Уроки соблазнения

ПРОЛОГ



В камине потрескивали дрова, мягкий свет заливал гостиную Гриммуалд-плейс. За окном уже стемнело, и в комнате царила атмосфера тепла и уюта. Однако за чаем с молоком и имбирным печеньем проходили не милые беседы о погоде и йоркширских терьерах, но секретное собрание Ордена Феникса. Война давно закончилась, а Орден продолжал свою деятельность – теперь на более законных основаниях, поскольку Министром Магии стал один из его бывших сотрудников, Шеклболт Кингсли.
Но Министр не присутствовал на этой встрече. Гарри Поттер и Рон Уизли сидели на узком диване с потертой спинкой. Минерва МакГонагалл чопорно восседала в стареньком кресле. Напротив нее расположился Ремус Люпин. У камина стоял Северус Снейп. Больше на этом небольшом заседании не присутствовал никто. Вопрос же, который стоял на повестке дня, был действительно очень серьезным. Волдеморт был побежден, но не был уничтожен окончательно. Погруженный в состояние, схожее с комой, он формально не представлял опасности, но фактически по-прежнему являлся угрозой для магической Британии. Авроры занимались этой проблемой уже долгое время, но пока безрезультатно. И Орден Феникса, главный оплот в борьбе против змееподобного мага, счел своим долгом довести дело до конца и лишить Темного Лорда последних шансов на возрождение. Решив помочь министерскому отделу по борьбе с черной магией, члены Ордена вновь и вновь созывали собрания и обсуждали на них Проблему Номер Один.
- Эксанималис – мощнейший артефакт, - несколько апатично заметил Ремус Люпин, когда длившийся уже несколько часов разговор зашел в тупик. - Едва ли можно найти что-то более подходящее для нашей цели. Мы должны достать его.
- Где бы мы были без твой способности подмечать очевидное? – раздался язвительный голос Снейпа.
- Я просто подвожу итог.
Мужчины агрессивно посмотрели друг на друга. Впрочем, их поведение было вызвано не столько многолетней враждой, сколько усталостью от бесплотных попыток придти хотя бы к какому-то решению.
- Мальчики, не ссорьтесь, - строго сказала МакГонагалл. – То, что Эксанималис нам нужен, действительно очевидно, но как его достать? Хранитель не согласился передать нам его даже за деньги.
- Значит надо его того, - произнес вдруг Гарри, многозначительно подняв брови.
- Чудесный план, мистер Поттер, - тут же саркастично отозвался Снейп, отходя от камина, - и как мы сами без вас до этого не додумались?
Чуть склонившись над журнальным столиком – умудряясь при этом сохранять спину идеально прямой – он поставил пустую чашку из-под чая и вернулся к камину.
- Ему там медом, что ли, намазано? – пробубнил Рон.
- Я имею в виду, - быстро заговорил Гарри, чтобы Снейп не успел ответить на этот неуважительный комментарий, - мы могли бы… украсть его.
В комнате повисла пауза. Первой заговорила МакГонагалл. В голосе ее не было прежней уверенности:
- Это не очень хороший способ, это незаконно, это…
- Это единственный выход, - закончил за нее Снейп, складывая руки за спиной.
Все перевели на него вопросительные взгляды. Он же в свою очередь продолжал безразлично смотреть в пространство перед собой, подняв в излюбленной манере одну бровь. После небольшой паузы, не утруждая себя тем, чтобы повернуть голову в сторону собеседников, он лишь перевел на них взгляд своих черных глаз. От этого лицо его стало еще более надменным.
- Поведение хранителя объяснимо, - произнес он медленно, - Эксанималис уникален и в ненадежных руках может быть… опасен.
Снейп поднял теперь обе брови, его лицо выражало сожаление – впрочем, недостаточно искренне, чтобы заставить всех в него поверить. Он обвел присутствующих внимательным взглядом и продолжил:
- Но в нашем случае гораздо большую опасность представляет Темный Лорд. Да, мы победили его, но не уничтожили, а это значит, что он всегда сможет вновь набрать силы. Ему это неоднократно удавалось.
Сложив перед собой руки, словно католический священник, он перевел взгляд куда-то вверх, готовя слушателей к долгому монологу. Вздохнув, он произнес тоном на первый взгляд совершенно наивным и простодушным:
- Конечно, воровство достойно исключительно осуждения, и я бы никогда не стал оправдывать действий, противоречащих закону с юридической или моральной точки зрения.
Театральная пауза, и затем, придав и лицу, и голосу больше решительности, Снейп продолжил:
- Но это именно тот случай, когда цель оправдывает средства. Наша жертва – предательство моральных и этических принципов – ничто с той возможной ценой, которую нам придется заплатить, если Темный Лорд снова возродится.
Замолкнув, он некоторое время продолжал смотреть вперед, но затем медленно перевел взгляд на МакГонагалл, чтобы увидеть ее реакцию. Женщина казалась недовольной.
- Ох, Северус, - проговорила, наконец, она, - ты способен убедить курицу в том, что она не курица, а собака, и даже заставить ее лаять.
Он самодовольно скривил губы.
- Но артефакт надежно охраняется, - произнес Люпин задумчиво, - кражу необходимо тщательнейшим образом продумать и подготовить. Аврорат на это не пойдет, и ни у кого из нас нет достаточного времени для подобной работы. Гарри и Рон учатся в Аврорской академии и поддерживают чары, охраняющие Волдеморта, Минерва – директор Хогвартса, она не может покинуть пост, я не смогу путешествовать в другие страны по понятным причинам…
- Ах, как изящно ты подвел разговор к моей кандидатуре, - Снейп пронзительно посмотрел на Люпина сверху вниз, и тот невольно отвел взгляд в сторону. – Несмотря на то, что Минерва была так бесконечно добра и предложила мне пост учителя зелий…
МакГонагалл сделала вид, что не заметила яда в словах мужчины, и любезно улыбнулась.
- … я, конечно же, обладаю необходимым временем и навыками для совершения подобного преступления.
- Но вы сами предложили это! – воскликнул Гарри. – Я не верю, что вы так рьяно поддерживали идею о краже, считая, что есть кто-то, кроме вас, кто способен с этим справиться.
Снейп прищурил глаза и метнул злобный взгляд на наглеца.
- Я действительно не самого высокого мнения об умственных и магических способностях большинства людей, что меня окружают. Но это не означает, что я жажду взвалить на себя очередное незаконное задание от Ордена или любого его представителя.
- Да ладно, в первый раз что ли? – снова буркнул Рон.
- Мистер Уизли, - вдруг громко произнес Снейп, складывая руки на груди и в упор глядя на молодого человека, - если вы по какой-либо причине решили, что находитесь здесь, чтобы делать псевдо-остроумные комментарии в мой адрес, позвольте вас уверить – это не так. Хотя бы потому, что у вас это не получается.
- Да что вы, профессор, я и не собирался есть ваш хлеб!
- Рон, - шикнул на друга Гарри.
Юноша со шрамом на лбу прекрасно знал, к чему могла привести подобная перепалка. В прошлый раз Снейп ушел с кровоточащим ухом, а Рона еще полчаса пытались превратить из флобберчервя обратно в человека.
- Знаете, что стало с последним таким остряком? – поинтересовался Снейп как бы между делом. – Он упал в таинственную арку в Министерстве. С тех пор о нем никто ничего не слышал…
- Ах ты… - Рон вскочил с дивана и, быстро достав палочку из кармана, направил ее на невозмутимо ухмыляющегося мужчину.
Гарри схватил друга за рукав, Люпин в считанные секунды оказался между Роном и Снейпом. Повернувшись к последнему лицом, обычно спокойный Ремус строго сказал:
- Прекращай это, иначе придется иметь дело не только с Роном.
Снейп высокомерно поднял голову, но ничего не ответил. Переведя взгляд куда-то поверх плеча Люпина, он, явно сдерживая раздражение, принял гордый, независимый вид.
В этот момент послышался щелчок замка на входной двери. Через несколько секунд в комнату вошла Гермиона Грейнджер. Джинсы и свитер на ней говорили о том, что она вернулась из немагической части Лондона.
- Извините меня, пожалуйста! – воскликнула она, не замечая напряжения в комнате. – Мой кузен решил подвезти меня на машине, и мы попали в ужасную пробку. Конечно, я не могла при нем аппарировать, и в итоге мы простояли на Реджент-стрит почти два часа! Я хотела поехать на метро, но он не позволил мне этого сделать. На Пикадилли царил хаос. Какая-то авария… - поток слов иссякал, и Гермиона начала замечать, что обстановка в гостиной несколько накалена.
Ее голос постепенно сошел на нет.
- Я пропустила что-то важное? – спросила она, вопросительно заглядывая в лица Гарри и Рона.
Пока никто не успел ответить что-нибудь, что могло привести к новому всплеску агрессии, МакГонагалл сказала:
- Мы решили вопрос с Эксанималисом.
- Хранитель согласился дать нам его под залог? – радостно спросила Гермиона, присаживаясь на ручку дивана.
- Нет, - ответил Гарри, потянув за рукав Рона, чтобы тот тоже сел, - мы решили его украсть. Ээ, профессор, вы не повторите свою речь? – неуверенно спросил он, видя возмущение в глазах подруги.
А Снейп в это время расчетливым взглядом окидывал изящную фигурку Гермионы. Потирая подбородок, он начал неторопливо приближаться к девушке. Гермиона с тревогой следила за перемещениями мужчины. Он обошел вокруг нее, оказавшись за диваном, и сказал:
- Я согласен взяться за это дело, но мне нужна мисс Грейнджер.
Тут же посыпались возмущенные и удивленные возгласы, которые Снейп прервал одним взмахом руки.
- Когда я буду красть, - произнес он, выговаривая каждую букву и лаская каждый звук, - я хочу быть уверен, что хранитель… занят. Мне нужен напарник, - он снова начал медленно подбираться к Гермионе,- кто-то, кто сможет занять хранителя. Мне нужна женщина.
Девушка невольно сглотнула. Смутившись, она отвела взгляд в сторону и нервно прочистила горло.
- Нужна женщина – сходите в Лютный переулок, - прервал этот напряженный момент Рон. – А Гермиону вы не получите.
- Послушайте, Уизли, - Снейп оперся обеими руками о спинку дивана и чуть склонился вперед, нависая над затылком молодого человека.
Рон развернулся и посмотрел бывшему учителю прямо в глаза.
- Да, сэр?
Снейп улыбнулся, и от этой улыбки у всех присутствующих, даже у МакГонагалл, по спине побежали мурашки.
- Мне будет очень приятно вас разочаровать, - произнес он, и улыбка тут же исчезла с его лица.
Выпрямившись, он с безразличным видом прошел к камину. Подняв кончики губ, что придало его лицу скучающее выражение, он устремил взгляд на огонь, ожидая, когда присутствующие в комнате обсудят сложившуюся ситуацию и придут к выводу, что у них нет иного выхода, как выполнить его требования.

ГЛАВА 1. Первый урок



- Наша жертва – Колин Ллойд Ливингстон из Нью-Йорка. Тридцать пять лет, холост, - зачитала Гермиона.
Профессор Снейп подошел к ней, одним ловким движением выхватил из девичьих рук желтую папку и бросил ее на стол.
- Всё это мне уже известно.
- Но мне нет, сэр, - чуть недовольно сказала Гермиона, тянясь к делу мистера Ливингстона.
Ей было уже двадцать три года, и ей не нравилось чувствовать себя неразумным ребенком, что часто происходило в присутствии профессора.
Снейп придавил папку одним пальцем, не позволяя Гермионе взять ее. Игнорируя мрачные взгляды девушки, он сказал:
- Я пригласил вас в мой дом, чтобы объяснить некоторые аспекты той работы, которая нас ожидает.
Неторопливо пройдясь вдоль письменного стола, он проследовал мимо Гермионы к своему любимому кожаному креслу, стоявшему у книжной полки. Сев в него, чуть расставив ноги и уперев локти в подлокотники, он сложил руки домиком. Внимательный взгляд на Гермиону – и Снейп начал говорить:
- Мы будем действовать по достаточно простой схеме. Воспользовавшись вашим природным женским обаянием, - ехидная усмешка, - мы войдем в доверие к хранителю и вычислим месторасположение тайника с Эксанималисом. Затем, прибегнув к нехитрому способу, вы отвлечете Хранителя, я же в это время совершу подмену настоящего артефакта его точной копией.
Гермиона неуверенно кивнула – на словах все звучало отлично, но она не была уверена, что обладает достаточным «женским обаянием», чтобы обольстить взрослого мужчину.
- Естественно, вы не обладаете достаточным опытом в делах любовного рода, чтобы… преуспеть, - вторил ее мыслям профессор.
- С чего вы взяли? – тут же оскорбилась она, не желая соглашаться с такой правдой.
Одним красноречивым взглядом ему удалось сказать многое. Гермиона потупилась, раздосадовано закусив губу. Испытывая дискомфорт от того, как легко профессору удалось вывести ее из равновесия, она спросила:
- Ну, и зачем тогда вы решили взять в напарники меня?
Вопрос прозвучал чуть более дерзко, чем она хотела бы, но Снейп не обратил на это внимания.
- В моем окружении не так много молодых женщин, мисс Грейнджер, особенно готовых пуститься в такого рода авантюру, - ответил он. - А недостаток опыта легко можно скрыть.
Он чуть подался вперед, глядя Гермионе прямо в глаза:
- Я научу вас, как околдовать разум и обмануть чувства. Я раскрою перед вами мир неограниченных возможностей, которые дарит вам ваша сила. Мисс Грейнджер, если бы я имел то, что имеете вы, весь мир лежал бы у моих ног.
Губы Гермионы разомкнулись, взгляд стал рассеянным. Осознав это, она быстро изменила выражение лица на более нейтральное и спросила:
- Но как вы можете научить меня? Вы же… не женщина. Откуда вы знаете, как пользоваться всеми уловками?
- Да, я мужчина, но в этом мое преимущество. Я знаю, как вы должны выглядеть, и что должны делать, чтобы уметь очаровывать.
- Но ведь у всех мужчин свой собственный вкус. Одни предпочитают блондинок, другие брюнеток…
- Цвет волос не имеет значения. А в целом вы достаточно миловидны, чтобы вас сочло красивой абсолютное большинство мужчин.
Гермиона не успела порадоваться высказыванию мужчины или же оскорбиться, как он продолжил:
- Однако и вам, и мне действительно придется изменить прически.
Гермиона понимала, что это необходимо в целях конспирации, однако ей казалось, что этого мало. Ведь и она, и профессор были достаточно известными личностями. Их разоблачение могло сорвать операцию. Однако Снейп заверил ее, что за пределами Британии едва ли найдется десяток человек, имеющих представление о том, как выглядят Гермиона Грейнджер и Северус Снейп.
- Итак, - мужчина встал с кресла и прошел к своему столу, - вот наши дела для организации ограбления в Нью-Йорке.
Он взял со стола две черные папки и передал их Гермионе. Вздохнув, она нехотя открыла первую, но, словно почувствовав на себе тяжелый взгляд профессора, вопросительно посмотрела на него. Он действительно, сидя за письменным столом, внимательно рассматривал девушку. На его лице читалось недовольство.
- В чем дело, сэр? – спросила она.
- Хотел бы, чтобы вы ответили мне на этот же вопрос. Я не намерен браться за это дело, пока у вас есть какие-то сомнения.
Гермиона прикрыла папку, устраиваясь на стуле поудобнее. Надо было обладать недюжей уверенностью в себе, чтобы выразить мнение, противоречащее мнению профессора Снейпа. Первым шагом на пути к душевному равновесию было принятие комфортной позы.
- Я понимаю необходимость этой кражи, - начала она своим самым рассудительным тоном, - действительно, артефакт необходим нам, и сложно не согласиться с тем, что это именно тот случай, когда цель в определенной мере оправдывает средства. Однако моральные и нравственные принципы, которые закладывались в меня с самого рождения, а также в те годы, когда я была студенткой Гриффиндора, восстают против такого решения проблемы. Выход есть всегда, и я не верю, что мы не можем его найти.
Профессор сжал губы. Пытаясь справиться с рвущейся наружу саркастичной сущностью, он со всем возможным хладнокровием ответил:
- Я готов выслушать ваши рассуждения об аморальности наших планов, когда Темный Лорд вновь, как и много раз до этого, восстанет из мертвых и начнет убивать ваших друзей и родных.
Гермиона сглотнула. Ей казалось, что ее замечание было совершенно рациональным и истинно верным. Но Снейпу удалось одним циничным высказыванием разбить все ее аргументы в пух и прах. Не желая сдаваться, девушка заметила:
- Пусть это правильно по отношению к нам, нашей стране, нашим близким, но это совершенно подло по отношению к Хранителю. Почему бы нам не попытаться получить артефакт иным способом?
- Вам прекрасно известно, что попытки были предприняты – он непреклонен. И подумайте сами, стал бы хороший человек так безразлично относиться к судьбам даже не десятков, сотен людей?
Не найдя, что возразить, Гермиона снова обратила свое внимание на папки в руках.
Она с интересом открыла сначала первую, потом вторую.
- Вы будете моим отцом? – воскликнула она, не сумев скрыть удивление.
- Для того чтобы быть вашим дедом, я слишком молод, - сардонически ответил Снейп.
Гермиона взглянула на него с полуулыбкой.
- Нет, в самом деле, почему вы не можете быть…
- Кем? – спросил он, когда она задумчиво замолчала.
Девушка не ответила, и профессор пояснил:
- В глазах Хранителя я не должен представлять никакой опасности для ваших отношений. И так мы будем вызывать меньше подозрений.
Гермиона кивнула.
- Наверное, вы правы, профессор Снейп. Так будет удобнее.
- С этих пор вы можете называть меня только вымышленным именем, и только когда мы одни. Когда мы на людях, вы должны называть меня «папа».
