Это ты, Северус?

Пролог

Пока Гарри шел по одной из лондонских улиц – обычной, ничем не примечательной – он еще терпел постоянные взгляды в свою сторону. Пока стоял на платформе в ожидании поезда метро, он все еще пытался не обращать ни на что внимания. Но когда он сел в вагоне на одно из свободных мест и заметил, что на него пристально смотрит какой-то мужчина в маггловском костюме и шляпе, он не выдержал.

- Простите, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил Гарри самым вежливым тоном, на который только был способен.

- Вы – Гарри Поттер? – тут же осведомился мужчина. Гарри не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть. – Замечательно! Я очень давно хотел с вами познакомиться! А меня зовут Вертенс Магникус.

Гарри вымученно улыбнулся и снова кивнул. «Ну, и какое мне дело до вашего имени?»

Магникус тут же принялся разглагольствовать о войне и о том, как важна была победа Гарри над Темным Лордом, зачем-то рассказал о своих дочках-двойняшках, которых он теперь может без страха отправить в Хогвартс, о том, что работает в Министерстве Магии, в Департаменте Магического Правопорядка… Словом, вел себя точно так же, как и десятки других людей, которые считали, что подобные вещи доставляют Гарри удовольствие.

Уже через две остановки Гарри знал о жизни Магникуса почти все. Точнее, мог бы узнать, если бы внимательно его слушал – рассказчик из Магникуса был никудышный, и Гарри нестерпимо захотелось спать примерно на середине истории о спятившем воришке и каминной сети. Он перестал слушать, и только время от времени кивал, бездумно глядя на проносящиеся за окном здания.

Через пять минут Гарри, наконец, вышел из метро, освободившись от обременительного общества очередного поклонника. И в очередной раз подумал – за что ему это?

Гарри Поттер закончил Хогвартс всего два месяца назад. После победы над Волдемортом ему дали возможность доучиться, пройти заново седьмой курс, который они с Роном и Гермионой пропустили. И это было здорово – один нормальный год, никаких видений, боли в шраме, газетных статей о новых убийствах… Никакого Волдеморта, поиска крестражей и ссор с друзьями. Нормальная жизнь рядового ученика…

А еще была Джинни. Целый год, в течение которого они практически не расставались. Ходили вместе на уроки, делали домашнее задание возле камина, вечерами гуляли у озера… Это был замечательный год, который Гарри мог посвятить учебе – все-таки Гермиона добилась своего, заставила Гарри засесть за книги, забыв обо всем на свете. Заставила вспомнить, что без подготовки экзамены ему не сдать, и о Школе Авроров можно будет забыть. Гарри даже пришлось отказаться от квиддича – замену искали долго, но иного выхода Гарри просто не видел. Рон всячески протестовал и возмущался, но в итоге смирился – разве мог он быть долго дуться на лучшего друга за то, что тот, наконец, взялся за учебу?. Правда, он стал проводить на тренировках еще больше времени, заявив, что не хочет мешать друзьям в подготовке. Наверное, только благодаря настойчивости Гермионы Гарри сумел сдать экзамены уровня Ж.А.Б.А. и получить «Превосходно» по всем предметам. Даже по зельеварению, что было очень неожиданно, учитывая неудачи предыдущих шести лет. Слизнорт был в восторге от его талантов и не упускал ни одной возможности рассказать об этом всем окружающим. И где только он увидел эти таланты?

Единственное, что не давало покоя Гарри Поттеру – это постоянное перешептывание за его спиной, влюбленные взгляды и записки, вечное тыканье пальцами в его сторону. Его раздражало, что все вечно пялятся на его шрам. Нет, к последнему он привык с первого курса, но подобное внимание было для Гарри почти пыткой. Поэтому он очень редко появлялся в гостиной, где его поджидали восторженные гриффиндорские младшекурсники. Выручай-комнаты очень не хватало – не один год потребуется Хогвартсу для того, чтобы восстановить ее после недавних разрушений… Действительно жаль – теперь нельзя было укрыться от всего мира в своем укромном уголке, зная, что никто не сможет найти тебя и помешать. Приходилось оправдывать свое нежелание быть в гостиной выполнением уроков - в библиотеке, даже несмотря на вечное недовольство Рона по этому поводу.

И вот сейчас Гарри шел на встречу с друзьями. Вчера вечером Гермиона позвонила на его мобильный телефон – хорошая вещь, он не жалел, что потратился на это маггловское средство связи - и попросила прийти в «Дырявый Котел» к полудню. Гарри посмотрел на время – у него было еще около часа, и сейчас он неторопливо брел по парку, продолжая игнорировать направленные на него взгляды.

«Сколько же волшебников в Лондоне? – в отчаянии подумал Гарри. - Или мне только кажется, что они на меня смотрят?».

Гарри проклинал тот день, когда родился Том Реддл. И не только потому, что тот сломал ему всю жизнь, лишил родителей и нормального детства, собственной жизни - с этой мыслью Гарри давно свыкся. Свыкся с тем, что в ту роковую ночь Волдеморт предпочел чистокровным Лонгботтомам его, Гарри, семью. Не давало покоя только одно – теперь на плечах юного волшебника лежало бремя пожизненной славы.

Да, да! Он убил Волдеморта, освободил магический мир от страшного тирана и темнейшего мага двадцатого века – ведь именно так о нем пишут все эти печатные издания, именуемые себя историческими? Прекратил убийства и нападения, которые из года в год ухудшали репутацию Министерства и косили ряды волшебников. Но для чего он это сделал? Найти ответ было не так-то и просто. Из-за пророчества? Из-за мести за родителей? А может быть, из-за того, что ему всю жизнь внушали, будто он должен это сделать? До сих пор Гарри не мог без содрогания вспоминать последнюю битву. Он никогда не хотел стать убийцей – даже убийцей Волдеморта, как бы много зла он в этот мир не принес. Не ему, Гарри, решать, имеет ли человек право на жизнь, и не ему решать, стоит ли ее отнимать. Но почему-то никто не задумывался об этом. Для всех Гарри снова стал героем и спасителем, ни для кого не имело значения, что у Мальчика-Который-Выжил просто не было другого выхода...

Но неужели никто не может понять хотя бы того, что ему неприятно излишнее внимание? Почему же люди считают, что ребенок, выросший у магглов, должен почувствовать эту славу? Иногда Гарри посещали безумные мысли о том, что бы он изменил, если бы мог вернуться в прошлое – и каждый раз понимал, что все случилось бы снова, потому что есть события, которые неминуемо произойдут, которые, быть может, были запланированы неведомыми богами с самого начала мира.

«Ну вот», - раздраженно подумал Гарри, отвлекшись от философских размышлений о судьбе мира. Какая-то рыженькая девочка лет пяти заворожено смотрит на него. Гарри заставил себя ей улыбнуться, хотя не имел ни малейшего понятия, кто она, и не был уверен, что ему не показалось. В душе медленно начала подниматься ярость. Да что же это такое, о нем уже сказки детям на ночь рассказывают? Скоро его каждая собака узнавать будет! Насколько неправ был Северус Снейп, считавший, что Гарри Поттер жаждет внимания к своей персоне… Гарри предпочел бы скорее месяц – да что там месяц, год отработок в кабинете у зельевара, чистку котлов и сортировку флоббер-червей. Но этих отработок больше никогда не будет. Потому что нет больше Северуса Снейпа.

Погрузиться в грустные размышления о покойном профессоре зельеварения Гарри помешал звук телефонного звонка из кармана.

- Да? – ответил он.

- Гарри, это я! – прокричал голос Гермионы. Он был еле слышен на фоне автомобильных гудков и уличного шума.

- Привет, - с улыбкой ответил Гарри, представляя, как Гермиона стоит на улице и пытается перекричать звуки города. – Разумеется, это ты, больше ни у кого нет моего номера, да и звонить-то некому… Что-то случилось? – признаться, Гарри втайне надеялся, что у Гермионы появились какие-то срочные дела, из-за которых они не смогут встретиться, и тогда он с чистой совестью вернется домой, к спасительной тишине и одиночеству.

- Ты не мог бы прийти на полчаса раньше? – попросила подруга. – У нас резко изменились планы…

- Изменились? Ну… да, конечно могу, - кивнул Гарри, вздыхая про себя. – Думаю, что подойду минут через пятнадцать. М-м-м… а ты сейчас где?

- Я около магазина спортивных товаров, - сказала Гермиона. – Ну, который как раз напротив «Дырявого Котла». Все, давай. Мы с Роном уже ждем тебя.

Прибавив в скорости, Гарри действительно прибыл к назначенному месту через пятнадцать минут. Настроение к этому моменту у него было не самое лучшее - на него сегодня было устремлено столько взглядов, что это было просто невыносимо, он не мог теперь чувствовать себя обычным человеком даже в маггловском Лондоне. Гарри уже тихо закипал – если в баре будет много людей, то он просто сбежит.

«У меня что, волосы позеленели? Или хобот вырос? – яростно размышлял Гарри, переходя дорогу. - Или и то, и другое одновременно? Я же просто Гарри Поттер… Нечего на меня смотреть! Да, я победил Волдеморта. Неужели я теперь не имею права на собственную жизнь?»

Гермиона ждала его напротив бара, нетерпеливо смотря по сторонам. Девушка выглядела великолепно – каштановые волосы собраны в пучок на затылке, и теперь не были похожи на разоренное воронье гнездо. Кожа чуть загоревшая, на лице – никакой косметики, ни маггловской, ни волшебной. Клетчатая рубашка, тонкие летние джинсы – просто, но со вкусом. Нет, как девушка Гермиона не нравилась Гарри. Она всегда была для него кем-то вроде старшей сестры, но Гарри мог оценить ее внешний вид и считал, что Рону очень повезло.

- Привет, - улыбнулась Гермиона. – Рада, что ты нашел время, чтобы встретиться с нами.

Ее тон не был обвиняющим, хотя она и имела полное право предъявлять ему претензии. Лето заканчивалось, а Гарри так ни разу не увиделся с друзьями - почти все время он провел на площади Гриммо, чтобы никто не мог найти его, чтобы побыть одному, хотя раньше ему и удавалось преодолевать потребность в уединении. В бывшем штабе Ордена оказалась приличная библиотека, и Гарри проводил много времени, изучая новые заклинания и магическую историю. Что бы сказала Гермиона, если бы узнала, как он коротает время? Да и был бы он здесь, если бы ее телефонный звонок не пришелся на то время, когда Гарри вышел из дома прогуляться, пока он окончательно не забыл вкус свежего воздуха и не пропитался книжной пылью?

- Привет, Гермиона, - Гарри улыбнулся в ответ. Улыбка вышла натянутой, он отвык улыбаться и вообще разговаривать за эти два месяца, что они не виделись. Несомненно, Гермиона заметила это, но ничего не сказала, лишь махнула рукой, чтобы он шел за ней в бар. Гарри только надеялся, что она не примет его полуфальшивую улыбку за нежелание общаться с ней.

- Ну, привет, дружище! – послышалось сзади, одновременно с довольно ощутимым и таким знакомым толчком в плечо. Гарри обернулся, предвкушая увидеть лучезарную улыбку на веснушчатом лице и не смог не улыбнуться в ответ. Рон, конечно же, не стал сдерживать радость при встрече с другом, и рисковал привлечь к Гарри еще больше так осточертевшего ему внимания.

- Пожалуйста, тише, - взмолился Гарри, нервно оглядываясь по сторонам. В баре почти никого не было, только две девушки сидели за дальним столиком, и, кажется, слова Рона все же не отвлекли их внимания от рассматривания какого-то глянцевого модного журнала. Однако Гарри подумал, что гораздо лучше будет немедленно покинуть бар – мало ли, сколько людей могло сидеть там, в тени? Оглянувшись по сторонам, он направился к выходу, а друзья поспешили за ним.

- Добрый день, Том, - сказал Гарри на ходу, старательно изображая на лице приветливую улыбку.

- Добрый день, мистер Поттер, - ответил бармен, гораздо более искренне улыбаясь.

Когда за ними захлопнулась дверь, Гарри обессилено привалился к ней и закрыл глаза. Гермиона обеспокоенно взглянула на него, а выражение ее лица говорило о сильной задумчивости.

- Гарри? – ее голос звучал так же тревожно. – У тебя все нормально? Ты не думаешь… - тут она чуть помедлила, но потом продолжила: - Ты же не думаешь, что за тобой следят оставшиеся на свободе Пожиратели Смерти?

- Что? – удивился Гарри – он за этот год ни разу не вспомнил о Пожирателях, не то, что опасался их слежки. Кажется, Гермиона неверно истолковала его побег из бара, и решила, что у него паранойя, что, впрочем, не стало бы ни для кого неожиданностью. – Нет, - возразил он. - Я просто не хочу, чтобы они на меня смотрели…

- Кто? – не поняла Гермиона. – Посетителя бара?

- Ты шутишь? – поразился Рон, глядя на друга так, словно он сказал что-то глупое. – Это же здорово! Ты популярен!

- Это НЕ здорово, Рон! – воскликнул Гарри. – Это не здорово, когда ты идешь по улице, а на тебя пялятся, как на музейный экспонат! Это не здорово, когда ты вздохнуть свободно не можешь! Не здорово, когда к тебе в транспорте пристают незнакомые люди и приходится выслушивать чужие истории! Я не могу жить нормальной жизнью. Даже когда меня считали чокнутым психом и лгуном, мне было легче – пусть люди от меня шарахались, но те, кто мне нужен, были рядом, и мне этого хватало. Мне никогда еще не приходилось терпеть столько внимания, мне это не нужно!

Рон только удивленно моргал и не мог выдавить ни слова. Гарри, как ни странно, ни капли не было стыдно за эту тираду, хотя должно было… Но в сознании то и дело проскакивала мысль о том, что он выполнил свой долг и удовлетворил жажду мести – а теперь он никому и ничего не должен… «Я не могу притворяться перед друзьями, - сокрушенно подумал Гарри. - Они имеют право знать, что со мной происходит...»

- Ты поэтому прятался? – тихо спросила Гермиона.

- Были и другие причины, - уклончиво ответил Гарри. Он не собирался никому жаловаться – ему не нужна была жалость. А друзья его не поймут и непременно начнут утешать, даже не догадываясь, что ему этого не нужно. Гарри не мог им рассказать, что теперь, когда многолюдный Хогвартс остался позади, он почувствовал себя как никогда одиноким, брошенным и ненужным. Вне школы не осталось никого, кто любил его и заботился о нем… Казалось бы – он уже вырос, он вполне привык и может обойтись без этого. Но продолжал неосознанно тянуться к тому, чего ему всегда так не хватало… Вот только нет никого. Сириус и Люпин погибли, семья Уизли больше никогда не станет прежней, да и навязывать свое общество родителям и братьям Рона Гарри не собирался. Не было Снейпа, который всегда вытаскивал его из неприятностей, несмотря на свою ненависть… Не было больше и миссии, которую он должен выполнить – Волдеморт мертв, а магический мир свободен.

Да, он теперь герой, но и только – для людей важен не он, для них важен лишь символ победы, которым был Гарри. Дамблдор подготовил его к этой победе. Вот только он не сказал, что делать потом, не сказал, как жить, зная, что потерял в этой войне все.

«У меня есть Джинни. Я не один».

Да, Джинни рядом. Но жизнь все равно медленно теряла смысл.

- Может, пойдем в кафе Флориана? – робко предложила Гермиона. Гарри кивнул, чувствуя себя немного неудобно. Он уже успел привыкнуть к одиночеству - никто не восторгается им, никто не тычет пальцем и не кричит его имя на пол-улицы. Никто не спрашивает, как он победил Волдеморта и что при этом чувствовал. Гарри даже успел подзабыть, чем ему пришлось пожертвовать в этой войне.

А сейчас он выйдет в Косой переулок. Сотни волшебников, каждый из которых его знает... Это будет очень тяжело, как бы Гарри не убеждал себя, что это его судьба, и от этого никуда не деться. Может быть, когда-нибудь эта пытка подойдет к концу, а пока нужно было терпеть так же, как терпел он все эти годы возложенные на него обязательства.

Гермиона внимательно посмотрела на друга.

- Может, тебе стоит воспользоваться мантией-невидимкой? – предложила она.

- Нет, - уверенно ответил Гарри. – Я не могу прятаться от людей.

- А сидеть безвылазно на площади Гриммо – это что, по-твоему, выход? – скептически спросила Гермиона, взирая на него так, словно печально размышляла о необходимости Гарри проконсультироваться с целителями разума клиники святого Мунго. Рон молчал, предоставив подруге самой вести этот разговор, но сам внимательно слушал.

- Это другое, - возразил Гарри. – Я у себя дома, я имею на это полное право. Но если я начну ходить по улицам под мантией – я очень быстро к этому привыкну. И окончательно потеряю шанс на нормальную жизнь.

- Ничего, ты… привыкнешь к этому вниманию, - не очень уверенно сказала Гермиона. Она постучала палочкой по нужному кирпичу и первой вошла на волшебную улицу.

«Привыкну? – насмешливо переспросил Гарри про себя. - Это вряд ли».

Кафе Флориана Фортескью находилось не так далеко от входа в Косой переулок. И только это спасло Гарри от очередного приступа злости на весь мир - его заметили только тогда, когда Рон споткнулся о порог и гаркнул на всю улицу: «Мерлин, ну что такое!», но никто не успел обернуться – Гермиона затолкала Гарри и Рона внутрь и закрыла за собой в дверь.

Кафе-мороженое… Как много воспоминаний связано с этим местом! Сколько раз трое друзей собирались здесь перед началом учебного года и обсуждали летние каникулы! Даже через несколько дней после финальной битвы Гарри, Рон и Гермиона пришли сюда и долго сидели в молчании, думая каждый о своем. И именно в этом кафе к ним пришло понимание того, что их прежняя жизнь навсегда закончилась. Каждую секунду что-то менялось в их жизнях, но в этом кафе время словно замирало на месте, ожидая, пока герои прошедшей войны соберутся с мыслями и снова продолжать свой путь.

Они устроились за одним из дальних столиков, где их было довольно трудно обнаружить. И лишь тогда успокоившийся Гарри спросил:

- Ну, что за новость ты хотела мне сообщить?

- Во-первых, мы хотели тебя увидеть, - немного обижено произнес Рон. – Ты куда-то пропал…

- То есть, ничего важного? – уточнил Гарри, снова начиная злиться. «Они что, заставили меня тащиться через весь Лондон и пройти через все это просто так?!»

- Не совсем так, - сказал Гермиона, пиная Рона под столом. – Просто я не хотела, чтобы наше исчезновение стало для тебя неожиданностью.

- Исчезновение? – недоуменно переспросил Гарри.

- Ну да, - ответил Рон и, почему-то, покраснел. Гермиона сделала вид, что не заметила этого.

- Я подумала, что раз уж это наше последнее свободное лето, то надо как-то его использовать, - объяснила Гермиона. – Не знаю, как вы оба, но я с октября начинаю учебу в Магическом Институте при Министерстве Магии, - в ее голосе отчетливо слышалась гордость.

- Ты уже поступила? – поразился Гарри.

- Да результатами ее Ж.А.Б.А. две недели восхищался весь преподавательский состав Хогвартса! – закатил глаза Рон. – Слали письма и поздравляли.

- Ты бы тоже получил восемь «Превосходно» из восьми, - сказала Гермиона, - если бы поменьше внимания обращал на еду и квиддич, и побольше - на уроки, как мы с Гарри!

- Гарри, - поморщившись, вмешался Рон, пресекая на корню начавшуюся было нотацию, - ты уже получил свои результаты?

- Ага, - отозвался тот. – Еще в начале июля.

- И? – поторопил Рон.

- Ответ тебе не понравится, - предупредил Гарри. – «Превосходно» по всем предметам.

- Даже по зельям? – простонал Рон.

- Особенно по зельям, - улыбнулась Гермиона. – Гарри просто помешался на этом предмете, не знаю, что на него нашло… Может, - она прищурилась, - это из-за профессора Снейпа?

Гарри помрачнел.

- Снейп тут ни при чем, - сказал он. – Я хочу стать аврором, а для этого мне необходимы зелья. Даже если для того, чтобы сдать экзамен, придется зубрить их ночами.

Гермиону не убедил его ответ, но она предпочла оставить эту тему – о профессоре зельеварения лучше было не вспоминать. Она пыталась разговорить Гарри, узнать, что он увидел в воспоминаниях профессора – ну не могли те оправдывающие зельевара воспоминания настолько зацепить Гарри, он явно не все показал Ордену! Но стоило Гермионе об этом заикнуться, как друг неизбежно мрачнел, у него портилось настроение, и он в резкой форме высказывал ей недовольство. Его явно что-то беспокоило, но что – этого она от него не добьется, она поняла сразу. Он имел полное право молчать и не делиться своими чувствами – и девушке было немного грустно и обидно от мысли, что она могла потерять доверие лучшего друга.

- Вот видишь, - мотнув головой, чтобы отогнать тревожные мысли, Гермиона повернулась к Рону, который при упоминании имени Снейпа скривился, словно надкусил дольку лимона. – Если бы ты хотел, то получил бы свое «Превосходно». Ничего, ты теперь у нас национальный герой, тебя и с твоим «Выше ожидаемого» возьмут в Школу Авроров.

Рон выглядел так, словно его облили ведром ледяной воды. Он наверняка был убежден, что, учитывая его военные заслуги, его должны были взять в Школу Авроров без экзаменов и немедленно. И уж точно он был уверен, что Гарри взяли бы – и вовсе необязательно было зарываться в книги и жертвовать развлечениями. Тем более, что ему, Рону, это нисколько не помогло.

- Ладно, - перебил Гарри, потому что настроение Рона грозило испортиться. - Куда вы отправитесь?

- Мы едем во Францию, - выпалила Гермиона. Гарри не смог сдержать улыбки. Наконец-то эти двое решили развивать свои отношения: Франция – подходящее место…

- Я рад, - искренне сказал Гарри. – Когда вернетесь?

- К сентябрю, - пробормотал Рон. – Мы едем на месяц…

- Рон, что с тобой? – удивился Гарри. – Ты чем-то недоволен!

Гермиона прыснула от смеха.

- Он боится лететь самолетом, - пояснила она. Рон что-то совсем невнятно пробормотал. – Слушай, ну мы ведь уже говорили об этом!

- Рон, если ты боишься, что самолет упадет и разобьется… - начал Гарри, но Рон его перебил:

- Я не боюсь! Мне папа уже все уши прожужжал этой летающей железякой!

- Просто не смотри вниз, - посоветовала Гермиона. – Магглы летают каждый день. И самолет куда безопаснее метлы.

Рон недоверчиво уставился на подругу и здесь Гарри был с ним согласен. Гермиона не умела радоваться полету, ей не ведомо это чувство безграничной свободы, она не знала, как это – когда ветер свистит в ушах, а за спиной развевается мантия… Но спорить с бывшей старостой Гриффиндора никто из них не стал: они давно знали, что это бесполезно, и она способна переспорить даже их.

- Тебе следовало взять с собой еще и мистера Уизли, - сказал Гарри, пытаясь отвлечь внимание от неприятной темы. – Я уверен, он пришел бы в восторг от возможности увидеть настоящий самолет.

Рон ухмыльнулся - да, его папа точно был бы счастлив.

- Но он не сможет даже проводить нас в аэропорт, - вздохнув, произнес он - В Министерстве дел невпроворот, особенно после того инцидента в Норфолке, помните?

Гарри с Гермионой переглянулись и кивнули. Да, они знали – об этом писали в газетах – два пьяных волшебника устроили магическую дуэль прямо посреди маггловского городка буквально несколько дней назад. Тогда в ситуацию вмешались авроры, и поднялась большая шумиха. Пришлось спешно стирать память многим магглам, а также разыскивать тех представителей немагического населения, которые успели в панике покинуть город, пока они не разнесли новости по всей Великобритании. Двух неосторожных магов пришлось отправить в больницу св. Мунго, а после этого их ожидал суд.

- В общем, - смущенно продолжила Гермиона, - мы улетаем завтра вечером, а вернемся только через месяц. И я подумала, что мы… должны хотя бы попрощаться.

Гарри немедленно устыдился. Он заперся дома, не желая никого видеть, ни с кем не общался эти два месяца, а Гермиона нашла для него время, чтобы попрощаться… Нет, надо что-то с этим делать. «Нельзя прятаться всю жизнь, должен быть другой способ. Я найду его. Обязательно. Он должен быть! Хоть какой-то…»

Глава 1. Эм-м... Гарри?

Гарри не заметил, как пролетел этот месяц – он промчался мимо, словно «Хогвартс-экспресс» на полном ходу. Гермиона снова позвонила вечером и предупредила, что они с Роном прилетают около четырех часов утра. Сказала, что Гарри вовсе не обязательно ехать в аэропорт и встречать их в такую рань, но он отмахнулся и сказал, что приедет, и отказался слушать возражения.

Сразу после звонка подруги Гарри решил связаться с миссис Уизли через каминную сеть, чтобы предупредить ее о прибытии сына. А еще у него была тайная цель – он хотел увидеть Джинни…

- Гарри, милый, здравствуй! – радостно воскликнула Молли, как только увидела голову Гарри в своем камине. Она опустилась на колени перед камином, поправляя фартук - похоже, мать семейства Уизли как раз готовила ужин. Послышался звук опрокинутого стула - Джинни вскочила из-за стола и кинулась к камину и счастливо улыбнулась, увидев, с кем говорит мать. Гарри ответил на ее улыбку – все, теперь и умирать не страшно… лет через пятьдесят-шестьдесят. – Что случилось?

