ПрологДанный фанфик был создан исключительно от большой любви к миру ГП, ни в коем случае не с целью извлечения прибыли. Все права на вселенную «Гарри Поттер» принадлежат Дж. К. Роулинг.
Благодарю Евгению Кошмар за великолепный трейлер:
https://www.youtube.com/watch?v=5Z_xsuvtnSs
Спасибо огромное за обложки:
DoberAnts26
http://www.pichome.ru/image/GGO
Dashkevich
http://www.pichome.ru/image/GGd
mazhej
http://www.pichome.ru/image/GGW
http://www.pichome.ru/image/GGf
MariyaKokoreva89
http://www.pichome.ru/image/GGh
Pami
http://www.pichome.ru/image/GGI
И лицо ведь не спрячешь под маской,
Все распахнуто, все наяву,
Этот мир не похож на сказку,
Но и в нем все равно живут.
И запретное в сердце стучится,
И пьянит, и ломает, и губит,
Ты молчишь, лишь смола сочится
В уголках потемневших губ.
(с) Пикник. «Декаданс»
13 июня 1998 года
Малфой-Мэнор
— Нет!!!
— Силенцио! — громко произнес Темный Лорд и, потеряв всякий интерес к девушке, бьющейся в истерике в руках огромного Пожирателя смерти, повернулся в сторону светящейся сферы, серебряным светом окутавшей Гарри Поттера и Рональда Уизли, не оставляя им ни единого шанса на спасение.
Крики резко оборвались, хотя Гермиона продолжала рыдать и отчаянно вырываться.
— Итак, Поттер, ты оказался настолько глуп, чтобы снова попасться в расставленную мной ловушку. Занятное постоянство, не находишь?
Ответом Волан-де-Морту был полный презрения взгляд зеленых глаз Гарри, прижимавшего к себе порезанную руку. Из грязной раны чуть выше локтя все еще сочилась кровь.
— Тварь! — зло выплюнул Рон.
Расплата последовала незамедлительно.
— Авада Кедавра! — выкрикнула темноволосая женщина, стоящая неподалеку от Волан-де-Морта.
Бездыханный Рон осел на пол.
— Ах, ты… — грузный Пожиратель смерти резко дернулся. Гермиона, укусив врага, рванулась из его рук.
— Энервейт Версус!* — четко произнес молодой светловолосый Пожиратель смерти в маске, скрывавшийся в тени декоративной арки. Золотистый луч угодил Гермионе в висок, и её тело обмякло в руках верзилы.
— Спасибо, Драко. Немного грубо, но это лучше, чем необдуманная Авада Беллатрисы. Подруга Поттера пригодится мне для допроса.
Беллатриса Лестрейндж зло взглянула на племянника, тот лишь еле заметно пожал плечами.
Лорд вновь обратил свой взор внутрь сферы. Гарри сидел на полу, склонившись над телом лучшего друга.
— Поттер!
Тот поднял безумный, полный отчаяния взгляд.
— Я ненавижу тебя, Том Реддл. Когда-нибудь ты сдохнешь, клянусь Мерлином! Вселенная не позволит тебе остаться в этом мире.
— Что ж, — задумчиво произнес Темный Лорд, — теперь тебе больше незачем жить. Авада Кедавра!
Зеленый луч ударил Гарри прямо в сердце, и тот упал рядом с другом.
— Авада Кедавра! — снова произнес Лорд, и второй пучок зеленого света пронзил Мальчика-который-больше-не-мог-жить. — На этот раз я должен быть уверен, что героя больше нет. Белла?
Беллатриса кивнула, подошла к сияющему шару и, взмахнув палочкой, безмолвно сняла заклинание. Подойдя еще ближе, она склонилась над мертвыми.
— Наконец-то сдох, — бросила Беллатриса и звонко рассмеялась.
— Замечательно, Белла. Вы видели, мои верные Пожиратели смерти? Наш Избранный мертв!
Люди в черных плащах зашумели, лица некоторых под масками растянулись в улыбках.
Младший Малфой, стараясь не привлекать к себе внимания, протиснулся сквозь взбудораженную толпу и подошел к лежащей на полу Гермионе Грейнджер.
— Драко!
Он резко обернулся.
— Убери эту грязнокровку с моих глаз. Позднее я ей займусь — у нее может быть полезная информация об Ордене.
— Да, милорд.
Драко осторожно поднял Гермиону и вышел из просторной гостиной Малфой-Мэнора, направившись вниз по лестнице. Но внезапно, будто что-то решив для себя, он развернулся и уверенно зашагал в свою спальню.
Войдя в серо-зеленую комнату, Драко закрыл дверь, быстро подошел к широкой кровати и опустил на нее свою ношу. Растрепанные волосы, в беспорядке разметавшиеся по лицу Гермионы, упали с левого виска, обнажив свежий шрам в виде… молнии.
Молнии? Драко нахмурился. Он не рассчитывал на столь сильное воздействие заклятья. Он слишком спешил, чтобы не дать Грейнджер умереть от смертоносной Авады Беллатрисы. Не рассчитал силу, пытаясь за равнодушием скрыть волнение.
Грейнджер… Он ведь сам желал ей смерти, он желал смерти им всем. И что в итоге? Поттер и Уизли мертвы. Вот только никакой радости ему это не доставило. Что ж, он еще научится убивать. После прихода к власти Темного Лорда будет уйма времени потренироваться.
Драко грустно усмехнулся. Он сам сделал свой выбор, добровольно, чуть ли не с радостью принял метку, отчетливо понимая, что выбора-то и не было. Вот только сейчас, глядя на заплаканное лицо Гермионы, радоваться не хотелось. Война, вурдалакова война. Ничего, она скоро закончится. Возможно, ему удастся спасти Грейнджер от расправы? Конечно, от Круциатуса ей не уйти, но вот от Авады Кедавры он вполне может попытаться ее уберечь.
Драко присел на кровать рядом с неподвижной Гермионой. Почему он не хочет позволить ей умереть? Всем было бы проще, последуй она за своими дружками. Всем, но не ему. Почему? Драко не мог четко сформулировать ответ. Потому что это Грейнджер? Единственная, кто так презирал его. Единственная, кто скользил по нему равнодушным взглядом. Единственная, в чьих глазах он видел счастье, необъяснимый манящий свет, когда она смотрела на своих друзей, особенно на это ничтожество Уизли.
Как давно он стал об этом думать? Наверное, впервые это случилось на балу в честь Турнира Трех Волшебников. Тогда Драко взглянул на нее другими глазами, не как на книжного червя, а как на девушку, избранницу Виктора Крама. Или же это случилось раньше, когда Грейнджер влепила ему ту злосчастную пощечину?
Можно часами искать причины, но результат очевиден, Мерлин! Отчего-то его беспокоит судьба грязнокровки. В начале седьмого года обучения он отчетливо это понял, увидев ее на платформе девять и три четверти, когда она спешила навстречу «этим двоим». Ее густые длинные волосы разметались по плечам, а глаза лучились тем самым счастьем, которое он так маниакально стремился увидеть в ее взгляде.
Все же стоит оставить ее в живых… чтобы разобраться.
Драко осторожно провел рукой по темным волосам. Затем, решительно отдернув руку, достал из кармана мантии палочку и снял заклинание.
Гермиона пошевелила рукой и, резко втянув воздух, распахнула глаза.
— М-м-м… — крик не успел сорваться с губ. Драко заглушил его, быстро закрыв ее рот своей ладонью.
— Молчи, грязнокровка! Молчи, если хочешь жить.
Гермиона с ужасом и презрением смотрела в его лицо. Из глаз потекли предательские слезы.
«Рон! Гарри?» — крик рвался изнутри, но вязкий, скользкий страх сковывал тело, уничтожал волю.
А Малфой тем временем, убрав ладонь, что-то говорил. Наверное. Она не слушала. Зачем? Теперь ничего не имеет значения: родители погибли, Дамблдор мертв, Рон убит, Гарри… Гарри?
— Где Гарри?!
— Успокойся, Грейнджер!
— Где он?! Отвечай! — выкрикнула в отчаянии Гермиона.
— Поттер мертв, — зло выплюнул Драко.
Мертв… Все кончено. Зачем теперь жить? Какая разница, ведь её тоже убьют. Все равно…
— Грейнджер, очнись, — резкая пощечина, казалось, вернула ее к жизни.
Малфои не бьют женщин. Но выбора не было. Или был?
— Ты ударил меня, хорек, — прошептала Гермиона и, посмотрев ему в глаза, начала истерично смеяться.
— Малфой! Ты хоть понимаешь? — хохотала она. — Ты прикоснулся к грязнокровке! Ха-ха-ха. Не могу… Какой ужас! Бедный Драко!
Он резко отпрянул и, не успев сообразить, что делает, с силой рванул Грейнджер к себе и жадно впился в ее губы.
Смех оборвался. Гермиона замерла. Его губы — вкус врага, вкус ненависти и вкус… страсти?
Смеющийся Рон, счастливый Гарри, улыбающаяся Джинни — лица друзей в одно мгновение пронеслись перед внутренним взором.
— Нет!!! — Гермиона резко отпрянула.
Драко схватился за кровоточащую губу.
— Как ты…
Договорить ему не удалось. За стеной раздался взрыв. Отовсюду послышались шум и крики.
Дверь комнаты разлетелась в щепки. На пороге стоял запыхавшийся Ремус Люпин.
Мгновенно оценив ситуацию, он взмахнул палочкой, швырнув невербальное заклинание в Драко. Тот потянулся было за палочкой, но рухнул на пол, сильно ударившись головой о стоявшую рядом с кроватью тумбу. «Я хотел лишь спасти», — промелькнула последняя мысль, и Драко потерял сознание.
Гермиона кинулась на шею Люпину.
— Где Гарри и Рон? — встревоженным голосом спросил он.
Гермиона на мгновение замерла и разрыдалась.
— Гермиона…
— Мертвы. Оба… — глотая слезы, прошептала она.
— Мертвы, — машинально повторил побледневший Ремус.
Затем, отстранившись, осторожно приподнял лицо Гермионы за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.
— Гермиона, нужно бороться. Мы еще не проиграли. Ты должна жить.
Та лишь помотала головой.
— Должна, Гермиона Грейнджер! Этого бы хотели Гарри и Рон! Во имя Мерлина, ты слышишь меня, девочка?
— Да, — равнодушно ответила она.
Ноги вдруг отказали, будто став ватными, и Гермиона упала на колени.
Очередной мощный взрыв сотряс замок. Казалось, где-то рухнула стена.
— Хорошо, — произнес Люпин, и, подхватив Гермиону на руки, шагнул из комнаты. — Нужно отвести тебя в безопасное место. Орден Феникса уже в замке.
Она даже не пошевелилась, лишь закрыла глаза и еле прошептала:
— Вы правы, профессор. Я буду жить.
«Я буду мстить».
Она обязательно отомстит. Всем. Ради этого стоит жить.
Смерть друзей не была напрасной.
Спи сладким сном, не помни о прошлом.
Дом, где жила ты, пуст и заброшен.
И мхом обрастут плиты гробницы,
О, маленькая девочка со взглядом волчицы...
(с) Крематорий. «Маленькая девочка»
*Энервейт (Enervate) — заклинание, выводящее из бессознательного состояния.
Энервейт Версус (Enervate versus) — заклинание, лишающее сознания.
Глава 1. Мисс ПоттерПустыня в тебе свернулась кольцами змеи,
За каждым твоим движением пристально следит,
Разбитый хрусталь иллюзий не склеить, не собрать,
Тепло так легко уходит, его не удержать.
(с) Кипелов. «Дыхание последней любви»
13 июня 2011 года
Варна, Болгария.
Гермиона Грейнджер сидела перед зеркалом, расчесывая свои густые и по сей день непослушные волосы. Задумчивый взгляд её скользил по зеркальной поверхности, отмечая каждую черточку отражения напротив. Казалось, из зеркала на нее смотрит незнакомка. Да, именно незнакомкой она стала для друзей (которых с каждым прожитым годом становилось все меньше) и для тех, кто знал ее еще во времена учебы в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс» более десяти лет назад. Да что там — она стала незнакомкой даже для себя самой. Вынуждена была ею стать.
Она превратилась в неуловимую мисс Поттер, мятежного лидера сопротивления режиму Темного Лорда. А был ли у нее выбор? Был. Выбор есть всегда — и она его сделала. Теперь борьба — судьба Гермионы Грейнджер или мисс Поттер, кому как угодно.
Ее глаза полыхнули огнем. Все могло быть по-другому, не попади они тогда на седьмом курсе в ловушку, расставленную Волан-де-Мортом. Как они могли быть такими наивными? Броситься в логово Темного Лорда — на что они надеялись? Гарри, бедный Гарри. Как она теперь его понимала.
Единственная, кто остался тогда в живых, надежда магического мира. Мисс Поттер.
Гермиона усмехнулась, машинально посмотрев на небольшой шрам на виске, чем-то напоминающий молнию. Она получила его в ту роковую ночь, когда не стало Гарри и Рона. Этот шрам, словно ирония судьбы. Можно сказать, переходящий знак надежды.
Шрам, дружеская, почти родственная связь с Избранным, борьба с Волан-де-Мортом — и вот, мисс Поттер — вуаля! — добро пожаловать в этот мир. Он сам создал тебя, тем самым определив дальнейшую судьбу — месть, скитания и бесконечное противостояние.
— Гермиона!
Вздрогнув от неожиданности, она резко обернулась. Но через секунду облегченно выдохнула:
— Невилл, не пугай меня. Я и так как на иголках.
Невилл виновато улыбнулся и подошел к сидящей за туалетным столиком Гермионе. Невилл Лонгботтом всегда был рядом, помогая мисс Поттер в борьбе. В свои тридцать лет он выглядел скорее на сорок. Он был в хорошей физической форме (да и как с такой жизнью могло быть иначе?), но обилие седых прядей в темных волосах и грустный взгляд почти всегда усталых глаз говорили отнюдь не в пользу молодости. Будучи чистокровным волшебником, Невилл добровольно отвернулся от текущего режима и, следовательно, от всех привилегий, встав на сторону сопротивления. Куда бы ни следовала и что бы ни замышляла мисс Поттер, Невилл Лонгботтом был всегда рядом. Он знал: так будет до конца его жизни, которая могла оборваться в любой момент. Он, как и Гермиона, сам выбрал свой путь. Близкий друг не мог поступить иначе.
— Прости, — Невилл опять виновато улыбнулся.
— Все в порядке. Нервы шалят, дементор их побери!
Невилл нахмурился.
— Гермиона, ты точно решила это сделать?
Та кивнула.
— Я должна. Другого шанса может не представиться.
— Тебя могут убить.
Гермиона невесело рассмеялась.
— Мы с тобой вот уже тринадцать лет как на волоске от смерти.
Он даже не улыбнулся.
— На этот раз опасность действительно велика. Убить Драко Малфоя, правую руку Темного Лорда, не так-то просто.
— Невилл, мы несколько раз обсуждали с тобой эту тему. План хорошо продуман.
— Никто не застрахован от осечек, — мудро заметил Невилл.
Глаза Гермионы вновь полыхнули недобрым огнем.
— Я не имею права на осечку. Для нас слишком важна смерть Малфоя. Он контролирует Департамент внешнеэкономической деятельности. Лишившись своего верного ПСа, Волан-де-Морт на время потеряет контроль над тем, что творится в некоторых странах. У нас будет время для действий. Немного, но все же. Мы поднимем восстания в Софии, Праге, Будапеште. Виктор ждет только нашего сигнала, Чарли собирает силы сопротивления в Румынии. К тому же после гибели Люциуса и Беллатрисы Темный Лорд доверяет только Драко Малфою, если конечно ему вообще не чуждо доверие. По крайней мере, смерть Малфоя сильно раздосадует Волан-де-Морта.
— Упрямая, как гиппогриф, — тихо произнес Невилл и уже громче добавил: — Хорошо, тебя все равно не переубедить, но, может, не стоит так рисковать жизнью? Возможно, существуют другие способы осуществить… м-м-м… задуманное.
— Нет, — отрезала Гермиона. — Это наилучший расклад. Цель оправдывает средства.
— Кто ты, незнакомка? И что ты сделала с Гермионой Грейнджер, так верившей в любовь, справедливость, доброту? — грустно усмехнулся Невилл.
— Я до сих пор верю. Но этого недостаточно.
Кого она пыталась убедить?
Бум! Что-то громыхнуло в камине.
Гермиона и Невилл одновременно вскочили на ноги и, выхватив палочки, направили их в сторону камина.
Из него, чихая, выкатился гоблин. Он встал на ноги и, отряхнувшись, огляделся. Затем, склонив голову, подошел ближе.
— Мисс Поттер, если не ошибаюсь?
Гермиона смерила вновь прибывшего подозрительным взглядом.
— Она самая. С кем имею честь разговаривать?
— Рыклифф. Меня послал Крюкохват.
— Очень приятно, мистер Рыклифф. Вы принесли его?
— Да.
И гоблин вытащил из-за пазухи нечто, завернутое в серебристую ткань.
— Гоблинская работа. Почти без применения волшебства. Самое острое лезвие в Англии, с каким я только имел дело. Попадает в цель даже с длинных дистанций. При правильной траектории броска, разумеется. Еще один немаловажный нюанс: вы можете вернуть клинок простым Акцио, без использования палочки. Вот он, тот самый минимум волшебства, вложенный в изделие. — Увидев тень волнения на лице Гермионы, гоблин добавил: — Не беспокойтесь, чары слишком слабые, ни одно сигнальное заклятие не сработает.
Рыклифф развернул ткань, внутри которой находился миниатюрный блестящий клинок с серебряной рукояткой, издали очень походивший на простую безделушку. Сейчас такие вещички были необычайно популярны среди светских дам, предпочитавших носить их в волосах. Блеск стали в лучах заходящего солнца, проглядывающего в окно гостиничного номера, завораживал.
— Отлично, мистер Рыклифф. Плату возьмите из личного сейфа мистера Блэка.
Гоблин кивнул и положил клинок на столик.
Согласно неразглашаемому завещанию, составленному Гарри спустя полгода после гибели Сириуса, состояние семьи Поттеров стало частью личного хранилища Блэков. К сейфу — согласно все тому же завещанию — в случае смерти мистера Поттера имели доступ лишь двое: Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Со смертью первого единственной распорядительницей состояния осталась мисс Грейнджер.
— Спасибо, мистер Рыклифф, — поблагодарила Гермиона.
Тот чуть наклонил голову и шагнул к камину.
Перед тем как окончательно раствориться в языках каминного пламени, Рыклифф чуть слышно сказал:
— Помните, мисс Поттер: гоблины не жалуют политику Сами-Знаете-Кого.
Невилл, не проронивший за все время пребывания гоблина в номере ни слова, задумчиво посмотрел на клинок:
— Самая острая сталь в Англии. Хм, какая честь для Малфоя. — И, криво усмехнувшись, добавил: — И какой подарок он получит перед смертью.
— Прекрати, Невилл. И так не по себе.
— Еще бы… Ладно, давай проговорим детали плана— так мне будет спокойнее. Твоя легенда?
— Я — двадцатилетняя Роксана Уфук. Наполовину турчанка, наполовину англичанка, после смерти матери одиннадцать лет прожила в Стамбуле в семье отца. Образ: брюнетка с карими глазами — ты же знаешь, Малфой неровно дышит именно к темным волосам и карим глазам.
Невилл лишь хмыкнул.
— Роксана — дочь потомка султанского рода, уставшая от семейных ограничений и сбежавшая из дома в поисках приключений. Малфой уже заинтересован. Я подогрела интерес, используя свои источники. К слову, легенду тоже подтвердили. Глубже он копать не будет. Зная нашего наследника чистокровнейшего семейства, девушка будет интересна ему всего на одну ночь.
— Последнюю ночь его жизни, — зло добавила мисс Поттер.
— С легендой понятно. Дальнейший план действий?
— Бал, устроенный в поместье Малфоев в честь подписания двустороннего соглашения о магическом сотрудничестве Британии и Исландии, как никогда кстати. Дальше — легкий флирт, недвусмысленные намеки и — спальня. Ну, а всё остальное — дело техники.
Невилл отвел взгляд.
— А без этого никак? — пробормотал он. — Ох, не нравится мне эта «техника»…
Гермиона начала злиться и заметалась по комнате:
— Никак, Невилл, никак! Он все время начеку. Любое мое неверное движение до… — она запнулась, но тут же взяла себя в руки и продолжила:
— Он должен устать и заснуть. Никаких зелий я не могу с собой принести. Все поместье наполнено антимагическими чарами. Магловские снадобья тоже отпадают. Везде охрана. Да и Малфой далеко не глуп!
Невилл с беспокойством следил за метаниями Гермионы.
— Мне нужно усыпить его бдительность, он должен заснуть. Тогда у меня появится шанс… Нужно целиться прямо в сердце, — она судорожно сглотнула. — Клинок я спрячу в волосах; охранные чары, по уверениям гоблинов, сработать не должны.
— Как ты покинешь поместье после? Насколько я помню, лишь члены семьи и те волшебники, в чьих жилах течет кровь Малфоев, могут беспрепятственно аппарировать из замка.
— Ключевое слово — кровь, — серьезно ответила Гермиона. — Достаточно лишь капли крови с клинка на моем порезанном запястье.
Она замолчала, опустилась обратно на стул, и, посмотрев на Невилла, серьезно произнесла:
— Обещай мне, если я не вернусь, ты продолжишь борьбу.
— Конечно, обещаю, — улыбнулся тот, — но ты вернешься.
— Спасибо, — прошептала Гермиона и, повернувшись к зеркалу, вновь взглянула на свое отражение.
Невилл пригнулся и тоже заглянул в зеркало.
— А знаешь, не будь ты мисс Поттер и приди в своем обычном облике, ты бы произвела не меньший фурор, чем загадочная Роксана. К слову, этот шрам тебя только красит. — И Невилл тихонько провел пальцами по ее виску.
Гермиона вздрогнула, но ничего не ответила.
— Ладно, — Невилл отвернулся от зеркала и посмотрел на настенные часы. — Время собираться. Тебе еще нужно аппарировать в Англию. Отсюда через три камина, и не забудь про болгарскую границу. Хотя Крам обещал позаботиться об этом. Платье и косметические зелья ждут тебя в отеле «Маджестик» на окраине Лондона — я подумал, не имеет смысла привлекать к себе внимание здесь, в Варне.
Гермиона кивнула и, выдвинув ящик стола, достала пузырек с оборотным зельем. Затем открыла шкатулку, стоявшую все на том же столике, и вытащила два маленьких футляра. Открыв первый, она осторожно достала длинный темный волос.
— Кто? — полюбопытствовал Невилл.
— Турчанка, из маглов, — хитро улыбнулась она и бросила волос в пузырек. — Какая ирония, не находишь?
Зелье внутри зашипело и запузырилось. Не дожидаясь конца реакции, Гермиона быстро раскрыла второй футляр, в котором обнаружился маленький розовый цветок. Она опустила ингредиент в оборотное зелье, которое в ту же секунду полыхнуло красноватым светом.
— Пустырник, — ответила Гермиона на вопросительный взгляд Невилла. — Продлевает действие зелья, маскирует магическую активность.
И, усмехнувшись, она добавила:
— Способствует возникновению головной боли после. Мое недавнее открытие.
Невилл снова нахмурился.
— Даже сильнейшая головная боль — это довольно низкая плата за смерть Малфоя, — произнесла Гермиона и быстро выпила зелье.
Через несколько минут перед зеркалом сидела привлекательная смуглая брюнетка восточных кровей с вьющимися черными волосами и темно-карими глазами.
— Сколько продержатся чары?
— Около двенадцати часов. Мне пора собираться.
— Удачи, — пожелал Невилл и, подойдя ближе, обнял Гермиону.
— Спасибо, она мне понадобится, — тихо ответила та и уткнулась ему в плечо.
Глава 2. БалМы прячем от света лицо,
Мы верим — никто не узнал.
Я закрою свой голос хрустальным ключом.
Не спрашивай только меня ни о чем.
Пускай продолжается бал,
Продолжается бал…
Ты — Королева Ночи,
Я — Господин Никто.
Когда сойдутся две темноты,
Когда сойдутся две темноты,
Начнется рассвет.
А потом...
(с) Пикник. «Бал»
— Ты хотела поговорить? — Рон хмуро взглянул на пока еще свою девушку, сидящую на берегу озера.
Выдался довольно теплый осенний денек, скорее всего последний, так как октябрь уже давно порывался вступить в свои законные права. Ветер тихонько шевелил желто-красную листву старого дерева, лучи осеннего солнца отражались в зеркальной глади воды, лишь изредка вздрагивающей мелкой рябью от очередного осторожно-ленивого взмаха щупальца старого кальмара, плавающего совсем близко от поверхности.
Гермиона кивнула и обернулась к Рону, прислонившемуся к стволу березы.
— Хотела. И ты тоже. Но я полагаю, не решался.
Теперь он выглядел немного растерянным.
— О чем ты? О Гарри? Ты думаешь, его снова беспокоит шрам?
Она покачала головой.
— Нет… То есть думаю, конечно. Но поговорить хотела не об этом.
Рон хранил молчание.
— Тебе не кажется, что это не может так дальше продолжаться?
— Что «это»? — протянул Уизли.
— Наши отношения… Я полагаю, пора дать друг другу свободу, — Гермиона пристально взглянула на него. — Ты пойми, я не думаю, что мы разлюбили друг друга, нет. Просто это иная любовь, нежели нам казалось. Страсти улеглись, оставив теплые, скорее, родственные отношения. Такое бывает…
— Бывает?
— Редко, но бывает. Да и сам подумай, хотел ли ты видеть меня рядом всегда? Ты понимаешь, о чем я…
Рон пнул небольшой камень и виновато посмотрел на Гермиону.
— Ответь мне на один вопрос, — серьезно произнес он и, улыбнувшись, добавил: — Почему ты всегда такая умная?
Гермиона облегченно вздохнула.
— Значит, мир и свобода?
Неподалеку послышался веселый девичий смех. Лаванда Браун в окружении подруг с факультета хохотала над какой-то шуткой Парвати.
Рон с явным интересом покосился в ее сторону.
— Иди уж, Казанова.
— Кто?
— Не важно.
— Я люблю тебя, Гермиона, — все еще улыбаясь, произнес Рон, а затем, смутившись, добавил:— Ну, ты понимаешь, о чем я…
— Понимаю, — улыбнулась она в ответ.
* * *
Гермиона подняла голову и сонно взглянула на свое отражение. Незнакомая брюнетка растерянно смотрела из небольшого настольного зеркала, не волшебного, а совершенно обыкновенного — уж какое нашлось в этой очередной дыре.
Роксана Уфук, давно готовая к балу, незаметно задремала. Пустырник в зелье внес свою лепту. Да и заклинание «просветления памяти» отняло много сил: навыки турецкого языка, полученные во времена «затишья» в Стамбуле, стоило в срочном порядке освежить, отсюда и утомление.
Но все же, какой необычный сон… Или не сон, а потревоженная память, нежданно-негаданно преподнесшая «подарок» из прошлого? Как мило. И как больно.
Гермиона отвела взгляд от зеркала. Часы… Ах! Время! Ну конечно! Бал в самом разгаре.
Она вновь посмотрела на свое отражение и, поправив макияж, решительно произнесла:
— Пора действовать, Роксана. Ты сможешь.
* * *
Гермиона нерешительно переступила порог бального зала Малфой-Мэнора и огляделась.
— Вашу палочку, мисс, — строго произнес высокий шатен в черной маске и такой же черной мантии.
Охрана. Один из многих.
— Конечно, — обворожительно улыбнулась она.
Страж магического порядка повертел в руках палочку.
— Восемь дюймов. Остролист, волос вейлы. Девять лет в пользовании.
— Совершенно верно.
— Как и все гости, Вы получите ее после бала.
— Конечно. Спасибо, — Гермиона с грустью посмотрела на волшебный предмет и прошла в зал.
А палочку было все-таки жаль. Хоть она была не ее собственной, но уж больно это волшебство подходило мисс Поттер. Ну что ж, палочка — это совсем небольшая плата за смерть Малфоя.
В поместье немногое изменилось с того ужасного дня, дня гибели ее лучших друзей и ее самой, прежней Гермионы Грейнджер. Все те же высокие потолки, украшенные великолепной лепниной в виде шевелящихся змей, те же живые картины, изображающие представителей чистокровнейшего семейства, та же чопорная аристократическая роскошь.
Огромный зал, освещенный парящими в воздухе свечами и маленькими мерцающими сгустками света, был заполнен гостями. Кого здесь только не было: дипломаты, представители аристократических семейств, сотрудники министерства, приближенные Темного Лорда, красавицы, жаждущие мужского внимания.
В центре зала в танце кружились пары.
Неожиданно цепкий взгляд Гермионы выхватил из толпы изящную рыжеволосую женщину. Гермиона вздрогнула. Джинни…
— Добро пожаловать, мисс Уфук, — раздался мягкий баритон, привлекая внимание Гермионы. Перед ней стоял высокий седой мужчина.
— Спасибо, мистер…
— Рудольфус Лестрейндж.
Конечно, Гермиона знала это имя, но вот Роксане Уфук не полагалось его знать.
Гермиона Грейнджер, мисс Поттер, Роксана Уфук, Миона Гаррет, Линда ван Дерхельден, Александра Депп. Как ее много…
Она подняла глаза на известного Пожирателя смерти.
— Очень приятно, мистер Лестрейндж, — она сделала реверанс. — Мое имя, я вижу, вам известно.
— Да, наслышан, — ухмыльнулся сильно постаревший муж покойной Беллатрисы.
— Позволите? — Рудольфус протянул руку, приглашая присоединиться к танцующим.
Гермиона кивнула, принимая приглашение. Они закружились в танце.
— Роксана, вы прекрасно танцуете, — после минутного молчания сделал он комплимент.
— Благодарю, мистер Лестрейндж, — сдержанно кивнула та.
— Не знай я, что вы восточных кровей, принял бы за вейлу.
Гермиона обворожительно улыбнулась. Ближе к делу, мистер Лестрейндж, ближе к делу.
— Вы мне льстите. Не знай вы, что я наполовину турчанка, моя внешность сказала бы все за меня.
— Вы зря так полагаете. Я встречал в своей жизни не одну кареглазую вейлу с волосами темными, как сама ночь!
Старый ловелас, она мысленно поморщилась. Ближе к делу. Расчетливый ум Гермионы уже выстраивал варианты дальнейшего развития событий.
Между тем мелодия стихла.
— Не желаете что-нибудь выпить? — Рудольфус уже вел свою партнершу к столам, ломившимся от различных яств и напитков.
— Если только воды.
— Конечно, — Лестрейндж подозвал домашнего эльфа-официанта.
— Воды, Линки, — жестко приказал он и пристально посмотрел эльфийке в глаза. Маленькое существо затряслось мелкой дрожью и, прижав большие уши к голове, пропищало:
— Сию минуту.
У Гермионы сжалось сердце. Дурацкая школьная привычка.
Через секунду на подносе появился небольшой хрустальный бокал с водой. Взяв бокал, Рудольфус протянул его ей.
— Спасибо, — улыбнулась Гермиона, принимая напиток.
Рудольфус лукаво улыбнулся в ответ и на несколько секунд повернулся к столу. Этого времени хватило, чтобы незаметно — насколько это было возможно — выплеснуть содержимое в ближайшую вазу с пуншем. Любопытный поворот — подсунуть ей зелье сладострастия. Скорее всего, совсем немного, но вполне достаточно, чтобы забыть о причине своего визита.
— Ах, дорогая! Вас так мучила жажда? — удивился Лестрейндж.
— Да, немного, — смущенно ответила Гермиона.
— Что ж… Как вам прием?
— О! Он великолепен!
— Да, род Малфоев всегда умел устраивать балы.
Неожиданно Рудольфус, будто что-то заметив, встрепенулся и спустя мгновение откланялся. Старый лис. Ну что ж, теперь в игру должен вступить Малфой. Гермиона очень на это надеялась. А пока она внимательно осматривала зал в поисках обладательницы огненно-рыжих волос. Вот она! Изящная молодая женщина стояла об руку с… Теодором Ноттом. Гермиона внутренне содрогнулась. Разумеется, она все знала (ее осведомители старались на славу), но смириться так и не смогла. Джинни, бедная Джинни. Со стороны миссис Нотт выглядела счастливой, но очень немногие знали, что она уже около тринадцати лет почти все время находится под заклятием Империус. И Гермиона даже боялась подумать, что творится с подругой в моменты просветления, когда ее супруг снимает непростительное.
Уж лучше жить как она, мисс Поттер, мстя за дорогих ей людей: родителей, друзей; испытывая удовлетворение после каждого промаха и поражения Темного Лорда и веря… А вот во что веря? Сможет ли мир когда-нибудь стать прежним? В частности — ее мир?
Джинни… Именно ее они пытались вызволить из лап Волан-де-Морта тогда, в конце седьмого курса. Они не смогли оставить ее, можно сказать, добровольно пошли на смерть. Как глупо. Но храбрая сестренка Рона поступила бы точно также, будь у нее шанс пожертвовать собой. Но шанса не было. Ей не дали умереть за Гарри, умереть вместе с Гарри. Джинни Уизли оставили жизнь, превратив в безвольную улыбающуюся куклу — миссис Нотт.
— Скучаете, мисс Уфук? — раздался голос позади Гермионы, прервав поток так некстати нахлынувших размышлений.
Она обернулась и встретила насмешливый взгляд холодных серых глаз.
Малфой — сердце, казалось, на секунду замерло.
— Немного, — взяв себя в руки, уклончиво ответила Гермиона, а затем неуверенно спросила: — Здесь все знают мое имя?
— Нет, что вы, — сдержанно рассмеялся Драко. — Я просто удосужился кое-что разузнать о такой красавице, как вы.
— Как и мистер Лестрейндж? — улыбнулась Гермиона.
— Да, — вежливо кивнул Драко и добавил: — Он разузнал для меня.
— Правда? — польщено протянула она.
— Мисс Уфук, а вы меня впечатлили, — ухмыляясь, перевел он тему. — Как вы распознали зелье сладострастия?
Заметил! Гермиона покраснела.
— Зелье сладострастия? Как интересно. Просто я не принимаю какие-либо напитки из чужих рук. Так учил меня отец.
Драко хищно улыбнулся.
— А если бы вы знали, что это оно?
Гермиона потупила взгляд.
— Ну что Вы, Роксана. О причине того, зачем вы покинули Стамбул, я тоже наслышан.
Она невинно охнула.
— Я не осуждаю. Более того...
Драко подал знак эльфу, и тот незамедлительно предстал перед хозяином, держа на подносе миниатюрный серебряный бокал.
— Как вы знаете, мисс Уфук… Могу я называть вас Роксаной?
Она кивнула.
— Так вот, Роксана, вы должны знать, что зелье сладострастия не лишает рассудка и воли, оно лишь проявляет наши скрытые желания, обостряет чувства. Не для этого ли вы решили посетить сегодняшний прием?
Гермионе очень не нравилась сложившая ситуация. Игра принимала нехороший оборот.
— Возможно, — прошептала Гермиона.
— Тогда… — произнес Малфой, растягивая слова в своей любимой манере, и протянул ей бокал.
Она осторожно приняла напиток.
— За красоту, потаенные желания и необдуманные поступки! — И Драко пригубил свой бокал, вовремя поднесенный все тем же домашним эльфом.
Серые глаза с холодной расчетливостью следили, как Роксана Уфук припала губами к своему бокалу и разом выпила зелье.
«Будь что будет!» — пронеслось в голове у Гермионы. — «Я все равно тебя убью, Малфой. За все, что было… и будет».
* * *
Драко с интересом наблюдал за тем, как теплеет ее взгляд, как лукавая улыбка озаряет лицо, как краснеют пухлые губы.
