Улицы отчаяния

Глава 1

Глава 1.

Я люблю дождь. Возможно из-за того, что в дождь можно закрыть глаза и представить себе, что находишься в другом мире – светлом и чистом. Или из-за того, что звуки дождя скрадывают стоны из соседней комнаты. Стоны, всхлипы и крики боли.
Сегодня к нам пришел Рабастан Лестрейндж. Я конченая эгоистка, но каждый раз, когда кто-то из них навещает нас, я в душе радуюсь тому, что меня не трогают. Все дело в том, что я – чистокровка. Даже несмотря на то, что у меня не больше прав, чем у домашнего пса, я все же защищена от грязных домогательств своих хозяев. Меня не насилуют, не истязают… я просто вместо домового эльфа, которого можно пнуть, но, в общем-то, их чаще не замечают и лишь требуют хорошего исполнения обязанностей.
Гермионе повезло меньше. Она маглорожденная, и само это поставило на ней несмываемое клеймо позора. Таких, как она, используют в самых грязных своих развлечениях бывшие Пожиратели Смерти, а ныне сливки Нового Магического Общества во главе с красноглазым чудовищем. Каждый вечер, когда дверь нашей коморки распахивается и на пороге появляется кто-нибудь из них, мы знаем, за кем пришли – за Гермионой. Она – любимая игрушка. Каждый уважающий себя аристократ должен напомнить этой грязнокровке о том, чем она является по одной простой причине – Грейнджер была подругой Гарри Поттера, единственного, кто мог спасти этот мир… Увы, Золотой Мальчик Дамблдора не справился со своей задачей. Его, всех Уизли, моих родителей и выживших членов Ордена Феникса казнили в день провозглашения Великой Магической Империи на поляне перед разрушенным Хогвартсом.
Я там была… Видела, как мою мать отдали на съедение мантикоре, а мой отец сгорел заживо в Адском Пламени. Джинни Уизли, которая постоянно возилась со мной и всегда говорила, что все будет хорошо, была зверски изнасилована, а потом разорвана на части обычным магловским способом – четвертованием. Гермиону ждала бы та же участь, если бы в последний момент Темный Лорд не придумал для нее более достойное применение… Гарри был последним. Его смерть была даже… милосердной. Он хотел умереть, и Волдеморт дал ему это – простая Авада Кедавра из палочки Беллатрикс оборвала жизнь того, кто все свои двадцать лет был лучом света в этом царстве тьмы, ужаса и отчаяния.
Нам, вставшим на сторону Ордена Феникса и выжившим после событий шестилетней давности, повезло меньше. Мы стали слугами, достойной заменой домовых эльфов. Или игрушками для развлечений, как в случае с Гермионой. В этой жизни нам уже нечего ждать – впереди только боль и позор. И память о том времени, когда в наших сердцах горела надежда…

Гермиона не смогла сделать и двух шагов, упав у самого порога комнаты. Захлопнувшаяся дверь ударила ее по голове, но Грейнджер никак не отреагировала на это. Я подскочила и бухнулась на колени перед несчастной девушкой.
- Герм, Гермиона! – я взяла ее голову и осторожно положила себе на колени, одновременно пытаясь оценить повреждения, которые ей были причинены. Одежда, и до этого болтавшаяся на ней, как на швабре, теперь местами была разорвана и испачкана кровью. Задрав юбку, я с ужасом увидела, что весь низ живота гриффиндорки представляет собой одно сплошное кровавое месиво. Меня затрясло, но усилием воли я подавила желание вскочить на ноги и забиться в дальний угол.
- Гермиона, бог мой, что с тобой сделали?
- Энн, - губы девушки были разбиты, но она все же сумела выдавить из себя, - Энн… он… он… он хотел посмотреть…
Я почувствовала, как по моим щекам катятся слезы. Всхлипнув, я прижала ее голову к груди, и прошептала:
- Герми… Герми, пожалуйста…
- Отпусти меня, Энн, - ее глаза закрылись, - отпусти… к нему…
Я качала головой, не в силах вымолвить и слова. Гермиона была со мной постоянно с тех пор, как закончилась война. Она нянчила меня с одиннадцатилетнего возраста, каким-то чудом добившись того, чтобы я осталась с ней после казни родителей. Гермиона была мне как мать… и теперь она умирала.
- Энн, - рука девушки коснулась моей щеки.
Я никак не отреагировала, продолжая рыдать.
- Женевьев!
Ее голос окреп.
- Женевьев! Ты должна выслушать меня, - Гермиона закашлялась, - послушай… возьми мою память, Энн… это единственное, что еще можно сделать.
- У меня нет палочки, - прошептала я.
- Неважно, - рука гриффиндорки коснулась моего лица, - неважно, я еще владею беспалочковой магией. Я сделаю это… ты должна все исправить. Пожалуйста, Энн, прошу тебя. Сделай это. Не допусти… повторения… истории…
Она напряглась и в следующий момент мою голову наполнили чужие образы и мысли. Ее воспоминания о прошлом, ее знания, все то, что она тщательно скрывала ото всех – боль, страх, отчаяние и любовь к Рональду… Все, что было в глубине ее темных глаз… Все, что так хотели выбить из нее всеми этими пытками и издевательствами…
Поток чужого сознания оборвался и с ужасом поняла, что Гермиона мертва.

Больнее всего было потом – когда пришел Кэрроу и, пнув безжизненное тело Гермионы, сплюнув на пол презрительно изрек:
- Грязнокровная сука оказалась слабее, чем я думал. А жаль…
Кажется, я набросилась на него с кулаками. Вот так просто – на вооруженного волшебной палочкой мага, пришедшего в сопровождении троих дружков, без оружия и без возможности убить… лишь бы сделать ему больно. Ударить этого ублюдка, заставить почувствовать мою боль…
Он отбросил меня к стене одним едва заметным взмахом волшебной палочки. И в следующее мгновение уже сидел рядом на корточках, ухмыляясь и рассматривая меня похотливым взглядом.
- А вы, мисс Регинлейф, лучше сидите тихо. А то нам, знаете ли, нужна будет замена грязнокровки… Кто знает, вдруг Лорд захочет поменять свое отношение к чистокровным предателям.
Его рука легка мне на грудь. Это было последней каплей. Левой рукой я выхватила у него палочку, а правым кулаком ударила в скулу. Мужчина явно не ожидал такого – упав назад, Кэрроу схватился за мою рубашку, пытаясь вернуть равновесие. Я полетела вместе с ним вперед, одновременно выкрикивая заклинание, которое лежало на самой поверхности гермиониных знаний. Длинная и сложная латынь, которую я никогда не знала, далась мне настолько легко, что я даже мимолетом удивилась… и рухнула во тьму.

Девочки в спальне гриффиндорок шестого курса повскакивали с кроватей, разбуженные истошными криками их соседки – Женевьев Регинлейф. Девушка металась по постели, извиваясь, дергаясь и истошно вопя. Лили Эванс, спавшая на ближайшей к ней кровати, бросилась к подруге и прижала ее руки к постели, чтобы Женевьев не расцарапала свое лицо.
- Долорес, Мэнди. Чего вы стоите, - отчаянно закричала девушка, - зовите преподавателей, немедленно!
Долорес тут же бросилась из спальни, забыв накинуть халат. Сбежав по лестнице, она рванула к выходу из гостиной. Мэнди же осталась на месте, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища. Лили едва справлялась с тем, чтобы удержать Женевьев.
Спустя пять минут в спальню девушек вбежала Минерва МакГонагалл.
- Что? О, Мерлин!
Колдунья кинулась к постели гриффиндорки. Взмахнув пару раз палочкой, женщина успокоила девушку и наложила на нее обездвиживающее заклинание. Эванс отпустила руки подруги и сползла на пол – рыжеволосую гриффиндорку трясло.
- В чем дело, мисс Эванс, - едва скрывая дрожь в голосе, поинтересовалась МакГонагалл.
- Не знаю, - шепотом ответила Лили, - мы спали.
Минерва несколько секунд смотрела на девушек, а потом взмахнула палочкой, создавая Патронуса, и отправила сообщение директору Дамблдору. Потом ее взгляд обратился к мертвенно-белому лицу Женевьев.
- Очень странно, - прошептала колдунья, - очень…


Глава 2

Глава 2.

Женевьев Регинлейф никогда не хотела попасть на ало-знаменный факультет. Вся ее родня заканчивала традиционно Равенкло, кроме, пожалуй, бабки с отцовской стороны –Пенелопы Регинлейф, изрядно помотавшей в свое время нервы всем представителям славного семейства. Как любил говаривать Огюст, отец Женевьев, не зря бабка отдала концы в день рождения внучки… Неприкаянная душа нашла новое пристанище, и не успевшие перевести дух Регинлейфы опять взвыли от ужаса, стоило только милой девочке осознать себя. Справиться с младшей дочерью Огюсту и Марлин было не под силу и, в конце концов, они просто махнули рукой на своевольную девчонку и позволили ей жить так, как хочется.
Женевьев не преминула воспользоваться нежданной свободой. Спустя пять лет из милого белокурого ангелочка с большими сапфировыми глазами под влиянием школьного общества и пьянящей вседозволенности выросло нечто, что за глаза называли «персональным кошмаром Гриффиндора». Нет, она не была такой же бесшабашной, как Мародеры… Женевьев, наоборот, обладала железной выдержкой, хладнокровием и расчетливостью – качествами далеко не гриффиндорскими и уж тем более не свойственными неугомонной четверке.
Просто любой несчастный, вздумавший попытаться вторгнуться в личное пространство мисс Регинлейф, рисковал оказаться затяжным гостем Больничного Крыла. Женевьев была частой посетительницей кабинета директора наравне с Мародерами, но если родители Поттера или Блэка еще как-то пытались усмирить неугомонных сыновей, чтобы они не позорили честь рода, то в случае с Женевьев лорд и леди Регинлейф просто махнули рукой. Громовещатели, угрозы и крики не давали никакого эффекта. Девочка продолжала быть грозой Хогвартса, и если проделки Мародеров можно было назвать иногда милыми и забавными, то гриффиндорка отличалась извращенным умом и особым цинизмом. И применяла их почти всегда лишь в ответ на чужую агрессию.
Неудивительно, что к шестому курсу девочка приобрела сомнительную репутацию и так и не завела друзей. Приятельские отношения с маглорожденной Лили Эванс были не в счет – рыжеволосую старосту просто невозможно было не любить…
Даже декан Гриффиндора – строгая и справедливая Минерва МакГонагалл – иногда растеряно пожимала плечами в ответ на вопрос: «Как же Шляпу угораздило отправить истинную слизеринку к львятам?».
Женевьев лишь улыбалась уголком полных, четко очерченных губ и презрительно щурилась, отчего ее ярко-синие глаза загорались каким-то зловещим огоньком…

Было субботнее утро, одно из последних, баловавших студентов Хогвартса ярким солнышком и теплой погодой. Большинство юных магов предпочли провести его на улице, беззаботно болтая или просто гуляя по окрестностям. Никто не обращал внимания на светловолосую изящную девушку с небрежно обмотанным вокруг шеи красно-желтым шарфом, примостившуюся на одном из огромных валунов на самой границе Запретного Леса. Девчонка сидела на корточках и курила обычную магловскую сигарету, жмурясь от яркого солнца и наблюдая за проходящими мимо студентами.
У Женевьев с самого утра было отвратительное настроение.
Три дня назад аккурат в ночь с первого на второе сентября Женевьев приснился… кошмар. Она предпочитала думать об этом именно так – обычный ночной кошмар, с кем не бывает. Вся проблема была в том, что последствия этого кошмара она могла наблюдать наяву – косые взгляды сокурсниц и озабоченные преподавателей. Не то, чтобы чужое мнение имело для Женевьев какое-либо значение, но Мэнди – известное хогвартское трепло – не преминула донести до всех потрясающую весть… С Женевьев и раньше-то не стремились общаться, а теперь упорно обходили десятой дорогой. Даже Мародеры, и те не лезли с вечными идиотскими вопросами вроде: «Джеки, идем сегодня красить кошку Филча?».
- Кошка Филча, - вслух пробормотала девушка, - чувствую себя этой чертовой кошкой. Осталось дождаться, пока кто-нибудь вымажет в краске и вываляет в перьях. И то, наверное, пялиться будут меньше, чем сейчас.
Вытащив из пачки новую сигарету, Женевьев уже было собиралась закурить, как вдруг голову взорвал сильнейший приступ боли. Выронив сигареты и зажигалку, она сжала виски ладонями и закусила губу, чтобы не заорать в голос. Свалившись с камня, Джеки ободрала колени и ударилась локтем, катаясь по жухлой траве в судорожных попытках заглушить эти ужасные ощущения. Перед глазами все стало меркнуть, и последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, был незнакомый маг, склонившегося к ней с похотливым выражением лица. За его спиной Женевьев увидела очертания комнаты… комнаты из своего сна!
«Не может быть!»

Энн медленно и неохотно открыла глаза. Уже заранее зная, что грядущий день не принесет ей ничего, кроме очередной порции позора и насмешек наслаждающихся чужой болью аристократов, девушка старалась продлить эти мгновения покоя, когда ее еще не успели растолкать и так грубо выдернуть в жуткий реальный мир. Но спустя пару минут Энн поняла, что что-то не так – рядом не было слышно привычного дыхания Гермионы, которая всегда устраивалась рядом, обнимая подругу и прижимаясь лицом к ее плечу. Резко сев, Энн выкинула руку в сторону:
- Герми! – и замерла, не в силах и звука вымолвить из-за открывшегося ей потрясающего вида. Замок Хогвартс, целый и невредимый, освещаемый закатным солнцем, предстал перед ошарашено хлопающей ресницами девушкой. Несколько минут она просто сидела, не в силах захлопнуть рот, а потом все же жалобно протянула:
- Гермиона…
От звуков имени подруги она задрожала, не в силах устоять перед волной суеверного ужаса, неожиданно накрывшей Энн. В голове девушки зароились тысячи картинок-воспоминаний: Гермиона берет ее на руки, Гермиона закрывает ей глаза, когда ее маму разрывает на куски разъяренная мантикора, Гермиона гордо вскидывает подбородок в ответ на оскорбления Пожирателей Смерти, Гермиона лежит на полу в луже собственной крови и тянет к ее лицу руку…
Энн схватилась за голову и взвыла, не в силах сдерживать боль и отчаяние, которые разрывали ее изнутри – она вспомнила! И поняла, каким образом оказалась здесь – рядом с Хогвартсом, таким красивым и таким… светлым, еще не оскверненным главенством Темных Сил.
«Не допусти…»
Голос Гермионы, казалось, обрел силу, и новая волна воспоминаний накатила на Энн – память другой Женевьев, в теле которой она сейчас оказалась. Лица родителей, братьев, сестер, первый поцелуй… первая драка… кошка, вымазанная в розовой краске… рыжая девушка, смеющаяся над чужой шуткой… компания веселых парней… сигарета, зажатая в замерзающих пальцах…
«Энн, прошу тебя»
Джеки Регинлейф закричала, когда ее голову наполнили образы другой жизни. Рыжеволосый синеглазый парень, дрожащим голосом произносящий клятву верности у алтаря… зеленоглазый подросток с усталым выражением лица… зеленый луч, обрывающий жизнь самого дорогого человека… чужие руки… стоны… унижение и боль…
- За что?!
Женевьев упала в траву, дрожа и давясь собственными слезами. Пальцы девушки скребли землю, а из рта вырывалось нечленораздельное мычание. если бы не сумерки, сгущающиеся на школой Хогвартс, гриффиндорку давно бы нашли, но никто и не подумал сунуться к наваленным в беспорядке камням у самой границы леса…

Когда портретный проем открылся, пропуская грязную и усталую Женевьев, в гостиной находились только четверо Мародеров. Первым ее заметил Ремус. Вскочив, он бросился к еле стоявшей на ногах сокурснице.
- Джеки, что с тобой?!
Девушка подняла на него мутный взгляд.
- Джеки? – еле слышно выдавила она. В голове Женевьев была мешанина из своих и чужих воспоминаний, и гриффиндорке было дьявольски трудно выделить из нее что-то определенное. Судорожно сглотнув, она сделала шаг вперед и упала прямо в объятия Сириуса.
- О, черт, Регинлейф, что с тобой случилось?
Она вскинула на него сапфировые глаза.
- С…Сириус?! – в голосе девушки послышались растерянные нотки. «Он мертв! Он же мертв! Он упал в Арку Смерти тогда, в Министерстве… нет! Это же Блэк! Единственный гриффиндорец на всю ту темномагическую семейку! Кто он?»
- Эй, эй, осторожнее, - парни помогли добрести Женевьев до дивана. Джеймс присел на корточки перед обессиленной сокурсницей и взял ее за руку.
- Джеки, что случилось?
«Джеки… кто это? Джеки… Женевьев… Энн? Кто я?!»
- Н-н-нич-чего, - выдавила девушка, - я… я…
- На тебя напали, - подсказал Блэк, окидывая взглядом вымазанную в грязи одежду Регинлейф, - кто это сделал?!
- Не знаю, - выдавила Женевьев, - не знаю… не помню.
- Тебе надо в Больничное Крыло!
Она посмотрела на Сириуса неожиданно твердым и осмысленным взглядом.
- Нет. Это мое дело.
- Но…
- Не стоит, - еще раз повторила Женевьев и встала с дивана, проигнорировав руку Люпина, - я сама разберусь.
Она побрела в сторону девичьих спален, то и дело натыкаясь на предметы мебели. Мародеры проводили шатающуюся девушку изумленными взглядами.
- Она еще никогда…
- Да, - растеряно поддержал Ремус, - неужели кто-то устроил ей темную?
- Но кто?!


Глава 3

Глава 3.

На следующее утро Женевьев спустилась в общую гостиную раньше обычного. Вопреки голосу разума, который настойчиво напоминал о запрете курения на территории школы, девушка распахнула окно, высунулась наружу и с удовольствием затянулась сигаретой. Бессонная ночь сказалась – кружилась голова и глаза невыносимо жгло. И, что было хуже всего, в голове роились мысли-воспоминания совершенно посторонних людей.
Докурив, она захлопнула окно, уселась с ногами на ближайший диван, сложив руки на груди, и погрузилась в размышления. То, что произошло накануне вечером, здорово поменяло весь внутренний мир Женевьев. И дело было даже не в том, что, по сути, в ней теперь существовали сразу три человека… Знания о предполагаемом будущем заставили ее здорово струхнуть – слишком уж неприятной оказалась правда. Не было ни светлого будущего, ни свободного мира... Вообще ничего из того, о чем изредка задумывалась гриффиндорка.
«Черт возьми, но ведь я-то здесь, а не в том времени… Хотя… ох, получается та Женевьев – дочь Эмиля и Сьюзан… как там его невесту зовут?.. названная в память о младшей сестренке?! Твою мать!»
Женевьев еще раз хорошенько прошерстила чужую память, выуживая на свет все сведения о своей предполагаемой гибели. То, что она узнала в итоге, не утешало. Окончив Хогвартс, она нигде не училась и не работала, предпочитая транжирить оставленное родителями наследство. В 1980 году вступила в Орден Феникса, а спустя полгода найдена в собственном доме… Точнее, предположительно найдена, потому что ту кучку пепла, что от нее осталась, можно было сложить в газетку.
Вздрогнув от неприятных мыслей, Женевьев тяжело вздохнула и поморщилась.
«Не нравится мне это… Откуда маглокровка могла узнать о ритуале замещения?! И почему, черт возьми, вместо того, чтобы вытеснить сознание жертвы, их память смещалась с моей памятью?! О, это не совсем те мысли, которые должны приходить в голову мне… Стоит радоваться, что я все еще в своем теле! Пусть и с таким сомнительным соседством».
От мрачных мыслей Женевьев отвлек какой-то первокурсник, робко дернувший ее за рукав.
- Извините, но как пройти в совятню?
Она вздохнула и нехотя поднялась с дивана.
«И почему я должна исполнять за старост их работу?!» - только и успела возмутиться Женевьев, ласково улыбаясь мальчишке и объясняя дорогу.

Чувствуя на себе любопытные взгляды Мародеров, Женевьев в очередной раз грязно выругалась про себя, кляня свою невезучесть – напороться вчера вечером именно на тех, кто теперь вовек не отстанут, пока не добьются ответов на свои вопросы. Девушка вяло ковыряла вилкой в салате и размышляла о том черном дне, когда настырной маглокровке из будущего попался рукописный фолиант темного мага Йоганна Саровского, автора ритуала Замещения, который позволял отправить свои память, сознание и душу в прошлое или будущее, заменив ими исходную личность определенного человека. По странной иронии судьбы, Женевьев из будущего была не только полной тезкой Женевьев из прошлого, но и имела те же самые личностные характеристики и даже родилась в один день с ней, только с разницей в почти три десятка лет… Вздохнув, Джеки отодвинула от себя тарелку и понуро поплелась из Большого Зала на факультатив по Зельеварению, размышляя о превратностях судьбы.
Внизу уже собрались почти все слизеринцы. Женевьев всматривалась в лица сокурсников, сравнивая с их взрослыми вариантами. Снейп почти не изменился, чего не скажешь о Рабастане – утонченный веселый красавец превратился в конченного психа с безумным взглядом. Лица Анабель Розье в памяти Гермионы не было.
«Погибла раньше или оказалась умнее и сбежала к чертовой матери?» - рассеяно думала Женевьев. Нарцисса осталась такой же, разве что взгляд холодных серых глаз стал еще равнодушнее и жестче. Девушке нестерпимо захотелось увидеть Люциуса, Лестрейджей, Кэрроу и еще пару десятков человек. Внезапно она осознала, что хочет не только их увидеть… Рука непроизвольно потянулась к палочке, а на ум пришла формула Смертельного Заклинания.
Женевьев сцепила руки в замок и затравлено огляделась – остальные ученики не обращали на нее внимания, болтая или занимаясь своими делами. Уставившись в пол, Джеки засунула руки поглубже в карманы и сжала их в кулаки, внезапно испугавшись, что не сможет совладать с собственным телом.
- Эй, Регинлейф, - на плечи девушки легки ладони Сириуса и он толкнул ее, заставляя прижаться спиной к стене, - ничего не хочешь рассказать?
С Блэком у Женевьев были довольно странные отношения. На людях они редко контактировали, бросая друг другу дежурные приветствия и изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Иногда Джеки напивалась в компании Мародеров или одного только Сириуса. Он был единственным человеком, кто не раздражал и не бесил Женевьев, меньше всего терпящую, когда посягали на ее личное пространство. Впрочем, и Блэку частенько доставалось от гриффиндорки, особенно, когда он лез не в свое дело…
- Нет, - хмуро ответила девушка.
Сириус ухмыльнулся.
- Вчера случился хороший трах?
- У тебя? Поздравляю, - Женевьев скривила губы в подобии улыбки.
- Кто этот несчастный? – игнорируя откровенное нежелание гриффиндорки говорить, продолжил допрос парень.
Женевьев закатила глаза и, сбросив руки Сириуса со своих плеч, насмешливо посмотрела в лицо парню.
- Не понимаю, о чем ты. Но если не отстанешь, то лишишься какой-нибудь важной части тела.
Блэк вздохнул и, вытащив пачку сигарет из кармана мантии Женевьев, помахал ими перед носом девушки.
- Ты скурила пятнадцать сигарет за ночь, я проверил. Как это понимать?
- Может, я страдаю от неразделенной любви?
- Ко мне? – в серых глазах гриффиндорца вспыхнул озорной огонек, - так это ты зря. Я весь твой с потрохами.
Джеки фыркнула.
- Учту на будущее.
- Так что за тайны королевского двора? – Блэк наклонился ниже, опираясь рукой на стену рядом с головой девушки. На ее губах появилась едва заметная улыбка. Мурлыкающим тоном Женевьев протянула:
- Бродяга, милый, если мы начнем, то уже не остановимся.
Он усмехнулся и качнул головой.
- А зачем останавливаться?
- Что подумают люди? Или твоя подружка Флоренс Купер?
Блэк нагнулся еще ниже, почти касаясь губами ее губ. То, что на них пялятся стоящие рядом слизеринцы, совершено не волновало откровенно развлекавшихся гриффиндорцев – у них это было чем-то вроде игры, заставляющей волноваться кровь. Впрочем, неизменно кто-то резко осаждал другого, и оба прекращали, чувствуя возбуждение и разочарование одновременно. В этот раз «динамщиком» оказался Сириус.
Выпрямившись, парень притянул Женевьев к себе и, обняв за плечи, повел к классу, на пороге которого стоял Слизнорт.
- Ты мне расскажешь, Джи, - уверенно сказал Блэк.
- Быть может, - с неудовольствием в голосе ответила девушка, - но особо не рассчитывай.
- Пошли вечером в Хогсмид. Вдвоем. Напьемся и поболтаем…
- А как же твои дружки?
- Джеймс сегодня нанялся в личные рабы к Эванс, а Лунатик и Хвост не будут пить… ну ты знаешь их, ботаны…
Джеки ухмыльнулась и шлепнула Блэка по груди.
- Смотри, а то проболтаюсь Люпину…
- Неа. Я обижусь, и придется тебе пить в гордом одиночестве.

К вечеру погода испортилась. Женевьев, понадеявшаяся на то, что будет тепло, проклинала ветер, тучи и Блэка. Блэка за то, что он опять где-то торчал, заставляя ее мерзнуть у главных ворот Хогвартса. Наконец, гриффиндорец объявился.
- Где тебя черти носили? – проворчала девушка, глубже запахивая тоненькую курточку.
- Расстался с Флоренс, - Сириус стянул с себя куртку и накинул ее на плечи Джеки, - дура ты, кто ж на ночь глядя надевает ветровку, да еще без свитера.
- С Фло? – Женевьев удивленно вскинула брови, - она же тебе нравилась…
- И что? Не люблю истерики, а она взбесилась непонятно из-за чего… Кто-то из змеенышей накапал, что мы в подземельях чуть ли не сексом занимались. Жаль, что это неправда, а то как-то даже обидно немного… - Блэк ухмыльнулся. Женевьев скривилась, но ответила:
- Если тебя это так волнует, то могу пойти сказать Фло, что ничего не было.
- Волнует? Меня? – Сириус рассмеялся и привычно обнял девушку за плечи, - ты бредишь.
Женевьев попыталась пожать плечами, но у нее это плохо получилось из-за руки Блэка, обнимающей ее. В молчании парочка отправились в Хогсмид.
- Знаешь, только начало года, а мне уже надоела эта чертова школа, – неожиданно сказала девушка, а про себя добавила: «Раз я помню и гермионину жизнь, то, получается, что уже отучилась на пять лет больше положенного. И впрямь, как тут не надоесть-то?»
- Надо выпить, подружка, - ответил Блэк, - сразу все предстанет в другом ракурсе.
- Я с тобой сопьюсь, - буркнула Джеки, немного согреваясь и благодаря Сириуса за куртку и объятия. Впрочем, вслух она ничего не сказала.


Глава 4

Глава 4.

«Голова борова» нравилась Женевьев прежде всего тем, что здесь никто и никогда не задавал вопросов. Если двум подросткам понадобилась комната на ночь и почти ящик огневиски, то без проблем! Пока есть деньги, они могли хоть шабаш устраивать, никто бы и единого упрека не сказал. У Регинлейф и Блэка деньги были, поэтому и комнату, и огневиски они получили спустя десять минут после того, как вошли в бар.
Войдя в комнату, Женевьев стянула свою и Блэковскую куртки, шарф и все это небрежно бросила на комод в углу. Сириус, левитировавший выпивку, зашел следом и захлопнул дверь. Женевьев наложила запирающие и заглушающие чары и, растянувшись во весь рост на продавленном диване, лениво взглянула на Блэка.
- Ну.
- Что ну? – поинтересовался Сириус, доставая из кармана два стакана и уменьшенную магией корзинку с закуской, которую ему любезно насобирали домовые эльфы на хогвартской кухне.
- Разливай, - зевнув, ответила девушка.
- Ну ты и наглая, - восхитился он, устраиваясь на полу возле дивана и ловким движением свинчивая крышку с бутылки.
- Ты же все равно сидишь, а мне вставать надо, - приняв стакан из его рук, отбрила Джеки, - за что пьем?
- За воскресенье.
Чокнувшись, подростки одновременно опрокинули в себя янтарную жидкость. Сириус лишь слегка поморщился, зато Женевьев раскашлялась вовсю. «А Гермиона не пила» - подумала девушка невпопад, - «и Энн тоже. Господи, тоска-то какая…»
- Заешь чем-нибудь, - сдавленно сказал Блэк. Джеки перевернулась на живот и, пошарив наугад в корзинке, вытащила пирожок с мясом. Удивленно вскинув брови, она поинтересовалась:
- Это тебе домовики дали? Надо было им сказать, куда идешь.
- Ага. И они б поставили на уши весь преподавательский состав. Ты, кстати, просекла, что нам тут до завтрашнего утра куковать? Ночью возвращаться в замок опасно. Спалят, не отвертимся.
- Тебе-то что? В собаку обратишься и коридорами, коридорами, - откусывая пирожок, меланхолично ответила Женевьев, - да мне, вообще-то, тоже плевать… Ну, пару недель подраю полы в коридорах… фигня.
- Ммм… люблю смотреть, как ты моешь полы, – протянул Сириус, наливая новую порцию выпивки, - ты всегда их моешь кверху задницей. Почему?
- Что б ты любовался, - криво усмехнувшись, ответила Джеки и взяла бокал огневиски из рук сокурсника.
- За твою классную задницу.

