ConflictДорогие читатели!
В связи с неполадками, автор заново выкладывает удаленные главы, скорбит по безвозвратно утраченным отзывам и благодарит всех, кто подписывался на фанфик.
Ваша skagena_bilka
В одиннадцать лет мы выбираем свою первую палочку и думаем, что уж теперь-то станем всесильными волшебниками. Теперь мы сможем контролировать свою магию.
Строгим требовательным тоном будильник прокричал:
- Персефона Летиция Паркинсон, подъем! Персефона Летиция…
- Да-да, уже встаю, – пробормотала я сквозь сон, безрезультатно пытаясь отключить назойливый механизм, не открывая глаз.
Каждое утро хочу поменять менторский голос мамы в будильнике на чей-то более сексуальный (вроде солиста группы "Чары любви"), и каждый вечер мне не до этого.
Первого сентября Хогвартс-экспресс мчит нас в магическую Школу.
Все, я открыла глаза. Больше нет смысла притворяться спящей. Началось еще одно дурацкое утро. Самая бесполезная и беспощадная часть суток.
В волнительном предвкушении мы ожидаем, что старинный замок откроет перед нами свои многовековые тайны, и мы постигнем нечто очень важное, а это "важное" в последствии позволит нам стать заметными и выдающимися личностями магической Англии.
Я тупо уставилась на декабрьский номер "Ведьмополитена", который валялся на полу. Сексапильная блондинка с обложки подмигнула и приветственно помахала пальчиками. В ответ я только скривилась.
Наивный самообман! Вместо неограниченной свободы в колдовстве, мы получаем список правил, которым должны неукоснительно следовать.
- И скажи на милость, Панси, - спросила я себя, медленно сползая с кровати, - какого дементора ты читала этот гребаный журнал
(зеваю) до двух часов, если могла преспокойненько спать и видеть в своих снах …
Ладно, пусть это останется в моих снах.
Десять месяцев в году мы живем в закрытом пространстве, откуда (если будем паиньками), нас выпускают прогуляться до небольшой деревушки неподалеку – вот и вся радость.
Я обернулась полотенцем, взяла зубную щетку и направилась в душ. Блин, и почему у всех слизеринок такое же устойчивое желание помыться с утра пораньше? Я решительно прошла к ряду кабинок. На волосы тут же осели капельки пара.
Замкнутость и ограничения неизменно ведут к конфликтам.
- Эй, Панси, ты куда? Здесь вообще-то очередь!
- Закрой свой писклявый рот, Астория, без тебя тошно, - ответила я. Что-то эти малявки зарвались, надо бы провести воспитательную беседу.
Мы срываем злость не только на врагах, но и на дорогих нам людях. А это уже совсем нехорошо.
Тем временем одну из кабинок освободила Миллисент. Обменявшись приветствиями с подругой, я захлопнула дверь перед энным количеством возмущенных девушек. Бла-бла-бла… Подождете! Староста должна выглядеть лучше всех.
Даже для нашего "дружного и сплоченного" факультета…
Не спеша натянув на себя мантию, я вышла в гостиную. Тут меня уже ждали два самых очаровательных парня Хогвартса: Блейз Забини и Драко Малфой.
Интересно, а Грейнджер тоже так думает, когда видит перед собой каждое утро Поттера и Уизли? Даже если и так, то это неправда. Истинно лучшие представители сильного пола Школы в моем распоряжении.
- Панс, сколько можно тебя ждать? – Драко недоволен: плохое настроение. И судя по тому, что испортилось оно после вчерашнего дежурства, легко догадаться, кто приложил к этому руку… или другую часть тела.
- И тебе доброе утро, Драко, - сладко улыбнулась я, - как спалось?
- Превосходно, - беззлобно огрызнулся он.
Вопреки всем слухам, сплетням и домыслам, я никогда не была влюблена в Малфоя, равно как и он в меня. Простите, я не могу питать столь нежных чувств к человеку, с которым сидела на одном горшке. Он мой шестиюродный брат (если ничего не путаю). Драко Малфой – настоящий слизеринец, лидер факультета, любимчик Снейпа, умный, амбициозный, самовлюбленный, сексуальный красавчик, которого хотят заполучить, пожалуй, все девушки Школы - просто мой друг. Единственный наш поцелуй случился на его одиннадцатилетие. Мы решили, что перед отъездом в Хогвартс должны стать взрослыми людьми. Наше представление о "взрослости" заключалось в умении целоваться. Непременно с языком и никак иначе, в противном случае - не считается. Помню, что было мокро и быстро. Больше эта досадная оплошность не повторялась.
Моим сердцем завладел совсем другой человек, не уступающий Малфою ни красотой, ни хитростью, ни богатством. На нашем факультете он так же влиятелен, как и Драко, хотя и не носит значка старосты. Зато у Блейза Забини есть одно неоспоримое преимущество перед лучшим другом – невыпендрежность. Итальянская кровь в нем совсем не играет: он спокоен, даже флегматичен, никогда не делает непредусмотрительных шагов, и порой мне кажется, что он не был ребенком.
Если Драко нужно с пафосом и размахом облить грязью Поттера и Ко на публике, то Блейз просто добавит Слабительного зелья в сок Шрамоголового. Его подвиг останется безымянным, а ему не надо ни всефакультетского признания, ни золотых лавров.
И этот голубоглазый брюнет – мой парень. Да, порой жизнь меня балует.
Я хотела расспросить у Малфоя подробнее, что же все-таки вчера случилось, но в это время в гостиную вошли Миллисента Буллстроуд и Дафна Гринграсс – девушка Драко (поправочка:
официальная девушка). К нам присоединились Винс и Грег, и мы все вместе отправились на завтрак. Я, как всегда, села за стол между Блейзом и Драко. Да, завидуйте, неудачницы, вам ни за что и никогда не занять моего места!
Не успела я положить себе на тарелку оладий, как к нашему столу уже подскочила Селена Уайт – короткостриженая крашеная блондинка, с лица которой никогда не сходит улыбка. И в каком страшном сне Дамблдору пришла идея назначить на должность старосты Школы это недоразумение? С другой стороны – назначать-то больше было некого. Все остальные девушки-старосты учатся на шестом курсе. Иногда мне кажется, что если плюнуть Уайт в лицо, то она только шире улыбнется и скажет что-то вроде: "Прости, пожалуйста. Я загородила все пространство так, что тебе больше некуда было плюнуть".
- Драко, Персефона! – радостно начала Селена. Меня передернуло. Вот еще одна ее особенность. Уайт искренне верит, что мы больше сплотимся, если будем называть друг друга по именам. Учитывая то, что безнаказанно мое полное имя могут произносить вслух только родители, я настоятельно советовала ей не делать этого весь прошлый год. Но Уайт просто-таки влюблена в "Персефону".
Когда-нибудь я ее отравлю.
- Да, Уайт, - на моем лице написано "говори, зачем пришла, и вали", но она, конечно же, не расшифровала это послание.
- В понедельник после уроков у нас собрание старост в классе заклинаний, так что ничего не планируйте. Скоро Рождество и нам надо подготовиться. Я так люблю Рождество, а вы?
Я отрешенно подумала, что ее место не в Когтевране, а в Мунго. Драко в сторону Уайт вообще не смотрел. Все его внимание поглощал "Ежедневный Пророк". Паршивенькая маскировка, друг. Ни за что не поверю, что тебя интересует конкурс на лучшего домашнего любимца. Я как всегда должна выпутываться одна.
- Эээ… До Рождества еще месяц. Не рановато ли готовиться? – я благоразумно пропустила мимо ушей вопрос о "чудесном празднике".
- Что ты! – с энтузиазмов воскликнула Уайт, и я прокляла себя за то, что просто не кивнула. - У нас с Патриком столько планов, профессор МакГонагалл уже одобрила. Надо все успеть. Мы же не хотим никого расстроить, правда? – и она доверительно подмигнула.
Ну, конечно! Как я до сих пор не заметила! Мы ведь живем в мире, где можно летать в облаках на пегасе, петь песенки о любви и дружбе, взявшись за руки, и есть шоколадных лягушек на завтрак, обед и ужин, не боясь поправиться. Святой Мерлин, этой дуре по окончании школы надо работать с маленькими детьми или психами, тогда и только тогда все будут счастливы.
Между тем на моем лице не отразилось ни единой эмоции. А вот Драко медленно сжал кулаки, и без того бледная кожа практически сравнялась с белоснежной скатертью на столе. Так, надо срочно спасать эту сестру милосердия от праведного гнева моего друга.
- Мы придем вовремя, не переживай, - я даже вымучила некое подобие улыбки.
- Отлично, тогда до встречи. Персефона, Драко, – радостно кивнула Уайт и побежала заражать духом Рождества других старост. Ну вот, она даже не узнает, что я только что спасла ее от верной гибели.
Намазывая тост джемом, я обратилась к Драко:
- Ты мне объяснишь, что
на этот раз произошло?
Драко только пожал плечами, но я знала, он расскажет. Конечно, долго будет ломаться, но расскажет. Я обернулась к Блейзу и проследила за направлением его взгляда. К выходу из Большого Зала, словно Хогвартс-экспресс, мчалась мелкая Уизли. Она задела по дороге какого-то не вовремя вставшего пуффендуйца и пролила на свою мантию его тыквенный сок. Рыжая схватила со стола салфетку, попутно зацепила еще и его тарелку с кашей и опрокинула на несчастного мальчика. Извиняясь и не зная кого вытирать - себя или пуффендуйца - она окончательно растерялась и со злости швырнула салфетку на пол.
- Корова! – одновременно воскликнули мы с Миллисентой и засмеялись.
Мерлин, если чистокровная волшебница забыла о том, что мантию можно привести в порядок заклинанием, что уже говорить о других!
- Драко, смотри, - Дафна осторожно тронула своего парня за рукав, - Уизли устроила нам сольное выступление.
- Угу, - ответил Малфой, все так же тупо уставившись в газету. Хоть бы страницу для приличия перевернул, что ли? Тем временем Уизли убежала. Представление окончилось.
Я перевела взгляд на гриффиндорский стол, подсознательно выискивая наших с Драко любимчиков. Так, так, так, кажется, кто-то поругался! Между зубрилкой и Шрамоголовым сидел Рон. Грейнджер наигранно-оживленно общалась с соседкой, а Поттер гипнотизировал свою чашку. Значит, наша самая героичная парочка поцапалась. Какой кошмар! Злорадная улыбка растянулась на все лицо. Даже не надо вступать с ними в перепалку, они сделали все за нас.
Внезапно Поттер поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. У него был такой безнадежный вид. Мне стало неловко (насколько неловко может быть слизеринцу) и я отвернулась к Блейзу. Он все еще смотрел на двери Зала. Блин, что ж вы, парни, с утра такие заторможенные?
- Эй, Блейз, ты заснул? – я щелкнула пальцами перед его глазами.
- Нет, любимая, - он мгновенно перевел свой взгляд на меня и улыбнулся самым прелестным образом, - ты уже поела, может, пойдем?
Я кивнула:
- Хорошо, только в дамскую комнату забегу.
- Тебя подождать?
- Не нужно, - я оставила отпечаток своих губ на носу Блейза и встала. Невольно еще раз посмотрела на гриффиндорский стол. Грейнджер уже ушла. Уизли допивал свой сок, а Поттер все так же таращился в мою сторону. Только теперь его взгляд отсутствовал. Нда, эти гриффиндорцы как на ладони. Еще не услышав ни единой версии размолвки, я могла с точностью заявить
что, а вернее
кто является причиной их ссоры. И этот
"кто" сейчас пялился на пустое место рядом с Роном Уизли.
***
Я уже хотела зайти в туалет, когда увидела возле умывальников Грейнджер и Уизли. Первая, вцепившись в раковину, смотрела на себя в заляпанное брызгами зеркало, вторая бесцельно водила туда-сюда ладонью, сбивая струю воды. Меня не заметили, и я решила послушать, о чем же они там секретничают. Не то чтобы меня это сильно интересовало, просто хотелось узнать, отличаются ли девчачьи разговоры на Слизерине и Гриффиндоре.
- В общем, я не знаю, Гермиона, мне так уже все это надоело. Я понимаю, что сама начинаю большинство ссор, но Дин просто выводит меня из себя.
- Ох, Джин, как я тебя понимаю. В последнее время мне кажется, что у нас с Гарри каждый разговор заканчивается криками и хлопаньем дверями. Но вчера был перебор. Мало того, что
он на меня наорал, так еще и Малфой обиделся. Такое впечатление, что они сговорились.
Драко обиделся? Забавно. Малфои злятся, гневаются, ненавидят, но не обижаются! Если бы он это услышал, то придушил Грейнджер прямо здесь, и у Плаксы Миртл появилась бы подружка.
- Ну, нет, - голос малявки заметно повеселел, - я скорее поцелую дементора, чем поверю в то, что Гарри Поттер и Драко Малфой могли договориться.
- Да, ты права, - в отражении было видно, как грязнокровка слегка улыбнулась, - блин, ну вот скажи, что мне теперь делать? Садиться с ним или демонстративно отсесть к Рону? Сегодня зельеваренье, там еще Малфой прибавится. Сумасшедший дом, короче.
- Абстрагируйся, - философски заметила Уизли, - в конце концов, это Гарри на тебя накричал, так что пусть первый извиняется. А Малфой… ну, я даже не знаю. Делай с ним, что хочешь, я разрешаю. Эй, ты чего? Выше нос!
И рыжая принялась обрызгивать Грейнджер. Зубрилка в ответ поливала Уизли водой из палочки. Обе пищали и хохотали.
Все, дальше не интересно. Мой выход, господа.
- Ну и чего вы тут верещите, как пятилетние? Совсем крыша съехала? – со злорадным выражением лица я прошествовала мимо умывальников к туалетным кабинкам.
- Знаешь что, Паркинсон, - сказала мелкая, - иди по своим королевским делам, а нас не трогай.
Сегодня они явно не настроены на агрессию, и я потеряла к ним всякий интерес.
- Ладно, Джинни, - Грейнджер смерила меня презрительным взглядом и обернулась к Уизли, - меня нет, надо еще до теплиц добежать. Увидимся на обеде.
***
История магии и травология с когтевранцами обошлись без приключений. Мы с Милли прошли тест из "Ведьмополитена" на подходящего спутника жизни. Странно, тут сказано, что мне нужен "бесстрашный герой, который спасет весь мир от Зла". Хм… а не имели ли в виду составители теста под этой характеристикой Поттера? В любом случае, у меня уже есть мой герой. Я обернулась к Блейзу. Он что-то рисовал, но, увидев меня, быстро спрятал пергамент под парту.
- Эй, что у тебя там?
- Не покажу, - на его лице проступило облегчение.
- Почему?
- Я еще не закончил.
- А что рисуешь?
Пару секунд Блейз молчал, затем ответил:
- Это сюрприз.
- Ну, скажи!
- Нет.
- Ну, пожа…
- Панси, он рисует сову. А теперь обернись, будь добра, и не мешай мне, - это Драко.
- Можно подумать, ты пишешь лекцию Бинса! – ответила я с сарказмом.
- Нет, но я делаю эссе по трансфигурации, а из-за тебя не могу сосредоточиться.
- Что вы, что вы, - я недовольно отвернулась, попутно пытаясь вспомнить, какое еще эссе нам задавали, и тут услышала, как Блейз тихим шепотом сказал Драко "спасибо". Что там у них за дела? Ну ничего, Блейз Патрицио Забини, я с тобой еще побеседую!
***
Я, наверное, уже в тысячный раз за эти три с хвостиком месяца пожалела, что зелья больше не ведет Снейп. Слизнорту, конечно, сдать проще, но у него с головой явно не все хорошо. С самого первого занятия по наущению Дамблдора (о дружбе и братстве факультетов) он ставит нас в пары с гриффиндорцами. Снейпу такой дибилизм никогда бы не пришел в голову. А, например, сегодня мы должны были варить Амортенцию. Мне трудно представить нашего декана, который заставляет готовить это дурацкое зелье.
- Значит так, сегодняшние пары: Мисс Браун, мистер Забини.
Блейз взял сумку и равнодушно направился к котлу Браун. Та аж просияла; как типично. Только попытайся его напоить этим зельем, и я размажу твое милое личико по стенке!
- Мисс Грейнджер, мистер Малфой.
О, похоже, дедушка Гораций в курсе школьных сплетен! Ну-ну, поглядим, какую любовь они нам сварят. Зубрилка испугано посмотрела на Поттера, прошептала ему что-то успокаивающее, поглаживая по руке. Видно, успели помириться. Что ж, это поправимо. Драко сделал вид, что ему все равно.
- Мисс Паркинсон, мистер Поттер.
Во всяком случае, мне повезло гораздо больше, чем Гринграсс. Ее поставили в пару с Лонгботтомом. Искренне сочувствую, Дафна. Я сама с ним варила зелье в начале года. Главное, не подпускать эту ошибку природы к котлу и все получится.
Поттер в мою сторону даже не посмотрел. Нет, ну как же все-таки Слизнорт подгадал. Впервые поставил Драко и Грейнджер в пару и сразу так испортил настроение своему любимчику. Грязнокровка чересчур внимательно изучала рецепт, а Малфой моментально ушел в подсобку за ингредиентами. В общем, вели себя, как первокурсники. Оттягивайте, сколько хотите, вам все равно придется посмотреть друг на друга.
- Приступайте к работе и не забудьте надеть маски, - предупредил профессор, озадаченно читая какой-то документ.
- А зачем нам маски? – спросил Гойл. Чтобы ты хотя бы на уроке не жевал, идиот!
- Кто может объяснить этому юноше, зачем нужны маски? – спросил Слизнорт, и, не отрываясь от чтения, продолжил: - Да, мисс Грейнджер.
Кто бы и сомневался. Зубрилка с готовностью оттараторила:
- Маски надевают, чтобы обезопасить себя от паров, которые источают зелья. Как правило, используются при приготовлении ядов и зелий, влияющих на психику.
- Спасибо, мисс Грейнджер, десять очков Гриффиндору.
Был бы здесь Снейп, она не получила бы и балла. Слизнорт дочитал документ и нахмурился. Затем быстро поднял голову, постарался улыбнуться и объявил:
- Итак, начинайте. Если возникнут какие-то вопросы, я у себя. Подходите, не стесняйтесь, - и буквально вылетел из класса.
- Ладно, Поттер, хорош глазеть на свою ненаглядную зубрилку, Драко ее не съест, - сказала я, перечитывая список ингредиентов.
- Отстань, Паркинсон, - нервно ответил всеобожаемый герой, но, тем не менее, принялся за работу.
Время от времени я посматривала на Блейза. Браун при любой возможности пыталась "случайно" прикоснуться к нему. А мой Забини, похоже, вообще ее игнорировал. Не удивительно, там смотреть не на что.
Поттер не отрывал глаз от Грейнджер. Та, в свою очередь, бросала робкие взгляды на очкарика. Драко что-то сосредоточенно резал уже минут пятнадцать подряд. Грейнджер, видимо, обратила на это его внимание, за что удостоилась уничижительного взгляда, и слов: "без тебя знаю, идиотка". Поттер чуть не запустил в него учебником.
Не смотря на всю безалаберность моего напарника, у нас неплохо получалось. Но, само собой, это исключительно моя заслуга.
- Поттер, сходи-ка за златоглазкой, - обратилась я к нему.
- Сама иди, - буркнул Шрамоголовый.
Прошу прощения, я не ослышалась?!
- Ну вот что! – не выдержала я. - Ты и так ни черта не делал все занятие! Я исключительно по доброте душевной тебя не трогала, но если ты сейчас же не поднимешь свою тощую задницу со стула и снитчем не полетишь в подсобку, я заставлю тебя выпить это гребаное зелье!
- Пожалуйста, - был его ответ на мой гневный шепот.
- Что? – не поняла я.
-
Пожалуйста. Все, что я хотел от тебя услышать это –
пожалуйста. Поттер,
пожалуйста, сходи за златоглазкой. Ты же вроде из аристократической семьи, неужели тебя не учили хорошим манерам?
От возмущения я сразу не нашлась.
- Остынь, Паркинсон, - спокойно сказал он и пошел в кладовую, из которой только что вышел Лонгботтом.
Его слова возымели противоположный эффект. О, я была в ярости! Да как он смеет указывать мне, что говорить, а что нет?
Из-за него, кстати, я чуть не переборщила с цветами папоротника, которые сейчас с остервенением швыряла в котел. И тут за спиной раздалось:
- Ой, Гермиона, прости, пожалуйста, я не хотел…
Я обернулась и увидела, что Ходячее-Несчастье-Лонгботтом разлил почти все зелье из котла Драко и Грейнджер. К слову сказать, готовое зелье. Благо, они вовремя успели отскочить.
- Лонгботтом, - чуть слышно прошептал Драко. Даже не смотря на то, что он был в маске, я поняла, - он ужасно зол.
- Извините, п-пожалуйста, я не-нечаянно, я все исправлю, - заикаясь от страха пролепетал Лонгботтом и с удивительной для него проворностью вытащил из кармана палочку, направив на лужу из зелья на парте.
Все забросили свои недоделанные Амортенции и с интересом ждали, что же предпримет жалкий неудачник.
- Нет, Невилл, не надо! - закричала грязнокровка, но было уже поздно. Лужа никуда не убралась, зато котел, покрутился на месте и, неожиданно подскочив, выплеснул на Драко и Грейнджер остатки зелья, которое без труда просочилось сквозь их маски.
В классе наступила гробовая тишина. Позеленевший Лонгботтом медленно сполз под парту. Секунды длились, словно часы. Ничего не происходило. Драко и Грейнджер не шевелились.
Неужели они не правильно приготовили зелье? Ответ не заставил себя долго ждать.
В мгновении ока парень и девушка сорвали с себя маски, набросились друг на друга и с яростной страстью стали целоваться, а скорее даже кусаться.
Святой Салазар! Класс заворожено наблюдал, как самая прилежная ученица Хогварста запрыгнула на человека, обзывавшего ее грязнокровкой, и обвила ногами его бедра, попутно развязывая серебристо-зеленый галстук. А они точно Амортенцию варили? Даже если нет, все равно не хило вышло! Финниган присвистнул, озвучив таким образом мои мысли. И в этот самый момент из кладовой вышел Поттер…
Не долго думая, он подскочил к парочке, прямо-таки оторвал ничего непонимающую Грейнджер от Драко и с размаху врезал ему по лицу.
Начался хаос: девочки завизжали и повскакивали со своих мест, парни побежали разнимать Поттера и Драко, который уже пришел в себя и норовил дать сдачи Шрамоголовому.
Грейнджер тоже очнулась от наваждения. Она слезла с парты, на которую ее откинул Поттер, и уставилась на парней, порывающихся ударить друг друга. И кто же мог предположить, что до Дафны вдруг дойдет, что только что произошло. Гринграсс мгновенно подлетела к Грейнджер, пытаясь расцарапать своими длинными острыми ногтями лицо гриффиндорки. Но грязнокровка тоже оказалась не промах. Она схватила Дафну за волосы и со всей силы дернула вниз. Я поспешила к ним. В этот момент Поттер вырвался из рук Уизли, которого изловчился ударить локтем в живот, и тут же с новыми силами набросился на Драко. Девушки уже катались по полу. Палочки были забыты. Шум, гам, вопли, крики… А я еще раз подумала: Мерлин Великий, был бы здесь Снейп! И тут поняла, что не могу двигаться.
***
Я стояла в кабинете МакГонагалл рядом с Драко, которому уже успели починить нос и Дафной, которой залечили разбитую губу. В нескольких шагах от нас расположилось гриффиндорское трио – тоже как новенькое. В больничное крыло нас водили в разное время, чтобы не пересекались лишний раз.
Здесь присутствовал и наш декан. Снейп никогда не выделялся жизнерадостностью, но сейчас он был поистине суров и мрачен. Слизнорт не пришел, сославшись на плохое самочувствие. Плохое самочувствие, как же! Прекрасно же знает, что, если бы находился в классе, как положено, этого бы не произошло. А мы теперь отдувайся.
После того, как зельевар появился и применил на всех Парализующее заклятье, разбирательство было недолгим. Собственно, виновника торжества Лонгботтома сразу простили, потому как его никакими наказаниями не переделать. Поттера и Дафну привлекли к ответственности, как зачинщиков, Драко и Грейнджер за то, что дали сдачи, меня и Уизли – просто так, то есть потому что старосты и не поддержали порядок. Хотя, что мы с Роном могли поделать?
Да, я называю его Рон. Ну и что? Я провожу с этим человеком наедине два часа в день, вот уже больше года, с тех пор, как нас поставили в пару на дежурства. С этого все и началось.
Летом перед пятым курсом я получила значок старосты факультета. Сколько же, помню, радости было. О большой ответственности, которая теперь возлагалась на меня, я предпочитала не задумываться, куда больше интересовали привилегии. Все-таки отдельная комната – это очень полезно, особенно когда у тебя есть парень. Но на первом же собрании меня постигло ужасное разочарование. На дежурства меня поставили с Рональдом-Рыжим-Идиотом-Уизли.
- Таким образом, мы имеем следующие пары, - и Монтегю, который тогда был старостой Школы, зачитал тот самый злополучный список. Да, я была зла. Просто неистова. Я едва не давилась от гнева, но, увидев выражение лица рыжего, мне стало настолько смешно, что я и думать забыла о своем возмущении. Сначала на его лице был написан шок, потом недоумение. А когда информация, наконец, дошла до того двухграммового органа, что служит ему мозгом, он стал открывать и закрывать рот ну совсем как рыба. Я не выдержала и заржала. Не знаю, может, это было и нервное.
- Но почему я не могу дежурить с Роном?
Все обернулись на говорившую. Грейнджер. Она не была удивлена, нееееет. Она была напугана. Страх ощущался за километр. Но я не могла винить грязнокровку. На ее месте я бы тоже, пожалуй, боялась. Ирма Дервин, староста девочек, ответила:
- Все дело в объективности, Гермиона. Если ты будешь дежурить с Роном, весь смысл наказания для вашего дома пропадает. Попадись вам гриффиндорец, вы его не оштрафуете и не назначите взыскания.
Грейнджер хотела протестовать, но Дервин ее опередила:
- Да, я знаю, что справедливость для тебя на первом месте. Слышала про твое ГАВНО или ГАВНЭ, как там его. Но это ничего не меняет.
- Хорошо, - она, казалось, сдалась, но тут же снова подскочила, - а почему именно в таких парах? Можно поменя…
- Как будто я горю желанием шляться с тобой по ночам, грязнокровка! Не самое приятное времяпрепровождение, знаешь ли, - презрительно ответил Драко.
Монтегю ухмыльнулся и пожал плечами:
- Ну, если кто-то из дам - кроме Паркинсон, разумеется, - захочет с тобой поменяться, ради Мерлина. Мне лично по барабану.
Эббот и Уайт отрицательно покачали головами. Еще бы, после такого убийственного замечания Драко. Грейнджер лишь обреченно вздохнула.
С Уизли я избрала пассивную тактику. Не нарывалась на конфликты, не подставляла его, не провоцировала. Просто игнорировала. Мы встречались в коридоре на этаже (какой назначат) и шли вдоль него молча. Сначала Уизли был напряжен: явно готовился к обороне. И так около месяца. Но, увидев, что я не предпринимаю никаких шагов, успокоился. Спустя некоторое время мы стали здороваться и прощаться. А перед каникулами даже пожелали друг другу веселого Рождества. Потом начали обсуждать всякие мелочи, вроде курьезных ситуаций на уроках, и я поняла, что он довольно забавен в своем роде. Один раз, когда во время патрулирования мне стало плохо, Рон отвел меня в больничное крыло. С того дня он стал провожать меня до подземелий. Драко знал об этом, но молчал. Я была почти уверенна, что он и сам провожает некую особу до гриффиндорской башни.
Так и повелось. Днем мы все так же оскорбляем друг друга при случае, а вечером снова цивилизованно общаемся. Это сложно назвать дружбой, но что-то в этом есть.
В общем, вшестером мы стояли перед заместителем директора и, честно говоря, я опасалась, как бы у Драко не забрали значка. Вообще вся ситуация была довольно нестандартной. Обычно наказывали только Малфоя и Поттера, по привычке. А тут нас всех вместе собрали, взыскания явно не избежать.
МакГонагалл что-то говорила о лучших учениках курса, о примере для младших, об уважении к пожилому профессору (сама, блин, молодая очень), о прочих нравственных вещах. Но меня это мало волновало, я ожидала собственно итога.
Грейнджер пыталась возражать, что-то доказывала, оправдывалась, просила не наказывать хотя бы Рона. Поттер молча глядел в окно. Драко, будто его зеркальное отражение, отвернулся к противоположному витражу. Знаю, даже сама мысль о таком - дикость, но порой они ведут себя идентично, только предпочитают этого не замечать.
- Профессор, я прошу Вас, войдите в положение, ситуация очень деликатная…
Ну, сколько уже можно?
- Мисс Грейнджер, - едко вставила я, - а не могли бы вы побыстрее закончить свою речь защиты? Я бы еще хотела успеть позаниматься до дежурств.
Грязнокровка так и осталась с открытым ртом, потом быстро захлопнула его и гневно уставилась мне в глаза. Она прекрасно знала, что я не буду делать уроки, но возразить не могла. Мой комментарий привлек Поттера. Впервые за время выговора он отвел взгляд от окна и внимательно посмотрел на меня с нескрываемым любопытством. А вот Снейп, казалось, хотел прикончить. Ну и кто вас тянул за язык, юная леди?
- Что ж, - наконец вмешалась МакГонагалл, - мисс Паркинсон права. Нет смысла топтаться на месте. Как я уже сказала, снимаю по пятьдесят баллов с участников потасовок. А также по пятнадцать с мисс Паркинсон и мистера Уизли за бездействие. Вы получаете одну отработку у мистера Филча. Все остальные - по три взыскания каждому. И мисс Грейнджер, мистер Малфой – еще один такой инцидент, и можете распрощаться со своими должностями.
Грейнджер прикусила губу, едва сдерживая слезы. Лицо Драко не изменилось, но вот глаза повеселели. С чего бы? Очень смешно потерять свой пост. Просто обхохочешься, блин! А Люциус как будет рад!
- О времени и характере наказания я сообщу позже. Можете идти.
- Мистер Малфой, мисс Паркинсон, загляните через полчаса ко мне в кабинет, пожалуйста, - велел ледяной голос у меня за спиной. Сколько "пожалуйста" я уже выслушала за сегодня? Видимо, не достаточно. Но только Снейп умеет говорить это слово в приказном тоне. Дементор, что же будет? Ладно, не убьет же нас собственный декан, в конце концов, правда?
Правда?!
***
Мы молча направились в подземелья. Дафна явно хотела поговорить с Драко, но без моего присутствия. Я в свою очередь горела желанием узнать, что происходит между ним и Грейнджер, но не могла сделать этого при Гринграсс. Драко вообще говорить не хотел. Так в полной тишине мы добрались до гостиной.
Не сказав ни слова, Малфой ушел в свою комнату. Дафна, понимая, что в ее компании не нуждаются, удалилась в девичью спальню. А я направилась в мальчишескую.
В комнате не было никого, кроме Гойла. Он рылся в своих вещах.
- Блейза не видел? – спросила я с порога.
- Он где-то полчаса назад ушел, - ответил Грег, не отвлекаясь от своего чемодана.
- А куда?
- Не знаю.
Наверное, полетать или к озеру. Тоже мне парень, хоть бы дождался. Ну и ладно, все равно я настолько устала после всех этих любовных баталий и нудных разбирательств, что сил хватает только на то, чтобы доползти до кровати.
- Панс, эй, Панс, просыпайся.
Кто-то легонько дотронулся до моих плеч.
- Панси, пора к Снейпу.
Ясно, это Малфой.
- Еще чуть-чуть, папочка, - пробубнила я, поворачиваясь на другой бок, подальше от "раздражителя".
- На чуть-чуть нет времени. Открывай свои красивые глазоньки, поднимай свою фигуристую попочку, обувай свои длинные ноженьки в свои хрустальные туфельки и пошли уже!
- А теперь можно то же самое, но без сарказма? – зевая, я не спеша села и взялась поправлять прическу.
- Нет, иначе Блейз на дуэль вызовет, - с этими словами Драко встал с кровати, подал мне расческу и принялся пролистывать "Ведьмополитен".
- Но не вызвал же, когда на Хэллоуин мы с тобой вдвоем пробыли в туалете полчаса, - я никак не могла подавить приступ зевоты. Драко пожал плечами:
- Это потому что ты блевала, а я как истинный джентльмен держал твои волосы, - сказал он, отбрасывая журнал. Я скривилась. Очень любезно с его стороны напоминать мне о том, как я тогда напилась.
- Кстати, ты Блейза не видел?
- Нет.
- И где он шляется? Хоть бы поинтересовался нашей участью.
- Летает, наверное.
В общем-то, ничего нового мы о себе не услышали. Снейп пригрозил Драко, что если тот не вернет обратно в копилку факультета потерянные баллы до понедельника, то он назначит старостой Крэбба. Да, даже такие люди как наш декан иногда пытаются шутить. А я получила персональный выговор за несдержанность в кабинете МакГонагалл. Снейп посоветовал в следующий раз наложить на себя
Силенцио, и "можете ляпать языком, сколько вам влезет".
Сейчас мы шли на патрулирование и я наконец-то спросила, что же вчера случилось. Драко скривил губы:
- Вместо Грейнджер пришел Поттер.
- Что? – я была ошарашена.
- Панс, ты не глухая.
- Да, но почему Поттер?
- Сказал, что она плохо себя чувствует, а его поставили на замену.
- Ну, конечно. Из всех гриффиндорцев назначили именно его. Сам небось вызвался.
- А то я не догадался, – едко заметил Драко.
- И как вы друг друга не поубивали?
- А никак - разделили этаж и разошлись.
- Но кто-то же мог узнать и последствия…
- Поверь, - перебил меня Драко, - последствия были бы значительно хуже, если бы мы патрулировали вместе.
- И то правда, - согласилась я, - но все равно. Что-то я вчера на Трансфигурации не заметила, чтобы Грейнджер нездоровилось. Была в ударе, как обычно.
Драко немного помолчал.
- Мне кажется, она нарочно не пришла, - сказал он совсем тихо. Похоже, он не планировал этого говорить.
- Думаешь, она не хотела тебя видеть? Но почему?
- Не знаю, Панс, я ничего не знаю, - в отчаянии проговорил он. Нда, Драко сам не свой. - Вроде бы и не ругались…
Я невольно улыбнулась. Вспомнила, как одним весенним вечером он пришел после дежурства с припухшими губами и отчетливо выделяющимся следом ладони на левой щеке. Да-да, конечно, ты совсем ни разу не целовался с Грейнджер, а она совсем вообще не сопротивлялась. Вначале Драко отрицал сам факт поцелуя как такового, потом отрицал то, что он целовался именно с Грейнджер, а потом и это перестал опровергать. Правда, и не подтвердил, но тут не надо быть Трелони.
Мы попрощались, дойдя но нужного мне этажа.
- Давай, после патрулирования в холле?
Драко немного удивился, но кивнул. В этом году мы почти не ходили с дежурств вместе. Он ушел, а я, увидев издали густую рыжую шевелюру, направилась к Рону.
***
Злая, как пикси, я ждала Драко в условленном месте и думала о нашем с Роном разговоре. Обсуждая сегодняшний инцидент на зельях, мы, в конечном счете, разругались.
…- Знаешь, хоть это и не привело ни к чему хорошему, но врать не буду, на месте Гарри я поступил бы точно так же, - высказал свое мнение Рон.
- Уизли, это же всего-навсего Амортенция, ревновать нет смыла.
- Так-то оно так, но только на словах. А когда ты видишь, как твоя девушка у тебя же на глазах практически насилует твоего врага, то я не знаю, какое здесь должно быть спокойствие.
- Вы – гриффиндорцы – такие вспыльчивые.
- Да? Кто бы говорил? Ваша Гринграсс хоть какая фифа, но на Гермиону накинулась только так, – заметил Уизли.
- К твоему сведенью, ваш тихий скромный Книжный Червь чуть не придушил Дафну! – если честно, то своей "тактикой ведения рукопашного боя" Грейнджер привела меня в полнейший восторг. Но я скорее бы съела совиный помет, чем призналась в этом.
- Осторожней, Паркинсон. Мы же договаривались не оскорблять наших друзей.
- Ты первый начал.
- Гринграсс тебе не подруга, – мы стали говорить на тон выше.
- Она моя одноклассница – этого достаточно.
- С каких это пор тебе стало не наплевать на своих соседок?
- С тех самых, как я староста Слизерина! Мы все равны. Это у вас культ Золотого Мальчика. А
ты его самый преданный фанат!
Рон отшатнулся от меня, как от прокаженной, и я пожалела, что не последовала совету Снейпа по поводу
Силенцио. Со всей силы он пнул ногой рыцаря: ненадежные доспехи со страшным грохотом повалились на каменный пол. Не оборачиваясь, Рон быстро зашагал вперед. Не будь я слизеринкой, обязательно извинилась бы…
Я не знала, что делала на месте Дафны, если бы, Грейнджер так же страстно целовалась с Блейзом. Наверное, тоже накинулась на нее. С другой стороны – это всего лишь Амортенция, действие которой, судя по количеству пролитого, должно было закончиться уже через несколько минут. С Поттером все ясно – гриффиндорец. Они все неуравновешенные, к тому же он был в подсобке и не сразу понял, что к чему. А вот Дафна в этом случае показала себя не с лучшей стороны. Неужели она считает, что дело не только в зелье? В любом случае, спрашивать это у нее я не собиралась. Мы не подруги, чтобы такое обсуждать.
Наконец, пришел Драко. Он выглядел еще мрачнее.
- Драко… - я осторожно положила руку ему на плече.
- Завтра, Панс, давай завтра, - тихо ответил он.
Когда Малфой говорит "давай завтра" – это значит, что у него появилась проблема, в которой ему нужно разобраться самому. Значит, он хочет все проанализировать, смоделировать несколько вариантов сложившейся ситуации и выбрать для себя беспроигрышный или хотя бы наиболее выгодный, а потом уже поделиться со мной или Блейзом. Вот за это я ненавижу Грейнджер. Из-за нее эти "давай завтра" стали частым явлением. В какие игры она играет? Чего хочет от Драко, понимает ли, чего хочет? Неужели ей Поттера недостаточно?
Чтобы как-то прервать тишину, я спросила первое, что пришло в голову:
- Слушай, а что действительно рисовал Блейз?
- А? – Драко был слишком глубоко в своих мыслях и не услышал меня. Я повторила вопрос. Он нахмурился и мне это не понравилось.
- Я же сказал – сову.
- Конечно, поэтому он с такой молниеносной скоростью спрятал листок под парту.
- Панси, ты слишком близко все принимаешь к сердцу, - этот разговор ему явно не нравился, и я только уверилась в том, что здесь что-то нечисто.
- Я слышала, как он сказал тебе "спасибо", почему?
- Даже не знаю, - Драко потихоньку взвинчивался, - наверное за то, что спас от чересчур ревнивой девушки!
- Ревнивой? – насторожилась я. - При чем здесь ревнивой?
- Не при чем, - с досадой ответил он.
Мы подошли к входу в гостиную. Драко отвернулся от меня и, назвав пароль, быстро проскочил в комнату. Я поспешила за ним:
- Ну уж нет, Драко Люциус Малфой! Даже не думай от меня сбегать, тебе это не удастся!
- Панси, отстань от меня, я не собираюсь отвечать на твои глупые вопросы!
В гостиной сидело несколько человек. Все обернулись на наш крик.
- Чего уставились? Марш отсюда! – прокричал Малфой, никто даже не собирался спорить. Остались только двое: Блейз и Дафна.
- Какие еще глупые вопросы? – улыбнулся Блейз, подойдя ко мне.
- А с тобой я поговорю отдельно! – я ткнула пальцем ему в грудь. - Где тебя весь день носило?
- Я просто…
- Драко, стой! – закричала Дафна. - Хватит от меня бегать, нам надо поговорить!
Под шумок Драко хотел сбежать, но ничего не вышло.
- О чем говорить, Дафна? О том, что я целовался с Грейнджер? Ну и что тут такого? Это была всего лишь Амортенция!
Я не узнала, что ответила ему Гринграсс. У меня были свои разборки.
- Итак, я внимательно слушаю. Где ты был?
- Я гулял, с чего вдруг такая паника? – Блейз как всегда спокоен.
- Гулял? Очень интересно! Ты знал, что мы с Драко были у МакГонагалл и прекрасно был осведомлен, что у него могли быть проблемы. Более того, ты даже не удосужился сходить с ним в больничное крыло!
- Давай, ты не будешь адвокатом Драко, ладно? Что конкретно
тебя не устраивает?
И тут мне снова в голову стукнула навязчивая мысль:
- Что ты рисовал на истории магии?
- Что? – он растерялся.
- Я спросила, - я сама удивлялась своему спокойному тону, - что ты рисовал на истории магии?
- Мерлин, Панси, какие глупости…
- Твою мать, Забини, ты можешь просто ответить на чертов вопрос?!
На другом конце комнаты Дафна точно так же кричала на Драко.
- Панс, у тебя был тяжелый день, иди поспи. Утром поговорим, - Блейз пытался меня успокоить.
Замкнутость и ограничения ведут к конфликтам.
- Драко, - повернулась я к своему лучшему другу, - спрашиваю последний раз. Что. Он. Рисовал.
- Если ты не заметила, Паркинсон, мы разговариваем, - вклинилась Дафна, - вечно ты влезешь! Думаешь, самая умная? Зачем ты пыталась оттащить меня от грязнокровки? Может, вы уже лучшие подруги? – ядовито осведомилась она.
- Заткнись, Гринрасс, я не с тобой говорю! – я подошла к ним.
- Панси, успокойся, - Блейз старался взять меня за руки.
Мы срываем злость не только на врагах, но и на дорогих нам людях.
- А ты вообще меня не трогай, иди отсюда! – я вырвала свое запястье из его пальцев и снова обернулась к Драко. - Ну что ты молчишь, скажи, что вы от меня скрываете?
- Что скрывают? – удивилась Дафна. - Драко?
- Мерлин, да пошли вы все! – не выдержал он.
- Малфой, - в голосе Блейза послышались предупреждающие нотки.
Мы долго терпим, но когда чаша переполняется, то всплывают все обиды, нанесенные нам ранее.
- И ты, Блейз, тоже! Почему я должен выслушивать нотации от твоей сумасшедшей девушки? У меня своих проблем мало?
- Действительно, как это я забыл? – с сарказмом произнес Блейз. - Ты же у нас романтический герой, страдающий от дуализма собственных чувств. Быть или не быть?
- Забини, если ты сейчас же не заткнешься…
- Драко, какие еще чувства?
- Блейз, объясни, в конце концов, что у вас за секреты?
Мы уже не можем остановиться. Мы больше не контролируем себя.
- Мне надоело, Малфой! – впервые на моей памяти Блейз повысил голос.
- Драко, если ты…
- Закрой рот, Дафна!
- Не смей мне хамить, я не очередная шлюха! Думаешь, я не знаю, сколько их у тебя?
- Да мне до одного места, что ты там знаешь!
В пылу ссор мы пытаемся ранить как можно больнее, порой в своих оскорблениях доходя до абсурда.
- Не прикасайся ко мне, Забини!
- С каких это пор я Забини?
- С тех самых, как у тебя от меня секреты! Ты мне изменяешь?
- Что? Ты в своем уме?
Не замечая ничего вокруг.
- Я требую…
- Заткнись!
- Пошел в задницу!
- Сама иди, истеричка!
Но любой гром заканчивается тишиной.
- Молчать! – мы даже не заметили, когда вошел Снейп. Интересно, долго он наблюдал за нами? – Разошлись по комнатам – быстро!
- С удовольствием! - Драко первый развернулся и хлопнул дверью.
- Отлично! - Гринграсс в слезах убежала на девичью половину.
Мы с Блейзом не двигались.
Запал улетучивается, ругаться больше не хочется.
- А вы чего ждете? Мистер Забини, вам требуется особое приглашение? А вам, мисс Паркинсон, быть может, надоел ваш пост старосты факультета?
Я обернулась к Блейзу. Да, так серьезно мы еще не скандалили. Да мы вообще никогда не скандалили.
Только чувство горечи никуда не девается.
- Ты так и не сказал мне, что рисовал, - прошептала я, направилась в свою комнату, упала на кровать и разрыдалась.
Мерлин, что я наговорила? На голову не налазит! Вот чем я сейчас лучше этих психованных гриффиндорцев?
Ссора с Роном, перепалка с Драко, скандал с Блейзом. Ну и кому я хуже сделала? Некстати вспомнилось, как еще совсем недавно, только вот утром я злорадствовала по поводу поругавшихся Грейнджер и Поттера.
Потому что в глубине души мы знаем…
Вдоволь наплакавшись, я принялась расстилать постель. Завтра ко мне приедут повидаться родители. Надо бы завести будильник, а то просплю. Уже почти уснув, я вспомнила, что снова не поменяла мамин голос. Ну, ничего. Может быть, завтра. А сегодня мне не до этого.
…ни в одном конфликте нет абсолютно правой стороны.
To turn back timeНа третьем курсе, выбирая факультативы, я без колебаний записалась на все сразу. Мне казалось чудовищным упущением не посещать хотя бы один предмет, даже маггловедение. Это значило недополучить драгоценные знания.
Что делают нормальные люди в пять утра? Правильно, спят как все нормальные люди. Что делает в пять утра гриффиндорская староста Гермиона Грейнджер? Она делает зачетную работу по арифмантике, которую надо сдать через три недели.
Чтобы я везде успевала, профессор МакГонагалл вручила мне Маховик Времени. Благодаря ему, я не только посещала уроки, которые шли одновременно, но и помогла Гарри спасти Сириуса и Клювокрыла.
Просто, если не можешь уснуть несколько часов подряд, зачем зря тратить время, правда?
Этой ночью я делала все: пила ромашковый чай (а потом семь раз бегала в туалет), считала овечек и гиппогрифов, мерила шагами комнату, перекладывала подушку в ноги и обратно к изголовью, но ни капли не приблизилась к заветной цели.
Не смотря на очевидную пользу, для меня самым лучшим был день, когда профессор Дамблдор забрал Маховик.
С отчаянием на грани истерики я смотрела на будильник. Минутная стрелка беспощадно двигалась, нет, летела вперед. И часовая не очень-то отставала. Ближе к четырем стало очевидно – сна мне сегодня не видать, как морщерогого кизляка.
Потому что, когда у вас в руках время, появляется соблазн исправить все, что не удалось.
В конце концов, я решила провести утро продуктивней. Сначала написала эссе по трансфигурации, а теперь делала арифмантику; остальное давно готово. Я плохо соображала, но продолжала упорно сидеть над четырехуровневыми формулами.
Если бы я могла перевести время назад и хоть немного поспать!
Самую маленькую оплошность, самую незначительную деталь.
А лучше просто не встретить Гарри перед дежурством. Или хотя бы не спрашивать при нем у Джинни о своем внешнем виде…
Но вмешиваться в ход времени очень опасно. Ведь однажды вы не сможете вернуться в свое настоящее.
Мы расположились на любимом диванчике у камина, лениво пролистывая конспекты и весело общаясь.
- Джинни, у меня мантия мятая или мне кажется? – спросила я, рассматривая себя со всех сторон. Но она даже не успела рта раскрыть.
- А почему тебя это так волнует именно сейчас? – с подозрением спросил Гарри. Рон, сидящий рядом с ним, заметно напрягся.
- По-твоему, мне надо выглядеть, как пугало? Я – староста, Гарри, и моя форма должна быть безупречной.
- Раньше тебя это как-то не особо беспокоило, - язвительно заметил мой парень. Я прекрасно понимала, к чему он клонит, но решила предоставить возможность самому это озвучить.
Гриффиндорцы с любопытством наблюдали за разворачивающейся ссорой.
- Любимый, ты не мог бы выражаться яснее? – сладко улыбнулась я.
- Я о том, Гермиона, что такая мелочь, как две несчастные складочки на твоей мантии не трогали тебя весь день. Но перед уходом ты резко заволновалась на этот счет.
Потому что в этом настоящем вам просто не будет места.
- Гарри, Гермиона… - несмело начал Рон, мы проигнорировали его.
- Все еще не понимаю, о чем ты, - сухо ответила я. Гарри покраснел, его терпение лопнуло.
- Прекрасно понимаешь! Для Малфоя выряжаешься, да? – заорал он, вскакивая с дивана и попутно задевая столик. Его эссе по зельям тут же разукрасилось чернилами.
Этого откровения я и ждала.
А иногда, даже повернув время вспять, вы ничего не исправите. Потому что вам это не подвластно.
- Тебя не волнует, что я думаю о твоем внешнем виде. Конечно, мнение слизеринского ублюдка гораздо важнее! Все для него!
- Его мнение о моем внешнем виде, Гарри, меня не заботит, - возразила я. Главное, не сорваться. Не сорваться. Не сорваться. Дорогого же мне это стоило.
- Правда? – он вплотную подошел ко мне. - То есть, если я сейчас пойду на дежурство вместо тебя, тебе будет все равно? Не будешь жалеть о времени, которое могла провести с хорьком, не будешь переживать, чтоб я не размазал его изящный аристократический профиль по стенке?
Как же быть тогда?
Он так внимательно вглядывался в мое лицо, силясь прочитать ответ.
- Да, пожалуйста, - я отступила на несколько шагов, - иди, мне все равно. Меня ждет гора домашних заданий, - я аккуратно отколола от мантии значок старосты и, что есть силы, швырнула выше головы Гарри, но он поймал. Глупо было надеяться на обратное. Моя досада вылилась в крик: - Твоих, кстати, заданий!