Обычно он не использовал зелья в своих любовных утехах (Гермиона непременно прознала бы об этом и учла такой «нюанс»), но уж больно красиво Рудольфус — у Драко язык не поворачивался называть этого хитрого лиса «дядей» — вчера расписывал действие зелья сладострастия… Почему бы не попробовать?
Ему до косточек гиппогрифа надоел обычный сценарий развития событий. Заинтересованный взгляд, быстрый флирт, его спальня, секс.
Пара ночей — больше ему ничего не было нужно от этих бездушных кукол, охотниц за состоянием и титулом. Были среди них и по-настоящему влюбленные в него «безмозглые пикси», но и они надолго не задерживались в его жизни, которая со стороны казалась чуть ли не идеальной: власть, утроенное состояние, высокое положение, дарованное ему Темным Лордом. Быть приближенным самого Волан-де-Морта, его «правой рукой» — очень даже неплохая привилегия, если только забыть о Знаке Мрака на руке, как символе пожизненного рабства и жестокости. Эти красавицы на одну ночь помогали забыться, снять напряжение и создать иллюзию счастья, того счастья, которое он видел когда-то давно в глазах грязнокровки Гермионы Грейнджер.
Он смог спасти Грейнджер от смерти, но не смог удержать. Теперь она неуловимая мисс Поттер. И ему вряд ли удастся увидеть ее когда-нибудь, по крайней мере — живой.
Так почему бы не создать иллюзию и сегодня с этой авантюристкой восточных кровей?
* * *
Гермиона начала ощущать действие зелья почти сразу. Голова немного закружилась, предрекая дурманящее желание… Как ты могла так просчитаться, мисс Поттер?
Взгляд карих глаз потеплел. Из почти черных они превратились в темно-янтарные. Роксана Уфук (мисс Поттер, или все же сама Гермиона Грейнджер?) с интересом смотрела на Драко Малфоя.
Как она раньше не видела, насколько он красив? Глаза цвета расплавленной стали, серебряные волосы, красивое тело под дорогой мантией. Почему же она никогда не замечала Его? Или же замечала, но только не позволяла себе в этом признаться? Нет. Да… Зачем отрицать это сейчас? Она вспомнила, как ловила на себе его взгляд тогда, в другой жизни, с вызовом смотрела в ответ, но затем не выдерживала и отводила глаза. Отчего? Теперь она может смотреть на него, сколько душе угодно. Как хорошо… Она должна Его убить? Зачем? Нет, никогда.
Мысли путались, уступая место древним инстинктам, самой природой заложенным в естестве человека.
Гермиона неосознанно протянула руку и нежно коснулась щеки Драко. Он по-малфоевски улыбнулся, перехватил ее руку, мягко коснулся губами запястья и осушил свой бокал.
Да, Рудольфус был прав: занятное зелье. Его действие Драко ощутил почти сразу и уже не представлял себе, что воспринимать мир можно по-другому. Теперь его мир принадлежал этой восточной красавице. Как он мог подумать, что это очередная вейлоподобная кукла? Она была ослепительна, и ее умные карие глаза светились тем самым Светом, который он уже отчаялся когда-либо увидеть.
Сквозь дурман Драко подумал, что Лестрейндж описывал все немного иначе, но, вновь поймав взгляд Роксаны, он лишь отмахнулся от этих туманных размышлений. Сейчас все было неважно. Все, кроме Нее, этого света и всепоглощающего желания.
Драко тепло улыбнулся, заставив карие глаза сиять еще ярче, и протянул даме руку…
Дальнейшее Гермиона помнила с трудом. Вот они покидают огромную гостиную, притягивая заинтересованные, насмешливые, раздраженные, удивленные или полные злости взгляды. «Странные люди… неужели просто нельзя наслаждаться жизнью?» — подумала она тогда. А затем был темный коридор, Его жаркие поцелуи, Ее счастливый смех, темная дверь, серо-зеленая комната (которая показалась Ей смутно знакомой), Его разбросанная одежда, Ее порванное платье, огромная кровать с серебряным балдахином, бессвязный шепот, бросающие в жар прикосновения, стоны наслаждения и чувство пьянящего счастья.
Постой, пусть закат тебе ляжет на плечи.
Я еще не дышал, я еще не дослушал твой смех.
Постой, ты можешь спугнуть этот вечер,
И мы потеряем друг друга во тьме….
Мы закрыли глаза и далекий придумали остров,
Мы придумали ветер и себе имена.
И не знаем пока, кто из нас на рассвете
Станет ждать, чтоб скорее укрыла волна….
(с) Пикник. «Остров»
Иллюстрация к главе от mazhej:
http://mazhej.tumblr.com/image/73203092701
Глава 3. После БалаДрако проснулся на рассвете с улыбкой и мыслью о том, что, пожалуй, никогда еще не был так счастлив. Всю сознательную жизнь его улыбка была похожа на маску, иногда насмешливую, порой зловещую, или же источающую лесть. Еще ни разу он не позволил себе снять эту маску и просто улыбнуться, оттого что был счастлив.
Взгляд скользнул по телу красивой обнаженной незнакомки, спящей подле него, разбудив поток воспоминаний о вчерашней ночи.
Улыбка исчезла. Драко нахмурился и склонился над девушкой, разглядывая ее лицо. Неужели зелье так сильно на него подействовало? Лестрейндж обещал довольно приятную ночь, но действительность превзошла ожидания. Зелье… Как он вчера сказал этой странной англичанке восточных кровей? Зелье сладострастия не лишает рассудка и воли, лишь раскрывает скрытые желания, обостряет чувства. Но оно не заставит почувствовать то, чего нет. А то, что было ночью, не могло быть иллюзией. Он видел тот самый Свет… Неужели зелье заставило Драко увидеть то, чего не могло быть?
Роксана пошевелилась. Драко снова опустился на кровать. Он и сам не мог понять, что побудило его притвориться спящим. Любопытство? Интуиция?
Рука непроизвольно потянулась к небольшой тумбе около кровати. Как ни странно, волшебная палочка была на привычном месте. Однако! Справиться с многолетней привычкой не способно никакое зелье.
Сжав в ладони палочку, Драко засунул руку под подушку и прикрыл глаза.
Как раз вовремя: Роксана проснулась.
* * *
Гермионе Грейнджер понадобилось около пяти секунд, чтобы понять, кто она, где и главное —
что здесь делает.
Она резко села в постели, судорожно натянув на себя простынь.
Спокойно, Гермиона, спокойно. Все, что было — это лишь действие зелья. Ничего большего. Кажется… Вспомни, зачем ты здесь. Убить Его, убить Малфоя.
Гермиона посмотрела на «спящего» и, закутавшись в простыню, тихонько встала с кровати. В голове и на душе царило смятение, но одна мысль выделялась четко: убить Драко Малфоя, она должна сделать то, зачем пришла. И помоги ей Мерлин с Морганой.
На цыпочках, стараясь не шуметь, она подошла к валявшемуся на полу платью. Н-да, платьем эту порванную ткань теперь назвать было сложно. Закрепив на груди простынь, Гермиона начала судорожно искать «заколку». Где же этот кинжал, Гриндевальд его побери!
На полу что-то блеснуло, отражаясь в лучах восходящего солнца, заглянувшего в окно комнаты. Есть!
Дрожащими руками она подняла кинжал.
— Кто ты?
Гермиона вздрогнула и резко обернулась. В ту же секунду облик турчанки начал меняться — действие оборотного зелья заканчивалось.
* * *
Драко Малфой полусидел в постели, настороженно глядя на незнакомку, с которой провел ночь.
— Я спрашиваю, кто ты?! — повысил он голос.
Момент неожиданности упущен… Или еще нет? Сейчас или никогда. Гермиона метнула кинжал, целясь прямо в сердце. Драко среагировал мгновенно, резко подавшись в сторону, но полностью увернуться от удара не смог. В тот же миг оборотное зелье полностью утратило силу: к Гермионе вернулся ее прежний облик.
Острый клинок вошел в плечо Драко, но удивление и шок, от того кто перед ним, сковывали, мешая прочувствовать боль, здраво мыслить и главное — действовать.
— Грейнджер! — прорычал он.
На лице Гермионы отразился целый коктейль эмоций: испуг, удивление, сожаление.
— Акцио кинжал! — четко произнесла она и, схватив окровавленный клинок, выскользнувший из плеча Малфоя, полоснула им по запястью.
— Петрификус Тоталус! — закричал Малфой, наконец оправившись от шока, и вскочил с кровати.
Поздно. Гермиона, не теряя ни секунды, приложила окровавленное лезвие к порезу и аппарировала.
Луч заклятья рассек воздух, врезался в стену и исчез, затерявшись в мелких осколках и каменной пыли.
— Грейнджер, — с бессильной злобой прошептал Драко, инстинктивно рукой пытаясь остановить кровь. Он упустил Грейнджер. Вновь.
* * *
В гостиничном номере стояла напряженная тишина. Невилл нервно прохаживался по комнате, временами поглядывая то на часы, то на незваного гостя. Виктор Крам спокойно сидел за столом и пил чай, мысленно строя догадки о повышенной нервозности Невилла.
Хлоп.
Перед их изумленными взорами предстала полуобнаженная Гермиона, перепачканная и истекающая кровью.
Виктор подавился уже остывшим чаем.
* * *
— Герми-и-вона! Что это? Где ты была! Что происходит?
Виктор метался по комнате, как бешеный зверь в клетке, своим возмущенным рыком не давая Гермионе прийти в себя. Невилл наблюдал за происходящим из-за стола, изредка бросая на Гемриону тревожные взгляды. Они с Крамом, похоже, поменялись местами.
— Успокойся, Виктор, — устало протянула она, кутаясь в простынь. Кровь, хлеставшую из запястья, Невилл остановил еще в первую минуту неожиданного появления Гермионы.
— Успокойся, значит! Успокойся?!
— Я, пожалуй, оставлю вас ненадолго, — Невилл поднялся и, бросив на Гермиону еще один встревоженный взгляд, покинул комнату.
Она облегченно вздохнула и мысленно поблагодарила всегда тактичного друга.
— Гермивон! — Крам прекрасно освоил английский, а вот с ее именем справиться так и не смог.
— Виктор, прошу тебя еще раз: успокойся.
— Где ты была? Откуда кровь? Что все это значит?
— Так нужно было…
Он неожиданно бросился в ноги подобравшейся на кровати Гермионе.
— Гермиво-о-на. Давай уедем. Уедем далеко. Я тебе говорил, у меня есть домик в горах. Мы изменим твою внешность, тебя никто не найдет. Прошу… Я не дам тебя в обиду. Мы будем счастливы.
Она лишь покачала головой.
— Это моя жизнь, моя судьба, какую бы ненависть я к ней ни питала. Я не отступлюсь, — Гермиона пристально посмотрела Виктору в глаза.
Тот отвернулся, поднялся с колен и заговорил уже совсем другим тоном:
— Представитель болгарской оппозиции хочет встретиться, если не с самой мисс Поттер, то хотя бы с ее доверенным лицом. Без этой встречи они не намерены поддерживать восстание. Я уже сказал об этом Невиллу.
— Меня они, очевидно, не считают твоим доверенным лицом, — сухо добавил он.
— Хорошо. Невилл поедет с тобой в Софию.
Виктор одарил ее укоризненным взглядом и через минуту исчез в зеленом пламени камина.
* * *
Гермиона устало закрыла глаза руками.
Скрипнула дверь. В комнату вернулся Невилл.
— Он ушел?
Гермиона кивнула. Невилл выжидающе на нее посмотрел.
— Я не смогла. Лишь ранила… — прошептала она.
Он побледнел, но быстро взял себя в руки.
— Что теперь?
— Сейчас мне нужно залечь на дно. В Софию поедешь ты. Нельзя терять времени. Не все еще потеряно.
Бледный Невилл кивнул.
— Все будет хорошо, — пробормотал он и направился к двери, прекрасно понимая, что Гермионе нужно побыть одной.
— Я видела Джинни, — тихо добавила она.
Невилл вздрогнул и застыл на месте.
— Она все еще под Империусом.
Невилл, не оборачиваясь, кивнул и покинул потрепанный номер гостиницы в Варне.
* * *
Слезы текли по щекам, но Гермиона не осознавала, что плачет. Все было напрасно. Может, вся эта борьба тоже напрасна? Тогда и само существование мисс Поттер не имело смысла в этом уже давно изменившемся мире. Нет, такие мысли до добра не доведут. Ей нужны силы, чтобы жить дальше, действовать, бороться.
Итак, Малфой жив и, более того, знает, кто пытался его убить. Плохо. Очень плохо. Насколько она знала своего бывшего сокурсника, точнее того, в кого он превратился, Малфой устроит на нее настоящую охоту. И пощады не будет. Он не пощадил даже Пэнси Паркинсон, что уж говорить о грязнокровке Грейнджер?
Перед глазами неожиданно предстал образ Драко Малфоя, но не того бездушного приспешника Темного Лорда, каким его знал мир — другого. Сквозь обрывки воспоминаний она увидела его таким, каким он был ночью: сильный, но в то же время нежный. В эту ночь в глубине его всегда холодных глаз можно было увидеть тающие льдинки… и Драко улыбался.
Гермиона мысленно дала себе пощечину.
Вурдалаково зелье, будь оно не ладно!
Но зелье сладострастия не могло создать такую иллюзию. Или могло?
Все еще кутаясь в злосчастную простынь, Гермиона медленно поднялась с кровати, на которой неподвижно сидела с той минуты, как ушел Невилл, и в задумчивости подошла к столу.
Она определенно не хотела думать о том, что не только зелье виновато в случившемся.
Взгляд скользнул к чашке, оставленной на столе Виктором.
На донышке высохшие чаинки сложились в необычный рисунок, сильно напоминающий собачий оскал… Грим.
* * *
Сказать, что Драко Малфой был в ярости — значит, не сказать ничего. Он рвал и метал все, что попадалось на пути. Вдребезги был разбит старинный сервиз, принадлежавший еще его деду — Абраксасу Малфою, разнесена каменная стена в его комнате (слава Мерлину, не несущая). Парочка домашних эльфов, которым не повезло попасться на глаза хозяину, чуть не лишилась ушей.
Слава Мерлину, никто в поместье больше не рискнул совершить такую глупость, как предстать пред гневные очи Драко, не зная даже причины его ярости.
Так могло продолжаться и дальше, если бы не Знак Мрака, неожиданно с небывалой силой полыхнувший на руке и вызвавший дикую, но такую отрезвляющую боль. Темный Лорд звал его?
Глава 4. Петли времениЗнак Мрака пылал, распространяя невыносимую боль по всему телу. На памяти Драко за последние десять лет метка так раскалялась всего несколько раз. Либо Лорд был в бешенстве, либо очень сильно желал кого-то видеть — в данном случае его. Драко очень надеялся на второй вариант. О ярости Темного Лорда слагали легенды, а ему эти легенды были знакомы не понаслышке.
Почти бесшумно шагнув из пламени огромного камина, Драко приготовился к худшему.
Личный кабинет самого страшного мага столетия был относительно невелик, но обставлен с роскошью: дорогая мебель, древние фолианты по черной магии, старинные золотые чаши гоблинской работы, несколько зачарованных зеркал. Можно было даже сказать, что здесь уютно, если бы не присутствие самого хозяина.
Темный Лорд сидел за столом, медленно перелистывая одну из своих бесценных книг. Его лицо излучало заинтересованность и… спокойствие?
Почувствовав чужое присутствие, Волан-де-Морт поднял взгляд от почти рассыпающегося в руках фолианта и посмотрел на осмелившегося его побеспокоить.
Волна облегчения и привычного страха окатила Драко. Облегчения — от того, что Темный Лорд не злился. Страх же был привычен: Драко всегда внутренне содрогался, когда Лорд пристально на него смотрел, как будто видя насквозь. Глаза — вот что осталось от прежнего Волан-де-Морта, едва возродившегося монстра. Они больше не походили на змеиные и не пылали адским огнем, но в них, как и раньше, не было души. Одна затягивающая пустота, сковывающая волю и лишающая последней надежды. В остальном хозяин кабинета выглядел вполне «по-человечески»: красивый стройный сорокалетний мужчина, одетый по последней волшебной моде (только цвета всегда были темными). Том Реддл все же вернул себе свой облик. В этом были свои плюсы. Для него.
Драко подошел ближе и опустился на одно колено, склонив голову.
— Вы звали меня, мой Лорд?
— Встань, Драко. К чему эти церемонии? — скучающим тоном произнес Волан-де-Морт.— Располагайся, — добавил он, кивнув на кресло возле стола.
Драко воспользовался предложением и выжидающе посмотрел на Лорда.
— И как ты оказался настолько глуп, чтобы впустить мисс Поттер в свою спальню?
Драко немного изменился в лице, всего на мгновение.
Когда он привыкнет, что Лорд обо всем всегда узнает первым?
— Но несколько приятных минут она тебе все же доставила, не правда ли?
Волан-де-Морт рассмеялся. От этого смеха Драко вновь испытал не самые приятные чувства. Уж лучше еще парочка кинжалов от Грейнджер.
— Знаю, что правда, — отсмеявшись, произнес Волан-де-Морт. — Но не пора ли все это прекратить?
— Что вы имеете в виду?
— Я говорю о том, что мисс Поттер порядком мне надоела, и я всерьез подумываю положить конец ее существованию.
Драко был озадачен. Лорд не раз «подумывал» о том, чтобы «положить конец существованию» Гермионы. Но она до сих пор была не только жива, но и продолжала активную борьбу против его режима.
— Я вижу сомнение на твоем лице, но, клянусь Слизерином, это не просто очередная попытка ее убийства.
— Тогда что? — осмелился спросить Драко.
Волан-де-Морт достал трубку и закурил, в гнетущей тишине выпуская клубы ароматного дыма. Благодаря Темного Лорду, курение табака в последнее время стало необычайно модным.
— Говорят, магловская привычка, — произнес он, — но мало кто знает, что маглы переняли ее у нас. Вспомни Генфальда Тринадцатого.
Драко не ответил.
— Возвращаясь к нашей маглорожденной, упрямой как гиппогриф девчонке. В этот раз я действительно намерен ее уничтожить. И ты мне поможешь.
Драко нахмурился. Убивать Грейнджер своими руками у него желания не было. Особенно после сегодняшней ночи. Он был зол. Но…
— Непременно поможешь, — задумчиво произнес Лорд, казалось, обращаясь к самому себе, и выпустил очередную порцию дыма, закрутившегося в воздухе в три полупрозрачные петли.
* * *
— Что мне нужно делать? — спокойно произнес Драко.
— Всего лишь вернуться на тринадцать лет назад и убить маглорожденную ученицу Хогвартса, — усмехнувшись, ответил Волан-де-Морт.
— Великий Мерлин… — только и смог произнести Драко, на несколько секунд все же утратив всю свою выдержку, — но как это возможно? Маховик времени?
Лорд лишь отмахнулся:
— Маховик не способен на кардинальные перемены. Все изменения, которые, как мы думаем, случились под его влиянием, уже были внесены в историю. Я как-нибудь поведаю тебе эту теорию. Сейчас я говорю совершенно о другом.
Темный Лорд поднялся из-за стола и, не выпуская трубки из рук, медленно подошел к старинным часам, висящим на стене.
— Время, как и смерть, тоже может быть подвластно. Разумеется, немногим, я бы сказал — единицам. Главное — знать, как им правильно управлять. Я смог покорить своей воле смерть. Думаю, совладаю и со временем.
Драко слушал настороженно, не желая верить в то, о чем говорит Темный Лорд. Но поверить и главное принять — придется.
— И ты, как я уже говорил, — продолжил Волан-де-Морт, — мне поможешь.
— Как? — удивленно спросил Драко, вложив в вопрос все свое непонимание.
— Что ж, начну с самого начала. Получив бессмертие и убрав с дороги Избранного, — Лорд усмехнулся, — я задумался: а что, если бы все могло пойти по-другому, по пути, так сказать, наименьшего сопротивления. Что, если бы появилась возможность немного «подкорректировать» прошлое? Управлять течением времени, обладая бессмертием, знаешь ли, довольно приятно. Но началась война, недолгая, но кровопролитная, отнимающая силы… Орден Феникса и его последователи сражались до последнего — похвальная настойчивость, только безрезультатная. — Волан-де-Морт усмехнулся.— Придя к власти, я вновь стал задумываться о путешествиях во времени: изучал интересующие меня записи, находил и «расспрашивал» нужных людей. Признаюсь, даже у маглов, при всей моей к ним «неприязни», нашлось несколько интересных теорий. Сейчас я уже близок к ответу на очень многие вопросы, в том числе касающиеся самого мироздания; к слову, загадка времени — один из любопытнейших.— Глаза Лорда полыхнули маниакальным блеском.— И наша мисс Поттер, вечно везде сующая свой магловский нос, поможет мне его разгадать. Она — наиболее подходящая кандидатура на роль подопытного нюхлера.
Драко непроизвольно приподнял брови, но промолчал.
— Петли, из которых соткано временное пространство — вот основа управления временем, — продолжил Волан-де-Морт. — Их бесчисленное количество. Есть ярко выраженные петли, есть довольно неплохо просматриваемые, а существуют едва заметные. «Петлями» эти субстанции называют только теоретики, на самом деле это некие временные траектории, соединяющие две точки. Если взять отдельную петлю здесь и сейчас, то с одной стороны прослеживается очень четкая временная кривая от прошлого к будущему, с другой — нечеткая от будущего к прошлому. Точка в будущем размыта, в прошлом же она видна достаточно хорошо. Точки прошлого — временные узлы, моменты времени, где существует наибольшая вероятность альтернативного развития событий. У маглов очень популярна теория «Эффекта бабочки», суть которой заключается в том, что любое воздействие в прошлом может кардинально изменить будущее, даже гибель бабочки, вовремя не взмахнувшей крыльями где-нибудь, скажем, в Южной Америке. Теория хороша, но маглы не обладают магическими способностями и знаниями, чтобы копнуть глубже.
Лорд помолчал, сделал очередную затяжку, выпуская облачко ароматного дыма, и только затем продолжил:
— Я пришел к выводу, что смерть далеко не всех «бабочек» может кардинально поменять мир. Разумеется, жизнь состоит из немалого количества петель, в узлах которых возможно совершить значительные перемены. Но существуют также петли, не заслуживающие особого внимания —конечно, перемены произойдут, но это будет не настолько жизненно важно, как, например, то, что твоим любимым цветом будет черный, а не зеленый. А есть и такие петли, в которые лучше не соваться — как те, что связывали меня и Мальчика-который-давно-мертв.
Драко весь превратился в слух.
— Временные петли одного конкретного человека крепко сплетены между собой, это его путь, судьба, — произнес Темный Лорд. — Они также сплетены с петлями других людей — так образуется временное пространство. Некоторые судьбы переплетены особенно тесно и просматриваются очень четко, если знать, как посмотреть.
Волан-де-Морт задумался, будто пытаясь подобрать слова, и, как показалось Малфою, не сказать лишнего. Драко же напряженно молчал, дабы, не дай Мерлин, не навлечь на себя Обливиэйт.
Между тем Лорд заговорил снова:
— По воле случая ваши жизненные пути — твой и мисс Поттер — соприкасаются. И не раз. Что нам только на руку. Я не могу сказать, что, стерев ее жизнь, не получу сильного изменения событий в настоящем. Но, правильно всё просчитав, можно извлечь огромную выгоду. Например, твои родители и Белла вполне могут остаться в живых.
И Лорд пристально посмотрел своим «бездушным взглядом» в глаза Малфою.
Внешне Драко остался спокоен, но внутри вновь царило смятение. И лишь одна мысль выбивалась из хаоса: «Родители будут жить». На Беллатрису ему было плевать.
— Не мисс Поттер убила их, но одно ее существование натолкнуло убийцу на столь дерзкий шаг.
— Но все-таки не приведет ли смерть Гр… грязнокровки к кардинальному изменению событий?
— При правильном расчете и учете всех составляющих — нет, — уверенно сказал Волан-де-Морт. — Я уже несколько месяцев изучаю ваши петли и нашел идеальную точку для убийства в прошлом. Смерть мисс Поттер, разумеется, изменит мир, но в лучшую для нас сторону.
— Мой Лорд, но почему именно я?
— Я могу тебе доверять, Драко. — Тут Темный Лорд, мягко говоря, лукавил. Он не доверял никому. Никогда. — К тому же только тот, чья временная петля тесно сплетена с петлей мисс Поттер, может изменить судьбу без особых для себя последствий от вмешательства. При определенной магической защите, разумеется.
Драко очень хотел спросить, почему же их судьбы связаны, но сдержался. С Волан-де-Мортом всегда нужно было быть начеку. Но тот сам ответил на невысказанный вопрос:
— Ваши петли связаны, так как, я полагаю, вы еще не раз попытаетесь уничтожить друг друга. И пытались, — Лорд особо выделил последние слова.
Драко чуть заметно нахмурился.
— Как я попаду в прошлое?
— Зеркала, мой друг, старые зачарованные зеркала. Их довольно много — в основном в немагическом мире,— но мало кто догадывается, для чего они служат. Всего лишь старинные безделушки, передающиеся из поколения в поколение. Магловский антиквариат.
Темный Лорд взмахнул волшебной палочкой.
— Вот одно из них.
Старинный шкаф с книгами отъехал в сторону, обнажив каменную стену, на которой висело большое пыльное зеркало в полный рост.
Драко с опаской посмотрел на магическую вещь. Ему ли не знать, что могли таить в себе старинные артефакты.
— Зеркало — это врата времени. Подойди.
Он приблизился.
— Что ты видишь?
— Свое отражение.
— Мосморде активэйт минимус*, — Волан-де-Морт подошел к Драко и коснулся того места на его предплечье, где должен был находиться Знак Мрака.
— Теперь?
На зеркальной поверхности замелькали смутно знакомые картинки из далекого прошлого. Вот Драко стоит, преклонив колено, а на его руке от взмаха чужой волшебной палочки проступает клеймо. Сначала лишь бледные контуры, потом четкий рисунок, который спустя несколько мгновений начинает пылать. На лбу молодого Малфоя выступает пот, крик готов сорваться с губ.
Драко отвел взгляд от зеркала. Да, он помнил ту боль.
— Это одна из твоих петель, точнее, временной узел. Знак Мрака позволяет мне увидеть почти всю твою жизнь. Взгляни.**
Картинка в зеркале сменилась.
Он пятнадцатилетний в кабинете отца. Люциус очень зол. Отец…
Драко подошел еще ближе к зеркалу и словно окунулся в омут памяти.
— Ты разочаровываешь меня, Драко!
Тот опустил взгляд.
— Среди Малфоев никогда не было трусов. Слышишь: никогда! Мы изворотливы, умны, расчетливы, но не трусы. Я не позволю своему единственному сыну опозорить род!
Драко вскинул голову и дерзко посмотрел отцу в глаза.
— Ты будешь гордиться мной. Я не подведу.
Люциус удовлетворенно кивнул.
Картинка сменилась вновь.
Теперь Драко всего одиннадцать.
Купе Хогвартс-экспресса. Пятеро мальчишек: он сам, Крэбб, Гойл, Уизли и Поттер.
— Я помогу тебе во всем разобраться, — ухмыльнулся Драко и протянул для рукопожатия руку.
Поттер сделал вид, что не заметил этого жеста и лишь холодно сказал:
— Спасибо, но я думаю, что сам смогу понять, кто чего достоин.
Снова смена декораций.
Овальный кабинет. Портреты всех директоров Хогвартса.
Проницательный взгляд синих глаз Альбуса Дамблдора прикован к шестнадцатилетнему юноше.
— Выбор есть всегда, мистер Малфой. Подумайте об этом…
Темнота. Глаза привыкают.
Ему двадцать один. Он стоит посреди гостиной фамильного поместья Паркинсонов. Перед ним его бывшая невеста. Бледная Пэнси медленно оседает на пол. Кубок с отравленным напитком падает из рук. Ей плохо, ее скоро не станет. Ему не по себе, почти больно. Отводит взгляд.
— Драко, помоги!
— Я ничего не могу сделать, Пэнси. Прости.
— Но я не виновата!
— Виноваты твои родители. Они ослушались приказа Темного Лорда.
— Они уже мертвы, — шепчет бесцветными губами.
— Ты тоже пыталась избежать метки, — в голосе лед, а на душе сковывающий холод: Пэнси еще можно спасти.
— Будь Темный Лорд проклят! И ты…
Последний взгляд на обреченную и он уходит.
— Будь ты проклят, будь ты проклят… — ее последние слова.
Теперь, слава Мерлину, было светло.
Хлоп!
Грейнджер изо всех сил ударила его по щеке. Драко покачнулся. Вокруг все остолбенели.
Пощечина, полученная от мерзкой грязнокровки, жгла лицо. Тварь!
Холл перед Большим залом. Сейчас начнется Святочный бал. Ученики в предвкушении. Пэнси о чем-то оживленно щебечет, стоя рядом с четырнадцатилетним Драко.
Дубовые двери неподалеку от лестницы тяжело отворились, и в холл вошли гости из Дурмстранга во главе с Каркаровым. Сразу за ним шел Виктор Крам об руку с красивой незнакомой девушкой в голубом платье и такого же цвета мантии.
Пэнси смолкла на полуслове и вытаращила глаза. А ей-то какое дело до незнакомки?
Драко присмотрелся. Гермиона Грейнджер?!**
— Хватит! — крикнул Малфой.
Он, задыхаясь, вынырнул обратно в реальность.
Зеркало, покрытое пылью, таинственным светом мерцало в полутьме.
— Петли, начинающиеся в этих местах, сыграли важную роль в твоей судьбе, — глухо произнес Волан-де-Морт, уже успевший вернуться за стол. — Разумеется, ты видел далеко не все.
Обессиленный Драко упал в кресло.
— И несколько сплетены с петлями мисс Поттер. Особенно меня заинтересовала одна из них.
Драко уже пришел в себя и внимательно слушал, чтобы не упустить ни слова.
— Ты отправишься в прошлое и прекратишь существование девчонки. Чтобы открыть проход во времени, нужно провести ритуал. Приготовления займут, — Темный Лорд мельком взглянул на настенные часы, — пять часов. Советую поспать.
Драко кивнул.
— Мой Лорд?
Волан-де-Морт вопросительно на него посмотрел.
— Я пробуду в прошлом непродолжительное время, но все же могу неосознанно изменить ход некоторых событий, хм… не связанных с «миссией».
Лорд чуть заметно покачал головой.
— Магическая защита — часть ритуала. Ты будешь интуитивно говорить и делать то, что делал тогда. При попытке поступить иначе она будет корректировать твои действия в глазах окружающих. Порой тебе будет казаться, что сознание раздваивается. Впрочем, у тебя будет слишком мало времени, чтобы прочувствовать все «прелести» путешествия.
— А что же с самой мисс Поттер?
— Помнить всё будут только участники ритуала, грязнокровка ничего не поймет. Дать подсказку могут лишь сны. Если зеркала — врата, то сновидения — это, скорее, едва осязаемые мосты, соединяющие различные миры, чуть заметные ментальные нити, тянущиеся через временные петли. Но у мисс Поттер не будет времени осознать, что происходит. Один взмах этого кинжала в прошлом, — Лорд бросил на стол серебряный клинок, — и в настоящем ее больше нет.
Драко присмотрелся.
— Это обычный нож: меняя историю, следует соблюдать осторожность, по возможности обходясь без магии. Конечно, можно было бы использовать яд, но слишком ненадежно. К тому же я помню твою к ним неприязнь после смерти мисс Паркинсон, — вновь усмехнулся Волан-де-Морт.
«Нож за нож. Было бы даже забавно, не будь все так серьезно», — подумал Драко, вслух же спросил:
— Как я вернусь обратно?
— Ты вернешься через это зеркало, как только все будет кончено. Будь осторожен — защита подскажет.
— Они вычислят убийцу.
— Нет. Семнадцатилетний Драко Малфой не будет ничего помнить и, так и не осознав происшедшего, покинет место преступления. Для тебя молодого события тех дней будут прежними. Ни легилименция, ни какие бы то ни было заклинания, не обнаружат в твоем разуме ровным счетом ничего, наводящего на мысль о причастности к убийству. Кинжал исчезнет из прошлого вместе с твоим сознанием.
Драко кивнул. Холод вновь сковал душу.
— Но не повлияет ли убийство грязнокровки на историю с Поттером? Я имею в виду события девяносто восьмого. Не лучше ли попытаться исполнить задуманное после его смерти, или же еще до поступления Гермионы Грейнджер в Хогвартс?
— Нет, момент просчитан идеально. К тому же путешествия более чем на двадцать лет крайне опасны.
Драко вновь кивнул.
— А сейчас — иди. Не забудь: только пять часов. Я призову тебя, — произнес Волан-де-Морт и, раскрыв старинный фолиант, все еще лежащий на столе, углубился в чтение, тем самым давая понять, что разговор закончен.
* * *
Драко вышел из камина в своей комнате. Все было убрано, стена была на месте — эльфы постарались на славу.
Подойдя к окну, Драко резко распахнул ставни и вдохнул ночной прохлады. У него в запасе оставалось пять часов. Ни больше, ни меньше. А еще он был уверен: Лорд сказал далеко не все.
Драко усмехнулся.
Что ж, ему снова не оставили выбора.
*Мосморде (Morsmordre) — вызов Темной метки.
Мосморде активэйт минимус (Morsmordre activate minimus) — проявляет Темную метку на коже, активирует связь.
**Далее в этом отрезке повествования могут попадаться немного измененные отрывки из канона.
Глава 5. Петля перваяДрако действительно научился убивать: врагов, соратников, незнакомцев. Много времени утекло с момента принятия метки. Выбора не было. Это была его судьба, и Драко принял ее, научившись упиваться властью, всеобщим страхом, ненавистью, уважением и восхищением. Но полюбить бесконечную жестокость так и не смог — просто привык. Жестокость и чужой страх стали обыденностью, уважение и ненависть — само собой разумеющимися, а вот власть и восхищение ему, пожалуй, действительно нравились. Вот только не было рядом чего-то… настоящего.
Драко резко встал с кровати и подошел к раскрытому окну. Нестерпимо хотелось курить. Взяв с подоконника трубку, задымившуюся от одного его прикосновения, он с удовольствием затянулся — вурдалакова мода, Гриндевальд ее подери!
Лорд настоятельно советовал отдохнуть перед ритуалом и «путешествием». Но какой уж тут сон: непрошеные мысли настойчиво лезли в голову.
А знал ли Драко Малфой, что значит «настоящее»? Догадывался, в школе со стороны наблюдая за Грейнджер и ее дружками, ставшими уже историей. Казалось, он видел «настоящее» в них самих. В Ней, Ее глазах.
Слизерин же был змеиным пристанищем, серпентарием, если угодно. Драко и его сокурсники были умны, хитры, изворотливы, целеустремленны. Многие из них не гнушались любыми средствами, преследуя свои цели.
Разумеется, все человеческое не было чуждо слизеринцам, но вот «настоящего» на своем факультете Драко так и не разглядел. Да он и не пытался, с самого детства поняв и, главное, приняв правила игры высшего общества. За что «змеиный» факультет признал Драко негласным лидером, тем самым определив его дальнейшие приоритеты.
Дети из аристократических семей или же честолюбивые полукровки, скрывавшие свое происхождение, знали, что такое быть истинным слизеринцем. И у них не было выбора. А глупцы, решившие иначе, теперь мертвы. Пэнси Паркинсон, Блейз Забини, Маркус Флинт полагали, что Драко не тронет, не посмеет, рассчитывали на связывающую их дружбу. Только они не учли, что настоящей дружбы не было и выбора у Драко тоже не было.
Зачем глупая Грейнджер захотела его смерти? Она лишь подписала себе приговор, исполнить который придется Драко. А сможет ли он? Должен. Ради родителей. Он смог убить Паркинсон, сможет убить и Грейнджер. Выбора нет.
Драко закрыл глаза и вновь увидел Ее лицо и тот самый Свет. А потом вспомнил брошенный в него кинжал.
