Глава 1По столу пробежала мелкая паутина трещин. Весь он какой-то угловатый, облупленный, с замусоленными, стершимися углами. Обычный кухонный стол. Вон, с одной стороны крышка изрезана, и неглубокие вмятины потемнели от свежепролитого кофе. В общем, заметно, что на бедном столе постоянно что-то шинкуют, готовят, а еще иногда поджигают неудавшимся заклятием, опрокидывают свой обед, дерутся вилками…
Это я пытаюсь абстрагироваться от происходящего в доме бедлама. Сижу и туплю над старым столом. Сегодня тридцать первое августа, мы в Норе, все семейство решило съехаться сюда, чтоб завтра скопом отправить отпрысков в школу. Интересно, до предков правда еще не дошло, что если собрать нас вместе, начинается дурдом, нытье, потасовки – короче, идеальная атмосфера, чтоб паковать чемоданы? Хотя все это классно, потому что никто не видит дальше собственного носа, суетятся, собирают вещи свои, чужие, какие-то вообще левые, а потом опять окажется, что у Лили в сумке старая бита… Короче, на меня всем глубоко положить, поэтому можно сидеть, бездельничать, любоваться, как все вокруг заняты и еще периодически погонять мелких. Мама или тетя, пробегая мимо, конечно, каждый раз орут «Собирай наконец вещи!», но остановиться и всыпать мне у них нет времени, поэтому раза после двадцатого надоест, и они, мама или тетя, соберут мой чемодан сами. Так, между делом, параллельно пихая мантии в неподъемный рюкзак Рози или собирая учебники Альбуса. Потому что я Джеймс Поттер, и получать все, ничего при этом не делая, умел всегда. И сейчас я вольготно разваливаюсь на диване, грызу яблоко, закидываю ноги на этот самый многострадальный стол и ору спотыкающемуся на пороге Альбусу:
- Эй, младшенький, проследи, чтоб ма положила мою метлу! Если ее забудут, чес слово, я отправлю тебя за моей крошкой пешком из Хогвартса!
- Отвали, Джеймс, - пыхтит Альбус. Он тащит огромную стопку учебников, балансирует, придерживая их носом, так что даже не может остановиться и отвесить мне пинка. Наконец вытанцовывает в коридор, скрипит лестницей, и тут – о да! – слышится шум столкновения и оглушительный грохот.
- Малютка Альби! – орет из коридора после ругани и шипения Фред Уизли. – Смотри куда прешь!
- Фред, ты сам на меня налетел! – огрызается в ответ братец. – Я из-за тебя все книжки рассыпал!
- Книжкам не больно, а я расшиб колени! – Уизли театрально шмыгает носом. – Ах, ну как при таких травмах вещи собирать, пойду морально отдохну на кухне.
Фред заходит, стеная и прихрамывая, и видит всего такого морально отдыхающего меня.
- Опа! Джеймс, а ты чем ударился?
- Головой, - приветственно ухмыляюсь. Мы еще не виделись, но всякие там здрасте-как-дела - так тупо и не по-нашему…
- Ну это давно всем известно, а чем ты ударился сейчас?
- Уизли, тебя заело?
- Да нет, просто чтоб расслабляться, нужно придумать отмазку. Я вот ноги отшиб. А у тебя нет отмазки. Давай я тебя ударю?
Говоря это, он пропихивается между столом и диваном, попутно скидывая мои ноги.
- Вот Уизли, скажи, почему нельзя было подойти с другой стороны?
- Потому что меня бесит твоя пижонская поза. Из-за того, что у меня болят ножки и я не могу ее повторить.
Мне лениво. До черта лениво, а то б я ему врезал. Так, вместо приветствия. Но пока я просто закидываю ноги обратно, всем своим видом показывая, что мне на Фреда глубоко пофиг. Он пожимает плечами, тоже берет яблоко и старается чавкать громче меня. Какое-то время за столом царит идиллия, сопровождаемая грохотом, хлопаньем шкафов и бабушкиным кудахтаньем на верхних этажах.
А потом, блин, тоже спотыкаясь о порог, на кухню заходит наша куколка.
Девочек можно разделить на много разных категорий. Элизабет Нотт – в предельно коротких юбках, с густым каре, вызывающе подведенными глазами и слегка прокуренным голосом – шикарная стерва; кузина Викки – трогательная красотка, тоже короткие юбочки, платьица, но все это такое воздушное, трепещущее, и это ее «Ах, мальчики, помогите мне, я вся такая беззащитная…»; наша Рокси – девчонка, сорванец – мешковатые штаны, вечно протертые коленки, метла через плечо; ну и Лили – мелочь шкодливая и непонятная.
Так вот, Рози Уизли для меня всегда была куколкой. У нее море сложных причесок: косичек, корзиночек, все это идеально гладко зачесано, заплетено красивыми атласными ленточками, и каждый, блин, ну локон такой косички, не знаю как это называется, блестит, как у дорогой магазинной куклы. И она всегда одета так аккуратно, на ней нет ни пылинки, а мантия сидит, как с иголочки, и никогда не скособочивается, манжетики чистые, туфельки лакированные, каблучки маленькие, легко цокотящие. Одним словом, куколка – вся такая новая, нарядно-парадная, только сошедшая с конвейера; ценная игрушка, над которой все охают, любуются и сдувают пылинки. И даже обидеть ее как-то неловко. Но я Джеймс Поттер, меня бесят правильные девочки, тем более настолько искусственно-правильные, поэтому с нашей принцессой я не ношусь. А ей, главное, пофиг, и это бесит еще больше, чем ее правильность. Она всегда доброжелательная, терпеливая, сносит все мои выходки, да еще и пытается наставить на путь истинный. Одним словом, приятная родственница. Дура. Сейчас опять начнет нотации читать.
Рози оглядывает кухню, берет стул, ставит его по другую сторону стола, садится, одернув мантию и сложив ручки на коленях, и серьезно смотрит мне в глаза.
- Джеймс, неужели тебе так сложно собрать вещи? Ну это для твоей же выгоды – приятно знать, что где лежит, и что ты ничего не забыл. Ты же опять, когда приедешь, начнешь орать, где упаковка взрывающейся жвачки и полироль для метлы!
- Так ведь прикольнее, когда вещи пришлют с совой и сбросят на голову в большом зале, - фыркает Фред. Он в крошке Рози души не чает.
Я закатываю глаза. Все, не соберу сумку хотя бы ей назло.
- Рози, не кипятись, все действительно нужные вещи я давно рассовал по карманам, - и чтоб это наглядно продемонстрировать и просто побесить нашу чистюлю, картинно сую в карман огрызок яблока. Роуз морщится и пожимает плечами:
- Дурак ты, Джеймс. Создаешь проблемы себе и людям, лишь бы показать, что плевал ты на всех. Чтобы поддержать свой бесценный имидж. Маль-чи-шес-тво, - осуждающе, по слогам произносит она. – Зачем нам дома твой выпендреж?
Устало вздохнув, куколка беззвучно отодвигает стул и легкой походкой уходит, предусмотрительно переступив порог.
- Детка, это не имидж и не выпендреж, это образ жизни! – оскорбленно ору я ей вслед.
- Забей, - Фред успокоительно похлопал меня по плечу и получил тычок в ребра. – Чем отметим первое сентября?
- В смысле выпивки?
- В смысле какой-нибудь выходки. Выпивка и так организуется.
- Собираюсь проехаться в лодке с перваками. Кареты достали.
- Детский сад, - Фред скучающе зевнул. Он вечно отпускает шпильки касательно моего нежного возраста. Ну и огребает за это регулярно. Хотя… по совести сказать, я получаю не реже. Он старше, ну и физически сильнее временами.
- Катись отмечать к своим взрослым друзьям, раз такой умный! Только знаешь, у них иногда кишка тонка на то, что мы с тобой проворачиваем.
- Ути, как мы обиделись! – Фред хохотнул и поднялся с дивана. – Смотри не утопи свою счастливую до щенячьего визга сестру!
- Иди ты! – я тоже встал. Ничегонеделанье начало надоедать. Пойти, что ли, попутаться у всех под ногами…
Уже на выходе из кухни на меня налетела мама.
- Джеймс, я положила тебе учебники в прочных обложках. Не рисуй на полях, не загибай страницы. Почему вообще в твоих книгах к концу года не хватает целых частей?!
- Я просто дерусь ими, мама. Но хорошо, в следующий раз возьму что-нибудь потяжелее.
- Джеймс! – мать всплеснула руками, но тут же понеслась дальше.
- Мам, а ты положила мой полироль для метлы?! – без особой надежды на ответ крикнул я.
- Не положила, а свой я тебе не дам! – злорадно пискнул Альбус, проносясь мимо.
Следом за ним танцевала Лили:
- Я еду в Хогвартс, я еду в Хогвартс! Джеймс, возьмешь меня бродить по коридорам после отбоя?! – и она восторженно повисла у меня на шее.
- Кто еще это услышал? – пробормотал я, отцепляя мелкую. Дом гудел, как улей. И тут, в довершение всего, с лестничной клетки, этажа так с пятого, поднимая столбы пыли, рухнуло нечто. Звуки в доме на какое-то мгновенье затихли. Потом через перила третьего этажа перегнулась взволнованная Гермиона.
- Дети?! С вами все в порядке? Кто упал?!
- Не кто, а что, тетя, - рассмеялся я, разглядев в куче рухнувшего барахла бывший чемодан с книгами. Обои, нижние перила, Альбус и немножечко Лили покрылись далматинистыми пятнами чернил.
- Ма-ам, я споткнулся о Живоглота, - виновато заныл откуда-то сверху Хьюго.
Дурдом! Натуральный дурдом! Я заржал и, перепрыгивая ступени, побежал к себе в комнату. По пути отвесил Хью подзатыльник и обозвал растяпой.
Обычно, гостя у бабушки, живу на шестом этаже сам или с Хьюго, но сейчас, из-за всех кузин-кузенов-родственников-школьников к нам подселили еще и Фреда. Не то чтобы я жаловался. Жаловался скорее Хьюго. На нас.
Возле кровати стоял мой аккуратно собранный чемодан. И, к слову, собирай его я, попихал бы туда все без разбора и порядка. Так что мерси мама, тетя, бабушка и кто там еще… Я шлепнулся на живот и полез под кровать, вытирая слои пыли и зло чихая. Там, под самой стенкой, стояла рваная коробка из-под обуви. Я трепетно, прямо-таки почтительно снял крышку. Внутри валялись обертки от Ужастиков Уизли, светящийся в темноте стеклянный шарик, старый носок, неживой календарик с какой-то маггловской красоткой, обрывки бумаги и еще всякие мелочи. Аккуратно разгреб этот хлам, и рука коснулась мягкой кожаной обложки с тисненой надписью. Я резко и эффектно выдернул из недр коробки книгу (правда, попутно стукнулся затылком). До сих пор не могу смотреть на нее без восторга! Чего нам стоило достать этот… опускаю взгляд и снова любуюсь заглавием… «Справочник элементарной темной магии. Мелкие вредительства, сглазы, атаки, психические воздействия». Я чуть не обнял эту полезнейшую книженцию, вылез из-под кровати и поспешно запихал ее на дно чемодана. Еле достали этим летом! Что ж, изучу на досуге. Наверное, в этот момент у меня на лице играла довольно мерзкая ухмылочка.
В дверь постучали. Я поднялся, пытаясь одновременно отряхнуться от пыли, пригладить волосы пятерней и запихнуть обратно под кровать коробку.
- Джеймс, можно? – на пороге стоял отец. Вид у него был немного измотанный. – Хочу с тобой поговорить.
Я беспечно кивнул. Этот разговор повторялся уже три раза, и мы оба примерно знали, о чем будем говорить и чем это все закончится.
- Знаешь, завтра вы едете в школу…
- Да, пап, я заметил, - лихо запрыгиваю на кровать, от чего мерзко скрепят пружины, трогательно так обнимаю подушку и смотрю на папочку невинными глазами.
- Прекрати паясничать, Джейми. Знаешь, я хотел бы… Мы с мамой хотели бы… И, я думаю, все страдающее от тебя население Хогвартса… Чтобы ты хорошо вел себя в школе.
- Да я просто пай-мальчик, пап, - зеваю-зеваю-зеваю и постепенно клюю носом в подушку. Отец вздыхает.
- Послушай, я совсем не сторонник соблюдения правил. И я согласен, что в школьной жизни, да, должны быть какие-то веселые шутки и розыгрыши. Но некоторые ваши выходки не имеют границ! Зачем вы таскали второкурсника ночью в Запретный лес? Взломали клетку с огненными мантикрабами у Хагрида и чуть не устроили пожар?! И ладно со всем этим, но директор говорила, что в одной драке ты использовал какое-то сомнительное, сильное заклятие. Мальчик потом две недели лежал в больничном крыле. Джеймс, прекращай со своим слизеринским приятелем творить вещи, опасные для окружающих!
- Пап, только моих приятелей трогать не надо, ладно?! – резко вскидываюсь я. – Против дружбы Ала с Малфоем ты что-то не возражаешь, а тот тоже слизеринец! Братцу, значит, все можно, а мне нельзя?!
- Джеймс, дело не в том, слизеринец человек или не слизеринец, - папочка изо всех сил пытается говорить спокойно, и это жутко бесит. Как будто что-то терпеливо втолковывает маленькому ребенку. – Проблема в душевных качествах. Скорпиус Малфой вежливый, в меру спокойный мальчик. Он даже на меня произвел приятное впечатление, а я, хм, честно говоря, предвзято относился к нему и его семье. Твой же Забини, - прости, - самоуверенный, надменный, скользкий тип себе на уме. Мне казалось, мы воспитывали тебя так, чтоб ты не стал заводить дружбы с плохими людьми. И мне очень больно видеть…
- Па! – перебиваю его, вскакиваю на кровати и начинаю прыгать, гремя пружинами, чтоб отец не смог вставить и слова. – Не-смей-трогать-моих-друзей, это-только-мое-дело, с-кем-дружить-и-кого-выбирать, - запыхиваюсь, останавливаюсь и грохаюсь обратно. – Ты совершенно не знаешь Стюарта, он самый верный друг, никогда не подставит и не сдаст, и с ним можно делать действительно все что хочешь! Он не будет по-телячьи хлопать глазами и бормотать «Ой, это так опасно, так неправильно!». Он меня действительно понимает, блин! Вместе мы можем все!
Дерьмо. Кажется, меня занесло. Папа стремительно хмурнеет, а в глазах у него читается «Так я и думал». Но меня действительно выводит, когда он начинает кидаться на Стю. Когда он строит из себя всего такого правильного, а сам только и делал, что искал приключений и правила нарушал. И швырялся сомнительными заклятиями тоже, да-да, я много чего знаю.
- Вот об этом я и говорю, - отец принимает свой Самый Строгий Вид. – Джеймс, он плохо на тебя влияет.
Я тихо закипаю. Но пока молчу, только смотрю обозленно.
- Никто не может делать все, Джейми. Существуют общественные нормы и ограничения. В юности меня… м-м… вынуждали обстоятельства поступать против правил. Но знаешь, сейчас я осознаю, что большинство школьных правил придуманы для ваших же безопасности и благополучия. У вас сейчас спокойная, мирная жизнь, и я не понимаю этого стремления ходить на головах…
- Да, и невыносимо скучная, блин! – ору я с внезапно прорезавшейся горечью. – У тебя на четвертом курсе был Турнир Трех Волшебников, а мне слушать книжный бред в классе, да?!
Отец вспыхивает.
- Джеймс, это не игра и не веселье! Там люди умирали! А ты сказал это так… как будто мне завидуешь! – он подходит, порывисто хватает меня за плечи и заглядывает в глаза. – Джейми, не дури, я понимаю, тебе сейчас хочется всем противоречить. Но ты ведь не серьезно это, а? Ты должен понимать, я никому не пожелал бы такой жизни. Благодари судьбу, что самые крупные неприятности, какие у тебя бывают – мантикраба, поджегшая класс.
А я отвожу глаза и не хочу никого благодарить. Потому что я ему действительно завидую. Потому что я люблю смертельный азарт и стук крови в ушах, и приятный холодок опасностей. Потому что я все бы на свете отдал, чтобы жить во времена его юности. Потому что, о, дерьмо, какая бы жизнь была, если б я был Гарри Поттером! Ну какого, какого черта все эти крышесносные приключения свалились на моего мечтающего о спокойной жизни папочку?! И почему мне, которого тошнит от повседневности, со всех сторон лыбится эта самая спокойная жизнь? Я сыт по горло тем, что все хорошо, спокойно и пресно!
Отец со вздохом лохматит мне волосы.
- Ну, будет, будет, Джейми. Пожалуйста, я уже не прошу, чтобы ты хорошо себя вел. Но по крайней мере, прежде чем что-то выкинуть, думай головой! Угу?
- Угу, - обиженно и сердито мычу я. – Спокойной ночи, пап, - и, показывая, что разговор окончен, ложусь прямо в ботинках и с головой укутываюсь в одеяло.
Отец еще некоторое время стоит, потом бесшумно разворачивается и направляется к двери.
- Выключи свет, я буду спать! – невнятно мычу из-под одеяла.
- Еще рано. А ужин?
- Не хочу!
- По-моему, кто-то просто отлынивает от домашних хлопот, - я затылком чувствую, как он осуждающе качает головой. – Спокойной ночи, Джейми. – Щелчок выключателя, и комната погружается в темноту.
Я еще некоторое время ворочаюсь. В одежде жарко и неудобно, время раннее и сна ни в одном глазу. Ни черта не стану переодеваться. Всем назло!
Лежу и бессмысленно пялюсь в потолок. Завтра в Хогвартс. Там половина учеников обожает Джеймса Поттера до визга, а другая половина так же рьяно ненавидит. Там мое все! Там меня на руках носить готовы. Ничего, у меня еще будет веселая жизнь. Я сам ее себе и всем устрою, чего бы это не стоило!
Глава 2Звонит будильник. Оглушительно, как будто колокола бьют в мозгах. Причем все ближе, ближе и противнее. А, это Фред, наверное, трясет мерзкой железкой у меня над ухом. Вытаскиваю из-под головы подушку и наугад швыряю в обидчика.
- Молодец, Джейми! – смеется тот. – Может еще и ботинком в меня запустишь? Давай, стаскивай его с ноги!
Продираю глаза и с трудом усаживаюсь в кровати. Тело ломит, как после сильного похмелья. Шея, натертая воротничком рубашки, затекла и ворочается с трудом. Какого черта я не переоделся вчера в пижаму? Напротив стоит и мерзко усмехается Фред.
- Вставай, малыш, пора в первый класс! Все остальные уже внизу, завтракают.
- Уизли, ты перепутал меня с Лили. Кстати, я специально проспал, чтобы не слушать лишний раз ее восторги, - потерянно мямлю я. Вечно спросонья недопонимаю, какое время суток и что в жизни твориться.
- Интересно, она наконец успокоится, когда ее пару раз испугает Пивз или придется драить котлы на отработках? – продолжаю ворчать, спускаясь по лестнице, отряхиваюсь, одергиваюсь, пытаюсь расчесаться руками и вообще привести себя в божеский вид.
- Джейми! – одновременно охают мама и бабушка, когда я наконец появляюсь на кухне. Все семейство действительно довольно бодро уже заканчивает завтрак. Только Альбус клюет носом, а Лили сияет, как начищенный галеон. Я вяло улыбаюсь и машу всем рукой.
- Ма, не буду завтракать, заверни мне сэндвич.
- Джеймс, - мать смотрит на меня с укором. – Ты вчера тоже не ел, как можно! И вообще, что за вид? Ты так в школу собрался?
Она недовольно одергивает мою мятую рубашку и пытается пригладить торчащие волосы.
- Мам, нет, в школу я собрался в форме, которую одену дорогой, если не забуду, - терпеливо втолковываю я.
Мама вздыхает, машет палочкой, и рубашка кое-как разглаживается. Потом матушка достает из кармана передника гребешок (такое, блин, чувство, что она его там таскает специально, чтоб по утрам расчесывать меня) и начинает прилизывать мне волосы. И при этом бормочет, бормочет, бормочет какие-то нотации.
- Мам, если он будет еще и завтракать, мы опоздаем! – беспокойно ерзает Лили.
- Расслабься, мелкая, тебе все равно слабо пройти сквозь барьер, - показываю ей язык.
Стоящий рядом Фред презрительно кривится и опять цедит сквозь зубы свое «Детский сад». Я высокомерно затыкаюсь.
Короче, сборы, суета, кто-то что-то теряет, мне все-таки впихивают в руки сэндвич, отец треплет по волосам и примирительно смотрит в глаза, а я тихо радуюсь, что матушкино расчесывание пропало даром. Наконец, мы всей огромной гурьбой: родители, дядюшки, тетушки, мелкотня, затесавшийся за компанию Тэд, коты и Розина карманная собачка вываливаемся на улицу и расфасовываемся по семейным машинам. У всех нас есть автомобили, чтоб типа косить под магглов, и, хоть вслух об этом никто не говорит, у каждой из этих машин найдется какая-нибудь магическая фишка. У нашей салон сверхвместительный, машина Флер и Чарли без динамиков играет какие-то французские песенки, а у дяди Джорджа авто вообще может ездить на… автопилоте, что ли? За руль он, в общем, не держится.
Так вот, трамбуемся по салонам, я попутно оттаптываю ноги Роуз, просто чтобы посмотреть, как на ее лакированных туфельках останутся грязные следы. Она сдавленно охает, но не зло или обиженно, а просто от неожиданной боли, а потом еще и смотрит снисходительно, мол, Джейми, какой же ты слон. И на туфлях, вот зараза, не остается ни пятнышка – наверное, какие-то грязеотталкивающие чары.
Ну, едем – душно, тесно и неинтересно. Почему-то именно у меня над ухом пищит Лили, и руки чешутся применить к сестрице Силенцио. Ничего, голову разобью, а все равно доосвою в этом году невербальные чары. Тогда посмотрим. У нас в доме колдовать можно, потому что он вечно набит магами разной степени совершеннолетия. Главное, не попадаться. Но сейчас, в переполненной машине, остается только терпеть, мысленно материться и мечтать о невербалке.
И вот наконец вокзал Кингс-Кросс, и мы как всегда опаздываем. У меня такое чувство, что мы будем опаздывать, даже если соберемся за несколько часов наперед. Хотя, наше семейство не способно собраться вовремя в принципе.
Судорожно пихаем чемоданы и клетки на тележки и, набирая скорость, мчимся к барьеру. Я тараню тележку Альбуса, подрезаю Фреда, вырываюсь вперед и первый пересекаю переход. Ну и потом, когда из стены выныривают другие, еще некоторое время паясничаю, что ежегодный забег на платформе снова выиграл Джеймс Поттер.
Паровоз уже вовсю свистит, родители суетятся, ученики чуть не вываливаются из вагонов, исполняя положенный ритуал: высунуться как можно сильнее и махать-махать-махать. Лили, все это время исходившая восторгами, теперь почему-то замялась и робко смотрит на папу. Ну конечно, раскисла. Никогда не расставалась надолго с родителями. Как бы еще не разревелась. Не хочу смотреть на эти сопли, поэтому машу всем родственникам и никому определенно, уворачиваюсь от матушкиных объятий, но чмокаю в щеку Вкторию. Кажется, вслед мне что-то возмущенно рявкает Тэд.
Но, стоит только влезть в вагон, все становится по барабану, и я с возрастающим нетерпением пробегаю вагоны и гремлю дверьми купе, ища одну знакомую рожу. Наконец за очередной дверью звучит нагло-презрительное: «Поттер!». Изо всех сил пытаюсь сдержать рвущуюся на губы улыбку и сохранить лицо кирпичом. Но все-таки ухмыляюсь краем рта и шумно заваливаюсь в купе. Он брезгливо так морщится. Стюарт Забини. Пижонистый смазливенький мулатик с выражением лица «а имел я весь мир». Мой, мать его, лучший друг.
- Опять опаздываешь, Поттер? Что у вас за средство передвижения со скоростью улитки?
Вместо приветствия швыряю в него самый легкий из своих рюкзаков. Гад уворачивается, а потом жалостливо смотрит, как я пытаюсь втащить уже гораздо больший чемодан и воюю с дверью.
