Хорошее начало – предвестник плохого концаАвтор: котик-енотик
Название: Приключения одного профессора
Бета: Минерва
Гамма: Шутница
Рейтинг: PG
Жанр: Приключения/Юмор
Тип: джен
Саммари: Не жилось одному профессору тихо и спокойно. Работал бы в свое удовольствие, но нет – нужно было попутешествовать, свет увидеть, практики набраться, да Темного Лорда повстречать…
Предупреждение: Обновляться буду редко – автор не любит торопиться с написанием, крайне ленив в выведении и очень занят.
Благодарность выражается моей дорогой и любимой бете за неоценимую помощь и советы в написании этого фика=))))
О Квиреллах большинству известно было немного, но в кругах сведущих только о них и говорили. Их называли серой гвардией Министерства: скрытные, неприметные, все до мелочей знающие об окружающих. Они не мелькали перед объективами камер, как их коллеги с белоснежными улыбками, которые хвастались самыми незначительными успехами. За пределами Министерства об истинных заслугах Квиреллов мало кто знал.
Как и его предки, Каспер Квирелл все силы отдал работе в Министерстве, именно он способствовал улучшению прав магглов в обществе, провел реформу высшего образования и создал специальный фонд помощи обедневшим семьям. Однако, когда начался новый передел власти, мистер Квирелл, хорошенько подумав, предпочел незаметно и очень быстро уйти на пенсию. Несмотря на то, что намерения его относительно работы всегда были благими и честными, заработал он намного больше положенного и терять свои деньги, в случае чего, не собирался.
Надежно укрывшись в родовом Поместье от налоговой инспекции и прочих кошмаров, мистер Квирелл не впал в уныние, как многие его коллеги. Те даже на пенсии продолжали грезить законопроектами, интригами, а в первую очередь, золотыми монетами, которые не успели поглотить их банковские счета. В свободное время, которого у мистера Квирелла теперь было в избытке, он много читал, любил поохотиться и разводил лошадей. Даже собирался написать свою книгу – успех ему был бы гарантирован, ну а о чем написать, мистер Квирелл обязательно бы нашел.
Лишенный возможности часто и много ораторствовать, Квирелл–старший охотно вещал перед своими детьми на тему «жизнь – это большие джунгли», или о том, как он сумел невероятно быстро достичь карьерного роста – откровенно говоря, не без помощи средств и знакомств.
Жена мистера Квирелла была особой во всех отношениях очень нервной и глупой. Она создавала себе проблемы даже там, где их, казалось, просто не может быть. В молодости Розмарин Квирелл представляла собой эталон светской львицы. Не было ни одного приема, где бы ни мелькала ее диадема - Розмарин носила ее даже на самые мелкие торжества. Миссис Квирелл охотно сплетничала и еще охотнее льстила, особенно когда это могло помочь мужу по работе.
Увы, прекрасное время рано или поздно проходит. И когда такой переломный момент настал, миссис Квирелл превратилась в обычную домоседку, упорно и безуспешно пытающуюся воспитать своих детей в добром духе традиций. Целыми днями она полулежала у себя в комнате, жалуясь то на головную боль, то на очередной нервный срыв и ругая слуг за нерасторопность. От скуки говорить она стала втрое больше, чем раньше, поэтому ее, по возможности, старались избегать.
У Квиреллов было трое детей. Вильгельмина и Кандида уже давно покинули родной дом. Но покинули – это мягко сказано: они сбежали из-под родительской опеки. Выдержать папеньку и маменьку действительно было трудно. А когда, ко всему прочему, добавились их постоянные разговоры о том, как бы поудачнее устроить своих девочек, это стало просто невыносимо.
Вильгельмина и Кандида открыли свою книжную лавку в небольшом городке очень далеко от Лондона и часто писали брату о том, насколько сожалеют о его тяжелой участи единственно признанного дитя - от девочек к этому времени Квиреллы успели откреститься.
Но если дочки были вечным разочарованием, то на Квирениуса мистер и миссис Квирелл с детства возлагали большие надежды. Отец видел в сыне блистательного дипломата, который бы со временем стал Министром Магии. Однако – как это часто бывает – у детей свои устремления. И если уж сестренки пошли своим путем, то и братишка не хотел отставать.
Учебой в Хогвартсе родителей Квирениус не порадовал – он был лишь вторым по успеваемости, зато в дальнейшем блистательно закончил сначала Высший Магический Колледж, а затем и Дипломатическую Академию. Мистер Квирелл уже договорился устроить сына на одну невысокую, но достаточную для начала, должность, как вдруг все резко изменилось. Потратив на обучение шестнадцать лет, Квирениус пришел к выводу, что никаким дипломатом он становиться не хочет. Он твердо вознамерился стать преподавателем.
