Глава 1Глава 1
Северус.
Тёмные Искусства… Самая таинственная, самая захватывающая область магии. Безграничные, как вселенная, притягивающие, как всё непознанное. Они выше любых законов природы, выше того, что люди называют моралью и этикой — так учила меня мама. Разве мог скучный стандартный набор знаний, который нам давали в Хогвартсе, сравниться с их сияющей красотой? Учёба была напрасной тратой времени, а ещё больше его отнимала вражда с гриффиндорскими бездельниками. Школа дала мне только одно — доступ в Запретную Секцию библиотеки, наш декан подписывал разрешения охотно и не задавая лишних вопросов. Я выбрал путь творца, отвергающего всё привычное. От простенького Левикорпуса я шёл дальше, к неизведанным глубинам магии. Я был счастлив только в эти моменты, стоя над котлом или записывая формулы новых заклинаний. А ещё — когда рядом была Она. Та, о которой я стараюсь теперь не вспоминать...
Мало кому дано оценить Тёмные Искусства по достоинству. А в том мире, который построило Министерство, их смешали с грязью. Я не видел для себя будущего в тесных рамках замшелых инструкций и примитивных законов. У меня не было ни связей, ни унаследованного от предков состояния, чтобы позволить себе роскошь творить и ни от кого не зависеть. И потому я уже на пятом курсе осознал, что моё место — среди Пожирателей Смерти. Среди тех, кто пошёл за великим человеком, который, если верить неясным слухам, поставил себе немыслимую цель — одолеть саму смерть. Именно это величие разума привлекало меня в Тёмном Лорде, разговоры о чистоте крови за время учёбы в Слизерине набили оскомину. По большому счёту, я не видел разницы между чистокровными и грязнокровками, а о моём происхождении перестали вспоминать ещё на первом курсе. Тогда Люциус Малфой вместе с ещё тремя парнями вернулся в гостиную заполночь после неудачной стычки с гриффиндорцами — как я к тому времени успел узнать, эти «смельчаки» не гнушались устраивать настоящие засады в укромных местах. Он держался молодцом, но бледность и холодный пот на лбу говорили сами за себя. Малфой только недоверчиво хмыкнул, взяв у меня флакон с зельем, которое мы сварили вместе с мамой. Но уже через минуту скепсис сменился удивлением. На следующее утро Люциус демонстративно посадил меня за слизеринским столом по правую руку — и этого оказалось достаточно для всего факультета. Малфой закончил школу, когда я перешёл на второй курс, но рядом со мной остались его друзья и родственники — Розье, Эйвери, Мальсибер, Макнейр… А их слово значило не меньше. Дружба с Эйвери была полезна ещё и тем, что его родная тётка, мать Люциуса, по первой просьбе племянника давала ему любую книгу из богатейшей библиотеки Малфоев. А он никогда не отказывал мне, и за годы учёбы я прочёл почти все нужные книги, которых не было в Хогвартсе. Почти. Некоторые я не мог достать даже у Малфоев, и Эйвери ехидно предлагал мне подружиться с Блэком — в магическом мире их библиотеке не было равных. Намекая, разумеется, на старшего. Как же я презирал глупца, который пренебрегал таким сокровищем ради идиотских выходок в компании Поттера!
Лили считала, что я променял Её на дружбу с этими угрюмыми типами. В глубине души я всё ещё надеюсь, что однажды Она поймёт, как ошибалась… Мне нужны были не они, а возможность творить, и неважно, будет ли мое произведение отнесено к тёмной магии или светлой. Мои товарищи-слизеринцы понимали меня лучше, чем Она, но всё-таки не до конца. Для них Тёмные Искусства, которые помогли мне пережить даже расставание с Ней, были и остались не источником вдохновения, а всего лишь инструментом власти над людьми. Меня порой коробило от того, как легко они готовы были причинять боль, поэтому я предпочитал не делиться с ними своими открытиями. Но я с детства привык к тому, что за всё надо платить, и был готов закрыть глаза на жестокость и кровь, если это хотя бы на шаг приблизит меня к Тёмному Лорду.
На шестом курсе на зимних каникулах я, бережно уложив в чемодан очередную пачку книг с экслибрисом Малфоев, поехал к маме. С твёрдым намерением разобраться с отцом. Тобиас по-прежнему работал в автомобильной мастерской и пять дней в неделю возвращался домой пьяным. Он всё так же ненавидел любое упоминание о магии, а главное — позволял себе кричать и поднимать руку на маму. На следующее утро после возвращения, когда Тобиас маялся с похмелья, а мама ушла в свою аптеку на Диагон-аллее, я пинком распахнул дверь в его комнату. Он зашевелился, разлепил глаза, но не успел даже понять, что происходит — ему на голову опрокинулся кувшин ледяной воды, а мгновением позже я связал его по рукам и ногам невербальным Инкарцеро. К моему удивлению, Тобиас не закричал от страха и не выругался, но в тот момент мне было не до его странностей. Я молча поставил на стол металлический ящик с инструментами и пробил в нём огромную дыру.
— Ты думаешь, это всего-навсего фокус, какие показывают в цирке? Но это не трюк, Тобиас, это — то, что ждёт тебя, если я узнаю, что ты позволил себе хоть одно резкое слово в адрес моей мамы. А если ты посмеешь поднять на неё руку, я сделаю кое-что похуже. Смотри и запоминай, ублюдок!
Я вытащил из рюкзака испуганного кролика. Два тщательно отработанных движения палочкой — и на его месте оказалась отвратительная бородавчатая жаба. Я никогда не чурался изучать магловские книги, если понимал, что они могут дать мне полезные знания. Эта мерзкая тварь была самым уродливым существом, которое я отыскал в книге Брэма. Глядя прямо в глаза Тобиасу, я одним движением вспорол жабе брюхо и швырнул её прямо ему на грудь, чтобы он во всех подробностях видел агонию.
— Ты меня хорошо понял, Тобиас? И мне нужно объяснять, что будет, если мама услышит хоть слово о сегодняшнем утре, или твои пропитые мозги ещё хоть как-то работают?
Но я так и не смог заставить его испытать страх! Тобиас криво ухмыльнулся и выдал хриплым голосом:
— Пугнуть решил? Ну-ну. Опоздал только малость. Мы с Эйлин всё уже пробили.
— Что? Вы с ней договорились? — я плюхнулся на стул, который машинально подозвал к себе заклинанием. Такого поворота в разговоре я не ожидал.
— Развяжи, тогда объясню. Ещё пять минут без пивка — и тебе уже стараться не придётся, сам помру.
Я убрал с его груди останки жабы, снял верёвки и протянул пузырёк с зельем от похмелья — приходилось держать запас, Мальсибер часто доставал где-то огневиски.
— Пей, это лучше, чем твоя вонючая пакость. Если вы с мамой помирились, попроси её сварить тебе ещё, меньше будешь по утрам мучиться!
Тобиас подозрительно принюхался, но всё-таки проглотил зелье, и через несколько минут взгляд у него стал осмысленным.
— Я ещё месяц назад сказал Эйлин, что свыкся с её уродством. Знать, судьба моя такая, с ведьмой жить. Но можно и не цапаться. Я дал слово не бузить, а она не будет мне плешь проедать, если я с мужиками выпью. Про сегодня я ей ничего не скажу, она не порадуется, что такого сыночка вырастила. Она и так за тебя боится. Говорит, у вас там дурные времена, а дружки у тебя мутные. Так что чем на отца наезжать, лучше с матерью по душам поговори, успокой её.
Мама никогда не говорила мне, что ей не нравятся мои друзья… Мне сразу стало не до Тобиаса, я молча вышел из спальни, а потом и из дома. Весь день я бродил по нашему городку, пытаясь разобраться со своей жизнью. Люциус и наши общие друзья обращались с маглами как с грязью. А я этим утром обнаружил, что даже мой отец, которого я много лет считал законченным мерзавцем, на поверку оказался лучше, чем мне казалось. Но отступать было слишком поздно, я уже дорого заплатил за свой выбор, потеряв Её. Я не мог пожертвовать ещё и расположением Малфоя и остальных.
Домой в тот день я вернулся только поздним вечером. Мне потребовалось много времени на то, чтобы немного привести нервы в порядок и не волновать маму. Тихо открыв входную дверь, я хотел проскользнуть в свою комнату, но увиденное в гостиной заставило меня замереть на пороге. Тобиас не врал мне утром: уютно устроившись в креслах у камина, они с мамой вполголоса беседовали о чём-то. Мама улыбалась, и была действительно довольна и спокойна, я это чувствовал. Едва я успел поздороваться с ними, как в открытую створку влетел роскошный филин. Послание от Люциуса, который не вспоминал обо мне с того момента, как окончил школу. И на свитке пергамента с фамильным гербом — даже не поздравление с праздником, а приглашение встретить Рождество в замке Малфоев. Когда я прочёл письмо вслух, мама вздрогнула и с жалостью посмотрела на Тобиаса. Видимо, она многое знала о Малфоях и о Тёмном Лорде. А мне стало стыдно. Я совершенно не думал о собственной семье, когда решил во что бы то ни стало добиться места в рядах Пожирателей Смерти.
