Глава 1Получая высокое звание врача и приступая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь… быть всегда готовым
оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну, внимательно
и заботливо относиться к больному, действовать исключительно
в его интересах, независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.
Из клятвы врача
Глава 1
Однажды это все-таки случилось.
В возможность данного счастливого события уже практически не верили, но всё же продолжали надеяться в глубине души.
Видимо, октябрь в этом году выдался особенно ненастным и промозглым, если даже Ужас слизеринских подземелий насквозь промерз в своих неуютных апартаментах. Промерз – и заболел.
Итак, Снейп заболел.
Снейп…заболел?
Снейп заболел!
Теперь уже не представляется возможным установить, кто первым принес эту счастливую весть в Большой зал, где завтракали сонные студенты. Скоро она распространилась, как лесной пожар, гонимый по зарослям сухостоя хорошим попутным ветерком.
Дремотное оцепенение мгновенно спало, под сводами зала загудел нестройный хор голосов. Все обсуждали новость Номер Один этого утра.
Про завтрак благополучно забыли. Какие там крендельки с корицей, какой тыквенный сок! Студенты были заняты совершенно другим. Только ленивый не наклонялся к соседу по столу с таинственной улыбкой на лице и неизменным вопросом: «Представляешь? Мне тут сказали, что Снейп…»
Каждый новопосвященный считал необходимым срочно оглянуться на учительский стол. Действительно, на завтрак зельевар не явился.
Кулинарные премудрости хогвартских эльфов этим утром остались без должного внимания. Видимо, эйфория и в самом деле перебивает аппетит.
У рыжеволосого Рона Уизли с аппетитом было все в порядке. Он как раз подпитывал свой молодой и активно растущий организм пятой по счету булочкой с кремом, когда Гарри рассказал ему про Снейпа. Новость пришлась Рону по душе.
Бесхитростный Рон Уизли не умел скрывать своих чувств, поэтому о его лютой ненависти к слизеринцам знали все вокруг. Особенную неприязнь Рон питал к Драко Малфою и, естественно, Северусу Снейпу. К последнему особенно, поскольку Малфой – младший, после того, как Люциуса поймали на контрабанде темных артефактов, как-то стушевался, перестал выпендриваться и нарываться на неприятности. Просто скука смертная.
Другое дело Снейп. Этому даже ничего специально делать не приходилось, чтобы поддерживать жгучую ненависть к змейскому факультету вообще и к его декану в частности.
Был еще, правда, Темный Лорд, которого по понятным причинам ненавидел далеко не один Рон, но тот воспринимался, скорее, как некое абстрактное зло. При этом все почему-то забывали, что Том Реддл тоже когда-то был слизеринцем. Так что отдуваться за всех приходилось одному Снейпу.
И Рон, и Гарри пребывали в приподнятом настроении, как и три четверти сидящих в Большом зале студентов (слизеринцы, понятное дело, не радовались). Чего нельзя было сказать об их подруге Гермионе Грейнджер.
Даже за завтраком она штудировала какой-то внушительный том, время от времени делая на полях пометки простым магловским карандашом. Она не обращала внимания ни на что вокруг, только морщилась, когда шум становился совсем уж невыносимым. Задумавшись, она даже пару раз отпила из кубка Рона вместо своего.
Но самое обидное, она не слышала потрясающую новость и не могла разделить всеобщее ликование. Именно поэтому Рон, который уже успел осчастливить сокурсников коротким стихом: «Снейп сегодня заболел – чтоб он завтра околел» сомнительной поэтической ценности, зато собственного сочинения, решил сам исправить это досадное упущение. Слегка толкнув подругу локтем, он подмигнул ей с самым заговорщицким видом и выдал сакраментальное: «Представляешь, Снейп сегодня заболел!»
Однако Гермиона, по вине Рона щедро полившая соком «Продвинутый курс трансфигурации», почему-то не захотела разделить с ним эту радость. Она сердито махнула палочкой, высушивая пострадавшую страницу.
- Рон, что ты творишь? Я из-за тебя чуть учебник не испортила!
- Ты что, вообще не слышала, что я сказал? – обиделся Рон.
- И что ты сказал?
- Что Снейп заболел.
- Ну и что? – взгляд Гермионы был холоднее, чем вода в озере. – Это и есть то событие, которому с утра пораньше так радуется весь Хогвартс?
- Ну…да, - неуверенно проговорил Рон, озираясь. Гарри к тому времени уже куда-то исчез, и втолковывать подруге очевидное приходилось ему одному.
Это оказалось не так-то просто.
- В таком случае, мне очень жаль, - совершенно учительским тоном произнесла Гермиона, захлопывая книгу. – Очень жаль, Рональд Уизли, что даже гриффиндорцы опустились до того, чтобы радоваться чужому несчастью. По-твоему, болезнь – это весело?
Она уставилась на несчастного Рона характерным взглядом василиска с иллюстрации из «Чудовищной книги о чудовищах».
Рону стало как-то не по себе, вся радость быстро испарилась, как огневиски из плохо закупоренной бутылки.
- Нет, Гермиона, болезнь – это не весело. Но я ведь про Снейпа говорю! - все верно, мухи отдельно, варенье – отдельно. Как она не понимает?
- Ну и что? – повторила Гермиона. – Выходит, ему можно желать зла?
- Можно. И даже нужно.
- Никому нельзя желать зла, Рон. Такой посыл обязательно вернется к отправителю.
- Что же тогда Темный Лорд никак не сдохнет?! – моментально взвился Рон. – Можно подумать, что он всем только и желает счастья в личной жизни и успехов в работе!
Незаметно для Рона и Гермионы их разговор перерос в ожесточенную перепалку.
- Рон, я не говорила, что тебя убьет на месте, пожелай ты другому зла. Просто дестабилизация энергетических оболочек…
- Гермиона, куда тебя понесло? Я говорю, что Снейп – ублюдок, и вполне заслужил, чтобы другие радовались его болезни.
- Он не ублюдок, он твой учитель. Имей хоть каплю уважения!
- С чего мне его уважать? – искренне удивился Рон.
- Да хотя бы за те знания, которыми он с нами делится.
- Скорее уж вдалбливает в голову!
- Есть такие головы, в которые знания сами не идут, потому что туда уже набито много всякой ерунды, вроде…
- …квиддича? Ты ведь это хотела сказать, да?
- Может быть, - уклончиво ответила гриффиндорская отличница. – Вот и приходится вдалбливать.
- Но не такими методами! Его же дети боятся!
- Ты и сам его боишься, Рон.
- Я?! Боюсь? Да плевать я на него хотел!
- Вот-вот, а стоило бы хоть иногда слушать!
- Я на его вонючее зельеварение не просился!
- Правильно, за тебя Дамблдор попросил. Потому что у будущего аврора должен быть высокий балл по этому предмету. Профессор Снейп тебя бы не взял, если бы не директор.
- Ах, он уже «профессор»?
- И всегда был им. У него многому можно научиться…
- Мерлиновы яйц…
- Рон!
- Мерлинова борода! – быстро поправился Рон, густо покраснев при этом. – Сварить славу, закупорить смерть… Не повторяй хоть ты этот бред, тошнит уже! Он бы лучше свой пакостный характер закупорил где-нибудь, честное слово! Не понимаю, как вообще можно быть такой скотиной? Его же вся школа ненавидит, от первого до седьмого курса.
- Рон, ты опять?
- Да, опять! Вот Люпин – оборотень, это его все бояться должны! Но нет, Люпин – добрейшей души человек, просто имеет привычку раз в месяц ненадолго обрастать шерстью. А учитель он и вовсе замечательный! Ну и почему Люпин может объяснять все так, чтобы было понятно, а Снейп – нет?
- В этом ты прав, - вздохнула Гермиона. – Его педагогические приемы…
- Гермиона, ты в своем уме? Какие приемы? Да этого слизеринского выползка и близко нельзя подпускать к учительскому столу! Я вообще удивляюсь, как это Невилл до сих пор не помер от разрыва сердца?!
- Невилл иногда не может сосредоточиться на самых простых вещах…
- Я тоже не могу, когда на меня орут!
- Снейп никогда ни на кого не орет, если ты заметил.
- Ну да, он просто издевается надо всеми и еще смотрит так, что хочется удавиться! Это, конечно, совсем, совсем другое дело! И вообще, мне Слизнорт нравился гораздо больше…
- Я даже знаю, почему! – перебила его раскрасневшаяся от возмущения Гермиона. – Он же ничего никогда не требовал! Достаточно было держать учебник его сочинения на столе – и все, зачет по предмету обеспечен! И еще этот дурацкий Клуб Слизней… Тьфу!
- Намекаешь на то, что я лентяй? – насупился Рон.
- Да! Рон Уизли, ты порядочный лентяй, не смей этого отрицать! Я останусь при своем мнении, что бы ты там ни сказал в ответ. Но я все же надеюсь, что однажды…
- Надеешься? Ну и зря! На меня уже даже мама рукой махнула. А вообще ты права, я лентяй. Но это лучше, чем докатиться до нервного тика со своей учебой! У тебя вон уже глаз дергается, между прочим…
- Как ты… - воскликнула Гермиона, придавливая нижнее веко пальцем. – Да ты…
- Надо больше думать о себе! – сердито выкрикнул Рон. – И об окружающих тоже! У нас вон игра с Райвенкло через две недели, а ты даже не знаешь! Может, я и в самом деле полный болван в учебе, как ты утверждаешь, и ответами на уроках очки для Гриффиндора не заработаю, но я буду стараться сделать это в качестве вратаря. И Джинни будет, и Гарри – все мы. Зря ты думаешь, что мне все равно…
Рон подхватил свою сумку и вылетел из зала с такой скоростью, как будто уже сидел на метле. По тому, как алели у него кончики ушей, можно было понять, что Рон очень – очень сердит.
Гермиона, тоже весьма раздосадованная, еще некоторое время сидела за столом. Дурацкий разговор. Глупо начался, еще глупее кончился. Они практически рассорились с Роном. И из-за кого! Из – за Снейпа!
Оставалось только дивиться собственной недальновидности. Чего бы ей стоило промолчать… В извечной дискуссии на тему: «Северус Снейп – редкая сволочь или талантливый зельевар с новаторскими методами преподавания?» они с Роном всегда были непримиримыми оппонентами. Гермиона уже давно научилась не реагировать на подначки своего товарища, но вот сегодня выдержка ее почему-то подвела. Обидно… особенно, если учесть, что в адвокатах–гриффиндорцах слизеринский декан никогда не нуждался.
*****
Тем временем сытые и умиротворенные студенты потянулись из Большого зала на занятия. Гриффиндор и Слизерин шестого года обучения отправились на трансфигурацию. Аналогичным курсам Райвенкло и Хаффлпафа предстояло первое на их памяти зельеварение без Снейпа. Воистину, этот день должен войти в анналы школьной истории!
- Скорее всего, нас заберут из снейповых застенков на какой-нибудь замещающий урок, - предположил кто-то из студентов Райвенкло, спускаясь вниз по лестнице. – Я думаю, это будет история магии.
- Скучища страшная, - заметили из толпы.
- Зато можно с чистой совестью спать.
- Это точно!
Профессор Биннс, единственный в своем роде учитель-призрак, вообще не следил, ведет ли кто-нибудь конспекты. Вполне естественно, что практически все пользовались этим попустительством.
Обрадованные перспективой какое-то время не встречаться со Снейпом, студенты были готовы идти куда угодно – хоть на историю магии, хоть на опушку Запретного леса (даже в такую погоду), только бы не оставаться в ненавистном кабинете.
Но вышло иначе.
Кто-то умный однажды сказал: «Хочешь рассмешить богов – расскажи им о своих планах». В планы Райвенкло и Хаффлпафа сдвоенный урок зельеварения точно никак не входил.
Боги, видимо, полагали иначе.
Студенты сидели и ждали, но никто за ними не приходил, хотя сейчас все были бы рады даже горе-прорицательнице Трелони, появись она на пороге в своих знаменитых стрекозьих очках и дюжине шалей.
Помощи все не было, радостное возбуждение понемногу схлынуло, сменившись легким недоумением. Когда же за дверью, ведущей в личные покои профессора зельеварения, послышались шаги, недоумение мгновенно переросло в неприкрытую панику.
Даже самые недогадливые студенты сразу поняли, кого именно они сейчас увидят.
*****
Гриффиндорская троица вошла в Большой зал в тот момент, когда большая часть студентов уже обедала. Виной тому была Минерва Макгонагалл. Она очень часто задерживала студентов после окончания занятия, отрывая несколько минут от долгожданного перерыва. А Рону, Гарри и Гермионе сегодня досталось особо. Нет, не за отсутствие знаний по предмету, хотя двойная трансфигурация, которую они проходили вот уже четвертую неделю, была не из легких и заставляла мозги работать на пределе возможностей.
Всем трем студентам профессор Макгонагалл дала дополнительные задания – Гарри и Рону как будущим аврорам, которые должны знать предмет на «отлично», а Гермионе – как одной из лучших студенток, которой уже тесно в рамках утвержденной Министерством программы.
Задания у всех были разные, включали в себя теоретическую часть и практические изыскания. Гермиона была в восторге от такой перспективы, Гарри и Рон – нет. Особенно Рон, который обычно довольствовался списыванием у прилежной подруги, тем или иным способом выманив у нее тетрадь. Теперь же это было решительно невозможно.
Глубоко погруженные в свои мысли, гриффиндорцы заняли места за столом и даже успели опорожнить свои тарелки, прежде чем заметили: что-то не так.
Общую мысль выразила Гермиона. Она обвела Большой зал внимательным взглядом, и увиденное ее не порадовало.
- Кто- нибудь скажет мне, что случилось? – задала она вопрос, который мучил и Гарри с Роном тоже.
А случилось так, что настроения в Большом зале радикально поменялись относительно утренних. Дружественные Гриффиндору факультеты выглядели потрепанными и подавленными, некоторые из студентов (шестикурсники, быстро определила Гермиона) пребывали в странном столбняке. Они вяло ковырялись в тарелках, по временам застывая, словно забывали, где они и зачем здесь находятся. Кое у кого из девушек были подозрительно красные глаза, две хаффлы до сих пор тихонько всхлипывали.
Слизеринцы, напротив, ели с небывалым аппетитом. Они искоса посматривали на остальные факультетские столы, переговаривались между собой, обильно жестикулируя, а потом оглашали помещение дружным злорадным хохотом. В общем, слизеринцы тоже были не в себе.
Гермиона привычно нахмурилась. Пытаясь мыслить логически, она задала себе вопрос: что могло произойти двумя часами ранее, чего ни Райвенкло, на Хаффлпаф не ожидали? Или не произошло то, чего они, напротив, ожидали?
Повальная радость в рядах змейского факультета тоже наводила на определенные мысли, и Гермиона очень скоро сложила два и два и пришла к единственно правильному выводу. Она подсела к столу Райвенкло только для того, чтобы убедиться в правильности своих умозаключений. И Джулия Диас, староста шестого курса, полностью подтвердила ее логические построения, перемежая слова горестными вздохами.
По всему выходило, что профессор Снейп ни в какую не хотел воспользоваться полагающимся ему больничным, а заявился на занятия, как ни в чем не бывало, застав врасплох не вовремя расслабившихся учеников.
Пяти минут хватило для того, чтобы понять: в том состоянии, в котором он находится сейчас, профессор зельеварения представляет собой гораздо большую опасность, чем обычно. Начать хотя бы с того, что по всем внешним признакам слизеринский декан являлся источником серьезной экзогенной инфекции. Какую именно форму гриппа – простую или магическую - он подцепил, было пока не ясно, но любая из них угрожала здоровью молодых студенческих организмов, обещая в скором времени превратить весь Хогвартс в инфекционное отделение Св. Мунго.
Поползли слухи, что мадам Помфри, школьная медсестра, заказала на стороне большую партию Бодроперцового зелья, а также целый ряд укрепляющих, тонизирующих и специализированных лечебных средств в рамках подготовки к возможному длительному карантину.
Никто не знал наверняка, занимался ли Снейп самолечением, но даже если и занимался, то не особенно в этом преуспел. Однако он с характерным для себя упрямством, сильно обострившимся во время неожиданной болезни, отказывался от квалифицированной врачебной помощи. И отказывался, судя по всему, в грубой форме, чем сильно задел мадам Помфри.
Остается только гадать, что именно он ей сказал, об этом тактичная медсестра умолчала. Зато на следующий день после памятного для Райвенкло и Хаффлпафа урока зельеварения, за завтраком, она жаловалась на Снейпа профессору Макгонагалл, не утруждая себя усилиями понизить голос до шепота.
Студенты впервые видели добрейшую мадам Помфри такой сердитой, как и впервые слышали от нее формулировки вроде «невообразимый идиот», «самоуверенный индюк» и даже некорректное с точки зрения медицинской этики определение «ходячая зараза».
Помфри бушевала в течение всего завтрака, а профессор Макгонагалл только кивала головой, молча соглашаясь со всеми доводами коллеги и совершенно не желая защищать своего подчиненного от подобных нападок. Проницательная гриффиндорская профессорша прекрасно понимала настроение мадам Помфри, у которой клятва Гиппократа вступила в острое противоречие с нежеланием даже близко подходить к такому кошмарному пациенту, как Снейп.
В тот же день кто-то из студентов-пятикурсников Гриффиндора, которые, как известно, прежде всего слышат именно то, чего слышать вовсе не следует, имел неосторожность употребить уже ставшее крылатым выражение «ходячая зараза» на уроке Снейпа. К несчастью для остряка, у зельевара, который страшно кашлял и без конца подносил к своему внушительному носу платок, строго выдержанный в цветах Слизерина – зеленом и серебристом – с ушами оказалось все в порядке. Опрометчиво произнесенные слова он услышал, не выходя из-за уставленной склянками кафедры. К слову сказать, неосторожный гриффиндорец сидел на самом последнем ряду.
Услышанное Снейпу, мягко говоря, не понравилось. Он разозлился, став мрачнее тучи, уличил студента в неуважении к преподавателю, полном незнании изучаемого предмета и еще нескольких не менее тяжких грехах и попытался прочесть лекцию в своей излюбленной менторской манере, но тут его не к месту скрутил приступ жестокого кашля.
Пока Снейп безуспешно пытался обрести дар речи, ученики сидели ни живы, ни мертвы, как никогда единые в своем порыве провалиться сквозь землю. Хотя всем и каждому было известно, что ниже снейповых подземелий находится только печально известная Тайная комната с останками убиенного Поттером василиска. Но всех, включая пятикурсницу-гриффиндорку Джинни Уизли, знакомую с этим непривлекательным местом не понаслышке, уже почти воодушевляла перспектива оказаться рядом с василиском – безразлично, живым или мертвым – если только это избавит их от Снейпа.
Студенты с ужасом смотрели на профессора зельеварения, за котлами не следил никто. А в котлах, между тем, закипали такие опасные ингредиенты, как кровь дракона и сок мандрагоры первого отжима, особенно скверно уживающиеся друг с другом.
Когда неожиданно для всех три котла одновременно взлетели на воздух (в буквальном смысле), глаза Снейпа отчетливо полыхнули красным. Может, в них просто отразилось пламя поврежденной горелки, взвившееся чуть ли не до потолка, но студенты думали иначе. Достаточно было взглянуть на зельевара, чтобы понять – будут жертвы.
До конца урока случилось две истерики, четыре удаления из кабинета (удаленные были очень рады), еще один взрыв котла, а также имела место массовая порча ингредиентов, положенных в зелье не в тот момент или не в том количестве трясущимися от ужаса руками. Баллы летели с годрикова факультета, как листья с Дракучей ивы осенью, студенты штрафовались буквально за все.
За какой-то несчастный час Гриффиндор съехал на предпоследнее место по очкам, уступая только Хаффлпафу. У Гермионы Грейнджер, которая только сегодня ценой неимоверных усилий умудрилась заработать на чарах и трансфигурации три десятка очков, чуть не случилось нервного срыва.
Видимо, снятие за раз огромного количества баллов оказало на Снейпа целебное действие и облегчило ему если не физические страдания, то душевные муки точно, поэтому зельевар решил и впредь лечиться именно таким способом. Он не преминул подлечиться за счет Хаффлпафа, Райвенкло и – к всеобщему изумлению – Слизерина. Конечно, змейский факультет потерял в разы меньше очков, чем кто-либо другой, но воодушевлял и сам факт наложения штрафа на всем ненавистных «гаденышей», и ошарашенное выражение, застывшее на лицах всех без исключения снейповых подопечных.
Гарри и Рон хотели было позлорадствовать на сей счет – чужое горе, как известно, неплохая причина для радости, особенно если нет никакой другой – но вдруг вспомнили, что назавтра им самим предстоит пережить сомнительное счастье сдвоенного зельеварения. Да еще и вместе со слизеринцами. Что ни говори, Гриффиндору если уж не везет – то обязательно по-крупному.
Вопреки всеобщим ожиданиям, Гермиона не бросилась их успокаивать, убеждая, что все будет в порядке. Видимо, она и сама в это не особо верила. Настроение любимицы всех преподавателей (за исключением одного-единственного) стабильно держалось около нулевой отметки, чаще сползая вниз, чем поднимаясь вверх, как и жалкая горстка рубинов в песочных часах факультета, которая служила для бедной Гермионы постоянным укором совести.
Исправить ситуацию в одиночку не представлялось возможным, а сокурсники, по самые уши погрузившиеся в болото отчаяния, даже не старались ей помочь в нелегкой борьбе за первенство факультета.
На злосчастное занятие по зельям шестой курс Гриффиндора шел, исполненный мрачной решимости, будто воины на масштабное сражение, которое им не суждено пережить. Слабым утешением служила перспектива пасть смертью храбрых, предварительно осенив себя неувядающей славой, живущей в веках.
Сокурсники, как будто прочувствовав это отчаяние в полной мере, провожали их в соответствующей манере, скорбно заглядывая в глаза и похлопывая по плечам с ощутимым привкусом безнадежности, как если бы не надеялись увидеть живыми вновь.
- Пошли к черту! - не выдержал Рон, отмахиваясь от очередного похлопывания.
Но все молчали, прекрасно понимая, что группе, в которой учится Гарри Поттер, раздражающий Снейпа одним фактом своего существования, Гермиона Грейнджер, иногда излишне настойчивая в стремлении продемонстрировать свои выдающиеся познания, и мальчик-катастрофа Невилл Лонгботтом, сегодня достанется по полной программе. Тут уж с прогнозом на ближайшее будущее не ошиблась бы даже Трелони.
*****
Снейп ворвался в кабинет, открыв дверь едва ли не с ноги. Дверь мореного дуба оказалась прочной, и удар о стену легко вынесла. Нервы студентов столь же крепкими не были, предательское дрожание рук превратило их конспекты в помесь кардиограммы со стенограммой, которую впоследствии никто не смог разобрать. Даже аккуратная Гермиона от неожиданности поставила в своих записях жирную кляксу.
Зельевар носился по кабинету черным коршуном, смахивая краями мантии свитки и письменные принадлежности с парт. Попытка провести устное тестирование по пройденной накануне теме с треском провалилась по простой, но не вполне очевидной для Снейпа причине – студенты едва ворочали языками, временами сбиваясь на явственный бред. Но чего еще можно было ожидать от близких к обмороку учеников?
Впервые в жизни Гермионе совершенно не хотелось поднимать руку и радовать педагога глубокими знаниями по теме. Профессора зельеварения ее знания и раньше как-то не волновали, а теперь и подавно. У Снейпа было дело поважнее – он снова принялся снимать баллы с Гриффиндора, но очень скоро обнаружил, что студентов решительно невозможно штрафовать в кредит. Согласно школьным правилам, сумма баллов факультета должна быть строго неотрицательным числом, то есть больше нуля или равняться ему, но никак уж не выражаться трехзначным числом со знаком «минус».
