Перекресток

Глава 1

Автор: UgeneEvans
Название: Перекресток
Жанр: любовный роман/приключения
Главные персонажи: Лили Эванс, Джеймс Поттер, Алиса Лонгботтом, Северус Снейп, Новый персонаж, Сириус Блэк.
Пейринг: ЛЭ/ДП.
Предупреждения: POV Лили Эванс. Интервью Дж. Роулинг не учитываются, поэтому если чего-то нет в каноне, то это нашлось в моем воображении
Саммари: «Сколько решений – столько и путей. Но где мой, где тот единственно верный? И лишь дороги от перекрестка разбегаются в разные стороны, маня и пугая призрачной неизвестностью…»
Благодарности: спасибо всем постоянным читателям, которые меня поддерживают и вдохновляют))) Большое спасибо моей бете Alexias за хорошую работу))
А так же огромное спасибо Kimberly Hart, Lensss и ИрисКа за чудесные коллажи, которые они мне подарили)).
Иллюстрации к фику:
http://s05.radikal.ru/i178/1008/d8/c75de6dd27c1.jpg - автор Kimberly Hart
http://s56.radikal.ru/i151/1008/ff/709fb0c2db13.jpg - автор Lensss
http://profi-kmv.ru/perekrestok.jpg - автор ИрисКа

Группа во Вк: https://vk.com/club195854835 - добро пожаловать!

Прекрасные и невероятно атмосферные видео на тему фанфиков "Перекресток" и "Дорогой надежд", а так же в целом на тему Мародеров смотрите на канале автора MisSova https://www.youtube.com/channel/UCRCku3DcL1bo1pp3NXu6mZg/
а так же ВладИнтерпрайзес https://www.youtube.com/channel/UCfXJ3sPbUlSI2BwoRPM0FCw


Посвящается et_moi_Marie, которая умеет видеть в моих безумных начинаниях хотя бы толику здравого смысла)


"Что там, за ветхой занавеской тьмы? -
В гаданиях запутались умы.
Когда же с треском рухнет занавеска,
Увидим все, как ошибались мы".
Омар Хайям


Сложно было объяснять всем и каждому, чем именно меня бесил Поттер. Особенно, когда сама не знала толком ответ. В таком случае лучше всего на вопрос «Почему?» отвечать незамысловатое «Потому что». А потом добавлять: «Он безмозглый идиот!». Так было проще. Ведь не обязательно было всем знать истинную причину. Никто бы не понял. Так же, как никто не понимал моей дружбы с Северусом, никто бы не смог понять, что я не могла хорошо относиться к человеку, который так унижает моего лучшего друга. Северус… Даже сейчас сжимается сердце. Странная вещь – память. Прошло уже больше года с того самого дня, когда наступило мое первое разочарование в жизни. У меня еще звучит в ушах это страшное слово, брошенное им мне, его другу, которая никогда его не предавала и была всегда рядом вопреки всеобщему мнению. Но часто, занимаясь допоздна в библиотеке, я вспоминаю, как тепло и весело нам было сидеть за очередным эссе для профессора Биннса. Мы болтали о мелочах, обсуждали рецепты зелий и строили планы на будущее, в котором, нам казалось, мы непременно будем вместе писать новые фолианты, но уже не для уроков, а для науки о зельях. Я помню наши прогулки вдоль озера, когда можно было смеяться над его шутками и подтрунивать над ним, а в ответ видеть его улыбку и радостный взгляд. Тогда он любил брать меня за руку и уводить под сень раскидистого дуба на самом берегу озера, где доставал из кармана мантии шоколадку, делил пополам, и мы съедали ее. Сейчас все это в прошлом. А в настоящем я прохожу мимо него, даже не здороваясь, хотя знаю, что он будет провожать меня тяжелым взглядом до тех пор, пока я не скроюсь из вида. Я знаю, что уже никогда не наступит день, когда я снова смогу ему улыбаться и брать протянутую мне половинку шоколадной плитки. Я не прощу. Я не забуду. Это его выбор и его путь…
Сегодня я снова пришла под сень этого самого дуба. Наверно, я дурочка, но именно сегодня я как никогда грущу по Севу… Просто для меня все изменилось, и я не могла найти себя в этом вдруг переменившемся мире. Просто совсем недавно я огорошила Алису своим робким, до боли непонятным и в то же время искренним, признанием:
- Алиса, мне кажется, я чуть-чуть неравнодушна к Джеймсу Поттеру, - сорвалось тихо-тихо, но эти слова напугали меня именно тем, что они все же были произнесены вслух.
Так я начала учиться жить с этим новым чувством. Нет, я никогда не ненавидела Поттера, я всегда признавала его одаренность, его талант, меня восхищала его преданность друзьям. Но все эти качества перекрывала лютая ненависть к Северусу, его постоянные препирания с ним и, конечно, манера наплевательски относиться к школьным правилам, к старанию факультета получать баллы (а не терять их сотнями за месяц!), дабы отнять первенство у Слизерина и Рейвенкло.
Но в конце шестого курса что-то пошло не так, как обычно. Привычное за столько лет «Эй, Эванс!» сменилось простым «Привет!». Это был первый звоночек. А дальше все становилось только запутаннее. Последний на шестом курсе поход в Хогсмид не был окрашен опять же привычной фразой: «Эванс, а ты пойдешь со мной в Хогсмид? Гигантский Кальмар опять преуспел больше, чем я?! Ты просто не знаешь, от чего отказываешься!». Поттер просто вовсе не подошел меня приглашать, а отправился гулять с Мародерами, причем тогда даже Сириус Блэк был без девушки. Алиса, я помню, удивилась, когда на вопрос: «Ну как? Поттера опять отшила?», я ей ответила, что он меня никуда и не приглашал… Вот тогда-то я впервые и почувствовала разочарование… Джеймс словно притих, он не был похож на прежнего Поттера. Нет, он, конечно, продолжал шутить и весело дебоширить с остальными Мародерами, но он перестал рисоваться, задирать всех подряд. А самое главное – больше никто по утрам не кричал мне, только я успевала оказаться в воротах большого зала, свое коронное: «Эй, Эванс! Я занял тебе место рядом со мной!». Никто не посылал мне через весь класс рисунки, где он и я целуемся на берегу озера, а все, кто их передавал (с последней парты на первую), начинали раздражающе хихикать; никто не орал на всю гостиную Гриффиндора «Эванс!», как только я проходила в дверной проем. Список можно было продолжать до бесконечности…
Как только всего этого не стало, я поняла, как дорого мне было это ребячество Поттера, наши с ним постоянные ссоры и пререкания, его такое нелепое и детское внимание ко мне. Даже когда мы ехали на каникулы домой, он ни разу не заглянул к нам в купе с кульком сладостей, хотя к этому мы с подругами привыкли, как к тыквенному соку по утрам. И лишь случайно столкнувшись с ним на перроне, когда я пыталась спустить свой чемодан на землю, он подошел ко мне и молча поставил его на тележку. Затем серьезно взглянул мне в глаза, улыбнулся одними уголками губ, просто пожелал хорошего лета и ушел. Я смотрела ему вслед, словно завороженная, не понимая, что с ним происходит, не понимая, что, в конце концов, происходит со мной. А он подошел к Сириусу, и они спокойно направились к выходу с платформы без привычных всем криков «Малявки, разойдись!». Очнулась я от слов Алисы:
- Слушай, Лили, может, я с ума сошла, но как-то не хватает родного Поттера…
Я думала о том же самом.
Каждое утро этого лета для меня начиналось с волнительного ожидания, что прилетит шикарная сова по кличке Орион, сядет на мой подоконник и с гордым видом протянет мне зажатое в клюве письмо, на котором неровным подчерком будет написано такое же привычное для летних месяцев «От мистера Поттера будущей миссис Поттер». В этих письмах он старался покорить меня рассказами о своих похождениях с Сириусом, о ночном Хогвартсе, о скуке лета, а все эти тирады приправлял, видимо, одному ему понятным юмором. Я никогда не писала ему в ответ, а он и не просил ему писать письма. Теперь же я ждала только повода, чтобы впервые написать на маглловском листе в клеточку «Привет, Джеймс». Я знала, что Орион очень любит сыр, и специально заготовила вкусного Маасдама, но письма так и не было…
Это лето я провела словно в клетке. Я металась по комнате, обдумывая все свои чувства, пару раз даже сама садилась писать письмо, но кроме банального «Привет» не знала, что можно ему еще написать. Тогда я поняла, что, собственно, вообще не знаю его. Мы знакомы уже шесть лет, но толком никогда даже не разговаривали. Я не знала, что ему нравится, какое у него любимое блюдо, кем он хочет стать после окончания школы, о чем думает и на что надеется. Раньше меня это вовсе не волновало – я относилась к нему черезчур предвзято. А ведь, в сущности, он просто веселый, беззаботный и взбалмошный мальчишка, которого с детства воспитывали в безграничной любви. Он не знал нежелания ехать домой из-за проблем в семье, как у Сева; не знал трудности постоянно доказывать окружающим и себе, что ты не хуже их, стараясь не замечать при этом холодных слизеринских оскорблений, как делала я все эти годы; не знал, что многие, кого он задирал (ребята, которые с завистью и благоговением смотрели на такого баловня судьбы), не были посредственностью, хоть и не обладали ярко выраженными талантами. Просто он Джеймс Поттер – таким талантливым его создала природа, а таким твердо стоящим на принципах добра и зла его воспитали родители.
Это открытие было ошеломляющим. Представить только сейчас, что Джеймс Поттер не хуже Гигантского Кальмара, было безрассудной затеей. Но вслед за этим пришло глубокое разочарование от осознания того, что я, похоже, припозднилась.
Отсутствие Ориона это только подтверждало.

Начало седьмого курса ознаменовалось шикарным салютом, который устроили Мародеры на восьмом этаже. Вспомнив об этом, я даже сейчас не смогла удержать улыбку. Вот было шума! Бедный Филч стоял в нелепой позе, держа на руках испуганную миссис Норрис, и наблюдал, как все новые и новые фейерверки взмывают в воздух и разрываются тысячами разноцветных блесток под самым потолком. А собравшаяся на шум толпа студентов только радостно кричала и хлопала. Мое хмурое настроение моментально начало улучшаться. Я смеялась вместе с Алисой над этим зрелищем, пока не встретилась взглядом с теплыми шоколадными глазами Джеймса. Он стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, не проявляя никакого интереса к салюту и Филчу. Неотрывно, внимательно, словно изучающее, он рассматривал меня, и мне показалось, что он усиленно о чем-то думает, пытается что-то разглядеть во мне. Вот теперь его стали мучить сомнения, я поняла - нет, скорее почувствовала - он хочет подойти ко мне, что-то сделать или что-то сказать.
Я смотрела в его глаза. Все мучения этого лета, все открытия и произошедшие в наших отношениях перемены в этот момент отошли на второй план. Я остро почувствовала, что сейчас больше всего на свете хотела бы, чтобы он подошел ко мне. Просто подошел, просто встал рядом, просто улыбнулся. Даже если бы он сейчас достал свой дурацкий снитч, я бы ему и это простила, только бы он не стоял так далеко от меня. Могу поклясться, что он уже даже дернулся в моем направлении, но в этот момент грозный голос профессора МакГонагалл вернул меня к реальности:
- Что здесь происходит? - недоуменно воскликнула она. Разрывающиеся фейерверки были красноречивее любых объяснений. – Кто устроил это представление?
Скорее, вопрос был в никуда, всем было ясно, что это дело рук Мародеров, да и сама МакГонагалл в этом ни на секунду не сомневалась. Но, не пойман – не вор…
- Это сделал я, профессор, - голос был серьезный, громкий, но безразличный. И это был самый желанный для меня голос в тот момент. Тембр, уверенная манера произношения слов, словно чеканка галеонов, - все это восхищало, удивляло и заставляло биться сердце чаще.
- Простите? - МакГонагалл на такую дерзость даже не нашлась сразу что ответить. Она сняла очки и строгим, полным недоумения, взглядом уставилась на него. Казалось немыслимым, чтобы виновник сам так легко признался. - Мистер Поттер, позвольте узнать, зачем же вы устроили все это?
Молчание длилось всего несколько секунд. Но даже этих мгновений хватило, чтобы он смог перевести взгляд на меня. Глаза цвета молочного шоколада, цвета южной ночи, цвета упоительной теплоты – были только эти глаза, все остальное потухло для меня, исчезли звуки и яркие краски отгремевшего салюта. Я чувствовала, что не могу проронить ни слова, не могу пошевелиться, не могу чувствовать ничего; я хотела только одного – чтобы он так и смотрел на меня, превращая реальность в яркий калейдоскоп огней.
Джеймс нехотя отвел взгляд, словно что-то обдумывая, и на его губах заиграла легкая улыбка. Я знала, что сейчас его глаза окрашены ласковыми золотыми лучиками веселья. Он лукаво посмотрел на МакГонагалл:
- Профессор, простите, просто сегодня на ужине не у всех было веселое настроение, и я решил это исправить…
Дальше был строгий выговор, назначение отработки и едва заметная улыбка профессора МакГонагалл, когда она стремительно удалялась. Все стали расходиться, обсуждая очередную проделку Мародеров, и если бы не Алиса, я бы так и стояла в темном коридоре восьмого этажа, пораженная тем, какие эмоции вызывает во мне тот, чье имя еще год назад приносило только раздражение. Алиса подхватила меня под руку и с коварной улыбкой на губах прошептала мне в самое ухо:
- Лили, ты только не нервничай! Я, конечно, все понимаю, но мое мнение, что это все было сделано для того, чтобы развеселить тебя. Ты ведь и правда весь вечер сидела, словно в воду опущенная….
Эта мысль во мне билась так ощутимо, так неистово, что ее нельзя было отогнать - даже на жалкую попытку это сделать у меня уже не было желания. Поэтому я просто промолчала, чем еще больше удивила Алису. Придя в нашу комнату, первое, что сделала Алиса, так это уселась на мою кровать, задернула полог и поставила звукозаглушающее заклятие. Она молча смотрела на меня, да и говорить, в общем-то, не надо было – за столько лет дружбы, мы все читали в глазах друг друга. Немой вопрос. Невероятный ответ, который рвался с моих губ, но не хватало сил сложить чувства в слова. Так мы молчали минуты две. Я теребила край своей мантии, нервно накручивала рыжий локон на палец, разглаживала складочки на покрывале, озиралась по сторонам, попеременно кидая испуганные взгляды на подругу, словно еще надеясь, что она перестанет так смотреть, а я смогу промолчать…
- Алиса, мне кажется, я стала чуть-чуть неравнодушна к Джеймсу Поттеру…

Теплый ветер играл в моих волосах, тихий плеск волн озера и шум листвы дуба убаюкивали, успокаивали. И все это заставляло ощущать какое-то единение с окружающим миром - с миром Хогвартса и миром магии. Пусть слизеринцы говорят, что хотят, но я – часть волшебного мира, я – полноправная ячейка, я – волшебница.
Солнце садилось за горизонт, освещая небо золотом своих лучей, переливаясь ярким багрянцем на закатном небе. Через пару часов станет совсем темно: зажгутся свечи, в гостиной Гриффиндора будем шумно и многолюдно, Филч выйдет с дозором в бесконечность школьных коридоров, и только тень миссис Норрис будет до утра отражаться на стенах в отблеске светильников. И все это мое!
Радость волной накрыла меня, печаль ушла в бесконечность темнеющего неба, которое, точно фонарщик, зажигало свои созвездия. И в этот момент мне так безумно захотелось, чтобы Джеймс сейчас оказался рядом, чтобы он вдруг вышел из-за дерева, привычным жестом взлохматил себе волосы и просто посидел рядом. Но я знала, что сейчас он на отработке у профессора МакГонагалл за свой шикарный фейерверк. Что ж, сидеть здесь не было больше смысла: все же осенние вечера несут в себе прохладу, а разболеться совсем не хотелось. Я встала и стремительно зашагала в сторону замка.
Прохладой осенних перемен дышало все вокруг и оттого начинало полыхать зарницами пожаров.

Глава 2

- Алиса, погляди, вот чего так ухмыляется Мальсибер? Наверняка какую-нибудь гадость замышляет, - прошептала я.
- Лили, не обращай внимания, - лениво проговорила Алиса. Она уселась на стол, прислонившись к котлу и сладко позевывая.
«Так-так, опять вчера полночи бродила с Фрэнком», - мысленно улыбнулась я, поглядывая на подругу.
Первым уроком сегодня было сдвоенное зельеварение со Слизерином. До сих пор мне было довольно тяжело встречаться с Северусом, особенно на зельеварении – самом любимом нашем предмете, с которым связано столько хороших воспоминаний… К тому же профессор Слагхорн постоянно канючит: «Ах, как жаль, что такой замечательный тандем распался!»
Все уже собрались в кабинете, осталось лишь дождаться профессора Слагхорна. Я стояла напротив полусонной Алисы, нервным движением накручивая локон на палец: я боролась с собой, чтобы не посмотреть на Поттера. Он же здесь, совсем рядом, через парту от меня о чем-то шепчется с Сириусом, и меня так и тянуло повернуться в его сторону. Мысли путались, оставляя в голове шлейф недосказанности… Джеймс громко засмеялся – Сириус явно чем-то его развеселил - наверно, опять что-то замышляют. Возможно, в очередной раз хотят насолить слизеринцам. В прошлый раз Поттер, как бы невзначай проходя мимо, успел незаметно кинуть в котел Северуса раздавленный желудь – котел так задрожал, что близлежащие соседи в панике отпрянули от Снейпа. В результате зелье было испорчено…
- Лили?! Тебя что бладжером прибило ненароком? - Алиса помахала у меня перед глазами рукой. – Слагхорн пришел.
Профессор по зельеварению всегда вызывал у меня улыбку. Да и сейчас, не видя его два месяца, я поняла, как соскучилась по этому милому, добродушному старичку, который коллекционировал знаменитых и талантливых студентов. Меня же, по его словам, он взял в свою коллекцию за фантастические способности к зельеварению.
- Здравствуйте, мои дорогие! Мерлин, какие вы все взрослые стали! - восклицал он. Это профессор говорил всем студентам в начале каждого года, поэтому при этой фразе все заулыбались. – Что ж, этот год будет для вас особенно напряженным, поэтому начнем мы с повторения. У меня на столе стоят два котла. Кто мне скажет, что за зелья в них?
Моя рука мигом взлетела вверх. Еще бы, как я могла не знать! Достаточно одного взгляда, чтобы точно определить, какое зелье нам сегодня предложит сварить Слагхорн. Но меня опередил Северус:
- Профессор, в правом котле так называемое зелье Живой смерти. Выпивший его человек засыпает настолько глубоким сном, что все окружающие могут посчитать, что он мертв. Характерными чертами его являются светло-розовый цвет и кажущаяся прозрачность, - отчеканил, словно по учебнику, Снейп.
- Все верно, мой друг, пять очков Слизерину! Ну, а что во втором котле? - усмехнулся профессор. – Да, мисс Эванс, прошу вас.
- Это Амортенция или, проще говоря, Любовный напиток. У выпившего его человека появляется сильная увлеченность, вплоть до одержимости. Это очень опасное зелье. Его можно узнать по характерным завиткам пара. Также оно для каждого пахнет по-своему, в зависимости от предпочтений. Например, я чувствую запах опавших осенних листьев, книжных страниц и сухих прутьев новенькой метлы… - тут я запнулась, потому что Северус резко развернулся ко мне, задев при этом лежавшие на столе книги, которые с грохотом рухнули на пол. Глазами, полными шока, он уставился на меня. С тех самых пор, как мы с ним говорили последний раз, там, около портрета Полной дамы, он старался прятать глаза, а тут он смотрел на меня так, будто перед ним стоял сам Салазар Слизерин.
Первой моей мыслью было, что со мной стало вдруг что-то не так и это вызвало такую реакцию. В классе стояла тишина. Все попеременно кидали взгляды то на меня, то на Северуса. Я смотрела на Снейпа, хмурясь и усиленно соображая, что я могла такого сделать или сказать… И вот тут до меня дошло! Лили Эванс, человек, который толком ничего не понимал в квиддиче и - самое главное – боялся до жути летать на метле, вдруг почувствовала запах, которого никогда и не знала! В один миг я побледнела. Какая, к Мерлиновой бабушке, метла! Откуда я вообще взяла этот запах!? Я не знала, куда себя деть от смущения. Тут на помощь мне пришел Слагхорн:
- Мисс Эванс, с вами все в порядке? Вы как-то побледнели…
- Да-да, профессор, все хорошо. Просто мне показалось, что я не совсем точно охарактеризовала Амортенцию, - навесив на лицо маску безмятежности, ответила я.
- Да нет, Мисс Эванс, все верно вы говорите! Пять баллов Гриффиндору!
Я села на место и испуганно посмотрела на Алису. Та сверлила меня глазами и едва сдерживала себя, чтобы не улыбнуться. Я повернула голову в сторону, делая вид, что перекладываю распущенные волосы с одного плеча на другое, и на мгновение остановила взгляд на парте этой сладкой парочки: Поттер спокойно сидел, рисуя что-то в уголке пергамента, и едва заметно улыбался, а Блэк смотрел на меня, и на его губах играла ехидная улыбка. Я вздернула подбородок и отвернулась.
«Мерлин! Почему Блэк так ухмыляется? Ну ничего, главное, что Поттер не обратил внимания на мои слова… Зато вот Северус, похоже, как-то не так все понял…» - усиленно соображала я.
В целом урок прошел спокойно: Слагхорн предложил нам приготовить одно из зелий по выбору, и я приступила к своему любимому зелью Живой смерти и отвлеклась от тревожных мыслей. Уже с первого занятия Слагхорн задал нам огромную домашнюю работу, сказав при этом: «Теперь надо будет сократить ваше свободное время, иначе вы рискуете провалиться по зельеварению на ЖАБА».
Когда урок закончился, я поспешно собрала сумку и подошла к профессору уточнить кое-что по теме своего домашнего эссе. Получив всю необходимую мне информацию, я обдумывала, какой литературой мне лучше воспользоваться, и не заметила, что в классе остался кто-то еще.
- Лили, постой, - раздался такой знакомый голос. Я вынырнула из своих мыслей и увидела, что проход мне преградил Северус.
Он смотрел на меня так, как будто что-то обдумывал. Я молча изучала выражение его глаз, мимику лица, размышляя, что могло понадобиться от меня моему бывшему другу. Тут он нарушил молчание:
- Я и не знал, что ты любишь квиддич… Давно у тебя к нему появилась склонность? - его губы искривились в ухмылке. Видимо, он пытался показать мне презрительность, но в результате вышли отчаяние и тоска. Двоякость вопроса не укрылась от меня.
- Тебя это вообще не касается! – отчеканила я резко.- Дай пройти!
- Лили! – он схватил меня за руку и с мольбой заглянул в глаза. Я опешила… - Пойми, он не стоит твоего внимания… Он ведь это не всерьез… Ты ведь для него словно квиддич - спортивный интерес, не более… Он самовлюбленный, эгоистичный…
- Отпусти меня! – я резко выдернула свою руку и не дала ему договорить. Меня охватывала ярость из-за того, что именно Северусу удалось проникнуть ко мне в мысли! Догадаться о том, что я старалась скрыть даже от себя… Но к этому еще примешивалось чувство обиды, что он так говорит о Поттере, о его отношении ко мне… Сейчас я почувствовала себя одной из тех девчонок, которые вздыхают при виде гриффиндорского ловца и смотрят на него преданными глазами домашнего пса, а им все объясняют, что это ни к чему не приведет. – С чего ты взял, что он здесь вообще замешан?
- А разве это не так?! Лили, скажи, кого ты пытаешься обмануть – меня или себя? Ты же всегда ненавидела его, вспомни! Он ведь не стоит того, чтобы просто рядом с тобой стоять… - голос Снейпа с каждым словом становисля все тише, все глубже, все понятнее, и уже хотелось с ним согласиться…
Я тряхнула головой, прогнав это наваждение, – оно в миг растаяло без следа.
- Я сама могу решить, кто может стоять рядом со мной, а кто нет! Уж лучше пусть стоит Поттер, чем Пожиратель смерти! – словно ножом полоснула по нему.
Северус отшатнулся от меня, и его глаза, казалось, стали стеклянными. Молчание и эта тишина подземелий говорили бескончено много всего, но только не отрицали… Я стояла перед ним, словно громом пораженная, и, казалось, что холод Антарктиды сковывает мою кровь, и она уже не так быстро мчится по венам… По щекам уже побежали слезы, и я, как ни старалась, не могла их сдержать.
- Лили, что ты... - еле слышно, на одном дыхании начал Снейп и несмело протянул руку ко мне.
- Не прикасайся… – прошептала я, тыльной стороной ладони размазывая соленые дорожки. – Мне противна даже мысль, что кто-то, на чьей руке Черная метка, может коснуться меня…
С этими словами я оттолкнула его и опрометью помчалась из класса.
Мерлин, да что же это такое! Как могло так выйти, что Северус - мой друг Сев! - стал одним из них, стал Пожирателем смерти! Как?! Как я могла такое допустить? Почему не смогла удержать, переубедить? Где моя ошибка? Когда я дала ему возможность увлечься этими темными искусствами, почему не остановила? Я все воспринимала не серьезно, я не думала, что такое вообще возможно… Мне казалось, что Сев просто временно попал под влияние своих дружков, что с возрастом это пройдет, он ведь такой добрый, такой ранимый… Но все стало слишком серьезным, далеким от детских шуток и методов самоутверждения, и я понимала, какая черная пропасть легла между нами. Чувство вины тяжелым камнем упало на сердце. Я не знала, что именно я сделала не так, почему я не удержала его, когда он стоял на запретном краю. Он сделал ошибку - тогда, на берегу озера после СОВа по защите от темных искусств - а я оттолкнула его, не дала даже надежды на прощение. А ведь, пожалуй, тогда еще был шанс спасти его: спасти от его амбиций, от его гордыни и желания славы. А я упустила его – тогда чаша терпения переполнилась, вылилась за края; тогда мне казалось, что слова Северуса были словно нож в спину; тогда он остался один на один с собой, утягиваемый «друзьями» на дно черного колодца…
Я брела по пустынному коридору, не замечая ничего вокруг, погруженная в свои мысли. После зельеварения у меня должна быть нумерология, но о том, чтобы идти туда, не было даже речи – слезы меленькими бриллиантами все еще предательски поблескивали на ресницах.
Тень прошлой дружбы, словно призрачный хранитель, неотступно следовала за мной.

Глава 3

По утрам я всегда была в хорошем настроении. Тогда меня трудно было вывести из себя даже Поттеру и Блэку. Обычно, заходя в Большой зал, я всем приветливо улыбалась, махала рукой и обменивалась обычными любезностями. Затем садилась рядом с Алисой, которая хохотала над рассказами Фрэнка. Она вообще всегда рядом с ним хохотала. Фрэнк невероятно смешно рассказывал анекдоты, он мог из самой скучной и банальной истории сотворить отличную комедию. Наверно, это и привлекло Алису.
Я пила тыквенный сок и уплетала блинчики с джемом под новый рассказ Фрэнка о том, как летом его мама умудрилась выставить маггла-полицейского, который пришел по жалобе соседей на шум из дома Лонгботтомов. История была действительно очень веселая - Фрэнк в красках описывал свою маму, которая просто случайно взорвала котел с экспериментальным зельем - и Алиса с Мэри и Лесли увлеченно его слушали и смеялись. Я же улыбалась как раз в тех местах, где это требовалось, кивала головой в нужный момент, а сама же старалась незаметно понаблюдать за Поттером.
«Мерлин, Лили, на кого ты похожа?! Того и гляди, скоро пополнишь ряды вздыхательниц по Поттеру!» - раздраженно думала я, приложив стакан с соком к губам.
- Лили, ты что к стакану присосалась? - сдерживая смех, легонько толкнула меня в бок Алиса. – Хватит летать в облаках!
Я засмеялась вместе со всеми, и бегло еще раз посмотрела на Поттера: на мгновение наши взгляды пересеклись, и тут же теплые карие глаза скрылись от меня за густой шевелюрой Блэка, который что-то рассказывал своим друзьям и при этом активно жестикулировал.
Мы выходили их Большого зала, но я даже спиной ощущала проникающее тепло солнечных глаз.


Несмотря на то, что Алиса встречалась с Фрэнком, сидели мы с ней все равно вместе. Она сразу заявила ему, что ни за что не бросит свою подругу, иначе, по ее словам, учеба затмит все в моей жизни. Наверно, именно из этих соображений, она всегда отвлекала меня упорным желанием поговорить именно на уроке.
- Лил, я прихватила «Пророк» - надо почитать, что в мире делается, - Алиса уселась на свой стул и разложила на парте газету. Мое внимание привлекла колдография на первой полосе, и я склонилась над ней: там было изображено нечто в черном капюшоне, парящее на фоне аккуратного маггловского домика. Заголовок статьи отозвался мурашками по позвоночнику: «Дементоры выходят из-под контроля? Совершено нападение на маггла». Я тут же села рядом с Алисой и принялась читать статью:
«Два дня назад в пригороде Лондона, Брайтоне, было совершено нападение дементоров на маггла - мистера Джека Хокли. Отсутствие очевидцев не позволяет сказать, сколько именно дементоров участвовало в нападении, однако прибывшие на место авроры успели увидеть двух дементоров, которым удалось скрыться. К сожалению, мистера Хокли успели «поцеловать», и привести его в сознание не представляется возможным. Как сообщает достоверный источник при министре, начались крупномасштабные проверки Азкабана…» - я отодвинула от себя газету, не желая читать далее, и взглянула на Алису: та так и сидела, погруженная в текст, и покусывала нижнюю губу (она всегда так делает, когда нервничает). Короткая прядка светлых волос выбилась из-за уха, и она ее торопливо заправила обратно. Я смотрела на нее, но в действительности смотрела куда-то сквозь Алису. Медленно - я чувствовала это невероятно отчетливо - страх расползался по моим венам, проникая в каждую клеточку, заставляя звенеть каждое нервное окончание. Дементоры… Страх маленькой Лили, которая боялась, что ее посадят в Азкабан, потому что она не может контролировать свою магию. Напрасный страх, который давным-давно был развеян, до сих пор не покидал меня… Мне всегда казалось, что дементоры – это самые страшные существа в мире, но я даже не допускала мысли, что они могут покинуть Азкабан и перейти на сторону этого темного волшебника. И все же это происходит. Каких же только тварей не собирает под свои знамена Тот-кого-нельзя-называть! Мерлин, здесь, в Хогвартсе, как всегда снуют студенты, раздается смех, все веселятся, влюбляются, учатся. Но там, за непроницаемыми заклинаниями, защищающими школу, начинается война. Настоящая война, в которой гибнут невинные люди, гибнут магглы, которые даже не могут попытаться защитить себя.
- У меня просто нет слов… Как такое возможно, чтобы дементоры оставили Азкабан! Куда смотрит Министерство! - Алиса отложила газету, а затем и вовсе скомкала ее и затолкала в сумку. Нервничает. Она слишком эмоциональна и импульсивна; я же всегда все держу в себе.
Я почувствовала, что кровь отхлынула от моего лица, но я упорно молчала и смотрела на тонкие пальца Алисы, которые на столе отбивали незнакомый мне ритм. Затем она повернулась ко мне, и я увидела беспокойство в ее глазах, но не слышала, что она мне говорит. Ужасная правда, черная мысль прокралась ко мне, захватила мое существо, и я была не в силах даже вздохнуть.
- Лили, Лили! С тобой все в порядке? – Алиса потрясла меня за плечо.
Я молча посмотрела на нее стеклянными глазами, затем прошептала:
- Они же даже ничего не смогут сделать… Они никак не смогут защитить себя… Алиса, даже я не смогу защитить моих родителей, если нагрянут дементоры… - пальцы похолодели, будто страх замораживал кровь.
Мысль о том, что эти дементоры могли в любой момент нагрянуть в Уитлл-Уингинг, сводила с ума. Мне хотелось в эту же секунду броситься к маме и папе, чтобы просто быть рядом с ними и хотя бы знать ежеминутно, что с ними все хорошо.
- Лил, я понимаю… - она приобняла меня и ласково посмотрела в глаза. - Ты просто сама подумай: после этого случая Министерство наведет порядок в Азкабане - больше ни один дементор не посмеет сунуться ни к магглам, ни к волшебникам. Я уверена, все так и будет…
Она еще что-то говорила, а я понимающе кивала в знак согласия, но Алиса даже представлялала, какой ураган страха породила во мне эта статья. Нет, я даже не хотела думать, что все это могло произойти с моими родителями. Наверно, она была права, и теперь дементоров возьмут под особый контроль, они не смогут вот так свободно разгуливать… Но ведь душу того мистера Хокли не вернуть, как не вернуть всех тех, кто гибнет за этими древними стенами, чтобы хоть как-то сдержать набирающую мощь армию Того-кого-нельзя-называть. Я вздрогнула от легкого толчка в бок Алисы – профессор Биннс начал урок.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я начала записывать лекцию, но монотонный голос нашего преподавателя доносился до меня словно издалека, проходил мимо – сосридоточиться никак не получалось. Я оторвалась от конспекта и обвела глазами класс: основная масса людей культурно дремали, подперев голову рукой, кто-то под партой писал эссе по трансфигурации, а вот Фрэнк, например, читал журнал о квиддиче. В классе стояла тишина, голос профессора Биннса едва ее нарушал. Все было как обычно – обычный урок по истории магии, обычный школьный кабинет со стеллажами запыленных книг и витражами разноцветных стекол на окнах, сквозь которые проникает солнечный свет. Я залюбовалась пылинками, которые неторопливо летали около подоконника - в свете витражей они окрашивались розовым и голубым цветом, блестели в лучах света радужной палитрой. Тишина звенела у меня в ушах, нудный и тихий голос Биннса постепенно удалялся, свет из окна понемногу темнел, будто сумерки окутывали Хогвартс, и я уже не различала цветные блики на пылинках…
- Лили, хватай Гарри и беги! Быстрее! Я задержу его! - в голосе, таком родном, паника.
Все словно в тумане…Зеленая вспышка, звук падающего тела, шум шагов, хлопающая дверь… Уловимая мысль, бьющая миллионами молоточков в голове: «Его больше нет…». Ледяное отчаяние и невероятная, обжигающая боль в самом сердце…
Я вздрогнула так, что толкнула парту, и та с грохотом ударилась о впереди стоящие стулья. Мари из Рейвенкло непонимающе обернулась, изобразила недовольно-презрительную гримасу на своем лице и снова отвернулась. Профессор Биннс даже не среагировал на резкий звук. Вокруг меня по-прежнему был привычный класс, разноцветные витражи, а пылинки так и кружили около подоконника…Меня била дрожь.
- Лили, ты чего? – Алиса обеспокоено смотрела на меня, - Мерлин, да ты вся дрожишь!
- Алиса, я сама не знаю, что это было, - зашептала я ей. Сердце все еще сжималось, будто захваченное в тиски, и я никак не могла понять, что все это не происходит на самом деле. – Я как будто услышала чей-то голос… а потом зеленая вспышка… Я знаю, что его убили…
- Кого убили? – она тряхнула головой, но, не дождавшись ответа, продолжила: - Лил, ты, наверно, задремала, и тебе приснился кошмар. Ты перенервничала, это и не мудрено: после таких статей еще и не такие сны будут сниться.
- Да, наверно, все так и было, - растеряно пробормотала я.
В моей душе было полное смятение.
- Эванс, Ревейн, вы чего казенную мебель ломаете? – раздался шепот сзади. Мы с Алисой обернулись – со своей неподражаемой ехидной улыбочкой на нас смотрел Сириус Блэк. – Тренируетесь в отработке запрещенных приемов, дабы как-нибудь при случае помочь нам утихомирить наших друзей-слизеринцев?
- Блэк, ты как всегда в своем репертуаре, - Алиса возвела глаза к потолку, а затем обворожительно улыбнулась. Сириус не остался у нее в долгу и так же расплылся в улыбке, распространяя свое знаменитое на весь Хогвартс очарование. Алиса потянулась к журналу, который лежал раскрытым перед Блэком. – Что ты там читаешь? О Мэрлин, опять этот квиддич! Фрэнк меня им уже достал.
- Ты просто ничего не понимаешь в жизни, Ревейн! – Алиса отбросила журнал обратно, а Блэк, изображая нежный порыв любви к квидиччу, стал прижимать его к своей груди и поглаживать по обложке. Паясничать он любил, что и говорить, а Алиса любила пофлиртовать с Блэком, особенно когда Фрэнк был чем-то отвлечен. Хотя Алиса и была равнодушна к Блэку, но ее врожденное кокетство иногда требовало выхода наружу, и вот тогда Блэк был просто незаменим.
- Лучше бы «Пророк» почитал. Сегодня там пишут, что дементоры в Брайтоне напали на маггла, - серьезно сказала я.
Мои слова снова вернули меня к переживаниям за родителей.
- Да, мы уже слышали, - голос Поттера заставил меня едва заметно вздрогнуть. Я взглянула на него: он ровным, спокойным взглядом смотрел на меня. Желание улыбнуться незваной стрелой пролетело в голове. Но я еще не успела подумать над тем, стоит ли мне это делать, как он меня опередил: это была даже полуулыбка, но от нее веяло теплотой, и я почувствовала, как мои напряженные нервы успокаиваются. Я расслабленно вздохнула. – Мой отец прислал мне вчера сову, где писал об этом. Он говорит, что Министерство не в силах будет сдержать дементоров, если они открыто перейдут на сторону Волдеморта.
- И почему бы этим дементорам не «поцеловать» мою любимую сестренку Беллу? Какая им разница, а нам было бы спокойнее, - мечтательно улыбнулся Блэк.
- Ну да, чего им ее «целовать»? – мрачно заметила Алиса – Они же питаются положительными эмоциями, а у Беллатрисы их просто нет!
- Да, зато у нее должно же быть что-то вроде души, - видимо, эта мысль заставила Блэка призадуматься. Небрежным движением он откинул челку с глаз. - Хотя, даже дементоры не позарятся на такое отребье, как моя любимая сестренка.
- Я вообще не понимаю, как Министерство могло допустить, чтобы дементоры могли так спокойно разгуливать. Магглы ведь даже не могут защититься! – я возмущенно повысила голос.
Джеймс внимательно посмотрел на меня. Я поняла, что по моим глазам он прочитал все: все мои страхи, все мои чувства, ненависть к этому Волдеморту и элементарное желание защитить, помочь тем, кто сам не в силах этого сделать.
- Мисс Эванс, мисс Ревейн, я вам не мешаю? - нудный голос раздался в опасной близости. Мы с Алисой повернулись и увидели, что профессор Биннс с безразличным выражением на лице зависает рядом с нашей партой.
- Простите, профессор, мы просто не успели записать вашу последнюю реплику, - невинно захлопала глазами Алиса.
- Ну-ну…Что ж, специально для вас я повторю. Очередная попытка обуздать сообщество великанов была осуществлена… - Биннс снова уплыл к доске, а мы облегченно вздохнули.
- Вот что он пристает? Ему ведь все равно, что все спят, так почему же нельзя поговорить? – обиженно прокомментировала Алиса, и мы дружно рассмеялись.
Вдруг я услышала тихий шепот сзади себя:
- Эванс? - сердце предательски дрогнуло, и я полуобернулась. Полностью развернуться к Поттеру я не рисковала, чтобы не получить второй выговор от Биннса.
- Что? – еле слышно отозвалась я.
Но вместо ответа я почувствовала легкое прикосновение к своему локтю и инстинктивно бросила взгляд на его руку: длинные пальцы, аккуратно подстриженные ногти, смуглая от природы кожа, обветренная на ветру от бесконечных полетов, небольшой шрам на фаланге указательного пальца…
Желание дотронуться...
Я не сразу заметила, что он мне протягивает сложенный кусочек пергамента, но Джеймс расценил это по-своему:
- Эванс, не бойся, пергамент не заколдован. Бери, - видимо, для убедительности он еще раз легонько коснулся меня.
Я сразу же взяла пергамент, зажала его в руке и осторожно посмотрела на Алису: подперев голову рукой, она улыбалась Фрэнку, который сидел на две парты впереди в соседнем ряду. Он под столом взмахом волшебной палочки сотворил множество маленьких красных сердечек и направил их вдоль прохода прямиком к Алисе. Сердечки окружили ее и через несколько мгновений растаяли, словно мыльные пузыри. Она в ответ заговорщицки улыбнулась и отправила ему воздушный поцелуй.
Записку я все еще сжимала в руке, а сердце стучало, как бешеное. После всех переживаний, что Поттер стал ко мне равнодушен, я, наконец, получила хоть что-то. Ведь раньше он постоянно присылал мне такие маленькие записки с дурацкими рисунками, глупыми стишками и приглашениями в Хогсмид. И сейчас я усиленно пыталась придумать, как бы мне среагировать правильно на очередной приступ внимания к моей персоне. Не торопясь, я развернула пергамент, и тут же сердце словно облили холодной водой. Неровным подчерком было написано следующее:
«Эванс, я немного слышал ваш разговор. Времена сейчас неспокойные, поэтому, если хочешь, я могу тебе помочь».
Вот это да!
Я резко обернулась, совершенно забыв о Биннсе. Поттер что-то увлеченно рисовал в уголке пергамента, но моментально среагировал и закрыл рукой страницу. Наши глаза встретились: Джеймс с интересом наблюдал за мной, мне даже показалось, что он изучает мою реакцию. Я заметила, что он хочет скрыть улыбку, но в его глазах уже плясали золотые зайчики веселья. Я развернулась и, стараясь писать ровно и красиво, ответила:
«Поттер, ты это о чем?»
Даже не поворачиваясь, я передала записку обратно и тут же услышала шелест разворачиваемого пергамента, а затем скрип пера. Мне уже было все равно, что это не приглашение в Хогсмид - это было что-то другое, новое, и от этого интерес только усиливался. Но самое главное, что это был Поттер, это он писал мне и предлагал свою помощь, пусть даже не известно в чем. Пусть хоть предложит научить меня летать на метле, я готова согласиться и на это! В конце концов, мне же так нравится запах прутьев метлы. Улыбка тронула мои губы. Я почувствовала прикосновение его руки, тут же взяла у него пергамент и прочла:
«Ну, просто я подумал, что если ты так боишься дементоров, то я мог бы научить тебя заклинанию Патронуса. В твоем арсенале лишним оно точно не будет».
Вот оно что! Кто бы мог подумать! Джеймс Поттер – заводила и дебошир всей школы - предлагает научить мисс Всезнайку чему-то, что она не знает. Я улыбнулась.
Значит, он умеет вызывать патронуса. Это, по большому счету, не было таким удивительным, ведь Поттер - чистокровный волшебник, и его, наверняка, отец научил этому. Но если Джеймс знает это заклинание – пусть оно очень сложное, и даже не все взрослые волшебники умеют им пользоваться – значит и я смогу его изучить.
Торопливо, уже не обращая внимания на почерк, я написала ответ:
«Не знала, что ты умеешь вызывать патронуса. Мне бы хотелось тоже выучить его».
Я только передала записку, как прозвенел звонок на перерыв. Все стали подниматься со своих мест и лениво потягиваться; в классе стало шумно. Я неторопливо покидала все в сумку и вышла вслед за Алисой из кабинета.
- Фрэнк, мне вот интересно: ты и спишь с каждым новым номером «Мира квиддича»? - Алиса взяла его за руку и улыбнулась.
- Наверно, тебе бы больше понравилось, если бы я спал с «Озорными ведьмочками», - шутя, ответил Лонгботтом и рассмеялся вместе с проходившим мимо Блэком.
- Да, дружище, вот не поймешь этих женщин – все им не нравится, - он понимающе похлопал Фрэнка по плечу.
Я почувствовала, как кто-то взял меня за руку, и обернулась – рядом со мной вышагивал Поттер. Он посмотрел по сторонам, словно проверив, что нас никто не подслушивает, а затем, остановившись, наклонился ко мне и почти в ухо прошептал:
- Приходи сегодня в девять на восьмой этаж. Встретимся там, около гобелена с балетной школой троллей, - я улыбнулась, в очередной раз вспомнив этот безумный полет фантазии неизвестного автора, а Джеймс улыбнулся в ответ.
Его глаза были очень близко, что я видела сквозь стекла очков, как красиво изгибаются его длинные ресницы, а в зрачках могла бы разглядеть свои очертания. Он неотрывно смотрел и молчал, а я и не хотела, чтобы он заговорил.
Молчание оплетало нас нитями – объединяло, выстраивало тонкие связи…
Я ощутила, что он крепче сжал мою руку, затем склонился еще ниже, и тогда я впервые почувствовала терпкий запах сандала от его кожи.
– Только не забудь и не опоздай.
Он отпустил мою руку и торопливо пошел догонять Сириуса, который стоял вдалеке и болтал с однокурсниками. Я отошла к окну и присела на подоконник, делая вид, что изучаю расписание. Я чувствовала, что мои щеки пылают, а сердце, словно загнанное, слишком громко стучит в груди. Так вот значит, как бывает! Так вот, что, наверно, чувствует Алиса, когда приходит со свидания, задергивает полог на кровати, и я вижу сквозь тонкую ткань, как она улыбается и колдует все те же пресловутые красные сердечки - их фирменный с Фрэнком знак. Воображение рисовало для меня самые манящие стороны школьной жизни, когда можно было упиваться легкими, случайными прикосновениями рук, выразительными взглядами, таинственными полуулыбками, романтическими свиданиями на Астрономической башне и ожиданием приглашений в Хогсмид.
Все только начиналось, и все было впереди.

Глава 4

Я сидела в гостиной Гриффиндора, уютно расположившись на кресле и закинув ноги на мягкий пуфик подлокотника. На коленях у меня лежала толстенная книга, и я отбирала необходимый мне материал для эссе по зельеварению. Точнее, пыталась это делать. Напротив меня висели нелепые часы, украшенные какими-то фарфоровыми существами, похожими на гномов, и я каждые пять минут бросала взгляд на стрелки. Гостиная была полна народу: многие, как и я, занимались, кто-то играл в шахматы, кто-то просто болтал. Все как всегда. В камине горел огонь, обогревая нашу башню и привнося уют. Я оторвала взгляд от страниц - на стене в безумном танце плясали тени от пламени огня, смешиваясь с внезапно появляющимися очертаниями людей, висел огромный флаг, изображавший символ нашего факультета – гордого и храброго льва. Красно-золотые тона преобладали в нашей гостиной, а от их сочетания с яркими бликами огня становилось тепло на душе. Сколько времени? Половина девятого – еще рано. Я снова вернулась к книге, пытаясь сосредоточиться на эссе.
Я искренне старалась вникать в текст, но смысл упорно ускользал. В последнее время мне казалось, что моя жизнь невероятно усложнилась. В голове роились мысли, и я не успевала за ними. Во-первых, я все никак не могла понять, что происходит с Поттером, почему он так резко изменился, и, наконец, действительно ли он охладел ко мне. Конечно, если изначально его внимание ко мне не было обычной, но затянувшейся шуткой. Хотелось поговорить с Алисой и все обсудить, но она ушла с Фрэнком на свидание, и я не успела рассказать о том, что Поттер будет меня учить заклинанию Патронуса. Потом мысль о Северусе - о том, что я косвенно, но виновата в том, что он окончательно попал под влияние этих темных идей - не покидала меня. Где-то в глубине души упрямо билась за жизнь надежда, что еще не все потеряно, что я могла бы хоть как-то помочь ему. Но что я могла сделать? Я даже не представляла… И, в-третьих, война сводила с ума, страх за родных становился навязчивым, мысли о будущем пугали, ведь уже через несколько месяцев мы навсегда покинем эти стены и окажемся в жестоком мире, где с каждым днем все чаще убивают и похищают людей. Какое место в этой войне отведено мне? Какую позицию занять? Чего ждут от меня другие? Я не знала ответов, а их важно было для себя определить. Еще в голове постоянно крутился этот непонятный сон на уроке истории магии… Если это, конечно, был сон… Я тяжело вздохнула и опять посмотрела на часы. Без двадцати девять – еще рано.
Дверной проем раскрылся, и в комнату вошли Мародеры. Блэк хохотал так громко, что все, кто были в гостиной, уставились на него, но он не обращал на это внимания. Поттер, увидев меня, попридержал смех, но улыбку так и не смог спрятать. Люпин лишь ухмылялся, хотя было заметно, что и его тянет посмеяться. Едва они вошли, как два второкурсника быстро похватали свои книжки и пергаменты и освободили любимое место Мародеров – диван напротив камина. Те с довольным видом уселись, а Блэк развалился на полдивана и вытянул ноги поближе к камину.
- Да, Лунатик, я вот всегда знал, что без твоей светлой головы Мародеры были бы не Мародерами! – он похлопал Люпина по плечу.
Я улыбнулась и просто не смогла сдержаться:
- Ага, Ремус, если бы не ты, они бы были не Мародерами, а бандитами с большой дороги!
Сириус повернулся ко мне и, подперев голову рукой, приторно проворковал:
- Эванс, ну куда же без тебя! – я закатила глаза, а Сириус, прикинув что-то в уме, снова заговорил. – Вот все думаю: закончим мы Хогвартс, и как я буду жить без тебя? Без твоих нравоучений?! Эванс! Спаси меня и не оставь! – Блэк соскочил с дивана и встал передо мной на одно колено. Поза была до жути театральная, причем в исполнении бездарного актера. – Выходи замуж!
Похоже, этого не ожидал никто. Вся гостиная уставилась на нас, и в миг воцарилась тишина. Я увидела, как вытянулось лицо Поттера, и он ошарашено смотрел на нас. Это длилось всего мгновение, но комичность всей сцены говорила о шутке, и он сам заулыбался. Я приподняла одну бровь, уже собиралась отчитать Сириуса за это дешевое представление, достойное исключительно его глупых поклонниц, но вдруг мне стало так смешно, что я не сдержалась и захохотала. Сквозь смех я обратилась к Сириусу:
- Это ты предлагаешь мне стать Миссис Блэк?!
- Да нет же, Эванс! – захохотал он в ответ и поднялся с колена. - Выходи замуж за одного из моих друзей. За Джеймса, например, - невинно захлопал глазами Сириус.
- Ага, да будь… - начала, было, я, но вовремя остановилась. Привычная фраза про Гигантского Кальмара, которой я всегда награждала Поттера и которую все уже знали наизусть, так и не сорвалась. Я вовремя прикусила язык, заметив, что улыбка Джеймса погасла, и он слегка поежился – знал, каков будет мой ответ. И тут меня мгновенно посетила другая идея. – А ты не переваливай все на Поттера! Давай с тобой внесем свою лепту в борьбу с Тем-кого-нельзя-называть и поженимся! – на этих словах Сириус перестал смеяться, а я, взглянув на ничего уже не понимающего Поттера, с улыбкой продолжила: – Тогда твоя любимая сестренка Беллатрис от радости моего родства с «благороднейшим и древнейшим семейством Блэков» сама себя заавадит, и даже дементор не понадобится!
На последних словах вся гостиная начала дружно смеяться. Я тоже улыбалась, но моя улыбка была адресована тому, чьи теплые карие глаза смотрели на меня в недоумении – впервые Гигантский Кальмар не стал лучше Поттера.
- Ладно, Блэк: смотри, не лопни от смеха! – с этими словами я встала с кресла, положила свою книгу, демонстративно посмотрела на часы и направилась к выходу, даже не взглянув на Поттера.
Время было без десяти девять вечера.
Я вышла из гостиной и направилась к уборной на нашем этаже. Прежде всего, надо было успокоиться и немного привести себя в порядок. Я резко открыла дверь и, убедившись, что в дамской комнате никого нет, прошла прямиком к раковине. Я включила кран и подставила под струи воды руки: приятная прохлада меня расслабляла, и я брызнула несколько капель себе на лицо, а потом посмотрела в зеркало. Первое, что меня в себе удивило, так это лучезарная улыбка, которая никак не хотела покидать губ. Я сама не понимала, почему я не ответила привычной для всех фразой про Кальмара, и мне казалось, что все это непременно заметили. С другой стороны, я просто отшутилась и при этом никого не обидела. Каким бы Поттер ни был, он предложил мне помочь, а вся эта вечная история с Кальмаром совсем не похожа на благодарность. Я легонько пощипала щечки, чтобы румянец был естественным, и сама себе похлопала глазками. Еще раз убедившись, что никого нет, достала волшебную палочку и прошептала:
- Силиум Сиркулус, - мои ресницы удлинились и закрутились, отбрасывая красивые тени мне на скулы. Я уже хотела уйти, как вдруг новая мысль пришла мне в голову: я распустила свои волосы, которые были собраны в конский хвост, и они тяжелыми волнами легли мне на плечи. Из зеркала на меня смотрела молодая девушка с мягкими чертами лица, чуть вздернутым носиком и миндалевидными зелеными глазами в обрамлении шикарных ресниц - неподкупная амольгама не умеет лгать. – Мерлин, что я делаю?! Это же всего лишь Поттер!
Но времени, чтобы снова завязывать хвост, не было, и я стремительно вышла из уборной. В коридорах кое-где сновали студенты, хотя их было не так много, как в середине дня. Ъто было мне на руку, потому что я совершенно не хотела, чтобы нас с Поттером кто-нибудь увидел вместе, а то слухи по школе поползут быстрее, чем я успею произнести «Хогвартс». Я подошла к лестнице, чтобы подняться на восьмой этаж, но она тут же сдвинулась с места и перенеслась к другому пролету.
«Черт! Я буду ее ждать целую вечность! Ну почему именно сейчас! - металась я в панике. Мысль, что я уже опаздываю, меня не покидала. – Отлично, просто превосходно! Мерлин, ну пожалуйста, пусть эта лестница вернется … Сейчас же!»
Словно услышав меня, лестница сдвинулась и плавно перенеслась на место. Я стремительно побежала вверх, забыв об осторожности и периодически исчезающих ступеньках. Преодолев эти безумные лестницы, я открыла дверь и вступила в коридор восьмого этажа.
Света было чрезвычайно мало. Немногочисленные факелы горели слишком тускло, от чего какое-то непонятное чувство, похожее на страх, подползало ко мне. Я прислонилась спиной к двери и прикрыла глаза. Здесь, на восьмом этаже, никогда не было многолюдно - точнее сюда особо никто и не заглядывал, так как этот этаж был пустым. Тут не было ни классов, ни кабинетов, ни библиотеки – ничего. Коридор просто петлял, приводя к сквозному выходу снова на лестницы. Я открыла глаза и неспеша пошла по сиреневому ковру. Напряженность все возрастала, отчетливо разливая свой яд в каждой клеточке. Вот поворот направо, а там длинный коридор уходит в полумрак. Я остановилась на мгновение и вступила на каменный пол.
Еще шаг.
Я старалась идти, как можно тише, но звук моих каблучков гулким эхом отдавался в каменных стенах. По бокам от меня тянулись ряды доспехов, которые тут стояли уже, наверно, не одно столетие. Вспомнились страшилки с первого курса, когда мы пугали друг друга историями о железном рыцаре-убийце, который уже тысячу лет бродит по коридорам замка и в полнолунье выходит на поиски новой жертвы. Я судорожно вздохнула. Звенящая тишина коридора, казалось, обостряла все инстинкты, делая слух тонким настолько, что я слышала, как мотылек порхает крылышками около тусклого факела. Странно было осознавать, что гриффиндорцы не всегда бывают такими храбрыми, как о них поет Распределяющая шляпа.
Шаг за шагом я приближалась к той части коридора, где были огромные арки окон, сквозь которые проникал тусклый свет, не освещавший коридор ни на йоту, но делая его еще ужаснее. Я посмотрела в окно – небо было затянуто облаками, дождевые тучи обступили Хогвартс и ждали лишь удара грома, чтобы начать свою дождливую осаду. Резкий глухой звук заставил меня вздрогнуть, я едва не закричала. Мурашки в миг пробежали от головы до самых пальцев, и я резко обернулась: темный коридор, неподвижные доспехи, тот же мотылек и каменные стены, давящие на меня своим мраком. Я уже была готова развернуться и помчаться обратно, в теплую и уютную гостиную, где можно было устроиться в кресле и просто почитать книгу, как одна единственная мысль все это перечеркнула: где-то в этом полумраке меня ждут.
Это меня спасало.
Я услышала звонкий звук, похожий на падающую посуду, и поняла, что это громыхают где-то в другом месте, скорее этажом ниже, а затем раздался смех и посыпались какие-то проклятия.
«Мерлин, это же Пивз!» - я с облегчением вздохнула и поспешила скорее пройти вдоль этих окон. Неожиданно забарабанил дождь, а порывы ветра заставляли звенеть стекла в старых оконных рамах - начиналась, наверно, последняя осенняя гроза.
Постепенно страх переходил в волнение, которое потом вылилось в предвкушение встречи. Я остановилась около небольшого перекрестка: налево уходил узкий коридор, где коптился одинокий факел, освещая какую-то статую – оттуда веяло сыростью, затхлый воздух, словно, жил именно в этом маленьком коридорчике. Я попыталась вспомнить, что там, в конце этого лабиринта, но так и не смогла, и поспешила дальше, зная, что за статуей гиппогрифа будет поворот, а там, в центре такого же длинного и мрачного коридора, как этот, висит гобелен с троллями.
А еще там стоит Джеймс.
Сердце застучало еще сильнее, и этот стук заглушал звук моих торопливых шагов. На мгновение я остановилась около долгожданного поворота, прислонившись к каменной стене, и по спине тут же прошел холодок. Я закрыла глаза, пытаясь унять ритм беснующегося сердца, вздохнула и вышла из-за угла.
В свете факелов я увидела его силуэт: он стоял, прислонившись к стене, и ковырял носком ботинка выступающий камень на полу, в его опущенной руке была зажата палочка, свет от которой образовывал небольшой, четко очерченный шар в полумраке коридора.
Шаг за шагом к нему навстречу.
Он услышал мои шаги, тут же распрямил спину и отошел от стены. Его рука мгновенно взлетела вверх, и он растрепал свои и без того растрепанные волосы. Раздражающий меня на протяжении многих лет жест сегодня почему-то вызвал просто улыбку, а Джеймс почему-то просто улыбнулся в ответ.

Глава 5

Я подошла к нему, и страх, преследующий меня в этих петляющих каменных лабиринтах, мгновенно пропал. Мы стояли в темном коридоре, не нарушая тишину этих сводов, и я слышала частое дыхание Джеймса.
- Прости, я немного опоздала, - стараясь придать тону будничности, заговорила я. – Эти лестницы…
- Да ладно, Эванс, это ты меня прости, - перебил он меня и изобразил виноватую гримасу на лице. - Я совсем забыл сказать тебе, что восьмой этаж – это в другой стороне от библиотеки.
- Поттер, а ты, видимо, на восьмом этаже ищешь поле для квиддича! - тут же съехидничала я. - Я вообще удивляюсь, что ты обращаешь внимание на то, что изображено на гобеленах! Ты же кроме своего снитча ничего не замечаешь!
Я бы могла продолжать свою тираду до бесконечности, если бы Поттер, как обычно, по-дурацки ухмылялся, что всегда меня раздражало. Но он просто молчал и смотрел мне в глаза. Затем слегка пошевелил рукой и едва слышно прошептал: «Нокс». Свет из палочки погас, и мы погрузились в полумрак. Тени от коптящегося факела играли на щеке Джеймса, изображая причудливые узоры. Ощущение близости не приводило в смятение, как это было сегодня после урока истории магии, а наоборот - успокаивало. Неожиданно Джеймс сделал шаг и приблизился настолько, что наши руки едва не соприкоснулись. Я медленно поднимала глаза, скользя по застежкам мантии, белому воротничку рубашки, по смуглой коже шеи…Он смотрел на меня сверху вниз, словно раненый зверь. Я не могла понять его чувства, не могла угадать его мысли. Одно лишь мгновение я всматривалась в его глаза, но и этого хватило, чтобы напряжение между нами возросло в тысячи раз. Я быстро опустила ресницы, не в силах выносить его глубокий взгляд. Затем услышала, как Джеймс устало вздохнул и спокойно сказал:
- Ты не находишь, что наш разговор теряет смысл? – он отвернулся и отошел ближе к гобелену, засунув руки в карманы. Когда он снова повернулся ко мне, на его губах была улыбка – даже тени не осталось от того Джеймса, который всего минуту назад показался мне таким естественным, без напускной заносчивости. – Эванс, я вообще-то просто пошутил, не обязательно так остро на все реагировать.
- Не обязательно делать из меня заучку, - еле слышно огрызнулась я. Но потом решила поменять тему. - Поттер, а почему надо было встречаться именно на восьмом этаже, здесь ведь даже кабинета ни одного нет?.. - этот вопрос действительно мучил меня, потому что мне совсем не хотелось учиться заклинанию в коридоре.
- Вот тут ты ошибаешься! Могу тебя заверить, что кроме стадиона для квиддича, я много чего знаю в Хогвартсе, - он заговорщицки улыбнулся.
- Неужели? Может, тогда за этим гобеленом скрывается тайная дверь, и, чтобы ее открыть, нужно просто станцевать в паре с этим троллем? – с иронией поинтересовалась я.
- Эванс, Эванс… Ты не исправима, - он покачал головой и улыбнулся, а я в ответ закатила к глаза к потолку.
Джеймс стоял посередине коридора и явно что-то прикидывал в уме. Я начала всерьез подумывать, что он пытается что-то вспомнить, но тут он неторопливо побрел вдоль стены. Дойдя до ближайшего окна, он развернулся и пошел в обратную сторону. Я внимательно наблюдала за ним, судорожно соображая, что именно он делает и какого эффекта ожидает. А Поттер точно знал, что делает! Причем всегда! Уж в этом можно было не сомневаться…
Вот он третий раз прошел мимо меня, и я уже не выдержала:
- По-видимому, что-то должно произойти, но не происходит? Верно? – несмело начала я. Но Поттер лишь махнул на меня рукой, жестом прося тишины.
Я скрестила руки на груди и от нечего делать стала рассматривать каменные стены, уходившие во мрак лабиринтов Хогвартса. И тут я увидела, как на противоположной от гобелена стене, постепенно увеличиваясь, появляется большая дубовая дверь, покрытая кованой решеткой с завитушками. Я, конечно, знала, что Хогвартс таит в себе невероятно много секретов, но столкнуться с одним из них в темном и мрачном коридоре, было, мягко говоря, ужасно. Да уж, храбрая гриффиндорка, ничего не скажешь! Я тут же пулей подбежала к Джеймсу и схватила его за руку, разворачивая к неожиданно появившейся двери. Он посмотрел в указанном мной направлении и улыбнулся:
- Спорим, ты ни в одной книжке не прочтешь о существовании этой комнаты? – с этими словами он повел меня к двери. Он уже взялся за ручку, даже почти дернул ее, но неожиданно обернулся ко мне. – Только не говори никому о ней - это очень большой секрет…
Затем рывком открыл дверь, и мы вошли.
Это была достаточно просторная комната без окон, освещаемая множеством факелов. Вдоль стен тянулись книжные стеллажи, на полу лежал пушистый бордовый ковер, и кое-где были разбросаны небольшие пуфы. Вся обстановка как нельзя лучше подходила к нашему занятию. Мое внимание привлекли книги, которые в таком количестве можно было увидеть разве что в библиотеке, и я поспешила к ближайшему шкафу.
- Надо же, сколько книг! – я торопливо водила пальцем по кожаным обложкам. «Дементоры - вся правда», «Способы защиты от дементоров», «Патронусы и их способности»… Мои глаза разбегались от такого множества книг, и мне хотелось схватить их как можно больше и начать читать все сразу. – Смотри, тут есть все, что нам нужно!
- Эванс, кто бы сомневался, что ты больше всего оценишь именно книги, - Джеймс повернул торчавший в замке ключ и уселся на один из пуфов.
Я уже листала одну из книг, совсем забыв о том, для чего мы вообще сюда пришли. Но вдруг я обратила внимание на тот факт, что все в этой комнате было как раз именно таким, как нам необходимо: книги собраны четко по нашей теме, свободное пространство как раз подходило для отработки заклинаний, и даже ткань пуфа, на котором сидел Джеймс, была подозрительно расшита золотыми снитчами. Я насторожилась:
- Поттер, а что это вообще за комната?
- Неужели тебя что-то еще интересует кроме этой книжной ерунды? – насмешливо сказал Поттер и, заметив мой яростный взгляд, тут же добавил: - Это Выручай-комната. Ее еще называют Комната Так-и-Сяк. И в нее можно попасть только тогда, когда действительно в ней нуждаешься.
- Странно… А почему здесь собрано все то, что нам необходимо? – сам факт существования комнаты, о которой нигде не написано в книгах о Хогвартсе, меня заинтересовал.
- В том-то вся ее прелесть! Когда ты в чем-то нуждаешься, то она появляется именно с той обстановкой, какая тебе нужна.
- И как же сделать так, чтобы она появилась? – полюбопытствовала я.
- Это секрет, - Джеймс улыбнулся и, заметив, что я уже открыла рот, чтобы задать свой следующий вопрос, опередил меня с ответом на него. - И как я о ней узнал - тоже секрет.
Я недовольно прищурилась и поставила книгу обратно на полку. В конце концов, я не могла требовать от Джеймса рассказать мне все об этой комнате, хотя меня и мучило любопытство. Нельзя было не признать, что если об этой комнате кто и знал, то это были единицы. Поэтому я не стала больше задавать ему вопросов и села на пуфик напротив него.
Джеймс немного помолчал, видимо собираясь с мыслями, а потом негромким, глубоким голосом заговорил:
- Я, конечно, не профессор по защите от темных искусств, но попытаюсь научить тебя. Для начала, наверно, нужно рассказать о патронусах. Вообще патронус – это некая магическая сущность, которая служит защитой от дементора.
При этих словах я явно представила себе картину, как из моей палочки вырываются тысячи маленьких кирпичиков и выстраиваются в толстую стену вокруг меня, а за этой стеной дементор отчаянно пытается ее разбить разными способами.
- Ведь дементоры страшны тем, что высасывают из людей все самые светлые эмоции: счастье, надежду, любовь, веру в лучшее… А вот патронус как раз является воплощением всего этого и тем самым прогоняет дементоров. – Джеймс на мгновение задумался, а потом с интересом посмотрел на меня. – Эванс, а почему ты так боишься именно дементоров?
- А ты думаешь, что это милые домашние зверушки? – наигранно ответила я.
- Нет, просто в волшебном мире множество не менее опасных существ, а ты почему-то зациклена именно на них, - он внимательно смотрел на меня, явно ожидая ответа. Я колебалась, не зная стоит ли ему рассказывать о детском страхе… Но все же решила поделиться.
- Понимаешь, когда я только узнала, что я ведьма, мне рассказали, что детям нельзя колдовать вне школы, а я ведь тогда не могла контролировать себя! Тогда-то я впервые узнала о дементорах. Мне они тогда казались самыми страшными созданиями на земле. И я боялась, что меня отдадут за колдовство к ним в Азкабан, - под конец я совсем засмущалась своей детской наивности. И, тем не менее, я понимала, что этот мой страх с возрастом перерос в фобию.
- А кто тебе вообще сказал, что за магию в детском возрасте сажают в Азкабан? – Поттер удивленно смотрел на меня.
- Никто, это я так решила сама,- поспешно ответила я. – Просто Северус рассказал мне…
- Понятно, - с презрительной ухмылкой перебил меня Поттер, а затем встал. Он отошел к книжным полкам, достал одну из книг, бессмысленно пролистал ее и поставил на место.
– Как же я сразу не догадался, что без Нюниуса здесь не обошлось.
Я поняла, что допустила ошибку. Зачем мне вообще понадобилось откровенничать с Поттером? Да и Северуса вспоминать было невероятно глупо. Джеймс так и продолжал стоять около книжного шкафа, но его взгляд блуждал где-то на полу. Я никак не могла придумать, как бы мне перевести тему, и, в сотый раз ругая себя за свою глупость, я все же решилась нарушить затянувшееся молчание:
- Послушай, я действительно больше всего на свете боюсь дементоров и очень хочу, чтобы ты помог мне перебороть свой страх и научиться защищаться от них.
Он обернулся ко мне, и его глаза смягчились. Он поспешно вернулся на свое место и продолжил, как ни в чем не бывало:
- Так о чем там я говорил? Ну да – патронус. Так вот, патронус может защитить волшебника от дементоров. Но ты учти, что это уже высшая магия, поэтому с первого раза даже у тебя, естественно, ничего не выйдет, - Джеймс улыбнулся озорной улыбкой, видимо, смакуя тот факт, что у меня будет что-то не получаться.
- Поттер, не умничай! – раздраженно ответила я, а он только еще шире улыбнулся и знакомым жестом растрепал свои волосы. Я поняла, что он специально подтрунивает надо мной, стараясь вызвать во мне раздражение, а я так глупо ведусь на его уловки.
- Что ты, Эванс, рядом с тобой я на это даже не претендую, - со смехом отозвался он, потом театрально вздохнул и добавил: - Куда уж там нам, безмозглым идиотам…
- Будь добр, хотя бы сегодня избавь меня от этих вечных перепалок! – ядовито ответила я, а Джеймс лишь покачал головой. Он уже не улыбался. – По-моему, ты предложил мне помочь с патронусом, а не…
- Я помню! – неожиданно прервал меня Поттер. Затем слегка тряхнул головой, словно пытаясь отогнать какую-то мысль, и ровным будничным голосом заговорил снова. – Я лишь хотел сказать, что нам понадобятся не одно и не два таких занятия - это действительно очень сложно.
- Я понимаю… - голос прозвучал как-то виновато, и я решила уйти подальше от опасных тем. – Скажи, а на что похож патронус?
- Ну, они бывают двух видов: слабые патронусы обычно представляют собой поток света, и они могут лишь недолго держать дементора на расстоянии. А вот настоящие патронусы могут действительно его прогнать. И они имеют облик какого-либо животного.
- Вот оно что! А у каждого волшебника свой патронус? – с интересом спросила я.
- Ну конечно! Патронус – это твое второе «я», это все хорошее, что есть в тебе, заключенное в образ животного, которое в большей степени тебе подходит, - Джеймс говорил с большим энтузиазмом, а мне очень нравилось его слушать. – Хотя иногда патронусы могут быть связаны с определенными животными по другим причинам.
- Это как? Я что-то не понимаю…
- Я сам до конца этого не понимаю. Мне мой папа рассказывал, что у близких людей могут быть одинаковые или парные патронусы. Это вроде как можно объяснить тем, что все светлое, что и представляет из себя патронус, связано или заключено в определенном человеке. Вот, например, у моей мамы патронусом была канарейка, а после того, как они с папой поженились, он изменился и стал совой, - Поттер пожал плечами и стал что-то обдумывать.
- А почему вдруг он стал именно совой? – я непонимающе смотрела на Джеймса.
- Ну, просто у моего папы патронус – филин, - он тепло улыбнулся, видимо, вспомнив о родителях.
- Значит, патронусы могут меняться? - не унималась с вопросами я. Мне было невероятно интересно, поэтому хотелось узнать все об этой загадочной сущности. И, казалось, что Джеймс только этого и ждет.
- Видимо, да. Но это редко, - он пожал плечами. - Наверно, в особых случаях.
- Как с твоими родителями? – несмело улыбнулась я.
- Да, как с моими родителями, - ответил Джеймс, смотря куда-то на книжные шкафы. Но я видела, что его мысли были далеко отсюда. Он вздохнул и посмотрел на меня, глазами полными энтузиазма. – Ладно, преступим к заклинанию. Слова, которые тебе нужно произнести, – Экспекто патронум. Запомнила?
- Эспекто патронум... Ой, нет, экспекто патронум… Экспекто патронум, - твердила я, пытаясь запомнить.
- Верно, а теперь самое главное – тебе нужно сосредоточиться на счастливом воспоминании. Только по-настоящему счастливое воспоминание может породить патронуса, - Джеймс встал с пуфа и протянул мне руку, приглашая подняться.
Я поднялась и замерла в раздумьях. Какое у меня самое счастливое воспоминание? Я попыталась вспомнить какое-либо радостное событие в своей жизни и просто потерялась. Словно картинки, множество воспоминаний хаотично рождались в моей голове, но я никак не могла зацепиться хотя бы за одно. Меня понемногу начал охватывать страх, что я не смогу никогда научиться этому заклинанию только потому, что у меня просто нет радостных событий! Я уже не на шутку забеспокоилось, как мое сознание все же ухватилось за такое воспоминание. Ну, конечно! Как же я сразу не догадалась! Тот день, когда я получила письмо с результатами экзаменов по СОВам! Я все сдала на «отлично»! Это и будет, пожалуй, моим самым счастливым воспоминанием.
- Есть! Я вспомнила, - радостно воскликнула я.
- Отлично! Тогда, сконцентрируйся на воспоминании и произноси заклинание, - сказал Джеймс и отошел от меня, освобождая пространство передо мной.
Я закрыла глаза, вспомнив ту радость, когда я держала пергамент с гербами Министерства и Хогвартса, на котором рядом с перечнем сдаваемых предметов везде стояли отметки «превосходно». Затем громко и четко произнесла:
- Экспекто патронум!
Из моей палочки вырвалась тонкая струйка серебристого газа и через несколько мгновений погасла. Но и этого хватило, чтобы повергнуть меня в радостную эйфорию:
- Смотри, смотри! Ты видел! Джеймс, у меня получилось!
Упоительное чувство восторга и гордости переполняло меня, и я едва только не прыгала. Эта, казалось, небольшая победа, была очень значимой для меня: такое сложное заклинание, которое было не подвластно многим опытным волшебникам, у меня все же могло получиться. Я весь день беспокоилась, что мне будет оно не по силам, что Поттер махнет на меня рукой и скажет, что, видимо, магглорожденные не могут быть настолько сильными в магии. Теперь же все мои страхи развеялись, как дым.
Я, наконец, обратила внимание на Поттера: он стоял недалеко от меня, смотрел в пол, и на его губах была легкая улыбка. Было видно, что он совсем не обращает на меня внимания, и вся моя радость проходит мимо него. Он был погружен в свои мысли, и на мгновение мне показалось, что сквозь его смуглую кожу на щеках пробивается легкий румянец. Но я это списала на игру бликов огня от факелов, а молчание расценила по-своему:
- Поттер, ты, наверно, не думал, что у меня с первого раза получится, - я гордо вздернула подбородок, - а вот видишь, все же получилось. Конечно, это не патронус, но хоть что-то…
Он перевел на меня глаза и непринужденно улыбнулся:
- Эванс, я нисколько в тебе не сомневался. Иначе не предложил бы помощь.
- А давай еще раз попробуем? - я уже вошла во вкус, и мне казалось, что через несколько попыток я смогу вызвать телесного патронуса.
- Мы можем тут всю ночь тренироваться, если ты, конечно, не боишься возвращаться в башню после отбоя, - Джеймс коварно улыбнулся.
- Что? А сколько сейчас времени? – я обеспокоено стала озираться по сторонам, и тут же на стене появились большие часы – стрелки показывали без двадцати одиннадцать. Меня тут же охватила паника. – Мерлин, уже был отбой! Что же делать? Как же мы вернемся?
Джеймс весело улыбался, наблюдая за моей паникой. Ему доставляло удовольствие видеть, как я, староста и надежда факультета Гриффиндор, впервые нахожусь в такой ситуации, когда нужно будет нарушить правила.
Стоп! Я их уже нарушила.
- Поттер, что ты улыбаешься? Тебя это тоже касается! Мы же главные старосты школы, и представляешь, что будет, если нас поймают! – от этой мысли меня кинуло в дрожь.
- Эванс, попробуй хоть раз отнестись ко всему проще! И знаешь, жизнь состоит не только из правил. Да и правила нужны для того, чтобы их нарушать, - он одарил меня загадочной улыбкой. – Просто надо уметь это делать.
Я хотела ему возразить, прочитать целую лекцию о том, что он должен быть примером для всех, раз уж, по непонятным мне причинам, Дамблдор назначил его главным старостой. Но вдруг заметила, что он из кармана мантии достал какой-то пергамент. Джеймс кончиком волшебной палочки коснулся его и негромко сказал:
- Клянусь, что замышляю шалость и только шалость, - затем бросил заговорщицкий взгляд в мою сторону, и я подошла к нему.
Вдруг на том самом месте, которого коснулась палочка Поттера, стали появляться чернильные линии. Они пересекались, соединялись, путались, попеременно исчезая и возникая вновь. В конце концов, я прочла только что появившуюся надпись:
«Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост,
Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов, с гордостью представляют новейшее изобретение – Карту Мародеров».
Затем он раскрыл карту, и моим глазам предстала полная схема Хогвартса. Каждый этаж, каждый поворот, каждый закоулочек школы был мастерски перенесен на пергамент. Карта захватывала даже лодочный сарай, домик Хагрида и небольшой кусочек запретного леса - едва только Хогсмида на ней не было! Я в восхищении склонилась над ней. И тут я заметила, что она была усыпана маленькими черными точками, а под каждой стояла подпись. Тут мои глаза раскрылись от удивления: я заметила, что точки движутся. Вот на Астрономической башне две точки с подписями «Алиса Ревейн» и «Фрэнк Лонгботтом» находятся совсем близко друг к другу; вот профессор Дамблдор расхаживает по своему кабинету; а вот и Слагхорн что-то делает в своей лаборатории… Мерлин, это просто фантастика! Я видела абсолютно неизвестные мне коридоры и проходы, а также тайные выходы из Хогвартса, о существовании которых даже не подозревала.
- Это просто невероятно! – воскликнула я. Джеймс с ликующей улыбкой отвесил мне в благодарность шуточный поклон. – Но как?
- Эванс, теперь ты мне веришь, что нет ничего невозможного? – он улыбнулся мне своей самой обворожительной улыбкой, и у него на щеках выступили милые ямочки. – А теперь давай посмотрим, что делается в коридорах.
Он подошел ко мне, и мы вместе склонились над картой:
- Филч на третьем этаже. Смотри, рядом с ним Пивз, - Поттер усмехнулся, представляя, как они там воюют.
- А миссис Норрис на пятом этаже. Путь свободен! – закончила я с улыбкой на лице. – Пойдем!
- Эванс, скажи, почему у меня такое чувство, что в тебе сейчас взыграл дух авантюризма? – я видела в его глазах неподдельное веселье.
- Поттер, смотри, как бы во мне сейчас не взыграл дух кровожадности, - съехидничала я в ответ. Джеймс лишь рассмеялся:
- Ты об этом можешь рассказывать кому угодно, - он лукаво посмотрел мне в глаза, - только кому, как не мне, знать твою истинную натуру, Эванс.
Я лишь неопределенно пожала плечами и не стала спорить. Джеймс тем временем повернул ключ в замке, выглянул в коридор, а затем распахнул дверь настежь, пропуская меня вперед.
Холодные сквозняки после теплой уютной комнаты делали воздух в коридоре промозглым, и я поежилась. Джеймс обеспокоено посмотрел на меня:
- Ты замерзла? – не дожидаясь ответа, он расстегнул застежку своей мантии, торопливо снял ее и накинул мне на плечи.
Я просто утонула в упоительном запахе сандала. Так пахла его кожа, и одежда пропиталась этим тонким ароматом. Я судорожно вздохнула. Чертов Поттер…
Джеймс закрыл дверь, и свет, сочившийся из Выручай-Комнаты, скрылся. Он обернулся ко мне: растрепанные темные волосы, которые в сумерках казались еще чернее, горящие непонятным блеском глаза и едва заметная улыбка, оставляющая на щеках все те же очаровательные ямочки. А еще расстегнутые верхние пуговицы белой рубашки и смуглая кожа под ней, открывающаяся мне лишь вырезом на шее и груди. И эта кожа пахнет дивным сандалом, тем самым, что окутывает меня. Только она еще непременно горячая. Я была в этом уверена.
Он смотрел на меня, а за его спиной раздавался шорох исчезающей двери. Всего мгновение, но я была уверена, что Джеймс хотел подойти ко мне, и в его глазах явно читалось смятение и неуверенность. Но вместо этого он вдруг охрипшим голосом сказал:
- Пойдем, а то ты совсем замерзнешь, - и, отвернувшись от меня, пошел вперед, держа в руках карту.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Всю дорогу до нашей гостиной мы шли молча, каждый погруженный в свои мысли, и лишь иногда, перед очередным поворотом, Джеймс поглядывал на карту. Я куталась в его мантию и надеялась только на то, что полумрак школьных коридоров скроет мои пылающие щеки. Кто бы мог подумать, что староста Гриффиндора будет вот так разгуливать ночью в компании Джеймса Поттера! Да скажи мне кто об этом год назад, я бы ответила, что этот человек выпил слишком много огневиски. Но сейчас, пытаясь ступать как можно тише, именно Лили Эванс кралась по пустынным коридорам и старалась не дышать около мирно похрапывающих в рамах портретов. Острое чувство опасности, своего рода адреналин, играло у меня в крови. Я понимала, что для Джеймса наша прогулка все равно, что невинная шалость, но для меня это было целое приключение.
«Что бы, интересно, сказала МакГонагалл, если бы прямо сейчас вышла из-за этого угла?» – вдруг промелькнуло у меня в голове, и я улыбнулась.
В одном я была точно уверена – о нашем ночном походе никто не узнает, и в башню мы вернемся никем незамеченными. Просто потому, что рядом был Джеймс. А ведь он всегда знает, что делает…
В тусклом свете факелов причудливо вырисовывались две тени на каменных стенах, а едва слышные шаги эхом отдавались под арочными сводами древнего замка.
Хогвартс спал…
Около портрета Полной дамы Джеймс остановился и обернулся ко мне:
- Ладно, Эванс, я доставил тебя целой и невредимой до самой гостиной, а теперь - с пожеланием сладких снов - позволю себе откланяться, - и он отвесил мне поклон, наверно, времен какого-нибудь Людовика. Я не сразу сообразила, что Поттер меня оставляет и собирается и дальше разгуливать по Хогвартсу.
- А ты куда собрался? Уже отбой был,- я недовольно сощурила глаза и сложила руки на груди.
- У меня дела, - коротко парировал Поттер, явно не намереваясь меня в них посвящать.
Я понимала, что спорить сейчас с ним бесполезно, тем более, что мы все еще находимся вне нашей гостиной, а значит - нарушаем правила и можем в любой момент быть пойманными. Я стянула с себя мантию и вернула владельцу. Он даже не стал ее одевать, а лишь небрежно перекинул через плечо, затем начал закатывать рукава своей рубашки, длинными пальцами разглаживая складочки скомканной ткани.
- Когда мы снова сможем встретиться? – я старалась говорить как можно равнодушнее.
- Давай завтра? – он, наконец, закончил разбираться со своими рукавами и посмотрел на меня.
- Поттер, меня удивляет твоя безответственность! Ты уже забыл, что завтра собрание старост?! – меня возмущало это, и я повысила голос.
- Ты что, по Филчу соскучилась? Так он сейчас сюда придет! – шикнул на меня Джеймс. - Я помню про собрание, я думал как раз после него… Но если ты не можешь…
- Давай лучше послезавтра и немного пораньше? – прошептала я.
- Не могу… У меня вечером отборочные по квиддичу, и я потом буду злой, как стая голодных драконов, - Джеймс почесал затылок. – Потом тренировки еще начнутся… В общем давай сделаем так: я тебе сообщу, когда у меня будет свободное время, а ты его согласуешь со своим. Идет?
- Договорились, - нетерпеливо сказала я, заправляя выбившуюся прядку за ухо.
- Ну, тогда спокойной ночи,- быстро сказал Поттер и уже развернулся, чтобы уйти.
Я колебалась всего лишь пару секунд, а затем громко прошептала:
- Спасибо, Джеймс…
Он мгновенно обернулся, и на его лице промелькнула тень удивления. Он немного сузил глаза, внимательно рассматривая меня, а потом лучезарно улыбнулся:
- Пожалуйста, - и быстрыми шагами помчался вниз по лестнице.
Я приложила руку к груди – мое сердце билось так, словно я пробежала милю! Я стояла посреди пропахшего сыростью коридора, продуваемого множеством сквозняков, и смотрела ему вслед. Джеймс скрылся из вида, а я устало вздохнула.
- «Гордый лев», - прошептала я и под недовольное бурчание разбуженной мной Полной Дамы, наконец, вошла в родную гостиную.

Глава 6

Новый день принес только бесконечную череду мыслей и синяки под глазами, которые явно демонстрировали бессонную ночь. Я лениво спускалась по лестнице, не обращая внимания на снующих по коридорам студентов. Сегодня Алисе удалось с большим трудом разбудить меня.
Полночи я металась в своих мыслях, обдумывая все свои проблемы, ища возможные пути их решения. Я вспоминала родителей и едва не молилась, чтобы с ними все было хорошо. А еще думала о Поттере…
Я понимала, что чем больше времени мы с ним проводим вместе, тем сложнее становятся наши отношения… По правде сказать, мне стоило прекратить наши занятия, но я знала, что мне необходимо овладеть заклинанием патронуса, ведь тогда я смогу защищать других.
В завершении ночи, когда я, наконец, уснула, мне приснился сон - тот самый, что и на истории магии. Зеленая вспышка, шум шагов… Но теперь сквозь туман я видела очертания мужчины, которого убили… И его голос не выходил у меня из головы. Я была уверена, что знаю этого человека, знаю этот голос… Теперь, когда я его слышала дважды, он уже более четко звучал у меня в ушах.
Я хотела сегодня обязательно поговорить с Алисой и рассказать ей о наших занятиях с Поттером.
Неторопливо открыв дверь Большого зала, я прошла на свое место рядом с Алисой. Та громко смеялась над тем, как Фрэнк наколдованной соломинкой для коктейлей булькает в стакане тыквенного сока, а оттуда вырываются большие цветные пузыри, похожие на мыльные.
Я глянула на стол Гриффиндора и недалеко от нас увидела знакомую растрепанную макушку – Поттер, как ни в чем не бывало, жевал тост с маслом, не обращая внимания на остальных Мародеров. Блэк и Петтигрю о чем-то шептались и иногда поглядывали на стол Слизерина. Ремус же сидел понуро, безразлично ковыряя вилкой в омлете. Он был бледен и изнурен.
«Бедный Ремус, сегодня же было полнолуние...» - с горечью подумала я.
- Лили, ты что-то сама не своя, - обратился ко мне Фрэнк. – Что-то случилось?
- Нет, все хорошо, - соврала я, - просто не выспалась…
Алиса повернулась ко мне, окинула меня оценивающим взглядом и покачала головой. Я лишь недовольно фыркнула и принялась накладывать на блинчик яблочный джем.
- Лил, слышала новость? – Алиса хихикнула, затем бросила взгляд на Фрэнка и снова повернулась ко мне. Я отрицательно покачала головой. – Об этом уже весь Хогвартс говорит! Сегодня утром в душевых Слизерина случился настоящий потоп! Как только они открыли кран, вода полилась отовсюду, откуда только было можно! - она снова рассмеялась и взяла Фрэнка за руку. – Представляешь, ни одно заклинание не помогало! Пришлось звать профессора Флитвика, чтобы он смог остановить эту воду!
- А что именно случилось с кранами? – насторожено проговорила я, уже начиная чувствовать что-то неладное.
- На них наложили какое-то заклинание - как только открывается один кран, все остальные начинаю течь, и их невозможно остановить! Вспомни, нечто подобное Мародеры устраивали в уборных подземелья на третьем курсе! – Алиса искренне рассмеялась.
- Так что слизеринцы у нас теперь не пресмыкающиеся, а водоплавающие! - пошутил Фрэнк.
Мне не нужно было много времени, чтобы сложить картинку в единое целое. Поттер! Так вот, значит, какое у него было вчера дело! Я злобно уставилась на него в надежде, что он на меня посмотрит и даст повод прямо здесь убить его же собственной метлой. Но он все так же продолжал молча поглощать свой завтрак. Я вздохнула, пытаясь расслабиться.
Главный староста! Необыкновенно одаренный молодой волшебник! Как же! Он же просто смешон! Я не понимала, как можно так нарушать правила и быть при этом главным старостой. А еще больше я не понимала мотивов Дамблдора, который его назначил на эту должность.
«Как он мог так поступить!? Мы же отвечаем за все, что происходит в Хогвартсе! Неужели он не понимает, что за это его могут снять, а уж о потере баллов я и не говорю! Репутация Гриффиндора будет испорчена…» – моему негодованию не было предела. Я действительно не могла поверить, что он настолько безответственный. Мне казалось…Да нет же, всем казалось, что Мародеры повзрослели, стали серьезнее… Но тогда как объяснить этот потоп?!
Я решила непременно поговорить с ним до начала трансфигурации, потому что была уверена, что МакГонагалл только и ждет возможности выяснить у Поттера, кто был зачинщиком этой шутки.
Однако сделать это было не так-то просто. Во-первых, Поттера не часто можно было застать в одиночестве, а, во-вторых, совсем не хотелось на глазах у всего Большого зала о чем-то шептаться с Джеймсом. Я пыталась что-то придумать, мне нужна была причина, по которой я могу его отозвать на несколько минут, но в голову ничего не приходило. Я злилась так сильно, что все мои мысли были сосредоточены исключительно на самом факте того, что Поттер так легкомысленно бросается доверием, которое ему оказал Дамблдор. За всю историю Хогвартса не было случаев, когда отнимали значок старосты, и я даже не хотела допускать мысли, что зачинщиков этого глупого розыгрыша найдут. Потому что тогда скандал на всю школу гарантирован. Меня охватывала паника из-за того, что мне так или иначе придется отчитываться перед МакГонагалл, а я даже не знала, какую позицию занять, что говорить и как себя вести. Я прекрасно понимала, что Поттер будет ей врать, пытаться выкрутиться, придумывая какие-нибудь небылицы – уж на это он мастер!
«Безмозглый идиот! Он считает, что все ему будет всегда сходить с рук! Да когда в Хогвартсе что-то случается, он первый в этом замешан – это же всем известно! О чем он вообще думал!» – злобно размышляла я, поглядывая в его сторону.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я взяла газету, которую мне заботливо принесла моя сова Кнопка. Быстро пробежав взглядом по заголовкам статей, я поняла, что хороших новостей сегодня явно не предвидится: в «Ежедневном пророке» писали о новом исчезновении работника министерства, а также об очередном разрушении дома волшебников, в котором по счастливой случайности никого не было. Министерство направо и налево кричало, что они все держат под контролем, что ситуация скоро изменится в лучшую сторону, однако предусмотрительно советовали всем усилить защитные чары своих жилищ. Я уже прекрасно понимала, что наше дражайшее министерство делает жалкие попытки хоть как-то отвлечь людей от Темного мага и немного стабилизировать обстановку, потому что все больше людей с каждым днем начинало критиковать политику министра, считая недостаточными те меры, что предпринимаются для защиты населения. Тучи сгущались – это чувствовалось по необъяснимым исчезновениям людей, по тихому шепоту о Волан-де-Морте, чье имя уже в газетах боялись печатать, придумывая различные вариации, типа «Тот-кого-нельзя-называть». Как же это глупо! Он же именно этого и добивается – всеобщего страха, отсутствия доверия друг к другу, ослабления магического сообщества. Это и делает его сильнее.
Я отложила газету в сторону, понимая, что сейчас не самое подходящее время для столь неприятного чтения. Тут я заметила, что Мародеры встали из-за стола и пошли к выходу, злобно смотря на слизеринцев, те же в свою очередь провожали их мрачным взглядом, полным неприязни. Мои глаза остановились на Северусе: он, в отличие от других, еле заметно ухмылялся, презрительно косясь на Поттера и предвкушая, что Джеймса лишат значка…
Я залпом допила свой сок, быстро схватила сумку и поспешила вслед за Мародерами, заметив, что Алиса удивленно посмотрела на меня, глазами спрашивая, в чем дело. Однако так ничего ей не ответила – времени для объяснений не было, да и при Фрэнке говорить совсем не хотелось.
Я вышла из Большого зала: толпа студентов не давала мне быстро нагнать Мародеров, и мне приходилось ловко обходить учащихся, попеременно извиняясь, если я кого-то задевала. Догнать я их смогла лишь в коридоре трансфигурации, и то благодаря тому, что Сириус остановился для приветствия своей новой подружки Киры – девушки с шестого курса Рейвенкло. Пока Блэк с ней болтал, расплываясь в улыбке, остальные его друзья сбавили шаг, ожидая возвращения друга. Я прошла мимо Сириуса, не обращая внимания на остальных Мародеров, взяла Поттера за руку и потащила в сторону небольшой комнаты, в которой, я знала, была свалена старая школьная мебель, и поэтому кабинет всегда пустовал. Там мы сможем спокойно поговорить, не боясь быть подслушанными.
Я почти затолкала растерявшегося Поттера в кабинет и с грохотом захлопнула дверь, от чего поднялась вверх многолетняя пыль. В пустом и мрачном классе стояла тишина, воздух был сухой и затхлый. Пыль мгновенно защекотала мне нос, и я, не сдержавшись, чихнула. Джеймс уже открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но я не дала ему это сделать:
- Поттер, ты хотя бы соображаешь, что делаешь?! – тихим, но полным злости голосом начала я.
- Это ты сейчас о чем? – он сурово смотрел мне в глаза.
- О чем? Ты еще спрашиваешь? Да весь Хогвартс обсуждает очередную шалость твоей шайки! – я уже не старалась себя сдерживать – эмоции меня переполнили через край, и мне жутко хотелось отдать Джеймса на растерзание мантикоре. – Как ты мог? Должно же в тебе быть хоть что…
- Слушай, Эванс, избавь меня от своих нравоучений! – перебил меня Поттер. В его глазах явно читалась такая же злость, что терзала и меня. – Интересно получается, как только что-то происходит, то в этом обязательно виноваты мы! А ты не думала, что в этот раз замешен кто-то еще? Ясно же, что это сами слизеринцы устроили весь этот цирк, чтобы меня сняли, а наш факультет…
- Прибереги свои сказки для МакГонагалл, Поттер! – я гордо вскинула голову, снизу вверх смотря на Джеймса. – А я сыта твоими историями по горло! Теперь мне понятно, какое у тебя вчера было дело! Как ты можешь так поступать? Дамблдор доверил тебе…
- То есть ты считаешь, что это сделали мы?! – он снова перебил меня и подошел ко мне вплотную. Затем спокойным, твердым голосом заговорил. – Я знаю, что у тебя есть основания так думать. Но поверь мне, что это не так. Никто из Мародеров в этом не замешан.
Мы смотрели друг другу в глаза, стоя в грязной и пыльной комнате, похожей на захламленный чулан. Я видела, что он пытается сдержать себя, но нервно пульсирующая вена на шее выдавала его чувства: он был так же зол, как и я. Этого хватило, чтобы зародить во мне сомнение…
- Хорошо, предположим, ты говоришь правду, - я немного отступила от него и прислонилась к дверному косяку. – Тогда ответь, где ты был вчера вечером после того, как проводил меня? Пойми, МакГонагалл будет спрашивать…
Он со вздохом отвернулся и отошел от меня, а я мрачным взглядом провожала его. Я уже совсем запуталась и хотела, чтобы этот разговор быстрее закончился.
- Я не могу тебе этого рассказать, - он сказал это твердым голосом.
- Тогда как же я смогу тебе…
Я не договорила, потому что Джеймс резко развернулся и уже через мгновение был рядом со мной. Он оперся вытянутой рукой о дверь и, склонившись ко мне, тихо сказал:
- Послушай, дело не в том, что все обстоятельства играют против меня. Дело в доверии, – он замолчал, вглядываясь мне в глаза. Его близость меня почему-то успокаивала, и я уже от всей души хотела ему верить. – Я даю тебе слово, что никто из Мародеров не принимал в этом участия. А дальше тебе решать, как поступать и что говорить МакГонагалл.
С этими словами он открыл дверь и стремительно вышел из кабинета. Я понимала, что оказалась в трудном положении, разрываясь между долгом старосты, чувствами к Поттеру и страхом перед разговором с МакГонагалл.

