Глава 1Автор: Исла
Бета: Джейми
Персонажи: Роза Уизли, Вольдеморт, Скорпиус Малфой, Молли Уизли-младшая (дочь Перси Уизли), ну и всё остальное младшее поколение на заднем плане.
Рейтинг: PG – 13
Саммари: «Спасите наши души» - просит напуганная девочка, оставшись наедине со своим кошмаром. «Спасите наши души» - молит она, но уже поздно. Колесо повернулось и события уже не остановить. Или?..
Предупреждение: POV Розы, повествование ведётся от первого лица
Глава 1.
«Мерлин, как здесь холодно… и страшно. И темно. И… что там ещё? Чёрт возьми, какая разница, мне нужно лишь как можно скорее добраться до этой чёртовой комнаты в этом чёртовом особняке и посмотреться в это чёртово зеркало! И какого чёрта мой чёртов брат, который приходит всегда некстати, не может прийти сейчас и разбудить меня! Чёрт, чёрт, чёрт! Давай же, дойти до этой чёртовой комнаты и проснись, дементор тебя побери! Одним словом, беги, идиотка» - мысленно подгонял меня мой голос разума, стараясь как можно быстрее вытянуть меня из этой паутины, липкой, как магическая тянучка из магазина «Сладкое королевство». Вообще-то, мы с моим голосом разума всегда были в крайне натянутых отношениях, а именно - недолюбливали друг друга, и по мере возможности, устраивали друг другу гадости, но сейчас голос разума понимал, что если погибну я, погибнет и он. И лишь только по этой весьма эгоистичной причине он пытался сделать так, чтобы я проснулась, но… Когда я слушала свой голос разума?
Я медленно шла по длинному коридору, освещаемому факелами, пламя которых отбрасывало на стены таинственные, жутковатые тени, напоминавшие мне монстров из маггловских фильмов ужасов, которые мы недавно смотрели с папой и Хьюго. Мама же фильмы ужасов не любила и считала их весьма глупыми. Хотя, она практически всё считает глупым, кроме своих обожаемых книг. Я как-то однажды их полистала и до сих пор пребываю в недоумении – как это вообще можно читать? Оказывается, можно. Мама же читает. А я уже на третьей странице заснула.
Иногда мне кажется, что мама любит книги даже больше, чем меня. Она пыталась привить мне любовь к книгам, всё говорила мне: «Розита Уизли, не растрачивай понапрасну свои мозги!» Или: «Роза, бери пример с Хьюго - он не шумит, и не мешает маме работать, а читает. Ты тоже возьми книгу и сиди тихо». Может, именно поэтому я не люблю книги?
Я настолько задумалась о моих отношениях с мамой, братом и книгами, что совсем забыла, где нахожусь. А нахожусь я по-прежнему в своём кошмаре. Из которого, в принципе, нужно как-то выбираться.
Я быстро пошла по коридору, стараясь как можно быстрее проходить мимо портретов: люди, изображённые на них, меня пугали – они взирали на меня с холстов своими холодными, равнодушными глазами, словно знали что-то, из-за чего всё, что происходит в жизни, кажется им пустяком по сравнению с чем-то большим. Они не двигались, не разговаривали, но они были живыми: я это не просто знала, а чувствовала.
Наконец, спасительный поворот налево, в другой коридор, где не было этих ужасных картин.
Я уже почти бежала – моей целью была дверь, а точнее, комната, что находилась за ней. Естественно, по законам жанра, коридор был крайне длинным и тёмным, и мне всегда требовалось мужество для того, чтобы выйти из части коридора, освещённой факелами, и погрузиться во тьму, в сумрак, который казался мне вязким, словно кисель.
«Никогда не любила кисель», - не совсем в тему подумалось мне. - «Тьфу ты! Причём тут кисель?».
Я тяжело вздохнула, словно набираясь уверенности, и сделала шаг в темноту, где свет факелов не мог помочь мне, хотя, по сути, чем он мне мог помочь? Фальшивая надежда на фальшивое спасение, только и всего.
Шаг… шаг… ещё шаг… Всё быстрее и быстрее, я уже бежала, тяжело, прерывисто дыша и чувствуя, как неприятно покалывает в боку, хотелось просто остановиться и согнуться пополам, держась за живот, сползти по стене на холодный пол и уже не вставать, но я знала, что этого ни в коем случае делать нельзя. Я себя знала – я человек слабохарактерный и если остановлюсь, то заставить себя встать и побежать дальше не смогу.
В начале пути коридор не казался мне длинным, но сейчас расстояние словно увеличивалось. Хотя, почему «словно»? Оно действительно увеличивалось. В конце концов, это же ночной кошмар, где не действует ни законы физики, ни какие-либо другие законы, а если этот кошмар происходит в моей голове, то становится ясно, почему здесь всё граничит с абсурдом. У всех кошмары как кошмары, а у меня вечно… с вывертом.
От быстрого бега и от ветра, больно бьющего мне в лицо, по щекам покатились слёзы. Стоп, какой ещё ветер? Я же в закрытом помещении, а окон здесь, насколько я поняла, не наблюдается.
Я резко схватилась за ледяную ручку долгожданной двери и с силой дёрнула её на себя, в ту же минуту влетев в комнату и захлопнув за собой дверь.
Комната казалась мне весьма уютной: здесь не было чудовищных портретов, под взглядами которых я всегда чувствовала себя ничтожной, пламя в камине создавало ощущение тёплой, домашней обстановки, как у бабушки Молли с дедушкой Артуром. Но чувствовать себя в полной безопасности мне мешало чьё-то незримое присутствие, как будто бы это комната была жилой, а хозяин лишь несколько минут назад покинул её. Об этом говорили наполовину пустой бокал вина, раскрытая книга, слега потёртое кресло, словно в нём каждый вечер кто-то подолгу сидел уже много лет подряд. А перспектива встретиться с хозяином этого особняка мне ничуть не улыбалась.
Зеркало. Осталось лишь посмотреться в огромное зеркало, висевшее на стене, высотой от пола до потолка, старинное, с каким-то затейливым орнаментом на раме, чьи металлические витки словно складывались в некую фразу, которую я, увы, прочитать не могла…
Мне страшно. Страшно смотреть туда. Это зеркало меня пугает, вернее, не зеркало, а то, что там отражается. Я медленно отрываю взгляд от мраморного пола и, мысленно обозвав себя жуткой трусихой, смотрю на собственное отражение, на свою худую, угловатую фигуру, на тёмно-рыжие растрепанные волосы, на испуганные карие глаза, на упрямо сжатые тонкие, невыразительные губы… Сначала я вижу лишь свою насмерть перепуганную физиономию, но через пару секунд…
…Липкую, как паутина тишину особняка разрушил мой собственный истошный визг, визг человека, который увидел то, что не поддаётся человеческому восприятию, то, что выходит за границы обычного ночного кошмара.
- Роза! Роза, просыпайся! – обеспокоено говорил кто-то и, резко схватив меня за плечи, бесцеремонно потряс, добиваясь того, чтобы я проснулась. Лишь через минуту я, наконец, понимаю, что нахожусь у себя дома, в кровати, а тот, кто старается меня разбудить в надежде, что я перестану орать, никто иной, как Хьюго. Из вредности я решила повизжать ещё немного, но, по всей видимости, актриса из меня никакая, ибо Хьюго тут же перестал меня трясти.
- Не притворяйся, я всё равно знаю, что ты не спишь, - заявил брат и сел ко мне на кровать. - Тебе опять снился кошмар, - уверенным голос добавил Хьюго показывая, что это был не вопрос, а утверждение.
- Нет, - слишком быстро отреагировала я.
- Да. Ты кричала во сне. И у тебя кровь. Вот здесь, - сказал Хьюго, дотронувшись до носа.
- На себе не показывай, - посоветовала я и машинально провела ладонью там, где указывал Хьюго. На руке остался красный след, ярко выделяющийся на фоне бледной кожи, почти так же, как в ужастиках. Правда, крови в различных триллерах немного больше, и она появляется не оттого, что у главной героини носом кровь пошла, а, скажем, если бы меня кто-то прирезал ночью, я бы ожила, стала зомби и бегала бы по дому, пугая Хьюго и Живоглота. Как мило. Хотя, мама бы сразу начала кричать на меня из-за того, что я забрызгала кровью ковёр.
Видимо, сия картина настолько захватила меня, что я совершенно перестала замечать реальность, и уставилась бессмысленным взглядом в пространство. Со мной так часто бывает. Джеймс называет такие наплывы задумчивости «уходами в астрал» и многозначительно вертит пальцем у виска, одновременно глупо хихикая, видимо, считая себя до невозможности остроумным.
- Роза! Ау, ты ещё с нами? – вновь воззвал ко мне Хьюго и помахал рукой, пытаясь привлечь к себе внимание.
- Да здесь я, здесь, - пробормотала я и достала из тумбочки платок, чтобы вытереть кровь, но лишь ещё больше размазала её по лицу.
Тем временем брат уселся с ногами на кровать и задумчиво уставился на меня изучающим взглядом врача-психиатра. Хьюго всегда нравилось быть кем-то, вроде моего наставника, психолога и жилетки для слёз в одном флаконе, видимо, чувствуя себя при этом крайне взрослым и мудрым, по сравнению со мной. Хотя папа и говорил, что мозгами я пошла маму, но в бытовом плане Хьюго был гораздо умнее меня - он умел по-настоящему понимать людей и сопереживать им. Но это покровительственное отношение касательно меня отнюдь не приводило меня в восторг, наоборот, выводило из себя, и частенько я срывалась, топала ногами и орала на брата, кидаясь в него первым, что попадётся под руку. Правда, после этого я чувствовала себя последней дрянью, и осознание этого факта злило меня ещё больше.