Разгуляться в полной мере опять не получалось.
Но Снейпу не пришлось слишком долго напрягать и без того больную голову, чтобы изыскать способ продемонстрировать ученикам враждебного факультета степень его недовольства ими. Решение было простое до гениальности. Не получилось с устной проверкой знаний? Ну так получите практическое задание!
Да какое… Бедные гриффиндорцы только крякнули, услышав название. Зелье Невидимости… Ха, пятнадцать компонентов, допустимая погрешность при взвешивании сухих составляющих не более трех процентов, строгое разделение процесса приготовления зелья на стадии, четкий хронометраж каждой стадии…
Перебрав в уме эти и некоторые другие особенности означенного зелья, Гермиона совсем пала духом. Хотя она и бросила Прорицания еще на третьем курсе как предмет совершенно ненаучный и абсолютно бесполезный, сейчас она и сама запросто взялась бы за предсказания. Похоже, что не пройдет и двух часов, как все без исключения гриффиндорцы получат нули за неверно сваренные зелья и в полном составе отправятся на отработку, потому что наказать факультет баллами уже не представляется возможным ввиду отсутствия таковых.
А Снейп сегодня явно жаждал крови…
Но делать нечего, студенты приступили к приготовлению зелья. Слизеринцы – со слабым проблеском надежды: что, если декан был болен до потери рассудка, когда штрафовал родной факультет, а теперь ему полегчало, и подобное не повторится? А вот гриффиндорцы совершали все необходимые манипуляции с обреченностью идущих на эшафот. Наличие под боком сразу двух зол – давних недругов, студентов змейского факультета, и их еще более змейского декана, рыскающего по кабинету, как разозленная мантикора - никак не помогало им сосредоточиться и превращало получение «нуля» за сегодняшнее занятие из вероятности в неизбежность.
- И вот эту сволочь ты всю дорогу защищала, - тихо прошипел Рон, вытаскивая изо рта порезанный палец.
А она-то уже успела порадоваться тому, что спор кончился… Наивная!
- Рон, сейчас не время, правда…
- А когда – время? Посмотри внимательно, за кого ты заступаешься!
- Рон, замолчи, пожалуйста, - шепотом попросила Гермиона. Она боялась поднять глаза, ей казалось, что зельевар уже смотрит в их сторону. – Если ты не успокоишься, то Снейп…
- Ну и что он сделает? Снимет баллы? Черта с два, снимать уже нечего.
- Он выгонит тебя из кабинета.
- Буду только рад.
- Ты получишь «ноль» за этот урок.
- Я его и так получу, не сомневайся.
- Рон, ты мешаешь мне сосредоточиться…
- Ты что, действительно надеешься сварить это треклятое зелье? – искренне удивился Рон. Сам он, похоже, махнул рукой на свое собственное варево. – Даже сейчас боишься ударить в грязь лицом?
Вместо ответа Гермиона только чаще застучала ножом по доске, измельчая очередной корень.
Рон угадал, до недавнего времени ее единственным страхом было не ответить или ответить неправильно на заданный вопрос, сделать что-то не так на уроке. Как умная девушка, Гермиона понимала, какая это ерунда даже по сравнению с проблемами и конфликтами в большой семье Уизли, и уж тем более по сравнению с вечными бедами Гарри, которому с самого детства не дает покоя Волдеморт. Понимала, но поделать с собой ничего не могла. Перфекционизмом Гермиона Грейнджер заболела еще в раннем детстве не без помощи родителей, а теперь болезнь перешла в хроническую стадию – и лечению не подлежала.
- Я угадал, да? – Рон сегодня проявлял просто чудеса сообразительности. – Тебя не пугает ни этот подвал, ни Снейп, съехавший с катушек. Все, чего ты боишься – вдруг кто-то подумает, что ты чего- то не знаешь…
- Рон…
- Ты и баллы всегда зарабатываешь только для себя, - побледнев от неожиданного озарения, проговорил Рон. – Просто так получилось, что ты тоже учишься на Гриффиндоре. Можно сказать, нам крупно повезло…
- Если ты немедленно не замолчишь, мы опять поссоримся! - дрожащим от обиды голосом сказала Гермиона. Она очень надеялась, что их шипения не слышно за бульканьем котлов.
- А мы и после прошлого раза не мирились! – Рон явно не хотел идти на уступки.
- Ты ведешь себя, как негодяй!
- А ты – как конченая эгоистка!
- Что?!
- А то… Ты волнуешься только о том, что ты не сможешь сварить это зелье, что тебе не начислят баллы. А то, что все остальные, сидящие здесь, в скором времени получат «нули» - это ничего? Черт с ними, да?!
Слышать подобное было очень обидно.
Гермиона отвернулась к своему котлу, смахнув с ресниц неожиданно выступившие слезы.
Умом она, конечно, понимала, что Рон Уизли сам не знает, что сейчас несет, потому что зол, напуган и вообще, кажется, близок к состоянию аффекта. А в таком состоянии человек за себя не отвечает, это вам даже магловские полицейские подтвердят.
Они с Роном и Гарри давние друзья, уже раз сто ссорились и мирились, случались у них и серьезные размолвки. В том, что они с Роном переживут ссору и в этот раз, а потом будут со смехом вспоминать эту грызню на уроке зельеварения, не было никакого сомнения. Все это понятно, но…
Но сейчас ей больше всего хотелось расплакаться в голос, выбежать из кабинета и отсидеться в каком-нибудь укромном уголке, вроде туалета Плаксы Миртл. Слова Рона ее больно задели. Тем более что все это неправда.
Да, Гермиона думала о себе, хотела, чтобы учителя отзывались о ней хорошо. Но при этом она не отделяла себя от всего остального факультета. Она хорошо помнила слова профессора Макгонагалл, сказанные после церемонии распределения, что отныне факультет – это их семья.
Разве заработанные ее усилиями баллы не попадали в общую копилку Гриффиндора? Разве не она старалась удержать друзей от рискованных авантюр, заботясь и об их жизни и здоровье, и о месте Гриффиндора в общем зачете? Да, она не играет в этот дурацкий квиддич, не разбирается в нем и не может приносить пользу факультету таким образом, но что с того? Не ее ли знания и усердие помогали в сжатые сроки ликвидировать отставание по очкам, когда те же Гарри и Рон попадались на очередном деянии, идущем вразрез со школьными правилами, и штрафовались? Или банально не учили уроки, будучи слишком занятыми подготовкой к своему ненаглядному квиддичу, и опять-таки штрафовались?
Она, Гермиона Грейнджер, будучи старостой, поддерживает по мере сил порядок и дисциплину на факультете, помогает советом всем, кто к ней обращается, если может посоветовать хоть что-то дельное, служит репетитором по всем основным и факультативным предметам для всех желающих, является своеобразным стоп-краном для своих вечно ищущих неприятности друзей… и так далее, и тому подобное.
Нет, что бы там Рон ни говорил, она – гриффиндорка до мозга костей, и ради своего факультета готова на многое. А он о сказанном еще пожалеет, будет ходить за ней, отчаянно краснея, и просить прощения. Она сделает вид, что очень обижена, и сомневается, прощать ли рыжего балбеса, хотя простила его уже сейчас, так сказать, авансом.
Ничего, пусть помучается. Это вообще семейная особенность импульсивных Уизли – сначала говорить, и только потом думать, но с этим можно и нужно бороться. Пусть даже таким вот способом.
Немного успокоившись, Гермиона повернулась ко все еще сердито сопящему Рону.
- Может, ты мне скажешь, каким именно образом я могу помочь тем несчастным, которые неминуемо получат «нули» за сегодняшнее занятие? Есть идеи? Я вовсе не эгоистка, Рон, и хотя подобное не в моих правилах, сейчас я даже готова тебе это доказать. Только вот ума не приложу, как именно. Но надеюсь, ты посоветуешь мне что-нибудь стоящее, раз вообще об этом заговорил. Итак, Рон, что я могу для всех нас сделать?
Гермиона выразительно округлила глаза, глядя на онемевшего от удивления Рона.
- Я жду, - гриффиндорка побарабанила пальцами по столу, чтобы обозначить свое нетерпение.
Было очень забавно наблюдать за Роном. Девушка старалась сохранить серьезное лицо, глядя, как на веснушчатой физиономии ее друга крайнее изумление, недоверие и растерянность меняют друг друга. Уизли явно почувствовал, что попался в свою же западню. Подруга, которая обычно терпеть не могла чужих советов, неожиданно дала ему возможность высказаться, и бедный Рон, абсолютно не готовый к такому повороту событий, моментально растерялся.
- Я не знаю, что нам делать, - признался он, наконец. – Мы живем, как в кошмаре, Гриффиндор еще никогда не оставался совсем без очков… Райвенкло и Хаффлпаф, кстати, тоже…
Рон досадливо сплюнул. Гермиона молчала.
- А источник всех наших бед вон там, - Уизли сердито зыркнул в сторону учительского стола, откуда опять послышался хриплый кашель, больше всего напоминающий голос Сириуса Блэка в его собачьей ипостаси.
Рон нахмурился. Он досадовал на Снейпа, на Гермиону, на себя – словом, на всех разом, и ничего не мог с собой поделать.
- А знаешь что, давай ты его отравишь! - вдруг предложил он.
- Рон! – ужаснулась Гермиона. – Ты с ума сошел?!
- Ну тогда ты этого гада трансфигурируй в какую-нибудь склянку. Мы его в шкаф уберем, и никто никогда не найдет…
Если Рональд Уизли полагал, что он сейчас сказал остроумную вещь, то Гермиона Грейнджер так не считала.
- Рон, не будь ослом!
- Лучше быть ослом, чем кровопийцей! – не унимался Рон. – А если серьезно, пока он в таком состоянии, - Рон беззвучно, но очень талантливо изобразил приступ изнурительного кашля, выпучив глаза и зажав горло руками, - ничего хорошего нам не светит. Так и будет зверствовать. Поэтому у нас всего два варианта: добить его – или вылечить. Лично мне больше нравится первый вариант, но я не представляю, как это сделать…
Рон фыркнул, показывая, что разговор окончен, и принялся яростно шуровать мешалкой в своем котле.
Гермиона почти не слушала окончание страстной речи Рона, пытаясь спасти свое незаконченное зелье. Впрочем, безуспешно, следить за ним нужно было с самого начала, а не разводить безрезультатных споров о природе и погоде.
Хотя таких ли уж безрезультатных?
Какая-то фраза, сказанная Роном, намертво засела у нее в голове и крутилась там, но Гермиона никак не могла ухватить мысль за хвост. Что же такого Рон сказал? Что-то, связанное со Снейпом…снятые баллы…неприятности…добить, вылечить…
Добить или вылечить! Вот оно!
Впору было кричать: «Эврика»!
В мгновение ока мозг заработал с полной отдачей. Гермиона Грейнджер, кажется, придумала, как ей прекратить царящий в Школе бедлам, помочь гриффиндорцам – и не только, - а также доказать упрямому Рону, что она далеко не самовлюбленная и пекущаяся об одной себе эгоистка, какой он ее обрисовал.
Вылечить или добить… Да, план, конечно, имеет свои недостатки, но времени на раздумья нет и не будет. В конце концов, героический экспромт – отличительная черта именно Гриффиндора, вот она и докажет свою принадлежность к этому факультету…не зря же Шляпа ее сюда отправила, а не на Райвенкло…
- Что ж, Рональд Уизли, если что – моя смерть будет на твоей совести, ибо именно ты виновен в подстрекательстве, - едва слышно проговорила Гермиона, окидывая взглядом компоненты, выданные на сегодняшнее занятие. Хорошо, очень хорошо!
Она отобрала несколько пузырьков и пару пакетиков с травами, еще несколько склянок незаметно достала из своей сумки. Предусмотрительная Гермиона почти на каждом занятии отсыпала понемногу – в пределах допустимой погрешности измерений – не запрещенных ингредиентов (и даже некоторое количество запрещенных), поэтому за пять с половиной лет у нее скопилась внушительная коллекция, часть из которой она всегда носила с собой. Сейчас эта прозорливость очень ей пригодилась.
Расставив свои богатства на столе, Гермиона одним движением опорожнила уже порядком закоптившийся котел, еще одним - наполнила его чистой водой и принялась за привычное дело: измельчать, взвешивать, добавлять, помешивать.
Хорошо еще, что Снейп сидит в своем углу и, кажется, не собирается оттуда выходить. Вот пусть так и сидит до конца урока.
Рон оторопело наблюдал за действиями подруги. Сегодня она его удивляла чаще, чем когда-либо.
- Ты что, в самом деле собралась его отравить? – севшим голосом спросил Рон, потрясенно заглядывая в котел, где уже закипало новое зелье. – Я все понимаю, но…
Гермиона даже не потрудилась дослушать, бросив в сторону рыжеволосого парня краткое «силенцио». Глупости в исполнении своего вихрастого друга она еще успеет послушать не один десяток раз, поэтому он вполне может помолчать полчасика, ей нужно успеть доварить зелье.
Нож с огромной скоростью застучал по доске.
Измельчить – и в котел, помешать, убавить огонь.
Корень солодки горькой, сушеница болотная…
Резать как можно мельче, чем меньше кусочки, тем лучше идет экстракция.
Кипрей узколистный, пустырник пятилопастный…
- Так, довести до кипения…теперь добавить Crataegus sanguinea pall*…вот так, - невнятно бормотала Гермиона себе под нос, священнодействуя над котлом, зелье в котором приобрело насыщенный золотистый оттенок.
- Это не Феликс Фелицис, - строго сказала девушка, заметив, что онемевший ее стараниями Рон выразительно смотрит то в котел, то на нее. – Даже не мечтай!
Она добавила в зелье несколько капель из крошечного фиала, и жидкость в котле моментально стала бордовой. Рон только разочарованно вздохнул.
В конце урока, как и положено, все перелили приготовленные зелья в заранее выданные колбы с притертыми крышками, надписали их и оставили на стоящем около двери столе для проверки.
Гермиона по понятным причинам надписывать свое зелье не стала. Когда Снейп велел всем убираться вон, она расколдовала Рона, дождалась, пока почти все студенты покинут кабинет зельеварения (особо долго ждать не пришлось) и одной из последних подошла к столу. Ее колба выделялась среди остальных и размером, и формой, и цветом, так что прятать ее не было никакого смысла. Будь что будет.
Гермиона быстро сунула свой образец в самую гущу стоящих на столе склянок и тоже вышла из кабинета.
Поднимаясь по лестнице, она с некоторой долей злорадства отметила про себя, что, судя по цвету и консистенции образцов, мельком увиденных ею, никому не удалось сварить зелье Невидимости правильно. Н-да, хоть какое-то утешение…
---------------
* Боярышник кроваво-красный, относится к группе лекарственных растений
Глава 2Уже сидя в общей гостиной Гриффиндора, Гермиона вдруг загрустила. Она отложила в сторону очередной восьмисотстраничный фолиант, за который, было, принялась, и уставилась на горящий в камине огонь.
Может, она зря все это затеяла? Пытаться доказать что-то Рональду Уизли – бесперспективное занятие, особенно если он твердо убежден в обратном. Она пошла на поводу у своего задетого самолюбия и, скорее всего, влипла в крупные неприятности. Что, если Снейп именно в эту минуту достает ее колбу, откупоривает… На Гермиону накатил самый настоящий ужас, вдоль позвоночника продрало таким холодом, что все самые мелкие волоски на теле моментально встали дыбом.
Что бы там ни говорили ее друзья, Снейп – непревзойденный зельевар, он сразу поймет, что именно налито в колбу. Хорошо хоть колба была без подписи…
Тут Гермиону Грейнджер осенило второй раз за день, но кричать от восторга уже не хотелось.
Какая же она дура! Предположим, все студенты сдали образцы зелий, и среди них окажется только один без подписи. Угадайте, насколько сложно будет вычислить горе-конспиратора, особенно если учесть, что за своей собственной подписью она не сдала вообще ничего?!
Гермиона даже стукнула себя по лбу от досады. Надо же так проколоться! Видимо, с заметанием следов у нее точно такие же проблемы, как у аврора Тонкс – с незаметным проникновением в помещение.
Какой ужас! Снейп запросто может подумать, что она решила над ним поиздеваться. Раз так, то жить ей осталось недолго…Это будет просто чудо, если он не убьет ее на следующем же зельеварении… или не растерзает прямо в коридоре при случайной встрече.
Но сделанного не вернешь. Какой теперь смысл ругать себя на все лады? Все мы крепки задним умом, и она, по-видимому, не исключение…
- Чем-чем, ты говоришь, мы крепки? – оживился Гарри. Они с Роном играли в шахматы здесь же, на полу.
На злополучном уроке Гарри сидел на первом ряду с кем-то из слизеринцев (Снейпу явно доставляло удовольствие каждый раз отсаживать его подальше от друзей), поэтому не слышал очередной ссоры Рона с Гермионой и не знал о ее махинациях с зельем. Рон рассказал ему обо всем этом позже.
Видимо, он также поделился с другом своими опасениями относительно возможной природы этого зелья, и теперь оба поглядывали на Гермиону со смесью удивления и тревоги, как будто ждали, что в гостиной вот-вот появится представитель Визенгамота и обвинит их подругу в покушении на убийство.
Увлеченная своими мыслями, гриффиндорка даже не заметила, что говорит вслух.
- Задним умом, - убитым голосом повторила она.
- Это как? – удивился Рон.
- Никак, - отрезала Гермиона. На очередной глупый спор у нее просто не осталось сил.
- Ты бы отдохнула, что ли, - сочувственно на нее глядя, предложил Рон.
- Да, Гермиона, тебе правда нужно отдохнуть, - поддакнул Гарри. – А то ты бледная какая-то (и сердитая, подумал он про себя).
Девушка бросила в сторону приятелей недовольный взгляд.
- Я-то отдохну, а вот вам было бы неплохо позаниматься. Если я не ошибаюсь – а я уверена, что это так – задание по трансфигурации вы даже не начинали?
Поттер и Уизли тут же изобразили крайнюю увлеченность шахматами. Все понятно…
- Так я и знала, - в голосе Гермионы было столько разочарования, что ребятам стало стыдно. – Неужели вы не понимаете, что эта работа требует времени, и немало? Ее нельзя откладывать на потом, иначе придется сутками сидеть в библиотеке, умирая от усталости!
- Да мы…- начал Рон.
- Помолчи! – прикрикнула на него Гермиона. – Я вам не позволю пробалбесничать и на этот раз! Будете делать проект под моим руководством.
- Мы и сами можем! – возмутился Гарри.
- Как на Турнире Трех Волшебников? – Гермиона изогнула темную бровь в манере, достойной самого слизеринского декана. – Тогда тебя выручила чистая случайность, а еще Добби, который, по счастью, обладает хорошим слухом и весьма сообразителен. А так ты и понятия не имел, что и как делать, но не сказать, чтобы сильно переживал из- за этого.
- Да он… - опять попытался влезть в разговор Рон. Но сразу сжался, когда Гермиона пригвоздила его взглядом к месту.
- Этот случай, - безапелляционным тоном продолжила она, - показал ваше полное неумение оперировать большими объемами информации и анализировать прочитанное.
- А ты типа умеешь, - буркнул Рон себе под нос, но, к несчастью, был услышан.
- Что ты сказал? – переспросила Гермиона тоном, не предвещающим ничего хорошего.
- Нет, я просто так сказал. Сам себе, - замямлил Рон, задом отползая подальше от кресла, в котором разместилась недовольная подруга.
- Советую тебе провериться у Помфри. Разговоры с самим собой, невидимыми собеседниками и неодушевленными предметами – это тревожный признак, Рон, - ледяным тоном сообщила та.
Гарри и Рон переглянулись, но промолчали. Когда Гермиона начинала вот так вот их поучать, спасаться бегством или отпираться было бесполезно. Следовало дослушать лекцию до конца, это они знали по опыту.
- Итак, я предлагаю вам обоим помощь в написании работы, - уже более дружелюбным тоном сказала Гермиона, поняв, что очень уж разошлась. – Но это не значит, что я собираюсь писать работы за вас.
- Мы даже не знаем, с чего начать, - горестно посетовал Рон, интуитивно поняв, что подругу надо постараться разжалобить.
- Начать следует с выбора литературных источников.
- Это что, в библиотеке сидеть? – обреченно уточнил он, уже жалея, что спросил.
Нелюбовь Рона к вдыханию библиотечной пыли всегда забавляла Гермиону, и она никак не могла отказать себе в маленькой радости.
- Именно, и не один день, - мстительным тоном сообщила она, искоса глядя, как у Рона вытягивается лицо. – А вообще я советую вам составить план предстоящей работы, выделив основные этапы.
- И как это сделать?
- Рон, существуют специальные методические пособия, - закатила глаза Гермиона, еще раз убедившаяся в невежестве друга. – Я как раз взяла одно такое, сейчас покажу.
С мыслью о том, что Гарри и Рона неплохо бы сослать в библиотеку на недельку-другую для повышения общего культурного уровня, девушка принялась искать свою сумку.
Возле кресла ее не было, под столом – тоже. Обычно сумка находилась в непосредственной близости от своей хозяйки, но сегодня она куда-то делась.
Велев друзьям сидеть на месте и никуда не исчезать, Гермиона бегом поднялась в спальню старосты, но не нашла сумки даже там. Она вернулась в гостиную ни с чем.
Мистика какая-то, утром из Большого зала она совершенно точно выходила с сумкой на плече, в библиотеку сегодня не ходила, на зельевареньи доставала из нее компоненты…
Внезапно Гермиона вскочила с кресла так резко, как будто под ней оказалась раскаленная кочерга. Лицо ее было белее мела.
- Гермиона, ты чего? – испуганно спросил Рон, поднимаясь с пола. – Ты в обморок падать собралась, что ли?
Но Гермиона не собиралась падать в обморок. Просто она только что поняла, где забыла свою школьную сумку.
- Боже мой, зельеварение! – ошарашено проговорила она, взглянула на часы и бегом бросилась из гостиной.
- Что это с ней? – Рон с беспокойством смотрел в сторону проема, в котором мгновение назад скрылась Гермиона. – Какое еще зельеварение?
Гарри только пожал плечами.
- Не знаю. Может, она поняла, что зелье неправильно приготовила?
- Гарри, я же тебе говорил – она вообще какое-то другое зелье варила. А потом даже если она и ошиблась в приготовлении, куда ее понесло? По-твоему, она решила броситься с Астрономической башни от горя? Ерунда какая-то…
- Ну да.
Друзья еще раз переглянулись, решительно ничего не понимая, и вернулись к шахматам.
*****
Гермиона добралась до кабинета зельеварения в считанные минуты и нерешительно замерла на пороге, положив пальцы на ручку двери и пытаясь унять бешеное сердцебиение.
Их урок был у Снейпа последним, аудитория точно пустая. Всего дел-то – войти, прокрасться вдоль стеночки, забрать сумку и тихонько удалиться.
В том, что ее ненаглядная сумка стоит там, возле парты, где она сидела, Гермиона была уверена на все сто процентов. До урока сумка была при ней, потом она ее не видела. А все эти дурацкие эксперименты с зельями – немудрено было забыть о чем угодно! Так что теперь придется войти и забрать свое имущество.
Гермиона уже собралась толкнуть дверь, но в последний момент отдернула руку.
А что, если Снейп там?
Эта мысль как-то не приходила ей в голову… Время еще раннее, на часах – начало восьмого. То, что в коридоре нет ни одного слизеринца – это просто счастливое стечение обстоятельств. Пусть продолжают сидеть в своем гадючьем гнезде…то есть общей гостиной, она это хотела сказать.