Собственные слова вызвали у мужчины очередную ухмылку. Он встал из-за стола, прошелся по комнате и застыл за спиной Гермионы. Девушка внимательно читала свое дело, но ее немного нервировало, когда она не могла видеть собеседника, поэтому, желая вернуть самообладание, она спросила:
- Почему? Я хочу сказать, не будет ли лучше, если я буду называть вас папой всегда? Насколько я знаю, наилучший способ убедить всех в собственной лжи – поверить в нее. Для этого необходимо полностью погрузиться в созданную нами реальность и стать теми, кем окружающие должны видеть нас.
Когда пауза затянулась, Гермиона решила, что не услышит ответа на свой вопрос. Однако профессор ответил, его голос был более проникновенным, чем когда-либо:
- Когда я буду… обучать вас, ваше обращение ко мне как к отцу может… нарушить… атмосферу, - последнее слово, словно кусочек шоколада, растаяло у него во рту.
Гермиона медленно кивнула.
Точно змея, гипнотизирующая свою жертву, он медленно обогнул стул, на котором сидела девушка, и посмотрел ей в глаза.
- Если же вы случайно назовете меня моим вымышленным именем в присутствии посторонних, никто не сочтет это слишком подозрительным. Это совсем не редкость, когда дети-подростки называют своих родителей по имени в силу своего непомерного желания казаться взрослее.
Испытывая чувство неловкости, Гермиона опустила голову и суетливо открыла дело профессора. Едва слышно фыркнув, она произнесла:
- Сервиас – вы не слишком старались, придумывая себе псевдоним, не так ли?
Он закатил глаза, но Гермиона этого не видела. Обойдя свой письменный стол, Снейп сел за него и, наконец, ответил:
- Баллиста, или Сервиас Аникиус Баллиста – римский полководец. Люциус Септимус Северус – римский император. Аналогия очевидна, не так ли? Я счел, что имя, близкое по звучанию и происхождению, приведет опасность ошибки с вашей стороны к минимуму. Кроме того, всегда можно будет сказать, что неверное произношение окружающим лишь послышалось. Такое случается.
- Тогда почему не назвали меня, например, Эрминия?
- Элизабет – наиболее благородное и благозвучное имя, не слишком простое и не слишком напыщенное.
Гермиона, проглотив комментарий о том, что вероятность ошибки со своей стороны он, очевидно, не допускает, согласно кивнула. Вздохнув, она снова вернулась к чтению дел, заключенных в черные папки, однако не нашла там ничего, что могло бы позволить продолжить разговор. Страстно желая как можно скорее закончить беседу и покинуть дом бывшего учителя, она спросила:
- Ну что ж… что у нас дальше по плану? Мы… пойдем по магазинам, чтобы выбрать мне нужные наряды? Или вы просто дадите мне консультацию? – голос ее звучал иронично. - И что в конечном счете произойдет с моими волосами?
- Не можете без вопросов, не так ли? Разумеется, я не стану сопровождать вас в магазинах. Я уже сказал Поттеру, чтобы он пригласил портного на Гриммаулд плейс. Мисс Уизли было поручено найти человека, который сможет наложить на вас качественные косметические чары и научить накладывать их самостоятельно в дальнейшем.
- Хм, это очень мудрое решение, профессор Снейп. Кто знает, быть может, данная авантюра в долгосрочной перспективе окажется выгодной для меня не только с точки зрения человека, борющегося против темных магов, но и с бытовой точки зрения.
Профессор чуть нахмурился. Иногда он забывал, что имеет дело не просто с типичной представительницей женского пола, что было бы, безусловно, удобнее, но с книжным червем, большую часть своей жизни проводящим за книгами. Решив начать взращивание в ней истинно женского начала, не откладывая дело в долгий ящик, он сказал:
- Я бы посоветовал вам избегать подобных фраз при общении с мистером Ливингстоном.
Она удивленно подняла брови. Профессор пояснил:
- Женщина не должна быть глупой, но для быстрого достижения результата лучше, если она не кажется синим чулком. Вы должны обладать широким кругозором, быть по-женски мудрой, обладать живым умом, но ни в коем случае не казаться умнее мужчины, являющегося вашей целью. Не просто не быть равной по уму, - подчеркнул он, - но всячески демонстрировать ему его превосходство над вами. Однако не перестарайтесь, ваше поведение должно быть естественным.
Гермиона возмущенно посмотрела на бывшего учителя. Он хотел, чтобы она притворялась глупышкой? Едва ли притворство поможет ей достичь успеха в их предприятии!
- Оно как минимум не может быть естественным, когда я вынуждена играть.
Профессор Снейп возвел глаза к потолку. После недолгой паузы он сказал:
- Сейчас я объясню наглядно.
Встав из-за стола, он стремительно подошел к Гермионе. Она невольно задержала дыхание, но попыталась изобразить равнодушие. Снейп навис над ней, подавляя и немного пугая.
- Видите ли, мисс Грейнджер, дело в том, что меня не волнуют ваши взгляды на то, как нужно вести себя в той или иной ситуации. Вы просто будете делать так, как я вам скажу, и лучше вам не перечить мне, - произнес он своим лучшим учительским тоном.
Щеки Гермионы залило румянцем – так происходило всегда, когда она испытывала возмущение. Он смел разговаривать с ней, как будто она все еще была его ученицей. Девушка понимала, что если позволит ему обращаться с собой в такой манере сейчас, то в будущем ситуация станет только хуже. Поборов собственный страх перед мужчиной, она твердо ответила:
- Едва ли вы обладаете достаточными полномочиями, чтобы указывать мне, что делать.
Профессор сделал шаг назад, на его лице появилась самодовольная ухмылка, что заставило Гермиону растеряться.
- А теперь скажите откровенно, вы испытывали и испытываете сейчас страх передо мной? Страх, оставшийся еще со школьных времен. Отвечайте честно.
Она нахмурила брови.
- Возможно, у меня возникло чувство… дискомфорта.
Он кивнул.
- Можете облечь это в такую форму, если вам так удобнее. Главное, ответьте на этот вопрос себе.
«Безусловно».
- Но ваш ответ на мои слова был, по меньшей мере, непочтительным и наглым. Отражал ли он ваши истинные чувства и эмоции? Нет. Вы действовали из соображений своего будущего спокойствия. Вы притворялись более смелой, чем есть на самом деле, чтобы поставить меня на место и избавить себя от моей диктатуры в дальнейшем. У вас была цель, - Снейп поднял одну руку, словно изображая чашу весов, - и было наиболее доступное средство, - он поднял вторую руку.
Чаши весов уравновесились. Профессор внимательно смотрел на Гермиону, которая, кажется, глубоко задумалась.
- Вы поступаете так постоянно. В своем общении с людьми вы притворяетесь гораздо чаще, чем вам хотелось бы думать. Это и называется «взаимоотношения», - завершил Снейп.
В своем излюбленном жесте, в котором Гермиона видела что-то живодерское, он пошевелил пальцами, сжав их затем в кулак.
- Итак. Достаньте перо и пергамент.
Гермиона удивленно выдохнула. Он хотел, чтобы она писала конспект лекции по соблазнению?
Когда профессор вопросительно поднял бровь, Гермиона вытащила из сумки пергамент, взяла с письменного стола Снейпа перо, обмакнула его в чернила и выжидательно взглянула на мужчину.
- Я намереваюсь дать вам задание, но прежде, чем оглашу его, хочу, чтобы вы поняли конечную цель тех упражнений, которые вы должны будете выполнить. Вы должны понимать, - лекторским тоном говорил профессор, прохаживаясь по комнате, - что тремя китами преуспевшей в очаровании женщины являются положительное отношение к собственной внешности, внутренняя гармония и позитивный контакт с окружающими. И…Почему. Вы. Не пишете?
Профессор поднял бровь, на этот раз недовольно, и Гермиона принялась суетливо выводить последние слова учителя. Убедившись, что девушка конспектирует, он продолжил:
- Мы начнем с первого пункта. Для успешного соблазнения женщина должна любить себя и свое тело.
«Любить свое тело»,- записала Гермиона. Покусывая кончик пера, она задумалась о том, насколько труднодостижимым станет этот пункт. Ее тело было, быть может, не самым некрасивым, но весьма далеким от совершенства – под совершенством она, конечно, понимала ставшие в своем роде эталонными формы девушек-моделей. Даже в мире магов идеалы красоты были несправедливо далеки от внешности среднестатистической англичанки.
- Мисс Грейнджер, я требую, чтобы вы следили за тем, что я говорю, - вдруг раздался требовательный голос профессора, и Гермиона вздрогнула.
- Простите, сэр, я задумалась.
Снейп сжал губы в тонкую линию, и девушка поняла, что сказала что-то не то.
- То есть папа. Извини, папа, я задумалась, - исправилась она, стараясь не обращать внимания на то, как странно казалось произносить эти слова по отношению к учителю.
Если ее оплошность была и не в этом, профессор простил ей все, когда услышал верное обращение.
- Я хотел бы, чтобы ты записала, Элизабет, что должна сделать, когда вернешься сегодня домой.
Гермиона кивнула, держа перо наготове.
-Ты должна набрать ванну горячей воды, взять пол стакана меда и добавить в него восемь капель вот этого, - профессор продемонстрировал ей маленькую бутылочку, которую аккуратно держал двумя пальцами. – Затем получившуюся смесь добавить в воду. Принимать ванну в течение пятнадцати минут. Повторять процедуру каждую неделю.
Профессор протянул Гермионе таинственную жидкость в бутылочке темного стекла, и девушка с интересом принялась изучать ее. Осторожно открыв крышечку, она взмахнула рукой, привлекая к себе запах неизвестного зелья.
- Это что-то… незнакомое, - сказала, наконец, она. – Глубокий цветочный аромат, напоминает жасмин. Примесей не чувствую. Не помню ни одного зелья, которое пахло бы таким образом.
Снейп кивнул. Его лицо не выражало никаких эмоций, но Гермиона сумела почувствовать, что он доволен ее анализом. Однако гордость быстро сменилась смущением, когда она услышала:
- Это эфирное масло иланг-иланга.
- О, - только и сумела произнести девушка.
- Обладает расслабляющим эффектом, увлажняет кожу и укрепляет волосы. Дезодорирует и ароматизирует. Является легким афродизиаком.
- А зачем нужен…
- Как и любое другое, данное масло не взаимодействует с водой, поэтому рекомендуется смешивать его с эмульгатором. Например, с медом. Он поможет частицам масла распространиться по всей толще воды.
- Откуда вы…
- Я читаю книги, Элизабет, - ответил профессор с долей раздражения, хотя Гермиона даже не успела задать вопрос.
Вздохнув, она рискнула спросить, почему он не посоветует ей какое-нибудь зелье, а вместо этого предлагает простое эфирное масло.
- Мнение о том, что магия – это непременно размахивание палочкой и шептание латинских слов над бурлящим котлом, ошибочно.
Слова Снейпа удивили Гермиону. Заметив это, он решил добавить:
- Эфирные масла использовались магами и целителями на протяжении столетий. Если бы вы занимались зельями достаточно углубленно, знали бы, что главное умение зельевара – знать свойства каждого растения и ингредиента, будь оно магического происхождения или нет, и уметь пользоваться этими свойствами. Манипулировать ими. Теперь идите.
Кивнув, девушка встала со стула. Профессор проводил ее до камина. Когда она уже была готова бросить в огонь дымолетный порошок, мужчина сказал:
- И во время купания…
Она обернулась, чтобы вопросительно взглянуть ему в лицо.
- …постарайтесь прочувствовать… каждое ощущение, - закончил он.
Кивнув, она прочистила горло и поспешно бросила в камин горсть порошка. Назвав нужный адрес, Гермиона растворилась в зеленом пламени. Как только ее фигурка исчезла, огонь снова приобрел обычные цвета. Устало потерев лоб, профессор Снейп опустился в ближайшее кресло. Он вдруг всерьез пожалел о том, что ввязался в эту авантюру. Он взял на себя слишком много: сделать из простушки Грейнджер обворожительную женщину было просто невозможно.


ГЛАВА 2. Преображение



Гермиона в точности выполнила все предписания профессора Снейпа, и к своему удивлению осознала, что ароматная ванна способна подарить больше, чем чистое тело и сморщенная кожа на кончиках пальцев. Не понимая удовольствия от принятия ванны, она всегда предпочитала душ. Но новый опыт принес новые знания. Сначала от тяжелого цветочного аромата закружилась голова, затем все тело вдруг стало мягким и невесомым. Затем Гермиона почувствовала, как исчезло нервное напряжение – все те проблемы, что тяготили ее в последние дни, все переживания по поводу предстоящей аферы, всё исчезло, оставив место легкой эйфории. Поглаживая свои руки и ноги, она наслаждалась мягкостью воды и нежностью собственной кожи. Волосы прилипли к покрытому испариной лицу, но впервые это не вызвало никакого раздражения. Набрав воздуха в легкие, Гермиона окунулась в воду с головой. Вынырнув, она глубоко вздохнула, восхищаясь ощущениями. В мягком свете свечей ее влажная кожа казалась прекрасной. Гермиона и не думала, что может так восхищаться собой.
На следующий день она спустилась на кухню Гриммаулд-плейс в прекрасном настроении. Гарри и Рон уже завтракали. Последний оповестил ее о том, что его сестра и некий мистер Браш придут с минуты на минуту. Имя показалось Гермионе знакомым, но только когда пухлый маг с гладкими, точно зеркало, рыжими волосами, появился в гостиной, она вспомнила, где слышала его фамилию. Этот мужчина с длинными, неестественно черными ресницами, едва виднеющимися из-под густой челки, был самым популярным стилистом магической Британии. Колонку с его советами в каком-то девичьем журнале часто вслух зачитывали соседки Гермионы Лаванда Браун и Парвати Патил. Это было еще в годы их ученичества в Хогвартсе.
Окинув «объект» критическим взглядом, мистер Браш надул и без того пухлые губы и покачал головой.
- Дорогая моя, - пропел он, обходя Гермиону, которая чувствовала себя диковинным чудовищем из которого намеревались сделать розового пуделя. – Разве можно ТАК запускать свои волосы? Это же катастрофа. Лучше бы вы взяли пример с Того-Кого-Нельзя-Называть, и побрились налысо, чем продолжали ходить с этим кошмаром на голове.
Гермиона не оценила шутку и попыталась что-то ответить, но ее прервали, схватив за подбородок. Приблизив свое лицо к её на столь малое расстояние, что девушка могла ощущать дынный запах дыхания мужчины, мистер Браш начал пристально разглядывать ее кожу.
- Неплохо. Но нужно затемнить на два-три тона. Болезненная бледность не в моде уже...- мужчина картинно взглянул на наручные часы, - полтора столетия.
Продолжая всматриваться в ее лицо, мистер Браш принялся перечислять, какие чары следует наложить. Когда он упомянул заклинание, маскирующее морщины, Гермиона, невольно поворачиваясь к большому зеркалу, висевшему в воздухе, воскликнула:
- У меня нет морщин!
- Милочка. Если ты всегда ходишь с таким хмурым лицом, то удивительно, что у тебя их так мало!
Рон, наблюдавший за процессом – так же, как и Джинни с Гарри – не сумел не заметить:
- Это ее выражение мы называем «небрежная приветливость». Видели бы вы ее «убийственную сердитость» или «злобное недовольство»!
Джинни тут же шикнула на брата, но было поздно.
- Вот! Вот и «злобное недовольство»! – обрадовался Рон, увидев взгляд Гермионы.
Не обращая внимания на разговоры молодых людей, мистер Браш принялся колдовать. Спустя полтора часа многочисленных чар и заклинаний, а также утомительных уроков красоты и здоровья, перед зрителями предстала новая… впрочем, это уже была не Гермиона. Теперь это была Элизабет Льюис, дочь состоятельного волшебника из Британии, главная помощница своего отца.
Изящным движением убрав за спину иссиня черную копну ухоженных волос, она загадочно улыбнулась. Казалось странным, что совсем незначительные перемены, такие как легкий румянец на щеках или чуть измененная форма бровей, могли создать совершенно новое общее впечатление.
Гарри, как гостеприимный хозяин, предложил всем, в том числе и мистеру Брашу, выпить чая. Однако последний отказался, ссылаясь на несчетное количество чудес, которое ему предстояло совершить за день, на сотни безобразных и неухоженных волшебников, которых ему нужно было посетить.
Портной пришел через час и продолжил дело мистера Браша по «облагораживанию» мисс Грейнджер.
- Мне было велено сшить, - портной, мистер Сью, развернул узкий, но длинный пергамент, - шесть вечерних платьев, четыре повседневных мантии, одну теплую мантию с мехом, два комплекта для сна, домашний халат, одну дорожную мантию, одну мантию для верховой езды, один комплект для активного отдыха. Ах, и купальный костюм.
Гермиона почувствовала легкое головокружение: примерки могли длиться часами. И она просто не могла представить, сколько времени профессор Снейп намеревался провести в Нью-Йорке, если приказал сшить для нее столько одежды.
Однако все прошло быстрее, чем думала девушка. Намного быстрее. Когда цвета и материалы были выбраны, мистер Сью извлек из своего сундучка маленькую расписную шкатулку. Открыв ее, он выпустил на волю волшебные инструменты. Взмахом палочки мистер Сью заставил первую ткань окутать Гермиону, и девушка вмиг оказалась в сапфирово-синем коконе из первоклассного шелка. Тогда за работу принялись инструменты. Девушка никогда прежде не видела ничего подобного: большие ножницы с белой ручкой кружили вокруг нее, точно чайка, откусывая то тут, то там куски материала; мотки с нитками жужжали над головой как стая пчел; кусочек мела ставил пометки на талии, рукавах, подоле – Гермиона едва успевала следить за этим юрким малышом; наконец, две дюжины булавок и иголок сновали повсюду, чудом умудряясь не уколоть «модель». Всем этим, точно кукловод, руководил мистер Сью.
- Мне доводилось видеть, как шьются мантии, но такое я вижу впервые, - поделилась Гермиона с кутюрье.
Тот гордо поднял подбородок:
- Я портной экстра-класса. Мы шьем только эксклюзивные вещи, никакого массового производства и скорошива.