Спустя четыре часа запасы выпивки уменьшились почти вдвое. Разговор шел ни о чем, изредка перемежаемый взрывами хохота или непродолжительным молчанием.
Блэк долил в стаканы остатки очередной бутылки и, протянув один из них Женевьев, поинтересовался:
- Ну что, достаточно пьяна, чтобы все мне рассказать?
- Нет, - твердо ответила девушка и опрокинула в себя огневиски, даже не поморщившись, - к тому же, рассказывать-то не о чем. Я просто… просто сцепилась с парой девчонок и не рассчитала свои силы.
«Ага, а о том, что эти девчонки из будущего, да еще поселились в моей голове, история умалчивает. Впрочем, чего это я так сурово? Они-то, как раз, и не поселились… так, воспоминаний напихали»
Сириус смотрел на сокурсницу во все глаза.
- Да ладно, - наконец сказал он, - чтобы ты не устояла против какой-то пары девчонок?! – и неожиданно хитро улыбнулся, - или это из-за парня?
Женевьев фыркнула, а потом состроила ему глазки.
- О да, милый, из-за тебя.
Уже посерьезнев, она добавила:
- Ну, вообще-то, да… глупая отмазка. Но если я сейчас все расскажу, мне потом придется применять к тебе Обливиэйт, потому что иначе ты вызовешь санитаров из Святого Мунго.
Блэк неопределенно покачал головой и долил в стакан Джеки еще огневиски.
- А может я чего дельного посоветую.
- Ты?! Ну да, броситься с моста вниз головой, - она покачала головой и, перевернувшись набок, приподнялась на локте, чтобы удобнее было пить, - брось, Блэк, это мои терки. Я же не бегу бить морду Снейпу, когда он оказывается удачливее вас?
Сириус рассмеялся.
- Ой, не могу! Ты – девчонка, Джи, естественно не побежишь бить морду Нюниусу. Да и вообще, - он неожиданно помрачнел, - не связывайся ты со слизеринцами. Это, блин, чревато…
- Спасибо за напутствие, папочка, - ядовито ответила девушка, - учту на будущее… ой…
«Черт, и почему мне так неуютно, когда я заговариваю о будущем? Потому что, черт возьми, я должна сдохнуть через три года! Если, конечно, не поменяю это самое будущее… О, мерлиновы яйца, ну как я это сделаю?!»
- В чем дело?
- Да так, - неохотно ответила Женевьев, - вспомнилось кое-что…
Блэк отставил бутылку в сторону и пересел на диван, внимательно глядя в лицо Женевьев. Несмотря на приличное количество выжранного спиртного, он был почти трезв. «Чистокровки, что с нас взять» - поморщилась Джеки, следя за передвижением гриффиндорца – «даже напиться затруднительно, кровь защищает». Сириус по-хозяйски положил руку ей на бедро, не сводя внимательного взгляда с лица девушки. Женевьев выгнула правую бровь в жесте немого изумления.
- Дружеский секс? – с иронией поинтересовалась Джеки.
- А что, хочешь? - ухмыльнулся парень, потом откинулся назад, придавливая ноги девушки. Руку с бедра он убрал, но Женевьев пришлось перевернуться на спину, чтобы вытянуть ноги под спиной Сириуса.
Она неопределенно пожала плечами и сделала еще глоток из бокала.
- Эй, я, кажется, спросил.
Джеки зло посмотрела на ухмыляющегося парня.
- Почему ты каждый раз заставляешь меня говорить такое, о чем я потом пожалею?
- И о чем же ты потом пожалеешь?
Она некоторое время вглядывалась в лицо сокурсника, а потом откинулась на подушку и прикрыла глаза.
- Спать пора, завтра еще в школу пробираться.
Сириус усмехнулся, а потом, перебравшись к краю, лег рядом с девушкой и обнял ее за талию. Женевьев подвинулась, позволяя ему удобнее устроиться, и едва слышно пробормотала:
- Спокойной ночи, блохастик.
- Я знаю, что ты хотела мне сказать, - прошептал на ухо Джеки анимаг, - хочешь, озвучу вслух?
- Валяй.
Блэк вдохнул запах волос девушки, помолчал, и с явным удовольствием в голосе протянул:
- Ты девственница, Регинлейф.
Ответом ему было едва слышное фырканье и легкий удар локтем под ребра.


Глава 5

Глава 5.

Утром Блэк бесцеремонно растолкал Женевьев и, как только она открыла глаза, кинул ей оставленные вчера на комоде куртки.
- Оденься, Джи. На улице еще холоднее, чем вчера.
Джеки сонно кивнула и не смогла подавить зевок. Пока она натягивала куртки, Сириус успел прибраться и даже привести комнату в относительный порядок. Девушка наблюдала за его манипуляциями с легким интересом.
- Зачем ты это делаешь, Бродяга?
- Хорошие манеры, - буркнул гриффиндорец. Закончив с уборкой, он протянул сокурснице руку, - идем, крошка, иначе придется потом объяснять преподавателям, какого хрена мы делаем в понедельник утром вне стен замка.
- Да, – вяло согласилась Джеки, морщась от головной боли, которая уже начинала давать о себе знать. «Так, а вот рецепт антипохмельного зелья ни Гермиона, ни я, ни Энн не знают. И почему мне так везет? Чужая память, и та ни на что не годная». Сириус внимательно всмотрелся в лицо Женевьев.
- Что, плохо?
- Я не пила все лето, - ответила она, - естественно, мне плохо.
- Дело не в том, что ты не пила, - Блэк на ходу кивнул хозяину бара, а потом потянул Джеки на улицу, - просто ты – девчонка, а ваши организмы хуже переносят алкоголь.
- Спасибо за ликбез, - буркнула Женевьев, - вот если бы еще избавиться от…
- Погоди, - Блэк повел ее в сторону Визжащей Хижины, - сейчас все сделаем. Ты только особо не болтай о том месте, куда мы идем. Это место… короче, мы его используем для своих посиделок. Поэтому, если о нем кто-нибудь узнает, нам несдобровать.
Женевьев неопределенно пожала плечами и послушно поплелась вслед за парнем. В голове гудело, и единственной вещью, которую сейчас жаждала заполучить гриффиндорка, являлось антипохмельное зелье. До всяких там тайных захоронок сокурсничков ей не было никакого дела…
«Пережить бы день… Главное, что бы никто не придрался… а то и вмазать могу… или не я? Чего это я так легко завожусь от одной мысли о том, что ко мне кто-нибудь пристанет?» Внезапно она вспомнила о том, что творил с Гермионой Рабастан в ее последние минуты жизни. К горлу подкатил комок. Вырвав руку из ладони Блэка, девушка метнулась в сторону, не в силах сдержать рвотные спазмы. Впрочем, тошнота быстро прошла. Стараясь дышать медленно и глубоко, она слегка дрожащим голосом обратилась к Блэку:
- Как мы будем пробираться?
- Джеки, с тобой все в порядке, - Сириус подошел ближе и взял ее за плечи, - что это было?
- Последствия пьянки, - прошептала Женевьев.
- Такого раньше не было, - он наклонился ближе, заглядывая в глаза девушке, - это связано с тем, о чем ты так упорно молчишь? Тебя прокляли? Побили? В чем дело, в конце концов?!
Джеки покачала головой и отвернулась. «Что сказать? Что я знаю свое и его, и даже Поттеровское будущее, и оно здорово отличается от тех розовых соплей, которые мы все себе повыдумывали? Или что я собираюсь в ближайшее время немного исправить положение вещей? Дурка мне обеспечена, потому что черта с два кто-нибудь поверит во все эти бредни. Я и сама-то с трудом верю. Стоит сходить в Запретную Секцию. Поищу-ка сведения о том милом ритуальчике. Дома все равно не дадут этого сделать…»
- Ладно, - парню надоело ждать, пока она ответит, - ладно. Но мне это не нравится, Джи.
- Знаю. Но это не твое дело.
Блэк пожал плечами и, развернувшись, быстро зашагал к Визжащей Хижине.
«Обиделся. Отлично, пошел тогда ты, блохастый, далеко и надолго!»

- Возьми, - порывшись под половицей в спальне на втором этаже Хижины, Сириус выудил оттуда склянку с темно-зеленым зельем и не самым приятным запахом, - антипохмельное. То, что доктор прописал.
Женевьев фыркнула. Приняв из рук сокурсника бутылочку, девушка выдрала пробку и двумя глотками осушила содержимое. Поморщившись, она поинтересовалась:
- Кто варил?
- Ремус, кто ж еще. Мне влом торчать над котлом в свое свободное время.
- Кто бы сомневался, - откликнулась Джеки, - фуф, и сразу лучше стало. Жизнь почти прекрасна.
Блэк хмыкнул.
- А тебе настолько хорошо, что и зелье пить не собираешься?
- Это была последняя порция, - ответил гриффиндорец, - но мне, в общем-то, лучше, чем тебе.
Женевьев поджала губы и окинула его не слишком дружелюбным взглядом.
- Не стоит меня жалеть, Блэк, - раздраженно сказала девушка, - это может стать твоей самой большой ошибкой в жизни.
- А любить тебя можно?
«Опять смеется» - про себя подумала Женевьев. Сириус улыбался, не сводя с ее лица внимательного взгляда. Она прищурила глаза и спустя некоторое время ответила:
- Нет.
- Когда-нибудь ты скажешь по-другому, Регинлейф. Возможно, эти слова даже будут предназначаться мне.
- Посмотрим.

У входа в Большой Зал они распрощались. Женевьев побрела в гриффиндорскую башню – переодеться, умыться и привести мысли в порядок. Сириус ушел сразу на завтрак. В девчачьей спальне Джеки упала на свою кровать и с удовольствием вытянула ноги, ощущая усталость – последствия пьянки и сна в неудобной позе.
«Эванс, наверное, с ума сошла. Всегда бесится, если я не ночую в спальне. Похрен. Гермиона тоже бесилась, когда ее соседки куда-то пропадали. Черт, почему я постоянно думаю о Гермионе?! Надо срочно найти информацию об этом ритуале! Побольше, чем то, что есть в памяти этой маглокровки. Немедленно! После уроков… Уроки! Черт, как же влом идти!»
Приведя себя в порядок, Регинлейф натянула форменную одежду и нехотя поплелась на Чары, стоявшие первым уроком у гриффиндорцев-шестикурсников. Опоздав на пять минут и заработав штрафные балы, девушка плюхнулась за последнюю парту, проигнорировав испепеляющий взгляд Эванс. Тоскливо взглянув на доску, она мысленно застонала – самостоятельная работа по предыдущему курсу совсем не входила в ее планы. Переписывая вопросы, девушка не сразу обратила внимание на записку, приземлившуюся аккурат на край ее парты. Развернув листок, она прочитала:
«Джи, не ломайся, как целка перед брачной ночью. Тебе не идет. Расскажи. Иначе я спать не смогу. Твой Бродяга»
Она смяла кусок пергамента и зло ухмыльнулась, заметив, что Сириус смотрит на нее. Покачав головой, Женевьев принялась за свою работу. «Черта с два, блохастый. Тебе не понравится известие о твоей печальной участи. Также как и о смерти Поттера и Эванс. Очень не понравится»


Глава 6

Глава 6.

«… Ритуал Замещения, также именуемый Заклинанием Перемещения Разума, Заклятием Инородной души, относится к высшим сферам Псионики, оперирующей тонкими энергетическими структурами, поддерживающими жизнь в живом организме, или, проще говоря, разумом и душой. Формула заклинания была впервые выведена и опробована на практике Йоганом Саровским, темным магом, жившим в 18 веке в Пруссии.
Суть Ритуала состоит в том, что душа, разум и память определенного человека, применившего заклинание на себе, переносится во времени в прошлое, вытесняя и замещая сознание другого человека, чье тело идеально подойдем по характеристикам заклинателю. Довольно простое в использовании, заклинание несет в себе определенную опасность, ибо назад пути у души решившего его применить человека уже не будет. Он окажется навсегда заточен в чужом теле и в другом времени. Поэтому Ритуал Замещения не получил широкого распространения.
Впоследствии Саровский вывел несколько факторов, которые могут нарушить ход Ритуала. К ним относятся, прежде всего, нестабильность душевного состояния произносящего магическую формулу мага и полное совпадение личностных характеристик двух людей, между которыми происходит обмен душами. В первом случае ход Ритуала может просто прерваться и тогда погибает и то, кто применял его, и тот, чье тело должно было стать вместилищем души. До сих пор до конца невыяснено, почему так происходит. Во втором же случае может случиться такая вещь, как частичная передача памяти и некоторых сторон личности применяющего Ритуал. В этом случае душа погибает, так и не переселяясь в тело потенциального носителя, который может избежать таких неприятных последствий, как потеря собственной души или нарушение психики, а лишь приобретает память применившего ритуал. Механизмы этого нарушения тоже до конца не изучены, но предполагается, что душа потенциального носителя поглощает душу того, кто применяет ритуал, благодаря тому, что при совпадении личностных характеристик энергетические показатели у душ одинаковы, а вот силы неравны – перемещение во времени сильно истощает ресурсы души, и она становится намного слабее, чем душа потенциального носителя…»

Женевьев захлопнула книгу с громким стуком и в отвращении отшвырнула ее на дальний край стола. Сжав ноющую голову руками, она уставилась в столешницу и задумалась. А подумать было о чем…
Гермиона поделилась своей памятью с Энн. Энн, движимая желанием отомстить за подругу, воспользовалась палочкой Кэрроу, но вместо какой-нибудь гадости, вроде Авады Кедавры, применила ритуал, формула которого так услужливо всплыла в памяти Гермионы в последние мгновения ее жизни. Одно накладывается на другое и, вуаля!, в голове Женевьев память двух девушек из будущего, которые фактически мертвы, ибо их тела и души уже не смогут соединиться в единое целое. Было от чего сойти с ума.
Сложив руки в замок, Джеки облокотилась на стол и уставилась невидящим взглядом в одну точку.
«Гермиона просила Энн не допустить того, что случилось. Что ж, если не брать мои личные интересы, то план у маглокровки был просто блестящим. Одно НО. Если бы все прошло удачно, я – Джеки – перестала бы существовать, уступив тело этой Энн. Но, видимо, я родилась под счастливой звездой… этого не произошло. Зато случилось кое-что такое же мерзкое. Я знаю, что будет потом… Знаю, кто виноват. И мне кажется, Гермиона была бы счастлива, узнай она о том, что мне совершенно не нравится такое будущее. Но как я могу его изменить? Рассказать? Кому? Дамблдору, который не уберег своего Золотого Мальчика? Или общественности, которая только покрутит пальцем у виска? Или… Черт, это пустая трата времени»
Женевьев закусила нижнюю губу. Внезапно в памяти Гермионы всплыло воспоминание о ее жизни:
«…- Не нравится мне это, - пробормотала девушка, крутя между пальцев волшебную палочку.
- И что? – рыжеволосый парень откинул со лба отросшую челку и, прищурившись, внимательно посмотрел на нее, - Экспеллиармус против Авады не пройдет, Герм. Этих уродов надо убивать, иначе они убьют нас.
- Он прав, Гермиона, - к ним подошел еще один подросток, - я же не прошу тебя разучивать Круциатос…»
Женевьев вздрогнула и удивлено ахнула.
- А ведь это решение, - пробормотала она и тут же ужаснулась тому, о чем подумала. Никогда не отличавшаяся особыми моральными принципами, Женевьев Регинлейф, все же, никогда и не совершала ничего откровенно аморального. «Я даже, черт возьми, и не переспала-то ни с кем до сих пор! Но вот мысли об убийстве мне почему-то кажутся очень даже привлекательными!» Задрожав от переполнявших ее чувств, девушка обхватила себя руками и тяжело задышала. В голове постепенно оформлялся план… и появлялся список имен тех, кого стоит убить в первую очередь. И первым пунктом в списке значился Рабастан Лестрейндж.
«За тебя, Гермиона»

Первым, кого она увидела, влетев в гостиную, оказался Блэк. Женевьев внутренне застонала, подумав о том, какого лешего парень торчит в гостиной почти в двенадцать часов ночи вместо того, чтобы отсыпаться перед завтрашним днем. Впрочем, вслух она ничего не сказала. Пройдя к креслу, в котором сидел Сириус, Джеки швырнула сумку на пол и устроилась на его подлокотнике.
- Только не отмазывайся, будто у тебя бессонница, - вытащив из кармана пачку сигарет, девушка покрутила ее в руке, размышляя о том, сколько баллов с нее сдерут, если она вздумает закурить прямо здесь.
- И не собирался.
- Тогда что?
- Я же сказал, что спать не буду, пока ты мне не откроешь свою страшную тайну, - Блэк взял руку сокурсницы и потянул, заставляя ее переместиться с подлокотника к себе на колени, - я знаю, ты не настолько жестока, чтобы промолчать.
- У тебя устаревшие сведения, - Женевьев все же убрала сигареты обратно в карман и, удобнее устроившись в объятиях Блэка, посмотрела ему в глаза, - я не хочу с тобой ссорится, но если еще раз услышу от тебя просьбу все рассказать, прокляну к чертям собачьим.
Сириус хмыкнул и накрутил на палец локон ее белокурых волос.
- Эти тайны… обычно это плохо кончается.
Женевьев пожала плечами.
- Как там Фло? - с легкой ехидцей поинтересовалась гриффиндорка.
- Попросила прощения,- Сириус поморщился и нехотя продолжил, - чувствую себя идиотом… по идее, просить прощения должен я, но она теперь бегает за мной как… как влюбленная дурочка.
Женевьев потрепала парня по волосам.
- Бедняжка, - протянула она, - бедный блохастик, девушки ему покою не дают.
- Договоришься сейчас, - буркнул он, дергая девушку за прядь волос, намотанную на его палец, - кстати, Джи, ты с кем-нибудь помолвлена?
- К чему вопрос?
- Нарцисса и Малфой объявили о скорой свадьбе, - ответил Сириус, - кузина не выглядит шибко счастливой.
- Еще бы, - протянула Женевьев, - он как неживой, ледышка… как и твоя кузина, кстати. Я не знаю, даже если и помолвлена… к черту, не дождутся.
Блэк громко рассмеялся.


Глава 7

Глава 7.

Первый снег выпал только в середине октября. Женевьев равнодушно наблюдала за возней студентов на школьном дворе, играющих в снежки и строящих кособоких снеговиков. На Астрономической Башне было холодно, и она дрожала так, что даже прикурить сигарету удалось только с пятого раза. Приметив чуть в стороне от остальных студентов группу слизеринцев, девушка облокотилась на парапет и вгляделась в лица студентов. Надменная физиономия Рабастана заставила Джеки брезгливо поморщиться. Она стояла, курила и наблюдала за своей будущей жертвой, лениво прикидывая план его скорейшего убийства.
За прошедшее время Женевьев успела смириться с тем, что ей предстояло сделать. Конечно, никто не заставлял ее идти на это, но девушка сама для себя решила, что будет убивать. Ночами ей снились отрывки из жизней Энн или Гермионы. И чаще это были воспоминания о послевоенном времени… об издевательствах, насилии и унижении. Память Гермионы оказалась ценным кладезем различных знаний – от рецепта фирменного пирога миссис Уизли до пыточных заклятий экстра-класса. Да, война заставила эту хрупкую девушку заняться изучением Темных Искусств, о чем она даже не помышляла, будучи ученицей Хогвартса.
И Женевьев хотела отомстить за Гермиону Грейнджер. За юность, омраченную страхом и потерями, за любовь, уничтоженную войной, за жизнь, которую разрушили ублюдки, возомнившие себя повелителями мира.
- И начну с тебя, Рабастан, - вслух прошептала Джеки, докуривая сигарету и внимательно глядя на темноволосую макушку слизеринца-шестикурсника.

Сириус нашел ее в пустом коридоре на восьмом этаже. Женевьев даже удивилась – этим коридором пользовались настолько редко, что даже Филч пренебрегал своими обязанностями и не следил за чистотой здесь. Девушка считала, что это идеальное место для того, чтобы побыть в одиночестве, расслабиться и подумать. Увы, ее расчеты оказались неверными.
- Твоя Флоренс рыдает пятью этажами ниже, - глядя на падающий за стеклом снег, сказала Женевьев подошедшему гриффиндорцу, - ей ты нужнее.
- Не думаю, - Сириус присел на подоконник рядом и внимательно всмотрелся в лицо девушки, - она плачет из-за того, что мы расстались.
- Опять? – с иронией спросила Женевьев.
- Опять, - Блэк положил ноги Джеки себе на колени и немного развернулся, устраиваясь поудобнее, - на этот раз окончательно.
- А она об этом знает?
- Не дура, догадается.
- Зачем пришел? И как умудрился меня найти?
- Мимо проходил, - криво усмехнувшись, Сириус провел ладонью по ноге Женевьев, затянутой в темные джинсы, - слышала, директор предложил конкурс красоты среди старших курсов устроить.
- Да? – рассеяно отозвалась девушка, - и что?
- Тебе совсем не интересно? – удивленно поинтересовался парень, - не хочешь блеснуть красотой и все такое…
- Нет, - Женевьев пожала плечами и, наконец, взглянула на парня, - мне это не надо.
Блэк внимательно смотрел в лицо девушке, а потом согласно кивнул.
- Ну да, ты права. Все и так знают, что ты самая красивая девчонка в школе. Нарцисса – бледная моль, хотя ее выдвигают от шестого курса Слизерина. От нас идет Эванс… С Равенкло – Флоренс, с Хаффлпаффа… такая смешная девчонка с зелеными глазами. Но все ждут, что ты подашь заявку на участие.
- Пусть и дальше ждут, - Женевьев снова подала плечами, - я знаю, что я красива, но это мне жизнь только усложняет.
Она вспомнила навязчивые приглашения Розье в Хогсмид и не сдержала гримасы отвращения.
- Странно, остальные тебе завидуют.
- Пойми, Сириус, я… - она не договорила и лишь покачала головой, неожиданно горько усмехнувшись.
Вся ее жизнь была построена на двух правилах – не лезть в чужую жизнь и не позволять другим лезть в свою. Ее родители и старшие братья и сестры только удивлялись тому, что за ребенок растет в их дружной, большой семье. Женевьев отличалась замкнутостью, презрением к общественным ценностям и моралям, непробиваемым цинизмом и равнодушием к окружающим. Она признавала наличие таких вещей, как любовь и дружба, но неизменно считала, что прекрасно обойдется без этого. В ее мире все было просто: она по одну сторону баррикад, другие – по другую. А те, кто был не согласен с таким положением вещей, могли валить на все четыре стороны. И совершенно неожиданно случилось это – чужая память и чужие жизни, так скоро ставшие для Женевьев чем-то большем, чем набор отрывочных воспоминаний. Она думала о том, что эта Гермиона могла бы стать отличной подругой и каждый раз, вспоминая о том, что ей пришлось пережить, приходила в ярость… Никогда раньше Женевьев Регинлейф не думала о другом человеке так – переживая и страдая от невыносимой боли… Так, словно Гермиона Грейнджер – маглокровная волшебница из будущего, была ближе всех ей в этом мире.
И Джеки было больно думать о том, что кроме не существующей в этом времени девушки, она ни к кому не испытывает каких-либо чувств.
- Что я должен понять?
Она вздрогнула, сообразив, что Блэк все это время ждал продолжения ее слов. Покачав головой, Женевьев отвернулась к окну.
- Неважно, Бродяга. Все равно, это махровая ерунда, и я не собираюсь тратить свое красноречие на объяснение элементарных истин.
- Например, таких как сообщение о том, что тебе на все глубоко плевать, - Блэк хмыкнул, - спешу заверить, мне это хорошо известно.
- Молодец.
- А я?
- Что ты, - непонимающе посмотрела на гриффиндорца девушка.
- На меня тебе тоже наплевать?
Она долго всматривалась в серые глаза Сириуса, стараясь решить для себя этот сложный вопрос. Здесь и сейчас у Женевьев не было никого, ближе Блэка. Но и это было не навсегда… Вздохнув, она откинулась назад и неопределенно ответила:
- Не знаю.


Глава 8

Глава 8.

Блэк оказался прав – ее заявку на участие в конкурсе ждали. Каково же было удивление большинства девчонок в гостиной Гриффиндора, когда на заявление о таком грандиозном событии Регинлейф лишь дернула плечом и попросила не отвлекать ее всякой ерундой от важного дела.
Женевьев сидела в кресле у камина, поджав под себя ноги, и рассеяно крутила палочкой, заставляя бумажных бабочек порхать перед ее лицом. Мысли девушки были устремлены в будущее. Она просчитывала варианты действий на Рождество, когда большинство студентов разъедутся по домам. Девушка почти не сомневалась, что и Лестрейндж отправится в родовой замок, он уже не раз упоминал об этом, а еще о своей предстоящей помолвке с Эллиан Сурен, учащейся на четвертом курсе Слизерина.
Ей надо было достать Рабастана. И улицы Лондона для этого подходили лучше всего. Еще неделю назад девушка пробралась в спальни слизеринцев-шестикурсников. Знания Гермионы о замке здорово облегчали жизнь. Также ее познания помогли ей навесить на Лестрейнджа хитроумное следящее заклятие продолжительного действия, позволяющее знать о передвижениях объекта даже за сотни километров. Это было очень кстати, хотя и причиняло определенные неудобства – заклинание питалось от наложившего его человека.
Не удостоив вошедшего в гостиную Блэка и взглядом, Женевьев про себя чертыхнулась – сегодня она наговорила ему больше, чем собиралась…

Неожиданные неприятности принесла ей Флоренс Купер. Смазливая равенкловка в компании пяти подружек отловила Джеки в коридоре на пятом этаже, когда та шла с Трансфигурации. Девицы были явно не в том настроении, чтобы вести дружескую беседу. Это Женевьев поняла по злому прищуру красивых шоколадных глаз Фло.
- Регинлейф, - сложив руки на груди, протянула Купер. Ее подруги встали вокруг гриффиндорки полукругом, отрезая все пути к отступлению. Женевьев изогнула бровь в жесте немого изумления.
- Чего тебе, Купер.
- Отвали от моего Сириуса, - зло прошипела равенкловка. Джеки напряглась, увидев в руке девушки волшебную палочку.
- Не понимаю, о чем ты.
Флоренс неожиданно опустила руку с волшебной палочкой, а потом вообще убрала ее в карман. Нехорошо улыбаясь, девушка сделала шаг вперед. Женевьев тут же почувствовала, как одна из девушек заламывает ей руки, а вторая сдернула с плеча сумку с учебниками и вытащила из кармана мантии волшебную палочку.
- Так я тебе объясню. Популярно и так, чтобы тебе стало совсем понятно.
Последовавший удар в живот заставил Женевьев согнуться, отчаянно хватая ртом воздух.

Когда они ушли, Джеки кое-как доползла до стены и, опершись спиной о холодный камень, подтянула к себе ноги, обняв их руками. Все тело болело, а на мантию капала кровь из разбитого носа, но девушке было на это наплевать. Она просто сидела, слушая гомон студентов из соседних коридоров и проклиная идиотскую идею пойти одной из тех дорог, которыми редко пользовались. Она даже не злилась на Флоренс, прекрасно понимая, что та была по-своему права. Хотя и не понимала, как та могла додумать до того, чтобы приписать Сириусу и ей какие-либо отношения.
В такой позе ее и нашел Блэк. Подбежав к девушке, он встал рядом с ней на колени и схватил за плечи.
- Черт, Джи, что случилось?
- Не сошлась во мнениях с Фло и ее подружками, - морщась от боли в разбитых губах, ответила Джеки.
- Не понял, - протянул парень, вытаскивая палочку и накладывая на лицо Женевьев заживляющие заклинания.
- Как ты всегда умудряешься меня найти? - вместо ответа спросила гриффиндорка и вскликнула, когда Блэк занялся ее губами.
- Молчи, иначе я не смогу нормально наложить чары. Может, по запаху? – вопросом на вопрос ответил он. Женевьев поморщилась.
- Не ври мне. Надеюсь, это не следящее заклятие, иначе я урою тебя на месте.
- Нет, не оно. Так что от тебя хотела Флоренс?
- Чтобы я отстала от тебя.
Блэк опустил палочку и внимательно посмотрел на девушку. Потом на его лице появилась гримаса ярости.
- Я убью эту маленькую сучку!
Женевьев схватила уже начавшегося поднимать парня за рукав и почти с мольбой в голосе сказала:
- Не надо, Сириус. О нас тогда начнут болтать Мерлин знает что!
Блэк сел рядом с ней и, бесцеремонно сдернув форменную блузку с плеча девушки, начал молча залечивать огромный синяк. Женевьев про себя удивилась тому, что он ничего не ответил на ее слова. Прикрыв глаза, девушка молча терпела неприятные ощущения от заклинаний Сириуса. Только когда он заключительными пассами убрал кровь с ее лица, Женевьев открыла глаза и осторожно подвигала плечами, проверяя, вернется ли боль или нет. Блэк собрал ее вещи, раскиданные по всему коридору, и сел рядом, обнимая Джеки за плечи.
- И все-таки, я достану Купер, - сказал он.
- Как знаешь, - Женевьев вздохнула и коснулась пальцами его щеки, - только, пожалуйста, не на горячую голову… Она просто влюблена в тебя.
- Лучше бы это была не она, - беззвучно прошептал гриффиндорец, крепче прижимая к себе девушку.

