Одно из двух

Глава 1

ВНИМАНИЕ! У меня появилась бета - f # min. Первые шесть глав уже отбечены!

Это мой первый фик. Я претендую только на некоторые сюжетные ходы, а так: герои - Роулинг, сюжет - Shana; персонажи, возможно, ООС, AU относительно шестой и седьмой книг

Пейринг: ГГ/ЛМ, остальные по желанию
Размер: миди или больше
Описание:
Кратко: В Последней Битве Люциус спасает Гермиону и пока они оба прячутся от сражающихся, проникаются друг к другу симпатией. Люциуса забирают в Азкабан, и он назначает Гермиону управляющей своих денег (имений и т.п.). Она в ответ пытается вытащить его из Азкабана, сама не до конца понимая, с чего вдруг ей пришло такое в голову. Ну, а дальше - на ваш откуп

Чуть более подробно:
Начинается все с того, что раненый Люциус спасает Гермиону в Последней Битве от смертельного заклинания. Они вдвоем сидят в укрытии, оба без палочек (либо у Люциуса палочка есть, но он сильно ранен и не может ей пользоваться), у Гермионы палочка ломается при падении. Немного пообщавшись, Гермиона проникается симпатией к блондину.
Пожелания: Нет никаких. Вначале хотела попросить Хэппи энд, потом не стала (хотя буду рада именно такому исходу). Так что если в конце выяснится, что злобный Люц таким образом с наименьшими потерями выбрался из тюрьмы, а потом Гермиона случайно поскользнулась на крутой и высокой лестнице Малфоевского имения - так тому и быть.
Дополнительное условие (по желанию): у них может быть дите, было бы интересно про это почитать.
Жанр: романс/что угодно


Пролог

…Дым окутывал все пространство от старинного замка до самого леса. Слышались взрывы, то тут, то там раздавались крики и мелькали вспышки заклинаний. Земля дрожала под ногами, тысячи людей в темных мантиях и серебряных масках атаковали защитников Хогвартса. Великаны разрушали замок, не реагируя на проклятья, посылаемые с земли. На высоком холме недалеко от Запретного Леса стоял высокий красноглазый колдун со змеиным лицом, узкими щелями вместо ноздрей. Напротив него, гневно сверкая глазами, стоял подросток с черными взъерошенными волосами.
– Сегодня ты умрешь, Том Риддл, – прошипел Гарри Поттер, надежда магического мира, слегка вздрагивая от осознания того, что вокруг них сражаются близкие ему люди. Сражаются за него, за то, чтобы дать ему шанс победить Тёмного Лорда.
– Щенок!.. Ты думаешь, что способен достать меня?.. Нет, если один из нас и умрет, то это будешь ТЫ!..
– Оставь все это, Том!.. Ты давно не живешь, но если ты хотя бы попробуешь раскаяться, то…
– Замолчи!.. Тебе никто не давал права говорить со мной!.. Просить меня, самого великого мага столетия о раскаянии?.. Ты шутишь, Гарри Поттер?..

…Ни одна из сторон не поняла, кто произнес роковые слова и из чьей палочки появился зеленый луч. Время словно остановилось, когда два тела покачнулись и синхронно начали падать. Затем, осознав, что Темный Лорд, скорее всего, мертв, воздух наполнился невообразимым гулом и криками.
Сквозь толпу к месту рокового сражения пробиралась юная девушка с непослушными каштановыми кудрями.
– Гарри!!! Гарри!.. – раздавался её отчаянный крик, который был неразличим среди общего шума. Давясь слезами и продолжая пробираться к холму, девушка не заметила пожирателя, вставшего у неё на пути.
– Expelliarmus!
Гермиона Грейнджер с ужасом осознала, что её палочка теперь в руках у верного слуги Волдеморта, и следующее, что он сделает – убьет её, чтобы хоть как-то отомстить за смерть господина. Пожиратель, тем временем, ловко переломил её палочку на две части, с ухмылкой наблюдая за тем, как расширяются глаза девушки, из которых всё ещё текут слёзы.
– Avada…
В следующий момент девушка почувствовала тяжесть тела, которое сшибло её, прижимая к земле, и дикую боль в руке, которая так неудачно была прижата к земле весом двух тел. «Вывих», – решила Гермиона, после чего она услышала легкий хлопок и погрузилась в темноту.

Глава 1.

– …Мисс Грейнджер!.. Мисс! Если вы сейчас не очнетесь, клянусь, я брошу вас в этом лесу, и выбирайтесь отсюда сами!..
Слабо застонав, Гермиона приоткрыла глаза. Все тело сильно болело, голова раскалывалась от жуткой боли, а рука явно была не только вывихнута, как она думала вчера. Более тщательный осмотр местности показал, что она находится в лесу, но точно не в хогвартском; Запретный Лес можно было бы сразу узнать после вчерашнего сражения по вывернутым с корнем деревьям, пятнам крови на земле и, безусловно, по изобилию трупов. Вспомнив все события минувшего дня, Гермиона почувствовала желание умереть на месте, и не сразу обратила внимание на лицо склонившегося над ней человека.
Длинные светлые волосы, некогда красиво спадавшие на плечи мужчины, сейчас были спутанными и не слишком чистыми. Красивое лицо не утратило своей надменности даже несмотря на многочисленные ссадины и синяки. Губы, так часто кривившиеся в презрительной усмешке, были разбиты в кровь, а всегда гладко выбритый подбородок украшала щетина. Завершала картину испорченная мантия, которую покрывали пятна крови.
И всё равно в этом человеке было невозможно не узнать Люциуса Малфоя.
– Вы!.. Вы…!.. – выкрикнула девушка, прежде чем беспомощно расплакаться.
Всё кончено. Волдеморт пал, но вместе с ним, судя по всему, умер и Гарри. Она не знает, живы ли её друзья – где они: милый Рон, Джинни, Хагрид?.. Что стало со всеми профессорами, жив ли профессор Дамблдор, МакГонагалл, выжил ли крохотный преподаватель чар Филиус Флитвик?.. Что случилось с Орденом Феникса?.. Она ничего не знает, ничего!.. И вместо того, чтобы быть сейчас там, со всеми – пусть даже мертвой, она угодила в руки старшему Малфою!.. Думать не надо, что он с ней сделает. Хорошо, если в живых оставит, хотя… Она бы предпочла смерть тому, чтобы быть рабой и игрушкой Люциуса Малфоя. Уж он-то придумает, как ей отомстить за смерть Господина!.. Лучше бы она умерла тогда, на поле битвы, от руки неизвестного Пожирателя, сломавшего её палочку!..
– Грейнджер, прекрати реветь!.. – несколько смущенно, но твердо приказал колдун.
– Уйдите, оставьте меня, прошу вас, умоляю…
– Вот, значит, как. Ты ей жизнь спасаешь, а она тут сопли разводит. Успокойся, я сказал!.. – рявкнул Люциус. Увидев, что девушка ни на что не реагирует и только мотает головой, продолжая что-то бессвязно бормотать, он вздохнул.
– Мисс, вы, очевидно, ещё не поняли, что я на вашей стороне. Хотя как бы вы это поняли, вас же не держат в курсе всех событий Ордена…
– Вы знаете об Ордене?.. – испуганно воскликнула Гермиона, слегка успокоившись.
– Да, чёрт подери, и не только знаю, но и состою в нем!.. И если Вы думаете, что у Снейпа – ах, простите, для Вас он профессор Снейп – не хватило мозгов перетянуть меня на сторону света, – с иронией произнес Люциус, – то вы совершенно не знаете Северуса. Хотя и откуда бы вам его знать…
Гермиона сидела и глупо хлопала глазами, глядя на Малфоя. Снейп не предатель?.. Да, она знала это, но до конца никогда не верила. А выходит, что он ещё и своего «друга» уговорил шпионить в пользу Ордена Феникса…
– Да, мисс, я вижу, вы всё уже поняли. И да, я тоже шпионил для Ордена. Северус имел смелость спросить моё мнение насчёт планов и убеждений Тёмного Лорда. Я уже тогда подозревал его в двурушничестве, но всё-таки этот сукин сын имел смелость предложить мне «послужить свету»… – Малфоя, казалось, совершенно не смущало нахождение рядом девушки, и он не особо следил за своей речью, а так же за поддержанием имиджа. – И, естественно, я не мог отказаться. Я ведь тоже не идиот, я понимал, что меня ждет, если Лорд падёт…
Гермиона взирала на человека, спасшего ей жизнь, с округлившимися глазами. Вот как… Значит, и он тоже – шпион?.. Она не могла поверить ему до конца. Ведь он сам признался, что стал шпионом исключительно ради выгоды, значит, он способен и сейчас лгать ей. Может, никакой он не шпион, но ему выгодно иметь её доверие, а значит, ему что-то от неё нужно, а значит…
– Грейнджер, – грубо одернул девушку Малфой. – Я не легилемент, в отличие от Северуса, но я и так способен прочесть все ваши мысли по выражению вашего лица.
Гермиона покраснела. Несмотря ни на что, ей стало стыдно; а вдруг она ошиблась в этом человеке?.. Вдруг он не тот, кем кажется?.. Может, им на самом деле движет желание помочь Ордену, а слова о выгоде – только скромность?.. А вдруг…
– Кстати, пора бы нам придумать, как выбираться отсюда, – вновь прервал её размышления Люциус. Он сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева, вертя в руке сухую веточку, как если бы та была волшебной палочкой. Гермиона тут же вспомнила свою собственную палочку, переломленную пожирателем…
– Простите, сэр… Но разве у вас нет палочки?..
– А ты как думаешь, Грейнджер?.. – грубо бросил Малфой. – Была бы – я бы давно дал деру. Возможно, – он окинул девушку внимательным взглядом, – даже помог бы тебе выбраться отсюда. Но это только предположение, проверить которое нам никогда не удастся, так как, задери её гиппогриф, у меня нет палочки!.. – и, словно в подтверждение своих слов, он показал порванный рукав и несильный ожог на руке.
– Но мы же как-то сюда попали… сэр, – поморщившись от боли в руке, пробормотала Гермиона.
– Попали… Ты даже представить не можешь, как мы попали, – невесело хмыкнул Люциус, ломая веточку. – Когда мы аппарировали, палочка выпала у меня из рукава и теперь пребывает Мерлин знает где. Да и у тебя палочки не осталось, как я понял.
– Откуда…
– Ты думаешь, я не успел проверить целый один карман и два рукава на твоей кофте?.. – фыркнул Люциус. Гермиона замолчала и попыталась поудобнее устроить руку, не решаясь задать следующий вопрос.
– По глазам вижу – хочешь что-то спросить, – бросил Люциус, лениво глядя на гриффиндорку. Девушка вспыхнула.
– И что нам теперь делать?.. – задал Малфой риторический вопрос, отворачиваясь. Гермиона не ответила, так как именно этот вопрос интересовал и её.
Люциус глядел прямо перед собой, не замечая ничего вокруг. Девушка, сидевшая где-то позади него, продолжала молчать, что было по меньшей мере странно, если он правильно понимал слова своего сына. Где он, где его сын?.. Где сейчас Нарцисса?.. Он раздосадовано сплюнул на землю. Вместо того чтобы быть сейчас со своей семьей, ради которой он пошел на предательство, он сидит в этом Богом забытом месте вместе с подругой Поттера и не имеет понятия, как отсюда выбираться. Когда он аппарировал, он не думал ни о каком конкретном месте, и было чудом то, что их не расщепило на мелкие кусочки. Зачем он спас гриффиндорскую всезнайку, он знал – это был его долг перед Орденом, ещё одно дело, которое могло бы хоть как-то помочь ему искупить все прошлые преступления. Чертов Снейп, безусловно, не прогадал, перетягивая его на светлую сторону, хотя и рисковал собственной шкурой, но Люциусу было довольно одного тонкого намека. Когда его друг спросил, разделяет ли Малфой интересы Лорда, Люциус сам задумался над этим вопросом. Он мог бы поймать Снейпа на слове и сдать Тёмному Лорду, всё равно все пожиратели сомневались в преданности Северуса. Он мог бы это сделать и стать Лорду ещё ближе, но надо ли это было ему?.. Сейчас он уже совершил столько проступков, что его тут же приговорят к пожизненному заключению в Азкабане, если поймают. А такой риск был. Риск был всегда, и Люциус всегда старался быть предельно осторожным – он всё-таки дорожил своей семьёй. Он любил свою жену и своего сына, и потому не мог просто так бросить их на произвол судьбы. Если Лорд победит, то да, конечно, они будут в почёте; но если нет?.. Что, если нет?..
А Люциус, хоть он и отдавал себе отчет в том, что сволочью он был порядочной, любил свою семью. Именно поэтому он решил, что стоит попытаться работать на два фронта: победит мальчишка, Орден защитит его семью и не даст аврорам отправить его в тюрьму; победит Лорд – Малфоев ждет счастливое существование, так как глава семьи был правой рукой Волдеморта. Сейчас он не знал, кто победил, и выяснил ещё одну сторону – плохую сторону – двурушничества. Если ты исполняешь свой долг, исполняй его до конца, не оглядываясь на то, к чему это приведет. Он не задумываясь убивал пожирателей, зная, что сможет убедить Лорда в случае его победы в своих благих намерениях. Он защищал учеников Хогвартса, так как среди них был его сын. Но, когда он спас Грейнджер, он лишил себя бесценной вещи – знания исхода битвы. Он не знал, что с ним сделают, когда найдут; он не знал, что ему делать, если его найдут; он, в конце концов, не знал, кто его может найти.
И вот теперь он сидел здесь, на этой чёртовой поляне, вместе с грязнокровкой Грейнджер, и думал, что лучше бы оставался пожирателем. Хотя… Возможно, теперь хотя бы не тронут его семью. Это в случае победы Ордена. И он снова чертыхнулся: пребывать в незнании, воистину, самая жуткая вещь из всех случившихся с ним.
И всё-таки он склонялся к тому, что Лорда больше нет. Об этом говорила Метка, в первую очередь, и его самолюбие – во вторую. Просто Малфою очень хотелось верить в то, что он в последний момент смог выбрать правильную сторону, смог выиграть для своей семьи счастливый билетик… Ему безумно хотелось в это верить.
Хотя и считается, что семья не ответственна за поступки одного человека, Люциус знал, что на это давно никто не смотрит. Пожиратели убили бы и Нарциссу, и Драко, если бы выяснили, на кого на самом деле стал работать Люциус. Авроры бы посадили Малфоев в Азкабан, если бы глава семьи не перешел на другую сторону. А что сделают с ним – дело десятое. Главное, что если его догадки верны, то и Драко, и Нарцисса в безопасности.


Глава 2

Глава 2.

…Взрывы раздавались снова и снова, она бежала мимо сражающихся людей, и только одно имело сейчас значение – успеть, не упасть раньше, чем она убедится в том, что её друг жив. Гарри… Её лучший друг, Мальчик-который-выжил, неужели и ему предстоит умереть в этой войне?.. Она уже стольких отняла у неё и остальных, зачем было отнимать последнее, что у них осталось – надежду, которая непременно умрет вместе с Гарри?..
Внезапно она поняла, что что-то не так. Она огляделась. Каждый пожиратель дрался… с Гарри Поттером!..
– Гарри!..
Поттер, казалось, не слышал её. Только внезапно перед глазами все поплыло, и она видела только много-много одинаковых копий Гарри, но у всех клонов были пустые и безжизненные глаза. Она всхлипнула и осела на холодную землю. Ей надо было быть на том холме, надо было проверить, жив ли Гарри…
…Перед ней медленно сформировался тот самый холм, а вокруг всё ещё продолжали драться пожиратели и Гарри Поттеры. Она с трудом встала и забралась на возвышение, где состоялась последняя битва Тёмного Лорда и надежды всего магического мира…
Этот холм стал казаться ей огромной горой, но когда она добралась до вершины, она увидела безжизненное тело Гарри и стоящего над ним Волдеморта. По правую руку от него возвышался худой человек с тёмными волосами, закутавшийся в черную мантию. Он щурился, глядя на тело несбывшегося героя, а затем обратился к другому пожирателю, преклонившего перед Лордом колено.
– Люциус, позаботься о девчонке.
Он бросил это таким тоном, что стало понятно – это был приговор.
– Убить?.. – лениво протянул блондин.
– Как хочешь. Если она тебе нравится – забери себе.
И Гермиона закричала, пронзительно и зло, стараясь выпустить из себя всю злость и жгучую обиду на этот мир, на свою жизнь…

– Грейнджер!.. – грубый голос над ухом и сильные руки, трясущие её за плечи, заставили вынырнуть из кошмарного сна. Она открыла глаза и увидела над собой слегка обеспокоенного Люциуса.
– Живы?.. – зачем-то спросил он.
Гермиона только всхлипнула, после чего отвернулась от Малфоя и уткнулась лицом в траву.
Она не хотела себе признаваться, но ей было просто необходимо знать, что он её не обманывал. Ей не хотелось верить в то, что он спасал свою жизнь в первую очередь, а она просто оказалась рядом, когда ему пришлось в спешке удирать с битвы. Ей хотелось верить в невиновность своего спасителя, но она так же не хотела это признавать, и у неё были на то причины – сейчас её жизнь зависела от него, а она отдавала себе отчет в том, что Малфой мужчина, и что он гораздо сильнее её. Она бы ничего не смогла ему сделать, даже если бы у неё была палочка, но палочки не было, и девушке не хотелось даже думать о том, что случилось с её оружием. Гермиона также понимала, что со сломанной рукой она уязвимее ещё сильнее, и ссориться с Люциусом ей крайне невыгодно. А посему, решила Гермиона, лучше не позволять себе лишних мыслей в его присутствии – мало ли чему ещё научил его профессор Снейп?.. Вдруг он тоже легилемент, хотя и отрицает это?..

Малфой же тоже поразмышлял про себя и пришел к выводу, что девушку лучше оставить в покое. В том, что её стоны и метание во сне – не более чем банальный кошмар, а не следствие проклятия, он уже понял. Теперь он может спокойно поразмышлять о том, как отсюда выбраться, а не о том, как он будет оправдываться перед Орденом за гибель подружки Поттера.
А поразмышлять было о чём. Во-первых, он не имел понятия, где они находятся; во-вторых, он не знал, как отсюда выбираться с девчонкой да к тому же без палочек; в-третьих, и это было самым главным, он понятия не имел, к кому идти за помощью и что говорить. Размышлять на тему «кто победитель и что с ним сделают, если он не прав в своих догадках» Люциусу уже осточертело; размышлять над тем, что стало с его семьёй, было страшно.
И ещё одна проблема беспокоила Малфоя не меньше других, хотя и казалась совершенно незначительной по сравнению с ними – им нечего было есть и негде было ночевать. Первую ночь он и его случайная спутница недолго думая провели на той же поляне, где они очутились после аппарации. Теперь было бы желательно выбраться к ближайшему населенному пункту и узнать новости. Только где он, этот пункт?..
Люциус вновь оторвал веточку от дерева и стал крутить её в руках. Потеря собственной палочки далась ему тяжело, но когда он спасал Грейнджер, он не думал об этом. Хотя нет, думал; у него был ещё один вариант – остаться при палочке, защищая других учеников, узнать исход битвы, но бросить поттеровскую подружку на произвол судьбы, точнее – на верную смерть. И, в случае победы Поттера, отправиться в тюрьму, так как мальчишка был бы непременно проинформирован о местонахождении второго шпиона Ордена в момент гибели гриффиндорки. А в случае победы Волдеморта его бы ждала смертная казнь за то, что не он убил ту самую однокурсницу Поттера…
Проклятье, чертыхнулся в очередной раз Люциус. Было два варианта, при одном из них появилось ещё два. Причем был еще шанс, что он останется в живых при победе Лорда, но тогда, он был уверен, могло бы появиться снова несколько вариантов… И вот сейчас он сидит здесь и не знает, плакать ему или смеяться: он выбрал, кажется, единственный способ отказаться от новых ухищрений и уловок, способ, при котором и выбора-то особого нет, но жестоко за это заплатил. Кто победил? Поттер или Лорд?.. Опять два пути…
Малфой почувствовал прилив вдохновения и решил заняться самобичеванием. Он увлеченно приготовился раскладывать по полочкам сложившуюся ситуацию, но его самым бессовестным образом прервала Гермиона. Проклятье, зло подумал Люциус, так здорово всё получалось, сейчас бы такие рассуждения вышли… Но бесцеремонная заучка не дала ему в полной мере ощутить себя философом и насладиться собственным величием.
– Сэр… Простите, а что нам теперь делать?..
Гермиона опасливо глядела на Малфоя, на то, как его безмятежное лицо стало вновь мрачным и угрюмым. Вот невезуха, расстроено подумала она. Казалось, он находится в хорошем настроении и ответит на её вопрос, но, очевидно, своей репликой она отвлекла его от… От чего Гермиона его отвлекла, она не знала. С одной стороны, это выглядело так, словно Малфой что-то вспоминал, но в то же время с таким сосредоточенно-расслабленным лицом можно было бы размышлять на разные темы. Например, о равноправии домовых эльфов.
Однако размышления Гермионы были прерваны.
Она сначала нахмурилась, потом испугалась, и лишь потом поняла, что Малфой отвечает на заданный ею вопрос.
– Что делать?.. А есть идеи? С радостью выслушаю Вас, мисс Грейнджер, – казалось, Люциус неосознанно копировал саркастичный тон своего… коллеги и, по совместительству, её учителя, профессора Снейпа. Хотя, почему неосознанно?..

Гермиона решила, что это будет следующей темой для её размышлений, после анализа поведения Малфоя, и после размышлений о том, что делать дальше, и о том, кто победил. И кто выжил, а кто нет. И…

– Так что, есть какие-нибудь идеи?..

Гриффиндорка не сразу обратила внимание на заданный ей вопрос, рассеянно подумав, что рассуждать над сходствами и различиями двух слизеринцев она будет потом, после обдумывания сложившейся в мире ситуации.

– А?..
– Мисс Грейнджер, а мой сын говорил, что вы всегда внимательны и не оставляете вопрос без ответа.
– А ваш сын не говорил вам, что я так же не могу не задавать вопросов, мистер Малфой?.. – несколько раздраженно спросила девушка. Возможно, тупая боль в поврежденной руке, возможно, осознание своего ужасного положения, а возможно, и просто чувство голода сказались на её тоне, и он теперь не уступал тону старшего Малфоя по сарказму. – Я хочу есть и у меня, похоже, сломана рука, я не знаю, что с моими друзьями и не знаю, где мы!.. – устало и безнадежно продолжила Гермиона.
– Мисс, я знаю не больше вашего, кроме того, у меня есть сын и жена, и я тоже не знаю, что с ними стало, плюс ко всему – я до сих пор не знаю, что будет со мной: на этой войне я убивал своих старых знакомых, многие из которых считали меня другом. И, поверьте, если вы считаете, что я сейчас полностью здоров и прячу от вас скатерть-самобранку, то вы ошибаетесь.

Он пытливо посмотрел на стремительно краснеющую девушку. Да, Гермиона не была самой невозмутимой девушкой на свете, и её было легко смутить, но она сравнительно быстро приходила в себя. Вот и теперь, похоже, она уже не боялась, что он убьет её в лесу и совершит Тёмный Обряд для возрождения господина. А Люциус действительно надеялся, что теперь Волдеморта придется воскрешать, хотя было бы даже лучше, если бы Хозяину не помогло и это.
Гермиона моментально покраснела и замолчала. Ситуация была неблагоприятной для всех, и она это понимала, но трудно было смириться с нормальной сущностью бывшего – как уверял он сам – Пожирателя Смерти, трудно было понять, что он – такой же человек… Подобные ему люди убили родителей и крестного Гарри, сам Люциус Малфой пытался получить у Гарри Пророчество… Как после этого за полтора дня изменить своё мнение о нём, пусть он и уверяет, что уже довольно давно перешёл на их сторону?..
Пусть она и смирилась с ролью Снейпа в этой войне, но ведь не за одни же сутки!.. Тем более, у неё тогда было время и Орден Феникса, где все верили зельевару. Рядом всегда был директор, способный убедить всех в светлой сущности Северуса Снейпа, и Гермиона была среди тех, кто поверил школьному мастеру зелий. Но ведь не так сразу!.. Прошло же какое-то время!.. А сейчас от того, поверит ли она Люциусу, зависела напрямую её жизнь. Но она же мисс «я-знаю-всё-на-свете», гриффиндорская заучка, и, чёрт возьми, у неё тоже есть принципы! Либо она остается здесь в лесу без палочки и со сломанной рукой, но спокойно заявляет неожиданному спасителю «Я вам не верю», либо плюёт на принципы и пытается выбраться отсюда вместе с ним. Было бы глупо остаться одной, ведь не факт, что к тому времени, когда её найдут, она не умрет от голода; хотя это было бы… по-гриффиндорски. Да, пожалуй, по-другому тут и не скажешь: она ему не верит и, следовательно, никуда не идёт – мало ли, куда Малфой её потащит?..
А с другой стороны, решила Гермиона, не всегда в жизни нужно поступать так, как того требует «честь факультета».
Сейчас речь идёт не о снятых баллах, а о жизни. И она может пойти с Малфоем, а уж поверит она ему или нет – это только её дело, ему совсем необязательно об этом знать. И, она была уверена, её совесть будет так же спокойна, как и в первом варианте – она ему не верит? Не верит. А то, что она с ним пытается отсюда выбраться – дело десятое и теперь уже её совести об этом знать не обязательно.
Она задумчиво кинула взгляд на Люциуса. «А он красивый», – подумала она. – «Только сволочь».
Люциус Малфой действительно был красивым. Он мог быть хоть трижды одетым в рваную мантию пожирателя, мог сколько угодно не заботиться о волосах, но он всё равно оставался красивой сволочью, потому что стереть с его лица высокомерное и презрительное выражение могла, наверное, только могила.
Однако каким бы человеком он ни был, он, должно быть, очень сильно любил свою семью, раз решился перейти в Орден. Наверняка недаром говорят, что больше чести слизеринцы ценят только семью…
Что ж, на то, чтобы узнать правду о вечном презрительном отношении Малфоя ко всему его окружающему, Гермионе потребовалось чуть меньше суток пробыть с ним наедине в экстремальной ситуации. Сколько времени ей потребуется для того, чтобы узнать настоящего Люциуса Малфоя, Гермиона не знала.


Глава 3

Глава 3.

Гермиона в очередной раз споткнулась о непонятную корягу и чертыхнулась. Лес перестал казаться таким прекрасным, а солнце – ласковым. Сейчас Гермиона была бы рада вновь вернуться на ту самую поляну, которая стала ей почти родной, и готова была даже заткнуться и перестать ныть по поводу безвыходности ситуации – вдвоём с беглым Пожирателем Смерти в неизвестном лесу без палочек… Куда уж хуже?! Оказалось, хуже может быть всегда. Кроме того, что их с Малфоем носит чёрт знает где и они ничего не знают о исходе сражения, вся природа словно ополчилась против них: яркий свет бил в глаза и заставлял щуриться, что мешало разглядеть коряги под ногами. Таким образом, лес будто бы пытался их остановить.
Гермиона пыхтела и старалась успевать за своим спутником, время от времени вытирая пот рукавом. Больная рука была зафиксирована на перевязи, которую старший Малфой, недолго думая, сделал из куска её мантии. Теперь предплечье болело не так, как раньше, но падение всё равно могло повредить руке.
Гермиона не могла точно сказать, сколько времени они так шли. Останавливались они только один раз у небольшого ручья. Люциусу удалось найти какой-то кустарник с красными ягодами, которые по вкусу больше всего напоминали Гермионе солёный лимон. Однако мужчина заверил её, что ягоды не ядовитые, и она заставила себя поесть. Ещё дважды она отлучалась «в кусты», на самом деле пытаясь хоть немного отдохнуть от постоянной спешки. Малфой был гораздо выносливее её в моральном и физическом плане, и, казалось, даже сильная усталость не могла согнуть идеально прямую спину слизеринца. Гермиона шла и тихонько проклинала Мерлина за нестерпимо палящее солнце, себя за решение пойти вместе со своим спутником и, конечно же, самого мистера Малфоя за его быстрый шаг и уверенную походку. За всё это время Гермиона упала три раза и споткнулась… много раз. Очень много. Малфой же даже ни разу не замедлил шага, чтобы обойти ямку или корни деревьев, в то время как девушка регулярно останавливалась, чтобы раздвинуть ветки деревьев и таким образом освободить себе дальнейший путь. Порванную мантию он давно снял и перекинул через руку, оставшись в черном костюме, местами помятом, а местами и испачканном в крови. Гермиона с ужасом и удивлением поняла, что Люциус, очевидно, был ранен, но тем не менее не обращал на это внимания – если ему и было неудобно, он всё равно двигался не менее уверенно и ни разу не опустил голову, чтобы взглянуть под ноги. Да, подумала гриффиндорка, аристократ будет аристократом всегда и в любой ситуации.
Стараясь по возможности не отставать от мужчины, Гермиона шла, рассматривая дорогу перед собой. Из-за шуршания травы под ногами она не услышала, как остановился Люциус, и врезалась в него, тихо охнув. В ответ раздалось приглушённое шипение:
– Тише, мисс, если вам ещё дорога своя жизнь.
Гермиона с интересом выглянула из-за плеча Малфоя, но ничего не заметила. Тот слегка повернул голову и объяснил:
– Прислушайтесь, и вы поймёте.
Девушка последовала его совету. Некоторое время было слышно лишь пение птиц, после чего она разобрала какие-то отдаленные звуки, явно производимые человеком. Она не могла точно разобрать, что это – казалось, что там движутся машины, хотя она не была уверена.
– Что это, сэр?..
– Понятия не имею, но думаю, нам лучше здесь остановиться. По крайней мере, до ночи.
Гермиона взглянула на него, вернее, на его затылок, расширившимися глазами.
– Вы хотите сказать, что дальше мы пойдем ночью?..
– Я хочу сказать, что ночью я выясню – попробую выяснить, – что там такое, и только тогда мы с вами сможем двигаться дальше, если всё будет спокойно.
Девушка не стала спрашивать, что он имеет в виду под «всё спокойно». Ей было достаточно и других переживаний.
Люциус резко развернулся, заставив девушку вздрогнуть, отошёл на пару шагов и уселся на землю. Гермиона несколько раз растерянно моргнула, после чего решилась сесть рядом. Вопросы были бы лишними и могли устроить им долгий разговор, а ей хотелось ещё поговорить со своей совестью, которую она пока предпочитала обществу слизеринца.
Малфой откинулся на ствол стоящего рядом дерева и прикрыл глаза, закинув руки за голову. Вытянув вперед одну ногу, другую он согнул в колене, приняв таким образом одну из своих любимых поз. Сейчас он вновь думал о семье. О сыне… О жене…
Люциус подумал, что будет интересно увидеть реакцию Нарциссы на то, что он уже двое суток проводит время наедине с гриффиндорской всезнайкой. Нарси была не ревнива, но было всё равно забавно представить себе её лицо. А уж что бы подумал Драко… Его сын всегда ненавидел грязнокровок, так его воспитывали с детства. Как и самого Люциуса. Впрочем, последний слишком хорошо знал генетику, чтобы понимать: если в их мире не будет появляться свежая кровь, популяция волшебников может быстро вымереть. Он надеялся, что если Лорд падёт, ему ещё удастся переубедить Драко и заверить его, что чистота крови ещё не главное. Может, сын и поймёт… Люциус зевнул и слегка потянулся.
– Мисс Грейнджер, ближе к ночи разбудите меня, – пробормотал он, не открывая глаз. Гермиона молча кивнула, соглашаясь с ним – возмущаться вслух просто не хотелось. Приглушенные звуки, принятые Малфоем за людскую деятельность, были почти не слышны, солнце постепенно убывало и становилось прохладно. Девушка оглядела их временную стоянку. Это место и стоянкой-то было сложно назвать – впереди были деревья и кусты, через которые придется вновь продираться, если Малфой сочтет звуки безопасными. Сзади было подобие тропинки, по которой они сюда пришли. Впрочем, если они пойдут дальше, то их стоянка тоже превратится в тропинку. Но пока вокруг были только кусты и деревья. Малфой удобно устроился на небольшой и узкой полянке, так что, в связи с отсутствием свободного места и нежеланием задевать мужчину Гермионе пришлось свернуться калачиком. Твёрдо намереваясь разбудить слизеринца, как только стемнеет, Гермиона заснула.

…Люциус проснулся, как только стало больше невозможно игнорировать затекшие мышцы, и сразу понял, что была почти ночь. Без часов время было сложно определить, но он подозревал, что время крадется к полуночи. Открыв рот, чтобы популярно объяснить Грейнджер, когда его требовалось разбудить, Малфой взглядом поискал девушку. Её не было. Он шумно вздохнул. Что ж, гриффиндорка, очевидно, решила сбежать. Ну и пожалуйста, обиженно подумал Люциус. Сам отсюда выберусь. Не больно-то мне и нужна эта всезнайка… Хотя он был вынужден признать, что даже простые перепалки делали путешествие… забавным. Малфой стал подниматься и внезапно заметил, что на земле что-то темнеет. Мужчина прищурился; так и есть – Гермиона спала на земле, укутавшись в свою мантию и свернувшись в клубочек. Люциус тихо усмехнулся и, вспомнив Нарциссу, поддался внезапному порыву, укрыв девушку сверху ещё и своей мантией. Затем он двинулся в направлении странных звуков.
Деревья стали реже, и вскоре он выбрался из леса, после чего устало рассмеялся. Дорога! Обычная маггловская дорога, обычные машины… Вот чего он боялся!
Несмотря на поздний час, на трассе была довольно большая пробка. Люциус осмотрелся и заметил направленный в его сторону недоуменный взгляд. Взгляд принадлежал водителю машины, который вышел покурить. Недолго думая, Малфой подошёл к мужчине. Господи, хоть бы он знал английский…
Водитель, лет сорока на вид, внимательно смотрел на Люциуса. Очевидно, черный костюм не вызывал у него недоверия… Хорошо, что он догадался оставить мантию в лесу, подумал Малфой. Он, в свою очередь, тоже придирчиво оглядел маггла.
Короткие тёмные волосы, пронзительные синие глаза, густые усы и простая одежда не казались Люциусу подозрительными. Он искренне надеялся, что выследить его не могли, и, как бы глупо это ни звучало, надеялся, что мужчина перед ним – маггл.
– Вы говорите на английском?.. – для начала поинтересовался Люциус.
– А вы что, турист? – хмыкнул водитель. Малфой поморщился.
– Нет, просто мы… я заблудился, – поведал слизеринец.
– А! И вы серьёзно думали, что могли дойти так далеко, что там уже не будут говорить по-английски?..
– Где я сейчас нахожусь? – уже раздраженно спросил Малфой.
Ответ водителя был не настолько плох, как он ожидал. Но и радоваться особо было нечему…
– В Уэльсе, – просто ответил ему мужчина. Люциус застонал про себя. Уэльс! Это, конечно, не Арабские Эмираты, но отсюда до Лондона за два дня не дойти, даже если они сейчас на границе Англии и Уэльса. В Лондоне он надеялся найти хоть какие-то новости о магическом мире, после чего отправиться домой. Если он цел ещё, его дом…
– А вы откуда сюда пришли-то, а?
Малфой чертыхнулся. Он уже и забыл об этом водителе…
– Мы… Я. Так вот, я сюда пришёл из леса, – и Люциус вновь чертыхнулся про себя. Звучало по меньшей мере глупо. Но честно. – Понимаете, я… А, меня похитили. Меня и мою… племянницу. Ей просто не очень хорошо, и она осталась в лесу, а я пошёл узнать, где мы… Мы сбежали, а до этого нас долго везли… На машине. Мы уже пять дней ничего не ели и только и делаем, что ищем, как отсюда выбраться… – самозабвенно врал Люциус. – Почему мы сбежали?.. – поинтересовался Малфой скорее у себя самого, но, на его счастье, это прозвучало как вопрос, заданный с целью узнать, можно ли ему продолжать, и водитель торопливо кивнул, не обращая внимания на потухшую сигарету.
– Мы сбежали… когда случилась авария, а мы ехали, точнее нас везли, в грузовике, и он въехал в лес и врезался в дерево, а мы выбрались и пытались узнать, где мы и… – он запнулся. Зачем сбежавшим заложникам интересоваться тем, что происходит в мире?.. -…и мы очень хотим есть, – довольно добавил Малфой, торжествующе глядя на ошарашенного мужчину. Тот моргнул, сочувственно взглянул на Люциуса, выкинул сигарету и торопливо произнёс:
– А знаете что?.. Давайте-ка вы быстро идите за племянницей, я отсюда никуда не денусь – пробка-то какая… Я вас к себе домой отвезу, я ведь один живу…
– Ну что вы, не стоит… – не очень убедительно пробормотал довольный Люциус, уже разворачиваясь к лесу, и поспешил туда, где спала его «племянница».
– Мисс Грейнджер, – позвал он, узнав недавнюю «стоянку». Кулек на земле закопошился и скоро из-под двух мантий показалась голова с ещё больше, чем обычно, спутанными волосами.
– А? Мистер Малфой, сэр, это вы? Простите, я, кажется, заснула, – затараторила Гермиона. – Я собиралась вас разбудить, честно, но я так устала, сэр, что…
– Неважно, мисс, мне удалось узнать, где мы сейчас находимся, и даже удалось выяснить, как отсюда выбраться.
Гермиона пораженно взглянула на него огромными глазами, и он невольно улыбнулся. Драко тоже так удивлялся, пока он не научил его прятать все эмоции за холодной маской презрения. А эти уроки начались примерно тогда, когда Драко исполнилось пять лет… «Если бы я сразу пошёл в Орден Феникса, мой сын был бы таким же эмоциональным и… живым» – подумал Люциус, с неудовольствием отмечая, что и он, и его сын, в отличие от гриффиндорки, живыми не выглядели – заточенные под исполнение приказов Лорда, с вечно презрительными лицами, они были манекенами, а Нарцисса и эта девчонка таковыми не являлись. Он до сих пор благодарил Мерлина за то, что он сумел хоть как-то оградить жену от его собственной ошибки, настояв на её постоянном пребывании дома.
Он заявил, что является аристократом и имеет достаточно денег, чтобы она не работала, а сидела дома. Как ни странно, убедить Нарси не вмешиваться в его дела помог Драко, точнее безымянный ребенок, находящийся на тот момент в перспективе.
Люциус устроил грандиозный скандал. Он кричал, что постоянно находится в опасности на службе у Волдеморта, что если он погибнет, то не хочет оставить сына сиротой. Нарцисса била посуду, которую тут же чинили домовые эльфы, и орала на мужа, что не будет рожать детей, но будет ходить на все операции вместе с Люциусом. После чего тот таким же тоном объяснил ей, что ему нужен наследник, и Нарси всё-таки согласилась остаться дома. Естественно, Пожиратели об этом скандале ничего не знали. Люциус удостоился объяснением того, что его жена и так верна их господину, но метка будет портить всю женскую красоту. Под дружный хохот его «товарищей» Волдеморт согласился не клеймить Нарциссу, и Люциус вздохнул свободно.
А потом, когда Драко исполнился год, Лорд исчез, но семья должна была поддерживать «имидж», так как многие бывшие Пожиратели регулярно их навещали. Драко вырос таким же, как и Люциус, и это им сильно пригодилось после возрождения Лорда. Люциус до сих пор с содроганием вспоминал, как Волдеморт поприветствовал своих старых слуг, которые отвертелись от Азкабана, но не предприняли даже попытки его найти. Снейп тогда смог отвертеться, сказав, что следил за мальчишкой Поттером и втирался в доверие к Дамблдору, чтобы узнать побольше новостей для Лорда, когда тот возродится. Хорошо так завирался, с завистью подумал Люциус. Даже он поверил в преданность Снейпа хозяину. Но в результате прав оказался Дамблдор, который, кажется, единственный точно знал, на чьей стороне Северус. Интересно, подумал Люциус, что же такое скрывает Северус, что директор настолько уверен в его преданности?.. Он с улыбкой вспомнил какую-то пьянку, когда Снейп, будучи не совсем трезвым, признался ему, что его порой самого интересует тот же вопрос. Правда, Люциус подозревал, что у Зельевара со всеми его зельями хорошая закалка, и что он в тот раз просто притворился пьяным, чтобы окончательно убедить всех в своей тёмной сущности.
Гермиона продолжала смотреть на него своими огромными глазищами, и он вкратце обрисовал ей ситуацию. Девушка быстро всё поняла, и они вместе пошли к поджидавшему их мужчине.
Мужчина всё так же стоял на обочине, правда, все машины уже слегка сдвинулись вперед. Увидев Люциуса, он улыбнулся ему, как старому знакомому, и перевел взгляд на гриффиндорку, очевидно, стараясь найти черты сходства между «родственниками».
– Не забывайте, мисс Грейнджер, вы – моя племянница, так что глупо будет обращаться ко мне «сэр».
– Спасибо, дядя, – с сарказмом произнесла девушка. – Но в таком случае называть меня «мисс Грейнджер» – тоже верх остроумия.
Люциус вскинул брови, заметив раздражение девушки фактом предстоящего родства с Малфоями.
– Вы могли бы сказать мне спасибо, Гермиона, за то, что я не назвал вас своей дочерью.
– Ну уж нет, увольте!.. Быть сестрой Драко Малфоя… – девушка замолчала, так как они уже были на достаточном расстоянии от водителя, чтобы тот мог их слышать. Люциус поджал губы и сразу стал каким-то непробиваемым. Гермиона с удивлением отметила этот факт и сделала заметку на будущее: попытаться выяснить, что значит это выражение его лица и чем оно вызвано. О том, что она могла просто обидеть мужчину, она не подумала.
Люциус спокойно поздоровался с водителем, перекинулся с ним парой контрольных фраз о погоде и сел в теплый салон машины, продолжая думать над словами девушки.
Она, скорее всего, не поняла, что для него значила эта её реплика насчёт Драко, но на него словно вылили ведро ледяной воды. Вот как. Драко всё-таки сумел поставить себя так, что его не могут представить даже в роли брата, хотя обычно, насколько он знал, братьев представляют именно так: вредными, заносчивыми, но всё-таки родными. Понятно, что она не хочет родства с их семьёй, да его ей никто и не предлагает, но нежелание представлять его сына в роли брата даже чисто теоретически и говорить об этом настолько серьёзно – это значило для него слишком много. Возможно, если бы он видел по её глазам, что она шутит…
– …Интересно, с чего бы это, а? – Малфой с легким раскаяньем выяснил, что прослушал весь монолог сидящего рядом мужчины. Или диалог, если гриффиндорка в нём участвовала… Он бросил взгляд на заднее сиденье и понял, что это был монолог. И монолог, очевидно, значащий что-то для волшебников, если он правильно истолковал ответный взгляд девушки.
– Что, простите? – осторожно переспросил он.
– Совы, говорю! Совы летают везде даже днём, говорят, особенно много их в Шотландии, и ещё уже вторую неделю звездопад продолжается… Такое было лет семнадцать назад, тогда ещё у моего брата сын родился, – весело поведал водитель. – Вот я и говорю – с чего бы это, а? Как вы думаете?..


Глава 4

Малфоев всегда воспитывали в строгости и с самого детства учили «держать лицо». Это воспитание было нормальным для такой семьи, но даже Малфои являются людьми, и Люциус не был уверен, что смог совладать со своим лицом. Совы и падающие звезды – это действительно было необычно для магглов, подумал Малфой. Но если знать, что всему этому виной волшебство, то все становится проще и сложнее одновременно.
Из старой магнитолы раздавалась какая-то заунывная песенка, машины двигались всё так же медленно, как и раньше. Водитель не переставая говорил о своей холостяцкой жизни, кажется, совершенно не смущаясь полному равнодушию слушателей. Интересно, мелькнула мысли у мага, а когда он ехал один, он так же много говорил? Или эта болтовня рассчитана только на незадачливых попутчиков? Люциус вздохнул.
Совы… Что ж, если бы победил Тёмный Лорд, вряд ли бы люди стали так активно пользоваться совиной почтой. Пожиратели могли связываться между собой и более простыми способами, все сторонники Дамблдора и простые маги осели бы на дно, предпочитая помалкивать. Кроме того, Малфой сильно сомневался, что выжило бы много магглов. Но водитель до сих пор ничего не рассказывал о повышении смертности в Великобритании, сейчас он, например, вещал о чём угодно – о своей новой подружке, о повышении цен на бензин, о какой-то полетевшей винде – но ни слова не сказал о несчастных случаях. И это было странно.
Можно предположить, что действительно победила светлая сторона, но это было бы слишком хорошо. Люциус не мог поверить, что судьба будет к нему так милосердна. Его терзали не самые лучшие предчувствия, а интуиция у Малфоев уступала разве что только их фирменному высокомерию и надменности.
Что ж, можно предположить, что выиграл Орден Феникса. Тогда сейчас, скорее всего, по всей стране ищут людей, являющихся сторонниками Тёмного Лорда, и он, скорее всего, тоже находится под угрозой. В таком случае, прежде всего ему необходимо связаться с Дамблдором, чтобы тот мог, в случае чего, подтвердить его заслуги в Ордене. Пускай Люциус и не приносил столько информации, как Снейп, но он часто руководил нападениями на дома, где их поджидала засада Авроров. Когда хранители порядка вступали в схватку с Пожирателями, ему требовалось все его умение, чтобы не дать уйти своим «коллегам» и в то же время не попасть под удар самому. После того, как пожиратели были связаны по рукам и ногам, или когда всё к тому шло, Люциус незаметно исчезал. Потом каждый раз приводился в исполнение определенный ритуал: объяснение с Лордом – раскаянье – порция Круциатуса – договор о следующей операции, которая должна быть более успешной – совещание со Снейпом – нападение на дом с засадой…
Было время, когда Лорд сомневался в его лояльности; Малфою пришлось доказывать свою непричастность к Ордену практически месяц. Люциус ненавидел то время, утешало одно – с ним почти всё это время ставили в пару Снейпа, которому тоже пришлось доказывать свою преданность их господину.
Мужчина вздрогнул от неприятных воспоминаний. Что ж, он может подумать и о хорошем – благо сейчас это было возможно. Он постарается как можно скорее связаться с Орденом, и сразу после этого он сможет вернуться домой.
Дом… Как же он скучал по нему!.. Малфой-мэнор был, пожалуй, его самым любимым местом в мире. Этому поместью насчитывались многие сотни лет, но замок и не думал становиться ветхим или мрачным, как поместье Снейпа. Люциус усмехнулся про себя. Интересно, Северус обустраивал поместье для поддержания имиджа саркастичного ублюдка, или ему было просто лень устроить там капитальный ремонт?.. Снейп всегда говорил, что не любит свой дом, и большинство времени проводил в Хогвартсе. Очень редко, буквально только пару недель в году он проводил в Салленхоле… Иногда на Рождество Снейп приезжал к Малфоям, но это тоже бывало нечасто. Интересно, выжил ли он?..
Люциус сам не заметил, как задремал. Проснулся он только тогда, когда его в плечо пихнул водитель.
– Приехали, – улыбнулся мужчина. Люциус сонно заморгал. – Будите вашу племянницу, а я пока гараж открою.
Малфой растерянно обернулся. Судя по всему, не одного его сморила долгая поездка и нудная болтовня водителя – на заднем сиденье мирно посапывала Гермиона. Он невольно улыбнулся и растолкал девушку.
– Где мы?.. – слегка испуганно спросила она. Люциус снисходительно взглянул на неё. – А… Мы уже приехали?.. – спросила Гермиона, подавив зевок. Малфой молча кивнул, по старой привычке не желая портить впечатление о себе хриплым со сна голосом.
Девушка тем временем выпуталась из мантии, в которую она укуталась, и всё-таки зевнула.
– Я зверски хочу есть, – пожаловалась она.
– Надеюсь, что нам что-нибудь предложат, – отозвался Люциус.
Они какое-то время посидели в машине, пока не вернулся водитель. Он что-то радостно вещал, объясняя, что встретил у гаражей соседа, и они заболтались, и…
Малфой едва заметно покачал головой. За три минуты, пока водитель загонял машину в гараж, на них обрушился такой поток информации, что снова захотелось спать. Ничего интересного мужчина не говорил, и слизеринец его не слушал, а под монотонную болтовню заснуть – плёвое дело. Он знал это по личному опыту, так как иногда отсыпался на приёмах, устраиваемых Фаджем сразу же после очередного собрания Пожирателей. А этот водитель, очевидно, приходился Фаджу близким родственником, и единственным отличием, которое обнаружил Люциус, было то, что бывший министр обычно вещал о разных проблемах магического мира, а не о маггловских машинах или телесериалах.
Когда они выбрались из старенького «Nissan»-а, мужчина повел их к невысокому многоквартирному дому.
– Да, я же не представился!.. – вдруг вспомнил он. – Джон, – и водитель с широкой улыбкой протянул руку Малфою.
Представиться. Чёрт. Называть собственное имя было глупо, а придумывать что-то оригинальное было лень.
– Эээ… Зовите меня… Чарльз, – представился Люциус.
– Очень приятно, Чарльз. А вы, юная леди? – улыбнулся Джон девушке.
Очевидно, Гермиона ожидала чего-то подобного, так как не удивилась и практически сразу выпалила:
– Элизабет, – и лучезарно улыбнулась мужчине.
Люциусу не понравился оценивающий взгляд водителя, которым тот одарил Гермиону.

Квартира Джона оказалась на последнем этаже, и Малфой искренне поблагодарил Мерлина за то, что магглы придумали какую-то штуковину для нежелающих подниматься по лестнице людей.
– Это называется лифт, – шепнула ему Гермиона, заметив, как он внимательно рассматривает стены, исписанные творчеством неуравновешенных подростков, и панель с непонятными кнопочками.
На последнем этаже они остановились перед обшарпанной дверью. Когда хозяин квартиры открыл её, Люциус решил, что лучше бы они ещё пожили в лесу.
Квартира была небольшой – скромная гостиная, кухня, ванная и спальня, если магу удалось правильно угадать комнаты за тремя дверями. В гостиной, которая была видна из крохотного коридорчика, был старый диван, какая-то маггловская штуковина, выглядевшая, как большой ящик со стеклянной вставкой спереди, были там также книжные полки, на которых стояло от силы штуки четыре книги и куча различных журналов. Гостиная была весьма грязной и не очень-то опрятной. Люциус разглядел жестяные банки недалеко от странного ящика, которые отнюдь не добавляли комнате уюта. По крайней мере, в его глазах, но, судя по всему, хозяин этого безобразия был дико горд собой, если слизеринец ещё хоть что-то понимал в человеческой психологии.
– Вам повезло, Чарльз, – улыбнулся Джон. – Вы увидели мою хибару в самом лучшем свете, какой у неё только может быть. Я вчера прибирался!.. – это было сказано с такой гордостью, что Люциус почувствовал укол совести за такое нелестное отношение к квартире. Ну… Может, он и считается аристократом в магическом мире, но в мире магглов он разбирается отвратительно. Мало ли, может, это одно из маггловских проявлений благополучия, или той же аристократии?.. Хотя в этом Малфой мало разбирался. Но вот чем-то вроде моды это запросто могло оказаться.
Внезапно его пробрал смех, который он с трудом сумел скрыть, пару раз кашлянув. Он скрывается от Пожирателей Смерти вместе с гриффиндорской грязнокровкой, не зная, что случилось с его домом и семьёй, практически пускается в бега, и это при отсутствии палочки!.. Затем он выбирается из леса и принимает предложение первого попавшегося маггла поехать к нему домой переночевать! И теперь он стоит в квартире совершенно незнакомого человека и пытается оправдать для себя внешний вид его квартиры, причем делает это весьма успешно!
– Да, мне… весьма нравится ваша квартира, – сказал Малфой, откашлявшись. Джон просиял и, кажется, даже не заметил внезапного приступа кашля.
Гермиона, услышав слова Люциуса, издала непонятный булькающий звук.
– Мисс! Вам нехорошо, мисс? Я принесу воды, – обеспокоено пробормотал маггл. Да, подумал Люциус, такой ничего дурного не сделает. Простодушный и наивный маггл, вынес вердикт колдун. А вслух только поинтересовался у девушки, которая теперь уже открыто смеялась:
– Над чем вы смеётесь, мисс Грейнджер?..
– Но, сэр, я не ожидала, что вам может понравиться маггловская квартира, – она снова булькнула, – тем более такая.
– Потрудитесь объяснить, мисс.
– О, сэр, я просто счастлива, что до сих пор не видела Малфой-мэнор, раз вам нравится это.
Малфой растерялся.
– Вы хотите сказать, что это просто безобразная квартира, а не соблюдение какого-то определённого стиля?..
– Стиля?.. Стиля?.. Мистер Малфой, знаете, вы умеете разрядить обстановку!.. – смеясь, простонала Гермиона. Люциус решил, что это весьма сомнительный комплимент, и уже решил оскорбиться, как на кухню вошёл хозяин квартиры со стаканом воды в руках. На счастье беглецов, икающая Гермиона слегка испугалась, вспомнив, где они находятся, и маггл так и не узнал того, что его квартира только что была предметом обсуждения двух магов.
…К восторгу Гермионы, хозяин всё-таки предложил им ужин. Глядя на гриффиндорку, поедающую свою порцию, и на Джона, который со своей уже справился, Люциус судорожно сглотнул и вновь опустил взгляд в тарелку.
Он не был любителем экзотических блюд, но разбирался в них неплохо. Тем не менее, охарактеризовать нечто, лежащее в тарелке, он не мог. Больше всего это было похоже на слипшееся тесто. Гермиона добротно сдобрила то, что хозяин называл пиццей, каким-то соусом и уплетала это за обе щеки.

Стараясь не подавиться этим более чем скромным ужином, Люциус оглядел кухню. Тому, что есть пришлось именно там, Малфой решил не удивляться.
– Итак, Чарльз, – начал Джон. – Если вас похищали, я советую вам обратиться в полицию, так как они могут вам помочь.
– Благодарю, Джон, – отозвался Люциус. – Но боюсь, что помогать тут нечему – похитители погибли, когда грузовик врезался в дерево…
Люциус лениво оглядел кухню. Разговаривать не хотелось, он чувствовал себя смертельно усталым. Джон позволил им принять душ, и теперь больше всего хотелось завалиться спать, хоть здесь, на этой старенькой, обшарпанной и такой же грязной, как и остальная квартира, кухоньке. Внезапно взгляд Люциуса сфокусировался на Гермионе. Мерлин, во что она одета?! Он растеряно заморгал. Гермиона ответила ему самым невинным взглядом. На ней был весьма легкомысленный розовый халатик, а рука была прочно зафиксирована между двумя не то картонками, не то фанерками… Почти сразу же Люциус обратил внимание на то, что весьма болтливый водитель сейчас не спешил поддерживать разговор. А теперь, если связать чувственные взгляды в сторону Гермионы и этот дурацкий халатик (интересно, откуда у холостяка женский халат?), то становится понятно его радушие. Хотя… Он же не сразу увидел девушку, он согласился помочь ему, Люциусу, и только потом смог лицезреть гриффиндорку, которая на тот момент была не в самой лучшей форме. Но, с другой стороны, пока водитель не услышал о наличии у незнакомца спутницы, он не особо заботился о дальнейшей судьбе Малфоя. Вероятнее всего, мужчина мог бы предложить отвезти его в полицейский участок, но уж точно не к себе домой. Хм, возможно, он не настолько и наивен, как сначала думал Малфой.