Кивнув, девушка отвела взгляд в сторону. Отчего-то она чувствовала себя неловко, когда с ней работал «портной экстра-класса». Посмотрев на Гарри, она сказала:
- Послушай, а ты уверен, что все это необходимо? Совсем не обязательно во всем слушаться профессора Снейпа…
- Абсолютно с вами не согласен, - раздался голос самого профессора Снейпа, и Гермиона невольно вздрогнула.
Переведя взгляд на мужчину, только что вошедшего в комнату из прихожей, она чуть нахмурилась.
-Всё это очень недешево. Вы не можете распоряжаться средствами Гарри, как вам заблагорассудится, сэр.
- Гермиона, все в порядке. Правда, - ответил ей вместо Снейпа друг.
Ему не удалось успокоить ее, однако она не хотела больше продолжать спор. Теперь, когда пришел профессор, ее гораздо больше волновала его реакция на те изменения, которые произошли в ее внешности. Заметит ли он? Разумеется. Одобрит ли?
Но профессор лишь окинул ее безразличным взглядом, чуть скривил губы и отвернулся.
- Мистер Сью, что уже готово? – спросил он.
Портной раздраженно дернул головой, его светлые кудряшки недовольно качнулись.
- Мистер Снейп, я полностью в работе. Любое слово может спугнуть вдохновение!
Профессор закатил глаза. Усевшись в свободное кресло, он взял с журнального столика газету и погрузился в чтение.
Завершая работу над очередным платьем, мистер Сью взмахнул волшебной палочкой, и шорты вместе с майкой, которые были на Гермионе под почти дошитым нарядом, исчезли. Теперь платье висело на ней как мешок. Портной принялся кружить вокруг девушки, взмахивая руками и щелкая пальцами, как будто в воздухе пытаясь воссоздать формы Гермионы. Ткань, поддаваясь движениям талантливых рук, принимала нужные очертания. Уменьшившись в нужных местах, наряд вскоре стал точно повторять изгибы женского тела. Мистер Сью провел мизинцем вдоль позвоночника Гермионы, и на платье появилась тоненькая молния. Он зажал ткань над правым коленом девушки, и косой подол пошел волнами.
- Обворожительно, - заключил, наконец, портной, и это означало, что очередной шедевр завершен.
Гермиона должна была отдать должное мистеру Сью, он действительно был мастером своего дела.
- Покажите мне все, что вы сделали, - потребовал профессор Снейп.
Мистер Сью щелкнул пальцами, и платье на Гермионе сменилось на другое.
- Слишком короткое, - заключил Снейп безапелляционно.
- Но разве это не хорошо? – поинтересовалась Гермиона.
- По-моему, очень хорошо, - вставил Рон.
Профессор перевел на молодого человека красноречивый взгляд, затем снова взглянул на девушку.
- Платье короткое и у него глубокое декольте. Поскольку, согласно нашему плану, вы не будете на самом деле делать то, на что должен надеяться мистер Ливингстон, - еще один красноречивый взгляд в сторону Рона, - будет лучше если… в вас останется какая-то загадка. Единовременно платье должно демонстрировать либо ноги, либо грудь.
Гермиона неловко прочистила горло и кивнула.
- Тогда, может быть, лучше сделать вырез не таким глубоким? - предложила она. – Потому что такое платье не может быть длинным.
Мистер Сью активно закивал головой, его кудряшки закачались, точно китайские фонарики на ветру.
- Удлинение исключено, - заявил мастер.
Подняв бровь, профессор задумчиво посмотрел на грудь Гермионы, потом на ноги. Указательным пальцем он обвел контур собственных губ, размышляя. Ему больше нравилось смотреть на женскую грудь, чем на ноги. Он был убежденным сторонником декольте. Однако мистер Ливингстон мог предпочитать именно ноги. Таким образом, следовало перестраховаться и обеспечить мисс Грейнджер и короткими платьями, и платьями с глубоким вырезом. Проблема заключалась в том, что Снейпу было чертовски жаль портить это платье узким воротом. Решив все же действовать в интересах дела, а не собственного либидо, он сказал:
- Уменьшайте вырез.
Гермиона, напряженно ждавшая решения, тихонько выдохнула. Мистер Сью потянул вырез наверх, словно пытаясь подтянуть платье, и ткань волшебным образом начала растягиваться, пряча от чужих взглядов женскую грудь.
- Вот сюда какое-нибудь колье, и ты будешь ослепительна, - негромко, словно делясь каким-то секретом, сказал мистер Сью, указывая на ключицу девушки.
Она устало улыбнулась. Гермиона не была любительницей долгих примерок, и к одежде и различным женским безделушкам относилась равнодушно. Конечно, она не могла не признать таланта портного, как и не могла отрицать того, что выглядела гораздо привлекательнее во всех этих дорогих и элегантных нарядах. Однако если бы это не было нужно для дела, она бы вряд ли подвергла себя подобной пытке, а затем еще и унизительным смотринам с едкими комментариями профессора Снейпа.
Впрочем, остальными нарядами профессор остался доволен. Правда, Гермиона отказалась демонстрировать комплект для сна и купальный костюм, их не видели даже Рон с Гарри, которых во время шитья заставили покинуть комнату.
- Я взгляну позже, - заключил Снейп хладнокровно, и щеки Гермионы чуть порозовели.
В семь утра, на рассвете нового дня, когда всё вокруг только пробуждалось, а Рональд Уизли и вовсе спал, Гермиона уже спускалась в гостиную дома на Гриммаулд плейс, готовая отправиться в путешествие к берегам бывших голландских колоний. Темно-зеленая верхняя мантия с коротким рыжеватым мехом, небрежно распахнутая и демонстрирующая зрителю коричневое шерстяное платье, позволяла девушке чувствовать себя истинной леди. Новый образ словно бы заставлял ее распрямлять плечи, поднимать подбородок и следить за осанкой.
У камина о чем-то негромко переговаривались Гарри и высокий мужчина с убранными в хвост почти седыми волосами. Лишь редкие черные пряди позволяли предположить о том, что когда-то копна черных волос украшала голову этого человека. Гермиона замерла на последней ступеньке лестницы. На мужчине была мантия из тяжелого темно-лилового бархата, богато расшитая золотой нитью и украшенная драгоценными камнями. В этом наряде легко угадывались индийские мотивы. Склонив голову набок, Гермиона попыталась соединить картинку, которую видела перед собой и информацию, которую посылали ее прекрасная память и никогда не подводившая логика. Этим человеком, с – о, боги, сережкой в ухе! – мог быть только Северус Снейп. Именно он должен был прибыть в эту комнату этим утром, именно он должен был ждать сейчас Гермиону у камина. Этот смуглый мужчина мог быть только бывшим учителем девушки.
Почувствовав нелепое желание рассмеяться, она глубоко вздохнула. Не стоило позволять Снейпу лицезреть ее удивление. Вспомнив то безразличие, которое продемонстрировал Снейп, когда увидел Гермиону после ее знакомства с мистером Брашем, она справилась с изумлением и сделала еще несколько шагов вперед. Гарри, наконец, заметил ее и поприветствовал. Мужчина тоже оглянулся, подняв черную бровь. Когда Гермиона повседневным тоном поздоровалась с ним, не забыв назвать «папой», он ухмыльнулся и вернулся к разговору с Гарри. Несмотря на проявленное хладнокровие, Гермиона ощущала себя глупо.
Пока мужчины продолжали разговор, Гермиона присела на диван. Разглядывая блестящие кольца на пальцах профессора… то есть папы, она вспоминала тот параграф из личного дела Сервиаса Льюиса, в котором рассказывалось о том, чем он зарабатывал на жизнь. Богатый вдовец, мистер Льюис имел недвижимость в Индии, и потому много времени проводил в этой жаркой стране. Элизабет, его единственная дочь, всегда следовала за отцом, а достигнув совершеннолетия, стала помогать ему в управлении поместьем и близлежащими территориями. Это, в конце концов, объясняло внешний вид профессора Снейпа.
- Это безумие! – воскликнул вдруг Гарри и отвлек Гермиону от ее мыслей.
Она внимательно посмотрела на друга.
- У вас есть иные варианты? – поинтересовался профессор.
Он, как всегда, был уверен в том, что все будет так, как он решил, и поэтому голос его был предельно спокоен. Гарри же негодовал.
- Я понимаю, что каминной связи с Америкой у нас нет. Я понимаю, почему вы не можете туда аппарировать. Но я не понимаю, почему вы не можете воспользоваться порт-ключом? Я… я могу обратиться в Портальное управление. Там у нас… кто там работает, Гермиона?
- Джастин Финч-Флечли. Извините, но по легенде, мы едем в гости к тете Агате. Разве не может она прислать нам пригласительный порт-ключ с совой? Ведь в США самостоятельное производство порт-ключей не запрещено законом.
- Я не намерен доверять собственную жизнь сомнительным талантам миссис Джеркинс.
Гермиона выразительно фыркнула.
- Тогда интересно, папа, как мы собираемся добраться до Америки? Самолетом? У нас нет поддельных документов, а если мы поедем под собственными именами, новость о нашем путешествии может стать известна раньше, чем мы достигнем земли. Использовать магию на магглах незаконно, поэтому…
- Ах, в самом деле, жаль, что у нас нет поддельных документов, - сардонически отозвался Снейп, перебивая девушку, - а то была бы такая возможность добраться до Америки с целью кражи могущественного артефакта как честные граждане.
- Профессор предлагает вам лететь на ковре-самолете, - сказал Гарри, с показательным спокойствием игнорируя все язвительные шутки Снейпа.
Гермиона издала смешок, но под серьезным взглядом Снейпа скрыла его за кашлем.
- Да… конечно… - проговорила она, чувствуя себя неловко, - ковер-самолет это отличная идея. Перелететь океан на ковре-самолете это… в прямом смысле сказочно.
Когда никто не отреагировал на ее слова, она продолжила:
- Соленый воздух в лицо… чайки. Может быть, нам доведется встретить чайку по имени Джонатан Ливингстон, и она покажет нам, как летать еще быстрее.
Гермиона вдруг рассмеялась, Снейп и Гарри недоуменно уставились на нее.
- Напомните мне поработать над вашим… с позволения сказать смехом, - надменно произнес профессор, но Гермиону это ничуть не задело.
Продолжая широко улыбаться, она сказала:
- Вы не понимаете? Ливингстон. Чайка по имени Ливингстон, - улыбка стала не такой широкой, когда ни один из присутствующих в комнате мужчин не поддержал ее веселья, - не понимаете… Тогда вернемся к ковру-самолету.
- Ковер-самолет, - начал профессор Снейп, отходя от камина, - это испытанный временем магический вид транспорта. Сегодня довольно редкий, но, по счастью, у меня на чердаке обнаружился один экземпляр.
Мужчина указал на маленькую, темную и довольно пыльную салфетку со сложным рисунком, лежавшую на столе.
- Разумеется, это уменьшенная версия, - пояснил он и продолжил таким тоном, точно вел урок, - ковер-самолет быстроходен, комфортабелен, защищен магическим полем, - сделал акцент он, - исключающим любые взаимодействия с соленым воздухом и птицами.
- Тогда почему ковры не пользуются такой широкой популярностью? – спросила Гермиона.
Снейп обреченно вздохнул, словно принимая на себя тяжелое бремя человека, которому приходится объяснять окружающим очевидные вещи.
- Это очень дорогостоящий вид перемещений, поскольку требует больших магически затрат со стороны управляющего и является ценным, но не износостойким волшебным предметом. Существует курсирующий между континентами супралет одиннадцать. Это большой ковер, вмещающий до десяти пассажиров и управляющего. Однако, кроме того, что супралет неоправданно дорог, он не подходит нам, так как для перелета как на этом, так и на другом ковре, необходимо зарегистрировать свой полет в Министерстве Магии.
- Но как же…
- Если ни вы, ни я, ни Поттер не доложим в Министерство об использовании моего ковра… или лучше сказать «о существовании моего ковра», то никто ничего не узнает.
Гермиона тут же суетливо поднялась с дивана.
- Лететь, не зарегистрировав полет в Министерстве - полное безрассудство. Если что-то пойдет не так и мы потерпим крушение, никто даже не предпримет мер для нашего поиска.
Профессор сжал зубы.
- Безрассудством было бы зарегистрировать полет.
Когда он многозначительно посмотрел на Гермиону, она, закусив губу, задумалась.
- Почему я никогда не слышала о супралете одиннадцать? – спросила, наконец, она.
- Вы действительно пребываете в святой уверенности, что знаете все на свете?
Вопрос Снейпа остался без ответа, Гермиона схватила собственные сумочки и предложила мужчинам пройти на задний двор. Оттуда и должно было начаться знаменательное путешествие.

ГЛАВА 3. Нью-Йорк, Нью-Йорк


- Чай?
Это были первые слова, произнесенные на борту Ковролета-78 с того момента, как он тронулся. Когда профессор Снейп увеличил ковер-самолет и опустился на него, умудряясь даже сидя на старой половице с потертым рисунком сохранять величественную грацию, Гермиона неловко уселась рядом. Тут же она инстинктивно начала искать, за что схватиться. Но, конечно же, ни поручней, ни ручек здесь не было. Вцепившись пальцами в мелкий ворс, она затаила дыхание. Метлы она невзлюбила с самого начала, и потому предполагала, что и ковер-самолет не станет любимым видом транспорта.
- Ну, давайте там, - Гарри взволновано приобнял Гермиону и отошел подальше.
Снейп взмахнул палочкой и произнес:
- Terra ave!
Ковер задребезжал и начал медленно подниматься вверх. Гермиона была почти уверена, что сейчас под ее весом плотная ткань провиснет, однако этого не произошло. Не вставая, она чуть попрыгала и обнаружила под собой воздушную подушку. Девушке представилось, что она сидела на упругом облаке.
Однако чем выше поднимался Ковролет, тем страшнее ей становилось. Не решаясь смотреть вниз, Гермиона поняла, что они достаточно высоко только когда везде, насколько мог видеть глаз, простирался туман. Профессор произнес необходимые заклинания, чтобы сделать ковер невидимым для магглов и создал защитную оболочку. Теперь ни ветер, ни холод, ни встречные летающие предметы не представляли никакой опасности для путешественников. Они словно оказались в капсуле, в которой поддерживались комфортная температура и влажность.
- In via! – произнес, наконец, Снейп, и ковер стремительно сорвался с места, держа путь к Соединенным Штатам Америки.
Несколько минут Гермиона была неподвижна. Это было странное чувство: никакая видимая преграда не отделяла ее от проносящихся мимо рваных облаков, однако она почти не испытывала ощущения полета. Не доверяя старому летному устройству, цифры в названии которого означали год изготовления, девушка старалась не совершать лишних движений и напряженно прислушивалась к звукам, которые издавал ласкающий облака Ковролет. Поэтому она испуганно вздрогнула, когда профессор Снейп, вольготно расположившийся почти на краю ковра, вдруг предложил ей чашку чая. Переведя взгляд сначала на него, потом на его руку с многочисленными перстнями, держащую изящную фарфоровую чашечку, она неуверенно кивнула.
- Нам предстоит лететь шесть часов, - светским тоном сообщил мужчина, откидывая за спину полы бархатной мантии. - Вы, безусловно, можете потратить это время на то, чтобы изображать статую, но я бы предпочел потратить его более разумно.
- Х-хорошо, - нехотя согласилась Гермиона.
Она догадывалась, что под «более разумным» времяпрепровождением профессор понимал уроки обольщения. Не смотря на то, что эти странные лекции, безусловно, могли пригодиться ей в будущем, и она любила учиться, происходящее не вызывало в ней бурного восторга. Наверное, дело было в профессоре Снейпе, в его сухой манере излагать вещи интимного характера, в его отношении к Гермионе как к какому-то методическому пособию, которое он демонстрировал ей же самой. Наконец, ее сбивало с толку то, как он предпочитал держаться – холодно и отстраненно. Она просто не могла расслабиться в его присутствии, не могла позволить себе вольность или фамильярность, что в сложившейся ситуации иногда, пожалуй, не помешало бы. Гермиона, как и раньше, чувствовала себя студенткой, а профессора Снейпа воспринимала как учителя, и новые отношения, которые они пытались построить, противоречили ее принципам. В ее сознании возникал конфликт, решить который предстояло в ближайшее время, иначе весь гениальный план профессора мог провалиться.
- Мне достать пергамент и перо? – спросила девушка, смешивая в своем голосе почтительность с нотками напускной небрежности.
- Нет, я думаю, сейчас время для практических занятий, - ответил Снейп, с куда большим успехом изображая безразличие.
- Итак, - сказал он, чуть подвинувшись к Гермионе, - первая встреча. Когда время играет против нас, первое впечатление играет принципиальную роль. Вы практически не будете иметь возможности изменить его. Поэтому, дорогая Элизабет, - с нажимом произнес он, - вы должны приложить максимум усилий, чтобы понравиться мистеру Ливингстону с первого взгляда.
Угнетенная тяжестью взваленной на хрупкие плечи ответственности, девушка понуро опустила свою черноволосую голову. Кивая в знак согласия, она погружалась в мрачные мысли, главной из которых была «я не смогу».
- Теперь ответим на вопрос «как вам это сделать?», - продолжил лекторским тоном Снейп. – Ваш внешний вид способен задержать заинтересованный взгляд. Вы должны этот взгляд поймать и завладеть им. Элизабет?
Гермиона невольно взглянула на профессора. Тот смотрел на нее в упор. Когда их взгляды встретились, девушка сперва испугалась, не ожидая увидеть светлые голубые глаза, но уже в следующий момент она поразилась интенсивности, жару мужского взгляда. Ее щеки залил яркий румянец, и она хотела было посмотреть куда-нибудь в сторону, но Снейп вдруг сам прервал зрительный контакт, заставив тем самым Гермиону продолжать смотреть на него. Через пару секунд он снова осторожно взглянул на девушку: сначала на ее грудь, затем на губы, и только потом – в глаза.
Приняв скучающий вид, он спросил:
- Вы запомнили последовательность взглядов?