Он должен. Выбора нет. В его силах вернуть отца и мать.
* * *
Все было готово к ритуалу: старинное зеркало, раскрытая на нужной странице книга заклинаний, начерченная на полу пентаграмма, горящие свечи.
Расположившись в кресле, Волан-де-Морт задумчиво смотрел на пламя.
Он добился всего, к чему так когда-то стремился: власти и бессмертия.
Власть опьяняла, и прошло немало времени, прежде чем Темный Лорд осознал, что толпой легче управлять, находясь в тени, вовремя дергая за нужные ниточки. Зачем кого-то порабощать, истреблять маглов, если везде можно поставить людей, верных ему до самой смерти или под угрозой смерти?
Получив бессмертие, Волан-де-Морт стал задумываться о том, как насладиться вечностью. Он вернул себе человеческий облик, былую красоту, попытался вновь почувствовать вкус жизни. Вот только невозможно чувствовать, разорвав душу. Лорд оказался в ловушке, в которую попал по собственной воле: он обманул смерть, но и бессмертие не оправдало ожиданий.
А еще ему стало скучно. И досадно за промахи, допущенные в прошлом. Одним из таких промахов оказалась мисс Поттер. Девчонка должна была сгинуть еще тогда, в девяносто восьмом.
Сейчас же появился шанс все исправить.
К тому же существовала еще одна веская причина, почему Драко Малфой должен был отправиться в прошлое. Так отчего же не совместить нужное с полезным? Устранить грязнокровку и подчинить себе время. Если Темный Лорд смог победить смерть, почему бы не бросить вызов самой Гекате*?
Взгляд скользнул к зачарованному зеркалу. Пора. Волан-де-Морт закрыл глаза, сосредоточившись на Драко. Мгновение — и метка на руке Малфоя полыхнула, призывая предстать перед господином.
* * *
Он вновь находился в кабинете Волан-де-Морта. Крепко сжимая в руке рукоятку серебряного кинжала, Драко стоял в центре пентаграммы, в углах которой горели черные свечи, отражаясь в старинном зеркале.
Темный Лорд сидел за столом, склонившись над ветхой книгой, и шептал заклинания. Линии пентаграммы сияли и с каждым его словом становились все ярче, пока, наконец, не вспыхнули магическим пламенем. Огненные стены поднимались выше и выше и спустя минуту поглотили Драко, но зачарованный огонь не обжигал, лишь погружал в некий транс, не позволяя отвести взгляд от отражения напротив.
Но вот зеркальная гладь завибрировала, и в ставшей мутно-алой глубине зеркала проступили очертания туннеля, ведущего куда-то вдаль.
Волан-де-Морт замолчал — все вокруг замерло: казалось, остановилось время.
— Когда все будет кончено, произнеси заклинание временного возврата — и ты окажешься в настоящем, — вновь заговорил Лорд. — Теперь ступай.
И Драко шагнул в неизвестность.
* * *
Прошла секунда. Или же минута? День, неделя? А возможно, и несколько лет… Драко открыл глаза: шум голосов вернул его в реальность. На этот раз в другую реальность, ту которую он уже однажды пережил. Он находился в Большом зале, заполненном учениками, наконец-то дождавшимися обеда.
— Драко, милый, ты меня слышишь? — Пэнси Паркинсон, сидевшая рядом, напустила на себя обиженный вид и надула губы.
У него перехватило дыхание. Семнадцатилетняя Паркинсон выглядела цветущей молодой особой, особенно в сравнении с той измученной бледной копией в будущем. Нет, не думать об этом.
— Прости, Пэнси, я задумался.
— Я говорила, что Блейз какой-то странный в последнее время.
Блейз Забини, расположившийся неподалеку от грустной Дафны Гринграсс, с кислой миной ковырял вилкой тыквенный пирог.
— Да, немного, — пожал плечами Драко.
Все еще изображая смертельную обиду, Пэнси отвернулась к Миллисенте Булстроуд.
Неожиданно Драко ощутил жар в кармане мантии. Он опустил в него руку и, почувствовав раскалившийся клинок, тут же ее одернул. Напомнив о себе, нож мгновенно остыл.
Взгляд скользнул к столу Гриффиндора — вот они. Снова перехватило дыхание.
Гермиона Грейнджер внимательно слушала Мальчика-который-еще-был-жив, что-то вещавшего ей с серьезным видом. Рядом с Избранным рука об руку сидела рыжеволосая Уизли, периодически вставляя в разговор свои пять кнатов. Напротив, по другую сторону стола, сидел встревоженный Рон Уизли.
Грейнджер выглядела такой, какой он и запомнил ее тогда: стройная фигура, длинные каштановые волосы, умное лицо. И только ему одному видимый Свет в глубине карих глаз. Она казалась такой чужой, недосягаемой и… желанной?
«Люблю тебя…» — прошептала вейлоподобная Роксана Уфук сквозь туман его воспоминаний…
Нет! Что за бред. Вурдалаково зелье!
Драко тряхнул головой, прогоняя непрошеное видение.
Но вот Гермиона чуть повернула голову в его сторону — на секунду их взгляды встретились. Одновременно вздрогнув, Драко и Гермиона тут же отвернулись.
* * *
— Гермиона, что с тобой? — удивился Гарри, обратив внимание на ее нервозность.
— В-все в порядке… Устала немного, наверное.
— Говорил я тебе, передохни, — мудро заметил Рон.
— Нет-нет. Все хорошо. Ну что? Идем на Трансфигурацию? — перевела она тему.
Гарри и Рон кивнули.
— Увидимся вечером, — шепнул Поттер Джинни и, чмокнув ее в щеку, тут же отпрянул, дабы не нервировать Рона.
Джинни хитро улыбнулась, быстро поцеловала Гарри в губы и, махнув на прощание рукой, поспешила к своему курсу, почти в полном составе сидящему на другом конце стола. Рон нахмурился, но промолчал.
Друзья поднялись из-за стола и направились к выходу из Большого зала. К дверям спешили и ученики других факультетов.
Немного помолчав, Рон все же решил великодушно забыть о случившемся и повернулся к Гермионе:
— Ты сегодня опять в это забытое Мерлином место? — попытался пошутить он.
— Не «забытое Мерлином место», а библиотека, — Гермиона возвела глаза к потолку.
Гарри лишь чуть заметно улыбнулся, как всегда пытаясь не вмешиваться в привычную перепалку.
— Ну, может, хоть поприсутствуешь на тренировке? — пробурчал Уизли.
— Конечно, но не сегодня. У меня после ужина дополнительные занятия по Рунам, а в библиотеку нужно попасть хотя бы к восьми вечера.
Между тем их поглотила толпа учащихся, спешащих на уроки.
— Библиотека, библиотека — и так всегда! Оторвись от учебы хоть на день. В конце концов, скоро Рождественский бал! — заключил Рон. — Ты…
В толпе мелькнула девушка с короткими темными волосами в форме факультета Слизерин и скрылась за углом.
Рон запнулся на полуслове и чуть заметно покраснел.
— Что я? — напомнила о себе Гермиона.
— Да ничего.
Гермиона пожала плечами, сделав вид, что ничего не заметила, и друзья поспешили на урок.
Любовь между ней и Роном закончилась, уступив место прежней дружбе. Но… Пэнси Паркинсон?
* * *
Пэнси поцеловала его в щеку — по коже пробежал знакомый холодок — и упорхнула на Прорицания. Окинув взглядом поток учащихся, Драко сразу же нашел ту, кого искал: Гермиона в компании Поттера и Уизли направлялась к выходу из Большого зала. Он поднялся и попытался сделать шаг. Бесполезно. Неожиданно, отчасти сам того не осознавая, Драко окликнул Терри Бута, все еще сидевшего за столом Когтеврана и с остервенением листавшего учебник. Защита начала действовать: Драко не мог покинуть Большой зал один.
— Бут, идешь на Заклинания?
Тот в ответ кивнул и, схватив сумку, захлопнул учебник.
Догнать Грейнджер и ее дружков удалось довольно быстро. Пытаясь не попадаться им на глаза, Драко чуть замедлил шаг и, все еще негромко разговаривая с Терри, прислушался…
* * *
Он шел на Заклинания, по дороге оживленно споря с каким-то когтевранцем, посещавшим тот же предмет. Драко, скорее всего, знал, помнил имя собеседника — и наверняка не раз произносил вслух, — но сейчас это было не важно.
Как и предупреждал Волан-де-Морт, сознание разделилось: семнадцатилетний Драко разговаривал с Терри Бутом, мысли же тридцатилетнего Малфоя были далеки от учебы.
Итак, Грейнджер сегодня вечером собирается в библиотеку. Она покинет кабинет Древних Рун около восьми и направится в «забытое Мерлином место», скорее всего, кратчайшим путем, через темную лестницу.
С Пэнси Драко не увидится до десяти, тренируясь один допоздна — статус капитана команды по квиддичу обязывал — сразу после команды Гриффиндора. Таков был сценарий прошлого, точнее, уже настоящего.
Убить Грейнджер. Он должен. Сможет. Родители будут жить.
«Люблю….» — нежно шепчет Роксана…
Малфой вздрогнул. Бред. Наваждение. Он, ближайший соратник Темного Лорда, ведет себя как трусливый щенок. Бред.
Драко опустил руку в карман мантии и почувствовал холод клинка. Он сможет. Главное — не смотреть Ей в глаза.
* * *
Гермиона Грейнджер не спеша шла в библиотеку, углубившись в учебник по Древним Рунам. Этот спорный символ… Кажется, все-таки «Raidu»**?
Толком ничего вокруг не замечая, она ступила на темную лестницу.
Позади раздались тихие шаги. В одно мгновение чьи-то сильные руки крепко обхватили Гермиону.
— М-м-м… — не успев закричать, она оказалась в ловушке. Стальная хватка незнакомца не позволяла даже пошевелиться, рот был крепко зажат ладонью. Гермиону охватил ужас — Драко чувствовал, как сильно бьется ее сердце.
Не теряя ни секунды и не позволяя себе опомниться, он четким движением убийцы резко полоснул острым лезвием по ее шее. Теплая кровь хлынула на руки — и Драко невольно выпустил свою жертву. Бездыханная Гермиона упала на ступеньки.
— Таймрет…** — еле слышно прошептал бледный Драко, и вязкий, темный омут беспамятства вновь поглотил его.
Would you mind if I hurt you?
Understand that I need to
Wish that I had other choices
than to harm the one I love
I know I’d better stop trying
You know that there’s no denying
I won’t show mercy on you now
I know, should stop believing
I know, there’s no retrieving
It’s over now, what have you done?
(с) Within Temptation. «What have you done» **
*Геката — богиня в Древнегреческой мифологии, владычица порогов, перекрестков, пределов, всех тех мест, где смыкается наше и иное. Властвовала над ночными видениями, покровительствовала магии и чародейству. При помощи трех кнутов власти управляла человечеством, временем и пространством. Власть Гекаты распространялась на прошлое, настоящее и будущее.
** «Raidu» — путь
** Таймрет (от англ. “time return”) — заклинание временного возврата. Да простит меня читатель за буйную фантазию.
** Перевод песни взят с просторов Рунета:
Не возражаешь, если я сделаю тебе больно?
Пойми, что мне приходится.
Хотелось, чтобы у меня был другой выход,
Чем причинить боль тому, кого люблю.
Я знаю, что лучше прекратить попытки,
Ты знаешь, что нельзя отказаться,
Я не пощажу тебя,
Я знаю, что нужно прекратить верить,
Я знаю, что нельзя исправить.
Все позади. Что ты наделал?
Глава 6. Назад в будущееДрако, задыхаясь, шагнул из серебряной глади зачарованного зеркала и, закрыв глаза, осел на пол.
Пытаясь отдышаться, он не сразу обратил внимание, где оказался.
Сначала пришло осознание — Грейнджер больше нет. Он смог. Свершилось. Только вместо долгожданного облегчения — пугающее чувство безнадежности, тоска и боль.
Наконец Драко открыл глаза и замер. Его взгляду предстал тот же кабинет, стол, небольшое окно у потолка, но обстановка уже не казалась уютной. Здесь не было ни золотых чаш, ни старинных книг, зато появились новые «занятные» предметы интерьера: проклятые ожерелья, Рука славы, склянки с останками всякой нечисти, так необходимыми для приготовления нескольких весьма опасных зелий, большой прозрачный кубок с отливающей серебром жидкостью, судя по мерцанию — кровью единорога, человеческие черепа.
Драко поднялся на ноги и посмотрел в окно, сквозь которое можно было увидеть небо, мерцавшее мягким алым светом. Мерлин, куда он попал?
— Вижу, ты пришел в себя, — позади раздался напоминающий змеиное шипение голос.
Драко резко обернулся. Возле двери стоял Волан-де-Морт. Но вовсе не тот маг, которого Драко знал в последние годы. Перед ним предстал Темный Лорд, каким его видел мир около тринадцати лет назад: скелет, обтянутый серой кожей, узкое лицо, практически полное отсутствие носа, красные глаза-щелки. Драко когда-то пугал взгляд «его» Лорда? Что ж, все познается в сравнении.
— Где я? Что это за место? — Драко глядел настороженно.
— Круцио, — произнес Волан-де-Морт, и Драко пронзила знакомая боль. Казалось, она пожирала его изнутри, судорогой сводила мышцы.
— Фините Инкантатем. Не забывайся, щенок.
— Да, мой Лорд, — с трудом выдохнул Драко.
— Но я отвечу на твой вопрос: это наш новый мир. И тебе вновь придется его изменить.
* * *
Новый мир? Как? Все было напрасно? ЕЁ смерть была напрасной?
Шок, растерянность, неверие, страх.
— Мой Лорд, но почему? — только и смог вымолвить Драко.
— Ошибка в расчетах, — сухо ответил тот, пристально глядя ему в глаза.
Ошибка, Гриндевальд ее подери?!
— Круцио!
Снова невыносимая пытка. На этот раз Волан-де-Морт медлил.
— Фините Инкантатем, — все-таки прозвучало спасительное заклинание. — Теперь ты способен здраво мыслить?
— Да… — отдышавшись, выдавил Драко.
— Надеюсь, третьего Круциатуса не понадобится. Ты мне нужен, — Волан-де-Морт усмехнулся и вновь пристально посмотрел на Драко.
Никаких эмоций. Лишь холодная сосредоточенность, которой так славились все Малфои.
— Теперь слушай.
* * *
Эмоций действительно не было. Как ни странно, физическая боль помогла прийти в себя и рассуждать разумно. Но то, о чем говорил Темный Лорд… Как такое возможно?
Это была иная реальность, а Драко — чужак, своими руками ее создавший, вернувший прежнего неуравновешенного Лорда, по его же приказу.
В этом мире власть все еще принадлежала Волан-де-Морту, и Поттер давно был мертв, вот только сопротивление, подобно снежному кому, с каждым годом лишь набирало силу. И, судя по яростному шипению Лорда, текущему режиму осталось недолго.
Гермиона Грейнджер исчезла, но, как говорится, свято место пусто не бывает.
Рон Уизли выжил. Он был ослеплен ненавистью, достаточно умен и кровожаден — спасибо мисс Паркинсон, его верной спутнице.
Жизнь — занимательная головоломка, похлеще тех, что когда-то печатал в своем журнале Ксенофилиус Лавгуд. В ней присутствует так много «а что, если…», претворение которых в жизнь грозит весьма любопытными последствиями.
Временная петля Гермионы на данном отрезке оказалась тесно переплетена не только с петлей Драко. Лорд думал, что просмотрел и просчитал все варианты, но…. Как много может значить одна, едва заметная, слабеющая временная нить — связь между девушкой и одним из ее лучших друзей, казалось, ничего из себя не представляющим, посредственным волшебником. Их отношения менялись, связь слабела, но ее силы оказалось достаточно, чтобы построить альтернативный сценарий развития событий.
Уизли и Паркинсон — какая противоречивая пара. Никто бы и не предположил. Тогда. Но жизнь меняет людей, и, если вдуматься, в этом нет ничего удивительного. Смерть близких, отчаяние, любовь способны низвергнуть в ад, но они же могут помочь выстоять, начать все заново.
Он — отчаявшийся чистокровный маг, потерявший почти всех дорогих ему людей. Она — гордая расчетливая аристократка, лишившаяся родителей, состояния и привилегий. В прежнем мире этим двоим не было места, в этом же Рональд Уизли и Персефона Паркинсон оказались ключевыми фигурами на шахматной доске. Быстро поладив, они стали практически единым целым.
Под их руководством вспыхивали восстания по всей Европе: Прага, Варшава, Будапешт, Мадрид, Рим, София. Недавний кровавый переворот в Болгарии значительно изменил расстановку сил — не в лучшую для Лорда сторону, — и теперь Сопротивление готовилось к решающей схватке.
* * *
Драко никак не мог поверить: все, что он узнал — не плод его воображения, реальность. Другая реальность, и люди… другие. Из небытия вернулись Пэнси Паркинсон, Рон Уизли, Блейз Забини, но исчезли Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, Джинни Уизли.
Беллатриса, Люциус и Нарцисса по-прежнему были мертвы — старания Драко оказались тщетными.
* * *
Драко с интересом смотрел в окно: какое странное здесь небо.
Раскрытый на столе ветхий фолиант полностью поглотил внимание Волан-де-Морта, дав наконец Драко возможность спокойно подумать. Постоянно контролировать свои действия — это одно, мысли — совсем другое. Так и в отдельную палату Святого Мунго недолго угодить, если больница еще существует, разумеется.
Он невесело усмехнулся.
Лорд закрыл книгу и тоже бросил взгляд на алеющее небо.
— Ты возвращаешься в прошлое, Драко. Прямо сейчас.
Тот лишь отрешенно кивнул.
— Грязнокровка должна жить.
Драко неверяще посмотрел на Волан-де-Морта, с души будто камень упал.
— Мы вмешались в ход времени, и теперь уже невозможно вернуть ту реальность, из которой ты пришел. Когда вновь окажешься в прошлом, мир, конечно, станет прежним, но ненадолго; он будто бы замрет в ожидании перемен. Оставить все как есть не удастся: временное пространство будет слишком нестабильным.
— Я не понимаю…
— Если сунулся в чью-то петлю — ты обязан что-то изменить. Бездействие может привести к неожиданным и страшным последствиям.
— Новая миссия?
Явный сарказм, но Волан-де-Морт был слишком погружен в свои мысли, чтобы его заметить — к счастью, третьего «Круцио» не последовало.
— Да. Можно сказать, и так. Девчонка будет жить, пока сама себя не изведет.
Драко насторожился.
Лорд между тем продолжал:
— А вот это будет действительно забавно, — он усмехнулся. — Старый маразматик так верил в
ее силу. Интересно, что бы он сказал, узнав, как именно ты уничтожишь девчонку?
Драко непонимающе приподнял брови.
— Любовь, Драко. Дамблдор так в нее верил. Глупец… — прошипел Волан-де-Морт. — Когда вернешься назад, заставь грязнокровку полюбить себя. Я знаю, с этим ты справишься, как никто другой. — Змеиная улыбка заиграла на изуродованном лице. — Защита по-прежнему будет тебя контролировать и — на этот раз — отчасти и девчонку: я внесу в ритуал необходимые изменения. В твоем распоряжении будет не больше трех месяцев, дольше оставаться в прошлом опасно: может пострадать твой разум.
— Но как любовь ко мне уничтожит Грейнджер? И не приведут ли мои действия к, скажем, еще более нежелательным для нас последствиям?
— Сделай так, чтобы потом девчонка обо всем забыла.
Он удивленно взглянул на Лорда.
— Всего лишь, Обливиэйт, Драко. Когда поймешь, что мисс Поттер твоя — скажи ей правду, не всю, разумеется. Поведай девчонке, что она — лишь игрушка, что ты ее использовал — не мне тебя учить. — Вновь зловещая ухмылка. — Откройся ей и наложи заклинание забвения. Разум не будет помнить, но сердце забыть не сможет. Со временем она просто угаснет, так и не узнав причину своих мучений. Не сможет бороться против нас в полную силу. А без мисс Поттер Невилл Лонгботтом — ничто.
Малфой задумчиво глядел на свои ладони. Казалось, ЕЁ кровь все еще была на его руках.
— Смотри мне в глаза, — прошипел Лорд.
Драко поднял голову.
— Никаких глупостей, иначе нашему миру придет конец. Ты понял меня?
Он кивнул.
— Кстати, помни: Люциуса и Нарциссу еще можно вернуть.
Драко окинул Волан-де-Морта невидящим взором и произнес:
— Я понял вас, мой Лорд.
И снова у Драко не осталось выбора.
* * *
Через четверть часа Драко вновь стоял перед вратами в прошлое и мрачно глядел на зеркальную поверхность. Он не хотел думать о том, что ему вновь придется убить Грейнджер. На этот раз ЕЕ смерть будет такой же медленной и мучительной, как смерть от яда.
Драко вздрогнул.
А что, если... Нет, не в прошлом. Он рискует не только своей жизнью — на карту поставлено само мироздание. Возможно, вернувшись, он успеет разыскать, остановить, спасти…
Раз нет выбора — он исполнит свой долг, но кто сказал, что Драко обязан жить дальше? В этом чужом мире у него все же было время поразмыслить, совсем немного, но достаточно для того, чтобы осознать кое-что важное. Как бы смешно это ни звучало, но ему, чистокровному Драко Малфою, не жить без маглорожденной Гермионы Грейнджер. Забавно. Если бы он мог, то рассмеялся бы в голос. Но, увы, маска холодной решительности — все, что было позволено сейчас.
* * *
В углах пентаграммы вновь горели черные свечи, зачарованное пламя постепенно окутывало Драко. Голос Волан-де-Морта, освобождая разум, погружал в транс.
Зеркало помутнело и запылало алым светом. Вот и знакомый туннель. Всего один шаг — и вновь неизвестность.
* * *
Один шаг — и мир возвратился к исходной точке. Все вернулось на круги своя. Надолго ли?
* * *
Задыхающаяся Гермиона резко села в постели, схватившись за горло. Темнота. Нечем дышать. Кровь, везде кровь. Где ее волшебная палочка?
— Люмос! — в голосе первобытный страх, холодный пот на лбу, дрожь в руках.
Нет, все хорошо, Гермиона — всего лишь дурной сон, ночной кошмар. Дыши, мисс Поттер. Вдох-выдох, вдох-выдох… Кошмар, ничего более…
Глава 7. ПредательствоГермиона сидела на пыльной кухне дома номер 12 на площади Гриммо и держала в руках кружку уже давно остывшего чая. Аппетита не было, да и крепкий сладкий чай она заварила лишь потому, что мама постоянно твердила ей в детстве, что он возвращает силы, повышает тонус, давление… Да что угодно! Гермионе сейчас было без разницы, лишь бы помогло. Под глазами залегли темные круги — результат бессонной ночи.
Проснувшись от ужаса, Гермиона больше не смогла сомкнуть глаз. Ей часто снились кошмары — призраки «счастливого» прошлого не отпускали, — но настолько реальных еще не случалось. Она умирала. Наверное, когда-нибудь все так и произойдет.
Гермиона непроизвольно поежилась и мотнула головой, прогоняя непрошенные мысли. Надо бы подняться в бывший кабинет Сириуса — поискать что-нибудь о подобных снах. Так и не допив чай, она покинула кухню.
* * *
Когда-то этот дом принадлежал крестному Гарри, Сириусу Блэку, затем самому Гарри, а теперь ей. По какому-то невероятному стечению обстоятельств тайна дома так и не была раскрыта. Прежних хранителей давно не было в живых, а из нынешних осталась лишь Гермиона.
Родовое гнездо Блэков хранило много противоречивых воспоминаний: как дорогих сердцу, так и мрачных. Здесь сходились две ее жизни: прошлая и настоящая, здесь исчезла Гермиона Грейнджер и появилась мисс Поттер.
Тут она с друзьями праздновала веселое, несмотря на пугающие события тех дней, Рождество. В то время, всегда мрачный после возвращения в отчий дом, Сириус будто преобразился и целыми днями распевал рождественские гимны. Здесь же она в последний раз видела вместе семью Уизли.
Именно в штаб квартиру Ордена Феникса перенес ее Ремус Люпин после роковых событий. И сразу же ушел обратно. Чтобы больше не вернуться. Очень многие тогда не вернулись, а кто выжил — в основном незнакомцы — были необычайно мрачны и молчаливы. И мало кто обращал внимание на неразговорчивую девушку со свежим шрамом на виске, которая почти не покидала комнату наверху.
Сначала были слезы, не способные залечить душевные раны, но принесшие хоть какое-то облегчение. Затем — крики в подушку, закалившие волю. После — прокусанные до крови губы и оцарапанные ладони, вернувшие прежний самоконтроль и невеселые мысли о том, как жить дальше. Жить, бороться и мстить.
* * *
Однажды утром некто Огюст Смит, недавно вступивший в Орден, осторожно, дабы не потревожить портрет покойной миссис Блэк, переступил порог дома на площади Гриммо. Сутки, проведенные на ногах, сильно измотали новичка, и Огюст, зная, что в доме никого нет, хотел спокойно позавтракать, раз поспать все равно не получалось: через час его ждало еще одно поручение.
Каково же было изумление, когда на кухне он обнаружил молодую девушку, спокойно пьющую чай. Перед ней лежал «Ежедневный Пророк», который она с интересом читала, ложкой помешивая что-то в чашке и, казалось, не замечала вошедшего.
— Это обычный сахар, мистер Смит. Маглы любят добавлять его в чай, — наконец произнесла незнакомка, оторвавшись от газеты, и натянуто улыбнулась.
— Вы из семьи маглов? — спросил Огюст первое, что пришло в голову.
— Да.
— Что читаете? — бросив взгляд на раскрытую страницу, спросил он.
— Так, просматриваю новости, которые пропустила.
— Простите, мисс, я не знаю вашего имени…
— Это не важно, — она покачала головой и убрала за ухо упавшую на лицо длинную прядь. Шрам в виде молнии не ускользнул от внимания Огюста.
— Не волнуйтесь, мне семнадцать, и я член Ордена Феникса. К тому же являюсь хранительницей тайны дома.
— Вы… Гермиона?
— Была. Для друзей, — пожав плечами, ответила та.
Огюсту стало ужасно неуютно и захотелось немедленно уйти, просто сбежать, лишь бы не находиться рядом с Гермионой Грейнджер, девушкой, за один год потерявшей всех близких ей людей. Он просто не знал, что ей сказать.
Неожиданно за дверью послышался шум. Огюст и Гермиона настороженно переглянулись — до обеда они больше никого не ждали — и поспешили в коридор.
На пороге стоял бледный Невилл Лонгботтом.
— Гермиона…
Она улыбнулась, на этот раз искренне.
— Это правда — ты жива… Жива! — крикнул он, совершенно забыв об одном из постоянных обитателей зачарованного дома. Старые бархатные портьеры упали с картины, и мать Сириуса разразилась гневной тирадой:
— Грязнокровки, твари, осквернившие дом моих предков! Чтоб глаза мои вас больше не видели!
Гермиона едва заметно усмехнулась и, подняв палочку, четко произнесла:
— Инсендио Максимус!
В одно мгновение зачарованное пламя охватило холст, и через минуту на месте кричащей от ужаса миссис Блэк осталось лишь большое выжженное пятно.
Огюст и Невилл словно оцепенели, в их взглядах восхищение смешалось с ужасом и уважением.
* * *
Так появилась мисс Поттер. Это было ее первое убийство: всего лишь волшебный портрет, но в нем теплилась жизнь, которую Гермиона отобрала без сожаления.
Мисс Поттер не стремилась убивать, но, если была оправданная необходимость, делала это без зазрения совести, стараясь не задумываться, дабы не дать шанса воскреснуть в ней прежней Гермионе Грейнджер, которая, между тем, в моменты слабости, не раз порывалась вернуться. Порой, Гермиона переставала понимать, кто же она на самом деле, но всеми силами гнала от себя эти мысли: так было проще идти вперед, к своей уже давно размытой цели.
* * *
Гермионе нужно было затаиться, и родовое поместье Блэков подходило ей как нельзя лучше. Пожирателям смерти никогда не обнаружить ее здесь. Только Невилл знает, где искать, а он скорее сам на себя «Аваду» наложит, нежели ее выдаст.
Гермиона с досадой отложила очередную книгу — на столе уже возвышалась целая стопка — и здесь ничего. Она зевнула, бессонная ночь давала о себе знать. Так хочется спать… Теплая улыбка, тающий лед в глубине холодных серых глаз, нежный шепот: «Как я жил без тебя?»
Гермиона резко отрыла глаза. Снова отголоски пережитого наваждения! Но почему? Побочный эффект того зелья? Или… Но это невозможно. Малфой никогда ее не привлекал, ведь так? Сейчас она воспринимала его как верного пса Волан-де-Морта. В школе же между ними была вражда а, возможно, даже ненависть. Только последний год в Хогвартсе выдался довольно бесконфликтным: Малфой не делал гадостей, не обзывал и изредка, думая, что Гермиона не замечает, смотрел как-то странно, не «по-малфоевски».
А она видела и недоумевала, боясь что-либо предположить.
Неожиданно из глубин памяти всплыл поцелуй, о котором Гермиона, казалось, и думать забыла. Она неосознанно прикоснулась к губам.
Его поцелуй. Вкус ненависти и… страсти? То был миг острого запретного желания, а потом — вето на воспоминания.
Гермиона с трудом помнила день, когда погибли Гарри и Рон: ее разум был слишком измучен. Но ей необходимо было вспомнить, чтобы во всем разобраться, иначе покоя не будет, и к прорицателю не ходи.
Зелье не могло вызвать чувств, которых не существовало. Значит, она, в облике Роксаны, неосознанно желала той ночи? Но, быть может, Гермионе нужен был не Малфой? Просто под действием снадобья ей захотелось немного тепла?
Тихий стук прервал размышления. За стеклом на карнизе сидела потрепанная сова. От нехорошего предчувствия у Гермионы сжалось сердце.
Она открыла окно, впуская птицу. Сова стремительно впорхнула внутрь и уселась на стол, протягивая лапу. Гермиона отвязала письмо, и незваная гостья тут же улетела — ответа не ждали.
«Мионе Гаррет», — гласила надпись; одно из многочисленных имен мисс Поттер.
Гермиона вскрыла конверт. Внутри обнаружился исписанный пергамент с ничего не значащим содержанием.
— Откройся мне, — прошептала она, взмахнув палочкой, и на бумаге проступил скрытый текст. Гермиона сразу же узнала почерк Невилла.
«Нас предали. Оппозиция в Болгарии не поддержит восстание. Я в бегах, на мне заклятье слежки, снять пока не получается, но я справлюсь. Не ищи меня — тебе нельзя покидать дом. При необходимости используй зеркальце Сириуса. Только в крайнем случае — наложенные на меня чары чувствительны к любому волшебству.
Гермиона… Виктор мертв. Мне очень жаль.
НЛ»
Пергамент выпал из рук, перед глазами замаячил сложившийся из высохших чаинок собачий оскал. И почему она никогда не верила в силу прорицаний?
* * *
Болгария, София.
Несколькими часами ранее.
* * *
Они расположились неподалеку от здания Народного Собрания, ожидая назначенного времени. Несмотря на довольно поздний час, было многолюдно, и у Невилла уже в глазах рябило от сновавших туда-сюда маглов.
— В отличие от Британии наше Министерство Магии расположено недалеко от магловского органа управления, — произнес Виктор на так и не заданный Невиллом вопрос и мельком глянул на наручные часы. — Пора. Демира ждет нас через сорок минут. Как долго продлится действие твоего Оборотного зелья?
— Около двенадцати часов, — Невилл не преминул воспользоваться последними наработками Гермионы.
Виктор удивленно на него посмотрел, но промолчал.
* * *
Демира Иванова, бывший охотник болгарской сборной по квиддичу, покинула свою команду довольно давно — травма, полученная на одной из игр, не оставила шансов на возвращение.
Большой спорт был в прошлом, заставив настойчивого игрока искать иные пути реализации своих амбиций. Несмотря на скептическое отношение окружающих вначале, Демира добилась головокружительных успехов на политической арене. В данный момент она возглавляла оппозиционную текущему режиму партию и имела значительное влияние на общественное мнение, в будущем рассчитывая занять пост Министра Магии Болгарии.
Невилл и Виктор оставили здание Народного Собрания позади и уже через пятнадцать минут вошли в неприметный двор где-то в центре города. Виктор в строго определенной последовательности коснулся нескольких кирпичей на ближайшей стене — и преграда тотчас растаяла, открыв взору Невилла просторный холл. Здесь, в отличие от английского Министерства, все было довольно скромно: мраморный пол, кресла для посетителей, несколько лифтов, охрана.
Сделав Невиллу знак следовать за ним, Виктор направился к охраннику, сидевшему за столом неподалеку.
— Виктор Крам и Маркус Нильсон к госпожице Ивановой по записи, — по-болгарски произнес Крам.
Охранник восхищенно воззрился на знаменитого ловца, что-то проверил в своих записях и сделал приглашающий жест рукой. Невилл и Виктор вошли в ближайший лифт, который тут же закрылся. «Кабинет госпожицы Ивановой», — четко произнес Виктор, и кабина тронулась, опускаясь под землю.
— Ты уверен в нашей безопасности? — озабоченно спросил Невилл.
— Я доверяю Демире. Мы давние друзья.
Невилл кивнул и непроизвольно прикоснулся к неприметному кольцу на безымянном пальце.
«Третий этаж. Коалиция партий. Кабинет госпожицы Демиры Ивановой, Председателя партии «Новомир», — произнес механический женский голос сначала по-болгарски, затем по-английски, и дверцы лифта отворились, за ними оказался коридор.
Пройдя немного вперед, Виктор и Невилл остановились перед большой дверью, на которой висела табличка: «Демира Иванова. Председатель партии «Новомир».
— Подожди пока здесь, — сказал Виктор Невиллу и, предварительно постучав, зашел в кабинет.
* * *
— Виктор, дорогой, — лицо статной темноволосой женщины, сидевшей за столом, расплылось в улыбке.
— Демира, рад встрече, — кивнул Крам в ответ.
— Она пришла? — Демира сразу перешла к делу, в глазах блеснул недобрый огонек.
— Нет. Мисс Поттер не смогла. Невилл Лонгботтом ожидает в коридоре.
— Вот как, — протянула Иванова. — Стало быть, она не хочет иметь с нами дело?
— Так сложились обстоятельства. Гермиона сейчас не может покинуть Англию.
Демира нахмурилась.
— Ты можешь обсудить все с Невиллом. Она доверяет ему как себе, — на этот раз нахмурился уже Виктор.
— Хорошо. Попроси его войти.
Виктор открыл дверь и подал Невиллу знак. Уже через минуту тот сидел напротив Ивановой, Крам расположился рядом.
— Очень приятно с Вами познакомиться, мисс Иванова.
— Взаимно, — произнесла та и, наклонившись через стол, пожала протянутую ей руку.
— Я представляю силы Сопротивления. Насколько я понимаю, болгарская оппозиция готова поддержать восстание против режима Темного Лорда?
— Разумеется, — ответила Демира и, немного помолчав, добавила: — но мистер Лонгботтом, вы позволите я временно перейду на болгарский? Я хочу задать Виктору еще несколько вопросов, затем мы с вами приступим к обсуждению деталей.
Невилл кивнул, а Крам осторожно спросил:
— Что случилась, Демира? Мы, кажется, уже все обговорили.
— Виктор, ты уверен в мисс Поттер?
Невилл насторожился, услышав знакомую фамилию.
— Ну конечно!
— И ты всегда будешь на ее стороне?
— Разумеется, что за вопросы.
— Как эта проклятая ведьма смогла приворожить тебя?!
— Что… Я не понимаю….
— Тодор, Борислав, взять их!
И двое мужчин, прятавшиеся в кабинете, сбросили мантии-невидимки. Невилл вскочил на ноги, но поздно — палочка Тодора находилась в опасной близости от его горла.