До сих пор Гермиона Грейнджер, ученица и староста шестого курса Гриффиндора, как-то не очень интересовалась распорядком дня слизеринского декана и Мастера Зелий Северуса Снейпа. И вот – какой сюрприз! – этот вопрос стал для нее животрепещущим.
Что, если Снейп сидит в той самой классной комнате, куда отважная (обычно, но не сейчас) гриффиндорка собирается войти? Коленки противно задрожали, но Гермиона приказала себе мыслить логически, это ей всегда помогало.
Ясно как день, что без своей сумки она не сможет пойти на завтрашние уроки, а пропустить целый учебный день без уважительной причины просто немыслимо. А потом, нельзя же оставить сумку валяться в кабинете до пятницы, когда у шестого курса Гриффиндора будет лекция по зельям. Если ее найдет кто-то из слизеринцев (вероятность чего была очень велика ввиду непосредственной близости места их обитания), он уж точно постарается обойтись с ее вещами с максимальным скотством. Тем более что долго гадать относительно принадлежности сумки не придется: Гермиона всегда подписывала свои конспекты и купленные ею учебники.
Сумку нужно было спасать.
Да, но что, если Снейп там?
Уходит ли зельевар в свои апартаменты сразу после окончания занятий или же некоторое время сидит в классной комнате, оценивая результаты практического задания? Если он все же остается в аудитории, то когда, наконец, уходит к себе? Сколько длится это «некоторое время»?
На эти вопросы у Гермионы не было ответа, однако она подозревала, что если она заявится в класс, а там окажется Снейп, спасать придется уже ее.
Гермиона устало прислонилась затылком к холодной каменной стене. Надо было что- то решать.
Чувство самосохранения, естественное для каждого живого существа, боролось в ней с любовью к знаниям, а кладезь знаний в виде школьной сумки с бесценными конспектами находился за страшной черной дверью. Любовь к знаниям требовала незамедлительно сумку забрать. Чувство самосохранения, напротив, настойчиво влекло назад, в безопасную гриффиндорскую гостиную, подальше от подземелий и их самого страшного обитателя. Бедная Гермиона, буквально раздираемая двумя равными по модулю, но противоположными по направлению силами, едва не плакала.
Все решила простая мысль: если она не заберет свою сумку сейчас, оставив ее на расправу слизеринцам, она гарантировано лишится своих уникальных конспектов, идеальных с точки зрения систематизации и полноты изложенного материала. За годы учебы в Хогвартсе Гермиона видела множество конспектов других студентов, но пользоваться могла только своими. Кроме собственно лекций по тому или иному предмету, ее записи содержали огромное количество информации по каждой теме, ссылки на литературные источники и много чего еще. Чтобы восстановить утерянные материалы, потребовалось бы снова перелопатить горы книг, буквально поселившись в библиотеке. А на это сейчас не было времени.
«А еще пришлось бы попросить каждого преподавателя прочитать тебе индивидуальный курс лекций с самого начала семестра», - ехидно заметил мазохистски настроенный внутренний голос. Гермиона очень живо представила себе, как она обращается с данной просьбой к профессору Снейпу, ужаснулась и решительно толкнула страшную дверь.
Замерев на несколько мгновений на пороге, девушка вгляделась в полумрак кабинета. Там оказалось довольно темно, светильники были притушены наполовину. Кажется, никого нет…
Гермиона облегченно вздохнула и направилась к своему месту. Вот здесь они с Роном сидели…а вот и сумка! Она присела на корточки, проверяя сохранность содержимого, потом застегнула сумку.
Внезапно позади нее раздался звук бьющегося стекла. В абсолютной тишине пустого класса он прозвучал громче хлопка взрывающегося котла.
Гермиона тут же вскочила, успев ощутимо приложиться головой о крышку парты, и резко повернулась на звук, попутно выхватывая из кармана волшебную палочку. Сумка, уже висевшая на плече, крутанулась вместе с ней и пребольно ударила по бедру.
В кабинете никого не было. Но ведь что-то разбилось, она сама слышала. Значит, кто-то это разбил…
Направляясь в сторону учительского стола, гриффиндорка подумала, что это вполне мог быть Пивз, зловредный школьный полтергейст. Если это был он, то ей повезло остаться незамеченной, иначе он бы так развопился…
Еще ей пришла в голову мысль, что она не поручится за реакцию Снейпа, если он сейчас появится на пороге и увидит, что кто-то разгуливает неподалеку от его личных комнат. И не просто разгуливает, а тихо крадется, явно с плохими намерениями, да еще и с волшебной палочкой наизготовку… «Заавадит ведь, - как-то отстраненно подумала Гермиона, делая еще один шаг. – Наверное, он привык сначала произносить Непростительное, и только потом интересоваться, кто там…Опасности шпионской жизни…и все такое».
Но палочку она на всякий случай спрятала. И вовремя, иначе она бы ею непременно воспользовалась…с непредсказуемым результатом.
В следующее мгновение под каблуком громко хрустнул осколок стекла, а в той стороне, где стоял учительский стол, что-то шевельнулось. Гермиона Грейнджер застыла на месте, едва успев зажать рот рукой, чтобы не завизжать самым недостойным для гриффиндорки образом. Ей было откровенно страшно – одна, в неуютных подземельях, в опасной близости от Снейпа да еще и наедине неизвестно с чем… Не утешала даже мысль о том, что она сюда сунулась по собственной инициативе.
Звук и движение не повторились, и Гермиона была уже у самого выхода, когда что-то заставило ее кинуть последний взгляд на учительский стол. И вот тут она не удержалась, вскрикнула и с огромным трудом подавила желание упасть на пол и отползти под ближайшую парту.
Случилось то, чего она больше всего боялась.
Снейп был в кабинете.
Гермиона, находящаяся на грани обморока, ждала, что вот-вот непроницаемую тишину нарушит презрительный голос, который с обманчивым спокойствием поинтересуется, какого, собственно, черта ей здесь нужно. И это будет конец, потому что в трогательную историю о забытой сумке зельевар точно не поверит, сочтет это предлогом для проникновения на его территорию, а расходовать Сыворотку правды на такое пустячное дело он не станет.
Гриффиндорка уже как наяву видела негодующую Минерву МакГонагалл, отчитывающую свою студентку (то есть ее, Гермиону) за нарушение всех мыслимых правил…но вдруг осознала, что по-прежнему пребывает в тишине и одиночестве.
Ну…относительном, Снейп все еще был здесь, он неподвижно сидел за столом. Вернее, не совсем сидел… Как-то странно он, знаете ли, это делал…
Гермиона присмотрелась внимательнее и ахнула от изумления: самый страшный обитатель хогвартских подземелий просто-напросто уснул за преподавательским столом!
Светильники над доской не горели, эта часть помещения была освещена хуже всего, именно поэтому вначале она ничего не заметила. Темный стол, темная мантия и темные волосы сливались с окружающим мраком. Она разглядела зельевара только тогда, когда он пошевелился во сне.
Снейп спал, устроив голову на согнутой в локте руке, другую вытянул к краю стола. Видимо, так он и смахнул на пол стоявшую рядом с ним склянку, ту самую, которая, разбившись, так сильно напугала Гермиону.
Все еще не решаясь сдвинуться с места, девушка во все глаза смотрела на зельевара – и то, что она видела, было более чем непривычно.
Это был не просто сон утомленного работой человека.
Это был сон смертельно уставшего, больного человека, сон, граничащий с потерей сознания.
Даже при плохом освещении было заметно, что щеки профессора заливает неестественный для него румянец, а дышит он хрипло и куда чаще, чем следует. Видимо, та самая болезнь, над которой так потешался Рон, все же его доконала.
Как бы ни вел себя Снейп, кем бы он там ни являлся, он все же оставался человеком из плоти и крови со всеми вытекающими отсюда последствиями. И сейчас это было заметно, как никогда.
Спящий, зельевар был не похож на себя обычного. Даже во сне он привычно хмурился, но глубокая морщина между бровей разгладилась, как и жесткие складки в уголках рта, следствие исполненной колючего сарказма ухмылки. Он перестал выглядеть подозрительным или настороженным, напротив, как будто стал моложе. Совершенно другое лицо…Откинутые назад темные волосы, высокий умный лоб, упрямо сжатые губы… Даже крупноватый нос с горбинкой это лицо не портил.
«Почти красивое», - с удивлением подумала гриффиндорка. И тут же смутилась. Было в этом что-то неправильное – вот так беззастенчиво разглядывать своего излишне строгого преподавателя, декана враждебного факультета. Гермиона поспешила отвести глаза.
Но увиденное накрепко засело в ее памяти.
А потом девушка заметила еще кое-что и удивилась бы сильнее, если бы могла.
В правой руке, подложенной под голову, тот-кого-не-следовало-так-пристально-разглядывать сжимал пузырек прозрачного стекла. Тот самый, отличный от других и по размеру, и по форме, который она наполняла гранатового цвета жидкостью и самолично закупоривала.
Вот только теперь он был пуст.
Значит, Снейп все-таки проверял результаты (плачевные, скажем прямо) их практической работы, обнаружил ее образец и совершенно точно определил его содержимое.
Надо же, Гермиона никогда бы не подумала, что Снейп вообще способен кому-то доверять. Пусть он и разгадал, что находится в фиале, но ведь не он это готовил. А кому еще, если не талантливому зельевару, знать, что иногда самое простое на первый взгляд зелье может таить в себе смертельную опасность?
А он все же поверил.
Доверился незнакомому человеку? Это совсем не в характере Снейпа. Тогда получается, он понял, кто был этот загадочный благодетель… Но эту мысль Гермиона тут же прогнала прочь. Что бы ни случилось завтра, сегодня ее усилия не пропали даром. Она правильно сварила свое зелье, а самое главное - не напрасно. Девушка вдруг вспомнила слова Рона: «вылечить или добить»…Как бы не ратовали окружающие за второй вариант, она все же выбрала первый.
Рональд Уизли, как всегда, не угадал. Вопреки его опасениям, то, что она сварила тогда на уроке, вовсе не было ядом. Совсем наоборот. Это было лекарство, чем-то напоминающее знаменитое Бодроперцовое зелье мадам Помфри, только сложнее. И это пока безымянное зелье было изготовлено по ее собственному рецепту.
Гермиона просто пожалела всех: Гарри, Рона, себя саму, несчастный и потерянный факультет Гриффиндор, не менее несчастные Хаффлпаф и Райвенкло… Да и самого Снейпа, если уж на то пошло.
Вот только знать об этом никому из ее товарищей не следовало. Ее бы просто не поняли.
И теперь, стоя в полутемном кабинете, Гермиона все больше убеждалась, что поступила правильно.
Наверное, никто из студентов Хогвартса не мог сравниться с ней в глубине познания школьных предметов, но помимо всего прочего, Гермиона интересовалась еще и волшебной медициной, особенно тем ее разделом, который был связан с приготовлением разнообразных лекарств. Только вот мало кто из ее сокурсников об этом знал.
Она не озвучивала своего решения, подобно многим другим (Гарри и Рон, к примеру, на каждом углу трезвонили о своей будущей аврорской карьере), но на самом деле давно уже определилась с выбором будущей профессии. Подобно своим родителям, Гермиона Грейнджер собиралась стать врачом, но не простым, а магическим, колдомедиком. И она уже уверенно двигалась в этом направлении.
Именно поэтому она так усердствовала на травологии (в приготовлении зелий всегда используется большое количество растительных компонентов), старалась усвоить все на чарах и, наплевав на вечные подначки и провокации друзей, стремилась быть лучшей даже на зельеварении.
Именно поэтому в прошлое рождество она набилась в помощники к мадам Помфри, и вместо того, чтобы сидеть за столом в кругу родственников и сначала запаковывать, а потом распаковывать кучу подарков, целыми днями надписывала банки с лекарствами и заполняла скучные амбулаторные карты студентов, сортировала их и оформляла на хранение в архив. Только под конец она набралась смелости и попросила медсестру показать ей какие-нибудь примеры первичной диагностики.
Помфри прослезилась от умиления, расцеловала будущую коллегу в обе щеки и показала той не только простейшие приемы, но и много чего еще. Потом они долго сидели в больничном крыле на идеально застеленных койках, пили приготовленный тут же глинтвейн (в обход всех правил, запрещающих студентам что-либо, кроме сливочного пива – но ведь Гермиона не просто студентка, а практикантка, про крайней мере, в данный момент, время сейчас не учебное, и ей не одиннадцать лет, в конце концов…да и кому придет в голову заявиться сюда к ним в праздник без крайней необходимости?), много говорили – буквально обо всем на свете – и очень сблизились.
Каникулы кончились, но Гермиона с тех пор стала гораздо чаще бывать в Больничном крыле и видеться с мадам Помфри. Рон и Гарри по-своему истолковали эти визиты, решив, что подруга окончательно подорвала себе здоровье интенсивной учебой, и принялись с гораздо большим рвением защищать ее от нападок и издевательств слизеринцев.
Гермиона только улыбалась про себя. Ничего, пусть тренируются, будущим аврорам это очень полезно!
Кстати об аврорах…
Это была одна из наиболее оберегаемых тайн Гермионы Грейнджер, о которой не знала ни одна живая душа. Некоторое время назад (если быть точными, то прошлым летом) гриффиндорка на полном серьезе раздумывала, не податься ли в авроры. Девушек туда тоже берут, для поступления в Высшую школу при Аврорате требуются все те же чары и зельеварение плюс практический экзамен по защите. С этим не должно было возникнуть никаких проблем.
Но ее волновала морально-этическая сторона вопроса.
Для Гермионы была невыносима сама мысль о том, чтобы причинить вред любому живому существу, тем более человеку. Она очень живо помнила урок лже-Грюма, когда он демонстрировал действие Круциатуса и Авады на пауках… Даже сейчас Гермиону передернуло, а ведь прошло уже столько времени!
По большому счету, кто такой аврор? Это боец, обладающий рядом специальных навыков и готовый действовать в соответствии с полученным приказом. Вот так просто.
И так сложно одновременно…
Если в области знаний у Гермионы было все в порядке – она и сейчас знала немало и с удовольствием училась – то с беспрекословным выполнением приказа могли возникнуть большие сложности. Гермиона очень сомневалась, что сможет переступить через себя и слепо подчиниться чужой воле. Напротив, она привыкла сначала анализировать все самостоятельно и только потом – действовать. Она готова нести ответственность за свои решения – но тогда она же должна эти решения принимать. Понятно, что работа аврора этого не предполагает. А Гермиону совсем не прельщала перспектива столкнуться с необходимостью заавадить кого-нибудь по чужому приказу.
Конечно, сейчас идет война, и подчас очень жестокие методы Аврората можно оправдать. С другой стороны, не все столь же опасны и невменяемы, как пресловутая Беллатрикс Лестрейндж, которую даже гуманная Гермиона готова была убить собственными руками. Но война рано или поздно кончится, а методы ведения борьбы останутся, потому что от старых привычек всегда очень сложено отказываться.
А тут еще оба ее друга засобирались в авроры…
Душевные терзания уже почти стали перманентным состоянием гриффиндорки, но в один из дней, уже ранней осенью, все решилось самым неожиданным, но в то же время простым способом.
В тот раз они с Роном шли в Больничное крыло навестить Гарри, который отлеживался там после очередного квиддичного матча с командой Слизерина. Все было донельзя банально: очередная воздушная баталия с Драко Малфоем, очередной пример грязной игры и невнимательности судей, очередной бладжер, в нарушение всех правил отбиваемый в одного и того же игрока… И как итог всего этого безобразия – сломанная в двух местах рука, сотрясение мозга и падение с метлы в полубессознательном состоянии, но зато со снитчем, пойманном в последнем героическом броске.
Как же все это надоело! Чтобы не трепать себе нервы в очередной раз, Гермиона просто перестала ходить на эти дурацкие матчи.
Но оба ее друга были явно другого мнения.
Вот и сейчас Рон, у которого один глаз цветом и формой все еще напоминал спелую сливу (вратарю команды тоже частенько доставалось), и Гарри, из-за многочисленных широких параллельных ссадин смахивающий на карикатурную зебру, глупо улыбались друг другу и предавались радостным воспоминаниям, поминутно восклицая: «А вот помнишь?..»
Забыть что-то, происходившее пару дней назад, по мнению Гермионы, было довольно сложно, если только это не следствие ретроградной амнезии, развившейся на почве частых ударов головой о землю или бладжера об голову.
Она молча сидела в кресле, не пытаясь включиться в дружескую беседу, и даже не особо к ней прислушиваясь.
Вошла мадам Помфри, согнала с кровати Рона и принялась колдовать над сломанной рукой Гарри.
Гермиона невольно засмотрелась на ее движения. Ни одного лишнего взмаха, ни одного неверного жеста. Конечно, сказывается огромный опыт школьной медсестры… Но насколько же проще наносить раны, чем лечить их! Люди калечат друг друга – по жестокости или халатности, с умыслом или случайно, раскаиваясь в содеянном или же оставаясь уверенными в собственной правоте – а колдомедик лечит всех, для него нет правых и виноватых, люди делятся на пациентов и тех, кому медицинская помощь не требуется.
Это гораздо проще, чем Авада по чужому приказу…Гораздо проще и гораздо правильнее. Чем не попытка сделать мир лучше, в то время, когда другие об этом только говорят?
Именно тогда, еще не осознавая этого, Гермиона Грейнджер окончательно похоронила идею стать аврором и стала готовиться к поступлению на колдомедика. С того момента в ее комнате поселились дополнительные книги по чарам и травологии. А потом были памятные каникулы в Больничном крыле у Помфри.
И сегодня, выбирая между предложенными Роном «добить» и «вылечить», Гермиона очень быстро приняла решение еще и потому, наверное, что для нее второго варианта не существовало в принципе. Конечно, пока она не являлась колдомедиком, клятвы Гиппократа не приносила, но уже сейчас просто не могла оставить без помощи другого человека.
Пусть даже этим человеком был угрюмый зельевар Северус Снейп.
*****
Гриффиндорка очнулась от своих размышлений. Сколько же времени она провела наедине со своим неожиданным пациентом, который, по счастью, не выказывал ни малейшего желания очнуться (и даже не догадывался, что он вообще чей-то пациент)?
Видимо, Снейп совсем недавно применил ее зелье по прямому назначению, оно только-только начало действовать. На глазах весьма довольной собой Гермионы лицо зельевара вернуло себе характерную бледность, он потянулся во сне, глубоко вздохнул – и задышал медленнее и гораздо тише.
Зелье работало.
Оно было первым медицинским экспериментом Гермионы и соединяло в себе свойства двух разных лекарств, одно из которых снимало жар и головную боль, а другое в рекордные сроки лечило даже самый сильный кашель. Компоненты обоих зелий не являлись антагонистами, напротив, они прекрасно сочетались друг с другом, так что их можно было свести в одно целое.
Умная не по годам гриффиндорка долго над этим думала, а потом, памятуя о перефразированном принципе «Бритвы Оккама», в соответствии с которым все следует упрощать до тех пор, пока это возможно, решила для себя, что одно зелье – это все же проще, чем два, и взялась за пергамент и перо.
Со своими письменными выкладками она пошла к мадам Помфри. Та вертела список компонентов так и эдак, проверяя на сходимость, внимательно изучила предложенную методику приготовления, и заявила, что зелье имеет полное право на существование. Осталось только попробовать его сварить. Если, конечно, они найдут все необходимые компоненты…
Тут Гермиона и медсестра молча переглянулись, прекрасно понимая, что единственная кладовая, где все эти компоненты можно найти, находится очень глубоко в подземельях, а хозяина этих подземелий еще никому не удавалось уличить в желании бескорыстно помочь ближнему своему, тем более студентке – гриффиндорке, мисс Невыносимой Всезнайке. Кто же мог предположить, что именно он станет невольным участником эксперимента по внедрению в обращение нового лекарственного средства?
Решив до конца играть взятую на себя роль личного врача профессора Снейпа, Гермиона вытащила из кармана волшебную палочку. Конечно, эти заклятья она почти не отрабатывала…но надо же когда-то начинать! Представим, что она проходит медицинскую практику.
Тремя взмахами девушка наложила модифицированные чары Asclepio, призванные усилить свойства принятого лекарства, чары Сна Без Сновидений, полный аналог одноименного зелья (вряд ли зельевару, учитывая его прошлое, да и настоящее тоже, в бреду может привидеться что-то хорошее), и напоследок еще Согревающие чары – от каменной кладки стен весьма ощутимо веяло холодом.
Что ж, она, кажется, все предусмотрела… К завтрашнему дню Снейп будет носиться по коридорам со своей обычной скоростью.
Для полной уверенности Гермиона собиралась сделать еще две вещи. Какая-то ее часть, очевидно, боязливая и негриффиндорская, активно запротестовала, уверяя, что это уже слишком и не следует так перегибать палку, но девушка велела своему трусливому внутреннему голосу заткнуться и не мешать. В конце концов, она сейчас не студентка, а врач…ну хорошо, исполняющий обязанности врача, а Снейп – вовсе не Ужас слизеринских подземелий, а пациент…хотя он бы скорее умер, чем признался, что нуждается в ее помощи.
Гермиона подошла ближе к столу, чуть нагнулась и опасливо прикоснулась пальцами ко лбу зельевара. Лоб был сухой и совсем не горячий. Удовлетворенно кивнув, она совсем осмелела и, обхватив запястье своего пациента, стала считать удары пульса.
В норме должно быть от шестидесяти до девяноста, но Гермиона успела досчитать только до сорока. Ритм, в общем, был хороший… Однако в следующее мгновение ее ангел-хранитель, видимо, отлучился на время, недовольный, что сегодня его постоянно проверяют на профпригодность.
Снейп внезапно очнулся и уставился на Гермиону, которая все еще держала его за руку, мутным ото сна взглядом.
Гриффиндорка, пережившая уже который по счету шок за неполный день, замерла на месте и беззвучно взмолилась, не вполне понимая, к кому именно обращается, чтобы ее присутствие в кабинете показалось профессору плодом его помутненного сознания.
На этот раз кто-то мудрый и всесильный ее услышал и сжалился. Снейп перестал пронзать ее взглядом, согнул вторую руку, устроил голову поудобнее и замер, вернувшись в исходное положение.
Перед тем, как снова впасть в сон-забытье, зельевар проговорил что-то неразборчиво, Гермиона расслышала только: «Не может быть…у тебя жар, Северус…»
Она покинула кабинет зельеварения, как только ее отлетевшая, было, душа вернулась в земную оболочку и вновь обрела контроль над ней.
*****
В гостиной Гриффиндора девушка рухнула в ближайшее ко входу кресло и натянула на себя так кстати попавшийся под руку шерстяной плед. Ее бил самый натуральный озноб. Однако вместо долгожданного отдыха у камина Гермиона подверглась яростной атаке Рона и Гарри.
Ее внезапный уход сначала не произвел на них ровным счетом никакого впечатления. Но время шло, а Гермионы все не было. Через двадцать минут ребятам расхотелось играть в шахматы, через сорок минут они наведались на кухню, разыскали там Добби и попросили посмотреть по пустым аудиториям. Через час друзья были близки к панике, в голову лезли всякие несуразные, но оттого не менее пугающие мысли, что Гермиона стала жертвой нападения Упивающихся, слизеринцев (что почти одно и то же), очередного хагридова монстра или всех их сразу. А теперь Гарри и Рон расхаживали вокруг кресла, махали руками и, презрев право сокурсников на спокойный отдых, громко ругались.
- Где ты была? Мы всю школу обыскали, даже Добби подключили! – это Гарри. Растрепанная челка, глаза блестят за стеклами очков.
- Мы чуть с ума не сошли! Ушла – и не ответа, ни привета! – а это уже Рон. Взъерошенный, веснушки на лице горят от негодования.