Гермиона задумчиво закусила губу. Прокрутив в голове последние несколько секунд, она ответила:
- Сначала заинтересованный…
Профессор медленно кивнул.
- Потом испуганно отведенный в сторону, как будто бы вы смутилась того, что вас поймали.
Еще один кивок.
- А затем, э-э, - она чуть нахмурилась, вспоминая, и подбирая слова, - несмелый, но настойчивый.
Впервые на лице профессора Снейпа, теперь столь непривычно смуглом, Гермиона увидела одобрение. Могла ли она когда-либо представить, ответ на какой вопрос вызовет однажды положительную реакцию с его стороны? Едва ли…
- Из вас может выйти толк, - заявил он. – Приступим к практической части.
Гермиона посмотрела на свои руки, пытаясь сосредоточиться. Глубоко вздохнув, она медленно подняла взгляд и посмотрела профессору в глаза. Тот тут же недовольно цокнул языком и отвернулся. Девушка, словно извиняясь, пожала плечами.
- Мы еще незнакомы, а вы уже хотите убить меня за что-то? – язвительно спросил профессор.
Она снова опустила взгляд, потом, пытаясь изобразить большую заинтересованность, взглянула на лицо учителя. Несколько секунд она внимательно смотрела на него, но, наконец, Снейп закатил глаза, и она разочарованно вздохнула.
- У меня что-то на лице? – с наигранной вежливостью поинтересовался Снейп.
- Нет.
- Огромная бородавка на лбу? – продолжал издеваться он.
- Сейчас, когда вы выглядите подобным образом, взгляд любого, кто хотя бы шапочно знаком с вами, был бы куда более заинтересованным, если не сказать ошеломленным. И я стараюсь!
Гермиона чувствовала себя глупо, ужасно глупо. У нее не получалось изобразить заинтересованный взгляд. А ведь она была женщиной, это должно было быть дано ей от природы! Было неприятно узнать, что она не была способна даже на элементарную стрельбу глазами и более или менее сносное кокетство.
Профессор придвинулся чуть ближе к девушке. Их разделяло не больше двух футов.
- Смотрите, - приказал он, и Гермиона послушно уставилась в его глаза.
Сначала ей было смешно – что, как она сама рассудила, было защитной реакцией подсознания на нестандартную ситуацию. Но постепенно уголки ее губ опустились, а щеки покрылись легким румянцем. Она не могла сказать, что именно было во взгляде этих голубых глаз, что заставляло ее сердце биться чаще, но продолжала смотреть, чтобы понять и научиться смотреть также. Это был странный опыт, и сначала ей очень хотелось отвести взгляд. Однако у нее хватило выдержки не делать этого. Через несколько секунд она осознала, что получила уникальную возможность внимательно рассмотреть глаза профессора Снейпа… только для того, чтобы придти к неутешительным выводам: его ресницы были чернее и длиннее ее собственных.
- Теперь вы, - не шевелясь, произнес он, и можно было подумать, он боялся спугнуть момент.
Гермиона в очередной раз послушно устремила взор на собственные пальцы. Вдруг подумав, что, может быть, причина ее неудач была в том, что она слишком старалась, девушка попыталась расслабиться и подумать о чем-то волнующем. Ее всегда интересовали губы. Один взгляд на лицо незнакомого человека, и она могла не заметить цвет его глаз или форму носа, но точно смогла бы описать рот. Ей нравились пухлые губы у женщин и не нравились у мужчин. Ее собственный рот был достаточно маленьким, но все равно она находила его очень милым. Что же до мужских тонких уст – это была ее слабость. Случалось, она замечала человека с губами красивой формы и начинала бесстыдно их разглядывать, не сразу осознавая, что делает. Вспомнив об этом факте, Гермиона тут же поняла, что смотрит на губы профессора, неосознанно желая оценить их. Тонкие, кажущиеся почти бескровными, не блестящие от влаги, как у некоторых. Идеальные губы. Воодушевившись этим фактом, чувствуя приятное тепло во всем теле, она посмотрела Снейпу в глаза. В животе у нее все сжалось, а мысли унеслись куда-то далеко. Но ей удалось вспомнить следующий пункт. Испуганно выдохнув, она смущенно отвела взгляд в сторону, чуть замешкалась, и снова посмотрела на мужчину. Он несколько секунд сидел неподвижно, а затем, сложив руки на груди, отвернулся от своей ученицы и произнес:
- Я знал, что ваша высокая способность к обучению затмит отсутствие каких-либо начальных навыков, необходимых для нашего дела.
- Ты сама доброта, Сервиас, - ответила она, пытаясь подавить ощущение неправильности.
Конечно, она была довольна собой. У нее все получилось, как только она поняла, что нужно делать. Если не умеешь изображать эмоции – постарайся испытать их.
Полет оказался утомительней, чем ожидала Гермиона. Профессор недолго мучил ее упражнениями, и вскоре она заснула. Разбудил ее требовательный мужской голос:
- Элизабет, просыпайся. Элизабет! ЭЛИЗАБЕТ!
Первые секунды девушка не могла понять, что за Элизабет спит с ней рядом и почему никак не хочет проснуться, если ее так настойчиво будят. Но, наконец, ее мозг очнулся окончательно, и Гермиона резко села. Оглянувшись по сторонам, она обнаружила себя сидящей на ковре посреди поля с серо-желтой невысокой травой. Рядом стоял профессор Снейп – его, несмотря на убранные в хвост почти седые волосы и невероятно украшенную мантию, она узнала сразу.
- Извини, папа, я не сразу сообразила, что ты будишь меня.
- Слезай с ковра, - приказал он, игнорируя слова девушки.
Вздохнув, она хотела было подняться, как вдруг Снейп галантно предложил ей руку. Удивленно посмотрев на протянутую ладонь, Гермиона перевела взгляд на лицо мужчины. На ее собственном застыла маска изумления. Профессор закатил глаза.
- Будь добра, когда в следующий раз кто-то предложит помощь, откроет дверь или пододвинет стул в ресторане, не смотри на этого человека как на Василиска.
Кивнув, Гермиона воспользовалась помощью и поднялась на ноги.
- Разве это не грустно, что теперь женщину можно удивить простым проявлением должного воспитания? – произнесла она, пока ее спутник размахивал палочкой, заставляя Ковролет сначала скрутиться в трубочку, а потом стать размером с небольшой пергамент.
Снейп ничего не ответил. Положив уменьшенный ковер-самолет в карман своей вычурной мантии, он предложил следовать за ним. Сгорая от любопытства, Гермиона все же умудрялась сдерживать поток вопросов, рвавшийся наружу. Пока они шли, держа подолы мантий в руках, дабы те не путались в траве, некоторые ответы девушка сумела найти сама. Поскольку они достигли Америки незаконным путем, приземлиться на официальную посадочную площадку для ковров-самолетов или прямо в городе, на глазах у магглов, они не могли. Поэтому профессор избрал столь безлюдное и удаленное от цивилизации место. Что ей не было понятно, так это куда они теперь направлялись и каковы были их дальнейшие действия.
Каково же было ее удивление, когда они вышли на уходящую вдаль серой змейкой пустынную дорогу.
- Мы будем ловить машину? – не выдержала Гермиона.
Снейп взглянул на нее с легкой растерянностью на лице, но быстро сообразил, что она имеет в виду, и ответил:
- В некотором роде.
Вытянув вперед руку с волшебной палочкой, он произнес заклинание, и из палочки в землю выстрелил голубой луч. Теперь профессор держал некое подобие посоха, похожего, как отметила Гермиона, на меч джедая из Звездных войн. Однако, несмотря на кажущуюся бесплотность, предмет был вполне материальным. Девушка поняла это, когда Снейп трижды постучал им по асфальту.
Она невольно начала оглядываться, ожидая чего-то. Но вокруг было тихо. И даже воздух, казалось, застыл, точно густой йогурт, обволакивая все вокруг. И вдруг Гермиона почувствовала вибрации. Скоро земля задрожала гораздо ощутимее, и молодая ведьма сильнее сжала собственную палочку. Нарастающий гул обещал появление самолета, не меньше. Каково же было удивление девушки, когда, словно из ниоткуда, перед ней и профессором возник серебристый автобус.
Дверь в передней части автобуса, открылась, и путешественники увидели тучного темнокожего водителя в очках с очень толстыми стеклами.
- Залезай, чё стоим? – произнес он с, как показалось Гермионе, жутчайшим американским акцентом.
Снейп позволил своей «дочери» зайти в автобус первой, сам же поднялся следом, неся и свои, и Гермионины сумки.
Девушка прошла вперед, профессор же сначала расплатился с водителем и получил билеты. Салон автобуса с комфортабельными креслами, расставленными почему-то чрезмерно близко друг к другу, был совершенно пуст, если не считать одного мужчины в желтовато-серых пальто и шляпе. Лицо его невозможно было разглядеть из-за поднятого ворота.
Поскольку свободных мест было много, Гермиона села на ближайшее к ней, но грозный голос водителя раздался прямо у нее над ухом – если бы она не знала, что находится в волшебном автобусе, то решила бы, что в стенки вмонтированы динамики:
- Ваши места номер двадцать семь и двадцать восемь.
Неловко кашлянув, она пересела. Сидеть было неудобно – колени упирались в следующее сиденье, и не было никаких кнопок или рычагов, позволяющих отодвинуть собственное кресло назад. Однако профессору удалось сделать это без каких-либо приспособлений просто движением руки. Удобно усевшись, он закрыл глаза. Сжав зубы, Гермиона попыталась отодвинуться назад, упираясь ногами в переднее кресло. Но у нее ничего не вышло. В ход пошла палочка, но, к огромному удивлению и разочарованию девушки, и это не помогло. Начиная сердиться, она развернулась на собственном сиденье, упираясь в него коленями, и предприняла еще несколько попыток сделать поездку более комфортабельной.
- Прекратите сопеть, - произнес Снейп, все еще не открывая глаза.
- Мне не хватает места, - недовольно ответила она.
После небольшой паузы он ответил:
- Положите голову на мои колени.
- Что? – выдохнула она, стремительно краснея и благодаря небеса за то, что глаза мужчины были закрыты.
- Вы можете прилечь, устроившись на своем кресле и положив голову мне на колени, - спокойно сказал он.
Гермиона растерянно обвела взглядом пустой салон.
- Это просто смешно, тут полно…
- Ложитесь!
Это уже не было похоже на галантное предложение. Но она не была уверена, что ее гордость позволит ей поступить так, как желал профессор Снейп.
- Я не думаю, что это хорошая идея, я вполне могу…
- Это часть образовательной программы. И если вы ляжете, я объясню цель этого упражнения.
Несколько мгновений Гермиона задумчиво смотрела на колени мужчины. В бой вступили любопытство и жажда знания, и вдвоем они сумели побороть … точнее, убедить гордость в том, что ее поведение смешно.
Забравшись с ногами на кресло, улегшись на бок лицом к впередистоящим сидениям, девушка медленно опустила голову на ногу профессора. Ее щека коснулась мягкой ткани его брюк. Гермиона была очень напряжена, когда же рука Снейпа коснулась ее головы и зарылась в мягкие послушные волосы, она едва не вскрикнула.
- Расслабьтесь, - проговорил он, его длинные пальцы аккуратно массажировали ее кожу.
Гермиона смогла лишь мысленно расхохотаться на это нелепое требование. Как она могла расслабиться в такой ситуации?
- Для более успешного выполнения задания, вы должны привыкнуть к моему присутствию рядом с вами, - негромко начал Снейп. – Кроме того, вы не должны чувствовать себя слишком скованно в объятиях мужчины. Безусловно, скромность красит женщину, но в нашем случае необходимо, чтобы вы ее побороли. Хотя бы частично.
Пытаясь сосредоточиться на словах учителя, Гермиона старалась не обращать внимания на поглаживающую ее голову руку. Было сложно, но эту ведьму никогда не останавливали трудности, и постепенно ей удалось справиться с напряжением и почувствовать себя почти раскованно. Почти, потому что это было бы слишком – ожидать от нее безразличного отношения к тому факту, что ее голова покоилась на ноге профессора в такой опасной близости от Сами-Знаете-Чего. Эта мысль взорвалась в ее голове подобно фейерверку, и Гермиона резко попыталась подняться, одновременно говоря «Сервиас…». Но Снейп не позволили ей встать – тот факт, что его рука лежала на ее голове, сыграл не последнюю роль.
- Спокойно, - твердо сказал он, а потом повторил это слово, но уже чуть мягче.
- Это просто нелепо, в автобусе полно свободных мест.
- Они не наши.
- Какая разница. Я могла бы лечь на соседние сидения, а если бы пришел кто-то еще, уступила бы.
Сама того не замечая, Гермиона принялась пальчиком рисовать узоры на коленке профессора Снейпа. Только когда его ладонь накрыла ее кисть, девушка поняла, что делает.
- Вам нужно расслабиться, - сказал мужчина, отводя ее руку в сторону.
- Должна сказать, эта поза не располагает к расслаблению.
- А какая располагает? – спросил он, и Гермионе вдруг показалось, что в вопросе был скрытый подтекст.
Поразмыслив, она все же пришла к выводу, что профессор не имел в виду «ничего такого», а ее бурная фантазия рисовала то, чего нет.
- Сидячая, - ответила Гермиона.
- Упрямство женщину не красит, - был ответ.
- Мне неудобно, - игнорируя профессора, сказала девушка, и, чтобы подкрепить свои слова, поерзала щекой по ноге мужчины.
Ей действительно было неудобно, но совсем не в том смысле, в каком должен был подумать Снейп. На самом деле ей было неловко: она не знала, как оценить собственное поведение. С одной стороны, это была часть «образовательной программы», Снейп был ее преподавателем, и она должна была слушаться его. Да и чего предосудительного было в том, чтобы положить голову кому-то на колени? С другой же стороны, все ее существо кричало о том, что их поза была слишком интимной для учителя и ученицы, и, кроме того, ей казалось, что гордая женщина никогда не позволила бы так с собой обращаться. Перед несчастной теперь стоял непростой выбор: быть ли послушной студенткой или независимой женщиной. Снейп одновременно требовал от нее и того, и другого. Поняв это, Гермиона поняла и кое-что еще: настоящая женщина способна даже сидя по пояс в грязи выглядеть по-королевски, недостойная же даже в королевском наряде будет выглядеть жалко.
Мысленно повторив это еще раз, она вдруг перевернулась на спину. Теперь ее голова удобно покоилась на бедре Снейпа, взгляд же карих глаз был устремлен вверх, к потолку. Профессор опустил голову и внимательно посмотрел на Гермиону.
- В чем дело? – спросил он несколько настороженно.
Изменения в настроении девушки не прошли мимо него. Она же закинула ногу на ногу и с любопытством спросила:
- С точки зрения соблазнителя я сейчас нахожусь в очень выгодном положении, не так ли?
После небольшой паузы профессор кивнул.
- И как же я могла бы им воспользоваться?
Продолжая сидеть с опущенной головой, Снейп внимательным взглядом окинул тело девушки.
- Вы… могли бы закинуть руку за голову. Нет, не эту, эта сразу упрется мне… в живот. Другую.
Гермиона томно положила руку за голову, маленькие пальчики тут же запутались в черных кудрях.
- А зачем это? – спросила она.
- Так я лучше могу видеть вашу грудь в вырезе платья, и ее форма кажется более привлекательной.
Гермиона охнула и чуть покраснела, свободная рука невольно взлетела к верхним пуговкам платья, проверяя, застегнуты ли они. Снейп нахмурился, и она тут же убрала руку.
- Нет, вы действительно можете поиграть с пуговицей, это привлечет взгляд мужчины туда, куда нужно, если этого еще не произошло. И кроме то… МИСС Г…Р-Р-Р ЛЬЮИС! – вскричал вдруг он, отталкивая девушку.
Она быстро села и изумленно уставилась на профессора.
- В чем дело, папа?
Он сглотнул, с чем-то вроде паники глядя вперед. Три секунды спустя он глубоко вздохнул и откинулся на спинку собственного кресла.
- Я намерен поспать, - сообщил он и закрыл глаза.
- Но…
Гермиона в полнейшем недоумении смотрела на мужчину. В ее голове один вопрос сменялся другим. Продолжая задумчиво рассматривать напряженный профиль учителя, она попыталась воспроизвести сцену в своей памяти: она лежала и смотрела вверх, на него, он смотрел на ее грудь и говорил о том, что можно поиграть с пуговкой. Она не успела снова поднять руку к вырезу рубашки, чтобы последовать совету Снейпа, поправила руку, лежащую под головой…
Сердце девушки забилось чаще.
…Когда она поправила руку, то невольно пошевелила пальчиками и почувствовала под ними ткань мужских брюк. Но вот сейчас, глядя на ноги профессора, и представляя, где была ее голова, где была рука сначала и куда, по всей вероятности, переместилась потом, девушка осознала, что кончики ее пальцев вполне могли коснуться частей тела куда более интимных, чем колени.
Густо покраснев, она отвернулась к окну и попыталась увлечься пейзажем. Это было не так просто: живописность местности оставляла желать лучшего, ехал автобус медленно, и Гермиона даже начала размышлять над тем, действительно ли он магический? Если да, то какой в нем был смысл, если любой маггловский транспорт мог двигаться в разы быстрее. Однако, видимо, какой-то смысл в нем был, раз профессор Снейп решил воспользоваться именно таким способом передвижения.
«Может быть, он перемещается скачками, - подумала Гермиона, - какое-то время едет медленно, а потом совершает рывок и быстро преодолевает сотни миль».
Возможно, это было и так, но за полчаса девушка так и не заметила хотя бы небольшого выброса магической силы. Единственное, что удивляло ее, так это то, что на дорогах не было ни одной машины. Так же, как и в салоне не прибавилось ни одного путешественника – только водитель крутил руль, то ли мыча себе под нос какие-то песни, то ли разговаривая с самим собой, и странный тип в шляпе тихо храпел на последних местах.
Гермиона и сама, усыпленная однообразным пейзажем, почти заснула, как вдруг автобус остановился.
- Нью-Йорк, - объявил водитель. – Кому надо, выходим поживее.