* * *
На уроке трансфигурации я сидела точно на иголках. Мне все время казалось, что МакГонагалл сурово поглядывает на Мародеров, которые, кстати, выглядели притихшими. Я так сильно нервничала, что смогла превратить книгу в шкатулку для драгоценностей лишь с четвертого раза. Я понимала, что мне нужно было принять какое-либо решение и что оно, так или иначе, окажет влияние на мои отношения с Джеймсом и остальными Мародерами. Мне действительно хотелось верить, что Поттер не стал бы так рисковать репутацией нашего факультета. В конце концов, он хоть и сорвиголова, но все же находится не в том положении, чтобы позволять себе такие шалости. Это уже не салют в школьном коридоре, за который он получил нагоняй от МакГонагалл и предупреждение. Тогда, на первом собрании старост, ему и так здорово досталось, и он дал слово, что впредь не будет вести себя столь опрометчиво. Поразмыслив немного, я поняла, почему Дамблдор назначил его старостой – он знал, что значок Поттера будет сдерживающим фактором для всех Мародеров. Они бы не стали так подводить своего друга. Но факт остается фактом – Поттер нарушал правила вчера вечером, его и всех остальных Мародеров не было в гостиной. А значит – им нечем оправдаться. Следовательно, их, так или иначе, назовут виновными, памятуя о похожем инциденте с их участием. И если все остальные получат очередную отработку и с них снимут баллы, то у Поттера отберут значок за поведение, не соответствующее званию главного старосты школы…
Раздался звонок, заставив меня вздрогнуть. Я целый урок провела в размышлениях, но так ничего и не решила. Собирая сумку, я краем глаза заметила, что МакГонагалл идет в нашу с Джеймсом сторону:
- Мисс Эванс, Мистер Поттер, зайдите ко мне в кабинет после уроков, - она строго смотрела на нас сквозь очки. Я лишь кивнула, а Джеймс вовсе промолчал, затем, не удостоив меня даже взглядом, быстро вышел из кабинета.
Весь день я металась, терялась в своих размышлениях, не в силах занять какую-либо позицию. Я никогда не думала, что так сложно принимать решение, которое тебя не касается, но окажет большое влияние на другого человека.
За обедом я нехотя поковырялась в еде, но так ничего и не съела. Алиса постоянно вопросительно поглядывала на меня, но не задавала вопросов – она знала, что я сама ей все расскажу.
- Слушай, давай вечером после моего собрания сходим в совятню? - задумчиво сказала я, допивая сок. – Мне нужно письмо домой отправить.
- Конечно, я сама как раз хотела тебе это предложить, - с готовностью согласилась она. Алиса поняла, что это лишь повод, чтобы спокойно поговорить.
Время тянулось мучительно долго, и я с трудом досидела последние минуты на уроке заклинаний – нервы были на пределе. Собрав сумку, я поспешила в кабинет МакГонагалл, и уже на полпути меня нагнал Поттер. Он просто шел рядом, не глядя на меня, не говоря ни слова. Я украдкой взглянула на него: он был хмурый и непривычно серьезный… А еще такой трогательный, словно обиженный ребенок. Я непроизвольно вздохнула. Джеймс в ответ посмотрел на меня – в его глазах явно читалась решительность и что-то еще, едва уловимое… Я прищурилась, вглядываясь в шоколадные глаза и пытаясь поймать необъяснимую нотку его чувств, но она упорно ускользала от меня. Я чувствовала его напряжение, и мне захотелось, чтобы он заговорил, но он снова отвернулся. Мы молча шли по коридору, вокруг были студенты, расходившиеся после уроков по своим делам, но сейчас я никого и ничего не замечала – новое и такое острое чувство пронзало меня, оставляя в душе желание защитить Джеймса вопреки своим принципам и всем обстоятельствам. Я пыталась понять природу этого ощущения, давая волю разыгравшейся чувствительности, но мы пришли слишком быстро, и я не успела окончательно ухватиться за ускользающую суть…
Джеймс, даже не дав мне секунды передохнуть и собраться с мыслями, открыл настежь дверь, пропуская меня вперед. Я несмело вошла в кабинет и вздрогнула от негромкого щелчка замка захлопнувшейся двери. Я ожидала, что нас ждет разговор с МакГонагалл, но в кабинете она была не одна: на кресле около стола нашего декана сидел профессор Слагхорн, а позади него стояли старосты Слизерина - Роберт Уилкс и Кэрол Экройд. Я судорожно сглотнула, понимая, что начинаю паниковать - разговор примет несколько другие обороты, нежели просто отчет у МакГонагалл. Мы с Джеймсом подошли ближе к столу профессора, и я взглянула на Уилкса – он ехидно ухмылялся, даже не пытаясь скрыть свою радость, что Поттер оказался в таком унизительном положении. Молчание прервала МакГонагалл:
- Мистер Поттер, надеюсь, вы догадываетесь, зачем мы вас позвали? – она сурово смотрела на Джеймса.
- Да, профессор, несложно догадаться, - усмехнулся Джеймс. МакГонагалл в ответ сжала губы, явно злясь на Поттера, и продолжила:
- Замечательно. Как вы знаете, сегодня кто-то наложил заклятие на душевые Слизерина, и эта ситуация схожа с шалостью четырехлетней давности, которую учинили вы и ваши друзья, - она сделала паузу, сверля глазами Поттера. Однако внешне Джеймс казался воплощением спокойствия, смело смотря ей в глаза. – Поэтому вам, мистер Поттер, придется нам ответить на несколько вопросов.
- Мистер Поттер, - начал профессор Слагхорн, вставая с кресла, - нам очень не хотелось подвергать вас допросу так же, как не хочется даже предполагать, что главный староста школы может участвовать в этой истории, но, тем не менее, обстоятельства меня вынуждают, сами понимаете…
Я видела, что Слагхорну совсем не хотелось, чтобы Поттер был замешен в этом, и у меня промелькнула мысль, что он сам очень надеется, что Джеймсу удастся выкрутиться, потому что зельевар всегда хорошо к нему относился, и Поттер был завсегдатаем его вечеринок. Я перевела глаза на Джеймса: он все так же уверенно смотрел на профессоров, и я окончательно убедилась в том, что он действительно не причастен к этому розыгрышу.
- Мистер Поттер, скажите честно, вы имеете отношение к этому инциденту?
- Нет, сэр, - голос твердый, без нотки сомнения.
- Тогда скажите, где вы были прошлым вечером? – это вступила МакГонагалл, которую явно не устроил односложный ответ Джеймса.
- Я был в гостиной Гриффиндора вместе со своими друзьями, профессор, - даже не моргнув глазом, соврал Поттер.
Я посмотрела на Уилкса, который уже без ухмылки, но злобно косился на Джеймса, явно понимая, что тот лжет. В кабинете на несколько секунд повисла тишина, и я слышала, как тикают большие напольные часы. Казалось, что все в раздумьях над тем, как подобраться к Поттеру и раскусить его, потому что его словам из всех присутствующих в кабинете никто не верил.
Никто кроме меня.
- Мисс Эванс, - я вздрогнула от голоса МакГонагалл - вот и моя очередь пришла… - вы, как однокурсница мистера Поттера и как староста школы, можете подтвердить его слова?
Я не размышляла ни секунды. Я заранее знала вопрос, так же как заранее знала на него ответ, поэтому уверено посмотрела в глаза МакГонагалл и громко сказала:
- Да, профессор. Поттер и его друзья весь вечер были в гостиной, - первый раз в жизни я так нагло и так умело врала взрослым людям, да к тому же еще и профессорам. Меня удивило, что голос прозвучал весьма убедительно.
- Что ж, у меня нет оснований не доверять мисс Эванс, - сказал Слагхорн, уже явно намереваясь уходить. Я уже собиралась облегченно вздохнуть, как раздался холодный голос Уилкса:
- Профессор, позвольте мне уточнить кое-какие детали? - Слагхорн удивленно посмотрел на него и одобрительно кивнул. – Скажи, Эванс, все ли, как они себя называют, Мародеры были в гостиной весь вечер?
Я уже открыла рот, чтобы подтвердить его слова, но краем глаза заметила, как Джеймс едва заметно дернулся, а затем тихо вздохнул. Я поняла, что в этом вопросе кроется подвох. Я запаниковала. Что в нем не так? Предположения роились, теряясь в формулировках, путаясь и переплетаясь друг с другом. Они молниеносно проносились у меня в голове, и, казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я ухватилась за то самое, что было единственно верным. Я, ехидно сощурившись, ответила:
- Нет, не было Ремуса Люпина, - я гордо вскинула голову. На миг мне показалось, что Уилкс сейчас способен на убийство, но он лишь с лютой ненавистью смотрел на меня, не имея возможности что-либо предпринять. По его реакции я поняла, что теория Поттера о причастности к этому потопу самих слизеринцев имеет право на жизнь. Все было подстроено невероятно грамотно, не к чему было бы придраться: сегодня ночью было полнолуние, а значит Ремуса не могло быть в гостиной. Еще со времен дружбы с Севом я знала, что часто друзья Люпина проводят такие ночи рядом с ним (правда, каким образом они это делают, оставалось для меня загадкой), а это говорит о том, что и этим полнолунием они были с ним. Видимо, Северус поделился своими догадками по поводу Ремуса не только со мной, вот Уилкс на этом и хотел меня поймать, но у него ничего не вышло. Да уж, план у слизеринцев по устранению Поттера с должности был идеальным.
Я заметила, что профессор МакГонагалл внимательно смотрит на меня, но я, уже будучи уверенной в непричастности Поттера, смело взглянула ей в глаза.
- Мисс Эванс говорит правду, - прервала молчание МакГонагалл. – Мистера Люпина, не могло быть в гостиной, потому что он вчера… заболел.
- В таком случае, мистер Поттер, приносим вам свои извинения, - Слагхорн добродушно улыбнулся, явно радуясь такому исходу, и похлопал Джеймса по плечу.
- Можете идти, - МакГонагалл явно смягчилась, это читалось у нее в глазах.
Мы попрощались, и Джеймс открыл дверь, пропуская меня вперед. Только выйдя из кабинета, я испытала облегчение, словно камень упал с души. Я прислонилась к стене и взглянула на Поттера: он смотрел на меня, и его глаза лучились таким теплом, что было невозможно сдержать улыбку.
- А ты оказывается лгунья, - шутливо сказал Джеймс, а я в ответ рассмеялась. Смех прозвучал немного нервно, но вместе с ним выходило напряжение, мучившее меня весь день. Поттер приблизился ко мне и улыбнулся. – Спасибо, что поверила мне.
- Я просто поняла, что ты, наверно, был прав – это дело рук самих слизеринцев, - я пожала плечами. – Теперь они остались ни с чем…
- Это точно, - усмехнувшись, отозвался он и отвел глаза. Я видела, что он колеблется, явно желая меня о чем-то спросить. Я поняла, каким будет его вопрос. – Скажи, а как ты догадалась, что Рема не там не могло быть?
Я не знала, что ему ответить. Сказать, что я уже давно в курсе по поводу болезни Люпина лекантропией, было как-то нелепо, ведь пришлось бы тогда поведать историю о том, что меня на эту мысль натолкнул Северус, что я специально высчитывала лунный календарь, сверяя с ним внешний вид Ремуса, проштудировала более тщательно литературу об оборотнях. Одним словом, я совсем не хотела это все рассказывать Поттеру, поэтому просто молчала, обдумывая возможные варианты, с помощью которых можно банально отмахнуться от прямого ответа.
Дверь кабинета МакГонагалл открылась как раз в нужный момент - профессор Слагхорн в сопровождении старост Слизерина возвращались в свои подземелья. Уилкс презрительным взглядом окинул нас и молча пошел вслед за своим деканом. Я поняла, что это отличный шанс сбежать, и, не теряя времени, отошла от стены и торопливо заговорила:
- Ладно, мне нужно до собрания успеть заскочить в библиотеку, так что я пойду.
- Да, у меня тоже еще дела есть, - он сказал это медленно, растягивая слова и изучающее поглядывая на меня, наклонив голову.
- Неужели завтра мне опять придется лгать преподавателям? - насмешливо сказала я, сдерживая улыбку.
- Ну, если тебя это так развлекает, то могу устроить, - Джеймс смотрел на меня с непонятной смесью лукавства и решительности в глазах, и я не понимала, шутит ли он сейчас или говорит серьезно.
Я пристально на него посмотрела, ловя ту нотку безрассудности и смелости, присущую только ему одному. Я, наконец, увидела в нем эту особенность, которая рождала его магнетизм, делая Поттера таким необычным, загадочным и непредсказуемым… Наверно, я сейчас, как никогда, поняла Джеймса в его непреодолимом желании жить именно в данном моменте, закрывая глаза на то, что будет потом, повинуясь минутным желаниям и порывам. Моя же жизнь была очень скучной – банальные предметы, избитые разговоры, предсказуемые события, приправленные шелестом книжных страниц, скрипом перьев и извечным чувством ответственности. Мне как раз и не хватало этого трепетного ощущения жизни, как цветку ранней весной не достает солнечного тепла…
Не сказав ни слова, я резко отвернулась и быстрыми шагами поспешила прочь.

* * *

Негромкий голос Уилкса, который вещал всем собравшимся о случившемся в душевых Слизерина, убаюкивал меня, и я из последних сил пыталась вникнуть в смысл его тирады. В кабинете старост было душно, окна были плотно закрыты из-за дождя, и все старосты факультетов сонно смотрели на Уилкса. Я мечтала о том, чтобы это жуткое собрание быстрее закончилось, и я смогла, наконец, глотнуть свежего, прохладного воздуха. Вот уже почти два часа мы обсуждали наши школьные проблемы, которые, как мне казалось, можно было решить за полчаса. Мы с Поттером согласовали расписание дежурства всех старост, выслушали предложения по оптимизации свободного времени учащихся от Эрни Купер – старосты Рейвенкло, обсудили поход в Хогсмид на следующих выходных, и, наконец, последней повесткой дня был этот всем надоевший потоп.
Дождь монотонно барабанил по стеклам, оставляя на них водные дорожки, бегущие к оконному карнизу; подвесная потолочная люстра, покрытая множеством завитушек, тускло освещала комнату, отбрасывая причудливые тени на стены; в углу комнаты, под самым потолком, небольшой ярко-желтый пушистый паучок с явным аппетитом поедал попавшуюся в паутину муху – я уже по десятому разу это все изучила, пытаясь хоть как-то себя взбодрить. Не помогало. Тогда я обвела взглядом собравшихся старост – все выглядели устало, никто уже не слушал Уилкса. Я взглянула на Поттера, который сидел почти напротив меня: черные волосы забавно торчали на макушке, из-под мантии криво выглядывал воротничок белой рубашки, а узел галстука немного съехал набок. Эта небрежность придавала Джеймсу особое обаяние, приковывала взгляд и заставляла не одну девушку Хогвартса томно вздыхать.
Перед ним лежал пергамент (в нем он должен делать отметки по важным вопросам собрания), который был наполовину исписан его кривым почерком, однако сейчас Джеймс что-то увлеченно рисовал в уголке. Я уже неоднократно видела, что в свободные минуты на уроках, он часто начинает что-то изображать на пергаменте. Любопытство распирало меня, и я никак не могла его унять. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто не обращает внимания на меня, я медленно наклонилась вперед, положив локти на стол и вытянув вперед шею, пытаясь разглядеть его художества, но ширина стола не позволяла мне этого сделать. Я откинулась обратно на спинку своего стула и раздраженно сложила руки на груди.
И тут я встретилась глазами с Колином Тэйлором – старостой Хаффлпаффа. Это был достаточно высокий парень с русыми волосами и ярко-голубыми глазами. Алиса, когда о нем говорила, всегда называла его «милашка Колин», и это не удивительно, потому что он действительно нравился девушкам. Ко всему прочему он был одним из лучших учеников своего факультета и всегда отличался галантностью, мягким характером и дружелюбием по отношению ко всем, включая даже слизеринцев.
Я внимательно посмотрела на него: волосы с завидной опрятностью лежали на голове и спадали короткой челкой на лоб, аккуратно завязанный галстук выглядывал из-под накрахмаленного воротничка белой рубашки, а глаза поражали небесно-голубым цветом. Неожиданно он улыбнулся мне такой доброй и искренней улыбкой, что я не смогла сдержаться и улыбнулась в ответ. Он покосился на Уилкса, указывая мне на него, а затем возвел глаза к потолку, говоря, что тот уже всех замучил своим нудным рассказом о злосчастном потопе. Я понимающе кивнула в ответ и устало вздохнула. Затем на секунду опустила глаза и исподлобья глянула на него – Колин по-прежнему ласково смотрел на меня. Эта игра в гляделки почему-то меня очень забавляла, и я уже не могла скрыть улыбку. Когда-то, на четвертом курсе, он мне немного нравился, но мы никогда не общались более тесно, чем банальное «привет» и «пока».
Его пристальный взгляд ввел меня в замешательство, и я немного зарделась. Однако на его щеках тоже был едва заметный румянец, что еще больше меня смутило, и я начала нервно накручивать свой локон на палец, опустив глаза и продолжая чувствовать его взгляд.
Наконец, Уилкс закончил свою душераздирающую историю, вернулся на место, а мы все пообещали приложить максимум усилий, чтобы найти виновных. На этом наше собрание было окончено, и старосты стали лениво собирать свои сумки. Уже выходя из кабинета, ко мне подошел Колин:
- Я думал, это уже никогда не кончится, - он устало улыбнулся, закидывая на плечо сумку.
- Да уж, Уилкс сегодня всех утомил, - поддержала его я. Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, и неожиданно сказал:
- Лили, не хочешь завтра вместе поработать над эссе по зельеварению? У меня тема по антидотам ядов, содержащих настойку полыни. Может, ты бы помогла мне… – прозвучало это настолько легко и ненавязчиво, что мне абсолютно не хотелось ему отказывать.
- Да, давай, - я слегка улыбнулась ему. Мы уже вышли из кабинета, и я заметила Алису, которая сидела на подоконнике, положив ногу на ногу, и кусала зеленое яблоко. – Прости, Колин, мне пора - меня Алиса ждет.
- Тогда встретимся завтра в библиотеке после уроков, - его глаза сияли неподдельной радостью. Он снова улыбнулся и торопливо зашагал по коридору, догоняя свою напарницу Руби Джонс.
- Лил, я думала, что вы там все умерли,- сказала Алиса, вставая с подоконника.
- Еще чуть-чуть, и мы бы точно там умерли от занудства Уилкса, - хмуро ответила я, забирая у Алисы протянутое яблоко, которое та припасла для меня с ужина.
Кабинет для собраний старост находился на шестом этаже восточного крыла замка, и нам с Алисой необходимо было преодолеть приличный путь, чтобы дойти до совятни, располагавшейся в Западной башне. Было уже начало девятого вечера, и студенты не сновали по коридорам такими толпами, как днем. Я дышала прохладным воздухом школьных коридоров, наслаждаясь возможностью размять уставшие конечности. Алиса первая нарушила молчание:
- Лили, а о чем это ты болтала с Колином? – она коварно улыбнулась.
- Он предложил завтра вместе эссе по зельям написать, - смутилась я, исподлобья глянув на подругу – она сразу же оживилась:
- О-па! Лили, ты ему определенно нравишься! – она лучезарно улыбалась, радуясь за меня. – Он же такой милый, такой симпатичный и, кстати, очень подходит тебе по характеру. А тебе он нравится?
Я озадачено приподняла брови и смутилась окончательно:
- Да, он очень милый, но…
- Никаких «но»! Надеюсь, ты не отказала ему? – Алиса настороженно смотрела на меня, словно боялась, что я могла сделать самую большую глупость в своей жизни.
- Нет, мы завтра договорились позаниматься после уроков, - я криво улыбнулась и посмотрела на подругу: та от радости сияла, словно начищенное семейное серебро.
- Молодец! Правильно сделала! – она обняла меня за плечи, а затем немного нахмурилась и тихим голосом, чтобы никто не услышал, спросила: - А с Поттером что?
Я почувствовала, что мои щеки мгновенно запылали, и это не укрылось от Алисы. Она с любопытством смотрела на меня, ожидая ответа. Я собралась с духом – это была отличная возможность рассказать о наших занятиях:
- Он учит меня заклинанию патронуса, - голос прозвучал тихо и как-то неуверенно.
- Ничего себе! Он умеет вызывать патронуса? – Алиса ошеломленно смотрела на меня. Я утвердительно кивнула. – Лили, это он сам тебе предложил?
- Да, после того, как мы прочитали статью о нападении дементоров тогда, на уроке истории магии.
- Здорово! – неожиданно она рассмеялась своим звонким смехом. – Лили, это получается у тебя целых два поклонника, прямо-таки ассортимент!
- Не говори ерунды! – я раздраженно осадила подругу. – Поттеру больше дела до меня нет, он просто по-дружески помогает мне. И это ничего не значит.
Я произнесла эти слова вслух и почувствовала неприятный осадок на сердце. Алиса молчала, вероятно, обдумывая мои слова, а я не хотела продолжать говорить о Поттере. Мы вышли на лестничную площадку и стали подниматься по ступенькам. Наш путь лежал на восьмой этаж, где был вход в небольшую башенку, отведенную под жилище для сов.
- Алиса, ты письмо домой отправляешь? – решила я нарушить молчание, задав первый пришедший на ум вопрос.
- Да, моя мама прислала мне гневное письмо, в котором жаловалась на мою безалаберность и безответственность, потому что я до сих пор не определилась с будущей профессией, - последние слова она произнесла с ехидством, специально копируя интонации своей мамы.
- Ты же хотела работать в вашем магазине, разве нет? – я удивленно вскинула брови. Родители Алисы были владельцами магазина в Косом переулке под названием «Пернатая почта» и продавали, соответственно, сов различных видов и мастей. Это у них было семейное дело еще с XVIII века, когда, как рассказывала Алиса, ее пра-пра-прадед нашел в лесу сипуху с перебитым крылом, вылечил ее и, поскольку в доме уже была семейная сова, продал ее своему соседу, у которого сын как раз поступал в Хогвартс. Так он понял, что хочет заниматься совами и, потратив все накопленные предыдущими поколениями деньги, открыл магазин. Такая в семье Ревейн была легенда.
- Да, но я не хочу пока говорить об этом родителям, потому что, если я вдруг поменяю свое решение, они меня потом запилят, - Алиса выразительно закатила глаза. – Лили, а ты по-прежнему хочешь поступать в Высшую академию зельеварения?
- Да, - ответила я. Это была моя мечта, и я очень надеялась, что мой диплом по окончании школы с отличием и знания по зельям помогут мне. – Со следующего семестра начну писать вступительную работу, правда еще тему пока не выбрала…
- Не беда! Ты точно сдашь все экзамены и поступишь туда, я уверена, - она ободряюще улыбнулась мне.
Мы, наконец, пришли на восьмой этаж, и я открыла дверь, ведущую в совятню. Мы неторопливо стали подниматься по каменной винтовой лестнице, усыпанной соломой. Наши совы обитали на последнем, третьем, ярусе этой небольшой башенки, и оттуда сквозь широкие окна без стекол открывался прекрасный вид на окрестности Хогвартса. Сквозняки гуляли в совятне, и я торопливо запахнула полы мантии.
- А Фрэнк чем хочет заниматься после школы? – полюбопытствовала я.
- Не поверишь! - она хихикнула. – Он хочет быть обозревателем по квиддичу, - я удивленно приподняла бровь, и мы с Алисой рассмеялись. – Он же помешан на квиддиче и, как мне кажется, очень завидует Поттеру.
Мы вышли на круглую площадку верхнего этажа: пол, как и ступеньки, был засыпан соломой и опилками, везде валялись косточки от мелких грызунов, которыми питались здешние совы, и все было покрыто птичьим пометом вперемешку с перьями. Стены были изрезаны неглубокими нишами, в которых, как в своей комнате, на жердочке отдыхали совы.
Я подошла к своей Кнопке, которая приветливо поздоровалась со мной, громко ухнув и слегка прикусив палец. Покопавшись в сумке, я достала кусочек жареной колбасы в бумажке, припасенный мной с обеда, и угостила мою пернатую подругу. Вопрос созрел внезапно, и я обернулась к Алисе, которая уже достала письмо из кармана мантии и отдавала его своей пестрой ушастой сове Фионе:
- Алиса, а почему Фрэнк должен завидовать Поттеру?
- Как почему, Лили?! Он же мастерски играет в квиддич, а вот у Фрэнка не очень получается, - она пожала плечами, затем взяла в руки Фиону и понесла ее к окну. – К тому же - это мне по секрету Фрэнк рассказал - летом Поттеру пришло письмо из «Татсхилл Торнадос». Они приглашают его выступать за их команду сразу же после окончания школы, причем в первом составе.
Сказать, что я была удивлена – это ничего не сказать. Было непривычно осознавать, что это его увлечение квиддичем может реально перерасти в профессию. Я никогда даже не могла подумать, что трепетная любовь Поттера к снитчу была действительно его мечтой и более того – востребованной. «Татсхилл Торнадос» является отличной командой, входящей в первую пятерку сильнейших клубов Британии, и меня поразил тот факт, что они обратили внимание на простого школьного ловца, пусть и талантливого. Теперь я понимала, что перед Джеймсом после окончания школы откроются новые горизонты, возможно, он станет новой суперзвездой в квиддиче, и толпа молоденьких девушек будет вешать плакаты с его изображением на стены своих комнат и скандировать его фамилию на многотысячных стадионах. Уже второй раз за день я будто чувствовала его жизнь, бьющую, словно из фонтана, источник которого находится на далекой от меня планете. Я поняла, что ничего не знаю о Джеймсе. Он был книгой из запретной секции библиотеки, которую невыносимо хотелось прочитать, но на которой стоял штамп вето.
Я взяла Кнопку в руки, аккуратно сжав ее крылья, и отнесла на подоконник. Затем достала письмо, которое написала еще вчера, и разгладила загнувшийся уголок. Я не знаю почему, но в этот момент меня охватило гнетущее чувство одиночества, которое заставляло сердце болезненно сжиматься: я вспомнила маму, которая наверняка сейчас вяжет теплый шарф для папы, а отец рядом смотрит телевизор, попивая сладкий чай; Петунью с ее чопорностью и порой несносным характером; свою комнату с окном в сад, заставленную мягкими игрушками и фотографиями… Мой мир был таким понятным, таким уютным и привычным… Но в нем катастрофически не хватало одухотворенности, он был точно искусственным – он не дышал безудержным желанием жизни, тягой ко всему новому и неизведанному. Я чувствовала, что невыносимо устала от учебы, но продолжала прилежно заниматься, чтобы не разочаровать преподавателей, которые во мне привыкли видеть блестящую ученицу. Мне надоело постоянно быть ответственной за себя, за других, за целый факультет, а теперь и за всю школу. Наскучило быть для всех привычно правильной и принципиальной, от которой никто не ждет ничего, выходящего за рамки принятых норм и положений. Что-то надломилось во мне, чего-то словно не стало, и именно это отравляло меня, точно медленный яд.
Осенний воздух приятно холодил кожу на лице, ветер тихонько шевелил мои длинные волосы, а Кнопка нетерпеливо ухала, предвкушая возможность поразмять крылья. Я протянула ей письмо, и она крепко зажала его в клюве, готовая к дальнему полету. Я на прощанье нежно потрепала ее по пернатой макушке, и она стремительно взмыла в темное небо.
Впервые я никак не могла себя понять.

Глава 7

Через красные - в цвет факультетских флагов - занавески нашей спальни проникал тусклый дневной свет, который, несмотря на полдень, пробуждал желание зажечь светильники. На улице уже второй день был проливной дождь, который усиливал запах сырости в коридорах Хогвартса и добавлял неприятную влажность в воздух. Осень на севере Британии всегда отличалась повышенным количеством осадков, поэтому мы уже не обращали на это внимания, запасаясь большими зонтами и разноцветными дождевиками.
Я сидела на своей кровати, медленно пропуская сквозь пальцы алый шифон балдахина. Мне невыносимо хотелось спать. Вот уже которую ночь я находилась в какой-то полудреме: я постоянно просыпалась, мучилась от бессонницы и лишь под утро засыпала глубоким сном. Мой организм сейчас умолял меня забыть обо всем и лечь на мягкую, уютную кровать, закрыть глаза и отдыхать. Но я упорно сопротивлялась.
Сегодня у нас был облегченный день, потому что профессору по защите от темных искусств необходимо было срочно отправиться в министерство, и занятие перенесли. Таким образом, после обеда у меня не было уроков, но вместо того, чтобы отдохнуть, я, воспользовавшись свободным временем, готовилась к зачету по нумерологии. Тяжелая усталость камнем лежала на моих плечах, и я злилась, что позволяю себе так расклеиваться. Мне предстоял самый важный год, самый тяжелый, самый ответственный, а я, проучившись всего месяц, уже не могла найти в себе силы, чтобы с утра встать с постели. Учеба занимала колоссальное время, домашние задания сыпались на нас, словно снег зимой, и, казалось, что все преподаватели задались целью довести семикурсников до безумия. Ко всему прочему добавлялись обязанности старосты, необходимость отсиживать целые часы на скучных собраниях, выслушивая нудные рапорты, отчеты и предложения. Ну и в довершение я совсем уже запуталась в своей личной жизни, в своих чувствах и непонятных снах. А о том, что происходит за стенами Хогвартса, я даже не хотела думать, чтобы окончательно не сойти с ума.
Я планировала, что с самого начала седьмого курса начну писать вступительную работу для Академии, а в результате до сих пор даже не выбрала тему. Я не знала, за что схватиться, на чем сосредоточить внимание в первую очередь - мысли в голове путались, превращаясь в сплошной хаос. От недосыпа и постоянного, необъяснимого внутреннего напряжения я стала нервной и раздражительной, но продолжала улыбаться, выслушивая абсолютно не интересующие меня рассказы и проблемы сокурсников. Хотелось хотя бы на час остановить время, чтобы просто отдохнуть и при этом ничего не упустить, но часы, висящие на стене нашей спальни, настырно продолжали идти.
Я услышала, что дверь в комнату открылась и с громким стуком снова захлопнулась. Уже через мгновение на кровать рядом со мной плюхнулась Алиса, с коробочкой лакричных конфет в руках. По внимательному, обеспокоенному взгляду ярко-серых глаз и многозначительному молчанию я поняла, что меня ждет разговор.
- Лили, что с тобой происходит? Давай уже, наконец, поговорим, - Алиса развернулась ко мне, поджав коленку под себя, и протянула мне раскрытую коробку. Я молча взяла конфету. – Ты сама не своя, все время молчишь, у тебя какие-то непонятные дела, о которых ты ничего не рассказываешь… Я переживаю за тебя.
- Я просто устала, - вздохнула я и отвернулась к окну, чтобы не видеть ее встревоженных глаз.
Не хотелось говорить сейчас о своих проблемах, потому что никак не могла в них разобраться, а банально жаловаться на то, что у меня все плохо, я не любила. Алиса молчала, и в этой тишине отчетливо раздавался хруст от конфет, которые мы с ней ели. Наконец, она прервала затянувшееся молчание:
- Я хотела тебя кое о чем спросить… - я обернулась к ней: моя подруга действительно выглядела обеспокоенной, она не на шутку переживала за меня, и от этого на душе стало теплее. – Давно ты стала разговаривать во сне?
Я почувствовала, что мои глаза округлились так, что Алиса еще тревожнее стала на меня смотреть:
- Что?! Я говорю во сне? - мне самой не верилось, что такое вообще возможно. Вот уж кто-кто, а Лили Эванс всегда отличалась исключительно «правильным» поведением, и у нее не было никаких отклонений.
- Честно говоря, да, - Алиса пожала плечами. Я видела, что она колеблется и явно сама жалеет, что начала этот разговор. – Ты говоришь почти каждую ночь. В основном всегда невнятно, порой мы разбираем какие-то отдельные слова, а иногда четко выдаешь целые фразы…
Я ошеломленно смотрела на нее и уже всерьез начинала беспокоиться о своем психическом здоровье. Наверно, мне пора было обращаться за помощью в клинику Святого Мунго, потому что со мной явно было не все в порядке.
Так, стоп! Алиса сказала «мы»?
- Мы?! Наши соседки тоже в курсе моей болтовни?! – воскликнула я.
- Первая как раз услышала Мэри, она меня тогда и разбудила, а Лесли спит, как убитая, ты же знаешь, - поспешила меня утешить Алиса. – Просто это странно… Ты ведь никогда во сне не разговаривала и вдруг начала…
Я задавалась тем же вопросом, пытаясь найти хотя бы какое-то вразумительное объяснение. Я встала с кровати и прошлась по комнате, размышляя над внезапно свалившейся на меня новостью. Я остановилась около окна: дождь тоскливо барабанил по стеклам, небо было хмурое и серое, сплошь покрытое саваном из темных, тяжелых облаков – день был угнетающим, и от этого на душе становилось еще отвратительнее.
Наверное, я сходила с ума - иного объяснения у меня не нашлось. Я повернулась к подруге: та дожевала конфету и уже полезла в коробочку за новой, но заметила мой взгляд и осеклась, отчего-то виновато поглядывая на меня.
- Алиса, скажи, а что именно я говорю? – я сама удивилась жестким ноткам, которые неожиданно проявились в голосе.
Она немного смутилась, отложила конфеты в сторону и закусила губу. Один этот жест рассказал мне, что ничего хорошего я сейчас не услышу.
- Ну, как-то ты сказала: «Солнышко, не слушай крестного, у тебя и так гены баламута», - Алиса выдержала паузу, изучая мою реакцию, но я просто молчала, стараясь внешне сохранять спокойствие. – Потом ты говорила: «Потерпи немножко, скоро Дамблдор вернет твою мантию», - она вскинула голову к потолку, вспоминая еще что-нибудь из моего ночного бреда. – А вот еще, только ты не нервничай: «Батильда, заходите сегодня вечером к нам на чашку чая. Я испекла любимый пирог моего мужа, а вы ведь тоже любите яблочную шарлотку с корицей».
Я ошеломленно смотрела на Алису, видя в ее глазах такое же непонимание и смятение. У меня не было слов, чтобы выразить свое удивление, я отказывалась верить словам своей подруги, все еще надеясь, что сейчас Алиса звонко рассмеется и скажет, что все это шутка, но она молчала. Я подошла к ней и села на кровать:
- А сегодня я что-то говорила? – я почти умоляюще смотрела на нее, но надежда на отрицательный ответ растаяла вместе со вздохом Алисы.
- Да, говорила… Это слышала только я, девчонки спали, - она погладила меня по плечу, и я чувствовала, как напряглись все мои мышцы - мысль, что я могла таким глупым образом выболтать свои тайны привела меня в ужас. Алиса заметила мой испуг и торопливо заговорила снова. – Нет, ты ничего такого секретного не говоришь, я вообще не понимаю, что тебе может сниться, если ты зовешь на чай какую-то Батильду. Слушай, может, ты знакома с ней?
- Нет, не знаю я никакой Батильды, кроме той, что написала книжки по истории магии, - нетерпеливо ответила я, раздражаясь на Алису. Почему-то Батильда Бэгшот - автор учебника - мне вспомнилась мгновенно. – Так что я сегодня сказала?
- «Не переживай, министр оценит твои старания. Не сомневаюсь, что твое повышение уже не за горами».
Я опустила голову, закрыв лицо руками, будучи уже уверенной, что сошла с ума. Алиса обняла меня, говоря что-то ободряющее и хорошее, но я уже ее не слушала. Теперь я понимаю, почему так плохо сплю по ночам, почему весь день чувствую себя разбитой, но я не могла, как ни старалась, вспомнить хотя бы один свой сон. Кто такая Батильда? О чьем крестном идет речь? Зачем Дамблдору понадобилась чья-то мантия? Чьи старания должны быть оценены министром? Были тысячи вопросов и ни одного ответа.
- Алиса, надеюсь, я хотя бы не гуляю по Хогватсу во сне, а то, может, я еще и лунатик? – усмехнулась я, пытаясь пошутить и разрядить обстановку.
- Нет, даже не надейся! Это титул Ремуса, - она засмеялась, затем в ее руках снова появились конфеты, и мы взяли по одной. – Кстати, ты во сне очень часто улыбаешься - значит, тебе что-то хорошее снится. Не переживай ты так! Я не хотела тебе этого рассказывать, потому что знаю, как ты любишь делать из мухи слона и заморачиваться из-за ерунды.
После этого разговора на душе скребли кошки. По большому счету не было ничего страшного, ведь много людей разговаривает во сне, но со мной такого никогда не случалось, да и говорю я какие-то странности…
- Лили, тебе не пора в библиотеку? – Алиса лучезарно улыбалась и невинно хлопала ресницами. В ответ я кинула в нее маленькую подушку, и мы весело рассмеялись.
Алиса захлопнула дверь нашей спальни, и мы стали спускаться по узкой лестнице, застеленной бордовым ковром. Гостиная Гриффиндора была полна народа, и отовсюду раздавался смех, тонувший в общем гуле голосов. Небольшой кружок образовался около дивана – там все что-то дружно обсуждали, и оттуда доносился громкий хохот Блэка. По всей видимости, Мародеры были центром внимания этой компании. Я попыталась отыскать взлохмаченную макушку, но кольцо учеников так плотно окружило диван около камина, что разглядеть что-либо было невозможно. От этой веселой группы отделился Фрэнк и подошел к нам:
- Девчонки, берите дождевики и пойдемте на стадион, почти весь факультет идет на отборочные, - он закинул руку на плечи Алисы, а та обняла его за талию. Рядом с высоким и широкоплечим Фрэнком она была такой хрупкой и нежной и так ярко контрастировала своей почти детской худощавостью. – Наконец-то, скоро начнется сезон квиддича, а то уже голова пухнет от этих домашних заданий – никакого отдыха.
- Кстати об отдыхе, - Алиса многозначительно глянула на меня, и я торопливо полезла в сумку, доставая оттуда листок пергамента, украшенного красивой алой рамочкой со множеством вензелей и завитушек. На нем синими чернилами и красивым каллиграфическим почерком Алисы был написан небольшой текст.
На стене, слева от выхода из гостиной, висел стенд, где размещаются различного рода общественные объявления. Вот и сейчас я подошла к нему и заклинанием приклеила свой цветной пергамент.
- Скоро Хогсмид! – раздался пронзительный голос прямо рядом с моим ухом.
Я раздраженно обернулась и строго посмотрела на третьекурсника Джефа, который с огромной радостью на лице побежал рассказывать эту новость трем девочкам, сидевшим за целой стопкой учебников. Все постепенно стали подходить к доске, привлеченные новостью, которую уже и так огласили на всю гостиную, а я оценивающим взглядом посмотрела на свое объявление – Алиса всегда помогала мне писать их и делала это просто превосходно.
- Так, так, так, - услышала я воркующий голос с легкой хрипотцой, - значит Хогсмид в следующее воскресенье… Сохатый, почему не сказал?
- Забыл, Сириус - лениво отмахнулся Джеймс.
Я обернулась к ним: Поттер и Блэк стояли прямо за мной, а за их спинами собрался, наверно, весь наш факультет – все читали объявление, предвкушая возможность хорошо отдохнуть, устроить свидание и просто прогуляться вне стен Хогвартса. Рука Джеймса взлетела вверх, и он снова растрепал свои волосы, а затем как-то неуклюже стал поправлять очки.
- Эванс, а ты в Хогсмид с кем пойдешь? – бархатный голос Сириуса был насквозь пропитан лукавством.
- Тебя это не касается, Блэк, - ехидно ответила я, стараясь придать интонации беспечности. – От любопытства кошка сдохла, помнишь?
Я проскользнула к выходу и, уже захлопывая дверь, услышала задумчивый голос Поттера:
- Вот она всегда так…

* * *

В библиотеке в середине дня всегда было многолюдно – ученики уже загружены домашними заданиями, поэтому тишину и спокойствие книжных стеллажей нарушали постоянное перешептывание, шелест переворачиваемых страниц и скрип перьев. Я тихонько прикрыла за собой дверь, стараясь не мешать остальным. Мадам Пинс, завидев меня, приветливо улыбнулась - что сказать, я здесь частый гость. Я пробежала взглядом по широким дубовым столам, стоявшим посередине длинного прохода: за ними студенты усердно трудились, заглядывая то и дело в страницы толстенных книг.
Колина еще не было.
Осторожно ступая по мраморному полу, раскрашенному в цвета шахматной доски, и стараясь не цокать каблуками, я неторопливо шла вдоль стеллажей. Сквозь огромные окна проникал тусклый свет пасмурного дня, а все стекла были хаотично исполосованы струями дождевой воды. Под самым потолком висели большие люстры с многочисленными фарфоровыми плафонами, которые заливали огромное помещение библиотеки слегка желтоватым ярким светом. Сам зал был украшен колоннами с узорными рельефами. Вверху колонны поддерживали широкие расписные арки. Я здесь знала каждый уголок, каждую полку, каждый шкаф - все было таким родным и таким знакомым. Библиотечный воздух всегда для меня пах по-особому, его ни с чем не перепутаешь: частички пыли смешиваются с запахом пергаментов, преобразуясь в новый аромат, который щекочет нос, если к нему не привыкнуть.
Я никогда не любила заниматься за столами, что стояли на виду: меня отвлекали перешептывания, постоянное хождение студентов, регулярные замечания мадам Пинс тем, кто слишком громко говорит. Поэтому у меня было свое любимое место – в дальнем конце библиотеки, почти у входа в запретную секцию. Там, между двумя стеллажами, стоял небольшой столик с двумя стульями, покрытыми мягким, уже слегка протершимся бархатом. Свет от люстр туда попадал плохо, поэтому в дополнение к ним на столе стояла бронзовая лампа с красным абажуром. Когда-то мы вместе с Северусом сидели на этих самых стульях, занимались до самого закрытия, и тогда мадам Пинс едва ли не выталкивала нас вон из библиотеки. Я обреченно вздохнула, доставая из сумки чистые листы пергамента, учебник по зельеварению и перо с чернильницей. Не стоило сейчас думать о своих личных проблемах, потому что настроя на учебу и так не было, и я в прямом смысле заставляла себя заниматься.
Повесив сумку на стул и разложив свои вещи в привычном для меня порядке, я пошла за необходимыми книгами. Минус моего пристанища был в том, что тома по зельям находились достаточно далеко, и на обратном пути приходилось преодолевать приличное расстояние с целой кипой тяжеленных фолиантов. Раньше мне всегда помогал Сев, но сейчас я уже привыкла справляться сама.
Пройдя по главному библиотечному коридору и почти свернув в секцию зельеварения, я увидела, что в дверях библиотеки неожиданно промелькнула физиономия Блэка – он явно кого-то выискивал глазами. Я остановилась на мгновение, пытаясь прикинуть, что он здесь мог забыть, но потом махнула на него рукой и неторопливо пошла вдоль высоких и длинных стеллажей.
«Так, мне нужны яды… Ага, вот и необходимые шкафы… Посмотрим, посмотрим, что тут есть…» - думала я, чувствуя, что во мне просыпается привычный трепет, охватывающий всякий раз, когда я начинаю заниматься зельями. Неожиданно, за моей спиной раздался знакомый голос:
- Мерлин, тут и заблудиться можно, пока тебя найдешь, - я обернулась и удивленно вскинула брови – передо мной стоял Сириус Блэк, одетый в теплую мантию, которая была полностью расстегнута, демонстрируя тонкий свитер с эмблемой нашего факультета.
- Блэк, ты, по-моему, не туда пришел, - я сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что он мне мешает. – Стадиона здесь нет.
- Эванс, ну ты хоть когда-нибудь можешь быть приветливее? – он прислонился к стеллажу, и я заметила, что в руках он держит черный зонт-трость. – Мне вообще-то нужна была ты.
Так, вот это уже плохое начало разговора. Я даже не могла предположить, что могло понадобиться от меня Блэку, так еще и в преддверии отборочных по квиддичу, которые уже скоро должны начаться.
- Я знаю, что Джеймс уже говорил, но я хотел от себя лично поблагодарить тебя за то, что выгородила нас перед МакГонагалл. Мы правда ни при чем, - я почувствовала, что мое лицо вытягивается от удивления, а Сириус осуждающе покачал головой. – Ты думала, что я «спасибо» не умею говорить?
- Вроде того, - изумилась я, во все глаза смотря на Блэка.
- Ну, как видишь, ты ошиблась. Знаешь, ты вообще во многом ошибаешься… - он небрежно тряхнул волосами, и челка упала на глаза. Его внимательный взгляд и затянувшаяся пауза в разговоре явно намекали мне на что-то, но я так и не поняла, на что именно. – Ладно, я сейчас не об этом.
С изяществом аристократа он оперся на свой длинный зонт и улыбнулся мне так, словно я была его близким другом:
- Лили, - я удивленно расширила глаза, - бросай свои учебники и пойдем на стадион. Хватит уже сидеть за своими книжками, это же так скучно. Смотри, я тебе и зонтик захватил, - в подтверждение своих слов он приподнял зонт, и я увидела на ручке выгравированные золотом буквы «Дж. П.». Затем, выдержав паузу, он сказал: - Джеймс будет рад, если ты придешь.
Я изумленно смотрела на него, и мне казалось, что мир сошел с ума, если Сириус пришел в библиотеку, да к тому же называет меня по имени и зовет с собой. В его глазах читалась искренность и дружелюбие, и мне жутко захотелось уйти из этой книжной тишины, вдохнуть свежего воздуха, посмотреть, как Поттер, капитан сборной нашего факультета, будет летать по полю, опытным взглядом оценивая всех кандидатов. Хотелось просто побыть обычной девчонкой… Но мысль о том, что я договорилась с Колином, перечеркнула этот мой внезапный порыв, которому я уже почти поддалась. Я виновато поджала губы, и с сожалением сказала:
- Сириус, прости, но я, правда, не могу. У меня уйма дел, я вообще ничего не успеваю…
- Понятно… - он вздохнул, а затем обаятельно улыбнулся. – Ладно, если вдруг передумаешь, то приходи.
Я кивнула в ответ, и уже через пару секунд Сириус скрылся за углом стеллажа, едва ли не бегом направляясь к выходу. Моему удивлению не было предела: я не понимала, почему вдруг так понадобилась на этих отборочных, зачем Сириус пришел уговаривать меня…
«А вдруг это Поттер попросил Блэка? Ведь зонтик был его…» - промелькнуло в моей голове, и сердце предательски дрогнуло. Надежда уже пускала свои корни, крепко цепляясь за эту мысль.
«Вряд ли… Блэк просто хотел поблагодарить меня и из вежливости позвал на стадион, а я уже себе неизвестно что напридумывала», - я старалась убить в себе эти ростки наивности, предпочитая не тешить себя глупыми надеждами. Хотя сочетание Блэка и вежливости показалось мне несколько странным.
Я тряхнула волосами и продолжила поиски необходимых мне книг – времени для размышлений не было, нужно было действительно успеть за сегодняшний день написать эссе по зельеварению, потому что завтра я планировала возобновить наши уроки с Поттером.
А еще, наконец, выспаться.
Выбрав книги, я пошла обратно к своему столику, стараясь не уронить получившуюся стопку. На выходе из секции я столкнулась нос к носу с Северусом. Он, как обычно, был бледным, с непроницаемым выражением на лице, но в черных глазах ярко читались все эмоции. За столько лет дружбы я отлично научилась его понимать без слов. Наверно, я как никто, узнавала его хорошее настроение по выражению глаз, когда в них появлялся задор; по манере сжимать губы угадывала то, что он злился; по медленному постукиванию пальцами по столу я видела, что он о чем-то сосредоточено думал… Вот и сейчас я прочитала смятение и нерешительность. Мгновение мы смотрели друг на друга, затем я опустила глаза и почти прошла мимо него, как услышала тихий голос, с нотками неуверенности:
- Привет, Лили, - я остановилась и кинула на него внимательный взгляд. Мне показался он таким несчастным и одиноким, что захотелось поддержать его, просто протянуть к нему руку и заботливо погладить по плечу. Но я лишь поудобнее перехватила свои книги и так же тихо сказала:
- Привет, Северус, - уже отворачиваясь, я увидела, как в его глазах вспыхнула искра надежды, но я быстрыми шагами поспешила обратно к своему столу.
Сердце щемила тоска и какое-то непонятное чувство, похожее на сожаление. Я помнила, как Сев поддерживал меня всегда, как старался всячески помочь мне, оберегал от всего, что, по его мнению, могло мне причинить вред. А сейчас я так нуждалась в понимании, в глупой возможности прислониться к мужскому плечу, чувствуя, что меня не оставят, мне помогут… Всем я казалась сильной и целеустремленной, но на самом деле я была беззащитной маленькой девочкой, запутавшейся в этом сложном мире, где всё необратимо рушилось прямо на глазах, а добро и зло перемешались, точно ингредиенты зелья…
Я свернула в нужный мне проход, где между стеллажами стоял мой столик, и увидела, что на стуле сидит Колин. Он как всегда хорошо выглядел: отглаженная иссиня-черная мантия, идеально повязанный галстук цвета родного факультета, аккуратно уложенные волосы и значок старосты, доводивший его образ до логического завершения.
Увидев меня с кипой книг, он тут же вскочил и поспешил ко мне:
- Давай я тебе помогу, - Колин быстро подошел ко мне и забрал все эти пыльные фолианты. – Ты с ума сошла таскать такую тяжесть.
- Ничего страшного, я уже привыкла, - улыбнулась я, наблюдая за тем, как он аккуратно кладет их на стол. – Как ты узнал, что это мои вещи здесь лежат?
- Просто я знаю, что ты всегда здесь сидишь, - он улыбнулся и опустил глаза.
Я села на стул и внимательно на него посмотрела. От моего прямого взгляда Колин слегка смутился и стал копаться в сумке, выкладывая свои вещи. Затем он встал, снял свою мантию и повесил ее на стул.
- Схожу за книгами и вернусь, - я закивала головой в знак согласия, а Колин развернулся и неторопливо пошел в секцию зельеварения.
Я посмотрела ему вслед оценивающим взглядом – что сказать, он был хорош собой, этого у него не отнять. Мне было очень приятно, что один из самых симпатичных парней в школе обратил на меня внимание, льстило, что он явно за мной ухаживает. Я улыбнулась и, подвинув в сторону стопку книг, взяла в руки учебник по зельям. Тут заметила, что с двух сторон обложки торчат какие-то палочки, заложенные в книгу. Я раскрыла учебник, и моему взору предстал своеобразный букет, автор которого явно отличался оригинальностью мышления: три абсолютно гладкие веточки темно-коричневого цвета были обвиты плющом с маленькими белыми цветочками и перевязаны алой лентой с золотой каемкой. Сразу же я почувствовала невероятно приятный запах и поднесла этот букет к лицу, вдыхая аромат. Затем внимательно посмотрела на веточки, которые явно были центральной нотой в этом безумном ансамбле, пытаясь понять, что это такое. Мысль пришла внезапно, заставив меня побледнеть. Я поняла, что это. Приятный запах… Гладкие веточки… Прутья от метлы!
- Мерлин! – воскликнула я и положила букет на стол.
Сразу же вспомнился урок по зельеварению, когда я обмолвилась об этом запахе… Вопрос назрел мгновенно: кто подарил мне эти прутья? Кто-то, кто мог это слышать… Или тот, кто узнал об этом… Я озадаченно смотрела на прутья, подперев голову рукой, и барабанила пальцами по столу. В библиотеке было много народу, поэтому этим тайным поклонником мог оказаться кто угодно. А вдруг это…
Колин подошел так неожиданно, что я вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Он замер, вопросительно глядя на меня, затем его взгляд упал на букет, и он молча сел рядом. Я решила идти напрямую и не юлить:
- Колин, это ты мне подарил? – я наклонила голову таким образом, чтобы волосы красивыми волнами легли мне на плечо, готовая рассыпаться в благодарностях. Однако образовавшаяся у него морщинка между бровей, намекала на обратное.
- Откровенно говоря, нет. Это не я, - он явно смутился. Вся эта ситуация была какая-то нелепая: у нас с Колином было своего рода свидание, а тут кто-то неизвестный подарил мне этот странный подарок. – И ты не знаешь, кто это?
- Понятия не имею, - искренне ответила я, пытаясь оправдаться. – Меня не было на месте минут десять, может пятнадцать, а потом, когда я пришла, увидела в книге вот это – кто угодно мог подойти и оставить букет здесь.
Колин кивнул и замолчал. Мне было неловко, что все так глупо получилось, поэтому я торопливо убрала эти прутья в сумку и стала разбираться в книгах, ища необходимую.
Время летело незаметно, растворяясь в скрипе перьев и шелесте переворачиваемых страниц, меркнув в свете тусклого дня. За окном начало темнеть, и мы постепенно погружались в красноватый свет от лампы на столе. Мне не составляло труда написать свое эссе: я умело выбирала необходимый материал из книг, отсеивая все лишнее, знала, где нужно искать информацию по разным темам, а вот Колин был не так хорош в зельях, и мне приходилось ему подсказывать. В ответ он всегда меня благодарил, обворожительно улыбаясь. Время от времени он бросал на меня взгляды, а я отмечала про себя, что и самой хочется на него посмотреть. Когда же наши глаза встречались, я видела в его взгляде желание флиртовать, и сама начинала с ним кокетничать. Заглянув к нему в пергамент, я поразилась тому, насколько красивым и аккуратным был его почерк, а так же заметила, что букву «у» он выводит точно так же, как и я. Неловкое напряжение, которое поначалу было между нами, постепенно сменилось открытостью и дружелюбием. Мы то и дело обменивались фразами по нашим работам, а так же обсудили вечеринки у Слагхорна и посетовали на загруженность домашними заданиями. Колин похвалил меня, сказав, что я мастерски разбираюсь в зельях, а я ему рассказала, что профессор Бабблинг ставит нам его в пример на рунах.
С Колином было легко, и я действительно испытывала удовольствие от нашего общения. За разговорами я совсем забыла о своих проблемах, мучительной усталости и тревожащих меня мыслях о моих снах. Было приятно слушать его негромкий мягкий голос, видеть улыбку и подмечать его смущение всякий раз, когда наши руки случайно соприкасались. Рядом с ним я чувствовала себя спокойно и расслаблено, и мне действительно хотелось ему искренне улыбаться. От него веяло стабильностью и постоянством, что действовало на меня удивительно расслабляюще. Я поражалась тому, насколько он здраво рассуждает, как обдумывает каждый свой шаг, взвешивая все возможные варианты. Все это было так похоже на меня, что мне иногда казалось, будто мы с ним говорим одними и теми же словами, и это помогало нам понимать друг друга с полуслова.
Я прекрасно видела, что нравлюсь ему, но не могла определиться со своими чувствами. Колин был мне симпатичен, к тому же его внимание очень льстило, а ухаживания доставляли удовольствие. Я предположить не могла, что вчерашнее собрание старост может закончиться свиданием в библиотеке с одним из самых популярных ребят в школе, поэтому находилась в некотором замешательстве. Я замечала его желание произвести на меня впечатление, но не хотела сгоряча что-то решать для себя, поэтому просто присматривалась к нему. И порой начинало казаться, что он мне нравится. Но тут же в голову приходила мысль, что за все время наедине с Колином мое сердце ни разу не замерло. Следом перед глазами возникала картинка: Поттер, закатывающий рукава рубашки в темном коридоре… Спокойный характер Колина так разнился с непредсказуемым темпераментом Джеймса, что, мне казалось, у них просто не может быть точек соприкосновения. Отчасти это было правдой, потому что они никогда не общались: Колин считал Мародеров нарушителями спокойствия, которые только и делают, что приносят много проблем, а те в свою очередь находили его нудным. Конечно, сравнивать их было глупо, но, тем не менее, я ждала, что вот-вот и почувствую то необъяснимое волнение от его близости, как это происходит всякий раз, когда Поттер оказывается рядом со мной. Но этого не было – сердце билось ровно, отсчитывая удары в привычном ритме. Даже прикосновение его руки не вызвало во мне никаких особых эмоций, зато шепот Джеймса рождал разнообразие чувства. Все это действительно напрягало, потому что, исходя из логики, здравого смысла и, как мне казалось, всех законов природы, должно было быть с точностью наоборот.
Отложив перо и свернув приличной длины пергамент в трубочку, я сладко потянулась – спина затекла от долгого сиденья на жестком стуле, и мне нестерпимо хотелось размять уставшие мышцы. Колин дописал последние несколько строк и победно положил перо на стол.
- Наконец-то, все готово, - он так же, как и я, потянулся: его движения были плавными и неторопливыми, словно течение широкой реки. – Лили, без тебя мне пришлось бы, наверно, сидеть до поздней ночи. Спасибо за помощь.
- Если я и помогла тебе, то совсем чуть-чуть, - улыбнулась я, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы, а затем распахнула глаза и повернула голову в его сторону, чтобы сказать, что он молодец, но его взгляд перебил мои слова.
Колин не улыбался, а утягивающе на меня смотрел. Между нами повисло молчание, и я судорожно пыталась понять, что вообще происходит. Нас разделяли несколько дюймов, и я чувствовала его напряжение, словно он хотел мне что-то сказать, что-то важное и значимое, но боялся моей реакции. Я увидела, как его взгляд упал на мои губы и задержался на них, потом снова скользнул по моим глазам, словно изучая мою реакцию. Очень медленно и аккуратно Колин подался вперед, приближаясь ко мне. Сама не знаю почему, я стала ощущать легкую панику, усиливающуюся по мере сокращения сантиметров между нашими лицами. Колин не торопился, видимо, чувствуя мое смятение, а я уже часто дышала - сердце колотилось с бешеной скоростью. Но причиной этого было не предвкушение поцелуя, а возрастающее волнение, будто вся моя сущность противилась ему…
«Нет, Мерлин, нет!» - раздалось в моей голове, и я слегка отпрянула от Колина, давая ему понять, что поцелуй будет лишним.
Наши глаза находились всего в нескольких сантиметрах, и я увидела его разочарование. Колин немного нахмурился и смущенно отвернулся. Мне тоже было жутко неловко перед ним, и я нервными движениями рук стала заправлять прядки волос за уши. Молчать было глупо, но и никакие идеи для начала разговора в голову не приходили…
- Что ж, наверное, я уже пойду, - стараясь придать голосу будничности, сказала я, встав со стула и торопливо покидав все свои вещи в сумку.
- Мне тоже пора, у меня сегодня еще дежурство, - по голосу я поняла, что он явно переживает из-за того, что я его отвергла. Мне стало не по себе, и на миг показалось, что я начала сожалеть об этом отказе…
- Колин, спасибо тебе за компанию, - я ласково улыбнулась ему, стараясь приободрить. Он смутился, но все же улыбнулся мне в ответ и, наверно, по моим глазам прочитал, что ничего страшного не случилось, потому что взгляд его стал увереннее.
По пути к выходу из библиотеки мы зашли в секцию зельеварения, чтобы расставить наши книги по своим полкам. Колин заботливо принес и мои учебники, оберегая меня от таких тяжестей, поэтому сейчас я просто стояла, прислонившись к стеллажу, и наблюдала, как он расставляет их: книга сама вылетала из его рук и вставала на свое место, когда он ее подносил к нужной полке.
- Лили, можно тебя на минутку? – услышала я знакомый голос и обернулась: передо мной стоял Северус, теребя застежку своей старенькой мантии.
Я повернулась в сторону Колина и увидела, что он внимательно рассматривает Сева, оценивая его несколько потрепанный и немного неопрятный вид. Тот в долгу не остался, окинув его презрительным взглядом.
Меня обуревал интерес, и хотелось узнать, зачем я понадобилась Северусу, поэтому я виновато улыбнулась Колину, прошептав: «Я сейчас». Сев прошел в соседний проход между стеллажами и стал рыться в карманах мантии. Я хмуро смотрела на него, а он тонкими белыми пальцами нервно пытался что-то отыскать. Неожиданно в его руке мелькнул сложенный листок пергамента, и он несмело протянул его мне.
- Я знаю, что ты со мной не захочешь разговаривать, поэтому вот… - я смотрела на этот лист, не смея его брать, но Северус в буквальном смысле запихнул мне его в руку.
Я молчала, не зная, что мне делать с этим куском пергамента. Снейп неловко переминался с ноги на ногу, словно чего-то ждал. Я поразилась тому, насколько он меняется, находясь рядом со мной: я не видела злобной ухмылки, мрачного взгляда и холодной уверенности в себе – Сев терялся и путался в словах, он смущался, а от его уверенности не оставалось и следа. Меня это искренне удивило.
- Если вдруг захочешь что-то написать в ответ, то на лестнице Астрономической башни около третьего окна, если идти снизу, будет расщелина между стекольной рамой и стеной, - он судорожно сглотнул и, приободрившись моим молчанием, тихо добавил: – Я буду ждать.
С этими словами Северус резко развернулся и быстрыми шагами пошел по главному коридору библиотеки. Я смотрела ему вслед, почему-то с интересом наблюдая за тем, как на ходу развевается его мантия, и сжимала теплую от его рук записку. Мне просто не хватило сил, чтобы отвернуться от него в очередной раз, с гордым видом вернув ему письмо. Сев был дорог мне, и я расценила это как шанс вернуть его с темного пути, на который его затащили слизеринцы. Я торопливо затолкала записку в карман и вернулась к Колину, который уже расставил книги и ждал меня.
Мы вышли из библиотеки молча, каждый погруженный в свои мысли. Я остановилась и развернулась к Колину, ласково улыбнувшись:
- Колин, было приятно вместе позаниматься…
- Мне тоже, - на его губах промелькнула улыбка, однако по глазам я поняла, что он чем-то обеспокоен. Чтобы сгладить все шероховатости этого вечера, я красивым жестом откинула волосы назад и обворожительно улыбнулась ему. Это его явно приободрило, и он тихо сказал: - Может, завтра снова позанимаемся вместе?
- Хорошо, - ответила я, стараясь придать голосу как можно больше дружелюбия и легкости.
- Давай я тебя провожу до твоей гостиной? – несмело предложил он, застегивая мантию на медную застежку.
- Колин, я сейчас иду к Хагриду: я просила его принести мне из Запретного леса осколки панцирей яркополза, мне надо их забрать, - сказала я, надеясь, что Колин не воспримет это как отмашку от его предложения.
- Хочешь, я пойду с тобой?
- Не думаю, что это будет быстро, а тебе ведь еще дежурить сегодня… - бросила я на него взгляд, полный сожаления. Он в ответ нехотя покачал головой, соглашаясь со мной.
Мы попрощались весьма добродушно: я старательно с ним кокетничала, чтобы загладить вину за свое поведение с поцелуем, общение с Севом и нелепость с букетом, и Колин постепенно оттаивал в надежде на завтрашний вечер.
Что сказать – первый блин комом…

Я неторопливо спускалась по лестницам, направляясь к выходу из замка. Было уже половина восьмого вечера, и студенты лениво бродили по коридорам, расходясь по своим гостиным, а парочки разбредались по укромным местам, чтобы целоваться до конца вечера. Для старшекурсников отбой был в десять часов, поэтому многие из них просто слонялись по замку без дела.
Я шла по коридорам, здороваясь с многочисленными знакомыми. Младшекурсники, завидев главную старосту, виновато примолкали, ожидая того момента, когда я скроюсь из вида, и можно будет снова достать из карманов спрятанные от меня глупые побрякушки, купленные в лавке «Зонко». Ребята небольшими группами играли в плюй-камни, устраивая что-то вроде соревнований между факультетами, – из этих компаний разносились громкие крики и звонкий смех. Хогвартс жил в своем привычном ритме, дышал прохладным осенним воздухом, который проникал сквозь щели между древними камнями и неплотно прикрытые окна, прислушивался к веселому смеху студентов и тихому шепоту влюбленных – он ожидал прихода ночи, когда все ученики разойдутся по своим гостиным, и тишина окутает каменные своды.
Я столько раз ходила по этому маршруту, что знала его наизусть, отлично помня, что предпоследняя ступенька главной лестницы противно скрипит, факел около входа в Большой зал почему-то всегда горит очень тускло, а миссис Норрис обязательно сидит около выхода из замка, почти у самой двери, строгим взглядом желтых глаз провожая всех проходивших мимо.
Я шла по каменному полу, звонко стуча каблуками, наслаждаясь долгожданной свободой, – наконец, я могла выйти на свежий воздух, просто пройтись по уже пожелтевшей траве, вдохнуть аромат опавших листьев, которые гоняет по полю неугомонный северный ветер. Я увидела в одном из коридоров спины моих сокурсников, которые дружной кампанией возвращались в башню: Алиса с Фрэнком держались за руки; Мэри и Лесли весело смеялись над шутками Сириуса, а Ремус и Питер что-то живо обсуждали. Они наверняка продрогли на холодном осеннем ветру, но при этом были довольными и веселыми. Я поняла, что отборочные испытания по квиддичу уже закончились, а я так и не успела прийти.
«Интересно, а почему Поттера с ними нет?» - промелькнула мысль в голове, но потом я сообразила, что он, наверно, остался в раздевалке и что-то обсуждает с нашим загонщиком и по совместительству стратегом сборной Гриффиндора - шестикурсником Китом Кларком. Наверное, строят планы на будущие игры или составляют расписание тренировок, чтобы успеть занять стадион в более удобное время.
Я хотела окликнуть Алису и позвать ее с собой в гости к Хагриду, но потом решила, что она, наверно, хочет провести этот вечер с Фрэнком, уютно устроившись у него на коленях в каком-нибудь пустынном классе и отогреваясь в его руках после двух часов сидения под дождем на трибуне стадиона. Подумав об этом, я поймала себя на том, что немного завидую ей, потому что у нее все в жизни гладко и понятно: она уже давно определилась с тем, что ей действительно было нужно, наслаждаясь вниманием того единственного, кто ей сейчас так дорог.
Я смотрела вслед своим друзьям до тех пор, пока они не скрылись за поворотом, а их голоса не смолкли. Почему-то пришла мысль о том, что это последний год в Хогвартсе, а потом мы уже не будем вот так бродить все вместе, обсуждая общие проблемы и смеясь над общими забавными историями… Эта часть жизни, такая значимая и определяющая, постепенно уходила от нас, растворяясь в тиканье часов, которые отсчитывают непокорные нам секунды… Я тяжело вздохнула и поспешила поскорее выйти из замка.
Приоткрыв тяжелую дубовую дверь главного входа, я юрко проскользнула в образовавшийся проход и направилась к восточной части территории замка, где на опушке около Запретного леса стоял домик Хагрида. На улице уже смеркалось, и стены Хогвартса казались серыми и мрачными под сводом тяжелых и низких облаков. Сильный дождь сменился мелкой изморосью, а влажность на улице была сумасшедшая, поэтому вся округа была окутана густым туманом, который крался по земле, пряча от взора желтую траву. На улице отчетливо чувствовалась осень, когда вечерняя прохлада заставляет тебя ежиться даже в теплой мантии, а дождь наполняет землю влагой, которая, испаряясь, делает воздух сырым. Обогнув замок, я вышла на верхушку холма, с которого открывался вид на поле для квиддича с высокими трибунами и кольцами для квоффлов, едва различимыми во мгле. Видна была Дракучая ива, которая жутковато выглядывала из тумана, демонстрируя свои корявые длинные ветви.
Туман стелился по земле, сгущаясь во впадинах и низинах, а мне доставляло огромное удовольствие шагать по мягкой, промокшей земле, почти по пояс утопая в дымке. На улице не было ни души, будто Хогвартc заснул глубоким сном, а я осталась одна. Но на самом деле я знала, что в такую погоду все ютятся в замке, занимая лучшие места около каминов, прячась от промозглой осени.
Я бегом спустилась с холма, радуясь возможности размять мышцы (я специально обошла каменную лестницу, которая служила более пологим и удобным подходом к хижине). Запыхавшись, я остановилась перевести дух у кромки Запретного леса, который с трех сторон огибал жилище нашего лесничего. Неожиданно я услышала легкий хлопок, раздавшийся откуда-то из леса позади меня. Я быстро обернулась и стала пристально вглядываться в сумеречную темноту, сквозившую между вековыми деревьями. В лесу было слишком мало света, чтобы увидеть хоть что-то, поэтому я стала прислушиваться к шорохам, но было тихо, раздавались лишь крики воронов на огороде Хагрида. Пусть я ничего не видела, но мое воображение уже разыгралось, поэтому мне начало казаться, будто за мной кто-то наблюдает из мрака леса. Мгновенно стало как-то не по себе, и я торопливо пошла к дому, на всякий случай, достав из кармана мантии волшебную палочку.
Домом Хагрида была круглая каменная хижина с черепичной крышей, напоминавшей Распределяющую шляпу, но поросшую зеленым мхом. Рядом с ней была небольшая пристройка, явно носившая хозяйственные функции: около нее стояли несколько глиняных кадок разного диаметра, к стене были прислонены различные рабочие инструменты для возделывания земли, а на достаточно большой тачке лежала огромная тыква. Я поднялась по деревянным ступенькам и постучала в дверь. Затем постучала еще раз… И еще раз… Никто не отвечал. Тогда я решила поискать Хагрида в огороде, который располагался рядом с его домиком, поэтому обошла хижину и аккуратно прошлась между грядок. Подойдя ко второму входу в хижину, который служил выходом в огород, я заглянула в щель между дверными досками: внутри явно никого не было, потому что камин уже совсем погас.
- Хагрид, ты дома? – постучала снова я, уже не рассчитывая на успех. – Это Лили Эванс.
Но ответом мне была тишина. Тогда я решила, что лесничий, наверно, ушел в Запретный лес и еще не успел вернуться. Послезавтра будет зельеварение, а мне очень были нужны эти панцири для приготовления антидота от яда с настойкой из стеблей мандрагоры. Конечно, я могла прийти и завтра, например, в обед, но если я уже пришла сегодня, то, возможно, имеет смысл немного подождать Хагрида. Я прошлась вдоль уже опустевших грядок, привлеченная огромными тыквами, которые были сложены друг на дружку на окраине огорода. Я подошла к ним, чем вспугнула черных воронов, и зачем-то постучала по одной из них, прислушиваясь к глухому звуку. Неожиданно я краем глаза уловила движение сбоку от меня и резко повернула голову: среди зарослей кустов кто-то был. Я быстро вскинула палочку в направлении этого неизвестного, отмечая про себя, что моя рука все же немного дрожит:
- Кто здесь? - громко сказала я, стараясь успокоить свое колотящееся сердце.
Кусты зашевелились, пронзая тишину треском ломающихся веток на земле. На опушку вышел олень. Я словно завороженная смотрела на него, медленно опуская палочку. Для лесного оленя он был слишком ухоженным: его короткая шерсть лоснилась и блестела от маленьких капель, упавших с кустов, а на самой макушке между рогов торчал забавный хохолок. Я аккуратно стала подходить к нему, боясь вспугнуть такое чудо, но он, казалось, и не собирался куда-то бежать и совсем меня не боялся, потому что позволил подступить к нему вплотную. Я медленно подняла руку, наблюдая за его реакцией, и осторожно прикоснулась к махровой коже шеи, нежно проведя по ней дрожащей рукой. Я увидела, как олень прикрыл глаза, а затем распахнул их, глядя на меня, и сделал шаг, окончательно приблизившись ко мне. Меня поразили его глаза, которые с таким вниманием наблюдали за мной: они были теплого шоколадного цвета с глубокими лучиками золота, вокруг них шерсть была более темной, ярко очерчивая глаза, словно ободки очков. Я неторопливо гладила его шею, и, казалось, оленю были приятны мои прикосновения.
Неожиданно сквозь тишину, нарушаемую лишь негромким карканьем ворон, стали доноситься голоса, которые явно приближались. Первым среагировал олень, окинув быстрым взглядом округу, и не успела я опомниться, как он начал тыкать меня носом, подталкивая к лесу. Я ничего не понимала, поэтому слегка упиралась и также смотрела по сторонам. Тут я увидела, что по каменной лестнице, ведущей к хижине, спускаются два человека, едва различимые сквозь густой туман. И, тем не менее, по голосам я узнала их и уже не сопротивлялась оленю, который все сильнее и сильнее толкал меня в сумерки леса, – это были Трэвэрс и Мальсибер.
Я торопливо забежала в лес, из-за дерева пытаясь разглядеть слизеринцев, а олень последовал за мной и теперь стоял около меня, словно охранник. Встретиться в такой час ни с одним из них я бы никому не пожелала, тем более такой, как я… магглорожденной. Когда они подошли достаточно близко, я смогла расслышать их разговор:
- … как бы не так! – говорил серьезным голосом Мальсибер, широко шагая в тумане. – Уилкс уже все придумал, поэтому остается лишь выждать время.
- Я и не сомневался! – довольно отозвался Трэвэрс. – Надеюсь, поучаствую в этой заварушке, а то уже скучно…
- Посмотрим. Главное, чтобы Снейп не узнал, иначе он только все испортит, - предостерегающе посмотрел на него Мальсибер.
Они шли достаточно быстро и уже прошли мимо того места, где я пряталась, поэтому я решила поближе подобраться к ним, чтобы подслушать их разговор. Я торопливо пошла к широкому дереву, стоящему почти уже на выходе из леса, старясь ступать как можно тише, но неожиданно тишину разорвал громкий хруст ветки, на которую я случайно наступила. Чертыхнувшись, я в панике бросилась к первому попавшемуся дереву и спряталась за ним, прислонившись к мокрой коре спиной и ругая себя за неловкость.
- Там кто-то есть, - услышала я голос Мальсибера, а затем шаги стали приближаться. Я мгновенно поледенела, страх сковывал все чувства, и я дрожала всем телом, стараясь не дышать. Неожиданно голос раздался в пугающей близости от меня: - Надо проверить…
Вдруг мой олень торопливыми шагами пошел навстречу Мальсиберу, а я провожала его глазами, полными отчаяния. Не смея шелохнуться, я стала прислушиваться, готовая в любой момент быть замеченной.
- Смотри-ка, это олень, - услышала я удивленный голос Трэвэрса.
– Откуда он здесь? – нотки сомнения сквозили в голосе Мальсибера.
- Не знаю, может, случайно зашел. В конце концов, это же лес, мало ли кто там обитает… Пойдем, Мальсибер, нас уже все ждут. Опять достанется от Эйвери…
На несколько секунд повисла пугающая тишина, а затем шаги стали удаляться, и я устало прикрыла глаза, благодаря Мерлина за свое спасение. Хотя нет… благодарить мне нужно совсем другого…
Я осторожно выглянула из-за дерева и увидела, как слизеринцы заходят в Запретный лес, севернее хижины Хагрида. Убедившись, что они ушли, я аккуратно вышла из леса и подошла к своему спасителю: олень внимательно смотрел на меня своими миндалевидными карими глазами, и я заметила, что его верхняя губа поранена. Я опасливо протянула руку, но он дернул головой, не подпуская моих пальцев к ране. Поэтому я лишь погладила его по гладкой шее и негромко прошептала:
- Спасибо тебе… Ты меня спас…
В ответ олень наклонил голову, вытянув шею, и немного поклонился, а затем снова пристально на меня посмотрел. Наши глаза встретились: то ли свет тусклого вечера, то ли туманная дымка сыграли таким образом, что на миг показалось, будто глаза животного точно такие же медово-шоколадные, как…
Все закончилось стремительно быстро: наверно, мой безумный взгляд спугнул оленя, и он торопливо побежал в чащу леса. Я смотрела ему вслед до тех пор, пока не стихли его торопливые шаги.
На улице уже почти совсем стемнело.
- Лили, ты что здесь так поздно делаешь? – услышала я удивленный голос Хагрида и повернулась к нему.
- Хагрид, я тебя жду, - сказала я, пробираясь к нему через многочисленные грядки.
- Ах, да! Принес я тебе твоих панцирей яркоползов, - он зашел в дом и вынес мне мешочек, битком забитый осколками такого нужного мне ингредиента. – Нашел целую поляну, где они свои бои устраивали, а там этих осколков пруд пруди.
- Спасибо, Хагрид, - рассыпалась в благодарностях я, забирая мешочек.
- Приходи, всегда рад помочь, - сквозь косматую бороду я увидела, что он улыбался мне своей душевной и доброй улыбкой, и на сердце сразу так потеплело, что я улыбнулась ему в ответ.
– Ну а теперь иди скорее в замок, а то уже отбой скоро, опоздаешь.
Я торопливо побежала по мокрой траве, но неожиданная мысль пришла в голову, и я резко остановилась, обернувшись:
- Хагрид, скажи, а в Запретном лесу есть олени? – вопрос был каким-то детским, но я не могла сдержаться, чтобы его не задать.
- Да нет, Лили, что ты, - он пожал плечами, а затем почесал бороду. – Здесь живут только волшебные твари вроде кентавров, фестралов, ну или яркоползов. А оленей тут быть не может.
Я нахмурилась, а затем попрощалась с Хагридом и поспешила в замок.
Вечер был переполнен событиями, и мне необходимо было все хорошенько обдумать. Завтра первым делом нужно будет заглянуть в библиотеку и проштудировать информацию о Запретном лесе, хотя, по большому счету, никто не мог знать всех существ, населяющих его, лучше, чем Хагрид. Что-то было не так в этом олене, который появился на территории Хогвартса точно из ниоткуда, к тому же он вел себя как разумное существо! Мне, конечно, не терпелось прямо сейчас пойти в библиотеку, но время поджимало, а я и так торопилась поскорее попасть в замок, пока Филч не закрыл все двери.
Мельком глянув на стрелки часов на руке, я решила сократить себе путь, пройдя через теплицы, из опасения, что главные ворота могут быть уже закрыты.
Было половина десятого вечера.
Я почти бежала вдоль стеклянных теплиц, надеясь, что дверь в коридор гербологии будет еще открыта. Подбежав к ней, я с замиранием сердца дернула резную медную ручку и с облегчением поняла, что успела вовремя. Я вошла в коридор и торопливо пошла по каменному полу. Вокруг не было ни души, и я подумала, что у меня, похоже, входит в привычку разгуливать вечерами по Хогвартсу.
В голове была целая вереница мыслей, которая не позволяла расслабиться и без того усталому и загруженному мозгу.
Я прошла вдоль картины, на которой были изображены играющие в шахматы волшебники, одетые в одежду по моде прошлых столетий, и услышала, как один из них сказал мне вслед: «Такая хорошенькая и одна ходит». Я возмущенно закатила глаза и поспешила дальше по коридору, свернув за угол. Впереди, метрах в пятнадцати от меня, я увидела фигуру с макушкой взлохмаченных, торчащих в разные стороны волос и в темно-алой мантии, на которой золотыми нитями был вышит герб Гриффиндора. Сердце пропустило удар… Поттер…
Встреча была настолько неожиданной, что я жутко растерялась и нелепо остановилась посередине коридора, будучи не совсем уверенной в том, что хочу сейчас снова остаться с ним наедине. Я наверняка бы свернула обратно за угол, выждала бы минут десять, а потом спокойно, в одиночестве, вернулась в гостиную. Но времени на это совсем не было - до отбоя оставались считанные минуты, а мне еще было необходимо дойти до башни. Поэтому я на цыпочках, чтобы не стучать каблуками, пошла следом за Поттером. Но не успела я сделать и пяти шагов, как он остановился и резко обернулся. На мгновение я замерла от неожиданности, а потом быстро взяла себя в руки и уверенным шагом пошла к нему навстречу. Он внимательно наблюдал за мной, пробежав по мне глазами с ног до головы, а потом как-то криво усмехнулся, и даже тени удивления не мелькнуло на его лице.
- Похоже, я на тебя плохо влияю, если ты в такой час разгуливаешь так далеко от родной гостиной.
Я нахмурилась и сложила руки на груди, готовая отразить все его нападки:
- А я смотрю, ты это причисляешь к своим заслугам.
- Брось, Эванс, - он устало отмахнулся от меня и перекинул метлу через плечо. – Ты откуда в такой поздний час?
Вместо ответа я окинула его цепким взглядом: мантия была насквозь мокрая и сплошь покрытая грязью, волосы Джеймса были не просто взъерошены, а ужасно растрепаны, видимо, от порывов ветра и огромной скорости, на которой он обычно летает. А в довершение ко всему его верхняя губа была сильно разбита, а нос как-то странно выглядел, выгибаясь непривычной горбинкой.
Не успела я открыть рот, чтобы спросить о том, что с ним случилось, как неожиданно послышались шаркающие шаги, приближающиеся к повороту в нашу часть коридора. Филч! В одно мгновение я побледнела и почувствовала, что ноги едва ли не подкашиваются - в голове проносились картинки, как нас отчитывает МакГонагалл, а потом и вовсе отбирает значок…
В отличие от меня, Джеймс среагировал мгновенно: он схватил меня за руку и потянул куда-то в сторону, и я покорно поспешила за ним. Мы подбежали к небольшой двери, Поттер ее резко распахнул, буквально втолкнул меня внутрь и быстро захлопнул. Мы оказались в старом классе гербологии, где раньше проводились занятия. Но сейчас использовался новый кабинет, более просторный и светлый, поэтому здесь все находилось в запустении: парты были сплошь покрыты пылью, стулья в хаотичном беспорядке были расставлены по всему классу, доски и вовсе я не заметила. Из окон проникал ночной свет, смешивающийся с ярким светом от фонаря, который стоял, видимо, неподалеку от окна, освещая комнату весьма условно, но все же позволяя достаточно неплохо различать не только очертания предметов, но и их цвета. Я услышала шаги Филча предельно близко и замерла в ожидании, что дверь сейчас распахнется, и он войдет к нам. Но завхоз прошел мимо, и постепенно все звуки потонули в вечерней тишине Хогвартса.
Я отошла от двери и положила свою сумку на стул. Поттер подошел к окну, выглянул во двор и аккуратно прислонил свою метлу к стене, явно не намереваясь никуда идти.
- Мы здесь так и останемся? – мой голос прозвучал как-то испуганно, и я кашлянула, чтобы сбить эти нотки. – Надо возвращаться, уже был отбой…
- Вот именно поэтому нам нужно будет минут пятнадцать посидеть здесь, - возвестил Поттер таким тоном, точно речь шла о самых обыденных вещах. – Филч сейчас обойдет теплицы, потом закроет входную дверь в коридор гербологии и уйдет проверять подземелья – вот тогда-то мы и выйдем.
- Откуда ты все это знаешь? – вопрос был глупым, потому что у Поттера был невероятно богатый багаж знаний о таких вещах, без которых не обойтись злостному нарушителю школьных правил. – Можешь не отвечать…
Я разочаровано уселась на парту, проклиная себя, что так задержалась у Хагрида и опять влипла в историю вместе с Поттером. Джеймс поглядывал в окно, словно кого-то высматривал, а я бросала на него косые взгляды. Нас разделяло расстояние в несколько шагов, но в этих сумерках и ночной тишине одиноких стен я никак не могла перестать так остро чувствовать его близость. Он медленно повернулся ко мне и стал расстегивать застежки своей спортивной мантии, а я почувствовала, что сердце в бешеном темпе стучит где-то в районе горла…
- Я промок до нитки, - констатировал он ровным и безразличным голосом, словно вовсе не ко мне обращался. – Погода, конечно, подвела…
Резким движением он стянул с себя мантию и в полном беспорядке швырнул ее на первый попавшийся стул. Я перевела глаза на него: Джеймс развернулся ко мне, и я увидела, что он остался лишь в простой белой футболке и обычных маггловских джинсах, заляпанных грязью. На фоне льющегося из окна света его фигура вырисовывалась необыкновенно ярко: несмотря на худощавость, у Джеймса были широкие плечи с остро выпирающими ключицами, накаченные мышцы рук, благодаря игре в квиддич, стройная фигура и длинные ноги. Мокрая футболка обтягивала его торс, ярко выделяя каждую черточку его тела.
Я поняла, что не могу вздохнуть…
Он мягкой, беззвучной походкой, точно дикий кот, подошел ко мне и с любопытством заглянул в глаза. Джеймс стоял напротив меня, опустив руки; его глаза в темноте казались совсем черными, и в них отражались блики ночного света. На миг мне показалось, что он даже не дышит. Сердце, как безумное, плясало в моей груди, и я с трудом улавливала единственную мысль: « Я точно схожу с ума…». Как же мне хотелось сдаться, просто забыть обо всем, поддаться этому соблазну и прикоснуться к нему; снова утонуть в пьянящем запахе его кожи и покончить раз и навсегда с этими метаниями, что терзают меня. Напряжение между нами усиливалось с каждой секундой, и, казалось, прошла целая вечность прежде, чем я нашла в себе силы прошептать:
- Что с твоим носом?
Поттер засунул руки в карманы и небрежно повел плечами:
- Небольшая травма, - голос прозвучал ужасно хрипло и глухо, заметив это, Джеймс прокашлялся. – Марк Купер «нечаянно» зарядил в меня битой по случаю того, что я не взял его в команду.
- Что?! Да как он смел! – возмутилась я, доставая волшебную палочку, чтобы лучше рассмотреть его раны, и прошептала: - Люмос.
Свет из палочки осветил наши лица, и я увидела запекшуюся кровь на губе Джеймса и поняла, что у него сломан нос. Он внимательно на меня смотрел, будто изучая каждую черту моего лица, время от времени скользя взглядом по моим губам, и лишь когда я прикоснулась к его носу, чтобы проверить свое предположение, мгновенно растерялся и вздрогнул. Едва дотрагиваясь, я провела тонким ледяным пальцем по сломанному носу и почувствовала, как его дыхание обожгло мне кожу на запястье.
«Я была права… Он такой же горячий, как я и думала…» - мысль стремительно ворвалась в сознание, и я поняла, что уже совсем потеряла голову. От света из моей палочки на мрачной каменой стене вырисовывались две тени, которые на опасном расстоянии находились друг от друга, будоража воображение о столь томительной близости. Я понимала, что мы заходим слишком далеко, и какой-то непонятный страх крался в мое сердце. Необходимо было прогнать это наваждение, пока я совсем не сошла с ума рядом с Джеймсом…
Я быстро взмахнула палочкой и тихо произнесла: «Эпиксей». Раздался хруст сросшейся кости, и Поттер резко дернулся, немного вскрикнув от неожиданности.
- Предупреждать надо! - недовольно сказал он, держась за свой нос и злобно косясь на меня.
Нить между нами была разорвана…
- Простите, пожалуйста. Какие мы нежные, - съехидничала я, закатив глаза. А затем окинула его оценивающим взглядом, пока он заботливо трогал свой нос. За своей колкостью я пыталась скрыть весь этот поток чувств, который меня уже откровенно пугал. – Я хотела спросить у тебя: может, завтра позанимаемся?
Поттер внимательно посмотрел на меня и побрел к своей брошенной мантии:
- Я как раз думал тебе это предложить. Давай встретимся там же в восемь вечера, пойдет? – он взял мантию и перевесил ее через плечо. Затем забрал свою метлу.
- Да, хорошо, - согласилась я, уже планируя, каким бы образом суметь к этому времени убежать от Колина.
«О, Мэрлин! Да не от того убегать надо…» - обреченно подумала я и устало вздохнула.
Поттер подошел ко мне и спокойно сказал:
- Ну что, идем?
- Как идем? А на карту посмотреть? – я непонимающе захлопала ресницами и по его ухмылке поняла, что карты у него с собой нет… - У тебя нет карты?! Поттер, да нас пол Хогвартса может увидеть!
- Никто нас не увидит, Эванс, - с этими словами он схватил меня за руку и потащил к двери.
Приоткрыв ее немного, Джеймс выглянул наружу, оценивая обстановку, и мы вышли в коридор. Наверное, мне никогда не было так страшно, как сейчас. Поттер уверенно шел вперед, бесшумно скользя по замку, словно призрак, умело выглядывал из-за углов и избирал те маршруты, где было как можно меньше портретов. Я же все время опасливо оглядывалась, паникуя сильнее, чем перед экзаменами. Все то время, что мы шли до седьмого этажа, Поттер ни на секунду не отпускал мою руку, согревая мои пальцы своим теплом. В замке было промозгло и холодно, отчего я сильнее куталась в мантию, мечтая о своей постели, а Джеймс, оставаясь в одной тонкой футболке с мокрой мантией на плече, был таким невероятно теплым, что невольно хотелось к нему прижаться…
Только когда мы дошли до портрета Полной дамы, я с облегчением вздохнула.
- Гордый лев, - буркнул Поттер, и мы вошли в открывшийся проем.
Гостиная была почти пуста, если не считать нескольких младшекурсников, которые сидели за учебниками, сонно строча что-то в пергаментах. На кресле около камина сидела Алиса, нервно постукивая пальцами по мягкому подлокотнику. Как только она нас увидела, сразу же вскочила и гневно уставилась на меня, сложив руки на груди:
- И где ты была? – сердито начала Алиса, поедая меня глазами. – Я уже места себе не нахожу!
- Алиса, что ты так нервничаешь…
- Что я нервничаю?! Я бы и не переживала, если бы случайно не встретила Колина, который сказал, что ты, видите ли, пошла к Хагриду, когда еще и восьми не было.
Все это время Поттер стоял молча, наблюдая за разыгравшейся сценой, и по-прежнему не отпускал мою руку. Но при упоминании о Колине встрепенулся и удивленно спросил:
- Что? А Тейлор здесь причем?
Алиса, не раздумывая даже секунды, выложила ему все, как есть:
- Притом, что Лили была сегодня с ним, а потом ушла и до сих пор неизвестно где ходила!
- Понятно, - Джеймс отпустил мою руку и, злобно прищурившись, посмотрел на меня. – Я спать, а вы тут разбирайтесь.
С этими словами он стремительно поднялся по лестнице и скрылся за поворотом. Затем раздался громкий звук захлопнувшейся за Джеймсом двери.
Я разочаровано посмотрела на Алису, которая все еще глазами метала молнии, но уже чувствовалось, что она начала оттаивать.
- Алиса, ну прости, что я не сказала о том, что собираюсь сходить к Хагриду, - виновато оправдывалась я.
- Конечно, зачем кому-то вообще что-то сообщать, ты же у нас такая самостоятельная, - ехидничала она, но взгляд уже не был таким строгим.
- Ну не сердись, со мной ведь все хорошо, - я подошла к ней и приобняла ее за плечи.
- Я же беспокоюсь за тебя, Лили, - она в ответ обняла меня, и я почувствовала себя виноватой. – Сейчас не самое безопасное время, чтобы одной разгуливать вечерами.
- Я понимаю…
Алиса заботливо посмотрела на меня и неопределенно покачала головой.
- Идем спать, Лил…
Я чувствовала жуткую усталость, которая все сильнее наваливалась на меня по мере приближения к заветной цели – мягкой и уютной кровати.
Засыпая, было очень странно думать о том, что мой мозг и во сне продолжает усиленно работать, рождая странные сны. И в этих сновидениях я живу какой-то другой жизнью, в которой у меня, например, есть муж, любящий яблочную шарлотку. Наверно, та Лили уже все для себя решила и давно счастлива, если, по словам Алисы, часто улыбается. Наяву же все было настолько непросто, что я никак не могла понять, где мое место, да и мир настолько изменился, что я не знала кто друг, а кто враг. В кармане моей мантии все еще лежало непрочитанное письмо Северуса, на которое я все же собиралась написать ответ. Я не могла решить, как быть с Колином, который дал мне понять, что ждет от наших отношений чего-то большего, нежели дружбы. И, наконец, все в моей жизни усложнял Поттер…

Глава 8

В тишине раннего утра, за плотно задернутыми гардинами на окнах нашей спальни, я собиралась к завтраку, стараясь не разбудить своих соседок. На удивление, я отлично выспалась, поэтому с утра уже чувствовала привычную деловитость и готовность к учебе. Сегодня мне удалось встать достаточно рано, потому что меня не покидала мысль об этом странном олене, и я планировала до начала занятий заглянуть в библиотеку.
Я осторожно выскользнула из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы щелчок замка был едва слышен. В гостиной практически никого не было, кроме парочки младшекурсников, которые, видимо, с вечера не успели доделать домашнюю работу, поэтому сейчас с полусонным выражением на лице что-то писали на пергаменте. Завидев меня, они приветливо помахали руками, а я улыбнулась им в ответ. Затем открыла дверной проем и вышла в коридор.
Я быстро спускалась по лестницам, по пути обдумывая, с чего мне начать поиск необходимой литературы. Я была совершенно уверена, что Хагрид знает лучше всех Запретный лес, но все же стоило проверить. Я сама не понимала, почему мне так не дает покоя этот олень, почему я в такой ранний час бегу в библиотеку, вместо того, чтобы понежиться в теплой постели. Я чувствовала какую-то загадку, какой-то подвох, и мне невыносимо хотелось разгадать эту тайну.
Я спустилась на четвертый этаж и свернула в коридор, который был совершенно пуст: студенты еще только просыпались, лениво потягиваясь и сетуя на отсутствие возможности поспать подольше, поэтому на моем пути мне никто не встретился.
Я торопливо шла по коридору – не терпелось поскорее узнать ответы на все вопросы. Но неожиданно я остановилась около огромного, высотой почти до потолка окна: чистое, без облаков небо показалось непривычно ярким, после серости последних дней оно манило ослепительным светом утреннего солнца.
Солнечные лучи юрко проникали в замок, согревая древние камни, играя на стенах и разрезая каменный пол на ровные фигуры, повторяющие контуры оконных рам. Я улыбнулась, подставляя лицо такому долгожданному солнцу. В этот момент все тревоги, все мысли ушли куда-то далеко, и я наслаждалась этим утром, этой осенью, которая преподнесла сюрприз, одарив нас таким чудесным днем. Утро дышало последним пригревом солнца, понимая, что скоро придет холодная зима с бесконечными северными ветрами, метелями и глубокими сугробами. Но это все будет потом… А сейчас желтая листва еще наслаждается последним теплом, а небесная лазурь не пронизана ледяным воздухом, что торопится к нам зимними ночами с Севера. Сейчас воздух так прозрачен, словно его совсем нет… А есть высокое ярко-синее небо… Я нехотя отвернулась от окна и поспешила к дверям в библиотеку, ощущая прилив бодрости.
Мадам Пинс, как всегда, приветливо улыбнулась, и я прошла к непривычной для меня секции общей литературы. Я достаточно долго скользила пальмами по корешкам книг, пока не нашла необходимую – «Запретный лес и его обитатели». Вытащив это увесистое издание, я подошла к ближайшему столу и с интересом открыла книгу. Страница за страницей я листала ее, каждый лист был запыленным, и это говорило о том, что она явно не пользуется популярностью. Книга состояла из двух разделов, первый из которых рассказывал о растениях Запретного леса, иллюстрируя их. Я его торопливо перелистала и преступила к чтению второй части, где речь шла о животных, населяющих лес. Оказалось, что Запретный лес является единственным местом в Англии, где обитают исключительно волшебные существа, а прочие животные не могут в него попасть, потому что лес окружен защитным барьером от проникновения извне. Таким образом, получалось, что ни одно живое существо – ни человек, ни зверь – не могли попасть в него. Я пролистала страницы, но дальше шло описание каждого обитателя леса: кентавры, гигантские тарантулы, фестралы… Я озадаченно захлопнула книгу. Вопрос о таинственном олене интриговал меня куда больше, чем мои странные сны, поэтому мне было просто необходимо докопаться до истины, и я решила рассудить логически, используя достоверно известные мне факты: во-первых, олень появился из леса, но вот каким образом он там оказался – загадка; во-вторых, он явно меня защищал, действуя как разумное существо, осознавая ситуацию, словно человек…
Я резко выпрямилась и едва ли не вскочила из-за стола, потому что внезапная мысль, которая пришла мне в голову, могла все объяснить, но была до умопомрачения абсурдной! А что, если это и был волшебник? Вдруг это был – анимаг? Я быстро встала и поспешила в секцию с материалами по трансфигурации. Схватив самую примитивную книгу, с которой и начинают знакомство с предметом, я вернулась на свое место. Я отлично знала, что анимагов единицы, и к тому же они все подлежат обязательной регистрации, но вот каких они представляют собой животных, я не помнила. Пролистав книгу и открыв нужную главу, я принялась читать: «Из ныне живущих волшебников известно семь анимагов, которые зарегистрированы в Министерстве магии…» Далее шел перечень этих магов с подробным описанием отличительных особенностей животных, в которых они обращались. Среди них я увидела и МакГонагалл, которая могла перевоплощаться в кошку. Мне не нужно было читать ее описание, потому что я сама неоднократно видела эту изящную полосатую кошку с темными ободками вокруг глаз, подчеркивающими очки нашего декана…
«Стоп! У оленя таким же образом были выделены глаза… Неужели это действительно был волшебник?» - думала я, чувствуя, как во мне возрастает волнение.
Я подробно изучила полный перечень анимагов, но среди них оленя не оказалось. Получалось, что если это и был анимаг, то явно незарегистрированный. Следовательно, в лесу я столкнулась с неизвестным волшебником, который мог оказаться кем угодно. Сердце неприятно похолодело от мысли, что этот кто-то мог быть и темным магом… Я, словно слайды диафильма, прокручивала в голове встречу с оленем и все больше склонялась к мысли, что это действительно был человек… В замке более тысячи студентов, примерно два десятка преподавателей – кто же из них? Я озадачено покачала головой – разгадывать эту загадку все равно, что искать иголку в стоге сена… Я понимала, что опять влипаю в историю, что сую свой нос в дела, которые попахивают нарушением закона и Азкабаном… Но сама мысль о том, что в Хогвартсе может быть незарегистрированный анимаг, заставляла меня все сильнее вгрызаться в эту тайну…
Я взглянула на часы - завтрак уже начался. Я торопливо расставила книги по местам и вышла из библиотеки, направляясь в Большой зал. Мысли были настолько сумбурными, что необходимо было все еще раз хорошенько обдумать и взглянуть реально на идею с анимагом.
Однако что-то мне подсказывало, что ответ на эту загадку уже был найден…

День тянулся томительно долго, и казалось, что часы специально замедлили свой ход, а все студенты тоскливо поглядывали в окно в надежде поскорее выбраться из замка на улицу, где ярко светило солнце. Солнечный день в октябре был редкостью, поэтому мы с Алисой тоже решили после уроков немного прогуляться.
На истории магии все привычно дремали, наслаждаясь возможностью немного поспать в послеобеденные часы. Сквозь витражи пробивалось солнце, играя с красками цветных стекол и отбрасывая разноцветные тени по всему классу. Одно из окон было приоткрыто, и сквозь него проникал прохладный воздух, насквозь пропитанный запахом осени. Я любила такие дни, когда на смену привычному и надоедливому дождю приходила осенне-теплая погода – тогда все цвета играли яркими красками.
На фоне такого чудесного дня я чувствовала почти позабытый мною прилив сил, поэтому внимательно слушала профессора Биннса и записывала лекцию. Алиса на пергаменте рисовала очередной эскиз платья, которое она хотела сшить себе на выпускной, поэтому почти всю лекцию меня не беспокоила. Краем глаза я увидела, что она положила перо, затем скомкала лист пергамента и запихнула его в сумку. Я раздраженно вздохнула, понимая, что ей наскучило ее занятие, и сейчас она начнет меня отвлекать…
- Лили, а ты уже решила, что наденешь на вечеринку? – услышала я ее тихий шепот.
- Да, я надену новое платье, которое мне подарила мама.
Дело было в том, что сегодня утром мне пришло приглашение на званный вечер к профессору Слагхорну, который должен был состояться практически накануне похода в Хогсмид. На эти вечера приглашались либо дети знаменитых и выдающихся волшебников, либо такие как я – успешные в учебе и пользующиеся личной благосклонностью самого Слагхорна. Я искренне уважала нашего зельевара, и он отвечал мне взаимностью, мечтая, что я прославлюсь на почве зельеварения, к которому, по его словам, у меня «необычайная склонность».
- Новое платье? – Алиса коварно улыбнулась. – Хочешь убить двух зайцев одним выстрелом?
- Что? Это ты о чем? – нахмурилась я.
- О Колине и о… - она скосила глаза, и я поняла, что она намекает на Поттера, который сидел позади нас.
- Алиса! – недовольно фыркнула я, но та лишь закатила глаза к потолку, а затем принялась за новый эскиз.
Я попыталась снова начать писать лекцию, но никак не могла сосредоточиться. На вечеринку к Слагхорну обязательно придут и Поттер, и Тейлор, а я совершенно не учла это обстоятельство. Я не хотела, чтобы Поттер узнал о моей начавшейся дружбе с Колином, но и игнорировать Тейлора я тоже не могла. Я поняла, что попала впросак. Я знала, что веду себя глупо и неправильно по отношению к Колину, но ничего не могла с собой поделать: меня невыносимо тянуло к Джеймсу, однако я не видела хотя бы малейшего намека на симпатию с его стороны.
Сейчас нас разделяло расстояние максимум в метр: он наверняка сидит, подперев голову рукой, и, как всегда, что-то рисует в уголке пергамента… От одной этой мысли я снова почувствовала такое знакомое волнение – он рядом, стоит мне обернуться, и я увижу его теплые глаза в обрамлении густых черных ресниц, взлохмаченные волосы, словно он только что упал с метлы, смуглую кожу, жару которой позавидовало бы пламя хвостороги… Я тряхнула головой, пытаясь отогнать эти навязчивые мысли, и принялась записывать лекцию.
Раздался звонок, и все тут же поспешили на улицу – на сегодняшний день занятия были окончены.
Торопливо протиснувшись между снующими студентами, мы с Алисой, наконец, вышли на улицу. Основная масса учеников в такие дни располагалась по многочисленным внутренним дворикам Хогвартса, собираясь в небольшие кампании, чтобы весело провести время, а ребята тут же начинали играть в плюй-камни – всем хотелось успеть ухватиться за столь редкие теплые деньки, чтобы промозглыми ноябрьскими вечерами вспоминать именно такую солнечную осень. Мы же решили немного пройтись вдоль озера, чтобы хоть как-то развеяться.
Пожалуй, не было ничего лучше, чем вот так бродить вместе с лучшей подругой солнечным днем. Можно было весело болтать о пустяках, обсуждать последние сплетни, которые очень любила Алиса, и беззаботно смеяться. Казалось, что в наших жизнях нет всех этих проблем, которые отравляли наши сердца все сильнее с выходом каждого нового номера «Ежедневного пророка», нет бесконечных домашних заданий и проблем в личной жизни. Алиса задорно смеялась, описывая свой визит в семейное гнездо Лонгботтомов прошедшим летом, а так же экстравагантность матери Фрэнка. Она шуточно сокрушалась, что, если выйдет замуж за Фрэнка, его маму точно не вынесет:
- Лили, ты просто ее не видела! Я весь вечер, глядя на нее, только и думала о том, чтобы не засмеяться!
Я безумно любила слушать Алису, когда она начинала рассказывать о Фрэнке, его семье, о своих с ним отношениях… Мне было жутко интересно, как вообще два посторонних человека, которые еще вчера были всего лишь знакомыми, понимают, что уже не представляют свою жизнь друг без друга. Этот вопрос меня всегда волновал, и я панически боялась, что пройду мимо того единственного, кто действительно может сделать меня счастливой и любить вопреки всем моим недостаткам. На моих глазах в Хогвартсе было множество примеров истинных чувств, а так же предательства – все это постоянно заставляло меня размышлять о том, как все сложится в моей жизни, кем будет тот, кого я полюблю… Алиса еще в детстве меня часто спрашивала, каким я вижу своего будущего мужа, но я не могла дать ни одного определения… Умный, благородный, честный… Все это не то, и эти слова не могут выразить тот образ, что живет где-то внутри меня, запрятанный глубоко за толстыми фолиантами горячо любимых книг и показной рассудительностью. По большому счету, я, наверно, сама еще до конца не знаю, что меня может привлечь в человеке… За что я могу его полюбить… Ум, благородство, честность… Все это не больше, чем банальные качества, которыми описывают героев романов, а в жизни нас прельщает что-то совсем другое, что происходит на уровне атомов сердца – когда, наверно, и рождается настоящая магия…
Мы неторопливо ступали по уже пожелтевшей траве, наслаждаясь солнечным теплом и синим небом. Со стороны озера дул легкий ветерок, который то путался в наших волосах, то играл с опавшими листьями старого бука. На сердце была необыкновенная легкость, казалось, что я снова начинаю жить в полном смысле этого слова, и я вдыхала терпкий запах осени полной грудью, вслушиваясь в беззаботную болтовню Алисы. Сейчас я не думала ни о чем, наслаждаясь мгновениями, когда чувствуешь, что рядом есть настоящий друг, а значит - ты не одинок…
- Лили, я хотела тебя спросить, а что ты будешь делать, если тебя в Хогсмид пригласят и Поттер, и Тэйлор?
Вопрос меня обескуражил, и я не сразу нашлась что ответить, поэтому лишь нахмурилась и отвернулась от Алисы, наблюдая за одиноким полетом какой-то птицы над синью озера.
- Ты об этом не думала, верно?
Я молчала. Такая мысль мне не приходила в голову, поэтому я попросту не знала, что сказать. Конечно, я от всей души хотела пойти в Хогсмид с Джеймсом, но это было настолько маловероятным, что я вообще об этом всерьез не задумывалась. Куда вероятнее, что Колин пригласит меня, и вот тогда мне придется что-то решать. Наверно, вся моя проблема заключалась в том, что я не могу определиться с выбором. Мне катастрофически не хватало времени, чтобы просто осмыслить те чувства, которых во мне в последнее время было слишком много, и все они противоречили друг другу. Я будто плыла по течению, пуская все на самотек. Я понимала, что это не выход, но боялась допустить ошибку, поэтому просто чего-то ожидала. Все это было так непохоже на меня, что я никак не могла в себе разобраться. Куда же делась та решительность Лили Эванс, где ее рассудительность и умение принимать решения? В ответ я слышала лишь глухие удары своего сердца…
- Ты думаешь, Поттер пригласит меня в Хогсмид? – неуверенно сказала я.
- Уверена. Он же всегда тебя приглашает, - ответила Алиса, и я с надеждой глянула в ее глаза. Она улыбнулась мне, но от ее улыбки веяло скорее грустью. – Только вот ты еще никогда так этого не ждала.
Я снова посмотрела на озеро: лучи солнца играли на поверхности, переливаясь разноцветными бликами – водная гладь, словно зеркало, отражало солнечные отблески, заставляя щурить глаза…
- Пойдем в замок. Меня, наверно, уже Колин ждет, - выдохнула я, и мы быстрыми шагами пошли в сторону главного входа.