- Мне звонила Гермиона… - начал Гарри, но его перебил голос мистера Уизли откуда-то справа:

- Звонила? По настоящему телефону?

- По мобильному, - уточнил Гарри, чем привел отца Рона в неописуемый восторг, судя по его полузадушенному вскрику «Вот это да!». – Они с Роном прилетают завтра рано утром. Самолет по расписанию должен приземлиться в четыре утра.

Миссис Уизли хотела что-то сказать, но Гарри не дал ей возможности ответить – он еще не все сказал.

- Рон просил передать, чтобы вы не ехали в аэропорт. Во-первых, это слишком рано, во-вторых, вы там потеряетесь. Они и меня пытались отговорить, но я настаивал.

- Аэропорт! – воскликнул мистер Уизли, продолжая то ли искренне радоваться любому упоминанию магглов, то ли играя на публику – а публикой была его собственная семья.. – Маггловский аэропорт!

Где-то в глубине кухни раздался хохот. Похоже, в этот вечер в «Норе» собралось все семейство Уизли. За исключением Фреда...

- Артур! – строго произнесла Молли. – Тебе завтра на работу, ты не забыл? К тому же, мы даже не знаем, где этот аэропорт находится, туда камином не добраться… Ведь так, Гарри?

Казалось, миссис Уизли хотела убедить мужа, что встречать сына посреди ночи – это не самая лучшая затея. Может, она понимала, что Рону с Гермионой нужно немного дополнительной свободы, а может, просто не хотела потакать страсти мужа ко всему маггловскому. Как бы то ни было, Гарри кивнул, подтверждая, что в аэропорту нет ничего, даже отдаленно напоминающего камин. Разве что электрический, но разве он будет работать летом? Но про электрический камин Гарри говорить не стал – зачем приводить Артура Уизли в еще более возбужденное состояние?

- Гарри, а почему они прилетают самолетом? – поинтересовалась Джинни, подмигивая ему. – Почему не камином и не трансгрессией?

- Гермиона соскучилась по «нормальной жизни», - со вздохом ответил Гарри. – Решила показать Рону, что можно спокойно прожить и без магии. Но мне кажется, что в этом вопросе даже Гермионе его не переубедить...

- Так они завтра уже будут дома? – продолжала выспрашивать Джинни, все больше улыбаясь.

- Дома? – переспросил Гарри. – Не думаю. Мне кажется, у них другие планы. Они наверняка пытались отговорить меня их встречать лишь потому, что хотели незаметно скрыться из аэропорта на пару дней в неизвестном направлении. Продлить отпуск, так сказать.

Чарли согнулся пополам от смеха, Перси едва сдержал улыбку, а миссис и мистер Уизли обменялись понимающими взглядами.

- Хорошо, миссис Уизли, - сказал Гарри. – Меня попросили передать, что Рон с Гермионой возвращаются. И, от меня: если они не появятся в ближайшие дни, не стоит переживать, хорошо?

- Конечно, мы все понимаем, – произнесла Молли, улыбаясь на прощание. Джинни за спиной матери послала Гарри воздушный поцелуй.

- Тогда до свидания, - сказал Гарри, в последний раз посмотрел на Джинни и высунул голову из камина.

«Они вели себя как ни в чем ни бывало... Словно ничего не заметили. Неужели это действительно так? Спокойно, не паникуй... Камин извращает черты лица… Но чтобы Джинни ничего не заметила! Ладно… Завтра возвращаются Рон и Гермиона - уж они молчать не станут».

В половине четвертого утра Гарри приехал на маггловском автобусе в аэропорт. Никто на него не смотрел, никто не перешептывался за спиной кроме каких-то старух, бормотавших что-то про неформальные молодежные движения. Он определенно не ошибся с решением изменить внешность – его просто никто не узнавал. Не может такого быть, чтобы за все это время Гарри Поттер не встретил ни одного волшебника!

Сейчас он сидел в зале ожидания и то и дело поглядывал на табло. До прибытия друзей оставалось еще около получаса, поэтому Гарри достал из рюкзака («С каких это пор я перешел на маггловские вещи?») книгу по зельеварению («Может, Гермиона была права? Что-то зелья стали занимать слишком много времени…») и принялся изучать раздел, посвященный Зельям Храбрости. Похоже, он увлекся предметом со времен подготовки к Ж.А.Б.А. Некстати вспомнилась фраза, сказанная Слизнортом на прощание: «В вас явно говорят гены вашей матери! Вы станете великим зельеваром, мой мальчик, помяните мое слово! Я никогда еще не ошибался в своих учениках…». Гарри аж передернуло от этого воспоминания. Что там Слизнорт сказал о генах матери? Ах, они говорят! А чего же они молчали раньше? Особенно на уроках со Снейпом?

За полчаса Гарри успел прочесть около десяти страниц, старательно вникая в рецептуру зелья и запоминая последовательность ингредиентов. Он не знал, чем вызвана его внезапная страсть к зельям – генам матери, о которых так что говорил Слизнорт, или простым желанием доказать и себе, и Снейпу, что он все-таки не бездарен. Просто ему попался паршивый учитель. Пусть даже противный слизеринский декан, которому Гарри стольким обязан, и никогда уже не узнает, как ненавистный Поттер ему благодарен.

Наконец, женский голос произнес, что прибыл рейс из Парижа, и Гарри встал с пластикового сидения. Закинув рюкзак за спину, подхватив джинсовую куртку и учебник по зельям, Гарри направился на взлетную полосу, чтобы встретить друзей.

Было темно, пространство вокруг освещали лишь яркие фонари, горящие вдоль взлетной полосы, и несколько светильников над выходом из зала ожидания. Гарри поежился и надел куртку – почему-то стало холодно. Учебник он так и не убрал в рюкзак.

Сам он видел самолет, наверное, второй раз в жизни. Маггловский мир казался для него не менее неизведанным, чем когда-то – магический. Просто раньше Гарри никогда не задумывался над этим – не было времени и перерывов между учебой в Хогвартсе и домашним трудом у Дурслей. Впрочем, он не собирался задерживаться в маггловском мире надолго – его ждала Школа Авроров и новая жизнь с Джинни. Жизнь без Волдеморта и постоянного внимания к своей персоне. «Теперь у нас все получится. Все будет хорошо…».

Немногочисленные встречающие, которым хватило твердости, чтобы прибыть сюда посреди ночи, высматривали своих родственников среди толпы тех, кто выбрался из самолета. А вот и Рон с Гермионой! Гарри поспешил к ним, не забыв незаметно наложить на себя Отвлекающее заклятье – он не был уверен, что имеет право подходить к самолету и вообще находиться за пределами зала ожидания. Гарри пожалел, что не взял с собой мантию-невидимку. Разбираться в правилах не было времени, да и Гарри был уверен – ни Рона, ни Гермиону (хоть та и неукоснительно следовала правилам) не прельщала перспектива длительных проверок. Они наверняка пойдут более простым путем, не тратя время на ненужные действия. С жизнью без магии покончено! Встречающие магглы ждали поодаль под присмотром бдительных охранников.

Рона слегка шатало, а Гермиона что-то яростно втолковывала ему, сопровождая свою речь жестами. До Гарри донеслось что-то вроде: «Рон, ну тебе же говорили – это просто турбулентность!». На что Рон отвечал: «Да что б я еще раз в самолет… чем ты меня опоила, что я согласился?!»

Гарри окликнул друзей. Гермиона коротко кивнула и потащила Рона в его сторону, продолжая внушать ему, что он вовсе не подвергался никакой опасности. Когда они подошли к Гарри, Рон возмущенно произнес:

- Ты даже представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти!

Гермиона вздохнула и закатила глаза.

- Привет, Гарри, - с улыбкой сказала она.

- Привет, Гермиона, - ответил Гарри и повернулся в сторону Рона: - Что бы это ни было, оно вряд ли могло быть хуже Круциатуса.

Рон открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл – похоже, не нашел, что ответить. Гермиона повесила на Рона свою красную сумку и ухмыльнулась.

- Как отдохнули? – поинтересовался Гарри. Он взял из рук подруги еще одну сумку – при ближайшем рассмотрении это оказался красный рюкзак, в котором, судя по весу, были книги. «А что еще там могло быть? Это же Гермиона…».

Гарри бросил на Рона укоризненный взгляд, хотя в полутьме друг вряд ли что-то заметил. Нет, ну правда – не мог помочь своей девушке? Зачем ей носить тяжести? И тут же нашел ответ – наверняка Рон подумал: «Твои книги – ты и неси». Как это похоже на него...

- О, это было замечательно! – восторженно ответила Гермиона. – Даже когда я с родителями была во Франции, это было потрясающе, так что говорить об этом месяце? Свобода, море, песок, прекрасные библиотеки! Кстати, Гарри, мы были в Шармбатоне, представляешь? Не думала, что когда-нибудь увижу школу Флер!

- Она пыталась заставить меня выучить французский, - мрачно сказал Рон, прерывая поток восхищений Гермионы. Но, несмотря на внешнее возмущение, он явно был очень доволен, даже несмотря на самолет. – Но я наотрез отказался. Мне с головой хватило шармбатонских библиотек и их преподавателя по Защите от Темных Искусств. Засыпал нас вопросами про Сам-Знаешь-Кого.

- Рон, его зовут Волдеморт, - привычно поправила Гермиона.

- Да какая разница, а? – махнул рукой Рон. Трое друзей уже подходили к залу ожидания и горящим фонарям. Гарри шел впереди, а Рон продолжал: - Словом, все было очень здорово, если не считать того, как после трех дней безвылазного сидения в библиотеке мы пошли в бар и…

- Рон! – возмущенно воскликнула Гермиона. – Мы же договаривались, что забудем об этом! Или ты хочешь, чтобы я рассказала о твоем поведении?

- Не надо, - побледнел Рон. Гарри сдерживал смех - похоже, друзьям было, о чем ему рассказать. Были не только живописные французские пейзажи и развлечения, а и то, о чем ни он, ни она не расскажут. Теперь, когда между ними не стоит война и обязательства, они могли позволить себе расслабиться. Может, Гермиона сделает Рона более сдержанным и рассудительным - таким, каким его так и не смогла сделать миссис Уизли. А он станет ее путеводителем в мире магии – в тех вопросах, на которые книги не способны дать ответ.

Наконец, они подошли к дверям в зал ожидания, пространство вокруг оказалось залито ярким светом, и тут Гарри заметил, что друзья за ним не идут. Так… Сейчас начнется. Он приготовился к удивленным возгласам, может быть, к каким-то вопросам, но вовсе не был готов к тому, что произошло на самом деле.

- Гарри, - позвал Рон. Тот обернулся и внимательно посмотрел на друга, предвкушая его удивление. Рон уронил сумку Гермионы, послышался звон бьющегося стекла. Гермиона, укоризненно взглянув на Рона, быстро наклонилась, вытащила палочку, направила ее на сумку и прошептала: «Репаро!». Гарри перевел взгляд с сумки на Рона – у того на лице застыло совершенно непередаваемое выражение. Гарри чуть усмехнулся, от чего Рон даже слегка побледнел.

«Что-то не так... Или он настолько удивлен, что не может мне и слова сказать?».

- Эм-м… Гарри? – пробормотала Гермиона. Она отреагировала не так, как Рон – тот застыл и с ужасом смотрел на Гарри, а девушка хотя бы сохранила способность разговаривать.

- Да? – как ни в чем ни бывало, ответил он. – Что-то случилось?

«Кажется, мой вопрос был задан фирменным тоном Снейпа. Если бы он это услышал, наверняка сказал бы что-то саркастичное и издевательское в мой адрес...».

- Эм-м… Гарри, ты понимаешь… как бы тебе сказать… ты немного не похож на себя… - пролепетала Гермиона. Рон нервно сглотнул. «Мерлин! Они не просто удивлены. Они напуганы… Но ведь ничего такого уж страшного не произошло! Они должны понимать, почему я сделал это!»

Гарри попытался представить, как он выглядит со стороны. Месяц назад он обратился в больницу Св. Мунго с вопросом, нельзя ли ему улучшить зрение. Там ему ответили, что это возможно, после чего Гарри выложил немного золотых галеонов и избавился от очков. После этого он решил, что нужно сделать что-нибудь со своими волосами, чтобы они не торчали во все стороны – и пришел к выводу, что их следует просто отрастить, это не оказалось проблемой. Оставался его знаменитый шрам - Гарри испытывал почти непреодолимое желание от него избавиться, как от символа пройденного этапа своей жизни. Он обратился в центр косметической магии, тот самое большое и красивое здание, расположенное неподалеку от Гринготса.Там ему с уверенностью заявили, что полностью избавиться от его шрама невозможно - такая Темная магия оставляет следы на всю жизнь. Но работникам центра удалось добиться потрясающих результатов – теперь его знаменитый зигзагоподобный шрам можно было разглядеть только при ближайшем рассмотрении.

Сам Гарри остался доволен результатом. Во всяком случае, посмотрев после всех манипуляций в зеркало, он не заметил обычного сходства с Джеймсом Поттером. Гарри даже обнаружил, что вообще на него не похож! Вообще-то, сначала он даже немного обеспокоился, но потом подумал, что слишком привык к своей предыдущей внешности, к круглым очкам и коротким торчащим волосам. Привык настолько, что начал отождествлять свое лицо с лицом Джеймса. Теперь можно признать, что он всю жизнь был похож на Джеймса именно из-за очков и, временами, самоуверенного поведения.

Он бы мог понять, если бы удивил или даже шокировал друзей, но к откровенному страху он готов не был. Не понимая, чем этот страх вызван, Гарри хотел даже спросить у Гермионы про это, но Рон пришел в себя раньше и каким-то очень недовольным тоном спросил:

- Гарри, что ты сделал со своим лицом?

- То, чего давно следовало сделать, - спокойно ответил Гарри, хотя вовсе не чувствовал себя спокойным. Но он понимал, что Рон находится в том состоянии, когда любое проявление волнения или неудовольствия могло вызвать настоящий взрыв. – Мне надоело прятаться от людей, надоело, что моя собственная жизнь проходит мимо меня. Теперь же меня вряд ли кто-нибудь узнает.

- Какие заклятья ты на себя наложил? – продолжал Рон, уже еле сдерживаясь от крика.

- Не понимаю, о чем ты, - все тем же спокойным голосом продолжал отвечать Гарри, и только глаза выдавали его волнение. – Я не применял к себе магию, и я не вижу проблем.

- Зато их вижу я! – заорал Рон. Гермиона поняла, что они привлекают к себе внимание, поэтому быстро наложила «Оглохни».

- Рон, ты говоришь глупости, - холодно произнес Гарри. Он и сам уже начинал злиться, поэтому голос его звучал не совсем так, как Гарри хотелось бы.

- Гарри, да что ты с собой сделал! – заорал Рон. – Я думал, что избавился от этого мерзкого человека навсегда! Я даже представить себе не мог, что ты стремишься быть похожим на него! Ты же мог выбрать облик кого угодно, но выбрал его... Ты с ума сошел! – Рон на мгновенье замолчал, переводя дух. В этот момент он заметил в руках Гарри учебник по зельеварению. – Ты точно псих! Помешался на зельях! Мерлин! Может, тебе основать клуб фанатов этого гнусного гада? Будешь его президентом!

С этими словами Рон схватил с асфальта сумку Гермионы и умчался куда-то в темноту. Спустя мгновенье раздался хлопок трансгрессии.

- Гермиона, - осторожно начал Гарри. – Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит?

Гермиона закусила губу. Она раздумывала, как бы лучше сообщить Гарри, что именно вывело из себя Рона, не обидев при этом друга. Наконец, она посмотрела Гарри в глаза и сказала:

- Гарри, ты понимаешь… От твоей прежней внешности остались только зеленые глаза. А эти длинные волосы, отсутствие очков… Да и выражение лица – какое-то безразличное, и уж чересчур спокойное. И тон – слишком отстраненный. Ты… ты стал совсем на себя не похож, и не только внешне. У тебя словно характер изменился. Я понимаю, ты многое пережил, но... как-то слишком быстро все произошло. Мы не имели возможности привыкнуть к новому тебе.

- Правда? – удивился Гарри. – А я и не заметил… Наверное, зря я столько времени провел в одиночестве.

- Слушай… - неуверенно начала Гермиона. Гарри с теплотой посмотрел на нее, и подруга немного успокоилась. – Ты это специально сделал?

- Что именно? – спросил Гарри, снова начиная злиться, но усилием воли держал себя в руках. Он ведь уже объяснил, зачем изменил внешность! Или тут что-то иное? «О чем она? Такое чувство, будто она видит что-то, недоступное мне».

- М-м-м…- Гермиона, похоже, боялась озвучить вслух свою мысль. – Гарри, я понимаю, что ты изменил внешность, чтобы избавиться от постоянного внимания. Но скажи, ты специально сделал это так, чтобы стать похожим на профессора Снейпа?

Если бы челюсти жили своей жизнью, то челюсть Гарри не просто отвисла бы, она бы уползла навсегда в неизвестном направлении. «Я похож на Снейпа?! Да это же бред! Чем я на него похож?».

- Гермиона, ты шутишь? – с усилием выговорил Гарри. – Я похож на Снейпа? Профессор в гробу перевернется от твоих слов! Я всего лишь отрастил волосы! И ничего более!

- Нет, Гарри, - возразила Гермиона. – Ты похож на Снейпа в той же степени, в какой когда-то был похож на Джеймса Поттера.

- Это полнейшая чушь, - процедил Гарри сквозь зубы. Он уже еле сдерживался, чтобы не заорать, так же, как Рон несколькими минутами ранее. – Согласен, я не похож на Джеймса Поттера так, как раньше, но ведь у меня и мать была! Тебе не приходило в голову, что я просто мог унаследовать что-то еще, а не только ее глаза? При чем тут Снейп?

- Не так похож? – переспросила Гермиона. – Да между вами нет ничего общего! Гарри, посмотри в зеркало, тебе придется признать мою правоту, как бы тебе не хотелось обратного! Это сходство – оно слишком заметно! Тебе не приходило в голову проверить ваше родство?

Гарри глубоко вдохнул, чтобы успокоиться – ему показалось, что ее последние слова вот-вот лишат его контроля над собой. «Она упряма, как гиппогриф. Неужели не понимает, какую несусветную чушь говорит?»

- Давай закроем эту тему, - попросил он. – Даже ты должна признать: фраза «Гарри Поттер – сын Северуса Снейпа» звучит более чем абсурдно.

«Черт! А ведь Снейп любил мою маму… Я ведь могу знать не всю историю!».

- Гарри, я не сказала, что он может быть твоим отцом, я лишь предположила... - не отставала Гермиона, и Гарри не выдержал.

- Хорошо, предположим. По-твоему, Снейп со мной в родстве? Умоляю, объясни, как это возможно, мне правда очень интересно. Он не заметил, что она замужем за его смертельным врагом, она тактично проигнорировала его Темную Метку? И конечно, никто из них не понял, что все это опасно. Ах да, я не говорил, что он ее оскорбил? Но это, разумеется, сущие мелочи, - последняя реплика прозвучала несколько саркастично и Гермиона почему-то нахмурилась. А Гарри подумал, насколько возможно, что Лили простила Снейпу то оскорбление, брошенное в гневе на Джеймса?

- Ты сказал, что не пил никаких зелий и не накладывал на себя заклятий? - спросила Гермиона, и тут же продолжила, не дожидаясь ответа: – Значит, должно было быть что-то еще, что могло привести к такому эффекту... Может, временное ограничение? Или эмоциональный всплеск? Эффект трансфигурационного смещения? А может...

- Гермиона, - перебил ее Гарри, - о чем это ты говоришь?

- О, - Гермиона замолчала. Похоже, пока она беседовала сама с собой, она забыла, что рядом есть кто-то еще. - Прости, Гарри, я задумалась. Мне надо... поговорить с Роном. Давай, я потом с тобой свяжусь, ладно?

Она тоже отошла в сторону и трансгрессировала, не дожидаясь ответа друга, а Гарри остался в одиночестве, наедине со своими спутанными мыслями.


Глава 2. Проверка возможностей

Разговаривать с Роном Гермиона не собиралась. То есть, она считала, что не сможет повлиять на его мнение и разубедить его - он просто откажется ее слушать, найдя с десяток причин избежать разговора. В домике, который они арендовали у женщины-сквиба, ее рыжего друга не оказалось. На столе стояла красная сумка, а рядом – записка. На этот раз Рон побил все рекорды краткости, а значит, он очень зол - не повезло тем, кто сейчас рядом с ним...

«Я в «Норе», за мной не иди».

«Не идти? Замечательно, спасибо за разрешение, Рон». Гермиона и так не стала бы его искать - она слишком хорошо знала Рона, что бы разговаривать с ним, когда он в таком состоянии. Она хотела дать ему шанс не наговорить ей лишнего и не совершить ничего такого, о чем он пожалеет. Их отношения были так нестабильны, а постоянные ссоры по любому поводу уже начали надоедать Гермионе. Она вообще стала задумываться: а почему Рон с ней? Оттого, что на самом деле любил ее все эти годы, или потому, что привык к ее обществу? Она знала, что Рон боялся перемен, что он из их троицы дольше всех переживал последствия войны. Может, они вместе лишь из-за того, что Рон хотел удержать возде себя хоть кусочек прежней жизни?

«Нельзя постоянно думать об одном и том же», приказала себе Гермиона. «Ты билась над этим вопросом весь месяц, но так и нашла ответа. Может, еще рано его знать?»

Надо отвлечься. Гермиона думала, что у нее не получится, что не существует вещей, которые смогут отвлечь ее от собственных проблем, что нет веще, важнее их с Роном отношений. Но она ошибалась.

Она хотела помочь Гарри. По-настоящему хотела, эта идея увлекла ее настолько, что ни о чем больше она не могла думать. Ей хотелось верить, что увлекла ее не загадка, которую она не могла разгадать сразу, а короткий миг ужаса, промелькнувший в глазах друга, когда она озвучила свою догадку. Гермиона переживала за Гарри - ему и так досталось в жизни, он фактически пожертвовал своим спокойствием и свободой ради спасения магического мира. Он не знал своих родителей, и жизнь редко была к нему справедлива. Может, если она узнает побольше о прошлом его родителей, Гарри станет легче? С другой стороны, она может узнать что-то страшное, обнаружить какие-то тайны, и за это Гарри вряд ли скажет ей спасибо.

«Гарри... но ведь я уже проболталась. Теперь он не сможет спать спокойно, пока не выяснит правду... Таков уж Гарри. Я не знаю, какте отношения связывали его со Снейпом - может, все было совсем не так, как нам с Роном казалось, может, если мы выясним, как все было, Гарри не расстроится?».

Значит - об этом стоит подумать. Может ли Снейп быть отцом Гарри - была ли возможность такого развития событий? Гермиона ровным счетом ничего не знала про их отношения с Лили, хотя Гарри об этом осведомлен, уж в этом-то она была уверена. Ей нужно узнать об этом побольше, иначе все исследование будет опираться лишь на ее домыслы. А это не дело…

«Спрашивать Гарри про отношения Снейпа и Лили не стоит, он вряд ли ответит, а наши отношения неминуемо испортятся. Мне нельзя даже заикаться об этом расследовании при нем, ни за что! Никто не должен знать об этом, даже Рон и Джинни. Только Гарри сможет им что-то сказать, а я не имею права вмешиваться.

Мне нужен кто-то, кто смог бы рассказать мне о профессоре и Лили Эванс. Кто-то, кто хорошо знал их при жизни…».

Перед Гермионой стояла действительно сложная задача. Кто мог бы поведать ей про интересующих ее людей? Джеймс Поттер, знавший Лили очень хорошо – мертв. Сириус Блэк и Ремус Люпин тоже покинули этот мир. Никого из друзей Лили Гермиона не знала не только лично, она не знала даже их имен. Разумеется, библиотека Хогвартса могла бы помочь и дать необходимые имена - но разве это сможет помочь? Родители Лили умерли еще до рождения Гарри, а с Петунией о сестре лучше не говорить – если Гарри не врал, что сомнительно, Петуния всем сердцем ненавидела Лили.

Можно попытаться зайти с другой стороны. Что известно о профессоре Снейпе? Полукровка, отец - магл, мать – чистокровная волшебница Эйлин Принц. Хотя, сведения о родителях Гермионе не помогут – она не знает, где они, может, уже давно умерли. Да и будь они живы – разве согласились бы они говорить с ней о сыне? Друзей у Снейпа не было – нельзя же считать друзьями Пожирателей Смерти, которые мертвы, или в бегах, или в Азкабане!

Иными словами, Гермиона почти зашла в тупик. У нее оставался один, наиболее опасный вариант – расспросить преподавателей Хогвартса, тех, кто преподавал во «времена Мародеров». Кто?

МакГонагалл, это точно. Гермиона была в отличных отношениях со своим деканом и преподавателем трансфигурации, и та сможет ответить на пару вопросов. Дамблдор – можно поговорить с его портретом. Кто еще…Профессор Флитвик и профессор Спраут… Нет, все эти варианты не подходят, даже директор. Конечно, они с радостью поделятся информацией со своей любимой студенткой, но всем им придется объяснять причины своего странного любопытства, а она не могла ответить на вопрос вроде: «Мисс Грейнджер, а почему это интересует вас, а не мистера Поттера?»