Вот и сейчас Хьюго смотрел на меня, ожидая, что я тут же выложу ему всё про мои кошмары, начну рыдать и спрашивать у него, что делать. Ага, нашли дурочку. Хьюго мигом всё доложит маме, она сразу поведёт меня к колдомедикам в больнице Святого Мунго, а те, в свою очередь, пропишут мне кучу лекарств и мне придётся их глотать, ибо с мамой не поспоришь – она меня к стулу привяжет и насильно ими накормит. Всё-таки, у мамы отвратительный характер, не понимаю, как они с папой могли пожениться?
- Ну и что ты на меня смотришь? - поинтересовалась я, мимоходом посмотрев на себя в зеркало. В первый момент мне показалось, что там мелькнула какая-то тень неизвестно происхождения, но всё-таки, я решила, что мне показалось. Наверно, я просто ещё не отошла от сна.
- Жду, когда ты мне расскажешь, - настойчиво проговорил брат, подсаживаясь ко мне ещё ближе.
- Что рассказать-то?
- Про то, что тебе приснилось. Это важно, может, я смогу тебе помочь, - вкрадчиво произнёс братец.
Всё, мне это цирк надоел. Я не пациент психиатрической клиники и Хьюго – не психиатр, поэтому…
- Шёл бы ты отсюда! – мрачно заявила я и стукнула Хьюго подушкой по рыжей голове. - И вообще, что ты делаешь в моей комнате в… - я перевела взгляд на часы, - в полшестого утра? Что ты здесь забыл в такую рань?! – возмущённо поинтересовалась я. - А если бы я была, скажем… в неглиже! И долго ты тут сидел, пялился на меня, а, маньяк недоделанный?
Здорово! Пока я тут бегала по каким-то особнякам, на меня пялился мой собственный брат, правда, уже в реальности, но тем не менее… Ему что, нравится наблюдать, как я сплю? Я что, очень интересно сплю? Или это новое хобби моего брата? А ещё говорят, что из нас двоих я самая ненормальная.
Хьюго недовольно поморщился, словно у него разом заболели все зубы, затем, не говоря ни слова, встал и открыл дверь. С первого этажа тут же донеслись громкие крики двух, перебивающих друг друга, людей. Мамы и папы.
Очередная ссора. Интересно, которая по счёту за эти дни? Честно говоря, я уже даже перестала считать. Всё началось год назад, даже не знаю из-за чего, просто в какой-то момент родители… просто охладели друг к другу, стали чужими людьми, без общих интересов. Впрочем, я и раньше размышляла о том, что могло их связывать и как они прожили столько времени вместе. А может, я просто не замечала их ссор, будучи маленькой? На наших глазах мама и папа никогда не ссорились, но наедине… Интересно, из-за чего на этот раз?
Хьюго вновь вздохнул и захлопнул дверь, всё ещё сохраняя мрачное выражение лица. Естественно, ни меня, ни его перспектива того, чтобы наши родители разойдутся, не радовала. Но, если уж до того дойдёт, я определённо останусь с папой. Ибо мама, с её бесконечными и занудными правилами, сведёт меня с ума.
Дверь захлопнулась и голоса стихли. Всё-таки хорошо, что толстая дверь скрадывает все звуки: выслушивать этот «концерт» мне не очень-то хотелось. Хьюго, насколько я понимаю, тоже.
- Уснёшь тут, когда с пяти утра такие «трели», - с некоторой долей усталости в голосе сообщил Хьюго.- А тут ещё ты… Не дают человеку выспаться, - попытался улыбнуться брат, но улыбка вышла какой-то… жалкой, неуверенной. Ему явно не было весело, и от его искусственной, вымученной улыбки мне стало ещё паршивее.
- Кстати, ты собрала вещи? – решил переменить тему брат, за что я была готова его расцеловать.
Я демонстративно оглядела комнату, в которой царил полнейший кавардак: разбросанная одежда не висела разве что на люстре, рисунки застилали каждый квадратный сантиметр пола, и завершал сию картину пустой чемодан в центре комнаты.
- Ясно, - хмыкнул Хьюго. - Советую начать собираться, иначе мама с ума сойдёт. Через несколько часов мы едем в Хогвартс, а вещи ещё не собраны!
Последняя фраза была произнесена с явным сарказмом. Хотя, мне, скорее всего, показалось, ибо Хьюго никогда не позволял себе насмешливых выпадов в адрес родителей, чем весьма злил меня и давал повод называть его занудой, ибо даже он не мог не признать, что порой мама ведёт себя очень… странно.
- А ты сам-то собрал? – спросила я, одновременно пытаясь найти затерявшиеся под кроватью тапочки.
- Ещё вчера! – гордо отозвался Хьюго, выходя из комнаты. Видимо, собирать вещи. Ага, вчера он собрал, так я ему и поверила.
Оставшись в одиночестве, я отказалась от попыток найти потерянные в дебрях своей комнаты тапочки, и, нехотя потянулась к чемодану. Тех пяти с половиной часов должно хватить на то, чтобы обнаружить в завалах все необходимые вещи. И, разгребая своё имущество, я тихо сетовала на две вещи: на то, что нам нельзя пользоваться магией вне школы, что заметно ускорило бы процесс подготовки к школе и то, что Хьюго ужасный чистюля. У него-то всё аккуратно разложено и это позволит ему собраться гораздо быстрее, чем я. Обидно, что тут сказать.
И где, наконец, мои тапочки?
Меня всегда интересовал один вопрос: может ли наше семейство хоть когда-нибудь вовремя приехать на вокзал Кингс-Кросс или нет? По ходу дела выяснялось, что нет. Я еду в Хогвартс уже в пятый раз и ни разу не обходилось без спешки, нервных взглядов на часы, и возгласов: «Ну, быстрее, быстрей же, опоздаем!» Раньше меня вся эта суматоха невероятно веселила, но сейчас, когда мы стояли с родителями, дядей Гарри, Джинни и многочисленными кузенами и кузиной, пытаясь собраться в кучу и распределиться, кто пойдёт через барьер первым, я испытывала лишь чувство раздражения. Главным образом, из-за той атмосферы, что царила утром. Когда мы с Хьюго решили спуститься вниз, скандал уже закончился: мама демонстративно не смотрела на папу, уткнувшись в книгу, а папа неумело готовил сам себе завтрак. Впрочем, сковородку с намертво приклеившейся к ней яичницей я у него отобрала и возложила приготовление завтрака на свои плечи.
Да и осадок после кошмарного сна остался. Вспомнила о сне я лишь сидя в машине, по дороге на вокзал, ибо ранее мои мысли были заняты взаимоотношениями родителей. Не до комнат с зеркалами было. Но, пока мы стояли в пробках, у меня было масса времени обдумать и свои кошмары, и почему у меня постоянно идёт носом кровь, и куда делись мои тапочки… Однако, загадка с тапочками оказалась такой же сложной, как алхимические уравнения по зельеваренью. Разве что, уравнения я решить могла, а куда девались тапки – нет.
- Привет, Джеймс, привет, Ал, привет Лили, - поздоровалась я, чувствуя, что, мягко говоря, паршивое, настроение, начинает постепенно улучшаться. С моими кузенами и кузиной пребывать в плохом расположении духа – дело трудное и практически невозможное, ибо семейство Поттеров из любого более-менее серьёзного мероприятия способно устроить клоунаду.
- Здравствуйте, дядя Гарри. Привет, Джинни, - поприветствовала я чету Поттеров. Джинни всегда просила называть её на «ты» и обращаться к ней просто по имени, говоря, что при слове «тётя» она мысленно стареет лет на двадцать. По правде говоря, на «ты» я перешла легко: когда я разговариваю с Джинни, разница в возрасте словно куда-то уходит и у меня возникает ощущение, что я болтаю со своей ровесницей - настолько она была легка в общении.
- Привет, Роза! Чего такая кислая мордашка? Мы же едем в Хогвартс! Снова веселье! Опять бессонные ночи в поисках таинственных сокровищ Годрика Гриффиндора! Вновь поиск пропавших унитазов из туалета Плаксы Миртл. Я всё ещё уверен, что она незаконно контрабандировала их в Дурмстранг, - как всегда начал валять дурака Джеймс, делая таинственную физиономию.
- Хочешь сказать, мы опять будем каждую ночь бегать по замку в поисках каких-то там сокровищ, которые однажды тебе приснились? – я сделала вид, что сильно расстроилась, но поверить в моё недовольство помешала довольная ухмылка. Несмотря на то, что в прошлом году мы никаких сокровищ не нашли, все-таки повеселились на два года вперёд. Правда, когда мы прятались по всем углам от Филча и Миссис Норрис, почему-то было отнюдь не до смеха.
- Ну, что-то типа того. Трелони же сказала, что приснившиеся мне белые тапочки обозначают приключение и горькую кончину в конце этого приключения. А раз приключения – значит сокровища. Логично? – засмеялся Джеймс.
- Ага, - кивнула я, - нашел, кого слушать… Трелони! Единственное, на что она способна – так это вешать лапшу на уши, и если она один… ну ладно, два раза сделала точное предсказание, это ещё не значит что ей можно верить. Тебе везёт – больше её уроков ты посещать не будешь, а мне ещё год с ней мучиться. Мерлиновы кальсоны, мне же у неё С.О.В. сдавать! – внезапно осенило меня. - Здорово. Я завалю С.О.В. по прорицаниям. И почему у нас не ведёт Флоренц? – уныло спросила я, мысленно представляя себя на уроках своей «самой любимой» преподавательницы.
- Кстати, - внезапно произнёс кузен, - в прошлом году её глобально переклинило, и она ударилась в какие-то поиски дьявола в учениках. Как это связано с прорицаниями, я до сих пор понять не могу, - признался Джеймс и неожиданно больно пихнул меня в спину, тем самым показывая, что подошла моя очередь проходить сквозь барьер. Интересно, а просто сказать он не мог? Неудивительно, что от него все девчонки рано или поздно убегают, ибо джентльмен из моего кузена, конечно, аховый. Правда, это маленькая досадная оплошность природы прекрасно возмещается килограммами обаяния.
