Глава 1Это продолжение моего фика "Трое в доме", поэтому я очень рекомендую читать сначала его, иначе очень многие события и герои будут вам непонятны и незнакомы.
Я лежал на кровати и изучал потолок. Ничего особенно интересного в нем не было: ровный, белый, без единой трещинки или паутинки. Вдобавок, даже эта белизна умудрялась расплываться, потому как очков на мне не было. Однако заняться все рано больше было нечем, и я смотрел.
На счет очков. Я был даже благодарен забравшей их у меня Гермионе, потому что третьего дня (когда они все еще лежали на тумбочке), я взял их и при помощи костылей добрался до ближайшего зеркала.
Думаю, ни Гермиона, ни Джинни, ни даже Флер с Весной не изучали никогда свое отражение с таким тщанием. Нос, слава костеросту, сросся уже давно (правда, как-то неправильно, так что теперь сам себе я напомнил Дамблдора), однако внушительным синякам под глазами предстояло сходить еще целую неделю. Грудь в шрамах (поди разбери, где от заклинания, а где от операции), будто мало мне одного на лбу. Гермиона и доктор Кловерт, лечащий врач, правда, сказали, что все, кроме того, что от заклинания, потом затянутся.
Потом я увидел, как в большом сосуде растет мой новый коленный сустав, и мне действительно стало тоскливо. Аврор Поттер, аки барышня первого месяца работы, замечтался, свалился с метлы и в неполных девятнадцать лет превратился в старую развалину, вот уже три недели как обитающую в палате в Мунго. Правая нога, кстати, практически не болела. Просто ходить было невозможно.
Когда вот так день за днем лежишь, ожидая, когда вырастет новый сустав, передумать можно о чем угодно. От желания направить на себя палочку и сказать два непростительных слова до мучительных сомнений: а нужен ли ты такой любимой девушке?..
У Гермионы, кстати, на все всегда находились ответы: сначала она говорила про посттравматический шок, потом про синдром лежачего пациента, но мне от этого было только как-то тоскливо. Характер у меня изменился в столь отвратительную сторону, что отмечая это во время ночных бодрствований, я был готов себя убить.
Я стал отвратительно болтливым и только и делал, что занудствовал, ворчал и предавался размышлениям о собственной несчастной судьбе. Я достал весь медперсонал, имеющий со мной дело, и Джинни, кажется, тоже достал. Она, впрочем, имела действительно стоящую причину вернуться в Школу: экзамены по ЖАБА.
Неровный звук шагов и запах вонючих магловских сигарет возвестили: пришла Гермиона.
– Гарри!
– Да?
– Опять киснешь? А на улице уже почти май. Солнце светит, ветер дует…
– И зачем ты говоришь это мне?
Я не хотел срываться, но сорвался. Как обычно в последние две недели.
– Потому что у меня есть кое-что, что поможет выйти в сад тебе.
На этот раз я все-таки сдержался, хотя язык просто чесался сказать, что костыли есть и у меня в палате. И хорошо сделал, что удержался, потому что Гермиона приволокла… метлу.
– Боюсь, я не удержусь на ней. – Саркастическим тоном Снейпа предупредил я.
– А ты что, первый раз упал с метлы три недели назад?
Голос Грэйнджер так же лучился ехидством. И еще вонючим дымом.
Интересно, с каких это пор Гермиона начала курить? На Гримо-12 я такого за ней не замечал.
И с метлы я действительно падал не раз и не два. На том же квиддичном поле.
– Ладно, давай свою метлу.
Я изо всех сил старался, чтобы мой голос казался равнодушным, но, разумеется, ничего не получилось. Познакомьтесь с новым Поттером, боящимся сесть на мелу, не умеющим скрыть элементарные эмоции комком нервов.
Я едва удержался. На высоте метра от пола. Блестящий квиддичный ловец. У меня от злости даже слезы на глаза навернулись.
А в больничном саду и в самом деле была теплынь. Косые лучи солнца проходили сквозь листву. На клумбах росли первоцветы и крокусы, над которыми летали первые бабочки. Гермиона помогла мне усесться на скамейку так, чтобы вытянуть правую ногу и сама уселась рядом, теребя прядь волос у виска.
– Кури, не стесняйся, – с некоторой мстительностью в голосе предложил я.
– Я не… Как ты догадался?
В одном она точно не изменилась: соврать Гермионе всегда было так же сложно, как и не выучить уроки.
– По запаху, – объяснил я. – Очень сильный запах. И такой характерный звук, с которым пачка в кармане трется о ткань.
– Ты шутишь?!
Гермиона явно была смущена, настолько, что я понял, что слышать трение сигаретной пачки о ткань как-то не вполне нормально.
– Что значит звук? И запах… я применяю заклинание, которое его отбивает.
– Наверное, дело в том, что мне очень долго было совершенно нечего делать. Ничего не менялось. И я начал фиксировать мелочи.
– А ты уверен?..
Гермиона не договорила, но я догадался, что она хотела спросить.
– Мне кажется, сотрясение мозга тут не при чем. И может, оставим эту тему?
– Ты действительно моментально поменялся, как только вышел на воздух, – задумчиво сказала она про себя.
– Мы, кажется, хотели поговорить о чем-нибудь, кроме меня. Например, когда свадьба?
– Ты и это заметил?
Гермиона залилась краской и покрутила маленькое колечко на безымянном пальце левой руки.
– Как раз для этого особенной наблюдательности не требуется, – не удержался я. – О твоей помолвке сплетничает добрая половина госпиталя.
– Наверное, она как раз недобрая… Я хотела поговорить с тобой о другом. Через пару дней тебе установят сустав. До конца недели тебя выпишут. Чем ты собираешься заниматься дальше?
Это был удар ниже пояса. Я действительно не знал, чем мне заниматься дальше. Кому нужен хромой, ворчливый тип с постоянными головными болями после сотрясения мозга, образование у которого – школа да двухмесячные курсы при Аврорате?..
Из Аврората я, кстати, собирался уходить, но теперь мне показалась просто вселенским счастьем, раем на земле перспектива и дальше служить патрульным.
– Ммм… – предположил я. – Аврорат? По-моему, кадров там по-прежнему не хватает.
Гермиона посмотрела на меня так, как будто я был неизлечимо болен.