С одной стороны, Люциусу не было никакого дела до этой девушки, но с другой… Если он явится в Орден без девчонки, или того хуже – с… нездоровой девчонкой, то ему голову свернут. Малфой чертыхнулся. Интересно, на кой чёрт он навязал себе ответственность за поттеровскую подружку?!
– Мм… Гер… Элизабет, не могла бы ты выйти ненадолго, я бы хотел поговорить с Джоном, – попросил Люциус, искренне надеясь, что хозяин квартиры не заметил его оговорки. Гермиона удивленно взглянула на него.
– Конечно, дядя, – и с этими словами она вышла в захламленную гостиную. Аккуратно присев на краешек дивана, она отодвинула одежду Джона и задумалась.

Они попали в весьма интересную ситуацию. С самого детства её родители запрещали говорить с незнакомыми людьми. Сейчас она в квартире с двумя почти незнакомыми людьми, хотя с одним она общается уже целых три дня, и он, к тому же, спас ей жизнь.
Но это ничего не меняет. Да, она надеется на отца Драко, надеется на то, что старший Малфой принял верное решение, отправив их сюда, но Джон её несколько настораживал. Чего стоит только его забота о ней… Гермиона поежилась, и решила, что лучше бы они попали в квартиру к какой-нибудь женщине.
Кроме проблем, которые возникли перед ней сейчас, Гермиону также интересовали более глобальные вопросы, а именно: как им добраться до Англии, как связаться с магическим миром, и что там сейчас происходит. Она вновь поежилась. Живы ли её друзья, её знакомые?.. Она не знала, как и не знала способа вернуться домой.
Внезапно её осенило: телефон!.. Она может попросить разрешения позвонить домой, и её родители что-нибудь придумают! Теперь главное – сообщить об этом своему спутнику, а в разрешении Джона сомневаться не придется, если она правильно поняла его заботу.

В это время на кухне Люциус думал, как бы повежливей объяснить Джону ситуацию. Хотя Люциус и не отличался особым тактом, он не мог нахамить человеку, приютившему их.
– Джон… Видите ли, Гер… Лиз – моя племянница, и я довольно хорошо её знаю. Так вот, как бы это сказать… У неё уже есть… друг. И я не думаю, что ему бы понравилось ваше отношение к его девушке…
– О. Прошу прощения, Чарльз, вы, очевидно, подумали, что я ухаживаю за Элизабет?.. – Джон слегка смутился. И не только подумал, мрачно отметил про себя Люциус, но и оказался прав, если судить по твоей роже.
– Ну, я могу вас успокоить – вы ошибаетесь. Я бы не стал завязывать отношения с племянницей человека, который попросил меня о помощи.
Люциус решил промолчать и ничего не говорить на эту тему, так как он не был Северусом Снейпом и мог удержаться от саркастичного напоминания насчет того, что водитель, вообще-то, сам предложил помощь. Пусть Люциус и ненавязчиво напросился на неё.
– Что ж… Я полагаю, что и вы, и Лиз… Элизабет, – исправился мужчина, – чертовски устали. Я постелю вам диван и разложу кресло, – и Джон вновь натянуто улыбнулся. Кивнув ему, Люциус поднялся из-за стола. Мужчины вышли в гостиную, где их должна была дожидаться спутница Малфоя.
Однако стресс и два дня путешествия по лесу сделали своё дело, и к тому времени, когда мужчины закончили свой разговор, гриффиндорка уже спала.


Глава 5

Глава 5.

Открыв глаза, Гермиона некоторое время не могла понять, где находится, но пары минут на размышления ей хватило. Она спала на диване, укрытая сверху пледом. Взглядом девушка поискала своего спутника. Люциус Малфой спал на разложенном кресле недалеко от неё, и, если она правильно поняла, он предпочёл не раздеваться. Что ж, подумала она, наверное, это и правильно. Как выяснилось, она заснула в халате, который ей так любезно выделил Джон. Девушка слегка смутилась и осмотрелась в поисках своей одежды. Та нашлась на столике перед телевизором, очевидно, туда её сложил хозяин квартиры. Она тихо встала и начала одеваться. В голове промелькнула мысль, что надо бы не забыть о звонке родителям, теперь главное – спросить разрешения у хозяина квартиры.
И всё-таки, подумала девушка, что-то тут не так. Что-то не складывается.
Она закончила одеваться, когда Люциус резко сел и открыл глаза. Девушка тихо усмехнулась: очевидно, он тоже не мог сориентироваться. Малфой перевел взгляд на неё и облегченно вздохнул – вспомнил, поняла Гермиона.
– Мисс, – он сонно кивнул ей в знак приветствия.
Гриффиндорка хихикнула. Образ благородного аристократа никак не вязался у неё с тем человеком, который сейчас сидел в кресле и старался подавить зевок.
Люциус только-только соизволил покинуть свое спальное место, когда раздался стук в окно. Спутники синхронно вздрогнули. Гермиона взглянула на Малфоя и её глаза резко расширились, когда они оба перевели взгляд на… сову, сидящую на подоконнике маггловской квартиры.
Люциус резко рванулся вперед, открывая окно.
– Мистер Малфой!.. – громко зашипела Гермиона. – Если он – не маггл, то нам с Вами не поздоровится, когда Джон узнает, что Вы читали его почту!..
– Мисс Грейнджер, - зашипел в ответ Люциус, нетерпеливо срывая с лапки совы газету. – Это – не почта, и, к тому же, хозяин спит!

Девушка запоздало сообразила, что Джон до сих пор не встал, а газета, принесенная птицей, их единственный шанс что-либо узнать. В любом случае, пообещала себе девушка, чувствуя, как внутри зарождается липкий ужас, они только прочитают газету и дадут отсюда деру. Гриффиндорка глядела на мужчину, проглядывающего газету, и ей казалось, что она приросла к месту, а во рту вдруг пересохло.
Вдруг Люциус захватал воздух ртом, слепо глядя в страницы «Ежедневного Пророка». Он осел на пол, а газета выпала из обессиливших рук, и его лицо, минуту назад почти счастливое, вмиг побледнело.
– Сэр!.. – воскликнула Гермиона, подбегая к Малфою. Он молчал и ничего вокруг не видел. Девушка испугалась и осторожно подняла газету. Если… если победила… не их сторона… Что же им теперь делать?..
Она быстро просмотрела первую полосу и готова была громко закричать от радости.
«Мы с радостью сообщаем, что почти все Пожиратели Смерти, сторонники павшего Тёмного Лорда, пойманы. До сих пор ищут…»
Гермиона недоуменно перевела счастливый взгляд на Малфоя. Он что, лгал ей и надеялся на победу Волдеморта?.. Хотя… Она быстро пробежала глазами по списку ненайденных пожирателей. Да, его имя здесь есть, но он ведь может обратиться к Дамблдору, так? Так что же его так ошарашило?..
– Нарцисса, – услышала она слабый шепот мужчины. Она перелистала несколько страниц. Может, её арестовали?..
«Сегодня была арестована семья Люциуса Малфоя. Самого мистера Малфоя, который считается сторонником Того-кого-нельзя-называть, в семейном поместье не было. Нарцисса Малфой, супруга Люциуса Малфоя, пыталась помешать аресту их сына, Драко Малфоя, ученика школы Хогвартс. При аресте была доказана её причастность к Пожирателям, и миссис Малфой была убита на месте после попытки нападения на Авроров, держащих её сына. Напомним, мистер Малфой-младший был заключен в Азкабан сегодня утром, несмотря на заступничество Альбуса Дамблдора. Авроры до сих пор ищут его отца. Просим всех, кому что-либо известно о его местонахождении, немедленно связаться с нами…»
– Нарцисса!.. – зарычал Малфой, оторвав её от чтения статьи. Он стукнул кулаком по жалобно скрипнувшему дивану и вскочил с пола. Гермиона бросила газету и побежала за выскочившим в коридор мужчиной.
– Нет, сэр, Вы погубите себя!.. Постойте!.. – отчаянно попыталась остановить его Гермиона. – Это… Этот маггл мог подменить газету!.. Он… Да постойте же!..
– Отпусти меня, глупая девчонка!.. Я – сам – способен – отвечать – за свои поступки!.. – прорычал Малфой, отцепляя её руку от своего рукава.
– Стойте!.. Я… Я знаю, как Вам помочь!..
– МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ, ГРЯЗНОКРОВКА!
Гермиона остолбенела. Малфой воспользовался замешательством девушки и, не особо церемонясь, вышиб входную дверь.
Она всхлипнула и бросилась за ним. Оставаться с Джоном один на один ей не хотелось, особенно после того, как к нему в дом прилетела сова. Опять же, она не знала, как выбираться отсюда одной, а Малфой мог что-нибудь придумать, и… А, к чёрту, подумала Гермиона, выбегая вслед за взбешенным мужчиной. Можно было подумать, что Люциус решил добраться до Малфой-мэнора из Уэльса пешком. Гермиона бежала за мужчиной, понимая, что рука больше не болит. Работа Джона, промелькнула в голове мысль и тут же исчезла. «Господи, – подумала она, – бедный Малфой!.. Никогда бы не заподозрила, что он способен на такие эмоции. Ну надо же!..»
Она не успела прочитать, были ли в газете списки погибших, но сильно подозревала, что её реакция была бы похожей, если бы она увидела там имена своих друзей.

…Малфой быстро шёл по улице, отмечая, что Гермиона бежит сзади.
Странно, подумал он, она что, не обиделась?.. Эта мысль была хоть каким-то отвлечением от всего случившегося.
Миссис Малфой была убита на месте… Была убита… Миссис Малфой… Малфой-младший был заключен в Азкабан сегодня утром… Азкабан… Драко… Азкабан… Нарцисса… Убита…
Чёрт бы побрал Дамблдора с его чёртовым заступничеством!.. Ведь Снейпа оправдали, а его, Люциуса, семью, даже не смогли защитить, и от кого?! От Авроров!.. Люциус был уверен, что если бы на его семью напали Пожиратели, он бы по крайней мере сохранил спокойствие. Пошел бы мстить, но – спокойно. А не так, как он бежал сейчас… Куда? Он не мог дать точный ответ. Он не мог думать ни о чём, кроме этой злосчастной газеты.
Орден ведь обещал защитить не его, но его семью! Ни у Драко, ни у Нарси не было меток, он об этом позаботился!.. Но как же тогда «…была доказана её причастность к Пожирателям…»?! Как?! И, Господи, Нарси, ну неужели она не могла стоять на месте, а не кидаться на этих идиотов?! Дамблдор бы всё устроил, как только появился бы Люциус, он бы что-нибудь придумал… Люциус грубо одернул себя. Пора бы понять, директор не всесилен! Он не всемогущ, и пора бы уже оставить эту детскую слепую веру в то, что Альбус разберется во всём!..
Драко… Его посадили в Азкабан. Азкабан!.. Если туда вернулись дементоры, то его сын весьма скоро сойдет с ума. Он ведь не Блэк, второму узнику не покинуть эту тюрьму!..
Люциус понял, что вместе со слепой яростью его наполняют и другие чувства. Страх… Бессилие… Отчаянье… И вместе с этим он понял, что его лицо вряд ли осталось таким же непроницаемым, как и обычно. «Мерлин, помоги!.. Что мне делать, - отрешенно подумал он, куда я сейчас иду?..»
К реальности его вернули два характерных хлопка аппарации.
– Ааа, мистер Малфой, - осклабился один аврор, направив на него палочку. – Рад Вас видеть. На взаимность не надеюсь, - он вновь ухмыльнулся, и четыре других мужчины загоготали.
– Что, я теперь такой опасный преступник, что на меня пятерых охотиться отправили?.. – прорычал Малфой. Лицо красивого мужчины исказилось и он ударил Люциуса коленом в живот. Впрочем, тот и не думал сопротивляться.
– Именем закона, Вы арестованы, как бывший Пожиратель Смерти, на что имеются неоспоримые доказательства, - продекламировал один из Авроров, пока его начальник резко закатывал левый рукав рубашки Люциуса, представляя их взору Метку.
– Доказательства… – Люциус сплюнул. – А у вас были доказательства, когда вы убивали мою жену?.. Уж мне ли не знать, что ни у неё, ни у Драко…
– Ваша семья – семья пожирателя, а значит, и все они – пожиратели. Если у них нет Черной Метки, это ничего не значит – так, по крайней мере, говорила Ваша супруга.
Вот так. Спокойный и ледяной тон. Он говорит о ней так, словно имел право управлять её судьбой…
– Так ты был там?.. Ублюдок!.. Ты был среди тех, кто убил мою жену!.. – завопил Люциус, глаза которого налились кровью. Он и не думал оправдываться. Это всё было не важно. Если Дамблдор сможет, он вытащит из тюрьмы Драко, но своя собственная судьба Люциуса больше не интересовала. Он был счастлив, что вложил хоть немного сил в падение Тёмного лорда. Этого достаточно. В конце концов, Драко должны скоро отпустить и оправдать, раз появился Люциус - настоящий виновник, единственный Пожиратель в семье. Если бы он был там, с ними, он бы смог убедить Авроров в том, что Пожиратель среди Малфоев только один. И это было бы правдой – он готов был повторить это под пытками, под сывороткой правды, даже если бы ему угрожали смертью – он бы повторил то же самое: Нарцисса и Драко – чистые перед законом люди. И его жена была бы сейчас жива, а сын – свободен, но…
– Вы хотите, чтобы Вас постигла участь супруги?.. Благородное желание. Что ж, Дейв – припиши в протокол: смерть на месте за нападение на аврора. Avada…
– Нет!.. Стойте!
Чёртова Грейнджер, разозлено подумал Люциус. Вечно лезет не в свое дело.
– Убирайся, - рыкнул он на неё.
– Мисс?.. Я Вас где-то видел… Он Вас похитил, мисс? – обеспокоено спросил главный аврор. – Дейв, припиши ему ещё похищение – и просто смертью он не отделается…
– Прекратите!.. Он спас меня!.. Мы потеряли палочки, и…. И… Он не виновен, он на нашей стороне, мы нашли газету, и всё узнали…
Аврор остановил её речь, взмахнув рукой. Он коротко кивнул одному из других своих сопровождающих, и тот махнул палочкой в сторону Гермионы.
– Ничего, Раймон. Ни-че-го. На ней нет и следа магии, но недавно, кажется, поили каким-то зельем. Кажется, восстанавливающим…
– Хорошо. Мисс, возможно, Вы, мм, немного перенервничали. Пойдёмте, мы доставим Вас домой… И где-то я Вас видел…
– Это Гермиона Грейнджер, идиот, - устало произнес Люциус, которому надоело созерцать перед собой спину гриффиндорки и озабочено-вежливые физиономии Авроров, которые, как один, думали, что Малфой похитил «мисс». Люциус со зловредным восторгом отметил про себя, как сразу вытянулись их лица.
– Мерлин мой… Дейв, что там грозит похитителю подруги Поттера?..
– ОН МЕНЯ НЕ ПОХИЩАЛ!.. – крикнула Гермиона, не дожидаясь окончания предложения. – Раз уж на то пошло, мы оказались, мм-м, товарищами по несчастью, и… И он помогал мне выбраться из леса! Нас нашел какой-то маггл, и вот мы оказались здесь…
– Шон, вызови колдомедиков из Св. Мунго, скорее всего, девушка повредила голову, – вполголоса произнес Раймон, и добавил уже громче: – Мисс, в любом случае, мы доставим мистера Малфоя в аврорат, где его ждет допрос и разбирательство, но я предлагаю вам присоединиться к нам, возможно, вы сможете помочь своему… товарищу.
– Прекрасно, Грейнджер, вы выставили себя если не полной дурой, то сумасшедшей школьницей – точно. Тут есть только один плюс: вас сочтут потерявшей разум после Битвы, и, возможно, даже сравнительно скоро освободят из психиатрической лечебницы, – пробормотал Люциус. было всё равно. Гермиона недовольно обернулась, после чего коротко кивнула Раймону. Аврор протянул ей портключ, и через несколько секунд вся процессия исчезла.

…Услышав крики своих гостей и звук сильного удара по двери, Джон бегом бросился в их комнату.
Он не мог дать им уйти, только не сейчас!.. Должен же был этот блондин понять всё из газеты, разве нет?.. А ведь он предупреждал Дамблдора, что они могут покинуть его, как только поймут, что хозяин квартиры связан с магическим миром. Он ошарашено огляделся. Входная дверь была выбита, окно распахнуто, на подоконнике недовольно ухала забытая сова. Джон оглядел пол и увидел газету.
«…Нарцисса Малфой, супруга Люциуса Малфоя, пыталась помешать аресту их сына, Драко Малфоя, была убита аврорами на месте…»
Джон в отчаянье стукнул кулаком по оконному стеклу, которое угрожающе зазвенело. Сова вновь недовольно ухнула. Мужчина растерянно протянул ей руку и пошёл на кухню, чтобы угостить птицу кусочком хлеба и срочно отправить директору письмо. Бежать за магами смысла не было, он не знал, куда они направились, да и к тому же, эти их авроры скорее всего уже выследили его недавнего гостя. Чарльз. Он усмехнулся про себя. А хорошо врал ведь… Но и сам повелся на то, что водитель пригласил их переночевать исключительно из-за смазливой девчонки. Он покачал головой, достал кусок бумаги и ручку и приступил к написанию письма. Главное, чтобы сова успела.


Глава 6



Альбус Дамблдор сидел в своём кабинете и в весьма расстроенных чувствах держал в руках вырванную из магловской тетрадки страницу.
«Профессор Дамблдор!
Они сбежали. Вы читали «Пророк»? И они читали. Найти их не представляется возможным, но кто из нас маг – вы или я? Прошу вас, заступитесь за Люциуса Малфоя. Он приятный человек, и мне не хотелось бы, чтобы его посадили в эту вашу волшебную тюрьму.
Джон»
– Северус, зайди ко мне, – сказал наконец директор, бросая в камин горстку летучего пороха. Через минуту пламя из оранжевого стало зеленым, и в кабинете возник высокий темноволосый человек в чёрной мантии.
– Альбус?
– Северус, мальчик мой, садись. Видишь ли… Тебя интересует судьба Люциуса, не так ли?..
Северус Снейп кивнул, осторожно присаживаясь на краешек стула перед директорским столом. Дамблдор тем временем расхаживал из одного конца кабинета в другой. В конце концов он остановился около жердочки, где сидел Фоукс, и заговорил. Снейп жадно подался вперёд.
– Видишь ли, Северус… Тот сквиб, Джон, которого я просил отыскать Люциуса, успешно нашёл его. Вместе с ним была ещё мисс Грейнджер. Они оба были более-менее невредимы, Джон дал им восстанавливающее зелье и костерост, так как не мог определить, сломал ли себе что-то мистер Малфой.

Снейп нетерпеливо постукивал пальцами по крышке стола, ожидая продолжения. Директор тяжело вздохнул и повернулся к зельевару лицом.
– Я отправил ему «Пророк», вернее, распорядился, чтобы с утра сова принесла газету к нему в квартиру. Он должен был все им объяснить, но… Ты уже читал свежий выпуск, Северус?
– Нет, Альбус. Я не любитель этой газетенки, вы же знаете. Особенно после того, как вы настояли, чтобы в выпуске, посвящённом победе, черкнули пару строк и о моей «героической роли» в этой войне.
Директор пожевал губу и протянул ему газету.
– Открой… – дрогнувшим голосом начал Дамблдор. – Открой третью страницу, Северус. Сверху…
Договорить он не успел. Снейп яростно швырнул газету на стол и вскочил со стул, опершись руками о стол и нависая над Альбусом.
– Вы хотите сказать, что отправили ему ЭТОТ номер, даже не посмотрев, что там было напечатано?! – прошипел зельевар.
– Мальчик мой, сядь, пожалуйста. Да, я был не прав, но… Кто же мог подумать, что так случится, – оправдывался директор. – Я сам услышал об этом лишь с утра, и сразу отправился в министерство, чтобы вытащить Драко из их цепких рук, но я просто не успел, и меня не стали слушать, а с Гарри сейчас слишком тяжело связаться, и потом… Я не уверен, что он сейчас согласится вытаскивать кого-либо из Пожирателей из тюрьмы, – глаза Альбуса загадочно блеснули, но Снейп был слишком зол, чтобы заметить это, как и то, что директор подчеркнул слово «сейчас».
– Но вы же понимали, что об убийстве Нарциссы и об аресте Драко будет написано в «Пророке»?!
– Да, – тяжело вздохнул Дамблдор. – Понимал, но надеялся, что это будет по крайней мере в завтрашнем номере, да и опять же, я не думал, что они отправят газету так рано…
– Альбус, поимка Пожирателей сейчас – первостепенная задача для Министерства, понимаете?! Они обо всех своих победах немедленно сообщают людям, и те этому радуются! А поимка таких Пожирателей, как Малфой, Эйвери, Нотт – это просто лакомый кусочек для прессы, они скорее разбудят подписчиков ночью или, ещё лучше, отправят специальный выпуск сразу после утреннего, но они не стерпят до следующего дня! А прессе, видите ли, всё равно, виновен ли в преступлениях только Люциус или все Малфои сразу! Да и аврорам на это начхать, Альбус!..
– Северус! – прикрикнул на разошедшегося профессора Дамблдор, когда в открытое окно влетела сова, с привязанным к лапке номером «Ежедневного Пророка».
– Альбус, а зачем вы меня позвали? – осведомился Северус, гипнотизируя важную сову, которой, ясное дело, от его тяжелого взгляда стало совсем не по себе. Она нетерпеливо дождалась, пока Альбус кое-как отвязал газету, и тут же улетела.
– Понимаешь ли, Северус…
Зельевар увидел изменившееся лицо директора и грубо выхватил у него из рук бумагу. Пока он только начал просматривать заголовок на первой странице, Дамблдор закончил предложение.
– Они сбежали, как только Люциус нашел «Пророк». Джон не успел ничего сделать…
Зельевар мрачно отбросил газету в сторону и резко встал со стула. Он пару раз прошелся по кабинету, после чего остановился у каминной полки и невидящим взглядом уставился в огонь.
– Поймали.
– Поймали, – со вздохом согласился директор, шурша газетой. – Я сделаю всё, что смогу…
– Я пойду, Альбус. Я бы тоже хотел отправиться с вами в аврорат. Но боюсь, меня неправильно поймут, если я явлюсь туда в учительской мантии, – С этими словами зельевар бросил в пламя серый порошок и вновь исчез в позеленевшем пламени. Альбус вновь покачал головой.

– Боюсь, мой мальчик, что тебя неправильно поймут, если ты придешь в аврорат надравшимся… – пробормотал директор в камин.

***
Люциус сидел на стуле в кабинете начальника аврората и дожидался последнего. Дейв, которого Люциус окрестил для себя канцелярской крысой, побежал докладывать о прибытии особо опасного преступника. Вернее, не так – Особо Опасного. Всё с большой буквы. Рядом с ним, прислонившись спиной к столу, стоял Раймон и вертел в руках палочку. Малфой с завистью подумал, что свою он уже, похоже, никогда не увидит. Гермиона сидела напротив него, и было только одно «но», показывающее, насколько сильно здесь не жалуют Пожирателя Смерти, и насколько здесь рады пропавшей подруге Мальчика-который-не-находил-себе-места-от-беспокойства-где-то-на-юге. И это «но» заключалось в том, что для Гермионы Раймон трансфигурировал хорошее и комфортное кресло, не забыв поинтересоваться её самочувствием, в то время как Люциусу приходилось сидеть на жестком и неудобном стуле в окружении троих Авроров. И на его взгляд в этом не было ничего удивительного, если вспомнить, если вспомнить участь Нарциссы, всего-навсего желавшей защитить Драко от Азкабана.
В груди расползалось незнакомое чувство потери и пустоты. Люциусу казалось, что весь мир рухнул, а он ещё балансирует на обломках Земли. Он почти сразу забыл о том, что был на светлой стороне, что пытался выслужиться – да, как ему это ни было неприятно осознавать, но он именно выслуживался – выслуживался перед Дамблдором, пытался заработать себе относительно спокойное существование после смерти Господина… Пусть это было сделано не из глупой гриффиндорской благородности, пусть он преследовал чистую выгоду, но ведь он сражался на стороне Дамблдора!
«Только в конце этой войны», – подсказал ему внутренний голос.
Ну и пусть, с досадой подумал Малфой. Пусть они его посадят, ему уже всё равно – лучше бы он не метался между двумя огнями, с ролью шпиона вполне справился бы и Снейп, а он, Люциус, по крайней мере, знал бы, за что пропала его семья.
Внезапно раздался громкий стук, сопровождавший открытие двери. Люциус безразлично обернулся. Широким шагом в кабинет вошёл относительно молодой мужчина, хотя он слышал, что начальник Аврората оставался на этом посту уже порядка двадцати лет. Синяя шёлковая мантия, расшитая бронзовыми узорами, выдавала в мужчине рейвенкловца; уверенная походка, точность во всех движениях и невозмутимое спокойствие внушали Люциусу доверие, и будь он тут на других правах, то, несомненно, захотел бы получше узнать этого человека.

Все Авроры вытянулись по струнке.

– Отряд Авроров под руководительством Скоррета Раймона прибыл, сэр! Мы доставили последнего из Пожирателей, сэр, Люциуса Малфоя! – выпалил Раймон на одном дыхании.
– Отлично, Скор. Малфой, значит… Что-то вы плохо скрывались, мистер Малфой, – почти беззлобно фыркнул начальник Скоррета.
– Я и не думал скрываться, мистер…
– Оноре. Живье Оноре.
Люциус скривился, и подумал, что в иной ситуации пожал бы Аврору руку и ответил ему «Очень приятно», но сейчас, если он только протянет руку, ему её тут же и отсекут Сектусемпрой.
– Что ж, мистер Оноре, как я уже говорил, я ни от кого не скрывался.
– О, похвально, мистер Малфой. Почему, позвольте узнать?..
– Возможно потому, что я не ожидал от Авроров подвоха?.. – Люциус вновь озлобился и вспомнил, что его заключение – целиком и полностью вина Дамблдора. Почему, интересно, старый маразматик не успел предупредить этих крыс о нём?.. Что-то он ничего не слышал о том, чтобы Северуса забрали в Азкабан!
Хотя, тут же вмешался в его мысли противный голосок, это логично. Снейп почти двадцать лет провел у директора «под крылом», и всё это время шпионил за их хозяином. А он, Люциус, только полтора года назад примкнул к Ордену, и то не был его полноправным членом, а так – изредка появлялся, чтобы сказать кое-что Дамблдору, но в основном общался с ними всеми через своего «коллегу» Снейпа.
– А, да, я слышал что-то о том, что директор Хогвартса встал на вашу защиту и убеждал аврорат в вашей принадлежности к силам света, – вновь фыркнул Оноре.
– Итак, мистер Малфой, вы уже поняли, что я вам не верю, уж извините меня. Я бы хотел спросить…
– Но сэр!.. – воскликнула Гермиона. – Я…
– Мисс… Грейнджер, кажется?
– Да, сэр! Я могу…
– Мисс, вы знаете, что мистер Поттер поставил на уши весь колдовской мир в поисках своей подруги?..
– Что?.. Гарри… Он жив?.. Он искал меня?..
– Конечно, мисс!.. И я скажу вам больше: он должен поджидать вас за дверью, мы написали ему, и он тут же аппарировал сюда.
Лицо Гермионы озарилось радостной улыбкой, и она вскочила с кресла, внезапно поняв, что именно на это и надеялся Живье Оноре. Она села обратно.
– Сэр, всё же я бы хотела сказать, что могу…
– Мисс, когда нам потребуется ваша помощь, мы вас тут же позовем. Мистеру Малфою не грозит смертная казнь, – ободряюще улыбнулся главный Аврор. Скоррет хмыкнул, всем видом показывая свое неодобрение таким интересом судьбой Особо Опасного. Очевидно, он до сих пор сомневался в том, что девушке не требуется помощь колдомедиков.
Живье смерил его ледяным взглядом, и тот тут же подавился рвущимся наружу смешком.
– Мистер Малфой, я пойду?.. – неловко спросила Гермиона.
Люциус промолчал, но по его глазам было видно, что он не стал бы её тут удерживать даже при всём желании. А такового у него явно не наблюдалось. Девушка осторожно направилась к дверям кабинета, а Люциус вдруг подумал, что не учел одну особенность бумаг относительно наследства Малфоев.
Часто родители в магических семьях, будучи недовольны своими детьми, изменяли завещания, таким образом, лишая детей наследства. Тем не менее, с наследством или без него, никто за редким исключением не мог отказаться от продолжателя рода; самым страшным наказанием и проклятием в те времена считалась именно смерть последнего из семьи.
Малфои, даже много веков назад отличавшиеся от других знатных людей магического мира, первыми отказались от общего закона о наследии; когда один из обиженных потомков в отместку родителям
пообещал прервать свой род, в действие вступила поправка о том, что передавать права на имущество семьи может только самый младший из рода.
Естественно, ему же в случае гибели или смерти родителей доставались все деньги и поместья.
Если же случалось так, что детей в семье больше нет (а такой поворот событий, как бы он ни был нежелателен, Малфои тоже предусмотрели), то всё имущество переходило к последнему доброжелательно настроенному человеку, с которым общался последний Малфой.
Кем, в случае Люциуса, являлась мисс Грейнджер.
Да, она была грязнокровкой, но это никоим образом не влияло на закон – в те времена, когда он был написан, сложно было даже предположить, что представители чистокровных семей будут общаться с неравными себе по происхождению. По большому счёту, даже сейчас в это верилось с трудом – но что поделать, магический мир развивается гораздо медленнее маггловского и остаётся донельзя
консервативным даже сейчас…


***
Гарри Поттер мерил шагами один из коридоров Аврората. Когда-то он мечтал здесь работать, а теперь он ждал, когда его подруга даст все возможные показания против Малфоя и наконец-то покинет кабинет Живье Оноре.
Аврорат был красивым зданием. Гарри доводилось уже здесь бывать, как и в Министерстве, но последнее во многом уступало обители служителей порядка магического мира. Величественное здание, снаружи замаскированное под обыкновенную брошенную маггловскую пятиэтажку, внутри было больше во много раз. Просторные залы, светлые галереи, аккуратные кабинеты – когда Гарри впервые попал сюда, он почему-то провел параллели с больницей. Хотя вскоре понял, как сильно он ошибался.
Изо всех щелей, казалось, тут веяло магией; повсюду ощущались сосредоточенность и напряженность. По коридорам с бешеной скоростью носились записки, подобные тем, которые он однажды видел в министерстве. Из-за дверей лабораторий регулярно раздавались непонятные хлопки или даже взрывы, свидетельствующие о различных экспериментах, в результате которых появлялись гениальнейшие вещи. Мимо стремительно проносились маги из канцелярских отделов, левитирующие перед собой папки с бумагами; научные исследователи, аккуратно прижимающие к груди штативы с пробирками или закупоренные заклинанием котелки с зельями, старательно огибали регулярно появляющихся посреди всего этого новых людей, ведущих с собой нарушителей порядка.
Гарри нервно взлохматил волосы, остановившись перед заветной дверью и пытаясь её загипнотизировать. Уже десять минут этот коридор пустовал, очевидно, у Авроров был перерыв на обед. Гарри помнил, что тут творилось недавно, и благодарил Мерлина за то, что он чудом остался в живых. Он искренне надеялся, что после появления Живье тут станет поспокойнее, и вся эта беготня повторится ещё не скоро.
И хотя это могло бы напоминать беспорядок, чем, по сути вещей, и являлось, каждый человек в этой общей свалке был так серьезен и сосредоточен на своей работе, что называть происходящее в этих длинных светлых коридорах суетой было невозможно. Все движения, казавшиеся на первый взгляд лишёнными всякого смысла, были преисполнены уверенности и точности. Каждый человек среди этого беспорядка прекрасно знал, что он делал, и вместе всё это превращалось в складную и чёткую картину.
Внезапно раздались два хлопка. Гарри нервно дернулся, ожидая второго раунда, но его лицо просветлело, когда он узнал Дамблдора. Правда, хмурый Снейп рядом с ним ничем не способствовал дальнейшему повышению настроения.
– Гарри, мальчик мой! – Гарри улыбнулся в ответ на приветствие Дамблдора. – Не подскажешь ли мне, где тут заседает мистер Оноре?..
И словно в ответ на его слова дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышла Гермиона. Её лицо удивленно вытянулось, и в следующий миг она повисла на шее у Гарри, логично рассудив, что Снейп такого проявления эмоций не одобрит, а Дамблдор, какой бы могучий маг он ни был, всё-таки довольно старый человек. Она громко всхлипнула, когда Гарри смущенно погладил её по спине.
– Гарри… Профессор Дамблдор… Профессор Снейп… Вы живы!.. Вы все живы!..
Зельевар скривился, как от зубной боли, Дамблдор лучезарно улыбнулся, а Гарри промолчал.
– Мисс Грейнджер, – ласково произнес директор, – я полагаю, что вам следует отправиться вместе с Гарри домой, чтобы сообщить своим родителям все новости и то, что вас, наконец-то, нашли.
Гермиона нахмурилась.
– Но директор, я ведь никуда не пропадала… И мистер Малфой…
– О, Гермиона, не бойтесь; мы с Северусом пришли именно затем, чтобы помочь Люциусу…

Гарри неодобрительно фыркнул, после чего коротко кивнул директору и, не удостоив зельевара своим вниманием, резко притянул к себе Гермиону и аппарировал на площадь Гриммо, двенадцать.


Глава 7

Прошу прощения за маленькую главу и благодарю всех за отзывы! Мне очень приятно, что мой фик читают! Так же благодарю всех подписавшихся.

Глава 7.

Утро обещало быть довольно холодным, несмотря на весьма теплое лето. Гермиона сидела на кухне и задумчиво вертела в руках кружку с горячим чаем.
С того момента, как Гарри перенес её из Аврората в пустовавший дом Блеков, прошло две недели. Несколько дней она провела с родителями, а потом вернулась к Гарри, который предложил ей пожить тут неопределенное время.
Солнце только вступало в свои права, и девушке была предоставлена замечательная возможность позавтракать одной, а не в компании так же временно проживавших в доме Джинни и Рона. Её друзья, гостившие у Гарри, были крайне рады возвращению гриффиндорки, но интереса к судьбе старшего Малфоя не разделяли и газеты читать не давали. Правда, подробности финальной битвы, окончание которой она пропустила, ей всё-таки рассказали.
По словам Гарри, смертельное заклинание выпустили и он, и Волдеморт, и причем убиты были оба – но если верить Гарри, то их сознания или души, как больше нравится, продолжили свою борьбу даже после того, как покинули тела своих хозяев. Гермиона была искренне поражена таким рассказом и судорожно пыталась вспомнить, читала ли она что-либо подобное. Затем на Гарри обрушился град вопросов, как же он выжил и как победил Волдеморта – на что двое Уизли весело рассмеялись, а Рон неохотно отдал Джинни галлеон. Гарри тоже от души посмеялся, после чего объяснил Гермионе, глупо хлопавшей глазами, что они все спорили – как скоро она начнет задавать вопросы. И если Гарри удержался от ставок, то Рон ставил один галлеон на то, что их подруга дождется окончания рассказа. Джинни же, напротив, была уверена в том, что Гарри непременно будет перебит, и она оказалась права.
Короче говоря, Гарри пришлось победить последний кусочек души Темного лорда, что было не очень-то и сложно: ослабленная хоркруксами душа не могла дать Гарри достойный отпор. Как только он выиграл, школьный зельевар влил ему в рот какое-то зелье, после чего гриффиндорец вернулся в свое тело. Директор предусмотрел возможность того, что оба противника могут оказаться на волосок от смерти, и Снейп заранее сварил настойку от летаргического сна.
Как только Мальчик, который выжил поднялся на ноги, все пожиратели бросились бежать, однако многих Аврорам удалось схватить. Конечно, ещё шли поиски Рудольфуса Лестрейнджа, Антонина Долохова и многих других пожирателей, которых Гермиона не знала и имен их не запомнила. Зато была схвачена Беллатриса, Эйвери, Макнейр и другие ближайшие приспешники Лорда – не могли найти только Малфоя, но по показаниям одного молодого паренька, его видели вместе с Гермионой Грейнджер. Гарри, Джинни и Рон были ужасно испуганы, но, к счастью, она нашлась, и они чересчур бурно обсуждали, каким пыткам можно было бы подвергнуть Малфоя и как здорово, что теперь все они в тюрьме, а Нарцисса и вообще мертва. Тогда Гермиона впервые встретилась с непониманием друзей, потому что пыталась втолковать им, каково это: потерять самого близкого человека и собственного сына.
- Он наплевал на безопасность и бросился на улицу, хотя он не смог бы попасть из Уэльса в Шотландию без палочки, Гарри!.. Подумай, какого это – прочитать, что твоя семья…
- Гермиона, но это же Малфой! Как только вы бы попали обратно, он бы взял тебя в заложницы, чтобы его отпустили! Он не может любить, Гермиона – это был только спектакль, чтобы ты ему поверила и пошла за ним! Возможно, он думал, что его друзья найдут вас раньше Авроров и помогут ему оттуда выбраться, а что случилось бы с тобой, его не волновало! – убеждал её Гарри. На вопрос, подозревает ли он Снейпа в том же самом, Гарри не ответил, неубедительно булькнув, и пробурчав что-то вроде «Снейп – он и есть Снейп, и чёрт его знает, на чьей он стороне…» Гермиона наорала на него и унеслась к себе в комнату, просидев там до вечера.
Её настораживал ещё один момент – о загадочном маггле по имени Джон, получающем «Ежедневный Пророк» по утрам, впускающем к себе в дом неизвестных людей и имеющем в наличии «Костерост», никто ничего не знал. Гарри говорил, что стоило бы спросить об этом директора, но тот как назло пропал. Каждый раз, когда гриффиндорка надеялась с ним связаться, выяснялось, что он либо в Министерстве, либо у него «Важная Встреча», либо он ещё вообще не встал, либо ест лимонные дольки и путного ответа от него добиться нельзя. По крайней мере, именно так каждый раз ей отвечал Снейп, когда она совала голову в камин к директору.
Это была ещё одна неприятная новость – Снейп стал заместителем Дамблдора вместо погибшей Минервы МакГонагалл. Смерть любимого учителя Гермиону ужасно расстроила и заставила прорыдать несколько часов, но мертвых не воскресить, и Гермионе пришлось смириться с этим.
Что ж, ей пришлось смириться с тем, что кроме декана Гриффиндора, погибло много других людей – Симус Финниган, Падма Патил, Ханна Эббот, Чжоу Чанг – из тех, кого она знала, и много других учеников, ей не знакомых.

И вот сейчас Гермиона сидела на кухне в доме 12 на площади Гриммо, пила горячий чай и размышляла над последствиями войны. Её интересовало, как же сложилась судьба Люциуса, в невиновность которого свято верила. Ей хотелось в это верить, потому что доказательств обратного у неё просто не было – да, он ей говорил о том, что переход на светлую сторону был продиктован исключительно желанием и здесь получить свою выгоду, а именно – защиту для жены и сына. И если бы он оставался пожирателем, то зачем он помогал Гермионе, почему не бросил её в лесу, когда Джон предложил отвезти его к себе домой?.. Вопросов было много, а ответов на них у девушки не было.
Гермиона слегка вздрогнула, когда у неё за спиной раздались шаги. Она обернулась и встретилась взглядом с пронзительными зелеными глазами друга. Гарри сонно улыбнулся ей, присаживаясь рядом.
- Что, надеешься газету перехватить?.. – хмыкнул он. Девушка рассеянно кивнула, наблюдая за приземлившейся на подоконник совой и поражаясь, как Гарри смог предугадать её действия. Друг молча распахнул окно, впуская в комнату большую бурую сову.
- Может, всё-таки позволишь мне ознакомиться с последними новостями? – поинтересовалась Гермиона, наблюдая за тем, как юноша перебирает почту. Он хмыкнул.
- Тебя так волнует судьба Малфоя – что будет, когда ты прочитаешь о десятке-другом новых арестов?.. А, опять письма от поклонников…
Гермиона против воли хихикнула и передумала вновь спорить с ним из-за Люциуса. Стопка писем, которые перебирал Гарри, была немаленькой, но ей было известно, что парень ответит на каждое послание.
- О! Гермиона, ты ждала письма? – внезапно вскинул брови её друг. Она лишь помотала головой и с интересом протянула руку:
- От кого?..
- Открой и узнаешь, - пожал плечами не менее заинтересованный Поттер.
Девушка поспешила последовать его совету и вскрыла конверт. Пока она сосредоточенно читала, Гарри не спеша заварил себе чай, сделал несколько бутербродов и собрался было поторопить подругу, чтобы узнать текст письма, когда понял, что та уже несколько минут буравит пергамент невидящим взором.
- Гермиона, - позвал Гарри. Девушка вздрогнула, вновь пробежалась взглядом по листку и откинулась на спинку стула, тихо засмеявшись и протягивая Гарри письмо.
«Уважаемая мисс Грейнджер!..
Сообщаю Вам, что мистер Малфой неделю назад был пожизненно заключен в Азкабан. Так как единственный наследник семьи Малфоев находится в той же тюрьме, что и его отец, то владельцем всех поместий, денег, бумаг и прочего имущества мистера Малфоя является тот, кто находился с ним последние тридцать шесть часов до его смерти/смертельной болезни/заключения в тюрьму. Воспоминания мистера Малфоя, а так же его допрос, проходивший под Веритасерумом, показали, что таким человеком являетесь Вы.
Прошу Вас явиться в адвокатскую контору для подписания соглашения на вступление в права нового владельца наследства семьи Малфоев.
С уважением, Ваш
Дерек Лойзон,
адвокат мистера Люциуса Малфоя.»

Гарри изумленно поднял взгляд на свою подругу, которая заливалась смехом.
- Да, Гарри, вы не дали мне прочесть о его заключении, но я узнала об этом сама, и, более того – стала его… наследницей!..
Гарри покачал головой и молча вышел из кухни.


Глава 8

Предупреждаю сразу: глава небечена

Глава 8.

Гермиона нетерпеливо постукивала пальцами по деревянной поверхности стола. Ей не нравилось это место, ей не нравился сам адвокат Малфоя, ей, в конце концов, не нравилось свое новое положение в обществе, которое она не могла не осознавать.
Что ж, грязнокровка, которой достались все деньги Малфоев… С одной стороны, престижно, с другой же… Она была более чем уверена в том, что люди ничего хорошего о ней не скажут. Прибрала деньги чистокровного аристократа к рукам, хотя целых два представителя этой семьи ещё живы. Нет, ну неужели так сложно было предать имущество кому-нибудь другому, а не ей?! Она же совершенно не умеет вести приблизительно похожий на Малфоевский образ жизни!..
– Итак, мисс Грейнджер…
Адвокат Дерек Лойзон был похож на огромную ящерицу, как казалось Гермионе. У него были светлые прилизанные к голове волосы, белесые глаза и плоское лицо. Ещё у Лойзона был удивительно большой рот, который навевал ассоциации с лягушкой, готовящейся поймать муху длинным и липким языком. Впрочем, как убедилась через два с половиной часа гриффиндорка, язык у адвоката действительно был крайне длинным.
Лойзон был мужчиной лет сорока, слегка полноватым и невысоким. Несмотря на непривлекательную внешность, мужчина не обладал харизмой, как полагается всем героям красивых историй. Напротив, у него была явно не самая приятная внутренняя сущность; его голос был чересчур слащавым, и все его интонации выражали некое презрение, пренебрежение, словно ему было противно иметь дело со столь юной девушкой, у которой, к тому же, родители являются магглами. Он несколько растягивал слова, хотя и не так, как это делали отец и сын Малфои. Ещё Гермиона с неудовольствием отметила, что у него постоянно бегают глазки и, похоже, судя по тому, что мужчина часто утирал лоб платком, он постоянно потел. Но тем не менее, девушка была вынуждена признать, что он действительно был знатоком своего дела; пусть и чрезмерно занудным…
– Итак, мисс Грейнджер… – повторил мужчина, приторно сладко улыбаясь. – Вы всё ещё не хотите мне верить, что вам придется вступить в права наследницы?..
– Но мистер Лойзон… – вновь промямлила девушка. – Неужели я должна это делать?.. Разве нет никакого выхода, сэр?..
– Нет, мисс, боюсь, что нет… – и адвокат горестно вздохнул. Лицемер, решила про себя гриффиндорка, вздернув подбородок. – Видите ли… Что вы будете делать со всем этим наследством – ваше дело. Хоть нищим магглам раздадите…
Глаза Гермионы опасно блеснули, а руки сжали край стола. Она была более, чем уверена: будь на её месте любой другой волшебник, у которого родители были магами, Лойзон бы вспомнил про эльфов или просто нищих в Косом переулке, но он бы ни словом не обмолвился о магглах. Хотя, одернула себя девушка, возможно она всего лишь страдает паранойей, а этот безобидный в сущности мужчина не желал её обидеть.
– Мистер Лойзон, но если я потом поступлю с… со всем этим, как заблагорассудится, то почему бы мне сразу не отказаться от… наследства?.. Возможно, так будет только проще…
– Мисс, – неожиданно твердо начал Дерек. – Вам, может, и будет проще, но я не могу идти против закона. Я понимаю, вам не терпится со всем этим покончить. Так покончите, черт возьми! Распишитесь в этих бумагах, вот тут, – он указал ей место, где следовало поставить свою роспись, – и здесь, – мужчина перелистнул несколько страниц договора, который уже успел несколько раз прочитать девушке.
Гермиона обреченно протянула руку за пером. Слегка помедлив, она всё же расписалась в нужных местах и вернула перо его владельцу. Договор тут же вспыхнул ярким алым цветом и исчез.
– Благодарю вас, мисс, надеюсь, мы ещё увидимся, - протянул Лойзон, запечатлев на руке девушки слюнявый поцелуй. Она еле сдержалась, чтобы не вырваться, вымученно улыбнулась и еле слышно пробормотала:
– Ну уж нет, надеюсь, не в этой жизни, - и с этими словами Гермиона вывалилась из коридора.
Гарри стоял сразу за дверью и нетерпеливо подхватил девушку под руку, потащив в сторону выхода.
– Ну, что?.. Ты отказалась от этого дурацкого «наследства»?..
– Если бы… Зато теперь я могу делать с ним что угодно!..
– Что, прямо всё, что пожелаешь?.. – недоверчиво протянул её друг. Гарри не хотел признавать невиновность Люциуса Малфоя, ему хватило и «доброго» Снейпа.
– Да! И знаешь, что я пожелаю первым делом, Гарри?.. – с придыханием спросила ведьма, резко остановившись перед дверями адвокатской конторы и двумя руками вцепившись в рукав друга.
– О, нет, Герм, я тебя умоляю, только не говори мне, что… - простонал Гарри, тщетно пытаясь вырвать у неё руку и тем самым избавиться от неприятной информации, которую гриффиндорка на него, непременно, вывалит.
– Да, Гарри! Именно! – страстно воскликнула Гермиона, наслаждаясь представлением и удивленными взглядами посетителей конторы. – Первым делом я попробую добиться освобождения Малфоя!.. – горячо прошептала она другу на ухо, после чего весело засмеялась и потащила его на улицу.
– Но Миона, зачем тебе это?! Неужели тебе мало Снейпа?.. Ну, на крайний случай, потрать все деньги этого слизняка Малфоя на освобождение домовых эльфов…
– Гарри, ты не понял меня?.. – весело начала Гермиона. – Я не буду тратить его состояние, потому что буду надеяться, что смогу вытащить его из тюрьмы!..
– Миона… Ну пожалуйста…
– Ох, Гарри… Ты и в самом деле не понимаешь шуток или только притворяешься?!
Гриффиндорка мигом сбросила с себя напускную весёлость и строго потянула Гарри за многострадальный рукав.
– Я не умею обращаться со всеми этими бумагами, которых так много у старшего Малфоя!.. Этот Лойзон перечислял мне некоторые из них около часа!.. И это было меньше половины!.. Там были акции обычных маггловских мероприятий, магических, различные договоры о сотрудничестве, в результате которых ему шла чистая прибыль… Гарри, если ты не понимаешь этого – то пойми хотя бы то, что мне никогда не вытащить его из Азкабана!.. Как ты себе это представляешь?! Слово грязнокровки против Визенгамота?! Или, того лучше: может, мне на метле подлететь к его камере и похитить, а затем скрываться?! Прекрасно!..
Поттер, казалось, был немного ошарашен логичными доводами подруги. Только сейчас он понял, что даже не задумывался на эту тему – казалось таким верным, что Миона никогда не будет говорить что-то просто так. А ведь всё оказалось так просто!.. Действительно, чем он думал?! Не могла же она в самом деле говорить всерьез!.. И уж конечно, она никогда не станет пользоваться полученным наследством… Скорее всего, она оставит всё, как есть, и будет родовое поместье Малфоев пылиться черт знает сколько времени… Если его эльфы не будут прибирать. А в лучшем (или худшем, это кому как) случае Малфоя когда-нибудь освободят (тут уж не важно – младшего или старшего) и Гермиона с чистой совестью вернет им неожиданно свалившееся на неё богатство. Разумеется, она не будет этим пользоваться… Ведь не будет?..

***
…Молодая девушка с копной каштановых волос стояла перед огромными воротами Малфой-мэнора. Поместье поражало своим размером – ей казалось, что на его территории можно было бы разместить ещё десяток зданий, подобных немаленькому жилищу Люциуса. Главная тропинка вела от чугунных литых створок ворот до самого дома, за которым был огромный парк. Она сильно подозревала, что его в свое время разбивала покойная ныне миссис Малфой, но не могла быть уверенной, помня себялюбие Малфоя младшего. Вполне возможно, что всем этим великолепием – садом, цветами, деревьями, прудиками, петляющими дорожками, фонтанами – занимался его отец. Это было бы логично, ведь насколько она понимала, он крайне любил роскошь…
Осмотреть здание изнутри ей только предстояло, но она уже этого опасалась – возможность заблудиться ей казалась весьма реальной.
И тем не менее, она приняла твердое решение не бросать это место на произвол судьбы.
Глубоко вздохнув, Гермиона Грейнджер приложила палочку к фамильному гербу Малфоев, изображенному на воротах. Слизеринская змея, обвивавшая витую букву «М», задвигалась, приближаясь к кончику палочки Гермионы. Из палочки вылетел сноп искр, после чего змейка вернулась в свое изначальное положение, а ворота с глухим звуком раскрылись перед гриффиндоркой. Девушка сделала несколько нерешительных шагов, на всякий случай на ходу проверяя охранные заклинания. Малфой вполне мог установить проклятия такой силы, что каждый попавший на территорию поместья без его ведома превращался бы в горстку пепла. И хотя Гермиона уже не раз подвергалась всяким неприятным заклятиям, заканчивать свою жизнь в роли сгоревшего кусочка пергамента ей не хотелось.
К её бурной радости, поместье приняло девушку, как свою законную владелицу, и неприятных сюрпризов ей опасаться больше не стоило. По крайней мере, она на то надеялась…
Несколькими днями ранее Гарри устроил ей настоящий скандал, грозясь попеременно то сломать её палочку и запереть в каморке Кикимера, то непременно отыскать Дамблдора и всё ему рассказать. После долгих метаний Гарри решил, что лишать подругу несуществующей палочки по меньшей мере глупо, и немедленно полез в камин жаловаться директору. Директор, который, к слову, тут же нашёлся, радушно предложил ему заходить в кабинет и угощаться лимонными дольками. Гарри нервно замотал головой, таким образом выражая протест, после чего непрозрачно намекнул, что собирается вести разговор касательно Люциуса Малфоя. У директора задергалось правое веко, и он попытался улизнуть под предлогом «важного семейного дела». На что Гарри отчаянно завопил про наследство и решение Гермионы, успев за три минуты своего монолога наградить Малфоя как минимум семью непечатными эпитетами весьма нелестного характера. После этого у Поттера сложилось стойкое ощущение того, что нынешний заместитель директора стоит вплотную прижавшись к стене с камином, если он верно истолковал сдавленное похрюкивание откуда-то слева. Но директор, в свойственной ему манере, призвал Гарри не обращать на это внимания, пробормотав себе под нос что-то, что могло быть как «Что-то Фоукс простыл», так и «Веди себя прилично, Северус!». Хрюканье стихло, а Дамблдор выслушал Мальчика-который-просто-взбесился и добродушно заметил, что ни он, ни кто-либо другой, не имеют права мешать Гермионе принимать её собственное решение. На это простывший Фоукс только хмыкнул. Гарри обреченно вздохнул и наконец-то покинул кабинет Альбуса Дамблдора, обнаружив в своей гостиной растерянного Рона и несчастную Джинни. Как только они наперебой заверещали «Мы пытались её остановить… А она… А мы…», Гарри обессилено застонал и плюхнулся на диван, взъерошивая правой рукой свои и без того торчащие во все стороны волосы. Так гордая гриффиндорка сбежала из дома номер двенадцать по площади Гриммо.
Основной её проблемой было отсутствие палочки, и она поспешила в Косой переулок, где первым делом направилась к магазину Оливандера. Купив новую палочку, она направилась в Гринготс, чтобы убедиться в полном согласии гоблинов с появлением нового владельца счета. На предложение немедленно отправиться в хранилище для проверки её денег, произнесенное опасно добрым голосом, Гермиона ответила вежливым отказом.
После этого она покружила по Косому переулку, посетив парочку магазинчиков, не решаясь на посещение Малфой-мэнора и откладывая его напоследок.
В конце концов, она пришла к выводу, что от судьбы не уйдешь, а разобраться с поместьем лучше бы до того, как стемнеет. Эти мысли её посетили в обыкновенном маггловском кафе, когда она пила уже четвертую чашку чая. Решив, что чай можно попить и дома, она отправилась в родовое имение почти погибшей семьи. Что ж, невесело ухмыльнулась она, расплачиваясь за чай, у этого места скоро будут все шансы стать родовым поместьем Грейнджеров.
Осматривать парк девушка не стала, предпочтя оставить это увлекательное занятие на потом – когда оно будет, это «потом», она не знала. Сейчас главным казался другой вопрос.
Что ей делать?
Двери огромного дома распахнулись перед ней, и она бы сказала «приветливо», если бы не затхлый запах покинутого дома.
Безусловно, тут обитали эльфы; и, безусловно, они надеялись на возвращение своего хозяина. Она сделала такие выводы по тому, что в холле не было ни пылинки. Взмахом палочки Гермиона заставила двери закрыться, осторожно оглядываясь по сторонам. Громкий хлопок заставил её подскочить и испуганно взвизгнуть.
– Господин вернулся, Фелли знала, гос…
Эльфийка замолчала так же внезапно, как и начала говорить. Гермиона слегка испугалась, что несчастное создание непременно упадет в обморок, но Фелли, очевидно, справилась с собой и глядела на гостью уже с меньшим испугом. Затем её глаза расширились ещё больше, что всегда удивляло гриффиндорку – домовые эльфы от природы обладали огромными глазами, которые, тем не менее, ухитрялись распахивать ещё сильнее, что казалось невозможным. Пока эльфийка издавала непонятные звуки, девушка решила осмотреть её. «Бедная, наверняка, ей никто не платит…» – пронеслась крамольная мысль в голове Гермионы, но она быстро её прогнала. Вряд ли Люциус Малфой оценит, если она распустит всех его эльфов, да и опять же: это будет просто неудобно – если она хочет здесь жить, то ей придется принимать помощь этих обиженных судьбой созданий. Бедные, вздохнула она про себя, они виноваты только в том, что родились на свет эльфами!.. А волшебники их так притесняют, не понимая, что…
– Госпожа… - пробормотала Фелли, словно примеряя это слово к гриффиндорке. Забавно, подумала Гермиона, очевидно, сразу после подписания этого договора или чем он там являлся, на неё были наложены какие-то чары, позволяющие заклятиям, наложенным Малфоями, на неё не реагировать, а всей прочей собственности Люциуса напротив – признавать её полноправной владелицей. Это было безумно интересно, и Гермиона сделала для себя мысленную пометку – посмотреть где-нибудь в библиотеке, если она тут есть (на что она очень надеялась), как действуют чары, которые в своей работе используют юристы.
– Госпожа… – повторила эльфийка тем временем. – Госпожа!.. Простите Фелли, Фелли не смогла вас узнать, Госпожа, простите глупую Фелли, Фелли виновата перед Госпожой… - уже громко завопило создание. На минуту Гермиона подумала, что же хуже: сумасшедший и помешанный на чистоте крови Кикимер или таки создания, как эта Фелли – до чертиков верные хозяевам, готовые пожертвовать жизнью ради них… Пока девушка рассуждала на эту тему, её руки уже на полном автомате оттаскивали глупую эльфийку от обувного шкафчика.
– Фелли плохая, Фелли не узнала Госпожу, Фелли…
– Фелли, перестань!.. Да, я твоя новая госпожа, и прошу тебя: успокойся!.. Ты меня ничем не обидела, поверь…
Фелли только всхлипнула и удивленно посмотрела на девушку своими большими круглыми глазами.
– Но Фелли не смогла понять, что перед ней её Госпожа…
– Фелли, – строго сказала Гермиона, надеясь, что это поможет вывести несчастную из некого транса. Наверняка, Люциус обращался с ней не очень-то хорошо, так что строгость эльфу не повредит… на первых порах. Потом она научит их понимать другие эмоции: доброту, заботу, участие в их жизни…
О, Мерлин!.. Если она это сделает, то что же будет с бедняжками (а она была уверена, что Малфоям служила не только одна Фелли), если она приучит их к хорошему обращению, а потом сюда вернется их бывший хозяин?! Слава Мерлину, она успела об этом подумать до того, как привела свою безумную идею в исполнение.
– Фелли, я – твоя госпожа, и если ты немедленно не прекратишь истерику, я… Тебя накажу, – в конце предложения голос девушки сорвался и она была готова просить прощения у трепыхающегося в её руках эльфа, но, как ни странно, на Фелли такой тон подействовал.
– Хм… Фелли, может, ты покажешь мне мой новый дом?..
Эльфийка тихонько всхлипнула в последний раз и с обожанием взглянула на новую хозяйку.