- Можешь их не делать, я не заставляю. Вон, Рону помоги! - Гарри кивнул в сторону нашего друга, который безуспешно реанимировал эссе.
Не надо, так не надо, Гарри Джеймс Поттер, как скажите!
- Передавай Малфою привет! - я направилась в сторону женских спален, остановилась перед входом и прежде чем громко хлопнуть дверью, рявкнула: - Если он опять разобьет твои очки, чини их сам!
Мы очень сильно поругались на виду у половины факультета. Это факт. Ничего не изменишь, у меня больше нет Маховика. С другой стороны, и не хотелось. Пусть пойдет на патрулирование и убедится, что Малфой ничего коварного не замышляет, пусть осознает свою ошибку.
Я послала Драко сову с извинениями за "чтобы там Гарри не сказал и не сделал", но он не ответил. Моя интуиция говорила, что письмо оказалось в камине нераспечатанным.
Если рассуждать логически, мне не в чем себя упрекнуть, но все равно на душе было гадко. Именно поэтому я сейчас не спала, а решала арифмантику, которую сдавать через три гребаных недели. Потому что какой-то слабенький, но очень настойчивый голосок внутри меня всю ночь противно пищал, что виновата именно я. Но в чем?
***
Ближе к началу завтрака я спустилась в гостиную. По комнате туда-сюда сновали студенты: что-то дописывали, обсуждали, спорили. Гарри и Рона не было. Что ж, уже неплохо. Я целеустремленно направилась к выходу. Не хотелось ни с кем говорить, но, похоже, мои соседи считали иначе.
- Гермиона, постой.
- Можно вопрос?
- Гермиона…
И так каждое утро. Но, если обычно я с удовольствием помогаю своим товарищам, теперь я и слышать ничего не хотела.
- Я не Гермиона, - ответила я, упорно продвигаясь к выходу, - она погибла при невыясненных обстоятельствах.
- Не уходи, ты моя последняя надежда, - услышала я полный мольбы голос. Осознав, что сбежать все равно не удастся, я развернулась.
- Чего тебе, Симус? - со вздохом спросила я.
- Ну, сегодня зелья, а я не написал эссе… Подкинешь пару идей? Пожаааалуйста.
Вконец обнаглел! Раньше хотя бы делал вид, что ему стыдно.
Увидев, что я уже никуда не бегу, все наперебой полезли со своими вопросами.
- Гермиона, когда следующий поход в Хогсмид?
- Ты бы не могла помочь с докладом по трансфигурации?
- Гермиона, когда дуэльный клуб возобновит работу?
- Скажи, пожалуйста…
- Помоги…
- Гермиона, будь добра…
Их голоса складывались в дисгармоничный хор, и я уже ничего не могла разобрать. Еще чуть-чуть и моя голова отделится от тела и убежит обратно в комнату.
- Хватит! Не все сразу! – Мгновенно наступила тишина. Круто я их, да?
- Эндрю, Нейтон, Триша – может, это станет для вас откровением, но не одна я хорошо учусь. Попросите о помощи кого-нибудь другого или подойдите со своими вопросами к преподавателям.
Ребята не возникали, и я продолжила:
- Теперь вы! – обратилась я к оставшейся группке. - С организационными вопросами можете обращаться не только ко мне, Рон вообще-то тоже староста.
У всех на лицах отобразилось недоумение. Я прямо-таки слышала: "Обращаться к Рону? Шутишь, да?"
- И вот что, Симус, твои "пару идей" обычно заканчиваются написанием работы под мою диктовку. Извини, сегодня не могу. У меня творческий кризис!
Я гордо подняла голову, развернулась и уверенно зашагала к выходу, услышав за спиной робкий голос Финнигана:
- Это она про месячные, что ли?
В Большом Зале Гарри и Рона тоже не оказалось. Глупо, конечно, но я обрадовалась этому, в частности, потому что мне не пришлось думать, где садиться. Пусть Гарри спустится и сам решит: сесть возле меня или нет. А я избежала неловкости.
Завтрак только начался; за нашим столом сидело не больше пятнадцати человек. Одни зевали и скучающе водили вилками, рисуя невидимые узоры на тарелках. Другие наоборот оживленно болтали. Я опустилась на свободное место рядом с Кэти Бэлл, которая с заразительным аппетитом уплетала за обе щеки оладьи.
- Доброе утро.
- И тебе, Гермиона, ты в порядке?
- Я? Я - да. Да. А что? – быстро ответила я.
Кэти смущенно улыбнулась:
- Слышала, как вы с Гарри вчера ругались.
- О, это сложно было не услышать, - я пожала плечами, - не удивлюсь, если от тех криков у Кальмара случилось несварение желудка.
- У Кальмара есть желудок? - удивилась она.
- Конечно, иначе, чем ему перетравливать непослушных слизеринцев.
Бэлл положила мне руку на плече.
- Гермиона, ты молодец!
- В смысле? – я не поняла, какая связь между "мной молодец" и пищеварительной системой кальмара.
- Держишься хорошо.
- О, спасибо, Кэти, - я постаралась улыбнуться.
- Слушай, я понимаю, что это вовсе не мое дело, но, когда вы уже перестанете ссориться? Я имею ввиду… - она вздохнула и сделала паузу, размышляя, как бы деликатней сказать, - не подумай, что я эгоистка какая-то, но Гарри стал хуже играть. Он крайне невнимателен. А ты знаешь, квиддич – далеко не безопасная игра. В общем, - и она выдала на одном дыхании, - помирись с ним, а то мы либо проиграем Чемпионат; либо он попадет в лазарет; либо и то, и другое.
Знала бы она, сколько нервов я вымотала, ругаясь с ним каждый раз. Моими слезами, пожалуй, можно наполнить все котлы в Хогвартсе, а успокоительные зелья с недавних пор стали привычней утреннего кофе. Хорошо, что об этом пока никто не догадывался. Я вздохнула:
- Постараюсь, но ничего не обещаю. Вчера он первый взвинтился.
- А что он там про Малфоя говорил? – поинтересовалась Кэти и поспешно добавила, - можешь не отвечать.
- Гарри вбил себе в голову, что мы с ним
не просто партнеры по дежурствам.
- А это так? – вполне серьезно спросила Бэлл.
- Кэти! – от возмущения я чуть не уронила вилку. - Как ты можешь даже думать о таком?
Она пожала плечами:
- А что? Малфой, конечно, сволочь порядочная, но довольно симпатичный, - улыбнувшись, она перевела взгляд на слизеринский стол, я последовала ее примеру, но Драко не увидела. Между Гринграсс и Паркинсон "сидела" газета. И догадаться, кто прятался за ней, было не сложно. Точно обиделся.
- И играет неплохо, - продолжила Бэлл, сдувая пар над чашкой, - но Гарри лучше, без вариантов. О, а вот и наш чемпион!
Посмотрев на двери, я увидела Рона и Гарри, направляющихся к нам. Я чуть не завыла. Мерлин и Моргана, спасите!
- Кэти, - я вцепилась в ее локоть с такой силой, как будто падала с метлы, - сделай вид, что мы с тобой очень увлеченно беседуем. Спроси меня что-нибудь.
- Эээ, ну… Ммм… А Гарри целуется так же хорошо, как летает?
- Кэти! Он же может услышать!
- Я не знаю, Гермиона, сама что-то…
- Гермиона, - позвал Рон.
- Доброе утро, - мило улыбаясь, я медленно развернулась и постаралась сфокусировать свой взгляд четко на голубых глазах друга. Он сел рядом со мной, Гарри сразу за ним. Не возле меня.
- Привет, Гарри, привет, Рон, - радостно начала Бэлл.
- Здравствуй, Кэт, - ответил Гарри, робко взглянув в нашу сторону. Он тоже опасался смотреть мне в глаза.
- Почему ты не подождала нас? – спросил Рон, щедро поливая свои оладьи сиропом. - Мы просидели в гостиной минут десять, пока Симус не сказал, что ты ушла.
- Просто я очень проголодалась.
- Ясно, - ни на секунду не поверил Рон. Я видела, он отчаянно пытается найти тему, которая вовлекла бы нас с Гарри в общий разговор. Повисла неловкая пауза.
- Гермиона, Рональд! - никогда бы не подумала, что в такой ситуации меня спасет Селена Уайт. - Доброе утро, ребята!
Рон энергично закивал и даже улыбнулся. Но я знала, она раздражает его. Большинство людей не любят Селену за то, что она постоянно на позитивной волне. Из-за этого ее часто называют дурочкой. Но Уайт такая не потому, что все в ее жизни сахарно-шоколадно, а потому, что в ней есть огромная сила. Она не станет жаловаться из-за измены парня или развода родителей, никогда не покажет, что ей тяжело, чтобы не причинять окружающим неудобства. Селена всегда, черт возьми, радостная! И за это я ее уважаю.
- Здравствуй, - отозвалась я.
- Рон, Гермиона, у нас в понедельник после занятий собрание старост по поводу Рождества в классе заклинаний, не забудьте! Заодно подумайте, что интересного можно приготовить на праздничный концерт.
- А еще не рано? – спросил Рон.
- Рональд, как ты можешь такое говорить, – улыбнулась Селена, словно умиляясь трехлетнему ребенку, который перепутал носорога с бегемотом, - Если мы станем готовиться в последнюю неделю, то ничего не успеем. Надо обо всем подумать заранее.
Я была с ней полностью согласна.
- Хорошо, Селена, мы что-нибудь придумаем.
- Отлично, тогда до встречи! - когтевранка умчалась, и вновь воцарилось неуклюжее молчание.
- Гермиона, а директор еще не утвердил графики ТРИТОНов, ты не в курсе? – решила спасти меня Кэти. Я с готовностью обернулась к ней и увидела, как за противоположным концом стола произошел небольшой инцидент. Джинни вскочила со скамьи, залепила пощечину Дину и побежала к выходу. Что, опять? Да ладно, ребята, вы же не серьезно! Из всех пар в Хогвартсе больше нас с Гарри ссорятся, пожалуй, только они.
По дороге Джинни умудрилась опрокинуть на себя сок пуффендуйца, а на него его же кашу, развеселив тем самым студентов и преподавателей. Моя подруга, кажется, была настолько раздосадована, что позабыла об Очищающем заклинании. Она пулей вылетела из Зала. Наверняка в туалет побежала.
- Ого, - улыбнулась Кэти вслед быстро удаляющейся Джинни, - это ж надо так…
- Да уж, не самая приятная ситуация. Ладно, пойду к ней, - сказала я, аккуратно посмотрев на Гарри. Мой любимый так внимательно изучал свою чашку, что, не знай я его, решила бы, что он гадает на кофейной гуще.
- Давай, удачи, - кивнула Бэлл, - скажи Джин, чтобы не кисла!
- Хорошо, пока.
Я обернулась к Рону:
- Идите без меня, я скоро.
- Куда ты?
- В гости к Миртл.
Рону понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что я имела в виду.
- А, ну ладно. Встретимся возле теплиц.
Я кивнула и, не глядя на Гарри, поспешила к выходу.
***
Джинни стояла в туалете на первом этаже перед одним из умывальников и резко сбивала поток воды из-под крана.
- Паршивого тебе утра, подруга, - сказала она, не отрываясь от важного занятия.
- А ты оптимистка, Джиневра Молли, - улыбнулась я.
- Стараюсь, - моя подруга замахнулась так, что обрызгала разом почти все зеркала.
- Неужели кто-то мог поссориться со своим парнем сильнее меня?
- Как будто первый раз, - Джинни пожала плечами и повернулась ко мне. Она даже не думала чистить мантию. - Колин…
- Что Колин? – спросила я, направляя палочку на ее форму.
- Он подошел ко мне вечером и попросил, чтобы я записывала для него все домашние задания, - тихо проговорила Джинни.
- И из-за этого вы с Дином поругались? – изумилась я.
- Да нет же! Они с Дэнисом отправляются домой на неделю, - она сглотнула, голос дрогнул, - их мама умерла.
- Боже! Как? Когда? – я чуть не выронила палочку.
- Колин сказал, она болела еще с весны, а вчера отец связался с ними через камин МакГонагалл, - она вздохнула, - Мерлин, мне их так жаль! Я хочу помочь, но что я могу сделать?
Мной овладевали те же мысли.
- Я просидела с Колином в гостиной допоздна, и Дин мне сегодня закатил сцену ревности. А когда понял, что не прав, стал извиняться, но… так противно. Ни видеть, ни слышать его не хочу.
- О, Джинни, это так ужасно. Мальчики уже дома?
- Нет, отправятся завтра с утра сразу на похороны. Отец не хотел обременять их подготовкой, хотя они рвались еще вчера, когда узнали. Но мистер Криви настоял.
Я только кивнула и повернулась к зеркалу. Бледная, с темными кругами и мешками под глазами, волосы растрепаны. Не девушка – мечта. Если губы были синими, сошла бы за утопленницу. Я тряхнула головой, отгоняя идиотские мысли.
- И когда он заявил, что не хочет меня видеть "в такой близости с этим ненормальным фотографом"… что я могла ответить?
Я молчала, задумавшись о своем. А Джинни снова принялась водить ладонью под струей воды, но без прежней пылкости.
- В общем, я не знаю, Гермиона, мне так уже все это надоело. Я понимаю, что сама начинаю большинство ссор, но Дин просто выводит меня из себя.
Мне тоже хотелось выговориться, и я ответила:
- Ох, Джин, как я тебя понимаю. В последнее время мне кажется, что у нас с Гарри каждый разговор заканчивается криками и хлопаньем дверями. Но вчера был перебор. Мало того, что он на меня наорал, так еще и Малфой обиделся. Такое впечатление, что они сговорились.
- Ну нет. Я скорее поцелую дементора, чем поверю в то, что Гарри Поттер и Драко Малфой могли договориться.
Я улыбнулась. Если Джинни еще шутит, значит, не все потеряно. Да и вообще, я была рада, что мы перевели разговор на что-то более позитивное, хотя отнюдь не безоблачное.
- Да, ты права, - и тут меня снова заняла проблема, которую я успешно избежала на завтраке, - блин, ну вот скажи, что мне теперь делать? Садиться с ним или демонстративно отсесть к Рону? Сегодня зельеваренье, там еще Малфой прибавится. Сумасшедший дом, короче.
- Абстрагируйся. В конце концов, это Гарри на тебя накричал, так что пусть первый извиняется. А Малфой… ну, я даже не знаю. Делай с ним, что хочешь, я разрешаю, - увидев, что я снова погрустнела, Джинни ободряюще улыбнулась, - Эй, ты чего? Выше нос!
И стала обрызгивать меня с ног до головы. В ответ я обрушила на нее целый поток из палочки. Настроение сразу поднялось на несколько пунктов.
Нашу суматоху прервало появление весьма "симпатичной" мне особы.
- Ну и чего вы тут верещите, как пятилетние? Совсем крыша съехала? – важно изрекла Паркинсон.
Мне было настолько весело, что даже не хотелось огрызаться в ответ. Джинни тоже. Она вполне миролюбиво откликнулась:
- Знаешь что, Паркинсон, иди по своим королевским делам, а нас не трогай.
Я посмотрела на слизеринку, постаравшись вложить в свой взгляд как можно больше презрения, и обратилась к подруге:
- Ладно, Джинни, меня нет, надо еще до теплиц добежать. Увидимся на обеде.
И помчалась к выходу из замка, кутаясь в теплую мантию.
***
На улице было морозно и свежо, маленькими островками лежал снег, но темно-серые тучи обещали исправить это в ближайшее время. Пуская облачка пара изо рта, я бежала по траве, укрытой инеем. Многие не любят холод, а по мне лучше так, чем когда под ногами слякоть, а в воздухе влага. Тогда мои волосы становятся в три раза объемней обычного.
Еще издалека я увидела, что возле теплиц никого нет. Значит, занятие уже началось. Ну вот, баллы снимут. Я решила сократить путь и побежала по непроторенной дорожке. Профессор Спраут запрещает там ходить, но я же с благими намерениями. Так ведь можно, правда? Я завернула за теплицу, где мы занимались на втором курсе, и тут сзади послышался неуверенный голос Гарри:
- Гермиона, - я резко остановилась, но не обернулась.
- Повернись, пожалуйста, - попросил он чуть-чуть смелее. Я хотела уйти, но решила, если постоянно буду бегать, то мы никогда не помиримся.
- Говори быстрее, не хочу опаздывать, - сказала я суровым тоном. Повернуться - повернулась, но пусть не думает, что сможет дешево отделаться.
- Я хотел извиниться за вчерашнее, - Гарри опустил глаза и шумно вдохнул холодный воздух. В этом они с Роном одинаковы. Я подметила еще на первом курсе. Когда знают, что провинились, взгляд в пол и шмыганье. Этот привычный жест всегда меня трогал. Не удивлюсь, если Гарри сейчас специально старался меня разжалобить.
- Да что ты? – я старалась сохранить серьезный вид.
- Я, правда, погорячился, - Гарри посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он действительно раскаивается. Все, я больше не могу говорить строго.
- Гарри, дело не в "погорячился", а в том, что ты мне не доверяешь, - с легким укором возразила я.
- Доверяю, - твердо ответил он и добавил тише, - я ему не доверяю.
- Ну и как, убедился в своих подозрениях? – я скрестила руки на груди.
Гарри поджал губы, не желая признавать мою правоту.
- Когда вместо тебя пришел я, Малфой удивился,
(пауза) все.
- А что еще он должен был сделать? – спросила я, пожимая плечами. - Или ты ожидал увидеть его с букетом цветов, бутылкой
Cristal и обручальным кольцом?
Гарри напряженно молчал.
- Да, я больше с ним не враждую, но это не значит, что мы лучшие друзья, - я говорила уже совсем спокойно. Не могу на него долго обижаться.
- А кто тогда?
- Смотри, - попыталась я объяснить свою позицию, - ты же не говоришь со мной про квиддич, правда? Я все равно в этом не смыслю. Вы обсуждаете игры с Роном. Вот и у нас с Малфоем есть общие интересы. Например, недавно мы спорили о том, как жило бы британское волшебное сообщество, если бы великаны и кентавры не подписали Стерлингское соглашение, - Гарри удивленно приподнял брови, чего и следовало ожидать. Я продолжила: - Видишь, ты даже не знал о таком. А с ним интересно дискутировать.
Гарри молчал.
- Дискутируй с кем-то из наших, - наконец сказал он.
Я усмехнулась:
- С Лавандой или Парвати?
- Эээ, – он принялся лихорадочно думать, - С когтевранцами. С Луной, например! - воскликнул он. Не переставая улыбаться, я наклонила голову набок.
- Ладно, прости, плохая идея, - он поднял руки, сдаваясь, - просто я никак не привыкну к тому, что вы теперь не враги.
- Разве ты не рад, что он больше не оскорбляет меня? – подул холодный ветер, и я поплотнее закуталась в мантию.
- Рад, но все равно боюсь, что он тебя обидит, - очень серьезно ответил Гарри, - Гермиона…
Он несмело протянул руку. И я, не желая больше сдерживаться, кинулась к нему.
- Гарри, - я крепко-крепко обняла его, - какой же ты у меня глупенький!
Он чмокнул меня в макушку и мы, взявшись за руки, пошли на травологию прямо по любимым грядкам профессора Спраут. Казалось просто невероятным, что еще каких-то десять минут назад я чувствовала себя несчастной. Теперь все будет хорошо. Ничто не испортит этот день.
***
Всего через несколько часов, услышав из уст Слизнорта свое имя в паре с Малфоем, я поняла, что рано радовалась. Во имя всех святых и проклятых! Почему именно сегодня? Поставьте меня с Крэббом или Гойлом. Гарри сжал пальцы в кулаки. Я положила руку на его плечо, но успокаивающий жест не помог. Тогда я прошептала:
- Гарри, пожалуйста. Это только на одно занятие, все будет хорошо.
Он не ответил. Я чмокнула его в щеку, взяла свои вещи и пошла к котлу Малфоя. Со вчерашнего вечера я в немилости, так что надеяться на то, что он проявит чудеса толерантности и сам подойдет к моей парте, было глупо. С другой стороны, я посылала извинения. Если он не удосужился их прочитать, то это не мои проблемы.
Демонстрируя свое безразличие, я открыла учебник и стала читать рецепт. В ответ Драко ушел в подсобку. Интересно, сможем ли мы сварить зелье, вообще не разговаривая? Мы же должны работать сообща. Как на дежурствах.
На свое первое патрулирование я пришла гораздо раньше положенного времени. Я очень боялась, что если опоздаю хоть на полминуты, Малфой нажалуется старшим старостам, а те передадут МакГонагалл и меня отстранят от должности, к которой я старательно шла четыре предыдущих года. Но он сам опоздал. На четверть часа. Я хотела было сделать наглому слизеринцу замечание, но тот даже не глянул на меня.
- Чего стоишь? Шевелись, мы и так опаздываем!
Вот нахал!
- Между прочим… - начала я. Малфой обернулся. Инстинкт самосохранения подсказал, что для моего здоровья полезней будет промолчать.
- Заткнись, грязнокровка, и чтоб я тебя больше не слышал.
- Не смей меня оскорблять, идиот! - храбрилась я из последних сил. На секунду показалось, что он меня придушит. Но Малфой лишь чинно поправил галстук и едва слышно произнес:
- Еще одно слово и Поттер будет собирать твои останки по всему замку, - он весьма недурно убеждал. Тем вечером мы больше не говорили.
Всю ночь я проворочалась, раздумывая над сложившейся ситуацией. С одной стороны, вести себя вызывающе с ним нельзя. Не пожалеет же – прибьет на месте. С другой, молчать я тоже не собиралась. Пусть не думает, что ему все позволено. Наконец, я решила заключить некое подобие сделки.
- Малфой, - обратилась я к нему на следующем дежурстве. Он снова опоздал.
- Я вчера не ясно выразился, Грейнджер? – прервал он меня. - Или до тебя не дошло?
- Это до тебя не дошло, - ответила я раздраженно, - что, если я к тебе обращаюсь, то не просто так.
- Ты решила уехать из Хогвартса и хочешь попрощаться? – спросил Малфой, нагло ухмыляясь.
- Не дождешься, я предлагаю тебе деловое соглашение.
- Что? – спросил он, подавившись от возмущения. - Ты? Мне? С ума сошла?
- Я хочу заключить сделку, только и всего, - проигнорировала я его оскорбленное эго.
- Малфои никогда не будут заключать сделок с омерзительными грязнокровными…
Какая тривиальность. Он снова разносил в пух и прах мою семью, факультет и что-то там еще, но я думала о другом. Хотелось сделать нечто экстраординарное, чтобы закрыть его рот до конца седьмого курса. Ответными оскорблениями и жалобами директору здесь не поможешь, как же тогда быть?
Я смотрела на острый контур подбородка, на бескровные губы, всякий раз сжимающиеся в тонкую красивую линию, на идеальные зубы, которые бы мои родители с удовольствием сфотографировали и повесили в своих кабинетах как образец. Над всем этим поработали гены десятков поколений аристократов. Несправедливо, что в его лице все совершенно - ни единого изъяна. Черт возьми, с этим надо что-то делать! Срочно. И я ляпнула первое, что пришло в голову, сама удивившись сказанному:
- Малфой, у тебя прикус неправильный.
- …так что лучше тебе… Что? – он был не просто сбит с толку. Казалось, кто-то треснул его метлой по голове.
- Говорю, прикус у тебя неправильный.
В точку! Он понятия не имел, о чем я, но сам факт того, что в одном предложении были произнесены слова "Малфой" и "неправильный", привели его в шок. Бедняга так смешно выглядел. Я не выдержала и засмеялась. Искренне и громко – на весь коридор. Сонные портреты смотрели на меня с неодобрением, но мне было плевать, потому что я нашла оружие против Драко Малфоя – смех.
- Что ты ржешь, как лошадь? – он, наконец, вышел из оцепенения, грубо схватил меня за плечи и толкнул к стене. Видно, я и вправду его разозлила, если он даже забыл, что может "испачкаться", прикасаясь ко мне. Смех оборвался: я пребольно ударилась головой, и к тому же нависающий слизеринец с лицом цвета своего факультета не очень-то располагал к задорному хохоту. Но нельзя было давать ему ни единого шанса, после того, как я почувствовала вкус победы.
- Нет, Малфой, лошадь - это ты, - весело ответила я. - Потому что у тебя прикус неправильный.
И снова засмеялась, сильнее прежнего, медленно съезжая по стене. Его сконфуженное лицо веселило меня еще больше.
- Заткнись! – проорал он. - Заткнись, закрой свою пасть!
Я решила, что дальше смеяться нет смысла, и посмотрела на него, не переставая, тем не менее, лучезарно улыбаться.
- Вставай, сейчас же!
Медленно-медленно я поднялась и стала демонстративно расправлять складки мантии, сбрасывая с нее невидимые пылинки.
- Хватит, пошли уже! – он схватил меня за руку и потащил вперед.
- Ага, - сказала я тихонечко, но так, чтобы он слышал, - скачи моя лошадка.
И снова засмеялась, испугав пролетавшую мимо Серую Леди.
Малфой резко развернулся и приставил свою палочку к моему горлу. Я вскинула подбородок и легонько дотронулась своей палочкой до его живота:
- Давай, заколдуй меня и получишь подарок.
Мы оба понимали абсурдность ситуации. Ведь ничем хорошим предполагаемая дуэль закончиться не могла, тем более на кону были наши должности, а своих привилегий никто терять не собирался. Так, не двигаясь, мы простояли несколько минут.
- Так что ты там хотела предложить? - вдруг спросил Малфой, отводя свою палочку на пару сантиметров. - Откроешь секрет, как прибить Поттера взамен на мою лояльность?
- Размечтался, - ответила я, тоже не убирая палочку далеко, - предлагаю заключить сделку на время патрулирования.
- Я слушаю.
- И ты, и я хотим, чтобы наши факультеты выиграли Кубок Школы. Мы можем помочь сами себе, не снимая баллов с гриффиндорцев и слизеринцев.
- Кому что, а Грейнджер учеба, - хмыкнул Малфой.
- Только не говори, что не мечтал хотя бы раз обставить нас в общем зачете, - усмехнулась я, - предлагаю штрафовать пуффендуйцев и когтевранцев, а нашим только назначать наказания.
- Отлично, всезнайка. А ты не подумала, что с твоими родными гриффиндорцами может попасться кто-то с другого факультета? Что тогда?
- За лишние вопросы можно снять еще парочку баллов, - парировала я.
- Меркантильная гриффиндорка… Куда катится мир? - ухмыльнулся Малфой. - Что, разочаровалась в справедливости после того, как никто не вступил в твое ГАВНЭ?
Я удивилась, откуда он помнил это название, но не подала виду:
- Свои мотивы я уже озвучила, - сухо отрезала я.
- Даже не знаю, Грейнджер, - он снова растягивал слова в привычной манере, приступ агрессии прошел, - что мне за это будет?
- Что будет? – возмутилась я. - Сделка выгодна обоим, Малфой, ты это прекрасно понимаешь.
- А будет ли она так же выгодна, если я расскажу о твоих честолюбивых замыслах Монтегю, а лучше Снейпу, - он убрал свою палочку, и смотрел на меня со скучающим выражением. Это что, шантаж? Малфой снова почувствовал себя главным, и мне это не нравилось. - Видишь ли, ты мне омерзительна. А потому, что бы не предлагала, меня это не интересует. Для тебя уже большая честь, что я выслушал твой бред.
- Буду молиться на этот день, хорек! - презрительно ответила я. Мы поменялись ролями - теперь неистовала я.
- Как пожелаешь, грязнокровка, - бросил он, уходя в сумрак коридора, - как пожелаешь.
Зелье мы варили в полной тишине, если не считать его лестного "без тебя знаю, идиотка" на мою просьбу прекратить мучить несчастный кориандр и перейти к следующему ингредиенту. Он воззрился на меня с видом именитого режиссера, которому третий ассистент пятого заместителя советует, как лучше снять очередную сцену.
Но даже учитывая всю неловкость ситуации, варить Амортенцию с Малфоем было в удовольствие. Драко не надо постоянно контролировать, чтобы, не дай Бог, не взорвал класс, как Невилл. Он не резал ингредиенты большими неровными кусками, чем отличался Рон. И никогда, подобно Гарри, не путал – мешать по часовой стрелке или против. Еще с самого первого занятия в этом году я мечтала встать с ним в пару, гадая, какое шикарное зелье могло бы получиться от наших совместных усилий. И действительно, Амортенция вышла первоклассная. Осталось подождать минуту-другую и можно нести Слизнорту на проверку.
Но вот мимо нашей парты с мечтательным видом прошествовал Невилл, и я второй раз за день поняла, что рано радовалась. Он поскользнулся Бог весть на чем и стал падать, инстинктивно схватившись за нашу парту и задев котел. Невилл уничтожил мою работу. Мою идеальную Амортенцию. Мое чудесное, неподражаемое зелье. Мы с Драко едва успели отскочить. Я с надеждой заглянула в котел: на донышке немножечко оставалось, для одной пробирки хватит. Мы все-таки не потеряли свой зачет, ничего непоправимого не случилось. Но Малфой, похоже, считал иначе. Он не наорал на Невилла, не заколдовал его, но, думаю, после "Лонгботтом", произнесенное
таким тоном, боггартом Невилла больше не будет Снейп. Испугавшись, мой друг решил все исправить… В мгновении ока из котла на меня вылились остатки нашей многострадальной Амортенции. Дальше все было, словно в тумане. Помню только, что вдруг Малфой стал для меня самым пленительным в мире созданием. Я хотела целовать его до одури, ощущать тепло его кожи, прижаться к нему как можно ближе, слиться с ним воедино, но мне мешала одежда и я уже принялась устранять это досадное препятствие, когда поняла, что меня кто-то резко отдернул от моего Бога. Тело переполнило колоссальное чувство потери. Я упала на парту, сильно ушибла локоть и пришла в себя.
Я увидела Гарри и Драко, которые норовили ударить друг друга. Благо, Рон, Дин и Забини с Ноттом сдерживали их. И тут до меня дошло, что я только что на глазах у своего любимого целовалась с Малфоем. О Боже, нет! Нервная дрожь прошла по всему телу, дыхание сбилось. Я отчаянно захотела повернуть время вспять и обездвижить Невилла, чтобы он ни на метр не приближался к моей парте. Но раздумывала я об утраченных возможностях недолго, на меня снова кто-то напал и это был уже не Гарри. Острые, выращенные колдовством ногти норовили расцарапать мое лицо. В Гринграсс взыграла ревность. Ну, погоди, слизеринская гадина, сейчас узнаешь, как бьются магглы! Я надеру твой аристократический зад! В лучших традициях американских молодежных комедий, я вцепилась в идеально уложенные белокурые локоны и со всей силы дернула вниз. Гринграсс взвизгнула и наступила мне на ногу тонким каблуком. Я взвыла от боли и сильно пнула ее под колено, все еще держа за волосы. Слизеринка упала, и я набросилась на нее, но тут подоспела Паркинсон, которая стянула меня со своей одноклассницы. Быстро поднявшись, Гринграсс снова хотела атаковать, но Паркинсон загородила ей дорогу. Это нам не сильно помешало. Пара секунд - и мы снова катались по полу. Лицо пекло от множества мелких царапин. Губа Гринграсс кровоточила. В общем, когда я уже почти положила ее на лопатки и готовилась издать победный клич, меня парализовало.
***
Пока мадам Помфри колдовала над Гарри, который пострадал больше всех, я бегло анализировала ситуацию. За минуту в моей голове прокрутилось, пожалуй, с сотню причинно-следственных сценариев, которые в конечном итоге сложились в более-менее ясную картину: в пару с Малфоем встала не по своему желанию, зелье на себя не опрокидывала. Соответственно, невиновна. Логично, Гермиона? Логично, Грейнджер.
- Дети, - ворчала хозяйка больничного крыла, - вот скажите, мистер Поттер, неужели вам доставляет удовольствие получать синяки и ссадины?
- Нет, - пробубнил Гарри.
Мадам Помфри лишь вздохнула:
- Ваша очередь, мисс Грейнджер.
Прикусив нижнюю губу, я покорно подошла и села на стул.
- Ну а вы? Вы же девушка! Такая прилежная ученица, и ввязаться в драку!
Я решила, что лучше будет промолчать.
- Посидите пару минут, я сейчас приду, - она ушла в свой кабинет. Рон лег на кушетку, скрестив ноги и положив руки под голову.
- Друзья, я одного не пойму: почему вы не разговариваете? Никто ведь не сделал ничего плохого. Гарри, Гермиона не виновата, что Невилл в очередной раз облажался. Гермиона, Гарри же не знал, что на вас зелье пролилось.
- Ну да, - буркнула я, - и поэтому решил, что мне прямо на уроке ни с того ни с сего захотелось засосать в себя Малфоя.
- То есть, в принципе тебе хочется, только не на уроке, да? – вспылил Гарри.
- Не придирайся к словам, Гарри Джеймс, - парировала я, - даже сейчас ты не правильно трактовал их. В следующий раз прежде, чем кидаться с кулаками на первого попавшегося, проясни все обстоятельства!
- Наверное, я должен был любоваться вашим невинным поцелуем, – издевательски произнес Гарри.
- Но ты даже не захотел вникнуть в суть! Это возвращает нас к утреннему разговору – ты не доверяешь мне! – я вскочила со стула.
- Я уже не знаю, чему верить! – он тоже поднялся со своего места.
- Если не веришь, значит, ставишь под сомнения наши отношения!
- Я этого не говорил, ты сама сделала такой вывод!
- Хватит! – перекричал нас Рон. - Достали уже орать друг на друга по сто раз на дню. Либо поговорите спокойно, либо разойдитесь по углам.
- Ты прав, Рон, - ответила я уже ровным голосом, - пожалуй, я пойду.
И, не дожидаясь прихода мадам Помфри, направилась в нашу гостиную.
Когда я прошла сквозь портрет, все взгляды в комнате тут же сфокусировались на мне. Гриффиндорцы притворялись, что заняты своим и до меня им нет дела, но я знала, что они уже в курсе. Стараясь не замечать всеобщего интереса, я подошла к Джинни, которая сидела в кресле и мечтательно смотрела в окно. Увидев меня, она тут же поднялась со словами:
- Идем отсюда, поговорим спокойно.
Я кивнула, и мы направились в мою комнату.
- Дин мне все рассказал, - произнесла Джинни, захлопнув за собой дверь. Я привычно села на стул возле рабочего стола, а моя рыжая подруга упала на кровать, обхватив руками одну из бархатных подушек.
- Как там Гарри?
- Мы только что снова поругались, - вздохнула я и пересказала подруге нашу перепалку в лазарете.
- Никогда не думала, что скажу это, но, похоже, из вашей троицы самым рассудительным оказался мой брат, - хихикнула Джинни.
- Прости, но мне совсем не смешно, - я автоматически перелистывала учебник по трансфигурации, - только помирились и опять. Вот кто меня просил начинать эту ссору? Надо было промолчать.
- Гермиона, родная, - Джинни подошла ко мне и обняла за плечи, - это твоя натура. Ты сначала думаешь как староста, а уже потом как нормальный человек.
- Ну да, - хмыкнула я, - именно поэтому чуть не придушила Гринграсс.
Джинни хохотнула:
- Я бы отдала даже свое рождественское платье, чтоб посмотреть на это!
Я слегка улыбнулась. Хоть это было неправильно, но все же я чуточку гордилась собой. Положить на лопатки девушку Малфоя… Она долго этого не забудет.
- Кажется, я выдрала ей клок волос, - смущенно проговорила я.
- Ну вот, - Джинни похлопала меня по плечам, - нечего расстраиваться. Скоро Гарри остынет, и вы помиритесь. Все будет хорошо. Ладно, я пошла за метлой.
- Джинни, ты с ума сошла, холодно же. Ветер какой! – завозмущалась я.
- Не волнуйся, наложу Согревающие чары, - она уже стояла в дверях.
- Оно тебе надо? – спросила я, покусывая перо. Джинни улыбнулась:
- Гермиона, ты же знаешь, для меня полеты, как для тебя библиотека.
Черт, и не поспоришь ведь!
***
Мне никогда не было так стыдно. Мерлин Всемогущий, как же мне было стыдно. Прекрасно осознавая, что профессор МакГонагалл не первый десяток лет преподает в Хогвартсе, и повидала на своем веку и не такое, я все равно желала провалиться под этот прочный каменный пол. Я знала, что наш декан не станет осуждать меня за… эээ… пикантную ситуацию между мной и Малфоем, поскольку тут мы не виноваты. Но драка с Гринграсс – это не простительно! Я должна была пресечь конфликт, а сама только подлила масла в огонь. Я плохая, очень плохая староста, самая худшая за всю историю Школы. И хоть Рон просил не драматизировать, я чувствовала себя так же паршиво, как Вуд после проигрыша нашей сборной. Любимая ученица не оправдала доверия профессора. Если МакГонагалл сейчас заберет у меня должность – это будет справедливо. Справедливо и кошмарно. На глаза наворачивались слезы, и я резко запрокинула голову.
- …А вы, мистер Уизли. Если уговоры не возымели должного эффекта, надо было действовать радикально. Почему вы не вспомнили заклинание Общей Парализации? Я ведь не просто так назначила вас старостой, - отчитывала нас декан.
В ответ Рон лишь промямлил что-то невразумительное. Гарри вообще смотрел в окно. Похоже, они горели желанием быть наказанными. Я снова стала оправдываться:
- Профессор МакГонагалл, не ругайте, пожалуйста, Рона. Он не виноват.
Снейп с презрением смотрел на меня. Его ученики ни о ком, кроме себя, не просят.
- Мисс Грейнджер, - ответила декан, - я и так вами недовольна, не усугубляйте.
- Профессор, я прошу вас, - предприняла я еще одну попытку, - войдите в положение, ситуация очень деликатная…
Мне показалось, МакГонагалл все же решила меня выслушать, но тут вмешалась Паркинсон. Я ни разу за время выговора не взглянула в их сторону. Просто боялась смотреть на Драко, боялась прочесть в его лице что-то вроде смертного приговора. Также не было никакого желания видеть Гринграсс, о Паркинсон я вообще забыла.
- Мисс Грейнджер, а не могли бы вы побыстрее закончить свою речь защиты? Я бы еще хотела успеть позаниматься до дежурств.
Ты? Заниматься? Когда ты последний раз была в библиотеке, на первом курсе?
Но я смолчала, еще не хватало разводить дискуссию по этому поводу. К моему величайшему изумлению профессор МакГонагалл с ней согласилась. Нда, сегодня точно не мой день. Хотя, почему же не мой? В один момент я стала звездой всей Школы. Сплетни еще долго не стихнут. Гордись собой, Гермиона!
Итак, еще одна щекотливая ситуация, и у меня заберут должность. Замечательно! Прекрасно! Великолепно! Одурительно! Нет, Гермиона, не смей плакать у них на глазах!
Но больше всего меня взбесило другое. Что бы я не говорила, Гарри все так же упорно смотрел в окно, но стоило Паркинсон перебить меня, сразу же обернулся. Неужели ему доставляют удовольствие полунамеки-оскорбления в мой адрес прямо на глазах у двух деканов?
Выйдя из кабинета и не сказав мальчишкам ни слова, я рванула в библиотеку. Взяла первую подвернувшуюся книгу, открыла на первой попавшейся странице и, ни разу не взглянув в текст, просидела, подперев ладонью подбородок, пока мадам Пинс не подошла ко мне и тактично не указала на часы у себя на руке.
Кажется, я опоздала на патрулирование. Малфой, наверно, разозлится.
***
После дежурств я всегда старалась как можно быстрее прибежать в гостиную, где меня ждал мягкий плед на диване, камин – уже потухший, но все еще отдающий жар, - книга в теплой кровати и, конечно же, горячие губы Гарри. Но сейчас я бесцельно шаталась по неприветливому ночному замку. Горло пекло, как будто я съела баночку горчицы, глаза опухли, появился насморк - в результате разболелась голова. Но я все равно не хотела идти к себе. Я могла попасться Филчу и тогда можно навсегда забыть о значке, который пока еще блестел на груди… и о встречах с Драко по вечерам. Хотя, наверное, это как раз к лучшему. Чем меньше я буду с ним видеться, тем меньше буду ругаться с Гарри. Разве это не то, что нужно?
Когда у вас в руках время, появляется соблазн исправить все, что не удалось.
Раз.
Бой часов вывел меня из мрачных раздумий. Уже полночь, надо же. Я стояла в коридоре неподалеку от портрета Полной Дамы. Ноги сами принесли меня сюда. Возвращаться в гостиную я все еще не желала. Но куда мне идти?
В голове что-то щелкнуло. Апатия, миновав сотню промежуточных пунктов, превратилась во взрывоопасный коктейль противоречивых эмоций. Я видела перед собой цель - окно в конце коридора. Мое единственное спасение.
Самую маленькую оплошность, самую незначительную деталь.
Два. Три.
Я ускоряла шаг, пока не перешла на бег. Это потом я узнала, что моя внезапная смена настроения была вызвана побочными эффектами Амортенции, и что стоило дождаться мадам Помфри и выпить Успокоительного зелья.
Но иногда, даже повернув время вспять, вы ничего не исправите.
Четыре. Пять.
Уперевшись коленом в подоконник, я почти что повисла на ручке. Ну же, открывайся!
Потому что вам это не подвластно.
Шесть.
Есть! Поддалась. Холодный колючий ветер резко ударил в лицо. От неожиданности я чуть не задохнулась. Слезы все еще катились, но теперь я не плакала, а смеялась. Наверно, даже Кровавый Барон, увидев меня в моем безумии, испугался бы и улетел восвояси.
Как же быть тогда?
Семь. Восемь. Девять.
- Да пошли вы все! – заорала я в ночь. Дрожащими руками схватила как можно больше снега и стала посыпать им голову. Пальцы быстро покраснели, мокрые волосы неприятно липли к коже, глаза болели. А я все размазывала и размазывала снег по лицу, шее, волосам. Встав на подоконник, я собирала снег, до которого не доставала.
Просто смириться.
Десять. Одиннадцать.
Все случилось слишком быстро. Я поскользнулась и чуть не выпала из окна. Мне повезло - рукав зацепился за ручку. Смертельно перепугавшись, я судорожно вцепилась в раму, закрепившись ногами на краю подоконника. Окоченевшие пальцы не желали слушаться. Оставаясь неподвижной несколько секунд, я аккуратно слезла и села, нет, повалилась на пол - ноги отказывались держать.
Смириться и двигаться дальше на встречу переменам.
Двенадцать.
Я вся тряслась то ли от холода, то ли от страха. Тело ныло, пульс отстукивал в висках и мне казалось, что вот сейчас сердце не выдержит такого бешеного давление и разорвется. Не знаю, сколько прошло времени, когда я, наконец, встала и, держась за стену, дошла до портрета.
И если вы прожили отвратительный день, и вам кажется, что судьба к вам несправедлива, помните…
Я осознала, что только что испытала свою первую настоящую истерику. Все слезы, крики, бессонные ночи не шли ни в какое сравнение.
Господи, я же чуть не выпала из окна! Мысль так ужасала, что я запретила себе думать об этом. Но как же мне полегчало! Конечно, негатив никуда не делся, зато я снова стала адекватным человеком с присущей таковому способностью анализировать свои действия, в которые уж точно не входило поедание снега.
…есть люди, у которых этот день был еще хуже.
Я вошла в одетую во мрак гостиную. Комната пустовала, если не считать братьев Криви, которые, обнявшись, спали на диванчике возле окна. Дэнис странно хныкал во сне, а Колин умиротворенно улыбался. Может, им обоим снилась мама. Я наколдовала плед и, стараясь не разбудить, укрыла ребят. К сожалению, это самое большее, что я могла сделать.
Поэтому глубоко вздохните и прекратите ныть!
Какими мелочными показались все мои проблемы. В сущности, не случилось ничего непоправимого. Гарри - вот он – за той дверью. Поднимись по ступеням и увидишь его, мирно спящего в кровати. Всегда такого трогательного и беззащитного во сне. Боже, и не из такого выбиралась! Помириться с парнем - не Пушка по головам погладить – попроще будет. И потом я все еще староста, а Малфой… Разве не привыкла я к его уничтожающим взглядам и неоригинальным оскорблениям? Чего плакать? Все будет хорошо.
Завтра будет новый день.
A little bit about flights and feelingsПервый полет по значимости можно сравнить с первым шагом.
Я шел по узкой тропинке вдоль темных густых зарослей невиданных мною ранее деревьев и кустов темно-синего цвета. Тонкие ветки-прутики мешали: били по лицу. Но я упорно продолжал путь. Меня вело необъяснимое ощущение блаженства и легкости.
Ты полностью сосредоточен на метле. Ты должен ее чувствовать.
В воздухе летали мелкие светящиеся букашки, напоминающие морские брызги. Мне казалось, что я могу пощупать пространство, до того все вокруг было мягким и каким-то тягучим.
Больше ничто не беспокоит твое сознание.
Я отчетливо слышал приятный девичий смех и шел к нему. Просто была уверенность, что когда я пройду сквозь эти заросли, то обязательно увижу его обладательницу. Потому и чувствовал себя так комфортно. Ее звонкий озорной голос, казалось, наполнил всю чащу, проникнув в каждую щелочку, подобно солнечному свету.
Повелительное "вверх" и метла у тебя в руках.
С некоторым трудом (что, впрочем, совсем не показалось мне обременительным) я преодолел последнее препятствие и очутился на громадной сочной равнине, в конце которой виднелся обрыв. Теперь ее голос был везде. Подхваченный ветром, звал меня со всех сторон. Я вдохнул полной грудью и бесстрашно побежал к краю.
Поднимаясь ввысь, ты уже ни о чем не тревожишься.
С каждым шагом я подлетал над землей на два-три метра. Я даже пару раз кувыркнулся. Ветер звенел в ушах. Было весело.
Ты улетаешь от удручающей действительности. Все проблемы остаются внизу.
Наконец, я остановился на краю гигантской каменно-земляной чаши. Внизу в долине все цвело и благоухало. Огромный водопад слева от меня струился красивыми каскадами, но я не слышал его шума. Лишь восхитительный смех.
Только скорость, ветер в ушах, простор и свобода.
Я чувствовал себя частью этого совершенного творения природы. Мне хотелось слиться с водой, воздухом, листвой. Впервые в жизни я был полностью свободен и абсолютно счастлив.
Нечто подобное можно испытать лишь во сне.
А смех все манил за собой, ни на секунду не давая забыться и раствориться в окружающей меня красоте. Я должен был двигаться дальше.
Чтобы стать поистине хорошим наездником, нужно побороть свой страх падения и полностью довериться ощущениям, тогда успех обеспечен.
И я прыгнул вниз, паря над водой. Лететь без метлы было ново и потрясающе. Я лежал на воздухе, как на кровати, поворачивался из стороны в сторону и делал сальто.
Что может быть лучше?
Почти приземлившись, я увидел в потревоженном рябью потоке ее силуэт. Той, что звала меня. Я протянул руку, касаясь кончиками пальцев воды. И тут…
- Да проснешься ты сегодня или нет?
Что может сравниться с этим?
Родиться в многодетной семье - приговор. В принципе, родиться в любой семье своеобразный приговор, а вот насколько он будет "мягким", зависит от обстоятельств.
Я появился на свет в многодетной семье и просто не представляю, каково это – побыть наедине. Мой приговор утяжелен еще и тем обстоятельством, что я самый младший сын. А значит: донашиваю одежду; не могу позволить себе новую метлу и много шоколадных лягушек; старшие перепоручают мне то, о чем просят их другие старшие; наконец, я – идеальный объект для дурноватых шуточек. Это и многое другое изрядно портит жизнь.
Но самым невыносимым всегда было делить комнату. Угадайте с кем? Подсказка: этот человек настолько нудный, что когда пытается шутить, то вызывает не раздражение или недоумение, а жалость. Почти всю свою жизнь я прожил с Перси, пока он не поругался с родителями и не убрался из Норы. В тот день я, не стесняясь, танцевал на лужайке возле дома. Затем переехали близнецы. Билл и Чарли уже давно не живут с нами. Мама чувствует себя поистине потерянной. Она привыкла, что в доме всегда суматоха, крики, звон разбитой посуды, подозрительный хохот из комнаты Фреда и Джорджа… А теперь даже приласкать и накормить некого. Нас только четверо: родители и мы с Джинни. Но если вы думаете, что живется мне от этого спокойней, то глубоко ошибаетесь.
В силу своей природной импульсивности моя сестра склонна к преувеличению. А потому любая мелочная проблема автоматически становится катастрофой мирового масштаба. Ссора с Дином, потеря помады (или чем там они еще мажутся), плохая погода - и нет мне бедному покоя!
Получив отдельные апартаменты, как староста, я обрадовался, что смогу пожить один в месте, где в ближайшей сотне миль нет мамы. Я чувствовал себя таким взрослым и самостоятельным. Но вскоре с сожалением отметил, что оставлять меня в покое никто не собирался. Если раньше Джинни не осмеливалась входить в мальчишескую спальню (сначала стеснялась Гарри, который ей нравился на младших курсах, а потом Дина), то теперь все преграды убраны, а потому можно беззастенчиво врываться даже без стука.
Вот и сейчас она влетела в комнату проворнее
Молнии, с разбегу сиганула на кровать и принялась тормошить, собираясь, очевидно, вытрясти душу. Сестренка будила меня с таким остервенением, как будто на Хогвартс напали Пожиратели. Но сдаваться без боя я тоже не собирался. Хотя это был не бой, а, как бы выразилась Гермиона, пассивное восприятие действительности. Я просто не реагировал на свирепое создание, выдирающее у меня из рук одеяло и пытающееся лишить подушки.