- Поттер, тебе известно такое явление, как Расширяющее Заклятье? У меня все вещи в небольшом дипломате. Тяжеловато, конечно, но не целуюсь с каждой дверью. Знаешь, если самому слабо, похожие всевмещающие саквояжи продаются в некоторых элитных магических магазинах. Но ты по таким не ходишь…
Мощным рывком втаскиваю наконец чемодан и роняю ему на ногу. Стю завывает, теряет свою невозмутимость, начинает прыгать по тесному купе ну и снова спотыкается о мой чемодан.
- Ну скажи наконец что-нибудь! – возмущается он и отвешивает мне в ухо хорошую затрещину. – Тебя что, дома закодировали от общения с «этим подлецом Забини»?
Ржу и крепко его обнимаю. Потом ставлю подножку и веско так усаживаю на мой чемодан.
- А я не кодирующийся. Зараза, Забини, ну и рад же я тебя видеть! – прищуриваюсь и разглядываю его с головы до ног. – А ты мерзко выглядишь. Вымахал, как каланча. Нет, братец, вряд ли на тебя в этом году будут смотреть девчонки. Опять придется дружить с теми маггловскими журналами. Фи, куда катится потомок благородного рода!
- Отвали, Поттер, пока я не начал костерить твою лохматую внешность, - он тоже лыбится. Как два идиота, честное слово! И я залажу на купейный столик, а он продолжает сидеть на моем чемодане, и мы болтаем, болтаем, болтаем, и выпадаем, короче, из реальности на ближайшее время.
Так вот, па конечно прав, и Стю – редкостная мразь, сволочь и мерзавец. Одним словом, типичный слизеринец. Фокус в том, что я его за это и люблю. Да, я, блин, люблю людей, которым на все плевать, которые умеют и хотят быть королями мира, которые… которые могут, в конце концов, со мной потягаться! Нет, то есть да, я, конечно, хочу быть самым-самым, но в то же время, я не назову другом человека, который мне уступает. Такой вот, если хотите, парадокс. И за что я уважаю слизеринцев, так это за их гибкость, нечеткость так стесняющих людей моральных норм, умение, извиняюсь, без мыла в задницу ввертеться, собственную бабушку продать и попутно всех тихо поиметь. Потому что это тоже методы, а я в таких методах не всегда силен, и это жутко бесит, но заставляет, блин, уважать и считаться. И со Стюартом, как я уже говорил, мы можем творить все, именно потому что он мерзавец, и чхать ему на весь мир с Астрономической башни. Ну и мне, конечно, тоже.
Где-то после часа милого трепа нас начали доставать. Сперва приперся Фред с Энди Томасом, обозвал малявками, но позвал тырить вечером огневиски из Хогсмита через один узкому кругу известный ход. Потом ввалилась толпа знакомых слизеринцев, еще чуток позже, с клоунскими криками «Джейми, бедняжка, эти змеи тебя не обидели?!» присоединилась тройка гриффиндорских приятелей. И, наконец, когда все уже сидели друг у друга на головах, а я бурно что-то рассказывал, к нам, аккуратно придерживая двумя пальчиками дверь, заглянула Роуз Уизли.
- Джеймс, - она строго свела бровки на переносице, - тетя просила посмотреть, чтобы ты по-человечески переоделся в форму и не забыл съесть свой завтрак.
В купе заржали. Кто-нибудь другой, если б его так опустили в компании, тихо стушевался и молчал в тряпочку. А мне – срать. Я залажу на столик уже с ногами, обнимаю колени и задумчиво пялюсь на кузину.
- Форма? А мне ее в чемодан не положили. Блин, я же весь вечер бегал, просто умолял разрешить самому собрать сумки. Не дали, изверги! Теперь опять половина вещей дома осталась. А вместо формы, спорим, Рози, какую-нибудь из твоих мантий всунули. Хочешь зайти посмотреть?
Она мило так морщится и топчется у порога.
- Джеймс, не валяй дурака! Меня действительно попросили. Я даже не знаю, шутишь ты сейчас или правда потерял где-то форму. За тобой же если не проследить, ты и голову потеряешь!
Все снова ржут, но уже добродушно.
- Роз, от тебя голову потерять не проблема, - оценивающе разглядывая ее, одобрительно тянет Забини. – Вот только если б ты время от времени отрывалась от учебников и обращала внимание на нас, простых смертных… цены б тебе не было!
- Да ладно, - вклинивается слизеринец Ричард Берк, - она же кроме книжек обращает внимание на нашего, - он приглаживает воображаемую челку, - роскошного блондина Скорпи Малфоя!
Опять веселый смех, а у меня лицо деревенеет, еле вымучиваю косоватую ухмылку. И чего в моей семье этому мелкому крысенышу такой почет? Один с ним носится, вторая…
Рози стремительно краснеет, прямо до слез, и, пробормотав: «Мы с ним просто дружим, придурки!», выпархивает из купе, беззвучно притворив дверь. Даже хлопнуть ею в сердцах не может, кукла тряпичная!
Все, у меня упало настроение. Надо срочно что-нибудь выкинуть, чтобы растормошиться. Быстрее бы Хогвартс. Кажется, проветрить мне мозги поможет разве что действительно купание в холодной озерной воде.
И когда паровоз прибывает на станцию, все шумной толпой высыпают из вагонов, а перваки потерянно топчутся с широко раскрытыми глазами, я быстро впихиваю свою поклажу Забини, а тот тут же демонстративно все это роняет. Но на самом деле гад просто выпендривается, довезет он мои несчастные чемоданы. Так вот, я тихонечко, пригнувшись, проскакиваю мимо Хагрида, который еще долго будет собирать всех мямлящих, спотыкающихся и теряющихся первокурсников. И так, гуськом-гуськом, добегаю до покачивающихся на воде лодок. Ну и тесные же они! Раньше вроде были побольше. Сажусь, скукоживаюсь и жду. Типа я самый первый и шустрый малявка. Собственно, попасть-то в лодку ни разу не проблема. Вопрос, что будет потом, когда меня обнаружат. Вернее, я сам обнаружу себя. В этом-то все веселье.
Приближаются. Слышно их за километр – кто-то ноет, кто-то шаркает, кто-то путается с непривычки в длинной мантии. В мою лодку запрыгивает пацанчик, с любопытством вертится, выглядывает за борт, потом наконец смотрит на меня, улавливает, что на первака я как-то не выгляжу, и глаза у него изумленно округляются. Я успокаивающе подмигиваю:
- Забей. В каретах места не хватило, - и делаю жалостливое лицо.
В ответ он улыбается, робко так, но с плохо скрытым хулиганистым интересом. Наш вырастет человек!
После нудных рассаживаний, девчачьих охов, дележа мест и даже легкой потасовки наконец отплываем. Причем наша лодка притормаживает, как будто чем-то перегружена. Я терпеливо жду, пока удалимся от берега настолько, чтоб рассерженный Хагрид не смог дошвырнуть меня обратно. Потом высматриваю в одной из лодок сестрицу, делаю руки рупором и громко ору:
- Лили, деточка, солнышко! Мамочка послала меня посмотреть, чтоб наша кроха не утонула в озере! Я тут, я рядом, если вывалишься за борт – кричи!
Та смотрит на меня офигевше, глупо так распахнув рот, и даже забывает обидеться от удивления. В лодках вокруг поднимается ропот, возня и смешки. Малявки перегибаются через борта и изо всех сил тянут шеи, чтоб увидеть великолепного меня. А потом раздается громогласный рев:
- Джеймс Поттер! – Хагрид погоняет свою лодчонку и направляется к нам с самыми грозными намерениями. В смысле, поорать поближе, наверное. – Ты-то чего тут! Они ж сейчас в воду посыплются, чтоб посмотреть на тебя, остолопа! Ни стыда ни совести, как же уже надоели эти твои… фокусы!
Я приветливо лыблюсь и собираюсь вежливо раскланяться со старым добрым Хагридом, но тут его лодка чиркает о нашу, меня хватают за шиворот крепкой рукой и легко так швыряют за борт. Топором плюхаюсь в воду, ошалело барахтаюсь. Я не то чтобы испугался или растерялся, я просто в шоке. И кто? Хагрид!
- Хагрид, ты чего, обалдел?! – срочно изображаю утопающего. – Помогите! Это же самоуправство! Я беззащитный ученик! Я, в конце концов, тону!
- Ты искупайся, искупайся, Поттер, - чертов Хагрид не ведется и вообще глядит сердито. – Может, мозгов понаберешься. Эк удумал, малышей мне пугать! Теперь попотей, залезь обратно.
Я отфыркиваюсь, стаскиваю с ног ботинки, швыряю их в ближайшую лодку, набираю нужный темп и плыву среди светящихся суденышек. Хагрид явно ждет, что я полезу на борт, а я спокойно себе плыву и даже насвистываю. Наконец, Хагрид всерьез забеспокоился:
- Джеймс, залазь в лодку, побаловал и хватит!
- Что-что? - спокойно смотрю на него. - Нет, профессор, вы что, я так люблю водные процедуры!
Наш животновед вначале оглядывается, не понимая, кого я назвал профессором, потом снова начинает ерзать и сердится.
- Джеймс, дурная твоя башка, сейчас вон под какую-нибудь лодку попадешь, ударишься, утопнешь! Быстро вылазь!
- Джеймс, ты же простудишься, я все маме расскажу! – вставляет свои пять кнатов Лили. Ей вроде и весело, и удивительно, и беспокойно за растяпу-меня.
Машу головой, соплю, фыркаю, слегка задыхаюсь и вообще делаю уставший, но гордый и независимый вид. Чтоб Хагрид проникся и не швырял больше чуть что за борт. Он уже и сам не рад - пытается подрулить ко мне свою лодку.
- Ай-ай-яй! Хагрид, ты ж сейчас сам меня и задавишь! Смотри куда плывешь!
Но с лодкой вплавь не потягаешься, и великан в конце концов меня вылавливает опять-таки за шиворот. Поднимает, а я весь такой мокрый, тяжелый, и вода льется прямо ручьями, в лодку и на него. Хагрид и злится, и суетится, растирает меня, укутывает в свое пальто, достает из бездонного кармана флягу с чем-то обжигающе крепким и заставляет глотнуть. А вот за это спасибо! Я ненавязчиво так забираю у него флягу, показательно кашляю, шмыгаю носом и прихлебываю еще. Перваки притихли и с немым восторгом все наблюдают.
Короче, в Большом зале я появляюсь во всем блеске славы, оставляя назло Филчу грязные мокрые следы. Высушиться магией – раз плюнуть, но кто я такой, чтоб уничтожать свидетельства своих подвигов. Забини показывает мне большой палец, Фред смотрит презрительно-одобрительно, убей не знаю, как это лучше объяснить, но так и смотрит. Рози переживает, Лили тоже переживает, но больше о своем – у нее коленки дрожат перед распределением. Директор манит Хагрида пальцем и что-то шепотом расспрашивает, бросая на меня озабоченные взгляды. Наверное, на нее произвел впечатление мой неописуемый вид. Послушав неуверенное бормотание лесничего, Макгонагалл даже решает выкроить время перед церемонией для скромной персоны Джеймса Поттера. В смысле, грозно сдвигает брови и стремительно направляется ко мне.
- Мистер Поттер, вы что, решили повторно пополнить ряды первокурсников? – она вроде и возмущена, и в то же время смотрит на меня, мокрого и в ее представлении исстрадавшегося, с беспокойством. – Нет, идея конечно здравая, если учесть, сколько уроков на первом курсе вы прогуляли, сорвали и проспали на задней парте. Вам это устроить, Поттер? Я действительно могу в воспитательных целях отправить вас на несколько дней учиться вместе с сестрой на потеху всем вашим поклонникам. Да-да, те самые первые дни, когда многие преподаватели проводят с новичками вступительные беседы о правилах поведения и безопасности на уроке. Вам будет полезно, Поттер, - звучит угрожающе, но я не впечатляюсь и независимо стучу зубами. Макгонагалл в очередной раз понимает, что читать мне нотации так же бесполезно, как прививать Хагриду любовь к клобкопухам, и немного смягчается. – Ладно, мистер Поттер, Хагрид поступил с вами весьма… хм… сурово, это будет достаточным наказанием, - она достает палочку, очень качественно меня сушит и при этом, - вот же засада! – все-таки приводит в порядок волосы. – Идите, Поттер, не пропустите распределение сестры.
Когда она отправляется на трибуну, я не могу сдержать довольной ухмылки. Назвать наказанием такое веселье! Все-таки старушка меня любит. И многое прощает. Потому что я сын Гарри Поттера, временами так трогательно напоминаю деда, да и вообще со всех сторон позитивный и обаятельный молодой человек. Удивляюсь, как еще директор сдерживает слезы ностальгии после каждой моей новой выходки. Ладно, если серьезно, обычно она кипит праведным негодованием, но почему бы не помечтать.
Праздничный ужин прошел, в общем-то, довольно скучно и однообразно. Лили, спотыкаясь и счастливо моргая, предсказуемо отправилась за стол Гриффиндора. Макгонагалл толкнула речь, тоже предсказуемую и безынтересную: «Приветствуем первокурсников – соблюдайте правила – ознакомьтесь у завхоза – добро пожаловать всем старожилам – квиддич начнется тогда-то, факультативы тогда-то – всех поздравляем» и тому подобную муть.
А вот после ужина начинается благодатная школьная суета – все толпятся и создают заторы на лестницах, шумно здороваются, болтают о лете, обсуждают мое купание, хлопают по спине, получают тумаки в ответ, бурно радуются встрече. И я верчусь в этом всем, как рыба в воде, тоже раздаю и получаю тычки и затрещины, и небрежно всем отвечаю, что вода нет, не холодная, и нет, я не впал в младенчество, сам козел, просто кареты слишком трясет на ухабах. Потом мы дружной гурьбой идем в башню, сплавляем перваков смотреть их комнаты, а сами соображаем насчет вечеринки. И я, Фред и Энди отправляемся в Хогсмит за выпивкой, предварительно долго ждем в условленном месте Забини и Макмиллана, чуть не деремся с этими копушами, но наконец вваливаемся в тайный ход за каменной горбуньей.
В Хогсмите все прошло относительно тихо, не считая того, что нас облаяли местные собаки, чуть не поймал хозяин «Сладкого королевства», а Дамблдор вообще выгнал вон из «Бошки борова», пригрозив рассказать родителям, если мы снова будем шляться за спиртным. Хорошо, что у Фреда есть связи с мелким поварешкой в «Трех метлах», и потому мы возвращаемся, победно обнимая бутылки.
Дальше было буйно и весело. Разве что козел Забини отказался заглянуть к нам на огонек, высокомерно заявив, что у него есть свой факультет, где тоже умеют праздновать. Ну и пошел он! Я назло отрывался на полную катушку, здорово дурил, даже чуть не столкнул в камин случайно затесавшегося почему-то в гостиной первокурсника. После этого правда решил поостыть и просто сидел в кресле, самодовольно так разглядывая веселящийся народ и прихлебывая пиво. Короче, конец вечера растаял в приятном тумане, а потом я просто тяжело отрубился, и даже не факт, что у себя в комнате. Ладно, утром соображу. Все утром.
Глава 3Проснулся в кресле у камина со зверской головной болью и понял, что тащиться на уроки выше моих сил. К счастью, в Ужастиках Уизли есть замечательное средство, имитирующее простуду. Обычно на это давно никто не ведется, как на рвоту и прочие фокусы, но у меня же повод! Из холодного купания логически вытекают жар и кашель. Поэтому тащусь в Больничное крыло и хриплю про то, как дерьмово себя чувствую. Помфри поит мерзкой микстурой, но от занятий освобождает и отправляет отлежаться. И я, как примерный мальчик, даже собираюсь последовать ее совету. Буду ангельски кротко лежать в постельке и читать книжечку. Очень, к слову сказать, занимательную книжечку.
Удобно устраиваюсь на кровати с литром сока, компрессом на голову и в предвкушении открываю, наконец, тот самый «Темномагический справочник». Писал его определенно человек с чувством юмора. Издание современное. Насколько я понял со слов Стюарта, с легкой руки и крепких связей которого мы и заказали эту брошюрку, ничего сверхсложного и шибко опасного там не представлено, поэтому выпускают ее в Европе какие-то умники типа Уизлей, только размах пакостничества у них похлеще. Так вот, вначале идет шутовское вступление, где предупреждается об офигительной полезности данного опуса, а также о возможности побочных эффектов, лишения последних мозгов и конечностей, если читатель окажется совсем косоруким товарищем. Ну и оптимистическое напутствие, типа, коль не ссышь, приятель, – читай, и тьма тебе в помощь.
Бегло все это пролистываю. Есть полнейшая хрень вроде мощных приворотов, от рецепта которых изошла бы слюной любая девчонка; есть приятные мелочи типа «притягивание неприятностей» (хех, это мы и без заклятий умеем), «природные катаклизмы ограниченных масштабов», «вселение в предметы духов хаоса и бедлама», унизительные и смешные для окружающих способы досадить врагу. Целый блок посвящен ментальной болевой магии – в смысле, когда жертва не испытывает боли, но магия любит ей мозги, и она думает, что испытывает. А в виде бонуса потряснейший раздел – «Магические грибы и травы и как их курить».
В тихом восторге от книжечки я решил попрактиковаться насчет того самого «вселения духов хаоса». Моя парадная мантия вначале приподнялась из чемодана, обрела форму человеческого тела, поклонилась, покружилась в вальсе и внезапно дала мне пинка. Причем ощутимого пинка, не ожидал от пронафталиненной тряпки такой прыти. Я возмущенно заорал, а потом следовала уморнейшая сцена: я кругами носился по комнате от мантии, попутно листая книгу в поисках контрзаклятия. Наконец надоело, страницы мельтешели в глазах, я забил и просто врезал этой самой книжкой по взбесившейся шмотке. Из нее облачком взвилась пыль, но одежке было глубоко чхать на мои потуги. Она еще немного угрожающе помахала рукавами, а потом выплыла из спальни в гостиную Гриффиндора. Через несколько мгновений снизу раздался оглушительный грохот. Я страдальчески застонал и рванул следом.
Мантия летала по комнате и наводила художественный беспорядок. Перевернула стопку учебников, залила чернилами забытое кем-то сочинение, повернулась к тлеющему камину, закружилась - взвился легкий вихрь, обрушился в камин, и там заиграло резвое пламя. Мантия поднесла к огню свои широкие рукава, они моментально вспыхнули с тихим шипением. Заклятая тряпка подвальсировала к шторам и нежно так провела по тяжелому бархату горящим манжетом. Я заорал. Становилось резко не смешно.
Подскочил в один прыжок к месту происшествия, провопил «Агуаменти максима» и щедро полил танцующий предмет гардероба, гардины и весь окружающий интерьер. Огонь погас, мантия стала похожа на отжатую половую тряпку, укоризненно махнула на меня рукавом, окатила фонтаном брызг и величественно уплыла через портретную дверь. Я постоял пару минут в полном ступоре, оклемался и тоже вылетел в коридор, ожидая увидеть пыль разрушений. Но снаружи было тихо и мирно, Полная Дама посапывала на холсте, и не наблюдалось никаких признаков моей взбесившейся одежды.
***
- Значит, - фыркал, еле сдерживая смех и давясь супом, Забини на большой перемене, - ты, Поттер, оказался в числе тех самых неудачников, которых авторы умоляют беречь конечности и вообще держаться от их книги подальше?
- Отвали, - я сосредоточенно крошил хлеб в стакан с молоком. – У меня сбежала отличная парадная мантия. Жизнь кончена. Сейчас утоплюсь в твоем супе.
- Помню я эту мантию. Жуткая безвкусица. Хорошо что сбежала, а то б я покромсал ее когда-нибудь на мелкие кусочки. Поттер, меня бесят люди, не умеющие одеваться. Скажи честно, ты это знаешь и поступаешь мне назло?
- Забини, а я ненавижу пацанов, которые час крутятся перед зеркалом и по два раза в день меняют шмотки. Ты тоже просто действуешь мне на нервы?
- Вали из-за нашего стола и кончай жрать слизеринские харчи! – он реально злится. Я считаю, что со всеми этими тряпками Стю ведет себя как последняя девчонка, он естественно так не думает, и этот вопрос мы уже не раз проясняли кулаками. Игнорирую его вопли и отрезаю себе еще пирога.
- Ладно, - Стюарт продолжает хмуриться. – В следующий раз будем экспериментировать вместе, а то вдруг ты голову себе отколдуешь. И вообще, лучше пробовать на ком-нибудь, кого не жалко. И магию посерьезнее. А то бегающие вещи – что за хрень, мы такое и на Заклинаниях умели.
- Ну да, только там вещи не пытались тебя прибить.
- Да, кстати, о тех, кого не жалко, - я напрягаюсь и с легкой злостью киваю на дверь. В Большой зал со своей неизменной свитой входит слизеринский пятикурсник Уильям Райт. Про этого типа можно сказать многое, и почти все непечатное. То, что выкидываем мы, и что так бесит моего папочку, по сравнению с Билловыми делишками – детский лепет. Райт совершенно точно использует темную, очень темную магию. Со всеми, кто имел несчастье ему насолить, происходят страшные и необъяснимые вещи. Он постоянно таскается со своей шайкой в запрещенных местах (в таких запрещенных местах мы зачастую и сталкиваемся), тырит редкие ингредиенты в теплицах, кабинетах, у Хагрида, успешно занимается спекуляцией в школе, всегда в курсе всего, умеет достать и надавить. И, главное, перед преподавателями он всегда такой беленький и чистенький, те, кто про него что-то знает, предпочитают молчать, поэтому Райт только среди особо осведомленных окружен волной странных слухов. Ну а кроме он одаренный маг, ничего не скажешь, и наделен просто нереальным умением убеждать. Черт, ему вот когда в глаза смотришь, круто не по себе становится, просто все мысли из головы вылетают, такой у человека требовательный, давящий взгляд. С ним даже поспорить в разговоре никто на равных не может, сразу тушуются, мямлят. И самое странное при этом то, что Билли Райт – грязнокровка. Мне-то всегда на такой факт было срать, человека уважаешь за его дела и качества; и если кто-то в чем-то хорош, или умеет иметь весь мир и жить только по своим правилам, я подам ему руку, пусть он ведет свой род хоть от макак. Точно так же как чистокровность даже в десятом колене не заставит меня уважать нытика, слабака и труса. Так вот, но многие-то маги сильно напрягаются по этому поводу, и добиться чего-нибудь в жизни грязнокровке дорогого стоит. И при этом Райт умудряется быть реальным лидером, компания его прихлебателей готова за ним в огонь и воду, взрослые опытные маги уважают такого пацана и часто ведутся на его манипуляции. Не переношу этого скользкого типа на дух, постоянно с ним цапаюсь – вот этот вот мой непоборимый инстинкт, когда вижу, как все танцуют перед Райтом на задних лапках, назло, из чувства противоречия хочется огрызаться. И еще, хоть я не люблю вспоминать этот факт, Уильям Райт единственный, кто побил меня на магической дуэли.
- А, да, - Стю тоже смотрит в его сторону. – Джеймс, не трогал бы ты Райта. Я это серьезно.
- Да ты никак ссышь? – обычно за такое я огребаю по голове, но сейчас Забини пропускает реплику мимо ушей и продолжает все с тем же погребальным выражением лица:
- Просто понимаешь, ты все это неправильно воспринимаешь… он не просто типа пацан, который бесит тебя тем, что может обойти в школьных выходках и задатками лидера. Это… в общем, там совсем другой уровень. И лучше, Джейми, не нарывайся. Поверь, я много чего наблюдаю в своей гостиной.
- Здорово. Молодец, Забини. Значит, мы способны только на школьные выходки. А Райт крут и вообще выше крыши. Ты действительно о нас такого мнения?
- Я не трус, я – осторожный, - Стю все еще сидит с выражением лица «у-меня-запор» и снова не реагирует на мои подначки. Ненавижу. Это значит, что все действительно дерьмо, вернее, то, что он себе навыдумывал, полное дерьмо. Я начинаю злиться. Даже не только злиться – меня это задевает не просто за живое, а где-то глубже.
- Ты считаешь, я не способен тягаться с Билли Райтом? - взбешенно прищуриваюсь. – Считаешь, я не могу быть круче Райта? Мы не можем быть круче Райта?