И самым страшным для него было рассказать обо всем родителям. Юноша прекрасно помнил, с каким выражением лица отец читал прощально-радостную записку от сестер. А буйству его последующие два года не было предела.
Начать Квирениус решил с матери. Возможно, если бы ему удалось убедить ее в правильности своего решения, она стала бы ему союзником в разговоре с отцом. А он обещал быть тяжелым – папенька не любил, когда кто-то шел наперекор его воле, это усвоили все.
Мать выслушала речь сына крайне внимательно, и как только Квирениус закончил, так и осталась сидеть с выпученными глазами. Затем миссис Квирелл резко встала и начала расхаживать по комнате. Она то садилась, то вставала, то по какой-то только ей известной причине смахивала пылинки с книжных полок, то внезапно вздрагивала.
- Ты хочешь свести меня в могилу? – наконец, спросила она.
- Мама, вы о чем? – решил уточнить Квирениус, боясь, что его худшие опасения сбываются.
- Право, нет, что это я, - выговорила она. – Ты ведь пошутил? - Квирениус покачал головой. – Мой мальчик, я совершенно не обижусь. Знаю, что с возрастом я стала серьезнее…
«Если бы», - промелькнуло у сына.
-… поэтому принимаю такие заявления за правду. Я прекрасно понимаю, что на подобное ты не способен, - закончила она.
- Мама, вы о чем?
- Ну как это о чем? – страшно удивилась миссис Квирелл. – Смешно слышать от тебя, будто бы ты намереваешься стать преподавателем. Да если бы твои предки сейчас слышали такое, я не знаю, что бы с ними стало. Никто, повторяю, никто еще не решался… это даже стыдно сказать… стать каким-то жалким преподавателем!
- Никаким не жалким, мама! – воскликнул Квирениус. – А в будущем очень даже уважаемым!
Воцарилось напряженное молчание.
- Так ты хочешь свести меня в могилу? – снова спросила миссис Квирелл.
- Ну что за чушь вы говорите, мама? – вопросом на вопрос ответил Квирениус, присев рядом.
Миссис Квирелл потрогала его лоб.
- Нет, вроде здоров. Да что же тогда могло случиться? – сказала она, скорее себе, чем сыну. – Может быть, гипноз? – миссис Квирелл почти буравила юношу взглядом. – Нет, из дома он не выходил… в сомнительных заведениях не был… да и слишком он разумный мальчик, чтобы поддаться чьему-то влиянию…
- Мама, мне кажется, что мы друг друга недопонимаем, - заключил Квирениус. – Давайте выясним все по порядку.
Миссис Квирелл распрямила спину и приготовилась слушать.
- Я долго думал и пришел к выводу, что не хочу становиться никаким дипломатом.
- Нет? – слабым голосом переспросила миссис Квирелл.
- Нет, - подтвердил Квирениус. – Чтобы не тратить вашего и моего драгоценного времени, мама, повторюсь только, что на прошлой неделе получил от самого Альбуса Дамблдора предложение стать преподавателем Маггловедения в Хогвартсе. Профессор всегда хорошо относился ко мне, мы с ним не раз встречались, он и раньше предлагал мне работать в школе. Говорил, что становиться чиновником – это не мое, и он оказался прав. Во всяком случае, предложение его я принял, - сделав паузу, он продолжил: - Теперь, маменька, вам все понятно? Или вы все еще убеждены, что я с вами шучу?
Тишина.
- Сынок, мальчик мой! – раздалось на всю комнату. - Ну что же это такое?! Это какая-то катастрофа, конец света! Ты же разобьешь сердце своей бедной маме! А отец? Ты подумал об отце?! – кудахтала миссис Квирелл, бегая по комнате, в то время как Квирениусу хотелось провалиться сквозь землю. – Мерлин, мне дурно! Это же надо было такому случиться! Врача мне, врача! Я теряю сознание! Помогите! Быстрее!
Миссис Квирелл почувствовала, как на нее накатывает дурнота. Упав в кресло, она достала из кармана мантии нюхательную соль. Не помогло - сердце все также бешено стучало в груди, а глаза застилал туман. Чтобы ее сынок, ее мальчик – он же милашка, очаровашка, золотце и прочее – и так с ней поступил? Какая она мать, раз позволила такому случиться? За дочками не углядела, а теперь еще и за сыном! Нет, миссис Квиррел не могла поверить в подобное. Надо было срочно принять меры, чтобы заставить сына одуматься, любым способом, пока не поздно, пока не узнал муж.