* * *
Тишину каменных стен нарушали негромкие голоса и тихий смех. В библиотеке было много студентов, но в моем укромном уголке, что рядом с Запретной секцией, не было никого, кроме нас. Старый светильник с красным абажуром лениво светил, придавая моим волосам медный оттенок и маскируя легкий румянец на щеках. На столе было множество раскрытых книг, исписанных пергаментов, стояли полупустые чернильницы, и казалось, что здесь идет активная деятельность. Но перья небрежно лежали на столе, пергаменты были отложены, а домашнее задание - выполнено. Букет из алых роз длиной не больше пяти дюймов лежал поверх всех учебников, распространяя нежный и тонкий аромат, смешивающийся со специфическим запахом библиотечной пыли.
Вот уже больше получаса мы с Колином оживленно болтали. Беседа текла легко и быстро, точно весенний ручей, и я наслаждалась его тихим голосом, тембр которого мне так нравился.
Сегодня, едва мы встретились, я искренне обрадовалась Колину. В его глазах я прочла решительность и, несмотря на свое некоторое замешательство, лучезарной улыбкой только укрепила ее. Казалось, что он для себя уже что-то решил, поэтому все его движения, манеры и жесты говорили о внутренней уверенности в себе. Это также передавалось мне. Мы сразу нашли общий язык, забыв о вчерашних недоразумениях. Все неловкости прошлого вечера ушли куда-то далеко, словно их и вовсе не было. Тот факт, что Колин принес цветы, был невероятно приятен, и я кокетничала с ним напропалую. Теперь я поняла, почему он имеет столько друзей среди студентов разных факультетов – от него веяло дружелюбием, с ним было легко и интересно, он с готовностью поддерживал любую тему для разговора, пользуясь своей начитанностью. В его глазах горел задорный огонек, а с губ не сходила улыбка, которая, наверняка, заставляла трепетать не одно девичье сердце. Сегодня она и меня не оставляла равнодушной. Колин мне очень нравился, потому что с ним я чувствовала себя… желанной. Он открыто демонстрировал мне свое расположение, ловил каждый мой взгляд, старался во всем помочь и был обходительным. А я, истосковавшись по такой мужской заботе, таяла, словно мороженое в летнюю жару.
Мы быстро расправились с эссе для Биннса, которое и было поводом для нашей встречи, и сейчас весело болтали.
Колин рассказывал мне разные забавные истории из своей жизни, поведал о своей семье, о своем отце, который был знаменитым конструктором метел, о жизни в Лондоне и о своем хобби – коллекционировании вредноскопов. Я же ему в ответ поведала историю своей семьи, правда не стала углубляться в проблемы с сестрой, а еще рассказала, что мечтаю заниматься зельями.
- Я не удивлен, - он откинулся на спинку стула, слегка наклонил голову и улыбнулся. – У тебя действительно талант.
В ответ я тоже улыбнулась, и наши взгляды встретились: я рассматривала его ресницы, серые лучики в глазах, оттеняющие их лазурный цвет, родинку на виске и выразительную линию бровей. Колин не двигался, наслаждаясь возможностью молча играть друг с другом. Я опустила глаза, немного закусила губу и локтем облокотилась о стол, развернувшись к нему:
- Ты преувеличиваешь, я просто старательная. А вот если меня примут в Академию, то я тоже буду думать, что у меня талант, - тихо сказала я. Мне не хотелось ни с кем обсуждать свое поступление, потому что я панически боялась того, что буду делать, если провалю вступительные экзамены. Я решила перевести разговор: - Ну, а ты чем хочешь заниматься после школы?
- Я хочу работать в Министерстве, - спокойным голосом отозвался Колин, а затем пояснил: - В отделе Международного магического сотрудничества. Но туда попасть достаточно сложно, конкуренция очень велика…
- Колин, неужели ты не уверен в своих силах? – шутливо подтрунивала над ним я.
- Не совсем… - он негромко рассмеялся. – Просто порой находит что-то, и мне кажется, что это мне не по зубам…
- Ерунда! – весело сказала я, подбадривающее похлопав его по плечу. – У одного из лучших учеников школы непременно все получится! Вот увидишь!
Он опустил голову, разглядывая свои руки, и слегка усмехнулся. Я была очень удивлена, что Колин может сомневаться в своих силах, знаниях и успехе – он не производил впечатления неуверенного в себе человека. Поэтому я не стала его больше расспрашивать на эту тему. Я поняла, что он боится провалиться, превратиться из успешного студента в школе в неудачника по жизни. Мой страх был точно таким же.
- Колин, ты, наверно, прекрасно летаешь на метле? – улыбнулась я, меняя тему.
- Ну, это явно преувеличено. Я не увлекаюсь полетами, хотя всем почему-то кажется, что если у меня отец создает метлы, то я обязательно должен быть звездой квиддича, как Поттер, - он закатил глаза к потолку, явно демонстрируя мне свое непонимание такой логики.
Напоминание о Поттере было не к месту. Я глянула в окно, рассматривая синее небо, на котором уже начали проступать отблески заката, и чувствовала легкую досаду. Не знаю почему, но упоминание о Джеймсе отдавалось чем-то тяжелым на сердце, словно пробуждая во мне подавленные желания, которым не суждено сбыться… Я тряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли, и улыбнулась:
- Просто это какой-то стереотип. Хотя ты прав – это еще ни о чем не говорит, - я откинула волосы и, подперев голову рукой, посмотрела на Колина. – А твой отец сейчас работает над очередной метлой?
- Да, точнее, работа уже закончена. В ноябре планируется презентация новой модели «Нимбус-1900». Отец сейчас очень сильно загружен, чтобы наладить серийный выпуск новой метлы, и заинтересовать в ней команды по квиддичу. Из-за этого мы с ним почти все лето не виделись.
- Уверена, что новая модель будет пользоваться большим успехом, - улыбнулась я.
- Надеюсь, - он принял такую же позу, что и я, облокотившись о стол и подперев рукой голову. Наши лица находились в близи друг от друга, и я любовалась его правильными чертами лица, ярко-голубым цветом глаз, который был, наверно, только у него одного… Колин же продолжал: - Будет шикарная презентация с участием звезд квиддича первой величины, будут приглашены многие знаменитости и просто фанаты.
- Здорово! – воскликнула я. – С таким подходом новая метла разлетится с полок магазина в два счета!
Постепенно с разговора о метлах мы перешли к обсуждению школьных проблем, которых в последнее время с лихвой хватало. Я заговорила о Хогсмиде, о необходимости обеспечения правопорядка при его посещении. Колин внимательно меня слушал, даже внес пару предложений, но потом неожиданно замолчал и уткнулся взглядом в стол. На лбу проступила небольшая морщинка, которая выдавала его напряженность. Я изучала его красивый профиль, не в силах оторвать взгляд от изгиба густых ресниц. Колин глянул на меня исподлобья:
- Лили, можно тебя спросить… - он отвел глаза и какое-то время изучал чернильницу, теребя в руках пробку от нее. Я почувствовала, как в сердце крадется холодок – я поняла, о чем он хочет меня спросить… Он резко откинулся на спинку стула и уверенно взглянул мне в глаза. – Ты бы не хотела пойти со мной в Хогсмид?
«Черт! Вот я и попалась…»
Я не представляла, что можно ему ответить. Мысли хаотично метались: мгновенно вспомнился разговор с Алисой и ее слова, что Поттер меня позовет в Хогсмид. Но это было так зыбко, так нереально – эти слова были точно на воде написаны … А Колин есть здесь и сейчас: это он так смущается, так нервничает, ожидая моего ответа, это он первым позвал меня, это он не дает мне ни единого повода сомневаться в его чувствах. С другой стороны, сама мысль, что я могу пойти в Хогсмид с Поттером, была настолько притягательной, что я не могла от нее отказаться. Я судорожно вздохнула, пытаясь решить, как поступить, так как не была готова сделать выбор.
- Колин, а можно мне немного подумать? – я понимала, что несу полную чушь, но не видела другого выхода.
Он опустил голову, грустно улыбнувшись какой-то своей мысли, но быстро взял себя в руки и снова взглянул на меня:
- Конечно, Лили. Я буду ждать твоего ответа.
Я смущенно улыбнулась, чувствуя, как горят мои щеки, и пробормотала что-то в знак благодарности. Колин снова заговорил, переведя тему на летние каникулы. Беседа возобновилась, и я мысленно благодарила его за понимание и такую деликатность. Чувство вины изводило меня: я не имела права так поступать с Колином, мучая его своей нерешительностью, заставляя терзаться между моим «да» и «нет». И все же я пошла на эту сделку с совестью, раздражаясь на Поттера за то, что он вообще возник в моей жизни, на себя, что не могла справиться с влечением к Джеймсу, на Колина, который был настолько идеален, что готов прощать мне что угодно, этим только все усложняя…
Огромные напольные часы, что стояли рядом со столом мадам Пинс, пробили семь, когда мы выходили из библиотеки. Мы шли по коридору, и я смеялась над забавной историей с урока гербологии, которая у них приключилась. В наших отношениях была та же легкость, и я почти позабыла о приглашении в Хогсмид. На вид Колин тоже был весьма весел и спокоен, но я понимала, что он всеми силами старается не выдать своих чувств. Мы дошли до лестниц, и я остановилась:
- Колин, я отлично провела время, - улыбнулась я, игриво накручивая локон волос на палец.
- Да, я тоже, - он улыбнулся мне в ответ. – Может, я все же провожу тебя?
- Нет, не стоит. Я сама дойду.
- Как скажешь, - после короткой паузы он добавил: - Я надеюсь, что мы завтра-послезавтра сможем еще увидеться?
- Я тоже бы этого хотела, - искренне ответила я. – Что же, тогда до встречи.
- Конечно, - он нерешительно протянул руку и осторожно, с нежностью, заправил мне выбившуюся прядь волос за ухо. Его пальцы скользнули по моей щеке, и я не сопротивлялась, внимательно смотря ему в глаза и чувствуя приятное волнение. – Лили, я буду ждать.
С этими словами он развернулся и стал спускаться по лестнице, постепенно прибавляя шаг. Я же медленно побрела вверх по ступенькам, размышляя о том глупом положении, в которое я сама себя и загнала. Почему-то вспомнилась старая пословица: «Кто сидит между двумя стульями, тот легко может упасть». Вот я как раз была уже на грани падения…
Поднявшись на шестой этаж, я в нерешительности остановилась на лестнице, прислонившись к перилам: до встречи с Поттером было еще много времени, но в гостиную идти совсем не хотелось. Поэтому я открыла дубовую дверь в коридор шестого этажа и неторопливо побрела по каменному полу. Коридор был длинным и прямым и в корне отличался от коридора восьмого этажа, который петлял, словно лабиринт. Вспомнив о том, что вскоре меня снова ждет знакомый маршрут к Выручай-комнате, я тяжело вздохнула: мрак, промозглость и давящая тишина вызывала у меня легкий страх. Здесь же было уютно и тепло, и казалось, что даже камни на стенах не такие холодные, как везде в замке. Хогвартс умел быть таким разным, таким непредсказуемым, что каждый год заставлял меня удивляться. Точно волшебник, он умело изменял наши жизни, храня в памяти своих каменных стен тихие шаги и звонкий смех всех студентов, что ходили по этим коридорам.
Я ступила на ковер с рисунком из множества золотых звезд, и звук от моих каблуков поглотил мягкий ворс. Удивительно, но мне никто не повстречался, лишь Серая дама беззвучно проплыла мимо, немного склонив голову в приветственном поклоне. Впереди я увидела широкие арки окон, сквозь которые пробивались последние лучи уходящего дня, и я поспешила туда. Подойдя к одному из них, я дернула за металлическую кованую ручку и распахнула его настежь. Уже холодный воздух обдал кожу приятной свежестью, и я от удовольствия прикрыла глаза. Я чувствовала, как легкий ветерок играется с моими волосами и холодит шею, приводя в порядок мысли в голове. Сквозь открытое окно я видела позолоченные верхушки деревьев Запретного леса; пожелтевшую траву, которая, словно восточный ковер, покрывала землю; последние стаи птиц, что тянутся к югу… Воздух был легким и прозрачным, и я с наслаждением его вдыхала. Прохлада осеннего вечера прошлась мурашками по коже, и, в попытке от нее защититься, я засунула руки в карманы мантии. Неожиданно рука наткнулась на какую-то бумагу. Немного нахмурившись, я достала пергамент: сердце моментально дрогнуло, и я тяжело вздохнула. Я настолько увлеклась своими мыслями о Потере и Тейлоре, что совершенно забыла о письме Северуса. Быстро закрыв окно, я присела на широкий подоконник и дрожащими пальцами открыла уже слегка потрепанный пергамент. С каждой прочтенной мною строчкой сердце все сильнее сжимали тоска и грусть по ушедшей дружбе…
«Здравствуй, Лили. Я не могу тебе сказать все эти слова, поэтому пишу письмо. Ты не представляешь, как тяжело видеть тебя каждый день в Хогвартсе, а потом каждый день на каникулах и не иметь возможности подойти к тебе. Я тысячи раз хотел заговорить, но все слова разбивались от одного взгляда. Нет, ты не подумай, я не в чем тебя не обвиняю! Я знаю, что во всем виноват я сам. Знаешь, поначалу я еще надеялся, что мы помиримся, но с каждым днем надежда таяла. Она таяла до тех пор, пока не исчезла вовсе… Но один твой взгляд, твое тихое «привет» сегодня в библиотеке, снова вселили ее в меня.
Лили, я понимаю, какое у тебя обо мне сложилось мнение, но все это лишь маска, все не то… все не так… Ты не понимаешь, каково быть Северусом Снейпом… Каково это, когда над тобой смеются эти… Поттер и Блэк… Ты же совсем другая, откуда ты это можешь знать… Если бы ты дала мне шанс, малейшую возможность, я бы доказал, что могу быть тебе другом. Прости меня за те слова у озера, прости… Я готов на что угодно, лишь бы ты простила меня…»
Письмо дрожало у меня в руках, а я невидящими глазами смотрела сквозь сумрак начавшегося вечера. Слезы застыли на ресницах, собравшись в уголках глаз так, что стоило пару раз ими похлопать, как они тонкими струйками скатятся по щекам. Я протянула руку и распахнула окно, подставляя лицо ветру, рвавшемуся в теплый коридор, заставляя пламя факелов дрожать. Я сидела на подоконнике, устремив взгляд в темное небо, на котором стали появляться звезды. Тишина звенела в ушах, руки превратились в льдинки и меня била легкая дрожь. Но не было ни сил, ни желания двигаться: хотелось застыть, перестать чувствовать, прекратить думать... Я так же, как и Сев, считала, что все уже пережито, но его письмо, такое проникновенное и искреннее, вызвало невыносимую боль в сердце от воспоминаний о тех днях, когда у меня был лучший друг - близкий и такой родной… Я не могла найти силы, чтобы просто сжечь письмо, снова забыть о Севе, гордо вычеркнув его из своей безупречной жизни… В памяти всплыли слова мамы, которые она мне сказала после того, как я ей рассказала о нашей ссоре с Севом: «Пусть я не очень хорошо знаю Северуса, но мне кажется, что он относится к тому типу людей, которые не умеют прощать, прежде всего, себя. А это дорогого стоит, Лили». Лишь сейчас я задумалась над этими словами, хотя тогда не придала им никакого значения… Мама оказалась права: спустя много времени, он по-прежнему казнит себя…
- Сев… - сорвался вздох с губ, превращаясь в легкую теплую дымку среди холодного воздуха наступающей ночи.
Это письмо разбередило почти затянувшуюся рану, и она снова стала кровоточить. Неужели еще возможно все вернуть, все забыть, все простить? Неужели я снова смогу ему улыбаться, дарить подарки на Рождество и просто разговаривать, делясь впечатлениями прошедшего дня? Все было так зыбко, так неестественно, что с трудом верилось… Казалось, он уже выбрал свою дорогу, но после прочтения этого письма я уже не была ни в чем уверена. А вдруг Сев наивно попался в ловушку небылиц, которыми его кормили слизеринцы? Вдруг ему не хватает сил вырваться из всего этого, потому что нет руки, которая бы ему помогла? От этих мыслей голова шла кругом, но одно я знала точно: я не могу бросить Сева, не могу снова отвернуться от него. Я должна попробовать ему помочь, иначе я предам нашу дружбу, о которой всегда так любила повторять Северусу.
«Мерлин, мне кажется, что тебе стоит меня разорвать и поделить между тремя людьми! Иначе они меня сведут с ума!» - мысленно взмолилась я, устало прислонив голову к прохладному камню на стене.
- Я уже начал думать, что Лили Эванс превратилась в статую, - услышала я знакомый голос и резко дернулась: напротив меня, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, стоял Поттер. Он улыбнулся и привычным жестом взлохматил волосы. – Я бы с удовольствием украсил ею свою комнату.
Я быстро запихнула письмо Сева обратно в карман мантии и нахмурилась:
- Я смотрю, ты решил сострить? Могу тебя заверить, что весьма неудачно.
Он улыбнулся еще шире и немного помахал зажатым в руке пергаментом:
- Просто я от нечего делать наблюдал за тобой по карте, когда вдруг неожиданно решил провести вечер в компании танцующих троллей.
Я судорожно взглянула на наручные часы – было почти половина девятого. Я закусила губу и виновато взглянула на Поттера:
- Прости, я не думала, что уже столько времени… Задумалась, вот и засиделась…
- Брось, Эванс, я никуда не спешу, - он явно забавлялся моей растерянностью, наблюдая за мной сквозь стекла очков.
Я же чувствовала, что начинаю злиться на Поттера за его манеру вести себя, как настоящий идиот; на себя, что позволяю ему все это, нелепо блуждая взглядом по его смуглой коже, виднеющейся сквозь расстегнутые верхние пуговицы рубашки, и весьма неуверенно отгоняя воспоминания о теплоте его рук…
- О чем размышляла? – сказал он, подходя ко мне. Сердце предательски ускоряло ритм с каждым шагом Джеймса. – Судя по тому, что ты забыла о нашей встрече – явно не обо мне.
- Кажется, я уже извинилась, - твердым голосом сказала я. – Просто хотелось побыть одной.
- Как интересно… - он опустил глаза, и на его губах появилась легкая и такая по-детски добрая улыбка. – Может, тебе нужна компания?
- Да, для обучения заклинанию патронуса, - нахмурилась я, сложив руки на груди. Внутренний голос говорил мне, что я веду себя неправильно, но взгляд вероломно тянулся к губам Поттера, поэтому я всячески пыталась этого не выдать, прячась за маской раздражения.
Улыбка Джеймса погасла, а между бровей легла упрямая складка:
- Раз так, тогда не будем тратить время на ненужные разговоры. Пойдем, Эванс, - с этими словами он, не дожидаясь меня, пошел по коридору, на ходу поправляя увесистый рюкзак на плече.
Я соскочила с подоконника и побрела за ним.
Весь путь до гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного мы шли молча: Джеймс не проронил ни слова, а я просто не знала, что сказать. Навстречу нам попадались студенты, которые сновали по лестницам, спеша разойтись по своим гостиным или просто слоняясь без дела. Кое-кто из девушек провожал нас заинтересованным и внимательным взглядом, видимо, гадая, почему мы ходим вместе. Но мрачный вид Джеймса и мое недовольство говорило, что мы явно увлечены не личными делами, поэтому они спокойно отворачивались. Знакомый коридор восьмого этажа уже не казался мне таким жутким, он даже стал будто светлее, и я уверенно шагала немного позади Поттера. Все это время я упорно пыталась придумать повод, чтобы заговорить с ним, но на ум ничего не приходило. Я постоянно одергивала себя, заставляя не смотреть так неотрывно на то, как двигаются его плечи, а шея притягательно выглядывает из-под воротничка белой рубашки. Я, наконец, призналась сама себе, что его близость волнует меня, заставляя сердце гулко стучать. Но я понимала, что это ровным счетом ничего не меняет… Ни для меня, ни для него…
«Мерлин, что за наваждение…» - думала я, прислонившись к стене и наблюдая за тем, как Поттер снова уверенно ходит по коридору, одному ему известным способом открывая Выручай-комнату.

В отблесках огня от факелов комната казалась немного мрачной, но в ней было тепло и уютно. Я стояла посередине, ногами утопая в мягком ковре, а Джеймс сидел на том же самом пуфе со снитчами. Я закрыла глаза, вытянув руку вперед, вспоминая письмо с гербами министерства и Хогвартса, текст, написанный зелеными чернилами…
- Экспекто патронум! – громко и четко произнесла я. Из палочки вырвалась очередная, уже, наверно, десятая за этот вечер серебряная струя, взвилась в воздух и погасла.
- Это бесполезно… - я обреченно вздохнул и села на пуф.
Я не привыкла к тому, что у меня что-то не получается: это ужасно раздражало и от этого, наверно, не получалось еще больше. Джеймс молчал, внимательно следя за мной, а мне было все равно: пусть видит меня такой злой, такой неспособной, такой бездарной…
«Пусть думает, что хочет! Вот только не надо на меня так пристально смотреть… Ну, пожалуйста, Мерлин, пусть он отвернется…» - всей кожей я чувствовала, как меня пронзает его взгляд. Щеки начинали пылать, и я не могла заставить себя успокоиться. Я глупо смотрела попеременно то на ковер, то на книжный шкаф, боясь хотя бы на сантиметр повернуть голову и встретиться глазами с Поттером. Я ожидала, что сейчас он скажет какую-нибудь колкость в мой адрес, посмеется надо мной, но в комнате раздавалось лишь тиканье настенных часов.
- Лили… - голос был наполнен нежностью: мое имя, слетевшее с его губ, прозвучало так томительно, так сладко, что отозвалось мурашками по всему телу.
Я медленно и осторожно повернулась к нему. Он смотрел на меня, и я видела, как часто вздымается его грудь, как дрожат ресницы, как тень от факела пляшет на его щеке…
- Не расстраивайся, - он медленно протянул руку и, поколебавшись пару секунд, накрыл ее мою ладонь. Я ошеломленно смотрела на его смуглые длинные пальцы, отмечая контраст моей и его кожи, не смея даже вздохнуть. Джеймс судорожно сглотнул. – У тебя все получится, верь мне…
И я поверила. Уверенность, с которой говорил Джеймс, передавалась и мне. Я улыбнулась ему и снова встала, а он, пусть всего лишь на миг, задержал мои пальцы в своих…
Сердце часто билось в груди, рука горела от его прикосновения, а мурашки так и не проходи… На душе ощущался какой-то подъем, словно предвкушая что-то хорошее, что-то важное… Я закрыла глаза, снова представляя это письмо, но в голове звучал голос Джеймса, который так ласково звал меня по имени: "Лили… Лили… Лили…"
- Экспекто патронум! – крикнула я.
Я почувствовала тепло, исходящее от рукоятки палочки, и увидела, как луч света вырывается из нее, становясь все больше и больше, разрастаясь на глазах, заполняя пространство передо мной… Это было похоже на эффект от «Люмос», но свет был серебристым, тягучим, словно густой туман, и теплым. Я ощущала восторг, который просыпался во мне. Широко открытыми глазами смотря на эту густую дымку, я ликовала, что теперь могу защититься от дементоров. Постепенно она начала клубиться, сворачиваясь узорчатыми кольцами, перемешиваясь и перепутываясь… Вскоре сквозь эту дымку стали проглядываться очертания вытянутой мордочки, высоко торчащих ушек, длинной шеи… Но все это было так нечетко, так размыто… Я стала вглядываться внимательнее, забыв о сосредоточенности… Все произошло стремительно: неожиданно туман рассеялся, растаяв серебряным свечением, и комната снова освещалась лишь факелами на стенах.
Я повернулась к Поттеру: он улыбался мне такой радостной и искренней улыбкой, что я почувствовала, пусть только на мгновение, себя по-настоящему счастливой.
- Джеймс, ты это видел?! У меня получилось! – я захлопала в ладошки, но эмоции были настолько сильными, что хотелось прыгать от радости. – Я даже не ожидала такого эффекта, особенно после стольких неудач…
- Я же тебе говорил, что все получится, - он взлохматил себе волосы, продолжая улыбаться, не сводя с меня глаз. - Ты молодец!
- А ты видел, что у меня почти получился телесный патронус? – жадно спрашивала я, надеясь, что это не было моей галлюцинацией. Джеймс утвердительно кивнул. – Я, правда, не поняла, что это за животное…
- Мне показалось, что это какой-то крупный зверь, - задумчиво произнес Поттер. – Ну, скажем, не барсук или лисица.
- Да, я тоже так думаю, - улыбнулась я. – Хорошо, что не какая-нибудь крыса.
Джеймс покачал головой и как-то странно ухмыльнулся:
- А что ты имеешь против крыс? Это, между прочим, очень древние животные, юркие и живучие.
- Я знаю, но мне бы не хотелось, чтобы моим патронусом была крыса. Это как-то… - я пыталась подобрать нужное слово, - …не эстетично. Ну, для девушки…
- Да уж, железная логика, - он снова улыбнулся, а затем полез в свой рюкзак, который так заинтересовал меня с первой минуты нашей встречи. – Пожалуй, надо отметить твою победу над столь сложным заклинанием.
С этими словами он вытащил из рюкзака две бутылки сливочного пива, и поставил их на ковер рядом со своим пуфом. Я в изумлении уставилась на него, гадая, откуда он мог его взять … Джеймс же продолжал рыться в своем рюкзаке, но, тем не менее, пояснил мне:
- Мы с Питером сегодня сходили в Хогсмид, нужно было пополнить наши запасы.
- Но как вы… - вопрос повис в воздухе: я вспомнила о карте, о тайных выходах, отображенных на ней, поэтому поняла его бессмысленность. – Понятно…
Я с удивлением наблюдала за тем, как Джеймс достает из рюкзака всякие сладости, купленные в магазинах Хогсмида: там были шоколадные лягушки, коробочка с драже от «Берти Боттс», пакетики с сахарными перьями и мои любимые тыквенные слойки. Все это приличных размеров горкой лежало на небольшом столике, появившемся между нашими пуфами.
- Вот это да! – воскликнула я. – Столько всего! Я смотрю, ты сластена?
- Есть немного, - он отчего-то смущенно улыбнулся, открывая наши бутылки. – А ты любишь сладкое?
- Даже очень люблю,- подтвердила я, откидывая волосы назад и забирая у него откупоренную бутылку. – Особенно тыквенные слойки.
- Да, мне они тоже нравятся, хотя я все же отдаю предпочтение домашней яблочной шарлотке, которую готовит моя…
Воздух с гулким хрипом остановился на пути к моим легким, и я судорожно закашлялась. Джеймс торопливо вскочил с пуфа и стал стучать меня по спине, стараясь все же не переусердствовать. Прокашлявшись, я с жадностью вдохнула воздух и почувствовала облегчение. Поттер выглядел обеспокоенным, и я во все глаза смотрела на него, будто впервые видела.
Сны… Такие странные, такие тревожные и необъяснимые… Сны, что рождают смятение в душе, волнуют своей естественностью, заставляя просто улыбаться или сгорать от дикой боли в сердце. Бессвязные слова из страны грез превратились в реальные и настоящие, от которых мурашки бегут по спине, словно от страха… Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться:
- Спасибо, все хорошо, - сказала я, старясь придать голосу безмятежности. – А шарлотку ты, наверно, ешь с корицей…
- Да, так и есть, - он улыбнулся мне и сел обратно на пуф. – Откуда ты знаешь?
- Догадалась, - соврала я и сделала глоток из бутылки.
Каждый глоток сливочного пива действовал на меня успокаивающе, и я постепенно выбросила из головы все эти мысли, сославшись на случайное совпадение. Я сидела на пуфике, подогнув под себя ноги, и внимательно слушала Джеймса. Он говорил без умолку. Не было напряженности, стеснительности или нелепых пауз, которые так несуразно заполняют разговор, начатый из вежливости. Голос Поттера был громким, а смех звонким и заразительным – наверно, это был первый раз, когда я с ним вот так разговаривала. Он рассказывал мне о квиддиче: о проблемах в нашей факультетской команде, о том, что его никто не поддерживает в желании тренироваться по три-четыре раза в неделю, о недобросовестном соперничестве во время матчей, об интригах… Потом он заговорил о лете, о переезде Сириуса к нему домой, об озере, куда они бегали купаться… Были еще десятки тем, на которые Джеймс мог говорить бесконечно. Я слушала его и отчетливо понимала, что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался: пусть время замрет, остановившись стрелками на часах, что так назойливо тикают. Сливочное пиво расслабляло, пробуждая желание улыбаться и смеяться над шутками Джеймса, поэтому я чувствовала себя раскованно.
Факелы на стенах лениво коптились, а тени от огня двигались в причудливом танце, освещая комнату приглушенным светом. В комнате было тепло и уютно, поэтому не хотелось выходить в сумрак и промозглость коридора.
Я наблюдала за Джеймсом все то время, пока он так увлеченно говорил, активно жестикулируя, и постоянно вскакивал, что-то изображая. В сущности, он был еще мальчишкой с немного наивной улыбкой, горящими глазами и несколько угловатой фигурой. Но в то же время, это был уже не тот Джеймс, которого я знала год назад – он изменился, повзрослел и возмужал… Его обаяние заполняло комнату, словно туман, и я каждой клеточкой чувствовала, что неизбежно очаровываюсь им, ловя его улыбки и движения. Я не хотела даже подумать о чем-то запретном, потому что боялась последствий этих мыслей, ведь в этой комнате в буквальном смысле исполнялись желания. Поттер умел быть разным, поражая своим остроумием, веселым нравом и отличным чувством юмора: его чары непроизвольно опутывали меня, заставляя быстрее биться сердце.
Я поймала себя на мысли, что уже давно мне не было так хорошо, как сейчас. Дело было не в том, что рядом Джеймс, а в том, что он сумел создать такую атмосферу, которая помогла мне действительно расслабиться. Сливочное пиво, множество сладостей, легкие разговоры ни о чем – я словно взяла себе отпуск длиною в несколько часов, забыв о страхах этой дождливой осени. И рядом Джеймс. Такой живой, такой близкий, такой настоящий…
Джеймс рылся в своем рюкзаке, отыскивая что-то, а я прислонила голову к мягкой спинке пуфа, закрыв глаза. В голове не было никаких мыслей, меня ничто не тревожило, ничто тяжелым грузом не лежало на сердце, но усталость и выпитые мной две бутылки сливочного пива давали о себе знать – меня клонило в сон. Проваливаясь в блаженную полудрему, я слушала шуршание бумаги, звук от легкого соприкосновения стеклянных бутылок друг о друга, тиканье напольных часов…
- Лили, - кто-то звал меня, но голос доносился точно издалека, вплетаясь в мою искусственную реальность, где было лето, была ярко-зеленая трава, порхающие бабочки и синяя гладь озера…
Образы моего сна постепенно развеивались, стираясь из памяти, исчезая, словно гаснущий экран… До меня стали доноситься мерное и слишком громкое тиканье часов среди звенящей тишины, и я открыла глаза, щурясь от света факелов. Первое, что я увидела, это шоколадные глаза, которые внимательно на меня смотрели.
- Привет, - сказала я, потягиваясь. – Прости, я, кажется, заснула…
- Ерунда, - отмахнулся он, следя за мной и явно что-то обдумывая.
- Я долго спала?
- Нет, около получаса, - он улыбнулся одними глазами, а потом между его бровей пролегла морщинка, придававшая его лицу серьезность. – Скажи, а что тебе снилось?
Я замерла. Сердце едва не остановилось, и по коже пробежал холодок, рассыпаясь мурашками по телу. Я испуганно посмотрела на Джеймса, ругая себя последними словами, что поддалась соблазну подремать. Как я могла допустить такую оплошность, забыв о своих странных снах?
- А что такое? – я сама не узнала свой голос, который был ломким и глухим.
- Да не бойся ты так! - он удивленно приподнял одну бровь. – Просто ты улыбалась во сне, а когда я тебя будил, сказала: «Сириус, попроси Джеймса, я занята». Вот я и поинтересовался…
Я облегченно вздохнула, почувствовав, как расслабляются напряженные мышцы:
- Я не помню своих снов. По словам Алисы, мне часто что-то снится, - пожала плечами я.
- И ты говоришь во сне? – он сказал это спокойным и ровным голосом, без малейшего намека на то, чтобы посмеяться надо мной.
- Да… Несу какую-то чушь, разговариваю с неизвестными мне людьми… - я немного нервно улыбнулась, стараясь свести все на шутку.
Однако Джеймс был серьезен:
- Вот как? У моей мамы была похожая ситуация много лет назад, правда я не совсем хорошо знаю, что именно там было, мне еще и десяти не было, и меня никто во взрослые дела не посвящал. Так вот она обращалась к прорицательнице…
Я удивленно распахнула глаза и улыбнулась:
- Не думаю, что я во сне вижу будущее. Я же не гадалка…
- Все может быть, Лили - он улыбнулся и прошелся рукой по волосам, растрепав их. – Знаешь, на пятом курсе Рэйвенкло учится некая Дафна Маррей, именно к ее матери обращалась тогда моя мама, и, говорят, ее дочери передались эти способности. Попробуй обратиться к ней, вдруг она прояснит тебе твои сны.
- Нет, Джеймс, это бред! – воскликнула я. – Это просто глупые сны, а во сне я стала разговаривать от переутомления и загруженности…
Он не стал спорить со мной, слегка покачав головой. Между нами повисла тишина, каждый был погружен в свои мысли.
«А что, если обратиться к этой Дафне? Вдруг это поможет мне понять мои сны, да и это странное совпадение с шарлоткой…» - прикидывала я в уме.
Я пыталась придумать, каким образом можно поговорить с ней по этому вопросу так, чтобы это осталось тайной. Эту Дафну я знала, но особо не общалась с ней никогда, поэтому было бы нелепо просто так подойти к ней посреди коридора со своими проблемами. Я могла бы еще долго размышлять над этим, но Джеймс так неожиданно развернулся ко мне, что я даже немного от него отшатнулась. Он на миг замер, а я удивленно приподняла бровь. Он пристально смотрел на меня, и я видела, как тени от его ресниц дрожат на скулах, а кожа от света факелов кажется оливковой… Сердце замерло, когда всего лишь на мгновение безумная мысль пронеслась в голове: «Хогсмид…».
- Лили, я хотел спросить…
Тишину разорвал звонкий звук, похожий на удар церковного колокола. Мы оба вздрогнули – огромные напольные часы били полночь. Я вскочила с пуфа и развернулась к Поттеру:
- Мерлин! Джеймс, пойдем скорее в башню! Надо же было так засидеться…
Он опустил глаза, нахмурившись, и начал собирать свой рюкзак, в беспорядке запихивая туда остатки сладостей.
- Возьми карту, - он протянул мне пергамент, а сам продолжил свое занятие.
Я взяла ее в руки, силясь вспомнить те слова, с помощью которых она открывается, но так ничего и не придумав, прошептала самое простое, что пришло в голову: «Откройся мне».
Шершавый пергамент стали рассекать зеленые линии, складываясь в слова:
«Господин Лунатик приветствует самую умную и очаровательную гриффиндорку».
Тут же следом возникла следующая строка:
«Господин Бродяга присоединяется к Господину Лунатику и надеется, что столь прекрасная мисс даст ему когда-нибудь списать зельеварение».
Я рассмеялась, и сердце приятно екнуло, когда я прочитала следующий текст:
«Господин Сохатый низко склоняет голову перед таким совершенством, а также присоединяется к Господину Лунатику и надеется, что Господин Бродяга уберет свои лапы от чужой собственности».
Затем возникла надпись:
«Господин Хвост так же приветствует вас и присоединяется к Господину Бродяге, ибо зелья – не его конек».
Я оторвала взгляд от пергамента и тут же встретилась глазами с Джеймсом: он улыбался мне и выглядел немного смущенным.
- Я просто не помню, как ее открывать…
- Смотри, - он прислонил кончик палочки к пергаменту и произнес: - Клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
Пергамент тут же рассекло множество линий, которые преобразовались в знакомую карту. Быстро осмотрев ее и удостоверившись, что путь свободен, мы вышли в коридор. Джеймс привычно взял меня за руку, и мы быстрыми шагами поспешили в башню Гриффиндор.
Засыпая, я поставила на свою кровать звукоизолирующее заклятье, чтобы сегодня ночью никто не мог услышать моей болтовни. Даже с закрытыми глазами я видела улыбку Джеймса, выразительные ямочки на щеках, красиво очерченные скулы…
Упрямая надежда, что жила в моем сердце, после сегодняшнего вечера превращалась в уверенное предвкушение предложения Джеймса пойти с ним в Хогсмид.

* * *
Дни летели стремительно, погружая нас в осеннюю промозглость и ранний сумрак вечеров. На улице снова было пасмурно и серо, и лишь Запретный лес пестрил всеми цветами осени, точно юбка у цыганки. Хагрид уже оборвал последние тыквы, и они лениво сгрудились в самой дальней части огорода, готовые к своему перевоплощению в нарядные символы Хэллуина. Началась вторая половина октября, а значит – близилось открытие первенства школы по квиддичу, поэтому сейчас все игроки усиленно начинали тренироваться, а болельщики приходили на стадион, чтобы посмотреть на игру и просто отвлечься от учебы.
Учеба! Домашние задания сыпались и сыпались, и, казалось, даже первокурсники в этом году проводят за учебниками куда больше времени, чем мы когда-то. Времени не хватало ни на что, я лишь успевала сводить концы с концами в этом круговороте работ и многочисленных эссе. Алиса уже начала заниматься ночами, потому что у нее львиная доля времени уходила на свидания с Фрэнком. Днем же она была непривычно молчаливая и какая-то вялая, чем вызывала множество вопросов знакомых и пересудов школьных сплетниц. От недосыпа она начала капризничать, раздражаясь по пустякам, из-за чего поссорилась с Мэри, которой досталось только за то, что она, по словам Алисы, как-то не так посмотрела на нее. В общем, мы все старались быть терпеливее, с пониманием относиться к скверному настроению Алисы и не донимать друг друга пустыми разговорами. Очень часто вечерами в нашей гостиной царила непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим полушепотом и скрипом перьев, даже Мародеры больше времени стали проводить за учебой, что уже само по себе говорило о нашей загруженности.
Тем не менее, Поттер проводил целые вечера на тренировке. Ничто не было для него важнее квиддича. Его новая команда не сильно отличалась от прошлогодней, поэтому игроки уже были привычные к фанатизму, с которым Джеймс относился к подготовке: ни плохая погода, ни домашние задания не влияли на график тренировок. Я слышала от Лесли, которая была у нас в команде охотником, что Поттер в этом году хочет во что бы то ни стало выиграть кубок (хотя он его и так всегда выигрывал), поэтому решил тренироваться особенно усиленно. Я видела, как он, усталый и продрогший, возвращается в гостиную и с напряженным лицом поднимается по лестнице в свою комнату, но уже через четверть часа усаживается на диване перед камином и начинает строчить эссе к завтрашнему дню. В такие минуты я отвлекалась от своей учебы и украдкой поглядывала на Джеймса, изучая его профиль, отмечая мелкие детали его жестов и мимики. Хотелось подойти к нему, предложить помощь, но я продолжала сидеть на своем месте, стараясь отогнать навязчивые воспоминания о наших с ним встречах.
Колин же продолжал себя вести как истинный джентльмен, окружая меня вниманием, хотя видеться мы стали реже, потому что часть изучаемых предметов у нас была различная, и я настояла, чтобы мы их готовили отдельно. Алиса рассказала, что поползли слухи о моих взаимоотношениях с Колином, но пока они были всего лишь тихим шепотом сплетниц в укромных уголках школы. Но я понимала, что это продлится не долго, и скоро все начнут говорить об этом. Я ловила его взгляды, когда мы оказывались рядом, но старалась вести себя как можно безмятежнее, отвечая ему, но не делая этого открыто. Я думала о нем. Ловила себя на мысли, что вечерами, которые я провожу за учебниками в гриффиндорской гостиной, мне не хватает Колина. Он стал для меня своего рода «успокаивающим зельем», благодаря которому я не чувствовала себя одинокой и потеряной. Рядом с Колином было уютно, и я искренне дорожила его вниманием.
Тяжелее всего дела обстояли с Северусом. Его письмо я перечитала тысячи раз, водя пальцем по неровным строчкам, но так ничего и не написала в ответ. А что я могу ему сказать? Он же сам все понимает: у него не могут быть в друзьях и грязнокровка, и будущие Пожиратели смерти. Я искренне надеялась, что он, когда писал мне письмо, осознавал это. Когда же мы с ним пересекались в коридорах, он всегда старался пройти рядом со мной и непременно поздороваться, с надеждой заглядывая мне в глаза. На зельеварении он весь урок постоянно оглядывался на меня, и мы то и дело встречались глазами. От его затравленного, по-детски надеющегося взгляда у меня сжималось сердце, и я последними силами старалась подавить в себе желание подойти к нему, обнять его и забыть обо всех наших ссорах и недомолвках. В конце концов, я заставила себя написать ему: получилось письмо в несколько предложений, но и оно мне далось с трудом. Однако отправить его я не решалась, все еще раздумывая над правильностью своих действий, потому что после нашей ссоры в конце пятого курса мне стоило титанических усилий прекратить дружбу с Севом, вычеркнуть его из своей жизни, и сейчас я снова боялась обмануться в нем.
По мере приближения воскресенья, на которое был назначен поход в Хогсмид, школа наполнялась сплетнями о традиционно назначаемых свиданиях на этот день. Каждый вечер перед сном Мэри рассказывала нам последние новости о приглашениях. При этом Алиса ее вообще не слушала, демонстративно отворачиваясь, а я, словно сплетница, внимала каждому ее слову, с замиранием сердца ожидая, что, вот-вот, и она непременно упомянет Поттера. Но о нем до сих пор не было сказано ни слова.
Последние дни я стала замечать, что Поттер чересчур часто оказывается неподалеку от меня и не редко в одиночестве, что уже само по себе было странным. Я бы непременно все это списала на паранойю и была бы в этом абсолютно уверена, если бы не его неожиданное появление в библиотеке и слова Алисы: «Лили, мне кажется, он никак не может решиться пригласить тебя в Хогсмид, вот и ходит кругами». В ответ я лишь опустила глаза.
Дожди надоедливой музыкой стучали по карнизам, барабанили в окна, оставляя на стеклах хаотично начерченные дорожки, разбегавшиеся в разных направлениях. Мы привыкли к серому небу в низких облаках и ранним сумеркам, окутывавшим Хогварст, словно саван. Хотелось выйти на улицу, окунуться в свежий и прохладный воздух, но непрекращающийся дождь расстраивал эти планы. В такую погоду все с нетерпением ждали прихода зимы с ее морозными ясными днями, веселыми играми в снежки и белоснежными пейзажами.
Каждое утро я привычно просыпалась под стук дождя и едва слышное завывание ветра, проникавшего через оконные щели в спальню. Традиционные разговоры и сплетни девчонок за завтраком я, как хорошая подруга, выслушивала с завидным интересом, а потом бежала на уроки, стараясь хотя бы на время выбросить из головы все те мысли, которые в другое время мучают и терзают меня, вызывая мигрень и излишнюю молчаливость. Но, тем не менее, мне не всегда удавалось это сделать, и я снова и снова погружалась в омут неразрешимых проблем, нервным движением пальцев потирая виски.
Точно так же было и сейчас: сидя на уроке заклинаний, я очередной раз ломала голову над странным поведением Джеймса, над непонятным мне желанием просто посмотреть на него, когда он увлеченно отрабатывает изучаемое заклинание, которое, я не сомневаюсь, получается у него едва ли не с первого раза.
Звонок на обеденный перерыв заставил меня вздрогнуть и вырваться из этого потока мыслей. Алиса торопливо покидала свои вещи в сумку, что-то пробормотала о каком-то извинении и помчалась за Фрэнком: видимо, ее плохое настроение коснулось и его. Я протиснулась сквозь толпу студентов, вывалившихся в коридоры после занятия, и отошла к стене, пытаясь аккуратно сложить пергамент с эссе. Ученики сновали в хаотичном порядке, в коридоре стоял гул от их голосов, а я, не замечая ничего вокруг, копошилась в сумке.
- Лили, привет, - раздался мелодичный голос, и я подняла глаза.
- Привет, Колин, - искренне улыбнулась я, поправляя волосы.
Он немного пожал плечами, и его глаза просияли:
- Я дожидался тебя. Просто мы давно не виделись… - по его неоконченной фразе и ласковому взгляду я поняла, что он соскучился по мне, и от этого у меня самой сердце екнуло. – Я подумал, давай сегодня, как обычно, встретимся в библиотеке?
- Наверно, не получится, - я виновато взглянула на него, заметив, как у него опустились плечи. – Сегодня же ужин у Слагхорна, и мне надо будет собраться. К тому же, я еще хотела дописать рапорт МакГонагалл о дежурствах. Давай лучше завтра?
- Хорошо, - он улыбнулся, затем в его глазах появились искорки флирта. – Лили, я хотел уточнить по поводу моего приглашения в Хогсмид…
Я опустила глаза, нервно придумывая ответ, но на ум ничего более менее правдоподобного не приходило…
- Да, Колин, я помню…
Договорить я не успела, потому что мимо нас опрометью промчался какой-то парень, с силой задев Колина плечом так, что тот отшатнулся. Я глянула ему в след – Поттер стремительно шел по коридору, на ходу запуская руку в волосы.
- Эй, Поттер, смотри, куда идешь! - крикнул ему в вдогонку Колин и злобно прищурил глаза. Но тот даже не обернулся. Затем Тейлор посмотрел на меня. – Он уже совсем обнаглел. Не понимаю, как его назначили главным старостой…
В его глазах я читала презрение и злость, но к этому примешивалось другое чувство, природу которого я не успела понять, потому что неожиданно его взгляд снова стал мягким и добрым, и Колин резко поменял тему:
- Так вот, я хотел сказать, что вовсе не тороплю тебя, и если ты считаешь, что лучше нам пока просто дружить, то я все понимаю…
- Спасибо, - я дотронулась до его согнутого локтя и нежно провела рукой по мягкой ткани свитера. Этот простой жест вызвал у Колина легкое замешательство, и он внимательно проследил взглядом за моей рукой.– Я думаю, что сегодня, в крайнем случае, завтра дам тебе ответ.
Вся напряженность ситуации растаяла в его лучезарной улыбке:
- Ну что ж, тогда пойдем на руны?
Я кивнула, и мы поспешили на занятие, которое было у нас совмещенное. Мы весело болтали, обсуждая дождливую погоду, предстоящую контрольную работу по истории магии и приближении Хеллоуина. Уже подходя к кабинету по рунам, меня остановила Эшли Скотт, шестикурсница с Рэйвенкло:
- Лили, можно с тобой поговорить?
Я удивленно переглянулась с Колином, не понимая, что может ей от меня понадобиться. Мы отошли к окну, и она стала рыться в сумке.
- Посмотри, я хотела тебе это показать,- она протянула мне сложенный пергамент, и я неуверенно его взяла. – Открой его.
Я немного замешкалась, понимая, что чужие письма читать не хорошо, но под ее настойчивым взглядом развернула его и едва не выронила от неожиданности: на нем яркими изумрудными, чуть светящимися, чернилами искусно была нарисована змея с высунутым раздвоенным языком, вылезающая из черепа – Черная метка… Я непонимающе смотрела на нее, даже не представляя, как она могла попасть к Эшли. Та словно прочитала мои мысли:
- Его мне сегодня утром принесла школьная сова-сипуха. Это письмо без подписи.
- Эшли, честно сказать, я в шоке. Наверно, это чья-то глупая шутка…
- Надеюсь, - та пожала плечами.
- Завтра будет собрание старост, и я вынесу этот вопрос на обсуждение – такие шутки недопустимы в Хогвартсе, - заверила я ее.
Я забрала этот злосчастный пергамент и положила в сумку. Все это было очень странно.
Времени катастрофически не хватало: не успела я закончить рапорт, часы пробили шесть вечера. Званный ужин у Слагхорна должен был начаться в семь, и я торопливо металась по комнате, пытаясь привести себя в порядок. Достав из чемодана новое платье и аккуратно разложив его на кровати, я подсела к Алисе, и та с помощью волшебной палочки начала завивать мои волосы в упругие локоны, которые красивыми волнами должны спадать мне на плечи. Подколов их на макушке синей заколкой в форме цветка, она придирчиво меня оглядела:
- Отлично! Просто превосходно! – Алиса сияла, наслаждаясь полученным результатом своих стараний. – Твои ухажеры не будут сводить с тебя глаз весь вечер!
- Прекрати говорить ерунду, - сказала я, пытаясь справиться с застежкой на платье.
Алиса мне помогла, а затем подвела к большому зеркалу, что стояло в нашей комнате. Едва поймав свое отражение, я замерла: на меня смотрела девушка с красивыми зелеными глазами в обрамлении густых длинных ресниц, темно-рыжие волосы которой шикарными волнами обрамляли лицо с узкими скулами, тронутыми легким румянцем. А небесно-лазурное платье бесподобно завершало образ.
- Красавица ты, Лил, - обняла меня Алиса.
Я лишь улыбнулась, так по-девичьи надеясь, что мой сегодняшний наряд поможет мне разрешить хотя бы одну проблему в жизни.
Прихватив маленькую сумочку и накинув сверху мантию, под озорной взгляд улыбающейся Алисы я вышла из спальни.
Я не могу сказать, что являюсь стеснительной и застенчивой девушкой, но от такого пристального внимания, наверно, только Сириус Блэк чувствует себя, как рыба в воде. Я шла по коридорам, спускалась по лестницам, прошла сквозь Главный зал – нигде я не могла укрыться от пристальных взглядов девушек, с завистью глядевших на меня и шепчущихся за моей спиной о моем наряде, и от немного ошалевших глаз ребят, что неотрывно следят за мной. Да уж, не часто увидишь старосту Эванс, которую все привыкли лицезреть в школьной черной юбке в складочку и белой блузке с галстуком в цвет родного факультета, наряженной по последней моде. Я ежилась под натиском такого пристального внимания, но, тем не менее, уверенно вышагивала, гордо вздернув голову, словно Нарцисса Блэк во времена своей учебы.
Спустившись в подземелья, я ускорила шаг – мне всегда были чужды эти мрачные стены, и днем, и ночью освещаемые лишь тусклым светом коптящихся факелов и наводившие на меня легкое чувство страха. Подойдя к двери в кабинет Слагхорна, я сняла свою мантию, вздохнула, собираясь с силами, и открыла дверь.
Который раз я восхитилась чудесным преображением старого кабинета зельеварения. Вместо низких потолков с готическими перекрытиями, мрачного выщербленного пола, на котором громоздятся старые парты, заставленные котлами, взору представляется просторное помещение, куда больше привычного кабинета, напоминающее шатер: стены и потолок затянуты прозрачной разноцветной тканью, сведенной к центру композиции – большой бронзовой люстре, что красноватым светом заливает комнату, играя радужными бликами. В комнате толпился народ, поэтому было душно, а домовики незаметно сновали по кабинету, заботливо исполняя любую прихоть гостей. Столы ломились от угощений, приятная музыка раздавалась точно из ниоткуда – одним словом, все было устроено по высшему разряду, что было свойственно нашему зельевару.
- Лили, дорогая моя! - прокричал на весь зал Слагхорн и едва ли не со всех ног бросился мне навстречу. Подойдя, он с жаром пожал мне руку. – Мерлин, какая ты красавица!
С этими словами он взял у меня из рук мантию и кинул ее словно из земли выросшему домовому эльфу, который ее проворно подхватил и повесил на специально отведенную вешалку около входа.
Слагхорн взял меня под руку и повел в самый центр толпы, где, по-видимому, происходило основное действо вечера. Все бурно обсуждали преддверие турнира по квиддичу, а так же задавали вопросы Колину по поводу презентации новой метлы, на которые он отвечал любезно, но весьма натянуто. Он приветливо улыбнулся и, окинув меня взглядом, поднял большой палец вверх. Я зарделась и опустила ресницы. Немного отойдя от этой шумной компании, я быстро пробежала глазами по комнате, пытаясь отыскать… Вот и Поттер: он стоял в гордом одиночестве, прислонившись к стене, а в руках держал стакан с фруктовым коктейлем. Черный смокинг необыкновенно шел ему, вытягивая его фигуру и подчеркивая широкие плечи. Я задержала на Джеймсе взгляд. Казалось, что на его плечах лежал тяжелый груз, и весь этот вычурный праздник такому весельчаку и заводиле был в тягость. Я решила, что если он сейчас обратит на меня внимание, то я подойду к нему, обязательно подойду. Пусть я это сделаю первая, пусть на глазах у Колина! Мне хотелось поймать его восхищенный взгляд, почувствовать себя привлекательной именно для него…
«Посмотри на меня… Ну, посмотри на меня…» - словно заклинание повторяла про себя я.
Но он продолжал стоять, глядя куда-то вдаль и помешивая соломинкой коктейль.
Больше мне не удавалось остаться одной: ко мне постоянно подходили, я болтала попеременно то с одними, то с другими, а в промежутках меня подхватывал под руку Слагхорн и говорил множество комплиментов, восхищаясь то моей красотой, то моим умом. Я решила подойти к группе девочек, что окружили столик с фруктами, но лишь обрывок услышанной мною фразы, заставил меня быстро ретироваться:
- … Представляете, он ее пригласил в Хогсмид! - возмущенно шептала первая красавица школы и уже бывшая подружка Сириуса Блэка Кира Стюарт.
Вскоре всех позвали к столу, покрытому нежно-лиловой скатертью, на котором стояло множество блюд, мастерски приготовленных школьными домовыми эльфами. За ужином беседа проходила в более официальной атмосфере: Слагхорн у каждого интересовался здоровьем их именитых родственников, а так же планами относительно будущей профессии. Когда дело дошло до Поттера, Слагхорн выразил надежду на то, что мы сможем его видеть в команде сборной страны, но в ответ Джеймс небрежно откинулся на спинку стула и громко сказал:
- Профессор, я еще не определился со своим выбором. Не думаю, что мое умение играть в квиддич будет полезно на войне. Ну, разве что я смогу удирать на метле от непростительных заклинаний, входя при этом в финт Вронского.
После этих слов за столом повисла неловкая тишина, и даже кое-кто подавился едой. Слова прозвучали очень резко и невероятно правдиво, перечеркивая все разглагольствования о карьере чиновников, ученых, зоологов… Просто все пытаются уйти от правды, закрыться от войны, делая вид, что ничего не происходит, страшась значимости каждого в ней, надеясь, что армия авроров во главе с министром справится с Волдемортом. После этого ужин прошел несколько напряженно, все старались обойтись разговорами на нейтральные темы.
В завершении вечера нас снова пригласили в ту часть кабинета-шатра, где стояли прохладительные напитки и изящные хрустальные вазочки с мороженым, а вдруг откуда-то взявшийся патефон с огромной позолоченной трубой сам крутил виниловую пластинку с маггловским джазом.
Схватив свою мантию, я незаметно выскользнула из кабинета, устав от этого шума и глупой болтовни. Выйдя в прохладный коридор и вдохнув бодрящего воздуха, насквозь пропитанного вековой сыростью подземелий, я поспешила в Астрономическую башню.
Застегнув мантию, я быстрыми шагами поднималась по лестницам. День выдался суматошным, каким-то странным, полным сплошных недосказанностей. Я не понимала, что происходит с Поттером, который весь вечер был сам на себя не похож. Мы не обмолвились с ним ни словом, и лишь однажды я поймала его взгляд, резко обернувшись в его сторону. Но он тут же отвел глаза.
Я очень любила профессора Слагхорна, но эти вечеринки, напоминающие выставки породистых собак, меня жутко утомляли. Хотелось освежить голову, постоять хотя бы несколько минут на северном ветре на верхней площадке Астрономической башни, вглядываясь в непроглядную тьму осенней ночи. Просто побыть одной, не думая ни о чем, вычеркнув хотя бы на эти мгновения все мысли. А еще положить письмо Северусу в названный им тайник.
Поднимаясь по широким каменным ступенькам винтовой лестницы башни, я отсчитывала окна.
«Северус сказал, что это должно быть третье окно, если идти снизу», - думала я, смотря вверх и пытаясь отыскать нужное мне окно.
В этой части башни окна были застеклены, а путь вел на самый верхний ярус, где за тяжелой дубовой дверью была просторная площадка для проведения уроков по астрономии. С первого курса не любила это место, памятуя о промозглом ветре, онемевших от холода пальцах, которыми еще нужно умудряться что-то записывать. Я остановилась около третьего окна, оглянулась по сторонам и попробовала просунуть пальцы в указанную расщелину. Так и есть: между рамой и стеной было свободное пространство. Я достала из кармана мантии письмо и открыла его, бегло перечитав:
«Здравствуй, Северус. Если честно, была удивлена твоему письму. Мне бы очень многое хотелось тебе сказать, но слова как-то не ложатся на бумагу, они точно застывают на кончике пера.
Мне тоже тебя не хватает…
Но пойми, я не могу и никогда не смогу быть рядом с тобой, пока ты путаешься с Ноттом, Эйвери и другими. Мы не уживемся вместе, да и пытаться я не хочу. Наши пути разошлись, а для того, чтобы снова зашагать в ногу, тебе придется выбрать мою дорогу, потому что по твоей, сегодняшней, я не пойду никогда. Ты должен был это понимать, когда писал мне свое письмо.
Сев, дело не в том случае у озера, и я давно тебя простила за те слова… Дело в твоих взглядах, поступках и приверженностях…»
Свернув пергамент, я аккуратно засунула его в эту расщелину, убедившись, что под разными углами его не видно, и найти его сможет только адресат. Затем присела на подоконник, прислонив голову к стене. Я закрыла глаза. Нет, спать не хотелось, просто прохлада камня приятно освежала голову, расслабляя после шумной вечеринки Слагхорна. Я не хотела думать, но мысли крутились в голове, и в этом водовороте я не могла уловить ту самую, что сильнее всего меня беспокоит. В такие моменты я всегда особенно остро скучала по маме, по ее доброй улыбке и понимающему сердцу… Но сейчас она так далеко, и я осталась одна со всеми своими трудностями, и мне не у кого спросить совета. Как все было запутанно в моей жизни, казалось, что я плутаю по длинному лабиринту, ища выход, но все время сворачиваю не туда…
- Лили, - голос звучал из темноты, и я резко дернулась, распахнув глаза.
По винтовой лестнице поднимался Поттер. Его мантия была расстегнута и небрежно развевалась, словно шлейф. Я удивленно смотрела на него, пока он не поднялся на небольшую лестничную площадку, где я сидела. Он встал напротив и внимательно посмотрел на меня. Я молча наблюдала за ним, не сводя глаз. Наконец, он нарушил затянувшееся молчание:
- Что ты тут делаешь? Явно не на звезды решила полюбоваться.
- Этот вопрос я могу задать и тебе, - нахмурилась я. – Ты за мной следил?
Он неопределенно пожал плечами.
- Просто я видел, как ты уходила с вечеринки, и если Тейлор тебя не провожает, то это решил сделать я, потому что тебе вечерами опасно прогуливаться одной, тем более в подземельях.
- Причем здесь Колин? – я удивленно приподняла бровь, пытаясь проследить за ходом мыслей Поттера.
Но он в ответ лишь отвернулся и немного нервным движением взлохматил волосы. Между нами снова повисла тишина, и я упорно не знала, как себя повести, чтобы не сделать ошибки…
- Лили, я не понимаю, что с тобой происходит, - неожиданно сказал Джеймс, пытливо заглянув мне в глаза.
Я тут же смутилась.
- А что со мной не так?
- Раньше ты такой не была, - он опустил голову, а затем продолжил почти шепотом. – Я не знаю, что сейчас творится в твоей душе, но ты стала такой непредсказуемой, такой загадочной, и я никак не могу тебя понять … Ты как ветер… Как снитч, чье направление движения нельзя даже попытаться предугадать…
Я встала с подоконника, не в силах проронить даже слова. Это откровение Джеймса повергло меня в замешательство, я не знала, как мне отреагировать. Он смотрел на меня так, словно этот вопрос давно назрел у него, и он с нетерпением ждал моего ответа. Словно занавес упал с моего сердца, и мне невыносимо захотелось рассказать ему обо всех своих проблемах, довериться тому, чьи глаза с такой тревогой смотрят на меня…
- Просто все так сложно, и я совсем запуталась… - я провела рукой по волосам, чувствуя, как к горлу подступает комок. – Я ужасно устала… И эта война… Джеймс, я так боюсь за своих родителей…
Он пытливо смотрел на меня, и его глаза в полумраке башни казались совсем черными. Неожиданно Поттер сделал два шага вперед, приблизившись ко мне вплотную. Я видела, как на его шее пульсирует жилка, и чувствовала, что сама начинаю дрожать. Наши взгляды переплетались, изучая лица друг друга, не в силах оторваться. Я ощущала всей кожей его близость, его трепет, его волнение… Несмело, словно боясь спугнуть меня, он протянул руку и коснулся моей щеки.
- Как бы я хотел забрать все твои страхи и проблемы, чтобы ты снова весело смеялась, - прошептал он и провел тыльной стороной пальцев по щеке.
От этого незамысловатого жеста я почувствовала, что моя кожа начала пылать, а сердце бешено рвалось из груди. Не встретив сопротивления, рука Джеймса переместилась с моей щеки к шее, и он, приподняв волосы, нежно провел рукой по бархатистой коже, оставляя за своими прикосновениями шлейф безумных ощущений. Воздух словно остановился в легких, когда его пальцы заскользили по моей спине и остановились на талии. Немного помедлив, он неуверенно притянул меня к себе. Я не смела вздохнуть, не смела шевельнуться, боясь спугнуть это сладкое наваждение, и, лишь когда он обнял меня, крепко держа в руках, я несмело положила руки ему на грудь, мгновенно ощутив бешеный ритм его сердца. Джеймс медленно склонялся ко мне, и я утопала в пьянящем запахе его кожи, растворяясь в нем, не желая расставаться с ним даже на секунду…
- Лили… - едва слышно произнес Джеймс.
Мое имя шло из самой глубины его сердца, что так неистово бьется под моей рукой.
От его страстного шепота я совсем потеряла голову. Поколебавшись всего долю секунды, я прильнула к нему, впервые ощущая всю силу его напряженных плеч, нежность его рук, сгорая в огне его глаз… Сейчас Джеймс стал для меня глотком жизни, трепетной и умопомрачительной, подавляя во мне все мысли, но обостряя чувства, доводя до исступления желания… Хотелось утопать в нем, растворяться, ощущать и чувствовать… Стена из наших недомолвок, его неопределенностей и моих сомнений рушилась, стираясь в песок, что развевается на осеннем ветру… Предвкушение было слаще фруктового щербета: оно заставляло замирать сердце и растворяться в теплоте его рук, срывалось вздохом с приоткрывшихся губ… Горячее дыханье обожгло мне кожу на щеке, и, закрывая отяжелевшие веки, последнее, что я увидела, это глаза Джеймса, в черной бездне которых плясали блики от огня факелов… Я уже почувствовала, что его губы касаются моих губ, как вдруг…
- …Хищник и его жертва, - голос так жестоко ворвался в наш, такой зыбкий мир, и мы отпрянули друг от друга.
Несколькими ступеньками ниже стоял Северус Снейп. Он был невероятно бледен, и его лицо было искажено злобой. Он с ненавистью смотрел на Поттера, глазами испепеляя его. На несколько секунд повисло молчание, нарушаемое лишь монотонным постукиванием дождя по стеклам окна. Я попыталась привести мысли в порядок и осознать всю ситуацию, но кровь в висках неумолимо продолжала стучать, не давая прийти в себя.
- Картина, достойная Национального музея, - его рот скривился в презрительной ухмылке, но голос непривычно дрожал.
Джеймс шагнул в сторону Снейпа, и я увидела, как его лицо исказила лютая ненависть - такая же, что читалась на лице Северуса.
- Иди туда, куда шел, Нюниус, - почти прошипел Поттер, и я заметила, как его рука потянулась к карману мантии, где лежала волшебная палочка.
- Тебя забыл спросить, - злобно сощурившись, ответил Снейп. Затем я увидела в его глазах искорку, которая выдавала в нем предвкушение мести, и когда он начал говорить, по его лицу я читала ликование.
- Мне вот интересно, как бы среагировала Лина Эртон, случайно заглянув в Астрономическую башню?
Я ничего не понимала, но произнесенное имя меня насторожило. Я взглянула на Джеймса и с удивлением обнаружила, что тот побледнел.
- А причем здесь Лина Эртон? – я непонимающе посмотрела на Северуса, который, казалось, только и ждал этого вопроса.
Он глянул на Поттера, выдержав такую многозначительную паузу, а затем криво улыбнулся. Его воркующий голос был полон яда:
- Разве ты не знала? Школа весь вечер только и обсуждает главную новость – Поттер пригласил Эртон в Хогсмид.
Слова, словно штормовые волны, ударили меня, разбиваясь о самое сердце. Я испуганно посмотрела на Джеймса, надеясь, что он опровергнет их, но тот лишь опустил глаза, нервно проведя рукой по волосам.
Его молчание было красноречивее любых слов.
Я чувствовала, как кровь стынет в жилах, как сердце, еще пару минут назад бьющееся в унисон с сердцем Джеймса, сковывается, а мурашки охватывают все тело. Я обхватила себя руками, поежившись, словно от холода, не желая смотреть на Поттера. Кровь в висках гулко шумела, заглушая голоса Джеймса и Северуса, которые выкрикивали разнообразные проклятья, угрожая палочками друг другу. Их лица были искажены такой жуткой ненавистью, и я начала страшиться, что сейчас они попросту убьют друг друга. Я не хотела видеть Джеймса, не хотела слышать его голоса: просто вычеркнуть, просто забыть, просто стереть из памяти… Постепенно шок проходил, и в душе, словно гора, вырастала глухая стена из обиды…
Я тряхнула головой, окончательно приходя в себя: Поттер и Снейп по-прежнему угрожали палочками друг другу, но никто не решался напасть первым, по своим причинам страшась значка главного старосты на шикарном смокинге Джеймса. У меня уже не было сил выносить все это уличное представление, достойное цирка шапито, и я быстрым движением достала свою палочку из кармана мантии.
- Экспеллиармус! – палочки Поттера и Снейпа мгновенно выскользнули из рук хозяев, а я их проворно поймала.
Они оба замолчали, наконец, обратив на меня внимание. Я обвела их взглядом, чувствуя, как с каждой секундой во мне поднимается гнев: на Джеймса за его эгоизм, пользовательское отношение к людям; на Северуса за то, что подверг меня сейчас такому унижению только для того, чтобы отыграться.
- Все, хватит! – они оба смотрели на меня растерянно. – Как вы мне оба надоели! Столько лет прошло, а вы не можете элементарно рядом пройти, чтобы не задеть друг друга! Это, конечно, ваше дело, но только меня в это не впутывайте!
С этими словами я резко кинула палочки на подоконник: они звонко ударились об оконную раму и скатились на пол. Я быстро стала спускаться по лестнице, но едва я успела пробежать один пролет, как почувствовала прикосновение к руке и обернулась - Джеймс...
- Не уходи… Прошу тебя… - одними губами произнес он.
Я замерла, чувствуя, как тепло его руки и умоляющие глаза порождают сомнения, вызывая желание остаться… Я тряхнула головой и посмотрела на Джеймса, вложив в свой взгляд всю свою боль и обиду… Мне хотелось ему высказать все те слова, что душат меня… Но сил не было, я ощущала пустоту внутри себя, словно во мне что-то сломалось, что-от оборвалось...
- Отпусти меня, Поттер, - отчеканила я ледяным голосом и резко дернула руку.
Джеймс замер, словно его ударили. Я же резко развернулась и помчалась вниз по лестнице, мечтая поскорее остаться одной, никого не видя, ничего не помня…
Ступенька за ступенькой. Я спешила к выходу, а в спину мне дышала пугающая тишина Астрономической башни…
Я бежала так быстро, не разбирая дороги, что сама не заметила, как оказалась на третьем этаже. Я остановилась около статуи Горбатой ведьмы в нерешительности: я не знала, куда пойти, не знала, куда себя деть. Коридор был немного мрачноватым, прохладным и совершенно пустынным. Я поежилась и медленно побрела, едва слышно постукивая каблуками по каменному полу. Дойдя до класса заклинаний, я открыла дверь и вошла в темный кабинет. Там все было настолько привычным, что даже в темноте я прекрасно ориенировалась, зная расположение парт, стульев и книжных шкафов. Глаза постепенно привыкали к сумеркам, и я уже четко видела всю обстановку.
Я села на парту и провела рукой по щеке, почувствовав, что моя кожа все еще пылает. В горле стоял комок, а тело предательски хранило воспоминания о прикосновениях Джеймса… Я закрыла глаза. Как бы мне хотелось, чтобы это все оказалось мои сном, просто нелепым сном, после которого с облегчением понимаешь, что всего этого не было, да и быть не могло! Но это была моя реальность. Мерлин, почему все это происходит со мной? Я ведь поверила ему. Я думала, что он изменился, повзрослел, стал серьезным, но Поттер навсегда останется просто Поттером, Мародером, школьным смутьяном, самовлюбленным и эгоистичным… Вот и Лили Эванс попалась на эту удочку, не устояв перед его дьявольским обаянием. Одиночество остро пронзало меня, испепеляя сердце, раздаваясь тысячью молоточков в голове, превращая глупые надежды в пустые сказки, которым я наивно верила. Поттер был для меня словно клетка, в которой я была заперта, не в силах сорвать замки, не имея возможности вдохнуть полной грудью. Хотелось просто поплакать, выплеснув свою боль, свою обиду… Только не плакать. Только не из-за него. Но слезинка дрожала на моих ресницах, и я резким движением смахнула ее. Завтра мне придется надеть ледяную маску безразличия, так же всем улыбаться и снова делать вид, что в моей безупречной жизни все идеально. Но это будет завтра… А сейчас, в этой пустой и темной комнате, у меня не было сил притворяться, и я обессилено опускала руки, последними силами сдерживая слезы. В этом поединке своеволий я проиграла, поэтому сейчас остается лишь смириться, принуждая свое сердце не изнывать от боли при воспоминании о Джеймсе Поттере…
Я взглянула на наручные часы – стрелки показывали половину десятого. Пора было возвращаться в башню. Но там была чуткая Алиса, которая всегда точно угадывает мое настроение, а мне сейчас ни с кем не хотелось говорить; там мог быть Поттер, с которым я сегодня не хотела больше встречаться… Я тяжело вздохнула, собираясь возвращаться в Башню Гриффиндора. Но неожиданно сквозь звенящую тишину я услышала тихие шаги, которые приближались. Я замерла, прислушиваясь: кто-то шел по коридору, ступая тихо, точно крадучись. Я соскочила с парты, намереваясь выяснить, кто это, подошла к двери, но, сама не понимая почему, вдруг остановилась: словно внутренний голос мне подсказывал, что лучше не высовываться, и я так и замерла, не дотянувшись до дверной ручки пару дюймов. Неожиданно я поняла, что меня окружает беззвучная тишина: шаги смолкли, остановившись рядом с дверью. Сердце стучало все громче, и в тишине мне казалось, что этот звук слышен на весь кабинет.
«А вдруг это Поттер меня ищет?» - промелькнула безумная мысль, но я понимала, что это не так.
Меня и незнакомца отделяла друг от друга дубовая дверь, и я задерживала дыханье, боясь, что он его услышит. Медленно я потянулась к своей палочке, доставая ее из кармана мантии дрожащими пальцами, готовясь к тому, что в любой момент дверная ручка дрогнет. Нервы натянулись, точно струна арфы, и я крепче сжала волшебную палочку. Я не сразу услышала, что шаги стали постепенно удаляться, поглощаемые ночной тишиной, и вскоре вовсе смолкли.
Я медленно, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь и выглянула в коридор - он был пуст, и лишь факелы все так же играли тенями на стенах, подчеркивая их мрак. Я закрыла дверь и на цыпочках пошла к выходу на лестницы.
Оказавшись почти у самого выхода, я почувствовала облегчение, поэтому торопливо завернула за угол, где в конце небольшого коридора была дверь. Но картина, что предстала мне, заставила содрогнуться от ужаса: на полу вся в крови лежала Эшли Скотт, устремив пустой взгляд в потолок. Я застыла, не в силах пошевелиться, будто все мои мышцы сковал Петрификус Тоталус. Неожиданно до меня донесся тихий стон Эшли, который вывел меня из ступора, и я бросилась к ней. Ее некогда белая блузка была в подтеках крови, демонстрируя множество ран на теле, отчего приобрела алый цвет, волосы разметались по полу, а руки были как-то странно выгнуты.
- Эшли? - я дрожащим голосом позвала ее, но она даже не шевельнулась. – Эшли…
Времени на раздумье не было, и я со всех ног помчалась в кабинет Дамблдора, моля Мерлина о том, чтобы успеть вовремя.


Глава 9

Не разбирая дороги, я мчалась по ступенькам, на ходу перепрыгивая через одну. Сердце гулко билось, а кровь стучала в висках. Душа холодела от той картины, что предстала мне… Путь на второй этаж мне казался невероятно долгим, а каждая секунда была на вес золота… Я чувствовала, что руки дрожат, а все мое существо охвачено самой настоящей паникой. Дыхание сбивалось, ноги, казалось, были ватными, и я хваталась за перила, боясь споткнуться. Я подбежала к каменной горгулье, за которой был вход в кабинет директора, и на ходу крикнула пароль: «Лимонные дольки!». Горгулья начала отодвигаться, открывая деревянные ступеньки винтовой лестницы, я торопливо вбежала на них, и лестница пришла в движение, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Я в нетерпенье теребила подол своей мантии и, как только показался проход, протиснулась в него и оказалась в кабинете. Профессор Дамблдор сидел за столом и что-то писал, но при моем появлении поднял глаза и отложил перо. Я подбежала к столу и облокотилась об него, стараясь успокоить дыхание.
- Мисс Эванс, что случилось? – он встал и торопливо подошел ко мне.
- Профессор, там Эшли… - я судорожно сглотнула, не в силах отдышаться после быстрого бега. – Эшли Скотт… Она вся в крови, я не знаю, что с ней произошло…
- Там - это где? – Дамблдор не на шутку встревожился и нетерпеливо заглянул мне в глаза.
- На третьем этаже, рядом с выходом, который ведет на лестницы, - торопливо ответила я.
- Ждите меня здесь.
В это мгновение раздался хлопок, и профессор исчез, словно растаяв в воздухе. Я замерла, непонимающе смотря туда, где секунду назад стоял Дамблдор. В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем напольных часов и треском панцирей каракатицы, которые расклевывал феникс Фоукс.
«Но ведь в Хогвартсе нельзя аппарировать…» - промелькнула у меня мысль в голове, но я быстро сообразила, что, видимо, у директора были привилегии.
Я присела на кресло, продолжая дрожать всем телом. Я понимала, что Дамблдор обязательно поможет Эшли, он просто не может не помочь ей! Но неизвестность пугала. Пытаясь отвлечься, я стала рассматривать кабинет директора: вдоль стен под самый потолок уходили ярусы с тысячами книг, наверняка, очень умных и очень древних. Стол профессора располагался между двумя коваными лестницами, которые вели на небольшой балкончик, украшенный готической аркой. Вся комната была уставлена неизвестными мне предметами, среди которых наиболее часто попадались сферические композиции, напоминающие строение Солнечной системы: они самопроизвольно крутились, создавая звук, похожий на тиканье часов. Свет в комнате был приглушенным, мне показалось, даже уютным, расслабляющим. На стенах, в позолоченных рамах, висели портреты прежних директоров Хогвартса: многие из них были пустыми, а с одного из них какой-то седобородый старец в темно-синей конусообразной шляпе и лазурной мантии с интересом наблюдал за мной через нелепое пенсне. Поежившись, я отвернулась от портретов.
Время тянулось медленно. Постепенно я пришла в себя, успокоилась и смогла трезво рассуждать. Я не сомневалась в том, что, вернувшись, Дамблдор начнет задавать вопросы, и мне необходимо рассказать ему все до мелочей, чтобы хоть как-то помочь найти того, кто покушался на жизнь Эшли. Мысленно я собирала все детали сегодняшнего дня, начиная от этой злосчастной Черной метки и заканчивая увиденной мною сценой. Я так увлеклась, что совсем перестала замечать время, но неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет вошла МакГонагалл в наглухо застегнутой мантии и домашних тапочках, а следом за ней показался Поттер. Он выглядел как-то растерянно, а во взгляде читался страх. Наши глаза встретились, и я услышала его громкий вздох, словно груз свалился с его плеч.
- Мисс Эванс, с вами все в порядке? – обеспокоено спросила МакГонагалл.
- Да, профессор, со мной все хорошо, - заверила ее я.
Она села в кресло напротив меня: ее взгляд был напряженным, а постукивание длинными пальцами по стулу выражало волнение. Поттер же нелепо топтался около одного из книжных стеллажей, не смея проронить даже слова.
- Профессор МакГонагалл, как там Эшли? – мой голос дрогнул, и я кашлянула.
- С ней все будет хорошо, - она протянула руку и погладила меня по плечу, пытаясь успокоить. – Профессор Дамблдор успел вовремя. Но, конечно, если бы не вы… Сейчас они в больничном крыле: как только она придет в себя, он вернется сюда, чтобы задать вам пару вопросов.
Я понимающе кивнула, а затем, нахмурившись, посмотрела на МакГонагалл:
- А Поттер здесь зачем?
Услышав свое имя, Джеймс оторвался от созерцания какой-то чаши с легким свечением. Он неуверенно посмотрел на меня, но продолжал молчать.
- Вы же главные старосты и должны быть в курсе таких событий, чтобы как-то способствовать поимке этого преступника и защите студентов, - профессор сжала губы, стараясь скрыть свою злость. – К тому же, я не допущу, чтобы вы, мисс Эванс, после такого инцидента возвращались в башню в одиночестве.
Я помолчала, стараясь не смотреть на Поттера, но чувствовала, что он не сводит с меня глаз.
Дверь распахнулась, и на пороге возник Дамблдор. Он неторопливо прошелся по кабинету и сел за свой стол. По его взгляду, уверенному и ласковому, я поняла, что с Эшли все хорошо, и окончательно успокоилась.
- Мисс Эванс, мы должны сказать вам "спасибо" за ваше умение оказываться в нужном месте и в нужное время, - сквозь очки-половинки его глаза светились ярким голубым светом, согревая меня теплом. – Если бы не вы, то даже я был бы бессилен.
Я смущенно опустила глаза, боясь вымолвить даже одно слово.
- Минерва, я думаю, что будет справедливо наградить Гриффиндор двадцатью баллами, - это был даже не вопрос, а констатация факта, и я совсем засмущалась. Директор выдержал паузу, а затем мягко, но серьезно обратился ко мне. – А теперь расскажите нам обо всем.
Медленно, стараясь не упустить ни одной, пусть даже несущественной детали, я начала рассказ. Я рассказала о Черной метке, которую мне днем отдала Эшли. Заговорив о том, как сама столкнулась с неизвестным, находясь в кабинете заклинаний, я поймала обеспокоенный взгляд Джеймса и увидела, что он с силой сжал подлокотник стула. Дамблдор внимательно меня слушал, не перебивая. Когда же я замолчала, в кабинете воцарилась полная тишина, которую не нарушал даже Фоукс.
- Что ж, - Дамблдор поглаживал свою бороду, явно о чем-то размышляя, - сомнений нет: вы были на расстоянии вытянутой руки с тем, кто сотворил это с мисс Скотт. И слава Мерлину, что он вас уберег от такой встречи.
От этих слов между лопаток пробежал холодок, а мурашки покрыла кожу, и я поежилась.
Дамблдор обратился к МакГонагалл:
- Да, и еще, Минерва: заклинание, которым поразили мисс Скотт, мне не знакомо, я такого не встречал раньше. Оно режущее, но отличается от известных. Скорее всего, этот волшебник сам его придумал.
МакГонагалл удивленно приподняла брови и молча кивнула.
- Мисс Эванс, Мистер Поттер, завтра на собрании старост я прошу вас вынести этот вопрос на обсуждение и разработать меры по защите студентов на случай, если это не последнее нападение, - сказал директор.
- Конечно, профессор, мы все сделаем, что в наших силах, - отозвался Поттер голосом, полным жестких ноток.
- Тем лучше, - Дамблдор был серьезен, как никогда. – Ну, а теперь ступайте в свою башню – время уже позднее.
Мы попрощались и молча вышли в коридор, направляясь в гостиную. Я никак не могла поверить в то, что сегодня произошло, чувство вины меня неотступно преследовало: я казнила себя за то, что сразу не обратилась к профессору Дамблдору, как только мне Эшли показала эту метку. В результате ее едва не убили… Мысль, что я была рядом с этим волшебником, что я могла увидеть, кто это, меня не покидала. И, тем не менее, страх сковывал сердце при воспоминании об этих крадущихся шагах, а воображение уже живописно нарисовало картинку того, что могло со мной быть, если бы дверь кабинета заклинаний все же открылась…
Мы шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Я украдкой взглянула на Джеймса: он был непривычно серьезен, сосредоточенно о чем-то думал. Между его бровей пролегла глубокая морщинка, которая придавала лицу жесткости, и я поняла, что он не меньше меня обеспокоен случившимся. Как-то не вовремя на меня нахлынули другие воспоминания об этом вечере: бархатистый шепот Джеймса, его объятия, сладкое дыхание на моих губах … и язвительный голос Северуса: «Он пригласил в Хогсмид Эртон».
Я поплотней закуталась в мантию, стараясь не думать об этом хотя бы сейчас, оттянув возможность пожалеть себя до более удобного случая, когда останусь одна. Мы поднимались по пустынным лестницам, которые окутывала тишина спящего Хогвартса. Наши шаги гулким эхом отражались от каменных стен, а тени причудливо вытягивались в свете множества факелов. Я лихорадочно пыталась себя заставить не смотреть на Поттера…
Мы вошли в гостиную, которая встретила нас теплом и уютом. Все диванчики и кресла были пусты, а свет приглушен: гриффиндорцы спали, утомленные очередным учебным днем. Я прошла через всю комнату и уже стала подниматься по лестнице в сторону спален девочек, как тихий голос Поттера остановил меня:
- Лили, ты хотя бы понимаешь, что могло с тобой случиться, если бы этот новоявленный Пожиратель смерти тебя заметил? Мы бы с тобой сейчас уже не разговаривали…
Его голос дрожал, а сам Джеймс был бледен. Казалось, что эти слова, произнесенные вслух, острым ножом резанули по самому сердцу: видеть его обеспокоенным, напуганным было непривычно, и я на миг остро ощутила желание подойти к нему и успокоить. Но я прекрасно понимала, что все это элементарная забота, и будь на моем месте, например, Алиса, он вел бы себя точно так же. Джеймс сделал свой выбор, а мои глупые надежды останутся при мне…
- Не переживай, со мной ведь ничего не случилось, - холодным голосом ответила я, уже разворачиваясь, чтобы уйти.
- Прошу тебя, Лили, - он внимательно смотрел на меня, и в его глазах, всегда веселых и озорных, я увидела отчаяние, - не ходи одна по вечерам…
Я чувствовала, что снова попадаю под это наваждение, подчиняясь манящему взгляду теплых шоколадных глаз… Для меня это словно медленный яд, против которого нет антидота, а я подопытная белая мышка… Он не отводил взгляд, душа меня воспоминаниями, которые воскрешаются жаром на моей коже, где касалась его рука; будоражил воображение, представ передо мной в новом амплуа, которое так несвойственно бесстрашному Джеймсу Поттер… Я так и стояла, замерев на ступеньках, не в силах отвести глаза…
Неожиданно часы пробили полночь, негромким эхом раздаваясь по комнате, и этот звук подействовал не меня отрезвляюще. Я тряхнула головой, прогоняя секундную слабость. Слова, что я говорила, были не моими - они рождались из злобы, обиды и задетой гордости:
- Хорошо, Поттер. Если тебя это беспокоит, то спешу тебя утешить: не сомневаюсь, что Колин мне шагу не даст ступить в одиночестве, и он всегда будет рядом, чтобы защитить меня.
Я видела, как в глазах Джеймса яркой вспышкой отразилась боль, которая заставила дрогнуть мое сердце, но уже через секунду она сменилась яростью, настолько неистовой, что я даже отступила на одну ступеньку. Поттер стоял молча, но каждый его мускул был напряжен, а в глазах плясал дьявольский огонь. Он стремительно помчался вверх по лестнице, и сквозь скрип ступенек я отчетливо услышала его разъяренный голос, потонувший в грохоте захлопнувшейся двери:
- Чертова Эванс!..
Все события вечера, все волнения, все страхи, все переживания подступили комком к горлу, и я, как ни старалась, не могла удержать слез, не успевая их вытирать. Я села на ступеньку, закрыв лицо руками и сдерживая всхлипы. Сердце то сжималось, точно в Дьявольских тисках, то рвалось на свободу…
Свечи на столах догорали, коптясь в дуновениях сквозняков, дождь барабанил по карнизам, убаюкивая своей невеселой колыбельной, тысячи капель разбегались в разные стороны по гладкой стекольной поверхности, в которой отражаются блики от огней факелов… В непроглядной тьме осенней ночи, что так бережно укрывала Хогвартс, под унылые песни запевалы-дождя, в тишине опустевшей гостиной было особенно горько ощущать каждой клеточкой свое одиночество…
От слез неминуемо становилось легче…

* * *
Я безмятежно улыбалась, допивая свой сок и слушая незамысловатую болтовню Мэри МакДональд, которая с восторгом рассказывала нам о кавалере, с которым пойдет в Хогсмид. Недалеко сидели Мародеры: Сириус весело дурачился с Петтигрю, а Ремус о чем-то шептался с Поттером, при этом они оба выглядели серьезными. Я старалась не смотреть в ту сторону, нарочито увлекаясь рассказом Мэри. Моя маска равнодушия была совершенна и мастерски прятала остроту боли, которая новой волной поднялась во мне, когда при входе в Большой зал я встретила Поттера рядом с Эртон. Они стояли рядом и мило о чем-то разговаривали. С губ Лины не сходила счастливая улыбка, ее глаза светились искренней радостью, и Джеймс также улыбался ей, хотя, как мне показалось, немного натянуто.
Новость о том, что Поттер идет с Линой в Хогсмид, облетела Хогвартс мгновенно, добравшись до каждого ученика, и теперь все дружно обсуждали, что впервые за все время обучения Джеймс позвал не Лили Эванс. Создавалось впечатление, что именно этот факт поражал общественность больше всего, а на саму Эртон никто и внимания не обратил, точно ее персона здесь вовсе ни при чем, но Лина этого абсолютно не замечала, наслаждаясь долгожданной возможностью быть рядом с Джеймсом.
С Линой Эртон я была хорошо знакома: она была студенткой седьмого курса Хаффлпаффа, достаточно прилежной ученицей и хорошей подругой. Ее утонченные манеры и жесты гармонично сочетались с хрупкой фигуркой и невысоким ростом, отчего она казалась грациозной. Смуглую кожу Лины обрамляли густые каштановые волосы, обычно собранные во французскую косу, а светло-карие глаза всегда смотрели прямо и дружелюбно. При всех своих внешних достоинствах она была очень застенчивой, хотя в компании своих хороших подруг – общительной и веселой. Даже если бы мне захотелось сказать что-то плохое про нее, то я бы не смогла придумать ровным счетом ничего. Именно потому, что выбор Джеймса был таким безукоризненным, я понимала всю его серьезность.
Все утро нам с Алисой не удавалось даже на минуту остаться вдвоем, поэтому я лишь ловила ее встревоженные взгляды и отбивалась от излишней заботы.
- Лили, скушай миндальное печенье - сладкое поднимает настроение, - говорила мне за завтраком Алиса, протягивая поднос. Я лишь отмахивалась от нее.
Постепенно моя грусть стала сменяться обидой, которая порождала злость на Поттера, и мне стало казаться, что я вовсе к нему равнодушна. С гордо поднятой головой я проходила мимо, не удостаивая его даже случайно брошенным взглядом. Мне не хотелось, чтобы хоть что-то напоминало о том, что едва не произошло между нами в Астрономической башне, поэтому я старалась вовсе не замечать Джеймса.
Наряду с разговорами о приглашениях в Хогсмид, распространились слухи и о нападении на Эшли. Многие ее недолюбливали из-за того, что она была жуткой сплетницей и всюду совала свой нос. Поэтому говорили, что, видимо, она перешла кому-то дорогу и получила по заслугам. Я слушала эту болтовню молча, понимая, что простая месть за очередную пущенную сплетню или чьи-то разрушенные отношения не была бы такой кровавой, да и письмо с Черной меткой не вязалось с этой теорией. Чем больше я думала над этим, тем сильнее убеждалась, что дело не в скверном характере Эшли, а в том, что она была… грязнокровкой. Эта мысль пришла мне после того, как я провела параллель между известными взглядами Пожирателей, присланной меткой и зверским нападением. У меня почти не было сомнений, что это дело рук последователя Того-Кого-Нельзя-Называть, и он сидит за одним из столов Большого зала Хогвартса…
После завтрака у меня было свободное время до начала следующего урока, поэтому я решила навестить Эшли и расспросить ее о случившемся. Заскочив в спальню и прихватив с собой коробочку с сахарными перьями, которую купила еще в поезде «Хогвартс-экспресс», я направилась в больничное крыло.
В школьном лазарете было тихо, а размеренное тиканье огромных настенных часов усиливало ощущение равновесия и умиротворенности. Мадам Помфри сидела за большим дубовым столом в окружении толстых фолиантов и что-то усердно выписывала из книги. При моем появлении она улыбнулась, и я, спросив разрешения повидаться с Эшли, приоткрыла тяжелую дверь, которая вела в палату. Множество окон ярко освещали большое помещение, в котором вдоль стен тянулись ряды кроватей, застеленных белоснежным постельным бельем, каждую из которых отделяла отдельная ширма. Я огляделась: на одной из кроватей, прислонившись к подушкам, сидела Эшли с пером в руках. Услышав мои шаги, она подняла глаза и как-то криво улыбнулась:
- А-а, Лили, привет, - она отложила свое письмо. – Я все гадала, когда же ты ко мне придешь.
Я осмотрела Эшли с головы до ног и с удивлением убедилась, что с ней все в порядке. Она поймала мой взгляд и не удержалась от сарказма:
- Удивляешься, что со мной все хорошо? Да, вот так вот: профессор Дамблдор вылечил меня, потому что мадам Помфри сказала, что ни одно из ее заклинаний не помогало.
- Эшли, это тебе, - я протянула ей сахарные перья, и заметила, что ее брови поползли вверх – она искренне удивилась. – Выздоравливай поскорее…
- Спасибо, - она взяла коробку и непонимающе захлопала ресницами. Затем отложила ее на прикроватную тумбу, которая была пуста, и серьезно взглянула на меня. – Ты ведь пришла, чтобы узнать подробности нападения, да?
- Не только, - я покачала головой: мне стало жаль Эшли, которая в такой тяжелой ситуации осталась совсем одна, и никому в голову не приходит ее навестить. – Это же я тебя нашла, поэтому и беспокоюсь…
Она опустила глаза, и на несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Я не знала, как начать разговор, поэтому молчала, рассматривая арки под потолком лазарета.
- Лили, я мало видела, - начала Эшли, теребя уголок одеяла и тем самым выдавая свое волнение, но голос ее был уверенным и хладнокровным. – Я шла по коридору четвертого этажа, было тихо, и я не слышала никаких других шагов, кроме своих. Потом я завернула за угол, в коридор перед выходом на лестницы, как меня тут же ослепила яркая лиловая вспышка. Возникла острая боль в груди, точно разом вонзились тысячи ножей, и я упала. Я видела, как через меня переступил кто-то в черной мантии, но все было словно в тумане, и его лица я не разглядела.
История Эшли навеивала страх, и я чувствовала, что по коже пробежали мурашки. Сомнений не оставалось: тот, чьи шаги я слышала в коридоре, был тем самым волшебником, который наслал на Эшли проклятье. Я еще немного посидела с ней и, пожелав скорейшего выздоровления, направилась к выходу. Неожиданно Эшли сказала:
- Кстати, Лили, я эту же историю рассказала Поттеру, так что он в курсе.
Я резко обернулась:
- Поттеру? Он был здесь?
- Ну да, - она пожала плечами. – Минут за десять до твоего прихода ушел.
Я удивленно вскинула брови и тихонько прикрыла за собой дверь.
Практические занятия по гербологии – это как раз то, что нужно. Двери в теплицы были открыты, и я наслаждалась возможностью поработать руками. Мы дружно занимались сбором составляющих растения белладонны, которые в будущем могут стать компонентами для многих ядов, а так же их антидотов. Раскладывая по отдельным коробочкам угольно-черные ягоды и зеленые листы, все весело болтали, и по теплице разносился смех. Мы с Колином работали в паре, чем заслужили любопытные взгляды наших сокурсников и тихие перешептывания за нашими спинами. Я не обращала внимания на эти сплетни, махнув рукой на то, что о нас подумают остальные. Я была невероятно рада, что для общения с Колином больше не надо прятаться в библиотеке, страшась быть замеченными Поттером; не надо скрываться от глаз сплетниц – теперь все можно делать в открытую. Я устала постоянно жить с оглядкой на Поттера, которому, как оказалось, до меня не было дела, поэтому сейчас я ощущала легкость. Джеймс работал в паре с Сириусом, и весь урок я видела лишь его спину: он словно специально не поворачивался в мою сторону. Блэк же, напротив, регулярно косился на нас, и в его пристальном взгляде я читала осуждение.
Аккуратно срезая зеленые листочки, и негромко сказала:
- Колин, ты еще не передумал пойти со мной в Хогсмид?
Его рука замерла, не дотянувшись до грозди ягод, и он внимательно на меня посмотрел:
- Нет, конечно. Так ты согласна?
- Да, согласна, - улыбнулась я и увидела, что глаза Колина просияли.
Я гнала мысли о Поттере, старалась даже не смотреть в его сторону, а больше улыбаться Колину. У меня не оставалось выбора: Джеймс сделал свой, а я лишь к нему приспосабливалась.
Так что же, мне идти в распахнутые двери только потому, что другие, желанные, я не могу открыть?
Весь день Алиса искала повод и возможность остаться со мной наедине, но все время что-то мешало. В ее ласковых, обеспокоенных глазах я читала жалость и сочувствие, что меня жутко раздражало. Я не хотела разговаривать с ней о Поттере, не хотела бередить эту болезненную рану, вспоминая все случившееся в Астрономической башне. Именно поэтому сразу же после уроков я постаралась как можно быстрее выскользнуть из класса и затеряться в толпе студентов.
В последнее время я чаще и чаще стремилась остаться в одиночестве, предпочитая погружаться в водоворот своих мыслей, которые тенью следовали за мной. Но сейчас хотелось как можно больше времени находиться среди друзей и знакомых, чтобы хоть как-то отвлечься. Я понимала, что сегодня все разговоры со мной сводились бы к обсуждению Поттера и Эртон, поэтому в который раз предпочла тишину книжных стеллажей библиотеки. Я внимательно вчитывалась в текст книги, произносила слова вслух, чтобы заглушить навязчивые мысли, неизвестно зачем заучивала компоненты зелий… Я заставляла себя думать о Колине, о нашем свидании завтра и о том, что он непременно должен мне начать нравиться.
Под переливы осеннего дождя я понимала одну простую истину: стараться забыть о ком-то – значит, все время о нем помнить…