Глава 9

Глава небечена!

Глава 9.

Гермиона сладко потянулась в кровати и открыла глаза. Увидев над собой темно-зеленый полог, она вновь зажмурилась и радостно улыбнулась.
Странно, но этот дом не внушал ей ни малейшего опасения – было так здорово проснуться утром в одной из его многочисленных спален, на огромной постели с шелковыми простынями… Девушка зевнула и легко соскочила с кровати, вновь потянулась и накинула на плечи свой халат.
Вчерашний вечер она провела за рассматриванием западной половины замка. Эльфийка устроила ей настоящую экскурсию, в конце которой Гермиона валилась с ног от усталости. Тем не менее, гриффиндорка настояла на знакомстве с остальными эльфами. Фелли долго сопротивлялась и убеждала хозяйку, что ей нечего общаться с такими созданиями, как домовые эльфы, но тон мисс Грейнджер не терпел возражений, и несчастная прислуга покорилась.
Эльфы жили на кухне, которая, разумеется, была на самых нижних этажах дома. Разумеется, сюда редко заходили хозяева, прислуга всегда доставляла еду наверх, в столовую. Все они ужасно занервничали при появлении Гермионы, но девушка убедила их в своих благих намерениях. После непродолжительного разговора эльфами была предпринята попытка накормить её плотным ужином, но новая владелица замка быстро отказалась, после чего Фелли проводила её в бывшие апартаменты Люциуса и Нарциссы. Однако девушка в ужасе потребовала себе любую другую комнату, и эльфийке пришлось проводить её в спальню для гостей.
Теперь Гермиона предвкушала новую экскурсию по дому, на этот раз – по всей его восточной части. Однако для начала следовало хотя бы позавтракать.
Столовая представляла собой огромную светлую комнату, посередине которой стоял большой дубовый (как предположила девушка) стол. Вокруг него было около шестнадцати стульев, и её слегка смутила перспектива завтракать здесь в одиночестве. Конечно, в доме Гарри столовая была не меньше, но там ей могли составить компанию Рон, Джинни да и сам владелец дома. А тут… Ну, по крайней мере тут было менее мрачно, решила Гермиона, по старой привычке ища плюсы в любой ситуации.
Здесь были большие окна, выходящие на красивый сад. Она ожидала там увидеть что-нибудь вроде розовых кустов, но на удивление в саду большинство цветов было нарциссами. Хотя что тут удивительного?.. Если вспомнить имя миссис Малфой… Наверное, она очень любила эти цветы и приказала эльфам посадить их возле дома. Гермиона немедленно представила, каково это будет – сидеть среди этих прекрасных растений и что-нибудь читать…
С легким хлопком в комнате появилась Фелли с подносом в маленьких лапках.
– Госпожа желает что-нибудь ещё?.. – пискнула эльфийка, ловко леветируя завтрак перед Гермионой.
– Нет… Хотя постой. Посиди тут, со мной. Я бы хотела поговорить.
Маленькое создание испуганно пискнуло и подняло огромные глаза на девушку. Под пристальным взглядом хозяйки она предпочла остаться в комнате и с тихим вздохом взобралась на предложенный стул.
– Эти цветы… – медленно начала гриффиндорка. – Их здесь посадили по желанию миссис Малфой?..
Фелли замотала головой.
– Нет, госпожа, их сажал лично Хозяин, когда миссис Малфой ждала юного мастера.
Гермиона застыла, рука с чашкой крепкого чая остановилась, не донеся напиток до её рта. Она медленно поставила чашку обратно, задумчиво разглядывая перед собой яичницу с беконом. Эльфийка сжалась, решив, что новой хозяйке не понравилось то, что она сказала.
Значит, Малфой сажал нарциссы для своей жены… Что ж, подумала девушка, а он романтик. Похоже, он действительно любил супругу, не смотря на то, что говорили ей друзья. В какой-то момент она и сама поверила Гарри, когда тот выдвинул версию по поводу малфоевской выходки – что ему нужно было разжалобить девушку и сбежать, держа её в качестве заложницы. Гермиона не хотела это верить, но Гарри был настолько убедителен… А вот теперь ей вновь пришлось сменить свое мнение. Что ж, похоже Малфой и в самом деле был посажен в тюрьму зря. Надо бы выяснить, что ему может помочь…
Гермиону сильно затронул рассказ эльфийки о нарциссах, и она решила не развивать дальше эту тему. Оставшееся время, пока гриффиндорка заканчивала свою трапезу, они разговаривали на более нейтральные темы. Узнавать ещё больше о человечности Малфоев пока не хотелось.
После завтрака Фелли показала девушке оставшуюся часть замка, рассказывая о многих семейных реликвиях семьи, прежде жившей здесь.
– Этот меч принадлежал основателю рода Малфоев, – рассказывала эльфийка, когда они остановились перед изогнутым клинком, заключенным в стеклянный ящик на стене. Напротив него была дверь в комнату, где, по словам Фелли, Малфои хранили коллекцию оружия. Девушка была слегка удивлена тем, что таким магам, как Люциус, пришла в голову идея коллекционировать холодную и опасную сталь. Разумеется, ружей там быть не могло.
– По преданию, Основатель сражался с Тёмным колдуном за прекрасную супругу злодея и победил, а на утро попросил руки прекрасной девы, но та потребовала доказательств смерти своего супруга. Тогда победитель вырезал у колдуна сердце и преподнес его своей возлюбленной… Она осталась довольно, и говорят, что именно от неё пошло знаменитое хладнокровие и невозмутимость семьи Малфоев, - гордо закончила историю Фелли. Гермиона слегка поежилась. Да уж, тут простое хладнокровие и рядом не стояло – потребовать сердца своего мужа на блюдечке и остаться невозмутимой… Брр.
Оружейную комнату Гермиона смотреть не пожелала, но когда эльфийка проводила её к библиотеке…
Фелли не сразу поняла, что её не слушают. Когда она в очередной раз начала рассказывать о каких-то собраниях книг, эльфийка заметила, что её новая хозяйка не обращает ни малейшего внимания на то, как её прислуга перед ней распинается. Фелли слегка насупилась, глядя на девушку, в священном трепете водящую указательным пальцем по пыльным корешкам старинных фолиантов.
– А?.. Фелли, ты что-то сказала?.. Прости, я прослушала, - пробормотала Гермиона, когда эльфийка замолчала и в библиотеке воцарилась тишина. Впрочем, в голосе гриффиндорки не было ни капли раскаянья. Фелли что-то пробурчала под нос и исчезла с тихим хлопком. Девушка, казалось, этого даже не заметила.
«Да, мистер Малфой, возможно, владеть таким наследством окажется значительно интереснее, чем казалось вначале», – ухмыльнулась про себя Гермиона, вытаскивая откуда-то огромную книгу. Ради такой библиотеки она была готова продать свою душу и ещё парочку чужих в придачу. Зал был в десятки раз больше немаленькой Хогвартской библиотеки и Гермиона на несколько мгновений задумалась, стоит ли искать пути освобождения Люциуса. Если он откажет ей в праве посещать это чудо природы после того, как выберется из тюрьмы, то лучше не рисковать. Девушка ухмыльнулась своим мыслям и сделала заметку прочитать как можно больше, так как реакцию Малфоя предугадать было невозможно.

***
…Дверь в камеру закрылась с глухим стуком и Люциус презрительно взглянул на плошку с непонятной пищей. Ему повезло только в одном – Драко жил в соседней с ним камере. Ну, и ещё одно – здесь не было больше дементоров. Это внушало надежду на то, что их «пожизненно» будет немного дольше, чем полгода. Люциус тяжело вздохнул и брезгливо отодвинул от себя непонятное месиво. Внезапно дверь вновь распахнулась, и он успел слегка испугаться – посуду забирали не так скоро, а больше причин открывать его временную обитель не было. Но Аврор, открывавший решетку, которую Люциус предпочитал называть «дверью», всего лишь впихнул к нему ещё одного узника.
– Камер не хватает, поживете вместе, – грубо хохотнул страж Азкабана.
Малфой осмотрел своего нового соседа. Довольно высокий, худощавый (хотя после месяца пребывания тут волей-неволей станешь худощавым), грязные волосы спадают на лицо. Бороды не было, и Люциус пришел к единственному логичному выводу – это либо женщина, либо подросток. Существо подняло голову и взглянуло на сидящего в углу камеры Люциуса мутным взором. Аврор, до сих пор не закрывший дверь, вновь хохотнул и создал в камере ещё одну койку. Затем решетка громко захлопнулась.
– Отец?.. – прошептал новый сосед. Люциус пораженно вскинул голову.
– Драко?..
Юноша всхлипнул и осел на каменный пол. Малфой знал, что его сын практически никогда не плакал, но, очевидно, тюрьма сломала его, пусть и прошло всего несколько недель. Он поднялся и подошел к Драко.
– Тише, сын, успокойся…
Юный слизеринец порывисто обнял своего родителя. Они изредка переговаривались, подойдя вплотную к решеткам своих соседствующих «комнат», но никоим образом не могли увидеть друг друга. На решетках стояло множество защитных заклинаний, из-за которых воздух вокруг них пропитался магией и не позволял увидеть вообще ничего, разве только смутные очертания охранников, вплотную подошедших к узникам. Разумеется, просунуть руку между прутьями было так же невозможно: Люциус не хотел проверять на себе, оставит ли какое-либо заклятие его в живых или нет. Однако теперь он мог видеть лицо сына, мог говорить с ним, не опасаясь охранников, которые могли с помощью палочек отшвырнуть их вглубь камер и запретить разговаривать. С соседями узникам никто не мог запретить говорить.
Люциус бережно помог сыну пересесть на довольно жесткую койку и стал тревожно вглядываться в его лицо.
– Ну, что там у вас произошло?..
Драко всхлипнул и начал рассказывать отцу всё то, что до сих пор не осмеливался сказать через решетку непонятному незнакомцу с голосом старшего Малфоя.

***
Альбус Дамблдор был полностью доволен жизнью, и его хорошее настроение не омрачало даже бормотание зельевара, который с утра был не в духе.
– Альбус, господи, ну неужели так сложно было убедить Авроров в его невиновности?! – проворчал Северус Снейп, не отрываясь от кипы писем, которые он был вынужден подписывать. Всю жизнь это было обязанностью Минервы, и вот теперь, после смерти декана Гриффиндора составление писем первокурсникам свалилось на хрупкие плечи мастера зелий.
– Северус, мальчик мой, прошло уже больше двух недель, а ты никак не успокоишься… Как ты не понимаешь, я делаю всё, что могу, но Визенгамот не будет устраивать повторное слушание по прихоти какого-то старикашки!.. – И Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор самым честным взглядом взглянул на Северуса. Тот ответил мрачным взглядом и резко вздернутой бровью. Иногда его работодатель мог быть просто невыносимым…
– Но Альбус, разве у вас нет нужных доказательств?!
– Нет, мальчик мой, раз уж они не захотели меня слушать в первый раз… И в любом случае, ты же сам прекрасно знаешь: воспоминания легко подделать, а от действия Веритасерума легко избавиться с помощью антидота. И разумеется каждый член Визенгамота знает, что один из тех зельеваров, кто может его сварить, работает у меня в школе. А так как остальные Пожиратели ничего о сущности Люциуса не знали (те, кто видел, на чьей он стороне сражался в Битве, уже мертвы), то доказательств в его Тёмной сущности больше чем достаточно…
– Альбус, вы же сильнейший колдун последних двух столетий, и вы ничего не можете сделать?!
Дамблдор открыл было рот для ответа, но в этот момент пламя в камине вспыхнуло зеленым цветом и оттуда в кабинет буквально вывалился Гарри Поттер. Зельевар чертыхнулся, а директор задумчиво снял очки, протер их и пробормотал под нос:
– Надо же, забыл камин заблокировать…
– Директор, простите, что без приглашения… – произнес Поттер, торопливо отряхиваясь от сажи. – Я пришел из-за Гермионы…
Северус вздернул бровь. Гарри ответил ему тем же, зло фыркнув, выражая тем самым свое искреннее нежелание видеть здесь зельевара. Дамблдор ухмыльнулся себе в бороду.
– Так что там с мисс Грейнджер, Гарри?.. – поторопил его директор, прерывая молчаливую дуэль двух совершенно разных людей.
– Что?.. Герм… Ах, да. Она исчезла. Как в воду канула, - рассеянно произнес Мальчик-который-кажется-потерял-свою-подругу.
– Исчезла?..
– Не стоит волноваться, директор, Поттеру следует проверить ближайшую библиотеку – мисс Всезнайка наверняка просто забыла сказать своим… друзьям о своем местонахождении и потеряла счет времени, – голос зельевара так и сочился неприкрытым сарказмом. Гарри зло зыркнул на него, но от комментариев воздержался.
– Директор, она пропала сразу после нашего разговора, когда я спрашивал Вас насчет наследства Малфоя…
– О, мистер Поттер, неужели вы настолько глупы, что даже не додумались проверить Малфой-мэнор?..
– Разумеется, я сразу же подумал об этом!.. – рявкнул Поттер. – Её там не было!.. Я не знаю, где она может быть, – несчастным тоном закончил Гарри, в отчаянии запустив руки в свою шевелюру. Дамблдор слегка нахмурился.
– Ну, Гарри, я мог бы тебе только посоветовать ещё раз проверить дом Люциуса… Вернее, теперь уже дом мисс Грейнджер.
– Но зачем?..
Мастер зелий закатил глаза.
– Поттер, вы действительно тупица. Затем, что мисс Грейнджер наверняка подумала о том, где именно вы будете искать её в первую очередь. А как известно, лучше всего прятаться в том месте, которое только что обыскал враг.
– Я ей не враг!.. – возмутился юноша.
– Поттер, Поттер… Это всё, что Вы уяснили из моей речи?.. – с фальшивым участием покачал головой Северус. Гарри медленно начал закипать. Директор решил, что лучше всего взять контроль над ситуацией в свои руки и прервал назревающий скандал.
– Гарри, Северус прав. Лучше бы тебе вновь посетить Малфой-мэнор.
Гарри коротко кивнул и удалился из кабинета, на этот раз воспользовавшись обычным выходом.
– Жаль, что сейчас в школе нет учеников…
Директор вопросительно взглянул на зельевара, принявшего мечтательный вид.
– А что?.. Вы представьте, что бы они сделали с Поттером, если бы он появился в школе!..
– Северус!..
– Что?..

***
– Госпожа, мистер Поттер желает вас видеть, Фелли сказать ему, что Госпожа занята, но мистер Поттер…
Гермиона закатила глаза и оторвалась от увлекательного чтения «Юристы в Магическом мире в наши дни». Фелли стояла перед ней, потупив взгляд. Она казалась такой хрупкой в этом своем полотенце с фамильным гербом Малфоев… Девушка невольно вспомнила Добби. Сейчас он работает в Хогвартсе, но если верить его рассказам, то ни Люциус, ни Нарцисса особой любовью к своей прислуге не отличались, и эльфы их боялись, а не любили. А вот поди ж ты… Фелли ужасно скучала по своим предыдущим хозяевам и уже двое суток пребывала в депрессии, не опасаясь даже мистического наказания от «Госпожи». На самом деле Гермиона поняла все это именно тогда, когда увидела полотенце. Раньше эльфийка появлялась в какой-то простыне, на которой не было ни намека ни на какой отличительный знак, да и остальные эльфы носили нечто подобное… А теперь Фелли облачилась в это чертово полотенце, и Гермиона поняла, что она скучает. Забавно было то, что при рассказах о Малфоях (с большим трудом, но ей удалось её разговорить) эльфийка продолжала называть Люциуса Хозяином, но Нарциссу называла больше миссис Малфой.
В поместье было около двух десятков эльфов, все они хорошо относились к Гермионе, но Фелли, казалось, по-настоящему привязалась к новой хозяйке. Позже Гермиона смогла понять полный надежды взгляд маленького создания: она искренне надеялась, что гриффиндорка сможет им вернуть Люциуса.
Однако сейчас ей предстояло решить другую проблему, а именно: пребывания в поместье Гарри. И она, махнув рукой, сказала Фелли впускать Поттера в гостиную на первом этаже Малфой-мэнора.


Глава 10

небечено

Глава 10.

Гарри Поттер осторожно ступал по мягкому ковру, покрывавшему пол шикарной комнаты Малфой-мэнора. Юноша чувствовал себя несколько неуверенно, постоянно оглядываясь на увешанные картинами стены. Как сказал ему эльф, Гермиона просила Гарри подождать её в гостиной. Что ж, сказать, что он был удивлен – значит не сказать ничего. Первый факт, который потряс парня до глубины души – наличие работоспособного эльфа во временном (как ему хотелось бы надеяться) жилище девушки. Гриффиндорец был более чем уверен, что Гермиона если не отпустит на свободу всю прислугу Малфоев, то уж точно запретит им работать.
Следующим потрясением было заявление существа: «Хозяйка просила подождать вас в гостиной, Фелли проводит вас туда». Просила подождать!.. Гарри с трудом попытался вспомнить, когда Гермиона так себя вела, но ему так и не удалось это сделать.
Однако убранство залы поразило Мальчика-который-выжил сильнее всего, хотя это и не было связано с подругой.
Как это было ни странно, но вся комната была выполнена не в зелёных, а в бежевых тонах. Стены были слегка светлее ковра персикового цвета, по которому юноша пробирался к дивану. Мебель была сделана из тёмного дерева и очень гармонично смотрелась рядом с красивым старинным камином. На каминной полке стояли семейные фотографии Малфоев, где вся семья весело махала посетителю рукой. Гарри передернуло от отвращения: глядя на всё это можно было бы подумать, что Люциус со своей женушкой и драгоценным отпрыском были нормальной семьёй. А это было неприятно: гриффиндорец привык думать о них, как о Пожирателях Смерти и был рад, что отец и сын сейчас пребывали в Азкабане. Да, он считал, что можно было бы обойтись и без убийства Нарциссы, но та ведь сама бросилась на Авроров? В газете, по крайней мере, было написано примерно так…
Гарри осторожно сел на диван. Эльф по имени Фелли моментально исчез, и через секунду на кофейном столике появился поднос с чаем и угощением. Недолго думая, парень запустил руку в вазочку с печеньем. Отправив выпечку в рот, он с удовольствием зажмурился.
– Видишь, Фелли, ему понравилось; можешь больше не волноваться, – раздался от двери насмешливый голос Гермионы. Гарри закашлялся и резко развернулся. Девушка стояла на пороге комнаты и весело глядела на своего друга, а у её ног примостился знакомый эльф. Гарри не мог понять, какого пола это существо. Домовик довольно кивнул и исчез.
Гермиона прошла к дивану и села рядом с Гарри, услужливо похлопав его по спине.
– Эй, эй, Герм, я уже всё проглотил, – фыркнул Поттер.
– А я знаю, и да, тебе тоже привет, я тоже рада тебя видеть и дела у меня хорошо, спасибо, что поинтересовался, – мило ответила гриффиндорка. Гарри слегка покраснел и протянул руку за ещё одним печеньем.
– Миона, ты меня перебила, а твоё эффектное появление произвело на меня должное впечатление, – объяснил юноша, протягивая руку к чашке с чаем. – Можно? – внезапно спохватился он.
Девушка рассмеялась.
– О, Гарри, а ведь даже победа над Волдемортом тебя не смогла изменить… Кстати, что такого в моём появлении?..
– Стоишь в дверях, отвечая на вопрос эльфа, которого просила проводить меня в гостиную, после чего не даёшь мне слова сказать и здороваешься в самой что ни на есть снейповской манере!..
– Ну, Гарри, Фелли волновалась, что тебе не понравится печенье, а спросить боялась… Кстати, а зачем ты пришёл?
– Ну Герм, что ты такая зануда… Вообще-то, это я должен возмущаться, а не ты: кто из нас сбежал, не сказав друзьям ни слова?..
– Ох, вот только не надо…
– Что? – раздраженно поинтересовался гриффиндорец. – Не надо что? Не надо тебя обвинять? А я не обвиняю, я ставлю перед фактом!.. Ты сбежала из дома, не предупредив нас, куда отправишься!..
– А головой сложно подумать?.. – девушка устало помассировала виски.
– Я подумал!.. Клянусь, мне иногда кажется, что ты состоишь в близком родстве со Снейпом!.. Я первым делом рванул сюда, но тебя тут не было!.. И если бы не Дамблдор, я бы тебя искал ещё чёрт знает сколько времени!..
– Хватит орать! – рявкнула Гермиона. – Я ещё раз спрашиваю: а слабо было подумать реально головой, а не тем местом, которое у тебя вместо неё?! Как бы я попала сюда без палочки?! Мне как минимум требовалось сходить к Оливандеру, и лишь потом я пришла сюда!..
Гарри пораженно застыл. Его подруга никогда так с ним не разговаривала: она была милой и обходительной, но не саркастичной и грубой, как сейчас.
– Что с тобой, Герм?..
«Ха, – мысленно возликовала девушка. – А на людей такой тон действует не хуже, чем на эльфов!..»

Разумеется, её раздражение не было наигранным. Было тяжело общаться со своим другом в этом доме, и девушка сильно нервничала. Она не привыкла к этому дому и была не готова принимать в нём гостей, но выхода у неё всё равно не было: ей надо было как-нибудь выходить на связь со знакомыми, она не могла жить тут одна. И в то же время, хотя гриффиндорка отдавала себе отчёт в том, что такой разговор должен будет когда-нибудь состояться, она не думала, что это будет так скоро, всего лишь на второй день жительства тут. Ей было страшно, что друзья не поймут совершенно безумного на первый взгляд желания вытащить Малфоя из тюрьмы.

– Гарри, мне сейчас не очень легко обсуждать свой уход с площади Гриммо, поверь… Вы мне очень дороги, но… – хотелось что-то немедленно придумать, например, про желание иметь собственный дом, но… Гриффиндорцы не врут. По крайней мере, если без этого можно обойтись… И сейчас был именно такой случай. – …Но я не могу позволить дому Малфоя зарастать пылью и паутиной, когда спокойно могу этому помешать, – закончила она.
Гарри ухмыльнулся.
– Герм, ты прекрасно понимаешь, что эльфы…
– А что эльфы? Раз приберутся, два приберутся… Потом поймут, что хозяин не придёт и перестанут заниматься прямыми обязанностями.

Юноша вздохнул, так как на это ему нечего было возразить. И всё равно, он понимал, что не только желание сохранить поместье сподвигло Гермиону так скоропостижно переселиться сюда. Вряд ли девушка оставила идею освободить Малфоя, но после того, как Гарри высказал ей свое мнение об Особо Опасном Пожирателе, Гермиона скорее всего не захочет делиться своими соображениями с друзьями. И это его, Гарри, вина: теперь, если с девушкой что-нибудь случится, он будет чувствовать себя виноватым и ответственным за неё.

– Миона, скажи мне честно, что ты собираешься делать для его освобождения?
Рука девушки с чашкой чая замерла на полпути ко рту. Она медленно поставила напиток на стол.
– С чего ты взял, что я хочу добиться освобождения Люциуса Малфоя?.. – осторожно произнесла она.
– Миона, я не спрашиваю, собираешься ли ты его освобождать, – нетерпеливо перебил её Гарри. – Я лишь спрашиваю, будешь ли ты искать приключения на свою голову или тихо сидеть… здесь за книгами?.. – парень слегка замялся, не зная, как охарактеризовать Малфой-мэнор по отношению к девушке.
– Если я и буду этим заниматься, то я буду сидеть дома, – Гермиона заметно нервничала. – Но это не значит, что я буду обязательно его вытаскивать из тюрьмы!.. – поспешно добавила она.
Гарри облегченно вздохнул.
– Знаешь, я бы рад побыть тут подольше, но обещал Джинни, что скоро вернусь домой, – уголки губ слегка дрогнули, словно юноша не был уверен, стоит ли посылать подруге улыбку.

Гриффиндорка расслабилась и почувствовала безмерную благодарность другу за его тактичность, за то, что он не стал расспрашивать её дальше. Она понимала, что не станет ему лгать, и, если он спросит, ответит всю правду: скажет, что у неё уже готов примерный план по освобождению Люциуса, и, возможно, Драко. А Гарри это бы точно не понравилось. Но юноша, очевидно, тоже это понимал и не стал усердствовать в расспросах.

– Ну что, проводишь меня? Или эта честь опять достанется твоему домовику?
Девушка весело рассмеялась и пошла провожать друга.

***
Захлопнув дверь, Гермиона тихо вздохнула. Она любила своих друзей, но сейчас хотелось лишь одного – пойти в библиотеку, устроиться в удобном кресле с книжкой в руках и на время отключиться от общего мира.
Если её план удастся, то Люциус Малфой и его сын будут на свободе через несколько месяцев; если все её усилия окажутся тщетны, то долг жизни она сможет вернуть только сыну своего спасителя.
В одной из книг по магическому правосудию было написано, что человек может избежать тюрьмы, если найдутся беспристрастные свидетели, способные дать неопровержимые доказательства его невиновности. Но свидетелей должно быть несколько, и все они обязаны пройти специальные тесты на магическое воздействие: если хоть один из них находился под заклятием памяти или принял антидот к веритасеруму, то заключенный лишался практически всех шансов на освобождение. И Гермиона не могла не согласиться с верностью этой системы: наложить заклятие мог любой из свидетелей, что означало желание солгать, оправдать невиновного.
Девушка не знала, как Авроры определяют наложенную на человека магию, но ей было нечего бояться: надо будет найти директора и расспросить его о том маггле, затем доставить его в Министерство на допрос, и дело сделано! Воспоминания Джона чисты, Гермионы – тем более, ей действительно нечего скрывать. Так что осталось узнать несколько нюансов, подготовить достойное оправдание Малфоя, поговорить с директором… В любом случае, на это уйдёт несколько недель. Ещё надо прибавить неделю на разбор неожиданных трудностей, неделю – на поиски главы Хогвартса, пару недель на договоры о пересмотре дела Люциуса… И того – около пары месяцев. Оставалось надеяться, что оба Малфоя не решат проблему заключения в тюрьме самоубийством…
Девушку передёрнуло.
«Ну уж нет! Теперь он никуда от меня не денется… С того света достану – но долг верну»

***
В камере было сыро. Уже вторые сутки ливень, а стражи Азкабана даже не позаботились о том, чтобы наложить водонепроницаемые заклинания на редкие окна.
Камера Люциуса и Драко была одной из самых шикарных в тюрьме, потому что в ней было окно. Правда, сейчас они этому отнюдь не радовались – промозглый дождь заливал пол и заставлял сидеть на койках, поджав под себя ноги. Старший Малфой грустно смотрел на сына и надеялся, что у гриффиндорки хватит мозгов на то, чтобы понять – Драко не заслужил такой участи. Безусловно, он надеялся не без причины – он спас девушке жизнь, а студенты, окончившие Гриффиндор, всегда славились своей благородностью и упёртостью. Наверняка Грейнджер сообразит, что к чему и попытается вытащить отсюда Драко.
Люциус был готов оставить девчонке все деньги и своё родовоё имение, главное – чтобы она им помогла. Он всячески пытался убедить себя в том, что лично ему уже не помочь, но надежда умирает последней. Иногда Малфой был более чем уверен в том, что это чувство будет жить после смерти человека ещё несколько минут лишь затем, чтобы окончательно убедиться в его гибели и скончаться следом. Однако сейчас Люциус был жив, а вместе с ним были живы воспоминания о спасении гриффиндорки. Какой-то голосок в голове упрямо твердил, что она не сможет вот так его бросить, но в такое время мужчина старался разговорить Драко, мысленно умоляя себя поверить в безвыходность ситуации.

На соседней койке заворочался дремлющий юноша, и его отец шумно вздохнул.
Драко рассказал ему всё, что случилось на поле битвы после исчезновения Люциуса. Последний вряд ли услышал много – после того, как Драко начал свой рассказ, мужчина перестал воспринимать реальность.
Его сын сражался за Орден.
Вообще-то Малфой ушёл на вызов Лорда, запретив Нарциссе и Драко куда-либо выходить из поместья, но сын дал матери успокоительное зелье вместе со снотворным и ушёл.
Ушёл, чтобы сражаться вместе с Аврорами, которые спустя два дня убили его мать.
Люциус давно убедился в несправедливости жизни, но судьба вновь и вновь тыкала его носом в последствия своих ошибок. Если бы он не пошёл на службу к Волдеморту, его семья уцелела бы.
У Драко даже не было Метки, но ведь стражам порядка это не помешало посадить его сюда!..
Последнее время размышления на эту тему стали основным развлечением Малфоя. В такие моменты ему хотелось выть, подойти к решётке, схватиться за прутья и грубо трясти её, выкрикивая Аврорам всё, что он о них думает.
Но он не мог этого сделать.
Не сейчас.
Пока он жив, он не оставит сына. Если Грейнджер вытащит отсюда Драко, то ему больше нечего терять; а если повезет очень сильно, то сын сможет вытащить отсюда и своего отца. И тогда – чёрт с ним, с домом, с деньгами!.. Пускай Гермиона распускает всех его эльфов, пускай перекрашивает особняк в гриффиндорские тона и переезжает туда со своими друзьями!.. Люциус был готов даже на то, чтобы жить в доме Уизли. Да что там!.. Ему бы сейчас роскошью показалась даже хижина этого лесничего в Хогвартсе.
«Но, – напомнил он себе, – всё это будет лишь в том случае, если гриффиндорка вытащит отсюда Драко, а тот, в свою очередь, найдёт способ выкрасть отца из тюрьмы».

…Не по-летнему холодный ветер бушевал в холодной камере, и ни один из Малфоев не смел поверить в своё относительно стабильное будущее.
А в одной из комнат Малфой-мэнора тихо посапывала молодая девушка, улыбаясь тёплым потокам воздуха, влетающим в окно, и даже во сне она видела огромные книги, которые могли поспособствовать исполнению задуманного плана…


Глава 11

Глава 11.

Утреннее солнце освещало комнату сквозь неплотно задернутые занавески. Девушка, лежащая на кровати, слегка поморщилась, когда свет упал на её лицо. Она перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в подушку.
Прошло больше двух недель с тех пор, как она поселилась в поместье Малфоя. За это время она успела продумать некоторые детали возможного освобождения Люциуса, и на сегодня у неё был запланирован разговор с директором.
Сонно зевнув, девушка всё же села на кровати, поняв, что больше ей уже не уснуть. Ей следовало сделать ещё много дел перед тем, как связаться с директором…
Тёмно-зелёный халат, лежащий где-то на кресле рядом с кроватью, стал уже почти родным. Возможно, его раньше носила Нарцисса; девушка предпочла не уточнять у эльфов свою догадку.
После того, как она примет душ, Фелли привычно подаст завтрак в столовую и останется с ней, чтобы немного побеседовать – это тоже стало привычкой для Гермионы. Во время таких бесед за едой она узнала много нового о Малфоях: в частности её поразила до глубины души привычка Драко ночью спускаться на кухню и пить крепкий зелёный чай, читая сборник стихов. Он никогда не разговаривал с домовиками, но никогда и не обижал их. Ещё все эльфы были рады объяснить девушке, почему хозяева относились к Добби иначе, чем к ним – домовик не любил аристократов и всегда преклонялся перед Гарри Поттером (Гермиона не смогла сдержать смешок). Разумеется, Добби знал о том, что живёт в семье Пожирателей, и ужасно их ненавидел, постоянно подстраивая всевозможные пакости Люциусу и Драко. Потом, правда, он всегда наказывал себя, но однажды проболтался своему другу на кухне, что все его проказы того стоили. Что ж, Гермионе оставалось только подивиться индивидуальности домовика.
Фелли много чего рассказывала гриффиндорке и очень её полюбила. Разумеется, девушка часто видела эльфийку в библиотеке, украдкой наблюдающую за новой хозяйкой – всё-таки её сильно интересовала судьба Люциуса.

Улыбнувшись своим мыслям, Гермиона покачала головой и пошла в душ, зная, что завтрак будет уже стоять на столе к тому моменту, когда она оденется.

***
…Люциус безмолвно лежал на спине, сложив руки на груди. Драко всё время ему твердил, что не стоит изображать из себя покойника, но отец его не слушал. В его голове проносились обрывки каких-то мыслей, которые он старался не слушать.
Всё кончено. Они с сыном обречены на смерть. Род Малфоев прервётся.
Недавно он вёл себя, как истеричная девица, не обращая внимания на сына и на свой мнимый аристократизм. Ему всё уже осточертело, ему хотелось просто лежать и ни о чём не думать… Он начинал понимать, почему в Азкабане все сходят с ума.
Потому что все они начинают вспоминать свою жизнь и совершенные ошибки. Больше здесь просто нечего делать, и Люциус на беду решил так же. За что и поплатился.
Странно, что он об этом сейчас думал, но ему было стыдно перед сыном и… перед Гермионой. Один Мерлин знает, причём здесь подруга Поттера… Сын – это понятно. Перед тем, как потерять интерес ко всему происходящему, он метался по камере, регулярно пытаясь высказать все терзающие его сомнения единственному слушателю в камере… Короче говоря, он вёл себя… не по-малфоевски. По-другому он не мог сказать. Однажды он рассказал Драко о том, что никогда по-настоящему не разделял точку зрения всех Пожирателей и Тёмного Лорда. Рассказал о том, что не считает грязнокровок изгоями общества. Люциус много чего рассказал сыну, после чего тот спокойно ему ответил:
– Знаешь, отец, я рад, что ты так считаешь. Иначе, боюсь, наши мнения бы разошлись.
И когда Малфой понял, что Драко давно сам всё понял, им овладела странная апатия: ему больше нечего было делать. Сын уже вырос, и, если Люциус хоть что-то ещё смыслил в подростковой психике, то они с Нарциссой смогли его правильно воспитать. Нарцисса… Он не мог ничего сделать. Ему было стыдно и перед ней тоже, ведь хотя больше всего на свете Малфой желал снова увидеть лицо своей покойной супруги, он боялся смерти. Он не знал, что ещё мог сделать в этом мире, но умирать… просто не хотелось. Как бы ни была ничтожна теперь его жизнь в этой грязной комнате, он хотел жить. Просто жить. Он не был уверен, что сможет жить иначе, чем это было раньше, но… Но по крайне мере он не хотел бы умирать в нищете.
– Отец?..
Драко часто пытался с ним заговорить и узнать, что же произошло, когда отец пропал. Однако Люциус наотрез отказывался говорить об этом. Это нежелание было совершенно необъяснимым и Малфой сам не знал причины, по которой ему так не хотелось рассказывать сыну о Гермионе.
– Отец… Папа, – Драко слегка запнулся. Старший Малфой слегка повернул голову, глядя на сына через полуоткрытые глаза, выражая тем самым заинтересованность.
– Я знаю, ты не хочешь ничего говорить, но… Может быть, ты всё же объяснишь мне, что произошло?.. Почему ты так себя ведёшь?.. Я понимаю, мама… – юноша замолчал на некоторое время. – Ты не виноват в её смерти, никто не виноват… И я понимаю, что тебе хотелось бы обвинить в этом кого-то, но… Она бы хотела, чтобы ты жил. И чтобы жил разумным человеком, понимаешь?!
Люциус молча слушал сына. Он не собирался поддерживать этот разговор. Ему было не до этого. Говорят, что Блэк был единственным, кто не сошёл с ума после Азкабана. А ещё говорят, что его спасла вера в свою правоту и невиновность… Что ж, у Драко есть все шансы стать вторым человеком, который выйдет из тюрьмы нормальным человеком. У него, Люциуса, этих шансов нет: слишком много преступлений он совершил, слишком много людей об этом знает. Он знает, что его посадили не просто так.
– Не молчал бы ты, что ли… Расскажи мне хотя бы о том, кто стал новым владельцем нашего дома?..
Малфой вздрогнул и отвернулся. Разумеется, сын знал об этом своеобразным пункте завещания, и разумеется, он не мог не спросить об этом.
Драко вздохнул и задумчиво почесал покрытую щетиной щёку. Конечно, он и не надеялся, что отец ему ответит… Было бы странно, если было бы иначе.
– По крайней мере я надеюсь, это не Поттер или Уизли? – вяло улыбнулся юноша. Люциус никак на это не отреагировал.

***
Джон сидел на диване в гостиной и лениво листал какой-то компьютерный журнал, когда внезапно в комнате раздался хлопок.
– Мистер Уолрус, прошу извинить меня…
Владелец квартиры, Джон Уолрус, ошарашено хлопал глазами, глядя на материализовавшегося в комнате мужчину с длинной белой бородой. Несомненно, это был тот самый колдун, который почти месяц назад просил его перехватить в лесу двух беглецов. Дамблдор. Вот кто сейчас появился в его квартире.
Возможно, многим людям это могло бы показаться странным – обычный маггл, даже не сквиб, легко общается с чистокровным волшебником. Хотя насчёт легко можно ещё поспорить, но тем не менее…
Джон встретил Дамблдора несколько лет назад. Как получилось так, что Альбус рассказал ему о мире магии, Джон не помнил – однако, с тех самых пор директор школы Хогвартс часто просил его помочь по мелочам. Узнавать информацию о нападениях Пожирателей, которые не всегда могут отследить Авроры, но о которых часто пишут маггловские печатные издания, было основной задачей Уолруса, хотя иногда директор школы магии давал ему более интересные поручения. Однажды Джон спросил директора магической школы, не боялся ли тот открывать правду о своём мире незнакомому человеку. Дамблдор просто рассказал ему о заклинание «Obliviate».
Новоявленный шпион в мире магглов понимал, что тут на руку сыграла ещё и его незаинтересованность в магии: нет, конечно, он немедленно потребовал показать ему действия некоторых заклинаний, повосхищался и забыл. Его гораздо больше интересовал немагический аспект «работы» – он любил детективные романы и часто в детстве представлял себя в роли шпиона.
Сейчас директор вновь появился в его квартире, и хотя Джон знал, что такое аппарация, Дамблдор всё равно каждый раз заставал его врасплох. Наверное, сейчас надо было вновь выполнить какое-нибудь задание… Ему нравилось так называть просьбы Альбуса. Интересно, будет ли это на сей раз что-то серьёзное?.. Последний раз он вытаскивал из леса этих «дядю и племянницу».
Тогда директор его порядочно помучил, дав какой-то тарабарский компас и объявив, что два человека, крайне нужных ему, аппарировали где-то на границе Англии и Уэльса, как показали какие-то поиски. У самого директора не было времени их искать, а у Джона появился компас, показывавший вероятное местонахождение беглецов. Первый день он промотался по городу, пытаясь разобраться с этим изобретением. Затем он понял принцип работы этой штуки и несколько часов добирался до места. Потом ещё пару дней ездил там, где указывала стрелка, точнее, возле старого леса. Когда на третий день он попал в жуткую пробку, Джон не на шутку испугался, что упустит своих подопечных; однако стрелка не двигалась несколько часов, мужчина вышел покурить, где его и встретил «турист».

– Профессор Дамблдор… Рад вас видеть, - вежливо улыбнулся Уолрус, справившись с собой. Он больше любил, когда профессор аппарировал пред входной дверью или посылал письмо-предупреждение с совой.
– Взаимно, мистер Уолрус.
– Присаживайтесь, – кивнул Джон, освобождая диван от журналов. – Что-то случилось?..
– О… Вообще-то, да. Вы помните Элизабет?..
Хозяин квартиры насторожился. Он помнил и Элизабет, точнее, Гермиону, и Чарльза, вернее – Люциуса.
– Да, помню. Что…
– Джон, вам не стоит беспокоиться: ничего плохого не произошло, – перебил его Альбус, слегка улыбаясь. – Просто Люциуса посадили в тюрьму, а девушка придумала, как его вытащить оттуда. Нам нужны ваши показания.
Что ж, этого следовало ожидать. Хотя Джон и надеялся, что всё обойдётся, это было маловероятно.
– Хм, а знаете, профессор… Пожалуй, я согласен. Всегда мечтал узнать, каково это: давать показания в магическом мире?..

***
– Альбус, позвольте узнать, что…
В кабинет директора ворвался на первый взгляд спокойный зельевар. В руке он держал какие-то пергаменты и явно намеревался выяснить их происхождение, однако осекся, увидев посетителей директора.
– Да, мальчик мой?.. – вежливо ответил Альбус, хотя его глаза смеялись. – Прости, я вряд ли отвечу тебе сейчас на все вопросы: понимаешь, мисс Грейнджер просила нас с Джоном прибыть в Малфой-мэнор не раньше трёх часов, и мы не можем заставлять девушку ждать…
Мистер Уолрус с интересом разглядывал Северуса, который не удостоил маггла даже взглядом.
– Поттер… Мальчишка знает?
– Северус, мы поговорим об этом потом, – быстро выпалил Альбус и, схватив Джона за рукав, втащил его за собой в камин.


Глава 12


Гермиона нервно расхаживала по гостиной, теребя в руках белый платок. На кофейном столике уже стоял чай и какие-то угощения, впрочем, сейчас самодеятельность эльфийки волновала гриффиндорку меньше всего.
Внезапно пламя в камине позеленело, и оттуда вышел Альбус Дамблдор, держащий под руку Джона Уолруса. Маггл явно был слегка дезориентирован и удивленно осматривал комнату, в которую они попали, одновременно пытаясь отряхнуть со свитера остатки золы.
– Просто потрясающе! Не могу поверить, что такое возможно!.. – пробормотал себе под нос Джон.
– Гермиона, рад вас видеть, – улыбнулся директор, пожимая руку гриффиндорке. Девушка кивнула в ответ, не уверенная в своём голосе – казалось, что он сел от волнения.
С одной стороны, волноваться было глупо; она знала и Дамблдора, и Джона, но в то же время своеобразный повод для такой встречи заставлял её нервничать.
– Здравствуйте, Гермиона… Или мне звать вас Элизабет?.. – усмехнулся слегка пришедший в себя Уолрус. Девушка порозовела.
– Джон… Рада видеть вас. У вас появилась возможность отдать визит, но на этот раз тут все выступают сами за себя, не так ли?..
На это Джону было нечего ответить.
Директор кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Мисс Грейнджер… Я бы хотел обсудить некоторые детали вашего плана по освобождению Люциуса. Мне интересно, что же вы нашли такого, что не смог найти я?..
Девушка засуетилась, предлагая всем садиться и взмахом палочки наполнила чашки чаем, попросив Дамблдора и Джона угощаться. Директор с удовольствием потянулся к вазочке с леденцами, в то время как Уолрус, смущенно поглаживая усы, рассматривал слабо дергающихся шоколадных лягушек.
Гермиона улыбнулась и обратилась к директору.
– Профессор Дамблдор… Так вы хотели узнать, каков мой план?..

***
Гарри сидел на кухне дома 12 по площади Гриммо и задумчиво рассматривал старую чашку с кофе. Кофе был приготовлен на славу – работа Джинни. Однако сейчас его больше заботила другая гриффиндорка.
Он знал, что Гермиона собирается вытаскивать из тюрьмы Малфоя, но до последнего надеялся, что она откажется от этой затеи. Миона не даром была его подругой – конечно, большую часть времени она будет проводить за книгами, на то она и «мисс Всезнайка», но потом наверняка ввяжется в какую-нибудь авантюру. Не может без этого обойтись! Все семь лет учебы в Хогвартсе Гарри обещал Гермионе не искать неприятности на свою голову, добавляя вполголоса: «Обычно они сами меня находят». Разумеется, если с ним были его друзья, то эти неприятности находили и их тоже. Так что вряд ли теперь Гермионе удастся обойтись без проблем…
Внезапно дверь кухни резко распахнулась и старая потрескавшаяся чашка выпала из рук гриффиндорца. Он дернулся в сторону, краем глаза замечая на пороге высокую фигуру в чёрной мантии, которая, несомненно, принадлежала заместителю директора.
– Какого чёрта вы… – начал Гарри.
– Альбус был здесь?.. – полностью игнорируя хозяина дома спросил Снейп.
– Нет, но что… – спросить, что зельевар делал в доме, Гарри не успел – Северус развернулся на каблуках и, взмахнув своей мантией на манер крыльев, вновь исчез в непонятном направлении.
– И кстати, я не предмет мебели, у меня имя есть!.. – крикнул ему вдогонку юноша.
– Ты чего, Гарри?.. – удивленно спросил Рон, заходя на кухню.
– Снейп, – неопределенно махнул рукой Поттер, взмахом палочки очищая пол от остатков кофе и заново собирая чашку.
Что такое могло потребоваться Снейпу от Дамблдора и почему он стал искать директора именно здесь?..

***
– Что ж, Гермиона, вынужден признать, что ваш план хотя и не идеален, но весьма неплох, – довольно произнёс Дамблдор. – Неплохо, неплохо… Главное, всю эту информацию вы нашли довольно быстро… Неплохо… Но не идеально и, увы, может не сработать.
– Но почему, директор?! – воскликнула Гермиона. Конечно, она знала, что наверняка есть какие-то недочёты в плане, но всё-таки… Это должно сработать!..
– Видишь ли, у тебя есть только одно доказательство невиновности Люциуса Малфоя – твоё спасение и воспоминания о его словах. Даже если Люциус подтвердит всё это под действием Веритасерума, он останется виновным во многих других преступлениях. В лучшем случае мы сможем освободить Драко…
– Но сэр, – резко перебила Дамблдора Гермиона. – Я теперь имею полное право распоряжаться деньгами Малфоя по своему усмотрению! Что если…
Даже не дослушав предложения девушки директор мягко покачал головой. Джон, жующий пятую по счёту лягушку, поперхнулся.
– Но профессор Дамблдор, разве в вашем мире нельзя никого подкупить?..
– Видите ли, Джон, раньше это действительно было возможно, но не сейчас – вы, мистер Уолрус, не знакомы с понятием Нерушимой Клятвы. А вам, Гермиона, я думаю, не стоит объяснять, что это…
Девушка задумчиво кивнула.
– Но почему тогда раньше не принимали таких мер?.. – задал вопрос Джон.
– Статья об ограничении принятия и требования Нерушимой Клятвы, пункт шестой, время до и после первого падения Того-кого-нельзя-называть, – процитировала гриффиндорка на автомате. – Все работники Министерства должны быть освобождены от действия Нерушимой Клятвы в связи с повышенной активностью Пожирателей Смерти.
Заметив, что Джон ничего не понимает, Гермиона сочла нужным объяснить.
– В то время Пожиратели очень часто использовали заклятие Imperius, под действием которого любой министерский работник мог дать хоть десять Клятв. Представьте себе: человек дал клятву не заниматься своей работой, ему стёрли память, он взял в руки документы – и всё, в Министерстве на одного сотрудника меньше. Нерушимая Клятва убивает.
Дамблдор по привычке усмехнулся в бороду.
– Я вижу, Гермиона, вы неплохо изучили законы магического мира. Собираетесь стать юристом?..
Девушка только хмыкнула. Разумеется, она не могла отрицать, что количество прочитанной литературы слегка превышает необходимый минимум для очистки совести перед Малфоем. Теперь она уже не просто отдавала долг жизни – ею двигал азарт.
В любом случае, она уже не отступит от своей цели.

***
– Мисс Грейнджер, если я не ошибаюсь? – улыбнулся Живье Оноре.
– О… А, мистер Оноре. Да, это я, – гриффиндорка несмело ответила на улыбку.
– Профессор Дамблдор, – кивнул начальник Аврората. – И… – он вопросительно взглянул на смущенного Джона.
– Это Мистер Уолрус, Живье, – кивнул Альбус. – Он по моей просьбе подобрал в Уэльсе мисс Грейнджер и Люциуса.
Уолрус понял, что его только что представили, и неловко протянул руку Живье.
– Очень приятно, – пробормотал он.
– Взаимно. Вы маггл?.. – удивленно заметил главный Аврор.
– Да, а…
– О нет, это не имеет никакого значения, не беспокойтесь, – улыбнулся Оноре. – Просто я никогда не встречал в коридорах Аврората магглов.
Джон осторожно кивнул.
– Что ж, я понимаю, вы пришли сюда не просто так, верно?..
– Совершенно верно, Живье, дело касается Люциуса, – посерьёзнел Дамблдор.
– А… помню-помню. Вы ведь заступались за него, профессор, я прав?..
– Да, верно. Только моё слово ничего не значило, судя по всему.
Оноре напрягся, глядя на директора школы. Он хорошо его помнил ещё со школы, но таким суровым видел впервые. Мужчина с облегчением подумал, что отказал Дамблдору в пересмотре дела Малфоя не он.
– Ну что вы, сэр, вы ведь знаете, что это не так… Просто министерские крысы… В любом случае, Аврорат не виноват…
– Я знаю, Живье. Но сегодня днём мы уже отправили запрос в Министерство, и более того – два часа назад пришёл ответ, – директор поправил очки на носу. – Завтра будет слушание по делу Люциуса Малфоя. Я бы сказал повторное, если бы не знал, что его посадили в тюрьму без суда… И, если я прав, твои Авроры тоже постарались.
Джон тихонько захихикал в кулак, глядя на побледневшего и разнервничавшегося начальника Аврората. Тот нервно теребил в руках папку с бумагами и явно еле сдерживался, чтобы не оттянуть ворот рубашки для лучшего поступления воздуха.
Нельзя сказать, что Оноре боялся. Просто он впервые видел своего бывшего директора не в обычном образе доброго дедушки и начал нервничать.
– Что ж, я просто хотел попросить тебя доставить Малфоев завтра в Министерство. Не лично, конечно, на это есть и Авроры, но я не хотел бы, чтобы сопровождающим был мистер Раймон. Будет лучше, если Люциус обойдётся без сломанных рёбер, а Драко – без психологической травмы.
– Но постойте… Во-первых, зачем вам мальчишка-то? Во-вторых, зачем вам Малфои на суде? Разве слушание не может проходить без этих двоих?.. – голос Живье выдавал сильное волнение и удивление.
– Поверь мне, Живье, это необходимо для дела. Ты же догадываешься, как будет проходить допрос свидетелей?..
Уолрус насторожился, желая узнать подробности предстоящего допроса. Ему чем-то даже нравилась такая ситуация: не просто допрос в полицейском участке, а допрос в магическом полицейском участке! Это было интересно. Однако его интерес так и не был удовлетворён.
– Догадываюсь. Что ж, завтра Малфои будут доставлены в зал суда.
Начальник Аврората отсалютовал директору и пошёл прочь. Гермиона покачала головой и предложила Дамблдору и Джону отправиться обратно в Малфой-мэнор.