- Сынок, пожалей меня, измени свое решение, - говорила она. – Сам подумай, чего ты достигнешь, став преподавателем.
- Но в этом нет ничего плохого. Становятся же продавцами, например, - со свойственным ему спокойствием сказал Квирениус, хотя разговор с матерью все больше раздражал его.
- Не сравнивай себя с каким-то сбродом! – истерично выкрикнула миссис Квирелл. – Ты рожден для того, чтобы работать в Министерстве, служить на благо общества…
- Прибирая к рукам деньги, как это делали до меня многие поколения, - уточнил Квирениус.
- Грех жаловаться! – прогремела его мать.
- Мама, поймите – не хочу я часами просиживать в каком-то неприметном здании, изо дня в день перебирая бумаги и ожидая того часа, когда, может быть, меня наконец-то повысят. Не хочу подлизываться и пресмыкаться перед теми, кто гораздо глупее меня…
- А чего, собственно, ты хотел?! – миссис Квирелл уперла руки в бока. - Между прочим, ты должен быть благодарен отцу за то, что он устроил тебя хотя бы на такую должность, - кричала мать. - Не всякому повезет. Ему, между прочим, было гораздо труднее, - напомнила она.
- И что он получил, в конце концов? Сидит себе на груде золота, не зная, куда деваться, и все!
- Несносный мальчишка! И это твоя благодарность отцу?! Благодарность за то, что мы отдали одному тебе все наши силы?!
- Нам троим, - вставил Квирениус.
Миссис Квирелл готова была взорваться от переполнявших ее чувств. Но почему-то именно в этот момент в ней проснулись те крупицы здравого смысла, о которых сама она никогда не подозревала, так они от нее спрятались. И эти крупицы подсказали ей, что не стоит так давить на сына, а следует пустить в бой последнее и самое эффективное оружие – нежные слова убеждения.
- Сынок… солнце мое… зайчик мой… золотце… - тихо сказала маменька, преданно глядя в глаза сыну. – Одумайся. Ты же был всегда таким покладистым мальчиком… всегда нас слушался, - ласково добавила она. – Давай подождем. Не надо принимать решения наспех. Ты можешь чуток подождать, поработать в Министерстве, посмотреть, понравится тебе там или нет. Ну а если нет, то мы с отцом подыщем тебе еще что-нибудь… Умоляю – не бросайся в крайности.
- Мама, почему сразу крайности?! – воскликнув, вскочил Квирениус. – И перестаньте разговаривать со мной, как с ребенком. Я пришел, чтобы сказать вам о своем решении, а не для того, чтобы вы меня отговаривали. Хотел, чтобы вы поняли, насколько это важно для меня.
- Но, сынок… - пыталась возразить миссис Квирелл.
- Хватит! Разговор бессмыслен, а потому закончен, - повернувшись к матери спиной, сказал Квирениус и вышел из комнаты.
Разговор с матерью не вписывался в составленную им стратегию по переубеждению родителей, как это Квирениус гордо именовал.
И вместо того, чтобы самому принять удар отцовского гнева, юноша взвалил бремя объяснений на свою бедную матушку. Сам же собрал вещи и уехал обосновываться в Хогвартсе.
Мать впала в уныние, а вскоре совсем слегла. Отец пришел в ярость, грозился лишить сына наследства. Однако Квирениус отреагировал на подобное заявление спокойно – мол, не нужно мне награбленное. А так как наследство завещать было просто некому – сестрам отец наотрез отказался что-либо оставлять, а ближайшим родственникам тем более, - то все богатство так и осталось за сыном.
За время работы в Хогвартсе Квирениус написал не одну научную работу по Маггловедению, увлекся Темными Искусствами, начал экспериментировать с заклинаниями, выступал на конференциях с различными докладами… И все было бы хорошо, но вот никак не сиделось ему на месте. Несмотря на то, что он уже достиг немалых успехов, желание покорить как можно больше высот лишь возросло – видно, взыграла фамильная черта.
И как это можно было сделать, если ни одну из выдвинутых теорий он так и не опробовал на практике? К тому же, как он мог вести Маггловедение, если – по секрету – он еще ни разу не сталкивался с магглами?
По привычке просидев несколько одиноких вечеров в глубочайших раздумьях, Квирениус пришел к выводу – дальше так продолжаться не может. Какой он профессор, если ни разу нигде не был? О чем он может рассказать своим ученикам? Где те самые джунгли, о которых так любил твердить ему отец?
И вот однажды, идя по коридорам школы, профессор Квирелл громко воскликнул:
- А ведь правда! Зачем сидеть на месте?! Вперед навстречу приключениям! Навстречу неизведанным тайнам!