Он долго и пристально созерцает меня с ног до головы оценивающим взглядом. И после паузы нехотя цедит:
- Не можешь, Джейми. Ты далеко не такая дрянь.
***
Не-на-ви-жу. Всех ненавижу. Лечу по коридору со зверским выражением лица и чуть не сбиваю Помфри, которая наглядно наблюдает мой далеко не болезненный вид. Доктор что-то охает вслед, но я только прибавляю шагу. Все бесит. Все! На самом деле я впервые вижу, чтоб мой лучший друг, редкостная пофигистичная циничная зараза, кого-нибудь боялся. И это нереально напрягает. Потому что до чертиков неправильно и непривычно. Если херова Райта опасается Стю, то неужели дойдет до того, что и я начну осторожничать? А я не могу, не могу бояться. Если испугаюсь кого-нибудь, то просто перестану быть Джеймсом Поттером, не знаю, как это понятнее выразить или объяснить. Я согласен на все: нажить кучу неприятностей и врагов, вляпаться по самую макушку, набраться и перетерпеть самых крупных проблем – только не быть трусом. Зря Забини завел этот разговор, теперь я просто должен обскакать Райта. Хотя бы потому, что меня считает слабаком один из немногих людей, мнение которых для меня что-то значит. И еще изо всех сил пытаюсь разозлиться за Стюарта, запрезирать его за эти опаски, но не могу! Он мне, блин, нужен. Нужен сегодня вечером, чтоб освоить парочку дуэльных заклятий из глюченной книжки, нужен вообще! Прибегаю, как ошпаренный, в гостиную, спотыкаюсь о ловко подставленную мне Фредом подножку, не реагирую и кидаюсь в спальни. Там зло швыряю о стену портфель, залажу с головой под одеяло и тихо психую.
- Э-эй! – минут через пятнадцать открывается дверь, пара шагов, и меня бесцеремонно сдергивают с кровати. – Поттер, ты что, и правда заболел?
Голос Фреда. Я так и сполз с одеялом на голове, и раскутываться не имею ни малейшего желания. Лягаюсь ногами. У входа раздается хихиканье, и кто-то еще легко подскакивает к кровати.
- У него ярко выражаются проблемы переходного возраста. Фред, чего мы носимся с этим малявкой? – Роксана шутливо пихает меня ногой в бок. – «А-а-а, меня никто не понимает, пойду побьюсь головой об стенку, я весь такой сложный и многогранный!» Что случилось, Джеймс? – она присаживается рядом на пол, опирается об меня продолжает заумным голосом. - Какая-нибудь девушка сказала, что предпочитает мальчиков постарше? Ты вдруг стал ненавидеть свое отражение в зеркале? Друзья в кои веки не послушались твоего бесценного мнения?
- Уизли, я не страдаю вашими девчачьими заморочками! – взбешенно сдергиваю с себя одеяло и набрасываю ей на голову, чтоб заткнуть. – Гребанная школа, ни секунды нельзя побыть одному!
- Если тебя сейчас оставить одного, ты загрызешь себя в приступе самокопания. Не, Джейми, это реально возраст. Знаем, проходили, - авторитетно заявляет весь такой взрослый и умный Фред.
- Чего вы ко мне прицепились, Уизли? – злобно зыркаю в лучших традициях обиженного на жизнь подростка. И тут отпускает. Действительно, как тупо. Джеймс Поттер устраивает истерики из-за разговора между прочим, недо-ссоры за обедом. Да обычно ничто, вплоть до вызова к директору и угрозы исключения не может испортить мне настроение. Потому что мне же срать. Всегда и на все. Блин, если серьезно относиться к жизни, жизнь начнет иметь тебя на полном серьезе. Поэтому – забить, идти разучивать с Забини дебильные заклятия, раз так хочется, развеяться сейчас, пока мои предрассудочные однокурсники потеют на уроках. Но Райту… Райту я этого так не оставлю. Не знаю, чего «этого», но не оставлю!
- Рокси, - срываю одеяло и улыбаюсь с такой внезапностью, что она дергается. – Пошли погоняем бладжеры в гостиной!
- О-о-о! – она сразу серьезнеет и явно сомневается в своих силах. – Джеймс, я не в форме. Я в отличие от тебя была на парах, устала…
- Бла-бла-бла, скажи проще – слабо!
Эта игра, по-моему, наша эксклюзивная выдумка. Фишка в том, что в гостиной Гриффиндора полно хрупких, нужных и просто чужих вещей, и никто в здравом уме не отпустил бы там на свободу пару диких мячей. И весь кайф – именно нереальная сложность. Мы, если хотите, играем в нечто похожее на этот маггловский… бейсбол? Короче, отбиваем друг другу бладжеры битой. Смысл – не разнести гостиную в щепки. Чем меньше урона, тем лучший ты игрок. И если бы мы были в квиддиче нулями, от помещения реально б остались руины, а горе-игроки Джеймс Поттер и Ко паковали чемоданы домой. Учитывая, что мы играем в это не первый раз, а Хогвартс еще стоит, можно оценить наши скромные дарования. По крайней мере, зрители в гостиной визжат (хотя перваки и умники, возможно, от страха). Так что сейчас я с вызывающей улыбкой подначиваю Рокси.
- Потти, ты псих, - она неуверенно хихикает и с надеждой смотрит на Фреда. – Сегодня первый день, как приехали первокурсники. Мальчики, не пугайте детей. Они и так ходят с широко открытыми глазами и ртами. Мы же из них заик сделаем! – видно, что ей хочется, но не позволяет, что ли, совесть. Интересно, она вообще у Роксаны откуда? Может, это и называется взросление?
- Хех, моя сестрица пытается стать серьезной, - вместо поддержки Фред закатывает глаза. – Решила изменить имидж, чтоб заарканить однокурсника, по которому сохнешь… как его… Вильям Райт?
Дерьмо, меня преследует это имя! Причем в исполнении близких людей. Хватаю дуру за плечи и ощутимо трясу.
- Рокс, ты не влюбилась в этого напыщенного, насквозь лживого пижона! Ты же ценишь настоящих, ярких, не понтующихся людей! Причем тут лицемер Райт?!
Она краснеет и отталкивает меня с неожиданной злостью.
- Это ты-то не понтуешься, Поттер?! Билл – приятный, уравновешенный, спокойный, и, знаешь, от него исходит такая внутренняя сила, - взгляд девушки становится вдруг туманным и мечтательным. Взгляд оторвы Рокси! – Хочется действительно измениться. Сделаться под стать ему. Достойной его, - одурманено тянет дальше Уизли. Я в жизни не слышал от Роксаны такого напыщенного бреда!!! Хочется привести кузину любым образом в чувство. Даже – хорошей оплеухой. А Фред только ржет – его забавляют душевные тайны сестрицы. Чертов придурок что, не видит, мы ее теряем прямо сейчас, а она ведь наша Рокси – наша, не Райтова!
- Заткнись, - снова хватаю девушку за плечи и отрываю от пола. Она старше меня на год и даже на пару пальцев выше, но в этот момент плевать. Трясу так, что голова болтается. Рокси от неожиданности прикусывает язык, и наконец с ее лица сбегает это выражение даунизма. Взамен появляются возмущение и злость.
- Поттер! Ну ты попал, Поттер! Убью заразу! – вырывается и толкает меня так, что падаю на задницу. Делаю неимоверный кульбит и вскакиваю прежде, чем она опускает мне на голову стул. Бежать, бежать, бежать! Все это чревато синяками и затяжной ссорой, но главное – Рокс больше не корчит из себя умницу, ее натура прет сквозь всякую сопливую любовь, кузина все же привычная, наша, как бы не убеждала и не мечтала об обратном.
Время до отбоя коротаю в совятне, нервно дергаясь от каждого левого шороха. Стул об меня Роксана все же сломала, и в гостиную в ближайшее время лучше не соваться. Сдачи я как джентльмен и любящий братец дать не мог, все присутствующие посмеялись над улепетывающим Поттером. Птицы шумят, солнце заходит мучительно медленно, зябну. А настроение, несмотря на все – теперь хорошее.
Глава 4- Поттер, не шаркай ногами! Тебя за километр слышно!
- Ты б лучше послушал, как шелестит твоя пижонская мантия! Забини, зачем выряжаться, как на бал, если идешь бродить после отбоя?! – это мы крадемся в пустой класс. Книжка под мышкой, мягкие кроссовки, заглушающие шаги (у меня; у идиота Забини – туфли), жмемся к стенам, осторожно выглядываем перед каждым поворотом, шипим и шикаем друг на друга.
- Идем в заброшенный класс на третьем этаже, - предлагает Стюарт. – Удобно, безопасно и туда мало кто заходит.
Десять минут блужданий, оглушительный скрип внезапно ожившей и поехавшей куда-то лестницы – теперь точно жди Филча. До класса долетаем неслышным бегом и облегченно запираемся. Смотрим друг на друга взглядом «это ты виноват», потом Стю небрежно запрыгивает на парту и лениво перелистывает Справочник.
- Что бы такого выбрать, Поттер, знаешь, младенчески-элементарного, чтоб ты опять не накосячил?
Вырываю у него книгу и кошусь надменным взглядом:
- Вселение духов – это хрень. Предлагаю реальную дуэльную магию. Вот, оцени-ка: «при попадании заклинания противник теряет ориентацию, несколько мгновений его преследуют пугающие, болезненные галлюцинации, возможно, связанные с личными страхами и фобиями; сопровождается судорогой ног, дрожью, холодным потом и неспособностью мыслить адекватно». Написано бредово, но суть любопытная. Короче, пустить этим в кого-то, и с минуту будем наблюдать, как он катается по полу, бьется в конвульсиях и сражается с невидимыми человечками.
- Спасибо что объяснил, Джим. И толку? Эффект беспомощности противника можно вызвать тем же Тоталусом или Остолбенеем.
- Ну, тут типа еще психическая атака, - чешу в затылке. – Тогда давай попробуем вот это: мгновенная слепота и резь в глазах? Проходит… тоже через пару минут. О! А вот длительное действие, снимается только контрзаклятием: «визуальное ощущение потери конечностей; магия воздействует на сознание, убеждая жертву в отсутствии какой-либо части тела, сопровождается воображаемыми зашкаливающими болями».
- Жестковато, - Стю выглядит заинтересованным. – Хотя… забавно будет посмотреть на поведение пострадавшего умника. Поттер, давай на тебе проверим?
- Знаешь, я б с удовольствием посмотрел на обрубки своих рук, зная, что это не взаправду, но что-то меня напрягает пункт, который про зашкаливающие боли. Может все-таки на тебе?
Стюарт закатывает глаза, показывая, как ему надоел весь этот цирк.
- Ладно, кроме разговоров! Трансфигурируй этот стул в какое-нибудь животное, на нем и поэксперементируем.
Пара взмахов палочки – и у меня получается роскошный пушистый котяра. Хвост трубой, темный мех, умная красивая морда – не то что приплюснутый сковородкой семейный любимец Живоглот. Кот ловко потягивается, облизывается и мирно сидит, обвив себя хвостом.
- И не жалко, Джеймс? – Забини тоже залюбовался. Черт, я как-то не подумал, зачем зверюка нам нужен. Всегда стараюсь исполнить заклинание как можно эффектнее. Ладно, сойдет. Это же всего лишь мяукающая стулка.
Начали тренироваться. Из палочек летят слабенькие черные лучи, первых два раза ничего не получилось; скалимся над промахами друг друга, подсознательно задумываясь, кто сумеет первым. Мне хочется сделать Стюарта, у него аналогичное желание, атмосфера накаляется, и вот я, уже раззадоренный, метнул в кота яркий и мощный луч. Как же он завизжал! Это было именно дикое, нечеловеческое, или там некотячее, но по любому жуткое визжание. Я вначале оторопел именно от этого ввинчивающегося в уши звука, и только потом озаботился, что сейчас подскочит вся школа.
- Стю, заткни его! – кажется, я даже растерялся. Вернее… просто получилось как-то очень мерзко. Роскошное животное, которым бы любоваться, трепать за ухом, бьется в конвульсиях и не переставая визжит хуже баньши. Забини ступориться, но наконец швыряет в зверя Силенцио. Звук вырубает, а котяра продолжает кататься по полу. И смотреть на него… блин, жалко!
- Да на фига, выруби это вообще!
- Сейчас, тут было контрзаклятие! – Стюарт начинает нервно листать книгу. – Почему ты его раньше не посмотрел?
- Почему ты не догнал, что он будет орать?! Было же написано «дикие боли»!
- Ты сам стормозил, умник! – Забини наконец находит контрзаклятие, пытается прочитать, а оно какое-то заумное, у меня нервы сдают, вырываю у него книжку и отменяю магию сам. Кот замирает и лежит на полу кучкой безжизненного серого меха.
- Можно было просто сделать его снова табуреткой! – рявкает Стюарт, и я наконец врубаюсь в реальность. Вернее, она врубается в меня ковылянием Филча по коридору. Сегодня вечер маразма – зачем-то хватаю с пола кота, а по логике надо бы, действительно, обратно в табуретку; пихаю Забини, и мы с грохотом мчимся вон из класса. Завхоз ругается где-то сзади, зверь болтается на руках, и я не уверен, что живой. Почему-то сейчас не важно, что это всего лишь мяукающая стулка, как-то обидно на все и на самого себя. Только попасться действительно не хватало, поэтому прибавляем скорости и петляем, петляем заковыристым зигзагом. За поворотом должен быть проход за гобеленом – там отдышимся.
Сквозь пыльный гобелен мы пролетели чуть не кубарем. В секретном коридорчике темно, ступенчато и тесно. Пока мы пытались поднять друг друга с пола и затаиться, за завесой послышался топот и шум. Стю замер в какой-то немыслимой позе, я тоже не успел подняться со ступеньки. Сидим и изображаем театр пантомимы. И когда топочут совсем близко, и надо именно даже не дышать, мне в руку намертво впиваются когти очухавшегося кота. Я завопил наверное ничуть не хуже этого мохнатого страдальца. Вскакиваю, начинаю трясти ладонью, а он хоть бы что – висит, вцепившись двумя лапами, молчит, злобно зыркает – и тяжелый, зараза! Ругаюсь, завываю, на Филча уже плевать, надеюсь, что Забини отцепит это чудовище. После очередного подскока и телепания рукой изворачиваюсь, с надеждой смотрю на Стю, а он сполз по стенке и задыхается от смеха.
- Забини, мать твою! – это просто крик души. Очень хочется пнуть гада, но я, кажется, не в состоянии. Хватаю свободной рукой кота за шкирку, пытаюсь оторвать – он отдирается только с моей кожей. В это время гобелен шуршит, в помещении раздаются какие-то посторонние звуки, лишняя возня, но я не улавливаю ничего, кроме задеревеневшего зверя и горящей руки. Дергаю кота снова, рискуя остаться без ладони, матерясь, на чем свет стоит. И тут из темноты коридорчика раздаются четкие, хоть и чуть дрожащие, Остолбеней, Силенцио и две вспышки. Я затыкаюсь, кот обмякает и мешком падает с моей руки. Рядом, мгновенно успокоившись, подскакивает Стюарт. Переглядываемся и настороженно всматриваемся вперед. Гобелен еще шатается, а те, кто через него ввалились, робкой группкой пялятся на нас. Альбус, Скорпиус-чтоб-его-Малфой и Роуз Уизли. Куколка на шаг впереди, сжимает палочку; видимо, она и оглушила только что кота. Сейчас надо бы сделать внушительный вид, чтоб мелкие прониклись, но мое онемение и подранная рука как-то мешают. Остается только жалким жестом помахать у рта, требуя, чтобы мне вернули речь. Роуз шепчет контрзаклятие, язык снова слушается, и я сразу чувствую себя на порядок увереннее. Грозно откашливаюсь и принимаю позу «это моя территория».
- Оу, малышка Роуз нарушает правила? Как пострадает репутация умницы, если я настучу декану…
Лицо у нее только что было озабоченное, она вздрагивает, как от удара, и сейчас же ерошится:
- Джеймс, если б не я, ты бы прыгал с котом на руке, - смущенно задыхается. Да, расхваливание себя – не ее репертуар. – И ты не пожалуешься. Потому что вы тоже нарушаете правила.
Ее перебивает Альбус. У братца ошизевший вид, и ему пофиг на мое скромное присутствие, что странно.
- Н-народ, что это было? – он нервно трясет Малфоя за руку. – Вы видели, оно бежало за нами!
- Летело! – испуганно, но решительно поправляет Роуз. – Наверное, какой-то новый призрак, но по многим параметрам не подходит под призрака.
- Нематериальный призрак, - пищит задохлик Малфой. – Видели, у него ничего нету – рук, ног – только колышущаяся тряпка!
- Это какой-то жуткий обгоревший саван, - у брата разыгралось воображение, и он возбужденно машет руками. – Неупокоенная душа, которая хочет передать послание.
У меня все это вызывает какие-то смутные ассоциации – обгоревший, бесформенный балахон, и я нервно перебиваю:
- А ну всем молчать! Нарушители малолетние, хоть бы попытались договориться со старшими, а не корчить вид, что нас здесь нету! – ого, полегчало. Роз дергается от неожиданности, Ал явно напрягается, только Малфой продолжает вальяжно подпирать стенку.
- Колитесь, что делали в коридоре в такое время?
Компания переглядывается; явно собираются тянуть резину и вешать мне на уши лапшу, долго и много. Я выжидающе хмурюсь. Но тут Стюарт начинает не просто ржать, а именно истерично хихикать. Он катается по ступенькам, дергает ногами, лупит руками по коленям, и даже не может по-человечески вдохнуть. Короче, впечатление, как будто у пацана едет крыша. Я в принципе знаю, что от Забини можно ждать абсолютно всего, поэтому не удивлен, а только тихо психую. А вот мелкие напряглись еще больше, чем от своего типа призрака. Пялятся во все глаза. Только у Роуз на лице вежливое недоумение. Наверное, в детстве научили, что глазеть на человека – неприлично. Это все достает и вообще, поэтому пихаю Забини в бок и цежу сквозь зубы:
- Успокойся, придурок, ты под чем? У меня между прочим рука болит, и это было не настолько смешно. Сейчас врежу!
Стюарт машет руками, опять сгибается в приступе смеха и дергает меня за штанину, потому что встать со ступеньки не в состоянии.
- Ой, не могу! Призрак! – завывает он. – Драного Мерлина, призрак! Дж-е-еймс! – человек двинутый. Просто двинутый. Я всегда это знал, но не подозревал, что до такой степени. Разбирать бормотание не хочу, изо всех сил толкаю его со ступеньки. Забини с оглушительным, черт-те сколько раз усиленным ночной тишиной грохотом катится вниз по лестнице. Притихшие детишки отшатываются и чувствуют себя совсем уже не в своей тарелке. Малфой робко мямлит «Н-ну мы, наверное, пойдем?» (а я знал, знал же, что белобрысый – нытик и рохля), Роуз открывает рот, чтобы возмутится, но Ал, который не любит связываться, когда нас со Стю заносит, пинает ее локтем и оттаскивает в сторону. И там уже, с безопасного расстояния, выразительно крутит пальцем у виска.
Забини, приложившись о пол, затыкается, поднимается на четвереньки, все еще невнятно фыркая, отряхивается, садится под стенку и нахохолившись смотрит на меня. Молчит. Молчит, зараза, и хрен поймешь – обидится, полезет драться, или опять загнется от смеха из-за того, что я такой дебил. Наконец вздыхает и безразлично цедит:
- Дурак ты, Поттер. Ладно, потом объясню, – и все. Как отрезало. Вроде не у него тут истерика была. Я пожимаю плечами, тоже спускаюсь и подаю ему руку. Он демонстративно подскакивает с пола сам. Переглядываемся и хором поворачиваемся к разом притихшим и оробевшим младшим.
- Ну! – это тоже получается хором. Забини выжидающе перекатывается с пятки на носок в своих модных туфлях, я требовательно щурюсь – короче, создаем гнетущую атмосферу. Роуз смотрит невинно-непонимающим, но уже слегка раздраженным взглядом, Малфой с праздным видом разглядывает потолок – у него неплохо выходит слизеринская поза «меня здесь нет и мне на все похер». Первым, как я и ожидал, взрывается Альбус.
- Джеймс, отвалите! Это такой же наш Хогвартс, как и ваш! Где хотим, там и ходим! – пытается подвинуть меня плечом и пройти. Я легонько хватаю братца за рубашку и торможу, у того аж подошвы скрипят.
- Ну-у, ребят, вы попались. А если попались, надо платить. Скажите, где гуляли, и проход свободен.
Роуз красочно так, как плохая актриса в склочной сцене, упирает руки в боки, сжимает кулачки, выпячивает подбородок и вклинивается между нами.
- Джеймс, Стюарт, это просто смешно, вы не имеете права! У нас свобода передвижения!
Забини вежливо-удивленно приподнимает бровь:
- А я думал, свободу передвижения вам ограничили еще преподы, запретив гулять после отбоя. О! – щелкает пальцами, как будто его осенило. – Давайте позовем их – взрослые, авторитетные люди, помогут решить наш спор.
- Ну мы же не спрашиваем, что вы делали и где были, - Роз бессильно топает ножкой. – Мне вообще на это плевать, и я не понимаю, чего вы к нам прицепились!
Малфой, который все это время бочком пятился к лестнице, не удержался, закатил глаза и высказался:
- Роуз, да не обращай ты на них внимания, и ты, Ал, не кипятись! Ну что они нам сделают? Преподам, действительно, не настучат. Просто хотят показать, что типа они тут – короли ночного Хогвартса. Дутый выпендреж!
А вот это он зря! Выхватываю палочку и пускаю в белобрысого первым, что пришло в голову – кажется, эффектом ожогов. Тот уворачивается, тараном прет на нас с Забини, и, пока мы тихо офигеваем от такой наглости, сбивает меня с ног, прорывая импровизированный затор, мешавший компании пройти. Остальные не тормозят, тоже пробегают мимо и кидаются вверх по лестнице, ко второму выходу из этого долбанного коридора. Я по-идиотски болтаю в воздухе ногами, и только через секунду удается сгруппироваться и рвануть следом. Кажется, из-за какой-то чепухи мы устроили совершенно бессмысленную потасовку с малолетками, и надо бы сейчас остановиться, отдышаться и забить, но меня уже клинит на Малфое, на этом его зализанно-слизеринском ерничестве, на этом – посметь меня толкнуть, на «Роуз, не обращай ты внимания, они же бла-бла-бла»; короче, я сейчас не дружу с головой. Стюарт успевает придержать меня за локоть, и на какое-то мгновение мы встречаемся взглядами. У него в глазах настороженное «Оно тебе надо?», и в то же время готовность оказать поддержку, если уж меня окончательно и бесповоротно понесло. Я киваю, вырываюсь, лечу, перескакивая по три ступени… и застываю, не донеся ногу до пола. Потому что наверху, на выходе, то есть входе за другой картиной, толпятся достаточно много так людей. Кто – не разобрать, только темные силуэты, но рвавшая когти компания резво пятится. Только собираюсь осмотреться, на меня сзади налетает Стюарт, спереди врезается спиной Роуз, и как-то все такой вот группой топчемся посреди лестницы. Люди тем временем подозрительно тихо проходят сквозь проем и тоже останавливаются, но с неприятной спокойно-хозяйственной уверенностью. Мне щекочут нос волосы Рози – у нее сегодня какие-то забавные слегка подколотые кудряшки; шумно пыхтит Альбус, топчутся по ногам, все это жутко нервирует и вообще создает чувство, что мы испугались. Хочу распихать всех локтями, выбраться на свободное пространство и заявить новоприбывшим свои права. Но впереди меня все-таки Роуз, а не кретин Малфой, поэтому пока я аккуратно отстраняю ее за плечики, сверху раздается прохладное покашливание и загорается чья-то палочка. Щурюсь от яркого света и наконец осматриваюсь. Итак: на первой ступеньке, четко загораживая выход, стоит Райт, небрежно приподняв палочку, и рассматривает нас ничего не выражающим взглядом. Чуть сзади него, полукругом под стенкой – четверо слизеринцев. Один - Боб Коул, остальных не знаю, двое из них шестикурсники – вот уж не ожидал в Райтовой свите. А вообще это все очень дерьмово. Поэтому я с внезапно прорвавшимся злым весельем выскакиваю на пару ступенек выше и вызывающе пялюсь на Райта, копируя его безразлично-угрожающий взгляд.