Через несколько минут Джинни все же удалось завоевать внушительную часть кровати. Сокрушаясь, что не запер комнату паролем, я отчаянно хватался за уголок одеяла, который еще оставался в моем владении. Увидев, что я проснулся окончательно, сестра успокоилась так же внезапно, как атаковала. Она приземлилась на "горку" из скомканного одеяла, и затараторила что-то несуразное. Казалось, ее язык совершал столько же движений, что и крылышки снитча в полете.
- Рон, пожалуйста, родненький, ты же мой самый любимый братик, умоляю... Я совсем не виновата… Снейп из-за угла… Ты любишь меня, правда? Помоги… Если Гермиона узнает - убьет… Мы одна семья, ты просто обязан… Я ведь не в него целилась, а в эту мерзкую Яксли… Сделай что-нибудь, ты же ее лучший друг… Скажи, что ничего страшного не произошло… Она сама первая полезла… Я не виновата…
- Эй, притормози! - я схватил чересчур оживленную сестру за плечи и хорошенько встряхнул. - А теперь успокойся и объясни, что случилось.
Она быстро вдохнула и снова принялась за свои бессмысленные речи.
- Джинни, так дело не пойдет. Давай вот что сделаем: я буду задавать вопросы, а ты - отвечать. Но спокойно, ладно?
Сестра кивнула и принялась вертеть в руках краешек одеяла.
- Итак, ты что-то натворила?
- Да. Я просто, понимаешь…
- Стой! Я пока не спрашивал
что, - она моргнула, - значит, натворила.
Джинни кивнула.
- Что-то очень плохое?
- Нууу, зависит от того, как к этому относиться… - она шмыгнула и почесала нос ладонью.
- И ты считаешь, Гермиона отнесется к этому очень плохо.
- О! – Джинни даже подпрыгнула. - Да она меня вообще убьет. Сначала будет пытать, а потом убьет.
Я попробовал представить себя на месте Гермионы.
- Ты сожгла библиотеку?
- Нет!
- Тогда все не так смертельно, - заключил я.
- Рон, она и вправду убьет меня… Вчера вечером я лишила Гриффиндор двухсот баллов.
- Что? – теперь пришла моя очередь подпрыгнуть. - Великий Годрик! С ума сошла? Скажи на милость, как ты умудрилась
за один раз потерять двести баллов?!
- Вот, - Джинни вся сжалась и съехала с "горки", инстинктивно пытаясь спрятаться, - а Гермиона бы от меня и мокрого места не оставила.
- И правильно бы сделала! Что мы втроем только не творили. Но чтобы сняли сразу двести баллов? Двести, Джинни! Это же трехзначное число!
- Я в курсе, Рональд, - раздраженно ответила она.
- И что же случилось?
- Я вчера летала, а когда возвращалась в гостиную, то встретила Даяну Яксли.
- Это еще кто? – имя показалось мне смутно знакомым.
- Слизеринка с моего курса.
- Та, которая запутала твои косы так, что Гермиона полдня в библиотеке искала контрзаклятие?
- Да, - воспоминания всполохнули в глазах Джинни недобрым огнем, - я шла в гостиную, а тут эта прицепилась: и что у меня мантия поношенная, и сама я страшная, как соплохвост, и что встречаюсь с грязнокровкой… В общем, мы устроили дуэль прямо в коридоре.
- Джинни, чем ты думала?
- У меня есть с кого брать пример, - фыркнула она.
- Продолжай, - возражать тут бессмысленно.
- Я пустила в нее летучемышиный сглаз, но из-за поворота очень вовремя вышел Снейп. Он ничего не успел сообразить, и вместо спрятавшейся за рыцаря Яксли мое фирменное заклятье досталось ему.
- Неужели он не слышал вас? – удивился я.
- В отличие от некоторых, я не ору и не кидаюсь с кулаками на противника. Какой смысл произносить заклинания вслух, если умеешь делать это мысленно?
- Теперь понятно, за что он снял двести баллов, - проигнорировал я очередной выпад в свою сторону, - странно, что не все сразу.
- Вообще-то сначала только сто, - невзначай добавила Джинни, - ну еще плюс за пререкания, сопли Яксли, что я смертельно ее ранила, (тоже мне Малфоевская школа нытья и кляуз) и так далее. Назначил отработки… Рон, миленький, я все исправлю, честно-честно. Я верну эти баллы, еще не конец года. Только не говори Гермионе. Придумай что-то, пожалуйста.
Джинни просто невероятный человек. Если довериться ей, можно быть уверенным, что о твоей тайне не узнает никто. А вот свои секреты хранить она не умеет. Обычно моя сестра делится с Гермионой. Но обстоятельства сложились так, что мисс Грейнджер в виду чрезмерной правильности не подходит на роль благодарного слушателя. И Джинни прискакала ко мне.
- Ладно, постараюсь, - воображение подкинуло зловещую картину, где Гермиона, привязав Джинни к столбу, разводит под ней огонь. Кажется, кто-то не выспался.
- Спасибо, я всегда говорила, что ты мой любимый брат! – малявка кинулась ко мне на шею. Терпеть не могу эти девчачьи нежности.
- Ага, как же, - пробормотал я, - ну все, хватит, иди уже.
- Спасибо, - еще раз поблагодарила Джинни и вылетела из комнаты, заставляя кружиться в воздухе невесомые перышки из полурастрепанной подушки.
***
Я спустился в гостиную и тут же нарвался на встревоженную Гермиону. Она вскочила с дивана, и устремилась ко мне, дважды споткнувшись на пути в пять метров.
- Рон, где Гарри? – взволнованным шепотом спросила она.
- Откуда я знаю? Спит, наверное, - я зевнул и беспечно направился к выходу. Раз уж подняли в такую рань, нужно чем-то себя занять. Например, поесть.
- Его нет в спальне, - резко возразила Гермиона и схватила меня за рукав, пытаясь удержать.
- Эй, поосторожней, порвешь ведь! – возмутился я.
- Ты вообще слышишь меня?
Гарри нет! – она продолжала дергать за рукав, будто это все меняло. Сейчас моя милая рассудительная подруга напоминала фурию. Эдакое разъяренная создание с взлохмаченными волосами и слегка покрасневшим лицом. Хотя, если честно, я понятия не имел, как эти фурии выглядят на самом деле.
- Да ладно? – я придал своему лицу беспокойное выражение. - Его нет в спальне? Черт, мы его потеряли. Срочно собирай всех на поиски. Ведь Гарри обычно сутками сидит у себя и вообще никуда не выходит, а тут такой нонсенс.
- Прекрати паясничать! – вконец разозлилась Гермиона и так дернула несчастную ткань, что мантия слегка треснула по швам.
- Обязательно прекращу, если отдашь мой рукав, - она нехотя отпустила, - чего ты так паникуешь? Может, он решил немного полетать перед завтраком.
- Его нет на поле, - возразила Гермиона.
- А что, территория для полетов ограничена стадионом? И потом, даже если он и не летает, что тут такого? Может, к Хагриду пошел. Мы у него давно не были, кстати.
Память тут же услужливо подкинула объяснение, почему мы так давно не были у Хагрида. Последний поход в домик лесничего, свежеиспеченные пирожки, от которых немыслимо было отказываться (я мужественно принял весь удар на себя), и несварение желудка на протяжении недели.
- Я не успокоюсь, пока мы не сверимся с Картой, - упрямо ответила Гермиона и снова потянулась к моему рукаву, но вовремя опомнилась.
О мудрый Мерлин, как Гарри ее терпит? Может, есть особый секрет?
- Да с чего ты вообще вскипятилась? Еще вчера, по-моему, знать его не желала…
- У меня плохое предчувствие.
Услышать такие слова от мисс Все-Поддается-Логике было как минимум противоестественно.
- Да что с ним станется? Наверняка сидит себе в Выручай-комнате, чтобы вы еще больше не разругались, а вы бы обязательно…
- Рон, - взмолилась Гермиона, - просто возьми Карту, ладно?
- Хорошо, - легко согласился я, но желудок напомнил о моих приоритетах, - сразу после завтрака.
- Нет! – она таки вцепилась в рукав, правда, тут же отпустила, для верности поправила край, и тихо добавила: - Сейчас, пожалуйста.
- Я не пойму, чего ты от меня хочешь? Поднимись в спальню и возьми. И вообще, не факт, что Гарри не взял Карту с собой. Помнишь, как в тот раз?
Гермиона нахмурилась, вспомнив
тот раз – единственный до сегодняшнего дня, когда Гарри настолько был зол на нее, что даже видеть не желал. Я точно не в курсе, в чем проблема, но они оба выглядели так жалко, что повторения сценария совсем не хотелось. Тогда Гарри провел весь день в Выручай-комнате.
- Сходи проверь, пожалуйста.
- Гермиона, неужели ты до сих пор стесняешься заходить в нашу спальню?
- Я уже была там сегодня, - она покраснела и покосилась в сторону, - не хочу больше никого беспокоить.
- Ясно, - развеселился я, - тебя смущает полуголый Невилл. Поверь, в этом нет ничего ужасного, я жил с ним четыре…
- Какой же ты несносный! – разозлилась Гермиона. Она резко развернулась, пребольно хлестнув меня своими пышными волосами, и ушла. Я только пожал плечами. Женщины… Миллиард галеонов тому, кто поймет их.
Сытые и довольные мы с Симусом зашли в гостиную, обсуждая последнюю отборочную игру на Чемпионат Мира. Рядом плелся Дин и без особого энтузиазма вставлял реплики. Его всегда больше интересовал этот их маггловский футбол.
Мы как раз рассуждали, кого стоило поставить на ворота сборной Ирландии, когда к Симусу припорхнула соблазнительно улыбающаяся Парвати, и я понял, что на этом наш спор подошел к концу. Слишком долго он добивался ее внимания, чтобы теперь продолжать спортивную дискуссию, проигнорировав шаловливые пальчики у себя на плечах. В такие моменты квиддич как-то сам собой вылетает из головы. Даже если речь о Финнигане и сборной Ирландии.
Слегка разочарованный я направился в свою комнату и почти не удивился, увидев там Джинни, вольготно развалившуюся в верхней одежде на моей незастланной постели. Она настойчиво убеждала в чем-то Гермиону, которая сидела на полу и держала в руках небезызвестный пергамент. Похоже, Гарри не додумался взять Карту с собой.
- Что такое?
Гермиона даже не подняла глаз, а Джинни ответила:
- Его нигде нет.
- Как нигде? – удивился я. - Быть такого не может.
- Выходит, может, - пожала плечами сестра и перевернулась на живот. Так, она еще и в обуви? Засранка!
- А Дамблдор не мог его никуда забрать? – предположил я.
- Вряд ли, он у себя в кабинете.
Гермиона по-прежнему молчала, хмуро изучая Карту. Я решил не впадать в отчаяние. Естественно, пропажа легенды магического мира - дело серьезное. Но, в конце концов, Гарри тоже человек и имеет право на одиночество. Тем более, после вчерашнего. Мне бы на его месте тоже захотелось от всех спрятаться.
- Значит, в Хогсмиде.
- Мы… я тоже так предположила. Гермиона молчит, - с этими словами Джинни взволнованно покосилась на нашу подругу.
- Гермиона, дорогая, - присев рядом, я аккуратно дотронулся до ее руки, - ты меня слышишь?
Никакой реакции не последовало.
- ГЕРМИОНА! – заорал я так, что Джинни аж подскочила. А предполагаемая жертва лишь слегка дернула плечами.
- Мисс Грейнджееееер, библиотека гориииииит, - пропела Джинни прямо в ухо Гермионе на мотив какого-то хита ее любимой группы. Но "мисс Грейнджер" так же беспомощно глядела в Карту, пытаясь найти Гарри-точку.
- Ладно, - я сделал вид, что сдался, - пойду поговорю с Симусом
про квиддич. Позовешь, когда Спящая Красавица очнется.
- Рональд Уизли! – мгновенно вскочила Гермиона, отшвыривая Карту и заставляя Джинни подскочить еще раз. - Как ты можешь думать о квиддиче, когда твой лучший друг пропал?
- Наконец-то! К нам вернулась старая добрая Гермиона, - я попытался обнять ее, но вместо этого отлетел на пару метров посредством хрупких девичьих рук.
- Я не старая! И на данный момент не добрая! Лучше скажи, куда подевался Гарри, или больше никогда не сможешь сесть на свою гребаную метлу… в физическом смысле!
Каким образом полное отсутствие любого присутствия может так резко смениться желанием крушить все на своем пути? Пожалуй, подвернись Гермионе под руку Тот-Кого-Нельзя-Называть, она бы прикончила его одной лишь битой, в гневе спутав с бладжером.
- Я же сказал, он наверняка в Хогсмиде.
- Значит, мы идем туда!
Идти я не хотел, потому как - повторюсь - искренне считал, что Гарри надо побыть одному. Но, видя перед собой неадекватную Гермиону, чье настроение менялось быстрее траектории снитча, отказать не мог. Это было бы чревато для моей детородной системы.
- Я с вами! – вскочила Джинни.
- Нет, - возразила Гермиона, - если Гарри вернется, здесь должен находиться человек, который скажет, что мы его ищем, чтобы он больше никуда не ходил.
- Попросите Невилла.
- Чем меньше народу знает, тем лучше, – безапелляционно отрезала Гермиона.
- Отлично, - недовольная Джинни плюхнулась на подушки.
Я давно уяснил: когда спорят эти две, лучше ограничиться наблюдением. Ради своего же блага. Только Гермиона имела право остановить Джинни, если та собралась совершить нечто дикое. И только Джинни возражала Гермионе, когда другие даже взглянуть на нее не решались. В такие моменты нам с Гарри почему-то хотелось убежать на Край Земли.
Сегодня безоговорочную победу одержала Гермиона.
- Пойду накину что-то теплое, - сказала она, направляясь к двери.
- Хорошо, жду у входа, - я обернулся к Джинни, - а ты чего разлеглась? Иди к себе.
- У меня нет своей комнаты, если забыл, - фыркнула она.
- Вот станешь старостой, сразу появится, а сейчас довольствуйся общей, - видя, что никуда она не собирается, я продолжил: - давай, а то сейчас будешь перестилать мне постель. Без волшебства.
- Тоже мне чистюля, - буркнула Джинни, резво вскочила с кровати и удалилась, демонстративно хлопнув дверью. Все-таки, когда она была маленькой, - без этих выпендрежей – я любил ее больше.
***
В коридоре башни гулял сильный сквозняк: окно, которое на моей памяти ни разу не открывалось, сейчас жалобно поскрипывало от порывов сильного ветра. Возле портрета Полной Дамы, кутаясь в теплую мантию, стояла Падма Патил.
- О Рон! – обрадовалась она. - А я уже думала, отсюда никто никогда не выйдет.
- Почему? – тупо спросил я.
- Потому что никто не выходил, - улыбнулась когтевранка, зябко потирая пальцы.
- А, понятно, - я спрятал руки в карманы.
Падма смотрела на меня как-то чересчур внимательно, от чего я только сильнее смутился и уставился в пол. Столько хотел сказать, а в голову как назло лезли всякие глупости. И тут до меня дошло, что она не для красоты здесь стоит.
Хотя лично я был бы не против.
- Тебе Парвати нужна, да?
- Ага, - ответила она, подув на ладошки, и мне тут же захотелось согреть их в своих руках, - ты не мог бы ее позвать?
- Конечно, - закивал я, но с места не сдвинулся.
- Рон, для того, чтобы позвать Парвати, тебе надо зайти в гостиную, - Падма смотрела с долей подозрения, явно сомневаясь в моих умственных способностях. Я и сам чувствовал себя полнейшим кретином.
- Конечно, - повторил я и уже повернулся, чтобы идти, как в голову пришла шальная мысль.
- Падма! – торжественно начал я.
- Да? – спросила она, поднимая воротник и даже не взглянув на меня, чем убила всю решительность.
- Я… ну… в общем… как бы сказать… даже не знаю…
- Что-то случилось? – заботливо поинтересовалась она, посмотрев мне прямо в глаза. Лучше бы не смотрела - теперь стало совсем неловко.
- Нет, но… - ну почему это всегда в сто тысяч раз сложнее, чем столкнуться лицом к лицу с Пожирателями? - Ты пойдешь со мной на Бал?
- Ты меня приглашаешь? – удивилась Падма и констатировала: - Снова.
- Эээ… Да, - ответил я и поспешил добавить: - но я больше не буду выглядеть по-идиотски. Я все лето работал у Фреда и Джорджа. У меня есть деньги, чтобы купить себе нормальную парадную мантию и…
- О Рон, - озорно и как-то ласково проговорила она, - я ведь не твой наряд имела в виду. Ты совсем со мной не танцевал, было так скучно.
- Я научусь, честно. Я попрошу… –
кого я попрошу? – … кого-нибудь, чтобы меня научили, и буду танцевать с тобой весь вечер, пока не устанешь…
Но она уже не смотрела на меня. Я обернулся. В нескольких шагах за моей спиной стояла Парвати. Очень вовремя.
- Привет, Рон, - поздоровалась она, - ты какой-то красный. Заболел, что ли?
- Эээ… все хорошо… пойду, пожалуй.
И я влетел в гостиную, чуть не сбив Гермиону, подходившую к проему.
- Ты чего?
Нда, так перенервничал, что даже забыл о Гарри, и что мы собирались его искать.
- Я… я просто оставил Карту в комнате. Возвращался за ней, – уверенно ответил я.
- Рон, с тобой все в порядке?
- Лучше не бывает, а что?
- Вот что, - она вынула торчащую из моего кармана Карту.
- Надо же, я и не…
Гермиона подозрительно смотрела на меня, ну почти как Падма. Нет, не как Падма. Это же Гермиона, значит, почти как мама.
Мама… Какой ужас.
- Привет, Гермиона, - мимо нас прошла Парвати. - Эй, Рон, Падма просила передать, что подумает.
Я только кивнул и промычал что-то невразумительное, с опаской покосившись на Гермиону. Она проводила Парвати многозначительным взглядом и неожиданно ударила меня Картой по голове.
- Пошли, Ромео недоделанный.
- Кто? – обиженно спросил я.
- У Забини спросишь. Иди, кому сказала.
Она буквально выпихнула меня назад в неприветливый коридор.
- Боже, почему здесь так холодно? – удивилась Гермиона, кутаясь в мантию.
- Окно, - ответил я. - Странно, да? Никогда не открывалось, а тут…
Гермиона не слушала. Только внимательно изучала его несколько секунд, а затем закрыла взмахом палочки.
- Проветривание окончено, - наконец произнесла она, - пошли.
***
Как сказала бы облезлая моль, то бишь Трелони, Венера не попала в дом к Марсу… ну или как-то так. В общем, сегодня звезды нам явно не благоволили. По дороге нас встретил Филч и с предовольнейшим выражением на небритой роже сообщил Гермионе, что ее отработка начинается через десять минут. Вашу палочку, мисс. Нет, отложить нельзя. Да, ведро, тряпку и в Зал Славы, как обычно.
- О нет, – простонала Гермиона, – я совсем забыла.
- Когда это тебе успели назначить отработку?
- Профессор МакГонагалл заходила. Ты как раз был на завтраке.
Филч что-то недовольно пробормотал, глядя в нашу сторону. Гермиона поняла намек и пошла за ним, бросив напоследок:
- Иди без меня.
Но исполнить завет подруги мне не удалось, поскольку уже в следующем коридоре я наткнулся на вышеупомянутую МакГонагалл.
- Мистер Уизли, - обратилась она тоном, предвещающим пару-тройку отработок, - потрудитесь объяснить, почему Гриффиндор в общем зачете отстает от третьего места на двести двадцать баллов?
Пожалуй, спроси она меня что-то из гермиониных рун, я бы и то больше смог сказать, но хранить молчание, к сожалению, тоже не имел права. Постаравшись придать голосу жизнерадостности, я торжественно произнес:
- Хороший вопрос, профессор.
К моему величайшему прискорбию деланное воодушевление не произвело на декана никакого впечатления.
- Верно, мистер Уизли. И если вы не найдете такой же хороший ответ, весь Гриффиндор лишится предпраздничного похода в Хогсмид.
Нет, она, конечно, права: надо быть справедливым и все такое, но иногда МакГонагалл перегибает палку. Эй, это мы, Ваш собственный факультет! Зачем так делать? Ведь, если сейчас я не придумаю подходящего оправдания, меня свои же закопают заживо, еще и на могилу плюнут. Этого Вы добиваетесь? Прокашлявшись, я пустился в нехитрые математические объяснения:
- Вы же знаете, как это бывает, профессор. Десять баллов там, десять сям. Здесь пятнадцать за опоздание, тут за ненаписанное эссе, - вот и накопилось. Да и потом, из-за того инцидента на зельях мы лишились сразу больше сотни… - я нарочно не говорил, что она сама их сняла.
- Что ж, - ответила МакГонагалл, - в таком случае, мистер Уизли, могу предложить вам заработать пятьдесят баллов для факультета.
Ее предложение не вызвало у меня ни малейшего энтузиазма, однако кто я такой, чтобы ответить: "Сдались мне ваши баллы, их все равно Гермиона заработает, а я пойду, куда шел". Мне показалась, что я изначально нужен был ей с какой-то определенной целью, а наше факультетское аутсайдерство послужило предлогом. Не говоря ни слова, я поплелся за деканом.
По дороге мы встретили Панси. Я поспешил принять суровое выражение лица: обиделся же на нее, пусть не забывает. Но она, похоже, вообще нас не заметила и прямо-таки пролетела мимо.
Наконец, мы очутились в святая святых - кабинете МакГонагалл. Все от перьев, рассортированных по цветовой гамме, и до книг, расставленных по алфавиту, кричало об идеальном порядке (Гермиона бы подавилась от зависти). В окно стучала сова, и профессор открыла створку, впуская в помещение холодный воздух. После того, как декан отцепила письмо, птица сразу же улетела. МакГонагалл подошла к столу и положила письмо в нижний выдвижной ящик, не распечатав.
- Итак, мистер Уизли, - промолвила она, - у меня сегодня много дел, а потому я хочу попросить вас об услуге: в классе трансфигурации сидят три первокурсника, которые не смогли освоить материал, но у меня совершенно нет времени еще раз объяснять тоже самое, а потому я прошу об этом вас. Им нужно превратить салфетку в марлю.
Что? Учить мелюзгу? Да я лучше буду драить кубки и таблички!
- Но мне кажется, есть более достойные кандидатуры, - мягко возразил я.
- А вы разве не знаете, что в обязанности старосты входит выручать студентов с домашними заданиями?
Ничего подобного я не знал, потому что ту нудную брошюру за всю историю существования Хогвартса читало, пожалуй, только двое старост – Перси и Гермиона. Ну, может, еще Уайт. Лично я из своей сделал жабу, которая благополучно прыгала по дому несколько дней, пока мама не наступила на нее. Бедняга издала такой прощальный квак, что мама выронила из рук корзину с бельем.
- Конечно, знаю, профессор, - капитулировал я.
- Отлично, - коротко кивнула МакГонагалл, - следуйте за мной.
В классе трансфигурации за первой партой сидело трое пуффендуйцев – два мальчика и девочка. Кто бы, собственно, и сомневался? Самый способный факультет. Без лишних церемоний МакГонагалл обратилась к ним:
- Студенты, это мистер Уизли. Сегодня он проведет занятие вместо меня.
Малявки с интересом уставились на меня.
- Прошу, - указала мне в сторону доски МакГонагалл и ушла. Пуффендуйцы выжидательно смотрели. На парте перед каждым лежали белые кружевные салфетки.
- Здравствуйте, дети… то есть, первокурсники.
А они все молчали, ожидая указаний. Видимо, это будет сложнее, чем я думал.
- В общем, вам нужно превратить салфетки в марли. Для этого давайте… я ее сам сначала превращу.
Я вдруг подумал, что у меня может не получиться. Как-то за эти годы не приходилось практиковаться. Своим "стилем преподавания" я напоминал себе Хагрида.
-
Акцио, - произнес я, по обыкновению откашлявшись. Салфетка светловолосого мальчика прилетела ко мне в руки.
- А почему она такая…? – удивился я, вглядываясь в нечто непонятно-зеленое. - Это слизь?
- Нет, - ответил пуффендуец и смущенно потупил глаза, - просто у меня насморк, а платок я в комнате забыл.
- Мерлин! – я отшвырнул салфетку в сторону. - Почисти ее сейчас же!
- Я не умею, - огорченно ответил мальчик.
Спокойно, Рон, спокойно. Вспомни, каким ты был на первом курсе.
Гермиона часто рассказывала, как ей нравится репетиторство. Какое удовольствие она получает, когда передает свои знания другим, и что самая лучшая награда – благодарность учеников. Я пока что и близко ничего такого не испытывал.
- Как тебя зовут? – спросил я пуффендуйца, очищая салфетку и руки.
- Джеймс Джеймс, сэр, - с готовностью ответил он. Стоит сказать, обращение "сэр" мне немало польстило.
- Не надо два раза повторять, - усмехнулся я тупости пуффендуйца.
- Нет, мое имя Джеймс и фамилия тоже Джеймс.
- Вот как, - мне стало еще смешнее. Родительская фантазия не имеет границ, - а какое же у тебя второе имя?
- Джейсон, сэр.
Черт, не угадал.
- Твои родители пуффендуйцы? – сделал я новое предположение.
- Да, сэр, - улыбнулся Джеймс, - откуда вы знаете?
- О, будешь старше - поймешь, - важно ответил я, - а твоего отца случайно не Джеймс Джеймс-старший зовут?
- Да, - просиял мальчик, - вы знакомы?
Блин, сейчас не выдержу и заржу на весь замок. Хотел еще немного поглумиться над первокурсником, учитывая, что он не понимал этого, но тут же вспомнил, во имя чего я здесь. Именно поэтому решил не интересоваться именами других пуффендуйцев, послушно молчавших все это время.
У меня есть ровно час, чтобы успеть до обеда.
***
… - Говорю тебе, - уверял я Невилла, сидящего напротив с каким-то мечтательным выражением лица больше подходящим Луне. Глядишь, скоро сережки-редиски носить начнет. – Превратила салфетку в паутину, и клянусь, на ней появился паук.
- С чего бы? – вмешался Симус. – Ни один первокурсник не превратит тебе неживой предмет в живой.
Я нахмурился, понимая, что это правда. Но я же не слепой!
- По-твоему, я вру, да?
- Нет, - ответил он, - может, этот паук просто плод твоего воображения.
- Ничего подобного. Я бы не шарахнулся от плода своего воображения в сторону на два метра, долбанувшись об угол стола!
Симус только пожал плечами и повернулся к Парвати, которая кормила его апельсиновыми дольками. Вот бы Падма так же кормила меня! От неожиданно смелой мысли я невольно покраснел.
- Посмотрите на эту бедняжку, - сказал Невилл, глядя в сторону входа.
Мы обернулись и увидели несчастную Гермиону, которая медленно и мучительно ковыляла к столу. Создавалось впечатление, что ее разрубили на мелкие кусочки, а потом опять сшили, при чем не очень удачно. Она плюхнулась на соседнее место и, потянувшись за черпаком, попыталась налить себе суп, но тут же застонала и схватилась за спину.
- Что с тобой? – участливо спросила Парвати.
- Филч заставил меня вымыть пол во всем Зале Славы.
- Но он же почти такой же как Большой! – воскликнул я.
Уставшая Гермиона разочарованно посмотрела на меня, не утруждая себя репликой "да что ты говоришь?!", я и так все понял.
- Спина болит, как у беременной, - простонала она.
- Интересное сравнение, - отозвался Невилл, - нам, парням, его не понять.
Ох, зря он это…
- Не понять? - мгновенно вспыхнула Гермиона. - Ну так вот: я чувствую себя так, будто меня впихнули в коробку для туфель, предварительно пропустив через мясорубку, и отправили чартерным рейсом до Новой Зеландии в багажном отделении! Так понятней?
Староста Гриффиндора была поистине страшна в ту минуту, а потому все постарались сделать вид, что поглощены приемом пищи.
- Я пойду, наверное, - жалобно пролепетал Невилл, поднимаясь и роняя ложку. Гермиона все еще немного досадовала на него за Амортенцию, - всем приятного аппетита.
- Гарри ты не нашел, – констатировала Гермиона, не глядя на меня.
- Я не дошел до Хогсмида.
- Что? Почему? – вскрикнула Гермиона, но тут же притихла.
- Меня встретила МакГонагалл и велела учить первокурсников превращать салфетки в марли, - я благоразумно промолчал о последнем месте в борьбе за баллы, прекрасно понимая, что для Гермионы это может стать нешуточным ударом. - И одна из них превратила ее в паутину, а там появился паук. Представляешь самый настоящий…
- И ты спокойно здесь обедаешь, пока твой друг в опасности? – прошипела возмущенная Гермиона. Я внимательно следил за ножом в ее руке.
- Не надо преувеличивать, - успокаивающе произнес я.
- Рональд Билиус, мы сейчас же идем в Хогсмид!
Она резко встала, но тут же осела, схватившись за спину.
- Никуда ты не пойдешь – возразил я, - отлеживайся. Я сам схожу.
- Ага, встретишь по дороге профессора Флитвика, а он попросит тебя поучить Падму продвинутым поцелуям,
прошу прощения, чарам.
Я было покраснел, но быстро пришел в себя.
- Либо я иду один, либо не идет никто, - я сам удивился своей твердости, - посмотри на себя, ты выглядишь жалко,
прошу прощения, неважно. Тебе надо отдохнуть.
- Мало ли кому что надо, - буркнула она, но больше не пререкалась. Видимо, спина и вправду сильно болела.
- Сходи в лазарет или попроси Джинни сделать массаж. А я пойду в Хогсмид. Идет? – примирительно спросил я.
- Идет, - ответила она и снова подскочила, - никто не спрашивал, где Гарри?
- Я сказал, что Дамблдор его забрал.
Гермиона почти успокоилась. Перепоручив ее Дину и Джинни, которые как раз были на экваторе очередного выяснения отношений, я отправился на поиски нашего героя.
***
В Хогсмиде Гарри не было. Я честно искал. Правда, мой поиск очень стесняло то обстоятельство, что я был без Мантии-невидимки. В комнате ее не оказалось, и я только утвердился в своем предположении, что Гарри ищет уединения. Да и вообще этот так называемый обход, я делал больше для успокоения совести, нежели надеясь на успех.. Потому что, если Гарри в Мантии, то его сможет найти только Грюм.
Так что я только пробежался по главным улицам, заглядывая в окна магазинчиков и баров, прогулялся по неприметным переулкам и вполне ожидаемо никого не нашел. Конечно, определенная доля волнения уже начала закрадываться, но я пока не разрешал себе паниковать. Хватит с нас и одной истерички, травмированной к тому же. Ветер, хвала Мерлину, утих, а потому я почти получал удовольствие, гуляя по заснеженному Хогсмиду, который потихоньку преображался к праздникам.
Постепенно стемнело, и я решил, что пора возвращаться. Шагая по сырому тоннелю, я думал о том, что сказать Гермионе. Было больно смотреть на нее такую, почти сломленную морально и физически. Я вспоминал лето перед пятым курсом. Ведь именно в Норе в один жаркий июльский вечер Гарри и Гермиона впервые поцеловались. Они, конечно, не знают, но я все видел. Робкие взгляды, постоянное смущение, не имеющие смысла диалоги – все это должно было закончиться именно так. Я тогда еще огорчился, подумал, что пришел конец нашей дружбе, что они будут больше внимания уделять друг другу, забыв про меня. Но ничего подобного не случилось. Более того, словно родители, Гарри и Гермиона стали опекать меня. Мы даже сблизились еще сильнее, если такое возможно. Но потом появились эти дежурства и Гермиона, объявившая, что Малфой ей больше не враг. Гарри стал нервным, Гермиона резкой. Мои друзья превратились в скандалистов, и теперь уже я стал для них нянькой, в то время как они играли роли разбалованных подростков. Присутствуя при их ссорах, я чувствую еще большую неловкость, чем когда мне пришлось надеть на Святочный бал то ужасное недоразумение, которое по случайной нелепости мама окрестила парадной мантией.
Так глупо постоянно балансировать между ними. Сделаешь что-то в пользу одного, сразу станешь врагом другого, а порой сразу обоих. Потому, принимая даже самые мелочные решения, я должен предугадать, как это отразится на отношениях Гарри и Гермионы. Вот и сейчас я уже знал, как поступлю, но все равно сомневался, верно ли делаю? Ведь ответственность за ложь целиком и полностью ляжет на меня.
С тяжелыми мыслями я зашел в гостиную и попросил Лаванду, сидевшую возле камина, позвать Гермиону. Через пару минут она и Джинни спустились ко мне. Не увидев Гарри, обе вполне ожидаемо нахмурились. Дороги назад нет. Мерлин, помоги мне.
- Я нашел его, - твердо сказал я, убеждая больше себя, нежели девчонок. Лицо Гермионы заметно просветлело.
- И где же он? – спросила Джинни.
- Отказался идти со мной, - я пожал плечами, - сказал, ему надо подумать.
На секунду показалось, что Гермиона что-то заподозрила… Но нет, всего лишь показалось. Все-таки, если очень надо, врать я умею.
- Он не хочет никого видеть, меня еле выслушал. Придет после отбоя, - я положил руки на плечи Гермионы, - не переживай, с ним ничего не случится, он в Мантии.
Она задумчиво кивнула. Похоже, действительно переутомилась, не заметив нестыковку: как я мог найти Гарри, если он был невидим? Тем лучше для меня. Я оставил Гермиону на попечение Джинни, которая тоже приняла ложь на веру, и ушел в свою комнату, твердо решив, если Гарри не объявится до отбоя, пойти к Дамблдору.
***
Я лежал на кровати и смотрел в окно, наблюдая не вполне ясный, но различимый силуэт Джинни. Малявка наматывала последние круги перед отбоем, постепенно спускаясь к земле. Полеты заменяют ей Дина, Дин - полеты. Наверное, сама не знает, что ей дороже. Я повернулся на другой бок, когда перестал видеть сестру.
По-хорошему у меня было предостаточно домашних заданий, да и прочих забот, но делать ничего не хотелось. Разве что прибить себя за то, что соврал лучшей подруге. Я самый настоящий подонок. Да, возможно ей стало немножечко легче, но что будет, если Гарри не вернется?
Я слез с кровати и достал из теплой мантии Карту. Открыв ее, не удержался и первым делом посмотрел на когтевранскую гостиную: Падма-точка двигалась туда-сюда по комнате. Наверняка собиралась на дежурство. В этом году Дамблдор по рекомендации Уайт назначил ее старостой факультета. Еще я видел Панси. Она тоже была у себя и, по всей видимости, не спешила на патрулирование. Думала, буду ждать? Сейчас же, разбежалась. Точка Гермионы находилась на положенном ей этаже рядом с точкой Малфоя. В отличие от нас с Паркинсон, они уже дежурят. Идеальные старосты.
И тут я увидел Гарри. Он был в Школе. Но… но… На пару секунд я впал в ступор, не веря собственным глазам. Нет, Карта никогда не врет. Но этого просто не может быть!
Подскочив как ужаленный, я в буквальном смысле вылетел из гостиной, чуть не упав с лестницы. Никогда еще оказаться вовремя в нужном месте не было так важно, никогда еще я так быстро не бегал. Стены, картины, рыцари, запоздавшие ученики – все сливалось в сплошную пеструю массу. Наверное, и пары минут не прошло, как я был на своем этаже. Паркинсон все равно еще нет, так что я даже успею до ее прихода вернуться сюда.
- Не так быстро, Уизли.
Мне пришлось резко затормозить.
- Гринграсс? – я смотрел на девушку, преграждающую дорогу. - Что ты тут делаешь?
- Дежурю с тобой, придурок, - ответила она, но я не обратил внимания на оскорбления. На это нет времени.
- Это еще почему?
- Панси приболела, и профессор Снейп поставил меня на замену.
Только сейчас я увидел значок старосты, приколотый к ее мантии.
- Замечательно. Очень рад. Ну, я побежал. Скоро буду, а ты пока…
- Стоять! Только попробуй улизнуть, и я тебя парализую. Это не шутка, - в качестве веского аргумента Гринграсс привела свою палочку.
- Ты не понимаешь! Это очень важно! – я сорвался на крик.
- Да ну, что-то случилось с Золотым мальчиком? Бедняжку убивают? – весело спросила она.
- Не смешно! – я сжал кулаки. Будь на ее месте Малфой, не церемонился бы.
- Не могу не согласиться, Уизли. Действительно, уже совсем не смешно, - холодно ответила слизеринка, - заканчивай геройствовать – не твое амплуа. Пора вспомнить о своих непосредственных обязанностях.
Так, надо прекращать этот цирк. Я сунул руку в карман за палочкой и… увы. Впопыхах позабыл ее взять. Проклятье!
- Ты не имеешь права мне указывать, ты не староста! - в отчаянии крикнул я.
- Вот именно, я не Паркинсон. Она бы тебя пожалела, а я не собираюсь. Либо добровольно остаешься здесь, либо я левитирую тебя к Снейпу.
Я закрыл лицо руками. Мерлин видит, Гарри, я пытался.
***
После дежурства, одарив слизеринку взглядом полным ненависти (все, что мне осталось), я направился в гостиную, уже не спеша. Мной овладело паршивое предчувствие.
Повернув в нужный коридор, я сразу увидел возле портрета Гарри, напрочь игнорирующего разглагольствующую Даму. Наверное, он ждал Гермиону, чтобы поговорить без участия всей гостиной, а в том, что сейчас разразится настоящий ураган, я не сомневался.
Вскоре послышались шаги, в которых я без труда угадал стук гермиониных каблуков. Понимая, что лишний здесь, я не придумал ничего лучше, чем спрятаться в нишу, и очень вовремя. Через пару мгновений из-за поворота вышла сама Гермиона, бледная, словно сотканная из лунного света. Гарри поднял голову и выпрямился. Она проигнорировала его и постаралась обойти. Похоже, сбылись мои худшие опасения.
- Пожалуйста… - Гарри схватил ее за рукав также, как она с утра хваталась за мой. Жест абсолютного отчаяния и беспомощности.
- Я не хочу ничего слышать, - тихо ответила она, брезгливо взглянув на его руку, и резко дернулась в сторону.
- Послушай… – Гарри вновь попытался возразить.
Гермиона смотрела на него с нескрываемым отвращением, и этот голос... Мерлин, наверное, даже Темный Лорд не умеет
так говорить.
- Нет, ты послушай. Предупреждаю последний раз, я не желаю ничего знать. Между нами все кончено. Да, я люблю тебя, да, я все еще отдам за тебя жизнь, если понадобится, и знаю, что ты сделаешь так же. Поэтому мы остаемся друзьями. Но твоей девушкой я больше не буду никогда. А теперь дай пройти.
От ее слов мне стало дурно, будто бы они предназначались мне. А Гарри… Гарри даже не возражал. Он медленно съехал вниз по стене. Гермиона зашла в гостиную, а Гарри, просидев на холодном полу несколько секунд, резко выпрямился, со всей силы ударил кулаком об стену и умчался прочь. Не предпринимая попыток остановить его, я вышел из ниши и нагнал Гермиону на лестнице, ведущей к спальням.
- Ты! – она бросилась на меня с пощечинами. – Как ты мог! Ты соврал мне, ненавижу тебя. Ненавижу вас обоих. Вы сговорились, да?
Все эти упреки прерывались всхлипываниями. Я обнял ее крепко-крепко и прошептал:
- Правильно, бей меня, плачь, станет легче.
Она перестала сопротивляться (конечно, Гермиона ведь женщина, они всегда все делают наоборот). Лишь осела на ступени, судорожно всхлипывая и давясь рыданиями в моих объятиях. Горько было видеть ее слезы и осознавать, что я тоже являюсь их причиной. Я принял решение и прогадал. Ложь во благо обернулась против меня.
Первый полет по значимости можно сравнить с первым шагом.
Примерно через полчаса я стоял возле окна в своей комнате. Белый нетронутый снег резал глаз, поблескивая в лунном свете. Ночь была безветренная и ясная. Просто идеальная для полетов.
Ты улетаешь от удручающей действительности. Все проблемы остаются внизу.
Я наблюдал за Гарри, который сейчас рассекал на том же месте, где пару часов назад кружила Джинни. Странно, что его до сих пор никто не вычислил. Похоже, судьба хоть в чем-то была благосклонна, отвернув разом всех преподавателей и Филча.
Все-таки полеты – отличный бег от реальности. Когда в воздухе только мы и твоя метла, забываешь обо всем. Наверняка так делают многие. Да и я в том числе.
Только скорость, ветер в ушах, простор и свобода.
Я немного беспокоился: сейчас Гарри выписывал такие виражи, о которых в здравом уме не осмелился бы и подумать. Пожалуй, даже Крам мог позавидовать его мастерству в эту минуту. А все потому, что Гарри не ведал, что творит. На мой взгляд, он делал это специально, чтобы сорваться, что-то себе сломать, а потом валяться в больничном крыле, не видя Гермионы. А, может, наоборот – рассчитывал, что она пожалеет и вернется. А еще он летал в одном свитере. И я был практически уверен, что Согревающие чары там не звучали.
Что может быть лучше? Что может сравниться с этим?
И все-таки он был просто великолепен. Грозный и решительный. Наверное, в это мгновенье отчаянной безрассудности он мог бы встретиться с Лордом и выйти победителем. Потому что сейчас ему было плевать на всех и на себя в первую очередь. А Лорд всегда выигрывал за счет людских слабостей. Но когда человеку нечего терять, он становится неуязвимым.
Неожиданно Гарри под невообразимым углом взлетел вверх, чрезвычайно быстро набирая высоту, будто хотел добраться туда, где дышать уже будет невозможно.
Но и там, на самой большой высоте, куда не доносятся крики восхищенных болельщиков, ты можешь быть самым одиноким на свете.
А Гарри все летел и летел. Лунный свет больше не падал на него, и я потерял из виду его силуэт. Но уже через каких-то пару секунд мой лучший друг пикировал к земле на неимоверной скорости.
Потому что рано или поздно приходит понимание…
Я похолодел. Внезапная догадка чуть не свела меня с ума. Гарри хочет разбиться. Черт, только не это!
…ни ветру…
Я попытался открыть окно - нужно остановить его. Нужно срочно крикнуть, чтоб не дурил. Ручка, как назло, не поддавалась. В отчаянии я хотел ударить по стеклу, но понял бесперспективность данного поступка: Гарри все равно не услышит.
…ни скорости…
А он приближался стремительней, чем потерявший управление папин Фордик. До земли оставалось не более десяти метров.
…ни даже свободе…
Напряжение прошло так же внезапно, как и появилось. Гарри резко вышел из пике, пролетел немного над землей, резко затормозил и свалился с метлы, которая упала в паре метров от него. Он встал на колени и с яростью принялся разбрасывать снег голыми руками. Затем снова упал лицом вниз и пролежал так несколько минут.
Медленно поднявшись на ноги, Гарри вытер лицо рукавом мокрого свитера и направился в сторону замка, прихватив по дороге метлу. Когда он скрылся из виду, я издал облегченный вздох, отвернулся от окна и плюхнулся на стул.
Гермиона спала на моей кровати и исступленно шептала во сне.
…не подвластно заполнить пустоту в сердце.
UnpredictableОтец учил меня, что все волшебники – вне зависимости от социального статуса, возраста или уровня интеллекта – довольно предсказуемы.
Овсянка, до противного крепкий кофе и я наедине со своими мыслями. Впервые за долгое время за столом компанию мне составили только Винс и Грег. Ни Блейза, ни Панси, ни Дафны. Все будто в фестралов превратились, что, в принципе, меня устраивало. Не хотелось опять ссориться, ведь еще неизвестно, каковы будут последствия.
Покончив с завтраком, я решил немного побродить по замку, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Всегда интересно изучать эмоции на лицах проходящих мимо школьников и гадать, что же у них на душе. Заботы о надвигающейся контрольной, размолвки с друзьями, неприятности в семье – все как на ладони.
Даже легилименцию применять не надо.
- О, смотри, твой любимый Малфой пошел, - услышал я пренебрежительный голос.
- Тише, Энн, он может услышать! – возмущенно-приглушенный шепот.
- Не переживай, Лола, его
эго слишком поглощено собой, чтобы обращать внимание на внешние раздражители вроде нас, простых смертных.
- Мерлин, я с ума по нему схожу!
Достаточно выбрать объект.
Этот диалог вызвал у меня уcмешку. На младших курсах я очень завидовал Поттеру. Кто-кто, а он никогда не мог пожаловаться на недостаток внимания. В свое время я из штанов выпрыгивал, чтобы стать, если не популярней, то хотя бы сравняться с ним. И мне это удалось. Я такой себе антигерой, а девушки нас любят.
Внимательно понаблюдать за ним некоторое время.
- Драко, - улыбнулась Сандра Тревис, неожиданно появившись из-за угла (словно меня поджидала). У нее совершенно очаровательное лицо, но вот нескладная мальчишеская фигура портила весь шарм. - Куда ты пропал, неужели забыл обо мне?
Не надо быть гением, чтобы понять, что ей нужно. Я не успел ответить, как услышал за спиной:
- Малфой, - Патрик Пеннак, староста Школы. – Я просил тебя сдать список слизеринцев, которые остаются на каникулы, еще в среду. Где он?
Проанализировать поступки. И тебе уже известен ход его мыслей.
Могло показаться, что он требовал, но это не так. Пеннак боялся. Он не смотрел мне в глаза, опускал и вынимал руку из кармана каждые пять секунд, будто искал что-то.
- Сделаю и отдам, - процедил я.
А значит, ты наперед знаешь, как он поведет себя в той или иной ситуации.
- Ты говоришь это уже третий раз, - попытался возмутиться Пеннак и, мне показалось, что он сейчас расплачется, до того жалко выглядел. Вообще довольно забавно контролировать старших по возрасту и должности.
- И скажу еще триста тридцать три, пока до тебя не дойдет.
Я демонстративно отвернулся. Все равно не буду этим заниматься, свалю на Панси.
Какое действие предпримет.
- Бабник, - пробурчал пуффендуец и пошел по своим мелочным делам. Ах, он разбил мое хрупкое сердечко!
- Так что, как насчет сегодня, где-то в семь? – соблазняла Тревис.
- Извини, не могу. Дела, - многозначительно изрек я, - сама понимаешь.
Да, она прекрасно понимала, что ее отшивают, но женская гордость не позволяла этому горькому осознанию отразиться на лице.
- Конечно, - улыбнулась Сандра, и лишь едва заметное подрагивание губ выдавало ее, - как-нибудь в другой раз, верно?
Из тысячи возможных вариантов.
- Непременно, - почти нежно ответил я и двинулся дальше. Тема исчерпана.
Неподалеку от кабинета заклинаний стояло несколько пуффендуек с третьего-четвертого курса. Они о чем-то секретничали. "Конспираторский" шепот был слышен, пожалуй, даже у нас в подземельях.
Если уж совсем просто: либо действуют…
- Ну же, давай, - говорила одна.
- Девочки, а может не надо? Он меня убьет, - ныла другая, на вид бледнее Серой Леди.
- Что за глупости, конечно, нет! Он же преподаватель! – безапелляционно заявляла третья.
- Давай, проиграла – выполняй желание, - подстрекала четвертая.
- Хорошо, все, иду, - сдалось "приведенье". Полная обреченной решимости она направилась к кабинету, и уже взялась за ручку…
… либо бездействуют.
…но тут же развернулась и промямлила извиняющимся тоном:
- Девочки, я не могу. Он отдаст меня на растерзание Филчу.
- Трусиха, - заявила первая. Все тут же поспешили согласиться.
- А раз вы такие смелые, то почему не в Гриффиндоре? Извините, но я не могу сказать в глаза преподавателю: "Профессор, что ж вы такой низенький, неужели в детстве мало каши ели?" Не могу, сами говорите!
В этот момент за спиной пуффендуйки послышалось деликатное покашливание. Она медленно обернулась.
- Спасибо за заботу, мисс Хейз, - невозмутимо пропищал Флитвик, - ел я всегда отменно, а низкий рост передался мне по наследству.
Ошеломленная девчонка нервно сглотнула и принялась бессознательно жевать кончик своей косы.
- Не могу не поощрить вашу тягу к познанию всего неизвестного, - продолжал декан Когтеврана, - думаю, недельная отработка у мадам Пинс вам понравится.
Да или нет.
Хейз лишь вымученно кивнула. А ее однокурсницы поспешили скрыться с места словесного преступления.
- Не торопитесь, юные леди. Вы же не бросите подругу в беде? – Флитвик выжидающе посмотрел на глупых девиц и, не дожидаясь ответа, продолжил: - присоединитесь к ней.
Что может быть проще?
У входа в гостиную я очутился одновременно с Панси, которая подошла с другого конца коридора. Она выглядела неважно, наверное, плохо спала; против обыкновения не накрашена, хотя синяки под глазами были замаскированы. Увидев меня, Панси нахмурилась, однако кивнула в знак приветствия. Я ответил тем же, не отрывая изучающего взгляда от ее лица. В это время к проходу подоспела стайка четверокурсниц, загородивших от меня подругу. Они бурно обсуждали своих кавалеров на Рождественский бал. А Панси, затесавшись в их компанию, поспешила к себе. Я понял, что говорить она не готова, потому пошел в спальню, но меня грубо остановили. Неожиданно, пожалуй, даже для себя самой, Панси схватила меня за шиворот и, не говоря ни слова, втолкала в свою комнату.