– Гарри… после того, что случилось с тобой, не все выживают. Не говоря уже о работе… в Аврорате. Тебя оттуда комиссовали по ранению, тебе даже какая-то пенсия положена.
На этот раз тактичность Гермионе явно изменила. Слова о пенсии были последней каплей. Я даже вскочил на ноги и, разумеется, тут же рухнул носом в траву.
– Осторожней, Гарри!
Я зашипел, чтобы она не подходила ко мне и, при помощи рук и левой ноги кое-как вернулся на скамейку.
– В конце концов… я же не всегда останусь таким?
– Нет. Но хромота может сохраняться до года. Не говоря уже обо всем остальном.
– Ты о том, что мне нельзя пить? – весело поинтересовался я. – Это неправда, можно. Я лично и проверял.
– О господи, Поттер, вы с Роном, как дети! Поверь, это все совершенно серьезно.
О да, я, конечно, понял. Но пенсия… и все остальное… как противно-то.
– Дай сигарету, – попросил я.
Гермиона молча достала пачку и протянула ее мне. Я всегда полагал, что глупее и пошлее курения может быть только пьянство, и теперь убедился в этом на практике, моментально подавившись дымом.
– Гарри, твои легкие…
– Нет.
Интересно, есть ли во мне какие-нибудь места, которые я не отбил при том падении? Назло (интересно, кому?) я докурил эту гадость до самого фильтра.
Так интересно… я всегда думал, что мы стали взрослыми, как только сдали эти мерлиновы экзамены. Мы жили не в школьном общежитии, а в собственном доме, работали, зарабатывали деньги, складывались на хозяйство, любили, ссорились, мирились… А потом оказалось, что мы взрослыми не были. И сейчас… вряд ли.
Рон работает в министерстве и может купить невесте роскошный меховой плащ и золотое кольцо. Гермиона курит крепкие сигареты и наверняка примеряет свадебные платья. А я просто не знаю, что мне делать, и куда мне идти…
– О чем ты думаешь, Гарри? – спросила Гермиона.
– Ни о чем, – соврал я. – Смотрю на бабочек. Красивые, правда? И на Луну похожи.
– Ммм…
– Гермиона, а ты уже выбрала свадебное платье? – вдруг спросил я.
Когда-то коротко подстриженные, а теперь неровно обросшие каштановые завитки колыхнулись.
– Поттер, ты рехнулся?!
– Думаю, да, – согласился я. – Ты не проводишь меня?
– Устал?
– Немного.
На самом деле я устал не настолько, чтобы позорно капитулировать из прекрасного сада. Однако мне нужно было тщательно обдумать стратегию разговора с мистером Леграндом. Если меня не возьмут в Аврорат, чем же мне заниматься дальше? Не в «Ежедневный пророк» же, в самом деле, проситься, и не в Хогвартс, где я составлю со своей хромой ногой достойную альтернативу бедняге Грюму.
– Я зайду к тебе завтра, Гарри. – Сказала Гермиона чуть виноватым тоном, и я догадался, что она пойдет к Рону.
Белый потолок против обыкновения не наводил ни на тоску, ни на бешенство, и я начал было придумывать, что скажу начальнику районного отделения Аврората, но позорно проиграл действительно навалившейся усталости и почти сразу уснул.
Глава 2Мерлин… Кто бы мог подумать, что это так сложно…
Я в очередной раз растянулся на полу палаты, встал, по стенке добрался до кровати и надолго припал к бутылке минеральной воды. Сразиться с Вольдемортом – это ерунда по сравнению с тем, чтобы заново научиться ходить.
Ерунда.
Я опять начинаю лелеять свои несчастья.
На этот раз мне удалось без приключений добраться до дверей палаты – и, соответственно, до зеркала. Синяки под глазами почти спали, обретя потрясающий желто-зеленый цвет, и теперь я мог насладиться созерцанием собственного кривого носа и промокших от пота волос. Красавец…
Я уже мог передвигаться при помощи трости, однако этого было мало. Где вы видели аврора с палкой? Чтобы мистер Легранд уверовал в мое полное восстановление и возможность работы на прежнем месте, нужно было действительно полностью быть готовым к этому. Когда меня выпишут из госпиталя, нужно будет еще потренироваться летать на метле, попрактиковаться в боевых заклинаниях, возможно, даже походить в магловский тренажерный зал, короче, восстановить прежнюю форму.
– Привет, Гарри!
Судя потому, что халат на Гермионе был не небрежно накинут на плечи, а застегнут на все пуговицы, она пришла ко мне сразу после практических занятий.
– Рад тебя видеть!
Я действительно был рад. Гермиона – одна из моих лучших друзей, а кроме того, вместе с ней можно было спуститься в сад, не прибегая к помощи медсестры.
– Я тоже, – ответила она с улыбкой. – Как успехи?
– Ммм… отлично.
Вряд ли стоило жаловаться на как будто ставшее чужим колено: она наверняка знала это не хуже меня.
– Ты снова стал собой… это так приятно.
Я прежде не знал, что стать самим собой – это значит стать оптимистично настроенным идиотом. Впрочем, возможно. Со стороны обычно виднее.
– Давай погуляем в саду, – предложил я, искренне надеясь, что она согласиться.
– Давай, – она кивнула. – Может, тебе стоит взять с собой трость?
Честно говоря, я именно это и собирался сделать, но слова Гермионы пробудили во мне дух противоречия.
– Сам справлюсь, – дернул плечами я. – На лестнице есть перила, а до ближайшей скамейки всего пара шагов.
– Может быть, тогда я возьму твою трость? На всякий случай.
– Этого не требуется.
Возможно, мой тон был несколько более резким, чем надо, но извиняться я был не намерен. Я не инвалид и вполне способен удержаться на ногах, к тому же, мне надо разрабатывать колено.
Преодолеть два пролета по двадцать ступеней каждый и сделать последующие триста четыре шага было самым сложным делом в моей жизни. Я то и дело останавливался, наваливаясь всем телом сначала на перила, а потом и на плечо Гермионы. Однако об отсутствии палки я совершенно не пожалел. Аврор Поттер должен был летать, как сова со срочной корреспонденцией, а вовсе не плестись, опираясь, как какой-нибудь лорд девятнадцатого века, на трость.