Мама подошла ко мне и внимательно, с каким-то незнакомым мне выражением, несколько секунд смотрела даже не в глаза, а в душу.
— Ты примешь это предложение?
— Да, мама. Это — мой выбор.
— Твой выбор? Или страх, потому что ты не смеешь отказать им? Малфой не просто так прислал это приглашение нищему полукровке. Подумай, Северус, хорошенько подумай — если ты его примешь, пути назад уже не будет.
Мы оба какое-то время молчали, а потом мама самым обыденным тоном спросила:
- Ужинать будешь? Продрог ведь, наверное, так что садись поближе к огню, я всё принесу тебе сюда.
Я сел в кресло, по-прежнему размышляя над словами мамы, а Тобиас подошёл к окну, чтобы отпустить птицу в тёмное небо. Глядя ему в спину, я вдруг понял, что просто не присматривался к этому человеку последние пару лет. А он действительно изменился — мешки под глазами стали менее заметны, не так сильно дрожали руки… Наверное, их отношения с мамой тоже стали другими. Почему это не случилось раньше? Когда я ещё мог что-то изменить?
Я принял приглашение и провёл остаток рождественских каникул у Малфоев. И через два дня готов был смеяться над своими переживаниями. Замок посетил сам Тёмный Лорд, и я удостоился беседы с ним. Он говорил не о чистоте крови или власти волшебников над маглами, а о бесконечной свободе творчества и познания, для которой не будет никаких ограничений в его новом мире. И за это стоило платить, как бы велика ни была цена!
Домой я вернулся только рано утром в день отъезда в Хогвартс, чтобы забрать вещи. После завтрака, вымыв тарелки, мама села за стол напротив меня.
— Северус, ты доволен своим выбором?
Она впервые смотрела на меня так серьёзно — как на взрослого мужчину, имеющего право принимать свои решения, которые она не станет оспаривать.
— Да, мама. Я хочу жить в ином мире, в мире, где нам больше не придётся скрываться от маглов. Я смогу заниматься тем, что мне нравится, и для меня не будет никаких ограничений!
Только с мамой я мог быть полностью откровенным, не скрывать восхищения и радости. Её ответ ошеломил меня, как снег в июле.
— Северус, я давно знаю тех, кто сейчас собрался вокруг Тёмного Лорда. Ты хорошо понимаешь, какую цену придётся заплатить за твой блистательный новый мир? И сколько надо сделать тебе самому, чтобы твои будущие соратники забыли о позоре древнего рода Принцев? Таких, как твой отец, они убивают ради забавы. А таких, как я — за предательство. Ты талантлив, и мне горько осознавать, что при нынешних порядках тебе не пробиться. Но твой выбор — между огнём и пламенем. Тебе лучше сразу выбросить из головы иллюзии, что они забудут о твоём происхождении, если ты будешь верно служить им. Взрослая жизнь — не школа, Северус. Мы с отцом уже всё решили — в июле мы уедем куда-нибудь далеко, где этот ужас нас не коснётся. Ты можешь присоединиться к нам, у тебя есть полгода, чтобы подумать над моими словами. Если ты откажешься — я не уверена, что мы сможем хотя бы писать друг другу. Тебе лучше будет не знать, где мы. Я очень надеюсь, что ты примешь правильное решение. А теперь иди, а то опоздаешь на поезд. Я не буду провожать тебя, ты уже совсем взрослый, — она крепко обняла меня на прощание и отвернулась. Наверное, чтобы скрыть слёзы.
Я был настолько ошеломлен её словами, что машинально подхватил с пола вещи и шагнул в камин. Только когда поезд замедлил ход, приближаясь к Хогсмиду, я окончательно осознал, что мама выбрала маглов. Она не верила в мой блистательный новый мир. Как я обиделся на неё за это! Я написал ей всего несколько писем за те полгода. И всего один раз — о чём-то серьёзном. О том, что никуда не поеду и хочу, чтобы она тоже осталась. Но я не сумел её отговорить. Всего через три дня после моего возвращения на каникулы она и Тобиас сели в автобус до Хитроу. Я попрощался с ними сухо, не подозревая, что вижу в последний раз… Спустя месяц меня разыскала магловская полиция — они с трудом сумели установить, кто занимал кресла пятнадцать и шестнадцать в рухнувшем на дно океана лайнере, который летел в Канаду. Мама очень хорошо подготовилась к бегству…
Наверное, только благодаря Эйвери я не сошёл тогда с ума. Этот грубый мужлан оказался неожиданно чутким: после того как я несколько дней не отвечал на его письмо, он не поленился разыскать меня. Ни в то лето, ни позже я не спрашивал его, где он взял мой адрес и почему вообще начал волноваться обо мне. Я даже не знал, сколько времени прошло между визитом полиции и его приходом. Я запомнил только, как он мягко, но настойчиво заставил меня выпить зелье Сна Без Сновидений. А когда я проснулся, у моей кровати сидел Люциус. В своей роскошной мантии, с золотым перстнем на пальце он смотрелся в нашем убогом домишке, как райская птица в курятнике.
— Сочувствую твоему горю, Северус, — он впервые назвал меня по имени. И слова соболезнования были не пустой формальностью, и он не ограничился ими, а продолжал говорить. О том, что маму убил мир маглов. О том, что ей пришлось заплатить такую цену за отказ от магии. Маглы придумали орудия убийства во много раз мощнее самых страшных заклятий. Их машины и самолёты каждый год убивают тысячи людей. Пока маглы правят миром, нам так и придётся жить в вечном страхе, что однажды они развяжут войну, которая погубит всё живое на земле.
— Через два дня я жду тебя в Малфой-мэноре, — сказал он на прощание. — В восемь утра. Не опаздывай.
Я с трудом заставил себя встать, чтобы проводить его до дверей. А потом снова рухнул на кровать. Чем больше я думал о том, что сказал мне Люциус, тем больше убеждался, что он прав. Мама столько лет терпела унижения и побои от Тобиаса, хотя одно движение палочкой заставило бы его раз и навсегда забыть о своих выходках. И погибла потому, что променяла свою настоящую жизнь на призрачную иллюзию счастья. Она могла отправить его одного… я сумел бы защитить её!
Явившись через два дня в Малфой-мэнор в точно назначенное время, я был полон решимости пройти свой путь до конца. Заплатив любую цену, которую от меня потребуют.
За тот август и зимние каникулы седьмого курса я прошёл все испытания, на которые у людей намного старше меня уходили годы. Вместе со Смертельным Проклятием из меня вырывалась вся злость на этот мир. В ночных рейдах я утолял свою ненависть к маглам, породившим рыжеволосую девчонку, которая поманила меня призраком счастья и навсегда отобрала надежду. К тем, кто отнял у меня маму, забил голову Тобиасу нелепыми предрассудками и сунул ему в руки бутылку виски. Я наслаждался страхом маглов, которым нечего было противопоставить моей магии. Я не видел их лиц, все они слились для меня в единую безликую массу, вязкую и прожорливую, поглотившую мою семью. Каждый раз, когда с конца палочки срывался зелёный луч, я словно доказывал то ли маме, то ли самому себе, что мой выбор — единственно верный. И следующим летом он был вознаграждён: едва сдав последний экзамен, я преклонил колени перед Лордом, чтобы получить Метку, заслужить которую было честью для каждого чистокровного волшебника. Это был миг моего величайшего торжества — я стал ровней тем, кто был с Лордом не один год. Тем, кто гордился десятками поколений предков-магов. В тот момент я верил, что больше никто и никогда не посмеет упрекнуть меня именем, полученным от магла!
Когда отзвучали тосты в мою честь, и Лорд ушёл в свои покои, Эйвери направился к двери, поманив меня за собой. Я прошёл за ним в маленькую комнатку рядом с парадной залой.
— Ещё раз поздравляю, — он похлопал меня по плечу. — И не только с Меткой, но и с новой должностью.
— Какой должностью?
Несмотря на любопытство, я с трудом удерживался от смеха, глядя, как он старательно напускает на себя загадочный вид.
— Помнишь, о чём ты мечтал в Хогвартсе? Все уши мне прожужжал.
— О лаборатории. С редкими ингредиентами и книгами… в том числе по Тёмным Искусствам.
— Вот теперь она у тебя будет. Тёмному Лорду нужен личный зельевар, и мой кузен рассказал ему о твоих достижениях… Официально это будет объявлено только завтра, но дело уже решено. Надеюсь, ты не окажешься неблагодарной скотиной?
Лаборатория! Возможность работать без помех, воплотить самые дерзкие идеи, которые теснятся в мозгу! Мой новый мир лежал на расстоянии вытянутой руки, его сияние ослепляло меня… Лорд вспомнил наш единственный разговор, который состоялся полтора года назад! И такое доверие сразу же после того как я заслужил Метку, в первый же день... Разумеется, я должен был поблагодарить повелителя за такую честь. Немедленно!