***
– А у вас у всех такие уши?.. – в очередной раз услышала Гермиона. Девушка сидела в библиотеке и пыталась почитать, но по всему поместью шнырял совершенно не интересующийся магией Джон. Ему было предложено остаться в доме на ночь, чтобы директору не пришлось утром аппарировать за ним в Уэльс. Теперь маггл носился по всему особняку за Фелли, задавая разные вопросы преимущественно об эльфийской жизни. Несчастный домовик был в шоке: Фелли не знала, радоваться ли ей такой заинтересованности собственной персоной или нет.
– А почему вы всегда говорите о себе в третьем лице?..
Гриффиндорка перевернула страницу и поморщилась. Эльфийка пыталась прибраться в коридоре рядом с библиотекой, где Джон ухитрился разбить какую-то вазу. На робкое предложение хозяйки восстановить всё простым Reparo Фелли занервничала и попыталась втолковать нерадивой Гермионе что-то о фамильных чарах и о том, как важно их правильно восстановить… Проще говоря, Гермиону вежливо послали. Она и не возражала, уютно устроившись с томиком «Высшие Чары в обычной жизни».
Однако пока эльфийка возилась с восстановлением какой-то магии её отыскал Джон, и уже битый час отвлекал несчастную от работы. От его громких вопросов хозяйка поместья не могла сосредоточиться на книге.
Все чары, которые она хотела наложить на комнату, мешали эльфийке. Отправить подальше Джона мешала совесть – она до сих пор чувствовала себя обязанной ему.
– А как определить ваш пол?..
Гриффиндорка фыркнула, услышав невразумительный писк в ответ. Возможно, никто из домовиков до сих пор над этим не задумывался.
Девушка обвела комнату взглядом, сдувая прядь волос с глаз.
Огромные стеллажи с книгами, высокий потолок, уютные кресла возле окон и большой камин, освещающий библиотеку зелёным пламенем…
Зелёным?!
Гермиона резко выпрямилась, откладывая книгу в сторону и на всякий случай вытаскивая палочку в ожидании гостя. Тот не заставил себя ждать, и через несколько мгновений из камина вывалился Гарри Поттер.
– Миона! – воскликнул он. – Рад тебя видеть!..
Черноволосый юноша действительно выглядел счастливым, хотя и каким-то помятым. Словно он от кого-то убегал.
– Гарри, здрав…
– Слушай, всё потом; спрячь меня.
– Э?
Сверкая зелёными глазами парень подскочил к креслу, наклоняясь над Гермионой.
– От Джинни. Я получил одно письмо… Не важно, от кого, короче я разбушевался и что-то разбил, кажется… Теперь она в бешенстве, – быстро зашептал Поттер.
– Всего лишь из-за разбитой чашки?..
– Да причём тут чашка!.. – воскликнул юноша. – Какая-то безделица, ей Молли подарила, кажется. Ничего не знаю, – нервно добавил он.
Не успела Гермиона ответить, как огонь снова позеленел. Гарри юркнул за ближайший стеллаж.
– ГАРОЛЬД ДЖЕЙМС ПОТТЕР! – прогремел голос Джинни, чья голова зависла в языках яркого пламени. – Гермиона, здравствуй. Прости, Гарри тут не появлялся?..
Ошарашено моргая, Гермиона помотала головой.
– Что случилось, Джин?..
– Он разбил моё любимое зеркало!.. Я просила его не трогать, а Гарри… Пусть только появится!..
– Всего лишь зеркало? – робко вопросила гриффиндорка.
– Мне его мама на день рождения подарила! С помощью него можно было в любое время связаться с ней… Это как то, что Гарри Сириус подарил, – закончила Джинни. – Вот пусть он мне только попадётся на глаза!..
– Кто? Сириус?..
– Миона!!! Ну ты же поняла!..
– Прости, не удержалась… – хихикнула Гермиона. Подруга сокрушённо покачала головой и исчезла. Откуда-то из недр библиотеки появился виновник сего представления.
– Уф, спасибо, что не выдала. Зеркало!.. Я ей такое же куплю… Или то починю… – задумчиво произнёс Поттер.
– Вот что я тебе скажу, Гарри. Я бы и рада тебя тут потерпеть недельку-другую, но…
В комнату осторожно заглянул Джон.
– Гермиона? У вас всё в порядке?.. Здравствуйте, – он кивнул Гарри. Тот кивнул в ответ.
– Да, Джон, спасибо вам. Если Фелли исчезла, вы можете поискать её на кухне. Там много других эльфов…
Уолрус просиял и исчез. Гарри вопросительно взглянул на подругу.
– Не обращай внимания, – пробормотала девушка. – Так. На чём я остановилась?.. А, да: во-первых, у меня тут уже есть гость, а во-вторых тебе стоит помириться с Джинни. Так что беги за цветами, конфетами, чини зеркало, и – вперёд! Я даже не буду сейчас спрашивать, что было в том письме, из-за которого ты так разволновался… – хитро улыбнулась Гермиона.
– А… – Гарри помрачнел. – Неважно. Ты не захочешь знать. Ладно, я пойду. Orchideus! – в руках у юноши появился букет цветов. Решительно поправив очки, Поттер зачерпнул горсть Летучего пороха и шагнул в камин со словами «Площадь Гриммо, 12!».

***
Люциус Малфой задумчиво разглядывал потолок камеры. А что, может здесь не так уж и плохо?.. Кормят регулярно, с расспросами не пристают… Он мысленно фыркнул. Слышал бы это Драко. Конечно, сын тоже приспосабливался к такой жизни, как только мог, но не пытался оправдать Азкабан. Не так, как это делал Люциус.
Последнее время Малфою нравилось представлять, что серый камень над головой – это высокий потолок с лепниной в парадном зале Малфой-мэнора, жесткая койка – мягкая кровать из спальни… Люциусу казалось забавным вспоминать свой бывший дом и знать, что он больше никогда его не увидит.
– Отец?..
Опять. Драко упорно продолжал с ним разговаривать, даже зная, что отец не ответит. В конце концов, это было просто глупо.
– Что?..
Если юноша и обрадовался, то ничем это не показал.
– Расскажи, кто теперь живёт… дома.
– А зачем?.. Тебе это важно?..
– Мне хочется знать, кто это. Ведь не Поттер же там живёт?..
Он часто задавал этот вопрос. Люциус никогда на него не отвечал. А что тут можно было ответить?.. Если хозяйкой дома стала Грейнджер, то жить там может кто угодно: от мальчишки Поттера до самого министра магии. Малфою было неизвестно, что она сделала с домом.
– Пап?.. Почему ты молчишь?..
– Драко, я просто не знаю, кто там живёт сейчас.
На этот раз сыну было нечего ответить. Когда он пытался подобрать слова для нового вопроса, дверь камеры скрипнула и растворилась.
– Это вы – Малфои?.. На выход, – скомандовал один из Авроров. Драко изумленно уставился на него, Люциус же только слегка повернул голову.
– Не думал, что кто-нибудь захочет это сделать, но… Сейчас состоится слушание вашего дела. Возможно, вас даже оправдают… Я бы не особо надеялся на это, но всё же суд – это суд. Если повезёт… Везучий же ты, Малфой!..
Люциусу оставалось только беззвучно открывать рот.


Глава 13


– Может, теперь ты мне всё-таки расскажешь, кто занял Малфой-мэнор?.. Я не могу поверить, что кому-то пришло в голову заняться нашим освобождением!.. Если только это не крёстный…
– Помолчи, а?.. – просто сказал Люциус идущему рядом сыну. – Это вряд ли Северус. В любом случае, дом достался не ему.
Драко обиженно зыркнул на отца и замолчал. Четверо Авроров ввели их в зал суда и дальнейшие разговоры были просто неуместны.
Люциус окинул взглядом людей, находящихся здесь. Больше половины из них он не знал, но…
Да, этого следовало ожидать. Грейнджер. И он не удивится, если именно она настояла на этом слушании.

***
Гермиона нервно мяла в руках край своей мантии, наблюдая за тем, как в зал суда вошли четверо Авроров, ведущих под руки Малфоев. Пожалуй, ещё никогда в жизни она не нервничала столь сильно…
Внезапно она поймала пронзительный взгляд серых глаз Люциуса Малфоя. Мужчина смотрел на неё, не отрываясь, и Гермиона почувствовала, как у неё пересохло во рту. Когда один из Авроров толкнул Люциуса в железное кресло, тот был вынужден прервать зрительный контакт.
– Слушание по делу мистера Люциуса Малфоя открыто, – скучным голосом изрекла судья, женщина лет сорока на вид с седыми волосами и выцветшими глазами. – Мистер Люциус Малфой, обвиняемый во многих преступлениях, таких, как…

Люциус подавил зевок, выслушивая все деяния, за которые был приговорён к пожизненному пребыванию в Азкабане. Если Грейнджер хочет его вытащит, то у неё это не получится, он был в этом более чем уверен. Слишком многое из того, что сейчас перечисляет судья, – правда.
– Для обжалования дела Малфоя двое свидетелей согласны добровольно дать показания под Веритасерумом и отдать свои воспоминания суду. В случае если кто-либо из свидетелей будет иметь иммунитет к Сыворотке Правды или передаст Визенгамоту изменённые воспоминания…
Малфой горько усмехнулся, понимая, чем это ему грозит. Он мог даже не слушать судью, и так понятно – если Снейп снабдил Грейнджер антидотом, гнить ему, Люциусу, в Азкабане, до конца дней своих…
– Мисс Грейнджер, согласны ли вы добровольно отдать свои воспоминания и пройти допрос, осознавая, что не сможете ничего утаить суда?..
Забавно, подумал Малфой, чем-то напоминает свадьбу. Милое начало у судьи: согласны ли вы… Если бы он не находился в этом зале на правах подсудимого, он бы непременно посмеялся.
– Да, я отдаю себе в этом отчёт.
– Мистер Уолрус…
А это ещё кто такой? Люциус заметил поднимающегося со своего места нервничающего мужчину, и первым его порывом было – протереть глаза. Возможно, он совсем спятил в Азкабане?.. Он слегка повернул голову к сыну, почувствовав удивлённый взгляд. Определённо, Драко не понимал, зачем Грейнджер давать показания в их пользу.
Однако сейчас Люциус нервно прислушивался к голосу мужчины. Это однозначно был тот самый маггл – Джон, кажется так его звали? – который подобрал их в Уэльсе. Или всё-таки не маггл?.. К сожалению, он вряд ли узнает ответ на свой вопрос.
– Д-да, я осознаю… То есть, отдаю себе отчёт… – промямлил Джон, время от времени дергая ворот рубашки.
Дальнейший процесс Люциуса мало беспокоил. Уолрус и Гермиона выпили Сыворотку Правды, специальный работник Министерства извлёк у них воспоминания, касающиеся Малфоя… Допрос продолжался около часа, после которого действие зелья исчезло. Судья со скучающим видом поставила на пергаменте точку и отложила перо.
– Судя по вашим показаниям, мисс Грейнджер, мистер Малфой несколько месяцев назад примкнул к некому Ордену Феникса, организации, которая боролась против Того-кого-нельзя-называть.
Странно, но даже после полной победы Ордена, его не признали в Министерстве и относились к нему настороже.
– Да, так и есть, – спокойно ответила гриффиндорка.
– Из ваших воспоминаний понятно, что мистер Малфой признавал невиновность своих сына и жены. Если соединить ваши воспоминания и воспоминания мистера Уолруса, следует, что мистер Малфой пришёл в ярость после новости о смерти жены и аресте сына. Вы подтверждаете это?
– Да, – хором ответили Гермиона и Джон. Судья поджала губы и устремила взгляд в пергамент.
– Из ваших показаний следует, что Визенгамот может оправдать мистера Драко Малфоя за неимением доказательств его виновности. Суд проведёт голосование…
– Но постойте, а как же Люциус Малфой?.. – растерянно спросила девушка. Строгая женщина снисходительно взглянула на неё.
– Мисс Грейнджер, у вас на руках только одно доказательство невиновности мистера Малфоя и только в одном деянии – вы можете утверждать только то, что он вас не похищал.

Вот и всё. Всё так, как он и ожидал. С соседнего кресла, так же прикованный цепями, на него смотрит сын. Всё. Спасибо, Грейнджер, ты сделала меня почти счастливым – ты практически освободила моего сына. Теперь воскреси Нарциссу или, что ещё лучше, запусти в меня Аваду. Тогда я буду полностью счастлив, – подумал Люциус.

– Но почему?.. – такой наивный и ещё совсем детский голос. Такая неприкрытая обида – обида, конечно, не за то, что он, Люциус останется в тюрьме, а за то, что маленькой всезнайке не удалось задуманное. Так же, как она могла бы обидеться на книгу с непонятным текстом, на палочку, которая отказалась выполнять заклинание… На то, что у неё отобрали интересную игрушку.
– Мисс Грейнджер, за мистером Малфоем числится вина не только в вашем похищении. Он так же обвиняется во многих других преступлениях. И у нас есть тому доказательства…
– Но… Но… Но неужели его нельзя освободить?.. – в отчаянье спросила девушка. Она чувствовала на себе взгляд Люциуса и не могла поверить, что всё провалилось. Не может быть!.. Он должен, нет, он обязан выбраться оттуда!..
– Нет, мисс Грейнджер, это невозможно.
Гермиона бросила несчастный взгляд на Люциуса, который, казалось, был совершенно не удивлён.
– Простите… – одними губами прошептала она, отворачиваясь. Малфой молча усмехнулся. Теперь он был спокоен – у него действительно не было шансов. Девчонка, кажется, добросовестно поработала. По крайней мере, его сын будет свободен.

***
– Итак, Грейнджер, теперь владелица Малфой-мэнора – ты? – спросил Драко, когда они с Гермионой вышли из здания Министерства. Малфой специально шёл за ней, чтобы задать этот вопрос, и он надеялся, что его голос не дрожал.
Он свободен. Отец в тюрьме. Мать мертва. В его доме живёт Грейнджер.
Когда судья сказала, что Драко может быть оправдан, у него полегчало на сердце – оправдан!.. свободен!.. Однако, это состояние эйфории продолжалось недолго.
Драко никогда не думал, что останется один в этом большом мире. Да, он был очень похож на своего отца по характеру – он не привык сдаваться, не привык показывать свои эмоции, он никогда не смущался и всегда смотрел на мир свысока. И в то же время, Драко никогда не был своим отцом: быть кем-либо и подражать кому-либо – совсем разные вещи.
Хотя этого никто не видел, но Драко было страшно. Он боялся одиночества, боялся жестокости этого мира, несправедливости, смерти… Малфои никогда не были трусами, но рядом с ними всегда был кто-то, кто мог их поддержать; рядом с Драко такого человека не было. Северус?.. Конечно, он подумал о крёстном; но у Снейпа есть свои проблемы, своя работа, он давным-давно не общался с Малфоями. Если бы он хотел помочь, то перед Визенгамотом стоял бы он, а не Грейнджер.

– Да, Драко, я была временной хозяйкой вашего имения, – кивнула Гермиона, с усталым сожалением отмечая, что теперь не сможет проводить вечеров перед камином в уютной библиотеке…
– Временной?.. – фыркнул Драко. Девушка остановилась и взглянула на юношу. Странно, он продолжал говорить с прежним сарказмом, словно и не было почти что двух месяцев Азкабана, словно… словно то, что Люциус до сих пор в тюрьме, ни капли не трогало его сына. – Насколько я знаю, ты бы перестала быть хозяйкой поместья только в том случае, если бы отца освободили. Отца, а не меня, – Драко сделал паузу. – И то: ему бы пришлось повозиться с бумагами… Так что, Грейнджер, сдаюсь на твою милость: пустишь ты меня в МОЙ дом или нет?..
Гермиона ошарашено взглянула на Малфоя. Как он может так спокойно говорить о том, что его отца оставили в Азкабане?! Неужели для него это ничего не значит?.. Для Гермионы – значило. Но она не была тем человеком, который будет это всем показывать.
– Что ж, Малфой, пожалуй, я позволю тебе пожить в моём доме, – и с этими словами Гермиона сладко улыбнулась и аппарировала, оставив Малфоя одного.


Глава 14

Глава 14.

Железные ворота Малфой-мэнора были такими же, как и раньше. По крайней мере, Грейнджер не стала сносить этот дом, что не могло не радовать Драко.
По правде говоря, когда он узнал, что владелицей дома стала Гермиона, меньше всего на свете он ожидал увидеть поместье в целости и сохранности. Эта девчонка была из Гриффиндора, а значит, она ненавидела всё связанное со Слизерином – по крайней мере, для Драко семь лет учёбы были тождественны семи годам вражды двух факультетов. И именно поэтому целый дом так не вписывался в общую картину, которую нарисовал себе Малфой.
Неудивительно, что Грейнджер решила вытащить их с отцом из Азкабана – Гриффиндорская благородность. Драко решил, что это качество замечательно объясняет такой поступок девушки.
Возможно, не следует удивляться и тому, что она оставила Малфой-мэнор себе, а не стала его продавать или изменять – опять же, тут играет роль Гриффиндорская самоуверенность: Грейнджер, наверное, была уверена в своей правоте и в том, что у неё обязательно получится освободить Малфоев. А следовательно, лучше сохранить дом, дабы не пришлось упрашивать Поттера приютить бывших узников.
Странно другое.
Драко пытался понять, зачем Гермиона переселилась в поместье, но всё равно этот поступок было невозможно связать с гриффиндорской сущностью девчонки. Как и то, например, что она бросила Драко одного возле здания Министерства, предоставив ему возможность самолично добираться до дома, прекрасно понимая, что аппарировать без палочки он не сможет, а обратно в Министерство, чтобы воспользоваться каминной сетью, его не пустят. Поэтому юноше пришлось пешком тащиться в Дырявый Котёл, скрипя зубами и пытаясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды людей. Надо думать, что в старой и потрёпанной одежде, практически превратившейся в лохмотья и с порядочной бородкой, он привлекал больше внимания колдунов, чем обычно. И сейчас Драко с точностью мог сказать, что новая возможность засветиться в толпе ему категорически не понравилась.
И вот он стоит перед воротами своего бывшего дома и не знает, что ему делать.
Все камины в поместье оказались заблокированы, так что ему пришлось воспользоваться камином в ближайшей магической деревеньке, а уже оттуда пешком до Малфой-мэнора.
Чтобы попасть в это здание, нужно иметь палочку и приглашение хозяина, если ты сам таковым не являешься. Змейка, обвивавшая букву «М», к которой следовало прислонить волшебный кусочек дерева, сейчас была неподвижна. Малфой задумчиво потер подбородок и уже собирался заорать Грейнджер, чтобы его пустили, когда перед витыми прутьями аппарировал эльф.
– Фелли! – воскликнул Драко, чувствуя себя полным идиотом. Грейнджер не распустила эльфов?.. Бред. Это или он в Азкабане с ума сошёл, или это не Грейнджер, а кто-то другой, регулярно принимающий Оборотное зелье.
– Мастер Драко вернулся, Фелли знала, хозяйка говорила, что Мастер Драко вернётся! – запричитала эльфийка, быстро растворяя ворота. Драко зашёл на территорию своего дома и оторопело произнёс:
– Хозяйка?.. Грейнджер, что ли?..
Домовиха торопливо закивала, быстро семеня чуть впереди Драко. Юноша был слегка оскорблён таким поведением: эльфы были обязаны пропускать хозяев вперёд. Дорогу они показывали только гостям.
Что ж, очевидно, придётся смириться с ролью гостя в своём доме.

***
– Поттер!..
Гарри слегка вздрогнул, услышав такой ненавистный для него голос, однако не сделал ничего, чтобы выйти из своей комнаты и поприветствовать мастера зелий. Было более чем очевидно, что Снейп и сам в состоянии найти его, и гриффиндорец убедился в этом, когда дверь в его комнате резко распахнулась, врезавшись в стену. Гарри невольно оторвал взгляд от метлы, которую полировал до этого, и взглянул на гостя.
– И вам доброго дня, профессор, – фыркнул юноша. Лицо Снейпа перекосилось и он в пару шагов преодолел расстояние до стола Поттера, резко бросив на него какую-то тетрадь.
– Альбус просил передать, Потт… А, чтоб вам! – зарычал зельевар, выметаясь из комнаты, как всегда забыв попрощаться.
– И я вас тоже был рад видеть, профессор! – крикнул Гарри вслед неожиданному гостю. Из коридора раздался голос Рона.
– Ч-что это было?..
– Снейп, – пожал плечами Гарри. – Как всегда – ни здрасте, ни до свидания… – и с этими словами он задумчиво потянулся к тетрадке.

***
Гермиона задумчиво наблюдала за юношей, сидящим перед ней. Драко быстро поглощал третью тарелку супа, и эта картина вызывала бы умиление, если бы не вызывала жалость. Малфой-младший всегда был юношей красивым, и одним из его положительных качеств была фигура: не слишком тощий, но и в то же время не качок – пожалуй, он был бы мечтой многих девушек ещё в школе, если бы не обладал таким высокомерным характером.
Однако сейчас обычная одежда Драко висела на нём мешком, словно была велика на несколько размеров. Первым делом слизеринец отправился в душ, после чего, как и следовало ожидать, поспешил появиться в столовой.
– Бедняжка, вас там что, совсем не кормили?.. – сочувственно спросила Гермиона.
– Кормили, – сдержанно произнёс юноша, прожевав кусок хлеба. Девушка невольно отметила, что Рон или Гарри непременно забыли бы прерваться от еды, чтобы ответить на вопрос.
– Хоть это радует. Не хотелось бы, чтобы твой отец скончался в тюрьме голодной смертью, не дождавшись… – девушка замолчала, мысленно ругая себя за такую несдержанность в словах. Драко – слизеринец, и не стоит давать ему лишний повод для издевательств, а её желание непременно вытащить Люциуса из Азкабана запросто могло вызвать ненужные вопросы.
Малфой только хмыкнул.
– Не думаю, что он умрёт от голода. От тоски – запросто. Или просто сойдёт с ума…
Серые глаза наполнились тоской, и Гермиона мысленно стукнула себя по лбу за бестактность. Вряд ли юноше приятно вспоминать о недавнем ужасе.
Драко отодвинул от себя тарелку и блаженно откинулся на стул, задумчиво оглядывая Грейнджер.
Похоже, жизнь в Малфой-мэноре пошла ей на пользу: взгляд более уверенный, одета в элегантный костюм, который вряд ли стала бы носить, проживая в доме Поттера, да и вообще она больше не выглядит гриффиндорской заучкой – скорее сейчас он видел уверенную в себе молодую женщину. Нет, внешность Грейнджер никуда не делась – всё те же дикие волосы, те же большие и наивные глаза…
Просто это не действует на нервы, когда на ней нет до отвращения правильной школьной формы.
– Если ты поел – советую пойти отдохнуть, твоя комната уже готова. Потом можешь отправляться в Косой переулок.
– З-зачем?.. – удивлённо спросил Драко, не чувствуя ни малейшего желания выходить из дома в ближайшие две недели.
– Можно подумать, что тебе не нужна палочка, – фыркнула Гермиона.
Что ж, возможно он её и слегка переоценил – она до сих пор остаётся той же нудной девчонкой, знающей всё наперёд.
Посмотрим, можно ли с ней нормально жить в одном доме.
– И да, хорёк, ко мне, возможно, будут приходить мои друзья, и я ожидаю если не нормального к ним отношения, то хотя бы соблюдения нейтралитета.
Драко фыркнул и слегка обиженно буркнул:
– Возможно, мы легче договоримся, если ты не будешь называть меня хорьком, Грейнджер.
– Возможно, мы легче договоримся, если я тебе напомню, кто тут хозяин дома, а кто – так, не пойми кто, – парировала Гермиона.
Определённо, жизнь в Малфой-мэноре пошла ей на пользу.
Вот только пойдут ли эти изменения на пользу ему, Драко?..
– И да, хорёк, меня зовут Гермиона.
– А меня зовут Драко, а не хорёк, Гр… Гермиона, – буркнул Драко, поднимаясь из-за стола. Гермиона встала вслед за ним.
– В таком случае, Драко, если я тебе понадоблюсь – я в библиотеке, – и с этими словами девушка мило улыбнулась и оставила Малфоя оторопело стоять в столовой.

***
«И всё-таки, не может быть, чтобы Малфоя было невозможно освободить. Должен же быть какой-то способ! Повторное слушание вряд ли будет, это я прекрасно понимаю. И всё равно отказываюсь верить, что он остаток жизни проведёт в тюрьме!»
Гермиона сидела в своём любимом кресле в библиотеке поджав ноги под себя и задумчиво водя пальцем по губам. На улице был уже вечер, и единственным источником освещения в комнате был камин. Отблески пламени создавали уютную и домашнюю обстановку, к которой за последний месяц так привыкла девушка.
Гермиона откинула голову на спинку кресла, заправляя прядь волос за ухо. Сложно было смириться с собственным проигрышем и с тем, что Малфоя оставили в Азкабане. Она не могла жалеть о том, что освободила Драко, но Люциуса ей было жаль. Последнее время потребность вытащить его из тюрьмы диктовалась не столько благодарностью, сколько азартом и желанием показать себя.
Девушка с удовольствием потянулась, разминая затекшие мышцы, когда пламя в уже разблокированном камине вспыхнуло ярким зелёным цветом.
«А это становится традицией», – флегматично отметила она, немедленно спуская ноги на пол и поправляя юбку.
Из камина вывалился Поттер, как и следовало ожидать. Рон и Джинни, как подозревала Гермиона, были на неё слегка обижены за такой скорый переезд, и, кроме того, наверняка не желали появляться в доме Малфоев.
– Миона, – тепло улыбнулся юноша с чёрными взлохмаченными волосами. – Как поживаешь?..
– Нормально, – осторожно ответила Гермиона, вглядываясь в зелёные глаза друга. Пока ничто не намекало на то, что Мальчик-который-победил-того-кого-и.т.д. уже осведомлён об освобождении Драко. Гарри же тем временем отряхнул брюки от золы и бесцеремонно плюхнулся во второе кресло. Девушка на автомате щелкнула пальцами и попросила Фелли принести им чай. Гарри настороженно наблюдал за этой нехитрой процедурой, после чего тяжело вздохнул и обратился к подруге.
– Гермиона, знаешь, я бы хотел спросить, что из моей жизни могло бы вывести тебя из себя?
– Что?.. – Гермиона широко распахнула глаза и взглянула на напряжённое лицо Гарри.
– Ну, если ты что-то узнаешь обо мне такое, что тебе не понравится… Ты будешь сердится?
– О чём ты, Гарри?..
Гарри нервно взъерошил свои чёрные волосы.
– Предположим, есть что-то, что…
И в этот момент, когда юноша собрался с духом для новой фразы, в библиотеке появился Драко Малфой.
– Поттер! – выдохнул Малфой.
– Малфой! – прошептал Поттер. Затем перевёл взгляд на свою подругу, которая виновато смотрела на двоих юношей, каждый из которых меньше всего ожидал увидеть сейчас другого. И если Драко быстро справился с собой, то Гарри до сих пор пребывал в прострации – увидеть старого школьного недруга, который, к тому же, должен сидеть в тюрьме, он явно не ожидал.
– Миона, что хорёк делает в твоём доме? – наконец-то возмутился Поттер.
– Миона, что Поттер делает в нашем доме? – возмутился Драко, успешно пряча улыбку при виде побагровевшей физиономии Гарри. Гермиона грозно взглянула на блондина, и тот уже приготовился к выговору, когда внезапно увидел озорной огонёк в карих глазах.
– Драко, я же предупреждала тебя, что Гарри будет часто у нас появляться, и ты не должен был так резко выкладывать все карты! – воскликнула девушка. Гарри перевёл круглые глаза на подругу, словно спрашивая: «И ты, Брут?». Гермиона не выдержала и фыркнула, Драко же закатил глаза на этот звук и отметил, что всё-таки девушке ещё учиться и учиться знаменитой Малфоевской выдержке.
– Поттер, вообще-то, по идее, это мой дом, но так как Грей… Гермиона была его бессменной владелицей последнее время, я не могу её выгнать из дома, как настоящий джентльмен, – вздёрнул подбородок Драко.
– Как мило с твоей стороны, Малфой, – кисло отозвалась Гермиона и вновь отвернулся к Поттеру, пытаясь прояснить ситуацию.
– Видишь ли, Гарри, так как Малфой-мэнор перешёл ко мне от Люциуса Малфоя, а не от Драко, то я перестану быть владелицей поместья только в том случае, если сам Малфой-старший выйдет из тюрьмы. Драко же не может ничего сделать, но я, как истинная гриффиндорка, не могла бросить его на улице и предоставила ему свой дом в качестве временного жилища, – объяснила Гермиона, глядя как глаза её друга постепенно приобретают свою обычную форму.
– Эй, что значит, в качестве временного жилища? – возмутился Драко.
– Заткнись, хорёк, – беззлобно фыркнула девушка. – Как он выбрался из Азкабана, я расскажу позже, Гарри, – быстро добавила он, предупреждая вопрос юноши. – А что ты хотел мне рассказать?
– Да нет, ничего… Я пойду, пожалуй… – пробормотал Поттер, вставая с кресла.
– Ну ладно, – с сомнением ответила Гермиона, наблюдая, как Гарри исчезает в зелёном пламени. – Драко, теперь ты. Ты что-то хотел?
– Да я палочку купил, хотел показать… – Драко замялся и практически сразу сам набросился на девушку:
– А что такого?.. Можно подумать, я не могу в своём доме ходить там, где захочу! – выпалил он и исчез с порога комнаты. Гермиона только покачала головой.


Глава 15

Очень много человек спрашивало, не забуду ли я о Люциусе. Отвечаю сразу всем: нет, не забуду, всё узнаете - выберется ли он или нет, как и когда - не обещаю, что скоро, но узнаете.
P.S.: Всем, кто оставил отзывы, отдельное спасибо - они очень вдохновляют меня на новые главы!
-----

Глава 15.

Люциус Малфой с детства привык считать себя самодостаточным человеком. В его привычки никогда не входила зависимость от других людей, и именно поэтому он был неприятно удивлён, оказавшись в своей камере единственным заключённым.
Безусловно, освобождение Драко его не могло не радовать, и хотя Люциус не радовался мысли о том, что они с сыном больше не увидятся, он никак не ожидал от себя скуки по бессмысленным разговорам. Да, ему будет не хватать сына, и это было вполне понятно. А вот откуда такая острая нехватка простого человеческого общения, Люциус не знал.
Особо общительным он не был никогда, не был он и угрюмым молчуном – этим обычно отличался Северус, который предпочитал стоять в стороне от всех. Люциус запросто поддерживал разговор практически с любым человеком, будь то Министр Магии или грязнокровка Грейнджер, но так же легко и обходился без таких разговоров. Хотя, если подумать, раньше рядом с ним всегда была Нарцисса, с которой можно было поговорить ни о чём или даже просто помолчать, сидя рядом в одном из уютных салонов… Она всегда понимала его, и у мужчины не было потребности разговаривать с кем-либо другим.
Но со смертью Нарциссы что-то изменилось. Это звучит иронично, если учесть сложившиеся обстоятельства: Азкабан. Грейнджер в его доме. Драко, которого после оправдания вряд ли ждёт что-нибудь хорошее…
И тем не менее, изменения были не только внешними. Люциус до сих пор оставался надменным и высокомерным аристократом, заносчивой сволочью, если желаете. Он был аристократом, когда метался по камере, он оставался им, лёжа на жёсткой койке и игнорируя монологи Драко, и даже грязные, спутанные волосы и порядочно отросшая борода не могли сделать из Люциуса кого-либо другого.
Но вот в душе что-то оборвалось. Внешняя оболочка осталась прежней, её уже вряд ли что-нибудь изменит, а внутри осталась унылая пустота. Только где-то в районе груди глухо пульсировала боль, сводя Малфоя с ума, но не причиняя никакого вреда его телу.

Люциусу доставляло какое-то иррациональное удовольствие просто лежать на койке и упиваться собственным горем, не отвечая на вопросы сына. Однако присутствие Драко не давало полностью уйти в себя, заставляло вслушиваться в слова, желая… Чего? Тогда Люциус ещё не мог понять. Теперь, когда он остался один, он понял.
Общения. Чувства того, что ты кому-то нужен. Любви. Человеческого тепла. Пусть общение будет односторонним, пусть даже оно будет происходить по чужой инициативе, но всё равно слова сына создавали иллюзию более или менее нормальной атмосферы. Пусть Люциус был нужен Драко лишь для того, чтобы выговориться, это было неважно (и, кроме того, Малфой всё-таки хотел верить, что нужен сыну не только для этого). И Драко любил его. Да, никогда не показывая своих чувств, да, он делал это по-своему, но тем не менее… Всё-таки Малфои тоже люди, и они тоже умеют любить, вопреки мнению общественности.

Люциус глухо зарычал, с силой ударив костяшками пальцев о камни.
Никогда ещё ему не было так паршиво.

***
…Утренний рассвет Гермиона встретила в столовой. Почему-то сегодня она не чувствовала ни малейшей потребности во сне, хотя и не могла объяснить себе, почему. Мысли о том, что Люциус остался в Азкабане, о Драко, который пришёл показать ей новую палочку, но не стал этого делать, умело скрыв смущение за злостью, о Гарри, которого терзал какой-то вопрос, но он не стал говорить из-за Малфоя… Все эти мысли не давали уснуть, и Гермиона, проворочавшись в постели до трёх утра, спустилась в гостиную. Почему-то идти в библиотеку не захотелось.
Через два часа девушка прошла в столовую с огромными окнами, где, по мнению гриффиндорки, было лучше всего встречать восход солнца.
Когда огромный оранжевый шар почти полностью поднялся над горизонтом, девушка услышала тихий вздох за спиной.
– Красиво, правда? – спросил Драко. Гермиона промолчала, понимая, что слизеринец не ждёт ответа. Молчание затягивалось.
– А знаешь, Грей… Гермиона, если бы мы были героями какого-нибудь сопливого романа, я бы должен был, по идее, сейчас начать откровенничать. Рассказывать о маме, о папе, потом обязательно сообразил бы, с кем говорю, наорал бы на тебя…
Гермиона прыснула. Она развернулась и увидела, что Драко улыбается.
– Никогда бы не подумала, что ты имеешь чувство юмора, хорёк, – она улыбнулась. Драко шутливо надул губы.
– Почему хорёк? Я думал, что ты-то, как самая умная из золотого трио, должна была уже сто лет назад забыть о той истории с Грюмом.
– Что я слышу? Ты сделал мне комплимент? – поразилась Гермиона, слегка приподнимая уголки губ.
– Нет, – серьёзно сказал Драко. – Я сказал, что у тебя плохая память. Если ты самая умная, то ты много должна запоминать; если ты много запоминаешь, то можешь забыть что-нибудь…
– Никогда не слышала менее логичного заявления! – воскликнула девушка, отвешивая слизеринцу шутливый подзатыльник. Малфой ухмыльнулся, уворачиваясь от удара. Когда Гермиона, хитро сверкнув глазами, потянулась к палочке, Драко резво выскочил из комнаты, вопя на весь дом:
– Помогите! Убивают!..

…Малфой-мэнор наполнился непривычным весёлым хохотом давних врагов, который заставлял домовых эльфов непонимающе выглядывать из укромных мест и с писком шарахаться от пробегающих мимо хозяев.

***
Гарри нервно мерил шагами гостиную старого дома Сириуса. Та тетрадь, которую ему дал Снейп… Все расчеты, которые проводили он, Дамблдор и Флитвик… И если они верны… Но это же бред, бред, не может этого быть!.. Это чушь, просто Снейп, очевидно, решил закончить начатое Волдемортом и доконать его, Гарри! Но, с другой стороны, это было глупо. Зачем, если… Нет, нет, он даже в мыслях этого не произнесёт!
Юноша запустил руки в волосы и с силой дернул, будто пытаясь избавиться от своей шевелюры. Крепко зажмурив зелёные глаза за линзами очков, он тихо застонал, падая в кресло.
– Бред, бред, это просто бред… – шептал он, спрятав лицо в ладонях. – Не может такого быть…
Вчера он уже собрался рассказать всё Гермионе, надеясь посмеяться вместе с ней. Пока он шёл из своей комнаты к камину, на его лице играла глуповатая улыбка. Когда он зачерпнул горсть Летучего пороха и кинул его в камин, он уже сомневался насчёт шутки. Когда он вышел в Малфой-мэноре, Гарри уже порядком нервничал. Тогда появление Малфоя выбило юношу из колеи и заставило отвлечься от собственных переживаний, а потом были Рон и Джинни, которые хотели узнать подробности, был Люпин, который наведался к ним в гости, было сливочное пиво и шутки…
Так что до конца осознал ситуацию Гарри лишь сегодня с утра.
– Гарри? – мягко спросила Джинни, заходя в комнату. – Ты в порядке?
Гарри убрал руки от лица и взглянул на Джинни, слегка улыбнувшись.
– Да, Джинни, не волнуйся. Кажется, я вчера немного перебрал, – он усмехнулся своей девушке, про себя отмечая, что если Джинни не видела его метаний, то вполне может поверить. Хотя вчера он ограничился всего лишь одной бутылкой сливочного пива.
– Странно, мне казалось… – с сомнением начала девушка, но Гарри ловко притянул её к себе на колени и поцеловал в уголок рта.
– Не волнуйся, Джин, всё и правда в порядке.
Младшая Уизли несмело улыбнулась, глядя в зелёные глаза, из которых постепенно исчезала тревога. К чёрту, подумал юноша, всё к чёрту. Пока можно не задумываться об этой треклятой тетрадке.

***
Альбус Дамблдор, как всегда, ел что-то сладкое, не обращая внимания на бурчание Северуса. Казалось, что все слова заместителя директора спотыкались о преграду в виде лимонных долек и не доходили до слуха Альбуса, хотя Снейп не мог быть уверен в этом. Возможно, именно поэтому он и продолжал говорить.
– Альбус, ну в самом деле, – он тихо застонал, пряча лицо в ладонях. – Я передал ему эту чёртову тетрадь. Я сделал всё, как вы сказали. Теперь мне бы хотелось получить объяснения, зачем это было нужно. Жил бы себе спокойно…
– Северус, мальчик мой, кого ты имеешь в виду? Себя или Гарри? – лукаво спросил директор, прерываясь от разделения слипшихся мармеладок.
– Обоих! – прорычал зельевар. – И Пот… Мальчишка жил бы спокойно, наслаждаясь славой победителя Тёмного Лорда, и я жил бы… Сомневаюсь, что спокойно, от неприятностей меня ещё ничто не спасало, но по крайней мере я бы не сидел как на иголках, ожидая реакции Поттера.
Старик с белой бородой тихонько ухмыльнулся, лукаво глядя на Снейпа.
– Вчера ты мне говорил, что тебя совершенно не волнует его реакция.
– Знаете, Альбус, я бы просто хотел знать, чего мне ожидать в ближайшем будущем, – раздраженно пояснил Северус. – Авады из-за ближайшего угла или…
– Или?.. – вопросил Дамблдор, подаваясь вперёд и прислушиваясь.
– Или для начала порции Круциатуса, – ещё более раздражённо объяснил черноволосый мужчина, резко поднимаясь с кресла и начиная кружить по кабинету.
– А если…
– Нет.
– Но вдруг…
– Исключено.
– Но Северус!..
– Такой вариант я даже рассматривать не буду.
– Так ты…?
– Нет, просто такого варианта не существует в природе.
– Ага, ты всё-таки…
– Альбус!.. – возмущенно воскликнул Северус. – Директор, я же сказал вам, тут два варианта: если в Поттере преобладает гриффиндорская натура, я могу ожидать быструю смерть; если вдруг победит слизеринская натура, меня сначала ждут долгие и мучительные пытки.
– Но почему? Мальчик…
– Альбус, не начинайте!.. – снова застонал Снейп, падая в кресло напротив директорского стола и запуская руки в длинные волосы. – Я могу только надеяться, что он не поверит, – пробормотал он, потирая щёку.

***
…В камере было холодно и сыро. Странно, отрешённо заметил Люциус, на дворе, кажется, ещё только середина лета, а тут холодно, как… Люциус не смог подобрать подходящего сравнения. Раньше всегда можно было сравнить степень холода с Азкабаном, но находясь непосредственно в этой тюрьме, сравнение казалось глупым.
Люциус подумал, что будет обидно умереть вот так, в грязной камере, на каменном полу, под лучами едва проникающего сюда солнца. А ещё обиднее будет скончаться от холода.
Маленький островок в Северном море. Кто сюда пойдёт по собственной воле, чтобы просто навестить когда-то родных людей, ныне превратившихся в живых скелетов, обтянутых кожей? Он и сам уже напоминал себе восставшего из могилы мертвеца, хотя тут никогда не забывали вовремя принести еду. Два раза в день полная тарелка какой-то непонятной бурды – это как насмешка, издевательство над заключёнными. Есть еда, есть какой-то режим – живи и не жалуйся, жри свою порцию и не говори потом, что тебя голодом морят.
Что странно, но еда полностью утоляла голод, при этом не насыщая организм. Люциус раньше слышал о такой особенности тюремной пищи, но никогда не желал верить в это – до тех пор, пока сам не попробовал. У каждого было своё мнение, почему с регулярным питанием человек продолжает худеть и в конце концов может умереть от истощения – кто-то говорил, что на еду наложены чары, кто-то подозревал, что организм не принимает пищу, мучаясь в тюрьме или терзаясь муками совершенного преступления (это в основном была версия верующих магов). Сам Люциус подозревал, что энергия от еды уходит на поддержание тепла в человеческом теле. В этом была своя ирония – организм бросал все силы на то, чтобы не дать человеку скончаться от холода, доводя его до голодной смерти. Ха-ха. Смешно.

Но самым ужасным было вынужденное одиночество, медленно сводящее с ума. Не было никакой возможности поделится с другим человеком своими соображениями, вступить в дискуссию, спорить, до хрипоты отстаивая свою точку зрения…
Люциус горько рассмеялся, поражаясь тому, как хрипло зазвучал его голос после вынужденного молчания. Замечательная картина – в прошлом один из самых аристократичных магов Британии спорит с другим заключенным в Азкабане, брызжа слюной.
Хотя с другой стороны он уже столько раз не смог удержать на лице обычную маску презрения и высокомерия, что пора бы уже забыть о своём имидже. В любом случае, здесь, в тюрьме, ему уже точно нет нужды сохранять всё то же выражение лица, к которому привыкли знакомые с ним люди. Забавно, что по какой-то насмешке судьбы именно Грейнджер видела его истинные чувства – когда он не смог сдержать удивления при виде квартиры Джона, когда читал о гибели Нарциссы…
Что ж, теперь это уже неважно.
Теперь можно даже потихоньку делать разминку для лица, чтобы чем-нибудь заняться. Думать на разные темы и постепенно избавляться от холодной маски отчуждённости… Тогда он, по крайней мере, не умрёт с безразличным лицом.
А с другой стороны, если ему будет безразлична смерть, то с каким ещё лицом ему умирать?..

***
– А знаешь, Гермиона, – Драко шумно отхлебнул из чашки, словно назло своим идеальным манерам. – Ты, оказывается, умеешь не только книги читать.
– А знаешь, Драко, – в тон ему ответила девушка, весело улыбаясь и болтая ногами. – После того разгрома, который ты создал в доме, я уже не смогу называть тебя хорьком – потому что они маленькие и юркие.
Малфой фыркнул, отправляя в рот рассыпное печенье. – Какой ужас! – притворно вздохнул он. – Пустили Грейнджер в дом… Раньше в Малфой-мэноре водились только солёные крекеры, чтобы не портить фигуру.
– Да ну? А как же булочки? – усмехнулась Гермиона, вспоминая рассказ эльфов о ночных походах юного мастера на кухню.
Драко подавился чаем.
– И потом все зовут нас, слизеринцев, коварными!.. Откуда, откуда?.. – театрально заламывая руки завывал юноша. – Откуда ты узнала об этом, коварная женщина?! О нет, не говори мне, я не хочу этого знать! – воскликнул он, откидываясь на спинку стула и закрывая глаза одной рукой, позволяя другой безвольно свеситься вдоль тела. Гермиона звонко рассмеялась, заставив Драко приоткрыть один глаз. Его лицо продолжало сохранять трагичное выражение, хотя уголок губ подозрительно дергался.
– В тебе умер великий актёр, Драко! – аплодируя, произнесла Гермиона. Малфой сел нормально, вновь пододвигая к себе чай и миску с печеньем. Девушка не стала это никак комментировать, потому что ей было жалко юношу – глядя на то, как быстро и в каких количествах он поглощал обед и ужин, становилось понятно качество пищи в Азкабане.
– Почему же умер? – Малфой снова был сама невозмутимость. Он картинно повёл бровью, надменно глядя на гриффиндорку.

Они оба сидели в одном из маленьких салонов Малфой-мэнора, который Драко показал девушке ещё утром. Очевидно, ему тоже было не по себе в большой столовой, рассчитанной на приёмы гостей. Обстановка в маленькой комнате действительно гораздо сильнее импонировала молодым людям: небольшой круглый столик с парой стульев, широко открытые окна, бар с выпивкой, диван (вернее софа) для отдыха и камин, который эльфы затопили ближе к вечеру – всё это располагало к беседе, или, лучше сказать, пикировке.
– Драко, знаешь, мне кажется, ты совсем не похож на своего отца, – задумчиво произнесла Гермиона, вспоминая суровое и сосредоточенное лицо старшего Малфоя, настолько отличавшееся от весёлого и безбашенного слизеринца, который только что разыгрывал перед ней целый спектакль. Возможно, Гермиона не могла сказать точно, Люциус просто притворялся бесчувственной сволочью. Об этом говорило его лицо, когда он читал ту роковую статью в пророке. А может быть и нет: об этом говорили все остальные факты из его жизни, которые знала Гермиона.
И всё равно сложно было поверить, что Люциус сумел воспитать в Драко такой весёлый характер, практически не отличающийся от привычек Гарри и Рона.
Но ведь он не был таким в школе, верно? Он был заносчивым ублюдком, лучшим развлечением для которого были издевательства над тобой, Гарри и Роном, – услужливо подсказал внутренний голос.
Да, согласилась Гермиона, тогда он был больше похож на своего отца. Но если бы Драко действительно был таким же человеком, каким он был в школе, он бы никогда не стал дурачиться передо мной. Ведь кто я? Грязнокровка. Что могло заставить его так вести себя, если его характеру претит даже находится со мной под одной крышей?
Может быть, он желает войти к тебе в доверие и получить свой дом обманным путём…
Бред.
И всё-таки он не твой друг. Не стоит забывать об этом, ты не настолько хорошо его знаешь. Он действительно замечательный актёр, и кем бы он ни был – тем же злопамятным слизеринцем, что так часто задирал Гарри, или всего лишь несчастным мальчишкой, который потерял семью и хочет снять стресс столь своеобразным способом. Так что ты никогда не узнаешь, где он играл, а где нет.
Было сложно понять, что из себя представляет Драко. Только что он вёл себя с ней так, словно они знакомы с пелёнок и практически являются друг другу братом и сестрой. С другой стороны, только что подсознание Гермионы провело анализ сущности Драко и заставило девушку вновь засомневаться.
Хороший или плохой человек Драко?
Но ведь эти понятия относительны.
И вот это всё усложняло.

Слизеринец же при вопросе девушки сразу напрягся, и Гермиона увидела, как напряглись его руки и каким серьёзным стало лицо. Он небрежным жестом откинул волосы с лица и заговорил.
– Ты знаешь, Гермиона, при всём моём уважении… – юноша скривился, как от боли. – Ты не можешь судить о таких вещах. Ты слишком плохо знаешь моего отца и меня. Ты гриффиндорка, и ты наверняка считаешь, что все люди везде ведут себя одинаково. Впрочем, для таких же гриффиндорцев, как ты, это утверждение верно.
– А для слизеринцев? – спросила Гермиона, затаив дыхание. Ей был интересен ответ, Драко действительно был неглупым собеседником, как могло показаться в Хогвартсе.
– Училась бы ты в Слизерине – поняла бы, – отрезал Драко и надолго замолчал.

Родители всегда ему говорили, что он пошёл в отца. Драко привык так думать с самого раннего детства, практически с того самого момента, когда стал осознавать мир вокруг себя. И он рос весёлым ребёнком, таким же, каким было большинство маленьких детей в его возрасте. Странно, но он никогда не был избалованным, даже напротив; он верил в то, что кроме его родителей и его дома больше нет другого мира, что во всех семьях такие чудесные отношения. Отец любил его и всегда был приветливым, дружелюбным, мог и пошутить, и поиграть с сыном. Нарцисса часто закатывала глаза и улыбалась, глядя на двух мужчин с платиновыми волосами и глазами цвета грозового неба, которые вели себя совершенно не аристократичным образом: оба могли носиться по дому, кувыркаться на полу или играть в квиддич на заднем дворе. Но при этом Люциус ненавязчиво рассказывал сыну о некоем Лорде, самом великом тёмном волшебнике, о магглах и грязнокровках, которые позорят колдунов, о том, что директор Хогвартса на самом деле не гениальный человек, а простой сумасшедший старик…
Ещё тогда Драко удивился, как осторожно говорит об этом отец: так, словно не желает, чтобы его кто-нибудь слышал. Да и насколько Драко было известно, отец редко показывал на людях свои политические взгляды, если их можно так назвать…
Потом, ближе к пяти годам, Люциус стал обучать сына манере говорить, держаться на людях, смотреть на других свысока, отпускать язвительные комментарии…
После представлений «важным людям» у Драко часто болела спина, так как на всех этих светских вечерах он был вынужден держаться настолько прямо, словно кол проглотил. Когда он заходил в Малфой-мэнор, первым делом Драко съёживался в комочек, с силой наклоняя спину. «Не хочу навсегда остаться таким… Прямым», – объяснял он непонятливым родителям. Люциус только кривил губы в усмешке.
Позже Драко научился так же ухмыляться и вопросительно вздёргивать бровь. Северус, который часто заходил к ним на правах крёстного, долго смеялся, когда крестник вздёрнул бровь в ответ на что-то. После этого Снейп резко оборвал смех и сам сурово глянул на мальчишку, повторив его жест. Драко ужасно испугался, что он сделал что-то не то, но Северус вновь улыбнулся и вернулся к прерванной беседе.
В школе Драко уже умел вести себя соответствующим образом, хотя иногда и жалел об этом. Дома, на каникулах, он всегда становился прежним весёлым юношей, правда всё чаще к этому состоянию прибавлялась усталость и грусть.
Малфои не плачут и ни о чём не жалеют, но Драко считал, что так считают другие люди. Не плачут, это так. Но жалел он о многом: о невозможности подружиться с интересными ему ребятами вместо Кребба и Гойла (да хотя бы с Поттером!), о том, что вынужден выставлять себя таким человеком, каким он сам себя никогда не считал…
Привык. К четвёртому году обучения он привык. А потом возродился Волдеморт, и началась уже полная неразбериха в чувствах и эмоциях…

Светловолосый юноша вздрогнул от тяжёлых воспоминаний и перевёл взгляд на Грейнджер. Как ни странно, она всё ещё была в комнате, но до сих пор не нарушила молчание, за что слизеринец был ей искренне благодарен. И когда он уже собирался заговорить, в салоне возникла Фелли.
– Простите Фелли, Фелли помешала Хозяйке и Мастеру… – запричитала она.
– Фелли, по существу, пожалуйста, – поморщилась Гермиона.
Драко удивлённо поднял брови, глядя на девушку с копной каштановых волос.
– Мистер Поттер желает видеть Хозяйку, – произнесла Фелли, мгновенно прекращая самобичевания.
– Хорошо, скажи, что я буду через минуту, – кивнула Гермиона. – Проводи его в гостиную.
– Что Поттеру нужно от тебя? – спросил Драко скорее для виду, чем из интереса.
Девушка хмыкнула.
– Глупый вопрос. Можешь пойти со мной вместе и узнать.
Драко согласно кивнул, однако идти отказался.

***
– Миона, – немного нервно улыбнулся Гарри. – Рад тебя видеть.
– Вроде как вчера виделись, – улыбнулась в ответ Гермиона, озабоченно рассматривая своего друга. Он казался чем-то очень встревожен: растрёпанные больше обычного волосы, слегка бледное лицо, нервно ломает пальцы, явно не зная чем себя отвлечь от какой-то проблемы.
В последний раз он так выглядел, когда…
– Гарри, – Гермиона почувствовала, как сама бледнеет. – Ты хотел о чём-то поговорить вчера. Это… Это… связано с… Волдемортом? – выдохнула она, присаживаясь на краешек дивана и глядя на Поттера округлившимися глазами.
– Уж лучше бы с ним, – нервно рассмеялся Гарри. Гермиона сердито, хотя и более спокойно сверкнула глазами.
– Что это должно значить, мистер Поттер? – спросила она, всё ещё злясь. Ему не следовало так говорить – надо было подумать о том, что кого-то могут и волновать подобные вещи. Что он там говорил в прошлый раз? Что в его жизни есть что-то, что ей может не понравиться… И он пришёл посоветоваться именно к ней, так как явно ещё не успел никому ничего рассказать, иначе нашёл бы слова гораздо проще.
Что мне может не понравиться в его жизни? Или… вернее, что из его жизни может меня… Напугать? Зная Гарри, второй вариант вряд подходит – он всегда говорит прямо. И в то же время… Если он не знает, как я отреагирую на плохие новости, он запросто мог бы завуалировать какое-либо событие таким образом. Так… Напугать… Война, Волдеморт, смерть Гарри… Он должен умереть?! Нет, бред. Он убил Тёмного Лорда… Хоркруксы…
– Не называй меня Поттером! – рявкнул Гарри, прерывая размышления девушки, однако даже того времени, что у неё было, хватило для определённого вывода.
– Гарри! – воскликнула Гермиона, не обращая внимания на раздражённый взгляд лучшего друга. – Ты… Ты что, хоркр… хоркрукс?.. – её голос сел на последних словах, и она в ужасе прижала руку ко рту.
– В жизни не слышал ничего более глупого, – выплюнул Гарри, но моментально взял себя в руки. – Прости… Я не хотел это говорить. Просто я… Короче не бойся, но с Волдемортом и любыми вещами, его касающимися, это не связано. Почти… – добавил он почти шёпотом. – Но моей жизни ничего не угрожает, не бойся! – ему вновь пришлось повысить голос на перепуганную Гермиону, чтобы для неё дошёл смысл сказанного.
– И ты прости. Так что ты хотел сказать?
– Понимаешь, Гермиона… – Начал Гарри.
Однако через несколько секунд пламя в камине позеленело, заставив Гарри нервно обернуться, а Гермиону закатить глаза. Ещё через мгновение среди огненных языков материализовалась голова Джиневры Уизли.
– Гермиона! – воскликнула она, тепло улыбаясь. Гермиона кивнула в знак приветствия.
– Гарри, – Джинни резко переключилась на стоявшего к ней спиной Поттера. – Мне кажется, в моей комнате боггарт, а в занавесках, судя по всему, снова завелись Докси, кажется, Фред и Джордж специально оставили там их яйца, чтобы получить побольше яда для своих забастовочных завтраков… Короче, не мог бы ты…?
– Да, Джинни, конечно, – Гарри повернулся к ней, убрав со своего лица встревоженное и усталое выражение. Затем юноша махнул Гермионе рукой на прощание и, дождавшись, когда исчезнет голова Джинни, отправился домой.