– Можно я закурю, Гарри?
Лица Гермионы я не видел, но в ее голосе чувствовалось смущение и… пожалуй, какая-то тревога.
– Ради Мерлина. Что у тебя случилось?
Я откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза, чувствуя сквозь веки настойчивые лучи теплого майского солнца. Никакого настроения говорить о чужих проблемах не было, но, вполне возможно, и у Гермионы не было никакого настроения выволакивать одного раненого страдальца на прогулку.
– Н-ничего… с чего ты взял?
– Не хочешь – не говори.
Я искренне надеялся, что на этом дело и закончится, но, видимо, Гермионе действительно не с кем было поговорить на эту тему.
– Рон. Гарри, с тех пор, как ты… ну, с тех пор, как ты попал в больницу, он уже шесть раз не ночевал дома под предлогом срочной работы. Я боюсь, что у него есть другая.
Сначала я хотел засмеяться, но вряд ли это было бы тактично.
– Гермиона, ты с ума сошла? Он сделал тебе предложение! И ты еще сомневаешься, что он любит тебя?
– В том-то и дело. Мне кажется, что он уже пожалел. Или что он решил развлечься перед свадьбой.
Поразвлечься перед свадьбой, по-моему, было святым неотъемлемым правом Рона, но я промолчал, потому что Гермиона явно не это хотела услышать.
– Наверняка это действительно работа, – как мог убедительно сказал я. – Он и раньше мало времени бывал дома, а теперь его оценили в министерстве и, как и всякого перспективного молодого работника, начали закидывать заданиями по уши. Я абсолютно уверен, что скоро все будет прекрасно.
– Да, но, Гарри… у нас даже… мы даже спим все это время раздельно.
Вот интересно, неужели у Гермионы нет ни одной подруги, которой она могла рассказать такие интимные подробности? Понятно, Джинни и Луна в Хогвартсе, но как же доктор Джонс?
– Знаешь, Гермиона, ты меня удивляешь. Если бы я работал по восемнадцать часов в сутки, я бы тоже боялся опозориться перед любимой девушкой.
Теперь я открыл глаза и повернулся к подруге – как раз вовремя, чтобы увидеть, как она заливается краской до корней волос.
– Я… об этом я не подумала. Наверное, ты прав, Гарри. Прости, что нагружаю тебя всеми этими подробностями. Это все такая ерунда по сравнению с твоими проблемами.
Запрещенный прием. Вспомнив про «свои проблемы», я моментально разозлился на Грэйнджер и, насупившись, отвернулся.
– О, прости… я не хотела!
Она смутилась еще больше и принялась преувеличенно громко рыться в кармане в поисках сигарет.
– Они лежат на скамейке, справа от тебя, – сообщил я несколько ехидно. – Гермиона, давай договоримся: мы никогда больше не обсуждаем мои так называемые «проблемы», и я всегда буду вежливым, оптимистичным, образцовым Поттером.
– Намек понят, – чуть принужденно улыбнулась она.
Четверо суток спустя я ходил вверх-вниз по лестнице собственного дома, садясь отдохнуть после каждого спуска и подъема на специально поставленные на обоих этажах стулья. Возможно, мне это казалось, но с каждым пролетом нога, хоть и порядком уставшая, действовала лучше. Неизвестно, сколько я бы провел времени таким образом, если бы не предательски занывшие виски.
Пришлось обосноваться в кабинете, принять порцию зелья и заняться собственными разрозненными записками о моей аврорской службе. Часть из них появилась на литературной полосе «Ежедневного пророка», но многие до сих пор не были вычитаны, а еще больше стоило отправить в помойное ведро. Увлекшись этим занятием, я даже не сразу заметил возникшего прямо передо мной Кикимера.
– Хозяин Гарри, пришел мистер Стивенс.
– Отлично! Пригласи его прямо сюда, пожалуйста, – обрадовался я. – И принеси чай, печенье и бутерброды какие-нибудь.
Еще больше меня порадовало, что голова уже прошла, а трость я оставил в спальне. Возможно, мне удастся убедить Джуда в своей работоспособности, и он донесет это до мистера Легранда.
Напарник (хочется верить, не только бывший, но и будущий) сиял.
– Гарри, я ужасно рад тебя видеть! Как дела?
– Я тоже, Джуд. У меня все прекрасно, а как твои?
Стивенсу явно не терпелось выложить сногсшибательные новости.
– Мы с Весной переписываемся! И часто, по пять-шесть писем в неделю.
Я ощутил острую, хотя и ничем не обоснованную зависть: последнее письмо я получил от Джинни двенадцать дней назад, но это говорило только об одном: через месяц моей девушке предстояло сдавать важнейшие школьные экзамены.
– И она хочет приехать в отпуск в Англию, уже через месяц. Это ведь ерунда, что она меня на шесть лет старше, правда?
Сегодня определенно был день сердечных откровений. Я ощутил мимолетное желание удавить Стивенса, но быстро справился с собой:
– Главное, что вы друг другу нравитесь. Остальное вас не касается.
– И я так думаю! – просиял Джуд. – Кстати, у твоего друга Рона очень красивая сестра.
– Красивее, чем Весна? – подколол его я. И тут меня осенило. – Подожди, а как ты умудрился ее увидеть? Она же учится в Хогвартсе, а через месяц ЖАБА!
– Не знаю, как я умудрился, но с Весной ее просто нельзя сравнивать по объективным причинам. Совершенно другой тип внешности, она больше на индианку похожа. И с Роном практически ничего общего, кроме манеры разговора.
Вот те на… Я знал только одну похожую на индианку девушку – свою бывшую одноклассницу Парвати Патил. И она отнюдь не приходилась Рону сестрой. Неужели Гермиона действительно была права? Или я был прав, и Рон просто решил немного развеяться перед тем, как вступить в законный брак?
– А где ты их встретил? – как можно беззаботнее поинтересовался я.
– В Косом переулке, в кафе «Лимонад». Мы заходили туда с Весной. Довольно давно, недели три назад.
– О, прекрасно… – Пробормотал я.
Значит, недели три назад, когда ни о какой свадьбе речь еще, кажется, и не шла… Мне нужно было поговорить с Роном. Прямо сегодня вечером.