На второй этаж, где располагались комнаты Лорда, я взлетел, словно на крыльях, переполненный желанием выразить признательность и преданность тому, кто подарил мне мечту. Втайне отчаянно надеясь застать его одного, потому что этот разговор казался мне столь же интимным, как объяснение в любви. Никто не мог понять главного: Лорд позволил мне пойти по его дороге, дал мне знак! За спиной промелькнули три тени — потом я узнал, что в тот вечер вход в апартаменты господина охраняли Крэбб и Гойл, а у самой двери стоял Долохов, которого опасалась даже Беллатрикс Лестранг. И только когда я открыл дверь, на краю сознания мелькнула мысль, что я делаю неверный шаг. Выхватив волшебную палочку, я отшвырнул ее куда-то за плечо, одновременно падая на колени.
— Мой Лорд! Господин!
Тёмный Лорд, сидевший в кресле с высокой спинкой, прервал свой разговор с Беллатрикс и мгновенно обернулся в мою сторону. Его движение было по-змеиному изящно, а палочка в руке возникла с такой скоростью, что я даже не понял, как это произошло. Слова благодарности лились из самой глубины души, я на коленях двинулся к креслу Лорда, которое в тот момент казалось мне настоящим троном. Милостиво позволив поцеловать край своей мантии, господин заговорил с теми, кто, как выяснилось, не смог войти вслед за мной.
— До сегодняшнего дня я считал, что у меня хорошие телохранители.
— Мой Лорд… — нерешительно начала Беллатрикс.
— Замолчи. Попробуйте снять чары, которые установил этот мальчишка.
Я? Установил какие-то чары? Но у меня даже не было палочки… Тёмный Лорд с недовольным видом смотрел куда-то поверх моей головы.
— А ты, Белла? Сможешь решить эту проблему?
В тот день Беллатрикс возненавидела меня. За её бесплодными усилиями наблюдали не только Лорд и неудачливые телохранители, но и я — и это, видимо, мешало ей сосредоточиться. Через пару минут господин, усмехнувшись, взмахнул палочкой. За моей спиной послышались шаги: Крэбб, Гойл и Долохов, склонив головы, опустились на колени рядом со мной.
— Встань, Снейп. Оказывается, ты умеешь то, что подвластно немногим. Тебе остаётся только научиться правильно использовать свои способности.
До меня только тогда дошло, о каких чарах говорил Лорд. Я каким-то образом сумел поставить барьер с помощью стихийной магии! Но она так редко проявляется у взрослых, и ею практически невозможно управлять…
— Я научусь, мой Лорд!
— Если мне это понадобится. Пока ты ещё ничем не оправдал те лестные рекомендации, которые дал тебе Малфой. Я в первый и последний раз прощаю нарушение порядка. Ступай к Малфою, получишь инструкции у него.
Он слегка нахмурился, и я стрелой вылетел за дверь, подобрал палочку и направился обратно на первый этаж. У лестницы я столкнулся с Люциусом.
— Идиот! — прошипел он, хватая меня за рукав. — Пошли!
Он затащил меня в ту же комнату, где мы разговаривали с Эйвери.
— Что ты себе позволяешь? Как тебе в голову пришло врываться к Лорду без разрешения?
— Господин простил мне это. Приказал только получить у тебя инструкции.
Малфой вытер пот со лба.
— Тебе повезло. Тёмный Лорд искусный легилимент, и он видел, что в твоих мыслях нет и намека на агрессию. Но ты нажил себе могущественных врагов, Северус. И подставил меня, если Лорд при них приказал тебе отправляться ко мне. Любой твой промах дорого обойдётся нам обоим. Вот список зелий, — он протянул мне пергамент, — которых ты за неделю должен сварить столько, сколько здесь указано, а потом постоянно поддерживать запас. Отчитываться будешь передо мной, но учти, что в лабораторию могут в любой момент придти Лестранги или Долохов, такова воля Лорда. И после сегодняшнего инцидента я не сомневаюсь, что они будут это делать. Так что приступай к работе.
В лаборатории я оказался уже через несколько минут. Там было всё, о чём можно мечтать, одних котлов около дюжины! Я улыбнулся. Мне не нужна была неделя, чтобы справиться со свом заданием — лишь бы хватило посуды для готовой продукции!
Кажется, кто-то заходил в лабораторию, что-то пытался говорить мне, но я не запомнил ни лиц, ни слов. Остановился я, только сварив последнее зелье из списка, и запас получился вдвое больше того, что мне приказывали. Усовершенствованные рецепты, которые я придумал ещё в Хогвартсе, сэкономили массу времени. Потянувшись, я заметил, что Люциус сидит в кресле и наблюдает за мной. Он с ухмылкой протянул мне бокал вина.
— Северус, ты знаешь, сколько времени ты работаешь?
— А разве это важно?
— Только что закончились третьи сутки, — сухо сказал он. — Мне не нужно, чтобы ты свалился от переутомления. Ничего не перепутал, надеюсь?
— Бодрящее зелье я готовить умею. Сейчас лягу спать, а потом буду пользоваться свободным временем, если у меня есть в запасе несколько дней, — плотоядно облизнувшись, я повернулся к полкам с фолиантами по Тёмным Искусствам.
— А ты не думаешь, что тебе ещё и поесть стоило бы?
— Я ценю усердие и преданность, но всё хорошо в меру, — раздалось от двери. Я упал на колени, не веря своему счастью: сам Лорд соизволил придти в лабораторию. Коротким кивком разрешив мне встать, он начал проверять работу. На это ушло всего пять минут, и я с огромным облегчением увидел, что ни разу за это время на лице повелителя не мелькнула даже тень недовольства.
— Теперь я вижу, Малфой, что твои рекомендации были не пустыми словами. С таким объёмом работы за три дня не справился бы даже Слагхорн, — сказал он, поставив на стол последний пузырёк. — Я доволен вами обоими. Тебе, Снейп, я разрешаю отдохнуть неделю. На что ты потратишь это время?
Его слова звучали слаще музыки. Лорд не просто остался доволен моей работой, но и заинтересовался моими планами! Я бросился к книжным полкам и выложил на стол несколько томов, чтобы рассказать о том заклинании, которое я собирался усовершенствовать.
— Мой господин, я много времени потратил на то, чтобы понять механизм действия такого популярного заклинания, как Алохомора. Смотрите, вот здесь есть точное описание того, кто первым создал его: после второго движения палочки удар энергии концентрируется на пружинах запирающего механизма, и направленность импульса такова, что она способна менять вектор приложения, заставляя любой механизм совершить возвратное движение, сколь бы сложным этот механизм ни был. Есть устойчивое мнение, что не существует заклинания, способного остановить действие Алохоморы, но я уверен, что это не так.
— Довольно, — Лорд жестом остановил меня и повернулся к Люциусу. — Его страсть к исследованиям поистине ненасытна. Он может тратить на эксперименты всё своё свободное время, и отныне только тебе и Беллатрикс позволено входить в лабораторию. И я буду очень разочарован, Снейп, если это время и вложенные в лабораторию средства будут потрачены напрасно. Ты понял меня?
— Да, мой господин. Могу ли я задать вопрос?
Брови Тёмного Лорда на мгновение поднялись вверх, его голос стал подчёркнуто сух:
— Спрашивай.
— Мой господин, я хочу попытаться создать зелья, для которых нужно применять Тёмные Искусства. Но ингредиенты, которые необходимы для этого, нельзя купить, их можно только собрать в нужное время и в нужном месте. Например, волшебный семилистник расцветает в фазе восходящей Луны, а найти его можно только возле Роллрайтского каменного круга, на склоне холма, где расположен Котсуолд. Если лепестки цветка использовать...
Повелитель чуть заметно улыбнулся.
— Можешь не продолжать. Я даю тебе разрешение собирать ингредиенты где угодно и когда угодно, доложив Малфою о целях и времени поездки. Но это не должно идти в ущерб твоей основной работе!
Полы его мантии описали полукруг, дверь распахнулась, и спустя несколько мгновений мы услышали ь удаляющиеся к лестнице шаги. Люциус ухмыльнулся.
— Ты произвёл на Лорда хорошее впечатление. Он очень редко позволяет кому-то обратиться к нему с просьбой, и ты получил сейчас больше свободы, чем любой из его старых слуг.
— Так я правильно понял, что он отпустил меня в Котсуолд? Ведь всего два дня остаётся, а потом придётся ждать три месяца или отправляться в Бретань, где семилистник тоже растет, хотя в тех местах почва суглинистая, а возле Оксфорда она куда более щелочная, потому...
— Прекрати немедленно! Лорд дал тебе разрешение отправляться хоть ко всем чертям! Но перед этим ты выполнишь мой приказ — немедленно спать! — Малфой сказал это, уже перешагнув порог лаборатории. Я последовал за ним, и увидел, что в коридоре нас ждёт Эйвери.
— Слушай моего кузена, Северус, — он по-приятельски подмигнул мне. — Жрать и спать, спать и жрать — а уж потом хоть за книжки, хоть снова к котлу, хоть к чёрту на рога! А то дождёшься Беллы с проверкой, она с тобой точно никакими семилистниками делиться не будет. Даже если может просто взять горшок с подоконника.