Гермиона выглянула в окно: все та же застывшая степь с легкой изморозью на земле и затянутое серыми тучами небо. Девушка с сомнением посмотрела на профессора Снейпа. Тот резко открыл глаза, затем встал и снял с верхней полки все сумки. Протянув Гермионе ее багаж, он начал продвигаться к выходу. Она все еще не понимала, что происходит, но последовала за мужчиной. Они подошли к двери рядом с водителем, та открылась. И тут на Гермиону обрушился шквал голосов, рычания автомобилей, гула и звона, какой можно услышать только в гигантском мегаполисе. За дверью был город. Она вышла не на пустынную дорогу посреди Ничего, как ожидала, а на оживленную улицу. Только дверь автобуса за ней закрылась, как того и след простыл.
Вдруг Гермиона услышала смешок – взглянув на профессора, она увидела, что он ухмыляется.
- В чем дело? Что смешного? – тут же сердито спросила она.
- Выражение вашего лица сейчас – бесценно, - с охотой ответил он. – Кажется, вы только что осознали, что стали жертвой большого обмана.
- Вы могли бы предупредить.
- И лишиться такого удовольствия? – он указал рукой на ее лицо.
Сердито сжав губы, Гермиона отвернулась. Ее взгляд тут же привлекла большая красная вывеска с надписью Virgin. Ее глаза чуть расширились. Она быстро оглянулась, жадным взглядом охватывая место, в котором оказалась. Ее окружали высокие здания с множеством огромных экранов – одна реклама на них постоянно сменяла другую. Совсем рядом с ними красовались надпись KODAK, на противоположной стороне улицы, чуть вдалеке, виднелась гигантская желтая буква M – фирменный знак McDonald’s. По дороге, у которой стояли Гермиона и Снейп, частные машины почти терялись в желтом потоке такси.
- Мы на Таймс-сквер! – воскликнула девушка. – Мы на Таймс-сквер!
Проходящие мимо молодые люди с легким изумлением взглянули на нее и ухмыльнулись.
- Я не могу в это поверить, - прошептала Гермиона, прижав кончики пальцев к губам.
- Отправляясь в Нью-Йорк, вы не могли не предположить, что окажетесь на одной из площадей этого города.
- Я много раз видела это место по телевизору, и даже представить не могла, что однажды окажусь здесь. Но в этом случае удивительно не столько это, сколько то, как неожиданно мы здесь оказались.
Поджав губы, Снейп недовольно взглянул на девушку:
- Я говорил вам не использовать таких сложных конструкций в своей речи. Во время разговора с вами у меня возникает ощущение, что я веду беседу с лингвистическим словарем.
- Или с самим собой, - негромко отозвалась Гермиона.
Профессор поднял брови.
- Прошу меня простить?
- Как долго мы намерены простоять здесь?
Гермиона поплотнее закуталась в свою дорожную мантию – утро только вступило в свои владения, и мартовский воздух был прохладен и свеж.
- Нам необходимо попасть к Крайслер билдинг. Это должно быть в шести кварталах отсюда.
- Мы можем дойти пешком?
- Не думаю.
- Тогда давайте сделаем хоть что-то, потому что мне кажется, мы привлекаем слишком много внимания, стоя посреди тротуара.
Бурные потоки людей, точно муравьи, перемещающихся во всех возможных направлениях, обходили странную пару стороной.
- Я полагаю, причина в нашем странном внешнем виде, - отозвался профессор безразлично.
Гермиона заметила неподалеку полноватого мужчину с длинными осветленными волосами. На нем были только джинсы и ковбойская шляпа, хотя на улице было достаточно прохладно. Его торс был расписан цветными татуировками, в сосках торчали две конусообразные сережки.
- Не думаю, - с сомнением ответила девушка своему учителю.
- Поймаем такси, - наконец принял решение Снейп.
Подойдя к дороге, он вытянул руку вперед, и тут же перед ним затормозила желтая машина. Открыв заднюю дверь, он сперва позволил Гермионе забраться в салон, а потом сел сам.
- Лексингтон авеню, четыреста пять, - сказал он водителю.
Тот через железную сетку взглянул на своих пассажиров, на смуглом лице таксиста появилась белозубая улыбка.
- Прикольно, - сказал он, не ясно, что именно имея в виду, и, отвернувшись, нажал на газ.
Гермиона тут же уставилась в окно.
- Мы едем по Бродвею, не так ли? – спросила она.
- Точняк, по нему самому, бэйба.
- Сэр, я попросил бы вас почтительнее обращаться к моей дочери, - строго сказал Снейп.
- Окей, папаша, без проблем.
Профессор стиснул зубы. Гермиона ухмыльнулась.
- О, смотри, двухэтажный автобус, прямо как у нас! – воскликнула она, тыча пальцем в стекло.
Снейп никак не отреагировал, а вот водитель обернулся на нее и профессора и снова окинул внимательным взглядом.
- Че, британцы что ли? – поинтересовался он.
Вместо ответа, Снейп процедил:
- Следите за дорогой.
Водитель отвернулся.
- Спокойно, папаша, я за баранкой с пяти лет сижу.
- Британцы, значит, - после паузы произнес он. - Тогда понятно, чё вы такие фрики.
- Это не обидное, - шепнула Гермиона, в успокаивающем жесте положив свою руку на руку профессора.
Тот разжал кулаки и сдержанно кивнул.
- Далеко ли находится нужный нам дом? – спросил Снейп.
- Та не, ща по сорок второй, и, считай, приехали. Турики что ли?
- Эм, да, мы туристы, - ответила Гермиона вежливо.
- У нас все ездят на этот Крайслер смотреть, а по мне так что Эмпайер, что этот, одна чушь. У меня мамка дак живет в доме, который построили еще в прошлом веке. Вот там кайф. Такой старинный, самый старинный на улице. Проводка, правда, ни к черту, но зато прикольно.
Гермиона кашлянула и с улыбкой ответила водителю, что полностью с ним согласна – старые дома имеют особую прелесть.
Вскоре они приехали. Профессор расплатился с болтливым водителем и поспешно вышел из машины. Стоя на тротуаре, они с Гермионой принялись озираться по сторонам. Лексингтон авеню, прямая, точно башня лондонского парламента, улица, уходила вдаль. Словно стражи по обе стороны от нее выстроились высотные дома-коробки: белые, коричневые, серые, здания из стекла и бетона создавали бесконечную стену.
Таксист высадил их прямо у входа в Крайслер-билдинг. Необычной формы, отделанный черным камнем портал с развевающимся американским флагом сверху выглядел необычно и величественно.
Подойдя ближе к двери, профессор и Гермиона увидели большую табличку с надписью «ВХОД ДЛЯ ВОЛШЕБНИКОВ ТАМ» и стрелкой, указывающей налево. Переглянувшись, они, не сговариваясь, сделали несколько шагов назад и дружно повернули налево. Пройдя до конца здания, но так и не обнаружив дополнительного входа, они повернули направо. Оказавшись на маленькой улочке с односторонним движением, они пошагали по ней, внимательно глядя на вывески. Но на их пути были только магазины, да еще черный вход какой-то компании, оттуда как раз выносили коробки и складывали в припаркованный рядом фургон. Вот стена Крайслер-билдинг уже кончилась, и сразу же началась стена другого небоскреба – явно более молодого, ибо при его строительстве использовали гораздо больше стекла. Дойдя до угла, Снейп и Гермиона вновь повернули направо, прошли мимо аптеки, и вдруг девушка остановилась.
- Сморите, 666, - она указала на цифры над входом в здание. – Может быть, нам сюда?
- Для магов эти числа не имеют символики, странно, что вы не усвоили этого на занятиях по Нумерологии.
Гермиона пожала плечами. Они пошли дальше. На углу снова повернули направо, но уже почти без надежды. Впрочем, Гермиона наслаждалась прогулкой – она любила путешествовать, любила гулять, и лучшим способом узнать новое место считала не экскурсии или слепое следование путеводителю, а именно самостоятельные исследования на машине или пешком.
И вот последний поворот, и они снова оказались у центрального входа. Только теперь на табличке было написано «ВХОД ДЛЯ ВОЛШБНИКОВ ЗДЕСЬ», и стрелка указывала точно на дверь.
Гермиона нахмурилась. Снейп довольно хмыкнул.
- Нам что, придется проделывать это каждый раз? – спросила она, когда они вошли в просторный холл.
Там было довольно людно, домашние эльфы в красных ливреях и шапочках сновали туда-сюда, левитируя перед собой подносы с напитками и едой, сумки, клетки с совами и другие вещи. Волшебники в самых невероятных нарядах стояли у стойки регистрации, отдыхали на удобных диванах или просто пересекали холл, идя по своим делам. Пару человек вышли из здания, когда Гермиона и Снейп вошли в него. Жизнь била ключом.
У стойки регистрации их поприветствовала темноволосая девушка с прической в стиле Жаклин Кеннеди:
- Мы рады видеть вас в Крайслер Меджик Хотел. Пожалуйста, сообщите номер вашей резервации.
- Триста сорок, - ответил профессор.
Девушка коснулась палочкой лежащего перед ней пергамента и кивнула.
- Мистер и мисс Льюис?
- Именно.
- Ваши комнаты номер двести пятьдесят шесть и двести пятьдесят семь. Одноместные номера класса люкс с видом на море.
- Совершенно верно.
После того, как профессор расписался в регистрационной книге, девушка-администратор положила на стойку два конверта.
- Вот ваши пароли. Коснитесь дверной ручки волшебной палочкой и произнесите их. В первый раз дверь запомнит вашу волшебную палочку, и впоследствии никто, кроме вас и домашних эльфов не сможет попасть в ваш номер, даже зная пароль.
Снейп молча кивнул, взял конверт и отправился к лифту. Устыдившись грубого поведения профессора, Гермиона улыбнулась девушке и поблагодарила ее.
- Ты мог бы быть повежливее, папа, - заметила она, когда они оба стояли у лифта.
- Зачем?
Вопрос поставил ее в тупик. Не желая вступать в долгие дискуссии на тему человеческих взаимоотношений, она просто замолчала.
Поскольку это был отель высочайшего класса, в лифте также работал обслуживающий персонал. Сперва Гермиона решила, что это был эльф, просто очень высокого роста. Но, приглядевшись, она поняла, что это был человек, просто очень маленький и достаточно уродливый. Быстро отведя глаза от его лица, она сказала:
- Наши номера двести пятьдесят шесть и двести пятьдесят семь.
- Тридцать второй этаж, - гаркнул лифтер и резкими движениями закрыл дверь лифта.
Затем он поднял слишком большой для его маленьких ручек рычаг, и лифт рванул вверх.
Человечек недобро смотрел на Снейпа и Гермиону, но те не замечали этого, вцепившись в поручни. Лифт ехал слишком быстро для того, чтобы они могли чувствовать себя в безопасности. То, что стенки были стеклянными, никак не прибавляло уверенности.
Вдруг что-то заставило Гермиону взглянуть наверх, и она взвизгнула: они стремительно приближались к крыше и вот-вот вместе с лифтом должны были превратиться в лепешку. Снейп тоже поднял голову, но не успел что-либо сказать, потому что лифт проломил бетонную плиту и вылетел из здания. Точно ракета, он пролетел на сотню метров вверх, позволяя пассажирам полюбоваться Манхеттеном с высоты птичьего полета. Впрочем, они не сумели оценить всей прелести ситуации, с ужасом в глазах глядя то друг на друга, то на уродливого лифтера, то на облака за стеклянными стенами.
В голове Гермионы пронеслась сотня мыслей, согласно одной из которых их план раскусили, и этот человечек был послан Хранителем, дабы убрать потенциальных грабителей. Было и множество других идей разной степени глупости, но все они проносились так быстро, что ей не удалось зафиксировать хотя бы одну.
Наконец, лифтер нажал на рычаг, на несколько мгновений кабина зависла в воздухе. И вдруг началось стремительное падение вниз. Вцепившись в руку Снейпа, Гермиона пыталась убедить себя в том, что спокойствие маленького уродца не может быть напускным. Если он не волновался, то и им, возможно, не о чем было беспокоиться.
Кабина влетела точно в шахту лифта и через несколько секунд плавно остановилась.
- Тридцатый этаж, - гаркнул лифтер и открыл дверь.
Пару мгновений пассажиры пытались придти в себя.
- Вы же сказали, нам нужен тридцать второй, - с трудом выговорила Гермиона.
Снейп послал ей убийственный взгляд. Лифтер также взглянул на нее весьма нелюбезно.
- А, ну да, - процедил он, порываясь снова закрыть дверь, но профессор помешал ему.
- Мы пройдем пешком, - сказал мужчина и за руку вытащил Гермиону из лифта.
Когда они уже шли по лестнице, она спросила:
- И что же, теперь мы будем ходить пешком каждый раз?
- Нет, но прежде, чем мы повторим полет, я хотел бы вернуть сердцебиение в норму.
Наконец, они поднялись на свой этаж, произнесли пароли – каждый от своей комнаты – и вошли внутрь. Гермиона была поражена красотой номера. Его дизайн был простым, но выразительным. Он не кричал о своей дороговизне, а гордо ее демонстрировал. Больше всего поражал вид из окна – ярко голубое море блестело на солнце, где-то далеко внизу манил горячий песок безлюдного пляжа. Одиннадцать лет в мире магов – а Гермиона до сих пор продолжала удивляться волшебству.
Гермионе нравились спокойные песочные и шоколадные оттенки, царившие в убранстве всех комнат, и она пришла в неописуемый восторг от ванной, которая пряталась за небольшой дверью в спальне. Отделанные медово-бежевыми мраморными плитами, стены этой гигантской уборной были настолько гладкими, что в них можно было увидеть собственное отражение. Но окно во всю стену с видом на море восхитило её более прочего.
Увеличив свои сумки, Гермиона развесила одежду по шкафам, переоделась в темно-синюю мантию, расчесала свои чудесные черные волосы и призадумалась, что же делать дальше. Но ответ нашелся сам собой - в дверь постучали и девушка поспешила открыть ее. Это был профессор Снейп.
- Время ланча, - коротко сообщил он.
С опаской они подошли к лифту. С явным нежеланием вошли в него. Но на этот раз лифтер довез их до первого этажа совершенно обыкновенным образом.
Пара пересекла холл и спустилась по широкой лестнице в просторный ресторан.
- Выпрями спину, - сказал Снейп, когда они уже были за столом.
Лениво накручивая на вилку длинную вермишель, Гермиона послушно распрямила плечи.
- Ты могла бы двигаться с большей грацией? – не отставал от нее учитель.
Гермиона попыталась. Профессор недовольно покачал головой.
- Извини, папа, но если хочешь, чтобы я делала то, что ты говоришь, давай более точные указания.
- Двигайся более плавно, не делай резких движений, не суетись, не горбись, не подпирай рукой голову, как будто она у тебя слишком тяжелая. Мне продолжать, или общая идея ясна?
Надменно взглянув на мужчину, Гермиона постаралась прислушаться к его рекомендациям. Судя по тому, что он ничего не сказал и отвернулся, у нее получилось.
- Сегодня вечером мы идем на ужин к тете Агате. Там тебе предстоит познакомиться со множеством людей, - многозначительный взгляд светлых глаз профессора заставил девушку кивнуть, - сейчас же я намерен заняться делами в своем номере.
- О, тогда можно я пойду погулять? – воодушевленно спросила Гермиона.
- Нет, это исключено.
Девушка удивленно подняла брови.
- Почему?
- Потому что ты не отправишься гулять по улицам этого города в одиночестве, - строго ответил Снейп.
- Но папа! – возмущенно воскликнула Гермиона, до конца не понимая, говорила ли она искренне или играла на публику. – Я не хочу страдать из-за того, что ты решил просидеть весь день взаперти. Возможно, это мой последний визит в Нью-Йорк в жизни, я хочу посмотреть как можно больше всего…
- Я сказал – нет. И это больше не обсуждается.
- Я не маленькая, ты не можешь мне указывать, - как легко оказалось в гневе сломать барьеры, которые казались нерушимыми.
Скромность и воспитание отошли на второй план, как только Гермионе дали свободу выражения собственных чувств, неограниченную условностями и статусами. Впрочем, гораздо позже, сидя в своем номере, она устыдилась своего поведения в ресторане, хотя и понимала, что это была всего лишь театральная постановка.
- Я – твой отец, - с жаром произнес профессор, удивительно легко вживаясь в образ строго родителя.
- Ты тиран!
- Прекрати этот концерт, смею тебе напомнить, мы не одни, - прошипел он.
Гермиона огляделась: многие из тех, кто сидел за соседними столиками, кажется, отчетливо слышали их разговор. Одни загадочно улыбались, другие качали головой, явно не одобряя поведение девушки, третьи с упреком смотрели на Снейпа.
- Я пойду гулять, и точка, - тихо и спокойно ответила Гермиона, с трудом обуздав свой гнев.
- Если я узнаю, что ты высунула свой нос на улицу, то запру тебя в твоем номере до конца нашей поездки. И единственное, что ты увидишь, будет заколдованный вид из окна.
Усмирив свою ярость, и позволив логике одержать верх над эмоциями, она обратила все свое внимание на еду.
После ланча Гермиона зашла в номер к профессору.
- Папа, ты думаешь, мы можем тут разговаривать? – уточнила она, озираясь.
Номер Снейпа отличался от ее собственного. Здесь превалировали синие цвета, и интерьер был более холодно-сдержанным.
- Да, номера окружены магическим барьером приватности.
- Отлично. Я пойду гулять, - сообщила Гермиона и развернулась, чтобы уйти.
- Я же сказал вам, что запрещаю, - спокойно отозвался Снейп.
Девушка медленно повернулась лицом к нему.
- Вы затеяли тот разговор, чтобы убедить всех в том, что мы отец и дочь.
- Отчасти. Но это не значит, что вы можете уйти.
- Вы не можете мне указывать!
Она снова начала злиться. Впрочем, Снейп тоже был не в лучшем расположении духа.
- Не смейте повышать на меня голос.