Глава 3Придя с занятий, Гермиона перекусила и вознамерилась сделать по дому что-нибудь полезное. Я об этом узнал не сразу, потому что отрабатывал боевые заклинания на чердаке, и не узнал бы вообще, если бы будущая миссис Уизли не решила убраться именно там.
– Посмотри, сколько здесь пыли, Кикимер! И наверняка лежит что-нибудь полезное, о чем все давно уже забыли.
Мысленно я усмехнулся. Если декодировать последнюю фразу Гермионы, получится что-то вроде «И наверняка столько разнообразного хламу, что, выкинь мы его, старьевщик бы озолотился». Однако отношения между «госпожой Гермионой» и домовым эльфом можно было классифицировать как «вооруженный до зубов нейтралитет», и политкорректная основательница ГАВНЭ не хотела рушить хрупкий мир.
– Убита.
Я вышел из-за особо перспективного и явно непустого шкафа, направив палочку ей в грудь. Стоит отдать Гермионе должное, она ни на секунду не замерла и сразу же раздраженно отмахнулась от меня рукой:
– Оставь свои аврорские штучки, Гарри. Что ты здесь делаешь?
– Тренируюсь в аврорских штучках, – пояснил я. – Если бы тебя не заметил, попала бы под заклинание Армагеддеус Эндедд.
– Мало читать книги, которые я беру в публичной библиотеке, – назидательно сообщила она. – Нужно еще и внимательно их читать. Заклинание Армагеддеус снесло бы вместе с твоей мишенью одну из несущих стен… а заодно половину Лондона. Оно настолько опасно, что его даже Вольдеморт не применил ни разу.
Тон Гермионы настолько напомнил мне первый год обучения в Хогвартсе: «Я прочла это в «Истории Хогвартса»! Я взяла ее так, для легкого чтения», что я готов был обнять и расцеловать всезнайку Грэйнджер.
Следующие полчаса я убеждал Гермиону в том, что чердак лучше оставить в покое (мне здесь так хорошо тренируется!), а, если уж ей так хочется что-то сделать по хозяйству (а идеями этими она явно заразилась от будущей свекрови), то у Рона на каждом носке минимум по одному лишнему входному отверстию. В конце концов, она удалилась вниз в компании эльфа и кота, а я продолжил тренировку.
– У…
– Ты убит, Рон.
Прежде чем мой друг поднял палочку, чтобы наставить ее на меня, я успел развернуться и направил на него свою. Примитивную игру, которую рекомендовали студентам аврорских курсов для повышения внимания и улучшения реакций, успели забыть все молодые авроры, кроме самых инфантильных. Регулярно играли в «убит!» я, Джуд Стивенс да перешедший в министерство Рон. Говорили, что любит выскакивать из-за угла с вышеупомянутым криком и Драко Малфой, но про Малфоя вообще много говорили, так что верилось мне с трудом.
– Вот это реакция!
В глазах Рона сиял детский восторг, заставивший меня пожалеть о демонстрации.
– Эээ… я просто… ммм… тренировался полдня. Если хочешь, можно увеличить защитное поле до размеров всего чердака и устроить спарринг.
Я нес совершенно не то, что собирался. Хотел поговорить с Роном относительно его отношений с Гермионой и Парвати в тихой и мирной обстановке, а вместо этого фактически устраиваю драку. Потому что под такой разговор спарринг именно в нее и превратится.
– Супер! – оживился он.
Некоторое время мы прятались за шкафами, комодами и тюками, кидаясь друг в друга Экспеллиармусами и боевыми заклинаниям с приставкой Дрилл. Эта была обычная практика, заставляющая боевые и просто опасные заклятия останавливаться в паре дюймов от цели. Затем Рон внезапно направил свой Экспеллиармус не на меня, а на лежащую на старой тумбочке стопку книг.
Пыльные тома с грохотом опрокинулись мне под ноги. По инерции я сделал еще один шаг, запнулся, по-магловски помянул черта и грохнулся прямо на больную ногу. На глазах выступили слезы, я зажмурился, а когда открыл глаза, надо мной стоял Рон.
– Ты убит, Гарри. – Он протянул мне руку, помогая подняться. – Не обижаешься?
– Ничуть. Первое правило боя – ищи слабые места.
Еще бы я не обижался. На мой взгляд, первое правило боя могло касаться аврора и пожирателя или двух авроров в учебном бою, но никак не лучших друзей в игровом спарринге!
– Повторим?
Рон просто кипел энтузиазмом, чего явно нельзя было сказать обо мне.
– Только не прямо сейчас. Ммм… Рон, у меня к тебе разговор.
И довольно бестактный.
– Ты собираешься жениться на Гермионе?
– А у тебя есть повод в этом усомниться?
Удивление в голосе друга было настолько явным и искренним, что я вдруг подумал, что выставляю себя идиотом. Джуд всегда любил дурацкие шутки и даже не скрывал этого. Тем не менее я решил быть последовательным в своих идиотских действиях.
– Прости, но есть. Ты лучше мне не отвечай, но, если ты передумаешь или заведешь себе кого-нибудь другого, пожалуйста, скажи ей первой. Будет очень некрасиво, если Гермиона узнает это от… общих знакомых.
Взгляд Рона потемнел. Я не просто идиот, я кретин!
– Тебе не кажется, – спросил он чужим тоном, – что это не твое дело?
Кажется, и еще как. Но что я могу тут сделать? Сказать, мол, ерунда, забудем?
– Не лезь. В мои. Отношения. С моей. Девушкой. Пожалуйста. – Отчеканил Рон, развернулся и вышел.
Поттер, ты не идиот и не кретин, сказал я себе. Ты бесчувственная, бестактная скотина, которая посмела лезть в чужие отношения, как какая-нибудь бабушка-тетушка. Если тебе нечем заняться, пойди и сделай двадцать рейсов вверх-вниз по лестнице, да не забудь про чердачный пролет. Всем это пойдет только на пользу.
Построив план действий, я принялся разбирать упавшие книги. Некоторые из них касались откровенно темной магии, другие были старыми учебниками. Отобрав несколько показавшихся мне интересными для Гермионы, я собрался уходить, как вдруг мой взгляд упал на верхнюю из стопки. «Экспериментальные боевые заклинания. Методы генерирования и способы избежания побочных эффектов. Пособие для седьмого курса». Где бы ни изучали подобные дисциплины, чтение обещало быть интересным. Не только для нашей домашней заучки. Я прихватил и этот учебник и спустился вниз.