«Кто, кто может мне все рассказать и ничего не заподозрить? Это должен быть кто-то, кого мне будет не стыдно немного обмануть…».

И тут Гермиона поняла, кто этот человек. Она была готова обругать себя за то, что ей не пришла эта идея в голову раньше, и она потеряла массу времени на раздумья. Человек, который во времена обучения Лили и Снейпа преподавал зельеварение и был деканом факультета Слизерин! Гораций Слизнорт! Гермиона не раз слышала, как Слизнорт восхищался Лили Эванс, как превозносил ее таланты в зельеварении. А значит, от разговора на эту тему он получит одно удовольствие.

Гермиона схватила со стола перо и принялась писать профессору письмо.

***

Она не была в Хогвартсе всего три месяца, но все равно была безумно рада вернуться в замок, который стал для нее вторым домом, с которым были связаны и самые лучшие, и самые худшие воспоминания ее жизни. Хогвартс подарил маглорожденной волшебнице путевку в жизнь, подарил знания, подарил друзей. Здесь, именно здесь, была одержана самая большая победа добра, на ее глазах и при ее участии. Гермиона всегда будет любить этот замок, сколько бы лет ни прошло и что бы ни случилось в ее жизни.

Она помнила, как впервые вошла в эти двери - тогда еще маленькой перепуганной девочкой, которая всем надоедала и мечтала попасть на Гриффиндор. Она еще не знала, как будет справляться с градом насмешек от таких, как Малфой, но уже понимала, что никто не воспринимает ее, как волшебницу - она поставила себе цель стать лучшей. Она не ожидала от Хогвартса ничего особенного, не ожидала, что мальчишки, к которым она относилась с таким презрением, настолько быстро станут ее друзьями. И от этой дружбы она не ожидала слишком многого - но снова получила гораздо больше, чем рассчитывала. Гарри и Рон научили ее дружить, открывать свою душу и любить - научили тому, что нельзя было выучить по книгам. Они показали ей, что побуждения души и интуиция часто оказываются важнее правил, которые она так боялась нарушать. Друзья научили ее гораздо большему, чем она их. И за это она была благодарна Хогвартсу. Благодарна судьбе, что родилась волшебницей, и в один прекрасный день получила письмо, написанное зелеными чернилами...

Вокруг стояла тишина – первое сентября должно наступить через несколько дней и тогда замок снова наполнится привычным шумом. Гермиону прибыла в Хогвартс обычным путем – «Хогвартс-экспрессом» до Хогсмида, потом – пешком до ворот замка. В кармане мантии лежало письмо от Горация Слизнорта, где тот заверял Гермиону, что будет безумно рад снова видеть ее и ответит на любые ее вопросы.

Возле главного входа стоял какой-то человек в клетчатой мантии, и Гермиона не сразу узнала профессора МакГонагалл. Но когда женщина подняла голову и приветливо улыбнулась, Гермиона торопливо подошла поближе и поздоровалась.

- Мисс Грейнджер, - сказала МакГонагалл. – Доброе утро. Что привело вас в Хогвартс? Вы хотите посетить библиотеку?

Библиотека на этот раз не входила в планы Гермионы Грейнджер, хотя новая директриса Хогвартса позволила своей теперь уже бывшей студентке пользоваться школьными книгами.

- Нет, профессор. Мне необходимо встретиться с профессором Слизнортом. Я отправила ему письмо, и он согласился уделить мне время.

«Ну вот. Я уже не ее студентка, а говорю так официально... Мне еще учиться и учиться. А может, я уже никогда не изменюсь...»

- Понятно. Вас проводить до подземелий?

- Не стоит, профессор, - покачала головой Гермиона. – Я знаю, куда идти.

Но МакГонагалл все же прошла вместе с ней через весь холл и до лестницы, ведущей в подземелья. За это время она успела задать Гермионе пару вопросов относительно ее поступления в Магический Институт, ее оценках на Ж.А.Б.А. и дальнейших планах на жизнь. Гермиона отвечала на вопросы бывшего декана и улыбалась. Она понимала – Минерва МакГонагалл ей гордится. И это было чертовски приятно.

Десятью минутами позже Гермиона стояла перед дверью профессора зельеварения и думала - в последний раз спрашивала себя, верно ли поступает, спрашивала - имеет ли право так глубоко вмешиваться в личную жизнь Гарри, Лили и Северуса Снейпа. Она не знала, что может узнать от Слизнорта и не знала, к каким последствиям могут привести ее действия.

«Если этого не сделаю я, этого не сделает никто. Гарри ни за что не решится узнать правду, а потом всю жизнь будет корить себя за то, что не выяснил, кто на самом деле его отец! Я поступаю верно… Да, именно так».

И она постучала. Тут же за дверью раздались шаги, она распахнулась, и на пороге появился Гораций Слизнорт. Он почти не изменился – все тот же невысокий толстенький человечек в бархатной темно-красной мантии, обтягивающей заново отросшее брюшко, с той самой улыбкой, которая появлялась на его лице при виде любимых студентов.

- Мисс Грейнджер! – радостно воскликнул он. – Пожалуйста, проходите!

Гермиона кивнула и вошла внутрь. Слизнорт закрыл за ней дверь.

- Доброе утро, профессор, - вежливо поздоровалась Гермиона. Слизнорт указал ей на глубокое и с виду удобное кресло зеленого слизеринского цвета. Почувствовав некую неловкость, Гермиона села. Сам профессор устроился напротив нее в таком же кресле.

- Вы желаете чего-нибудь выпить? – предложил Слизнорт и вытащил палочку из кармана.

- Нет-нет, профессор, - быстро ответила Гермиона. Слизнорт вновь улыбнулся, слегка пожал плечами и взмахнул палочкой. На невысоком деревянном столике появилась бутылка вина и один хрустальный бокал. Слизнорт посмотрел сначала на бокал, потом на Гермиону и спросил:

- Точно не хотите? Может, чаю?

Гермиона посмотрела на декана Слизерина – тому, похоже, было неудобно, и он стремился предложить ей все, что мог. Наверное, ему было привычнее разговаривать, когда собеседник хоть иногда отвлекался от его лица на чашку чая или бокал вина. Гермиона подумала, и согласилась.

- Чаю можно, - кивнула она и Слизнорт просиял. Он щелкнул пальцами, и велел появившемуся эльфу принести чашку чая, заварочный чайник и тарелку пирожных - все это появилось на столе спустя минуту. Под пристальным взглядом бывшего учителя Гермиона взяла в руку чашку с горячим чаем.

- Так о чем вы хотели поговорить со мной, мисс Грейнджер? – поинтересовался Слизнорт. – Вы решили написать научную работу по зельеварению? Я слышал, вы поступили в Магический Институт. Поздравляю!

- Да, спасибо, профессор, - ответила Гермиона. – Нет, к сожалению, моя научная работа не имеет к зельеварению никакого отношения. Я поступила на факультет Высшей Трансфигурации и на курсы Высших Чар при Институте.

- Это замечательно, - кивнул Слизнорт. – Такая талантливая студентка, как вы, найдет свое место в любой магической науке! Жаль, что вы не на факультете Высших Зелий. Наука зельеварения уже понесла большие потери.

- Ничего страшного, профессор, - улыбнулась Гермиона. – Когда-нибудь Гарри восполнит эту потерю.

- О да, юный мистер Поттер демонстрировал чудеса у меня на уроках! – воскликнул Слизнорт. – Он определенно унаследовал таланты своей матери! Она была прекрасным зельеваром. Какую оценку получил мистер Поттер по моему предмету?

- А вы разве не знаете? – удивилась Гермиона. – Вы же были в экзаменационной комиссии!

- Увы, нет, - покачал головой Слизнорт. – Когда началась проверка работ, мне пришлось срочно уехать в Мюнхен.

- Что ж, он получил «Превосходно», профессор, - сообщила Гермиона. – Хотя это не удивительно, он очень старался сдать экзамен на высшую оценку.

- Он все еще собирается в Школу Авроров? – спросил Слизнорт и Гермиона кивнула. – Да, печально. Но ничего – я надеюсь, у него все получится! Давайте же перейдем к главному. Что привело вас ко мне?

«Так, Гермиона, успокойся. Просто не выдавай волнения…Это всего лишь твой бывший преподаватель…».

- Профессор, понимаете, я решила написать книгу… - начала Гермиона и замолчала. «Мерлин! Почему так трудно говорить неправду? Гарри с Роном столько раз обманывали учителей! Почему я не могу?». - Про родителей Гарри, про людей, которые его учили… которые сыграли в его жизни важную роль…

- Это замечательная идея! – Слизнорт пришел в восторг. – И вы хотите спросить у меня про… - тут он сделал паузу.

- Лили Эванс и Северуса Снейпа, - закончила его фразу Гермиона. – Я знаю, в то время они были вашими лучшими учениками. И мне кажется, что вы можете рассказать мне о них немного больше, чем остальные.

- Вы абсолютно правы, - произнес Слизнорт. – Они действительно были моими лучшими учениками. Жаль, судьбы их обоих оказались столь несчастны… Знаете ли, они были знакомы еще до поступления в Хогвартс – так мне показалось. Да и Лили не раз подтверждала это. Они с Северусом занимались зельевареньем вместе – когда проходили совместные занятия Гриффиндора и Слизерина, они всегда садились за одну парту и готовили свое зелье. И всегда справлялись с заданием первыми и их результаты были лучшими.

Лили была замечательной девочкой – добрая, спокойная, умная – она все схватывала на лету и никогда не ввязывалась в межфакультетные стычки. У нее был поистине гриффиндорский характер, но ход ее мыслей всегда оставался для меня загадкой. Иногда мне казалось, что ей подошел бы Слизерин… У нее никогда не было много друзей. Да, в Гриффиндоре ее любили, она помогала своему курсу с домашними заданиями по трансфигурации и зельям, по чарам и травологии. Она всегда была готова дать совет, но никому не открывалась настолько, чтобы иметь друзей. Ее единственным другом за первые три года обучения в школе был Северус.

«Снейп? Вот как? Они с Лили дружили… Значит, хоть в чем-то я оказалась права».

- Они были во многом похожи, - продолжал Слизнорт. Похоже, ему доставляло истинное удовольствие рассказывать про те времена, хоть выражение его лица было немного грустным – тяжело было вспоминать про тех, кто отдал свои жизни во имя победы добра. – Оба умны, очень умны. Я часто видел их вдвоем, и не только на своих уроках - они вместе шли в Большой зал, вместе выходили из него, готовили уроки в библиотеке, и гуляли по территории Хогвартса. Северусу несладко приходилось на собственном факультете, он ведь был полукровкой, вам это известно?

Гермиона кивнула. Она могла бы сказать, что происхождение – не главное, могла бы выразить возмущение поведением слизеринцев, но ей не хотелось перебивать преподавателя.

- В общем, Лили была очень дружна с Северусом. Многим гриффиндорцам не нравилась эта дружба, а мои студенты подозрительно косились на Северуса, словно он был шпионом на собственном факультете. Все-таки Лили была маглорожденной волшебницей, а таких, как она, увы, большинство чистокровных не считали настоящими магами... Но мне кажется, им обоим было все равно, что про них думали.

Все было довольно спокойно, пока к происходящему не подключился Джеймс Поттер и Сириус Блэк. На втором курсе случилась их первая стычка с Северусом. Уж не знаю, что тогда произошло, могу только сказать, что Северус и Сириус оказались в больничном крыле, а у Джеймса были серьезные проблемы с директором.

В тот день Лили устроила Поттеру настоящий скандал. Минерва потом говорила об этом в учительской – Лили заявила, что Поттер пожалеет, что родился на свет, если сделает что-то подобное еще раз. О них снова сплетничала вся школа, - вздохнул Слизнорт. – На следующем моем уроке эти двое сидели очень тихо, но мне казалось, что Северус бросает на Поттера и Блэка какие-то очень нехорошие взгляды.

Примерно в то время я организовал дополнительные занятия по зельям, на которые из всей школы пришло пять человек – Лили, Северус, и три равенкловца с их курса. Стало немного поспокойнее – все свободное время эти двое проводили в или в библиотеке, или у меня - а не тратили его на стычки с «Мародерами».

Я очень пристально наблюдал за развитием их отношений. Хотя ни разу за все это время они не выходили за рамки обычной дружбы, мне казалось, что за этим скрывается нечто большее. Скажу честно – я бы только поддержал их. Они казались мне хорошей парой, несмотря ни на что.

«Что-то все очень странно… Профессор рассказывает мне такие вещи, что просто страшно становится! А может, все дело в том, что он слишком много пьет? Молчи, Гермиона, молчи! Пусть говорит, тебе ведь именно это и нужно! Только не красней…»

- Я помню, на пятом курсе их обучения это сражение за внимание Лили переросло в самую настоящую войну. Войну не на жизнь, а на смерть. Мне казалось, что добром это не кончится… но в один момент Джеймс Поттер победил. Я не знаю, что такого ужасного сделал Северус, в чем была его ошибка, но Лили страшно с ним поругалась, об этом опять говорила вся школа. В Хогвартсе вообще сплетни разлетаются моментально.

«Мерлин! Это уже вторая бутылка вина! Может, ему уже хватит?».

- Но однажды я возвращался в лабораторию после одной из наших вечеринок – вы понимаете, какие вечеринки я имею в виду, мисс Грейнджер – и я увидел очень интересную картину. Возле статуи Вродека Великолепного стояли два человека – студенты пятого-шестого курса – и тихо о чем-то разговаривали. Я хотел быстро пройти мимо, но успел услышать голоса Лили и Северуса – речь явно шла о Джеймсе Потере, и о каком-то плане… О том, что они помирились, никому кроме меня, так и не стало известно.

Я не могу с уверенностью заявить, что их отношения были чем-то большим, чем дружба. Но могу сказать одно – они встречались в тайных местах, а это может указывать на определенные вещи, верно?

«Что-то он недоговаривает. Он говорит очень туманно, но я чувствую, больше не скажет… А если я не буду ничего спрашивать, он что-то заподозрит…».

Гермиона задала еще несколько безобидных вопросов, касающихся последних курсов Лили Эванс, несколько вопросов про Снейпа – особенно про его успехи в зельях и Защите от Темных Искусств.

- Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство, мисс Грейнджер? – спросил Слизнорт. – Только я прошу вас, расскажите сначала все это Гарри. Мне кажется, некоторые вещи, которые вы от меня узнали, не должны увидеть свет без его разрешения.

- Конечно, профессор, - согласилась Гермиона. – У меня тоже просьба – не говорите никому об этом разговоре. Чем меньше людей узнают про мои идеи насчет книги, тем лучше.

- Это должно стать неожиданностью для общественности?

- Совершенно верно.

«Господи, что я делаю! Я лгу учителю!».

- Хорошо, мисс Грейнджер. Только пообещайте, что пришлете мне первый экземпляр с вашим автографом на обложке!

«Да… Почему я не придумала более реальную причину?».

- Конечно, профессор! Вы мне очень помогли. Если мне понадобится еще информация, можно будет к вам обратиться?

- В любое время!

«Замечательно. Просто класс. Гарри меня убьет».

***

Гермиона пыталась привести свои мысли в порядок. Значит, Снейп в школе дружил с Лили, так сказал Слизнорт. Возможно, между ними было что-то большее, чем просто дружба, и это приводило Джеймса Поттера в бешенство. Лили и Снейп поссорились в конце пятого курса… из-за чего? Это неизвестно. Пожирателем Смерти Снейп стал несколько позже, так что это не могло быть причиной... Кстати, про этот фрагмент жизни, про отношение Лили к Снейпу-Пожирателю Слизнорт даже не заикнулся... Похоже, даже у изрядно выпившего профессора была своя черта, которую он не переступит ни за что. Или он просто не знал? Да нет, чушь. С такими выдающимися учениками он просто обязан был продолжить общение.

Это была далеко не полная информация, Гермиона знала точно, что на таком малом количестве информации приличную теорию не выстроить. Основные события развивались после Хогвартса, нужно отыскать хоть кого-то, кто может рассказать ей о том отрезке времени! Мерлин, вот ведь проблема… Тут даже учителя не спасут, раз уж эта связь была такой тайной. Помочь мог только кто-то достаточно близкий…

И тут Гермиону осенило. Сестра Лили, Петуния Дурсль! Конечно, Гарри говорил, что Петуния ненавидит его маму, но ведь он мог и преувеличить, они все же родные сестры, пусть между ними и встал Хогвартс. Адресс дома Дурслей Гермиона помнила отлично. Главное – застать Петунию одну, в присутствии Вернона Дурсля она вряд ли согласится разговаривать на подобные темы…

«Ну все, Гермиона. Мерлин тебе в помощь, и удачи в этом нелегком деле…».

***

Дом номер четыре по Тисовой улице оказался очень аккуратным и чистым коттеджем с подстриженными газонами и прекрасными клумбами с цветами. Дорожка, ведущая к дому, выложена белой плиткой, а на крыльце расставлены керамические горшочки с зелеными растениями.

Гермиона прибыла на Тисовую улицу рано утром. Она хотела быть уверенной, что мистер Дурсль уедет на работу, а Дадли уйдет гулять с друзьями. Когда Петуния осталась дома одна, Гермиона вышла из-под тени деревьев, растущих за забором соседнего дома, и направилась к высокой худой женщине, поливающей цветы.

- Миссис Дурсль?

- Да, а кто вы? – дружелюбно улыбаясь, спросила Петуния. Похоже, то, что Гермиона оделась по-маггловски, сыграло в ее пользу.

- Меня зовут Гермиона Грейнджер, - ответила девушка. – Я однокурсница и подруга вашего племянника, Гарри Поттера.

Сказала это и внимательно посмотрела на Петунию, ожидая, к чему приведет ее подобное заявление. С лица Петунии исчезла улыбка, но она не кинулась прочь от Гермионы, а продолжала смотреть все так же дружелюбно. Какое бы отношение к магии ни было у Петунии раньше, сейчас оно изменилось в лучшую сторону. Женщина вздохнула и указала на дом.

Усадив Гермиону в кресло в гостиной, Петуния выжидающе посмотрела на нее.

- Вот уж не думала, что еще услышу об этом неугомонном ребенке, - устало сказала Петуния. – У меня не осталось никаких обязанностей по отношению к нему. Чего вы от меня хотите, мисс…

- Грейнджер, - напомнила Гермиона. – Я пришла поговорить вовсе не о Гарри. Предупреждаю, разговор вам может не понравиться, но прошу вас, помогите мне. Это очень, очень важно.

- Что вы от меня хотите? – повторила вопрос Петуния. Похоже, миссис Дурсль была готова на все, лишь бы поскорее избавиться от гостьи. Хотя Гермиона явно произвела на нее хорошее впечатление. – Говорите, мне еще обед готовить.

- Я хочу спросить вас о… Лили Эванс, - сказала Гермиона. Петуния моментально помрачнела.

- Я не понимаю, о чем вы, - холодно произнесла Петуния.

«Как бы подобраться к нужной теме, что б она не выгнала меня…»

- Вам знакомо имя Северуса Снейпа?

Петуния вздрогнула - да, это имя произвело на нее сильное впечатление. Они, похоже, были знакомы, и знакомство это было не из приятных. Миссис Дурсль передернуло, лицо слегка перекосилось, она посмотрела на Гермиону широко открытыми глазами, явно размышляя, в чем она провинилась перед Господом.

«Молодец, Гермиона. Нашла способ начать разговор. Как тактично с твоей стороны...»

- С-снейп? – дрожащим голосом переспросила она. – Ничего не знаю…

- Послушайте, - начала Гермиона, - чего вы боитесь? Ваша сестра давно умерла, профессор Дамблдор и профессор Снейп убиты… Никто вас не тронет, если вы ответите на мои вопросы.

- Задавайте ваши вопросы и убирайтесь, - тихо произнесла Петуния. Гермиона вздохнула. Могло быть и хуже.

- Расскажите, пожалуйста, про отношения Лили и Снейпа.

- Отношения? – переспросила Петуния и нервно захихикала. Она сдалась – наверное, решила рассказать все, чтобы поскорее отделаться от волшебницы. А может, просто хотела избавиться от теней прошлого. – Это можно назвать отношениями? Лили писала мне иногда, и во всех письмах она только и делала, что ругала ваших Дамблдора и Снейпа. А однажды Снейп заявился ко мне домой и требовал сказать ему, где Лили. Он тогда был очень зол, вел себя крайне невежливо и грубо. Мы еле сумели его выпроводить, Вернону пришлось вмешаться. Нам даже пришлось переехать, соседи видели этого человека. Мне даже показалось… что Снейп немного пьян.

А на следующий день пришло письмо от Лили. Она писала, что Снейп предал ее, что он стал… как это? Пожирателем Смерти. Лили писала, что ей пришлось переехать на новое место, что б «Северус ее не нашел». Она клялась, что никогда не простит его, что ненавидит его и выйдет замуж за Джеймса Поттера. Этот разгильдяй никогда не нравился мне, да и видела я его всего один раз, а Лили дружила с ним, не более. К тому же, она сказала, что в этой свадьбе как-то замешан ваш директор.

Это стало ее последним письмом почти на год. Она написала, что не хочет подвергать опасности меня и Вернона. Не хотела, как же! Тогда бы она избавила нас от общества этого мерзкого человека, воплощения зла, Снейпа! Он больше не приходил к нам, и мы были рады этому. Он был человеком с ужасным характером, очень неприятным в общении. И я не знаю еще, чьим сыном является мой племянник, он иногда бывал так же невыносим.

Но потом я получила еще одно письмо. Это стало последним, ее самым последним письмом мне. Она была неглупой, понимала, что я не имею желания с ней общаться. Но мне кажется, у нее не было иного выхода, кроме как написать мне. Я дам вам это письмо, оно расскажет вам больше, чем позволяет мне мое время.

Петуния вышла из гостиной и вернулась спустя пару минут с пожелтевшим конвертом в руке.

- Забирайте это и уходите. Скоро вернется Дадлик, и я не хочу, что б мой сын общался с людьми вроде вас.

- Да, разумеется, - кивнула Гермиона. - Простите, что отняла у вас время...

Когда Гермиона покинула дом Дурслей и отошла на приличное расстояние, Петуния Дурсль вышла на крыльцо и посмотрела ей вслед.

- Прости, Лили, я не смогла, - прошептала она. – Но ты не имеешь права винить меня в этом. Эта девочка докопается до правды, я чувствую. Удачи вам, мисс Грейнджер…

Внезапный порыв ветра, пронесшийся по Тисовой улице, высушил одинокую слезу, впервые за много лет появившуюся на лице Петунии Дурсль.


Глава 3. Поттер или Снейп?

Дом номер двенадцать на площади Гриммо в последнее время никто не любил. Сначала он пустовал долгое время, населенный одними лишь портретами и ополоумевшим домовым эльфом Кикимером. Позже вселился законный владелец этого дома, недавно сбежавший из Азкабана Сириус Блэк. А после этого дом стал штаб-квартирой Ордена Феникса.

Но дом все равно не любили. Ни Сириус, который мечтал сравнять его с землей и избавить мир от оплота Темной Магии, уничтожить место, где он вырос и откуда сбежал в шестнадцать лет. Ни Орден – для него это был лишь штаб, в котором никто не задерживался дольше, чем было необходимо. Ни даже Дамблдор, который посетил особняк всего несколько раз, предпочитая связь с подчиненными через Патронуса, камин или сквозные зеркала. Было подозрение, что даже Кикимер обретается тут лишь потому, что это дом его любимой хозяйки и ее чистокровных предков. И потому, что чувствует обязанность здесь присутствовать, убирая дом и защищая имущество этих самых чистокровных предков.

Да, у дома номер двенадцать на площади Гриммо была мрачная аура. Не потому ли Гарри Поттер избрал именно его, чтобы предаться в нем тяжелым раздумьям?

После встречи с друзьями в магловском аэропорте, Гарри некоторое время бродил по городу в одиночестве. В голове было абсолютно пусто, совершенно никаких мыслей – ни об обвинениях Рона, ни о смущении Гермионы, ни даже о том, что Северус Снейп мог быть его отцом. Знаменитый Гарри Поттер пребывал в прострации и полном равнодушии к окружающему миру. Если бы сейчас даже опытный легиллимент Волдеморт вздумал бы воскреснуть и покопаться в его мыслях, то обнаружил бы ничем не заполненную пустоту, и ему пришлось бы уйти ни с чем. И где была эта пустота в голове во время занятий окклюменцией с профессором Снейпом? Мерлин ее знает, где! «Я бы все равно не доказал Снейпу, что я не идиот. Как он там любил повторять? Очистить сознание, изгнать эмоции! Сейчас – запросто! Наверное, меня надо было огорошить подобными новостями, чтобы я тогда справился с заданием…».

Да, сейчас в голове Гарри Поттера царила Пустота. Но так не могло продолжаться вечно, когда-нибудь это состояние пройдет и на Гарри обрушится вся тяжесть осознания. Гарри не знал, как он отреагирует, когда шок от услышанного пройдет. Гарри не был уверен, что сумеет трезво рассуждать и не наделает глупостей. Значит, ему потребуется место, где он сможет побыть один, где сможет переварить слова Гермионы, где его никто не потревожит. И сейчас единственным таким был дом на площади Гриммо.