С того памятного дня и до самого Хэллоуина Женевьев почти не общалась с Блэком. Спустя две недели после того, как Флоренс устроила ей темную, равенкловка попала в Больничное Крыло, обзаведясь зубами внушительного размера, от которых мадам Помфри смогла ее избавить только к середине декабря.
О том, что на Хэллоуин будет бал, на котором еще и пресловутый конкурс красоты устроят, Женевьев узнала от Эванс. Лили была вполне уверена в своих шансах на победу. Впрочем, Джеки считала, что выиграет все равно Нарцисса – за нее проголосует весь Слизерин только ради того, чтобы не голосовать за маглорожденную. К тому же, и большинство других студентов считали мисс Блэк вполне привлекательной.
Следящее заклинание, навещенное на Лестрейнджа, работало исправно, и Женевьев исправно получала сведения о всех его передвижениях. Четкого плана, как она будет действовать, у девушки еще не было. Она не сомневалась, что он отправится в Лондон… Там-то Джеки и достанет Рабастана, благо, гермионина память предоставила ей обширные познания в области Темных Искусств и специализированных аврорских заклинаний.
Размышляя о том, что лучше применить к слизеринцу, она не сразу обратила внимание на остановившегося рядом Гордона Трэверса семикурсника факультета Слизерин. Едва не выхватив палочку, девушка все же сдержала себя и в ожидании посмотрела на молодого человека.
- Привет, Регинлейф, - будущий Пожиратель Смерти и убийца Марлин МакКиннон растянул губы в улыбке, - хотел спросить, ты пойдешь со мной на бал?
Женевьев едва сдержалась, чтобы не наслать на него что-нибудь поболезненее, например, Круциатус.
«Нет, нельзя. Хм… Но так я смогу быть ближе к их шайке. Стать девчонкой одного из ублюдков? Да меня тошнит об одной мысли о том, что он будет меня лапать! Всего лишь до Рождества… Кажется, мне придется убить их обоих в ближайшее время»
Размышления заняли доли секунды, и вот уже Женевьев, пытаясь не скривиться от отвращения, приветливо кивает.
- Привет, Гордон, - она помедлила, но продолжила, - почему бы нет?
- Отлично, - слизеринец приобнял гриффиндорку за талию и, понизив голос до шепота, протянул, - тебе понравится, обещаю.
Женевьев еле сдержала рвущееся с языка проклятие.


Глава 9

Глава 9.

У Джеки вошло в привычку ходить по безлюдным коридорам – с некоторых пор шум и гам толпы студентов, спешащих по своим делам, начал ее раздражать. Девушке постоянно казалось, как со спины в толпе на нее будет легче всего напасть. Она знала, что эти инстинкты – бонус к памяти Гермионы, но ничего не могла поделать с собой.
Женевьев совсем не удивилась, когда из-за поворота навстречу ей вышел Сириус. Он всегда умудрялся найти ее даже в самых потаенных уголках замка, и, после некоторых копаний в гермиониной памяти, Женевьев нашла разгадку этой тайны – Карта Мародеров.
- Джи, поговорим?
- Поговорим, - Джеки кинула сумку на подоконник и, опершись спиной о него, сложила руки на груди, - только о чем?
- Я слышал, Трэверс тебя пригласил на бал, - парень тоже скинул свою сумку и подошел ближе к девушке.
- И что? Он или кто-то другой, какая разница?
Блэк оперся ладонями о подоконник и наклонился к Джеки, заглядывая ей в глаза.
- Мне казалось, что разница есть…
- Что ты хочешь сказать?
Сириус коснулся ладонью щеки Женевьев, а потом медленно провел ею вниз, по шее, наблюдая за реакцией девушки. Джеки ждала, что будет дальше, неожиданно поняв, что то, что делает Блэк, заставляет ее волноваться.
- Я хочу сказать, что собирался пригласить тебя, - прошептал гриффиндорец.
- Но не пригласил, - ответила Женевьев. Наваждение, вызванное прикосновением парня, быстро рассеялось. Девушка не хотела думать о причинах такой реакции тела на чужие прикосновения.
На лице Блэка появилось нечитаемое выражение – смесь ярости, отвращения и страдания. Оттолкнувшись от подоконника, он отошел в сторону и повернулся к Женевьев спиной.
- Я иногда поражаюсь тому, как ты можешь быть настолько равнодушна и слепа, - тихо проговорил он, - не понимаю.
Женевьев молчала, не зная, что сказать.

«Я ненавижу балы. Определенно, я больше всего ненавижу балы»
Джеки в последний раз поправила волосы и оглядела себя в зеркале. На ней было темно-синее облегающее платье с летящей от бедра юбкой до середины голени. Цвет идеально шел к ее ярко-синим глазам, оттеняя их, а длинные белокурые волосы были собраны в сложную прическу, которая держалась на голове с помощью магии и десятка шпилек. Еще раз оглядев себя в зеркале, девушка скривилась от отвращения и натянула на правую руку несколько серебряных браслетов с вправленными в них бриллиантами, аметистами и топазами – подарок родителей на прошлый День Рождения.
Спустившись в гостиную, Женевьев уже хотела было проскочить к выходу, как была остановлена громким возгласом Эванс.
- Женевьев!
Медленно повернувшись в сторону рыжеволосой старосты, девушка растянула губы в подобии улыбки.
- Лили, добрый вечер.
На Эванс было красивое зеленое платье, идеальное по фигуре. Вообще, она хорошенько постаралась для сегодняшнего вечера, надеясь получить первое место на пресловутом конкурсе красоты. Рядом с ней стоял Филипп МакЛаген, семикурсник, пригласивший девушку на бал.
- Отлично выглядишь. Жаль, что не подала заявку на участие в конкурсе.
- Что ты, Лили, я предоставила этот шанс тебе, - ответила Регинлейф и, повернувшись, быстро пошла к выходу из гостиной.

Женевьев не любила выделяться. Но природа наградила ее красотой и умом, и чаще всего на девушку обращали внимание даже против ее воли. Она была одной из лучших учениц школы, и курса с четвертого считалась едва ли не самой красивой. И если в первом случае у Джеки еще не возникало никаких возражений по поводу собственного статуса, то завистливые или восхищенные взгляды студентов неизменно ее раздражали.
Вот и сейчас, спускаясь по лестнице, ведущей к Большому Залу, Женевьев едва сдерживала желание выхватить палочку и проклясть пару-тройку человек, которые откровенно глазели на нее.
Восхищенный взгляд Трэверса только подлил масла в огонь.
«Я спокойна, спокойна. Я спокойна… Твою мать, да спокойна я!»
- Ты прекрасна, как лесная нимфа.
- Спасибо, Гордон, - выдавив улыбку, ответила девушка. Когда он взял ее под руку, Женевьев еле сдержала дрожь отвращения.
Оглядевшись по сторонам, она наткнулась на взгляд Сириуса, который стоял у начала лестницы, обнимая за талию симпатичную темноволосую девушку. Блэк буквально впился в Джеки взглядом, и она заметила, что его рука, которой он не обнимал свою спутницу, сжата в кулак. Отвернувшись, Женевьев поежилась – слишком недоброжелательным был взгляд Блэка…
Следующие два часа были для гриффиндорки невыносимы. Во-первых, ей пришлось сидеть в компании слизеринцев, между Гордоном и Рабастаном. Желание убить и того, и другого, было сродни наваждению, но усилием воли Женевьев сдержалась. Глупая болтовня Анабель, Нарциссы и Элеоноры Трэверс, сестры-близнеца Гордона, настроения не прибавляла. Когда объявили начало конкурса красоты, Женевьев не выдержала и, поднявшись с места, сказала своему спутнику:
- Я скоро вернусь, Гордон. Припудрю носик, - улыбнувшись довольному слизеринцу, девушка направилась к выходу из Большого Зала. За ее спиной счастливый Трэверс уже вовсю разглагольствовал о том, что «эту крошку» будет приятно трахнуть. Женевьев криво усмехнулась, услышав начало разговора.
«Как же мне будет приятно тебя убить, Гордон»
Уже понадеявшаяся на то, что сможет провести некоторое время в тишине, Женевьев изрядно удивилась, когда чьи-то руки дернули ее в сторону ниши между колонами. Уже собравшаяся возмутиться девушка поостыла, увидев перед собой Сириуса.
- Блэк, твою же мать, я ведь и заклинанием шарахнуть могла!
Гриффиндорец хмыкнул и отпустил сокурсницу.
- У меня есть интересное предложение, Регинлейф. Тебе понравится.
- Напиться вдрызг в честь праздника?
- Ну, если тебя не ждет твой Трэверс… - имя слизеринца Сириус произнес с едва сдерживаемой яростью.
- Он-то, может и ждет, - девушка поморщилась, - а вот я не горю желанием возвращаться на этот праздник жизни…
- Отлично!


Глава 10

Глава 10.

После Хэллоуина Женевьев с неудовольствием обнаружила, что ее считают девушкой Трэверса. И это несмотря на то, что она сбежала с бала еще до начала танцев, проведя всю ночь в компании Мародеров. Джеки бесилась каждый раз, когда Гордон оказывался рядом, но неизменно сдерживалась, напоминая мысленно себе о том, что вскоре сможет проститься с этим ублюдком навсегда.
Блэк начал ее избегать. Со своими подружками он общался не больше двух недель, и каждое расставание в итоге выливалось в скандал. Впрочем, парень совершенно не был к этому причастен – разъяренные девицы чаще всего просто начинали выяснять отношения с предполагаемыми соперницами.
Сама Женевьев пропадала в библиотеке, изучая всю информацию по хоркруксам, которую только могла найти. Конечно, в памяти Гермионы это все было, но Джеки нужно было самой осмыслить для себя любопытные сведения. Теоретически, она знала, где они находятся и как их уничтожить. И если собрать их представлялось для нее не такой уж большой проблемой, то уничтожить…
«Ну где я возьму драконов? Есть еще, конечно, василиск… но я, увы, не змееуст. Адское пламя? Рискованно… но возможно… хм»
Откинувшись назад на спинку стула, девушка задумалась над тем, как возможно собрать все хоркруксы вместе. Постепенно план начал оформляться в ее голове. Улыбнувшись, она собрала все книги вместе и сдала их библиотекарше. Подхватив свою сумку, девушка целенаправленно отправилась на восьмой этаж в Выручай-комнату. За диадемой Ровены Равенкло…

- Кошмар какой, - вслух сказала Женевьев, обозревая завалы разного хлама, который копился здесь столетиями. Пройдя немного вперед, девушка огляделась по сторонам и нахмурилась. Память Гермионы здесь ничем не могла помочь – она не присутствовала при поисках этого хоркрукса. Зато Гарри и Рон ей кое-что рассказали… Идя мимо нагромождения самых разных предметов магического и немагического происхождения, Женевьев внимательно высматривала пресловутый шкаф.
«Заодно и чертов шкаф уничтожу. Нечего такой опасной вещи находиться в стенах школы»
Найдя по дороге пару любопытных книжек, девушка неспешной походкой пробиралась вдоль гор мусора. Уже прошло прилично времени, но она так и не нашла чертов шкаф. Джеки уже откровенно бесилась, когда неожиданно из-за поворота показалось искомое, а рядом, на постаменте стоял чей-то скульптурный портрет в криво нахлобученном парике, в искусственных волосах которого запуталась ярко блестевшая драгоценность. Женевьев застыла, не в силах оторвать взгляд от неожиданного прекрасного зрелища.
«Эта диадема могла украшать голову лишь красивейшей и умнейшей женщины» - подумала девушка с благоговением, а потом медленно протянула руки и сняла драгоценность с грязного парика. Камни, которыми была инкрустировала диадема, ярко вспыхнули в свете магических факелов. Джеки облизала пересохшие губы и медленно начала поднимать руки, желая надеть эту вещь на себя. в голове все словно туманом заволокло…
«Я стану такой же, как и Ровена. Смогу понять, как сделать мир лучше… как избежать того будущего, о котором знаю… как стать великой и умной повелительницей мира» - руки девушки замерли, и она слегка нахмурилась. «Что за чушь?1 Какая, нахрен, повелительница мира?! О, мерлиновы яйца! Ну конечно! Это же заклинание Волдеморта!»
- Не дождешься, - прошипела Женевьев, резко опуская руку с зажатой в ней диадемой. Запихав украшение в сумку, она зло сплюнула и вытащила волшебную палочку, - а теперь займемся тобой.
- Piro, - прошептала девушка и отошла немного назад, наблюдая, как исчезательный шкаф превращается в пламя. Дождавшись, пока от него ничего не останется, Женевьев взмахом палочки погасила огонь. Развернувшись, она пошла прочь от этого места.

На Рождество Хогвартс опустел. Женевьев тоже уехала из замка, но вовсе не в родовое поместье Регинлейфов, а в собственную квартиру в магической части Лондона, которую ей подарили родители еще на четырнадцатилетие. Диадема основательницы Хогвартса теперь хранилась в личном сейфе мисс Регинлейф. Джеки после долгих размышлений решила собрать все хоркруксы вместе, а потом и уничтожить все скопом.
Крутя в руках ритуальный кинжал, девушка сидела за столом в своем личном кабинете и улыбалась неприятной улыбкой, отслеживая перемещения Рабастана через их связь. Вскоре он должен был отправиться в Лондон за подарками для родных, и это было весьма кстати. Усмехнувшись, Женевьев метнула нож в колдографию Трэверса, висевшую чуть ниже колдографии Рабастана и еще десятка нынешних или будущих Пожирателей Смерти. Слизеринец на картинке еле увернулся и погрозил девушке кулаком. Женевьев рассмеялась и призвала кинжал магией обратно.
- Все лучше, чем можно было представить, - протянула она, не сводя взгляда с колдографий своих будущих жертв.
Женевьев даже не испугалась, когда неожиданно поняла, что убивать их ей будет чертовски приятно. Девушка не сомневалась, что так на ней сказываются черты характера одной из гостей из будущего. Но это уже совсем не трогало Джеки – она успела хорошенько осознать, чем может ей грозить бездействие. И что она сможет изменить, если решится действовать.
Обширные знания Гермионы давали ей власть. И Женевьев была готова воспользоваться ими, идя даже против общественных моралей. Ведь когда Пожиратели Смерти издевались над маглами, врагами и Гермионой, они тоже об этом не задумывались… Женевьев хотела отомстить.
И она не была уверена, что это чувство – ее…


Глава 11

Глава 11.

Женевьев стояла в грязном переулке, курила уже пятую сигарету и изредка поглядывала на часы. Рабастан Лестрейндж и Амикус Кэрроу зависали в дешевом магическом баре уже четвертый час. Девушка начинала слегка нервничать – ее план точно не удастся, если пьяные вдрызг парни вздумают остаться ночевать под одним из столов… или не захотят воспользоваться порталом.
Женевьев только прикурила шестую сигарету, когда двери бара распахнулись и на улицу вывалились двое пьяных магов. Она без труда узнала в одном из них Рабастана. Ухмыльнувшись, Женевьев затушила сигарету и, вытащив кинжал из ножен, сжала его в руке, спрятанной в кармане мантии. Выйдя их тени, девушка откинула капюшон назад и чарующе улыбнулась двум юношам. Благодаря оборотному зелью в ней бы никто не признал леди Регинлейф.
- Привет, - сказала девушка, делая шаг навстречу Рабастану. Он остановился, слегка покачиваясь из стороны в сторону, и пьяно улыбнулся. Женевьев едва удержалась от того, что бы не всадить нож в его шею сей момент. Вместо этого она через карман мантии наслала на Кэрроу Конфундус.
- Привет, крас-савица, - заплетающимся языком ответил Рабастан и, сделав шаг вперед, обнял ее за талию. Джеки сдержала гримасу отвращения, когда почувствовала вкус алкоголя на губах – Лестрейндж поцеловал ее, прижимая сильнее к себе. Руки слизеринца зашарили по ее одежде.
- Не здесь, милый, - прошептала Женевьев, легко высвобождаясь из объятий пьяного парня и таща его в подворотню.
- Амикус, я сейчас, - рассмеявшись, воскликнул Рабастан и охотно отправился вслед за незнакомкой.
Женевьев шла все дальше вглубь тупика, часто оборачиваясь и приглашающее махая Лестрейнджу. Она была абсолютно спокойна и собрана, что даже немного изумляло девушку. Подойдя к стене и опершись на нее спиной, Джеки призывно распахнула свою мантию, под которой была лишь тонкая шелковая блузка с глубоким декольте. Про себя Джеки порадовалась тому, что природа одарила ее красивой грудью, впрочем, вряд ли пьяный в стельку парень смог бы оценить ее по достоинству. Рабастан навалился на девушку, придавливая своим весом к стене, и грубо поцеловал ее, прикусывая гнижнюю губу. Женевьев застонала, но больше от боли, потому никакого удовольствия не получала. Сжав в кармане кинжал, она позволила слизеринцу облапать себя, а потом слегка оттолкнула. Непонимающий ничего Лестрейндж снова поддался вперед, намереваясь сорвать с девчонки мантию. И в следующий момент Женевьев ударила его ножом в живот. Рабастан взвизгнул и попытался отстраниться, но девушка с неожиданной силой навалилась на него, прижимая к противоположной стене и всаживая клинок еще глубже. Пока он не успел ее оттолкнуть, Джеки провернула лезвие несколько раз. А в следующий момент слизеринец оттолкнул ее и кинулся прочь из переулка. Джеки выхватила палочку:
- Flagello!
Плеточное Проклятие попало точно в цель, сбив Лестрейнджа с ноги и разорвав на его спине мантию и плащ. Женевьев добежала до упавшего парня и, бухнувшись рядом на колени, всадила нож ему под правую лопатку. Перевернув стонущего от боли слизеринца на спину, она склонилась над ним.
- Пусть ты не увидишь моего настоящего лица, ублюдок, - прошипела она ему в лицо, - но мои слова будут последним напутствием тебе на тот свет. Гори в Аду!
Она замахнулась и ударила Рабастана в грудь. Потом еще, и еще, и еще… Только когда он перестал дергаться, Женевьев остановилась, тяжело дыша и опустила руку с ножом. Проведя дрожащей рукой по лицу, она с изумлением поняла, что вся в чужой крови. Взглянув на истерзанное тело, Джеки всхлипнула и медленно поднялась с колен.
Некоторое время безучастно рассматривая мертвого слизеринца, она, наконец, встряхнулась. Вытащив из кармана мантии палочку, которую стащила днем раньше у какого-то алкоголика из этого же бара, девушка сломала ее и кинула на снег. Перчатки все насквозь промокли от крови, но она лишь сильнее сжала руки в кулаки, чувствуя липкую влагу. Улыбнувшись, Женевьев активировала портал и исчезла из переулка.
Пятью минутами позже Конфундус, насланный на Кэрроу, потерял силу. Отправившийся на поиски друга парень, увидев жуткую картину, моментально протрезвел и начал звать на помощь. Лицо убийцы он так и не смог вспомнить…

Женевьев благодарила высшие силы за то, что заблаговременно додумалась отправить письма-поздравления и подарки родным. Потому что весь остаток рождественских каникул девушка провела у себя в квартире, безбожно напиваясь и постоянно рыдая. Только за два дня до возвращения в Хогвартс она пришла в себя.
Выйти на улицу для Джеки было испытанием, которое она с честью выдержала. Скупив все газеты за прошедшую неделю, гриффиндорка отправилась в Лютный Переулок. Вернувшись спустя четыре часа домой, Женевьев упаковала в свой багаж несколько видом ядов, пару незарегистрированных волшебных палочек и десяток одноразовых мантий-невидимок. После чего уселась внимательно изучать прессу. Все первые полосы газет пестрели сообщениями об убийстве среднего из сыновей лорда Лестрейнджа. Женевьев было довольно занимательно читать, особенно интервью главы семейства, где он обещал самолично уничтожить убийцы. Хмыкнув, Джеки отбросила от себя газеты, и задумалась. Она все провернула идеально. Так бы, как это сделала и Гермиона… Никто и никогда не подумает на хрупкую леди Регинлейф, если только она сама ненароком не выдаст себя. А Женевьев выдавать себя не собиралась…
Бросив взгляд на свой импровизированный стенд с фотографиями Пожирателей Смерти, девушка вытащила волшебную палочку и, прицелившись, прожгла дырку в фотографии Лестрейнджа. Ухмыльнувшись, Джеки посмотрела на миниатюрного Трэверса.
- Ты следующий, Гордон…

В гостиной Гриффиндора ее встречал Сириус. Женевьев немного удивилась, увидев гриффиндорца в такую рань в последний день каникул. Блэк же, стоило девушке появиться на пороге, встал с кресла и направился к ней.
- Признаться, не ожидала тебя здесь увидеть.
- Я здесь учусь, так что твое заявление, как минимум, глупо, - ответил Блэк, нависая над Джеки и окидывая ее внимательным взглядом, - ты была не в родовом поместье.
- С чего взял?
- Я посылал тебе сову с поздравлениями. Она прилетела обратно с непрочитанным письмом. Это, конечно, не мое дело, но где ты была?
Женевьев удивленно изогнула бровь.
- Ты прав, это не твое дело, - с этими словами она прошла мимо гриффиндорца и поднялась в спальню девушек. Блэк проводил Женевьев взглядом и со всей дури ударил кулаком в стену. Тяжело дыша, анимаг прорычал сквозь зубы:
- Ну почему все так сложно?!


Глава 12

Глава 12.

Женевьев сидела на нижней ветви дерева, надежно укрытая заклинанием Невидимости, и внимательно слушала разговор Люциуса и Трэверса. В общем-то, ничего интересного – очередная дата очередного собрания Пожирателей Смерти, обсуждение девчачьих прелестей, и… «О, а это уже интересно!» Девушка постаралась не упустить ни одного словечка из разговора Малфоя Гордона. Блондин рассказывал другу о странной книжке, которую его отцу совсем недавно отдал Волдеморт. С виду обыкновенный дневник содержал в себе мощнейшую темную магию. Природу которой Люциусу разгадать не удалось.
«Естественно, не удалось, идиот! Про крестражи даже в книгах не упоминается, настолько это отвратительное злодеяние. Так, значит, дневник Тома Редлла уже у Малфоев… Хм… Как бы так его ненароком забрать оттуда?»
Женевьев скривилась, когда разговор коснулся нее. Спустя десять минут обсуждения прелестей гриффиндорки, слизеринцы переключились на тему, которая была более близка Джеки.
- На его теле нашли шестьдесят восемь ножевых ранений, - Гордон скривился, - убит, как какой-то грязный маглл!
- Точно, - у Люциуса отвращение получилось более изящным, - а ты слышал, как распалялся его отец? Можно подумать, последнего сына прибили. У него их еще двое.
- Люц, месть – это изысканный напиток. Ну кто откажется от такого?
- Лорда очень заинтересовал этот случай. Мне кажется, он не верит, что Рабастана так легко убили магловским ножом.
- Осторожнее, Малфой, - голос Трэверса упал до едва различимого шепота, - Темный Лорд не потерпит, если ты будешь строить предположения на его счет.
- Чаще оглядывайся, Трэверс, - не остался в долгу Люциус, - это может спасти тебе жизнь.
Развернувшись, блондин пошел к школе, а Гордон остался под деревом. Опершись спиной на ствол, слизеринец некоторое время напряженно о чем-то думал, а потом отправился следом за сокурсником. Женевьев просидела на дереве еще почти два часа, размышляя о том, что получилось сегодня услышать…

Новость об убийстве Лестрейнджа еще долго обсуждалась в школьных коридорах. Зима уступила свои права весне, семикурсники начали активно готовиться к ПАУК, пятикурсники – к СОВ, а шестой курс пользовался неожиданной свободой. Преподаватели все свое внимание уделяли тем, кому предстояло сдавать экзамены.
Джеки дневала и ночевала в библиотеке, выискивая всю сколько-нибудь значимую информацию. Впрочем, в системе ее поиска никто бы просто не разобрался – она брала то книги по темной магии, то подборки газет за прошлый век. Мадам Пинс только пожимала плечами, выслушивая очередную странную просьбу из уст светловолосой гриффиндорки.
Женевьев все больше отдалялась от сокурсников, почти ни с кем не контактируя и не пересекаясь. В Большом Зале она всегда садилась отдельно от остальных учеников, в классах сидела за первой партой или в компании Эванс, которая не слишком стремилась общаться с замкнутой Регинлейф, или в компании студентов с других факультетов. Флоренс ухмылялась, торжествующе поглядывая на синеглазую блондинку с всегда серьезным лицом. Ей было неведомо, что на притязания Купер Джеки просто наплевать – ее голова была забита добытыми сведениями, а не отношениями с другими учащимися.
По ночам Женевьев снилась жизнь Гермионы или убийство Рабастана. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, она больше всего боялась, что вот сейчас кто-то из девчонок скажет ей, что она кричала во сне…
А кричать было от чего.

Очередной поход в Хогсмид подкинул Женевьев дополнительный повод для размышлений. Сидя за дальним столом в «Голове Борова», девушка потягивала виски из стакана и лениво оглядывалась по сторонам, надеясь заметить что-нибудь любопытное. На лицо она надвинула капюшон, так что быть узнанной совершенно не боялась, да и никто не проявлял к одиноко сидящему магу особого интереса.
Уже когда огневиски почти кончилось, в бар зашла большая компания слизеринцев. Женевьев замерла, внимательно наблюдая за старшекурсниками, а потом, стараясь быть незамеченной, достала палочку и невербально произнесла формулу заклинания Абсолютного слуха. «Надо же, получилось с первого раза» - отстраненно подумала Джеки, наклоняя голову и прислушиваясь к разговору сокурсников. Речь, в основном, шла об их предстоящей вылазке за пределы школы. Слизеринцы собирались отпраздновать чей-то День Рождения. Женевьев улыбнулась, когда один из них озвучил точную дату и название бара, куда они собирались идти. Прикинув, сколько яда она захватила с собой с каникул, Женевьев довольно улыбнулась…
«Вот так, ублюдки, сначала я убью вас, потом ваших отцов… всех, кто был виновен в смертях и ужасе той войны. И этот мальчишка Гарри увидит своих родителей, а Гермиона никогда не станет чьей-то игрушкой. Уж поверьте… я справлюсь»
Залпом допив огневиски, девушка встала из-за стола и быстрым шагом прошла мимо слизеринцев. Выйдя на улицу, Джеки отошла ближе к лесу, скинула капюшон и, задрав голову к небу, довольно улыбнулась. На улице уже сгущались сумерки и стоило бы вернуться в школу, но девушка стояла и смотрела на небо, гадая, сможет ли на самом деле изменить будущее.
Что-то подсказывало, что сможет…


Глава 13

Глава 13.

Третьего апреля вечером Женевьев терпеливо дожидалась Блэка возле портрета Полной Дамы. Гриффиндорец ушел на свидание несколько часов назад, и Джеки бы даже не вспомнила о нем, если бы не необходимость выйти за территорию школы. Помня о лазе, который начинался у Гремучей Ивы, девушка решила найти Сириуса и узнать, как можно деактивировать злобное дерево.
Сидя на подоконнике в боковом коридоре, Женевьев крутила в руках волшебную палочку и рассеяно наблюдала за игрой фестралов над верхушками деревьев Запретного Леса. Убийство Рабастана принесло ей неожиданный бонус…
Блэк появился из ниоткуда. Джеки даже вздрогнула, но быстро взяла себя в руки – Бродяга просто мог воспользоваться каким-нибудь тайным ходом. Сириус дошел до окна и ловко запрыгнул на подоконник.
- Что ты тут делаешь?
- Тебя жду.
Блэк посмотрел на сокурсницу, а потом отвел взгляд.
- Зачем? – нехотя спросил он.
- Скажи мне, как усмирить Гремучую Иву. Мне надо выйти за пределы школы.
Брови Блэка поползли вверх. Гриффиндорец впился взглядом в лицо Женевьев, стараясь понять, зачем ей это надо. Девушка ответила сокурснику спокойным взглядом.
- На свидание собралась, - слишком ровным голосом поинтересовался Сириус. Женевьев рассмеялась.
- Нет, - поняв, что этот ответ не устроит парня, она все же добавила, - брату зачем-то понадобилось со мной встретиться. Сегодня. Сейчас.
Это была ложь. Блэк не мог так прямо сказать ей, что она врет. Осознание этого ранило гриффиндорца. Вздохнув, Сириус нехотя ответил:
- Там есть сучок у основания ствола. Ткни в него и дерево замрет.
Женевьев улыбнулась и спрыгнула с подоконника, но не ушла сразу. Подойдя ближе к Блэку, девушка негромко сказала:
- Не иди за мной, Бродяга. Я знаю, тебе может прийти в голову эта дурацкая идея.