— Волшебный семилистник в комнатных условиях?! Если она сумела добиться этого, я готов преклоняться перед ней, потому что это очень сложно, для этого она должна была внимательно...
— Ты невыносим! — хором заявили оба кузена. — Сейчас же в кровать, всё остальное — потом!
Так началась моя служба. Я быстро избавился от розовых очков, в первые же дни осознав, что единства среди слуг Тёмного Лорда нет. С детства привычное любому слизеринцу змеиное гнездо…
Мы разделены на два клана, я член группировки Малфоя. Он дал мне рекомендации, и моя лаборатория находится в Малфой-мэноре… Мне нравится далеко не всё, что приходится делать. Я верно служу Лорду, безоговорочно подчиняюсь приказам, но давно перестал получать удовольствие от издевательств над маглами и убийств. Жажда мести испарилась, как спирт из плохо закрытого флакона. А мои товарищи по оружию наслаждаются пытками, превращающими человеческое тело в мешок с костями. Люциус часто устраивает такие «пикники», находит одинокую ферму или выслеживает группу магловских туристов, забравшихся в уединённое место. Выдержать это на трезвую голову невозможно, и запас противопохмельного зелья мне приходится пополнять через день. Я радуюсь, что не обо всех своих изобретениях рассказывал Эйвери и Мальсиберу. Мои приятели не способны почувствовать красоту Тёмных Искусств, оценить изящное переплетение разных стихий, придающее невиданную силу новым заклинаниям. Они могут только тупо использовать готовое, даже не пытаясь разобраться, как оно было создано. Я знаю, что за спиной меня называют чокнутым зельеваром — им смешна моя страсть к знаниям. Я мог бы отомстить, добившись аудиенции у Лорда и передав ему всё, что мои соратники болтают спьяну во время наших «вылазок на природу», но мне это не нужно. Я не стремлюсь к власти и хочу только одного — возможности изучать и творить. С меня словно осыпается грязь, когда я переступаю порог лаборатории. Там я сам себе хозяин — косметические зелья, созданные специально для Беллатрикс, принесли мне если не благосклонное, то хотя бы нейтральное отношение с её стороны.
За три года службы Лорду мне удалось продвинуться в постижении Тёмных Искусств дальше, чем я мог хотя бы мечтать в школе — и понять, как же ничтожны мои знания. Разработки, на которые у меня уходил не один месяц, господин раскладывал на составляющие за несколько минут. Но несколько раз Тёмный Лорд удостоил меня похвалы — за новые зелья, за разработанное ещё в школе Муффилиато и за модификацию Алохоморы. Теперь она не только запирает дверь, но и подаёт сигнал о попытке кражи.
На прошлое Рождество Эйвери подарил мне календарь, с усмешкой заметив, что иначе я за работой забуду, какой на дворе год. Он почти прав, смену времён года я замечаю только во время очередной вылазки, а их иногда разделяют недели. Есть всего две даты, о которых я не забываю даже сейчас — тридцатое января, когда родилась Она, и сегодняшнее. Семнадцатое августа. День рождения мамы.
Люциус заходит с несколькими бутылками сливочного пива в руках. Значит, разговор предстоит долгий, серьёзный и вряд ли приятный — зелья и заклинания мы с ним обсуждаем только во время моих докладов. Удобно устроившись в кресле и отпустив несколько дежурных замечаний о том, что мне надо меньше работать и больше отдыхать, он переходит к делу.
— Северус, ты помнишь, что я рассказывал тебе об этом... Ордене Феникса?
Умереть от скромности ему не грозит. «Он рассказывал»! Впервые об этом заговорил на одном из нечастых наших общих собраний сам Тёмный Лорд. Компания то ли идиотов, то ли изощрённых самоубийц, привлечённых пышными словами Дамблдора. Удивительно, что на эту демагогию покупаются не только грязнокровки, но и наследники древних чистокровных родов. Такие, как Поттер и Блэк. И будь они прокляты — они втянули в это Лили! Но с этим я ничего не могу сделать, только постараться не думать, забыть…
— Разумеется, Люциус.
— Тем лучше. Сегодня я доложил повелителю, где и как мы можем найти двоих членов этой организации, которых сам Лорд считает опасными противниками. Братья Гидеон и Фабиан — известные бойцы, их слава может привлечь к Ордену новых глупцов. Предатели крови должны быть наказаны, такова воля господина. Он поручил мне подобрать людей, которые будут участвовать в этой операции. Твоё присутствие очень, — он выделяет это слово, — желательно. Я уже не раз слышал ворчание, что ты можешь гораздо больше, чем развлекаться с маглами. Да и Лорд намекнул, что тебе не помешает лишний раз доказать свою преданность делу. Что скажешь?
Я пожимаю плечами.
— Воля господина священна. Когда?
— Прямо сейчас. Через десять минут жду тебя у входа в замок. Не забудь нужные зелья.
Когда я выхожу к воротам, там уже стоят несколько человек в масках. Они молчат, но по нескольким мелким жестам я узнаю Эйвери и Мальсибера. Ещё четверо стоят немного поодаль, и в каждом их жесте ощущается не только какая-то змеиная, жутковатая напряженность, готовность к броску, но и огромное чувство собственного достоинства – такое мне доводилось видеть нечасто. Прямая осанка, развернутые плечи, упрямо задранные вверх подбородки — похоже, передо мной представители старой гвардии, те, кто встал плечом к плечу с нашим повелителем несколько десятков лет тому назад. И если даже они готовятся к рейду, то Прюэтты действительно опасные противники. Эта операция гораздо серьёзнее, чем я думал. Люциусу впервые предстоит командовать теми, кто был рядом с Тёмным Лордом, когда сам Люциус ещё не знал ни одного заклинания. Одна промашка Малфоя — и для нашего клана настанут непростые времена. Однако...
Люциус появляется вместе с человеком, которого я определённо никогда раньше не видел. Среднего роста, худощавый, двигается несколько неуклюже... Непохож на бойца, в сражении будет скорее обузой, но, тем не менее, принимает участие в этой операции. Интересно, чем он так важен для Тёмного Лорда… впрочем, неважно. Нас девять человек, и даже если кому-то придётся присматривать за этим неизвестным, то семеро против двоих — подавляющий численный перевес. Если Прюэтты не пользуются тёмной магией, это будет не бой, а показательная казнь предателей крови.
Малфой, по-прежнему не говоря ни слова, раздает нам мётлы. Значит, цель недалеко, а информатор Лорда не так много знает о системе сигнальных заклинаний, которые используют наши противники. Нас могут ждать не самые приятные сюрпризы… Люциус и его спутник взлетают практически синхронно, мы всемером тоже не заставляем себя ждать. Уже через четверть часа незнакомец указывает едва различимую в лучах заходящего солнца полянку посреди густого леса. Когда Малфой подаёт знак снижаться, четверка представителей старой гвардии выполняет свой собственный манёвр. Я едва успеваю уловить момент, когда они синхронно применяют Дезиллюминационные Чары, после чего их стремительные хищные движения заметить практически невозможно. А над поляной слой за слоем возникают барьеры, и не все из них я могу хотя бы узнать! У меня в глазах начинают мельтешить едва ли не все цвета радуги, мелькая с такой скоростью, что я улавливаю уже далеко не всё. Мощнейшие Заграждающие Чары — теперь полянку не сможет покинуть ни одно живое существо, в том числе и почтовые совы, которые перемещаются по законам собственной магии. Наши противники не смогут сбежать ни на мётлах, ни пешком, а барьеры против аппарации и порталов поставлены в самом начале. Ядовито-зелёный свет — похоже, теперь на поляне мантии-невидимки будут не больше, чем обычными тряпочками. Мерцающее серебро сообщает мне, что дистанционные сигнальные заклинания только что перестали действовать, замкнувшись сами на себя. И, наконец, то, что я не смог освоить за полгода регулярных занятий — Дезориентирующее Заклинание, самый сложный вид тёмной магии. Это, вне всякого сомнения, искусство самого Тёмного Лорда, и теперь я отчётливо понимаю, насколько оно выше того, чего я способен добиться! Какими же нужно быть глупцами, чтобы встать на дороге этого великого человека и надеяться, что его можно остановить!