Привычная процедура прохода к поезду Хогвартс-Экспресс. Привычная толпа народу, толкотня, беготня, куча знакомых лиц и прочие радости жизни. Именно поэтому мне не нравится утро тридцать первого августа в целом и вся эта суматоха в частности. «Тараканьи бега» - однажды дал определение сему Хьюго. И попал в точку. В цель. В яблочко.
Мда, Трелони с её причудами, бессонные ночи, плюс к этому С.О.В. А можно я не поеду в школу? Перейду на домашнее обучение. Стану сквибом. Поеду в экспедицию на Северный Полюс. Мерлин, дай мне сил не заавадить саму себя!
День постепенно шёл к своему логическому завершению. Солнце медленно, но верно садилось за горизонт, отбрасывая прощальные лучи, окрашивая небо в насыщенный оранжевый, как любимая скатерть бабушки Молли, цвет.
Кстати, я никогда не любила оранжевый, да и вообще, не понимаю я этих восторгов по поводу рассветов-закатов, но сейчас небо действительно было красивым и, как мне показалось, немного жутковатым. Такое небо всегда изображают в печальных фильмах, показывая тем самым, что впоследствии случится что-то особенное, а жутковатое небо, мол, предвестник страшных событий.
Я насмешливо фыркнула при мысли о том, что становлюсь слишком мнительной - ещё чуть-чуть и буду от людей шарахаться, да и мании преследования не избежать. Хотя, если разобраться, мания преследования – штука довольно интересная, и делает жизнь более разнообразной, превращая её в вечный детектив.
Все в купе занимались своими делами: Лили старательно красила ногти магическим лаком, меняющим цвет каждые полчаса. Всё-таки кузина слишком зациклена на своей внешности, она даже сама это признаёт.
Ал и Хью играли в шахматы, Джеймс с жаром следил за игрой, давая братьям бесполезные советы, ибо сам он в шахматы играть не умеет, но и промолчать не может. Периодически то Альбус, то Хьюго просили Джея взять «смысловую паузу» хотя бы на минуту, а попросту – заткнуться, но кузен продолжал говорить уже просто им назло, даже понимая, что несёт полную околесицу. Разве Джеймс когда-нибудь кого-нибудь слушал?
Я машинально поглаживала Живоглота, чувствуя, как меня клонит в сон. Окончательно заснуть мне мешали кот, который, чувствуя, что хозяйка перестаёт его гладить, несильно покусывал меня за руку, и громкие комментарии Джеймса, попросту не умевшего говорить тихо.
Внезапный хлопок двери заставил всех вздрогнуть. Ну, или не всех, но, по крайней мере, меня точно. От того, что дёрнулась я, Живоглот решил тоже испугаться и из чистой вредности, воспользовавшись случаем, больно вонзил когти мне в кожу.
- Ай, Живоглот! – воскликнула я и в отместку скинула наглого кота с колен, на что тот отреагировал лишь своим презрительным взглядом жёлтых, как два уличных фонаря, глаз.
- Наглый котище! – хмыкнул знакомый голос Молли Уизли-младшей, дочери Перси Уизли и его молодой жены Одри, о которой все слышали, но никто эту таинственную девушку почему-то не видел, несмотря даже на то, что Молли Уизли-старшая частенько порывалась посмотреть на свою невестку.
- Всем здорово, кстати, - спохватившись, поздоровалась гостья, и, бесцеремонно отпихнув Джеймса, устроилась рядом со мной. Некоторое время Молли с интересом следила сначала за игрой Хьюго и Альбуса, затем перевела взгляд на Лили, которая столь увлеклась своим занятием, что не замечала ничего и никого вокруг, и, наконец, обратилась ко мне, как к единственному, ничего не делающему человеку в этом купе.
- Как лето провела? – поинтересовалась Молли, откинув упавшую на лицо короткую чёрную прядь волос. Всё-таки подруга пошла в мать, которую я не видела, но от Перси в этом лице нет ничего, разве что, курносый, веснушчатый нос, но и только. «Нет, не Уизли она», - смеялся дедушка Артур, но, насколько я помню, Молли на сиё высказывание не обижалась, и порой мне казалось, что она действительно не любит, когда о ней говорят, что она из клана Поттеров-Уизли. Она всегда была сама по себе, в отдалении от семьи, и даже сейчас, только под конец пути, Молли соизволила заглянуть к нам в купе, для того, чтобы поздороваться.
- Лето? Да не знаю… - задумчиво протянула я и покосилась на Альбуса, Хью и Лил, размышляя, стоит ли при них рассказывать подруге горькую правду своей жизни или нет, и, в конце концов, я приняла решение «плакаться в жилетку» в коридоре, вытянув туда подругу за край мантии, дабы не привлекать внимание к нашему уходу. А то снова произойдёт знакомая история – Джей сразу начнёт интересоваться, куда это мы отправились и будет каждые три минуты высовываться в коридор с ноющими репликами: «Ну, вы там скоро?» Лили, хотя ничего и не скажет, но обидится на то, что я секретничаю с кем-то, кроме неё. Хьюго будет спрашивать меня взглядом, не о том ли я говорила с Молли, чего не пожелала рассказать ему утром. Лишь Альбус не будет совать нос не в свои дела - вряд ли он вообще заметит наше отсутствие. По-моему, Ал даже не заметил, что нас одарила своим вниманием кузина. Он у нас вообще не от мира сего.
- Ну и какие страшные тайны ты хочешь нам рассказать? У тебя такое лицо, как будто ты кого-то убила, распотрошила и закопала, а теперь хочешь признаться мне в убийстве. Имей в виду, я человек честный, - на это месте Молли хихикнула и тут же продолжила якобы серьёзным тоном. - Так вот, я человек честный и быстренько сдам тебя в Азкабан. Говорят, там установили маггловские электронные стулья, - радостно сообщила мне кузина с таким видом, как будто рассказывала мне о рождественских подарках.
Мда, сестрица в своём репертуаре. Я частенько замечаю, что у неё юмор довольно-таки мрачный, а все истории заканчиваются одним: все умерли.
- Во-первых, не электронные, а электрические, - машинально поправила я. - Во-вторых, ты явно пересмотрела фильмов простаков. В-третьих, почему «нам», у тебя уже раздвоение личности? В-четвёртых, мне кажется, я свихнулась, - мрачно закончила я.
- И в чём это выражается? – решила уточнить Молли. - Ты кидаешься на людей? Тебе кажется, что все на тебя как-то подозрительно смотрят? Не переживай, дело-то житейское, - философски закончила подруга, но в её голосе я услышала некую нотку беспокойства, которую девушка усиленно пыталась скрыть.
- Не совсем то, что ты перечислила, но близко… - уклончиво сказала я, избегая смотреть на Молли. Почему-то мне было как-то… неудобно признаваться в собственной слабости, в том, что у меня временами появлялось жгучее желание вызвать колдомедиков и добровольно сдаться в больницу Святого Мунго. Да и кому, в общем-то, приятно признаваться в том, что он не совсем здоров психически?
- Галлюцинации у меня. Иногда мне кажется, что кто-то зовёт меня… что-то говорит… Бред, в общем-то, - тут же замялась я и внезапно почувствовала, как к щёки залили стыдливый румянец. И почему я всегда краснею в мало-мальски неудобных ситуациях?
- Ладно, забудь, - малодушно выдала я.
- Нет уж, - командным голосом сказала Молли, - раз начала, так договаривай. Так что там тебе голоса говорят?
- Голос, - уточнила я. - Он всегда один. Женский. Что говорит, я не могу расслышать - слишком неразборчиво, неясно.
- Похоже, у твоих глюков проблемы с дикцией, - невесело заметила Молли.
- А мне к психиатру, - отозвалась я.
- Психи… кому? – заинтересовалась девушка.
- Не важно. Это я ещё тебе про визуальные галлюцинации не рассказала и про кошмары. Ночные. Иногда я вижу… как будто какую-то тень, блики на стене, которых нет, какие-то фигуры. А кошмары… Я всю ночь бегаю по какому-то особняку, и в конце всегда захожу в одну комнату, а там зеркало и я смотрюсь в это зеркало, а там… там… - меня неожиданно прорвало, и всё, что накипело, выплёскивалось наружу. Зря я, наверное, не рассказала это раньше, может быть, легче бы стало?
- Что там? – тихо спросила Молли, не отрывая от меня обеспокоенного взгляда.
- Я… не знаю. Не помню. Но мне кажется, это хорошо, что не помню, потому что это страшно, - сбивчиво объясняла я, нелепо размахивая руками, пытаясь передать весь тот страх, что обычно посещает меня после моих снов, но рассказчик я не очень хороший. Однако Молли мою мысль уловила - девушка сосредоточенно уставилась перед собой, бессмысленно глядя в тёмное окно, задумчиво прикусив нижнюю губу. Я словно видела, как идёт мыслительная деятельность Молли, как вертятся винтики мыслей в её неугомонном, порой легкомысленном мозгу.
- Родителям ты, естественно, не рассказывала? – поинтересовалась Молли, и так зная ответ.
- Конечно нет. Родители - это вообще отдельная история, - недовольно поморщилась я. - И… - начала было я следующую мысль, но в этот момент меня прервало появление ещё одного человека - того, кто всегда обладал способностью появляться некстати, чем постоянно и пользовался. Человек, с которым дело на первом курсе доходило чуть ли не до драки, на втором - следовало уже примирение, на третьем – обмен колкостями, на четвёртом – некоторое игнорирование, а о том, что будет сейчас, мне даже страшно думать, ибо Скорпиус Малфой – существо забавное, но такое непредсказуемое.
- Знакомые рыжие лица! И что же эти рыжие лица стоят с такими кислыми выражениями? – со скоростью пулемёта проговорил Скорпиус, бесцеремонно втиснувшись между нами. Забавно то, что за все пять лет, что мы знакомы, Малфоя ни разу не смутило то, что Молли, в общем-то, брюнетка. А «рыжей» он её называл постоянно, не беря в расчёт, что у моей кузины в наличии есть ещё и имя.