– Странно всё это, – задумчиво произнесла Гермиона, глядя на пламя в камине, уже успевшее приобрести свой естественный оттенок. Зрелище завораживало, однако через мгновение девушка моргнула и решительно поднялась на ноги.
– Если я всё ещё хочу освободить Люциуса, мне пора в библиотеку, – сказала она вслух, забыв удивиться тому, что назвала Малфоя-старшего по имени.


Глава 16

Глава 16.

Каждый человек наверняка знаком с моментами, когда что-то щёлкает в голове и отчётливо слышно: «Хуже не будет». Такие моменты Северус Снейп ненавидел примерно наряду с Волдемортом, потому что судьба всегда, словно в насмешку над Северусом, доказывала ошибочность такого утверждения.
«Хуже уже не будет», – подумал Северус, когда летом после возрождения Тёмного Лорда Дамблдор вызвал зельевара в кабинет и поделился некоторыми предположениями. Тогда эта гипотеза показалась мужчине настолько ужасной, что он напился в тот же вечер в своих подземельях.
А потом пришли сомнения: а вдруг?.. А вдруг Альбус прав? И что, если…?
«Теперь точно хуже не будет», – мрачно отметил про себя Снейп, стоя среди Пожирателей и тщетно пытаясь закрыть сознание от Лорда. Слава Мерлину, ему это тогда удалось, но вернувшись к себе в поместье он снова предпочёл напиться. Правда, ему так и не удалось это сделать, потому что его вновь попросил зайти, читай – приказал, директор школы Хогвартс. И когда он с сожалением сообщил, что проверить догадку будет нельзя до тех пор, пока война не окончится, Снейп понял – хуже может быть всегда, потому что к постоянным терзаниям прибавилась ещё и неуверенность, сожаления о многих содеянных вещах…
«Всё-таки я был прав, хуже может быть всегда», – глубокомысленно решил Северус, соглашаясь вести у Поттера уроки окклюменции. И ещё раз убедился в том, что был прав, когда Поттер забрался в его омут памяти.
Война закончилась.
«Куда уж хуже?» – скептически подумал Северус, глядя на отблески пламени в стакане с виски. Догадка Альбуса подтвердилась.

А вот теперь мастер зелий наконец-то понял, что могло быть ещё хуже.
Он отдал Гарри тетрадь со сложными расчётами, которые проводили Альбус и Флитвик, изредка привлекая и угрюмого зельевара. Теперь Поттер всё знает, если ему хватило ума прочитать все записи, сверить расчёты и проверить бумагу на подлинность. Так что, скорее всего, не сегодня-завтра мальчишка отправится к Дамблдору выяснять подробности. Если директор сумеет его успокоить – то, возможно, Снейп даже останется в живых после неизбежного общения с победителем Волдеморта.
В том, что Поттер направится к директору, Северус не сомневался ни на секунду – мальчишка был вспыльчивым, импульсивным гриффиндорцем, который предпочтёт сначала закатить скандал Альбусу с выяснением отношений, а уж потом разбираться с грязным сальноволосым ублюдком, невесть как оказавшимся причастным к записям в тёмно-зелёной тетради.
Разумеется, Поттер так же пойдёт к директору потому, что тот в своё время был гриффиндорцем.
Впрочем, через пару мгновений вся уверенность Снейпа стала медленно, но верно таять – когда камин в гостиной Салленхола полыхнул зелёным пламенем и оттуда вывалился нескладный подросток с чёрными всклоченными волосами, от уверенности зельевара не осталось и следа.
Судя по опасно полыхнувшим изумрудным глазам, ни у какого директора Гарри не был. Северус медленно взял в руки палочку, готовясь ко всему, кроме того, что произошло.
– Что же ты, не рад родному сыну, папа?.. – спросил юноша, гневно глядя на высокого брюнета.

***
…Половина месяца, прошедшая под одной крышей со слизеринцем, оказалась весьма неплохой, хотя и сумбурной. Редкие ссоры, частые пикировки и дружеские подначки, розыгрыши со стороны Драко и нервозность со стороны Гермионы сумели наполнить конец июля бурной массой эмоций и чувств, загадочно переплетающихся между собой. Словно разные цвета различных оттенков смешали в одной палитре, и, не дождавшись однородной массы, нанесли краски на полотно.
Гермиона довольно часто была раздражена из-за поисков другого способа вытащить Люциуса из Азкабана, что, впрочем, практически не сказывалось на отношениях с младшим Малфоем – у них завязалась весьма своеобразная дружба. Драко мог презрительно бросить ей «грязнокровка», хотя при этом его глаза смеялись, а на лице не было холодной отталкивающей маски. Гермиона же могла называть его хорьком, хотя её улыбка оставалась тёплой и дружелюбной. Всё это походило на пародию – пародию на самих себя.
Но всё равно гриффиндорка не могла полностью расслабиться – искать нужные книги приходилось в тайне от Драко, потому что она не хотела давать юноше ложные надежды; Гарри больше не появлялся, чтобы обсудить свои проблемы, хотя от Рона и Джинни Гермиона слышала, что Поттер стал гораздо менее напряжённым и нервным. Правда, оба Уизли говорили, что он стал часто пропадать из дома.
Приходилось так же волноваться за Драко, который, похоже, сильно страдал из-за отца, но старался это никак не показывать. Как выяснилось, юноша действительно был не таким, как в школе; в это сложно было поверить, но это было так.

– Эй, Драко! – крикнула девушка, заходя в гостиную. Полуденное солнце застыло высоко в небе, приглашая выбраться на улицу. Гермиона знала, что в Малфой-мэноре есть что-то вроде большого озера, но до сих пор не совершила туда вылазку. Возможно потому, что не привыкла выходить куда-либо из дома одна, она отправилась на поиски слизеринца.
– Ма-алфой!.. – заорала со всей мочи девушка, прижав руки ко рту и используя их для усиления звука. Звать эльфов или использовать Sonorus казалось неуместным. В ту же секунду Гермиона заметила какое-то движение среди подушек на диване, и через минуту оттуда выбрался белый хорёк.
– Хорёк, ты завёл себе питомца!.. – вслух восхитилась девушка, немедленно подхватывая животное на руки. – Ну и как тебя зовут? Тоже Драко, да? – обратилась она к созданию, которое отчаянно пищало и пыталось выбраться из её рук.
– Да что с тобой? – Гермиона непонимающе развернула хорька и взглянула в серые глазки. – Очаровательное животное! – и она, хихикнув, чмокнула животное в розовый нос. Секунду хорёк оторопело смотрел на девушку, а затем, извернувшись, укусил её за палец.
– Ай! – вскрикнула гриффиндорка, отправляя животное на пол. Ещё несколько секунд – и перед ней появился Драко.
– А… Э… О.
Гермиона стояла перед светловолосым юношей, открыв от удивления рот, в котором до этого держала укушенный палец. Драко с насмешкой глядел в широко раскрытые карие глаза, отмечая, что действительно сумел удивить девушку.
Сам он тоже был весьма встрёпанным, идеально прилизанные обычно волосы торчали не хуже, чем у Гарри, да и одежда выглядела помятой.
– Что, удивилась, Грейнджер? – ухмыльнулся юноша. Девушка только кивнула, глядя на него снизу вверх. Потом оторопело моргнула, и вздёрнула брови, позволив улыбке расползтись по губам.
– Значит, ты – хорёк-анимаг?..
– Да. Теперь можешь звать меня хорьком, сколько душе угодно, и слизеринец гордо удалился из гостиной.
Громкий смех догнал его уже на лестнице.

…Жаркое полуденное солнце основалось высоко в небосводе, лениво освещая землю и высокие деревья, золотя едва заметную рябь на гладкой поверхности озера. Почти неощущаемый ветерок ласково шевелил листья вековых деревьев, не принося прохлады, но прогоняя из воздуха духоту.
Огромная по сравнению со стандартными размерами бабочка аккуратно приземлилась на розовый куст, складывая крылышки…

– Знаешь, Драко, – протянула Гермиона, глядя на пробегающую по воде золотую рябь. – Никогда в жизни я бы не подумала, что в Малфой-мэноре может быть так.
– Как именно? – слегка смущённо фыркнул юноша, откидывая влажную платину волос со лба изящным движением.
– Ну… так. Я даже не думала, что мне когда-нибудь будет комфортно находится в твоём доме… Я имею в виду, что у меня не было возможности получше тебя узнать, – поспешно добавила она, не желая обидеть друга.
По лицу и глазам Драко обычно было сложно сказать, что творится в его душе, однако часто поведение юноши во время разговоров о семье выдавало смятение и неуверенность. По какой-то нехарактерной для Драко резкости в словах и выражениях, по редким проблескам эмоций на лице и в глазах можно было понять, насколько важно для юноши иметь хорошую семью и слышать хорошие отзывы о ней от окружающих. Постоянно жить с тяжёлым чувством того, что твою семью считают тиранами и самыми ужасными волшебниками после Волдеморта было сложно – однако не так-то уж и много волшебников могли отзываться о Малфоях положительно. Гермиона старалась не задевать Драко по этому поводу и редко затрагивала столь сложные для юноши темы.
Однако в этот раз Драко, похоже, не обратил внимания на бестактность Гермионы.
– Я понял, – хмыкнул блондин. – Ты ожидала увидеть готичный замок, окружённый пиками с отрубленными головами? Так это скорее подходит МакНейрам…
Гермиона прыснула.
– Да нет, скорее, я ожидала увидеть что-то громадное и нелепое, чересчур вычурное, пожалуй. Обилие лепнины, дорогущая и несуразная обстановка… Но никак не такой уютный дом, – неловко закончила девушка. Драко улыбнулся уголком губ, закидывая руки за голову и подставляя лицо тёплым лучам.
– Как ни странно, но вопреки общественному мнению мы прежде всего ценим удобство и комфорт. Естественно, из всего удобного и комфортного мы выбираем самое дорогое.
– Я уже заметила. Знаешь, после дома Гарри… Всё-таки дом Блэков и рядом не стоял с Малфой-мэнором, – Гермиона зажмурилась, улыбаясь солнцу. Драко хмыкнул, скрывая смущение.
Гермиона была грязнокровкой, которых его учили презирать. Гермиона была на светлой стороне, которую его учили ненавидеть. Но она была первым человеком, который совершенно искренне высказал положительное мнение о доме, и не из страха перед хозяевами, не из-за желания польстить Малфою – а просто потому, что ей нравился этот дом.

***
Разговор не ладился. Не ладился не потому, что не было тем для разговора или было сделано что-то, перебившее охоту общаться. Просто двое людей, сидевших за большим старым деревянным столом решительно не могли заставить себя говорить. Одному было сложно задавать вопросы, потому что их накопилось слишком много. Второму было просто тяжело говорить вообще что-либо.
Поэтому уже минут пятнадцать в старой и не самой уютной, но огромной по своим масштабам, столовой, сидели два человека, молча буравя друг друга взглядом и больше всего в жизни желая провалиться сквозь землю. Тишину нарушал только звон ложечки, ударяющейся о тонкие стенки чашки с крепким чаем без сахара.
Первым не выдержал юноша, размешивающий пустой чай. Он резко отодвинул фарфоровую посуду и, прищурившись, взглянул на своего бывшего учителя.
– А скажите, профессор, как мне теперь вас звать?
Гарри понимал, что это не самое удачное начало разговора, но этот вопрос вертелся у него на языке последние десять минут.
Северуса Снейпа мало кто видел смущённым, но Гарри такая честь была предоставлена.
– А как вы бы хотели, мистер… Снейп? – скривившись, произнёс зельевар. Судя по виду Гарри, ему такое обращение тоже не сильно понравилось.
– Не знаю. Я ничего не знаю. У меня не было отца семнадцать лет, а тут вдруг выясняется, что он не только жив – это ещё и: самый ненавистный профессор в школе, человек, который меня ненавидел с первого курса, слизеринский… слизеринец, – исправился Гарри. – Кроме всего прочего, он ненавидел моего отца… Точнее, моего лже-отца и мать.
– Не говори, чего не знаешь, – сурово заметил Снейп. – Вы, мистер Поттер, не можете судить о моём отношении к вашей матери.
– Куда уж мне, – проворчал Гарри. – Вот и расскажите мне о ней, – внезапно заявил он, вновь пододвигая к себе чашку, только на этот раз он не забыл призвать из кухни сахарницу и приготовился слушать.
…Тихий звон ложечки больше не раздражал слух, но создавал умиротворяющую атмосферу и служил прекрасным фоном для спокойного, ровного голоса Северуса Снейпа.
…В столовой по-прежнему сидели двое человек; только теперь один из них говорил, откинувшись на спинку стула, а второй сидел с приоткрытым ртом и время от времени взлохмачивал непослушные волосы.

***
Это было по меньшей мере забавно. Сидеть тут одному и внезапно узнать, что ты умеешь сочинять стихи – это казалось уморительным и смешным. Люциус Малфой сочиняет стихи! Полный бред!
А ещё, кроме того, что было смешно, было обидно, потому что ему было негде записывать свои творения. Поэтому новые строки возникали в голове примерно несколько раз за сутки, но он почти сразу же их забывал; и казался несправедливым такой поворот событий – если судьба внезапно дала ему такой дар, как способности к рифмоплётству, то она должна была сделать это в наименее пригодном для этого месте, словно в насмешку.
Люциус молча сидел на койке, устремив взгляд в одну точку. Когда на полу образовалась плошка с едой, он вздрогнул и моргнул. Затем пробормотал:
– И пища не спасёт от холодов,
А ветер пробирается сквозь кожу.
И я уже в плену смертельных снов,
И нету средства, что спастись поможет…

Свои стихи Люциусу всегда казались странными, но он их любил – в один день он сделал для себя такую заметку: пока он может думать, пусть даже сочинять стихи, он ещё жив и относительно нормален.
Внезапно решётка, закрывающая вход в камеру, загромыхала и отъехала в сторону. Малфой безразлично взглянул в ту сторону.

–…Отец!.. – воскликнул Драко, бросившись вперёд.
– Тридцать минут, – сухо заметил один из Авроров, охранявших этот коридор. Он с откровенной неприязнью смотрел на отца и сына, поджав губы.
– Как ты попал…? – спросил Люциус, ужаснувшись от своего голоса. Сейчас он казался совершенно чужим – ведь если не считать почти мысленных разговоров с самим собой он очень давно ни с кем не говорил. Быстро облизнув пересохшие губы, мужчина закончил вопрос. – Как ты попал сюда?
– Неважно, – Драко нервно оглянулся на Аврора. – Потом расскажу… Как ты?
Люциус повёл плечом, словно показывая, что не может точно ответить на этот вопрос.
А что ему надо было говорить? Что он в порядке, только тут холодно, голодно и плохо? Он скривился. Нет, конечно, можно расписать всё подробно, но какой от этого смысл? Половину всего Драко и сам знает. А объяснять, что значит одиночество человеку, который вновь выбрался в люди… Не объяснить это такому человеку просто-напросто. Не стоит и пытаться.
– Про себя расскажи.
– Я скучал, – пробормотал Драко, неловко обнимая отца. Люциус отстранился. Он не привык чувствовать себя беспомощным, но по-другому он себя ощущать сейчас не мог: человек, от которого осталось только смутное подобие на представителя рода людского – скорее скелет, обтянутый кожей; непонятные лохмотья, спутанные и грязные волосы, неопрятная борода… И рядом с ним сидит молодой сын, крепкий и стройный, хорошо одетый молодой человек.
– У меня всё хорошо, отец, – со вздохом произнёс Драко. – Я снова живу в Малфой-мэноре, точнее, мы живём там с Гермионой. Она отвратительно готовит, – ляпнул Драко и смутился, сообразив, что говорит что-то не то. – В общем, мне не хватает тебя…
Люциус тихо усмехнулся. Что ж, он был рад, что смог увидеть сына; новость о том, что и Гермиона, и Драко живут в поместье вдвоём, его не сильно удивила – теперь хотелось бы надеяться, что гриффиндорка сможет позаботиться о своём сожителе. Может быть, ей даже удастся заменить ему мать…

«Как наивно с твоей стороны надеяться на это! – воскликнул внутренний голос. – Мать?! Скорее всего у них уже давно не те отношения, что могли бы быть у матери и сына…»

…На протяжении всего отпущенного на свидание времени Драко говорил что-то невразумительное, как казалось Люциусу; впрочем, он отдавал себе отчёт, что вполне возможно это он не может нормально воспринимать слова сына.
…Когда Аврор вновь открыл решетку и сказал, что время истекло, Малфою показалось, что его сердце пронзили ледяной иглой – ощущение потери было невыносимо острым. Странно, пока рядом с Люциусом был человек, с которым можно было поговорить, он предпочитал слушать и молчать; ему казалось, что сыну стоит быстрее уйти, чтобы не смотреть на жалкое существование своего отца. Однако стоило Драко подняться и одарить его отчаянным взглядом, Люциус почувствовал непреодолимое желание схватить сына за руку и говорить, говорить…
Он резко одернул себя и только кивнул в ответ на прощание.
Это желание было отголоском подступавшего безумства – о чём он мог рассказать сыну? О том, как ему хочется вернуться к нормальной жизни? Прочитать свои полубезумные стихи? Или просто лепетать бессвязные слова…
Когда решётка захлопнулась и вновь замерцала от наложенных охранных заклинаний, а где-то в глубине коридора стихли шаги Драко, Люциус тихо и безнадёжно завыл.

***
Гермиона задумчиво глядела в очередную книгу по магическому законодательству, но не могла разобрать ни слова. Несколько дней назад Драко добился возможности навестить отца в тюрьме и, вернувшись домой, не смог ничего рассказать подруге. Они тогда крупно поссорились – добиться разрешения на посещение Драко помог Гарри, и слизеринец был уверен в корыстных целях Гермионы. Как она ни старалась, ей не удалось убедить юношу в своей искренности – тот всё равно считал, что, узнав подробности, девушка будет насмехаться над Люциусом.
…Вечером того дня Драко молча вручил гриффиндорке флакон с воспоминаниями. К его удивлению, после их просмотра Гермиона была так же подавлена и расстроена.

Из всей той истории больше всего девушку интересовали две вещи. Первой, понятно, было состояние Люциуса; но, к её сожалению, Гермиона ничем не могла помочь Малфою. «Пока», – добавила она про себя.
А вот вторая вещь была ещё более загадочной и в то же время гораздо более лёгкой.
Почему Гарри решил вдруг помочь давнему недругу?
Гермиона не разделяла мнения Драко о том, что Гарри всего лишь хотел унизить Малфоя, дав ему возможность увидеть полуживого отца. Нет, тут наверняка была другая причина; сначала девушке показалось, что разобраться во всём этом будет просто, но, по словам Уизли, Мальчик-который-выжил уже давно не появлялся в доме на площади Гриммо. Джинни обещала, что передаст Гарри просьбу Гермионы о встрече, что она и сделала пару дней назад. Юноша обещал появиться в Малфой-мэноре в указанное время, и именно поэтому Гермиона уже полчаса сидела в кресле перед камином, ожидая друга.
Зелёные языки пламени высоко взметнулись в камине, и через несколько секунд перед гриффиндоркой появился встрёпанный ещё больше, чем обычно, Поттер.
– Гарри! – воскликнула Гермиона, откладывая книгу в сторону и вскакивая с места. – Как я рада тебя видеть!
– Я тоже рад тебя видеть, – вздохнул юноша, снимая очки и протирая их краем мешковатого свитера.
– Гарри, что-то случилось? – нахмурилась девушка. Обычно её друг был веселым и непринуждённым, однако сейчас он выглядел нерешительным и смущённым.
Присев на краешек кресла, Гарри тяжело вздохнул. Гермиона с нарастающем волнением присела на подлокотник того же кресла, недоуменно глядя на друга. Что могло такого произойти, что он так себя ведёт?..
– Это то, о чём ты хотел мне рассказать… – Гермиона прищурилась, что-то высчитывая, – Пару недель назад?
Гарри сглотнул и перевёл взгляд на подругу.
– Да. Просто я не знаю, как ты к этому отнесёшься…
– Просто скажи, – тепло улыбнулась девушка.
– Мне очень важно твоё мнение, – предупредил Гарри. – Я ещё никому не говорил…
Гермиона насторожилась.
– Но сначала пообещай, что не будешь сердиться…
– Обещаю, – нетерпеливо перебила она.
– Хорошо… Ну… Я… Чёрт, я не могу! – воскликнул юноша, порываясь вскочить с кресла. Гермиона остановила его, положив руки ему на плечи. Гарри спрятал лицо в ладонях и что-то пробормотал.
– Что-что? Я не расслы…
– Я сказал, что Снейп – мой отец!.. – отчаянно крикнул новоявленный наследник Снейпа и всё-таки поднялся на ноги, скидывая руки девушки.
Гермиона удивлённо моргнула и, чуть приоткрыв рот от удивления, уставилась на друга. Не зная, что сказать, она только ошарашено выдавила первое, что пришло в голову:
– И почему я должна была сердиться?..
Однако узнать ответ на сей риторический вопрос ей было не суждено, так как второй раз за этот день пламя в камине позеленело, и голова профессора Снейпа явила себя присутствующим в комнате лицам.
– ПОТТЕР! – рявкнул Снейп, гневно сверкая глазами. Гермиона подскочила от неожиданности, а Гарри сделал страшные глаза и одними губами произнёс:
– Я его не предупреждал, что уйду.
Гермиона тихонько прыснула, а Гарри развернулся к новоприобретенному родителю.
– Добрый день, профессор, – вежливо произнесла гриффиндорка, выглядывая из-за спины друга.
– В Салленхол, быстро, или Альбуса натравлю, – уже спокойнее заявил Северус сыну, после чего добавил: – Не вижу ничего доброго в этом дне, мисс Грейнджер, но и вам тоже здравствуйте и сразу же – прощайте, – и с этими словами голова исчезла, а огонь вернулся к своим естественным цветам.
– Ну, если ты не против… Я пойду, – неловко закончил Гарри. В его глазах явно читалась нерешительность, ведь Гермиона так и не сказала ему своё мнение по поводу нового отца. Девушка тепло улыбнулась.
– Иди. Но если что будет нужно – заходи, не забывай. Я подумаю, как можно сказать Рону и Джинни.
На лице юноши расплылась широкая улыбка – Гермиона поняла, что он хотел от неё.
– Ты тоже заходи. Адрес ты слышала, достаточно сказать «Салленхол» - окажешься в гостиной. Ну ладно, пока, а то действительно директор вмешается… – Гарри нервно хмыкнул и бросил в камин горсть Летучего пороха.
– А причём здесь директор? – запоздало спросила Гермиона у уже пустого камина. – Странно…
– Что странно? – спросил Драко, заходя в комнату и расчёсывая влажные после душа волосы. – И что крёстному было надо?
– Сына искал, – фыркнула девушка, проходя мимо друга и почти ласково взъерошивая тщательно прилизанную шевелюру. Слизеринец недовольно поморщился.
– СЫНА?.. – услышала девушка уже на пороге комнаты. Она издала приглушённый смешок и поспешила скрыться в своей комнате – для начала ей надо было самой осмыслить новую информацию, и уже потом можно будет рассказывать Драко.



Глава 17


…Холодный воздух, казалось, проникал под самую кожу, заставляя свернуться в клубок в жалких попытках согреться. Люциус приподнял голову, позволяя ветру трепать некогда светлые волосы, хлещущие его по исхудалому лицу. Он прищурился, чтобы уберечь глаза, но не отвернулся и продолжил смотреть на небо в крохотное оконце под потолком. Удивительно, что многие заключённые и мечтать не смели о такой роскоши, как отдельная камера, да ещё и с окном – это уж не говоря о посещениях родных.
Таким образом получалось, что Люциус был в тюрьме едва ли не самым счастливым обречённым на смерть и мог доживать свои дни в относительном комфорте.
Конечно, самому ему так отнюдь не казалось; одному в камере было скучно, в окно свистал ледяной ветер вперемешку с морскими брызгами, а недавнее посещение сына заставляло почувствовать себя немощным стариком, способным только на бездумное существование.
С другой стороны Люциус понимал, что нет худа без добра – у него хотя бы проветривалась «комната», и он мог убедиться в благополучии сына.
Тогда почему, чёрт возьми, так больно?!
Люциус с силой ударил кулаком по каменной стене, с мрачным удовлетворением наблюдая, как на разбитых костяшках проступает кровь.

***
– Сына?.. – оторопело повторил Драко, после чего быстро заморгал, словно надеясь прогнать наваждение. – К-какого сына?
В конце концов, Северус был его крёстным. Его, а не Гермионы, и, чёрт возьми, он, Драко, имел право первым узнать о наличии внезапно появившегося наследника Снейпа. Он же, получается, практически родственник Драко! Ну, если точнее – не родственник, но всё равно…
Познакомиться и, возможно, подружиться – из слов Гермионы немногое можно было понять, но по крайней мере о том, что этот сын уже вышел из несознательного возраста, было сложно не догадаться – стало для Драко первоочередной задачей, а если учесть, что он даже крёстного видел последний раз почти месяц назад…
Что ж, подумал слизеринец, теперь у него появились все основания посетить Салленхол.
Высушив заклинанием мокрые волосы, Малфой быстро направился к камину, размышляя о том, что Гермионе потребуется порядочное количество времени для того, чтобы созреть для рассказа, так что узнать всё самому будет гораздо лучше.

***
Северус Снейп любил тишину, но никогда не подозревал, что будет время, когда он станет наслаждаться каждой её минутой. Обычно он воспринимал это состояние как что-то должное и вполне мог находиться среди постоянного гвалта учеников, но сейчас полное молчание в доме стало неожиданной редкостью, которая оттого ценилась ещё выше.
С появлением Гарри Салленхол не то чтобы наполнился звуками – первое время юный Снейп предпочитал угрюмо молчать и слушать новоявленного отца, узнавая ранее неизвестные факты из его биографии.
Однако спустя неделю после первого появления Гарри в поместье появился Дамблдор, который решил, что без его участия Снейпам не обойтись и стал активно налаживать вполне стабильные отношения между отцом и сыном, регулярно провоцируя ссоры и скандалы, чему безумно радовался – по его мнению, прогресс, даже такой, был очень кстати.
Но у директора хватало своих проблем и постоянно жить в поместье он не мог, так что иногда в доме царила благословенная тишина… В такие моменты и Гарри, и его отец, обычно разбредались по разным комнатам или сидели в гостиной и разговаривали. Впрочем, снизойти до лицезрения друг друга они могли только в том случае, если Дамблдор не появлялся как минимум дня два или больше.
Сейчас же с момента отбытия директора прошло всего несколько часов, и Северус Снейп просто наслаждался тишиной.
Обещание «натравить» директора на собственного сына было шуточным только наполовину – достаточно было сообщить Дамблдору, что Гарри без предупреждения исчез – и самому можно несколько часов отдыхать от внешнего мира, пока гриффиндорца будет отчитывать Альбус Дамблдор. С другой стороны, разумеется, Снейп не собирался это делать – после нотаций одному, директор запросто мог переключиться на другого, а это было совсем не желательным исходом.

Возможно, именно поэтому угроза так и осталась невыполненной, а старший Снейп, дождавшись возвращения Гарри, смог спокойно устроиться в гостиной и сполна насладиться покоем, который так некстати был нарушен совершенно неожиданным появлением Драко Малфоя.

***
…Присев на краешек кровати, Гермиона задумчиво прикусила губу. Интересный поворот событий… Такого она точно не ожидала. Что ж, теперь по крайней мере стало понятно, какие силы заставили Гарри устроить встречу Малфоев в тюрьме. Что ж…
Гермиона всегда считала Гарри хорошим и верным другом, с которым можно поделиться многими секретами, будучи уверенной, что дальше их троицы – а то, что рассказывалось одному, мгновенно становилось известно всей их группке – тайна не распространится.
Но если Гарри смог относительно спокойно отнестись к рвению подруги освободить Люциуса, то в такой же реакции Рона девушка сильно сомневалась.

Не смотря на видимое спокойствие, Гарри вряд ли стал бы помогать подруге… раньше. Раньше он не стал бы и устраивать встречу для Драко, сейчас же отец явно смог повлиять на юношу… Так что теперь можно было смело рассчитывать на помощь.

Тяжело вздохнув, Гермиона взглянула на стопку книг на тумбочке возле постели.
Хорошо, когда можно рассчитывать на помощь, только вот в чём она будет заключаться, если даже сама девушка пока не придумала ничего дельного?..
Если только каким-то неведомым способом заставить Люциуса стать анимагом, чтобы он сумел сбежать, как Сириус…
Но это не представляется возможным из-за отсутствия палочки.
Гермионе начинало казаться, что она продумала все возможные варианты. Пересматривать дело Люциуса во второй раз не будут, никаких законных путей вытащить мужчину из Азкабана девушка не видела, незаконные… Незаконные просто не приходили в голову, потому что в книгах, доступных для неё, Гермиона не нашла никаких сведений о побегах из волшебной тюрьмы, а художественных произведений на такие темы у волшебников, насколько она знала, не было вообще. Советы из маггловских книг тоже навряд ли помогли бы – слишком уж сильно различались условия содержания заключённых в двух мирах…

Казалось, пора уже отчаяться найти способ вернуть Малфою свободу. Но Гермиона напрочь отказывалась верить в то, что она, гриффиндорка, сотню раз выбиравшаяся из самых различных ситуаций, не справиться с такой простой задачей…

***
– Крёстный! – воскликнул Драко, отряхивая мантию от Летучего пороха. – Давно не виделись!
Драко остановился недалеко от кресла Снейпа, вопросительно глядя на него, словно ожидая оправданий. Юноша не мог избавиться от неприятного осадка, оставшегося после того, как Снейп даже не навестил своего крестника после заключения, и сейчас больше всего желал услышать причину такого поведения, забыв даже о поводе своего визита.
Снейп медленно поднялся из кресла, сдержанно кивнув Драко.
– Драко… рад видеть тебя.
Малфой немного нервно хмыкнул, после чего прошёл мимо старшего мужчины и удобно расположился на диване.
– Я-то думал, что ты всё ещё не знал о моём освобождении… – протянул блондин, обводя взглядом гостиную.
– Знал, – вкрадчиво ответил Снейп. – Но надеялся, что ты будешь умнее и поймёшь, что я не мог сразу всё бросить и кинуться к тебе.
Драко на мгновение скривился, но тут же снова взял себя в руки, не позволяя на лице отразиться острой обиде.
Снейп же тем временем прошествовал мимо парня и встал за диваном, скрестив руки на груди.
– Конечно, Драко, я могу понять, что тебе это неприятно… Но я не ожидал, что ты настолько любишь жалость.
– Северус, я достаточно просидел в Азкабане для того, чтобы полюбить жалость, – прошипел Драко, резко поднимаясь и разворачиваясь к крёстному. – Я никому бы не пожелал там оказаться, и рад, что ты избежал участи отца… Я только не рад, что на деле ты не захотел мне его заменить, хотя много раз клялся моей семье…
Он досадливо отвернулся, опустив взгляд в пол.
Глаза Снейпа опасно вспыхнули.
– Значит, ты уже похоронил Люциуса?..
– Да нет же!.. – выкрикнул Драко. – Ты не понимаешь, не можешь, не хочешь меня понять!.. Мне его не хватает, а кроме Гермионы никто даже не пытается облегчить…
– Ты слишком долго, – рот Снейпа скривился в пренебрежительной ухмылке, – общался с гриффиндорцами и подцепил от них много вредных привычек, таких как…
Снейп медленно обошёл диван, приближаясь к юноше, но не глядя на него, поднял руку и начал загибать пальцы, медленно продвигаясь по комнате.
– Жалость к себе, – мизинец. – Чрезмерная импульсивность – ты никогда не терял контроль над собой раньше, – следующий палец. – Попытка обвинить других в своей слабости…
– Это не слабость! – рявкнул Драко, метнувшись к зельевару, успевшему отойти от него на некоторое расстояние, и хватая его за грудки. – Это – не слабость!..
Мастер зелий насмешливо взглянул на юношу, выгнув бровь. Драко тяжело дышал, сверкая глазами.
– О чём я и говорил. Ты же никогда не был глупцом, Драко… – юноша почувствовал, как в шею уткнулась палочка, и застыл, Снейп мог заметить ужас, мелькнувший в его глазах на долю секунды.
– Что ты сможешь со мной сделать, Драко? Особенно теперь, когда все твои мысли написаны у тебя на лице…
Словно подтверждая его догадку, на лице юноши отразилась решимость, а глаза возмущённо вспыхнули.
– А может, это и не…
– Отец, что здесь…
Снейп усмехнулся, а Драко забыл свою мысль, медленно поворачиваясь в сторону говорившего.
С широко раскрытыми глазами и чуть приоткрыв рот, на него смотрел Гарри.
– Поттер, – выдохнул Драко.
– Малфой, – глупо хлопая глазами, вторил второй юноша. Потом он немного опомнился и уже более осмысленно произнёс:
– Что ты здесь делаешь? – чуть подумав, добавил: – Отца отпусти.
Драко понял, что даже известие о новом владельце Малфой-мэнора не стояло рядом с тем, что он почувствовал сейчас и разжал руки, слегка пошатнувшись. Закрыл рот, несколько раз вдохнул и сравнительно спокойно ответил:
– Потт… Гарри, Северус… Вы не хотите мне объяснить, что здесь происходит?
Если возражения у Снейпов и были, то в слух их высказывать не стали.

***
– Госпожа Гермиона? – Гермиона встрепенулась, подскакивая на месте, и растерянно заозиралась в поисках источника беспокойства.
– Госпожа Гермиона? – повторила Фелли, робко дернув девушку за рукав наполовину сползшего халата.
– М-м-да? – сонно произнесла гриффиндорка, фокусируя взгляд на эльфийке.
– Вас ждёт мисс Уизли, Фелли сказала, что госпожа скоро будет, – Фелли неодобрительно взглянула на спальное место хозяйки, но не стала ничего говорить по этому поводу, предпочтя просто исчезнуть.
Гермиона же несколько раз моргнула, рассеянно проведя рукой по лицу и глядя на библиотечный стол и книгу, лежащую на нём, которая послужила ей подушкой. Давно уже она не засыпала так…
Припоминая события вчерашнего вечера, Гермиона поднялась со стула и потянулась, разминая затекшую спину.
Она понимала, куда отправился Драко, и была ему за это благодарна – ей не хотелось мяться и рассказывать о том, что сама толком не знает. Однако ей хотелось дождаться друга и расспросить о проведённом в Салленхоле вечере, так что даже уже переодевшись для сна, она осталась в гостиной, уютно расположившись на диване и кутаясь в шёлковую ткань халата; почувствовав, что глаза начинают закрываться, а мысли путаться, Гермиона поставила на камины поместья сигналящие чары и отправилась в библиотеку с намерением ещё поискать книги, чтобы как-то помочь Люциусу, намерено выбрав самый неудобный стул. Но молодой организм требовал своего, совершенно не обращая внимания на созданные условия, и через несколько минут девушка уже крепко спала, раскинув каштановые волосы по пожелтевшим страницам старинной книги об обычаях и традициях различных магических семей.
Сейчас, хмуро глядя на книгу, Гермиона никак не могла понять, зачем она взяла её вчера. Но сейчас думать об этом у неё не было времени, и, быстро поправив халат, тряхнула головой и стала спускаться вниз, чтобы присоединиться к подруге.
Спускаясь по лестнице, Гермиона щёлкнула пальцами, вызывая Фелли.
– Подай нам завтрак, пожалуйста, – на ходу бросила она эльфийке, удивляясь тому, насколько она привыкла к домовым эльфам и общению с ними.
Фелли быстро кивнула и вновь исчезла, а Гермиона остановилась перед гостиной, улыбнулась и распахнула двери.


Глава 18

Глава 18.

– Гермиона! – воскликнула Джинни, поднимаясь с дивана и улыбаясь подруге.
– Джинни! – так же радостно улыбнулась Гермиона. – Что-то давно я тебя не видела…
Подруга опустила взгляд в пол, начиная слишком уж пристально изучать ковёр под ногами.
– Ну… Просто… Малфой-мэнор… Понимаешь? – вымученно спросила Уизли.
– Нет, – ответила Гермиона, присаживаясь в кресло и потягиваясь, продолжая лениво улыбаться.
– Малфои, – ответила Джинни, теребя край мантии. – Никто не любит Малфоев и их дом. Нам… неприятно посещать его.
– Странно, – протянула Гермиона, потянувшись к чашке чая, стоявшей на только что материализовавшемся подносе с завтраком. – Гарри вроде не забывает регулярно заходить, да и мне тут неплохо… Ты угощайся, – она махнула рукой, указывая на поднос, и взяла себе тост.
Джинни брезгливо покосилась на предложенное угощение и вновь присела на краешек дивана, тем не менее не собираясь притрагиваться к пище.
– Почему ты сама не заходила? – обвиняющее спросила рыжеволосая девушка, решив, что нападение будет лучшей тактикой.
– А ты сравни, – улыбнулась Гермиона. – Дом на площади Гриммо и Малфой-мэнор. Прости, но тут как-то больше условий для нормальной беседы и принятия гостей.
– Смотрю, ты неплохо устроилась, – зло произнесла Джинни, вздёрнув подбородок. – Я бы никогда не выбрала поместье этого надутого индюка Малфоя, и думала, что Гарри уговорит тебя вернуться к нам. Места в нашем доме немало, но раз ты так тут прижилась…
Девушка закрыла рот и испуганно взглянула на невозмутимую подругу, которая закончила намазывать тост джемом и только после этого перевела взгляд на Уизли.
– Что-то ещё? – поинтересовалась она.
– Я не хотела, – пролепетала Джинни. – Я вовсе не за этим… Я не то хотела сказать. Прости.
– Я знаю, – Гермиона улыбнулась. – Просто мы уже отвыкли друг от друга, да и я изменилась за это время.
Они помолчали. Джинни нерешительно заговорила.
– Знаешь, я хотела поговорить о Гарри.
Гермиона чуть заметно нахмурилась.
Разговор предстоял нелёгкий.

***
Проводив заметно повеселевшую Джинни, Гермиона вздохнула и помассировала виски. Переубеждать Уизли в том, что Гарри вовсе ей не изменяет и всё у него в порядке, при этом не раскрывая истинной причины его частых исчезновений… Увольте, больше она на такие подвиги не пойдёт.
В конце концов, у неё есть другие, более важные дела – например, выяснить, куда так надолго пропал Драко… Это уж не говоря о том, что она до сих пор не придумала ничего дельного для освобождения Люциуса.
Устало опустившись на диван и уставившись в огонь в камине, Гермиона подумала, что неплохо бы всё-таки обсудить все её дела с Гарри.
В конце концов, он её старый друг, она может ему доверять… Взмахом палочки трансфигурировав халат в мантию, она решила, что расскажет всё именно ему, не Рону – только потому, что Уизли слишком нетерпимы к Малфоям. Гарри хотя бы не брезгует посещать этот дом…
Решив, что она все-таки поступает правильно, Гермиона решительно бросила горсть Летучего пороха в камин и шагнула в зелёное пламя, четко произнеся: «Салленхол!»

***
Гарри Поттер даже не успел свободно вздохнуть, когда Малфой покинул их дом – чудом было, что Драко не столкнулся с Гермионой где-нибудь в каминной сети, связывающей два поместья. Мимоходом отметив про себя, что Снейп его точно по голове не погладит за такое обилие гостей – и наплевать было зельевару на то, что Драко навещал не Гарри, с досадой подумал Гарри – юноша пошел поприветствовать подругу.
– Привет, Гарри, – дружелюбно начала Гермиона. – Ты прости, что я без приглашения… Просто хотела обсудить кое-что.
– Да ничего страшного, всегда рад тебя видеть, Гермиона, – Гарри улыбнулся. По крайней мере, девушка была спокойна и явно не собиралась устраивать разговор на повышенных тонах, что не могло не радовать. – Будешь что-нибудь?
– Нет, спасибо, я не так давно завтракала, – девушка не стала упоминать о том, что завтрак протекал в компании Джинни, решив, что расскажет об этом в подходящий момент… если такой будет. – Так что, если ты не против… я бы хотела сразу перейти к разговору. Я, конечно, понимаю, что…
– Нет-нет, ничего страшного! В конце концов, мы не так давно виделись в последний раз, – отмахнулся Гарри. – Для дружеской беседы будет ещё время, я в этом уверен.
Девушка облегченно выдохнула, порадовавшись, что Поттер её сразу понял. Юноша проводил её в один из кабинетов, где они уютно устроились, и Гермиона, немного помявшись, всё-таки начала выкладывать свои мысли.
– Понимаешь, я всё ещё чувствую себя обязанной вытащить Малфоя из тюрьмы. Мне кажется, что я уже все книги, как-нибудь связанные с этим – или я просто не знаю, что именно мне искать…
– Стоило бы догадаться, о чём пойдёт разговор, – усмехнулся Гарри. – А где ты искала? Если ты хочешь спросить совета насчёт всех этих юридических тонкостей, то хочу заранее предупредить – это никак не ко мне…
– Я понимаю… Просто… Я уже совсем запуталась. Я не могу обратиться к профессиональным юристам, адвокатам, потому, что они уже ничего не смогут сделать в любом случае. Скажем так – у них был шанс показать свои умения и знания, но он не оказался стоящим, иначе Люциус Малфой так же был бы на свободе.
Гарри вздохнул, потягиваясь в кресле.
– Гермиона, я не понимаю только одного – какой я могу дать тебе совет? Ты же знаешь, меня можно спросить только в том случае, если надо куда-нибудь выбраться, устроить какую-нибудь увлекательную и немного опасную вылазку… – юноша рассмеялся, уверенный в том, что шутка снимет напряжение, возникшее между ними. Он не знал, что посоветовать подруге, потому что мозгом блестящего трио всегда была именно Гермиона Грейнджер – сам же он, как и Рон, больше предпочитал сначала действовать, что обеспечивало неприятности всем троим.
Тем не менее, смех оказался лишним и неуместным во внезапно повисшей тишине. Гермиона застыла в кресле и сосредоточенно что-то шептала, изредка покусывая губу и не реагируя ни на что вокруг.
– Гермиона? Эй? Что с тобой? – осторожно спросил Гарри.
Девушка вздрогнула, после чего её лицо озарилось и она внезапно резко вскочила на ноги и бросилась к двери.
– Гарри, ты гений! Скоро жди в гости!
Не дав юноше опомниться, она выбежала из кабинета и тут же бросилась к камину, спеша попасть в Малфой-мэнор.
Гарри покачал головой, со вздохом отмечая только одно – по крайней мере можно не опасаться, что отец будет против визита девушки, которую он не успел застать в собственном доме.

***
Господи, это же просто, как и все гениальное! Мучаться столько времени, искать разгадку, когда она всё это время была на поверхности! Теперь осталось только выяснить, не будет ли против Гарри оказать небольшую помощь…
– Гермиона?
Голос Драко, раздавшийся на пороге, прервал девушку от своих раздумий и записей на пергаменте. Она поспешно свернула свиток, не желая раньше времени рассказывать всё Малфою. Скорее всего, он обрадуется любой возможности вытащить отца из тюрьмы, а шансов на успешный исход – один из миллиона, и то если она не ошиблась ни в чем…
– Драко! Ты, наконец-то, соизволил вернуться в свой собственный дом!
– А, я просто крёстного решил навестить, там и переночевал – ты разве не знала, что камины на ночь блокируются магией поместья? – ухмыльнувшись уголком рта, ответил светловолосый юноша. – А где ты была? Когда я появился, тебя не было в доме.
– Думаю, мы с тобой немного разминулись, – с улыбкой ответила Гермиона, осторожно косясь на пергамент. – Я навещала Гарри.
– Да уж, разминулись, – протянул Драко, чуть наклонившись в сторону, надеясь заметить, что за бумаги прятала Гермиона.
Девушка немного покраснела, быстро заталкивая пергамент в рукав – первое, что пришло ей в голову.
– Это так… личная… почта, – пробормотала она.
– Крам, что ли? – вновь ухмыльнулся Драко.
– С чего ты взял? – Гермиона широко распахнула глаза, удивляясь как осведомленности Малфоя, так и его странному предположению. С Виктором она уже давно не общалась, по крайней мере, регулярно; да и не было повода и желания писать ему. То, что было уместно и интересно на четвертом и пятом годах учебы в Хогвартсе, казалось сейчас совершенно ненужным и смешным в какой-то степени, но, очевидно, так считали не все, и Драко явно не входил в их число. Что поделаешь, фыркнула про себя Гермиона. Мальчишки! Они взрослеют гораздо позже и не могут понять, что недолгое увлечение, плавно превратившееся в дружескую переписку, сходит на нет через сравнительно недолгое время, особенно в таком возрасте – и особенно при таких обстоятельствах: возрождение Волдеморта, возобновление войны, нападения Пожирателей Смерти… Тут как-то не до переписки становится.
– Я знаю, что в Хогвартсе ты с ним переписывалась, – просто ответил Драко, второй раз за довольно короткое время отвлекая её от размышлений. – Об этом все говорили. Вы, гриффиндорцы, совершенно не умеете держать язык за зубами, и то, о чём говорилось в общей гостиной, запросто может на следующей день стать достоянием всей школы. Всё просто элементарно – ты рассказала о письме Поттеру и Уизли, какой-то младшеклассник, помешанный на квиддиче, поделился услышанной новостью – Гриффиндорская староста переписывается с ловцом сборной Болгарии! – со своим другом из Рейвенкло или Хаффлпаффа в коридоре или за обедом, мимо проходил слизеринец… И вот уже вся женская часть старших курсов Слизерина, сбившись в уголок для сохранения секретности, на повышенных тонах принимается обсасывать твою переписку. Прости, что я в тот момент находился в непосредственной близости от этой женской кампании.
Девушка дернула уголком рта, будто собираясь улыбнуться, но передумала.
– Знаешь, я даже не знаю, как на это реагировать – злиться или смеяться?
– А на кого ты будешь сейчас злиться? На саму себя? Это глупо, что было – того уже не исправить, – весело ответил Драко. – Но с твоей стороны было глупо надеяться, что кроме твоих дражайших друзей о Краме не узнает. В конце концов, вся школа мусолила написанное о вас в газете на четвертом курсе, и ты не возмущалась, а то, что я знаю адресата письма, вызывает у тебя ярость?
Малфой откровенно смеялся над ней, и Гермиона пришла к выводу, что молчать будет глупо, равно как и обижаться и реагировать чересчур резко. С другой стороны, достойного ответа у неё не было.
– Просто… я удивлена, если честно. Никогда даже не задумывалась на эту тему как-то… Общаюсь я с Виктором или нет – это моё дело, – девушка улыбнулась. – Так же и то, кому адресовано это письмо, является только моим делом. Не обижайся, но…
– Ничего страшного, – Драко тоже улыбнулся в ответ. – Просто я хотел найти тебя, узнать, куда ты пропадала и предупредить, что в ближайшие несколько часов можешь меня не искать – я хочу потренироваться с превращением… в свою анимагическую сущность, – казалось, он немного смутился под конец, но Гермиона сделала вид, что не обратила на это внимания. Когда Драко покинул комнату, девушка достала из рукава пергамент, удивляясь, что не наложила на него невербальные чары маскировки, и пробежала глазами записанный текст.
Если всё получится…
Если она не ошиблась в своих расчётах, разумеется, и если её ожидания оправдаются…
Главное, чтобы согласился Гарри.
Впервые в жизни неуверенная в себе и в правильности своего решения, Гермиона вновь свернула листок, пригладила непослушные волосы и вновь направилась к камину, надеясь уточнить у Гарри несколько вещей.
И если он будет согласен, то она не зря несколько часов обмозговывала этот чертов план, который оказался до безобразия простым и оттого ещё более сложным.


Глава 19

– Мисс Грейнджер?
Гермиона испуганно дернулась, услышав холодный голос Снейпа.
– П-профессор… Я… Я пришла к Гарри. Здравствуйте, – последнее слово она произнесла едва слышно, не уверенная, что стоит здороваться, если её сейчас отсюда вышибут… По крайней мере взгляд зельевара не оставлял надежд на то, что ей позволят увидеться с Гарри, да что там – что ей позволят уйти самостоятельно.
Снейп критично осмотрел её, приподняв бровь.
– А с чего вы взяли, что вы застанете его здесь?
Девушка перевела дыхание, заставляя себя забыть о том, что Снейп – её бывший учитель, и сейчас обращаться к нему, как к отцу друга.
– Гарри рассказал мне, что он бывает здесь, – все ещё несмело ответила девушка. – И я подумала…
– А вот мне кажется, мисс Грейнджер, что вы наоборот совершенно не подумали. Если он здесь бывает, это не значит, что он здесь живет постоянно… Вам следовало бы вначале проверить дом Блэка.
Не желая ещё больше оправдываться перед человеком, которого она привыкла считать своим учителем, девушка пробормотала что-то на прощание и сразу же перенеслась на площадь Гриммо.

***
– Гермиона? Глазам своим не верю! – удивленно воскликнул Рон, как только девушка появилась из камина. – Я уже забыл, как ты выглядишь!
Не успев сказать ни слова, Гермиона оказалась в стальных объятиях друга, который явно задался целью задушить её. Издав сдавленный смешок, она слабо похлопала его по спине.
– Дай хоть посмотреть на тебя, – шутливо нахмурился Рон, оставив руки на её плечах и оценивающе глядя на девушку. Гермиона улыбнулась – она сама давно не видела Уизли, так что тоже успела соскучиться. Конечно, глупо было бы ожидать от юноши сильных изменений за довольно короткий промежуток времени: он остался всё таким же долговязым и несерьёзным рыжиком, к которому она привыкла.
– Если тебе так не терпелось посмотреть на меня, ты запросто мог сам зайти в гости, – фыркнула Гермиона, когда Рональд, посмеиваясь, вернулся к дивану в гостиной.
– В дом Малфоя? Бээ, – скривился юноша.
Да, и он всё так же бестактен.
Решив, что намекать другу на свое недовольство такими фразами по меньшей мере неразумно, Гермиона промолчала, последовав его примеру и присев на кресло.
Начинать разговор с очень хорошим другом, которого она столько времени не видела, с вопроса о Гарри, показалось Гермионе невежливым.
– Ну, как вы тут?
– Вообще-то неплохо, – Рон улыбнулся. – Вот, стараемся с толком провести остаток лета… Потом ведь снова учиться, – Гермиона непонимающе нахмурилась. – Ну как же, Гарри собирается поступать в школу Авроров, мне прислали приглашение в один из квиддичных клубов… Ты же не хочешь сказать, что ещё не определилась с выбором будущей профессии? – недоверчиво спросил Рон. Девушка ответила ему совершенно шокированным взглядом, слегка прикрыв рот рукой.
– Боже мой… Ты точно Гермиона Грейнджер? Не могу поверить!
Рон рассмеялся, почти сразу же замолчав и озабоченно взглянув на свою подругу.
– Гермиона, у тебя какие-то проблемы? Стоило только сказать…
Опомнившись от потрясения – сколько времени уже прошло, а она даже не задумывалась на тему выбора профессии! – Гермиона вспомнила, зачем, собственно, пришла.
– Ах, да! Рон, мне нужно поговорить с Гарри… Не обижайся, просто у меня действительно много… дел.
– Да, конечно… Я понимаю. Гарри вернулся домой не так давно… уж не знаю, куда он так зачастил, – неуверенно произнес Рон.
– Он в своей комнате? – Гермиона проигнорировала вопросительный взгляд Уизли, искренне надеясь разобраться с основой своего плана сегодня.
Рон вздохнул, но ответил на её вопрос простым кивком головы.

***
– Гарри?
Гермиона осторожно приоткрыла дверь.
– Я тебя ни от чего не отвлекаю?
– От чего, например? – вздохнул Гарри. – Входи, конечно. Я всего лишь отдыхал…
Привстав с кровати, он наложил на комнату заглушающие чары.
– Сама понимаешь – с… отцом… не так уж просто уживаться.
Гермиона робко улыбнулась, покосившись на подозрительный стул, единственный в комнате, и присела на кровать рядом с Гарри.
– Просто ты обещал мне помочь… Я хотела уточнить несколько моментов.
Поттер заметно оживился.
– Что, намечается какой-то прогресс? Мне даже интересно, – он ухмыльнулся.
– Ты говорил о том, что я могу обращаться к тебе в том случае, если надо совершить вылазку… опасную и интересную. Мой вопрос заключается в следующем – к какому уровню опасности ты готов, если степень увлекательности вряд ли будет высокой? Вообще эти два понятия должны как-то компенсировать друг друга, или это тебе не принципиально важно – главное, чтобы присутствовало и то, и другое?
Гарри заметно напрягся, по привычке запуская руку в непослушные волосы и взъерошивая их ещё больше.
– И ещё одно, – нетерпеливо добавила Гермиона, не давая другу ответить. – Можешь ли ты подключить к этому Снейпа так, чтобы он сам ни о чём не догадался?
– Гермиона, – взмолился юноша, крепко зажмурившись и тряхнув головой. – Я не успеваю за ходом твоих мыслей! При чём тут вообще отец?!
– Вряд ли, – осторожно произнесла девушка, тщательно подбирая слова и стараясь не выдать всё сразу. – Эта… вылазка… ему понравится, так же вряд ли она обойдётся без очень высокого уровня магии, – девушка сильно закусила нижнюю губу, сосредоточенно глядя в пол. – Тут потребуется не столько магическая сила, сколько опыт в её применение и желание…
Гарри сжал руками виски, хмуро глядя на подругу.
– Желание чего?
– Ну, скажем так – желание того, чтобы… э-э-э… чтобы применение магии оказало нужный эффект.
– Так. Давай сразу всё выкладывай, иначе я ничего совершенно не пойму.
– Сначала ответь, – упрямо произнесла Гермиона, переводя взгляд на друга.
Юноша вздохнул, снял очки и стал протирать кристально чистые стёкла краем рубашки.
– Гермиона… Скажи, что ты хочешь совершить набег на какую-нибудь библиотеку, – тихо и неуверенно произнес Гарри. – Потому что я не могу и не хочу поверить в то, что кажется очевидным.
– Ты сам натолкнул меня на эту мысль, – извиняющимся тоном произнесла девушка. – Ну тебе же удалось достать разрешение на посещение Малфоя для Драко? Чего тебе стоит получить такое разрешение самому?
– Нет, Гермиона, – взмолился Гарри. – Я отказываюсь в это верить!
Девушка тяжело вздохнула, поднимаясь с кровати.
– Жаль… – разочарованно протянула она. – Я надеялась на твою помощь…
– Хотя бы объясни, как ты дошла до такого… плана! – простонал в отчаяние Гарри.
– Просто пошла от обратного – если до этого я искала самый законный способ, то сейчас решила попробовать действовать совершенно наоборот, – немного оживилась Гермиона. – Если я пыталась призвать к действию юристов – то теперь решила попробовать справиться своими силами. Если я хотела добиться его официального освобождения из тюрьмы…
– …То сейчас ты решила, что лучше будет… выкрасть его оттуда?! – взвыл Гарри. – Большего бреда я в жизни не слышал!
– Но это же интересно! – воскликнула Гермиона в ответ, в тайне надеясь, что друг хоть так согласится ей помочь. Опасно и интересно… главное объяснить ему, чем это интересно, потому что об опасности он и сам, похоже, догадывается.
– Да, только в случае провала мы сами будем преступниками, ты же понимаешь?!
Девушка с трудом подавила торжествующую улыбку – по крайней мере теперь она могла почти с полной уверенностью заявить, что друг сдался.
– Провала не будет, я всё обдумала – главное, чтобы нас не подвёл твой отец.
– Я пока что не понял, как с этим связан он, но если ты так уверена в полном успехе «операции»… Я уверен только в одном – он со своей невесть откуда взявшейся ролью в освобождении Люциуса Малфоя точно справится отлично.
И юноша робко улыбнулся, чувствуя, как страх перед опасностью постепенно сменяется знакомым ему желанием встрять в неприятности и с блеском из них выбраться, получив огромную порцию удовольствия.