— Как ты могла? — выплюнул разъяренный Виктор.
— Глупец! — выкрикнула Демира. — Неужели ты веришь, что какая-то девчонка способна свергнуть Темного Лорда? Теперь же, когда мы захватим её верного соратника и преподнесем планы восстания Лорду на блюдечке, у меня появится шанс возглавить Министерство Магии. Реальный — не призрачный!
— Как ты могла? — повторил Виктор. — Я верил тебе, думал, ты друг.
— Друг… — прошипела Демира, в данный момент сильно напоминая разъяренную вейлу, ее темную ипостась. — Я в первую очередь женщина… — и запнувшись, она добавила: — Я забочусь о своей стране.
Затем, посмотрев на Невилла, Демира уже совершенно другим тоном произнесла по-английски:
— Без глупостей, мистер Лонгботтом, вам все равно не уйти. Как только вы переступили этот порог, то сразу же попали под чары слежения. К тому же аппарировать из моего кабинета невозможно.
Неожиданно, не обращая внимания на прижатую к ребрам палочку Борислава, Крам рванулся в сторону Тодора. Аврор специального назначения отреагировал мгновенно, швырнув в противника опасное заклинание.
Зеленый луч поразил Виктора прямо в сердце. Мертвый, он упал на мягкий ковер, в стеклянном взгляде карих глаз застыли неверие и злость. Навсегда.
— Идиот! — закричала Демира на аврора и бросилась к бездыханному Виктору.
Не теряя времени, шокированный Невилл быстро повернул кольцо на пальце. Портал перенес его в переулок напротив.
Невилл уже ничего не мог сделать для Виктора, но по-прежнему был нужен Гермионе.
Глава 8. Петля втораяОн войдет, никого не спросив,
Ты полюбишь его не сразу.
С первого взгляда он некрасив,
Со второго — безобразен.
Только речи его горячи,
Только прочь сомнения, прочь.
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ночь.
Все бы было иначе, когда бы
Можно б было совсем не дышать.
Все бы было иначе, когда бы
Он не знал бы, как ты хороша.
Только речи его горячи,
Только прочь сомнения, прочь.
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ночь.
Он озяб, его гонит луна,
Он во власти неведомых сил.
И теперь всего будет сполна,
Будь что будет, спаси — пронеси.
Ты не знаешь, как сходят с ума,
Как вода разольется точь-в-точь.
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ...
(с) Пикник. «Самый звонкий крик — тишина»
13 ноября 1997 года
Хогвартс
Обед в Большом зале был в самом разгаре, и никто не обращал внимания на спорящих. Почти никто.
— Я вижу, Гермиона. Вижу! — упрямо повторил Гарри.
— Но… — попыталась возразить она.
— На этот раз — реальность, не придуманные видения! И я чувствую, как Волан-де-Морт сам пытается разорвать ментальную связь, хотя она и так становится все слабее. Он набирает силу.
— Гарри, и все же… — снова перебила Гермиона, а затем виновато продолжила: — вспомни Сириуса…
— Он же сказал, что уверен, — встряла сидевшая рядом с Гарри Джинни.
Гермиона взглянула на Рона: тот выглядел встревоженным, но молчал.
— Хорошо, — сдалась она. — Что ты видел?
— Волан-де-Морт вербует последователей. Несколько детей Пожирателей смерти сегодня ночью приняли метки.
— Кто? — взволнованно спросила Гермиона.
— Трудно сказать. Я видел
Его глазами, но картинка была слишком расплывчата.
Повисла пауза. Продолжать неприятный разговор желания не было. Не сейчас, когда вокруг бурлила жизнь. Ради Мерлина, только не сейчас — еще будет время.
— Представляете, Невилл снова потерял свою жабу, — усмехнулся Рон.
— Снова? О, свободолюбивый Тревор! — засмеялась Джинни.
Гарри и Гермиона улыбнулись, тем самым поддержав беседу «ни о чем». Напряжение ушло, уступив место ничего не значащей школьной болтовне.
Но вот Гермиона чуть повернула голову и неожиданно встретила задумчиво-цепкий взгляд серых глаз.
«Малфой!»
Вздрогнув, Гермиона тут же отвернулась. Мог ли он сегодня ночью быть среди тех, кто принял злосчастное клеймо?
— Гермиона, что с тобой? — удивился Гарри, обратив внимание на её вернувшуюся нервозность.
— В-все в порядке… Устала немного, наверное.
— Говорил я тебе, передохни, — мудро заметил Рон.
— Нет-нет. Все хорошо. Ну что? Идем на Трансфигурацию? — перевела она тему…
* * *
Гермиона не спеша шла в библиотеку, углубившись в учебник по Древним Рунам. Этот спорный символ… Кажется, все-таки «Raidu»? Да, определенно!
Между тем она ступила на темную лестницу. А вот это...
Каково было значение следующей руны, выяснить не удалось: Гермиона споткнулась о ступеньку и выронила книгу из рук. Падая, Гермиона невольно зажмурилась, но, как ни странно, удара не последовало. Что-то смягчило падение. Гермиона осторожно открыла глаза. Она полулежала в чьих-то крепких объятьях. Какой приятный парфюм… Она подняла голову, пытаясь понять, на кого так «удачно» приземлилась, когда незнакомец иронично протянул:
— Грейнджер, а если бы меня здесь не было?
«Малфой!»
Чертыхнувшись, Гермиона высвободилась из «малфоевской» хватки.
— Извини, — сухо сказала она, озираясь в поисках учебника.
Драко протянул ей книгу.
— Спасибо, — смутившись, поблагодарила Гермиона.
— Не за что, — тот пожал плечами и, казалось, потерял всякий интерес к «собеседнице».
— Тут еще была блестящая закладка с…
— Грейнджер, носи с собой нюхлера.
— Люмос, — раздраженно прошептала Гермиона, не ответив на колкость.
Кончик волшебной палочки тотчас замерцал, осветив темную лестницу. Наконец Гермиона нашла в себе силы посмотреть на Драко. Тот сидел на ступеньке, вертя в руках палочку. В его задумчивом взгляде, казалось, застыли тоска и обреченность.
— Что ты здесь делаешь так поздно? — спросила Гермиона, совершенно позабыв о закладке, которую хотела найти.
— Я должен перед тобой отчитываться?
Гермиона поежилась, как будто ледяной водой окатили.
— Я староста…
— Я тоже, — вновь этот презрительный взгляд, так знакомый ей с детства.
Гермиона пожала плечами:
— Извини за беспокойство. Нокс.
Ей следует уйти. Просто пройти мимо.
— Грейнджер…
Тишина.
— Что?
— У тебя есть выбор? — тихо спросил Драко. И куда только подевалась вся его холодность и презрение?
Гермиона слегка опешила, но все же ответила:
— Выбор есть у всех.
— Только не у меня, — фыркнул Драко и резко поднялся на ноги. — Твоя закладка, Грейнджер, — сухо добавил он и, кинув ей в руки уменьшенную таблицу главных рунических символов, зашагал прочь, вниз по лестнице.
* * *
Гарри, Рон и Гермиона расположились на своем излюбленном месте у камина. Гермионе все же удалось заставить друзей заняться накопившимся домашним заданием. Самой ей оставалось лишь закончить работу по Трансфигурации.
Гермиона смотрела на почти готовое эссе, но, казалось, его не видела, уже с минуту неосознанно покусывая кончик пера.
— Гермиона, оно несъедобное, — улыбнулся Гарри. — Если желаешь, у меня осталась парочка сахарных из Зонко.
— Что, прости?
— Опять перезанималась? — усмехнулся Рон.
— А, да… — слабо улыбнулась Гермиона, даже привычно не огрызнувшись.
— «А, да…»? Ну все, плохи дела! — развеселился Гарри. — Что случилось?
Помолчав несколько секунд, Гермиона, наконец, произнесла:
— Как вы думаете, у них был выбор?
— У кого? — оторопел Рон.
— У тех, кто был в видениях Гарри, кто принял метку.
Улыбка на лице Гарри погасла.
— Выбор есть всегда, — ответил он. — Теперь я это знаю.
— Но какой ценой? Даже если под ударом близкие?
— Лучше смерть, — твердо ответил Рон.
Гарри поморщился, как от зубной боли.
— Прости Гарри, — только сейчас поняв,
что спросила, спохватилась Гермиона. — Я не хотела. Я не это имела в виду….
— Я знаю. Ничего страшного.
И друзья вновь углубились в учебники, к опасной теме они больше не возвращались. Волшебная защита, благодаря ритуалу частично распространившаяся и на Гермиону, сработала на славу.
* * *
Осенние дожди сменились заморозками. Деревья давно уже сбросили листья и застыли в ожидании мягкого белого покрывала. Природа засыпала. Лишь ветер разгулялся не на шутку, сопротивляясь приходу зимы. Он отчаянно качал голые ветки, будто пытаясь растормошить, вернуть деревья к жизни. Он заглядывал и в замок, заставляя студентов ежиться от холода и пореже выходить на улицу.
Сегодня Гермионе не суждено было остаться в теплой гостиной. Ее мальчишки обиделись бы, пропусти она уже третью тренировку подряд. Да и Джинни уже давно в шутку грозилась применить свой летучемышиный сглаз против «провинившейся».
Гриффиндор готовился к схватке с Когтевраном. Благодаря Гарри, проявлявшему усердие не меньше Вуда, команда была в отличной форме. Рон собрался и за всю тренировку не смог отразить всего пару квоффлов, и то лишь от хитрой Джинни, чьи длинные рыжие волосы, подобно ярким вспышкам, мелькали над полем. Остальные игроки тоже показывали довольно неплохие результаты — Гарри остался доволен.
Небо было по-осеннему пасмурным, а воздух по-зимнему свеж. Гермиона вдохнула полной грудью и, заметив одинокого зрителя на другом конце стадиона, закашлялась. Светлые короткие волосы, подтянутая фигура, черная утепленная мантия, зеленый шарф. Малфой… Она не видела его лица, но отчего-то была уверена: он вновь на нее смотрит. В последнее время Гермиона не раз замечала эти странные взгляды, направленные в ее сторону. С той встречи на темной лестнице они больше не разговаривали, Драко лишь наблюдал, а на ее удивленный взор в ответ, быстро отводил глаза или вовсе отворачивался. Что же с ним творится? И так ли Гермиона на самом деле его ненавидела, как думала? Да и ненавидела ли? Весьма спорное утверждение, если уж даже Гарри давно признал, что неприязнь и школьная вражда — это одно, а жгучая ненависть — совсем другое.
Между тем к Малфою приблизилась невысокая брюнетка и, присев рядом, поцеловала в щеку. Паркинсон. Что-то неприятно кольнуло в груди.
— Гермиона, ну как? — к ней подлетел запыхавшийся Гарри.
— Отлично. Хоть я и мало что смыслю в квиддиче — не смейся, Гарри, не стану же я отрицать очевидное, — могу смело заявить: это было великолепно!
Гарри просиял, а затем, спохватившись, крикнул:
— Ребята, время! Через двадцать минут тренировка у слизеринцев. — И обернувшись к Гермионе, пояснил: — Не хочется с ними сталкиваться.
Гермиона невольно взглянула туда, где должен был сидеть Малфой — трибуна оказалась пуста.
* * *
Вечером Гарри и Рон блаженно растянулись у камина, давая отдых уставшим мышцам и едва ли не урча от удовольствия. Гермиона сидела рядом, по-турецки скрестив ноги и поглаживая рыжего кота, лежавшего возле нее. Живоглот мирно сопел во сне.
— Я думаю, у нас есть шанс на победу. Ты отличный капитан! — протянул Рон.
Гарри смущенно улыбнулся.
— Согласна, — зевнула Гермиона.
Стрелки часов в гостиной приближались к двенадцати. Измотанная тренировкой Джинни, чмокнув Гарри на прощание, отправилась спать еще час назад. А они втроем немного задержались, чтобы насладиться теплом от умиротворяющего огня и чувством спокойствия, которого им так не хватало в последнее время.
— Ай, — Гарри резко вскинул руку ко лбу.
— Шрам? — всполошилась Гермиона.
— Болит? — встрепенулся Рон.
— Немного, — напряженно ответил Гарри, но, поймав на себе обеспокоенные взгляды, тут же добавил:
— Уже прошло.
— Гарри…
— Гермиона, хватит! — грубо оборвал тот.
Она опустила голову.
— Прости, я не хотел, — тихо добавил он.
Рон устало прикрыл глаза.
— Я должен кое-что вам сказать, — немного помолчав, вновь заговорил Гарри. — Я оставил некоторые инструкции на случай… м-м-м… моей гибели.
Гермиона подняла голову, Рон резко сел.
— К-какие инструкции, — заикаясь, протянул Рон.
— Завещание.
— Гарри… — прошептала Гермиона.
— Дайте договорить. Я давно хотел вам рассказать, но как-то не складывалось… Да, я составил завещание. — Гермиона, пожалуйста, не смотри на меня так. — Летом прошлого года я узнал от директора… — Гарри запнулся, но нашел в себе силы продолжить: — Ныне покойного директора. В общем, однажды профессор Дамблдор вызвал меня к себе и сообщил, что теперь я являюсь наследником не только состояния Поттеров. Теперь мне принадлежат еще и деньги Блэков, а также дом на площади Гриммо, который я, конечно же, передал в распоряжение Ордену Феникса.
— Но причем тут завещание? — нахмурился Рон.
— Пожалуйста, не перебивай. Спустя несколько дней я рассказал директору, что хочу завещать все вам двоим: мало ли, что с мной может случиться. Дамблдор одобрил мое решение.
— Не надо…
— Надо, Рон, надо. Забудь наконец о своей глупой гордости и подумай: что вы будете делать без меня?
— Ты не умрешь! — горячо возразила Гермиона.
— Может, и не умру, — согласно кивнул Гарри. — Но давайте просто поразмышляем. Что же вы будете делать?
— Бороться…
— Я и не сомневался, — Гарри грустно усмехнулся. — Но вам понадобятся деньги, и немалые. И я сделал так, как считал нужным.
Гермиона отвернулась, в глазах предательски защипало.
— Рон, позаботься о Джинни, я знаю, ты никогда не бросишь сестру.
Так и не совладав с собой, Гермиона всхлипнула.
Она больше не могла этого слышать! Нет, они будут жить! Все!
Вскочив на ноги, Гермиона бросилась прочь из гостиной. Проснувшийся Живоглот вздрогнул и проводил хозяйку обеспокоенным взглядом.
— Не надо, — Гарри удержал Рона, готового помчаться следом. — Дай ей побыть одной. Порой это необходимо. Ты же знаешь, как она не любит казаться слабой.
— Но уже поздно!
— Гермиона — староста. И она не даст себя в обиду. Если мы пойдем за ней, будет только хуже.
Рон согласно кивнул и вновь опустился перед камином.
* * *
Она бежала по пустынному Хогвартсу, уже не сдерживая слезы. Смерть близко, совсем близко — казалось, Гермиона слышит ее ледяное дыхание.
Наконец она остановилась и, прислонившись к каменной стене, осела на пол. Надо же: подземелья… И как она умудрилась попасть именно сюда?
Неподалеку раздались чьи-то шаги, Гермиона повернула голову. К ней нетвердой походкой приближался какой-то крепкий старшекурсник.
* * *
Кормак МакЛагген, как он сам оценивал свое состояние, был «немного навеселе». — На самом деле можно было смело сказать, что Кормак был едва ли не мертвецки пьян. — Главное — не нарваться на старика Филча, со старостами он как-нибудь разберется.
Кормак возвращался с очередного рандеву с одной симпатичной хаффлпаффкой. Мартой, кажется. Она, конечно, ничего, но без мозгов. Зато он получил все, что хотел, уже на втором свидании. Кормак самодовольно улыбнулся. Все-таки Марта — подарок судьбы. Не то, что эта… такое слово мудреное… нет… пожалуй, он, действительно, махнул лишнего, а… манипуляторша Грейнджер. Она же его в прошлом году просто использовала! Очевидно, чтобы отомстить этому рыжему идиоту Уизли*. Стерва! Никто не смеет его, Кормака, обманывать!
Он даже зубами скрипнул от злости. Вот попадись Грейнджер ему в темном коридоре без своих телохранителей!
Повернув за угол, Кормак оторопел, но уже через секунду недобро усмехнулся: а на ловца и снитч летит.
— Гермиона?
Она подняла на него усталый взгляд. Казалось, Грейнджер даже не осознавала, чем эта встреча могла для нее обернуться. МакЛагген еле сдержал еще одну гадкую усмешку.
— Кормак, что ты здесь делаешь после отбоя? — в ее голосе прозвучали знакомые нравоучительные нотки.
— И что ты мне сделаешь? Баллы снимешь?
— Вполне возможно.
Кормак подошел ближе, и, опершись рукой о стену, навис над своей «жертвой».
— Со своего собственного факультета? — оскалился он.
— Ты не оставляешь мне выбора…
Гермиона поднялась и попыталась оттолкнуть Кормака. Не вышло. Он резко схватил ее за плечи и прижал к холодным камням, обдав сильным запахом огневиски.
— Ты пил! Отпусти меня немедленно!
— А то — что?
— Я предупреждаю тебя, Кормак…
Он наклонился еще ближе, уже открыто ухмыляясь. Удар коленом в пах — древний, как мир, инстинкт самосохранения — последовал незамедлительно.
— А-а-а, тварь, гребаная мантикора! — схватившись за причинное место, заорал Кормак, однако уже в следующий миг набросился на Гермиону. Но в её руке была палочка — один взмах и…
Гермиона не успела произнести заклинание — кто-то налетел на МакЛаггена и, ударив в челюсть, отшвырнул в сторону. Тот без сознания повалился на пол и спустя несколько секунд негромко захрапел.
Высокий блондин, тяжело дыша, стоял спиной к Гермионе, будто все еще пытаясь защитить ее от обезвреженного противника.
— Малфой…
— И вы называете слизеринцев мерзавцами?
Она промолчала и медленно сползла на пол.
— Грейнджер, ты в порядке?
Та кивнула.
— Я бы справилась, — произнесла Гермиона, а затем чуть заметно усмехнулась. Сама ситуация была абсурдна: слизеринец защищает ее от гриффиндорца.
— Не сомневаюсь, — Драко присел рядом. — Но еще парочка неприятных моментов была бы тебе обеспечена. Кстати, могла бы просто поблагодарить.
— Спасибо, — Гермиона смутилась.
— Тяжелый гад, — произнес Драко, разминая кисть.
— Спортсмен. В прошлом году пробовался на вратаря.
— Подожди, кажется, он тогда учился на седьмом курсе.
— Кормак завалил Т.Р.И.Т.О.Н., думаю, специально. Его семья «настояла», чтобы он остался в Хогвартсе еще на год. Замок — сейчас самое безопасное место... — Она запнулась и замолчала.
Взгляд Малфоя похолодел, казалось, радужная оболочка покрывается льдом… изнутри.
— Значит, самое безопасное место, — протянул Драко. — Действительно, разве станут Пожиратели смерти нападать на своих детей? Не так ли, Грейнджер?
— Прекрати! — закричала Гермиона. — Прекрати, прекрати…
Слезы вновь хлынули из глаз — она не хочет об этом слышать, не хочет об этом думать. Не сейчас.
— Прекрати… — Еще немного и у нее снова начнется истерика. Какой стыд! Гермиона уткнулась лицом в колени.
Драко осторожно провел рукой по ее спутанным волосам, Гермиона не отреагировала. Тогда он несмело приобнял ее. Она не протестовала и, инстинктивно подавшись к нему, уткнулась в его плечо.
Наконец отстранившись, Гермиона тихо произнесла:
— Извини, Малфой.
— Все в порядке, — так же тихо ответил тот.
Повисло напряженное молчание.
— Ты уже сдала эссе по Нумерологии?
— Что, прости?
— Эссе, заданное Вектор.
Конечно, он пытался перевести тему, дать возможность Гермионе прийти в себя. И она была ему благодарна, с готовностью поддержав разговор.
— Разумеется.
— Ах, извини: ты же Гермиона Грейнджер, — Драко хитро прищурился. — И о чем эссе?
— Углубилась в основы, — невольно улыбнулась Гермиона. — «Зарождение Нумерологии как магической науки. Пифагорейский союз».
— Основы? Но ведь Нумерология существовала задолго до Пифагора.
— Разумеется, но ее главные принципы как современной магической науки были разработаны лишь в VI веке до нашей эры. Пифагор объединил нумерологические системы арабов, друидов, финикийцев, египтян…
— Это, конечно, так. Но не забывай, что у каждого из этих народов существовала своя, совершенно отличная от других, концепция, если, конечно, этот термин применим к древности. И понятие «объединил» здесь довольно спорно. Я кое-что читал об этом — у нас дома великолепная библиотека. — Губы Драко тронула хитрая полуулыбка. — Если хочешь, могу поделиться информацией.
В глазах Гермионы зажегся неподдельный интерес, как и всякий раз, когда дело касалось новых знаний, и она тут же кивнула.
— Что ж начну с Древнего Египта…
Слушать, говорить — только не думать о надвигающейся войне, о гибели близких — о том, что ждет там, за стенами Хогвартса.
Они просидели так довольно долго: разговаривали об учебе, спорили, изредка даже шутили.
С Драко Малфоем оказалось легко и интересно — кто бы мог подумать? Они бы просидели и дольше, но всему свое время, между делом, строго контролируемое магической защитой.
— Все имеет значение для Нумерологии, Малфой! Даже количество родинок, например, на лице человека… ну, так написано во многих учебниках.
— Грейнждер, зачем же впадать в крайности? Это уже Прорицания какие-то. Не преувеличивай, а то станешь похожа на Трелони.
— Нумерология и Прорицания — это небо и земля! И разве я похожа на стрекозу? — хмыкнула Гермиона и тут же покраснела: все-таки Трелони — профессор, чтобы она ни думала о ее методах преподавания и самом предмете.
Драко расхохотался.
Отсмеявшись, он окинул Гермиону коварным взглядом и произнес:
— Ну, хорошо, допустим, родинки не ерунда. Давай проверим теорию на практике. Сколько у тебя родинок, Грейнджер?
С этими словами Драко склонился к Гермионе, внимательно изучая ее лицо. Гермиона замерла, завороженно глядя ему в глаза. Он был уже совсем близко…
В следующее мгновение спящий неподалеку Кормак громко всхрапнул.
Гермиона вздрогнула и отстранилась.
— Ох, уже, наверное, очень поздно! Гарри и Рон, скорее всего, места себе не находят, если еще не ищут меня по всей школе!
Драко, нахмурившись, поднялся и подошел к мертвецки пьяному Кормаку.
— Обливиэйт? — он вопросительно приподнял бровь, обращаясь к Гермионе.
— Но… Это неправильно.
— Зато действенно, и никаких слухов.
Гермиона колебалась.
— Отлично, так и поступим, — решил за нее Драко. — Пусть МакЛагген проспится здесь. Думаю, что с таким количеством огневиски в крови он не замерзнет. А если повезет: его найдет Филч. Переживешь потерю баллов с факультета, а Грейнджер?
— Если бы это было самым страшным, что может случиться в жизни, — еле слышно произнесла Гермиона.
* * *
Драко проводил Гермиону до самого портрета Полной Дамы. На прощание он улыбнулся — отчего в животе у Гермионы запорхали бабочки — и заговорщически подмигнул.
Кто этот незнакомец? И что он сделал с мерзавцем Драко Малфоем?
Мир определенно сошел с ума: гриффиндорцы нападают на сокурсниц, слизеринцы их защищают. Может, это Гермиона пьяна?
* * *
Первым, что услышала Гермиона, переступив порог гостиной, был встревоженный голос Рона:
— Я же говорил — нужно пойти за ней! Где ее теперь искать? И зачем ты отдал Ремусу карту, если у него сейчас даже времени нет туда заглядывать?
Гарри нервно расхаживал по комнате.
— Идиот, какой же я идиот! Нельзя было ее отпускать!
Гермиона осторожно приблизилась.
— Спасибо, что не пошли за мной… — тихо произнесла она.
— Слава Мерлину! — в унисон выдохнули Гарри и Рон.
— Гермиона, три часа ночи! Я все понимаю, но мы же волнуемся. Еще несколько минут и кинулись бы на поиски, — сурово произнес Рон, в его голосе отчетливо прозвучали гневные нотки, свойственные миссис Уизли.
— Простите, — пристыженно сказала Гермиона и виновато улыбнулась.
— Где ты была?
— Так… бродила по замку.
— Бродила она, — пробурчал Рон и, устало выдохнув, добавил: — Пойдемте наконец спать.
Никто не стал спорить.
Уже засыпая, Гермиона подумала, что ей на редкость легко удалось скрыть от друзей правду. Хотя не сказать всего — не значит соврать, ведь так? Отчего-то ей не хотелось рассказывать ни о пьяном МакЛаггене, ни о вступившемся за нее Малфое. Наверное, то, что последний ее защитил, было логичным…
Глубокий сон поставил точку в бесконечной череде не слишком убедительных размышлений Гермионы.
Если вдуматься, «логичного» в поведении Драко Малфоя было не слишком много: защитником-то оказался давний школьный недруг, и его поддержка стала, мягко говоря, неожиданной. Но сейчас способность мыслить здраво отступала на задний план, уступая место чему-то светлому, теплому, только-только зародившемуся в душе. Как бы умна и практична ни была семнадцатилетняя девушка, иногда ей очень хочется верить в чудо.
К тому же в события вмешался некий магический ритуал, но об этом Гермиона, разумеется, не знала.
* * *
С того памятного вечера жизнь начала неотвратимо меняться. Гермиона по-прежнему ловила на себе взгляды Драко, но уже не удивлялась, а еле заметно улыбалась в ответ.
Драко и Гермиона все чаще — будто бы невзначай — сталкивались в пустынных коридорах, непринужденно общаясь, с каждой новой встречей становясь ближе. И скоро Гермиона начала замечать, что скучает без его внимания и разговоров обо всем и ни о чем конкретно. Вот только не сильно она и удивилась, лишь где-то на периферии сознания признала очевидное; окружающие и вовсе не увидели перемен: магическая защита незримо помогала Драко.
Гермионе казалось, что отношение Драко изменилось не только к ней, но и к ее друзьям. В этом была лишь малая доля правды: на самом деле семнадцатилетний Драко — как в этой реальности, так и в предыдущем варианте развития событий, — поглощенный своими мыслями и проблемами, просто перестал придавать значение прежним распрям. Злость и неприязнь уступили место безразличию. Ко всем в школе, кроме Гермионы Грейнджер.
А она благодаря стараниям Драко проникалась к нему все большей симпатией, искала и находила в нем «хорошее», «правильное», чего раньше, естественно, не замечала.
Подслушанный невзначай разговор лишь убедил ее в своей правоте.
Стрелки часов приближались к девяти, заставляя Гермиону едва ли не бежать в сторону гриффиндорской башни. Конечно, она староста и может находиться вне стен гостиной и после отбоя, но с нее, пожалуй, пока хватит приключений: в памяти еще свежи были воспоминания о не слишком приятной встрече с МакЛаггеном.
Приблизившись к очередному повороту, Гермиона резко остановилась: в темном коридоре спорили двое. И один голос был ей определенно знаком.
— Нотт, я тебя предупреждаю…
Гермиона осторожно выглянула из-за угла: Драко Малфой и Теодор Нотт стояли друг напротив друга и чуть ли не шипели от злости.
— Переживаешь, что твоя семья уже не в любимчиках, а Малфой? Да, прошлогодним «отпуском» в Азкабане папочка здорово подпортил твое положение.
— Метка и пожизненное рабство — это по-твоему «положение»? — голос Драко сочился сарказмом.
Нотт расхохотался.
— Зависть, зависть… Могу тебя успокоить, церемония принятия метки не из приятных, — отсмеявшись, произнес он. — Зато какие перспективы.
— Ну и глупец же ты, Нотт.
На этот раз тот лишь хмыкнул и, больше не сказав ни слова, зашагал прочь.
— Глупец, — тихо повторил Драко и, подождав, пока Теодор скроется из виду, тоже ушел.
Притаившаяся за углом Гермиона облегченно выдохнула и улыбнулась: скорее всего, Знака Мрака на руке Драко нет, как и желания его получить.
* * *
Магическая защита подсказывала Драко, что он почти догнал Теодора, который скоро уже и не вспомнит о состоявшемся разговоре. «Обливиэйт» и направленная на Нотта волшебная палочка станут финалом в разыгранном для Гермионы спектакле.
Драко сам себе был противен, но мысли о скорой расправе над Теодором, с которым он, мягко говоря, никогда не ладил, его немного успокоили.
* * *
Наступила суббота и принесла с собой очередное похолодание. Поэтому неудивительно, что в это утро многие ученики предпочли поспать подольше. Так что в Большом зале было немноголюдно.
За гриффиндорским столом сидели всего несколько человек, в том числе Гермиона и Гарри с Джинни. Поднять с постели Рона так и не удалось.
— Им, что, вечера не хватило? — послышалось бурчание явно не выспавшегося Симуса Финнигана, который хмуро глядел в сторону беззастенчиво целующейся у дверей парочки. В девушке легко было узнать Ромильду Вейн.
— Пусть уж лучше так, — усмехнулся Гарри и, обняв Джинни, добавил: — Мне как-то спокойнее.
Джинни прыснула, вспомнив о прошлогодних отчаянных попытках мисс Вейн добиться Гарри.
Гермиона даже головы от тарелки не подняла, счастливые влюбленные в последнее время вызывали у нее необъяснимую тоску. Она исподтишка взглянула на стол Слизерина — Малфоя там не было.
В следующий миг в зал вбежала заплаканная Лаванда Браун и, приблизившись, выдохнула:
— Вы не видели Парвати?
— Нет, — ответил за всех Симус и тут же пояснил: — Я с семи утра на ногах. — А затем, увидев, как Лаванда бледнеет на глазах, обеспокоенно спросил: — Что-то случилось?
Она без сил опустилась на скамью и тихо заговорила:
— Ранним утром к ней прилетела сова с письмом… Я помню сквозь сон, как Парвати открывала окно.
— Я ничего не слышала… — растерянно вставила Гермиона.
— Полагаю, крепко спала, — фыркнула в ответ Лаванда и, мгновенно сникнув, продолжила: — Когда я проснулась, Парвати в комнате уже не было, а на кровати лежало письмо от ее отца… Я правда не хотела читать, но… там… там… ее мама и сестра…
Лаванда всхлипнула.
Все затаили дыхание. Падма Патил уехала в прошлые выходные, поддавшись на уговоры родителей покинуть Хогвартс.
— А сейчас над их домом Знак Мрака… Падмы больше нет, — тихо закончила Лаванда и закрыла лицо руками.
Гарри сжал пальцы так, что побелели костяшки, и прошептал:
— Началось.
* * *
Драко стоял у огромного окна, на краю Северной башни, в темноте наблюдая за танцем первых снежинок. Ветер растрепал идеальную прическу, зажатая между озябшими пальцами сигарета почти потухла. Драко покосился на упавший на камни пепел и поморщился: ну что за дурную привычку он прихватил с собой из «счастливого» будущего!
Гермиона не ожидала увидеть Драко здесь. Обычно студенты не жаловали Северную башню, слишком холодную и неприветливую; непригодную ни для одиноких вечеров, ни для жарких ночных свиданий.
Гермионе снова необходимо, жизненно важно, было побыть в одиночестве. Смерть Падмы сильно ударила по всем, на поникшую же Парвати было страшно смотреть.
Неожиданно Драко обернулся. И Гермионе пришлось ухватиться за стену, чтобы устоять: слишком много сомнения и боли было в его глазах. Этот серьезный взгляд не мог принадлежать семнадцатилетнему юноше, тридцатилетнему мужчине — не меньше.
— Мне жаль Патил, — тихо произнес Драко. — Вурдалакова война.
Дотлевшая сигарета обожгла пальцы, не обратив на это внимания, он вышвырнул её в окно и задумчиво добавил:
— Война… Самое начало.
Гермиона вздрогнула, но промолчала.
— Ты принял метку?
Драко покачал головой.
— Нет.
Тишина.
— Пока нет.
— У тебя есть выбор, Драко!
Драко… Слышать, как она впервые произнесла его имя — за это можно было отдать многое, очень многое.
— Выбор? Не думаю, — лгать всегда легче, когда говоришь правду.
Гермиона осторожно приблизилась. Он внимательно посмотрел на ее лицо. Немного пухлые, но такие притягательные губы, неидеальные черты лица, длинные растрепанные волосы и тот самый еще не погасший Свет в глубине ее карих глаз, казавшихся сейчас темнее самой ночи.
— Есть, — тихо сказала Гермиона.
— Сомневаюсь, Гермиона.
Гермиона…
Она подходит еще ближе, почти вплотную, и он тонет в омуте её глаз.
— Я уверена, что выбор есть. — И она замолкает, осторожно прикасаясь своими губами к его.
«Мерлин, дай мне сил», — мысль, подобно искре, вспыхивает в сознании Драко и тут же гаснет.
И он забывает обо всем, купаясь в лучах ее Света.
Губы терзают губы, причиняя боль, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Близость тел согревает души, дарит надежду и пробуждает любовь.
*Здесь Кормак вспоминает небезызвестную вечеринку у Слизнорта. 6 книга Поттерианы.
Глава 9. Их комнатаНаступил декабрь. Он принес с собой снегопады и ожидание волшебства приближающегося праздника.
Драко и Гермиона виделись почти каждый вечер, нуждаясь в этих странных свиданиях, наслаждаясь неожиданной, только им понятной близостью, но грани не переступали.
Незадолго до встречи Драко, применяя лишь одному ему известные чары, накрывал холодную и ветреную башню прозрачным согревающим куполом, отчего там становилось по-домашнему тепло и уютно. Негласно Северная башня стала «их комнатой», потому что Драко и Гермиона теперь считали это некогда неприветливое место «своим».
Гермионе так и не удалось выведать, что за волшебство использует Драко: тот либо переводил тему, либо просто отмалчивался, лишь однажды, не выдержав очередного допроса «с пристрастием», обмолвился, что это древнее знание, передающееся в его семье из поколения в поколение.
Ежедневно после занятий Гермиона находила — в кармане мантии, в сумке, в книге — записки, всякий раз гадая, как же Драко умудряется незаметно их подбрасывать.
Послания всегда были немногословны и своеобразны по содержанию:
«Надеюсь непременно увидеть тебя сегодня в полночь. Скучаю».
«В десять в «нашей комнате». Смотри, не променяй меня на библиотечную пыль».
«Я, конечно, понимаю, что собрание старост — очень важное и ответственное мероприятие, но, может, незаметно улизнем пораньше? В девять в «нашей комнате».
Как только текст был прочитан, пергамент тут же вспыхивал и в мгновение ока превращался в горстку пепла.
Иногда Драко отменял свидания. Однажды, получив записку с просьбой о переносе встречи, Гермиона как бы невзначай оказалась неподалеку от «их комнаты» и едва не столкнулась со стариком Филчем, который направлялся прямиком в Северную башню. Вторая попытка принесла схожий результат: около лестницы, беспокойно мяукая, шныряла по своим кошачьим делам Миссис Норрис.
Это было любопытно. Казалось, Драко чувствовал, когда им не суждено встретиться, да и сама Гермиона была готова поклясться, что ощущает нечто подобное. Но думать об этом ей не хотелось; мысль ускользала.
Со стороны в отношениях Драко и Гермионы не изменилось ровным счетом ничего. Для окружающих все оставалось как раньше: Гермиона Грейнджер была неотъемлемой частью Гриффиндора, Драко же являлся негласным лидером своего факультета. Образно, они были на разных полюсах.