Вопили они хором.
- Нельзя же так пропадать!
- Мы же не знали, где искать!
- А вдруг что-то случилось…
- Ты вообще нас пугаешь в последнее время…
- …что если это были бы слизеринские ублюдки…
- …я думаю, что ты отравилась парами от зелий…
- …а мы бы даже не узнали, где ты и что с тобой!
- …так что голову проветрить тебе не помешает! Еще один такой фокус, и я маме все расскажу, пусть она теперь тебе вопиллеры присылает!
Они бушевали в таком духе еще минут десять, и только потом обратили внимание на то, что у их подруги такой вид, будто она два часа выполняла Финт Вронского. Причем безостановочно. Гермиона была бледна, явно зябла и прижимала пальцами виски.
Расправа моментально прекратилась, но беготня вокруг нее продолжилась, только теперь она сопровождалось преувеличенным кудахтаньем. Кудахтанье особенно хорошо удавалось Рону, тут, видимо, сказывалась школа миссис Уизли.
Гермиона смогла отбиться от друзей только тогда, когда раз десять заявила, что с ней все в порядке, напилась горячего чая с заварными кольцами и шоколадом (ради чего беднягу Добби пришлось поднять уже с постели) и согрелась у камина. Гарри и Рон даже не стали выпытывать у нее, где это она столько времени пропадала. Исчезновение, появление и нынешнее состояние подруги, видимо, произвели на них такое впечатление, что они удовлетворились невнятным объяснением про некие душевные волнения и терзания, которые им, мальчикам, понять не дано. А она все это время якобы провела в раздевалке девчачьей душевой (куда ни они, ни Добби по понятным причинам не заглядывали), пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
Отговорка тухлая, что ни говори, и никакой конкретики, но Гарри с Роном проглотили и это. Наверное, по сравнению с нападением Упивающихся, которое им мерещилось, женские истерики казались просто ерундой.
Уже лежа в собственной постели и мучаясь жестокой головной болью, Гермиона подумала, что сегодняшний день – один из самых ужасных, которые у нее вообще выдавались. Она чувствовала себя совершенно измотанной и разбитой, и это не считая того, что она потеряла, наверное, десять лет жизни по милости Снейпа. Да еще и шишку на голове набила…
Но все же она не поддалась своему страху и довела задуманное до конца.
Может, стоит завтра обо всем рассказать мадам Помфри? Интересно, что скажет медсестра, может, тоже посетует, что она не избвила мир от Северуса Снейпа, когда была такая возможность?
Гермиона тут же себя одернула. Какая глупость! Помфри – добрейшая женщина, да еще и медик, она даже думать ни о чем подобном не станет.
Разобравшись с мадам Помфри, Гермиона вернулась к профессору Снейпу. Мысленно, разумеется.
Интересно, как он там? Помогло ли зелье и чары? Но эти вопросы, скорее всего, так и останутся без ответа. Нельзя же, в самом деле, подойти к нему и спросить.
Девушка представила себе эту трогательную картину и хмыкнула. Да он так посмотрит, что захочется самоубиться на месте…Что ни говори, характер у слизеринского декана ужасный. Но после увиденного сегодня она точно не сможет относиться к нему по-прежнему. А как тогда?
Этого Гермиона не знала.
Зато она теперь была уверена, что злая усмешка и сдвинутые к переносице брови – всего лишь маска, которую зельевар надевает, прежде чем появиться на людях. Точно также он каждый раз застегивает бесчисленные пуговицы на своем сюртуке и набрасывает на плечи длинную черную мантию.
Всего лишь маска…
Как и почему он ее надел – другое дело, причин тому может быть очень много. Но это же неправильно, когда человек настолько бережет свое уединение, что начинает гнать от себя окружающих, не стесняясь в выборе методов! Гермионе вдруг стало жаль слизеринского декана. Там, в кабинете, он казался абсолютно беззащитным.
Гриффиндорка подивилась диссонансу этих стоящих рядом слов (Снейп – и вдруг беззащитный!), но именно так и было. Появись на пороге вместо нее кто-то, желающий зельевару зла – а общее количество таких субъектов исчисляется, наверное, сотнями – и участь его была бы незавидной. Да, он конечно боевой маг, знаток темных искусств, непревзойденный легилимент и т.д., и т.п. Но все это в обычном, здоровом состоянии. А вот случилось ему заболеть - и где это все?
Вот так.
Больной человек нуждается в помощи, и даже нежелание зельевара в этом признаваться ничего не меняет. А все потому, что даже при помощи магии невозможно заниматься самолечением. Впервые услышав об этом ограничении, Гермиона удивилась, ведь она привыкла считать, что магия может практически все.
Когда мы творим волшебство, мы используем свой магический потенциал, ту силу, которая есть в нас, черпаем ее из своего внутреннего запаса. Мы вкладываем эти силы в слова, во взмах палочкой – и волшебство свершается. В обычных условиях эту магию можно направить и на себя тоже – используют же люди косметические чары, чары Личины и так далее.
Только вот когда человек болен, никакого запаса сил у него нет – ни обычных, ни магических. Именно поэтому невозможно лечить самого себя – будет попросту нечего вложить в это направленное на себя заклинание.
Совсем другое дело – зелья, с их помощью чего только не лечат! Но даже это только в том случае, если зелье уже готово. А если нет, то сварить его опять-таки не удастся. Да, зельеварение не предполагает использования специальных заклятий, но каждое мало-мальски сложное зелье требует вложения волшебных сил: чем больше их вложено, тем действеннее будет состав. И если больной человек в тщетной попытке исцелиться попытается изготовить лечебное зелье для себя самого… Смотри пункт первый, как любит писать в своих конспектах Гермиона. Получается самый настоящий замкнутый круг: пока не вылечишься, колдовать в отношении себя не сможешь, а надеяться, кроме как на себя, больше не на кого. В этом замкнутом круге, как в западне, и застрял хогвартский профессор зельеварения, а застряв, умудрился распугать тех немногих, кто был способен и отважился бы помочь.
Так грустно, думала Гермиона, до чего довел себя этот человек… Ведь никому в здравом уме в голову не придет сунуться в личные покои слизеринского декана и справиться о его самочувствии. К нему в подземелье даже совы не залетают, хотя в некоторых помещениях окна имеются. Ну и о чем это говорит?
Самое обидное, что винить в этом можно только самого Снейпа…да еще, пожалуй, людей из его далекого прошлого: невнимательных родителей (Гарри как-то раз рассказал ей, что он видел тогда в Омуте памяти), Мародеров, из которых в живых остался только печальный Люпин, а еще тех, кто посулил молодому и не в меру амбициозному Снейпу золотые горы в обмен на маску Упивающегося.
Но тени из прошлого нельзя призвать к ответу, а Снейп стал таким, какой он есть. Жаль, что никто не смог пробиться к более человечной части его сущности и вытащить ее на свет божий, пока не стало слишком поздно.
Теперь же это не удастся уже никому.
Одолеваемая этими грустными мыслями, Гермиона не заметила, как уснула. Переживания минувшего дня даже во сне не оставляли ее, и гриффиндорка спала весьма беспокойно.
Ей снился маленький Гарри и рыжеволосая Лили Поттер, снилась очень четко, хотя Гермиона видела ее на колдографии только мельком, снились зеленые вспышки и чьи-то крики. Она видела неспокойное холодное море цвета серого свинца и старые замшелые камни, будто сочившиеся отчаянием и болью, и на фоне всего этого – Сириуса Блэка, худого и измученного, каким он был сразу после Азкабана.
Ей привиделся даже Люциус Малфой, почему-то с разбитым в кровь лицом, стоящий на коленях в кругу людей в темных плащах, и полные нечеловеческого ужаса глаза его сына.
А еще она видела незнакомого хмурого мальчика с растрепанными черными волосами. Он стоял на широком парапете Астрономической башни, будто не замечая под собой бездны. Она бежала через всю площадку, отчаянно путаясь в полах длинной мантии, что-то кричала, а он смотрел на нее совершенно недетскими темными глазами.
Мгновение, и черные глаза превратились в желтые, разрезанные вертикальными зрачками, тишина взорвалась хриплым протяжным воем… Потом начался и вовсе бред: Гермиона ехала куда-то в поезде, битком набитом дементорами, которые почему-то ее не трогали, попутно втолковывая что-то жабе Невилла, имеющей несомненное портретное сходство с Долорес Амбридж.
Апогеем этого кошмара стал змееподобный Волдеморт, страшный до потери пульса, который предлагал Гермионе тяпнуть кружечку свежей, буквально только что выжатой крови единорога, и горько жаловался на недостаток в жизни большой и чистой любви.
Стоит ли говорить, что несколько раз за эту нереально длинную ночь гриффиндорка просыпалась с криком и в холодном поту?
Глава 3- Ты сегодня какая-то…не такая.
Это весьма ценное наблюдение сделал Рон Уизли за завтраком, в промежутке между двумя порциями яичницы с беконом. «Не такая», по его мнению, была Гермиона, которая не спешила притронуться к еде, а только возила вилкой по тарелке.
Следовало, конечно, ответить что-нибудь наподобие: «Нет-нет, со мной все в порядке, я просто не выспалась», но Гермиона смогла только кисло улыбнуться.
Минувшая ночь была просто кошмарной, предшествовавший ей вечер – тоже, все вместе решительно не выходило у гриффиндорки из головы, а сама голова гудела, как пустой котел, по которому изо всех сил стукнули тяжелым керамическим пестиком. За всю ночь удалось поспать от силы часа три, все остальное время пришлось на бредовые метания. Но Гарри и Рону об этом знать совсем ни к чему, иначе придется рассказывать им всю предысторию. А этого Гермионе совершенно не хотелось.
Еще решат, что у нее не в порядке с головой.
- …ты меня слышишь? Гермиона! – это Рон, он ей, оказывается, что-то говорил.
- Да-да, - девушка нерешительно взяла бокал с соком, который ей протягивал заботливый товарищ, копируя при этом, правда, жест Волдеморта из ее красочного сна. С некоторым усилием она вымучила неестественную улыбку.
Голова опять начинала болеть. Да что же это такое!
Чтобы хоть как-то отвлечься, Гермиона осторожно повернула голову в сторону учительского стола. И мигом забыла и про сокурсников, и про Волдеморта.
За столом, на своем обычном месте справа от профессора Флитвика сидел Снейп. Он сдержанно беседовал с Магистром Чар, попутно накладывая что- то себе в тарелку. Хотя обычно с утра пил только кофе. Интересно…
Впрочем, из собственного опыта и наблюдений Гермиона знала, что восстанавливающийся после болезни организм требует повышенных энергозатрат, и пытаться его обмануть – себе дороже. В том, что Снейп – тоже человек, она успела убедиться накануне.
Стало быть, ее зелье подействовало.
«Десять баллов Гриффиндору за правильное приготовление экспериментального состава! – мысленно похвалила себя Гермиона. – Еще пять баллов – за отличную идею. И еще двадцать – за решительность и смелость…сунуться на ночь глядя в логово Снейпа – это ведь смелость, а не идиотизм, правда? И еще десять баллов Гриффиндору за…за…да просто так, за то, что я такая умная! Имею право».
Гермиона так увлеклась присуждением себе очков, что Гриффиндор вскоре вырвался в лидеры и мог бы претендовать на вручение Кубка Школы досрочно…но тут кончился завтрак.
Уже на выходе из Большого зала с Гермионой поравнялась мадам Помфри.
- Гермиона, девочка моя, здравствуй!
- Доброе утро, мадам Помфри! – гриффиндорка и медсестра душевно улыбнулись друг другу.
- Ты выглядишь уставшей. Опять занималась до поздней ночи? – строгим голосом поинтересовалась Помфри.
- Да, вы правы, занималась, - кивнула Гермиона, не уточнив при этом, чем именно.
- Детка, тебе нужно больше времени проводить на воздухе, а ты только библиотечной пылью и дышишь! Вот уж не думала, что мне придется советовать кому-то из студентов не слишком усердствовать в учебе!
- Я просто…
- Знаю, знаю! Ты просто не можешь не учиться, и мне не убедить тебя не взваливать на себя так много… Но знаешь что, заходи ко мне после занятий, я получила из Лондона Укрепляющее зелье – как раз то, что нужно зимой. Тебе тоже не повредит.
- Спасибо большое, я приду.
- Да, если придешь, мы обсудим твое лекарство. На досуге я еще раз проглядела все записи и, кажется, знаю, как его можно улучшить. Кстати, ты еще не занималась его приготовлением? – поинтересовалась медсестра.
Гермиона уже открыла рот, чтобы ответить, но не успела.
Надо же такому случиться, что именно в этот момент их нагнал в дверях профессор Снейп. Тренированный многолетней практикой слух опытного шпиона уловил обрывок чужой беседы, и услышанное Снейпа заинтересовало.
- Позвольте спросить, о каком зелье идет речь?
Услышав вкрадчивый голос зельевара прямо у себя за спиной, Гермиона едва не подпрыгнула на месте. А мадам Помфри при виде слизеринского декана мгновенно согнала с лица улыбку, приняв вид строгого колдомедика, и чопорно поджала губы. Она все еще была на него сердита.
- А, профессор Снейп, доброе утро, - тоном, каким приветствую незваных гостей, откликнулась медсестра.
- Так могу я поинтересоваться, о каком именно зелье вы беседовали с мисс Грейнджер? – повторил зельевар, напрочь игнорируя пожелание доброго утра.
- Северус, тебе никогда не говорили, что встревать в чужие разговоры некрасиво? – раздраженно спросила Помфри, резко сползая с «вы» на «ты»*.
Лицо профессора зельеварения моментально приобрело еще более хмурое выражение. Он плотнее запахнулся в мантию и смерил медсестру с ног до головы недовольным взглядом. Снейпу очень не нравилось, когда коллеги называли его по имени, да еще и на «ты» в присутствии студентов.
- Позвольте вам напомнить, мадам Помфри, что именно я контролирую процесс приготовления любых зелий в стенах этого учебного заведения, - официальным тоном напомнил Снейп.
Мадам Помфри только фыркнула в ответ.
- Не смеши меня, Северус! Хочешь сказать, ты отслеживаешь каждую бутылочку лосьона от прыщей, изготовленную какой-нибудь третьекурсницей? Можно подумать, тебе больше нечем заняться!
- С вашего позволения…- начал Снейп.
- К тому же, - перебила его медсестра, - если пользоваться расплывчатым определением, приведенном в учебнике для первого курса, то к категории зелий можно причислить все, включая компот из сухофруктов, который варят на кухне домашние эльфы!
Заслышав про компот, профессор зельеварения страшно оскорбился и преисполнился решимости вытянуть правду из мадам Помфри.
- И все же я настаиваю, - молвил он.
- Мерлин великий… Северус, ты просто невыносим!
- Судя по тому, с какой настойчивостью вы уклоняетесь от прямого ответа, я могу предположить, что зелье, о котором идет речь, в лучшем случае полулегальное. Если так, то неприятности мне не нужны, и я буду вынужден инициировать разбирательство, привлечь директора…
Слушая слизеринского декана, излагающего свои соображения абсолютно сухим, лишенным всяких эмоций тоном, мадам Помфри пошла от досады красными пятнами.
- Да, Северус, в который раз я убеждаюсь, что твоя манера общаться с другими людьми если и изменилась за последние двадцать лет, то только в худшую сторону. А чувства юмора у тебя никогда и не было.
- Это общеизвестный факт, - без тени раскаяния изрек Снейп.
- Но от этого не менее прискорбный, - со вздохом заметила медсестра. – Нет, Северус, как бы тебе ни хотелось уличить нас в чем-то незаконном, ничего подобного не было и нет. Напротив, мисс Грейнджер занимается разработкой очень перспективного лекарственного средства на основе двух имеющихся. Естественно, под моим руководством!
Порядком рассерженная, мадам Помфри вдруг повернулась к Гермионе Грейнджер, совершенно неожиданно для последней.
- Гермиона, девочка, ты случайно не поила профессора этим своим зельем? Что-то уж очень быстро он пошел на поправку! И это несмотря на глубокое презрение к официальной медицине – в моем, разумеется, лице!
Снейп посмотрел на медсестру сверху вниз и ухмыльнулся:
- С чего это официальная медицина вдруг заговорила таким обиженным тоном? Уверяю вас, если мне потребуется неотложная помощь, первой, к кому я обращусь, будете именно вы.
Мадам Помфри, однако, не нашла в сказанном ничего лестного для себя. От взгляда, которым она одарила зельевара, каменные стены коридора едва не покрылись ледяной коркой.
- Знаешь, Северус, после того, что ты мне наговорил…тогда, я трижды подумаю теперь, прежде чем дать тебе простую «аскорбинку». Да ты в ней и не нуждаешься, судя по всему. У тебя даже сейчас такое выражение лица, будто ты только что употребил два фунта лимонов, причем без сахара!
Несколько мгновений зельевар и медсестра прожигали друг друга взглядами, потом невысокая и плотная мадам Помфри без лишних церемоний плечом отодвинула Снейпа с дороги и удалилась быстрыми шагами.
Обмен любезностями, вернее, нелюбезностями был окончен.
Зельевар проводил ее задумчивым взглядом до самой лестницы, а потом уставился на Гермиону, как будто впервые ее увидел.
Бедная гриффиндорка не знала, куда деть глаза. На протяжении этой беседы она раз десять успела пожалеть о том, что на территории Хогвартса аппарация невозможна, иначе она была бы уже где-нибудь в районе Доминиканской республики. А когда медсестра по простоте душевной заговорила про это злосчастное зелье, девушка мысленно наградила ее такими эпитетами, какие еще ни разу не употребляла применительно ко взрослым. Никто бы не заподозрил, что она вообще знает такие слова, которые даже в Лютном переулке не каждый день услышишь.
Гермиона была готова поклясться жизнью и здоровьем горячо любимого ею Косолапуса, что зельевару вполне достаточно будет этой подсказки, чтобы догадаться обо всем. И, кажется, она была права – очень уж странным взглядом смотрел на нее Снейп.
- Стало быть, на досуге вы, мисс Грейнджер, экспериментируете с зельями? – задумчиво проговорил слизеринский декан, по-прежнему не отводя глаз.
- П-пока это только те-теоретические выкладки, - заикаясь от ужаса, выдавила Гермиона.
Зельевар всем своим видом выражал полное недоверие услышанному.
- Теоретические? – уточнил он. – Что ж, весьма, весьма интересно.
Выяснять, что именно так заинтересовало Снейпа, Гермионе совершенно не хотелось. Пробормотав придушенное: «Извините, мне пора», она протиснулась бочком мимо слизеринского декана и со всех ног бросилась догонять своих сокурсников.
*****
Этот и следующий учебный день прошли для Гермионы как будто в тумане. Она сильно удивила Макгонагалл, не справившись с практическим заданием по трансфигурации, чем-то не тем полила движущуюся диффенбахию на уроке у Спраут, отчего растение испуганно сжалось в своей кадке, и впервые в жизни уснула на лекции у Биннса. Сокурсники недоумевали, Гарри и Рон смотрели на подругу со все возрастающим подозрением.
Преподаватели, видя, что студентка явно не в себе, сочувственно качали головами, но никаких взысканий не назначали, памятуя, должно быть, о безупречном поведении и блестящих оценках мисс Грейнджер. Мало ли, что с ней приключилось, может, это несчастная любовь? Возраст у девочки самый что ни на есть проблемный…
За ужином Гермиона намазала горчицей кусок вишневого пирога и съела, не заметив ничего странного, даже не поморщилась. Невилл, Джинни Уизли, Рон, Гарри и даже Полумна Лавгуд смотрели на нее, открыв рты от изумления.
Пятничное зельеварение неминуемо приближалось.
Утром страшного дня Гермиона вообще не пришла на завтрак, а на паре по Защите появилась бледная, как мел, и настолько растрепанная, что Джинни, которая иногда пропускала скучную травологию в пользу ЗОТИ (и общения с Гарри), незаметно наложила на ее волосы распрямляющее заклятие. Наверное, из жалости.
Даже Римус Люпин, который и сам не вполне еще отошел от последнего полнолуния, очень быстро заметил, что с Гермионой что-то не так. На правах старого знакомого он отвел ее в сторону прямо на занятии. Остальные гриффиндорцы тем временем увлеченно отбивались от очередной нечисти.
- Гермиона, прости мне мою прямоту, но я не могу притворяться, что ничего не вижу, - янтарно-желтый взгляд оборотня так и лучился сочувствием и пониманием. – С тобой явно что-то происходит, что-то странное. Если хочешь, я это своим звериным нутром чую. Ты выглядишь больной – не хочешь заглянуть к мадам Помфри?
Услышав про медсестру, Гермиона чуть было не зарычала, чем несказанно удивила Люпина. Да и лицо у нее, видимо, при этом было такое, что даже невозмутимый оборотень уставился на нее во все глаза. Конечно же, Больничное крыло она отказалась посетить наотрез.
И вот, наконец, после обеда (гриффиндорка провела его так, будто скамейка была утыкана острыми трехдюймовыми гвоздями) настало время идти на сдвоенную лекцию по зельеварению. Конечно, никто из ее сокурсников не испытывал ни малейшей радости по этому поводу, но Гермиона вообще переступала порог кабинета с обреченностью азкабанского арестанта. Она устроилась на самом последенем ряду, подальше от друзей, искренне надеясь, что Большой Взрыв, который неминуемо должен последовать в ближайшее время, не коснется никого из гриффиндорцев, кроме нее.
Когда дверь хлопнула, впуская профессора Снейпа, девушка устремила невидящий взгляд в учебник, стараясь лишний раз не шевелиться и не слишком громко дышать. Похоже, ее личная снейпофобия достигла своего предела, и бояться сильнее было уже просто невозможно. Мысленно попрощавшись со всеми родными и друзьями, Гермиона стала готовиться к худшему.
В том, что профессор знает все про ее экспериментальное зелье, она не сомневалась, как не сомневалась и в том, что он давно уже понял, кто послужил подопытным кроликом для этих экспериментов. А зная характер Снейпа, можно было предполагать, что он сочтет это личным оскорблением – и отомстит с присущей ему изощренностью.
Именно этого и ждала с замиранием сердца Гермиона Грейнджер, она ждала казни с минуты на минуту, уверенная, что слизеринский декан не применет сделать из расправы над ней публичное и назидательное для всех остальных зрелище.
Ожидание смерти хуже самой смерти, это им еще Почти Безголовый Ник говорил, а сейчас у Гермионы будет возможность проверить мудрость этого изречения на собственном опыте. Причем незамедлительно – судя по частоте сердечных сокращений, гриффиндорскую отличницу в ближайшее время должен хватить удар.
Снейп подошел к кафедре, отодвинул – судя по звуку – стоящие там склянки в сторону…
Вот оно…сейчас начнется…
«Только бы поскорее», - про себя подумала Гермиона, еще крепче зажмуривая глаза. Пару мгновений было тихо, зельевар по привычке оглядывал кабинет, выявляя прогульщиков и опаздунов. Но сегодня таких самоубийц не было.
В какой-то момент Гермиона почувствовала на себе острый, пронзительный взгляд, но глаз так и не открыла. Ощущение быстро прошло…и ничего…
Ничего не случилось.
По доске привычно стучал мел, Снейп скучным голосом объяснял новую тему, всем своим видом и тоном демонстрируя, что тратить время на подобную аудиторию – удовольствие немногим большее, чем три Круцио кряду.
В адрес Гермионы, ее друзей и всего факультета Гриффиндор в целом не было сказано вообще ни одного слова. Это радовало и пугало одновременно.
Вряд ли Снейп проникся уважением (или хотя бы состраданием) к питомцам Макгонагалл в рекордно короткие сроки.