Глава 20

Опять не очень много, зато относительно быстро.
Хотелось бы эту главу посвятить Памук и НЕЗНАКОМЕЦ, чьи отзывы меня вдохновляют на продолжение. Спасибо вам большое за теплые слова, мне очень приятно!

~~~

Некогда светлые волосы скрывали лицо тощего мужчины, стоящего посредине камеры и слегка раскачивающегося вперед-назад, сцепив руки за спиной замочком.
Бросив короткий взгляд на некое подобие окна, прорубленного в стене, Люциус Малфой развернулся на носках и принялся мерить помещение шагами. Последнее время он стал всерьёз опасаться, что разучится ходить, что бы там ни говорили о памяти тела. По крайней мере он уже сильно сомневался в том, что способность разговаривать у него всё ещё сохранилась, потому что отдающиеся эхом от каменных стен слова заставляли резко замолкать и подолгу вздрагивать от воспоминаний о собственном хриплом голосе.
Когда он не лежал на койке, не разговаривал сам с собой и не глядел на холодные каменные стены, можно было вообразить, что он снова дома – стоило только прикрыть глаза, и вот он уже вышагивает по гостиной Малфой-мэнора, гадая, когда прибудут на званый ужин гости, или нетерпеливо ходит взад-вперёд по собственному кабинету, ожидая важного визитера…
Вначале, когда он только открыл для себя такой способ отвлекаться от дурных мыслей, представлять себе свое бывшее поместье получалось от силы несколько минут – каменный пол, завывания ветра и чувство необратимой потери не позволяли сосредоточить как следует. Теперь он мог пребывать в таком состоянии часами – бродить, не замечая холода, изредка натыкаться на стены и не обращать на это внимания…
Стоило только закрыть глаза…
Люциус понимал, что, скорее всего, сходит с ума. Но ничего не мог с этим поделать.
Хотелось верить в то, что он умрет раньше, чем окончательно сбрендит.

***
– Отец?
Снейп тяжело вздохнул, услышав осторожный, словно извиняющийся голос Гарри, стоявшего на пороге лаборатории.
– Я слушаю.
Возможно, у них и не такие отношения, какие должны были бы быть между отцом и сыном, но видит Мерлин, он делает все, что в его силах…
– Я… ну, дело в том, что я был у Гермионы…
– И что же от тебя потребовалось мисс Грейнджер?
Мужчина наконец-то соизволил повернуться лицом к собственному сыну, выражая при этом массу недовольства тем фактом, что кто-то посмел прервать весьма увлекательный эксперимент.
Гарри опустил взгляд в пол, судорожно сглотнув. Снейп всегда был превосходным легилементом, и хотя хотелось бы верить, что сейчас он не полезет в сознание собственного сына, риск всё равно был, а тогда весь их с Гермионой план провалится…
И это только сильнее привлекало юношу. Да, война закончилась, но это не значит, что он предпочтёт запереться в доме и вести монашеский образ жизни, отнюдь – оказывается, ему ужасно не хватало всех этих весёлых и порой недетских забав, которые так любило все блистательное трио – даже не раз пострадав (чего стоил Рону укус Норберта, а Гермионе – встреча с василиском), они всё равно, пусть и невольно, продолжали встревать во всякие неприятности.
– Ну…
– Перестань мяться, – резко одернул Гарри Снейп.
– Мы обсуждали будущие профессии друг друга, – выпалил Гарри, сразу почувствовав себя уверенней – теперь должно быть проще, раз он уже начал говорить. – Она сказала, что мне, как будущему Аврору, потребуется опыт разговоров с… ну, с Пожирателями и им подобными, – немного замявшись в конце, юноша подумал, что всё это не так-то и легко. По крайней мере, он ещё не знал, как перевести разговор к Люциусу Малфою так, чтобы это было логично и ожидаемо.
– И что, неужели мисс Грейнджер посоветовала тебе тренироваться на мне? – сухо спросил Снейп. – Опыта ты наберёшься уже в школе Авроров, не сомневайся – у вас будут… опытные образцы.
Отвернувшись от сына, зельевар понадеялся, что достаточно ясно дал понять – разговор закончен. Однако младший Снейп всё ещё неуверенно мялся на пороге.
– Нет, не на тебе, – медленно произнёс Гарри. – Просто она сказала, что будет лучше, если я уже буду приблизительно знать, как себя вести во время разговора с подозреваемым…
– Чего ты хочешь от меня? Мне казалось, что ты должен был получить достаточно навыков во время войны, или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься, – Гарри глубоко вздохнул, засунув руки в карманы брюк, чтобы не взъерошивать волосы, тем самым выдавая собственное волнение. – Но у меня нет опыта разговора с теми, кто потерял вкус к жизни… Я хочу увидеться с Люциусом Малфоем.
Сказал. Он это сделал! Итак…
Твой ход, отец!
Как и следовало ожидать, Снейп на мгновение замер, после чего развернулся, удивлённо и хмуро глядя на сына.
– Какого чёрта тебе от него надо?
– Всего лишь поговорить, – невинно улыбнулся Гарри, чувствуя дрожь от предвкушения очередной шалости. – Просто он идеально подходит на роль преступника, который скорее умрёт, чем скажет правду…
Конечно, он знал по рассказам Гермионы, которой безоговорочно верил – какой он иначе был бы друг?! – что Люциус действительно ничего не скрывал от Министерства и Аврората, но Снейп верил, что Гарри относится к Малфоям предвзято, и пока юноша не собирался его переубеждать. В данном случае отец Драко был выставлен в роли своеобразной груши для бокса, на которой начинающий Аврор, Мальчик, который выжил, собирался отточить навыки, необходимые в будущей профессии. Снейп не станет пытаться привить Гарри своё отношение к старому приятелю, хотя бы потому, что пока их мир с сыном был чрезвычайно хрупок и мог сломаться от одного неверного слова, действия или поступка.
– Ты же можешь мне запретить идти туда, – настойчиво произнёс Гарри. – И я хочу получить твое разрешение. Только честно – без шпионажа за мной, без всяких твоих штучек… Сам. Я хочу справиться сам. Не думать о том, что ты будешь наблюдать за мной…
– Без подстраховки не отпущу, – категорично заявил Снейп.
Пусть он и третировал собственного сына семь с лишним лет, пусть он ненавидел его почти восемнадцать лет и знал, что юноша отвечал ему взаимностью, теперь, когда выяснилось, что его отцом является не Джеймс, Северус меньше всего хотел потерять такой неожиданный подарок судьбы.
Гарри подавил торжествующую улыбку.

***
– Как ты и предполагала, – довольно заявил Гарри, вываливаясь из камина в небольшом салоне Малфой-мэнора в начале первого ночи.
Глаза Гермионы загорелись, и она неторопливо перебила друга.
– Ну рассказывай же, – пододвигая к Гарри чашку с чаем, быстро выпалила девушка. – Интересно ведь!
– Я отказался от первой своей идеи сказать, что не застал тебя дома, поговорил с Драко, пожалел его и решил увидеться с его отцом. Рассказ про отработку профессиональных навыков прокатил идеально, – на лице юноши расплылась удовлетворённая улыбка. – Я сказал, что разрешение на посещение будет готово послезавтра, так что теперь остаётся надеяться, что мне в пропуске не откажут…
– Ну а что насчёт…
Гермиона замолчала, когда Гарри, вальяжно развалившись в кресле, остановил её дальнейшие вопросы взмахом руки.
– Вот, как ты и предполагала – я же сказал, – сейчас меньше всего Поттер-Снейп был похож на победителя Тёмного Лорда, напоминая девушке того мальчишку, которым он был на трёх первых курсах – весёлого, безбашенного и безответственного, такого, каким он был до возвращения Волдеморта.
Достав из кармана мантии небольшую брошюрку, Гарри перекинул её Гермионе. Она ловко поймала её и тут же сдавленно выдохнула, благоговейно уставившись на предмет.
– Гарри, он действительно очень сильно за тебя переживает, – прошептала Гермиона, осматривая сильнейший порт-ключ. – Эта штуковина тебя не то что из Азкабана – с того света вытащит!
Юноша немного смутился, но продолжил разговор.
– Прекрасно, у тебя будет порт-ключ, способный доставить тебя из тюрьмы в Салленхол, разрешение на мое имя и оборотное зелье – я ведь правильно тебя понял?
– Да, – коротко ответила Гермиона, поднимаясь с кресла и, не глядя на Гарри, осматривая комнату.
– Но в таком случае получится, что я сбежал из Азкабана с Люциусом Малфоем! Что мне прикажешь делать? В эту часть плана ты меня ещё не посвящала, – нахмурившись, произнёс Гарри.
Безусловно, он был рад помочь подруге, но числиться в бегах вместе с человеком, признанным преступником, ему не хотелось. А если выяснится то, что Гарри во время похищения Люциуса Малфоя спокойно сидел дома…
Додумать эту мысль ему не дал радостный возглас подруги, которая всё-таки нашла то, что искала.
Когда на стол была водружена небольшая пепельница, юноша поднял удивлённый взгляд на Гермиону.
– Но зачем тебе… это?
Девушка только нетерпеливо отмахнулась, доставая палочку и начиная читать неизвестные Гарри заклинания. Глядя на сложные пассы, совершаемые Гермионой, юноша начал смутно понимать происходящее, однако вопросы оставил на потом.
Бессильно упав в кресло по завершении колдовства, девушка облегченно рассмеялась.
– Теперь у нас два порт-ключа… Один из них отправит тебя в то место, где будет находиться другой, то есть туда, где буду находиться я… Ты появишься в камере Малфоя незадолго до моего исчезновения, я тебя оглушу и воспользуюсь этим, – Гермиона указала на брошюрку, – Так что ты будешь вне подозрений. Заключенный отправил тебя в отключку, воспользовавшись беспалочковой магией, и отобрал у тебя порт-ключ… Правды никто никогда не узнает, можешь не беспокоиться.
– А где вы появитесь? – деловито поинтересовался Гарри, думая, что вряд ли Снейп будет рад приютить в своем доме ещё одного гриффиндорца со сбежавшим из тюрьмы Малфоем в придачу.
– Пока не могу тебе сказать, – таинственно ответила Гермиона. Гарри пожал плечами – главное, чтобы место было безопасным.
– Что ж, тогда я думаю, что увидимся уже завтра – мне надо будет передать тебе пропуск в Азкабан… Или ты собираешься устраивать всё это в другое время?
– Нет, почему же. Завтра будет замечательно… Надеюсь, тебе удастся получить этот пропуск за такое короткое время?
– Ну я же Гарри Поттер, – хмыкнул юноша. – Что ж, завтра увидимся.
С этими словами он поднялся с кресла, подхватил созданный Гермионой порт-ключ и шагнул в камин.

***
Это было практически невозможно – продумать весь план за исключением того, где она будет скрывать Люциуса!
Гермиона со злостью пнула кресло, в котором сама не так давно сидела.
Чёрт бы побрал этот идиотский план!..
Ну зачем, зачем она всё это устроила?!
Самое обидное то, что теперь, когда практически всё было идеально продумано, у неё просто не хватало фантазии на последнюю, самую незначительную на первый взгляд деталь…
Которая фактически была самой важной.
Укрытие.
Чёртово укрытие, которого у неё нет!..
Она же не может просто вернуться с Малфоем в его же поместье?!
Да, оно достаточно защищено для того, чтобы в нем можно было дублировать порт-ключи, но вряд ли в Малфой-мэноре получится скрыть от Авроров сбежавшего из тюрьмы человека… Наверняка у них своя технология поиска, и полагаться на то, что магия поместья этому поиску сможет помешать, просто глупо.
В таком случае, у неё есть ещё одни сутки на то, чтобы найти такое убежище, где поиск Авроров будет безрезультатен.
Гермиона тяжело вздохнула, упала в кресло и глухо разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.


Глава 21


Если исходить из того, что план по спасению Люциуса из Азкабана появился тогда, когда она решила думать в другом направлении, то и тут должен сработать похожий принцип. Если она хотела искать убежище в мире магов, то теперь стоит подумать о мире магглов; если она собиралась искать всевозможные заклинания для защиты, то стоит подумать о чем-нибудь более простом – например, естественная защита, или что-нибудь в этом роде…
Вновь уронив голову на руки, Гермиона расстроено застонала. Ну что это такое! Она всю ночь проворочалась в кровати, так и не сумев заснуть, и, встав около трех часов ночи, принялась продумывать возможные способы исправить ситуацию.
Одной из первых мыслей было желание укрыться в какой-нибудь пещере, как это делал Сириус несколько лет назад. Правда, такую идею она отмела сразу же – во-первых, Люциус скорее всего будет не в том состоянии, чтобы из одной пещеры прятать его в другую, а во-вторых, она и сама не сильно рада перспективе торчать среди холодных камней. Хотя звучало заманчиво – ведь Сириуса тогда искали по всей стране и не нашли, хотя он тоже был сбежавшим из Азкабана преступником, который, как все думали, охотился на Гарри Поттера. Наверняка это обстоятельство приравнивает ситуации, даже не смотря на то, что сейчас появились более совершенные технологии поиска…
Потом Гермионе пришла в голову мысль скрыть Малфоя в доме Гарри – раз уж он помогает ей его вытащить из тюрьмы, почему бы не предоставить и укрытие?
Но это было бы уже верхом наглости с её стороны, и этот вариант тоже был снят со счетов.
А было бы забавно спрятать Малфоя у её родителей. О том, что в доме присутствует магия, все знают – там же есть одна волшебница. Но это магглорожденная ведьма, которая давно там не живет, так что искать там даже и не стоит…
Гермиона истерично хихикнула.
Мама, папа, это Люциус Малфой и он будет жить у нас. Не пугайтесь, просто я только что украла его из Азкабана, поэтому он такой страшный. Ничего – покормить, помыть и переодеть – и он станет вполне себе ничего…
Вряд ли её родители с радостью станут предоставлять убежище человеку, сбежавшему из тюрьмы. Да она и не рассматривала этот вариант серьёзно – просто её сознание, уже измученное слишком бурной даже для неё деятельностью, ухватывалось за каждую ниточку, даже самую безумную…
Внезапно девушка замерла.
Выкрасть Малфоя из Азкабана – тоже идея не самая благоразумная.
А если найти дом, в котором когда-то жил магглорожденный волшебник…
Ведь действительно – никого не удивит присутствие магии в маггловском доме, если там когда-то жил маг. Магическая защита? Кто-то хотел обезопасить родителей-магглов от мелких неприятностей. Ведь никто не станет проверять, на какой именно квартире будут чары… Магия, некогда почти выветрившаяся, снова стала довольно сильной? Некто решил навестить своих родителей и обновил защиту…
Теперь оставались сущие пустяки.
Найти такой дом и найти в нем пустую квартиру.

***
– Сущий пустяк, – зло пробормотала Гермиона, в очередной раз аппарируя по незнакомому адресу.
Ранним утром перенестись в Лютный переулок, с трудом отыскать человека, способного продать ей несколько адресов магглорожденных волшебников и при этом стараться вести себя совершенно невозмутимо… Вести себя так, словно она каждый день наведывается сюда для прогулки по магазинам, а покупка конфиденциальной информации не несет в себе ровным счетом ничего необычного… Это было слишком даже для неё.
Не смотря на то, что это было последней частью подготовки к исполнению её заумного плана, с каждой секундой уверенность в успешном исходе таяла. Вновь и вновь проверяя купленные адреса, Гермиона не переставала убеждать себя: вот сейчас она найдет этот дом… Вот сейчас… Ну, в следующем точно будет подходящая квартира…
И всё равно это уже не помогало – очередной адрес на поверку либо оказывался отдельным домом, либо магия, которая там когда-то содержалась, уже полностью выветрилась…
– Сущий пустяк! – вновь воскликнула Гермиона, на сей раз в её голосе присутствовали нотки истерии. – Всего-то…
С каким-то отчаянным весельем она взглянула на свиток пергамента с кратким описанием местности для аппарации. Оставалось двенадцать адресов… Довольно много, чтобы устать их проверять, но слишком мало, чтобы найти среди них именно тот дом, который она так и не смогла отыскать по двум десяткам других адресов. Невесело усмехнувшись и отбросив со лба прядь волос, Гермиона подумала, что по закону подлости самый подходящий дом будет последним, в который она аппарирует… Если ей всё-таки повезёт и он вообще будет.

***
– Ещё восемь, – преувеличенно бодро сама себе сообщила Гермиона, готовясь сразу же перенестись в ещё одно бесполезное место, и с удивлением обнаружила, что магическое поле вокруг многоэтажного маггловского дома было вполне сильным… И это уже был хоть какой-то прогресс в её поисках.
Чуть позже, стоя на вполне обжитом чердаке дома, Гермиона пробормотала под нос:
– Ведь глупо же было надеяться, что мне повезёт больше, и здесь будет пустая квартира? Даже чердак здесь, похоже, используют едва ли не ежедневно…
Не в её обычаях было сдаваться, но, чёрт, как же ей хотелось бросить всё, и… И чёрт с ним! Вернуться к родителям, закончить маггловское образование, устроиться на работу, завести семью… И никаких заморочек – никакого наследства, никаких Малфоев, никакого Азкабана… Мерлин, у магглов можно даже вытащить человека из тюрьмы просто за счёт денег, здесь же такой номер не пройдёт – магия сожжет заживо любого служителя закона, который попробует получить взятку…
Тяжело вздохнув, девушка позволила себе прикрыть на минуту глаза и отдохнуть от постоянных аппараций.
Можно бесконечно много рассуждать о преимуществах маггловского мира перед магическим, но она сама не может себя обманывать: слишком давно магия появилась в её жизни, и слишком прочно она укрепилась в душе. Гермиона понимала, что никогда уже не сможет жить без волшебной палочки, без магии…
И – она не могла не признаться, хотя это был и не самый приятный момент – без постоянных поисков неприятностей.
Устало отталкиваясь от стены и выпрямляясь, гриффиндорка в очередной раз взмахнула палочкой.

И после ещё двух аппараций ей наконец-то повезло.

***
…Квартира, которую она так долго искала, выглядела по-настоящему заброшенной. Толстый слой пыли покрывал голый пол, на потолке висела перегоревшая электрическая лампочка, раковина в ванной треснула… Но Гермиона чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Засмеявшись и закружившись по пыльной комнате с затхлым воздухом, девушка подумала, что она всё-таки на удивление везучий человек. Явно было видно, что ни одного волшебника в этом доме не было, и тем не менее, магическое поле позволяло колдовать – разумеется, в разумных пределах, но ничего особенного Гермионе и не требовалось. Сигнальные чары, простенькая защита, возможно, придётся применить некоторые медицинские заклинания… Скорее всего, она может даже без опасения применять трансфигурирующие заклятия – в конце концов, Люциусу понадобится где-нибудь спать, а она не может допустить, чтобы человек – любой – спал на полу. Плита, пусть и очень старая, в квартире была, для холодильника можно будет трансфигурировать какой-нибудь шкаф и наложить на него замораживающие чары… В самом крайнем случае, она всегда сможет поменять определённое количество галлеонов на маггловские деньги и заказать необходимую мебель в магазине…
Окрылённая успехом, Гермиона аппарировала обратно в Малфой-мэнор, стараясь вести себя как можно тише, чтобы её не заметил Драко. Захватив у себя из комнаты несколько безделушек, она вновь перенеслась в квартиру-убежище; старое засаленное перо превратилось в обшарпанную кровать, ещё одно перо стало матрасом. Качество новых вещей, к её сожалению, Гермиона улучшить не могла; магия и так позволяла слишком много всего, противоречащего всем известным законам, чтобы сетовать ещё и на качество. Возможно, будь перо новым, или, ещё лучше, если бы это было не перо, а что-нибудь более массивное… Тогда, скорее всего, и кровать получилась бы хоть куда.
Старая надтреснутая чернильница стала жёстким диваном, а тот самый пергамент, на котором были записаны адреса, превратился в шкаф для продуктов. Ещё одним заклинанием Гермиона очистила квартиру от пыли; ей надо будет перенести сюда некоторые книги, а книги не могут храниться в пыли. Позже она придумает что-нибудь для книжных полок, но сейчас ей не до этого…
Ещё одна аппарация – на этот раз, за комплектом постельного белья и продуктами. Это было легче сделать незаметно – всего лишь пробраться на кухню к домовикам и попросить Фелли принести всё, что требуется… Слава Богу, ей удалось объяснить домовихе, что готовая пища не нужна, хотя это и было сложно. Аппарировать в поместье каждый раз за едой было бы опасно – она и так опасалась, что может привлечь излишнее внимание Авроров изобилием медицинских чар, так что рисковать ещё сильнее не хотелось; о том, чтобы наложить на квартиру заклинание, скрывающее магию – она когда-то слышала о таком – и речи не шло. Либо, чтобы не потревожить магическое поле, придётся уменьшить силу волшебства настолько, что его наличие непременно заинтересует стражей порядка – кто захочет скрывать колдовство и зачем? – либо придётся всколыхнуть поле вокруг дома так, что все маги, живущие поблизости, почувствуют это… Хотя тогда, конечно, никто не засёчет ни самого заклинания, ни факта применения магии в квартире. Вот только никто не помешает Аврорам пешком обойти весь дом и вычислить скрывающихся людей простым маггловским способом…
Взмахом палочки застилая постель, Гермиона с горькой иронией отметила, что может стать параноиком.
Кто бы мог подумать, что пренебрежение школьными правилами может привести её, вечно правильную во всём девочку, отличницу и старосту, к нарушению закона?..
Уже после того, как она уложила продукты в шкаф и наложила на него замораживающее заклинание, девушка устало взглянула на часы.
И охнула – два часа дня… Она договаривалась с Гарри о встрече, которая должна была быть час назад!..
В квартире раздался ещё один хлопок аппарации – и она вновь осталась пуста.

***
Заклинанием очищая одежду от пыли и поправляя растрепавшиеся волосы, Гермиона несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться – до гостиной Малфой-мэнора она добиралась бегом.
Картина, которую она увидела, открыв дверь, её совершенно не удивила; Гарри и Драко сидели в креслах, находящихся максимально далеко друг от друга, держали в руках чашки с чаем и буравили друг друга тяжёлыми взглядами. Сложив руки на груди, девушка устало выдохнула, привалившись к дверному косяку.
Оба юноши были так увлечены задачей непременно прожечь друг друга глазами, что даже не обратили на неё внимания. Она беззвучно покачала головой, виновато улыбнувшись своим мыслям; конечно, Драко не мог не проявить положенного хозяину дома гостеприимства, и, очевидно, не только встретил Гарри, но и предложил ему чаю… И теперь не мог никуда уйти – как хозяин, он не мог оставить гостя в доме совершенно одного…
Интересно, долго ли они так сидели?..
– Эм… Простите, что задержалась, – неловко произнесла Гермиона, разрушая тишину.
– Гермиона, – облегчённо выдохнули оба. После этого Драко с чистой совестью опустошил чашку, чай в которой, судя по всему, давно остыл, а Гарри неуклюже поднялся из кресла.
– Я боялся, что ты вообще не придёшь, – слегка ворчливо сказал он. – Мы же договаривались…
– Кстати, где ты вообще была? – перебил его Драко. – Мне казалось, что тебе никуда не надо было уходить… Я ошибался?
– Мм… Ну не то что бы, просто я… Я решила навестить родителей, – слегка помявшись, ответила Гермиона. – Обновила защитные чары на квартире…
– Ты же вроде бы не так давно делала это? – удивился Гарри. – Это было… это было… Ну, где-то пару месяцев назад.
– Верно, но я просто хотела увидеть их ещё раз. Два месяца – это не так-то и мало, не находишь?
Гарри кивнул, после чего красноречиво взглянул на подругу и мотнул головой в сторону Малфоя.
– А… Ну я так понимаю, вы опять что-то задумали, а если так – то, пожалуй, я удалюсь: ещё не хватало – ввязываться в неприятности, которыми кишит каждое приключение гриффиндорцев… – протянул Драко.
Гермиона нахмурилась, глядя, как он покидает гостиную.
– Гарри, ты обидел его, – хмуро прошептала она.
– Да ты что? Чем же? – искренне удивился юноша. – Я вообще ни слова не сказал!
Девушка в очередной раз покачала головой. Месяц, который она прожила в этом доме вместе с Драко, научил её легко понимать многие чувства и эмоции слизеринца; даже если внешне он ничем не показал заинтересованность в делах двух гриффиндорцев, Гермиона знала – на самом деле ему обидно, что он тут лишний.
Однако спорить с Гарри ей было некогда.
– Вот пропуск, – тихо произнёс он, вынимая из кармана мантии свиток пергамента. – Я сказал отцу, что отправляюсь туда завтра. Брать у него оборотное зелье я не рискнул – у него всё на учёте, он сразу заметит, так что извини… Тебе придётся раскошелиться на него самой. У тебя точно всё готово? – с лёгкой тревогой поинтересовался Гарри.
– Да. Будь уверен, – слабо улыбнулась девушка, отмечая про себя, что ей ещё придётся слегка изменить чары на порт-ключе. – Я хорошо подготовилась. Надеюсь, что ты сам всё помнишь – тебе надо попасть в Азкабан не позже, чем оттуда исчезну я, но и не раньше, чем я там появлюсь…
– Гермиона, – внезапно глаза Гарри округлились. – А как я узнаю, когда именно…?
– О, – девушка закусила губу, судорожно думая, что можно придумать на этот случай, но уже через несколько мгновений её лицо снова озарила улыбка. – Ну это не так сложно. Помнишь, как мы связывались друг с другом на пятом курсе? АД, монеты… У тебя ещё сохранился тот заколдованный галлеон?
Гарри тут же расслабился и облегчённо кивнул.
– Конечно. Я надеюсь, что они ещё будут работать?
– О, в этом можешь не сомневаться. В таком случае… Я думаю, увидимся мы только завтра – правда, это будет сложно назвать дружеской встречей.
– Удачи тебе, – вздохнул Гарри и крепко обнял подругу. Девушка похлопала его по плечу и с улыбкой проследила за тем, как он покинул Малфой-мэнор через камин.


Глава 22

«Драко,
Сегодня я аппарирую во Францию, мне нужно посетить там одно место и встретится с человеком по поводу моей будущей профессии. Скорее всего, я останусь там на неопределённое время.
Гермиона»
Вновь перечитав записку, девушка вздохнула. Конечно, это выглядит по меньшей мере глупо; глупо потому, что она всегда считала ложь глупостью. А сейчас она лгала… Но не могла, да и не хотела, говорить Драко о настоящей причине своего скорого отсутствия.
Веритасерум, легиллименция… Кто знает, какие ещё методы допроса есть у Авроров? Одним из первых подозреваемых в пропаже Люциуса, скорее всего, будет именно Драко…
И Гермиона знала, что потом он сам будет благодарен ей за то, что она сейчас промолчала. Ведь если он выдаст её, Люциуса не спасёт уже ничто… А этого Драко себе не простит, она была уверена.
В Азкабан она отправится вечером; тогда больше шансов, что Авроры, даже если они и выследят приблизительный участок её появления, не будут слишком уж усердствовать в поиске – потому что на улицах города будет слишком много магглов, а любые маскирующие чары могут помешать поиску. Ночью большинство людей спит, а днём тот квартал, в котором она нашла укрытие, практически пуст – за исключением матерей с детьми и стариков все работают.
Поэтому она решила выбрать именно вечер.
Остаток вчерашнего дня она потратила на то, чтобы более-менее качественно перепрограммировать порт-ключ, после чего еле добрела до кровати, где и заснула, забыв про ужин. Сегодняшний день она планировала потратить на обустройство квартиры, где им с Люциусом предстоит скрываться неопределённое время…
Пригладив волосы и сделав несколько успокоительных выдохов, Гермиона приклеила заклинанием записку к своей двери, после чего аппарировала в «убежище».

***
Скептически оглядев несколько книжных шкафов, забитых книгами – в основном касающимися медицины и магического права – девушка подумала, что теперь квартира вполне пригодна для жилья.
Кровать и тумбочка в крохотной комнате, отведённой ею под спальню Люциуса, были не самой лучшей обстановкой, но больше ничего и не было нужно – вначале она даже хотела отказаться от прикроватного столика, но потом решила, что ей понадобится место, чтобы ставить целебные зелья для Малфоя.
Кухня была разделена на две части – лабораторию, где она установила котёл и горелку, а так же шкаф с некоторыми ингредиентами, и, собственно, сама кухня.
Отделяли эти две части друг от друга простая занавеска и сильные защитные чары на лаборатории – пусть это было и слишком сильное слово для крохотного пространства, где было помещено только самое необходимое оборудование для варки целительных зелий.
Самая большая комната, которая, как предположила Гермиона, являлась гостиной, вмещала в себя диван, несколько книжных шкафов и небольшой кофейный столик – трансфигурировать полноценный обеденный стол не было смысла, всё равно для него не было места.
Гриффиндорка взглянула на часы – пол-седьмого – и, проверив наличие денег в кармане мантии, перенеслась в Лютный переулок.
Найти лавку, торгующую запрещёнными зельями, не составило большого труда, и уже через двадцать минут в руках девушки была бутылочка с Оборотным зельем. Ещё одна аппарация, обратно в квартиру – трансфигурировать свою одежду в мужскую, чтобы не тратить на это время после превращения.
Опустив волос Гарри в зелье, Гермиона дождалась, пока оно изменит цвет – рубиново-красный, истинный цвет гриффиндорца – она, глубоко вздохнув, опустошила склянку и терпеливо стала ждать окончания трансформации.
Нельзя сказать, что она боялась использовать зелье – хотя и предыдущий её опыт был неудачным, ей было крайне интересно, на что похож правильный процесс превращения. Она была уверена, что Гарри и Рон, когда говорили, что это что-то крайне ужасное, преувеличивали…
Но когда все мышцы свела судорога боли, а кожа загорелась огнём, Гермиона поняла, что в этот раз она ошибалась. Плавясь в этой адской муке, срывая голос, крича на высших нотах, она даже не осознавала, что упала на пол; ей казалось, что её тело подвергают самым изощрённым пыткам, и она готова была прилюдно поклясться, что обрастать шерстью и чувствовать, как у тебя прорастает хвост, было куда как приятней.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось; проклиная про себя Малфоя, свою идею и саму себя в первую очередь, Гермиона с ужасом заметила, что очертания квартиры выглядят странно размытыми…
Похоже, зелье, которое она купила, было испорченным…
С трудом поднимаясь с полу, она слегка пошатнулась – её тело казалось ей гораздо более тяжёлым, чем было раньше – и вновь чертыхнулась сквозь зубы.
И только спустя несколько секунд осознала, что тихий голос был крайне непохож на её собственный…
Правда, он так же не был похож на голос Гарри.
Слегка оживившись, девушка, нашарив на столике волшебную палочку, наколдовала себе очки – жаль, что она не подумала об этом раньше…
Очертания вокруг вновь приобрели чёткость, и следующим, что она сделала – наколдовала зеркало. Даже осмотрев свои руки и убедившись, что они были мужскими, она не могла быть до конца уверенной в том, кем она сейчас является…
Из зеркала на неё смотрел встрёпанный и тяжело дышащий Гарри Поттер.
Гермиона облегчённо и слегка хрипло рассмеялась – конечно же! Ну конечно! Она не могла ориентироваться на голос, потому что сам человек слышит себя иначе, чем окружающие… Очевидно, превращение помешало ей сразу адекватно реагировать на происходящее, иначе бы мысль об очках и зеркале пришла ей в голову раньше.
Однако больше терять времени было нельзя – у неё есть ровно один час перед тем, как она вернёт себе свой облик, и этот час необходимо потратить по назначению.

***
Каменистый остров среди Северного моря заставлял её съёжиться и поплотнее укутаться в мантию, хмуро наблюдая за тем, как один из охранников спешит к ней.
– Мистер Поттер? Чем обязаны? – с лёгким недоумением спросил маг.
Гермиона молча протянула ему разрешение.
Развернув свиток, мужчина быстро пробежался взглядом по его содержанию, вздёрнув брови. После чего коротко кивнул и развернулся, бросив через плечо:
– Следуйте за мной, мистер Поттер.
Нашарив в кармане мантии зачарованный галлеон и порт-ключ, Гермиона быстро пошла вслед за охранником.
Он остановился перед тёмными каменными дверьми, бросил пару слов второму мужчине, так же стоявшему на входе в тюрьму, и взмахом палочки открыл проход, пропуская Гермиону перед собой.
Дождавшись, пока сзади не раздастся заклинание, запирающее дверь, Аврор вновь быстро зашагал вперёд, изредка оглядываясь, чтобы проверить, не отстала ли Гермиона.
Она старалась не смотреть по сторонам, не всматриваться в темноту за решётками камер, а просто молча следовала за своим провожатым, готовясь в любой момент активировать порт-ключ и послать сигнал Гарри…
– Я буду рядом, мистер Поттер. У вас есть полчаса.
Вздрогнув, она подняла взгляд, увидев, что мужчина снимает заклинания с решётки и отворяет дверь, любезно пропуская её в камеру… Она невольно содрогнулась – сплошной камень, сырость, холод – удивительно, что Малфой ещё жив!..
Аккуратно закрывая за собой дверь, девушка несколько раз моргнула, привыкая к темноте, и поискала взглядом Малфоя…
Он сидел на койке, и, казалось, совершенно не обращал внимания на своего посетителя. Бросив косой взгляд на спину Аврора, дежурящего у камеры, Гермиона приблизилась к узнику, чувствуя, как её затопляет волна жалости к Люциусу и ненависти к нынешним властям.
– Мистер Малфой, – тихо позвала она. – Это Г… Гарри Поттер.
Люциус вздрогнул, его взгляд приобрёл осмысленное выражение.
– Поттер? – хрипло спросил он, вновь вздрогнув. – Что… что тебе надо?
В этот момент Гермиона сильно сжала монету.
– Просто поговорить.
И тут в камере появился второй Гарри.

***
Сегодня было слишком холодно для того, чтобы ходить босиком по голому каменному полу. Даже несмотря на то, что он уже привык не обращать на такие мелочи внимания, сегодня он не мог сосредоточиться на представлении своего поместья, и практически весь день просидел на койке; всё равно холодно, но тут уже можно представить, что ты полулежишь в кресле в своём кабинете, потягиваешь виски и смотришь в пляшущие языки огня в камине…
Дверь кабинета открылась, и вошла Нарцисса. Он сделал вид, что не заметил; накануне, кажется, они поссорились, правда, он даже не помнит, из-за чего. Кажется, он обвинял её в том, что она оставила его одного…
– Мистер Малфой, – нежно позвала Нарси. – Это Г… Гарри Поттер, – добавила она мужским голосом, и Люциус понял, что фантазия закончилась – вздрогнув, он сосредоточился на своей камере и вскоре смог сфокусировать взгляд на мальчишке, невесть что делавшем в его камере.
– Поттер? –голос был до омерзения хриплым, и Малфой снова содрогнулся. – Что… что тебе надо?
Какого чёрта этот мальчишка заявился сюда?! Ещё раз допросить?! Чего он хочет?!
– Просто поговорить.
И тут Люциус внезапно понял, что никакого Поттера в его камере не было – он сошёл с ума. Точно! В этот самый момент он совершенно осознанно признался себе, что сбрендил окончательно, потому что… Потому что в камере возник ещё один мальчишка Поттер.
Следом произошло сразу несколько событий – первая его галлюцинация, та, которая прервала ход его воображения, явно была недовольна появлением второй, и оглушила её – его – Поттера-два, если точнее; после этого Поттер-один, как Люциус назвал его для себя, схватил его руку, прикладывая к какой-то непонятной книжечке – ещё одно доказательство его сумасшествия – и они оба, Поттер-один и Люциус, исчезли из камеры.

***
– Мистер Поттер, – раздался над ухом Гарри встревоженный голос. – Мистер Поттер! Очнитесь!
Застонав, юноша приоткрыл глаза. Голова болела от сильного удара о каменный пол, очки сползли, и мир для него выглядел слишком расплывчато…
Нахмурившись, Гарри сморгнул.
Даже без очков он мог отличить каменные стены Азкабана от довольно светлого помещения… Где он?
– Где я? – прошептал юноша, облизывая пересохшие губы и приподнимаясь на локтях.
– Вы…
Гарри так и не успел услышать ответ, так как их перебил шум за дверью. Пару минут были слышны возмущённые голоса, после чего дверь распахнулась, и в палату ворвался Снейп.
– Вы не имеете права, – робко возразил напоследок молодой Аврор, маячивший в дверном проёме. Зельевар бросил на него свирепый взгляд через плечо и быстрым шагом подошёл к кровати, на которой лежал Гарри.
– Отец, – с некоторым облегчением вздохнул тот – почему-то теперь ему стало совершенно безразлично, где он находится, главное, что тут безопасно – рядом отец.
Он даже не успел удивиться резкой смене отношения к ненавистному когда-то человеку… возможно потому, что не такой уж и резкой она была.
– Какого чёрта там произошло? – свирепо вопросил мужчина, совершенно не обращая внимания на целителя рядом. – Предупреждая все вопросы – сейчас ты в больнице Св. Мунго, и я бы очень хотел узнать, как тебя угораздило сюда попасть.
Вновь откидываясь на подушки и прикрывая глаза, Гарри вздохнул. Отец в лепёшку расшибётся, но правду всё равно узнает… По крайней мере так было тогда, когда их отношения не выходили за рамки ученик-учитель. Сейчас… Сейчас, возможно, у него появился шанс обмануть своего свирепого преподавателя зельеварения, сыграв на его отцовских чувствах.
Совесть ощутимо уколола его; Гарри отмахнулся от неё – это будет ложь во спасение, во-первых; со Снейпом он общается гораздо меньше, чем с Гермионой, чтобы выдать её секрет по первой просьбе отца… Нет, он не может предать подругу.
– Он… Малфой… Оглушил меня… И… и больше я ничего не помню, – пробормотал Гарри.
– Не надо лгать! Малфой, истощённый несколькими месяцами пребывания в тюрьме, никак не мог оглушить тебя!
– Это была магия, – возразил Гарри, слегка приоткрыв глаза. – Возможно, беспалочковая…
Снейп опасно сощурился, но юноша, слабо видящий без очков, не заметил этого.
– Что ж… Тогда, возможно, ты говоришь правду.
С этими словами Снейп поднялся с кровати и покинул палату.
– А что, собственно, произошло? – опомнившись, спросил Гарри.
– Люциус Малфой сбежал из Азкабана, – тихо ответил целитель, не глядя на своего пациента и расставляя какие-то зелья на столике возле постели. – За его поимку назначена награда в тысячу галлеонов. Правительство жаждет получить его в любом виде – живом или мёртвом.


Глава 23

…Удар от падения на жёсткий пол был весьма болезненным, и Гермиона испугалась, не сломает ли себе чего Малфой – он выглядел настолько болезненно тощим, что до него было страшно даже дотронуться без риска оставить синяк на бледной коже.
Хриплый стон откуда-то слева указал ей на то, что и Люциусу резкий скачок из одного места в другое не пришёлся по вкусу. Резко вскакивая, девушка подбежала к Люциусу; склонившись над ним, она закусила губу до боли, с содроганием глядя на то, во что превратился Люциус Малфой в тюрьме.
Когда Драко появился в Малфой-мэноре, она с жалостью глядела на отголоски безумия в глазах изрядно похудевшего блондина; тем не менее, младший Малфой был тогда в отличной форме по сравнению с Люциусом…
Запавшие глаза, обветренные губы, грязные неопрятные патлы и довольно длинная борода… Некогда стройное и сильное тело сейчас было больше всего похоже на скелет, обтянутый кожей…
Вспомнив, что она всё ещё не превратилась обратно, Гермиона решила перенести Люциуса в маленькую спальню, не используя заклинания; пожалуй, сейчас придётся следить за собой и не использовать магию без необходимости…
Малфой оказался настолько лёгким, что девушка мысленно горько усмехнулась – даже если бы она не обладала мужской силой, она бы всё равно смогла поднять мужчину на руки.
Бережно уложив его на кровать, она первым делом применила сканирующее заклинание; сильное истощение, переохлаждение и воспаление лёгких, но всё это вылечить сравнительно легко… А ничего более серьёзного, к счастью, она не обнаружила.
Сейчас, судя по всему, Люциус был без сознания; ей это весьма кстати – по крайней мере, она успеет сварить несколько зелий для него, а также ей придётся сходить в магазин… Но это после. Проверив пульс мужчины, девушка слегка нахмурилась и поспешила в импровизированную лабораторию.

***
– Мистер Поттер.
Гарри открыл глаза, ожидая увидеть рядом целителя, но вместо этого его взгляд натолкнулся на человека в мантии Аврора; юноша чертыхнулся и сел в кровати, радуясь, что не снял очки перед тем, как задремал.
– Я бы хотел задать вам несколько вопросов по поводу Малфоя, – отчеканил служитель закона.
Его лицо не выражало ровным счётом ничего, оставаясь до омерзения неэмоциональным; Гарри с раздражением подумал, что, встреть он этого человека во второй раз, он его не узнает… Должно быть, это были какие-то чары, не позволяющие отдельным чертам лица сохранится в памяти…
– Задавайте, – пробормотал юноша, поняв, что представляться Аврор не собирается. – Только толку от этого… Я помню только тот момент, когда он меня оглушил – я сказал, что хочу с ним поговорить, а потом меня отшвырнуло заклинанием, и я потерял сознание…
– Если вы согласны – по завершению лечения придётся приехать в Аврорат для дачи показаний под сывороткой правды…
– Я запрещаю применять Веритасерум к моему сыну.
Снейп, стоявший в дверях, говорил совершенно спокойно и невозмутимо, буравя взглядом спину Аврора. Гарри был благодарен отцу за то, что тот прервал мужчину; тон полицейского не оставлял сомнений – желание Гарри посетить Аврорат никого не интересует, и это было неприятно.
– Насколько мне известно, разрешения на посещение больного у вас нету, поэтому прошу вас покинуть палату, – так же спокойно произнёс Снейп, скрестив руки на груди.
Аврор недовольно поджал губы, но было видно, что спорить он не собирался – похоже, злорадно отметил Гарри, у него действительно не было разрешения.
Когда мужчина ушёл из палаты, зельевар приблизился к сыну, слегка угрожающе склонившись над ним.
– Никто не применит к тебе Веритасерум, кроме меня. В твоих интересах самому рассказать мне всё, – прошипел он. – Да будет тебе известно, что Люциус не мог использовать беспалочковую магию; Азкабан защищён от её применения. Я могу ещё несколько раз вмешаться сейчас, пока ты симулируешь здесь, но будь уверен – если ты не расскажешь мне ничего, я просто случайно забуду сказать тебе, что мне известен антидот к сыворотке правды перед тем, как ты отправишься на допрос…
Гарри заворожено глядел в глубокие глаза отца; когда он понял, что тот пытается проникнуть в его сознание, юноша собрал всю силу воли, чтобы помешать Снейпу сделать это. Через несколько минут брови зельевара взлетели вверх.
– Неплохой блок… Что и требовалось доказать – тебе есть что скрывать от меня.
Гарри покраснел не то от смущения, не то от злости, и обиженно взглянул на отца исподлобья.
– Тебя здесь продержат ещё максимум два дня; в твоих интересах подумать над моими словами.

***
Слабо застонав, Люциус постарался сообразить, что вчера произошло; почувствовав мягкий матрас под собой, он тут же вспомнил – вчера он наконец-то сошёл с ума… Кажется, в его бреде были два Поттера, дерущиеся друг с другом… Побег из тюрьмы… И вот теперь такая приятная галлюцинация – мягкая кровать вместо жёсткой койки.
Интересно, насколько сильно он сбрендил?.. Ему хотелось открыть глаза, но вдруг окажется, что тогда сознание вернётся, а этого так не хотелось… Лежать бы так вечно – никакого холода, ветра… Будто он не в Азкабане, а дома.
– Мистер Малфой, вы проснулись? – раздался встревоженный голос рядом с ним. Он еле заметно нахмурился. Всезнайка Грейнджер? А что она делает в его бреду? Тут должна быть Нарцисса…
– Ну же, мистер Малфой, – с отчаяньем произнёс голос, ничуть не напоминающий его супругу.
Что ж, в таком случае бессознательное состояние не настолько приятно, как ему показалось сначала.
– Я сошёл с ума и даже не могу насладиться этим в полной мере… – хотел было пробормотать он, решив, что в своём воображении может пользоваться голосом, как пожелает, но вместо этого из его рта вырвалось неразборчивое хрипение. Слегка опешив от такого поворота событий – до сих пор ему всегда удавалось управлять воображением – он открыл глаза…
И увидел над собой лицо Гермионы Грейнджер, пристально вглядывающейся в его глаза, заправляя непослушную прядь кудрявых волос за ухо.
Это бред, ошарашено подумал он. Её здесь не может быть…
Он не успел заметить ничего больше – ни обклеенные светлыми обоями стены, ни штукатурку на потолке, потому что сосредоточиться на слишком многих вещах не получалось, а в данный момент он с удивлением рассматривал Гермиону.
Лицо девушки озарилось искренней улыбкой, слегка усталой, но по-настоящему радостной.
– Как я рада, что вы проснулись!.. Я так испугалась… – воскликнула она, выпрямляясь и исчезая на время из его поля зрения, позволяя увидеть более чем скромную обстановку комнаты.
– Где… Где мы? – выдавил он.
– Это наше временное убежище, мистер Малфой, – раздался голос откуда-то сбоку. Он какое-то время переваривал услышанное, после чего хрипло рассмеялся – правда, смех очень быстро перешёл в кашель.
– Я сошёл с ума, – одними губами произнёс он, без сил закрывая глаза. – И мне мерещится, что чёртова всезнайка выкрала меня из Азкабана…
– Выпейте это, – беззлобно произнесла Гермиона, поднося к его губам склянку с каким-то зельем. Люциус даже не стал уточнять, что это – в конце концов, это его воображение, а значит, никакого вреда это зелье ему точно не принесёт…
– Вы не сошли с ума, мистер Малфой… А вот я, кажется, сошла, – вздохнула девушка. – Потому что действительно выкрала вас оттуда.

Ему не хотелось думать над её словами, что бы они ни значили. Было тепло, спокойно и удобно, зелье, которое он только что проглотил, облегчило жуткую боль в горле – которую, с удивлением подумал Люциус, он даже не замечал в Азкабане.
Проваливаясь в сон, он ещё успел подумать об одном: если всё это действительно было правдой, и его выкрали из тюрьмы, то очень, очень странно, что сделала это Грейнджер, а не его сын…

***
– Какого чёрта? – нахмурился Драко, срывая записку с двери Гермионы. Пробежав глазами по тексту, он нахмурился ещё сильнее: – Париж? Какой, к чёрту, Париж, Грейнджер?!
Пожалуй, он не смог бы внятно объяснить, почему так разозлился из-за отъезда Гермионы. Но в любом случае, она могла бы сказать ему лично вчера!.. Почему потребовалось уезжать так поспешно и почему она не знала об этом до сегодняшнего дня?..
В сердцах бросив на пол проклятую записку, Драко направился в столовую. Пожалуй, он просто не был готов остаться один сейчас: да, с момента заключения в тюрьме и даже с момента его освобождения прошло довольно много времени, но такое не забывается никогда.
Безрадостно ковыряясь в тарелке с овсянкой, юноша не сразу обратил внимание на свежий выпуск «Пророка». Когда стало понятно, что есть он сегодня не будет, Малфой брезгливо отодвинул тарелку и по привычке потянулся за газетой, поднося ко рту чашку крепкого чая…
И буквально через пару секунд изобразил фокус «человек-фонтан», обрызгав всю первую полосу печатного издания.

«ОСОБО ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК ВНОВЬ НА СВОБОДЕ!
Вчера вечером из Азкабана совершил побег Особо Опасный Преступник Люциус Малфой, воспользовавшись временным отсутствием защитных чар на камере…»
Откашлявшись, Драко нетерпеливо очистил газету взмахом палочки и жадно притянул её к себе, вчитываясь в остальной текст.
«…Заклинания были сняты по причине визита Гарри Поттера, получившего в тот день разрешение на посещение Малфоя…»
Поттер?! Мерлин задери, причём здесь он?!
«…Оглушив победителя Тёмного Лорда, обладателя Ордена Мерлина первой степени, с помощью беспалочковой магии…»
– Что за бред?! Отец в жизни не владел этой магией, да и не в том он был состоянии, чтобы оглушить Поттера…
«…Люциус Малфой аппарировал, хотя до сих пор это считалось невозможным в стенах Азкабана…»
Да, конечно – один человек якобы аппарировал, и теперь это будет считаться вполне возможным… А то, что в Азкабане полно других преступников, некоторые из которых наверняка умеют использовать беспалочковую магию на самом деле и при этом до сих пор никуда не сбежали, никого не волнует. Чёрт его подери, если отец действительно сбежал из тюрьмы без чьей-либо помощи!..
– Жаль, что здесь нет Гермионы, – пробормотал себе под нос Драко, поднимаясь из-за стола. – Мне бы пригодилась её помощь.

***
Жизнь, которая буквально несколько часов назад казалась скучной и конченой сейчас стала выглядеть гораздо более привлекательной на взгляд Люциуса. За весьма короткое время он сумел привыкнуть к мысли о том, что его выкрали из тюрьмы. Вернее, он просто постарался не думать об этом – выкрали так выкрали, а если прислушаться к себе, то точно можно сойти с ума… потому что Азкабан не то место, откуда можно сбежать.
С другой стороны, он и не сбегал. Будь на то его воля… Нет, он, разумеется, не был против вновь оказаться на воле, вот только это было опасно. Если его найдут, то у него не будет даже возможности сказать что-нибудь в своё оправдание… Не будет даже ещё нескольких лет жизни – поцелуй дементора, не меньше полагается сбежавшему узнику, решил про себя Люциус. Конечно, фактически он будет жив, но вот что такое жизнь без души…
Безусловно, сейчас его жизнь была весьма спокойна и даже чем-то хороша – тепло, сравнительно уютно… Что ещё нужно человеку для полного счастья?
Он старался, изо всех сил старался не думать о том, что будет, если его – их, поправил себя Люциус, вспомнив о мисс Грейнджер – обнаружат Авроры. О том, что прежней жизни уже не будет никогда, что Нарси мертва…
Он шумно вздохнул, выдавая тем самым, что уже не спит. Может, это было и к лучшему, подумал он, услышав шаги Гермионы, спешащей к его кровати. Теперь он сумеет хоть как-то отвлечься…
– Мистер Малфой? – тихо спросила девушка, слегка наклоняясь над ним. Люциус задумался, стоит ли отвечать – с одной стороны, она уже поняла, что он не спит, с другой… У него не было ни малейшего желания разговаривать с девчонкой.
– Мистер Малфой, вам нужно поесть. Все мои старания сойдут на нет, если вы умрёте от истощения.
Обречённо застонав, Люциус приоткрыл глаза. Очевидно, эта всезнайка не даст ему покоя в ближайшее время… И снова внутренний голос вкрадчиво спросил: а может, оно и к лучшему?..


Глава 24

– Прошу заметить, Гарри, – как и всегда, его имя слетело с губ зельевара с такой интонацией, что казалось, Снейпу противно звать собственного сына по имени. – Что завтра с утра тебя ждут в Аврорате.
Гарри печально опустил взгляд в пол, не в силах больше смотреть в пронзительные чёрные глаза отца. Холодные, не выражающие ровным счётом ничего чёрные глаза.
– Может быть вы всё-таки соблаговолите ответить хоть что-нибудь, мистер Снейп?..
Когда он называл его так, это звучало даже хуже имени.
Юноша тяжело вздохнул, всё ещё не поднимая глаз, задумчиво разглядывая пол.
А что ему ответить? Он не может выдать Гермиону, да и вопроса конкретного отец не задавал…
А, кстати. Это можно использовать против него…
– На что я должен отвечать, – еле различимо пробормотал Гарри, не удосужившись даже придать вопросительной интонации своему голосу.
– Например на то, – едко выплюнул зельевар, в два шага преодолев расстояние между ними, – каким образом так называемому Люциусу Малфою удалось тебя оглушить.
Это был плохой вопрос.
Ещё хуже был тон, с которым он был задан.
И уж совсем отвратительным было то, что Снейп применил по отношению к Малфою слова «так называемый».
Гарри удивлённо вскинул брови, однако желания отвечать на что-либо вообще и на этот вопрос в частности не высказал никакого. Он поковырял носком ботинка деревянный пол, словно надеясь, что тот сейчас разверзнется перед ним, позволяя провалиться… да куда угодно, только бы подальше отсюда.
Нет, дом отца был ему не настолько неприятен, что не хотелось оставаться в нём лишний раз. Неприятна была сама ситуация…
И странное ощущение, что он снова совершал вылазку в Хогвартсе после отбоя, а его поймал Снейп, и теперь необходимо отчитываться перед ним, иначе – исключение и вечное заключение в доме четыре по Прайвет-драйв.
А казалось, что ему больше никогда не придётся вот так стоять перед другим человеком, сбивчиво объясняя причины своего поведения, стараясь одновременно вытянуться в струнку, чтобы показаться достойным собеседником, и сжаться в комочек, ссутулиться, насколько возможно, чтобы защититься от нападок в свою сторону.
Зазнался же ты после войны, Гарольд Джеймс… Снейп, сбившись на последнем слове заметил его внутренний голос, и он не мог не согласиться с самим собой.
Победив Волдеморта, он стал героем магического мира и даже представить себе не мог, что найдётся ещё человек, способный его отчитывать. С его стороны было просто глупостью забыть о Снейпе…
Тот бы смог довести его до такого состояния даже не являясь его отцом. Только вряд ли бы тогда Гарри действительно захотел подыскать слова, способные и ситуацию объяснить, и скандал не создать.