А Пэнси Паркинсон по-прежнему считалась девушкой Драко, что, разумеется, не могло не расстраивать Гермиону, но изменить что-либо она пока не могла — слишком опасно для него, слишком рискованно для нее. Гермиона понимала, что Паркинсон лишь прикрытие, ширма, часть его когда-то идеально спланированной отцом жизни. По крайней мере, Гермиона в это верила. А что ей оставалось? У набирающего силы Темного Лорда соглядатаев хватало везде, даже в Хогвартсе. Если бы о том, что Драко и Гермиона встречаются, узнали, под удар попала бы их жизнь, его жизнь. Они обязательно будут вместе, только не сейчас. А позже выход непременно найдется. Эта уродливая метка никогда не коснется ни его тела, ни души.
А еще Гермиона лгала друзьям. Именно лгала — все происходящее уже нельзя было оправдать недосказанностью. Но врать, к удивлению, оказалось не так сложно. Порой Гермионе казалось, что ее защищают некие чары, придавая сил честно смотреть друзьям в глаза, но она лишь отмахивалась от этих глупых мыслей. Ну что за чушь в самом деле!
* * *
Снег шел с самого утра, почти полностью погрузив старинный замок в немое ледяное оцепенение. Но, если присмотреться, можно было заметить, как в окнах Хогвартса весело мерцали огненные блики, которые отбрасывали яркие свечи, зачарованные лампы и огромные камины гостиных.
На короткое мгновение Драко даже почудилось, будто он и этот древний замок едины: холодное спокойствие снаружи и уют и тепло в душе. Драко непроизвольно улыбнулся. Но резкий порыв зимнего ветра быстро вернул его на грешную землю, заставив очнуться от наваждения.
В последнее время такое случалось все чаще. И это настораживало. Драко буквально физически ощущал тревожные сигналы, порожденные измученным разумом. Отправляя его в прошлое, Темный Лорд утверждал, что Драко не успеет «прочувствовать все прелести путешествия», не сойдет с ума. Но прошло чуть больше четырех недель, а Драко уже понимал: медлить опасно.
Изредка он даже начинал сомневаться, не привиделось ли ему будущее. Возможно, он попал под действие какого-нибудь волшебного артефакта? Или же ему все просто приснилось. А его настоящая жизнь здесь и сейчас, с Ней. И не нужно никуда возвращаться.
А потом по телу будто пробегал озноб, отрезвляя, возвращая в реальность. И в такие моменты Драко хотелось умереть.
Он мотнул головой и полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. Нет, нельзя поддаваться иллюзиям, он не сможет остаться здесь.
А еще Драко пытался не думать о том,
что ему предстоит совершить. Как бы ему не было от этого мерзко, но все действия были просчитаны до мелочей. И Гермиона — да, теперь Гермиона, с того вечера и навсегда — попалась в расставленные сети. Чему, разумеется, немало способствовала временная магическая защита, после внесенных Волан-де-Мортом изменений в ритуал призванная развеять зарождающиеся сомнения и подозрения. К тому же Гермиона еще не превратилась в неуловимую мисс Поттер, а, следовательно, была не так болезненно подозрительна и осторожна. Сейчас она была именно той девушкой, которую Драко помнил, о которой мечтал, которую — теперь он был в этом уверен — любил.
Драко осознал это в будущем. Сейчас же у него было достаточно времени на размышления.
Гермиона Грейнджер не была ослепительной красавицей, подобно Астории Гринграсс, не обладала изысканными манерами Пэнси Паркинсон, но для него она была лучшей, для него она стала всем. И он видел Свет в глубине ее глаз.
Ох, не зря увиденные в зачарованном зеркале временные узлы с участием Поттера и Гермионы имели для Драко особое значение. Неспроста.
Интересно, как бы сложилась жизнь, прими Гарри Поттер тогда его дружбу?
Да и так ли Драко ненавидел Поттера и компанию в школе, как хотел бы?
Нет.
Если только Уизли… Его он, пожалуй, действительно не переносил. Мир рухнет, прежде чем Драко Малфой и Рональд Уизли назовут себя друзьями.
А Гарри Поттер… Поттер просто выбрал свою дорогу. У Драко же выбора не было. Им было не по пути.
А вот Гермиона была особенной. Она была единственной, кто — словами ли, действиями ли — давал ему достойный отпор. Драко должен был ненавидеть ее, грязнокровку и выскочку. И ему казалось, все обстояло именно так. Но иногда ненависть есть лишь слепое проявление любви. Это оказался его случай.
Гермиона олицетворяла все то, чему в жизни Драко места не было: дружбу, преданность, душевное тепло, любовь. Он всегда гнал от себя эти мысли, но, благодаря Гермионе и ее друзьям, они все равно маячили где-то на периферии сознания.
Драко усмехнулся: он с такой легкостью признал очевидное. Все же теперь он не был подростком, и с высоты прожитых лет и выпавших на его долю испытаний ему стало проще трезво смотреть на вещи.
Вот только каковы бы ни были его чувства к Гермионе, он вновь должен ее предать.
* * *
Стало холодать. Драко достал палочку и, произнеся заклинание, накрыл Северную башню невидимым куполом. Внутри сразу же потеплело.
Эти чары были открыты в будущем сравнительно недавно, но магическая защита не препятствовала их применению в этом времени.
Оглядев результат, Драко удовлетворенно кивнул и опустился на мягкий плед, на котором они так любили сидеть.
А спустя всего пару минут дверь отворилась и на пороге появилась смущенная Гермиона.
* * *
Это был один из предпраздничных вечеров, до Святочного бала оставались считанные дни.
Гермиона заранее продумала, как ей лучше добраться до Северной башни, чтобы, не дай Мерлин, кого-нибудь не встретить, и теперь не спеша шла по коридору. Приходилось быть осторожной. «Одалживать» мантию-невидимку у Гарри получалось не всегда, да и угрызения совести уже порядком измотали.
Осторожно ступая по каменному полу, Гермиона приблизилась к движущейся лестнице, которая, как назло, опять поменяла направление. Повезло — ничего не скажешь. Ну не идти же другим путем, в самом деле? Уж лучше потерять здесь несколько минут, чем обходить.
Вдруг неподалеку послышались едва различимые рыдания. Насторожившись, Гермиона на цыпочках подошла к заброшенному кабинету, откуда и доносился плач. Затаив дыхание, она заглянула в чуть приоткрытую дверь: ведь кому-то могла понадобиться помощь.
В классе находились двое: высокий темноволосый парень обнимал всхлипывающую девушку. Она узнала их сразу: Блейз Забини утешал Дафну Гринграсс.
— Милая, не плачь. Все будет хорошо, слышишь? — прошептал Блейз, нежно поглаживая Дафну по светлым волосам.
Та лишь громче всхлипнула.
— Тсс…
— Ты не понимаешь. — Дафна все-таки смогла успокоиться. — Это конец.
— Мы и прежде держали наши отношения в тайне, — немного помедлив, произнес Блейз. — А теперь просто станем осторожнее. Главное, что мы будем вместе.
Дафна покачала головой.
— Вместе? Когда я стану женой одного из фанатиков Темного Лорда? Не думаю, что это хорошая идея.
— Мне все равно, — сухо отрезал Блейз. — Я хочу быть с тобой во что бы то ни стало.
—
Мне не все равно, — высвободившись из объятий Блейза, твердо произнесла Дафна. — Рисковать твоей жизнью я не смогу.
— Когда это случится? — после недолгого молчания спросил Блейз.
— Я должна буду выйти замуж за Антонина Долохова через четыре года, когда тот вернется в Англию. Такова воля Темного Лорда.
Блейз облегченно рассмеялся и, подхватив Дафну на руки, закружил по комнате.
— Даф, четыре года — это же почти вечность! Я обязательно что-нибудь придумаю.
— Отпусти меня, пожалуйста, — похоже, Дафна совсем не разделяла его уверенности.
Он исполнил ее просьбу, тревожный тон Дафны заставил Блейза вновь стать серьезным.
— Что мы можем, — грустно усмехнулась она. — Приказы Темного Лорда — а я нисколько не сомневаюсь, что это именно приказ — не обсуждаются.
— Возможно, Лорд передумает и подыщет кого-нибудь другого для Долохова. А, может, от Поттера все же будет польза, и Темный Лорд никогда не придет к власти.
— Блейз… Нам не стоит больше…
— Не надо, — прервал он и тут же добавил: — У нас в запасе еще четыре года.
— Потом будет больнее.
— Я что-нибудь придумаю, — повторил Блейз и, не дав Дафне что-либо возразить, поцеловал.
Та, поколебавшись несколько мгновений, все же ответила на поцелуй.
Гермиона отошла от двери и направилась к коварной лестнице, которая уже была на своем месте. Гермионе было ужасно неловко: то были чужие отношения, чужие чувства, и она не должна была видеть всего этого, не имела права. Но она видела.
* * *
Снег тихонько падал с небес, и, столкнувшись с волшебной преградой, казалось, исчезал в никуда. Погруженная в свои мысли, Гермиона заворожено следила за танцем снежинок, откинувшись на грудь Драко. Тот молчал, наслаждаясь близостью и ощущением дарованного ему, пусть и ненадолго, покоя и беззаботного счастья.
— Почему ты выбрал Слизерин? — неожиданно спросила Гермиона.
Вопрос застал Драко врасплох.
— У меня был выбор?
Гермиона отстранилась и удивленно на него посмотрела.
— Ну… В какой-то мере. Меня, например, Шляпа хотела отправить на Когтевран, — и, на секунду задумавшись, она добавила: — И мой случай далеко не единственный… Мы сами выбираем свой путь, Драко.
Он усмехнулся.
—
Вы, быть может, и выбираете. Но, поверь, на моем факультете редко кому так везет.
— Чушь! — она даже фыркнула от возмущения.
Драко вновь саркастически усмехнулся и, поднявшись, отошел к окну.
— Да что ты говоришь! Ах, извини, ты же знаешь
все!
—
Всего я знать не могу, — негромко сказала Гермиона, за показным спокойствием чувствовалась нарастающее раздражение. — Но в одном я теперь уверена: мы сами строим свою жизнь.
— Ах да, ты же с факультета благородных глупцов. Но для слизеринцев верность, дружба… — Драко резко замолчал.
— Ну же, продолжай, — в глубине карих глаз зажегся нехороший огонек. — Ты хотел сказать: «любовь», не так ли?
Драко в мгновение ока оказался рядом с Гермионой и крепко ее обнял.
— То, что я сейчас чувствую, — твердо произнес он, — для таких, как я, нелогично, неправильно, запретно. И исключение лишь подтверждает правило. В Слизерине — нет ничего настоящего.
— Бред корнуэльского пикси! — Гермиона по-прежнему была зла, но опасный огонек в ее глазах погас.
— Ты далеко не единственный слизеринец, кто способен на искренние чувства.
— Удиви меня, — весело произнес Драко.
— Блейз и Дафна, — выпалила Гермиона.
— Неужели? Даже если так — не более чем физическое влечение.
— Они любят друг друга.
— Откуда такая уверенность?
«Что ж, мисс Грейнджер, сказала «А», говори теперь «Б»,— закусив губу, подумала Гермиона и опустилась обратно на плед. Драко улегся рядом и приготовился слушать. И она рассказала.
* * *
Драко вошел в комнату и упал на кровать, злым взглядом уставившись в потолок. Одна из маленьких зачарованных змеек в лепнине, будто издеваясь, заговорщически ему подмигнула, и, зевнув, свернулась в клубочек.
Драко же и не думал спать, перед глазами стояла выдержка из отчета, лежавшего когда-то на столе Темного Лорда: «Дафна Долохова, в девичестве Гринграсс. Двадцать один год. Была найдена мертвой своим мужем Антонином Долоховым сразу после бракосочетания. Причина смерти: принятый яд. Самоубийство».
А ведь Блейз приходил к Драко тогда, еще до свадьбы, пытался объяснить, просил о помощи. Но приказ Лорда был кратким и четким, не оставляя несчастному Забини ни единого шанса.
Блейза уже не было в живых, когда бледная, но гордая Дафна произнесла «согласна». Ее голос не дрогнул, все было предопределено.
* * *
С того памятного вечера в Драко что-то изменилось. Гермиона не могла понять, что именно, но он стал другим. Нет, не по отношению к ней. Быть может, к самой жизни?
* * *
Святочный бал был назначен на послезавтра, и это был их последний вечер наедине, так как завтра должно было состояться важное собрание старост, грозившее — разумеется, с позволения преподавательского состава — затянуться за полночь.
Обнявшись, они застыли у окна.
— С кем ты идешь на бал? — осторожно спросил Драко и мысленно отвесил себе подзатыльник: знал же, но проклятая ревность буквально выгрызала изнутри.
— Невилл пригласил меня, — как можно беспечнее ответила Гермиона.
— Не боишься, что он оттопчет тебе ноги?
— Прекрати. Невилл уже давно не тот неуверенный в себе мальчик.
— Да неужели? — съязвил Драко.
Гермиона чуть заметно покраснела от досады. Уверенности Невиллу действительно не хватало, но он был добрым, благородным, верным. Другом.
— Почему ты приняла его предложение?
— Я не хочу идти на бал без пары, — Гермиона нахмурилась, — а Невилл — мой друг.
— А он об этом знает? — в голосе Драко прозвучали опасные нотки.
— Давай закроем эту тему. Я же не обвиняю тебя в том, что ты… — она запнулась, — что ты с Пэнси Паркинсон.
Драко притянул Гермиону к себе и зарылся носом в ее мягкие волосы, с наслаждением вдыхая легкий аромат корицы.
— Прости.
— Я понимаю.
— Понимаешь?
— Я люблю тебя, — неожиданно произнесла Гермиона.
И в этот миг Драко понял, что не сможет осуществить задуманное. Не сможет и не намерен. Ни за что. Гори все адским пламенем!
В ту ж секунду его скрутила дикая боль, заставив упасть на колени. «Ты не посмеешь! Ты погубишь мир…» — раздался в голове зловещий змеиный шепот.
— Драко! Драко! — крик Гермионы раздавался будто издалека.
Голос Лорда затих и боль ушла. Драко медленно открыл глаза. Над ним с палочкой в руке склонилась напуганная Гермиона.
— Все хорошо…
Она в изнеможении села, осторожно потянув Драко за собой. Тот улегся на плед и опустил голову ей на колени.
— Что это было? — в ее голосе сквозило напряжение.
— Я… я не знаю, — он не настолько пришел в себя, чтобы придумать что-нибудь правдоподобное.
Гермиона резко схватила его за руку и задрала рукав рубашки — метки не было.
— Ее нет, — зло произнес Драко и, внутренне содрогнувшись, мысленно добавил: — «Пока нет».
— Прости…
— Я действительно не знаю, что это было, — осторожно начал Драко.— Мне вдруг стало плохо... Но сейчас все в порядке, — поспешно добавил он.
— Этого нельзя так оставлять!
— Когда я вернусь домой на каникулы, — от его взгляда не укрылась промелькнувшая на ее лице тень беспокойства, — то сразу же вызову семейного целителя.
— Обещаешь?
— Да.
* * *
Красно-золотая гостиная бурлила в предвкушении Святочного бала, погрязнув в суетливых приготовлениях старшекурсников, веселом смехе младших и завистливых вздохах студентов-третьекурсников, многих из которых не пригласили.
Напряжение последних дней отступило, и подростки просто радовались предстоящему веселью. Разумеется, смерть Падмы Патил не была забыта, и страх ближайшего будущего никуда не исчез, но в этот вечер беззаботная молодость и ожидание рождественского чуда правили бал.
* * *
Запыхавшаяся Джинни, поддерживая пышную юбку бального платья, подлетела к комнате старосты и громко постучала.
— Джинни, входи!
— Откуда ты узнала, что это я? — удивленно протянула она, войдя в комнату. Затем оглядела сидевшую за столиком Гермиону и воскликнула:
— Ты еще не готова? Так я и знала!
Гермиона расхохоталась.
— Отвечаю по порядку, — отсмеявшись, сказала она. — Во-первых, только ты так… м-м-м… настойчиво стучишь в мою дверь, если, конечно, вовсе не забываешь об этом.
Джинни ухмыльнулась.
— А, во-вторых, до бала еще больше часа. Мне вполне хватит и пятнадцати минут, чтобы переодеться.
Джинни покачала головой:
— А косметика?
— Предпочитаю натуральность, — посмотрев в настольное зеркало, ответила Гермиона.
Джинни приблизилась и, поймав в отражении взгляд Гермионы, серьезно произнесла:
— Ты мне доверяешь?
— Разумеется.
— Тогда твоим макияжем займусь я.
Гермиона лишь махнула рукой от безысходности.
— Делай, что хочешь, — наигранно-трагическим голосом произнесла она.
— Не волнуйся, Невиллу понравится, — весело произнесла Джинни. — Так, сколько сейчас времени? — И она посмотрела на настенные часы, как раз вовремя, чтобы не заметить секундную панику в глазах Гермионы.
* * *
— Все! Поворачивайся.
Гермиона взглянула в зеркало и замерла. Искусно наложенный макияж, подчеркнув достоинства и скрыв недостатки, очень ее преобразил.
— Ну как?
— Нет слов…
Джинни самодовольно усмехнулась.
— Приму за комплимент. Хотя работы было немного: скажем так, твоя «натуральность» мне очень помогла.
— Тоже сочту за комплимент, — улыбнулась в ответ Гермиона.
— Ну что ж, одевайся, а мне еще нужно забежать в свою комнату. — И Джинни направилась к двери.
— Джинни…
— Да? — та обернулась.
— Ты ослепительна. Гарри будет очарован.
— Спасибо... — нерешительно ответила она, немного помедлила, и, подойдя к кровати, присела на край.
— Что-то не так? — Гермиона опустилась рядом.
— Гарри…
Гермиона побледнела.
— Что с ним?
— Нет-нет, с Гарри все хорошо, — поспешила успокоить ее Джинни. — Просто… мне кажется, он хочет оставить меня. — Джинни обхватила себя руками.
— Он что-то сказал, сделал? — в голосе Гермионы сквозило чуть заметное беспокойство.
Джинни помотала головой.
— Нет. То есть не совсем… После смерти Падмы он словно пытается от меня отгородиться. С каждым днем Гарри будто добавляет по кирпичику в растущую между нами стену.
Гермиона обняла подругу.
— Он боится за тебя, потому что любит. Больше всех на свете. Мне кажется, в глубине души он принял то, что мы с Роном можем погибнуть, но твою смерть Гарри не перенесет.
— Я понимаю… Наверное. Но от этого не легче. Изо дня в день я стараюсь быть рядом, чтобы поддержать его, но, похоже, этого недостаточно, — Джинни ненадолго умолкла, а затем тихо произнесла: — Я не смогу оставить Гарри, я должна быть с ним… Что же мне делать, Гермиона?
— Отстранившись от тебя, Гарри ничего не изменит. Осведомители Волан-де-Морта не дремлют, так что, я думаю, ваши отношения для него не секрет. Скажи об этом Гарри, хотя бы попытайся.
Джинни тихонько высвободилась из объятий Гермионы и, поднявшись, пошла к двери. Уже на пороге она обернулась:
— Ты сильная, Гермиона. Сильнее и мудрее меня. — И не дав той что-либо возразить, вышла из комнаты.
* * *
Большой зал полностью преобразился и теперь напоминал зачарованную поляну в волшебном зимнем лесу. Искусную иллюзию дополняли огромные заиндевевшие ели, поставленные около стен. Там же разместили маленькие столики, тем самым оставив больше свободного места для танцев.
Драко стоял у окна, скрытый ото всех большой хвойной веткой, которая, впрочем, не мешала наблюдать за кружащимися парами.
На один краткий миг Драко почудилось, что он вновь в Малфой-Мэноре, там, где ему место, где он и должен быть. И вот сейчас войдет Она — «легкомысленная» Роксана Уфук, очередное, как тогда казалось, ничего не значащее приключение… Но вдруг в толпе мелькнула Пэнси, танцующая с Гойлом, она то и дело оглядывалась по сторонам. Драко мотнул головой, прогоняя наваждение. Подсознание вновь сыграло с ним злую шутку. Что ж, ему не привыкать.
Пэнси уже беспокоится, и, значит, нужно идти. Но еще мгновение, еще совсем немного… чтобы насмотреться…
Сегодня Гермиона была ослепительна: едва заметный макияж, длинные волосы, уложенные в тугую косу, облегающее коричнево-золотое платье, скрывавшее грудь и почти полностью оголявшее спину*.
Гермиона, весело смеясь, танцевала с Лонгботтомом. Стоит отдать ему должное, на ногу он наступил ей всего один раз.
Как будто услышав его мысли, Невилл настороженно посмотрел туда, где прятался Драко.
Тот нахмурился.
При всей своей тупоголовости, один лишь Лонгботтом, похоже, иногда замечал его заинтересованные взгляды в сторону Гермионы. Волшебная защита работала превосходно, а значит, он их и раньше замечал, до вмешательства Драко в прошлое.
Лонгботтом… Гриндевальд его подери! Именно он будет с ней рядом в будущем, станет ее соратником, последователем, близким другом, а, возможно — не дай Мерлин! — и больше, чем другом.
Драко со злостью сжал кулаки.
Музыка стихла, и Гермиона потянула Лонгботтома к одному из столиков, где их уже ожидали Уизел и Браун.
Неожиданный внутренний порыв заставил Драко отвести взгляд и отойти от окна. Вурдалакова защита! Но, действительно, ему пора — всему свое время.
— Драко!
А вот и Пэнси.
— Где ты был?
В то же мгновение ударила громкая ритмичная музыка, позволив ему уйти от ответа и заставив Пэнси чуть ли не подскочить от восторга.
— Ведуньи! Моя любимая песня. Драко, идем!— она потянула его за собой в сторону импровизированного танцпола. — Ну пожалуйста! Спаси меня наконец от Грегори!
* * *
— Не хочешь потанцевать? — предложил Невилл, подавая Лаванде руку.
— Да, наверное, — растерянно согласилась она. — Ронни, ты не против?
— Конечно, иди.
— Но следующий танец мой! — крикнул он ей вдогонку. Лаванда чуть заметно улыбнулась и исчезла в толпе вслед за Невиллом.
«Невилл, всегда все понимающий Невилл», — подумала Гермиона и повернулась к Рону: — Как она?
— Расстроена из-за отъезда Парвати, — отпив сливочного пива, ответил он. — Я надеялся, что сегодня Лаванда хоть немного придет в себя. Но, кажется, ошибся.
— А ты… Как ты?
— Ты же знаешь, Гермиона, я в порядке. Мы с тобой уже давно готовы ко всему. К тому же, помнишь: мой эмоциональный диапазон не больше, чем у чайной ложки?**
Уголки ее губ дрогнули.
— Кстати, ты сегодня потрясающе выглядишь, — Рон тоже улыбнулся.
— Спасибо.
Он сделал еще глоток и спросил:
— Значит, Невилл?
— Он просто друг.
Пожав плечами, Рон промолчал.
— Кстати, а где Гарри и Джинни? — нахмурившись, встрепенулся он. — Я не видел их уже около часа.
— Им нужно поговорить.
— Просто поговорить?— подозрительно протянул Рон.
— Да, — уверенно отрезала Гермиона.
* * *
Драко все еще танцевал с Пэнси, когда их нашел Теодор Нотт.
— Малфой! Ты слышишь меня? — пытаясь перекричать музыку, обратился он к Драко.
— Что тебе, Нотт?
— В гостиной тебя дожидается филин отца. И, судя по всему, он не улетит, не отдав послание.
— Иду.
— Я с тобой, — крикнула Пэнси.
— Хорошо.
— Малфой, — Нотт придвинулся вплотную.
— Что?
— Удачи, — злорадно ухмыльнувшись, произнес он и тихо, так чтобы услышал лишь Драко, добавил: — Поверь, она тебе понадобится.
* * *
Все происходило в точности, как запомнил Драко. Такое не забывается.
Черный, как смоль, филин величественно протянул лапу и, дождавшись, когда Драко отвяжет послание, тотчас упорхнул из слизеринской гостиной в приоткрытую дверь.
Драко вскрыл конверт. Забавно было смотреть на себя будто с стороны, видеть, как любопытство и страх сменяет тихое отчаяние и обреченность.
Он ждал это письмо, написанное ровным отцовским почерком. Ждал именно в этот вечер. Всего несколько фраз навсегда изменили его жизнь.
— Драко, — осторожно позвала Пэнси, пытаясь заглянуть в пергамент через его плечо.
— Я иду спать, — холодно ответил он.
— Но…
— Спокойной ночи, Пэнси, — и, зажав в руке письмо, Драко ушел.
* * *
Драко стоял на верхнем пролете лестницы, ведущей к дверям в Большой зал, закутавшись в мантию-невидимку. Да, она была намного хуже поттеровской, но стоило довольствоваться тем, что есть, к тому же временная защита работала лучше всякой мантии.
— Гарри, подожди!
Драко отскочил к стене.
Вышедший из-за угла Поттер резко остановился и повернулся к рыжеволосой Уизли.
— Нет, Джинни! Я сказал — нет.
— Но, это ничего не изменит! Это глупо! Волан-де-Морт все равно узнает — наверняка уже знает. Так какой смысл?
— Смысл есть! — отрезал Поттер. — Если есть хоть малейший шанс тебя уберечь, я им воспользуюсь. Мы расстаемся. Прости.
Уизли вздрогнула, но уже через секунду, гордо вскинув голову, поспешила вниз по лестнице.
Поттер же, в отчаянии пнув каменную кладку, побрел в направлении гриффиндорской гостиной.
Как только он скрылся, из небольшой темной ниши в стене, мерзко ухмыляясь, шагнул Нотт.
«История повторяется», — с внезапной злостью подумал Драко.
* * *
— Прости, Невилл, я очень устала.
— Отвести тебя к мадам Помфри? — с грустью спросил Невилл.
— Нет-нет. Это всего лишь переутомление, ничего больше. Мне нужно отдохнуть.
— Да, конечно. Я понимаю…Тебя проводить?
— Не нужно. Спасибо за прекрасный вечер.
— Может, как-нибудь сходим в Хогсмид? — в его голосе прозвучала надежда.
— Прости, Невилл, но нет.
* * *
Гермиона шла в Северную башню, кожей чувствуя позади
Его присутствие. Когда она приблизилась ко входу, сильные руки Драко обхватили ее, крепко прижав к груди. Шелк его рубашки обжигал обнаженную спину, а теплое дыхание рядом заставляло чуть заметно вздрагивать.
— Я готов был убить Лонгботтома, — прошептал Драко.
— За что? — наигранно-удивленно спросила Гермиона.
— За все. За то, что танцевал с тобой, держал за руку, за то, что мог любоваться, не таясь.
— Глупый…
— Возможно, — он улыбнулся и подхватил Гермиону на руки. — Закрой глаза.
Она подчинилась, и Драко шагнул в «их комнату».
— Открывай.
Гермиона огляделась.
— Это великолепно…
— Всего лишь умелая иллюзия.
Башня полностью преобразилась, превратившись в уютную комнату с большим разожженным камином и пушистым белым пледом на полу. Неподалеку стояли два хрустальных бокала и бутылка дорогого вина.
— Это же выше уровня Т.Р.И.Т.О.Н.
Драко расхохотался.
— Хоть на время забудь об учебе! Это наш вечер. И сегодня ты только моя.
— Твоя, — прошептала Гермиона и подошла ближе.
Протянув руку, она нежно дотронулась до щеки Драко. Он улыбнулся и, перехватив ее ладошку, мягко коснулся губами запястья.
Она вздрогнула. Казалось, между ними искрила магия.
Он покрывал ее кожу поцелуями, поднимаясь все выше; задержался на ямочке в изгибе локтя — отчего Гермиона резко втянула воздух — и, добравшись до плеча, неожиданно отстранился. Затем осторожно приподнял ее голову за подбородок и пристально посмотрел в расширившиеся зрачки.
— Скажи еще раз, — прошептал он.
Она лишь улыбнулась.
— Скажи.
— Твоя…
И Драко прижался к ее губам, заставив Гермиону вздрогнуть от неожиданности. Но уже через секунду, она целовала его в ответ, сначала робко, затем смелее, позже — дерзко и неистово. Не в силах оторваться от этих чуть припухших от поцелуев губ, Драко потянул Гермиону на белоснежный плед. Она, не сопротивляясь, легла на мягкий ворс. Опустившись рядом, Драко посмотрел на нее долгим испытующим взглядом. Гермиона робко улыбнулась и медленно кивнула, словно подтверждая: назад дороги нет... и уже не будет.
В эту ночь, окутанные теплом пламени зачарованного камина, Драко и Гермиона стали единым целым. Казалось, они остались одни в целом мире. Мире, где не было места ничему кроме его страсти, ее желания и их любви.
On a night like this
Don't say, it's like a fantasy
When, you, know this is
How it should be
You kiss me, I'm falling
Can you hear me calling
You touch me, I want you
Feels like I've always known you
В такую ночь
Не говори, это похоже на сказку,
Когда ты знаешь, что
Так и должно быть....
Когда ты целуешь меня, я таю...
Ты слышишь, как я зову тебя?
Ты прикасаешься, я хочу тебя....
Как будто я знаю тебя сто лет....
(с) Kylie Minogue. «On a Night Like This»**
* * *
Пустая бутылка лежала на полу, бокалы с недопитым вином стояли неподалеку. Огонь в камине почти погас, но прозрачный зачарованный купол над башней все еще хранил тепло и уют «их комнаты».
Гермиона давно спала. Ее длинные волосы, когда-то уложенные в тугую косу, теперь в беспорядке разметались по пледу, открывая жадному взору Драко обнаженное тело. Он так и не сомкнул глаз, хотел запомнить каждое мгновение, проведенное с ней. Завтра, точнее уже сегодня, они разъедутся по домам. Она — чтобы побыть с родителями, как выяснится позже, в последний раз. Он — чтобы пережить уготованный ад по второму кругу. А после — не останется ничего.
Драко с тоской посмотрел на Гермиону и бережно поправил прядь, упавшую ей на лицо. Пальцы невольно коснулись виска — шрама, конечно же, там еще не было.
* * *
Стук колес Хогвартс-экспресса убаюкивал, и неудивительно, что Гермиона мирно спала уже спустя полчаса после отбытия поезда в Лондон.
Гарри сидел рядом, глядя на улыбающуюся во сне подругу. Хоть кто-то еще был способен видеть светлые сны. Гарри же было не до отдыха, ему нужно было подумать.
Война неумолимо приближалась. Волан-де-Морт восстановил силы, и Гарри это чувствовал, видел в те редкие моменты, когда его сознание проникало в разум Темного Лорда. Но ментальная связь слабела, и таких моментов становилось все меньше. Эмоции же Лорда были едва различимы. В последний раз по-настоящему сильные переживания — радость и торжество, — которые испытал Волан-де-Морт, настигли Гарри в конце лета прошлого года. Как оказалось, в тот день умер профессор Дамблдор.
Неожиданная гибель учителя повергла Гарри в шок. Как мог такой сильный маг погибнуть от проклятья? Пусть даже древнего и мощного.
В это же время исчез и Снейп, что наводило на определенные мысли: многие в Ордене не сомневались, что гибель Дамблдора — его рук дело, и Гарри был с ними согласен.
Вот только что-то было не так, мозаика никак не желала складываться в четкую картинку. Слишком много тайн, недоговорок, интриг со стороны директора. Гарри был далеко не глуп и со временем — не без помощи Гермионы, разумеется — сделал нужные выводы. Но, несмотря ни на что, он был благодарен Дамблдору: за то, кем стал, за путь, по которому пришлось пройти, за друзей, готовых разделить тяжесть его ноши, за Гриффиндор, в конце концов. За все. Вот только Дамблдор не завершил задуманное, его жизнь оборвалась слишком рано, и, как полагал Гарри, без вмешательства Волан-де-Морта тут не обошлось. Дамблдор не успел сообщить о чем-то очень важном. Жизненно важном. И Гарри чувствовал, что не знает главного, и без этих знаний ему не выстоять.
Портрет Дамблдора появился в директорском кабинете уже давно, но так и не ожил. Профессора беспомощно разводили руками. И лишь Слизнорт предположил, что кто-то использовал одно из древних заклятий, заставившее замолчать все зачарованные холсты, где был изображен покойный, если не навсегда, то на очень долгое время.
Как действовать дальше, Гарри не представлял, но в одном был уверен: ни он, ни Рон с Гермионой не отступят. Вот только Джинни он подставлять под удар не желал. Он не сможет сражаться, зная, что ей грозит опасность! Но… как объяснить это Джинни?
Рон все понял и был ему благодарен. Сегодня он не отходил от сестры ни на шаг, рискуя на себе опробовать всю силу летучемышиного сглаза.
— Прости, Джинни, — одними губами прошептал Гарри. — Так будет лучше.
* Каюсь, этот незабываемый для меня образ Гермионы взят из фанфика “LongDrink” автора Мэвис Клер.
** Фраза из 5-й книги Поттерианы: «Гарри Поттер и Орден Феникса».
** Перевод взят из Всемирной паутины.
Глава 10. А что, если...Дверь на ключ, и свинцом тоска,
Боль в душе, словно смерть близка.
Один лишь шаг сможет всё решить.
Теперь ты — враг, я не знаю, как мне жить.
(с) Ария, Кипелов. «Все, что было»
Ну вот и все — и ничего не изменить. Сейчас не изменить.
Драко сжал руку, пытаясь прогнать боль. Прошло уже несколько дней, а метка до сих пор жгла кожу. В точности как в первый раз. Пройти ад по второму кругу — вот расплата за счастье, которое, впрочем, он скоро разрушит.
Хотя семнадцатилетний Драко пока не считал все происходящее таким уж адом. Идиот. Сколько же смертей ему придется увидеть, сколько убийств совершить, прежде чем он очнется. Очнется и поймет: всю ту кровь на его руках — не смыть. Не помогут ни деньги, ни происхождение, ни власть.
А что было бы, окажись Драко тогда на темной лестнице? Попытайся он заговорить с Гермионой? Вдруг ему, и вправду, удалось бы потом защитить ее от МакЛаггена?
Но нет, Драко не оказалось поблизости, он не защитил. Гермиона сама справилась. Сама дала отпор наглому МакЛаггену, сама приняла решение наложить на того легкий Обливиэйт. Гермиона смогла. Она сильная, она — мисс Поттер. И она выживет. Если Драко вновь будет повинен в ее гибели, он этого не вынесет.
Все это время защита подсказывала ему, что делать, куда идти, что можно, а что нельзя. Как же не хватало такой защиты тогда! Он бы ни за что не упустил свое счастье.
Чертовы петли времени! Вот он, Драко Малфой, в прошлом и не в силах ничего изменить. Казалось, Лорд предугадал все его действия, но в одном все-таки просчитался. Ибо не умел любить.
* * *
Семнадцатилетний Драко принял Знак Мрака, а тридцатилетний — наблюдал.
Он вновь лицезрел их всех: возродившегося Лорда, внушающего животный страх, жестокого и хитрого Рудольфуса, Беллатрису, любящую до помешательства. Драко внутренне скривился: до чего же довела ее эта любовь, из светлого чувства превратившаяся в нечто темное и мерзкое?
Здесь были и те, кого Драко так страстно желал и одновременно боялся увидеть: мать и отец.
Последний по-прежнему был в опале, хоть и обладал кое-какой свободой действий. И Драко не понимал ни тогда, ни сейчас, почему он, сын провинившегося Пожирателя смерти, все-таки получил метку? Почему в будущем Лорд вновь стал благоволить Малфоям? Эта мысль давно не давала Драко покоя, ведь Волан-де-Морт никогда ничего не делал просто так.
* * *
Каникулы пролетели как один кошмарный день, пора было возвращаться в Хогвартс. Тридцатилетний Драко уже не знал, чего хотел больше: отсрочить страшный миг, даже под угрозой потери рассудка, или же быстрее вернуться в свое время, чтобы попытаться найти и спасти Гермиону. А если ее не будет в живых, он последует за ней. Куда угодно, хоть к самой Гекате.
Находиться в прошлом становилось все сложнее: временами Драко уже не понимал, кто он и где. Нужно было уходить.