- Ты сам-то понял, что сейчас сказал? У тебя явно бред. Причём самый бредный бред из самых бредистых бредов этого бредового мира, - парировала Молли.
- И это у меня «бред»? – возмутился Скорпиус. - Готов поспорить с тобой, рыжая.
- Молчал бы лучше, а?
- А ты меня не затыкай!
- А почему это?
- А я вам не мешаю? – раздражительно поинтересовалась я, когда мне надоело выслушивать их перебранку.
- Нет! – хором закончили Молли и Скорпиус, впервые в жизни выразившие единодушие.
Я лишь вздохнула в ответ, ибо сил вступать в перебранку не было, да и вообще, продолжать разговор дальше, тоже. Имелось лишь желание поскорее добраться до Хогвартса, отсидеть положенный праздничный ужин, дойти до гостиной Хаффлпафа, лечь в кровать и отрубиться. Желательно без кошмаров. Но я так вымоталась за день, что готова была стерпеть даже это.
- Ладно, потом поговорим, - устало сообщила я Молли, но кузина меня, похоже, не услышала, так как была занята разборками со Скорпиусом, что являлось её самым любимым занятием ещё с первого курса. Иногда мне казалось, что у них это вошло в привычку – постоянно переругиваться, делать друг другу мелкие пакости. Это занятие было для них таким же необходимым, как пища или воздух, и если Молли хоть раз в день не поругается с Малфоем, то настроение девушки всегда стоит на отметке «ниже среднего».
Я вернулась обратно в купе и села, прислонившись к стене и закрыв глаза, в ожидании конца путешествия. Мы уже подъезжали к платформе: за тёмным окном мелькали первые дома Хогсмида, были видны редкие, в этот час, фигуры прохожих…
Здравствуй, родной Хогвартс!
Глава 2К моей великой радости кошмары мне сегодня не снились, правда, несмотря на это, я всё равно не выспалась. Как только моя голова коснулась подушки, я тут же заснула и спала, не видя снов, как кирпич, чему очень рада. Может, кому-то и нравятся смотреть ночью «полнометражные фильмы», порождённые собственным сознанием, но только не мне. Может быть, потому, что у меня таких снов слишком много?
Но в этом и главный минус: без снов ночь пролетела столь незаметно, что мне показалось, будто соседка по комнате разбудила меня буквально через секунду, после того, как я бессильно обрушилась на кровать. Ещё удивляюсь, как она меня выдержала?
Мне кажется, что сейчас я ещё более вымотана, чем вчера, хотя, когда я сидела на праздничном ужине, мне казалось, что я готова уснуть прямо там, на глазах у преподавателей, положив голову нас стол, но об этом пришлось лишь мечтать.
Я неохотно плелась из полуподвала возле кухонь, испытывая желание свернуть в первый попавшийся коридор, сжаться там в комок и впасть в кому, но, увы, мне придётся сейчас идти на прорицания и выслушивать нелепые россказни Трелони. К счастью, этот год с «любимой» преподавательницей последний, и эта мысль будет поддерживать меня каждый урок, весь год.
На этой позитивной ноте я, наконец, достигла кабинета и остановилась под пока что закрытым люком. Естественно, кроме меня здесь никого не было: все остальные ученики завтракали в Большом Зале и голодовку, по всей видимости, объявила одна я.
Я прислонилась спиной к стене и медленно осела на пол, закрыв слипающиеся глаза. Как и вчера меня безумно клонило в сон, усталость была такая, словно я не спала уже несколько суток.
Я почувствовала, что медленно проваливаюсь в сон, как будто меня уносит в каком-то водовороте, затягивает туда…
- Я знаю, кто ты… - тихий, едва слышный, словно дуновение ветра высокий женский голос разрушил тишину, что царила на площадке. Вернее, тишины здесь как раз таки не было: от более людных коридоров сюда доносился гул учеников, переговаривающихся между собой, их смех и шаги, но с появлением голоса всё смолкло, словно кто-то резко выключил звук. Тишина казалась вполне осязаемой, словно её можно было потрогать руками и мне, почему-то, она напомнила масло. А женский голос – нож.
Я и раньше слышала этот голос, в своих снах, когда оставалась наедине с собой или же, напротив, в толпе, но никогда ещё слова не были чёткими, никогда я не могла разобрать, что этот голос говорит. И никогда я ещё не пугалась, так как сейчас.
- Здорово, - откликнулась я, судорожно дёрнувшись и усилием воли заставив себя не закричать. Это ведь галлюцинация. Всего лишь галлюцинация, здесь нет никого, здесь никого нет. Хотя, уж лучше бы кто-нибудь был, ибо перспектива сойти с ума меня отнюдь не приводила в восторг. И реальная опасность пугала меня меньше, нежели моё безумие.
- Ну и что ты про меня знаешь? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, однако, это мне не удалось: мой голос стал неестественно высоким, а под конец вовсе сорвался.
Естественно голос или, лучше сказать, моя галлюцинация мне не ответила. Молчала. Нет, уж лучше пусть говорит, иначе от этой звенящей тишины меня сейчас хватит удар.
Всё-таки, нужно открыть глаза. На счёт три. Раз, два…
Я резко открыла глаза и поморщилась от ударившего мне в глаза яркого, ослепляющего света. Я вновь зажмурилась от неожиданности, но в этот момент меня посетила неожиданная мысль.
На площадке нет окон, она освещается лишь факелами. Откуда же свет?
Я вновь осторожно приоткрыла глаза, но на сей раз, всё было нормально. Освещение всё то же, звуки вновь заполнили воздух. Одним словом, моя галлюцинация закончилась. Или это не была галлюцинация? Мерлин, что же происходит, почему именно со мной? Вокруг же много людей, а психически нездорова одна я.
Голоса, голоса… а если я действительно не схожу с ума, и этот голос – реальность, и этот свет – реальность, и кошмары – реальность… Кто знает про меня всё? И кто я? Кто?
Неожиданно, даже для самой себя, я глупо всхлипнула, ощутила, что глаза предательски защипало, а дыхание стало судорожным, слишком глубоким. Нет, не хватало ещё разреветься, что бы это ни было, что бы оно обо мне не знало, до слёз ему меня не довести. Никогда и ни за что.
Я уткнулась лицом в ладони, с силой нажав пальцами на закрытые веки, так, что в глазах заплясали яркие пятна. Больно, зато так я не буду плакать. Может, стоит сходить к мадам Помфри? Вдруг со мной действительно что-то не так? Хотя, почему «вдруг»? Со мной действительно что-то не так - здоровым людям голоса не слышатся, яркий свет в тёмном помещении в глаза не бьёт, и кошмары по ночам не снятся.
- Роза, с тобой всё в порядке? – обеспокоено спросила Саманта Фрай, моя однокурсница. Странно, а я и не слышала, как она подошла.
- Да. У меня просто… закружилась голова. Бывает,- попыталась улыбнуться я, но по глазам девушки я увидела, что она мне не верит - слишком её взгляд беспокоен. Она нервно топчется на месте, словно размышляя, стоит ли позвать на помощь или нет, но, увидев, что я встала на ноги и даже стараюсь улыбаться, Саманта передумала, и, тут же успокоившись, как всегда начала нести чушь.
- Профессор Трелони сказала нам, что в этом году нас ждёт нечто интересное, - забавно округляя глаза, видимо, пытаясь тем самым показать важность слов псевдо-предсказательницы, сообщила Саманта. - Я жду не дождусь, когда начнётся занятия. Это ведь так интересно! Ты рада?
- В полном восторге, - мрачно согласилась я.
- Дети! – говорила Трелони фанатичным голосом человека, твёрдо верящего в то, что говорит, несмотря на то, что со стороны слова, сказанные таким тоном, никто всерьёз не воспримет. Хотя нет, такие личности как Саманта всё-таки верят в эту чепуху.
- …сейчас вы раздвинете границы человеческого разума, увидите то, что не дано другим, недостойным… Сегодня вы познаете те области магии, что выходят из разряда школьной программы, но я уверена, эта процедура позволит вам открыть свой третий глаз… - театрально взвыла Трелони, испугав тем самым нервного Джимми Смита, который даже подпрыгнул от испуга, когда старая шарлатанка резко повысила интонацию.
Кстати, меня всегда интересовало, где конкретно открывается третий глаз - на лбу? Так или иначе, но перспектива третьего глаза на лбу меня не вдохновляет, ибо «фишку» никто не оценит. А Лили бы сразу начала возмущаться, что на её плечи ляжет миссия красить ещё один глаз.
-… но те, чьи души нечисты, чей разум захвачен дьяволом, не могут отдаться провидению, - продолжала спектакль преподавательница.
Одна радость – сошла с ума не только я: кто-то страдает галлюцинациями, а кто-то на самом деле свихнулся. Интересно, она понимает, какую чушь сейчас городит? - дьявол, провидение, третий глаз и прочее и прочее. Иногда мне казалось, что Трелони притворяется в своей вере в какой-то там потусторонний мир и предсказания, я думала, что она просто шарлатанка, которая не очень ловко дурит доверчивых учеников, но сейчас я поняла, что она действительно верит. И это меня пугает.
-…Сейчас мы проверим, все ли из вас достойны видеть невозможное, - прошептала Трелони и махнула рукой в специально расчищенный центр комнаты, где белым мелом на полу был начертан круг с множеством непонятных знаков, рисунков, да и просто каких-то палочек, кружочков и прочим набором геометрических фигур. В центре круга – большое зеркало на подставке, чем-то напоминающее зеркало из моего сна. Впрочем, зря я вспомнила про сны – что-то внутри меня неприятно сжалось, возникло ощущение некой… обречённости. Предчувствие того, что сейчас случиться что-то очень плохое.