Мой голос в жужжащей тишине кабинета старост казался громким и едва уловимым эхом отскакивал от каменных стен. Звенящая музыка непрекращающегося дождя нагоняла сон, но собравшиеся были непривычно внимательны. Все взгляды были устремлены на меня, а сосредоточенные лица школьных старост говорили о том, что проблема на повестке дня куда серьезнее, чем пресловутый поход в Хогсмид. Я стояла около небольшой доски, что висела в нашем кабинете, и рассказывала о случившемся с Эшли. Конечно, эта новость уже успела облететь весь замок, однако я, будучи свидетелем, знала куда больше, чем сплетницы нашей школы. По настоянию Дамблдора я старалась не упускать мелкие детали в надежде, что это сможет помочь. Я говорила неторопливо и с расстановкой. Еще сидя в библиотеке, я придумала, как обыграть тот факт, что я оказалась одна в кабинете заклинаний, да еще и так поздно: просто нагло соврала, что после вечеринки у Слагхорна решила прогуляться, а по пути заглянула в приоткрытую дверь кабинета и засиделась там... Глупо, конечно, но, по крайней мере, не пришлось рассказывать об Астрономической башне. Когда же я упомянула о причинах, приведших меня в этот злосчастный кабинет, Поттер, теребя в руках перо, опустил глаза, задумавшись, а потом криво усмехнулся.
Во время моего рассказа Колин не сводил с меня глаз, и я видела, как у него на лбу все сильнее проступает знакомая мне морщинка, делая лицо серьезным и сосредоточенным. Несомненно, он за меня переживал. В ритмичном постукивании пальцев по столу можно было прочесть его волнение, и я понимала, что теперь мне никуда не деться от его опеки. Что ж, наверно, так будет даже лучше…
- … Одним словом, Эшли ничего толком не видела, да и я тоже, - подвела я итог своего рассказа.
В кабинете воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь постукиванием пальцев Колина по дубовому столу. Все обдумывали услышанное, понимая, что сейчас на наши плечи ложится реальная ответственность не только за спокойствие в школе, но и за жизнь учащихся. Я скользила взглядом по задумчивым лицам старост, читая на них растерянность и непонимание. Это было естественно: все привыкли к тому, что нашей заботой является соблюдение порядка в школе, обеспечение приятия школьных правил, организаторская работа и помощь в «подтягивании» в учебе отстающих учеников. Сейчас же проблема была куда более серьезной, она требовала от нас действий и организованности.
- Интересно получается: у нас в школе появился какой-то Пожиратель смерти? – нарушила молчание староста моего факультета Сара Джексон.
- Не уверена, но всякое возможно, - отозвалась я, откидывая волосы на одно плечо. – Дамблдор считает, что это может быть не последним случаем нападений.
- Дамблдор считает, Дамблдор думает… - Уилкс весьма наигранно зевнул. – Может, мы сами проанализируем ситуацию и определимся со способами ее устранения?
Не удержавшись, хмыкнул Поттер, закатив лаза к потолку. Уилкс злобно уставился на него:
- Тебя что-то рассмешило, Поттер?
Джеймс, откинувшись на спинку, покачивался на двух задних ножках стула. Он поднял глаза на него и покачал головой:
- Уилкс, тебе самому не смешно? Если ты хочешь устранить эту ситуацию, то, может, тебе стоит пообщаться с жителями своего террариума? Глядишь, подействует.
Я взглянула на старосту Слизерина, страшась его реакции, но он был абсолютно спокоен.
- Поттер, а может тебе стоит заглянуть в ваше логово и поумерить пыл некоторых представителей?
Джеймс исподлобья посмотрел на Уилкса:
- Это ты на кого намекаешь?
- Я просто здраво размышляю: всем нам хорошо известно, что Эшли Скотт не особо жалуют, она многим отравляет жизнь, суя свой нос в чужие дела. Так вот, почему бы не предположить, что это нападение было чьей-то местью?
- А ведь так действительно может быть, - отозвалась Руби, напарница Колина. – Она многим переходила дорогу…
Тут я решила вмешаться:
- Я не думаю, что в случае, если бы это была месть, Эшли стали бы присылать черную метку.
- Я тоже согласен с Лили, - поддержал меня Колин, складывая руки на груди. – Здесь что-то другое…
На несколько секунд в комнате стало тихо: все задумчиво смотрели на стол, дружно изучали трещинки на дубовой доске. Мрачные мысли крутились в голове, и я переминалась с ноги на ногу, пытаясь понять, что твориться в умах старост: чувствовалось, что мнения разделяются…
- Я вот сопоставил кое-какие факты и подумал, а что если это сделал… Блэк? – голос Уилкса был нарочито небрежным, точно речь шла об обыденных вещах.
Поттер тут же встрепенулся, перестав качаться на стуле, и злобно уставился на слизеринца:
- Ты соображаешь, что говоришь? - его голос был жестким, с яркими нотками ненависти. – Всем же ясно, что за этим стоите ты и твои аспиды!
- Да неужели? – Глаза Уилкса сузились, пронзая Джеймса ненавистью. – Однако, всем известно, что Сириус Блэк расстался со своей подружкой Кирой Стюарт после того, как Скотт рассказала ей о похождениях Блэка на стороне. Вот он и решил ей отомстить за то, что лишился первой красавицы школы, которая ему положена, как он, несомненно, считает, по статусу.
Я видела, как Джеймс сжимает кулаки, как костяшки на пальцах стремительно белеют. Ремус Люпин, староста нашего факультета, с опаской поглядывал на Поттера, готовясь в любой момент осадить своего вспыльчивого друга. Я уже хотела вмешаться, но тут неожиданно выступил Деннис Лайон, староста Рейвенкло:
- А ведь Уилкс дело говорит! У Блэка был мотив напасть на Скотт, поэтому этот вариант стоит рассмотреть.
- Я тоже так считаю, - вступилась слизеринка Кэрролл Экройд, манерно поправляя воротничок белоснежной блузки. – Семейство Блэков хранит множество фамильных заклинаний, которые, зачастую, бывают весьма темной магией и далеко не общеизвестной.
Поттер вскочил, с грохотом отодвигая стул:
- Да вы что, все с ума посходили?! Сириус бы никогда не стал нападать…
- Да что ты говоришь! – перебил его Уилкс, перехватывая неистовый взгляд Джеймса. – Может, всем стоит рассказать, как на пятом курсе Блэк едва не угробил Снейпа?
Джеймс побледнел, не проронив ни слова, а Ремус и вовсе стал похож на полотно. На лице же Уилкса читалось ликование, смешивающееся с презрением. Выдержав паузу, Уилкс равнодушно сказал:
- Я считаю, что нам стоит обратиться к Дамблдору с тем, чтобы Сириуса Блэка подвергли допросу, как потенциального… - он обвел взглядом сидящих за столом, - Пожирателя смерти.
Это был явный перебор, и не успела я опомниться, как Поттер молниеносно выхватил свою палочку из кармана мантии и направил ее на Уилкса. Его глаза опасно блестели, и я понимала, что рука Джеймса действительно не дрогнет… Ремус вскочил вместе с ним и громко сказал: «Сохатый, успокойся!».
- Я не позволю так говорить о Сириусе! – прошипел Поттер, не обратив никакого внимания на Люпина.
- Тогда не надо все сваливать на мой факультет! – рявкнул на него слизеринец. – У вас у самих рыльце в пушку!
- Заткнись! – процедил сквозь зубы Джеймс.
Уилкс лишь покачал головой, ехидно улыбаясь.
- Да вы посмотрите на него! – он обвел взглядом всех собравшихся. – И это наш главный староста, который размахивает палочкой налево и направо!
Все молчали, не смея вмешиваться в эту стычку, Колин лишь переводил мрачный взгляд с одного на другого. Я решила не терять времени, пока не произошло непоправимое, и Поттер не пустил каким-нибудь проклятьем в Уилкса.
- Все, хватит! – я подошла к Джеймсу, сердито смотря на него. – Опусти палочку, Поттер. Это - собрание старост, а не уличный балаган!
Не сводя глаз с Уилкса, Джеймс убрал свою волшебную палочку в карман и рухнул на стул. Я понимала, что сегодня уже ничего не решить, поэтому не было смысла сидеть здесь.
- Ладно, на сегодня закончим. Давайте будем внимательно присматриваться к сокурсникам, стараться отмечать странности, - примиряюще заговорила я, чувствуя усталость от напряжения. - Еще раз напоминаю: завтра поход в Хогсмид, а значит надо быть бдительными, чтобы все вернулись вовремя в школу. Всем удачи!
Все устало стали собирать вещи, копошась в сумках. Я задвигала стулья, как вдруг ко мне подошел Колин:
- Лили, я в растерянности… - он серьезно смотрел на меня, и от этого заботливого взгляда становилось тепло на душе. – Почему же ты мне сегодня не рассказала обо всем?
- Как-то к слову не пришлось, - неуверенно улыбнулась я.
- Слушай, я не считаю, что это была месть, а значит, какой-то фанатик разгуливает по Хогвартсу, и тебе не безопасно ходить одной по вечерам, - встревожено говорил Колин, почти дословно повторяя вчерашние слова Джеймса. – Сегодня собрание затянулось, а у меня через четверть часа начинается дежурство, и я не смогу тебя проводить, поэтому прошу - вернись в гостиную с Поттером и Люпином.
Я в удивлении приподняла бровь и невольно повернула голову в его сторону: Джеймс направил палочку на доску, стирая надписи. У меня не было никакого желания общаться с Поттером, тем более выслушивать его колкости по поводу того, что Тейлор меня не провожает. Я невольно поморщилась, а Колин уловил мое недовольство и мне показалось, что это его порадовало. Руби окликнула Колина, и, попрощавшись, он вышел из кабинета.
Я очень надеялась, что мне удастся незаметно выскользнуть, и я даже успела выйти в коридор, как рядом со мной раздался насмешливый, до боли знакомый, голос:
- Куда же мы так спешим?
Я окинула Джеймса ледяным взглядом и ничего не ответила, демонстративно отвернувшись от него в другую сторону. Мы снова, как и вчера, шли молча. Я очень надеялась, что хотя бы Ремус скрасит наш путь до башни, но он сразу же после окончания собрания поспешил в библиотеку, попрощавшись с нами.
На удивление Поттер не отпускал свои язвительные шуточки, поэтому я, воспользовавшись этим, сосредоточенно размышляла. Я все думала об Эшли, об этом нападении, о том, что в нашем коллективе старост намечается серьезный раскол, а это уже само по себе ослабит нас. В последнее время в Хогвартсе стало происходить что-то странное, и я понимала, что ситуация будет только усложняться. Начинающаяся война делала нас подозрительными, страшащимися неизвестности, поэтому такое из ряда вон выходящее событие всех не на шутку встревожило. Кругом были тайны, загадки, головоломки… Все лишь испуганно переглядывались, понимая, что от них требуются действия, но на самом деле многим хотелось элементарного спокойствия. Старосты предпочитали видеть в этом нападении всего лишь банальную месть, нежели тот факт, что война начинает пробираться сквозь стены Хогвартса. Это мне все не сидится, это я забиваю себе голову всякой ерундой, вроде того самого оленя…
Я резко остановилась. Поттер прошел несколько шагов вперед, но, сообразив, что я отстала, обернулся.
Я сама не понимала, как могла забыть об олене. Моя теория на этот счет могла быть полезной Дамблдору, а я об этом даже не вспомнила! Я стояла посередине коридора, и в моей голове вся картинка, разбитая на мелкие кусочки, складывалась в единое целое.
Поттер подошел ко мне и удивленно заглянул в глаза:
- Ты чего? Забыла какое-нибудь эссе написать?
Я словно не расслышала его глупой шутки, а лишь отмахнулась от него.
Я столько времени думала об этом олене, ломала голову над тем, кто это может быть, предполагая, что это один из учеников. Но теперь меня посетила новая мысль: а что, если это был кто-то, проникающий в школу извне? Я вспомнила карту Мародеров с тайным выходом в Хогсмид и предположила, что о нем могут знать не только Поттер и его друзья. А это значит, что в безупречной защите Хогвартса есть существенная брешь, о которой, возможно, не догадывается даже Дамблдор…
Я подняла глаза на Поттера, который выглядел совершенно обескураженным, и громко сказала:
- Нам надо поговорить.
Поттер отошел к окну и присел на подоконник, взглядом указывая мне на место рядом. Он молча за мной наблюдал, немного склонив голову на бок, но мне сейчас было абсолютно не до его привычной манеры поиграть…
Я посмотрела в разные стороны, опасаясь быть подслушанными, а затем тихо заговорила:
- Есть одна вещь, о которой я никому не говорила, но в свете последних событий она может оказаться существенной.
На лице Поттера отразился интерес, и он внимательно меня слушал.
- Помнишь, как-то мы с тобой встретились вечером в коридоре гербологии? – он утвердительно кивнул, а я продолжила. – Так вот, я тогда ходила к Хагриду…
Я торопливо рассказывала эту историю, которая, по правде сказать, уже позабылась. Когда же я заговорила об олене, красочно описывая его, глаза Поттера сузились, и он внимательно за мной наблюдал. Я передала ему разговор слизеринцев, но мне показалось, что его это вовсе не заинтересовало. Замолчав, я выжидающе смотрела на Поттера, но он в ответ как-то нелепо похлопал ресницами и почесал затылок.
- Я что-то не понял…
- А что тут непонятного? – перебила его я, закатывая глаза к потолку. – Ты не находишь, что все это очень странно? А вдруг есть что-то общее между этими событиями?
Джеймс помолчал немного, а затем я заметила, что в его глазах появился задорный огонек, однако голос был очень серьезным:
- Ты считаешь, что это олень нападает на учениц? – по тому, как подрагивали уголки его губ, я понимала, что он едва сдерживает улыбку.
- Поттер, хватит паясничать! – осадила я Джеймса, злясь на его манеру не принимать все всерьез – По-твоему, меня Ступефаем ударило?! Просто Хагрид сказал, что в Запретном лесу обитают только волшебные существа, к тому же я проанализировала поведение этого оленя и пришла к выводу, что это был… анимаг.
Ни один мускул не дрогнул на лице Джеймса, лишь взметнувшаяся вверх бровь выдавала его удивление. Он опустил глаза и едва заметно улыбнулся. Я же расценила это по-своему:
- Это не смешно! Откуда ты знаешь, может я права? Вдруг какой-то не зарегистрированный анимаг проникает в Хогвартс из Хогсмида через тот же самый тайный ход, который известен вам, и нападает на студентов?!
- Лили, у тебя, конечно, веские доводы, я не спорю, но ты сама подумай: зачем тогда ему понадобилось тебя спасать в Запретном лесу?
Этот вопрос меня озадачил: мне казалось, что я нашла логичный ответ на все загадки, но этот простой факт перечеркивал все мое предположение. Я замолчала, обдумывая возможную причину такого поведения оленя, но в голову ничего не приходило.
- Я не знаю… Возможно, он действует избирательно… Это ничего не меняет! – воскликнула я, прямо смотря в глаза Джеймса. – Я считаю, что нам стоит рассказать об этом Дамблдору. И о тайном ходе в Хогсмид тоже.
Тут уже Джеймс встрепенулся и заговорил куда более серьезно, чем прежде:
- Зачем?! Это всего лишь твои предположения, которые, по большому счету, основаны лишь на догадках и весьма сомнительных фактах! К тому же, я показал тебе карту не для того, чтобы ты доносила об этом Дамблдору!
- Какая разница, есть у нас четкие факты или нет! Просто это могло бы помочь в поисках того, кто напал на Эшли. А вообще, по хорошему делу, вам стоило бы отдать карту Дамблдору – это в настоящих условиях было бы правильно!
Поттер вскочил на ноги, едва сдерживая негодование:
- Карта никогда не попадет в чужие руки! Это наш секрет, и ты не имеешь права его раскрывать!
- Я и не собиралась, - сквозь зубы процедила я. – Просто хочу найти этого волшебника, пока он не напал еще на кого-нибудь!
- Я этого хочу не меньше! Однако не считаю, что это кто-то посторонний! В конце концов, может, Уилкс прав, и это была просто чья-то месть.
- Да, на собрании ты говорил совсем другое! – я тоже встала, и теперь наши лица находились так близко, что я могла видеть каждую ресничку Джеймса, смотря на него снизу вверх. - Мы с тобой – главные старосты, и на нас лежит вся ответственность за происходящее в Хогвартсе.
- Я знаю… - тихим голосом произнес Джеймс.
Мы смотрели друг на друга, и я чувствовала, как недовольство Поттера сменяется знакомой напряженностью… Я видела, как трепещут его ресницы, как едва уловимо колышутся волосы от сквозняка, как темнеют шоколадные глаза… Сердце снова замедлило свои удары, и я замерла, утопая в пьянящем запахе его кожи… Близость Джеймса, дурманила, словно поле цветущих маков, и я не знала, где взять сил, чтобы разорвать эти оковы, что связывают меня крепкими цепями его глубокого взгляда. Снова все слова, все мысли, все звуки растворились в томительном и гулком биении сердца. Усиливалось головокружение… Я почувствовала, как рука Джемса сжала мой локоть, даже сквозь одежду обжигая своим жаром… Я понимала, что еще несколько секунд, и я потеряю себя в этих сводящих с ума глазах, забыв о чем-то важном, что не дает мне сейчас сдаться…
«Лина…» - пронеслось у меня в голове, и я мгновенно отстранилась, а Поттер снова опустил руку.
Нить, что связала нас едва уловимыми узами, разорвалась, и я снова оказалась в знакомом коридоре, отчетливо слыша постукивание дождевых капель по стеклам.
- Пойдем в гостиную, - глухо сказала я, нервно проведя рукой по волосам.
Джеймс еще несколько секунд смотрел на меня, а потом, не сказав ни слова, неторопливо побрел по пустому коридору.
Путь до нашей башни прошел в полной тишине, и даже, когда мы вошли в гостиную, Джеймс не удостоил меня мимолетным взглядом, простым «пока» на прощанье, прямиком направившись в спальню.
Засыпая, я слушала тишину стен еще пустой спальни, а видела лишь черную бездну таких притягательных глаз, которые завтра будут сиять для другой…

* * *
Тусклый дневной свет заполнял нашу спальню, скользя по алым балдахинам и теряясь в темных углах. Я сидела на кровати с учебником по трансфигурации в руках, пытаясь вникнуть в смысл текста.
- Девочки, мне точно идет эта юбка? – в который раз задала этот вопрос Мэри, крутясь уже четверть часа около зеркала.
- Да! - в один голос ответили мы с Алисой, затем посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Мэри просияла и, накинув теплую мантию, выпорхнула за дверь, спеша на встречу с рейвенкловцем Шоном Барреттом.
Мы остались с Алисой вдвоем, и она тут же подсела ко мне, с тоской смотря в глаза.
- Лили, мне очень жаль, что все так получилось…
Я опустила глаза и грустно улыбнулась, теребя листы учебника. Алисе не нужны были слова, чтобы понять мои чувства, поэтому она просто обняла меня. В наступившей тишине, каждая из нас думала о том, как легко могут разбиваться надежды о настоящую реальность, как зыбко все в сердцах других людей… Я не хотела сейчас грустить и заставлять беспокоиться подругу, поэтому легонько отстранилась и постаралась задорно улыбнуться.
- В конце концов, мне не придется весь день ловить на себе злобные взгляды его поклонниц и следить за тем, чтобы мне не подлили в сливочное пиво какого-нибудь яда.
Алиса улыбнулась в ответ и ободряюще похлопала меня по коленке:
- Это точно! А Лину просто съедят! Ладно, давай уже спускаться, а то тебя там, наверно, Колин заждался, да и Фрэнк опять скажет, что я копуша.
Я рассмеялась, накинула бордовое клетчатое пальто, и мы вышли из спальни.
Зал перед главным входом в замок был полон учеников, толпившихся около МакГонагалл, которая собирала написанные родителями разрешения на посещение Хогсмида. Спускаясь по мраморной лестнице, я внимательно пробежалась глазами по залу, ища Колина. Наконец, я его увидела: он стоял около стены, без интереса наблюдая за сновавшими студентами.
- Удачи, - шепнула мне на ухо Алиса, взяла Фрэнка за руку, и они направились в образовавшуюся очередь.
Я на миг остановилась, пытаясь справиться с волнением, глубоко вздохнула и подошла к Колину. Едва он меня заметил, как на его лице засияла улыбка.
Дорога в Хогсмид пролегала вдоль озера, немного петляя и чередуя подъемы и спуски. Студенты шли дружной вереницей, перепрыгивая через лужи и весело смеясь. Погода сегодня выдалась весьма приятной: наконец-то дождь закончился, хотя небо по-прежнему было затянуто низкими облаками. Со стороны озера дул прохладный ветерок, развевая мои волосы, путаясь в них и неминуемо портя сделанную Алисой укладку. Я с наслаждением вдыхала осенний воздух, пропитанный сыростью полей и ароматом опавших листьев. Холодное дыханье осенних ночей уже обожгло пожелтевшую траву, прошлось по кронам деревьев, легло на опавшие листья, и лишь кусты вереска вдоль берега Темного озера пестрели сочной зеленью.
Колин сегодня с первого взгляда заставил меня удивиться: такие привычные белая рубашка с идеально повязанным галстуком и черные брюки сменились обычными джинсами и теплой толстовкой темно-синего цвета. И, тем не менее, Колин все равно не потерял свойственных ему элегантности и привлекательности. Привыкая к его новому образу, я думала о том, что абсолютно неправильно воспринимала Тейлора, считая, что он всегда серьезный и неумеренно ответственный, как и я. Сейчас же в нем угадывался юношеский задор, который обычно был запрятан под бляшку значка старосты, а раскованность в движениях и словах подтверждали мою догадку.
Колин был особенно весел, разговорчив, умело приправлял нашу беседу по пути в Хогсмид легкими шутками, над которыми я беззаботно смеялась. Ему мастерски удавалось отвлекать меня от назойливых мыслей, от непрекращающегося поиска беглым взглядом среди толпы студентов лохматой макушки… Рядом с ним я чувствовала себя по-настоящему нужной, а это сейчас было для меня необходимым, точно воздух. Мне казалось, что стабильность, которой веяло от Колина, вполне могла заменить мне порывистые чувства к Поттеру, возникающие словно песчаная буря в безветренный день и неподдающиеся никакому контролю. Меня подкупала забота, с которой он поддерживает меня под руку, когда я перепрыгиваю очередную лужу; взгляд, полный безграничной теплоты; даже мое имя он произносит таким глубоким, грудным голосом, от которого у меня сладко щемит в сердце... Со временем я перестала оглядываться по сторонам, надеясь и страшась одновременно увидеть Поттера, а начала спокойно и ровно вышагивать рядом с Колином, улыбаясь лишь ему. В конце концов, уже ничего нельзя изменить, все получилось так, как получилось, и нет смысла портить себе настроение… И этот пасмурный день пусть будет только мой. Мой и Колина…
Хогсмид всегда мне казался волшебным городом, о которых обычно пишут в маггловских сказках. Я помню, что, придя впервые в эту деревушку, я не могла отвести глаз от каждого дома, каждого магазина, каждого жителя… В атмосфере Хогсмида есть неописуемый шарм, который навсегда остается в памяти, сохраняя яркие картинки уличных пейзажей.
Мы шли по главной улице знакомым маршрутом, а я, словно оказавшись здесь впервые, оглядывалась по сторонам, чем заслужила невинную шутку Колина на этот счет. Вдоль центральной улицы тянулись двухэтажные домики, а выщербленная дорога и кованые фонари с узорчатыми столбами создавали ощущение сказочной реальности. Крыши домов украшали несоразмерно высокие дымовые трубы, которые придавали домикам немного смешной вид, но таким образом выделяя архитектуру Хогсмида от более строгой архитектуры Косого переулка. Почти все первые этажи были заняты всевозможными магазинами, мелкими торговыми лавками и пабами, в которых всегда толпился народ, и при этом через огромные, покрытые красной краской оконные рамы, можно было, не заходя в помещение, отыскать своих знакомых. От центральной улицы отходили узкие и уютные переулки, однако и среди них был один темный и немноголюдный, ведущий к пабу «Кабанья голова» - приземистому зданию с небольшими, плотно завешанными окнами, которое уже своим видом говорило о том, что туда лучше не соваться. На самой окраине деревни была железнодорожная станция Хогсмида, куда обычно прибывал «Хогвартс-экспересс», а недалеко от нее уходила в сторону озера густо поросшая кустарниками и завешанная ветвями деревьев дорога к Визжащей хижине, в которой, по легендам, обитало самое большое количество приведений во всей Великобритании. Одним словом, для меня Хогсмид был олицетворением мира магии, в котором может быть обычная, отличная от школьной, жизнь.
Мы неторопливо прошлись по главной улице, то и дело встречая школьных знакомых, которые зачастую смотрели на нас удивленно. Теперь ни для кого наша дружба не была секретом, и я понимала, что уже сегодня вечером сплетницы перемоют мне все косточки. Но сейчас я приветливо всем улыбалась. По пути нам встретилась небольшая передвижная лавочка, похожая на цыганскую арбу, в которой зрелых лет волшебница продавала цветы. Колин купил мне букет из разноцветных георгинов, и именно в этот момент я почувствовала, что сделала правильно, решив пойти с ним в Хогсмид. Его внимание, нежность, которую я читала в глазах, творили настоящие чудеса, заставляя меня искренне улыбаться и радоваться даже такому пасмурному дню. Где-то вдалеке мелькнула ярко-синяя куртка Алисы, и я увидела их в обнимку с Фрэнком, сворачивающих в переулок, который ведет к чайной мадам Паддифут – излюбленному месту всех влюбленных пар. Сквозь высокие окна магазина «Зонко» я разглядела троих Мародеров, которые толпились около витрин со всевозможными вредилками.
Мы с Колином заглянули в магазин «Волшебные перья», где я пополнила свои запасы пергаментов и побаловала себя, купив иссиня-черное перо для письма, которое в свете свечей отливало всеми цветами радуги. Затем Тейлор повел меня в «Сладкое королевство», куда обязательно заглядывал каждый ученик школы. Это было, пожалуй, самое популярное место - конечно, после лавки «Зонко», - поэтому там было очень шумно и многолюдно. Мы долго рассматривали разные сладости, которые были настолько причудливыми, что приковывали взгляд и заставляли поражаться фантазии кондитеров. Младшекурсники же и вовсе смотрели на уменьшенную пряничную копию Хогсмида, которой была украшена витрина, как на настоящее сокровище. Мы тоже не остались равнодушны к такому лакомому изобилию и накупили множество сладостей, решив, что нам будет чем скрасить осенние вечера в библиотеке.
Вдоволь нагулявшись и наговорившись, мы брели по главной улице, наслаждаясь легким и беспечным общением.
- Лили, может, посидим в у мадам Паддифут? – с немного хитрой улыбкой предложил Колин.
- Давай лучше зайдем в «Три метлы», - отозвалась я, не имея никакого желания случайно встретить в чайной Джеймса с Линой.
Паб «Три метлы», пожалуй, был самым посещаемым заведением, где ученики и учителя любили устраивать дружеские посиделки. Хозяйкой была мадам Розмерта – полнощекая женщина весьма миловидной внешности, на которую засматривались многие студенты. Этот паб я посещала в каждый мой поход в Хогсмид, но сейчас я впервые пришла сюда без Алисы.
Колин открыл дверь, галантно пропуская меня вперед, и мы вошли в теплое, пропахшее легким запахом хмеля и жареных сосисок помещение. Зал был полон: за столиками сидели студенты, весело что-то обсуждая, периодически с разных сторон разносился громкий смех, а хозяйка юрко скользила на каблуках вдоль столов с подносом, заставленным сливочным пивом. Не успела я опомниться, как Колин взял меня за руку и потянул в сторону от входа туда, где рядом с окном располагался небольшой круглый столик, предназначенный для двоих. Едва мы успели сесть, как к нам подошла мадам Розмерта, улыбаясь обворожительной улыбкой. Приняв заказ, она тут же упорхнула, и я заметила, как какой-то мальчуган провожает ее восхищенным взглядом. Группа ребят за соседним столом с шумом задвигали стулья, прощаясь с хозяйкой, а я от нечего делать их разглядывала. Постепенно эта толпа разошлась, и моему взору открылся весь зал паба, и я лениво пробежалась глазами по посетителям. Вся беспечность этого дня растворилась мгновенно, едва я увидела улыбающегося Поттера и весело смеющуюся Лину.
Они сидели около противоположной от нас стены за таким же, как и у нас, круглым столиком, пили сливочное пиво и весело о чем-то болтали. Поттер активно жестикулировал, рассказывая, очевидно, какую-то историю, а Лина внимала каждому его слову, кокетливо накручивая локон волос на изящный пальчик.
Я не могла даже представить себе, что будет так… Казалось, что в этот миг исчез многолюдный паб, стихли перезвоны бокалов, звонкий смех студентов потонул в наступающей тишине… Остались только они – Поттер и Эртон… Вместе. Я не могла вздохнуть, чувствуя, как напряжение мурашками пробежалось между лопатками, задевая натянутые нервы, медленно вызывая ноющую боль. Их идиллия приковывала взгляд, и я замерла, рассматривая их, будто это была одна из сцен маггловского фильма. Словно почувствовав мой взгляд, Поттер немного повернул голову в мою сторону, и наши взгляды пересеклись: его улыбка тут же погасла, и я увидела, как темнеют знакомые глаза, оставляя острое желание раствориться в воздухе, только чтобы не видеть Джеймса… Всего лишь одно мгновение, которое не успели уловить ни Колин, ни Лина, воскресило между мной и Джеймсом воспоминание о каменных стенах Астрономической башни, о теплоте наших объятий, о колких словах Северуса… Я резко опустила глаза, и вздох невольно вырвался из груди. Я чувствовала на себе тяжелый взгляд Джеймса, который пронзал меня насквозь, и силой воли заставляла себя не смотреть на него.
Мадам Розмерта поставила на стол по бокалу сливочного пива, и я тут же сделала несколько крупных глотков. Как я ни старалась не смотреть на Джеймса, ничего не получалось: казалось, он был сильнейшим магнитом, который действовал на меня чрезмерно притягивающе, не давая даже надежды на попытку сопротивления.
Колин начал разговор о погоде, сетуя на затяжные дожди этой осени, а я лишь вяло отвечала ему, невпопад улыбаясь.
Лина сидела ко мне спиной, и я видела лишь ее длинные распущенные волосы, которые в свете ламп приобрели ярко-шоколадный оттенок. Ее тоненькие пальчики лежали на столе всего лишь в паре дюймов от смуглой руки Джеймса, что выдавало в Лине надежду на легкое и долгожданное прикосновение. Я почти физически ощутила знакомое мне пьянящее чувство от близости Поттера, которое сейчас, наверняка, испытывает Эртон.
Разговор за их столиком смолк. Я это поняла по тому, что Поттер задумчиво стал смотреть на стол, точно пытаясь сосчитать мелкие трещинки в дереве. Я не могла справиться с мыслью, что на месте Лины должна быть я. Это мне он должен был улыбаться, это я должна была смеяться над его шутками, это мы должны были ловить косые взгляды сплетниц… Я сама не понимала, почему так жгуче это чувствую.
- Лили, ты здесь? – ласково позвал меня Колин.
Он точно вывел меня из забытья, и я встрепенулась, приходя в себя:
- Да, конечно, просто немного устала…
- Я хотел тебе сказать, что очень рад, что ты согласилась пойти со мной в Хогсмид, - его глаза светились нежностью, а голос был мягким и глубоким.
Немного поколебавшись, он несмело протянул руку и накрыл теплой ладонью мои пальцы, заставив вздрогнуть. Я невольно посмотрела в сторону Поттера и увидела, что его взгляд прикован к нашим переплетенным рукам. Мне показалось, что я увидела, как в его глазах заплясал знакомый дьявольский огонек, но ни один мускул не дрогнул на его лице, поэтому я не могла полностью поверить своим ощущениям.
- … возможно, тебе бы понравилось, - донесся до меня мелодичный голос Колина, и я взглянула на него.
Не в силах больше выносить этот маскарад, я аккуратно высвободила руку из-под его ладони и улыбнулась:
- Прости, я отойду на минутку.
Колин непонимающе посмотрел на меня, прищурив глаза, и молча кивнул.
Я пересекла весь зал, стараясь не смотреть на Поттера, поднялась вверх по небольшой лестнице и открыла дверь уборной.
Комната была пуста, и я прислонилась к прохладному кафелю спиной, наслаждаясь возможностью побыть одной. Я устало закрыла глаза, выравнивая сбившееся дыхание, пытаясь прийти в себя. Я не понимала себя, не понимала, как за такой короткий срок Поттер сумел настолько прочно поселиться в моей голове, и теперь я не знала, что мне с этим делать. Он, точно незваный гость, ворвался в мою жизнь, распахнув дверь настежь, ворвался в мое пространство, безжалостно круша привычный порядок вещей. Рядом с этим ураганом по имени «Джеймс» такой спокойный и рассудительный Колин был точно легкий прибрежный бриз, что ласкает кожу и снимает усталость с души. Шаги приближались, и вот уже дверная ручка щелкнула, а я тут же отскочила от стены, делая вид, что рассматриваю себя в зеркало. Рядом со своим отражением я увидела вихры шоколадных волос и сияющие неподдельным счастьем глаза.
- Лили, привет, - лучезарно улыбнулась Лина.
- Привет, - просто ответила я, чувствуя, как во мне поднимается раздражение счастливую улыбку, за горящий взгляд, за радость, что читается во всем ее облике… За все то, что дарил ей Джеймс.
- Как нам повезло сегодня с погодой: наконец-то, дождь кончился! – воскликнула она, отойдя к другому зеркалу.
Я ничего не отвечала, молча включила холодную воду и брызнула себе несколько капель на лицо, в контрасте температур чувствуя, что мои щеки пылают. Лина прихорашивалась около зеркала, крутясь в разные стороны, придирчиво рассматривая себя. Я посмотрела на свое отражение: в зеленых глазах, некогда веселых и ярких, лежала тень, слишком откровенно отражая горечь… Я тряхнула головой, и волосы красивыми волнами рассыпались по плечам. Холодная красота обычно солнечной Лили поразила меня своим ледяным равнодушием, и я раздраженно отвернулась, направляясь к выходу.
- Лили, - услышала я тонкий голос Эртон и обернулась. Она медлила, опустив глаза, а затем тихо сказала: - Я очень надеюсь, что ты не в обиде на меня…
- За что мне на тебя обижаться? – я удивленно вскинула брови.
- Ну… за то, что я приняла предложение Джеймса и пошла с ним в Хогсмид, - она скромно улыбнулась и вновь подняла на меня счастливые глаза.
В этот момент я готова была себя возненавидеть за то, что так холодно отнеслась к Лине, что ее счастье меня раздражает, что я так нелепо ей завидую…
- Лина, что ты, - я подошла к ней и искренне улыбнулась, – с чего же мне на это обижаться?
- Ну, он же на протяжении стольких лет бегал за тобой, все к этому привыкли, и ты, наверно, тоже. А тут появилась я…
- Поттер волен ходить в Хогсмид с тем, с кем ему захочется, - твердо сказала я.
Она улыбнулась, немного смутилась, и ее слова звучали так искренне, в них ощущалась самая наивная и непритворная надежда:
- Я так надеюсь, что действительно нравлюсь ему…
- Конечно, нравишься, - я постаралась придать своему голосу мягкость. – Иначе он не пригласил бы тебя.
- Спасибо тебе, Лили! – она обняла меня, и я немного опешила от такого порыва. – Если честно, то мне тоже кажется, что я ему не безразлична. Это видно по его глазам…
Я улыбнулась, вспоминая все то, что я читала в глазах Джеймса. Все то, что сейчас было за глухой стеной сияющих счастьем глаз Лины…
Колин встретил меня улыбкой и двумя новыми бокалами сливочного пива на столе. Я, как могла, гнала от себя навязчивые мысли о Поттере, стараясь не смотреть в его сторону, но пара брошенных взглядов на него говорили, что он увлечен разговором с Линой и вовсе не думает обо мне. Посидев еще полчаса в пабе, мы расплатились и вышли на улицу.
Пройдя железнодорожную станцию, мы вышли на широкую тропинку, которая, петляя, вела в Хогвартс. Часть ее проходила через небольшой лес, и раскидистые ветви деревьев, словно арки, свисали над дорожкой, скрывая серое небо. Колин специально шел медленно, не желая со мной расставаться, стараясь продлить эти минуты, проведенные вместе. Я понимала, как хорошо мне с Колином, как уверенно и спокойно. Я была ему благодарна за все, что он делает ради меня и для меня, угадывая любое желание. Сейчас это было так нужно мне - хотелось укрыться от всех перипетий, забыться в его нежности, чтобы не думать, чтобы не помнить… Сомнения таяли в желании чувствовать тепло его сердца, которое, я была в этом уверена, могло отогреть меня в самый лютый мороз, и я, повинуясь внезапному порыву, осторожно взяла его за руку. В ответ он остановился и внимательно посмотрел на меня. Мои глаза говорили ему все, прося у него прибежища от всех проблем и страхов, которые терзали меня. Он крепче сжал мою руку, а затем поднес ее к губам, отогревая своим дыханием. Я чувствовала, как его губы касаются моих пальцев, как тепло от его дыхания горячей волной разливается по моим венам, как нетерпимо хочется, чтобы он просто обнял меня, дав почувствовать защищенность, укрыв от целого мира с его бесконечными разочарованиями… Все воспоминания, что так жестоко истязали меня, сгорали в теплоте его глаз, в той нежности, с которой он шептал мое имя, и я пачками кидала их в этот внезапно вспыхнувший огонь…
Неожиданно тишину осеннего леса разорвал громкий крик, потонувший в карканье испуганных ворон.
Мы отпрянули друг от друга, и я увидела напряжение в глазах Колина. Не медля, мы помчались дальше по тропинке туда, откуда был слышен это крик. Внезапно наступившая тишина холодила сердце, и я отчетливо ощущала каждый его удар. Колин не отпускал моей руки, крепко сжимая пальцы в своей горячей ладони, а я чувствовала его страх. Сквозь деревья просматривалась небольшая опушка, в сторону которой уходила дорога, и, выбежав на нее из-за деревьев, мы резко остановились, замерев от ужаса: на сухой траве, которая безжизненно возвышалась над темной от влаги землей, лежал третьекурсник Джефф, а над ним, возвышаясь черной скалой, парил дементор.
Я замерла, не в силах пошевельнуться, чувствуя, как ледяные волны страха охватывают все мое существо. Колин же среагировал мгновенно: он отпустил мою руку и побежал ближе к ним, на ходу доставая палочку.
- Экспекто патронум! – голос Колина доносился до меня, словно издалека.
Я увидела, как из палочки Колина вылетела струя ослепительного света, которая стремительно расширялась в форме полукупола, разрастаясь на глазах. Дементор оторвался от своей жертвы и отлетел, оставшись за границей образовавшегося барьера, защищающего Колина и Джеффа.
Неожиданно я почувствовала, как от внезапного порыва ужаса стынет кровь, и резко обернулась: невесомо скользя над самой землей, ко мне приближалась вторая фигура в черном плаще. Дрожащими пальцами я достала свою палочку и, пытаясь представить тот самый конверт с отличными оценками, выкрикнула заклинание. Но из кончика палочки вырвалась лишь легкая вспышка света, которая тут же погасла, не вызвав никакого эффекта. Дементор приблизился вплотную, вздымаясь надо мной, пронзая холодом, который сковал все мышцы. Черные одежды развивались на ветру, а из капюшона доносился едва различимый вой, будто дементор всасывал воздух. Палочка выпала из рук, и я в отчаянье не могла даже вздохнуть. Он склонился надо мной, и я почувствовала, как сердце дрогнуло, охватываемое ледяным ужасом. Я отчетливо увидела, как из-под балахона высунулись склизкие руки, и зловонное дыхание – дыхание самой смерти - наполнило мои легкие.
«Ну, вот и все…» - пронеслась у меня в голове мысль, которая, наверняка, будет последней.
Ноги больше меня не слушались, и я обмякла, придерживаемая серой ледяной рукой, покрытой струпьями. Запрокинув голову, я на мгновение увидела мрачное, покрытое густыми и низкими облаками небо, которое было такое далекое… и такое близкое…
Неожиданно холодная рука отпустила меня, и едва я успела уловить молниеносный взмах черного плаща, как тут же рухнула на землю. Я открыла глаза, пытаясь пошевелиться, но сил не хватало даже на то, чтобы вдохнуть воздух. Я увидела, как большой олень, тот самый олень из Запретного леса, только почему-то жемчужно-серебристый, встал на дыбы, прогоняя дементора, который стремительно взлетал в мрачное небо. В висках шумела кровь, а звуки исчезали в нарастающем гуле в голове, и все вокруг потонуло во мраке…


Глава 10

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя, стараясь продлить пустоту забытья, в которое я стремительно провалилась. Вокруг раздавались голоса, чьи-то шаги, но все было так неясно, что я не сразу поняла, что это возвращение в реальность. Я открыла глаза, но взгляд не сразу сфокусировался, и я нелепо заморгала ресницами.
- Лили, как ты? – услышала я голос и повернула голову.
Рядом со мной, опустившись на колени, сидел Колин. Его глаза были полны заботы, и он с тревогой смотрел на меня. Я попыталась подняться, но слабость была жуткая, руки и ноги отказывались меня слушаться. Заметив мои жалкие попытки, Колин помог мне подняться. Я села, рассеянно проведя рукой по лицу, и огляделась: вокруг был мрачный осенний лес с голыми ветвями деревьев, подо мной был настоящий ковер из опавших листьев, а небо окутывало сумерками наступающего вечера. На поляне было много людей: все они ходили туда-сюда, а профессор МакГонагалл о чем-то разговаривала со Слагхорном. В довершении всего я увидела Дамблдора, беседующего с Поттером. Мысли путались, в голове по-прежнему шумело, и я не сразу вспомнила то, что произошло здесь. Пока я собиралась с мыслями, стараясь разложить по полочкам воспоминания, к нам подошли Поттер и Дамблдор.
- Мисс Эванс, как вы себя чувствуете? - директор присел рядом со мной на корточки, и его длинная борода едва касалась земли.
- Спасибо, профессор, вроде жива…
- Ну, вот и отлично! Слабость у вас скоро пройдет, это естественное состояние после встречи с дементорами, - он ободряюще улыбнулся.
Упоминание о дементорах заставило меня заново пережить этот ужас, и я спохватилась:
- Что с Джефом? Как он?
- Все в порядке, не беспокойтесь. Конечно, он пострадал серьезнее, нежели вы, но его жизнь, как и душа, вне опасности. Профессор Флитвик сейчас левитирует его в больничное крыло.
Я облегченно вздохнула, словно камень упал с души. МакГонагалл позвала директора, и он отошел от нас.
Я блуждающим взглядом осмотрела опушку. Не верилось, что совсем недавно здесь были дементоры, а один из них едва не лишил меня души… От этой мысли я содрогнулась. Воспоминание ворвалось в сознание ярко, и я нетерпеливо посмотрела на Колина:
- Откуда здесь взялся этот олень? Он опять спас меня, я видела…
Тейлор смотрел на меня так внимательно, так заботливо, но мой вопрос его все же напряг, и он ничего не отвечал.
- Это был мой патронус, - услышала я ровный и спокойный голос.
Поттер присел с другой стороны, нежели Колин, и я удивленно посмотрела на него:
- Твой патронус – олень?
- Ну да…
Я прищурилась, разглядывая Джеймса. Я была абсолютно уверена, что видела того самого оленя из Запретного леса, и никак не ожидала услышать, что это всего лишь патронус… Патронус, который является точной копией живого существа? Что-то здесь было странным, но голова разрывалась от боли, и было почти не возможно здраво рассуждать.
Я попробовала встать, но попытка не увенчалась успехом, и я тут же почувствовала, как кто-то подхватил меня.
- Поттер, убери свои руки от Лили, - в голосе Колина скользила неприкрытая злоба.
Джеймс одарил его молчаливым взглядом, и я видела, как в его глазах отразились искры презрения.
- Тейлор, а я уже привык выполнять за тебя все твои обязанности.
- Ты на что намекаешь?
- На то, что провожать и защищать Лили должен ты, а делаю это я, - Джеймс говорил спокойно, и его хладнокровный голос только усугублял ситуацию.
Я увидела, как лицо Колина побледнело, и он явным усилием воли подавил вспыхнувшую злость:
- А ты из себя героя не строй! Я бы сам спас Лили, если бы ты не появился. Я защищал Джеффа и не видел второго дементора, а когда увидел - возник ты со своим рогатым патронусом.
- Конечно, все было бы именно так. Я не сомневаюсь.
С этими словами Джеймс обнял меня за талию и стал поднимать, а я почувствовала, как в этот же момент меня подхватили руки Колина. Встав на ноги, я оказалась в объятиях обоих и, посмотрев на их лица, поняла, что дружбы между ними ожидать не придется…
- Как ты, Лили? – Я подняла глаза и увидела Лину, которая внимательно разглядывала нас троих.
- Спасибо, уже лучше…
В этот момент к нам снова подошел Дамблдор:
- Мистер Тейлор, мистер Поттер, проводите мисс Эванс и мисс Эртон в школу, а мы тем временем позаботимся об остальных учениках.
- Конечно, профессор, - отозвался Джеймс.
- Ты слышал, Поттер? Тебя твоя девушка ждет, - Колин наигранно улыбнулся.
Я посмотрела на Джеймса: он кинул быстрый взгляд на Лину, а затем тяжелый и неприязненный на Колина, и я почувствовала, как его рука, нежно скользнув по спине, отпустила меня. Он неторопливо побрел к Лине, а я поймала насмешливый взгляд Дамблдора:
- Эх, молодость! Пора нехитрых увлечений, - его глаза улыбались.
Директор отошел к профессору МакГонагалл, и они вместе со Слагхорном и профессором Стебль торопливо пошли в сторону Хогсмида.
Колин же покрепче меня обнял, и мы побрели по тропинке к школе.
Быстро темнело, а дневной, относительно теплый воздух, сменился прохладой осеннего вечера. Мы шли медленно, и Колин не выпускал меня из объятий, заботливо помогая переступать через лужи. Поттер и Лина шли впереди нас и молчали. Разговор и у нас не клеился. Колин пытался заговорить, но я отвечала вяло и неохотно, поэтому он оставил попытки.
Все мои мысли занимал олень. Я готова была поклясться, что патронус Поттера был копией оленя из запретного леса, и это открытие смешивало все карты. Я не знала, что теперь думать: списать все на совпадение было нелепо, а более рационального объяснения у меня пока не было. Я смотрела на спину Джеймса, на его торчащие на макушке волосы и думала о том, сколько тайн скрывается в его душе, сколько всего я о нем не знаю. Он в очередной раз удивил меня – он спас мне жизнь, и теперь я была у него в долгу.
Затем я посмотрела на Колина пристально, словно изучая: оказывается и он не так прост, как кажется. Он проявил недюжинную отвагу и мужество, вступив в схватку с дементором, и спас Джеффа. Я всегда думала, что храбрость – черта гриффиндорцев, но сейчас поняла, что все это деление весьма условное, и Распределяющая шляпа просто прислушивается к просьбам относительно выбора факультета… Только и всего.
- Колин, скажи, откуда ты знаешь заклинание патронуса? – спросила его я.
- Меня отец научил, - ответил он и нахмурился. – Только я не понимаю, почему у меня не получился патронус…
Мои глаза расширились от удивления:
- Ты умеешь вызывать телесного патронуса?
- По крайней мере, до сегодняшнего вечера я так думал, - между его бровей пролегла морщинка. – Мой патронус – енот, но сегодня почему-то это был лишь поток света…
Я видела, что это не дает ему покоя, как и тот факт, что не он, а Поттер спас меня, поэтому я приобняла его и ласково сказала:
- Просто раньше ты вызывал патронуса в отсутствии дементора, а сейчас все было намного сложнее, - я ободряюще улыбнулась. – Ты спас жизнь Джеффу – это самое главное. Колин, я горжусь тобой.
Я увидела, что его взгляд просветлел, и он крепче прижал меня к себе. Затем наклонился, уткнувшись носом в мои волосы, и прошептал:
- Спасибо тебе, Лили…
В этот момент Поттер обернулся, и я увидела – а может мне всего лишь показалось в сумерках, – что его глаза вспыхнули недобрым огнем. Я немного отстранилась от Колина, но Джеймс уже отвернулся.
Прохладный осенний ветер помог мне прийти в себя, и, заходя в школу, я могла пожаловаться лишь на головную боль и непрекращающуюся дрожь в ногах. Мы вошли через главный вход, и Поттер с Линой остановились, обернувшись к нам.
- Лили, наверно, тебе стоит показаться мадам Помфри,- заботливо сказала Лина, посмотрев на меня.
- Нет-нет, со мной все в порядке, просто слабость жуткая… Завтра все пройдет.
- Ну что ж, - Поттер окинул всех взглядом и привычным жестом взлохматил волосы, - я думаю, что теперь сам справлюсь.
С этими словами он подошел ко мне, и я почувствовала его руку на своей спине. Колин ошарашено уставился на Джеймса, а тот, словно не замечая его, осторожно, но уверенно, заставил Тейлора выпустить меня из своих объятий. Я видела по лицу Колина, что тот опешил от наглости Джеймса и даже не сразу нашелся, что сказать. Поттер опередил его вопрос:
- Вам с Линой идти в одну гостиную, а нам с Лили - в другую. Я провожу ее, а ты проводи Лину.
Это было так нелепо, так откровенно нагло, что даже я растерялась. Лина же испуганно посмотрела на нас с Джеймсом, а потом опустила глаза.
- Колин, действительно, Джеймс проводит меня, - решила я нарушить затянувшуюся паузу. – Возвращайтесь в свою гостиную - нам всем нужно отдохнуть.
Колин сердито посмотрел на меня, давая понять, что ему вся эта затея не по душе, однако спорить не стал.
- Лина, пойдем.
Эртон еще раз взглянула на Джеймса, и я поняла, что она ждет от него каких-нибудь слов, возможно, предложения еще увидеться, но тот лишь сказал:
- Спасибо тебе за компанию, Лина, - он очаровательно улыбнулся. – Еще увидимся.
В ответ она изобразила подобие улыбки и подошла к Тейлору. Я улыбнулась Колину, куда радушнее попрощалась с ним и, поддерживаемая рукой Поттера, пошла к лестницам.
Замок был почти пуст: студенты под охраной профессоров еще не успели вернуться, а младшекурсники сидели по своим гостиным, поэтому на лестницах никого не было. Джеймс бережно поддерживал меня, стараясь идти медленно, так как я тяжело преодолевала каждый лестничный пролет. Его руки согревали меня, расслабляли, и усталость все сильнее давала о себе знать.
Мы остановились, дожидаясь того, когда лестница снова переместится на свое место, и Джеймс спросил меня:
- Почему твое заклинание не подействовало?
Я смутилась и растерянно покачала головой:
- Я не знаю… Просто, когда я увидела дементора, почувствовала такой дикий страх, что все мои попытки вызвать патронуса закончились лишь жалкой струйкой света, которая не вызвала никакого эффекта.
Джеймс нахмурился:
- Ты просто испугалась… Вызвать патронуса в условиях боя куда тяжелее, нежели в классе.
Лестница вернулась на место, и мы снова продолжили путь.
- Надо что-нибудь придумать… Я обязательно этим займусь после первой игры, - серьезно сказал Поттер.
Между нами снова повисло молчание, которое лишь добавляло неловкости в наши вынужденные объятия. Если бы не эта тяжелая усталость, которая все сильнее наваливалась мне на плечи, я бы непременно чувствовала знакомый трепет от прикосновений Джеймса, но сейчас хотелось только тепла и спокойного сна. Я споткнулась на ступеньке и обязательно бы упала, если бы не сильные руки Джеймса, проворно подхватившие меня. Я подняла глаза: наши лица были очень близки, и я чувствовала на своей щеке легкое и теплое дыханье Джеймса. В плену его рук, в теплоте шоколадных глаз я даже сквозь чудовищную усталость чувствовала, что мое сердечко замирает, начиная биться все быстрее. Поттер несмело поднял руку и мягко заправил мне волосы за ухо.
- Ты себе хотя бы представляешь, что могло случиться, если бы меня не оказалось рядом?.. – его шепот был наполнен глубокой тоской, и я с удивлением поняла, что он действительно за меня очень переживает.
Я ничего не отвечала, одновременно борясь с трепетом и усталостью. Джеймс наклонился и коснулся лбом моей головы. Я не смела шевельнуться, страшась спугнуть это мгновение. Не было того безумного ощущения от его близости, как в Астрономической башне, но было ровное и глубокое чувство спокойствия, защищенности, словно душевные силы, отнятые у меня дементором, возвращались снова. Я знала, что сейчас Джеймс чувствует нечто подобное, поэтому, не колеблясь и доли секунды, я повернулась в его руках и обняла, приникнув к его груди. Он положил голову мне на макушку, а руками нежно поглаживал по спине. Рядом с ним все страхи уходили прочь, прогоняя воспоминания о холодных руках дементора, о его свистящем дыхании.... Джеймс понимал, как мне нужно было сейчас это объятие, этот островок защищенности, поэтому просто крепко держал меня в руках, не произнося ни слова. Это не было похоже на объятия влюбленных – то было другое…
- Джеймс, я думала, что умру… - выдохнула я.
Он еще крепче прижал меня к себе, словно защищая от всего мира, и тихо прошептал:
- Не бойся, я всегда буду рядом…
Смысл слов дошел до меня не сразу, а когда мое сознание его все же уловило, я отстранилась и внимательно посмотрела в карие глаза. Поттер мягко улыбнулся, но в его улыбке сквозила глубокая грусть:
- Ты совсем вымоталась. Пойдем скорее в башню.
Я покорно кивнула, и мы снова стали подниматься по лестнице.
Едва мы вошли в проем, как ко мне тут же подлетела Алиса и бросилась на шею.
- Лили, как ты меня напугала! – она крепко обняла меня. – Мы случайно встретили Флитвика, и когда он рассказал нам о случившемся, я себе места не находила… Слава Богу, с тобой все в порядке!
Она снова крепко меня обняла, но Джеймс ее слегка отстранил:
- Ревейн, не висни на Лили – она и так еле на ногах стоит.
Алиса меня отпустила и подняла на него глаза:
- Поттер, спасибо, что спас ее…
Он улыбнулся, и его рука тут же взлетела к волосам:
- Вместо того, чтобы благодарить меня, лучше отведи ее в спальню, и пусть она отдыхает.
Алиса кивнула и, обняв меня, повела в сторону лестницы. На ступеньках я обернулась: Джеймс так и стоял около проема, засунув руки в карманы и склонив голову на бок, и провожал меня теплым взглядом, полным такой откровенной нежности, что я, не удержавшись, улыбнулась ему.
Алиса заботливо расстелила кровать, уложила меня и трогательно подоткнула одеяло, чтобы я не замерзла. Она ни о чем меня не расспрашивала, видя мою слабость и усталость, поэтому, едва голова коснулась подушки, я тут же провалилась в сон.


* * *
Утро для меня началось поздно: я проснулась лишь тогда, когда все мои соседки по спальне ушли на завтрак. Я торопливо привела себя в порядок и поспешила в Большой зал. Однако путь у меня занял гораздо больше времени, чем обычно: все знакомые попеременно останавливали меня, расспрашивая о случившемся, интересуясь моим самочувствием. Конечно же, вся школа только и говорила, что о нападении дементоров. Новость о спасении Джеффа и меня облетела весь Хогвартс, а Джеймс и Колин в одночасье стали героями. Всем не терпелось узнать подробности, поэтому вопросы на меня сыпались, словно снег на голову. Поначалу я старалась отвечать, но постепенно мне это надоело, и я лишь отмахивалась, потому что наша общественность едва не случившуюся трагедию превратила в обычную сплетню.
Проскользнув в Большой зал, под любопытные взгляды жующих студентов я прошла на свое место рядом с Алисой.
- Ну, как ты? – спросила Алиса, заботливо смотря на меня.
- Все хорошо, только слабость немного осталась, - я улыбнулась.
- Лили, мы не стали тебя будить, - вступила в разговор Мэри. – Решили, что тебе нужно поспать.
- Спасибо, девочки, - ответила я и осмотрелась.
Все было как обычно: студенты доедали свой завтрак под шум гремящих ложек и вилок, преподаватели сидела за большим дубовым столом и о чем-то разговаривали, однако того, кого я искала, нигде не было…
- Алиса, а где Поттер? – прошептала я ей в самое ухо.
- Мародеры уже ушли, - ответила Алиса.
Я разочаровано вздохнула и принялась накладывать блинчики в тарелку. Однако в эту же секунду раздался настоящий грохот, и сотни сов влетели через распахнутые под потолком окна. Они летали над столами, ища своих хозяев, а затем пикировали вниз, слету кидая письмо адресату. За семь лет учебы я не видела ни разу, чтобы было так много сов. Я догадалась, что виной тому нападение дементоров, а письма от напуганных новостью родителей.
Фиона спикировала вниз, и адресованное Алисе письмо упало прямо на мои блинчики.
- Прости, Лил, - Алиса виновато улыбнулась, вытерла письмо салфеткой и принялась читать.
- Слава Богу, мои родители не получают «Ежедневный пророк» и ничего не знают, - я сделала глоток тыквенного сока.
Но тут заприметила пеструю сову, которая кружила над нашим столом, и узнала в ней Кнопку. Когда та скинула мне письмо, моему удивлению не было предела – письмо написала моя сестра Петунья. Я озадаченно вертела его в руках, мысленно прикидывая, что могло заставить Тунью мне написать.
- Мама просто в панике, - сказала Алиса, не отрываясь от чтения. – Она запрещает мне вообще выходить из школы.
- Тебе тоже родители написали? – Алиса вскинула брови.
- Нет, это от Петуньи…
- От твоей сестры? – воскликнула Алиса. – Вы, вроде, с ней не очень ладите…
- Мне тоже кажется это странным…
- Может, она все же решила наладить с тобой отношения? – Алиса ласково улыбнулась. – Вы же сестры.
Я пожала плечами и убрала письмо в сумку, решив, что прочту его в более спокойной обстановке. Алиса же тем временем разворачивала газету. Как того и следовало ожидать, на первой полосе был заголовок «Дементоры в Хогсмиде», а дальше шла длинная статья на эту тему. Алиса углубилась в чтение, а я взяла в руки стакан с соком и задумалась о причине, которая побудила Петунью написать письмо. Обычно она присылала открытку на мой день рождения – этим ограничивалось наше общение в период моего отсутствия дома. Хотелось, конечно, верить словам Алисы, что это действительно шаг к примирению…
- Лили, послушай, - нетерпеливо прервала мои мысли Алиса и принялась громко читать. – «Однако, благодаря юным, но отважным студентам-старшекурсникам, которые, к слову, являются старостами в школе, Колину Тейлору и Джеймсу Поттеру двое студентов были вырваны из цепких лап дементоров. Альбус Дамблдор направил благодарственные письма их родителям, отметив воспитание таких смелых и одаренных волшебников». Ну, как тебе?!
- Они теперь герои, - я улыбнулась. – Даже в «Пророке» о них написали.
- Это точно! – Алиса заговорщицки улыбнулась и прошептала мне в самое ухо. – Однако, твой герой все же Поттер…
Я закатила глаза к потолку и ничего не ответила.
Закончив чтение и завтрак, мы отправились на урок. Но едва вышли из дверей Большого зала, как я тут же увидела Колина.
- Девочки, идите без меня.
Мэри и Лесли заулыбались, Алиса бросила на Колина оценивающий взгляд, а потом и вовсе закатила глаза к потолку, демонстрируя мне свою высокую оценку Тейлору. Они затерялись в толпе, а мы с Колином отошли в сторону.
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо сказал он, смотря на меня своим ласковым взглядом.
- Спасибо, хорошо, - я улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. – А ты? Отдохнул?
- Да что там я, - он отмахнулся, - со мной все в порядке.
- Видел сегодняшний выпуск «Пророка»? Там о вас с Поттером написано, - весело сказала я.
- Да, видел, - он смутился и опустил глаза. – Сделали из нас каких-то нелепых героев…
Я рассмеялась:
- Ну, так вы же и есть герои! – Колин хотел мне что-то возразить, но я его осадила озорной улыбкой. – И не спорь со мной!
У меня была трансфигурация с райвенкловцами, а Колин вызвался меня проводить. Мы непринужденно болтали, обсуждая сплетни по поводу этого нападения (которых, по словам Тейлора, уже ходило множество), и я не могла не замечать мечтательных и долгих взглядов девушек, которыми они провожали Колина. Что ж, в этом не было ничего удивительного: он и раньше нравился многим, а после этого случая и вовсе стал популярен.
Мы подошли к кабинету, и он пристально на меня посмотрел:
- Лили, может, погуляем после уроков, пока дождь снова не зарядил на всю неделю?
- Хорошо, - ответила я и с улыбкой на губах под теплым взглядом Колина вошла в класс.
День прошел под лозунгом: «Лили, расскажи, как все было!». Я уже устала отвечать на многочисленные вопросы, осаждаемая всеми своими знакомыми, но на помощь пришла Алиса, усердно отгоняя всех любопытствующих. Что сказать, Поттер же был центром внимания всех девушек: не получив ответов у меня, они убегали к нему, томно вздыхая и хлопая длинными ресницами. Джеймс первую половину дня стойко это переносил, но потом начал откровенно их игнорировать. Выходя из Большого зала после обеда, я снова увидела их с Линой вместе и поспешила удалиться.
После уроков я забежала в больничное крыло справиться о здоровье Джеффа. Мадам Помфри меня успокоила, сказав, что он быстро идет на поправку, и уже к концу недели обещала его выписать.
Как же было приятно дышать чистым, свежим воздухом, еще пахнущим опавшей листвой! Я наслаждалась прогулкой, слушая Колина, задорно смеясь над его шутками. Он рассказывал о том, как ему сегодня досталось от назойливых сплетниц, которые его осаждали, а я понимающе кивала, рассказывая свою историю. Сейчас эта встреча с дементорами казалась приключением, которое было где-то и с кем-то, но не с нами – настолько все это было нереально, и даже не верилось, что это все случилось только вчера. Я собирала опавшие листья клена, складывая их в разноцветный букет, который пестрел всеми красками осени. Приближался ноябрь со своими первыми заморозками, темными ночами и завывающими северными ветрами, которые будут непременно рваться в теплые комнаты Хогвартса, задувая свечи и заставляя ежиться от холода. А совсем скоро будет Хеллоуин, и школу украсят смешными подсвечивающимися тыквами, которые будут всем криво усмехаться. И этот Хеллоуин в Хогвартсе для меня будет последним. Как и эта осень, смешавшая все в моей голове, но ставшая для меня частью чего-то нового…
Колин проводил меня до входа в башню Гриффиндор, и, попрощавшись с ним, я вошла в проем. Гостиная была полна народу: кто-то усердно учил уроки, младшекурсники дурачились, запустив под потолок маленькую бумажную птичку, которая легко порхала, не даваясь им в руки. Около камина, заняв все места, сидели мои однокурсники и о чем-то разговаривали. Я пробежалась по ним взглядом, ища лохматую макушку, но Поттера в гостиной не было. Я прошла и села на подлокотник кресла, в котором сидела Мэри:
- О чем вы тут так мило беседуете? – вступила в разговор я.
- Обсуждаем последние новости, - ответил Фрэнк, помахав газетой.
- Эванс, мы не думаем, что появление дементоров именно в тот день, когда студенты отправились в Хогсмид, было случайным, - парировал Сириус, развалившись на диване и вытянув ноги к камину.
– Скорее всего, все это было спланировано Сама-Знаешь-Кем, - серьезным тоном сказал Ремус. – И день выбран подходящим: он хотел тем самым показать, что готов нападать даже на детей.
- Волан-де-Морт переходит в наступление, - Блэк помрачнел и уткнулся взглядом в огонь камина. – А министерство в своей жалкой статейке даже не попыталось провести параллели между ним и появлением дементоров в Хогсмиде.
- Но это ведь очевидно! – воскликнула Алиса, уютно устроившаяся на коленях у Фрэнка. – Дементоры появились здесь по наводке!
- Да, только от населения это пытаются скрыть, чтобы не сеять панику, - ответил Фрэнк и поцеловал Алису в висок.
- Скоро начнется война, - от холодного голоса Сириуса у меня пробежали по телу мурашки. – Она уже на пороге.
Между нами повисло молчание: каждый был углублен в свои мысли, но все они сводились к одному пророненному слову Сириуса – война. В наши семнадцать лет это могло стать приговором, который был порожден человеческой жесткостью, жаждой власти и больным самомнением. Каждый из нас страшился этого пути, но понимал, что в случае провала министерства, он станет неизбежностью. Сейчас в стенах Хогвартса, охраняемых сильнейшей магией, мы были в безопасности, но уже через несколько месяцев выйдем из этих стен. И что нас ждет? Что там, за занавесом будущего? Неизвестность, которая пугает еще больше, нежели правдивый ответ на эти вопросы. Я всех обвела взглядом: Алиса и Фрэнк мечтают пожениться после школы, может быть Сириус хочет открыть свой магазин или паб, Мэри думает заняться изучением растений… И как тогда быть с этими мечтами и планами? В какой дальний ящик придется их отложить и отправиться сражаться с армией этого темного волшебника, рискуя жизнью? Сможем ли мы достойно пройти по этому пути, не дав себе струсить, не испугавшись? Сможем ли заслонить друг друга от смертоносного заклятия? Сколько всего придется пережить? Скольких друзей похоронить? Сколько раз заглянуть в глаза смерти? Мерлин, нам же всего семнадцать...
Сириус тяжело вздохнул и встал с дивана, сладко потянувшись.
- Я спать, - бросил он и направился в сторону лестницы.
Я тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли, и крикнула ему:
- Блэк, а где Поттер? Мне с ним поговорить надо, - соврала я, надеясь, что тот не с Линой.
- Его МакГонагалл попросила подтянуть какого-то младшекурсника по трансфигурации, - лениво ответил Сириус и быстро поднялся по лестнице.
- Понятно, - тихо сказала я сама себе, радуясь, что он все же не с Эртон.
Алиса заворковала с Фрэнком, запуская пальцы в его волосы, Ремус и Питер направились вслед за Сириусом, а Мэри углубилась в чтение - все снова стало привычным, и холодок от нашего разговора растаял в теплоте родной гостиной.
Я села на освободившееся кресло и вспомнила о письме Петуньи. Порывшись в сумке, я достала конверт и распечатала его: на обычном листочке в клеточку синими чернилами был написан текст размером в полстраницы. Я узнала почерк сестры, ровный и округлый, и быстро пробежалася взглядом по строчкам.
- Лили, все хорошо? – услышала я голос Алисы и подняла глаза. Она участливо смотрела на меня.
- Да, - только и ответила я, встала с кресла и направилась к выходу из гостиной.
Быстрыми шагами я шла по коридору, сжимая в руке письмо Петуньи. Как она могла? Мерлин, за что? Злость смешивалась с обидой, и от этого пагубного коктейля на глаза выступали слезы. Я тяжело дышала, стараясь не заплакать от горечи, которая душила меня. Разве я могла ожидать такого от своей сестры… В глубине души все эти годы теплился огонек надежды, что наши отношения еще можно наладить, что с возрастом она успокоится и начнет меня воспринимать как нормального человека, как свою родную сестру! Но сейчас этот огонек окончательно потух, растворившись в нескольких строчках, написанных обычной шариковой ручкой.
Я открыла тяжелую дверь и торопливо стала подниматься по винтовой лестнице Астрономической башни. Хотелось побыть одной. Мои шаги гулким эхом отдавались от каменных сводов, а расстегнутая мантия развевалась от быстрых шагов. В голове лихорадочно билась мысль, что я окончательно потеряла сестру. Я больше не видела ни одной возможности наладить с ней отношения – обида была слишком велика. Я с силой дернула за железное кольцо на двери и вышла на открытую круговую площадку. Самая высокая в замке башня продувалась всеми ветрами, и я быстро запахнула мантию, поежившись от холода. Около стены, примыкающей к двери, стояло множество телескопов, и среди них ярко выделялся сферический макет звездного неба, который служил подсказкой на уроках. Я подошла к самому краю башни, облокотившись о парапет.
На сердце было так тяжело, словно туда положили огромный валун, и я никак не могла его скинуть. Что ж, наверно, давно надо было принять тот факт, что сестра меня ненавидит. Я открыла письмо и снова его перечитала:
«Привет, Лили! Я знаю, что у тебя все замечательно, поэтому перейду сразу к делу: Вернон сделал мне предложение, и в будущую субботу я выхожу замуж. Я понимаю, что ты учишься, и я бы с удовольствием перенесла свадьбу на твои каникулы, но он так торопится, что, видимо, придется отмечать ее без тебя. Я, конечно, жутко из-за этого переживаю, но ничего не поделать.
С наступающим Хэллуином!
Тунья».
Листок дрожал в руке, и я с силой сжимала заледеневшие пальцы. И злилась. Было такое чувство, что вся семья предала меня. Как могли родители пойти на это?! Я тряхнула головой, понимая, что Тунья своим нытьем может довести кого угодно, поэтому маму с папой винить не стоило… Я достала палочку и направила ее на листок, тихо прошептав: «Инсендио». Листок вспыхнул, а я проворно отдернула руку: ветер тут же подхватил пепел и унес вдаль. Я глубоко вздохнула и посмотрела по сторонам: сквозь наступившие сумерки еще можно было увидеть очертания Запретного леса, одинокие фонари в двориках тускло светили, а где-то вдалеке, на другом берегу Черного озера, маячило множество огней – там был Хогсмид.
«Я знаю, что у тебя все замечательно…» - звучали ее слова у меня в голове. Что может знать моя сестра обо мне, о том, что со мной происходит? Мой мир уже давно перестал ее волновать, она лишь всеми способами пытается отгородиться от него. Поттер, дементоры, война, наконец, - все это было ей неизвестно, да она и не хотела в это вникать. Ее письмо стало последней каплей в чаше моих проблем, и я чувствовала такой упадок жизненных сил, словно вокруг меня кружила стая дементоров. Все слишком неожиданно навалилось на меня, и рядом не было никого, кто бы мог поддержать или элементарно выслушать.
Ветер трепал волосы, старался проникнуть под подолы мантии, обдавая своими ледяными порывами. Почти черное небо было низким – казалось, протянешь руку и тут же коснешься облаков. Эта осень пугала меня своей темнотой, странными снами, усиливающимся чувством одиночества – я путалась в своих мыслях, и каждый новый день не приносил долгожданного спокойствия…
- Лили?..
Голос раздался так неожиданно, что я тут же вздрогнула и резко обернулась. В льющемся свете, проникающим сюда из проема открытой двери, стоял Северус. Его мантия развевалась от порывов ветра, но он даже не думал ее застегивать. Он осторожно закрыл дверь и подошел ко мне, встав рядом и положив руки на парапет. Мы молчали, вглядываясь в темноту наступающей ночи. Слова были не нужны: когда-то давно мы часто могли вот так, молча, сидеть на берегу озера, погружаясь каждый в свои мысли, но чувствуя, что все же не одни. Это молчание было красноречивее самых искренних слов поддержки, потому что так молчать могут лишь близкие люди. Я не хотела говорить, не хотела гнать от себя Сева, поэтому просто слушала завывание ветра, устремляя взгляд в бескрайнюю бездну темного неба…
Я почувствовала что-то тяжелое на своих плечах: Сев заботливо накинул на меня свою мантию, оставшись в белой рубашке, поверх которой был надет свитер с небольшим гербом его факультета.
- Ты же вся дрожишь, - тихо сказал он и снова облокотился о парапет.
Я запахнула полы его мантии – сразу стало теплее, точно рядом был горящий камин. Между нами снова повисла тишина, нарушаемая лишь свистщими порывами ветра. Я собралась с мыслями и тихо сказала:
- Тунья прислала мне сегодня письмо, - голос зазвучал как-то прерывисто, и я кашлянула. – Она выходит замуж.
Сев не отрывал взгляда от ночного неба, и я видела, как развеваются на ветру его волосы.
- За этого пухлого маггла, что похож на индюка?
- Да, - ответила я и грустно улыбнулась: это сравнение как нельзя лучше подходило к Вернону.
- Что ж, поздравляю, - отозвался Сев, но, взглянув на меня, понял, что поторопился. – А в чем дело? Тебе не нравится ее жених?
Я пожала плечами:
- Не в этом дело…
Я не была уверена, что стоит посвящать Сева в свои проблемы, но он, как никто, был близко знаком с моей семьей, поэтому я чувствовала желание поделиться с ним.
- Тогда в чем? – он терпеливо ждал, пока я не решусь заговорить.
- Она специально назначила день свадьбы на тот период, когда я не смогу на ней присутствовать, - тихо ответила я. – Она стыдится меня…
- Стыдится?! Тебя?! – голос Северуса сорвался, и я внимательно на него посмотрела. – Да по сравнению с тобой, она просто… просто…
Я не знала, что хотел сказать Сев, но он так и не закончил свою фразу, и его слова поглотил ветер. Я отвела взгляд и подняла голову: были видны очертания клубящихся облаков, которые неустанно двигались, подгоняемые ветром. Неожиданно я почувствовала, как горячая ладонь накрыла мою руку, и вскинула взгляд на Сева.
- Не смей даже расстраиваться из-за этого – она того не стоит, - глухо прошептал Северус, глядя мне в глаза. – Я никому не позволю обижать тебя, Лили…
Наверно, сказались долгие годы нашей дружбы, если ему так легко удалось сейчас растопить мое сердце, и, повинуясь этому порыву, я сжала его руку и грустно улыбнулась. Я не знаю, сколько времени мы так простояли, взявшись за руки, обдуваемые холодным ветром под сенью черного осеннего неба. Рядом с ним на душе становилось легче, потому что он, как никто, понимал меня и принимал такой, какая я есть. Северус мог сказать много слов, но он знал, что сейчас мне нужна была просто его рука, поэтому мы просто стояли плечом к плечу, даже не глядя друг на друга.
- Наверно, пора возвращаться, - тихо сказала я и осторожно высвободила руку из его теплых пальцев.
Он лишь кивнул в ответ, и мы направились к двери. Выйдя на лестничную площадку, я почувствовала долгожданное тепло и скинула мантию Сева, вернув ее. Мы неторопливо спускались по ступенькам, сохраняя тишину каменных стен.
- Лили, можно я тебя провожу? – нарушил молчание Северус. – В свете последних событий тебе не стоит ходить одной вечерами.
Я вскинула на него внимательный взгляд:
- Почему ты так думаешь?
Он немного помолчал, словно что-то обдумывал, а когда заговорил, его голос был тихий, точно он боялся быть подслушанным:
- Ты же не веришь в то, что на Скотт напали из-за мести…
- Нет, - прямо ответила я, затем прищурилась, вглядываясь в напряженное лицо Снейпа. – Ты что-нибудь знаешь об этом?
Северус нахмурился и отвел взгляд в сторону.
- В том-то и дело, что нет, - он остановился и прямо посмотрел мне в глаза. – Именно это меня и пугает.
- Хочешь сказать, что твои… друзья здесь ни при чем? – вопросительно посмотрела на него я.
- Не знаю… Мне ничего не известно об организаторах этого нападения, - он осмотрелся по сторонам. – И я боюсь, что это нападение на Скотт связано с тем, что она…
Это роковое слово так и не сорвалось с его губ, но смысл был понятен нам обоим, и я с удивлением отметила, что бледные щеки Северуса окрасились румянцем.
- Грязнокровка? – закончила за него я, и Сев совсем смутился, опустив глаза в пол. – Да, я тоже об этом думала. Это версия хоть как-то вяжется с черной меткой, которую ей прислали.
Мы снова стали спускаться по лестнице. Я чувствовала, что Северусу очень неловко, но я специально не пыталась это сгладить. Мы вышли в коридор, а затем попали на лестницы. Я решила, что позволю Севу проводить меня, и видела в его глазах радость по этому поводу.
- Сев, а черную метку когда запускают? - неожиданно задала вопрос я, прерывая его размышления.
- Когда убивают… - ответил он и тут же спохватился, испуганно посмотрев на меня.
Я специально задала этот вопрос так неожиданно, чтобы поймать на нем Снейпа. Что ж, значит, он глубоко погряз в этой чуши, которую пропагандирует Тот-Кого-Нельзя-Называть. Я молча отвела глаза и прикусила губу. Вопрос так и рвался, и я не нашла в себе сил сдержаться:
- Ты тоже принял эту метку?
Северус остановился, побледнев, и тяжелым взглядом посмотрел на меня. Я молила Мерлина о том, чтобы все это оказалось неправдой… чтобы мой Сев по-прежнему был обычным мальчишкой, а не сподвижником темного мага. Словно прочитав мои мысли, Сев быстро закатал рукав своей мантии, расстегнул пуговицы белого манжета и резко дернул вверх рубашку вместе с рукавом свитера, демонстрируя свое предплечье: я увидела чистую бледную кожу, покрытую темными волосками, и облегченно вздохнула, а Северус резко развернулся и стал подниматься по лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
- Позволь и мне задать тебе вопрос, - Северус внимательно на меня посмотрел исподлобья. – Ты встречаешься с этим Тейлором?
Я немного опешила, но, тем не менее, ответила:
- Нет. Мы просто дружим…
Мы уже зашли в коридор седьмого этажа, как Снейп резко развернулся.
- Дружите? Так же, как и с Поттером? – его лицо искривилось в злобной ухмылке.
- Это не твое дело! – отчеканила я, смиряя его ледяным взглядом.
- Не мое дело?! Лили, я же не слепой и видел, что едва не произошло между вами в тот вечер… в Астрономической башне, - его лицо исказилось, а слова заставили меня покраснеть. – И эта Эртон лишь для отвода глаз… Он по-прежнему за тобой увивается! Этот Поттер… герой… звезда квиддича…
- Все! Хватит! – я одернула его, чувствуя, как во мне поднимается злость за то, что он посмел припомнить мне нашу прошлую встречу в Астрономической башне. – Я не намерена все это выслушивать!
Снейп мгновенно сбавил обороты и, тряхнув головой, посмотрел более спокойно:
- Я просто не хочу, чтобы ты попалась на его крючок. Лили, он ведь не стоит даже твоего мизинца… - последние слова он прошептал так тихо, что я едва их расслышала.
Я изумленно смотрела на него, словно видела впервые. Никогда еще он так со мной не говорил, не смотрел на меня такими умоляющими глазами, полными тоски и скрытой боли. Сердце дрогнуло… В его глазах я впервые видела то, чего раньше не замечала: в них светилось обожание и преданность, которые могли растопить даже могучие льды Антарктиды. Я вглядывалась в черную бездну его глубоких глаз, стараясь прочесть ту мысль, которую он так неистово хочет передать. Его взгляд пронзал меня насквозь: только он один мог смотреть так пристально, так откровенно, что я терялась в своих мыслях, а какая-то важная суть от меня снова ускользнула…
Портрет Полной дамы отворился, и в коридор вышли Мэри и Лесли. Они остановились и ошарашено посмотрели на нас, точно перед ними предстал Мерлин.
- Лили, у тебя все хорошо? – спросила Мэри, выделяя каждое слово.
- Да, - торопливо ответила я, кинув на них выразительный взгляд.
Не говоря больше ни слова, они медленно прошли мимо нас и скрылись за дверью, ведущей на лестницы.
- Ладно, Сев, я пойду, - сказал я, сделав несколько шагов в сторону портрета. – Спасибо, что проводил.
- Не за что, - ответил он, провожая меня долгим взглядом. – Прошу, будь осторожна.
Я кивнула в ответ, назвала пароль и торопливо скрылась в проеме. Зайдя в башню, я прислонилась к двери: мысли путались, и эта встреча казалась какой-то нереальной. Сев окончательно разбередил во мне рану, вызывая боль по нашей прошлой дружбе… Однако его не запачканная меткой рука вселяла надежду на то, что все еще можно вернуть, пусть ценой больших усилий. Неожиданно я услышала чей-то разговор и осторожно выглянула из-за углубления проема: на диване около камина сидел Поттер и с кем-то разговаривал. Я осмотрелась: в гостиной было мало народу, лишь несколько младшекурсников, скрипя перьями, усердно делали домашние задания. Я сделала два шага в сторону Поттера и услышала его звонкий смех:
- …Я зазнаюсь?! Что ты! – он улыбался своей обворожительной улыбкой, глядя в камин.
Тут я поняла, что он с кем-то общается, используя каминную сеть. Я уже было хотела проскользнуть к лестнице, но было поздно – Джеймс увидел меня.
- Подожди секунду, - его улыбка стала еще шире. – Я хочу тебя кое с кем познакомить.
С этими словами он встал и направился ко мне. Я замерла, не смея шелохнуться, чувствуя, что тот что-то затеял.
- Пойдем, Лили, - Поттер торопливо взял меня за руку и потянул к дивану.
Я хотела начать сопротивляться, но мне стало любопытно, с кем общался Джеймс, и я покорно последовала за ним. Он усадил меня на диван и громко, почти торжественно, произнес:
- Пап, познакомься – это Лили Эванс, - мое сердце мгновенно подскочило к горлу, и я несмело взглянула в камин.
Среди догорающих палений, теплящихся небольшим огнем, сидела голова. Джеймс был чрезвычайно похож на своего отца – это мгновенно бросилось в глаза. Если надеть на мистера Поттера очки и взлохматить ему волосы, то они буду копией друг друга с разницей лишь в возрасте. Я судорожно сглотнула и ломким голосом сказала:
- Здравствуйте, мистер Поттер.
Он пристально на меня посмотрел, а потом его лицо озарилось радостной улыбкой:
- Рад с вами познакомиться, мисс Лили, - он кинул быстрый взгляд на своего сына. – Джеймс нам много о вас рассказывал. Однако не упоминал, что вы такая красавица.
Я смущенно пробормотала слова благодарности и опустила глаза, чувствуя, что краснею. Джеймс же сиял, как начищенный галеон, наслаждаясь моим смущением.
- Эх, жаль, мамы нет, - старший Поттер расстроено цокнул языком. – Вот вернется, будет мне завидовать, что я, наконец, познакомился со знаменитой мисс Лили…
Я окончательно растерялась под внимательным взглядом его отца. Все это было настолько неожиданно, что я никак не могла начать вести себя хотя бы немного естественнее, перестав так глупо смущаться.
Тут вступил Джеймс:
- Ладно, пап, давай закругляться. Я вам сову пришлю на неделе – все и обсудим.
- Хорошо, - мистер Поттер перевел взгляд снова на меня. – Очень рад нашему знакомству.
Я улыбнулась, стараясь скрыть свое волнение. Джеймс попрощался с отцом, и голова мистера Поттера исчезла, а на ее месте снова был лишь догорающий огонь.
Я изумленно посмотрела на Джеймса, но тот лишь развел руками:
- Что такое?
- Зачем ты это сделал? – сквозь зубы проговорила я, сверля его глазами.
- Просто решил познакомить тебя с отцом, - он невинно захлопал ресницами, будто это был весомый аргумент.
Я лишь покачала головой и отвернулась. Я делала вид, что разглядываю настенные часы, хотя сама усиленно пыталась унять волнение от этой встречи. Общаться с отцом Джеймса было так… странно, особенно меня удивила его реакция: совершенно очевидным был факт, что он знает, кто я такая, а значит – Поттер что-то говорил обо мне. Рассказывал, что я известная на всю школу зубрилка? Может, говорил, что он - когда-то давно - бегал за мной? Или просто упомянул меня как старосту? Вариантов была масса…
Я взглянула на Джеймса: он сидел, наклонившись вперед, и листал книгу, которая бесхозно лежала на диване. Рукава его рубашки были привычно закатаны, словно он боялся, что внешне опрятный вид непременно испортит его образ Мародера, а положенного галстука вовсе не было. Я медленно скользнула взглядом по его широким плечам, по смуглым рукам, внимательно следя за движением его длинных пальцев, когда он переворачивал страницы. В привычных движениях и обыденных вещах я видела Джеймса, точно впервые: было интересно наблюдать за ним, отмечая мелкие детали его мимики и жестов, пытаясь угадать, что значит эта неглубокая морщинка между бровей, которая пролегла сейчас, отчего он сжимает губы или морщит нос, поправляя съезжающие очки? Это был обычный Джеймс, с которым я была знакома несколько лет, но который отчего-то вдруг становился для меня необычным. Сейчас я не думала о том, чтобы снова начать копаться в себе, размышляя над непонятными чувствами, которые вызывает Поттер. Хотелось просто смотреть на него, запоминая каждую черту худощавого лица, еще немного мальчишескую фигуру и вихры взъерошенных волос. Я смотрела на его скулы, на слегка дрожащие ресницы, дотягивающиеся до ободков очков, на слегка приоткрытые полные губы, на небольшую родинку на шее, чуть ниже уха, которая появилась здесь точно специально, чтобы приковывать взгляд. Что-то изменилось во мне, в нем, в наших отношениях, и это что-то не давало мне отвести взгляд.
Его опущенные ресницы взметнулись вверх, и он долго смотрел на тлеющие поленья, пока затянувшуюся паузу не нарушил его низкий, спокойный голос:
- Ты сегодня гуляла с Тейлором? – скорее, это был не вопрос, а просто озвученный факт. Джеймс даже не повернул головы, продолжая смотреть на огонь. – Я видел вас в окно.
Я молчала, чувствуя, что во мне гаснет какой-то лучик света, который еще минуту назад теплился внутри. Что я могла ему ответить? Молчание было лишь призрачным спасителем…
Джеймс быстрым движением снял очки и потер глаза, наморщив при этом лоб. Затем отложил книгу и посмотрел на меня. В его глазах отражались блики танцующего пламени из камина, делая взгляд еще более притягательным. Когда же он заговорил, его шоколадные глаза потемнели:
- Видимо, нашелся тот, кто оказался лучше Гигантского кальмара…
Сердце с огромной высоты рухнуло вниз и предательски замерло. Я окончательно потерялась в этом бесконечном лабиринте непониманий, который мы с Поттером всего лишь за два месяца сумели возвести. Мерлин… Чего стоила Джеймсу эта фраза, я понимала по нервно пульсирующей жилке на шее и тяжело вздымающейся груди. Я могла ответить, объяснить, оправдаться, просто обвинить во всем его, но продолжала молчать, сковываясь под его тяжелым взглядом. И как можно объяснить то, чего сама толком не можешь понять?
Я видела, как в его глазах гаснет огонек, превращая теплый шоколад в черную бездну, которая разрасталась с каждой секундой моего молчания… Слова вырвались помимо моей воли:
- Я в этом не уверена…
На его лице отразилось удивление, и он едва уловимо тряхнул головой, словно хотел удостовериться, что все верно расслышал… Я опустила глаза, чтобы не видеть его реакции, слушая лишь ускоряющийся ритм моего трепещущего сердца…
Неожиданно дверной проем раскрылся, и в гостиную вошла МакГонагалл. По ее напряженному, обеспокоенному лицу я поняла, что что-то произошло.
- Хорошо, что вы оба здесь, - она подошла к нам, и в ее глазах я увидела отчаяние. – Еще одно нападение. На сей раз напали на Руби Джонс, напарницу Колина Тейлора.

* * *
- Алиса, я не знаю, что из этого выйдет, но это точно не самая удачная идея, - сказала я, глядя в потолок и пропуская сквозь пальцы ткань мантии.
- А мне даже интересно, - задумчиво ответила Алиса.
Мы лежали поперек кровати, развернувшись в разные стороны так, что моя голова была на уровне ее талии, и я видела, как Алиса длинными пальцами перебирает подаренный Фрэнком серебряный браслет.
В нашей спальне было тепло и уютно: дождь барабанил по подоконнику, убаюкивая своей невеселой песней, а на тумбе около кровати горела настольная лампа, освещая комнату тусклым светом. Мэри и Лесли убежали в библиотеку, сетуя на бесконечность домашних заданий, а мы с Алисой вот уже полчаса просто валялись на кровати, пытаясь поговорить. Однако в свете последних событий, которые взбудоражили всю школу, каждая из нас предпочитала размышлять над этим молча, поэтому наш разговор прерывали бесконечные паузы.
Я уже десятки раз прокручивала в голове все события, все разговоры, которые имели место в последнее время, чтобы хоть как-то попытаться разгадать эти странные нападения. Новость о том, что следующей жертвой стала Руби, потрясла меня. Становился совершенно очевидным тот факт, что причиной нападения на Эшли Скотт была не пресловутая месть, как предполагал Уилкс. И это было неоспоримо.
На следующий день после нападения на Руби, мы с Поттером собрали внеплановое заседание старост, на котором поставили вопрос ребром о том, что в школе действует Пожиратель смерти и, возможно, не один. Джеймс прямо озвучил наши идеи по поводу этого, умело подкрепляя свои слова фактами, – письмами с Черной меткой, которые получили обе девушки. На сей раз даже Уилкс не нашел, что ответить, поэтому вовсе промолчал почти все собрание. Я видела, как растеряны старосты, чувствовала, как их страх смешивается с моим. Решительность Джеймса, его твердый голос и уверенный взгляд вселял в меня надежду, что общими усилиями мы сможем справиться с ситуацией и подавить этот произвол. Хогвартс всегда служил защитой для всех, поэтому это был вопрос принципа, требующий решительных действий.
Обсудив все подробности нападений, мы пришли к общему мнению, что дежурства по вечерам необходимо продлить до двенадцати часов, и дежурить старосты должны исключительно парой, не разделяясь. Так мы могли хоть как-то обеспечить безопасность вечерами, что в данных условиях было немаловажным. Тут-то и встал вопрос о том, что у Колина пары нет. Руби нашли в совятне, и, по словам Дамблдора, она, раненная, пролежала там достаточно много времени. Именно этим объясняется ее тяжелое состояние: она потеряла много крови и, хоть ее раны затянулись, была очень слаба. В связи с этим я предложила себя ему в напарницы, однако тут же вступился Поттер. Он наотрез отказался от такой идеи, объяснив это тем, что я – единственная среди старост магглорожденная, и подвергать меня излишней опасности крайне неосмотрительно. В результате Люпин выдвинул предложение о том, чтобы нам дежурить втроем, и это, по его словам, сможет свести риск к минимуму. С горем пополам удалось уговорить Поттера, подействовав на него уставом старост и необходимостью выполнять свои обязанности. Таким образом, сегодня должно было состояться наше первое дежурство.
Эта идея мне была не по душе. Я прекрасно видела, что они не питают симпатии друг к другу, и, зная взрывной темперамент Поттера, от этого вечера можно было ожидать чего угодно.
Я устало вздохнула: от этих мыслей, которые меня упрямо не покидали, болела голова, а внутреннее напряжение меня не покидало.
- Представляешь, Фрэнк запретил мне ходить куда-либо одной, - сказала Алиса.
- И правильно сделал, - отозвалась я.
- Да, но нападают на магглорожденных! Поэтому я подумала, что буду постоянно ходить с тобой, - подытожила она тоном, явно не предполагающим возражений.
Я удивленно вздернула брови вверх. Только этого мне еще не хватало! После нападения на Руби, Колин и Джеймс не отходили от меня ни на шаг: после занятий, которые были у нас общими с Хафлпаффом, меня провожал до следующего кабинета Тейлор, а в остальных случаях, молча шагая поблизости, - Поттер. Они оба это делали весьма ненавязчиво. Колин - мило улыбаясь, интересуясь моими делами, а Джеймс - стараясь быть незаметным. Этот конвой меня уже утомил, поэтому инициатива Алисы была явно излишней.
- Ты с ума сошла! – воскликнула я. – Мне и так хватает Поттера с Тэйлором.
Она приподнялась и посмотрела мне в глаза:
- Я заметила, что они оба от тебя не отходят…
- И порядком мне надоели, - поморщилась я.
Алиса поджала губу, внимательно смотря на меня, а затем тиха заговорила:
- Лили, я не верю в то, что у Поттера есть какие-то чувства к Лине. Он ведь даже когда разговаривает с ней, смотрит на нее как-то вскользь…
- И, тем не менее, он ее позвал в Хогсмид, - я передернула плечами, стараясь избежать прямого взгляда Алисы.
- Это еще ничего не значит. Просто он…
- Алиса! – перебила ее я и села, опираясь на руки. – За шесть лет учебы он никого кроме меня не приглашал в Хогсмид, и если сейчас кого-то позвал, то это верный знак, что у него появилась симпатия к другой.
- Да, но и ты раньше ни с кем, кроме меня, туда не ходила, - деловито заметила Алиса.
Я ничего не отвечала, отведя взгляд в сторону, и Алиса снова плюхнулась на кровать, тяжело вздохнув.
Мерлин знает, как все запуталось, как невыносимо все переплелось! Еще вчерашняя беззаботная жизнь, нарушаемая лишь волнениями из-за учебы, превращалась в клубок, сплетенный из разнящихся чувств, неразгаданных тайн и пугающих событий – и в центре этого калейдоскопа была я. Чувствовалось, что у меня не хватает сил охватить все это, чтобы попытаться разобраться хотя бы в себе – это угнетало меня еще больше. Порой хотелось закрыть глаза, убежать, спрятаться от этих проблем, которых с каждым днем становилось все больше, окунуться в безмятежный мир детства, где можно было просто весело смеяться. Но все менялось слишком стремительно. Я словно была на вокзале Кинг-Кросс и никак не могла запрыгнуть на подножку отбывающего поезда. Внешне спокойная, привычно приветливая, внутри я металась в сомнениях и страхах, мучаясь бессонницей, ночами вглядываясь во мрак нашей спальни, ища такие важные решения этих проблем. Часто приходила в голову мыль: «Может стоит ответить на ухаживания Колина? Может рядом с ним станет легче?». Но каждый раз воскрешались воспоминания о теплом шоколаде глаз Джеймса, его руках и легком дыхании на моих губах, и я лишь тихо вздыхала, бессильно закрывая глаза. Я не могла простить ему Эртон, а себе не прощала жестокую игру с Колином, которая приносила мне временное облегчение, а ему только мучения от неопределенности. И каждый раз, убеждая себя, что Тейлор как никто заслуживает искренности и нежной привязанности, я упиралась в слова, которые мне когда-то сказала мама и которые так глубоко запали в душу: «Твое место должно быть там, где сердце». Но я бродила во мраке своих путающихся мыслей, в гнетущем ощущении одиночества, в пугающей тишине школьных коридоров, которые теперь навевали колющий страх… И чем темнее становилось на душе, тем яростнее рвалось сердце к свету, но я не видела даже его отблесков.
Едва я вышла из спальни и ступила на лестницу, как первая же ступенька тягуче скрипнула – все же есть в моей жизни хоть какое-то постоянство. Я улыбнулась и, распрямляя складочки мантии, спустилась в гостиную. Она была полна народа, воздух был душным, тягучим, и мне безумно хотелось поскорее выйти в прохладный коридор. Я обвела гостиную взглядом, ища Джеймса: он стоял, прислонившись спиной к каменной стенке камина и, улыбаясь, слушал Сириуса, вальяжно развалившегося в кресле. В руке Поттера что-то мелькнуло золотом, и я увидела, как он, не торопясь, разжимает пальцы. Золотой снитч, почувствовавший долгожданную свободу, мгновенно выпорхнул из ладони Джеймса, устремляясь подальше от своего тюремщика, но проворная рука прервала его жалкую попытку, и снитч снова оказался в плену. Две младшекурсницы, сидевшие за столиком неподалеку от лестницы, издали томные вздохи, наблюдая за тем, как красуется Поттер, но он совершенно не смотрел по сторонам в ожидании бурных оваций и всеобщего восхищения, как обычно это делал. Он заметил меня не сразу, поглощенный рассказом Блэка, и едва наши взгляды встретились, тут же засунул снитч обратно в карман мантии, чему Сириус ехидно усмехнулся. Окинув Блэка красноречивым взглядом, я направилась к выходу из гостиной, прислушиваясь к тихим шагам Поттера за спиной.
Выйдя в коридор, освещаемый ярко-желтым светом факелов, я ощутила долгожданную прохладу. Сегодня мы должны были патрулировать первые три этажа замка, поэтому условились встретиться с Колином около входа в Большой зал. Мы неторопливо шли по коридору, и я видела, что Джеймс по-прежнему теребит свой снитч, засунув руку в карман.
- Зачем ты все время играешь со снитчем? - спросила его я.
- Тебя это так раздражает? - в его глазах сверкнули озорные искорки.
Я кинула осуждающий взгляд:
- Мне просто его жаль. Он рвется на свободу, а ты ею только дразнишь.
Джеймс внимательно посмотрел на меня и достал из кармана золотой мячик:
- Ты ошибаешься. Тебе кажется, что он такой беззащитный, такой ранимый, но на самом деле это не так, - он остановился и несколько секунд пристально смотрел мне в глаза. – Поймать снитч может далеко не каждый, и дело тут вовсе не в скорости и умениях. Его характер слишком непредсказуем, и когда тебе кажется, что, вот-вот, и ты его поймаешь, он резко меняет свое направление, оставляя тебя ни с чем. И он мчится с нереальной скоростью, петляя и путая, но этим еще больше подогревает азарт. И ты ломаешь голову над тем, как суметь подчинить себе этот крохотный золотой шарик, как сделать так, чтобы предугадать его направление, и тысячи попыток могут с треском провалиться. А ты пытаешь снова и снова, скрипя зубами, давя в себе злость и задетую гордость… И остается лишь надежда, что на самом деле, как бы он не стремился к своей одинокой свободе, все же хочет быть пойманным, хочет покориться…
Я, как завороженная, смотрела в его глаза, боясь вздохнуть. Он не отводил от меня взгляда, который сковывал и путал мысли. Все его слова, такие неоднозначные, подняли целую бурю в душе, и легкая дрожь волнения охватила меня. Мне казалось, что я приоткрыла какую-то тайную дверь, за которой было что-то неизвестное, но безумно манящее… Я опустила глаза и прошептала:
- Но ведь, если его поймать, то интерес угаснет…
- Ты снова ошибаешься, Лили, - так же тихо ответил он, а затем взял мою руку и положил в ладонь снитч, накрыв его моими пальцами. – Победа будет слишком призрачна: стоит лишь на мгновение расслабиться и…
Он разжал мою ладонь, и снитч мгновенно расправил свои тонкие крылышки и выпорхнул из ладони, стремительно взлетая вверх. Он взмыл под самый потолок, радуясь долгожданной свободе, весело порхая, чувствуя вольный воздух… Его радость была такой неистовой, такой ошеломительной, что он и не заметил, как спустился слишком низко, и Джеймс снова его поймал.
- Сегодня ему некуда лететь, но кто может гарантировать, что завтра он не скроется в небе, и я больше никогда его не увижу…
Я судорожно сглотнула и снова опустила глаза, не в силах вынести глубокий взгляд Джеймса. Поттер же отвернулся и, засунув снитч обратно в карман, побрел по коридору. Весь оставшийся путь мы прошли в молчании. Каждый из нас был погружен в свои мысли, и я заметила, что Джеймс избегает моего взгляда. А я смотрела на него и не понимала, как когда-то могла не обращать внимания на крепкие, сильные руки, которым с легкостью покоряется неуловимый снитч; как могла не слышать глубоких, почти грудных, интонаций в голосе, притягивающих своим очарованием; как могла не чувствовать дурманящий запах кожи, от которого теперь моментально теряю голову… Тогда - словно в прошлой жизни - я не знала, что сердце может так неистово биться от одного взгляда этих карих глаз…
Колин стоял, прислонившись спиной к каменной колоне, и поглядывал на часы. Завидев нас, он сделал несколько шагов навстречу и приветливо мне улыбнулся, а Джеймса одарил кивком головы. Поттер в долгу не остался, жеманно отвесив ему шуточный поклон. Уже по одному приветствию я поняла, что вечер обещает быть напряженным.
Мы неторопливо шли по коридорам, изредка перебрасываясь короткими фразами. В воздухе чувствовалось напряжение, а неловкость от всей этой ситуации делала меня молчаливой и немного рассеянной. Колин шел рядом со мной, совсем близко, и иногда его теплая ладонь, будто нечаянно, касалась моих пальцев; Поттер же вышагивал немного впереди нас, продолжая теребить снитч. По его виду нельзя было угадать ни его чувств, ни его мыслей: порой мне он казался беззаботным, но стоило нашим взглядам скреститься, я видела в них холодные краски злости. Он старался не смотреть на нас, не отвечал на колкие замечания Колина, который был сегодня непривычно мрачен и язвителен. Я же вообще молчала, бросая колючие взгляды то на Тейлора, ни с того ни с сего нападающего на Поттера, то на Джеймса, который отвечал ему презрительной усмешкой. Постепенно я начала понимать, что я – сдерживающий фактор для этих двоих, иначе они бы давно сцепились. Они оба старались задеть друг друга, пытаясь вывести оппонента из себя, но, прекрасно понимая мою реакцию, ограничивались словами.
Я уже готова было возненавидеть Ремуса за его «гениальные» идеи. Я никогда бы не подумала, что Колин, будучи таким общительным и привычно спокойным, может так пренебрежительно с кем-то разговаривать. Поттер же, как бы ни старался в последнее время этого не показывать, сейчас проявлял заносчивость и откровенную неприязнь, своей ехидной улыбкой выводя Колина из себя. Я даже не пыталась вмешиваться в эту дуэль, раздражаясь на обоих и стараясь не смотреть на них…
Сонную тишину нарушали только наши шаги и шорох мантий. Хогвартс медленно погружался в ночное забытье, утопая во мраке. Кутаясь в теплую мантию, я скользила взглядом по каменным сводам, теряясь в своих мыслях, как в лабиринте. Мне безумно захотелось вернуться в спальню, забраться под теплое одеяло и снова оказаться на своем месте – там, где все привычно и до боли знакомо. Находясь в обществе ребят, я все равно чувствовала свое одиночество, слегка дрожа на сквозняках, и не было рядом со мной никого, кто мог бы согреть меня… Они оба сейчас были слишком увлечены собой, стараясь уязвить друг друга, а я была для них чем-то вроде включенной лампы в залитой солнечным светом комнате.
Мы шли по коридору первого этажа, направляясь к двери, ведущей к теплицам. В этой части замка редко можно было кого-то встретить, однако проверить стоило. Мы уже несколько минут шли молча, поэтому я молила Мерлина, чтобы эти двое снова не начали ехидничать.
Однако моим надеждам не суждено было оправдаться:
- Поттер, тебе, наверно, не привычно вот так, легально, разгуливать по коридорам в такой час? – лицо Колина не выражало никаких эмоций.
- Завидуешь? – снова эта хитрая улыбка.
Тейлор фыркнул:
- Вот еще! Я предпочитаю быть старостой, а не школьным дебоширом.
Джеймс обернулся, и наши взгляды встретились: в его глазах замелькали искорки веселья, и я поняла, что реплики Колина не останутся без ответа. Поттер завернул за угол, и вскоре мы оказались в том самом коридоре гербологии, где когда-то встретились с Джеймсом.
- Тейлор, ты так уверен в значимости старост и в их необходимости? Все это лишь миф, - спокойно сказал Джеймс.
Я поняла, что Поттер что-то задумал, поэтому насторожилась.
- Да неужели? – Колин снисходительно улыбнулся.
Джеймс быстрыми шагами прошел вперед и остановился около двери. Я с одного взгляда узнала эту дверь – это был тот самый старый класс гербологии, в котором мы прятались от Филча.
- Ну, во время своего дежурства ты патрулируешь коридоры, но не можешь знать, что происходит за закрытыми дверьми, - Джеймс хитро улыбнулся. – Ты видишь только то, что тебе позволяют видеть.
Колин скрестил руки на груди и одарил Поттера насмешливым взглядом, а Джеймс продолжил:
- Например, откуда ты можешь знать, что происходит за этой дверью? – задор в карих глазах разгорался все сильнее. – Может, заслышав наши шаги, здесь спряталась какая-нибудь парочка? И они сейчас стоят за этой дверью, прислушиваясь к нашему разговору, и молят Мерлина, чтобы мы поскорее убрались отсюда.
- Мы шли молча, - ровным голосом отозвался Колин. – Они бы заслышали нас слишком поздно и не успели бы спрятаться.
- Да, ты, безусловно, прав, - Джеймс закивал головой, и я подумала, что он действительно согласился с Колином.
Тейлор же, почувствовав свою победу, снисходительно улыбнулся и уже собирался пойти дальше, как Поттер тихо сказал:
- Только я первый вышел в коридор и мог увидеть, как кто-то скрылся за этой дверью…
Мы дружно перевели взгляд на закрытую дверь. Казалось, в этот миг тишина зазвенела, а слух настолько напрягся, что я отчетливо слышала треск от коптящихся факелов. Мы прислушивались к царившему безмолвию, и мне почудилось, что я услышала, как за дверью кто-то сделал несколько шагов. Каждый мускул напрягся, порываясь открыть дверь и узнать ее тайну, но я не двигалась. Наконец, Колин не выдержал, резко распахнул дверь настежь и заглянул внутрь: класс был пуст. Я посмотрела на Поттера и увидела, что он едва сдерживает улыбку, а его глаза откровенно смеются.
- Что ж, очевидно вся эта болтовня о спрятавшейся парочке была не больше, чем история из жизни, - Тейлор злобно смотрел на Поттера, однако голос его был подчеркнуто любезен.
- Не в бровь, а в глаз, - ответил Джеймс и, красноречиво улыбнувшись, перевел взгляд на меня.
Колин прищурился, а я смутилась и опустила глаза. Мерлин! Как же я сразу не поняла, что Поттер все это затеял только для того, чтобы насолить Колину! Все эти разговоры, эти перепалки на протяжении всего вечера в результате закончились негласной победой Джеймса. И теперь он лукаво смотрит на меня, воскрешая воспоминания о тех самых минутах, проведенных в темноте пыльного класса, а Колин теряется в догадках по поводу того, что же было между мной и Джеймсом. В этом весь Поттер: он не знает, что такое «проиграть»…
Неожиданно Джеймс посмотрел куда-то за мою спину, и его глаза потемнели. Я непонимающе обернулась: в противоположном конце коридора стояли Мальсибер, Айвери и Снейп.
Почти сразу же Колин и Джеймс, не сговариваясь, вышли вперед, встав плечом к плечу и загородив меня. Я раздраженно вздохнула и протиснулась между ними. Слизеринцы были явно растеряны, не ожидая увидеть нас здесь, однако быстро взяли себя в руки и направились в нашу сторону.
- Так-так-так, - презрительно улыбнулся Мальсибер. – Очередное заседание клуба любителей грязнокровок сменило место дислокации?
- Заткнись, змеюка, - прошипел Поттер, и я увидела, что он медленно, незаметно для противника, вытаскивает из кармана волшебную палочку.
- Минус десять баллов со Слизерина за оскорбление старосты, - отчеканил Колин, злобно прищурившись.
- Тейлор, как низко ты упал. Я был о тебе лучшего мнения, - скучающим голосом отозвался Айвери.
- Минус десять баллов с каждого за нахождение в коридорах после отбоя, - ответил ему Колин, гордо вскинув голову.
Мы стояли друг напротив друга, неприязненно смотря в глаза. В наступившей тишине отчетливо чувствовались напряжение и злоба. Я уже давно привыкла к оскорблениям слизеринцев, поэтому вовсе не обращала на них внимания, однако сейчас было безумно приятно, что Джеймс и Колин – каждый по-своему - вступились за меня.
- Интересно узнать, где же вы были в столь поздний час? Явно не в самом замке, - Колин нахмурился, наблюдая за слизеринцами.
- Нет, определенно общение с Эванс на тебя плохо влияет, - Айвери сочувствующе покачал головой.
- Вот оно – пагубное, я бы даже сказал, губительное влияние грязнокровок на магическое сообщество, - вторил ему Мальсибер.
Все произошло слишком быстро: Поттер снова загородил меня собой, и я на мгновение уперлась взглядом в его спину. В эту же секунду я услышала его громкий голос: «Ступефай!». Раздался грохот, и я испуганно выскочила из-за спины Поттера: на расстоянии нескольких метров от нас на полу лежал Мальсибер, силясь подняться. Я в ужасе перевела глаза на Джеймса: не было и тени сомнения в том, что уже сегодня слизеринцы расскажут своему декану о том, что главный староста школы напал на них. Это катастрофа!
Снейп быстрыми шагами пересек коридор и стал помогать Мальсиберу подняться в то время, как тот убийственным взглядом смотрел на Поттера.
Рука Айвери дернулась к волшебной палочке, но Джеймс тут же подскочил к нему и, приставив палочку к шее, хищно прошептал:
- Только дай мне повод…
Колин подошел к Поттеру и положил руку ему на плечо:
- Он того не стоит…
Джеймс медленно, точно нехотя, опустил палочку, и лютая ярость, с которой он смотрел на Айвери всего секунду назад, потухла в его глазах, сменившись презрением.
Мальсибер, придерживаемый Снейпом, подошел к Айвери и холодно взглянул на Джеймса.
- Главный староста… Всеобщий любимчик… Звезда квиддича… - тягуче зашептал он. Затем его лицо исказилось усмешкой. – Интересно, знает ли твой отец, как опасна эта игра?
Даже не смотря на Поттера, я почувствовала, как он напрягся:
- При чем тут мой отец? – его голос прозвучал твердо и уверенно, но я поймала едва уловимую нотку сомнения.
Мальсибер изобразил что-то наподобие улыбки, обнажив свои белые мелкие зубы, и, так ничего не ответив, неторопливо пошел вперед, поправляя сбившуюся мантию. Айвери окинул нас презрительным взглядом и направился вслед за своим другом.
Я смотрела в глаза Северуса и, словно в открытой книге, читала в них и смущение, и злобу, и обреченность… Он не обращал внимания ни на Поттера с Тэйлором, ни на своих друзей, которые медленно удалялись, шаркая ботинками. Его кожа была бледнее обычного, и, казалось, все его мускулы застыли, а жили только глаза - черные, утягивающие в свою глубокую бездну… Он – такой близкий и такой далекий – был сейчас по другую сторону баррикад, а я так нелепо надеялась вытянуть его из этой ямы.
Слизеринцы остановились, и Айвери громко сказал:
- Снейп, что ты там копаешься? Или ты тоже в обществе любителей грязнокровки Эванс?
Сердце пропустило удар. Он не сводил с меня глаз, и я замерла, ожидая его ответную реакцию. Он молчал, пронизывая меня насквозь таким тяжелым взглядом, точно ненавидел.
- Северус… - беззвучно, одними губами, произнесла я, умоляюще смотря на него. Я понимала, как зыбко наше перемирие, которое мы заключили на Астрономической башне, и сейчас все могло рухнуть в одну секунду. Я напряглась…
- Эй, Снейп, сколько можно тебя ждать? – Мальсибер прищурился.
Северус нехотя отвел глаза и сухо сказал:
- Я не твоя собачонка. Прибереги свои приказы для других.
С этими словами он, не взглянув на меня, стремительно пошел по коридору, даже не остановившись около своих ошеломленных друзей. Его мантия развевалась волнами, и я смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце охватывает волнение от ярко вспыхнувшей надежды.
- Зачем ты набросился на Мальсибера? Тебе проблем мало? – раздраженный голос Колина нарушил тишину. – Хочешь, чтобы тебя лишили значка?
Поттер тряхнул головой и злобно посмотрел на Тейлора:
- Плевать я хотел на твой значок! Мои принципы строятся не на уставе старост.
- Научись себя сдерживать, Поттер! Речь идет о репутации…
- Иди к черту, Тейлор! – прервал его Джеймс, поморщившись.
Он оперся рукой о стену и склонил голову. Его взгляд блуждал где-то на полу, и я понимала, что он о чем-то думает. Его поза выдавала волнение, а сдвинутые брови говорили о напряженности. Мне безумно захотелось подойти к нему и просто поговорить, но под пристальным взглядом Колина я не могла даже произнести и слова.
- Ладно, хватит расслабляться, - Джеймс распрямился и взглянул на нас. – Давайте поскорее закроем этот вечер.
Он неторопливо побрел по коридору, запустив руку в волосы. Колин пристально посмотрел на меня, но уже через пару секунд в его глазах появилась привычная нежность, и я немного улыбнулась ему.
Оставшаяся часть нашего дежурства прошла под эгидой мрачного настроения Поттера. Он ни с кем не разговаривал, да и вообще старался держаться особняком. Этим и воспользовался Колин, завязав со мной непринужденную беседу. Я все смотрела на Джеймса и думала, что при всем желании не могу понять его. Наверно, не смогу никогда… Его импульсивность пугала меня, но в тоже время заставляла восхищаться, потому что он не ведал страха перед условностями и правилами – моими тюремщиками. У Джеймса были свои принципы, и именно их он придерживался – они были его законом и уставом. А все остальное было лишь обстоятельствами, с которыми он умело боролся. И он всегда так уверенно идет по своей дороге, будто может пройти по ней и с закрытыми глазами…
Я добралась до кровати уже за полночь. Сегодняшний вечер вымотал меня, но внутренняя напряженность не давала уснуть. Из моих мыслей не выходил Северус: его поведение сегодня рассказало мне куда больше, чем письмо. Я поняла, что у меня есть шанс. Мой друг стоит на перепутье, и пока он не сделал свой окончательный выбор, я могу на него повлиять. Сев был слишком дорог мне, чтобы без боя отдать его в прислужники этому Темному лорду. Да и как я смогу верить в дружбу, если позволю себе оставить Северуса?
Тишина, царившая в нашей спальне, была полной и пугающей, когда ухо, словно специально, слышит каждый звук, малейший шорох, едва уловимый вздох… Я лежала и смотрела в потолок, на котором отражался свет молодой луны, пробивающейся сквозь вереницу облаков. Не хотелось шевелиться, не хотелось думать, не хотелось спать… Я бесцельно изучала тени, коих было множество в комнате, глазами очерчивала контуры знакомых предметов, но все это было чужое, не мое… Я исчерпала принадлежность к этим вещам и чувствовала острую необходимость в переменах. Весь этот мир спящей комнаты был далеким, туманным, таявшим в вихре моего взросления и душевных метаний. Вся эта фантасмагория, истязающая меня, заставляла двигаться дальше, рваться, метаться, но только не сдаваться. Я застыла в нерешительности где-то на рубеже принятого решения и легкой, как перышко, неопределенности, не смея сделать такой важный шаг.
Сколько решений - столько и путей. Но где мой, где тот единственно верный? И лишь дороги от перекрестка разбегаются в разные от меня стороны, маня и пугая призрачной неизвестностью...