В столовой Кикимер накрывал к ужину. В гостиной Гермиона дирижировала палочкой; носки Рона перед ее носом зависали, иголка с ниткой в них жили собственной жизнью, штопая поистине чудовищные дыры на пятках. Живоглот на коленях девушки взирал на это безобразие с философским смирением животного, уже раз попытавшего поймать иголку и, хуже того, поймавшего ее.
– Я тебе книжки принес.
Я свалил талмуды прямо на диван рядом с Гермионой. В воздух поднялось облачко пыли. Кот зашипел и выпустил когти.
– Глотик, брысь! Ох, Гарри, ты не мог просто положить их на стол?
«Как делают все нормальные люди», явственно читалось на ее укоризненном лице.
– Вы с Роном что, поссорились? Он назвал тебя придурком и ушел к себе.
Железная логика у нее. Нет, он назвал меня придурком, потому что мы прекрасно поговорили.
– Ерунда. Устроили спарринг на чердаке и немного увлеклись.
Гермиона шумно фыркнула, демонстрируя свое отношение к происходящему, и вернулась к носкам, но хватило ее ненадолго. Очень скоро домашнее хозяйство полетело в соседнее кресло, и «мисс Гриффиндорская Всезнайка» потянула руки к книгам.
– «Особенности исцеления ран, нанесенных зачарованным оружием и темными заклятиями»… «Колдомедицина в бою»… «Приготовление целебных зелий в домашних условиях»… Где ты это взял?
– На чердаке. Среди того «хлама», который ты собиралась выбросить.
– О, вовсе нет…
Гермиона густо покраснела, и я понял, что был абсолютно прав.
– А это будешь читать после меня.
Я продемонстрировал ей обложку «Экспериментальных боевых заклинаний» и не без удовольствия отметил зависть в глазах подруги.
– Я не сомневалась, что Блэки умели воевать, – пробормотала она. – Но они еще и лечили…
Прямо перед диваном возник эльф.
– Хозяин Гарри, господин Рональд, госпожа Гермиона, ужин на столе, – проквакал он, преданно глядя на меня.
Я поблагодарил его и потянул за руку Гермиону, которая, кажется, вознамерилась прочитать все книжки на месте.
– Пойдем, потом дочитаешь!
– Да-да, идите.
Я поднял голову. На лестнице, ведущей на второй этаж, стоял Рон, и глаза у него были темные и злые.
– Идите вдвоем! Надо же, Гарри, а я-то подумал, что ты действительно просто по-дружески о ней заботишься.
Он круто развернулся и быстро поднялся наверх. Я забыл не только про обед, но даже про то, что по-прежнему держу Гермионину руку. Она практически силой вырвалась и недоуменно воззрилась на меня.
– Как ты думаешь, от Вольдеморта не осталось случайно одного хоркруса? – глупо спросил я. – Где-нибудь у Рона на шее.
Шутка получилась несмешной, и мы оба это прекрасно поняли.
– Надо же, – пробормотала Гермиона, – оказывается, он меня тоже ревнует.
Вечер был безнадежно испорчен, а все из-за одного бестактного кретина. Завтра же пойду к мистеру Легранду, подумал я. В конце концов, сегодняшний спарринг был совсем не плох, глядишь, он и возьмет меня назад.
Глава 4– Поттер… Гарри… ты должен понимать. Возьми я сейчас тебя в Аврорат, ты не пройдешь ближайшую медкомиссию и снова вылетишь отсюда.
– А Грюм? – глупо спросил я.
Я уже понимал, что ничего не получилось. Легранда не интересуют результаты моих спаррингов с Роном Уизли, который в патруле ни дня не проработал. Его не интересует, что я уже бегаю по лестнице вверх-вниз. И вообще, Гарри Поттер перестал быть товарной маркой, и поэтому он мало кого волнует.
– Что Грюм? Гарри, если бы дело было в одном твоем колене, я бы наплевал на все рекомендации, забыл бы даже, что ты собирался уходить еще до травмы, и взял тебя обратно. Ты был очень хорошим аврором.
Это «был», и нарочито сочувственный тон бывшего начальника – с самого начала беседы, и расслабленная поза все для себя решившего человека: нога на ногу, руки на подлокотниках кресла, – изначально говорило о том, что меня не возьмут в авроры.
Мерлин, как обидно, как стыдно! Зачем я вообще пришел сюда просить? Но я был уверен, что меня возьмут, стоит мне продемонстрировать, какими стремительными темпами я восстанавливаюсь!
– Ты должен понимать, что твои головные боли и обмороки – букет, нехарактерный для… действующего аврора.
От стыда мне стало жарко; думаю, я покраснел, как вареный рак. Затем на память пришел пятый курс и полностью уверенный в моей ненормальности Фадж. Невесело повторяется моя история. Пусть шрам уже год как не болит, на смену ему пришли последствия падения с метлы.
– У меня нет никаких «болей»! У всех нормальных людей время от времени болит голова. – Предпринял последнюю попытку я. – Что касается обмороков, то это вообще чушь. Не падал я ни в какие обмороки! Я вообще падал, только когда начал разрабатывать сустав.
Мистер Легранд посмотрел на меня с убийственной смесью сочувствия и тоски: очевидно, наша получасовая беседа уже изрядно утомила его.
– Гарри, я уже сказал тебе. Ты не сможешь работать в Аврорате. А Грюм с деревянной ногой, которого ты приводил мне в пример, был не патрульным, а оперативником. Причем блестящим и на тот момент уже заслуженным оперативником.
Я замолчал. На это мне сказать было уже нечего.
– В оперативники тебя тоже не возьмут. Я могу порекомендовать тебя на курсы аналитиков, но ты же не этого хочешь?
В аналитики я не хотел. Аналитика в районном отделении Аврората – это уже позор.
– У тебя есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?
О, никаких вопросов больше не было. Куда как просто было мистеру Легранду сказать, что ничего не может поделать, и оставить меня барахтаться в этой ситуации в одиночку. Конечно, он не обязан помогать какому-то Гарри Поттеру… как же иначе.