Квирениус никогда не любил медлить. Если ему что-то стукнуло в голову, то выбить это было уже невозможно. Взяв отпуск на целый год, он наспех побросал в сумку вещи, пару книг, колбочки с зельями для экспериментов и журнал, в котором делал пометки. Утром рано, когда все еще спали, выйдя за ворота Хогвартса, он воодушевленно огляделся, шмыгнул носом, удобнее закутался в свою дорожную мантию и...
И тут ему пришла на ум одна мысль – а куда, собственно, он собирался отправиться?
Прощай, Англия!Наш герой оказался птицей очень неразумной и непредусмотрительной. Решиться и собраться в путешествие – это еще не все, надо знать, куда отправиться.
Потоптавшись на месте и посмотрев по сторонам, профессор обернулся, чтобы в последний раз - не дай Мерлин! – восхититься замком, сделал шаг вперед и едва не был сбит чем-то очень грохочущим.
Двери ярко-фиолетового автобуса, возникшего из ниоткуда, со скрежетом открылись, и из него, шумно зевая и потирая глаза, показался Стэн Шанпайк.
- Эрни, дружище, а ты прав, - устало заметил он. – Действительно, стоит тут один фрукт. А я-то надеялся, что так рано никого не будет, обычно народ к девяти собирается.
Потянувшись и натянув на голову кепку болельщика какого-то, видимо, мало известного клуба по квиддичу, он палочкой призвал передвижную кассу и равнодушно произнес:
- Плати быстрее и залезай – мы спешим.
- Сколько с меня? – спросил Квирениус.
- Одиннадцать сиклей, - ответил Стэн, пересчитывая деньги в кассе, а затем почему-то подозрительно покосился на Квирениуса. Тот удивленно приподнял бровь. – А ты вообще кто? – поинтересовался он. – Глазенки у тебя, вижу, ясные, а вот насколько они честные… Везешь что не то? А вдруг студент Хогвартса и решил в Лондон махнуть тайком? А может, от властей скрываешься? Уж больно в вещички закутался, лица совсем не видно…
- Стэн, что там такое? – недовольно отозвался Эрни. – Уже почти шесть! Из графика выбиваемся!
Помедлив и переведя взгляд с одного на другого, Квирениус спокойно и уверенно ответил:
- Я профессор, преподаю в Хогвартсе Маггловедение, - выпрямившись и гордо подняв голову, он добавил: - В отпуск еду.
- Тогда нормально, - выдохнул Стэн. – Тут такое дело, понимаешь, жалобы пишут, что мы абы кого везем…
- … нам чтобы платили, а кто и зачем… - послышался голос Эрни.
- … не важно, - закончил Стэн и, спохватившись, воскликнул: - Ну что ты стоишь! Заходи! Быстрее, быстрее, - скомандовал он, глядя на часы.
Поездка оказалась для Квирениуса мучительно-болезненной. Бросало-кидало его постоянно из стороны в сторону, локтем он ударился и колено ушиб – словом, кое-как доехал, но пообещал себе, что больше никогда не воспользуется подобным транспортом.
Лондон встретил по уши закутанного во всевозможные шарфы профессора холодом и проливным дождем. Не долго думая, Квирениус решил для начала позавтракать в Дырявом котле, а заодно и подумать о дальнейшем плане действий.
Как это обычно бывает, стоит только главному герою зайти в очень людное место, и взоры всех обращаются на него. Но нет, нашему профессору нечем было довольствоваться. Хозяин трактира что-то весело обсуждал с одним из постояльцев, а сидящие тут и там волшебники читали утренние газеты, попивая кофе и бросая обеспокоенные взгляды на часы. Пожалуй, лишь пару ведьмочек мельком глянули на него и громко хихикнули. Квирениус густо покраснел. Неужели его вид «не хочу простыть» так рассмешил их? Или же все дело в его клетчатом кепи с опущенными ушами, которое могло показаться немного чудаковатым?
Меню, как это принято, в этом заведении отсутствовало. Подбежавший к Квирениусу официант посоветовал взять стандартный завтрак, заверив, что все будет по высшему классу. И так как в животе у нашего героя разразился неописуемый фейерверк, он согласился.
Завтрак, однако, оказался недожаренным, недоваренным, и запах от него шел весьма подозрительный. Принюхался наш привередливый профессор раз-другой и отодвинул от себя тарелку. Отхлебнув из стакана, Квирениус с грустью признал, что это не истинно-английский черный чай, который он с детства привык пить по утрам. А когда попытался откусить входящую в завтрак булочку с мармеладом, то едва не сломал челюсть - булочка была не просто каменной, она была стальной. В общем, завтрак не удался.