Как только в моей голове пронеслась эта мысль, я не смогла сдержать насмешливое фырканье, ибо факт, что я начинаю уподобляться Трелони со своими предчувствиями, меня весьма забавлял. Осталось только надеть бусы, с которыми профессор прорицания явно перебарщивает, напоминая окружающим сороку, запастись хрустальными шарами и идти наниматься новым преподавателем прорицаний.
-…Итак, подходите по одному к зеркалу, и я буду говорить вам, что нужно делать. Уверена, вы все чисты от дьявола, но всё же нужна проверка. Кто хочет попробовать первым?
В ответ – молчание. Ну, ещё бы, у кого возникнет энтузиазм стать первой жертвой?
Я украдкой всматривалась в лица однокурсников: некоторые выражали мимикой испуг, некоторые недоумение, у пары-тройки человек я заметила в глазах лукавые искорки… Видимо, обладателей этих самых искорок откровенно веселила ситуация, этот пыл, с которым Трелони говорила об этом… ритуале.
- Мисс Уизли, может вы?
Жаль, что на Хаффлпафе всего одна Уизли, тогда бы я могла притвориться, что сия фраза относится не ко мне, а скажем… к Молли, Люси, Доминик, Роксане. Но, увы, Молли в Слизерине, Люси и Доминик в Рейвенкло, Роксана в Гриффиндоре. Все попали туда, куда им предрекали родители. Кроме Молли. Но дочь Перси – это отдельная история. Говорила же иногда наша бабушка, что её тёзка попадёт в Слизерин. Вот и попала. Так что, в какой-то мере ожидания оправдались.
Одна я выделилась. Добровольно пошла в Хаффлпаф, о чём ни разу не пожалела. Но всё когда-то случается в первый раз.
Я нехотя встала с неудобного пуфика и подошла к границе круга, почему-то не решаясь переступить её, словно чувствуя, что мне туда нельзя. Что там, в кругу, чужая, запретная территория, в которую мне нет хода. Во мне проснулся животный страх, кричащий внутри меня, чтобы я не смела переступать черту, чтобы я не смотрела в зеркало.
Один шаг. Я зашла в круг и в то же мгновенье почувствовала нереальную, непередаваемую боль во всём теле, словно меня пытали Круциатусом - в глазах потемнело, и в этой тьме вспыхивали фейерверки, кости как будто плавились, органы словно скручивало жгутом. От боли я не могла даже закричать, я лишь почувствовала, что упала и лежу, скорчившись и уткнувшись носом в пол. Я забыла, где я нахожусь. Я забыла, что со мной происходит. Я забыла, кто я. Вокруг была лишь боль, я сама являлась болью.
Внезапно я почувствовала, что на меня упало что-то острое и холодное, это «что-то» впилось мне в кожу, я ощутила, как по лицу и рукам покатились капельки крови…
- Роза! Роза! Позовите кто-нибудь мадам Помфри! Скорее! – словно сквозь вату донес до меня чей-то, до смерти испуганный, голос, в котором проскальзывали панические нотки. Интересно, чей это голос? Судя по всему, он принадлежал Трелони, хотя, я точно не уверена.
- Не надо мадам Помфри, - простонала я, чувствуя, что мой голос не такой как обычно - слишком хриплый, слишком низкий, дрожащий, напуганный голос, какой обычно бывал у маленького Хьюго, когда ему снились кошмары.
Ещё чего, не хватало мне того, чтобы я загремела в больничное крыло в первый день учёбы на первом уроке. Этим бы я побила бы рекорд за последние пятнадцать лет. Что со мной, чёрт возьми, случилось? Я подошла к кругу, перешагнула черту… А дальше мне стало очень больно, как будто меня в мясорубке прокрутили… Два раза. Мерлин, как всё болит!
Я заставила себя подняться на ноги, хотя это действие заставило меня охнуть от боли и уцепиться за край стола, для того, чтобы сохранять более или менее вертикальное положение.
- Может, всё-таки стоит обратиться в больничное крыло? – спросил кто-то из однокурсников, но так как голоса всё ещё были слышны словно сквозь вату, я не разобрала, кому именно принадлежал голос.
- Я же сказала, не надо! – раздраженно рявкнула я, чувствуя, что язык меня не слушается.
Я попыталась сфокусировать взгляд, но не смогла: всё расплывалось, фигуры однокурсников стали одним сплошным смазанным пятном.
- Но у тебя же был приступ… Ты упала, тебе стало плохо и зеркало само раскололось… Правда, само! Ты лежала возле зеркала и вдруг по нему пошли трещины и всё прямо на тебя! – затараторила Саманта, но внезапно осеклась, словно до неё дошла некая мысль. Озвучила её уже Трелони.
- Мисс Уизли, мне очень жаль, но ваш разум захвачен дьяволом, - заявила преподавательница прорицаний таким скорбным голосом, словно я уже умерла. - Вы, сами того не понимая, являетесь марионеткой тьмы. Вам следует пройти обряд очищения…
- Да идите вы к чёрту! – неожиданно заорала я. Неизвестно откуда взялись силы для того, чтобы выпрямиться и даже сфокусировать взгляд на опешившей Трелони. - У меня просто закружилась голова! – на этой фразе я зло треснула ладонью по столу, одна из свеч упала на пуфик и тот начал медленно тлеть, но никто этого не заметил – все были ошарашены моим криком. Я вообще-то кричала редко, больше тихо язвила, однако, сейчас меня вывели из себя глупые россказни Трелони и то, как Саманта и другие искренне этому поверили.
- Какой, к дементору, дьявол? Вы сейчас понимаете, что несёте? Да вы просто-напросто свихнулись на почве всех этих предсказаний и прочего бреда! Это называется сумасшествие и вам надо лечиться! – уже орала я.
Трелони после моих слов выглядела… жалко, и внезапно я поняла, что она просто усталый человек, который пытается быть кому-то нужным и привлекает внимание тем, что строит из себя прорицательницу. Трелони – просто старый, никому ненужный человек.
На миг во мне заиграло чувство отвращения к самой себе, и, если бы прорицательница сейчас промолчала, я бы точно начала извиняться перед ней, ощущая стыд, но Трелони сама же всё испортила:
- Вот видишь, Роза, ты одержима. Неконтролируемые вспышки гнева ясно показывают нам это. Бедное дитя.
От злости у меня не нашлось слов в ответ, и для того, чтобы отвлечься, я затушила медленно тлеющий пуфик заклинанием.
- Но не волнуйся, мы найдём способ, чтобы очистить твою душу, - заявила Трелони и эта фраза стала последней каплей.
Я схватила рюкзак с учебниками и сердито двинулась к выходу, чувствуя слабость во всём теле, чувствуя, что силы покидают меня. Каждый шаг причинял невыносимую боль. Но я не могла позволить себе упасть на глазах у Трелони, чьи подозрения в моей одержимости полностью подтвердятся, и у однокурсников, которые будут шарахаться от меня до конца года.
«А может, я действительно одержима дьяволом» - размышляла я, сидя на полу в туалете Плаксы Миртл, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом, чтобы не видеть и, желательно, не слышать окружающий мир.
Единственным местом в Хогвартсе, где можно хоть пять минут побыть в одиночестве – это туалет Плаксы Миртл. Сюда точно никто не заглянет, ибо общаться с несколько нервным призраком ни у кого нет желания. К моей радости, у Миртл нашлись более важные дела, нежели портить мне нервы своими стонами, и в туалете я находилась в гордом одиночестве.
С одной стороны, я действительно в последнее время веду себя странно… Но это ещё не значит, что существует какой-то там дьявол! И зачем я ему понадобилась? Никакой особой ценности я не представлю. Я бы поняла, если он вселился… ну, скажем, в дядю Гарри – ему вечно по жизни везёт на всевозможные происшествия, или в Джеймса – он вечно ищет приключений на свою… голову, так что этому только обрадовался бы, приняв известие, что он одержим, на «ура». Но я-то самая обычная: учусь не на самом почётном факультете, я не очень хорошо учусь, у меня нет никаких талантов, и ни разу в жизни со мной не случалось чего-то особенного. Я даже не влюблялась, влечений к противоположному полу у меня пока не наблюдалось. Так что, если дьявол в меня и вселился, то точно по ошибке.
Я тяжело вздохнула и вытерла с лица вновь выступившую кровь – на белой рубашке остались красные, похожие на капельки росы, капли.
Мерлин, как болит голова… Мне кажется, что она сейчас разорвётся. Ну почему я не отказалась от прорицаний как моя матушка на третьем курсе? Отказалась, и дело с концом. Хотя, забавно, что я сейчас ушла с прорицаний, точно так же, как мама в своё время. Значит, всё-таки я чем-то на неё похожа. Но это ужасно. Если я стану такой же, как мама, то попрошу Молли меня заавадить.
Как же я устала! Очень, очень устала…
Внезапно моё внимание привлекла чья-то фигура, стоящая за умывальником. Она появилось настолько резко, настолько неожиданно, что я не успела испугаться, но уже через секунду моё сердце сжалось, а из горла вырвался панический возглас; я вскочила на ноги и удивлённо заморгала – фигура исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Я вновь сползла по холодной стене на пол, невидящим взглядом уставившись в пространство.
Надо что-то делать. Уж лучше умереть, чем сойти с ума…
- Идиотка! – громко сказал знакомый голос.
- Сам такой! – огрызнулся второй.
Я услышала громкое хмыканье и «рассудительное» заявление:
- В лучшем случае я могу быть идиотом, а не идиоткой.
Дверь туалета открылась – в помещение вошли Молли со Скорпиусом, продолжавшие перепалку, начатую в коридоре.
- Малфой, вообще-то, это женский туалет, - заметила я.
- Ну и что? – ответила вместо Скорпиуса Молли, забавно передёрнув плечами. – Я никогда не понимала этой половой дискриминации. Мальчик, девочка, по сути, какая разница? – риторически спросила Молли и села рядом со мной.
Я тихо хмыкнула, радуясь возможности отвлечься от своих галлюцинаций:
- Вообще-то, довольно большая.