* * *
Драко шел по коридору, с каждым шагом приближаясь к лестнице, ведущей в сторону Северной башни. Только не останавливаться, не думать, не позволять чувствам взять верх над разумом. Но идти вперед отчего-то становилось все сложнее… Да что же это такое!
Внезапно неведомая сила швырнула Драко под ту самую лестницу, до которой он почти добрался. Вурдалакова защита!
Через несколько мгновений по ступенькам сбежала рыжеволосая Уизли и, резко остановившись, решительно развернулась на каблуках. Её глаза пылали гневом.
Спустя пару секунд вслед за Уизли спустился Нотт.
— Так тебе все-таки понравилось? — насмешливо протянул он и слизнул кровь, выступившую на прокусанной губе.
— Не смей, — прошипела Джинни Уизли, — слышишь! Никогда больше не смей ко мне прикасаться!
— А то что? Пожалуешься братьям? Или, может быть, своему дружку? Бывшему, — выделив последнее слово, добавил Нотт.
Она вздрогнула: казалось, его слова задели за живое.
— Я сама в силах постоять за себя.
— Да ну, — глумливо произнес Теодор и сделал шаг навстречу.
В следующее мгновение глаза Уизли потемнели, из карих превратившись в черные, а рыжие волосы, будто от порыва сильного ветра, взметнулись вверх.
Летучемышиный сглаз,* — только и успел прошептать Теодор, как его окутал густой туман, и вокруг тотчас закружились, появившись словно из ниоткуда, маленькие летучие мыши. Еще секунда — и они накинулись на Нотта, царапая и кусая.
Уизли пошатнулась и упала на колени — казалось, чары отняли у неё все силы. А спустя миг туман рассеялся и мыши исчезли. Она медленно подняла голову и охнула.
Нотт стоял напротив, не сводя с нее злого взгляда. Его расцарапанное лицо немного опухло, а из искусанной шеи сочилась кровь.
Уизли вскочила на ноги и протянула к нему руку, но тут же ее одернула.
— Прости… Я… Я не хотела… Такое впервые.
Теодор плотоядно улыбнулся и, потрогав глубокую царапину на запястье, тихо произнес:
— Мы с тобой еще не закончили, Уизли.
Она, отвернувшись, поспешила прочь.
— Обещаю, Джиневра, не закончили, — уже в пустоту добавил Нотт и направился в сторону слизеринских подземелий.
Драко, нахмурившись, осторожно выбрался из-под лестницы.
Мерлин, почему он должен был все это видеть?
* * *
«Их комната» — снова неприветливая Северная башня, и ни капли согревающего волшебства внутри. Пусть будет холодно: так легче.
Легкие шаги за дверью — и вот Она на пороге.
Улыбается. Стремительно подходит и замирает, наткнувшись на холодный насмешливый взгляд — застывшая острая сталь, готовое к удару лезвие.
— Драко…
— Да, Грейнджер? — вымученная ухмылка.
«Держись, Драко, ты же, в конце концов, Малфой!»
— Что-то случилось? — в ее голосе тревога.
«Случилось…»
Скинутая мантия, задранный рукав рубашки — Знак Мрака все еще горит, пусть уже не так ярко, но этого вполне достаточно, чтобы выжечь ее веру.
— Но почему? — шепчет она почти бесцветными губами.
— Потому, Грейнджер, — вновь кривая усмешка.
«Прости…»
— У тебя не было выбора? — в ее глазах надежда.
«Прости…»
— Ты же сама говорила, что выбор есть всегда. И я его сделал, — колючий смешок.
— Нет, не верю… — ее Свет почти угас. — Ты говорил, что любишь.
— Разве? Не припомню, чтобы произносил эти слова.
«Люблю…»
Несколько мгновений напряженного молчание.
— Зачем? — надежды больше нет, лишь непонимание.
Он небрежно пожимает плечами, поправляя рукав рубашки.
— Поспорил с Ноттом.
— И как? — смотрит в сторону.
Как заклинание: «Прости, прости, прости…»
— Я выиграл.
Резкий поворот головы и потухший взор. Нет больше Света — одна темнота.
— Поздравляю, Малфой,— вскидывает голову, натянуто улыбается.
Он отвешивает шутовской поклон, и она, отшатнувшись, отворачивается.
— Грейнджер? — волшебная палочка наготове.
«Прости. Сейчас станет легче».
Она оборачивается — взгляд прикован к волшебной палочке.
— Обливиэйт таймчендж**
Секундное замешательство.
— Малфой?
— Грейнджер? — удивленно вскинутые брови.
А вот эта встреча уже имела место быть.
— Что ты тут делаешь?
— Тебе представить письменный отчет, заверенный в Министерстве Магии?
В ее глазах презрение — он и не знал, что будет так больно.
Она идет к двери.
— Я все исправлю, клянусь. Только дождись… — шепчет он.
— Ты что-то сказал, Малфой? — она вновь оборачивается, и он все-таки успевает заметить тусклый Свет, приглушенный завесой боли.
— Нет. Тебе послышалось.
Она пожимает плечами и уходит. Уходит из его жизни.
«А что, если…»
Хочет окликнуть ее — голос не слушается, броситься следом — не может двинуться с места. Защита никуда не исчезла, она повсюду — в его действиях, во внезапно охрипшем голосе, в порыве холодного ветра — будто шипит: «Твоя миссия выполнена. Уходи».
Да, ему действительно пора. — Сжимает кулаки. — Но он вернет свою Гермиону во что бы то ни стало.
«Слово Малфоя».
— Таймрет!
Все, что было — свет мой,
Чистый и святой.
Все, что было — рок мой,
Жадный и слепой.
Все, что будет — крест мой,
Семь кругов пройти мне в огненной пустыне…
(с) Ария, Кипелов. «Все, что было»
*Так как описание летучемышиного сглаза так и не было мною найдено — я его придумала.
** Обливиэйт таймчендж (от time change) — Избирательный Обливиэйт, заклинание, усиленное временной защитой. Стирает лишь часть воспоминаний, заменяя их ложными, в данном случае — событиями, произошедшими до вмешательства Драко в прошлое.
Глава 11. Второе пророчество ТрелониЗачарованное зеркало чуть заметно завибрировало, привлекая внимание. Волан-де-Морт оторвал взгляд от лежавшего на столе древнего фолианта. Рябь усилилась, и некогда гладкая зеркальная поверхность теперь больше напоминала неспокойное озеро, в толще вод которого уже можно было рассмотреть чей-то расплывчатый силуэт.
Через мгновение старинный артефакт озарился мягким белым светом, и Драко Малфой шагнул в кабинет, но уже в следующий миг осел на пол, из последних сил цепляясь за ускользающее сознание.
Поднявшись, Лорд подошел к Драко и провел ладонью по его предплечью. Скрытая одеждой метка вспыхнула и сразу же погасла. Волан-де-Морт чуть заметно нахмурился, мельком взглянул в окно, за которым сквозь иссиня-черные тучи виднелось красное небо, и прикрыл глаза.
Через пару минут дверь отворилась, впуская двух Пожирателей смерти.
Темный Лорд кивнул на тяжело дышащего Драко и отдал приказ:
— В Малфой-Мэнор.
Магия родового поместья поможет Малфою прийти в себя.
* * *
В кабинете было очень тихо. Волан-де-Морт приказал не беспокоить, и желающих ослушаться, разумеется, не нашлось.
Лорду нужно было подумать.
Все шло не так. Давно он не совершал столь непростительных промахов. Пожалуй, с момента попытки убийства годовалого Гарри Поттера.
Незамеченная слабеющая связь временной петли мисс Поттер с петлей Рональда Уизли оказалась оплошностью, чуть было не разрушившей мир его власти. А последовавший за этими событиями приказ, отданный Драко, хоть и спас положение, но цели так и не достиг.
Магическое сообщество вновь было в руках Волан-де-Морта, но мисс Поттер не осталась прежней. Грязнокровка не только не умерла, она стала безжалостней, и ее методы борьбы, которые и раньше не отличались гуманностью, теперь казались порой беспощадными. Гарри Поттер бы в гробу перевернулся, узнав, в кого превратилась его подруга, сейчас напоминавшая Беллатрису в «лучшие» годы.
Но наибольшее беспокойство вызывал Драко. Неужели и второе пророчество Трелони сбудется? В любом случае оставить все, как есть, Лорд уже не мог. Игра зашла слишком далеко.
* * *
Волан-де-Морт поднялся, подошел к дальней стене и коснулся ее рукой. Иллюзия тотчас растаяла, открыв глубокую нишу. Внутри стояли несколько довольно больших чаш, над которыми клубилась легкая дымка, скрывавшая чужие воспоминания.
Лорд взмахнул палочкой, и два омута памяти исчезли, чтобы через несколько мгновений появиться вновь; на этот раз на столе. Волан-де-Морт опустился в кресло и задумчиво посмотрел на один из них. Содержимое чаши замерцало, и густой туман окутал комнату, постепенно ее преображая.
— Северус, — в задумчивости произнес Волан-де-Морт, — твои воспоминания могут оказаться как нельзя кстати.
Мгла расступилась, и взору предстал овальный кабинет бывшего директора Хогвартса.
— Альбус! Противоядие есть, — в глазах Снейпа, сидевшего напротив Дамблдора, горела надежда.
Директор поправил рукав мантии, из-под которого виднелась почерневшая рука, и усмехнулся.
— За глупость нужно платить, а я привык отвечать за свои поступки… У меня в запасе около года, не так ли, Северус?
Снейп скривился и упрямо повторил:
— Противоядие есть.
— Неужели?
— Оно вернуло к жизни умирающего Розье. Я смог достать то зелье, изучил состав, провел ряд опытов. Оно вас спасет.
Альбус Дамблдор осторожно поправил очки-половинки.
— Я не могу рисковать оставшимся временем. Я должен подготовить Гарри*.
При упоминании имени младшего Поттера Снейп вновь скривился.
— Вы выбираете между годом и годами. Альбус, не глупите,— он осекся, встретив насмешливо-серьезный взгляд директора.
— Вы принесли образец?
Снейп достал из-за пазухи нечто, аккуратно завернутое в черную ткань, и осторожно положил на стол.
— Оно здесь.
— Хорошо, я взгляну, Северус.
Тот чуть заметно расслабился в своем кресле.
— Есть новости?
Снейп ненадолго задумался и уверенно произнес:
— Затишье. Если только…
— Если только?
— Позавчера, когда Темный Лорд вызвал меня к себе, я успел заметить на его столе одну любопытную книгу, написанную…
— Николасом Фламелем, — уверенно закончил за него Дамблдор.
Снейп удивленно посмотрел на директора. Нет, ему никогда не достичь такого совершенства в чтении мыслей.
— Это не легилименция, — безмятежно произнес Дамблдор.
Снейп усмехнулся и заговорил снова:
— Я помню все книги, вышедшие из-под пера Фламеля, но «Пути времени» увидел впервые.
Дамблдор чуть заметно нахмурился.
— Плохо… Утешает лишь то, что это довольно ранний труд, остальные — Николас успел уничтожить.
Снейп в недоумении приподнял брови.
— Игра со временем очень опасна. А Тому нравятся опасные игры.
Снейп хотел было еще что-то спросить, но Дамблдор, устало прикрыв глаза, попросил оставить его одного.
— Вы обещаете подумать насчет противоядия? — уже на пороге обернулся Снейп.
— Обещаю.
Вокруг вновь заструился туман, и спустя миг перед задумчивым Волан-де-Мортом предстал его кабинет.
Фламель… Темный Лорд действительно не обнаружил больше ни одной работы знаменитого алхимика на интересующую тему. Так стоило ли полагаться на первое издание? Но в той книге он нашел ответы на все вопросы. Там было все: теория, ритуал, заклинание магической защиты, опыты самого Фламеля. Нет, ошибки быть не должно! Эксперимент с временными петлями будет завершен.
Волан-де-Морт вновь взглянул на чашу и рассмеялся. А старый глупец все же выпил то зелье, разумеется, сначала досконально его изучив. Вот только яд с хвоста мантикоры очень коварен, особенно в смехотворно минимальных дозах. А в сочетании с некоторыми «полезными» ингредиентами его практически невозможно выявить, даже самому одаренному зельевару.
Розье умер через несколько недель после своего чудесного исцеления. Дамблдор же сгорел за несколько дней. Парадокс: чем меньше яда, тем быстрее смерть**. Так почему бы не пожертвовать одним из офицеров, если на кону ферзь противника? А за смерть этого ферзя Темный Лорд был готов отдать даже частичку своей души.
Без Дамблдора мальчишка Поттер не представлял особой опасности: ведь что на шахматной доске может король? Тем более молодой и неуравновешенный, не обладающий нужной информацией.
Северус Снейп, сам того не подозревая, отлично сыграл отведенную ему роль, но прожил ненамного дольше Дамблдора — уж об этом Темный Лорд позаботился.
Рука коснулась второго кубка, заставив тот засветиться. Теперь пророчество. Есть, о чем поразмыслить. Вокруг снова сгустился туман.
— Нет! Нет! Пожалуйста, нет! — умоляла жавшаяся к стене женщина. Ее била мелкая дрожь, в глазах читался неподдельный ужас.
Волан-де-Морт усмехнулся. Это было даже забавно.
— И такое ничтожество, как ты, предсказало мое падение? Жалкое зрелище, Сибилла.
Он поднял палочку. СибиллаТрелони, обхватив себя руками, рухнула на колени и зажмурилась.
— Авада…
Но нечто странное заставило его остановиться на полуслове.
Трелони вздрогнула, резко поднялась и заговорила потусторонним голосом, взгляд ее при этом был пустым и отрешенным:
— Темный Лорд восстал, одолев того, кто был Избран. Но Свет не угас. Он и Она — порознь Тьма, вместе — Свет. Он — единственный сын десятого вассала, в чьих жилах более семи столетий течет голубая кровь. Она — та, в чьем сердце поселилась Тьма. Свет уничтожит бессмертного Лорда. Тьма — путь к Его или Ее смерти от руки Предназначенного судьбой.
И бездыханная предсказательница упала к ногам Волан-де-Морта.
Лорд вынырнул из омута памяти и задумался. Кто такой «единственный сын десятого вассала, в чьих жилах более семи столетий течет голубая кровь» он понял быстро. Семья Малфоев, кичившаяся своей чистокровностью, издавна извлекала немалую выгоду, присягая на верность всесильным сюзеренам, будь то короли** или Темные Лорды. И Люциус, приняв Знак Мрака, не стал исключением.
Конечно, Волан-де-Морт проверил свои умозаключения, но другого претендента на эту роль, кроме Драко, не существовало.
Первой реакцией было устранить младшего Малфоя, что Лорд и пытался сделать, на этот раз действуя предельно осторожно. Об ошибках прошлого он не забыл: с пророчествами шутить не стоило.
С каждым разом задания, на которые уходил Драко, оказывались все сложнее и опаснее, но тот всегда возвращался живым и относительно невредимым. Последнюю попытку Волан-де-Морт предпринял, приказав Беллатрисе устранить племянника во время очередной схватки с Орденом Феникса. Верная Белла не возразила ни слова, и маниакальный блеск ее глаз не дал усомниться в преданности.
Но Драко вновь выжил. В Беллатрису же угодило смертельное заклятье одного из новобранцев противника. Как рассказывали очевидцы, тот трясся от страха и бросил заклинание почти не целясь.
Тогда Волан-де-Морт решил, что раз нельзя убить Драко, значит, нужно позволить пророчеству сбыться, с выгодой для себя, разумеется.
Он вернул старшему Малфою свое расположение и приблизил младшего. Теперь нужно было найти девушку. И, казалось, он ее нашел: Пэнси Паркинсон, невеста Драко, подходила как никто другой. К тому же — как выяснилось позже — она тоже не раз чудесным образом избегала гибели.
Годы служения и роль приближенного к Волан-де-Морту Пожирателя смерти не прошли для Драко бесследно: Паркинсон умерла от яда, подмешанного его рукой и, казалось, пророчество свершилось. Убивать преданного вассала уже не было смысла: Драко прекрасно справлялся со своими обязанностями, верно служа сюзерену.
Но после того как мисс Поттер попыталась убить Малфоя, Волан-де-Морт понял, что вновь просчитался. Именно о ней, а не о Пэнси Паркинсон говорила Трелони. Он убедился в этом, проникнув в самые сокровенные мысли своего слуги. Между Драко и Гермионой существовало нечто большее, чем обычная ненависть двух людей, оказавшихся по разные стороны баррикад. Нечто, что могло уничтожить их обоих, спалить дотла, но могло и объединить, дать силу. К тому же за все время существования Сопротивления Темному Лорду так и не удалось уничтожить их лидера: как и Драко, из-за пророчества мисс Поттер была практически неуязвима, с каждым прожитым годом впуская тьму все глубже в сердце.
Пэнси Паркинсон Волан-де-Морту не было жаль, жаль было потерянного времени.
Время — вот что натолкнуло Лорда на мысль о том, что избавление от угрозы пророчества можно совместить с интереснейшим экспериментом. Однако сейчас все шло не очень гладко... Малфою, пожалуй, предстоит еще одно путешествие; на этот раз последнее.
* * *
Драко не помнил, как очутился в Малфой-Мэноре. Мысли путались, образы прошлого и настоящего сменяли друг друга, не давая прийти в себя и избавиться от наваждения. Но наконец дурман рассеялся. Драко открыл глаза, с трудом приподнялся и нажал на скрытый выступ над изголовьем кровати. В стене образовалась небольшая ниша, в которой стоял старинный серебряный кубок. Как только Драко вынул его, стена вернулась на место.
Драко достал волшебную палочку и начал осторожно извлекать белые нити воспоминаний, а, закончив, отшвырнул кубок на ковер. Затем направил на него палочку и уверенно произнес: «Бомбарда». Волшебный артефакт разлетелся на куски.
— Эванеско, — из последних сил прошептал Драко, не заметив, как за окном полыхнуло алое небо.
Теперь запретные мысли и чувства последних дней Лорд не получит — спасибо омуту памяти, точнее его далекому предку, раз и навсегда скрывшему «неугодные» воспоминания.
Убедившись, что осколки исчезли, Драко упал на подушки и забылся тяжелым сном.
*Дамблдор имеет в виду, что должен успеть поведать Гарри о крестражах и подготовить к борьбе.
** Разумеется, если доза не нулевая :)
**До принятия в 1689 году Статута о Секретности.
Глава 12. Истина где-то рядомДавно у Гермионы не было такого отвратительного дня: полного бездействия, дурных предчувствий и непонятной тревоги. Скрываться от лордовских ищеек и прятаться по магловским отелям ей было не привыкать, но вот безвылазно сидеть на площади Гриммо не приходилось уже много лет. Она сторонилась этого дома: здесь оживали воспоминания, тоска и боль сжимали сердце. А еще она видела странные бередящие душу сны, события которых наутро невозможно было вспомнить.
Больше дома на Гриммо Гермиона не любила только Хогвартс. Эти места заставляли ее возвращаться в прошлое, грустить и чувствовать себя потерянной.
Но слабость и жалость к себе — это не ее путь. Выживает сильнейший. Гермиона поняла это давно. Чтобы вести за собой людей и одержать победу — нужно оставаться сильной. Ведь только внутренняя сила помогла ей справиться с горечью утраты и загнать грусть и боль так глубоко, что, казалось, те практически исчезли бесследно. Вот только с ними исчезло и сострадание, а за состраданием — нечто намного большее.
* * *
В эту ночь в доме Сириуса Гермиона спала, как обычно, беспокойно. Вот только сон на этот раз запомнился в мельчайших подробностях.
Одна картинка, словно в магловском кино, сменяла другую.
Гермиона в Хогвартсе: идет по лестнице, углубившись в учебник по Древним Рунам. В следующее мгновение чьи-то руки крепко обхватывают ее сзади, затем — холод клинка у горла, острая боль, резкая нехватка воздуха. И последнее, что она видит, проваливаясь в темноту — кровь на руках убийцы.
Но вот эту страшную сцену сменяет другая: Гермиона стоит на площадке холодной Северной башни, и ей отчего-то кажется, что когда-то здесь было тепло и уютно. Напротив, зло усмехаясь, стоит молодой Драко Малфой — происходящее вызывает чувство иррациональности. Она смотрит на его губы и вспоминает нежные поцелуи и мягкую улыбку. Малфой что-то говорит, его слова ранят — и это кажется неправильным, нереальным.
Картинка вновь меняется: Гермиона напротив большого зеркала в смутно знакомой комнате. Осматривается… И внезапно узнает! Эти серо-зеленые тона вряд ли сотрутся из памяти — она в комнате Малфоя. Усмехнувшись, Гермиона вглядывается в свое отражение. Что-то не так: она выглядит моложе, волосы длиннее, на виске нет шрама, а в глазах — привычной жесткости. На вид ей лет шестнадцать-семнадцать. Гермиона нерешительно протягивает руку к зеркальной поверхности и удивленно произносит:
— Кто ты?
Немного помедлив, Отражение отвечает:
— Это не имеет значения. Вопрос: кто ты. И что происходит.
Гермиона озадачена.
— Ты полагаешь, так и должно быть? — вновь спрашивает Отражение, и комната исчезает. Теперь вокруг лишь багряное небо и черные грозовые тучи, изредка выпускающие серебряные молнии. — Мир меняется. Не по своей воле. Вот только Вселенная не терпит грубого вмешательства. Еще немного — и ваша реальность канет в небытие. Но в твоих силах спасти себя.
— Спасти? Но от чего?
— Петли времени рвутся, дитя. Твою историю переписывают уже не в первый раз. Не позволяй темному магу окончательно все разрушить.
Гермиона до сих пор в растерянности.
— Ты всегда ценила знания, так обратись к ним. И помни: сновидения — это врата. Темному магу они не доступны. Ибо нельзя видеть сны, разорвав душу.
Отражение в зеркале начинает мутнеть.
— Геката? — вздрогнув, шепчет Гермиона и в следующий миг просыпается.
* * *
Тяжело вздохнув, она с досадой отложила книгу — библиотека Блэков пока ничем ей не помогла. Гермиона никак не могла выбросить из головы приснившийся сон: слишком реалистично, слишком незабываемо. И ведь сейчас ей действительно казалось, что происходит нечто странное.
Взгляд скользнул к окну — обычное красное небо. Стоп. Красное? Ну да, а какого цвета оно еще должно быть? Ответа у Гермионы не было, но она чувствовала: здесь что-то не так.
Ей нужно обратиться к знаниям и помнить, что сновидения — врата. Так ей было сказано. Что же это значит? И почему она видела во сне Малфоя? Она обязана во всем разобраться! И начать нужно с петель времени.
Гермиона снова придвинула к себе книгу.
* * *
Тихий стук заставил её оторваться от очередного ветхого фолианта. За стеклом на карнизе сидела потрепанная сова. Гермиона открыла окно, впуская птицу. Сова стремительно впорхнула внутрь и уселась на стол, протягивая лапу. Гермиона отвязала письмо, и незваная гостья тут же улетела — ответа не ждали.
«Мионе Гаррет», — гласила надпись; одно из многочисленных имен мисс Поттер.
Гермиона вскрыла конверт. Внутри обнаружился исписанный пергамент с ничего не значащим содержанием.
— Откройся мне, — прошептала она, взмахнув палочкой, и на бумаге проступил скрытый текст. Гермиона сразу же узнала почерк Невилла.
Нас предали. Оппозиция в Болгарии не поддержит восстание. Я в бегах, на мне заклятье слежки, снять пока не получается, но я справлюсь. Не ищи меня — тебе нельзя покидать дом. При необходимости используй зеркальце Сириуса. Только в крайнем случае — наложенные на меня чары чувствительны к любому волшебству.
Гермиона… Виктор мертв. Мне очень жаль.
НЛ»
Гермиона в ярости скомкала пергамент. Итак, Виктор мертв. Как можно было так подставиться? Когда Мерлин раздавал мозги, Крам был на тренировке? Идиот. Плохо, очень плохо.
Гермиона взглянула на настенные часы. Через полчаса связь с Чехией; затем Румыния и другие страны. Болгария, к сожалению, для Сопротивления потеряна.
Гермиона тяжело вздохнула и отодвинула книги: нужно было подготовиться к разговору. Тема петель времени ее определенно взволновала, но от борьбы в настоящем она отказываться не собиралась. Даже если Невилл временно выбыл из игры.
* * *
Камин запылал, и в зеленом пламени появилась голова Огюста Смита.
— Добрый день, мисс Поттер.
— Здравствуй, Огюст. Готовы ли чешские друзья нас поддержать?
Огюст уверенно кивнул.
— Да, в нашем распоряжении несколько тысяч готовых к сражению магов. Плюс фактор неожиданности. Как только в стране вспыхнут восстания, я полагаю, б
ольшая часть магической Чехии встанет за нами.
— Основные очаги?
— Прага, Брно, Острава, Оломоуц и Усти-над-Лабем*.
— Хорошо. Все начнется в понедельник, в три часа дня по Гринвичу. Больше на связь я не выйду, если только в экстренном случае. Сейчас давай вернемся к плану операции.
Спустя сорок минут все детали были обговорены. Гермиона уже хотела попрощаться, когда заметила, что Смит слегка замешкался.
— Огюст, что-то не так?
Тот наконец решился:
— Мы обнаружили шпиона в Министерстве Магии в Праге. Он вступил в ряды верной нам оппозиционной партии, но, к счастью, был слишком далек от верхушки, чтобы что-либо выведать.
— Вы его ликвидировали?
Огюст отвел глаза.
— Мисс Поттер, он всего лишь восемнадцатилетний мальчишка, к тому же, как выяснилось, был под Империусом.
— В любом случае мы не можем рисковать. Уберите его.
Смит обреченно кивнул и исчез из камина.
Чарли появился через пятнадцать минут.
— Здравствуй, Гермиона, — вежливо поздоровался единственный из мужчин Уизли, оставшийся в живых.
— Здравствуй, Чарли.
— Румыния готова. Все как мы обсуждали несколько дней назад. Стратегия, тактика — корректировок нет. Ключевые города: Бухарест, Брашов, Сибиу, Клуж-Напока**. Ну и, конечно же, драконий заповедник.
Гермиона кивнула.
— На нашей стороне не так много магов, как хотелось бы, — добавил Чарли, — но у нас есть драконы. — И он усмехнулся.
— Отлично, — Гермиона понимающе улыбнулась в ответ.
Чарли немного помолчал, будто что-то обдумывая, а затем снова заговорил:
— Гермиона… есть новости.
Она требовательно на него посмотрела.
— Не волнуйся, это не имеет отношения к восстанию. Речь о Дамблдоре.
Гермиона нахмурилась.
— В Хогвартсе на Гриффиндоре сейчас учится шестнадцатилетний сын одного моего друга. Недавно его вызывали в кабинет директора за драку со слизеринцем. Парень утверждает, что портрет профессора Дамблдора ему подмигнул.
Гермиона оторопела.
— Но как? Все эти годы портрет не подавал признаков жизни.
— Парнишка клянется, что ему не привиделось.
— Кто-нибудь еще в курсе?
— Только его родители — они в наших рядах — и я. Слава Мерлину, мальчик не из болтливых, да и близких друзей у бедняги нет.
— Спасибо, Чарли. Я учту.
* * *
Переговоры закончились лишь через несколько часов. Гермиона вернулась на кухню и заварила крепкий горячий чай с сахаром. Сна не было ни в одном глазу, зато было, о чем подумать.
Единственный портрет Альбуса Дамблдора, оставленный Волан-де-Мортом — на память потомкам, что ли? — висел в Хогвартсе. На картину были наложены мощнейшие чары, не позволяющие ей «проснуться». Но, если верить Чарли, холст ожил. Что ж, это шанс. Невзирая на риск, придется как можно быстрее наведаться в школу. Профессор Дамблдор может оказаться полезен, несмотря на то, что давно мертв.
* * *
После назначения Тибериуса Нотта на должность директора Волан-де-Морт не слишком интересовался делами Хогвартса, или же просто делал вид.
Хоть Гермиона и ненавидела младшего Нотта — она готова была собственноручно задушить мерзавца за то, что тот сотворил с Джинни, — но не могла не признать, что в отношении его отца Лорд сделал правильный выбор. Верный, дисциплинированный, жесткий, но, в отличие от своего сына, не склонный к насилию, Тибериус сумел прекрасно поставить образовательный процесс и все эти годы поддерживал его на должном уровне. Выпускники Хогвартса по-прежнему ценились по всей Европе.
Во избежание проблем Нотт-старший не упразднил ни одного факультета. Вот только Гриффиндор давно уже не был в фаворе.
* * *
Девочка-подросток, затерявшаяся в возвращающейся из Хогсмида толпе, переступила знакомый порог.
«Спокойно, Гермиона, это всего лишь школа».
Хогвартс совсем не изменился — будто и не было тринадцати лет. Но что какая-то чертова дюжина для пережившего не один век замка?
Высокие своды, движущиеся лестницы, привидения, вольготно проплывающие мимо, шумные вечно спешащие куда-то ученики — все это Гермиона пыталась забыть. Нет, скорее просто не вспоминать, по возможности никогда. Но человеческая память, как известно, живет своей собственной жизнью, время от времени подбрасывая знакомые образы, ведя по, казалось, забытым коридорам, услужливо подсказывая нужное направление.
— С дороги, малявка! — раздался неподалеку насмешливый мужской голос.
Гермиона, почти добравшаяся до конца коридора, обернулась и сжала волшебную палочку в кармане мантии.
Застигнутый врасплох младшекурсник резко отскочил к стене. Рыжеволосый парень, хохотнув, примирительно поднял руки:
— Ух, какой шустрый! Ну, извини-извини, не хотел напугать.
— Рем, прекрати! Как тебе не стыдно! — произнесла стоявшая рядом с ним девушка с густыми каштановыми волосами.
От цепкого взгляда Гермионы не ускользнул значок старосты на темной мантии незнакомки.
— Не обращай внимания, малыш, — мальчик у стены насупился, но промолчал. — Рем, идем. Для чего тебя назначили старостой? Первокурсников пугать?
— Ну, Бенедикта, я же не специально! Ладно, пошли быстрее, а то опоздаем.
— Мальчишки…
Окончание разговора Гермиона уже не слышала, заставив себя наконец покинуть злосчастный коридор. Перед глазами стояла картина из далекого прошлого.
— С дороги, парень! — крикнул Рон, спеша мимо прильнувшего к стене младшекурсника.
— Рон, прекрати пугать малышей!
— Гермиона, ну я же не специально. Пошли быстрее, опоздаем!
— Мы бы ушли вовремя, если бы ты не задался целью съесть все, что было на столе…
Гермиона сидела под мантией-невидимкой уже больше часа, действуя на свой страх и риск. Удача пока ей благоволила. На Хогвартс и окрестности не были наложены усиленные охранные чары, и она довольно легко проникла в школу, использовав оборотное зелье с волосом одной из гулявших в Хогсмиде учениц. До коридора с гаргульей Гермиона добралась без происшествий и затаилась. И снова везение. Пароль она узнала почти сразу: к директору пришел посетитель. Теперь оставалось надеяться, что Нотт-старший не задержится в своем кабинете надолго.
Наконец гаргулья отскочила в сторону, открывая темный проем. Тибериус Нотт и тот самый посетитель, оживленно споря, спускались по лестнице.
— Хорошо, хорошо, Рудольф, но я смогу уделить вам максимум час.
Тот, кого звали Рудольфом, кивнул.
Гермиона улыбнулась, и, как только мужчины исчезли из виду, поднялась на ноги.
* * *
Гермиона уже не помнила, когда была в этом кабинете в последний раз и совершенно не ощущала того уюта, что царил здесь при предыдущем директоре. Только его портрет, висевший среди других, напоминал, что некогда здесь властвовал Альбус Дамблдор.
Гермиона увидела его сразу, и Дамблдор ей мягко улыбнулся. Она огляделась — остальные холсты были пусты.
— Добрый день, мисс Грейнджер. Я ждал вас.
— Профессор, — она сухо кивнула в ответ.
— Вы действительно изменились, — с грустью, будто ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Дамблдор.
— Я не могла оставаться прежней.
— Выбор есть всегда.
— При всем уважении, профессор, ваша вера в силу любви не оправдала себя. Она не спасла ни Гарри, ни Рона.
— И все же вы не правы.
— Я пришла к вам не за проповедями, — жестко отрезала она.
Дамблдор покачал головой.
— Что ж, я ждал вас с того момента, как развеялись сковывающие чары.
— Ждали? Но отчего же пали чары? И где другие обитатели волшебных портретов? — задала сразу несколько вопросов Гермиона.
— Узнаю вашу любознательность, мисс Грейнджер. — Дамблдор по-доброму усмехнулся.
Гермиона слегка покраснела.
«Как школьница», — пронеслось у нее в голове.
— Но я, пожалуй, отвечу на главный вопрос. Том Реддл затеял опасную игру, переступил грань, запретную для любого живого существа. Провидение не может остаться в стороне. Вы были втянуты в происходящее не по своей воле, поэтому вам дали шанс спасти душу.
Гермиона растерянно посмотрела на портрет.
— Вы знаете что-нибудь о петлях времени?
— Да, но я не смогу поведать о них: в загробном мире свои правила.
Она нахмурилась.
— Но, даже покинув мир живых, я все еще являюсь хранителем одной ценной книги, — профессор поправил очки-половинки. — Николас отдал мне ее незадолго до смерти. Я так и не успел уничтожить фолиант.
— Николас Фламель? — удивленно спросила Гермиона.
— Да. Он был близок к разгадке временной сущности, как никто другой. Но вовремя остановился, осознав опасность. «Петли времени — конец пути» — его последняя работа.
— Вы отдадите мне книгу?
— Такова воля высших сил.
— Но как?
— Сны — это врата, мисс Грейнджер.
Дамблдор чуть заметно подмигнул, а затем неподвижно застыл на холсте, тем самым показывая, что разговор окончен.
* * *
Гермиона настолько вымоталась за день, что сон пришел практически мгновенно. Она вновь была в овальном кабинете. Сидевший за столом Альбус Дамблдор, улыбаясь, кивнул в знак приветствия и протянул ей небольшой ключ.
— Гринготтс, ячейка тысяча двести семьдесят. Пожалуйста, отдайте его вашему старому знакомому, мистеру Рыклиффу.
Гермиона протянула руку.
— Мисс Грейнджер…
Она взглянула на Дамблдора.
— Когда придет время, не судите слишком строго. Помните, любовь творит чудеса, а
Его любовь способна спасти вас.
—
Его?
И в следующее мгновение Гермиона проснулась. В ее руке был зажат тот самый ключ.
*Значимые города в Чехии.
**Значимые города в Румынии.
Глава 13. Тайные знанияГоблин Рыклифф откликнулся на зов мисс Поттер в тот же день. Он не был удивлен, получив от нее ключ от личного сейфа Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора и просьбу доставить ценную книгу. Видимо, бывший директор Хогвартса оставил банку Гринготтс кое-какие распоряжения.
К полудню последний труд знаменитого алхимика был в руках Гермионы.
Книга оказалась весьма интересной: теория временных петель захватила Гермиону не на один час. Она вновь почувствовала себя школьницей, с остервенением впитывающей новые знания, запретные знания. Теперь она не могла не согласиться с Дамблдором: книгу нужно уничтожить. Если то, о чем писал Фламель, хоть наполовину правда, игра со временем может привести к краху всего мира. Красное небо и молнии, бывшие в этой реальности привычным явлением — на самом деле предвестники неизбежной катастрофы.
Гермиона посмотрела в окно. Значит, они движутся к апокалипсису. Если верить загадочному сновидению и ожившему портрету, ломали именно ее судьбу. И не раз. Что ж, это важнее любого государственного переворота. Сейчас вся ее борьба, по сравнению с грядущим концом света, казалась мышиной возней.
Волан-де-Морт затронул основы мироздания, не догадываясь о последствиях. Николас Фламель писал, что в своих первых работах жестоко ошибался, допуская повторное вмешательство во временные узлы. А Темный Лорд переписывал историю как минимум дважды. Вот только Гермиона сомневалась, что здесь обошлось без его доверенного лица. Не зря Малфой присутствовал в том странном сне, ох, не зря.