– Нет, сэр.
– И не стоит называть меня «сэр». Я надеюсь, ты все понял и не обижаешься на меня, Гарри?
Нет, конечно, нет… Не на что. Не на что?
– Гарри?
Я вышел из здания Аврората и побрел, куда глаза глядят. На душе было тоскливо и пусто.
Что же мне теперь делать? Я действительно собирался уходить из Аврората, даже написал заявление. Но куда мне идти? В «Ежедневный пророк»? Наверняка за то время, что я был в больнице, на то место, что предлагали мне, нашелся другой кандидат. Да и работать в газете мне совсем не хотелось: что может быть интересного в тупом сидении за письменным столом?! Попроситься преподавателем в Хогвартс? Лето только началось, нынешний преподаватель ЗОТИ вот-вот уйдет, а на место нового попрошусь я… Вот только нужен ли я там, на этой должности? И что со мной случится через год?.. Нового преподавателя магловедения уже нашли к этому году.
Солнце припекало, я стянул мантию и засунул ее в рюкзак. Теперь любой желающий мог полюбоваться на мои пыльные джинсы, грязные кеды и заношенную футболку (кажется, ее еще Дадли носил).
Я бродил по улицам, загребая ногами уличную пыль. В глаза светило солнце, было жарко и душно. Наконец я вошел в небольшой и очень уютный магловский парк. Его посетителями были несколько женщин различных возрастов с колясками да дети от нуля до пяти лет. Чтобы не так сильно выделяться из этой толпы, я плюхнулся на скамейку.
Чего ты разнылся, Поттер?! Ты что, лишился важнейшего дела твоей жизни?
Та-ак, беседа с самим собой. Только этого мне для полного счастья (и безумия), в придачу к «головным болям и обморокам» не хватало.
Тем более что работа аврора действительно была самым важным делом моей жизни. С тех пор, как притворяющийся Грозным Глазом Крауч-младший сказал мне подумать о подобной карьере.
Это было в четырнадцать лет, придурок! А теперь тебе почти девятнадцать. Конечно, тебе была приятна похвала взрослого человека, учителя. У тебя практически никого и не было на тот момент. Вот ты и вообразил себе, что хочешь быть аврором. А теперь подумай и ответь, только честно: нравилось ли тебе хоть день в патруле? Честно!
На самом деле мне очень даже нравилось. Ребята в Аврорате работали просто замечательные. Одни Джуд с Весной чего стоили. Или Драко Малфой, который тоже подался в Аврорат, нарабатывать себе «трудовой стаж»…
Нет, ты скажи про работу. Случайно ты, что ли, в «Ежедневный пророк» уходить собирался? Между прочим, место там освободили специально для тебя, так что наверняка по сю пору для тебя и держат.
Интересная там работа была. А если и неинтересная, то в драках с пожирателями хорошо было спускать пар. Что же касается места в «Пророке»…
Я хлопнул себя по затылку. Не вовремя прорезавшийся внутренний голос был прав. Место в литературном отделе наверняка все это время было не занято. Даже если это не самая интересная работа, это хоть какая-то работа.
Я пошарил руками в джинсах. Именно в них я обычно патрулировал магловские улицы, поэтому немного денег в правом кармане всегда можно было найти. Обнаруженной суммы, правда, хватило бы либо проезд в метро, либо на банку кока-колы. Я выбрал второе.
Почти летний, во всяком случае, по-летнему теплый день, яркое солнце, ледяная кола и близость обещанной работы подняли мне настроение. Я вернулся на свою скамейку и закрыл глаза. Солнечные лучи проходили сквозь веки и, кажется, согревали все тело. Я как будто выплыл из ледяной глубины озера возле Хогвартса и обнаружил, что ближе к поверхности вода ласковая и теплая, а воздух совсем уже прогрет летним солнцем.
– Ох, Господи Иисусе! А напился-то как, негодник! Шел бы работать, чем на лавочке пиво распивать!
Я неторопливо встал со скамейки, улыбнулся чопорной магле лет семидесяти и явил на всеобщее обозрение красную с белым банку. Я был так благодарен ей за слова о работе и за то, что она считает меня молодым и здоровым (пусть даже и бездельником), что пропустил мимо ушей слова о пиве и пьянстве. В конце концов, не может же меня полюбить первая попавшаяся старуха.
Примерно на половине пути я начал жалеть, что не купил билет на метро. Ближе к редакции нога, а вслед за ней и затылок противно заныли. Собрав половину скамеек по дороге, я выяснил целых две неутешительных вещи. Во-первых, на «молодого здорового бездельника» я не тяну, во-вторых, Площадь Гримо осталась в другом конце Лондона, время перевалило за два часа, денег у меня нет, и как я буду возвращаться домой, вообще не ясно.
Возле редакции «Ежедневного пророка» я появился далеко не в том приподнятом настроении, в котором выходил из парка. Впрочем, причина этого явно была в усталости. Я уселся на очередную скамейку, откинулся на спинку и решил отдохнуть хотя бы минут пять.
На соседнюю половину скамейки уселась женщина лет сорока. Я глянул на нее мельком, отметив только коричневую мантию и очки, и снова отвернулся. Однако женщина меня тоже оглядела и явно составила исчерпывающее мнение.
– Гуляете, мистер Поттер?
– Да, удивительно хорошая погода, вам не кажется?
Какого ж Мерлина меня на улицах по-прежнему узнают, подумал я с ненавистью. И это несмотря на то, что я отрастил длинную неряшливую челку, полностью скрывающую шрам!
– Вы правы, очень теплая, совсем как летом. Вам не стоит носить челку: она закрывает глаза, а никак не шрам.
– О… – не нашелся что ответить я.
По-хорошему, нужно было встать и уйти. Женщина меня порядком разозлила, но ее возраст (она была по крайней мере в два раза старше меня) мешал мне высказать все, что я думаю, вслух. Я и собирался это сделать, как вдруг она переменила тему.
– Вы слышали про Очистительный Орден в Северной Ирландии?
– Очередная пропожирательская организация. Как я слышал, довольно сильная.
Северную Ирландию я был готов обсуждать гораздо активнее, нежели собственную челку.
– Гораздо сильнее, чем все, с чем Аврорат сталкивался прежде. – Довольным голосом отозвалась она. – Ядро – бывшие лондонские пожиратели, сторонники Вольдеморта.