- Не обращай на меня внимания! – произнёс Малфой, и, последовав примеру Молли, тоже уселся на пол. - Представь, что меня здесь нет.
- Но ты здесь есть.
- Зануда, - фыркнул Скорпиус, театрально закатив глаза. - Нет, вы только посмотрите, - обратился он к невидимым собеседникам. - Хочешь человеку помочь, и на тебе! Выгоняют. Обидно, что тут сказать.
- А ты с кем сейчас разговариваешь, ошибка эволюции? – неожиданно заинтересовалась Молли. - С унитазами что-ли?
- Да лучше уж с ними, чем с тобой, рыжая, - заявил Малфой и внезапно продекламировал: - Рыжий, рыжий конопатый, убил дедушку лопатой, я с убийцами не знаюсь! – резко и совсем не в рифму закончил Скорпиус, с ехидной ухмылкой на лице взглянув на подругу, которая побледнела от злости. Странно, но когда Молли злилась, её лицо парадоксальным образом бледнело, а не краснело, как у большинства людей и в данный момент девушка напомнила мне ходячего мертвеца и единственным ярким пятном на её лице были глаза, сверкающие от злости.
Интересно, из-за чего Молли так взбесилась? Обычно она непоколебима, как МакГонагалл, и ничто не может заставить девушку злиться до такой степени. А невинная, явно переделанная песенка, вообще не должна была возыметь такого действия, но…
Почему же тогда кузина с жаждой отомстить гоняет несчастного Скорпиуса по всему туалету, забыв про волшебную палочку и горя желанием свернуть ему шею банальным маггловским способом?
- Так, отставить убийство! – гаркнула я, когда парочка начала описывать по туалету третий круг.
Молли резко остановилась, словно наткнувшись на неожиданное препятствие, и развернулась ко мне с таким выражением лица, словно забыла нечто важное, но, уже через секунду её глаза просветлели, и девушка с радостью заявила:
- Ах да! В общем, так. Сначала плохие новости: от тебя будут прятаться все однокурсники как минимум до конца семестра. Они разделились на два фронта - одни считают, что ты… мягко говоря…
- Сбрендила! – радостно подсказал Скорпиус с другого конца туалета, не рискуя подходить ближе.
- Ну, в общем, да, - недовольно согласилась Молли и продолжила. - А другие считают, что ты действительно одержима дьяволом. В жизни не слышала более нелепого высказывания! Трелони сегодня превзошла саму себя.
- Всё ясно, - вздохнула я, - перевожусь в Шармбатон. Кстати, как вы догадались, что я здесь?
- Весь твой курс гудит об этом происшествии. Бинс даже выгнал нас с урока… - Молли махнула рукой в сторону Малфоя.
- Бинс? С урока? Как же вы умудрились?
- Не важно. Не перебивай! В общем, выгнал нас Бинс, и я решила пойти к тебе, мы ведь вчера не договорили и всё такое. А этот, - кузина вновь недовольно покосилась на Скорпиуса, - за мной увязался. Кончился, значит, урок, выходят хаффлпафцы, и давай мне всё про тебя выкладывать. Я и Трелони мельком видела. Жалко на неё смотреть было, - хихикнула девушка и по её лицу я заметила, что она ничуть не огорчена этим фактом, ибо Молли, как и я, терпеть не могла нашу «любимую» преподавательницу прорицаний, а попросту - шарлатанку.
-… И вот, я подумала, куда ты могла пойти? Обшарив библиотеку, попытавшись войти в вашу гостиную и сбегав на крышу, мы решили, что ты в туалете. Вот и всё, - закончила Молли свой рассказ.
- Но есть и хорошие новости, - услышала я голос Скорпиуса. - Мы можем устроить небольшую проверку, и выяснить, одержима ты или нет.
Я испытала приступ раздражения, какой недавно испытала Молли, и готова была собственноручно задушить Малфоя. Теперь я понимаю, почему мои родители считали Малфоя-старшего в школе своим злейшим врагом. Хотя, вроде бы, отец и сын совсем не похожи характерами – я видела один раз Драко Малфоя. Если бы не отцовская внешность Скорпиуса, можно было бы подумать, что миссис Малфой сходила налево. Однако, язвительность у Малфоев – дело наследственное, и передалось вкупе с заострёнными чертами лица и белобрысыми волосами, имеющими такой цвет, словно Скорпиус случайно помыл голову отбеливателем. И самое забавное – всё женское население считает это дико привлекательным и пачками вешаются на мерзавца.
И какая ещё проверка? Неужели они и вправду поверили, что я кем-то одержима? Ладно Скорпиус - у него наследственность плохая, но Молли? Как она-то могла поверить в эту чушь? Из уст Трелони даже то, что Земля круглая, звучит как отличная шутка.
Хотя… кто буквально пару минут назад видел некую фигуру, которой здесь на самом деле вовсе и не было? Не я ли? Может, и вправду стоит провериться? И мне ещё вот что интересно - когда это кузина и Малфой успели стать специалистами по нечистой силе? Раньше я не замечала за ними увлечения проверками на наличие дьявола.
Внезапно злость на помощников исчезла, и вместо него появилось чувство… веселья? Вообще, забавно, сидя на полу в туалете Плаксы Миртл, обсуждать, вселился в меня дьявол или не вселился. А почему бы и не попробовать?
- Ну, выкладывайте, что там у вас за проверка? – обречённым голосом поинтересовалась я, мысленно затыкая голос разума, который буквально вопил о том, что я ввязываюсь в чистой воды авантюру.
Глава 3Я уже говорила, что никогда не слушаю голос разума? Так вот, в этот момент я ощутила сиё особо остро. Нелепость ситуации заставляла с серьёзным видом прикусить нижнюю губу для того, чтобы сдержать рвущийся из груди смех.
Проверку мы решили устроить здесь же, в туалете Плаксы Миртл, по прошествии всех уроков, и, к моему глубокому сожалению, мне ещё полдня пришлось терпеть косые взгляды однокурсников, а когда я обратиться к Джимми Смиту для того, чтобы попросить запасное перо, тот нервно дёрнулся и испуганно пересел на другой ряд, чем изрядно меня развеселил. В общем-то, он всегда был довольно нервным юношей, но чрезвычайно забавным, поэтому мне всегда нравилось его пугать. Возможно, поэтому у него с нервами… как бы помягче выразиться?... полный швах.
И всё же, обидно, когда те, кого я считала не то, чтобы друзьями, но хорошими знакомыми точно, сейчас недоверчиво шарахаются по углам и смотрят так, как будто меня сейчас хватит припадок, словно я начну кидаться на людей… Сделали из меня какое-то чудовище и радуются. Благо, ещё остались люди, которые не считают меня сдвинутой. Но, увы, они не на этом факультете.
- Итак, нужно начертить круг, - торжественно объявил Скорпиус, размахивая толстым, потрёпанным блокнотом.
При этих словах я оживилась и протестующе вякнула:
- Если ты собираешься провернуть тоже самое, что и Трелони, то я решительно против. Спасибо, мне хватило.
Малфой недовольно поморщился, пресёк мои попытки встать и прорваться к двери, усадил меня на место и грозно заявил:
- Не совсем то, но похоже. Увы, зеркало тоже будет присутствовать, - предупредил меня
Малфой и неожиданно осёкся, напряжённо вглядываясь в моё лицо, словно первый раз в жизни меня увидел. Интересно, а чего он так на меня смотрит, на веснушки, что-ли? Это вряд ли, несмотря на все свои многочисленнее недостатки, Малфой всё же не слепой и за пять лет, что мы знакомы, он явно должен был заметить то, что на моём лице вольно расположились конопушки. Ведь это у меня зрение как у крота, а не у Скорпиуса. Хотя, кто знает... А ещё у меня прыщ с утра на лбу выскочил, как нельзя кстати. Благо, что на лбу, под чёлкой, а не носу, где они обычно имеют обыкновение располагаться. И вот везёт же героиням всяких фильмов и книг: главные герои отважно спасают мир с помощью своей красоты и без оной, и даже если героиня не очень-то симпатичная, всё равно, после того, как она отважно предотвратит Апокалипсис, то отошьёт батальон парней радо того, единственного, что в конце слёзно признается ей в любви и увезёт на метле самой последней модели куда-нибудь в Ниццу… Никого не тошнит после столь слащавой концовки или меня одну так передёргивает?
- Ты утром говорила, что на тебя упало зеркало? – гнул свою линию Малфой.
- Ну да, говорила, а что? – настороженно поинтересовалась я.
Внезапно Молли громко ахнула. Она уже поняла, к чему ведёт Малфой. А я нет. И я ещё удивляюсь, почему я на Хаффлпафе!
- Посмотри на своё лицо, - посоветовала кузина, так же, как и Скорпиус разглядывая моё лицо, словно пытаясь взглядом отыскать там клад.
- А что с моим лицом? – удивилась я и посмотрела на своё отражение в старом зеркале, покрытое, словно паутиной, ниточками трещин.
- В том то и дело, что ничего, - нетерпеливо сказала Молли. - Ничего!
Бывает, что и до жирафов иногда что-то доходит. И дошло, наконец, до меня. На меня утром упало зеркало, я почувствовала, как острые осколки впиваются мне в кожу, ощущала, как капельки крови текут по лицу и рукам, пачкая мне мантию… Но не осталось ни следа: ни на щеках, ни на руках не было шрамов, которые, по идее, должны были остаться. Чистая, гладкая кожа. Запоздало пришло понимание, от утреннего инцидента я отделалась слишком уж легко. Даже когда у меня хоть на пару градусов повышается температура, я чувствую, что во мне медленно, но верно загорается желание застрелиться.
А простой кашель навевает на мысли, что мы все в этом мире не вечны. Хью из-за этого называет меня параноиком: до такой степени я боюсь заболеть и умереть, что даже мой собственный брат, который, в общем-то, никогда не позволял себе ехидничать хоть над кем-нибудь, начинает язвить. Но нелепость этой ситуации разрешала ему всё же пару раз отбросить полные ехидства замечания. Правда, за себя я постоять могла всегда, и так просто ехидство Хьюго с рук ему не сходило, но не о том сейчас речь.