Малфой, везде Малфой... Сердце заныло.
Почему она так отреагировала на его участие в этой апокалиптической авантюре Лорда?
* * *
Николас Фламель был поистине выдающимся магом: в книге подробно описывался как ритуал просвещения, позволяющий отследить грубые вмешательства в прошлое, так и ритуал возврата, благодаря которому можно было вернуться, так сказать, в точку отсчета.
Ритуал возврата можно было осуществить двумя способами: используя зачарованные зеркала, или через сновидения.
Прочитав, как выглядят зеркала, Гермиона припомнила, что видела нечто подобное в поместье Виктора — там она была частой гостьей когда-то и даже после смерти хозяина могла беспрепятственно наведываться в дом по своему желанию.
Но второй способ казался более надежным. Во-первых, Гермионе не нужно было покидать своё убежище. А во-вторых, Волан-де-Морт не мог узнать о ее путешествии, потому что этот путь теперь был навеки для него закрыт. А вот обнаружить «зеркальный» след Лорду было вполне по силам.
Гермиона также выяснила, что для спасения настоящего, лишь ее перемещения недостаточно — нужен виновник: тот, кто менял судьбу, тот, чья временная петля была тесно связана с ее. Нужен Малфой.
Но отчего их судьбы оказались переплетены? Думать об этом сейчас не хотелось — она оставит эти мысли до ритуала просвещения.
По своей воле или нет, Малфой последует за ней в прошлое. Вот только там с ним придется договариваться, иначе события вспять не повернуть. Но гибель мира — весомый аргумент, Малфой — мерзавец, а не самоубийца.
Ритуал просвещения тоже затрагивал царство снов. Он был довольно прост в исполнении, если решивший его провести разбирался в Древних Рунах. Гермиона разбиралась. По сути это был даже не ритуал, а заклинание, состоящее из сплетения нужных рун. Главное — не ошибиться в значении и, следовательно, в произношении.
* * *
Гермиона решила не медлить. Тщательно изучив символы, она начала читать заклинание. С каждым словом, руны будто оживали, сплетались друг с другом, образуя мерцающую зеленым вязь, которая медленно поднималась над книгой и окутывала Гермиону.
Когда таинственный свет полностью ее поглотил, Гермиона уронила голову на руки и погрузилась в крепкий волшебный сон.
* * *
Гермиона стояла на извилистой дороге. В воздухе проплывали искривленные циферблаты часов; они расплывались, таяли и вновь возникали будто из ниоткуда.
Открывшаяся взгляду картина смутно напоминала полотна Сальвадора Дали. Гермионе казалось, что сейчас она была вне времени и пространства.
Посмотрев вперед, она отметила, что дорога заканчивается дверью, и уверенно туда направилась.
Приблизившись, Гермиона потянулась к круглой ручке.
— Доброго времени суток, мисс. Уж простите, точнее сказать не смогу, — неожиданно раздался хриплый мужской голос.
Гермиона повернула голову: неподалеку в кресле-качалке сидел старик, с вежливой заинтересованностью разглядывая гостью. Его лицо показалось Гермионе смутно знакомым... Ну конечно, Николас Фламель*!
— Мистер Фламель?
Старик усмехнулся.
— Ну что вы, всего лишь отпечаток его души. — Он помолчал, а затем задумчиво добавил: — Вы здесь — значит, естественное течение времени вновь нарушено.
— Вновь? — изумилась Гермиона.
— А как вы полагаете, я смог написать свой труд? — задал он риторический вопрос. — Да, я побывал в прошлом и изменил свою временную петлю. По крайней мере, попытался.
Гермиона хранила молчание.
— Я не уничтожил мир, Слава Мерлину, но сполна поплатился за содеянное. Вот только это совсем другая история, — с грустью произнес Фламель. — Что ж, проходите, истина за этой дверью.
Гермиона взялась за ручку, отчего та полыхнула золотым светом, но повернуть не успела — старческий голос вновь ее остановил.
— Мисс Грейнджер.
Она удивленно на него посмотрела.
— Если хотите направить события вспять, вам нужно перенестись в точку отсчета. Но для спасения души… — Фламель сделал многозначительную паузу, — этого недостаточно. Вернитесь на девять дней раньше, — уверенно закончил он и задумчиво добавил себе под нос: — Да, полагаю, девяти дней должно хватить.
Гермиона иронично усмехнулась.
— Прислушайтесь к старику, мисс. Я нечасто даю советы, точнее, давал при жизни.
Она не ответила, открыла дверь и сделала шаг в неизвестность...
Гермиона вздрогнула и проснулась. Теперь она знала все. Она вспомнила.
* * *
Зажженные в изголовье кровати свечи таинственно мерцали. Они стояли в строго определенном порядке, образуя несколько рунических символов. Свечи, из которых были сложены руны «Gebo», «Raidu» и «Algiz»**, горели особенно ярко.
Гермиона, лежавшая в постели с закрытыми глазами, медленно и четко читала заклинание перехода, погружаясь в транс. Постепенно ее голос затихал, пока не опустился до шепота.
За окном сверкнула молния, свечи вспыхнули и погасли, Гермиона умолкла.
* * *
Его сон был крепок, но беспокоен. Драко метался по петляющему лабиринту.
Вот он поворачивает направо, и, неожиданно оказавшись в бальном зале, видит танцующую пару: Теодор Нотт, мерзко ухмыляясь, обнимает Джинни Уизли. Та поднимает на Драко пустой взгляд, напоминая красивую, но бездушную куклу. Он уходит прочь. Очередной поворот — и перед ним Блейз Забини, на его руках мертвая Дафна, в глазах — ненависть и неверие. Драко пятится и спешит в другую сторону. Снова поворот — бледная Пэнси смотрит с презрением и залпом выпивает зажатый в руке бокал с ядом. Драко отшатывается, но спиной натыкается на «Мальчика-который-давно-мертв». Тот качает головой и тихо произносит: «Я не испугался сделать выбор, Малфой». Драко со злостью отталкивает Поттера и идет дальше, вглубь лабиринта. Дорогу ему преграждает Рональд Уизли. «Я хоть любил ее, хорек!» — брошенные слова вызывают ярость. Драко кидается на рыжего, но тот неожиданно исчезает, и Драко падает на каменный пол, который тотчас превращается в мягкую траву. Он переворачивается на спину и вглядывается в ясное голубое небо. Как давно он не видел такого неба. Измученный разум постепенно успокаивается, давая изможденному Драко долгожданный отдых и время поразмыслить.
Выбор был всегда — теперь Драко это отчетливо понимал. Всю свою жизнь он просто плыл по течению, отказавшись от самой возможности выбирать. А Блейз Забини, Маркус Флинт и многие другие не отказались, некоторые — ценой собственной жизни.
На факультете Слизерин было «настоящее», но Драко его не увидел за нелепыми установками окружения, в котором вырос. Он прозрел слишком поздно и не смог разглядеть любовь к девушке, несущей некогда Свет. Сумеет ли Драко исправить ошибки? Подарит ли судьба ему такой шанс?
Небо краснеет, его затягивают черные тучи, вот-вот начнется гроза. Глубоко вздохнув, Драко вновь поднимается на ноги, перед ним все тот же лабиринт. Он снова идет, не разбирая пути. Но вдруг появляется
Она.
Гермиона пристально всматривается в лицо Драко, протягивает руку и тихо произносит:
— Идем, Малфой. Мы возвращаемся, чтобы все исправить.
В ее взгляде нет Света, одна лишь непоколебимая решимость.
Драко бережно сжимает ее ладонь и проваливается в вязкий темный туннель, ведущий в прошлое.
* * *
Если бы кто-нибудь в тот момент наблюдал за спящим хозяином Малфой-Мэнора, то с удивлением бы заметил, как на его руке полыхнул Знак Мрака, а затем исчез, растворяясь будто в небытии, сам Драко.
*Полагаю, изображение Николаса Фламеля вполне могло появиться на упаковках от шоколадных лягушек, не говоря уже о книгах и учебниках. :)
**Время, путь, защита.
Глава 14. Девять дней адаЯ знаю, как беспощадна и цинична жизнь,
Всё то, что в тебе звучало — больше не звучит.
Я смог бы твоей надежды вновь зажечь огонь,
Навстречу летящей искре лишь подставь ладонь.
Боже, дай ей силы всё преодолеть,
Дай душе бескрылой снова ввысь взлететь.
(с) Кипелов. «Дыхание последней любви»
4 ноября 1997 года
Хогвартс
Гул голосов заставил Гермиону вздрогнуть и резко открыть глаза. Она сидела под огромным окном одного из многочисленных коридоров Хогвартса, сжимая в руках учебник Трансфигурации. Вокруг по своим школьным делам спешили ученики.
Боясь пошевелиться, Гермиона продолжала неподвижно сидеть, пытаясь осознать происходящее. Точнее мисс Поттер пыталась, для Гермионы Грейнджер все осталось по-прежнему: она готовилась к очередному уроку.
Ощущения были более чем странными: сознание будто раздваивалось, ввергая мисс Поттер в состояние, близкое к панике.
Спокойно, нужно взять себя в руки.
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, вернув себе возможность здраво мыслить.
Итак, она в прошлом. По расчетам сейчас четвертое ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года, девять дней до точки отсчета. Малфой из будущего появится только тринадцатого ноября, и эти девять дней она должна провести без него, в своем персональном аду. И зачем она послушалась старика Фламеля и преобразовала формулу заклинания?
— Гермиона, идем на обед, — раздался над ухом звонкий голос Джинни.
Мисс Поттер внутренне содрогнулась и посмотрела на подругу. Та продолжала что-то весело рассказывать, и она — Гермиона из прошлого — даже что-то отвечала, но мисс Поттер никак не могла уловить суть разговора. Она все смотрела на Джинни, такую веселую и беззаботную, и никак не могла поверить в то, что не сможет уберечь ее от уготованной участи.
Они шли к Большому залу, что-то оживлено обсуждая; мисс Поттер то и дело выхватывала из толпы знакомые лица. Многих, очень многих уже давно не было в живых.
Обед был в самом разгаре, когда рядом на скамейку плюхнулся запыхавшийся Рон. Живой и невредимый. Мисс Поттер попыталась порывисто обнять друга, но временная защита не позволила — Гермиона лишь улыбнулась и что-то спросила. Ответил ей уже Гарри, усевшийся с другой стороны. Казалось, сердце пропустило пару ударов, прежде чем учащенно забиться вновь. В то же мгновение мисс Поттер почувствовала, будто вокруг сердца трескается стальная оболочка, в которую то было заключено все эти годы.
Звяк — кусочек стального пазла выпал, разбившись на мельчайшие осколки.
— Отличная была тренировка, да, дружище? — бодро спросил Рон.
Мисс Поттер наконец удалось ухватить часть разговора.
— Мы сделаем Слизерин в этом году, — уверенно ответил Гарри.
Слизерин… Гермиона перевела взгляд. Малфой сидел за столом рядом с Пэнси Паркинсон и непринужденно разговаривал с Блейзом Забини. Мисс Поттер едва не расхохоталась в голос: она знала, что через несколько лет Малфой убьет Забини.
Она отвернулась и сосредоточилась на беседе с друзьями.
* * *
Следующий день не принес успокоения. Мисс Поттер чувствовала себя отвратительно, глядя в глаза близким, зная, что не сможет изменить их судьбу, защитить от смерти. Она не могла обмолвиться даже словом о грядущем: магическая защита работала на славу.
Они втроем сидели у камина. Как же мисс Поттер соскучилась по своим мальчишкам, которые уже давно стали для неё призраками прошлого.
— Я не имею права отступить, — отрезал Гарри.
Мисс Поттер встрепенулась, она вновь потеряла нить разговора.
— Права-то не имеешь, но вполне можешь не справиться, — невесело протянул Рон.
— Мы справимся, — уверенно произнесла Гермиона Грейнджер.
Справимся? Мисс Поттер мысленно усмехнулась.
Гарри грустно улыбнулся, но промолчал.
— Любовь, дружба, верность — не пустые слова, — продолжала она. — Пока мы верим, остается шанс. Мы — да, Гарри, мы — справимся.
Любовь? Дружба? Наивная дурочка. Они не справились. В живых осталась только она, мисс Поттер.
Придвинувшись ближе, Гарри обнял Гермиону за плечи и прошептал:
— Спасибо, что веришь.
На душе потеплело. Казалось, огонь из камина проникал в душу, не обжигая — согревая.
Звяк — еще один кусочек стальных тисков разбился вдребезги.
* * *
На третий день Гермиона пообщалась с Невиллом. Они просто разговаривали, шутили, смеялись.
Невилл, милый Невилл. Как давно он не выглядел таким беззаботным! Она еще не втянула его в свою бесконечную изматывающую борьбу. Он еще прежний, не-убийца.
Невилл улыбнулся — и очередной кусочек стального пазла растворился в небытии.
* * *
Наступил четвертый день. Он принес смятение. Кем она стала? Как такое случилось? Как могла она превратиться в безжалостную убийцу, в монстра? Может, виноват Малфой, ведь он переписал ее судьбу? Да, наверное. Но именно она позволила тьме поселиться в своем сердце… Потерять себя — вот настоящая слабость.
Мисс Поттер смотрела на себя прежнюю и не могла принять себя настоящую. Как жить дальше? Звяк — и нет больше четвертого кусочка стали.
* * *
Дни сменяли друг друга, помогая мисс Поттер освободиться от тяжкого душевного груза. Это был ее личный ад, но постепенно становилось легче дышать.
Порой казалось, она сходит с ума: шутка ли, два сознания в одном теле. Как Драко с этим справился?
* * *
Наступило раннее утро девятого дня.
Гермиона из прошлого не спала уже час, размышляя о грядущей войне, переживая за Гарри: вчера ему вновь приснился кошмар; мисс Поттер же думала о Драко Малфое.
Вчера днем, проходя мимо стадиона, она увидела его, сидящего на трибуне, одинокого и потерянного. Вечером того же дня мисс Поттер заметила, что Драко вновь на нее смотрит. Только теперь каждый такой взгляд приобрел для неё смысл.
Она все вспомнила еще после проведенного ритуала. Вспомнила, но не почувствовала ничего, кроме злости и внутренней пустоты. Сейчас же, когда стальные тиски исчезли, вновь вернулись воспоминания, а с ними и забытые эмоции. Чувства нахлынули, словно снежная неуправляемая лавина, уничтожив остатки ненавистной стали, и Гермиона с ужасом осознала, что любит Драко Малфоя и ничего не может с этим поделать. Она злилась, но ненависти уже не было.
* * *
13 ноября 1997 года
Хогвартс
Все повторилось. Обед в Большом зале был в самом разгаре. Гермиона из прошлого о чем-то спорила с друзьями: кажется, она боялась поверить, что война уже совсем близко. Мисс Поттер не особо вслушивалась, она ждала.
* * *
Он больше не падал — туннель неожиданно закончился. Шум голосов резко ударил по ушам, заставив Драко открыть глаза. Он снова находился в Большом зале, заполненном учениками.
Рядом сидела Пэнси и что-то у него спрашивала. Драко ответил, но так и не смог осознать что. Он вновь в прошлом? Но как? В памяти всплыл лабиринт и Гермиона, протягивающая руку.
Драко тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и, не смея поверить в происходящее, посмотрел в сторону гриффиндорского стола. В тот же миг Гермиона чуть повернула голову — их взгляды встретились. Он вновь видел Свет.
Глава 15. Петля третьяГермиона не спеша идет в библиотеку, углубившись в книгу по Древним Рунам. Мисс Поттер знает, чувствует —
Он идет за ней.
Она ступает на темную лестницу и резко разворачивается —
Он прямо перед ней.
— Гермиона…
Драко делает шаг, теперь они стоят почти вплотную. Их взгляды встречаются.
Миг — и ее ладонь рассекает воздух. Пощечина. Еще одна. Пресекая третью попытку, Драко перехватывает ее запястье и крепко прижимает Гермиону к себе.
— Прости…
Она бьется в его объятьях, из глаз льются слезы. В попытке вырваться Гермиона приподнимает голову, секунда — и его губы жадно прижимаются к ее. Еще несколько мгновений — и, не в силах сопротивляться, она отвечает на поцелуй, вкладывая в него всю свою злость, страсть, любовь и боль.
Наконец Гермиона отстраняется и прячет лицо у него на груди.
— Прости… — успокаивая, Драко гладит ее по волосам.
Так они и стоят вдвоем, не в силах сдвинуться с места, на темной лестнице, где несколько раз вершилась их история.
* * *
И снова — «их комната». В спешке наколдовав согревающий купол, Драко прижимает Гермиону к стене. Холод камня проникает под кожу — Гермиона вздрагивает, но лишь крепче впивается ногтями в его плечи, углубляя поцелуй. В башне становится теплее, но им уже невыносимо жарко. Снятые в спешке мантии и школьная форма летят на пол. Не в состоянии оторваться друг от друга, Драко и Гермиона почти падают на груду одежды. Жаркие поцелуи и прикосновения сменяют не менее смелые ласки. Он резко прижимает ее к полу. Запрокинув голову, она распахивает глаза — в них отражается осеннее небо, затянутое тучами. Сейчас поздний вечер — цвета едва различимы, но Гермиона знает: все так, как должно быть. Небо — не красное, тучи — обычные, и никаких молний. А главное — рядом Малфой. Ее Драко.
* * *
— И что же дальше? — спросил Драко.
Гермиона положила голову ему на плечо и задумчиво посмотрела в ночное небо, все еще затянутое тучами.
Прикрытые мантией, они лежали на скинутой в спешке одежде, пол под ними был согрет заклинанием, а волшебный купол по-прежнему не давал холоду просочиться в башню. Они не покидали «их комнату» уже несколько часов, и Гермиона удивлялась, как магическая защита позволила находиться здесь так долго, но, видимо, в прошлом в это время их никто не искал...
Уставшие после безумного секса, они так и не смогли сомкнуть глаз — слишком о многом нужно было поговорить, слишком многое поведать друг другу.
— Смотря, о чем ты меня спрашиваешь, — осторожно ответила Гермиона.
Драко чуть заметно улыбнулся.
— Ну, для начала: как долго мы здесь пробудем?
— До середины зимы. Необходимо восстановить историю.
— Получается, мы все забудем, когда вернемся? — его голос дрогнул.
— Нет,
мы, — она сделала ударение на последнем слове, — не забудем. К сожалению, просто не сможем.
Драко в недоумении посмотрел на Гермиону. Она тяжело вздохнула и пояснила:
— Если мы вдруг все забудем — значит, произойдет чудо и все вернется на круги своя. Но, по словам Фламеля, это невозможно. Впрочем, у нас еще есть шанс предотвратить конец света.
— Мы сможем встречаться в этом времени?
— Да. Защита, как видишь, позволяет, — Гермиона взмахнула рукой, как бы указывая на пространство вокруг. — И она же восстанавливает цепочку событий для наших вторых «я».
— Ты выдержишь? Это сложно… ведь все, кто был нам дорог, сейчас живы.
Ее губы скривились в усмешке.
— Ты же справился.
— Я почти сломался тогда.
— Я выдержу, — отрезала она.
* * *
Жизнь пошла своим чередом: Драко и Гермиона из прошлого проживали эти дни, как и было предначертано. А путешественники во времени виделись при каждом удобном случае. Они благодарили судьбу за эти сводящие с ума мгновения, за возможность понять, что друг без друга они уже не смогут.
— Почему ты вернулась раньше? — как-то спросил Драко.
— Провидение, — задумчиво ответила Гермиона. — Как бы странно это ни прозвучало, но мне дали шанс спасти душу.
— Спасти душу, — одними губами повторил он.
* * *
Пришла зима. Промелькнул Святочный бал, на котором Драко вновь лицезрел Гермиону в кругу друзей. Но в этот раз не было ни злости, ни ревности, ни смятения, ведь Драко знал: она принадлежит ему. Или, точнее, будет принадлежать? Он уже запутался во всей этой временной паутине. Запутался и чертовски устал, но о том, что будет дальше, по возвращении, боялся даже подумать.
Потом наступили каникулы, и он вновь принял Знака Мрака. Но теперь тридцатилетний Драко наблюдал за происходящим с холодным равнодушием, думая лишь о
Ней: Гермиона с ним. В будущем, в прошлом — какая разница. Главное — с ним.
* * *
Каникулы закончились, и Драко и Гермиона поняли, что отведенное им время истекает.
Был поздний вечер, когда они возвращались из Северной башни. На этот раз магическая защита позволила им даже взяться за руки, а не заставила разойтись, как это бывало раньше.
Неожиданно будто невидимая стена преградила путь. Гермиона удивленно посмотрела на Драко, тот настороженно огляделся и увлек ее в скрытую в стене нишу.
Дверь кабинета напротив тут же с силой распахнулась, будто от порыва ветра… или магии.
Взору предстала неприглядная картина: Теодор Нотт прижимал к парте сопротивляющуюся Джинни Уизли. Ее волшебная палочка валялась рядом на полу: видимо, Джинни попыталась вырваться, но не смогла.
Гермиону затрясло от увиденного — но защита надежно удерживала от опрометчивых поступков. Драко крепче сжал ее ладонь.
— Отпусти, Нотт, мне больно, — прошипела Джинни.
Тот ухмыльнулся.
— Это только начало… Петрификус Тоталус!
Она застыла на месте.
— Не то чтобы меня пугало твое сопротивление, — на лице Нотта заиграла зловещая улыбка, — но те летучие мышки доставили мне в прошлый раз несколько неприятных мгновений. — Он поморщился. — Чем же тебя привлекает Поттер? — продолжил Нотт. — Он же без десяти минут покойник. Поверь, со мной тебе будет лучше.
Джинни лишь зло смотрела в ответ.
— А теперь давай поиграем. Фините Инкантатем! Империо!
Тело Джинни заметно расслабилось, взгляд, отразивший недолгое внутреннее сопротивление, помутнел.
— Покажи мне, как ты целовала Поттера.
Она, секунду поколебавшись, улыбнулась, обняла Нотта за шею и страстно поцеловала.
— Еще, — прохрипел он, и, схватив Джинни за волосы, опять притянул к себе.
— Джинни! — Невилл возник перед открытой дверью внезапно.
Джинни вздрогнула, но Нотт тотчас что-то ей зашептал.
— Что тебе? — в следующий миг резко бросила она Невиллу.
Тот опешил: столько злости было в ее словах.
— Но… Как же Гарри? — наконец выдавил он.
— Гарри оставил меня! — в ее голосе звучала затаенная боль и обида.
— Я все понимаю, но… Нотт?
— Это не твое дело, Невилл! Уходи.
— Джинни… — он совсем растерялся.
— Уходи! — повторила она.
Нотт ухмыльнулся и снова склонился к ее уху.
— И, Невилл, не стоит рассказывать, что ты здесь видел. Я буду все отрицать.
Он попытался было возразить, но Джинни пресекла попытку, продолжив:
— Обо мне есть кому позаботиться! У меня шесть старших братьев, седьмой мне не нужен.
Невилл побледнел и, резко развернувшись, быстро направился прочь.
— Хорошая девочка, — протянул Нотт и снова поцеловал Джинни, затем отстранился и задумчиво произнес: — У меня пропало настроение, продолжим в следующий раз.
Она покорно кивнула.
— Джиневра, пожалуй, никому не стоит знать о нашем секрете.
Она снова кивнула.
* * *
Когда они остались одни, Драко заметил, что Гермиону бьет дрожь.
— Мы не оставим Уизли, — твердо сказал он.
Гермиона не ответила.
Долгое время они молчали: увиденное заставило задуматься обоих.
— Чувство вины не давало покоя Невиллу столько лет, — наконец прошептала Гермиона.
Драко, казалось, ее не услышал: его занимали другие мысли.
* * *
В середине февраля Драко и Гермиона поняли, что медлить больше нельзя. Еще немного — и они просто сойдут с ума, не в силах разделить, где прошлое, а где настоящее. Пора было уходить.
* * *
Они находились в запретной секции библиотеки: сидели, привалившись к огромным стеллажам, друг напротив друга, и негромко разговаривали.
— Когда ты исчез, пропал и Знак Мрака, и Лорд потерял тебя. Это дает нам огромное преимущество.
Драко мельком взглянул на заклейменную руку.
— Я потянула тебя за собой путем сновидений и разрушила ментальную связь с меткой, — продолжила Гермиона. — Теперь это просто неудачный рисунок.
Драко усмехнулся сравнению.
— У тебя есть еще одно преимущество. Ты можешь выбрать, как вернуться назад: дорогой снов в Малфой-Мэнор или же через зачарованные зеркала.
— Я знаю лишь одно такое зеркало, и оно находится в кабинете Темного Лорда. — Драко ухмыльнулся. — Не думаю, что это хорошая идея.
— Уверена, есть еще одно. — Он приподнял брови. — В доме Виктора Крама, — закончила Гермиона.
Драко скривился.
— Не время для глупой ревности. Тем более Виктор… — Гермиона запнулась и отвела глаза, — мертв.
— Тебя это расстраивает?
— А почему меня должна радовать смерть друга? — возмутилась Гермиона.
— Он не был тебе просто другом.
— Мерлин и Моргана! Малфой, перестань, ты ведешь себя как мальчишка!
— Сейчас я и есть мальчишка, если ты не заметила.
Они немного помолчали, а затем одновременно произнесли:
— Прости.
Драко притянул Гермиону к себе и осторожно обнял. Она склонила голову к нему на плечо и тихо прошептала:
— Как все сложно: прошлое, настоящее; ты, я.
— Мы будем свободны, и я больше никуда тебя не отпущу.
Вновь наступила тишина.
— Я выбираю дом Крама. Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но Малфой-Мэнор небезопасен, — первым нарушил молчание Драко.
— Хорошо,— отозвалась Гермиона. — А вот мне придется уйти дорогой снов.
— Почему бы тебе не вернуться со мной? Через зачарованное зеркало? — удивился Драко.
— Ты уже ходил зеркальным путем, я — нет, — пожав плечами, ответила она и тут же добавила: — Подсознание не даст тебе сбиться с пути.
Он кивнул, соглашаясь.
— Драко... — осторожно позвала Гермиона, — ты хорошо подумал, решив поддержать Сопротивление?
— Грейнджер!
Она хмыкнула: давно он не называл ее по фамилии.
— Ради Мерлина, перестань задавать глупые вопросы! Я все давно для себя решил: мы вместе до конца.
Гермиона приложила пальцы к его губам.
— Тсс… Просто «вместе».
Драко бережно перехватил ее руку и, склонившись, поцеловал Гермиону в губы.
— Мы вернемся в тот самый миг, когда исчезли? — спросил он, наконец отстранившись.
— Да, — кивнула она. — Я проснусь в своей постели в ночь с воскресенья на понедельник.
— Восстания вспыхнут в три часа дня по Гринвичу, — задумчиво протянул Драко. — Значит, еще есть время.
— Для чего?
— Я уверен: Болгария поддержит силы Сопротивления…
* * *
За окнами замка показалось солнце. Задремавшие в обнимку Драко и Гермиона одновременно вздрогнули: магическая защита никуда не пропала, пора было покинуть библиотеку.
— Сегодня, — тихо сказал Драко.
— Сегодня… — повторила Гермиона и с отчаяньем посмотрела в его глаза.
— Лондон. Улица Пикадилли, пересечение с Риджент-стрит*. Час дня.
Она кивнула и решительно направилась к двери.
— Гермиона… — Она обернулась. — Запомни этот перстень. — Драко вытянул вперед правую руку, на среднем пальце** мерцал фамильный перстень Малфоев: две змеи, разинув пасти, держали выложенную изумрудами букву «М». — Он всегда со мной, его нельзя снять без согласия хозяина, даже после смерти. Иллюзию также не воссоздать. Если кольца не будет — уходи.
* * *
Гермиона сидела у камина и смотрела на огонь, рядом оживленно спорили Гарри и Рон.
«Квиддич?» — отрешенно подумала мисс Поттер, даже не пытаясь уловить суть разговора.
Этот вечер последний: больше она не увидит своих мальчишек, ничего не изменить и не исправить. Сердце сжалось от тоски.
Гарри что-то сказал Гермионе, та рассмеялась и порывисто обняла сначала его, а затем Рона, неосознанно вложив в объятия не только беззаботное веселье, но и всю боль и отчаяние своего второго «я».
«Прощайте…»
* * *
Свет в комнате давно был погашен, полог кровати задернут. Гермиона спала, позволив мисс Поттер сосредоточиться на нужном заклинании. Перед внутренним взором мелькали руны, переплетаясь, складывались в затейливые рисунки, вспыхивали зеленым. Наконец последний символ, словно недостающий кусочек мозаики, занял отведенное ему место.
«Таймрет», — перед глазами полыхнул яркий свет, разделяя два почти слившихся воедино сознания, возвращая мисс Поттер в ее время.
«Таймрет», — мысленно произнес Драко и, увидев зеленую вспышку, провалился в темный омут беспамятства.
* Восстанавливаю маршрут по памяти, ну и Гугл-мэпс мне в помощь. :)
** Средний палец выбран не просто так. Просьба: не вспоминать про всем известный жест. :)
На среднем пальце зачастую носят фамильные украшения. Он самый длинный на руке и часто служит для демонстрации превосходства — что, согласитесь, характерно для Малфоев.
Кольцо на среднем пальце также носят те, кто увлекается магией.
Источник: всемирная паутина.
Глава 16. Исправить ошибкиЗеркало завибрировало, открывая проход путешественнику во времени. Драко сделал шаг и тотчас споткнулся о призеркальную тумбу. Падая на жесткий пол, он успел заметить усмехающийся портрет Виктора Крама. В следующий миг измученный Драко уже спал.
Благодаря знаниям, почерпнутым Гермионой из книги Фламеля, сон не был глубоким и длился всего несколько часов.
Пробуждение было необычным: незнакомая обстановка, деревянный пол, все та же усмешка на лице Крама, взирающего с зачарованного холста.
Драко поднялся, привел себя в порядок и, ухмыльнувшись, кивнул портрету:
— И тебе доброе утро.
Крам не ответил.
Пожав плечами, Драко нашел глазами часы и поспешил покинуть негостеприимный дом.
— Береги ее, — тихо обронил Виктор, когда за Драко закрылась дверь.
* * *
Демира подошла к кабинету в дурном расположении духа. Все шло не так.
Во-первых, давний друг был мертв. Она готова была поклясться, что не желала Виктору смерти, это была всего лишь нелепая случайность, которая, впрочем, стоила ему жизни.
Во-вторых, Невилл Лонгботтом, доверенное лицо мисс Поттер, скрылся в неизвестном направлении. И даже заклятье слежки не помогло: англичанину пока удавалось обходиться без колдовства.
В-третьих, повстанцы больше ей не доверяли, и к Темному Лорду идти было не с чем. Следовательно, о кресле Министра Магии можно было на время забыть.
Демира открыла дверь и замерла: за ее письменным столом вольготно расположился не кто иной, как Драко Люциус Малфой, «правая рука» Волан-де-Морта. Ну почему ей так не везет!
— Доброе утро, мисс Иванова.
— Доброе, — она быстро взяла себя в руки. — Чем обязана, лорд Малфой?
— Мне нравится ваш подход, Демира: сразу к делу, никаких светских бесед.
Она промолчала.
— Мне стало известно о недавнем визите к вам представителя Сопротивления, — Драко выдержал паузу. — Вы не станете это отрицать?
— Нет.
— Вы приняли предложение мистера Лонгботтома?
Демира улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой.
— Разумеется, я отказала. Я верна Темному Лорду.
— Вот как? — Драко изобразил легкую заинтересованность. — Похвально, Лорд Волан-де-Морт ценит преданность. Но, позвольте узнать, где сейчас мистер Лонгботтом?
Иванова помрачнела.
— К сожалению, ему удалось уйти.
— А мистер Крам?
— Мертв, — процедила Демира.
— Интересный расклад, — казалось, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Драко.
— Мисс Иванова, — вновь обратился он к Демире, — ваша партия должна поддержать готовящееся восстание.
— Но… — она растерялась. — Зачем?
— Вы умная женщина — не задавайте лишних вопросов. Я передал вам приказ Темного Лорда —исполняйте.
Демира в изумлении воззрилась на Драко.
— Мистер Лонгботтом сам придет к вам, разумеется, если ваши люди не найдут его раньше, — поднимаясь из-за стола, закончил он.
— Да, конечно, — спохватилась она.
— Демира, — уже у порога обернулся Драко, — не подскажете, где здесь ближайшая аптека?
— Волшебная аптека?
— Не магловская же, — рассмеялся он. — Головная боль замучила: нервная у меня работа.
* * *
Покинув здание Министерства, Драко быстрым шагом направился по указанному адресу.
То, что он смог беспрепятственно проникнуть в кабинет лидера партии «Новомир», говорило о многом: Драко не искали, Темный Лорд не успел заметить отсутствие верного пса.
Драко надеялся, что у него еще есть немного времени.
* * *
Когда Волан-де-Морт попытался вызвать Драко, то с удивлением обнаружил, что больше его не чувствует. Отправленная в поместье охрана вернулась ни с чем: казалось, хозяин Малфой-Мэнора испарился. Приказав искать беглеца, Лорд заперся в кабинете и задумался.
Ментальная связь исчезла, а, значит, Драко не просто сбежал — случилось нечто из ряда вон выходящее. К тому же, чтобы сбежать, Драко требовались силы, а после второго путешествия он был измотан до предела.
Повинуясь внезапному порыву, Волан-де-Морт подошел к зачарованному зеркалу и сбросил укрывавшую его ткань. Словно в подтверждение его мыслей, зеркало едва заметно мерцало: артефакт запомнил ауру Драко и до сих пор его чувствовал. Сомнений не осталось — Малфой успел побывать в прошлом.
Пытаясь разобраться в случившемся, Волан-де-Морт начал плести заклинание. Вот только усилия оказались тщетны: магия времени больше не откликалась.
Он пробовал снова и снова, не замечая, как сгущаются за окном тучи, багровеет небо, все ярче сверкают молнии, и, повинуясь настойчивым порывам ветра, то тут, то там возникают небольшие, но опасные вихри. Волан-де-Морт не догадывался, что каждая новая его попытка претит законам мироздания, его естеству, уничтожает хрупкую надежду на спасение.
* * *
Когда Драко вышел из аптеки, сжимая в руке два заветных пузырька, его едва не сбил с ног очередной порыв ураганного ветра; неподалеку сверкнула молния, прогремел гром. Драко поднял голову, подставляя лицо первым дождевым каплям. Сквозь грозовые облака алело небо.
Он раскрыл ладонь и посмотрел на только что купленные снадобья. Затем откупорил один из пузырьков и, залпом выпив содержимое, выбросил пустой флакон. Запатентованное лет пять назад зелье «Блокиратор памяти» на вкус было довольно мерзким, но зато на несколько часов надежно закрывало разум даже от самых искусных легилиментов. Да и сыворотка правды в этом случае была бессильна.
Драко бросил быстрый взгляд на оставшийся в руке флакон, на дне которого покоился невзрачный серый порошок, и спрятал его за пазуху. Пусть полежит пока там. А теперь нужно торопиться. До встречи времени оставалось не так много, и значительную его часть придется потратить на возвращение в Англию.
Может, душу ему и не спасти, но один грех, хоть и не свой, он искупить еще в состоянии. Чисто гриффиндорское безумие, конечно, но он не мог не попытаться.
Драко аппарировал, а в следующий миг хлынул ливень. Начиналась гроза.
* * *
Нотт-Мэнор встретил его как всегда неприветливо. Старинное поместье школьного соперника никогда не нравилось Драко: слишком уж оно напоминало средневековую крепость.
Он преодолел защиту родового гнезда Ноттов и незамеченным проник внутрь: все же особо приближенные к Темному Лорду Пожиратели обладали определенными преимуществами.