- Какого… - начал было я, а она взяла и разревелась. Но я стойко снес слезы, мысленно наградив себя Орденом Мерлина Второй Степени. Мы присели на кровать. Волю наплакавшись, Панси отодвинулась от меня и, промокая льняным платком опухшие глаза, тихо заговорила:
- Утром приезжали родители. Говорили,
Он настаивает. Папа уже не знает, как выкручиваться. Мама паникует.
Успокаивать кого-то, когда самому до тошноты страшно, не самое удачное занятие.
- Твой отец взрослый человек, он найдет какой-нибудь выход.
- Папа говорит, что воспользуется заклятьем Ненаносимости, чтобы только мы имели доступ к поместьям, - Панси наводила порядок на лице. – А потом мы отправимся к маминым родственникам во Францию. Меня переведут в Шармбатон.
- Панси! - я не ожидал, что все зайдет настолько далеко. Хотя, что удивительного? Мистер и миссис Паркинсон не состояли в рядах Пожирателей. А Лорд не собирался оставить это так просто. Правила Войны таковы, что влиятельному чистокровному роду просто нельзя держать нейтралитет, но ни Панси, ни ее родители не хотели определяться со стороной. И сейчас могли дорого поплатиться. С каждым Его визитом мистеру Паркинсону приходилось все тяжелее.
- Я боюсь, Драко, - призналась Панси, отбросив зеркальце в сторону. - Мне кажется, что все это нереально. Как же было хорошо, пока Его не было.
Я не мог не согласиться, однако промолчал. Это уже на уровне подсознания – не говорить ничего дурного о Лорде, мало ли. Лучше вообще ничего не говорить.
- С Блейзом помирилась? – решил я сменить тему.
- Нет, - ответила Панси, изучая свои колени, - а ты с Дафной?
- Нет.
- Пошли ей букет, - безразлично посоветовала она.
- Уже. Скоро должны принести, - я непроизвольно взглянул на часы.
- Всегда одно и тоже, - слабо улыбнулась Панс, - и она до сих пор прощает.
- Пусть скажет спасибо. Если б не была моей предполагаемой невестой, я бы не слал эти дурацкие цветы. Дафне повезло, что я терплю ее выходки.
- Ты хотел сказать
капризы. Выходки – это то, что делаешь
ты. – Панси, наконец, посмотрела на меня. - И тебе повезло, что она терпит.
- Привыкнет, - я равнодушно пожал плечами, - не собираюсь быть образцовым семьянином.
Панси кивнула. Мы уже не раз затрагивали эту тему, потому она предпочла промолчать. И поскольку не состояла в числе подруг Дафны, то защищала ее исключительно из женской солидарности.
- Слушай, ты не знаешь, где Блейз?
Я не ответил.
- Сил моих нет, - со вздохом прошептала Панси, откинувшись на кровать. Это адресовалось не только Блейзу, скорее так: в первую очередь не Блейзу.
Панси боялась. И небезосновательно. Ей нужна была поддержка, но не моя. Глядя на лежащую с закрытыми глазами самую беспомощную на свете девочку, я хотел придушить Блейза за его невнимание и неуместную увлеченность другой.
***
Дафна встретила меня удовлетворенно-обольстительной улыбкой, облокотившись на дверь моей спальни. Это говорило о двух вещах. Во-первых, она получила букет; во-вторых, через несколько минут мне будет
очень хорошо.
- Привет, - она прикусила губу и "стыдливо" отвела взгляд в сторону. Сей жест выглядит весьма соблазнительно и, надо признать, раньше я действительно велся. Но Дафна настолько часто использует его, что это уже не интригует. - Спасибо за цветы, очень красивые.
- Ни один цветок не сравнится с тобой, - я пустил в ход свою самую ангельскую улыбку, отчего банальный комплимент показался Дафне чуть ли не признанием в любви.
- Пригласишь? – игриво спросила она.
- Конечно, - ответил я, пропуская ее в комнату и закрывая за собой дверь. Не долго думая Дафна обернулась, обняла меня за шею и прошептала прямо в губы:
- Я так рада, что ты осознал свою вину.
- Да, - кивнул я и поцеловал ее, чтобы прекратить эту чепуху. В данную минуту мне настолько хотелось секса, что я готов был согласиться даже с утверждением "Лонгботтом – самый желанный парень Хогвартса".
Не переставая целовать Дафну, я уверенно направился к кровати, оставляя позади наши мантии. Вскоре мы уже лежали на прохладном покрывале, и я стал искать застежку ее лифчика, целуя шею. Она тихонько простонала. Довольный произведенным эффектом, я решил закрепить его, проведя пальцами от коленки к бедру, но как только рука достигла подола юбки, Дафна резко оттолкнула меня. Прерывисто дыша, она прошептала:
- У меня эти дни.
Секунды три понадобилось, чтоб сообразить, что меня только что ударили по голове большущим молотом с красноречивой надписью "Облом!". Я застонал и перевернулся на спину.
- Извини, - смущенно проговорила раскрасневшаяся Дафна, резко поднимаясь с кровати и разглаживая одежду, - я думала, мы просто пообнимаемся…
Мерлин, неужели она забыла в девичьей спальне свои мозги? Иначе, какого черта проситься войти, кидаться на шею, падать на кровать и разрешать снять с себя половину одежды, чтобы потом заявить "у меня эти дни".
- Прости… - еще раз виновато пробормотала она, застегивая пуговицы на помятой блузке и стараясь не смотреть в мою сторону.
- Ничего, - с трудом выдавил я. Надо поинтересоваться у Блейза, обламывала ли его так Панси.
- Увидимся, - Дафна закончила поправлять мантию , взглянула в зеркало и, облизнув распухшие губы, вышла.
Я глубоко вздохнул, борясь с желанием запустить в только что закрывшуюся дверь какое-нибудь изощренное заклятие, изобретенное моими предками. В следующий раз не дождется так быстро моего прощения (априори:
я простил ее). Пускай ябедничает своей мамаше – плевать! И хотя после таких жалоб от отца приходят воспитательные письма, думается, если б он вошел в курс дела, то встал бы на мою сторону.
Неспешно поднявшись с кровати и прихватив полотенце, я направился в душ.
В принципе, именно тот факт, что я знаю имя своей потенциальной жены с четвертого курса и заставляет меня быть таким подонком по отношению к ней. Все те совместно проведенные праздники и каникулы, выходы в свет: "Знакомьтесь, мистер и миссис Нам-Глубоко-Наплевать-Кто-Вы, это наш зять" уже даже без оговорки "будущий". Это просто не может не раздражать, как бы я не симпатизировал Дафне.
Мама всегда была для меня идеалом женской красоты. А Гринграсс очень похожа на нее. Высокая стройная блондинка с волнистыми длинными волосами. Только глаза у моей матери серые, а у Дафны синие. Не голубые, а именно синие – насыщенные, бездонные и манящие. Недаром она считается красивейшей девушкой Хогвартса. А Малфои предпочитают все лучшее.
Но однажды отец сказал, что в их с мистером Гринграссом планах поженить нас. Дафна обрадовалась, наивно полагая, что теперь я никуда не денусь. Мне льстило то, с какой завистью на нее смотрели даже старшекурсницы, но с другой стороны в голову пришла забавная мысль. Если я буду с ней всю жизнь, то зачем встречаться сейчас, ведь есть море девушек, которые живут ради моего взгляда и улыбки и вечером перед сном хвастаются соседкам по спальне, что я снизошел до них. Ну а мои поцелуи доведут до полуобморочного состояния любую.
Да, я себя люблю и не скрываю этого! И я посвятил весь пятый курс осуществлению своих грандиозных (потому что других Малфои не строят) планов. Вот только Дафна почему-то не оценила такой стратегии и жаловалась своей мамочке на мое порочное поведение с завидной частотой. Миссис Гринграсс в свою очередь тут же сообщала приукрашенные подробности дражайшему супругу, а тот моему отцу, который был не против невинных шалостей сына, однако для вида бранил за бестолковость, потому что я "не мог скрыть от той несносной девицы свои интрижки".
После отрезвляюще холодного душа, не потрудившись уложить волосы как следует, что случается со мной крайне редко, я свалился на кровать и закрыл глаза в надежде подремать, так как ночью почти не спал. И в мыслях моих Дафна занимала настолько неприметное место, что махай она слизеринским флагом, я бы не заметил.
Называйте меня сопливым романтиком, но я правда не хочу, чтоб моя жизнь (хотя бы личная) была расписана на двадцать лет вперед. Возможно, именно потому, что старшие решают все, не потрудившись спросить мнения детей, – пусть оно тысячу раз будет совпадать с их намерениями – аристократические браки в большинстве своем не более чем взаимовыгодные договоры, которым редко сопутствует не то, что любовь, даже уважение.
Мои размышления, неторопливо уплывающие в прострацию, прервал Блейз, вошедший как обычно без стука. Не знаю, почему я до сих пор не превратил его за это в паука или крысу. Наверное, потому что он интуитивно чувствует, когда заходить не стоит.
На лице Забини читалось едва заметное напряжение.
- Малфой, - он закрыл за собой дверь, но не отошел от нее, будто оценивал свои шансы на дальнейшее пребывание в комнате.
- Забини, - я сел, отодвинув полог. Несколько минут мы оба молчали. Я ждал, когда Блейз заговорит. Его глаза потемнели: так бывает, когда он думает о чем-то, напрочь позабыв о времени и пространстве.
- Вчера… - неуверенно начал Блейз.
- Знаю, - перебил я. Он только кивнул. К чему лишние слова? Мы не истеричные девицы, мгновенно превращающиеся в мегер из-за одинаковых туфель. А в это тревожное время просто не можем ругаться по мелочам. Он и Панси – мои единственные друзья, без них я уже буду не я.
Почувствовав себя намного уютней, Забини переставил стул от рабочего стола к кровати, и совсем неэстетично плюхнулся на него.
- Хочешь забавную историю? – спросил он, вальяжно откинувшись на спинку стула и довольно улыбаясь, будто кто-то делал ему массаж.
- Ну? – почему-то у меня были дурные предчувствия.
- Иду я вчера ночью по подземельям… - начал Блейз свое повествование.
- Ночью? – перебил я его. - Какого черта? Снейп отправил нас по спальням!
- Ну, знаешь ли, - притворно обиженно ответил он и обвел рукой комнату, - тебе-то хорошо в личных апартаментах. А я что?
- А что ты? – переспросил я и, поднявшись с кровати, направился к шкафу. Надо привести себя в О-Мерлин-смотрите-это-же-красавчик-Драко-Малфой вид.
- Я пошел в спальню, но там, как тебе известно, никакой приватности, - опечалено вздохнул Блейз. - Вообрази: вместо того, чтобы спокойно лечь и вдоволь наобижаться на Панси, твой покорный слуга удостоился чести побывать на финальном этапе Чемпионата Мира по храпу, где состязались Крэбб и Гойл. Еще и Нотт во сне лепетал. Что-то про некую Ванессу… Не знаешь такую? - неожиданно спросил он, позабыв о своей патетике.
- Может, Майлз? Когтевранка, брюнетка с веснушками. Редкое сочетание, - я нашел теплый свитер и, надев его, стал причесывать взъерошенные волосы.
- Знаком с ней?
- Было дело… - уклончиво ответил я, не отвлекаясь от зеркала, в котором лицо на секунду поменяло выражение с безразличного на самодовольное, - и что дальше?
Блейз снова возвратил голосу пафосные интонации. Пожалуй, в этом и только в этом проявление его итальянских корней. Он флегматичен, как британское утро, но в тоже время может быть котлом, в котором кипят нешуточные страсти.
- Да, так вот. Понимая, что предаться своим философским раздумьям в комнате не удастся, я вышел в гостиную, но не тут-то было. На диване возлежал полуголый Стюарт, только я не разглядел с кем. Его спина мешала. Хотя, судя по восторженным вздохам, девушка в обиде не осталась, - далее Блейз сделал театральную паузу, дабы перейти к следующей части повествования. - В любом случае, посидеть в гостиной я не смог, а потому отправился гулять по подземельям, размышляя о бренности бытия и особенностях межполовых отношений.
- Брось уже этот эпистолярный стиль и переходи к главному, - немного раздраженно откликнулся я. Ничуть не обидевшись, Блейз внял требованию.
- Чтоб уж так совсем кратко: где-то после полуночи я столкнулся лоб в лоб, а точнее нога в морду с миссис Норрис. По законам жанра объявился Филч и отвел на растерзание Снейпу. Тот меня… ммм… пожурил и назначил отработку.
- Поздравляю, - не потрудившись придать голосу и капли сочувствия, ответил я.
- Всему виной отсутствие собственных покоев, - сделал своеобразный вывод Блейз и принялся разглядывать герб на пологе, будто видел его впервые.
- Смотрю, к моей комнате прицениваешься, - ухмыльнулся я, - ничего, когда назначат старостой Школы, составлю тебе протекцию.
- Ты так уверен в этом? – не отрывая взгляд от символики, поинтересовался он.
- О Мерлин, Забини. Ну не Уизли же!
И тут в голову мне пришла замечательная идея. Сейчас отыграюсь за вчерашний концерт, который устроила мне Панси.
- А что, Забини, - нарочито небрежно начал я, - как там твой рисунок, уже готов?
- Какой? – невинно осведомился он. В глазах Блейза всего на долю секунды промелькнул испуг, но и этого было достаточно.
- Ну, - принял я правила игры, - та наездница на метле, парящая над озером.
- Ах, ты про это… - он сделал вид, что вспомнил, - нет, еще нет.
- В таком случае советую отвлечься от шедевра всей твоей жизни и устремить свой дар в более прозаичное русло, - я подошел к столу и принялся бесцельно выводить каракули на уже ненужной работе по травологии.
- Ты о чем? – сейчас удивление Блейза было искренним.
- Панси не отстанет, пока ты не покажешь рисунок. Так что принимайся за ее портрет в срочном порядке. Лишь это тебя спасет, - я нарисовал рожицу и мысленно улыбнулся. Какая милая Панси вышла из-под моего пера.
- Не уверен, есть ли в этом смысл, - глухо ответил Блейз. Теперь уже я изумленно уставился на него.
- То есть как "не уверен"?
Блейз не отвечал. Затем вздохнул и обратился ко мне со следующими словами:
- Драко, я хочу поделиться с тобой…
- Нет, ничего не желаю… - я уже понял, что он собирался сказать, но мне совсем не обязательно было это знать. Не люблю хранить чужие тайны – всегда боком выходит.
- Я порву с Панси.
Ну и какого дементора он это ляпнул? Хотел, чтобы полегчало?
Порву с Панси. Вот так просто. А он не подумал, к кому первому прибежит заплаканная девушка, чтобы поделиться этим? Что будет, если она поймет, что я знал о намерениях Блейза? Да и вообще: зачем все усложнять, когда нам и так не просто? Удачный момент выбрал для любовных драм, ничего не скажешь.
- Ты не имеешь право. Ей сейчас и так плохо! – я не хотел рассказывать подробностей, рассудив, что такое Панси должна сообщить лично.
- А со мной будет еще хуже, - привел Блейз "непрошибаемый" аргумент.
- Ты рехнулся? Или рыжая опоила тебя Амортенцией?
- Похоже, в Слизерине массовый психоз, - насмешливо ответил Блейз, пожав плечами. Полюбуйтесь: ему еще и весело! - Аристократки нынче не в моде, не так ли?
- Не понимаю, о чем ты, - холодно ответил я, повернувшись к нему спиной.
- Прекрасно понимаешь, мистер На-Два-Фронта, - развлекался дальше Забини.
- Чушь, - ответил я, сдерживаясь изо всех сил, чтоб эту самую чушь не ляпнуть.
- Пожаааалуйста, - издевательски протянул Блейз, - мне хоть не ври.
Вот хитрец, решил сменить тему, не выйдет!
- Но это глупо, - вернулся я к его сногсшибательной новости, - ты же знаешь, чем все закончится.
- Я хочу попытаться, - упрямо ответил он.
- Чего ради? – я обернулся и пристально посмотрел ему в глаза. Блейз встал и подошел ко мне впритык. Запал, исходивший от него, был почти осязаем.
- Чего ради? Моя мама этой весной вышла замуж восьмой раз. Если честно, я затрудняюсь вспомнить не то, что имена, даже лица своих отчимов. И я могу поставить все наследство на то, что, провожая меня в Школу в следующем году, она уже благополучно сменит очередное траурное платье на подвенечное. Но я не могу ее осуждать: она старается для меня, просто не умеет заботиться по-другому. Потому что после смерти папы – первого и единственного мужчины, которого любила, – стала циничной стервой, сдирающей деньги со всех этих доверчивых идиотов! - он перевел дыхание и уже спокойней продолжил: - В день гибели отца я потерял еще и мать: она сторонится меня, я напоминаю ей папу. Но до этого, я не понаслышке знал, что значит семья, где родители любят друг друга. И это были лучшие дни моей жизни!
Он развернулся и отошел к кровати.
Блейз редко упоминал родителей. А если и говорил, то звал исключительно по именам – иллюзия, чтобы скрыть боль утраты. Всю свою жизнь он стремился показать насколько ему безразлично и даже весело оттого, что Изабелла меняет мужей, словно заколки для волос. Потому его более чем откровенный монолог попросту вывел меня из равновесия. Я честно не знал, что на это ответить, да и нужно ли. Блейз должен понимать, что если его родители сочетались браком по любви, то это лишь счастливое исключение. И совсем не обязательно, а точнее, скорее всего ему так не удастся.
- Неужели ты действительно считаешь, что сможешь жениться по собственному желанию?
- Если сидеть и думать целыми днями, то уж точно ничего не выйдет, - Блейз пожал плечами, - я хочу попробовать. Я хочу такую семью, какая была у меня десять лет назад, пока папа был жив.
Я лишь вздохнул.
- Ты хоть понимаешь, с чем тебе придется столкнуться? Даже если твоя… - язык не повернулся сказать "дама сердца", это звучало бы издевательски и не к месту, - если она ответит взаимностью, если Изабелла будет не против, есть более существенные препятствия.
- Полагаешь, я не думал об этом? – Блейз собрал за спиной руки в замок.
- Тогда ты ненормальный, - заключил я.
- Я не виноват, что не желаю жить в страхе перед Меткой и подчиняться Его приказам, - мой друг вновь повысил голос. Сейчас он был похож на Патрицио Забини, каким я его запомнил: пылким, лишенным фальши, словноо сошедшим со средневекового портрета. - Я представитель древнего аристократического рода, а не солдафон, исполняющий грязную работу!
Будто я об этом с рождения мечтал! Блейз, наивный Блейз.
- У нас нет выбора.
Он обернулся.
- Есть, и тебе прекрасно известно какой. Другое дело: достаточно ли ты решителен, чтобы сделать его.
Стоп, я правильно понял? Чистокровный слизеринец хочет переманить меня на сторону Дамблдора?! Я решил, что мой друг пошутил, хотя ни одна черточка его лица не говорила об этом.
- Похоже, твое место в Гриффиндоре. Там бы тебя оценили по достоинству, - усмехнулся я.
- Ты уходишь от разговора.
Моя последняя надежда на розыгрыш пропала вместе с усмешкой.
- А что ты хочешь услышать? – возмутился я. - Это у тебя большая любовь и все такое. Меня нечего впутывать. Неужели ты веришь в победу Поттера?
- А если победит Он, думаешь, мы почивать на лаврах будем? – вкрадчиво поинтересовался Блейз. - Ты же видишь, как Он использует наших родителей - самых влиятельных волшебников современности. Его отношение к ним, как к свиньям в хлеву, а они покорно опускают головы, потому что боятся, - он подошел к двери, предвидя конец разговора. Заранее зная, что я не соглашусь. - Ты и сам это понимаешь, просто не желаешь признавать.
- Ты точно болен, – только и ответил я, покачав головой. Блейз горько усмехнулся:
- Если это все, что ты можешь сказать, то нам не о чем говорить.
Мне показалось, что, уже захлопывая дверь, он добавил:
пока не о чем.
Я не смог возразить Блейзу, потерялся, не нашел слов: уникальный случай! Мне попросту нечем было крыть.
Каждый день я видел, что отец, перед которым в свое время на коленях ползали высочайшие чины Министерства, сейчас сам был не более чем мальчиком на побегушках. Это огорчало и злило. Но мог ли я что-то поделать? Даже не помышлял, понимая, что не в моих силах разрушить Зло в обличии Темного Лорда.
И тут ко мне в комнату заявляется Блейз и, рассказывая про отработку и полуголого Стюарта, как бы, между прочим, намекает на то, что мы не на той стороне в Войне, которая вот-вот начнется в открытую. Все это сейчас было слишком сложно.
Забини всегда был очень осмотрителен: не ввязывался ни в какие публичные конфликты, не хвастался своим влиятельным родом, да и вообще, его второе имя – Осторожность. Я недоумевал, как он может так радикально изменить свои взгляды, прекрасно осознавая, чем это грозит. Поступить так - вовсе не в его духе. Ведь если Блейза поймают на горячем, мгновенная смерть покажется подарком. И все из-за чего? Из-за девушки! Нда, смешно и нелепо. Интересно, а она в курсе его масштабных планов?
Но вера Блейза, похоже, непрошибаема. Пусть даже и базируется на зыбких воспоминаниях о счастливом детстве. Возможно, именно поэтому я не мог его понять. У меня такого идеального до оскомины мира никогда не было. Безусловно, мои родители всегда любили своего единственного наследника, но назвать нашу семью одним целым очень сложно.
Прежде я наивно полагал, что уж кто-кто, а Люциус и Нарцисса любят друг друга. В том смысле, как я понимал любовь. Это когда супруги не ссорятся. При мне они никогда не повышали голосов, всегда были предельно милы, внимательны и заботливы, но ко мне - не друг к другу. Я этого не замечал в силу детского эгоизма.
Папа прощал маме любые капризы, кроме одного. Он воспрещал ей ходить к тете Андромеде, дабы не навлечь позора на семью. Имя этой женщины было в нашем доме под запретом. Однако мама не собиралась с этим мириться и время от времени тайно выбиралась к старшей сестре. И вот однажды обман раскрылся.
Как сейчас помню то лето перед третьим курсом. Погода за окном просто кричала: "Хватай метлу и беги сюда!". Но я продолжал сидеть в библиотеке, заучивая очередное правило французской грамматики, когда услышал приглушенные крики родителей. Сомнений не было, они направлялись сюда. Я не хотел быть замеченным, а потому спрятался за ближайший стеллаж.
Вскоре тяжелые двери распахнулась с нехарактерной для них стремительностью. Словно сквозняк, в комнату влетела мама.
- …из меня дуру, - она остановилась возле стола, где я так непредусмотрительно оставил свои пергаменты, но ничего не заметила. - Если я молчу, это не означает, что не понимаю, в чем дело.
- Если понимаешь, то зачем с упорством трехлетнего ребенка продолжаешь ходить к ней? – отец занял место по другую сторону стола. - Скажи, когда я тебя в чем-либо ущемлял? Хочу новое колье (пожалуйста), поменяю стиль Банкетного зала (я не против), купить бы ту виллу в Индии (конечно, любимая). А взамен прошу только об одном.
- Но она моя сестра, - принялась оправдываться мама. - Все отреклись от нее. Родители умерли, так и не простив.
- И правильно сделали, - жестко парировал отец, - своим низким поступком, она опозорила весь ваш род. Тебе просто повезло, что нашелся я, который взял тебя в жены после такого, – чистой воды благотворительность.
- Ой ли? Потому ли ты женился на мне? – голос матери сразу поменялся, в нем послышался сарказм, а на лице появилась язвительная ухмылка. Она уперла руки в боки и теперь совсем не выглядела беззащитной. – Повторяю, не делай из меня дуру.
- Интересно узнать твою версию, - отец сделал приглашающий жест рукой.
- А версия такова, что я – младшая сестра Андромеды!
- По-моему, это не версия, а факт, - усмехнулся папа.
- Точно, - нисколечко не смутилась мама, - а вот еще факт: в школе ты был по уши влюблен в Андромеду, вот только она не ответила взаимностью. Более того, предпочла простого маггла тебе – великому чистокровному-чистокровней-не-найти Малфою. Потому ты и женился на мне - чтобы выместить злобу! Потому запрещаешь ходить к ней, а вовсе не оттого, что это запятнает семейную репутацию!
Говоря все это, для пущей убедительности она стучала указательным пальцем по столу. Отец не перебивал. Поначалу он выглядел сбитым с толку, однако быстро справился с эмоциями и по окончании маминой тирады тихо, даже скучающе спросил:
- Все сказала?
Мама резко отпрянула, будто папа пообещал ей медленную и мучительную смерть.
- А теперь давай поговорим о твоих несбывшихся мечтах.
- Ты о чем? – настороженно спросила она.
- Не одна ты такая догадливая, - сказал отец, медленно обходя стол, словно хищник, подкрадывающийся к добыче. - Возможно, она и вышла за маггла, но и твой любимый женился на грязнокровке.
Я едва расслышал последние слова - отец говорил, наклонившись к маминому уху.
- Не было никакого любимого.
- Не лги. Я знаю, кто он, - отец остановился позади матери.
- Замолчи сейчас же! – прошипела она.
- Похоже, дорогая моя Нарцисса, не только я имею представление, каково это быть отвергнутым, – довольно произнес отец, обнимая маму за талию. Она не делала попыток вырваться.
- Он ничего не знал.
Меня сжигал интерес. Кто же этот загадочный мужчина, в которого была влюблена мама. Но по сей день его имя остается для меня тайной.
- И не узнает. Ах, какая жалость, - папа посмотрел на мамину ладонь, словно искал в ней свое отражение. - Мы оба остались в дураках, не так ли? Только между нами есть одно существенное различие: хозяин здесь я. А потому сейчас ты откроешь свой красивый ротик и пообещаешь, что больше никогда не пойдешь к ней.
В бездушных объятьях мужа блистательная Нарцисса казалась тряпичной куклой.
- Люциус… - чуть не плача простонала она.
- Ну же, - настаивал отец.
- Да, конечно, это больше не повторится, - надломлено ответила мама.
- Моя умница, - он отступил, поцеловав по-отечески в висок, и направился к выходу.
- Люциус, - окликнула его мама.
- Да, любимая? – издевательски протянул отец.
- Ее зовут Андромеда, - глядя в окно, сказала она уже твердым голосом.
- Не для меня, и с этого дня не для тебя тоже, - ответил отец и захлопнул дверь.
Сейчас мне трудно описать, что я тогда переживал: разочарование, стыд, шок, гнев, возбуждение, обида, удивление, отвращение, огорчение… Но отчетливо помню чувство восторга, которое охватило меня. Я хотел стать таким как отец, чтобы указывать своей жене ее место. В воображение я строил целые мини-спектакли, где унижал женщину, которую отдали мне во власть и которая не смела сопротивляться. Но с годами иллюзия доминирования утратила свою привлекательность. Чем недоступней девушка, тем она интересней и желанней. Возможно, и Блейза манила какая-то туманная перспектива. Быть может, он представлял себя эдаким рыцарем, который должен совершить пару-тройку подвигов, чтобы получить ключ от сердца своей Дамы. В любом случае, он заигрался. Пойти против Лорда – верное самоубийство. Салазар свидетель, я к такому не готов.
***
Это был приятный осенний вечер. Как и многие другие, не хотевшие упускать последние аккорды лета, я сидел на скамье в начале одной из многочисленных запутанных аллей с видом на озеро, наслаждаясь желанной прохладой и обществом молчаливой Эллисон Прескотт. Ветер приносил из теплиц благоухания разнообразных растений, создавая в воздухе тонкие ароматы, которые не под силу повторить ни одному парфюмеру. Пятый курс только начался, и учеба еще не успела набить оскомину. Но внезапно идиллию нарушил чей-то назойливый голос, показавшийся мне знакомым. Ну конечно. Как тут ошибешься? Метрах в десяти прошли два ненавистных мне человека. Уставший Поттер в спортивной форме с метлой в руках и Грейнджер, которая с запалом вдалбливала ему что-то. Грязнокровка много жестикулировала, по всей видимости, тема разговора очень волновала ее. Шрамоголовый время от времени кивал. Очевидно, соглашался на все, лишь бы она прекратила свой треп. Мне стало его почти жаль. Настолько, что я довольно ухмыльнулся. Терпеть не могу болтливых куриц, пусть они даже самые умные ученицы Школы, что несомненно случайность.
- Кстати, - обернулся я к Прескотт, она благожелательно посмотрела на меня, - ты ведь полукровка?
- Да, моя мама маггла, - осторожно ответила Эллисон.
- А ты случайно не знаешь, что такое "прикус"? – спросил я. Когтевранка улыбнулась.
- Конечно, - ответила она и замолчала, будто выговорив положенный лимит слов на этот час.
- Так что это? – нетерпеливо потребовал я.
- Как бы тебе объяснить, – начала она, - это положение твоих зубов… в общем, когда челюсти примыкают одна к другой.
Хм…
- А у меня… - между прочим поинтересовался я, - у меня правильный прикус?
- Да, - Эллисон улыбнулась шире, но не спросила, с чего меня это так интересует. Этим она мне и нравилась: почти всегда молчала и вообще не задавала вопросов. Даже, когда я сообщил, что мы больше не встречаемся. Из всех своих фанаток с Прескотт я крутил дольше всего. Впрочем, Эллисон не сильно расстроилась, в отличие от большинства девиц, которые при расставании устраивают истерики, театрально заламывая руки и вопрошая:
за что? Но они еще не самое худшее, что создала мужчинам на погибель мать-природа. Существуют настоящие исчадья ада в женском обличии. Во всяком случае, одна мне точно известна. Я задумчиво посмотрел на двери замка.
- Слушай, Эллисон, а у лошадей этот прикус есть?
Глупая амбициозная зануда. Первое, что пришло мне в голову, когда я увидел свою неповторимую партнершу по дежурствам. Конечно, опоздал, а она, конечно, нет. Уже ждала, просматривая какую-то брошюру в свете факела. Увидев меня, Грейнджер спрятала буклет в мантию и молча направилась вперед.
Прошло больше недели с тех пор, как грязнокровка хотела со мной договориться. За это время мы поймали только двух пуффендуйцев, так что возвращаться к нашей дискуссии смысла не было. Следуя моему доброжелательному совету, она не раскрывала рта, и сегодня мне стало скучно.
- Эй, грязнокровка, что ты там своему Шрамоголовому вдалбливала?
Оскорбление вылетало на автомате, превратившись в формальность. Я даже не заботился о том, чтобы произнести его как можно обидней. А ее уши уже давно научились опускать это слово. Она обернулась и вопросительно посмотрела на меня.
- Несчастный герой шел уставший с тренировки или откуда он там шел, а ты вокруг него скачешь, - пояснил я.
- Тебя так волнует душевный покой Гарри?
- Ни в коем случае, - ухмыльнулся я и, прижимая руку к груди, продолжил самым трогательным тоном: - просто, знаешь, нудно, вот и решил поинтересоваться, что же у моей дражайшей напарницы на сердце. Так и представляю: долгими осенними ночами целомудренная Грейнджер не может уснуть и все думает, как бы угодить слизеринскому красавчику.
- Самовлюбленный идиот, - фыркнула она.
- По четвергам планета крутится вокруг меня.
Она молча отвернулась, но такой мирный исход меня не устраивал. Я догнал ее и без труда подстроился под быстрый девичий шаг.
- Кстати, никаких больше сделок не придумала?
- В этом есть смысл?
- Определенно. Мне нужен повод, чтобы поиздеваться над тобой.
- Мерлин, каким же ублюдком…
Ведя эту светскую беседу, мы завернули в соседний коридор. Перед нами, глупо хлопая глазами, застыло пять первокурсников из моего дома. Наблюдая за их пораженными лицами, Грейнджер расплылась в самодовольной улыбке. А я, в свою очередь, наблюдая за ее торжеством, готов был завыть от злости. Ну не идиоты?
- И что мы так поздно здесь делаем? – осведомилась мисс У-меня-самый-менторский-голос-в-мире.
- Я не буду отвечать тебе, - храбро возразил один из них. Точно идиоты.
- Боюсь, придется, или отправитесь к директору.
- Нет, - уже не так уверенно ответил тот же мальчик. По-моему, это был младший брат Даяны Яксли.
- Пятнадцать баллов со Слизерина за дерзость старосте, - без намека на злобу ответила Грейнджер. Казалось, она была только рада его хамству. - Ах да, и еще за ваше несвоевременное турне. Сколько вас тут?
- Стой, Грейнджер, - быстро возразил я, пока она не сняла баллы. И положил ей на плечо ладонь. Она обернулась и покосилась на мою руку, которую я тут же убрал.
- Слушайте внимательно, - обратился я к компании, - по три отработки каждому, а тебе – четыре, впредь не выделывайся.
Мне наглец перечить не посмел.
- А теперь марш в кровати! Чтоб я пришел и удивился. Ясно?
Они скрылись за поворотом быстрее моей новой метлы.
- Малфой, кажется, ты что-то забыл, - с нажимом произнесла Грейнджер.
- Что? – невинно поинтересовался я.
- Снять баллы со своего факультета.
- Забыл, и с гриффиндорцев тоже буду забывать, - ответил я, подавляя приступ злости, с трудом удерживая руки, которые почему-то очень хотели оказаться на тонкой гриффиндорской шее.
Ну не говорить же напрямую, что я принял правила ее игры. А потерять больше сотни баллов из-за тупости малолеток совсем не хотелось. Ох и устрою я им завтра! Будут летать по всей гостиной не хуже долбанных гиппогрифов.
Грейнджер лишь кивнула, усердно пряча победную ухмылку. Грязнокровку я бы тоже с удовольствием прибил, но, к сожалению, не имел на то полномочий. Ничего, еще отыграюсь. Оставшуюся часть дежурства я придумывал изощренный план мести.
***
Любимая отдельная комната – великолепное преимущество в царстве общих спален - стала слишком тесной. Я шагал от шкафа к зеркалу, от зеркала к двери, от двери к шкафу; лежал на кровати; сидел за столом, выводя на пергаменте бессмысленный набор букв.
Меня вдруг заинтересовало, а как другие люди ведут себя в подобных ситуациях: когда есть тысячи вопросов и ни одного ответа. И ты не можешь найти их нигде. Они не отражаются в зеркале, не лежат за окном на подоконнике, словно снег, не вышиты серебряными нитями на зеленом пологе. И чем больше логических доводов приводишь, тем сильнее ощущение, что они на самом деле пусты. Такого со мной еще никогда не случалось. Мне казалось, что стены сближаются, а потолок медленно движется вниз. Стало невыносимо душно, предметы теряли четкость очертаний. Понимая, что начинаю сходить с ума, я схватил мантию и вылетел из комнаты. Я отчаянно нуждался в людях и свежем воздухе.
В удивительно пустынной для выходного дня гостиной Стюарт читал газету. Почувствовав присутствие другого человека, Ричард поднял голову и, увидев меня, изобразил на лице формальную улыбку.
- А, Драко. На дежурство? Налови там побольше гриффиндорцев.
Дежурство? Неужели я так долго пробыл в своей комнате? Часы над камином подтверждали слова Стюарта. Странно, я пропустил обед и ужин, а есть не хотелось. Зато я понял, почему мне стало так дурно.
На ходу одевая мантию, я направился к выходу и услышал веселый голос Ричарда:
- Удачной охоты!
Что-то он чересчур довольный сегодня. Видно, Блейз не врал, и вчера у Стюарта и вправду было много-много секса.
Этаж пустовал - один из немногих случаев, когда на дежурство первым прихожу я. Никаких гриффиндорских субъектов не наблюдалось. Я взглянул на часы, и уже предвкушал, как буду корить Грейнджер за двухминутное опоздание, но услышал позади себя шаги. Я обернулся и увидел свою напарницу, которая едва переставляла ноги. Воротник наполовину заправлен в мантию, а на щеке причудливый узор - отпечаток подушки. Ну надо же на себя в зеркало перед выходом смотреть. Староста называется!
- Ужасно выглядишь, Грейнджер, - не преминул я подколоть ее и прямо почувствовал, как ко мне возвращается здравый рассудок. А вот гриффиндорка свой, похоже, где-то по дороге потеряла. Вместо привычного фырканья, поджатия губ и гордого вздергивания носика, я получил лишь усталое и безликое:
- Посмотрела бы я на тебя, после того, как ты помыл весь Зал Славы.
Ничего себе! Чем она так Филчу не угодила?
- Я бы этого не делал, - уверенно заявил я.
- Как же, - все тот же бесцветный голос. Я решил немного развеселить ее:
- Поцелуй со мной того стоил.
- Эгоцентрист, - привычно пробормотала она. И я дождался-таки ее фырканья. На душе сразу стало так легко, словно я сложил сходящийся раз в столетие пасьянс. Все вернулось на свои места. Мне вдруг подумалось, что вопросы, которыми я задавался в спальне, ничто. И волноваться незачем.
- Ну и чего ты такая расстроенная? – от радости я даже решил проявить кроху заботы.
Грейнджер задумалась, открывать мне свои тревоги или же промолчать. Пауза затянулась, я стал обдумывать более удачную тему для разговора. И тут она заговорила:
- Гарри куда-то запропастился.
И это все?
- Вот еще проблема, он вечно куда-то девается.
- И ты туда же, - почти зло ответила она.
- В смысле?
- Рон твердит мне о том же, - пояснила Грейнджер.
- Надо же! Уизли ни с того, ни с сего поумнел? – пошутил я, а она вполне серьезно ответила:
- Иногда мне кажется, что он умнее всех нас.
Я от души рассмеялся. А гриффиндорка как-то задумчиво посмотрела на меня, так что я даже смутился. А если я смутился, то пора проверять Запретный Лес на наличие чего-то большого и дохлого.
- Ой, да найдется твой Поттер, небось, сидит в каком-то классе и жалеет себя.
Она лишь кивнула. Не верит. Ну и не надо.
Еще минут пять мы шли под аккомпанемент гриффиндорских мученических стонов, пока у меня не лопнуло терпение и я, глядя на эпохальные страдания, не предложил ей свою руку. Грейнджер очень серьезно обдумала мое предложение (девушки на вопрос "будешь моей женой?" быстрее отвечают), и твердо отказалась, разозлив меня. Неужели я даже для такого не годен? Мы двинулись дальше, только теперь она старалась не издавать ни малейшего звука.
Внезапно из одного класса послышался шум чего-то падающего. Я приложил к двери ухо и через несколько секунд расплылся в довольной улыбке.
- Кажется, там кто-то развлекается.
И уже потянул на себя ручку, но Грейнджер положила свою руку на мою.
- Стой! Не надо!
- Но я же должен следить за моральными устоями студентов! – издевательски процитировал я одно из школьных правил.
- Вуайерист!
- Старая дева!
От возмущения она только и смогла что сказать:
- Неправда!
- Правда!
- Нет!
- Да!
Чем больше она злилась, тем веселее было мне. Тем временем за дверями опять послышался грохот.
- Вот это страсть! Как хочешь, а я захожу.
Грейнджер демонстративно отвернулась, скрестив руки. Она всегда так делала в "деликатных" ситуациях.
Одним рывком я открыл дверь, предвкушая разбор полетов, но так и застыл на месте. Пойманная парочка тоже не двигалась. Они тупо уставились на меня, я на них. Наверное, в моем фамильном склепе было не так тихо.
- Ну что там? – нетерпеливо спросила Грейнджер.
- Ничего, иди отсюда, - резко ответил я, пытаясь захлопнуть дверь. И это была ошибка, потому что гриффиндорская староста просто не могла не удовлетворить свое любопытство. Она обернулась и оцепенела.
- Гарри?
Да, это был он. Зажимал Чанг просто на преподавательском столе. До того, о чем я думал, еще не дошло, но если б не открыл дверь…
- Гермиона, - ответил он таким же потерянным голосом.
Чанг пришла в себя первой, она молниеносно подняла мантию с пола и ретировалась, застегивая на ходу блузку. Ее никто не держал.
Все волшебники довольно предсказуемы.
Грейнджер все так же смотрела на Поттера с открытым ртом, не веря своим глазам. По идее, мне следовало прыгать от радости до потолка, потешаясь над влипшим по самые очки Героем, если б не она. Гриффиндорка глубоко задышала и вцепилась в дверную ручку, так что та чуть не оторвалась.
- Гермиона, - повторил Поттер, направившись к своей девушке, а она резко отскочила назад и попятилась к окну. - Постой, ты не так все поняла!
Браво, Поттер, аплодирую тебе, глупее бы звучала только одна фраза: "Это не то, что ты думаешь". Хотя, в принципе, это была ее вариация.
Даже легилименцию применять не надо.
- Как ты здесь оказался? Где ты пропадал весь день?
- В Запретном Лесу.
- Вот как? – подозрительно спросила она. – Значит, Рона ты не видел?
Даже я понял, что рыжий решил его прикрыть и соврал Грейнджер. Но Поттер был слишком шокирован или просто глуп, чтобы сообразить это. Похоже, Уизли тоже достанется. Просто праздник какой-то!
- Нет, не видел, я был в Запретном Лесу, - повторил он и неуверенно протянул руку к Грейнджер, но она брезгливо оттолкнула ее и продолжила свой допрос:
- Что ты там делал?
Поттер покосился на меня.
- Может, потом…
- Что. Ты. Там. Делал?
Достаточно выбрать объект.
Все особи женского пола, когда злятся, чеканят каждое слово?
- Ходил к кентаврам, - тихо ответил Поттер.
- Ты ее с кентавром спутал? – Грейнджер кивнула в том направлении, куда убежала Чанг.
- Нет, выслушай…
- Драко, пойдем.
От неожиданности я подпрыгнул. Она никогда не называла меня по имени. Никогда. Даже сердце забилось чаще от такого потрясения. Я понимал, зачем она это делает, но все равно было приятно смотреть, как Поттер покрывается красными пятнами от злости и ничего не может поделать.
Внимательно понаблюдать за ним некоторое время.
- Не уходи, пожалуйста, - предпринял он новую попытку. Но она уже не смотрела в его сторону. Грейнджер подошла ко мне и тихо попросила:
- Сделай с ним что-нибудь, - с этими словами обошла меня и стала сзади в нескольких шагах спиной к нам. Я обернулся к Поттеру. Какое же удовольствие было наблюдать за его беспомощностью. Драко… Внезапно я почувствовал необъяснимую ответственность за Грейнджер. Она всегда такая наглая и правильная, а сейчас, сейчас… не такая, в общем. Наше равновесие опять может пошатнуться! Пасьянс не сложится, и я опять потеряю с таким трудом обретенный покой.
И ты знаешь, как он поведет себя в той или иной ситуации.
- Поттер, если ты сейчас же не уйдешь отсюда, я вызову Снейпа, - самым строгим тоном начал я, нисколько не рассчитывая на повиновение.
- Хоть Салазара Слизерина, мне плевать!
И он вновь кинулся к Грейнджер, но я преградил дорогу.
- Отойди, кретин, - миролюбиво посоветовал я, - иначе разговором дело не закончится.
- И это говоришь мне ты?! Ты, обзывающий ее грязнокровкой! – ошалел Поттер. - Что ты знаешь об отношениях, придурок? Отвали от меня! Гермиона!
За такие слова мне стоило стереть его в порошок и положить этот "бесценный" ингредиент Снейпу под елку. Но я знал, что он просто спускает свою злость и досаду на мне, и хотел выглядеть на фоне взбесившегося Поттера спокойным и рассудительным. Это было очень важно - выиграть у него хотя бы раз.
- Нет, это ты отвали, идиот! – я не сдержался и повысил голос. - Как ты не понимаешь? Сейчас ты вызываешь у нее только отвращение. Говорю тебе, не как враг, а как мужчина: раз уже поступил, как последняя скотина, имей совесть не делать еще больнее.
- Ублюдок, - не унимался Поттер, - это ты во всем виноват! Во всех наших ссорах!
Что он несет? Бред какой-то.
- Ты жалок, Поттер, иди спать.
Из тысячи возможных вариантов. Да или нет.
Он долго смотрел мне в глаза - тяжелый взгляд достойного противника полный разъяренной беспомощности.
- За что? – спросил он почти шепотом, обращаясь к Грейнджер. Она не отвечала, лишь сильнее выпрямила спину.
Бросив последний взгляд на девушку, Поттер медленно развернулся и ушел, опустив плечи.
Я победил.
Но иногда люди поступают вопреки своим принципам, логике и здравому рассудку.
Подождав, пока он скроется за поворотом, я повернулся к Грейнджер, ожидая найти ее заплаканную и сокрушенную. Но это было не так. Она стояла абсолютно спокойная. Ни сбившегося дыхания, ни красных опухших глаз, ни подрагивание плеч. Никаких признаков надвигающейся истерики. Только смотрела в одну точку и что-то про себя шептала.
И ты изумляешься.
- Эй, - позвал я, даже не зная, как обратится к ней. Грейнджер говорить не хотелось, но не называть же Гермионой, в самом деле?
Наконец, она посмотрела на меня и внезапно крепко обняла. Я чуть не задохнулся.
- Ты чего? – удивленно спросил я, понятия не имея, куда девать руки.
Она лишь помотала головой, словно прося ничего не говорить. И когда я уже решился ее обнять, отступила и пошла вперед по коридору. Будто не было тут Поттера и Чанг, будто не она назвала меня по имени.
Больше мы не проронили ни слова.
Я же разбираюсь в людях, я не мог так ошибиться.
Внутренним чутьем, я понял, что провожать ее до гостиной сегодня не стоит. Пришло время прощаться, и я нарушил молчание. Первое, что пришло в голову, было:
- Что ты сейчас чувствуешь?
В такие минуты ты понимаешь…
Грейнджер посмотрела на меня затуманенным взглядом, будто находилась под Империусом. Казалось, она сама осмыслила свои чувства только секунду назад. Пожав плечами, она сказала то, что я ожидал услышать меньше всего. Одно единственное слово.
- Облегчение.
…что вся твоя проницательность, жизненный опыт и гениальные теории на самом деле ничто.
Maybe i`m right, maybe i`m wrong
Из четверки Великих Основателей Хогвартса самым гениальным, несомненно, был Салазар Слизерин. Не ум, не смелость и уж точно не добродушие, а хитрость помогла магам выжить среди магглов.
Возможно, всему виной неисправимая привычка драматизировать, но я действительно слышал, как на улице завывает ветер. И это завывание приобрело для меня какой-то зловеще-сакральный смысл, о чем я и сообщил Малфою (проинформировав его таким образом о своем решительном нежелании тренироваться в подобную погоду). Молча выслушав меня, наш капитан приказал взять метлу и с радостной улыбкой идти на поле. В противном случае я рисковал своей аристократической гордостью - носом.
Наши предки лгали, прятались и даже убивали, лишь бы магглы не раскрыли их.
Закутавшись в самую теплую мантию и Согревающие чары (что, в общем-то, мало помогло) я шел в раздевалку, словно на эшафот, прекрасно понимая, что уже через несколько минут должен буду выйти на этот чудовищный холод в спортивной форме, а потому пытался оттянуть время. Пять раз я перепроверил всю защиту и метлу, пока раздраженный краснолицый Драко чуть ли не силой выволок меня из уютной непродуваемой раздевалки. О великие создатели квиддича, я безмерно уважаю вашу игру, но не отношусь к тем фанатикам, которым, что снег, что дождь, что высокое атмосферное давление, лишь бы полетать. Для меня, прежде всего комфорт, а потом уже все остальное.
Лишь потому маги до сих пор существуют. Они приспосабливаются.
- Сделай пару кругов и согреешься, - «участливо» посоветовал Драко, оседлав метлу.
А слизеринцы преуспели в этом лучше всех.
Я наложил еще чар и обреченно вздохнул. Ну вот, скажите, к чему все это, если ближайшая игра только после каникул!
Мы говорим правду или скрываем ее, в зависимости от обстоятельств.
Не видя другого варианта, я взлетел и стал медленно кружить над стадионом, меланхолично осматривая пустые заиндевелые трибуны. Мимо меня на высокой скорости пронесся наш доблестный вратарь Майлс Блетчи. Он резко затормозил и развернулся в мою сторону.
Мы изворачиваемся, лицемерим, ищем личную выгоду во всем.
- Наконец-то, наша неженка вылезла на свет! – принялся издеваться он. - Надень шарфик, цыпленочек, а то простудишься!
И выходим победителями.
Я демонстративно отвернулся и стал разглядывать Запретный лес, давая понять, что величие природы меня интересует много больше человеческого примитивизма. Однако Майлс намека не уловил.
- Забини, ты будешь сегодня тренироваться?
Я хотел ответить, что если ему угодно, он может потренироваться вместо меня, когда услышал крик с противоположной стороны стадиона. Крэбб упал с метлы и сейчас лежал на земле. Команда уже спешила к нему с разных концов поля. Взволнованно переглянувшись, мы с Майлсом полетели туда же.
- Что случилось? – спросил я Драко, но он даже не обратил на меня внимания, осматривая ушибленную руку Крэбба.
- Винс, как ты, идти сможешь? – обеспокоено спросил он.
- Да, наверное, - простонал тот.
- Черт, - тихо выругался Малфой. Видимо, уже понял, что сегодняшняя тренировка явно не относилась к его лучшим идеям. - Нужно в больничное крыло. Блейз, сходи с ним.
Отвести Винса к Помфри означало попасть в замок, а попасть в замок означало согреться. Отлично, я только за!
- Продолжаем тренировку, - крикнул Драко и снова обратился ко мне: - возвращайся, как только узнаешь, в чем дело. Мне кажется, это ушиб или вывих. Может, связки порвал, но вроде бы не перелом.