Я посмотрел на нее повнимательнее. Самая обычная женщина, темноволосая, смуглая, в коричневой мантии и в очках, чем-то похожих на очки Риты Скитер. Совершенно бесцеремонная, до отвращения. Но, судя по всему, весьма смелая. Несмотря на то, что называть Вольдеморта по имени уже год как было совершенно безопасно, люди по-прежнему опасались это делать.
– Местный Аврорат справляется?
Я спросил больше из вежливости. Ее ответ явно был рассчитан на мое любопытство.
– Объявлен набор добровольцев. Не считая тех отрядов, которые идут от английских, шотландских и уэльских Авроратов.
– Эээ… добровольцев? – оживился я.
Женщина улыбнулась странной улыбкой. Не годись она мне в матери, я бы решил, что она кокетничает.
– Простите, мистер Поттер, мой обеденный перерыв заканчивается. Если вы захотите поговорить со мной, меня зовут Энн Ловуд, и я работаю в этой редакции.
Черта с два, подумал я с несвойственной мне злобой. Такую простую информацию я мог выяснить и сам, не прибегая к помощи навязчивой редакционной сплетницы.
Глава 5- Я понимаю вашу проблему, мистер Поттер. Но и вы поймите меня: два месяца назад газете потребовался очеркист, работающий в аврорате. Вашего ответа мы могли ждать неделю, максимум две. Литературная страница не могла ждать два месяца.
Конечно, я понимал. Это был тотально не мой день. Какого же дьявола я тащился через весь город пешком в редакцию?! Правда, я мог бы не пить в парке колу… или вспомнить о существовании общественных каминных…
Так или иначе, Поттер, пенсия от аврората – единственное, что тебе действительно причитается. Если не вспоминать про Аваду Кедавру.
- Простите, что занял ваше время.
Я поднялся, и заведующий литературным отделом «Ежедневного пророка» тоже встал, прощаясь.
- Я могу что-то сделать для вас, мистер Поттер?
- Нет, что вы… хотя…
Я внезапно ощутил некое чувство, как будто внезапно вспомнил что-то важное.
- Где находится офис Энн Ловуд?
- Аннабел Ловуд, мистер Поттер. Четвертый этаж, отдел криминальной хроники.
Выйдя в коридор, я был вынужден прислониться к стене. Отдел криминальной хроники – это было куда лучше литературного отдела. Но если писать некие зарисовки из собственной жизни я все-таки худо-бедно умел, то о криминале имел самые смутные представления.
Кроме того, вряд ли Энн – Аннабел? – Ловуд хотела предложить мне работу. Скорее, воспользоваться моими прошлыми знаниями аврорских тайн. В этом случае я ее не без удовольствия разочарую, все мои тайны устарели по меньшей мере на два месяца.
Я поднялся на четвертый этаж, постучался в нужную дверь и, не услышав ответа, вошел.
- Мерлиновы носки! Берток, вы совсем сдурели? Я знаю, что «Колдовское зеркало» на криминале специализируется, так ведь у вас с «Пророком» договор на эксклюзив! В Ирландии взлетел на воздух мост, а я узнаю это из обзора прессы!
Увидев кудрявые темные волосы и коричневую мантию сидящей спиной к входу женщины, я поначалу подумал о Ловуд, но по голосу понял, что говорит моя ровесница.
- Мистер Симпсон? Здравствуйте. Эмили Фелстон, «Ежедневный пророк». Узнали? Замечательно. Что у вас случилось? Как это ничего не случилось? Не может быть такого! Нет, двое детей стащивших родительские палочки и колдовавшие на глазах у маглов мне не подходят. Это криминальная хроника, а не колонка происшествий! А никакого жуткого убийства не произошло? Нет? Какая жалость, я с вами через пару часов еще раз свяжусь.
У девушки – Эмили Фелстон – ничего общего с Энн Ловуд, кроме прически и мантии не было. Она смотрела в стоящее на письменном столе зеркало, в котором теперь клубился белый туман, но еще секунду назад, как в камине, висело лицо ее собеседника.
- Здравствуйте, – подал голос я. – Можно увидеть… ммм… миссис Ловуд?
- Нет, ты представляешь, какой негодяй!
Она положительно меня не замечала.
- Шеф вышла пообедать, – отозвалась из угла вторая девушка, на первый взгляд, точная копия Фелстон.
Мода у них, что ли, на коричневые мантии?
- Ее можно подождать?
- Да конечно. – Мгновенно утратив интерес ко мне, журналистка вернулась к прерванному разговору. – И что, он просто сообщил это «Зеркалу»?
- А я тебе что говорю?!
Офис отдела криминальной хроники находился в просторной, но темной комнате с высоким потолком и вытянутыми вверх узкими стрельчатыми окнами. Четыре письменных стола были буквально засыпаны разнообразными бумагами и папками, на каждом красовалось точно такое же зеркало, как у Эмили Фелстон. Четвертый стол, заставленный откровенно немытыми кофейными и чайными чашками и полными окурков пепельницами, явно был необитаем. В углу стояла урна, полная разорванных бумаг; по крайней мере, в метре от нее валялось на полу наполовину обуглившееся перо ядовито-алого цвета.
– А ты что сделала?
– А что я сделаю! Шефу пожалуюсь?! Так она мне и скажет, что я профнепригодна. И права будет, между прочим.
Мне стало неудобно, как будто я подслушивал некие интимные разговоры. На счет интимности, впрочем, все было верно, а то, что девушки попросту ни капельки не стеснялись, меня ничуточки не извиняло.
– Не кипятись, Эм. Шеф прекрасно понимает, что происходит. И Берток такие штуки не в первый раз отмачивает. Знаешь, когда ты заболела, и новостями пришлось Дику заняться, как Берток над ним измывался?
– Мэри, Дик – любимчик шефа, потому что он профессионал, магл и гомик, к тому же. Она ему все с рук спускает.
Разговор журналисток произвел на меня странное впечатление. Несмотря на то что все мы находились в одном помещении, они как будто были причастны к некоей тайне, до которой я допущен не был. Нечто подобное я ощущал, работая в Аврорате, особенно когда стоял в оцеплении на месте происшествия. Только тогда к тайне были причастны мы с Джудом. Мне доставляло некое извращенное удовольствие обсуждать с напарником зарплату, выходные и командировки, когда всех вокруг волновало только очередное преступление пожирателей.