Но времени на восхищение практически нет. Свечение барьеров гаснет, и вот уже наши старшие соратники опускаются рядом с нами. Пока всё спокойно, похоже, нас тут никто не ждёт. Я с гордостью вижу, что для маскировки применяется и моё изобретение — заклинание, которое меняет голос до неузнаваемости. Незнакомец объясняет нам, что Прюэтты сейчас в небольшом домике на дальнем краю полянки, которую мы видели сверху. Про сигнальные заклинания он действительно почти ничего не знает. После этой фразы я молча выхожу вперед. Дистанционные заклинания нейтрализованы, но остаются ещё локальные…
Вот он, сюрприз, которого я опасался! Кто мог предположить, что дистанционные сигнальные заклинания при взаимодействии с другими чарами не замыкаются сами на себя, а начинают действовать как локальные! В нескольких шагах справа от меня абсолютно бесшумно двигается кто-то из «старой гвардии». Когда он перешагивает через трухлявое бревно, где-то в стороне раздаётся тихий свист, а деревяшка будто оживает и мгновенно встаёт стоймя на пенёк, частью которого она когда-то была. Тривиальное Репаро, известное любому школьнику, становится смертоносным оружием! В бревне торчат острые металлические штыри, которые вспарывают бёдра нашего бойца, располосовывая их едва не до костей. Он беззвучно падает, и ему уже не поможет ни один целитель — бедренные артерии рассечены в нескольких местах. И — ни одного стона, ни одного звука, он умирает у нас на глазах, продолжая хранить верность делу повелителя! Но я уже понимаю, что только что сработал барьер, разрушивший на ближайшие четверть часа любые маскировочные чары. Эти безумцы намерены биться, не давая укрыться ни нам, ни себе. На это способны только гриффиндорцы!
Локальные сигнальные заклинания сделали своё дело: противник знает, что мы уже здесь. «Выкормыши Хмури!» — злобно сплёвывает кто-то из «стариков». Дом прекрасно защищён, мы дважды тщетно пытаемся выбить дверь Взрывными Заклятиями. Вместо этого в стене домика исчезают целиком два нижних бревна, и братья Прюэтты выскальзывают наружу, кувыркаясь через голову. Этот неожиданный манёвр застаёт нас врасплох. Так могут сражаться только те, кто понимает друг друга без слов. Братья используют самые обычные заклинания из школьной программы и даже выкрикивают их вслух — но эффект ошеломляет меня. Они атакуют ещё одного из гвардейцев Лорда, который оказался ближе всех к домику. Один из братьев простым Диффиндо рассекает ствол дерева, а второй мгновенно направляет его почти вертикально вниз… с помощью Вингардиум Левиоса! Огромный сук входит куда-то в район ключицы, и пробивает не только сонную артерию, но и всё тело нашего товарища. Дикий вопль Эйвери «Отец!!!» на мгновение заглушает шум боя. Краем глаза я вижу, как вдоль земли, там, где находятся наши враги, расстилается непроглядная мгла, из которой вылетают разноцветные вспышки. В том числе и зелёные. Гриффиндорская принципиальность тоже имеет свои границы... Эйвери, не добежав нескольких шагов до своей цели, падает навзничь и уже не шевелится.
Едва мы успеваем рассредоточиться, как на то место, где мы только что стояли плотной группой, обрушивается настоящий шквал Парализующих Заклинаний. Красные лучи летят по такой хитрой траектории, что мы бы не ушли от них ни за счёт падения на землю, ни за счёт высоких прыжков, да и Щитовые чары пришлось бы превращать в кокон. Люциус и его спутник остаются на месте, укрывшись за стволами деревьев, а мы, разбившись на две группы, движемся навстречу братьям, которые, судя по всему, намерены перейти к круговой обороне. Очень плохо, что мы не смогли застать их врасплох.
Нам почти удается отсечь Прюэттов от бревенчатых стен домика, и теперь они не успевают нападать — зелёные молнии Смертельных Проклятий градом сыплются на их головы. Но реакция у них такая, что позавидует любой ловец — кажется, что они находятся одновеременно в нескольких местах. Видимо, используют какой-то изменённый способ аппарировать… невероятно! Очередной синхронный прыжок — и они скрываются за стенами домика. А через секунду из-за угла выползает облако перуанской тьмы. Кто-то из «старой гвардии» пытается отступить с открытого места и спрятаться за кустом, но Прюэтты именно на это и рассчитывали — два Ступефая догоняют его рядом с укрытием. Словно застывает время: мы видим, как тело сначала взлетает на пару ярдов вверх, потом движется к земле, и в это время слышатся абсолютно синхронные крики «Диффиндо! Диффиндо! Диффиндо!» Мы успеваем поставить Щитовые чары, но несколько режущих заклятий всё равно достигают цели. Простые, тривиальные Диффиндо, которые мы изучаем в Хогвартсе, но усиленные многократно, становятся смертоносным оружием!
Что ж, наступает мгновение моего «соло»! Никто из нас не дрогнул: ветер, поднятый Тёмной магией, начинает рвать облако перуанской тьмы в разрозненные клочья. Прюэтты, уже вышедшие из укрытия и готовые к очередной атаке, снова мгновенно отступают за стены. Глупцы! У меня для них приготовлен сюрприз… Они видели, что мётел у нас нет, и не ожидают атаки с воздуха — но заклинание Полёта уже можно применять в бою, хотя я ещё не довёл его до совершенства. Моего знака достаточно, чтобы соратники вспомнили, что им предстоит сделать. Они должны отвлечь Прюэттов, пока я, взлетев, не раскатаю эту хижину по брёвнышку. Зависнув в воздухе в десятке ярдов над землёй, я выпускаю несколько режущих заклятий, стремясь проделать в стене домика как можно большую брешь, а Смертельные Проклятия уцелевших бойцов должны завершить эту атаку. Но что это?! Время снова замедляет свой бег: я отчётливо вижу, как кто-то из Прюэттов выходит из-за стены, пятясь спиной вперед. В эту спину все мои Диффиндо и попадают, превращая человеческое тело в крошево разлетающихся в разные стороны ошмётков костей и плоти. Оглушительный рёв Адского пламени объясняет мне причину странного поведения противника: шквал огня вырывается из-за стены домика и начинает кружить по свободному месту, не находя себе пищи для роста. Но мои товарищи не теряются ни на мгновение: их сдвоенные заклинания успокаивают пламя всего за несколько секунд. Поднявшись на ноги, я иду туда, где продолжают гореть остатки строения. В нос ударяет жуткий запах сгоревшего мяса и свежей крови. Меня мгновенно выворачивает наизнанку, я едва успеваю содрать с себя маску, а через пару мгновений понимаю, что все остальные чувствуют себя не лучше. Спина одного из Прюэттов превратилась в огромную бесформенную дыру, а второй похож на кусок обугленного бревна. Я краем глаза замечаю, как с трудом приходят в себя всё ещё молчащие Долохов и младший Малсибер и, едва передвигаясь на трясущихся ногах, иду в сторону, чтобы никто не видел моего перекошенного лица и дрожащих рук. Поскользнувшись, я с ужасом понимаю, что нога проехала не по мокрой траве. К подошве прилип кусок окровавленного мяса, который всего минуту назад был частью человеческого тела. Полянка начинает кружиться, и я едва не падаю на четвереньки возле безжизненного, изувеченного тела моего соратника. Что же я только что устроил-то?! Я делаю глоток из пузырька с зельем, которое прихватил для раненых. Один вдох, второй, третий, десятый — и ночной мир перестаёт колебаться и расплываться перед глазами. Пузырёк с зельем переходит из рук в руки, спустя пару минут все мы уже способны хоть что-то соображать здраво. Люциус зажигает свет, но тут же гасит его: то, что мы увидели за пару секунд, будет еще долго преследовать нас в кошмарах. А на шее у незнакомца болтается что-то длинное… кишка? Какая гадость! Малфой выхватывает откуда-то из-под полы мантии фляжку, до меня доносится резкий запах магловского брэнди. Только теперь я замечаю, что Люциус, в отличие от нас, так и остался в маске!
Через несколько секунд он отрывается от фляжки и глубоко вдыхает.
— Ничего не трогаем даже пальцем! Авроры и члены Ордена должны увидеть, что бывает с теми, кто посмел противиться Тёмному Лорду!
— Что делать с погибшими? — спрашиваю я.
Люциус снова прикладывается к фляжке, явно хмелеет, но решение выдает вполне разумное:
— Никто не должен знать о наших потерях, кроме нашего повелителя. Мы доставим погибших к нему, они должны быть похоронены с почестями! Трансфигурируйте трупы!
Долохов, так и не надевший маску, хрипло возражает:
— Через пару минут наши антиаппарационные барьеры прекратят действовать, нам просто времени не хватит!
— Должно хватить! – рявкает Люциус.
Стараясь двигаться как можно быстрее, мы приступаем к работе. Не удержавшись, я сдёргиваю маску с ближайшего погибшего. Макнейр-старший. Мальсибер быстро превращает тело в небольшой камень и кладёт его себе в карман. Младшему Эйвери повезло — в него попали не Смертельным Проклятием, он только оглушён. Но сразу привести его в чувство не удаётся, и мы с Мальсибером останавливаемся, чтобы сотворить носилки, которые можно будет прикрепить к мётлам. А Долохов направляется к противоположному краю поляны, бросив на ходу:
— С Розье я справлюсь, закончите здесь — ступайте к избушке!
Значит, последний погибший — старший Розье… Когда мы возвращаемся к Люциусу и незнакомцу, Малфой коротко командует:
— Знак!
Незнакомец так и продолжает стоять молча, а мы трое поднимаем палочки:
— Морсмордре!