- А, Поттер, местный клоун, - голос у него тягучий, размеренный и настолько уверенный, что мне это сверлит уши.
- Райт, наш пай-мальчик, - я наоборот говорю дерзко и громко. – А мы тут весь вечер вылавливаем нарушителей. Вас провести, или сами пойдете с повинной?
Он меня совершенно игнорирует, вместо этого поворачивается к одному из приятелей и бросает чуть слышное «Что они могли видеть?» Тот что-то невнятно гудит в ответ.
- Райт, я что, настолько незаметный? Ну обрати на меня внимание! – выламываюсь, как размалеванная малолетка. – Расскажи, что вы-то здесь делали, а то задохнусь от интереса! – резко застываю и продолжаю уже с презрительным холодком: - Ты ведь вся такая интересная персона…
- Поттер, ты ничтожество, - я его совершенно никак не задеваю и не трогаю, по глазам вижу, что да, для него я действительно ничтожество, и это бесит до такого закипания мозгов – я реально начинаю задыхаться. Сейчас порву, порву безо всякой магии, отметелю настолько, что по своим переломам он меня таки вспомнит. И тут еще краем глаза замечаю, как Стюарт наклоняется к Роуз, и даже слышу, что шепчет – «Отходим вниз, через второй выход. Быстро». От этой тихой паники окончательно срывает крышу – одним прыжком бросаюсь на Райта. Реакция у него мгновенная, нечеловеческая – молниеносный взмах палочкой за секунду до того, как мой кулак врежется в его челюсть (другой бы не сумел), ощущаю удар хлыста и мерзкий звук рассекаемой кожи. Лицо и немного плечо пылают огнем, кажется, капает кровь. Меня швыряет в стену, позорно считаю ступени вниз, под ноги нашей компашки. В голове стучит, вставать первые секунды не хочется, поэтому лежу, свыкаясь с огнем по телу, слушаю и смотрю на реакцию своих. Роуз вскрикнула и зажала рот ладонью, но не подняла истерический визг, как любая другая девица; Ал и Малфой синхронно прикрыли ее собой. А Стю стоит, сжимает кулаки так, что побелели костяшки, глаза сверкают – и ему уже плевать на все влияние Райта и свою дерьмовую осторожность. Он за меня – загрызет, насрав на серьезность последствий. Остро осознаю, что сейчас вся эта случайно собравшаяся компашка, в которой девчонка и парочка молокососов, огребет крупных проблем. Надо срочно сгладить ситуацию. Вообще это не свойственно Джеймсу Поттеру – переживать за чьи-то задницы, и даже за свою. Смахивает на трусость и слабачество. Хрена! Я не трус, я сдох бы, если б было по другому. Просто как вынесет тепличная крошка Роуз, если пойдет рукоприкладство, как я потом вытащу из полной задницы своего лучшего друга? Отряхиваюсь и сажусь на ступеньку, как будто ничего не произошло. Колюче, сцепив зубы, бросаю Райту:
- Райт, и почему ты до сих пор не в квиддиче с такой реакцией? – типа меняю тему. Типа плевать, что он меня отымел при свидетелях. Мир, дружба, жвачка.
- Не собираюсь тратить свое время на такую бессмысленную чепуху, - небрежно пожимает плечами Райт, еще раз оценивающе нас разглядывает и, – снова молниеносно, - делает идеальный взмах палочкой и произносит «Забудь!». Каким-то чудом уворачиваюсь, резко сдаю назад. Это уже не шутки. Меня хватают под руки – кажется, Роуз и Ал. Малфой виснет на Стюарте, которого в этот момент тоже прорвало. Они выпихивают нас вниз, панически раздавая тумаки, топая и застряв в проходе. Через пару секунд пробка рассасывается, мы бежим по лестнице, сзади что-то коротко, тоном приказа крикнул Райт, и тут же слышится топот погони. Я притормаживаю, выворачиваю шею – все еще хочется не линять, а бить морды, вопреки здравому смыслу. Ну и вижу – бежит вся эта банда, впереди Райт – передвигается на порядок быстрее и пластичнее остальных. Снова замахивается палочкой, сейчас наверное приложит чем-нибудь таким, что фиг уйдем. И тут – о-о, я долго буду вспоминать этот момент! Прямо у него перед носом, на лестнице, совершенно ниоткуда, материализуется стул. Тот пытается затормозить, свернуть, но поздно – и наш великолепный Уильям Райт, навернувшись на стуле, великолепно пашет носом. А спешащая следом свита спотыкается о тот же стул, потом друг о друга, и все кубарем катятся по ступенькам. Мне не дают сполна насладиться зрелищем. Обрадовавшись заминке, наши летят так, как будто второе дыхание открылось. Ну и я тоже припускаю. Люблю это – бег по ночному Хогвартсу. Не важно, от Филча, кошки, преподов – сердце стучит где-то в ушах, мимо проносятся портреты, доспехи, коридоры, а ты мчишься, еле вписываясь в повороты, и знаешь, что все равно их сделаешь и не попадешься, потому что я не умею по-другому. И сейчас бегу, обгоняю Стюарта, и начинаю громко и со вкусом хохотать.
- Джеймс, не смешно! – Рози задыхается от бега и волнения. – Они собирались применить Забвение – это… это просто противозаконно и очень сложно! – поворот, еще поворот, а теперь лестница. На ступеньках она приотстает, но упрямо продолжает: - Малейшая ошибка, и нам могли навсегда повредить мозги!
- Уизли, твой мозг уже поврежден постоянной зубрежкой! – весело орет Забини. – Не будь ты такой милашкой и умницей, я бы постоянно тебя доставал за ботанство. А так… - он притормаживает и хватает девчонку за руку, потому что она совсем выбилась из сил, - язык как-то не поворачивается!
- Да я не о том! – продолжаю заходиться смехом. – Стул! Откуда там взялся стул?! Нам помогают добрые духи Хогвартса. Ха, мне подыгрывает даже замок!
- Джеймс, спустись с небес, - Роз тормозит, вместе с ней Стюарт, ну и следом уже как-то все, а не надо бы, после того, как мы подняли такой грохот. – Это был кот! Когда мы вошли в коридор, я оглушила кота. Ты еще так забавно плясал в тот момент, - кузина типа сострила? – Он был трансфигурированный, я так понимаю? Неестественно красивый и гибкий, а еще у котов не бывает таких больших глаз и слишком, я бы сказала, по-волчьи, удлиненная морда, – кажется, меня опустили. Главное, зверь был весьма эффектным (и очень когтистым), забил я на биологические признаки. Тем временем мы уже не стоим, но и не бежим, а идем спешным шагом. Роз продолжает: - Так вот, или магия иссякла, или ее как-то отрубило остолбенение, но кот перекинулся обратно в стул, так уж получилось, когда мимо бежал этот Райт. Другого объяснения не вижу.
- Кстати да, стул был тот самый, из заброшенного класса, - авторитетно кивает Забини.
- Валите, все равно я везучий! – разбегаюсь, подпрыгиваю и приземляюсь с оглушительным хлопком. – Это мой кот нас спас! Ййе-ху-у!
- А перед этим подрал, - фыркает Малфой. – И вообще мы идем в сторону гриффиндорской башни. Не знаю, кому как, а мне чуть-чуть протвоположно. Забини? – весь он такой манерный, слишком заумные для возраста словечки и позы, бесит меня этот блондинчик до зубовного скрежета. Чего там папочка назвал в нем милым и приятным? Ну Роуз понятно, сама вся неестественно-магазинная, два сапога пара.
- Провожу их до гостиной, - отмахивается Стюарт. – А то мелкие потеряются, всего-то третий курс, они даже дорогу до туалета не выучили. А Поттер прохлопает, у него выражение лица вот только что стало какое-то… сложное.
Малфой пожимает плечами, машет Алу и Розе, и, пробормотав: «Жаль, что так вышло», уходит. Оставшиеся утихомириваются, поднимаемся наверх осторожно и неслышно. Забини тихо треплется с Роуз, я б тоже вклинился в разговор, но мне все время топчет мантию братец, наверняка специально, и мы вполголоса грыземся. Доходим до портрета с Полной дамой, мнемся, соображая, как бы нейтрально попрощаться; ведь успели вначале передраться, потом совместно вляпаться. И тут хохотать начинает Альбус. Н-да, всех прет сегодня, тра-ля-ля. Осталось дождаться истерических хиханек от Роуз. Только она не станет, на то она и правильная куколка Роз.
- Чего? – тяжко киваю братцу.
- Нет, а вы заметили, - отсмеявшись, выдыхает Ал. – Всех принесло в этот несчастный переход! Самое, блин, людное место Хогвартса!
- Катись уже! – шутливо пинаю его к портрету. – И не броди по ночам, а то настучу родителям! – сразу же галантно поворачиваюсь к Роуз и раскланиваюсь: - Миледи?
- Джеймс, - она выглядит озабоченной и уставшей. Но кудряшки все равно лежат правильными завитками, а приталенная мантия даже не запылилась. – И Стюарт, да и вообще все вы, сумасшедшие! Этот пятикурсник опасный человек, не знаю, просто опасный! – она очень трогательно хлопает глазами и ежится от холода, или от внезапно накатившего страха. – Мальчики, я за вас очень-очень переживаю, правда, за всех! Даже за тебя, Стюарт, хоть ты, по-моему, сволочь. В общем, - куколка ведь прекрасно знает, что нам плевать на все предостережения, поэтому заканчивает безнадежно: - В общем, будьте осторожней, пожалуйста.
Потом они с Альбусом уходят, а я выжидательно поворачиваюсь к Стюарту, потому что не зря же он, в самом деле, тащился до гриффиндорской гостиной. Забини праздно глазеет в потолок, потом замечает совершенно не в тему:
- Вот вроде бы правильная вечно серьезная ботанка, то есть из тех людей, которых я на дух не переношу. Но вся такая милая, наивная и честная, что недолюбливать просто не получается, - соображаю, что это он о Роуз, и почему-то раздражаюсь. А Стю совершенно без перехода начинает о серьезном:
- Вообще странные дела творятся в Хогвартсе. Что такого мудрит Райт? Не за встречу же в коридоре он хотел стереть нам память. Что-то они там делали… И эти еще… третий курс, понеслись с начала учебы приключений искать. Тоже как-то не просто так…
Я сую руки в карманы, подпираю стену и мстительно задумываюсь.
- Если Райт проворачивает что-то незаконное, выследить бы и настучать… Хотя не люблю стукачество, проще – изосрать им все планы. А мелкие… так, развлекаются просто. Они и на прошлом курсе выруливали как-то в ночное время. А Рози типа следом, чтоб отговорить и присмотреть. Ха! Да ей на самом деле просто интересно, малышка боится в этом сама себе признаться.
Стюарт нахмурился уже после моих планов насчет Райта. Выражение лица сейчас такое – явно не хочет связываться, но сегодняшнее представление его тоже взбесило. И теперь вроде переживает муки колебаний. Наконец вздыхает, отводя глаза, с усталым безразличием:
- Джеймс, меня, честно говоря, совершенно не колышут планы Райта. Ты серьезно собираешься любить себе мозг мелкой слежкой? Забей, четвертый курс начался, будет весело! А Райт – это заморочно, а не весело. Джейми, приятель, просто забей! – задев меня плечом, он наконец уходит от портрета. А через несколько шагов оборачивается и смотрит на меня, как на учудившего нечто офигительное, но дебила:
- Кстати, о том призраке, которого они испугались. Ты что, не догнал, Джейми? Это же твоя сбежавшая обгоревшая мантия. Так что поздравляю, Поттер – ты, кажется, создал Нового Хогвартского Полтергейста! – и, посмеиваясь, Забини ушел в темноту коридора.
Глава 5За завтраком в большом зале я сидел в самом разбитом настроении. Просто таки клевал носом в тыквенный сок. Это при том, что сегодня от учебы отвертеться уже не удастся. Здравствуй, родная парта, как сладко на тебе спать. Спать – это актуально. Из-за ночных похождений глаза открываться прямо-таки отказывались, каждое веко весило тонну, и так приятно было жмуриться, уронить голову на руки, отодвинув тарелку, и дремать, дремать, дремать…
- Джеймс, ты какой-то вялый! – помахал у меня рукой перед лицом приятель Майк Стэнли. – Неужели дашь нам заскучать на Заклинаниях?
- Угхм, - издаю неопределенный звук, не означающий ни да, ни нет, и отворачиваюсь в другую сторону. На глаза мне попадается Лили – сестрица машет палочкой, уставившись на нее, как будто это бомба замедленного действия, а кудрявая светловолосая девочка явно подначивает. Я еще успеваю подумать, что первокурсники палочкой способны только раздавать тычки, когда стакан Лили взрывается, и меня и окружающих окатывает брызгами сока.
- Лил, ты чудовище! – рявкаю на младшую, вскакиваю и сверх раздраженно вытираюсь рукавом. – Надеюсь, тебе уже впаяли десяток троллей? Не умеешь – не берись, бездарь!
Возмущенно пинаю стул, подхватываю портфель и выметаюсь из-за стола. Я не то чтобы реально разозлился, просто пытаюсь поймать момент, пока холодный душ из сока и сестрицын идиотизм меня хоть чуть-чуть разбудили. Убедить себя, что косорукость Лили жутко бесит, и в связи с этим – злиться и не спать, не спать, не спать! Кто-то пихает в плечо.
- Я смотрю, крошка Лили задала тебе жару? Джеймс, Мерлина ради, садись на другой край стола, а то вдруг младшенькая снова обидит! – Забини торопится на занятия, но не может не проехаться по ситуации. Не реагирую и меняю тему.
- Стю, спать не хочешь? Совсем нет? – еще немного, и я обзавидуюсь. Он вообще мало спит и по утрам выглядит свежее меня. Наверное, какие-нибудь навороченные средства по уходу за внешностью. Не интересовался, я такой фигней не страдаю. – У нас сегодня есть общие пары?
- Поттер, не срамись! Хоть бы расписание посмотрел! – он чешет в затылке, вернее, небрежно так елозит по голове. – И мне бы сказал, сам его не знаю.
- Катись уже! – вижу своих однокурсников, вливаюсь в поток, меня радостно приветствуют и громко завидуют насчет пропущенного дня. Заходим в класс, бросаю вещи рядом со Стэнли, раз уж он так хотел веселья. Десятиминутная перемена пролетает быстро – треплюсь с друзьями, выясняю, какая сейчас пара, достаем нашу красотку Энн Визин пошловатыми комментариями насчет внешности. Огрызается, но ей приятно. Раздается звонок, и – учеба, блин. Все сразу суетятся, серьезнеют, поправляют учебники, роются в сумках. В начале года дружно пытаемся сделать вид, что уроки кого-то хоть где-то слегка трогают. Тупо, на самом деле. Сейчас Заклинания – полнейшая лафа и один из моих любимых предметов. Старикан Флитвик – по-моему, неистребимый, как Пивз, Биннс и другие атрибуты Хогвартса; учил еще моего папочку и его папочку тоже. Не знаю, с какой магической расой в родстве профессор, но в нагрузку к низкорослости у него, кажется, сверхдолголетие. Так вот, он, Флитвик, – жуткий душка. Студентам разрешает ходить на головах. Главное, чтоб они при этом что-нибудь заклинали. Собственно, первый урок – поэтому все ожидаемо скучно. Разучивали манящие чары, заставляя парты лететь к нам по классу. Профессор вообще-то задал притягивать подушки, но я поднял в воздух стол, все сразу сообразили, что так будет шумно, травмоопасно и весело, и последовали примеру. И Флитвик ничего, пропищал, если студентам занимательно, это стимулирует мозговую и магическую активность, так что коль нам нравится… Не договорил и кинулся убегать от не вписавшейся в поворот парты.
И за покореженные при столкновении мою и Майка парты профессор совсем не злился. Просто под конец урока мне надоело давно освоенное с Забини Акцио, и я заставил стол пуститься в пляс, а это совсем другой уровень. Так что Флитвик, слегка растрепанный, но совсем забывший про легкий бардак в классе, восторженно вещал про мои таланты. Люблю старика. Он действительно ценит одаренность и увлеченность студента, а на поведение при этом готов бесконечно закрывать глаза. Наш подход.
Выруливаю я, значит, из класса среди ребят. Майк восторженно машет руками и обсуждает урок, Джозеф Кортон, еще один хороший приятель, кивает с жутко значимым видом. Девчонки над чем-то хихикают, кто-то спорит на повышенных тонах. Я собирался добраться до следующего урока нога в ногу со всей этой толпой, потому что банально не знаю, в какой мы аудитории. На лестнице с Джо шуточно толкались, а потом устроили живой затор, прикрикивая, что лучше лестница, чем класс. Однокашники не растерялись и живой волной поперли на бедных нас. Мы держались героически, но после пары слаженных ударов покатились вниз. Я чуть не сбил старшекурсника, немыслимо кувыркнулся, попытался приземлиться на корточки – не вышло, еще пара оборотов, выкатился на площадку и ткнулся носом в чьи-то стройные ножки в маггловских черных чулках. Поднял взгляд, увидел сначала о-очень короткую юбку, и только потом уже посмотрел на личико девицы. Узнал, ухмыльнулся, тут же передумал вставать и поудобней улегся, преграждая ей путь.
- Поттер, - долгая пауза и пузырь из жвачки, - ты решил так круто со мной поздороваться?
В общем, Нома Тримз. Магглянка, достаточно смазливенькая, вызывающая и любящая повыпендриваться.
Я обожаю маггловских девчонок. Поколение интернета, ночных клубов, вульгарных шмоток и настоящего пива. Это они первые привозят после летних каникул дешевые сигареты, невообразимую музыку, говорят малопонятным сленгом и громко протестуют против школьной формы. Уже на первом курсе они, мать их, а не я, умели материться и знали, что такое порно, мельком, в рекламных окнах своего монитора. И пусть это звучит дико, и наши родные округлили бы в ханжеском ужасе глаза, а наши девочки-ведьмы возмущенно крутили носы, скрывая немеряное любопытство, - это действительно так, и как-то жизненнее, чем чопорное, застрявшее длиной мантий где-то в средневековье магобщество.
Нома была в прошлом году моей типа девушкой. Старше на курс, но ей срать как-то было. Они, магглорожденные, после лета приезжают действительно какие-то подорванные. Ошалевшие от дискотек, на которые сходили с давними знакомыми по детсаду, от мутных слабоалкоголок и поздних гуляний. И им хочется уже все пробовать – пить, курить, целоваться, потому что это все орет из телевизора, прет из интернета, радиоэфира и рассказов старших подружек. А нам тогда было – мне тринадцать, ей четырнадцать. И вот наши, в большинстве своем из волшебных семей, правильные мальчики, просто-таки шарахались от девиц, даже думать боялись, хотя оно как раз-то курса с третьего и думается. Почему меня тошнит от ханжества – всем хочется, но не говорят об этом даже между собой. Типа так непривычно, ново и… стыдно. А на самом деле это нормально. И мне пох было на всякую моральную фигню. И вот маггловские девочки, Нома и другие, их уже поперло на правильные шмотки, и на мальчиков; а коль наши тормоза тормозили, те стреляли глазками в старшекурсников, у которых хватало в принципе своих, более взрослых и опытных девочек. Ну я как-то подсуетился… В общем, трудно назвать это встречанием. Были первые слюнявые поцелуи в пустом классе и лапанье коленок, пара походов в Хогсмит, но не свидания в кафешках, а пиво на заднем дворе «Бошки борова», потому что она пробовала летом, и ее круто развозило, и да, хотелось бы еще. А в остальное время мы срались на переменах, и я по настроению то дергал ее за волосы и комментировал длину юбки, то таскал портфель из класса в класс. В общем, это ни разу не влюбленность конечно, а просто было любопытно. И как-то оно само рассосалось к концу года, и летом ей естественно не до меня в той круто взрослой маггловской жизни, но вот сейчас я лежу на полу, пялюсь ей под юбку и думаю, что неплохо бы сообразить продолжение всей этой фигни.
- Номми, лапочка, парни падают у твоих ног! Почему так мало восторга в голосе?
- Тоже мне, сокровище, - она презрительно ткнула меня носком туфли. – Так как ты провел лето, Джеймс?
Держу пари, Ном прекрасно видит, куда я смотрю, но не делает ни малейшей попытки отойти и вообще решила завязать непринужденную беседу. Я еще раз вызывающе оглядываю ее с ног до головы. Отсутствие школьной мантии, та самая короткая юбка, какая-то футболка с нечитабельной надписью, новая растрепанная стрижка, рыжие волосы… И не надо теорий, что всю мою семью прет по рыжим, - она крашена, причем крашена ужасно, ярко-оранжево, еще ярче, чем девчонка, одетая в три белых ленточки, из магглского фантастического фильма.
- Чудно, чудно. Жарко, тихо и семейно, - это я про лето. – Посидим сегодня с пивом в гостиной – расскажешь про свое? Что пила и какой крепости, в каких клубах ошивалась, со сколькими парнями лизалась? – вот сейчас выяснится, интересует ли еще Ному жалкая особа Джеймса Поттера, или она уже вознеслась на невиданные высоты своего пятнадцатилетия, и никакая моя крутость дела не спасет. Долго смотрит, прикидывая, потом пожимает плечами и дует еще один пузырь.
- Окей. Только с вас нормальное пиво, а не эта молочная газировка. До вечера, Джейми, - переступает меня на! уровне! лица! и невозмутимо виляет задом вверх по лестнице. Лежу и тупо улыбаюсь потолку. Обожаю ее – не как девчонку и не в плане внешности, тут просто под руку подвернулась; обожаю как двинутого слегка человека, способного на такие вот эпатажные выходки, скандальные позы и веселую жизнь.
***
- Ну и хреново же выглядишь! – вечер, я, Забини, Джо, Нома, пиво. На заднем плане полная гостиная гриффиндорцев – так, для антуража. Нома сидит у меня на коленях, крепко обхватив за шею. Она уже порядком синяя и уже не первый раз пьяно меня целует, и пахнет от нее мерзкой клубничной жвачкой. Но вот сейчас, когда крошка отвернулась ответить что-то Кортону, я пялюсь на ее раздражающе-яркие волосы и выдаю эту самую фразу.
- Не нравится – не смотри, - мстительно фыркает мне в лицо пивной отрыжкой. – Я думала ты оценишь, Джейми. Помнишь – жизнь не для серых цветов?
Моя, кажется, фраза. Может быть, но это не повод выливать радугу себе на голову. Есть необычные цвета волос, которые смотрятся вполне гармонично и не крикливо. Например, я никогда не видел локонов цвета, как у Роуз Уизли, - каштановые, но с едва заметным медным отливом; на солнце сияют и рыжеют, а в пасмурный день вполне себе темный цвет. А вообще нафиг – Нома, кажется, гналась именно за вызовом и кричащестью, а не за красотой прически.
- Стрижка «не проходи мимо», - шутливо треплю ее по волосам. – Ном, ты бы поаккуратнее. Преподы будут сечь прогулы на ура. Ну, типа, «где это рыжее пятно, что-то его не видно в классе!»
- Для того и красилась, - она довольно ухмыляется, тянет мне на ухо «чтобы всех изводи-и-ить», наклоняется и снова целует.
Я просто чувствую на себе взгляды тех однокурсников, что затесались сейчас в гостиной. Они, застрявшие на стадии развития «девчонка, это непонятное существо, обходим ее за десять метров, будем дрочить издали», наверное, жутко завидуют. Но опять таки, только втихаря, изобразив на лице надменное неодобрение. Я имею в виду, конечно, не нормальных пацанов вроде Джо и Майка, а ботанов и приличных волшебничков.