Я ошеломлённо провела пальцами по коже. Такая же, как обычно, ничего нового. Может, осколки меня не задели? Ага, а кровь мне приснилась, и вообще я сейчас сплю и вижу кошмарный сон. Слишком кошмарный.
А что если…
- Малфой, отвернись! – в приказном порядке заявила я.
- Зачем? – недоумённо спросил он, видимо всё больше убеждаясь, что я опасна для общества.
- Ну отвернись, тебе что, жалко что-ли? – нетерпеливо попросила я.
Скорпиус пробормотал что-то насчёт того, что с психами не спорят, но послушно отвернулся, изучая взглядом обшарпанные стены туалета и что-то напевал себе под нос в такт завываниям Плаксы Мирт, которая устраивала бесплатный концерт унитазу в дальней кабинке. Да, сочувствую я им. Унитазам, в смысле. Нелёгкая у них судьба, если подумать: они к нам со всей душей, а мы к ним… Тьфу ты, не о том думаю.
Я приподняла подол юбки и с интересом уставилась на свои тощие ноги, старательно выискивая на них вчерашние царапины, любезно оставленные Живоглотом ещё в поезде, когда тот впился острыми ногтями мне в кожу. Мне было больно, следовательно, должны были остаться царапины, ну или ещё что-нибудь в этом роде.
Ничего. Совершенно. Абсолютно. Вернее, были ноги, были тощие коленки, были следы от нестирающегося в течение двух недель лака для ногтей, который случайно пролила на меня Саманта. Вот и приходится теперь сверкать коленками, переливающимися всеми цветами радуги и выслушивать ехидные комментарии братьев и однокурсников. Но не об этом речь.
Никаких следов царапин. Исчезли синяки, преследующие меня как хронический насморк холодными осенними днями, исчез шрамик, полученный после падения с лестницы. Нет, я не жалуюсь, но это мне кажется как минимум немного необычным. Ну не бывает так и всё тут.
Ага, и это говорит человек, который живёт в мире волшебников. Но даже у нас так не бывает, если не воспользоваться какой-нибудь лечебной мазью, но никаких лекарств я не принимала, следовательно, это…
Что «это» я так и не смогла придумать и мысленно, до кучи, посетовала на то, что вместе с «ранениями» ноги могли стать немного подлинней и постройней, а не как у жеребёнка…
Хотя, помечтать о сногсшибательной внешности лучше как-нибудь в другой раз, в другом месте и в ином обществе. Нужно разделаться с этим «ритуалом» побыстрее, и пойти, наконец, поесть. Наплевать, что на меня будет пялиться весь наш факультет, иначе совсем скоро я скончаюсь от голода и буду пугать народ на пару с Кровавым Бароном и Плаксой Миртл, контрабандируя туалеты в Дурмстранг, как и подозревал Джеймс.
- Ты точно помнишь, что тебя порезало? – уточняющее поинтересовалась Молли, однако, уже сама имея ответ на этот вопрос.
- Нет, не помню, маразм у меня, - сердито огрызнулась я, опуская подол юбки. - На ногах нет царапин. Ну, которые Живоглот мне вчера оставил, - пояснила я, заметив непонимающий взгляд кузины. И кто-нибудь может сказать мне, что, чёрт возьми, происходит?
Наверное, я попросту пофигистка. Ну, или имею эмоциональный диапазон меньше, чем у чайной ложки, как сердито иногда заявляла мне мама. Честно говоря, меня особо не волновала ситуация, происходящая со мной, наоборот, даже как-то весело было, ведь со мной никогда ничего необычного не происходит, словно жизнь идёт мимо меня к более удачливым на события людям. Приключения приходилось устраивать самой себе, а это не так интересно, как в том случае, когда тебе их подкидывает судьба. Но ни волнения, ни страха, ни прочих ощущений, которые заставили бы меня испытывать неприятные ощущения, не было. Даже особого веселья, как такого, тоже не было в наличии. Нет, всё-таки я пофигистка. Причём вселенского масштаба.
- Мне можно уже повернуться? – с напускным раздражением поинтересовался Скорпиус, до этого внимательно рассматривающий трещины на стенах.
- Поворачивайся, - сказала Молли, - всё равно в зеркало подглядывал, маньяк озабоченный. И вообще, все вы парни такие, об одном только и думаете.
Ага, значит, он не только трещины на стене рассматривал. Хотя, глупо идеализировать Скорпиуса Малфоя, всё-таки, гены берут своё. А если будучи быть знакомым с его родителями, можно сделать вывод, что Скорпиус ещё относительно нормальный. Нет, конечно, со своими тараканами в голове, но у кого их нет, правильно? Вообще, у каждого человека есть свои заскоки. Кто-то разговаривает с колбасой по утрам, горячо признаваясь ей в любви, а потом коварно съедая свою «любовь» вместе с хлебом. На вопрос, почему в качестве возлюбленной была выбрана именно колбаса, Молли, которая, собственно, и бывает исполнителем сей процедуры, грустно заявляла, что если с мясным изделием перед «проживанием вместе» не «пожениться», то она потом плохо переваривается.
Интересно, если Молли женилась, точнее, выходила замуж за каждую колбасу, которую употребляла в пищу, то в животе у неё должен быть целый гарем. А многоженство, в смысле, многомужество… или какой термин лучше употребить к колбасе? Ладно, не важно. Короче, заключать несколько браков в Англии нельзя. Молли нарушила закон. Нужно сдать её в Азкабан. На электронный стул.
Тем временем перепалка продолжалась.
- Это мы-то об одном только думаем? Нет, как будто это я сегодня прорывался в ванную мальчиков, когда туда зашёл Уильямс.
- Это был научный эксперимент, - возмутилась Молли, но уверенности в голосе ей не совсем хватало.
- А… - начал было Скорпиус, но в этот момент мой желудок взбунтовался, требуя жирной, вредной, калорийной пищи, и я вспомнила что, собственно, собиралась закончить с этим делом поскорее.
- Давайте уже вашу проверку, а то есть хочется, - жалобно попросила я, под аккомпанемент требующего хлеба и зрелищ желудка… или просто хлеба.
Однако, начать тотчас и безо всяких промедлений у нас, естественно, не получилось, что отнюдь не стало для меня особой неожиданностью.
- Значит так. Сейчас ты сядешь перед зеркалом на колени… - вещал Скорпиус, одновременно надавливая ладонями мне на плечи, для того чтобы я прекратила попытки ретироваться и села перед зеркалом, в которое мне до ужаса не хотелось смотреться – слишком уж были свежи впечатления от утреннего происшествия. Но несмотря на то, что Малфой не являлся качком и был ниже меня на несколько дюймов, это действие ему вполне удалось и я со вздохом устроилась на холодном полу, избегая смотреть на своё отражение в зеркале.
- Я начну читать заклинание, и в отражении ты увидишь свою истинную сущность. Если ты сумасшедшая, то увидишь себя в больнице Святого Мунго, - с радостным видом закончил Малфой и уставился на исписанный мелким, убористым почерком пергамент, куда предварительно переписал заклинание.
Чёрт, мне уже страшно. Я Малфою не доверяю. Нет, конечно, Скорпиус на злого гения не тянет, но мало ли, вдруг из-за своего ужасного почерка он что-нибудь неправильно прочитает, и я превращусь в самку клеща? В таком случае, я Малфоя до смерти закусаю, дабы он вечно помнил меня и то, что виновен в исчезновении милой, доброй, талантливой, гениальной, красивой… Ну, возможно, с красивой я загнула, но с обаянием и харизмой у меня всё в порядке, и даже нос аристократической картошкой этому не мешает!
- Готова? – поинтересовалась Молли, держа в руках чашку с какой-то красной, вязкой жидкостью, чем-то напоминающей кровь. Надеюсь, зелье только похоже на кровь и не является таковой на самом деле, хотя сейчас я готова поверить во что угодно. И меня вот что ещё интересует: когда же «ритуальщики» успели столь тщательно подготовиться к операции, и по ходу дела ломиться в мужские душевые? Точно откуда-то хроноворот украли или, как сказала бы кузина, позаимствовали.
- Нет, - честно призналась я, но меня уже никто не слушал. Чёрт, мне уже страшно. И кстати, я начала очень часто употреблять слово «чёрт» и мама, если услышит, заставит меня дважды промыть рот с мылом, если папа не успеет спасти меня до этого времени.
Скорпиус солидно откашлялся перед тем, как начать зачитывать заклинание, и всем своим важным видом, словно он получает Орден Мерлина, напомнил мне дядю Перси. Нет, всё-таки мало на свете по-настоящему индивидуальных людей. Все друг на друга похожи, просто одни в большей степени напоминают остальных, нежели другие.
Резкое, отрывистое заклинание казалось мне неприятным и резало по ушам, возможно, благодаря музыкальному сопровождению Плаксы Миртл, но, скорее всего, заклинание само по себе такое.
Молли начала методично ходить по границе круга, не пересекая её и время от времени опрыскивать то ли меня, то ли круг, то ли зеркало кровавым зельем. Тяжёлые капли падали мне на кожу, из-за чего эти места жгло, словно к ним прикоснулись горящей сигаретой. Весело, нечего сказать. Интересно, а что подумает случайный свидетель, если увидит сию картину: сразу побежит ябедничать мадам Помфри, или сначала посмеётся над тремя психически нездоровыми личностями. И, кстати, слово «псих» уже прочно вошло в мой лексикон, вкупе со словом «чёрт» и фразой «что происходит?». Но я же не виновата, что всё происходящее напоминает мне детскую игру кошки-мышки при участии пациентов больницы Святого Мунго и под руководством какого-нибудь злого гения.