– Ну? Я жду, – холодно произнёс Снейп, пройдя мимо него к креслу и вальяжно в нём устроившись.
Гарри неуклюже развернулся к нему, не желая стоять спиной к отцу – только на этот раз не потому, что ожидал подвоха, а потому, что хотел проявить какое-никакое уважение.
– Я понятия не имею, как ему удалось меня оглушить. Ну я пришёл в Азкабан, меня пропустили… Разумеется, твой порт-ключ никто не заметил, меня вообще никто не проверял – я же герой войны, победитель Волдеморта. Меня провели к Малфою, я зашёл в камеру, и вдруг бах! – и я в отключке. Буквально пару слов успел сказать… А потом очнулся уже в больнице…
– Очень забавная история. Главное, очень правдоподобная, – голос старшего мужчины сочился ядом. Гарри исподлобья взглянул в чёрные глаза, превратившиеся сейчас в узкие щёлочки.
– Меня не интересует то, что ты зазубрил наизусть. Меня интересует, каким образом Малфой – а если это был не он, то и то, кто был на его месте – сумел оглушить тебя. На территории тюрьмы беспалочковая магия не действует, а пронести туда палочку было бы не под силу самому Волдеморту. Оглушить тебя маггловским способом – камнем по голове, я имею в виду – Люциус бы не смог по причине неимения достаточного количества сил: максимум, что он смог бы поднять – мелкий камушек, которым не то что тебя – домового эльфа оглушить не получится.
Гарри облизнул пересохшие губы.
– Откуда мне знать? Если кто-то был на месте Малфоя… Я хочу сказать, ну ведь Крауч смог как-то своего сына спасти, пронес оборотное зелье… Может, Малфоя так же…
– Не надо. Лгать.
– Но я не лгу!..
– А что ты делаешь?! – прорычал Снейп, резко подавшись вперёд в кресле. – Когда Крауч немыслимым образом пронёс в тюрьму довольно большой запас оборотного зелья для своей жены, которую поменял на сына, Азкабан сторожили дементоры!.. С тех пор многое изменилось, тебе не кажется?! Уж стоит думать, Авроры проверяют редких посетителей на такие вещи!..
– А меня не проверяли, – снова пробурчал Гарри себе под нос, справедливо полагая, что это и ложью не назовёшь: он переместился в Азкабан, успешно миновав охранный пост, тем самым избежав проверки.
– Неудивительно, – зло фыркнул зельевар. – Мальчик, убивший самого тёмного мага столетия! – тонким голосом передразнил он строчку из какого-то магического журнала. – Заметь, тебе и палочку оставили, и не проверяли никак – и каким-то образом ослабленный тюрьмой Малфой умудряется тебя оглушить?!
Гарри неуверенно кивнул. Снейп вновь сощурился, откинувшись в кресле.
– А после этого – поправь меня, если я не ошибаюсь – вытащить из твоего кармана порт-ключ, зачарованный на твоё перемещение в это поместье и исчезает в неизвестном направлении?!
Гарри судорожно сглотнул.
Похоже, он сумел проговориться, не произнеся при этом практически ни слова.

***
Хоть к Поттеру обращайся.
Да, кстати – это будет весьма логично, ведь именно он присутствовал при исчезновении отца из Азкабана, не так ли?
Ну, даже если не так – то больше всё равно не к кому.
Чёрт, ему просто необходимо, чтобы Гермиона была здесь…
Малфой в смятении бросил взгляд на окно гостиной, надеясь, что сова, которую он отправил девушке, скоро вернётся.
Если бы только она была тут…
Да, он вполне самостоятелен и ему не требуется нянька… А вот от умной, сообразительной и дружащей с логикой сестры он бы не отказался.
Потому что понять, каким образом его отец смог сбежать из Азкабана без чьей-либо помощи, он уже не мог.
Ну это же просто бросается в глаза!.. «Старший Малфой провёл в тюрьме несколько месяцев», вот же она, эта строчка в газете!.. Да не мог он сбежать оттуда сам, это же ясно… Драко прекрасно помнил, в каком состоянии был отец даже после пары недель в тюрьме. Вряд ли за это время оно улучшилось…
Как он оглушил Поттера? Как выбрался из Азкабана? Кто ему в этом помог?!
Драко с силой ударил кулаком по подоконнику, зло зарычав от бессилия.
Где же ты, Гермиона Грейнджер, на пару со своими знаменитыми мозгами, когда твоя помощь и поддержка так необходима?..
Да, он признавал – с неохотой, но всё равно: он привязался к Гермионе. Сильно привязался… Не так, как привязываются к девушке, которую хотят видеть своей пассией; скорее уж, как к старшей сестре, или… как к матери.
Сердце болезненно сжалось в груди и юноша изо всех сил зажмурился, закусив губу. Он старался не думать о матери с тех самых пор, как вышел из тюрьмы, и пока у него это получалось…
Он даже сумел подавить в себе воспоминания о Нарциссе, когда снова вошёл в Малфой-мэнор, и, он готов был поклясться, в этом ему помогла Гермиона.
Девушка, поддерживающая его, дурачащаяся с ним, способная и обсудить с ним новый выпуск «Еженедельного Алхимика», и пожурить за любовь к полётам…
Девушка, отчасти заменившая ему мать, ставшая мудрой старшей сестрой, которой у него никогда не было.

***
– Мистер Ма-а-алфой, – лениво протянула Гермиона, сидя на стуле перед кроватью Люциуса. – Мистер Ма-а-алфой…
Нервное состояние, в котором она пребывала предыдущие дни, сменилось вялой апатией. По большому счёту, ей сейчас было совершенно всё равно, проснётся ли Люциус сегодня или нет; необходимые зелья были сварены, еды хватало и никто не беспокоил…
Было не то что бы скучно… Просто подогревающий кровь адреналин уже выветрился, открывая ей глаза на более своевременные проблемы.
И первым в списке неотложных дел стоял вопрос, как долго им придётся скрываться.
Да, она молодец. Она составила идеальный план, просто без единого изъяна, успешного его исполнила… И забыла продумать одну-единственную деталь, из-за которой они теперь, похоже, были здесь заперты на долгое время.
Как бы это ни было печально, но Люциус теперь всю оставшуюся жизнь будет в бегах… А она будет с ним до тех пор, пока он не поправится окончательно и не велит ей убираться восвояси.
Если только Гарри не проговорится и ей тоже не придётся убегать от правительства…
По её телу прошла дрожь; нет, конечно же, Гарри не проговорится. Он хороший друг, он не может её выдать; даже если его будут допрашивать – а его будут допрашивать, можно не сомневаться – он скажет всю правду, которую знает. Пришёл в Азкабан, его оглушили… И всё. Ему даже лгать не придётся.
Ведь недоговорённость ложью не считается, не так ли?
Девушка устало сдула прядь волос с глаз.
Теперь она даже не знает, каким образом связаться с другом, чтобы… чтобы…
Девушка фыркнула.
Она даже не могла объяснить, зачем ей так необходимо связаться с Гарри… Наверное такое чувство возникало от бессилия и болезненного, как никогда, ощущения одиночества.
Пусть в квартире она была не одна, но Люциуса Малфоя вряд ли можно было назвать хорошим собеседником и помощником. А ей так нужна была помощь – ей самой, не истощённому тюремным заключением мужчине, а ей… Просто поддержка, дружеский совет, что делать…
Что, чёрт возьми, ей делать с этим самым истощённым мужчиной?!
Он может, когда встанет на ноги, уехать куда-нибудь на край света, подумала Гермиона. Куда-нибудь далеко-далеко… Чтобы никто не нашёл… Да его и не будут искать за пределами Англии скорее всего – от силы пару лет будут изображать вялую активность, а потом просто закроют дело.
Однако он никогда не сможет вернутся в родовое поместье… Не сможет вернуть себе своё состояние, если только не хочет, чтобы его заметили лишний раз. Конечно, она обеспечит его нужной суммой для того, чтобы он скрылся куда-нибудь, но как при этом должен будет себя чувствовать сам Малфой? Получить деньги – свои деньги! – от грязнокровки, быть практически зависимым от неё…
– Ну мистер же Малфой, чтоб вам, – огорчённо вздохнула Гермиона. – Просыпаться надо…
Ну не умела она людей будить. Как-то и не приходилось никогда…
Хотя нет – приходилось, кажется, пару раз будить в школе мальчишек. Но это было совсем другое, с ностальгией вспомнила она, разочарованно глядя на мужчину, лежащего перед ней. Он был совсем другим… И общение с ним должно быть совсем другим, надо полагать.
Ребята были довольно вспыльчивыми и весьма эмоциональными; Люциус… она не знала, каким был Люциус, но явно иначе реагировал на просьбы вставать.
Мальчишкам стоило крикнуть: «Просыпайтесь, проспите весь завтрак!» – как они подскакивали на кровати, сонно и перепугано озираясь по сторонам.
Если накануне было бурное празднование очередной победы Гриффиндора в квиддичном матче, один из её друзей мог запросто на крики «Подъём!» запустить в неё подушкой; Люциус, похоже, даже не замечал, что она сидит рядом.
Гарри и Рон были её ровесниками; Люциус был откровенно старым, в конце концов!.. Разве у него не должен быть более чуткий сон? Он же не может спать так же крепко, как растущий подросток…
– Странно, – меланхолично пробормотала девушка. – Раньше вы нормально просыпались.
– А раньше вы будили иначе, – еле слышно проворчал Люциус, заставив Гермиону подпрыгнуть на стуле.
– Что?! Так вы не спите!.. И давно вы надо мной издеваетесь?! – гневно вопросила девушка, полная праведного возмущения.
– Мерлин помилуй, мисс Грейнджер, делать мне больше нечего, – прошептал Малфой, не открывая, впрочем, глаз. – Однако я посмел тешить себя надеждой, что вы скоро оставите меня в покое и позволите поспать в своё удовольствие, в то время как раньше ваши истеричные крики не оставляли на это ни малейшего шанса. А под ваше монотонное бормотание сегодня даже вполне можно заснуть…
– Что ж вы за человек такой! – всплеснула руками Гермиона. – Я же волновалась!
Поняв, что сегодня ему опять не дадут поспать, Люциус открыл глаза.
– Вот когда вы начинали визжать, что я уморю себя голодом, если не проснусь и не поем, ваше волнение было очевидно, а сейчас вы меня будили скорее для галочки и для того, чтобы успокоить собственную совесть.
– Вот и неправда, – смущённо засопела Гермиона.
– Между прочим, где мой завтрак? – деловито поинтересовался Люциус, и хотя его голос всё ещё был слабым, улучшение состояния было налицо.
– На кухне, – пробурчала смущённо Гермиона. – Я подумала… Ну, вы давно не вставали, и… В общем так: чтобы ваши конечности не атрофировались, вам просто необходимо вставать с кровати хотя бы раз в день и хоть немного, но передвигаться по квартире. Я полагаю, что вы уже достаточно окрепли для этого и решила, что вам стоит начать снова ходить с сегодняшнего утра, дойдя до кухни, где вас будет ждать завтрак, – выпалила она на одном дыхании.
И мучительно покраснела.
На самом деле, она просто не знала, когда его стоит поднимать на ноги; ей было жалко смотреть на то, как он целыми днями лежит в постели в коматозном состоянии и надеялась, что он сможет добрести хотя бы до кухни, а так же на то, что такая огромная прогулка – или небольшая, чёрт его знает, каким это является расстоянием для такого человека – хоть немного поможет Люциусу.
И хорошо бы, если бы не оказалось наоборот…
Но она не могла признаться даже самой себе, что просто банально не знает, что следует делать – позволить ему отлеживаться или, наоборот, насильно поднимать на ноги?
– А завтрак, очевидно, должен послужить своеобразной наградой? – усмехнулся Люциус, приподнимаясь на локтях.
Гермиона с трудом подавила в себе желание немедленно взять свои слова обратно и вообще привязать мужчину к кровати, чтобы он не смел сделать лишнее движение.
Да, она была не только лучшей ученицей Хогвартса за Мерлин знает сколько времени, но и умной сообразительной девушкой по своей натуре, однако что делать со слабым и немощным взрослым мужчиной, она не знала. Да, она могла весьма быстро и неплохо соображать в экстренных ситуациях, более того, это умение не раз пригодилось ей на практике, но сейчас…
Да и ситуация на первый взгляд была не экстренной – если не задумываться, конечно. И она предпочитала так и делать – забывать о реальных обстоятельствах, полностью погружаясь в маленький и безопасный мир, созданный ею, включающий в себя только маленькую старую квартиру, Люциуса и её.
И в этом крошечном мире было настолько спокойно, что не было никакой необходимости быстро думать и думать вообще…
Когда она искала способ вытащить Малфоя из тюрьмы, у неё был стимул. Были вокруг те, от кого надо было скрывать свои намерения и те, ради кого стоило хотя бы попытаться воплотить безумный план в жизнь…
А сейчас уже прошёл весь запал, и остался только страх, что она может сделать только хуже. Что, если велев Люциусу встать она тем самым растревожит его раны? Её обследование ничего кроме истощения и воспаления лёгких не обнаружило, но вдруг она не так произнесла заклинание? Сделала неверные движения?
А если она запретит ему остаться в постели, то от этого ему явно не станет лучше… Он должен поправляться, и она понимала, что ему надо ходить, пусть сначала немного и нечасто, но надо!..
И снова эта проклятая неуверенность – а что, если она ошиблась?..
– Мисс Грейнджер? С вами всё в порядке? – поинтересовался Малфой, заметив, каким отрешённым стало лицо девушки.
– Да… Так, вот халат, я не думаю, что вы будете полностью одеваться сейчас, и…
– Мисс Грейнджер.
Гермиона смутилась под пристальным взглядом насмешливых серых глаз, внимательно изучающих её.
– Вы же не думаете, что я перед вами буду ходить по дому в халате?..
– Ходить – это громко сказано, – уверенно заявила Гермиона. – Вы дойдёте до кухни, позавтракаете и снова…
– Если уж я встану, то я вряд ли потом опять завалюсь в кровать на целый день.
– Вам нужен отдых больше, чем разминка, – резонно возразила девушка. Чёрт возьми, она и не думала, что простая идея, стукнувшая в её дурную голову, может так отразиться! Ей не нужно, чтобы он ходил по дому, не нужно, чтобы… чтобы…
С трудом подавив поднимающуюся панику – абсолютно иррациональную, призналась она себе – Гермиона кивнула и удалилась из маленькой спальни в гостиную.
Пусть её паника была необоснованной, но она так привыкла, что о Малфое надо заботиться, что сейчас ей было страшно за него; должно быть, каким-то отдалённым уголком сознания решила она, так врачи переживают за своих пациентов и потом не могут отпустить их далеко от себя, ожидая, что с ними непременно что-нибудь случится, стоит им только отдалиться…

***
– Хозяин, хозяин! – Драко отвлёкся от своих мыслей, почувствовав, как домовик дёргает его за рукав. Фелли… Если это Фелли, то, возможно, есть какие-то новости от Гермионы.
– Х-хозяин, к вам посетитель, – робко пропищала домовиха, глядя на него огромными глазами.
– Кто там ещё? – нахмурился Драко. Он никого не ждал, а незваных гостей принимать не было никакого желания…
– Мисс Лавгуд, хозяин, она назвалась вашей бывшей однокурсницей.
– Лавгуд?! Луна Лавгуд?! Быть того не может. Эта чокнутая?.. – ошарашено выдохнул юноша. – Такая блондинка с выпученными глазами, верно?
Фелли утвердительно кивнула.
Что ж, пожалуй, можно и принять её, эта сумасшедшая вряд ли бы просто так заявилась…
– Лавгуд, Лавгуд, – бормотал себе под нос Драко, спускаясь на первый этаж. Он не знал о ней вообще ничего, только несколько раз видел в школе – несколько раз за все семь лет!.. Или она была младше на год?.. Ладно, это не имеет значения. Всё равно если он её и видел, то был привлечён необычными одеждами, а не чем-нибудь ещё… Кажется, на пятом курсе она была среди тех, кто ходил в кружок Поттера, и ещё, кажется, она надела на квидиччный матч нелепую шляпу. Пожалуй, это всё, что ему о ней известно…
– Вот и узнаю, – решил для себя юноша. – Пока буду разбираться, что ей от меня надо.
С этими словами он решительно вошёл в ту комнату, где его ожидала странная посетительница…

***
– Вот, – Гермиона бросила на стул перед кроватью Малфоя стопку маггловской одежды. – И ещё… Я думаю, что вам следует потом сходить в ванную, – сильно покраснев, добавила она.
Большую часть времени в этом доме Люциус провёл без сознания, и о том, чтобы отвести его в ванную комнату и предоставить полностью самому себе, и речи не шло. Но и взять всю гигиену Малфоя на себя Гермиона тоже не могла: она могла сколько угодно быть лучшей ведьмой среди своих сверстников и довольно взрослой девушкой – восемнадцать лет, шутки ли! – но раздевать и уж тем более мыть взрослого мужчину… Сейчас ей казалось, что это выше её сил.
Да, она старалась убедить саму себя, что ей не стоит смущаться, что Люциус всего лишь её подопечный, можно сказать, но все мысленные увещевания действовали лишь тогда, когда она не видела Малфоя. Поэтому приходилось довольствоваться очищающими заклинаниями, хотя сама Гермиона искренне считала, что этого недостаточно…
– Я оставила там ножницы и бритву, полотенце найдёте на тумбочке, – быстро сказала она, глядя в пол. Затем подняла взгляд и улыбнулась ему: – Я буду ждать вас на кухне, и… вы зовите меня, если помощь потребуется.
После этого она быстро покинула комнату, чувствуя себя с одной стороны виноватой за то, что бросила мужчину одного – «А вдруг ему станет плохо?..» – и с другой стороны испытывая крайнюю неловкость от одной мысли, что ей бы пришлось наблюдать за тем, как Люциус будет переодеваться.

***
Когда Люциус медленно прошёл на кухню, Гермиона с восхищением поняла, что недооценивала его. Да, он выглядел весьма слабым и движения его были неуверенными – по крайней мере, так ей показалось – но тем не менее, Малфой самостоятельно сумел переодеться и сравнительно привести себя в порядок, после чего ещё и дошёл до кухни.
– Между прочим, мисс Грейнджер, с вашей стороны было крайне бестактно заявить мне, что завтрак будет проходить на кухне и не объяснить, где она здесь находится, – тихо и слегка насмешливо произнёс Мужчина, тяжело привалившись к косяку двери. Гермиона смущённо ойкнула.
Благо где была ванная Люциус знал – одна из дверей, ведущих туда, была в его комнате.
Гермиона не знала, что будет лучше – остаться сидеть на своём месте и просто пригласить Малфоя присоединиться к ней или встать и помочь ему дойти до стула?..
Потому что если он ещё не истратил все свои силы, то второй вариант его может оскорбить, а если он буквально с ног валится…
То Люциус будет слишком горд для того, чтобы просить у грязнокровки помощи.
Однако он недолго простоял в дверном проходе, изучая скромную обстановку кухни, и вскоре сел напротив девушки. Она тут же пододвинула к нему тарелку с кашей.
– Вам ещё не надоело кормить меня кашей? – поморщившись, спросил Люциус, не отказываясь, однако, от еды.
После Азкабана он готов был питаться чем угодно, и на самом деле эта жидкая каша казалась ему манной небесной. Но он не мог признать это перед кем-либо ещё; Малфои были и будут аристократами, которых даже тюрьма изменить не сумеет. И пока это в его силах, он не опустится до того, чтобы признать – это ложь.
Гермиона, казалось, на его слова не отреагировала вообще.
– А почему вы бороду не убрали? – внезапно спросила она, подперев щёку рукой и разглядывая мужчину напротив себя.
– Как? – буркнул тот, бросив на неё пронзительный взгляд исподлобья, прежде чем снова вернуться к еде. – У меня нет палочки…
– Я же сказала вам, – удивилась девушка. – Ножницы и бритва… Я не хотела, разумеется… – Она тряхнула головой. Слова сегодня на удивление плохо складывались в предложения и ещё хуже выражали её мысли. – Если бы была такая возможность, я бы никогда не предложила вам делать что-нибудь… по-маггловски. Но такой возможности нет, – с искренним сожалением признала она.
– Вы же пользовались палочкой?
В голосе Малфоя сквозило неприкрытое изумление. Гермиона смутилась.
Он же не думает, что она хочет его унизить, правда? Она вовсе не это имела в виду. Не то, что он не может пользоваться магией, а то, что её использование вообще сейчас не приветствуется…
Но она же не сказала ему ничего. Ни слова не объяснила…
Что ж, наверное, стоит исправить сию оплошность.
– Я… Я потом вам объясню, почему, но использование магии в этом месте желательно свести к самому необходимому минимуму, – запинаясь, начала она. – Я только применяла сканирующие заклиная, а так же ещё несколько медицинских чар накладывала… За последние четыре дня я брала в руки палочку только трижды, – тихо добавила она. Малфой молча кивнул, ей даже показалось, что его лицо слегка разгладилось. Надеюсь, что он всё понял, отрешённо подумала она. И в мыслях не было обидеть его… С другой стороны, с чего она взяла, что он обижен?..
Думать об этом не хотелось, мысли в голове путались – возможно потому, что впервые за эту напряжённую неделю у неё появился собеседник, который знал о ситуации, в которой они оба оказались, ещё меньше неё.
– Мисс Грейнджер… – на удивление мягко начал Люциус, откидываясь на спинку стула и заинтересованно изучая бумажную салфетку. – Вам не кажется, что стоит хотя бы объяснить мне, что это за место?
Девушка последовала его примеру и тоже откинулась на стуле, слегка прикрывая глаза. Мерлин великий, она знала, что ей придётся говорить, но сейчас даже все беспорядочные и ненужные мысли вылетели из головы, а слова застряли в горле.
Потому что был один вопрос, ответа на который у неё не было.
А именно, зачем она сделала это? Зачем вытащила Люциуса Малфоя из Азкабана?..



Глава 25

Драко плохо помнил Луну Лавгуд. Вернее сказать, он совсем её не помнил. Или, ещё точнее, он просто никогда её не знал – так, некоторые сухие факты, которые он слышал от других… Оказывается, сам он её видел только издалека, и то – мельком.
В общем, открывая двери в собственную гостиную, он ожидал увидеть на диване существо среднего пола с топорщащимися в разные стороны бесцветными волосами, выпученными глазами и совершенно идиотским выражением лица. Просто уж слишком крепко к Луне привязался статус сумасшедшей… Драко не так часто общался с сумасшедшими и имел очень посредственные представления об их внешнем виде.
Луна выглядела совершенно иначе, чем он себе её представлял. В частности, её волосы отнюдь не топорщились и были совсем не бесцветными – они лежали на её плечах белой волной, на первый взгляд больше всего напоминая белый шёлк. Серьги-редиски, о которых в школе ходило немало слухов, как ни странно, очень гармонировали с её внешним видом; выражения лица было не идиотским, а отстранённым и задумчивым, что придавало девушке очень наивный и доверчивый вид. Казалось, что к своим семнадцати годам она сумела сохранить в себе детскую чистоту и простодушие…
Серо-голубые глаза были широко раскрыты и взирали на мир с искренним удивлением, а улыбка, почти не сходящая с её лица, была какой-то робкой и недоверчивой. И Драко понял, что к этой встрече не был готов, потому что все приветственные слова, должные показать гостье, что ей здесь не рады, как-то потерялись на полпути.
– Э-э-э… Луна? – только сказал он. Сразу спрашивать, зачем она сюда пришла, было бы грубо, и то, что совсем недавно он думал иначе, Драко в расчёт не брал. А что ещё сказать, он не знал.
– Драко, – она повернулась к нему, прямо глядя на смущённого юношу абсолютно невозможными, честными, искренними серо-голубыми глазами. – Рада тебя видеть, – и она светло улыбнулась ему. К своему удивлению младший Малфой понял, что никогда таких улыбок по отношению к себе ни от кого, кроме отца и матери, не видел. Да, ещё от Гермионы, возможно, но эта улыбка была чем-то совершенно иным…
Даже Панси Паркинсон, пытавшаяся все семь лет учёбы привлечь его внимание, улыбалась иначе – приторно-сладко и фальшиво. Крэбб и Гойл, какими бы преданными не были, улыбаться не умели в принципе. Остальные его либо боялись, либо ненавидели, и улыбнуться ему никому и в голову не могло прийти…
И вот теперь девчонка, учившаяся с ним в одной школе, улыбается так, словно он ей лучший друг.
И почему-то он искренне захотел в этот момент действительно быть её лучшим другом.
– Да… Я тоже… наверное, – неловко выдавил он из себя, и тут же захотелось под землю провалиться – стал косноязычным, как Гойл! Двух слов связать не может!
Он попытался вернуть лицу высокомерное выражение и сел на диван, не зная, куда деть руки.
– М-м-м… Чаю? – спросил он, когда стало понятно, что девушка не собиралась объяснять цель своего визита.
– Да, это было бы просто замечательно, – и она снова улыбнулась. Улыбнулась! Этой своей солнечной улыбкой, она снова ему улыбнулась!
Сглотнув, он отвёл глаза, сообразив, что глупо пялится на неё уже несколько минут. Хлопнув в ладоши, Драко отрывисто отдал приказ появившемуся эльфу, забыв удивиться, что в этот раз появилась не Фелли.
Несколько мгновений перед тем, как эльф вернулся с подносом с чаем, прошли в неловкой тишине… С другой стороны, решил Драко, взглянув на девушку, с интересом разглядывающую его гостиную, неловкой она была только для него, судя по всему. Луна же, похоже, не испытывала никаких неудобств.
– Ну и… с какой целью ты пришла? – наконец-то спросил Драко, вцепившись в свою чашку так, словно она была его прямым путем к спасению – правда, он пока ещё не решил, от чего.
– О! – воскликнула Луна, поднимая глаза от чашки. – Я бы хотела поговорить о крезалайзах.
Когда нужной реакции на её слова не последовало, а Драко продолжил вопросительно смотреть на неё, она терпеливо пояснила.
– Крезалайзы – маленькие такие бабочки, очень-очень маленькие, их можно даже не заметить или спутать с мухами, и они подобны дементорам – питаются человеческими страданиями. Чаще всего они живут у дементоров, а ещё их очень много в Азкабане… Я готовлю статью для «Придиры» о них, и мне очень нужна информация из первых рук… Так как я знаю очень мало людей, общающихся с дементорами, и совсем никого не знаю из тех, кто вернулся из Азкабана, я вспомнила о тебе и решила, что ты можешь что-нибудь знать о крейзалайзах. Ты же не против рассказать мне? – и за ту улыбку, с которой были сказаны последние слова, Драко был готов рассказать ей о каких-то бабочках всё, что угодно. Даже несмотря на то, что до сегодняшнего дня о них ничего не слышал.
Разумнее всего было бы сказать ей, что он не только не видел в Азкабане маленьких бабочек, но и вообще впервые слышит об этих существах. Однако такой ответ значил бы, что Луна уйдёт, а он вдруг понял, что ему бы этого не хотелось – когда Гермиона отправилась во Францию, его дом был странно пустым, и, честно говоря, ему было одиноко. Поэтому, откинувшись на спинку дивана, всё ещё не отпуская чашки, он спросил:
– Я не уверен… Луна. Может, я их и видел… Расскажи поподробнее, какие они?

*** *** ***
Оставлять человека, которого она вытащила из тюрьмы и притащила невесть куда, без ответов на вопросы, было бы невежливо, решила Гермиона. В конце концов, он имеет право знать, где они, почему они здесь и что всё это значит. Раз он слизеринец, то навряд ли сможет поверить в то, что её поступок совершенно бескорыстен, а следовательно ей ещё придётся отвечать на вопрос, что ей от него надо.
В общем, у него было полное право задавать вопросы, которые она не имела права оставлять без ответа.
С другой стороны, отвечать она была сейчас не готова, но сказать так было бы просто глупо: «Мистер Малфой, я выкрала вас из тюрьмы и за то время, что вы были без сознания, так и не смогла придумать ответы на ваши очевидные вопросы, поэтому избавьте меня от них на первое время!»
Тем временем Малфой ждал ответа.
Она задумчиво обвела пальцем ободок чашки, избегая встречаться с мужчиной взглядом.
– Есть довольно много вещей, которые я пока не собираюсь вам говорить, – тщательно подбирая слова, произнесла она. – Я считаю, что вы пока не готовы…
– То есть вы хотите сказать, что сами не знаете, что мне отвечать? – перебил её Люциус. Гермиона покраснела.
Она была гриффиндоркой и во лжи разбиралась гораздо хуже слизеринцев – даже Драко не забыл пренебрежительно упомянуть об этом однажды, когда спрашивал, что она так хочет найти в их библиотеке. А ведь Драко был её ровесником… Надо ли удивляться тому, что мужчина, старше её почти на тридцать лет, так просто понял истину, которую она пыталась скрыть.
С другой стороны, ведь у Гарри получилось провести своего отца, когда они только готовились к выполнению всего плана. Почему у неё не получится? Ещё не всё потеряно.
– С чего вы взяли? Вопросы ваши я вполне могу предугадать, более того, я могла это сделать и раньше, пока вы были без сознания. Неужели вы думаете, сэр, что я за несколько дней не смогла бы придумать достойные ответы? – спокойно, как она надеялась, спросила Гермиона.
– В таком случае, мисс Грейнджер, я хотел бы их услышать, если вы будете так добры, – слова Малфоя были пропитаны иронией, словно он только и ждал момента, когда она признает своё поражение в этой крохотной словесной баталии.
– Не буду, мистер Малфой, – парировала Гермиона. – Мне приходилось общаться с вами лишь однажды, и тогда я уже видела, как вы реагируете на полученную информацию… – внутренне девушка возликовала: вот оно! Она нашла верный след, теперь она точно сможет выкрутиться из этой ситуации и отложить столь неприятный разговор хоть на какое-то время. – Я не хочу, чтобы вы и в этот раз сбежали, сэр. Вы всё ещё слишком слабы, это во-первых; вас сейчас ищет вся магическая, и не удивлюсь, если и маггловская, Британия. Все мои старания окажутся напрасны.
Малфой на несколько секунд прикрыл глаза. Нет, конечно, он понимал, что глупо требовать многого от гриффиндорки, но всё же рассчитывал на то, что она проявит хоть какую-то тактичность, воздержавшись от упоминания о своих стараниях. Да, настырная девчонка нашла себе новую игрушку и теперь, похоже, не желает её никуда отпускать, ведь ей таких усилий стоило добраться до неё… Он ещё в суде понимал, что ею руководит лишь обычное любопытство, азарт, желание выиграть его у судьбы. Лучшая подруга Гарри Поттера топнула ножкой, а Малфоя всё равно упекли за решётку – не дело! Раздувшись от гордости, сумела устроить повторное слушание – и всё равно ей не удалось добиться цели! Ай-ай-ай, какую досаду, должно быть, испытала бедная девочка… Гриффиндорка, что поделать. Если её обломали хоть однажды, скорее мир встанет с ног на голову, но она своего в конечном итоге добьётся. Такой вот отвратительной особенностью обладают все гриффиндорцы – последнее слово всегда должно оставаться за ними…
Всё-таки какой бы сволочью он ни был, он оставался человеком, и ему было просто очень сильно обидно, что какая-то девчонка относится к нему, как к игрушке. Если подумать – и в душе он это с неохотой, но признавал – ни на что другое он сейчас и не годен: в конце концов, она права, он сильно ослаблен, и если передвигаться по квартире он всё-таки может, то на улицу выйти он пока не рискнёт. Он и так себе напоминал скелет, обтянутый кожей; вряд ли у него в таком состоянии хватит сил браться за какие-либо подвиги (он презрительно фыркнул про себя), как тот побег из квартиры гостеприимного маггла.
Да, Люциусу Малфою было обидно, каким бы странным или невозможным это не казалось.
Каждый имеет право на человеческие чувства, другое дело, что не каждый себе позволяет воспользоваться этим правом – однако такие человечные эмоции были не чужды Малфою и раньше, что уж говорить о нынешнем времени – его только что выкрали из Азкабана, места, где он едва не сошёл с ума (он надеялся на то, что не сошёл), ради того, чтобы просто… поиграть!.. Ему же в том состоянии, в котором он пребывал после тюрьмы, меньше всего хотелось таких игр. И всё же он не был готов показать всё это какой-то девчонке, потому что даже после всего этого оставался самим собой – потомственным аристократом, лордом Малфоем.
– Что, неужели всё настолько ужасно? – деловито поинтересовался он. – Смею вас заверить, мисс Грейнджер, что отнюдь не собираюсь после любой полученной информации сбегать. Я же не псих, – надеюсь, добивал он про себя.
Гермиона прыснула – разумеется, она понимала, насколько глупо выглядело её оправдание. И всё равно – пусть глупо, пусть нелогично, но она не готова отвечать, пока не ответит на большинство вопросов сама себе.
Да и пока она не скажет ничего, Малфой вряд ли осмелится высунуть нос из дома – не то чтобы она была уверена, что у него это получится, но лучше перестраховаться. Ведь будет обидно, если он выдаст себя – она так старалась вытащить его из тюрьмы не для того, чтобы он попал туда снова и утащил с собой ещё и её! Она найдёт выход изо всей этой ситуации. Придумает, как оправдать его… И он вернётся в Малфой-мэнор к своему сыну, только после этого её совесть будет спокойна. Когда последние аргументы в её голове на тему «Зачем я хочу вытащить Малфоя из тюрьмы» иссякли, она стала настойчиво повторять, что делает это для Драко, который очень скучал по отцу, хотя и пытался этого не показывать. Да, у неё был долг, который она должна была вернуть, но она пыталась, видит Мерлин! Более того – она добилась освобождения сына Люциуса, то есть фактически спасла их род от прекращения, а разве это не почти одно и то же, что и жизнь? Она спасла жизнь всему его роду!
И голосок, который сначала пытался её убеждать, что долг она отдала не лично, почему-то решил не беспокоить её сознание. Потому что она по крайней мере пыталась – и ещё она видела благодарность и облегчение в глазах старшего Малфоя, когда суд вынес приговор об освобождении Драко.
Так что сейчас у неё был очень сомнительный ответ лишь на один вопрос – зачем. Для Драко. В остальные детали она пыталась не вникать, потому что непременно последовал бы тщательный разбор следующих утверждений – почему ей так важна судьба Драко и почему, в таком случае, она не хочет просто сдать Люциуса сыну и оставить их самих разбираться со всеми проблемами?..
Но она не вникала, и разбор не следовал, поэтому пока она была временно спокойна.
И хотя она могла бы ответить на простейший вопрос, где они находятся, Гермиона не желала ступать на ненадёжную поверхность – раз взялась отвечать на один вопрос, изволь ответить на остальные, резонно заметило её подсознание. Поэтому сейчас она не могла ничем порадовать Люциуса Малфоя, о чём не преминула сообщить.
– Я всё понимаю, сэр, но, уж извините, ответов вы пока не получите, – Мерлин великий, как, должно быть, глупо она сейчас выглядит!.. Семнадцать лет, возраст, которым она так гордилась, считала себя взрослой, сейчас ничего не значил по сравнению с мужчиной напротив него! Этот взгляд серых глаз заставлял её чувствовать себя неразумной девчонкой, и чтоб ей провалиться, если кому-нибудь сходные чувства покажутся приятными!
– По затянувшейся паузе я уже понял об этом, – насмешливо ответил Малфой.
В комнате повисла неуютная тишина.

*** *** ***
Обычно если в Салленхоле было тихо, то это означало, что там царит крайне миролюбивая атмосфера. Когда отцу и сыну приспичивало устроить выяснение отношений, всё поместье содрогалось от криков и воплей; ни один из Снейпов не обладал убийственным спокойствием, что, впрочем, вполне можно было понять – с чего бы сыну отличаться от отца?
Поэтому чаще всего, если было не слышно ни звука, такую тишину можно было даже назвать дружелюбной и располагающей к спокойному и тихому семейному вечеру. Снейп-старший мог устроиться в своём любимом кресле у камина с интересной книгой, в то время как его отпрыск исследовал дом в поисках если не приключений, то чего-нибудь интересненького точно.
Однако сейчас тишина, окутавшая поместье, готова была взорваться в каждое мгновение – казалось, воздух просто звенел от напряжения. Ни один пока не собирался прерывать молчание, но было понятно – стоит любому произнести хоть слово, другой тут же разразится гневной тирадой… С одним только различием – в одном случае эта тирада будет действительно гневной, пропитанной яростью и негодованием, а в другом она будет скорее оправдательной.
Те, кто говорил, что у Мальчика, который выжил, напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, были не правы, потому что в противном случае он бы уже давно открыл рот, чтобы высказать – ладно, попробовать высказать – своё неудовольствие допросом. Вопреки всем заверениям, такой инстинкт у него был, и именно поэтому сейчас юный Снейп тщательно обдумывал, какие слова и с какой скоростью следует сказать, чтобы предотвратить очередной назревающий скандал. Такая возможность ему была дана ещё и потому, что, так же вопреки всем заверениям, терпение у Снейпа-старшего всё-таки было. Ну, последнее время, правда, Гарри сильно сомневался, что это «терпение» можно так назвать, так как скорее всего это была просто поразительнейшая упрямость – и как он только мог думать, что эта черта характера досталась ему от Джеймса Поттера!
В общем, воздух звенел от напряжения, тишина готова была взорваться, а ни один из Снейпов не собирался делать первый шаг – Гарри потому, что ещё не пришёл к выводу, что и как надо сказать, а зельевар, очевидно, просто из принципа. Впрочем, было понятно – всё равно первому придётся заговорить юноше, и он прекрасно понимал – чем дольше он будет думать, тем с большей скоростью ему придётся говорить свою речь.
Проще говоря, тянуть больше нельзя было ни минуты, и он заговорил.
– Если ты обещаешь не орать, я всё расскажу, – выпалил Гарри, и Снейп так и застыл в кресле, вцепившись в подлокотники, подавшись вперёд и открыв рот, чтобы обрушить на сына уничижительную тираду. После минутного раздумья, его губы искривились в ухмылке.
– Я слушаю, – он махнул рукой, позволяя говорить. Гарри выдохнул затаённый воздух.
– Это была Гермиона.
Снейп вопросительно изогнул бровь.
– Мисс Грейнджер была на месте Люциуса?..
Юноша постарался сдержать смешок и серьёзно задумался над своими дальнейшими словами. Выдавать подругу всё-таки не хотелось, чем бы ему не угрожал отец, но и ничего не говорить тоже было нельзя.
Его размышления прервал отец.
– Что бы ты не думал по поводу своей ненаглядной подруги и её роли во всём этом, лучше тебе сразу всё сказать. Потому что иначе я всё равно всё узнаю, но тебе это понравится гораздо меньше…
– Может быть, слизеринцы и эгоистичные ублюдки, не ценящие дружбу, но я лично гриффиндорец и не могу выдавать секреты своих друзей! – резко перебил его Гарри и тут же в ужасе замолчал. Обычно он старался следить за собой и не позволял себе таких резких фраз, предпочитая вообще по возможности больше слушать, а не говорить.
Снейп, казалось, даже не заметил оскорбления.
– Значит, этот с позволения сказать секрет не твой, а мисс Грейнджер… любопытно, и… Чёрт возьми, я бы даже предположил, что она выкрала его из Азкабана, это само собой напрашивается, но… – он на мгновение задумался, а потом его лицо прояснилось лишь затем, чтобы снова стать мрачным. – Оборотное зелье? Конёк мисс Грейнджер, если я не ошибаюсь?
Гарри вздохнул. В конце концов, отец сам догадался.
– И порт-ключ эта невыносимая всезнайка прибрала к делу…
На секунду младшему Снейпу показалось, что сейчас отец даже восхититься тем, как всё было продумано – ему это показалось на одно невыносимо прекрасное мгновение, и даже немного загордился – всё-таки он сумел обмануть отца, выпрашивая разрешение на посещение Азкабана…
А потом это мгновение завершилось.
– Чёрт возьми! – зарычал Снейп, вскочив из кресла и нависая над несчастным юношей, – Как по-гриффиндорски!.. Как по-гриффиндорски… глупо! Идиоты!..
Гарри постарался сжаться насколько возможно и внезапно перебил отца, вспомнив об одной детали:
– Ты обещал не орать!
– Я НИЧЕГО НЕ ОБЕЩАЛ!! – проорал в ответ Снейп. Парень был вынужден признать, что это была правда – ничего об обещании отец так и не сказал, а он упустил из вида и не стал напоминать, решив, что это само собой разумеется…
Просто никогда не надо забывать, напомнил он себе, что его отец – слизеринец. Скользкий, отвратительный слизеринец… Но всё-таки отец, а потому эти качества как-то забываются.
– Я не понимаю, как вы могли так необдуманно поступить!.. Если ты собираешься стать Аврором, то должен быть в курсе, что в Азкабане тщательно обыскивают на такие вещи, и просто чудо…!
– Меня не обыскивают! Я же победитель Волдеморта, я могу позволить себе такую роскошь! – выкрикнул Гарри в ответ. – Чем тебе не нравится план?! Если Гермиона выглядит, как я, то никто не рискнёт её проверять! И порт-ключи она связала так, что я попал бы туда, где она находилась – никто этого не заметил бы ни за что в жизни!..
– Да, за исключением того, что Малфой просто не смог бы в силу своего состояния тебя оглушить и не успел бы обшарить твои карманы за то мизерное время, которое потребуется Аврорам, чтобы открыть решётку, вы всё продумали!
Гарри насупился. Отец будто пытался испепелить его гневным взглядом, шумно дыша, однако пока больше ничего не говорил.
– В любом случае, ты узнал, что хотел. Надеюсь, я больше не нужен, – и с этими словами юноша резко развернулся и убежал в выделенную ему комнату, единственным плюсом которой, по его мнению, было то, что в ней был подключённый к общей сети камин.

---
*ворчит* уже и в творческий кризис уйти нельзя...


Глава 26


Обычное утро Люциуса, как правило, начиналось с чашки крепкого чёрного чая и свежего выпуска «Ежедневного Пророка». Подробности могли варьироваться – но никогда ещё его утро не начиналось с того, что кто-то с очень сильно взлохмаченными каштановыми кудрями сильно тряс его за плечи.

От неожиданности Малфой резко сел в постели, широко распахнув глаза и пытаясь сфокусировать взгляд.

– Доброе утро, мистер Малфой, – раздался в его правом ухе деловитый голос назойливой гриффиндорки. Он упал обратно в кровать и закрыл руками лицо, простонав сквозь зубы:

– Сколько сейчас времени, мисс Грейнджер?

– Четверть восьмого, сэр, и вы могли бы звать меня Гермионой, всё-таки в одной квартире живём, – отозвалась его сожительница. Малфой убрал от лица руки и поинтересовался, чуть-чуть прикрыв глаза, чтобы сосредоточиться:

– Замечательно. Всю жизнь мечтал быть разбуженным ни свет, ни заря только ради того, чтобы получить разрешение называть вас по имени.

– Я просто решила, что безосновательно не хотела давать вам ответов, поэтому пришла сейчас… спрашивайте, – закончила наглая девчонка, садясь на стул возле его кровати и складывая руки на коленях. – Я отвечу на всё, честное слово.

– Хорошо. Вопрос первый – почему в такую рань?.. – вымученно спросил Люциус, смирившись с тем, что сегодня ему больше не удастся поспать, как и в прошлые разы, когда его утро начиналось с Гермионы.

Гермиона смутилась, хотя Малфой этого не видел.

Она совершенно точно помнила, что не хотела отвечать ни на один его вопрос, когда он проснулся. Правда за другими заботами она стала забывать причины, и в конце концов решила, что была в корне не права, отказывая человеку в праве знать правду. Он достаточно окреп, чтобы пережить новости… да и было ли там что-то такое, что могло бы повредить его состоянию? Определённо нет. Основная причина её нежелания давать ответы на вопросы крылась в том, что она боялась слова «Зачем». Теперь, подумав над этим, она пришла к выводу, что сумеет с этим справиться.

– Но вы ведь всё равно уже проснулись, – в конце концов пожала плечами Гермиона. – Спрашивайте…

– Я не хочу сейчас задавать вопросы, – проворчал Малфой. – Я хочу спать.

– Долго спать вредно, – буркнула Гермиона, но намёк поняла и поднялась со стула, чтобы уйти из комнаты.

*** *** ***
Дорогая Луна!..
Пишет тебе…

Нет. Глупость. Как будто она не поймёт, кто ей пишет, всё равно на конверте будет стоять печать Малфоев.

Как только ты ушла, я вспомнил, что забыл сказать…

Ну что с ним такое!.. Он не может сразу так перейти к делу, надо написать что-нибудь ещё…

Драко остервенело зачеркнул новую строчку и стал нервно покусывать кончик пера. Что же ещё написать…

Как поживаешь?..

Драко заскрипел зубами, вновь зачёркивая написанное. Она ему не близкая приятельница, в конце концов!.. Письмо должно иметь деловой тон… Хотя бы отчасти.

Надеюсь, что у тебя всё в порядке.

Да-а, очень по-деловому. Но ничего лучше ему в голову не приходило.
Стоит ли написать ещё что-нибудь, не относящееся к делу?..

Я долго думал о крила…

О ком? Чёрт, он даже не помнит, как это пишется.

…о странных

Нет, она не считает этих существ странными. Лучше он не будет так говорить…

…о разных удивительных животных, после того, как ты ушла.

Так нормально? Кого он спрашивает… Будь тут Гермиона…

А доверяет ли он ей настолько, чтобы советоваться на такие темы?

На какие темы – спросил он себя тут же. Ничего такого! Он же… он же не влюбился, в конце-то концов!..

И ты меня, по правде говоря, сильно заинтриговала – я хотел бы

Чего?

…мне хотелось бы узнать побольше

О чём? Драко вздохнул. Ничего он не хотел узнавать. Он просто не хотел оставаться один.

…хотелось бы обсудить с тобой эту тему ещё раз, если ты, конечно, не будешь против. Может, встретимся как-нибудь, скажем, на этой неделе в Косом Переулке? Я буду рад, если ты сможешь уделить мне пару часов – кажется, я видел что-то в одной из комнат поместья и рассчитываю, что ты сможешь узнать, кто это был.
Жду твоего решения!
Драко Малфой

Малфой откинулся на спинку стула и потянулся. А он и подумать не мог, что написание письма может стать таким тяжёлым… Неужели всё дело в том, что он писал девушке? Но это же бред, он и раньше писал – Панси, Милисент… Даже Гермионе, когда пытался отыскать её, и никогда не вставало проблемы, что написать, никогда не было столь острой нехватки слов… Да бред всё это, досадливо решил Драко и со злостью скомкал исчерканный лист пергамента. Бред! Он и сам прекрасно справится…

Ведь справится?

Да, подумал он. Однозначно, ему не привыкать, он часто оставался один и до сих пор не пропал…

Но черновик всё-таки расправил.

*** *** ***

Она просто не вовремя пришла, просто выбрала не то время, твердила про себя Гермиона, задумчиво глядя на полки в супермаркете. Он ведь не издевался над ней, а просто хотел спать…

Но почему-то ей всё равно казалось, что Малфою просто нравится её изводить. Молчишь – он ворчит, отвечаешь – он опять ворчит… Что же она не так делает? За исключением того, что она не знает, как вести себя со взрослым мужчиной, которого ты, вроде как, держишь под домашним арестом, а точнее – прячешь от Авроров.

Она задумчиво положила в тележку пакет молока и упаковку геркулеса. Задумчиво оглядевшись, Гермиона вздохнула и пошла на второй круг – в маггловских магазинах она не была целую вечность и сейчас не могла сориентироваться в отделах. Да что там – отделы были второстепенной проблемой, главное – она не могла сообразить, что нужно покупать. Тележка была практически пустой, а в квартире еда медленно заканчивалась, но все мысли девушки были заняты не этим.

Она заперта в совершенно незнакомом месте вместе с Люциусом Малфоем и совершенно не знает, что теперь делать. Хорошо быть самой умной рядом с двумя сверстниками, не желающими учиться; рядом с Гарри и Роном Гермиона выглядела взрослее и ответственней, а рядом с Люциусом чувствовала себя полнейшей идиоткой.

Гермиона расстроено опустила в корзину пакет апельсинового сока и пошла дальше, пытаясь привести мысли в порядок и вспомнить, что ещё надо купить.

*** *** ***

Люциус неуверенно приоткрыл входную дверь квартиры и выглянул на лестничную клетку. Мисс Грейнджер ушла, неразумно понадеявшись на то, что он до сих пор спит, тем самым предоставив Малфою прекрасную возможность попробовать сбежать. Зачем? Возможно потому, что ему не улыбалось сидеть в душной квартире с надоедливой всезнайкой до скончания лет. Если их до сих пор не обнаружили Авроры, то у него велики шансы скрыться и начать новую жизнь – Мерлин, в третий раз. И в этот самый третий раз уже без Грейнджер. Потом, когда всё устаканится, он найдёт способ связаться с Драко и, возможно, всё вернётся на круги своя… почти всё. Может, он даже напишет Грейнджер благодарственное письмо, но это будет потом.

Малфой аккуратно притворил за собой дверь и направился к лестнице, ведущей вниз – лифта, как в доме Джона, здесь не было.

Возможно, уходя сейчас он облегчит жизнь и себе, и Гермионе – девчонка совершенно очевидно понятия не имела, что с ним делать.

Да он и сам не знал, что с собой делать, что говорить о семнадцатилетней девушке.

Он остановился возле грязного окна и выглянул на улицу – судя по всему, ему оставалось преодолеть всего пару пролётов. Люциус развернулся обратно к лестнице и нос к носу столкнулся с мисс Грейнджер, широко распахнувшей от удивления глаза.

– А вы что здесь делаете? – слегка севшим голосом спросила она. Люциус недовольно дёрнул уголком рта – надо было раньше решаться, а не ждать столько времени в квартире… Вот только разгневанной девчонки ему не хватало…

– Вам что, в Азкабан обратно захотелось? – продолжила тем временем Гермиона; Малфой не мог не заметить, что она, по всей видимости, уже справилась с шоком – и почему, собственно, он так поразил её?.. – и начала неплохо справляться с ситуацией: голос стал громче и резче, казалось, ещё немного, и возмущённая гриффиндорка сорвётся на крик. – Какого вы из квартиры вышли?!

– Мисс Грейнджер, – предостерегающе начал Люциус. Гермиона гневно сверкнула глазами, но замолчала, всем своим видом показывая недовольство тем, что её перебили. – Мне здесь надоело. Я хочу уйти. Если Авроры до сих пор не отыскали нас – что удивительно – то вряд ли это произойдёт в ближайшие пару дней.

– И куда же вы уйдёте? – Гермиона поудобнее перехватила пакет. – Может, в Малфой-мэнор вернётесь, где вас уже ждут не дождутся Авроры? Нас не нашли по счастливой случайности! Если не хотите, чтобы вся моя работа пошла коту под хвост, не подставляйтесь, почем зря!

– Ах, ваша работа… – протянул Люциус, приближаясь к Гермионе.

– Да, моя работа! Я закон из-за вас нарушила! Я из тюрьмы вас выкрала! Может, сразу пойдёте в Аврорат и расскажете об этом?!

– Вы меня для себя спасали?

– Ч-что? – Гермиона моргнула, невольно попятившись, когда Малфой подошёл слишком близко. – Вовсе нет…

– Так почему в таком случае так сильно настаиваете на том, чтобы я остался в этой чёртовой квартире?

– Чем она вам не угодила, – пробурчала в ответ гриффиндорка, не удосужившись придать голосу вопросительные интонации. – По крайней мере, в ней вы в безопасности.

– А если мне не угодили вы, а не квартира? – Люциус слегка приподнял бровь. Гермиона дёрнулась назад, когда он сделал ещё один шаг, и чуть не оступилась, но вовремя вспомнила о грозящем ей падении с лестницы, если она будет настолько глупа, что позволит Малфою испугать себя. – Сначала вы резко врываетесь в мою жизнь, не давая опомниться, потом не даёте ответа на вопрос, зачем вы это сделали, а потом врываетесь ко мне в комнату в несусветную рань и сообщаете, что готовы осчастливить меня ответами – мисс Грейнджер, скажите, кому бы это понравилось? Я сумею прожить без вас. Вы мне не нянька.

Девушка сердито поставила тяжёлый пакет на пол и скрестила руки на груди.

– Нет, не нянька, – ровно произнесла она, изо всех сил стараясь сохранить спокойный голос и не высказывать своё недовольство словами Малфоя. – И будь мы с вами где-нибудь в магическом районе, я бы отпустила вас, ни секунды не сомневаясь – в конце концов, везде есть затворники. Но мы с вами находимся среди магглов. Вы здесь пропадёте один, сэр.

Об этом он как-то не думал. Гермиона слегка наклонила голову и приподняла брови, вопросительно глядя на задумавшегося мужчину. Через несколько минут Люциус молча развернулся и пошёл обратно наверх.

Гриффиндорка фыркнула с видом победительницы, и, подхватив пакет, направилась следом, высоко держа голову.

*** *** ***

– Если вам так хотелось прогуляться, могли бы сказать, – с укором произнесла Гермиона, наблюдая за задумчивым Люциусом. Он уже несколько минут неотрывно смотрел в окно, словно забыв о внешнем мире; при её словах он вздрогнул и сморгнул, возвращая взгляд в тарелку с супом.

– Не то чтобы хотелось, – неохотно ответил он. – Просто мне не нравится, что, покинув Азкабан, я получил лишь иллюзию свободы.

Гермиона широко распахнула глаза, не веря своим ушам.

– Вместо сырой и продуваемой камеры я получил вполне неплохую комнату, вместо, с позволения сказать, еды – довольно неплохое трёхразовое питание, а вместо недружелюбных Авроров довольно разговорчивую юную надзирательницу в лице гриффиндорской всезнайки. Но само лишение свободы по сути не изменилось. Я всё так же заперт в четырёх стенах и являюсь преступником. Всё так же не имею права наслаждаться жизнью… – и причиной этому является не столько моё «заключение», сколько та самая жизнь, закончил про себя Люциус. Он не мог наслаждаться жизнью потому, что в ней не осталось ничего, чем стоило бы наслаждаться, а не потому, что кто-то запрещал, но этого мисс Грейнджер знать не следовало.

Гермиона прочистила горло и отложила в сторону ложку, с преувеличенным интересом разглядывая скатерть.