Я кивнул. Мы с Гойлом помогли Крэббу подняться на ноги. Винс пошатнулся, но тут же заявил, что все в порядке, и он прекрасно дойдет сам. Тем не менее, я не собирался отказываться от возможности попасть в тепло, а потому отправился с Крэббом в лазарет.
По дороге Винс объяснил, что метла, поврежденная в предыдущем матче, неожиданно дернулась, а он, не ожидавший этого, чуть не упал с трехметровой высоты, но успел схватиться за древко. Однако очень сильно потянул руку и, выпустив метлу, упал.
- По-моему, там что-то хрустнуло, - неуверенно сказал он, - или нет.
Узрев нашу спортивную одежду, мадам Помфри принялась недовольно ворчать, что квиддич давно пора запретить, и что сидели бы мы в такую погоду в гостиной и играли в шахматы. С последним я не мог не согласиться. Она подозвала Крэбба и усадила на одну из больничных коек. Я хотел сесть на соседнюю, но Помфри раздраженно покосилась, и мне пришлось довольствоваться жестким стулом.
Медсестра осмотрела Винса и констатировала вывих. Все это время Крэбб морщился. Я не мог равнодушно смотреть на его страдания, а потому спросил:
- Может, дать ему обезболивающее?
- Вот еще, - хмыкнула в ответ Помфри, - не хватало тратить такое ценное зелье по пустякам.
Мне подумалось, что, если бы Крэбб повредил руку не во время квиддича, а, скажем, игры в шахматы, наверняка получил бы это «ценное зелье» без вопросов. Медсестра обратилась к Винсу:
- Потерпите, юноша, сейчас будет немного больно, но вам полегчает.
Будет больно, но полегчает. Вообще-то ему уже больно и…
Да, вот оно!
Мгновение, и медсестра мастерским движением вправила руку. Винс даже возразить не успел.
- Я же говорила, что все будет в порядке, - довольно кивнула Помфри.
Наверное, я сам не понял, что случилось. Это был порыв. В обыденных словах медсестры я нашел то, что искал уже давно. От неожиданности я подпрыгнул на стуле.
- Блейз, в чем дело? – удивился Крэбб.
- Вижу, с тобой все в порядке, скажу нашим, - я вскочил и, что есть сил, рванул из лазарета.
- Мистер Забини, что вы себе…
Но я не обратил внимания на гневный окрик хозяйки больничного крыла, в голове крутилась лишь одна фраза…
***
Неделей ранее…
День не заладился с ночи. А если быть точнее, со вчерашнего вечера, когда Панси, сама того не подозревая, вполне справедливо обвинила меня в увлечении на стороне. Череду неприятностей продолжила моя полуночная прогулка по школе. Я много думал и хотел поделиться с кем-нибудь накопившимся в моей противоречивой душе. Да хоть с Кровавым Бароном. Уж у него-то есть опыт в сердечных делах. Доказательство тому Серая Леди с раной в груди. Но никто, кроме Филча и его облезлой кошки, мне не встретился. Зато по прибытию в кабинет зелий я имел задушевную беседу с разбуженным и разгневанным Снейпом. Диалог базировался на паритетных основах. Декан получил бессонницу, а я отработку.
Невеселые думы еще долго не желали оставлять меня в покое. Проворочавшись до самого утра, я все-таки заснул, но уже через несколько минут (как мне показалось) пробудился от дикого ржания Крэбба и Гойла, которые швыряли друг в друга одеждой. Печально, что некоторые родители не занимаются умственным развитием своих чад. Тем временем в комнату вошел обернутый в полотенце Нотт. Он насвистывал какой-то назойливый мотивчик и даже пританцовывал. Нет, это уже слишком! Я раздраженно задвинул полог, отгородив себя от мирской суеты заклинанием. Спокойного мне утра.
Естественно, я благополучно проспал завтрак. Но не ходить же полдня голодным, в самом деле. Выход был один – идти к источнику пищи, то есть на кухню. Домовики всегда рады услужить, так кто я такой, чтобы отказывать этим милым существам в их маленьких капризах? Выполняя это сложнейшее задание, я сидел за небольшим столом в углу кухни, жевал вкусную булочку, запивая ее посредственным кофе, и наблюдал, как слаженно эльфы готовят обед. Их действия напоминали танец, правда, я не мог понять какой. Атмосфера была такая доброжелательная, в отличие от той, что ждала меня по ту сторону портрета, что я всерьез задумался, а не остаться ли здесь навсегда? А что, голодная смерть мне точно не грозит. Но нет, надо возвращаться в Большой мир и исправлять все то, что вчера имел глупость сотворить. Попросив у самого ушастого домовика (он, кажется, был тут в авторитете) еще одну булочку, я принялся обдумывать стратегию. Итак, первым делом надо сходить к Драко. Там ситуация проще. Малфой, хвала Мерлину, уравновешенный человек, вроде зла держать не должен.
Как я и прогнозировал, примирение прошло быстро и без соплей. Но когда он заговорил о Панси… Не знаю, какой гриндилоу дернул меня рассказать о намерениях, в которых я сам не до конца был уверен. Ведь Драко и ее друг тоже, с чего бы ему принимать мою сторону? Все стало еще хуже, когда речь зашла о Темном Лорде. Клянусь здоровьем матери, у меня и в мыслях не было затрагивать эту опасную тему. Я даже не виню Драко. Он испугался моей радикальности и, черт возьми, он тысячу раз прав, а я погорячился. Вспылил, как часто делал отец.
Рассудив, что все плохие события нужно вписать в один день, чтоб потом не мучаться, я пошел к Панси с решительным намерением завершить наши отношения.
Неспешно подходя к комнате своей пока еще девушки, я размышлял, как хорошо было бы сейчас оказаться на кухне в обществе подобострастно взирающих на меня эльфов. Потому что, как отреагирует на мои слова Панси, я даже и представлять не хотел. Но откладывать теперь, когда знал Драко, тоже смысла не было.
Спокойно, Блейз, ты сможешь. Главное, говорить сразу по сути, без лирических отступлений. А то вечно заносит.
Глубоко вздохнув, я постучал. Не дождавшись ответа, открыл дверь и сразу понял, что ничего я ей не скажу.
И вообще, я не на шутку перепугался. Панси лежала на кровати в одном нижнем белье вся растрепанная, заплаканная и судорожно всхлипывала. В комнате царил полнейший бардак: на полу валялась скомканная одежда; все вещи, которые, ранее лежали на столе, разбросаны, где только можно. Книги, журналы, перья, разбитая чернильница (синее пятно уже окрасило пол рядом с кроватью), косметика, баночки со всевозможными смесями… Похоже, она даже не слышала стука в дверь. И мне на секунду показалось, что Панси каким-то немыслимым образом узнала про наш с Драко разговор, а этот беспорядок – реакция на услышанное. И если она такое сделала со своей комнатой, то какая же участь ждет меня? Но мои жуткие подозрения тут же развеялись.
- Блейз! – обрадованная моим появлением Панси тут же вскочила. - Как хорошо, что ты здесь!
С этими словами она подбежала ко мне и крепко обняла.
- Что случилось? – с некоторой долей облегчения спросил я.
Панси поникла и неразборчиво заговорила мне в плечо:
- Опять приходил Он. Папа не знает, что делать. Мне страшно.
От этой новости перехватило дыхание. Теперь я понял, что Драко имел в виду, когда говорил, что я не имею права бросать Панси сейчас. Что ж, разрыв отменяется. Во всяком случае, на ближайшее время так точно. Это радовало и огорчало одновременно, и я не знал, какое чувство сильнее.
После того, как мне с трудом удалось успокоить Панси, я привел в порядок ее комнату, а она себя. Мы молча лежали на кровати в приятном полумраке. Я боялся пошевелиться, думая, что Панси уже заснула, но она неожиданно спросила:
- Помнишь Святочный бал?
- Очень смешно, - я поморщился, вспоминая пренеприятнейшее для меня время. Тогда я слег в больничное крыло из-за гноя. Мерзкая субстанция постоянно лезла из ушей и никак не желала заканчиваться. Виной тому был Гойл, который учил очередное заклинание для Флитвика и слегка перепутал слоги в словах.
- Жалко, что тебя не было.
Я поцеловал Панси в макушку.
- Все, что мне оставалось, это просить Малфоя проследить, чтобы никакие мерзкие личности не приставали к моей девушке.
- Ты ревновал. Было так приятно, - улыбнулась Панси, но снова погрустнела: - тогда и Его еще не было. Только слухи ходили. А потом Поттер с телом Диггори и… А на балу все было так чудесно.
Я не ответил. И это, пожалуй, стало одним из немногих рациональных поступков в этот странный день. Мне уже хватило подобных разговоров.
Как же права была Панси. Тогда, на четвертом курсе, мы действительно чувствовали себя беззаботно: нам не надо было думать о каждом шаге и его последствиях, не надо было опасаться за родителей, не надо было дрожать от одной мысли о встречи с Темным Лордом. Я просто был по уши влюблен в Панси и мечтал стать всемирно известным художником. И каждый день был непохож на другой.
А потом появился Он. И оказалось, что быть детьми, – непозволительная роскошь. Теперь все мы с чувством гнетущей безысходности ожидали то самое время, когда на предплечье появится недвусмысленный знак, и уже не будет дороги назад, когда мы переступим черту и наставим палочку на вчерашних однокурсников. Флинт, Монтегю и многие другие выпускники уже там, среди Пожирателей. И нам недолго осталось.
Дыхание Панси становилось все ровнее, ее объятия ослабевали, она заснула. Моя рука затекла до колик. Я аккуратно отодвинулся, не нарушив сон леди Паркинсон, тихонько поднялся и вышел, напоследок взглянув на все еще мою девушку.
Я говорил себе, что промолчал, потому что беспокоюсь о ней, потому что не хочу травмировать в такой критический для ее семьи момент. Но это лишь часть правды. На самом деле, я трус (как же сложно признаться себе в этом). Пока Панси не знает, что я больше не люблю ее, все будет в норме. Потому что это же норма, когда до неприличия богатый чистокровный аристократ встречается с не менее состоятельной чистокровной аристократкой и они в будущем женятся, и у них рождается наследник. Ах да, я забыл ту часть, где надо прислуживать Темному Лорду, сущий пустяк! В общем, традиции. И хотя наши отношения с каждым днем все больше меня тяготили, я знал, что это еще и вполовину не то, что будет потом. Панси возненавидит меня и будет иметь на это вполне законное право, а я ничего не смогу сделать в ответ. Как-то печально все это. Потому что как бы я не поступил, все равно уже потерял ее.
С этими мрачными мыслями я осторожно прикрыл дверь и направился в гостиную. Ну что ж, обед я тоже прогулял. Пожалуй, опять пойду на кухню. Кажется, тот ушастик мечтает передо мной выслужиться.
***
Никогда не понимал Малфоя, который так любит вставать с утра пораньше даже в выходные, чтобы полетать, оббежать озеро или того хуже замок. Все равно мы все умрем, когда предназначено, так к чему эти жалкие потуги оттянуть сие драматическое событие? Для меня сон всегда был дороже титула, наследства и здоровья. А потому покидать уютную теплую постель, осознавая, что впереди несколько уроков, гора домашних заданий и еще куча всяких мерзостей, совсем не хочется. Но разве кого-то интересует мнение несчастного обиженного судьбой аристократа? Именно поэтому почти каждое утро, не без усилий отрываясь от любимой кровати, словно ребенок от матери, я совершаю доведенные до автоматизма действия. И просыпаюсь уже в Большом зале после чашки кофе. С этого момента я становлюсь адекватным человеком, а до той поры меня лучше вообще не трогать.
Понедельники всегда даются особо тяжело. Иногда мне кажется, что кто-то очень могущественный придумал их в наказание древним, а мы – их потомки – вынуждены расплачиваться за давнишние грехи.
Вот и сейчас, подпирая стенку возле класса заклинаний, я мечтал только об одном – оказаться в спальне, желательно в горизонтальном положении. Однако это было чревато последствиями, потому я тупо смотрел по сторонам в надежде найти нечто интересненькое, что могло бы вывести меня из сомнамбулического состояния. «Интересненькое» нашлось очень быстро. На этот раз интрига затаилась в единственном, но очень дружном ряду гриффиндорского трио. С первого взгляда было ясно: что-то случилось. Грейнджер вперилась в учебник, видимо, повторяя параграф (будто могла что-то забыть!). Она отвернулась от своих недоделанных рыцарей. Уизли уж больно внимательно осматривал ботинок. Отражение искал, что ли? А Поттер – тоже читал учебник. И это было действительно странно.
Все дело в том, что, когда наши локальные знаменитости ругались раньше, то просто расходились в разные стороны, предпочитая пересекаться как можно меньше. В принципе, так делают все нормальные люди: отдыхают друг от друга, понимают, что погорячились, и идут просить прощение, взамен получая «я тоже был неправ». А они, не смотря на колоссальную неловкость, все равно держались вместе и от того были похожи на неудачно склеенную вазу. И хотя следить за каждым их шагом было прерогативой Драко, сегодня мне тоже стало интересно, что же там у них произошло. Я почувствовал себя Скиттер, охотящейся за очередной сенсацией, а потому не замедлил обратиться к Малфою:
- Эй, что это с Поттером и Грейнджер? – я попытался придать голосу как можно больше безразличия, словно спрашивал просто, чтобы спросить.
- Что? – отрешенно откликнулся Драко, но, когда до него дошел смысл моего вопроса, довольно резко ответил: – Понятия не имею.
- Не ври.
- Хорошо себя чувствуешь?
- Ты не проявляешь к ним никакого интереса, а значит, уже все знаешь, - пояснил я свою позицию.
- Слишком много думаешь, - раздраженно ответил он, - тебе не идет.
Прозвенел звонок. Одновременно с ним из-за угла появился Флитвик, и мы зашли в класс, не спеша расселись по местам. Поттер опустился за вторую парту рядом с Уизли, перед ним уже полностью готовая к уроку восседала Грейнджер. Я сел в соседний ряд, что давало мне неплохое обозрение на них, с отчетливым желанием продолжить свое импровизированное расследование.
- Класс, перепишите тему и план с доски, - начал Флитвик занятие.
- Гермиона, у тебя нет пера? Я, кажется, свое забыл, – попросил Поттер, хотя я видел, что из его портфеля торчит то самое «забытое» перо.
- Держи, - тут же отозвалась Грейнджер. Она отдала ему свое, которым начала было записывать тему, и даже не обернулась. Поттер взял его и на мгновение коснулся руки Грейнджер, стоит заметить, без надобности. Реакция заучки меня поразила. Она испугано отдернула руку, словно получила ожог, а затем быстро обернулась, вымучено улыбнувшись Поттеру, и снова вернулась к своим записям. А он так сильно сжал несчастное перо, что оно треснуло. Поттер сосредоточенно смотрел в затылок Грейнджер, пока Уизли не дернул его за руку.
Не встречайся я с Панси вот уже третий год, может, не придал бы этому маленькому инциденту значения или не понял, в чем дело. Однако здесь на лицо была ссора и, я бы сказал, некачественное, условное примирение.
- Так что у них произошло? – спросил я у Драко еще раз. Малфой, не отрываясь от конспекта, ответил:
- Не думал, что ты пал настолько низко, чтобы собирать гриффиндорские сплетни.
- Странно все это, - пробурчал я себе под нос, но Драко услышал и грубо ответил:
- Сам у нее спроси!
- Вот и спрошу, - обиделся я.
Что ж там такого ужасного, что он не хочет признаваться?
После столь эмоциональной реплики друга мне показалось, что и он тоже замешан в этой истории. Становилось все интересней, хотя я и близко не представлял, в чем же суть конфликта. А вдруг Малфой поцеловал Грейнджер, и она была не против, а их поймал Поттер? А если у них все зашло еще дальше, а тут опять-таки появился Шрамоголовый? Может, Драко и Поттер даже дуэль устроили? Моя богатая фантазия создавала самые разнообразные ситуации: от остро-пикантных до бредово-абсурдных. Но не факт, что хотя бы одна из них приближалась к правде. Одно я знал точно – Малфой определенно был в курсе.
На меня снизошло вдохновенье, и я творил, не замечая ничего вокруг. Все шумы извне перестали доходить до меня, словно я оглох. Я рисовал то самое злополучное перо, а для антуража добавил вихрь, в который закрутило множество предметов: книги, шкафы, Астрономическую башню, даже Флитвика; а перо одиноко лежало на переднем плане и по моему велению не двигалось с места, словно камень преткновения, разлучивший самую популярную гриффиндорскую парочку. От завершения очередного шедевра меня отвлек довольно ощутимый толчок локтем. Я возмущенно обернулся к Малфою, а тот взглядом указал на Флитвика.
- Мистер Забини, вам что-то непонятно? – пропищал учитель, и я угадал, что его тон предполагался, как суровый.
- Нет, профессор, все в порядке, - ответил я, лихорадочно соображая, как выкрутиться.
- Тогда продемонстрируйте нам, чему вы сегодня научились.
Черт, он стер название темы с доски. А я, увлеченный поттеро-грейнджеровскими отношениями, даже не удосужился прочитать ее. Прекращаю заниматься шпионажем. Неблагодарное занятие.
- Сэр, не думаю, что у меня получится, - ответил я, - просто не могу сосредоточиться, когда на меня смотрит целый класс.
Все это я говорил уверенно и с чувством собственного достоинства, чтобы слова не звучали оправданием. Однако все испортили гриффиндорцы, которые заржали в самый неподходящий момент.
- Более глупого оправдания я еще не слышал, - покачал головой декан когтевранцев, - пятнадцать баллов со Слизерина, останетесь после уроков.
Прелестно! Это все Шрамоголовый виноват. Если б не он со своим пером, я послушал бы лекцию, скорее всего… может… наверное…
- Мисс Грейнджер, не могли бы вы помочь мистеру Забини в частном порядке, раз уж он не любит колдовать на широкой публике?
Ответом самой одаренной ученицы по версии Флитвика был приоткрытый рот.
- Само собой за дополнительные баллы, - добавил учитель.
- Да, конечно, профессор, - обреченно ответила Грейнджер и зачем-то посмотрела на Драко.
Я был рад не меньше гриффиндорки. Перспектива провести драгоценное время в обществе этой зануды меня совсем не радовала. Хотя нашел же в ней Малфой что-то. Значит, и я найду. Слизеринец я, в конце концов, или нет? И тут мне пришла в голову забавная мысль. Даже в дополнительном занятии с Грейнджер есть свои выгоды.
***
Я сидел в пустом классе, бездумно перелистывая учебник, и ждал прихода своей репетиторши. Оказывается, на занятии мы проходили чары Глухоты. Может, поэтому, когда я рисовал, то не слышал ничего вокруг?
От нечего делать, я стал рисовать на полях фамильный герб. Почему-то он получился статичным. Не желал двигаться, чтобы я не предпринимал. Решив, что все это от моего плохого настроения, я захлопнул учебник и взглянул на часы над входом. Специально пришел пораньше, узнав от Малфоя о любви гриффиндорской старосты к пунктуальности. И точно - Грейнджер явилась за две минуты до назначенного времени. Она буквально ворвалась в класс и, даже не удостоив меня взглядом, с порога начала:
- Сомневаюсь, что на уроке тебе помешала застенчивость. Наверняка профессора Флитвика не слушал. Надеюсь, ты прочитал параграф, так что продемонстрируй на мне заклинание, и разойдемся.
Зубрилка закончила эту небольшую тираду уже стоя в центре класса, деловито поглядывая на часы.
И как это называется? Такое впечатление, что я василиск. Иначе, почему она так спешит от меня избавиться и даже не посмотрит? Вдруг тут совсем не я сижу? Нет уж, дорогая, ничего у тебя не выйдет.
Я не сдвинулся с места. И она повернула голову в мою сторону.
- Забини, - спросила Грейнджер со смесью раздражения и удивления, - разве ты не хочешь как можно быстрее очутиться подальше отсюда?
- С чего бы это вдруг? – поинтересовался я.
- Ну, я же… - наверное, она хотела сказать «грязнокровка» или, что вероятней, «магглорожденная», но произнесла следующее: - тебе хочется тратить время на домашнюю работу?
- Нет, - честно ответил я, - но тебе же нравится это делать.
- И при чем тут ты?
- Ты ведь репетиторша.
- Не для слизеринцев, - она аж скривилась.
- Все когда-то бывает в первый раз…
Грейнджер фыркнула:
- О, да ты философ, оказывается!
- Один из моих многочисленных талантов, - скромно ответил я.
Она внимательно посмотрела на меня, и, наконец, сказала:
- По-моему, определяющая черта вашего факультета не хитрость, а себялюбие.
- Могу доказать тебе обратное, - откликнулся я, и она, естественно, попалась на мою уловку, позабыв о том, что еще минуту назад хотела распрощаться. Квоффл в ваши ворота, мисс. 10:0 в пользу несравненного и неподражаемого Блейза Забини.
- Давай, – скептически усмехнулась она, показывая всем своим видом, что ее не проведешь. Грейнджер и не догадывалась, как это просто. Я встал напротив нее и, приняв подобающую в таких случаях позу, начал свою речь:
- Видишь ли, когда ты вошла сюда, то была настроена по отношению ко мне негативно.
Она не подтверждала и не отрицала.
- Но напряги, пожалуйста, свои мозговитейшие в Хогвартсе мозги и скажи:
лично я оскорбил тебя хоть когда-нибудь хоть чем-нибудь? – я выдержал эффектную паузу и добавил крупицу иронии. – Разумеется, кроме того, что все эти годы являлся лучшим другом Драко, которого, кстати сказать, ты уже не ненавидишь.
- При чем тут хитрость? – резко спросила Грейнджер. Не такого объяснения она ожидала.
Наивная. Еще пытается сопротивляться. Не умеешь играть, не садись на метлу.
- Просто ответь, – настаивал я. И Грейнджер действительно задумалась. После недолгой паузы она тихо сказала:
- Нет, ты никогда меня не обижал.
Похоже, гриффиндорка сама удивилась такому неожиданному открытию. Но это была чистейшая правда.
20:0, Слизерин ведет.
А я продолжал строить из себя жертву недоразумения.
- Вот именно. Ты просто подставила меня под шаблон. Но я оказался совсем не таким, и вот ты уже сбита с толку. Более того, сейчас ты слушаешь меня с огромным интересом, об этом свидетельствует твоя нижняя губа. Ты всегда ее прикусываешь, когда задумываешься, - спокойно вел я дальше. Мерлин, как же это просто.
- Я не… - гениальная ученица слишком поздно осознала свою ошибку. 30:0, да, детка, Блейз сегодня в ударе.
Я подошел поближе. Она насторожилась, но не отошла. Какие мы смелые! Я резко развернулся и принялся не спеша расхаживать по классу.
- Сейчас твой мозговитейший в Англии мозг лихорадочно соображает: довериться мне или все же уповать на стереотипы, создаваемые в этих стенах столетиями. Это означает, что я поставил в тупик самую умную студентку Хогвартса за последние сколько-то там лет всего лишь своим доброжелательным отношением. Я нашел к тебе подход, никогда до этого с тобой не общаясь, это ли не хитрость? - победно закончил я, остановившись в шаге от нее.
Грейнджер долго молчала. Очевидно, пыталась найти в моей гениальной теории изъян, чтобы апеллировать.
Уважаемые болельщики, я выиграл матч!
- Знаешь, в чем ты действительно мастер, Забини? – наконец спросила она.
- Можно просто Блейз, - снисходительно ответил я.
Она улыбнулась. Все еще недоверчиво, однако благосклонно.
- Никогда не слышал о софистах?
- Нет! Ты все выдумал, такого просто не могло быть! - хохотала Грейнджер, впечатленная моей великолепной актерской игрой и поведанной историей.
- Но это действительно так, - невозмутимо ответил я, очень довольный произведенным эффектом.
А развлекать гриффиндорскую старосту пришло мне в голову отнюдь не просто так. Я хотел расположить ее к себе. Ведь Грейнджер - лучшая подруга Джинни.
Моей Джинни. А любому молодому человеку известно, что путь к сердцу возлюбленной лежит через ее лучшую подругу. Получить от последней знак качества даже важнее, чем от самого желаемого объекта. Так устроены девушки. Для них точка зрения такой же, как они сами, девчонки, важнее мнения матери, отца или самого Мерлина. А потому ради одобрения со стороны Грейнджер я готов был на все. Даже заложить своего единственного друга. Как раз сейчас я рассказывал гриффиндорке, что на втором курсе Драко часто плакал во сне и звал мамочку. И совсем неважно, что на самом деле упоминаемые мною события происходили на семь лет раньше. Ведь сработало же.
- Да, Блейз, плохой из тебя друг. Вот так вот взял и выдал Драко, - наигранно укоризненно пожурила Грейнджер.
- Уповаю на вашу лояльность, леди, - я учтиво кивнул.
- Не могу ничего обещать вам, сэр, - в тон мне ответила она, - кажется, когда я вечером увижу Драко, у меня сразу начнется истерика.
- И все же, постарайся сдержаться, - серьезно ответил я, - ведь Драко очень ранимый.
- Он? Ранимый? – усмехнулась Грейнджер.
- Конечно, и всегда таким был. Вот, помню, буквально пару лет назад приехали мы с мамой в Малфой-мэнор… - моя фантазия уже разыгралась, вырисовывая картины чувствительного и уязвимого Драко, но нам помешали. В дверь деликатно постучали, и в класс заглянула…
она. От неожиданности весь мой пафос испарился и вылетел через открытую форточку.
- Джинни?
- Привет, Гермиона, ты еще долго? – спросила она, к величайшему сожалению, даже не взглянув в мою сторону. Я хотел попросить Грейнджер познакомить нас. Идеальный случай. Что может быть проще, чем сказать: «Гермиона, дорогая, быть может, ты представишь меня своей очаровательной подруге?», галантно встать, стряхнуть челку со лба и эффектно поклониться, попутно одарив Джинни парочкой комплиментов. От такого любая обомлеет. Но все, что я смог, судорожно сглотнуть и заставить себя отвернуться от созерцания этой огромной концентрации красоты.
- В принципе… - Грейнджер замялась. Начав философским диспутом и закончив моими воспоминаниями, порочащими грозный имидж Малфоя, мы не заметили, как прошло около часа, - что-то срочное?
- Нет-нет, - энергично замотала головой Джинни, все так же упорно глядя на Грейнджер, не отклоняясь от заданного курса ни на градус, - может подождать.
- Тогда присядь на минутку. Мы сейчас с Бле… - глаза гриффиндорской старосты наполнились ужасом от осознания того, что она чуть не назвала меня по имени при своей подруге. Значит, мои чары еще не до конца ее опутали, будем стараться. - Мы с Забини разберемся, и я вся в твоем распоряжении.
Джинни зашла, аккуратно прикрыв за собой дверь, и присела на первую попавшуюся парту. В тот миг я больше всего на свете желал, чтоб ее юбка приподнялась буквально на пару сантиметров. А тем временем ничего не подозревающая Грейнджер встала, и рукой показала мне следовать ее примеру.
- Давай, Забини, - за ее уверенностью скрывалось легкое волнение, она все еще не отошла от своей маленькой оплошности, - наложи на меня чары, спроси что-нибудь и разойдемся.
Я встал, но понял, что не помню ничего из того, что читал про заклинание Глухоты. Как же там оно звучит? Вот скажу сейчас что-то, и у Грейнджер потом неделю из ушей будет гной валить.
Я просто не мог сосредоточиться, когда за спиной сидела девушка, которую я хотел больше, чем все сокровища мира.
- Забини? – настаивала моя «репетиторша».
Я достал палочку и поколдовал, но получилось лишь с третьего раза. И это было ужасно обидно. Джинни наверняка подумает, что я еще один недалекий друг Малфоя вроде Крэбба или Гойла.
- Теперь контрзаклятие, - потребовала временно оглохшая гриффиндорская староста.
И опять получилось не сразу. Да что ж такое!
Обретя слух, Грейнджер перевела взгляд с меня на свою подругу и обратно.
- Джинни, подожди, пожалуйста, снаружи, - вдруг попросила она.
- Хорошо, - быстро согласилась та, и все же взглянула на меня напоследок и улыбнулась. Или мне просто хотелось этого?
Раздосадованный, я опустился на ближайший стул. Грейнджер наклонилась ко мне, облокотившись руками об парту, и усмехнулась.
- Знаешь, ты, несомненно, умный мальчик, но все же позволь дать тебе один совет.
Я вопросительно посмотрел на нее.
- В следующий раз, когда увидишь мою подругу, не забудь об одном из своих
многочисленных талантов, именуемый даром речи, - с этими словами она выпрямилась и пошла к выходу, кинув напоследок, - всего доброго.
Вот так! Ох уж эта Грейнджер! Сделала меня, как первокурсника.
Но мне не было обидно. Наоборот, я рассмеялся от души.
На протяжении всего нашего разговора я закидывал виртуальные квоффлы в ее ворота, а она обошла меня, словив снитч. Ей определенно надо заниматься квиддичем.
И, пожалуй, у нее мозговитейшие мозги во всем мире. Без шуток.
***
Я действительно не понимал, зачем собственноручно устраиваю себе дополнительные проблемы, усложняя и без того несладкую жизнь. Почему бы не сделать, как Драко (которому, несомненно, нравилась Грейнджер, но он скорее споет оду вечной любви троллю, чем признается в симпатии к девушке одиозного Гарри Поттера), и просто не обращать внимания на зов гормонов? Но мы, Блейз Патрицио Забини, не ищем легких путей! В общем, дурак я. Правильно Малфой сказал – нашел время.
Не подумайте, я честно убеждал себя в абсурдности своих чувств, находя тысячи причин. От той, что Джинни гриффиндорка, и встречаться с ней как минимум не патриотично, и до той, что у нее грудь меньше, чем у Панси. Бывали дни, когда я даже ни разу не вспоминал о ней. Но вся моя броня не то, что падала, разбивалась вдребезги, как драгоценнейший мамин сервиз, достаточно было увидеть Ее в Большом зале, или в коридоре с подругами, или кружащую на метле над озером.
Собственно, с полетов все и началось еще на прошлом курсе. Так что, в принципе, во всем виноват Малфой, который рекомендовал меня в команду на место охотника. Не сказать, чтоб я был в восторге от своей стремительно начавшейся спортивной карьеры, но из природной вредности уступать место никому не хотел. Однако блат не делал меня фееричным игроком, потому я тренировался почти каждый день по нескольку часов, начиная с лета, и по приезде в Хогвартс бросать это занятие не собирался.
И вот как-то раз, дождавшись солнечного денька в череде дождливых, я вышел полетать. Квиддичный сезон еще не начался, даже отборы в команды не проводились. Потому я рассчитывал найти поле пустым, но не тут-то было. Возле колец уже кто-то рассекал и, судя по фигуре, это была девушка. Наша команда полностью состояла из парней, чему я был несказанно рад. Меня всегда раздражали барышни, возомнившие себя великими летуньями. Ведь для этих дерзких девиц игра не суть, им главное доказать, что «посмотрите, я тоже умею летать, и квоффл умею держать в руках и биту, да-да». Только портят настоящую мужскую игру. Из-за этого я не любил женские квиддичные команды. А из представительниц слабого пола на метле воспринимал только мадам Хуч. Я просто не идентифицировал ее, как женщину, потому что она преподаватель. А тут какая-то нахалка взяла и отобрала у меня поле. О том, что на этом не самом маленьком стадионе мы и вдвоем неплохо уместимся, даже не соприкасаясь друг с другом, я и думать не желал. Кто бы ни была это девчонка, она обязана уступить.
При ближайшем рассмотрении преграда на пути к моему вольному полету оказалась представительницей бесславного рода Уизли. И что она здесь забыла? Если мне не изменяет моя блестящая память, она даже не в команде. Ну, подумаешь, заменяла пару раз кого-то, подумаешь, удачно. Это не считается! Пусть уходит.
Но мне тут же перехотелось выгонять Уизли, когда я обратил внимание на то,
как она летает. Мерлин мой, у нее вообще присутствует инстинкт самосохранения? Это же… это же гениально! Я поднялся на трибуну и заворожено следил за каждым ее движением. Она девчонка и младше меня на год, а я и половину из того, что эта ненормальная сейчас выписывает в воздухе, не сделаю. Мне даже обидно стало. Выходит, за лето я совсем не преуспел. Тренироваться как-то сразу расхотелось. Еще не хватало, чтоб она увидела, как летаю я.
- Джинни! Джинни! – послышалось с соседней трибуны. Кричал какой-то парень с колдоаппаратом через плечо.
Уизли не сразу откликнулась. Она была далеко. Не территориально, мысленно. Наслаждалась каждой секундой полета. Наконец кричавший, видимо, ее одноклассник, добился успеха, и Уизли подлетела к нему. Они перебросились несколькими словами. Парень кивнул и пошел вниз. А она улеглась на скамью и валялась так около минуты. Я видел, как быстро поднималась и опускалась ее грудная клетка. Внезапно она подскочила и чуть не упала, увидев, что за ней наблюдают. Черт, я попался. Отступать было поздно, а потому я нагло продолжал смотреть на нее. Различив меня, как слизеринца, Уизли схватила метлу и, как можно быстрее направилась к лестнице, попутно задев мантией одну из скамеек и чуть не свалившись. Мисс Оскорбленная Невинность! Вот умора, летать умеет, а ходить не научилась. К сожалению, это все, над чем мне, жалкому слизеринскому охотнику, оставалось смеяться.
***
По окончании насыщенного занятия с Гермионой Грейнджер я направился в гостиную, где меня ожидала Панси. Мы заранее договорились, что после «частного урока» вместе проведем время. Вот только Панси не догадывалась,
как я хотел его провести.
Увидев Джинни, которая пришла за Грейнджер, я только уверился в том, что чем раньше разберусь с Панси, тем лучше будет для всех. Ну ладно, в основном для меня. Но сколько можно уже обманывать ее? Надо было одолжить у Грейнджер храбрости. Сейчас проще было бы.
Прошло несколько дней с тех пор, как к Панси приезжали родители с неутешительными новостями. Но она очень быстро пришла в норму. Может, трезво оценила ситуацию, не смешивая панику с логикой, а может, просто слез уже не осталось. В любом случае, я не возвращался к той неприятной теме. Не хотел лишний раз напоминать.
В гостиной было море народу, казалось, собрался весь факультет. Особенно много мелких, потому шум стоял невообразимый, я даже удивился, как это еще Снейп не пришел разбираться с нарушителями его драгоценного покоя.
Панси как обычно сидела на диванчике вместе с Миллисент. Она смеялась над каким-то рассказом Булстроуд. И я подумал, а может, не сегодня? Она же такая веселая и беззаботная. Но тут некстати проснулась моя совесть, которая настоятельно требовала закончить эти игры в прятки. И ни каких отговорок! Это несправедливо по отношению к девушке, которая так много для меня значила и продолжает значить не меньше. Так что нечего тянуть.
Но чтобы там не твердила общественная мораль и внутренний голос, моим самым большим желанием на данный момент было уйти отсюда подальше. Потому что даже образ прекрасной Джинни в целом, и ее короткая юбка в частности, больше не добавляли мне мужества. И я уже развернулся, чтобы незаметно улизнуть, когда услышал голос Панси:
- Блейз, мы тут!
Ну почему гениальные идеи всегда приходят в голову слишком поздно? Может, поэтому Темный Лорд все еще жив и здравствует вопреки всеобщему желанию?
Я обернулся и помахал рукой в знак приветствия, делая вид, что только заметил их, и несказанно этому рад.
- Чего встал? Иди сюда.
Последняя надежда на малодушный побег растаяла. Я подошел, понимая, что придумывать отмазки уже поздно, и опустился на диван рядом с Панси:
- Добрый вечер, дамы. Отличная погода, не находите?
- Блейз, что за бред ты несешь? – засмеялась Миллисент.
- Ой, будто ты его не знаешь, как всегда в своем репертуаре. Мистер Изысканность, - ответила ей Панси и посмотрела на меня, - прямо не знаю, за что его люблю.
«А после нашего разговора таких поводов вообще не останется», - мрачно подумал я, тем не менее, не переставая галантно улыбаться. Так учила мама – лицо прежде всего. Тот, кто владеет эмоциями, справится с чем угодно.
- Как там заучка, - поинтересовалась Милли, - не сильно доставала?
- Она кого хочешь достанет, - ответил я.
- Это точно, - подхватила Панси, - из-за нее собрания старост длятся в три раза дольше.
Я слегка улыбнулся:
- Ну а вы что делали, пока я приобщал Грейнджер к царству глухих?
- Абсолютно ничего! – радостно сообщила Панси, лениво потягиваясь.
- Значит, из всего факультета учусь только я один? Между прочим, контрольные на носу! – назидательно проговорил я.
Девушки с подозрением покосились на меня. Панси демонстративно приложила тыльную сторону ладони к моему лбу и взволнованно спросила:
- Блейз, а ты уверен, что Грейнджер не заразила тебя своей зубрежкой?
И они рассмеялись. Ха-ха-ха! Какие-то они чересчур веселые.
- То есть итоговые работы вы писать не собираетесь, да? Учтите, мы с Драко списывать у себя не позволим! – наигранно серьезно сказал я.
- А зачем? – спросила Миллисент. – Все равно мы скоро умрем, так чего зря напрягаться?
Смех оборвался. Панси мгновенно побледнела и отвернулась, делая вид, что рассматривает беззаботно резвящихся первокурсников. Булстроуд поняла, что затрагивать
эту тему было, мягко говоря, идеей неудачной. Но поняла слишком поздно.
- Ребята, я… - начало было она.
- Вы успокоитесь сегодня или нет? – крикнула Панси подвернувшимся под руку малолеткам. – Сели на места и делаем домашнюю работу! Я проверю.
Кто бы знал, каких трудов ей стоило прийти в себя после приезда родителей. А Миллисент вернула ее на исходную. Идиотка!
В комнате повисла тишина, отчего стало только хуже. Мы с Булстроуд чувствовали себя ужасно некомфортно.
- Ладно, - отозвалась Милли, натянуто улыбнувшись, - пойду, наверное. Еще родителям написать надо.
- Иди, - ответила Панси, а когда та ушла, сказала: - пойдем ко мне в комнату.
Мы ушли из гостиной под облегченные вздохи первокурсников, которые тут же повскакивали со своих мест. Но неловкость осталась. К Панси вернулось ее депрессивное настроение. И я понятия не имел, как убедить ее в том, что все будет хорошо, когда мы все знали, что это не так.
- Не обращай внимания, - сказал я, лишь бы не молчать, прекрасно понимая, насколько глупо звучат эти слова.
- Хорошо, - коротко и быстро ответила она. И снова это дурацкое молчание.
Ну что ж, надо что-то решать!
- Панси, я хотел с тобой поговорить, - наконец, отозвался я, и сам удивился, услышав, насколько неестественно звучит мой голос.
- Да? – спросила она, взглянув на меня глазами полными грусти и страха, и я понял, что все эти любовные разборки опять не к месту.
- Это насчет Драко, - спасовал я, уже второй раз за день, используя небезызвестную личность своего друга в меркантильных целях.
***
Наши предки лгали, прятались и убивали, лишь бы магглы не раскрыли их.
… - Потерпите, юноша, сейчас будет немного больно, но вам полегчает.
Лишь потому маги до сих пор существуют. Они приспосабливаются.
Мгновение, и медсестра мастерским движением вправила руку Винсента.
- Я же говорила, что все будет в порядке, - довольно кивнула Помфри.
Конечно! Черт возьми, она права. Крэббу уже было больно, так что стало не намного хуже, зато потом перестало болеть. И это самое главное!
Я моментально понял, что должен сделать, мельком заметив, как глупо это выглядит со стороны.
А слизеринцы преуспели в этом лучше всех.
- Блейз, в чем дело? – удивился Крэбб.
Мы говорим правду или скрываем ее, в зависимости от обстоятельств.
- Вижу, с тобой все в порядке, скажу нашим, - я вскочил и, что есть сил, рванул из лазарета.
И выходим победителями.
Я никогда не бегал по Хогвартсу так быстро. Даже когда опаздывал на итоговую контрольную к МакГонагалл или пытался скрыться от Филча в темных нишах замка. Я бежал, не обращая внимания на удивленные взгляды встречных студентов, на окрики преподавателей, на недовольное ворчание портретов.
У меня было одно незаконченное дело. Я должен был поставить точку.
Но существуют ситуации, в которых нет выигрышных вариантов.
Я нашел Панси в ее комнате, она стояла у зеркала и орудовала пинцетом, морщась от неприятных ощущений. Увидев меня, удивленно приподняла недощипанные брови.
- Блейз, от кого ты убегал?
И нужно просто сделать выбор.
Будет немного больно, но вам полегчает.
И я начал говорить, с ужасом осознавая, что пути назад уже не будет.
Поступить так, как будет правильно.
- Панси, ты знаешь, как я люблю ходить вокруг да около, - твердо промолвил я, - но сейчас я буду говорить прямо и это не шутки. Все очень серьезно.
Будет больно, но потом полегчает.
Ирония состоит в том, что ты никогда не можешь быть уверенным на все сто…
Панси не на шутку перепугалась, ее руки дрогнули. Пинцет упал на пол с противным резким звоном.
Хватит жалеть, хватит откладывать, хватить менять тему. Хватит! Пора на что-то решиться. Сказать сейчас или больше никогда не поднимать этот вопрос.
Всего момент. Один рывок, и боль прошла. Я глубоко вздохнул.
- Нам надо расстаться.
… правильно ли поступил.
I live in a dreamВы когда-нибудь ощущали, что все, происходящее с вами, фикция, мираж, галлюцинация?
- … почему ты не разбудил…
Как вы чувствуете себя, когда понимаете, что от вас ничего не зависит? Будь-то жизни ваших близких, постоянно подвергаемые опасности, или проигрыш любимой квиддичной команды. Для меня нет ничего хуже чувства собственной беспомощности. Судьба и так слишком часто вмешивается в мою жизнь, потому я стараюсь делать все, что могу, в любой ситуации. Во всяком случае, точно буду знать, что попытался, и теоретически мне не в чем себя упрекнуть. Теоретически – потому что все равно буду.
Но сейчас я был беспомощным, как новорожденный. Находясь на границе между реальностью и сном, приблизительно понимал, что со мной происходит, но не контролировал ситуации. Это было так… так угнетающе. И я ничего не мог поделать.
- … откуда я знал… просто…
Вас посещало чувство нереальности происходящего? Когда кажется, что вы сторонний наблюдатель.
- … мокрый… высушить…
Меня куда-то зачем-то несли, а я так хотел, чтобы оставили в покое. Но не мог сказать. Странное болезненное состояние давало о себе знать. Навалилась такая усталость, что не было сил даже рта раскрыть, будто Империо наложили.
- … скорее, ему нужна…
Потому что все настолько плохо, что выглядит ночным кошмаром.
- … аккуратней… что…дай сюда…
Меня била дрожь, кости ломило. Тело как чугуном налилось. Высушенная чьим-то заклинанием одежда неприятно колола кожу. А голова болела так, словно дядя Вернон дрелью просверлил в ней парочку дыр.
- … я сам… ладно-ладно, только…
Все звуки вокруг перестают существовать, действие происходит, будто в замедленной съемке.
- … уверенна… а если…
Вокруг кто-то без устали копошился. Слова доносились обрывками, как из другой комнаты. У меня была уверенность, что я знаком с говорящими, но так и не смог распознать их. Зато знал точно - мне очень неуютно, а тут еще они! Но как об этом сказать?
- … не зли… хуже…
А вы просто в ступоре, не можете пошевелить и пальцем, наблюдаете, что же будет дальше.
- … виноват… мог сделать…
Казалось, что нести меня будут вечно, так долго все это длилось. Я плавно парил в воздухе. Меня сопровождали ужасно раздражающие шумы и случайный неяркий свет, как от фонарей на ночной трассе. А я был не в состоянии открыть глаза, чтобы понять, где нахожусь. Господи, да куда же мы направляемся? Силы уходили. В конце концов, я отключился.
А дальше…
В сознание меня привел резкий свет, неприятно ударивший по глазам, привыкшим к полумраку.
- … жар… плохо…
Я хотел отвернуть голову от источника раздражения, но не смог. Мышцы по-прежнему отказывались подчиняться приказам уставшего сонного мозга.
- … кладите сюда… сейчас посмотрим…
Наконец, меня положили на мягкую кровать, подушка была слишком высокая, шея сразу же неприятно заныла. В висках отстукивал пульс.
- …как давно…
И тут в горло влилась ядреная жидкость, которая, судя по вкусу, состояла из Адского Огня. Я закашлялся и тут же подскочил, как ошпаренный, резко открыв глаза.
Без очков не сразу различил хозяйку больничного крыла в ночном чепчике на голове, а позади нее Рона и Гермиону.
- Мистер Поттер, вы меня слышите? – спросила мадам Помфри. - Вы понимаете, где находитесь?
И прежде, чем утвердительно ответить, я снова провалился в забытье.
***
Всю ночь мне снилось, как Дадли и его мерзкие дружки колотили меня битами загонщиков, а я не мог сдвинуться с места и, свернувшись калачиком, ждал, пока им надоест издеваться. И, проснувшись, чувствовал себя так, будто не сон это был вовсе. Руки затекли, еще я отлежал левую ногу. Медленно перевернувшись на другой бок, я открыл глаза, к своему удивлению осознав, что нахожусь в лазарете. Возле моей кровати сидел Рон, читая
Все о квиддиче. Услышав, что я зашевелился, он опустил журнал и радостно воскликнул:
- Гарри, дружище! Ну, наконец-то!
- Чего ты орешь? – спросил я, натягивая одеяло на голову и пытаясь вспомнить, как очутился здесь.
- И совсем не ору, - возразил друг, - как самочувствие, ничего не болит?
Не снимая одеяла с головы, я замотал головой. Тем не менее, Рон понял:
- Схожу за Помфри, пусть осмотрит тебя, и пойдем уже отсюда.
С этими словами он зашагал к кабинету медсестры. Я даже не успел ничего спросить.
Вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось. Но надо было прояснить ситуацию - восстановить события вчерашнего вечера и желательно в хронологическом порядке. Вроде бы ничей день рожденья мы не отмечали и в квиддич не выигрывали, и, кажется, не проигрывали. Наверное, вообще не играли. Что за бред?
Я пролежал неподвижно еще пару мгновений, а затем сбросил одеяло. Может, я вчера Волан-де-Морта убил и не заметил? Ну да, дурацкое предположение. С другой стороны, я частенько после схваток с ним попадаю сюда.
Не без труда все же удалось сесть. Я надел очки, кем-то предусмотрительно положенные на прикроватную тумбочку, и осмотрелся. Комната слегка ходила ходуном, но я вполне мог ее разглядеть. Кроме меня, здесь никого не было. Идеально застеленные кровати пустовали, навевая своей белизной уныние и холод. Воздушная занавеска раскачивалась легким ветерком, шедшим из приоткрытого окна. Родное больничное крыло… Который раз я уже здесь? Может, проще тут поселиться? Или для начала перенести зубную щетку, как делают те парни, что съезжаются со своими девуш…
Словно снежный вихрь, воспоминания чередой пронеслись в голове, не давая сфокусироваться на чем-то конкретном: поход в Хогсмид, происшествие в тоннеле и Запретный лес, Чжоу, торжествующий Малфой и разочарованная Гермиона. А дальше холод, леденящий ветер и снег, много снега. И я – весь мокрый по пути в замок.
«…я не желаю ничего знать. Между нами все кончено».
О нет! Нет, нет, нет. Я больше не буду, пожалуйста. Лучше уж Дадли с квиддичной битой. Нет, это сон, потому что… потому что так просто не может быть на самом деле!
В приступе бессильной ярости я вскочил с кровати и пнул стул, на котором недавно сидел Рон. Грохот от падения только раззадорил меня. Хотелось крушить все, что попадалось на пути. Эх, мне бы сейчас палочку!
- Мистер Поттер, что за вопиющие нарушение дисциплины? Сейчас же в постель, иначе я не выпишу вас до следующего Рождества!
Мадам Помфри всегда появляется вовремя.
- Где Гермиона? – спросил я, отплевываясь от горькой микстуры, которую заставила выпить непреклонная хозяйка больничного крыла. Так всегда: то острое, как имбирь, то горькое, как полынь, то просто блевотно-позывное. Маггловские лекарства и то не такие мерзкие.
- Ты попал, старик, - многозначительно вздохнул Рон, присаживаясь на краешек кровати, как только Гроза Лазарета скрылась в своем кабинете.
- Она все рассказала?
- Видел на Карте, - ответил он. - Тебя, ее, Чанг. Хотел предупредить, но не успел, - Гринграсс остановила. Это ж надо было, именно в тот…
Рон сбивчиво и очень эмоционально пересказывал свой вчерашний вечер, щедро осыпая слизеринку разными проклятиями. Но меня не волновало, почему дежурила Гринграсс, а не Паркинсон, почему Рон не успел предупредить, каким образом она помешала ему. Да-да, друг, я верю, ты сделал все, что мог. Только мне от этого не легче.
- … нашел тебя в гостиной на диване. Температура – заоблачная, ты весь горел. Я испугался, Гермиону разбудил. Мы левитировали тебя сюда, а когда она узнала, что никакой опасности нет, развернулась и ушла. Утром я предложил навестить тебя, но она сказала, что ей надо в библиотеку.
- Понимаю, - ответил я. Мне нужно было ее увидеть. Возможно, не все еще потеряно, возможно, я бы мог все исправить.
- И мне досталось. Я же покрывал тебя! Сказал, что знаю, где ты, и что все в порядке. Здорово же ты меня подставил.
- Я сам себя подставил.
- Чем ты вообще думал? Какого гриндилоу спутался с этой Чанг?