Так, результатов никаких не имеется. Судя по всему, Малфой читает заклинание уже по третьему кругу, а Молли всё более нервно поливает меня зельем, чьи капли оставляют на моей рубашке неотстирывающиеся, судя по всему, следы. Сидеть на коленях было неудобно – у меня затекли ноги, и жутко чесалась пятка, а удовлетворить её желание я не могла, ибо при малейшем движении Скорпиус бросал на меня укоризненные взгляды.
Из-за монотонного бормотания меня стало клонить в сон и я с трудом удерживалась от того, чтобы закрыть глаза и уснуть прямо здесь на холодном полу, перед зеркалом и не просыпаться годика два… А я ведь столько дней уже нормально не высыпалась. Звуки реального мира доносились глухо, словно через вату, как будто на меня надели те зимние пушистые наушники небесно-голубого цвета, что носила в холодные дни Виктория, прикрывая свои аккуратные ушки.
Прикрыть глаза. Провести границу разделяющий хаотичный мир моего сознания и реальности. Просто закрыть глаза.
Я практически всегда делаю всё неправильно, и сегодня не изменила своему правилу. Я поддалась своей слабости и совершила роковую ошибку.
Я уснула.
Я всегда смутно подозревала, что моё подсознание не отличается особым разнообразием красок, там никогда не наблюдалось ангелочков и белых барашков, но чтобы такое… На этот раз не особняк с зеркалами и коридорами явился в моих снах, а город. Город с хмурыми, покосившимися домами, которые неприязненно смотрели на меня своими мутными окнами с грязными разводами, чем напомнили мне заплаканные глаза. Улочки были выложены разномастными, совершенно не подходящими друг к другу камнями ни по размеру, ни по цвету, ни по другим критериям. То здесь, то там стояли различного рода предметы, на первый взгляд, совсем не к месту. Казалось бы, зачем здесь статуя какого-то чудовища с искажёнными от истеричного смеха чертами. Нет, смеха не было слышно, но почему-то я знала, что это чудище смеётся, смеётся ужасно, истерично и никогда в жизни я бы не хотела услышать этот смех, да и увидеть эту статую вновь. Посреди дороги лежал башмак, которому чья-то ловкая рука пририсовала красной краской ухмыляющийся рот и зоркие глаза, словно налитые кровью.
Небо имело оранжево-красный цвет, с какими-то странными разводами, из-за чего создавалось жутковатое ощущение того, что я умерла и попала в ад. Хотя, это вполне ожидаемо: в рай меня на пушечный выстрел не подпустят, да и скучно там, наверное. А вот в аду интересно, сплошной экстрим, опять же, и скучать не придётся, так что, можно сказать, мне повезло. Только это странный какой-то ад: где чёрт, где горячие сковородки, где лава? Хотя, почему я удивляюсь, у меня же вечно всё не как у людей.
Я торопливо пошла по улице, направляясь, как я надеялась, к центру города, двигаясь только наудачу и размышляя о том, в какой момент лучше проснуться и не стоит ли сделать это прямо сейчас. Однако, когда в какой-то момент, когда мне осточертели эти улицы, и я больно ущипнула себя за руку, то не оказалась в обществе Молли и Скорпиуса в туалете, а оставалась всё здесь же, в неизвестном, пугающем городе.
Звук моих шагов начал теряться в гуле голосов, шумов, скрипов, шорохов, слышимых отовсюду, но тех, кто эти звуки создавал, не было видно, словно всё в городе погибло много лет назад и от их жителей остались лишь голоса. Жуткое, я вам скажу, зрелище.
Через несколько минут стремительного шага я достигла конца улицы и вышла, как я поняла, в центр города, хотя центром это место можно было назвать лишь потому, что другого определения мой мозг был подобрать не в состоянии. Сиё место было более людно, нежели те, что я уже прошла, но контингент прохожих, что находились здесь, был весьма и весьма необычным.
В центре пространства вольно расположился то ли пруд, то ли озеро с бурлящей, красноватой водой, чем-то напоминавшей зелье, которым обрызгивала меня Молли. Над прудом раскинулся каменный мост, довольно обветшавший и потерявший за многие века половину кирпичей, которые запросто можно было использовать в качестве материала для асфальта, но, по всей видимости, местным жителям было попросту лень этим заниматься. Разнообразные по размерам и формам бруски лежали, никому не нужные, и, словно в отместку за пренебрежение к себе, заставляли рассеянных и не глядящих под ноги, запинаться об себя. Естественно, к рассеянным и не глядящим под ноги относилась я, и, уставившись на очередного жителя города, рухнула вниз, перед этим успев пропахать носом землю, ободрать коленки и разорвать юбку, на радость какому-то алкашу, что уставился на меня мутным несфокусированный взглядом.
Здорово, я неуклюжа даже в собственных снах. Жизнь несправедлива в принципе, но иногда одним она устраивает подлянки чаще, чем другим.
- Чего смотришь-то? – раздражённо поинтересовалась я у алкаша. - Сам что-ли никогда не падал, а? И вообще, отвернись, я стесняюсь. Кстати, если скажешь, что это за место, я дам тебе шоколадку, - великодушно пообещала я, правда, одновременно задним умом понимая, что обещанного вознаграждения у меня нет, и даже если бы и было, то я съела бы его сама. Хотя, у меня от сладкого прыщи выскакивают. Тьфу ты, опять не о том думаю. Может, проснуться? Ладно, просыпаюсь на счёт три. Раз, два…
Я крепко закрыла глаза, внушая себе, что как только я скажу, вернее, подумаю «три», то тут же проснусь, но меня с моим желанием вернуться в реальность, вежливо осадили. То есть, распахнув глаза и с надеждой оглядевшись, я обнаружила, что ничего вокруг не изменилось. Странный какой-то сон, ненормальный. Слишком ясный, для того чтобы это оказалось лишь кошмаром, у меня нет ощущения, что я сплю и это всё плод моего воображения. Больного воображения. Может, если воспринимать всё это, как приключение, то испуг исчезнет? Хотя, я даже не боюсь. Нет, ну так нечестно: стою, как идиотка, в разорванной юбке, с растрёпанными волосами, с кровоточащими коленками, с больным подсознанием и интересуюсь у плода моего воображения, где я нахожусь, обещая за ответ шоколадку. Что же может быть лучше?
Субъект, на которого я уже практически перестала обращать внимание, мрачно указал мне на что-то за моей спиной, затем сплюнул на землю и, сгорбившись, шаркая ногами и всё время оглядываясь на меня, словно я могла ударить его в спину ножом, зашагал прочь.
Остальные, не менее странные личности, проходившие мимо, странно косились на меня, из-за чего у меня было ощущение, что я как минимум серийная убийца, хотя, судя по жителям сего места, я была не одинока в своих преступлениях.
Я обернулась и посмотрела туда, куда указал мне субъект, и заметила небольшое, каменное сооружение, нелепое, обшарпанное, как и всё здесь. Это был своего рода небольшой домик, вход в который прикрывала совершенное неподходящая, выглядевшая чужеродной, точно опухоль на теле человека, ткань. Дорогая ткань, своим рисунком напоминала мне мотивы Востока. Словно по заказу, неизвестно откуда появился противный запах благовоний, от которого мне хотелось чихать, а слух уловил опять-таки восточные мотивы.
Моя ладонь нерешительно отодвинула занавес, коснувшись мягкой, струящейся ткани. Я сделала шаг и окунулась в обволакивающий, как желе, полумрак помещения.
- Дежа вю, однако, - задумчиво протянула я, созерцая до боли знакомый коридор особняка, с его пугающими картинами, с мягким ковром, скрадывающим все шорохи, словно ставшим хранилищем звуков.
Внезапно меня озарила мысль о том, что благодаря этому ковру кто-то сможет ко мне бесшумно подобраться и сделать мне явно что-то нехорошее, ибо ничего доброго я здесь пока не встретила, даже если учитывать то, что я нахожусь у себя в мозгах. При этой мысли я резко обернулась и впилась глазами в темноту, разыскивая ожидаемый вход, с помощью которого я и попала сюда.
Но входа не было. Зато был коридор, протянувшийся, насколько я поняла, на много метров вперёд и скрывавшийся в непроглядной темноте, куда идти я попросту боялась, да и знала, что всё равно не увижу ни ткань с восточным орнаментом, ни почувствую запах благовоний, ни поболтаю с субъектом, что указал мне путь…
Я быстро зашагала вперёд, совершая уже знакомый мне путь до зеркала, а если точнее, до выхода. Сегодня мой сон немного разнообразнее, чем обычно. Будет, что рассказать Молли и Скорпиусу. Кстати, интересно, как они отреагировали на то, что я временно их покинула? Надеюсь, не побежали за мадам Помфри, ибо лучше тогда вообще не возвращаться в бренную реальность, в конце концов, здесь не так уже и плохо, если разобраться. Ну, по крайней мере, мне начинает нравиться, ведь если я сегодня видела не только этот дом, а ещё и город, следовательно, здесь может оказаться ещё много чего интересного.
И вновь холодная ручка двери. Странно, петли стало заедать, и я помогла двери открыться чувствительным пинком, из-за чего несчастная дверь жалобно скрипнула и от удара крепко стукнулась о стену, но ожидаемого звука удара я не услышала – всё поглотил полумрак.
- Здравствуй, Роза. Я знал, что ты придёшь.
Ага, теперь здесь и люди начали появляться. Только у меня, в общем-то, немного другие планы намечались, нежели общаться здесь со всякими… аборигенами, которых порождает моё нездоровое сознание вкупе с богатой фантазией.
От неожиданности я вздрогнула и случайно захлопнула дверь, дёрнула её, не имея желания находится с незнакомцем в запертом помещение, но она уже не открывалась, несмотря на то, что замка на ней не было…
Я со вздохом повернулась к незнакомцу и тут же поняла, что знаю, кто он такой.
- Узнаёшь, Роза Уизли? – с насмешливой полуухмылкой поинтересовался Том Марволо Риддл.