Три Чёрные Метки взмывают в небо, разбрасывая в разные стороны зелёные искры. Малфой подзывает мётлы, мы закрепляем носилки, и я молча перекидываю ногу через древко, желая только одного — как можно быстрее убраться от этого страшного места. Судя по тому, как стремительно взмывают в воздух все остальные, они разделяют моё желание. Через минуту на мое плечо ложится рука Люциуса:
— Давай мне что-нибудь из твоего арсенала, к повелителю я должен явиться трезвым и без запаха!
Нужный флакончик я нахожу быстро, передаю его Малфою и помогаю удержать равновесие, пока он переливает его содержимое в горло. Выдохнув, он оглядывается по сторонам:
— Все в сборе… где Антонин?!
Действительно, Долохова так и не видно. Похоже, действие заклинания Ночного видения закончилось, в лесу полный мрак, и он не может найти последнего из павших. Моя метла скользит вниз, парни продолжают кружиться над поляной. До верхушек деревьев остаётся всего несколько ярдов, я уже слышу тяжёлые шаги Долохова и зажигаю множественный Люмос. Неожиданно раздаются хлопки аппарации — один, другой, третий… Между деревьями появляются тёмные фигуры — авроры Хмури или члены Ордена?! Надо мной слышен звериный рык Малфоя:
— Улетайте!
Все происходит одновременно: я гашу свет, наверху раздаются три хлопка, а внизу Долохов вынужден принять бой — наши антиаппарационные барьеры ещё держатся, а прибывшие поспешно ставят свои! Придётся смириться с тем, что мы потеряли ещё и его — мне страшно даже думать, что с ним сделают, после того как увидят тела Прюэттов. Я отлетаю на полмили от поляны и аппарирую. Привычное сжатие отправляет меня – вот же причуды уставшего мозга! – к домику Эвансов, но мгновением позже я повторяю аппарацию еще несколько раз подряд, прежде чем отправиться к поместью Малфоев. Интересно, снизу успели разглядеть мое лицо?
У ограды поместья стоят, явно нервничая, Люциус, Малсибер и незнакомец. В двух словах я рассказываю о случившемся в лесу, и Малфой с минуту молчит, прежде чем ответить:
— Не переживай, не факт, что тебя узнали.
Переживать и волноваться я буду только о том, чтобы это испытание было для меня последним. Мы — Пожиратели Смерти? Ползая на четвереньках, я, помнится, вовсе не пожирал, а делал нечто противоположное... Я снова надеваю маску — не стоит лишний раз раздражать нашего повелителя.
Тёмный Лорд стоит у входа в замок и молча смотрит на нас. По знаку Малфоя мы с Мальсибером выкладываем наш груз на землю, чтобы совершить обратную трансфигурацию. Магия нисколько не изменила страшные увечья, которые привели к гибели наших боевых товарищей, и к горлу снова подкатывает комок. А Лорд остаётся совершенно спокойным и после того как Люциус рассказывает, что произошло с Долоховым.
— Вы сделали свое дело, предатели крови наказаны. Малфой, утром павшие должны получить все заслуженные почести. А сейчас следуй за мной, я хочу понять, как ты руководил боем и где допустил ошибку. Остальные могут отдыхать! — он небрежно взмахивает рукой, отпуская нас с Мальсибером и неизвестного.
Как только повелитель поворачивается к нам спиной, незнакомец, не произнося ни слова, мгновенно аппарирует. Судя по тому, что ни Тёмный Лорд, ни Люциус не обращают никакого внимания на хлопок, всё идёт по плану. Они уходят в дом, а мы с Мальсибером так и остаемся стоять на месте, стащив с себя маски.
— Дрейк, у меня в лаборатории найдется пара бутылок огневиски.
Мальсибер хлопает меня по плечу и молча протягивает руку.
— Спасибо, но мне есть, с кем провести остаток ночи. Увидимся утром — я должен подготовиться к тому, чтобы встретиться с родственниками погибших, Малфой вечно сваливает это на меня. Бывай!
Не люблю пить в одиночестве. Но сегодня буду. Никогда раньше не видел такой грязи, как в сегодняшнем сражении. Никогда раньше боевые товарищи не умирали у меня на глазах. А Тёмному Лорду было всё равно…
Глава 2Лорд Вольдеморт
Лучи заходящего солнца разбиваются о мраморный пол парадной залы Малфой-мэнора, окрашивая белый камень золотым и красным. У Люциуса прекрасный вкус — в интерьере ничего лишнего, никаких ширм, ваз и статуэток. Только гобелен с родовым древом, несколько боевых трофеев на стенах да витражи в огромных окнах. И никакой мебели, кроме моего трона у дальней стены. Каждого, кто входит в этот огромный зал, должно подавлять ощущение собственной ничтожности и чужой власти.
Стоящий передо мной Руквуд — живое тому доказательство. Раболепно согнулся в поклоне так низко, что сальные волосы подметают пол. Ничтожество. Но очень полезное ничтожество — второй десяток лет работает в Отделе Тайн, связей в Министерстве у него больше, чем у любого из моих слуг. И та информация, которую он принёс мне сегодня, заслуживает внимания — в Зале Пророчеств появилась запись предсказания Сивиллы Трелони. Обо мне и о каком-то неизвестном ребёнке…
— Руквуд, ты уверен, что это не провокация старика Дамблдора?
— Это исключено, мой Лорд, — он поднимает голову и преданно смотрит мне в лицо. — Решение поместить запись в Зал принимает Хранитель, и даже сам министр не смог бы повлиять на него. Нострадамусы всегда стояли вне политики, они считают, что трудятся для вечности… Нынешний Хранитель, возможно, даже не слышал, что за стенами Министерства идёт война. Я не знаю подробностей его работы, мой Лорд, но если он решил, что запись предсказания должна быть в Зале, то это настоящее пророчество, которое может сбыться.
— Может или сбудется?
— Я не знаю, от чего это зависит, мой Лорд.
— Хорошо. Возвращайся в Лондон.
Угодливо кланяясь, Руквуд пятится к двери и бесшумно исчезает за ней. Сивилла Трелони. Полтора года назад, впервые услышав об этом предсказании, я приказал навести о ней справки. Праправнучка знаменитой Кассандры Трелони, сама она за всю жизнь не сделала ни одного пророчества, которое сбылось, даже самого пустякового. И приступ транса, так удачно случившийся во время собеседования, скорее наводил на мысль о притворстве с целью получить работу. Чего она и добилась, Дамблдор взял её в Хогвартс. Но раз Хранитель Зала Пророчеств решил, что она сделала настоящее предсказание, то Снейп был прав, когда всерьёз воспринял её слова и буквально ворвался ко мне с докладом.
Снейп… Единственный полукровка, удостоенный Метки. Перспективный мальчишка. Приятное цветное пятно в серой массе моих слуг. Преданный, послушный, храбрый — не чурается грязной работы, хотя никакого удовольствия от убийств не испытывает. Возможно, в дальнейшем Снейпа стоит даже освободить от таких поручений, мясников и без него хватает. А он приносит гораздо больше пользы в лаборатории, чем в схватке. Он не только прекрасно справляется со своими основными обязанностями, но и время от времени изобретает заклинания, которые производят впечатление даже на меня. Левикорпус, который он придумал ещё в школе, не только эффектен, но и забавен. А его модификация Алохоморы экономит время и силы на установку сложных сигнальных систем. Снейп талантлив, и при этом его амбиции распространяются только на сферу познания. Редкое сочетание. При его стремлении к знаниям лет через двадцать, возможно, у меня будет собеседник, с которым я смогу на равных говорить обо всех тонкостях тёмных искусств, которые он любит и понимает почти так же тонко, как я. Если, конечно, за это время у мальчишки не появятся лишние амбиции
Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... Я никогда не придавал особого значения даже настоящим пророчествам, но что-то подсказывает мне, что к этому стоит присмотреться повнимательнее…
Снейп явился ко мне в феврале прошлого года. Значит, моему будущему противнику сейчас либо год с небольшим, либо меньше трёх месяцев — в пророчестве не назван конкретный год. И я не собираюсь брать пример с безумного магла, приказавшего перебить всех детей, родившихся в определённое время. Волшебная кровь слишком ценна, чтобы проливать её напрасно. Тех, кто трижды бросил мне вызов и остался в живых, можно пересчитать по пальцам, осталось только выяснить, кто эти люди. И потом мы покончим с ними и с их отпрысками.
Особую пикантность ситуации придаёт то, что это будет очередное поражение Дамблдора. Старик уже второй десяток лет прячется за чужими спинами, ждёт возможности нанести мне один решающий удар. А красивые слова о любви, добре и справедливости привлекают на его сторону безрассудных мальчишек, которые с радостью соглашаются играть роль пушечного мяса.
Дамблдор очень много знает о магии, его дар велик, но самое главное — я не понимаю его методов. Он никогда не прибегал к чёрной магии, но, тем не менее, победил величайшего тёмного мага. Гриндельвальд оказался в тюрьме, смирился со своей участью, и я не могу понять, как Дамблдору удалось сломить его волю. Именно поэтому я до сих пор не стремился к открытому поединку с бывшим учителем — я не хочу повторить ошибку Гриндельвальда. Пророчество Трелони звучит обнадёживающе: одолеть меня может только беспомощный младенец. Достаточно найти и уничтожить всех потенциальных кандидатов, и после этого до окончательной победы останется всего один шаг. А может быть, даже ни одного — Дамблдору тоже известно, что согласно этому пророчеству в решающей схватке со мной у него нет шансов. Давно прошли те времена, когда он мог унизить и напугать меня поджогом шкафа. Теперь меня не остановит даже землетрясение в Лондоне.