Теперь к чужой жизни и чужой работе прикасался я сам. Казалось даже, что похожих, как две сестры, Эмили Фелстон и Мэри волновали не столько их неведомые проблемы, сколько наличие чужого человека в кабинете, от которого нужно немедленно было отгородиться. Чем угодно, даже проблемами.
Увлекшись наблюдениями, я не сразу заметил, как открылись двери, и вошли двое: Энн Ловуд и невысокий щуплый мужчина самого гомосексуального вида, который я только мог вообразить.
– По какому поводу прохлаждаемся? Конец обеденного перерыва означает, что нужно не только вернуться в кабинет, но и сесть за работу. И где, эльфы вас побери, Льюис?
Расистка, сделал вывод я. Гермионе она бы вряд ли понравилась.
Ответила Мэри:
– Медея на задании, а мы работаем. Эм только что звонила Бертоку и Симпсону, причем Берток нас опять надул с информацией.
Миссис Ловуд пробормотала что-то вроде «Эльфское полотенце!», но ничего более существенного не сказала. Ее взгляд обратился на меня.
– Мистер Поттер, вы все-таки заинтересовались моим предложением.
– Да, мэм.
Точнее я заинтересовался возможностью предложения, поскольку его и не прозвучало.
– Очень мило с вашей стороны. Давайте тогда выйдем, чтобы поговорить приватно.
Местом для приватного разговора оказался коридор, точнее подоконник, на который Ловуд немедленно облокотилась. Окно было точно такое же, как и в кабинете: высокое, стрельчатое, и явно пристроенный позже короткий широкий подоконник под ним выглядел нелепо.
– Судя по тому, что вы целенаправленно пришли в газету, собирались поработать в литературном отделе? И вас… ммм… не взяли.
Я чуть склонил голову, соглашаясь.
Потенциальная начальница достала из сумочки простой черный футляр и сменила одни очки на другие. Новые странным образом изменили ее лицо: только что была довольно молодая и почти привлекательная женщина, и вот передо мной стоит смертельно уставшая школьная учительница за сорок.
На ее месте не стал бы носить такие очки.
– Гарри… вы позволите мне называть вас так?
Я кивнул, хотя эти долгие реверансы несколько утомляли.
– Я хочу предложить вам работу. Не самую удачную, зная ваш опыт. И вряд ли то, чего вы заслуживаете по деньгам. Но сейчас, думаю, вы и за это ухватитесь.
Ну не тянула бы она уже кота за хвост! По-прежнему изображая на лице заинтересованность, я еще раз прошелся взглядом по лицу и простой коричневой мантии женщины. И только углядев почти незаметные под косметическими чарами морщинки возле рта и в уголках глаз, я наконец понял, что же меня смущало во внешности Энн Ловуд. Ей было не сорок, и даже не за сорок. Никак не меньше шестидесяти. Ровесница Макгонагалл, а может и старше. Оттуда и словесные кружева.
– Пойдете ко мне корреспондентом, Гарри?
Я хотел немедленно, сию же секунду согласиться, но мерлинова аврорская паранойя немедленно подняла голову:
– А почему именно я? Никакого опыта работы в криминальной хронике у меня нет.
– Потому что вы – Гарри Поттер, – усмехнулась она. – Сейчас я разговариваю с вами честно, хотя, может быть, и не очень приятно. Ваше имя в магическом мире давным-давно стало брендом.
Звучное магловское слово она выговорила с ощутимым удовольствием. А я подумал, что Гарри Поттер – все еще ТМ. Торговая марка.
– Вас стали бы читать, даже если бы вы двух слов связать не могли. А у вас ко всему прочему явный литературный талант. Когда я прочитала ваши описания унылых аврорских будней, я подумала, что человек, сделавший конфетку из этого, с легкостью справится с бесконечными заметками о пожирателях. Ну что, согласны?
Не надо было мне спрашивать, а ей отвечать. Работать репортером криминальной хроники тут же расхотелось. Точнее, расхотелось работать именем.
Тем не менее, в данной ситуации было не выбирать. Пришлось вымученно улыбнуться:
– Согласен.
– Тогда вперед, работать, – сказала она совершенно другим голосом.
Таким она интересовалась, почему никто не работает, и ругалась.
В криминальном отделе или, как цинично называли его сами журналисты, «аваднике», кроме начальницы работали еще четыре человека. Похожие, как две сестры, Эмили Фелстон и Мэри Кейси были лучшими подругами еще с Хогвартса (они закончили его намного раньше меня и, судя по всему, учились на одном потоке с Перси Уизли) и специализировались в основном на «новостях по зеркалу», днюя, а порой и ночуя в редакции. Вошедший вместе с Ловуд мужчина оказался тем самым «любимчиком шефа». Он был намного старше неразлучной парочки и, судя по просмотренной подшивке газеты, являлся звездой аналитических жанров. Видеть его в «Ежедневном пророке» было тем более странно, что Шон Дик, а именно так звали корреспондента, не являлся ни магом, ни даже сквибом. Четвертым сотрудником отдела была неведомая Медея Льюис, человек-легенда, в неполные двадцать три года ведущий корреспондент отдела и, судя по всему, – в противовес Шону Дику – девочка для битья у Ловуд.
Еще в офисе отдела обитал кот Мэри и Эмили, носивший странное имя Хэнговер. Внешне Хэнг напоминал Миссис Норрис после химчистки, а характером – голодного Живоглота. Подлая скотина обожала охотиться, причем за неимением любимой кошачьей мишени, голых ног, котик неизменно выбирал голые руки, особенно уважая зажатые в пальцах перья.
– Поттер, не замирайте посреди комнаты. Освободите себе стол и приступайте к первому заданию, - бросила Ловуд, выходя из офиса.
Первое задание оказалось до отвращения простым и звучало следующим образом: «Садись рядом с Кейси, и запоминай, что делает она».
Я с тоской поискал глазами камин, чтобы связаться с Гермионой, которая не видя меня с самого утра, вполне могла заволноваться, и, не найдя, решил, что все объясню вечером.