Гарри вспомнил про этот дом, когда закончилась война. Летом, перед своим последним годом в Хогвартсе, он, при помощи Гермионы, наложил на дом некоторые заклятья, в том числе и Фиделиус, прекративший свое действие со смертью Дамблдора. Теперь никто, кроме самого Гарри, не мог войти в этот дом, разве что с его согласия, и именно по этой причине ему удалось провести спокойное лето, не прерываемое ничьими визитами. В доме Блэков оказалась замечательная библиотека, впечатлившая даже Гарри, в которой он проводил большую часть времени. Иногда он задумывался, откуда у него появилась эта любовь к книгам, но он тут же вспоминал, что общение с Роном и их постоянные приключения забирали много сил, и времени на учебу не оставалось совсем.

И в этот раз Гарри трансгрессировал прямо на верхнюю ступеньку, перед дверью, находясь уже под защитой дома, невидимый для остальных. Войдя внутрь, он отшвырнул рюкзак, после чего задумчиво посмотрел на учебник зельеварения, который все еще был в его руках. Обычный учебник для седьмого курса Хогвартса, ничего особенного. Гарри положил его на полку, после чего подошел к зеркалу в прихожей.

«Что там сказал Гермиона? Ах, да, вспомнил…Может, после отдыха она заскучала по загадкам? Может, она и не права…».

Гарри внимательно всмотрелся в свое отражение, подавив мимолетное желание вообще отойти от зеркала. Первое, на что обращается внимание – зеленые глаза. «Теперь понятно, почему все мне про них говорят – они такие же, как у мамы… Такие же яркие». Волосы… Ну, длинные они, ну, до плеч, как у Снейпа. «Но я же не специально! Так получилось. Хотя, если смотреть издалека и в полутьме…можно и не такое подумать». Без очков и с длинными волосами сходство с Джеймсом сильно ослабилось, но ведь не настолько, чтобы обычно сообразительная и наблюдательная Гермиона обратила внимание на его отсутствие! Черты лица… Да, тут что-то неуловимо изменилось, но Гарри никак не мог взять в толк, как именно. На первый взгляд все по-прежнему. Но ведь Гермиона права! Есть доля истины в ее словах, пусть Гарри и не мог признать ее полную правоту, которую он признавать и не собирался. «Мерлин, я же не хожу угрюмый, как профессор, откуда мне знать?».

Гарри нахмурился, пытаясь скопировать Снейпа. Но как он ни пытался, ничего не получалось – он сейчас был совсем не в том настроении, что бы строить гримасы своему отражению. Сейчас Гарри чувствовал только растерянность, словно он снова оказался на С.О.В. по истории магии. Сначала он пытался отыскать в своем лице черты Джеймса, но потом обнаружил, что загипнотизировано смотрит в глаза собственному отражению. Поразмышляв еще некоторое время над тем, в какую ловушку он сам себя загнал, Гарри погрозил отражению кулаком и отвернулся от зеркала.

- Чушь! – громко произнес он в пространство. – Это – полный бред. Кто-то подшутил надо мной. Этот кто-то хочет свести меня с ума…

Гарри подхватил с пола рюкзак, взял с полки учебник по зельям и пошел в библиотеку. Что ж, придется пока оставить размышления о внешности - сейчас он все равно не способен оценить, насколько изменился за месяц. Надо попробовать разобраться с этим позже или спросить у кого-то кроме Рона и Гермионы. А пока придется поверить друзьям на слово…

Добравшись до библиотеки, Гарри рухнул в свое любимое кресло у окна. Иногда он задумывался над тем, как такое возможно: дома теоретически нет, а за окнами виден пейзаж? Но после первой недели пребывания на Гриммо, двенадцать, Гарри перестал задаваться этим вопросом – ему надоело тратить свое время на подобную ерунду.

Книгу по зельям Гарри положил на первую попавшуюся книжную полку. Он забрался в кресло с ногами и устремил взгляд на пламя камина, находящегося прямо напротив него. Время шло, за окном светлело, и Гарри постепенно успокоился. И когда солнце, наконец, взошло, он почувствовал, что снова может логически рассуждать. Или хотя бы попытаться… Гарри все не мог понять – почему же он так спокоен? Почему он не бегает по дому и не сносит все на своем пути? Быть может, он просто повзрослел за последние годы. Может, его отношение к зельевару изменилось на прямо противоположное… А может, Гарри просто разочаровался в Джеймсе Поттере. Гарри уже окончательно запутался – он любил Джеймса и одновременно ненавидел за многие его поступки. Он ненавидел Снейпа, но уважал его и был ему благодарен. Может, стоит подумать об этом позже? Когда хоть что-нибудь проясниться?

Подумав немного, Гарри взял перо и лист пергамента, расчертил лист на две половины. Над первой половиной он написал «Поттер», над второй – «Снейп». Нужно отбросить в сторону все чувства и эмоции, попытаться рассуждать логически, так, как это умела делать Гермиона. Если бы только Гарри мог…

Свою сравнительную характеристику Гарри начал с аргументов в пользу Джеймса. Он мог бы начать с внешнего сходства, но сейчас Гарри уже серьезно сомневался в том, что оно есть. Столько лет ему твердили, что они похожи, как две капли воды! Но теперь все изменилось… Гарри даже на секунду пожалел, что решился на эту авантюру со сменой внешности, но тут же отбросил эти мысли. Что сделано, то сделано.

Когда Гарри впервые сел на метлу, сразу проявились его таланты в полетах – именно благодаря этому Гарри попал в команду Гриффиндора еще на первом курсе и исправно ловил снитч все эти годы. Это, в общем-то, нельзя было объяснить – можно было бы списать на самовнушение, но про отца-охотника Гарри узнал уже после того, как его зачислили в команду!

А плохое зрение… Тут все было не менее непонятно. Целители из Святого Мунго использовали для исправления его зрения методы, которые уже существовали во времена Мародеров! Так почему же Джеймс не исправил зрение? Возможно, его нельзя было исправить? Это могло бы многое объяснить… Если форму и цвет глаз Гарри унаследовал от матери, то и качество зрения наверняка тоже. Но он точно знал из воспоминаний Снейпа, что Лили Эванс не носила очков. Может, эту проблему она исправила в раннем детстве каким-то маггловским способом?

Характер… Гарри не отрицал, что иногда вел себя… слишком по-поттеровски. Но большую часть своей жизни он думал и действовал, как Лили. Пусть Гарри и не знал своей матери, но он чувствовал это. «Все-таки характер у меня мамин. Во всяком случае, в те моменты, когда я не ору на окружающих и не распугиваю младшекурсников воплями и мрачным видом». Гарри вспомнил, как в феврале Рон с Гермионой в очередной раз поссорились, и он, выйдя из себя, наорал на них прямо посреди людного коридора перед кабинетом трансфигурации…

- Ну сколько можно! – рявкнул тогда Гарри. – Вы можете перестать?! Это уже не смешно, это уже идиотизм! Да в чем дело, вы и недели без скандалов обойтись не можете! Сил нет!

После этого он схватил свою сумку и на уроке МакГонагалл сел как можно дальше от Рона и Гермионы, которые, кстати, тоже сели раздельно. А после урока, не дав Гермионе возможности расспросить его по поводу необычного поведения, Гарри сбежал в библиотеку и не появлялся в гостиной Гриффиндора до самого отбоя. Но когда он все же вернулся в башню, его ждала Гермиона, расстроенная и подаленая, а Рона в гостиной вообще не было. Лучшая ученица Хогвартса попыталась поговорить с Гарри, но тот сел в дальний угол гостиной, с явным намерением дочитать увесистый том по Темным Зельям, взятый из Запретной Секции библиотеки с разрешения Горация Слизнорта. Он не разговаривал с друзьями следующие четыре дня, пока они не помирились, и даже Джинни не могла на него повлиять.

«Ладно, с Джеймсом пока закончим. Переходим к Снейпу…»

Зельеварение Гарри никогда не давалось. Даже на первом курсе, когда помогать ему взялась сама Гермиона, а он сам еще не утратил надежды разобраться в этой науке. Но… Попытка провалилась, о чем Снейп с удовольствием напоминал при каждой встрече. Так как он мог быть сыном профессора, когда его способности к зельеварению были равны познаниям в маггловской химии?

«Эм-м…Гарри, ты ничего не забыл? Снейп ВООБЩЕ на своих занятиях НИЧЕМУ не учил! Студенты, выросшие в семьях магов, справлялись за счет того, что их дома учили зельям, остальные – с помощью более умелых друзей, как и ты. Но ты ведь никогда не был бездарен в зельеварении. Вспомни Оборотное зелье, которое ты помогал варить Гермионе на втором курсе! Вспомни С.О.В. по зельеварению, которое ты сдал на «Выше Ожидаемого», не обладая даже базовым уровнем знаний, полагаясь на одну лишь интуицию! Вспомни шестой курс, когда ты избавился от Снейпа и варил лучшие зелья на курсе, даже лучше, чем у Гермионы… Ладно, это не считается, спасибо Принцу-полукровке с его учебником… Но на последнем курсе не было ни Снейпа, ни его учебника! Был Слизнорт и полная свобода действий, никаких насмешек и придирок. И результат налицо – ты снова лучший в зельях, и даже Гермионе до тебя далеко…Кстати, к трансфигурации у тебя никогда склонности не было, хотя у Джеймса были по ней лучшие на курсе оценки! И это о чем-то говорит».

Гарри так и не смог научиться окклюменции. Сразу вспоминается пятый курс и занятия с профессором «В понедельник, в шесть вечера». Занятия, которые так ни к чему и не привели, как он ни старался. О чем профессор, опять-таки, напоминал ему при любой возможности. Нет, он ни за что не научился бы – к этому должна иметься врожденная склонность. И если Гарри являлся не Поттером, а Снейпом, то эту склонность он должен был иметь! Шансов не было.

«И снова ты неправ. Тебя никогда по-настоящему не учили окклюменции, профессор сам признался, что ему эти занятия навязали. Его, в общем-то, не интересовали результаты твоей работы, да и ты, подозревая профессора во всех грехах, не особо старался. Ты сам не был заинтересован в результате – не удивительно, что ты не приобрел никаких навыков. Хотя, если подумать… Вспомни, как ты на первом же занятии выкинул Снейпа из своего сознания, причем совершенно неосознанно. Он даже выглядел слегка удивленным. А потом и вовсе проник в сознание профессора… И это при том, что тебя не особо и учили!»

Что ж, Гарри пришлось вернуться к вопросу внешности – вопросу очень важному, который проигнорировать никак нельзя. Он мысленно сравнил Джеймса и Снейпа – оба высокие, худые, черноволосые… Гарри всегда был копией Джеймса – и теперь это казалось ему странным. Его всегда путали с отцом – их только глаза и отличали, Гарри сам мог в этом убедиться. Вот ведь шутка природы… Словно все это сделано для того, чтобы доказать миру – Гарри Поттер сын Джеймса Поттера.

Гарри совсем запутался. Он уже забыл с чего начинал – вроде он хотел доказать себе самому, что он Поттер, а получилось совсем наоборот. Какой бы аргумент Гари не нашел, все сводилось к тому, что он не имеет к Джеймсу никакого отношения. Но и аргументы, противоречащие варианту «Северус Снейп», тоже имелись, хоть и были какими-то очень слабыми. Эх, задать бы маме пару вопросов…

Гарри посмотрел на уже изрядно смятый лист пергамента, заляпанный чернилами, исписанный вдоль и поперек, со стрелочками и рисунками золотых снитчей на полях. Да…похоже, ему не помешало бы отдохнуть, если он уже ставит кляксы и позволяет себе отвлекаться на бесполезные рисунки. За окном вовсю светило солнце, хотя в блэковской библиотеке по-прежнему царил полумрак. Самое время завалиться спать…

«Ну что ж…! Я всю жизнь был Поттером, им и останусь. Ничто уже не изменит этого. Даже вы, профессор Снейп».

***

Следующие несколько дней Гарри плохо помнил. Кажется, он провел их в гостиной, с книгой по истории Заклинаний Стихий. Причем он совершенно не запоминал то, что читает. В конце концов, Мальчик-Который-Запутался-В-Своих-Родителях отнес книгу обратно в библиотеку, вернулся на диван в гостиной и снова задумчиво уставился на огонь в камине.

Он уже давно понял, что его способность логически мыслить, хоть и проснулась внезапно, не была способна разобраться с ситуацией. Мозг упорно отказывался работать, несмотря на то, что Гарри это было жизненно необходимо. Здесь справилась бы Гермиона, но обращаться за помощью к подруге совершенно не хотелось, хоть она гораздо быстрее, чем он, обдумала бы ситуацию.

Примерно на пятый день после той встречи в аэропорту, которая перевернула всю его жизнь, Гарри услышал в гостиной какой-то звук. Он медленно встал с кресла в библиотеке и все так же медленно направился к камину в гостиной, откуда слышалось бессвязное бормотание. А потом…

- Гарри! Гарри, отвечай, я знаю, что ты тут!

«Джинни?»

- Э…кто это? – спросил Гарри, не подходя к камину. Он не сомневался, что это Джинни Уизли, но не был уверен, что хочет сейчас с кем-то разговаривать.

- Гарри, прекрати валять дурака и иди сюда, - сказала Джинни. Гарри вздохнул и вышел из тени. Джинни несколько секунд его разглядывала очень испытывающим взглядом, но удивленной не выглядела. – Хватит прятаться.

- Ты уже знаешь? – бесцветным тоном поинтересовался Гарри. Голова Джинни в камине кивнула. – Кто тебе рассказал?

- Ну… Гарри, ты на него не сердись, он не хотел, - замялась Джинни. – Понимаешь… Мы немного поругались из-за Гермионы, а Рон распсиховался и начал орать, что я не должна с тобой встречаться, потому что ты якобы помешался на зельях и копируешь Снейпа… И сказал, что Гермиона считает тебя его сыном…

Гарри помрачнел, если для него было возможным стать еще более мрачным. Он уселся перед камином и подпер голову руками. Рон, значит… «Ну спасибо тебе, дорогой друг! Кому еще ты рассказал?»

А Джинни в это время сверлила Гарри взглядом, еще более задумчивым, чем раньше. Что она такого особенного увидела в его лице? А может, попросить ее сравнить его с ним прежним? Но прежде, чем Гарри открыл рот, Джинни произнесла:

- Ты знаешь… Ты сейчас особенно на него похож. Когда злишься и лицо мрачное. Нет-нет, я не собираюсь кричать, как мой чересчур ненормальный братец, на котором природа отдохнула и обделила мозгами. Гарри, мне все равно, чей ты сын, на кого ты похож. Я хочу, чтобы ты понял – ничего не изменилось и не изменится. Ни я, ни наша семья - никто не станет по-другоу к тебе относиться. Помнишь, ты сам как-то сказал - не имеет значения, кто твои родители, главное - какой ты внутри.

- Я тогда имел в виду чистоту крови, - невесело ответил Гарри.

- Это то же самое, - заявила Джинни.

- Скажи мне, - пробормотал Гарри, - я хоть немного похож на себя прежнего?

- Что-то есть, - ответила Джинни. – Если присмотреться, можно узнать того Гарри Поттера, который был раньше. Но твой новый облик... мне кажется, он соответствует твоему внутреннему миру. Даже если ты внешне похож на Снейпа, чувствуется, что ты - не он. Понимаешь?

- Нет, но надеюсь, что ты права, - сказал Гарри. – Меня никогда раньше не волновало общественное мнение, ну, равзе что, на первом курсе. А теперь... я ведь не смогу прятаться вечно, когда-нибудь журналисты обо всем узнают и раздуют из этого сенсацию. А я даже не смогу ничего опровергнуть! Нам не известно наверняка, что я - не Поттер, может, это и неправда вовсе...

- Гарри, - перебила Джинни. – Ты хочешь, чтобы это было так. Ты боишься, это понятно, но не надо бежать от судьбы, это не выход. Ни Северус Снейп, ни Джеймс Поттер не поступили бы так. Кто бы из них ни был твоим отцом, ты не должен подводить их. Они оба были достойными людьми.

- Я…я знаю, - пробормотал Гарри, не ожидавший от девушки такого напора. – Просто я немного…

- Растерян? – подсказала подруга.

- Подходящее слово, - кивнул Гарри Поттер-Снейп-Непонятно-Кто.

- Может, мне к тебе трансгрессировать?

- М-м-м… Нет, Джинни, - уверенно произнес Гарри. – Прости, но я сейчас хочу побыть один.

- Конечно, - легко согласилась девушка, словно ожидала такого ответа. – Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. Когда будешь в состоянии выйти из дома, свяжешься со мной, хорошо?

И Гарри снова остался один. Как же он раньше не замечал, насколько ему комфортно, когда он в одиночестве? И даже делать ничего не нужно, просто сидеть перед камином, смотреть в огонь и думать. Но думать вовсе не о рыжеволосой девушке, ставшей смыслом его жизни. Сейчас все его мысли занимал профессор зельеварения, декан Слизерина, Северус Снейп.

***

День прошел так же, как и многие предыдущие. Сначала Гарри проснулся посреди ночи и отправился читать в библиотеку. После этого почувствовал, что начинает злиться на жизнь, и на Рона в частности, и отправился вниз, в лабораторию, чтобы не портить блэковское имущество, на котором в скором времени могло бы выместиться его плохое настроение. А поскольку теперь это имущество принадлежало ему, Гарри пошел варить себе успокаивающее зелье, рецепт которого за эти дни выучил слово в слово.

После этого он направился в гостиную и углубился в чтение книги «Взлет и падение Темных Искусств», раздел про войну с Гриндевальдом. А когда вечером Гарри услышал, что каминное пламя трещит громче обычного и зеленеет, было уже поздно прятаться. Это, конечно же, оказалась Гермиона, от которой он успешно скрывался предыдущие дни – в гостиной – за диваном, в библиотеке – между книжными полками, на кухне – просто выходил за дверь. Да, глупо и по-детски, но он не хотел, чтобы подруга видела его в таком состоянии.

Поэтому, сегодня перед Гермионой предстала интересная картина – Мальчик-Которого-Давно-Никто-Не-Видел сидит в кресле и сосредоточенно рассматривает стакан с чем-то прозрачным, очень похожим на Огненное Виски Огдена. Рядом на полу стоит полупустая бутыль этого же Огненного Виски и открытая книга.

Гермиона кашлянула. Гарри поставил стакан на пол, пересел на диван и устремил взгляд в камин. Чертыхнулся, заправил длинные волосы на уши и сказал:

- Ну? Ты что-то хотела?

- Д-да, - выдавила Гермиона. – Нам надо встретиться, причем как можно скорее.

- Поправка, - усмехнулся Гарри, - тебе надо встретиться со мной. Мне с тобой встречаться незачем. Ты говорила с Роном.

- Он пришел и потребовал ему все рассказать… - пробормотала Гермиона.

- И ты рассказала, - холодно констатировал Гарри. – Все ясно.

- Гарри… - начала Гермиона. Гарри поднял руку, призывая ее к молчанию. Он поднялся с пола, подхватил стакан и бутыль с виски и поставил их на стол.

- Через полчаса возле дома, Гермиона, - сказал Гарри. – Ровно через полчаса. Я не буду ждать.

***

Она не опоздала. Гермиона прибыла на площадь Гриммо ровно через полчаса, минута в минуту, и сразу направилась к Гарри, ожидающему ее на лавочке. Девушка села рядом, и сказала:

- Выслушай меня. Я правда не хотела ничего говорить Рону, но он принялся обвинять тебя, и говорить не очень приятные вещи. А когда я отказалась рассказывать ему про тебя, он и меня обвинил…

- Что он говорил? – резко перебил Гарри. – Гермиона, что он про нас говорил?

- Э… Гарри, не надо, я не буду тебе этого повторять, - твердо произнесла Гермиона. – Я сама его чуть не прибила в порыве злости, а ты вообще…

- Все ясно, - ровным голосом сказал Гарри. – Пошли в дом, мне кажется, здесь опасно разговаривать.

Когда они оказались внутри, Гарри проводил Гермиону в гостиную и усадил на диван.

- Я должна еще за что-то извиниться, - сразу сказала Гермиона. Гарри выжидающе на нее посмотрел. – Помнишь наш разговор в аэропорту? Я тогда высказала некую теорию… Так вот, я подумала… В общем, я была у Слизнорта. Ты только не сердись, ладно?

- У Слизнорта? – переспросил Гарри. – И что он тебе рассказал?

- Ты… ты не злишься? – неверяще произнесла Гермиона.

- Ты знаешь о моей жизни все, Гермиона, - вздохнул Гарри. Нет, он не злился. Сейчас он испытывал сильное желание узнать как можно больше, пролить свет на тайну своего рождения, раз уж таковая имелась. Может быть, спустя время он разозлится, причем очень сильно, но тогда Гермионы уже не будет в зоне его досягаемости. – Я уверен, окажись я на твоем месте, я бы поступил так же. Я слушаю.

- У тебя здесь есть Омут Памяти? Будет гораздо проще, если ты посмотришь мои воспоминая, чем если я тебе расскажу. Ты ж не владеешь легилименцией…

- Не знаю. Никогда не пробовал ее применять, – ответил Гарри. – Омут? Где-то видел, сейчас принесу.

Он вернулся спустя десять минут с пустой каменной чашей в руках. Мерлин, чего только нет в родовом гнезде Блэков! Гермиона принялась восхищенно рассматривать древние символы, вырезанные по краям чаши, водить по ним пальцем и что-то бормотать себе под нос.

- Руны! – воскликнула она. – Гарри, это же руны!

«Правда? Да что ты говоришь, а мы и не знали…»

- Я заметил, - сухо ответил тот. Кажется, Гермиона никогда до этого не видела Омут Памяти в жизни – разве что на иллюстрации в учебнике по Древним Рунам. Девушка всерьез увлеклась и если ее сейчас не отвлечь… - Гермиона! – громко позвал Гарри. – Это может подождать?

- Что? Ах, да… - Гермиона оторвала взгляд от рун и перевела его на Гарри. – Ты уже думал об этом? В смысле, ты…

- Я понял, - оборвал ее Гарри. – У меня была масса времени - разумеется, я думал.

«Думал, ага, как же! Скорее занимался самовнушением. И переводил пергамет…»

Гермиона окинула неодобрительным взглядом стопку книг на полу, Огневиски и самого Гарри, выглядящего весьма помятым.

- Да, я вижу, - сказала она. – Тебе не приходило в голову принять успокаивающее зелье, вместо того, что бы напиваться?

- Я устал от него, - ответил Гарри. – Сначала мне было все равно, не было никаких эмоций, зато потом... Сварил уже три котла – с меня хватит. Еще немного, и я превращусь в обычного наркомана... Гермиона, я совсем запутался, ничего не понимаю. Я думал о твоих словах, о своем прошлом, вспомнил все, что мне известно – и не приблизился к разгадке ни на шаг.

- Надеюсь, что смогу помочь тебе, - Гермиона достала палочку и приставила ее к виску.

- Ты уверена, что у тебя получится это заклинание? – поинтересовался Гарри.

- Я выучила его накануне, - сообщила Гермиона. – Если бы у тебя не оказалось Омута, пришлось бы пересказывать всю встречу…

Тонкая молочно-белая нить опустилась в чашу и рунические символы тут же засветились. Вещество сразу заполнило собой все пространство чаши и засияло. Гарри загипнотизировано смотрел в Омут, вспоминая, как пользовался им в последний раз – в кабинете Дамблдора, перед битвой с Волдемортом, погружаясь в воспоминания Принца-Полукровки, еще не зная, что это за собой повлечет…

- Гарри? – позвала Гермиона, осторожно тряся его за плечо. Гарри повернул голову в ее сторону, не зная, что сейчас выражает его лицо, его глаза, в которых наверняка отражается огонь камина. Гермиона смерила его задумчивым взглядом, потом указала на Омут. Гарри снова посмотрел на него. Что его там ждет? «Что сказал Слизнорт? Только бы не то, чего я боюсь…»

«Наука зельеварения понесла большие потери… Юный мистер Поттер демонстрировал чудеса у меня на уроках… Унаследовал таланты матери…»
Уперся он в это! Не надоело, профессор? Книгу? Оригинально, Гермиона…
«Иногда мне казалось, что ей подошел бы Слизерин»…
Мало ли, что вам кажется, профессор! Она была магглорожденной, она бы не справилась, хоть и была очень сильной!
«В тот день Лили устроила Поттеру настоящий скандал»…
Да, умела мама ставить людей на место…
«Скрывается нечто большее».
Меньше бы вы пили профессор, не заметили, что болтаете лишнее?
«Лили страшно с ним поругалась»
Да, Снейп назвал ее... Оскорбил ее.
«Но успел услышать голоса Лили и Северуса – речь явно шла о Джеймсе Потере, и о каком-то плане… О том, что они помирились, никому кроме меня, так и не стало известно».
Вот как? Они помирились? О, Мерлин...

- Ч-черт! – пробормотал Гарри. – Это чушь, это просто бред. Снейп тут ни при чем, это невозможно… Гермиона, он много выпил? Я как-то не обратил внимания…

«Я веду себя, как растерянный подросток...»

- Это неважно, Гарри, - Гермиона старалась не смотреть на него. – Мне кажется, он говорил правду. Зачем ему лгать? Какая в этом выгода?

- Гермиона! Открой глаза. Снейп не может быть моим отцом. Мама никогда бы не изменила Джеймсу! Она же любила его!

- Ты уверен?