Тогда что – он что-то замышляет?
Ой-ой, вот уж чего бы совсем не хотелось!
Но минуты текли, урок шел своим чередом – и шел на удивление спокойно. Вот уже студенты стали расходиться, получив очередную гору заданий на выходные. Гарри и Рон, собравшие свои вещи куда быстрее нее, нетерпеливо машут ей руками. Им, очевидно, хочется поскорее покинуть зловещий кабинет.
Ей, впрочем, тоже.
Гермиона захлопнула чернильницу, закинула сумку на плечо…До дверей оставалось несколько футов.
- Мисс Грейнджер, - послышалось от преподавательского стола, - задержитесь на пару минут, мне нужно сказать вам несколько слов.
Вроде бы голос у Снейпа совершенно спокойный, но почему тогда у нее все внутри похолодело и сжалось в тугой и тяжелый ком?
Гермиона обернулась – и немедленно уткнулась взглядом в угольно-черную мантию.
- Д-да, профессор? – сказала она мантии, не осмеливаясь поднять глаза выше.
- В последнем разговоре со мной профессор Макгонагалл намекнула, что оценка по зельеварению может быть важна для вас при поступлении на выбранную специальность. Это так? – тоном, еще более сухим, чем прошлогодний рождественский кекс, поинтересовался Снейп.
В такой близости от слизеринского декана Гермиона соображала с большим трудом, мозг как будто заклинило. При чем тут Макгонагалл, откуда она вообще знает про ее будущую специальность? Она ничего ей не говорила… Или теперь всему профессорско-преподавательскому составу вменили в обязанность владение ментальной магией?
Как бы то ни было, лучше, наверное, говорить правду.
- Да, СОВ по зельеварению будет крайне важен для меня, - все еще глядя в пол, призналась гриффиндорка.
- В таком случае в вашем табеле не должно значиться никаких «нулей», «троллей» и тому подобных оценок, более подходящих Поттеру или Уизли. Все это подводит нас к вопросу о том, как именно вы будете исправлять безобразную оценку, полученную на последнем занятии.
Дзыньк!
Комок, в который превратились ее внутренности, все-таки рухнул вниз. Где – то в нем застряла и душа тоже…
Неожиданно ноги подкосились, и Гермиона непременно упала бы, если бы не нашарила рукой край парты и не оперлась на нее.
- Вам надлежит явиться сегодня к семи часам в мою лабораторию. К тому времени я, вероятно, решу, в какой форме будет осуществляться это взыскание. На этом все, можете быть свободны.
Черная мантия колыхнулась и наконец исчезла из поля зрения.
Но облегчения от этого Гермиона не испытала.
*****
- Что? Взыскание? – громко завозмущался Рон. – Да ты и так лучше всех учишься!
- Возможно, - безразличным тоном согласилась Гермиона, - но только не в этот раз.
- Совсем Снейп озверел, - нахмурился Гарри.
- Послушай, Гермиона, если он не съел тебя прямо в кабинете, может, не все так плохо? – попыталась утешить подругу Джинни Уизли.
- Ну да, - мрачно вставил Рон, - или он предпочитает расправиться с беззащитной жертвой на своей территории.
Джинни тут же зашикала на брата, выразительно крутя пальцем у виска, но впервые за долгое время Гермиона полностью разделяла мнение Рона. Всячески издеваться над беззащитным человеком – это очень похоже на Снейпа.
- Не волнуйся так, - излишне оптимистичным тоном заговорила Джинни. – Ты же всегда сама меня учила, что во всем надо попытаться видеть хорошее…
- Хорошего во всем этом только то, что я знаю точное время своей трагической кончины, а это немногим дано, - замогильным голосом произнесла Гермиона и покинула гриффиндорскую гостиную.
На часах было без двадцати семь.
Подходя к двери кабинета Снейпа, Гермиона невесело подумала, что на сей раз ей, по крайней мере, не придется терзаться тяжкими сомнениями. Теперь она точно знает, что Снейп внутри, и ждет он именно ее.
С четким ощущением, что света белого ей больше не увидеть, Гермиона толкнула дверь.
- Вот черт! – помимо воли вырвалось у нее.
Снейпа в аудитории не было. На этот раз точно не было, потому что первым делом гриффиндорка, наученная горьким опытом, посмотрела на преподавательский стол. Один взгляд, брошенный вверх, опроверг также теорию, горячо обсуждаемую младшими курсами, согласно которой свободное от работы время профессор Снейп проводит, вися головой вниз под потолком собственного кабинета на манер гигантского нетопыря.
Теперь Гермиона могла вполне авторитетно рассуждать на эту тему и даже выступать в роли официального оппонента для приверженцев «летучемышиной» теории.
«Да-да, сможешь, если только выберешься отсюда живой!» - тут же напомнил о себе внутренний голос.
Гермиона побродила по кабинету некоторое время, но тут ее внимание привлекло легкое дуновение воздуха. Сквознячком тянуло из-за большого шкафа, стоящего в самом дальнем углу, позади всех парт. Рядом с ним обнаружилась неприметная дверь, приоткрытая на несколько дюймов.
Как странно…Гермиона никогда не обращала внимания на этот шкаф, двери она тоже не видела. «Какая ненаблюдательность, - упрекнула себя девушка. – Да, Аврорату такие работники точно не нужны!»
Не вполне представляя, зачем именно она это делает, Гермиона распахнула дверь. За ней обнаружился короткий, футов пятнадцать, коридор с характерным для всех подземелий скудным освещением. Коридор заворачивал под прямым углом.
Стараясь ступать как можно тише, гриффиндорка дошла до поворота и осторожно заглянула за угол. Несколько ступенек вниз, еще один небольшой коридор – а дальше массивная дверь с полоской света под ней. Хорошо памятуя о том, что любопытство порой бывает наказуемо, Гермиона отважилась заглянуть и туда – и застыла на пороге, изумленная увиденным.
За дверью находилась лаборатория, и какая! Просторное помещение, в центре – два больших стола под общей столешницей, сердце лаборатории. Справа от двери тянулись полки с компонентами для зелий и посудой – сухие вещества отдельно, жидкие отдельно, все в идеальном порядке; все склянки рассортированы по видам и размерам, всё сияет чистотой. В дальнем от нее конце лаборатории, у стены – рабочий стол для проведения подготовительных мероприятий. А слева…
Гермиона почти перестала дышать, завороженная зрелищем открывшихся ей райских кущ.
Пространство вдоль всей стены, от пола до потолка, занимал огромный многоярусный книжный стеллаж, доверху набитый книгами. Их было там бессчетное множество, самых разных – от старинных томов с широкими, окованными серебром корешками, за которые любой коллекционер отдал бы полжизни, до совсем новых, в глянцевых обложках. Вот бы их полистать…
Но Гермиона пока еще помнила, что ее сюда не звали. Все, посмотрела – и хватит, пора возвращаться назад, в кабинет. Мысль здравая, но как большинство мыслей такого рода, она тоже безнадежно запоздала…
- Мисс Грейнджер, может быть, вы уже войдете? Или вам больше нравится стоять на пороге? – послышался со стороны шкафа с лабораторной посудой до боли знакомый голос. – Не надо делать вид, будто вас парализовало, защитные заклинания с двери я предусмотрительно снял.
А через мгновение из незаметной подсобки появился и сам зельевар. Он тщательно отряхнул мантию, потом руки и только затем повернулся к двери.
Там стояла порядком сконфуженная Гермиона, потирающая ушибленное плечо. Зельевар, как всегда, застал ее врасплох, и при попытке спешно ретироваться она налетела на дверной косяк.
- Вы опоздали на десять минут, - строгим голосом сообщил Снейп.
- П-простите, профессор, но вас не было в лаборатории…- невнятно замямлила Гермиона.
- Я же ясно дал понять, чтобы вы явились в мою лабораторию. Мою, мисс Грейнджер, - с нажимом на притяжательное местоимение произнес Снейп.
- Но я…
- Вы что, серьезно полагаете, что я склонен считать своей лабораторией тот засиженный многими поколениями студентов кабинет? – вдруг спросил Снейп. В его голосе сквозила неприкрытая насмешка. – Там, где витает дух Лонгботтома и прочих, подобных ему, где на потолке красуются следы взорванных ими котлов, я решительно не могу работать с полной отдачей.
Сбитая с толку, Гермиона не знала, что ответить.
- Даже две подсказки в виде открытых дверей не натолкнули ваш гриффиндорский ум на нужные выводы, - с явной досадой констатировал Снейп. – Плохо, мисс Грейнджер. Где же ваша хваленая сообразительность, которой так восторгается Макгонагалл?
Упомянутая мисс Грейнджер чувствовала себя более чем странно. Она уже успела пожалеть, что залезла в личную лабораторию Снейпа, вторглась, можно сказать, самым бесцеремонным образом – а в глазах столь замкнутого, как он, человека, это, должно быть, являлось кощунством, - но получается, что именно сюда он ее с самого начала и приглашал. Причем очень странным образом…И еще – она решительно не понимала, как вести себя в этой ситуации.
- Так вы заходите или нет? – уже с большим нажимом переспросил Снейп. – Если вы в ближайшее время не отклеитесь от стены, я поставлю вам ваш заслуженный «ноль» за последнее занятие – и на том мы расстанемся. Что вы там дрожите у входа? Тоже мне, нашли логовище Шелоб…
Последние слова зельевар произнес, уже отворачиваясь, но Гермиона все прекрасно расслышала.
- Что?! – изумленно воскликнула она, напрочь забывая о субординации. Но сумела быстро взять себя в руки. – То есть, простите, профессор, я не расслышала, что вы сказали…
- Мне применить «сонорус»? – хмуро поинтересовался Снейп. Гермиона испуганно помотала головой.
Глядя на нее, зельевар не смог сдержать разочарованный вздох. Вроде бы умная девочка, а окаменела в дверях, как соляной столп.
- Я сказал, что вы – не Фродо Бэггинс, а здесь, - Снейп сердито махнул рукой куда-то в сторону, - не логово жуткой Шелоб. Так что заходите, мисс Грейнджер, не бойтесь – у меня нет ядовитого жала.
Будучи не в состоянии поверить собственным ушам, Гермиона не знала, чему удивляться в первую очередь: тому, что Снейп, кажется, не собирается ее убивать, вопреки ее опасениям, или же тому, что слизеринский декан оказался знатоком классики магловской фэнтези? Ну, пусть не знатоком – но читал же!
- Вы читали «Властелина колец»? – немного дрожащим голосом спросила Гермиона. Она хотела убедиться, что ей не послышалось.
- Да, всю трилогию. Весьма занятное произведение, не зря мне его посоветовали.
- Даже не представляю, кто бы мог это сделать, - еле слышно пробормотала гриффиндорка. Но Снейп ее услышал. И вот что странно – услышанное его явно порадовало.
- Знаете, мисс Грейнджер, пожалуй, мне даже нравится это удивленное выражение на вашем лице. Обычно вы невыносимо самоуверенны, - сказал зельевар. – Вы практически единственная студентка в Школе, кто всё и всегда знает. Но только не в этот раз. Тут даже вам не угадать.
- Альбус Дамблдор? – наудачу предположила Гермиона. Директор славился своими глубокими познаниями мира маглов. В том числе их литературы.
- Вообще-то, это Малфой, - старательно сохраняя серьезность, сообщил Снейп.
На Гермиону стало жалко смотреть.
- Старший? – ужаснулась она. – Люциус?!
Она, конечно, довольно плохо представляла себе привычки обоих Малфоев, но это… Может, Люциус и любовными женскими романами увлекается на досуге?
Психологический портрет изворотливого, удачливого дельца и потомственного слизеринца Люциуса Малфоя прямо на глазах заиграл совершенно новыми красками.
- Мисс Грейнджер, вы в своем уме? – Снейп смотрел на нее с таким странным выражением, что было непонятно – рассмеется он сейчас или накричит на нее за сказанную глупость. – Конечно, я говорю о младшем Малфое.
- Поверить не могу! – воскликнула Гермиона. – Но Драко-то где откопал трилогию Толкина? Я всегда полагала, что фамильная малфоевская библиотека состоит исключительно из книг по темной, очень темной и совсем уж непроглядно черной магии… Но видимо я ошиблась, и…
Гриффиндорка резко прикусила язык и испуганно воззрилась на профессора. О да, она точно ошиблась! Зачем она вообще так много болтает? Ей никогда раньше не доводилось беседовать со Снейпом на отвлеченные темы, и она чувствовала себя не в своей тарелке.
- Нет, мисс Грейнджер, эта книга родом не из библиотеки Имения. Драко позаимствовал ее из гостиной дома на Прайвет Драйв, принадлежащего опекунам мистера Поттера.
- Позаимствовал? – уточнила Гермиона.
- Полагаю, эти маглы не слишком сильно огорчатся, если даже заметят пропажу. Книгу вряд ли вообще открывали до того момента, как она попала к Драко.
Гриффиндорка презрительно фыркнула. Вполне предсказуемо, что благое дело приобщения младшего Дурсля к сокровищам мировой литературы просто должно было увянуть на корню. Судя по рассказам Гарри, мозгов у его кузена не было вовсе.
Сказанное Снейпом помимо воли заинтересовало Гермиону. Некоторое время она боролась с собой, но потом любопытство все же пересилило. Девушка устремила на зельевара вопросительный взгляд:
- Простите, профессор, но я не понимаю, как книга из дома Дурслей могла оказаться у Малфоя?
- Самым простым, мисс Грейнджер. Поттер сам передал ее Драко. Видите ли, у мистера Малфоя было задание на лето – прочитать книгу магловского автора, по объему не меньше трехтомника, и его выбор пал именно на эту.
На словах «передал лично» Гермиона вскочила и нервно заходила по лаборатории.
- Передал лично? – переспросила она. – Но это значит…это значит, что Малфой был дома у Дурслей?
- Именно, - с готовностью подтвердил зельевар. Реакция Грейнджер его забавляла.
- Но мне казалось, это возможно только под Империо, - покачала головой Гермиона. – Прайвет Драйв просто кишит маглами…я думала, так выглядит самый страшный малфоевский кошмар.
Да уж, действительно, кошмар. Снейп хмыкнул каким-то своим мыслям.
- Драко тоже опасался – и не без оснований, надо сказать, - что каникулы в обществе Поттера станут худшими в его жизни, - молвил зельевар.
- Малфой провел лето у Дурслей дома?! Но Гарри мне ничего такого не рассказывал…- девушка потерянно огляделась по сторонам, как будто рассчитывала обнаружить неподалеку Поттера и призвать его к ответу.
- А вы его спросите, так, невзначай, - предложил Снейп. – Поттеру будет, что рассказать. Тихий магловский городок еще не скоро забудет это лето**.
Гермиона стояла, словно громом пораженная. На ее глазах только что рухнул привычный мир.
Выходит, Гарри с Малфоем уже не враги? И ведь никто ничего не заметил… Хотя нет, не все так гладко. Если быть до конца откровенной, Гермиона не один раз ловила себя на мысли, что поттеро-малфоевская грызня иногда кажется ей…чисто формальной? Показушной? Да, именно так и есть.
Что-то в этих ссорах и стычках было странное, а теперь стало понятно, что именно – исчезла ненависть! Эти двое просто разыгрывали привычный спектакль перед смешанной гриффиндоро-слизеринской аудиторией. И представление неизменно имело успех…
Значит, совместные каникулы?
Что ж, Гарри придется многое ей рассказать! И сперва тет-а-тет, без излишне впечатлительного Рона, прямодушного, как трехлетний ребенок. А там посмотрим.
Гермиона неожиданно поймала себя на мысли, что Гарри впору брать в качестве личной эмблемы изображение змеельва и носить красно- зеленый шарф вместо красно-желтого… Вот тебе и межфакультетское взаимодействие, за которое так ратует директор. Как-то все это…неожиданно.
Гермиона подняла глаза и наткнулась на изучающий взгляд зельевара.
- Отчего же вы так побледнели, мисс Грейнджер? – участливо поинтересовался тот. – Неужели услышанное стало таким потрясением для вас? Хотя, насколько я помню, выдержка вам не изменяла даже в те напряженные моменты, когда вы с редким цинизмом воровали запрещенные ингредиенты из моего кабинета. Для Оборотного зелья, если не ошибаюсь?
Гермиона застыла от ужаса. Выходит, все эти годы Снейп знал о ее выкрутасах? Какой кошмар…
Затаив дыхание, девушка ждала продолжения. Оно вышло довольно неожиданным.
- Решительно никуда не годится! – резюмировал Снейп, глядя, как лицо студентки стремительно теряет последние краски. – Если станете продолжать в том же духе, проведете выходные на больничной койке. Предупреждаю, мне тут обмороки не нужны!
Он сердито махнул палочкой, и на столе материализовался поднос с двумя чашками. Снейп помедлил пару мгновений, потом отпил из одной.
Однако Гермиона никак не могла решиться на подобное.
- Смелее, мисс Грейнджер, у меня нет привычки травить студентов. Тем более в собственном кабинете. Это всего лишь крепкий сладкий чай.
Ободренная этим напутствием, гриффиндорка протянула руку к оставшейся чашке…но тут же отдернула, как будто вместо чашки с чаем увидела вдруг на подносе любимую волдемортову змею Нагини.
- В чем дело? – мгновенно насторожился Снейп.
Как бы так сказать, чтобы не обидеть…
Просто Гермиона вдруг вспомнила, где и в какой компании находится. Тут даже чай может оказаться с сюрпризом…
Допустим, что яда там действительно нет.
Зато может оказаться тот же Веритасерум. А дальше нужно только правильно задавать вопросы. И что-то подсказывало ей: у Снейпа в данной области имеется большой практический опыт... Вдруг это какая-то изощренная месть?
Гермиона Грейнджер находилась уже в том возрасте, когда у человека появляются воспоминания, чувства и мысли, которыми он не хотел бы делиться с окружающими. Надо ли говорить, что Северус Снейп, стоящий в двух шагах и смотрящий на нее со все возрастающим подозрением, был последним человеком, которому гриффиндорка доверила бы свои интимные секреты? А ведь именно эта перспектива светила ей в ближайшее время, если только она не придумает, каким образом отвертеться от этого совместного чаепития…
Не совладав над собой, Гермиона бросила затравленный взгляд на дверь. Но ее душевные терзания не остались незамеченными.
- Мисс Грейнджер, вам Шляпа случайно не предлагала учиться на Слизерине? Если нет, то ее надобно списать в утиль, потому что склад ума у вас чисто слизеринский. Стоило мне предложить вам чаю – совершенно невинная вещь, вы не находите? – как вы сразу подозреваете самое плохое! Да нет там Сыворотки правды, это самый обычный чай.
- Как вы…- растерянно начала Гермиона, но тренированная память моментально припомнила все выдающиеся умения ее мрачного собеседника, среди которых неслабые способности легилимента значились первым пунктом.
Как она могла забыть?!
Мысленно стукнув себя по голове, девушка принялась напряженно разглядывать плавающие в чашке чаинки. Для легилименции ведь требуется зрительный контакт…
- Ради бога, мисс Грейнджер! – рассердился зельевар. – Да не читал я ваши мысли – и не собираюсь! Это и не требуется, вы, если хотите знать, совершенно не владеете собой, и практически все, что проносится у вас в голове, тут же находит отражение на лице. Даже заклинание произносить не нужно!
Но Гермиона продолжала изучать нетронутую чашку. Слова Снейпа ничуть ее не успокоили. Даже наоборот.
Она была раздосадована, и больше всего – на себя. Не особенно приятно сознавать, что тебя можно читать, словно открытую книгу…
- Ну хорошо, - снова подал голос зельевар, - предположим, что вы не доверяете мне («А чего еще ожидать от глупой гриффиндорки?» - так и читалось за этими словами), но чаю вы, так или иначе, выпьете. Не принимайте это в качестве особой заботы, просто ваше предобморочное состояние меня не радует. У меня нет ни малейшего желания выслушивать возмущенные вопли мадам Помфри накануне выходных.
Он быстро пересек лабораторию, бросил в большой камин горсть порошка и что-то неразборчиво сказал. А уже через несколько мгновений позади Гермионы негромко хлопнуло, и мимо нее прямо по воздуху проплыл огромный поднос, под которым она с большим трудом разглядела щуплую фигуру домовика.
- Ему-то вы доверяете? – не удержался от колкости Снейп.
Чашка на подносе имелась всего одна. Эльф ловко сгрузил на стол полный чайник и конфетницу, в то же время рассыпаясь в выражениях глубокого уважения к присутствующим. Гермиона смотрела и слушала с явным неодобрением.
Когда домовик закончил с сервировкой, гриффиндорка нашарила в кармане несколько сиклей и тут же предложила их эльфу в качестве чаевых, но тот негодующе пискнул и исчез, не утруждая себя прощаниями.
Гермиона буквально остолбенела, даже Снейп удивленно вздернул брови, но поведение домовика можно было понять. Некоторое время назад Гермиона Грейнджер, сама того не зная, была для хогвартских эльфов настоящим кошмаром. Связанные ею шарфики и шапочки, разложенные там и сям, внушали домовикам, категорически не желающим расставаться с кухонной кабалой, панический ужас. Особенно щедро подобными сюрпризами была приправлена гриффиндорская гостиная. Идти туда на уборку не хотел ни один домовый эльф. Потенциальная жертва насильственного освобождения от рабских цепей выбиралась исключительно методом жеребьевки.
Все эти переживания были еще слишком свежи в памяти, поэтому, завидев Гермиону, ушастый официант сделался крайне нелюбезным.
А ведь намерения у нее были самые добрые…Но домовые эльфы в некоторых вопросах очень консервативны, и взглядов своих менять не желают.
- Мисс Грейнджер, вы что, пытались заплатить домовику? – обратился к ней зельевар, как будто не присутствовал в кабинете минуту назад. Гермиона, которая все еще стояла, согнувшись, с тремя сиклями на ладони, вздрогнула и выпрямилась.
- Пыталась, - смущенно пробормотала она.
- А зачем?
- Я считаю, что всякий труд должен быть оплачен, - осторожно произнесла Гермиона, старательно подбирая слова. Любой вопрос Снейпа мог быть с подвохом.
- Насколько я видел, эльф посчитал предложенную оплату жестоким оскорблением.
Но Гермиона была другого мнения. Она считала, что эльфов просто приучили к мысли, что они должны работать даром, но это не так, о чем она и сообщила, блестя глазами и раскрасневшись от праведного гнева. Праведный гнев был гриффиндорке явно к лицу, так как был способен чудесным образом превратить бледного библиотечного заморыша в весьма симпатичную девушку с живым и далеко не скромным взглядом. Мысль о том, что Грейнджер надо бы злить почаще, как-то сама собой закрадывалась в голову.
Выслушав ее речь до конца, Снейп мученически закатил глаза.
- Мерлин, неужели великие идеи этой вашей Г.А.В.Н.Э. еще не похоронены окончательно? – голосом, в котором сквозило удивление, смешанное с недоверием, спросил он.
Гермиона, уже успевшая присесть обратно на стул и отпить хороший глоток чая, от неожиданности поперхнулась и жестоко закашлялась, да так сильно, что из глаз брызнули слезы. Она никак не могла предположить, что Ассоциация, основателем и единственным активным членом которой она являлась (Гарри и Рон купили значки только под давлением с ее стороны, поэтому они не в счет), станет настолько известной, что информация о ней просочится даже в слизеринские подземелья…
- Нет, - севшим после кашля голосом сказала она, - не похоронены, - и с вызовом воззрилась на зельевара, отстаивая то, что для нее свято. Но Снейп смотрел куда-то поверх ее головы с выражением глубокой задумчивости на лице.