Тут наш увлеченный засос прерывает смущенное девичье покашливание и блеяние вроде «э-э-э, Джеймс…»; я ожидаю увидеть какую-нибудь блюстительницу приличий моего курса или младше, шокировано требующую вести себя скромнее. Поэтому доцеловываю свою крошку, ласково отстраняю, заглядываю за ее плечо… и вижу охреневшую Роуз Уизли. Действительно охереневшую, по-другому не скажешь – она впервые в жизни реально пялится, даже глупо приоткрыла рот, и почти потеряла дар речи. Наверное, наши прошлогодние тисканья прошли как-то мимо куколки, оно и понятно – мы не сильно высовывались. И вот сейчас кузина наверняка считает, что мне еще рано, - она как раз из тех умниц, которые чувствуют себя совсем маленькими в тринадцать лет и примерно интересуются только учебой; а меня она вообще, замечал, воспринимает, как невыросшего и не наигравшегося ребенка. Короче, стремится придать моим выходкам оправдательный оттенок детских игр. Так вот, сейчас Рози явно не верит глазам и открывает рот, как выброшенная на берег рыба. Потом наконец переводит дыхание и сподвигается что-то сказать:
- Там… там тебя, - нервный жест рукой в сторону двери, - профессор Лонгботтом зовет… в теплицы, в общем… подойти, - и стоит. И все так же изумленно смотрит.
- Ого! И что ему надо на ночь глядя? – пытаюсь ответить вызывающе и собственнически обнимаю Ном за талию, но в то же время, вот дерьмо, чувствую какую-то неловкость. Типа, не нанести бы психическую травму наивной дурочке. Нома чмокает меня в щеку и слазит с колен.
- Беги-беги, - шутливо толкает в спину, - не заставляй ждать профессора.
Я поднимаюсь, но как-то топчусь на месте, реально озабочиваясь, насколько изменится отношение кузины после этого инцидента. Блин, ну нельзя же так реагировать в тринадцать лет на поцелуи! У нее даже после злополучного пожара с мантикрабой настолько неописуемого выражения лица не было. Ситуацию неожиданно начинает разруливать Забини.
- Роуз, ну что ты такая обалдевшая? Порадуйся за братца, у которого клевая девушка, не делай возмущенное, даже нет, я бы сказал, ботанское лицо! – салютует ей стаканом пива.
- О-о, - Роз стремительно краснеет. – Да нет-нет, это не мое дело… Ребят, но мы же еще маленькие, это как-то… неприлично, - растерянно лепечет куколка.
- А если очень-очень нравится девчонка, что, не уделять ей внимание? Выражать чувства к другому человеку, это что же, плохо? – Забини мастерски и очень харизматично умеет ездить по ушам. – Нет-нет, мисс Уизли, ты в корне не права! – он пригашающее хлопает рядом с собой по креслу. – Иди сюда, стоит подискутировать на эту тему. Нельзя же, в самом деле, так серьезно смотреть на жизнь! – Роуз мнется; может, неловко отказаться от приглашения, кроме того она действительно любит аргументированные споры обо всем на свете, потому куколка с любопытством пожимает плечами и несмело присаживается рядом со Стю. Тот безапелляционно сует ей в руки стакан пива, вдохновленно оглядывается и натыкается на все еще ступорящегося меня.
- Джеймс, ну катись уже к профессору, что ли! И выпроси у него каких-нибудь любопытных травок, раз уж такое неурочное время!
***
- Добрый вечер, Джеймс. Извини, что побеспокоил, - профессор Лонгботтом, домашний и доброжелательный, в рабочем переднике поверх халата, встретил меня в теплицах. – Я бы предложил чаю, но давай попозже, в моем кабинете, а пока хочу кое-что показать.
Он слегка озабочен, пожалуй. Чуть суетливей, чем обычно, шагает вглубь парника. Я засовываю руки в карманы, слегка пригибаюсь, потому что тут растет очень много кусачего, колючего, временами ядовитого, и, оглядываясь, иду следом.
Невилл привел меня к самой дальней теплице, где практикуются только старшекурсники и только под строгим профессорским контролем. С любопытством верчу головой, а он, минуту подумав, снимает драпировку с таинственного растения, всегда укутанного и неприкасаемого. Я тут же уставился и удивленно присвистнул. Чудной, мохнатый, живой цветок. Толстые колючие стебли с шипастыми листьями, много-много кустов и побегов, а само соцветие – кучерявые меховые клубочки невообразимых цветов. Все это выглядит пушисто, взъерошено и ярко. Присматриваюсь еще и соображаю, что взъерошено оно неспроста. Тут и там следы мародерства – помятые стебли, обдертые шипы, обрезки, предположительно, вместо нескольких цветов. Ох-хо. Втягиваю голову в плечи и глубже сую руки в карманы. Кажется, я догадываюсь, о чем хочет поговорить профессор. Невилл хмурится, набирает воздуха в грудь, но я перебиваю прежде, чем он начинает:
- Ну да, конечно. Что бы не случилось в Хогвартсе, во всем виноват Джеймс Поттер, да, профессор? Не трогал я ваш сорняк.
- Джеймс, - Лонгботтом вздыхает и осторожно подбирает слова. – Давай сформулируем по-другому: что бы не случилось в Хогвартсе, Джеймс Поттер всегда в курсе. Я не утверждаю… Хотя это очень в вашем духе…
Надменно отворачиваюсь и выдаю пафосное:
- Еще одно беспочвенное обвинение, профессор, и я ухожу. Вы сами меня пригласили!
- Ну ладно, ладно, хорош выделываться! – Невилл наконец улыбается и дружески треплет меня по плечу. – Я думал, может, ты что-нибудь знаешь, кто мог забредать сюда ночами. Вас я, кстати, не очень-то подозревал, - он поспешно повел меня к выходу. – Слишком широкий размах. Думаю, тот, кто украл цвет, должен знать, что он из себя представляет, насколько опасен и бесценен, - при последних словах я рыпнулся было обратно к теплице, внимательнее порассматривать. Но профессор держал железной рукой. – Вот-вот, даже боюсь подумать, что кто-то из студентов может быть настолько осведомленным. Джеймс, воры были тут вчера, - Невилл повернул меня за плечи, внимательно и устало посмотрел в глаза. – Ты точно ничего не знаешь?
- Э-э, - кажется, я начал отводить взгляд. – Прошлой ночью в район теплиц мы точно не забредали, - во взгляде профессора наметилась подозрительность. – И никого тут не видели! – быстро добавил я.
- Да уж ясно, что не видели, раз не забредали, - Невилл печально улыбнулся. – Джеймс, я имею в виду, не знаешь ли ты вообще, кто мог вчера выходить из спален после отбоя. Может, какие-то слухи в школе, или вы натыкались. Вот уж не поверю, что ты не в курсе коллег-нарушителей.
- Профессор, - я оторвался от созерцания стен и посмотрел на него даже с жалостью. – Боюсь, вы не представляете, сколько их бродит, нарушителей. Это, конечно, тяжкий удар по преподавательскому сердцу, но по пальцам непослушников не пересчитать. Кто-то попадает в коридор случайно, единожды, кто-то постоянно, кто-то с целью, кто адреналина ради, перваки вообще чисто заблудиться могут! В общем, - я невинно так пожал плечами, - это ваша иголка в стоге сена. Сочувствую.
- И только? – он понимающе, но разочарованно улыбнулся. – Что ж, спасибо и еще раз извини, Джеймс. Не смею задерживать.
Удивленно выгибаю бровь. Профессор, конечно, расстроен, но слишком много нарисовалось любопытностей, чтобы я от него отстал.
- А как же чай, дядюшка Невилл! – канючу тоном обиженного ребенка. – Вы обещали!
Невилл умиленно улыбается, вспомнив, видимо, мое незабвенное детство.
- Ну, раз обещал, - разводит руками он, - то пошли.
- А что это за растение такое? – непринужденно выдал я, пока мы пересекали двор. – Не видел ни в одной книге, что-то уникальное? – допытывался в воротах. – Профессор, вы сами его вырастили? В смысле, вывели? – не отставал на лестнице. – Насколько, вы говорили, оно опасно?
В общем, пока мы дошли до кабинета, Невилл уже порядком устал изворачиваться и увиливать, и дверь открывал нервно. А впереди еще долгое чаепитие. Я довольно ухмыльнулся. К десерту профессор точно расколется! Ну, или выставит меня вон.
Глава 6Вот как-то так, муторно-путано, с неожиданностями и эксцессами, прошли первые недели учебы. Профессор Невилл меня в тот вечер таки напоил чаем, усиленно избегая темы. Я естественно рассказал все Забини, мы естественно десять раз перемыли историю с цветком, естественно подумали на Райта, и естественно постановили узнать все про чудо-растение. Райт после ночной стычки зыркал на меня исподлобья, но до конфликта не снизошел. Да и то сказать, когда я видел Билли с дружками на горизонте, у меня язык чесался нетактично спросить, чем они занимались в теплицах. Забини это просек, и всякий раз буквально за шиворот тянул меня подальше. Так что с душкой Райтом пообщаться просто не представлялось возможности. А то бы мы пообщались.
Учеба шла вяло, в смысле не вяло, а просто побоку. Я же учусь хорошо, ну, если не начинаю совсем уж злостно косить, но оно меня никогда особо не задевает. Реально, в Хогвартсе у нормальных людей ученье занимает одно из последних мест. Зато сейчас, в начале октября, гряло… грядело… грянуло, короче, то, что занимает всех и каждого. Квиддич, естественно. Еще не матч, но уже сверх усиленные тренировки.
Я люблю квиддич. Я живу квиддичем. Но, в то же время, пора квиддича для меня – один из самых напряженных и нервных периодов. Когда Джеймс Поттер не в себе, не с собой, и вообще не в своей тарелке. Потому что каждый раз, когда приближается матч, мы со Стюартом начинаем зверски ненавидеть друг друга. А, я не сказал, мы же оба в команде. Гриффиндора и Слизерина соответственно. И вот все начинает накаляться, когда школу трясет за несколько дней до события, а потом кризис продолжается еще с неделю после игры, в зависимости от того, кто кого побил. Потому что, как это ни банально и заезженно, каждый матч Гриффиндор-Слизерин заканчивается, представьте, тем, что кто-то кого-то сделал. Исключений, вроде ничьей, на моей памяти не было. А мы ненавидим проигрывать друг другу. Мы не уступаем друг другу, мы почти даже равносильны, со своими плюсами и минусами, потому в глубине души всегда мечтаем друг друга обойти. И самолюбием режет до крови, если другой из нас утрет первому нос. А вообще все это фигня и сильно смахивает на нытье. Забить. Все равно потом отойдем, смиримся и помиримся. Я так легко это рассусоливаю, потому что кубок чаще берет Гриффиндор. У нас самая сильная команда, и никаким отдельно взятым талантам нас не переплюнуть. У нас все таланты. А вообще недоброжелатели (читай – слизеринцы в период квиддича) зубоскалят, что команду Гриффиндора оккупировала моя семейка. Срать, пускай говорят. Я даже горжусь, мне даже лестно. Это фамильное и где-то в крови. А если здраво, без шуток и дешевого пафоса, родственников в команде – четверо из семи. Я – охотник, Фред и Рокси – загонщики, а братец распрекрасный Альбус – ловец. Раньше еще были Тедди и Вики. Хех, и если прикинуть, есть шансы для пополнения. Роуз обходит метлы десятой стороной, но вот Хьюго в следующем году пойдет в школу; малый неслабо гонял с нами летом во дворе. И еще Лил. Она в этом смысле темная лошадка, никогда не задумывался, насколько сестра дружит с полетами. Скоро узнаем. Ну, если так же, как с волшебной палочкой, то заранее посыплю голову пеплом. Так к чему это я… Было бы невероятно круто, если б влились эти трое. Команда Гриффиндор-Поттер-Уизли. Я это не потому, что кичусь своим семейством, или у меня немереное самомнение, и я против пробития других юных талантов. Просто было бы беспрецедентно и эпатажно, а я такие шоу всегда люблю. Но это размышление на пустом месте, потому что Роз никогда не научится правильно подойти к метле, а Фред свалит в следующем году.
Но вообще у нас замечательная команда. Помимо замечательных нас есть вратарь Энди Томас, однокурсник и лучший друг Фреда, и охотники – Джуд Менделл, мелкотня, но с потенциалом, и Энн Визин, моя однокашница. Я когда ее первый раз на поле увидел – прибалдел. Думал, она по ошибке, квиддич с шоппингом перепутала. Это просто прелесть-девочка, воздушная красавица, очень, очень хороша, но из таких, которые – сердечки, рюшечки, слезы, романтика, не чета моей крошке Ном. Так вот, я подумал, что это финиш, а на самом деле в воздухе она неплоха. Хотя бывают заскоки, вроде рыданий и детских психов после легкого удара бладжером, и, я клянусь, душка однажды повязала метлу розовым бантиком, но за полеты ей можно простить все.
Значит, сейчас мы висим над полем, и Фред, который капитан, что-то орет, но все равно не слышно. Ветер зверский, просто сдувает, все силы уходят, чтоб усидеть на метле, и я не понимаю, какого драного Мерлина было затевать сегодня тренировку. Раздраженно закладываю вираж, подлетаю к Фреду и зависаю рядом.
- Поттер, вообще-то, это позиция капитана! Решил оспорить мое место? – он редкостно злой, на погоду, нас и, надеюсь, на свой идиотизм.
- Да нет, - невинно пожимаю плечами, но жест пропал даром в складках развивающейся мантии. – Просто тебя ни хрена не слышно. Я решил, усекаешь, подставить уши поближе!
- Не выерничивайся и вали на позицию!
- Фредди, тебе ничего не мешает? Ветерок, знаешь, легкий бриз например?
- И не надо на меня гнать, Поттер! – злобно зыркает Фред. – Погода испортилась буквально когда мы зашли в раздевалки, сам видел!
- Да мне похер, когда она испортилась! Я к тому, что ты не можешь признать, что тренировка теперь до задницы! И продолжаешь гонять нас, как упертый баран!
Фред багровеет и явно метит меня протаранить. Энни робко пискнула что-то вроде «Мальчики, но ведь правда, невозможный ветер, у меня прическа пропала! И плакать от пыли хочется». Ее мало кто услышал, потому что Уизли в эту минуту рванул за мной. Тут мы на своей шкуре убедились, что играть невозможно – он меня ни разу не догнал, а я ни минуты не смог пролететь по прямой траектории. Серьезно, давно не бывало такого ветра. Ураган ограниченных масштабов. Через пятнадцать минут мы, растрепанные и злые, толпой шли с поля. И что бы вы думали – прошли метров десять, ветер стих так внезапно, будто его отключили, выглянуло вполне себе мирное солнце. Все обалдело оглянулись на стадион – над ним клубились пыльные вихри.
- Видали? – раскрыл рот Фред. – Нет, вы видали! Так же не бывает!
- А может это, знаешь, маленький смерч, - расстроено пожала плечами Рокси. – Очень даже бывает.
- Ну да, только над полем! Над нашим полем! – возмущенно завопил капитан. – Да не может быть такой засады!
- Ты еще скажи, что это слизеринцы наколдовали, - шутовски закатил глаза Альбус.
Я хотел рассмеяться вместе со всеми и застыл на полувдохе. Позавчера. Позавчера Забини забрал у меня Темномагический справочник, повозникав, что пора бы делиться. И там было, там, мать его, было заклинание погодных катаклизмов в ограниченном поле действия. Гребанный сукин сын! Я рванул к замку. Чуть не сбил Филча в холле, гремя метлой скатился в подземелье, пролетел несколько запутанных коридоров, затормозил, едва не впечатавшись носом во вход слизеринской гостиной, и рявкнул: «Фамильное серебро». А фиг – дверь не открылась. От души пнул чертову картину. Еще позавчера пароль был этот!
Не помню, кто первым привел нефакультетского приятеля к себе в гостиную. Может, я Стюарта, может наоборот, может Ал Малфоя, хотя это вряд ли, первыми нарушителями всех канонов обычно бываем мы. В принципе, нигде прямо не говорится, что вход в гостиную чужим запрещен. Тут был вопрос, как отреагируют остальные. Гостиная Гриффиндора - это гостиная Гриффиндора. Объективно только наши знают, где она находится, и пароль. Даже парочки с разных факультетов не решались приводить своих половинок, а гуляли в коридорах, Хогсмите и где попало. И вначале все офигели. И, помнится, даже случилась разборка. Но на нас не подействовало, со временем другие перебесились и смирились; тем более папочка с Гермионой, когда были на каком-то-там-банкете в качестве приглашенных гостей, вдохновенно толкали речи про дружбу между факультетами. Со временем детки прониклись, восприняли как должное и стали таскать своих приятелей тоже. Но ладно, не в этом суть. Сейчас я пришел точно не с дружеским визитом.
Начинаю наматывать круги под дверью и перебирать всякие их шизанутые пароли, типа «герб и замок», «змеиная хитрость», «родословная в десяти томах». Прошло минут десять. Ни черта я не перебешусь. Пошли сюда Мерлин хоть одного слизеринца – вытрясу из него дерьмовый пароль.
Тут, как в ответ на мою ругань, в коридоре послышался цокот каблуков. Я развернулся было с самыми агрессивными намерениями, но сразу пришлось менять зверское выражение лица и клеить косую улыбку – из-за поворота выплыла старшекурнсница Элизабет Нотт, редкостная сучка и красавица. Как бы зол я сейчас не был на весь Слизерин вместе взятый, нападок на Лиззи не будет. Ищите дураков – самая популярная девушка факультета, имеет море связей, умеет мстить и доставать с только ей присущей стервозностью. Но все это для меня не аргумент, на самом деле я просто хорошо к ней отношусь. Жаль, девице срать на мое отношение, я для нее всего лишь один из малявок, правда, достаточно бойкий и забавный для того, чтоб соизволила запомнить мое имя. Короче, делаю непринужденное выражение лица.
- Лиз, ты просто ангел, я уже замерз тут торчать, можно присобачусь? Дорогие друзья забыли сказать мне новый пароль.
Ее передернуло от Лиз и от ангела, но потом во взгляде нарисовалась недобрая такая насмешка.
- Поттер, меня зовут Элизабет, а лучше по фамилии, - сладко пропела грудным голосом. Я б ее слушал и слушал. Только смысл отключить – в адрес гриффиндорцев обычно звучат надменности или гадости. Судя по восторгу в голосе, сейчас выдаст нечто подобное. – А ты знаешь, не присобачишься. Пароль от тебя меняли, малыш Джейми. Проводим ряд супер важных операций «подосрать соперников». Ну, ты знаешь, все как обычно, ежегодная квиддичная шиза, - типа безразлично пожимает плечами. Не лицемерила бы – сама та еще болельщица. – Так что, Потти, гуляй, - с издевкой послала воздушный поцелуй. – Давай быстрее в кроватку, детское время вот-вот кончится.
Ну говорить она может что хочет. Я все так же стою между ней и дверным проемом.
- Да ладно, Лиз, тебе все равно придется открыть вход. И я зайду следом, даже если надо будет пихнуть тебя под зад, чтоб дверью не прищемила.
Ого! Она злится и тянется за палочкой. Я очень сильно об этом пожалею, но сейчас настолько бесит факт, что мне строят подставы с помощью моей же книги… Короче, молниеносно выхватываю палочку, прежде, чем Нотт дотронулась до своей, и направляю на детку. У нее глаза так и засверкали – не простит и не забудет. Хороша сейчас, это как раз ее стиль – темпераментная мстительная сучка. Вкупе с одежкой а-ля леди вамп характерный такой получается образ. Я чуть не ляпаю банальность вроде «Как тебе идет, когда злишься». Но темперамент темпераментом, а связываться со мной на уровне дуэли Лиза не станет – позорно будет бита. Девчонки вообще реальных магических драк избегают как огня. Это мы не раз мутузили, и были мутужены, и столько эффектов получали на свои задницы, что уже плевать. А для них наколдованные рога – катастрофа, малейшая болезненная искра – фобия перед палочкой в ближайшие недели. Ну, короче, она тушуется, шипит: «Надеюсь, тебя там отметелят», и, обойдя, сказав пароль «Кубок Слизерину!» (вот сволочи), с издевкой открывает передо мной дверь. Кажется, я уже перекипел, и теперь с холодным, рассчитанным бешенством, что много, много хуже, переступаю порог. Все слизеринцы кучкуются возле большого круглого стола. Выглядит дерьмово, как дешевый магглский спиритический сеанс. Сидят голова к голове в таи-инственной тиши, стол завален исписанным пергаментом, покрыт символами, заставлен свечами. Посреди стола знакомая мне книга в импозантной черной обложке. Держат ее цепкие ручки Забини. Дешевый трюкач! Выпендриться решил – насчет способностей, идей досаждания, рисует себя крутым темномагом. С нашей, моей книжкой! Глумится над нашей, моей командой!
- Что, Забини, круто сыграть слабо, решил стать звездой сезона за счет подставы? - заявляю с арктической холодностью лучших слизеринских традиций.
Все подскакивают от неожиданности, некоторые чуть не стукаются лбами, и в благоговейном шоке пялятся на меня. Забини медленно поднимает голову, какую-то секунду тянет паузу, мученически отлаживает книгу с выражением лица «не хотелось, но конфликта не избежать», и обращается ни к кому конкретно:
- Ну, и кто его впустил? – а я по-прежнему в игноре.
Засовываю руки в карманы, вальяжно подпираю стенку и продолжаю все тем же ледяным тоном:
- Сука ты, Забини, даже не сукин сын, а просто су-ка. Ссучно так, в тихую, мелкопакосно меня подсираешь. Книжечку ему захотелось. А я по доброте душевной отдал.
Стюарт смотрит наконец на меня, и в глазах ни намека на муки совести, или там осознание, что он сука – только досада из-за того, что попался. И я наконец взрываюсь.
- Что ж ты за друг, мать твою, если тебе в жизни не въехать, что с друзьями надо поступать по совести! Я б другому устроил подставу в квиддиче, и то навряд, а с тобой, потому что ты, дерьма кусок, для меня что-то значишь, с тобой я хочу играть честно! – отлипаю от стены, в прыжок подскакиваю к столу и от души колочу об крышку, так, что разлетается вся их мистическая бутафория. Рявкаю на собравшихся:
- А вы чего уши развесили? Чтоб пошаманить над погодой, нужно заклинание, пара пассов палочкой и простая графическая схема, а не этот цирк имени Забини. Долго он распинался таинственным шепотом, что вызывает все силы тьмы на голову несчастных гриффиндорцев?
По гостиной прошла волна движения и недовольного ропота.
- Да пошел ты, Поттер, - задело наконец Стюарта. – В игре все средства хороши. А если у вас кишка тонка вывести соперника из строя, не надо списывать это на свое гиперблагородство!
У него забегали глаза, кажется, оттого, что стало неловко за выпендреж перед факультетом. Дерьмо, лучше б ему стало неловко передо мной.
- Нет, Стю, у меня, ты знаешь, действительно душа болит друга подставлять. Но теперь буду помнить, что ты не друг, так что жди приветов!
- А, ну конечно, метла и мячик дороже общения со мной! – он привстает из-за стола и сжимает кулаки.
- Да тебе, я смотрю, тоже! Кубок, конечно, круче, чем мое доверие!
- Ты не врубаешься, что это игра, где фишка победить! Дебил чувствительный, вместо того, чтоб наслаждаться процессом, истерики устраиваешь!
- Для меня наслаждаться процессом – играть честно и честно тебя сделать!
- Сделать?! Хрен дождешься!
И бла-бла-бла, каждая следующая реплика громче предыдущей, под конец уже орем друг на друга в голос, вцепившись с разных сторон в этот злосчастный стол. И на… «ты параноик хренов, а все твои гриффиндорцы дерьмово моралью страдают!» …я отшвыриваю стол в сторону, он делает опасный кульбит, чуть кого-то не зашибает, раздаются девчачьи визги, а мы с Забини наконец метелим друг друга, катаясь по полу, отвешивая тумаки от всей души и во всю силу нашей дружбы. И через какое-то время я выхожу из гостиной с независимым видом, фингалом, порванным свитером и кровящей губой, но с гордым осознанием, что Стюарту тоже немало досталось.
И так, мать его, каждый год.