Слизеринцы собрались идти в «Дохлую Мантикору». Джеки их идея показалась отвратительной – в этой дыре собирались исключительно отбросы общества… или те, кому хотелось развлечься, далеко преступая рамки закона. Оливер, ее второй брат, однажды рассказывал, что в этом баре замучили насмерть маглла, но никто даже не подумал о том, чтобы прекратить это.
Женевьев выпила Оборотное Зелье. Спустя пару минут на месте светловолосой изящной гриффиндорки стояла «дамочка в теле» лет двадцати пяти с ярко-рыжими соломенными волосами. Скинув мантию, Джеки уменьшила ее и спрятала в карман. Под школьной одеждой обнаружилось одеяние, вполне подходящее для девицы легкого поведения. Контрабандная палочка слушалась не слишком хорошо, но Джеки и не собиралась ею много пользоваться – у нее был яд и кинжал на всякий случай.
«Повеселимся, мальчики»
- Привет, - сказала девушка, подходя к барной стойке, - мне, пожалуйста, какой-нибудь коктейль.
- Подзаработать пришла? – окинув ее оценивающим взглядом, поинтересовался бармен. Джеки бросила на него равнодушный взгляд, на мгновение отвлекаясь от наблюдения за группой слизеринцев.
- А тебе-то какое дело?
- Мне? – мужчина поставил на стойку перед ней коктейль и, наклонившись, с ухмылкой кивнул в сторону студентов,- мне никакого, но вот те – еще зеленные салаги, так что…
Он окинул ее еще одним оценивающим взглядом и причмокнул губами. Женевьев раздраженно фыркнула и вновь принялась наблюдать за нужным ей столиком, где вовсю велись пьяные разговоры.
Спустя два коктейля один из слизеринцев неровной походкой подошел к барной стойке, чтобы заказать еще выпивки. Эдуард Саммерс, семикурсник и вратарь слизеринской команды по квиддичу, окосевшими глазами уставился на Джеки. Девушка мельком глянула на свое отражение в зеркале, чтобы убедиться, что выглядит соответствующе и призывно улыбнулась парню. Эдуард открыл рот, закрыл, а потом уселся на соседний табурет.
- Прииивееет, крооошка.
«О черт, ну до чего же мужчины – отвратительные создания! Ну… кроме пары-тройки человек…»
- Привет, - Джеки едва сдержала ругательство, готовое слететь с языка, - скучаете?
- О да, крошка, без тебя скучаем.
- О, тогда я обязательно должна составить вам компанию! – Женевьев залилась показным смехом и, встав со стула, потянула Эдуарда в сторону слизеринского столика. Парень не упустил момент и положил свою лапу на задницу девушки. Когда они подошли к столу, со всех сторон раздалось пьяное улюлюкание. Джеки приземлилась к кому-то на колени и тут же завладела бутылкой огневиски, стоящей на столе. Под веселые разговоры, пошлые шуточки и откровенные приставания они весело проводили время, и никто из пьяных слизеринцев не заметил манипуляции гриффиндорки с их стаканами. В выпивку умело и незаметно был подсыпан яд – редкий и не имеющий антидота, действующий на организм жертвы в течение полугода, постепенно лишая ее всей магии. Женевьев, сначала хотевшая просто убивать будущих Пожирателей Смерти, решила пойти более изощренным путем, отбирая у магов то, за что они, в принципе и боролись. Стоило волшебнику растерять всю свою силу и идеи чистокровности теряли весь свой смысл… «Это будет чудесная месть, Гермиона, так ведь? Для них это будет кошмаром»
Женевьев мило улыбалась и в течение вечера пару раз отлучилась в дамскую комнату выпить очередную порцию Оборотного Зелья. В конце концов, один из парней потянул ее на второй этаж, где располагались комнаты с кроватями. Джеки пришлось вытерпеть его слюнявые поцелуи и похотливые руки, пока они не добрались до номера. Приложив слизеринца мощным Конфундусом, девушка выбралась через окно и, применив магию, легко спустилась на землю. До конца действия Оборотного Зелья оставалось еще достаточно времени, и до Хогсмида она добралась никем не узнанная.
Уже на подходе к Визжащей Хижине к Женевьев вернулся ее настоящий облик. Собираясь юркнуть в хитро скрытую потайную дверь, девушка неожиданно услышала грубой оклик со стороны деревни. Оглянувшись, она с изумлением увидела троицу молодых мужчин, приближавшихся к ней не совсем твердой походкой. Нехорошее предчувствие заставило Джеки судорожно сжать в кармане контрабандную палочку.
- Эй, крошка, куда собралась? – поинтересовался первый маг, окидывая миниатюрную девушку похотливым взглядом.
- Погулять по окрестностям? – пьяно добавил второй, и вся троица рассмеялась. Женевьев ответила, стараясь не выдать голосом своего напряжения:
- По делам вышла. А вы бы шли своей дорогой…
- Э, нет! Нам, понимаешь ли, не нравится, что по нашей территории ходят посторонние. За проход, хе-хе, платить надо…
- А не пошел бы ты?!
На секунду повисло гробовое молчание, а потом тот, что стоял посередине с приглушенными ругательствами бросился на девушку, собираясь повалить ее на землю. Джеки даже не успела сообразить, что делать, а ее тело, послушное чужим рефлексам, бросилось в сторону, делая перекат через левую руку. Вскочив на ноги рядом с одним из крайних верзил, девушка крикнула:
- Emorbilas! – превращая неудачливого насильника в замороженную ледышку. Второй оказался более сообразительным и кинулся в сторону, уворачиваясь от второго заклинания. Грязно выругавшись, Женевьев развернулась и побежала в сторону деревни, лихорадочно соображая, что же делать. Но далеко убежать ей не дали. В спину между лопаток врезалось что-то большое и увесистое, и Джеки кубарем покатилась вперед, обдирая одежду о корни и камни. Превозмогая боль, она вскочила на ноги и метнулась в сторону, уворачиваясь от следующего камня, который левитировал один из нападавших.
- Petrificus Totalus!
Заклинание настигло мужчину в прыжке, когда он пытался преодолеть препятствие в виде валуна. Упав почти у ног Женевьев, он пропахал лицом землю и застыл, не в силах пошевелиться. Джеки осталась один на один с последним противником… и у него тоже была палочка.
- Поиграем, крошка, - зло процедил мужчина и, взмахнув палочкой, послал в нее Заклинание Кошачьего Когтя. Джеки почти увернулась, но, все же, опасное темномагическое проклятие задело ее правое плечо. Охнув от боли, она упала на землю. Маг рассмеялся пьяным смехом и приблизился к девушке.
- Мы же хотели просто поиграть, сучка, - с триумфом в голосе воскликнул он, - нечего студенткам шататься ночью вне школы. Это плохо кончается!
Он схватил Джеки за волосы.
«Дебил, хоть бы палочку из рук выбил!»
- Vespertilious!
Со злорадством наблюдая за верещащим волшебником, лицо которого облепили летучие мыши, Джеки встала с земли и как можно быстрее побежала к Визжащей Хижине. Дальнейшая судьба пьяных неудачников ее уже не волновала. Оббежав перекошенный дом, девушка подлезла под плохо приколоченную доску и оказалась внутри.
И только тут поняла, что сил у нее уже нет. На остатках адреналина и собственного упорства Женевьев доползла до колченогого кресла и буквально упала в него. Дрожащими руками разорвав на себе мантию, Джеки внимательно осмотрела кровоточащее плечо.
- Плохо… - пробормотала девушка и отключилась.


Глава 14

Глава 14.

Первым, что увидела Женевьев, когда открыла глаза, был потолок странной округлой формы, окрашенный в веселенький оранжевый цвет. Она некоторое время озадаченно рассматривала его, перебирая в уме все места, где бы был такой странный дизайн. В конце концов, ничего не сообразив, она повернула голову и не смогла сдержать страдальческого стона – все тело ужасно болело, словно ее в течение пары часов вовсю избивали ногами. На потолке странности комнаты не заканчивались. Красно-оранжевые стены и бордовый ковер на полу дополнили картину, а при виде тяжелого балдахина над своей кроватью Женевьев только нервно хихикнула. Кое-как приподнявшись на локтях, девушка с ужасом увидела, что лежит совершенно голая под тонкой красной простыней. На плечо была умело наложена повязка, а синяки и ссадины хорошенько обработаны волшебной мазью и выглядели почти зажившими. Замотавшись в простыню, Джеки с некоторым трудом встала и прошлась по комнате. На низком столике у дальней стены обнаружилась ее испорченная школьная форма и обе палочки – родная и контрабандная, купленная на Рождество в Лютном Переулке.
«Как хорошо, что флакончики из-под яда я выкинула еще в клубе» - отстранено подумала Женевьев, продолжая осмотр комнаты. Впрочем, больше ничего интересного ей найти не удалось. Также, как признаков двери и окон. Была лишь маленькая тесная ванная.
Вернувшись к постели, Джеки уселась на ее край и, плотнее закутавшись в простынь, принялась ждать. В том, что скоро придет ее предполагаемый спаситель, девушка не сомневалась…

Сириусу Блэку не давала покоя просьба Женевьев Регинлейф. Конечно, он за ней не пошел, скрепя сердце сказав самому себе, что она девочка самостоятельная и если ей что-то понадобилось за пределами Хогвартса, то не просто так. в благоразумности Джеки он не сомневался, как-никак, с шести лет были знакомы… Но вот в том, что она сумеет избежать неприятностей на темных улицах магической деревни, верилось с трудом. Поэтому, когда после трех ночи заветная точка с именем Женевьев так и не появилась на Карте Мародеров, Блэк решил прогуляться до Визжащей Хижины.
Вид окровавленной бессознательной Джеки привел его в ужас. Первым порывом Сириуса было отнести ее в Больничное Крыло, но пока он со своей ношей пробирался к замку, Бродяга сообразил, что за такое она ему точно спасибо не скажет. Мадам Помфри залечит ее раны, но от последующих расспросов о том, где и как она их получила, Женевьев уже не получится отвертеться.
Поэтому он донес Джеки до Комнаты-По-Требованию и занялся ее ранами. В душе Мародера медленно закипала злость на неугомонную девчонку. И он дал себе обещание вытрясти из нее все подробности горячей ночки, которая выпала на ее долю…

Когда из неоткуда на стене материализовался силуэт двери, Женевьев даже не удивилась. А когда в проеме показался Сириус Блэк собственной персоной, только хмыкнула и лениво принялась наблюдать за передвижениями сокурсника по комнате. Сириус прошел к постели девушки, бросил обычные магловские свитер и джинсы поверх простыней и отошел к стене, на которую оперся спиной, сложив на груди руки. Все это было проделано в абсолютном молчании.
- И что? – Женевьев немного удивилась тому, что ее голос хрипит.
- Одевайся.
Джеки скривила губы в ироничной ухмылке и, встав с постели, медленно подошла к парню почти вплотную. Взглянув ему в лицо снизу вверх, она поинтересовалась:
- Как это все понимать?
- Нет уж, это ты мне объясни, какого хрена ты вчера валялась в Визжащей Хижине без сознания и вся в крови, - Сириус ткнул пальцем в плечо девушки, - и почему это на тебе отметины от Кошачьего Когтя?! Отлично провела время с братцем?!
Джеки фыркнула и отвернулась, собираясь вернуться к постели. Но Блэк, разозленный ее поведением, схватил гриффиндорку за локоть и заставил повернуться обратно.
- Какого черта, Джи?!
- Что? – зло спросила Женевьев, - ты что, Мерлин, что б я перед тобой отчет держала?!
Сириус сжал челюсти так, что заходили желваки. На какую-то секунду Джеки испугалась, что он ее сейчас ударит. Но этого не произошло. Парень отпустил, почти оттолкнул от себя девушку и неожиданно уставшим голосом ответил:
- Да делай, что хочешь.
С этими словами он вышел из комнаты. А Женевьев еще долго смотрела с растерянным видом на дверь, за которой скрылся гриффиндорец. В душу девушке закралось нехорошее ощущение, что только что она совершила большую ошибку.

Об этом инциденте ни Сириус, ни Женевьев не говорили. Если уж на то пошло, они вообще не разговаривали до самого отъезда из школы. Блэк усердно избегал девушку, словно мисс Регинлейф и вовсе не существовало в природе. Остальные Мародеры иногда с любопытством поглядывали на Джеки, но напрямую спросить, какая кошка пробежала между ней и Бродягой, не решались.
Женевьев с головой погрузилась в учебу, отложив свои наполеоновские планы на лето. Она уже успела составить примерный план того, как будет действовать. На первом месте стоял вопрос поиска хоркруксов, на втором – истребление Пожирателей Смерти. И без того внушительный список пополнился еще парочкой имен, которые, впрочем, были под вопросом. Зато можно было смело распрощаться с Саммерсом, Трэверсом, Гиббоном, Флинтом и Грандом, которые к сентябрю должны будут растерять всю свою магию. Их она решила не убивать по одной простой причине – эти слизеринцы не принимали активного участия в обоих Магических Войнах, предпочитая отсиживаться за баррикадами и изредка повякивать о превосходстве чистокровных волшебников над остальными. Это была своего рода извращенная месть, к которой Женевьев подошла с истинно слизеринским чувством юмора. Остальных же ожидала банальная смерть… и девушка собиралась сделать все, чтобы уничтожить как можно больше ублюдков, которые сломали жизнь в будущем многим прекрасным людям…
Экзамены пролетели для Женевьев одним смазанным пятном, не оставив после себя каких-либо выдающихся впечатлений. Так… очередной оконченный год в Хогвартсе. Приняв редкие пожелания хорошо провести лето, Джеки со спокойной душой распрощалась со школой на два с половиной месяца. Ее ждало возвращение домой, и как бы девушка не хотела признаваться себе в этом, она порядком соскучилась по своим многочисленным братьям и сестрам. Все-таки, они были ее семьей…
В поезде Джеки умудрилась занять пустое купе. Запечатав дверь парочкой мощных заклинаний, девушка благополучно дождалась отправки. Как и следовало ожидать, никто не смог открыть дверь в ее купе. Лишь спустя два часа она вышла, чтобы сходить в туалет. По странной иронии судьбы в этом же вагоне ехали и Мародеры. И именно в этот момент Блэку тоже понадобилось выйти…
Женевьев грязно выругалась, дернув ручку туалета. С той стороны сердито крикнули «Занято». Резко развернувшись, раздраженная девушка уткнулась лицом прямо в грудь сокурснику. Сириус легко поймал ее за талию, не позволяя упасть.
- О, Бродяга, - ядовито воскликнула Джеки, - неужели ты обратил свое царственное внимание на меня?
Гриффиндорец хмыкнул и коснулся ладонью щеки девушки.
- Ну да… надо же всех осчастливить… Джи, я хотел извиниться.
- Не стоит, - Женевьев кривовато усмехнулась, - ты же знаешь, я на такую ерунду не обижаюсь.
В глазах Блэка мелькнула что-то очень похожее на разочарование. Вздохнув, он отступил от девушки на шаг и, отведя взгляд, тихо сказал:
- Что ж, моя совесть спокойна. До встречи в следующем году.
- До встречи, - рассеяно ответила Женевьев.


Глава 15

Глава 15.

Когда Женевьев прибыла в родовой замок на юге Англии, ее первым делом сбил с ног вихрастый, озорной блондинчик шести лет от роду – Алан, самый младший брат. Девушка легко подхватила малыша на руки и прижалась щекой к его щеке, ощущая искреннюю радость от долгожданной встречи. Алан был ее любим братом, видимо, из-за того, что был самым младшим. На большой открытой веранде за круглым деревянным столом на двенадцать персон сидели Элизабет и Кэролайн – две старшие сестры Джеки, близнецы. Девушки внешностью пошли в отца и были не настолько красивы, как младшая Регинлейф, но считались (и не без оснований) отрадой для родителей. Обе учились на последнем курсе Шармбатона и считались лучшими ученицами школы за пятнадцать лет. С сестрами у Женевьев были прохладные отношения и прежде всего из-за взаимного недопонимания. Эмиль и Оливер, старшие братья-погодки, уже закончившие Хогвартс и работающие в Министерстве Магии, как и родители, встречать Женевьев не вышли. В этой семье она была незаметным ребенком. Точнее, на нее предпочитали не обращать внимания, закрывая глаза на выходки девушки. Женевьев про себя саркастически отметила, что каникулы, как всегда, удадутся на славу… С таким-то приемом.

Семейный обед грозил превратиться в настоящую пытку. Женевьев с тоской смотрела на несколько видов вилок, богато уставленный стол и вычурный бокал с вином, расставленные перед ней. Увы, если ты происходишь из древней чистокровной семьи, будь любезен соблюдай этикет… «Насколько проще было в Хогвартсе» - с тоской подумала девушка, вяла ковыряясь в третьем по счету блюде. Родители вели разговор о политике, Кэролайн и Элизабет перемигивались и поминутно хихикали над какими-то своими французскими заморочками, а Эмиль и Оливер с серьезными минами обсуждали курс галеона к магловскому фунту. Алана за столом не было. В чистокровных семьях дети до двенадцати лет за общим столом не присутствовали. Женевьев ощущала себя как в бассейне с крокодилами – одно неверное движение и сожрут заживо.
Обед подошел к концу и Джеки облегчено вздохнула. Встав из-за стола, она бросила скомканное прощание семье и быстро прошла в каминный зал, намереваясь переместиться в Лондон. Дел было полно, и начинать надо было с самого простого – поиска и изъятия хоркруксов. Одетая в магловское платье девчонка привлекала мало внимания – засилье маглокровок сказывалось. Беспрепятственно побродив по Косому Переулку, Женевьев наведалась в свою банковскую ячейку, а потом отправилась на квартиру, где у нее лежал запас необходимых артефактов. Прихватив вместительную сумку, пару волшебных палочек и набор зелий на все случаи жизни, Джеки аппарировала в Литл-Хемптон по координатам, выуженным из памяти Гермионы.
Местечко оказалось так себе. Прямо перед девушкой возвышался старый убогий домина с покосившейся крышей и полуотвалившейся дверью. Женевьев некоторое время с опаской косилась на жуткое строение. Ее одолел банальный детский страх перед всем странным и пугающим. Но, преодолев себя, девушка смело шагнула внутрь и тут же расчихалась от невероятного количества пыли, витавшего в воздухе. Прикрыв глаза, Джеки сосредоточилась и вызвала из чужой памяти воспоминания о персте Мраксов, за которым, собственно, и пришла сюда.
Спустя два часа копаний в полусгнившем полу Женевьев наконец нашла кольцо, сиротливо притулившееся в огромной рассохшейся щели в самом углу большой комнаты. Некоторое время задумчиво порассматривав фамильную драгоценность Мраксов, она вынула из кармана простые латексные магловские перчатки и осторожно подцепила ими колечко. С довольной ухмылкой на лице Джеки запихала его в сумку и отправилась восвояси.
Кольцо отправилось к диадеме в личный сейф мисс Регинлейф.
Из ныне существующих хоркруксов она могла достать только дневник и чашу. Медальон еще не отправился в пещеру на берегу моря, а любимую змею Волдеморт вряд ли позволит убить… Поразмыслив над открывающимися вариантами, девушка тяжело вздохнула и решила отложить добычу артефактов до более подходящего времени…
Оставалось только одно – убивать.

Когда через неделю за завтраком Эмиль развернул утренний выпуск «Ежедневного Пророка», то не смог сдержать потрясенного вздоха. Марлин, леди Регинлейф, укоризненно взглянула на старшего сына. Отец требовательно протянул руку к газете. Впервые за несколько лет в семействе Регинлейф был так грубо нарушен этикет – вся семья столпилась за спиной главы рода, вчитываясь в строки статьи о зверском убийстве Амикуса и Аллекты Кэрроу, произошедшего прошедшей ночью. Одна лишь Женевьев никак не отреагировала на ажиотаж, вяло ковыряясь в тарелке с овсяной кашей и из всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу зевок.
Девушка и так знала, что там будет написано…
- Это чудовищно, - прижимая шелковый платок ко рту, прошептала бледная Элизабет, за что была удостоена заинтересованного взгляда Джеки. Судя по всему, в печать пустили пару фотографий с места преступления. «Что ж, если так… Странно, зрелище там не для слабонервных». Огюст одним движением смял газету. Под его тяжелым взглядом все члены семьи поспешили занять привычные места за обеденным столом.
- Надо бы выразить свои соболезнования Морису и Елене. У них остался единственный сын…
- Кошмар, - пробормотала Кэролайн, - там море, море крови! А зачем было отрубать руки?!
- Черные Метки, дорогая сестра, - Оливер остался самым невозмутимым. Намазав тост маслом, молодой человек продолжил, - это очень похоже на убийство Лестрейнджа, не так ли, papa? Там тоже постарались донести до общественности факт принадлежности Рабастана к движению Сами-Знаете-Кого.
- Оли, почему бы не называть его по имени? – не выдержала Женевьев, - к чему эти глупости?
- Замолчи! – рявкнул Огюст, - если мы так делаем, значит, так надо!
- Трусы, - сквозь зубы процедила Джеки, но никто, кроме Элизабет, ее не услышал. Старшая сестра окинула младшую задумчивым взглядом, словно что-то прикидывая в уме. Марлин тихо сказала:
- Тот, кто это сделал – монстр! Я не поддерживаю идеи этого мага, но то, что творит этот убийца… это ужасно. Чудовищно. Бесчеловечно.
«А было бы человечно оставить все, как есть, дорогая мама? О, без сомнения! И ты бы рыдала горючими слезами над могилами Сигхильдов, к которым принадлежишь по праву рождения, проклиная их убийц. Скажи мне спасибо, иначе это стало бы явью»
Женевьев отодвинула от себя тарелку и вышла из-за стола.
- Bon appétit, - бросив на прощание, девушка быстрым шагом вышла из столовой. Голова болела, а от выпитых вчера зелий Скорости и Невидимости все еще подташнивало. Джеки переместилась в свою квартиру, где занялась уничтожением улик. Окровавленная мантия, перчатки и маска отправились в камин, а очередная палочка была поломана в мелкие щепки. Скинув остатки волшебного артефакта в корзину для мусора, Женевьев осторожно разделась и осмотрела свое многострадальное плечо, которое пострадало за этот год уже дважды. Кэрроу оказалось достать до обидного просто – Амикус тоже был не прочь воспользоваться услугами шлюшек. Правда, привычка участвовать в этих игрищах его сестры, неприятно удивила Женевьев. Пришлось импровизировать… Сначала был огневиски с зельем Лихорадки, а потом… Девушка содрогнулась, вспомнив, что именно сделала с магами. В который раз Джеки задалась вопросом, а ее ли это чувства двигают ею каждый, когда она совершает убийства? Та черная ярость и смертельная ненависть, которые поднимались в ее душе при виде Пожирателей Смерти, казались ей ненастоящими… не ее. Чужими. Каждый раз глаза Женевьев словно заволакивала кровавая пелена, и она почти не помнила, что делает. Что делает ее тело, движимое чужими инстинктами.
Сидя в кресле в своем кабинете Женевьев внезапно поняла, что боится.
Боится себя.


Глава 16

Глава 16.

Женевьев с некоторых пор очень полюбила ночь. Ночь позволяла играть, прятаться в тенях, носить маски. Ночь позволяла быть другой, отличной от холенной изнеженной аристократки, каковой она представала днем пред очи своей семьи. В темное время суток в Джеки просыпался зверь – чудовище, в сотни раз более извращенное, чем любой кровожадный монстр, ведь оно было порождением человеческого разума. Разума, сотворенного из безумной смести чужих воспоминаний, знаний и боли…
Женевьев накинула на плечи одноразовую мантию-невидимку и, прислонившись к стене здания, терпеливо наблюдала за кучкой Пожирателей Смерти, выбравших тупичок в магловских застройках под место очередной сходки. Тут был в основном зеленый молодняк, ни одного представителя Ближнего Круга. И они, опьяненные своей мнимой безнаказанностью, собирались сегодня славно повеселиться и помучить «тупых, нихрена не соображающих магллов». Джеки усмехнулась, из тени наблюдая за этими молокососами. Некоторые из них были старше гриффиндорки на пару-тройку лет, но суть дела это не меняло. Они были еще зелеными юнцами по сравнению с Женевьев, которая меньше чем за год заработала себе красочные прозвища, вроде «Неуловимый Убийца» и «Кровавый Маньяк». Ни на что более оригинальное фантазии всех этих махровых журналистов не хватило.
Джеки не собиралась сегодня никого трогать. Сова в Штаб-Квартиру Авроров улетела всего две минуты назад, и вскоре этих молодчиков накроют бравые мракоборцы. Эти малолетние идиоты девушку не интересовали. Так, разве что потешить самолюбие Министерства и подбросить ему немного работы. Пусть Министр и дальше раздувается от гордости, не уставая напоминать, как блестяще работает английский Аврорат. А девчонку-семикурсниццу так и не смогли поймать…
Усмехнувшись своим мыслям, Женевьев еще раз окинула колоритное сборище взглядом и внезапно замерла. Темноволосую макушку Блэка она узнала сразу же. Сердце девушки оборвалось и ухнуло куда-то вниз, но в следующее мгновение парень обернулся, и она с облегчением поняла, что это не Сириус, а его младший брат. Они были похожи, но у Регулуса были карие глаза и не такие точеные черты лица. Женевьев внезапно усмехнулась, сообразив, что этого волшебника передавать в загребущие лапки авроров не следует. Глядишь, лет через пять он еще и спасибо скажет…
В этот момент переулок накрыл антиаппарационный щит. Женевьев не стала терять времени даром и, рванув в самую гущу переполошившихся Пожирателей, схватила Блэка за руку. Метнувшись обратно к стене, она прижала парня к стене и вырубила магловским приемом, еще одним приветом из будущего. Мантия-невидимка отлично справлялась со своей функцией, а авроры даже не подумали шарить по стенам… У них и так было богатый улов.
Вскоре переулок опустел. Позволив бессознательному парню сползти вниз по стене. Женевьев задрала левый рукав его мантии и с отвращением осмотрела Черную Метку, уже красующуюся на руке слизеринца. «Какой курс? Шестой? Эх, Волдемортик, мельчаешь…» Пнув для порядка бессознательную тушку, Женевьев аппарировала в свою квартиру. Блэка спасла от камеры и ладно. Остальное уже были не ее проблемы.

Увы, но до конца школьных каникул Женевьев так и не удалось больше совершить чего-то выдающегося. В газетах наперебой выдвигали догадки о том, что загадочный серийный маньяк, убивающий исключительно приверженцев Того-Кого-Нельзя-Называть, пойман то ли Министерством, то ли самим Темным Магом. Джеки только ухмылялась и пару раз думала о том, а не послать бы в редакции сову с известием, что у таинственного убийцы банально нет времени из-за горы домашних заданий, которое надавали им на лето.
У Женевьев было полно времени подумать о том, что делать дальше. Вопрос о хоркруксах все еще оставался открытым, но она решила, что у Волдеморта нет резона менять свои планы. К тому же, по ее сведениям, к этому времени все хоркруксы, кроме Гарри уже были созданы. Единственное, что мог сделать Том Реддл – это сменить их местоположение. Девушке оставалось лишь надеяться на то, что он этого не сделает.
Бездумная месть, которая ею двигала первое время, наконец-то, уступила место холодному расчету. Теперь Джеки не собиралась просто искать и убивать… Ей нужен был четкий план того, как она будет действовать дальше.
И теперь ее главной целью был Питер Петтигрю, грязный предатель. И Сибилла Трелони, давшая миру пророчество, разбившее судьбы многих людей. У Женевьев не было жалости к этой женщине, лишь отвращение. И она решила, что не позволит псевдо-предсказательнице связать Волдеморта и маленького Гарри Поттера этим пророчеством.

На вокзал, как и всегда, Женевьев прибыла в гордом одиночестве. Все Регинлейфы, кроме Алана, вздохнули в облегчением, когда очередные каникулы Джеки подошли к концу. Наверное, все они по-своему любили младшую девочку рода Регинлейф, но она настолько не вписывалась в их устоявшийся мирок, что они банально не знали, как вести себя в присутствии дочери и сестры.
Женевьев быстро прошла в вагон, нашла пустое купе и, распихав вещи по полкам, уселась у окна, рассеяно оглядывая платформу. До отхода поезда еще было целых двадцать минут. Джеки вновь достала из кармана смятую газету и, разгладив листы на столике, принялась читать заметку «Ежедневного Пророка» о постигшем чистокровные семьи несчастье. На ее лице появилась улыбка, когда она дошла до того места, где писали о том, что наследники Флинтов, Гиббонов, Трэверсов, Саммерсов и Грандов в этом году не поедут в школу и вообще больше не смогут владеть магией. Версии о том, из-за чего это случилось, выдвигались самые разные – от появления какой-то новой таинственной болезни до отравления Инквизиторским Напитком. Девушка довольно рассмеялась.
«Какие они догадливые. Если они на правильном пути, то могу только посочувствовать их горю. От этого яда нет антидота и быть ублюдкам сквибами до конца жизни»
Она сложила газету и вновь посмотрела в окно. На перроне стояли трое Мародеров полным составом, о чем-то весело переговариваясь и громко смеясь. Женевьев скользнула равнодушным взглядом по Поттеру и Люпину и внимательно всмотрелась в лицо Петтигрю. Она почувствовала такую волну ненависти и отвращения, что судорожно вцепилась пальцами в сидение, боясь, что может не сдержать себя и проклясть крысу чем-нибудь темномагическим. Вместо этого Джеки прикрыла глаза, сосчитала до десяти и вновь устремила свой взор на белобрысого гриффиндорца, гадая, переметнулся ли он уже на вражескую сторону или нет. Петтигрю, почувствовавший тяжелый взгляд Женевьев, заозирался по сторонам. Девушка решила за лучшее не привлекать внимания и откинулась назад, чтобы ее не было видно из окна поезда. Время тянулось невообразимо медленно, и Женевьев сама не заметила, как уснула.

На распределении единственной неожиданностью, пожалуй, было лишь то, что мальчишка Кэрроу, младший брат убитых летом близнецов, попал в Гриффиндор. Женевьев про себя достаточно посмеялась, представив лица Мориса и Елены – род Кэрроу, так же, как и Малфои, были ярыми приверженцами Слизерина.
«Что ж, реальность меняется просто на глазах. Жаль, что ты этого не видишь, Гермиона»
Старостами Школы ожидаемо назначили Эванс и какого-то ботаника с Равенкло, и директор вновь напомнил про бесконечный свод правил школы и запрет на посещение Леса, лежащего на границе Хогвартса. Джеки все это привычно пропустила мимо ушей.
Ее никто не трогал. За шесть лет обучения Женевьев не завела ни одной более-менее близкой подруги, предпочитая существовать в этаком вакууме, вне школьного социума. Конечно, был еще Блэк, но что-то Мародер не спешил обрадовать Регинлейф своим вниманием, а самой девушке это было не так уж и надо.