- Послушайте, Сервиас, - вкрадчиво проговорила Гермиона, удивляя профессора новыми интонациями, - вы больше не мой профессор, и также вы не мой отец. Я готова прислушиваться к вам и выполнять требования, которые вы предъявляете, пока это вызвано необходимостью нашего дела. Однако я не стану потакать вашей властолюбивой, деспотичной натуре и выполнять любые ваши прихоти. Я совершеннолетняя и могу делать то, что мне вздумается.
Высказав это, она яростно уставилась на Снейпа, тяжело дыша и чувствуя, что сердце бьется где-то в горле.
- Вы закончили? – холодно поинтересовался профессор.
Что-то в его позе заставило Гермиону насторожиться. Решив не дожидаться дальнейших действий мужчины, она стремительно развернулась и попыталась выйти из комнаты. Профессор настиг ее в считанные секунды. Заключив ее в кольцо своих рук, он вынудил девушку выйти из комнаты, практически дотащил до ее собственного номера, каким-то образом вытащил у нее ее палочку, открыл дверь и впихнул сопротивляющуюся жертву в комнату. Он и сам зашел внутрь, чтобы сказать ей:
- Вы будете сидеть здесь, пока я не приду, чтобы начать новый урок. Уверен, вы захватили с собой библиотеку. Развлекайтесь.
Гермиона с ненавистью смотрела на то, как профессор убрал за ухо выбившуюся из хвоста прядь, кинул на диван волшебную палочку и вышел из номера. Она почувствовала, как он наложил на дверь какое-то заклинание. Схватив диванную подушку, Гермиона бросила ее на пол и несколько раз попрыгала на ней, представляя, что это Снейп. Чуть успокоившись, девушка упала в кресло и глубоко задумалась. В тот момент она решила, что профессор еще пожалеет о своем поведении.

ГЛАВА 4. А вот и жертва



Профессор Снейп был прав, Гермиона действительно захватила с собой библиотеку. В одной из двух взятых сумок были книги, пергаменты, перья и чернила. В свободное от организации ограблений время девушка писала статьи для научного журнала – в сфере ее интересов было все, от Зелий до Предсказаний. Впрочем, статьи на последнюю тему часто выходили слишком ироничными, за что ее нередко корил главный редактор Scio – так называлось издание, в котором публиковались ее работы. Он говорил ей о том, что, как обозреватель, она должна уметь не привносить личные чувства в статьи, чтобы те, кому интересны Предсказания, могли сами оценить предоставленный материал и сделать выводы.
Теперь ей нужно было написать о новом открытии иранского ученого, касающемся Нумерологии, и ей предстояло изучить немалый объем литературы, чтобы статья была написана со знанием дела. Scio был серьезным журналом, который читали все уважающие себя ученые мужи Британии. Малейшая ошибка могла стать поводом для многочисленных писем с замечаниями.
С головой погрузившись в работу, Гермиона не заметила, как прошло три часа, поэтому стук в дверь удивил ее. Недовольная тем, что ее отвлекли, она встала со стула, намереваясь открыть дверь, но та открылась без ее помощи, и в комнату вошел профессор Снейп. Зло взглянув на него, девушка сложила руки на груди и спросила:
- И к чему стучаться, если я все равно не могла открыть дверь?
- Чтобы предупредить вас о том, что я намерен войти.
- Как любезно с вашей стороны.
Профессор прошел к дивану и, откинув полы своей фиолетовой мантии, грациозно опустился на него. Гермиона продолжала стоять, всей своей позой выражая недовольство.
- Все еще сердиты? Я подозревал, что может так сложиться, - произнес Снейп чуть задумчиво.
Покрутив серьгу в ухе, он взглянул на девушку.
- Я отчетливо помню, как вы сказали, что готовы выполнять мои требования, если они касаются нашего дела.
Гермиона, сжав зубы, кивнула. Она чувствовала, что сейчас её снова заставят плясать под чужую дудку, так и не дав возможности высказать свое негодование.
- В таком случае, во имя дела, сядьте, - профессор указал рукой на стоящее рядом кресло.
После нескольких секунд раздумий, она все же переступила через собственную гордость. Сев, Гермиона устремила свой взор на мужчину.
- Сейчас, Элизабет, мы поговорим о том, как нужно вести беседу. Если вы помните, третьим пунктом на пути к успешному соблазнению значится позитивный контакт с окружающими. Что это означает? Вы должны проявлять умеренный интерес ко всем, кто вас окружает, и особенно к тем, кто вступает с вами в разговор. Вы всегда должны быть готовы поддержать беседу – это первое правило светской дамы. Итак, я мистер Самуан, совершенно незнакомый вам человек, нас представили друг другу. Начинайте.
- Э-э, - Гермиона сперва немного растерялась, но ей быстро удалось взять себя в руки: - чем вы занимаетесь, мистер Самуан?
- Я занимаюсь утилизацией отходов.
Гермиона невольно усмехнулась.
- Ошибка, - коротко сказал Снейп, - я должен объяснять, в чем именно она заключается?
Девушка попыталась вернуть сосредоточенное выражение лица и отрицательно покачала головой. Когда пауза затянулась, она спросила:
- Эм, а вы живете здесь, в Нью-Йорке?
- Да.
- С рождения?
- Да.
- И вам тут нравится?
- Естественно.
Гермиона нахмурилась. Она понимала, что профессор намеренно все усложнял. Светские беседы никогда не давались ей легко – в таких же условиях разговаривать «ни о чем» было особенно сложно.
- Мне очень понравилось в Нью-Йорке, хотя я почти ничего не успела посмотреть. Мой папа, - язвительно добавила она, - не пускает меня гулять.
- Ошибка.
Гермиона вопросительно подняла бровь. Крутя перстни на пальцах, Снейп скучающе произнес:
- Я сказал «позитивный контакт». Уточнения требуются?
Она снова покачала головой.
- Мне очень понравилось в Нью-Йорке, я видела совсем немного, но даже этого хватило, чтобы составить наилучшее впечатление об этом великолепном городе.
Профессор медленно кивнул головой в знак одобрения.
- Вы правы, - сказал он, - это самый чудесный город на свете. Лучше него нет ничего. Это самое достойное место для жизни, работы и отдыха.
Гермиона молча смотрела на него, пытаясь придумать необидный ответ. Она любила Англию, и бесконечно восхищалась средневековыми французскими городками, поэтому заявление воображаемого собеседника показалось ей по меньшей мере несправедливым…
- Не забывайте улыбаться… Не так натянуто, больше естественности… Уже лучше. Итак?
- Нью-Йорк действительно великолепен. А здесь всегда такая отличная погода?
- Разве она отличная? Это самый холодный март за многие годы. Возможно, у вас в Британии это считается чудесной погодой, но мы привыкли к лучшим условиям.
Улыбка девушки стала шире.
- Большую часть своей жизни я прожила в Индии, с папой. Это очень жаркая страна, поэтому нынешняя погода меня очень радует. О, а это не устрицы на том подносе?
Гермиона изобразила, что увидела что-то неподалеку. Снейп скривился:
- Не слишком тонко, но для начала сгодится. Возможные варианты тем для разговора: погода – всегда говорите о погоде, если не знаете, о чем говорить – путешествия, кухня, музыка. Можете отметить число приглашенных и сказать, как наслаждаетесь вечером. Также делайте комплименты людям. «Какая необычная брошь» или «удивительное колье» вполне могут стать началом долгой беседы.
Гермиона печально вздохнула:
- Честно говоря, я не умею быть милой и льстивой. Именно поэтому я не люблю подобные мероприятия.
- Один раз вы можете пожертвовать собственными принципами. В конце концов, на вечер идет не Гермиона Грейнджер, а Элизабет Льюис. Но вы правы, не стоит быть «льстивой». Ваши слова должны казаться откровенными, а за отсутствием у вас нужных навыков, я рекомендую говорить то, что считаете правдой. Восхваляйте красоту колье только если действительно не считаете его уродливым. Говоря «делайте комплименты» я не имел в виду, что вы должны врать. Я имел в виду, что вы не должны держать при себе добрые слова, если они у вас имеются.
Девушка задумчиво кивнула. После небольшой паузы она произнесла:
- Интересно… вы советуете мне делать все это, хотя сами никогда не пользуетесь такими приемами.
- Я теоретик, а не практик, - ответил профессор, поудобнее устраиваясь на диване.
- Но почему?
- А зачем?
Глубоко вздохнув, Гермиона сложила руки на груди.
- Хорошо, продолжим урок.
Снейп кивнул:
- Теперь самое главное: мистер Ливингстон. Что вам известно об общении с мужчинами?
- Ну, - Гермиона задумчиво посмотрела куда-то вверх, - необходимо избегать демонстрации собственного интеллекта, но и не казаться слишком глупой, иначе он может потерять интерес. Рекомендуется всячески подчеркивать превосходство мужчины над собой; казаться слабой, чтобы в нем пробудился инстинкт защитника; что еще…
- В целом, все верно. Давайте попробуем. Я – мистер Ливингстон.
Гермиона мило улыбнулась профессору, взглянула ему в глаза, и тут же смущенно посмотрела вниз. Снейп одобрительно хмыкнул.
- Мисс Льюис, как вам нравится в Нью-Йорке? – спросил он.
- О, это чудесное место. Интересная архитектура, совсем другие люди… очень, - она снова взглянула мужчине в глаза, - приятные люди… А вы родом из этих мест?

***
- Нет, я из небольшого городка в Нью-Джерси.
- О, действительно? Я слышала о Нью-Джерси. Кажется, его называют «штатом садов»?
- Да, совершенно верно, - мистер Ливингстон обаятельно улыбнулся. – Я приятно удивлен. Немногие иностранцы знают о его существовании.
Гермиона смущенно улыбнулась, кокетливо опустила взгляд в пол и произнесла:
- Я многим интересуюсь…
- Чем именно?
- О…
- Элизабет, я не заметил, как ты ушла, - профессор Снейп подкрался незаметно, и девушка вздрогнула, когда услышала его голос у себя за спиной.
- Извини, папа, вы с миссис Грант были так увлечены беседой о том, в чем я совсем не смыслю, что я решила не мешать вам, а потом совершенно увлеклась разговором… ох, позволь представить тебе мистера Ливингстона. Это племянник миссис Аркетсон.
- Колин Ллойд Ливингстон, очень приятно, - мужчина протянул руку для приветствия.
- А это мой отец, мистер Сервиас Льюис.
Профессор и мистер Ливингстон пожали руки. Гермиона казалась довольной, но Снейп быстро стер улыбку с ее лица:
- А где миссис Аркетсон? Почему она оставила тебя одну? – спросил он, строго глядя на девушку.
«…в обществе незнакомого мужчины» - так и читалось в его взгляде и интонациях.
Она даже не нашлась, что ответить. Мистер Ливингстон, кажется, тоже немного растерялся.
- Папа! – в смятении произнесла Гермиона
Но уже в следующий момент к ним подлетела Арабелла Грант, очень худая женщина средних лет со смуглой кожей и пепельно-белыми волосами.
Подхватив Снейпа под руку, она заговорила хрипловатым от курения голосом:
- Сервиас, дорогой, оставь детей в покое, ты просто должен познакомиться с Лукрецией…
С этими словами она утащила сопротивляющегося профессора куда-то в другой конец комнаты.
Печальными широко распахнутыми глазами глядя на нового знакомого, Гермиона произнесла:
- Пожалуйста, мистер Ливингстон, вы должны простить моего папу. Он растил меня один и… иногда слишком старается быть хорошим отцом.
- О, я могу его понять, - доброжелательно ответил ее собеседник. - Если бы у меня была такая красивая дочь, я бы, наверное, был еще более осторожен и просто не давал бы вам свободно вздохнуть.
- Вообще-то… он так и делает, - ответила Гермиона, и они оба рассмеялись.
Мистер Ливингстон к великому разочарованию Гермионы оказался очаровательным мужчиной. Ее расстройство легко можно понять: обманывать и грабить скверного человека гораздо проще, чем хорошего.
Может быть, он не был красив, но что-то в его внешности привлекало взгляд: были ли это мягкие черты лица, добрые карие глаза или так любимые Гермионой тонкие губы? А может, все дело было в его плавных движениях и удивительной способности располагать к себе людей с первой секунды? Она не знала.
Все началось именно так, как они репетировали с профессором Снейпом.
Ливингстон стоял у мраморной колоны и слушал разговор двух джентльменов, когда его взгляд встретился со взглядом восхитительных умных карих глаз. Девушка, которой принадлежали эти очи, тут же опустила глаза, но тонкие черты ее лица и легкий румянец на щеках не позволили мужчине отвернуться. И он был вознагражден за это, потому что через несколько секунд эта прекрасная незнакомка несмело взглянула сначала на его руки, затем на губы, а потом их взгляды снова встретились, и она чуть улыбнулась. Девушка была не одна – она стояла в компании высокого мужчины с убранными в хвост волосами – он был похож на пирата или падишаха из восточной сказки – и нескольких дам. Казалось, красавица скучала, хотя к ней иногда обращались с вопросами.
Однако вскоре мистер Ливингстон забыл о ней, поскольку его внимание привлек его старый приятель из волшебной академии, Найджел Кёрвлип. Обсуждая новое оборудование для стрельбы из лука, которой оба увлекались, Ливингстон сумел отвлечься от всего, что происходило в зале. И только когда кто-то рядом заметил, что «эта мисс Льюис чрезвычайно мила», он неосознанно, продолжая вслушиваться в слова Кёрвлипа, повернул голову. Все его естество желало знать, кто же привлек внимание пожилых джентльменов, и он ничуть не удивился, поняв, что речь шла о той самой прелестнице, которую он заметил ранее.
Американское магическое сообщество не могло пожаловаться на недостаток новых лиц. Волшебники Старого Света нередко посещали Штаты, видимо, по-прежнему считая их загородными коттеджами собственных государств. Да и те, кто хотел круто изменить свою жизнь, оставив прошлое и начав все с чистого листа, часто находили приют именно в Америке.
За динамичную жизнь и постоянные новые знакомства Ливингстон и любил Нью-Йорк.
Но, увы, хорошенькие девушки радовали светские собрания далеко не так часто, как хотелось бы многим. И поэтому их появление расценивалось как небольшое, но весьма радостное событие для всей мужской части сообщества.
Когда Кёрвлип закончил свою мысль, мистер Ливингстон сказал:
- В последнее время я не встречал ни одной леди, с которой хотелось бы провести больше часа. Кажется, в Америке наблюдается кризис женской привлекательности.
- Или у кого-то наблюдается кризис среднего возраста, - пошутил в ответ Кёрвлип.
Ливингстон лишь добродушно хмыкнул. Изящным жестом поправив белоснежный галстук-бабочку, он вознамерился покинуть приятеля и пойти взглянуть на загадочную мисс Льюис. Однако его остановило появление другой не менее очаровательной женщины – Луизы. Его старая знакомая, она заставляла мистера Ливингстона забывать обо всем более или менее незначительном. Вполне вероятно главной причиной этого было то, что она была одной из немногих женщин, которых ему до сих пор не удалось обворожить. Ее, казалось, это развлекало, и она нередко оказывала ему незначительные знаки внимания, давая мужчине возможность завязать беседу и сделать несколько вычурных комплиментов.
Беседа мистера Ливингстона и Луизыс, опровождаемая редкими, но весьма остроумными комментариями Кёрвлипа, продолжалась уже некоторое время, когда совсем рядом с этой небольшой группой раздалось тихое «ох». Этот нежный голос мог принадлежать только юной особе, и Ливингстон тут же обернулся. Обернулся, чтобы увидеть темноволосую девушку, ту самую обладательницу умных карих глаз, что пленила многих на этом вечере. Сейчас она растерянно разглядывала пол и сжимала мочку уха тоненькими пальчиками. К ней тут же подошел одетый в элегантную мантию молодой человек и тетя мистера Ливингстона, миссис Аректсон.
- Что случилось, милая? – спросила последняя.
- Кажется, я потеряла сережку, - очень печально ответила незнакомка.
Мистер Ливингстон тут же, как и все, кто находился рядом, устремил свой взор на пол. Рядом с его начищенным до блеска ботинком сверкнул заключенный в золотые оковы камушек. Чуть ухмыльнувшись, он склонился, поднял серьгу и подошел к расстроенной девушке.
- Я полагаю, это ваше? – произнес он, протягивая ей украшение.
Миссис Аректсон тут же представила Элизабет Льюис своему племяннику, и девушка смогла выразить благодарность мужчине.
- Прошу, просто Колин, - сказал он, когда она обратилась к нему как к мистеру Ливингстону.
- В таком случае, просто Элизабет, - ответила она, мило улыбнувшись.
- Прекрасное имя. Изящное и женственное. Как и вы сами.
Луиза тут же потеряла интерес к своему вечному обожателю и вместе с Кёрвлипом ушла в другой конец зала. Колин и Элизабет же с энтузиазмом принялись расспрашивать друг друга об обстоятельствах, которые привели обоих в эту комнату.
И все было чудесно, пока отец мисс Льюис не нарушил эту прекрасную идиллию.
Гермиона осознавала, что профессор Снейп преследовал какие-то цели, ведя себя подобным образом, и даже почти понимала план своего учителя. Вероятно, он хотел пробудить в мистере Ливингстоне тот самый пресловутый инстинкт защитника – ведь нужно же ему было защищать ее от кого-то. А кто, как ни деспотичный папаша может выступить в роли дракона, которому доблестный рыцарь может методично отрубать голову, красуясь перед прекрасной девой в своих блестящих доспехах?
Но, по мнению Гермионы, профессор слишком рисковал – Ливингстон мог потерять интерес, испугавшись проблем со строгим родителем. Впрочем… зная Снейпа, девушка могла предположить, что он считал это ее обязанностью – не допустить подобного исхода.
- А чем вы занимаетесь, мистер Ливингстон? Я хочу сказать, помимо работы в Волшебном Конгрессе? У вас есть какие-то увлечения? – спросила Гермиона, стараясь загладить впечатление от знакомства с ее «родителем».
- Что ж… пожалуй, я мог бы сказать, что являюсь большим любителем вин, - задумчиво ответил мужчина.