- Вы всегда помогаете нуждающимся, верно? Даже если они этого не просят – и не ценят, - ровным и обманчиво спокойным тоном произнес Снейп. Однако за этим спокойствием скрывалось что-то, что гриффиндорка интуитивно почувствовала, но распознать не смогла.
Гермиона сразу насторожилась. Этот и без того напряженный разговор менял направление непредсказуемым образом, и было совершенно непонятно, куда он сворачивает теперь.
- Вы помогаете мистеру Поттеру выпутываться из всех неприятностей, которые он постоянно находит на свою голову, - продолжал Снейп негромко, как будто никого больше в лаборатории не было, и он беседовал сам с собой. – Вы опекаете мистера Уизли, туп…хм, скажем так, излишняя простота которого временами выводит из себя даже вас. Вы взяли под свое крыло Лонгботтома, хотя не имеете с этого ничего, кроме замечаний и потери баллов. Зачем вам все это?
* В английском языке оба этих местоимения обозначаются одним словом, но поскольку фик не переводной, это небольшое несоответствие было признано допустимым
** Здесь упоминаются события, описанные в фике «Лютый друг», очень рекомендую. Надеюсь, автор мне простит ссылку на его произведение – уж больно хорошо вписывалось в сюжет…
Глава 4На пару секунд Гермиона лишилась дара речи. Сравнительно мирное чаепитие как-то незаметно переросло в допрос с пристрастием.
Напомнив себе (сотый раз за сегодняшний вечер, честное слово!), что присутствующий здесь Мастер Зелий является еще и Мастером ментальной магии, и отмалчиваться вряд ли разумно, гриффиндорка решила быть настолько откровенной, насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах. Она ведь не хочет, чтобы слизеринский декан почерпнул множество интересных подробностей ее жизни непосредственно у нее из головы? С него станется…
- На нашем факультете так принято…гриффиндорцы часто помогают друг другу…
Снейп поморщился как от зубной боли.
- Оставим ваш факультет в покое, я не про него сейчас говорю. Я говорю про Драко Малфоя, который в эту стройную картину мироздания не вписывается.
Гермиона застыла на стуле с неестественно выпрямленной спиной, сжав несчастную чашку до боли в пальцах. Она искренне надеялась, что хотя бы об этом происшествии речь сегодня не зайдет, но в который уже раз была обманута в своих ожиданиях.
В самом начале учебного года гриффиндорская староста узнала о грядущей расправе над заносчивым наследником старинного волшебного рода. Предотвратить нападение она не успела, к моменту ее появления в пустом коридоре все фигуранты дела были далеко. Даже самого Малфоя там не оказалось, и Гермиона уже готова была вздохнуть с облегчением, но вдруг увидела на камнях отчетливый след из крупных карминовых капель.
Идти по следу пришлось довольно долго, и на слизеринца она наткнулась уже практически на пороге подземелий. Гордый до невозможности, Малфой не пожелал прибегнуть ни к чьей помощи и упрямо добирался до факультетской гостиной. Но на одной гордости далеко не уедешь. Вот и Малфоя свалил с ног глубокий и продолжительный обморок.
Поскольку вежливо постучаться к слизеринцам и сбыть им с рук на руки раненого героя не представлялось возможным, а медицинская помощь ему требовалась незамедлительно, Гермиона сочла своим долгом доставить Малфоя в Больничное крыло. Это оказалось не так-то просто, особенно если учесть, что где-то в середине пути он очнулся и стал оказывать самое активное сопротивление, даже вырвал у гриффиндорки клок волос.
Мадам Помфри, выбежавшая на отчаянный стук, была весьма удивлена подобным тандемом, возникшим у нее на пороге спустя час после отбоя. Но медицинские и околомедицинские тайны женщина хранить умела и обещала не раскрывать факт участия Гермионы в этом деле.
Помфри ничего не сообщила даже самому Малфою, и тот некоторое время искренне верил, что в Больничное крыло его доставили верные Крэбб и Гойл (которые на самом деле трусливо слиняли еще в самом начале свары, а теперь дежурили в его палате, гадая, знает Малфой об их бегстве или нет). Образ Гермионы Грейнджер, склонившейся над ним, Драко счел прямым следствием нанесенных ему увечий.
Слизеринцу пришлось серьезно пересмотреть свои взгляды, когда на следующий день к нему в палату заглянул его декан. Снейп какое-то время разглядывал обычно бледное, а теперь сине-бордовое лицо своего студента, а потом, внимательно выслушав рассказ, где Грейнджер фигурировала в качестве больного бреда, указал слизеринцу на его руку, между пальцами которой запуталось несколько длинных вьющихся каштановых волос.
Учитывая уже имеющуюся болезненную перекошенность лица Драко Малфоя, наблюдать на нем глубокое изумление было еще занятнее.
- Мистер Малфой был уверен, что он просто галлюцинировал, однако длинные каштановые волосы в его руке не были похожи на плод его воображения.
Да уж, волос тогда Малфой ей выдрал порядочно. Гермиона даже собиралась ему это припомнить при случае…но ее негодование как-то быстро сошло на нет.
- Вы сделали то, что на вашем месте не стал бы делать ни один студент не-слизеринец. Любой другой предпочел бы…- зельевар неопределенно махнул рукой, не закончив фразы.
Но девушка прекрасно его поняла. Вылечить или добить – выходит, уже тогда она решала ту же дилемму.
- И опять, зачем вам все это? Ведь ничего хорошего от Малфоя вы не видели, только проблемы.
- Для того чтобы помочь другому, обязательно нужна какая-то причина? – довольно резко поинтересовалась Гермиона.
- Или какая-то выгода, - развил свою мысль зельевар. – А вы ее не имели. Вы рассказывали о случившемся Макгонагалл? Нет? Вам не нужны были баллы? Ваш декан непременно бы их начислила – за такое образцово-показательно гриффиндорское благородство.
- Я тогда не о баллах думала, - честно призналась Гермиона. И тут же с подозрением уставилась в свою чашку – а нет ли у Сыворотки правды аналогов? Иначе с чего это ее потянуло на откровенность?
- Знаете, мисс Грейнджер, я вам верю, - без тени своей обычной иронии проговорил зельевар. – Вы из тех людей, которые всегда поступают взвешенно и обдуманно, но если понадобится кому-то помочь, способны на сколь угодно отчаянный поступок.
- Профессор, я…
- Вы можете хоть немного помолчать? – совершенно беззлобно перебил ее Снейп. – Мы не на занятиях, если вы заметили. Хотя, если судить по вашему поведению, именно там вы и хотели бы оказаться. Там, по крайней мере, все просто и понятно, нет необходимости, холодея от ужаса, гадать, как себя вести и что говорить. Расклад каждый раз один и тот же: вот гнусные слизеринцы, вот благородные, но вечно притесняемые гриффиндорцы, а это – язвительный и необъективный профессор, который выгораживает первых и издевается над последними… Картина привычная и незыблемая, как три слона на черепахе. Но даже эту теорию мироустройства со временем пересмотрели. Подумайте об этом на досуге, мисс Грейнджер.
Пораженная до глубины души этим приступом откровенности, Гермиона молчала. Она вообще не знала, что тут можно сказать, кроме: «Один-ноль в вашу пользу, профессор», что являлось правдой, но звучало ужасно глупо.
Снейп заложил руки за спину и прошелся туда-сюда.
- А по поводу Драко могу сообщить вам следующее. В беседе с мадам Помфри я выяснил, что травмы его были достаточно серьезными, и если бы вы не пришли тогда ему на помощь, синяками наследник Малфоев не отделался бы. Его били явно с расчетом на что-то большее. Так что фактически вы спасли Драко жизнь…
Зельевар остановился прямо у Гермионы за спиной, и несколько долгих мгновений девушка слышала только дыхание – его и свое. Казалось, он колеблется – продолжать ему или нет.
- Наверное, вы слышали, что в старинных волшебных семьях понятия Непреложной клятвы и Долга жизни существуют рядом и одинаково неукоснительно выполняются. Слышали, мисс Грейнджер? – Снейп дождался робкого ответного кивка, прежде чем продолжить. – Малфои чтут старинные традиции и тоже его признают. И вы, раз младший Малфой теперь обязан вам жизнью, можете в любой момент потребовать взыскания. Более того, предъявить Долг жизни вы можете не только самому Драко, но и его ближайшим кровным родственникам – Нарциссе и Люциусу Малфоям. И они обязаны будут подчиниться. Долг жизни – это древняя магия на крови, причем срока давности она не имеет. Запомните это, мисс Грейнджер, ибо однажды это может вам пригодиться.
Гермиона Грейнджер, глубоко впечатленная услышанным, даже не пыталась принять все это к сведению – настолько странной и непривычной была для нее сама мысль о том, что Малфои теперь ее должники. Видит бог, она к этому не стремилась. Но раз так вышло, надо будет подумать об этом потом, в более спокойной обстановке…
На ум сразу пришли уютные кресла в Общей гостиной. Еще никогда она так не мечтала оказаться среди вечного гриффиндорского шума, и сейчас, не раздумывая, сменила бы на него некогда столь вожделенную тишину. Правда, привычная ей тишина библиотеки и тишина слизеринских подземелий оказались весьма и весьма непохожи друг на друга: если первой Гермиона наслаждалась, вторая ее уже угнетала. Определенное, ее визит в подземелья что-то затянулся. А ведь Снейп еще собирался говорить с ней по поводу последней лабораторной…
- Но давайте оставим в покое Малфоя-младшего и вернемся к изначальной теме разговора, то есть к вам, – Снейп как будто уловил ее последнюю мысль. – Как я заметил на последнем занятии, вы сидели не в компании Поттера и Уизли, а практически в противоположном углу. Стоит ли думать, что вы, наконец, осознали, насколько тщетными были ваши попытки заставить упомянутую пару учиться, и решили позаботиться о себе? На мой взгляд, это следовало сделать уже давно.
Гермиона мысленно взвыла от огорчения. Да уж, умеет Снейп находить больные места и мучить человека безо всякого Круцио. Зря она надеялась, что по поводу ее друзей не будет сказано ни слова! Пора бы уже уяснить для себя – зельевар никогда ни о чем не забывает.
Тема успеваемости Рона и Гарри на зельеварении (да и на других предметах тоже, если честно) служила для гриффиндорской отличницы источником постоянного огорчения. Ее подопечные ни под каким видом не хотели как следует заниматься, чтобы получать более приличные оценки, и Гермиона с ужасом ждала итоговых экзаменов, которые и Гарри, и Рону казались далекими, как созвездие Андромеды.
Попытка развить в друзьях самостоятельность – не следить за их отметками, не помогать готовить задания и уж тем более ни под каким видом не давать списывать – потерпела полное фиаско. Уровень самоорганизации у этих двоих нисколько не повысился, а вот Гермиона, на правах старосты заглянувшая в их табели спустя две недели после начала эксперимента, впала в полуобморочное состояние.
Что ни говори, ее друзья вели себя, как дети малые, и в ее опеке очень нуждались. Разве она может их бросить? Хотя где-то в глубине души Гермиона уже поняла: скорее уж мрачный слизеринский декан (по предмету которого у Гарри и Рона были наибольшие проблемы) при большом скоплении народа предложит ей, Гермионе, руку, сердце и лабораторию в придачу (от последнего она точно не отказалась бы), чем у этих оболтусов в табеле по зельям появится что-либо выше «У»… Вот только как объяснить все это Снейпу…и насколько ему это в действительности интересно?
- Я не оставляла своих попыток помочь друзьям с учебой, - сказала, наконец, Гермиона, вертя в руках пустую чашку. – А место на последнем занятии я поменяла…э-э…по личным мотивам.
- Пока результаты ваших попыток не вполне очевидны для стороннего наблюдателя, - не без ехидства отметил Снейп. Гермиона только вздохнула.
- Мы живем в окружении волшебства. Вдруг чудо однажды произойдет, - грустно сказала она. Но уверенности в ее голосе не было совсем.
Вопреки всем ожиданиям, Снейп не стал язвить над этой трогательной верой в чудо. Наоборот, он кивнул с самым серьезным видом.
- Представьте себе, мисс Грейнджер, в том, что чудеса время от времени происходят, я совсем недавно убедился на собственном опыте. Полагаю, вы успели заметить, что вся последнюю неделю мое самочувствие было…далеко не идеальным…
«Это еще мягко сказано, - подумала Гермиона, - и заметить успела не только я, но и весь Хогвартс в полном составе. В Хогсмите, впрочем, тоже уже, наверное, знают».
- …и именно поэтому, находясь в своем кабинете за проверкой заданий, я на некоторое время… - зельевар поискал нужное слово, - …впал в забытье.
Видно было, что это откровение далось Снейпу с огромным трудом. А Гермиона, заслышав невероятное признание, едва не свалилась со стула, на котором сидела.
- Вы…что?! – не веря себе, воскликнула она. Получилось очень громко и довольно театрально.
- Да, мисс Грейнджер, это весьма нехарактерное для меня состояние, - искоса глядя на нее, произнес зельевар. – Но если судить по вашей реакции, то вы не допускаете для меня такой возможности в принципе. Вы серьезно полагаете, что я сделан из другого материала?
Странно, но зельевар как будто оскорбился подобным неверием. Да, ее восклицание было слишком уж эмоциональным и попахивало ненатуральностью, но не настолько же… Гермиона просто не знала, что ответить. И, надо сказать, далеко не впервые за сегодняшний вечер.
- Ошибаетесь, мисс Грейнджер, - с отчетливой обидой в голосе произнес зельевар. – Хотя этого принято не замечать, я такой же человек, как и все остальные.
Гриффиндорка вдруг вспомнила свой вечерний визит в кабинет зельеварения и то, что она там увидела.
- Я знаю, - вырвалось у нее, прежде чем она успела задуматься над целесообразностью такого ответа.
- Уже хорошо, мисс Грейнджер, - не удержался от комментария Снейп. – Хотя именно в вашей проницательности я практически не сомневался.
Его слова так и повисли в воздухе, не дождавшись ответа.
- Но мы снова отклонились от темы, - первым нарушил тишину зельевар. – Представьте себе, когда я пришел в себя, то обнаружил, что в кабинете кто-то побывал. На полу обнаружились остатки разбитой лабораторной посуды.
Те самые, которые так громко хрустнули у нее под каблуком…
- Это мог быть Пивз, - Гермиона сказала первое, что пришло ей в голову, не заботясь о том, что это может быть очевидной глупостью. Так и вышло, но сейчас Гермионе это было безразлично. Они ступали на весьма зыбкую почву, имея прямо противоположные цели. Снейп хотел докопаться до истины, а она – как можно дальше от нее уйти. И для этого все средства были хороши.
Снейпа ответ гриффиндорки явно не впечатлил. Он досадливо нахмурился, глядя в ее сторону.
- Исключено, мисс Грейнджер, - сообщил он. – На все помещения, находящиеся в моем ведении, наложены специальные заклятия, так что ни один призрак или полтергейст не может их преодолеть. А кроме того, призраки не могут колдовать.
- Колдовать? – осторожно переспросила Гермиона. И – совершенно невинным голосом:
- А при чем здесь колдовство?
- Дело в том, что таинственный гость применил магию, объектом приложения которой был я.
Гермиона ахнула и тут же закрыла рот рукой. Вот они и добрались до сути дела. Про ее художества с чарами Снейп тоже все знает. «Этот истинно гриффиндорский альтруизм просто не мог закончиться ничем хорошим», - резонно заметил ей внутренний голос, явный слизеринец по натуре. Возразить ему на этот раз было нечего.
Но Снейп, однако, истолковал поведение Гермионы как-то по-своему. Он некоторое время пристально ее разглядывал, потом насмешливо вскинул черные брови:
- Мисс Грейнджер, мне не вполне понятно ваше беспокойство о моем благополучии, но смею уверить, что магия не была вредоносной. Неизвестный использовал три заклятия, одно из них чисто медицинское. Скажем прямо, я не из тех людей, о ком пекутся подобным образом, поэтому было бы крайне любопытно узнать, кто был тот визитер. Вы как думаете, мисс Грейнджер?
В тот момент Гермиона вообще не думала ни о чем, все мысли в панике дезертировали из головы. Стоило, наверное, прекратить эту бессмысленную игру и покаяться во всех грехах, бывших и будущих, поскольку нервы у нее уже не выдерживали. Но простые слова: «Профессор, это я была в кабинете в тот вечер», которые следовало произнести полным раскаяния голосом, намертво застряли где-то в горле.
- Н-не знаю, - заикаясь, упрямо выдавила гриффиндорка вместо ожидаемого признательного показания.
По всей видимости, ничего другого Снейп и не ожидал.
- Вполне предсказуемо, мисс Грейнджер. Однако, как мне кажется, можно существенно сузить круг вероятных кандидатов, рассуждая логически.
Гермиона внутренне содрогнулась. Невозможно было даже предположить, куда способна их завести снейпова логика. Впрочем, выяснить это придется очень скоро вне зависимости от того, хочет она этого или нет.
- Начнем со студентов, - рассуждал тем временем Снейп. Он снова начал перемещаться по кабинету в своей излюбленной летучемышиной манере, эффектно взмахивая мантией на поворотах. – Заклинаний было наложено три, все три выполнены безукоризненно.
Это была самая настоящая похвала, пусть даже и безадресная – и от кого! Гермиона могла с полным правом гордиться собой. И она бы непременно гордилась – если бы холод подземелий и дискомфорт, вызванный необходимостью пребывать бок о бок со Снейпом в течение длительного времени, не заставляли ее стучать зубами все сильнее. Девушка плотнее запахнула мантию, но это не помогло. Видимо, ее дрожь была преимущественно нервного происхождения.
- Заклятие Сна без сновидений – это область ментальной магии, поэтому можно сразу исключить курсы с первого по пятый включительно, им это просто не под силу. Остается восемь групп. Из этих восьми отбрасываем две группы Хаффлпафа. Причина довольно проста: занятий у них в тот день не было, отработок им не назначалось. А по своей собственной инициативе сюда не придет ни один из них. Все без исключения хаффлы боятся меня, как огня, и любой скорее прокатится верхом на диком гиппогрифе, чем наберется смелости наведаться в слизеринские подземелья накануне отбоя.
Гермиона кивнула, соглашаясь. Пока что логика была безукоризненной.
- Двигаемся дальше. Две группы Слизерина я тоже склонен исключить.
- Но почему?! – искренне удивилась Гермиона. Как раз она очень надеялась, что Снейп заподозрит кого-нибудь из своих студентов. – Вы же…они ведь… - девушка сконфуженно замолчала, не представляя, как выразить посетившую ее мысль. Кто знает, какие на самом деле отношения у змейского факультета с их деканом? Вряд ли бескорыстная помощь ближнему своему находится у них в большой чести… Но все-таки Снейп – свой…
- Вас это удивляет? – поинтересовался Снейп. – Напрасно, все вполне объяснимо. Студенты моего факультета стараются не беспокоить меня в неучебное время – и правильно делают, надо сказать, - если только не произошло нечто чрезвычайное. Они прекрасно знают, что помимо преподавательской деятельности в Школе у меня есть еще одна…работа, по совместительству, так сказать. И я вполне могу быть занят именно ею. Надеюсь, мисс Грейнджер, вам не надо пояснять, какую работу я имею в виду? – зельевар, нахмурившись для виду, черным изваянием застыл с другой стороны стола, наблюдая за гриффиндоркой.
От пояснений Гермиона, понятное дело, отказалась. Она была больше, чем просто удивлена. Кому скажи – не поверят! – только что в исполнении Снейпа прозвучала почти человеческая шутка! Юмор у слизеринского декана, конечно, был сродни цвету его одежды, потому что под «работой по совместительству» он явно подразумевал свою подпольную деятельность в ближайшем окружении Волдеморта. Думать о том, в чем именно может заключаться эта «работа», Гермионе совершенно не хотелось, иначе еще одна ночь кошмаров будет ей обеспечена, с ее-то богатым воображением и совершенно расшатанными нервами…
- Наиболее вероятным кандидатом от Слизерина я бы назвал мистера Малфоя, но после некоторого размышления я склонен исключить и его, - тем временем излагал Снейп. – Несомненно, он вхож в помещение лаборатории практически в любое время, вот только применять заклинания ко мне Малфой не стал бы.
Повторять вопрос: «А почему?» во второй раз подряд было, по крайней мере, неоригинально, и Гермиона просто придала лицу вопросительное выражение.
- Если бы мистер Малфой обнаружил меня…в ненадлежащем состоянии, - охотно пояснил Снейп, - он не стал бы ничего предпринимать самостоятельно, а обратился бы за помощью – к мадам Помфри, к вашему декану, наконец. Откуда ему знать, с чем именно он имеет дело? Вдруг это воздействие вредоносной магии? – зельевар выдержал подобающую паузу. – Специфика моей второй работы такова, что от коллег можно ожидать чего угодно…не говоря уже о руководстве…Что вы так смотрите на меня, мисс Грейнджер? Скажите еще, что ни о чем таком не догадывались!
Гермиона догадывалась. Надо быть просто идиоткой, чтобы думать, будто жизнь двойного агента легка и безоблачна.
- Как видите, Малфой тоже отпадает… Между прочим, именно этим отличаются слизеринцы от гриффиндорцев. Слизеринцы сперва думают, оценивают свои силы, а гриффиндорцы, подгоняемые благородными порывами, идут напролом даже там, где следовало бы повременить с активными действиями и пораскинуть мозгами. Зато потом они очень красочно мучаются угрызениями совести, если что-нибудь вышло не так, как ожидалось!
Стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, Гермиона Грейнджер до боли кусала губы, стараясь сдержать слова, которые так и вертелись на языке. Если она сейчас откроет рот, то полностью подтвердит теорию Снейпа о слизеринской предусмотрительности и гриффиндорской опрометчивости, замешанной на идейных порывах.
Взгляд невольно задержался на фигуре в черном, которая маячила в поле ее зрения, помимо желания отвлекая на себя внимание. «Хорошо рассуждать об этом сейчас, когда помощь уже не нужна, - возмущалась девушка про себя. – А тогда, в кабинете, вы, декан сверхпроницательного факультета Слизерин, смотрелись совершенно иначе. Там даже магия не потребовалась бы – выбрать бутыль потяжелее и хорошенько стукнуть по голове! Стоило, наверное, оставить вас там дожидаться этого белобрысого хорька Малфоя, раз он «вхож в помещение лаборатории практически в любое время»…Но что-то он не слишком спешил…Его я, кстати, тоже совершенно напрасно тащила в Больничное крыло. Надо же, нашла двух слизеринских упрямцев на свою голову»!
Но это были мысли крамольные, их следовало держать при себе. Особенно в присутствии специалиста по копанию в чужой голове. Поэтому Гермиона продолжала молча кипеть от праведного гнева и прожигать зельевара яростным взглядом.
То, что она делает это слишком уж явно, гриффиндорка осознала только тогда, когда Снейп вдруг прервал свою речь на полуслове, глянул на нее, прищурившись, и поинтересовался:
- Мисс Грейнджер, разве я успел задолжать вам сотню галлеонов? Нет? Тогда почему вы пытаетесь испепелить меня взглядом?
Гермиона вздрогнула, сбрасывая с себя неожиданное оцепенение, и поспешно отвела глаза. Снейп получил возможность говорить дальше.
- Итак, мы остановились на том, что у нас остались две группы гриффиндора и две – райвенкло. Поразмыслив, я склонен исключить подопечных Флитвика – как ни странно, по тем же причинам, что и слизеринцев. Они не станут рисковать драгоценными очками и ввязываться непонятно во что. Опрометчивость им не свойственна. Райвенкло – это факультет, где доблести предпочитают последовательности и рассудительность.
Крышка мышеловки стремительно захлопывалась, и Гермиона лихорадочно искала – но не находила – способ выбраться оттуда, пока не стало слишком поздно.