Эти два слова заставили Гарри замереть на месте.

- Прости, что? Что ты сейчас сказала? Гермиона!

- Я была у твоей тети. И я… поговорила с ней о твоей матери, - выдавила девушка. – Нет, ничего не говори! Просто посмотри второе воспоминание. Гарри, пожалуйста, не нервничай!

- Я спокоен, - процедил Гарри сквозь зубы, выпивая залпом стакан Огневиски. – Давай.

После просмотра второго воспоминания он схватился за голову и рухнул на диван. «Мерлин! Мир перевернулся, Снейп и мама… Она любила его, а не Джеймса? Дамблдор настоял на свадьбе с Поттером? Как, зачем, зачем ему это?»

Гермиона нерешительно подошла к другу.

- Гарри, у меня есть письмо, которое твоя мама прислала сестре, - сказала она. – Помнишь, Петуния мне его дала?

- Ты читала?

- Как ты мог такое подумать! – возмутилась Гермиона. – Я не читаю чужих писем, хоть это и было в открытом конверте… Я только проверила, есть ли там что-то. Внутри пустой лист пергамента, на который наложены какие-то чары. Я думаю, только ты и можешь его прочесть.

Гарри ей не ответил. Он просто сидел на диване и с отсутствующим видом смотрел в огонь. Гермиона подумала, что его лучше оставить одного – если она сейчас что-то скажет или сделает, он просто взорвется. Поэтому девушка вытащила из сумки конверт, положила его на стол, и тихо вышла из дома.


Глава 4. Это ты, Северус?

Только спустя полчаса после ухода Гермионы Гарри нашел в себе силы оторвать взгляд от огня и встать с дивана. Все оставалось по-прежнему – старинные часы размеренно тикали на стене, трещало пламя камина, на столике возле стены стояла недопитая бутылка Огневиски, а рядом лежало письмо в пожелтевшем от времени конверте. Скользнув по нему взглядом, Гарри взял в руки бутылку и со вздохом упрятал ее в шкаф. Потом, вернувшись к столу, принялся сверлить письмо взглядом. Что-то сдерживало стремление взять конверт в руки и углубиться в чтение – возможно, опасение, что он узнает нечто такое, что ему не положено было знать. То, что все эти годы от него скрывали – сначала родители, хотя у них и не было возможности поведать об этом сыну, потом – тетя, которая наверняка что-то знала и молчала. И наконец – Дамблдор, человек, так или иначе замешанный во всем, что происходило в жизни Гарри Поттера, во всех связанных с ним тайнах.

«Это глупо. Сейчас я просто возьму этот конверт и прочитаю письмо. Ему уже около восемнадцати лет – что это изменит?»

Кивнув своим мыслям и вздохнув в очередной раз, Гарри взял пергамент в руки и направился с ним в библиотеку.

Конверт был самым обычным – во всяком случае, по меркам волшебного мира: сделанный из плотного пергамента, со сломанной красно-золотой печатью, с адресом дома Дурслей, написанным черными чернилами. Почерк был мамин, уже знакомый по еще одному ее письму, которое Гарри нашел в доме Сириуса два года назад. Как и тогда, он ощутил словно электрический разряд, прошедший по телу – это письмо написала Лили, она держала его в руках, она наверняка думала о нем, когда писала его…

«Какие-то сентиментальные мысли… Хватит, об этом можно подумать и потом».

Внутри, как и говорила Гермиона, находился пустой лист пергамента. Не успел Гарри задуматься, что ему нужно сделать, что бы прочитать это письмо, как оно вдруг засветилось мягким золотистым светом, и на пергаменте вспыхнули зеленые буквы. Само письмо было коротким и написано не таким каллиграфическим почерком, как адрес на конверте – Лили явно торопилась. Гарри в последний раз внушил себе, что он должен это сделать, и начал читать.

«Дорогая Петуния!

Я знаю, ты ненавидишь меня и терпеть не можешь, когда я пишу тебе письма, но поверь – в этот раз мне действительно нужна твоя помощь. Прошу тебя, дочитай до конца это письмо, большего я сейчас не прошу. Помогать мне или нет – это решать только тебе.

Помнишь, я писала тебе, что у меня родился сын, Гарри? Тогда я еще рассказывала тебе о причине того бракосочетания с Джеймсом. Я говорила про Альбуса Дамблдора и его планы относительно моего мальчика, о ссоре с Джеймсом, о скандале с Севом… Я понимаю, тебе неприятно вспоминать тот день, когда Северус пришел к тебе – да, он рассказал мне об этом недавно, рассказал о многом. Скажу лишь коротко – Сев не предатель. Это письмо вполне могут перехватить, времена теперь тяжелые… Поэтому я зачаровала пергамент, чтобы его мог прочесть только тот, кто является моим кровным родственником – ты и Гарри.

Я не могу написать слишком много – у меня совсем не осталось времени, поэтому скажу только самое главное: береги моего сына от Дамблдора – директор опасен и его вмешательство до добра не доведет. Он уже вмешался в мою судьбу, в судьбу Сева, в мою семью, контролирует каждый мой шаг и каждое мое слово – наверняка боится, что я скажу кому-то о том, что он так старался скрыть… Дамблдор не остановится ни перед чем, если у него есть средство для достижения цели. И, по случайному стечению обстоятельств, это средство – мой сын…

Я не хочу просить тебя ни о чем. Я даже не буду просить тебя рассказывать Гарри обо мне и Северусе. Просто покажи ему мое предпоследнее письмо, я не хочу, чтобы у него были какие-то ложные представления относительно моей семейной жизни с Джеймсом. Когда же ему исполнится одиннадцать – скажи ему, чтобы он написал письмо Северусу Снейпу в Хогвартс – если Сев выживет в этой войне, он наверняка останется в школе, Альбус его далеко от себя не отпустит. Сев расскажет мальчику все, что он должен знать.

Это очень важно, Петуния, от этого зависит слишком многое! Если Гарри не узнает правду, то Дамблдор втянет его в войну, а это недопустимо. Меня директор слушать отказался, Севу не внял, но если сам Гарри ему воспротивится, ситуация для него сильно осложнится.

Я подозреваю, что Дамблдор попробует устранить меня от воспитания ребенка, не знаю, как, но он это сделает! Разумеется, Джеймс мне тут не помощник, он человек Дамблдора. Я не могу доверять никому, Сев тут тоже бессилен, у директора есть методы воздействия на него… Я в растерянности, Петуния, поэтому прошу – забудь на время о ненависти, решается судьба обоих миров! Темный Лорд не пощадит никого.

У меня закончилось время. Джеймс уже поднимается и идет сюда, а он не должен знать про это письмо, ведь тогда и Дамблдор узнает…

Это все, что я могла сказать. Прости меня за все, что я сделала, и чего не сделала. Прощай…

Твоя Лили Эванс.
31 октября 1981 года.

Гарри тупо смотрел на лист пергамента, исписанный зелеными чернилами. Если до прочтения маминого письма он еще надеялся сдержаться и не сойти с ума, то теперь он потерял на это надежду. Появилась масса новых вопросов, добро перестало казаться добром, люди, которым он доверял, оказались вовсе не такими… Если, конечно, все то, что писала мама своей сестре – правда, в чем он был уверен.

Перечитать письмо еще раз. Смахнуть слезы, которые так и норовят вырваться наружу. Забыть о том, что ты взрослый, сейчас не тот момент. Снова ощутить, что тебя предали, не поняв еще толком кто, как и зачем… Снова почувствовать себя марионеткой, оружием в чужих руках, средством для достижения цели. За последние годы Гарри сумел убедить себя, что он личность, которая сама решает, как жить, что делать. Но всего несколько слов, написанных зелеными чернилами, вернули его к началу. К осознанию того, что всю его жизнь распланировали чуть ли не с момента рождения, что все время направляли по нужному кому-то пути.

«Кажется, кто-то тут хотел задать маме пару вопросов? Давай, задавай! Только ответов не жди. Тебе хоть когда-то говорили правду? Ты хоть когда-то узнавал ее вовремя? Тебе не привыкать».

«Я говорила про Альбуса Дамблдора и его планах относительно моего мальчика, о той ссоре с Джеймсом, о том скандале с Севом».

Планах Дамблдора… Каких планах? У директора всегда была наготове масса планов, самых разных планов на все случаи жизни. Если хорошенько поискать, можно найти планы на каждого жителя Великобритании. Ссора с Джеймсом? Тут совершенно ничего не ясно. Да и нет тут особого значения, ровно как и в скандале со Снейпом – это относилось еще к тому времени, когда Лили только вышла замуж за Джеймса, а Снейп стал последователем Волдеморта.

«…береги моего сына от Дамблдора, он опасен и его вмешательство до добра не доведет».

Тут тоже непонятно – в каком смысле Дамблдор опасен? Да, он манипулятор и интриган, но что он сделал такого ужасного, что мама так о нем написала?

«Ага, а то ты не знаешь! Кто отправил тебя к Дурслям? Не попади ты на Гриффиндор, попал бы под знамена Волдеморта, ничто бы не сдерживало тебя. Кто молчал о пророчестве пять лет? Только не говори, что поверил, будто он заботился о твоей психике. Ерунда. И, в конце концов, – если бы не воспоминания Снейпа, ты бы не узнал, что должен был добровольно пойти на смерть в ту майскую ночь. Никто не подготовил тебя к этому».

«Не ной!» - приказал себе Гарри. – «Тебе уже не пятнадцать, да и все уже позади. Все, кроме памяти о погибших на войне дорогих людях».». Людях, которым он сумел бы сохранить жизнь, если бы все знал заранее. Есть вещи, которые он никогда не простит директору. Даже если тогда, на вокзале «Кингс-Кросс» Дамблдор сумел почти полностью оправдаться.

«Он уже вмешался в мою судьбу, в судьбу Сева, в мою семью, контролирует каждый мой шаг и каждое мое слово – наверняка боится, что я скажу кому-то о том, что он так старался скрыть»

«Вмешался… Что значит - «вмешался»? Заставил маму выйти за Джеймса? Как он вмешался в жизнь Снейпа – тот ведь сам стал Пожирателем и на сторону Ордена перешел добровольно… Что такого знала мама, что Дамблдор хотел скрыть? Что-то очень важное, иначе мама не стала бы об этом писать…»

«…средство для достижения цели»

«Это, наверное, я. Избранный, тот, кому судьбой предначертано уничтожить Темного Лорда…А ведь именно убийство Волдеморта было заветной мечтой директора…»

«…скажи ему, чтобы он написал письмо Северусу Снейпу»

Тут Гарри словно по голове стукнули. Петуния должна была рассказать ему о том, какие отношения были между Лили и Снейпом. Но ничего такого она не сделала – не рассказала ни про Хогвартс, ни правду про Лили и Джеймса, не предупредила насчет Дамблдора. Теперь Гарри понял, почему Снейп его ненавидел – Гарри ведь так и не написал ему, а профессор не знал, что не по своей воле… Что такого Снейп должен был рассказать? Может, профессор решил, что Гарри не хочет ничего знать, не хочет иметь с ним ничего общего… Может, ненависть к Джеймсу – всего лишь прикрытие? А если Гарри действительно сын Снейпа, то все становилось на свои места. Мол, решил остаться Поттером – твое дело, получай теперь… Вот только Гарри никто ничего не рассказал.

«Эх, тетя, что же вы наделали… Почему ничего не сказали? Мама же не просила ничего особенного! Если только…»

В памяти моментально всплыло – лето перед пятым курсом, нападение дементоров, Патронус, а потом – яркий красный конверт. Громовещатель. От Дамблдора… Директор ведь очень хотел скрыть что-то. Вполне возможно, он пригрозил Петунии или просто подчинил ее своей воле. А может, просто заговорил ей зубы – он умеет… Вот только зачем?!

«Я подозреваю, что Дамблдор попробует устранить меня от воспитания ребенка».

А это еще что? Устранить от его воспитания его собственную мать? Нет, каким бы ни был Дамблдор, это не в его стиле! Но… но ведь Волдеморт убил их обоих – и Лили и Джеймса. И все потому, что директор отказался стать Хранителем Тайны. Как всегда – директор не при чем, Лили устранена, заодно и Джеймс – для правдоподобности. Сириуса – в тюрьму, Ремуса – подальше из Англии, предатель – Петтигрю, что вполне предсказуемо, а Альбус Дамблдор невиновен! Нет, все это просто не укладывалось в голове Гарри. Это не мог быть Дамблдор, только не этот волшебник, который стал его наставником, который всегда был на его стороне, защищал и вразумлял, который вел его по пути уничтожения Темного Лорда… Уничтожения. Конечно, он ведь просто оружие и больше ничто. Все, что случилось в его жизни, случилось с ведома и молчаливого согласия великого светлого мага.

«Сев тут тоже бессилен, у директора есть методы воздействия на него…»

Какие методы? Уж не угроза ли Азкабана?

Читая последние строки, Гарри снова пришлось стиснуть зубы. Это письмо могло быть написано за несколько минут до гибели Лили Эванс, когда на лестнице уже слышались неторопливые шаги врага, понимающего, что жертвам никуда не уйти. Сова, несущая это послание могла быть выпущена в последние мгновенья перед тем, как распахнулась дверь, и на пороге появился Лорд Волдеморт. Как чувствовала себя мама, зная, что послание достигнет ее сестры, а она сама уже будет мертва? Зная, что не сможет защитить своего сына от всех бед, понимая, что ни ее, ни его не спасет уже ничего? Подозревая, что все происходящее – это побочный эффект планов по уничтожению Темного Лорда?

«Мама подписалась девичьей фамилией...»

Последняя мысль пронеслась и забылась - Гарри даже не успел осознать ее, не то что понять, в чем смысл. Он аккуратно засунул письмо в конверт, а конверт – в карман. Ничего не прояснилось, появились лишь новые вопросы. Мама отсылала Гарри к человеку, который мог бы ответить на них, поскольку предполагала, что сама она уже не сможет этого сделать. Наверное, Лили доверяла Северусу Снейпу больше всех на свете. И если бы в руки Гарри вовремя попало это письмо, или тетя Петуния сказала бы хоть что-то… Может быть, Гарри уже давно бы все знал, не было бы этих семи лет ненависти и презрения, постоянной вражды. Может быть, он не потерял бы в этой войне так много.

Где искать ответы? Никого не осталось из тех, кто знал… знал что? Гарри даже представления не имел, в чем заключалась эта тайна. Джеймс, Лили, Дамблдор, Снейп… Все они мертвы. Все… но может, Эйлин Принц-Снейп что-то известно? Каким бы ни было отношение Снейпа к матери, она должна что-то знать.

«Это мой последний шанс. Я не имею права упускать его… Только не сейчас. Они все мертвы, никому хуже не станет».

Будь Гарри шестнадцать лет – он бы поверил сразу. Но теперь… Нет, он предполагал, что подобное возможно, но ему необходимы были доказательства повесомее тех, что у него были сейчас. Внешнее сходство, рассказ Слизнорта и письмо матери – для Гарри этого было недостаточно.

***

Эту женщину Гарри видел всего несколько раз – мельком, в нескольких воспоминаниях профессора зельеваренья. Он не знал, где она сейчас находится, да и жива ли она вообще, поэтому пришлось воспользоваться довольно сложным и опасным методом трансгрессии – ориентацией не на местность, а на человека.

С негромким хлопком Гарри появился посреди леса. Вокруг него царил полумрак, над головой сплелись кроны вековых деревьев, под ногами – опавшие листья и какие-то травы. Лес был довольно густой, но было очень хорошо видно, где его границы – наверняка Гарри оказался у самого его края.

«Где я?»

За лесом начинался обширный луг, заросший высокой зеленой травой, в которой виднелись маленькие голубоватые цветочки с острыми лепестками. А совсем рядом – небольшой двухэтажный домик, явно построенный из камня.

Гарри неторопливо подошел к нему и остановился перед дверью, раздумывая над тем, зачем он вообще сюда пришел. Что он ей скажет, как объяснит причину своего прихода? Да и станет ли она вообще с ним разговаривать? Кто он для нее?

Но тут его словно что-то подтолкнуло. Словно кто-то положил руку на плечо, подошел сзади вплотную и прошептал на ухо: «Входи, так нужно…». Знакомым голосом, который вызывал бурю чувств. Но Гарри не мог понять, чей он, не мог понять, какие именно чувства испытывает. Почему? «Может, еще не время?», - ответил этот голос, и ощущение чьего-то присутствия исчезло.

«Будь, что будет…»

И Гарри постучал. Он ожидал чего угодно: удивления, растерянности, презрения или раздражения. Но никак не этого. Женщина, появившаяся на пороге, окинула его непонятным взглядом, отступила на шаг и тихо спросила:

- Это ты, Северус?

У Гарри перехватило дыхание. Он хотел ответить: «Нет», что было бы честно, но передумал. Миссис Снейп, судя по ее виду, была немного не в своем уме, раз перепутала Гарри со своим сыном. Даже если он на самом деле являлся сыном профессора, а Гарри уже начал склоняться к этой мысли, он не мог быть настолько на него похожим. К тому же, женщина, похоже, не читала газет – в «Ежедневном пророке» более года назад опубликовали список погибших в битве при Хогвартсе, а также краткий список всех их заслуг, причем некоторые были посмертно награждены Орденом Мерлина разных степеней. Да и желание выяснить некоторые вещи оказалось слишком сильным. Поэтому Гарри кивнул, мысленно проклиная себя.

«Шляпа была права, мое место в Слизерине…»

Эйлин еще раз окинула его взглядом, а потом каким-то напряженным голосом произнесла:

- Ты говорил, что больше никогда здесь не появишься. Что никогда не вернешься в этот дом.

- Видимо, я ошибался, - сказал Гарри.

Эйлин задумчиво кивнула, пропуская Гарри внутрь.

– Я удивлена, честное слово… - это она пробормотала себе под нос, но Гарри ее услышал. Они прошли в комнату – Гарри назвал бы ее гостиной, но она была слишком мала. Камин не горел, судя по всему, его в последний раз зажигали очень давно. На каминной полке стояла одна-единственная фотография – молодая черноволосая женщина в синем летнем сарафане, а рядом – такой же черноволосый мальчик, с пронзительными черными глазами. На лицах – вымученные улыбки, но в глазах – усталость и грусть. Снейпу на этой фотографии было лет пять, но узнать его было вполне возможно.

Эйлин указала рукой на пустое кресло, а сама села напротив. Гарри вспомнил, как видел в воспоминании Гермионы то же самое. Может, ему повезет, и даже не придется задавать вопросов?

- Я, наверное, должна попросить у тебя прощения… - сказала Эйлин. Она была очень сдержана, словно давно отвыкла проявлять свои чувства и показывать эмоции. – Во всем, что произошло, есть и моя вина.

Гарри не знал, что делать. Он понятия не имел, о чем эта женщина говорит, и уже десять раз пожалел о том, что назвался ее сыном. Видя, что Гарри молчит, Эйлин снова вздохнула и заговорила сама.

Семья Снейпов никогда не была счастливой. Ее можно было с уверенностью отнести к разряду неполных – во всяком случае, так считала большая часть городка. Сына воспитывала мать – чистокровная волшебница, еще не потерявшая ни аристократичных манер, ни своего наследства. Когда-то Эйлин была очень красивой женщиной, но годы жизни с магглом Тобиасом Снейпом, за которого она когда-то вышла замуж назло родителям и просто из вредности, превратили ее в ничем не примечательное существо. Этот брак отвернул от нее все высшее чистокровное общество, ее друзей, однокурсников и даже родителей. Нечто похожее впоследствии пришлось пережить и Андромеде Блэк – чистокровная девушка сбежала из дому с магглорожденным, за что ее даже убрали с семейного древа. Эйлин не раз пожалела о совершенном, но развестись с Тобиасом она уже не могла – к тому моменту, когда она узнала, что из себя представляет ее муж, а он узнал, что она волшебница, у них уже родился сын Северус.

Первые годы все шло более-менее нормально, Эйлин даже казалось, что муж немного поутих, но потом она поняла, как сильно заблуждалась. Постоянные скандалы, побои и пьянство мужа выводили ее из себя, но она ничего не могла сделать. Единственное место, где она могла укрыться от Тобиаса – ее лаборатория в подвале, куда он не решался заходить, но туда еще надо было успеть добежать…

Ее очень беспокоило, что ее сын должен расти в этой атмосфере террора и безысходности, видя, как его собственный отец избивает мать, а она ничем не может ему ответить – даром что волшебница. Позже, когда Северус подрос, и стало понятно, что, вопреки надеждам Тобиаса, он все же владеет магией, ему тоже пришлось принимать участие в отцовских «развлечениях». Они оба постоянно ходили в синяках.

Семья была бедной – от денег, которые завещал Эйлин один из ее дальних родственников, не осталось и следа. Ей самой приходилось ходить в маггловской одежде, а если приходилось выбираться в волшебный мир – надевать одну из тех мантий, что остались с былых времен. Ничего нового она не могла позволить ни себе, ни сыну. В городке с ними почти никто не общался – ее избегали, а от Северуса просто шарахались. Родители даже запрещали своим детям с ним общаться – мальчик был мрачным, резким и язвительным, он рос одиночкой.

От родительских скандалов он просто убегал – сначала оставался, чтобы морально поддержать Эйлин и отвлечь от нее Тобиаса, когда тот особо расходился, но потом Эйлин сказала: «Северус, не испытывай судьбу. Мне будет гораздо проще, если тебя не будет дома в это время, если мне не придется волноваться еще и за тебя…». И он уходил – на детскую площадку, в городской парк, в развалины старой школы… Куда-нибудь, лишь бы не слышать криков и стонов. А когда возвращался – в первую очередь спускался в мамину лабораторию, чтобы проверить, как там она, и помочь с варкой лечебных зелий.

А когда пришло письмо из Хогвартса, разразился настоящий скандал.

- Он не поедет туда, Эйлин! – кричал Тобиас. – Я уже говорил тебе, как отношусь ко всему этому, хватит с меня и одной ведьмы! Я не позволю превратить своего сына в одного из вас… в ненормального!

- Зря стараешься, - на удивление спокойно ответила Эйлин, холодно глядя на Тобиаса. Наверное, впервые она осмелилась так открыто перечить мужу. – Дети волшебников записаны в школу с самого рождения, и решать, ехать или не ехать, могут только они сами. У тебя ничего не получится. Мои предки учились в Хогвартсе. Я училась в Хогвартсе. И мой сын будет учиться там же.

Казалось, от злости у Тобиаса из глаз посыплются искры, так он смотрел на жену. Лицо стремительно краснело, кулаки сжимались – его выводил из себя тот факт, что жену не пугает его устрашающий вид, и она ему возражает.

- Будет? – переспросил он. – Я бы на твоем месте не был так уверен. Ты так ничему и не научилась? В этом доме значение имеет только МОЕ мнение!

- Ошибаешься, - усмехнулась Эйлин, и ее лицо на миг вновь стало таким же красивым, как раньше. – Если Северус не появится первого сентября в Хогвартсе, сюда придут люди, - Эйлин выделила это слово, чтобы Тобиас понял, что именно она имеет в виду. – Они захотят узнать, что помешало ребенку приехать в школу.

- Думаешь, я пущу их в дом? – самоуверенно ухмыльнулся Тобиас.

- Магглы им не помеха…

- ХВАТИТ! – неожиданно раздалось из-за спины. Тобиас резко развернулся и замер – позади него стоял Северус с самым мрачным и решительным выражением, которое Эйлин когда-либо видела на его лице. Длинные черные волосы были откинуты назад раздраженным жестом, губы плотно сжаты, глаза горят… - Это мое письмо. И мне решать.

Тобиас сделал шаг по направлению к сыну, Северус сделал шаг назад и покосился на мать. Та напряженно следила за мужем, незаметно приближаясь к нему маленькими шажками – палочки у нее не было, ее забрал Тобиас, но Эйлин готова была наброситься на него, если тот вздумает снова напасть на Северуса. Глаза у Тобиаса опасно сощурились.

- Тебе? – вкрадчиво переспросил он. – Ты всего лишь ребенок, неспособный…

- Да ребенок, - кивнул Северус. Он выглядел сейчас так же опасно, как и его отец. – Но ребенок, владеющий магией. Я поеду в Хогвартс, ты не сможешь помешать мне. Даже не стоит пытаться. Ты больше не будешь трогать ни меня, ни ее, запомни это. Теперь я могу за себя постоять.

Северус окидывает отца испепеляющим взглядом, тот меняется в лице. Конечно, он помнит тот выброс стихийной магии, случившийся два года назад – тогда Тобиасу пришлось две недели лежать в местной больнице, лечить сломанные ребра и ожоги. Если это случилось по вине девятилетнего ребенка, на что он будет способен, когда подрастет и обучится контролировать свои силы?

После этого инцидента наступило затишье. Северус поехал в Хогвартс, Эйлин чуть ли не на весь год заперлась в своей лаборатории вместе с котлом и ингредиентами для зелий, а Тобиас продолжал свою «деятельность» - пил и гулял, отыгрываясь на приятелях, поскольку не имел возможности тронуть жену.

На каникулах, когда Северус приезжал домой – разумеется, только на летние каникулы – Тобиас особенно злился. Еще бы – под носом наглый сопляк, позволяющий себе угрожать собственному отцу, а он не может ничего ему сделать. Однажды, в конце августа, Снейп-старший не выдержал и взялся за старое. В тот день Эйлин не было дома, и помочь своему сыну она никак не могла. А когда вернулась домой, то обнаружила своего мужа с сотрясением мозга, и Северуса – очень злого, нервного, побитого и забившегося в угол.