Когда неприятной наружности гном вылетел из окошка настенных часов и известил о том, что уже полседьмого, большинство вскочило со своих мест и бросилось к выходу. И причину их такого, на первый взгляд, странного поведения Квирениус знал.
От хорошего друга, который работал в Министерстве, он слышал о сомнительно-передовых экспериментах Фаджа и его девизе «сон – ничто, работа - все». (Говорят, эта идея пришла Фаджу на ум после того, как он прочитал одну статью в газете. В ней говорилось, что чем меньше человек спит, тем больше гениальных мыслей у него появляется и тем продуктивнее он может работать. Однако достоверность этого утверждения никто еще не проверил.)
Министр придумал зверскую систему, по которой опоздавших – не пришедших ровно к семи – не впускали в здание. Но пусть бы просто не впускали, так еще огромные штрафы взимали. Впрочем, блестящая идея – это одно, а объективный результат – это другое. Со временем многие предпочли уволиться, опасаясь дальнейших перестановок, а тот, кто остался, просто валился с ног от усталости – попробуйте работать с семи до десяти шесть дней в неделю при сокращенном отпуске.
Правда, программу административных реформ Фадж все же потихоньку начал сворачивать – уж больно много карикатур на него стали делать, что сильно ударило по его рейтингу. Так недавно в Ежедневном Пророке вместо часов Биг Бену пририсовали голову Фаджа и написали над ней «всевидящий Фадж, от его ока не ускользнет ни одна лишняя секунда вашего сна»; а далее - ужасно скандальная статья, о которой самому Министру лучше и не вспоминать.
Квирениус искренне поздравил себя с тем, что не пошел по стопам отца. Теперь терпел бы на себе причуды Фаджа. Нет-нет, сколь хороша работа в Хогвартсе – терпимый график работы, свободный отпуск, постоянные поощрения и прибавки, безграничные возможности для исследовательской деятельности… словом, о такой райской жизни он и мечтать не мог.
Внезапно до профессора донесся раздраженный голос неподалеку сидящего гоблина. Тот с ошеломляющей охотой поглощал одну булочку за другой, приговаривая, как вкусно здесь готовят. Кофе, которое он пил, напомнило Квирениусу разведенный в воде песок с плавающими на дне остатками не растворившегося сахара. Профессора передернуло при мысли о кулинарных изысках этого заведения.
- Сплошной бардак в этой Франции, я вам скажу, Уильям! – говорил гоблин.
- Перестаньте, уважаемый Жмото, перестаньте, - успокаивал его собеседник. - Уверен, все не так плохо, как вы описываете.
- Конечно все не так плохо! Потому что там все просто ужасно! - негодовал Жмото. - Наше французское отделение на днях даже собирается закрыться. Такого никогда не было.
- Но почему? Что же случилось? – недоуменно спросил Уильям.
- Небезопасно стало, - тяжело вздохнув, ответил гоблин, готовый, казалось, вот-вот расплакаться. – Только на днях неизвестные перехватили большую сумму денег, которую мы переправляли сюда, в Лондон. И знаете, что нам сказало французское Министерство Магии?! Мы найдем виновных, - передразнил он. – А между тем они даже пояски не начали – это мне по секрету один знакомый сказал. Но дальше хуже! – воскликнул гоблин так громко, что присутствующие обернулись.
Его собеседник кашлянул.
- Министерство Магии Франции выпустило специальный буклет. Это полная бомба, я вам скажу, - шепотом произнес гоблин, и Квирениус навострил уши, чтобы ни одна деталь разговора от него не ускользнула, и конспиративно придвинулся ближе. - Написали так, будто мы только и делаем, что воруем. Нет, вы когда-нибудь подобное слышали? Обвинить нас во всех грехах! Общественность, конечно, поднялась – это она умеет. Требует, чтобы мы катились подальше в свою Англию и сидели там, не рыпаясь. Не дождутся – вот, что я вам скажу!
- Этого у них не получится, - уверенно сказал волшебник. – На каких основаниях?
- А им это нужно?! – воскликнул гоблин. – Уильям, не убивайте меня! Мы с вами прекрасно знаем, в чем истинная причина. – Квирениус придвинулся еще ближе, он всегда был очень любопытным. – Просто ни один французский банк не может с нами конкурировать, постоянно разоряются, поэтому власти и решили нас, так сказать, убрать.
Его собеседник лишь покачал головой. Квирениус про себя присвистнул – какие, однако, страсти творятся в мире. И он вполне мог быть частью их, если бы…
«Нет, политика – это не для меня», - одернул он себя.