- Две группы факультета Гриффиндор, шестой и седьмой курс – вот и все, что остается в нашем распоряжении, - с видимым удовольствием подытожил Снейп. – Вы согласны со мной, мисс Грейнджер?
С рассуждениями зельевара мисс Грейнджер была полностью согласна, но категорически не согласна продолжать в том же духе. Логические построения Снейпа были безупречны, его было крайне интересно слушать, тем более что Снейп, говорящий спокойно, без пинты яда в каждой фразе, да еще и выступающий перед такой необычной аудиторией – это явление поистине уникальное. Но одно дело – рассуждать о каком- то отвлеченном предмете, и совсем другое – этим самым предметом являться и гадать, сидя, как на иголках, знает об этом сам оратор или нет.
И вообще, что-то ее визит в подземелья сильно затянулся. Больше всего на свете ей хотелось встать и уйти…но нельзя – по разным причинам, основная из которых как раз маячила на полпути к маняще приоткрытой двери. При таком раскладе даже не захочешь – останешься.
- Не следует, однако, забывать и о наличии специального медицинского заклинания. На мой взгляд, оно еще сильнее сужает область поиска. А теперь, мисс Грейнджер, выслушаем ваше предположение. Оно интересно хотя бы потому, что вы – лицо незаинтересованное, ваше мнение будет непредвзятым. По-вашему, кто мог побывать в моем кабинете?
Еще каким предвзятым…Силясь унять противное дрожание в конечностях, Гермиона сцепила пальцы.
- Это мог быть завхоз Филч, - выдавила она, попутно удивляясь тому, какую глупость произносит вслух.
- Мисс Грейнджер, - сердито возразил Снейп, - мы же установили – применялась магия!
Ну да, попытка казаться в десять раз глупее, чем на самом деле, могла бы сработать в разговоре разве что с упомянутым Филчем, но никак не с умным и проницательным зельеваром….
- Вам же известно, что Филч – сквиб? – напирал Снейп, не давая собеседнице ни секунды передышки.
- Да, конечно, - пробормотала Гермиона.
- И вас не смущает явное противоречие?
- Ну…- протянула гриффиндорка, - бывают же разные учебные курсы…вот, например, «Скоромагия: пятьдесят базовых заклинаний»…
Сдаваться она категорически не хотела. Но поток глупостей в ее исполнении был остановлен нетерпеливым жестом профессора:
- Мисс Грейнджер, я ценю вашу иронию, но в такого рода курсах медицинские заклятия не рассматриваются вообще. Если вы сможете научить чему-то подобному хотя бы одного сквиба, можете рассчитывать на вручение Ордена Мерлина. Как минимум, второй степени.
Ха-ха! Очень смешно… Жаль только, что Гермиона была не в состоянии оценить его своеобразный юмор.
- Если судить по специфике используемого заклятия, - продолжала выкручиваться гриффиндорская отличница, - то это вполне могла быть мадам Помфри. Она – единственный медик в Школе.
- Логически верно, - согласился Снейп, - но опять-таки, можно поспорить. Вы же присутствовали при нашей …беседе в Большом зале. После этого она прозрачно намекнула мне, что отныне будет лечить меня исключительно ядами, причем моего же производства и с превышением летальной дозы как минимум вдвое – для подстраховки.
Да, мадам Помфри можно было понять – чисто по-человечески. Даже у медиков нервы не железные. Гермиона практически дословно помнила ту примечательную беседу, тем более что именно с нее начались ее нынешние неприятности. Именно тогда Помфри так некстати помянула это треклятое зелье.
Мысленно поблагодарив медсестру в самых искренних, душевных и теплых выражениях – уже который раз за день – Гермиона принялась изобретать очередное более или менее правдоподобное вранье.
- Возможно, это была профессор Макгонагалл. Учитывая ее огромный опыт и разносторонние познания… - Гермиона помахала в воздухе рукой, изобразив подобие затейливого вензеля. Это должно было означать, что столь образованный и многоопытный человек, как декан Гриффиндора, вполне может наложить не только упомянутые чары, но и множество всяких других.
- Исключено, мисс Грейнджер, - покачал головой профессор зельеварения. – Учитывая специфику наших с ней отношений, замешанных на многолетней взаимной неприязни, вечно подогреваемой распрями между Слизерином и Гриффиндором, Минерва спустится в мои подземелья только в том случае, если произойдет что-то действительно из ряда вон выходящее. Скажем, Волдеморт лично заявится в Хогвартс и изъявит желание немедленно меня увидеть. А просто так – никогда. Скорее уж я поднимусь к Трелони в башню…
- А профессор Флитвик? – тут же нашлась Гермиона. – Он очень сильный маг, и у него хорошие отношения со всем коллективом… «И даже с вами», - чуть было не ляпнула она, но вовремя прикусила язык. Однако все, что она не договорила, зельевар прекрасно за нее додумал.
- И его благодушие вполне может распространяться даже на меня? – с упором на слово «даже» докончил Снейп. – Вы это хотели сказать?
Чувствуя, что щеки стремительно алеют, Гермиона пробормотала что-то невразумительное.
- Что ж, может, вы и правы, - задумчиво потирая переносицу, произнес Снейп. И вдруг прямо в лоб спросил:
- А вы не допускаете, что это мог сделать кто-то из студентов?
- Кто? – практически выкрикнула Гермиона. Эта часть их диалога очень напоминала игру в «холодно – горячо», и как раз сейчас стало припекать по полной.
- Это вы – староста, и именно у вас я хотел спросить – кто? – Сенйп глядел на нее крайне неодобрительно.
- Я…я не знаю. Сложность одного из заклинаний…
- В Хогвартсе перевелись талантливые студенты?
И взгляд такой хмурый…
Еще горячее…
Гермиона никогда не страдала косноязычием, а вот сейчас не знала, каким образом выразить свою мысль.
- Нет, не перевелись, но…если учесть об-обстоятельства и …э-э-э…объект приложения заклятия…- заговорила, вернее, залепетала она. Это просто ужасно – вот так вот мямлить, но по-другому вообще не получалось. Но и на этот раз Снейп в точности уловил ее мысль.
- Обстоятельства? – переспросил он, мрачнея. – Объект приложения? Как завуалировано вы выражаетесь, мисс Грейнджер! Иными словами, никто даже не пошевелился бы, потребуйся мне помощь.
- Я не это хотела сказать, - попыталась оправдаться Гермиона, но тщетно.
- Не это? А что тогда? Вот вы сами стали бы помогать в сходной ситуации?
Глава 5Вопрос был с подвохом, чего Гермиона очень не любила. Такие вопросы не подразумевали единственно правильного ответа. Нужно было просчитывать возможные последствия каждого варианта ответа, следить за реакцией собеседника и при необходимости ловко изворачиваться. Все это было противно ее гриффиндорской натуре.
Ответить отрицательно значило не только подтвердить худшие подозрения зельевара, но и ославить весь Гриффиндор перед главой противоборствующего факультета. Падать так низко в глазах Снейпа Гермиона совершенно не хотела. А если утвердительно? За этим, скорее всего, последует какой-нибудь издевательский комментарий.
Так да или нет?
«Добить или вылечить?» - всплыло вдруг в голове. «Мерлин, это просто несправедливо! – в отчаянии подумала Гермиона. – Ну почему именно мне всегда приходится решать эти головоломные вопросы?! Вот бы на мое место Гарри с Роном…»
Но эти двое сидели сейчас в уютной гриффиндорской гостиной, если вкусности из «Сладкого Королевства» и, скорее всего, даже думать про нее забыли.
Несправедливо… Кому-то достались все радости пятничного вечера, а ей – хмурый Снейп, ждущий ответа на поставленный вопрос с неослабевающим вниманием.
- П-почему же, - заикаясь от волнения, произнесла Гермиона, - вам помочь м-можно, но…
- …но только под воздействием Империо или под угрозой Круцио, - глядя на нее в упор, выдал Снейп. – Все с вами ясно, мисс Грейнджер, можете дальше не стараться, - зельевар скрестил руки на груди и отвернулся к книжному стеллажу, завернувшись в мантию.
Девушка озадаченно уставилась ему в спину. Он что, обиделся?! Да поставь Снейп всей группе Гриффиндора, включая Невилла Лонгботтома, «П» за домашнее задание, Гермиона не удивилась бы сильнее.
Странное дело, в последнее время она постоянно застает профессора зельеварения в такие моменты, когда он не похож на самого себя. К чему бы это?
Пока Гермиона размышляла, Снейп снова успел принять вполне характерный для себя высокомерно – безразличный вид. О недавней вспышке эмоций уже ничто не напоминало, перед гриффиндоркой стоял не человек – айсберг.
- Проверка результатов последнего практического занятия показала, что при его выполнении группа Гриффиндора, как всегда, отличилась, - нарочито спокойным голосом информировал он. – Вот только – какая жалость! – не в лучшую сторону. А кроме всего прочего, я не нашел одного из образцов, как ни старался.
Еще бы он его нашел! Она это зелье даже не варила…
- И не обнаружил я именно вашего образца, мисс Грейнджер, - еще один изучающий взгляд задержался на гриффиндорке куда дольше, чем обычно.
Вот они и добрались до самого главного…
- Вижу, вы не сильно удивлены этим известием, - подметил очевидное зельевар. – Вы присутствовали на занятии?
- Да.
- Ингредиенты вы получали?
- Да.
- Зелье вы, насколько я успел заметить, варили?
- Да!
- Где же образец?
- Я не сдала…
- Можно узнать, почему?
- Мне было…стыдно, и я…я подумала…
- Мисс Грейнджер, это отрадно, что вы сохраняете способность думать даже в те моменты, когда вас одолевает чувство стыда, но баллы вам начисляют не за это. И, ради Мерлина, объясните, что зазорного вы усмотрели в необходимости сдать результат работы на проверку?
- Ни-ничего такого…то есть я…
- Мисс Грейнджер! Извольте говорить внятно, иначе мы не расстанемся раньше полуночи! – повысил голос Снейп. Долготерпением он никогда не отличался.
- Я…я неправильно сварила зелье, - разом выпалила Гермиона, ужаснувшись перспективе провести полночи в компании слизеринского декана, - и сдать его…такое…на проверку, просто не смогла… Это ужасно! – ощущая самое настоящее чувство стыда и одновременно удивляясь силе самовнушения, она спрятала лицо в ладонях. Уши и щеки у нее нестерпимо горели.
- И вы в какой-то момент решили, что если не сдать вообще ничего, я этого не замечу, и вопросов у меня не возникнет? – исполненным сарказма тоном поинтересовался Снейп. – Что-то вы темните, мисс Грейнджер. Вы точно ничего не хотите мне рассказать?
Гермиона протестующе помотала головой. Ничего она рассказывать не будет, эта беседа и так уже сильно напоминает допрос в Аврорате! Очень хотелось потребовать адвоката, как в магловских детективных сериалах…
- Все ошибаются, мисс Грейнджер. Можно подумать, вы сами раньше баллов никогда не теряли!
- Но не так же! – воскликнула Гермиона. – Я никогда еще не теряла баллов из-за незнания предмета!
Устремленный на нее взгляд зельевара был откровенно насмешливым.
- Неужели? Вот уж не думал, что вам свойственна такая гордыня. А впрочем, чему я удивляюсь? Неоднократное лжесвидетельство и мелкое воровство за вами уже числятся. Будьте осторожнее, иначе беспокойная гриффиндорская совесть совсем вас заест.
Он еще и издевается! Лекция о добродетелях в исполнении Снейпа – это просто невероятно!
- За последнее практическое занятие вам стоило бы поставить «тролль» и успокоиться на этом, но вы, в отличие от других, не совсем безнадежны, и, если верить вашему декану, балл по моему предмету важен для вас. Так?
Гермиона поспешно кивнула, еще не зная, к чему он клонит.
- Очень хорошо. Поскольку в плане успеваемости вы выгодно отличаетесь от других студентов Школы и учитесь по собственной инициативе, а не под угрозой пыточного проклятия, я могу один раз пойти вам навстречу. Один раз – смотрите, не обсчитайтесь! Я не буду принимать во внимание последнюю лабораторную и ее плачевные результаты.
«Наверное, в Запретном лесу умерло что-то большое и мохнатое, вроде этого кошмарного Арагога… Надо будет потом у Хагрида спросить, - отстраненно подумала Гермиона. – Иначе с чего это у профессора случился припадок человеколюбия»? Как известно, Снейп давно снискал себе сомнительную славу наименее лояльного к студентам преподавателя.
- Но не надейтесь, что я оставлю все, как есть. Во-первых, вы сдадите мне зачет по Метаморфозным зельям, к которым относится и зелье Невидимости тоже. Остальные зелья вы вспомните самостоятельно.
- Омолаживающее и Старящее зелье… - тут же начала вспоминать Гермиона. Голос у нее был совершенно убитый.
- И про Оборотное зелье не забудьте, - любезно напомнил Снейп, прекрасно зная о непростой истории отношений гриффиндорки с этим составом. Профессор усмехнулся, глядя, как та прячет глаза. Будет знать, как красть ингредиенты у страшного преподавателя – да так ловко, что он не сразу заметил!
- Полный список зелий из этой группы вы найдете в соответствующей лекции, - Снейп мерил шагами лабораторию, искоса глядя на гриффиндорскую старосту, заметно опечаленную перспективой сдать индивидуальный зачет.
Тут было, отчего затосковать – более дюжины сложных, многокомпонентных зелий!
- И зачет вы будете сдавать в форме лабораторной работы, - Снейп явно вознамерился ее добить. Ему это с успехом удавалось.
Но вот, наконец, зельевар, видимо, счел, что всё хорошее – даже издевательство над гриффиндорской Невыносимой Всезнайкой – должно рано или поздно кончиться. Тем более что было уже скорее поздно, чем рано, от пятничного вечера оставалось всего ничего, недалеко было до отбоя.
- Жду вас в своей лаборатории в следующий четверг к семи часам, - напоследок услышала Гермиона. – Вы ведь теперь точно знаете, где она находится. А теперь можете быть свободны.
Девушка направилась к выходу, с ужасом представляя, какой долгий путь до гриффиндорской башни ей предстоит преодолеть. Но тут ее остановили.
- Да, мисс Грейнджер, пока вы не ушли… Потрудитесь подойти к столу и забрать фиал, который вы так неосмотрительно забыли на последнем занятии. Это наверняка ваш личный, в стандартной комплектации лаборатории таких не предусмотрено.
Искренне мечтая только об одном – скорее выбраться отсюда и оказаться, в конце концов, в своей комнате, Гермиона подошла к указанному столу, мгновенно нашла свой трансфигурированный фиал – граненый, белого стекла – и сунула в карман. «Надо будет завтра зайти к мадам Помфри и попросить у нее успокоительного», - устало подумала она. И вдруг как будто что-то щелкнуло в голове.
Успокоительно зелье…зелье Невидимости…зелье, которое она варила вместо него…
Образец зелья…трансфигурированный фиал…
Фиал, который она оставила ненадписанным в кабинете зельеварения…о котором она не должна была ничего знать…
И который только что взяла, узнав среди десятка других!
Гермиона замерла на месте, с ужасом глядя на стоящего у книжного стеллажа зельевара. Не понадобилось никакого чтения мыслей, никакой Сыворотки правды. Она сама только что выдала себя с головой. «А ты серьезно надеялась обмануть шпиона с двадцатилетним стажем?» - ехидно поинтересовался внутренний голос. Вынужденная признать, что так и было, Гермиона обозвала себя последней дурой, уверенная, что и Снейп о ней не лучшего мнения.
А профессор имел вид человека, только что подтвердившего важную для себя гипотезу и потому весьма довольного.
- Мисс Грейнджер, - очень спокойным и неожиданно доброжелательным голосом заговорил он, останавливаясь в двух шагах от гриффиндорки, - я с самого начала нашей беседы практически не сомневался в том, что это именно вы были в тот вечер в моей лаборатории. Если еще точнее, я догадался обо всем еще тогда, в Большом зале, не без помощи нашей любезной мадам Помфри. А вы только что блестяще подтвердили мои выводы. Время уже позднее, но отсюда вы уйдете, только когда ответите на простой вопрос: зачем вам все это было нужно?
Состояние Гермионы Грейнджер в тот момент невозможно было описать словами. Внутри у нее все бушевало, страх, ярость, обида и жажда справедливости слились во что-то единое, абсолютно непередаваемое. Эта невероятная смесь бурлила, сдерживаемая, уже давно, но только сейчас ее напора оказалось достаточно, чтобы смести все барьеры. Вопрос Снейпа просто стал последней каплей.
Тоном, исключающим любые возражения, гриффиндорка заявила, что оставляет за собой право выбора и возможность помогать любому – на свое усмотрение. Общественное мнение она знает, в своих поступках учитывает, но предпочитает иметь и свое собственно тоже, которое в некоторых случаях может разительно отличаться от общественного. На этом основании она отказывается присоединиться к травле одного конкретного человека – угадайте, кого именно – несмотря на все его антиобщественные высказывания и поступки. Таковых деяний, по ее мнению, было более чем достаточно, но все это она оставляет на усмотрение того самого человека, умного и проницательного, но с ужасным характером и убийственной манерой общаться с людьми. Ему виднее, чего именно он пытается добиться таким образом.
Ещё мисс Грейнджер считала, что желать другому зла – безразлично, в какой форме – недопустимо. И если бы случилось то, о чем эти идиоты (Мерлин свидетель, она так и сказала!) столь страстно мечтали, в конечном итоге не обрадовался бы никто, кроме красноглазого урода Волдеморта, а этого хотелось бы избежать.
Выяснилось также, что о сделанном гриффиндорка не жалеет и повторила бы все вновь, если бы пришлось. Под конец своей проникновенной речи мисс Грейнджер вспомнила всех тех, кому еще не успела уделить внимания. Она прошлась на счет своей любимой мадам Помфри (конфликт конфликтом, но когда у тебя под носом творится такое безобразие – это уже удар по профессиональной репутации, а вопрос с активным сопротивлением медицинскому вмешательству решается путем прямого распоряжения директора, чьей помощью стоило заручиться заранее), не пожалела всеми уважаемого Альбуса Дамблдора, который, конечно, весь в делах и заботах глобального масштаба по обеспечению светлого будущего, вследствие чего в Школе практически не бывает и не видит, что кое-кто – не будем показывать пальцем – твердо вознамерился до этого самого будущего не дожить, если не убившись на своей трижды проклятой «работе по совместительству», то померев в стенах родного учебного заведения в гордом одиночестве. А это будет совсем уж несправедливо и подорвет её, Гермионы, веру в торжество справедливости, потому что как раз этот человек делает для будущей победы всё возможное – и даже кое-что невозможное. Может, некоторые этого и не ценят, но это их личное дело, - тут гриффиндорка замолчала, чтобы перевести дыхание, а потом, отчаянно краснея и заговариваясь от смущения, добавила, что есть и такие, которые ценят.
Напоследок мисс Грейнджер упомянула доблестный Аврорат, который, как всегда, проявляет небывалое рвение, вот только рвется не туда и подозревает не тех, кого следует, Министерство («Никакой практической пользы, одно крючкотворство! Наверное, если оглушить этих дармоедов «Ступефаем» и расставить получившиеся изваяния вокруг Фонтана Дружбы, а статуи, наоборот, засунуть в кабинеты, никто и не заметит разницы») и даже Упивающихся всех мастей, включая их харизматического лидера.
Когда красноречие мисс Грейнджер, наконец, иссякло, в помещении надолго воцарилась звенящая тишина. Гермиона без сил опустилась на табурет, по удачному стечению обстоятельств стоящий прямо за спиной. В противном случае она упала бы на прямо пол – ноги совершенно не держали.
Неожиданно накатившее на нее негодование схлынуло, будто его и не было, а вот Снейп, который слушал ее импровизацию, сначала хмурясь, потом со все возрастающим изумлением, а под конец вообще привалившись к книжному стеллажу под таким углом, будто внезапная слабость одолела и его тоже, напротив, остался.
Мерлин, что на нее нашло?! Что за бездна бесконтрольных эмоций и слов ее затянула в свои темные недра? В жизни Гермионы было всего несколько моментов, когда она чувствовала себя столь же неловко. Вот и сейчас ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть Снейпа и не слышать того, что он сейчас скажет…
- Однако, мисс Грейнджер… А вы, оказывается, сильны в риторике, - наконец, изрек зельевар, уже принявший строго вертикальное положение и отделившийся от стеллажа. – Я, конечно, давно подозревал, что все гриффиндорцы – натуры горячие и увлекающиеся, но сейчас вы даже меня…удивили, - добавил он, искоса глядя на нее, будто интересовался, а не собирается ли мисс Грейнджер выкинуть еще что-нибудь…эдакое?
Гермиона не собиралась. «Профессор и так уже наверняка думает, что такой идиотки ему видеть еще не приходилось», - сгорая от стыда и бессилия что-либо исправить, думала она, нещадно теребя прядь кудрявых волос. Но все же нашла в себе силы поднять голову – и тут же поймала его взгляд.
Черные глаза, пронзительные, как всегда…но сейчас в их глубине было что-то необычное, едва различимое, далекое от того холодного высокомерия или оскорбительного презрения, которые обычно их наполняли. Там было что-то новое, еще не похожее на золотистые теплые блики на озерной воде, но колючие острые льдинки словно таяли одна за другой…
- Знаете, мисс Грейнджер, - задумчиво проговорил Снейп, - если бы нечто подобное было сказано на памятном мне заседании Визенгамота семнадцать лет назад, мне не пришлось бы неделю провести в Азкабане, да и заступничество Дамблдора не потребовалось бы. Вы были столь убедительны, что даже я сам, не знай я, о ком идет речь, проникся бы…
- П-простите, - смущенно прошептала Гермиона, уже не зная в точности, за что именно просит прощения. Ей стало совсем уж неуютно, и девушка обняла себя за плечи в тщетной попытке согреться. Она выглядела такой измученной, что Снейпу даже стало ее жаль.
- Просветите меня, мисс Грейнджер, за что вы извиняетесь? – спросил он, хмурясь. – Должен признать, вы оказали мне большую услугу…
«Нет, вы послушайте, - впервые за нынешний вечер дал знать о себе внутренний голос, – он признает! Мерлин, какие жертвы! Не умрешь от столь титанического усилия, я надеюсь?» - достойным завершением этой колкости стала бы иронично вздернутая бровь, но увы, это было невозможно.
«Заткнись, - беззлобно, просто в силу привычки отмахнулся Снейп. – Язвить потом будешь». И вновь обратился к другому, зримому собеседнику:
- Я позволю себе отступить от своих собственных правил и начислить факультету Гриффиндор… - секундная пауза, в течение которой зельевар быстро прикинул, какое количество баллов будет ощутимой прибавкой, но в то же время не настолько большой, чтобы ему стало противно смотреть в зеркало, - …двадцать пять баллов.
Зельевар старательно сохранял внешнее спокойствие, а внутри удивлялся: «Неужели это я сказал???» Но приходилось признавать, что так оно и есть.
Предавшись грустным мыслям о только что принесенной жертве, Снейп не сразу заметил, что гриффиндорка смотрит на него огромными, широко распахнутыми глазищами с выражением…чего? Изумления? Недоверия? Ужаса?
- В чем дело? – на всякий случай уточнил Снейп, но Грейнджер на его слова вообще никак не отреагировала.
«Сев, ты меня разочаровываешь, - поспешил встрять внутренний голос. – Сам подумай: слизеринский декан поощряет красно-желтый факультет баллами. Как ни крути, действие еще более иррациональное, чем деление на ноль. Вот девочка и впала в прострацию, мозг отказался принять подобный факт». Снейп этот комментарий проигнорировал.