Теодор Нотт занимал высокую должность в Министерстве и ответственно подходил к выполнению служебных обязанностей, всегда вовремя появляясь на работе. Следовательно, вероятность встретить его в этот час была крайне мала. Миссис Нотт, в отличие от мужа, очень редко покидала поместье.
Драко неплохо ориентировался в Мэноре: частые визиты в этот дом не прошли даром. Хорошо зная извращенную натуру Нотта, он решил начать поиски с личных покоев хозяев. Поднявшись на второй этаж, Драко довольно быстро нашел нужную комнату и осторожно отворил дверь.
Открывшаяся взору картина заставила его чуть ли не заскрипеть зубами от злости: Джинни сидела в постели, склонив голову на грудь, которую едва прикрывал корсет очень откровенного платья; веревки, крепко стянувшие запястья, удерживали руки в вертикальном положении; длинные рыжие волосы почти полностью закрывали лицо.
— Уизли, — позвал Драко.
Вздрогнув, она подняла на него заплаканные глаза.
— Джинни, — чуть тише повторил он.
Она сказала что-то в ответ, но Драко не услышал ни звука.
— Фините Инкантатем, — догадался он снять заклятье немоты.
— Малфой? — удивилась Джинни, но тут же, сменив тон, саркастично спросила: — Муженек решил внести разнообразие в нашу личную жизнь?
— Во имя Мерлина, не говори ерунды.
Драко подошел к кровати и, произнеся нужное заклинание, устранил удерживающие Джинни путы.
— Мы уходим.
— Куда? — насторожилась она.
— Подальше отсюда. Я отведу тебя в безопасное место.
— Ты? В безопасное место?
— Скажем так, я пересмотрел свои взгляды на жизнь.
— Неужели? — Джинни истерично расхохоталась.
— Нет времени, Уизли! — рявкнул Драко. — Или ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Нотт?
Джинни потерла затекшие запястья, и, стыдливо поправив на груди корсет, встала с кровати.
— Я не знаю, что ты задумал, но оставаться здесь я не имею ни малейшего желания.
— Неужели? — на пороге, нацелив на Драко палочку, стоял Теодор Нотт. — Ступе…
Джинни побледнела и попятилась. Не дав Нотту закончить, Драко бросился на противника. Тот, потеряв равновесие, упал и, неудачно приземлившись, ударился головой о каменный пол. Из разбитого виска потекла кровь.
Не теряя времени, Драко задрал рукав его рубашки и с ужасом уставился на пылающую метку.
— Уизли, уходим! Он активировал Знак Мрака.
Но было поздно: с хлопками аппарации повсюду стали появляться Пожиратели смерти. Через мгновение в коридоре возник Лорд Волан-де-Морт.
* * *
Одинокая птица,
Ты летаешь высоко,
И лишь безумец
Был способен так влюбиться:
За тобою вслед подняться,
За тобою вслед подняться,
Чтобы вместе с тобой
Разбиться с тобою вместе,
С тобою вместе…
(с)Наутилус Помпилиус. «Одинокая птица»
Невилл Лонгботтом сидел в одной из многочисленных болгарских таверн и не спеша потягивал сливочное пиво.
Вот уже несколько дней он был вынужден скрываться. Без магии Невилл чувствовал себя как без рук: выйти на связь с повстанцами магловскими способами пока не удавалось, а выезды из страны были для него закрыты людьми Ивановой. Оставалось только скрываться и изобретать новые пути отступления.
Но он не жаловался — привык за столько лет бывать и не в таких передрягах. Когда-то Невилл выбрал этот путь осознанно, приняв сторону проигравших в войне и последовав за любимой женщиной. Это была его сторона, но не его женщина. Он ни разу не пожалел о сделанном выборе, но так и не сказал Гермионе о своих чувствах. Зачем? У них все равно не было будущего, а отношения без будущего — лишь иллюзия настоящего.
Невилл не был трусом — избранная им роль не допускала этого,— скорее, он был осторожен, практичен и в меру эмоционален.
Контроль над собой, который Невилл со временем приобрел, оказался еще одним бесценным качеством, ведь он помогал совладать с чувствами, не выдать эмоции. Невилл запретил себе любить Гермиону, но иногда, находясь с ней рядом, так хотелось послать к Мерлину все внутренние установки и…
В кармане что-то завибрировало. Насторожившись, Невилл отставил стакан и, достав волшебное зеркальце, увидел в нем лицо Гермионы.
— Гермиона? Что-то случилось?
— Здравствуй... Ты в порядке?
— Почти, — усмехнулся он.
— Невилл, ситуация изменилась: «Новомир» нас поддержит.
— Что произошло?
— Не сейчас. Долго объяснять.
— Они убили Виктора, — осторожно напомнил Невилл.
Гермиона помрачнела, но быстро взяла себя в руки.
— Сейчас главное — восстание.
Он неохотно кивнул, соглашаясь.
— Свяжись с людьми Ивановой.
— Полагаю, как только я активировал артефакт, они меня засекли и вскоре будут здесь, — он вновь усмехнулся.
— Невилл… Если я не выйду на связь сегодня, ты главный. Чарли и остальные предупреждены.
Невилл насторожился.
— Гермиона, что произошло?
Она отвела взгляд.
— Пожалуйста, будь осторожен.
— Гермиона!
В следующее мгновение зеркальце в руках Невилла разлетелось на куски, чудом его не поранив.
Он поднял голову и увидел старых знакомых: в дверях стояли Тодор и Борислав — верные псы Демиры. В руках скалящегося Тодора была зажата палочка.
— Мистер Лонгботтом, — на ломаном английском произнес Борислав, — вы пойдете с нами.
Невилл залпом допил пиво, поднялся из-за стола и направился к выходу. Не спеша подойдя к Тодору, он заглянул ему в глаза и тихо произнес:
— Это тебе за Крама.
И Невилл ударил Тодора кулаком в лицо. Ударил сильно, с удовольствием, до боли в костяшках пальцев. Тодор упал, но спустя несколько секунд поднялся и попытался броситься на обидчика, но был остановлен своим товарищем.
Борислав подал Тодору платок, чтобы тот приложил его к кровоточащему носу, и, повернувшись к Невиллу, негромко произнес:
— Идемте, госпожица Иванова ждет вас.
Глава 17. ПленДрако очнулся от холода; тело ныло от боли. Собравшись с силами, он пошевелился и открыл глаза. Он находился в подземелье: лежал на жесткой каменной скамье, а напротив, закутавшись в мантию и прижав колени к подбородку, сидела Джинни.
— Воды, — прохрипел он.
Джинни поднялась и поднесла ему железную кружку, стоявшую неподалеку.
— Долго я был без сознания? — сделав жадный глоток, спросил Драко.
— Около получаса, — ответила Джинни, садясь обратно.
Он в бессилии застонал.
— Гермиона…
— Ты бредишь, я — Джинни. — Она хмыкнула.
— Что произошло?
— Нас схватили в Нотт-Мэноре, Темный Лорд применил к тебе легилименцию и пару Круциатусов.
Драко внутренне напрягся, вспоминая, что мог узнать Волан-де-Морт. Выходило, что практически ничего.
— Почему здесь ты? — после недолгого молчания спросил он у Джинни.
— Хотела бы я знать. Как ты понимаешь, никто ничего не объяснял. Хорошо хоть теплую мантию дали.
— Мне такой привилегии не предоставили, — поежившись, с иронией сказал Драко.
— Если шутишь — значит, будешь жить, — усмехнулась Джинни.
— Что с Ноттом?
— Жив, — процедила она сквозь зубы. — Жаль, у меня не было времени его добить.
— Ты когда-нибудь убивала?
Джинни непонимающе посмотрела на Драко.
— Что?
— Ты когда-нибудь убивала? — повторил он свой вопрос.
— Нет.
— Тогда не стоит и начинать.
— Ты не понимаешь! — в ярости воскликнула Джинни. — Что значит более десяти лет провести под Империусом! Каково это: в моменты просветления осознавать, что близкие люди мертвы. Твой любимый мертв! А сама — лишь игрушка в руках бесчувственного гада. — Она резко замолчала и отвернулась.
Драко прикрыл глаза. Моргана, какой же он глупец: полез в самое пекло, и Уизли не спас, и…
— Гермиона… — вновь прошептал он.
— Ты теперь с ней, — уверенно протянула Джинни. — Наконец понял, что любишь?
Драко удивленно приподнял брови.
— Я всегда подозревала, что за ненавистью кроется нечто большее… — пояснила она и, на мгновение умолкнув, спросила: — Как они? Невилл и Гермиона.
— В порядке, полны сил и жажды мщения, — ухмыльнулся Драко.
Она вернула ему усмешку.
— Как и твой брат Чарли, — неожиданно для себя добавил Драко. — Он жив.
Казалось, Джинни забыла, как дышать, но уже в следующий миг, совладав с эмоциями, прошептала:
— Спасибо.
Драко опустил глаза, взгляд упал на перстень.
— Уизли, противоядие!
— Что, прости? — удивилась она.
— Нотт однажды похвастался, как лишил тебя дара. — Драко с трудом поднялся на ноги и, взяв кружку, в которой еще оставалось немного воды, подошел к Джинни. Затем надавил на красующийся на среднем пальце перстень, и выложенная изумрудами буква «М» распахнулась, открывая взору небольшое углубление, доверху заполненное порошком. Драко высыпал лекарство в кружку и приказал: — Выпей.
Она подчинилась, и через несколько мгновений по ее телу пробежала дрожь, зрачки полыхнули огнем.
— Не выдавай себя раньше времени, — строго добавил Драко. — Против Темного Лорда твои фокусы — всего лишь детская забава.
Джинни согласно кивнула.
* * *
Погруженные в свои мысли, Драко и Джинни сидели в полной тишине, когда неожиданно заскрипели решетки и в темницу вошел Волан-де-Морт.
— Драко, миссис Нотт, — галантно улыбнулся он.
Джинни поежилась.
— Прошу прощения, миссис Нотт, за доставленные неудобства; вы скоро вернетесь домой, — произнес он и, окинув Драко задумчивым взглядом, добавил: — Возможно.
В следующее мгновение в руках Лорда появился кубок и маленький прозрачный фиал с мутной жидкостью. Он протянул их Драко.
— Это яд, — не сводя глаз с насторожившегося Драко, сказал Волан-де-Морт, — твое любимое орудие убийства. — В его голосе послышалась насмешка. — Смешай его с водой из кубка и выпей.
Усмехнувшись, Драко покачал головой.
— Круцио!
Он согнулся от нестерпимой боли.
— Фините Инкантатем. Пей! Или его выпьет Джиневра.
Отдышавшись, Драко взглянул на Джинни: та в отчаянье закусила губу.
Он осторожно взял протянутый фиал, откупорил и, приняв из рук Волан-де-Морта кубок, вылил туда яд.
— Нет… — прошептала Джинни, но, казалось, ее никто не услышал.
Драко закрыл глаза, в последний раз представляя любимый образ — ее взгляд, улыбку, — поднес кубок к губам… и с удивлением обнаружил, что тот исчез.
Драко в недоумении посмотрел на Темного Лорда — тот победно улыбнулся.
— А теперь отдай мне свой перстень.
Драко не пошевелился.
— Круцио, — произнес Волан-де-Морт, направив палочку на Джинни.
Та, закричав от боли, упала на каменный пол.
— Отдай перстень!
Крики Джинни не стихали, резали слух, били по оголенным нервам. Драко снял кольцо и протянул Лорду.
— Фините Инкантатем, — забрав перстень, произнес тот.
Тело Джинни обмякло.
— Любовь и сострадание сделали тебя жалким, — жестко произнес Волан-де-Морт и покинул темницу.
Драко подошел к лежащей без сознания Джинни и, осторожно подняв ее на руки, перенес на каменную скамью. Сев рядом, он прислонился к холодной стене. На душе было неспокойно: утрата перстня окончательно выбила его из колеи.
* * *
Гермиона покинула дом на площади Гриммо задолго до назначенного времени. Она не стала аппарировать, помня, что ее ищут: Драко подтвердил опасения, и он же, в целях безопасности, настоял на встрече подальше от родового гнезда Блэков.
Она не спеша шла по улице, с беспокойством вглядываясь в багряное небо, затянутое грозовыми тучами. Неужели все усилия оказались тщетны?
Порывистый ветер, завывая, сбивал с ног. Неподалеку сверкнула молния, грянул гром. Беспокойство постепенно нарастало, заставляя Гермиону ускорить шаг. Она уже не шла — бежала. По улице Пикадилли, мимо ярких витрин дорогих магловских магазинов, мимо спешащих по своим делам людей — быстрее к
Нему.
Полил дождь.
Промокнув до нитки, даже не подумав о водоотталкивающих чарах, Гермиона наконец добежала до места встречи. Вокруг под зонтами суетились прохожие, сверкали яркие рекламные вывески, радуясь ливню, веселилась молодежь. Стрелки на циферблате уличных часов приближались к пяти минутам второго…
Десять минут. Четверть часа. Беспокойство перекинулось в панику. В поисках Драко Гермиона всматривалась в бесконечный людской поток, но с каждой минутой надежда угасала. Внезапно почувствовав на себе чей-то внимательный взгляд, она обернулась и… встретилась глазами с Волан-де-Мортом.
—
Он не придет. — На раскрытой ладони, поблескивая изумрудами, покоился фамильный перстень Малфоев.
* * *
— Прошу прощения за антиаппарационный щит: я не мог позволить вам уйти, — улыбнулся Лорд.
Они находились в его кабинете: Волан-де-Морт с удобством расположился в своем кресле, Гермиона — с прямой спиной — сидела на стуле напротив.
— Чаю? — предложил Волан-де-Морт, и на столе тут же материализовались две небольшие чашки.
Гермиона покачала головой.
— Ну что вы, мне не отказывают, — произнес он и пригубил ароматный напиток.
Гермиона медленно взяла предложенную чашку и под пристальным взглядом Волан-де-Морта сделала небольшой глоток. У нее создалось впечатление, что в противном случае он влил бы в нее этот чай насильно.
— Что случилось с Драко? — собравшись с силами, спросила Гермиона.
— Пока жив, — усмехнулся Лорд.
Гермиона облегченно выдохнула. Впрочем, она прекрасно понимала, что смерть Драко — как и ее собственная — лишь вопрос времени.
— Вы позволите, мисс Поттер? Или все же… мисс Грейнджер? — произнес Волан-де-Морт и, не дожидаясь ответа, добавил: — Легилименс.
В тот же миг Гермиона почувствовала грубое вторжение в свое сознание. Она смогла продержаться около минуты, перед тем как разум, не выдержав, отключился.
— Занятно, — произнес Лорд, когда она очнулась. — И вновь «Блокиратор памяти». Вот только в случае с Драко зелье дало сбой: уж слишком он был зациклен на вашей встрече.
Гермиона, пытаясь унять дрожь, потянулась к остывшему чаю и сделала еще глоток.
— Как ты попала в прошлое? — оставив дружелюбный тон, сменил тему Лорд.
— Книга Фламеля, — не стала скрывать Гермиона.
— Вот как? — удивился он. — Не думал, что остались еще экземпляры. Где она?
— Уничтожена. — Гермиона говорила чистую правду.
Глаза Волан-де-Морта сверкнули гневом.
— Безмозглая девчонка!
— Вы не понимаете, что натворили! — воскликнула она. — Наш мир на грани…
— Глупые домыслы.
— Посмотрите воспоминания, напоите сывороткой правды!
— Ты сама скрыла от меня разум.
Гермиона в отчаянье сжала кулаки. Ногти впились в ладони, но она этого даже не заметила.
— «Блокиратор памяти» через несколько часов закончит свое действие!
— Слишком поздно. — На Гермиону вдруг навалилась жуткая усталость, руки ослабли, и она уронила чашку. Темная жидкость уродливой кляксой растеклась по дорогому персидскому ковру. — Ты умираешь.
Глава 18. Апокалипсис сегодняИх втолкнули в просторный зал. Первым, что бросилось Драко в глаза после темноты подземелий, были огромные окна, за которыми бесновалась стихия.
Но вот Джинни ахнула. Драко перевел взгляд и увидел в центре зала сферу, внутри которой сидела женщина. Он присмотрелся — и кровь застыла в жилах. Гермиона…
— Добро пожаловать, — произнес Волан-де-Морт, стоявший неподалеку в окружении приближенных Пожирателей смерти, в числе которых Драко заметил Нотта. — Теодор, я думаю, ты можешь забрать жену. — Лорд сделал знак Нотту; тот кивнул и, подойдя к Джинни, грубо оттащил ее в сторону.
Драко остался стоять в одиночестве, не в силах отвести взгляд от тяжело дышащей Гермионы.
— Какой печальный конец, — вновь заговорил Волан-де-Морт, заставив Драко очнуться от сковавшего его оцепенения. — Любовь — удел слабых, но могу успокоить тебя, Драко: ты был обречен. Не забудь поблагодарить Сибиллу Трелони… если встретишь ее в мире мертвых. — Волан-де-Морт усмехнулся и продолжил: — Темный Лорд восстал, одолев того, кто был Избран. Но Свет не угас. Он и Она — порознь Тьма, вместе — Свет. Он — единственный сын десятого вассала, в чьих жилах более семи столетий течет голубая кровь. Она — та, в чьем сердце поселилась Тьма. Свет уничтожит бессмертного Лорда. Тьма — путь к Его или Ее смерти от руки Предназначенного судьбой.
Драко удивленно посмотрел на Гермиону, она вернула ему изумленный взгляд.
— Пророчество вот-вот будет исполнено,* — вновь заговорил Лорд, обращаясь к Драко. — Грязнокровка выпила яд, добавленный тобою в кубок.
Драко вздрогнул.
— Прости, — прошептал он Гермионе бесцветными губами.
Она покачала головой и слабо улыбнулась — казалось, силы ее почти оставили. У Драко упало сердце.
В следующий миг за окнами сверкнула молния и грянул оглушительный раскат грома, заставивший Драко вздрогнуть. Воцарилась гробовая тишина, которую через несколько мгновений нарушил вбежавший в зал слуга.
— Мой Лорд, — он преклонил колено. — Восстание. Англия и б
ольшая часть Европы охвачены мятежами.
Волан-де-Морт резко повернул голову в сторону Гермионы — она усмехнулась.
В ту же секунду Джинни неожиданно извернулась и, вырвавшись из железной хватки мужа, ударила его между ног — Нотт сложился пополам. Глаза Джинни потемнели, рыжие волосы будто запылали и взметнулись верх. Густой туман тотчас окружил Лорда и его охрану, выпуская из небытия изголодавшихся по свободе летучих мышей. Царапаясь и кусаясь, они набросились на окутанных чарами Пожирателей. Отбиваясь от крылатых хищников, один из них выронил волшебную палочку, и сфера вокруг Гермионы исчезла.
«Это шанс!» — Драко, не теряя времени, схватил выпавшее из рук врага оружие и кинулся к любимой женщине.
— Остановить! — закричал Темный Лорд, разгоняя туман, и в Драко полетели заклинания.
— Протего!
Прежде чем исчезнуть, его щит с легкостью отбил несколько красных лучей. В попытке наколдовать новый, Драко поднял палочку и — в глаза ударила изумрудная вспышка. И все померкло.
* * *
Бездыханный Драко упал к ногам Гермионы. Не смея поверить в случившееся, она из последних сил прижала его к себе.
За окном взметнулся вихрь, вновь сверкнула молния, а с новым раскатом грома обрушилась одна из стен. Зал дрогнул — это рухнул антиаппарационный барьер.
Поднялась суматоха. Гермиона, не выпуская из объятий мертвое тело любимого, безучастно смотрела на мечущихся людей. В один миг все потеряло смысл — ее мир уже рухнул…
Гермиона перехватила отчаянный взгляд Джинни, с трудом удерживающей чары, и кивнула на дверь. Джинни мотнула головой.
— Уходи, — прошептала одними губами Гермиона, пресекая немой протест.
Джинни стремительно отвернулась и, все-таки решившись, аппарировала прочь. Туман рассеялся, летучие мыши исчезли, но никто этого, казалось, даже не заметил. Вокруг царила паника, за рушившимися стенами бушевала буря, тряслась земля, гибли люди.
Гермиона в последний раз посмотрела в застывшие глаза Драко — в них, словно в зеркале, отражался Свет ее взгляда — и наступила умиротворяющая темнота.
* * *
Казалось, она спала и видела странные сны: окруженный черным сиянием маг с пылающим взором; красивая рыжеволосая женщина, рыдающая на руинах замка; сражающиеся на улицах люди во главе со статным мужчиной с сединой в темных волосах; величественные драконы в небе, на одном из которых сидел медноволосый всадник; ослепительные всполохи молний, смертоносные смерчи, вздрагивающая земля, падающие с неба капли огненного дождя; рвущиеся нити реальности, распадающиеся петли временного пространства, бегущие в обратном направлении стрелки призрачных часов…
Картинки, словно в калейдоскопе, быстро сменяли друг друга, а затем — все исчезло.
*Пророчества — штука сложная. И трактуются по-разному.
Темный Лорд истолковал и исполнил данное пророчество по своему усмотрению.
Глава 19. Другая жизнь От края до края
Небо в огне сгорает,
И в нём исчезают
Все надежды и мечты.
Но ты засыпаешь,
И ангел к тебе слетает,
Смахнёт твои слёзы,
И во сне смеешься ты…
(с) Ария. «Потерянный Рай»
На этот раз никаких комнат не было. Не было вообще ничего. А может, никогда ничего и не существовало?
Хотя нет, здесь находилось огромное зеркало, откуда на Гермиону смотрела красивая задумчивая женщина лет тридцати, с густыми волнистыми волосами до плеч и грустными глазами — ее собственное отражение. Женщина выглядела старше, но без сомнения это была именно она, Гермиона Грейнджер. На ее виске отчетливо выделялся небольшой шрам в виде молнии. Как у Гарри…
Гермиона вопросительно посмотрела на свое отражение и, слегка волнуясь, спросила:
— Сон закончился? Теперь мне можно проснуться?
Женщина в зеркале счастливо улыбнулась. В ее взгляде когда-то сквозила грусть? Нет. Не может быть, показалось. Сейчас ее глаза лучились теплым Светом, они искрились Счастьем.
— Нет, еще не время. Но ты увидишь другой сон. Тебе понравится.
* * *
Там, на той стороне судьбы,
Нет разлук, нет печали.
Станем прежними я и ты,
Чтоб начать всё сначала.
(с) Кипелов. «Дыхание последней любви»
Гермиона резко распахнула глаза. Первое, что она увидела, —
Его лицо. Он улыбался, сжимая ее в своих объятьях, а в его взгляде отражалось безмятежное счастье — одно на двоих. Она невольно улыбнулась в ответ.
И вдруг Гермиона все вспомнила. Где она? Где Темный Лорд? Он убил их! Но как же… Вот ее Драко, живой и невредимый, и… опять совсем еще мальчишка.
— Что произошло?
— Сам пока толком не разобрался, — Драко не переставал улыбаться: теперь это было так легко. — Но, кажется, догадываюсь.
Гермиона озадаченно молчала.
— А ты посмотри вокруг, взгляни на себя.
Она высвободилась из рук Драко и огляделась: мягкая обивка салона, кресла… Хогвартс-экспресс! Купе старост! И как она сразу не обратила внимания на стук колес?
Драко кивнул на дорожное зеркало, висевшее на противоположной стене.
Несмело приблизившись, Гермиона стала внимательно изучать свое отражение. На нее смотрела молоденькая девушка семнадцати лет с копной густых каштановых волос до пояса. Не веря своим глазам, она дрожащей рукой убрала пряди с виска — шрама не было.
— Его нет, — задумчиво произнес Драко. — Я думаю, нас прежних тоже нет. И не будет.
Гермиона опустилась в кресло.
— Почему? — ее разум все еще отказывался принимать происходящее.
— Полагаю, мира, который мы знали, больше не существует. Уничтожен, стерт.
— Найдя путь к бессмертию, Темный Лорд возомнил себя всемогущим, замахнулся на то, что простым смертным не подвластно: время и судьбу, — продолжила уже Гермиона. — И мироздание не потерпело подобной наглости… Где же теперь Волан-де-Морт?
— Ты же у нас самая умная! — рассмеялся Малфой.
— Драко! — Гермиона грозно сдвинула брови.
— Прости, не удержался. Ты такая хорошенькая, когда злишься.
Она улыбнулась.
— И все же?
— Думаю, нигде. В этом новом мире его не было, нет и не будет.
— А мы здесь… — осторожно добавила Гермиона. — Но виноваты не меньше.
— Темный Лорд играл нашими судьбами, мы же — пытались выжить. И не ты ли упоминала про спасение души?
— Нам дали еще один шанс…
— И, Мерлин, я не собираюсь от него отказываться! — уверенно добавил Драко.
Гермиона вновь улыбнулась. Все было так необычно и так реально.
— А остальные? — с волнением в голосе вдруг вспомнила она.
Драко немного помолчал, а затем ответил:
— Я очнулся здесь, в купе, задолго до твоего пробуждения. Не могу сказать, что испугался: после таких снов как-то это не по-малфоевски — пугаться… — Драко запнулся, подумав о чем-то своем, но быстро взял себя в руки и продолжил: — Скорее, удивился. Огляделся, немного поразмыслил и решил прогуляться по Хогвартс-экспрессу. Не хотел тебя будить раньше времени: отчего-то был уверен, ты не проснешься до моего возвращения. — Гермиона затаила дыхание. — Я узнал много нового. Здесь никто никогда не слышал о Лорде Волан-де-Морте; войны не было и не предвидится.
Она с надеждой взглянула на Драко, не в силах задать мучивший ее вопрос. Он все понял без слов.
— Они живы: Поттер, Уизли, твои родители. И Лонгботтом. К слову, он такой же растяпа.
У Гермионы вырвался вздох облегчения.
— А знаешь, что самое забавное?
Она помотала головой.
— Я дружу с Поттером с детства. Никакой он не Избранный — обычный мальчишка и по-прежнему чертовски хороший ловец.
Гермиона прыснула.
— Пора уже признать очевидное, — Драко усмехнулся и продолжил: — Он встречается с Джинни — хоть что-то осталось неизменным. Твой ненаглядный Уизли и в этом мире его лучший друг, и у рыжеволосого любовь с Пэнси, гиппогриф меня клюнь!
— Паркинсон? — Гермиона недоверчиво приподняла брови.
— Я вот не удивлен, но это совсем другая история, которую я тебе когда-нибудь поведаю.
— Странные дела творятся в датском государстве…
— Шекспир.
— Откуда ты знаешь? — изумилась Гермиона.
Драко хмыкнул.
— От тебя: мы вместе с пятого курса. Кстати, после окончания школы собираемся пожениться.
Гермиона опешила:
— Вместе? Но…
Он не дал ей закончить:
— Мои родители погибли, когда мне не исполнилось и года — несчастный случай.
Гермиона нежно прикоснулась к его волосам.
— Я должен переживать, но не выходит: новая реальность диктует свои правила. Меня воспитал мой родственник Сириус Блэк, крестный Гарри, пожелавший позаботиться о сироте. Так что, мы с Поттером почти братья. Забавно, да? — И, не дожидаясь ответа, снова заговорил: — Но я все-таки сумел насолить и Сириусу, и Гарри. — Мерлин, что со мной творится! Я уже называю их по именам! — Я попал на Слизерин.
— Сюрприз, правда? — Драко хитро прищурился.
Гермиона фыркнула.
— Ты все это узнал из одной единственной прогулки по поезду?
Он загадочно улыбнулся.
— Нет, вспомнил. Новый мир — другая жизнь. Неужели ты ничего не помнишь?
Гермиона неожиданно осознала — помнит… Распределение на Гриффиндор, дружбу с ее дорогими мальчишками, знакомство с немного высокомерным, но приятным в общении светловолосым мальчиком. А вот и Турнир Трех Волшебников: приглашение на бал от знаменитого Виктора Крама, непонятная ей злость со стороны Драко. Первый поцелуй с ним — и где! В библиотеке! Первая близость… Вспомнились пылающие щеки Гарри и нервный смешок Рона: ребята так некстати ворвались с утра пораньше в ее спальню* и нечаянно разбудили пару после почти бессонной ночи. Всплыли в памяти и счастливый смех Джинни, и снисходительная улыбка Паркинсон, узнавших о помолвке.
Воспоминания накатывали волнами, принося с собой все больше и больше интересной и неожиданной информации. Это были ее, дорогие сердцу, воспоминания. Вот только Гермиона не замечала: чем больше она узнавала о своей новой жизни, тем быстрее стирались из памяти события той, другой, уже несуществующей реальности.
Неожиданно дверь с треском отъехала в сторону, и в купе ввалились Невилл, Гарри и Рон.
— Простите, — покраснел Лонгботтом. — Дверь заклинило.
Гермина вскочила и бросилась обнимать друзей — те опешили.
— Малфой, ты так надоел Гермионе, что она готова броситься в объятья первого встречного? — беззлобно поддел его Рон.
— Очень остроумно, — добродушно протянул Драко.
— Что это с ней? — подозрительно спросил Гарри.
— Уснула под стук колес, увидела плохой сон, — пожал плечами Драко.
Гарри понимающе кивнул.
— Мне тоже недавно приснился кошмар. Представляешь, Гермиона, у меня был шрам от страшного проклятья и невыполнимая миссия по спасению магического мира. Бред, не правда ли? — Гарри рассмеялся и, не заметив промелькнувшего в глазах Гермионы страха, добавил: — Всего лишь дурной сон.
Она нерешительно улыбнулась.
— Вообще-то мы хотели спросить, не присоединитесь ли вы к нашей дружной компании? Старосты — это конечно круто, но с друзьями в пути веселее, — ухмыляясь, сказал Рон.
— А ты разве не староста? — не подумав, выпалила Гермиона: она вспомнила еще далеко не все.
— Я? — удивился Рон. — С чего бы? Вот Пэнс была рождена для этой должности. А мне и так неплохо живется. — И он хитро подмигнул Гарри.
— Мы будем позже, — подал голос Драко.
— Ох, уж мне эти влюбленные, — протянул Рон.
— Сам тоже хорош, — неожиданно вмешался Невилл и, с тоской посмотрев на Гермиону, шагнул в коридор. — Пойдемте, ребята. Дайте им побыть наедине.
Гарри с Роном понимающе переглянулись и покинули купе.
* * *
Растревоженная Гермиона прилегла на сиденье и положила голову на колени Драко. За окном начинал накрапывать дождь, оставляя на стеклах косые водяные дорожки.
— Я, кажется, тебя обманул, — виновато протянул Драко.
— М-м-м? — Гермиона уже закрыла глаза, вдыхая ужасно дорогой и такой родной парфюм.
— Я не смогу рассказать тебе обещанную историю Пэнси и Рона.
— Поче-е-ему? — зевнула она.
— Я забываю. С каждой минутой наша прежняя жизнь кажется мне все более нереальной.
Гермиона едва заметно кивнула.
— Спи, милая.
— Драко, — сонно протянула Гермиона.
Стук колес и тепло, исходившее от любимого человека, окутывали, убаюкивали, дарили покой.
— Что?
— А как меня звали в той реальности? Так забавно… мисс… не могу вспомнить, но, кажется, что-то очень знакомое.
— Помнить не нужно. Той жизни больше нет.
— А если все окажется сном?
— Где-то я слышал, что вся наша жизнь — это сон. Но, надеюсь, мы еще долго не проснемся.
— Ты по-прежнему меня любишь?
— Я буду тебя любить всегда.
— Всегда, — тихо повторила Гермиона и провалилась в теплый мягкий сон без сновидений.
Последнее, что она почувствовала, был легкий и нежный поцелуй на ее губах.
Засыпай, на руках у меня засыпай.
Засыпай под пенье дождя.
Далеко, там, где неба кончается край,
Ты найдешь потерянный рай.
(с) Ария. «Потерянный Рай»
*Будем считать, что старостам положены отдельные спальни, начиная с шестого года обучения. ;)
ЭпилогМальчик был очень похож на прадеда, в честь которого и получил свое имя. О сходстве лучше всяких слов говорил портрет статного темноволосого мужчины, висевший в холле огромного дома в Литтл-Хэнглтоне. Мальчик всегда с благоговением смотрел на старый холст и чрезвычайно гордился семейным сходством.
В день своего одиннадцатилетия у него появился еще один повод для гордости — он оказался волшебником.
* * *
Хогвартс-экспресс прибыл точно по расписанию. Шел проливной дождь, и школьники шумно покидали поезд, наспех застегивая мантии и накидывая капюшоны.
Хагрид громко призывал первокурсников следовать за ним.
Гермиона и Драко покинули поезд одними из последних.* Они благополучно проспали всю дорогу и теперь, промокшие, сонно оглядывались в поисках кареты.
К счастью, одна осталась свободной.
— Драко, посмотри! Фестралы! Я их вижу.
— Я тоже, — нахмурился тот. — Но я не помню, чтобы видел смерть.
— И я… — растерянно протянула Гермиона.
Драко пожал плечами, тем самым показывав, что сейчас — под таким-то ливнем! — не считает вопрос существенным, запрыгнул в карету и галантно подал руку своей невесте. Как только закрылась дверца, карета сразу же тронулась. Усевшись и скинув мокрые мантии, Драко и Гермиона перевели дух и огляделись.
— Ай! Как ты меня напугал, малыш!
Драко непонимающе посмотрел на Гермиону — она кивнула в сторону маленькой фигурки, забившейся в угол.
— Ты кто, парень? — покровительственно спросил Драко.
— Первокурсник, — ответил мальчик.
— Почему ты не с остальными первогодками?
— Я задержался в поезде, — признался мальчик, рассудив, что всю правду старшекурсникам лучше не знать: не поймут. А он всего лишь хотел поймать ускакавшую от него шоколадную лягушку.
— И? — улыбнулась Гермиона.
— Немного растерялся, конечно, но пошел за толпой. А когда понял, что кареты для старших, просто сел в первую попавшуюся. Решил, что и так доеду.
— Смельчак, — хмыкнул Драко. — Ничего. Мы довезем. Имя у тебя есть?
— Том, — ответил мальчик, но тут же себя поправил: — Том Реддл. Приятно с вами познакомиться. — И он протянул свою худенькую ладошку.
Гермиона и Драко, улыбаясь, по очереди представились и пожали ему руку.
А Том самодовольно ухмыльнулся, отворачиваясь к небольшому окошку. Надо же! Познакомился с семикурсниками, да к тому же, судя по значкам, старостами! Полезное знакомство.
Карета не спеша ехала к замку. Дождь неистово хлестал по стеклам, но Тому было тепло и уютно. Звук падающих капель убаюкивал, но он боялся заснуть. Не сейчас, слишком уж реалистичным был сон, приснившийся ему по дороге в Хогвартс.
Содержание уже стерлось из памяти мальчика, и остались лишь неприятные ощущения, горьким осадком осевшие в подсознании.
Мальчик мотнул головой, решив подумать о чем-нибудь хорошем. Итак, он — волшебник! Интересно, на какой факультет его распределят? Почему бы не на Слизерин? Говорят, там учились величайшие темные волшебники. Но ведь темные — не всегда злые? Хотя Когтевран тоже неплох…
Одно из колес внезапно угодило в размытую яму, и карета дернулась. В попытке удержать равновесие, Гермиона ухватилась за Драко, а тот в свою очередь, воспользовавшись моментом, притянул ее к себе и бережно обнял. Так они и ехали до самого замка. А маленький Том все думал о новой, волшебной, абсолютно другой жизни, которая ему предстоит…
Душе Темного Лорда тоже был дан еще один шанс.**
*Я позволила себе вольность сделать Драко и Гермиону старостами школы. Не уверена, что старосты школы помогают первокурсникам. Думаю, для этого существуют старосты рангом помладше.
**Позвольте пояснить: я считаю, такой сильный волшебник, как Том Реддл, не мог просто исчезнуть. А-ля закон сохранения энергии и все-такое. :)
КОНЕЦ