- Сложно объяснить, - сказал я. Не хотелось снова возвращаться во вчерашний вечер.
- Да уж, конечно, - съехидничал Рон, - вообще удивляюсь, что она не прибила нас с тобой на месте.
- Она сказала, что мы останемся друзьями.
Хотя лично я уже сомневался.
- Дурак ты, нашел время.
- Можно подумать, для этого есть подходящее время, - вяло возразил я.
- Рад, что ты осознал это. Очень
вовремя, кстати, - не остался в долгу Рон.
***
- Ну вот, как я собственно и говорил. С МакГонагалл треплется, - заявил Рон, кидая Карту на стол и направляясь к окну. В его комнате во всю пылал камин, и было ужасно душно. Взявшись за ручку рамы, Рон нерешительно спросил:
- Может, не стоит? Помфри только-только выписала тебя.
- Все нормально, - ответил я, присаживаясь на кровать. После скоропостижной выписки я вернулся в спальню, принял душ, переоделся, и, не позавтракав, - потому что после этой мерзкой микстуры нельзя есть несколько часов - пришел к другу. Я не хотел оставаться в одиночестве сейчас.
- Ты даже не представляешь, как сильно напугал меня, - сказал Рон. Я не ответил. И хотя мне действительно было совестно, что заставил лучшего друга переживать, это ничего не меняло. Я нуждался в разрядке - отвлечься от реальности даже ценой собственной жизни - единственный шанс не сойти с ума, находясь на пике отчаяния. У меня на душе было противно, ведь винить, кроме себя, больше некого. Слава Мерлину, Рон все понимал. Думаю, он поступил бы так же. Все лучше, чем напиться до потери памяти и выброситься из Астрономической башни. Чарли рассказывал, что так поступил его однокурсник.
Как Гермиона примет меня? Разозлится и станет упрекать? Ударит? Быть может, не захочет разговаривать. Или расплачется. Я ставил себя на ее место, думал, как бы поступил. И, если судить объективно, все сводилось к тому, что я бы отреагировал гораздо эмоциональней, а в итоге все равно так же потребовал разрыва. Но только в том случае, если бы это был Малфой. Я бы все ей простил, только не хорька.
Гермиона не я, она рассудительней. Она сумеет понять и даст мне еще один шанс. В конце концов у нас с Чжоу так ничего и не было, кроме поцелуев.
Но какие бы доводы я не приводил, внутренний голос все равно посмеивался: «Успокаивай себя, если тебе от этого легче, ты ведь сам все прекрасно понимаешь».
– Как она вообще? – спросил я.
Рон присел рядом и задумался.
- Знаешь, на удивление спокойно. Если сравнивать с предыдущими вашими ссорами, она не проявляет никакой агрессии. Даже наоборот, приветливая. Ну, насколько можно соотнести «Гермиона» и «приветливая». Не знаю, хорошо ли это, просто странно, не по-гермионовски как-то.
- То есть, когда мы увидимся, она не будет на меня орать и кидаться всем, что в зоне досягаемости?
- Определенно. Она взяла себя в руки. Если и будет злиться, то скорее предпочтет игнорировать, но никак не кричать и крушить все вокруг. Уж я-то этих девчонок знаю, с Лавандой и не такого натерпелся! Короче говоря, наша Гермиона сейчас ледяная статуя и ничто не сможет пошатнуть ее хладнокровие.
Не успел он закончить предложение, как дверь резко распахнулась и в комнату ворвалась «хладнокровная» Гермиона:
- Серьезно, Уизли?! Последнее место?
Не обращая на меня никакого внимания, она подлетела к обалдевшему Рону, схватила его за воротник и рванула на себя.
- Двести баллов! Мы отстаем на двести баллов! Это, по-твоему, нормально?
Стараясь не делать резких движений, я тихонько встал и отошел в дальний угол. Еще не хватало попасть под руку, тогда от меня останутся только разбитые очки, и то не факт.
- Отпусти, - пробовал протестовать Рон. – Я что ли эти баллы потерял? Есть целый факультет – с них и спрашивай!
- Нет, Рональд Билиус Уизли, я буду спрашивать с тебя! Ты староста и обязан знать! Мне надоело одной краснеть перед МакГонагалл за все ваши выходки!
- Ничего не обязан! Что ты сразу на меня все валишь? Я не Фред и Джордж, - возмутился Рон и, осмелев, сделал опрометчивый шаг: - И вообще, не кипятись, кому эти баллы нужны? Мы же не первокурсники, это не так и важно.
- Не важно? – спросила ошарашенная Гермиона. – Не важно…
- Ну, я…
Он понял свой промах, но было слишком поздно. Гермиона неожиданно отпустила Рона, от чего тот повалился на кровать, а сама грозно нависла над ним.
- Я идеально делаю домашние задания и отвечаю на уроках, и за это получаю баллы. Я единственная посещала абсолютно все предметы, и с двенадцати лет писала научные работы, и получаю за это баллы. Только я в хронологическом порядке могу перечислить восстания гоблинов, начиная с девятого века и указать книгу, страницу и абзац, где описан трансцендентальный реализм –
и за это я тоже получаю баллы! Я зарабатываю для факультета ежегодно 73,2% от всех баллов. Больше, чем получил Пуффендуй за последние десять лет. Так что не смей мне говорить, что это не важно, ясно?
- Вполне, - сглотнул Рон, медленно отползая на другой край, пока кровать не закончилась.
Раскрасневшаяся и разгневанная Гермиона резко повернулась, направилась к выходу, по дороге заметив меня, и тут же затормозила. Я испугался и почувствовал, что покраснел, машинально сжал руки в кулаки, как будто собирался защищаться.
«Вот тут-то мне и конец», - подумал было я, однако, все, что услышал в своей адрес, это равнодушно брошенное:
- О, привет, Гарри. Уже выписался. Рада за тебя.
Затем она рванула дверь и хлопнула ею с другой стороны.
И это все? Все, что она может мне сказать? Неужели я заслуживаю только «рада за тебя»? Наверное, она специально так себя ведет, чтобы сделать мне больно своим напускным безразличием, чтобы я знал, каково было ей. Но ведь это же глупо - так нашу проблему не решить. Нужно обязательно поговорить и чем скорее, тем лучше, иначе я навсегда потеряю ее.
- Я вчера заработал пятьдесят баллов у МакГонагалл, - сообщил Рон из-под кровати.
***
Растрепанная Гермиона стояла на подоконнике, затем нагнулась, схватив горсть снега, и стала посыпать им голову. Коридор объяли сумерки, и по вздрагивающим плечам сложно было определить, плакала она или смеялась. Ее голос перекрывал громкий бой часов. На миг я засомневался, Гермиона ли это.
Внезапно она опустилась на колени с намереньем достать снег с внешней стороны окна, но поскользнулась и сорвалась. Я было дернулся, но… не сдвинулся ни на дюйм - прирос к месту и не мог даже пальцем пошевелить. Хотелось кричать от злости и отчаяния, но и этого я не мог, будто был парализован проклятьем.
Так прошло несколько кошмарных мгновений, сопровождающихся моими недовсхлипами. И вдруг в окне показался знакомый силуэт. Гермиона плыла по воздуху, но выглядела довольно живой, разве что бледнее обычного. А может, это просто лунный свет делал ее кожу светлой.
Стало страшно, но ведь я не мог убежать.
- Гарри, почему ты не спас меня, Гарри?
Я хотел объяснить, как сильно люблю ее, как боюсь потерять, и что лучше сам умру, чем позволю ей уйти на тот свет. Но молчал. А Гермиона тем времен подлетела ко мне вплотную и осуждающе проговорила:
- Гарри, ты никогда не слышишь меня, Гарри.
Секунда, и она пропала, будто аппарировала. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что в Хогвартсе этот фокус не пройдет. Здесь явно что-то не так.
- Гарри, - голос Гермионы раздался из-за спины, я не мог обернуться, - мне надоело, Гарри.
Да что она заладила - Гарри и Гарри!
- Помни, как только солнце сядет, мы больше не пара.
Я заставил себя открыть глаза и прервать этот идиотский сон.
Голова раскалывалась, в горле пересохло. Я приподнялся и оглядел спальню. Удивительно, но никто из ребят не храпел. И никаких повисших в воздухе Гермион тоже не наблюдалось.
Я встал и, накинув мантию, спустился в гостиную. В комнате было прохладно - сонные портреты кутались в свои одежды. За окном еще было темно. Медленно, будто с парашютами, падали снежинки. Я плюхнулся в кресло и уставился на одинокую горстку пепла в камине. Не покидало чувство тревоги - сон не хотел выходить из головы. Было в нем что-то похожее на те, что связаны с Волан-де-Мортом: уж очень правдиво все выглядело. Но никто не может аппарировать в Хогвартсе, а тем более, выжить после падения с башни. Зато мы с Гермионой на фоне вчерашних событий вполне можем разругаться еще сильнее. «Помни, как только солнце сядет, мы больше не пара». Вот что волновало больше всего. Слова звучали как пророчество, и хотя я никогда не верил в предсказания - как-то с третьего курса не сложилось - в конце концов мы живем в волшебном мире! Может, это действительно что-то вроде предупреждения, а может, глупости и лучше сейчас сходить на кухню, выпить кофе и перестать придавать значение каждому звуку и образу.
Боясь разбудить ребят, я тихонько зашел в спальню, достал мантию-невидимку и направился вниз. Но едва переступил порог гостиной, как невесомая мантия чуть не улетела. Я обернулся - окно, из которого в моем сне выпала Гермиона, было распахнуто настежь…
***
Тишина – штука довольно коварная. Умиротворяющая, спасительная или дискомфортная, неприятно звенящая она – парадокс - одновременно самое тихое и самое громкое явление на свете. Порой на пользу нам, а иной раз нет. Но я никогда не знал, что тишина может найти себе место даже среди нестерпимого шума.
Я, Рон и Гермиона сидели в Большом Зале и завтракали. Нас обволакивал гул, состоящий из голосов учеников всех курсов и факультетов; звяканья столовых приборов; музыки, доносящейся от когтевранского стола; слышно было уханье сов, которые приносили своим владельцам письма и прессу. Из общей массы голосов отчетливо выделялся бас Хагрида.
Было утро понедельника, но все выглядели такими бодрыми, веселыми и жизнерадостными, как будто Волан-де-Морта победил какой-то другой парень, и в волшебном мире больше ни у кого нет проблем. Только у меня. Или, может, ничего необычного не произошло, а просто я поругался с девушкой, которую безумно люблю, и сам во всем виноват.
Казалось, лишь наша троица среди этого шума хранит молчание. Мы с Роном вяло хлебали кофе, а Гермиона читала параграф перед заклинаниями и, похоже, не ощущала никакой неловкости. Она пила чай и с аппетитом жевала тост с вареньем, которое то и дело капало на тарелку. Пальцы были в джеме: тем не менее, ее – всегда такую педантичную и опрятную – этот факт не волновал вообще, равно как и наше с Роном присутствие.
После всего, что произошло в выходные, она не игнорировала нас, не язвила, наоборот, очень мило общалась, даже слишком мило, точнее приторно-мило. Из-за этого складывалось впечатление ненатуральности. Но Гермиона, казалось, ничего не замечала. Она просто ела свой тост (чтобы, Мерлин упаси, не капнуть джем на страницу – вот что на данный момент тревожило ее больше всего). То ли дело мы с Роном - нашу неловкость можно было измерить в милях.
- Думаю, если
Пушки Педдл сыграют так же плохо и на выезде, им уже ничего не светит, - сказал Рон.
- Ага, - откликнулся я.
И снова тишина.
- От них в сборную в этом году даже вратарь не попадает, - продолжал рассказывать само собой разумеющиеся факты Рон, косясь на Гермиону. Она шумно перевернула очередную страницу чистой рукой.
Все наши привычные разговоры совсем не шли, разбиваясь о гермионину притворную нормальность, словно маленькие волночки о неприступную прибрежную скалу.
- Вкусная сегодня каша, - сказал я, уставившись в нетронутую тарелку.
- Ага, - подтвердил Рон, который не ел каш вообще. Наконец, он решил хотя бы формально вовлечь Гермиону в разговор.
- Передай, пожалуйста, пирожки.
Не отрывая глаз от страницы, Гермиона протянула левую руку к вазочке, которая и так стояла рядом с Роном, и подвинула ближе на пару дюймов.
- Нет, я имел в виду те.
Она посмотрела несколько недоуменно сначала на него, потом на меня.
- Какая разница?
- Эти, - с видом знатока Рон указал на пирожки в вазочке рядом с ним, - с малиной, а я хочу те, - продолжил он о выпечке, что находилась по правую руку от Гермионы, - с вишней.
- Аааа… - ответила она и передала вазочку Рону, а затем снова погрузилась в чтение. Он пожал плечами, сочувственно взглянув на меня, как бы желая сказать: «я сделал все, что мог», и принялся давиться своим пирожком. Вскоре его заинтересовало что-то за моей спиной. Хоть я сидел напротив и не мог видеть, куда он там пялится, был готов поставить свою метлу, что объектом являлась Падма Патил.
- Интересно? – обратился я к Гермионе, набравшись храбрости. От этого меня бросило в жар. Неужели я потратил столько усилий, чтобы произнести единственное слово ровным тоном?
- Не очень, - пожала она плечами, не отрывая взгляда от страниц, - я писала доклад о заклинании Глухоты еще в прошлом году. В контексте прочих заклинаний, влияющих на сенсорные системы.
- Аааа…- ответил я. И снова эта угнетающая тишина в таком шумном зале.
К нам подошел улыбающийся Невилл. Господи, если даже он счастлив в утро понедельника, то пора мне основать Клуб жалких неудачников.
- Ребята, вы идете… - начал было он, и мы как по команде уставились на него, словно на спасательный круг. Невилл моментально шарахнулся и попятился как от опасных существ, к которым нельзя поворачиваться спиной, - ладно, до встречи на заклинаниях.
- Что это с ним? – удивился Рон.
- Умойся, - кинула Гермиона и, захлопнув книгу, поднялась. – Вы так и будете сидеть?
Мы переглянулись и поспешили за ней. Рон непроизвольно провел рукой по лицу, вытирая повидло с крошками, и пробурчал что-то вроде: «Я умывался».
И все казалось таким как всегда, не считая того факта, что Гермиона бросила меня.
***
Пока мы ждали Флитвика, Гермиона все так же, не желая с нами общаться, посвятила себя учебнику. Рон уставился куда-то в пол, время от времени нервно покашливая и кутаясь в мантию, – в коридоре было ветрено, как и всегда зимой. Мне ничего не оставалось, как тоже занять себя чем-нибудь. И я достал учебник по зельям – собственность некоего Принца-полукровки.
Позитив от нашей ссоры состоял в том, что я мог спокойно читать книгу, не рискуя нарваться на осуждение Гермионы, потому что теперь ее вообще мало волновало мое существование. А в книге и вправду было много интересного. Не успел я прочитать и двух предложений, как пришел Флитвик. Гермиона молниеносно влетела в класс и расположилась на первой парте, приглашая Невилла на свободное место. Глупо было надеяться, что она захочет сесть со мной.
В чем между Гриффиндором и Слизерином никогда отличий не существовало, так это в желании получать знания. Сказывалось утро понедельника: книги и письменные принадлежности появлялись на партах медленней обычного, разговоры стихали не так быстро, как следовало. Мы пытались оттянуть неизбежное – новую учебную неделю. Я бесцельно изучал содержимое сумки, и тут в голову пришла идея – попросить у Гермионы перо. Задумка сразу же показалась идиотской. Что-то из серии: мальчику очень нравится девочка, и он не может найти повода познакомиться с ней. Я такие глупости делал, когда был влюблен в Чжоу. А теперь думал, что лучше бы вообще ее не знал. И раз уж на то пошло, лучше бы не вылезал из чулана Дурслей. Столько бы нервов всем сэкономил, особенно Снейпу. Нет, ну ради этого точно стоит жить.
- Гермиона, у тебя нет пера? Я, кажется, свое забыл, - по-моему, соврал весьма правдоподобно, вроде бы даже не покраснел. Но это было неважно, потому что она и не думала оборачиваться, а просто протянула руку:
- Держи.
Пару мгновений я просто смотрел и не смог удержаться, чтоб не коснуться пальцев. Реакция Гермионы ошеломила. Она дернулась, будто с дементором поздоровалась. Даже виноватая улыбка не смогла скрыть ее отвращения.
Придушить. Сейчас же.
Мысль промелькнула всего на секунду, но в тот миг была так заманчива.
В реальность меня вернул Рон, дернув за рукав. Вокруг все шелестели пергаментами, записывая план урока, Флитвик что-то просматривал в своих записях. Я непонимающе посмотрел на друга, а потом на руку – оказывается, я сломал перо и оцарапался об острый край. Кровь вперемешку с чернилами, медленно стекала по ладони, а я даже не заметил. Самое главное, что я не чувствовал боли. Мне стало страшно.
- Гарри, ты в порядке? - прошептал Рон.
Я нашел в себе силы кивнуть.
- Гарри Поттер желает еще что-нибудь? – спросил Добби, готовый как всегда исполнить любое мое желание. На него с неодобрением косились коллеги, ведь работы на кухне было хоть отбавляй. Особенно мое присутствие нервировало эльфа с огромными ушами, который то и дело неодобрительно поглядывал в нашу сторону. Может, это кузен Кикимера?
- Нет, спасибо, я уже пойду.
Добби заметно погрустнел, но пытался не выдавать этого. К нам подошла Винки и, вытирая маленькие морщинистые ручки об испачканный фартук, спросила:
- Мистер Поттер не хочет булочек? Свежие, только испеченные.
- Нет-нет, в другой раз, до свидания.
Эльфы дружелюбно помахали на прощанье, я вышел в коридор. И только на полдороге к Выручай-комнате понял, что не смогу туда пойти, потому что забыл Карту в спальне. Так Рон с Гермионой меня в два счета вычислят, а возвращаться времени уже не было. Ну что ж, делать нечего, придется идти в Хогсмид.
Пробираясь по темному тоннелю, периодически спотыкаясь и поднимая в сырой воздух столбики пыли, я тысячу раз успел пожалеть о своей спонтанной вылазке. И чего в спальне не сиделось? Ведь можно было сослаться на сильную головную боль и не выходить в гостиную. Или еще вернее - съесть парочку блевотных батончиков и пойти в больничное крыло. Сидел бы сейчас с тазиком в руках, зато в тепле и уюте. А Гермионе мой вид явно не прибавил бы энтузиазма для выяснения отношений.
В деревне было на удивление малолюдно, что меня, в принципе, устраивало. Редкие прохожие, словно коты, аккуратно ступали по протоптанным дорожкам, боясь промочить ноги. Снег вел себя непонятно – то, завлеченный порывами ветра, падал большими легкими хлопьями, то превращался в ледяную крошку и прилипал к мантии. Казалось, прошла сотня часов прежде, чем перевалило за полдень. Я перестал чувствовать нос и пальцы рук и ног. Пару раз соблазнялся зайти в Кабанью голову, но останавливался в последний момент. В конечном итоге бесцельное шатание до чертиков надоело, и я отправился к замку: холод и голод победили нежелание сталкиваться с Гермионой. Да и потом, не устроили же они дежурство возле Карты. Во всяком случае, очень на это надеюсь. Схожу-ка, пожалуй, к Хагриду, давно не был у него. Стыдно признаться, но в последнее время мы навещаем его только когда податься больше некуда.
И снова мерзкий подземный ход – унылый, бесконечный, однообразный. Только крысы изредка попадались под ноги, пронзительно пищали и тут же уносились прочь. Хоть я и не согрелся, зато снова стал чувствовать нос, который теперь, стоит заметить, вполне ожидаемо был забит. Ну вот, догулялся. Я представил, что если бы сейчас кто-то шел по тоннелю навстречу и услышал мое шмыганье, решил бы, наверное, что здесь прячется какой-нибудь леприкон или книзель. Внезапно в носу зачесалось, будто кто-то перечное зелье пролил. И я громко и основательно чихнул - мгновенно разнеслось эхо – я стал искать носовой платок в кармане… Стоп! А это еще что такое?
Из глубины тоннеля с огромной скоростью навстречу мчался… свист. Я ничего не мог разглядеть, сколько не светил палочкой, но звук был весьма отчетливый, и приближался, словно Хогвартс-экспресс под мантией-неведимкой. Я не успел ничего предположить, как тоннель всего на секунду осветила яркая голубая вспышка, а взявшийся из ниоткуда мощный порыв ветра сбил меня с ног. Дышать стало тяжело, будто я находился на подводной лодке, и весь кислород закончился. С трудом держась за стену, попытался подняться, но снова упал и потерял сознание…
…- Мистер Забини, вам что-то непонятно? – спросил Флитвик. Все обернулись на слизеринца.
- Нет, профессор, все в порядке, - ответил он.
- Тогда продемонстрируйте нам, чему вы сегодня научились.
Забини рассеяно посмотрел на доску, затем на Малфоя, и выдавил из себя:
- Сэр, не думаю, что у меня получится. Просто не могу сосредоточиться, когда на меня смотрит целый класс.
Гриффиндорцы дружно засмеялись, только Гермиона со вздохом закатила глаза.
- Наш малыш боится, отведите его к мамочке, – пошутил Симус, но, заметив на себе укоризненный взгляд профессора, закашлялся и уставился в конспект.
- Более глупого оправдания я еще не слышал, - подвел итог веселью Флитвик, - пятнадцать баллов со Слизерина, останетесь после уроков.
Забини с яростью взглянул на меня, как будто это была моя вина.
- Мисс Грейнджер, не могли бы вы помочь мистеру Забини в частном порядке, раз уж он не любит колдовать на широкой публике? – продолжил Флитвик.
А это еще зачем? Пусть со своим Малфоем занимается… чем угодно. Ну правда, это уже слишком - не хватало, чтобы гриффиндорцы помогали слизеринцам. Это же противоречит здравому смыслу и подрывает взлелеянную веками вражду!
Гермиона поразилась не меньше.
- Само собой за дополнительные баллы, - соблазнял профессор, прекрасно зная, в каком положении сейчас факультет. И, услышав заветные слова, самая ответственная в мире староста сдалась.
***
Весь день Гермиона была чрезвычайно занята ну очень важными делами: устроила генеральную уборку в своей комнате, причем без магии; писала доклад с труднопроизносимым названием, забаррикадировавшись солидными и жуткими трактатами; выспрашивала гриффиндорцев, какие кружки они посещают, и довольны ли питанием… Даже Рон попал в немилость. Бедняге пришлось самому делать астрономию, за что он естественно обиделся на меня.
Но когда Гермиона назначила для самой себя и попавшихся под руку Невилла и Джинни внеочередное экстренное собрание ГАВНЭ, я понял, что лучше сегодня к ней не подходить, и сделал вид, что не заметил, как вечером она кралась на дежурство, налетев на Дина, заходившего в гостиную. Я не стал ее дожидаться и отправился спать, за что Рон меня простил, поскольку вернувшаяся Гермиона сделала вместо него необходимые расчеты и чертежи.
Весь этот абсурд меня и злил и веселил одновременно. До оскомы логичная Гермиона сейчас вела себя как первокурсница. А потому я планировал не трогать ее пару недель, но не смог выдержать и дня. Вторник, казалось, тянулся дольше экзаменационной недели. Учителя читали лекции, словно в замедленной съемке, а стрелки часов жили в каком-то другом измерении – черепашьем или улиточном. Мое терпение иссякло после ужина, и я подошел к Гермионе. Она расположилась в гостиной подальше от всех за черчением какого-то графика.
- Не помешаю? – спросил я, опустившись в соседнее кресло, слегка задев уголок пергамента. Гермиона нахмурилась и неопределенно ответила:
- Ну, так.
- Занята?
- Через пятнадцать минут собрание старост, - сказала она, взглянув на часы, - угадай, кто пойдет?
- Могла бы Рона попросить.
- Просила однажды, - фыркнула Гермиона. - Потом выслушивала от седьмого курса, что мы им не спланировали график пересдач итоговых работ. Оказывается, этим должны были заняться старосты факультетов, а не главные, как обычно. Но Рон, видимо, забывает обо всем на свете, находясь в радиусе мили от Падмы Великолепной. Что ему проблемы других? Всегда ведь есть Гермиона, и вообще…
- Поговорим позже, да? - мой вопрос грубо вернул мисс Грейнджер из Царства Ответственности и Перфекционизма.
- Конечно, - кивнула она и рассеяно стала собирать письменные принадлежности со стола. – Я уже опаздываю. Ты сегодня на отработке? Удачи.
Гермиона вскочила с кресла и побежала в свою комнату, роняя на ходу перья.
Сейчас она в корне отличалась от той девушки, которую я знал раньше. Раньше в ней не было ни капли неловкости и притворства, всегда уравновешенность, презентабельность и много других заумных, как она сама, эпитетов. Но все изменилось в один вечер, и мне приходится с этим мириться. Все никогда уже не будет как прежде.
***
В сегодняшнем наказании радовало одно – я не у Снейпа. А значит, жизнь почти прекрасна. От меня требовалось бездумно копировать бланки нарушений в кабинете Филча, периодически чихая от толстейшего слоя пыли на столе, пока завхоз начищал до блеска кандалы в подвале. Такой педантичный касательно порядка во всем замке Филч почему-то не хотел поддерживать его в собственном кабинете.
Имя: Эмилия Харпер
Факультет: Пуффендуй
Курс: пятый
Дата отработки: 2 мая 1938 года
Нарушение: посещение Хогсмида в неотведенное время…
Безрассудная и веселая Эмилия Харпер наверняка давно позабыла о том, как неудачно в один весенний день прогулялась до соседней деревушки. Скорее всего, теперь она уважаемая глава семейства с тремя детьми: двумя суетливыми, чересчур заботливыми дочерьми и сыном-занудой. У нее шесть или даже девять внуков, и все они тоже когда-то учились здесь, нарушая дисциплину. Она развлекается, слушая по вечерам радио и прогуливаясь с малютками-правнуками в парке неподалеку от дома. Сначала они кормят уток, ну или гриндилоу, а потом Эмилия садится на скамью погреться на солнышке, пока дети рядом играют с мячом или снитчем. Несмотря на ревматизм и одиночество (ее достопочтенный муж сошел в могилу несколько лет назад) Эмилия, пожалуй, счастлива. Но этот бланк хранит ее «позор» пока завхоз будет здравствовать, то есть, по меньшей мере, еще лет девятьсот.
А все потому, что у бедняжки Эмилии Харпер не было мантии-неведимки. Хотя, возможно, если бы ее и у меня не было, не лез бы, куда не нужно. И не сбегал от Гермионы куда подальше, когда мы ругались, а пытался бы решить проблему, как и подобает любому нормальному мужчине… Так, стоп! Это уже из оперы ужасных девчачьих журналов Парвати, которые украдкой от нас читает Симус, и вся наша комната тайком от него. Вернемся к бланкам…
Никогда еще свежий воздух не был таким приятным и вкусным. Он пах… свежестью. Недаром близнецы говорили, что лучше не использовать этот ход, он же наполовину разрушен, зачем я только полез туда? Потому что хотел, чтобы меня не нашли. Да уж, и труп мой тоже, вероятно, нашли бы нескоро. Я не знал, сколько пролежал без сознания, по всей видимости, достаточно долго, потому что, когда подходил к жилищу Хагрида, уже темнело.
Свет в доме не горел, на грядках лесничего тоже не наблюдалось. Вероятно, пошел в замок или на поиски очередной милой зверушки. Я присел на ступеньки, обдумывая, что делать дальше. Хоть я и проголодался порядком, но возвращаться в школу не хотелось. Мне нужно побыть на свежем воздухе, надышаться.
Внезапно на одной из грядок промелькнуло что-то черное - Клык. Увидев меня, он радостно завилял хвостом и подбежал с намерением зализать до смерти. «Странно, - подумал я, - Хагрид всегда запирает своего пса, когда уходит. Значит, он все-таки где-то здесь».
Мокрый и раззадоренный бегом Клык радостно смотрел на меня, высунув язык и пуская слюни.
- Испачкать хочешь, да? – спросил я собаку. – Ничего, у меня тоже есть против тебя оружие. Как тебе понравятся мои сопли, а, Клык?
Волкодав знал, что я обращаюсь к нему, и слушал, наклонив голову. На какое-то мгновение мне даже показалось, что он все понял. Но уже в следующую секунду он стал пританцовывать передними лапами.
- Где Хагрид? Где твой хозяин?
Клык замер, а затем развернулся и побежал в направлении Запретного Леса. Он остановился, не добежав каких-то десяти метров, и поощрительно гавкнул. Вообще-то волкодав не любил Запретный Лес. Удивительно, что он бежал туда по собственной воле.
- Нет, не пойду, - ответил я псу. Конечно… как будто ему можно возразить. Хотя, вдруг он меня к Хагриду ведет. Особого интеллекта за Клыком никогда не наблюдалось, но все же стоит попробовать. В нерешительности я встал и пошел за волкодавом.
Ветер не проникал между деревьями, будто над Лесом возвели огромный шатер. То тут, то там слышались различные шорохи, над головой пролетело нечто, отдаленно напоминающее птицу. В мрачное место занесло меня, и я - о, ужас - нарушил еще одно школьное правило.
Снова подбежал Клык.
- Ну и где Хагрид? Ты меня обманул? – спросил я пса, почесав у него за ухом. Позади треснула ветка. Я резко обернулся, но никого не увидел, наверное, что-то маленькое пробежало. Пожалуй, лучше вернуться обратно. Промелькнула мысль найти кентавров и спросить у них, что со мной могло произойти там, в тоннеле, но жалкие остатки инстинкта самосохранения настояли на возвращении в замок. Правда, хватит уже блуждать без дела по окрестностям. К тому же, Клык снова куда-то исчез и не появлялся. Наверное, я ему надоел…
К сожалению, ужин закончился, последние ученики, не спеша, выходили из Большого Зала. И я снова решил сходить на кухню – такой голодный, что, наверное, эльфа бы съел. Мысль, конечно, крамольная, особенно если озвучить ее в обществе Гермионы. Я снял мантию в одном из безлюдных коридоров, аккуратно свернув ее, положил во внутренний карман. Больше всего сейчас хотелось переодеться и съесть горячий-горячий суп. В очередной раз шмыгнув носом, я чихнул, и услышал позади себя удивленный голос, который никогда не спутал бы с другим.
- Гарри?
Я медленно обернулся, заставляя себя не шмыгать:
- Привет, Чжоу, как жизнь?
Я отложил последний формуляр и посмотрел на часы. С минуты на минуту должен был вернуться Филч, отработка закончилась. От нечего делать я пролистал стопку бланков и снова наткнулся на Эмилию Харпер.
А возможно, все не так. И жизнь ничем не лучше канализационной трубы, по которой я скатывался, спеша на встречу с Василиском. Возможно, Эмилия Харпер была забитой девочкой, которую однокурсницы дразнили из-за того, что мантии ей шила мама, и в Хогсмид она пробралась, чтобы произвести впечатление на соседок. Или они сами послали ее туда за сливочным пивом, а Эмилия, обрадованная, что на нее обратили внимание, тут же понеслась в деревню, но ее словили. Она чистила кубки в Зале Славы, глядя на победы талантливых предшественников, и думала, что ей никогда такой не стать. Эмилия выросла и пошла работать в Министерство, где просидела всю жизнь в малюсенькой комнатушке, делая погоду. А бывшие однокурсники заглядывали к ней не для того, чтобы перемолвиться словечком, а потребовать солнце вместо дождя. И Харпер покорно убирала осадки. Сейчас она давно уже на пенсии, живет в крошечной квартирке на окраине Лондона с кошками в придачу, и думает о том, что могла бы стать выдающейся, как студенты, чьи имена на кубках в Зале Славы. Могла, но не стала. А необдуманная вылазка в Хогсмид была единственным ярким, запоминающимся событием за всю ее жизнь. И этот бланк - документальное подтверждение ее сиюминутного бунта против Правил и того, что она вообще существует. Ведь никто не слышал об Эмилии Харпер, о ней не писали в
Пророке.
Зато все слышали о Гарри Поттере. Одному Мерлину известно, сколько раз я жалел о том, что возведен в разряд живой легенды. Малейшее происшествие с моим участием и пересудов не избежать. Хотел бы я побыть каким-нибудь… да вот хотя бы… Стедфордом Ренджем, который десять лет назад чем-то не угодил Снейпу. Могу поспорить, что бы парень не сделал, в списке Снейпа «лучше съесть жабу, чем находиться с этим человеком в одном помещении» я на почетном первом месте.
Наконец вернулся Филч, противным скрипучим голосом официально возвестил об окончании отработки. Ну что ж, Эмилия Харпер, до встречи. А встреч у нас явно будет не мало, ведь я обладаю магнетизмом, который притягивает отработки.
***
Особых поводов для радости не было: прошла только середина рабочей недели, надо готовиться к итоговым контрольным, плюс неуклонно приближалась очередная отработка. Несмотря на все это, я шел по ярко освещенному коридору в отличнейшем настроении, здороваясь со всеми подряд и глупо улыбаясь. Некоторые улыбались в ответ, но большинство смотрело с искренним изумлением. «Как это печально, - подумал я, - люди никогда не удивляются, если ты как в воду опущенный, зато всегда поражаются веселью без причины».
Просто я решил, что вставать и ложиться с мыслью о том, что Гермиона не хочет со мной общаться, несколько депрессивно. И, возможно, измени я свой подход, она тоже изменится: улыбнется в ответ или хотя бы удивится.
Послеурочное время, конец учебного года – где же может находиться в такой час первая отличница Хогвартса? Я завернул за угол и наткнулся на сестру Парвати.
- Привет, Падма, - радостно поприветствовал я мимо проходящую мечту лучшего друга, - как дела?
- Здравствуй, Гарри, - улыбнулась она, - спасибо ничего. Рада видеть тебя в хорошем настроении.
- Спасибо. Случайно не знаешь, где Гермиона?
- В библиотеке.
- Глупый вопрос, - сказал я, - придумала, что оденешь на Рождественский Бал? А то Рон уже измучился в догадках.
- Эээ… - только и ответила приведенная в замешательство Патил.
- Ладно, пока, - я отправился дальше, оставив озадаченную Падму. Хотел было подмигнуть ей, но все же еще не настолько осмелел. Сразу представил как бы отреагировал Рон на то, что я так бессовестно его сдал. Совесть так и не проснулась.
Наконец я подошел к любимой комнате Гермионы во всем громаднейшем замке.
- Добрый вечер, мадам Пинс, - поприветствовал библиотекаршу приглушенным, но таким же радостным голосом.
- Здравствуйте, мистер Поттер, - без энтузиазма ответила та, отправляя книги по местам, - мисс Грейнджер в секции трансфигурации.
- Спасибо. Вот, домашнее задание пришел сделать, - на всякий случай добавил я.
- Не знала, что мисс Грейнджер не только делает за вас домашнюю работу, но и носит ваши конспекты и перья, - заметила мадам Пинс, глядя на меня (я не взял с собой никаких вещей).
Оставив реплику без ответа, я отправился в указанном направлении. И уже издалека увидел Гермиону за грудой книг, а рядом замученную Джинни, у которой родители не были стоматологами, так что гранит науки давался ей не так легко. Хотел было поприветствовать их, но что-то заставило меня остановиться и спрятаться за соседним стеллажом.
Джинни явно витала в облаках. Учебник, лежащий на коленях, интересовал ее не больше, чем какой-нибудь микроб. Застывшим взглядом она смотрела за окно, и бессознательно водила пальцем по столу, будто стирая пыль, которой - само собой – там и в помине быть не могло.
- О чем задумалась, красавица? – спросила Гермиона, не отрываясь от своих записей.
- Так странно и несправедливо, - ответила Джинни, - иногда люди любят друг друга, но не могут быть вместе.
Гермиона пожала плечами и безразлично бросила:
- Тоже мне новость, не морочь себе голову.
- Нет, серьезно. Почему так? – Джинни уставилась на подругу, заставив ее посмотреть в ответ.
- Не знаю, - честно призналась Гермиона, и, немного помолчав, добавила: - Иногда наоборот, люди расходятся, хотя и любят. Это еще печальней.
Я прекрасно понимал, что, говоря это, она явно имела в виду не абстрактные вещи, а вполне конкретный случай из своего жизненного опыта. Было приятно знать, что у нее все еще есть ко мне чувства, другое дело, что держит она их при себе.
- Наверное, – согласилась Джинни, - и все же, почему так происходит? Разложи по полочкам – ты же умеешь.
Интересно, с чего это вдруг младшая из клана Уизли завела такую тему? Неужели опять с Дином разругалась? Никогда не замечал за ней хандры и тяге к философским размышлениям. Будучи даже в самом паршивом настроении Джинни никогда не показывала этого окружающим. Она скорее бы сорвалась на ком-то, чем тихо сидела в уголке и печалилась.
Гермиона довольно долго молчала, а затем ответила:
- Потому что мало просто любить друг друга, надо еще иметь общие цели.
Вот, значит, как… Выходит, у нас разные цели? А я почему-то всегда считал – и, как мне казалось, небезосновательно – что у нас общего предостаточно. Разве предыдущие годы не лучшее тому подтверждение?
- Блин, Гермиона, ты такая умная, - Джинни покачала головой и стала разглядывать свой маникюр.
- И я никогда такой не была, если бы не учила трансфигурацию, - назидательно сказала староста Гриффиндора. - Ты готова?
- Нет еще, - быстро ответила сестра Рона и снова уставилась в книгу, но мысли ее так и не вернулись к параграфу. Да и Гермиона уже была не так сосредоточена на работе. Видимо, Джинни все-таки задела ее. Что ж, кажется, я не очень помешаю.
- Привет, Джин, - бодро начал я, не забыв о намеченной стратегии.
- Гарри, - улыбнулась Джинни, радуясь любой возможности отвлечься от трансфигурации. Гермиона тоже подняла голову, но лишь кивнула и снова приступила к работе – ни улыбки, ни удивления. Хотя, чему я собственно удивляюсь, это же мисс Грейнджер.
- Можно с тобой поговорить?
Джинни поднялась, поспешно сбрасывая свои вещи в сумку.
- Я помогу тебе с зельями позже, Гарри, не переживай, - ответила Гермиона, не поднимая глаз, однако писать перестала.
- Я не об этом.
- Извини, но у меня совсем нет времени, - возразила она, посмотрев на меня, - надо сделать проект по рунам, плюс проверить Джинни.
- Да я, собственно… - начала было Уизли, но понимая, что на нее никто не обращает внимания, замолчала.
- И вообще, у меня через полчаса занятие с Забини, так что…
Ну да, Забини. Конечно, он ведь важнее, чем наши отношения.
Чем я.
- С Забини? – удивилась Джинни и даже перестала собираться.
- Да, а что? – Гермиона живо подхватила эту тему, лишь бы со мной не говорить.
- Он же слизеринец!
- Если тебе станет от этого легче, я не набивалась к нему в репетиторы, - пояснила Гермиона. - Профессор Флитвик назначил меня.
- Я думала, Забини умный.
- Так и есть. Наверное. Не знаю! Я вообще про него ничего не знаю, он такой скрытный.
- Хоть кто-то из змей не коронует себя, - съязвил я, чтобы снова обратить ее внимание на себя. И она прекрасно поняла, о ком речь. Сначала Гермиона хотела что-то сказать в мой адрес - много чего, причем явно не лестного, но огромным усилием сдержала себя и лишь улыбнулась.
- Джинни, удели особое внимание второму закону Необратимости, он самый сложный. Если что, я в классе заклинаний.
Она с силой захлопнула свой учебник, давая понять, что дальнейшие разговоры переносятся на неопределенное время.
- До вечера, Гарри.
От хорошего настроения не осталось ни следа. Интересно, как долго это будет продолжаться, неужели я буду чувствовать вину всю оставшуюся жизнь? Хотя вполне возможно, не каждый может похвастаться высококвалифицированными врагами. Где гарантия, что я не умру завтра? И вот тогда Гермиона точно пожалеет о том, что так и не выслушала меня.
- Она пошла в класс заклинаний? – спросила Джинни, кусая кончик косы, явно что-то обдумывая.
«К черту, - подумал я, - пошла бы она к черту!»
И снова то же чувство, что и на уроке Флитвика: всего на секунду мне опять захотелось ее придушить.
***
Со ступенек, что вели в мальчишечьи спальни, хорошо было видно, как она трудится над очередным докладом для неизвестно какого по счету предмета. Как всегда кусает перо и морщит нос. А ведь если бы не я, насколько спокойней и проще ей жилось. Книги, занятия, дополнительные занятия, книги… И самое главное, что ей это действительно интересно. Ее пугало то, что она не успеет прочитать за жизнь абсолютно все существующие книги. А запах страниц для нее лучше аромата любых духов. Единственное, что было важнее томов – это родители и друзья. А теперь я лишен этой привилегии. Она прячется от меня за огромными фолиантами, не желая понять, что какую стену из книг не выстроишь, от реальности не уйдешь. Не то время, не те обстоятельства, не тот факультет. Ее нормальная жизнь закончилась в одиннадцать с получением конверта от Дамблдора.
Вы когда-нибудь ощущали, что все, происходящее с вами, фикция, мираж, галлюцинация?
Наконец, она захлопнула последнюю книгу и стала собирать вещи. Я быстро спустился и, решительно преградив дорогу, без лишних церемоний начал:
- Гермиона, я уже неделю пытаюсь с тобой поговорить.
- О чем? – спросила с наигранным удивлением, поглядывая по сторонам в поисках спасительного круга, но в гостиной уже никого не было. И ведь понимала, что от разговора не уйти, однако все еще пыталась.
- Ты и сама знаешь, - жестко ответил я. Надоело любезничать.
- Понятия не имею.
Вас посещало чувство нереальности происходящего?
- Послушай, - сказал я, немного смягчив тон, - лучше б ты на меня накричала или учебником по голове стукнула.
- Не применяю методы твоей тети, - заявила она и попыталась обойти меня, но я не разрешил.
Когда кажется, что вы сторонний наблюдатель.
- Лучше уж так, чем твоя наигранная любезность.
- Дай пройти, – потребовала она.
- Нет, пока мы не поговорим.
- Мерлин, я разве что транспарант не развешивала и в рупор не кричала: не желаю об этом говорить, понимаешь? Почему до тебя так туго доходит?
- Но ты ведь даже не дала мне объясниться, - возразил я, и Гермиона ничего не ответила. Я решил, что таким образом она дает мне шанс, но когда уже хотел продолжать, она тихо сказала:
- А ты подумал, нужно ли мне это?
Потому что все настолько плохо, что выглядит ночным кошмаром.
Такого поворота я не ожидал. Все заготовленные слова застряли в горле. А Гермиона, уставшая и грустная, смотрела на меня умоляющим взглядом. Гостиная уменьшилась до размеров маленькой коробочки, стало тесно. Тени от огня падали на лицо Гермионы, делая ее похожей на призрака.
Все звуки вокруг перестают существовать, действие происходит, будто в замедленной съемке.
Очень вовремя спустился Рон, в руках держал несколько свитков. Видимо, Гермиона обещала помочь ему с заданиями.
- В чем дело? – непонимающе спросил он, но тут же разобрался в ситуации: - Нет, пожалуйста, не ругайтесь опять.
- Но я просто хотел объяснить, в чем дело, и что ты не при чем.
- Это все не важно, Гарри. Факты на лицо: мой парень предал меня, лучший друг - обманул, - возразила Гермиона.
- Ой, нет. Нет, нет, нет, - зачастил Рон, выронив по дороге свитки и быстро приближаясь к нам, - замолчите оба.
А вы просто в ступоре, не можете пошевелить и пальцем, наблюдаете, что же будет дальше.
- Лучше сам заткнись! – рявкнула Гермиона. От неожиданности Рон замер.
- Гермиона?
- Видит Бог, Гарри, я не хотела, но ты сам напросился. Хочешь поговорить? Ну что ж, давай! – сказала она и, не дав мне и слова вставить, продолжила: - Когда я увидела тебя с Чанг, то готова была убить. Я никого никогда так не ненавидела, как тебя в ту минуту. Даже Лестрейндж и Лорда вместе взятых. Они хотя бы не скрывают свое презрение к таким как я. А ты сделал то, в чем постоянно обвинял меня и Малфоя! – Гермиона повернулась к Рону. - И ты не лучше – хотел защитить от правды? Посмотри, как мило получилось. Я счастлива в своем «неведении»!
Это состояние длится каких-то пару секунд.
Я чувствовал, что покраснел, кровь выстукивала пульс в висках.
- Сейчас не время ссориться, потому я, как могла, сглаживала ситуацию. Ни к чему, чтобы за каждым углом в Хогвартсе сплетничали, и без того проблем достаточно, но до вас почему-то не дошло.
Она тряхнула головой, отбрасывая назад непослушные волосы.
- Кажется, все выяснили. Теперь довольны? Больше никаких недомолвок? – с сарказмом спросила Гермиона и, приложив руки к груди, с деланной заботой осведомилась: - Как ты, Гарри, полегчало?
Пока вы не понимаете, что все еще хуже.
Она развернулась, и, даже не захватив вещи, направилась в свою комнату. Я видел, как Гермиона уходит, но не мог этого допустить. Она не смеет вот так просто уйти, она должна понять.
Сам того не ожидая, я крикнул:
- Ты никуда не пойдешь!
Дверь перед ней захлопнулась с громким стуком, даже портреты на стенах проснулись. Испуганная Гермиона отскочила и моментально обернулась.
- Ты что, с ума сошел? Стоп… ты это без палочки?
Потому что происходящее – самая что ни на есть явь...
- Что это было? – спросил пораженный Рон.
- Кажется… - пробормотала не менее удивленная Гермиона, - похоже на неконтролируемый выброс магии. Но… почему?
- Гарри, дружище, с тобой все в порядке?
- Нет, - отозвался я, медленно опускаясь в кресло, - не в порядке.
Похоже, все очень серьезно.
… явь, которую, в отличие от сна, вы не в состоянии контролировать.
Not ready to make niceУж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Последний ученик покинул класс по меньшей мере полчаса назад. Сквозняк с грохотом захлопнул дверь, пахло расплавленным воском. Я неподвижно сидела, вглядываясь в крошечные шероховатости на парте. Новый порыв ветра смахнул мой конспект со стола, заставив вздрогнуть.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
Кутаясь в мантию, я не спеша подошла к окну и резко его захлопнула. Стекло жалостно зазвенело. Я медленно провела рукой по холодной раме, будто извиняясь за неподобающее обращение. Уже давно стемнело, по характерному стуку различался дождь. Мерзкий дождь, и это в середине декабря! Даже погода чувствует себя глубоко несчастной и не заботится порадовать нас снегом – неизменным спутником Рождества и вязаных носков над камином. Что уж говорить обо мне? Только что закончилась предпоследняя неделя перед каникулами, через считанные дни я буду дома. Смогу устроить глобальный шопинг или все праздники из кровати не вылезать или забавы ради приказать эльфам станцевать канкан. Родители подарят до неприличия дорогое платье или серьги гоблинской работы. Загвоздка в том лишь, что все это больше не радовало. Моя бы воля, не возвращалась домой вообще.
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Последняя неделя прошла, словно под Империусом: я не хотела просыпаться, есть, разговаривать, вообще ничего не хотела. Однако продолжала исправно посещать занятия и дежурства, вести разговоры с соседями, даже улыбнулась какой-то глупой шутке. Но это не отменяло того, что каждую ночь, переворачиваясь с боку на бок, я выдумывала разнообразные способы убийства Блейза путем невообразимых пыток. Ради этого я даже сходила в библиотеку за соответствующей литературой, впервые побывав в отделе истории магии. Помимо банального повешения или четвертования, моя фантазия рисовала утонченнейшие изощрения, как правило, касательно того, что у моего бывшего в штанах.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.
Я плохо помню наш разговор - только веер эмоций, стремительно сменявших друг друга, и жар - как в горячке. Но отчетливее всего в сознании отпечатался звук упавшего пинцета. Он ассоциировался с резкой болью в груди, будто спица прошла насквозь. Пинцет выпал из рук с пронзительным звоном прежде, чем я услышала: «Нам надо расстаться».
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Мама все чаще напоминала о переходе в Шармбатон и не расставалась с валерьяновой настойкой, папа молчал, но мешки под глазами и новые седые пряди говорили за него. Лучший друг из самоуверенного наглеца превращался в загнанного в угол садового гнома. Даже враги-гриффиндорцы в последнее время расклеились и не давали стимула держаться в тонусе. Так что я всеми силами пыталась сохранить то, что когда-то было моим миром. Миром, в котором читать женские журналы, носить лифчики пуш-ап и есть сладкое на ночь - необходимые вещи. Я просто выравнивала контур брови, когда вошел Блейз; и этот омерзительный звон пинцета… Вот так всего за минуту моя последняя зацепка из прошлой жизни оборвалась. И ничего не осталось от Панси, которая еще в начале года ехала в купе старост, беззаботно переговариваясь с Малфоем и не желая замечать его вялости. А брови так и остались разными: одна выщипанная, другая нетронутая. Потому что я не могла заставить себя даже поднять этот драклов пинцет с пола.