Глава 17

Глава 17.

Когда к Женевьев с горящими глазами подбежала Лили Эванс, та даже немного удивилась. Рыжеволосая гриффиндорка схватила соседку по комнате за руку и что есть сил затрясла, словно поздравляя с каким-то событием. Ее радостные крики тут же разъяснили, в чем дело
- О, Женевьев, я поздравляю тебя, поздравляю!
- С чем? – пытаясь высвободиться, пробормотала Джеки и мысленно покрутила пальцем у виска – Эванс явно была не в себе. Лили нахмурилась, но потом вытащила из-за пазухи газету и сунула в руки сокурснице.
- С этим.
Регинлейф несколько секунд смотрела в глаза старосте, а потом разложила газету на подоконнике. Услужливая Эванс ткнула пальцем в статью, которая, по ее мнению, должна была вызвать восторг у Женевьев. Краем глаза Джеки заметила подошедших к ним Мародеров и точно такую же газету в руках Сириуса. Впрочем, состояние той газеты было весьма плачевным, словно Блэк вместо чтения ее решил просто растерзать. Джеки быстро пробежала глазами статью, а потом нервно хихикнула. Спустя мгновение она в голос расхохоталась, согнувшись пополам и едва успевая вдохнуть воздух для нового приступа истерического смеха. Наблюдавшие эту картину Мародеры и Эванс с изумлением таращились на девушку.
- Не…не...не может быть, - кое-как справившись с собой, пробормотала Женевьев, - они не могли так поступить со мной!
- О чем ты?
- Я. Не. Пойду. Замуж, - неожиданно холодным и злым голосом отчеканила девушка, - пусть хоть мои предки в гробах попереварачиваются!
Она сжала в руках газету с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
- Совершить помолвку с Розье за моей спиной! Я лучше пойду побираться, но только не в постель к этому…этому… - она вовремя проглотила слово «убийца» и сдавленно закончила, - слизеринцу! Продали, как лошадь на торгах! Дьявол! Мне нужно связаться с родителями.
- И что ты им скажешь, Джеки? – напряженно поинтересовался Сириус, все еще не сводящий с лица Женевьев внимательного взгляда.
- Что б катились к черту, - прошипела девушка и на предельной скорости побежала к выходу из замка. Путь ее лежал в деревню Хогсмид, где через каминный зал можно было связаться с родителями. На полпути из школы в деревню ее нагнал огромный черный пес, в котором Джеки без труда опознала Сириуса. Решив поговорить с ним уже позже, она только прибавила хода.
Кинув сонному смотрящему галеон, Женевьев упала на колени перед одним из каминов и попыталась связаться с домом. Спустя пять минут на ее вызов ответил Огюст.
- Как это понимать, отец? – зло воскликнула девушка, даже не удосужившись поздороваться с лордом Регинлейфом. Тот лишь окинул дочь слегка раздраженным взглядом.
- Этот брак будет весьма выгоден для обеих семей.
- Никогда, слышишь? Я не стану его женой! – воскликнула Джеки и ту же вздрогнула от неожиданности, когда мужчина со всей дури саданул ладонью по мраморной облицовке камина.
- Не смей мне перечить, девчонка! Эта помолвка состоится, и не тебе указывать, что мне делать!
Женевьев задохнулась от ярости, а потом внезапно схватилась за свою правую руку. Стащив с безымянного пальца фамильный перстень, девушка швырнула его в лицо отцу. Вскочив на ноги, она сдавленно ответила:
- Никогда! Я отрекаюсь от своего рода в таком случае!
Развернувшись, она уже не слышала криков отца и даже не обратила внимания на смотрящего, пытающегося отдать ей сдачу. Женевьев выбежала из каминного зала так же быстро, как и вбежала туда. В голове крутились лихорадочные мысли о том, что она только что сделала, но Джеки ничуть не жалела о свей вспышке. В крайнем случае, жилье и средства на существование у нее были. А остальное неважно…
- Неважно, - вслух повторила Женевьев. Она прибежала на укромную поляну недалеко от деревни и остановилась, с трудом вдыхая неожиданно обжигающий легкие воздух. Не в силах справиться со слезами, Джеки упала на колени, пачкая брюки в осенней грязи, и закрыла лицо руками, сдавленно рыдая.
Она медленно осознавала, что только что случилось. Она отказалась от покровительства своего рода, пускай, пока только на словах. Если Огюст примет ее пожелание, то вскоре они совершат ритуал отречения… И ее имя навсегда будет выжжено с Родового Гобелена. Эта участь ужаснула Женевьев, но иначе она не могла – стать миссис Розье было для нее равносильно самоубийству.
Когда чьи-то руки обняли ее за плечи, Джеки разрыдалась еще сильнее. Судорожно вцепившись в чужой воротник рубашки, она уткнулась лицом в грудь своему неожиданному утешителю. Женевьев начало трясти как в лихорадке.
- Тише, тише, успокойся… - голос Блэка действовал неожиданно успокаивающе, но дрожь и сдавленные рыдания никак не хотели уходить. Гриффиндорец сел на землю, привлекая к себе плачущую девушку и, обняв ее, начал укачивать, как маленького ребенка, гладя по спине и шепча слова утешения.

Прошло немало времени, прежде чем Женевьев пришла в себя. Выпрямившись, она высвободилась из объятий Блэка и поспешно вытерла слезы с лица.
- Дьявол и все его Демоны, - прошептала Джеки, схватившись за свою правую ладонь, - представляешь, Сириус, я это сделала… я выкинула родовой перстень прямо в лицо отцу. Ох, что будет!
Ненормальная радость в душе девушки сменилась отчаянием. Она оттолкнула руки парня и с ненавистью посмотрела в сторону деревни, гадая, что сейчас делает лорд Регинлейф.
- Тебе есть где жить?
- Да, - глухо ответила гриффиндорка и начала бездумно отряхивать одежду, - да, есть.
- Джи…
Женевьев взмахнула рукой, останавливая все последующие слова Сириуса. В памяти неожиданно вспыхнуло лицо того, другого Сириуса, постаревшего и потерявшего себя после Азкабана. Она подавила неожиданный порыв кинуться ему на шею и только медленно прошептала, глядя прямо перед собой, чтобы Блэк не догадался, как больно ей произносить эти слова.
- Не надо, Бродяга, я ненавижу чужую жалость.
- Джеки!
- Замолчи! Ты даже не представляешь, с какой тварью хочешь связаться, - она посмотрела ему в глаза, - думаешь, я не замечаю? Да, Блэк, быть холодной и равнодушной очень просто. Но не смей, слышишь? Не смей говорить мне это…
Она вскочила на ноги и быстро пошла прочь. Впрочем, далеко уйти ей Сириус не дал. Схватил за плечо и развернул так резко, что Женевьев почти упала назад, если бы не дерево, на которое она так удачно наткнулась спиной. Лицо Блэка искажала гримаса плохо контролируемого бешенства.
- Вот, значит, как? Я все знаю, все вижу, - передразнил девушку Сириус, - это тебя дома учили, да? Играть чужими сердцами, как просто! Раз, и отблагодарила, подпустила ближе. Два, и оттолкнула к чертовой матери, не объясняя ничего!
Он замолчал, тяжело дыша и не выпуская плеча Джеки. Она как-то отстранено подумала о том, что наверняка останется синяк. А потом очень тихо ответила:
- Я никогда бы не стала играть твоим сердцем, Сириус.
- Но ты это делаешь.
- Я не хочу… так, - прошептала Женевьев, закрывая глаза. Ей было больно думать о том, от чего она так упорно убегала в последнее время. Блэк был не просто хорошим приятелем, с которым здорово напиться и который не полезет лапать ее, находящуюся в неадекватном состоянии. И плевать, что с любой другой девчонкой он бы не стал заморачиваться над такими мелочами. Их странная почти-дружба могла просто кончится, а могла… и сделала. Переросла в нечто большее – болезненное чувство необходимости друг в друге. Любовь.
Когда он коснулся ее губ своими, Женевьев не стала сопротивляться.


Глава 18

Глава 18.

Ужин в Большом Зале превратился для Женевьев в пытку. Нет, вроде бы, все было как всегда, но каждый раз ловя на себе взгляды Сириуса, девушка просто не знала, что делать. Произошедшее пару часов назад не укладывалось в ее голове. Она теперь подруга Сириуса Блэка.
«Спасибо, хоть, об этом не известно всей школе»
Женевьев вздохнула и поморщилась. Отодвинув от себя почти полную тарелку, она встала и быстро вышла из Большого Зала, всей душой надеясь на то, что Бродяга не увяжется за ней. Каждый раз, когда они оставались наедине, что-нибудь обязательно случалось… Устроившись между корней гигантского дерева на берегу Черного Озера, девушка плотнее замоталась в мантию и уставилась в даль. Впрочем, надежда на то, что Бродяга не найдет ее здесь, развеялась в прах. Спустя примерно полчаса гриффиндорец молча подошел, уселся возле Женевьев и бесцеремонно обнял ее за плечи.
- Зачем ты это делаешь? – устало вздохнув, поинтересовалась девушка.
- Что именно? Обнимаю тебя за плечи?
- Хочешь быть со мной.
- Ааа… неужели тебя не устраивает ответ, что я тебя люблю?
Джеки передернула плечами, словно ей стало очень холодно. Некоторое время помолчав, она нехотя ответила:
- Это неправильно, Сириус. Я…
- Ты не любишь меня? – Блэк фыркнул, словно отколол только что не слишком удачную шутку, - не ври мне, Регинлейф, у меня было достаточно времени, чтобы изучить тебя.
- Я не подхожу тебе. Я антисоциальная, крайне неуравновешенная, вздорная, жесткая… короче, не те твои подружки, с которыми ты привык общаться. Поверь, Сириус, ты будешь спать спокойнее, если сейчас мы все решим… по-моему.
Блэк шумно втянул в себя воздух, а потом громко расхохотался. Джеки вывернулась из его объятий и повернулась, с изумлением глядя на хохочущего гриффиндорца. Она зло фыркнула и сделала попытку подняться. Сириус ловко схватил ее за предплечье и потянул на себя.
- Ты идиотка, Джи. Иди сюда, - он потянул девушку на себя, заставляя ее встать на колени. Положив другую ладонь ей на шею, Сириус заставил Джеки наклониться, и поцеловал девушку. Когда он прервал поцелуй, Женевьев вздохнула и села рядом, устраиваясь поудобнее.
- Кажется, ты прав.

Проигнорировав любопытные мордашки своих соседок, Женевьев прошла к своей кровати, разделась и, быстро забравшись под одеяло, задернула полог. Спустя примерно пятнадцать минут Долорес и Мэнди начали громким шепотом обсуждать, где это Джеки пропадала почти до полуночи.
«Хорошо, что здесь нет Эванс. А то бы еще получила выговор от старосты» - лениво подумала девушка, вытягиваясь на постели во весь рост. Заложив руки за голову, она прикрыла глаза. Никогда не замечавшая за собой особой сентиментальности Женевьев, вспоминала, как целовалась с Сириусом в течение нескольких часов под старым деревом, и глупо улыбалась. Сердце девушки учащенно билось, а на лице то и дело вспыхивал предательский румянец. Это порядком смущало Женевьев, не испытывавшую до этого похожих чувств…
«Воспоминания Гермионы о ее чувствах к Рону – это, конечно, что-то… но знать, что так бывает, и испытывать эти ощущения – совершенно разные вещи. И, черт, почему я чувствую себя так, словно только что совершила самую большую ошибку в своей жизни? Ну, конечно же, совершила! Я не должна… я же убийца, а Сириус…»
Фыркнув, Женевьев перевернулась на бок. В конце концов, усталость взяла свое, и она уснула тревожным снов. Во сне она видела Гермиону и Рона, танцующих на выпуском балу… и Темного Лорда, потягивающего вино их хрустального стакана, наблюдающего за парой с довольной усмешкой на губах.
Утро выдалось безрадостным. Женевьев по давно выработанной привычке вскочила раньше всех. Умывшись, девушка оделась и отправилась в гостиную. До завтрака было еще полтора часа и ее появление в Большом Зале в это время сочтут, как минимум, странным. Поэтому Женевьев с ногами устроилась на диване и достала из сумки пергамент.
- Если не знаешь, что желать, пиши, - пробормотала себе под нос гриффиндорка и, достав из той же сумки обыкновенную шариковую ручку, принялась записывать все, что ей известно о Сибилле Трелони. Девушка увлеклась настолько, что когда рядом на диван с ней уселся Блэк, вздрогнула и выронила ручку на пол. Сириус усмехнулся, нагнулся и вручил подруге выуженную из-под дивана ручку. А потом наклонился вперед и поцеловал, не обращая внимания на попытки Женевьев не допустить этого. Впрочем, девушка быстро сдалась и даже обхватила шею парня руками, притягивая его к себе.
- Кто-то говорил о конспирации? – довольным голосом поинтересовался Сириус.
Женевьев фыркнула и оттолкнула его от себя, поправляя сбившейся набок галстук.
- Почему ты не хочешь, чтобы о нас знали?
- Потому что не хочу, - Джеки вздохнула и подняла взгляд на Блэка, - просто… не знаю… мне хватило одной Флоренс в прошлом году. Что не говори, а приложила она меня тогда знатно.
- Тогда не удивляйся, если Купер начнет вешаться мне на шею при каждом удобном случае, - Сириус поморщился, - она ведь искренне считает, что я свободен, как ветер.
- Не беспокойся, - Джеки не удержалась от иронии, - я хорошо себя контролирую. Во всяком случае, тебе в Больничном Крыло не понадобится обращаться.
Сириус рассмеялся. Потом протянул руку и бесцеремонно выхватил у Джеки пергамент.
- СТ? Пророчества? Ты увлеклась прорицаниями, - искренне изумился парень. Женевьев проворно вернула свое имущество и, чтобы отвлечь Блэка, встала на колени и сама поцеловала его. Почувствовав руки гриффиндорца на своей талии, девушка отстранилась и покачала головой.
- Подъем, Блэк, завтрак в Большом Зале, а не под моей блузкой.
- Стерва, - беззлобно ответил Сириус.

Вечером Женевьев отправилась на крышу Астрономической Башни, намереваясь побыть немного в одиночестве. Команда Гриффиндора, в которой играл и Сириус, пропадала на поле для квиддича, и Джеки могла не думать о том, что ее кто-то вздумает искать. Облокотившись на край парапета, девушка встала на цыпочки и заглянула вниз, в пустоту. Голова слегка закружилась. Женевьев не боялась высоты, но пустота внизу неизменно напоминала о пустоте внутри нее самой. Впрочем, в последнее время она все меньше и меньше предавалась размышлениям о том, на что обрекла себя по собственной воле.
Вытащив из кармана мантии пачку сигарет, Женевьев содрала обертку и с видимым усилием прикурила. На открытой площадке ветер разошелся вовсю – уже по-осеннему холодный и жесткий, не давал огоньку зажигалки гореть даже сотую долю секунды. В конце концов, Джеки воспользовалась палочкой, хотя и не любила это делать, слишком уж неоднозначным получался результат от использования магии. В этот раз обошлось. Прикурив, девушка спрятала волшебный инвентарь в карман мантии и внимательно вгляделась в небо над квиддичным полем, где носились ярко-алые фигурки игроков. В последний раз Женевьев ходила на матч, кажется, в конце пятого курса. А на шестом использовала это время, чтобы незаметно ускользать из замка по своим делам…
Джеки болезненно поморщилась, вспомнив о том, какие именно это были «дела».
«Жаль, что если кто-нибудь узнает, то вместо благодарности я получу камеру в Азкабане. Хотя, чего уж там… Некоторые из этих магов такие белые и пушистые на публике, что даже плакать хочется. От восторга. Так замаскироваться – не всем дано. Сразу видно, слизеринцы. Изворотливые. Хитрые. Себе на уме. А жаль, жаль…»
Она вздрогнула, когда дверь, ведущая на площадку, скрипнула и отворилась. Краем глаза Женевьев заметила высокую фигуру и – вот так номер! – зеленый слизеринский галстук. Уже в открытую обернувшись, Джеки встретилась взглядом с черными глазами Снейпа и поспешно отвернулась обратно. О поразительных достижениях в легилеменции этого слизеринского зельевара она была более чем осведомлена. Слизеринец поколебался, но потом прошел к парапету и устроился как можно дальше от гриффиндорки.
Женевьев неспешно докурила, затушила сигарету о камень и бросила окурок вниз. Проследив взглядом за полетом белой точки, девушка поправила мантию и пошла к выходу из башни. Обернувшись на пороге, Джеки помедлила, а потом все же окликнула слизеринца.
- Эй, Снейп.
- Чего тебе? – он при всем желании не смог вспомнить имени и фамилии представительницы алознаменного факультета. Вот четверку Мародеров или Эванс – это да, все ж таки, почти каждый день его жизни так или иначе был с ними связан. А с синеглазой блондинкой поразительной красоты, по которой пускал слюни Трэверс, да и не только он, Северус за все шесть лет обучения перекинулся всего парой слов. И то, это была просьба уступить нужную книгу в библиотеке…
- Знаешь, иногда лучше служить себе, чем другим, - Женевьев улыбнулась, глядя куда-то поверх его головы, - целее будешь.
- Что? – прошептал пораженный слизеринец. Он хотел уже было спросить, что она имела в виду, но девушки и след простыл. Вспомнив недавний разговор с Люциусом Малфоем, который приглашал его погостить в Малфой-мэнор, Снейп неожиданно почувствовал себя неуютно. Ну не могла же девчонка-гриффиндорка знать о том, что он подумывал присоединиться к Темному Лорду?!


Глава 19

Глава 19.

Женевьев всего на пару секунд помедлила на пороге общей гостиной – одного из десятка помещений в школе, где могли собираться ученики всех факультетов в свободные после учебы часы, чтобы поболтать, почитать или поиграть. В последнее время эти гостиные не пользовались популярностью ввиду обострения межфакультетской неприязни. Студенты, особенно слизеринцы и гриффиндорцы, предпочитали проводить свободное время в гостиных своих факультетов.
В общем-то, здесь Джеки делать было нечего. Она просто не хотела идти в гриффиндорскую башню, где обосновались любопытные Долорес и Мэнди, которым не терпелось выяснить, где она была прошлым вечером.
Пройдя к книжным шкафам, откуда уже давным-давно поутаскивали все, представляющее хоть какую-то ценность, девушка выудила первую попавшуюся книжку, оказавшуюся путеводителем по маглловскому Эдинбургу, и устроилась в ближайшем к камину кресле. Медленно перелистывая цветные страницы буклета, Женевьев не утруждала себя чтением редких заметок, просто рассматривая картинки. Через час придет Филч, всех разгонит и закроет комнату на ключ до завтрашнего вечера. Придется искать новое место для уединения…
Филч пришел даже раньше, чем ожидалось, и Женевьев не оставалось ничего иного, кроме как отправиться в гриффиндорскую башню. Ей удалось незамеченной пробраться в девчачью спальню и лечь спать до того, как ее соседки вернулись.

- Ну Питер, ты просто зверь! – хохоча во все горло, воскликнул Сириус. Женевьев вздрогнула и посмотрела в сторону Мародеров, которые что-то бурно обсуждали, активно жестикулируя и смеясь. В Большом Зале шел завтрак, и такая оживленность гриффиндорской четверки привлекала любопытные взгляды еще сонных студентов. Петтигрю что-то тихо ответил, и компания вновь взорвалась смехом. В следующий момент Сириус поднял голову и встретился взглядом с Женевьев. Улыбнувшись, он подмигнул девушке, а потом встал и быстро прошел к концу стола, где она сидела.
- Привет, - Блэк устроился рядом, с улыбкой рассматривая подругу, - решила сменить имидж?
Женевьев рассеяно заправила за ухо выбившуюся из прически прядь волос и пожала плечами. Большую часть времени она ходила с распущенными волосами, а сегодня ни с того, ни с сего решила попробовать парикмахерские чары. В результате на завтрак девушка явилась с высокой прической, представляющей сложную конструкцию из отдельных прядей, аккуратно уложенных в слегка растрепанный пучок. Сириус проследил за движением ее руки с некоторым разочарованием – если бы она не заправила прядь за ухо, он бы сам сделала это, воспользовавшись возможностью прикоснуться к ее нежной коже.
- По-моему неплохо, - неуверенно ответила Джеки.
- Я не говорю, что плохо. Просто непривычно, - Сириус усмехнулся и посмотрел в сторону равенкловского стола, откуда за ними внимательно наблюдала Флоренс, - кажется, у Купер навязчивое состояние.
- Меня ждет еще одно выяснение отношений? – в тон ему ответила Женевьев, - черт возьми, теперь из гриффиндорской гостиной и шагу нельзя ступить. Быть объектом твоего внимания очень накладно, знаешь ли.
- А что это у тебя дела вне гостиной? Да еще и без меня? – прищурившись, поинтересовался Сириус.
- Я, в отличие от некоторых, хоть изредка, да хожу в библиотеку.
- На этом месте я должен раскаяться и прилюдно заверить тебя, что немедленно исправлюсь? – насмешливо поинтересовался Блэк. Как бы невзначай поменяв позу, он наклонился ближе к Джеки, а спустя мгновение она почувствовала его ладонь на своем бедре. Закусив губу, девушка повернула голову и взглянула в глаза парню. Их лица были на расстоянии какого-то десятка сантиметров друг от друга.
- Твой фанклуб меня забьет в темном углу, - выдохнула Женевьев.
- Не посмеют, - Сириус нехотя отстранился, но руку не убрал, - пойдешь со мной в Хогсмид сегодня? Я, увы, остался на сегодня без компании. Джеймс охмуряет любовь всей своей жизни, Ремус собрался в библиотеку, а Пит… ну, Пит у нас секс-гигант, - ухмыльнувшись, Блэк продолжил, - встречается сразу с двумя. И это притом, что им друг о друге известно!
Женевьев фыркнула, пытаясь не рассмеяться в голос. Но упоминание о Петтигрю изрядно подпортило ей настроение.
- Пойду, конечно.
Блэк улыбнулся. К ним подошли остальные Мародеры и напомнили о том, что пора на уроки. Сириус подхватил сумку Джеки, несмотря на ее вялые возражения. Гриффиндорцы поспешили на занятия.

Блэк ждал Женевьев у главных ворот. Когда она подошла, парень не теряя время на церемонии, заключил ее в объятия и жадно поцеловал.
- Весь день мечтал это сделать, - прошептал Сириус, - и почему это я тебя слушаю? Стань ты моей официальной девушкой, и все было бы намного проще.
Женевьев провела ладонью по его лицу и едва заметно улыбнулась.
- Радуйся. Я предоставляю тебе полную свободу действий.
Сириус фыркнул и, еще раз поцеловав, взял ее за руку и пошел в сторону деревни. После недолгого молчания парень медленно сказал:
- Все равно, тем, кто имеет хотя бы зачатки мозгов, понятно, что между нами далеко не дружеские отношения. Ты слишком много времени проводишь со мной. Да и Купер в свое время много чего растрепала.
Им навстречу шла стайка пятикурсников с Хаффлпаффа. Девчонки проводили старшекурсников взглядами, и зашептались между собой, то и дело оглядываясь на гриффиндорскую парочку.
- Вот так и рождаются слухи, - лениво прокомментировала Джеки.
Сириус остановился, притянул к себе девушку и поцеловал. Услышав за спиной вздох, Женевьев отстранилась от парня и оглянулась. Немного в отдалении стояла равенкловская староста, одна из тех, кто в прошлом году помогал Флоренс «поговорить» с Женевьев. Поняв, что ее заметили, девушка поспешила прочь.
- Нет, слухи рождаются вот так, - довольным голосом ответил Блэк.
- Ты собака, Сириус. Это уже не слухи, это факты.
- Я знаю, что я собака.
- А еще себялюбивый эгоист, - добавила Женевьев, - что положено делать нормальным девушкам, когда их парни делают не то, что от них ожидалось?
- А ты считаешь себя ненормальной девушкой? – удивленно изогнул бровь Сириус. Потом хитро улыбнулся.
- Определенно, твое незнание мне на руку.
- Не обольщайся.
Блэк ухмыльнулся. Они еще некоторое время стояли, просто целуясь. В конце концов, Женевьев начала замерзать. Заметив это, Сириус потянул девушку в сторону деревни. Уже войдя на территорию Хогсмида, гриффиндорец остановился и вопросительно взглянул на спутницу.
- А чем, собственно, мы займемся?
- Я замерзла, поэтому вариант с прогулками отпадает.
- Тогда… хм… в кафе?
- Только не в то кошмарное место для свиданий мадам Пад-как-ее-дальше-не-знаю, - Женевьев скривилась, вспомнив, как ее туда затащил Трэверс под предлогом согреться и выпить кофе. Ужасное тогда выдалось воскресенье…
- Я знаю неплохое место. Тихое, спокойное, и студентам почти неизвестное.
Гриффиндорцы направились в противоположный конец деревни, где располагалось то самое кафе, о котором сказал Блэк. Место и впрямь было милое и уединенное. Обставленное в классическом стиле кафе под простой деревянной вывеской «У Розмари» понравилось Женевьев. Устроившись в дальнем углу, они заказали по чашке кофе и принялись болтать о разной ерунде. Точнее, больше говорил Сириус, в запасе у которого было невероятное количество интересных история и происшествий из жизни.
Впервые за много месяцев Женевьев почувствовала ничем не омраченное спокойствие и веселье.


Глава 20

Глава 20.

- Черт, - только и смогла сказать Джеки, с легким ужасом глядя на проливной дождь за окном. Сириус, сидевший спиной к окну, обернулся и покачал головой.
- Плохо. Под таким кошмарным ливнем даже с применением магии…
- И много ты знаешь заклинаний, которые могут помочь во время дождя? – с сарказмом поинтересовалась девушка, бесцеремонно перебивая молодого человека. Блэк сделал вид, что задумался, а потом с улыбкой ответил:
- Ни одного.
- Вот и я о том же, - проворчала Джеки, с неудовольствием глядя на буйство стихии за окном, - не хочется мне болеть. Совсем не хочется…
Женевьев вздохнула и откинулась на спинку стула, прикрыв глаза. Уже было достаточно поздно, и если они с течение получаса не доберутся до школы, то будут иметь большие проблемы с Филчем. Можно было бы, конечно, провести ночь в деревне, но до гостиницы или до «Головы Борода» в любом случае пришлось бы добираться под проливным дождем. Отвратительная перспектива. Сириус, видимо, думал о том же.
- Знаешь, есть у меня идея… Дядя Альфард оставил мне наследство, в том числе и дом в Оксфорде. У меня есть портал в этот дом. Можем отправиться туда, а потом вернемся рано утром в школу. Как тебе?
Женевьев со здоровой долей сомнения посмотрела на Блэка.
- Безумие, - ответила девушка, - хотя, выбора у нас нет.
- Что ж, - Сириус улыбнулся и, подозвав официантку, поинтересовался, - мисс, а где тут можно воспользоваться порталом в помещении?
- О, противоаппарационные барьеры у нас тут везде… Могу посоветовать только выйти на крыльцо под козырек.
- Спасибо, - Сириус обернулся к Джеки и протянул ей руку, - идем?
Они вышли из кафе. Блэк одной рукой обнял девушку, а другой вытащил из кармана серебряный кулон на длинной цепочке. Сжав его в кулаке, парень пробормотал несколько слов, которые Джеки не расслышала из-за шума дождя, и спустя мгновение они уже стояли в холле небольшого двухэтажного дома. Отпустив девушку, Сириус щелкнул пальцами, зажигая магические светильники, и подозвал домовика. Пока Женевьев рассматривалась обычные маглловские картины на стенах, гриффиндорец отдал распоряжения эльфу и снял с себя куртку. Джеки протянула ему свое пальто.
- Идем в гостиную, - Блэк открыл дверь и пропустил ее вперед. Пол немного холодил ноги, и Джеки подумала, что было бы неплохо надеть теплые носки. Но, так как она не планировала разуваться, когда отправлялась на прогулку, на ней сейчас были тонкие капроновые носочки, совершенно не гревшие. Слава Мерлину, домовик уже растопил камин. Девушка подошла ближе к нему и села на шкуру бурого медведя, лежащего перед камином.
- Твой дядя увлекается охотой?
- Увлекался, - Сириус присел рядом, - он умер в прошлом году.
- Извини. Я должна была догадаться, - смущенно ответила Джеки.
- Ничего ты не должна, - отмахнулся Сириус. Рядом с ними возник домовик с подносом, уставленным чашками с горячим чаем и сладостями. Взяв поднос, Блэк поставил его на пол рядом с ним и продолжил:
- Он слишком много курил, как потом сказали колдомедики. А дядя обожал свои трубки и хороший табак. Вот и…
Он протянул чашку с чаем Женевьев, и она благодарно улыбнулась.
- У тебя руки ледяные, - с беспокойством в голосе сказал парень, - перчатки принципиально не носишь?
- Забываю купить.
Женевьев не сдержалась и поморщилась – перчатки теперь неотрывно ассоциировались у нее с ноной темнотой и ощущением чужой теплой крови. С некоторых пор она их в самом деле не носила, потому что ей постоянно казалось, что перчатки чуть-чуть влажные… И Женевьев боялась опустить взгляд и увидеть, что они в крови. Поэтому девушка избавилась от этого предмета гардероба.
Она сменила тему разговора, попросив Сириуса рассказать о своей семье. Он не слишком охотно говорил, но когда речь зашла о его дяде и средней кузине Андромеде, из его голоса исчезли раздражение и презрение, с которыми он отзывался об остальных своих родственниках. Женевьев слушала его, изредка вставляла свои комментарии и сравнивала про себя этого беззаботного молодого человека и того уставшего и сломленного Азкабаном мужчину, которого помнила Гермиона. Контраст был ужасающим. И только ради того, что бы уберечь Сириуса Блэка от такой судьбы, Женевьев готова была опять убивать. Бродяга был для нее кем-то большим, чем сокурсник, друг или парень… Она любила его.
И даже если он не испытывал тех чувств, которые испытывала она, это было неважно для Женевьев. Важно было предотвратить кошмар, который сломал жизни сотням людей и ему в том числе.
Женевьев вопросительно взглянула на Сириуса, поняв, что он уже давно перестал говорить и внимательно смотрит на нее. Потом виновато улыбнулась.
- Извини, что не слушала тебя. Я задумалась.
- Я заметил, - Блэк оставил в сторону пустую чашку, - согрелась?
- Да. Надеюсь, спать придется не на диване? – Джеки посмотрела в сторону большого черного кожаного дивана, - я слышала, на коже чертовски неудобно спать. Все время соскальзываешь.
- Ну, если хочешь проверить… - Сириус улыбнулся, а потом придвинулся к ней ближе. Женевьев внезапно испугалась – они были вдвоем в доме, и девушка была не настолько наивной, чтобы не понять, чего именно может хотеть семнадцатилетний парень от своей подруги.
Блэк придвинулся к ней вплотную, одну руку положил на талию девушке, а другую – на затылок. Склонившись, он начал целовать ее лицо и губы, и Джеки закрыла глаза, отвечая на его поцелуи и наслаждаясь прикосновениями. Весь ее прошлый опыт основывался только на паре поцелуев при игре в бутылочку и грубым лапаниям тех слизеринцев, которых она отравила. Руки Сириуса гладили ее спину, пока они целовались. Вскоре они уже лежали на полу, и Сириус медленно вытащил заправленную рубашку Джеки из джинсов и занялся пуговицами. Она вздохнула, ощущая тепло его губ на своей шее, и закрыла глаза.
Но внезапно Блэк остановился. Женевьев почувствовала, как он отстранился и, приподнявшись на локте, вопросительно взглянула на парня.
- Я не должен был увлекаться.
Сириус смотрел в огонь. Волосы парня были взъерошены, и Женевьев запоздало сообразила, что это она стянула с них резинку, желая ощутить их мягкость в своих ладонях. Женевьев села. Ее рубашка была уже полностью расстегнута. Она протянула руку и коснулась ладонью лица Сириуса, заставляя посмотреть на нее.
- Знаешь, если бы я не хотела этого, то сказала бы тебе сразу. Уж поверь.
Блэк усмехнулся и притянул девушку к себе.
- Верю, - потом он коснулся губами ее шеи и медленно стянул с плеч Джеки рубашку, оставляя ее в одном белье. Помедлив, парень тихо поинтересовался: - Я буду… первым?
- Да. Странный вопрос, ты ведь знал о том, что я девственница.
- А Трэверс?
- Лучше заткнись и поцелуй меня.
Сириус улыбнулся и сделал так, как просила девушка. Потом подхватил ее на руки и аппарировал в спальню на втором этаже.