- Ты в порядке? – тихо спросила у него Эйлин. Северус быстро кивнул, но как-то неуверенно. – Что случилось?

- А что, не видно? – огрызнулся Снейп-младший. – Кажется, ему снова придется лечиться. Я немного перегнул палку.

- Но ты же не пользовался палочкой? – встревожилась Эйлин. Северус помотал головой.

- Нам же запрещено колдовать на каникулах, - ответил он. – Даже я не такой идиот, чтобы попытаться нарушить это правило.

Больше такое не повторялось. Летом после пятого курса Северус появился дома не один, вместе с ним пришла какая-то девица, судя по виду – его однокурсница. Красивая, волосы рыжие, глаза – зеленые, а уж как Северус на нее смотрел! Сразу видно – не просто однокурсница. Ее он представил как Лили Эванс. Эйлин вспомнила, что недавно неподалеку от них жила семья Эвансов – три маггла и девочка-волшебница. Это и была Лили. Северус отвел ее на кухню, запер дверь, но, поскольку использовать магию для заглушения своих голосов подростки все еще не могли, до Эйлин доносились отрывки их разговора.

Насколько она поняла, речь шла о неком плане, касающемся Джеймса Поттера. Что-то про какие-то отношения, что-то про Слизнорта, который все слышал… А потом Северус воскликнул: «Лили! Ты что – серьезно готова на это?» Ответ не был слышен, но Эйлин догадалась, что ответила девушка. Да и начала догадываться, что вообще происходит.

Однако больше вместе она их не видела - очевидно, они начали воплощать свой загадочный план в жизнь. Хотя Эйлин очень не нравились те люди, с которыми ее сын общался последние два курса, как в школе, так и вне ее – Эйвери, Малсибер, Розье, Лестрейндж и, особенно, Люциус Малфой. Она подозревала, что до добра это не доведет. И понимала, что поделать ничего не может – к тому моменту, когда Северусу исполнилось семнадцать лет, она окончательно потеряла влияние на него. Она даже не удивилась, когда он после седьмого курса приехал домой только для одной цели – сообщить матери последнюю новость и исчезнуть из этого маггловского города.

- Что это, Северус? – в ужасе спросила Эйлин.

- Темная Метка, - ответил тот, равнодушно скользнув по матери взглядом, и продолжил поиски какой-то книги, явно относящейся к разделу Темной Магии. – А что, не видно?

- Ты присоединился к Темному Лорду?!

Северус приостановил поиски и повернулся к Эйлин.

- Какая догадливость, - произнес он. – Ты совершенно права, я даже удивлен, что ты так быстро поняла, в чем дело.

- Но… Зачем?

- А что еще могло случиться с ребенком, выросшим посреди всего вот этого? – Северус с отвращением на лице указал на пейзаж за окном. – Среди магглов, среди постоянной ненависти и презрения, среди жестокости? Ты же не думала, что я останусь навсегда таким, каким был семь лет назад? Я вырос. И многое понял – в этом мире нужно самому бороться за свое счастье, за свою жизнь и свободу. Я делаю это.

- Ты ведь знаешь, чем это может ко…

- Ну хватит уже! – прервал он ее. – Раньше надо было думать, а не спохватываться в последний момент! Ты упустила время. Ты пугаешь меня смертью? Мне нечего терять. Азкабаном? Дементорам моя душа не достанется, а счастливые воспоминания… у меня их нет. Темный Лорд велик, он может дать мне то, чего я так жажду…

- Ты ошибаешься…

- Ты не можешь этого знать.

- А Лили?

Лицо Северуса на мгновенье исказила злость, в глазах появилась боль и ненависть, а потом на место вернулось прежнее равнодушное выражение. И тут Эйлин поняла – все, что случилось, произошло именно по вине той магглорожденной. Все те причины, которые Северус назвал – это лишь прикрытие.

- Она сделала свой выбор, - бросил он, схватил книгу и выскочил из дома.

Эйлин же навела справки – некоторые связи с прежними друзьями у нее остались – и выяснила, что Лили Эванс помолвлена с Джеймсом Поттером. Об этом объявили в конце июля, сразу после сдачи Ж.А.Б.А. Все стало понятно – эта новость выбила Северуса из колеи настолько, что он решил бросить всю свою жизнь и посвятить себя служению Темному Лорду. Только, чтобы забыть ее, чтобы быть постоянно занятым и не думать о ней, чтобы никогда не вспоминать, что любил Лили Эванс. Может, Эйлин Принц была никудышней матерью, но уж точно не дурой.

Почти два года о Северусе не было ни слуху, ни духу. Он словно исчез с лица земли, и найти его Эйлин не смогла. Только один раз появилась Лили и умоляла сказать ей, где его искать, на что Эйлин ответила: «Я не знаю». Больше Лили не приходила.

Однако летом 1979-го года Северус снова вернулся, сел на диван в гостиной и рассеянно уставился в огонь камина. Он довольно долго не реагировал на внешние раздражители, просто сидел неподвижно, как статуя. Потом повернулся к Эйлин и спросил:

- Почему я такой дурак?

- Прости, что? – недоуменно переспросила Эйлин. Северус раздраженно вздохнул, махнул рукой куда-то в сторону и ответил:

- Она не предавала меня. Это я ее предал.

Северус рассказал, как все было. Альбус Дамблдор решил, что Северус Снейп неподходящая пара для Лилиан Эванс, зато на эту роль замечательно подходит Джеймс Поттер, с которым она встречается уже почти два года (Черт бы побрал Лили с ее планом, как все неудачно получилось!). Северус не знал, какими средствами убеждения пользовался директор, Лили отказалась говорить об этом, но она согласилась на эту свадьбу. «Это было неизбежно, лучше так, чем то, что могло бы быть», - сказала Лили. А когда она узнала, что Северус перешел на темную сторону, она не сразу поняла, что именно ее помолвка с Джеймсом стала причиной этого. Только тогда она оценила, насколько далеко простирались планы директора, поняла, что вовсе не она и не Джеймс были целью этого плана. Директору зачем-то было нужно, что бы Северус стал Пожирателем Смерти. Но зачем?

Но это было не все. Едва Лили узнала об этом, она попыталась найти Северуса, чтобы объяснить ему всю ситуацию, но безуспешно. А вот ему больше повезло. Северус тоже проявил способность размышлять логически, он явился в дом Поттеров, когда Лили была там одна, и прямо спросил, по своей ли воле она вышла замуж за Поттера. Вот тогда-то все и выяснилось, вот тогда-то и Северус оценил, насколько грандиозные и продуманные планы у их бывшего директора.

Северус отказался рассказывать, почему он остался у Лили на ночь глядя, хотя все было ясно и так. После той ночи Северус решил, что пора ему искупить все то зло, которое он успел принести в мир. Он стал шпионом Ордена Феникса. Не та ли это цель, которой добивался Альбус Дамблдор?

После этого визита Северус снова исчез и не появлялся еще почти два года. Он пришел в последний раз утром первого ноября 1981 года, какой-то потерянный, расстроенный, отрешенный от окружающего мира… Ни на какие вопросы он не отвечал, Эйлин вообще словно не видел, заперся в комнате и не выходил оттуда до вечера. Потом стукнула дверь, и Эйлин едва успела заметить, как ее сын в черном плаще и с сжатой в руке палочкой решительно шагает к границе антитрансгрессионного барьера.

- Северус! – крикнула Эйлин. Тот резко остановился и обернулся. – Подожди, что произошло?

- Я убью его! – прорычал Северус в ответ. – Я убью его, и на этот раз он не отвертится!

- Кого?

- Дамблдора! Он не сделал ничего для нее. Не сделал ничего ни для нее, ни для нашего ребенка! Хотя разве Альбус Дамблдор когда-нибудь выполнял свои обещания? Прощай, мама. Я никогда не вернусь в этот дом. Никогда.

С этими словами Северус выскочил за границы барьера и с громким хлопком исчез. А Эйлин только спустя полчаса поняла, в чем дело – увидела в свежей газете статью о нападении Темного Лорда на дом Поттеров…

Он сдержал слово – больше никогда не появлялся в этом городке. Позже, после смерти Тобиаса, Эйлин все-таки переехала из того места, где столько лет была несчастна. Переехала в этот тихий лес на юге Англии, где все ее воспоминания о прошлой жизни мало-помалу меркли…

Ушел Гарри от этой женщины уже вечером. Она была хорошим рассказчиком, Гарри словно оказался в прошлом и увидел события своими глазами. Эйлин Принц рассказала ему довольно много, хотя ее рассказ оставил еще больше вопросов, чем письмо Лили. Но один ответ Гарри все же получил: «Он не сделал ничего для нее. Ни для нее, ни для нашего ребенка».


Глава 5. Я была права!

Библиотека особняка Блэков в последнее время стала тем местом, куда Гарри приходил подумать. Атмосфера к этому располагала – большое помещение, потрескивающее пламя камина, иногда прерывающее тишину, картины на стенах, на которых можно было остановить взгляд, и много книг, относящихся к самым разным областям магии. На чтение можно было отвлечься, если размышления заходили в тупик. Но сейчас мысли в голове Гарри и не думали путаться, наоборот – в последнее время он получил столько информации, что разобраться в ситуации было не так-то сложно. Даже несмотря на то, что некоторые вопросы так и не получили ответа.

Поверить в то, что Дамблдор оказался вовсе не тем добрым волшебником, каким казался Гарри восемь лет назад, было просто. Доверие к Дамблдору таяло с каждым годом, а первые сомнения появились еще на пятом курсе, после гибели Сириуса и выяснения правды о пророчестве. После чего только крепли – особенно после того, как Гари узнал, что был марионеткой в руках директора. Да, он был великим волшебником, но такие, как он, добиваются своих целей любой ценой, точно так же, как Волдеморт. Только Темный Лорд калечит тела, а Дамблдор – судьбы.

Может, Гарри должен был бы прийти в ярость, узнав всю правду о великом волшебнике, но он не чувствовал ничего, даже разочарования. Только было удовлетворение, словно его это все и не касалось, словно он узнал то, что давно подозревал и сам.

Поверить в то, что Снейп – его отец, оказалось еще проще. Гарри не знал, что являлось причиной этого, возможно – рассказ Эйлин, возможно – письмо Лили, возможно – просто недоверие к директору. А может, просто понимание того, что объясняться с профессором не придется. Но все же что-то заставляло его искать способ проверить этот факт. Наверное, это влияние Гермионы сказывалось.

«Потом. Это я еще успею, а пока что надо сложить в кучу всю информацию, пока я окончательно не спятил…»

Итак… Получается, эта история началась очень давно, еще на пятом курсе обучения его родителей. Во всех смыслах – родителей. Лили встречалась со Снейпом, потом они разругались чуть ли не на глазах у всей школы, а после этой ссоры она стала девушкой Джеймса. Это, скорее всего, было отвлекающим маневром, о чем знали только двое – Слизнорт, подслушавший разговор Лили и Снейпа, и Эйлин Снейп, которая случайно сделала то же самое. Возможно, стоит добавить к списку и Дамблдора, который всегда знал обо всем, что происходило в школе – Слизнорт мог ему доложить или случайно проболтаться. После окончания школы было объявлено о помолвке Лили и Джеймса Поттера - если исходить из рассказа Эйлин, руку к этому приложил директор. А потом ряды Пожирателей Смерти пополнились еще одним человеком.

Что случилось на самом деле, выяснилось слишком поздно. И Северусу Снейпу так и пришлось до конца своей жизни носить на руке Темную Метку, он не дожил до того момента, когда Метки у всех Пожирателей исчезли вместе с гибелью Волдеморта. Ему не хватило всего нескольких часов…

«Черт! Черт! Я же мог что-то сделать?»

Нет, Гарри никак не мог повлиять на события - и он знал это. Что бы он ни сделал в ту роковую ночь, как бы ни повел себя - все закончилось бы точно так же. Потому что не он был виноват, причиной стала ошибка Волдеморта. Но это не утешало...

Итак – Лили и Снейп снова были вместе. Они разобрались в ситуации почти сразу и сумели все скрыть от остальных. Вопрос в том, как быстро Джеймс и Дамблдор узнали об этом? «До того, как я родился, или после того, как обнаружили, что я не сын Джеймса? Так... На этом месте стоит остановиться».

Наверное, все же второе – директор не дурак, Джеймс не идиот, а Лили не могла не знать окклюменцию… «Снейп обязательно научил бы ее хотя бы основам, специально для сокрытия этого факта». Значит, Гарри был не слишком похож на Джеймса. Что ж… Для этого существует трансфигурация и другие виды Чар Наследия. Гарри специально облазил библиотеку в поисках литературы по этой теме и нашел кое-что – некоторые из заклинаний принадлежали к Темной магии, но Гарри не удивился, что Дамблдор мог применить их. Из книг получалось, что заклятья теряли силу после смерти наложившего их, так что Гарри мог никогда не узнать правды – директор вполне мог его пережить. Но эти Чары распространялись только на характер и способности… «Вот только они не всегда действовали, не так ли, профессор? Концентрации не хватало? Или думали, что замели все следы?»

Ну да, после смерти Дамблдора Гарри перестал демонстрировать квиддичные успехи и характер Джеймса. Поиск крестражей заставил Гарри стать более жестким и твердым, а на последнем курсе он просто зарылся в книги.

Что же было дальше? Правду узнали те, от кого ее пытались скрыть, а потом… Потом начинались вопросы. Почему директор выдал ребенка Снейпа за ребенка Джеймса? Как Лили допустила это? А если у нее не было выбора? Что Дамблдор хотел от Снейпа? Почему не стал Хранителем Тайны Поттеров? Ладно, допустим, хотел устранить их руками слуг Волдеморта. А если ребенок пострадал бы? Тот самый ребенок из пророчества! Или директор предполагал, что Гарри сам сумеет себя защитить?

После гибели Поттеров директор принимает решение отправить сына Лили к ее маггловским родственникам. Он отказался отдать ребенка Сириусу, хотя дом на площади Гриммо гораздо более надежный, чем защищенный магией крови дом Дурслей. «Надеюсь, директор не приложил руку к аресту Сириуса?!». Отказался вернуть ребенка его биологическому отцу – ладно, тому грозил Азкабан, но ведь эта проблема была решена! А Гарри не только не узнал правду, он еще и столкнулся с ненавистью Снейпа, причем с ненавистью вроде бы искренней, истинные причины которой на данный момент были Гарри неизвестны.

Почему за все эти годы профессор ни словом не обмолвился о том, что он – его отец? Разумеется, Гарри должен был написать ему письмо, но ведь Снейп мог предположить, что Гарри ничего не рассказали? Или не мог? Или кто-то ему написал от имени Гарри? «Нет, это бред. У меня паранойя».

Но что бы ни думал Снейп о Гарри, он все же неоднократно спасал тому жизнь. Иногда… да, впрочем, почти всегда рискуя при этом своей собственной. А это хоть что-то, да значило. Интересно, а как много знал Снейп о жизни Гарри? Больше того, что ему рассказывал Дамблдор? Больше, чем Гарри знал про жизнь самого Северуса?

А ведь их судьбы в чем-то похожи… Оба – полукровки. Обоим пришлось расти в атмосфере отрицания магии, лишенным родительской любви, жертвами рукоприкладства собственных родственников. Если бы Гарри попал в Слизерин, его ждала бы та же участь, что и Снейпа. Им обоим пришлось в жизни очень тяжело – и оба сумели сохранить способность любить, несмотря ни на что. Несмотря на все то, что творил с их жизнями Альбус Дамблдор. Несмотря на то, что Волдеморт отнял у них все.

«А за что я его ненавидел всю жизнь? За придирки и постоянные замечания? Так ведь за дело было. На уроках по зельям не старался, ночью по замку бродил, в Омут Памяти влез, обвинил в смерти Сириуса… Да, он открыто меня ненавидел, не забывая напоминать об этом, постоянно снимал баллы. И только».

Только сейчас Гарри полностью осознал, что означала для него смерть Северуса Снейпа. Почти месяц после битвы за Хогвартс Поттер ни с кем не общался, размышляя о войне и своей роли в ней. Размышляя о том, как много сделал для него ненавистный профессор. Гарри простил его за все зло, которое было им причинено, ради того добра, что он сделал. Если бы не вмешательство зельевара, Гарри не дожил бы до того дня, когда смог убить Волдеморта.

Сейчас к Гарри вернулись эти мысли, и он понял – тогда он потерял не только защитника, но и отца. Потерял во второй раз, пусть даже Джеймс и не был его биологическим родителем. Умом Гарри понимал, что не виноват в смерти Снейпа, но сердце упорно твердило, что он должен был что-то сделать. «Но что я мог?» Ничего. Гарри не знал, что Волдеморт хочет убить профессора. Не мог никак вмешаться и помешать этому, не мог предупредить Снейпа… «Но ты мог хоть что-то ему сказать? Мог. Но ты лишь смотрел на него и молчал, а в глазах твоих горела ненависть. Но назад уже не вернуться, уже ничего не изменить…»

От этих мыслей начинала болеть голова, и появлялось такое знакомое чувство – как после смерти Седрика, Сириуса, да того же Дамблдора. Чувство вины за смерть близкого человека. Обжигающее, невыносимое, от которого нет спасенья… Хотелось изолироваться от мира, не подпускать к себе никого, что бы в один день не потерять еще кого-то, не ощутить свою вину в этой смерти.

После возвращения от Эйлин Принц – подсознательно Гарри называл ее девичьей фамилией – Гарри сел в кресло в гостиной и тупо смотрел в огонь несколько часов. Голова упорно отказывалась думать – из мыслей не уходил образ Эйлин – высокая женщина, с равнодушным выражением лица, большие черные глаза, на дне которых отчетливо различима глухая тоска… «Я вернусь. Обязательно вернусь. Я не оставлю ее одну…»

Почему-то из самых несчастных вырастают самые достойные. «Но я, как всегда, это пропустил».

Гермиона и Джинни попеременно пытались связаться с Гарри через камин, но тот их игнорировал, сейчас было не до разговоров. Даже с лучшей подругой. Даже со своей девушкой… Сейчас хотелось отгородиться от окружающего мира, от всех людей, оказаться одному, как можно дольше.

Гарри понял, что если он не займет себя чем-то, то увязнет в депрессии. И он решил заняться делом. «Уверен, Снейп пошел бы варить зелья. Но у меня сейчас есть задача поважнее». Для начала Гарри отобрал себе четыре книги из библиотеки – три про родство волшебников и способы его проверки, и одну про Чары Наследия. Книги были древние и тяжелые, их изучение грозило затянуться надолго. Как раз то, что нужно.

***

«Я не прочту все это до конца своей жизни!»

Гарри уже два дня не вылезал из библиотеки, копаясь в книгах, прерываясь лишь на еду и сон. Но не нашел ничего более-менее стоящего, даже в разделе Темной магии. Большинство способов проверки родства требовали, что бы оба человека были живы – это как минимум. Помимо этого существовала масса дополнительных условий, произнесение каких-то мудреных магических формул, выполнение ритуалов… Иными словами, Гарри не имел никаких шансов.

Приходилось постоянно задавливать навязчивую мысль обратиться за помощью к Гермионе – та, несомненно, начнет ему сочувствовать, а от этого Гарри станет еще хуже, чем было. Но Гермионе было неведома такая фраза, как «Я не хочу тебя видеть». После двух дней безуспешных попыток связаться с Гарри через камин, Гермиона поступила так, как раньше не поступила бы ни за что. Она просто пришла на площадь Гриммо – помогая Гарри накладывать на дом заклятье Фиделиус, она была единственной, кто мог попасть в дом против воли его владельца. А когда, открыв дверь своим ключом, Гермиона вошла внутрь и обнаружила Гарри в окружении книг – она даже не удивилась, зрелище стало привычным за последний год.

- Гарри! – гаркнула она так громко, что тот уронил книгу, которую держал в руках.

- Что? Гермиона? – рассеянно произнес Гарри. Гермиона только закатила глаза. Она сняла несколько книг с дивана и села рядом с Гарри.

- Ты в последнее время занимаешься чем-то кроме этих книг? – поинтересовалась девушка.

- И это мне говорит Гермиона Грейнджер, которая семь лет своей жизни не вылезала из библиотеки, - Гарри насмешливо приподнял бровь. – Гермиона, я тебя умоляю, не начинай. Лучше скажи, зачем пришла.

- Это может подождать, - махнула рукой Гермиона. – Что ты ищешь? Ты, наверное, уже полбиблиотеки обыскал.

Она взяла из стопки самую верхнюю книгу, и на ее лице отразилось удивление. На обложке было написано: «Заклятье Наследия. Темные Магические ритуалы и обряды».

- Зачем тебе это? – требовательно спросила она. – Ты же не думаешь, что профессор Снейп мог пойти на такое?

- Снейп вряд ли, - согласился Гарри. – Дамблдор мог.

- Гарри! – возмущенно воскликнула Гермиона. – Как ты можешь такое говорить! Директор мог вообще не знать об этом! А ты обвиняешь его…

- Гермиона, - перебил Гарри. – Ты же ничего не знаешь… Дамблдор все знал. И если бы не его вмешательство, я бы не стал Поттером, и оба моих родителя были бы сейчас живы. Если бы не его вмешательство, я бы знал правду и имел бы семью…

- Что ты такое говоришь? – растерялась Гермиона. – С чего ты взял все это?

- Я прочитал мамино письмо, - ответил Гарри, - то которое тебе дала тетя Петуния, помнишь? Оно оставило слишком много вопросов… я никак не мог успокоиться и решил расспросить мать Снейпа – Эйлин Принц.

Гарри вкратце пересказал Гермионе эту историю, опуская слишком личные подробности. В конце его рассказа подруга спрятала лицо в ладонях и что-то тихо бормотала сама себе. Гарри мог ее понять – не каждый день узнаешь, что великий светлый маг – вовсе не светлый, что Пожиратель Смерти способен на столь чистую любовь, что можно вот так просто распоряжаться человеческими судьбами… Она не привыкла к такому, она не сталкивалась с предательством на каждом шагу, не теряла близких людей, она не знает, каково это - однажды узнать, что во всем виноват человек, которому ты столько лет доверял.

Гермиона убрала руки от лица и повернулась к Гарри. Она побледнела, а глаза наоборот – покраснели. Руки слегка дрожали – то ли от ярости, то ли от волнения.

- Этого не может быть, - прошептала она. – Не может быть! Ты что-то не так понял. Дамблдор – он же… он же великий!

- Я согласен, - кивнул Гарри. – Он действительно был великим, но это не мешало ему совершать подобное. Конечно, все это было сделано во имя великой цели.

- Гарри, это ужасно, - Гермиона замотала головой, словно отрицая все услышанное. – Это же… получается, что Снейп по его вине принял Метку, и Лили вышла замуж за Джеймса, Снейп стал шпионом… а ты – Поттером… Ради чего это все, ради чего?!

Гарри пожал плечами.

- Это единственное, чего я никогда уже не узнаю. Лучше бы я оставался Гарри Поттером. Наверное, способность находить проблемы на свою голову не покинет меня, чьим бы сыном я ни был.

- Гарри, что ты искал в библиотеке? – снова спросила Гермиона, на лице которой застыло решительное выражение. Она была готова делать что угодно, лишь бы не думать о том, что только что узнала. Она подумает об этом потом, но не сейчас. – Я могу помочь тебе?

За что Гарри всегда любил Гермиону, так это за то, что она всегда была готова прийти на помощь. Гарри посвятил ее в свою проблему, после чего Гермиона повела себя странно – она откинулась на спинку дивана и истерически захохотала. Гарри терпеливо дождался, пока она успокоилась и посмотрела на него, утирая с лица слезы.

- Гарри… ты… ха-ха… честное слово! – выдавила Гермиона, сгибаясь пополам в новом приступе смеха. Последовало еще минуты три хохота, а потом Гермиона резко успокоилась. – Ты забыл, что тебя одиннадцать лет воспитывали магглы?

- Уж это-то я прекрасно помню, - ответил Гарри, хмуро смотря на подругу. – Я не понимаю, как мое желание проверить родство со Снейпом может быть связано с Дурслями.

- Дурсли тут не при чем, - отмахнулась Гермиона. – Я имею в виду маггловский мир в общем. Гарри, есть такая вещь, как анализ ДНК, ты знаешь?

- Что-то слышал… Мерлин! Как я не подумал об этом?! – Гарри мысленно дал себе подзатыльник.

- Гарри, но это дорого…

- Но я вроде не нищий? Где мы возьмем его кровь?

- Визжащая Хижина.

Гермиона произнесла всего два слова, но эти слова подняли массу неприятных и болезненных воспоминаний, сердце заколотилось в бешеном темпе, кровь зашумела в висках… «Я никогда этого не забуду. Это никогда не отпустит меня». Он больше никогда не сможет прийти в это место и повеселиться, как на третьем курсе они мечтали всей компанией. Это место навсегда станет для него заключительным этапом войны, самым страшным воспоминанием. Не битва с Волдемортом, а именно смерть Северуса Снейпа.

- Гарри, ты в порядке? – взволнованно спросила Гермиона. Гарри сглотнул.

- Да, - соврал он. Гермиона не должна догадаться о его истинных мыслях и чувствах. – Визжащая Хижина, я понял. Когда отправляемся?