Запустив руку в волосы, он, кажется, всерьез задумался.
- В самом деле? Это очень интересно. Я в этом совершенно не разбираюсь! – сказала Гермиона, надеясь, что это прозвучало не слишком фальшиво.
Она действительно в этом не разбиралась, но совсем не считала интересным.
- Вообще-то, нет, - отозвался мистер Ливингстон. – Это самое глупое и бессмысленное хобби, которое можно представить.
Гермиона невольно улыбнулась.
- Что вы, сэр, я уверена, оно очень полезное. Например, здесь, - она указала рукой на стол, уставленный бутылками с вином, - я просто не представляю, что стоит пробовать, поэтому выпила уже два бокала чего-то очень кислого. Были бы со мной вы, вы бы подсказали мне, и я бы наслаждалась напитком, а не думала, куда деть бокал.
- Я готов восполнить этот пробел прямо сейчас, - воодушевленно ответил мистер Ливингстон, - пожалуйста, пройдемте, я выберу для вас самый изысканный напиток…
Оглядев Гермиону, он чуть тише и более проникновенно закончил:
- Достойный такой женщины, как вы.
Гермиона смущенно охнула и, посмотрев мужчине в глаза, улыбнулась.
- Мистер Ливингстон, вы решили споить мою дочь? – раздался голос профессора Снейпа много позже.
- Ни в коем случае, мистер Льюис. Я лишь хотел доставить ей немного удовольствия. А что, как ни первоклассное вино может это сделать?
Профессор нахмурился.
- Я бы хотел, чтобы Элизабет находила удовольствие в чем-то безалкогольном.
- Папа…
- Мы уходим через десять минут. Попрощайся со своим другом, нам нужно сказать «до свидания» тете Агате и всем остальным.
С этими словами Снейп удалился, одарив напоследок мистера Ливингстона самым подозрительным из своих взглядов.
- Без обид, Элиза, но я вам сочувствую, - сказал мистер Ливингстон, когда профессор отошел на почтительное расстояние.
- Я понимаю, что вы имеете в виду, - печально ответила она. – Но он не всегда такой. Кроме того, он ведет себя таким образом, потому что беспокоится обо мне. Понимаете, Колин, я росла без матери, и папа всегда старался сделать так, чтобы я не чувствовала себя лишенной родительского внимания. Теперь же ему слишком сложно осознать, что я уже выросла, и он переживает все, что обычно переживают в таких ситуациях родители, за двоих. Я слишком люблю его и боюсь причинить боль. Но однажды придется сделать это. В один прекрасный день я влюблюсь, потеряю голову и оставлю его навсегда ради другого мужчины… Так любит говорить он, когда на него находит меланхолия.
Гермиона казалась очень грустной, и мистер Ливингстон, взяв в свою руку ее ладонь, крепко сжал ее.
- Не переживайте, Элиза, все образуется.
- О, спасибо, Колин. Извините, что вот так выложила вам все это, просто иногда хочется поделиться с кем-то. Вы так располагаете к этому. Не знаю, почему, но мне хочется доверять вам. Может быть, потому, что один раз вы уже доказали мне, что являетесь надежным человеком: вы обещали, что найдете для меня самое вкусное вино в этом зале, и вы это сделали.
Мистер Ливингстон и Гермиона обменялись улыбками, попрощались, выразив надежду, что еще встретятся, и разошлись. Профессор Снейп тут же перехватил девушку, заставил ее попрощаться едва ли не со всеми, с кем ей пришлось познакомиться этим вечером, и они ушли в порт-комнату. Оттуда, одновременно коснувшись порт-ключа в виде бейсбольного мяча, они переместились в холл гостиницы.
Только оказавшись в своей комнате, в которую вошел и профессор Снейп, Гермиона позволила себе расслабиться. Немедленно скинув туфли на высоком каблуке, она упала на диван.
- Я без сил, - сообщила она. – Я так хочу спать, вы даже не представляете. Еще это вино…
- Это неудивительно, в Англии сейчас четыре часа утра, - ответил Снейп, присаживаясь в кресло.
- Да, я знаю. И от этой мысли мне хочется спать еще сильнее. Умоляю, скажите, что вы пришли сюда не для того, чтобы обсудить, как прошел вечер, - едва ворочая языком, произнесла Гермиона.
- А зачем еще, по-вашему, я мог придти сюда?
- Пожелать мне спокойной ночи? – без надежды спросила девушка.
Снейп никак на это не отреагировал.
- Вижу, что я был слишком наивен, полагая, что вы сможете поговорить со мной сейчас.
Гермиона фыркнула.
- В таком случае, мы отложим беседу до завтрашнего утра. Завтрак будет в девять, в одиннадцать нас ожидают в Центральном парке.
- В парке?
- Там будет пикник.
- А Колин там будет?
- Мистер Ливингстон был приглашен, но миссис Аркетсон сказала мне, что он отказался идти с ней, сославшись на некие таинственные дела. После сегодняшнего вечера я склонен рассчитывать на то, что он придет.
Гермиона вяло улыбнулась.
- Я все сделала правильно, - сказала она. – Хотя и чувствовала себя очень глупо. Всё было так…
Она еще не успела придумать подходящее слово, а профессор Снейп поднялся на ноги и, сообщив, что отправляется в свою комнату, ушел.
Гермиона в ту ночь уснула сразу, как только легла в постель.

ГЛАВА 5. Пикник в Центральном парке



Гермиона проснулась в шесть утра. Организм не мог так быстро перестроиться на новый часовой пояс, и два часа девушка изнывала от бессонницы. Из-за того, что предыдущим вечером легла слишком поздно, она не чувствовала в себе сил и желания работать над статьей, или даже просто читать. Но, как человек привычки, она не могла заставить себя уснуть и долгое время лежала на кровати, ворочаясь с боку на бок. Наконец будильник хриплым голосом сообщил, что уже восемь утра и всяким соням и лежебокам давно пора проваливать с кровати. Впервые обрадовавшись механическому голосу волшебных часов, Гермиона быстро встала, совершила утренние процедуры, оделась и стала ждать профессора. Однако скоро ей это наскучило, и она решила прогуляться. Не желая нарываться на конфликт с профессором Снейпом, она не собиралась выходить на улицу – девушка вознамерилась взглянуть на город с высоты птичьего полета. Видимо, катание на лифте в небесные дали был как бы приветствием со стороны лифтера, потому что с первой их поездки он больше ни разу не повторил этот номер. Но Гермиона решила попросить его об этом. Вызвав лифт, она поздоровалась с маленьким человечком и спросила:
- Извините, сэр, а вы не могли бы… еще раз прокатить меня как в первый раз? Чтобы сквозь крышу и в небо?
Красноречивый взгляд, которым одарил ее лифтер едва ли можно описать словами. Он, кажется, решил, что девушка не в себе. Однако после небольшой паузы он позволил ей войти внутрь. С подозрением косясь на пассажирку, человечек поднял рычаг. Лифт взмыл вверх. Гермиона вцепилась в перила, предвкушая сказочный полет.
Когда стеклянная кабина взмыла в небо, у девушки перехватило дыхание. Но на этот раз она не стала отвлекаться на глупые мысли, она просто наслаждалась великолепным видом, который открылся ей. У нее было всего лишь несколько секунд, чтобы окинуть взглядом залитые утренним солнцем крыши небоскребов, узнать силуэт Эмпайер Стейт билдинг и бросить взгляд на Гудзон, как узкий туннель шахты засосал кабину обратно. Когда лифт медленно остановился на тридцать втором этаже, Гермиона обернулась к лифтеру и поблагодарила его. Тот вдруг улыбнулся, обнажив ряд белоснежных идеально ровных зубов, и ответил:
- Пожалуйста, сумасшедшая девчонка.
Не успела Гермиона насладиться радостью приобретения нового друга, как дикое рычание заставило ее сложить брови домиком и с мученическим видом повернуться к двери в собственный номер. Там уже стоял профессор Снейп, злой, как никогда.
- Где ты была, черт возьми? – спросил он, слова его были больше похожи на раскат грома.
- Каталась на лифте, - ангельским голоском ответила Гермиона и попыталась улыбнуться.
- Черта-с два! Ты ходила гулять? Я же запретил тебе…
Вдруг профессора неожиданно прервал гнусавый голосок:
- Леди действительно каталась на лифте.
Маленький лифтер, так и не закрывший двери лифта, упер руки в боки, и сердито взглянул на Снейпа. Из-за недовольной гримасы лицо защитника Гермионы стало еще более уродливым, но девушка лишь умиленно улыбнулась.
Снейп сжал губы. И если бы Гермиона не знала лучше, она могла бы решить, что он пытался не рассмеяться.
- Элизабет, в номер.
Гермиона благодарно кивнула лифтеру и шмыгнула в свою комнату. Профессор, одарив на прощание карлика внимательным, подозрительным взглядом, зашел вслед за ней.
Сев в кресло, девушка уставилась на Снейпа, ожидая очередной порции ругани и сарказма.
- Если вам так не терпелось прорепетировать процесс обольщения, вам достаточно было постучать в мою дверь, - сказал он с насмешкой.
- Я думала, вы спали, - ответила Гермиона, и на его вопросительно поднятые брови быстро добавила: - и я не хотела ничего репетировать, я хотела покататься на лифте. Вы не позволяете мне идти гулять, и я решила, что уж упустить возможность посмотреть на Нью-Йорк с высоты птичьего полета точно не могу.
Профессор изменился в лице.
- Вы же не пытаетесь сказать мне, что… - он замолчал на несколько мгновений, чтобы усмирить гнев.
Гермионе стало не по себе.
- Это безопасно, - сказала она, пытаясь скрыть страх за напускной уверенностью.
- Я мог бы сказать, что это самый безрассудный, самый глупый и бестолковый поступок, о котором мне когда-либо доводилось слышать, но это было бы неправдой! – кажется, он завелся не на шутку.
Сцепив руки в замок, так, что костяшки пальцев побелели, он продолжил:
- Ведь я говорю с человеком, который сквозь водопроводную систему старинного замка проник в его подвальные помещения и попытался выкрасть философский камень из-под носа у полутора взрослых магов и всего преподавательского коллектива школы Волшебства; с человеком, который помог бежать беглому преступнику, прекрасно зная, что его обвиняли в зверском массовом убийстве; с человеком, который выкрал магическое животное у Министерских служащих. Я мог бы перечислять бесконечно. И к концу речи определенно должен был бы осознать, что ожидать разумного поведения от человека, совершившего все эти поступки, просто глупо.
Гермиона задумчиво закусила губу. Она сейчас думала совсем не о том, что говорил профессор – она видела, как он открывал и закрывал рот, но совсем не вникала в смысл фраз. Ее сознанием завладело другое. Ее пытливый ум пытался понять: если уловки, которым ее учил Снейп, должны были действовать на всех мужчин, могли ли они подействовать на самого профессора?
Припомнив последнюю лекцию, она опустила глаза, сосредоточилась и только после этого подняла увлажнившийся взгляд на профессора Снейпа. Ее губы чуть подрагивали, в глазах читалась вселенская печаль. Тяжело вздохнув, она снова устремила взор на свои колени. Обняв себя, она старательно пыталась расплакаться. То ли из-за недостатка опыта, то ли из-за недостатка актерского таланта, девушка не сумела пустить слезу, однако и ее маленького представления хватило, чтобы ярость Снейпа поубавилась. Замолчав, профессор недовольно нахмурился.
- Я просто подумала, что вы могли устать после вчерашнего вечера, и не хотела будить вас раньше времени. Но сама не могла ни спать, ни читать, и мне нужно было выйти из номера и проветриться. Я не хотела рассердить вас.
Сжав большим и средним пальцем переносицу, Снейп зажмурил глаза. Резко встав, он сказал:
- Завтрак уже начался. Пойдемте.
Когда он повернулся к ней спиной, Гермиона триумфально улыбнулась.
- И не думайте, что я попался на ваш посредственный спектакль. Просто мне не хотелось бы, чтобы вы зашли слишком далеко в своем коварстве, - сказал он, стерев улыбку с ее лица, и вышел из номера.
Девушка тяжело вздохнула и пошла за ним.
За завтраком профессор снова разыграл спектакль, но сегодня он избрал роль назойливого, заботливого папочки. Заставив Гермиону съесть едва ли не все, что было на столе, он начал расспрашивать ее о Ливингстоне.
- Пап, хватит, - совершенно серьезно попросила девушка.
Сначала это было забавно, но, на ее взгляд, Снейп излишне старался. Его поведение выглядело неестественно и смешно. Однако он так не считал:
- Я должен знать все о тех людях, с которыми ты общаешься. Ты молода и наивна, и не знаешь о жизни столько, сколько знаю я.
- Ты ведешь себя глупо, - не выдержала Гермиона. - Это просто... просто... посмотри на себя со стороны! Я понимаю, ты мой отец и заботишься обо мне, но всему есть предел.
- Не смей повышать на меня голос.
Гермиона просто покачала головой.
- И выпрями спину.
На последнее указание девушка раздраженно бросила вилку на стол. Та звонко ударилась о тарелку и привлекла внимание тех, кто сидел за соседними столиками.
- Зачем? Лучше бы мне быть уродливой каргой, тогда никто не обращал бы на меня внимания, и тебе не нужно было бы так переживать за меня.
Профессор хмыкнул, но ничего не ответил. Гермиона отвернулась, и тут же поймала на себе сочувственный взгляд, которым одарила ее молодая ведьма, сидевшая в нескольких футах от них.
- Я считаю, вы перегибаете палку, - заметила Гермиона, когда они с профессором оказались в ее номере.
Снейп вольготно расположился на диване. Скучающе взглянув на девушку, он ответил:
- Если мне будет интересно ваше мнение, я обязательно попрошу его высказать.
Сердито фыркнув, она села в кресло.
- Мне бы не хотелось, чтобы мы провалили это дело из-за вас.
Снейп не стал отвечать на эту провокацию. Вместо этого он сказал:
- Вскоре мы окажемся в парке, и я полагаю, мистер Ливингстон будет присутствовать на пикнике.
- Вы думаете, будет? – тут же задала Гермиона вопрос, который волновал ее с самого утра. – Вчера я сделала все, что могла, но что, если этого оказалось недостаточно? Ведь, не смотря на все мои уловки, я могла просто не понравиться ему.
Профессор положил ногу на ногу, задумчиво глядя вперед.
- Человек провел подле вас половину вечера, не общаясь практически ни с кем. И у вас возникают сомнения по поводу того, понравились ли вы ему?
Гермиона смущенно разглядывала свои руки. Закусив губу, она, тщательно подбирая слова, ответила:
- Он, конечно, проявил интерес ко мне, но мы же не можем знать, какие мотивы руководили им. С одинаковым успехом это мог быть временный интерес к новому человеку в обществе, любопытство или же… мое назойливое внимание.
Теперь Снейпу многое стало ясно. Прикрыв глаза, он откинулся на спинку дивана.
- Элизабет… - произнес он чуть устало, - вчера ты была в центре всеобщего внимания, и Ливингстон не мог испытывать ничего, кроме радости по поводу того, что ты свое внимание обратила именно на него.
- Да как вы можете знать это? – эмоционально спросила Гермиона.
Ей казалось, что профессор был слишком уверен в том, что всё идет согласно его плану. По ее мнению, он просто не хотел видеть возможных неудач. В Англии ее могли бы назвать «простушка Джейн», она была не тем человеком, о внимании которого могли мечтать окружающие. Может быть, девушка немного лукавила, поскольку после победы над Волдемортом многие в Британии воспринимали ее как звезду, но совершенно точно никого не интересовала та Гермиона Грейнджер, которой она являлась на самом деле, Гермиона Грейнджер без каких-то регалий и знаменитых друзей, геройских подвигов и упоминания имени в книгах по истории.
Профессор же начал раздражаться. Девчонка не хотела видеть очевидных вещей, или напрашивалась на комплимент? Для пользы дела стоило открыть ей глаза в первом случае и пойти на поводу во втором. Однако это вызывало у Северуса Снейпа необходимость пойти против собственной натуры.
Опытный шпион, актер и просто обязательный человек, он, стараясь избегать язвительных интонаций, произнес:
- Вчера вы продемонстрировали удивительное умение перевоплощаться и поразили изящностью и грациозностью даже меня. Если взять в расчет ваш ухоженный вид и в целом привлекательную внешность, а также успешное применение всех трюков, о которых я вам поведал, и тщательное следование инструкциям, я думаю, можно рассчитывать на то, что вы возбудили интерес к вашей личности не только у Колина Ливингстона.
И прежде, чем удивленная Гермиона сумела что-либо ответить, он продолжил:
- Итак, пикник. Какова будет линия вашего поведения?
Девушка задумалась. Она хотя и не обладала достаточным опытом в флирте и соблазнении, кое-что все же знала. Есть основоположные законы общения с мужчинами и детьми, основанные на следующем факте: они всегда больше всего хотят то, чего у них нет. Даже если на самом деле им это не нужно. Когда дело касается детей, закон гласит, что нельзя заострять их внимание на том, что они не обладают чем-то. Особенные сложности возникают, когда в семье двое детей. Если, скажем, один из братьев заметил, что у второго в руках палочка, которой чистил уши домовой эльф, ему обязательно понадобиться точно такая же. Когда же дело касается мужчин, то для успешной манипуляции ими, напротив — нужно всячески демонстрировать им, что они лишены чего-то, чем, возможно, обладают другие.
- Нужно его игнорировать и проявлять интерес к другим мужчинам, - ответила, наконец, Гермиона.
Профессор кивнул.
- Однако должен обратить ваше внимание на то, что чтобы использовать этот прием, вы должны быть уверены, что мужчина уже заинтересован вами, или хотя бы просто воспринимает как женщину, а не как друга, ребенка, кухарку и так далее.
- О, это совет на будущее? - иронично спросила девушка.