Глава 21

Глава 21.

Они лежали рядом в темноте, Женевьев прижималась спиной к груди Сириуса. Бродяга наблюдал за Джеки, как она спит. Длинные светлые волосы девушки разметались по всей подушке, и Сириус перебирал шелковистые пряди пальцами.
Они были знакомы давно, еще с детства, а потом попали на один факультет в Хогвартсе. В первое время Сириус общался исключительно с Женевьев, гриффиндорцу-Блэку было нелегко среди тех, кто считал, что змее нечего делать среди львов. Да и его милые родственнички не отставали – родители заваливали его Громовещателями, а Нарцисса на пару со своим будущем муженьком постоянно капала на мозги, ругая на чем свет стоит и Сириуса, и «чертов» Гриффиндор. Женевьев же было абсолютно все равно, что он, по идее, должен был быть на Слизерине. Она обходила стороной сокурсников и предпочитала проводить вечера в дальнем углу гостиной, с ногами забираясь в кресло и уткнувшись в книгу. Он часто сидел рядом, тоже листая какую-нибудь книжку. Иногда они просто разговаривали.
Потом появились Мародеры. Женевьев продолжала избегать близких контактов с другими студентами. Сириус открыл для себя прелесть дружбы.
Курс за курсом. Друзья, девчонки, приколы… Лето перед шестым курсом, случайная встреча с Женевьев на улицах Лондона. Он и не предполагал, что она любит гулять по маглловскому городу. В коротком летнем платье, открывающем безупречные ноги, с собранными в небрежный пучок волосами, она привлекала внимание всех мужчин в радиусе пятидесяти метров. Это было как пробуждение от долгого сна – единожды увидев девушку в совершенно другом свете, Сириус уже не мог так просто выбросить этот образ из головы. В течение шестого курса он все больше влюблялся в Джеки, и ее равнодушие ранило его слишком сильно, чтобы можно было списать это на обычное желание…
Вздохнув, Сириус поцеловал ее в шею и почувствовал, как она зашевелилась. Женевьев перевернулась на другой бок и придвинулась ближе.
- Сколько времени? – сонно пробормотала девушка.
- Шесть утра. Еще рано.
- Я хочу есть, - сказала Женевьев и посмотрела на закрытую дверь спальни, - надеюсь, завтрак нам будет обеспечен?
Она села на кровати, натянув одеяло на грудь, и посмотрела на Блэка, заложившего руки за голову и рассматривающего ее снизу вверх. Пристальный взгляд парня смутил девушку, и она отвернулась, рассматривая убранство спальни.
- Рановато для завтрака, mon ami.
Женевьев обернулась и легла на живот, положив голову на грудь Сириусу. Потом немного недовольным тоном ответила:
- Ну и что? Спать-то я уже не хочу.
Руки Сириуса прошлись по спине Женевьев, вызывая восхитительную дрожь. Девушка прикрыла глаза, вспоминая то, что произошло накануне ночью, и улыбнулась. Она приподнялась на локтях и посмотрела на парня.
- Так что насчет завтрака?
Сириус фыркнул.
- Не думал, что ты настолько прожорлива.
- Эй, - она шлепнула его по плечу, - вовсе нет! Просто вчера мы не ужинали и…
- И после секса всегда хочется есть, Джи, - с ухмылкой закончил Блэк, наблюдая, как на щеках девушки появляется румянец, - ну надо же, ты покраснела.
- Ты ужасен, - пробормотала Женевьев.
Сириус рассмеялся. Потом щелкнул пальцами, призывая домовика.
- Диззи, приготовь нам завтрак, пожалуйста.
Женевьев снова села, подождала, пока исчезнет Диззи, и начала одеваться. Сириус некоторое время наблюдал за девушкой, а потом тоже потянулся к своим вещам.
- А вернемся через Визжащую Хижину? Я уже начинаю привыкать нарушать правила. Есть в этом некая прелесть, - пробормотала Джеки, застегивая рубашку.

Вернулись они в самом деле через Визжащую Хижину. Выбравшись из-под Гремучей Ивы, гриффиндорцы быстро добрались до входа в замок. До начала занятий оставался всего час. Уже на подходах к гриффиндорской гостиной Сириус неожиданно толкнул Джеки в нишу за доспехами и, заключив девушку в объятия, начал жадно целовать ее.
- Мы, вроде бы, не навсегда прощаемся, - тяжело дыша, прошептала Женевьев.
- Ну и что? – он усмехнулся и сдул с лица девушки прядь волос, - я так хочу.
- Блэк, - проворчала Женевьев, а потом обняла его за шею и притянула к себе для поцелуя. Они бы так и простояли до начала занятий, но надо было еще зайти за сумками и переодеться.

На Истории Магии Джеки вновь достала свой пергамент с записями о Сибилле Трелони, которые сделала на основании памяти Гермионы. Увы, никакой личной информации они не содержали. Ни где она могла работать до того, как пришла устраиваться на должность профессора Прорицаний, ни где жила… Ничего, что хотя бы на йоту облегчило будущие поиски. А начинать надо было немедленно, ведь до произнесения рокового пророчества оставалось примерно четыре года. Или чуть меньше. Необходимость постоянно находиться в школе лишь усложняла ее миссию. Вряд ли учителя бы благосклонно отнеслись к отлучке одной из студенток на пару недель, особенно, если не удастся придумать подходящий предлог.
Девушка вздохнула и, подперев щеку рукой, поводила пером по пергаменту, вырисовывая силуэт толстой мышки. Потом она медленно нарисовала нож над этим силуэтом. Усмехнувшись, Женевьев капнула на рисунок чернил и заворожено уставилась на медленно расползающееся по бумаге пятно.
Решение пришло мгновенно.
Если нельзя добраться до Трелони, то надо работать с теми, кто находился рядом. Она бросила быстрый взгляд через плечо, где устроилась компания Мародеров. Питер и Джеймс откровенно спали. Сириус смотрел в потолок, умудряясь каким-то образом удерживать стул всего на двух ножках. Ремус добросовестно конспектировал занудную лекцию профессора Биннса.
Петтигрю нельзя было убивать. Только не сейчас, пока они учились в школе. После того, как нашли труп Рабастана, второе убийство студента Хогвартса вызовет намного больше вопросов, чем следует. А Женевьев не была уверена, что сможет обставить все настолько идеально, чтобы выйти сухой из воды.
Мародерам надо было открыть глаза на истинную сущность своего друга. Вся проблема состояла в том, что Питер пока еще искренне верил в несокрушимость света…
Скривившись так, словно ее заставили сжевать целый лимон, Женевьев с отвращением уставилась в свои записи. Куда ни кинь, всюду клин. Кажется, пока что ей временно придется бездействовать, дожидаясь окончания школы. И хоркруксы, и предатель, и Трелони были вне зоны ее досягаемости, и это было очень плохо.
Женевьев казалось, что чем дольше она бездействовала, тем меньше контроля над ситуацией оставалось у нее.
Остаток урока девушка благополучно проспала, положив голову на руки и на всякий случай загородившись сумкой. Биннсу, может и было наплевать, но кто их знает, привидений… Может, именно сегодня придурочному призраку взбредет в голову наконец-то обратить внимание на то, что происходит в классе во время его уроков. Сквозь сон Женевьев слышала, как Мэнди и Долорес что-то обсуждают громким шепотом. И ей даже показалось, что в их разговоре несколько раз мелькнуло ее имя…


Глава 22

Глава 22.

В связи с грядущими экзаменами ПАУК студентов седьмого курса с первых же дней начали заваливать невероятным количеством заданий. Ученики ныли, учителя утверждали, что это делается в первую очередь для них. Женевьев иногда казалось, что домашним заданиям конца-края не будет. Даже Мародеры как-то притихли, вынужденные даже иногда наведываться в библиотеку за порцией новых знаний.
Джеки решила отложить все свои мстительные планы до более подходящего времени. Разумно рассудив, что сдав экзамены и распрощавшись со школой, она получит намного большую свободу действий, девушка на время успокоилась. Впрочем, это не помешало ей навесить сигнальный маячок на Петтигрю и теперь она могла в любое время суток узнать, где и с кем он находится. Чары были из раздела Высшей Магии, так что о том, что Питер сумеет их обнаружить, Женевьев не волновалась.
На дворе уже был конец октября. Директор объявил о том, что на Хэллоуин будет устроен показательный спектакль школьного театра. Поговаривали, что на роль главной героини в постановке по мотивам какой-то там маглловской сказки утверждена Флоренс. Судя по довольному лицу Купер, так оно и было. Женевьев решила, что на спектакль не пойдет принципиально, уж больно раздражающими были полные ненависти взгляды Фло, которыми она одаривала ее каждый раз, когда им приходилось пересекаться в школьных переходах.
Жизнь текла своим чередом.

Сириус поймал Джеки на подходах в библиотеку. Уже по тому, как задорно блестели глаза парня, девушка поняла, что сегодня ее поход в библиотеку точно отменяется. Прижав Женевьев к стене в боковом коридоре, Блэк коснулся ее губ своими. Девушка обняла его за шею.
- Я так понимаю, в библиотеку ты меня сегодня не пустишь?
- Правильно понимаешь. Мне упорно кажется, что мы очень давно не были вместе, - прошептал Сириус, - как думаешь…
Он не договорил, наклоняясь ниже и целуя ее шею. Одна рука Блэка скользнула под форменную юбку, а вторую он запустил в волосы девушки, стягивая резинку, которой они были собраны на затылке. Женевьев шумно вздохнула, наслаждаясь прикосновениями любимого, но потом положила ладонь на грудь Сириусу и с видимым трудом заставила его отстраниться.
- Эй, - Женевьев тихо рассмеялась, - ты озабоченное чудовище.
Блэк ухмыльнулся в ответ.
- Ты только сейчас это поняла?
- Сириус, если ты еще не заметил, то мимо ходят люди. Мне, конечно, нет особого дела до чужого мнения, но если нас потащит к декану тот же Филч, я расстроюсь.
- О да, - он оперся о локоть так, что их лица опять оказались в опасной близости. На губах парня расплылась хищная улыбка, - но, черт, это было бы забавно.
- Не за полгода до окончания школы. Я, пока с тобой не связалась, была примерной студенткой.
- Да, да, да. А я-то думал, что примерные студентки не отправляются на ночь глядя с молодыми людьми на другой конец страны, - голос Сириуса упал до чувственного шепота, - но мне понравилось… Примерные девочки могут быть такими страстными…
Женевьев рассмеялась, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Бродяга провел пальцем по ее щеке, а потом ниже, до ворота форменной блузки, наблюдая за своими движениями.
- Дьявол, - сдавленно прошептала Женевьев, стараясь выровнять дыхание. Звук ее быстро стучащего сердца, казалось, оглушал.
- Можно просто Сириус.
- Тебе нравится меня смущать?
- О да, - на его лице появилось мечтательное выражение. Посмотрев в сторону ярко освещенного главного коридора, юноша заметил пару любопытных студенток, как бы невзначай устроившихся на подоконнике напротив них. Поморщившись, он взял Женевьев за руку.
- Пойдем отсюда. Кто-то явно не знает о чувстве такта и воспитании.
Джеки посмотрела в том же направлении, куда минуту назад смотрел и Сириус. Одной из девчонок была равенкловская староста, имя которой напрочь вылетело из головы Женевьев. И смотрела она очень недобро. Почти с тем же выражением плохо контролируемой ярости, как и тогда на дороге в Хогсмид, когда Сириус целовал Джеки на ее глазах.
Обернувшись к парню, Женевьев тихо сказала.
- Знаешь, она меня пугает. Эта подружка Купер…
Сириус сжал ее ладонь. Они шли по полутемным коридорам, которыми редко пользовались мимо закрытых классных комнат.
- Джей, если они тебе что-нибудь сделают…
- В том-то и дело, Сириус, что их не остановит даже перспектива расплаты с твоей стороны. Флоренс кажется, что запугав меня, она добьется внимания с твоей стороны. И уж не знаю, чем она руководствуется, но ей кажется, что это внимание будет положительным.
- Не стоило с ней связываться, - пробормотал Блэк. Он остановился напротив непримечательной двери в начале какого-то тупичка и произнес Отпирающее заклинание. За дверью оказалась небольшая комната с диванами, выставленными по кругу, большим круглым столом посередине и огромным камином у дальней стены. Пропустив Женевьев внутрь, Сириус зашел следом и запер дверь, наложив заодно заглушки и противоотпирающие чары.
- Что это за место?
- Предполагаю, что комната для игры в покер, - ответил Блэк, разжигая огонь в камине, - если хорошенько поискать, то здесь найдется столько интересных местечек… закачаешься.
Он уселся на ближний к камину диван и посмотрел на Женевьев, стоящую у окна. Девушка рассеяно смотрела на верхушки деревьев Запретного Леса, все еще думая о равенкловской старосте. Связываться с обезумившими влюбленными девчонками ей совсем не хотелось, но если Флоренс захочет вновь «поболтать», то придется применить силу.
- Джеки, - позвал девушку Бродяга, - не думай о них.
Женевьев пожала плечами, а потом обернулась к Сириусу, опершись спиной о подоконник. В отсветах огня ее волосы сияли, подобно чистому золоту, а глаза казались почти черными. Она медленно скинула мантию, оставшись только в блузке и юбке. Блэк наблюдал за ее действиями, затаив дыхание. На его губах застыла легкая полуулыбка, словно он наперед знал, что она будет делать дальше. Женевьев тоже улыбнулась, а потом медленно направилась в его сторону. Не став тратить лишнее время на то, чтобы обойти столик, она легко встала не него и прошлась по деревянной поверхности, остановившись прямо напротив парня. Теперь Сириус смотрел на нее снизу вверх. Медленно скинув кожаные лодочки на небольшом каблучке, Джеки стянула чулки и сделала шаг на диван, оседлав Блэка. Положив ладони ему на плечи, девушка наклонилась вперед, касаясь губами губ любимого. Сириус углубил поцелуй. Руки Бродяги прошлись по спине Женевьев, вызывая восхитительно приятную дрожь. Немного повозившись с застежкой бюстгальтера, парень вернулся к пуговицам ее блузки. Джеки откинулась назад, позволяя его рукам и губам ласкать свое тело.
- Ты такая красивая, - прошептал Сириус, оторвавшись от девушки, чтобы скинуть собственную рубашку. Женевьев посмотрела на парня, а потом провела ладонью по его груди и животу, чувствуя, как напрягаются его мышцы под прикосновениями. Потом наклонилась вперед, целуя и одновременно расстегивая ремень его брюк. Сириус коротко усмехнулся.
- Ты с каждым разом все более настырная, малышка.
- У меня неплохой учитель, - промурлыкала Джеки.
Сириус рассмеялся, а потом ловко повалил девушку на диван, оказавшись сверху.
- Что ж, запоминай следующий урок.


Глава 23

Глава 23.

На Рождество Женевьев осталась в Хогвартсе. Мародеры полным составом отправились отмечать праздник в Потер-Мэноре, прихватив за компанию Эванс, которую Джеймс собирался знакомить со своими родителями. Джеки по глазам Блэка видела, что он бы ее пригласил, но сколько бы раз Сохатый не заявлял громогласно «мой дом - твой дом», присутствию Регинлейф там бы точно не обрадовались.
Прощание получилось каким-то скомканным. Трудно сохранять самообладание, когда по пятам за Блэком ходят толпы поклонниц, а лучшие друзья бросают скупые замечания о странном выборе дамы сердца. А уж то, что с Женевьев Сириус еще не расстался с начала учебного года, только подливало масла в огонь. Джеки пятой точкой чувствовала, что ее со дня на день ожидают большие неприятности. Например, сладости с отравой в подарочной упаковке от Фло. С равенкловки станется. Тем более, что она становилась просто бешеной, если при ней упоминали имена Женевьев и Сириус в одном предложении.
В холле замка у них было всего несколько минут, чтобы постоять, обнявшись, и поцеловаться напоследок. Женевьев чувствовала странную тоску, вглядываясь в серые, как грозовое небо, глаза любимого. В последнее время на нее накатывала странная меланхолия, распаляемая снами-воспоминаниями из жизни Гермионы. Странное ощущение двойственности существования выбивало гриффиндорку из колеи. «Депрессия» - поставила сама себе диагноз Джеки после особенно яркого сна, показавшего ей исхудалого и измученного Сириуса в Визжащей Хижине в прошлом-будущем, пытающегося исправить ошибки молодости.
Она была почти рада одиночеству, надеясь привести мысли и чувства в порядок.
- Не скучай без меня.
- О, - Женевьев прищурилась и насмешливо посмотрела в лицо Сириусу, - здесь остаются так-а-акие мальчики… не заскучаешь.
Блэк фыркнул.
- Мне жалко мальчиков.
- Эй!
Сириус притянул к себе девушку и с упоением поцеловал. От двери донесся недовольный голос Поттера, призывающего своего друга собрать, наконец, лапы в руки и отправиться на официальные каникулы.
- Можно, я запущу в него книгой? – со вздохом поинтересовалась Женевьев.
Сириус ухмыльнулся.
- Я подумаю. Люблю тебя.
- И я тебя люблю, - прошептала в ответ Джеки. Парень в последний раз легко коснулся губ девушки и направился к выходу из замка. Женевьев сложила руки на груди, стоя посреди холла с рассеянным видом. Только когда главные двери Хогвартса закрылись, она отправилась в гриффиндорскую гостиную, поражаясь пугающе пустым коридорам школы. Девушка впервые не уезжала на каникулы домой.

После Рождественского ужина Альбус Дамблдор вызвал Женевьев к себе. Каково же было изумление теряющейся в догадках по поводу визита девушки, когда в кресле для гостей она увидела свою сестру Элизабет в бордовом платье и с растрепанными волосами, комкающей в руках теплую мантию. Элиза выглядела нездоровой или не спавшей несколько суток.
При виде Джеки она вскочила со своего места и порывисто обняла сестру.
- Хаски!
Лизи неожиданно смутилась, бросив взгляд на директора. Женевьев поморщилась – свое детское прозвище она не слышала из уст домочадцев уже лет десять.
Дамблдор вышел, оставив родственниц одних.
- Чем обязана? – холодно поинтересовалась Женевьев.
Элизабет опустила взгляд.
- Я из дома. Отец… - девушка замолчала, но справилась с собой и продолжила, - отец официально исключил тебя из завещания. Приданного за тобой не будет, только то, что в твоем личном сейфе, квартира и завещанное тетей Лоис.
Женевьев изогнула бровь в вопросительном жесте.
- И сколько она мне завещала?
- Свою личную ячейку и фамильные украшения Йорков. Недурно, если подумать. Ты была ее любимой племянницей, - Элизабет неожиданно усмехнулась, - а помнишь весь этот шум по поводу ее последней воли? «Не зачитывать завещание ранее двухгодичной даты моей смерти»… Зачем, интересно?
- Хотела сохранить интригу, - тоже улыбнулась Джеки, - знаешь, это едва ли меньше обычного приданного, закрепленного за тобой и Кэрри. Отец не мог не понимать, что его угроза – мелочь.
- Выжигать тебя с фамильного древа не будут. Это ниже его достоинства, - Элизабет поморщилась, - зато с этого дня официально тебе запрещено появляться на территории всех поместий, принадлежащих Регинлейфам, а также… если ты умрешь, то тебя не будут хоронить на фамильном кладбище. Общественное порицание и отсутствие поддержки со стороны семьи. Если подумать, то это очень много…
Женевьев кивнула. Отсутствие поддержки семьи только на словах казалось слабой угрозой. На самом деле, если за спиной стоит такой могущественный род, как Регинлейфы, можно было смело чувствовать себя как за каменной стеной. В случае же Женевьев это означало, что у нее будет не больше преимуществ, чем у обычной магллорожденной ведьмы… Уж отец-то постарается донести до общественности простую мысль, что младшая дочь стала ему неугодна.
Джеки тяжко вздохнула.
- Спасибо, Лиз, за информацию.
- Не за что, - девушка помолчала, а потом тихо добавила, - мне стыдно за отца.
- Мне нет. Он делает то, что должен. Брак с Розье принес бы семье благополучие. Но я не хочу быть пешкой в чужих руках.
- Это нечестно. Хаски! – воскликнула Элизабет, - понимаешь, ведь все мы, все!, имели возможность выбрать себе спутников жизни самостоятельно. Да, обязательно чистокровных и богатых, но это, если подумать, не так уж и мало! И только тебя решили выдать замуж по расчету, что не практикуется в нашей семье уже на протяжении двух веков. Мы с Кэрри не понимаем, какой гиппогриф клюнул нашего отца в з… ммм…. Ну ты поняла.
Женевьев улыбнулась.
- Политические игры, Элиза. Всего-навсего. Не расстраивайся за меня. И спасибо за заботу.
- Ты извини, если что не так, - Элизабет неловко улыбнулась сестре, - ты же знаешь, я тебя очень люблю…
- Знаю.
Когда-то Женевьев была очень близка с Элизабет, особенно в тот период, когда та не ладила с Кэролайн. Но разные школы и разница в возрасте почти в полтора года сделали свое дело. Со временем сестры охладели друг к другу.
- Кстати, я скоро стану миссис Ларсон, - Элиза подняла вверх правую руку, на которой красовался перстень рода, - Стефан из немецкой линии. И он чудесный.
- Да? А когда состоялась помолвка?
- На прошлой неделе. Если бы ты читала газеты…
Женевьев рассмеялась.
- Увы, дорогая, моя голова сейчас забита исключительно выдержками из учебников. Поздравляю. Кажется, он в самом деле замечательный, раз у тебя так глаза загораются при одном упоминании его имени.
Элизабет покраснела.
- Приятно было тебя повидать, Хаски. Ты, кажется, стала еще красивее с последней нашей встречи. Неудивительно, что тетушка Лоис так тебя любила. Ты – Йорк, а от Регинлейфов тебе досталось преступно мало. Разве, что упрямство.
- О, буду считать это комплиментом, - Джеки покачала головой, - что ж, упрямство лучше твердолобости, тебе так не кажется?
Элизабет фыркнула и махнула рукой. Потом, спохватившись, добавила:
- Эмиль и Сьюзан поженятся в марте. Отец запретил приглашать тебя на свадьбу. А Оливер разорвал свою помолвку с Марисой. Наша домашняя вейлочка оказалась банальной подстилкой. Не думала, что Делакуры настолько низко падут… ну да ладно, домашние сплетни я тебе в письме перескажу.
Женевьев кивнула. Поднявшись, Элизабет обняла сестру и грустно вздохнула.
- Знаешь, я в последнее время постоянно думаю, как так получилось, что мы с тобой стали совсем чужие друг другу. И не могу понять…
Женевьев похлопала Элизабет по руке.
- Все меняется, Лиз. Главное, что ты задумалась об этом.
- Кэрри странная в последнее время. Отдаляется от нас… меня, - Элиза закусила губу, а потом дрогнувшим голосом добавила, - после возвращения в Англию она сама не своя. Не понимаю.
- Все будет хорошо.
- Надеюсь. До встречи, Джей.
- Пока, Русалка, - Женевьев назвала сестру старым детским прозвищем и неожиданно почувствовала облегчение и тихую радость. Наблюдая, как Элизабет исчезает в пламени камина, Женевьев неожиданно подумала, что это ее лучшее Рождество.


Глава 24

Глава 24.