Глава 11

Обычными серыми буднями были прошедшие три дня. Учеба полностью меня поглотила, и у меня не было времени даже на то, чтобы просто поболтать с Алисой. Та же, в свою очередь, думала только о том, чтобы со мной ничего не случилось. Она постоянно отслеживала мои перемещения, наблюдая за тем, чтобы я случайно не оказалась одна. Конвой из Поттера и Тейлора также следовал за мной неотступно, и я уже откровенно злилась, но продолжала молчать, не показывая своего раздражения.
Мы много общались с Колином, и я понимала, что настолько привыкла к нему, что в его отсутствие начинала скучать. Он обладал потрясающими качествами – мягкостью и легкостью в общении, что притягивало меня, - рядом с ним я действительно могла расслабиться. Однако я признавала, что, как бы то ни было, он по-прежнему вызывал у меня исключительно дружеские чувства.
С Джеймсом мы практически не разговаривали. Все свободное время он проводил на тренировках, готовясь к предстоящей игре с Хаффлпаффом – первой в новом сезоне. Иногда я встречала его с Линой – они мило беседовали на переменах, поэтому я ломала голову над тем, в каких они отношениях. Я не допускала даже мысли о том, что они могут встречаться, хотя, в тоже время, не могла понять Поттера: для чего ему нужна была эта дружба, что он на самом деле чувствует к Эртон. Для меня он оставался слишком непредсказуемым, чтобы понимать его мысли или поступки.
Руби постепенно поправлялась, а мы с Колином каждый день ходили ее навещать. Так же, как и Эшли, она не видела того, кто напал на нее, а это значит, что новоявленный Пожиратель смерти продолжает разгуливать по школе безнаказанно. В Хогвартсе чувствовалось напряжение, поэтому вечерами коридоры пустели – все предпочитали проводить время в безопасных гостиных, где всегда было много народу. Я замечала, что многие стараются ходить небольшими компаниями даже днем. Страх… Он витал в длинных петляющих коридорах, которые пустовали по вечерам, читался в глазах младшекурсников, которые были из семей магглов, сквозил в тихих перешептываниях и предположениях. Казалось, ни у кого не было сомнений в том, что это дело рук какого-нибудь слизеринца, и я сама считала точно так же.
Каждую ночь, мучаясь от бессонницы, я лежала с открытыми глазами, словно паря в пустоте. В беззвучном сумраке длящейся ночи мое воображение рождало причудливые идеи по поводу этого оленя, но каждая была сумасброднее другой. Все это было таким странным, таким нелогичным… Как возможно, чтобы живое существо было точной копией патронуса? Между ними обязательно должна быть связь, потому что в такие совпадения я никак не могла поверить. Единственным объяснением, которое бы полностью прояснило ситуацию, могло быть предположение, что Джеймс является незарегистрированным анимагом. В этом случае - как мне казалось - патронус мог совпадать с анимагической сущностью волшебника. Но и в этом я была не уверена, а в библиотеке я не нашла ни одной подходящей книги. Я вспоминала книжные стеллажи в Выручай-комнате и сетовала на то, что так и не узнала секрет ее открытия – там наверняка есть ответы на все мои вопросы.
Мысль о том, что Поттер может быть анимагом, приводила меня в трепет, словно он был владельцем философского камня. Превращение в животное всегда было чем-то за гранью моего понимания, поэтому я почти с благоговением смотрела на МакГонагалл, когда та демонстрировала нам свою вторую сущность – полосатую кошку. Очень часто на уроках или за обедом я наблюдала за Джеймсом, пытаясь угадать что-то в его повадках или внешности от оленя, но не видела ровным счетом ничего примечательного. Я ломала голову над этой тайной, но ни с кем не могла ею поделиться или же просто спросить чужого мнения. Стать анимагом в семнадцать лет – это что-то фантастическое, что-то нереальное! Я всегда признавала одаренность Джеймса, но не могла даже подумать, что он может так далеко зайти… Однако, вся эта теория строилась лишь на предположениях, которые я не могла подкрепить фактами.
Наряду с этими догадками, мне не давали покоя нападения. Я чувствовала ответственность за все, что происходит в Хогвартсе, поэтому ломала голову над тем, как найти того, кто так жестоко поступает с учениками. Всякий раз, когда мы с Колином навещали Руби, и я видела ее шрамы, у меня щемило сердце. Необходимо было что-то предпринять, что-то начать делать, потому что сложившаяся ситуация могла окончиться плачевно. Я не понимала, почему старосты бездействуют, абстрагировавшись от нападений, мастерски делая вид, что ничего ужасного не происходит, что это просто чья-то шутка. Именно поэтому я решила, что нужно начать действовать самой. Но что я могла сделать в одиночку? Вглядываясь в тягучий сумрак осенней ночи, я пришла к единственному, на мой взгляд, решению – разузнать хоть что-то у Северуса. Пусть он и не скажет всей правды, но он никогда не умел мне лгать, поэтому, даже смолчав, подтвердит или опровергнет мои предположения одним только взглядом. Однако мне нужен был повод остаться с ним наедине, иначе он ни за что не будет говорить. Поэтому оставалось надеяться на стечение обстоятельств, которое предоставит мне такую возможность.

После совместной с Хаффлпаффом гербологии меня – в этом я даже не сомневалась - дожидался в коридоре Колин. Весело болтая о мелочах, он сумел сгладить мое раздражение, и вскоре я уже широко ему улыбалась. Мы, не торопясь, шли по коридорам: вокруг сновали студенты, спеша на занятия, многочисленные голоса эхом разлетались в каменных стенах, а шум перемены позволял хоть на считанные минуты ощутить легкий вкус беззаботного детства. Удар колокола, извещающий о начале урока, застал нас около входа в подземелье, куда меня провожал Тейлор на зельеварение. С трудом, уговорив Колина отправиться на свой урок и не провожать меня до класса, я опрометью побежала на занятие. Вокруг была звенящая тишина, а мрачные стены коридора, освещаемого коптящимися факелами, живо напомнила мне о злостных нападениях и вероятной причастности к этому слизеринцев. Быстрыми шагами я преодолела коридор, от стен которого веяло холодом, и, остановившись перевести дух, тихо постучала в дверь и вошла в кабинет. Все студенты уже расселись по местам, разложили учебники на столах и внимательно слушали учителя. Слагхорн же стоял за своим столом и в поднятой руке держал пробирку с зельем, демонстрируя его классу. Он немного недоуменно смотрел на меня, замерев в этой нелепой позе; все же остальные обернулись, и, под удивленные взгляды всех собравшихся, я громко и четко сказала:
- Простите, профессор, - я виновато улыбнулась. – Могу я войти?
Слагхорн еще пару секунд не реагировал на мой вопрос, а затем оживился и торопливо заговорил:
- Конечно, конечно, мисс Эванс, проходите! Сегодня мы работаем в парах, поэтому занимайте свободные места.
Я огляделась: почти у всех были пары. Я поискала глазами Алису, но она уже сидела с Фрэнком и виновато на меня смотрела. Выбор был у меня небольшой, и я твердо прошагала к самой первой парте и села на свободный стул.
- Ты теперь опаздываешь на занятия? – как бы Северус ни старался сдерживать свои эмоции, со мной у него это всегда плохо получалось: вот и сейчас я уловила нотки радости в его голосе.
- Нет, я просто…задержалась, - растеряно проговорила я.
- Ну, раз так, то это, конечно, в корне меняет дело, - Сев улыбнулся одними глазами, как умел только он один.
Я открыла учебник на нужную страницу, но, почувствовав на себе взгляд, снова глянула на Сева. Он смотрел на меня своими глубокими, похожими на черную бездну, глазами, но сейчас они были полны внутреннего света и теплоты – тех самых, которые и заставляли меня не забывать о моем друге. Он не отводил взгляда, не прятал глаза за ресницами, не таился под маской непроницаемости – сейчас он был открыт мне, и я чувствовала, как меня утягивает во мрак его глаз, где за неприступными ледяными стенами, к которым я уже привыкла за последний год, снова горел костер для меня. И я тянулась к нему, словно мотылек к свету, веря в возможность вернуть прерванную дружбу.
- Мисс Эванс, мистер Снейп, скорее преступайте к работе, - Слагхорна переполняла радость снова видеть нас за одним котлом, и он нетерпеливо потирал ладони.
Я углубилась в чтение рецепта зелья, а Северус стал нарезать корни боярышника.
Мерлин, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я последний раз варила зелье с Севом, поэтому сейчас чувствовала легкую неуверенность: я боялась сделать что-то не так, от этого злилась и еще больше нервничала. Северус же был как всегда спокоен и рассудителен, но украдкой наблюдал за мной и моими действиями. Мне казалось, что этим он поглощен куда больше, нежели зельем, однако у него все прекрасно получалось. Когда мы закончили с приготовлением ингредиентов, Сев стал разогревать котел, и у нас появилась возможность поговорить. Я пыталась придумать, каким бы образом выйти на интересующую меня тему, чтобы это выглядело ненавязчиво, но Сев меня опередил:
- Ты специально игнорируешь мои просьбы и ходишь одна по школе?
- Что ты имеешь в виду?
- Вчера я видел тебя одну на лестницах, а сейчас ты опять в одиночку пришла на урок, – он сказал это мягко, без упреков.
Я закусила губу и нахмурилась. На самом деле Сев был прав: я уже жутко устала от бесконечного конвоя в лице Поттера, Тейлора и даже Алисы, которые мне одной и шагу не давали ступить. Однако вчера так сложились обстоятельства, что на пару часов я осталась в одиночестве в полной народу гостиной, и мне удалось ускользнуть в библиотеку. Очевидно, тогда меня Северус и видел.
- Поверь, это был исключительно редкий случай, - недовольно сказала я.
- Иногда исключительно редкий случай оказывается роковым, - он посмотрел на меня глубоким взглядом.
- Тебя это так беспокоит? – огрызнулась я.
- А тебя это так удивляет? – тот же спокойный и ровный голос.
Я ничего не ответила и стала добавлять в зелье сок полыни, продолжая хмуриться.
- Добавь, пожалуйста, еще две капли, - как бы невзначай сказал Сев.
Я заглянула в книгу, бегло перечитав рецепт.
- Тут написано пять капель.
- Да, верно, но посмотри сама: после добавления полыни цвет зелья должен стать болотным, а у нас он серо-зеленый, - Северус посмотрел на меня, и я увидела в его глазах задор.
- Если наше зелье испортится, то виноват будешь ты, - я улыбнулась ему и стала открывать пробирку.
- Я готов понести всю тяжесть наказания, - его лицо просветлело, и он ответил мне легкой улыбкой.
Я капнула две капли, как он и советовал. Действительно, уже через мгновение зелье приобрело болотный цвет. Я удивленно посмотрела на него:
- Как ты догадался?!
- Все дело в корнях полыни: концентрация горечи в них зависит от времени, когда они были собраны, - объяснял Северус, но я заслушивалась тембром его глубокого голоса. – Наши корни, по всей видимости, собирали на убывающей луне, поэтому они не такие концентрированные.
Я всегда восхищалась умом и знаниями своего друга. С самого начала нашего знакомства он постоянно пополнял мою эрудицию, рассказывал массу интересных и познавательных вещей, поэтому сейчас было глупо удивляться. Сев помешивал зелье, отсчитывая число круговых движений по часовой стрелке. В классе стоял гул: все перешептывались, слышались звуки от соприкосновений стеклянных пробирок, кто-то чертыхался на последней парте, примерно там, где обычно сидят мародеры, но я не стала оборачиваться, чтобы случайно не встретиться глазами с Поттером. Решив воспользоваться царившим шумом, я придвинулась поближе к Снейпу и тихо спросила:
- Ты так ничего и не узнал по поводу нападений?
Он оторвался от своего занятия и взглянул на меня:
- Нет, - затем немного помедлил, но все же добавил: - Хотя и пытался.
- Если бы кто-то с твоего факультета был в этом замешан, ты бы был в курсе, верно?
- Не знаю, Лили, - он не смотрел на меня, продолжая помешивать зелье, но я видела, что между его бровей пролегла глубокая морщинка. – Скорее всего – да.
- То есть ты хочешь сказать, что они не причастны к нападениям? – в нетерпении я повысила голос.
- Я хочу сказать, что сейчас не место и не время говорить об этом, - Сев засыпал в котел сухие листья папоротника, и из котла повалили густой серый дым, который уже через несколько мгновений исчез так же внезапно, как и появился. – Если хочешь, можем встретиться как-нибудь после занятий и все обсудить в более спокойной обстановке.
- Хорошо, - с готовностью отозвалась я, уже обдумывая возможность ускользнуть от своих надзирателей.
Северус едва заметно улыбнулся.
До конца урока мы больше не поднимали эту тему, обмениваясь лишь ничего не значащими фразами. Я старалась не обращать внимания на косые взгляды слизеринцев и не думать о том, как отреагировал Поттер на то, что я снова сижу и разговариваю со Снейпом.
По окончанию урока профессор прошелся вдоль рядов, оценивая зелья каждой пары, и, как всегда, пришел в восторг от нашей с Севом работы, поставив нам отметку «превосходно». Едва только ударил колокол, как все тут же стали собираться, торопясь на обед. Я уже покидала все свои вещи в сумку, как услышала голос Слагхорна:
- Мисс Эванс, вы не могли бы задержаться?
Я посмотрела на Северуса и прошептала: «До встречи». Затем подошла к учительскому столу, а зельевар как-то неловко мне улыбнулся:
- Я понимаю, что вы очень загружены: все-таки выпускной класс, еще и обязанности старосты времени совсем не оставляют… Но я бы хотел вас попросить об одном одолжении: не найдете ли вы часок-другой, чтобы слегка подтянуть одну студентку? Что-то у нее в этом году не идут дела с моим предметом, а ставить ей «удовлетворительно» на СОВ совсем не хотелось бы… Так как?
Я всеми силами заставила себя не поморщиться. У меня не хватало времени на то, чтобы себя подтянуть по трансфигурации, а тут на меня хотят повесить еще одну проблему. Собственно, уже повесили.
- Конечно, профессор.
- Отлично! – воскликнул Слагхорн. – Я не сомневался, что на вас можно положиться! Тогда, если вы не против, сегодня в четыре часа мисс Маррей будет ждать вас в моем кабинете.
Мне понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы вспомнить ту, которой принадлежит эта фамилия:
- Маррей? Дафна Маррей?
- Так вы с ней знакомы! – профессор улыбнулся и похлопал в ладоши. – Тем лучше! Очень приятная особа, тем более я кое-чем обязан ее матери… Ну да ладно, пора на обед. Огромное вам спасибо, мисс Эванс.
Я вышла из класса последней, осторожно прикрыв за собой дверь. Я остановилась около кабинета и нахмурилась: кто бы мог подумать, что так сложатся обстоятельства, и у меня появится возможность хоть как-то прояснить картину с моими снами. Именно про эту Дафну говорил мне в Выручай-комнате Джеймс, и именно с ней мне предстоит познакомиться. Это был реальный шанс, который было бы глупо упускать, но, с другой стороны, я не знала, что за человек эта Дафна, чтобы посвящать ее в свои параноидальные сны и доверять свои мысли.
Я медленно побрела по полутемному коридору, взвешивая все варианты: «Пожалуй, сначала присмотрюсь к ней, а потом уже решу, говорить что-либо или не стоит…».
- Не знал, что ты снова общаешься с Нюниусом, - в тишине коридора голос эхом отскочил от стен, и я резко обернулась.
Джеймс стоял чуть дальше двери, ведущей в класс зельеварения, и я была так погружена в свои мысли, что сразу его не заметила. Он был хмурым, и я видела, что его глаза смотрят на меня с осуждением, точно я совершила преступление. Однако не только его взгляд, но и тон, в котором он говорил о Севе, заставил меня также нахмуриться, и я скрестила руки на груди:
- Я должна была спросить у тебя разрешения?
- Ты ничего мне не должна, Эванс, - он подошел ко мне, и я с вызовом смотрела на него снизу вверх. – Просто я поражаюсь твоей беспечности! Мы с Тейлором из кожи вон лезем, чтобы хоть как-то обезопасить тебя, а ты вдруг решила опять водить дружбу со слизеринцем!
- А я вас ни о чем не просила! – воскликнула я, чувствуя, как во мне закипает злоба. – Я не нуждаюсь в защитниках и опекунах! Я не маленькая девочка и могу за себя постоять.
Джеймс напрягся, и я чувствовала его ярость, которая волнами исходила от него. Эти флюиды усиливали мою злость, заставляя почти с ненавистью вглядываться в потемневшие карие глаза. Наши эмоции – сейчас такие одинаковые – рикошетом отскакивали от каменных стен подземелья, усиливая возникшую между нами неприязнь и непонимание. Джеймс сделал шаг навстречу, и мы оказались слишком близко друг к другу. Я видела, как глаза Поттера еще больше потемнели, и в них отчетливее стали заметны блики от тусклого света факела, который потрескивал рядом с нами. Я почти физически ощутила, как напрягаются нервы, точно натянутая струна рояля, поскрипывая, будто плетеная мебель. Он смотрел мне в глаза, затем его взгляд спустился к моим губам и задержался на них. В одно мгновение весь коридор превратился в арену, на которой сражались острое и пьянящее, точно крепленое вино, желание почувствовать влажный вкус его губ и острый страх неизведанного, боязнь окунуться в эти непонятные чувства, которые вызывал у меня Джеймс… Желание утонуть в сандаловом запахе его кожи и замешательство… Я судорожно вздохнула и опустила голову, теряясь в слишком противоречивых эмоциях, которые сейчас были в его глазах, в моих ощущениях…
- Мерлин, ты ничего не понимаешь… - его голос был тихим, но все же немного раздраженным.
Он запустил руку в волосы, основательно их взлохматив, и отошел от меня. Его движения были резкие и отрывистые, что выдавало напряжение. Я уже начала жалеть о своем резком выпаде в его сторону, но и извиняться было глупо. Джеймс прислонился к стене, смотря в даль уходящего коридора, и прошептал едва слышно:
- Все бесполезно… - затем перевел взгляд на меня, и я поежилась: в его глазах блестели искры злобы, граничащей с ненавистью. Он прошептал сквозь зубы: - Как мне все это надоело!
Он резко выпрямился и пошел в сторону выхода из подземелья. Я так и стояла, прислонившись к стене, пытаясь совладать со своим безумно стучащим сердцем. В горле стоял комок, я не могла вздохнуть. Еще никогда Джеймс так со мной не разговаривал, так не смотрел… Я не понимала, чем могла обидеть его, что могла сделать не так, но сейчас это было не столь важным. По-настоящему меня беспокоил тот факт, что он уходит – вот так, без прощания, с ненавистью во взгляде, точно я его враг… В тишине пустого коридора, в мрачных сумерках промозглого подземелья я слышала лишь гулкий стук своего сердца, который эхом отдавался в висках, и безотрывно смотрела на удаляющуюся фигуру Джеймса. Я знала, что через пару метров будет поворот, и он за ним скроется, исчезнет – нить оборвется… Я не знала, что нужно говорить, что нужно сделать, но опрометью отскочила от стены и громко крикнула:
- Джеймс!
Он резко остановился, застыв в полуобороте, и в его глазах затеплился огонек надежды, точно он ждал от меня каких-то действий. Я торопливо подошла к нему, несмело заглянула в глаза: мысли путались, я в них терялась, точно в лабиринте, поэтому просто смотрела на него.
- Я не знаю, что на меня нашло, и почему я на тебя накричала, - я несла полную чушь, но в голове был жуткий кавардак, и я ничего другого не смогла придумать, чтобы задержать его. – Я благодарна тебе за заботу, за защиту… Правда… И ты не прав - я все это понимаю…
Его глаза снова сузились:
- Эванс, ты издеваешься?! Да мне дела нет до твоей благодарности! Пойми, я не Тейлор, который старается ради поддержания в твоих глазах имиджа джентльмена, и я не Снейп, который невидимой тенью ходит за тобой, надеясь, что нападут на Алису, Мэри, Лесли – да на кого угодно, кроме тебя! Ему же наплевать! Для тебя же каждый из них хорош по-своему, один лишь я точно проклят, точно прокаженный!
- Нет, нет! Что ты такое говоришь!? Северус не такой, да и Колин…
- Избавь меня от этих дифирамбов! Ты действительно права: ты - не маленькая девочка, поэтому сама можешь выбирать, с кем хочешь общаться. И я за чертой этого круга, - последние слова он сказал холодным, безликим тоном, и его глаза потухли.
Сердце замерло в ледяном отчаянии, и я в недоумении смотрела в его глаза. Как мы с ним дошли до того, что снова ругаемся, да еще и не так, как это обычно делали, а по-другому, по-взрослому? Внешне он уже был спокоен, выплеснув все эмоции, но его глаза меркли, оставляя лишь равнодушие в молочном шоколаде, которое было еще хуже, чем ненависть. Я сделала шаг к нему навстречу. Он напрягся, но даже не шелохнулся, даже ни один мускул не дрогнул на его лице. Я вздохнула и тихо сказала:
- Это не так, Джеймс…
Его взгляд не изменился, но я уловила легкое, несмелое движение его руки, точно он хотел меня коснуться…
- Лили, вот ты где! – голос был звонкий и слишком громкий для пустого коридора подземелья.
Колин торопливо приблизился к нам, и я услышала, как Поттер тяжело вздохнул.
- Я уже начал переживать, не увидев тебя на обеде, - он с тревогой посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Поттера, неприязненно сощурившись. - Надеюсь, я вам не помешал?
Джеймс медленно, явно демонстрируя свое презрение, перевел взгляд на Тейлора: им хватило всего лишь секунды, и мне показалось, что я услышала лязганье шпаг в воздухе. Однако ничего не произошло. Поттер снова посмотрел на меня, и под тягучим взглядом его глаз мне захотелось стать крошечной и незаметной.
- Я уже устал себя обманывать… - Джеймс улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, заставившие мое сердце дрогнуть.
Его улыбка погасла так же внезапно, как и появилась, а вместе с нею потухли глаза. Не глядя ни на меня, ни на Колина, он привычным упругим шагом побрел по коридору и вскоре скрылся за углом.
Я чувствовала себя отвратительно. Было такое ощущение, что меня окружает пустота, что этот коридор стал еще холоднее и темнее. Его уход кинул меня снова в цепкие лапы одиночества, и оно своими острыми коготками царапало мне сердце. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Не было никаких мыслей – была лишь звенящая тишина, накрывающая меня с головы до ног.
- Что с Поттером? – голос Колина показался слишком громким, и я устало открыла глаза.
- Ничего.
Я провела рукой по волосам и поняла, что меня бьет легкая дрожь. Мне не хотелось встречаться глазами с Колином, вдаваться в объяснения и просто разговаривать, поэтому я без лишних слов пошла в сторону выхода из подземелий. Почти сразу же я почувствовала, как он нежно взял меня за руку, и я обернулась, вскинув на него взгляд.
- Лили, скажи мне честно, - его голос был ласковым, проникновенным, - у вас с Поттером что-то есть?
Мои брови поползли вверх, и я удивленно на него посмотрела:
- С чего ты взял?
- Чувствую, - едва слышно ответил он. Затем, поколебавшись, добавил: - Ты так и не ответила.
Я застыла, не в силах произнести хотя бы слово. Я понимала, что должна была его заверить в обратном, кинуться в объяснения, солгать, в конце концов, но продолжала молчать. Он смотрел на меня внимательно, вглядываясь в мои глаза, словно надеялся прочитать в них ответ. Я опустила ресницы, собираясь с мыслями. Но что я могла ему ответить? Что я могла себе ответить?..
- Мерлин, как мне все это надоело! – только и воскликнула я, высвобождая свою руку и уже разворачиваясь, чтобы уйти.
- Лили, прости, я не должен был тебя об этом спрашивать, - оправдывался Колин.
Я резко остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Мой голос прозвучал слишком спокойно и равнодушно:
- Между мной и Поттером ничего нет.
Я слышала, как вздох облегчения сорвался с его губ, видела, как он пытается спрятать улыбку, как просветлел его взгляд, но сама я думала только о том, что хотела бы, чтобы все это было ложью и эти слова, эхом отскочившие от мрачных стен, не кололи бы сердце, точно иголки…

* * *
Подходя к двери кабинета по зельеварению, я пыталась заставить себя не злиться и хоть как-то быть приветливее. Получалось плохо. Я чувствовала себя выжатой, точно лимон: не было ни сил, ни желания тратить драгоценное время на бесполезное для себя занятие. Мое настроение упало до нулевой отметки, как только я вошла в Большой зал на обед: тут же я увидела Джеймса, беседующего с Линой. Она сидела в самом конце своего стола, а Джеймс присел с ней рядом на край лавки. Он ей что-то рассказывал, обворожительно улыбаясь, а она смеялась так весело, так задорно, что мне тут же захотелось уйти, только бы не слышать ее смеха. Я видела, что на щеках Поттера красуются те же ямочки, которые делают его лицо невероятно привлекательным, смягчая острые черты скул. Я не могла отвести взгляд от этой картины, но при этом заверяла себя, что ровным счетом ничего не чувствую. И лишь Алиса в течение всего обеда участливо на меня поглядывала и снова пыталась всучить мне сладкое печенье.
Подперев голову рукой, смотря на плачущие дождевыми каплями витражи, я безучастно просидела весь урок истории магии. Было душно из-за плотно закрытых окон, и голова была настолько тяжелая, что в ней не было места хотя бы одной мысли. Апатия – унылая, как дождливый день, и цепкая, как Дьявольские тиски, завладела мной, отвлекая от привычного учебного дня. Все сегодня было не так, все не правильно. Погода располагала к отдыху, но я не чувствовала привычного желания поспать, поэтому бесцельно скользила глазами по цветным стеклам. Сейчас было время, чтобы подумать о своей жизни, которая окончательно запуталась, разложить все по полочкам, расставить точки над i, но эти свободные минуты утекали, как песок сквозь пальцы, а я лишь упивалась сонной тишиной кабинета, которую, казалось, не нарушает даже размеренный голос нудного профессора Биннса. Тишиной, которую - я это чувствовала – сегодня не пронзали направленные на меня взгляды шоколадных глаз…
Сейчас, прислонившись спиной к стене напротив двери в класс зельеварения, я все еще пыталась собраться с мыслями и настроить себя на рабочий лад. Но было очень трудно на чем-то сосредоточиться. Стоя снова в этом коридоре, я не могла отделаться от чувства разочарования. Мои слова и действия несколько часов назад здесь были ошибочными, будто это была не я, а кто-то посторонний, надевший старую маску Лили, которая когда-то ей принадлежала. Только не было учтено, что все уже поменялось – изменилась и я сама. В душе я надеялась, что никто не замечает этих перемен, что мне удается все это скрывать, но молчаливые и пристальные взгляды Алисы говорили о том, что подруга не верит моим фразам о том, что у меня все хорошо. Пусть так и будет. Пока.
Оторвавшись от прохладной стены, которая хоть чуть-чуть, но освежила голову, я взялась за изогнутую кованую ручку и распахнула дверь. В классе было светло, и я слегка прищурилась после полумрака коридора: все факелы горели, освещая комнату желтоватым светом, который казался почти коричневым на мрачных стенах подземелья. За первой партой, на которой стоял котел, сидела девушка. Она явно не замечала моего прихода, что-то писав на пергаменте, и я могла видеть лишь подрагивающий кончик белоснежного пера. Ее длинные волосы иссиня-черного цвета были прямые, как струна, и гладкой россыпью лежали на спине. Я неторопливо пошла между рядов парт, внимательно рассматривая незнакомку, но даже после того, как я приблизилась к ней, она не реагировала на мое присутствие.
- Привет, - тихо сказала я, чтобы не напугать ее.
Она вскинула голову вверх и приветливо улыбнулась, обнажив ряд мелких зубов. Я замерла, не в силах отвести взгляд. Ее лицо было тонким, скулы ярко выраженными, что делало черты немного грубоватыми, а кожа была такого же молочного цвета, как и у Северуса. Однако все это меркло в сравнении с ее глазами: четко очерченные контуры глаз, будто нарисованные подводкой, в обрамлении пушистых ресниц скрывали звездную глубину черной ночи, но в них не было бесконечной пустоты – они были теплыми, внимательными, что я не могла никак в них насмотреться. Еще никогда мне не доводилось видеть такую совершенную красоту.
- Привет, Лили, - ее глаза потеплели, еще больше увлекая меня в свой мрак.
Я поняла, что было такое невероятное в ней: она смотрела, и казалось, что она читает тебя, как раскрытую книгу, видит все твои мысли, угадывает все желания… Но при этом не вызывает негативных эмоций, а наоборот – притягивает.
Я села рядом с ней, и достала свои конспекты с пятого курса.
- Дафна, Слагхорн сказал, что у тебя проблемы с лечебными зельями, верно?
- Да, есть немного, - она потупила взгляд, тормоша перо. – Но мне так неудобно, что я у тебя отнимаю время, которого и так тебе не хватает…
Я насторожилась, опустив голову и делая вид, что ищу у себя в лекциях нужную тему. Все больше и больше я приходила к выводу, что первое впечатление меня не обмануло: она действительно читает людей. Стало не по себе от этого предположения, и я усиленно старалась сосредоточиться на зельях, чтобы она не смогла угадать мои мысли.
Время летело незаметно, угасая в уже наверняка наступивших сумерках уходящего дня. Чем больше мы общались с Дафной, тем сильнее я проникалась к ней симпатией и доверием. Она была не похожа ни на одну из девушек, которых я знала. Ее проникновенный взгляд поражал, от нее самой веяло добротой и спокойствием, ее движения были неторопливы и размерены. Я много говорила, объясняя ей вопросы этого раздела, особенности лечебных зелий, вникала даже в тонкости рецептов, а она внимательно слушала, что-то записывала, не стесняясь задавать вопросы.
Все это время, меня не покидала единственная мысль: спросить ее о снах или не стоит? Я понимала, что такой случай упускать нельзя, потому что другой возможности у меня уже может и не быть. Но и огорошивать своими проблемами незнакомого человека тоже было рискованно. Я колебалась, не в силах принять решение… Каждый раз, когда Дафна начинала увлеченно варить под моим руководством зелье, на котором мы практиковались, мне казалось, что она не замечает ничего вокруг, а я же взвешивала все «за» и «против», даже не зная, как мне с ней заговорить на эту тему.
Когда мы погасили огонь под котлом, я взглянула на часы: было уже шесть часов вечера. Я растеряно наблюдала за тем, как Дафна сворачивает свитки пергамента, исписанные ее мелким узорчатым почерком, и убирает письменные принадлежности. Я усиленно пыталась сообразить, как мне с ней заговорить, но все так и не могла решиться.
Дафна застегнула сумку и снова села на стул, посмотрев на меня своим магнетическим взглядом:
- Лили, ты о чем-то хочешь меня спросить?
Я опешила. Неожиданность вопроса повергла меня в замешательство, и я растерялась. Она же ласково улыбнулась и более проникновенно заглянула мне в глаза:
- Не бойся, я умею хранить секреты.
И я ей поверила. Поначалу все же осторожничала, обдумывала каждое свое слово, но уже через несколько минут взахлеб рассказывала о своих снах, о том, что я говорю, стараясь не упустить ни одной детали. Я дословно повторила все свои фразы, о которых мне рассказала Алиса, не забыв сказать о странном совпадении с шарлоткой (однако упоминать имена я не собиралась), а так же поведала о единственном, на данный момент, сне который я помнила, - том самом, что впервые приснился мне на истории магии.
Дафна слушала молча, едва заметно кивая головой. Она смотрела в мои глаза, прищуриваясь, будто изучала. Под ее взглядом я временами терялась, и, точно чувствуя это, Дафна на несколько секунд отводила глаза. В ее спокойном и ровном взгляде было что-то притягательное, заставляющее говорить все честно и откровенно. Но с другой стороны, мне казалось, что она уже и так все узнала, просто заглянув мне в глаза.
- Я схожу с ума, да? – подвела я итог, закончив свой рассказ.
Дафна молчала. Она смотрела на меня – пристально, неотрывно, и мне казалось, что она и вправду видит меня насквозь, будто все слова, сказанные мной, были лишь формальностью, одной мне нужным предисловием. Наконец, она отвела взгляд и улыбнулась:
- Лили, все видят сны, и еще никого из-за этого не считали сумасшедшим.
- Да, только я вижу странные сны, будто в них я живу в другой жизни.
- Вот это верное замечание.
Я резко подняла на нее глаза и увидела, что она снова мне улыбается. Ее голос – звонкий, чистый, почти прозрачный – точно мячик отпрыгивал от молчаливых стен:
- Наши сны могут быть различными по происхождению. Во-первых, это сны, которые рождаются под влиянием внешних факторов. Мы часто видим во сне тех людей, о которых много думаем днем; решаем те проблемы, которые оставили наяву; находимся в тех местах, где мечтали побывать. Эти сны несут в себе нагрузку наших будней.
- Но я свои сны даже не запоминаю! – воскликнула я.
- Не это важно, Лили…
Она подвинула стул и развернулась ко мне, а я пытливо на нее смотрела, ожидая продолжения.
- Есть и другие сны. Наше подсознание живет своей жизнью, оно помнит и знает куда больше, чем мы.
- Ты хочешь сказать, что это как раз мой случай? – осторожно спросила я.
- Именно. Твои сны порождает твое внутреннее «Я», которое куда совершеннее, чем ты сама. Оно видит дальше тебя, знает то, чего ты еще не поняла, решает, как поступить тогда, когда ты еще не столкнулась с проблемой…
- Но как это возможно? – с сомнением спросила я. – Ведь это же я и сознание тоже мое, а значит – я должна все знать и понимать так же.
- Вот тут ты ошибаешься. Твое сознание, грубо говоря, ограничено, а подсознание не зависит от условностей, переживаний и прочей ерунды. И сейчас ты столкнулась с ситуацией, когда твое подсознание говорит с тобой. И чаще всего именно таким способом – через сны.
Она замолчала, давая мне возможность обдумать ее слова. Я чувствовала, что вся покрылась мурашками, точно от озноба.
- Лили, пойми – так же, как не вся магия твориться с помощью волшебных палочек и заклинаний, так и не всем в нас управляет мозг. В нас скрыты другие силы, которые выше и могущественнее даже Авады.
Я была в замешательстве. Мысли, опережая одна другую, вихрем носились в моей голове – все путалось и переплеталось.
- И что мне хочет сказать мое подсознание? Почему оно «заговорило» только сейчас?
- На этот вопрос у меня нет ответа, - Дафна пожала плечами и откинула волосы. – Чаще всего оно посылает нам сигналы тогда, когда перед нами стоит сложный вопрос, когда от нашего выбора зависит слишком многое, и оно помогает принять решение или выбрать нужный путь…
- Хорошо, тогда получается, что все те люди, с которыми я разговариваю во сне, из будущего?
Дафна молчала, медленно накручивая на тонкий палец черный локон. Так мы сидели довольно долго, и я уже подумала, что своим вопросом поставила ее в тупик, но неожиданно она снова заговорила, и от ее слов у меня по спине прошел холодок.
- Лили, никто тебе точно не ответит, но я думаю, что это действительно так. Ты сейчас подавлена, почва выбита из под ног, ты потеряла саму себя… Возможно, твое подсознание хочет указать тебе верный путь, а возможно…предупредить.
- Предупредить? Но о чем?
- Не знаю… - она покачала головой. – Вся наша жизнь зависит от принятых решений. Моя мама говорит, что жизнь – это бесконечный вопрос выбора. И никто тебе не сможет ответить, какое решение будет верным, а какое нет. Только время.
Снова повисла тишина. Я уже не была уверена в том, что этот разговор вообще стоило заводить. В моей душе творился полный кавардак. Все это было таким далеким от меня, от моего рационального и точного подхода ко всему. Дафна была права: я действительно заблудилась в собственной жизни, как в тумане осенним утром. Выбор, решения – все это и было моей проблемой, потому что я не могла понять себя, свои чувства, свои желания… И я брела в кромешной тьме даже без огарка свечи, на ощупь пытаясь найти выход из этого лабиринта. Круг замкнулся. Этот разговор еще сильнее все усложнил, и я уже не хотела вообще ни о чем думать, не хотела что-либо понимать и знать.
«Что такое важное мне хотело сказать мое подсознание? Почему сейчас?» - спрашивала себя я, надеясь услышать какой-нибудь внутренний голос, о котором говорила Дафна, но ответом мне была лишь тишина старого класса и потрескивание факелов на стенах. Неужели внутри меня решение уже принято и все проблемы решены? Я в это не верила, потому что все было слишком сложно здесь, в реальной жизни. Мир вокруг переворачивался, а я искала ответы на призрачные вопросы. В сложностях моих отношений с Северусом, Джеймсом и Колином, в бесконечном страхе за родителей, в необратимых изменениях в мире, неотрывно связанных с именем Волан-де-Морта, в гулкой, пугающей тишине пустых коридоров Хогвартса я блуждала, точно в дебрях Запретного леса…
- Дафна, а тот сон, который я запомнила? Что это было? Тоже будущее? – мой голос ломался, как песочное печенье.
- Лили, ты так и не поняла: это лишь возможное будущее, но на него должны повлиять многие решения, которые сейчас, быть может, и не будут приняты. Это решения, время, принимать которые еще не пришло.
- Его убили…того человека. Все было, как наяву. Боль была такая, будто в меня ударили тысячи Круциатусов одновременно… - едва слышно прошептала я.
- Да… - так же тихо ответила Дафна. – Но ты должна запомнить, что будущее изменчиво, и в наших силах его менять. Решения, Лили, важны решения. И не только твои, но и других людей. Тогда тот, кого ты любишь, будет жить.
«Тот, кого ты любишь…» - повторила я про себя и нахмурилась.
Эта фраза заставила меня задуматься. Было в ней что-то ускользающее, что-то прозрачно-невесомое, неуловимое… Я чувствовала, что отгадка где-то рядом, и я скольжу по самой ее поверхности, как по заледенелому озеру. Она ведь могла сказать по-другому, но почему-то выбрала именно такую формулировку.
Я подняла голову, и наши глаза встретились. Она смотрела на меня прямо, так же пронзительно, но я уже не отводила взгляд. Что-то было не так, я это чувствовала, но никак не могла понять, что именно. Внезапно я поняла, почему с легкостью могу смотреть в ее глаза: не было ощущения, что меня читают, как книгу, – взгляд Дафны был легким. И тогда я поняла, что ей не нужны никакие сны, заклинания и сыворотки правды, чтобы узнать все, что у человека на душе, в голове, на сердце. И она знала куда больше, чем говорила мне. Она прочитала меня всю насквозь.
- Дафна, мне кажется, что ты можешь рассказать обо мне куда больше, чем все эти нелепые сны.
Она улыбнулась:
- Разве это возможно? Мы знакомы всего пару часов.
Я поняла, что даже если я права, то от нее не услышу и слова. Поэтому я снова вернулась к терзающим меня вопросам, которых было множество:
- Если для пробуждения внутреннего сознания так важен выбор, то получается, что я на пороге принятия какого-то решения? Но чем оно отличается от многих других, которые я принимала?
- Лили, ты права. Мы идем по жизни, точно по дороге, и постоянно попадаем на перекрестки. Иногда, ты точно знаешь, куда нужно свернуть, но бывают такие перекрестки, когда ты стоишь в замешательстве. И если дорога не известна, а выбор слишком важен, все силы внутри тебя напрягаются для того, чтобы принятое решение было верным.
Так вот оно что. Выбор решения… Что же такое важное я должна была понять, если вижу сны о будущем? Для чего или для кого это решение так важно? До этого разговора я даже не могла предположить, что эти бредовые сны могут нести такой глубокий смысл. Но одно я знала точно – за последние месяцы во мне все поменялось настолько, что я уже себя не узнавала. Я запуталась в себе, как мотылек в паутине, и все попытки высвободиться заканчивались неудачей. Я смотрела на Дафну и была уверена в том, что если бы она захотела мне рассказать все то, что знает, решение было бы принято в ту же минуту. Но она почему-то предоставляла мне право выбора. И я стояла на том самом перекрестке, металась в сомнениях, мучаясь неуверенностью…
- Лили, мы с тобой засиделись – ужин уже начался, - ласково сказала Дафна, поднимаясь.
Я встрепенулась и виновато улыбнулась:
- Прости, я тебя заболтала своими проблемами.
- Вовсе нет. Если вдруг у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, или ты снова что-то скажешь во сне – смело обращайся. И спасибо тебе за помощь – теперь я даже смогу пойти работать в клинику Святого Мунго.
Я ласково улыбнулась, и мы торопливо пошли на ужин, больше не заговаривая о снах.
Иногда поиски выхода из лабиринта заводят в тупик.

* * *
Когда проблем становится слишком много, когда усталый мозг стонет от бесконечных верениц мыслей, которые терзают его своей навязчивостью, когда старуха-бессонница подолгу сидит около твоей подушки, кажется, что весь мир ополчился против тебя, а ты, слабая и беззащитная, не можешь дать ему хоть какой-нибудь отпор. Это похоже на то, когда ты стоишь одна посреди поля, покрытого сухоцветами, а над тобой нависает черное, пугающее грозовое небо, и лишь молнии, одна ярче другой, вспышками, как от фотоаппарата, отражаются в твоих испуганных глазах.
До таких мыслей я дошла сегодня ночью, пока лежала в кровати и смотрела в темный потолок, а минуты текли медленно, тягуче, как цветочный мед диких пчел. Поэтому я просыпалась крайне тяжело, мысленно уверяя себя, что вечером лягу спать пораньше. Однако я знала, что сегодня ночью все снова повторится.
- Лили, да проснись же ты! – Алиса плюхнулась на мою кровать, а я тут же накрыла голову одеялом, чтобы она оставила меня в покое и дала хотя бы еще пять минут просто полежать.
Я готова была поклясться, что сейчас Алиса насупилась и в нерешительности смотрит на меня. Но это продлится недолго, я знаю… Холодные, в контрасте с моей теплой кожей, пальцы коснулись моей руки, и я вздрогнула. Но не успела я даже шевельнуться, как Алиса начала меня щекотать. Ее звонкий смех смешивался с моим, разлетаясь по комнате, заполняя темные углы, просачиваясь через дверные и оконные щели. Я вынырнула из-под одеяла и набросилась на Алису – теперь уже не я, а она отбивалась от меня, а я щекотала ее, не переставая…
- Мэри, а ну давай на помощь! – услышала я голос Лесли, и тут же разразилась еще более громким смехом, уворачиваясь от нее.
В комнате стоял грохот, смех вырывался из комнаты и устремлялся по лестнице вниз, в гостиную. Я хохотала от души, не желая думать о том, что скоро закончится завтрак, что пора на уроки – я хотела жить в этом моменте, когда сердце радуется тому, что есть люди, способные дарить тебе такой детский и чистый смех.
Мы почти бегом спускались по лестницам, стараясь успеть на завтрак. Хогвартс уже окончательно проснулся, наполнился детскими голосами и шелестом мантий. Уже давно мы не спускались к завтраку все вместе, болтая о ерунде, легко перепрыгивая через внезапно исчезающие ступеньки. От этой мысли мне на душе стало очень уютно, потому что я сейчас чувствовала долгожданное спокойствие. Однако где-то в глубине меня притаилось щемящее сердце напряжение от нескончаемых проблем, которые терзали меня. Я старалась не думать сейчас ни о чем, зная, что с наступлением ночи, старуха-бессонница снова мне напомнит обо всех моих сомнениях и проблемах.
Распахнув двери Большого зала, я улыбнулась. Сквозь огромные окна проникал яркий свет, заливая все пространство теплотой долгожданного солнца, а воздух был пропитан восхитительным запахом печеной тыквы с медом. Зал уже был украшен тыквами, которые улыбались кривыми улыбками, наблюдая за всеми своими пустыми глазами. Сегодня был Хеллоуин, а значит, я могу себе позволить повеселиться.
Мы прошли к своему столу, все еще продолжая подшучивать друг над другом, и, смеясь, уселись завтракать. Напротив нас сидели мародеры, допивая свой сок. Я положила в свою тарелку кусочки ароматной тыквы и под голос о чем-то болтающей Алисы с аппетитом поглощала свой завтрак.
- Девчонки, что это вы с утра такие веселые? – Сириус сидел, развалившись, и теребил в руках уже пустой стакан.
- Мы сегодня с утра устроили целый кавардак в комнате и защекотали Лили едва ли не до смерти! – рассмеялась Алиса.
Я тоже улыбнулась и, не имея сил удержаться, перевела глаза на Джеймса. Едва я коснулась взглядом его взъерошенных волос, как сердце сладко защемило – хотелось его разглядывать бесконечно, неотрывно… Но он сидел, опустив голову, и читал газету. Я разочаровано вздохнула, и отвела глаза, уткнувшись в свою тарелку.
-Джеймс, привет! – звонкий, как колокольчик, голос заставил меня поднять голову.
Лина остановилась позади него, быстрым движением руки поправляя свои волосы, которые, на удивление, были сегодня распущенны. Джеймс обернулся, и на его губах появилась улыбка – такая добрая, искренняя, и я сразу поняла, что он рад ее видеть.
- Садись к нам, - Поттер подвинулся, освобождая ей место.
- Нет, это не очень удобно, - она разочаровано покачала головой. Было заметно, что ей бы очень хотелось воспользоваться предложением Джеймса. – Я же не гриффиндорка.
Джеймс пожал плечами, а потом снова обратился к ней:
- Лина, сегодня будет тренировка по квиддичу. Если хочешь, то приходи.
Сердце замерло. В один миг Большой зал куда-то исчез, и в этой пустоте остались только Джеймс и Лина. Я поняла, что не дышу, поэтому, сжав в руке прохладный стакан с соком, выдохнула. Не было сил смотреть на то, как лицо Лины преображается от лучезарной улыбки, как в глазах загорается яркое солнышко, своим светом затмевая, даже это погожее утро… Я опустила голову, мысленно заставляя себя не думать об этом хотя бы сейчас, на глазах у всех.
- Хорошо, я приду, - уже более кокетливым тоном ответила Лина и, улыбнувшись, направилась к выходу.
Неожиданно встрепенулась Алиса, звонко поставив стакан на стол, и, прищурившись, заговорила:
- Поттер, значит, какую-то Эртон ты приглашаешь, а своих сокурсниц нет?
Мародеры уже встали из-за стола, поэтому ее вопрос заставил Джеймса обернуться.
- Ревейн, вы с Фрэнком и так всегда приходите, не думаю, что тебе нужно приглашение.
- Мне-то может и не нужно, - съехидничала Алиса, закатив глаза. – А вдруг Лили бы захотела прийти, ты об этом не подумал?
Джеймс нахмурился и, как мне показалось, растерялся. Алиса же, резко развернувшись ко мне, спросила:
- Лили, ты же пойдешь сегодня на тренировку, верно?
Я все еще никак не могла собраться с мыслями, поэтому не сразу нашлась, что ответить.
- Алиса, я не знаю… Я, наверно…
- Вот видишь! – она победно на него посмотрела. – Лили тоже придет.
Я изумленно взглянула на Алису, но та специально даже не удостоила меня взглядом. Не знаю, что ей руководило в этот момент, но она это явно сделала не просто так. Я перевела глаза на Джеймса – впервые со вчерашнего разговора в подземелье он посмотрел на меня. Его глаза в свете солнца, льющегося из окон, казались темно-бежевыми, как какао, и они неотрывно изучали меня. Он не торопился отводить взгляд, а я не могла оторваться от него, понимая, что всего лишь за сутки безумно соскучилась по этим глазам. Его губы искривились в усмешке, будто какая-то внезапная мысль, пришедшая ему в голову, рассмешила его.
- Она не придет, - только и сказал Джеймс, снова взглянув на Алису.
Та было открыла рот, чтобы возразить, но он уже развернулся и в сопровождении своих друзей направился вдоль рядов к выходу.
Я нахмурилась, раздражаясь на Алису. Ее участливая забота меня окончательно вывела из себя: вначале были печенья, затем контроль над моими перемещениями, а теперь она решила помочь нерадивой подружке в личной жизни. Я не собиралась никого просить мне помогать, не плакалась ей в жилетку, поэтому сейчас поведение Алисы я воспринимала как глупое сводничество. Да еще и на глазах у всего факультета!
Едва мы вышли из дверей Большого зала, как я тут же схватила ее за руку и под удивленные взгляды подруг утащила в чулан для метел. Захлопнулась дверь, мы оказались в глухой темноте, которую разрезала тонкая полоска света, льющегося из длинной и тонкой щели. Алиса попыталась отойти от меня чуть подальше, но наткнулась на ведро, которое тонко звякнуло и тут же замолчало. Я зажгла на кончике палочки свет и гневно посмотрела на подругу: та буравила меня своими глазами, которые сейчас казались темно-синими, и ее плотно сжатые губы говорили мне о том, что она сейчас будет стоять на своем.
- Алиса, зачем ты все это устроила? – зашептала я, стараясь сдерживать эмоции.
- А что тут такого? – непонимающе пожала плечами та. – Ты же должна понимать, что не стоит оставлять Поттера с этой дурочкой Линой! Она же его готова живьем съесть, причем вместе с метлой!
- Мне все равно, кто и как хочет съесть Поттера, - отчеканила я. – Поэтому впредь можешь не стараться. И не надо влезать не в свое дело.
Глаза Алисы сузились, и она уже зло смотрела на меня.
- Все равно, да? Тогда не надо приклеиваться к нему взглядом, не надо мучиться от ревности, когда он общается с какими-то девчонками, и, наконец, не нужно мучить Колина только оттого, что Поттер пошел в Хогсмид не с тобой!
На это мне нечего было ответить, и я лишь смотрела в ее глаза, в которых сверкали молнии.
- Я не понимаю, что с тобой происходит! Ты стала замкнутой, эгоистичной, все время что-то скрываешь… Вспомни, когда ты в последний раз интересовалась тем, как у меня дела?! Конечно, зачем тебе это, ведь твои проблемы не такие, как у всех – у тебя они самые сложные и неразрешимые, - она уже говорила во весь голос, и ее слова больно хлестали по мне, точно кнут. - Я всего лишь хотела тебе помочь, потому что не могу больше смотреть на то, как ты мучаешься! Но тебе не нужна ничья помощь и уже, похоже, никто не нужен. Естественно, ты же у нас самая умная и все знаешь лучше всех.
Она сделала шаг, но тут же запнулась о то же ведро. Я услышала, как Алиса чертыхнулась и пнула его ногой - раздался грохот, накренилась старая швабра, расчертив стену по диагонали. Алиса распахнула дверь и с надменным видом прошагала мимо меня.
Впервые за столько лет мы поругались.
Иногда слова, произнесенные в порыве злобы и обиды, могут нести в себе лишь одно желание – сделать больно. Но сейчас было другое: бредя по пустеющим коридорам, я понимала, что отчасти Алиса была права. Некогда наши теплые, почти сестринские отношения превратились в общение ни о чем, а я предпочитала все держать в себе, не желая обратиться за поддержкой к подруге. Мне так было проще, потому что все то, что творилось в моей душе, никак не связывалось в слова, не клеилось во фразы и предложения.
Весь день Алиса не разговаривала со мной, предпочитая делать вид, что меня вовсе нет. На уроках она по-прежнему садилась на свое место, но даже не смотрела на меня, демонстративно подпирая голову рукой с той стороны, где я сидела. Все косились на нас, перешептываясь о случившемся, – конечно, еще никогда не было такого, чтобы неразлучные Лили и Алиса не разговаривали.
«Наверно, Эванс отчитала Алису за то, что та нарушила какое-нибудь правило», - услышала я шепоток за своей спиной, когда в одиночестве направлялась на обед.
«А может быть Ревейн, просто не сделала домашнее задание?» - хохотнула другая девушка.
Я запахнула мантию и опустила голову, сделав вид, что ничего не слышала.
Мне хотелось оказаться рядом с Алисой, я даже на обеде села рядом с ней, но она и тогда не подумала сделать хотя бы малейший шаг в сторону примирения. На ее лице была вся та же маска высокомерия, явно демонстрируя мне обиду. Фрэнк было попытался как-то уладить возникшую ситуацию, предложив зарыть топор войны, но Алиса хищно на него взглянула и громким, холодным голосом сказала: «Осторожнее, Фрэнк, а то Лили подумает, что ты лезешь в ее жизнь, а тебя туда никто не звал». Он опешил, и ложка с супом так и застыла в его руке. Повисло молчание, и все недоуменно переглянулись.
Я почувствовала, как от подступавших слез тяжелеют ресницы, поэтому отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола. Схватив свою сумку, я уже разворачивалась, чтобы уйти. Непроизвольно мой взгляд коснулся Джеймса, и наши глаза встретились. Пусть это было всего лишь мгновение, короткий миг, но и этого хватило, чтобы в сердце кольнуло так сильно, что ресницам сразу же стало легче. Я торопливо отвернулась и поспешила поскорее выйти из переполненного зала, не поднимая глаз.
Уже закрывая тяжеленную дверь Большого зала, я увидела, как, пробираясь сквозь группу о чем-то болтающих ребят, к выходу спешит Джеймс. Я знала, что он идет ко мне, я это ощущала каждой клеточкой, но сладкий стук сердца мгновенно сменился разочарованием и неприятием этой странной заботы, смахивающей на жалось.
Холл был полон народу, стоял гул голосов, то и дело раздавался смех. Я оглянулась по сторонам, ища место, где можно было спрятаться. Не найдя ничего подходящего, я забежала за выступ стены рядом с дверьми в Большой зал. Я прислонилась к стене, надеясь, что Джеймс не решит пройтись по холлу. Я осторожно выглянула из-за угла и увидела его: он озирался по сторонам, запустив руку в волосы, и смешно перетаптывался. Он обернулся, и я резко дернулась, скрывшись от его глаз за стеной. Почти сразу же услышала его голос:
- Эй, ты не видел Лили Эванс?
- Нет, не видел, - ответил ему тонкий детский голосок.
Я закрыла глаза. Мерлин, как все это глупо! Как нелепо было прятаться, точно провинившаяся первокурсница, прижимаясь к холодным камням, надеясь, что он уйдет и не заметит меня. А ведь он уйдет! Да что там - наверно, уже ушел. У него есть друзья, есть те, к кому он всегда может обратиться, а мне сейчас даже не к кому просто пойти, чтобы убить это пустое обеденное время, – ну, если только к мадам Пинс. И вот так всегда: я, как страус, прятала голову, но не в песок, а в запыленные страницы книг, чтобы закрыться от всего, что мучило меня. А чего я ждала? Что все однажды изменится? Все и менялось, но так быстро, так стремительно, что этот ураганный ветер перемен сбивал меня с ног.

Когда ударил колокол, извещая всех об окончании учебного дня, класс по рунам наполнился шорохом складываемых пергаментов, защелкиванием замков на сумках и громкими разговорами. Все торопились поскорее выбраться на улицу, не желая упустить возможность насладиться солнечными лучами и ярко-синим небом. Алиса, изучавшая руны вместе со мной тут же вскочила со стула и уже на ходу небрежно запихивала в сумку пергамент и перо. Я знала, что она торопится в холл перед Главным входом, где ее ждет Фрэнк, чтобы, взявшись за руки, отправиться смотреть тренировку нашей команды.
Я вышла из кабинета и тут же увидела Колина, который с улыбкой на губах подошел ко мне. Не нужно быть Дафной, чтобы по его глазам прочитать, что он хочет меня позвать на прогулку. Я наговорила ему что-то невразумительное о том, что устала, что мне бы еще в библиотеку заглянуть, что какое-то эссе не дописала, да и просто хочу почитать что-нибудь, сидя в теплой гостиной… Он все это слушал и кивал головой в знак согласия, но я видела разочарование в его глазах. Мне не хотелось сейчас быть с Колином, судорожно пытаясь придумать тему для разговора и – что самое трудное – поддерживать ее. Он в очередной раз сделал вид, что все прекрасно понимает, что никак не давит на меня, что дает мне полную свободу, и это меня безумно угнетало, потому что я начинала чувствовать себя бессердечной эгоисткой, хотя никогда такой не была.
Колин пошел меня провожать до гостиной. Он спрашивал меня что-то по зельям, рассказывал о том, что ему Флитвик незаслуженно снизил оценку, говорил о каких-то младшекурсниках, которые хотели подкинуть в женский туалет на четвертом этаже навозную бомбу, но он вовремя это увидел… Я слушала его, в нужный момент улыбалась, задавала вопросы, но сама терзалась одной единственной мыслью – пойти на тренировку или нет.
Едва за мной захлопнулся портрет, как я с облегчением вздохнула, распрощавшись с Колином. В гостиной было душно, огонь в камине полыхал, раскаляя каменную кладку. Несколько младшекурсников сидели за столами, усердно строча что-то на пергаменте, двое ребят играли в плюй-камни – больше никого не было. Я поднялась в свою спальню, и села на кровать. Вязкая тишина пустой комнаты обволакивала меня, и ни один звук не нарушал ее господство. Я сама не понимала, почему вдруг так захотела пойти на стадион: было ли дело в Потере, и я действительно не хотела оставлять их с Линой без своего присутствия… Или же я искала способ примириться с Алисой, которая уж точно должна была бы пойти навстречу, или же мне просто хотелось всех удивить своим приходом. Наверно, все сразу. Я достала учебник по истории магии и запихнула его в сумку – после тренировки все равно было необходимо пойти в библиотеку. Надев теплую мантию и повязав на шею красно-желтый шарф, я пошла прочь из душной, пропитанной запахом камина башни.
С каким-то непонятным волнением я сбегала по ступенькам лестниц, постоянно поглядывая вниз, чтобы случайно не встретить Колина. Это чувство было похоже на какой-то азарт, потому что мне это казалось безумно интересным. Я могла быть пойманной им, и он бы справедливо назвал меня лгуньей, но сейчас это меня ничуть не беспокоило – самое главное было в самом этом процессе, в том, чтобы ускользнуть от него незамеченной.
Я юркнула в слегка приоткрытую дверь главного входа, и свежий запах солнечной осени окружил меня. На улице стояла тихая, почти невесомая осень, которая таким чудесным днем прощалась с нами, уступая место снегам и метелям. Я шла по мокрой земле, покрытой жалкими на вид травинками, которые своим буро-зеленым цветом весьма отдаленно напоминали яркую летнюю зелень этих лугов. Кое-где, в низинах, вода от затяжных дождей так освоилась со своим господством, что превратила эти ямки в небольшие болотца. Пока я огибала Гремучую иву, могла поклясться, что она незаметно разворачивала ветви в надежде, что я окажусь слишком близко, и она сможет-таки до меня дотянуться. Я уже видела стадион с его высоченными кольцами и перемещающиеся фигурки на метлах, поэтому прибавила шагу.
Поднимаясь по внутренней лестнице одной из трибун, на которой сидела приличная компания студентов, я откровенно нервничала. Я до сих пор не могла решить как себя повести, когда все начнут шептаться, удивленно поглядывая на меня. Это излишнее внимание меня всегда раздражало, а уж теперь, когда я и так весь день находилась под прицелом сплетниц о причинах нашей размолвки с Алисой, я его откровенно боялась. Но еще больше меня беспокоила реакция Поттера, когда он увидит меня на тренировке. Почему-то от этих мыслей было такое ощущение, что в животе начинают порхать крошечные мотыльки.
Я вышла на трибуну, прищурившись от слепящего света солнца. Выход был посередине трибуны, а все мои друзья и знакомые сидели в ее нижней части, поэтому меня никто не видел. Над полем летали игроки, и я слышала свистящий звук, когда кто-то пролетал рядом с собравшимися зрителями. Я нерешительно сделала пару шагов и села на край скамейки для зрителей. Немного осмотревшись, я с удивлением увидела Лину, сидящую всего лишь на пару скамеек ниже меня, только левее, и она так же была одна. Она сидела, ладошками подперев подбородок, и смотрела на поле. Ее волосы развевал ветер, играя и переливаясь в этом ярком шоколаде, и сейчас Лина показалась мне невероятно хорошенькой. Я почти физически ощутила ее радость быть здесь, наслаждаться солнцем, и мечтать. А она мечтала! Это было понятно по ее склоненной на бок голове и взгляду, устремленному куда-то в небо. Она думала о Джеймсе, я не сомневалась.
Я решила поискать глазами Поттера, но его нигде не было. Я уже стала думать, что он по каким-то причинам не пришел на тренировку, но поняла, что в противном случае здесь бы не было Лины. Его голос раздался почти на весь стадион, и я тут же встрепенулась:
- Лес, как можно было не поймать такой пас?! Если ты стандарты не можешь делать, то не стоит вообще на метлу садиться!
Я увидела его: он парил на своей метле где-то над центром поля, ругая Лесли, которая явно пропускала мимо ушей все его обидные слова, кивая и соглашаясь. Похоже, они все уже привыкли к своему темпераментному капитану, что не обращали внимания на его гневные высказывания. Закончив с Лесли, он поднялся чуть выше, видимо, чтобы рассмотреть игру с высоты, что-то кричал, снова ругаясь, называл теперь уже кого-то еще бездарным – все это так бы и продолжалось, если бы мимо него не пролетел бладжер, от которого он едва увернулся. Он развернул метлу, ища глазами нерадивого вышибалу, но вместо этого наткнулся на меня. Он замер. Джеймс был слишком далеко, и я не могла видеть выражение его глаз, но почему-то была уверена в том, что крошечные мотыльки запорхали не только во мне. Неожиданно он накренил метлу и подлетел совсем близко, резко затормозив в нескольких футах от меня. Все зрители обернулись, удивленные непонятным маневром Поттера, и их голоса смолкли, когда они увидели меня. Джеймс лишь несколько секунд всматривался мне в глаза, щурясь на солнце, а затем развернул метлу и снова вернулся к тренировке, но я успела увидеть его улыбку, которую он пытался скрыть.
Из кучки зрителей отделилась фигура, и я узнала на ней ярко-оранжевый шарф Алисы – ее любимый. Она нерешительно поднималась по ступенькам вверх, пряча взгляд где-то на лестнице, у себя под ногами. Я знала, что Алиса не обидчивая, и срок жизни ее обиды – один день максимум, поэтому с улыбкой встретила подругу. Алиса тоже как-то неловко улыбнулась и заговорила тихо, виновато заглядывая мне в глаза:
- Лили, ты прости меня. Я знаю, что наговорила тебе много гадостей, но все это неправда…
Она хотела сказать что-то еще, но я резко встала и обняла ее, радуясь возможности снова быть рядом с ней. Мы сели на скамейку, держась за руки. Алиса светилась от счастья, улыбалась мне искренней улыбкой, и я понимала, что чувство одиночества, которое меня преследовало, было лишь боггартом, моим страхом, который я придумала сама.
Алиса придвинулась ко мне и зашептала:
- Она сидит здесь уже давно, - я осторожно обернулась на Лину. – Я удивляюсь, как Поттер еще не вспыхнул точно феникс под таким взглядом!
Я улыбнулась, заправляя волосы за ухо:
- Я заметила. Алиса, я смотрю, ты не очень жалуешь Лину?
- Нет, я против нее ничего не имею. Но она не для Поттера. Так же, как и Тейлор не для тебя.
Я удивленно приподняла бровь: Алиса впервые высказала мне свое мнение о моих отношениях с Колином... Мне хотелось ее расспросить об этом, но тут Поттер громко объявил об окончании тренировки. Алиса тут же схватила меня за руку и потащила к выходу с трибуны. Вслед за нами устремились и все остальные.
Мы вышли на поле. Поттер спрыгнул с метлы, и к нему подходили все остальные игроки. Они о чем-то беседовали, собравшись в небольшой кружок, а затем Поттер рассмеялся и, закинув руку на плечи Лесли, громко сказал:
- Ничего из этого не выйдет, Лес.
Та обернулась настолько, чтобы увидеть меня, и лукаво улыбнулась. Затем она направилась ко мне, и я подумала, что примерно так выглядит задумавший шалость ребенок.
- Лили, я так удивилась, когда увидела тебя на трибуне, - ее улыбка стала шире.
- Я решила разнообразить свои увлечения, - немного наигранно ответила я, стараясь даже не смотреть в сторону Поттера.
- Вот и молодец! – ее глаза загорелись от внезапной мысли. - Лил, а хочешь полетать?
Вначале мне показалось, что это вопрос адресован еще кому-то, но сияющие глаза Лесли, выжидающе устремленные на меня, говорили об обратном.
- А это идея! – воскликнула Алиса.
- Нет, я не умею летать, - оправдывалась я. – У меня даже метла вверх не взлетит… - А это и не нужно! – Алиса в нетерпении смотрела на меня. – Лесли тебя прокатит.
- Правда, Лили, тебе понравится, - Фрэнк подошел ко мне с другой стороны, нежели Алиса, и приобнял за плечи. – Полет на метле - ни с чем не сравнимое удовольствие!
Я была в замешательстве. Все дружно уговаривали меня попробовать, придумывали множество причин, по которым я должна была это сделать, рассказывали наперебой о своих ощущениях от полетов, утверждали в один голос, что я буду в восторге. Мои друзья и знакомые очень вдохновились идеей затащить меня на метлу, и я уже не могла придумать поводов, чтобы отказаться. Я прекрасно помнила свои неудачные уроки полетов на первом курсе, когда моя метла на команду «Вверх» взлетела едва ли не самой последней из всех учеников. Дальнейшие уроки так же не ознаменовались успехами.
- Ну же, Эванс, хватит думать, - Сириус устало взглянул на меня. – Мы тебя уже полчаса уговариваем.
Я обреченно вздохнула:
- Хорошо, Лесли, я согласна полетать с тобой. Только максимум два круга по стадиону, не больше. И только не выше трибун!
- Хорошо, хорошо, если ты так… - она замолчала, и между ее бровей пролегла морщинка. Затем ее глаза расширились, и она щелкнула пальцами. – Ну, конечно! Как же я сразу не догадалась! Лили, если ты хочешь полюбить полеты, то тебе нужно лететь не со мной, а с Джеймсом. Сам Мерлин брал бы у него уроки.
История приобрела неожиданные обороты. Я и так не горела желанием садиться на метлу, но в компании с Поттером это чувство только удваивалось. К тому же я отчего-то вспомнила о Лине…Медленно прокручивая все возможные варианты отказа, я прятала глаза где-то между возвышающимися трибунами…
Джеймс оседлал свою метлу и подлетел ко мне, зависая предельно низко от земли.
- Если ты не будешь смотреть на меня с таким ужасом, будто я тебя на казнь поведу, то обещаю, что не буду тебя пугать всякими финтами, - он улыбнулся, и ямочки на щеках перечеркнули все мои мысли об отказе.
- Договорились, - я сделала шаг и коснулась прутьев метлы, на которой сидел Джеймс. – Поттер, она выдержит нас обоих?
- Не сомневайся, - он ухмыльнулся. – Давай, садись.
Он спустился ниже, коснувшись ногами земли. Я села позади него, от волнения запутавшись в полах своей мантии. Джеймс лишь ехидно хмыкнул, наблюдая через плечо за тем, как я пытаюсь высвободиться. Едва я успела подумать о том, за что же мне держаться, как Джеймс тут же взмыл вверх, поднявшись на несколько футов. Это было так неожиданно, что я вцепилась в его предплечья.
- Эванс, убери руки – ты же мне мешаешь!
Но я уже испуганно смотрела вниз, чувствуя, что не в силах заставить себя даже шевельнуться. Наверно, у каждого есть свои страхи, но моя боязнь высоты не проявлялась даже на Астрономической башне, зато превращалась в ужас, как только я садилась на метлу. Джеймс, видимо, понял по моим оцепеневшим пальцам, что я ни за что сама его не отпущу, поэтому мягко, но настойчиво снял мою руку и переложил ее себе на талию, сказав, что ему так удобнее. Я вцепилась так же судорожно, обхватив его руками.
- Не бойся, Лили! – крикнула мне Алиса и помахала рукой.
Джеймс аккуратно развернул метлу и медленно полетел вдоль трибун. Поначалу я не обращала внимания ни на что вокруг, чувствуя лишь панику. Но постепенно я привыкала к высоте, к размеренному движению метлы. Джеймс двигался уверенно, но не стремительно, за что я ему была невероятно благодарна. Я несмело посмотрела вниз и отметила, что мы поднялись немного выше. Ко второму кругу я уже освоилась, поэтому стала поглядывать по сторонам, отмечая про себя, что все оказалось не таким страшным, как я думала. Джеймс молчал, даже ни разу не обернулся. Постепенно я ослабила хватку, и мои ладошки уже просто лежали на его груди. Я старалась не прижиматься к нему, держать расстояние в считанные сантиметры, но ничто не могло мне помешать чувствовать, как под моими пальцами стучит его сердце – гулко и быстро. Джеймс снизился, зависнув в футах десяти над землей, – два круга, о которых я говорила в самом начале, закончились. Поттер не торопился спускаться, точно чего-то ожидал, а я молчала, чувствуя, как мое дыхание учащается от ритма его сердца, от тонкого запаха сандала его кожи …
- Лили, ну как полетала? Страшно было? – Алиса озорно улыбалась.
- Не очень, - ответила я.
- Не очень?! – удивился Поттер. – Да ты же дрожала, как осиновый лист! У меня даже метла вибрировала!
Он немного повернул ко мне голову, и я залюбовалась изгибом его черных ресниц, которые сейчас казались невероятно длинными.
Внизу все засмеялись, и я снова посмотрела на собравшихся. Практически сразу мой взгляд натолкнулся на Лину: она стояла чуть поодаль ото всех, и безликими глазами смотрела на нас. Ее тонкий шарф выбился из-под мантии, но она даже не обращала на это внимания. Ее взгляд кольнул мне сердце, и я тут же отвела глаза.
- Летать оказалось не так страшно, - сказала я Джеймсу, довольная собой, что переборола свой страх.
Он развернул голову так, что бы посмотреть мне в глаза.
- Летать?! Ты это так называешь?! Да это все равно, что называть курицу перелетной птицей! – засмеялся Джеймс и покачал головой. Потом он на миг отвернулся и снова заглянул мне в глаза. – Хочешь полетать со мной по-настоящему?
Я замерла. Он не отводил взгляда в ожидании ответа. Казалось, на стадионе наступила тишина, а я сейчас и не хотела слышать ничего, кроме его бархатистого, глубокого голоса. Я понимала, что меньше всего хочу размыкать руки, перестав ощущать ритм его сердца, когда я могла отсчитывать каждый его удар. Сейчас я была готова на что угодно, лишь бы это легкое головокружение от его близости не проходило. В голову лезли мысли о Лине, об эгоистичности моего поступка по отношению к ней, о том, что подумают все остальные, но все это меркло в свете одного единственного желания – быть с ним здесь, сейчас, в этот миг.
Я приблизилась к его уху и тихо, почти касаясь его волос губами, прошептала: «Хочу…».
Его улыбка рассеяла последние сомнения, и я улыбнулась ему в ответ.
- Держись крепче, моя храбрая гриффиндорка, - задорно сказал Джеймс, и я увидела, как заблестели его глаза.
Я прильнула к нему, крепко обняв. Один взгляд на оставшихся на поле друзей: они с интересом наблюдали за нами, гадая, что же произойдет. Волнительное чувство предвкушения чего-то нового, яркого и необычного, сладко щемило сердце, и я уже жаждала начала этого приключения. Страх уходил, оставляя вместо себя готовность следовать за Поттером, полностью доверяя ему.
Я почувствовала, как Джеймс глубоко вздохнул, затем круто развернул метлу и стремительно рванул вверх.
Скорость была чудовищная, и я удивилась тому, что не задыхаюсь. Я закрыла глаза, слушая лишь свист ветра в ушах, который играл для меня свою самую лучшую симфонию. От скорости стала кружиться голова, и я распахнула ресницы, уткнувшись взглядом в алую ткань мантии Поттера. Но это длилось недолго, вскоре я привыкла к этой сумасшедшей гонке, и, оторвавшись от крепкой, надежной спины, немного распрямила плечи, повернув голову. Сердце мгновенно остановилось, а потом тут же полетело.
Свободна! Свободна и бесстрашна! Я с жадностью оглядывалась по сторонам, будто оказалась на другой планете, в другом мире, в нереальной сказке. Все вокруг было залито светом заходящего солнца, которое лениво тонуло за вершинами деревьев Запретного леса, оставляя вместо себя уже появившийся серп луны. Под ногами разноцветным персидским ковром расстилался лес, и я видела крохотные полянки, несмело проступавшие среди сосен-великанов, и тонкую синюю ленту лесной речки, петляющей точно ползущий змей. Джеймс резко накренился, и лес внезапно поднялся вертикально. Я вскрикнула от неожиданности, но тут же услышала смех Поттера, и все снова стало на свои места, только теперь под ногами были поляны, а вскоре с восторгом я узнала в маленькой коробочке около лесной полосы, похожей на упаковку от шоколадных лягушек, хижину Хагрида, а потом и маленькую фигурку нашего лесничего-великана.
Джеймс наклонился вперед, пригибаясь к рукояти, и я последовала его примеру, прильнув щекой к его спине и закрыв глаза. И тогда, пусть только на несколько мгновений, бесследно растаявших в вихре, исчезла пожелтевшая земля, растворилась небесная высь, потерялись верхушки деревьев Запретного леса – остался лишь стук его сердца, и звук каждого удара проникал в меня, в мою кровь, в мое сердце, заставляя его биться в унисон. Маленькие мотыльки в животе расправили крылышки и - будто от неведомой мне магии - превратились в разноцветных бабочек с огромными бархатистыми крыльями, от взмахов которых сладкое, почти приторное волнение щекотало мне сердце, рождая желание еще ближе прильнуть к Джеймсу, еще крепче обнять его …
Нехотя я оторвалась от него и увидела, что мы летим к Хогвартсу. Я восторженно смотрела на этот старый, потрепанный веками замок, который с высоты уже не казался мне таким великим и неприступным. Солнечные лучи, неотвратимо покидая сегодняшний день, напоследок позолотили его черепичные крыши, ярким светом окрасили башни. Джеймс, словно по серпантину, поднимался вокруг Астрономической башни, а у меня замирало сердце, как на качелях, когда он накренялся слишком сильно. Школа, такая привычная, такая знакомая, сейчас казалась мне сказочным замком, от которого веяло волшебством и приключениями. Мир вокруг заблестел новыми цветами, окрасился в неведомые до этого дня ощущения, даря восторг, переходящий в радостную эйфорию. Точно в калейдоскопе сменялись разноцветные картинки моих эмоций, переворачивая все с ног на голову. Еще никогда я не чувствовала такой потрясающей, безграничной свободы, от которой голова шла кругом и бешено стучало сердце.
Мы поднялись до самой верхушки шпиля Астрономической башни, пролетев так близко, что я могла различить каждый кусочек черепицы, а затем Джеймс снова взвил вверх, унося нас в прозрачную алеющую синеву. Я обнимала его так крепко, как была на это способна, растворяясь вместе с ним в ветре, сливаясь с воздухом… Джеймс немного обернулся, и я глазами жадно приникла к его профилю, очертив взглядом каждую его черточку до кончиков ресниц. Он улыбался, так легко, так восхитительно… Его голос разорвал ветер, но я услышала, как он негромко запел:
«И я, отдавши ветру власть,
Полетом наслаждаюсь всласть.
Я выше, чем деревьев крона...
И дальше, дальше все от дома…».
Я засмеялась, и мой смех тут же унес ветер, раскидав его где-то позади нас.
Мы поднялись уже слишком высоко, и я поняла, что забываю дышать. Не сбавляя скорости, Джеймс на мгновение выровнял метлу и резко рванул вниз. Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, остановилось, пропустив несколько ударов, а затем забилось, как сумасшедшее.
Мы летели почти перпендикулярно к земле, и я тонула в вихре этих опьяняющих ощущений, чувствуя только крепкие мышцы его груди под своими пальцами и твердую веру в то, что Джеймс знает, что делает. Взглянув вниз, я увидела яркую бордовую гладь, которая, казалось, полыхает пожаром. Я ахнула, а потом поняла, что под нами воды Черного озера, в которых, точно в зеркале, отражается вся феерия красок окрашенного закатом неба. Поттер выровнял метлу, уже не так круто продолжая спуск, и я увидела нашу тень над водой. Мы спустились предельно низко, и мне казалось, будто еще немного, и я коснусь ступнями воды. Мы летели прямо над кромкой воды, купаясь в алых лучах заката. Перламутр цветных бликов слепил глаза, и я видела, как его отблески играли в волосах Джеймса, путаясь в них и окрашивая самые кончики в легкий оттенок бордового.
Стремительно, непредсказуемо, свободно… Отдавшись ветру, окунувшись в пожары зарева, купаясь в прозрачном воздухе… Впервые мое сердце, точно снитч, расправило свои прозрачные золотые крылышки и осознало, что может летать…
Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, когда мы снова вернулись на стадион. Джеймс стремительно промчался между колец для квоффлов, резко снизился и, развернувшись, остановился. Я коснулась земли.
На поле остались только Алиса с Фрэнком, а все остальные, наверно, давно разошлись. Я слезла с метлы, но ноги были ватными, и мое тело плохо чувствовало притяжение Земли, еще не отвыкнув от ощущения полета.
Алиса подбежала ко мне и с нетерпением спросила:
- Ну, как? Лили, тебе понравилось?
Я даже не могла найти слова, чтобы описать все те эмоции, которые подарил мне этот полет: я будто бы снова ожила, почувствовала в себе силы, разогнала тоску и убила одиночество. Восторг – дикий, безудержный, опьяняющий – не покидал меня.
- Алиса, это было так…так… - я не нашла подходящих слов, но по моим горящим глазам она все поняла.
- Мы же говорили, что тебе понравится! – Фрэнк заговорщически улыбнулся.
Джеймс подошел к нам, и по блеску глаз я поняла, что эмоции переполняют его так же, как и меня. Он не улыбался, но его глаза горели огнем, и в них была улыбка - улыбка для меня.
- Фрэнк, проводите Лили? Меня Кларк ждет в раздевалке, мы с ним еще до матча договорились, - в голосе Поттера слышались нотки разочарования.
Я непроизвольно вздохнула, жалея, что мы расстаемся, и тут же поймала внимательный взгляд Джеймса. Я интуитивно чувствовала, что он хочет мне что-то сказать, но он, так и не решившись или передумав, лишь опустил ресницы. Фрэнк заверил его, что они доставят меня целой и невредимой в гостиную, после чего Джеймс, перевесив через плечо метлу, пошел в раздевалку. Я смотрела ему вслед: он шел легким, упругим шагом, будто возвращался после великих дел и спешил навстречу еще более великим. Зачинщик веселья для всех и хранитель бесценных сокровищ радости, открывший мне сегодня эти тайники. В этом был весь Джеймс Поттер.

Я открыла дверь в библиотеку и окунулась в пропыленную тишину книжных стеллажей. Мадам Пинс приветливо улыбнулась, и я неторопливо побрела к своему любимому столику. До праздничного ужина в честь Хеллоуина оставался еще час, поэтому сейчас библиотека была полна студентов, которые сидели за длинными столами и скрипели перьями: все спешили быстрее закончить свои домашние задания, чтобы с легкостью на душе преступить к празднованию. За окнами стало совсем темно, и горящие люстры погружали помещение библиотеки в желтоватый свет, рассеивающийся где-то между стеллажами. Я завернула в свой уголок, и с облегчением отметила, что за столом никого не было. Разложив все необходимые мне письменные принадлежности, я открыла учебник по истории магии.
Строчка за строчкой… Еще раз… Можно было пытаться изображать, что ты учишься, готовишься к урокам усердно и прилежно, но на самом деле я не могла вникнуть ни в одно предложение. Все будто проходило мимо меня, не оставляя в голове никакой новой информации. Все мои мысли были обращены к яркому, фееричному полету, который подарил мне Джеймс. На душе была крылатая радость, которая не давала мне даже жалкого шанса написать это нудное эссе, вопреки всем моим стараниям. Я чувствовала, как от ветра все еще горят мои щеки, будто я только что пришла с трескучего мороза, волосы были спутаны и стояли копной, а сердце продолжало учащенно биться, как у Джеймса во время полета …
Я пыталась справиться с волнением, периодически потряхивала головой, силясь собраться с мыслями, но все было напрасно.
Через четверть часа, я окончательно поняла, что сегодня мне не удастся написать это эссе. В гостиную идти не хотелось: там было наверняка многолюдно, а мне сейчас меньше всего нужно было общение. Я так привыкла к гнетущему, тяжелому камню на сердце, что сейчас хотелось лишь наслаждаться этим невесомыми ощущениями легкости и счастья.
Я закрыла книгу и, подперев голову рукой, стала прокручивать цветные картинки, которые мне подарил Джеймс. Воспоминание за воспоминанием… Этот полет затронул самые тонкие струны моей души, что-то перевернул во мне, потому что я впервые ощущала, как трепещет мое сердце, как оно рвется в небо, к ветру, к солнцу – в стихию Джеймса. Сейчас я думала о том, что в моей жизни многое было слишком банальным и скучным, чтобы оставить в моей памяти хоть какой-то след. А этот полет я сохраню навсегда.
Я скользнула взглядом вдоль стеллажей книг. Стояла гулкая тишина. Мягкий, красноватый свет лампы лежал на столе, на запыленных книгах, которые плотной стеночкой стояли на полках. Мне пришла в голову внезапная мысль, и я тут же сорвалась с места. Быстрыми шагами я прошла через весь зал библиотеки и подошла к огромному дубовому шкафу, который представлял собой картотеку. Я не знала, что именно ищу, поэтому наобум открывала ящик за ящиком, даже не соблюдая алфавитный порядок. Карточка за карточкой… Я без разбору читала названия книг, пытаясь найти хоть что-то похожее на то, что мне было нужно. Просмотрев все нижние ящики, я перешла к верхним, забравшись на небольшую лесенку. Волнение возрастало – я точно знала, что найду эту книгу, вопрос лишь стоял в том, чтобы заполучить ее. Я торопилась, поэтому читала названия бегло, не особо вникая в смысл, поэтому и посеревшую от времени карточку практически сразу же вернула в стопочку. На миг замерла и снова ее достала, прочитав содержание внимательно: «Тонкости обращений. Анимаги и их волшебные особенности. Запретная секция, стеллаж №11». Я спрыгнула со ступеньки лестницы и поспешила к столу нашего библиотекаря.
-Мадам Пинс, у меня к вам есть одна просьба… - я пыталась подобрать нужные слова. Врать я не умела, и сейчас мне казалось, что это жутко заметно. – Понимаете, я хочу написать научную работу по анимагии… Просто мне это нужно для дальнейшего обучения.
- Мисс Эванс, книги по трансфигурации находятся в шкафу № 4, 5 и 6, - она удивленно на меня посмотрела. – Вам же это известно не хуже меня.
Я была готова к этому, поэтому почти тут же нашлась:
- Да, я знаю. Но дело в том, то в учебниках по трансфигурации информации об анимагии слишком мало и для серьезной работы недостаточно.
Мадам Пинс согласно кивнула головой и с интересом ждала продолжения, отложив перо.
- Мне нужна всего лишь одна книга, мне бы это очень помогло, - я протянула ей карточку. – Но есть сложность…
Она заглянула в нее и с сожалением покачала головой.
- Извините, мисс Эванс, но эта книга находится в Запретной секции, и я не могу вам ее дать.
Я нахмурилась и вздохнула. Мне казалось, что мадам Пинс пойдет мне навстречу.
- Мне она нужна совсем ненадолго, только на полчаса максимум. Пожалуйста, вы же знаете, что я не замышляю ничего плохого, а интересуюсь чисто с научной точки зрения.
Я видела, как мадам Пинс опустила глаза и забарабанила пальцами по столу. В сердце затеплилась надежда, что уже сегодня я сумею окончательно разобраться в тайне этого оленя. Чем дольше она думала, тем сильнее разгоралось нетерпение. Наконец, мадам Пинс подняла на меня глаза и покачала головой:
- Мне очень жаль, но я не могу вам дать ее даже на пять минут. Попросите профессора МакГонагалл написать вам разрешительную записку, и я с радостью вам выдам эту книгу.
Я разочарованно посмотрела на нее и, поблагодарив, побрела на свое место. Это была единственная возможность раскрыть этот секрет, к которому я постоянно возвращалась. Я не хотела обращаться к МакГонагалл за разрешением, потому что с ее подозрительностью и проницательностью она раскусит меня в два счета. Я не знала, как, но мне необходимо выяснить правду о необъяснимом сходстве этих оленей. Я чувствовала, что в этой истории скрыта какая-то тайна, но докопаться до нее не так-то просто.
Я взглянула на часы - через считанные минуты начнется праздничный ужин, и я, вздохнув, стала убирать обратно в сумку все свои принадлежности, которые сегодня мне так и не понадобились. Я кинула в нее чернильницу, отметив, что нужно в нее добавить чернил; аккуратно сложила свитки; подумала, что пора поменять перо, потому что у этого уже поистрепался кончик; положила учебник… Я увидела, что в середине книги лежит какой-то сложенный лист пергамента. Я его достала, пытаясь сообразить, что это я могла положить в книжку, затем быстро развернула.
Неожиданно стало так тихо, что я слышала, как потрескивает лампа. По телу пробежала дрожь, оставляя холод на спине; сердце на миг замерло, а потом забилось медленно, осторожно, точно крадучись. Я неотрывно смотрела на листок, который лежал на столе, прямо передо мной, и не смела даже его коснуться.
- Лили, ты все занимаешься! - раздался голос за спиной, и я резко обернулась, вздрогнув от неожиданности.
Колин опешил и резко остановился, пораженный моей реакцией. Наши глаза встретились, и ему понадобились считанные секунды, чтобы понять, что со мной что-то не так. Мерлин, да все не так! Он тут же подошел ко мне и перевел глаза на стол, где на слегка помятом, обычном пергаменте для письма зеленые ленты сплетались в замысловатый рисунок. Тонкие линии переливались в свете красного абажура, отсвечивая золотыми бликами. Те же чернила, те же линии - то же письмо, что у Эшли и Руби.
Воздух наполнился приторным, липким запахом страха.



Глава 12

Прежде всего хотела бы выразить благодарность всем читателям, которые меня поддерживают, корректируют и вдохновляют)) Спасибо вам большое!
Выношу новую главу на ваш суд)) Приятного прочтения!
__________________________________________________________

Если сейчас в моей жизни и был хоть кто-то родной и надежный, то это Алиса. Я почти сразу же решила, что расскажу ей о письме и попрошу совета. Может, она и казалась всем веселой хохотушкой, но в таких щекотливых ситуациях моя подруга рассуждала очень трезво и хладнокровно. Ссора с Алисой дала мне понять, что основная моя ошибка в том, что я отгородилась от нее, посчитав, что сама со всем справлюсь. Но я окончательно потерялась в паутине своих неугомонных мыслей, странных снов и совпадений. Приправляли эту адскую смесь непонятные чувства к Поттеру. И я решила честно все рассказать Алисе.
Я сидела на своей кровати, укутанная теплым одеялом, и слушала тишину спящей комнаты. Ночью все мысли разом налетают на тебя, как рой лесных пчел. Они жужжат в голове, назойливо и противно, не давая даже возможности попытаться уснуть. Я уже привыкла к этому, но сегодня все было по-другому: я чувствовала, как колющий страх смешивается с томительным чувством, рождаемым сладкими воспоминаниями. И я сейчас даже не собиралась копаться в природе этой жгучей смеси - так было проще. Усталость от бесконечных раздумий отражалась в легкой боли в висках, поэтому я гнала от себя любые мысли.
Я снова попыталась уснуть, но мое воображение рисовало все новые и новые картинки: вот я лежу на полу в пустынном коридоре, а моя белая блузка сплошь покрыта алыми пятнами; я заворачиваю за знакомый угол, и меня ослепляет свет от неизвестного заклинания; Алиса сидит около моей кровати в Больничном крыле и держит меня за руку; карие глаза так близко, так невыносимо близко, что…
Как только мысли потекли в другое русло, я встала и почти беззвучно пошла к окну, босыми ступнями ощущая холод каменного пола. Комната была наполнена таинственной тишиной и светом молодой луны. Я села на подоконник, прислонив голову к каменной стене. Ночь была темная и тихая, я слушала ровный стук своего сердца. В голове крутились обрывки давних разговоров, которые отложились где-то в подсознании и теперь всплывали, разбуженные воспоминанием о Джеймсе… Я вздохнула. На стекле тонкой пеленой остался след моего дыхания, и я, сама не зная почему, нарисовала на нем маленькое сердечко. Я наблюдала за тем, как оно медленно растворяется в холоде оконного стекла, и думала о том, что, оказывается, шпиль башни Гриффиндор украшает небольшой золотой лев, а в книге о Хогвартсе об этом нет и слова…
- Лили? – тихий голос вырвал меня из моих мыслей, и я обернулась.
В лунном свете Алиса была похожа на фарфоровую куклу, которая когда-то была у меня в детстве. Волосы у нее были всклокочены, смешно торча на макушке, и она сонным взглядом смотрела на меня.
- Спи, Алиса, - улыбнулась я.
Но та лишь тряхнула головой и по-детски потерла кулачком глаза, затем встала и подошла ко мне.
- Мерлин, холод какой! – я почувствовала, что она коснулась моего предплечья, и тепло ее рук обожгло мою заледеневшую кожу. – Ты с ума сошла - простудишься!
И она потянула меня за руку так, что я почти спрыгнула с подоконника, почувствовав, что мои ступни уже покалывает от холода. Алиса торопливо запрыгнула на мою кровать, увлекая меня за собой, и укутала нас обеих одеялом. Приятное тепло заставило понять, что я действительно замерзла.
- Ты почему не спишь? – прошептала Алиса.
- Бессонница,- тихо ответила я.
Глаза у Алисы в темноте казались темно-серыми, почти черными. Она смотрела на меня с любопытством, готовая к длительным беседам, но я постепенно согревалась, сжатые от холода мышцы расслаблялись, и подушка отчего-то стала казаться такой удобной…
- Что у тебя случилось? Ты за ужином была сама не своя…
Я зевнула и повернулась на бок, чтобы было удобнее разговаривать.
- Алиса, даже не знаю, как сказать…Ты только не впадай в панику, хорошо?
Она приподнялась на локте и с тревогой посмотрела на меня. За эти тягучие ночные часы я обдумала, как мне преподнести эту новость Алисе, чтобы та не устроила из этого катастрофу, но сейчас мне казалось, что мысли становятся какими-то тяжелыми, а я – ленивой, чтобы их четко формулировать.
- Вчера я нашла у себя в книжке по истории магии письмо…
- И кто тебе его написал? – она вскинула брови вверх.
- Письмо с меткой, Алиса…
Она прищурилась, видимо не сразу поняв, о чем я ей сказала, а потом ее глаза расширились, и я увидела, как у нее испуганно дрогнули губы. В этот же момент я пожалела, что рассказала ей о письме. Я понимала, что Алисе и без меня тяжело приходится: непоседливой, да еще и влюбленной Алисе было очень трудно часами просиживать за учебниками, чтобы вечером убежать в какой-нибудь темный пустой класс и до поздней ночи забывать с Фрэнком обо всем на свете. А тут еще я свалилась ей на голову…
- Мерлин, Лили… - она рукой провела по волосам, еще больше их взлохматив. – Кто-нибудь еще знает об этом?
- Колин. Он как раз подошел, когда я только развернула этот пергамент.
Алиса снова легла на подушку и долго смотрела на меня. От ее взгляда у меня все переворачивалось внутри, и я сильнее почувствовала свою беспомощность. Мне не казалось все таким ужасным и опасным, но сейчас, в ночной тишине, под взглядом испуганных серых глаз подруги я поняла, в какую передрягу попала.
- Мне страшно… - едва слышно прошептала я.
Алиса мягко погладила меня по плечу:
- Не бойся, мы что-нибудь придумаем.
Я отвела глаза в сторону, уткнувшись взглядом в потолок. В комнате потемнело – луна скрылась за облаками, оставляя после себя лишь тусклые отблески серебристого света на тучах. От тягучего ночного мрака у меня начинали слипаться глаза, и я снова зевнула.
- Ты должна все рассказать Поттеру, - твердо сказала Алиса.
- Я думала об этом, - эта мысль меня не покидала с того момента, как я получила письмо. – Но я не уверена… Они же с Колином тогда вообще не отойдут от меня ни на шаг.
Алиса посмотрела на меня, как на сумасшедшую, а затем снова отвела глаза. Какое-то время мы молчали, и я уже чувствовала, что начинаю засыпать.
- Лили, ты не обижайся, но если ты ему не расскажешь, то это сделаю я.
Я вздохнула - вот решение и принято. Наверно, Алиса была действительно права, и мне стоило все рассказать Джеймсу. Я подумала о родителях: вот кто, наверно, уж точно будет переживать, если со мной что-то случится.
- Если Поттер будет тебя оберегать, то я точно буду спокойна, - Алиса покачала головой.
- Почему? Колину ты не доверяешь? – я снова зевнула, силясь не закрывать глаза.
- Доверяю… Но Поттер – совсем другое дело. Мне кажется, что он сам скорее бросится под это заклинание, но не позволит и волосу упасть с твоей головы.
- Не говори ерунду, - я закрыла глаза.
Тишина так сладко убаюкивала нас, что мы обе уже закрыли глаза.
- Это не ерунда, а правда, - Алиса зевнула и устроилась поудобнее. - Ты еще не влюбилась в него?
В комнате царила звенящая тишина, и я слышала, как дышала Алиса, погружаясь в сон. Было так тепло, так уютно оттого, что она рядом, и все беды и страхи растворились в ее умиротворенном дыхании.
Вот только, кажется, Алиса что-то спросила… Но я уже потеряла нить своих мыслей.

* * *
К моему разочарованию утро нас встретило довольно-таки мрачно: серые кучерявые тучи заполонили все небо, не оставив даже надежды на то, что проглянет солнце. Я делала вид, что поглощена своим завтраком, но на самом деле украдкой изучала лица слизеринцев. Все было, как обычно: они о чем-то разговаривали, спокойно ели и никто на меня не бросал многозначительных взглядов. Я перевела глаза на Северуса и заметила, что он наблюдает за мной. По его лицу нельзя было даже предположить, о чем он мог думать в этот момент, но его выдавала морщинка между бровей – он был напряжен. Я опустила голову и начала ковыряться в тарелке, размазывая джем по блинчику.
- … Мне так жаль, Фрэнк, - я стала прислушиваться к разговору Алисы.
- Я не понимаю, почему нельзя такие мероприятия проводить летом – тогда все желающие могут присутствовать. Я попросил отца взять мне автограф у Тома Драйвера – это он будет представлять «Нимбус-1900», - Фрэнк говорил почти благоговейно.
- Это вы о презентации новой метлы? – вмешалась я, вспомнив разговор с Колином.
- Лили, я смотрю, ты всерьез увлеклась квиддичем, - пошутил Фрэнк, а Алиса тут же фыркнула.
- Квиддичем ли? – ее воркующий голосок был полон сарказма, поэтому я смирила ее шутливо рассерженным взглядом.
Фрэнк же не обратил внимания на высказывание Алисы и продолжил:
- Презентация состоится через две недели, но это не справедливо – никто из студентов заведомо не может там присутствовать!
Я посмотрела на Алису, которая закатила глаза, говоря, что он ее уже достал своей презентацией, и улыбнулась.
Я снова скользнула взглядом по столу слизеринцев и опять же наткнулась на внимательные черные глаза Северуса. Его друзья разговаривали между собой, слегка склоняясь друг к другу, но он не участвовал в беседе. Я почувствовала, как мне становится не по себе. Я не могла понять, почему Северус в последнее время смотрит на меня слишком пристально, слишком непонятно и глубоко… Эта полоса отчуждения, которая разделяла нас, в такие моменты стремительно сужалась, превращаясь в тонкую, едва заметную шелковую нитку. У меня было такое ощущение, что он своим пристальным взглядом пытается мне что-то сказать, но я никак не могла понять, почему это нельзя было выразить в устной форме.
Я улыбнулась ему, но в ответ увидела лишь, как его глаза прищурились, а между бровей пролегла морщинка.
- Привет, - раздалось несколько голосов одновременно.
Вся дружная компания мародеров сегодня явно запоздала к завтраку. Ремус и Сириус сели напротив меня, загородив Сева, а вот Джеймс осторожно опустился рядом со мной, замер на мгновение, видимо ожидая моей реакции, но, сообразив, что его не прогонят, начал деловито накладывать себе омлет. Питер сел с Поттером и тут же стал наливать себе тыквенный сок, звонко постукивая графином о стакан. Вокруг был слышен лязг столовых приборов, стук стаканов о стол, кто-то громко разговаривал где-то за спиной… Обычное утро и обычный завтрак. Только впервые за завтраком мы сидим рядом. Совсем близко…
Я чувствовала, как напряглись мои мышцы, как вилка в пальцах отчего-то стала неудобной, а, может, я сама неуклюжей… Беглый взгляд по контурам столовых приборов, тарелок и стаканов, не поднимая головы, не шевелясь…
Я отодвинула от себя тарелку и взяла прохладный стакан с соком. Тут же рядом появилась маленькая разноцветная коробочка, которую ко мне подвигали смуглые пальцы. Тыквенная слойка. Он глянул на меня:
- Ты же говорила, что любишь их, разве нет?
Я растерялась.
Слойка лежала на столе между мной и Джеймсом, точно разделительная граница: она уже была не его, но еще и не моя. Я подняла глаза и с удивлением поняла, что никто из сидящих за столом однокурсников не обращает на нас внимания, нарочито смотря по сторонам или увлеченно поглощая завтрак. Я протянула руку и стала разворачивать загнутые края картонной коробки.
- Спасибо, - только и сказала я, абсолютно не зная, что дальше говорить и делать.
Я подняла глаза на Поттера и поняла, что Джеймс тоже чувствует себя не в своей тарелке: он крутил стакан в своей руке, а его взгляд лежал на моей.
- Джеймс, - едва я назвала его имя, как он тут же несколько резко повернул голову, точно только и ждал этого, и краем глаза посмотрел на меня. – Нам нужно поговорить.
- Я тебя слушаю, - сказал он и развернулся ко мне.
- Нет, не здесь, - я покачала головой, затем опустила глаза в стол и снова уголком глаза взглянула на Джеймса. – Наедине…
Он удивленно приподнял бровь, а потом его глаза тут же зажглись привычными искорками озорства.
- Интригует… - он многозначительно улыбнулся, выдержав паузу в пару секунд, а затем добавил: - Давай тогда встретимся после занятий. Часов в пять, как тебе?
- А пораньше нельзя? Мне еще в библиотеку надо, - посетовала я.
- Не могу… МакГонагалл меня уже достала дополнительными занятиями с младшекурсниками, - Джеймс поморщился, точно говорил об отработке у Филча.
Я решила, что это отличная возможность зацепиться за тему, и спросила:
- А ты так хорошо знаешь трансфигурацию?
- Ну, смотря с чем сравнивать, - уклончиво ответил он.
- Просто она именно тебя всегда просит подтянуть учеников… Наверно, у тебя способности к трансфигурации…
- Да, наверно… А у тебя к зельям.
Я поняла, что из Джеймса ничего нельзя вытянуть даже клещами, поэтому решила оставить этот разговор.
- А где мы встретимся сегодня?
Джеймс задумался, взлохматил себе волосы, а потом лукаво посмотрел на меня, и этот взгляд – я уже знала - предвещал что-то ехидное:
- В старом классе гербологии, помнишь его? – я кивнула, а Джеймс наклонился чуть ближе ко мне и тихо сказал: - Глядишь, и Тейлор нагрянет – он наверняка теперь туда часто заглядывает.
Я смирила его осуждающим взглядом, но Джеймс лишь лучезарно улыбнулся и продолжил с аппетитом поедать завтрак. Его настроение явно улучшилось.