Оставь сейчас, чтоб сразу ты постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,
Дождь усиливался, в классе совсем стемнело и похолодало. А в подземельях меня ждала хорошо натопленная предусмотрительными домовиками комната. Я могла позвать Миллисент, и мы бы делали друг другу забавные прически по каталогу, который пришел вчера. Но сейчас он интересовал меня не больше, чем лекции профессора Бинса. Правда заключалась в том, что моя апатия абсолютно меня не волновала. Зато волновала всех окружающих: от допросов «а-ля Аврорат» от Милли до неуклюжего «ну, если у тебя что не так, ты это… в общем, может, помощь нужна» в исполнении Рона Уизли. И как ни странно, именно рыжему хотелось открыться. Поплакать на плече, сбросить наконец броню, в которую я вырядилась. Может, потому что Уизли всегда был таким же жалким, как я сейчас, а возможно, меня просто интересовало, как в Гриффиндоре поддерживают друг друга, ведь именно этим они славятся. Как бы там ни было, а я по-прежнему молчала.
Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.
Часы в Северной башне пробили девять раз. Странно, как будто только недавно закончилась трансфигурация. Я пропустила ужин. Это, конечно, нехорошо, сейчас еще два часа дежурить. Хотя есть надежда, что у кого-то из нарушителей порядка найдется шоколадная лягушка на конфискацию.
Машинально скинув вещи в сумку, я поплелась на нужный этаж.
***
В ушах все еще отдавал звон пинцета.
… - Нам надо расстаться.
Мерлин, он прибежал такой взмыленный, еле дух переводит. И чего ради? Чтобы глупо пошутить? Я думала, кто-то умер или на школу напали Пожиратели.
- Что? Блейз, какая пикси тебя укусила?
- Я серьезно, - ответил он, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Так, вот теперь уже совсем не смешно.
- Но я не понимаю, что… в чем дело?
- Панси, это не было сиюминутным решением, - твердо сказал Блейз. - Я все тщательно обдумал.
Он ждал ответа, но я не понимала, что происходит. Я просто стояла перед зеркалом, а тут влетел он, захлопнув дверь с таким стуком, что ваза на столе чуть не треснула. И теперь без каких-либо объяснений и вопросов ставит меня перед фактом. Святой Салазар, я же просто выщипывала брови! Не дождавшись ответа, Блейз продолжил:
- Я все обдумал и пришел к выводу, что у меня больше нет тех чувств, что я испытывал раньше.
Я все еще не могла вымолвить ни слова, но ощущала, что внутри что-то нарастает со скоростью снитча и вот-вот выхлестнет наружу.
- Я не хочу тебя обманывать и притворяться, потому что очень… уважаю.
Уважаю? УВАЖАЮ? Но еще вчера это было «люблю». Мне хотелось наброситься на него и выцарапать глаза. Единственное, что сдерживало, - вероятность глупого розыгрыша. Ребята дали Крэббу или Гойлу Оборотное зелье и решили посмотреть, как я себя поведу. Вот и все, другого объяснения быть не может. Но Блейз упорно продолжал, разрушая хрупкие допущения.
- Для меня ты навсегда останешься самой родной и любимой. Просто теперь у нас будут немного другие... эээ... роли.
- Какие еще роли? – не вытерпела я. - Блейз, ты вообще думаешь, что говоришь? Скажи, что не так, мы все исправим. Мы сможем.
- Боюсь, уже поздно.
Такое впечатление, что он диагноз ставит. Мало мне проблем тут и дома. Неужели он настолько ненавидит меня? Неужели все, что было, так мало для него значит, что он даже не подумал о том, как это надо сказать. Будто бежал куда-то, и, между прочим, решил заскочить: «Знаешь, дорогая, тут такое дело, мы больше не пара. Ладно, мне пора». Сердце бешено забилось, и я почувствовала, как к лицу подступила кровь. Стало жарко, я запаниковала:
- Нет, пожалуйста, не надо, не бросай меня сейчас, мне и так плохо! – я подскочила к нему и крепко стиснула руки.
- Панс, - гнул свою линию Блейз, пытаясь ненавязчиво высвободиться, - это не значит, что я куда-то делся, я буду рядом всегда, только позови, я сделаю для тебя все, что угодно. Просто не буду твоим парнем…
***
Едва ступив с прилетевшей лестницы в скверно освещенный коридор, я увидела беседовавших Поттера и Уизли. Они спорили о чем-то, не давая вставить друг дружке ни слова. Я чихнула. Звук, словно заклинание, разнесся по этажу. Гриффиндорцы обернулись и тут же смолкли. Промелькнула мысль, съязвить в адрес Поттера: «Почему до сих пор не в своей гостиной, минус сто баллов», но я передумала. Мне больше не казалось это остроумным или, по крайней мере, забавным. Скорее глупым ребячеством. Инфантильностью, как бы выразился Блейз. А вообще мы с Малфоем с удовольствием злоупотребляли своими обязанностями, особенно по отношению к этим драным кошкам, которые гордо именовали себя львиным факультетом.
Скучающим взглядом я оглядела Золотого мальчика, тот в ответ нахмурился, пробормотал: «Подожду тебя в гостиной» и удалился, обернувшись на прощание. Рон жизнерадостно поприветствовал меня. Это было похоже на то, как колдомедик здоровается с пациентом, которого нужно подбодрить перед болезненной процедурой. Я едва заметно кивнула и направилась в глубь коридора.
- Что, слишком рано? – поинтересовался Уизли.
- Что «слишком рано»?
- Спрашивать, что случилось.
- Все, что могло, уже случилось, - констатировала я, машинально перебрасывая сумку на другое плечо.
- Давай помогу.
- Не нужно, - я достала из мантии палочку и отправила сумку лететь перед собой.
- Все наладится, - сказала он после недолгой паузы.
- Уизли, ты прекрасно знаешь, что в данных временно-пространственных рамках, то есть на вечерних дежурствах, я не отношусь к тебе, как к куску гиппогрифова дерьма, но будь добр, закрой свой рот, иначе, клянусь, эта сумка прилетит прямо в твою любопытную башку, - флегматично, без нотки угрозы в голосе сказала я.
Рон обиженно засопел:
- Я просто хочу помочь, не надо выдумывать изящные оскорбления в стиле твоего любимого Забини.
С глухим стуком сумка упала на пол, я услышала звук стекла: чернильница разбилась и теперь щедро орошала учебники и конспекты. Но меня это мало волновало. Потому что я уже прибила не на шутку испугавшегося Уизли к стенке, держа за воротник.
- Я не ясно выразилась? Заткни свой грязный рот! И не называй Забини моим любимым, понял?! Я его ненавижу! – крикнула я и добавила: - И тебя ненавижу. Всех вас ненавижу.
Я ослабила хватку и разревелась, прямо на груди у человека, которого презирала всю жизнь.
Впервые после разговора с Блейзом я проявила хоть какие-то эмоции. И это было так странно… Глаза пекло от растекшейся туши, и если б мантия Уизли не была черного цвета, то запачкалась бы.
- Мерлин мой, за что все девушки так ненавидят меня? В чем я-то виноват? – пробормотал Уизли. А я неожиданно для самой себя стала рассказывать все, что не могли выведать ни мама, ни лучшая подруга, ни Омут памяти. Но вряд ли среди моих ревов и причитаний Рон что-то понял. Я и сама не очень-то поняла.
- Все было хорошо… всего неделю… а потом… три года… пинцет… как он мог… что во мне не так… щипала брови… несправедливо… удушить…
- Успокойся, - почти ласково проговорил рыжий, неуверенно положив руки мне на плечи, - всех когда-то бросали. Ты справишься.
- А тебя бросали? – все еще всхлипывая, я посмотрела ему в глаза.
- Ну… да.
- Кто?
- Ну… - замялся он, - ты ее не знаешь.
Скоро моя самооценка упадет ниже подземелий. Даже этого рыжего неудачника никто не бросал!
- Не ври мне, Рон Уизли!
- Билиус.
- Какой еще Билиус? Стоп… Тебя что, какой-то парень бросил? Билиус? Разве ты… - сенсационная догадка прямо-таки взорвала мой мозг.
- С ума сошла, Паркинсон? – возмутился Рон. – Билиус – мое второе имя.
На секунду я расстроилась. Это могло бы быть необычно, даже пикантно, а правда как всегда банальна.
- При чем здесь твое «мегапопулярное» второе имя?
- Ты сказала: «Не ври мне, Рон Уизли», а я добавил «Билиус». Чтоб уже совсем официально получилось. Меня так всегда женщины отчитывают: мама, Джинни, Гермиона… Все, в общем.
- Как мило.
И только тут я обратила внимание, что мы до сих пор стоим, обнявшись. Мне стало неловко: что, если кто-то увидит? Сплетни быстрее снитча разлетятся. С другой стороны, какая теперь разница? Я девушка свободная, могу хоть с кентавром обниматься.
- Давай, наверное, пойдем…
Рон моментально покраснел, разжал руки и принялся с деловым видом поправлять мантию. Я обернулась и тут же наткнулась на сумку, возле которой растеклись чернила.
- Твою мать! – в сердцах воскликнула я. – Уизли, напомни мне убить тебя в понедельник.
- Почему в понедельник?
- Потому что в выходные ты пишешь мой новый доклад по зельям. Со ссылками на использованную литературу.
- Я куплю тебе новую сумку… и учебники, - заверил Уизли, отдавая вещи (за поворотом находилась моя гостиная, но ему об этом знать необязательно). Кое-что удалось реанимировать заклинанием, придуманным Грейнджер. Никогда не думала, что прибегну к ее помощи, даже косвенно. В довершении всего я ужасно замерзла, не удивлюсь, если завтра слягу с температурой. Надеюсь, камин натоплен жарко.
- Купи себе лучше новые мозги. Так ты принесешь пользу обществу, - удачно, как мне показалось, съязвила я. Сумку он мне купит, как же. Да она стоит дороже его дома.
- Как скажешь.
Ну вот, расстроился. Дьявол, я не должна была так говорить. Рон не виноват, что Блейз оказался настоящей сволочью. И вообще, он вывел меня из затяжного ступора, а я так его отблагодарила.
Мимо пролетела Серая Леди, и мне показалось, что она смотрит с укором.
- Подожди, Рон.
Он обернулся, удивленно глядя на меня – не часто я обращалась к нему по имени. Не зная, с чего начать, стала кутаться в мантию.
- Я… не должна была так говорить.
Гребаный гриндилоу! Уизли, да не молчи же ты, помоги мне.
- Это все из-за Блейза… понимаешь?
А вот здесь неплохо было бы сказать: «Понимаю, ничего страшного».
- Ну, в общем…
Да не заставляй меня произносить
это вслух! Не будет такого никогда!
- Прости, - прошептала я. Уизли неуверенно кивнул.
- И спрячь свою дурацкую ухмылку, - выпалила я, и быстро скрылась за углом, оставляя за собой огненный шлейф горящих факелов. Я прямо чувствовала, что Уизли все еще стоит там, не понимая, что произошло. Ведь на его лице не было и намека на улыбку.
Стена с грохотом отъехала в сторону, впуская меня в натопленную гостиную. Холод неторопливо отступал, проигрывая неравную борьбу теплу.
Вся малышня разбежалась, только несколько старшекурсников лениво перебрасывались остроумными репликами в адрес друг друга. Странно, что так малолюдно в пятницу, еще и незадолго до каникул.
- Панси, дорогая, как дежурство, - сладко промурлыкала проходящая мимо Дафна, - передала Уизли привет?
- А как же, - ответила я, снимая мантию, чтобы поскорее согреться, - он был польщен и пожелал тебе всю жизнь провести в комнате пыток.
Гринграсс скривилась:
- Попридержи язык, Паркинсон. Посмотрим, кто будет смеяться последний, - она убрала выбившуюся прядь со лба, - тебя Драко искал.
- Где он? – устало спросила я, прикидывая, что уже могло произойти.
- Сама найдешь, не перетрудишься, – Дафна направилась в спальню, но я не собиралась ее так просто отпускать. Теперь я больше не в прострации, и все будут получать по полной. Не утруждая себя обернуться к Гринграсс, я сказала:
- Ушел и перед тобой не отчитался? Наверняка с Грейнджер забавляется. Уверенна, она знает куда больше
грязных фокусов, чем такая чистокровка как ты.
- Вижу, вернулась старая Паркинсон, - не осталась в долгу Гринграсс, пытаясь вложить в свою речь как можно больше яда. Я все еще не собиралась оборачиваться. Тогда Дафна подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо:
- Все не свыкнешься с мыслью, что он
никогда не выберет тебя для своих развлечений? Ты слишком невзрачная. С тобой можно только дружить. А тут еще и Забини кинул, нашел кого поинтересней.
Как наивно. На такую провокацию даже первокурсник не поведется. Я же не гриффиндорка, чтобы при любой возможности бросаться на людей с палочкой или, того хуже, с кулаками.
- Во всяком случае, он никогда не изменял мне. А вот Малфой отымел девиц больше, чем у твоего отца галлеонов. А вы ведь о-о-очень богатая семейка, правда?
Дафна хотела придушить меня. Ну-ну. Иди в атаку, я видела, как зубрила Грейнджер в два счета разбила твою губу, ты совсем не умеешь драться.
- Панси, что здесь происходит?
- Привет, как дежурство? – спросила я, обернувшись к другу.
- Драко, она нагрубила мне, - тут же запричитала Гринграсс.
- Что ты ей сказала? – спросил Малфой, даже не взглянув на Дафну.
- Правду, - я пожала плечами.
- Чего тогда злишься? Ты, кажется, очень устала сегодня, вот и иди спать.
- Но…
- Дафна, мне надо поговорить с Персефоной, не лезь не в свое дело.
С этими словами Драко аккуратно взял меня за локоть и куда-то потащил.
- Персефона? Серьезно? – возмутилась я. – Тебе жить надоело?
И тут я поняла, почему он так «деликатно» пытался увести меня из гостиной. Под гербом Слизерина в резном кресле сидел Блейз, а на подлокотник приземлилась Даяна Яксли. Она с восхищением что-то рассказывала моему бывшему, эмоционально жестикулируя. А затем разразилась фальшивым смехом на ремарку Блейза.
- Панси, пойдем, - настаивал Малфой.
- Я ее в совятне запру, что она себе позволяет?
- Не обращай внимания.
- Но, Драко!
- Ты же не хочешь выставить себя идиоткой на глазах у половины факультета?
Только сейчас я заметила, что на нас оборачиваются. Одни смотрели с интересом, другие с пренебрежением, третьи с ехидством. И никто с сочувствием. Удивительно, что лишь гриффиндорец, над которым я без перерыва глумилась четыре курса подряд, способен на сочувствие.
Я высвободилась из слабой хватки Драко и добровольно пошла к себе. Надо переодеться и выпить чаю с шоколадкой.
- У тебя чисто, - удивленно заметил Малфой, закрывая дверь, - не припомню, чтобы ты посещала домоводство.
- Было много свободного времени.
И вправду, моей спальне позавидовала бы даже МакГонагалл. Обычная смесь одежды-журналов-книг-косметики-мусора, которая всегда устилала пол, как трава на стадионе, пропала. Но поскольку я вышла из депрессии, то скоро все вернется на свои места. А то неуютно в таком порядке, как будто не комната, а выставочный зал.
- Как ты?
- Кишечные колики не беспокоят, насморк почти прошел, - ответила я, бросая пострадавшую сумку на стул.
- Какие, к дементору колики? – фыркнул Малфой. Раньше он никогда так не делал. Это у него от Грейнджер, но я пока держу козырь при себе. Еще будет шанс сообщить о своем наблюдении.
- Нечего меня спрашивать каждый день, как я. Такое впечатление, что пару лет провела в Мунго с тяжелейшим диагнозом и только-только выписалась.
Я открыла шкаф с намерением найти самую теплую пижаму. Здесь тоже не мешает навести бардак, а то как-то слишком быстро я стала собираться по утрам.
- Просто хочу, чтоб ты перестала на меня злиться. Я ни на чьей стороне.
- Ни на чьей? – возмутилась я, хлопнув дверцей шкафа. - Он меня бросил!
- Ему тоже нелегко.
- Я заметила.
- Это все оболочка, он сильно переживает. Вы разошлись не из-за Яксли.
- Она всегда вокруг него увивалась.
Я не выдумывала. Все знали, что она влюблена в Блейза. Увивалась возле него еще до того, как мы стали встречаться. Сейчас мне казалось, что это было вечность назад. Но ничего – помет пикси она получит, а не Блейза.
- Даяна действительно не при чем, - отрезал Драко.
- А кто тогда? – я вопросительно посмотрела на друга. - Молчишь. Значит, знаешь.
Я села на кровать и сняла туфли. Какое блаженство…
- Не знаю, – он и сам понимал, что это прозвучало как «пожалуйста, не заставляй меня выдавать его».
- Хотя бы намекнешь? Нет? Ладно, можешь не говорить.
Разве это поменяло бы что-то? Только и всего, что одна девица поперхнется странно пахнущим супом или случайно выпадет из окна.
Малфой попытался скрыть облегчение и перевел тему.
- Нам всем сейчас нелегко. Но мы с Блейзом рядом. Даже если ты хочешь выбить из него душу битой.
- О нет, - ответила я, пытаясь снять лифчик через пижаму. Наблюдая тщетность моих усилий, Малфой, тем не менее, не отворачивался. А я принципиально не хотела его просить об этом. – О нет, я бы лучше засунула эту биту ему в…
- Я догадываюсь. Не злись.
- Просто все так навалилось, - освобожденный лифчик полетел под кровать, открывая новую эру Грандиозного Хаоса в комнате Персефоны Летиции Паркинсон.
- Понимаю. Но если хуже некуда, значит, должно быть только лучше, верно? – Малфой присел, облокотившись на один из столбиков кровати.
- Откуда столько оптимизма?
- Смена приоритетов и жизненной позиции под воздействием прочитанного средневекового трактата по философии. Но главным образом виски из фамильных запасов.
- Поделишься?
- Чем, трактатом? – невинно спросил Драко. - Да, сейчас принесу. Правда, книга тяжелая, с застежками из чистого золота.
- Неси-неси, и бокалы к нему не забудь.
***
… - Давай попробуем начать все заново, по-другому, или просто возьмем передышку. - я пыталась вызвать у Блейза хоть какую-то эмоцию. Но он забаррикадировался. И мне казалось, что я разговариваю с глухим.
- Панси, ты не поняла…
- Я все прекрасно понимаю, - решила я поменять тактику, и отошла от него, чтобы не казаться назойливой. Дементор, он же меня бросает, я уже назойливая! - Тебе всего лишь семнадцать, и вокруг столько девушек, а ты все это время был только со мной. Пожалуйста, можешь расслабиться на… на некоторое время, я даже не обижусь, честно.
Вот тут он наконец-то ожил.
- Панси!!! Одумайся! Ты понимаешь хоть, что говоришь? – он даже повысил голос, а такие случаи я могла пересчитать по пальцам.
- Что? Я пытаюсь спасти наши отношения. Разве это не нормально?
- Спасать нечего, это я и пытаюсь объяснить.
- Но почему? Еще вчера все было чудесно.
- Уже давно нечудесно. Просто я думал, что это ненадолго и пройдет. Но все становилось только хуже, пока я не понял, что обратного пути нет.
Как же так… Я не привыкла быть одна. Я не помню, как это. Казалось, Блейз всегда был рядом, и я знала, что могу рассчитывать на него, что в любой ситуации могу спрятаться за его спиной. А еще я всегда знала, что мы поженимся, чтобы не случилось. Ведь никакая война не может помешать настоящей любви. И в браке он тоже будет главным, будет принимать все важные решения, а я - его слушаться, изредка показывая характер, чтобы не зазнавался. Но теперь я чувствовала, что мое будущее ускользало, словно воздушная шаль, скинутая с плеч назойливым ветром. Моя последняя опора треснула.
- Пожалуйста, не делай так, я же умру, - я едва унимала слезы. Стоило огромных трудов сдерживать губы от дрожи.
- Не говори глупостей, ты сильная, - Блейз шагнул ко мне, но я отмахнулась.
- Тебе удобно так думать!
- Если бы я действовал по принципу «удобно», я бы ничего не менял, и дальше обманывал тебя, и сам обманывался. Мне нелегко далось это решение. Намного сложнее, чем может показаться.
Очень похоже на «правду»… Особенно после того, как ты сюда влетел. Папин филин и то вежливее.
Плакать резко перехотелось, зато пробудилось желание скинуть его с Астрономической башни.
- Бедняжка, - сказала я с сарказмом.
- Я не горжусь тем, что сейчас говорю, - вздохнул он, - но повторяю: это лучший для нас вариант.
- Как мило ты все решил за двоих, Блейз. А теперь хватит нести чушь, и скажи, в чем дело.
- Я уже все объяснил, - устало ответил он.
- Что именно? С каждым словом я путаюсь все сильнее.
- Я не чувствую к тебе того, что раньше. Наши отношения зашли в тупик.
- Знаешь, как это звучит для меня? «Бла-бла-бла, бла-бла, бла». Стандартный набор фраз из женских романов. Тебе не кажется, что я заслуживаю большего?
Блейз растерялся. Он явно не был готов к такому допросу. Но я не собиралась его отпускать, пока не получу удовлетворяющий меня ответ.
- Я хочу побыть один.
Ах вот оно что, как же я сразу не догадалась…
***
Я наматывала круги по комнате с учебником в руках, время от времени сморкаясь от души, наверное, в сотую салфетку. Из-за этого насморка даже прилечь нельзя, нос моментально забивался. Книжная теория не хотела удерживаться в голове, и я невольно задумалась о том, есть ли в Шармбатоне итоговые контрольные. Девушки, приехавшие на Турнир, казалось, ничего, кроме макияжа и воздушных бабочек, делать не умели. К тому же во Франции климат мягче. Вообще одни сплошные плюсы.
В дверь постучали:
- Паркинсон, ты тут?
Я открыла, на пороге стояла чем-то недовольная Астория Гринграсс – мини-копия своей сестры.
- Тебя Снейп звал. Сказал, чтобы пришла, как можно быстрее, - сообщила она и, не дождавшись ответа, ушла.
- Радость-то какая… - пробормотала я, надевая теплую мантию и прикалывая значок старосты. В прошлый раз без него пришла, так влетело, будто единолично Зал Славы разгромила. Снейп вообще в последнее время чересчур нервный.
Я прошла через гостиную, где развалился в кресле Блейз, читая конспект. Увидев меня, он неуверенно кивнул, я никак не отреагировала. Моя воля, я б тебя голой задницей в камин посадила!
Покои Снейпа находились в соседнем коридоре, так что пришла я быстро. Вечно недовольный декан с ног до головы оглядел меня, и, по всей видимости, остался удовлетворен. Да, как видите, значок при мне!
- Мисс Паркинсон, почему так долго?
Все-таки нашел, к чему придраться.
- Пришла, как только мне сообщили, - вежливо ответила я.
- С вами хотят поговорить родители, - сказал Снейп, отходя от камина, который все время загораживал, и я увидела в пламени маму, - не буду мешать. Зайдите ко мне потом.
С этими словами он удалился в соседнюю комнату.
- Почему не в моем камине?
- Мне надо было переговорить с Северусом, дорогая. Как ты?
- Нормально, - ответила я и тут же чихнула, - как папа?
- Папа хорошо, а ты что-то не очень. Ходила в больничное крыло?
- Мама, это же просто насморк, все пройдет.
- Персефона, милая, зачем ты себя мучаешь? Сходи к мадам Помфри, и как можно быстрее.
Персефона… Вот родится у меня дочь, отыграюсь по полной.
- Да, мама, - легче согласиться, - а что тебе от Снейпа нужно?
- Потом расскажу, - уклончиво ответила мама, - в понедельник сова принесет платье для Рождественского балла. Что-нибудь еще надо?
- Да, новая сумка.
- Милая, зачем тебе новая сумка за неделю до каникул?
- Я… понимаешь, мерзкий Уизли испортил мою любимую!
- Мерлин мой, что за ребячество? – возмутилась мама. - Этот нищеброд хоть представляет, сколько она стоит?
- Не переживай, он уже пожалел об этом, - поспешила я заверить маму, попытавшись победно улыбнуться, – так что, пришлешь?
- Панси, разве у тебя одна сумка?
- Нет, но они все летние и осенние, к теплой мантии не идут.
- Хорошо, я прикажу Стинки поискать что-нибудь у тебя.
- А может, что-то новенькое? – заискивающе спросила я.
- Делать мне больше нечего, заказывать тебе сумки, – строго ответила мама.
Женщина, ты целыми днями носишься по салонам, бутикам, модисткам и парикмахерам, так что – да, делать тебе больше нечего.
- Ладно, спасибо. Что-то еще?
- На днях говорила с кузиной Аннабель, мы поедем к ним на Рождество. У нее замечательные близняшки Жюстина и Жанетта, младше тебя всего на год, помнишь их? Они учатся в Шармбатоне…
Я обреченно вздохнула. Нет, я их не помнила, потому что была у тети Аннабель в пять лет, что я там могу помнить? Мне не хотелось никуда ехать. В сложившейся ситуации, когда даже первокурсники знали, что вот-вот начнется война, последнее спокойное Рождество хотелось провести только с родителями и никаких теток с их легкомысленными французскими дочками. Не знаю, почему легкомысленными. Просто они казались мне такими, и я была уверенна, что недалека от истины. Мне всего-то хотелось тихо посидеть с мамой и папой на диване и поесть вкусный пирог, приготовленный по особому семейному рецепту. Рождество всегда было тем праздником, который я не делила ни с кем, даже с Блейзом, Милли или Драко. А сейчас мне придется отдать маму на растерзание французской родни. Потому что я скажусь больной и буду лежать в чужой мне гостевой комнате, усиленно симулируя желудочный грипп.
- …так что я уверена, тебе понравится в их замке.
- Да, мамочка, конечно, - мне так хотелось обнять ее и сказать, что я устала. Но она не поймет, только посоветует пойти к Помфри.
- Целую, дорогая моя, привет от папы, мы очень скучаем и ждем твоего приезда, - улыбнулась мама. - Не забудь сделать колдографию на балу.
Вся в невеселых мыслях я побрела к себе. И не сразу вспомнила, что Снейп просил к нему зайти. Пришлось возвращаться обратно, проклиная дырявую память.
Декан вручил мне листок с названием книги и попросил принести ее из запретной секции. Черт возьми, разве я похожа на домового эльфа?
- Мисс Паркинсон, - сказал Снейп, заметив мое недовольство, - если вам не нравится исполнять ваши обязанности, мне придется назначить новую старосту всего за неделю до начала каникул.
Я, конечно, хотела ответить, что в обязанности старосты не входит быть слугой, но ни разу не раскрывала эту брошюру, так что вполне возможно, там имелся пункт «вы - ручной зверек декана». Уверена, многие старосты до меня исполняли эту обязанность с трепетной любовью к начальству. Да и я пока что не совсем с ума сошла, чтобы спорить со Снейпом. На прощание громко чихнула, едва успев прикрыться. Профессор брезгливо скривился, и я поспешила выйти из кабинета.
***
В библиотеке было очень тепло - редкий ветер сметет со своего пути многочисленные стеллажи, да еще и без позволения мадам Пинс. Так что не хотелось отсюда уходить, наверное, впервые в жизни. Сегодня читальный зал был набит до отказа, в особенности малышней. Студенты пытались подготовиться к итоговым работам, но явно не все были настроены на нужный лад. Большинство лишь держало книги в руках, как предлог, а сами бессовестно разговаривали. Очень смелые даже не шепотом. Я разыскала мадам Пинс по звуку – вернее, его отсутствию. В секции трансфигурации, где пожилая библиотекарша привычными жестами рассортировывала фолианты, стояла такая тишина, что можно было слышать, как копошатся совы в своей башне.
- Мадам Пинс, - тихонечко обратилась я к ней, - профессор Снейп попросил через меня передать ему вот эту книгу.
Я протянула ей пергамент. Библиотекарша проверила подлинность подчерка, затем кивнула и направилась к запретной секции, но перед самым входом обернулась и потребовала пропуск, которого у меня естественно не оказалось.
- Но, мадам Пинс, вы же знаете, что я староста. Видите значок?
- Мне нужен пропуск, а не значок, мисс Паркинсон.
- Это абсурд, без пропуска моя должность никуда не девается, - возмутилась я. Ей нравится издеваться над детьми, иначе какой смысл в дурацких формальностях? Она так отыгрывается на тех, кто ходит сюда всего раз в году перед экзаменами.
- Здесь ваша должность без соответствующего документа ничего не значит, - отрезала библиотекарша, отдавая мне пергамент, - сходите за пропуском, и все проблемы будут решены.
С этими словами Пинс направилась в секцию трансфигурации, давая понять, что не потерпит возражений.
На секунду мне захотелось превратиться в оборотня и перегрызть ей глотку. Ну что за глупости? Больше заняться нечем? Чтобы исполнить ее прихоть, мне надо опять идти через ползамка туда и обратно: лететь на прихотливых лестницах, куда им вздумается, потом искать нужную мне дорогу, идти через огромный холл… Как она собирается возмещать мне моральные и физические страдания?
На пике моих безмолвных, но красноречивых возмущений из запретной секции вышла Грейнджер с ветхой книгой под мышкой. Иногда мне казалось, что она здесь живет. Грязнокровка и библиотека уже давно стали единым целым в умах обитателей замка. Пожалуй, даже Филч не оштрафовал ее, если бы встретил здесь ночью.
Неожиданно она подошла ко мне, молча протягивая небольшой пергамент. Это было так странно, что даже показалось, будто возле меня парит приведенье. Серьезно, зачем ей добровольно подходить к слизеринке. Может, она нашла в запретной секции книгу, которая свела ее с ума? Я про такие случаи читала.
- Что это? – спросила я, беря пергамент. Оказалось, грязнокровка дала мне свой пропуск.
- Копыто кентавра, - скептически ответила гриффиндорка.
- Грейнджер, ты в курсе, что такое чувство юмора?
- Не хочешь - не надо, - пожала плечами она, протягивая руку.
- Ну уж нет, - я развернулась и направилась к мадам Пинс, пока немотивированное добродушие Грейнджер внезапно не закончилось.
- Что? – спросила я уставившуюся на меня грязнокровку. - Не жди благодарности.
- Я всего лишь хочу свой пропуск назад, - спокойно ответила Грейнджер.
Мне очень хотелось сделать что-то неприятное и
невосстанавливаемое с этим пропуском, но гриффиндорке повезло, потому что я так и не придумала ничего оригинального. Все же в последнее время читала только о человеческих пытках.
В запретной секции я была впервые и, стоит заметить, произвела она на меня весьма зловещее впечатление. Вообще поразительно, как такие вещи держат рядом с детьми. Я поняла, почему мадам Пинс не хотела пускать меня сюда. Не будь этой секции, возможно, Том Риддл не превратился в того, кем стал. Здесь было гораздо темнее, чем в остальном помещении. Полки стояли ближе друг к другу и был всего один стол, над которым висело несколько свечей, заколдованных от пожара. На столе лежало с десяток книг – и все для Грейнджер. Только с половиной этих фолиантов можно здесь до Нового года проторчать! Но она все еще искала что-то. А вот я понятия не имела, где найти нужную книгу. На Пинс я обиделась, так что принципиально не хотела просить ее помощи. Но не к зубриле же обращаться? С другой стороны… нет, ни за что. Хватит с меня Уизли, ею пусть Малфой занимается. Тут я вспомнила, что вчера говорила Дафне о «талантах» грязнокровки, и прыснула.
Грейнджер с подозрением покосилась на меня, но воздержалась от вопроса. Однако, увидев ее лицо, я уже открыто засмеялась, позабыв о том, что нахожусь в библиотеке.
- Ты открыла книгу, которая заставляет ржать? – без тени улыбки спросила она.
- Нет, это из-за тебя.
- И что во мне смешного? – озлобленно поинтересовалась мисс Зубрила.
Действительно, в ней не было ничего смешного. От одного ее вида, листья на деревьях вяли и птицы улетали в далекие края. Она унылое творение неживой природы, созданное для собирания книжной пыли. И я снова задалась вопросом, что же Малфой в ней нашел. Не иначе как этот закрытый бутон расцветает лишь для него. Я снова захихикала.
- Что смешного? – повторила Грейнджер громче.
- Сущие пустяки. Я вчера положительно высказалась о некоторых твоих… способностях.
- О каких еще способностях?
- Слишком много вопросов, Грейнджер.
- Слишком много шума, Паркинсон.
А это идея.
- Если хочешь от меня избавиться, найди вот эту книгу, - я протянула пергамент с названием.
- Маркомир Грозный «Силы магам неподвластные», - прочитала вслух Грейнджер и замерла на несколько мгновений, словно ледяная фигура, - зачем тебе эта книга, ты знаешь руны?
- Не твое дело, просто найди ее.
- Зачем? – требовательно повторила гриффиндорка. Я хотела съязвить, но передумала. Все же она мне свой пропуск дала. Ах, Уизли, ты делаешь меня мягкосердечной по отношению к твоим милым друзьям.
- Это для Снейпа.
- Как он мог доверить тебе эту книгу? – спросила Грейнджер. – Она слишком ценная.
- Видимо, не настолько, раз он сам за ней не пришел, - я начинала терять терпение, - так ты знаешь, где она?
- Да, но она очень старая и…
- Грейнджер, я сюда не лекции пришла слушать, просто найди ее.
Грязнокровка медленно прошла почти до конца помещения, освещая палочкой корешки и через несколько минут позвала меня:
- Вот она, бери.
- Тебе что, тяжело принести самой?
- Я не могу ее взять, - сказал гриффиндорка и покраснела.
- Почему? Руки атрофировались?
- Ее могут взять только чистокровные, - тихо ответила она.
Так вот почему Снейп послал меня. Он сам не может ее забрать, магия не разрешит. Но как тогда он собрался читать рукопись? У меня сразу же проснулся интерес к этой книге. Ведь не Малфоя профессор попросил принести ее. Возможно, боялся, что Драко что-то заподозрит, прочитав название, а я не буду докапываться, ведь, в отличие от него, не знаю рун.
Я подошла к стеллажу, медленно - наслаждаясь моментом торжества над грязной кровью - взяла книгу и сразу же разочаровалась. Она не производила впечатления особенной, несмотря на то, что Грейнджер смотрела на нее с благоговением. Маленькая старенькая, непонятного серо-коричневого цвета, к тому же, с толстейшим слоем пыли. Корешок с англоязычным названием приделали через несколько веков после написания, а на обложке не было ни слова. Ее не брали в руки, по меньшей мере, лет триста. Я посмотрела на гриффиндорку, завистливо пялящуюся на книгу. Наверное, такое чувство испытывает мать, у которой отнимают родное дитя. Мне даже стало ее жаль.
- Не печалься, найдешь что-нибудь.
Слишком часто за эту неделю я слышала фразу: «Забудь Блейза, найдешь кого-нибудь другого».
- Ты даже не понимаешь, что держишь в руках, - прошептала Грейнджер.
- Да успокойся ты уже! Книги – не все в этой жизни. Во всяком случае, у тебя есть твой распрекрасный Поттер, вот и живи с ним и радуйся. Быть женушкой звезды мирового масштаба не всем выпадает. А для такой зубрилы это вообще подарок судьбы. Правда, непонятно, за что.
Грейнджер снова покраснела и опустила глаза. Но я успела разглядеть в них то, что наполняло меня всю эту неделю – горечь. Во мне проснулось нечто большее, чем глупая факультетская вражда. Как будто у нас был какой-то общий секрет – один на двоих во всей Вселенной. И, если бы не расставание с Блейзом, я ни за что не сказала бы то, что сказала:
- Он тебя бросил?
Грейнджер посмотрела мне в глаза и, словно в отражении, увидела все свои чувства. Она поняла, что перед ней стоит не слизеринка Панси Паркинсон, а обычная девушка с такими же страхами и комплексами.
- Нет, но это не важно.
- Что он сделал?
- То, чего не должен был.
Я кивнула. Этого вполне хватило, чтобы понять, что их пару разбил кто-то третий. Не знаю, что на меня нашло, но вдруг захотелось поделиться своим горем, чтобы она знала, что не одна.
- Блейз бросил меня неделю назад.
Грейнджер слегка удивилась, скорее не самому факту, а тому, что я открылась ей. Мне даже показалось, она знает об этом, больше меня. Будто бы для нее моя личная драма не была неожиданностью. Но, может, только потому, что мы привыкли враждовать. В конце концов она и не должна проявлять сочувствия.
- Он не подходит тебе, - сказала Грейнджер, - ты поймешь, когда встретишь свою судьбу.
Еще несколько минут назад за такое заявление я бы расцарапала ей глаза. Но сейчас… Я не могла понять, откуда она это знает. В один миг все страдания, слезы, истерики показались сущей глупостью. Мне всего шестнадцать, у меня еще столько будет в жизни - переживать абсолютно незачем. Блейз – не последний шанс. Я красивая, неглупая, богатая – просто не имею права жаловаться.
Гриффиндорка несмело накрыла мою руку своей и… чары разрушились. Она снова превратилась в раздражающую до зубного скрежета грязнокровку, которая не должна со мной разговаривать. Я прижала книгу к груди и почти что побежала к выходу, обернувшись на пороге:
- Эй, Грейнджер, - она все так же стояла возле полки, где я взяла книгу, - не думай, что мы теперь подруги, ясно?
- Что ты, - ответила она, улыбнувшись, - хороших друзей у меня достаточно, а вот первоклассных врагов не так уж много.
Да-да, и так Малфоя потеряла, уж какой достойный враг был. Рада, что мы поняли друг друга.
И, совсем не зная почему, я добавила:
- Чтобы ты знала, я вчера сказала Гринграсс, что ты подходишь Малфою больше, чем она.
Грейнджер смешно выпучила глаза и хотела ответить, но я уже вышла. Надеюсь, теперь хотя бы до одного из них дойдет, что они созданы друг для друга. А мне еще надо найти свое счастье. Возможно, «оно» сейчас ходит по этому замку.
***
Снейп, как я и предполагала (но виду не подала), велел положить книгу на стол и, терпеливо дождавшись окончания очередной серии моих чихов, отправил в лазарет. Насморк и вправду в конец доконал меня, так что я не видела смысла спорить. Как только из холода попадала в тепло, сопли ручьем текли – пора от них избавляться.
В больничном крыле пришлось выслушать довольно продолжительную нотацию на тему «И что эти дети себе думают? Надо тепло одеваться». Из этого мог бы выйти неплохой доклад, но я абстрагировалась, ожидая спасительного зелья.
- Пейте трижды в день, - посоветовала мадам Помфри, а я почему-то подумала, что было бы забавно, если б и она заставила меня сходить за каким-нибудь пропуском, а то вдруг я не учусь в этой школе, чего на меня лекарства переводить. Мне снова вспомнилась Грейнджер. Я, наверное, никогда не пойму, почему она дала мне свой пропуск.
В дверях я столкнулась с Поттером, который держал в руках промокший насквозь носовой платок. Что, тоже насморк? Очень надеюсь, что моя бутылочка была последней, пусть мучается, гад. Пусть все мужики сгорят на костре! Пожалуй, пора вернуть в библиотеку книгу о пытках и казнях, я слишком увлеклась.
Шрамоголовый тем временем посторонился, пропуская меня.
- Какая же ты сволочь, Поттер, - весело сказала я. Ошарашенный гриффиндорец уставился на меня с открытым ртом. Что ж, он всегда отличался красноречием. Мерлин, что Грейнджер в нем нашла? Видимо совсем отчаялась среди своих книг. Я с таким идиотом и за миллион галлеонов не стала бы встречаться.
***
…- Наконец-то мы хоть что-то выяснили.
Блейз пытался скрыть раздражение. Так странно было видеть эти эмоции. Он всегда безукоризнен, единственное, что появляется на его лице – загадочная улыбка. И нельзя понять, хорошо это или нет. Но теперь он сконцентрировался на том, как деликатно все обставить, а потому совсем забыл о девизе рода Хостард - семьи своей матери - «Безупречные». Девиз, которому Забини следовал годами, постоянно акцентируя, что не похож на вспыльчивого отца.
- Я тебе об этом говорю с начала нашего…
Но я была в своем праве втоптать его в грязь.
- Кто она?
- Панси…
- Кто?
- Нет никого.
Сказочки для глупых пуффендуек. За кого ты держишь меня?
- А я думаю, в чем дело… «отношения зашли в тупик», «надо разойтись». Как же я сразу не догадалась?
- Панси, это не так.
- Не ври мне, Блейз Патрицио Забини! Я слишком хорошо тебя знаю.
- Не всегда дело только в этом, - он аккуратно подбирал слова, - люди расстаются по разным причинам.
- Хорошо. Но что тогда изменилось?
- Мы – я и ты…
***
Милли требовательно направила палочку на угли в камине и отбросила ее в угол дивана, когда огонь разгорелся с новой силой. Я подумала, что если мы выпьем еще хотя бы по бокалу, то вряд ли моя подруга вспомнит, куда дела палочку. Но сейчас я чувствовала себя так умиротворенно, что даже лень было рот раскрывать, поэтому я только отпила из бокала, почти не разжимая губ.
Впервые в жизни я решила напиться в ночь с воскресенья на семестровую контрольную. Вполне возможно, что с утра я пошлю все к чертовой матери и, спрятав голову под подушку, сделаю вид, что понедельник еще не настал.
Мы с Миллисент сидели в гостиной, где, вполне ожидаемо, в час ночи никого не было. Зато присутствовали тепло, уют – насколько это применимо к нашему подземелью – и первоклассное эльфийское вино из запасов Буллстроудов.
- Так всегда, - лениво продолжила Милли беседу, прерванную при коллективном открывании бутылки, - сначала ты перестаешь краситься и наряжаться специально для него, потом прекращаешь брить ноги, затем разрешаешь навещать тебя во время болезни, когда глаза красные и распухшие, а сопли текут как из проржавелой водосточной трубы.
Она сладко потянулась и задела собственный бокал, который поспешил разбиться с резким звоном. Буллстроуд равнодушно посмотрела на осколки и, не долго думая, отхлебнула прямо из бутылки.
Я не могла не согласиться с ее словами, хотя не знала, откуда она знает эти тонкости в отношениях. Внешность моей подруги, мягко говоря, не приводила парней в восторг. Милли была высокой кареглазой девушкой с короткими черными волосами. В начальных классах она весила, пожалуй, вдвое больше положенного, даже некоторые метлы не поднимали. Затем просто стала квадратной, как Гойл. Но сейчас Миллисент обладала талией, хотя полнота никуда не делась. Буллстроуд просто была крупной, но выглядела отлично. И если бы не антиженственные нос картошкой и массивный подбородок, то ей не составило труда найти себе парня. Но ни косметика, ни гармонично подобранная одежда, ни даже огромное родительское состояние не давали ей преимуществ перед миленькими идиотками, охотившимися за обеспеченными слизеринцами. Зря надеются. Мы – закрытый клуб, куда не пускают без чистой крови и парочки фамильных замков.
- Парни, парни, парни… - продолжала Милли пить, не утруждая себя выдумыванием тостов, - их постоянно нужно чем-то удивлять. Они завоевывают нас, мы должны их удерживать.
Глядя на подругу, едва умещающуюся на диване, я чуть ли не впервые задумалась о ее жизни. Я всегда жаловалась Милли на Блейза и на то, что он учудил в очередной раз. Она выслушивала и безоговорочно поддерживала. Но, Мерлин мой, как же, наверное, это неприятно! Теперь, оставшись в одиночестве, я это понимала. На ее месте в один прекрасный момент я бы крикнула нечто вроде: «Заткнись, Паркинсон! У тебя есть сексуальный парень, который любит тебя, а ты еще смеешь жаловаться. Посмотри на меня и просто заткнись!».
За всю жизнь Милли целовалась всего однажды. Ей было уже пятнадцать, а никто по-прежнему не обращал внимания на «корову Буллстроуд». Наслушавшись моих рассказов, она мечтала о романтических свиданиях. И тогда подвернулся Крэбб… Мы напились нашей компанией, стали играть в карты. Кто-то загадал Винсенту поцеловать Милли. Он потом долго еще ходил за ней и неуклюже, глядя на свои ботинки, приглашал в Хогсмид. Но Милли не хотела идти. Еще бы, Крэбб тупее садового гнома – она заслуживает большего. Сколько раз перед сном, лежа у меня в кровати, Миллисент открывала свои нехитрые тайны: один задержал взгляд, другой вроде как улыбнулся. И я всегда заверяла ее, что очередной герой рассказов определенно «тот самый». Но улыбками и взглядами вполне ожидаемо (для меня, конечно, не для нее) все и заканчивалось.
- Тебе только статьи в
Ведьмополитен писать, - хмыкнула я, наливая новую порцию.
- Зачем писать, я могу его купить.
- Тоже верно, - улыбнулась я. - За нас!
Некоторое время мы молчали.
- Ты не одна такая несчастная, - вдруг сказала Милли, - вот меня выдают замуж. Немец. Специально выбрали с континента, чтоб подальше отсюда.
Я чуть не выронила бокал. Что за отвратительная подача такой ошеломляющей новости? Миллисент говорила о своем замужестве с меньшим волнением, чем о предстоящих тестах. А как же я? Я должна быть подружкой невесты. И мы просто обязаны обсуждать фасон платья.
- Когда ты узнала?
- Вчера родители сообщили.
Вот это дела. Но как она собирается уехать в Германию в такое время?
- Лорд тебя отпустит? – спросила я шепотом.
- Отец отвалил ему немаленькую сумму. Вдвое больше приданого. Для нужд Пожирателей, так сказать.
- Так почему ты несчастная? - вот бы мне так, чтобы родители не волновались, и чтобы без метки всю жизнь. - Этот твой жених, он гоблин? Хер Гоблин…
- Нет, наоборот. Голубоглазый блондин - красавец настоящий.
- Так в чем же дело? – недоумевала я. Ей предлагают немецкую версию Малфоя. Возможно, даже улучшенную, а она еще недовольна!
- Уверена, он уже меня ненавидит, - Милли пожала плечами, - кто захочет себе в жены смесь драконихи и соплохвоста?
- Милли, что ты! – от такой самокритичности я даже вскочила.
- Не надо, Панс, я знаю, что далеко не красавица. А он... Он просто мечта любой. Придет ко мне в спальню пару раз с оборотным зельем с волосом какой-нибудь Гретхен или Марты… А когда забеременею, отошлет подальше в деревенское поместье. Вот и вся жизнь.
Что-то много ты, подруга, успела за один день передумать. И смириться.
- А ты пей противозачаточное, будет приходить каждый вечер, - посоветовала я, снова усаживаясь.
- И кто еще должен писать в
Ведьмополитен? – спросила Милли. Мы засмеялись и выпили еще по бокалу.
- Веселитесь? – послышалось со стороны входа. Кто там пришел так поздно? Очень надеюсь, что без лишних штрафов, а то меня Снейп съест.
Тем временем говорившая не спеша подошла.
- Чего тебе, Даяна? – резко спросила Милли.
Не обращая на нее внимания, Яксли взяла со стола недопитую бутылку:
- Эльфийское? – ухмыльнулась она, обращаясь ко мне, - Блейза забываешь? Похвально.
- Иди отсюда, - не отступала Милли.
- А то что, Филчу пожалуешься? – скептически приподняла бровь Яксли и продолжила доставать меня. - О, да ты ведь не знаешь, ради кого он тебя бросил.
- Яксли, иди-ка…
- Блейз не бросал меня ради кого-то! – крикнула я, вставая рядом с ней.
- Разуй глаза и сразу все увидишь, - ответила она, и, напевая идиотский мотивчик, пошла в свою комнату.
- Панс, не бери в голову, она всегда хотела вас рассорить.
- Все в порядке. Знаешь что, давай уберемся быстренько и спать, все-таки тест завтра.
- Конечно, - кивнула Милли, засунув руку в карман. – А ты случайно не помнишь, куда я положила палочку?
***
…Нда, гениальный ответ. Тебе нужно писать книги, идиот!
- Да что ты!
- Если бы я сказал тебе то, что говорю сейчас еще полгода назад, ты бы раскроила мой череп или подвесила на крюке за ребро, я бы молил об Аваде.
Не поверишь, я рассматривала этот вариант не далее, как пятьдесят секунд назад.
- А ты этого хочешь?
- Я только хочу сказать, что ты выросла. Не ведешь себя как эгоистка. Ты постаралась понять, в чем дело, и стала искать пути примирения. Это очень по-взрослому.
Мерлин мой, в ход пошли домашние заготовки? Он хоть сам верит тому, что говорит?
- Так почему же ты тогда считаешь, что мы не сможем ничего исправить?
- Потому что стали другими. Нас держало вместе то, какими мы были раньше, а теперь надо двигаться дальше, но врозь.
- Но нам хорошо вместе, - попробовала я в последний раз.
- Было, Панси. Я много думал и понял, что на данном этапе хочу быть один.
- Лучше бы я встречалась с Крэббом, - сказала я, направляясь к двери.
- Почему?
- Потому что он не думает, - я широко распахнула двери. - Уходи.
- Панси, я хочу, чтобы ты знала, я не отказываюсь от тебя, я… - затараторил оправдание Блейз.
Мне казалось, что я постарела лет на двадцать: такая себе дважды разведенная депрессивная мамаша трех сорванцов, не знающая, как их воспитать, на что прокормить, и где найти себе олуха-мужика, чтоб на меня польстился.
Слабые аргументы Блейза превратились в нытье. Я устала.
- Замолчи. С меня хватит.
- Не всегда люди расходятся только потому, что больше не любят друг друга, - грустно сказал Блейз, понимая, что миром разговор не закончится. И вполне возможно, в эту комнату, с которой связано столько воспоминаний, он больше никогда не войдет.
- Не знаю, не проверяла. У меня был всего один парень.
***
Я не спеша складывала вещи в новую сумку, присланную родителями. Мне действительно некуда было торопиться.
- Панси, ты идешь на завтрак? – послышался голос из-за двери. - Сколько ждать можно?
- Иди без меня, Милли, я все-таки проспала, - крикнула я через дверь.