Возвращение студентов вновь наполнило Хогвартс гамом и шумом голосов. Женевьев предпочла пережить нашествие детей в библиотеке, куда не сунулась ни одна живая душа. Как только в коридорах стало относительно тихо и немноголюдно, девушка вернулась в Гриффиндорскую Башню. Удачно избежав компании сокурсниц, желавших выплеснуть кому-нибудь, неважно кому, всю радость от прошедших праздников и пикантные сплетни, она поднялась в спальню мальчиков седьмого курса. Там были только Мародеры и Эванс. Мелькнувшие было мысли о том, что она здесь не к месту, исчезли, стоило только Женевьев оказаться в объятиях радостного Блэка.
- Можно подумать, вы на сто лет расставались, - проворчал Питер, лежащий поперек своей кровати на животе. В руках у юноши был журнал с яркими фотографиями маглловских автомобилей. Джеки одарила его тяжелым взглядом.
- Как прошли каникулы? – поинтересовался Блэк, подводя ее к своей кровати, где она и устроилась, сев по-турецки.
- Как они еще могут пройти в пустом замке в компании преподавательского состава? – лениво отозвалась девушка, - ничего примечательного. Кроме, пожалуй, парочки напившихся хаффлпаффцев, попавшихся в совсем непригодном состоянии профессору МакГонагалл. Было забавно.
- А кто это был? – лениво поинтересовался Поттер, накручивая на палец прядь волос Эванс, которая лежала на кровати, положив голову ему на колени и читала какую-то книжку, совершенно отрешившись от реальности.
- Не знаю. Малолетки какие-то. А у вас?
- О, - Джеймс ухмыльнулся и бросил взгляд на Сириуса, который устроился на свой постели точно в такой же позе, как и Эванс. Зажмурив глаза от удовольствия, он чуть ли не мурлыкал, наслаждаясь прикосновениями Женевьев, которая гладила его по волосам.
- Понятно, - девушка сжала кулак, собирая волосы парня, и слегка дернула. На возмущенный возглас она мило улыбнулась. Сириус фыркнул.
- Мстишь за скучное рождество?
- А почему не съездила домой? – вступил в разговор Люпин.
Сириус открыл глаза и взглянул снизу вверх на Женевьев, почувствовав, как она напряглась. Перестав гладить юношу по голове, Джеки рассеяно уставилась на оборотня. Тот невольно поежился, заметив взгляд синих глаз. Девушка отвернулась и посмотрела на Блэка. Потом медленно ответила:
- Вряд ли я теперь буду частым гостем в родительском доме.
- Тебя выгнали? – тихо спросил Сириус.
- Можно и так сказать, - она вздохнула и вновь запустила пальцы в шевелюру друга, - теплый прием мне точно не обеспечат.
- Джей, - парень мягко перехватил ее руку и переплел свои пальцы с ее.
- Ничего страшного. Просто я не смогу присутствовать на свадьбе Эмиля, хотя, в общем-то, и не особо хотелось. Он всегда был напыщенным козлом. Но обидно… И Элизабет обручилась, а мне ничего не сказали. И… В общем, неважно.
- Извини, - тихо ответил Ремус.
В спальне повисла тишина. Женевьев почувствовала раздражение на старосту за его глупые вопросы и злость на себя. Потерев виски пальцами, девушка натянуто улыбнулась Сириусу.
- Тогда откуда ты знаешь эти новости? – не отрываясь от журнала, поинтересовался Питер. Женевьев даже восхитилась такой явной бестактности.
- Пит, - угрожающе начал Сириус, но девушка прикрыла ему рот ладонью.
- У меня еще есть сестры и братья, Петтигрю, - спокойно ответила Джеки, - и не у всех из них стереотипное мышление.
- А из какого рода у тебя мать? – поинтересовался Поттер и поспешно добавил, - уж она-то должна была возразить твоему отцу.
- Она из Йорков. А по матери Сигхильд. Так что тут ловить нечего. Для нее честь рода превыше любви к дочери, к тому же у нее их еще двое осталось.
- Не понимаю, - подала голос Лили, - почему честь рода должна быть превыше родительской любви?
- Традиции, - ответил Сириус.
Лили и Блэк начали обсуждать особенности воспитания в магическом обществе, а Женевьев задумалась, перебирая в памяти все моменты своего разговора с Элизабет. Что-то в ее словах настораживало Джеки, но что именно, она никак не могла понять… Девушка с досадой подумала о том, что во время каникул стоило проводить больше времени в родительском доме и быть в курсе хотя бы самых основных событий. Тогда, возможно, Женевьев бы уже поняла, что так не понравилось ей в разговоре с сестрой…

Последний семестр в школе, наверное, запоминался всем выпускникам. Джеки казалось, что ее голова лопнет от того количества знаний, которые она в нее пыталась впихнуть. Домашние задания, практики, лекции, дополнительные занятия… Казалось, день состоял исключительно из перебежек из одной аудитории в другую, и постоянной учебы.
Вечером ее хватало лишь на то, что бы дойти до своей кровати, скинуть все учебники в кучу и забраться под одеяло, с блаженством погружаясь в мир снов. Впрочем, идиллии, как обычно, не получилось – ночные кошмары, наполненные чужими воспоминаниями и страхами, не давали покоя, а утром нервотрепка начиналась снова.
После очередных занятий Джеки пришла на берег озера. Присев на камне, который обычно омывался с одной стороны озерной водой, но не сейчас был просто вросшим в лед булыжником, девушка рассеяно уставилась вдаль, изучая чуть размытый горизонт. Многодневная усталость давала о себе знать, и Женевьев была бы не прочь отправиться в постель, но почему-то именно сегодня идти в гостиную факультета не хотелось. Словно седьмое чувство не давало ей покоя. Или, может быть, это было банальное нежелание оказаться в толпе гомонящих детей.
Иногда Джеки чувствовала себя просто древней развалиной, внешне идеальной, но способной рассыпаться в труху от единственного неуклюжего прикосновения. Ей даже было немного стыдно за свои мысли, но, когда ты знаешь намного больше, чем способна на самом деле осознать, поневоле в голову начнут лезть странные мысли. Девушка слабо улыбнулась, порылась в сумке и вытащила оттуда небольшую записную книжку в кожаном переплете. Половина листов уже была испещрена ее аккуратным почерком. Проведя пальцами по обложке, Женевьев грустно улыбнулась.
Мемуары пишут старцы. Биографии пишут великим. А у нее была просто маленькая книжечка, полная ее мыслей, воспоминаний не из ее жизни, и потайных страхов. Джеки еще не была уверена, что хочет, что бы в случае чего это прочитали. Но надеялась. Что времени на решение у нее хватит.
Спрятав книжку в сумку, она встала и медленно побрела к замку. Тревожное чувство надвигающийся беды никак не хотело отпускать…


Глава 25

Глава 25.

- Эй, ты, совсем страх потерял?!
- Да пошел…
Женевьев остановилась, привлеченная небольшой заварушкой у берега озера. С того места, где она стояла, можно было разглядеть только отличительные знаки факультетов на мантиях вот-вот собирающихся подраться студентов – Слизерин и Хаффлпафф. Девушка некоторое время стояла, прислушиваясь к словесной перепалке, а потом подошла ближе. Из-за спин столпившихся поглядеть на драку было трудно что-либо заметить, поэтому Джеки протолкалась в передние ряды, благо, ее без проблем пропускали – репутация довольно жесткого человека давала о себе знать. Да и мало кто рисковал в открытую выражать недовольство официальной девушкой Сириуса Блэка.
Когда Женевьев наконец-то разглядела всю картину, она тревожно нахмурилась. Рослый, накачанный слизеринец-семикурсник Андрос Салливан лупил незнакомого ей хаффлпаффца, не жалея ни сил, ни крепких выражений в виде звукового сопровождения. Стоящие вокруг студенты шумели и даже делали ставки. Джеки изумленно вглядывалась в лица этих людей, искаженные азартом или напускным отвращением. И не понимала, как могут они стоять тут за пределами «зоны отчуждения», где творился беспредел, и просто смотреть, как здоровенный увалень превращает в один огромный синяк не такого уж и рослого мальчишку. Уж точно не из своей весовой категории!
Женевьев сдавлено охнула, когда в голове всплыла яркая картинка-воспоминание не из ее жизни.
…- Прекратите немедленно!
Странно слышать столько злости и неожиданные повелительные нотки в голосе такой крошки. Старшеклассники замирают, изумленно глядя на восьмилетнюю шмакодявку, вцепившуюся в куртку одного из них.
- Что вы делаете?! Вы же люди! Разумные! А ведете себя, как… как…
Резко вскинув голову, Джеки сузившимися от ярости глазами посмотрела вокруг, еще раз хорошенько вглядываясь в лица этой топы. Если для них была развлечением боль другого человека, то что говорить о том, какие моральные принципы принесут эти дети в магический мир, став уважаемыми чиновниками, исследователями, учителями? За что боролся Орден Феникса? За этих, брызгающих слюной и вопящих от восторга при виде избиения… Трясущихся по ночам в своих постельках, потому что слишком трусливы, что бы принять или ту, или другую сторону. Они будут называть это курсом Министерства. Но Женевьев знала, что из этого будет. Знала…
Девушка бросилась вперед, поднырнула под руку Салливана, когда он как раз замахнулся, что бы дать сопернику кулаком в нос, и скользящим ударом по плечу выбила сустав. Андрос взвыл на высокой ноте от страшной боли, а Джеки уже зашла ему за спину, одновременно делая подножку, заставляя противника рухнуть на землю. Последним движением она заломила слизеринцу свободную руку за спину и приставила к его шее волшебную палочку. Медленно подняв голову, Регинлейф огляделась. вокруг все молчали, пораженные столь резким поворотом событий. Джеки не стала дожидаться, пока они очухаются.
- Вот, значит, как будущие великие волшебники и министры магии развлекаются? – яда в голосе девушки хватило бы на десяток василисков, - что ж вы сразу, как в Древнем Риме, палец вниз – и готово, не сделали? Пускай избивает себе двухметровый дуболом безответную жертву. А мы посмотрим, посмеемся. Как все гладко складывается, а? – Джеки тщетно пыталась поймать хоть один взгляд, но все упорно отводили глаза. Стонал от боли Салливан, оттирал кровь с лица сидящий на коленях хаффлпаффец. Женевьев хотелось кричать от бессилия.
- Ни ответственности, ни угрызений совести… А потом, когда ваши семьи будут корчиться под игом безумного Темного Лорда, а вы будете подобострастно лебезить, лишь бы сохранить свои жалкие душонки в ваших жалких телах, будете громче всех кричать о Добре, Свете и великом Дамблдоре. Только зарубите себе на носу, ублюдки, что пока вы пальцем не шевельнете, никто, слышите, никто вам не поможет! И начинать самоспасение с таких вот развлечений, - она несильно дернула слизеринца за руку, заставляя его вскрикнуть от боли, - неразумно. Когда-нибудь вашим потенциальным защитникам надоест спасать такую шваль, как вы. А ведь вам не хочется оказаться на месте этого парня? – девушка кивнула в сторону хаффлпаффца. Еще раз обведя взглядом лица студентов, Джеки едва сдержала порыв досадливо сплюнуть. Резко отпустив слизеринца, девушка для порядка пихнула его ногой под ребра и аккуратно спрятала волшебную палочку в рукав.
- Беги к своему декану, мразь. Глядишь, успеешь до ужина на меня настучать.
Повернувшись к хаффлпаффцу, Женевьев более тихо продолжила:
- А ты иди в больничное Крыло. У тебя все лицо синее.
Развернувшись, Регинлейф направилась к замку. Толпа расступалась перед ней, как перед прокаженной. Девушка догадывалась, что это в большей степени не из-за ее слов, а из-за ее действий. Не каждый день хрупкая изящная девушка укладывает на землю двухметрового «шкафа». Впрочем, судя по стыдливому румянцу на лицах некоторых из студентов, ее речь все же возымела хоть какой-то успех. Жаль только, что теперь ей опять придется терпеть бесконечную череду слухов…
Женевьев поморщилась, еще раз прокрутив в голове все, что только что сделала. Стоило сказать спасибо Гермионе, которая не поленилась в свое время начать изучать боевые искусства.

Сириус нашел Женевьев на четвертом этаже с тряпкой в руках, задумчиво рассматривающую огромный портрет какого-то старого колдуна. Судя по всему, дополнительно к мойке полов ее еще заставили и рамы протирать от пыли. Присев на подоконник в трех шагах от девушки, парень спокойным, даже равнодушным голосом поинтересовался:
- Ну и что ты за цирк устроила? И даже меня не позвала.
Джеки опустила руку, в которой была зажата тряпка, и медленно обернулась. Окинув оценивающим взглядом Блэка, она небрежно пожала плечами.
- Извини, времени туда-обратно бегать не было. Но, думаю, хогвартские сороки тебе уже донесли много интересного.
- Джей…
Женевьев сложила руки на груди и отвела взгляд. такой тон появлялся у Сириуса нечастно, но обычно после этого следовал очень и очень неприятный разговор. У девушки не было ни сил, ни желания вообще говорить о чем-либо серьезном, но с Блэком иначе было нельзя – одной из тех вещей, которые он не терпел, была недосказанность… А в их отношениях ее было что-то слишком много.
- Эти слова… и, черт, Джеки, когда ты научилась драться, как простая маглла?
- Сириус…
- Я знаю это выражение лица, - он досадливо поморщился, - ты мне просто ничего не скажешь.
- Мы ссоримся или как? – буркнула немного уязвленная девушка, - если первый вариант, то самое время тебе с видом оскорбленного аристократа свалиться отсюда подальше и позволить домыть мне чертову раму.
Повисло напряженное молчание. Регинлейф упорно смотрела на пейзаж за окном, ожидая, пока Блэк наконец-то уйдет и оставит ее горько сожалеть о сказанных словах. Сириус не двигался с места, в сотый раз проклиная Женевьев за то, что в ее жизни было столько тайн, и он не был посвящен даже в половину из них. Это была настоящая пытка… но Джеки была бы уже не совсем той Джеки, которую он привык знать. И Сириус точно знал, что если он уйдет сейчас, то она никогда не подойдет к нему первая. И он не подойдет… Опять получался замкнутый круг. Однажды у него уже получилось пробиться через ее ледяную броню отчужденности, но делать это раз за разом было выше его сил.
- Отлично, - парень оттолкнулся от подоконника и подошел вплотную к Женевьев, - так и сделаю. Но сначала…
Все-таки, она слишком расслаблялась рядом с ним. Когда он резко схватил ее за волосы, заставляя отклонить голову назад, и поцеловал, Джеки просто не успела ни оттолкнуть парня, ни увернуться.
- Урод, - прошипела она, когда Сириус, явно довольный собой, отстранился.
- Зато конфликт исчез сам собой, не находишь? – примирительно ответил парень.
- Надо бы тебе коленом в пах…
- Саму себя обделишь, детка. Джей, мы поговорим об этом, - вновь становясь серьезным, добавил Блэк. Женевьев сдержала тяжелый вздох и немного натянуто улыбнулась. Обо всем она не хотела, да и не могла рассказать. Но что, если попробовать открыть ему хотя бы самые безобидные тайны?
Регинлейф не знала ответа на этот вопрос.


Глава 26

Глава 26.

Женевьев вышла из кабинета и не смогла сдержать мимолетной улыбки – вот и все. Последний экзамен только что сдан, осталось дождаться прощального бала и арривидерчи, родная школа. Вскоре ее ничто не будет связывать в поисках и мести. Девушка позволила себе еще минут десять наслаждаться этим выдуманным вкусом свободы, а потом поспешила в гриффиндорскую башню. Она обещала Элизабет написать письмо еще на прошлой неделе, но никак не могла придумать, о чем писать. А тут и случай представился рассказать хотя бы о экзаменах…
Обмакнув перо в чернила, Женевьев задумчиво посмотрела на чистый лист пергамента перед ней. Неожиданно она нахмурилась, подумав о том, что вновь не знает, что и как писать родной сестре. Немного поразмыслив над этим странным нежеланием, Джеки тяжело вздохнула – а ведь еще на Рождество она чувствовала себя крайне неуютно. Что-то было в словах Элизабет… что-то, что не давало Женевьев покоя и заставляло держать дистанцию между ними. Отложив перо, девушка уперла локти в столешницу и сжала ладонями виски, не отрывая взгляда от куска пергамента. Настойчивая мысль крутилась где-то на поверхности сознания. Она уже была готова наконец-то понять, что не так…
- Регинлейф!
Джеки вздрогнула так сильно, что стол, в который она все еще упиралась локтями, сильно пошатнулся. Чернильница перевернулась и темно-зеленые чернила густым потоком хлынули на колени девушке. Вскочив, она нечаянно перевернула стул, да так и замерла, остановившимся взглядом глядя на растекающееся по столу пятно. Сердце бешено стучало, словно Женевьев только что пробежала стометровку с рекордными результатами.
- Джей? – Сириус, чей возглас и напугал Женевьев, тут же оказался рядом и неловко постарался очистить брюки девушки. Она словно окаменела, все еще не сводя испуганного взгляда с пятна. Смутная догадка, все это время маячившая в ее сознании, оформилась в четкую мысль. Не обращая внимания на то, что она вся в чернилах, Джеки вцепилась в плечо Блэка. Взглянув в ее лицо, парень нахмурился – настолько испуганной и потерянной казалась сейчас девушка.
- Сириус, какое сегодня число?!
- Двадцатое, вообще-то… Джи, да ты же сама мне утром…
- Мерлин и Моргана! – воскликнула девушка. Перед ее внутренним взором замелькали смутные воспоминания из чужого прошлого. Заголовки газет… старые вырезки, чужие лица, печальные и любопытные одновременно. Чей-то назойливый голос…
…- Знаешь, это было так неожиданно. Ваша семья никому не перебегала дорогу, да пойди ж ты, вырезали почти всех, кто был в доме. Твои тетки… две старшие, близняшки, и все дядья, да и бабка с дедом. Такая потеря, такая потеря… Но не плачь, детка, твои родители ведь остались живы. Тогда остались живы…
Резкая боль в запястье вернула Женевьев в реальность. Она так сильно вцепилась в плечо Сириуса, что ему пришлось отдирать ее руку силой.
- Ох… - отшатнувшись, Джеки без сил опустилась на колени. Испуганный и встревоженный Сириус тут же опустился рядом и мягко взял ее за руку, не понимая, что происходит.
- Джей, милая, что случилось? У тебя что-то болит? С кем-то несчастье?
Девушка качнула головой из стороны в сторону. Двадцатое число. Ее память услужливо подкинула газетную вырезку. «Ужасное происшествие в ночь с 20-го на 21-е июня…» Глухо застонав, Женевьев зажмурилась, силясь сдержать готовые вот-вот хлынуть слезы. Все это время одна из самых ее жутких проблем была на поверхности, но Джеки даже на секунду не задумалась о том, что стало с ее семьей в будущем. Почему в живых осталась одна только девочка из некогда многочисленного рода…
- Все это время… Как же глупо!
- Джей!
- Сириус, - она судорожно вцепилась в его ладонь, - мне надо выбраться из Хогвартса! Немедленно, сейчас!!
- Но…
- Это важно, - Женевьев словно встряхнулась, вновь обретая душевное самообладание, - Сириус, пожалуйста… мне нужен директор, ты же знаешь пароль от кабинета? Тебя туда вызывали буквально вчера!
- Джей, да в чем дело-то?!
Женевьев замерла, вглядываясь в его лицо. Опять вернулось мучительное желание рассказать ему абсолютно все, но вспомнив кровь Рабастана Лестрейнджа, обильно покрывающую ее руки до самых локтей, и безумный смех… Девушка закрыла глаза, тряхнула головой, прогоняя наваждение, и устало ответила:
- Бродяга, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Я просто знаю, что… что моей семье грозит опасность. Я просто знаю.
- Ты пугаешь меня, Женевьев, - тихо ответил Блэк. Его беспокойный взгляд, устремленный на ее лицо, немного нервировал Джеки. Хотелось отвернуться. Или – еще лучше – что бы на его месте был кто-то другой. Кто-то, чьи чувства совершено ее не заботили.
- Идем, - после еще нескольких секунд молчания сказал Сириус и помог ей встать.
К кабинету директора они бежали, распугивая немногочисленных учеников, гуляющих по коридорам.
Сириус в самом деле знал пароль, который со вчерашнего дня не сменили. Женевьев взбежала по винтовой лестнице, не дожидаясь, пока она сама поднимет их наверх. Блэк не отставал, сжимая ее ладонь в своей и не позволяя вырвать руку. Джеки в глубине души была благодарна ему за это, потому что ее собственная выдержка давала трещину каждый раз, когда она думала о том, что должно было произойти совсем скоро. Точнее, должно было произойти в реальности Гермионы и Энн, но ведь пока все события за исключением тех, на которые она влияла, шли по тому же сценарию. Это успокаивало Регинлейф, даря уверенность в том, что она сможет предотвратить трагедию.
Распахнув дверь, даже не подумав, что бы постучать, девушка вбежала в кабинет. Профессор Дамблдор сидел за своим столом, заполняя какие-то бумаги. На звук ударившейся о стену двери он поднял голову и тревожно нахмурился.
- Мисс Регинлейф? Мистер Блэк?
- Профессор, простите, но мне надо… надо кое-что вам рассказать. Мне нужна ваша помощь, - скороговоркой выпалила девушка, останавливаясь за креслом для посетителей. Сириус встал рядом, слишком близко, что бы это укрылось для глаз директора, но тот даже виду не подал, что его это чем-то не устраивает.
- Я вас слушаю.
- Моя семья, - пальцы свободной руки судорожно вцепились в обивку кресла, - я узнала, только не спрашивайте, откуда, что им угрожает опасность. Пожалуйста, поверьте мне, профессор. Я прошу, что бы… что бы их.. им дали охрану! Что-нибудь! Или просто проверили. Вы же знаете… знаете, как Темный Лорд относится к тем, кто не на его стороне! Пожалуйста.
Видимо, директор увидел в лице Женевьев нечто такое, что убедило его поверить ее словам. Девушка напряжено смотрела, как старик медленно встал из-за стола и подошел к камину. Сириус сильнее сжал ее руку, и Джеки опустила вторую ладонь поверх его, безмолвно благодаря за поддержку. Профессор Дамблдор взял с каминной полки горшок с летучим порохом и, также не оборачиваясь к ним, сказал:
- Думаю, пока я буду разбираться с вашей проблемой, мисс Регинлейф, вам стоит вернуться в гостиную своего факультета. Новости я сообщу, как только ваши родные окажутся в безопасном месте.
- Профессор…
- У меня нет причин не верить вам, мисс Регинлейф, но когда я вернусь, хочу получить ответы на некоторые вопросы.
Девушка совершенно растерялась тому, как холодно с ней разговаривал обычно довольно дружелюбный и вежливый Дамблдор. Какое-то беспокойство шевельнулось на самом краю сознания, но она не смогла определить его причин.
В гостиную она и Сириус не вернулись, предпочтя провести время до заката в корнях дерева, где впервые выясняли отношения. Прижимаясь к Блэку и положив голову ему на плечо, Женевьев неотрывно смотрела на закат, страдая от того, что ничего не может предпринять. Выбраться с территории школы в разгар сдачи экзаменов, когда вся территория буквально кишела учителями, экзаменаторами и аврорами, приставленными следить за порядком, не представлялось возможным.

------------------------------------------------------------

Пожалуйста, указывайте на ошибки, которые найдете в тексте. Спасибо)


Глава 27

Глава 27.

Когда Сириус осторожно разбудил ее, над замком уже сгущались сумерки. Женевьев и сама не заметила, как задремала в объятиях парня. Немного смущенно улыбаясь, Джей высвободилась из кольца рук Блэка, потянулась и огляделась вокруг. Почти все студенты уже были в замке, хотя на берегу в отдалении от них какая-то влюбленная парочка самозабвенно целовалась, совершено не обращая внимания на то, что происходит вокруг них. Тихое хмыканье Сириуса рядом говорило о том, что он тоже их заметил. В следующее мгновение он притянул Женевьев к себе и коснулся ее губ своими. Она ответила, хотя ее мысли и были очень далеко отсюда… где-то на бескрайних просторах Англии в родовом поместье Регинлейфов. Жаль, она не умела видеть на расстоянии…
- Ты выглядишь измотанной, - парень мягко взял е за подбородок, заставляя смотреть на себя, - может расскажешь, откуда тебе стало известно о том, что твоей семье угрожает опасность?
Женевьев мысленно застонала – Сириус таки решил затронуть ту тему, говорить на которую девушка совершенно не желала. Опять у нее появилось мучительное чувство недосказанности, мотавшее ей нервы все последнее время. Блэк был ей ближе всех сейчас, особенно в свете ее ссоры с семьей, но даже ему она не могла открыть свою тайну. Женевьев не сомневалась, что он не пожелает иметь дела с той, у кого руки по локоть в крови. Тем более, что на этом она останавливаться не собиралась…
Вздохнув, Джеки выдавила из себя вымученную улыбку.
- Это… анонимка. Письмо.
- Я могу его прочитать?
«О, черт. Сама же попалась в собственную ловушку!»
- Ммм… нет. Оно самоуничтожилось после прочтения. Знаешь, эти особые чары…
- Знаю, - внимательный взгляд Сириуса не отрывался от ее лица, - странно это.
- Ага, странно, - поспешила согласиться Джеки, мысленно вознося мольбы всем известным богам, что бы Сириус поверил ее неуклюжей лжи. Кажется, подействовало, а, может, она просто плохо знала собственного возлюбленного…

В гостиную они шли самым длинным путем, держась за руки и в абсолютном молчании. Женевьев терзала саму себя, гадая, чувствует ли Блэк ту же напряженность в их отношениях, что и она. И как скоро чаша его терпения наполнится до краев, и он решит, что она требует слишком много душевных сил, что бы быть с ней вместе?
Мрачные размышления были прерваны появлением профессора МакГонагалл. Женщина появилась словно из ниоткуда, с неодобрением посмотрела на их сцепленные в объятии руки и сосредоточила все свое внимание на Женевьев, лишь сдержанно поздоровавшись с Сириусом.
- Мисс Регинлейф, профессор Дамблдор вызывает вас к себе. причину он не указал. Прошу за мной.
Джеки взглянула на Сириуса.
- Джей…
- Поговорим в гостиной, Сириус, - пробормотала Женевьев, - я… я уверена, что это исключительно хорошие новости.
По тому, как дрожал ее голос, и дураку было бы понятно, что она совсем не уверена в своих словах. Блэк осторожно коснулся ее щеки кончиками пальцев.
- Я тоже в этом уверен, - у парня не хватило актерского таланта, что бы скрыть сомнения в своем голосе. Развернувшись, он быстро направился в сторону гостиной. Женевьев устремилась вслед за МакГонагалл в другую сторону…
До кабинета директора они добрались в молчании. Наверх Женевьев пришлось подниматься одной – профессор МакГонагалл, назвав пароль, поспешила откланяться, объяснив это тем, что Джеки и директору предстоял приватный разговор. Одна только мысль о возможных причинах этой приватности бросила Женевьев в дрожь. Она уже поняла, что случилось что-то плохое.
Для порядка пару раз стукнув в косяк двери, Джеки не стала дожидаться позволения войти. Точнее, ей даже в голову не пришло соблюсти хоть какие-то правила приличия, когда, возможно, директор собирается сказать ей шокирующую информацию о семье.
Дамблдор сидел в своем кресле, устремив взгляд в огонь. Изящные, несмотря на старческую дряблость, пальцы он сложил домиком перед лицом. Женевьев на основании воспоминаний Гермионы догадалась, что этот жест означает у него состояние глубокой задумчивости. На столе, на свободном месте среди расчищенных бумаг, стояли заварочный чайник, две чашки и вазочка с вафлями. Девушка тихо прошла и села в кресло для посетителей, сложив ладони на коленях, как примерная девочка. Казалось, напряжение, разлившееся в воздухе, можно было пощупать рукой. Наконец, директор отвлекся от созерцания собственного камина, и обратил свое внимание на посетительницу.
- Добрый вечер, мисс Регинлейф.
- Здравствуйте, - нервно ответила Женевьев, мысленно задавшись вопросом, а настолько ли он добрый…
- Присаживайтесь, - директор жестом указал на стул для посетителей и взялся за ручку заварочного чайника, - мисс Регинлейф, ваша информация пришлась как нельзя кстати. Когда авроры прибыли в поместье вашей семьи…
Директор замолчал и, оставив в сторону заварочный чайник, протянул недоумевающей Женевьев чашку. Девушка терялась в догадках, почему старик не продолжает. Хочет помучить ее? Подержать в неведении? Как понимать столь странное поведение уважаемого волшебника, Джеки не знала. Директор кивком указал на чашку, которую она приняла из его рук.
- Прошу вас, мисс, выпейте. Это успокаивающий настой.
- Кто умер? – дрогнувшим голосом поинтересовалась Женевьев. Ее руки стали трястись с такой силой, что она едва не пролила чай на свои коленки, а в груди стремительно начала разрастаться черная дыра отчаяния. Не успела… не уберегла.
- Пейте, - Дамблдор терпеливо ждал, пока Женевьев допьет свой напиток судорожными глотками, а потом продолжил, - ваши родители, мисс Регинлейф, видимо, находились в момент нападения в саду. Их тела нашли около беседки в северной части парка для прогулок. Эмиль и Оливер, ваши старшие братья, к сожалению, тоже мертвы. Они пожертвовали собой, давая время Элизабет и Алану скрыться в потайной части подземелий замка. Кэролайн мы не нашли.
Женевьев не заметила, как выронила пустую чашку, которая упала на пол с тихим звоном, но не разбилась. Медленно подняв руки, девушка спрятала лицо в ладонях и вся сжалась, нагнувшись вперед – к горлу внезапно подкатила тошнота, а из глаз предательским потоком полились слезы, обжигающие пальцы похлеще раскаленных углей. Ее тело начала бить мелкая дрожь. Джеки с трудом сдерживала себя, что бы не разрыдаться в голос. В ее голове крутились только одна мысль: «Ошиблась. Не уберегла. Не спасла»
Когда первая волна горя прошла, Женевьев смогла мыслить более связно. И вот тут-то она поняла, что напрягало ее во всей этой ситуации с самого начала…
- Профессор, когда… когда напали… на… на…
- Успокойтесь, мисс Регинлейф. Это произошло примерно в три пополудни. Мы опоздали буквально на считанные минуты.
Джеки кивнула, продолжая бессмысленно пялиться в пол, пока в ее голове проносились тысячи мыслей, и одна другой хуже. В варианте реальности Гермионы нападение было совершенно ближе к полуночи. И убита была вся семья, кроме Эмиля и той Женевьев, которая тогда так же все еще училась в школе. И Кэрри не пропала, а была также жестоко замучена, как и остальные… Джей пронзила ледяная дрожь от мысли, что она изменила реальность слишком кардинально… и вот первые последствия. И пострадали ее родные.
Девушка с некоторым трудом выпрямилась в кресле и сжала пальцами подлокотники кресла, что бы чувствовать себя чуть более уверено, хотя горе, буквально разрывавшее ее изнутри, все еще требовало выхода.
- Что с Лиз и Аланом?
- Они в больнице. Завтра Вам предоставится возможность навестить их.
- Профессор…
- Идите, мисс Регинлейф. И будьте осторожнее, анонимные письма никогда не приходят просто так.
Девушка вздрогнула, услышав его последние слова. К множеству загадок добавилась еще одна – как он узнал о ее словах? И поверил ли в эту ложь?

------------------------------------------------------------
Отзывы, дорогие)


Глава 28

Глава 28.