Молодая супружеская пара, трижды бросавшая мне вызов — это либо члены Ордена, либо авроры. Как удачно, что ещё несколько дней назад я приказал Малфою привести ко мне Петтигрю сегодня вечером. Встреча назначена на семь, и они появляются секунда в секунду, с первым ударом часов. Дамблдор хорошо тренирует своих людей — Петтигрю никогда не забывает о маскировке, каждый раз приходит под новой личиной. А его поведение в бою с Прюэттами произвело впечатление даже на Малфоя. Люциусу невероятно повезло найти среди членов Ордена единственного, кто способен разумно оценить обстановку и встать на сторону сильного. Пусть даже в основе этого благоразумия лежит трусость. Которая иногда может заставить человека быть очень хладнокровным решительным
— Малфой, принеси список членов аврората и приведи ко мне того человека из Министерства, — после разговора с Петтигрю мне нужен будет Стоунтон, тихий и незаметный человечек, который занимается личными делами сотрудников Министерства. Ещё одна ценная находка Малфоя. Он молча кланяется и выходит.
Петтигрю начинает доклад, и уже через пять минут я прерываю его — сегодня он не принёс ничего интересного.
— Мне нужна информация обо всех семейных парах Ордена, у которых этим или прошлым летом родился ребёнок.
Он неожиданно бледнеет, а его страх и боль очевидны даже без легилименции. Странная реакция на такой простой вопрос. А в его сознании я вижу ещё более странную картину: по залитому лунным светом лугу бегут друг за другом оборотень, огромный пёс, больше всего похожий на волкодава, и красавец-олень. На вид это взрослые животные, но они резвятся так, будто впервые вырвались из-под родительской опеки.
— Я жду ответа, Петтигрю!
— П-простите, мой Лорд, — он судорожно сглатывает. — П-прошлым летом, в конце июля, у Фрэнка и Алисы Лонгботтомов родился сын Невилл.
Его сознание окрашивается в жёлто-коричневые и серые тона. Нечистые помыслы и страх. Интересный побочный эффект легилименции, который я когда-нибудь изучу подробнее — при чтении мыслей различные эмоции видны как цветные вспышки. Что он пытается скрыть от меня?
— Это всё?
— Я… я вспомнил, господин! На следующий день у Лили и Джеймса Поттеров тоже родился сын Гарри.
Вот теперь он действительно сказал всё: фон становится ровным и однотонным, прозрачно-серым. Я вижу в его сознании какую-то молодую женщину, которая склонилась над детской кроваткой, и двоих молодых людей рядом с ней. В одном из них я узнаю наследника Блэков, ещё несколько лет назад порвавшего с семьёй. Беллатрикс приходит в ярость, если кто-то при ней вспоминает о её кузене. Второго, черноволосого и в очках, я тоже где-то видел… как и эту женщину. Неожиданно все трое поворачиваются и смотрят прямо мне в лицо, но я чувствую, что их гнев адресован не мне, а Петтигрю.
— Рассказывай мне всё, что ты о них знаешь.
Обычная для гриффиндорца история, по-своему забавная — школьная дружба, которая привела его в Орден вслед за Поттером и Блэком. Даже удивительно, что в таком окружении он сумел остаться достаточно благоразумным, чтобы выбрать сильнейшую сторону. Но его последние слова — как холодный душ. Уже полгода Хмури обеспечивает не только безопасность операций Ордена, но и личную защиту молодых членов организации. И наверняка относится к этой задаче серьёзно — даже лесное убежище, где никто не жил, было почти неприступно. Он ни перед кем не отчитывается, как охраняет своих людей. Если и Поттеры под его защитой, то искать их придётся долго… И Петтигрю может быть очень полезен.
— Ты встречаешься со своими друзьями, Петтигрю? Где и как это происходит, как вы договариваетесь?
— Ещё год назад с этим не было никаких проблем, но сейчас всё изменилось. Встреч не больше одной в месяц. Я прихожу в гости в очередное убежище Поттеров, и по-моему, господин, им каждый раз приходится выпрашивать разрешение у Хмури. О месте и времени мы договариваемся буквально за считанные часы до встречи, и я даже не знаю, будет ли она там же, где в прошлый раз.
Хмури предусмотрел всё. Но для Поттеров это только отсрочка. Я вспоминаю, где видел эти лица — перед глазами, словно наяву, проносится картина сражения, в котором мне пришлось участвовать лично. Нахальный встрёпанный мальчишка в очках, выкрикивающий оскорбления в мой адрес, и рыжеволосая девушка рядом с ним. Те самые, о которых только что вспоминал Петтигрю. Прежде чем отпустить его, я задаю последний вопрос:
— Ты думал о каких-то животных, Петтигрю. Кто это?
На лбу у него выступают мелкие капельки пота, а в сознании снова мельтешат серые вспышки.
— Мы… Они… Я не… Это…
— Ты забыл английский язык?
Он дёргается, пытается отвести глаза, но буквально через пару секунд падает на колени и разражается потоком слов:
— Мой господин… Я виноват перед вами, я ошибся… Но я не пытался обмануть вас, я просто не подумал, насколько это может быть важно, я обязан был рассказать об этом сразу, но никто не спрашивал меня об этом …
— Петтигрю!
— Они… Поттер и Блэк стали анимагами, когда мы учились на пятом курсе. Поттер научился превращаться в оленя, а Блэк – в огромного чёрного пса. Каждое полнолуние они проникали через подземный ход в Визжащую Хижину, куда по распоряжению Дамблдора удаляли оборотня Ремуса Люпина, и гуляли по Запретному Лесу и окрестностям Хогвартса.
— Ты столько времени скрывал от меня такую важную информацию? Понимая, что пёс-анимаг — идеальный разведчик?
Этот слизняк исполнителен, но глуп. Ни один из моих слуг не имеет права сам решать, что говорить мне, а что нет. И он должен это запомнить.
— Круцио!
Петтигрю падает на пол, скрючившись от боли, и верещит, как испуганная крыса. Через минуту я прекращаю действие заклинания — урок он выучит раз и навсегда.
— Твоя глупость, возможно, стоила нам очень дорого. Ступай. Новые распоряжения получишь через Малфоя.
Он пятится до двери, согнувшись чуть ли не вдвое, и аккуратно прикрывает её за собой. Ситуация становится интересной. Я планировал использовать Петтигрю, чтобы добраться до Хмури, а возможно, и до Дамблдора. Идеальным вариантом было бы ещё и ликвидировать Поттеров с его помощью, но для этого придётся придумать, как отвести от него подозрения. И… да. Чистокровный волшебник, которому хватило таланта в шестнадцать лет стать анимагом, должен служить мне. Блэку надо только дать понять, что у него нет другого выбора…
Судя по списку авроров, супружеских пар среди них две. Но сейчас грязнокровки принесли в наш мир дурацкую магловскую моду сохранять девичью фамилию после брака. И в любом случае, в личных делах не указываются даты рождения детей.
Стоунтон появляется минут через десять после ухода Петтигрю. Он двигается, как механическая кукла, взгляд затуманен — последствия Империо и многократных подчисток памяти. Скоро он превратится в обыкновенного сумасшедшего, и в любом случае, он уже сделал почти всё, что мог. Осталось одно, последнее задание.
— Среди авроров есть супружеские пары?
— Да, мой господин. Рочестеры и Лонгботтомы. Алиса Лонгботтом сейчас сидит с ребёнком.
— А миссис Рочестер?
— У них пока нет детей, мой господин.
Ответив на мои вопросы, Стоунтон подписал себе приговор. Мне он больше не нужен. Я вызываю Люциуса, отдаю необходимые распоряжения и выбрасываю Стоунтона из головы. Теперь надо ждать и думать, но торопиться некуда. Я ещё в детстве понял, что терпение всегда окупается.
****
За следующие две недели удаётся сделать только один маленький шаг вперёд. Проверка архивов больницы св. Мунго показывает, что пророчество говорит либо о Лонгботтомах, либо о Поттерах. Мы учли всё, даже возможность рождения ребёнка не в законном браке. А изучив историю этих семей до времён Основателей, я прихожу к выводу, что мой потенциальный противник — годовалый Поттер, который по отцовской линии ведёт свой род от великого Игнотуса Певерелла. Между мной и этим мальчишкой есть что-то общее: в наших жилах смешалась кровь великого волшебника и жалких маглов. Им я займусь лично, а о втором ребёнке позаботятся мои слуги. Но в системе безопасности, которую организовал Хмури, пока не удаётся найти ни единой зацепки, три попытки захватить его самого тоже провалились. Это начинает раздражать.