– Рада, что вы хотя бы считаете эту квартиру лучшим местом, нежели Азкабан. Однако я более чем удивлена сравнением меня с надзирателем.

Малфой фыркнул.

– Вы, мисс Грейнджер, слишком самоуверенны и при этом абсолютно не знаете, что со мной делать. Это сочетание не даёт вам вести себя естественно и непринуждённо, поэтому приходиться строить из себя взрослую и властную женщину… вы мне не нянька и не мать, – повторил он. – А вы попробуйте быть собой. Может, лучше получится.
Гермиона обиженно засопела, но никак слова Люциуса не прокомментировала.

*** *** ***

– Гарри!

Гарри резко обернулся на голос Джинни, бесцеремонно ворвавшейся в его комнату. Обычно он ничего не имел против неожиданных вторжений младшей Уизли в его личное пространство, но сейчас ему было несколько не до этого – появившись в гостиной дома 12 на площади Гриммо он ясно дал понять обоим своим сожителям, что хочет побыть один.

– Гарри, может, ты объяснишь, что произошло? – удивлённо спросила Джинни, подходя к нему. – Откуда ты…

– Это не твоё дело, – довольно грубо ответил Гарри, не заботясь о том, чтобы не обидеть свою девушку. – Я же сказал – я не хочу никого видеть!

Джинни отшатнулась.

– Что случилось, Гарри?.. Почему ты такой…

– Какой?! Странный?! Резкий?! Грубый?.. Что тебе не нравится?

– Не говори со мной так, – прошептала Джинни. – Я тебе ничего не сделала.

– Ты просто лезешь в мои – мои! – дела! Просто суешь свой нос, куда не просят! – проорал Гарри, сжимая кулаки.

Джинни несколько секунд внимательно изучала лицо парня, а затем, не проронив ни слова, выбежала в коридор, громко хлопнув за собой дверью.

– Чёрт, – прошептал Гарри, взъерошивая волосы. – Чёрт…

Джинни ведь действительно ни в чём не виновата. Он просто был взбешён разговором со Снейпом, а она под руку попала… Но мириться с ней сейчас у него не было настроения.

А всё из-за Снейпа.

Если бы рядом была Гермиона, он мог бы посоветоваться с ней, но она исчезла – вместе с Люциусом Малфоем.

И ещё раз чёрт.

А если кто-нибудь свяжет два исчезновения? Всё-таки Снейп был прав – они просто идиоты.

Гарри со злостью ударил кулаками по стене.

Какие же они идиоты… Ему надо найти Гермиону. Срочно.


Глава 27


Попробовать быть собой. Вести себя естественно.
Каждый, сказавший, что это легко, в лучшем случае отделался бы сглазом – Гермиона свирепо уставилась в зеркало, неистово орудуя щёткой.
Быть собой. Легко. Эти два понятия несовместимы в принципе.
Из тихого заключенного Люциус Малфой медленно, но верно превращался в человека, способного с лёгкостью испортить ей жизнь. Всего лишь пара слов – а вы попробуйте быть собой… Всего лишь несколько слов!..
Девушка швырнула щётку на столик возле раковины и смерила отражение в зеркале яростным взглядом. Собой, значит…
А кем она ещё может быть? Что значит – вести себя неестественно? В данной ситуации не было никаких других возможных образов действия, как она должна была себя вести, если не так? Она никогда не ставила перед собой задачи стать кем-то, так чего же хотел от неё Малфой?..
Стать собой, ха!..
Вот она – собственной персоной стоит перед грязным зеркалом, которому даже дюжина очищающих заклинаний не помогают. С такими же непослушными, как и всегда, волосами, с таким же решительным лицом, как обычно… Это не она себя неестественно ведёт, а Люциус не знает, какая она обычно.
Так почему же она не сказала ему об этом вчера?..
Гермиона досадливо отвернулась от зеркала, взмахнув копной каштановых волос. Не иначе как потому, что была согласна с ним.
Ну а если серьёзно, то какая же она?..
Гермиона пулей вылетела в гостиную, с трудом подавив желание схватиться за голову и завизжать. Несколько слов!.. А она уже с ума сходит!..
– Мисс Грейнджер, с вами всё в порядке?
Гермиона вздрогнула, поначалу решив, что голос ей мерещится. Затем бросила недоумевающий взгляд на сидящего в кресле Малфоя.
– Что вы здесь делаете?
– Невежливо отвечать вопросом на вопрос, – с укором произнёс Люциус, поднимая газету с колен и расправляя её. – Я спросил первым.
Гермиона хмыкнула себе под нос и гордо прошагала в кухню, решив, что раз Малфой переключил своё внимание на газету, то его вопрос можно и дальше игнорировать – тем более, что он явно был риторическим. Ну серьёзно, какое ему может быть до неё дело…
Впрочем, подумала Гермиона, когда завтрак уже был готов и они с Люциусом сидели за столом, как раз сейчас ему до неё очень много дела – он же полностью от неё зависит. Она не далее как вчера днём сама сказала ему об этом – без неё он тут пропадёт.
Можно подумать, с ней не пропадёт. Правильно он сказал – она не знает, совершенно не знает, что с ним делать.
В этот момент она обратила внимание на то, как Малфой с тоской смотрит в сторону небольшого кухонного окна. И как-то вдруг сразу стало понятно и что с ним делать дальше, и как стать собой, и как совместить приятное с полезным.
– А знаете что? – сказала она, отодвигая в сторону тарелку с почти нетронутой яичницей. – Мы с вами сейчас пойдём гулять.

Люциус изумлённо взглянул на девушку.

– Вы шутите, мисс Грейнджер? – осторожно поинтересовался он. Только что она сидела напротив него мрачнее тучи, а сейчас уже улыбалась и всем своим видом показывала, что её жизнь удалась. Нельзя сказать, что он не ожидал от неё таких резких перемен – они жили в одной квартире не первый день, и не первый раз у Гермионы изменилось настроение, но его это всё равно продолжало удивлять. Какие гриффиндорцы противоречивые – сейчас ему ни в коем случае нельзя выходить на улицу, потому что его тут же схватят Авроры, а через несколько часов его серьёзная и немного наивная надзирательница сама собирается его выгулять.
Выгулять. Как игрушку. Веселое удивление тут же сменилось разочарованным пониманием, и Люциус подумал, что был бы рад обойтись без последнего ещё хотя бы несколько часов.

– Никаких шуток, – уверенно ответила Гермиона, вырывая его из невесёлых мыслей. – Я тоже давно не была на улице, и с радостью пройдусь, – миролюбиво добавила она и пошла одеваться.
Люциус Малфой в маггловском мире… это должно быть весело, подумалось ей, и она счастливо улыбнулась сама себе.

*** *** ***

Улица, люди, свежий (относительно, разумеется) воздух, солнце, ясное небо почти без облаков – Люциус чувствовал себя так, словно он вдруг ожил, словно проснулся после долгой спячки, словно… Он не мог подобрать слов, не мог описать то, что он чувствовал, когда вдруг все его тревоги, всё его нежелание жить дальше и наслаждаться жизнью, исчезло, уступая место абсолютно невозможной и непривычной ему радости – светлой, искренней, наивной и такой нелепой радости снова оказаться на улице.
Он чувствовал себя донельзя глупо, потому что был готов, как ребёнок, радоваться всему, что видел – небу, которое, оказывается, было совсем непохоже на то, что было видно ему из дыры в стене его камеры; проходящим мимо магглам, которые внезапно стали не магглами, то есть не волшебниками, а просто людьми; даже своей кудрявой спутнице, которая понимающе улыбалась, глядя на него снизу вверх, и осторожно придерживала его за локоть непонятно зачем.
Сначала ему было стыдно – он не хотел, чтобы эта девчонка, этот ребёнок, видела, как он, взрослый уже мужчина, достаточно потрепанный жизнью, совершенно по-детски радуется. А потом ему стало всё равно, и он шёл по улице, озираясь по сторонам и чуть щурясь на солнце, и ему казалось, что не было ещё в его жизни прекраснее момента, чем сейчас. Осознанно или нет, но он запретил себе думать о том, что было раньше, что было ещё до того, как он попал в тюрьму, потому что этого не было, не было, потому что это была совсем другая жизнь, и она не имела никакого значения сейчас, когда всё изменилось.

– Хотите мороженого? – внезапно спросила его Гермиона. На секунду он хотел было удивиться такому вопросу и ответить, что нет, не хочет, потому что он уже слишком взрослый и солидный человек для того, чтобы идти по улице и есть мороженое, но потом почему-то согласился и позволил мисс Грейнджер купить в небольшом белом ларьке два вафельных стаканчика.

– Тут недалеко есть парк, – сказала девушка через некоторое время, и, снова несмело положив руку ему на локоть, потащила его в сторону парка.

Гермиона никогда ещё не была так рада быть собой, как сейчас. Малфой был прав, – похоже, он всегда прав, мысленно хмыкнула она – ей не хватало естественности рядом с ним. Да, она стеснялась его, и это было неудивительно – когда он только и делает, что молчит, а на каждое её слово отвечает насмешками, сложно не застесняться. Сложно вести себя естественно, когда он – мужчина, старше её почти в три раза, отец её бывшего школьного врага, а теперь – друга, бывший Пожиратель Смерти, шпион Ордена Феникса, человек, которого она выкрала из тюрьмы, в конце концов.
Но сейчас, когда он почти изумлённо вертел головой, вглядываясь в витрины изредка встречающихся на пути магазинов, в лица прохожих, в вывески на стенах домов, в проезжающие мимо машины – сейчас он был таким простым, таким обычным. Сейчас было не стыдно предложить ему мороженое и потащить его в парк, улыбаться своим мыслям, не задумываясь над тем, как он отнесётся к её улыбке и не посчитает ли он её поведение слишком неразумным и невзрослым… Можно было молчать и думать о всякой чепухе, а не о том, что они застряли в богом забытом месте на неопределённое время…
Это оказалось удивительно легко и удивительно приятно – впервые за долгое время полностью расслабиться, позволить себе забыть о том, в какой ситуации она оказалась, и просто идти рядом с Малфоем, есть мороженое и любоваться густой листвой парковых деревьев, красивыми клумбами, аккуратными дорожками и яркой, сочной зеленью газона. Она никогда не думала, что рядом с Люциусом ей может быть так спокойно, так уютно и так хорошо.
За всё то время, что они ходили по улице, а потом и по парку, никто не сказал и слова, и оба были благодарны друг другу за эту уютную и понимающую тишину.

*** *** ***

Позже, сидя на скамейке в парке и подставляя лицо августовскому солнцу, Люциус спросил:

– Может, вы расскажете мне, где мы, мисс Грейнджер?

Гермиона хотела по привычке одернуть его и сказать, что сейчас не время для вопросов, но вдруг поняла, как же глупо она себя вела, когда отказывалась отвечать. Сейчас даже то, что пару дней назад её пугало и беспокоило, казалось несущественным и обыденным.

– Я не знаю, – просто сказала она, и усмехнулась – стоило скрывать от него такой ответ. – Честно не знаю, – поспешно добавила она, когда Малфой чуть повернул голову и приоткрыл один глаз, чтобы видеть её лицо. – Я… это какой-то маггловский район. В том доме, где мы с вами остановились, когда-то жил магглорождённый волшебник. Мне нужно было место, в котором присутствует магическое поле, но в котором нас с вами не найдут, или, вернее, не станут искать.

– Умно, – признал Люциус, открыв второй глаз. Гермиона вдруг залюбовалась этими серыми холодными глазами – обычно такими непроницаемыми… но сейчас, казалось, в них отражалось всё, что творилось в душе Малфоя – и радость, и безграничное счастье от осознания того, что он вновь оказался на свободе, и даже веселье, и усталость, тихая, спокойная, уже проходящая усталость.

– Тогда, может, вы ещё и поделитесь со мной тем, как мы здесь оказались? – осторожно поинтересовался Люциус. Гермиона решила, что не будет ничего страшного, если она расскажет ему… стоит ли ему знать всё? Она прикусила нижнюю губу и тут же её отпустила. Стоит или нет, но он имеет право знать по крайней мере общие подробности.

– Я думаю, в общих чертах вы и сами всё поняли, – сказала она. Люциус задумчиво кивнул. – Гарри добился разрешения на посещение Азкабана, а дальше – несколько манипуляций с порт-ключами, оборотное зелье и готово.

– Я думал, что сошёл с ума, – тихо признался Малфой, вздрогнув от звука собственного голоса – он не ожидал, что говорит вслух. Тихо хмыкнув, он пояснил: – У меня на глазах один Гарри Поттер оглушил другого Гарри Поттера, а потом украл меня из тюрьмы. Сложно было поверить в то, что это не признак сумасшествия, знаете ли.

Гермиона виновато улыбнулась и отвернулась.

– Ещё один вопрос, – Люциус внезапно нахмурился. – Где вы достали столь сильный порт-ключ? Я полагаю, в его создании должна была быть замешана тёмная магия, а вы, при всём моём уважении, мисс, не похожи на человека, который способен ради одного сомнительного дела замарать своё честное имя подобным образом.

– Его делала не я, то есть, не совсем я… то есть, я его просто слегка изменила, подправила, так сказать, – гриффиндорка смущённо покраснела. Хотя она и понимала, что то, что она делала, было уже почти тёмной магией, она безумно гордилась тем, что сумела правильно зачаровать порт-ключ. – А сделал его профессор Снейп. Только не говорите ему ничего, – зачем-то добавила она, как если бы Люциус мог сейчас связаться со Снейпом и наябедничать на девушку. Малфой невольно улыбнулся этой фразе.

– И как же вам удалось уговорить Северуса поучаствовать в этой по-гриффиндорски безрассудной операции, позвольте полюбопытствовать?

Гермиона моментально стушевалась. В конце концов, это был не её секрет, да и не секрет, вроде, но она не была уверена в том, что может рассказывать об этом Малфою. С другой стороны, она не видела ничего, что могло бы ей помешать – сейчас Люциус был связан по рукам и ногам, и даже если бы хотел, не смог бы ничего сделать ни Гарри, ни Снейпу.

– Ну… пока вы были в тюрьме, много чего произошло… – уклончиво ответила она. Люциус вдруг отшатнулся от неё:
– Вы что… с Северусом…?
– Что? Нет! – воскликнула Гермиона, когда по выражению лица Малфоя поняла, о чём он подумал. – Нет! Я… фу, – только и смогла выдавить она, отодвинувшись подальше. – Фу. Я не с ним, то есть мы не… то есть не я… Ох, нет, это Гарри. Он уговорил профессора, то есть он не уговаривал, а профессор сам… Просто они с Гарри…
– Северус и Поттер?! – уже специально изумился и сделал страшные глаза Люциус. Ему почему-то было весело сидеть на этой скамейке в тени дерева и дурачиться, как подростку – мисс Грейнджер очень смешно смущалась и путалась. Она побледнела ещё сильнее и, отфыркавшись, нервно рассмеялась.
– Вы меня перебили, – заявила она. – Я… я не знаю, как так получилось, то есть знаю, – торопливо исправилась она на тот случай, если Малфою взбредёт в голову и дальше придираться к её словам, – но… в общем, как оказалось, Гарри – сын профессора Снейпа.

На сей раз Люциус, как ни странно, почти не удивился. Конечно, он никогда этого не знал, да и не думал никогда ни о чём подобном, но если по совести, то его этот факт не очень сильно удивил. Скорее, обрадовал, с изумлением понял он.

– И как же они восприняли эту новость? Мне крайне интересно услышать, что творилось в мире за время моего вынужденного отсутствия, – сказал он и снова улыбнулся. Ему сегодня очень нравилось улыбаться.
Гермиона странно посмотрела на него.
– Я не знаю, если честно… но в принципе, насколько я могу судить, они вполне неплохо справляются со своими новыми ролями.
– Как странно, – вздохнул Люциус. – Пока я гнил в Азкабане и был уверен, что жизнь кончилась, она на самом деле продолжалась и цвела пышным цветом… Они рады? – вдруг спросил он, не сосредотачиваясь на воспоминаниях о тюрьме.
– Э… не знаю… – озадаченно и слегка сконфуженно ответила девушка. – Гарри точно… рад… А профессор – не знаю. Но если судить по порт-ключу – он очень переживает за Гарри.
– Рады, – подвёл итог Люциус и снова устремил взгляд в высокое и ясное небо. – Я давно знаю Северуса. Когда он рад, он несчастен, как ни парадоксально это звучит – он слишком боится потерять то, что доставляет ему радость, чтобы наслаждаться ею. Могу себе представить… – он хмыкнул и, закинув руки за голову, откинулся на спинку скамейки. Наверняка Северус ведёт себя, как бесчувственный чурбан, и не знает, что делать с обрушившимся на его голову наследничком – вроде как и долгожданное счастье, а вроде как и слишком хрупкое, зыбкое, ненадёжное. Удивительно везучий человек – это же надо, собственный сын оказался самым ненавистным учеником, который его чувства всецело разделял. Интересно, как он с этим справляется?.. С одной стороны, строить доверительные отношения после стольких лет взаимной ненависти не в стиле Снейпа, а с другой – тяжело представить, что он может прогнать от себя сына, о котором всегда мечтал…
– Расскажите мне о Драко, мисс Грейнджер, – вдруг попросил он, когда вспомнил о своём собственном сыне.
Гермиона улыбнулась.
– У Драко всё хорошо, сэр. Мы… мы с ним подружились, – робко призналась она, и тихо добавила: – Он очень скучает по вам.
Люциус отстранённо кивнул. Он не знал, что ещё хотел услышать о сыне, и не знал, как об этом спросить… Но Гермиона внезапно сама начала рассказывать – она вспоминала разные глупые мелочи, связанные с Драко, рассказывала ему о том, о чём они болтали, о том, как он отреагировал на новость о Гарри и Снейпе, рассказывала обо всём, что только могла вспомнить. И Люциус молча слушал её, улыбался и живо представлял себе всё, о чём она говорила.

*** *** ***

Драко уже как раз собирался аппарировать в Косой переулок, когда прямо перед воротами Малфой-мэнора материализовался Поттер. Прежде чем Малфой успел хотя бы удивиться, Гарри помахал ему рукой.
– Малфой! – крикнул он. – Разговор есть.
Драко молча кивнул и взмахом палочки отворил ворота – за мыслями о Луне он и думать забыл о том, что не так давно и сам хотел наведаться к Снейпам для разговора об отце.

– Чем обязан, Поттер? – вполне миролюбиво поинтересовался он, возвращаясь к дверям поместья.
– Мне нужна Гермиона, – безразлично ответил Гарри.
Драко пожал плечами.
– Мне тоже. Но она во Франции… по крайней мере, так она написала.
Гарри остановился.
– Во Франции… это… это странно. Спасибо, – задумчиво произнёс он и развернулся. Малфой ловко ухватил его за рукав мантии.
– Вот тут ты не угадал, – ухмыльнулся он. – У меня к тебе тоже есть разговор. Догадываешься, о чём?
– Не знаю и знать не хочу, – огрызнулся моментально разозлившийся Гарри и выдернул рукав из пальцев Драко. Ему надо было как можно скорее найти Гермиону, рассказать ей о том, что в их плане было очень много дыр, и решить, что делать дальше – Авроры не идиоты, скорее всего, они уже поняли, что побег Люциуса был совершен не без чьей-либо помощи, а значит, им осталось только узнать, с чьей именно… В любом случае, ситуацию надо было исправлять, и чем быстрее – тем лучше, а любые незапланированные беседы – это пустая трата времени.
– Да ну? – фыркнул Малфой. – Вот даже никаких мыслей нет?
Гарри сердито нахмурился и, покачав головой, снова собрался покинуть поместье, но внезапно под подбородком оказался кончик волшебной палочки, а серые глаза старого недруга опасно блеснули.
– Где мой отец, Поттер? – прошипел Драко, буравя его взглядом.
– Откуда мне знать? Я уже устал объяснять, что я не знаю! – выплюнул ему в лицо рассвирепевший гриффиндорец. – Почему все так уверены в том, что я лгу?! Твой отец, Малфой, оглушил меня, это последнее, что я помню!
– Отец не мог оглушить тебя. И не мог сбежать. Не держи всех за идиотов.
Мерлин, как я ненавижу слизеринцев, подумал Гарри. Несколько минут они с Драко молча испепеляли друг друга взглядами, и за это время Гарри сто раз успел пожалеть как о том, что взялся помогать Гермионе, так и о том, что решил наведаться в Малфой-мэнор. Ещё он подумал, что Малфой – удивительно неблагодарная сволочь: они с Гермионой нарушили закон, рисковали собой, чтобы спасти его отца, а он ему ещё и угрожает. Внезапно Драко как-то обмяк и опустил палочку.
– Прости, Поттер. Я думал… думал, что ты знаешь, где он.
– Я правда не знаю, – уже вполне спокойно и сочувственно сказал Гарри, тут же сменив гнев на милость. В конце концов, Драко ничего не знал и имел вполне законное право волноваться за отца, это было объяснимо.
И, не прощаясь, они молча отвернулись друг от друга, и Гарри медленно побрёл обратно к воротам, а Драко вернулся в дом, совершенно забыв о том, что в Косом переулке его ждала Луна Лавгуд.

*** *** ***

Гарри понятия не имел, где ему искать Гермиону. С её стороны было крайне разумно никому не сообщать о своём местонахождении, и с одной стороны Гарри был рад этому – это должно затруднить поиски Авроров, если они всё же выйдут на её след – но с другой стороны, он был ужасно зол на неё, на себя, на отца и на всех Малфоев вместе взятых. Своё возвращение в заросший пылью дом двенадцать на площади Гриммо он сопроводил громким хлопком двери, разбудившим миссис Блэк. Под её вопли он уныло поднялся на второй этаж в свою спальню и устало упал на кровать. На столе он заметил два письма и лениво призвал их. Одно было из Аврората – его просили явиться на допрос в восемь часов вечера этого дня. На удивление он не испытал ни беспокойства, ни испуга – просто лёгкое удивление и вялый интерес: что грозит ему, как соучастнику преступления? А что грозит Гермионе, как организатору побега?
Второе письмо было от Снейпа, и Гарри сначала даже хотел его сжечь, не распечатывая – усугублять своё состояние не хотелось, а он почему-то сомневался, что в письме были извинения – но конверт был тяжёлым и явно содержал что-то ещё помимо пергамента. Как оказалось, там был пузырёк с серебристого цвета зельем, которое, если верить лаконичной записке, было антидотом от сыворотки правды. Это несколько ободрило Гарри, но не сильно – проблему это решало только отчасти.

*** *** ***

– Благодарю вас за чудесный день, мисс Грейнджер, – галантно поклонился Люциус с лёгкой улыбкой на губах. Прогулка была чудесной, и даже эта затхлая квартирка, в которую им пришлось вернуться ближе к вечеру, ему уже не казалась столь омерзительной.
Гермиона фыркнула и пошла на кухню готовить ужин. День действительно выдался волшебным – сегодня не было ни неловкости, ни страха, ни обычного для них тяжелого молчания. И она, и Малфой на сегодня забыли всё, что мешало им наслаждаться жизнью, забыли недавнюю войну, забыли оставленный вдалеке магический мир и друзей… В какой-то момент у неё даже сложилось впечатление, что они были одни в целом мире, что их не касалось происходящее вокруг, что они были вместе, и что это было правильно – но всё это только мельком пролетело в её сознании, и она не успела сосредоточиться на этих мыслях и должным образом проанализировать их. И непонятно было, почему в тот самый момент, когда они сидели на скамейке в парке и разговаривали, словно хорошие и близкие друзья, у неё вдруг закружилась голова, а собственные слова показались такими далёкими от того, что творилось у неё в мыслях, будто бы принадлежали не ей, а кому-то ещё. Внезапно остались только они вдвоём с Малфоем, только его светлые усталые глаза, только его немного неуверенная, но всё же такая малфоевская улыбка, только его красивое, ещё почти совсем молодое лицо, только он, он, он…



Глава 28

– Мистер Поттер, вы приняли сыворотку правды?

– Да.

– Вы отдаёте себе отчёт в том, что не можете отвечать ничего, кроме правды?

– Отдаю.

– Прекрасно. Назовите своё полное имя, пожалуйста.

– Гарольд Джеймс Снейп.

– Отлично. Приступим. Мистер Поттер… Э-э… Снейп, вы помните о своём визите в Азкабан?

Ну что за идиотские вопросы?

– Помню.

– Зачем вам нужно было попасть к Люциусу Малфою, Пожирателю Смерти, осуждённому на пожизненное заключение в Азкабане?

– Я хотел приобрести опыт разговоров с Пожирателями Смерти.

– Зачем?

– Чтобы быть более подготовленным в школе Авроров.

– Мистер Поттер, расскажите о вашем прибытии в Азкабан.

– Я…

И в этот момент Гарри понял, что антидот больше не действует.

– Вместо меня туда отправилась Гермиона Грейнджер. Под оборотным зельем. Вслед за ней прибыл я, когда она меня вызвала. У нас были порт-ключи, которые нам помог зачаровать мой отец. Гермиона выкрала Люциуса Малфоя.

Время на секунду остановилось, Аврор, до сего момента проводивший допрос, замер на месте, а из тёмного угла пустой комнаты, совершенно не похожей ни на одну из тех, что Гарри приходилось раньше видеть в Аврорате, неторопливо вышел Снейп, холодно ухмыляясь и держа руки сложенными на груди. Его шаги отдавались гулким эхом, но даже это, казалось, не могло заглушить бешеного стука сердца. Гарри чувствовал, как по виску стекает капелька пота, как на лбу выступает испарина. До него постепенно доходил весь ужас сложившийся ситуации. Так страшно ему не было, пожалуй, даже тогда, когда он стоял лицом к лицу с Волдемортом в последний день войны.

Снейп остановился перед ним, всё так же холодно глядя на него свысока. Гарри шумно сглотнул.

– Я… я не хотел, – прошептал он севшим голосом, но получилось так тихо, что отец, скорее всего, его не расслышал.

– Ты понимаешь, что ты только что натворил, Поттер?

Поттер? Отец давно не называл его Поттером…

– Ты мне не сын, Поттер. Я не знаю, как глубоко нужно было заблуждаться, чтобы решить так.

– Нет! – попытался было закричать Гарри, но неожиданно понял, что не может выдавить из себя ни звука. Он хотел вскочить со стула, но его словно парализовало.

– Ты мне не сын, – прошипел Снейп, наклонившись так низко, что кончик его крючковатого носа почти касался лица Гарри. – И никогда им не был, раз оказался способен на такое… – Он не закончил предложение и резко отстранился, и Гарри снова попытался закричать, остановить его, когда он презрительно скривил губы и развернулся, снова уходя в тёмный угол комнаты без дверей, попытался схватить его за край мантии, но не мог поднять руку…

…И со всхлипом резко сел в кровати, проснувшись в липком холодном поту.

*** *** ***

– Мистер Поттер, вы приняли сыворотку правды?

– Снейп. Мистер Снейп. Да, я принял сыворотку правды.

– Хм, простите, мистер Снейп. Вы отдаёте себе отчёт в том, что не можете отвечать ничего, кроме правды?

– Отдаю.

– Прекрасно. Назовите своё полное имя, пожалуйста.

– Гарольд Джеймс Снейп.

– Отлично. Приступим. Мистер Снейп, расскажите нам о целях своего визита в Азкабан.

– Я собирался встретиться с Люциусом Малфоем, приговорённом к пожизненному заключению, чтобы потренироваться в допросах Пожирателей Смерти.

– Зачем?

– Чтобы быть более подготовленным в школе Авроров.

Довольный хмык.

– Мистер Снейп, что было после того, как вы прибыли в Азкабан?

– Меня проводили в камеру Малфоя. Я собирался с ним поговорить, но внезапно он меня оглушил. После этого я очнулся уже в больнице.

– Вас оглушил Малфой?

– Да. Ну, или один из Авроров, – неожиданно вырвалось у Гарри. – Больше там никого не было.

– Хм… любопытное замечание. Как ему удалось вас оглушить?

– Я не знаю.

– Что последнее вы помните?

– Удар головой о пол в камере, – вышло почему-то язвительно.

– А до этого?

– Падение на пол камеры.

– Мистер Снейп!

– Я отвечаю правду.

– Что ж… Вы видели Люциуса Малфоя, когда вошли в камеру?

– Разумеется.

– Как он выглядел?

– Паршиво.

– И вы считаете, что у него хватило бы сил вас оглушить без палочки?

– Откуда мне знать? Он же Пожиратель. Он мог притворяться, что паршиво выглядит.

Прозвучало как-то смешно, и Гарри показалось, что кто-то фыркнул в тёмном углу комнаты для допросов – на этот раз, к счастью, в ней была дверь и даже окно. Наверное, просто показалось.

– Вы уверены, что в камере никого кроме вас не было?

– Я никого не видел.

– То есть вы допускаете, что там мог быть кто-нибудь посторонний?

Осторожно…

– Я понятия не имею, мог ли там кто-нибудь быть. Я был в отключке в первые же три минуты после того, как зашёл в камеру.

– Значит, теоретически кто-то третий туда мог проникнуть?

– Это надо спросить у ваших Авроров, охраняющих его камеру. Я проходил туда один и никого больше не видел. Но теоретически, конечно, возможно всё – например, что с ним в камере кто-то был изначально, ещё до моего прибытия, по недосмотру охранников. Или что они специально кого-то туда пропустили. Или что они сами…

– Вы обвиняете в исчезновении Малфоя Авроров, мистер Снейп?

– По-моему, это вы только что предположили, что теоретически такое возможно, – раздражённо бросил Гарри, отвернувшись к окну. Скорее всего, оно было ненастоящим, потому что едва ли мелкий моросящий дождик, под которым он заходил в Аворорат, успел бы закончиться и смениться ясным солнцем за то время, пока лифт вёз его на пятый этаж.

– Мистер Снейп…

– Послушайте, сыворотка правды или нет, но ничего нового я вам уже даже при большом желании не расскажу, честное слово. Я могу повторить всю историю с самого начала, как я прибыл в Азкабан, как меня проводили к камере Малфоя, как он меня тут же оглушил и как я очнулся в больничной палате, если вам так хочется, – устало перебил он Аврора. Кошмар, приснившийся ему днём, совершенно выбил его из колеи, и всё оставшееся до допроса время он бродил по мрачному дому Блэков, не находя себе места. Он плюнул на свою гордость, на свою обиду, ему жутко хотелось вернуться в Салленхолл, извиниться перед отцом и просто поговорить с ним, но каминная связь с поместьем была почему-то заблокирована, а аппарировать в таком состоянии ему не хотелось. Ещё расщепит себя, чего доброго, а Снейпу потом его собирать… Если, конечно, он сочтёт нужным это делать…

– Мистер Снейп, но нам нужно выяснить все подробности этого дела.

– Я же уже сказал, что у меня их нет, – чувствуя подступающую головную боль, огрызнулся Гарри. Он ненавидел спать днём – если он и засыпал случайно, как сегодня, то вставал обычно совершенно разбитым и варёным, да ещё, к тому же, с больной головой. Это не считая того, что его до сих пор не отпустил липкий ужас от пережитого кошмара. Всего лишь сон – но вместе с общим расшатанным состоянием, в котором Гарри пребывал последние дни после ссоры со Снейпом и Джинни, он произвёл неизгладимое впечатление.

– Но…

В этот момент в дверь коротко постучали, и, не дожидаясь ответа, тут же её открыли. На пороге стоял ещё один Аврор, несколько неуверенно переминающийся с ноги на ногу.

– Там… – он неопределённо махнул рукой в сторону коридора, – там мистер Снейп пришёл. Спрашивает, закончился ли допрос его сына, – на этих словах молодой человек не смог сдержать непонимающую гримасу, которая, очевидно, должна была означать, как он относится к этой пока всё ещё неофициальной, но уже давно всем известной новости. Но Гарри было плевать на его отношение – внутри неожиданно потеплело при слове «сын». Только сейчас он понял, как на самом деле боялся, что сон окажется в руку.

Другой Аврор, сидевший напротив него, слегка огорчённо вздохнул, но кивнул в знак того, что допрос окончен.

– Благодарю вас за информацию, мистер Снейп, – официально сказал он, поднимаясь из-за стола и пожимая встающему вслед за ним Гарри руку. – Можете быть свободны.

– Благодарю, – пробормотал Гарри, вяло ответив на рукопожатие и стараясь не слишком очевидно коситься в сторону открытой двери.

Снейп действительно ждал его в коридоре, и на секунду Гарри показалось, что он вернулся в кошмар – отец точно так же стоял, скрестив руки на груди, и с непроницаемым лицом смотрел куда-то мимо него. Всё ещё сердится… Но зачем тогда пришёл за ним?

Или он пришёл сдать его и Гермиону Аврорам? Да нет, глупости, зачем бы ему это…

– Привет, – тихо поздоровался он, подходя к зельевару. Снейп всё так же молча и не глядя на него кивнул в ответ и, развернувшись, направился к лифтам, словно ему было всё равно, пойдёт ли за ним сын или нет. С другой стороны, почему «словно»? Может, ему и правда было всё равно, апатично подумал Гарри, стараясь не сильно отставать от широких шагов Снейпа.

Когда они оба зашли в лифт, он снова попытался начать разговор.

– Спасибо, ээ… что пришёл. Мне… приятно.

Снейп его проигнорировал.

– Но всё-таки зачем? Нет, я правда рад, – поспешно добавил он, хотя на лице старшего мужчины не дрогнул ни один мускул. – Просто… ты же… ты же сердишься, и ты прав, конечно, но я не ожидал, что ты придёшь за мной…

Он начинал мямлить, и с одной стороны он злился на себя за это, но с другой стороны, ему было уже плевать, лишь бы Снейп сказал хоть что-нибудь. Пусть наорёт, пусть унизит, что угодно, лишь бы не делал больше вид, что его нет рядом.

Гарри решил воспользоваться запрещённым приёмом.

– Пап, – позвал он, и на этот раз действительно был награждён первым взглядом со стороны отца – убийственным и таким же ледяным, как во сне, но всё-таки обращённым к нему, а не к дверям лифта. Которые, к слову, именно в этот момент открылись, выпуская их в холл первого этажа.

Когда Снейп стремительно направился к выходу, Гарри пришлось почти побежать, чтобы не отстать от него.

– Эй, – отчаянно крикнул он, сумев, наконец, поймать отца за рукав мантии. Снейп резко остановился, так, что Гарри едва не врезался ему в спину. Разъяренно сбросив с себя руку сына, зельевар прошипел:

– Может, хватит меня преследовать, Поттер?

Гарри как ледяной водой окатили.

– Я не Поттер, – пробормотал он.

– Да что ты? – ядовито выплюнул в ответ его отец. – Как бы то ни было, будь любезен – оставь меня в покое.

– Но ты же зачем-то пришёл, – упрямо насупился Гарри, снова поймав его за мантию, когда тот отвернулся. На сей раз, правда, отпустил её сам. – И я не отстану, пока ты не объяснишь, зачем.

– Прекрасно, – отрывисто бросил Снейп, в несколько шагов преодолевая оставшееся расстояние до дверей и на ходу доставая палочку. Он аппарировал, как только оказался на улице, так что даже ни одна капля дождя не успела на него приземлиться. Гарри чертыхнулся и выскочил вслед за ним, правда, провозившись достаточно долго, чтобы успеть слегка вымокнуть под уже не на шутку разыгравшимся дождём. К тому времени, как он аппарировал к воротам Салленхола и добрёл до входа в поместье, вода с него текла в три ручья. Двери перед ним распахнулись прежде, чем он успел протянуть дрожащие от холода пальцы к ручке, и Снейп пропустил его внутрь. Он не стал дожидаться, пока на полу образуется лужа или пока Гарри придёт в голову воспользоваться палочкой, и сам высушил его волосы и одежду.

– Спасибо, – пробормотал гриффиндорец, исподлобья глядя на зельевара. Тот, казалось, не собирался никуда уходить из прихожей, и Гарри понял, что разговор, скорее всего, будет коротким.

– Так зачем ты приходил в Аврорат?

– Убедиться, что ты принял зелье, которое я прислал тебе.

– Я что, по-твоему, совсем идиот?! – Гарри даже подавился словами от неожиданности, удивлённо взглянув на невозмутимое лицо отца.

– По-моему, да. Раз у тебя хватило ума на то, чтобы совершить подобный поступок, то могло бы хватить и на то, чтобы из тупого гриффиндорского чувства долга и ответственности перед законом не принимать запрещённое зелье.

– Я бы никогда не выдал Гермиону, – жарко возразил Гарри. Лицо Снейпа оставалось всё таким же каменным. – Серьёзно! Я знаю, что ты сердишься, но всё же это не повод, чтобы следить за мной, как за ребёнком, – уже зло добавил он, раздражаясь. – Ты не поверишь, но я вырос! На случай, если ты забыл – в войне мы все…

– Что-то незаметно, – холодно перебил его зельевар. – Потому что ведёшь ты себя именно как ребёнок. Ребёнок, – он посмотрел на открывшего было рот Гарри так, что тот снова закрыл его и даже поубавил ярость во взгляде, – которому плевать на последствия своих действий. Ты как маленький – решил, что нарушить закон не страшнее, чем нарушить десяток-другой правил в Хогвартсе, ведь ты же у нас герой. Знаменитость. Вот только ты совершенно упустил из виду то, что за нарушение правил из школы исключают, а за нарушение закона, – он наконец-то вздёрнул бровь, – сажают в тюрьму. Но легенде магического мира плевать на такие мелочи, – протянул он, слегка приближаясь к сыну и заставляя того невольно пятиться назад. – Ведь ему закон не писан. Знаешь, Поттер – если бы с тобой не носились в школе, как с писаной торбой, и хоть раз дали почувствовать вкус ответственности за свои действия, ты бы, возможно, понял, что не всегда удаётся безнаказанно творить, что душе угодно. Думаешь, я просто так настаивал на том, чтобы вас – всю вашу троицу – наказывали за нарушение правил? Ах, какой гадкий, противный профессор Снейп, – он фыркнул, – всё ему неймётся, всё он хочет обидеть бедных маленьких гриффиндорцев. Ну ничего, добрый дедушка Дамблдор их защитит и не даст в обиду, и никого не накажут – ведь это же сам Гарри Поттер и его друзья, разве можно допустить, чтобы его нежная детская психика пострадала? «Ах, он ещё совсем ребёнок, Северус, не относитесь к его шалостям серьёзно!», «Ах, Северус, бедный мальчик столько всего пережил, неужели вам его совсем не жалко?», «Северус, как вы можете быть таким бездушным, у ребёнка было тяжелое детство, его нельзя наказывать!», – очевидно, он передразнивал разных преподавателей, ошарашено подумал Гарри. – И всем было плевать на то, что бедный мальчик может так никогда и не понять, что за всё в этой жизни приходится платить. И вырастет из него, – на этих словах Снейп оказался совсем рядом и шипел их практически Гарри в лицо, – неизвестно что. А его страсть нарушать любые правила вполне может в какой-то прекрасный момент привести его за решётку. И будет ребёнок недоумевать – как же так? Ведь всегда ему всё сходило с рук, а тут вдруг почему-то не прошло… Как же так получилось, что помочь дорогому крёстному сбежать из лап дементоров можно, а опасному заключенному из Азкабана нельзя? Поттер, очнись – взгляни на вас со стороны, взгляни на то, что из вас выросло! Из всей вашей троицы до сих пор закон не нарушил только Уизли, и то потому, что мозгов не хватило без тебя и без Грейнджер.

Гарри насупился, не зная, что на это ответить. Снейп был прав, и он это прекрасно понимал, но сказать «Я больше не буду» было бы как-то… совсем по-детски. Поэтому он ляпнул первое, что пришло в голову:

– Я не Поттер.

– Так и веди себя тогда не как Поттер! – рявкнул зельевар, и тут же резко отстранился. – Уйди с глаз моих долой. Не хочу сейчас с тобой разговаривать, – холодно, но как-то устало, добавил он, отвернувшись и отправившись в свой кабинет. Гарри потерянно побрёл к камину, надеясь, что хотя бы на выход они не заблокированы – снова идти под дождём до границы антиаппарационного барьера, окружающего поместье, не было никаких сил.

*** *** ***

Драко совсем забыл о том, куда собирался идти перед встречей с Поттером, и сейчас растерянно перекладывал с места на место вещи на столе в своей комнате. Он не мог придумать, чем бы ему заняться, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей – не помогало ровным счётом ничего.

Судя по всему, Поттер не врал – он действительно не знал, где сейчас находится его отец и как ему удалось сбежать. Но в то же время Малфой прекрасно знал, что без посторонней помощи Люциусу не удалось бы покинуть Азкабан; тут явно был замешан кто-то ещё, и скорее всего, не имел ничего общего с Поттером. А раз так… Драко передёрнуло – в магическом мире было достаточно людей, на первый взгляд совершенно непричастных к Волдеморту и войне, но от того не менее опасных, и многие из них не желали Люциусу Малфою ничего, кроме смерти, причем более мучительной, чем тихое гниение в сырой камере.

Видит Мерлин, он никогда не желал отцу ничего плохого, но сейчас он был бы гораздо больше рад знать, что тот до сих пор находится в стенах тюрьмы.

От размышлений его прервал тихий хлопок, сопровождавший появлении в его комнате домового эльфа.

– Мистер Малфой, к вам посетитель!

– Кого ещё нелёгкая привела, – проворчал Драко, неохотно поднимаясь из-за стола. С одной стороны, он был даже рад, что кому-то непонятно зачем понадобилось его видеть – хоть на время отвлечётся от неприятных мыслей – но с другой стороны, ему сейчас совершенно не хотелось никого видеть.

– Мисс Лавгуд, господин, – пропищал эльф, очевидно, не знавший о существовании риторических вопросов.

Но, как ни странно, Драко совершенно не расстроила невежественность прислуги.

– Господи, Луна!.. – выдохнул он, срываясь с места и бегом спускаясь в приёмный холл.

Луна стояла посреди холла с совершенно спокойным и безмятежным выражением лица и вертела в руках цветной зонтик, с любопытством рассматривая убранство комнаты, которым, очевидно, пренебрегла в прошлый визит.

– Луна, прости, – покаянно произнёс Драко, подходя к ней. Луна повернулась к нему и ярко улыбнулась.

– Рада тебя видеть, Драко, – просто сказала она. – Я подумала, что ты забыл о нашей встрече, и решила прийти сама.

Малфой виновато поежился.

– Что мы тут стоим, пойдём в гостиную… Прости, я уже собирался аппарировать, но меня отвлекли, и… в общем, я…

– Всё в порядке, – и снова эта обескураживающая улыбка и лёгкое удивление в широких и ясных глазах. – Я понимаю.

Она прошла мимо Драко, галантно открывшего ей дверь в гостиную, и села на диван, прислонив зонтик к кофейному столику.

– Луна, а зачем тебе зонтик? – полюбопытствовал Малфой, садясь рядом и вызывая эльфа, чтобы приказать подать чай.

– Так ведь на улице дождь. Когда идёт дождь, люди ходят с зонтиком.

– Ты же волшебница, – озадаченно пробормотал Драко. – Водоотталкивающее заклинание было бы надёжней, – он сомнительно посмотрел на влажные от дождя светлые волосы девушки, но она только мечтательно улыбнулась.

– В дождевых каплях живут картинии, а они очень полезны для здоровья. Но если их слишком много, ты начинаешь сходить с ума от счастья, – объяснила она. – Поэтому надо носить зонтик.

– Ну надо же, – Малфой покачал головой и протянул Луне чашку с горячим чаем. – Я подумал, что зонтик нужен, чтобы не промокнуть. Наверное, если ты совсем вымокнешь, даже много картиний не помогут не заболеть.

– Это тоже, – Лавгуд не глядя взяла чашку, рассматривая потолок комнаты, и Драко почему-то залюбовался её профилем. В этот момент она повернулась, и слизеринец, не успевший отвести взгляд, смутился; но Луна только снова ему улыбнулась.

Драко снова подумал, что ещё никто и никогда не улыбался ему так часто.

– Знаешь, – пробормотал он, поставив на столик собственный нетронутый чай. – Мне почему-то кажется, что на меня перебрались все твои картинии.

– Это возможно, – очень серьёзно кивнула девушка. – Можешь рассказать об этом. Я включу это в статью в «Придире».

И под её внимательным и открытым взглядом, в котором, в отличие от большинства из тех, что были обращены к нему, не читалось недоверия или даже настороженности, Драко понял, что готов рассказывать о чём угодно – о картиниях, нарглах, гоблинских восстаниях, маггловских причудах – лишь бы она и дальше так на него смотрела… и не спешила уходить.

*** *** ***

– Мистер Малфой, это глупо.

Судя по отсутствию какой-либо реакции, сам Малфой придерживался иного мнения. Гермиона вымученно вздохнула и привалилась плечом к дверному косяку, укоризненно глядя на вытянувшегося на кровати мужчину.

Если она думала, что после их вчерашней прогулки в их отношениях возникнет какая-то неловкость, то она, судя по всему, сильно ошибалась. Это она пусть мучается от непонятно откуда взявшихся мыслей и нервничает от незнания того, как себя вести дальше; у него дела поважнее! У него, видите ли…

– Мисс Грейнджер, у меня депрессия, оставьте меня в покое.

Депрессия у него!

С самого утра Малфой, полностью одетый, неподвижно лежал на кровати, скрестив руки на груди, бездумно пялился в серый потолок и на все увещевания Гермионы монотонно и важно заявлял, что у него депрессия, а посему никуда вставать и ничего делать сегодня он не собирается. Он был в таком состоянии, похоже, ещё до того, как Гермиона проснулась – когда она пришла его будить на завтрак, то застала его уже таким. Депрессующим.

– Да хоть две депрессии, – раздражённо огрызнулась девушка. – Вы тогда скажите, сколько времени она у вас будет, чтобы я не изводила зря продукты, раз уж для вас депрессия – синоним голодовки.

– Я не голоден.

– Вы пропустили завтрак и обед. Может, вы не в настроении есть, но я не хочу, чтобы вы умерли от истощения.

– Одна трапеза в любом случае ничего не решит.

Гермиона сердито фыркнула и стремительно покинула комнату Малфоя. Она не была точно уверена в том, что злило её сейчас больше – то ли такое несерьёзное поведение взрослого мужчины, то ли то, что оно последовало сразу за великолепным днём (всё ведь было хорошо! С ним так легко и приятно было общаться, а сейчас…), то ли его… безмятежность, что ли.

Она со вздохом упала на стул в кухне и уныло подперла подбородок рукой, глядя за окно. И с чего только она взяла, что Малфой тоже отнёсся к их прогулке как-то… особенно? Ведь совершенно очевидно, что ему просто было хорошо наконец-то выбраться из четырёх стен, а все её фантазии – что они беседовали, как хорошие друзья, что они были как будто одни во всём мире… – господи, если бы он только слышал её!.. Зато, наверное, от хохота у него бы прошла эта, с позволения сказать, депрессия…

– Дурость это, а не депрессия, – обиженно буркнула Гермиона, зябко ежась и натягивая рукава невзрачного свитера на пальцы. День, как и её настроение, был полной противоположностью вчерашнему – на затянутом серыми тучами небе не было ни намёка на летнее солнце. Где-то далеко слышались отзвуки грома.

– Надо что-то делать, – отстранённо прошептала девушка. – Надо как-то вытаскивать его отсюда. Иначе, боюсь, с ума сойду уже я.

*** *** ***

Как и полагала Гермиона, депрессия у Малфоя была больше для вида. На самом деле, Люциус и сам понимал, что ведёт себя глупо, но почему-то ничего не мог с собой поделать. Одна-единственная прогулка – и у него всё в голове перемешалось.

Ночью ему снились лёгкие цветные сны.

Он почти ничего не запомнил – но впервые за долгое время в них не фигурировали ни Малфой-мэнор, ни Азкабан, ни даже эта осточертевшая, но почему-то уже привычная, квартира. Может, из-за этого утром он проснулся в удивительно хорошем настроении, а поняв, что встал раньше Гермионы, хотел сам разбудить её.

Что с ним происходит что-то неладное он понял только тогда, когда замер на пороге комнаты своей сожительницы, с нежностью вглядываясь в её трогательное лицо и любуясь разметавшимися по подушке непослушными локонами. Поймав себя на таких мыслях, Малфой молча и как можно тише вернулся к себе.

«И что это было?» – хотелось бы спросить ему, но спрашивать было не у кого, потому что Гермиона ещё спала (да и не стал бы он посвящать её в свои душевные метания), а он сам не знал ответа на этот вопрос. Самым разумным решением ему показалось всё хорошенько обдумать, а до тех пор никуда не вставать, чтобы не наделать ещё больших глупостей.

Он не ожидал, что проведёт в таком состоянии целый день, но сколько бы он ни пытался проанализировать сложившуюся ситуацию, яснее ничего не становилось. Смятение не спешило проходить, и Люциус упрямо отказывался вставать с постели, смешно оправдывая это несуществующей депрессией.

К его огромному удивлению, мисс Грейнджер поднять его пыталась как-то вяло и в отговорки хоть и не верила, но легко на них поддавалась. Сердилась, ворчала, злилась и ругалась на него, требовала, чтобы он вышел поесть – но как-то… дежурно? Или для вида?

Её поведение лишь усугубляло бардак, творившийся в голове у Малфоя.

Предыдущий день, который должен был оказаться единичным проблеском в тусклой и лишённой дальнейших перспектив жизни, неожиданно оказался очередной переходной стадией. Это было гораздо больше того, на что мог рассчитывать Люциус, и несоизмеримо больше, чем то, что он был готов принять. Нельзя сказать, что безразличие, апатия и мысли о собственной ничтожности – запертый в квартире, как в глухой коробке, лишённый палочки, вне закона, без возможно когда-либо снова увидеть бывших знакомых, сына… – сильно ему нравились, но он никак не ожидал, что один хороший погожий день сможет не просто на время их скрыть, но и унесёт с собой.

Люциусу давно не дышалось так свободно, как сейчас. Откуда только появилось это желание жить дальше, несмотря ни на что?

А уверенность в том, что всё как-нибудь разрешится?

Он горько усмехнулся. Быстро же ты забыл, какие в Азкабане камеры… Ничего, скоро напомнят.

Но даже этот язвительный внутренний голос почему-то не справлялся с непонятным и непривычным воодушевлением. Мысли о заключении, о неопределённом будущем, о семье, о том, что грозит ему, если его найдут – все они не задерживались в голове, как бы он ни пытался добиться обратного. Вместо этого думалось совсем о другом – почему не приходит мисс Грейнджер, чтобы его растолкать? Удастся ли ему снова уговорить её прогуляться?

И интересно, каково это – жить тут постоянно, думая не о том, как бы поскорее выбраться, или о том, как хочется вернуться в Малфой-мэнор, а… А о чём, собственно, думают магглы?

Каково вообще быть магглом? Ходить в магазин, найти работу, изучить этот район, по выходным вместе ходить в парк…

На этих мыслях Малфой взвился и рывком сел в кровати, слегка ошалело глядя на стену.

С каких это пор он, Люциус Малфой, наследник старинного волшебного рода, потомственный аристократ, чистокровный маг, думает о том, чтобы навсегда поселиться в этой квартире?.. Мало того, ещё и…

Кстати, если уж оставаться, то можно будет и фамилию сменить…

Он молча рухнул обратно на постель, закрывая лицо руками. Хотелось не то смеяться, не то плакать. Так паршиво ему не было, пожалуй, даже в камере Азкабана – там он хотя бы оставался собой…

Нет, ну что за чушь в голову лезет!.. Взялся тоже – сравнивать своё нынешнее состояние и то, что тогда было. И правда – быстро же он забыл…

Совсем некстати важным и неразрешимым вопросам заурчало в животе. Люциус отнял одну руку от лица и кинул взгляд на электрический будильник, стоящий на прикроватной тумбочке – он сам не ощущал острой потребности в часах, но мисс Грейнджер настояла на появлении этого чуда маггловской техники в его комнате. Время близилось к десяти вечера. Желудок, почувствовав, что ему наконец-то решили уделить внимание, снова громко напомнил о том, что Малфой ничего не ел со вчерашнего дня.

И дальше ожидать, что проблемы разрешатся сами собой, стоит только полежать ещё немного, было уже просто глупо, и Люциус нехотя поднялся с постели и отправился на кухню в поисках чего-нибудь съестного.

Гермиона сидела у окна, сложив руки на подоконнике и уронив на них голову. При звуке приближающихся шагов она вскинулась и удивлённо уставилась на появившегося на пороге Малфоя.

– Что, у вас прошла депрессия? – поинтересовалась она.

Люциус пожал плечами и пошарил по стене рядом с дверью в поисках выключателя – Гермиона сидела без света. Когда одиноко висящая на потолке лампочка ярко загорелась электрическим светом, оба на мгновение зажмурились, привыкая.

– Всё-таки депрессия – не голодовка, – как можно более невозмутимо сказал Малфой. Гермиона в ответ фыркнула.

– Могу предложить чай с бутербродами, я ничего не готовила сегодня…

– Согласен на чай.

Гермиона кивнула и занялась чайником, а Люциус сел за стол, не зная, чем помочь.

– Знаете, мистер Малфой, депрессия – это серьёзное психическое расстройство. Если вы действительно подозреваете его у себя, я настоятельно рекомендую вам обратиться к психиатру, – будничным тоном заметила девушка, даже не поворачиваясь в сторону мужчины. – Можете, кстати, пока бутербродами заняться, – она махнула рукой в сторону холодильника.

Малфой послушно поднялся и полез за продуктами.

– Ну, может, депрессия – это и сильно сказано, – пробормотал он, выуживая с полки сыр и колбасу. – Просто… настроение ни к чёрту, – ему показалось, или Гермиона действительно хмыкнула обиженно? Его взгляд случайно упал на окно, и он вдруг улыбнулся. – Я надеялся, что мы сможем снова выйти на улицу, а в такую погоду…

Он закрыл холодильник и увидел, как потрясённо смотрит на него девушка, которую до сих пор от него скрывала дверца. Гермиона быстро отвела взгляд, почему-то смутившись, и нервно заправила прядь волос за ухо, разливая чай в две больших кружки.

– Д-да, погода сегодня не радует… Если захотите, может быть, завтра…

– Завтра, послезавтра… нам, в общем-то, спешить некуда, – заметил Люциус, принимая у неё чай и улыбаясь уголками губ.

Почему-то Гермиона промолчала.

А он подумал, что сидеть вот так на кухне, когда за окном слышны раскаты грома, по стеклу барабанит дождь, а у них – ароматный чёрный чай в кружках с толстыми стенками, от которого идёт пар, нелепо сделанные сэндвичи и приятная тишина – очень уютно.

Он подумал, что, наверное, даже мог бы к этому привыкнуть.