После урока гербологии, который был сегодня последним, мы с Алисой и Фрэнком решили немного прогуляться и пошли из теплиц в замок обходным путем, чтобы войти через Главный вход. Фрэнк, как всегда, старался развлечь нас обеих, поэтому рассказывал нам забавную историю о третьекурснике с Рейвенкло, которого на уроке по уходу за магическими существами укусила муховертка, и он с четверть часа парил в воздухе, а профессор Кеттлберн безуспешно пытался поймать студента-неудачника, смешно возводя руки к небу. Фрэнк всегда знал все забавные случаи, происходившие в Хогвартсе, и обязательно старался поделиться ими с Алисой. Мы смеялись, а Фрэнк искренне радовался, что его дорогой Алисе весело и хорошо.
А я старалась не думать о том, сколько же оттенков у страха, сколько составляющих его запаха, поэтому заставляла себя не оглядываться. Навязчивые картинки, которые упорно рисовало мое воображение, не давали расслабиться даже в компании Алисы. Весь день я пыталась вести себя как обычно, запрятывая глубже ползущий, точно змея, страх, который сжимался кольцом вокруг сердца. Я чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, которая сильно заблуждалась относительно своей храбрости. Я боролась сама с собой, когда в обед заставляла себя смело вышагивать с высоко поднятой головой через весь Большой зал; когда первой открывала ведущие в мрачные коридоры двери; когда шла по сырой земле, окутываемая сгущающимися сумерками пасмурного ноябрьского дня…
Поначалу я старалась бороться со своим страхом старым проверенным способом, который всегда мне помогал отвлечься, – уходить с головой в учебу, но только это не действовало: я уже поняла, что многие привычки, которые были моими верными друзьями много лет, ушли безвозвратно. Все, что раньше было смыслом моего существования, отходило на второй план, оставляя пустоту, которую мне нечем было заполнить.
- Лили, мы проводим тебя до библиотеки, - шепнула мне на ухо Алиса. – И не вздумай оттуда уходить одна!
Я кивнула, но сама прекрасно понимала, что по пути на встречу к Поттеру мне придется преодолеть три этажа в одиночестве. Я, конечно, могла попросить Алису проводить меня, но я знала, что она сейчас собирается помогать Фрэнку с эссе по истории магии. Заниматься с этой парочкой я никогда не могла, отвлекаясь на их постоянное воркование. Поэтому было решено, что я буду сидеть в библиотеке за столом в зоне видимости мадам Пинс – в стороне от основной линии столов, около самого окошка. Это успокоило Алису.
А на душе скребли кошки. Только сейчас я стала понимать, что та правда, которую мне в сердцах высказала Алиса в чулане для метел, заставляет меня поступать вопреки моим же принципам. Сегодня с утра Колин спрашивал меня о том, что я буду делать вечером, а я ему ответила, что пойду в библиотеку с Алисой. Я ему по-прежнему улыбалась, даже немного кокетничала, на уроке гербологии мы опять работали в паре, проболтав весь урок на отвлеченные темы, – все было, как обычно, но я уже чувствовала, что все это не искренне, а это неправильно. Настолько неправильно, что на мгновение стало казаться, что это вовсе не я, что это какая-то другая Лили, но нежная улыбка Колина была адресована именно мне. Маленькая лгунья…
Хогвартс встретил нас уже пустеющими коридорами – все расходились после занятий по своим делам. Алиса крепко держала меня за руку, и я сжимала ее тонкие, замерзшие на ветру пальцы, словно это и был мой боевой щит против самых страшных заклинаний. Едва мы подошли к дверям библиотеки, как она отвела меня в сторону и тихо сказала:
- Сиди в библиотеке и никуда не ходи одна, - она погрозила мне пальцем, а я кивнула и улыбнулась: сейчас Алиса была очень похожа на строгую маму. - В семь часов мы за тобой зайдем.
- Лучше в восемь, - одернула ее я. – У меня проблемы с трансфигурацией, хочу позаниматься подольше.
Алиса нахмурилась:
- Сколько можно учиться, Лили? Посмотри на себя: у тебя вид измученный, а под глазами синяки. Неужели нельзя отдохнуть, просто отдохнуть без книг?
- Я отдыхаю, - твердые нотки в моем голосе давали понять, что возражений я не принимаю. – У меня действительно столько всего накопилось…
Алиса вздохнула и покачала головой, окинув меня осуждающим взглядом. Она знала, что в вопросе учебы со мной спорить бесполезно, поэтому уже даже и не пыталась. К нам подошел Фрэнк и, взяв Алису за руку, повел по коридору к выходу на лестницы.
Я смотрела им вслед и завидовала. Сейчас мне показалось, что если бы у меня был свой Фрэнк, то все было бы не таким страшным, не таким неправильным, не таким непонятным… Я поняла, что хотела бы узнать все то, что знала Алиса: теплоту любимых рук, замирание сердца от близости, ощущение защищенности рядом с мужским плечом … Когда-то Алиса говорила мне, что любовь – это полет, но я боялась, что у меня попросту нет крыльев…
Я тряхнула головой, отгоняя эти ненужные мысли, и уверенно дернула кованую ручку тяжелой, дубовой двери.
В библиотеке было многолюдно, что для этого времени суток было не удивительно: сейчас все были поглощены учебой, которая к середине семестра уже полностью занимала львиную долю свободного времени. Мадам Пинс со строгим выражением лица делала замечание чересчур разрезвившимся первогодкам, которые с виноватым видом опустили головы, а все окружающие, оторвавшись от своих пергаментов, без интереса наблюдали за этой сценой. Я прошла к столику около окошка, с сожалением вздохнув, что Алиса запретила мне сидеть за любимым столом, который, по ее мнению, был «определенно небезопасным». А сюда доносился шум с линии основных столов, даже шелест свитков пергамента отчетливо слышался. Я только опустила сумку на стул, как услышала голос за спиной:
- Привет.
Я обернулась: передо мной стояла Лина. Даже в желтоватом свете библиотечных люстр ее кожа казалась бледной, а под глазами отчетливо прослеживалась прозрачная синева.
- Привет, Лина, - я ласково улыбнулась. – Если ты заниматься, то можем сесть вместе.
Она лучезарно улыбнулась в ответ и опустила длинные ресницы.
- Я хочу поговорить с тобой. Но не здесь, - я удивленно вскинула брови, а Лина тихо сказала: – Давай выйдем.
Я прищурилась, внимательно смотря на нее, но она тут же развернулась и пошла к выходу из библиотеки, а я последовала за ней. Мы вышли и немного прошлись по коридору, оставив позади двери библиотеки. Лина подошла к окну и остановилась. Я непонимающе смотрела на нее, прикидывая в уме, что же именно она хочет мне сказать.
- Лили, я понимаю, что моя просьба может показаться странной, но все же… - я с удивлением увидела, как ее щеки заливает яркий румянец.
- Слушаю тебя, Лина, - я присела на широкий подоконник.
Она тоже села рядом со мной, но продолжала молчать. Я видела, что она подбирает слова, пряча глаза где-то на полу, а когда Лина заговорила, я почувствовала, как вытягивается мое лицо:
- Я бы хотела тебя попросить особо не общаться с Джеймсом.
Сначала я подумала, что ослышалась или что-то не так поняла, поэтому еще раз прокрутила в голове ее фразу.
- Прости, что?
Она заправила прядку волос за ухо и посмотрела мне в глаза:
- Понимаешь, я, вроде, вижу, что Джеймс уже забыл тебя, но все же его еще что-то держит…
Лина совсем разволновалась и тонкими пальчиками теребила черную ткань мантии, не смея поднять глаза.
- Лина, но причем здесь я?
- Просто я подумала, что если бы ты немного отдалилась от него, он бы тогда… - ее ресницы задрожали, и она несмело взглянула на меня. – Он бы тогда стал со мной смелее. Тебе ведь это будет не сложно сделать, ты же никогда его особо не жаловала, а сейчас у тебя есть Колин…
Мне казалось, что я нахожусь во сне, в каком-то странном сне. Ее глаза в ожидании ответа смотрели на меня умоляюще, но мое сердце оставалось равнодушным… Какой-то зверек во мне оскалился, нетерпеливо выпустил коготки, желая впиться в ту, которая нападает на его нору. И у меня не было желания загнать его обратно вглубь.
Я просто смотрела в ее глаза, рассматривая длинные ресницы, которые отбрасывали тень на скулы, и понимала, что не могу… Просто не могу… Никак…
- Я не могу… - мой шепот был подобен раскату грома в тишине пустого коридора. – Прости, Лина.
Она тут же вскинула взгляд на меня, немного испуганно заглянула в глаза, но я с твердой, непоколебимой уверенностью смотрела на нее.
- Нет, Лили, это ты меня прости, - она торопливо заговорила, но я слышала, как дрожит ее голос. – Какая же я дурочка, не знаю, как мне вообще это пришло в голову…
Я молчала. Да и что я могла сказать?
- Ты извини меня… - она взглянула мне в глаза, и от этого взгляда у меня сжалось сердце. – Я пойду. Пока, Лили.
Она трогательно улыбнулась и торопливо пошла по коридору.
Цоканье каблуков Лины постепенно затихало и вскоре вовсе смолкло. Ватная тишина наползала в коридор, как туман, заполняя каждый уголок, проникая в каждую расщелину. Словно кокон, она обвивала меня своей отрешенной теплотой, но сердце холодили еще звучащие у меня в ушах слова.
Я обвела глазами коридор, задерживаясь на каждом выступе, каждой колоне, а потом повернула голову: из окна на меня смотрело равнодушное небо. Серые тучи двигались стремительно, подгоняемые разыгравшимся ветром, не задерживаясь на шпилях высоченных башен, и уносились прочь на юг. Все было похоже на черно-белое кино, будто все картинки разом обесцветили. Я дышал ровно и спокойно, и воздух вокруг, казалось, застыл, будто кто-то нажал на кнопку замедленной съемки.
А я так и сидела на этом подоконнике и делала вид, что смотрю в окно, делала вид, что мне все равно, мне безразлично, меня это не касается – просто делала вид…
Неожиданно мое внимание привлекла темная тень, которая выплывала на каменный пол, постепенно увеличиваясь, и я услышала легкие шаги. Окна были окружены достаточно глубокими выступами, и я сидела около одного из них, прислонившись спиной к холодным камням, поэтому не могла видеть того, кто приближался ко мне. Сердце мгновенно подскочило к горлу, и я тут же достала волшебную палочку. В один миг коридор переполнился напряжением, звук шагов эхом отдавался в висках, сливался со стуком съежившегося от страха сердца, а по спине прошелся неприятный холодок. Из-за выступа стены показалась черная мантия, и я крепче сжала свою палочку. Человек прошел мимо, явно меня не заметив, и, вглядевшись внимательнее, я поняла, что это всего лишь Деннис Лайон, староста Рейвенкло.
- Денн, привет, - позвала его я, вздохнув с облегчением.
Он вздрогнул и резко обернулся. Его глаза вначале расширились, точно он был жутко удивлен, увидев меня, а потом резко сузились.
- Привет, - он сделал пару шагов ко мне и, засунув руки в карманы мантии, прислонился к стене напротив. – Ты что это здесь одна сидишь?
- Да так… - отмахнулась я. - Я вообще в библиотеку шла. А ты?
- Гуляю, - он улыбнулся. – Слушай, я бы на твоем месте не стал бы вот так рассиживаться в пустом коридоре – мало ли кто тут может ходить.
- Да я и не собиралась, меня просто… задержали, - я поморщилась.
- Понятно… - сказал он.
Денн продолжал стоять около стены, сверля меня своими серыми глазами, и что-то теребил в кармане мантии. Я вначале тоже смотрела на него, но молчание затягивалось, и становилось уже не по себе, как обычно бывает в таких случаях. Он не сводил с меня глаз, и я не понимала, что вообще ему от меня нужно. С Денном мы общались уже достаточно давно, подружившись еще тогда, когда я была старостой Гриффиндора, и я знала, что нравилась ему, но сейчас его взгляд был другим, каким-то колючим…
"Не так, — пульсировала у меня в голове мысль, — что-то не так…".
- Мисс Эванс, мистер Лайон, вы что здесь делаете? – раздался строгий голос, который не перепутаешь ни с кем, и вскоре показалась его хозяйка – МакГонагалл.
- Да так, случайно встретились, - приторно и неестественно улыбнулся Денн.
- Мистер Лайон, вместо того, чтобы болтаться без дела по замку, лучше бы уделили часть своего драгоценного времени для трансфигурации – у вас за последнюю проверочную работу «удовлетворительно»! – МакГонагалл гневно смотрела на Денна.
Я удивленно вскинула брови, потому что он всегда отлично учился, и у него просто не могло быть таких низких оценок.
- Да, конечно, профессор. Пойду в библиотеку, - Денн сделал виноватую гримасу и, развернувшись, пошел в другую сторону – туда, откуда и пришел. – До встречи, Эванс.
Я тоже встала, закинула на плечо сумку и уже собралась уходить, как МакГонагалл меня остановила:
- Мисс Эванс, а вам бы не следовало одной ходить по коридорам. Где мисс Ревейн?
- Она в гостиной. С Фрэнком, - торопливо пояснила я и взглянула на наручные часы – без десяти минут пять. Меня уже ждал Джеймс. – Я пойду, профессор.
- Пойдемте, я провожу вас, потому что сама направляюсь на седьмой этаж к профессору Флитвику, - уже более мягким тоном сказала МакГонагалл.
Я не нашлась, что сказать. Мой маршрут был совсем другим, но я не придумала хорошего повода для объяснения, почему мне нужно вниз. Мы неторопливо шли по коридору четвертого этажа в полной тишине, и лишь шелест мантий нарушал беззвучие. Мы прошли мимо дверей библиотеки, и я мысленно посетовала, что так и не успела позаниматься.
Мысль была внезапная, словно залетевшая в окно птица, случайно пойманная моим сознанием. Я тут же часто задышала, пытаясь справиться с охватившим меня волнением. Нет, главное все сделать правильно… А, точнее, сказать.
- Профессор, а можно я задам вам один вопрос? – я услышала неуверенность в своем голосе.
МакГонагалл повернула голову в мою сторону и немного удивленно посмотрела на меня. Я продолжила:
- Я в последнее время много всего читаю о патронусах…
- Это и не удивительно после того, что с вами случилось в Хогсмиде, - перебила меня она, но в ее тоне я услышала одобрение.
- Да… Так вот, у меня возник один вопрос, и, кроме как у вас, мне не у кого спросить, - я выдержала паузу, в последний раз обдумывая правильность постановки моего вопроса, а затем уже более уверенно спросила: - Патронусы у анимагов совпадают с их анимагической формой или это не обязательно?
Она остановилась, внимательно вглядываясь мне в глаза. Я напрягла все свою волю, чтобы не отвести взгляд, не спасовать перед строгим деканом и услышать такой заветный ответ, чтобы пролить свет на тайну оленя. МакГонагалл достала волшебную палочку и, едва я успела сообразить, что именно хочет сделать профессор, негромко сказала: «Экспекто патронум!». Мрачный коридор осветил яркий белесый свет, и жемчужная кошка проворно запрыгала по стенам, перескакивая с одной на другую. Она резвилась, точно маленький котенок, а затем стала постепенно меркнуть и вскоре вовсе растворилась.
- Как видите, мисс Эванс, - МакГонагалл даже улыбнулась. – У всех известных нам анимагов патронус выглядел совершенно так же, как и анимагическая форма волшебника.
Я лишь кивнула. Мы уже вышли на лестничную площадку, и я остановилась:
- Профессор, мне нужно вниз, - я ругала себя за то, что говорить неправду уже, похоже, скоро войдет у меня в привычку. – Я там встречаюсь с Колином Тейлором.
- Будьте осторожны, мисс Эванс, - ее глаза невероятно потеплели, и я окончательно возненавидела себя за то, что лгу прямо ей в лицо.
Я пошла вниз по лестнице.
Ступенька за ступенькой – медленно, раздражающе медленно… Все перемешалось в голове, будто кто-то пришел, распахнул дверь настежь в мой крохотный мирок и перевернул все кверху дном. Я не знала, за что ухватиться первым и обдумать более существенно.
На лестницах было достаточно много народа, слышались голоса, постоянно мелькали знакомые лица, но я не обращала ни на что внимание, погружаясь в свои мысли. А все путалось в голове…
Разговор с Линой откровенно поразил меня. Я не понимала, как такое вообще могло прийти ей в голову, как она решилась просить меня о такой помощи? С одной стороны, мне было ее искренне жаль, но с другой – я с удивлением поняла, что уже не могу без него. Стоило мне на секунду задуматься об этом, как сердце тревожно екнуло. Но даже это отходило на второй план перед новым, ошеломляющим открытием.
Джеймс Поттер был анимагом. Сомнений уже не осталось - все прояснил разговор длиною в пять минут. Я не могла поверить, что такое возможно, что так бывает… В семнадцать лет стать анимагом – это за гранью моего понимания, нет, даже воображения. А может, он уже давно им стал…
«Я знаю, что Джеймс Поттер - безмозглый задавака…» - вспомнила я те слова, которые так часто повторяла Северусу. Из года в год…
Мерлин, как же я могла так ошибаться?! На мгновение я засомневалась… может, я все преувеличиваю? Но это было бы глупо. Стоило мне вспомнить глаза того оленя в лесу, карие с золотыми лучиками, как все мои сомнения рассеялись, точно туман от света теплого солнца, – все сошлось в единую, цельную картинку.
Я улыбалась. Просто стояла на лестнице, прислонившись спиной к перилам, и улыбалась. Я горела нетерпением расспросить Джеймса о том, как же ему удалось добиться таких невероятных результатов; узнать всю подноготную такого отчаянного эксперимента, который, на удачу Поттера, закончился хорошо. Сейчас Джеймс мне казался едва ли не таким же выдающимся волшебником, как Дамблдор…
Я торопливо побежала вниз, перепрыгивая на ходу через ступеньку. Было так легко, и я летела на всех парах к нему, мысленно сочиняя все больше и больше вопросов. Моему пытливому уму было просто необходимо узнать все подробности, и лучше всего все это записать, потому что по этому случаю можно научные работы писать по трансфигурации, ведь еще никто не становился анимагом будучи несовершеннолетним волшебником. Я же читала в книге обо всех известных анимагах, что…. И тут я осеклась… Джеймс Поттер был незарегистрированным анимагом. Азкабан… дементоры… Я внутренне содрогнулась. Все было не таким радужным, как мне показалось. Это была его тайна, самая заветная и самая охраняемая, а я хотела ворваться в нее.
Я остановилась пред тяжелой, покрытой коваными завитушками дверью, которая вела в коридор первого этажа, и оглянулась – позади меня никого не было. Поколебавшись несколько секунд, я вздохнула и открыла ее.
Страх все же пахнет настолько приторно, что его почти ощущаешь на зубах. Коридор был пуст, а гнетущая тишина сковывала движения, заставляя идти почти на цыпочках. Железные доспехи, казалось, мрачным взглядом наблюдали за мной, а я боялась смотреть даже на них. Я постоянно оглядывалась, стараясь не упустить из вида двери. Каждый мой шаг был маленьким подвигом. Сердце стучала гулко, эхом отдавая в висках, и сейчас я искренне не понимала, почему шляпа отправила меня в Гриффиндор. Я приближалась к повороту, за которым в таком же длинном коридоре есть заветная дверь старого класса гербологии. И там Джеймс, а ведь с ним не страшно, совершенно не страшно…
Поворот – коридор так же пуст. Через большое окно проникал свет уже почти угасшего дня, и в ноябрьских сумерках, царивших в коридоре, кругом были тени – пугающие и уродливые. Я слушала беззвучие каменных стен и удары своего сердца, которое забилось еще чаще. Я прибавила шагу, когда увидела знакомые очертания дубовой двери, но, подойдя к ней, остановилась. В этот миг все страхи померкли перед сладким, томительным волнением, и я чувствовала свое сбивчивое дыхание. В голове, подгоняя и сменяя друг друга, последний раз вихрем пронеслись воспоминания о разговоре с Линой и МакГонагалл, и я распахнула дверь.
В классе было темно, поэтому на полу в прямоугольнике света, льющегося из проема двери, отразилась моя тень. Джеймс стоял около окна, наполовину развернувшись ко мне, и в желтом свете факелов его кожа казалась еще более смуглой. Я зашла в класс и закрыла дверь - осторожно, стараясь не хлопать замком. Мы погрузились в темные сумерки, которые безраздельно царили в классе.
Тишина и стук сердца – быстрый и слишком звонкий для этого беззвучия.
Я огляделась - все было точно так же, как и в прошлый раз: старая мебель, нагромождение стульев, слои пыли и одинокий фонарь за окном, который едва заметно освещал комнату. Я поставила сумку на первую попавшуюся парту, где уже в полном беспорядке лежала мантия Джеймса, и шагнула в сторону Поттера.
Он внимательно наблюдал за мной и, когда я подошла чуть ближе к нему, полностью развернулся ко мне.
- Я уже начал думать, что ты не придешь, - он слегка улыбнулся и присел на парту.
Я бегло взглянула на часы и поняла, что существенно опоздала.
- Прости, меня МакГонагалл задержала, - я виновато взглянула на него.
- Ерунда, - Поттер тряхнул головой, точно отгонял надоедливую муху. – Главное, что пришла…
Эти слова медленно, осторожно расползались по комнате, заглядывая в темные углы, покрытые паутиной, оседали на старой мебели, проникали в мое сознание, затрагивая своей притягательностью сердце. А Джеймс просто и открыто смотрел мне в глаза, не говоря больше ни слова. Нет, просто не имея желания говорить. Я подумала, что этот класс, наверно, заколдованный, потому что стоит только оказаться в нем, как я себя теряю. Я ощущала тишину, которая заставила обостриться слух настолько, что я слышала, как мелкие капли дождя ударяются об оконное стекло. Полоса света от фонаря расчерчивала пол, и я видела, как на ней танцуют тени корявых ветвей дерева, стоящего рядом с окном. Сквозняки проворно проникали из щелей неплотно закрытых окон, но мои щеки пылали.
Я взглянула на Джеймса: он наблюдал за мной, склонив голову на бок. Его поза была расслабленной, будто его вовсе не волнует эта тишина, эта темнота, эта отчаянная близость… Я тихо подошла еще ближе и села рядом с ним на парту. Он тут же выпрямился и с шумом выдохнул. Волнение уже стало привычным, когда он так близко…
- Мне нужно тебе кое-что рассказать… - тихо начала я, бегло взглянув на него.
Джеймс лукаво посмотрел на меня, но тут же спрятал глаза за длинными ресницами.
- Всегда готов, - пошутил он и снова кинул на меня игривый взгляд.
Я заранее придумала, как все сказать Джеймсу, но сейчас все мысли хаотично разлетелись из головы, и я лишь безуспешно пыталась их собрать. Волнительное напряжение мешало сосредоточиться, а сандаловый запах его кожи, уловимый в воздухе, был слишком вкусным…
Я засунула руку в карман мантии и вытащила листок с меткой. Он уже прилично помялся за то время, пока я его таскала в кармане, и выглядел, как какая-то забытая записка. Я посмотрела на Джеймса и протянула ему пергамент. Я наблюдала за тем, как он, нахмурившись, взял его у меня из рук, поправил очки и развернул.
Я кожей почувствовала, как напряглись мышцы Джеймса, как замерло его дыхание, как взгляд застыл на изумрудных витиеватых линиях. Я несмело взглянула на него: он так же сидел, склонившись над пергаментом, но его глаза неподвижно были устремлены в пол. Листок немного дрожал в его руке, но, может, это было лишь дуновение ветра, рвущегося в тепло темного класса с улицы. Я вздрогнула от внезапного и резкого звука: Джеймс комкал лист пергамента в руке, долго и упорно, точно наслаждался этим. Затем встал, замахнулся и с ненавистью швырнул его об стену. Я зажмурилась.
Воздух был переполнен напряжением – молчаливым и гнетущим. Я знала, что Поттер среагирует не так спокойно, как Колин, но сейчас реакция Джеймса меня пугала: его слишком импульсивный и порывистый характер был для меня непредсказуем, и на миг мне показалось, что он уже готов накричать на меня за мою безалаберность и прогулки в гордом одиночестве. Я уже настроилась морально на это, но ватная тишина продолжала мягко укрывать нас обоих. Я открыла глаза и увидела, что Джеймс, отвернувшись, смотрит в окно. Он стоял, скрестив руки на груди, и тусклый свет фонаря очерчивал контуры его фигуры.
Я понимала, что сейчас нужно сосредоточиться и думать о том, что мне грозит смертельная опасность и нужно что-то решить для поимки этого волшебника, но в голове был полный кавардак, потому что я не могла отвести взгляд от Джеймса.
«Эта комната точно волшебная, - нервно думала я, - и заколдовал ее сам же Поттер».
- Джеймс… - тихо позвала его я и услышала, как охрип мой голос.
- Каким образом ты его получила?
Джеймс даже не развернулся, продолжая изучать пейзажи за окном, а я постаралась, наконец, собраться с мыслями.
- Я его вчера нашла в своей книге по истории магии.
Поттер обернулся и, прищурившись, посмотрел на меня.
- В книжке? – он был явно удивлен. – Вспомни, где и когда тебе могли его подложить?
Под его непривычно серьезным – я бы даже сказала взрослым – взглядом мне было неуютно, и я жутко терялась.
- Ну, откуда же мне знать… Она всегда лежит в моей сумке, поэтому я сама не понимаю, как это письмо попало ко мне…
Спустя несколько долгих мучительных секунд, проведенных под его пристальным взглядом, я, наконец, выдавила из себя свое предположение:
- Когда я вчера была в библиотеке, я оставила все книжки на своем столе и ушла. Меня долго не было…
- Возможно, что тогда тебе и подсунули метку, - Поттер снял очки и потер глаза. – А на уроке ты никому ее не давала? Или на столе без присмотра не оставляла?
- Нет вроде… - я задумалась, припоминая последний урок по истории магии.
Он отвел глаза в сторону и нахмурился. Я изучала его лицо, на котором лежал тусклый свет от фонаря, и думала о том, как же Джеймс красив. А еще о том, что я уже не смогла бы найти в себе силы перестать с ним общаться. За эту пару месяцев я привыкла к нему и уже не представляла себе школьных будней без этого лохматого недоразумения.
Мерлин, как же все изменилось…
Я соскользнула с парты, почти беззвучно подошла к стене и подняла скомканный бумажный мячик. Сейчас это был обычный кусок пергамента, который можно было бы спокойно отправить в урну, точно неудачно написанное письмо. Но я знала, какой черный, мрачный смысл скрывают в себе изумрудные чернила и какой трагедией это все обернулось для Эшли и Руби…
Я подошла к парте и, положив скомканный пергамент на нее, стала аккуратно разглаживать. На мятом листке линии были изломленными, местами стертыми, но зловещий змей все так же смотрел мне в глаза. Я сосредоточенно вглядывалась в него, будто пыталась отыскать какой-то намек, какую-то отгадку, поэтому не сразу поняла, что Джеймс подошел ко мне. Он остановился за моей спиной, но так близко, что почти касался меня. Я всей кожей чувствовала его – сбивчивое дыхание, терпкий запах, исходившее от него тепло… Голова в один миг пошла кругом, и я замерла. Он не шевелился, просто стоял рядом, отчего его близость казалась еще более околдовывающей. Сердце томительно билось где-то в горле, отчего дышать становилось все труднее.
- Не бойся, Лили, - его шепот заставил сердце затрепетать. – Я никому не позволю причинить тебе боль.
Я судорожно сглотнула. Огромная вселенная сужалась до границ этого запыленного класса, до границ этой темноты – до меня и Джеймса, точно больше ничего и никого не существовало.
Он приблизился ко мне вплотную, двигаясь осторожно и аккуратно, и я почувствовала, что его руки коснулись моих предплечий. Ладони были горячими, и я вдруг подумала, что воздух в этом классе чертовски холодный, почти ледяной.
- Верь мне … - выдохнул он где-то рядом с моим ухом, и его дыхание сладкими мурашками разбежалось по моей коже.
В этот момент все мысли окончательно потерялись, и осталась лишь одна единственная, которая затуманивала и без того мутный разум: «Он здесь… Он рядом…».
- Я верю… - сипло ответила я на выдохе и развернулась к нему.
Наши глаза встретились, и я тут же ухнула в эту бездну шоколадных глаз, которая не оставляла мне ни единого шанса на спасение. Я едва дышала, очарованная этой острой близостью, будто кто-то наложил на меня заклятие Империуса. Джеймс мягко сжал мои плечи, и я почувствовала, как его пальцы нежно скользят вниз по моей спине. Каждая клеточка отзывалась на его прикосновения, разливаясь жаркой волной, будто по моим венам течет не кровь, а солнечный свет.
Я выдохнула…
- Каким заклинанием ты заколдовал эту комнату?
Он улыбнулся, не отводя взгляда, не шевелясь, почти не дыша…
- Тем же самым, что и Астрономическую башню…
Мысли рассыпались потоком маленьких искорок, и оставалось только чувствовать, вдыхать, ощущать…
В этот миг я почувствовала, как руки Джеймса отпускают меня, а вместо них наступает пустота. Он повернулся ко мне спиной, загородив меня, и только сейчас я поняла, что кто-то вошел в класс.
- Тейлор, гиппогриф тебя раздери! – голос Джеймса был все еще хриплым и ломким.
Я осторожно вышла из-за его спины и несмело взглянула на Колина: он стоял в дверях класса, так беспардонно ворвавшись в наш зачарованный мир, и я уныло вздохнула. Его ярко-голубые глаза сейчас казались темно-синими, а взгляд попеременно блуждал то по мне, то по Джеймсу.
- Мне интересно, что ты тут забыл? – Поттер сложил руки на груди.
Колин задержал взгляд на мне, и я внутренне поежилась.
- Я встретил МакГонаголл, и она сказала, что меня на первом этаже ищет Лили, - он сказал это спокойным, но ледяным тоном.
На губах Джеймса появилась ехидная ухмылка:
- Да неужели? И она тебе указала именно на этот класс?
Колин закрыл дверь, и мы снова погрузились в темноту. Я чувствовала себя мерзко – лгунья, маленькая лгунья…
- Тебя никто сюда не приглашал, - Джеймс сделал шаг навстречу Колину, а тот в свою очередь так же подошел к Поттеру.
Они буравили друг друга мрачными, полными презрения взглядами, и в воздухе уже начинали щелкать маленькие искорки ненависти.
- Тебя забыл спросить, Поттер.
- Может, тебе память улучшить? – Джеймс упер руки в бока, явно настроенный серьезно.
Колин тут же прищурился и прошипел:
- А ты попробуй.
Я поняла, что они уже переходят все границы. И это старосты школы!
- Все! Хватит! – я оттолкнула Джеймса и встала между ними. – Хоть иногда мозги включайте! Вы же старосты!
Я серьезно смотрела то на одного, то на другого, но они даже не обращали на меня внимания, все так же злобно вглядываясь в глаза друг другу. Тогда - чтобы Колин не увидел - я развернулась к Поттеру и одними губами прошептала: «Джеймс, пожалуйста…». Он еще пару секунд задержал свой взгляд на Колине, затем отошел и расслабленно сел на парту.
Тейлор отвернулся, а я так и стояла между ними, точно барьер. Воздух постепенно разряжался, и эта тишина успокаивала нас всех. Я чувствовала, что дрожь еще не исчезла, а сердце от одного взгляда на Джеймса тут же начинает биться быстрее. Я пыталась успокоить себя, свое сердце - я сама не понимала почему, но этот класс и правду творил со мной чудеса.
- Лили, ты же говорила, что пойдешь в библиотеку с Алисой… – Колин развернулся ко мне и вскинул брови. – Ты одна разгуливала по замку?!
Я почувствовала, что начинаю краснеть.
- Я просто хотела рассказать Джеймсу о письме…
Тут уже встрепенулся Поттер:
- Тейлор тоже в курсе?
Я возвела глаза к потолку и промолчала. Они меня поймали в капкан, а точнее я сама себя в него загнала…
- А ты думал, что один такой особенный? - ухмыльнулся Колин.
- Заткнись, Тейлор, - предостерегающе произнес Джеймс. – Ну, а теперь не мешайся: нам нужно обсудить всю эту ситуацию. До свидания.
Джеймс махнул рукой в сторону двери, и я тут же почувствовала, что злоба, царившая в классе, снова берет верх над разумом.
- Не тебе это решать, - Колин гордо вздернул подбородок. – Пусть Лили сама скажет, кто из нас будет ее оберегать и защищать.
Я расширенными глазами смотрела на них обоих. Я была точно река между двух берегов. Я просто не могла прогнать ни одного из них. Колин смотрел на меня вопросительно, внимательно, ожидая моего ответа, а Джеймс вовсе отвернулся к окну.
Я присела на парту и устало вздохнула.
Что я могла?
- Перестаньте уже ругаться, сейчас это не самый лучший вариант. Мы с вами старосты, и наш долг поймать этого волшебника, поэтому сейчас нам нужно объединиться, - я говорила это твердым голосом, попеременно поворачивая голову в сторону каждого из них.
Колин, успокоенный моими словами, подошел ко мне и сел рядом.
- Лили, главное – уберечь тебя, - он нежно коснулся моей руки своими теплыми пальцами.
Джеймс тут же соскочил с парты и упругим, неторопливым шагом, точно тигр, готовящийся к схватке, подошел к нам.
- Тейлор, у меня такое чувство, что ты меня так и не понял, - он был пугающе спокоен.
- Перестаньте, наконец! – воскликнула я. – Меня не надо оберегать, как ребенка. Есть идея получше, - я кинула быстрый взгляд на каждого из них, - я хочу поймать этого пожирателя, став для него приманкой.

* * *
- … А потом они еще пару раз сцепились, поэтому я поняла, что обсудить ничего не получится, - я покачала головой, вспоминая прошлый вечер. – В общем, они меня проводили в библиотеку, и Колин остался со мной, потому что у Джеймса с собой даже пера не было.
- Лили, я тебе уже говорила, что если ты еще раз так поступишь и уйдешь куда-нибудь одна, я сама тебя прибью! - Алиса возвела глаза к потолку, явно демонстрируя все свое нелестное мнение обо мне.
- Я это уже поняла, не переживай. Теперь уж мне точно никто не даст такой возможности.
- Вот и отлично! – Алиса глянула на часы и тут же вскочила с кровати. – Ладно, пойдем на завтрак, а то опоздаем. Так и быть, я тебя прощаю.
Я весело засмеялась, затем закинула сумку на плечо, и мы вышли из спальни.
Едва мы оказались на лестнице, как тут же окунулись в громкий гомон - студенты собирались на занятия. Повседневный шум, привычная кутерьма – все это сейчас успокаивало меня, отвлекало от постоянно ноющей мысли об этом пожирателе. Я бодро вышагивала, улыбалась Алисе, когда та заговорщицки нашептывала о том, как они с Фрэнком сегодня ночью убегали от миссис Норрис, но стоило нам выйти на последний лестничный пролет, как я тут же остановилась.
Джеймс сидел на кресле около камина, при этом развернув его таким образом, чтобы видеть всю гостиную… и лестницу.
Я быстро взяла себя в руки и шаг за шагом преодолела оставшиеся ступеньки. Поттер встал. Мы остановились напротив друг друга всего лишь в паре шагов.
- Привет, - он улыбнулся.
Мне показалось, что утренний гомон в гостиной стал тише и многие с любопытством поглядывали на нас.
- Я тебя ждал.
Я обернулась: Алиса уже упорхнула к Фрэнку, который дожидался ее, сидя на подоконнике. Я вопросительно приподняла бровь. Глаза Джеймса заискрились озорством, как всегда, когда он звал меня в Хогсмид, и он улыбнулся:
- Приглашаю тебя позавтракать в самом изысканном ресторане под названием «Хогвартс».
Улыбка засветилась на моем лице.
Трудно было объяснить даже самой себе причины этих перемен. Но в воздухе уже чувствовалось нечто новое, нечто волнующее – неизвестное, но неотвратимое приближалось ко мне.
Странно, но меня совершенно не смущали любопытные взгляды, которые пронзали нас с Поттером все то время, пока мы спускались по лестницам; когда шли через весь Большой зал, а Джеймс привычно лохматил волосы и жаловался на МакГонагалл; когда я так нелепо улыбалась ему, прислоняя прохладный стакан с соком к своей горящей щеке. Все наши недомолвки, недопонимания, старые обиды и разногласия уходили далеко прочь, и я теперь начала по настоящему понимать и видеть всю многогранность характера Джеймса – начиная с его, порой, пугающей непредсказуемости и заканчивая строгой принципиальностью. Было трудно осмысленно прийти к этому, и мне понадобился не один год, чтобы это увидеть.
Сейчас я внимательно слушала не столько рассказы, сколько тембр и интонации его голоса, изучала мимику, следила за жестами... Я с удивлением отмечала кучу деталей и мелочей, которых раньше просто не замечала: он лохматит волосы только тогда, когда нервничает; часто моргает, когда что-то его озадачивает; ступает неслышно, даже когда идет в переполненном Большом зале; смотрит исподлобья, когда смущается… Каждое его движение, каждая улыбка были наполнены для меня особенным интересом, точно я только что с ним познакомилась, точно не было этих шести лет неприязни.
- И чего все на нас пялятся… - я непонимающе покачала головой, заметив за столом Рейвенкло склонившихся друг к другу девчонок и откровенно нас обсуждающих.
Джеймс опустил глаза и улыбнулся, затем взглянул на меня из-под ресниц:
- Спорим, выдвигают идеи о том, каким именно образом я напоил тебя амортенцией.
Я покачала головой и приняла самый серьезный свой вид.
- К слову, амортенция – это уже не актуально, сейчас в моде неизвестные заклинания для небольших пыльных помещений, - я нарочито говорила громко и четко, точно читала лекцию. - Неужели они не догадываются, что уж такой знаток всевозможных шалостей, как ты, точно в курсе.
Тут мы оба не выдержали и прыснули. Я весело смеялась, и сама не заметила, как склонилась слишком близко к плечу Джеймса и коснулась его лбом. Я замерла, продолжая улыбаться, затем оторвала голову от его плеча и смело взглянула в глаза.
- Я сейчас не колдовал, - он шутливо продемонстрировал мне свои руки без палочки.
Я опустила ресницы и тут же выразительно подняла на него глаза:
- Ты уже просто сам этого не замечаешь…
Взгляд Джеймса замер. Он смотрел с затаенной тоской, смотрел с надеждой, будто чего-то ожидал. Сейчас он был таким близким, таким настоящим, таким…
Нежность, волнение, трепет… Я опустила глаза.
- Ты придешь сегодня на игру? – нетерпеливо спросил Поттер.
- Да, - едва дыша, ответила я.
- В таком случае мы разнесем Хаффлпафф, я тебе обещаю, - он гордо вздернул подбородок и улыбнулся.
Самоуверенность чертовски шла ему.


- Повезло, что погода сегодня не подвела, - громко мне на ухо сказала Алиса, пытаясь перекричать ревущий стадион.
Мы сидели на переполненной трибуне, украшенной знаменами Гриффиндора. Да, Алиса была права, потому что мне не улыбалось смотреть игру под проливным дождем. Сейчас же небо было низким и пасмурным, а северный ветер вовсю развевал школьные флаги, но дождя не было. И, вообще, чаще всего в ноябре погода стояла намного хуже. Я куталась в мантию, немного ежившись от холодного воздуха.
- Поттер какой красавчик, - хитро улыбнулась Алиса и потуже завязала мне на шее шарф.
Я фыркнула, а она лишь рассмеялась.
Я обвела глазами стадион: он был полон народа, везде мелькали цветные факультетские шарфы, небольшие плакаты и флажки. Все взволнованно обсуждали предстоящую игру, спорили о том, кто победит, яро защищая свою команду. Многие смотрели в бинокли, разглядывая поле, а заодно и сидящих на противоположных трибунах. Все уже заждались возможности отвлечься от учебы, от нудных домашних заданий и окунуться в мир эмоций, радости и сопереживания.
Открывался сезон игры в квиддич.
Преподаватели на своей трибуне в нетерпении вытягивали шеи, ожидая появления команд, и хоть они сидели достаточно далеко от нас, но я могла поспорить, что сейчас МакГонагалл от волнения закусывает губу.
Двери раздевалки открылись и игроки, точно пчелы, стремительно стали вылетать из широкого дверного проема. Один за одним… Все происходило так быстро, что я даже не могла определить, кто именно появлялся – я различала лишь цвета формы.
Сердце забилось быстрее, когда я стала отыскивать глазами Джеймса. Игроки парили над полем, и вот в его центр вышла мадам Хуч. Все разом спустились на землю и двумя полукольцами окружили ее, через несколько секунд раздался оглушительный свист, и все игроки мгновенно взмыли в воздух, двигаясь, на мой взгляд, весьма хаотично. Игра началась.
Все мельтешили пред глазами, и я не сразу смогла привыкнуть к таким скоростям. Постепенно уже начала прослеживать молниеносные движения игроков и даже успевать видеть квоффлы. Наш комментатор Мартин Смит громким голосом освещал все события, происходившие на поле:
- … Прошло уже две минуты игры, но счет так и не открыт. А вот может получиться отличная атака: охотник Хаффлпаффа Мелиса Йорк отобрала квоффл у Эйби Спирс и мчится к кольцам Гриффиндора…
«Джеймс, где же ты?» – я искала глазами его лохматую голову, но все перемещались слишком быстро, и я не успевала уследить за этим вихрем.
- … Вратарь Гриффиндора на месте! Отлично! Ага, квоффл перехватывает Лесли Коннор…
Я увидела Джеймса. Он парил высоко над кольцами и, казалось, совершенно не двигался. Его алая мантия развевалась на ветру упругими волнами, и я понимала, что эта обездвиженность лишь отвлекающий маневр, потому что он напряжен. Я это чувствовала.
- … Лесли мчится к кольцам – эх, держись вратарь! У нее на пути двое хаффлпаффцев. Что она делает? Просто потрясающе, обошла… Го-ол!
Крики гриффиндорцев сотрясли стадион, наполнив воздух радостью и заглушив стоны расстроенных болельщиков противника.
Игра возобновилась, и все снова продолжили выкрикивать различные кричалки, приличные и не очень, стараясь подержать свою команду и уязвить противника. Все толкались, с верхних рядов кто-то постоянно кричал «Поттер, ты самый лучший!», с другой стороны доносилось «Давай, Джеймс!», и я уже чувствовала, что у меня начинает гудеть голова.
- Хаффлпафф атакует… С мячом Джереми Робинс… Обходит Коннор, обходит Келли… Го-ол! Какой удар – просто блеск!
Счет стал 50:20 в пользу Гриффиндора. Обрадованные таким преимуществом мародеры растянули плакат из простыни, на котором был изображен кубок школы по квиддичу, перевязанный флагом нашего факультета, и подписали все это творчество слоганом «Гриффиндор – чемпион, побеждает только он!».
Джеймс медленно передвигался, кружа над полем. Он поднялся достаточно высоко, стараясь находиться подальше от основной игры, и высматривал снитч. Ловец Хаффлпаффа Ян Мур явно решил держаться Джеймса, поэтому следовал за ним неотступно.
- С квоффлом снова Лесли Коннор, обходит защитников Хаффлпаффа… Эй, где же загонщики Гриффиндора – Эйби Спирс чуть не зашибло бладжером…
- Алиса, дай мне бинокль,- я поднесла его к глазам, стараясь рассмотреть черную точку, которой мне с трибуны казался Джеймс.
Он спокойно, выпрямившись, сидел на метле. Вся его поза говорила о его уверенности – казалось, у него не было сомнений в том, что он все равно поймает золотой шарик. Сейчас Джеймс был как никогда сосредоточенным, лицо – серьезным, а взгляд – цепким. Он был похож на парящего сокола, высматривающего свою добычу. Я наблюдала за ним и понимала, что завидую ему…
- Гол! Хаффлпафф забивает! Счет становится 80:40, впереди Гриффиндор… Джон Келли рвется к кольцам, но тут хаффлпаффка Мелиса Йорк…
«Для него все не так, как для меня, - думала я, разглядывая Джеймса в бинокль. - Он умеет летать, как птица, и ему не нужны даже крылья. Свобода у него в крови. Дурманящая и сумасшедшая… Нет условностей, нет обязывающих к чему-то правил, а есть только желания и интерес к жизни во всех ее проявлениях»
- Кажется, что-то мелькнуло золотистое около колец Гриффиндора. Ян Мур летит туда… А нет, снова возвращается… Впрочем, если там что-то и было, то уже ничего нет… Итак, сейчас Эйби Спирс перехватывает квоффл…
Я вспоминала наш полет. Наверно, мне уже никогда не забыть тот восторг от пышной красоты алого неба, смешивающийся с трепетом от близости Поттера. И мне хотелось снова вдохнуть свежего, небесного воздуха; снова почувствовать скорость и невесомость; снова прижаться к нему щекой…
Неожиданно Джеймс резко исчез из поля зрения линз моего бинокля, и я тут же его убрала от глаз.
На уровне высоты колец, прямо посередине поля, порхал золотой снитч. Он точно завис там, совершенно не боясь быть пойманным. Стадион ахнул, когда его заметили, и все начали указывать на него пальцем, крича друг другу: «Вон он! Смотри, смотри!».
Джеймс уже летел вниз, а с другой стороны поля так же рванул Мур. Некоторые игроки отвлеклись от игры и задирали головы вверх, наблюдая за происходящим. Ловцы снизились и теперь мчались к снитчу.
Мы сидели на центральной трибуне, поэтому вся эта картина у меня была как на ладони. Поттер и Мур летели навстречу друг другу с такой бешеной скоростью, что меня охватила паника.
- Мерлин мой, они же столкнутся! – воскликнула я, прижав ладонь ко рту.
Расстояние между ними стремительно сокращалось, а мне казалось, что мое сердце остановилось. Я вцепилась в руку Алисы, а та удивленно посмотрела на меня, но я даже на нее не взглянула.
Неожиданно снитч резко рванул вверх, улетая в небо. Джеймс и Мур уже были на грани столкновения, но тут Поттер резко наклонил метлу в сторону – они разлетелись в считанных дюймах. Я облегченно вздохнула и прикрыла глаза.
Джеймс, резко развернувшись, стал быстро набирать высоту, и уже через несколько секунд к нему присоединился Мур, он отставал на полметлы. Золотой снитч уносился от своих преследователей, но я видела, что Джеймс уже тянет к нему руку. Неожиданно снитч резко сменил курс и полетел перпендикулярно вниз. Мур среагировал первым и тут же бросился в погоню. Джеймс настиг его почти сразу, и теперь они с Яном летели вместе, плечом к плечу. Мне же казалось, что они не летят, а просто падают.
- Они сейчас разобьются! – крикнула какая-то девочка с верхних рядов.
Я забыла вздохнуть.
Я безмолвно наблюдала, как они приближаются к земле. Уже обе команды прекратили игру и замерли. Смолк стадион, и наступившая тишина зазвенела у меня в ушах.
До земли оставалось футов двадцать, когда Мур вывернул метлу и остановился – он явно не такой отчаянный, как Поттер, который продолжал нестись быстрее пули. Оставались считанные дюймы до снитча, и Джеймс вытянул руку. Земля была совсем близко.
Ближе… Еще ближе…
Я закрыла глаза и уткнулась в плечо Алисы. Казалось, эти секунды тишины резали мое сердце на мелкие кусочки.
И вдруг стадион взорвался восторженными криками, и эта звуковая волна накрыла меня с головой.
- Лили, Лили! – Алиса меня тормошила, радостно обнимая. – Мы это сделали!
Я вырвалась из ее объятий и взглянула на поле: Джеймс, радостный и улыбающийся, летел вдоль трибун, в поднятой руке победно демонстрируя снитч.
- Гриффиндор победил со счетом 260:70! – возбужденно голосил Мартин Смит. – Джеймс Поттер поймал снитч!

Я сидела на широком подоконнике, подложив под себя мягкую диванную подушку, и писала письмо домой. Гостиная Гриффиндора была полна народу: отовсюду доносились голоса, смех, кто-то постоянно что-то выкрикивал. Все сновали туда-сюда, двигали стулья, рассаживаясь вокруг игроков нашей команды; слышны были звуки открывающихся пробок от сливочного пива и бесконечные поздравления. Конечно, праздник был не таким шумным и похожим на ураган, какие обычно устраиваются после выигрыша заветного кубка школы по квиддичу, но все же шума хватало. Я постоянно поглядывала на собравшуюся около камина большую компанию и улыбалась. На душе действительно было очень хорошо, точно кто-то разжег в ней маленький огонек, который теперь грел меня изнутри. Мне не хотелось больше дуться на Тунью, поэтому я писала действительно доброе письмо, бегло скользя пером по пергаменту. От очередного порыва ветра задрожали и тихо зазвенели стекла в окнах, и я снова оторвалась от письма и посмотрела на улицу: там было темно, холодно и пусто… А здесь друзья, теплый камин и множество счастливых глаз. Здесь нет промозглого ветра, и стены в коридорах вовсе не мрачные, и разных там сумасшедших пожирателей я тоже не собираюсь бояться… Да и значок старосты, если я поправлю мантию и прикрою его складочками, никто не заметит, поэтому сейчас мне было вовсе не обязательно что-то твердить о школьных правилах и запрете распивать спиртные напитки в помещениях школы.
«Мама, ты скажи Тунье, что я за нее очень рада, и я правда не обиделась. А еще, как мне кажется, мы снова начинаем дружить с Севом. Я уверена, что он на самом деле не такой, каким хочет казаться, – у него верное и доброе сердце. Это все его дружки… ».
Свет внезапно потускнел, и на пергамент легла темная тень. Я подняла глаза: Джеймс плечом прислонился к стене, скрестил ноги и улыбался. Он был одет в клетчатую рубашку, кончики воротничка которой забавно загибались в разные стороны.
- Ты чего одна сидишь? Пойдем к нам, - проникновенным голосом сказал Джеймс.
- Ну, во-первых это, - я потрясла пергаментом, - а во-вторых, я же староста, а вы все нарушаете правила, поэтому я в этом не участвую. Но, заметь, и не мешаю.
Он фыркнул и покачал головой:
- Знаешь, мне все же почему-то кажется, что за всеми твоими стенами из правильности, гипертрофированного чувства ответственности и не знаю, чего там еще, скрывается дух авантюризма. Уж мне можешь поверить.
- А ты хорошо разбираешься в людях? – ехидно спросила я.
- Нет, к сожалению, - он покачал головой и театрально развел руки. – Я просто специализируюсь на рыжих гриффиндорках.
Я бросила на него колкий взгляд, но увидела, что в его глазах уже вовсю пляшут чертики. Я поняла, что он играет.
- Поттер, не всегда твои многочисленные таланты оказываются востребованными, - мой воркующий, но ехидный голос вызвал у него лишь улыбку.
- Разве я спрашивал твое мнение на этот счет? – он удивленно вскинул брови вверх.
Я остановила свой взгляд на его лукавых глазах, а затем отложила письмо и прищурилась:
- Если тебя не интересует мое мнение, то зачем тогда вообще подошел?
Наверно, он специально выбрал свою самую обворожительную улыбку, и мое сердце предательски дрогнуло.
- Может, меня привлекает что-то другое…
Я смотрела в его глаза, чувствуя, что проваливаюсь в их колдовской омут. Это нравилось и раздражало одновременно. Все вокруг было слишком противоречиво: его взгляд, этот разговор, мои чувства… Наваждение какое-то…
- Интересно узнать, что же именно?
- Ну…
- Эй, Джеймс! – крикнул Фрэнк, демонстративно подняв вверх руку с только что откупоренной бутылкой сливочного пива. – Ну, мы только тебя ждем.
- Сейчас приду! – ответил ему Поттер, затем отошел от стены и присел на корточки, чтобы быть со мной примерно на одном уровне. Быстро посмотрел по сторонам и заговорил тихим голосом, а мне пришлось к нему склониться. – Я тут подумал по поводу нашего вчерашнего разговора… Как ты смотришь, если завтра вечером собраться всем вместе?
- Всем вместе? Это кому? – я удивленно захлопала ресницами.
- Мы с тобой, мои друзья и… Тэйлор - куда же мы без него, - Джеймс возвел глаза к потолку.
Я спустила ноги на пол и приблизилась к нему.
- Джеймс, а зачем все остальные? Мы же договорились, что не будем никому говорить об этом письме.
- Если ты хочешь придумать какой-нибудь план, то нам понадобится больше людей, чем я и Тейлор, - по его тону я поняла, что в этом вопросе он останется непреклонен.
Я вздохнула и перекинула волосы на одно плечо.
- Хорошо, я согласна.
- Тогда завтра будь в гостиной в восемь вечера, - сказал Джеймс и встал. Он уже почти отвернулся, как вдруг снова обратился ко мне. – Лили, скажи тогда об этом Тейлору. Я обещал, что сообщу ему.
Я нахмурилась, потому что не помнила, чтобы они в том классе вообще о чем-то разговаривали – только ругались.
- Я не помню, чтобы ты ему что-то обещал…
Джеймс усмехнулся:
- Мы с ним поздним вечером душевно побеседовали под аккомпанемент миссис Норрис, - однако по его тону было не трудно понять, что это был не самый приятный разговор.
Мои глаза расширились от удивления, потому что, если судить по вчерашнему общению, их разговор наедине должен был закончиться в лучшем случае оглушающим заклинанием.
- Постой, а с миссис Норрис ты что сделал, что она так вам аккомпанировала?
Джеймс взлохматил волосы – привычный жест, но сколько очарования… Черт!
- Ничего ужасного: засунул ее в доспехи, чтобы не совала свой полосатый нос не в свои дела.
- Поттер!
- Да-да, я помню, что я - главный староста и устав знаю наизусть, так что не трать силы, чтобы мне его пересказывать.
Поттер улыбнулся и упругим шагом пошел в сторону компании у камина. Все приветствовали его радостными криками, и снова начались тосты, захмелевший Питер громко на всю гостиную протараторил кричалку, прославляя нашу сборную, и все дружно засмеялись.
Смех наполнял комнату беззаботной теплотой, точно не было вереницы домашних заданий, проблем и даже начинающейся войны… Сейчас здесь царила радость, которая, словно весеннее солнце, грело каждого гриффиндорца – я сердцем чувствовала это тепло.
Я отвернулась к окну, погружаясь в свои мысли. Они текли медленно, точно полноводная река, но им не хватало какой-то завершенности. Сумбурность, какие-то недопонимания, множество вопросов и чертовски мало ответов – все это роилось в моей голове, перемешивалось и спутывалось в какой-то клубок. Мне все казалось, что от меня что-то ускользает, что-то важное и необходимое, и я ломала голову над этой загадкой. И еще большей загадкой был Поттер, а точнее мои чувства к нему, которые все сильнее выбивались из-под контроля.
- Лили, - я повернула голову и увидела Мэри, – там тебя Снейп дожидается.
Мои глаза расширились от удивления, и я тут же вынырнула из водоворота мыслей в моей голове.
- Где? И чего он хочет?
Она пожала плечами:
- Я точно не знаю, он просто сказал, что хочет поговорить с тобой. Он в коридоре около портрета стоит.
Я нахмурилась. Что могло Севу так срочно от меня понадобиться? Или он хочет что-то мне рассказать? А может это…
Я тут же встала с подоконника и убрала письмо в карман мантии. Я сделала вид, что просто решила поболтать с группкой девочек, сидящих около выхода, но сама постоянно косилась в сторону Поттера. Я понимала, что мне необходимо улизнуть из гостиной незамеченной, потому что иначе Джеймс не даст мне поговорить с Севом. Вся компания увлеченно беседовала, обсуждая игру, и практически все пили пиво. Джеймс что-то рассказывал, все смеялись, перебивая друг друга какими-то дополнениями к истории, и он меня не замечал. Я сделал шаг к выходу. Еще один… Джеймс снова поднял бутылку и раздались звуки ударяющегося стекла – все чокались, в очередной раз запев дифирамбы нашей сборной. Вот он поднес бутылку к губам и запрокинул голову, делая крупные глотки. Я резко развернулась и скрылась в проходе.
В коридоре было тихо и холодно. Сквозь толстые стены нашей башни не проникали смех и громкие голоса веселящихся гриффиндорцев. Лишь коптящиеся факелы потрескивали, точно поленья в костре. Ощущение безопасности отступало перед страхом. Я торопливо огляделась и увидела Северуса: он стоял чуть дальше от портрета Полной дамы за одним из выступов в стене. Я подошла к нему, и мы зашли за этот каменный выступ.
- Мэри сказала, что ты хотел поговорить со мной… - я видела, что он прячет глаза и теребит что-то в кармане.
Он кивнул и посмотрел на меня как-то иначе, нежели обычно. Я не отводила взгляда от его светящихся глаз, от его фарфоровой кожи и глубокой морщинки во весь лоб. По каким-то неуловимым признакам – может, просто сюрреалистический обман? - мне стало казаться, что в его глазах мелькает тот же огонь, что и в глазах Колина, когда он смотрит на меня, но это просто не могло быть правдой… Все, что угодно, только не это…
- Я должен тебе что-то рассказать, - тихо сказал он, и его глаза стали еще серьезнее и строже. – Но сначала я хочу взять с тебя обещание, что все это останется между нами.
В его тоне сквозили стальные нотки, и я немного растерялась. Я глубоко вздохнула, но так и не сказала ни слова.
- Пообещай мне, что ты никому не расскажешь о нашем разговоре ни при каких обстоятельствах.
Я продолжала смотреть на него и молчать. Я не могла решиться дать такое обещание, потому что по тону, по его глазам, по требовательности в его голосе я понимала, что это что-то очень важное и явно не радостное. Я чувствовала, что любопытство побеждает, поэтому ответила:
- Хорошо. Обещаю, что никому ничего никогда не расскажу.
Он облегченно вздохнул, будто мысль о возможности моего отказа терзала его не одну ночь.
- Лили, эти нападения… - Северус опустил глаза, пытаясь подобрать слова.
У меня тут же пронеслась мысль, что он хочет мне признаться в том, что это его рук дело, но я тут же тряхнула головой, понимая ее абсурдность.
- Я не знаю, кто нападает на учениц, и мне кажется, что это кто-то не с моего факультета, потому что сейчас никто почти не выходит вечерами из гостиной… - Северус запнулся и громко сглотнул. – Но я знаю, что за заклинание применяет этот волшебник.
Мои глаза расширились от удивления, но я не смела вставить слова. Снейп прямо смотрел мне в глаза, читая в них мою реакцию, пытаясь предсказать дальнейшее…
- Это заклинание называется «Сектумсемпра», - его голос стал слишком спокоен для этого разговора, и сейчас Сев смело смотрел мне в глаза. – И изобрел его я.
Наступила тишина – звенящая, мучительная. Мы стояли в мрачном коридоре и просто смотрели друг на друга. Его слова звучали у меня в ушах, но почему-то я никак не могла в это поверить. Северус мог изобрести такое страшное заклинание? Нет, кто угодно, только не он! Я прислонилась к стене. Холодные камни помогли немного прийти в себя, и я серьезно посмотрела на Снейпа:
- Надо рассказать об этом Дамблдору.
Северус, похоже, едва не задохнулся от возмущения, и его лицо стало белее прежнего – я даже не думала, что кожа может приобретать такой оттенок.
- Я не позволю тебе… Ты мне обещала, что никому не расскажешь…
- Конечно, и я сдержу обещание, потому что обо всем директору расскажешь ты сам!
Он глянул на меня с холодным раздражением:
- Если ты надеешься, что я побегу докладывать об этом директору, то можешь быть уверенной, что ничего от меня не дождешься.
Он был непоколебим – я читала по его глазам, что он не поменяет решение. Скорее я нарушу свое обещание…
- Тогда зачем ты мне рассказал об этом? Ты же должен был понимать, что я – староста и могу – да нет, должна! - пойти прямиком к Дамблдору.
Снова тишина, снова этот горящий взгляд… Мерлин!
- У меня не было выбора, - прошептал он и достал из кармана мантии маленький флакон из зеленого стекла. – Я должен был…
Последние слова он сказал будто сам себе, будто пытался оправдаться… Но перед кем? Я внимательно на него смотрела, ожидая продолжения. Он медлил, прятал свои глаза, порой отворачивался от меня, но через пару минут подошел вплотную и заглянул в глаза:
- Либерариа. Произносится три раза, - я непонимающе смотрела в его глаза, поэтому он раздраженно тряхнул головой. – Лили, это контрзаклятие от Сектумсемпры.
Мне казалось, что все это какой-то сон, бред, иллюзия – что угодно, только не правда. Это заклинание было самой настоящей черной магией, и чтобы его придумал Северус… И молчал, Мерлин, молчал, когда Эшли и Руби едва не погибли!
Он взял мою руку и вложил флакон.
- Это бадьян, - в сухой и прохладной ладони Северуса дрожали мои пальцы. – Его необходимо принять, чтобы шрамы полностью зарубцевались. Лили, я казню себя, что не сказал тебе о контрзаклятии раньше, потому что если бы с тобой что-то случилось… Я бы себе никогда не простил…
Его голос сорвался, взгляд смягчился... Я смотрела в его глаза и думала о том, когда именно он придумал это заклинание. Когда мы летом были дома и виделись каждый день? Или в школе, после наших встреч под тем самым дубом у озера, он упражнялся в стенах подземелья? Мерлин, когда?!
- Это же черная магия, Сев… - в моем голосе не было горечи, только какая-то усталость с примесью разочарования. – Неужели ты сам не понимаешь, какая пропасть нас разделяет…
Я почувствовала, что его рука, сжимавшая мои пальцы, дрогнула. В глазах застыла боль, будто Северуса пронзили тысячи кинжалов.
- Нет, Лили, не говори так! – он поднес мою руку к своему сердцу, приблизившись ко мне. – Я готов пойти на что угодно, лишь бы снова все было по-старому, лишь бы ты снова … - он запнулся, но слова слетели с его губ, - …улыбалась для меня…
Меня будто выворачивали наизнанку. Его слова, его глаза, дрожащий голос – все было настолько искренне, будто сейчас со мной говорило его сердце.
- Северус… - прошептала я и несмело коснулась его плеча.
Сердце разлеталось на мелкие осколки под взглядом глаз, которые могут смотреть с таким обожанием… Мне было его безумно жаль, словно потерявшегося котенка…
- Какая трогательная сцена, - этот голос не с кем другим не спутать.
Северус тут же отошел от меня, и я увидела Джеймса. Его взгляд резал меня, точно стекло, и я поежилась.
- Почему ты ходишь одна, Эванс?
- Я не одна, а с Северусом, - твердо ответила я, не намереваясь выслушивать его поучения.
- Всякие Нюниусы не считаются, - отрезал он. – Так почему ты ходишь одна?
Я почувствовала, что волны гнева и ненависти, исходившие с двух сторон, накрывают меня с головой.
- Поттер, видимо, ты себя только в расчет берешь? Боюсь тебя огорчить, но, кажется, Лили с тобой не согласна.
Я видела, как глаза Джеймса сузились.
- Нюниус, уползай-ка ты в свой террариум. Выход там, - Джеймс махнул рукой в сторону лестниц. Затем перевел глаза на меня: они были черными. – А с тобой я поговорю.
Он быстро подошел ко мне, схватил меня за руку и потянул в сторону портрета. В этот миг к нему подлетел Северус, но я уже успела выдернуть свою руку из цепких пальцев Джеймса и встала между Поттером и Снейпом.
- Если ты еще раз встанешь у меня на пути, я вышвырну свой значок куда подальше – тогда тебе несдобровать, - Джеймс шипел, точно змея.
- Какая будет трагедия, когда так опозорится твой хваленый факультет, - Северус оскалился.
Кожа Джеймса приобрела оттенок бордового, и он с шумом втягивал воздух в легкие. Тут он бросил взгляд на мои руки и заметил пузырек.
- Что это у тебя? Что ты ей дал? – он снова обратился к Снейпу.
- Это бадьян, - поспешила я вмешаться в разговор. – Я просила Сева принести мне его для зелий.
Я поймала внимательный, напряженный взгляд Северуса.
- Сев, я пойду, - Поттер тут же схватил меня за руку, и я увидела, как Северус сжал кулаки. На миг мне показалось, что он накинется на Джеймса, но ничего не произошло. – Спасибо тебе…
Я не успела договорить, потому что Джеймс резко меня дернул и повел обратно в гостиную. Едва за нами закрылся портрет, я развернулась к нему и заговорила тихо, но раздраженно.
- Поттер, запомни раз и навсегда: не смей мною командовать.
Он прищурился:
- Это ты о себе сейчас? Проще управляться с табуном гиппогрифов, чем с тобой!
Я пропустила его слова мимо ушей и приблизилась к нему вплотную. Настолько близко, что могла в его глазах отличить блики от светильников.
- Я не понимаю, почему ты так ненавидишь Северуса… Что он тебе сделал?
Джеймс ухмыльнулся, и в его глазах появилось жгучее презрение.
- Кажется, я однажды отвечал на твой вопрос, - тут же вспомнился тот солнечный день у озера… «Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок»… Мерлин, сколько всего перевернул тот день… – Повторить?
- Мне казалось, что ты изменился, стал взрослее, но ты все тот же… - злость в моем сердце выплескивалась за края, и я уже не понимала, как больно бью его. – Можно делать вид, что ты другой и новые обстоятельства в тебе что-то там поменяли, но все это не так… Ты не меняешься. Ты все тот же Джеймс Поттер, каким был всегда, с первого дня нашего знакомства.
Джеймс отстранился и высокомерно посмотрел на меня.
- Ты права – ничего не изменилось, - в его голосе было столько горечи, столько печали… - И сейчас я не знаю, кого в этом винить – себя или тебя…
С этими словами он развернулся и вышел в раскрывшийся дверной проем.
В гостиной по-прежнему все продолжали гудеть по поводу победы, все увлеченно беседовали, смеялись… Но для меня все было точно в тумане. Я торопливо прошла через всю комнату, бегом взлетела по ступенькам лестницы и рухнула на свою кровать.
Здесь было тихо. Мрачная спальня накрывала горьким одиночеством, смятением и безумством, от которого хотелось залезть на стенку. Я чувствовала жжение в крови, знакомый от гнева жар на щеках и злость, которую я даже не пыталась скрыть.
И все было бы понятно, привычно и просто, как Алохомора, если бы не мурашки между лопатками от прикосновения его руки, боль от последних слов и глупая мысль: «Прости… Все не так… Джеймс, прости…».
___________

Либерариа (от лат. «избавление») – контрзаклятие, придуманное лично мной, т.к. в каноне нигде нет упоминания конкретного заклинания, исцеляющего раны от Сектумсемпры – пришлось пофантазировать.


Глава 13

Прежде всего, я хочу поздравить с Новым годом всех читателей))) Пусть пушистый кролик принесет вам только радость, счастье и любовь)
Спасибо вам большое!


…Теперь я поняла, что все перемены, которые внезапно появляются в нашей жизни, не случайны. Они живут в нас самих и ждут лишь возможности найти выход на поверхность.

Моя жизнь в последнее время напоминала качели. Вверх, вниз… Вверх, вниз… Сгущающиеся сумерки за стенами Хогвартса, тревожные новости из «Ежедневного пророка», помятое письмо с меткой хаотично смешивались с редкими просветами радости, родными глазами Алисы и какими-то не поддающимися объяснению чувствами к Джеймсу. Казалось, что я живу в каком-то тумане, постоянно бреду в этой густой дымке и не вижу чего-то важного, растрачивая себя на мелочи.
Еще одна бессонная ночь и целое море мыслей; еще одно серое утро и легкая боль в висках от недосыпа, а в зеркале - огромные зеленые глаза в обрамлении слегка лиловой кожи и заметная бледность лица, которую так неудачно оттеняли темно-рыжие волосы.
- Алиса, я выгляжу просто ужасно, - вздохнула я, рассматривая свое отражение.
- Перестань! – фыркнула она. – Все равно ты красивее меня.
Я только покачала головой, потому что спорить не было сил.
Вчерашняя ссора с Поттером стала последней каплей в чаше моих проблем: полночи я корила себя, меня мучила совесть, а в довершении стало по-настоящему страшно, что Джеймс перестанет со мной общаться. В результате, проснувшись, я чувствовала себя уставшей и какой-то потерянной... Наши отношения с Джеймсом мне почему-то представлялись маленькими кирпичиками, с помощью которых мы выстраивали стены. Но сейчас я боялась, что эта кирпичная кладка снова стала такой же призрачной и на половину реальной, как и Почти Безголовый Ник.
- Лили, мне кажется, тебе нужно извиниться перед Поттером, - деловито сказала Алиса, копошась в своем чемодане в поисках маленького шифонового шарфа. – Ты, правда, перегнула палку.
Я даже ничего не ответила.
Лина, Колин, Северус – как же все тесно переплелось, какой клубок из этих ниточек мы с Джеймсом смотали за такой короткий промежуток времени. Но еще больший клубок из непонимания и обид мы смотали за эти шесть с лишним лет. Это были разноцветные нити из его приглашений в Хогсмид, ненависти к Северусу, веселых шуток и моих колких ответов, презрительных взглядов, извечного «Нет, Поттер!», неприязни даже к его манере постоянно взлохмачивать волосы…
Спутаны… Смешаны…Переплетены…
Спускаться на завтрак совсем не хотелось. Отчаянно не хотелось, но так было нужно, чтобы избежать обеспокоенного взгляда Алисы и ее длинного монолога о том, что я себя совсем изморила. Поэтому я тряхнула головой, отгоняя остатки ночных мыслей, и последовала за подругой.
Гостиная была полна студентов, собирающихся на завтрак, Полная дама не успевала закрывать свой портрет, как тут же кто-то снова начинал выходить в коридор, на лестнице было много народа, все сновали туда сюда, а привычный утренний гул лишь усиливал головную боль.
- Смотри, Лили! – Алиса указывала куда-то в сторону потолка, и я подняла глаза.
Около большой кованой люстры порхала маленькая, сделанная из пергамента птичка. Ее крылышки были совсем тонкие, поэтому казались прозрачными в свете начинающегося дня; она часто ими взмахивала, точно боялась упасть или, наоборот, рвалась высоко в небо, но потолок - ненавистные холодные камни - не позволял. Я окинула взглядом гостиную в поисках хозяина птички и увидела Джеймса: он стоял около камина вместе с Фрэнком и Сириусом, и они втроем, весело смеясь, управляли этой птицей.
- Фрэнк, привет,- Алиса подошла к нему и быстро чмокнула в щеку.
Ребята отвлеклись от своего занятия, и птица обездвижено зависла в воздухе – не дать, не взять настоящая марионетка. Я задержала на ней взгляд, а затем смело посмотрела на Джеймса. Я была готова к его презрительному взгляду, к невыносимому равнодушию, к неприятным колкостям, но только не к этому… Его улыбка – легкая, простая, открытая – и трогательные ямочки на щеках… А еще глаза цвета густого шоколада, но в них не обида, а все та же улыбка, что и на губах.
- Доброе утро, девчонки, - Сириус взмахнул палочкой, и птичка медленно, как осенний лист, упала мне в руки. – Это тебе подарок.
Я удивленно приподняла брови:
- Вроде, у меня сегодня не день рождения…
- Вот именно! – воскликнул он. – Я бы тебе тогда настоящую птицу подарил. Не мелочись, Эванс.
Сириус подмигнул мне и одарил своей любимой нагловатой улыбкой. Я же нахмурилась: последние слова Блэка были, пожалуй, самым лучшим советом для меня.
Потолок Большого зала на удивление сыпал снегом, который таял, не успев коснуться макушек учеников. Дамблдор хитро улыбался, потому что все ученики при входе начинали любопытно смотреть в окна в надежде, что пошел такой долгожданный первый снег и можно смело бежать после уроков играть в снежки. Отовсюду слышались разговоры о надоевшей учебе; кто-то еще не угомонился с поздравлением команды с выигрышем; за нашим столом раздавались шутки мародеров и ответный приторный смех их поклонниц из-за других столов; Мери жаловалась Лесли на своего парня; Алиса ворковала с Фрэнком – все было как всегда. А я понимала, что уже что-то серьезно изменилось. Казалось, что не хватает самой малости – просто обернуться, чтобы уловить тень этих перемен. Я крутила в руке стакан с соком и недоумевала, отчего никто не видит, как изменилось все вокруг, как изменилась я сама…
- Лили, по поводу сегодня, - Джеймс склонился ко мне, и я тут же вынырнула из утягивающего омута мыслей. – Я перенес дежурство Тейлора, попросив Денна заменить их с Руби, поэтому не забудь его предупредить.
Я тряхнула головой и вздохнула: несколько слов Джеймса снова заставили сердце съежиться от этой пугающей неизвестности.
- А где мы встретимся?
Джеймс улыбнулся:
- На втором этаже есть туалет, где живет плакса Миртл. Там, в восемь вечера.
Я чуть не поперхнулась соком:
- Это же туалет для девочек!
- Я знаю, но он не работает, и там никого никогда не бывает, - снова твердые нотки в голосе, хотя глаза продолжали улыбаться.
«До чего же он не любит, когда с ним не соглашаются!» - улыбнулась я про себя.
- А нельзя выбрать какое-нибудь другое место? Поприличнее, - осторожно поинтересовалась я, немного поморщившись.
Он вздохнул и лениво подпер рукой голову:
- Я внимательно слушаю твои предложения.
Я нахмурилась, перебирая в голове все возможные варианты, стараясь не обращать внимание на откровенный и пристальный взгляд карих глаз.
- Ну, может, в Выручай-комнате?
- Не пойдет: это вообще-то секрет, – он сказал это спокойным голосом, точно с самого начала знал, что я соглашусь на туалет.
- Ладно… - я подняла глаза к потолку. – Как насчет старого класса гербологии?
Он покачал головой:
- Туда может нагрянуть Филч, да и к подземельям близко – нам лучше не светиться.
Я в последний раз озадаченно задумалась, но все-таки сдалась:
- Ладно, я согласна на туалет. Мерлин, Джеймс, это даже звучит смешно! – выразительно сказала я, развернувшись к нему.
- Ну, Сириусу эта идея еще больше не нравится, - я округлила глаза в немом вопросе. – Понимаешь, плакса Миртл в него немножко влюблена…
Я засмеялась, представив себе реакцию Блэка на проявление пылких чувств несносного привидения.
Я повернула голову и взглянула на Поттера. Джеймс смотрел на меня, так же подпирая голову рукой. Его глаза были теплыми, как горячий шоколад, а золотые лучики в радужной оболочке, разбегаясь в разные стороны, придавали им легкий карамельный оттенок.
Чувствовалось, как наэлектризовывается воздух.
Его взгляд тяжелел, и я не представляла, что можно так смотреть, так гореть и так сгорать…
- Не смотри на меня так, - я не отвела глаз.
- Боишься, что я тебя сглажу? – улыбнулся он, а я отрицательно покачала головой. - Тогда чего? Того, что сама начнешь на меня так смотреть?
Я замерла. Казалось, даже воздух застыл.
- А я должна этого бояться?
Джеймс вглядывался мне в глаза, точно размышляя над ответом.
- Наверно, - он отвел глаза и улыбнулся какой-то своей мысли. – Знаешь, в кабинете Дамблдора есть феникс…
- Лили, пойдем скорее! – позвала меня Алиса, и Джеймс замолчал. – Опоздаем на руны.
Я уже стала подниматься, когда заметила отсутствие важной детали на мантии Поттера.
- Джеймс, ты забыл одеть значок старосты.
Он с демонстративной неохотой полез в карман и достал значок.
- Ну вот, даже помечтать нельзя! – он улыбался.
Нет, все же Джеймс не исправим.
Алиса взяла меня за руку и едва заметно кивнула Поттеру, который многозначительно на нее смотрел, – они явно одними глазами говорили друг с другом. Алиса сжала губы в узкую полоску, а потом настойчиво потянула меня за собой, и я еще раз встретилась с обеспокоенными карими глазами, глупо обернувшись.
Мы спешили на урок.
- Все это так нелепо, Лили… – она говорила тихо и бегло, проворно пробираясь сквозь толпу учеников. – Вы оба… Да, я знаю, что тебе проще получить «неудовлетворительно» по зельям, чем признаться себе по-настоящему, что тебе не просто нравится Поттер, а чертовски нравится. С тобой-то все понятно, но он меня просто поражает! - Алиса быстро поднималась по ступенькам, и ее дыхание немного сбилось. – Я не думала, что такой самоуверенный наглец может так пасовать перед тобой. Зато как он красуется перед Линой – с ней он явно в своей тарелке! Я сама пару дней назад видела их в совятне,– она распахнула дверь на пятый этаж, пропуская меня вперед. – Вы оба такие глупые, как дети. Даже Фрэнк говорит, что на вас очень смешно смотреть.
Я ничего не отвечала.
Мы последними зашли в кабинет и быстро сели за свою парту. Профессор Агрелл окинул нас укоризненным взглядом, затем взмахом волшебной палочки нанес на доску рунический календарь, поручив составить такие же календари для любого месяца. Я торопливо приступила к работе, стараясь сосредоточиться, но рассеянность не давала мне никак собраться. Алиса уже начала высчитывать «золотое число» для прошлого июля, которому соответствовало полнолуние, а я еще даже не расчертила пергамент.
Совсем не важно, что сейчас контрольная работа, к которой я так долго готовилась, а важно было другое…
- Ты действительно их видела в совятне вместе? – едва слышно прошептала я.
Ее рука, выводившая руну, замерла, и я увидела, как Алиса удивленно приподняла брови, но так ничего и не ответила.

Только я закрыла дверь спальни, как тут же окунулась в вечерний гул гостиной. Даже на лестнице были отчетливо слышны смех, разные голоса и потрескивание поленьев в камине. Вечер был в разгаре, когда все могли немного отдохнуть от учебы и просто пообщаться друг с другом. Школьная жизнь – привычная и родная – бурлила, вплетаясь в судьбы каждого, оставляя свой отпечаток и тысячи воспоминаний. Еще пару месяцев назад для меня было привычным проводить вечера здесь, около теплого камина, но теперь я все чаще и чаще оказывалась за пределами нашей гостиной даже после отбоя.
В голове творился кавардак – мысли будто играли в догонялки, попеременно сменяя друг друга: боязнь мрачных и пустых коридоров, напряжение от бесконечных домашних заданий и обязанностей старосты, неопределенность с Колином и сладкое волнение от того, что там, за поворотом башенной лестницы, я увижу Джеймса…
Ступенька… За окном ноябрьская чернота вечеров, расшитая порывами северного ветра, от которого звенят стекла в окнах. А здесь свет и тепло камина. Ступенька… В спальне тишина, цепкое одиночество и ворох домашней работы. А здесь повседневный гомон гриффиндорцев, веселый смех и беззаботный вечер. Еще ступенька…
Едва я повернула за угол, как тут же увидела Поттера: он сидел в кресле, вполоборота ко мне, и смотрел на огонь. Блики горящих поленьев отражались в черноте его волос, на его смуглой коже, играли на металле значка старосты. Задумчив… Так сосредоточен, точно размышляет о глобальных проблемах всего магического сообщества. Я так и стояла на последней ступеньке лестницы, наблюдая за ним, рассматривая его профиль… Он повернул голову, будто точно знал, что я уже здесь, что разглядываю его, и тут же взлохматил волосы. Я ступила на каменный пол, а он поднялся с кресла.
Джеймс легкой походкой направился к выходу – портрет за ним беззвучно захлопнулся. Я поймала на себе внимательный взгляд серых глаз Алисы, которая с Фрэнком писала очередное эссе, запахнула полы мантии и последовала за Поттером.
- Какая ты не пунктуальная, - я обернулась и увидела Джеймса, который специально встал в темный угол около стенного выступа, чтобы я его сразу не заметила, - еще рано.
Я скорчила гримасу и выразительно посмотрела на Поттера. Тот лишь улыбнулся.
- Ладно, я просто пошутил, - он подошел ко мне и протянул руку. Несколько секунд я смотрел на его ладонь, а потом вопросительно взглянула на Джеймса. – Эванс, ты не исправима!
Он сам взял меня за руку и уверено потянул в сторону выхода с седьмого этажа.
На лестницах было пусто, будто уже наступил отбой. Тишина, нарушаемая легким скрипом ступенек под нашими ногами, нагнетала и без того напряженную обстановку. Я старалась не отставать от Джеймса, который торопливо, почти бегом, спускался по лестнице.
- Поттер, а нельзя помедленнее! – воскликнула я, дернув его за руку.
Он остановился и подошел ко мне:
- Нет, нельзя, - он серьезно смотрел мне в глаза. – Ты сама не понимаешь, что лестницы слишком опасны? Это же открытое пространство, тебя видно с верхних пролетов, и я могу не успеть среагировать…
Дверь, ведущая на четвертый этаж, открылась, и мы почти нос к носу столкнулись с Северусом. На одно мгновение, мне показалось, что в его глазах мелькнула ненависть, которая обдала меня жаром пепелища нашей дружбы, но Поттер тут же потянул меня вниз по лестнице.
- Я вывесил расписание факультатива Слагхорна, еще профессор Спраут просила на следующей неделе перенести ее факультатив со среды на четверг, - Джеймс говорил бегло, нарочито громко и четко, а позади нас раздавались тихие шаги Снейпа. – Эванс, кстати, я вот тут подумал, может, заглянем в Зал славы, а то там Сириус на отработке… Ну, что тебе стоит подняться на этаж?..
Я непонимающе хлопала ресницами, даже не зная, что сказать. Тем временем Северус прошагал мимо нас, окинув обоих неприязненным взглядом, и стал спускаться дальше по лестнице. А Поттер все еще что-то тараторил о Блэке, Мальсибере и яблочном пудинге…
Вскоре Снейп скрылся из вида, а Джеймс тут же замолчал, раскрыл настежь входную дверь и потянул меня за собой.
Сумеречный коридор второго этажа был наполнен душным запахом полыхающего камина. Было тепло, почти жарко, точно кто-то специально обогревал этот коридор. Даже ощущая теплую руку Джеймса, я продолжала бояться. Страх делал меня жутко слабой, почти беззащитной; он мутил разум, блокировал логику, поэтому я крепко сжимала ладонь Поттера, словно это и была моя соломинка в водовороте бурной реки.
Мы миновали каменную горгулью, которая вела к кабинету Дамблдора, потом Джеймс остановился около поворота, осторожно выглянул из-за угла и снова потянул меня за собой.
Торопливо, почти беззвучно, Джеймс ступал по каменному полу, поэтому в коридоре раздавались только мои шаги, хоть я старалась идти на цыпочках. Он ступал твердо, точно был уверен в каждом своем действии, каждом шаге… В нем была настоящая гриффиндорская храбрость, а во мне… во мне глупый, почти детский страх.
Наконец, мы остановились. Я перевела дух после быстрой ходьбы, а Джеймс открыл дверь, пропуская меня вперед.
Дверь закрылась, и мы погрузились в мрачные сумерки. Здесь не горел ни один факел, поэтому мраморные стены освещал лишь тусклый свет наступавшей осенней ночи. Было холодно и влажно.
«Люмос», - услышала я шепот Поттера, и легкий свет заиграл отблесками на стенах. Тишина давила на барабанные перепонки, а звук одиноко и равномерно ударяющихся о раковину капель воды из какого-то подтекавшего крана действовали на нервы.
Я осмотрелась: туалет был непривычно большим, совсем другим, не похожим на остальные уборные. Через три огромных, от пола до потолка, окна проникал слабый свет от дворовых фонарей, который отражался на холодном и мрачном мраморе стен. Их украшали колонны, привнося в помещение торжественности, а посередине ротонды стояли шесть умывальников, образуя широкую колонну. Кабинки располагались в узком коридорчике, который отходил от основного круглого помещения.
Джеймс прошелся вдоль раковин, шлепая по мокрому полу, и сел на подоконник. Его палочка по-прежнему была единственным источником света в этом туалете.
- Скоро и остальные подойдут, - он облокотился спиной об оконную раму и замер, прислушиваясь. – Странно, куда это плакса Миртл подевалась?
Я молчала, наблюдая за ним. Джеймс опустил голову, задумавшись, и стал крутить в пальцах свою палочку. В этой тишине я отчетливо слышала удары своего сердца, и гадала о причинах волнения. Я поднесла прохладные руки к губам, согревая их дыханием, затем обошла по кругу раковины, и тут мой взгляд замер: на одном медном кране была нацарапана крохотная змейка. Я дотронулась до ледяного металла и медленно провела пальцами по выпуклостям гравировки.
- Джеймс… - тихо позвала его я, он встал и подошел ко мне. – Какая странная змея…
Я не отнимала пальцев от крана. Казалось, разум затуманивался, будто где-то в голове, за ворохом воспоминаний и мыслей, мелькают какие-то тени, раздаются неизвестные голоса… Я попыталась прислушаться, напряглась, но все мои усилия были тщетны.
- Похожа на герб Слизерина, - прошептал Джеймс. Он протянул руку и отвинтил кран – воды не было. – Я думал, что здесь все краны текут круглыми сутками.
Я не отводила взгляда от этой змеи, точно она была заколдованной. Хотелось ее снова коснуться, ощутить холод меди, выпуклость линий…
- Лили, что с тобой? – Поттер, нахмурившись, заглянул мне в лицо.
- Не знаю… Мне кажется, что тут есть какой-то секрет… - я снова пробежалась пальцами по змее.
Я не договорила, потому что дверь резко распахнулась, и на пороге появились остальные Мародеры и Колин.
Наваждение растаяло за считанные мгновения.
«Люмос», - почти одновременно сказали они, и комнату осветил свет от нескольких палочек. Колин, оказавшись здесь впервые, принялся разглядывать туалет, Ремус с Питером подошли к Джеймсу, а Сириус осторожно глянул в коридор с кабинками.
- Джеймс, скажи, что она переехала в унитаз профессора Слагхорна… – он умоляюще смотрел на Поттера.
Джеймс глянул куда-то за спину Блэка и с хитрой улыбкой на лице заметил:
- Бродяга, твое обаяние достанет кого угодно даже из унитаза.
Тут я уже не выдержала и зажала себе рот ладошкой, чтобы не рассмеяться.
- Сириус Блэк, как я рада тебя снова видеть, - появилась из стены Миртл, кривляясь, приблизилась к Сириусу и прислонилась своим прозрачным плечом к нему.
- Хм, привет, Миртл… - Сириус попытался слабо улыбнуться.
Джеймс уже не мог себя сдерживать, поэтому отвернулся, и я увидела, что его плечи сотрясались от беззвучного смеха. Миртл, заметив это, тут же ринулась в его сторону и заголосила своим плаксивым голосом:
- А тебе лишь бы посмеяться! Думаешь, что если у тебя, такого неудачника, наконец, появилась подружка, то можно смеяться над другими девочками?! – она ткнула его рукой, а Джеймс отступил на шаг, продолжая улыбаться. - Противный Поттер!
- Миртл, не стоит впустую тратить свою и без того небогатую нервную систему, - Джеймс взлохматил волосы и поправил очки. – Мы тут не в гости к тебе зашли…
- Да, кстати, - вставил Ремус и выступил вперед. – Давайте уже начнем, а то так можно до утра препираться. Миртл, ты не будешь так любезна и не оставишь нас наедине? Нам поговорить нужно, - его голос был мягким, с нотками вежливости и понимания.
Не тут-то было! От неожиданности я даже вздрогнула.
- Ах, так значит! Я вам мешаю! – заголосило приведение на весь туалет, затем она взмыла чуть выше нас и злобно уставилась на Сириуса. – Я думала, что ты особенный, что ты не похож на этого мерзкого Поттера, а ты…
Она зарыдала и стремительно помчалась прочь, залетела в кабинку и кинулась в унитаз, выплеснув целый фонтан воды.
- Какая ранимая у тебя девушка, Блэк, - усмехнулся Колин, прямо глядя на Сириуса.
Тот передернул плечами и бесцеремонно потянул шею:
- Пошутить решил, Тейлор…
- Давайте мы уже начнем по существу, - Ремус сел на подоконник, приглашая нас присоединиться.
Я заняла место рядом с ним, а с другой от меня стороны сел Питер.
- Не переживай, - шепнул он мне и махнул рукой, точно я заморачивалась из-за ерунды. Сейчас он очень походил на Кристофера Робина из детской маггловской сказки. – Ребята обязательно что-нибудь придумают.
Я улыбнулась, а он немного смутился и быстро перевел глаза на подошедших к нам Сириуса, Джеймса и Колина. Они присели на корточки, и я поймала на себе пристальный взгляд Колина.
- Лили, Джеймс сказал, что ты хочешь поймать этого пожирателя, верно? – спросил Ремус, и я кивнула. – Может, у тебя есть идеи, как это можно было бы сделать?
- Ну… - я обвела глазами ребят. – Наверно, единственный выход - стать приманкой для него.
- Выход, - лаконично ответил Колин. – Только это не вариант. Поттер, я уже тебе об этом говорил.
Джеймс молчал. Даже не смотрел на меня, ковыряя кончиком палочки щель между каменными плитками на полу. Я нахмурилась, пытаясь увидеть что-то, что еще недоступно, что еще не озвучено, но уже живет в его мыслях. Я чувствовала: Поттер что-то задумал.
- Это наш единственный выход. Эванс права, - наконец сказал Джеймс и поднял на меня глаза.
«Мерлин, кто тебя учил так вскидывать ресницы? Так наклонять голову?..».
- Я тут подумал, а что если живцом будет ненастоящая Лили…
Сириус склонил голову, и длинная челка скрыла его глаза.
- Оборотное зелье?
Колин усмехнулся:
- Это смешно. Его состав слишком сложен. Мы не найдем не только компоненты: сам рецепт находится в Запретной секции.
Джеймс тряхнул головой и снова опустил глаза в пол:
- Это не проблема, Тейлор. Мы можем… позаимствовать компоненты у Слагхорна, а рецепт… Просто-напросто своровать.
- Ты рехнулся, Поттер! Это тебе не милые школьные шалости – мы же старосты!
- Остынь, Тейлор! – Сириус положил ему руку на плечо, а Колин с вызовом смотрел ему в глаза.
- А ведь оборотное зелье варится почти месяц… - неуверенно пробормотал Питер и с надеждой взглянул на Джеймса.
- Хвост прав, - отозвался Люпин и покачал головой. – Это слишком долго…
Воцарилась тишина. Каждый из нас был погружен в свои мысли, обдумывая вариант Поттера и множество проблем, связанных с его воплощением. Я обвела взглядом сосредоточенные и напряженные лица ребят и поняла свою главную ошибку: я не одна, никогда не была одна… Дружба, сопереживание, доверие… Мерлин знает, что именно объединило всех нас – таких разных – в этом холодном туалете, в этой темноте, в этой пугающей тишине. Но только не равнодушие, не безразличие, не пустое показное внимание… Свет от палочек ребят заполнял каменную ротонду, наши тени замерли на стенах, дыхание слышалось в гулкой тишине, а я больше не чувствовала страха. Он ушел, трусливо сбежал под натиском зажегшегося света надежды. И я чувствовала, что намного сильнее и выносливее, чем казалось. Без поддержки близких даже самый смелый, самый уверенный в себе человек становится беззащитным, как слепой котенок. Жалким и одиноким. Но я не одна.
Еще пару минут царила тишина, и каждый прятал свой взгляд, свои мысли.
- Можно украсть готовое зелье из шкафчика в кабинете Слагхорна,- задумчиво предложил Блэк. – У него там много пробирок всяких стоит, может, и наша есть.
- Нет, Сириус, не пойдет. Оборотное зелье – это не настойка от кашля: Слагхорн не станет его хранить в такой легкой доступности, - резюмировал Ремус.
- Значит, оборотное зелье – не вариант, - вздохнул Питер и краем глаза посмотрел на меня. Он откровенно робел в моем присутствии, но я не понимала, почему. - Я придумаю… сейчас-сейчас…
И он снова отвел глаза и начал ковырять носком ботинка выступающий камень на полу.
Джеймс встал, потягивая затекшие мышцы, и за ним последовали Сириус и Колин.
Они втроем разбрелись по разным сторонам – идей не было. Я это поняла по блуждающему взгляду Сириуса, по сосредоточенному выражению лица Колина, по неестественному спокойствию Поттера.
Все молчали.
Мерлин… За столько лет неприятия Мародеров, за каждую ссору с ними, за каждое брошенное им вслед плохое слово они сейчас расплачивались со мной. Напряженным взглядом, искренним беспокойством, человеческим желанием помочь… Мы добрались до финала наших непростых, подчас тяжелых, отношений. Вот так просто, словно по мановению волшебной палочки, они с твердой уверенностью встали на мою защиту.
- Я даже не знаю, что сказать… - прошептала я. – Я так тронута, что вы стремитесь мне помочь…
Ремус улыбнулся, и его янтарные глаза потеплели.
- А ты думала, мы будем просто смотреть на то, как кто-то пытается причинить тебе боль?
- Нет, но я не думала, что это будет так… - я замолчала на секунду, а затем опустила глаза, - искренне. Будто мы - настоящие друзья.
- Ну, не знаю, как для Джеймса, а для меня ты и есть настоящий друг, - Люпин мягко и нежно коснулся моей руки, и я в ответ легонько сжала его пальцы. - А друзей в беде не бросают. Я это точно знаю.
- Да, Лили, - Питер неловко улыбнулся и тихо сказал: - И для меня ты тоже друг. Я помню, как ты одна единственная из всех соглашалась встать со мной в пару на зельях, когда Рем… болел.
Я тихонько рассмеялась, вспоминая неуклюжесть Питера, которая особенно ярко проявлялась на зельеварении, где нужны были четкость и точность.
Мы снова замолчали, и я взглянула на других ребят. Джеймс стоял около двери и ботинком легонько стучал по косяку, Сириус разглядывал свое отражение в зеркале над раковиной, а Колин, прислонившись к стене, вертел в руках палочку. Это был верный признак того, что идей по-прежнему нет. Тогда я набрала побольше воздуха в легкие и выпалила:
- Хватит думать, все и так ясно!
Все отвлеклись от своих занятий и внимательно посмотрели на меня.
- Просто я зайду вечером в коридор, а вы, например, спрячетесь в каком-нибудь классе. Потом, когда я увижу этого волшебника, закричу, а вы выбежите, и мы вместе его поймаем, - мне казалось, что это единственный выход.
Мысленно я уже настроила себя на чрезмерно эмоциональную реакцию Джеймса, но он, на удивление, молчал. Зато Колин тут же оторвался от стены и подошел ко мне.
- Лили, ты с ума сошла, - его голос был спокоен, точно я предложила самую бредовую идею, которую никто не поддержит. – Это слишком опасно. Вдруг он нападет со спины, что ты его даже не заметишь, или мы не успеем вовремя?
Он еще что-то говорил, теряя самообладание и жестикулируя все больше, но я его даже не слушала, потому что наблюдала за тем, как за его спиной Блэк и Поттер сверлили друг друга красноречивыми взглядами, будто обменивались мыслями. Затем Джеймс подошел к Сириусу и что-то прошептал на ухо.
- …ведь все может пойти не так, всего не предугадаешь. Это исключено, - резюмировал Колин.
- Ну, план-то неплохой, - сказал Джеймс. Они с Сириусом подошли к нам, и мы снова собрались в круг.
- Только в нем надо кое-что изменить, - Сириус многозначительно приподнял брови.
Воцарилась тишина. Я не могла поверить, что они так скоро согласятся с моей идеей, что все окажется настолько простым. А по тому, как вытянулось лицо Колина, можно было предположить, что он думает примерно то же самое.
- Вы рехнулись? – он резко развернулся и уставился на Джеймса. – Поттер, я думал, мы оберегаем Лили, а не запираем в клетке с мантикорой!
- Подожди, Тейлор, - Ремус немного раздраженно осадил его. – Что вы придумали?
Сириус с Джеймсом переглянулись. Я еще раз поразилась тому, насколько они близки – чтобы понять друг друга, им не нужны даже слова…
- У нас есть возможность максимально обезопасить Эванс, - Сириус достал из кармана сложенный лист пергамента и потряс им.
Я сразу поняла, что это. Карта мародеров. Ну, конечно!
- Это что такое? – Колин забрал карту.
- Она останется у нас, и мы сможем засечь приближение пожирателя и будем неподалеку, - Блэк ободряюще улыбнулся мне.
- Не может быть!.. – воскликнул Колин.
Он ошеломленно смотрел на карту так, будто вытащил из Распределяющей шляпы меч Годрика Гриффиндора. Я едва заметно улыбнулась, вспомнив свое первое впечатление.
- Вы ее сами сделали? – Тейлор водил кончиком пальца по пергаменту.
- Это тебе не в библиотеке часами сидеть и не занудствовать на собраниях старост, - ухмыльнулся Сириус.
- Тейлор, ты уговор помнишь? – Джеймс серьезно смотрел на Колина.
Их взгляды пересеклись, и я в очередной раз увидела их непонятное соперничество и неприязнь друг к другу. Колин кивнул, а Поттер еще пару секунд пристально смотрел на него, а затем заговорил:
- В общем, действовать предлагаю так, как и говорила Лили, но только главным ориентиром будет карта. Правда, я не знаю, какой этаж выбрать, какой коридор, - Джеймс говорил торопливо, попеременно посматривая на остальных ребят. – Вам нужно где-то спрятаться. К тому же пожиратель может появиться с любой стороны коридора, а ваша задача – не дать ему уйти.
- Может, подойдет четвертый этаж? – воодушевленно предложил Питер. – Джеймс, ты же знаешь, что там есть…
Поттер прищурился и отвернулся. Я внимательно пригляделась к Питеру, остановила свой взгляд на Сириусе – они что-то скрывали, чем-то явно не хотели делиться. Наконец, Блэк нарушил молчание:
- Ладно, Сохатый, после того, как Тейлор узнал о карте, какая теперь разница: я не против.
- Я тоже, - Ремус посмотрел на меня и улыбнулся.
- Хорошо, - Джеймс положил руку на плечо Сириуса, и я увидела в его глазах благодарность другу. – Тогда операцию будем проводить на четвертом этаже.
- Даже при наличии карты, это может быть опасно для Лили, ведь она будет один на один с этим помешанным, - резко сказал Колин и непонимающе покачал головой.
- Нет, Колин, ничего со мной не случится, - торопливо вставила я. – Я сама могу…
- Тейлор, а кто тебе сказал, что Лили будет одна? – Джеймс хитро приподнял брови.