Квирениус тяжело вздохнул. Он должен был признать, что положение его довольно плачевное – он не знал, куда отправиться и что делать дальше. Как все глупо, думал он. Каждый может сказать себе «вперед», наспех собраться и отправиться куда глаза глядят. Но все же куда-то они должны глядеть, а у него они тупо пялятся на жалкое подобие завтрака, которым его, явно, пытались отравить.
Не возвращаться же в школу? Что он скажет коллегам? Да они сочтут его за ненормального, скажут, что совсем чокнулся со своими экспериментами. Взять отпуск, чтобы и дня в нем не пробыть?
- Говорю вам – ноги моей не будет в этой Франции! – прокричал гоблин и подавился, по его мнению, аппетитной булочкой.
Хм… Франция? А почему бы и нет? Мать постоянно рассказывала ему только лучшее об этой стране; кажется, кто-то из родственников по ее линии был родом оттуда. Квирениус мог бы познакомиться с ними – в конце концов, свои корни надо знать.
И куда, кстати говоря, с большим удовольствием всегда ездили чистокровные волшебники? Куда возили жен в свадебные путешествия? Куда бежали скрываться, если вдруг что непредвиденное?
Правильно – во Францию!
А там можно и по Европе поездить, встретиться с парой тройкой известных ученых, о которых он не раз слышал. К тому же… Европа – это звучало для него как-то даже загадочно, притягательно и немного волшебно. Она неуловимо курсировала перед его взором, манила к себе… Решено – вперед на континент!
От этих мыслей наш профессор пришел в невообразимый восторг – и как он раньше не догадался!
На вокзале, куда и отправился Квирениус, везде толпились люди: на платформах, у стендов с расписанием поездов, у билетных касс, у выходов и входов. Протиснувшись сквозь толпу, он оказался как раз вовремя, чтобы купить себе билет на ближайший поезд, и успеть на него.
Как это опять-таки обычно бывает, в любом повествовании, сидя в купе, главный герой любуется живописнейшими пейзажами за окном. Но нет, у нашего профессора было не так, как у всех, ведь он особенный. Первое время Квирениус и вправду восхищенно смотрел на мелькающие за окном английские деревушки, старинные замки, леса, поля… Однако совсем скоро поезд погрузился в мрак туннеля, и профессор, недовольно поморщившись, должен был искать себе другое занятие. Можно подумать, что нашему дорогому Квирениусу повезло с попутчиком, с которым он мог бы завести оживленную беседу. Но вот беда, попутчик оказался не совсем тем человеком, с которым отправляются в путешествие. Это был высокий мужчина пожилых лет, с большими усами и очень суровым взглядом, который заставил нашего смелого профессора сжаться в углу и тихенько сидеть, не шевелясь.
И только когда попутчик заснул, склонив голову набок, Квирениус позволил себе расслабиться и с совершенно ноябрьским выражением лица предался воспоминанием. Он думал не о работе, не о друзьях, даже не о том, как распланирует свое время во Франции, что сделает в первую очередь, а что оставит на потом. Нет, он думал о родителях. Всему виной, сказал он себе, подслушивание. Услышал о политике и сразу окунулся в воспоминания.
Он уже шесть лет как ни разу не виделся с папенькой и маменькой, не писал им. Правда – по секрету – один раз отправил матери открытку на Рождество, но ответом послужило гордое молчание. И даже когда Квирениус забирал полагавшуюся ему часть наследства, в банк, для подписания кое-каких бумаг, пришел не отец, а его поверенный.
Квирениуса, в некотором смысле, забавляло, как его родители сумели с невероятной быстротой отречься сначала от его сестер, в которых до этого души не чаяли, а затем и от него самого. Что, собственно, они от этого получили? Сидят себе где-то в глуши, в большом поместье, с сияющими зелеными газонами, живописными садами, в абсолютном одиночестве… Нет, он бы так жить не смог. Семья есть семья, какая бы она ни была, и отказываться от нее, по меньшей мере, некрасиво... глупо.
И все же, несмотря на все их недостатки, Квирениус должен был признать, что скучает по своим старичкам. Скучает по наставлениям матушки, которая упорно пыталась привить ему любовь к родному очагу. Однако, надо сказать, ни мать, ни отец не питали возвышенных чувств к Квирелл-Холлу, это только когда пороху немного поубавилось, они в нем осели, а так… Отец – понятное дело – закрылся в поместье из-за жестокой реальности, раньше же его часто неделями не было дома. Да и в матери подобной любви он не обнаруживал. Сейчас она изо всех старалась облагородить Квирелл-Холл, впрочем, ее порой не к месту посаженные деревца, кустарнички и цветочки скорее портили общее впечатление.