***
Открываю глаза, вижу закопченный полог кровати (кажется, вчера что-то поджигали), потягиваюсь и вспоминаю, что сегодня Судьбоносный День. Матч, конечно, в честь чего и буянили. И вот сейчас мне надо подорваться, всех тормошить, собирать, трястись не то чтоб в кондрашке, но с приятным предвкушением, сыпать энтузиазмом, размяться, перекусить и развеяться наконец. А я лежу, пялюсь в потолок, и как-то разбито, сказать даже отстраненно думаю о жизни, всякой фигне, ну и просто так. Например, вот Ал и Малфой. Они тоже оба в командах, и тоже соперники не вломись в поворот, но им это почему-то побоку. Совершенно спокойно ходят там на все тренировки, отыгрывают матч, а потом тащатся вместе на обед, в библиотеку или еще куда. Получается, что их дружба выше всего этого дерьма. А у меня, получается, полная задница. И дело не в дружбе и ее крепости, дело именно в нас. Потому что Альбус – то, что принято называть… нет, не «хороший мальчик», а скорее «правильный пацан». В меру задира, в меру непослушен, в меру мил, и даже местами отзывчив. В общем довольно такой как все. Он просто живет, у него просто нет потребности доказывать каждую минуту этому миру, что ты лучший, и этот мир загнется без тебя. И Малфой тоже. Дрянь он конечно слизеринская, но довольно флегматичная и к нужным ему людям лояльная дрянь. А я, получается, эгоист, и даже не просто эгоист, а какое-то на всех плюющее зажравшееся эго. Потому что, и я вдруг представляю эти слова в устах папочки, который всегда воспитывал меня по-другому; и вот со скорбью на своем звездном лице он бы объяснял мне, что если какие-то там вещи вроде репутации, победы, ну самомнения короче становятся дороже дружбы (а для па друзья вообще сверх много значат, наверное из-за дефицита когда-то родственников), так вот, то это вообще уж финиш. И относится бы стал, как к последней мрази, которую любит, прощает, но не может понять. Шиза! Я, собственно, только хотел с легкой завистью пару минут подумать, почему это Ал со Скорпи не срутся так, как мы. В итоге мне видится папочка и от долгого лежания уже затекла спина. Наверное, это моя типа многогранность. Многогранность – так умно и модно, и приписывается она чаще книжным героям. Но я не страдаю ложной скромностью и вполне могу прицепить громкие ярлыки. Так вот, с одной стороны я мечтаю конечно о той пафосно-сказочной дружбе, которая зашибись, которая как у них во время войны, еще не выветрилось после того, как этими историйками нас пичкали в детстве. Говоря прямо – когда за друга готов умереть. Но кроме, самое бесценное, самое нужное, важное, со всех сторон офигительное чмо в этом мире для Джеймса Поттера – это Джеймс Поттер. Я готов расшибаться головой об стенку, чтобы для всего мира быть тем же. Самым. Просто самым с любыми определениями. И когда какой-то Забини у меня эту роль пытается оттереть – не потерплю. И друга рядом с собой, который смирился с положением и ни хрена не хочет быть мне не только равным, а круче – тоже не потерплю. Получается полнейшее, несопоставимое дерьмо. Вот и как жить прикажете? И каким рохлей надо быть, чтоб все утро любить себе такой чушью мозги. Людей с утра интересуют хавка, шмотки, уроки, а меня – раздувание фигни из фигни. Еще немного, и дойду до мифической подростковой позы «я себя ненавижу». Шутка конечно. Джеймс Поттер себя обожает. У Джеймса Поттера все круто. И, кажется, спросонья мелькала мысль, что сегодня очень занятое утро. Начинаю потихоньку врубаться в действительность, трясти головой, протирать глаза, тянусь за палочкой полог почистить… тут, в самом прямом смысле слова, дверь слетает с петель и в комнату с пеной у рта врывается Фред Уизли:
- Ты совсем охлял, Поттер?! – хватает меня за шиворот, сдергивает с кровати и трясет. Сзади маячат Рокси и Альбус в – твою мать! – квиддичной форме. Я офигеваю, пускаю побоку Фредово тормошение, и просто пытаюсь осознать, насколько надо херней страдать, чтобы - забыть про матч!!!
Дальше все очень поспешно и муторно. Фред косится с презрением, он просто не в состоянии понять, как можно чуть не проспать квиддич. Но тем не менее помогает мне собираться, тащит к умывальнику, засовывает голову под кран, потом, еще недомытого, остервенело трет полотенцем. Я матерюсь и, давясь зубной пастой, нецензурно объясняю, что сам бы справился лучше, быстрее и аккуратнее. Я, собственно, никуда пока не опоздал, до матча еще полчаса. Но обычно команда подтягивается на поле минут за сорок, а я, любитель предыгрового кондража, кутерьмы и суматохи, и того раньше. Тусуюсь на трибунах, задираю соперников, подбадриваю команду, одним словом, дышу атмосферой. Ну а сегодня, даже не позавтракав, застегиваю на ходу форму и сломя голову мчусь на стадион. Трибуны уже забиты, зрители даже успели перебеситься и подзаскучать. Появления меня (ну, и следом еще полкоманды) вызвало море воплей и приветственных криков. Мы пробились на поле, Фред всех собрал и начал втирать напутствие, но сопереживающие мешались каждую минуту. Прибежала, кинулась на шею и поцеловала на удачу Нома. Раздались улюлюканье, свист, аплодисменты, и крошка, ловя свои пять минут славы, так и осталась висеть у меня на локте. Бурно присоединилась компания разрисованных и, кажется, втихаря что-то жахнувших приятелей. Вон с трибуны, мелко перебирая ногами и кутаясь в воздушный шарф, прилетела Роза. Она, как всегда, будет сейчас разрываться меж двумя лагерями. Чмокнет и наговорит пожеланий удачи Альбусу, потом перебежит на другую сторону к Малфою, там тоже торжественно что-то провещает, но все эти речи закончатся традиционным: «Мальчики, победа не главное, уважайте соперников и просто играйте от души. Вы все молодцы!» Хера она понимает.
А нет, идет не к Алу. Не успеваю толком удивиться, как она, мило раскрасневшись, запыхавшаяся, подбегает ко мне и сует какой-то сверток.
- Джеймс, ты не завтракал, вот бутерброды, перекуси! – перевела дыхание. – Кто же играет на голодный желудок!
Как всегда, обо всех заботится. Смешная. Я морщу нос, но перекус принимаю, наплевательски сорю салфетками на поле и начинаю жевать.
- Джейми, ты хоть не заболел? – запереживала и Нома. – Ты же на квиддич даже со сломанными руками и запредельной температурой побежишь, мне так всегда казалось!
Начинаю раздражаться от этого женского кудахтанья. Неплохо бы разбавить атмосферу руганью. Всматриваюсь в слизеринские трибуны. Туда только что подлетел Забини, перекинуться парой слов с нашим общим знакомым Ричардом Берком.
- Ном, спокойно, сломанные руки, может, сейчас организуются, - ласково, но настойчиво ее отстраняю и беру курс на Забини. Нома, сразу же выйдя из состояния беспокойства, без избитых «не ссорьтесь, мальчики», мертвой хваткой вцепляется мне в руку, и на чистой ярости шипит: «Не вздумай, Поттер!» Хватает за шиворот, рывком отворачивает от Забини, пару раз внушительно трясет, и потом, еще не перебесившись, чуть резковато, только с целью отвлечь, целует. Все это с необоснованной, наглой уверенностью, что она может качать здесь права. Обожаю Тримз в такие моменты!
Истекают последние предматчевые десять минут, дурашливо тормошу Ному, но в глубине души еще вяло трепыхается желание поцапаться с Забини. Чтоб разрядиться, переключаюсь на окружающих. Роза тараторит с Альбусом и нервно теребит шарф, Фред наставляет немногих его слушающих, а Рокси безостановочно, чуть не заламывая руки и искусав губы до крови, разглядывает что-то на слизеринской трибуне. Никогда не видел ее в таком состоянии, обычно перед игрой кузина плещет бодростью и энергией. Приобняв Ному, подхожу к Уизли, успеваю расслышать бормотание «Его здесь нет», сочувственно машу ладонью ей перед глазами. Та потерянно оборачивается, и я собираюсь съязвить что-то по поводу такой невменяемости.
- Эй, Поттер! – спокойно, но достаточно громко окликают меня в этот момент.
Оборачиваюсь. Однокурсник со Слизерина – мучительно пытаюсь вспомнить, как его зовут. Вообще-то я прекрасно знаю весь свой курс, неплохо старшие курсы, еще тех, с кем я когда-либо пил, дрался, нарушал правила, спорил, просто убивал время на треп. Разве что мелкотню плохо помню, но многообещающих личностей вылавливал и там. Ну так вот, а с этим я не пересекался… нигде. И звучит это дико, потому что мы учимся в одной аудитории, сидим временами на соседних партах, и однажды я даже снес его вещи, увлеченно куда-то мчась. Просто он, - вот, вспомнил наконец! - Лайонелл Вирт, - он настолько незаметный, ничем не примечательный человек… Есть люди, которые что-то из себя представляют, есть – нытики, рохли, шизики-одиночки, зазнавшиеся ботаники, - таким у меня чешутся руки-ноги дать пинка, и ведро с водой, которое я прикола ради решаю подвесить над дверью, нередко валится на голову именно им. А вот Вирт – ничем не раздражает, но ничем и не цепляет; держится со спокойным, отрешенным, или проще сказать, пофигистическим достоинством. Учится на уровне остальных, живет на уровне остальных, мнения не высказывает, активности не проявляет, врагов не наживает, друзей тоже. Мальчик-тень. О его существовании я вспоминаю, только когда натыкаюсь случайно взглядом в толпе однокурсников. И то – у него настолько обыденная, блеклая внешность – аккуратные темные волосы до плеч, аккуратная стандартная мантия, - что взгляд скользит, как по пустому месту. Ведет парень себя, пожалуй, слишком бесстрастно для нашего возраста, но, что странно, у меня ни разу не возникало желания его достать. Потому что Вирт какой угодно, но не жалкий. Вот и сейчас он смотрит совершенно спокойно, без желания понравиться, но и без желания нарваться. А вообще по нем читается, что на Джеймса Поттера ему срать. Но даже это не раздражает. Как будто аура у мальчика – «не замечай, не трогай, проходи мимо»: сонная такая, рассеивающая внимание. И, если честно, мне до него по-прежнему нет дела.
- Да, Вирт, чего тебе? – коряво как-то вышло. Начал уважительно, а потом подумал, что нахер.
- Слизеринцы предлагают пари, - он кивнул в сторону Берка, Забини и компании, чтоб не возникало сомнения, какие слизеринцы. – Выигравший матч попадается, то есть умышленно попадается, на каком-нибудь жутком нарушении, во стыд своему факультету.
- Выигравший?! – я вначале решил, что ослышался, а после его утвердительного кивка только рассмеялся. – Но это же тупо! Поищите дураков. Не вникаю, в чем смысл?
- Ну, очевидно, это способ проверить и вас, и себя, что кому важнее – честь факультета, или квиддич как таковой, - отвечает таким же тоном, как на уроках, совершенно безразлично к предмету разговора. – Или способ сделать, чтоб фигово стало всем – и победителям, и проигравшим. Учитывая, что выиграете скорее всего вы, - пожимает плечами: сухая констатация факта, без тени сочувствия к родному факультету, - это чисто слизеринский способ сровнять накопившиеся баллы.
- Но, - все так же недопонимая, фыркаю я, - какой хоть малейший повод нам соглашаться?
- Во-первых, Поттер, это предложение лично к тебе. Не думаю, что ваша команда оценит глубину замысла. А согласишься ты, потому что никогда в жизни не захочешь выглядеть слабаком перед Забини, который играет на тех же условиях, то есть согласен рискнуть. Да и вообще ты всегда не прочь с ним потягаться, каким бы совершенно идиотским не было ваше противостояние.
А он смышленый парнишка. И эта проницательность совершенно меня не раздражает. Скорее, Виртовы спокойные и уверенные аргументы подталкивают к решению, которое я все равно бы принял, но только после долгого ломания и нецензурных размышлений.
- Окей, согласен, - и я улыбаюсь ему даже несколько дружественно.
- Поттер, ты чего, сдурел?! – потрясенно шипит Нома.
Но меня сейчас волнует совсем не Тримз. Мной она дорожит, а вот квиддичем и факультетом не очень. Только любит повертеться в лучах предматчевой славы. Детку быстро успокою. Что хуже – рядом стоит Роксана, непосредственный член команды. О, сейчас посыплются тумаки на мою непутевую голову. Потом еще и Фреду донесет… Она и правда с ошарашенным лицом (но, кажется, таким выражение было до этого?) притормаживает Вирта, цепко ухватив его за рукав. Тот только вежливо приподнимает брови и, не протестуя, задерживается.
- Мальчик, послушай, мальчик, - понизив голос, взволнованно бормочет Рокси; надо сказать, я ожидал другого тона, возмущенного дурацким пари. – Скажи, староста, Уильям Райт, почему его нет на матче? И его друзей нет? С ним что-нибудь случилось?
- О-о! – мученически стону я и мысленно начинаю плеваться. У кузины шиза. Срать, значит, на квиддич, факультет и мои заскоки, подавайте ей бесценного Билли Райта! Вирт очень уклончиво пожимает плечами:
- Обычно Райт присутствует на таких важных школьных мероприятиях, как матч, - хех, однако парень справедливо не стал городить нечто вроде «обычно Райт так обожает квиддич!». – Наверное, у него случилось что-то более важное, - Врит неопределенно покачал головой, съезжая с темы. – Но не в плане здоровья, или благополучия, не стоит вам переживать за Райта.
- Золотые слова! – я пихаю Рокси в бок. – Чертов Райт совсем не стоит переживания. А вот матч стоит. Выше нос, сестренка, и вперед в небо! Уже первый свисток.
Одно радует. Озабоченная своим слизеринским уродом, про пари, кажется, Рокси совсем не услышала.
***
Вжих! – бладжер просвистел над ухом порывом буйного ветра. Я увернулся в легком кувырке, попутно отшвырнул ногой маячащего рядом соперника и ринулся за красным мячом. Мы со Стюартом играем, как озверевшие, даже не в полную силу, а гораздо, гораздо больше. Откровенно показываем друг другу, какой выбор между условиями пари сделали. Я ни секунды не колеблясь знал, что буду сражаться за кубок квиддича. Победа в межфакультетском соревновании всегда грела гораздо меньше. И в выборе Стюарта я тоже не сомневался. С самого начала было ясно, что альтернативный вариант – слить игру, чтобы сохранить факультетские баллы – чистой воды фикция. Суть пари изначально – немножко подобосрать радость выигравшей команде. И сейчас Стю метит в меня очередным бладжером, я дерзко скалюсь, вихрем пикирую вниз, потом резкий подъем – и вырываю квоффл буквально из рук Айзека Макмиллана. Рву к кольцам, справа меня подстраховывает Энни, впереди сосредоточенно маячит Малфой. Вратарь он хороший, поэтому не пытаюсь бить в лоб, а вихляю неуловимым зигзагом. Скорпи смешно так подергивается в разные стороны в надежде перехватить. Я подлетаю очень быстро, очень рискованно и очень близко, и резко даю вверх, ей-Мерлин, чуть не заехавши Малфою помелом по зубам. Тот поднимается на перехват секундой позже, и из-за близкого расстояния мы естественно с треском сталкиваемся, но в эту самую секунду я уже успел отправить мяч в заветное кольцо. Трибуны ревут и беснуются. Это уже шестой забитый мною мяч. Разлетаемся с Малфоем, с чувством толкнув друг друга, и вид у вражеского вратаря совсем кислый.
Я сегодня в ударе. В азартном восторге. И все это приправлено легкой злостью на слизеринцев и Стю в частности. И весь бурлю такой неуемной энергией, что наверное смог бы летать без метлы. С радостным смехом делаю совершенно бессмысленные, но сверх мастерские кульбиты. Гриффиндор начинает скандировать. Фред лучится восторгом, вся команда вообще на подъеме, только Рокс играет из рук вон плохо. Но матч проходит в таком бешеном ритме, что шпильнуть ее или скоординировать времени нет. Мы с Менделлом снова увязываемся за квоффлом. Раздосадованный Забини со всей дури отправил бладжер в Энни. Та едва успела увернуться, бладжер заехал по рукояти, и малышка завертелась, потеряв управление. К крошке Визин, всей такой ранимой, я испытываю умильно-защитнические чувства; поэтому рулю на помощь, предоставив Менделлу самому разбираться с Форкисом, Макмилланом и квоффлом. Энн я подхватил, задал направление. Забини же выбесил окончательно.
- Выруби его наконец! – на полном серьезе рявкнул я потерянной Рокси. Но разбираться со Стюартом полетел Фред.
В следующие полчаса мы забили еще пять голов, два мяча пропустили, вели с существенной разницей. Я успевал гонять квоффл, страховать Визин, ловить струи ветра, орать на Рокси, выкидывать кульбиты и стараться не обращать внимание на Стюартовы бладжеры. Это забота загонщиков, это забота загонщиков… Но после следующего, самого красочного гола, когда я, ладно уж, подставился, рисуясь перед трибунами, чертов черный мяч влетел в голову. В глазах потемнело до слез, я кулем соскользнул с метлы, но ухватился и повис на рукояти. Главное, сконцентрироваться не на боли, а на вцепившихся в древко ладонях. С полминуты провисел, тяжело дыша и набираясь сил, потом рывком вскочил обратно, как раз когда мне на помощь уже летели Фред и Визин. Сейчас, сейчас… Выровнял метлу, и вот сейчас уже захлестнуло чистой злостью. И я сделал то, чего так хотел весь матч – забив на квоффл, игру и трибуны, рванул за Стюартом. Тот выглядел слегка неуверенно, пока я болтался на рукояти, но сейчас с готовностью спикировал навстречу. Мы сцепились молча, со страшным скрежетом. Перепутались метлы, руки, ноги, координация потерялась. Каким-то сумбурным клубком повисли над полем и мутузили друг друга, быстрее и сильнее, пока еще не раздался возмущенный свисток мадам Трюк. И вот стадион взорвался шумом. Рев нарастал волнами, выше, громче. Пожалуй, слишком бурная реакция на драку, сообразил я. Сердечным пинком отцепил Стюарта и огляделся. Гриффиндор бесновался, девчонки визжали, над полем взмыл братец, сжимая в руке нервно трепещущий снитч. Да! О да! Мы, вашу мать, победили!!!
***
Потом команду качали, рвали на сувениры и обливали неизвестно где раздобытым и почему разрешенным шампанским. Меня все целовали, любили, тискали, а я глупо лыбился и зажимал разбитый нос. Нома каким-то чудом ввинтилась сквозь плотную толпу, повисла на шее счастливой собственницей. Но это совершенно не мешало гроздьями обнимать меня другим девчонкам.
Я был в эйфории. Я весь пропитался этим почти до оргазма вырубающим ощущением, когда тебя обожают и визжат твое имя десятки и десятки людей. Вот это и есть кайф. Вот в этом и есть весь смысл. Побеждать, делать что-то сверх, значить, быть кем-то. Я сейчас любил весь мир, и весь мир любил меня. Нас тащили на руках до замка, а меня радовали внезапно выглянувшее солнце, перекошенное лицо Забини, возбужденное щебетанье Номы, счастливая Розина улыбка, такой же идиотски-эйфорический Альбус… С высоты своего положения я вдруг увидел, как из Запретного леса темной семенящей цепочкой вынырнули Уильям Райт с прихлебалами и незаметно влились в толпу. Но даже этот типчик сейчас не раздражал. В конце концов, это меня с восторгом несут на руках, а его только опасаются и лебезят. И я тут же забыл про Райта, снова погружаясь в облака самолюбования и восторга.
Глава 7Лежу и шиплю сквозь зубы. Свет через шторы непомерно яркий, звуки-грюки из гостиной и по всем этажам Хогвартса непомерно громкие. Нет, мне, правда, кажется, что я стал оборотнем, легилиментом, и кем угодно, кто там может остро реагировать на внешние раздражители. Но на самом деле это просто зверское похмелье. На соседней койке страдает Майк. Более ответственный Джо Кортон мученически пихает книги в портфель и тащится на уроки. Мне такой подвиг не под силу. Зеваю, накрываю голову подушкой – вдруг станет меньше болеть – и пытаюсь задремать. В похмельном полусне мне мечтается, как вот Макгонагалл объявляет закос уроков Очень Большим Проступком, снимает половину Гриффиндорских баллов и я без какого-либо напряга мозгов выполняю условия пари. Тут же сердито вскакиваю, перепугав обнимающего холодный стакан сока Майка. Да, с пари надо что-то делать. Победа случилась потрясная, и вчера я был самым счастливым человеком на свете; а сегодня – пари, похмелье, - жизнь постепенно вступает в привычное русло, то есть становится дерьмом.
- Майк!
- А-а-а! – это очень страдальческое «а», которое означает скорее «пошел на хер», чем «да, дружище, давай поболтаем».
- Как думаешь, за что могут впаять у нас самое забористое наказание? – обычно по поводу выходок у меня довольно богатая фантазия, а если уж я советуюсь, то с Забини, у которого фантазии не меньше. Но сложно, согласитесь, поймать вдохновение, когда придумываешь подставу для собственного факультета.
- М-м-м, - кажется, Стэнли способен сегодня только на междометия. – Ну вообще фиговее всего – какое-нибудь особо жестокое рукоприкладство. Поломать кому-нибудь руки-ноги, Макгонагалл мигом выставит с чемоданами на перрон. Намеренно поломать, а не что-то типа, «ой, несчастный случай, я заклятие не рассчитал»…
- Нет, не катит, - отмахнулся я. – Жестоко, бессмысленно и неинтересно. Помирать так с музыкой. Надо придумать что-нибудь такое, чтоб эхх!
- Джейм, а чего ты хочешь устроить? – Майк заинтересованно обнял подушку, повернулся ко мне и стал выглядеть гораздо бодрее. – Да что б ты не придумал, все равно оставишь преподов с носом. Так что можно и позабористее. Может, расскажешь? – заканючил он.
А мне стало жутко неудобно перед Майком, у которого во взгляде загорелся азарт, ведь в этот раз я и не собирался оставлять преподов с носом. Настроение упало еще на пару градусов. Я пошел умываться, пробормотав «да ладно, забей», а потом спешно скатился в гостиную. Майк скис на глазах. Видимо, решил, что скрытничаю. Какая же Стю задница! И какой у меня стройный логический ряд…
В гостиной хотел зарыться в кресло, но в моем любимом уже сидела Рокси и тоже усиленно пропускала уроки. Правда пропускала их как-то странно – вместо того, чтоб с гиканьем кинуться ко мне и агитировать на сумасбродства, кузина пялилась в потухший камин и тихо всхлипывала. Ну да я не очень и стремился – ни общаться, ни утешать. Все еще злился на нее за отвратную игру. Надеюсь, это слезы раскаяния.
Я сел в другое кресло, мимоходом кивнув Уизли головой. Она безразлично скользнула по мне взглядом, снова уставилась на обгоревшие поленья. Когда я уже совсем было задумался о своем, шморгнула пару раз носом и выдала:
- Джеймс, я красивая?
- Ты зареванная, - я все еще злился, и все еще хотел поразмыслить в одиночестве.
- Джеймс, я серьезно, пожалуйста, - она почти зашипела.
Я закатил глаза, а потом уставился на Роксану удивленно. Никогда не замечал, чтоб ее это заморачивало. Кузина, кстати, ничего. Миловидна. Черные волосы, кожа смуглая – пошла в матушку, весьма симпатичное личико. Но ни разу не больше. Чтоб назвать там ее красивой, или эффектной язык не повернется. Не из-за внешности. Просто Рокс пацанка – все эти мешковатые штаны, лихие манеры, стрижка под каре, руки вечно в ссадинах… И за ней вполне бегают парни, но больше из-за характера, тут уж на вкус и цвет, многим нравятся боевые девицы. Так что Рокси всегда была довольна жизнью, не пойму, какая пикси ее укусила. Хотя нет, догадываюсь – наверное, душке-правильнушке Райту не импонируют девчонки с пацанячьими замашками.
Я почесал нос, решая сложный моральный вопрос: поговорить с кузиной серьезно, или поиздеваться в отместку за игру, симпатию к Райту и потому что она такая дура. Настроение было вполне злое. Я оценивающе прищурил глаза.
- Нуу, Рокси, милочка… Ты не сказать, чтоб страшна, но не умеешь себя подать.
Она зыркнула на меня исподлобья.
- Сама знаю. И я знаю, Джеймс, что ни черта не знаю ни в косметике, ни в каблуках и шмотках. Это, блин, все надо учиться. Я имею ввиду изначально, ну, если убрать одежду, манеры, вот взгляд чисто на внешность – я красивая?