- На тест не опоздай.
- Хорошо.
Сердца быстрое биенье
Мерит каждое мгновенье.
Вот так, наврала лучшей подруге, но совесть не мучает. Я подошла к зеркалу и еще раз причесалась. Надо было как-то убить время до того, как все уйдут на завтрак. Вопреки ночной попойке, проснулась я в нормальном самочувствии и очень даже бодрой. Хотя еще полночи крутилась – не могла выкинуть из головы мерзкую Яксли. В конце концов я все же заснула на пару часиков и встала с готовым решением.
Так на кузнице в селенье
Молоточками куют,
Подождав еще некоторое время, я осторожно вышла из комнаты и, пройдя через пустую гостиную, направилась на мужскую половину. В спальне ребят уже никого не было и пахло сладостями вперемешку с алкоголем. Под некоторыми кроватями валялась мятая одежда и учебники, в центре комнаты лежала чья-то метла. Но меня не заинтересовало бы, даже если б там лежал гриндилоу в обнимку с русалкой.
В наковальню гулко бьют.
Я быстро подошла к тумбочке Блейза и открыла верхний ящик. Как непредусмотрительно, мистер, оставлять свои вещи без трехэтажного пароля. Раскидав в сторону несколько тетрадок, я нашла коричневую папку с рисунками. Отлично, сегодня он не взял ее с собой. Так-так, сейчас посмотрим, что тут у нас интересного.
Обманул меня мой милый -
Тот, кого я так любила,
На первом рисунке оказалось огромное перо, на которое с заднего плана надвигался маленький ураган, поглотивший в себя столы, стулья, башню замка и… Флитвика? Бред какой-то. Дальше лежали привычные пейзажи Хогвартса, эскизы не вполне понятных вещей и животных, абстрактные узоры. Это все не то. И когда я уже собиралась признать свою затею полнейшим абсурдом, нашла то, что искала.
А забыть его нет силы.
Полно, сердце, не стучи,
Эта наездница на метле над озером напоминала кого-то. Стоп, неужели это...
- Этого не может быть. Этого просто не может быть.
Полно, сердце, замолчи.
Стихи: Уильям Шекспир
Сонет 90, Роберт Бернс
Сердца быстрое биеньеAlways on my mindС годами мы не молодеем.
Мой день начался в половину шестого утра – сейчас часы на стене показывали четверть десятого. Суставы ныли от противной, совсем не рождественской погоды. За окном, словно пшено из порванного мешка, сыпал бесконечный мелкий дождь, намереваясь испортить студентам праздники. Не самый неожиданный поворот, матушка Шотландия, ты способна на большее, мне ли не знать? Придется наколдовать снег, чтобы дети порадовались. В такие времена у них не так уж много поводов веселиться.
Наша память услужливо стирает плохое и хорошее – на свой выбор.
- Итак, еще раз. Что вы можете рассказать о случившемся?
Голова слегка кружилась – даже зелье Поппи не помогало. На столе собралась внушительная стопка пергаментов, которая вот-вот грозилась развалиться. Надо бы разобрать. Но я обязана выслушивать всякий бред от детей, которые настолько меня не уважают, что даже не трудятся выдумывать стоящие оправдания. Самое печальное – это происходит из года в год, и никогда не поменяется.
И чтобы важные события не забывались в череде одинаковых дней, мы используем омут памяти.
Однако ситуация сложилась, скажем прямо, нестандартная.
- Что именно вас интересует? – невозмутимо спросил мой юный собеседник: – … профессор.
Так-то лучше. Смешной, наивно полагает, что сможет обмануть меня – сколько таких денди я повидала на своем веку, и сколько еще увижу. Такие же учились здесь 10, и 20, и 30 лет назад, они встречались и в моей юности. Слишком много притворства. В конце концов они не уже распознавали, где их «изысканное» вранье, а где правда – и существовали во лжи всю жизнь.
Но мало кто помнит, откуда он взялся…
Студент откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу. Руками обнял себя (не скрестил, это была бы уже откровенная наглость).
Я тяжело вздохнула, а ведь мне после него еще восьмерых выслушивать. Насколько все же хорошо не быть деканом – можно позволить себе роскошь спать по ночам.
За дверью послышались неразборчивые голоса: там под присмотром Аргуса Филча и Поппи Помфри своей очереди поведать мне свою эксклюзивную историю ждали остальные.
Его придумал один талантливый волшебник, чье имя потерялось в веках.
- Меня интересует, как получилось, что во время простой отработки Большой зал превратился в выжженную прерию?
Он был великим зельеваром, но спасти свою горячо любимую жену от неизвестной болезни не смог.
Если бы кто-то сказал, что обычное взыскания превратит самое большое помещение в Хогвартсе в нечто вроде поля сражения драконов, я бы отправила такого вруна вычерпывать озеро дырявым ведром. Ну как такое могло произойти? Ведь у этих оболтусов даже палочек не было…
- Вопрос не ко мне, профессор.
Жить без нее он не хотел, но не знал, как вернуть ушедшие времена. И тогда маг замыслил создать омут памяти.
Каков нахал! Однако на ночь глядя это уже совсем не смешно. Достаточно одного слова, чтобы его пафос улетучился. Можно сбить всю спесь и напыщенность, банально отправив помогать Хагриду с целебным навозом кентавров.
Шли годы, многое забывалось…
- Это был не я, – внезапно выпалил молодой человек, о чем тут же пожалел.
Но когда сосуд был готов, сотни счастливых дней превратились в серебристые нити чудесных воспоминаний.
Наспех уложенные волосы с непривычки явно его раздражали, в них все еще виднелись частички каменной пыли. Опухший нос и сбитые костяшки пальцев (возможно, потому прятал руки) – таков итог его дисциплинарного наказания. Однако он пострадал меньше всех, потому сидел здесь первым, остальными занималась Поппи.
Вот только волшебник очень скоро потерял рассудок.
- Тогда кто же? Вам всего-то требовалось украсить Большой зал к празднику. Как вы умудрились все испортить?
Как же хочется лечь в кровать с грелкой, успокоить старые кости. Я снова взглянула на часы: минутная стрелка спешила закончить этот день.
Чуть ли не ежечасно окунаясь в воспоминания, он перестал различать, где реальность, а где прошлое.
- О, ну в общем… – Блейз Забини остановился, тщательно обдумывая слова. Конечно, ведь лгать нужно красиво, желательно без нестыковок, а он это умеет. – В общем, все началось с того, что гриффиндорцы задержались по меньшей мере на десять минут…
Эту историю должны помнить все…
***
… - Они опоздали! Мы ждали этих… слизеринцев почти полчаса.
Вот уж кто не умеет врать. Взволнованная студентка, сидевшая передо мной, стрекотала языком быстрее крылышек снитча, будто я отвела ей всего минуту. Девушка то и дело ерзала, подскакивала, сбивалась и размахивала руками, поправляя выбившиеся из хвоста пряди.
- Неужели так долго? – поинтересовалась я, рассматривая пыль на столе. Только утром наводила порядок: и откуда она только берется, с приведений сыплется, что ли?
- Ну, разве что немного меньше, – смутилась та, – но на пять минут точно! Потом мы вместе вошли в Большой Зал и стали его наряжать по инструкциям Уайт. В общем, ничего смертельного и тем более ничего такого прям ужасного. Но Гринграсс постоянно что-то не нравилось. Она все время нарывалась на конфликт.
Девушка непроизвольно потянулась рукой к подбородку, на котором красовалась ссадина, и поморщилась от неприятного прикосновения.
- И как же этот конфликт перешел в активную фазу?
- Да ясное дело, слизеринцы как всегда все начали, а мы потом виноваты. Вы же знаете, они специально заводят, а потом…
- Будьте добры, по делу, мисс Уизли.
Джиневра нахмурилась, приподнимая рукава потрепанной мантии:
- Она кинула в Гермиону гнома. Это нормально вообще? Это так себя аристократы ведут?..
***
… - Мисс Уайт, видимо, засомневалась в моих умственных способностях. Она совсем не интересовалась нашим мнением, и я ей спокойно возразила.
Девушка пыталась держаться с достоинством, хотя видно было, что давалось это непросто. Наверняка вся спина синяками усеяна. Перед тем, как сесть на стул, она демонстративно смахнула с него невидимую грязь.
Студентка собрала руки в замочек, чтобы не было видно поломанных ногтей. Она принадлежала к тому типу людей, которые теряют свою уверенность и мнимое величие без идеального внешнего вида.
Девушке претил этот допрос, она всем видом показывала, что ее присутствие в моем кабинете – всего лишь недоразумение, но продолжала говорить кристально учтивым тоном, как в далеком детстве ее учили гувернантки.
А вот ее мать Аделина в свое время была действительно безукоризненной в своих манерах – ни разу не получала наказания за плохое поведение, насколько помнится. А память служит мне куда лучше поясницы.
- Что вы ей сказали?
- Просто возразила. Почему мисс Грейнджер можно ей перечить, а мне нет?
Дафна Гринграсс зло чеканила каждое слово заготовленной версии. Еще чуть-чуть, и она отбросила бы меня на пару метров только лишь взглядом. Вряд ли такой человек мог «просто возразить».
- А что не так с мисс Грейнджер?
- Она возражает своему непосредственному начальству в лице старосты Школы, подавая этим самым плохой пример окружающим.
- Вам, например?
Слизеринка поняла, что завела разговор не туда, но лишь выше подняла подбородок и, не раздумывая ни минуты, с достоинством продолжила:
- Дело в том, что у мисс Уайт напрочь отсутствует чувство эстетического вкуса. Потому я предложила нечто более интересное.
- Вас настолько возмутило виденье мисс Уайт, что вы решили пойти на конфликт?
Гринграсс впервые за время беседы поменялась в лице:
- Староста Гриффиндора тоже высказала свое
виденье, но ее почему-то слушали. Это двойные стандарты…
***
… - Постановка
Зайчихи Шутихи? Как оригинально! – студентка, сидевшая напротив, не пыталась сдерживать себя. Девушка настолько беспечно описывала свою точку зрения, что становилось очевидным – она здесь всего лишь сторонний наблюдатель, но никак не зачинщица.
- У всех была возможность предложить свои идеи, но вы не стали.
- Да но, – вздохнула она, – Грейнджер… мисс. Мисс Грейнджер начала рассказывать Селене Уайт про какой-то мюзикл, который мог бы подойти на вечер гораздо лучше. Меня даже заинтересовало – не знала, что магглы могут придумать что-то стоящее.
- Например, сами мюзиклы, – я строго взглянула на нее. Девушка поспешила продолжить, хватаясь за ушибленное плечо
- А Дафне это не сильно понравилось. Ну она и сказала об этом всем.
- Это она начала ссору?
- Я бы так не сказала. Она просто высказалась, а гриффиндорцы сразу на нее набросились. Уизли кинула в Дафну апельсином – дикарка!
Она уже не трудилась добавлять приставку «мисс» и вообще не выбирала выражений. Я попыталась деликатно намекнуть:
- Значит, это
мисс Уизли начала?
- Ну а кто еще? Да и Грейнджер добавила… И Уайт, кстати, как староста ничего не сделала. А нам с Роном в прошлый раз за это досталось.
Ну вы только гляньте на нее!
- Вы намекаете на мою преподавательскую некомпетентность?
Персефона Паркинсон покраснела и схватилась за плечо:
- Нет… просто… просто я только хочу сказать, что просто в таких экстренных ситуациях не всегда успеваешь реагировать, и это все, что я имела в виду.
Куда уж «проще». Хоть Уизли заодно с собой защищает, значит, дали эти совместные дежурства какой-никакой результат, как ни странно.
Был бы здесь декан Слизерина, ее фривольность осталась за дверью этого кабинета – но он как нельзя кстати отлучился по делам в Уэльс. Я попыталась подытожить хотя бы те скромные клочки спутанных версий, которые уже вывалили на меня студенты.
- Значит так: вы наряжали помещение, затем повздорили, и мисс Уизли перешла к действиям?
- Так все и было, профессор.
- И что же дальше?
- А дальше виноваты Рон Уизли и Поттер.
Нет, все-таки ничего эти дежурства не дали…
***
… - Я честно старалась направить все в цивилизованное русло. Я, конечно, профессора Дамблдора очень уважаю…
- Понимаю, давайте ближе к делу, – с годами я не молодею, спина дает о себе знать каждую пятницу, вот и снова поясница стреляет.
А моя любимая ученица в последнее время нравилась мне не больше моей спины, что не день, то какая-то история, а ведь раньше она всегда была выше этого. Почти всегда.
- Извините, профессор МакГонагалл. Просто я не понимаю мотивов директора, когда он назначил нам совместную со Слизерином отработку.
«Отличное замечание», – подумала я, кутаясь в шаль.
- Не нам судить, мисс Грейнджер.
- Конечно. Я хочу сказать, что тоже в какой-то мере виновата, но Дафна Гринграсс просто таки уничтожила Селену.
- Что вы имеете в виду?
- Я ни в коей мере не снимаю с себя вины, – ее глаза внезапно наполнились слезами, губы дрожали, – я хочу сказать… если вы считаете, что я больше недостойна быть старостой… мне не надо было… это все я.
Она запрокинула голову:
- Я недостойна вашего доверия.
- Гермиона, дорогая, – мне стало жаль девочку. Несмотря на то, что она дорожила своей должностью, все же пыталась взять вину на себя. Единственная. – Никто не отнимает вашей должности. Просто расскажите, в чем дело.
Гермиона куталась в плед, заботливо предоставленный Поппи, мантия девушки безнадежно испортилась.
- Я знала, что Гринграсс … мисс Дафне Гринграсс не понравится мое упоминание о магглах, она наорала на меня, на Селену зачем-то, потом Малфой сказал не очень хорошие слова про меня. И Гарри не смог устоять, чтобы не заступиться.
- Он начал драку?
- Он за меня заступился.
- Почему Большой зал так сильно пострадал? Кто-то из вас колдовал?
- Нет! – испуганно ответила мисс Грейнджер. – Я не видела такого.
- Но как-то же это должно было произойти.
- Я, наверное, упустила этот момент. Я ничего не помню…
***
… - Я ничего не помню, – безапелляционно заявил упрямый мальчишка. – Все случилось слишком быстро. Меня ударили. Я просто упал и помню только, что сестра меня привела в чувство.
Студент явно боялся сболтнуть лишнего, чтобы не сильно расходиться в версиях с друзьями.
- Кто вас ударил?
- Не помню.
- Допускаете ли вы магическое вмешательство с чьей-то стороны?
- Нет, у нас же не было палочек. Просто Гринграсс слишком высокого о себе мнения. Она и без всякой магии прекрасно швырнула гнома в Гермиону. Где ее
безупречные манеры?
Ага, наконец, хоть один факт сошелся, но злополучный гном мне мало что даст. Однако же Рональд уходит от сути разговора.
- Обойдемся без оценочных суждений. Что было дальше, мистер Уизли?
- Потом они начали нападать на нас. Кроме Паркинсон.
И все-таки они с Персефоной защищают друг друга, и вот это уже явно не простое совпадение.
-
Мисс Паркинсон.
- Конечно, «мисс», я ее очень уважаю.
А вот здесь слышался «остаточный эффект» межфакультетской вражды.
- А Гриффиндор никак не мог спровоцировать конфликт?
- Да мы просто наряжали себе Зал, никого не трогали, – Уизли пытался отговориться. – Просто не надо было нас вместе назначать. Все из-за этого.
- Вы ставите под сомнения решения Директора Дамблдора?
- Но вы же сами видите, как все закончилось, – уклончиво, но вполне определенно ответил Рональд.
Во всяком случае, это честно – то, чего я от них и ожидаю.
- Что случилось с Большим залом?
- Я не видел, меня ударили, и я потерял сознание.
- Кто вас ударил? – я еще раз попыталась пробить броню, вдруг проговорится.
- Не помню. Все случилось слишком быстро. Меня ударили. Я просто упал и помню только, что сестра меня привела в чувство…
Как заезженная пластинка…
***
… - Что произошло?
- Думаю, вам лучше поинтересоваться у Поттера, профессор.
Ну не может, чтобы не уколоть «надоедливую старую каргу».
- Придет черед, я и с ним поговорю. Сейчас я спрашиваю вас.
Непривычно рассеянный парень, сидевший напротив меня, пытался собрать в кучу мысли. Его действительно сильно потрепало: синяки и кровоподтеки были старательно обработаны Поппи, да вот только их следы на белой коже не могло убрать ни одно зелье или мазь. Он зашел в мой кабинет, едва заметно прихрамывая. Но такой плаксивый раньше, сейчас Малфой не жаловался и не ныл. Как я подозревала, в последнее время он и дома хорошенько получал. Времена изменились, положение Люциуса в высших кругах пошатнулось, и Нарциссе с сыном доставалось по любому поводу. Об этом знали все, но никто не говорил.
- Поттер набросился, я должен был ответить, иначе он бы растоптал меня.
Я даже не стала спрашивать, кто виноват, предвосхищая очевидный ответ. Вместо этого прошлась к окну, встав к слизеринцу спиной. Да, это было непедагогично, но я очень устала, ноги затекли, а ноющая боль в спине только усиливалась. Надо было задать более важный вопрос:
- Что случилось с Большим залом?
- Какая-то магия.
- …что вполне логично в волшебной Школе, – я обернулась и пристально посмотрела на блондина. – Был какой-то взрыв, это очевидно. Какого рода?
- Не имею представления.
- Вы что-то увидели, услышали, почувствовали?
- Нет.
- Совсем ничего?
- Меня отбросило от Поттера метров на 10-15. Это все, что я почувствовал, профессор.
Малфой пытался намекнуть, что говорить больше не намерен. По лицу было видно, что он пытается разобраться в случившемся, не посвящая в это меня. Может, хотя бы Северусу что-то расскажет.
- Но как вас отбросило?
- Как я сказал, не имею представления.
Попробовал бы своему крестному в такой манере отвечать. Но мне даже не хотелось ругаться из-за его дерзкого тона – это лишь бесполезное затягивание времени.
Вдруг я вспомнила о своем обещании:
- Мистер Малфой, мы, кажется, договаривались, что вы лишаетесь должности старосты, как только попадаете в еще один скандал.
Слизеринец посмотрел на меня, словно очнувшись ото сна. Мне показалось, он даже возмутился из-за того, что я говорю об этом в такой неподходящий момент. Он лишь рассеянно кивнул.
- Мы обсудим вашу участь с профессором Снейпом и Директором.
- Да, профессор…
***
… - Вокруг вас постоянно происходят какие-нибудь чудеса.
- Ну, в общем-то, да.
- Что на этот раз?
- Не знаю, профессор.
И вновь это слово набрало больше всего очков. Чуть какая-то проблема со студентами, всегда одно и то же: «Не знаю», «Это не я, это все он», «Я просто мимо проходил»…
- Гарри, дорогой, если бы у тебя были какие-то серьезные проблемы, ты бы сказал мне об этом, правда?
- Да, профессор.
Ничего бы он мне не рассказал, но я должна ему предложить помощь, такова моя работа.
- Знай, что я всегда готова тебя выслушать. Так же, как и профессор Дамблдор.
- Я знаю, профессор МакГонагалл, и очень ценю вашу заботу.
Пора было переходить к делу и выудить хоть крупицу информации. Ученики заканчивались, а картина так и не прояснилась. Я уже совсем отчаялась. Все-таки это не бомба в унитазе взорвалась, и не миссис Норрис за хвост подергали – тут надо серьезно разбираться.
- Это правда, что вы снова первым напали на мистера Малфоя?
- Да, он оскорбил Гермиону.
- Помогите разобраться, что случилось потом.
- Не знаю. Все произошло слишком быстро – я в этот момент глаза закрыл.
Н-да, Рональд Уизли со своим «я потерял сознание» и то убедительнее звучал…
***
…- Мисс Уайт, почти одиннадцать, все устали – одна надежда на вас.
Напротив меня пыталась собраться с мыслями ссутулившаяся девушка. Когтевранка не знала, куда деть руки, и нервно ерзала на стуле. Впервые я видела Селену без ее «звонкого колокольчика» внутри. Жизнерадостность исчезла вместе со значком старосты, который куда-то запропастился; успокоительное зелье не помогло.
- Сложно сказать, я ничего не поняла, – Уайт замотала головой. – Будто ураган пронесся… Я должна была это пресечь, но мне так тяжело направить палочку на кого-то.
- Понимаю, но поясните, что же произошло? От этих умников толку мало.
- Не знаю,
что произошло, но это было не впервой.
- Что вы имеете в виду?
- Гермиона сказала, что это случилось опять.
- Да что же, Мерлин ты мой, произошло? Мисс Уайт, переходите скорее к главному!
После череды бессмысленных допросов у меня уже не получалось сдерживать эмоции. Еще какого-то скрытого подтекста во всем этом безобразии не хватало!
Староста несколько мгновений молчала, пытаясь собраться с мыслями, но так и не смогла. И внезапно попросила:
- Возьмите мое воспоминание.
- Мисс Уайт, вы прекрасно знаете, этого делать нельзя.
Вот уж выдумала – так выдумала. Это все ее нервы. Но Селена, похоже, уцепилась за эту идею и не желала отступать.
- Я уже совершеннолетняя!
- Дело не в возрасте. Вы – ученица престижного заведения и…
- Я не смогу объяснить, профессор.
- Мисс Уайт, вы умная девушка и запросто найдете нужные слова.
- А что если это серьезно? – когтевранка подалась вперед, и я испугалась, как бы она не упала. – Что если гораздо серьезней Школьного правила или Министерской инструкции? Я не хочу ввести вас в заблуждение неверным описанием.
Что ж, это не лишено смысла.
Тишина в кабинете прерывалась монотонным дождем и таким же монотонным тиканьем. Я еще раз посмотрела на часы.
- Хорошо, подождите здесь…
***
…Привычный дискомфорт – и мы очутились около «места преступления», Большого Зала. Обычно встречающийся лишь в подземельях ветер пытался задуть факелы в холле, где-то наверху скрипели лестницы и мерзко хихикал проказник Пивз.
Селена нерешительно направилась к своему «отражению» и остановилась за пару шагов, с любопытством разглядывая себя. Было видно, это состояние ей в новинку. А ничего неподозревающая мисс Уайт несколькочасовой давности прохаживалась у входа, оживленно перебирая какие-то чертежи и отменно контрастируя с угрюмо застывшим Филчем. Минутная стрелка уже перевалила за восемь, но наказанных все не наблюдалось. Как я и предполагала – соврали и те, и другие.
Первыми появились мои. Девочки тихонько переговаривались, Рональд то и дело поправлял ворот мантии, будто там застрял вредный пикси. А Гарри нервно крутил палочку в руке, как барабанщик. Через несколько минут, которые, к сожалению, нельзя было прокрутить, из подземелий вышли хмурые Малфой и Паркинсон. Следом шел сонный зевающий Забини. Последней, словно на каторгу, плелась Гринграсс, демонстративно оттягивая неизбежное.
Аргус едва успевал повторять свое фирменное: «Вашу палочку, мисс. Вашу палочку, мистер». Сегодня у него богатый улов – как мало надо человеку для счастья. Я отметила, что в его руках оказалось все восемь.
Селена здоровалась с каждым, отвечали ей нехотя; Малфой с Гринграсс и вовсе проигнорировали. Всегда восхищалась этой девушкой – быть оптимисткой с такими «товарищами»… С ее уходом Школа многое потеряет. Может, позвать ее в преподаватели, а самой уйти на отдых? Да кому ты тогда нужна-то будешь, старая келпи?
Толпа в развалку отправилась к месту «истязания», мы за ними. В еще целом и сохранном Большом зале на месте учительского стола расположилась деревянная сцена, которую придумал и воплотил в жизнь Филиус Флитвик по просьбе своей подопечной Селены. По углам красовались ненаряженные ели – настолько пушистые, будто и вовсе на них не иголки, а обычные листья. А сейчас половина деревьев все еще стояла в разгромленном зале, а другая – превратилась в пепел. Провинившимся надо было всего лишь немного оживить помещение – вот как можно умудриться все испортить?
Паркинсон не дала главной старосте подняться на сцену, плюхнулась на первое подвернувшееся место и сходу спросила:
- Что надо делать?
Обернувшаяся Селена явно по-другому представляла, как известит проштрафившихся об их почетной миссии, но не растерялась и с задором начала:
- Здорово, что ты сразу решила приступить к делу, Персефона!
Паркинсон скривилась, Гринграсс раздраженно цокнула языком и принялась изучать тяжелые тучи на потолке. Остальные безучастно смотрели в разные стороны.
- Мы посовещались с ребятами; с теми, кому это было интересно, – Селена с легкой укоризной обвела взглядом присутствующих старост. К слову, я тоже была недовольна, что Гермиона и Рональд проигнорировали нынешний праздник. – И решили поставить
Зайчиху Шутиху! Само собой, сокращенный вариант. Так что нам нужно подготовить зал к представлению.
Уизли прыснул под строгим взглядом сестры. Ей тоже было смешно от такой программы, но и жалко инициативную Селену. Уайт начала раздавать указания, показывая свои наброски. Все молча разбрелись по углам украшать Зал и уже собранную сцену.
Малфой меланхолично распутывал мишуру, и как только одна гирлянда благополучно отделялась от вороха, тут же снова впутывал ее обратно, словно Пенелопа, которая ночью ткала саван, а наутро распускала его. Рядом Забини двигал с места на место фигурку улыбающегося зайчика. Каждый раз, переместив его на несколько дюймов, слизеринец отходил на пару шагов полюбоваться плодами своего тяжелейшего труда. Рональд и Джиневра расставляли сервиз для королевского стола, а Паркинсон ожесточенно натирала столовые приборы – вся ее натура говорила: «Как я могла опуститься до уровня домовика?»
Селена чувствовала, что у собравшихся явно нет предрождественского настроения, но отчаянно нуждалась в одобрении и обратилась к человеку, от которого подвоха ждать точно не стоило:
- Гермиона, не правда ли славная идея? Все-таки для малышей забава, а после спектакля и взрослые повеселятся. Будут танцы.
Гриффиндорка оторвалась от волшебного снега, которым украшала ступеньки сцены, и медленно повернулась к старосте Школы:
- У меня есть идея получше.
Все как один оторвались от своих архиважных занятий и удивленно оглянулись на Грейнджер: такое поведение было, мягко говоря, не в ее духе. Однако же Гермиона нисколечко не смутилась.
- Но почему ты раньше не предложила? Я ведь…
Моя староста самым грубым образом перебила Уайт:
- Помнишь мюзикл
Чикаго?
Селена-воспоминание смешалась. А реальная коротко пояснила:
- Маггловский мюзикл. В Нью-Йорке чуть ли не каждую неделю представления дают.
- А что там? – поинтересовалась Уизли, закидывая на плечо салфетку, которой стирала пыль с тарелок.
- Ну, сам он меня не сильно зацепил, но там есть замечательная песенка женщин-заключенных, которые убивали своих мужей. В основном за измены, –с каким-то нездоровым задором ответила Гермиона. Зато собравшихся мальчишек ее слова явно не развеселили. Меня тоже – услышать такое от мисс Грейнджер! За несколько минут эта замечательная девочка открылась для меня совсем с другой стороны. Сейчас она напоминала самую настоящую слизеринку – намеренно ставила в неловкое положение ребят и наслаждалась этим.
- По-моему, отличная тема для Рождества, – неожиданно отозвалась Паркинсон. Нож в ее руке чертил невидимые узоры на столе: – Заканчивается год, заканчивается жизнь…
Персефона внезапно огорошила меня еще больше Гермионы.
- А там никто не вставлял раскаленную кочергу сама–знаешь–куда?
- Нет, – воодушевилась моя подопечная, – но там есть прекрасный вариант с ножом…
Малфой толкнул локтем Забини, не отводя взгляда от Поттера, который подозрительно тихонько прятался за декорациями. Да что же это творится – какой-то дамский романчик, а не учебный процесс! Надо будет пересмотреть некоторые правила для старшекурсников.
- Паркинсон, как ты можешь соглашаться с грязнокровкой? Тебя хорошим манерам не учили? – дочь аристократов Гринграссов дала о себе знать. Сказать по правде, я уже ничего не понимала: слизеринка соглашается с гриффиндоркой, в то время как другая слизеринка пытается оскорбить подругу. «Моя» Селена лишь пожала плечами: «То ли еще будет».
Следовательно, зачинщица – Дафна Гринграсс. Не то чтобы я сильно удивилась, но ставила на Драко Малфоя – мастера примитивных провокаций.
А острая на язык Джиневра тут же отозвалась:
- Что, сюжетец на свой счет приняла?
Мерлин, ну зачем Уайт заставляет меня это слушать? Слишком много ненужной информации. В любой год, какой не возьми, студенты старших курсов всегда творили какие-то глупости. И тут уж нет разницы – аристократ или магглорожденный – гормоны у всех играют одинаково.
- Еще одно слово, и ты больше не сможешь сесть на свою метлу! – побледневшая Гринграсс по привычке хотела достать палочку. Уизли победно ухмыльнулась. Мерлин мой, а ведь я же хотела назначить ее старостой факультета в следующем году!
Тем временем безоружная Дафна решила напасть на врага методом, столь презираемым ее факультетом, и решительно пошла на Джинни.
- Успокойся, не уподобляйся им, – Забини схватил за руку сокурсницу и рывком передал в объятья Малфоя.
- Давайте приступим к работе! – попыталась снять напряжение Уайт и ужасно просчиталась. – Дафна, я хотела бы попросить тебя, нарядить вон ту арку…
- А ты мне не указывай, радуйся своему жалкому спектаклишке молча!
Ошарашенная когтевранка покраснела и смогла ответить лишь неуверенным:
- Минус 15 очков со Слизерина…
Селена, стоящая рядом со мной, тоже покраснела.
- Да хоть тысячу! «Ребята, как здорово, как весело, бабочки и единороги, бе-бе-бе», – кривлялась Гринграсс. – Из отделения для психов сбежала, что ли? Какие порошки ты нюхаешь?
Ее гнев явно предназначался не Селене: всегда проще срывать злость на других, чем решать свои проблемы. Но Уайт было не до психологии. Она стояла перед слизеринкой, словно провинившаяся первоклашка.
- Мисс Уайт, что же вы так стушевались? – посочувствовала я.
- Не знаю, - прошептала Селена.
Драко, крепко державший за локоть Дафну, пытался ее успокоить, но та разошлась не на шутку. Внезапно сознание совершило еще один кульбит. Моя добрая и милая мисс Грейджер спрыгнула со ступенек и заорала на весь Зал:
- А ну, пошла вон отсюда, шваль поганая, ты вместе со всей своей семейкой не стоишь и кончика ее палочки!
На пару мгновений в Зале стало тише, чем в секции истории магии в библиотеке – все привыкли к тому, что Гермиона «выше всего этого». Первым очнулся Рональд Уизли, он поспешил успокоить подругу. А ошарашенный Малфой прекратил попытки унять Гринграсс.
- Что ты сказала? Я тебя сейчас уничтожу! – слизеринка схватила первое, что попалось под руку (фигурку гнома) и швырнула в Гермиону, которая без труда увернулась. Джиневра опытной рукой охотника мигом запустила в Гринграсс апельсином и попала в руку, которой та едва успела заслонить лицо. Я подалась было разнимать их, позабыв, что это уже прошлое.
- Успокойтесь, иначе я позову Директора, – Селена больше не была предметом нападок и попыталась вернуть ситуацию под контроль. А Гринграсс больше не могли сдержать ни Забини, ни Малфой, да и не очень им хотелось попадать под горячую руку.
- И что ты сделаешь? Еще одного гнома кинешь? – Рональд Уизли принял эстафету у сестры, заслоняя Джиневру и Гермиону. – Это не отменяет того факта, что Малфою на тебя плевать!
Судя по довольной улыбке моего старосты, у него явно был зуб на Гринграсс. И когда они только успевают переругиваться? Лучше бы в библиотеку почаще ходили.
- Драко, почему ты молчишь? – злая «фурия» схватила Малфоя за рукав. – Он и тебя оскорбил, между прочим!
- Ребята… – все еще пыталась вмешаться Селена.
- Уизли, захлопнись уже, и так голова болит, – спокойно сказал Драко, отвоевав рукав; ему явно не нравился этот разговор. Как же я сомневалась в вас, мистер Малфой, примите мои глубочайшие извинения. Видя, что слизеринец не идет на конфликт, Рональд немного успокоился, но все еще пытался бравировать:
- Я сам буду решать, что мне закрывать, а что открывать.
Я уже ничего не понимала в этой суматохе, где все оскорбляли всех. Круг сужался, студенты, сами того не замечая, приближались друг к другу, что неминуемо должно было привести к развязке, чью версию в восьми вариантах я слышала сегодня. Во истину – лучше один раз увидеть!
- Странно, а мне всегда казалось, за тебя Грейнджер решает, - ухмыльнулся староста Слизерина.
- Я решаю только за себя. Это ты любитель указывать, как жить, тем, кто тебя не просит, – ответила Гермиона, выходя из-за спины друга.
- Я? – Малфой, казалось, удивился такому выпаду. – Ты себя в зеркале видела, у тебя же на лбу написано: отдамся любому за должность старосты. Да только кто возьмет? Побрезгуют.
Внезапно Поттер, не произнесший за всю перепалку ни слова, резво спрыгнул со сцены и со всей дури налетел на Малфоя, сбив того с ног.
- Где-то я уже это видела, – вздохнула Паркинсон и, бросив нож на стол, побежала разнимать парней. Уизли уже старался отцепить Поттера от Малфоя, но случайно попал локтем в нос Забини, а тот, взвыв от боли, упал на друга, который практически сбросил с себя Гарри.
- Сейчас будет, как будто воздуха не стало, – Уайт повернулась ко мне.
Оценивая начинающийся дурдом, староста-воспоминание нерешительно достала палочку, но так и не успела применить. Непонятно откуда взявшаяся синяя вспышка с резким свистом рванула, отбросив всех и все вокруг по углам. Воспоминание пронесло взрывную волну сквозь нас, я инстинктивно закрылась руками, а Селена зажмурилась и прикрыла уши. Это было жутко, почему-то показалось, что в меня посылают Аваду, и сейчас я упаду мертвой. Еще несколько секунд я не могла заставить себя открыть глаза.
Все стихло так же неожиданно, как и появилось. От окна и приблизительно до середины Зал превратилась в руину, будто огнем выжгло, другая половина осталась абсолютно нетронутой. Это походило на шутку братьев Уизли, но, к сожалению, невинным баловством тут и не пахло. Печальное зрелище: стены и пол почернели, сцена, столы и ели, которым не повезло отлететь в сторону, превратились в хлам, даже потолок «отключился» – над нами остался обычный каменный свод. Контраст составляла другая часть Зала – будто в другой стране, все здесь было, как и минуту назад, если не считать отброшенных на ту половину вещей.
Что тут скажешь – волшебство! Я понятия не имела, что это за магия: откуда взялась энергия, как ею можно управлять, что вообще, в конце концов, случилось?
- Теперь обратите внимание на Гарри и Гермиону, – посоветовала Селена.
Несколько секунд все неподвижно лежали, явно задаваясь теми же вопросами, что и я. Хотя, в их состоянии, пожалуй, было не до размышлений. Шокированные, дети понемногу приходили в себя, вылезая из-под столов, елей, коробок и декораций. Гермиона, словно заевшая пластинка звала:
- Гарри… Гарри… Гарри, где ты?
- Здесь, – отозвался лежащий на полу Поттер.
Когда Гермиона попыталась подняться, я увидела разбитые до крови колени, ее ноги тряслись. И Грейнджер решила, что ползти будет проще. Гарри приподнялся на встречу подруге – все, на что он был сейчас способен. Поттер выглядел таким уставшим, будто одолел сотню драконов.
Гермиона достала из кармана чистый контрастирующий с ее пыльной мантией платок и стала аккуратно вытирать кровь, которая тонкой струйкой текла из лопнувшей губы парня. Поттер попытался дотронуться до ее руки, но Грейнджер резко дернулась, словно обожглась, и назидательным тоном приказала:
- Лежи, тебе лучше не двигаться!
- Я… Гермиона, пожалуйста…
Но та не двинулась. Никто не обращал на них внимания: Джинни Уизли деловито осматривала макушку брата, который, казалось, потерялся во времени и пространстве; Забини попытался помочь Паркинсон вылезти из-под стола, но та гневно отмахнулась; Дафна Гринграсс брезгливо осматривала свой жалкий внешний вид, поправляя прическу, наименьшую, кстати, из ее проблем. Все они находились за «огненной» чертой, все, кроме Поттера.
- Опять
оно?
- Похоже, – скривился Гарри и тут же застонал, губа снова дала о себе знать. – Но это гораздо сильнее, чем было тогда.
- Это точно, – Грейнджер хотела добавить еще что-то, но Гарри резко повернулся на бок, его стошнило прямо на девичью мантию. На секунду Гермиона застыла, но быстро пришла в себя и скинула верхнюю одежду, не отходя от друга. Мне так хотелось помочь этому несчастному мальчику, подбежать, обнять, но я могла лишь наблюдать.
Перед ними неожиданно вырос Малфой с внушительным синяком под глазом, выделяющимся на его бледной коже, опухшим носом и разбитым подбородком, на его губах выступила кровь. Но Драко ничего не замечал, только смотрел на Гарри бешеными глазами, в которых смешалось презрение и страх:
- Какого (…) здесь произошло? – грязно выругался он.
- Пожалуйста, Малфой, не сейчас, – попыталась вмешаться Гермиона. Но слизеринец даже не посмотрел на нее.
- Поттер, как ты это сделал?! Что это за магия – признавайся?!
Гарри молчал, его грудь с усилием подымалась и опускалась.
- Это что-то запрещенное, однозначно запрещенное! – уже не спрашивал Малфой, в его голосе слышались истеричные нотки. Он хотел было схватить едва живого Поттера, но помешали появившиеся Филч и профессор Флитвик. Что было дальше, я уже знала.
- Мы можем уходить, – прочитала мои мысли Уайт. Она права – это надо было увидеть.
***
После безрезультатных допросов, но с ясной картиной произошедшего (хотя синяя вспышка все еще оставалась для меня непонятным обстоятельством) я направлялась в кабинет профессора Дамблдора с Северусом Снейпом. Слизеринский декан мог бы облегчить мне задачу и сэкономить кучу времени, но, к несчастью, в Школе на момент пресловутой отработки его не оказалось, о чем он теперь сожалел. Осмотрев «место преступления», Северус постучал в мои покои в тот самый момент, когда я прятала омут памяти. Поделившись бессмысленными и весьма туманными предположениями, мы решили идти к Директору как есть – со своими скудными сведениями.
Я старалась держаться на высоте и не выказывать слабости перед своим учеником, пускай он теперь и преподаватель. Но Снейп без труда разоблачил меня:
- Профессор МакГонагалл, могу я предложить вам зелье собственного приготовления? Я сегодня привез лучший урожай трепетливых кустиков, их листья благотворно влияют на суставы.
В своем деле Снейп был действительно великолепен, его отвары всегда помогали мне – не при Поппи будет сказано. А наивное стремление во что бы то ни стало получить должность преподавателя защиты от темных искусств превращало его в моих глазах в смущенного студента-одиночку, желающего властвовать всем миром.
- Благодарю, Северус, но я так устала, что засну, только прикоснусь головой к подушке. Незачем тебе тратить время, бегая в подземелье и обратно.
- Как хотите. Тогда могу я предложить вам свою руку?
Я невольно улыбнулась – вот зачем скрывать свою человечную натуру, такую прекрасную к тому же, за маской отстраненности и презрения к окружающему миру? Хотя и я так знала ответ.
Неспешно продвигаясь из-за моих ноющих ног и спины, в конце концов мы достигли своей цели. В последний раз собирались здесь втроем, чтобы выслушать от Альбуса, мягко говоря, нетривиальную идею, которая вкратце сводилась к следующему: «А давайте попросим ребят вместе украсить Зал для рождественского балла!» И ни я, ни Северус дальновидно не разделяли оптимизма Директора.
- А давайте мои студенты украсят Зал, а гриффиндорцы пусть наряжают коридоры, – попробовал возразить профессор Снейп, у которого одна мысль о праздниках вызывала отвращение, как если бы соплохвосты поселились в его спальне. Заметив мое возмущение, он поспешил добавить: – Ну или наоборот, мои – коридор, а Поттер и компания – Зал. Лишь бы не пересекались.
Директор едва улыбнулся, прекрасно зная, как мы отреагируем на такое предложение. И конечно, у него был заготовлен ответ:
- В том-то и дело, Северус, я хочу, чтобы они учились жить в согласии друг с другом и идти на компромиссы.
- Но, профессор, осмелюсь заметить, все предыдущие шесть лет от этого толку было мало, – мягко настаивал на своем Снейп. Как же прав он был! Даже больше, чем я тогда полагала.
- В прошлом году вы оба твердили то же самое, когда я предложил поставить их в пары на дежурствах. А теперь они, кажется, поладили, – возразил Директор, поправив мантию и привычно собрав пальцы домиком. – Более того, насколько мне известно, мисс Паркинсон и мистер Уизли даже подружились.
- Это явное преувеличение, профессор, – скривился Северус.
- Поддержите меня, Минерва.
Я очень хотела согласиться со своим добрым другом, но мне нечего было сказать. Здесь я полностью поддерживала Снейпа и не видела смысла в жалких попытках смешать воду и масло:
- При всем уважении, Альбус, это не самая лучшая идея. Подумайте, ведь они на дух не переносят друг друга, а принудительное заточение только усугубит ситуацию.
- Вот именно, - тут же поддакнул Северус.
- Тем не менее, давайте позволим себе еще один неосторожный шаг. Научиться взаимодействовать в такие времена необходимо как никогда. Я не жду, что к завершению отработки они будут обнимать друг друга на прощание. Но они уже почти взрослые и должны, наконец, понять, что так называемая вражда не более чем возведенная ими стена, которую они же сами старательно подпирают, чтобы не развалилась – ведь жить, как решили за тебя другие столетия назад, гораздо проще.
Красивые и правильные слова: из поколения в поколение дети не желали замечать, что достаточно им снять пелену с глаз, как вся глупая ненависть уйдет. Но такие «самостоятельные и независимые», они всего лишь повторяли усвоенное дома.
- Ну же, смелее! Не взорвут же они Большой зал, в конце концов! – Альбус подбивал нас согласиться, хотя было очевидно, что несогласие ничего в его планах не поменяет. Директор демонстративно открыл
Ежедневный пророк на странице с кроссвордами, мягко намекая, что разговор окончен. И мы сдались.
Таким образом, профессор Дамблдор, сам того не подозревая, переквалифицировался в ясновидящего – Сибилле на зависть.
***
Альбус встретил нас как всегда в спокойном расположении духа. За все эти годы я так и не научилась различать, когда его седины действительно ничего не тревожит, а когда он искусно скрывает свое беспокойство ото всех. Проработав здесь больше сорока лет, я по пальцам могу перечислить те моменты, когда в его глазах появлялось волнение или смятение – но эта колоссальная выдержка давала не самые лучшие плоды, с годами Директор становился все более чудаковатым.
В кабинете было свежо – через открытое окно заливала снежно-дождевая каша. Но профессора это не сильно беспокоило. Он был погружен в чтение какого-то длинного в несколько свитков письма. Неподалеку ждала ответа плотненькая черно-янтарного цвета сова, недовольно поглядывая на клетку с фениксом.
Отложив послание, Директор как всегда радушно улыбнулся и пригласил присесть, разливая чай, который был весьма кстати в прохладном помещении. Я сразу же перешла к делу: не акцентируя на любовных разбирательствах и взаимных оскорблениях, доложила о потасовке между Поттером и Малфоем, которая быстро переросла в массовую, и перешла непосредственно к главному.
- Синее свечение… Это может быть, что угодно, - заключил профессор, слегка нахмурившись: то ли его обеспокоил мой рассказ, то ли он просто выуживал из своей памяти полезную нам информацию.
- Я все равно считаю, что кто-то просто тайком наколдовал, – уверено заговорил Снейп. Я хотела возразить, что собственными глазами видела – никаких палочек не было – но вовремя сдержалась.
- Что ж, будем надеяться, так все и было. Но оттуда прямо таки веет мощной магической энергией. Филиус уже приводит Зал в порядок, изучает, что и как, и завтра вынесет свой вердикт.
- А если нет?
- Нужно думать, Минерва, сразу ответить сложно, – Директор оглядел портреты, как бы спрашивая у своих предшественников совета. Но многие уже спали, а другие только делали вид – никто не хотел прослыть невеждой. – Есть у меня кое-что на уме, но надо свериться с книгами. Похоже, здесь снова замешан наш Гарри.
- Вы так думаете?
- Мне показалось странным то обстоятельство, что всех отбросило за пределы этой «вспышки», а Гарри остался внутри. Я изучу вопрос, чтобы раньше времени не пугать, и обязательно поговорю с ним.
- Бедный мальчик, ну почему опять он?
- Не стоит любой нестандартное событие привязывать к нему, профессор, - отозвался слизеринский декан, резко поправив мантию.
- Мне бы и самому не хотелось, Северус. Но крайне вероятно, что Гарри все же имеет к этому отношение. Жаль, что я не видел, как все было.
И вновь я решила промолчать. Глупо, конечно, ведь Северус – мой бывший студент, он уж точно не станет упрекать в нарушении школьных правил, но что-то меня останавливало.
Директор некоторое время безмолвствовал, а я мечтала о теплой грелке, но не посмела прерывать его раздумий. Внезапно Альбус спросил:
- Северус, та книга, что я предложил вам почитать… Вы листали ее?
- Да, эльф переворачивал для меня страницы.
Я понятия не имела, о чем речь, но, похоже, у Дамблдора была какая-то идея.
- Что за книга?
Вместо ответа Альбус обратился к декану Слизерина:
- Вы поделитесь с Минервой трудом Маркомира Грозного?
- Естественно.
Я не припоминала такого автора, но решила не уточнять, поскольку объяснения могли затянуться. Получу книгу – там и разберусь.
- До последнего не верил, что это может случиться. Только не сейчас, - Директор со вздохом встал и подошел с гостинцем к терпеливо ждавшей сове. – Если это именно то, о чем я думаю, мы столкнулись с кое-чем гораздо ужасней Волан-де-Морта.
- Что? – я позабыла о своих болях и вскочила со стула, напугав Северуса и сову с фениксом. – Нет, Альбус, только не говорите, что нам предстоит бороться с еще одним злом! О чем вы сейчас?
- Если у нас получится, полагаю, что и не придется, – задумчиво ответил Альбус, все еще не озвучивая, что у него на уме. – Давайте закончим на сегодня. Полуразрушенный зал не опасен для учеников, я не вижу причин, чтобы вы сейчас находились здесь, а не в своих покоях.
- Погодите – поинтересовался Снейп, тоже поднимаясь, – как мы можем победить магию, чьей природы не знаем?
Директор погладил сову за ушком и по-отечески улыбнулся:
- Возможно, нам и не придется. Ведь это могла быть всего лишь чья-то палочка, не так ли?
***
…Эту историю должны помнить все.
Я вернулась в свою комнату за полночь: услужливые эльфы растопили камин и взбили подушки, а на столе дымилось мое любимое какао. Кровать приглашала ко сну, но надо было прочесть еще несколько писем и выставить семестровые оценки третьекурсникам.
Чернил едва ли хватило на пару предложений, и я пошла за новой бутылочкой к шкафу. Мой взгляд остановился на омуте памяти, спрятанном на нижней полке. За ним хранится ларчик с множеством флаконов, у которых уже давно вышел срок годности: мой первый кубок по квиддичу и выпускной, рождение племянников и последняя встреча с отцом, день, когда я научилась превращаться в кошку, и целые ряды воспоминаний о моем прекрасном, заботливом муже…
Ведь постоянно возвращаясь обратно, живя прошлым, мы уничтожаем самих себя нынешних.
И еще один флакон на самом дне, который я часто беру в руки, но не решаюсь распечатать – такой себе душевный мазохизм. Но, по сути, нет нужды его открывать, прошло 45 лет, но я помню все: запах мокрой травы, колючий порывистый ветер, и шаль, в которую меня кутали сильные нежные руки. Она теперь вся выцвела, местами прохудилась – но я не поменяла бы
его подарок даже на платок с золотыми нитями. Ведь это единственное, что у меня от него осталось.
Годы идут быстрее, чем того бы хотелось, и мы все чаще оборачиваемся назад – где было все самое лучшее…
Я всю жизнь отдала детям, которые забывают обо мне на следующий же день после выпуска. Я пела колыбельные только племянникам. Меня так никто и не назвал мамой. Волей-неволей задумываешься – а стоило оно того?
…забывая, кто мы есть сейчас.
Такую ли блестящую карьеру я построила, чтобы ни о чем не жалеть? Или нужно было поступить, как моя мать? Был ли в моей жизни хоть один миг, о котором я смело могу сказать: «Да, теперь я уверена, что сделала правильный выбор»? Пожалуй, в моем возрасте уже можно подводить итоги.
Но любой человек должен иметь твердость перевернуть страницу и научиться видеть прекрасное в сегодняшнем дне.
Да, я бы никогда не смогла стать счастливой без мира магии, выращивая коров и свиней на ферме в типичной шотландской деревне.
Ведь правда в том, что как ни цепляйся за былые времена, рано или поздно, приходит осознание того, что прошлого уже не вернуть.
Но я знаю и другое: тот ветреный вечер после грозы, когда Дугал МакГрегор встал передо мной на колени и попросил стать его женой, навсегда останется самым счастливым воспоминанием моей жизни.
И что мы в старости – лишь отголоски наших юношеских грез и ошибок.