Не хватало Квирениусу отца с его любимой фразочкой «власть, власть и еще раз власть – это главное в жизни, ну и деньги тоже». Не хватало постоянного кудахтанья матери, которая твердила ему, что так много сидеть за книгами и экспериментами нельзя. Не хватало ему и ссор, почти каждодневных, но и в этом была своя прелесть. Ну, и конечно, не хватало ему их невыносимого занудства.
В общем, он скучал, сильно, очень сильно, прямо расплакаться можно. И может быть, даже скорее всего, никогда бы себе в этом не признался, если бы не путешествие. Путешествия, кстати говоря, всегда навевают тоску, воспоминания, особенно на таких, как наш сентиментальный герой.
- Напишу им из Франции, - вслух произнес Квирениус, и рядом всхрапнул попутчик, затем склонив голову на другой бок. – В конце концов, кто-то же должен сделать первый шаг к примирению.
Да здравствует Париж!В виду того, что автор самым безответственным образом потерял тетрадь с почти целиком написанным фанфиком, а восстанавливать его теперь сложно, последующие главы пока будут маленькими. Автор активно вспоминает и надеется дописать этот ужас.
Если вы когда-нибудь слышали, что парижские улицы сравнивают с утонченной, словно фарфоровой красотой, восхищаются премиленькими магазинчиками и говорят о магических музеях, наподобие Лувра, то будьте уверены, господа, вас обманули. Потому что когда волшебный Париж увидел Квирениус, он был напуган и шокирован одновременно. И единственным его желанием было поскорее вернуться в родные края. Но давайте же присмотримся повнимательнее, что же так взбудоражило нашего впечатлительного героя, было ли на самом деле что-то, что могло настолько удивить.
Когда поезд понемногу начал сбавлять ход, Квирениус перевернулся с боку на бок, сладко зевнул и, открыв глаза, наткнулся на осуждающе-суровый взгляд ехавшего с ним господина. Сон как ветром сдуло. Квирениус приподнялся на локте и хотел было посмотреть, сколько времени, как вспомнил, что вчера вечером спрятал часы в дорожную сумку, дабы никто не украл у него во сне фамильную ценность. Так как сон больше не шел, Квирениус заставил себя встать и пожелал попутчику доброго утра, на что тот еле заметно кивнул и элегантно отхлебнул свой чай. Он-то и привлек нашего героя, который, после неудачного похода в Дырявый котел, только и мечтал о крепком чае. Не прошло и пяти минут как он попивал этот божественный напиток с таким рвением, что сидевший напротив джентльмен неодобрительно на него глядел. Хотя, как подумалось Квирениусу, ему угодить, по-видимому, было невозможно. Попытки завести разговор не увенчались успехом, а по приезде этот несомненно хорошо воспитанный господин покинул купе, даже не попрощавшись.
Черная мгла нависла над городом. Было сырое, промозглое, ветреное утро. Целую неделю в Париже и его окрестностях шел проливной дождь, прекратившийся только сегодня, и теперь мостовая города была покрыта толстым слоем грязи. Все вокруг казалось холодным и липким на ощупь.
Профессор брезгливо осмотрелся – куда, черт возьми, он попал?
Магический Париж представлял собой густое переплетение узких темных улиц, сплошь и рядом в глубоких рытвинах. По обеим их сторонам стояли большие высокие неприметные дома, словно армада нависшие над прохожими и ужасно давящие на сознание. Несмотря на ранний час, город вовсю кишел людьми, и Квирениус едва протискивался сквозь оживленную толпу волшебников, спешивших каждый по своим делам. Отовсюду доносились недовольные голоса жителей города, мимо пробегала оборванная детвора с высохшими руками и ногами, покрасневшими впалыми глазами, от которых Квирениус с ужасом отпрыгивал в сторону, столь это зрелище было для него неестественно. Мелкие торговцы, встречавшиеся ему на пути, предлагали свою сомнительную продукцию прямо на улице, крича затем вслед, что так дешево он этого нигде не достанет.
Профессор покрепче прижал к себе сумку, чтобы, не дай Мерлин, его не обокрали, что, он был уверен, частый случай для этого города.
И без того неспешное движение замедляли постоянно подбегающие к нему бедняги, которые, завидев мало-мальски приличного человека, понадеялись получить от него хоть кнат. Премиленькие магазинчики, занимающие первые этажи домов, выглядели блекло по сравнению с пестрыми магазинами Лондона, сияющими чистотой и ухоженностью своих заботливых владельцев.