Петтигрю снова стоит передо мной на коленях, и на этот раз он даже не пытается что-то скрывать. У него действительно нет никакой информации о местонахождении Поттеров. В голове мелькает смутная пока ещё мысль: что, если дело не в Хмури? Моя мать, умирая от голода и холода, не попросила помощи ни у кого в волшебном мире. Она нашла убежище в магловском приюте. Возможно, грязнокровка Поттер, урождённая Эванс, испугавшись за ребёнка, вернулась в свой родной мир, и в этом случае все усилия моих слуг бессмысленны. А никаких сведений о её семье у меня нет…
— Петтигрю, что тебе известно о родственниках Лили Поттер?
Этот вопрос ставит его в тупик. Он несколько минут открывает и закрывает рот, как вытащенная на сушу рыба, но не может выдавить ни одного слова. И это не попытка обмана, я вижу, что Петтигрю мучительно пытается вспомнить хоть что-нибудь.
— Хорошо, я вижу, что ты просто ничего не знаешь. А у кого могут быть эти сведения?
Петтигрю вздыхает с видимым облегчением: ему явно есть, что сказать.
— Мой Лорд, в Хогвартсе она дружила с Северусом Снейпом. Я знаю, что они познакомились ещё до школы, жили по соседству, но я даже не помню, в каком городе. И я не представляю, где сейчас искать его, мы последний раз виделись на выпускном вечере, но он…
— Довольно, Петтигрю, как найти Снейпа, я разберусь сам. Можешь идти.
Расспрашивать о магловском мире нужно было прежде всего полукровку. И не стоит показывать, что я проявляю к мальчишке особый интерес. Несколько дней ничего не решат, можно подождать… Малфой ещё неделю назад доложил мне, что Снейп почти закончил работу над усовершенствованным заклинанием полёта. Я велел, чтобы мой штатный изобретатель доложил мне о результатах лично. Думаю, он не заставит себя ждать.
Снейп появляется через три дня, радостный и возбуждённый. В его сознании мелькают вспышки серебряного и голубого — он уверен в себе и гордится своими достижениями. И ни единого проблеска красного — он начисто лишён агрессии и жажды власти, его интересуют только знания!
Я приказываю оставить нас вдвоём и не беспокоить. И ставлю заглушающее заклинание.
— В чём была проблема с изначальной версией заклинания, Снейп?
— Мой Лорд, проблем было две: манёвренность и приземление. Основой заклинания был банальный Вингардиум Левиоса, который рассчитан на внешнее воздействие на предмет, а не на использование силы волшебника. И мне не удавалось с этим справиться, пока я не догадался добавить элементы указующего заклинания и…
— Хватит. Проблему приземления ты тоже решил?
— Да, мой Лорд.
— Тогда покажи результат.
Снейп выходит на середину комнаты, скидывает мантию и на несколько мгновений замирает. Короткое движение палочкой — и он взмывает к потолку! И не просто висит над полом, а облетает весь зал, лихо закладывает вираж и кувыркается в воздухе! Даже с земли видно, какая лёгкость и свобода сквозит в каждом его движении. Потом Снейп мягко приземляется перед моим троном, почтительно опускается на колени и протягивает свиток. Ничего лишнего: комбинация пассов и формулировка, которую я тут же и произношу. Неведомая сила плавно, но решительно поднимает меня в воздух. Привыкнув к пустоте под ногами, я понимаю, что могу делать всё, что угодно. Меня охватывает чувство безграничного восторга, какое я испытал, наверное, один раз в жизни — в пять лет, когда скрытая во мне сила впервые проявила себя.
— Ты очень порадовал меня, Снейп.
Он сгибается в глубоком поклоне.
— Я рад, что угодил моему Лорду.
— Угодил. И в награду получишь то, о чём любой из моих слуг может только мечтать: ужин в моём обществе.
Он поднимает голову, и смотрит на меня с такой радостью, что я с трудом сдерживаю улыбку. Я щёлкаю пальцами, вызывая домашнего эльфа, которого Малфой предоставил в моё распоряжение.
— Накрой ужин на двоих. И не забудь бутылку лучшего вина.
Судя по тому, с какой жадностью мой зельевар вцепляется в перепелиную ножку, он опять несколько дней не вылезал из лаборатории, забыв о сне и еде. Надо приказать Малфою присматривать за ним. Я рассеянно отпиваю глоток вина. Он ещё в студенческие годы начал изобретать заклинания…
— Как тебе пришла в голову идея о полётах без метлы?
— Как ни удивительно, мой Лорд, я обязан ею врагу. На одном курсе со мной учился Джеймс Поттер — звезда квиддича, любимец всей школы. Девушки за ним бегали толпами, а я был молод и глуп и стремился превзойти его хоть в чём-то. Тогда мне и пришло в голову, что виртуозно управляться с метлой способен любой идиот, а чтобы придумать заклинание, которое позволит летать без неё, надо понимать самые сокровенные глубины магии. Но в школе не было тех условий, которые есть в лаборатории, мой Лорд, и поэтому я добился результата только сейчас.
На щеках у него горят красные пятна — кажется, вино ударило ему в голову слишком сильно. А в сознании — багровые всполохи злобы. Эта школьная вражда и по сей день значит для него очень много. Но то, что он сам затронул интересующий меня вопрос, сильно упрощает дело.
— Я слышал, что в школе ты дружил с его женой. Расскажи, что ты знаешь о её семье.
В следующий момент происходит нечто совершенно неожиданное: я будто натыкаюсь на непроницаемую чёрную стену, скрывающую от меня все его мысли и эмоции. И это не сознательное сопротивление моей воле — щиты окклюменции выглядят иначе. Это нечто, что не зависит от его воли и что он неспособен контролировать. Очень интересно. И сколько же это продлится?
Снейп молчит не меньше минуты, пелена спадает, но теперь я вижу столько разных вспышек эмоций и воспоминаний, что не могу рассмотреть ничего целостного. Однако он достаточно владеет собой, чтобы ответить на вопрос.
— Да, мы с Лили дружили, господин. Мы жили по соседству в Манчестере, её мать преподавала в местной школе, а отец работал на заводе. Они оба погибли в автокатастрофе полтора года назад. Ещё у неё есть сестра Петуния, она вышла замуж, куда-то переехала… Не уверен, что они общаются, Петуния с детства ненавидела магию и всё, что с ней связано.
Сестра-магла. Мизерный шанс, но и его надо использовать.
— Мой Лорд, вы позволите мне задать вопрос?
— Спрашивай.
— Вы интересуетесь Лили Эванс из-за… того пророчества, о котором я вам рассказал?
— Ты удивительно проницателен.
Волна отчаяния и страха, исходящая от него, ощутима почти физически. Снейп падает на колени и даже не говорит, а хрипло воет:
— Мой Лорд! Я прошу, я умоляю вас – возьмите мою жизнь, мою душу, но пощадите её! Убейте меня за то, что я принёс вам известие, доставившее вам беспокойство, но пощадите её! Она не владеет собственным разумом и чувствами, она подавлена Поттером! Мой Лорд, оставьте её в живых, и она станет самой верной вашей слугой!
Я даже не сразу понимаю, о чём он говорит. И не уверен, что это понимает он сам. Зачем мне грязнокровка среди моих слуг? Он боится за подружку детства, которая вышла замуж за его врага? Или… не она ли была причиной той вражды?
— Тебе нужна эта грязнокровка? Зачем? Неужели вокруг мало красивых чистокровных женщин, что ты просишь за ту, которая родила ребёнка от твоего соперника?
— Я… я не знаю, господин! Это сильнее меня, но она нужна мне! Пожалуйста, я сделаю что угодно, я буду вашим рабом в жизни и в смерти, но только пощадите её!
Читать его мысли становится просто невозможно — разноцветные вспышки мелькают с такой скоростью, что глазам больно. Но если он так реагирует на угрозу для неё, то в случае её смерти может повредиться в рассудке. Мне дешевле будет сохранить жизнь девчонке, чем потерять изобретателя.
— Встань, Снейп. Мне нужен только мальчишка. Я пощажу твою женщину, считай это дополнительной наградой за сегодняшнее заклинание. Но пользуйся своей собственностью аккуратно, никто, кроме тебя, не должен знать, что она жива.
Он целует полу моей мантии, заливаясь слезами, и бормочет слова благодарности. Настоящее умопомрачение. Но он имеет право на свои маленькие слабости, пока приносит мне пользу.
— Ступай спать. И передай, чтобы меня не беспокоили ещё два часа.
Он молча смотрит на меня глазами преданной собаки. Как же мало нужно, чтобы получить уже не слугу, а раба! Когда за ним закрывается дверь, я накладываю на себя Дезиллюминационные Чары и распахиваю окно. В ясном ночном небе улыбается новорождённый месяц, таинственно мерцают звёзды, и предвкушение полёта будоражит кровь, как пузырьки шампанского. Интересно, если я прикажу Снейпу создать возможность слушать музыку во время полёта, он справится? К такой ночи очень подходит неистовый Григ… А на фоне вспышек северного сияния эти аккорды будут звучать особенно торжественно!