- Гарри, я иду одна, - сказала Гермиона.

- Нет, вместе со мной, - настойчиво ответил Гарри, поднимая на подругу глаза. – Это нужно в первую очередь мне, верно? Так что…

- Ты уверен, что тебе стоит туда возвращаться? В прошлый раз…

- Гермиона! Это мое личное дело! И это не обсуждается. А теперь, будь добра, объясни - ради чего ты так невежливо вломилось в этот дом?

- Да, пожалуй, стоит, - Гермиона вздохнула. – Извини, Гарри…

- А тебе не кажется, что в последнее время ты слишком часто произносишь эти слова?

- … просто я подумала – раз уж мы друзья… - тут она запнулась и снова вздохнула. – Я знаю, ты злишься на Рона, за то, что он тебе наговорил в аэропорту, на меня, за то, что я такая надоедливая…

- Гермиона, - снова перебил Гарри. – Ты моя лучшая подруга. И я просто не знаю, что было бы со мной в эти последние две недели… если бы не твоя надоедливость, не твоя настойчивость и твое понимание. Поэтому, прошу тебя, переходи уже к делу.

- В общем… я рассталась с Роном.

Кажется, Гарри когда-то уже раздумывал, что случилось бы с его челюстью, если бы она отпала. Эта новость была не настолько шокирующая, как та, но Гарри все равно разинул рот от удивления. «Рассталась с Роном?»

- Что? – тупо спросил он. – Ты серьезно?

- Абсолютно, - кивнула Гермиона. – После битвы за Хогвартс я решила попробовать построить с ним отношения, хотя последние несколько лет упорно твердила себе, что эта попытка обречена на провал. И почти сразу поняла, что была права… Да ты сам все видел: каждую неделю – скандалы, эти постоянные его вспышки ревности, обиды и намеки… Я устала. Эта наша поездка была последней попыткой исправить положение, но не получилось… Вот почему Рон был так зол. Я, конечно, старалась скрывать все от тебя, пока было возможно, делать вид, что все нормально. Но Рон так не умеет. Он искал повода выплеснуть обиду и злость, вот и прицепился к тебе. Я прошу только – не злись на него. Давайте останемся друзьями.

- Я на него не злюсь, - это было почти правдой. – Только за эти две недели он так и не попытался найти меня и извиниться. Я не могу считать это проявлением желания со мной общаться. И это он еще не знает всей правды…

- Дай ему время, - произнесла Гермиона.

- Сколько? – спросил Гарри. – Месяц? Два? Хорошо, я подожду. Вот только не уверен, что смогу общаться с ним так, как раньше. Так что ты теперь будешь делать?

- Ну, - щеки Гермионы немного порозовели, - я перевожусь в болгарский Магический Институт.

- Виктор Крам? – догадался Гарри.

- Мы с ним до сих пор общаемся, - кивнула Гермиона. – Он хорошо ко мне относится… Да и факультет Трансфигурации там один из лучших в Европе.

Гарри закатил глаза. В этом вся Гермиона – прячет свои чувства за учебу. Ни за что не признается, что Крам ей нравится, все твердит про трансфигурацию.

- Кстати, Гарри, ты про Джинни не забыл? – как бы между прочим спросила Гермиона. Гарри покачал головой.

- Я не уверен, что смогу ей все объяснить, - ответил он.

- А ты попробуй. Мне ты рассказал, так почему же она не должна этого знать? Гарри, это вопрос доверия. Расскажи ей правду и покажи, что она для тебя значит.

«Она права… Джинни моя девушка, она поймет».

Бросив взгляд на часы, Гарри решил – расскажет все Джинни завтра, а сегодня вечером он отправится с Гермионой в Визжащую Хижину.

***

О, да! Гермиона в который раз оказалась совершенно права… Почему Гарри ее не послушал? Почему не понял – если его так трясет при одном упоминании о Визжащей Хижине, то что с ним будет, когда он там окажется?! Узнал…

Сама Хижина никак за этот год не изменилась. Последний раз Гарри был здесь вместе с аврорами, когда забирали тело Снейпа. Пол так и остался заляпан его кровью, на спинке сломанного стула висел чей-то плащ… Все было покрыто толстым слоем пыли, ветер, прибивающийся сквозь щели, раскачивал отваливающиеся деревянные панели.

Когда Гарри снова оказался в помещении, где профессор зельеваренья умер практически у него на руках, на него сразу нахлынули воспоминания, они проносились перед глазами так быстро, словно кто-то прокручивает маггловский фильм в ускоренном режиме и не может остановить… Слова Волдеморта о Старшей палочке, Нагайна, медленно скользящая к настороженному зельевару… И его последние слова, сказанные в последние секунды жизни… «Посмотри на меня…» - слова, заставившие Гарри перебороть свои чувства и посмотреть Северусу Снейпу прямо в глаза – в тот самый миг, когда в них погасли последние искорки жизни. Последнее, что увидел Снейп в своей жизни – зеленые глаза Лили, женщины, которую он так и не разлюбил, за которую так страстно желал отомстить. Сына которой он все эти годы защищал, дав ему возможность дожить до того дня, когда придет время исполнить свое предназначение. А Гарри навсегда запомнил выражение глаз зельевара – он так и не разгадал, что оно означало. Он никогда уже не узнает, что сказал бы ему Снейп, если бы у него было хоть немного больше времени…

Гарри не стал дожидаться, пока Гермиона сделает то, ради чего они сюда пришли. Он развернулся, вышел из Хижины и трансгрессировал к себе на площадь Гриммо, на этот раз защитив дом от проникновения извне, даже от Гермионы.

«Идиот… Зачем я туда сунулся? Заняться нечем было?»

Сейчас ему необходимо было, что бы кто-то был рядом – наверное, впервые за последнее время одиночество не спасало. Тяжело вздохнув, Гарри взял щепотку Летучего пороха и вызвал Нору. На беду на кухне возле камина оказался Рон, сидящий за столом и с рассеянным видом помешивающий чай. Увидев в камине голову Гарри, Рон вскочил со стула и опрокинул чашку. Раздраженным взмахом палочки он убрал осколки и враждебно уставился на друга – или все же бывшего друга? Гарри все никак не мог понять, почему Рон тогда раскричался и убежал. Ссора с Гермионой явно не причина – подтверждение тому то, что сейчас Рон и не думал мириться.

- Это ты? – задал он донельзя глупый вопрос, особенно если учесть, что любой на месте Гарри ответил бы положительно.

- Привет, Рон, - кивнул Гарри. – Мне нужна Джинни.

- Ее нет, - хмуро ответил Рон. – И она не будет с тобой общаться.

- Это ее решение или твое? – поинтересовался Гарри.

- Мне лучше знать, что для нее хорошо, - заявил Рон.

- Вот как, - протянул Гарри. – Джинни всего на год младше тебя и она совершеннолетняя. Она имеет право сама для себя решать. Рон, мне кажется, нам нужно поговорить.

- А мне так не кажется, - возразил его рыжий друг. Он сел обратно на стул, только поставил его так, что б стол не загораживал камин. – Мне не о чем разговаривать с сыном Пожирателя Смерти.

- Тебя задевает то, что он бывший Пожиратель или то, что это Снейп? – спросил Гарри, понемногу выходя из себя. – Как бы то ни было, я ни в чем не виноват, Рон. Я не просил маму делать выбор, я не просил Дамблдора скрывать от меня правду. И я ничего уже не могу изменить, я не стану опять сыном Джеймса Поттера.

- И ты относишься к этому так спокойно?! – повысил голос Рон. – Ты мне тут доказываешь, что ни в чем не виноват? Я согласен. Но как ты можешь спокойно признавать, что он твой… твой отец, Гарри? После всего того, что он тебе сделал? Он же тебя ненавидел! И еще не известно, что он сделал с твоей матерью!

- Замолчи, - посоветовал Гарри, - ты ничего не знаешь про их отношения. А все плохое, что Снейп сделал, он сделал мне, не тебе. Но если бы он не спасал мою шкуру столько раз, мир до сих пор бы терроризировал Волдеморт. Ты можешь сколько угодно ненавидеть Снейпа за уроки зельеварения и ночные отработки... А я ему благодарен.

- То есть ты ему все простил?

- Нечего прощать. Ты знаешь не всю историю, поэтому не можешь оценить, насколько Снейп сам был пострадавшей стороной.

- Значит, ты его жалеешь, - констатировал Рон.

- Нет, - возразил Гарри. – Я не жалею, я сочувствую, а это две совершенно разные вещи. Жалеет тот, кто не понимает. А тот, кто знает, каково это – быть обманутым и всю жизнь следовать чужим указаниям – тот сочувствует.

Рон несколько секунд молчал, пытаясь понять слова, сказанные другом, потом пожал плечами и произнес:

- Но я все же не понимаю – ты так спокойно относишься к новости…

- А тебе откуда знать, как я отношусь к этой новости? – переспросил Гарри, усмехаясь. – Ты не общался со мной последние две недели. Если бы Гермиона однажды не пришла ко мне на Гриммо…

Гарри не стал заканчивать предложение, и так было понятно, что он имел в виду. Рон в это время рассматривал Гарри так, словно видел впервые.

- А как насчет книг по Темным Искусствам, которые ты читал? – спросил Рон, прищуриваясь. – Ты хочешь сказать, что твой интерес к Темной магии – это не наследственность? Что то, что Снейп был темным магом, на тебе никак не отразится?

- Да какая разница? – вышел из себя Гарри. – Да, он знал Темные Искусства, но вместе с этим был прекрасным зельеваром и хорошим человеком! Почему ты в людях ищешь в первую очередь плохое?

- Наверное, потому, что такие люди, как Снейп, не вызывают желания копаться в их душах, - ответил Рон, отворачиваясь.

- Вот в этом и есть твоя проблема, - пробормотал Гарри.

- Знаешь, ты здорово похож на него… - пробормотал Рон, который не расслышал последней фразы. Наверное, он все же соскучился по своему лучшему другу. А может, просто решил разобраться в ситуации. – и это так неестественно... Как же так вышло?

- Сейчас неподходящее время для этого разговора, - заметил Гарри. Он был все же рад, что Рон перестал злиться и снизошел до разговора с ним. – Мы могли бы встретиться и поговорить обо всем.

- Конечно, - Рон закивал. – Слушай, Гарри, прости меня… Я был… у меня были проблемы…

- Да, я знаю, - сказал Гарри. – Гермиона рассказала.

- Что? – встрепенулся Рон. – Что она тебе рассказала? Что, Гарри?

- Не нервничай, - посоветовал Гарри. – Она всего лишь сказала, что вы с ней расстались, не более. Я не расспрашивал ее подробнее.

Рон вздохнул.

- Ну вот, я опять кричу. Я просто… я не могу ее найти. Я не знаю, где она.

Гарри прикинул – Гермиона уже должна была покинуть Визжащую Хижину. А завтра она покидает Англию и отправляется в Болгарию. И Рон даже не сможет с ней попрощаться… Может, сказать ему, что Гермиона уезжает? «А я имею право?»

- Рон, - начал он, - она завтра уезжает… Ты можешь проводить ее. Вы же останетесь друзьями? После всего, что мы втроем пережили, расстаться вот так…

Это было тем, чего Гарри опасался еще с шестого курса – после неудачных отношений Рон с Гермионой могли уже никогда не возобновить прежнюю дружбу. Но Рон, наверное, боялся того же, потому что сразу кивнул.

- А теперь ты не мог бы позвать сюда Джинни? – снова попросил Гарри. Рон замялся.

- Она со мной не разговаривает, после того случая в аэропорту. Просто я не сдержался, накричал на нее, она и обиделась – за тебя, за Гермиону… До сих пор злится на меня. Но я ее сейчас приведу.

Рон скрылся из поля зрения, а через несколько минут послышались крики. Гарри улыбнулся - не узнать голос Джинни было невозможно, она всегда любила покричать на старшего брата, особенно если для этого был повод. Через пару секунд в кухню влетел ураган под именем Джинни Уизли – растрепанные рыжие волосы, развевающиеся от легкого ветерка, врывающегося в открытую форточку, зеленый махровый халат, спешно надетый поверх длинной белой ночной рубашки…

- Заткнись! – крикнула Джинни в сторону коридора, где наверняка стоял Рон. – И не думай подслушивать! Привет, Гарри, - улыбнулась девушка.

- Я тебя не разбудил? – поинтересовался Гарри. – Уже поздно…

- Нет, просто я сидела у себя в комнате. Приехал Чарли, а когда Чарли дома… - Джинни красноречива умолкла. Ну да – Чарли был из того же теста, что и близн… Джордж Уизли. «Черт, никак не привыкну, что Фреда больше нет…» - Гарри, у тебя что-то случилось? Если хочешь, я могу к тебе приехать…

«Вот, за что люблю Джинни – она готова быть рядом со мной всегда, даже если я прошу ее об этом поздно вечером, а причину не смогу толком объяснить…»

***

- Вот, значит, как… - Джинни не впадала в ступор, как Гермиона, впрочем, это можно было предвидеть – Гарри не замечал за ней сильного доверия к Дамблдору. Она, конечно, считала его великим, могущественным и гениальным, но нельзя было сказать, что она его любила. У таких великих и гениальных всегда есть большие тайны, которые тщательно скрываются, а иногда появляются те, кто эти тайны узнает. И это часто бывает больно… - Я бы никогда не подумала, что можно так поступить. Но… Я думаю, у директора была какая-то высшая цель.

- Только никого из нас в это не посвятили, - ответил Гарри. – Я никак не могу понять, для чего все это было сделано. Наверное, уже никогда и не пойму.

Они немного посидели молча, глядя в огонь, думая каждый о своем. У Гарри все не шла из головы та встреча с матерью Снейпа. Она осталась совершенно одна, он ее единственный родственник. Оставить ее одну в том доме… «Я не могу так поступить. Я всю жизнь мечтал о семье, а теперь есть такая возможность… К тому же – я должен Снейпу очень много. И я обязан вернуть ему хоть часть этого долга».

- Ты думаешь о ней? – спросила вдруг Джинни, которая уже с минуту вглядывалась Гарри в лицо. Когда тот недоуменно приподнял брови, она добавила: - Об Эйлин?

- Да, - кивнул Гарри. – Я… Я хочу вернуться туда. Она очень долго ждала окончания войны, она знала – тогда Снейп сможет вернуться, хоть он и поклялся не возвращаться. А он так и не пришел… она ведь даже не знает, что его уже нет в живых, и вряд ли я смогу ей об этом сказать. Но и позволить, чтобы она думала, будто я – Северус Снейп, тоже нельзя. Она ведь... она моя бабушка...

Непривычное слово слетело с языка и Гарри густо покраснел - может, от смущения, может - от чего-то другого, Гарри не мог внятно объяснить, что чувствовал в этот момент.

- У тебя большой дом, - произнесла Джинни, положив голову на плечо Гарри. Она не стала комментировать последние его слова, зная, что это смутит его еще больше. – Мы все здесь поместимся. Если хочешь, я пойду с тобой, чтобы тебе не пришлось чувствовать себя одиноким.

Гарри благодарно кивнул. Джинни действительно удивительный человек.

***

Спустя неделю после второго визита в дом Эйлин Гарри медленно брел по утреннему Лондону по направлению к «Дырявому Котлу» - он собирался зайти в аптеку в Косом переулке и купить некоторые ингредиенты для зелий. Часть – себе, для освежения в памяти школьной программы (через неделю начинались занятия в Школе Авроров), часть – для Эйлин, которая пришла в восторг от лаборатории на площади Гриммо и пожелала немедленно что-то сварить.

Они с Джинни рассказали ей всю историю – начиная с 1980 года и заканчивая годом прошлым и битвой с Волдемортом. Говорил в основном Гарри, но когда речь зашла о событиях в Визжащей Хижине, Джинни сжала его руку и продолжила рассказ сама – рассказала все, что знала со слов самого Гарри, Рона и Гермионы. Эйлин отнеслась к этому на удивление спокойно – не считая того, что сначала приняла Джинни за Лили, она вела себя абсолютно адекватно. Новость о смерти сына она выслушала молча, после чего так же молча обняла Гарри и сказала: «Прошлого не вернуть. Нужно жить настоящим и думать о будущем».

Звонок мобильного телефона в кармане перебил размышления. Телефон Гарри носил скорее по привычке – позвонить ему могла разве что Гермиона, но она сейчас в Болгарии… Но тем не менее, это была именно она.

- Привет, Гермиона, - сказал Гарри, а та вместо приветствия заорала в трубку:

- Я была права!

- Хорошо, - ответил Гарри. – Ты часто бываешь права, а теперь объясни, пожалуйста, о чем ты говоришь.

- Я получила результаты того анализа и он положительный! – протараторила Гермиона на одном дыхании.

- Какого анализа? Того самого?

- Да, Гарри. Впрочем, ты и так все знал…

Гарри не ответил. Он только почувствовал, как по лицу помимо его воли расползается широкая улыбка.


Эпилог

Конец сентября. Еще несколько дней – и начнутся занятия в Школе Авроров. Гарри и Рон уже собрали свои чемоданы и прочитали все учебники… Ладно, если быть честными – прочитал их Гарри, Рон лишь просмотрел, но все равно – оба уже чувствовали себя готовыми начать изучение этой сложной профессии.

Вот наступило тридцатое сентября. В гостиной дома номер двенадцать по площади Гриммо собрались трое молодых людей, у которых завтра начиналась новая жизнь. Гарри – с учебником из библиотеки Школы Авроров, который был изрядно потрепан и нуждался в серьезном ремонте. Рон – со своей метлой и набором для полировки, который был одолжен у Гарри. Джинни – с каким-то женским журналом, который она читала без особого интереса. Все трое молчали, сосредоточенно занимаясь своим делом. Молчали не потому, что было нечего друг другу сказать, а потому, что наслаждались тишиной и покоем, которых очень не хватало в последнее время. А уж то, что все трое были вместе…как в старые добрые времена... Только Гермионы не хватало. Но об этом старались не говорить, только Гарри с Джинни перемигивались. Младшая Уизли считала, что Рон получил хороший урок и больше не совершит подобных ошибок. А Гарри был уверен, что Гермиона не будет счастлива с Крамом, и рано или поздно вернется. И все у них будет хорошо.

Привычно горящее пламя камина потрескивало в тишине, искры подскакивали и светились золотистым светом. Подклеивая учебник, Гарри невольно вспомнил Хогвартс, свою гриффиндорскую гостиную, уроки и ночные брожения по замку… Все это уже в прошлом, детство ушло и уже никогда не вернется. Но… но теперь Гарри Поттер может жить нормальной жизнью, не думая о том, что где-то там есть смертельный враг, которому по силам захватить весь мир. Что над близкими людьми нависла опасность, и смерть бродит вокруг, как тень. Больше не нужно думать о том чертовом пророчестве, которое сделало Гарри «Избранным» и обязало убить Волдеморта. И все погибшие в великой войне теперь отомщены.

Казалось, жизнь наладилась, все проблемы решены. Только у Гарри Поттера все еще остались вопросы, которые не давали покоя, не давали возможности просто жить и наслаждаться свободой. Гарри понимал, что от его мыслей никому лучше не станет, но он так хотел узнать – почему Снейп ничего ему не рассказал? Почему столько лет молчал и даже в минуту смерти не раскрыл правды? Неужели для Мастера Зелий их родство не имело никакого значения? Или виной всему то, что сам Гарри не написал письмо Снейпу после своего одиннадцатого дня рождения? «Но это же не моя вина…». Как глупо. Всего несколько слов, написанных детской рукой на обрывке пергамента, могли изменить целую жизнь. А, может быть, и не одну… Всего несколько слов, сказанных друг другу втайне от Дамблдора, могли сделать отца и сына счастливыми… Но все случилось не так, как должно было. И правда осталась навеки похоронена под могильными плитами тех, кто являлся носителем этой тайны.

Гарри закрыл учебник, который подклеивал магической изолентой, и упрятал его в сумку – учебной литературы было так много, что все книги не помещались в старый хогвартский чемодан. «Даже у Гермионы меньше учебников», - подумал про себя Гарри. И спустя несколько секунд, уловив, как стих шорох страниц журнала Джинни, Гарри понял, что последнюю мысль он произнес вслух.

Джинни укоризненно посмотрела на Гарри, тот пожал плечами, мол – что теперь делать, я не знаю… Рон даже головы не поднял, продолжая старательно полировать древко своего «Чистомета». Либо имя бывшей девушки не произвело на него никакого впечатления, либо он просто ничего не услышал. Джинни откашлялась.

- Э… Рон… - пробормотала она.

- Да? – спросил тот, откладывая метлу и выпрямляясь в кресле. Судя по выражению лица, Рон готовился к серьезному разговору.

Джинни сложила руки на груди – ее разговоры со старшим братом частенько выливались в ожесточенные споры, и сейчас, еще даже не зная, о чем будет идти речь, и как сложится беседа, она уже подсознательно готовилась отстаивать свою точку зрения до последнего. Гарри напрягся: с одной стороны было ясно, что им нужно об этом поговорить, с другой – он не знал, насколько болезненным для Рона был этот разрыв.

– Что вы так смотрите? У меня что-то на лице?

- Нет, я хотела спросить…

- Давай ты не будешь делать вид, будто ничего не заметил, - добавил Гарри. – Мы должны все-таки выяснить…

- Я не против, только прекратите делать из меня идиота, - поморщился Рон. – Вы думаете, я не понимаю, почему вы так себя ведете? Не замечаю, как вы переглядываетесь и стараетесь не произносить ее имени?

Щеки Джинни слегка порозовели, чего с ней не случалось уже давно. Но она упрямо вздернула подбородок, не желая признавать свою вину. Она встала с кресла и прислонилась к стене, чтобы быть выше брата – для нее так было проще вести подобные разговоры.

- Не надо мне сочувствовать, - продолжал кипятиться Рон, глядя на Джинни в упор и забыв о Гарри, который внимательно слушал, чтобы вмешаться в случае необходимости. Когда ссорятся двое Уизли, посторонним лучше потихоньку уйти, во избежание травматизма… только Гарри все же решил остаться. На всякий случай. – У меня все под контролем…

- О, да, - скептически произнесла Джинни. – Это как раз заметно. Я уже говорила тебе когда-то, что у тебя с ней ничего не получится? – похоже, Джинни решила, что раз уж этот разговор начался, то она может высказать Рону все, что она о нем думает. – Ты слишком несдержан, чтобы…

- У меня все под контролем, - с нажимом повторил Рон. Он сейчас был непохож на себя – наверное, действительно сильно изменился. Гарри мысленно стукнул себя кулаком по лбу за то, что столько времени не общался с друзьями. – Ты же не думаешь, что я отпустил бы Гермиону просто так, если бы не был уверен, что она вернется? Ей нужно время, пусть разберется в своих чувствах. А потом она поймет, что ей нужно на самом деле.

Джинни от удивления не нашла слов для ответа. Рон снова взял метлу и продолжил прерванное занятие, не обращая внимания на горящий взор сестры.

- Она вернется, - повторил Рон. – Я знаю это.

Джинни пожала плечами, явно посчитав, что брат тронулся умом от потери любви всей своей жизни и верит во всякую невероятную ерунду. Она вернулась в свое кресло и продолжила чтение журнала, который интересовал ее не больше, чем статьи Риты Скитер. Гарри же некоторое время переводил взгляд с одного Уизли на другую, потом ему надоело. Он был согласен с Роном. Они с Гермионой были словно созданы друг для друга, они слишком долго ждали своего счастья, чтобы так быстро и так глупо расстаться… Нет, их история закончится не сейчас и не так.

- Гарри, ты куда? – спросила Джинни, заметив, как Гарри направляется к выходу из гостиной, прихватив с собой сумку с учебниками.

«Мне определенно нужно подумать…Еще чуть-чуть, и я пойму, в чем вся суть…»

- Я скоро вернусь, - ответил Гарри, хотя не думал, что будет именно так. Он собирался в библиотеку – то место, где он привык раздумывать над этой историей. И сейчас его словно тянуло туда, хотя думать было особо и не о чем… - Если будете ужинать – меня не ждите.

И он, не оборачиваясь, вышел в коридор, не заметив два озабоченных взгляда направленных ему в спину.

«Им будет, о чем поговорить. Джинни никогда не позволит Рону оставить за собой последнее слово».

***

Комната выглядела странно знакомой – огромное помещение с плотно зашторенными высокими окнами, на полу – зеленый с золотом ковер, на стене – гобелен, изображающий какую-то средневековую битву. Вдоль стен - стеллажи с множеством книг, с потолка свисает огромная люстра - прямо как в Большом зале Напротив двери тускло пылал камин, на каминной полке - три фотографии, но люди, изображенные на них, куда-то исчезли. В центре комнаты стоял низкий столик из черного дерева, вокруг него – три кожаных кресла. В одном из кресел сидел человек, силуэт которого также был знаком. Гарри взглянул на свою одежду – на нем была черная хогвартская мантия, но без герба факультета.

- Не стойте в дверях, Поттер, - послышался голос. – Мне неудобно разговаривать с вами, когда вас не видно.

«Что за…»

На негнущихся ногах Гарри переступил порог и вошел в комнату. Ему нужно было сделать всего несколько шагов для того, чтобы войти в ту часть комнаты, которая была освещена камином, но он медлил. Сдерживало его то, что голос тоже был знаком.

«Что это за место?»