На одной из площадей Квирениус столкнулся с целым скопищем гоблинов, вытворявших какую-то чертовщину. Чтобы гоблины танцевали, пели, размахивали плакатами, скандировали лозунги, устраивали представления, делали бесплатные подарки
волшебникам?! Как?.. Ведь это так постыдно! Однако в Париже, где, казалось бы, вечно шел дождь, каждый вертелся как мог, иначе выжить здесь было просто немыслимо. Гоблины разумно рассудили, что, когда в таком городе платежеспособного населения мало, а банков-конкурентов много, следует принять решительные меры, чтобы перенять клиентов на свою сторону. Правда, в этом своем стремлении они порой доходили до абсурда. Так гоблины одного банка заявили, что они представляют собой новый вид гоблинов. Другие - поддельные, хитрые, до кончиков своих носов и башмачков лживые, мерзкие. Зато они – хорошие, доброжелательные, искренне любящие волшебников, а потому готовые на самых выгодных условиях заключить с ними договор.
На улицах отнюдь не величественного города, каким его видели люди незнающие, можно было встретить самых разных существ, многие из которых бежали из той же самой Англии, после того как министром Фаджем был введен специальный закон, ограничивающий проживание в стране определенных созданий. И только в Париже они могли так укромно укрыться, чтобы никто их не нашел. Они напоминали жалких крыс, редко когда выползающих на дневной свет, чтобы с наступлением ночи опять вернуться в свои норки. И даже чистокровным волшебникам, несмотря на их привилегированное положение, жилось в этом пропитанном алчностью и самосохранением городе не лучше.
Лишь одна небольшая часть города выделялась на общем фоне. Это были пустые, солнечные, аккуратные улочки, на которые нашему профессору так и не удалось попасть, поскольку они были обнесены специальным защитным барьером. Одна из его попыток кончилась настолько неудачно, что, когда его отбросило в сторону, в голове заиграл похоронный марш и путешествие нашего героя едва не кончилось.
На одной из такой улиц располагалось таинственное здание Аврорского Штаба Национальной Безопасности. О деятельности структуры, призванной выслеживать темных волшебников, ходили целые легенды. Правда, не вполне ясно было, кого они в действительности ловили, потому что нередко среди арестованных были свои, родненькие, добропорядочные граждане. Через дорогу от него - Всеволшебный Суд – ведомство несговорчивое, гуманное и по идеи справедливое. Неподалеку оттуда – главная улица магического Парижа, гордо именующаяся Улицей Свободы и Нравственности. На ней находилось величественное здание Министерства Волокиты, как его называли в народе, работники которого скорее собирались вместе, как в добром кругу старых друзей, ежели принимали законы.
Как рассудил наш профессор, что же будет дальше, если уже сейчас так. Что может быть хуже такого невежества, голода и холода, безысходности и повсеместного отчаянья? Не лучше ли ему вернуться под родительский кров? Зачем ему все это?
Однако вместо того, чтобы бежать, Квирениус чувствовал, что этот город его удерживал. Этот город
жил.
О Лондоне такого не скажешь, в нем все слишком идеально, строго, упорядочено, все лосниться, цветет и пахнет. Одна проблема – всего
слишком.
Настоящая жизнь столицы Англии протекает где-то в стороне, словно прячется, и готова открыть свои двери только избранным.
Лондон в глазах Квирениуса - это размеренность, показная открытость и дружелюбность; приличные мостовые, по котором спокойно и уверенно может ступать нога благовоспитанного человека; маленькие кафе, в которых можно посидеть попить кофе и предаться размышлениям; это разгуливающие, на вид счастливые семьи, покупающие своим детям принадлежности для школы или мороженое; это его любимый книжный магазин, в котором ему в любую минуту рады услужить и помочь найти нужный фолиант… это еще много-много всего, что не вяжется с мрачным, грязным и «воняющим» образом Парижа.
Побродив еще немного и вдоволь налюбовавшись столицей магической Франции, Квирениус отправился на поиски гостиницы где-нибудь в центре города, на периферию он не отважился, небезопасно для такого, как он. Гостиниц оказалось всего две, и они располагались прямо друг напротив друга. Одна была словно с картинки – новенькое пятиэтажное зданьице, каждый балкон которого был выкрашен в свой цвет и которое будто дышало свежестью и опрятностью. Другое – старое, подгибающееся здание, с первого этажа которого доносились подозрительно-грубые и неблагозвучные для хорошо воспитанного уха слова. Выбор профессор сделал почти сразу.
Он еще не знал, что главное правило для всех приезжих – ни в коем случае не останавливаться в благоухающих гостиницах.
