в одеяло.

- Да или нет? – резким тоном спросил Снейп, приподнимая брови и пристально глядя Белле в глаза. Та засомневалась, но затем с вызовом тряхнула головой.

- Хорошо! Только, чур, не стучать! – зельевар кивнул. - Нарси жаловалась, что Люц уделяет ей мало внимания. То есть, он заботится о ней и следит за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась, но... любви его она не чувствует, - Беллатрикс театрально подкатила глаза, изображая сестру. - Говорит, он стал очень холоден с ней после войны. И стал слишком... слишком...

- Продолжайте!

- Слишком носиться со своей внешностью! – выпалила Белла. – Он всегда считал себя красавчиком, зараза белобрысая, а теперь вообще словно с цепи сорвался. Тратит деньги на какую-то гадость для омоложения – короче, ведет себя совсем не по-мужски!

- Но это всего лишь дурацкая прихоть, - улыбнулся Снейп. – Он и в школе каждую свободную минуту крутился перед зеркалом.

- Все мужчины одинаковы - теперь ты будешь его защищать! А Нарси считает, что он ей изменяет! – ядовито парировала госпожа Лестрейндж. Снейп удивился и моментально помрачнел.

- Ах, вот оно что...

- Она понимает, что Люц всегда был не без греха, но после свадьбы Драко он совсем обнаглел. Нарси пыталась для верняка перевести кое-какое имущество на себя, но ничего у нее не вышло. Что-то там насчет денежной части ее приданого, - госпожа Лестрейндж наморщила лоб, - да я в таких вещах ничего не смыслю. Короче, в последний раз, когда Нарси сюда приходила, она была совсем зареванная.

- Когда это было? – колючий взгляд зельевара стал еще более настороженным.

- Да чтоб я помнила. Месяц назад, кажется.

- С тех пор Нарцисса вам не писала?

- Писала один раз, какую-то ерунду про годовщину свадьбы своего сыночка, - презрительно скривилась госпожа Лестрейндж. – Всякую чушь про наряды, угощение, репортеров... – Снейп еле заметно вздрогнул.

- Она не писала о том, что собирается... развестись или как-то иначе навредить своему браку? – поджав губы, поинтересовался он.

- Как там навредишь? – хмыкнула Белла. – Разве что обрить Люца наголо и посмотреть, что из этого выйдет – Круцио или Авада.

- Нарцисса не делала намеков на то, что завела себе любовника? – хмуро процедил Снейп, пропустив мимо ушей «шутку». От изумления у Беллатрикс отвисла челюсть.

- Зачем? – наконец выговорила она, двусмысленно ухмыляясь. – Люциус в этом плане всегда был мужчина хоть куда!

- Тогда что вы скажете на это? – молниеносным движением Снейп вытащил из кармана газету и встряхнул ее перед лицом Беллы. Та пробежала глазами статью, побледнела, потом залилась краской и пробормотала:

- Откуда вы это взяли?

- Один из авроров принес. Я не читаю подобной бульварщины, и ничего бы не узнал, если бы не гогот из кабинета, - ледяным тоном произнес зельевар. – Поздравляю с новостью.

- А г-г-где она сейчас? – заикаясь, спросила Беллатрикс. – Мать моя ведьма, да Люц ее убьет! Как такое вообще возможно?

- В этом я и пытаюсь разобраться, - последовал ответ. – Ничего не говорите Родольфусу. Если получите от нее письмо... впрочем, теперь я буду лично вскрывать всю приходящую на ваше имя почту. Думаю, вы не хотите, чтобы весь аврорат гудел о ночных похождениях Нарциссы Малфой, - добавил Снейп, заметив недовольное выражение лица Беллы. Та мрачно кивнула, но тут же ехидно прищурилась и хихикнула:

- Если это правда, то Нарси – молодец! Наставить рога чванливому дураку – что может быть лучше?

- Не выходить замуж за чванливого дурака, - в тон ей ответил Северус. – Всего хорошего, - он поднялся, задумчиво покрутил в руке носки и криво улыбнулся: - Благодарю за... заботу.

Зельевар вышел из камеры, с лязгом запер ее и удалился, по пути отдавая указания дежурным. Дожидаясь мужа, Беллатрикс снова взялась за вязание, но вскоре отложила работу и уставилась перед собой, положив подбородок на сложенные на коленях руки. За кого на самом деле волновался Снейп – за непутевую Нарси, или за нервы своего товарища? А может быть, ему просто захотелось поговорить с ней, с Беллой? В любом случае, носки пришлись очень кстати. Да и было в Северусе что-то... необъяснимо привлекательное – госпожа Лестрейндж закрыла глаза и задумалась. Она вспомнила день суда: заплаканного Родольфуса, выкрикивавшего бессмысленные оправдания, невозмутимых присяжных, бесстрастного Снейпа, зачитывавшего приговор... А потом Руди собрал, казалось, последние силы и кинулся на зельевара, вцепившись ему в ворот мантии. Даже тогда Северус держался с достоинством! Выходка же Родольфуса кончилась для супругов Азкабаном – в душе Беллатрикс вновь закипала злоба против олуха-мужа. Но, с другой стороны, Снейп вызвался лично приглядывать за ними в тюрьме: интересно, были у него для этого и скрытые мотивы? Размечтавшись, Белла даже стала напевать что-то вполголоса, покачиваясь из стороны в сторону.

В конце концов, и в куче мусора можно найти кнат - только надо как следует искать!