Наконец, после минутного раздумья, Гарри решил, что страх – не его стиль. Всего несколько шагов, и он узнает, подтвердилась ли его догадка, и сошел ли он с ума. Да… Все было именно так. В черном кожаном кресле сидел Северус Снейп и смотрел на Гарри со своей обычной усмешкой во взгляде.

Снейп выглядел необычно. На нем не было его черной мантии – после нескольких секунд поисков она обнаружилась на спинке кресла. Разумеется, рубашка и брюки Снейпа были черного цвета, он даже после смерти оставался верен себе. Волосы все так же свисали по обе стороны лица... Или Гарри видит его таким именно потому, что привык к такому внешнему виду?

Увидев, какими большими глазами на него смотрит гриффиндорец, Снейп усмехнулся, но ничего не сказал. Наверное, он ждал, что Гарри сам начнет разговор. Но Гарри не торопился, у него в мыслях бушевал ураган, который было не так-то просто остановить.

«Да что происходит? Где я нахожусь? Как сюда попал? Зачем? Снейп давно мертв, как я могу с ним разговаривать?»

- Давайте начнем с вашего первого вопроса, - сказал Снейп. «Я что, сказал все это вслух? Что со мной происходит в последние дни?» – То место, где мы с вами в данный момент находимся – это ваше подсознание. Признаться, я весьма удивлен… Внутреннее пространство Мальчика-Который-Выжил как-то не вяжется с вашим образом, Поттер, вам так не кажется? Я-то ожидал, что окажусь на квиддичном поле, на худой конец - в ночных коридорах Хогвартса, а тут... библиотека дома на Гриммо, дванадцать с элементами гостиной моей матери. Хотелось бы выяснить причины такого феномена.

- Я изменился, - единственное, что сумел выдавить Гарри, пребывая в легком шоке. «Так это сон? Все нереально?».

- Это заметно, - кивнул Снейп, не отрывая взгляд от Гарри. – Прежний Поттер уже обрушил бы на меня поток слов. Да, а почему это вы не бросаетесь на меня с обвинениями и претензиями? Должно быть, в вашей жизни случилось нечто очень и очень серьезное, если вы настолько изменились.

Гарри по-прежнему молчал – он не только не знал, что сказать, но и не мог опомниться от того, что видит Снейпа так близко, пусть даже это сон. Снейпа, который буквально умер у него на руках. Сон может развеяться в любой момент, а Гарри так хотелось задержать его подольше…

- Продолжим, - произнес Снейп таким тоном, словно они находились в его кабинете и профессор читал лекцию по Защите от Темных Искусств. – Я сомневаюсь, что вы овладели окклюменцией настолько, что можете контролировать свое подсознание, из чего выплывает еще один ваш вопрос. Какой, Поттер? Вы уже удивили меня, сделайте это снова.

Гарри по-прежнему молчал.

- Вы меня разочаровываете, Поттер, - произнес Снейп без особого сожаления. – Как вы сюда попали? Меня тоже это очень интересует. Даже больше, чем то, как сюда попал я.

- Я не знаю…

- Вот теперь вы снова похожи на себя, - удовлетворенно произнес Снейп. – Вы попали сюда потому, что так было нужно. Очевидно, это ответ на все ваши вопросы. Поверьте, это не мое решение и не мне на него влиять. Я не испытываю никакого желания вас видеть.

- Это взаимно, профессор, - автоматически выпалил Гарри, прежде чем понял, что говорит. Но Снейп отреагировал странно – он покачал головой и ответил:

- Я бы не был так в этом уверен. Видите ли, Поттер, вы ошибаетесь. Мы здесь из-за вас.

И в ответ на непонимающий взгляд Гарри Снейп добавил:

- Из-за того, что вы так захотели. Теперь о главном: вы можете попытаться закрыть свой разум, но я бы не советовал вам пытаться это делать. У вас вряд ли что-нибудь получиться, а мы потеряем время, которого, поверьте мне, не так много. И чем раньше мы выясним то, ради чего мы здесь, тем раньше избавимся от сомнительного удовольствия видеть друг друга. Сядьте, Поттер.

Поколебавшись несколько секунд, Гарри все же сел – он не хотел тратить время на возражения, когда Снейп с ним разговаривает. Раньше он обязательно возмутился бы, но сейчас на это не было ни желания, ни сил. «Может, я наконец смогу узнать то, что мне нужно?». Что бы Гарри ни думал о профессоре и как бы к нему ни относился, он еще не готов был общаться с ним ближе, чем обычно. Его преследовало какое-то ощущение нереальности происходящего, хотя события казались совсем непохожими на сон. Гарри решил пока не думать об этом, отложив это на потом. Есть он, есть Снейп, есть вопросы. Что еще имеет значение? Даже если Гарри узнал бы, что на самом деле он как-то незаметно покинул этот мир и говорит с духом профессора, сейчас эта новость не произвела бы на него никакого впечатления.

«Кажется, я ошибался, когда считал, что разговора со Снейпом удастся избежать…»

- А теперь объясните мне, Поттер, какого Гадеса вам от меня надо? – спросил Снейп, сложив руки на груди.

- Я не понимаю, о чем вы, - пробормотал Гарри, совершая попытку уйти от разговора. Он смотрел в пол, не поднимая на профессора глаз – старые привычки остались, и в присутствии Снейпа хотелось провалиться сквозь землю, словно на далеком, почти забытом первом курсе. Но Гарри был уверен, что даже в его собственном сне Снейп не позволит ему сбежать, поэтому смотреть куда угодно, только на на профессора.

- Бросьте, Поттер, - поморщился Снейп, - это не сработает. Вы только тратите мое время. Но, раз уж вы не способны сформулировать ответ на мой вопрос, я, так и быть, сделаю это за вас. Успокойтесь, это интересует в первую очередь вас. Вы же хотите – как там? – разобраться в ситуации? С другой стороны, ваши умственные способности никогда…

- Перестаньте меня оскорблять! – вспылил Гарри, не выдержав, как бывало всегда. – Вы больше не мой преподаватель, а я не у вас на уроке! И я не понимаю причин подобного обращения с вашей стороны…

- Ах, вы не понимаете, - вкрадчиво повторил Снейп. – Даже после того, как вы узнали большую часть истории, вам все еще непонятно? Что ж, тогда я не ошибся в оценке вашей сообразительности.

Гарри вскочил с кресла и принялся расхаживать перед камином из стороны сторону. Руки он засунул в карманы, чтобы мантия не развевалась за спиной, как у Снейпа, на которого Гарри сейчас хотел походить меньше всего.

- Да что вы знаете! – он уже почти кричал. – Все было совсем не так, как вы считаете! Черт побери, да залезьте в мои мысли и убедитесь!

Гарри не был уверен, что знает, для чего сказал это – от желания рассказать, как все было на самом деле или от стремления хотя бы раз в жизни доказать Снейпу, что тот не прав.

- Что я слышу! – саркастично воскликнул Снейп. – Гарри Поттер добровольно позволяет мне проникнуть в его сознание! Вот только ничего не получится, Поттер. Я уже в вашем подсознании, и, увы, не имею здесь никаких возможностей. Если бы вы присутствовали на моих уроках по Защите на шестом курсе не только материально, но и мысленно, вы бы знали это. Я вообще удивлен, что вы сумели сдать Ж.А.Б.А. настолько хорошо, учитывая ваши более чем скудные познания по большинству предметов.

«И как у него получается вечно выставлять меня идиотом, независимо от предмета разговора?»

Как ни странно, последние слова не вызвали никакой обиды, хотя раньше Гарри несомненно раскричался бы и нагрубил бывшему учителю. Чувствуя себя странно спокойным, Гарри вытащил руки из карманов и демонстративно медленно опустился в кресло. Если Снейп и удивился, то виду не подал и смотрел на Гарри с прежним холодным спокойствием.

- Так вот, Поттер, - продолжил он. – Если вы думаете, что я отвечу на ваши вопросы, то вы заблуждаетесь. Я не желаю этого делать ни сейчас, ни когда-либо еще. Своей возможностью выяснить все еще восемь лет назад вы пренебрегли…

- Тогда вам придется пересмотреть свое мнение обо мне, потому что я ничего не знал! – Гарри все же не сдержался и заорал. – Вы же знали Петунию Дурсль! Неужели вы считаете, что она могла рассказать мне о вас? Неужели вы думали, что Дамблдор допустит это? Да если бы мне в руки не попало это письмо, я бы до сих пор пребывал в полном неведении…

На миг на лице Снейпа появилось непонятное выражение, но потом он снова приобрел прежний равнодушный вид.

- Если бы я знал все с самого начала, я вряд ли захотел остаться с Дурслями, - произнес Гарри с отвращением. – Я бы предпочел что угодно, лишь бы не оставаться в том доме!

- Чего вы хотите, Поттер? – бесстрастно поинтересовался Снейп. – Задавайте свои вопросы и оставьте меня в покое, - его голос звучал устало. «Как-то быстро он сменил мнение… «Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы» - так он сказал? Вряд ли мои слова могли повлиять на ситуацию… Так в чем дело? Он был готов к такому повороту событий? Или давно искал возможности рассказать правду? А может, он даже о чем-то сожалеет?» Вот только озвучивать свои мысли вслух Гарри не собирался.

- Почему вы ничего мне не рассказали? – спросил Гарри. Это был тот вопрос, ответ на который интересовал его больше всего, от этого зависело очень многое. Возможно, ответ прольет свет на все загадки этой истории. А может, наоборот – вызовет еще больше новых вопросов. – Я не верю в то, что вы отказались от этой идеи лишь потому, что я… не выразил желания узнать истину.

- Видите ли, Поттер, ваше желание узнать правду было единственным условием, при котором я мог бы эту правду рассказать.

«Все, Снейп сдался».

- Почему это? – удивился Гарри. – Вы молчали столько лет, и ни разу у вас не возникло желания что-нибудь мне сказать?!

- Мои желание волновали Дамблдора в последнюю очередь, – сказал Снейп, взглянув на бывшего ученика исподлобья. – Я должен был молчать. Всего одно слово, и это слово стало бы последним в моей жизни.

- Не понимаю…

- О, Мерлин! Выпускник Хогвартса просто обязан знать, что такое Непреложный Обет! – раздраженно воскликнул Снейп. – Поттер, не будь идиотом.

«Он не говорил про Непреложный Обет! Откуда я должен был знать, что он именно его имеет в виду?»

Но эта мысль промелькнула и исчезла, и Гарри, даже не обратив внимания на насмешку, выпалил:

- Что? Вы… вы дали Непреложный Обет? Зачем, почему? Вы добровольно отказа…

- Поттер, прекрати! – перебил Снейп, взмахнув рукой. – Ты и сам прекрасно знаешь, что если Альбус Дамблдор чего-то хочет, то это произойдет, как бы ему ни сопротивлялись. Он имел свои методы воздействия на людей. О какой добровольности может идти речь?

- То есть…

- То есть то, что мы сделали, было, наверное, единственным выходом из ситуации, которая сложилась…

Кабинет Джеймса Поттера Снейпу никогда не нравился. Эта комната была оформлена в цветовой гамме факультета Гриффиндор: обои на стенах золотистого цвета, ковер красно-золотой, на бордового цвета диване разложены золотистые диванные подушки с бордовой же бахромой. Стол из красного дерева, как и немногочисленные книжные полки с древними фолиантами. Над одной из полок одиноко махал крылышками золотой снитч, то ли являвшийся деталью интерьера, то ли просто забытый или потерянный. Красиво… Северус был согласен с этим, но находиться долгое время в этом филиале гриффиндорской гостиной он не мог.

Возле стола стоял табурет из светлого дерева, явно принесенный из какого-то другого помещения, возможно, из столовой. На табурете, обхватив себя руками, сидела Лили. Ее рыжие волосы были заплетены в косы, совсем как на младших курсах. Зеленое платье, выглядывающее из-под ее мантии, было единственным, на чем можно было остановить взгляд в этом красно-золотом мире. Северус любовался бы гриффиндоркой бесконечное количество времени, если бы помимо нее в кабинете не находились Джеймс и Дамблдор.

- А, Северус, - с улыбкой поприветствовал его директор, поправляя на своем кривом носу очки-половинки. Северус с трудом удержался от ответной реплики, зная, что она прозвучит не очень вежливо. В бывшем директоре его раздражало абсолютно все – от его дурацких очков до приторно милой улыбки. – Мы как раз тебя ждали.

Вот интересно, а что нового придумал директор? Северус оглядел присутствующих – Лили выглядела не просто расстроенной, она едва сдерживала слезы. Джеймс не смотрел ни на жену, ни на Северуса, он задумчиво рассматривал парящий под потолком снитч и выглядел недовольным. Один только Дамблдор казался безмятежным. Да, что-то определенно случилось.

- Добрый вечер, профессор, - изобразил Северус вежливый полупоклон. Лили подняла на него глаза и улыбнулась, а Джеймс наоборот помрачнел еще больше и вообще отвернулся.

- Проходи, присаживайся,- предложил Дамблдор таким тоном, словно был в этом доме хозяином. Северус с сомнением посмотрел на красный диван с золотыми подушками, сияющими в свете магических светильников, и покачал головой, прислонившись к двери, через которую совсем недавно вошел.

- Так вы о чем-то хотели поговорить? – поинтересовался Северус, которому уже не нравилась эта затянувшаяся пауза.

- Да, мальчик мой, - кивнул директор. – Мы с Джеймсом и Лили обсудили сложившуюся ситуацию, и пришли к выводу, что все это слишком опасно. И пока у нас есть время, необходимо внести некоторые изменения.

- О чем это вы?

- О Заклятье Наследия, - все еще мягко, но уже без улыбки, произнес Дамблдор.

- Я не буду в этом участвовать! – воскликнула Лили. Судя по ее виду, она говорила это уже далеко не первый раз, слова буквально вертелись на языке - но всем было глубоко безразлично мнение матери ребенка.

- Будешь! – повысил голос директор. – Будешь, Лили, и ты, Северус, тоже. Вы должны понять – у ребенка Северуса Снейпа нет никакого будущего. Если Волдеморту станет известно, что его слуга имеет сына от магглорожденной волшебницы… Последствия будут плачевными. Гарри окажется под угрозой смерти – Лорд сделает все, что бы убить и его, и Лили. Да и ты, Северус, как шпион, не имеешь права рисковать. А вот ребенок Джеймса Поттера будет защищен от гнева Лорда…некоторое время, - добавил Дамблдор, заметив взгляд Северуса. – К тому же, у Джеймса есть положение в обществе… что совсем не лишнее, не так ли?

Ах, вот как? А то, что Темный Лорд посчитает Гарри тем ребенком из пророчества – это не риск? То, что будет искать его, и не пощадит никого из тех, кто станет на его пути… А Поттеры, похоже, не осведомлены о том, почему они вынуждены скрываться от Лорда. Если бы Северус не был скован Непреложным Обетом, он бы непременно рассказал о пророчестве всем, кто обязан о нем знать… Ну, или хотя бы Лили. Но он не может.

- Но Заклятье Наследия действует только на характер, - заметил Джеймс, впервые за эту встречу заговорив. – Что делать с внешностью? Гарри слишком похож на Нюн… на Северуса.

Дамблдор сделал вид, что не расслышал попытки Джеймса в очередной раз оскорбить Снейпа, только Лили сверкнула глазами. Северус скривился и со вздохом вспомнил ночные коридоры Хогвартса и Зал Почета, где обычно проходили их с Джеймсом дуэли. Тогда можно было почти всегда безнаказанно наложить на оппонента заклятье, и никто об этом не знал… кроме тех случаев, когда их находила миссис Норрис, и Филч тащил их в свой кабинет, сопровождая все это гневными речами.

- Мы применим трансфигурацию, - ответил директор. – Этот способ очень…

- Опасен, - сердито произнесла Лили, завершая фразу директора совсем не тем словом, которым она могла бы закончиться. – Этот способ не надежен, он опасен. Вы не можете…

- Лили, это единственный способ, - мрачно сказал Джеймс. – Я согласен с директором – другого выхода нет.

- Когда-нибудь все выплывет наружу, - Северус сложил руки на груди и усмехнулся. – Вы не сможете скрывать правду вечно.

- Северус, мальчик мой, не стоит волноваться. Я умею хранить секреты. А чтобы не подвергать вас искушению, а жизнь Гарри – опасности, вы дадите Непреложный Обет…

- Мы с Лили имели право посвятить тебя в эту тайну только в том случае, если ты выяснишь все сам, - закончил Снейп. – Альбус считал, что этого никогда не случится, ведь все, кто был в курсе, находились в тот вечер в той комнате. Он был уверен, что никто не проговорится. А когда ты приехал в Хогвартс, я понял, что шансов больше нет - и мне не оставалось ничего, кроме как слить в Омут памяти все воспоминания о тебе и Лили. И тогда, в Визжащей хижине я отдал тебе только самые дорогие - те, от которых не нашел в себе сил отказаться.

- Вот почему на самом деле вы так злились, когда я влез в ваш Омут, - медленно произнес Гарри.

- И из-за этого тоже, - кивнул Снейп. - Все мои чувства к тебе были искренними, я видел тебя как сына Джеймса. И только после моей смерти память вернулась ко мне...

Гарри помолчал немного, но потом все же спросил, надеясь, что Снейп только поддержит смену темы:

- Они ведь все равно узнали о пророчестве, да? Мама писала об этом в письме.

- Узнали... Но было уже поздно.

- И... и еще я хотел узнать, - неуверенно произнес Гарри, - тогда, у дома вашей матери... Это были вы?

- Я не понимаю, о чем ты, Поттер, - отрезал Снейп, но по его лицу промелькнула едва заметная улыбка. Гарри все понял – разве можно было не понять? – Между прочим, Поттер, я удивлен твоим жестом. Она для тебя – посторонний человек, а ты практически согласился принять ее в свою семью…

- Давайте не будем об этом… Не спрашивайте о том, что и так вам известно. Я не Джеймс Поттер, и никогда им не был - а вы знали об этом всегда. Лучше скажите - кто скреплял для вас Непреложный Обет? – спросил Гарри, удивившись тому, что его голос прозвучал настолько тихо.

- А ты подумай, и все станет ясно…

- Начнем с тебя, Северус, - подумав, сообщил Дамблдор. Он взмахнул палочкой и потушил половину свечей. Северусу в голову пришла мысль о том, что сделано это было для большей эффектности – освещение никак не влияло на эффективность заклятья. – Джеймс, подойди сюда, к нам.

Джеймс Поттер уже понял, что от него требуется и замотал головой.

- Нет, профессор, - пробормотал он. – Я… Извините, я не буду. Это слишком… Да и почему всегда я?!

- Джеймс! – с нажимом произнес директор. – Возьми палочку и подойди сюда. И не нужно смотреть на дверь. Джеймс, это необходимо в первую очередь тебе, ты ведь понимаешь это?

Поттер кивнул. Но когда он сделал несколько шагов и приблизился к Северусу, он выглядел так, словно шел на эшафот. Лили что-то прошипела из-за спины мужа, правда, Северус не смог разобрать, что это было, и кому оно адресовалось. В целом, Снейп чувствовал себя так, словно делает нечто, о чем потом очень пожалеет. Впрочем, так оно и было. Сейчас он добровольно отдавал своего сына своему врагу, причем отдавал безвозвратно… нет, так не пойдет. Так просто сдаться Северус Снейп не мог.

- А если Гарри выяснит правду самостоятельно? – спросил он, делая последнюю попытку хоть как-то оправдаться перед самим собой. Он сделал в своей жизни слишком много ошибок, и еще одной допустить не мог.

- Это маловероятно, - отрезал Дамблдор. – Вероятность этого настолько мала, что рассматривать эту возможность не имеет смысла…

- Но все же? – упорствовал Северус.

- Хорошо, мы включим этот пункт в Обет… ты расскажешь ему, как все было. Но только в том случае, если он придет к тебе сам.

Северус устало кивнул. Это все, что он мог сделать… и для Гарри, и для своей совести. Но унять бешено стучащее сердце и дрожь он не мог. Точно так же, как и не мог простить себя за то, что делает. Но даже его собственная душевная боль и слезы в изумрудных глазах Лили не могли заглушить осознание того, что Дамблдор прав. Прав во всем… в семье Поттера Гарри будет счастлив.

Дамблдор протянул правую руку, Северус протянул свою. Ладонь директора была ледяной, а может, зельевару лишь показалось. Джеймс подошел к ним вплотную, на его лице застыло непередаваемое выражение, а рука, в которой была сжата палочка, едва заметно дрожала. Похоже, даже Поттер был не до конца уверен в правильности их решения.

- Обещаешь ли ты, Северус, хранить в секрете происхождение сына Лилиан Поттер? – спросил Дамблдор, голос которого прозвучал неожиданно громко.

- Обещаю, - ответил Северус, и красный луч света, вырвавшийся из палочки Джеймса, осветил его лицо.

- Обещаешь ли ты не раскрывать эту информацию ни при каких условиях никому, как бы тебя ни вынуждали обстоятельства?

- Обещаю.

- Обещаешь ли ты, что откроешь правду Гарри Поттеру, если он сам придет к тебе и потребует этого? – на последних словах лицо директора немного перекосило, но вопрос уже был задан, и назад повернуть уже ничего было нельзя. Северус сказал: «Обещаю», и ритуал был завершен – три красных луча сплелись воедино, ярко вспыхнули и исчезли, словно их и не было. По комнате пронесся порыв ледяного ветра – а может, это был лишь плод воображения зельевара.

Северус поднялся с колен и отошел от Дамблдора, словно тот был последним человеком, которого зельевар хотел видеть. Хотя так и было…

- А потом он взял Обет и с Лили, - произнес Снейп, глядя в огонь. – И я не мог сказать ничего ни тебе, ни кому-либо еще. Только если бы ты сам захотел все выяснить… Это, наверное, было единственной лазейкой для нас – сестра Лили. Петуния могла бы здорово помочь нам, если бы Альбус не приложил свою руку и сюда. Иногда на магглов бывает так просто влиять…

- Я не думаю, что профессор Дамблдор мог знать о том, письме, которое мама написала тете Петунии, - покачал головой Гарри. – Кстати, я так понял – это письмо не было нарушением Обета?

- Я не знаю, Поттер. Когда она писала это письмо, меня не было рядом… Но там не должно было прямым текстом сказано то, о чем нам запретили говорить и писать. Наверное, он все же не знал, - сказал Снейп. – Он знал только то, что Петунии известно о наших с Лили отношениях. И он опасался, что эта информация вызовет у тебя какие-то вопросы. А эти вопросы – именно то, что было нужно.

- Мне очень жаль, что все так получилось. Ни вашей, ни моей вины в этом нет...

- Верю, Поттер. Но уже слишком поздно. А теперь давай, задавай свой последний вопрос. У нас осталось слишком мало времени.

- Зачем это все? Почему профессор так поступил?! Я не верю, что он заботился о моем благополучии…

- В общем-то, так и было. Ты мог бы стать Избранным, а директору этого хватило.

- Мог бы стать… что вы имеет в виду?

- Ради Мерлина, Поттер, не изображай из себя тугодума! Ты не был сыном Джеймса Поттера, следовательно, ты не подходил под пророчество! Я не бросал трижды вызов Темному Лорду, поэтому ты вовсе не был обязан его убивать.

- Но почему Дамблдор выбрал меня? Был ведь еще один ребенок… который наверняка был настоящим Избранным…

- Лонгботтом? – скептически поинтересовался Снейп. – Этот тупица? Мне неизвестны мотивы директора, я не знаю, почему он заставил Темного Лорда поверить, что именно тебе предначертано его уничтожить. Мы никогда уже этого не узнаем. Но ясно одно – директору удалось устроить все так, будто ты – ребенок Джеймса, что все, а особенно Лорд, в это поверили. Что главное во всех пророчествах? То, что в них верят. А не то, что их сделали.

- Знаете, - грустно произнес Гарри, - а ведь вы по-прежнему называете меня «Поттер». Хотя всю жизнь знали, что все совсем не так.

- А ты по-прежнему обращаешься ко мне на «вы», - парировал Снейп. – Хоть я, как ты сам сказал, уже давно не твой учитель. И это вряд ли уже изменится. Слишком поздно. И для тебя, и для меня…

Сзади скрипнула дверь, и полумрак комнатки разрезал пополам яркий луч света.

- Тебе пора, - сообщил Снейп. – Иди, Поттер, ты же не хочешь остаться тут навсегда? Нет, не нужно. Тебя там ждут, у тебя, наконец, появилось собственное будущее. У тебя свое. А у меня свое.

Гарри поднялся с кресла и сказал:

- Я не забуду…

- Просто иди! Иди и не оборачивайся!

Как бы тяжело ни было, как бы ни хотелось остаться, Гарри переступил порог. Северус Снейп прав – у каждого из них теперь свое будущее. И растворяясь в ярком золотом свете, Гарри думал. Думал о том, что, быть может, у него получится окончательно принять эту истину, осознать то, что он вовсе не тот, кем столько лет себя считал. Первые шаги уже сделаны, пути назад нет. И быть может, когда-нибудь, до того, как он окажется в том месте, из которого не возвращаются, Гарри сможет уверенно, без смущения назвать Северуса Снейпа своим отцом...



______________________________________
Тема этого фика на Форуме: http://www.hogwartsnet.ru/forum/index.php?act=ST&f=14&t=14910&st=0#entry786903

буду рада любому комментарию:)