- Мисс Грейнджер, - никакого отклика. – Мисс Грейнджер! – уже почти рявкнул он и для верности щелкнул пальцами практически у нее перед носом. Грейнджер моргнула глазами раз-другой, взгляд ее приобрел осмысленность.
- Спа-пасибо, профессор, - молвила она почти бескровными губами.
«Хлопнется в обморок прямо здесь», - ужаснулся Снейп. Извергом он не был, и лицезрение бесчувственных студенческих тел, устилающих пол его лаборатории, никакой радости ему не доставляло. Вопреки широко распространенному мнению.
Но гриффиндорка устояла.
«Отпустил бы ты ее, что ли? – предложил внутренний голос. – Что-то она у тебя засиделась… Вечер пятницы, как – никак, ей бы сливочное пиво с друзьями пить, а ей приходится тут сидеть, на тебя смотреть…»
«Ну вот что, - взвился Снейп, - мне тут советчики, вроде тебя, не нужны! Сейчас не время…»
- Чтоб тебя! Время! – довольно громко сказал он уже вслух, резко разворачиваясь к единственным в лаборатории часам. Часы показывали без трех минут десять. Сообразив, что еще немного – и ему придется провожать гриффиндорку до самой факультетской гостиной, Снейп констатировал очевидное:
- Уже десять часов. Но вам как старосте еще разрешено появляться в коридоре. Что ж, будем считать, что на этом разговор окончен. Можете быть свободны, мисс Грейнджер – и не забудьте про следующий четверг, я напоминать не стану.
Жест, которым он указал в сторону двери, вышел каким-то господским, практически малфоевским, но гриффиндорка этого даже не заметила.
Гермиона дернулась, будто с нее только что сняли «ступефай», пробормотала нечто, долженствующее, по все видимости, означать «Всего доброго, профессор» и поспешила покинуть аудиторию со всей доступной ей скоростью. Скорость гриффиндорка развила, между прочим, вполне приличную.
Она сейчас не могла думать вообще ни о чем, только радовалась, что невероятная история с ее неожиданной «медицинской практикой», кажется, кончилась для нее вполне благополучно. Над событиями этого странного вечера – пожалуй, самого странного в ее жизни – она еще успеет подумать.
Но это будет потом.
*****
С некоторым беспокойством глядя вслед Гермионе, чьи каблучки выбивали дробь уже у самой двери, Снейп благоразумно сдержал чуть было не сорвавшееся с языка пожелание спокойной ночи. Во-первых, оно не вписывалось в образ злого и страшного профессора, к которому все ученики давно привыкли, а во-вторых, почти наверняка привело бы к плачевным последствиям: спокойствия у Грейнджер точно не прибавится, и она еще, чего доброго, споткнется на лестнице и повредит себе что-нибудь. Тогда уже ему, Северусу Снейпу, придется в качестве ответной любезности тащить гриффиндорку в Больничное крыло.
Профессор представил себе выражение лица Помфри, если он заявится к ней на ночь глядя с бесчувственной Грейнджер на руках…м-да. Если на Авада, то Круцио ему точно обеспечено, он даже рта раскрыть не успеет.
Снейп оборотисто и совершенно непечатно выразился, дернул у горла застежку мантии, сорвал ее, скомкал и зашвырнул в дальний угол. Пыльно, наверное… Но ничего, эльфы потом почистят!
«Ну и чего ты добился? – ехидно заговорил в наступившей тишине внутренний голос. – Строил тут из себя аврорского дознавателя».
Снейп скривился. Об аврорских дознавателях у него сохранились далеко не радужные воспоминания. Даже переносица вдруг заныла.
- Она не выглядела испуганной, - возразил он. Для разнообразия – вслух. – Она же с Гриффиндора и всё время впутывается во всякие неприятности со своими дружками…
«Но три часа кряду в твоих плесневых подземельях она ведь раньше не проводила?»
- Почему это они плесневые? – возмутился Снейп.
«А какие же? Именно что плесневые и есть. Отличное место для всяких там пауков, слизняков и прочих…гадов…»
- …вроде меня? – уточнил Снейп. – Ты ведь это хотел сказать?
«И для тебя тоже. Доволен?»
- Нет.
«Тогда какого чёрта спрашивал?»
Снейп пожал плечами, плеснул в тяжелый стакан на два пальца Старого Огденского и, не глядя, упал в стоявшее около камина кресло, привычным движением закинув ноги на решетку.
Наверное, он и в самом деле был не прав… Эта девочка – кто бы мог подумать! – оказала ему такую услугу на свой страх и риск, прекрасно зная его более чем отвратительный характер. Воистину, только гриффиндорцам свойственна такая безрассудная храбрость. Другой бы на ее месте…
«Другой на ее месте хватил бы тебя по голове чем-нибудь потяжелее, припомнив всё хорошее», - радостно отозвался внутренний голос.
Снейп задумчиво провел рукой по волосам, как будто хотел убедиться, не опередил ли кто мисс Грейнджер, и не красуется ли в действительности на затылке огромная шишка. Шишки не было. «Повезло, - подумал Снейп. – Спуститься в подземелья по своей воле желающих, к счастью, довольно мало… Но Драко! Вот ведь маленький негодяй, даже не зашел! Весь в отца, крестничек! Ничего-ничего, об этом мы еще поговорим…» Вслух он, однако, сказал совсем другое:
- Ничего подобного! Любой другой на ее месте просто позвал бы Помфри.
Если честно, это больше смахивало на попытку убедить в сказанном себя самого. Недовольный этим фактом, зельевар наколдовал кусочек льда и взмахом палочки отправил его в стакан.
«Да-да, - непонятно чему обрадовался внутренний голос. – Вот только ты с ней поссорился, помнишь?» Снейп презрительно фыркнул в ответ.
- Она бы все равно пришла, - сказал он. Впрочем, без особой уверенности. И внутренний голос, зараза такая, сразу это почувствовал.
«Еще чего! И не подумала бы! Чем она там обещала тебя лечить? Ядами, кажется? Давай, сходи за рецептиком!»
Враг был просто счастлив. Он знал, что прав – и торжествовал.
- Ну ты и негодяй! – не сдержался Снейп. – Помфри при всей своей нелюбви ко мне…
«…которую ты так старательно лелеешь…»
- Заткнись! Так вот, Помфри никогда не нарушила бы клятву Гиппократа.
«Ты сам-то в этом уверен? – нагло поинтересовался внутренний голос. – Мне кажется, ты сильно себе льстишь. А впрочем, может, ты и прав… Помфри связана профессиональными обязательствами и вынуджена помогать любому, хоть распоследнему Упивающемуся…»
- Ну, спасибо за лестный отзыв!
«Всегда пожалуйста! Кто тебе еще правду скажет? А что касается Поппи…если бы ей предоставили право самой выбирать пациентов, готов биться об заклад, что ты в число избранных не попал бы даже за деньги!»
Хрясь! Бокал с остатками виски за какую-то секунду преодолел расстояние до мраморной каминной полки и разлетелся на сотню мелких осколков. Снейп, раздосадованный сверх всякой меры, краем глаза поглядел на это безобразие и смилостивился над объектом приложения своего недовольства, собрав бокал при помощи «репаро». Вопрос с Помфри можно было считать закрытым.
«А никто другой к тебе бы даже не сунулся, - подвел промежуточный итог их горячих прений внутренний голос. – Ты бы поблагодарил девочку, а?»
- Я поблагодарил, - по возможности вежливо сообщил Снейп.
«Двадцать пять баллов Гриффиндору, - противно картавя, передразнил внутренний голос. – И это все, на что тебя хватило? Любезно, ничего не скажешь!»
- Я и любезность рядом никогда не стояли, - для видимости отмахнулся зельевар. – А что я ей должен был предложить, по-твоему?
«Предложил бы ей сотню галлеонов, - внутренний голос явно издевался, но тщательно это скрывал. – От них юная леди точно не отказалась бы. А твою благодарность она видела в…»
- Отнюдь, - отчего-то воспротивился Снейп, - предложение денег ее наверняка оскорбит…
«Откуда ты знаешь? – прошелестел внутренний голос. – Ты же не пробовал».
- И не собираюсь. А потом, сто галлеонов – это очень много…
«Действительно, - с готовностью подтвердил внутренний голос, - это слишком много, ты прав. Ты столько просто не стоишь».
Следовало, наверное, возмутиться, но Снейп промолчал. Странно, но он больше не злился. Глядя на рыжие всполохи огня, Северус Снейп где-то в глубине души соглашался со всем, сказанным в его адрес.
Если вдуматься, то вот он, анекдот, по сравнению с которым многие другие – просто ничто: один из самых титулованных зельеваров магической Британии чуть было не загнулся от банального гриппа! Упивающиеся, сами того не подозревая, были буквально в шаге от небывалого успеха, а Орден Феникса – от грандиозного провала. Хотя это еще как сказать… Вполне возможно, что Лорд Волдеморт, узнав об обстоятельствах кончины своего Мастера Ядов, лопнул бы со смеху, так и не дождавшись Поттера и окончательного выяснения отношений. Если бы не Грейнджер…
Профессор Снейп недовольно нахмурился.
Будучи по натуре человеком сильным и очень гордым, он всегда вел себя так, чтобы никому и никогда не быть обязанным. А вот теперь – что за насмешка судьбы! – он задолжал по-крупному, и не кому-то, а представителю столь нелюбимого им факультета, гриффиндорцу…вернее, гриффиндорке! И это был долг не из тех, от которых можно откупиться деньгами.
Да, вот еще загадка природы… Похоже, что Грейнджер помогала ему совершенно искренне, бескорыстно и по собственному желанию.
«Ну и зачем ей это нужно? – снова оживился внутренний голос. – Зачем она вообще с тобой связалась?»
- Гриффиндорское благородство? – предположил Снейп. Внутренний голос хихикнул:
«Может быть. А может быть, и нет».
- Нет?
«Не только».
- Ты что, в загадки со мной играть собрался?!
«Ну…выгораживает же она тебя перед друзьями, оправдывает. Сам же слышал».
Снейп, конечно, слышал. И не раз.
- И что с того? – подозрительным тоном осведомился зельевар.
«Ничего, - сразу сник внутренний голос. – Эти молодые девушки такие странные, никогда не поймешь, что у них в голове…»
В голове у мисс Грейнджер, в отличие от многих других, были мозги, и это вселяло некоторый оптимизм.
«Да начислю я ей еще баллов, - после некоторого раздумья решил Снейп. – Прямо на следующем занятии, вне зависимости от того, что она там сварит». Внутренний голос удовлетворенно замурчал.
«А как быть с этой дурацкой отработкой, что ты ей назначил? – осторожно поинтересовался он минуту спустя. – Отменить-то ты ее не сможешь, гордость не позволит».
«Отменить? – подумал зельевар. – Ну уж нет, назначил – так назначил! Нравится ей заниматься лекарственными средствами? Вот пусть их и готовит. Для Больничного крыла, там как раз пора запасы подновить».
Определенно, эта идея ему нравилась.
«А помнишь, - вдруг непонятно зачем сказал внутренний голос, - как тебе нагадали, что твоей женой станет девушка с карими глазами и каштановыми волосами?»
Снейп дернулся, как от удара, разлив виски на ковер. Вот этого он точно не ожидал…
- Не надо! – воскликнул он, ощущая, что сердце пропускает несколько ударов подряд. – Зачем ты так?!
Он все прекрасно помнил. Ведь это предсказание сделала ему Лили Эванс.
Лили…
Они учились тогда курсе на пятом, и Лили купила в лавке Зонко какой-то глупый набор, предназначенный для розыгрышей на дружеских вечеринках. Желая немедленно попрактиковаться, она искала кого-нибудь из ребят, но первым на глаза ей попался именно Северус, изучавший в библиотеке толстый пыльный том.
Выслушав пророчество с еще более хмурым видом, чем обычно, Снейп посмотрел на яркую, как солнечный зайчик, и светло улыбающуюся Лили, и неожиданно для самого себя выпалил, что в качестве миссис Снейп – если таковая вообще когда-либо будет, - ему видится совершенно другая девушка, с рыжими волосами и зелеными глазами. Лили, к неудовольствию библиотекарши мадам Пиннс звонко расхохоталась и на секунду заключила растерявшегося Снейпа в объятия.
А потом в библиотеку заявились Мародеры, и, конечно, не удержались от колкостей в адрес весьма взъерошенного слизеринца, который предстал перед их взорами. Сам Снейп сидел, вперив взгляд в книгу, хотя строчки расплывались у него перед глазами, и старательно скрывал одолевавшее его смущение.
Четверо гриффиндорцев расположились за соседним столом, и Северус краем уха слышал их разговор.
Они радостно согласились на предложенную Лили игру «Загляни в будущее» и по очереди выслушали, что им предначертано. Выходило, что Сириус не женится никогда; он тогда еще шутил на тему: «Я – под венец? Да никогда в жизни, я скорее умру» и всем своим видом выражал одобрение услышанному. С Люпином получилась какая-то заминка – Лили вертела карты так и сяк, потом неуверенно сказала, что либо у Римуса будет девушка с разноцветными волосами, меняющая прически по три раза на дню, либо их тихий друг-оборотень – потенциальный многоженец. Эта новость вызвала всеобщее веселье, а бедный Люпин залился краской до самых ушей.
Когда дело дошло до Поттера, то краснеть пришлось уже самой Лили. Она почему-то смешалась, закрыла лицо руками, а потом, ничего не говоря, со скоростью снитча вылетела из библиотеки, бросив и свои вещи, и гадательный набор.
Удивительно, но Лили тогда не ошиблась ни в чем, ее предсказания сбылись.
Сбылись для всех, кроме него.
Мог ли он предполагать тогда, что через два с небольшим года Лили станет женой другого, а еще через два ни Лили, ни Джеймса уже не будет в живых… Все это, давным-давно обдуманное, выстраданное и пережитое, сейчас отозвалось тягучей, тупой болью.
Вечер был безнадежно испорчен.
«Опять будешь самоистязаться весь остаток дня?» - недовольно спросил внутренний голос.
- Сам же напомнил, - буркнул Снейп. – Нечего теперь жаловаться!
«Мог бы для разнообразия подумать о чем-нибудь более приятном», - последовало предложение.
- О чем, например?
«Ну, хотя бы об этой мисс Грейнджер…»
- Ты опять? Вот ведь недобитый возмутитель спокойствия!
«Не понимаю, чего ты так разнервничался? Или принадлежность юной мисс к Гриффиндору вызывает у тебя стойкое несварение?»
- Остряк… Да плевать мне на Гриффиндор.
«А что тогда? Только не говори мне, что она тебе неприятна!»
- Ничего подобного. Почему это она должна быть мне неприятна?
«Вот-вот, и я о том же!» - воодушевился внутренний голос.
Но Снейп его уже не слушал, он размышлял.
Мисс Грейнджер – девушка умная, гораздо умнее всех своих сокурсников, не просто вместе взятых, но и возведенных в квадрат. Что, если пригласить ее ассистенткой в лабораторию?
Идея совсем неплохая, если вдуматься… Теорию она знает весьма неплохо, все нужные материалы прочтет с интересом. Она аккуратна, посуды не бьет, котлов не взрывает, ингредиентов не рассыпает. А если он, Снейп, хоть немного попридержит свой крутой нрав, гриффиндорка сможет проявлять все эти похвальные качества даже во время совместной работы.
«Вполне возможно, - поддержал эту идею внутренний голос. – По крайней мере, она не падает в обморок в твоем присутствии и сохраняет некоторую способность мыслить».
Да уж, среди студентов Хогвартса это весьма редкое качество…
Впервые за все годы преподавательской деятельности Северус Снейп подумал, что он, пожалуй, слегка перестарался в укреплении своей ужасной репутации в стенах этого учебного заведения.
Дамблдор еще давным-давно предлагал ему взять ассистента, но Снейп каждый раз приходил в ужас, представляя, как какой-нибудь оболтус громит его бесценную лабораторию. Но стоило поставить на место гипотетического оболтуса мисс Грейнджер, и перспектива обзавестись помощником уже не выглядела такой пугающей…
Решено! Завтра он предложит гриффиндорке место своего личного ассистента.
«Завтра суббота», - напомнил внутренний голос.
- Да?..Ну да…
«А потом, дай девочке придти в себя, напугал ее до полусмерти…»
- Хорошо, как скажешь. Но в понедельник – предложу!
«Давай-давай, тебе давно уже нужен кто-то рядом».
- Для чего это? – несказанно удивился Снейп.
«Да хотя бы для того, чтобы ты, голодный, сутками не сидел над очередным вонючим зельем… Гастрит у тебя уже имеется, еще пара таких случаев – и язва тебе обеспечена!»
- Какая забота… Еще для чего?
«Ты же к жизни совершенно не приспособлен! Тебе надо напоминать, что пора затопить камин, а не промерзать до костей в своем склепе, что нужно сменить легкую мантию на зимнюю. И свое лекарство от головной боли ты регулярно забываешь готовить – а скручивает так, что впору выть…»
- Да ты наглец, как я погляжу… Будет тебе известно, что головная боль – следствие постоянной блокировки сознания. Хоть я и первоклассный окклюмент…
«Окклюмент ты, конечно, первоклассный, но голова у тебя раскалывается, как у распоследнего магла! Так что не спорь!»
- Положим, что так. Еще что?
«Да ничего! – вконец осерчал внутренний голос. – Ты скоро с людьми разговаривать разучишься! Сидишь в своих подземельях, как старый пень…»
- Это я старый? – обиделся Снейп. – Мне всего тридцать семь лет!
«Славно, что ты еще об этом помнишь. Но брюзжишь – то ты так, будто тебе все сто!»
- Иди к черту! И потом, все, что ты здесь наговорил, не имеет никакого отношения к обязанностям ассистента.
«Ничего, мисс Грейнджер – девушка весьма сообразительная и инициативная».
- Сказать, где я видел подобную инициативу?
«Ну давай, скажи! Только вспомни сначала, что людей, которые искренне о тебе пекутся, можно пересчитать по пальцам одной руки!»
- Без тебя знаю, - устало отмахнулся Снейп.
Дрова в камине уже догорали, сворачиваясь чешуйками золы. Зельевар с некоторым сожалением смотрел на слабеющее пламя, однако он уже пребывал в том дремотном и расслабленном состоянии, столь характерном именно для пятничных вечеров, когда разум еще ясен, но телу порой бывает в тягость сменить одну ленивую позу на другую. Для Снейпа, обычно нервного и издерганного, такое состояние было непривычно – слишком уж редко оно его посещало, - так что теперь он отдавался ему целиком.
Зельевар решил для себя, что с утра пораньше явится на завтрак. О да, утро субботы он обычно проводит у себя в подземельях, это все знают – но ведь можно и удивить коллег! – а после завтрака переговорит с Макгонагалл. Надо же поставить ее в известность о том, что мрачный слизеринский декан имеет виды на ее любимую ученицу.
Снейп усмехнулся. Ну и формулировочка – «имеет виды»!
Посмотрим, что она ему ответит… Прямо не откажет, это точно. Сама же намекала, что девочке нужен высокий балл по зельям, а хорошие оценки всегда достаются нелегким трудом, ей ли об этом не знать? Да, так он Минерве и скажет, и лицо при этом следует сделать как можно более недовольное и надменное – пусть думает, что гриффиндорке ничего хорошего не светит.
Да и Помфри отныне грозит перспектива видеть свою любимицу в тех редких случаях, когда та будет приносить в Больничное крыло свежие лекарства. Все остальное время мисс Грейнджер будет трудиться на нелегком поприще продвинутого зельеварения.
«Ну разве можно быть таким зловредным? – посетовал внутренний голос. – Неужели ты хочешь еще Макгонагалл и Помфри записать в свои личные враги? Они за девочку так переживают, что сговорятся и сообща тебя растерзают».
- Ничего, - самоуверенно заявил зельевар. – Меня Грейнджер спасет, у нее хорошо получается.
Внутренний голос даже не нашел, что на это ответить.
Снейп блаженно потянулся в кресле и посмотрел на пустой бокал. Еще немного Огденского – как раз то, что надо! Янтарная жидкость пятнадцатилетней выдержки приятно согревала изнутри, мысли текли свободно и неторопливо.
На гриффиндорку вполне можно положиться, следовательно, переложить часть рутинных дел. Ей это будет полезно, пусть практикуется, а вот у него высвободится часть времени для более серьезных исследований. Ведь сколько отложенных «на потом» идей ждут своего часа! Некоторые из них тянут даже на статью в периодическом издании «Зельеварение сегодня», самом авторитетном в Западной Европе и волшебной Британии. Он там не публиковался, наверное, года два, хотя редакция каждый месяц гоняет из Лондона сову с приглашением к сотрудничеству.
А ему, стыдно сказать, совершенно нечего было предложить, он только ядами в последнее время и занимался – и одновременно противоядиями, уже для Дамблдора. Эти работы точно не из тех, которые стоит публиковать в открытых источниках.
Да, конечно, у нас нынче всё для войны, всё для победы…но как он устал от этих героических лозунгов, кто бы знал! Хочется просто наплевать на всех и вся – и сделать что-то для самого себя. Он и так слишком многое откладывает на завтра…которого вполне может и не быть…
Однако эти грустные мысли зельевар тут же прогнал прочь.
Если гриффиндорка хорошо себя проявит, можно будет указать ее имя в будущей публикации. Статья в серьезном издании, особенно в соавторстве с известным профессором, еще ни одному студенту не повредила.
«Несомненно, это будет большим плюсом при поступлении в выбранное учебное заведение», - согласился внутренний голос.
Что? Какое учебное заведение? Ах, да…Она же на шестом курсе, учиться здесь ей осталось каких-то полтора года…
«Ну откуда тебе знать? – вкрадчиво проговорил внутренний голос. – Вдруг, поработав на кафедре, она захочет остаться здесь же преподавать».
- Зельеварение?!
«Почему бы и нет?»
- Не смеши! У нее нет никакого опыта.
«Ничего, ты поделишься с ней своими педагогическими наработками».
Северус Снейп честно попытался представить себе Гермиону Грейнджер, вышагивающую по кабинету в длинной черной мантии до пола и с недовольным выражением лица, но на фразе: «Двадцать баллов с Гриффиндора! Вон из кабинета!», сказанной ее голосом, у зельевара отказало воображение.
- Ну да, ты еще скажи, что она жить в подземелья переедет! – недовольно проворчал он.
«Можно подумать, ты станешь активно протестовать!»
- Да ты… Да я тебя… На что это ты намекаешь?! – рассердился Снейп.
«Только на то, - самым невинным тоном пояснил внутренний голос, - что у тебя в подземельях куча свободных помещений».
- Смотри у меня! – неопределенно пригрозил Снейп.
«Поживем – увидим», - так же неопределенно ответил внутренний голос и на этом оставил зельевара в покое.
Что ж, и правда, поживем – увидим.
Пусть Грейнджер пока поработает ассистенткой. Захочет пойти учиться – пусть учится, захочет преподавать – пусть пробует. Переехать в подземелья? Пожалуйста! Никто ведь не знает наперед… Хотя порой случается так, что шутливые предсказания из магической сувенирной лавки оказываются точнее, чем пророчества маститых оракулов…
Как там было? Карие глаза, каштановые волосы? Кажется, именно так. Посмотрим, Лили, насколько правдиво твое предсказание. По крайней мере, в тех, прежних, ты не ошибалась.
Жизнь – та еще штука… Все может быть.
Слабый огонек в камине дрогнул в последний раз – и погас.
Но в полной темноте мечталось даже лучше.
Все может быть.
Январь – апрель 2009 г.
Конец
---------------------------------------------------
Уважаемые читатели, буду признательна Вам за отзывы!