- Ну, если убрать одежду… - я развеселился. – Правильно, сестренка, нужно ко всему подходить радикально. Окей, убери, а я заценю. Обещаю самую объективную оценку. Даже заклинание мгновенного раздевания могу подсказать. В бонус вся одежда сложится аккуратными стопочками…
Договаривал я уже запрыгивая за кресло, потому что Рокси плеснула в меня из стоящего на столике стакана с водой.
- Вот видишь, ты просто прелесть! – отскакивая на середину гостиной и приплясывая, заявил я. – Я даже обеими руками за твои амуры – в момент угробишь ангельским характером Райта и доведешь весь Слизерин! – и тут меня осенило. Прищелкнув пальцами и ничего не объясняя, вихрем вымелся из гостиной, успев заметить, что у Рокси вместо предсказуемой досады на глаза опять навернулись слезы.
Ну конечно! Я громко хлопнул портретом, пропустил мимо ушей оханье Полной Дамы и полетел по лестнице, перепрыгивая по три ступеньки. Раз уж все равно приходиться делать гадость, и от гадости этой никак не отвертеться, нужно сделать гадость слизеринцам! Да, нарушить правила, нарвать факультет на неприятности, но не тем, что, скажем, устроил цепную реакцию с реактивами на Зельеварении, или привязал кусачую тарелку к хвосту миссис Норрис, а тем, что… ну там потолок в слизеринской гостиной обвалил. Нет, про потолок я конечно хватил, Хогвартс стоит тысячелетие и никакой умник пока не сумел в одиночку тут ничего покрошить. Но направление мысли правильное. Я сбавил шаг и задумался. Что-то интересное было в Черномагическом справочнике… да, что-то про стены, или ориентирование в помещении, или укрытие дверей… а точнее не вспомню. Нужно забрать книженцию у Забини. И не забыть с погребальной миной прибавить, что нужна для выполнения пари, тогда точно отдаст. Так-то, друзья слизеринцы, решили изгадить нам впечатление от матча, а мы вам изгадим щенячье счастье от вашей подставы. Я даже начал насвистывать, лениво и довольно бредя по светлому коридору с витражами, щурясь на солнечные зайчики, цепляя ногу за ногу и слегка путаясь в шнурках, которые иногда не завязываю для пущей небрежности.
А когда я вывернул из коридора и проходил мимо женского туалета – вполне обычного, а не вечно неработающего толчка Плаксы Миртл – оттуда поспешно, но при этом с опаской оглядываясь, что при их реактивном появлении было бесполезно, выскочили Роза и Малфой. Увидели в полуметре меня, на пару секунд схватили столбняк, а потом резво развернулись смываться. Я тоже застыл на секунду, вначале офигев, а после соображая, кого из них тормозить. Как раз когда ребятки рванули, схватил за шиворот Малфоя, для Роуз такое было бы грубовато. Скорпиус забавно забарахтался, кузина естественно остановилась, чтоб выручать друга из беды, и обратился я непосредственно к ней.
- Роз, детка, сейчас же урочное время, - округлил глаза даже почти не притворно, меня действительно шокировал этот факт. – Ты что, про… прогуливаешь?! – я старательно изобразил шок и заикание, а Малфой пнул меня в коленку, и вышло еще естественнее. – Хотя, конечно, ты наверное пошла выслеживать этого злостного посетителя женских туалетов, - отвесил аристократишке затрещину, тот с протестующим воплем дернулся и его офигенно дорогой воротник офигенно дорогой мантии затрещал по швам.
- Экспеллиармус! – четко донеслось от Розы - Малфой вылетел из рук. Куколка сурово нахмурилась и ткнула в меня палочкой. – Прекрати, Джеймс. Почему ты всегда задираешься к людям, которые совсем тебя не трогают?
Нет, мне это нравится! Который раз уже наблюдаю: она не охает, не ахает, не лепечет «перестаньте, мальчики», что ожидаемо при ее трепетном характере, а втихую достает палочку и колдует. И все это невозмутимо, как так и должно быть. Тоже мне, невинная жертва.
- Потому что, детка, - я даже слегка обозлился, - в последнее время я встречаю вас в таких невообразимых местах, что подыхаю от любопытства, что вы там забыли. Ты плохо влияешь на мою кузину, Малфой! – рявкнул уже слизеринцу, который озабоченно ощупывал ворот.
- Никто на нее не влияет, - тот старательно скосился за спину, силясь рассмотреть ущерб. – Просто ты вбил себе в голову, что твоя сестра тихоня и заучка, а это не совсем так. Кто тебе виноват, Поттер, - он наконец выпрямился и хмуро встретил мой взгляд, - что ты за столько лет не удосужился ее рассмотреть?
- Прекратите говорить так, как будто меня здесь нет, - пискнула покрасневшая Роуз.
- Но уроки она прогуливает с тобой, а не с Алом! – рявкнул я, нависая над доходягой Скорпи. Он – что – вздумал – учить – меня – жить?! – Если еще раз я увижу тебя рядом с малышкой…
- Джеймс! – по коридору к нам спешил профессор Лонгботтом. Я, матерясь в душе, тут же сменил угрожающую позу, и выдавил Малфенышу улыбку. Покровительственно потрепал его по плечу, ляпнул что-то вроде «ну вам туда, больше не плутайте», лучась дружелюбием, повернулся к профессору, и Мерлину в задницу то, что сейчас у нас его урок. Интересно, проф бросил класс, исключительно чтоб найти Джеймса Поттера?
- Джеймс, как хорошо, что я тебя встретил! – понес неожиданную чушь Невилл. Я опешил. А он взволнованно ухватил меня под локоток и поволок, на ходу объясняя. – У нас тут сложная ситуация, меня вызвали как специалиста, класс пришлось оставить, но Трэвис обещал присмотреть. Ты, в общем, думаю, сможешь разъяснить ситуацию.
Я засеменил следом, чуть не навернувшись о шнурки, задом, желудком, пятками ощущая, что опять чего-то натворил, и с Малфоем не успел разобраться, и краем уха еще услышал от застывшей парочки Розино «Ты и правда не считаешь меня заучкой?» Твою же мать!
Невилл тащил меня в Больничное крыло. Неужели я кого-то побил? Не припомню… Но перед самым входом профессор остановился, смущенно прокашлялся и заговорил:
- Видишь ли, Джеймс…Там сейчас твои друзья. И они ведут себя несколько неадекватно. М-м… совершенно очевидно, ребята находятся под действием какого-то наркотического вещества, и мы разошлись во мнении, какого именно. Коллеги ставят мне в укор, что дурь стащили у меня в теплицах, Лиственник Замшелый, который дает весьма бодрящий эффект. А я уверен, что того, что они курили, нюхали, или уж не знаю что, в моих теплицах нет. Это не Лиственник.
Глаза у меня округлились в веселом обалдении. С ума сойти! Профессор разбалтывает ученикам в лице меня, что в школе злоупотребляют наркотическими веществами, а виновных не то что не наказывают – всего лишь ломают мозги, что они там приняли. Интере-есно! Может, преподы себе косячок хотят выклянчить?
- Эти трое в урочное время плясали на столах в большом зале, совершенно не осознавая, где они находятся, а когда прибежали мистер Филч и преподавательский состав – не осознали, кто мы. В Больничном крыле мальчики вот уже два часа, а эффект все не проходит. Мерлин с нарушением, я уже просто беспокоюсь об их здоровье!
И профессор с несколько театральным трагизмом распахнул больничную дверь. Я зашел, с любопытством оглядываясь и даже не подозревая, кто именно из моих друзей поймал кайф. Поближе к выходу столпились взрослые – Помфри, наш зельевар профессор Рэджин и директор Макгонагалл. Они – кто обеспокоенно, кто осуждающе – смотрели вглубь палаты. Я тоже перевел туда взгляд.
- Ухууууууууу-хуууу! – Айзек Макмиллан прыгал на кровати, потешно размахивая руками. Пружины отчаянно скрипели под его немалым четырнадцатилетним весом. По лицу парня разлилось эйфорическое, незамутненное счастье. Глаза пьяно закатывались, тело шатало во все стороны, туфли, которые он не удосужился снять, путались в складках матраса, но Айз упорно лыбился бессознательной улыбкой дебила. На краешке другой кровати Берк скукожился, трясся в ознобе и затравленно озирался. А у его ног соловьем нес какую-то чушь Забини, совершенно не парясь, что неблагодарный слушатель испытывает явную панику. У меня прямо задрожали уголки губ – так меня распирало. Я повернулся к Невиллу, искренне приложил руку к сердцу и отвесил благодарный кивок.
- Профессор, если вы привели меня сюда, чтоб показать этих, - ей-ей, еле сдерживал слезы умиления от непоборимого желания заржать. – Я вас люблю, правда, и если я когда-нибудь еще нарушу правила на вашем уроке…
- Вас привели сюда, Поттер, чтоб вы объяснили, что приняли эти трое, - сурово прервала Макгонагалл и многозначительно прокашлялась.
- А я-то откуда знаю? – небрежно и чуть обиженно пожал плечами я.
- Поттер, - директор даже очки сняла, чтобы внушительнее посмотреть мне в глаза. – Это серьезно. Мы не можем убрать эффект. Еще пару часов – и ваших друзей можно будет пеленать в сумасшедший дом. Признайтесь без шуток, Поттер.
- Профессор, - я вернул ей взгляд с десятикратной серьезностью, - если бы я знал рецепт и вообще услышал эту идею, поверьте, я бы сейчас бодал стену рядом с Макмилланом. Неужели я мог от такого отказаться?
Макгонагалл помыслила логически и осуждающе поджала губы.
- Возмутительное признание, Поттер. И не стоит паясничать, коль вам дорого здоровье ваших друзей. Все серьезно. Если не можете нам помочь, возвращайтесь лучше на урок.
- Что вы, что вы, профессор, - я повернулся к слизеринцам, поудобнее подпер стену и зверски жалел, что в Хогвартсе не работают видеокамеры. – Я на них еще посмотрю, вдруг осенит. Сцена так вдохновляет, точно должно осенить.
И тут мерзкенькая улыбка сползла у меня с лица, и я поперхнулся полусловом. Забини, пьяно припевая что-то Берку, трепетно прижимал к сердцу наш Черномагический справочник. Книжка все еще была в той глянцевой черной обложке, которую Стюарт напялил, выпендриваясь в гостиной перед факультетом. Так что заглавие и все такое не читалось. Но кто-нибудь из преподов в любой момент мог заинтересоваться, что за писанину обнимает пострадавший. И я, кажется, догадался, откуда парни взяли рецепт чудо-травы.
- Э-э, директор, - я нервно заерзал и подскочил к Макгонагалл, - а вы знаете, я думаю, что могу их разговорить. Только пока вы здесь, ребята ничего не скажут. Можете нас оставить?
- Поттер, они, знаете ли, не понимают, что мы здесь, и что вы не розовый слоненок, - директриса скептически выгнула бровь. – Что вы надумали?
- Ну профессор, ну пожалуйста, - проникновенно залепетал я. – Честное слово, я знаю, как разговорить Забини. У нас кодовый пароль есть. Он меня даже в бреду узнает (Мерлин, какой, действительно, бред).
Короче, после долгого сверления меня взглядом директор и прочие неохотно вышли из палаты. Я покачался на пятках, хмуро разглядывая обнявшихся Забини и Берка. Где гарантия, что преподы не станут подслушивать под дверью? Дураку понятно, я сплавил их не просто так. Оставалось надеяться, что Макгонагалл слишком порядочна для мелкого вуайеризма.
- Стюарт, друг мой родимый, - мягко пропел я, подбираясь поближе. – Будь умничкой, отдай-ка книжечку.
Стю поднял на меня расфокусированный взгляд и уставился в точку чуть повыше плеча. Я аккуратно потянулся за книгой, но друг родимый удивительно резво увернулся, шлепнулся с кровати на пол, заехав ботинком по Берку, и собственнически засунул справочник под себя. Я, шипя ругательства, приподнял Забини за плечи, снова попытался вырвать книгу. Тот вскочил, отбежал в другой угол палаты, похихикал и принялся баюкать справочник, как девчонка куклу. Не будь мне позарез нужна эта макулатура, я б ржал до колик. Когда наконец после еще нескольких попыток мне удалось вцепиться в книжку, Стюарт мертвой хваткой повис на справочнике с другой стороны и невразумительно забормотал:
- Нет, Рози, это мой кубок, я честно обставил Джеймса, и всех, всех, я его не отдам, хочешь, подарю тебе букет роз, или мороженое, а кубок нет, нет, не отдам.
Я таки прыснул и отвесил ему затрещину. Стюарт дезориентировано зашатался, взмахнул руками, а книжка наконец оказалась у меня.
Я вскочил, отбежал на другую сторону палаты от буйнопомешанных, и принялся судорожно листать раздел по изготовлению дури. Совершенно не знал, что ищу – они могли использовать любой состав. Все симптомы были схожи, никакого противоядия не приводилось – ясно дело, кто ж захочет снимать эффект кайфа. Я уже трижды беспорядочно просмотрел справочник, когда наконец зацепился взглядом за более необычный рецепт. Тут приводилось два зелья. Вчитался: напиток бесконечного действия, эйфорически-галюциногенное состояние продолжается до тех пор, пока человек не выпьет изготовляющийся в комплекте антидот. Есть! Понятно – парни хлебнули это зелье, а потом их закайфовавшие мозги расхотели принимать вторую смесь. А должен напиточек быть… где-то при них, наверное?
Еще несколько минут я догонял решивших поиграть в салочки приятелей, потом таки поймал и обыскал Макмиллана, нашел у него в кармане тщательно закупоренную пробирку. Но приводить в чувство первым хотелось не Айзека. Я схватил Забини, закрыл ему нос, влил сквозь зубы раствор и с накипающим злорадством начал ждать действия. Стю еще пошатался, присел, глуповато ухмыляясь, а потом резко изменился в лице.
- Ч-что? – заикнулся он, потрясенно озираясь. В глазах читались полная трезвость и непонимание. Потом увидел пускающего слюни Макмиллана и икающего Берка, побледнел, уставился на меня.
- Стюарт, дружище, - я просто лучился энтузиазмом его просветить. – Приведи в чувство тех двоих, у вас еще должно быть противоядие. Голова не болит? И, - я сочувственно похлопал его по плечу, - удачно тебе объясниться с Макгонагалл.
Встал, небрежно сунул справочник под мышку и пошел к выходу.
- Ты про пари не забывай, Поттер! - уязвлено прокричал Стюарт. Я, не оборачиваясь, отсалютовал книжкой, театрально распахнул обе створки двери – там с ничего доброго не сулящим лицом стояла директор. Никакие жалкие подколки Забини не могли испортить моего триумфа.
***
- Ве-ли-ко-лепно, - я валялся на диване вверх тормашками и азартно потирал руки. Вечерело, студенты потихоньку подтягивались в гостиную. Мне уже, проходя мимо, трижды отвесили подзатыльник вместо приветствия: Фред, Энди и Майк. А Альбус швырнул в голову какую-то посылку из дома, которую я пропустил, потому что пропустил завтрак. Но я терпеливо и нехарактерно не обращал на них внимания. Сердце пело, книжка под локтем грела душу. Действительно фантастическое заклинание, боюсь даже представить, какой это уровень магии. Короче, дверь в помещение заклинается так, что ее не могут обнаружить ни находящиеся снаружи, ни находящиеся внутри. Я захихикал. Ладно еще преподы, будут искать гостиную Слизерина по всему Хогвартсу, но как не поехать мозгами мирно спящим ученикам, которые назавтра заблудятся в четырех стенах своего подземелья. А потом, когда надоест забава, приду к Макгонагалл и слезно покаюсь, что не могу представлять мучения оголодавших слизеринцев, замучила совесть, бла-бла. Вот и все пари. Но голодать Забини будет долго – надо же ему испытать такое яркое и новое для маменькиного аристократа ощущение.
Операцию я назначил на сегодняшнюю ночь, и коротал вечер, пребывая в полном умилении, гармонии, ну и прочем дерьме. Когда в гостиную впорхнула Нома, гремя невозможными шпильками, я даже положительно воспринял ее ярко-рыжие сейчас уже кудряшки. В смысле что раньше они были не кудряшки… Но так довольно симпатично. И шпильки приятно стройнят ноги, хоть и цокают, как тупым гвоздем по мозгам. Я наколдовал пустой стакан и отсалютовал им малышке, предлагая сообразить что-то на вечер. Ночка предстояла с приключением, прошедший день радовал незабываемым цирком, так что мне было что отметить.
***
- Дже-еймс, отнеси меня в спальню, - невнятно залепетала заснувшая у меня на руках Нома, когда я принялся ее расталкивать. Гостиная уже опустела, огонь догорал, и было самое время рвать к Слизерину, если б не этот сопящий балласт.
- Ном, да, это тебя точно разбудит. Каждый парень на вашей лестнице наворачивается вниз головой, так что скатимся вместе. Может ты все-таки ножками, а?
- Джеймс, ну какая же ты задница, - подавляя зевок, все так же сонно фыркнула девица и снова собралась дрыхнуть, уткнувшись носом мне в шею.
Я скептически на нее покосился, и, вздохнув, поволок к лестнице, но с каким-то даже сожалением – Нома таки мило сопела. У первой ступеньки поставил на ноги, поддерживая, проинструктировал:
- Так, Ном, идешь вверх, раз ступенька, два ступенька, вот перило. Когда ткнешься лбом в дверь – откроешь, добредешь до кровати, надеюсь до своей, и можешь вырубаться.
- Угу, - она даже не заметила издевки и сомнабулически поковыляла в спальню. Ладно, к лучшему. Вряд ли сможет внятно вспомнить, как мы расстались и куда пошел я.
Я выудил из портфеля справочник, с радостным гиком подкинул и поймал, выбив тучку пыли из страниц, выскочил из гостиной и неслышно помчался по коридорам Хогвартса.
Ропот портретов, петляние, вначале свежий ночной воздух в холле, потом тяжелый и сырой в подземельях, и очень скоро я уже стоял у входа в гостиную Слизерина.
Заклятие с первого раза не удалось. Когда я, зажмурившись от сосредоточенности, пробормотал текст и выпустил из палочки кольцо искр, проиоткрыв веки сразу увидел никуда не девшуюся картину-дверь. Выругался и попробовал снова. И снова. Психанул, вышвырнул справочник, показательно побегал, как будто чертова книга могла этого устыдиться. Пришлось подбирать справочник, делать глубокий вдох и стараться-таки довести дело до конца. Обычно преподы советуют выбросить из головы лишние мысли, сосредоточиться на магическом фоне заклятия, поярче вообразить, проникнуться и так далее. Мне же действеннее всего помогало осознание, что я не могу этого не сделать. Просто не умею не уметь. У меня все должно получаться. Не сойду с этого места, пока не получится.
И получилось. Когда я снова, раззадоренный, с вдохновением махнул палочкой, дверь Слизерина не просто испарилась – у меня из головы выветрились какие-либо воспоминания о ней. И я беззвучно, но с диким мысленным ура подпрыгнул, выбросив вверх кулак. Заклятие распространяется даже на его наложившего, и куковать там Забини со товарищи, пока не произнесу расколдовку.
Я радостно помчался по Хогвартсу, проверяя, не вернется ли память про местонахождение входа в других частях замка. Глупо конечно - на самом деле просто хотелось выветрить пар и посмаковать свой триумф. Ну и досмаковался. Очередной поворот проскользил со свистом и, не успев затормозить, чуть не ткнулся глазом о горящую палочку профессора Рэджина. По инерции увернулся и неуклюже шлепнулся зельевару под ноги, вдобавок чувствуя, что на роже все еще красуется неуместная восторженная улыбка. Которая впрочем через секунду сползла.
- Поттер! – преподаватель ухватил меня за шиворот, вроде и помогая подняться, и ненавязчиво беря под конвой. – Куда это вы несетесь сломя голову в ночи?
Рэджин меня вообще любил. Причем любил со всеми прелестями характера, а не только за качественные мозги. Профессор пришел два года назад на смену одряхлевшему, уже подслеповатому Салагхорну, и это была первая его работа. Семикурсников Рэджин старше ну лет на десять максимум. Но дело свое сечет, ничего не скажешь. Так вот, он самый демократичный препод, демократичнее даже Невилла, потому что Невилл скорее мягкий, а этот именно демократичный. Уважает наши свободы и все завихрения молодости. Но сейчас он смотрел на меня очень нехорошо, от привычного понимания не осталось и следа.
- Поттер, не дергайтесь сбежать, - в ответ на мое слабое трепыхание, - все преподаватели в коридорах – у меня украли чрезвычайно редкий ингридиент, украли не более часа назад, очень хитрая сигнализация, понимаете ли, сработала. Пока растолкал всех среди ночи, но надеюсь все-таки взять преступника по горячим следам. Как считаете, я поймал его, Поттер?
- Эт-то не я, профессор! – вот же дерьмо! Нет, в принципе, прекрасный повод попасться и утратить баллы, так ведь незнамо-какой-ингридиент потребуют назад. – Я так, просто на пробежку вышел. Тренируюсь для квиддича, сбрасываю вес. А днем неудобно – все считают, что я остаюсь в прекрасной форме без каких-либо усилий.
- Бросьте чушь пороть, - профессор раздраженно поморщился, но тут лицо его стало каким-то озабоченным, слегка расфокусировался взгляд, и хватку он ослабил. – Хм-хм, - казалось, Рэджин внезапно утратил ко мне интерес. Потерянно заозирался. – Мы решили поставить караулящего у каждой гостиной, чтоб поймать нарушителя при входе. Гм, что-то я не соображу, где же это гостиная Слизерина. Поттер, вы не… - он запнулся и покраснел. Видимо, хотел спросить маршрут, но решил, что для декана Слизерина несолидно. Брови Рэджина совсем сошлись на переносице, он еще немного потеребил мой ворот, но в конце концов отпустил и, все так же озираясь, ушел быстрым шагом.
Я облегченно вздохнул. Видимо, мое заклятие сильно любит мозги, раз профессор упустил как бы подозреваемого меня. Ценный ингридиент? Караулы у гостиных? Я немного постоял, соображая, потом, уже тихо и под стеночкой, пошел в Выручай-комнату.
Пока шел, мне вдруг подумалось, что это мог быть Забини. Ну, второй нарушитель. До звездочек обидно – так ведь хотелось, чтоб подлец отсидел себе зад в запертой гостиной. Чтоб не досадовать, я стал думать, какой интерьер в комнате хочу – с комфортом отсидеться, а преподы пусть с ног сбиваются. Завернул к картине с пляшущими троллями, поднял взгляд от своих живописно трепыхающихся шнурков и остолбенел. Дверь была на месте. В смысле обычно ее нет. И даже если в комнате уже кто-то есть, ее тоже нет. Она появляется, только чтоб ты вошел, а потом опять вливается в стену. Разве только спрятавшийся там пожелает, чтоб вход было видно? Может, кто-то из нарушителей отсиживается… и оставил дверь для товарищей по несчастью, когда увидел, какая под гостиными засада? Я чуть притормозил и осторожно, но с еле сдерживаемым любопытством, приблизился к поскрипывающим створкам. Они были чуть-чуть приоткрыты, и когда я уже протянул было руку к ручке, дверь распахнулась настежь. Прежде чем успел инстинктивно отскочить, меня ухватили за галстук и рывком затащили внутрь, вызвав приступ кашля. Не дав отдышаться, двинули к стенке и я, подняв голову и проморгавшись, увидел перед собой Райта. Одной рукой он припечатал меня к двери, намотав на кулак галстук, другой держал палочку. И взгляд Билла был действительно страшным.
- Поттер, имбецил несчастный, - чуть не плюясь ядом, прошипел он. – Так это из-за тебя я не могу попасть в собственную гостиную?! – а потом моя голова ударилась о доски с жутким звуком от хлестнувшего из его палочки луча.