Как Женевьев добралась до гостиной Гриффиндора, она помнила плохо. Слезы застилали глаза и, кажется, она раз или два упала по дороге, споткнувшись о неровности пола, но на это ей было наплевать. Немногие встретившиеся ей по дороге ученики оборачивались вслед, недоумевая, что же с ней произошло, что она так горько плакала, не скрывая своих слез. Одна из подружек Флоренс, встретившаяся ей по пути, крикнула вслед что-то обидное, но Женевьев даже не обратила внимания – ей было слишком плохо, что бы обращать внимание на чужие жалкие нападки.
В гостиной она, не обращая внимания на оклики Сириуса и некоторых студентов, почти бегом добралась до лестницы в спальню девочек седьмого курса, упала на свою кровать и свернулась калачиком, негромко всхлипывая – плакать сил уже не осталось.
Сейчас Женевьев хотела только одного – уснуть и чтобы ничто не нарушало ее сон, ни кошмары, ни своя ни чужая память. Но сон пришел, и вместе с ним кровавые картины прошлого и несбывшегося будущего…

Утро встретило Женевьев тревожным молчанием соседок по комнате, которые с опаской наблюдали за собирающейся на завтрак девушкой. Она одевалась молча и сосредоточено, не поднимая головы, что бы не видеть этих взглядов и ни разу не открыла рта, не тратя силы на дежурный обмен репликами, который обычно совершался каждое утро. Джеки и так было хреново, что бы тратить свое внимание на эти пустоголовых куриц, которые были ее соседками по комнате. Взаимное отчуждение, обычно не бросающееся в глаза, сегодня было особенно заметно.
Спустившись в гостиную, Женевьев обнаружила там Сириуса. Парень стоял у камина, внимательно глядя на нее. Несколько мгновений девушка не двигалась с места, решая для себя мучительную задачу – подойти или пройти мимо. В первом случае она просто снова разрыдается в его объятиях, потому что держать себя в руках рядом с Блэком казалось просто кощунственным. Пройти мимо же означало показать ему, что она не нуждалась в его утешении, что было совсем не так.
Все ее сомнения Сириус разрешил сам, преодолев разделяющее их расстояние за считанные мгновения, и крепко обнял. Джеки уткнулась лицом в его плечо и всхлипнула.
- Как ты?
- Они все мертвы, Сириус, все, кроме Лиз и Алана, - девушка покачала головой и до боли закусила губу, стараясь не поддаваться собственной слабости и не разреветься.
- Не сдерживайся, если хочешь плакать. Знаешь, если тебе совсем плохо… давай спрячемся ото всех, думаю, тебе лучше всего сейчас побыть вдалеке от студенческой суеты.
Женевьев немного отстранилась и посмотрела в глаза Сириуса, благодарно улыбнувшись. Вновь в ее душу закралось мучительное осознание, что она обманывает и его, и себя, но он был ей необходим, как глоток воздуха, без которого невозможно жить. Вновь безмолвная борьба между желанием все рассказать и страхом того, что Блэк просто отвернется от убийцы, заполнила все мысли Джеки. Это выматывало. Все же, найдя в себе силы на время утихомирить собственные неспокойные мысли, Женевьев покачала головой.
- Нет, я должна это сделать, Сириус. К тому же, директор сказал, что сегодня я смогу навестить родных… оставшихся родных.
- Завтра Выпускной Бал, Джей. Я… ты ведь теперь не пойдешь?
- Пойду. Не хочу портить тебе праздник. Разъедутся все, кроме выпускного курса. Ты уже не успеешь найти себе партнершу.
- Джеки, если…
- Пойдем на завтрак.
- Ты уверена, что хочешь именно этого? – все-таки задал свой вопрос парень. Женевьев вздохнула и неопределенно качнула головой, то ли выражая согласие, то ли еще что. На завтрак она собиралась на многим причинам, и одной из них была необходимость увидеть слизеринцев, особенно тех, на чьих руках уже надежно образовались черепа со змеями. Что-то дарило ей почти абсолютную уверенность, что это нападение было чьим-то посвящением. Женевьев не знала, чьим, но посмотреть на юных Пожирателей Смерти ей хотелось нестерпимо.
В «Ежедневном Пророке», как и ожидала девушка, расправа над ее семьей была описана красочно и с такими слезливыми комментариями, что становилось тошно. Женевьев, прочитав статью, отложила газету и принялась за еду, не поднимая глаз. Она была благодарна за безмолвную поддержку Сириуса, который сидел рядом и, судя по всему, пресекал попытки гриффиндорцев выразить ей соболезнования. Чужие слова Джеки были не нужны…
- К тебе идет Дамблдор, - шепотом сказал Сириус и сжал ее ладонь в знак поддержки. Девушка медленно подняла голову и посмотрела в сторону преподавательского стола, откуда по проходу шел директор.
- Наверное, сообщит, что мне уже пора. Люблю тебя, - прошептала девушка в ответ и встала из-за стола, - здравствуйте, профессор.
- Доброе утро, мисс Регинлейф. Соболезную вашей утрате.
Женевьев молча смотрела на профессора, ожидая продолжения. Никакого желания отвечать на дежурную фразу у нее не было. Внезапно девушка ощутила холодок чужого присутствия в своей голове и испугано дернулась, резко отводя взгляд в сторону, пытаясь разорвать контакт. Неуверенные попытки закрыться принесли желаемый результат – директор отступил. Джеки, не успевшая испугаться в первые мгновения, теперь не знала, как себя вести – бросить обвинения Дамблдору в лицо или сделать вид, что ничего не было.
- Идемте, мисс Регинлейф.
Женевьев неуверенно взглянула на Сириуса, словно сомневаясь в том, стоило ли уходить. Потом ее взгляд метнулся к столу Слизерина, за которым большинство студентов так же следили за тем, что происходило у гриффиндорского. На лицах некоторых старшекурсников она заметила едва различимые улыбки. Сделав для себя мысленную заметку, девушка отвернулась и отправилась вслед за директором – медлить больше было бы подозрительно.

Элизабет и Алана поместили в одну палату. Хотя они и были здоровы и не получили ни одного заклятия, но оба были слишком напуганы, что бы вообще могла идти речь о том, что бы отпустить их домой. Когда Женевьев вошла в палату, там помимо пациентов находился еще Стефан Ларсон, жених Лиз. Он стоял у окна, рассматривая магловскую улицу с видом человека, глубоко погруженного в свои мысли. Джеки была знакома с ним шапочно, по фотографиям в финансовых газетах, которые так любил ее отец. Кажется, этот Ларсон был успешным предпринимателем сразу в обоих мирах.
Алан, плакавший на руках Элизабет, вскинул голову и издал вопль, который Джеки расценила, как возглас счастья. Сорвавшись с постели, мальчик подбежал к сестре и вцепился в ее блузку, пряча заплаканное лицо на ее животе. Женевьев обняла мальчика и погладила по светлым волосам, а потом подхватила на руки, и подошла к Элизабет.
- Как вы?
Девушка покачала головой и промокнула платком, который комкала в руках, уголки глаз.
- Это чудовищно, Джей. Это просто… просто… немыслимо. Они ворвались так неожиданно, Эмиль вскочил и в него попали Авадой, а Оливер… заставил нас бежать, только Кэрри… куда-то делась. Какое счастье, что тебя там не было!
Женевьев молча кивнула, прижимая крепче к себе младшего брата, и неуверенно протянула руку, сжав плечо сестры. Та неожиданно наклонилась вперед, обняла их обоих и разрыдалась, судорожно всхлипывая.
Женевьев погладила ее по голове.
- Кто это был?
- Они все были в масках, Хаски. Все… только у одного…маска слетела, когда он споткнулся об Эмиля. Это была Розье. Анабель Розье. Я помню ее по приему в их доме…
- Ты сказала об этом кому-то?
- Да, - ответил за Элизабет Стефан. Как оказалось, он отошел от окна и теперь стоял рядом с ними, - я сам лично говорил с аврорами. У этой вашей Розье нет метки.
Женевьев опустила глаза, размышляя над словами мужчины под плач своих единственных оставшихся в живых родных. Анабель Розье. На ее лице была улыбка, когда она завтракала в Большом Зале этим утром.

------------------------------------------------------------

Отзывы, пожалуйста)

Глава 29

Глава 29.

Стоя у зеркала, Женевьев разглядывала отражение и почти ненавидела себя. Ненавидела за то, что этот Бал, который так много значил для близкого ей человека, не будил в ней никаких отголосков трепетных чувств. Она должна была быть рада, как Сириус, но Выпускной Бал казался ей требухой, еще одной гнетущей повинностью. Если бы она была обычной девушкой, любящей и стремящейся подарить любимому весь мир, если бы она не знала их мрачного будущего… Но она была Убийцей-Без-Лица, как называли ее газеты, мстящей за то, что еще не сбылось, и не собирающейся останавливаться. Как долго она еще будет иметь право на его любовь? Или ей уже пора распрощаться с собственными грезами и сделать первый шаг, который приведет их на разные дороги? Бесконечные размышления об этом причиняли Джеки почти реальные раны, разрывая ее сердце на куски от безысходности и отчаяния. То, что она собиралась сделать сегодня, станет еще одним кирпичиком в стену между ними.
Для этого вечера Женевьев купила длинное алое платье с глубоким вырезом на спине и струящейся юбкой. Шелковая ткань приятно холодила тело и, что самое главное, не сковывала движений. На руках девушки были длинные красные перчатки, поверх которых на обоих запястьях красовались золотые браслеты. Волосы Женевьев уложила в гладкий блестящий узел на затылке. Изящные открытые босоножки на довольно высокой шпильке были уступкой самой себе – их придется снять, когда она примется за осуществление своего плана…
Еще раз оглядев себя в зеркале, Женевьев отвернулась с гримасой отвращения. Отражение показывало ей не прекрасную аристократку, а чудовище, которым она и являлась.
Вздохнув, Джеки закрепила кинжал и волшебную палочку в футляре на бедре и одернула платье. Пора было спускаться.
Сириус ждал ее внизу, в гостиной Гриффиндора, и судя по его расширившимся зрачкам, когда он увидел девушку, наряд свой она выбрала безошибочно. Подойдя ближе, Женевьев постаралась улыбнуться как можно более счастливо, хотя на искренность чувств сейчас она не была способна. Блэк осторожно коснулся ее плеча, скользнул ладонью вдоль руки и, наконец, сжал ее пальцы.
- Ты удивительно красива в этом платье, Джей, - парень наклонился вперед и поцеловал Женевьев. Она с готовностью ответила, хотя тяжелые размышления все еще терзали ее разум.
- Спасибо. Это платье… Я его так и не одела на прием в Министерстве, на котором должна была быть, если бы не отречение… - девушка смущенно улыбнулась и провела рукой по гладкому шелку на бедре, - не слишком ли вычурно?
- Нет. Ты будешь королевой.
- Рядом со своим королем, - с улыбкой ответила Женевьев.
Сириус усмехнулся и еще раз поцеловал ее, на этот раз обнимая и прижимая к себе. Женевьев почувствовала жар от его прикосновений и, прилагая некоторое усилие, что бы перебороть внезапно вспыхнувшее желание, отстранилась. В глазах парня она заметила такой же голодный огонек.
- Нам пора, - слегка прерывающимся голосом пробормотала Женевьев.
- Да. К сожалению.
Они несколько мгновений смотрели в глаза друг другу, а потом оба рассмеялись. Джеки почувствовала, как гнетущая тоска немного отпустила ее сердце.

Большой Зал был отлично обставлен и совсем не походил на тот, где в течении семи курсов студенты завтракали, обедали, ужинали и делали домашние задания по вечерам. Впрочем, на обстановку Женевьев обращала преступно мало внимания, полностью поглощенная вниманием своего спутника. Впрочем, это не мешало девушке следить за намеченной на сегодня жертвой – Анабель Розье, которая весело смеялась в компании слизеринцев на другом конце зала.
Джеки сидела рядом с Сириусом за столом Гриффиндора, за которым развевался их ало-золотой флаг. Джеймс не преминул отпустить пару шуточек по поводу цветов флага и платья Женевьев, на что та ответила только снисходительной улыбкой. Пока что Джеки было слишком хорошо, что бы портить эти мгновения, пусть шуточной, но перепалкой. Рука Сириуса слишком уж часто ненароком касалась обнаженных участков ее кожи, и каждый раз между ними словно электрический заряд пробегал. Это были потрясающие ощущения… Женевьев была почти уверена, что конец Выпускного Бала застанет их двоих где-нибудь в укромном месте в компании друг друга. Но прежде она сделает то, зачем взяла с собой и волшебную палочку, и кинжал… Она еще раз взглянула в сторону стола слизеринцев и на ее лице появилась едва заметная улыбка.
Сейчас девушка не терзалась вопросами морали и человечности. Вновь ее сознание словно бы раздвоилось, и ее более хорошая часть отошла на второй план, уступив место тому монстру, который дремал в последнее время.
Вскоре Сириус утянул ее танцевать. Потом еще один танец, и еще… Смех, шутки Мародеров, попеременно то хмурящаяся, то краснеющая Лили, когда Джеймс позволял себе лишнее, завистливые или раздраженные взгляды, когда Блэк в очередном танце вдруг начал страстно целовать Джеки, и они так и застыли посреди танцпола, игнорируя задевающие их парочки… Танец с Люпином. Якобы нечаянно разлитое вино из бокала Женевьев, залившее белый костюм Питера. И снова смех. И веселье. И беззаботность в глазах еще не совсем бывших студентов…
Как бы не затягивала атмосфера праздника, но Женевьев не позволяла себе терять голову.
Слизеринцы тоже веселились вовсю, особенно некоторые из них. Джеки подметила какую-то даже слишком показушную веселость, а уж о том, что шампанское на их столах пропадало с катастрофической скоростью, и говорить было нечего. Впрочем, все это было только на руку Женевьев.
Монстр внутри нее уже просчитывал свои дальнейшие действия с хладнокровностью, достойной самого Темного Лорда.
Вскоре ей представилась возможность, которую она так ждала. Анабель, слегка покачиваясь на своих двадцатисантиметровых шпильках, направилась к выходу из Большого Зала. Женевьев быстро высвободилась из объятий Сириуса и мягко улыбнулась ему.
- Я скоро вернусь.
Блэк кивнул, решив, что девушка просто отправилась в туалет.
Женевьев и впрямь отправилась в туалет, но стоило ей туда войти, как она достала палочку, зашла в соседнюю кабинку с той, откуда доносилось приглушенное ворчание Розье, и тихо шепнула «Империо», направив палочку на перегородку между кабинками. Женевьев даже не удивилась, что заклинание вышло с первого раза идеально – сейчас она была не совсем собой, и, как и в прошлые разы, ее непонятно откуда берущиеся силы и навыки, скорее, радовали, нежели ужасали. Мысленно приказав Анабель идти к опушке Запретного Леса, Женевьев вышла из туалетной кабинки и подошла к зеркалу. Сняла длинные перчатки вместе с украшениями, стянула босоножки, трансфигурировала длинную юбку платья в подобие коротких шорт и наложила на себя заклинание Хамелеона. На секунду прикрыв глаза, Женевьев несколько раз глубоко вдохнула и улыбнулась.
Сейчас начнется настоящее веселье.

------------------------------------------------------------

Ну вы знаете, чего я хочу) И еще, указывайте мне на ошибки, пожалуйста. Беты нет, а собственная вычитка у меня, кажется, хромает.

Глава 30

Глава 30.

Анабель послушно ждала ее на опушке Запретного Леса, застыв по стойке «Смирно», и бессмысленно смотрела куда-то вдаль. Женевьев прошла мимо, отдав мысленный приказ следовать за ней, и углубилась в лес, направляясь к небольшой поляне недалеко от озера, хорошо скрытой от посторонних глаз высокой травой и деревьями. Там она надежно привязала Розье веревками к дереву, усадив на землю, спиной к стволу, и заведя ее руки назад. Поза была крайне неудобной и болезненной, это Женевьев знала точно из воспоминаний Гермионы. Подумав еще немного, девушка обвязала еще и шею Анабель, притянув ее к дереву. Вытащила кинжал из футляра на бедре, положила его в поле досягаемости на землю, и присела на корточки, разглядывая лицо слизеринки. Так как Женевьев была чистокровной аристократкой, она знала Розье еще по дошкольному времени. На большинстве приемов в домах аристократов проводились и так называемые «детские праздники» - в большой комнате собирали всех детей, которые сопровождали своих родителей, и оставляли на попечение домовых эльфов и более старших отпрысков родов, пока взрослые вели заумные беседы о политике и ценах на недвижимость. До Хогвартса они не делили друг друга на слизеринцев, гриффидорцев, плохих и хороших… Беллатрикс возилась с пятилетним Поттером, который разбил себе нос о край стола, а Джеки играла с Рабастаном в пантомимы. Разглядывая Анабель, Женевьев смутно припоминала себе их игры. Почему же сейчас никто даже не вспоминает о том, что было до школы?
Убивать Розье не хотелось.
И выбора не было…
Женевьев навела на свое лицо чары, скрадывающие черты полутенью. Предосторожность не была лишней – существовали способы выудить остаточные воспоминания из головы мертвеца. А, так как самыми яркими воспоминаниями обычно были те, которые касались времени непосредственно перед смертью, то скрыть свое лицо Джеки было просто необходимо. Девушка медлила, хотя времени было в обрез – уже должен был заволноваться Сириус и пойти искать ее в замке, да и друзья слизеринки могли поднять тревогу, хотя Женевьев надеялась на то, что они решат, будто Анабель свалилась в невменяемом состоянии под каким-нибудь кустом в розарии. Девушка была не совсем трезва, так что этот вариант был вполне вероятен.
Сжав в ладони кинжал, Женевьев взмахнула волшебной палочкой, зажатой в другой руки, и сняла с Розье заклинание Подчинения. Слизеринка несколько мгновений все еще продолжала безучастно смотреть куда-то поверх плеча Женевьев, но потом ее взгляд прояснился. Она инстинктивно дернулась, потом заозиралась по сторонам и, наконец, уставилась на Регинлейф. В глазах Анабель Женевьев с удовольствием заметила зарождающийся страх.
- Отпусти меня!
Джеки улыбнулась уголком рта. Розье была в своем стиле – вместо испуганных вопросов о том, что происходит, она перла напролом, сразу же собравшись требовать или выдвигать свои условия. Но она еще не могла догадываться о том, что от нее не требуется ничего, кроме как долго и мучительно умирать. Как, возможно, умирала семья самой Женевьев.
- Умерь свой пыл, Розье. Это в мои планы не входит, - лениво протянула девушка.
- Кто ты? – пока что слизеринка держала себя в руках, хотя Женевьев прекрасно знала, что у той уже начинает болеть тело от неудобной позы, да и мнимая удавка на шее должна была здорово нервировать Анабель. Но аристократическая выдержка брала свое. Розье лишь сильно побледнела, да в ее красивых шоколадных глазах плескался пока еще контролируемый ужас.
- Разве это так важно, Розье? Считай, что я твой Ангел Мести… как тебе такое?
Джеки едва сдержалась от глупого хихиканья. Игра в кошки-мышки с жертвой начала доставлять ей удовольствие.
- К-кто? – от неожиданности Анабель начала заикаться, - за что?
Женевьев потянулась вперед и резко стянула длинную перчатку с левой руки слизеринки до запястья, оголяя нежную кожу. Метки не было, но это был не показатель. Женевьев знала, что даже в случае прямого обвинения авроры имели право только лишь на визуальный осмотр рук подозреваемых в случае, если он не был арестован. Черную Метку могла скрыть простая иллюзия.
- Фините Инкантатем!
По-своему изящная татуировка Пожирателя Смерти медленно проявилась на своем занконом месте. Анабель на мгновение не удержала маску ледяного спокойствия, но почти моментально вновь напустила на себя отстраненный вид. Женевьев довольно улыбнулась.
- Что ж, мы походили вокруг да около. Самое время приступить к сути нашей беседы.
- Мой отец тебя убьет.
- В самом деле? – Джеки ехидно рассмеялась, - а откуда он узнает, кто я? Лестрейнджи вот, например, до сих пор не узнали…
Все спокойствие Анабель моментально пропала. Она дернулась, совершенно забыв, что связана, и теперь с откровенным ужасом смотрела на гриффиндорку.
- Убийца-Без-Лица, - прошептала Розье.
- Бинго, крошка. Поговорим по-хорошему?
В глазах Розье вспыхнула откровенная надежда. Женевьев мысленно попросила извинения у небес за то, что этой надежде не суждено будет сбыться.
- Что ты хочешь услышать?
- Нападение на Регинлейфов. Имена, причины, цели.
- Нам просто сказали это сделать, - голос Розье дрогнул, - это было посвящение.
- Для кого? – необходимость подгонять слизеринку начала раздражать Джеки. Ее слишком долгое отсутствие может вызвать ненужные волнения.
- Для меня, Элис Гиббон, Эдварда Флинта…
Женевьев мысленно присвистнула. Имя Элис Гиббон вызывало в памяти смутный образ светловолосой изящной равенкловки, которая, кажется, была на пару-тройку лет старше самой Женевьев. Эдвард был старшим братом Даррена, которому она подлила Инквизиторское Зелье на шестом курсе.
- Дальше.
- Я… я больше ничего не знаю.
Розье врала. Женевьев видела это, и неожиданные попытки слизеринки вести свою игру разозлили девушку. Покачав головой, Джеки неодобрительно протянула:
- А врать-то нехорошо, - и резким движением всадила кинжал в лодыжку Анабель. Крик слизеринки оборвался в самом начале, не успев набрать силу, от невербального Силенсио. Женевьев равнодушно наблюдала за сменой эмоций на красивом лице Розье, пока та открывала рот в безмолвном крике. Для пущей убедительности гриффиндорка провернула пару раз нож в ране. По лицу Анабель катились крупные слезы.
Когда слизеринка успокоилась, Джеки продолжила:
- Ты ведешь себя тихо, как мышка. И отвечаешь на вопросы.
Заплаканная девушка кивнула.
- Кто вывел на Регинлейфов?
- Н-не-е зн-наю, - Анабель некрасиво икнула, - нам просто…
- Еще раз, Анабель, - мягко перебила девушку Женевьев, - в третий раз свою просьбу я повторять не буду.
Розье заплакала.
- Я хочу домой, - прохныкала девушка, - пожалуйста.
Джеки почувствовала внезапный прилив сильнейшей ярости. Розье хотела домой… Не думая о том, что те, кого она лишила близких или жизни, тоже хотели бы попасть в свой дом, где все было бы как прежде. Это-то и вызывало в Женевьев сильнейшее отвращение – все эти вчерашние студенты Хогвартса, подставляющие руки под палочку Темного Лорда, не задумывались о том, что творят. Сначала служение господину казалось им игрой. Это потом-то мозгов прибавится и, может быть, кто-то из них ужаснется тому, что творил…
Эта залитая слезами и соплями слабачка казалась Женевьев отвратительной. Вся та жалость, что еще теплилась в ее душе, уступила место холодной ненависти. Джеки крепче сжала в ладони нож.
- Что ж, я вижу, сотрудничать у нас не получится…

------------------------------------------------------------

Продолжение издевательств в следующей главе. Надо же это дело оформить наиболее прилично)
Как всегда, жду отзывов.

Глава 31

Глава 31.

Предупреждение! Прежде чем начнете читать главу, хочу обратить ваше внимание, что ее рейтинг R, хотя я не уверена, что в полной мере потянула на него. Описание убийства со всеми неприятными подробностями!

------------------------------------------------------------

Женевьев подалась вперед и коснулась подбородка Анабель почти ласковым движением, слегка приподнимая ее лицо, что бы видеть это испуганное выражение глаз. Слизеринка боялась. До дрожи в теле, до лязга зубов, до паники, которая прорывалась сквозь аристократическую маску презрения, все еще держащуюся на ее лице. Женевьев улыбнулась. Сейчас она не была собой, чувствуя удовольствие от страха своей жертвы. Смутное ощущение ужаса было надежно запрятано в глубины ее Я, что бы потом вернуться, заставив сломленную и испуганную девочку напиться. Джеки знала, всегда знала, что в такие моменты ею овладевает нечто… темное… жаждущее отмщения. Гермиона. Или Эни… Неважно. У обеих были достаточные мотивы, обе были несчастны, и обеим Женевьев сочувствовала, в глубине души признавая их право на месть.
- Знаешь что, Розье, - ласково прошептала Джеки, - знаешь… тебе вообще не стоило вставать на колени перед своим змееподобным Хозяином.
С этими словами девушка резко выдернула нож из раны на ноге Анабель и всадила клинок ей в живот, надавливая всем своим телом. С отчаянным удовольствием она почувствовала, как ее руки заливает горячая кровь жертвы, а Розье неистово задергалась в своих путах, закатывая глаза и пытаясь кричать под Силенсио, что, впрочем, ей совершено не удавалось. Женевьев выдернула нож и вновь всадила его в плоть слизеринки, помедлив лишь несколько секунд – где-то на краю сознания еще билась мысль, что она должна выяснить у нее информацию. Но все доводы разума были отодвинуты назад неистовым желанием увидеть муку на лице юной Пожирательницы Смерти. Удар, еще один, и еще… Джеки неистово била тело Анабель, пока от ее живота и груди не осталось кровавое месиво, в которое начали проваливаться руки по самое запястье. Кровь залила все вокруг, и, кажется, Джеки чувствовала своими пальцами большие куски плоти Розье. Возможно, это были кишки, или печень, или кусок почки… Девушка старалась об этом не думать, с яростью берсерка продолжая наносить один удар за другим, пока слизеринка корчилась и дергалась под лезвием ножа. Женевьев заносила и опускала руку с методичностью робота, уже не думая о том, что делает, движимая просто необъяснимым желанием раз за разом вгонять клинок в податливое тело жертвы. Слезы текли по лицу гриффиндорки, но она не обращала на них внимания, так же, как и на то, что уже с ног до головы была забрызгана кровью. Глаза Анабель давно закатились и, прежде чем умереть, она потеряла сознание, но Женевьев продолжала бить ее ножом, вымещая всю свою боль и страх, и щемящее чувство потери в безумном порыве. Только когда кончик ножа несколько раз задел кору дерева, к которому слизеринка сидела спиной, Женевьев остановилась.
Несколько минут она тупо смотрела на то, что осталось от ее сокурсницы, не осознавая цельную картинку, лишь выхватывая из полутьмы сумерек какие-то странные картинки. Вот окровавленный кусочек чего-то блестящего... вот сгусток, подозрительно похожий на… кусок кишки? А это что? Фрагмент ребра?
Только когда до Женевьев дошло, что именно она видит, жесточайший рвотный спазм скрутил ее, заставляя ничком упасть на землю, и выблевать те немногочисленные остатки спиртного и закуски, которыми она лакомилась на Выпускном ужине. Трясясь всем телом, девушка начала медленно отползать от дерева, к которому было привязано то, что совсем недавно было Анабель Розье. Непослушными ладонями оттирая следы рвоты с губ, Женевьев даже не осознавала, что только сильнее размазывает кровь и еще что-то по лицу.
Опершись спиной в дерево на противоположном конце поляны, Джеки остановившимся взглядом смотрела на изуродованную и развороченную плоть слизеринки. В голове было пусто, словно из нее выпустили весь воздух… всю жизнь.
Спустя пару мгновений гриффиндорка горько зарыдала, страшно, обреченно, давясь своими слезами и оставляя глубокие царапины на собственных плечах, стараясь таким образом хоть немного сдержать крик, рвавшийся из горла.

Пришла в себя Женевьев довольно быстро. Сработал какой-то внутренний защитный механизм, ту же напомнивший девушке о том, что ее могут искать. И если найдут в таком виде у трупа Розье, то сомнений в том, кто это все сделал, просто не будет.
Кое-как поднявшись на ноги, Женевьев достала волшебную палочку из чехла на бедре и принялась методично накладывать Дезиллюминационные чары, чары Иллюзии, чары для отвода глаз и еще множество из того обширного багажа знаний, которым так щедро с ней делилась Гермионина память. Про себя девушка твердила, что вернется сюда тогда, когда станет безопасно, и захоронит Анабель. Но что-то ей подсказывало, что сделать она это сможет только… да нет, вряд ли сделает вообще. Яркие итоги ее безумия исчезали на глазах. Если не знать, где искать, труп Анабель невозможно будет найти. А спустя пару месяцев привлеченные запахом крови звери докончат начатое, растащив слизеринку по косточкам…
Женевьев очень хотела в это верить.
Приведя себя в порядок, девушка медленно пошла к замку. Платью она вернулась изначальный вид, но прическа и макияж были безнадежно испорчены очищающими заклинаниями, так что ни о каком возвращении на бал и речи не шло. Сейчас она мечтала быстрее добраться до какого-нибудь укромного местечка и пережить свое горе в одиночестве, баюкая жуткую мысль о собственном сумасшествии глубоко в себе. теперь, когда к ней вернулась способность анализировать, Женевьев окончательно убедилась, что начинает сходить с ума. Кажется, это было классическое раздвоение личности, во всяком случае, именно так это описывали в художественных книжках. Девушка испугано всхлипнула. Если раньше идея о том, что отомстить за Гермиону и ее будущее, казалась ей такой приятной, то сейчас Женевьев отдала бы все, лишь бы не знать… не помнить… не совершать то, что совершала она.
Теперь девушка была окончательно уверена, что ее безумие началось еще раньше убийства Рабастана, только она, почему-то, совершено не обратила на это внимание, поглощенная своими страшными успехами.
Впервые в ее голову пришел вопрос, напугавший ее – с чего вообще Женевьев взяла, что из будущего ей кроме памяти не прилетел еще какой-нибудь «подарочек»? Что если ее руку, которой она убивала, вела совсем другая личность? Но почти сразу же гриффиндорка отринула эти соображения. Врать себе она не хотела. Женевьев сходила с ума, превращаясь в неуправляемого маньяка, и вот это было единственной верной истиной.
И невольно тянуло за собой еще несколько десятков вопросов… Самым страшным из которых был вопрос о том, а сможет ли она остановиться, когда убивать уже будет некого?
Женевьев не знала. И, что уж тут таить, страшилась ответа.
Незаметно проскользнув мимо дверей Большого Зала, девушка поднялась по мраморной лестнице на верхние этажи и быстро добралась до потайной комнаты для покера, в которой они с Сириусом частенько коротали вечера. Стянув ставшее ненавистным платье, а заодно и нижнее белье, девушка почувствовала себя немного более спокойной. Прежде чем свернуться калачиком на не слишком удобном диване, Женевьев запрятала очищенный от крови кинжал под половицы, не желая оставлять при себе хоть что-то, что напоминало бы о произошедшем на лесной поляне.
Ей достаточно собственной памяти…
Женевьев плакала еще некоторое время, прежде чем усталость и пережитое взяли свое, и она забылась тревожным сном.