* * *
В библиотеке пахло горящим камином и копотью факелов. Тишина книжных стеллажей, тысячи запыленных фолиантов, свиток пергамента на столе и напускная сосредоточенность. Перо в дрожащих пальцах и чернильная клякса.
- Лили, - Колин развернулся ко мне и взял меня за руку, - не волнуйся – все будет хорошо.
В его глазах плескалась нежность и живое участие, но я знала, что эта его уверенность имеет оттенок страха и сомнений, только он изо всех сил старается этого не показывать.
Мне было хорошо от того, что Колин рядом. Такой спокойный, близкий и рассудительный. От него веяло защищенностью, безопасностью, и это хоть как-то успокаивало меня. Если бы не он, я, наверное, медленно сходила бы с ума, считая минуты до назначенного часа.
- Я знаю, Колин, - улыбнулась я и, осторожно высвободив свою руку, снова взялась за перо.
Тишина. Кругом вязкая тишина.
Любимое зельеварение не помогало отвлечься от гнетущих мыслей. Учебники, книжки, эссе – все это лишь часть показного спокойствия, а в душе – ядовитый страх и волнение. Пожалуй, Поттер поступил правильно, попросив Колина посидеть со мной, - одной было бы намного хуже.
А где же Джеймс? Что еще им надо подготовить?
Я тряхнула головой и на мгновение прикрыла глаза.
Еще вчера все было решено. Обговорено до мелочей. Поэтому сбоев быть не должно. Тогда почему же так дрожит перо, так гулко стучит сердце, так тяжело сосредоточиться на эссе?
А в воздухе витала недосказанность: я понимала, как Колину хочется поговорить со мной, подбодрить, отвлечь, просто заболтать всякой ерундой, чтобы пропали эти неловкие кляксы с моего пергамента, а мне хотелось обсудить с ним наш план, пробежаться еще раз по всем возможным вариантам развития событий. Но мы молчали, думая об одном и том же, но не решаясь заговорить.
Все было окончательно решено сегодня. Мародеры поразили меня, раскрыв свои секреты Колину, хотя я понимала, что это лишь крохотная толика того, что они на самом деле знают о школе. Больше всего Тейлора впечатлила карта: он не уставал восхищаться ей, но они не давали ее ему в руки, скрывая все тайные проходы и выходы. Колин и не настаивал. Я видела, что с ними он чувствует себя неуютно, немного растерянно, потому что прекрасно понимал, что лишний. Он слишком выделялся на фоне мародеров: его трезвая рассудительность и приверженность правилам резала глаза, делая его белой вороной среди них. Этого нельзя было не заметить, а ему – не почувствовать. И все же Колин был рядом со мной. Наперекор всему и всем.
Однако была одна странность, которая не давала мне покоя: по случайно брошенным фразам, по выразительным взглядам, по странному до абсурда доверию Колину, которое продемонстрировал Джеймс, выдав некоторые секреты, я понимала, что их что-то связывает. В их взаимоотношениях по-прежнему сквозила неприязнь, но теперь они терпимее относились друг к другу, как два врага, вынужденных вместе варить одно зелье. Да, у них есть общая цель, но ведь нет ни одной точки соприкосновения…
- Колин, можно тебя спросить? – я посмотрела на него исподлобья. – Скажи, почему Поттер тебе так доверяет? Вы не очень похожи на друзей…
Тейлор распрямил спину и отвел глаза. Он почти беззвучно постукивал кончиком пера по столу и молчал.
- Он говорил, что вы с ним разговаривали…– мне было жутко неловко расспрашивать его об этом, но любопытство брало верх.
- Поттер тебе рассказал о нашем договоре? – Колин сказал это резче, чем хотел, поэтому тут же добавил более мягко и спокойно: - Или нет?
- Нет, он мне ничего не рассказывал. А у вас есть какой-то договор?
- Ерунда, Лили, - он вздохнул и снова принялся за эссе. Затем, помолчав несколько секунд, добавил: - Это наши с ним дела… Всего лишь разговоры о квиддиче, снитчах и победе. Ничего интересного.
Он снова уткнулся в пергамент, а я задержала на нем свой взгляд: все-таки было в Колине что-то притягивающее, твердое и настоящее. Пусть он не обладал таким обаянием, такой удивительной непредсказуемостью, как Джеймс, но зато он умел внушать доверие одним только взглядом искренних глаз. Колин мог бы стать для меня настоящей опорой, крепким фундаментом надежного и неизменного мира, стоит лишь протянуть руку, позвать по имени, сказать одно слово – это же так просто…
А он и не знал, что в этот миг мое молчание было громче крика…
- Что ты так на меня смотришь, Лили? – Колин приподнял голову.
Сейчас я, наверно, подарила ему свою самую ласковую и искреннюю улыбку, которая шла от самого сердца.
- У тебя на воротничке пятнышко от чернил. В следующий раз надо меньше размахивать пером.
Колин, улыбнувшись, покачал головой и опустил глаза.
- Знаешь, я хотел тебе кое-что отдать, - он полез в сумку, порылся и достал маленький красный шарик. – Это вредноскоп, с которого и началась моя коллекция. Он очень старый и принадлежал еще моему деду, когда тот учился в Хогвартсе. Возможно, он уже и не работает, но я его всегда привожу с собой в школу как талисман на удачу, - Тейлор повертел его в руке, а затем положил на мой пергамент. - А удача тебе сегодня нужнее, чем мне.
Я бережно взяла в руки вредноскоп: он был еще теплый от ладони Колина. Это тепло разливалось по венам жгучей благодарностью, дружеской поддержкой, искренней привязанностью, но не большим… Мерлин, абсолютно точно не большим…
- Спасибо тебе, Колин, - я положила его в карман мантии. – За все спасибо.
Пробили часы, и перезвон механизмов сейчас был подобен удару колокола. Наши с Тейлором глаза встретились: мои – испуганные, его – обеспокоенные. Мы без слов поняли друг друга.
- Я провожу тебя до гостиной, - он торопливо стал собирать вещи.
Мы всю дорогу молчали.
Вместе.
Но каждый о своем.

Вечер в гостиной не отличался от сотен других. Разговоры, смех, шелест переворачиваемых страниц, огонь в камине, алый бархат мебели – все как обычно.
Взгляд в окно – темный осенний вечер и назойливый ветер, посвистывающий в щелях оконной рамы.
Я жадно вдыхала теплый воздух, стараясь не показать, что этот вечер все же другой. Любимый подоконник, прохлада оконного стекла у виска, вереница мыслей в голове, а в кармане - обычный вредноскоп и волшебная палочка. Храбрая гриффиндорка… Как же…
Я не слышала, как он подошел, не видела, как он сел на корточки передо мной, но его близость почувствовала мгновенно и повернула голову. Карие глаза – коньяк с карамелью – внимательные, глубокие, серьезные.
А главное - уверенные и спокойные.
- Пора, Лили, - он мягко коснулся моей руки, и я, даже не раздумывая, сжала его пальцы – теплые, мягкие, с небольшими мозолями от рукояти метлы. – Верь мне, я не подведу тебя.
И я поверила.
Он потянул меня за руку, и я уверенно встала. Где-то раздался громкий смех, восклицания ребят об удачном броске в плюй-ками. А я не могла отвести взгляд от этих глаз, надеясь, что секунды замрут.
- Вы действительно купили зеркала и мантию в магазине «Зонко»? – глупый вопрос, чтобы разрядить обстановку.
Почти не заметная улыбка тронула уголки его губ.
- Для Тейлора – да. Такую мантию не найти даже в Аврорате, - он наклонился, почти касаясь лбом моей головы. - Но я тебе об этом не говорил.
Я опустила ресницы, пряча от него глаза. Но разве я могла спрятать это сладкое волнение от себя?
- Лили, - Алиса с Фрэнком подошли к нам, и мои глаза пересеклись с непривычно серьезными глазами подруги. – Пойдем на ужин. Пора.
Джеймс развернул меня, загородив собой ото всех, и сказал так тихо, что я немного приподнялась на цыпочки, чтобы услышать его шепот:
- Я буду ждать тебя за дверью на четвертом этаже.
Я кивнула и поспешно отвернулась. Его пальцы на моих плечах разжались, и я твердо зашагала за Алисой.
Непредсказуемая игра началась.
Мерлин, сколько людей! На лестницах толпы студентов, спешащих на ужин. Двери постоянно открываются, лестничные пролеты перемещаются, ступеньки исчезают. Все мелькало перед глазами, рассыпалось стеклянными картинками привычной жизни. Бесконечные приветствия с теми, кого еще не видела сегодня, натянутая улыбка и маска обыденности на лице.
А в Большом зале шум, разговоры и любимый пудинг на ужин. Едва я приступила к еде, как мародеры вышли из-за стола, а Сириус едва заметно кивнул мне. Они направились к выходу, и я увидела, что Колин тоже встал и последовал за ними. Я бросила взгляд на часы: еще двадцать минут до встречи с Джеймсом. Я подняла глаза к потолку: насыщенно-синее небо с россыпью ярких звезд – тысячелетнее, почти настоящее небо.
Я немного поковырялась в тарелке и с пренебрежением отодвинула ее от себя.
- Лили, поешь что-нибудь, - Алиса с упреком смотрела на меня.
- Не хочу, - я украдкой бросила взгляд на часы. – Мне уже пора.
Я почувствовала, как Алиса сжала мою руку под столом. Я молчала.
- Я буду ждать тебя в гостиной. Возвращайся… после… - она так крепко стиснула мои пальцы, что мне стало больно.
«После» - это то, чего уже не изменить и не переделать, как неудавшееся зелье.
Я тряхнула волосами, встала и быстро пошла прочь.
- Эй, Лили, ты куда? – крикнула Алиса громким, но все же охрипшим голосом.
- Прогуляться, - я улыбнулась, но эта улыбка была ободряющей именно для этих обеспокоенных серых глаз. А затем громко, почти во весь голос сказала: – Мне еще надо зайти в библиотеку.
Затем резко развернулась, и торопливо стала пробираться через толпящихся у дверей Большого зала студентов.
Общий гомон в коридоре у главных ворот отдавался эхом от стен. Двое младшекурсников о чем-то заговорщицки шептались в уголке, но, поймав мой растерянный взгляд, почти отскочили друг от друга. Я подошла к ним, пытаясь выяснить, что они скрывают, но они лишь испуганно что-то бормотали в ответ, запинаясь на каждом слове, и я оставила их в покое.
Вокруг столько народу… А я одна, Мерлин, совершенно одна! Я посмотрела на широкую мраморную лестницу: всего лишь несколько пролетов, несколько десятков ступеней, и там, за дубовой дверью, меня ждет Джеймс. Сердце забилось сильней, и я поспешила туда, наверх, к нему…
Ступенька за ступенькой… Пролет за пролетом…
Я остановилась около заветной двери.
Удар сердца. Еще один вздох. Дверь с легкостью открылась, впуская лучи яркого света, и захлопнулась громким щелчком за моей спиной.
Я осталась наедине с вползающим в сердце страхом…
- Я здесь, Лили, - едва слышный шепот, который почти не отличим от этой тишины. – Я с тобой.
Я закрыла глаза. Пусть я не вижу Джеймса, но чувствую - каждой клеточкой, каждым натянутым до предела нервом… Он рядом.
Я распахнула ресницы, достала палочку и твердо зашагала вперед.
Я не старалась идти тихо, поэтому уверенно стучала каблуками, и этот звук эхом отдавался в висках. Коридор был пуст, точно вся эта толпа на лестницах обходила его стороной. На стенах тлели факелы. Ниши, выступы, железные доспехи – знакомый до мелочей коридор. Он был заполнен тенями, медленно извивающимися на грубых камнях, равнодушным беззвучием и тонким запахом сырости.
Поворот. Те же тени, та же тишина, та же сырость…
Мне казалось, что из черноты углов, точно из ниоткуда, вырываются зловещие тени, но я гнала от себя эти воображаемые картинки. Я прошла мимо дверей библиотеки и медленно пошла по длинному коридору, который разрезали арки огромных окон. Сквозь витражные стекла лилась темнота вечера поздней осени, и звук моих каблуков нарушал тишину.
- Сохатый, все чисто, - мой обостренный слух уловил голос Сириуса. – Тут Тейлор буянит, просит дать ему карту.
- Не стоит, - только и сказал Джеймс.
На миг я остановилась и повернула голову в сторону, где, должно быть, шел Джеймс. Я вглядывалась в пространство, внимательно и сосредоточенно, и мне казалось, что я вижу даже молекулы воздуха, но только не его…
- Лили, что такое? – его голос возник из пустоты и тишины.
- Будь рядом, - прошептала я. – Не оставляй меня.
- Никогда, - его шепот потонул в безмолвии старых камней.
Я снова побрела по коридору. Вскоре я прошла эту череду окон и снова окунулась в тусклый свет факелов. Моя одинокая тень на стене следовала за мной верным спутником, пугая своими движениями.
- Черт! – услышала я Сириуса. – За дверью справа от вас Кира вместе с Томом Картером! Она же мне плакалась, что любит только меня!..
- Бродяга, заткнись! – чуть громче обычного сказал Джеймс.
Я улыбнулась. Как раз показалось зеркало, за которым прятались Сириус и Колин. Тайный ход, заваленный камнями. Еще один секрет мародеров. Я представила Тейлора, который, наверняка, ждет моего появления, волнуется и всматривается в зеркальную гладь, через которую виден весь коридор.
Я поравнялась с зеркалом и кинула быстрый взгляд в него: длинные темно-рыжие волосы, черная мантия, курносый нос и взгляд загнанного зверя. Я вздохнула.
- Мерлин, не смотри ты так, Эванс, - услышала я голос Сириуса из зеркала Джеймса. – Мне самому страшно становится.
Я поспешно отвернулась и вскоре скрылась за очередным поворотом.
Я прошла уже большую часть коридора четвертого этажа, но кругом по-прежнему звенела тишина. Я знала, что в самом конце, в какой-то каморке, похожей на чулан для метел Филча, прячутся Люпин и Петтигрю. Они должны были отрезать отступление этого пожирателя, если он решит скрыться. Они лишь ждут сигнала…
Ничего не происходило, и я уже начала расслабляться. Возможно, наш план и был безупречным, но мы не думали о том, что, возможно, этого волшебника не было еще в Большом зале, когда я кричала о том, куда собираюсь пойти. Всякое могло быть…
- Тейлор, отстань уже, - доносился до меня едва слышный голос Сириуса. – Карта слишком много всего может показать, а тебе это совсем не нужно знать… Расслабься.
Я слушала голос Сириуса, который был подобен этой тишине, но все же мой цепкий слух различал его.
- Вот когда у тебя будет такая мантия, тогда и поговорим, - его голос успокаивал меня.
Прошло достаточно времени, пока я прислушивалась к немного хриплому голосу Сириуса, когда в конце коридора, перед самым поворотом, напряженный слух различил какой-то слабый, смутный, почти не существующий шорох.
- … Ой, хватит, уже нудеть. Тебя вообще никто сюда не звал… - Сириус явно о чем-то спорил с Колином. – И потом, ты… Постой, постой… Заткнись уже! Там за поворотом… Черт, Сохатый, это он!
Я услышала его громкий голос, который разорвал тишину мрачного коридора. В этот же миг фигура в черной мантии с капюшоном, закрывающим все лицо, вышла из-за угла, и яркая лиловая вспышка осветила каменные стены.
Я почувствовала, как страх парализующей волной скользнул по всему телу. Захотелось исчезнуть, оказаться где угодно, только не здесь, не среди этих лиловых каменных стен. Я замерла, забыв, что в руках палочка, что нужно что-то делать, хотя бы крикнуть «Протего»…
Все произошло мгновенно: резкий толчок в бок, и я от неожиданности больно ударилась о стену и рухнула на пол, разбив коленки. Коридор снова стал привычно мрачным, и лишь шум удаляющихся шагов говорил о том, что все случившееся не сон, не кошмар, не иллюзия…
За спиной раздались голоса, нет, крики… Кричал Сириус: «Лунатик, держите его!» Потирая плечо, я развернулась и увидела Колина и Сириуса: они мчались с противоположного конца коридора, выставив палочки перед собой.
Раздался хриплый стон.
Мурашки поползли по спине, и я торопливо подползла к источнику звука. Джеймс откинул мантию, и мое сердце оцепенело: Поттер лежал на полу, сжимая плечо. Вся его рука была бордовой от крови.
- Мерлин, Сохатый… - Сириус, поравнявшись с нами, остановился, точно парализованный. Он стеклянными глазами смотрел на Джеймса.
- Его…нужно…схватить, - задыхаясь, ответил Поттер и поморщился.
Блэк еще мгновение стоял рядом, а затем помчался вслед за Колином, который уже скрылся за тем злосчастным поворотом.
Я оцепенела. Запах крови ударил в нос, и я почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. Джеймс по-прежнему прижимал руку к рассеченному плечу, корчась от боли.
- Уходи, - его голос был неестественно тихим и глухим. – Прячься…за зеркалом…
Секунды капали, будто вязкая еловая смола, запечатлевая в памяти эту картинку. Я тряхнула головой, схватила одиноко валяющуюся на полу палочку и занесла ее над плечом Джеймса. Мысли метались… Я не могла ухватить ту единственную… Джеймс уже лежал в лужице крови, которая так упрямо расползалась. Я еще раз тряхнула головой и, как на глубине, задержала дыхание… Глаза Джеймса затуманивались - он терял сознание. Я стянула с него его черную мантию: мой взгляд утонул в окровавленном пятне на белоснежной рубашке...
- Либерариа… - онемевшими губами прошептала я, водя палочкой над его плечом. Ничего не происходило. Ничего не менялось. Не менялось, не менялось… - Либерариа… Либерариа…
Яркие вспышки летящих заклинаний ударялись о стену, что около поворота коридора. Но это было не важно… Совсем не важно…
Я в исступлении откинула палочку и забралась непослушными пальцами в его волосы, коснувшись лбом его головы.
- Здорово я тебя наколол, - услышала я тихий голос и, оторвавшись от него, взглянула в лицо – он слабо улыбался.
- Черт, Поттер! – резко сказала я, поразившись тому, что он еще умудряется шутить. Я заметила, что кровь почти остановилась. Внезапная мысль пронзила сознание, и я торопливо закопошилась в карманах. Наконец, дрожащими пальцами я достала заветный флакон. – Подожди… Мне надо…
Я разорвала его рубашку, открыла флакон с настойкой бадьяна и вылила содержимое на плечо Джеймса. Он вскрикнул и поморщился.
- Ты решила меня добить?! – воскликнул он. – Эванс, я знаю, что ты меня ненавидишь, но не до такой же степени!
Я нервно расхохоталась – смех опустошил меня полностью.
- Не говори ерунду, - только и ответила я и, откинувшись, устало оперлась руками о каменный пол.
Но тут в мое сознание ворвались голоса ребят и свет от заклинаний. Я резко вскочила, схватив волшебную палочку, и уже намеревалась пойти им на помощь, как неожиданно все стихло.
Коридор окунулся в тишину. Стало так тихо, как, казалось мне, просто не может быть в этом замке, полным вечно галдящих студентов.
Я остановилась и замерла. Сердце билось все чаще, все громче, все неистовее… Я сжала палочку ледяными пальцами и сделала небольшой шаг в сторону поворота. Еще один… Я заставляла себя думать не о том, что могло случиться с ребятами, а о том, что у меня есть шанс все это закончить. Слабый, тусклый, почти призрачный, но шанс. Я беззвучно кралась к повороту, скользя спиной вдоль стены, рукой касаясь холодных камней на стене. В висках барабанной дробью стучал пульс, но рука, в которой была зажата волшебная палочка, не дрожала. Страх сменялся ненавистью, желанием помочь ребятам и Джеймсу, наказать этого Пожирателя, чтобы он больше никому не причинил зла. Я знала, что идеального мира, где царили бы только добро и справедливость, не было и никогда не будет, но во мне маленькой птичкой билось желание сделать его лучше, чище, светлее, а значит – страху не место в сердце.
- Лили, - раздался голос рядом с моим ухом, и я, вздрогнув, резко повернула голову.
Сквозь смуглую кожу лица Джеймса пробивалась болезненная бледность, но он уверенно держался на ногах. Поттер протянул мне мантию-невидимку:
- Надень ее и уходи. Я сам справлюсь, - тон его голоса явно не предполагал возражений.
- Нет, - твердо ответила я.
Он пару секунд всматривался мне в глаза, уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг резко дернул меня за руку и укрыл за своей спиной.
- Спокойно, Сохатый! Это я! – я услышала голос Сириуса, и, выйдя из-за спины Джеймса, увидела его самого: Поттер наставил на Блэка свою палочку, а тот стоял с поднятыми руками.
- Черт, Бродяга! Ты нас напугал.
Сириус ухмыльнулся:
- Я смотрю, Эванс тебя вылечила… Сильно задело?
Джеймс махнул рукой, точно отгонял надоедливую муху:
- Да что там… - затем его глаза стали серьезными. – Вы его схватили?
- Ты еще сомневался? – улыбка стала шире, а в глазах появилось свойственное Блэку самодовольство. – Ни за что не угадаешь, кем оказался наш новоявленный Пожиратель…
Сириус поддерживал под локоть Джеймса, хотя тот яростно упирался, а я шагала позади них. Вскоре я увидела сидящих около стены Люпина и Тейлора, а рядом с ними на полу лежал Деннис Лайон. Он был весь опутан веревками, поэтому не мог двигаться, его губы шевелились, будто он выкрикивал бесконечный поток слов, но из его горла не вырывалось ни звука.
- Я наложил на него заклятие Селенцио, - Колин встал и подошел ко мне. – Не хочу даже слышать этих слов, что он говорит...
Колин смотрел на меня так, будто очень давно не видел и жутко соскучился, и я почти физически ощутила его желание обнять меня. В его глазах отражалась вся радость оттого, что со мной ничего не случилось, что все закончилось хорошо… Он сделал шаг, приблизившись ко мне почти вплотную, и мягко сжал мою руку. В бликах света факелов мне показалось, что его лицо будто нарисовано пастелью – красивое, ровное со светящимися глазами. Но этот свет не затмевал меня, не ослеплял и даже не светил…
Я тряхнула волосами, точно скидывая что-то с головы.
- А где Хвост? – Джеймс обеспокоенно огляделся по сторонам.
- Он побежал к Дамблдору, - ответил Люпин. – Нам пришлось хорошенько повозиться с Лайоном. Он точно обезумел…
Я перевела глаза на Денниса, и по спине пробежал холодок. Я вглядывалась в его лицо, искаженное ненавистью, в его глаза, в которых плещется ледяная злоба… Его губы шевелились, пусть беззвучно, но я слышала эти слова…
Грязнокровка… Проклятая грязнокровка…
Нет, я не читала по губам – они звучали в ушах, отдавались эхом от каменных стен, разбегались по коридору… Точно приговор, точно клеймо…
Я отступила на шаг назад. Пусть его держат крепкие наколдованные веревки, но найдутся ли такие оковы для всех тех Пожирателей, которые свободно разгуливают за стенами Хогвартса?
Я почувствовала, как Колин положил мне руки на плечи, слегка приобняв, и тихонько сказал:
- Все хорошо, Лили. Теперь все хорошо.
Но я ничего не отвечала, а лишь смотрела в темные, утягивающие глаза Джеймса. Он не двигался, наверно, даже не дышал. Его глаза были так близко, хоть он и стоял, привалившись к противоположной стене, чуть дальше нас. Тепло рук Колина грело плечи, а дыхание – макушку моих взъерошенных волос, но все это было где-то далеко, будто и не со мной вовсе.
Послышались шаги, и вскоре из-за угла появились Дамблдор и МакГонагалл, а следом за ними мелкими шажками семенил Питер.
- Что тут случилось? Мистер Поттер, мисс Эванс объясните, - директор выглядел серьезным и обеспокоенным.
- Мы поймали его, - твердо ответил Джеймс. – Это Денн Лайон нападал на учениц.
Он только что попытался напасть и на Лили.
МакГонагалл, будто сомневаясь, качала головой. Дамблдор лишь взмахнул палочкой, и все заклинания, наложенные на Денна, исчезли. Он начал медленно вставать, безумным взглядом смотря на директора.
- Еще один любитель чертовых грязнокровок, - Лайон заговорил четко и громко, но я не узнавала его голос. - Что вы теперь будете делать, а, Дамблдор? Отправите меня в Азкабан?
- Минерва, он под заклятием Империуса, - директор даже не взглянул на МакГонагалл, неотрывно смотря в искривленное лицо Денна. – Мистер Лайон, вы сами не осознаете, что говорите. Проводите его в мой кабинет.
МакГонагалл подошла к Деннису, и я услышала, что ее голос дрогнул:
- Вы пойдете сами или вам помочь?
- Не трогайте меня своими руками – они у вас испачканы грязнокровками, - он презрительно сплюнул на пол. – Я пойду сам.
Он сделал несколько шагов в сопровождении нашего декана, а затем остановился и сказал:
- Сегодня тебе повезло, Эванс. Но не стоит думать, что в следующий раз кто-то другой на моем месте промажет, - он усмехнулся, а затем зашипел, как змея: - Того-кого-нельзя-называть не остановить…
Краем глаза я уловила взмах волшебной палочки Дамблдора, и из горла Денна снова вырывалось лишь беззвучие. Вскоре он и вовсе скрылся за поворотом.
- Мистер Поттер, вы, кажется, ранены? – Дамблдор окинул Джеймса внимательным взглядом. – Мистер Блэк, проводите его в Больничное крыло.
- Нет, со мной все в порядке, - ответил Поттер.
- Что ж, раз так… - директор погладил бороду, а затем обвел глазами всю нашу компанию. – Я всегда знал, что дружба и любовь способны совершить куда больше, чем ненависть и злоба. Спасибо вам, - его глаза потеплели, и он немного улыбнулся. – А теперь отправляйтесь отдыхать, а завтра я вас жду у себя в кабинете, чтобы услышать всю историю. Надеюсь, правдивую…
Он многозначительно взглянул на нас поверх очков-половинок, взмахнул мантией и пошел вслед за МакГонагалл и Лайоном.
Мы с Колином разошлись на лестничном пролете четвертого этажа. Я крепко сжала его руку и, приподнявшись на цыпочки, обняла и прошептала в самое ухо: «Спасибо тебе. Без тебя я бы не справилась…» А он все так же смотрел на меня светящимся взглядом…
- Бродяга, как так получилось, что вы не заметили Лайона на карте? – спросил Джеймс, когда мы поднимались по лестнице.
- Я сам не понял… - Сириус пожал плечами, а затем поморщился. – Этот Тейлор меня там достал своими поучениями и претензиями! Он, похоже, считал несправедливым, что ты рядом с Эванс, а не он. Я уже начал злиться, мы заспорили… Вот я и отвлекся… Прости, Сохатый, глупо вышло...
- Ладно, что уж теперь говорить об этом, - Джеймс тряхнул головой и положил руку на плечо Сириуса.
- Ремус, скажи, а почему вы зовете Джеймса «Сохатый»? – тихо спросила я.
- Это долгая история, Лили, - он улыбнулся и опустил ресницы.
- А что, не похож? – ухмыльнулся Питер, озорно блеснув глазами.
- На оленя? Ничуть, - я внимательно взглянула на него.
Питер растерялся и замолчал.
Мы подошли к входу в гостиную, но когда портрет открылся, я окликнула Джеймса. Блэк усмехнулся, хлопнул Поттера по плечу, и скрылся в проеме, а вслед за ним последовали и Ремус с Питером.
Мы с Джеймсом отошли немного к стене, и я бегло заговорила:
- Джеймс, я хотела поблагодарить тебя. Если честно, я даже не знаю, какими словами это можно сделать – ты ведь спас меня, - я посмотрела ему в глаза. «Знать бы, что он чувствует», - промелькнула у меня не к месту возникшая мысль. – Я ведь даже не шелохнулась, когда увидела его… У меня даже не сработал инстинкт самосохранения… Да что там, я и не вспомнила защитное заклинание. Если бы не ты, я бы уже, наверно…
Но он не дал мне договорить, а просто сгреб меня в охапку и обнял. Я вцепилась в сильные плечи, забыв о его ране, забыв обо всем, даже об этом вечере. Не хотелось дышать, потому что на выдохе, пусть миллиметры, но разделяли нас. В голове прахом развеялись все перипетии, все страхи, умолк голос Денна, на мне не стало клейма – я жила, я дышала, я чувствовала. Джеймс все сильнее прижимал меня к себе, будто боялся, что я исчезну, стоит ему лишь опустить руки, а я молила Мерлина, Господа Бога – кого угодно, только бы он не отпускал меня, лишь бы продолжать чувствовать его тепло.
Я услышала, как распахнулся дверной проем, и Джеймс тут же отпустил меня. Я медленно обернулась и увидела взволнованную Алису. Едва наши глаза встретились, как она опрометью подлетела ко мне и крепко обняла.
- Мерлин, Лили, - шептала она мне, сдавливая в своих объятиях. – Как же я волновалась, как же переживала… Просто кошмар какой-то!
Я улыбалась, гладила ее по спине, успокаивала, говорила, что теперь все хорошо, а ее глаза блестели от застывших слез. Алиса не выпускала меня из своих объятий до тех пор, пока не вмешался Джеймс:
- Ревейн, дай ты Лили отдохнуть! Она и так сегодня натерпелась.
Алиса понимающе закивала, нервными пальцами заправляя прядки волос за уши, и повела меня к проему.
Так было странно видеть такую живую, беззаботную, наполненную веселым смехом гостиную, будто ничего и не произошло, будто события в коридоре четвертого этажа всего лишь плод моего воображения. Привычный шум действовал на меня успокаивающе, я расслаблялась, будто и у меня в голове кто-то медленно стирал все ужасы этого вечера.
- Пойдем в спальню, Лил, - Алиса бережно обнимала меня за плечи. – Я тебе с ужина яблоко припасла, а то ты ведь вообще ничего не ела…
Мы уже поднимались по лестнице, когда я обернулась. Джеймс стоял около камина, прислонившись рукой к его парапету, и неотрывно смотрел на меня. На диване привычно расположились мародеры – вечер действительно не отличался от других таких же осенних вечеров. Наши глаза пересеклись, и Джеймс тут же улыбнулся. Прежде чем завернуть за угол лестницы, я еще на мгновение задержала взгляд на этих глазах, пронизанных улыбкой - усталой, но такой пронзительно солнечной.
Я знала, что он еще будет смотреть на опустевшую лестницу, о чем-то задумавшись, склонив голову на бок… А еще я знала, что и за дверью своей спальни буду чувствовать его взгляд.


Бархатное небо, украшенное мелкими жемчужинами, черным саваном висело над Хогвартсом. Холодный воздух окутывал школу, просачивался через щели в коридоры, сквозил между открытыми дверьми и неплотно закрытыми окнами. Я чувствовала, как легкие сквозняки гуляют и по нашей спальне, поэтому все сильнее куталась в теплое одеяло. В голове была карусель из мыслей, которые догоняли и перегоняли друг друга, а на подушке лежал учебник по истории магии. Я медленно читала мелкий шрифт страниц, пытаясь подготовиться к завтрашнему устному опросу, о котором я совершенно забыла. Конечно, я полагала, что после всего случившегося, я, как обычно, не смогу долго заснуть и мне будет, чем заняться. Но усталость и какая-то опустошенность сделали свое дело, и я просто чудовищно хотела спать.
А в комнате царила тишина. Девочки уже давно спали, махнув рукой на этот опрос Биннса.
«Ай, Лили, завтра разберемся», - выдохнула Алиса, забираясь под одеяло.
Конечно, она – не я.
Тусклый свет от кончика палочки подсвечивал страницы, а я пыталась заставить себя дочитать этот злосчастный раздел.
- Лили, ложись уже спать, - приподнявшись на локте, сонно сказала Мэри. – Мне твой свет мешает.
Она снова улеглась, демонстративно накрывшись одеялом с головой, а я вздохнула.
- Нокс, - едва слышно произнесла я и встала с кровати.
Тонкий халатик, скрывающий мою короткую пижаму, теплые носочки и тапочки с заячьими ушами, которые сто лет назад подарила мне Алиса… Я едва слышно закрыла дверь и начала медленно спускаться по лестнице.
Гостиная была совершенно пуста. Так неожиданно пуста, что на несколько секунд я замерла на ступеньках, привыкая к такой удивительной тишине. Большая люстра, висевшая под самым потолком, была выключена, поэтому единственным источником света оставался ярко горящий камин. Я запахнула полы халата и спустилась вниз. Было очень странно в полном одиночестве находиться в комнате, которая всегда была полна народа. Я пересекла гостиную и села на любимый мародерами диван, положив книжку на колени.
«… Запланированное реформирование министерства так и не вступило в полную силу. Министр магии Фэрис Спевин неожиданно для всех поменял политический курс развития…».
Текли секунды, сливаясь в минуты… Часы на стене звонким ударом пробили пятнадцать минут первого ночи.
«Ферис Спевин был азартным игроком в плюй-камни, поэтому по его распоряжению в Отделе магических игр и спорта был учрежден официальный клуб игроков в плюй-камни, который функционирует и по сей день…».
Глаза просто слипались; строчки плясали, сливаясь в какую-то кривую линию.
«…В следующие два года проходила активная модернизация оснащения авроров, основанная на внедрении…».
Я оторвала взгляд от страницы и вздохнула. Тепло от горящего камина еще больше клонило в сон, а равномерное потрескивание поленьев было похоже на колыбельную песню.
Я легла, не в силах больше читать этот занудный текст.
«Сейчас полежу немножко. Всего лишь маленький перерыв, - подумала я, закрывая глаза. – Вот досчитаю до десяти и дочитаю. Один, два, три…».
Просторная комната с темно-синими шторами освещалась тусклым светильником, который стоял на изящной тумбе. Я лежала поперек широкой кровати, покрытой нежно-голубым покрывалом, и, подперев голову рукой, раскладывала пасьянс, которому меня еще в детстве научил отец. Со всех сторон кровать была занавешена прозрачным балдахином, который едва заметно колыхался от сквозняка. Сквозь открытое нараспашку окно проникал свежий летний воздух, пахнущий цветущими травами знойного августа, а пение цикад приятно ласкало слух. Теплый летний вечер так и рвался в эту комнату, даря умиротворенность, заполняя каждый уголок своей свежестью. Одну за другой я вытаскивала карты из колоды и выкладывала их в определенном порядке. На душе было так легко, и это блаженное спокойствие так гармонично вплеталось в этот тихий вечер.
Я услышала щелчок замка и улыбнулась, не поворачиваясь и не отрываясь от своего занятия. Я узнавала его по торопливым шагам, по манере закрывать дверь не тихим прикрытием, а звонким захлопыванием… и по замиранию своего сердца, к которому я до сих пор не могла привыкнуть. Кровать прогнулась, и я почувствовала на себе тяжесть его тела и дурманящий запах сандала, которым так сладко пахла его кожа… В комнате царила тишина, нарушаемая только звонким стрекотанием цикад, и я снова достала из колоды карту, хотя уже напрочь потеряла нить своего расклада.
- Я так скучал… - услышала я нежный шепот, и от манящего тембра его голоса, от удовольствия слышать эти слова на мгновение прикрыла глаза и улыбнулась.
Будто целый мир в это мгновение перестал вращаться.
Я почувствовала, как он уткнулся носом в мою макушку, вдыхая запах моих волос, затем что-то едва слышно прошептал, а я краем глаза уловила взмах его палочки - в этот миг все пространство вокруг нас заполнили прозрачные разноцветные цветки лилий.Я засмеялась и одним движением руки выхватила его палочку и отбросила на край кровати.
Горячее дыханье обожгло мне кожу на шее, и это тепло разлилось по всему телу нежной истомой, а мурашки пробежали между лопаток. Его губы, такие горячие, такие нежные, скользили по моей шее, спускались к моему плечу, и я неотвратимо теряла голову… Поцелуи становились все настойчивее, и я ощутила такой знакомый трепет, который охватывает всякий раз, когда мы остаемся наедине… Когда же его рука заскользила по моей спине, жадно ища неприкрытую легким сатином кожу, я сладко вздохнула, отдаваясь этим ощущениям, а затем быстрым движением руки смешала все карты и небрежно смахнула их на пол… Я перевернулась на спину и с наслаждением запустила пальцы в черные растрепанные волосы, отчего-то пахнущие терпким табачным дымом…
Легкая дрожь прошла по телу, когда прохладный вечерний воздух соприкоснулся с моей теплой кожей. Сердце гулко стучало в груди, и его частые удары отдавались в висках, но я даже не обращала на это внимания, чувствуя лишь биение другого ошалелого сердца. Открыв на мгновение глаза, я увидела множество цветков, которые медленно кружились, заполняя завешенное балдахином пространство нежным свечением…
- Джеймс… - его имя сорвалось с моих губ, и под натиском горячих поцелуев все неминуемо терялось в танце разноцветных лилий…
- Я здесь, - голос прозвучал как-то странно, будто откуда-то из глубины, но я его узнала. – Я здесь…
Картинка постепенно тускнела, зато я почувствовала, как кто-то сжал мою руку.
Я открыла глаза. Знакомая люстра на потолке, знамена Гриффиндора на стене, потрескивание камина, алая спинка потертого дивана…
«А где балдахин? Где разноцветные лилии?»
Меня била дрожь. Я не могла сориентироваться, не могла сообразить, где нахожусь.
«Мерлин, и почему я одна?!»
Я резко повернула голову и замерла: на корточках около моего изголовья сидел Джеймс и заворожено смотрел на меня. Его глаза были черными, как смола, но они горели настоящим огнем, который был куда жарче пламени в камине… Я почувствовала, что не могу даже вздохнуть. В один миг весь мир перевернулся, а потом резко застыл. Просто перестал вращаться, когда в этих карих глазах я увидела тот же огонь, от которого я сгорала там, под балдахином…
Я привстала, опустив ноги на пол, и рассеянно провела рукой по волосам, наверно, еще больше их взлохматив.
- Да что же это такое… - прошептала я.
Мои щеки пылали, но все тело было в мурашках, будто от холода, но я знала, что тому была другая причина.
Я снова прикрыла глаза, вспоминая сон. Его отголоски были слишком живы – я все еще слышала нежный шепот, горячее дыханье, глухой стон… Каждая моя клеточка пылала, став до безумия чувствительной… Но все это не то… не самое важное…
А важным было то, что теперь я все поняла. Как-то внезапно и так естественно, что сама удивилась своей недогадливости. Все же было так просто, с самого начала просто. И эти слова, нехитрые и привычные, вероятно, произносились миллиарды раз – мир уже сбился со счета.
Но для меня они звучали впервые. Нет, даже не звучали. Чувствовались.
Я распахнула ресницы и взглянула в обеспокоенные глаза Джеймса. Теплые, немного испуганные и еще ничего не понимающие…
- Что с тобой, Лили? – он осторожно погладил меня по руке. – Что тебе такое приснилось? Кошмар?
Я не могла отвести взгляд от его лица, будто видела впервые. Будто он – это не он, а кто-то, чья магия несет поистине разрушительную силу. Она живет в нем самом и ищет лишь возможность выйти на поверхность...
- Нет, - я покачала головой и высвободила руку. – Другое…
Я встала и почти побежала в сторону лестницы. Уже на ступеньках я почувствовала, как его пальцы сжали мою ладонь, и обернулась. Он стоял на две ступеньки ниже меня, крепко удерживая мою руку в своей, такой же горячей, как и во сне...
- Ты звала меня… - Джеймс запнулся, точно подбирая слова. – Скажи, что тебе снилось?
Сейчас не хотелось что-то говорить, вспоминать или над чем-то раздумывать. Он просто был рядом… Всего лишь две ступеньки разделяли нас… Стоял в белой футболке и каких-то непонятных потрепанных брюках и смотрел на меня изумленно-растерянным взглядом.
«Словно ничего и не было. Этих шести лет не существовало».
Я тряхнула головой и попыталась высвободиться из его крепкой хватки.
- Нет, - он не отпускал меня. – Хоть раз…не убегай…
Внутри все переворачивалось от его прикосновения, и я сейчас хотела только одного – остаться одной, убежать от этих карих глаз, от этих нежных рук… Память предательски рисовала крохотные картинки из моего сна: стрекотание цикад, свет на его смуглой коже, разметавшиеся рыжие волосы на голубом покрывале… А еще запах его волос, жар дыханья где-то на моей коже и твердые мышцы спины, играющие под моими пальцами…
Я вздохнула и умоляюще посмотрела на него:
- Отпусти меня… Прошу…
Джеймс не шевелился. Но его пальцы, в которых была моя ладонь, медленно разжимались.
Я резко развернулась и помчалась вверх по лестнице. Перед тем, как завернуть за поворот, я краем глаза увидела, что Джеймс все так же стоит на лестнице, обессилено опустив руки.
Я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. В ночной темноте, царившей в спальне, все эмоции обострялись, а мысли обрывались, не успев войти в сознание. Сердце билось где-то в горле, а его удары отдавались в висках. Я жадно хватала ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, не в силах успокоиться.
- Лили? – Алиса села на кровати и некоторое время сонными глазами смотрела на меня.
Я закинула голову вверх, затылком прижимаясь к дубовой двери. Я застыла на миг, потом резко вздохнула и несколько раз часто-часто моргнула.
- Мерлин мой! – Алиса, запутавшись в одеяле и едва не упав, вскочила с кровати и подбежала ко мне. Заботливо провела рукой по щеке. – Да ты вся горишь!
Она повела меня за собой, усадила на мою кровать, а сама залезла на нее с ногами.
- Что с тобой случилось, Лили? – сказала она, а затем взяла с тумбочки мою волшебную палочку и поставила вокруг нас заглушающее заклятие. – Что такое?
Я молчала, не в силах произнести эти слова. Еще пыталась сопротивляться, но они рвались на свободу, и я была бессильна перед этой по-настоящему убийственной магией. Теперь я поняла, что все перемены, которые внезапно появляются в нашей жизни, не случайны. Они живут в нас самих и ждут лишь возможности найти выход на поверхность.
Воздух сделался вязким, затрудняя дыханье, но я жадно втянула его, наполнив легкие.
- Алиса, я люблю его, - слова прозвучали так естественно, точно обычное «как дела». – Я люблю Джеймса Поттера.


Глава 14

- Если честно, то я не очень поняла, почему я должна переписывать это эссе, - Алиса непонимающе моргала и умоляющими глазами смотрела на меня. – Мадам Спраут явно ко мне придирается. Ты же знаешь, что у нас с Фрэнком работы всегда разные, правда, Лили?
Я опаздывала. На часах уже четверть восьмого. Мерлин мой, собрание уже началось, а это был лишний повод позлорадствовать Уилксу, поэтому я уже вовсю пыталась предугадать его выпад в мой адрес и придумать возможный вариант ответа.
- Лили, ну, пожалуйста, помоги мне его переписать. Всего лишь чуть-чуть, - она дернула меня за руку и состроила жалостливую гримасу на лице.
- Алиса, я опаздываю, - я с шумом выдохнула, косясь на заветную дверь, а затем покачала головой: сопротивление было бесполезно. – Хорошо, после собрания подумаем, что можно будет сделать с твоим эссе.
Алиса радостно взвизгнула, а я торопливо высвободилась из ее объятий и открыла дверь.
В кабинете было душно. За большим круглым столом уже сидели все старосты, но по их расслабленным позам я сделала вывод, что собрание все же еще не начиналось.
- Простите, я опоздала, - я бегло обвела взглядом собравшихся старост и торопливо прошла к своему месту за столом.
- Ничего страшного, Эванс, - Уилкс небрежно махнул рукой. – Тебе теперь все можно – ты же у нас героиня.
Я на миг застыла около отодвинутого стула, не поднимая глаз на слизеринца, а затем молча села.
- Не обращай внимания, - шепнул мне на ухо Колин.
- Я пытаюсь.
На несколько секунд за столом воцарилась тишина: никто не решался начать собрание. Я пересилила себя и с надеждой взглянула на Поттера, а он глазами указал мне на место около доски, предлагая начать первой. Я вздохнула и вышла из-за стола.
- Что ж, пожалуй, я начну собрание, - мне совсем не хотелось говорить о Деннисе, но я понимала, что этого не избежать. – Наверно, уже вся школа в курсе поимки того, кто нападал на учениц, и тем не менее… Как вы все заметили, один стул за нашим столом пуст.
Все непроизвольно глянули туда, где обычно сидел Лайон, а его напарница Эрни Купер тяжело вздохнула.
- Однако, как сказал Дамблдор, нам можно надеяться на скорое возвращение Денниса.
- И он снова будет старостой? – Эрни осторожно подняла глаза.
- Да, конечно, - уверено ответила я. – Нам не стоит забывать, что Денн был под заклятием Империуса, поэтому после того, как его допросят авроры, он снова вернется в школу.
Мой взгляд непроизвольно скользил по кончикам взъерошенных волос…
Быстро, чтобы не поймали.
- Мне до сих пор не верится, что Денн мог совершить такое… - Руби покачала головой. – Я бы могла подумать на кого угодно, но только не на него.
- Вот вам и пример того, насколько мы уязвимы, - Джеймс сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Одно единственное заклинание, и даже твой самый верный друг станет марионеткой в руках Волдеморта.
От этого имени все вздрогнули и переглянулись.
- Я смотрю, ты у нас храбрец, Поттер, - Уилкс поигрывал пером и хищно скалился, глядя на Джеймса. – Все-то тебе по плечу.
- Мой отец научил меня не пасовать перед лицом врага, тем более перед его именем, - Джеймс сказал это резко и холодно.
Поначалу Уилкс всматривался в глаза Поттера, а потом на его губах повисла усмешка, от которой у меня все похолодело внутри, но Джеймс уже снова уткнулся взглядом в стол и не видел ее.
- Значит, Эванс, мы все ждем не дождемся возвращения несчастного Лайона и непременно готовы все простить и забыть, - Уилкс покачал головой. – Наверно, его и пожалеть стоит.
- Не стоит ерничать, - вступился Ремус, и я кинула на него благодарный взгляд. – Дамблдор сказал, что Денн уже давно находится под Империусом.
- После того, как с него сняли заклинание, - пояснила я, - последнее, что он помнит, это туалет в «Дырявом котле». В паб он зашел со старшим братом накануне отъезда в Хогвартс.
- Значит, наложить его мог кто угодно? – с интересом спросила Руби.
Я уже было открыла рот, как меня перебил Джеймс.
- Вот здесь-то и загвоздка: да, наложить его может кто угодно, но вот управлять человеком под Империусом может только тот волшебник, который наложил заклятие, - он посмотрел на меня. – Это значит, что он сейчас в Хогвартсе.
Снова стало тихо. Я не знала, что меня заставило молчать: высказанная Джеймсом вслух мысль о том, что ничего еще не закончилось, а только началось, или его обращенный ко мне взгляд – внимательный, цепкий, немного колючий…
Я с трудом отвела глаза.
- И нам ни за что не узнать, кто этот волшебник, - подвел итог Колин.
- Как вы думаете, тот волшебник, который заколдовал Денниса, действовал сам или…? – голос Руби оборвался, и она опустила глаза.
- Я так не думаю, - сказал Колин, а затем встал и подошел ко мне. – Тот-кого-нельзя-называть пытается показать неспособность Дамблдора защитить учеников, а заодно запугать родителей. Его план предельно прост: достаточно заиметь своих людей в школе, которые не побоятся воспользоваться непростительным заклинанием, и готово – страх перед именем лишь усилится.
- Тейлор прав, - серьезно сказал Джеймс и обвел взглядом старост. – Хогвартс – место, которое слишком значимо для всех, поэтому и является самым простым способом ударить больнее как по обычным волшебникам, так и по министерству.
- Зачем ты приплетаешь сюда еще и политику? – Кэрролл Экройд прищурилась. – У министерства достаточно сил – его не запугаешь каким-то фанатиком якобы под Империусом.
- А ты как думаешь, почему исчезают работники министерства, а потом возвращаются, как ни в чем не бывало? – Джеймс немного наклонился вперед, чтобы лучше видеть слизеринку. – По-твоему, они в неплановый отпуск уезжают?
- Мой отец говорит, что… - начала Кэрролл, но Поттер ее тут же перебил:
- …что их просто посылают на какие-то секретные задания? Или они просто хотят пару дней ото всех отдохнуть? – лицо Джеймса затвердело, застыло, точно превратилось в маску. – Я считал тебя умней, Экройд.
Она презрительно смотрела на него, но не спорила.
- Но если мы не знаем того, кто наложил заклятие и руководил Лайоном, то этот волшебник снова может заколдовать еще кого-то? – в глазах Лоры, старосты Гриффиндора, черной тенью промелькнул страх.
- В этом все дело, - Колин прислонился к краю доски и взглянул на меня.
- Нам необходимо быть бдительными и присматриваться к сокурсникам, - я старалась говорить бегло и деловито, чтобы никто не уловил волнительных ноток в голосе. – История не должна повториться.
Как я и ожидала, мнения разделились: одни не верили в его невиновность, другие поддерживали Денна, видя в нем жертву. Впрочем, первых было всего лишь двое.
В комнате повисла тишина. В голове было слишком много мыслей, но они рассыпались, как кусочки мозаики, не успев сложиться воедино. Я цеплялась за эти фрагменты, чтобы попытаться донести всю сложность и ответственность нашего положения в нависшем над школой мраке, но на лицах старост читала лишь страх перед этой угрозой извне. Так бывает, если чувство опасности знакомо лишь со страниц приключенческих книг, когда ты точно знаешь, что добро все равно победит зло. А в жизни… Геройствовать не так просто, как кажется.
- Ладно, хватит уже жалеть Лайона – приедет, тогда и разберемся, - Уилкс откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя, что ему уже надоела эта тема.
- Дело не в Деннисе, - Колин говорил ровно, но в глазах была твердость и непонимание. – А дело в том, что тот, кто наложил на него Империус, сейчас беспрепятственно разгуливает по коридорам Хогвартса и общается с нами… Тебя это вообще не волнует?
На лице Уилкса промелькнула тень злобы, но он быстро скрыл ее за презрительностью:
- А что ты предлагаешь? Сварить сыворотку правды и подлить ее всем студентам в тыквенный сок за завтраком? К тому же я не уверен, что Лайон не врет по поводу Империуса.
Колин открыл было рот, чтобы возразить, но неожиданно его перебил Джеймс:
- Все, закрыли тему, - Поттер с хрустом потянулся. – Переходим к рапортам за неделю. Давай ты начнешь, Рем?
Все старосты переглянулись. Я удивленно приподняла бровь, совершенно не понимая причину такого поведения. До Ремуса, казалось, слова Джеймса дошли не сразу, потому что он какое-то время продолжал просто смотреть на своего друга, пока его не толкнула в бок напарница.
Колин вернулся на свое место и нахмурился. Он бросал неприязненные взгляды на Поттера, но тот уже взял перо и уткнулся в пергамент, что-то записывая.
Я прислонилась к стене – возвращаться за стол не хотелось. Холод камней пробирался через позвонки, разбегался по венам, скрывал рвавшийся на щеки румянец.
Душно.
Я училась подглядывать сквозь ресницы. Незаметно, точно воришка, скользила взглядом по его профилю, по волосам, линии плеч… В голове клубком путались бессвязные мысли, цеплявшиеся за обрывки фраз, взгляды и всплывающие образы. Я себе напоминала куклу-марионетку, которую дергает за ниточки хорошо известный кукловод – страх. Я до дрожи в коленях боялась выдать себя Джеймсу, свои истинные чувства, которые все больше пускали корни, разрастались во мне, поэтому одергивала себя за слишком долгие, по моему мнению взгляды, нелепые улыбки и чрезмерную, не свойственную мне, рассеянность.
Алиса не уставала смеяться надо мной, наслаждаясь моей растерянностью и смущением. Она толкала меня в бок и бросала красноречивые взгляды на Джеймса, а я начинала так дико паниковать, что он все это заметит, поэтому заливалась краской и прятала глаза, одергивая подругу.
Мне хотелось, чтобы все изменилось и стало предельно ясным и понятным, чтобы все недосказанности между мной и Поттером закончились, и я узнала о его истинных чувствах. Но с другой стороны я даже не могла представить себя рядом с ним, хотя и это было не самым нереальным: больше всего я боялась рассказать ему о своих чувствах, боялась его реакции. Лили Эванс, которая столько лет вертела от Джеймса нос, вдруг на глазах у всех станет ходить с ним за руку – это казалось похожим на утопию.
Но при воспоминании о вчерашнем вечере, о том сладком – по-другому и не сказать! – сне, сердце начинало слишком громко стучать. Однако к этому примешивалось чувство незавершенности, смутное ощущение, что я упустила что-то важное, значительное…
Снова пробежалась глазами по его левой скуле: кожа смуглая, ровная, даже нежная. Тень от ресниц, раскинувшись веером, лежала на щеке. Он слегка наморщил нос, а затем его губы приоткрылись.
Его близость на расстоянии нескольких шагов дурманила не хуже огневиски. Всего лишь одно его присутствие в полном народа кабинете… просто здесь, а не где-то…
Я затылком прижалась к стене.
Пестрый кончик пера в его руке дрожал – Джеймс что-то писал, сосредоточенно водя пером по пергаменту. Казалось, его совершенно не интересовало наше собрание, и он явно не слушал Ремуса. Так привычно было видеть Поттера таким – отрешенным, углубившимся в какие-то свои мысли и непременно рисующим на уголке пергамента. Он ведь всегда так делает, когда ему нечем заняться, когда скучно…
Эта идея была внезапная.
Я тут же обвела глазами старост, удостоверившись, что все они не обращают на меня внимания, и медленно оторвалась от стены. Люпин читал рапорт, и его тихий, размеренный голос действовал успокаивающе, поэтому все были расслаблены, а многие время от времени зевали.
Шаг за шагом в сторону окна за спиной Джеймса. Отличный предлог, чтобы, наконец, удовлетворить свое врожденное любопытство.
Я уже поравнялась со столом, когда Ремус неожиданно замолчал, закончив доклад. Все встрепенулись, а Колин, кашлянув, занял место на трибуне – теперь настала его очередь рассказывать о происшествиях на неделе.
Джеймс даже не поднял головы.
Я осторожно сделала пару шагов, стараясь оставаться незамеченной для Поттера.
Вот уже вытянутой рукой я могла достать до высокого подоконника. От моего взгляда скрылись губы и ресницы Джеймса, но черты его скул и подбородка стали более острыми и четко очерченными.
Еще шаг – я приблизилась вплотную, остановилась четко за его спиной.
Поттер меня не замечал. Вихры его волос забавно торчали на макушке, а белая рубашка плотно облегала спину, вычерчивая дорожку позвонков, спускающуюся к черному ремню на брюках.
Я немного нагнулась, вытянув шею, и глянула через его плечо: пергамент перед ним был чистый, как новый. Джеймс что-то старательно вырисовывал в самом уголке, полностью увлекшись этим. Его пальцы скрывали от меня сам рисунок, и лишь кое-где мелькали чернильные завитушки. Неожиданно он сдвинул руку чуть вверх, приступив, по-видимому, к новой картинке, и я увидела жирно-синие, покрытые разнообразными узорами инициалы «Л.Э.».
Стало невыносимо жарко. Эта неестественная духота окончательно раскидала бессвязные мысли в моей голове. Все кроме одной – той самой, что была так ярко написана на желтоватом пергаменте.
«Неужели?.. Мое имя…» - мысль метнулась в самое сердце, натянув до предела тонкую струну, а потом с мерзким звуком оборвала ее.
Лина Эртон…
Лина?
«Не может быть, - непроизвольный вздох сорвался с губ. Воспоминания яркими вспышками замелькали где-то в сознании, крошечными мотыльками сгорая в синем огне чернил. – Это не она».
- Лили? – неожиданно позвал меня Колин. – Что ты там делаешь?
Все, будто очнувшись, устремили свои взгляды на меня.
Джеймс тут же резко накрыл узорчатые буквы своими пальцами и обернулся. В его шоколадных глазах вспыхнуло удивление, сменившееся непониманием.
Я отскочила на шаг и потянулась к оконной ручке.
- Очень жарко, - замок поддался с трудом. – Никто не будет против, если я приоткрою окно?
Стекло в раме пискляво звякнуло, и холодный воздух нежно соприкоснулся с моей разгоряченной кожей на щеках.
Колин странно прищурился.
Секундная стрелка часов на стене привычно бежала по циферблату, но мне казалось, что время от нее нещадно отстает. Тонкий голос Эрни Купер уже сменился ровным басом Уилкса, который с легким пренебрежением рассказывал о какой-то шалости третьекурсников с Хаффлпаффа. Привычные проблемы, одни и те же вопросы, скучающие лица, полусонные позы…
Все так банально и изучено за столько лет. До омерзения.
В пляшущих тенях пламени факелов на стенах сгорали одинокие пылинки, поднятые нашими мантиями. Душный, спертый воздух оседал в легких.
Колин зачем-то закрыл окно.
- Эванс, соизволь, наконец, завтра вывесить расписание факультативных занятий у Слагхорна, - Уилкс фальшиво улыбнулся, возвращаясь на свое место.
Все оживленно стали собирать сумки, небрежно запихивая перья и пергаменты.
Колин подошел ко мне вплотную и, осторожно взяв меня за локоть, прошептал на ухо:
- Тебя проводить?
Я отрицательно покачала головой.
- Прости, но мне лучше пойти в гостиную с Джеймсом и Ремусом. Я обещала Алисе помочь с гербологией.
Он прикрыл глаза, и его губы скривились в горькой усмешке. Колин склонился ко мне, слегка дотронулся лбом моей макушки и молча вышел из кабинета.
Джеймс демонстративно хмыкнул и взмахом палочки стал стирать с доски белые линии мела. Ремус удрученно ковырял ботинком ножку своего стула. Я смотрела на оконное стекло, где, как в кривом зеркале, отражались блики факелов в мерцающих сочной весенней зеленью глазах…
Прохладный воздух школьных коридоров вскружил голову. Хотелось дышать глубоко, заполнять легкие ароматом сквозняков с улицы, даже запах копоти факелов казался приятным. И было так тихо в коридоре, что немного сиплое дыхание Джеймса слишком ярко звучало у меня в ушах.
- Сохатый, ничего страшного, - заговорил Ремус, и я удивленно подняла на него глаза. – Видимо, ты пока еще не привык.
- Лучше бы и не начинал привыкать, - Джеймс сокрушенно покачал головой. – Знаешь, Рем, я раньше думал, что ваша организация старост имеет хоть какую-то цену, но сейчас окончательно понял – шоколадная лягушка ей цена! И то за потраченное время.
Мы с Ремусом переглянулись.
- Джеймс, не говори так, - мягко сказала я. По его резким движениям и жестам я поняла, что он зол. – Старосты необходимы, потому что…
- И почему же? – перебил меня Поттер, сверкнув глазами.
- Потому что мы помогаем преподавателям организовывать учебный процесс.
Он негромко, но ядовито рассмеялся.
- Видимо, все старосты только на это и способны, - мы вышли на лестницы, и Джеймс быстрыми шагами стал подниматься вверх. – Мне было просто противно слушать все эти жалкие разговорчики о Лайоне. Да им же всем просто страшно за свою шкуру!
- А чего ты от них хочешь? – я сказала это громче и резче, чем собиралась. – Они – не герои из книжек, а обычные люди, которые имеют право бояться!
- Главное, это право не превращать в образ жизни.
Я вспомнила, как когда-то давно предполагала, что Джеймс такой нетерпимый, потому что не может себе представить, что есть люди не такие храбрые, талантливые или решительные, как он. Сейчас Поттер блестяще подтвердил мою догадку.
- Не все могут бросаться под летящее заклинание, Сохатый, - тонко заметил Ремус. – От этого они не становятся ни хуже, ни лучше.
Мы замолчали. Джеймс открыл дверь в коридор седьмого этажа, пропуская нас, и я уловила его мрачный взгляд.
- Может, ты и прав, Лунатик, - Поттер остановился, а потом с силой захлопнул дверь. – Вот поэтому страх перед волшебником изощряется и превращается в страх перед именем…
Я тряхнула головой, с трудом освобождаясь от этих серых мыслей. Говорить о Том-Кого-Нельзя-Называть я не хотела. Не хотела слушать об этой войне и узнавать какие бы то ни было новости. Все было таким сложным и непонятным, что у меня просто не осталось сил, чтобы сейчас об этом думать. Хотелось просто все забыть, пусть на несколько дней или часов, и пожить нормальной жизнью – без страха, без шепота о Темном волшебнике и грядущей войне.
Джеймс вздохнул и посмотрел на часы. Потом я увидела, как он отстегивает значок старосты с мантии. Мои глаза округлились.
Он бросил на меня полный холодной уверенности взгляд, а я не к месту подумала о том, что раньше и не замечала, как красиво загибаются кончики его ресниц…
- Эванс, эта «реликвия» тебе на сохранение. Хотя бы пару часов хочу почувствовать себя свободным, - Джеймс взял мою ладонь и вложил в нее значок.
Его пальцы обожгли меня. Он сжал мою руку, а затем мягко провел по внешней стороне ладони.
Коридор пошатнулся.
В душе что-то значимое и весомое сорвалось вниз, сладко защемив дыхание.
Поттер шумно втянул воздух, а затем резко отвернулся и взялся за дверную ручку – замок щелкнул.
- Джеймс, куда ты? – перед глазами все было каким-то неестественно блеклым.
Он остановился, развернувшись вполоборота. Взгляд крепко вцепился в меня, словно здесь и сейчас решается безумно важный вопрос. От моего понимания реальности не осталось и следа – теплые глаза цвета шоколада с коньяком пронзали насквозь. Мне показалось, что спала пелена тайны с моих мыслей, оголились чувства, раскрылись желания, точно перламутровая морская раковина…
«Я – книга, - глупая мысль юрко пронеслась через голову. – Его настольная книга, в которой склеены страницы».
Неразгаданный ребус, запутанная головоломка, покрытая синими узорчатыми завитушками…
Его взгляд становился все настойчивее, пронзительнее – он сжигал меня изнутри. А я не делала попытки спастись, точно завороженная вглядываясь в такие знакомые, но еще чужие черты лица.
Джеймс отвел глаза, нервно запустил руку в волосы – обычный жест давно приобрел четкую ассоциацию с Поттером.
А затем дверь со скрипом отворилась - яркий свет с лестниц ослепил меня, но тут же все безумство ушедшего мгновения потонуло в охровых сумерках опустевшего коридора.
Этой ночью мне не спалось. Я лежала, до подбородка укутанная теплым одеялом, и смотрела в потолок.
Посеребренная темнота ночи расползлась по комнате, скрыв лихорадочный блеск в глазах и успокоив тишиной сбивчивое дыханье. Девочки мирно спали неподалеку, и от ощущения присутствия близких людей рядом становилось легче.
Луна лениво висела на небе, рассыпая свои тусклые лучи на полу нашей комнаты. Тени… Кругом уродливые фигурные тени. Они двигались, перемещались, трансформировались, меняя белесый цвет на мрачно-серый. Их игра на потолке завораживала, разгоняла мысли, которые так назойливо лезли в голову.
Я дотянулась до волшебной палочки на прикроватной тумбочке и взмахнула. Потолок над моей кроватью окрасился в нежно-лиловый цвет, а в воздухе запорхали крохотные прозрачные бабочки. Они так весело кружили, что я улыбнулась.
Безмятежная тишина оглушала.
Неожиданно одна бабочка стала преследовать другую, задевая ее крылышками, отчего с той сыпалась золотистая пыльца. Она отчаянно пыталась увернуться от навязчивой бабочки: взмывала под самый потолок, резко меняла направление движения, падала почти мне на колени… Но в конце концов выбилась из сил и сдалась воле победителя.
Теперь они порхали вместе, но отдельно от остальных, точно таких же, призрачных бабочек.
Я взмахнула палочкой, и снова стало темно.
Все было не так. А «так» должно было наступить слишком давно, что я уже не помнила, когда именно.
* * *
Наверно, стоило привыкать к тому, что Поттер начал садиться за столом достаточно далеко от меня. Причем с каждым новым завтраком или ужином все дальше. Это не раздражало, не выводило из себя, а просто напрягало. Я ломала голову над причинами таких перемещений, вспоминая все события дня и прикидывая, чем я могла его обидеть, но в результате упиралась в тупик – мы с ним почти и не общались.
Из общего гомона голосов в Большом зале за ужином мой слух мастерски вычленял Мародеров: громкий смех Сириуса и восторженные восклицания Питера, но Джеймса слышно не было.
Делая вид, что поправляю волосы, я украдкой глянула в их сторону: Поттер что-то увлеченно обсуждал с Люпином, и, судя по всему, говорили они о важном и секретном деле, потому что Ремус с осторожностью поглядывал на соседей по столу. Они оба не обращали внимания на бегающую по столу вилку, которой Блэк трансфигурировал длинные смешные ножки.
Я нахмурилась и уставилась в тарелку, лениво ковыряясь вилкой в картофельном пюре. Чем больше Поттер отдалялся, тем сильнее я злилась на себя. Злилась за свои нелепые чувства, которые свалились на меня так не вовремя, ведь на носу выпускные экзамены; за свое глупое поведение, когда я всеми силами старалась не выдать себя Поттеру, а он, наверно, поэтому и отдалялся; за невыносимое сожаление по тому, что столько лет говорила ему «нет», а сейчас хочу снова услышать это глупое «Пойдем со мной на свидание, Эванс!»…
«Если бы Гигантский кальмар знал, что он больше не мой фаворит, то он наверняка бы… Хотя ему все равно – он же кальмар, и его вряд ли заинтересует моя персона. Если только в качестве ужина», - я вздохнула и улыбнулась своим мыслям.
- …все-таки на Лили, - я услышала свое имя и повернула голову.
Мэри и Лесли, сидящие рядом, хитрыми глазами смотрели на меня. Я вопросительно приподняла бровь, а Лесли заговорщицки улыбнулась и зашептала беззвучно, одними губами: «На тебя смотрит Поттер».
Сердце пропустило удар. Щемящее, волнительное чувство в груди заставило медленно повернуть голову в сторону Джеймса. Я неуверенно вскинула вверх ресницы и наши взгляды скрестились.
Мгновение, секунда… Он отвел глаза.
- И ты еще говоришь, что ему нравится Эртон?! – Лесли непонимающе покачала головой, глядя на Мэри.
- Я этого не утверждала! – запротестовала та. – Но он же с ней ходил в Хогсмид…
Лесли пренебрежительно фыркнула.
- И что? Ты просто не видела, как именно он ее пригласил в Хогсмид – это было весьма странно… - она выдержала многозначительную паузу. Алиса, услышав наш разговор, оторвалась от Фрэнка и во все глаза смотрела на Лесли. – Как мне показалось, тогда Джеймс был очень зол: он пулей пронесся мимо меня по коридору и случайно задел Эртон, рассыпав все ее учебники. Потом они их собирали… Кстати, он даже не извинился, - она немного улыбнулась. – Так вот, он уже уходить собирался, как вдруг сказал: «Эртон, а ты бы пошла со мной в Хогсмид?». Ну, а та, конечно, согласилась. Так что это явно было спонтанно.
Я поймала взгляд Алисы: она многозначительно приподняла бровь. Я смотрела на нее, слушая Лесли, и даже не знала, что сказать, что думать…
- Я уверена, что он ее пригласил только потому, что перед этим ему в очередной раз отказала Лили.
В голове была полная сумятица: коридор, рассыпанные книжки, странное приглашение… Я попыталась вспомнить тот день, чтобы понять все произошедшее.
- Лили? – Лесли слегка потрясла меня за локоть.- Ты ведь ему опять тогда отказала, верно?
- Да. То есть нет… Он меня и не приглашал… - я торопливо встала, схватив сумку, и вышла из-за стола. – Я пойду… в библиотеку...
Алиса сжала губы в узкую полоску, а Мэри с Лесли непонимающим взглядом смотрели на меня. До меня дошел громкий шепот МакДоналд: «Так Поттер ее даже не приглашал?».
Я почти выбежала из Большого зала, быстро захлопнула дверь и тут же окунулась в гул коридора около Главного входа: студенты сновали туда-сюда, громко разговаривали и смеялись. Я остановилась на пару секунд в замешательстве, огляделась по сторонам и твердым шагом направилась к лестнице.
Подробности приглашения Эртон в Хогсмид сбили меня с толку, поселив в душе сомнения. А вдруг Поттер действительно сделал это мне назло? Что, если Лина просто случайно попалась ему под руку?
«Л.Э.»…
Тогда эти инициалы могли означать только одно. Мое имя.
Я резко остановилась и сжала поручень перил.
«Неужели ничего не изменилось, и он действительно меня...» - было страшно даже думать об этом.
Какой-то младшекурсник, заговорившись с друзьями, натолкнулся на меня, и мысль оборвалась. Она, как бабочка, выпорхнула из головы, но ее дрожащие крылышки вызвали сладкое покалывание в сердце.
Я тряхнула головой и помчалась вверх по лестнице. Хотелось остаться одной, сбежать из привычной рутины привычных вечеров, все обдумать и понять, где именно разорвался замкнутый круг наших отношений с Поттером и что мне делать с этой новой реальностью.
В библиотеку. Конечно, туда.
Я торопливо бежала по ступенькам, не замечая ничего вокруг. То ли от быстрого бега, то ли от волнения сбивалось дыхание, все горячее становились щеки. Сумка постоянно сползала с плеча, и, немного притормозив, чтобы ее поправить, в общем гомоне я отчетливо расслышала голос Колина:
- …Миранда, я позанимаюсь один. В библиотеке спокойно, а мне нужно написать сложное эссе по зельям.
Я подняла голову и застыла. Нас разделяла пара ступенек, и я бы обязательно промчалась мимо него, даже не заметив. Рядом с Тейлором вышагивала Миранда Стоун – длинноволосая красавица с его факультета. Ее идеально прямые белокурые волосы струились по спине, привлекая внимание к хозяйке.
- Колин, признайся: ты просто хочешь застать там эту Эванс? – мою фамилию она произнесла брезгливым тоном. – Что вы только в ней находите?! Поттер за ней столько лет бегал, теперь ты еще.
- Миранда, это не самая лучшая тема…
Я понимала, что в любой момент они могут меня заметить. Замешательство заставило не двигаться, и я продолжала глупо стоять на ступеньке, смотря на эту парочку. Их разговора я уже не слышала – он потонул в более звонких и близких ко мне голосах проходящих студентов. Они уже подходили к лестничной площадке, на которой, развернувшись к следующему пролету, неминуемо увидели бы меня. А это значит, что еще один вечер я бы провела вместе с Колином - за высокими стеллажами книг, среди ровных интонаций его голоса, под его взглядами, полными надежды…
Я уже увидела тонкий профиль Миранды, как тут же круто развернулась и скрылась за дверью, ведущей в коридор третьего этажа.
После шумных лестниц тишина накрыла меня с головой. Коридор был пуст, и лишь тихо потрескивающие факелы на стенах нарушали эту безмолвную идиллию.
Я понятия не имела, куда идти. В библиотеке – непременно за моим любимым столиком – весь остаток вечера будет сидеть Колин и ждать моего появления, а в теплой гостиной Гриффиндора слишком много народа. А еще там Поттер.
Тяжело вздохнув, я бесцельно побрела по коридору. Тонкое эхо моих тихих шагов звучало в лабиринте убегающих вдаль стен, и какое-то время я просто к нему прислушивалась. Длинный коридор с его холодными камнями действовал угнетающе, но сейчас он был моим единственным прибежищем, где можно спрятаться ото всех.
Мне всегда казалось естественным понимание собственных действий: логика во всем, четкое соотношение поступков и внутренних принципов, правильное выстраивание жизненных приоритетов. Но сейчас, оглядываясь на прошедшие осенние месяцы, я понимала, что совершенно потерялась. Я уже была не той Лили Эванс, которую все знали – все слишком круто поменялось.
Наверно, серый дождь этой осени смыл какую-то дымчато-прозрачную маску, оголив прятавшуюся под ней настоящую меня. Ту, что воодушевленно мчится на метле навстречу ветру, солнцу и свободе; ту, у которой горят глаза, когда она крадется по коридору после отбоя; ту, которая узнала, с какой бешеной скоростью может биться ее сердце, заглушая все звуки вокруг…
Наверно, листопад и желтеющая с каждой ночью все больше трава наблюдали за этим преображением, перешептываясь друг с другом о том, чего еще я сама не понимала. Конечно, листьям виднее – они чувствуют любое изменение вокруг, даже направление ветра и неуловимый запах надвигающейся осени…
Наверно… Наверно... Только скользкая неопределенность и в мыслях, и в жизни.
Неожиданно вернулись все звуки этой каменной тишины, так бесцеремонно нарушенные негромким голосом:
- … кто мог предположить, что все пойдет не так?
Я резко остановилась, но уже через секунду прильнула к стене. В паре метров от меня коридор сворачивал налево, и там, за поворотом, кто-то был.
- Что теперь говорить об этом, Айвери, - я узнала низкий голос Мальсибера. – Какой-никакой, но эффект достигнут. Хорошо, что это случилось накануне презентации – это хоть как-то отвлекло его внимание от нашей неудачи.
Голоса приблизились, на полу появился фрагмент тени кого-то из слизеринцев, и я инстинктивно еще ближе прижалась к стене.
- Для него сейчас это важнее. Но если и там что-то сорвется, то нам…
Я почувствовала, как чья-то рука легла мне на плечо, и резко обернулась. В приглушенном свете тусклых факелов я увидела Северуса: его белая кожа приобрела палевый оттенок, а в черных глазах плескались теплые блики огня. Он медленно приложил палец к губам – молчок. Мы вглядывались друг другу в глаза: я – выжидающе, он – внимательно и уверенно. Затем Сев схватил меня за руку, крепко сжав пальцы, и потянул за собой подальше от этого поворота, от странного разговора, от своих друзей…
Снейп остановился около первой попавшейся двери и, быстро открыв ее, почти втолкнул меня туда. Глаза не сразу сфокусировались в этой темноте, и я достала волшебную палочку – в свете от ее кончика можно было разглядеть темные силуэты шкафов самой разнообразной формы, столы с застекленной поверхностью, сверкающие кубки. Я поняла, что мы в Зале славы.
- Подслушиваешь? – громкий шепот Северуса прозвучал рядом с ухом, и от неожиданности я вздрогнула.
- Скорее прислушиваюсь, - я гордо вздернула подбородок, смотря на Снейпа снизу вверх. – А ты за мной следил?
- Скорее наблюдал, - он немного склонил голову на бок, и тень легла на его щеку.
Я спрятала глаза за темными ресницами и отвернулась.
Делая вид, что разглядываю какие-то медали за стеклом, я краем глаза следила за Северусом, замечая, что он следит за мной.
Я ждала.
Как бы сейчас не складывались наши отношения с Севом, где-то на грани интуиции и простого понимания я чувствовала, что он хочет поговорить. Эта парадоксальная, пусть изгнанная и отвергнутая, связь между нами никак не разрывалась. Эта нить, словно тетива лука, натягивалась так, что слышались мерзкие звуки треска, и казалось, что ее уже нет ни в жизни, ни в сердце. Но она была.
Она есть.
Эта игра в молчанку продолжалась достаточно долго, пока я не услышала раздраженный, но с заметными только мне нотками волнения, голос:
- Зачем ты так рисковала собой? Для чего?
Я зажмурилась, оставляя его вопрос без ответа.
- Почему ты ничего не сказала мне? – еще резче.
Кубки позолоченные, кубки посеребренные… Мерлин мой, сколько же их накопилось за столько лет?!
Осторожные, почти невесомые прикосновения его рук к моим плечам… Он развернул меня к себе.
Я упрямо смотрела ему в глаза, считая золотистые блики около самых зрачков. Моего упрямства всегда хватало, чтобы погасить его непримиримость. Это как игра в прятки: я всегда заранее знаю, куда он спрячется. И он знает, что я это знаю, но все равно играет со мной.
- Я думал, что сойду с ума. Если бы с тобой что-то случилось… я… мне…
Он запнулся, и на его лице отразилась боль. Нет, не привычная морщинка на лбу сказала мне о том, что ему это тяжело далось. Все было слишком откровенно, искренне и пронзительно.
В сердце что-то упало и разбилось вдребезги. Сейчас передо мной был настоящий Северус – мальчик, который переживал больше меня, когда - в почти забытом детстве - я падала и сдирала коленку, а он кидался искать подорожник, чтобы приложить такой необходимый листок к ранке. И тогда не было волшебных палочек, страшных заклинаний, предательских слов…
Я подалась вперед, на шаг приблизившись, и легко коснулась его предплечья.
- Не думай об этом, - я сама поразилась, откуда в моем голосе столько ласки – он почти захлебывался ею. – Я здесь, и все хорошо.
Слова повисли между нами, а потом рассыпались осколками тишины.
Снейп поднял руку – кисть едва уловимо дрожала – и коснулся моей щеки. Такой рассудительный и хладнокровный Северус был очень теплым. Его прикосновение согревало меня, и крохотные заряды его нежности разнесла по телу кровь. Я смотрела в его глаза, ловя интонации его говорящего взгляда, но они были такими прозрачными, таким трудными, что я снова стала считать блики в черной бездне его глаз. Северус провел рукой по моей скуле, а потом мне пришлось закрыть глаза и сбиться со счета – он пальцем, едва касаясь, очертил дугу моих ресниц.
Когда я снова открыла глаза, увидела, что он с волнением смотрит на мои губы, а синяя жилка на его шее отчаянно бьется о белую, почти прозрачную кожу. Мне показалось, что если я приближусь, то услышу, как бурлит его кровь.
Границы дрогнули.
Достаточно всего лишь одного взгляда и убийственного молчания, чтобы все это прекратить. Это, безусловно, ничего не значащее безумство Сева не должно перерасти в его голове во что-то важное. Сейчас уже слишком поздно, хотя и раньше было точно так же.
«А ведь мельчайшее изменение в мимике моего лица скажет больше, чем сотня слов, - я все смотрела на пульсацию его крови. - Хотя нет, даже хмуриться не надо – достаточно взгляда».
И я подняла глаза.
Его пальцы осторожно выпутались из моих локонов, а потом рука медленно опустилась. Он сжал кулак так сильно, что костяшки на пальцах побелели, и я услышала, как хрустнул сустав.
А потом Снейп усмехнулся, и его лицо скривилось.
- Знаешь, иногда я жалею, что познакомился с тобой, - его тихий, ровный голос эхом отозвался в пустом зале. – Все было бы проще.
- Нет, Северус, - я прошла мимо него к выходу, а затем обернулась. – Тебе бы только казалось, что все проще.
Одними только глазами простилась с Северусом, и, уже открыв дверь, услышала сказанные мне в спину едва слышные слова: «Не уходи… Ты нужна мне».
Большими шагами я шла по коридору, чтобы больше не видеть этих черных глаз, не чувствовать острое желание вырвать Северуса из плена его же собственных иллюзий. А еще эта странная и нелепая до покалывания в кончиках пальцев мысль, что его дружба, возможно, уже таковой не является. Ведь друзей не хотят поцеловать. Так не бывает.
Я перешла на бег, когда, проходя мимо ряда огромных, во всю высоту этажа окон, услышала, как хлопнула тяжелая дверь Зала славы – Северус возвращался в свою гостиную.
Шел первый снег. Приближалась зима.

* * *
Летели дни – календарь на стене делался все тоньше и тоньше. Казалось, к концу года время стремительно ускоряло свой бег, будто боялось куда-то не успеть, ну а нам ничего не оставалось, как по утрам срывать новые листы с прошедшими числами месяца. Промозглая и сырая осень окончательно сдала свои позиции наступающей зиме, которая уже заявила о своих правах тонким ледяным настилом на Черном озере, морозным воздухом и мягкими, пушистыми снежинками, укрывающими замерзшую землю…
С приходом ноябрьских холодов в замке было не отыскать ни одного приоткрытого окна или форточки - все берегли тепло жарких каминов, которые школьные домовики топили круглыми сутками. Из коридоров исчезали сквозняки, пропала промозглость, и даже в подземельях стало не так остро пахнуть сыростью. Свечи теперь горели постоянно, потому что даже днем сквозь тяжелые тучи дневной свет напоминал больше сумерки, пробивающиеся через множество цветных витражей.
Хогвартс уже жил в неторопливом, хорошо знакомом ритме холодных будней.
Первый снег укрыл землю достаточно тонким одеялом, но с каждым днем оно плотнело, что не могло не радовать всех студентов. Едва ударит колокол, извещающий об окончании последнего урока, многие срывались с места, разбегались по спальням, чтобы одеться потеплее и встретиться на улице. Игра в снежки была сейчас любимым занятием, которому с упоением отдавались и первокурсники, и выпускники. Все старались окончательно прогнать дождливую и неприглядную осень, чтобы всласть насладиться зимними забавами и белоснежными просторами окрестностей.
Я уже начала входить в привычный ритм жизни: стала крепко спать по ночам, успевать сдавать все домашние задания раньше назначенного срока, хотя бы полчаса читать перед сном – так, как было всегда. Но теперь все это было приправлено постоянными мыслями о Джеймсе и осторожными взглядами в его сторону. Хотелось смотреть на него бесконечно, не отрывая взгляда, следя за его мимикой, ловя улыбки, тайком крадя его веселый смех… Но Поттер ускользал от меня. Порой мне начинало казаться, что если он смог стать анимагом, то научиться ходить сквозь стены, как школьным приведениям, ему не составит труда: Джеймс исчезал так внезапно, что я едва только успевала опустить глаза в книгу. Целые вечера я просиживала в гостиной, ожидая Поттера, надеясь хотя бы увидеть его, вздрагивая всякий раз, когда распахивался дверной проем, а потом разочаровано пряча взгляд в строчках учебников.
Я ломала голову над тем, чем именно занимается Джеймс… В школе было спокойно, ничего не случалось, и, казалось, даже Филч немного заскучал без происшествий. Однажды за завтраком Алиса настояла на том, чтобы мы сели поближе к Мародерам, официально мотивируя это тем, что там стоит креманка с вишневым вареньем. Тогда мне удалось услышать обрывки весьма подозрительного разговора Джеймса и его друзей:
- Ладно, с четвертым этажом уже покончено, осталось не так много, - хмыкнул Поттер, накладывая себе пудинг.
- Ага, только я пошел еще дальше, - сказал Блэк, старательно пережевывая еду. – Я попросил Чиппи нам помочь.
- Чиппи? Это еще кто? – Ремус обеспокоено покосился на него.
- Домовик с кухни. Нет, у меня была идея к Филчу обратиться, но потом подумал, что Лунатик бы точно не оценил.
Люпин толкнул его локтем в бок.
- Ты бы еще Пивза попросил, - Джеймс закатил глаза, а потом заговорил о квиддиче.
Так я поняла, что они чем-то заняты.
Тот факт, что Мародеры где-то пропадали вечерами, заметили все. Но мало кто заострял на этом внимание, за столько лет привыкнув к их постоянным шалостям и сопутствующим им отлучкам из гостиной даже после отбоя. Алиса постоянно поглядывала на меня, когда вечером я не уходила заниматься в библиотеку, а устраивалась на любимом подоконнике, усаживаясь на мягкую декоративную подушку так, чтобы видеть вход в гостиную. Но Поттер возвращался поздно, а я после десяти вечера уходила в спальню, так и не дождавшись его.
- Чем ты так сильно обидела Поттера? – шептала мне Алиса, когда мы обе склонялись над котлом на зельеварении. – После поимки Лайона вы вообще не общаетесь. А это уже почти неделя!
- Ничем я его не обижала, - цыкала я на нее, опасливо озираясь по сторонам, чтобы нас – не дай Мерлин! – никто не подслушивал. – Он просто сам не обращает на меня внимание…
Она склонилась предельно близко ко мне и заговорщицки прошептала:
- Может, сварим Амортенцию, а? – я исподлобья бросила на нее яростный взгляд. – Ладно, тогда давай дадим ему Сыворотку правды?
Оставалось только пренебрежительно фыркать и передергивать плечами.
Я пыталась отвлечься от этих навязчивых мыслей о Поттере и с головой ушла в учебу. Поначалу я испытывала настоящее блаженство, зазубривая любимые руны, но уже через полчаса поняла, что все это не помогает: мысли бумерангом возвращались к начальной точке – к Джеймсу.
Потом я начала бороться с собой, стараясь не вести себя как глупая первокурсница, влюбленная в знаменитого школьного дебошира. Тогда я с твердой уверенностью после ужина пошла в библиотеку, о чем с гордостью заявила Алисе, но не прошло и десяти минут, как пожалела о своем решении: за моим любимым столом с очаровательной улыбкой на губах меня встретил Колин. И если бы меня спросили, как я провела вечер, то получили бы исчерпывающий ответ: улыбалась в нужный момент и заговаривала Тейлора, чтобы избежать ненужных мне вопросов или действий с его стороны. Я чувствовала себя крайне мерзко, потому что не привыкла так играть чувствами других людей и так фальшиво улыбаться.
В конце концов, вся эта ситуация с Поттером меня окончательно разозлила, и я решила даже не смотреть в его сторону, по необходимости демонстративно обращаясь к извечно маячащему по близости Блэку, но только не к Джеймсу. Мне даже стала нравиться такая манера поведения, потому что я, наконец, перестала себя глупо чувствовать из-за постоянных взглядов в сторону Джеймса, которые, как мне казалось, уже заметило полшколы, а остальные не поняли лишь потому, что сами так же на него смотрят. Вспомнилась статья из какого-то журнала моей мамы о том, что люди иногда становятся немного странными, после попадания в стрессовые ситуации, и это стало отличным предлогом, чтобы начать внушать себе, что я лишь ненадолго сошла с ума.

Я сама не поняла, как Алисе удалось вытащить меня на улицу, когда моя домашняя работа по рунам была еще не доделана. Ее способность добиваться своего порой обезоруживала, заставляя идти у нее на поводу. А ведь она все четко продумала: Ревейн полчаса ныла, когда я сидела в спальне и переводила рунический текст, потом увязалась за мной хвостом, когда мне понадобилось пойти в библиотеку за книгой, а в довершении стала так жалостливо хлопать ресницами и беспрестанно вздыхать, что мне пришлось сдаться.
- Слышала, что Миранда Стоун запала на твоего Тейлора? – я заметила нотки ехидства в ее голосе. – Мне об этом рассказала Мэри, а ей сказала Эртон и – внимание! – попросила передать тебе, чтобы ты была настороже.
Я даже остановилась от возмущения и пробурчала себе под нос:
- Какая Лина заботливая.
- Да, серьезно она взялась за Поттера, - Алиса хитро улыбнулась. – Похоже, тебя она хочет устранить с помощью Колина, поэтому так и печется о вашем совместном будущем.
Мы шли по протоптанной в снегу дорожке вдоль Черного озера, на котором у берега лежал тонкий лед. Я с наслаждением вдыхала морозный воздух, ощущая вкус свежести, и слушала хруст снега под ботинками. Алиса, укутанная в теплый шарф, с раскрасневшимися от мороза щеками и носом, выглядела очень забавно. Из-под синей шапки с помпоном выглядывали ее белокурые волосы, кончики которых от дыхания покрылись легким инеем. Она все время вертелась, шла то с одной стороны от меня, то с другой, уходила немного вперед и, развернувшись, разговаривала со мной, много жестикулируя.
Падал легкий снег. Он кружился так причудливо и тихо, что на его сказочный танец хотелось неотрывно смотреть. Я подняла глаза в махровое небо: подвешенные серые тучи, будто огромные подушки, лениво сыпали свои пушинки, а те легко парили в воздухе и ложились на холодные щеки, покалывали глаза, уютно устраивались на голубом шарфе Алисы…
Было так спокойно на душе, и я была готова поверить, что безумная карусель мыслей в голове, наконец, остановилась.
Ровно до того момента, пока среди толпы ребят, играющих в снежки, не мелькнула взлохмаченная макушка Поттера.
Мой хрупкий иллюзорный мир спокойствия растаял в ту же секунду.
Джеймс сражался с Фрэнком, который просто закидывал его снегом, не успевая лепить шарики. Он уже почти прорвался сквозь снежную стену Лонгботтома, как тому на помощь пришел Блэк, и целый фонтан из снега накрыл Поттера с головой, заставив отвернуться от нападающих.
Он весело смеялся, когда я утонула в топленом шоколаде этих глаз. А потом его улыбка стала только моей, и я с жадностью ее отбирала у него.
- Ребята, смотрите-ка, девчонки! – громкий голос Блэка разрушил эти сладкие секунды. – В атаку!
Теперь с неба падали не хрупкие снежинки, а шарики размером с мой кулак. Нас обстреливали с разных сторон, и мы поначалу вынуждены были отвернуться от мальчишек, а потом стали кидаться в ответ. Я видела горящие глаза Алисы, которая что-то кричала Фрэнку, а тот, не слушая, схватил ее и повалил в снег. Она звонко хохотала, брыкалась, а он обсыпал ее снегом, так же весело смеясь.
А я осталась в одиночестве, поэтому снежков посыпалось в два раза больше. Блэк, не зная усталости, с особым наслаждением обсыпал меня снегом, и я уже была похожа на снеговика. Наспех слепив снежок, я совершенно случайно попала им прямо в щеку Поттеру, хотя целилась в вездесущего Сириуса. Я на секунду замерла, а потом со всех сторон меня стали обкидывать, обсыпать… Я закрыла руками лицо, хохоча в варежки, что-то выкрикивала о сладкой мести и ойкала, когда снег попадал за шиворот, но этот обстрел не прекращался. Слышалось радостное улюлюканье, победные выкрики ребят… Я только успела почувствовать толчок, как тут же рухнула на землю, а сверху на меня кто-то упал. Сейчас снег мне сыпался прямо в лицо, и при всем желании не получалось открыть глаза. Чтобы увернуться, я немного приподнялась и уткнулась носом в шарф того, кто все еще лежал рядом со мной.
Терпкий запах сандала проник в легкие и целой россыпью мурашек пробежался по коже.
Джеймс… Он, и никто другой.
Я почувствовала, как замерло сердце, пропуская удар за ударом.
- Смотрите, слизеринки! – раздался чей-то голос, и я услышала скрип снега под ботинками удаляющихся ребят, а затем раздался девчачий визг.
Снег перестал сыпаться, и я осторожно открыла глаза.
Мерлин, как давно мы не были так близко! Я ощущала, как закипает кровь, как стремительно этот огненный поток несется в самое сердце, заставляя его вспыхивать. Мой мирок горел в его улыбающихся глазах, превращая переживания прошедших дней в пепел. Все нещадно уходило, убегало, сомнения таяли, как снежинки на моих пылающих щеках, и оставались только солнечные лучи его теплых глаз, в которых виделось мое отражение.
Опершись на руку, он неотрывно смотрел на меня. А мне не хотелось говорить, не хотелось вставать, не хотелось отодвигаться – только бы не разрушить волшебство этого мгновения. Сейчас я как никогда понимала, что бешено изголодалась по его глазам, запаху, голосу – по нему всему с его дурацкими привычками, неуместными шуткам и сомнительными похождениями. Я рассматривала его лицо, очерчивая взглядом линии его черных бровей, запутываясь в его ресницах, боясь опустить взгляд к подбородку – туда, где его теплое дыхание обжигает обветрившиеся губы…
- Я выгляжу такой же мокрой, как и ты? – захотелось поморщиться, когда я услышала, как ломко зазвучал мой голос.
Его глаза сузились в улыбке.
- Снежинка-Эванс… Ты выглядишь чертовски привлекательно.
Сердце ухнуло куда-то вниз, и, казалось, вообще перестало биться. Я выдохнула, и отвела взгляд в сторону, стараясь заставить себя хотя бы не так откровенно терять голову.
- Эй, Сохатый, пойдем уже, - это кричал Блэк. Я повернула голову в его сторону и увидела, саркастическую улыбку Сириуса, поэтому не удивилась его следующим словам. – Ребят, кажется, наша неуловимая птичка Эванс попалась-таки в клетку!
Раздался смех, и я поморщилась.
- Не слушай их, - Джеймс тряхнул головой, и несколько капель с его волос упало мне на лицо. – Я что тебе хотел сказать: ты не передумала учиться заклинанию патронуса?
- Конечно, нет!
- Тогда приходи сегодня к гобелену. У меня для тебя кое-что есть, думаю, это поможет, - он замолчал, я увидела, как судорожно дернулся его кадык, а затем почувствовала, что холодные пальцы коснулись моей щеки, смахивая капли, но он тут же убрал руку, будто решил, что перешел запрещенную черту. – В девять я буду ждать тебя.
Поттер резко встал и помог мне подняться. Я стала отряхиваться, но снег, будто ворох репейников, плотно вцепился в мою одежду.
- Лили, они тебя не закопали? – раскрасневшаяся Алиса подбежала ко мне, обняв за плечи, а следом за ней подошел Фрэнк.
- Ну, девчонки, вы теперь на снеговиков похожи, - Лонгботтом осмотрел нас и рассмеялся. – Здорово мы их, да, Джеймс?
- А то! Будут знать, что с нами шутки плохи, - он улыбнулся и, даже не взглянув больше на меня, поспешил к заждавшимся его ребятам.
Я увидела, как он запустил руку в свои мокрые, замерзшие на кончиках, волосы, и на несколько секунд прикрыла глаза, выравнивая дыхание.
- Срочно в гостиную - сушиться! – выдохнула Алиса, стряхивая снег с моих плеч, а потом с шутливой злобой прищурила глаза. – Фрэнк, а тебе я это припомню!