Глава 8Вот же дерьмо! Перед глазами замелькали самые натуральные звездочки. Я было рухнул вниз, но Райт за шиворот дернул обратно. Стоял и пялился с нечеловечески надменной ненавистью. Я просто таки физически чувствовал, как напухает и синеет губа. Все бесило: и идиотское положение, и этот его взгляд, и явное магическое превосходство. Естественно, не дождавшись следующей Райтовой реплики или следующего удара, я кинулся на него с кулаками. Тот от толчка отлетел вглубь комнаты, не удержавшись, шлепнулся на задницу и вдруг расхохотался. Меня этот смех просто таки шокировал – не столько потому, что был каким-то сумасшедшим, беспричинным и холодным… я верил, что Райт смеяться вообще не умеет, что типы вроде него – надменные позерные уроды, а вот так, чтоб дико ржать в разгар драки – это наше, у него вышло вообще карикатурно, как злая пародия. Я, взбесившись, прыгнул к противнику, но тот оборвал смех пугающе резко и неуловимо взмахнул палочкой. Я опять улетел в нокаут и, восстанавливая дыхание, задался вопросом, какого хрена дерусь врукопашную. Собственная палочка больно врезалась в поясницу, потянулся было за ней, но на руку всем весом с явным удовольствием наступил чертов Билл.
- Так что, Поттер, - процедил он, глядя, как я грызу губу, чтоб не заорать, - колись, как попасть обратно.
- Да пошел ты! – лучезарно улыбаюсь в ответ.
Еще один взмах палочкой, меня бьет так, что эффектно на спине лечу через всю комнату. Райт тут же идет следом и снова целится.
- Я жду, Поттер.
Смеюсь, искренне и по-настоящему, не то что этот бесчувственный урод, и беспечно пожимаю плечами.
- Ну подожди, только смотри не откопыться, будет долго, - а на зубах уже солонит вкус крови.
Я схватил таки палочку, но Райт выбил ее молниеносным Экспеллиармусом. Деревяшка ударилась о стену и бесполезно откатилась под какой-то невнятный разваливающийся шкаф. Вообще обстановочка сейчас в комнате была не очень – вот уж точно дыра, где бьют морды. Облезлый, местами скрипящий пол, огромные, угнетающе-нависающие шкафы-полки-шифонеры, набитые хламом. Я, э-э, кажется увидел среди мусора отрезанную собачью голову. У Райта своеобразное чувство юмора. Тепло же он обо мне думал, раз подкараулил в таком интерьере. Как только замок не тошнит до самого фундамента, когда приходится воплощать Райтовы фантазии?
- Ну Райти, ну ты же понимаешь, что я ничего, ни-че-гошеньки не скажу, - засюсюкал я противнику. – И глотку перегрызу когда-нибудь, зря не воспринимаешь меня всерьез, - н-да, заявлять такое, когда тебя как младенца отметелили, мягко говоря, самонадеянно. Ужаленный осознанием этого, по-детски как-то обиженный, я не мог его не шпильнуть:
- Надеюсь, когда будешь куковать по коридорам и искать вход в гостиную, вспомнишь, что не такой уж Поттер ноль, - и сплюнул кровью на Билловы начищенные ботинки.
Честно, понял бы, если б он сейчас зарычал, схватил меня за глотку, поколотил головой о стену, но Райт только усмехнулся, лицо совсем заледенело, а глаза недобро прищурились. Финиш! У меня у самого бывает такое выражение, когда задумаю крайнюю мерзость. Билл медленно и с издевкой взял меня за глотку, приподнял, уставился глаза в глаза своим непереносимо тяжелым взглядом и шепнул: «Легилименс». В мыслях зарябило, дыхание перехватило, я был уже не здесь и сейчас, а снова катался в драке с Забини, прятал от Розы подарки на прошлое Рождество, крался по ночным коридорам, открывал Темномагический справочник в черной обложке… На этом моменте мозг взорвало. Я всеми нервами, до пяток, возненавидел Райта, каждой клеткой и ударом сердца поверил, что я, черт, сильнее его, если не магией, то духом, и что скорее сдохну, чем он попадет в свою сраную гостиную. Поток воспоминаний иссяк, а Билл с бессильным шипением покачнулся в сторону и наркомански расширенными глазами уставился на меня. О, кажется, вышло полноценное сопротивление чтению мыслей. Я крут!
Пока ошеломленный Билли тормозит, вскакиваю на ноги, кидаюсь за шкаф, тут же распластываюсь по полу и пытаюсь выудить укатившуюся палочку. А позади раздается Инкарцеро - тут же веревки захлестывают запястья, горло, черт, даже в глаза почему-то лезут, ну это уже Райтово измывательство. Лежу плашмя, слышу, как он подходит и тыкает носком ботинка в бок.
- В общем, Поттер, - самодовольно тянет слова, - я тебя тут, пожалуй, оставлю, данный вариант комнаты кроме меня никто вызвать не сможет. Отдыхай. Вернусь через пару дней, может тебе от скуки разговориться захочется. Силенцио!
Посмотрел напоследок так, как будто выиграл в лотерею, а я выглядел… наверное, чуть-чуть… не то чтобы струсившим, но словно меня тошнит. Райт развернулся и быстро, уверенно, нарочито громко отстукивая подошвами по паркету, ушел.
***
Я запаниковал, если честно. Ведь действительно не вернется пару дней, с него станется. Спеленало меня шикарно – от пяток до горла, не развяжешься. Единственный возможный способ передвижения – катиться колбаской, что я сразу и сделал. Неуклюже пооббивал локти, колени, прочие суставы и врезался головой в шкаф.
На душе стало совсем тошно. Лучше бы Райт рот мне кляпом заклеил, хоть помычать, чтоб душу отвести, можно. А Силенцио – полная звукоизоляция. Лежу тут мешком с дерьмом и хлопаю глазами.
Вообще, еще немного, и станет по-настоящему хреново. Больше всего на свете ненавижу бездействие. То есть в любой ситуации, даже если это полная задница, мне не страшно – всегда можно что-то сделать. Если дюжина козлов устроили тебе темную за углом, можно драться, царапаться, кусаться, даже когда всем кодлом надают по голове. Но у меня само это действие – драка, азарт драки, вырубают ощущение боли и страха. Черт, пусть я харкаю кровью, но это весело!
А сейчас перспектива – много, много часов проваляться пластом. Я же с ума сойду… от общения с самим собой.
Я, на самом деле, не люблю оставаться наедине с собственными мыслями. Особенно когда мысли депрессивные, в плане: «как угораздило так встрять». Я способен загнобить себя самокопанием.
Мысленно застонав, пару раз побился головой о пол. Душещипательная, наверное, картина. Захотелось побиться еще, или попинать полки ногами – может, удастся поднять шум. Но тут позади меня отчетливо скрипнула дверца шкафа, а потом тихо застучали по дощатому полу неспешные шаги.
Я перевернулся на звук со всей возможной прытью и обалдел. Ко мне совершенно невозмутимо шел Лайонелл Вирт. Остановился, склонил голову набок и прищурил глаза, будто раздумывая, как поступить. Я задергался и состроил просящую гримасу, по-прежнему удивляясь. Почему-то всегда считал, что Вирт из тех, кто по ночам спит зубами к стенке. Парень потер переносицу, пошаркал ножкой, присел на корточки, заговорил:
- Ну что, Поттер? Я тут, знаешь, оказался самым первым, и когда повалили остальные, благоразумно спрятался в шкаф. Так что вашу с Райтом драку в деталях видел. Но вот знаешь в чем засада – из-за тебя я тоже остался без доступа в гостиную. Теперь думаю, может, стоит обидеться и бросить тебя здесь?
Я энергично замотал головой. Чертов сукин сын снова помедлил и напустил на лицо задумчивость, явно наслаждаясь ситуацией. Дико захотелось его лягнуть. И когда я уже было замахнулся, тот резко встал, словно почувствовав опасность, отошел подальше, вытащил волшебную палочку – опять таки, хрен его знает, расколдовать или оглушить. Что вообще из себя представляет этот Вирт?
Когда после заклинания с меня упали веревки, я решил, что парень славный малый. Пока разминал руки и отряхивался, тот снял онемение, выудил из-под шкафа мою палочку, и я вообще его почти заобожал.
- Спасибо, Вирт, действительно спасибо, - я протянул ему руку.
- Спасибо в карман не положишь, - но руку пожал. Ладонь у Вирта оказалась прохладная, худенькая, крепкая. – Из-за какого-то пропавшего ингредиента гостиные на охране. Так что будем делать, а, Поттер?
- Отсидимся здесь до утра. А утром у преподов будет другая головная боль – слизеринцев искать. Здорово, если вернется Райт. Вот я ему навешаю! Он же не ожидает…
Вирт скептически покривился. Потом заговорщически потер руки.
- Хочешь отомстить Биллу? Так ноль проблем. Еще и себя отмоем. Ингредиент он спер. И тут спрятал, я сам видел. Сейчас придет к преподам чистенький, фиг кто докажет. Вот он, ингредиент, - Вирт выудил из кармана ополовиненную пробирку с мерцающей зеленой вязкой жидкостью.
- Вау! А что она делает? – во мне сразу проснулся юный исследователь, и я цапнул емкость из рук слизеринца.
- Сам не знаю, - тот наивно пожал плечами. – Но не в том соль. Предлагаю выловить сейчас Райта, пока далеко не ушел, и подсунуть ему эту фиговину обратно. Преподы его обыщут, спеленают, а мы вернемся чистенькими. Кстати, Поттер, сделай, чтоб мне было, куда возвращаться.
- У-у, - я все еще жадно смотрел на мерцающую субстанцию. – Ну, можно. Давай я его догоню, он весь такой удивится, набью ему морду и пробирку подсуну!
Вирт снова скривился и чуть было не закатил глаза.
- Фу, какие же вы, гриффиндорцы, прямолинейные. Изящнее надо действовать, со вкусом. Сделаем так…
***
По темному-темному коридору темной-темной ночью шел, настороженно оглядываясь, хмурый дерганый парень, и голова его была полна темными-темными мыслями. Он нервно грыз ногти, стрелял глазами исподлобья, то и дело проверял палочку на поясе и производил впечатление человека, задумавшего темное грязное дельце…
Кхе-кхе. Ну, это в смысле торопится Райт в сторону подземелий, а я из-за угла подглядываю. И идет он совсем не дергано, а, как всегда, стремительно и уверенно, еще и очень тихо, под стеночкой, почти не разглядишь. И на счет мыслей его не знаю на самом деле, насколько они темные. Просто не могу смотреть на этого типчика без внутреннего ерничества. Райт доходит до поворота, притормаживает, сволочь, словно почувствовал меня! Рукой тянется к палочке. Я понимаю, что медлить не стоит, выскакиваю и оглушаю придурка прежде, чем тот переварил в голове свои подозрения.
Он эффектно скользит по полу, прилаживается головой о стену, а внутри меня отплясывают марш мстительность и злорадство. Билли вскакивает, тянется было за оброненной палочкой, я снова в него палю чем-то малоприятным, но тут слышится бег и пыхтение, из-за поворота вылетает кто-то третий и звонко охает: «Что здесь происходит?!»
Я тут же прячу палочку, отхожу от Райта, независимо засовываю руки в карманы и разглядываю новоприбывшего. Это растерянный, запыхавшийся Лайонелл Вирт. Он убийственно смотрит на меня, кидается к своему старосте и помогает подняться и отряхнуться. При этом рука Вирта на секунду ныряет Биллу в карман, но тот ничего не замечает, а только ненавидяще прожигает меня взглядом.
- Все в порядке? Может, позвать кого? Я буду свидетелем, что Поттер начал драку! – Вирт доверчиво, с желанием услужить заглядывает Райту в глаза. Билл отмахивается, цедит, что все в порядке, и видно, что ждет, когда младший свалит, чтобы продолжить разбираться со мной.
- Э-э, Райт, послушай, - Вирт неуверенно мнется. – Может, прозвучит глупо, но, слушай, ты, как староста, не мог бы провести меня в гостиную? Я, наверное, заблудился, я никогда еще не выходил ночью, я, в общем, не могу ее найти.
Тут у Билла, видимо, лопается терпение. Он грубо хватает нас под белы рученьки, – я терплю только для блага дела, - и тащит из подземелий, втюхивая по дороге:
- Сейчас отведу Поттера к директору, и гостиная мигом найдется. Ты, как тебя, Вирст, тут левым боком, но что поделаешь, некогда с тобой разбираться. И потом, Макги будет впечатлена, что хоть кто-то вылавливает нарушителей.
Вирт меланхолично болтается следом, даже не взъевшись на старостину подставу. А мне весело. У Райта, хоть он и не знает, дела полная лажа, а я схлопочу сейчас штраф за пропавшую гостиную, что и требовалось доказать.
***
- Значит, все вы находились сегодня ночью в коридорах? – грозно нахмурилась из-под очков Макгонагалл.
Я весело шмыгнул носом, Вирт рассматривал потолок, а Райт, доведенный нами до белого каления, принялся распинаться:
- …и тогда я задержал Поттера, он наверняка основной зачинщик сегодняшних беспорядков, ученик моего факультета просто вышел ненадолго, но не смог вернуться по причине пропажи гостиной, и это тоже дело рук Поттера…
- Пропажа слизеринской гостиной, - перебила наконец директор, - не самая главная сегодняшняя проблема. Даже если нам не удастся нейтрализовать волшебство, стоит создать порталы в гостиную и эвакуировать учеников до решения проблемы. Так-то, господа умники. Гораздо серьезнее – исчезновение ингредиента из кабинета профессора Рэджина. Боюсь, вам придется потерпеть обыск и парочку неприятных вопросов.
Райт с готовностью подтолкнул нас к директору, а у меня вдруг заныло в животе от воспоминания: справочник! Надо срочно действовать. Только не всерьез, а так, чтоб выглядело, как очередная блажь Джеймса Поттера.
Я с претензией скрестил руки и надменно вскинул голову.
- Ты чего толкаешься, Райти? А еще на одной с нами планке. Ведь если Райт ходил по коридорам, он под таким же подозрением, не правда ли, директор? – хищно прищурился я.
- Что?! – какой-то Билли сегодня нервный. С чего бы? – Не умничай, Поттер, и выворачивай карманы, - еще один тычок в спину.
- Мистер Райт, будьте вежливей. И, хоть это всего лишь предосторожность, мы действительно должны обыскать и вас, - кисло согласилась со мной Макгонагалл.
- Бред! – фыркнул Райт, отстраненно перекатился с носка на пятку, но спорить не стал. Стоит действовать дальше.
- Директор, хочу посмотреть, как будут обшаривать нашего сахарного мальчика, - тряхнул челкой я. – Давайте сделку: нам показывают шоу с Райтом, а я открываю вам гостиную, это я ее заколдовал.
Макгонагалл вопреки всегдашней невозмутимости слегка задохнулась.
- Поттер! Вы… это немыслимо! Такого бесстыдного признания я еще не слышала! Вам стоит не условия ставить, а просить снисхождения!
- Ну профессор, - заканючил я, - хочу посмотреть, как Райта обыщут. И разблокирую вход, для вас гораздо меньше мороки, чем нейтрализовать ту фиготень самим!
Директор устало потерла висок.
- Мистер Райт, если вас не затруднит… пройдите осмотр первым. Детский сад какой-то… Не хотелось этому потакать, но так мы быстрее выручим ваш факультет.
Райт расчленял меня взглядом, однако на просьбу Макгонагалл пожал плечами, соглашаясь. Йесс!
Дальше прибежали Рэджин с Флитвиком, принялись обшаривать Райта магией, - тот еще стоял с выражением вселенского превосходства на лице, - и бац! В смысле, - дзынь! Сработал один из датчиков. Лица вытянулись у всех: Райт искренне не ожидал, преподы искренне верили в старосту, мы с Виртом искренне актерствовали. Билли даже сопротивления не оказал от шока. Пробирку выудили у него из кармана элементарным Акцио. Потом Райт, задыхаясь от возмущения, принялся бурно излагать про подставу, Макгонагалл и остальные так же бурно, задыхаясь и запинаясь, обвиняли в ответ. Меня с Виртом вытолкали взашей, напомнив, что с нами предстоит отдельный разговор. Мы ждали долго. Извелись под дверью, подслушивали, я предложил было сбегать в башню за Удлинителями ушей, но Вирт посмотрел, как на идиота. Всем парень удался, а с чувством юмора плохо. Типичный осторожненький слизеринец, который лишний раз жопой не двинет. Я уже хотел затеять ссору из-за этого, из-за их дебильного старосты, и просто от зверской скуки. Но тут наконец Рэджин и Флитвик вывели под белы рученьки почему-то успокоившегося, невозмутимого Райта, а нам кивнули возвращаться в директорский кабинет.
Макгонагалл уставшим взглядом смотрела, как мы топчемся у порога, потом сообщила Вирту, что тот может быть свободен. Пацан, не заставляя просить себя дважды, слинял. Впервые на моей памяти принципиально строгая директриса спустила нарушение. Могла для проформы хоть пяток баллов снять. Видимо, этой ночью старушку окончательно уморили.
- Поттер, - Макгонагалл даже не стала читать нотаций. – С вами бесполезно разговаривать. По крайней мере, в пять часов утра. Верните вход в гостиную. Минус шестьдесят баллов с Гриффиндора. Три недели отработок непременно в слизеринских подземельях, - она подперла рукой подбородок, выжидательно уставилась на меня и через некоторое время добавила: - Я думаю, вас не затруднит нейтрализовать магию здесь и сейчас.
А вот и не затруднит! Я заранее вызубрил контрзаклятье для этой самой цели, так что заловить меня на справочнике старушке не удастся. Но выполнять просьбу жуть как не хотелось.
- А можно через пару часиков, директор? – умильно захлопал глазами я. – Чтоб слизеринцы проснулись и прониклись. Вся соль прикола пропадает!
- Поттер! – хлопнула по столу Макгонагалл, так, что я даже подпрыгнул от неожиданности. Но через секунду взяла себя в руки. – Немедленно нейтрализуйте магию. Вы уже доставили достаточно неприятностей тем слизеринцам, кто бродил после отбоя. Кроме вас ко мне привели еще четверых, весьма потерянных и даже не отрицающих свою вину учеников. Еще бы, не суметь найти гостиную. Стюарт Забини и Айзек Макмиллан, которые каждый кирпич в замке наощупь знают, к слову, среди них. Так что, к моему глубокому сожалению, ваш подвиг не останется безвестным, - она смотрела на меня тяжелым взглядом и, погасив легкую нотку иронии в голосе, уже совершенно серьезно, требовательно закончила: - Возвращайте дверь, Поттер, пока вправду не проснулись ученики и не устроили панику.
Делать нечего. Я якобы скорбно вздохнул, закрыл глаза, сосредоточился и, руша все надежды старушки услышать слова и суть используемой магии, начал невербально читать контрзаклятие.
***
- Ну ты даешь! Натурально никто не мог дорогу вспомнить! Это же жесть какая магия! А я на то заклинание, когда книжку читал, вообще внимания не обратил… - Забини бурно восхищался моими подвигами. Результат пари худо-бедно уравновесил просранный ими матч, и злость Стюарта перегорела так же внезапно, как возникла. Теперь он как ни в чем ни бывало свернулся у камина в гриффиндорской гостиной и наравне со всеми обсуждал десять раз перевранные и сотню раз преувеличенные события прошлой ночи.
- Какая еще книжка? – подняла голову задумчиво покусывавшая локон крошка Роз. Стю сболтнул лишнего, а у кузины стойкая реакция на слово «книга». Хреновато!
- О-о, одна безумно интересная брошюрка по высшей магии. «Динамика диаграмм пошаговой трансфигурации» Зораостра Вычислителя, - на ходу сбрехал я, вспомнив однажды виденное в Запретной секции название.
- Джеймс, это совсем не брошюрка! – у Розы жадно, потрясенно распахнулись глаза. – Это… это… это величайшее, хоть и запрещенное… - она заворожено подалась ко мне, чуть не задохнувшись от детского восхищения. – Вы видели эту книгу? Я бы… да, знаешь, даже нарушила правила, чтоб хоть одним глазком заглянуть в нее!
Говорю же, раз в жизни видел эту томину на полке, и она меня никаким боком не тронула. Но Роза так бесподобно просила! Вернее, еще даже не просила, но исход диалога был ясен.
- Так в чем проблема, Роз? – я подмигнул и самодовольно растрепал челку. – Почитаешь хоть завтра, мигом тебе достану. Прошвырнусь ночью, пара пустяков.
Свидетели диалога, - а их собралась немалая куча, все-таки Джеймс Поттер сегодня звезда, - нестройно зашумели, кто подзуживая, кто отговаривая из-за прорвы уже потерянных Гриффиндором баллов. Но я смотрел только на кузину. Она открыла рот, чтоб благородно отказаться, еще и пожурить, и, задохнувшись, опять закрыла. В глазах полыхал все тот же жадный голод.
Я как-то впервые прочувствовал фразу «научный фанатизм». Рози такая во всем на самом деле: и заводная, и увлекающаяся, и упертая. Только почему-то пыльные книжки, а не я, могут ее расшевелить. Ну ничего, все равно когда-нибудь вытрясу на свет божий дремлющую под шелухой правильно-аккуратных причесок кузинскую натуру.
- Так что, Роз, идет? Завтра книжка будет у тебя на тумбочке. Только тумбочку нужно здорово грузоподъемную.
- Джеймс… Ты и так заработал кучу взысканий… - заикнулась было куколка, но, наткнувшись на мой взгляд, умолкла и просто кивнула.
- Да, Роз, мы все устроим в лучшем виде, - непрошено влез в разговор Забини. – Если не захотим – не попадемся, так что забей на баллы!
- Мы? – я ощутимо пнул его локтем в бок. – Ты же был жутко занят какой-то контрабандой с Фредом этой ночью. Дуй в Хогсмит, как намечалось, приятель! Сам разберусь.
Фред тоже навострил уши и глянул на Стюарта с наклевывающимся неодобрением, тот, стушевавшись, забормотал про «всего лишь оборот речи».
Вот так нежданно-негаданно, не передохнувши, я опять намылился в ночные коридоры. Но дельце было впрямь пустяковое, еще и кузине приятное. Так что я, даже не споткнувшись мыслью на этой оказии, продолжил травить байки в теплой компании, дожидаясь отбоя.
А после отбоя о данном обещании сильно жалел. Когда все разошлись по комнатам, и я собирался вздремнуть до часу ночи, к нам в спальню с деланной робостью впорхнула Нома. Вечернюю посиделку она почему-то пропустила, так что, запрыгнув на мою кровать и крепко обняв разомлевшего меня за шею, восхищенно требовала подробностей про слизеринскую гостиную. Треп вполголоса постепенно перешел в обжимания за опущенным пологом. Соседи по комнате то и дело отпускали пошлые шуточки, мы огрызались, мол, не стоит завидовать, в общем получалось тупо, стыдно, но приятно. И когда Нома между поцелуями пробормотала, что не прочь вот так заснуть со мной в обнимку, потому что в девичью комнату идти смертная лень, я мысленно крыл матом Розу и все книжки на свете. Честного Мерлина, пообещай я это кому угодно на свете, на фиг бы забил. Но хвастать перед куколкой, а потом позорно провалить дело – увольте. И я, отнекиваясь, что мешаем соседям, запутавшись и оборвав полог со злости, спровадил Ному домой. От девичьей лестницы, решив не возвращаться в спальню, повернул к двери-портрету, хотя стоило переобуть тапки на бесшумные кеды, да и просто поостыть. Но нет, я шел все еще на эмоциях, и, наверное, поэтому подпрыгнул чуть не до потолка, когда из кресла в гостиной вынырнула легкая фигура.
- Ой, Джеймс, ты чего? – виновато прозвенел голосок Роуз. – Я тут… решила пойти с тобой. Чтоб не тебе одному подставляться. Попадемся, так вместе. Это же мой дурацкий каприз, - кузина частила, справедливо полагая, что я отошлю ее смотреть десятый сон. Но кто я такой, чтоб мешать правильной Роз нарушать правила? Давно пора. Да, пусть я нарвусь с ней на кучу неприятностей, когда куколка начнет шарахаться, пугаться, провалится в ступеньку или опрокинет доспех, но шоу «Роуз Уизли ворует книги» того стоит.
- Конечно-конечно! – я как мог мило улыбнулся, так что Роз опешила от моей сговорчивости, и с рыцарским поклоном пропустил даму вперед. Та оглядывалась все еще виновато, поэтому споткнулась на пороге и вывалилась в коридор, жутко загрохотав портретом. Я с самыми плохими предчувствиями, но почему-то бесшабашно-веселым настроением выскочил следом, перехватил инициативу и бесшумно заскользил вперед, показывая куколке дорогу.