Вечер горел жарким огнем в камине. Гостиная была наполнена криками и громкими возгласами - факультетский ноябрьский турнир в плюй-камни был в самом разгаре. Я сидела на подоконнике, притянув колени к груди, и смотрела в окно. В магических узорах, нарисованных морозом на стекле, я пыталась узнать очертания различных зверей и предметов – игра, которую в детстве придумал Северус.
«Нет, это точно олень, вот и рога, - едва касаясь пальцем, я очертила контур витиеватого узора. – Мерлин, мне уже везде он мерещится…»
Минуты тянулись, как старая жвачка - вкус томительного ожидания оказался слишком кислым.
Из Мародеров в гостиной был только Блэк, Ремус уже ушел на дежурство, а Питер с Джеймсом где-то пропадали весь вечер. Сириус же был одним из первых претендентов на победу, поэтому никак не мог пропустить очередной этап турнира – очевидно, это и было причиной его присутствия весь вечер в родной гостиной.
Я сразу заметила, что появился Петтигрю: он тут же подскочил к Блэку, что-то шепнул ему на ухо и передал сложенный пергамент, который я сразу узнала, а потом присоединился к многочисленным зрителям игры.
Быстрый взгляд на часы: пора. Я ловко соскочила с подоконника и вышла из гостиной.
Привычные картинки коридоров, череда портретов и лестниц сейчас были похожи на цветные частицы из калейдоскопа. Они проскакивали мимо сознания, не пытаясь даже зацепиться за самый краешек моего внимания. Я замечала только стук безумно мчащегося сердца.
Коридор восьмого этажа, как и в последний раз, был совершенно пуст. К моему удивлению, здесь было прохладно, точно у домовиков не доходили руки до обогревающих его каминов. Я запахнула мантию и вступила на сиреневый ковер. Темные камни на стенах мрачно следили за каждым моим движением, повторяя звук моих легких шагов. Я глубоко дышала, стараясь успокоиться и хоть немного согнать предательский румянец со щек, которые в соприкосновении с прохладой ощутимо пылали. Здесь властвовала ватная тишина, по-хозяйски обволакивая и меня, принуждая не цокать каблуками.
Ряды железных доспехов, арки огромных окон, перекресток, повороты… Маршрут до боли знаком. Я улыбнулась, вспомнив, как первый раз шла на встречу к Поттеру, как все начиналось… Все было будто не со мной, и я тогда была не я… И только сейчас мне удалось стать той Лили, которая узнавала мир с совершенно другой стороны, о которой раньше с упоением читала лишь в книжках.
Показался знакомый поворот – последний.
А там за ним - он.
Я остановилась, прислонившись к холодной стене. Сердце истошно билось, точно хотело выскочить из груди и бежать, бежать, бежать… От волнения стало покалывать кончики пальцев, и я постоянно их потирала друг о друга.
Я подняла руку и раскрыла заколку – волосы плавными волнами рассыпались по плечам.
Вдох. Выдох. И один удар сердца.
Джеймс.
Я вышла из-за угла.
Твердым, уверенным шагом пересекла расстояние, разделяющее нас. Он стоял около стены и вертел в пальцах волшебную палочку. Света было мало, поэтому его кожа приобрела оливковый оттенок, а глаза казались совершенно черными.
- Привет, - он улыбнулся, но мне показалось, что неловко. – Хорошо, что пришла чуть раньше, а то я тут не один…
Я округлила глаза и на всякий случай огляделась по сторонам – никого не было. Джеймс наклонился, и на мгновение мне показалось, что он хватает рукой воздух, но потом я увидела большой сундук, появившийся на полу.
- Это что такое? – я приподняла бровь, с сомнением глядя на него.
- Сундук, - лаконично ответил Джеймс, складывая мантию-неведимку, и принялся ходить вдоль стены.
Мы снова погрузились в тишину. Я бросала на Поттера взгляды, пытаясь понять, как именно он открывает комнату, как вдруг сундук дернулся и глухо ударился о стену. Я вскрикнула и отскочила к Джеймсу.
- Не бойся, Лили, - он улыбнулся, а потом негромко рассмеялся, заглянув в мое испуганное лицо. – Да, буйный попался, но, честно сказать, выбора у нас не было.
Шорох за моей спиной заставил обернуться, и я увидела, как из стены, медленно расползаясь контуром, появляется знакомая дверь с кованой решеткой. Джеймс раскрыл ее настежь, жестом приглашая меня пройти первой, а затем взмахнул палочкой и отлевитировал следом за мной сундук.
Комната была совершенно такой же, какой я ее запомнила: теплой, просторной, с множеством факелов и целой библиотекой! Я тут же подошла к одному из шкафов, увлеченно читая названия на корешках. Хотелось найти ту самую книгу, которая была в Запретной секции, и мне не удалось ее заполучить – «Тонкости обращений. Анимаги и их волшебные особенности».
- Эванс, ты случайно не эту книжку ищешь? – я обернулась: Джеймс указал мне на столик между пуфами, на котором лежала толстая книга.
Я быстро пересекла комнату и опустилась на мягкий ковер. Страницы были старые, шершавые и пахли пылью. Все оказалось таким простым…
Джеймс перевернул обложку и прочитал название. Затем на его лице промелькнула тень, но он ее тут же спрятал за небрежной улыбкой.
- «Тонкости обращений…» значит… Собираешься стать анимагом?
Я упрямо смотрела ему в глаза и молчала. Поттер сначала спрятал взгляд, а потом снова посмотрел на меня.
- Или это относится к тому самому оленю из леса, которого ты посчитала анимагом?
- Возможно, - я взяла книгу и встала. – В конце концов, я же имею право так считать.
Джеймс взлохматил волосы.
- Тебе этот олень не дает покоя, да?
Сейчас он выдавал себя с потрохами: этот блуждающий взгляд, сцепленные пальцы, нервное постукивание ногой по полу…
«Неужели я еще сомневалась?» - книжка снова вернулась на свое место на полке – она мне больше ни к чему.
Столько хотелось ему сказать, столько задать вопросов, но я ограничилась самыми искренними словами, которые смогла подобрать:
- Ни днем, ни ночью…
Он прикрыл глаза и улыбнулся.
Я слышала, как в этой тишине мои слова расползаются по комнате, проникают между страницами сотен книг и, наконец, сгорают в огне факелов, вызывая это потрескивание…
- Что у тебя в сундуке? – я первой нарушила тишину.
- Лили, я… точнее, мы долго думали, как можно помочь тебе вызвать патронуса в условиях боя – когда рядом дементоры. Так мы вспомнили о нем – о страшном и ужасном страхе, - Джеймс кивнул в сторону сундука. – Угадаешь, кто там?
Я неуверенно посмотрела на него:
- Боггарт?
- Десять баллов Гриффиндору, мисс Эванс, - Поттер изобразил МакГонагалл, и я улыбнулась. – Давай так: для начала мы посмотрим, что именно является твоим самым большим страхом. Я открою его, не волнуйся. Встань сюда.
Он взял меня за плечи и немного подвинул, чтобы я оказалась строго напротив сундука. На мгновение меня охватила паника: чего я боюсь? Грозы, крыс, темноты и злой соседской собаки… Нет, все не то…
Замок щелкнул, и крышка сундука резко распахнулась. Я инстинктивно отступила на шаг, вспомнив, что даже не достала волшебную палочку.
Страх накрыл меня с головой, утягивая на дно пропасти, заставляя леденеть от ужаса, когда появился черный капюшон, и уже через несколько секунд напротив меня парил настоящий дементор.
- Экспекто патронум! – серебристый олень подскочил к лже-дементору, и тот спрятался обратно в сундук, а Джеймс его тут же захлопнул. – Отлично! Значит, я не прогадал с идеей.
Я тяжело дышала, невидящими глазами смотря на закрытую кованую крышку. Этот боггарт воскресил во мне весь ужас встречи с настоящими дементорами, и мне уже стало казаться, что я никогда не смогу вызвать патронуса.
- Лили, - Поттер подошел ко мне и заглянул в глаза, - все хорошо. Это всего лишь боггарт. Поверь, с настоящими дементорами куда сложнее.
Он снова подошел к сундуку, а я достала свою волшебную палочку, крепко сжав ее рукоять.
- Сосредоточься, - он склонился, и его пальцы легли на защелку замка. – На счет три: раз, два…
Уже через мгновение передо мной снова возник дементор. Страх пронзал каждую клеточку, проникал в каждую мысль, в каждый вдох…
«Письмо, зеленые чернила, герб - замелькали в голове воспоминания. – Зачем Джеймс так смотрит на меня?..»
И я четко произнесла заклинание.
Из моей палочки вылетел поток света, встав щитом передо мной, и под его натиском дементор снова залез в сундук.
Я была готова ликовать, но по лицу Поттера поняла, что победу праздновать рано.
- В чем дело, Джеймс? – мой голос дрожал, как и пальцы. – Что-то не так?
Он задумчиво сел на пуфик и стал вертеть в руке палочку. Я смутилась и просто смотрела на него, ожидая вердикта. Он снял мантию и уткнулся взглядом в пол.
- Странно, что у тебя не получается телесный патронус… - он словно разговаривал с самим собой.
Между нами снова завесой встала тишина. Я отошла к книжному шкафу и раскрыла первую попавшуюся книгу, размышляя о том, что могло так не понравиться Поттеру: да, пусть поток света – не патронус, но и он мог бы спасти меня там, на поляне в лесу. Затаив дыхание, я бросала на него осторожные взгляды, но, убедившись, что он даже не думает смотреть в мою сторону, стала наблюдать за ним. Сейчас он походил на прилежного младшекурсника, который с рьяным упорством пытается решить неподдающуюся задачку: сосредоточенно смотрит, озадачено морщит лоб, иногда почесывает переносицу, забавно приподнимая очки… Глядя на него, нестерпимо хотелось улыбнуться, но я не решалась. Вот он отложил палочку на столик и стал усердно закатывать рукава рубашки, умело подгибая ткань, - его длинные пальцы двигались ловко и быстро.
Мерлин, как же он хорош!
Я выдохнула и с демонстративным шумом перевернула страницу книги. Мысли уже витали запредельно далеко от цели сегодняшней встречи.
- Может, тебе трудно вызвать телесного патронуса потому, что дементор рядом? – тихо сказал Джеймс, а потом взглянул на меня. – Попробуй без боггарта – посмотрим, что получится.
Я попыталась собраться с мыслями, но они от меня упорно разбегались, не давая возможности сосредоточиться. Мой растерянный взгляд остановился на Джеймсе, окунувшись в его глаза, и я вскинула палочку.
Комнату наполнил яркий свет, белесым облаком расползаясь в воздухе. Снова неудача.
Поттер откинулся на спинку пуфика и нахмурился. Его брови сошлись на переносице, отчего он стал походить на строгого учителя.
Выдержки на этот раз не хватило, и на моем лице все-таки появилась улыбка от мысли о том, каким разным он умеет быть. Как этот боггарт в сундуке, с той лишь разницей, что Джеймс превращается не в кошмар, а в неизвестно откуда свалившуюся на тебя мечту.
Он встал и начал мерить комнату большими шагами, совершенно не осознанно – видимо, уже на уровне инстинкта – лохматя волосы.
Неожиданно Джеймс остановился и посмотрел на меня.
- Какое у тебя воспоминание?
Я опешила, а потом недовольно прищурилась.
- Мне кажется, это слишком личное.
- Послушай, Эванс, - он подошел еще ближе. Волнение усиливалось, поэтому мне пришлось отступить на шаг и упереться спиной в шкаф, но на этот шаг приблизился и Поттер. – Неужели не понимаешь, что я хочу тебе помочь? Я уже всю голову сломал, чтобы научить тебя, поэтому могла хотя бы сейчас не перечить.
Дыхание сбивалось, а глаза во всю гуляли по каждой черточке его лица. Зачем он стоит так близко? Зачем смотрит так, будто что-то решает для себя – серьезно, пристально, немного обжигающе? И дышит так часто, так глубоко…
Я опустила глаза и медленно отошла в сторону.
- Письмо, - стоило порадоваться победе самообладания – голос прозвучал твердо. – Я вспоминаю письмо с моими отличными оценками по СОВам.
Глаза Джеймса, полные бесконечного удивления, распахнулись, а лицо вытянулось.
- Ты издеваешься? – он иронично рассмеялся, а потом замотал головой. – Это все не то, Лили! Я же тебе говорил, что это должно быть самым счастливым, самым ярким воспоминанием! Это что единственный момент, когда ты была счастлива? За всю жизнь?!
Слова полоснули по мне. Голос, тон, взгляд – все безупречно подобрано, чтобы заставить разрыдаться. Мои ресницы предательски задрожали, и я закусила губу.
Теплые, почти горячие руки накрыли мои плечи, и я подняла глаза. Джеймс с нежностью – или это блики факела виноваты? – смотрел на меня, щекоча сердце своим взглядом.
- Лили, хорошо подумай: это должно быть такое воспоминание, от которого у тебя бы теплело в сердце, - его голос звучал мягко, и я догадалась, что он старается загладить свой резкий выпад. – Что-то яркое, о чем ты никогда не сможешь забыть.
В его глазах терялись мои мысли, исчезая, уносясь прочь от меня. Лишь гулкий стук сердца отчетливо раздавался в груди, накрывая эту звенящую тишину.
Разве что-то может быть ярче этих карих глаз? Этой сумасшедшей осени?
И я нашла его. Воспоминание…
- Готово, Джеймс, - улыбка прогнала остатки сомнений.
- Оно точно самое радостное? – он хитро приподнял бровь.
- Даже не сомневайся.
Поттер не заставил себя ждать, и уже через пару секунд его рука легла на защелку замка.
Мгновения затянулись… Мы смотрели друг на друга, и этот беззвучный диалог прибавлял мне силы, ломая выставленные границы из недопониманий.
Крышка сундука распахнулась, и я крепко сжала палочку, когда передо мной вновь возникла фигура в черном плаще.
Вспышки воспоминаний замелькали: бархат закатного неба, свист ветра в ушах, ощущение пьянящей свободы, жгучей эйфории, и стук самого дорогого сердца под моими пальцами… Из глубины моего существа поднялась волна теплоты, защищая от хватающих щупалец страха.
- Экспекто патронум! – выкрикнула я, и эта теплота в крови заискрилась, выплеснувшись через мою волшебную палочку.
Я широко распахнула глаза, когда на пол ступили серебряные копытца.
Лань…
Она подскочила к дементору и стукнула копытом, и он залез обратно в сундук, который тут же захлопнул Поттер.
Хотелось смотреть на нее бесконечно. Аккуратные ушки стояли торчком, а между ними – маленький хохолок, длинная тонкая шея, изящные ноги… Весь облик – совершенство грации.
- Она прекрасна, - слова сами сорвались с моих губ.
Джеймс будто застыл. Он восторженно смотрел на нее, не отрывая взгляд, даже не дыша, ловя каждое ее движение… Тогда лань подошла к нему. Они какое-то время смотрели друг на друга, но когда Поттер протянул руку, чтобы коснуться ее серебряного носа, она растаяла белой дымкой…
Я опустила палочку.
- Получилось, Джеймс! – от восторга мутился разум, и я совершенно неосознанно подбежала к Поттеру и крепко обняла его. – Ты видел ее?! Видел? Я даже не ожидала…
Говорила, говорила, говорила… Улыбалась, взвизгивала от радости, теребила его руку, постоянно прикасалась к предплечьям… А он только смотрел на меня светящимися глазами.
Ударили напольные часы, и мы оба посмотрели на стрелки: десять вечера. Перезвон механизмов снова рассыпался песчинками тишины.
- Надо возвращаться, - сказала я совсем другим тоном. – У меня не доделана работа по рунам, а завтра ее сдавать…
Он опустил глаза, снова взглянул на меня, и на его лице одновременно читались остатки восторженности, нотки замешательства и удовольствия, но легкая тень разочарования не укрылась от меня.
Джеймс отошел к пуфикам, накинул мантию и повернулся ко мне. В его глазах был вопрос – он буквально светился в черных зрачках. Поттер чего-то ждал, что-то хотел сказать… А может, он ждал чего-то от меня?
Я растеряно отвернулась.
Замок щелкнул, и Джеймс раскрыл дверь, даже не выглянув предварительно в коридор. Я уже было хотела ему напомнить об осторожности после отбоя, но он меня опередил.
- Ты ничего не хочешь мне объяснить? – Поттер прислонился к косяку двери, пристально изучая меня.
Я прошла мимо него и вышла в прохладный коридор.
- А должна?
- Лили, у нас с тобой парные патронусы, - он сказал это ровно и спокойно.
Мысли застыли, потерявшись в его словах.
Крестики-нолики… Я проиграла. Вот так неожиданно, так нелепо, так откровенно…
Я резко обернулась к нему, чувствуя, как холодеют руки. Свет из открытой двери в Выручай-комнату образовал ровный прямоугольник на полу, и стоило поблагодарить Мерлина за то, что я стою чуть дальше, и мрак коридора скрывает мои покрасневшие щеки. Воздух с трудом проходил в легкие, и мне пришлось дышать чаще.
Джеймс все так же стоял в дверях, и кончик его длинной тени почти касался моих туфель.
- Поттер, это просто совпадение, - оставалось только надеяться, что моя улыбка не выглядит такой неестественной. – Я даже не обратила на это внимания. И потом, именно ты учил меня – может дело в этом?
«Мерлин мой, что за чушь я тут несу!»
Слишком много всего случилось между нами за эту осень, и Джеймс не мог не видеть, не замечать, не чувствовать…
- Совпадение значит? – его взгляд заставил меня отвести глаза. – Парных патронусов у чужих людей не бывает!
- Тогда поинтересуйся у своей Эртон о ее патронусе! – выпалила я, и эхо унесло мои слова, которые, как мячик, отскакивали от каждого камня…
Губы Джеймса сжались в узкую полоску, и он резким рывком захлопнул дверь.
По телу пробежали мурашки, и я инстинктивно отступила.
В сумраке коридора его глаза горели недобрым огнем. Под натиском этого взгляда хотелось сжаться до размеров мышки и, не зная усталости, бежать куда подальше. Едва уловимый шорох исчезающей двери казался громовым в этой оглушающей тишине.
- Мне нет дела до патронуса Эртон, как и до нее самой, – он прищурился, а его грудь под белой тканью рубашки тяжело вздымалась.
Я судорожно сглотнула, чувствуя, как его слова проникают в сознание.
- Неужели? – я вздернула подбородок, и с вызовом посмотрела ему прямо в глаза – была не была! – Даже если это и так, значит ты, Поттер, запросто, можешь играть чувствами других людей, и я…
- Что ты знаешь обо мне, Эванс? – он сделал еще шаг ко мне, и теперь мы стояли в опасной близости, сверля друг друга злобными взглядами. – У тебя все предельно просто: если ты все делаешь по правилам, то ты хороший, а если в чем-то провинился, нарушил хоть одно из них – плохой. Но я не такой! А ты никогда даже не пыталась понять меня.
Хотелось зажать уши или наложить на себя чары оглушения, только бы не слышать его слов...
- Я столько лет надеялся на то, что ты хотя бы начнешь думать обо мне без раздражения, - Поттер горько усмехнулся. – И все перепробовал, чтобы завоевать тебя или забыть даже твое имя…
Это признание так легко сорвалось с его губ, что до меня не сразу дошел смысл сказанного.
- Это тупик, понимаешь? – он отошел от меня, и я увидела, как он сжал кулаки. – Хочу скорее окончить школу, чтобы вычеркнуть твои зеленые глаза из своей жизни! И хотя бы сейчас избавь меня от своих вечных поучений.
Мое сердце остановилось, когда я поняла, что он уходит. Правда, которая все это время лежала на поверхности, которая так была нужна мне, отзвучала в стенах этого коридора, сохранилась в памяти старых камней, еще витает в воздухе… Вот она - мечта, совсем рядом… Просто набраться сил… Прогнать этот скользкий страх, сомнения и предрассудки…
Просто сделать один шаг к нему навстречу.
И поверить в него. В нас.
- Джеймс! – эхо прокатилось по коридору.
Он обернулся. Резко, порывисто, удивленно…
Не теряя драгоценных секунд, я пошла к нему. Пусть все непросто, пусть многое надо будет сказать, пусть страшно и неловко…
Карие глаза, знакомые до самого последнего лучика около зрачков, замерли на мне, словно боялись разорвать появляющуюся связь. Нити… Цветные, посеребренные и позолоченные нити опутывали нас все плотнее с каждым моим шагом. Я приблизилась к нему и остановилась.
Джеймс не шевелился. Он сказал все, что чувствовал, и теперь мне заканчивать эту затянувшуюся шахматную партию.
Я смотрела на него, будто видела впервые.
Еще не мой, но уже не чужой…
Его глаза говорили бесконечно много, но с губ не сорвалось ни слова. Я взглядом цеплялась за его ресницы, скользила по смуглой коже, спускалась к его приоткрытым губам… Дыхание сбилось, завороженное этим напряжением, волшебным чувством предвкушения, остротой желаний…
- Если ты думал, что в тупике, то я бродила в лабиринте, не зная какую дорогу выбрать, - тени последних сомнений отступили. - Но сейчас все в прошлом. Ты не должен…
Договорить я не успела, потому что Джеймс подскочил ко мне, зажав рот рукой. Теплота его ладони обожгла мои губы, но он тут же отпустил меня, и я услышала быстрые шаркающие шаги.
- Вот вы и попались, - скрипучий голос Филча раздался близко, за углом поворота, а следом за ним стала выползать кривая тень.
Внутри все похолодело, сковываясь отчаянной мыслью…
Я даже не успела додумать, как Джеймс схватил меня за руку и потащил в угол ближайшего алькова, а затем стал судорожно разворачивать мантию-невидимку. Я с ужасом смотрела на блики приближающегося света фонаря, с которым всегда таскался Филч, но Джеймс притянул меня к себе и накрыл нас мантией.
Первое, что я заметила, так это то, что ткань была прозрачной, но с эффектом затемнения. Сквозь нее разрастающийся на полу полукруг света не казался таким ярким, будто на мне были солнцезащитные очки. Мягкая ткань касалась лба и кончика носа, поэтому при выдохе, она слегка шевелилась.
Наконец, показался Филч. Он остановился прямо напротив нас и стоял так близко, что без труда можно было разглядеть длинные морщины его осунувшихся щек, крохотные глазки без ресниц и болтающуюся на нитке верхнюю пуговицу рубашки, которую он никак не пришьет.
Адреналин в крови начал свою бешеную игру.
Руки Джеймса, обнимающие меня со спины, сомкнутым замком лежали на талии. Их тепло будоражило, пробуждая вереницы мурашек. И этот полумрак, и Филч, который никак не уходит, и страх, смешивающийся с трепетом его вздымающейся груди, сводили с ума.
Волна от такой близости накрывала меня, затуманивая разум. Вот оно – это чувство, которое заставляет терять голову, когда уже не замечаешь сбивчивого дыхания, биения сердца в висках и нарастающего гула в ушах…
- Вам никуда не деться, - продолжал скрипеть Филч, размахивая своим фонарем, медленно уходя от нашего выступа.
Я почувствовала, как Джеймс расцепил свои пальцы, и его руки заскользили по моему животу, стискивая меня в объятиях. Я приоткрыла губы, задышав глубоко и часто. Он прижимал меня к себе, носом зарываясь в мои волосы, сжимая пальцы на моих ребрах, ощущая всем существом каждый мой вдох. На любое его малейшее движение тело реагировало всплесками электрических зарядов, которые стремительно бежали по позвоночнику…
- Лили... - жарким облачком по шее скользнуло его едва слышное дыхание.
Последние сомнения были смяты желанием любви, покрыты, как карамелью, неистовым стуком его сердца и дрожащим шепотом…
Я медленно, совершенно бесшумно, развернулась, скользя в кольце его рук, и посмотрела на Джеймса.
Карие и зеленые глаза пересеклись – они все сказали за нас. Он осторожно, будто спрашивая разрешения, склонился ко мне, и его горячее дыхание обожгло мои губы.
А потом я сошла с ума.
Яркий вихрь новых, еще неизведанных ощущений уносил меня из этого коридора туда, где существуют только эти руки, где реальностью являются эти губы, где огненные всполохи, рождаемые в моей груди, не гаснут, словно маленькие солнышки… Я с жадностью вдыхала сладкий запах его поцелуев, отдаваясь ему целиком, готовая и властвовать и подчиняться одновременно. Руки Джеймса скользили по спине, крепко прижимая меня к пылающему телу, будто все еще боялись, что я могу исчезнуть.
Жадно, ненасытно, неистово…
Он коснулся моей шеи, приподняв тяжелые пряди волос, и по телу пронеслись стаи мурашек, но сладкий стон не успел сорваться с моих губ, потому что Джеймс снова накрыл их поцелуем. Я хваталась за его плечи, чувствуя, что уже не в силах стоять на ногах, когда за спиной выросли крылья… Даже через рубашку мои пальцы обжигались от его разгоряченной кожи, но не было сил оторваться даже на секунду.
Я любила его целиком, и каждую клеточку отдельно.
Джеймс резко развернулся, и теперь я оказалась прижатой к стене. Прохлада камней не смогла остудить огонь, что полыхал внутри меня, и я еще крепче сжала его плечи, впиваясь ноготками в кожу, царапая белую ткань рубашки… Он оторвался от моих губ и, тяжело дыша, заглянул в глаза. Взгляд утонул в мутном шоколаде, и этот миг без нежности его губ показался вечностью, поэтому я обняла его за шею, притягивая к себе. Но он расцепил мои руки и, прижав их к камням, переплел наши пальцы. Джеймс склонился ко мне, но не спешил целовать, жадно ловя губами мое дыхание. Едва ощутимые прикосновения опаляли, и я сжала его руки, а потом вырвалась и приникла к губам, с наслаждением запустив пальцы в его волосы.
- Лили, Лили… - едва слышно повторял Джеймс, скользя губами по моей щеке и спускаясь к шее. Он закусил мочку моего уха, вызвав дрожь во всем теле, и прошептал: - Люблю тебя… люблю…
Я распахнула глаза, но реальность растворялась в страсти поцелуев, таяла, как воск, от огня его рук… И уже было не понять, что шепчут губы, что ищут руки, о чем спрашивают глаза…
Неожиданно стало холодно – Джеймс больше не обнимал меня. Тонкая ткань мантии скользнула по щеке, взметнула волосы, а потом стало слишком много света. Я прищурилась, и сквозь ресницы увидела Сириуса Блэка.
Он ошеломленно смотрел на нас, так и застыв с волшебной палочкой, от кончика которой в разные стороны рассыпался яркий свет, в одной руке и картой Мародеров в другой.
- Бродяга, надеюсь, ты понимаешь, что у тебя должен быть серьезный повод? – голос Джеймса охрип. – Буквально вопрос жизни и смерти.
Я дернулась в сторону, но Поттер моментально среагировал и уверенно схватил меня за руку. Блэк внимательно на нас посмотрел, а потом я отчетливо увидела в его глазах искорки веселья.
- Даже не думай! – сквозь зубы прошептал Джеймс, видимо тоже заметив этот огонек.
- Молчу, молчу, как рыба, - Сириус примиряюще поднял руки, а потом бегло заговорил. – Сохатый, не знаю, что ты натворил, но в гостиную пришла МакГонагалл и сказала, что нас с тобой вызывает директор. Я, конечно, соврал, что ты спишь, но она дала мне десять минут на то, чтобы мы добрались до кабинета Дамблдора. Из них я уже пять потратил, пытаясь докричаться до вас.
Джеймс чертыхнулся, а потом глубокая складка залегла между его бровей.
- К слову, осталось уже четыре минуты, - глядя на нас, Блэк даже не старался скрыть хитрющую улыбку.
- Пойдем, Лили, - негромко сказал Поттер и потянул меня за руку.
Коридор и Блэк были похожи на выцветшие картинки какого-то нелепого сна, а реальностью была только горячая ладонь Джеймса, которая сжимала мою руку. В голове мутилось, дыхание до сих пор не могло выровняться, а слабость в коленях все отчетливее ощущалась с каждым шагом.
Мы шли быстро, и я с трудом на ватных ногах поспевала за ребятами.
- Что в такое время от нас понадобилось Дамблдору? – хмурился Джеймс. – Что за срочность?
- Самому интересно, - Блэк недоуменно пожал плечами. – К тому же, он еще и Лонгботтома вызвал.
- Фрэнка? – удивился Поттер. - Странно…
Сириус заглянул в карту, и мы вышли на лестницы. После темного коридора яркий свет множества факелов слепил глаза, и я немного щурилась.
Кровь почти закончила свою бешеную игру. Нужно еще совсем немного времени, и она снова спокойно и размеренно потечет по венам, отшумит в голове и вернет ясность восприятия.
Вдох, выдох…
Мы остановились около двери, ведущей на седьмой этаж, и Джеймс, выхватив из рук Блэка карту, немного отвел меня в сторону, заслонив собой от любопытных лукавых глаз Сириуса.
- Возьми карту и мантию-невидимку и возвращайся в гостиную, - он говорил торопливо, отдавая мне свои реликвии, но я его почти не слышала, словно завороженная смотрела в его глаза.
Он положил руки на мои плечи и с нежностью взглянул на меня.
- Лили, дождись меня. Я уверен, что это какое-то недоразумение, и я быстро вернусь, - от его близости, овеянной будоражащим запахом сандала, снова начинала кружиться голова. – Нам надо поговорить, мне столько всего нужно сказать… Лили, дождись, прошу…
Я только утвердительно кивнула, чувствуя, что уже совсем потерялась в его глазах. На миг Джеймс заколебался, не решаясь что-то сказать или сделать, но лишь сильнее сжал мне плечи, развернулся и бегом помчался вниз по лестнице.
Сумбурные мысли никак не могли собраться воедино, чтобы я могла осознать все произошедшее. Еще сегодня утром мне казалось, что нужно бороться со своими чувствами, но сейчас все перевернулось, и эта любовь, сотканная из осенних листьев, так неожиданно распустилась первыми весенними цветами.
Едва я вошла в гостиную, как тут же увидела Алису, которая сидела на диване около камина. Засунув мантию-невидимку подмышку и прикрыв ее своей мантией, я села на кресло.
- Лили, ты где была? – она окинула меня цепким взглядом, а затем ее глаза заблестели. – С Поттером?
Я отвела глаза, чувствуя, что краснею.
- У вас было свидание, признавайся? – Алиса подсела на подлокотник моего кресла, с нетерпением смотря на меня.
Я уже было хотела рассказать ей о случившемся, но тут в дверном проеме появился Фрэнк. Он так и застыл посреди гостиной, блуждая взглядом по полу, а на его лице лежала черная тень.
Алиса вскочила и подбежала к нему.
- Фрэнк, что случилось? Что тебе сказал Дамблдор?
Он ничего не отвечал, а лишь растеряно посмотрел на нее и отошел в сторону. Еще немного постояв, сел на диван. Алиса опустилась рядом с ним и взяла его за руку.
- Фрэнк, милый, что…
- Мой отец умер, - его голос сорвался, а губы дрогнули.
Внутри все похолодело, и, кажется, даже дыхание стало ледяным. Я сидела в кресле, не в силах шевельнуться, чувствуя лишь острую боль, которая ржавой иголкой впивалась в сердце.
- Мерлин мой… - по щекам Алисы потекли слезы, и она не успевала их стирать тыльной стороной ладони. – Но как?
Фрэнк сцепил пальцы, и я увидела, как побелели на них костяшки.
- Там было много народу, а потом появились они…
- Кто? – Алиса расцепила его пальцы и сжала их в своей руке. – Я ничего не понимаю…
Он дернулся от нее, и на его губах появилась нервная улыбка, которая тут же погасла.
- На презентации этой чертовой метлы – все там случилось, - он говорил, стараясь сдержать рвавшиеся слезы. – Веселье было в разгаре, когда появились Пожиратели. Дамблдор сказал, что подробностей еще не знает, все произошло в считанные секунды. Они взорвали стену, а потом исчезли… Там теперь Черная метка…
Он сжимал кулаки, а Алиса цеплялась за его плечо, горько плача. Она что-то нашептывала в висок Фрэнку, чтобы не молчать, не позволять этой безысходности вытянуть все внутренности до смертельной пустоты. А он лишь сильнее сжимал кулаки и не чувствовал, как по щекам бегут соленые дорожки…
К сердцу подползало что-то тяжелое, темное, уродливое…
Джеймс…
Я сорвалась с кресла и опустилась на корточки рядом с Лонгботтомом.
- Фрэнк, а зачем Дамблдор вызвал Поттера?
Он перевел на меня глаза, и сердце сжалось в комок от такого погасшего взгляда.
- Моя мать терпеть не может квиддич… - он остервенело вытер слезы. – А вот миссис Поттер любила, как и его отец… Они были там… оба…
Пальцы дрогнули.
Я замотала головой, судорожно вдыхая, пытаясь погасить поднимающийся к горлу спазм. Тупая боль медленно заполняла лёгкие… На несколько мгновений ушли звуки, исчезла гостиная, не стало воздуха и тепла…
А потом мир вернулся, ворвавшись в сознание горьким плачем Алисы, которая бессильно обнимала Фрэнка.
Я погладила его по коленке. Он кивнул, и тут же отвел взгляд.
Даже физически было трудно терпеть боль, которая выжирала тебя изнутри, отрывая по кусочкам сердце. И мне было невозможно представить, что будет чувствовать Джеймс, когда узнает… Или уже узнал.
Я встала и быстро поднялась по лестнице, остановившись около двери в нашу спальню, и раскрыла карту Мародеров. Точка с надписью «Джеймс Поттер» недвижимо оставалась в кабинете Дамблдора, там же был и Блэк. Но неожиданно точка с его именем стала удаляться, и у меня защемило сердце.
Теперь он знает.
Я резко открыла дверь и, подбежав к своей кровати, засунула мантию-невидимку под подушку, а потом под недовольное бурчание разбуженной Мэри выскочила из спальни.
Кровь стучала в висках, отбивая каждую секунду. Когда за мной захлопнулся портрет, я еще раз посмотрела на карту: Джеймс спускался по лестнице, а Блэк все еще оставался с Дамблдором. Нельзя было терять времени. Я отыскала местоположение Филча и миссис Норрис, убедилась, что путь свободен, и бегом помчалась по коридору.
Картинки мелькали перед глазами, но я не обращала ни на что внимание, а лишь старалась не забывать дышать и периодически поглядывать на карту.
Меня била дрожь.
Я резко остановилась, когда увидела, что Джеймс вышел из замка и направляется в сторону Запретного леса.
И сейчас он один. Совершенно один…
Казалось, прошло всего несколько секунд, когда под ногами ступеньки сменились каменным полом. Я уже взялась за большую узорчатую ручку двери Главного входа, как вздрогнула от неизвестно откуда взявшегося голоса:
- Куда ты собралась?
Я резко обернулась и увидела Сириуса: непривычно серьезен, мрачен, и та же черная тень на лице, что у Фрэнка, что у Алисы…
Я распахнула дверь, выбежала на улицу, но тут же остановилась, по остроте стремительных мурашек на коже поняв, что на мне надета обычная мантия. Я заколебалась на миг, а потом решительно пошла по снегу, но Блэк схватил меня за руку, резко развернув:
- Ты совсем рехнулась, Эванс?! – он сверкал глазами, но я не отвела взгляда. – Куда ты направилась?
- К Джеймсу. Я знаю, что случилось, и должна быть с ним, - мой голос звучал твердо и уверенно. - Пусти меня, Блэк!
Я дернула руку и побежала, уже не слыша слов Сириуса.
Северный ветер играл со снежинками, кружа их в безумном танце, мучая, не позволяя упасть на землю так легко. И они летали в воздухе, ударялись о мои щеки, тая в слезах. Мантия продувалась насквозь, но я не чувствовала холода – сердце уже заледенело, а кровь остыла. Бешено несущееся сердце отбивало ритм самого дорогого имени.
- Эванс, остановись! – Блэк снова дернул меня. – Ты не найдешь его! Даже с картой не найдешь!
- Найду! – только и ответила я, пытаясь отдышаться, но воздух словно растворялся, и я жадно его хватала ртом, снова припускаясь на бег.
- Ты мимо него пройдешь и не узнаешь! – Сириус бежал рядом со мной, злобно крича. – Эванс, послушай меня!
Я остановилась около кромки Запретного леса и снова посмотрела на карту: точка с именем «Джеймс Поттер» была чуть левее нас, и я торопливо пошла туда, даже не слушая злобные выкрики Блэка. Я остановилась, вглядываясь в кромешный мрак, стоящий между деревьями, а затем громко выкрикнула его имя.
- Лили, прошу тебя, возвращайся в замок, - Сириус взял меня за плечи, развернув к себе. – Ты же вся дрожишь! Сейчас не время…
Но он не договорил, потому что послышался хруст веток, и из темноты леса вышел олень. Красивый, изящный, сильный… Взгляд жадно цеплялся за него, скользя по ветвистым рогам, спине, покрытой тонким слоем снежинок, по легкой дымке от его дыхания. Я медленно подошла к нему. Он не шелохнулся.
- Джеймс… - прошептала я.
Наши взгляды встретились.
Зеркало моего мира рассыпалось режущими сердце осколками.
Карие глаза, укрытые пеленой отчаяния, почернели. В них не было ничего – только пустота, зияющая огромной дырой в душе.
Глаза, которые всегда так заразительно смеялись. Глаза, которые никогда не умели бояться. Глаза, которые я люблю…
Я протянула дрожащую руку и почти почувствовала мягкость его шерсти, как он повел шеей и, бросив последний взгляд на меня, отвернулся.
Джеймс возвращался во мрак леса.
- Уходи, Лили, уходи! – голос Сириуса ворвался в сознание каким-то разорванным фрагментом реальности. – Джеймсу так легче, не жалей его.
Блэк подталкивал меня в сторону замка и что-то говорил, а я все смотрела вслед оленю.
- …я останусь с ним. Уходи! Эванс!
Он встряхнул меня, больно сжав предплечья, и я посмотрела в серые глаза, которые так ярко горели яростью, как звезды морозной ночью. Больше повторять не пришлось. Я резко развернулась и помчалась обратно в замок, путаясь в снегу и мантии.
А потом тишину нарушил хлопок, и я обернулась: на том месте, где еще минуту назад был Сириус, стоял огромный черный пес.
«Как? И Блэк?..»
Удивление на миг вытеснило все остальные чувства.
Пес громко залаял, глядя на меня. Я очнулась из оцепенения и быстро побежала, глотая слезы бессилия.
Где-то в небе мерцали звезды, но свинцовые тучи висели слишком низко, слишком близко… А снежинки падали так тихо и таяли на щеках, разбавляя соль моих слез.


Глава 15

Бодроперцовое зелье обожгло горло, и я поморщилась.
- А ты что хотела, милочка? – мадам Помфри улыбнулась и дружелюбно погладила меня по плечу. – Может, все-таки останешься хотя бы на денек и отлежишься? Выглядишь неважно…
- Нет, спасибо. Правда, со мной все в порядке, - мой громкий чих заставил школьную медсестру осуждающе покачать головой.
- Хотя бы поспи пару часов, все равно никуда не пойдешь, ведь дым будет идти из ушей.
Я кивнула и улеглась на первую попавшуюся кровать, бессмысленным взглядом уставившись в окно. Мадам Помфри аккуратно закрыла дверь, и я осталась одна.
Тишина стеной отгородила меня от всего мира. И лишь звук ударяющихся о карниз неугомонных капель нарушал безмолвие.
А с утра началась оттепель. Ночной ветер, вдоволь наигравшись со снежинками, разогнал тяжелые тучи, и весь день ярко светило солнце.
Ноябрь в здешних местах всегда был слишком непредсказуемым месяцем.
Мягкая подушка под щекой и темнеющее небо за окном. Звенящее спокойствие… Будто ничего не случилось, ничего не было. Все приснилось? Но я дословно помнила утреннюю речь Дамблдора, а его голос еще эхом звучал в ушах: «Волдеморт выступил открыто. Война началась…». И еще много всяких разных слов с глубоким смыслом, который он пытался донести до наших детских ушей. Но для тех, кого уже коснулась эта война, все слова теряли смысл. Испуганные глаза учеников, страшное имя, отзвучавшее в Большом зале, перешептывание, крупные заголовки в «Ежедневном пророке»… Неужели все это реальность? Наша реальность?..
Уроки, как во сне… Уже сейчас я успела забыть все то, чему нас учила сегодня МакГонагалл; не помнила, какое зелье мы варили, и до сих пор не могла понять, почему мой котел подгорел… Что подавали на завтрак? На обед? А ведь кто-то меня спрашивал о расписании дополнительных занятиях… Мерлин, по какому же предмету?
Зато я отчетливо помнила покрасневшие глаза Алисы и ее тяжелое молчание. Зато я никак не могла поверить в то, что за завтраком Люпин и Петтигрю были вдвоем, и оба прятали взгляд в тарелке.
Хогвартс притих.
Никто не разговаривал в полный голос, не смеялся, не таился по углам, замышляя какую-нибудь проказу. Бессмысленные занятия, буквы, складывающиеся в слова на книжных страницах, отработка новых заклинаний… Отчего все так? Ведь солнечные зайчики так весело пробирались сквозь витражные стекла, скользили по полу, пытаясь отогреть холодные камни…
Хогвартс опустел. Без него опустел.
Впервые столы, за которыми сидели Сириус и Джеймс, пустовали. Впервые я весь день не слышала его голос. Впервые я знала, что не увижу его в гостиной на диване около камина… Каменные стены, выступы, знакомые кабинеты не запоминали его шаги и громкий смех. По привычке – еще утром – я вглядывалась в мелькающие лица студентов, глупо надеясь, что вот-вот мелькнет знакомая лохматая шевелюра… Но всякий раз одергивала себя – сколько не смотри, все равно не увижу. Рано утром они уехали. А ведь Алиса хотя бы проводила Фрэнка. Просто ночью больное горло сыграло со мной злую шутку, наградив за неосмотрительность в такую холодную пору повышенной температурой и обрывочным сном, который под утро сменился настолько глубоким, что я даже не слышала, как вставала Алиса, как звонил будильник…
Джеймс уехал. А я осталась.
Мили… Расстояние сводило с ума, не позволяя впасть в забытье, заставляя неустанно думать о нем. Воспоминания, словно надетые на нитку бусины, всплывали в сознании одно за другим.
Время… Всего лишь кончики торопливых секунд.
Шерстяной шарф покалывал кожу шеи, и было больно глотать.
А ведь мама всегда говорила, что сон – лучшее лекарство от болезни. А еще, когда не спится, советовала считать до ста – точно уснешь.
Забыть о нем… Хотя бы на минуту… Хотя бы во сне.
Простейшие числа - нетрудные мысли…
Один, два, три…
- Эванс, а знаешь, я научился варить Амортенцию. Не боишься пить сок?
- Поверь, тебе даже это не поможет, Поттер.
Двенадцать, тринадцать, четырнадцать…
- Оцени, я – лучший ловец за всю историю Хогвартса!
- Ты - не больше, чем лучший хвастун за всю историю Хогвартса.
Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…
- Чем Гигантский кальмар лучше? Ну, скажи?
- Он хотя бы не надоедает глупой болтовней.
Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять…
- Он за тобой увивается, Джеймс Поттер за тобой увивается!
- Я знаю, что Джеймс Поттер - безмозглый задавака. Можешь не трудиться, мне это объяснять.
Семьдесят три, семьдесят четыре, семьдесят пять…
- Не понятно, как твоя метла еще поднимает в воздух твою чугунную башку! Меня от тебя тошнит!
Девяносто один, девяносто два, девяносто три…
- Тебе этот олень не дает покоя, да?
- Ни днем, ни ночью…
Сто один…сто один…

«Все-таки хорошо, что сегодня мы выбрались хотя бы в библиотеку», - грустно подумала я, украдкой глядя на Алису. Она что-то царапала на пергаменте, время от времени заглядывая в книгу.
Ее спокойствие было фальшивым до кончиков пушистых ресниц. Вот уже больше часа она усердно занималась: эссе по трансфигурации сменилось очередным переводом рунического текста. Но я даже не могла вспомнить, когда в последний раз она так долго молчала. Эта умиротворенная библиотечная тишина играла на нервах, заставляя острее чувствовать это неестественное молчание между нами. И все-таки так было лучше, потому что уже два вечера Алиса просто пролежала на кровати в обществе одиноко кружащих красных сердечек.
Молчание объединяло нас. Тишина оплетала плотными нитями.
Я знала каждую мысль Алисы, каждое движение ее натянутых нервов, каждую бусину стягивающего горло ожерелья печали. Нам не нужны были слова утешения или поддержки, множество бессмысленных фраз о том, что все будет хорошо. Мы молчали, и это была наша помощь друг другу, наше спасение от слез и самоистязания.
Рунический текст, словари-переводчики, пергамент. Желтоватый свет старой лампы, пыльный запах и видимость отсутствия гнетущего бездействия.
Алиса отложила перо и отодвинула пергамент, освободив место, а затем положила голову на руку.
- Это не помогает, Лили. Совершенно не помогает…
Она даже не смотрела на меня, устремив взгляд куда-то в сторону окна. В ее усталых глазах играли блики света, подчеркивая их ярко-серый цвет.
- Знаю… Но заставляет хотя бы не так много думать об этом.
В голове постоянно крутились какие-то фрагменты мыслей, пустых разговоров сегодняшнего дня, ненужных вопросов. Но все это расползалось, и что-то важное заполняло голову, а потом укладывалось тяжелым грузом на сердце.
- Мне сегодня Фрэнк письмо прислал, - Алиса тяжело перевела взгляд на меня. – Писал, что его отца будут хоронить завтра. И родителей Поттера тоже.
Прозвучавшая фамилия отозвалась колокольчиком в сердце, но звон тут же рассеялся в сути сказанного.
- Хорошо, что Блэка отправили вместе с Джеймсом. Не могу даже представить, каково ему было бы одному…
Я улеглась в ту же позу, что и Алиса. Глаза сонно слипались.
- Дамблдор говорит, что началась война…
Слова зазвенели, словно неправильно натянутая струна.
- Лили, что с нами будет дальше?
Пергамент пах свежими чернилами, а строчки на нем как-то неуклюже плясали.
- Не знаю, - прошептала я, гуляя взглядом по синим линиям букв. – У меня нет сил, чтобы думать об этом.
- Наверно, надо верить в лучшее… - голос Алисы едва отличим от библиотечной тишины.
Я споткнулась об эти простые слова.
Что там, за стенами Хогвартса?
А там Фрэнк с матерью организовывают похороны, стараясь сдержать рвущуюся боль, запрятать ее в мелких проблемах и приглашениях. А там Джеймс в опустевшем доме, впервые столкнувшийся с тем, о чем даже никогда не помышлял… А там Сириус, которого съедает заживо чувство вины всякий раз, когда он смотрит на своего лучшего друга, и бессильно сжимает кулаки в неотпускающем приступе ярости… А там авроры бурно обсуждают усиление мер безопасности в магическом мире. А там расползающийся в разные стороны страх…
И там наша реальность.
Наконец, Алиса приподнялась и потянулась.
- Я, пожалуй, пойду, - она неторопливо стала собирать вещи в сумку. – Опять всю ночь сегодня не спала – хочу прилечь.
Ее глаза на мгновение задержались на мне: «Прости, что оставляю одну…». А затем скрылась за стеллажом.
Секунды стекались в минуты, разъедавшие тишину. Тепло библиотечных каминов, казалось, растворялось в этом беззвучии, и я куталась в мантию. Часы отбивали восемь вечера. Перо было отложено. Длинный свиток пергамента исписан, работа закончена. И когда только успела?
Я подумала о Колине. После уроков я предложила ему прогуляться немного, и он с готовностью согласился: было видно, что ему хочется выговориться, что-то сказать в оправдание и просто побыть со мной. Хотя его отец не пострадал, но чувство вины, что все это случилось именно на презентации, сквозило сквозь усталый взгляд серых глаз. Он тоже плохо спал. Я всячески пыталась его подбодрить, сменяла тему за темой, только бы он не говорил о смерти, о войне… Учеба, обязанности старост, погода, его скорый день рождения… Только не презентация, только не Пожиратели, только не весь этот ужас… Мы бесцельно бродили по тропинке вдоль Черного озера, обсуждая обыденные темы, но думая совершенно о другом. Промозглая погода и слякоть под ногами лишь усугубляли невеселое настроение. Мне хотелось поскорее вернуться в гостиную к теплому камину, но я видела, что сейчас нужна была Колину хотя бы своим присутствием, поэтому неторопливо шла рядом с ним, взглядом цепляясь за серые картинки пейзажа.
Я знала, что Колин лишь делает вид, что ему не холодно и поэтому не надевает перчаток: Тэйлор ждал возможности взять меня за руку. Мне казалось странным, далеким и неуместным такое желание, поэтому я не вынимала рук из теплых карманов. Искренность Колина еще больше оголяла мою фальшь, и казалось, что я уже сплошь лицемерю. Я никогда бы не подумала, насколько двуликой умею быть. Ругала себя за малодушие, за несмелость сказать Колину правду, придумывая для себя разные отговорки… Но все это я себе твердила скорее по инерции, потому, что так было надо, так правильно, а на самом деле ничего не чувствовала.
Единственное, что еще вызывало во мне эмоции, были воспоминания о Джеймсе. Все такие разные, такие неповторимые… Каждое из них словно цветное стеклышко с радужным оттенком, и из этой многокрасочной плеяды складывалась наша с ним история.
Одна на двоих.
Целый калейдоскоп в моей голове… Всегда я оставляла Джеймса наедине с его мыслями и чувствами, гордо вздернув подбородок после очередного «нет», а он забывал и прощал. Всегда прощал. А сейчас я осталась одна, не имея малейшего понятия о том, куда деть эти обезумевшие чувства. Они топили меня в своем омуте, туманя разум, а я даже не пыталась сопротивляться. Бесконечно думала, вспоминала… Вся школа – воспоминание о нем. Старый котел, за которым столько лет Джеймс постигал науку зельеварения, излюбленный им потертый диван около камина, пустые коридоры и лестницы, ночная тишина которых помнит его почти беззвучные шаги, двери, которые он открывал, а еще столы, парты, наша гостиная… Хогвартс дышал вместе с ним, проживал и его жизнь, хранил его смех и тепло рук на каменных стенах… А сейчас его здесь нет. И я осталась одна. В своих чувствах. В этом многолюдном замке.
А Марк Купер сегодня весь день суетился, договариваясь о тренировке. Конечно, ему было не привычно взваливать на себя функции капитана, потому что Поттер – тот, кому никогда не нужна была подмена. Лучший ловец… Обожающий квиддич…
И какая удивительная шутка судьбы – презентация метлы…
Точка отсчета.
- Джеймс… - мое дыхание оседало на странице раскрытой книги.
А в ответ холодная тишина, пахнувшая пылью старых фолиантов.
А сколько было разговоров об этой презентации! Как все ее ждали. Рассказы Колина, публикации в «Ежедневном пророке», сетования Фрэнка, что не сможет туда попасть…
Что-то зашевелилось во мне. В хаотичной череде блуждающих мыслей было нечто важное, но ускользающее… Разговоры, разговоры, разговоры… Я задумалась, вычленяя из памяти любые упоминания презентации и квиддича вообще. Шаг за шагом в омут прошлого…
«…Интересно, знает ли твой отец, как опасна эта игра?» - голос Мальсибера, пропитанный тонким намеком, который там, в коридоре, показался странным, пронесся в моей голове.
«…Хорошо, что это случилось накануне презентации – это хоть как-то отвлекло его внимание от нашей неудачи», - снова он…
Мозаика стала складываться, и мои пальцы все больше холодели. Неужели, все еще тогда было известно? Неужели, он знал о готовящемся нападении?
А Северус?..
Он был там, он тоже слышал…
«Не может быть… Не может… Никак не может…»
Мысли зазвучали слишком громко – голова наполнилась разными голосами, отзвучавшими в прошлом, но лишь сейчас ставшими такими значимыми. Чем дольше я к ним прислушивалась, тем отчетливее приходила уверенность, что слизеринцы знали… Знали все.
«Лили, они мои друзья», - твердая непоколебимость в знакомом до последней нотки голосе Северуса.
Сторонники Того-кого-нельзя-называть? Друзья?!
Я сжала пальцы в кулак – внутри меня все клокотало. Легкие не успевали насытиться кислородом, и мне приходилось часто дышать. Все смешалось: карусель из мыслей, воспоминаний, обрывков фраз… И она кружила меня, неустанно несла по заколдованному кругу, превращая стеллажи с сотнями корешков книг и желтоватый свет от настольной лампы в размытые картинки реальности. Я закрыла глаза.
Стоп!
Вдох-выдох.
Я распахнула ресницы – карусель остановилась.
На считанные секунды я замерла, брови сошлись на переносице, глаза прищурились… Затем я порылась в кармане и извлекла сложенный пергамент. Кончик моей волшебной палочки коснулся желтоватой страницы.
- Клянусь, что замышляю шалость и только шалость, - шепот был едва слышен.
Чернильные линии постепенно заполняли лист, разрастаясь на глазах и превращаясь в подробную схему школы. Взгляд блуждал по карте, пробирался в укромные уголки, упирался в тупики проходов, скользил по лестницам до тех пор, пока не натолкнулся на нужную точку – «Северус Снейп».
Я быстро покидала учебные принадлежности в сумку и, положив карту в карман, торопливыми шагами направилась к выходу из библиотеки. Едва я раскрыла дверь, как тут же в проеме столкнулась с Колином. От неожиданности встречи мы оба немного опешили, но он тут же нашелся и, пропустив меня, закрыл дверь.
«Как не вовремя!» - сокрушалась я.
Тейлор скрестил руки на груди. Его взгляд касался моего лица, плавно опускался по волосам, закручиваясь на кончиках моих локонов, – он не хотел отпускать меня, притягивая к себе, почти гипнотизируя. Он сделал шаг ко мне, подойдя так близко, что я невольно сделала движение назад, но он коснулся моего локтя, удержав на месте. В этом полумраке глаза Колина казались пронзительно-грифельными, а блики от факелов играли в его зрачках.
- Ты так рано уходишь? Еще часы не успели пробить четверть девятого…
А потом совершенно не нужно добавил:
- Или бежишь от меня?
На миг пришла в голову отчаянная мысль – рассказать всю правду, но этот разговор бы затянулся надолго, а ведь там, на шестом этаже, около окошка сидит Северус. Он там один, а это значит, что мы сможем поговорить.
- У меня есть дела поважнее, чем бегать от тебя, - улыбка получилась очень натуральной.
Колин улыбнулся в ответ, обволакивая меня теплотой взгляда.
Ниточки, связывающие то, что уже ушло, с тем, что, по мнению Колина, еще могло сбыться, закручивались в темноте коридора. Паузы заполняли потрескивания факелов.
- В последнее время ты неуловима, как пушинка в ветреный день, - он сжал пальцы на моем локте, легко и ненавязчиво притягивая меня к себе. – Признайся, тебе нравится быть такой или…
В голове стоял какой-то непонятный гул, в который врывался этот чужой, ненужный голос, ничего не знавший о том, как сильно я люблю другого…
- Колин, не говори ерунды, - я осторожно высвободилась из его рук. – Просто у меня действительно много дел и мало времени. Как, например, сейчас.
Шаг назад – Колин криво улыбнулся.
- Прости, мне действительно пора: я очень спешу, - еще несколько шагов, но его голос заставил меня обернуться.
- Странно, Лили, - Тейлор немного нахмурился, и в его глазах появился стальной блеск, - Поттер уехал, но у меня такое чувство, что мы по-прежнему втроем.
- Что за фантазии, Колин, - мой голос упал, ушел куда-то внутрь, распирая грудную клетку. – Он уехал, он на самом деле уехал…
Я развернулась и торопливо пошла по коридору, жадно хватая ртом воздух, совершенно не понимая, как можно не ощущать каждым вдохом, что Джеймса здесь нет, что он так далеко…
Подойдя к выходу с четвертого этажа, я снова раскрыла карту: Северус так и оставался на том же самом месте - медлить было нельзя.
Ступеньки какой-то безумной вереницей промелькали перед глазами, и вскоре уже меня окутал теплый полумрак коридора. От быстрого бега сбилось дыхание, поэтому я медленно пошла по мягкому ковру, стараясь успокоить разыгравшийся стук сердца.
Я не знала, как начать этот разговор, да что там – я даже толком не знала, что именно хочу у него узнать. Было глупо и наивно думать, что он мне все расскажет и во всем признается, а потом пойдет к Дамблдору и сдаст всех своих друзей. Это было бы смешно. Нет, мне нужно было не это – лишь бы убедиться, что он ничего не знает, что он не приспешник этого темного волшебника, что он никаким образом не имеет отношения к смерти родителей Джеймса.
«Только не это, только не это…» - анафора в каждой новой мысли.
С каждым шагом желание все выяснить уменьшалось, трансформируясь в страх.
«Правда… Какая она? А вдруг не та, которую я бы хотела услышать? Что тогда? Что?!»
Я достала карту Мародеров, убедившись, что Сев никуда не ушел, едва слышно прошептала «Шалость удалась», и снова убрала ее в карман мантии.
Почти беззвучно я шагала по ковру, слушая лишь пульс в висках. Наконец, показался Северус: он сидел на подоконнике, прислонившись спиной к каменной стене неглубокого оконного выступа. На его коленях лежал листок пергамента, исписанный почти наполовину. Он вертел в руке перо, кончиком касаясь щеки. Я медленно приближалась к нему, но он был полностью погружен в свои мысли и не замечал меня.
Остановившись в двух шагах от него, я задержала дыхание и заглянула в листок.
«… но ты должна знать, потому что сам я вряд ли смогу тебе это сказать…» - последняя строчка.
Я на полушаг приблизилась к нему – моя тень коснулась пергамента, и Снейп тут же обернулся, быстро скомкав лист.
Взгляды скрестились, смешивая оттенки пристальности и удивления. Лишь звук мнущейся бумаги нарушал тишину.
- Крадешься бесшумно, будто приведение, - он резко встал, не пытаясь скрыть свое раздражение. – У Поттера научилась?
Я вперила в него холодный немигающий взгляд и отчеканила:
- Интересно, а ты у своих друзей чему научился?
Его лицо стало непроницаемым – он явно не хотел говорить на эту тему. Я решила пойти обходным путем, поэтому опустила на мгновение глаза, и взглянула на него более дружелюбно.
- Что ты такое писал? – я посмотрела на зажатый бумажный комок в его кулаке. – Это письмо?
- Было письмом, - в подтверждение своих слов он еще сильнее смял его и убрал в карман мантии.
- Оригинально ты пишешь письма, - я слабо улыбнулась. – Если не секрет, кому оно предназначалось?
Северус повернул голову в сторону, скрыв взгляд, но по тому, как едва заметно двигались его брови, как щурились глаза, как сжимались губы, я угадывала, что он решается что-то сказать.
- Тебе…
Это же так просто и естественно – написать письмо. Но в знакомом голосе были новые нотки, а в глазах – тонкие лучи затяжной муки. Я напряглась.
- И что же там? – осторожно поинтересовалась я, но ответом мне послужила тишина. Тогда я решила пробить его молчание, пойдя напрямую. – Ты хотел мне что-то рассказать о нападении во время презентации?
Его брови сошлись на переносице, и он уперся в меня пронзительным взглядом.
- Причем тут это?
Я немного растерялась, не зная, как лучше продолжить эту тему, поэтому отвернулась от него и отошла к стене, положив пальцы на холодную каменную плиту. Я знала, как умеет закрываться Северус, уходить вглубь своего внутреннего мирка, отгораживаясь ото всех - даже от меня. Было важно не допустить этого. Собравшись с мыслями, я обернулась к нему лицом, прислонившись спиной к стене.
- Сев, я много думала о случившемся, - негромко и спокойно заговорила я, - и совершенно точно знаю, что твои друзья – Мальсибер и Айвери по крайней мере – были в курсе. Ты должен понимать, что у меня есть основания считать, что и ты тоже…
Даже в полумраке, окрашенном желтоватым светом факелов, я заметила, как он побледнел. Его взгляд стал острее ножа, и в воздухе замелькали невидимые стрелы. Хотелось отвести глаза, но я храбро сражалась, ставя на кон нашу прерванную дружбу, которая была так важна для нас обоих.
- Я не знал, - с усилием проговорил он сквозь зубы.
От меня не укрылась дрожь в голосе.
- Но ты же догадывался?
В эти несколько мгновений мне больше всего хотелось зажать уши, лишь бы не слушать говорящую тишину.
Все вокруг переворачивалось.
Если бы он стал оправдываться, придумывать и даже врать мне в глаза, я бы поверила в каждое его слово, но он молчал, молчал… Слишком громко молчал.
- Почему же ты ничего не сказал? - мир вокруг замораживался, покрываясь узорчатым инеем. – Как ты мог?..
Я не верила, что все это происходит наяву, что передо мной стоит Северус – мой Сев! – и затравленно смотрит на меня, онемевшими пальцами теребит застежку мантии…
- А что мне оставалось? – тихо, но твердо произнес он.
Я запустила дрожащие пальцы в волосы, взлохматив их.
- Что?! Ты должен был сообщить обо всем Дамблдору! Ты хотя бы понимаешь, что ты мог спасти жизни других людей?! – я захлебывалась словами, жадно втягивая воздух.
Северус резко дернулся и подошел ко мне вплотную, заслонив собой тусклый свет светильника.
- Что ты понимаешь, Лили? Думаешь, что все так просто, так легко…
- Не так легко? – я прищурилась и вызывающе вскинула подбородок. – Да ты просто боишься своих друзей, ты просто трус…
Он не дал мне договорить: больно схватил меня за предплечье и грозно склонился надо мной, прошептав почти в губы:
- Не смей так говорить, слышишь? Никогда!
Голос, взгляд, дыхание – все было пропитано ядом, и впервые я испугалась Снейпа. Маленький шаг назад – камни прожгли холодом мантию.
- Мальсибер и Айвери Пожиратели, да? – едва слышно сказала я. Северус не отвечал, продолжая сверлить меня злобным взглядом. – А ты?.. Тоже?..
- Тебе еще раз продемонстрировать свою руку? – прошептал он.
Снейп стоял так близко, что воздух, который он выдыхал, едва ощутимо щекотал мой висок.
- Если ты когда-нибудь примешь метку, как и они, - мой голос дрогнул, а глаза распахнулись в немой мольбе, - это будет конец… Северус, конец, понимаешь?
Я почувствовала, как его пальцы расслабляются, а затем мягко двигаются вверх, касаясь моих плеч.
- Я знаю, - с обреченной твердостью произнес он. – Я не хочу, не могу потерять… тебя…
На мгновение я растерялась, ощущая как во мне просыпается жалость и еще что-то теплое, по-детски наивное… Но сейчас все было по-другому, да и мы уже не дети. И этот взгляд… Его я видела впервые.
- Лили… - мое имя сорвалось с его губ и тут же стало тишиной. Я застыла, точно статуя, читая в глазах Снейпа слова, что рвались из самого его сердца. – Все, что мне нужно, это ты… Я на все готов пойти, чтобы доказать тебе, как сильно…
- Северус… - голос дрожал, почти скрипел. – Не надо… Я не могу…пойми…
Мое сердце разорвалось, когда я увидела, как застыли черные глаза, как они потухли, впервые погрузившись в полный мрак. Северус не двигался, не дышал, не слышал – не существовал вовсе. Но то были мгновения… А потом его взгляд наполнился ядом.
- Конечно, - кривая, тонкая усмешка на секунду появилась на его губах и быстро исчезла. – Я не так хорош, как Тейлор, не так…
- Причем тут это? – перебила его я. – Сев, я просто сама не могу…
Он разжал пальцы и отошел от меня, отвернувшись. Я смотрела на его спину и не понимала, когда же это могло случиться, когда он полюбил меня. Когда?! Неужели я была такой слепой, что не видела этого, не замечала, даже не предполагала? Пелена какой-то неоправданной вины ложилась на сердце… Я подошла к Северусу и осторожно положила руку ему на плечо.
- Прости меня, - я почувствовала, как под моими пальцами напряглись мышцы. – Мне очень жаль…
Он резко развернулся, и я замолчала, отдернув руку, как от раскаленного металла.
- Не жалей меня! – эхо его громкого голоса прокатилось по коридору, заставив меня вздрогнуть. – Почему ты не можешь дать мне даже шанса?
Тысячью огоньками в голове взрывались мысли, оставляя один единственный ответ на его вопрос – ответ, который для него хуже моего «нет»…
Северус расценил мое молчание как хороший знак, поэтому торопливо заговорил:
- Мы все могли бы поменять… Я перестану общаться со своими друзьями, ты – с Поттером и Тейлором, и все вернется на свои места, все будет как раньше, как в детстве – помнишь? Лили, давай попробуем, я сделаю, что ты захочешь…
И он говорил, говорил… Я смотрела на него, теряя нить смысла всех слов, которые он так вдохновенно произносил, почти не чувствуя невесомых прикосновений его теплых пальцев.
Просто он еще не знал, что некогда дикое сердце уже приручено…
Я слегка покачала головой… Потом отчетливее и быстрее…
Он замолчал на полуслове.
- Северус, прости…
Он резко выдохнул и замер. Что-то сломалось…
- Кто он?
Я опустила глаза в пол, чувствуя, что краснею.
«Он не узнает… Только не сейчас».
И я молчала, не зная, что ему ответить.
Легкое потрескивание факелов казалось оглушительным в этой тишине, а секунды текли слишком медленно …
- Прости, Лили…
Я подняла на него глаза – черный и зеленый цвета смешались - и успела уловить мимолетное движение его палочки…
В тот же миг коридор стал куда-то проваливаться, стираться, как акварельный рисунок, размываемый водой… Затем он и вовсе исчез, но теперь какие-то картинки – бесконечный набор кадров – замелькали перед глазами, будто я смотрела кино в кинотеатре.

...Моя комната, стеллаж, заставленный книгами, раскрытое окно – за ним лето… Я стою и напряженно смотрю в небо, откусывая кусочек сыра…

- Встретимся там, около гобелена с балетной школой троллей, - Джеймс совсем рядом, и я рассматриваю его ресницы. Он склоняется ко мне, и запах сандал впервые заставляет помчаться сердце вскачь…

- Неужели завтра мне опять придется лгать преподавателям? – я улыбалась.
- Ну, если тебя это так развлекает, то могу устроить, - Джеймс смотрит на меня с непонятной смесью лукавства и решительности...

…Тонкие веточки, связанные алой лентой, как закладка, лежат в раскрытой книге – мой третий запах амортенции.
- Колин, это ты мне их подарил?
- Откровенно говоря, нет…

…Темный класс гербологии. Я сижу на парте, бросая на Поттера косые взгляды.
- Я промок до нитки, - говорит он и скидывает мантию.
И мокрая белая футболка вычерчивает каждую линию…
Я понимаю, что не могу вздохнуть…

…Я стою в толпе студентов на вечеринке у Слагхорна и с замиранием наблюдаю за Джеймсом.
«Посмотри на меня… Ну, посмотри на меня…»

…Шумный паб, ровный голос Колина и его улыбка. Я, как завороженная, смотрю на двоих сидящих за столиком в другом конце зала. До нервного покалывания в кончиках пальцев я чувствую, что это я должна там сидеть, улыбаться – быть с ним…

…Я утыкаюсь носом в плечо Джеймса, а он крепко обнимает меня, согревая своим теплом.
- Не бойся, я всегда буду рядом, - шепчет он…

…Ветер шумит в ушах, бьет в лицо, заставляя щурить глаза. Вокруг расстилается солнечная осень. Я обнимаю крепкую спину, прижимаюсь к ней щекой, и стук его сердца заглушает все другие звуки…

… Кровь разносит по венам солнечные лучи, сжигая меня изнутри.
- Каким заклинанием ты заколдовал эту комнату?
Он улыбается так близко.
- Тем же самым, что и Астрономическую башню…

…Вопросительное и немного испуганное лицо Алисы в сумраке спящей комнаты… Сбившееся дыхание, хаос в голове, дрожь в теле…
- Алиса, я люблю его… Я люблю Джеймса Поттера…

…Его губы скользят по моей шее, руки жадно обнимают, так крепко прижимая к пылающему телу, что я с трудом могу дышать. Пальцы с силой сжимают мои ребра… Но хочется еще сильнее…еще ближе…еще крепче…
- Люблю тебя… - его шепот обжигает. – Люблю…
Я запрокидываю голову, подставляя выемку между ключиц для поцелуев, и распахиваю глаза…

Картинки внезапно погасли, словно кто-то выключил проектор. Снова в реальность возвращался полутемный коридор и треск факелов. Голова разрывалась от боли, и я инстинктивно обхватила ее руками, сдавливая виски. Щеки пылали, дыхание сбилось – перед глазами все плыло. Я опустила руку и уткнулась пальцами во что-то холодное – поняла, что сижу на полу. Сквозь прищуренные ресницы я попыталась осмотреться и уткнулась взглядом в Северуса, не сразу узнав его.
Он стоял безликий, серый, точно приведение, а в его опущенной руке была волшебная палочка, которую он лишь слегка придерживал. Снейп смотрел куда-то в убегающее пространство коридора, не обращая внимания на меня.
Я попыталась подняться, но ноги не слушались меня, а каждое усилие отзывалось резкой болью в висках.
- Что ты со мной сделал?!
Я снова попробовала подняться, опираясь рукой о стену, но сил не хватало. Северус, наконец, медленно перевел глаза на меня, и я замерла: взгляд из пустоты бесконечного неба, на котором вдруг погасли все звезды, исчезли планеты и галактики, поглощенные огромной черной дырой.
В сознание закрадывалось страшное понимание случившегося – возможная догадка, невероятный домысел…
- Ты был в моей голове…
Он молчал - ссохшийся от холода бутон…
- Ты все видел…
Ни слова, ни звука…
Из самой глубины на поверхность поднималась злоба, смешиваясь с исчезающим неверием, что Сев так поступил со мной. Я сидела на полу, стараясь унять дрожь на губах, сдержать слезы, не дав ему возможности увидеть, как мне больно…
Мы смотрели друг на друга. Наверно, только так могут прощаться близкие люди – без слов, без оставшихся иллюзий …
- Возвращайся в свою гостиную, Лили, - спокойно, почти холодно сказал он, и я бы поверила в его равнодушие, если бы Снейп не запнулся на моем имени - так было всегда, будто кто-то заколдовал его для Северуса.
Еще на мгновение его взгляд утонул в моих глазах, заскользил по щеке, губам, а потом, как с трамплина, соскочил с кончиков ресниц. Северус резко развернулся, взмахнув мантией, и быстро зашагал прочь.
Вскоре шаги смолкли, и лишь витающие в воздухе пылинки, поднятые мантией, напоминали о его недавнем присутствии.
Коридор по обе стороны от меня убегал в сумрак, стены, точно исполины, давили высотой своих сводов, и одинокая молодая луна лениво висела в небе, сквозь большое окно раскидывая нити белесого света по коридору.
Тихо, пусто, холодно.
Не думать, не думать… Просто смотреть. Просто созерцать. Просто быть.
Свет тусклого факела, прохлада каменного пола, дрожащий подбородок…
Я притянула к себе колени и, обняв руками, уперлась в них лбом.
Вздох был так похож на всхлип. А потом тишину потревожили мои негромкие рыдания.
Детские воспоминания и надежды рассыпались, словно горошины.
Забывай, все забывай...


* * *
Сколько стоит спокойствие?
Где оно продается?
Не жаль и сотни кнатов за минуту безмятежности, а тысячи – за лучики теплоты. Найти бы яркую, красивую палатку вроде той кибитки в Хогсмиде, с которой продаются цветы, и приобрести себе мир в сердце, ровный глубокий сон и веселую улыбку. А может, стоит просто придумать рецепт зелья с такими свойствами?
Мы с Лесли забежали в спальню, чтобы переодеться после прогулки, и, не обнаружив нигде Алисы и Мэри, вдвоем направились на ужин.
Миссис Норрис предупреждающе мяукнула, когда я едва не столкнулась с ней на лестничном пролете. Я вернулась в реальность, вынырнув, как из волны, из своих мыслей. Лесли на каком-то интуитивном уровне чувствовала мое настроение, поэтому просто молчала, не надоедая лишними вопросами.
В дверях мы столкнулись с Северусом. Всего один взгляд - остальное излишне.
Шумный зал, звонкий смех, громкие голоса, чьи-то плечи и спины… Едва толпа около дверей рассосалась и показался стол Гриффиндора, как взгляд тут же отыскал Алису. Рядом с ней сидел Фрэнк.
Я торопливо прошла между столов и уселась рядом с подругой.
- Фрэнк, мне очень жаль, - тихо сказала я, а он лишь кивнул в ответ. – Ты держись.
Алиса тоскливо посмотрела на меня и слегка покачала головой: ему тяжело. Она постоянно обеспокоено поглядывала на него, а он отрешенно ковырялся вилкой в тарелке.
- Лили, посмотри: Блэк тоже вернулся, - прошептала мне в ухо Лесли.
И тут же стало так жарко, будто в Большом зале огнем дышал дракон. В один миг вернулись все чувства, всколыхнув душу, подняв в ней целую бурю.
Джеймс…
Я повернула голову, и воздушный шарик в груди стремительно сдулся: среди Мародеров Джеймса не было. Сириус тихо переговаривался с Ремусом и Питером и при этом с аппетитом грыз куриную косточку.
«А где же Поттер?..»
Видимо я произнесла это вслух, потому что Фрэнк мне ответил:
- Мы вдвоем с Блэком вернулись. Джеймсу еще надо уладить дела с оформлением наследства.
Я закусила губу и спрятала глаза в тарелке.
Вспыхнувшая надежда увидеть его растаяла, оставив после себя еще большую опустошенность. Аппетита не было, и я бессмысленно вертела в руке вилку.
Очередной вечер не принес ничего, кроме многолюдного одиночества.
Слишком много серого цвета – пасмурные дни, каменные стены вокруг, даже глаза Алисы… Все померкло, будто кто-то стер краски из моей жизни, рисуя картинки грифельными карандашами.
Как все банально, до сумасшествия привычно, что хочется взорвать этот правильный мир, чтобы снова начать дышать, чувствовать, жить… И не плакать, не смотреть ночами в темный потолок, не считать потери и не думать о войне.
Шум в Большом Зале стал фоном какого-то сумбурного гула в голове, и я почти физически ощущала желание уйти отсюда. Я оглянулась по сторонам в поисках хоть какой-нибудь поддержки: Алиса что-то шептала Фрэнку, Лесли разговаривала с Мэри, сидя в полуобороте от меня.
Одна… Совсем одна…
Я почувствовала, как задрожали ресницы, и тут же вскочила, опрокинув свой пустой стакан – он со звоном ударился о тарелку. Я почти бегом помчалась к выходу.
Оказавшись в вестибюле около главного входа, я нырнула в небольшой выступ и прислонилась к стене, запрокинув голову и смотря куда-то сквозь потолок. Так слезы лучше удерживаются на ресницах, не стекают по щекам, не стягивают кожу солеными дорожками…
- Не стоит портить такие красивые глазки, - голос возник словно из ниоткуда.
Я немного дернулась от неожиданности: рядом со мной стоял Блэк и мягко смотрел на меня, но пытливость его взгляда все же не укрылась.
- Я и не собиралась.
Он ухмыльнулся и прислонился к стене – наши плечи соприкоснулись. Сириус так же запрокинул голову, и между нами воцарилась тишина, в которой отчетливо слышалось его дыхание. Я всегда считала, что молчать можно только с близкими друзьями, поэтому сейчас эта ситуация меня взволновала. Я краем глаза взглянула на него: черные брови сошлись на переносице и взгляд уперся в пол – сосредоточен.
«О чем думает? Что происходит в этой сумасбродной голове, в этом ветреном сердце?»
Впервые я задумалась над этим. Впервые за столько лет знакомства мне захотелось узнать Блэка, увидеть его без этой привычной маски школьного баламута.
Что там внутри? Что скрывается за вычурной безмятежностью, приправленной легким высокомерием, самоуверенностью и искрометным юмором?
Лучший друг… Тот, кому так бесконечно предан Джеймс.
Я прищурилась, неотрывно изучая его лицо, но он, видимо, уловил мой взгляд и повернул голову. Несколько секунд мы вглядывались друг другу в глаза, а потом он оторвался от стены и взял меня за руку.
- Пойдем, надо поговорить.
Я опешила, но Блэк потянул меня к выходу и, остановившись около самых дверей, накинул на меня свою мантию.
- Не волнуйся, - легкая полуулыбка в серых глазах. - Просто нам нужно укромное место, где нет чужих ушей.
Сириус открыл дверь, с манерной галантностью попуская меня вперед. Я неуверенно посмотрела на него и под косые, полные зависти взгляды каких-то младшекурсниц вышла на улицу.
Прохладный воздух в один миг высушил так и невыплаканные слезинки. Тишина была поразительной: толстые каменные стены школы не пропускали ни звука, да и кругом не было ни души. Небо заволокли темные низкие тучи, которые, казалось, задевали кончик шпиля Астрономической башни. Мы быстро шли по протоптанной дорожке, и я все пыталась угадать, куда же он меня ведет. Промелькнула мысль, что мы идем в Запретный лес. Наверно, я бы даже не удивилась, если бы узнала, что у них там построен шалаш или что-то подобное. Когда мне открылись все тайны Мародеров (все ли?), я стала почти уверена в их всесильности.
Когда же мы свернули с тропинки и направились в сторону поля для квиддича, я поняла, что идея с Запретным лесом не оправдалась.
Сириус молчал, и я не нарушала тишину. Снежинки оставляли колючие поцелуи на щеках, а легкий ночной ветерок шаловливо норовил пробраться под мантию.
- Вот мы и пришли, - сказал Сириус и остановился.
Я огляделась и недоуменно посмотрела на Блэка.
- Зачем нужно было идти к Дракучей иве? Мы так долго шли, чтобы разговаривать на холоде?
Он склонил голову на бок, немного помолчал, снисходительно смотря на меня, а потом взял меня под руку.
- Больше азарта, Эванс, - тепло от его дыхания приятно коснулось виска.
Сириус потянул меня к самой иве, и я остерегающе одернула его, но он ответил лишь ухмылкой. Когда мы вошли под сень кривых, изгибающихся веток, сквозь которые можно было отчетливо видеть, как плывут облака, я поняла, что с Дракучей ивой что-то не так: она будто застыла, погрузившись в какую-то полудрему, поэтому так безразлично реагировала на наше присутствие. Еще никогда мне не доводилось бывать так близко к этому норовистому дереву, которое все обходили стороной. Все… Только не Мародеры.
Мои глаза расширились от удивления, когда, подойдя к самому стволу, я увидела между корней какой-то провал, ведущий под землю. Сириус присел и спустил туда ноги.
- Я буду внизу: если что – подстрахую, - сказал Блэк и тут же скрылся в яме.
Оставаться одной в промозглой темноте под мокрым снегом совершенно не хотелось, и, последовав примеру Сириуса, я соскользнула в провал. Крепкие руки подхватили меня, и я почувствовала пол под ногами.
Я огляделась по сторонам: мы были в низком туннеле, который уходил куда-то в кромешную темноту. Я зажгла свет на кончике палочки и, пригнувшись, стала пробираться по проходу вслед за Блэком.
- Мерлин мой! – наигранно вздохнул Сириус. – Кто бы мог подумать, что я собственноручно приведу девчонку в наше логово! Нет, с Сохатого все же причитается…
Сердце екнуло, замерев на мгновение. Еще одна тайна Джеймса открывалась мне… Сколько же их еще?.. Сколько загадок скрывается под лохматой шевелюрой Поттера? Сколько идей роится?
- Куда мы идем? – спросила я.
- Потерпи, скоро узнаешь.
Туннель еще сузился, и я еще больше согнулась, а высокому Сириусу пришлось идти едва ли не на четвереньках. Неожиданно он остановился и обернулся ко мне.
- Эванс, ты извини, но у меня уже спина затекла, - черная бровь изогнулась от усмешки. – Надеюсь, ты не боишься собак…
Я даже не успела осмыслить слова Сириуса, как тут же раздался хлопок, который показался оглушительным в этом узком пространстве, и передо мной появился большой черный пес. Застывшим взглядом я смотрела на него, изучая вблизи: обычный пес, ничем не примечательный, разве что выделяется размером.
Он дружелюбно завилял хвостом, и я тепло улыбнулась. Нет, не псу - Сириусу Блэку.
Мы снова зашагали вперед. Подземный ход все не кончался, и я попыталась вспомнить подобный коридор на Карте Мародеров, но из этого ничего не вышло. Однако я была почти уверена, что мы идем куда-то в сторону Хогсмида. Туннель сузился так сильно, что даже мне пришлось опуститься на четвереньки, а потом неожиданно пошел вверх, затем свернул, и я увидела льющийся из какого-то отверстия свет. Пес ловко пролез внутрь, и я доверчиво последовала за ним, пригибаясь, чтобы не задеть головой доски.
- Конечно, не покои маггловской королевы, но все же… - Сириус уже принял человеческий облик, и увлеченно отряхивал пыль с одежды.
Я огляделась: мы были в какой-то небольшой комнате, заставленной старой, полуразвалившейся мебелью. Кругом было много пыли, оторванные куски обоев, какие-то обрывки газет но полу… Я остановила глаза на Сириусе, вопросительно приподняв бровь, а он прямо посмотрел на меня, и его глаза заиграли лукавым огоньком.
- Добро пожаловать в Визжащую хижину.
Я вздрогнула, вспомнив все слухи и легенды о приведениях, которые заселяют этот дом, и тут где-то наверху послышался скрип половицы и чей-то чих. Я громко вскрикнула и пулей подлетела к Блэку, с силой ухватившись за его руку.
- Приведений боишься? – он саркастически улыбнулся. – Их здесь нет, не трясись. Это всего лишь Питер. Пойдем.
Его горячие пальцы, сжимающие мою руку, и уверенная походка помогли мне хотя бы немного расслабиться.
«Такой же, как и Джеймс… Разве что наглости в нем больше и самоуверенности», - подумала я.
Мы вышли в небольшой коридор, пересекли прихожую и стали подниматься по лестнице на второй этаж. На площадке были две двери, и из-под одной из них пробивалась узкая полоска света. Сириус открыл ее, и мы вошли в комнату.
После длительного нахождения в полумраке, свет показался слишком ярким, и я рукой, как козырьком, прикрыла глаза.
- Принимайте дорогую гостью, - сказал Сириус и отпустил мою руку.
- Добро пожаловать, Лили, - раздался ровный голос Люпина.
Наконец глаза привыкли к освещению, и я увидела приветливо улыбающихся Ремуса и Питера.
Я стояла посреди просторной комнаты, которая совершенно отличалась от остальных виденных мной помещений этого дома. Здесь стояла потертая, но исправная мебель: небольшой диван, обитый синим бархатом, и два таких же кресла, а между ними был круглый столик на трех ножках; около одной из стен стоял небольшой буфет, в дверцах которого не было стекол, а на полу лежал старенький ковер. Скромно, но без слоев пыли и какого-то хлама по углам, как на первом этаже.
Я присела на диван, ощущая странную неловкость, будто попала куда-то в святые святых Мародеров. Наверно, так оно и было.
Ремус сцепил пальцы и опустил глаза, Питер напряженно постукивал кончиком ботинка о ножку стола… Один лишь Сириус чувствовал себя вполне комфортно и расковано: он покопался в ящиках комода, и вскоре на столе появилось сливочное пиво, а затем коробочки с оставшимися сладостями.
Блэк уселся рядом со мной на диван, подал мне бутылку и вальяжно откинулся на спинку.
Все молчали. Я не понимала, для чего меня привели в этот дом, но зато у меня стали появляться догадки о его предназначении… Разруха, царившая на первом этаже, была весьма красноречива.
- Эванс, у тебя не возникает никаких вопросов? – Сириус недоуменно приподнял брови. – Например, для чего этот дом?
Я сделала глоток из бутылки: вкусная прохладная жидкость приятно защекотала горло.
- Я и так это знаю.
Мародеры переглянулись. Мысленно я порадовалась, что мне удалось их застать врасплох.
- Что это значит? – тихо спросил Люпин. Я заметила, как он судорожно вцепился в подлокотник своего кресла. – Поясни…
Я набрала в легкие воздуха и твердо ответила:
- Я уже давно в курсе, что ты болен ликантропией.
Его лицо вытянулось, и на моих глазах он стал белее мела. Люпин дернулся, словно хотел вскочить с кресла, но потом лишь запустил руку в волосы, сжав их пальцами, и склонил голову.
Внутри меня все сжалось в комок.
- Ремус, я догадалась еще на пятом курсе, - пояснила я и протянула руку, нежно коснувшись его плеча. – Я знаю тебя много лет, и мне все равно, как именно ты сходишь с ума, потому что абсолютно у каждого из нас есть своя тайна и своя Луна.
Воцарившаяся тишина зазвенела от их удивления. Даже Сириус на пару секунд застыл с приподнятой бутылкой в руке, а потом сделал глоток и философски сказал:
- Вот так… Насколько же искаженно мы видим мир, если можем так ошибаться в людях…
Я сузила губы в полоску и прищурилась.
- Это ты обо мне?
Легкая улыбка и лукавый взгляд серых глаз – я была почти готова улыбнуться в ответ.
- Просто я думал, что ты сторонница всяких разных правил… А оказывается, ты не такая уж и зануда.
- А ты, если присмотреться, не такой уж и нахал, - ехидно заметила я. – К слову: я сторонница не правил, а справедливости.
Блэк в демонстративном удивлении расширил глаза, но так ничего и не сказал.
- Спасибо тебе, Лили, что приняла меня, несмотря на… обстоятельства, - Люпин попытался слабо улыбнуться. – Ты только не рассказывай…
Я лишь фыркнула. Ремус внимательно посмотрел на меня, а потом заговорил:
- Сириус сказал, ты знаешь о том, что ребята анимаги. Мы подумали, что тебе стоит узнать всю историю и не судить нас сгоряча.
Я потеряла счет времени, слушая самую поразительную сказку о настоящей дружбе. Ремус говорил медленно, растягивая слова, разбавляя рассказ паузами, а в моей голове рождались красочные картинки. Четверо бесстрашных мальчиков, и все в жизни на четверых… Как на море встает волна за волной, так и у них – спина за спиной. У каждого была своя дорога, но они пересеклись, сошлись в одну, и этот единый путь поражал меня. Тугой узел связал их, навсегда соединив.
Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост.
Ажурное переплетение судеб.
- Я не знаю, чем заслужил таких друзей, - так Ремус подвел итог своему рассказу.
Стрелки с громким тиканьем перемещались по циферблату, отсчитывая секунды. Я, замерев, сидела на диване, пытаясь справиться с какофонией впечатлений, окрашенных самыми светлыми чувствами. С детства родители учили меня главным заповедям: искренность, справедливость, принципиальность, дружба, любовь… Я впитывала в себя эти основы, строя на них свою жизнь, стараясь все делать правильно, не вступать в противоречия с установленными законами и правилами. Мне казалось, что я отточила мастерство различать Добро и Зло. Но я не понимала, как однобоко, как ограниченно я смотрю на вещи, видя их лишь с одной стороны, не думая о том, что скрывается за их тенью.
А ведь настоящая жизнь похожа на движение поезда – пересечения разных путей, шлагбаумы, станции, маневры, семафоры… И куда сложнее быть машинистом, чем пассажиром.
Затворки души открывались, обнажая истязающие меня вопросы и сомнения.
- Почему ты вернулся? – тихо спросила я.
- Джеймс попросил присмотреть за тобой, - Блэк окинул меня пристальным взглядом. Его серьезность заставила напрячься. - Он беспокоится за тебя.
Сириус откупорил новую бутылку сливочного пива.
- За меня? – грустная улыбка появилась на моем лице и тут же потухла. – У него трагедия, а он думает обо мне…
- Тебя это до сих пор удивляет? - в такой же невеселой усмешке, как и у меня, приподнялся уголок его губ. – Меня давно уже нет…
Я встала и подошла к буфету, делая вид, что рассматриваю пыльные стаканы на полке. Простоватое стекло, без изысков и множества граней. Оно не играет бликами в свете свеч, не переливается всеми цветами радуги на солнце, не стоит баснословных денег, не несет в себе какой-либо ценности, на нем не стоит семейный герб… Обычное стекло, обычный стакан. Неужели для кого-то он может быть настоящим сокровищем?
Дыхание перехватывало, мурашки стремительно разбегались по коже, а я с силой сжимала стакан, словно он был моим спасением. Волны поражающего мое существо смятения поднимались из глубины, неустанно накатывая, и я захлебывалась, не смея верить в такую ошеломляющую правду, боясь этих радужных надежд.
- Я немного осмотрюсь, хорошо? – голос был глухой, словно из-под земли.
Сириус даже не посмотрел на меня, увлеченно изучая этикетку на бутылке, а Питер благодушно предложил устроить мне экскурсию по дому, но я отказалась.
На лестничной площадке было прохладнее, чем в комнате. В полумраке разрушенного дома царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным разговором за дверью. Я прислонилась к перилам, с удовольствием вдыхая прохладный воздух.
Сейчас, находясь в этом доме, узнав все тайны Джеймса и его друзей, мне, как никогда в жизни, казалось, что все вокруг меня разрушилось. Неизвестный осенний ветер подхватил мой маленький, привычный домик и унес далеко-далеко, забросив в новый мир, к новым людям.
Прошлое сгорало в огне, как опавшие листья. Не жалея воспоминаний, без устали я кидала их в этот костер, заставляя пламенеть его до небес. Горели надежды, которым так и не суждено было сбыться; мысли, которые навсегда покидали мою голову; предрассудки, в которых я запуталась, как в паутине, – все пылало, рдело, превращалось в пепел… И на этом пепелище, словно Феникс, рождался новый Мир, новая Дружба, новая Надежда.
Половица жалобно скрипнула, когда я подошла ко второй двери на площадке и вошла внутрь комнаты. Я зажгла свет на кончике палочки и осмотрелась: обои в нелепый цветочек, заколоченные окна, большая великолепная кровать с пологом, застеленная темно-бордовым покрывалом, напольные часы и шелковая темнота по углам. Здесь обитала полная, глухая тишина, которая устало дремала на немногочисленных предметах обстановки. Но я знала, что стоит белесым лучам полной луны посеребрить крышу этого дома, как все в миг изменится.
Этот дом с секретом умел надежно хранить свои тайны.
Я подошла к небольшому стулу, на спинке которого небрежно висела мантия. Я взяла ее в руки и на внутренней нашивке увидела инициалы «Дж. Поттер». Пальцы крепко сжали ткань. Плотная материя хранила его тепло, делилась со мной его запахом и говорила о нем таким языком…
«Жди меня…»
Я притянула ее к груди, бережно прижав к себе.
Эта минута оставила за незримой чертой острое одиночество и позволила окунуться в омут грез.
Его горячая кожа, немного полные губы, сладкое дыхание, крепкие плечи… И я все это помнила, я все это знала и хранила где-то под сердцем, боясь забыть каждый его вздох.
«Пусть между нами мили, и эта ночь разделяет нас, но придет утро, разойдутся тучи, и тогда выглянет солнце, и тогда вернешься ты…» - шептала я мантии, прижимаясь к ней щекой.
Я услышала, как щелкнул дверной замок, и в комнату вошел Блэк. Его взгляд остановился на мантии в моих руках, а потом коснулся моих глаз. Он ничего не сказал, ни о чем не спросил, а просто прошел мимо и сел на кровать. Я повернулась к нему лицом, подбородком упершись в горизонтальную перекладину на спинке стула, и долго смотрела на него, пока, наконец, не решилась задать вопрос:
- Почему вы рассказали мне всю историю? Почему не побоялись, что я могу донести на вас Дамблдору, ведь ты же всегда считал меня занудой?
- А ты так и не поняла? – Сириус исподлобья глянул на меня. – Ты такая же часть нашей истории, как и жизни Сохатого…
Хрупкий мост выстраивался между нами, соединяя два противоположных берега одной реки под названием «Джеймс».
- Сириус, как он? – мой голос был едва различим в тишине.
Он улыбнулся, а потом глубоко вздохнул.
- А как по-твоему, Эванс?
Снова молчание.
- Что ты будешь делать, когда Джеймс вернется? – он бросил на меня косой взгляд.
Я склонила голову набок и щекой прислонилась к перекладине спинки.
Нелепый вопрос…
- А как по-твоему, Блэк? - я прикрыла глаза и добавила: – Просто буду рядом.
Скрипнула кровать, и я распахнула ресницы. Сириус присел на корточки около меня. Мы смотрели друг на друга, всматриваясь в черты лица, изучая интонации взглядов, учась понимать и принимать друг друга.
Мост становился все прочнее…
- Мне кажется, или у тебя действительно пропали веснушки? – одна бровь Сириуса приподнялась.
Я улыбнулась.
- А ты и их замечал?
- Есть у меня предчувствие, что теперь я буду не только их замечать, а знать точное количество, - Блэк добродушно ухмыльнулся, а потом протянул руку и осторожно кончиком указательного пальца вздернул мне подбородок. – Выше нос, Эванс - все будет хорошо.
И настоящее тепло, впервые горящее для меня в этих серых глазах, заставляло верить. И - кто знает? - может когда-нибудь этот хрупкий мост превратится в нерушимый…
Дверь открылась, и в проеме появились Ремус и Питер.
- Ребят, пора возвращаться – уже отбой был, - Петтигрю неловко мялся около двери, скользя любопытным взглядом по нашим лицам.
Сириус встал и потянулся, похрустев суставами пальцев.
- Что ж, тогда пойдемте, - сказал он, и я даже не успела среагировать, как он тут же обернулся псом.
- Лили, карта ведь у тебя? – Люпин, как мне показалось, немного лукаво улыбнулся.
Я порылась в кармане и протянула ему пергамент.
Пес подошел к двери, а затем обернулся и посмотрел на меня.
- Бродяга, значит… - я потрепала его по холке, запустив пальцы в мягкую шерсть, и он приветливо завилял хвостом, а потом сорвался с места и, сотрясая лестницу, помчался вниз по ступенькам.
Путь до гостиной занял почти час: снова узкий туннель, холодный ветер ноябрьской ночи, пустые коридоры, заснувшие лестницы… Все мелькало, как в танце, но я почти не обращала внимания ни на что, наслаждаясь сладким чувством спокойствия в душе, полностью доверившись…друзьям? Ремус говорил о том, как они обживали этот дом, Питер дополнял его рассказ, я внимательно слушала, с жадностью впитывая в себя каждую частичку их жизни – его жизни. И промозглый ветер казался не таким холодным, когда мою руку согревала теплая ладонь Сириуса. Он ни на миг не отпускал ее на протяжении всего пути, не доверяя меня никому, словно я была каким-то сокровищем. Конечно, он дал обещание Джеймсу позаботиться обо мне, но все же… И я чувствовала, что это «но» - еще один кирпичик в каменной кладке наших новых отношений.
Новое… Это слово витало в воздухе, потрескивало в горящих факелах, освещало все вокруг. Сейчас оно было мое и было внутри меня. Реальность, сны, мечты – все изменилось. Как от грозового разряда песок меняет свою структуру, превращаясь в причудливые стеклянные фигуры, так изменилась я сама. И теперь не хватит целой жизни, чтобы позабыть мою молнию…
Я осторожно прикрыла дверь спальни и на цыпочках прошла к своей кровати. Тусклый свет луны, пробивающийся из-за облаков, вычерчивал оконный прямоугольник на каменном полу и слабо освещал комнату, позволяя видеть очертания предметов. Завернувшись в ночь, как в шелк, я подошла к окну и подняла глаза на небо. Хотелось думать, что эти облака плывут на юг, и совсем скоро будут задевать крыши лондонских высоток. Хотелось верить, что где-то в пустом доме Джеймс так же смотрит в это небо. Почти физически я ощутила его совсем близко, будто он стоял у меня за спиной.
Пламя без тепла - разлуки лед…
Я забралась под одеяло, свернувшись калачиком, и попыталась уснуть, но услышала шорох и открыла глаза: худая фигурка в белой сорочке разрезала сумерки.
- Алиса? – я приподнялась на локтях, но она не ответила, а беззвучно босиком прошла по полу и юркнула ко мне под одеяло.
Старая детская привычка… Так мы боролись с ночными страхами. И только так у нас получается разделять переживания.
Ее глаза сверкали влажным блеском, когда взгляд застывал где-то на потолке. Она не шевелилась, только дышала, только моргала, а я следила за контуром ее длинных ресниц. Знакомые до мельчайших деталей черты дорогого лица осунулись, и упрямая морщинка впервые так долго не покидала ее гладкий лоб… Безмятежный мир Алисы тоже пошатнулся. Ее жизнь всегда была похожа на карамель: менялся лишь фруктовый привкус, но никуда не девалась сладость, а сейчас я чувствовала горький запах, а она – вкус.
- Сегодня Фрэнк сказал мне, что собирается поступать в Академию авроров, - она не отвела взгляда от потолка, лишь бриллианты в уголках ее глаз заблестели в лунном свете. – Сказал, что хочет отомстить. Хочет положить конец этому волшебнику. И еще что-то о долге каждого, о борьбе…
Она судорожно вздохнула, подавив всхлип.
- Я не могу себе это представить, не могу даже попытаться… - ее шепот сорвался. Алиса лихорадочно прижала пальцы к дрожащим губам.
- Послушай, он еще может передумать, не поступить, в конце концов…
Она тут же замотала головой.
- Нет, нет, Лили, ты его не знаешь…
Но я знала Фрэнка. И знала, что он не отступится. Я закрыла глаза, не имея понятия, как успокоить ее, как вытеснить эту разрывающую душу тревогу, этот цепкий страх за родных людей…
- Лили, я много думала… Все ждала тебя и думала… - она повернула голову и заплаканными глазами посмотрела на меня. – Если Фрэнк пойдет в Аврорат…
Она замолчала, словно страшась произносить эти слова… А потом тыльной стороной ладони вытерла слезы и твердым, без единого сомнения голосом перевернула мой мир:
- Если Фрэнк пойдет в Аврорат – я пойду за ним.
- Алиса… - мои руки цеплялись за ее плечи. – Алиса, как же так? Ну какой из тебя аврор: ты же вечно обо все спотыкаешься, что-то роняешь… Ну сама подумай…
- Это все ерунда. Флитвик говорит, что у меня способности к заклинаниям, да и по защите от темных искусств с первого курса у меня «Превосходно», а Фрэнк подтянет меня по гербологии, - Алиса набрала побольше воздуха, чтобы жирной чертой перечеркнуть гаснущую в моей душе надежду… Да и имела ли я право отговаривать ее? И нужно ли это было? – Просто кто-то должен быть с ним рядом, чтобы вовремя успеть крикнуть «Протего»…
Укрытая темнотой комната молчала. Глотая слезы, страшась даже заглядывать в призрачное будущее, мы не нарушали тишину, передавая друг другу частицы веры в то, что это будущее – непременно радужное – еще возможно. Пусть твердыни Добра рушатся, пусть мир сходит с ума от безумных идей, пусть наши пути сокрыты под черным саваном неизвестности, но даже в этой смуте есть место росткам надежды. И они пробьют себе дорогу к свету, возродят в душах силы, наполнят жизнь смыслом и не дадут превратить наш мир в руины.
Когда-нибудь все это закончится… Когда-нибудь все снова засверкает жизнью…Когда-нибудь…
Но что останется от мира улыбчивой Алисы и добродушного весельчака Фрэнка?
Но как сможет забыть Сириус фамильный герб Блэков на вражеских знаменах этой войны?
Но сможем ли мы с Джеймсом увидеть тот рассвет без непростительного нефритового свечения?
Мы медленно засыпали. Зеленые и серые глаза… светлые и рыжие локоны… чистая кровь и маггловские привычки…
Обе такие разные, но – Мерлин мой! - такие молодые…

* * *
Стол был заложен толстыми книгами и исписанными листами с конспектами, а раскрытый учебник ютился на единственном свободном месте, прислонившись корешком к подставке настольной лампы. Вокруг - звонкая тишина, которая, оглушала, заставляя без конца проговаривать про себя, а порой даже нашептывать, словосочетания и предложения из эссе.
«… Поэтому чернокорень может заменяться ясменником, что не оказывает отрицательного воздействия на структуру и действенность зелий».
Я поставила точку и откинулась на спинку стула, рассматривая исписанный свиток: ровные строчки, ни одной чернильной кляксы, выдержанная структура эссе - все идеально, только я не чувствовала привычной удовлетворенности от окончания работы. Вокруг все было обычно-серым, и даже пробивающиеся сквозь облака солнечные лучи светили как-то тускло, уже совсем по-зимнему. Неизвестно для чего горящая лампа, запыленная библиотека и стылый ноябрь за окном – моя перламутровая действительность.
Я уже давно сбилась, считая круги минутной стрелки, – в последние дни время тянулось слишком долго. С возвращением Сириуса секунды замедлили свой бег, а может, это я так торопила мгновения, что они назло мне сменялись медленно?
Солнце снова скрылось за тучей, и из всех углов стали выползать сумерки.
- Лили, привет, - я вздрогнула от неожиданности и повернула голову: Колин с сумкой через плечо нерешительно топтался в проходе.
Я улыбнулась, а он даже не заметил, насколько вымученной получилась улыбка, и сел на стул рядом со мной. Тейлор пробежался глазами по заваленному пергаментами столу, написанному эссе, а потом остановил свой взгляд на мне.
- Я не помешаю?
На кончике языка я почувствовала горьковатый вкус лицемерия.
- Конечно, нет, - я закрыла учебник и бросила его в сумку, а затем стала скручивать свиток с эссе. – Я вот уже закончила.
- Снова убегаешь… - хрипло ответил Колин и, откашлявшись, сказал твердым голосом: – Нам надо поговорить.
В небольшом помещении между стеллажами сразу стало душно. Мои плечи устало опустились.
- Почему ты все время от меня уходишь? – ему это не давало покоя. – Чем я тебя обидел? Что не так?
Мой взгляд бродил по несложным предметам обстановки, будто искал помощи: безучастные шкафы, глупая лампа, равнодушное окно, невыносимая дневная серость, надоевшие толстые фолианты… Я встрепенулась:
- Колин, ну что ты такое говоришь! Просто хотела расставить книги, - я потянулась к стопке, но он перехватил мою руку.
Теплые пальцы нежно изучали замысловатые линии на моей ладони, и язычки света надежды плясали в его глазах, одурманивая чувством вины.
Тик-так, тик-так... Часы неподалеку слишком долго оглушительно тикали.
Я выдохнула.
- Лили, давай поговорим, - его голос был мягким, точно плюшевым.
Нежный взгляд серых глаз острыми иголочками касался меня, выпуская в кожу яд, заставляя ежиться от такой пристальности. И сейчас я совершенно четко осознала, как устала быть хамелеоном, подстраиваясь под обстоятельства, ловко маневрируя в сильном течении и боясь обидеть кого-то. Так много нас связывало с Колином, так много он знал обо мне, так долго был рядом, помогая и защищая, но у меня не было той монеты, которой я могла бы расплатиться с ним… Секунды застывали от такого молчания.
Лучи солнца снова скользнули в окно, и тени заиграли в библиотеке. Я была рада, что сижу спиной к окну – скрывался румянец на щеках, который так некстати стал проявляться под взглядом Тейлора. Я считала секунды, не смея взглянуть на Колина, не смея подать ему хотя бы мимолетную надежду, а он ждал, медленно перебирая мои пальцы…
- Лили, - негромко начал он, и я непроизвольно вздрогнула, - я совсем запутался, а точнее – ты меня запутала.
Стены, возводимые из его чувств и эмоций, давили на меня.
- Думаю, ты прекрасно понимаешь, как я к тебе отношусь, - растянуто проговорил Колин.
А потом захлопнул капкан:
- Ты нужна мне.
Сердце забилось так быстро, точно пойманная в садок птичка; оно рвалось на свободу, подальше от этих сумерек, подальше от своего пленителя, но Колин крепче сжал мои пальцы, а затем заговорил глухим голосом:
- Я не хотел заводить этот разговор, но все стало слишком сложным и… - он сделал паузу, подбирая слово, - противоречивым. К тому же я не слепой и все вижу.
Его слова ложились правдой на мои плечи, гулом звенели в ушах, эхом качались под потолком. Я, как натянутая струна, сидела на стуле, спрятав глаза за ресницами, не произнося ни слова, не поднимая взгляда.
- Знаешь, мы с Поттером договорились, что дадим тебе возможность самой решить, с кем ты хочешь быть, - он снова замолчал, заставляя тишину зазвенеть колокольчиками. – Я знаю, что победитель тут будет только один, но все же …
Солнце на несколько мгновений стремительно вынырнуло из облаков, ярко осветив библиотеку, и тут же опасливо скрылось, россыпью убегающих лучей скользнув по стеклу окна.
Что-то заставило поднять голову – может быть, яркий свет позволил уловить какое-то движение, а может, интуитивное ощущение присутствия кого-то – и тут же реальность распалась на отдельные компоненты – карие глаза, плотно сжатые губы, вихры смоляных волос - а потом собралась в единое целое.
Джеймс.
Мне показалось, что сумеречный свет укрыл Колина, стер его голос, освещая лишь этот неповторимый шоколад любимых глаз. Звоном бубенцов стал каждый удар сердца, и эта музыка звучала только для него.
Он стоял около книжного шкафа рядом с центральным проходом и неотрывно, совершенно не моргая, смотрел на меня, пленяя взглядом, одурманивая, приковывая, будто кто-то наделил его неограниченной властью надо мной…
Колин пошевелился, и теперь моя рука оказалась между его ладоней. Я растеряно посмотрела на него.
- Послушай…
Тейлор повел шеей и жестом попросил меня замолчать. Я бросила взгляд за его спину: Джеймс взял первую попавшуюся книгу и, прислонившись к стеллажу, раскрыл ее.
- Лили, я прошу лишь одного слова, - Колин настолько увлекся признанием, что совершенно не замечал ни Джеймса, ни моего смятения. – Я хочу быть с тобой, хочу, чтобы мы были вместе. Что скажешь?
Джеймс с шумом захлопнул книгу, заставляя взлететь спавшую на страницах пыль.
Колин резко обернулся, и я увидела, как потемнели его глаза, сверкнув металлическим блеском. Несколько мгновений они смотрели друг на друга – хищники перед схваткой. Наконец, Тейлор усмехнулся и вновь обернулся ко мне.
- Что ж, тем лучше…
Наверно, сейчас это все напоминало шахматную партию, в ходе которой на доске остались два короля и ферзь, который слишком долго не мог определиться со своим местом в этой игре гроссмейстеров. Но все это осталось в прошлом – партия состоялась, ее разыграли, как по нотам. Всего лишь одна короткая, размываемая дождями осень изменила мою жизнь, мой мир, меня саму. И сейчас я, как никогда раньше, смело делала шаг вперед, хмелея от этого терпкого своей сладостной неизвестностью ветра перемен.
Я медленно перевела взгляд с лица Колина на Джеймса, и волна тепла поднялась в груди – будто цветы повернулись к солнцу. Знакомые вихры взъерошенных волос, в которых так приятно путаться пальцами; плотно сжатые губы, вкус которых не стереть из памяти ни одним заклинанием; шоколадные глаза, бархатные, с бликами карамели у самых зрачков… Мой, каждой клеточкой мой…
- Уже давно нужно было… - начала я, растеряно опустив глаза в пол, но Колин меня перебил.
- Одно слово, Лили: да или нет.
Он не отрывал взгляда от моего лица, и в его грифельных глазах отражался тусклый свет из окна. На одно мимолетное, почти не существующее мгновение меня охватило ощущение возможности - мой перекресток в последний раз породил во мне зерно сомнения, которое тут же растворилось, будто его и не было вовсе. Я закусила губу и, глядя Тейлору в глаза, молча покачала головой.
Сомнения рассеялись, как утренний туман от золотых солнечных лучей.
Он не шелохнулся, не побледнел, не спрятал глаза… Ни один мускул не дрогнул, и лишь в глазах распускалась боль – тонкая, хрупкая, взращенная под моим ветром перемен. Колин грустно улыбнулся, и я увидела блики горестной иронии в его зрачках.
- Это из-за него? – Тейлор махнул головой в сторону Поттера.
Я вздохнула, но не отвела взгляда.
- Прости, Колин…
Снова на его губах появилась эта улыбка, за которой, словно за маской, пытался спрятаться Тейлор. Мне было тяжело и неловко.
- Что ж, тогда я пойду, - он встал, но еще на несколько секунд задержал взгляд на мне, словно еще цеплялся за какую-то одному ему видимую ниточку надежды, но и она выскользнула из его пальцев. – Удачи тебе, Лили.
Не дожидаясь ответа – да и нужны ли были слова? – он резко развернулся и почти сразу скрылся за поворотом.
Мы с Джеймсом остались наедине, и тишина океаном пролегла между нами.
Чувство вины, как маленький шаловливый щенок, грызло мне сердце, но разве я могла поступить иначе?
Джеймс подошел бесшумно, как умеет делать только он, и сел напротив меня.
- Если хочешь найти Лили Эванс – просто загляни в библиотеку.
Его голос – знакомый до каждой интонации – вырвал меня из этой гнетущей тишины, порвав образ Колина в клочья, и я подняла глаза.
Каждая секунда, каждый удар сердца, каждый взмах ресниц – все наполняется смыслом, дышит жизнью, несет тепло, когда взгляды так тесно переплетаются, сливаются в притягательном танце, сжигая любые преграды и расстояния. Его жгучие глаза касались моих волос, ложились на кожу щек, ласкали губы…
- Джеймс… - сорвалось вместе с дыханием.
Как же просто звучит его имя, как сладко произносится, как легко парит в гулкой тишине, рисуя цветной пастелью мое настоящее, наше будущее…
- Я вернулся пару часов назад, но ждать тебя в гостиной было уже невыносимо.
Его слова позволили мне глотнуть воздуха действительности.
- Мне так жаль твоих родителей… Я даже не знаю, что можно сказать в таких случаях…
Но Джеймс поежился, передернув плечами, стремительной стрелой боль промчалась по его лицу, и я замолчала, понимая, что эта тема пока для него запретна. Просто сейчас ему были нужны не слова утешения, не сочувствие и призрачная поддержка, но надежда, которая бы снова вдохнула в него жизнь, дала сил, подарила веру. Сейчас мы здесь, мы вдвоем, а все остальное там, за недосягаемостью наших взглядов, и потому пусть хотя бы сегодня, в эти мгновения, мир затеряется для нас.
- Не исчезай, Лили, - он устало посмотрел на меня, склонив голову на бок. – Прошу: только не исчезай…
Сердце сжалось, наполнив мою душу до краев нежностью, которая могла свести с ума своей силой и безграничностью. Я медленно встала, не сводя с него глаз, ловя каждый оттенок его взгляда.
… Мантия, шелести для него, свет, лейся солнечным шелком, воздух, будь прозрачным и вкусным…
- Помнишь, ты когда-то сравнивал меня со снитчем? – он утвердительно кивнул, и я сделала небольшой шаг. – Как бы сказал наш комментатор Мартин Смит: «Игра закончена. Джеймс Поттер поймал снитч…»
Его глаза расширились, и в них замерцали светлячки, ослепляя меня светом надежды. Не в силах находиться так далеко от него, я сделала еще один шаг, подойдя к нему вплотную, и ладонью провела по взъерошенной макушке. Он положил руки мне на талию и притянул к себе. Тут же я откликнулась на это движение и уткнулась носом в его волосы, нежно касаясь его плеч. Я закрыла глаза, вдыхая исходящий от Джеймса запах сандала, и горящего камина, и свежего ноябрьского воздуха. Я кружилась в этой чарующей близости, не узнавая себя, поглощенная и наполненная своей любовью.
Джеймс бережно усадил меня на свое колено, заправил выбившуюся прядь волос за ухо, и крепко обнял. Его теплое дыхание ложилось мне на шею, горячие губы едва касались кожи, и я чувствовала, как какое-то острое, томительное чувство змейкой разворачивается внизу живота. Немного отстранившись, он посмотрел на меня и выдохнул в губы:
- Вместе?
Я подняла ресницы, и мне показалась, что я уже и не существую вовсе, разве только как отражение в его ореховых глазах.
Каким-то искрометным вихрем пронеслись воспоминания из этой осени, каждое из которых оставило яркий след. Все перемешалось, связалось в тугой узел, разрубить который слишком тяжело: дружба, предательство, любовь, война… Теперь я поняла, что в жизни равно хватает места и добру, и злу. И пусть черные крылья пытаются затмить наш свет, наше утреннее солнце, но сейчас, когда все искрилось радужными цветами, когда мою руку сжимала ладонь Джеймса, я чувствовала внутреннюю уверенность, силу против всего ополчившегося мира, несокрушимую надежду, которую у меня никто и ничто не отнимет.
Переплетение пальцев, нежные прикосновения, горячее дыхание… Я провела ладонью по смуглой коже на щеке, вбирая его тепло и с наслаждением даря свое, и улыбнулась.
- Вместе…
Мой вдох – его выдох…
И это моя магия. Наша магия. Одна на двоих.


˜˜ КОНЕЦ ˜˜

P.S. Ну вот и все, вот и закончился мой фанфик. Я хочу поблагодарить всех читателей, всех, кто был со мной рядом почти год, кто критиковал, корректировал, поддерживал и помогал. Поверьте, без вас ничего бы не получилось – у меня были самые лучшие читатели! Надеюсь, вам все понравилось)
Что касается продолжения «Перекрестка» (многие интересуются), то однозначного ответа пока дать не могу: возможно, я возьмусь за него, если доведу до ума идею (все же война – не самая легкая тема).
Еще раз всем большое спасибо!
Навсегда ваша, UgeneEvans.