- Именно. Что же касается сегодняшнего пикника: вы должны быть приветливы с мистером Ливингстоном, и обязательно должны отвечать на его вопросы. Однако постарайтесь общаться с как можно большим количеством людей, особенно необходимо облагодетельствовать вниманием других мужчин. Хочу отметить, что все должно выглядеть так, как будто это вас ангажируют, и вы не против. И ни в коем случае не таким образом, будто вы избегаете мистера Ливингстона, будучи готовой разговаривать с кем угодно, кроме него. По этому пункту вопросы есть?
- Нет, сэр.
- Я говорил, что вы должны называть меня Сервиас?
- Из… извини, Сервиас, мне не так просто перестроиться на этот неформальный стиль общения. Я хочу сказать, когда мы на людях, я чувствую, что мы играем. Однако, когда мы наедине, мы снова становимся проф...
- Элизабет. Конечно, поле приватности здесь высшего качества, однако есть слова, которые ты просто не должна произносить, пока мы здесь, - тщательно подбирая выражения, сказал профессор.
Гермиона кивнула. Задумчиво покрутив сережку в ухе, Снейп сказал:
- Теперь я хотел бы обсудить один особенно тонкий момент. Я намерен сделать так, чтобы во время пикника ты села рядом с Ливингстоном.
- Но как? Ты же как будто бы стараешься ограничить наше общение.
- Тетя Агата настоит на этом, - многозначительно ответил профессор.
Гермиона удивленно подняла брови. Откинувшись на спинку кресла, она спросила:
- Кстати, меня все терзает любопытство, - смешок со стороны Снейпа,- тетя Агата — сестра твоей мамы?
- Тетя Агата — подруга Минервы. Они вместе учились в Хогвартсе.
- Серьезно? - воскликнула Гермиона. - Я не знала. Вот это да.
- Что тебя удивляет?
- Не знаю, просто вы так... гармонично выглядите в роли тети и племянника.
Профессор кивнул:
- Агата неоднократно навещала Минерву, в том числе в самом Хогвартсе, и с небывалым энтузиазмом поддерживала план по воспитательной работе надо мной.
Гермиона хихикнула. Снейп положил руку на спинку дивана, теперь отчего-то еще больше напоминая индийского махараджу.
- Сейчас не об этом. В парке ты окажешься рядом с Ливингстоном, и, когда это произойдет, должна будешь несколько раз словно случайно задеть его.
Гермиона озадаченно нахмурилась.
- Мимолетный физический контакт может увеличить его интерес к тебе как к потенциальному сексуальному партнеру, - пояснил Снейп.
- Вряд ли, если я случайно толкну его плечом или пну ногой, он воспылает ко мне страстью. А если ты хочешь, чтобы я прикасалась к нему в более интимной манере, это задание будет конфликтовать с заданием «игнорируй его».
- Совершенно верно. В этом и наука — совместить несовместимое. Попробуем осуществить это на практике.
Снейп встал с дивана и переместился ближе к окну. Опустившись на пол, он подозвал к себе Гермиону. Мужчина сел, согнув ноги в коленях и уперев в них локти, девушка разместилась слева от него в позе Лорелеи, сидящей на скале и заманивающей рыбаков.
- Сейчас предположим, что справа от меня лежит сэндвич.
Профессор положил рядом с собой книгу, взятую со стола.
- Ты не просишь меня передать его, а наклоняешься чуть вперед, повернувшись при этом корпусом ко мне, чтобы я мог видеть твою грудь. Легко опираешься на мое колено правой рукой и тянешься за сэндвичем левой.
Внимательно выслушав задание, Гермиона неторопливо выполнила его.
- Еще раз, - потребовал Снейп, забирая у нее книгу и кладя ее на место. - Поворачивайся корпусом сильнее, иначе я не вижу твое декольте.
Девушка повторила свои действия, теперь с большим успехом. Снейп показал ей еще несколько способов коснуться Ливингстона, не вызывая подозрений, и затем сказал:
- Я думаю, с течением времени, он будет все старательнее добиваться твоего внимания, и, в конце концов, завладеет им полностью. Поэтому при прощании будет уместен поцелуй.
- Уже? - удивилась Гермиона, чуть покраснев. - Мы знакомы всего лишь один день.
Мужчина закатил глаза.
- Я говорю о прощальном поцелуе. В щеку. Но, чтобы возбудить его любопытство, вы должны сделать это чувственно. Подвиньтесь ближе.
Гермиона села рядом с профессором, их разделяло всего несколько дюймов.
- Медленно приближайте лицо к моему лицу, чтобы дать понять, что намерены поцеловать. Но не слишком медленно, чтобы он не успел подумать о какой-нибудь романтической ерунде.
Девушка сделала, что было велено. Их лица были непривычно близко. Гермиона взглянула в голубые глаза и замерла, ожидая дальнейших указаний.
- Положите ладонь на мою левую щеку. Но касание должно быть легким, едва ощутимым... да, верно.
Он смотрел в ее темные глаза, не моргая, и на какие-то доли секунды в комнате повисла напряженная пауза.
- Коснитесь губами правой щеки, - последовала следующая команда, - не слишком быстро, чтобы я успел почувствовать ваши губы на своей коже, но и не слишком медленно, чтобы поцелуй казался... непорочным.
Пульс девушки ускорился. Вдруг отчетливо, как никогда раньше, она осознала, что профессор Снейп был взрослым мужчиной. Ее внутренний надзиратель был очень недоволен тем, как екнуло сердце Гермионы, когда ее ладонь коснулась щеки профессора, тем, как пересохло у нее во рту, когда он попросил поцеловать его.
Они сидели на полу, и он объяснял ей, как правильно целовать другого мужчину — было в этом что-то абсурдное, и вместе с тем возбуждающее, но разум девушки протестовал против эмоций, которые вызывала в ней ситуация.
Совершив требуемые действия, она чуть отстранилась и снова посмотрела ему в глаза.
- Хорошо, - сказал он и замолчал.
Смутившись, Гермиона суетливо отодвинулась и сказала:
- Наверное, мне нужно надеть ту зеленую мантию, у нее глубже вырез?
- Нет, надень желтую. Она подчеркнет загар, кроме того, яркость и контраст с зеленой травой сделают тебя ярким пятном на этом пикнике и будут привлекать больше внимания.
- Она слишком светлая, легко испачкается.
- Ты ведьма, - коротко ответил на это Снейп и поднялся на ноги.
Дав последние указания по поводу внешнего вида, он ушел, оставив девушку готовиться к предстоящему мероприятию.
Профессор был прав, в ярко-желтой мантии из блестящего атласа Гермиона выглядела как восточная принцесса. Подвязав тяжелые черные кудри лентой, она обновила косметические чары и воспользовалась легкими цветочными духами, которые ей подарила Джинни на последний день рождения.
Снейп зашел за Гермионой через пятнадцать минут. На этот раз на нем была мантия цвета мокрого асфальта. Видимо, он решил выбрать наименее броский костюм, чтобы подчеркнуть яркость и красоту своей спутницы.
Увидев Гермиону, он одобрительно кивнул. Задумчиво крутя сережку в ухе, Снейп внимательно осмотрел ее со всех сторон.
- В чем дело? - спросила она.
- Я думаю, будет уместно сделать небольшой разрез спереди. При ходьбе, а также, когда ты сядешь, Ливингстон сможет видеть твои ноги. Это будет не слишком откровенно, и потому интригующе. Тем более, здесь достаточно высокий ворот, чтобы мы могли позволить себе некоторую вольность с юбкой.
- Ты мог бы?.. - начала она.
Он кивнул. Резким движением своей волшебной палочки он сделал аккуратный разрез, заканчивающийся чуть выше колена.
- Так лучше, - сказал он, разглядывая девушку.
Она склонила голову на бок и хмыкнула.
- В чем дело? - тут же спросил профессор, и отчего-то в его голосе слышались строгие нотки.
- Нет, это просто... просто то, как ты любишь крутить серьгу в ухе. Вот как сейчас опять. Ты носишь ее не так давно, но так быстро обзавелся привычкой.
Снейп хмыкнул, убирая руку от украшения.
- Это не случайность, Элизабет. Я «обзавелся этой привычкой» именно для того, чтобы у всех на подсознательном уровне складывалось мнение, что я ношу эту серьгу уже давно.
Гермиона изумленно смотрела на мужчину.
- Есть ли хоть что-то в твоих действиях, что не было продумано заранее?
- Насколько это только возможно — нет.

***
Желтое такси уже ждало их у выхода из отеля. К счастью для профессора Снейпа, на этот раз это было волшебное такси. Ровно через три секунды после того, как Элизабет и Сервиас Льюис в него сели, грузный мрачный водитель сообщил им, что они приехали. Оба пассажира, отвлекшись от пристегивания себя ремнями безопасности, выглянули в окно. Там холодное весеннее солнце играло в ветвях еще голых деревьев, рисуя графичные тени на земле.
- Папа, ты знаешь, куда дальше? - шепнула Гермиона.
Профессор не успел ответить, как таксист своим звучным голосом произнес:
- Прямо по алее, там будет мостик. У моста справа дерево, в корнях деревьев яма. Прыгаете в нее, и все.
Как только он договорил, двери машины открылись. Поблагодарив водителя, Гермиона вышла, позволив Снейпу расплатиться.
Нужную яму они нашли достаточно быстро, однако не стали спешить с прыжком.
- Я чувствую себя Алисой в Стране Чудес, - сказала Гермиона, разглядывая темную, кажущуюся бесконечной нору. - Надеюсь, в нашем случае падение будет столь же безопасным.
- Естественно, будет, - отозвался профессор, но девушка уловила напряжение в его голосе.
- Ну ладно, я готова, - сказала она, подходя ближе к дереву.
Но Снейп быстро поймал ее за руку и заставил отступить в сторону.
- Я буду первым.
- Серьезно, пап, даже если там что-то опасное, ты не успеешь меня спасти.
Но профессор не стал слушать возражений, просто прыгнув в пугающую яму. Через несколько секунд Гермиона последовала за ним, исчезнув в тягучей темноте.
Падение было коротким, а завершение полета — неожиданным: Гермиона просто вдруг почувствовала, что оказалась на земле. Ощущения были такими же, как если бы она спрыгнула с табуретки. Открыв зажмуренные от страха глаза, она увидела, что стоит у того же самого дерева, а перед ней зияет черная дыра. Будто бы и не прыгала никуда. Однако, оглядевшись, она поняла, что впечатление было обманчивым. Центральный парк вроде бы был тем же, но в этой магической параллели царило лето. Воздух был теплым, хотя нельзя сказать, что было жарко, солнце светило ярче, его лучи казались нежнее, а все вокруг утопало в зелени. Профессор Снейп стоял рядом с Гермионой и с почти схожим ее удивлению изумлением взирал на нору в корнях дерева. Быстро собравшись, он выпрямился, предложил Гермионе локоть, и когда она несмело взяла его под ручку, направился куда-то вглубь парка. Видимо, ему объяснили, куда именно нужно будет идти.
Вывернув на очередную поляну, оба путника узрели грандиозное зрелище: на обширнейшей территории, на берегу прекрасного озера было разложено множество пледов, установлены сотни зонтов, разложены килограммы яств и расставлены литры напитков. Несчетное количество волшебников разгуливало меж пледами, возлежало на них, поглощало угощения или же купалось в озере.
- Я не взяла купальный костюм, - шепнула Гермиона.
- И не нужно, - ответил Снейп, внимательно разглядывая толпу. - Пока что не время демонстрировать ваше тело.
Как он сумел увидеть в этой безумной массе народа тетю Агату — осталось для Гермионы загадкой. Однако они прошли к особенно большому клетчатому пледу с несколькими корзинками на нем и поздоровались со всеми присутствующими. Помимо самой тети Агаты, миссис Аркетсон и Колина Ливингстона, там были два молодых человека, девушка — на вид чуть старше Гермионы — и мужчина возраста профессора Снейпа.
- Элиза, я рад вас видеть! - воскликнул мистер Ливингстон, вскакивая на ноги.
Гермиона любезно ему улыбнулась и ответила, что рада не меньше. Колин тут же представил ее одному из молодых людей — кудрявый шатен с тонкими чертами лица, слишком красивыми для мужчины, оказался младшим братом Ливингстона, Леонардом. Тут же были представлены и остальные участники пикника. Бостон Шейпек, молодой человек с пшеничного цвета волосами был кузеном Колина и сыном миссис Аркетсон. Девушка по имени Изабелла Шейпек, что сидела рядом с ним, приходилась ему родной сестрой. Статный мужчина с темными волосами и короткой бородой оказался мистером Баденом, братом миссис Аркетсон.
Как и предсказывал профессор, тетя Агата настояла на том, чтобы Гермиона села между Колином и Бостоном, самого же Снейпа окружили миссис Аркетсон и Изабелла.
Позже, вспоминая события дня, Гермиона решила, что была на высоте. Уже спустя полчаса после прихода, ей стало ясно, что Бостон и Колин устроили борьбу за ее внимание и, стараясь сохранить внешнее достоинство, всячески пытались принизить соперника. Помимо радости из-за того, что достойно справилась с заданием, данным Снейпом, Гермиона испытывала чувство гордости — ей льстило столь непривычное внимание со стороны мужчин.
Номер с сэндвичем был выполнен на отлично: она почти физически ощутила напряжение Колина. Он замер на полуслове, и продолжил рассказ о путешествии в Бразилию, только когда Гермиона приняла исходное положение. Кстати оказался и разрез на мантии. В какой-то момент решив сесть поудобнее, Гермиона вытянула ноги перед собой, чуть согнув их в коленях. Тяжелая атласная ткань скользнула по ее загорелой коже и обнажила одну ножку. Бостон и Колин, точно по команде, впились в нее взглядом, но девушка мимолетным движением поправила мантию, и, лишившись прекрасного зрелища, оба мужчины отвернулись. Об этом ей тем вечером рассказал Снейп, ибо сама девушка не заметила, что произошло. Она была слишком увлечена историями мистера Бадена о его службе в аврорате в Италии.
Чуть позже, когда Изабелла заставила своего брата пойти поиграть с ней в теннис, Колин все же сумел безраздельно завладеть вниманием Гермионы, и ей пришлось постараться, чтобы не выказывать слишком сильной симпатии. Он действительно нравился ей, но Снейп сказал, что сейчас она не должна была открыто демонстрировать ему свой интерес. Ливингстон должен был почувствовать себя охотником, завоевателем. Победа над соперником еще не означала победы в битве.
Гермионе помогал профессор, всячески стараясь ограничить ее общение с Ливингстоном, постоянно давая тому знать, что внимательно за ними наблюдает. Любое проявление положительных чувств к девушке — и Снейп тут же словом или делом намекал мужчине, что ему не нравится манера его поведения.
- Мистер Ливингстон, я слышал, вы учились в Салемской академии? - спросил профессор, когда Колин в очередной раз протянул руку к лицу Гермионы, дабы убрать ей за ухо упрямый черный локон.
Ливингстон опустил плечи и с вежливой улыбкой взглянул на профессора.
- Совершенно верно.
- Когда же это было? - с наигранным безразличием поинтересовался Снейп.
Колин усмехнулся, поняв намек.
- Вы к тому времени уже стали счастливым отцом, - отозвался Ливингстон.
- Колин, - воскликнул вдруг Леонард. - Как ты можешь быть таким непочтительным?
Гермиона удивленно подняла брови. Брат Колина по большей части молчал и неторопливо потягивал мятный коктейль. Лишь изредка он задавал вопросы мистеру Бадену или Снейпу. Колин взглянул на молодого человека.
- Я вовсе не хотел кого-то обидеть. Уверен, мистер Льюис это понимает. Не так ли, мистер Льюис?
- Поверьте, я понимаю гораздо больше, чем вам хотелось бы, - многозначительно отозвался профессор.
- Интересно, а такие пикники, как этот, - сказала Гермиона, желая прервать эту глупую беседу, - проводятся часто? Или нам с папой просто повезло, что мы приехали именно сейчас?
Колин ответил не сразу. Ножка девушки, несколькими минутами ранее привлекшая его внимание, сейчас коснулась его бедра. Кажется, юная Элизабет случайно задела его, но мистер Ливингстон потерял дар речи. Если бы кто-то спросил его, почему, он вряд ли смог бы ответить. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного. Более того, среди многих своих знакомых он слыл ловеласом. Чтобы невинное касание женской ножки возбудило его — было просто неслыханно.
На вопрос ответила миссис Аркетсон, рассказав, что такие масштабные пикники устраивали раз в сезон. Летний, Осенний, Весенний и Зимний — каждый из них проходил в духе грядущего времени года, словно предвкушая первый снег или листопад.
- Жаль, что ни в Англии, ни в Индии нет ничего подобного, - вздохнула Гермиона.
- Вы можете просто приезжать к нам в Нью-Йорк почаще, - ответил на это Колин.
Гермиона ему улыбнулась, тогда как профессор Снейп сурово ответил:
- У Элизабет множество других дел, кроме как летать с континента на континент, чтобы доставить вам удовольствие общения с ней.
Девушка закатила глаза.
- Папа, Колин просто пытается проявить гостеприимство.
- В чем заключается это гостеприимство? Мы живем не в его доме, ни разу там даже не были. Мистер Ливингстон просто предлагает тебе приезжать сюда, чтобы ему было удобнее виться вокруг тебя, точно ядовитый плющ.
- О, я был бы счастлив принять вас в своем особняке! - вдруг воскликнул Колин, озаренный идеей. - Более того, я настаиваю, чтобы вы его посетили. Когда вам будет удобно, мистер Льюис.
- Ах, Колин, это очень мило, но вы правда не обязаны... - начала Гермиона.
- Это будет честью для меня. Пожалуйста, только назовите дату.
Снейп молчал, сверля взглядом Ливингстона.
- Я поддерживаю, - заявил Леонард. - На мой взгляд, это прекрасная идея. Мистер Льюис, у вас уже есть планы на завтрашний вечер?
- Нет, - процедил сквозь зубы профессор.
- Это замечательно! - воскликнул молодой человек. - Тогда мы ждем вас завтра на ужин. Мы оставим приглашение и порт-ключ у администратора вашего отеля. Ведь вы остановились в Крайслер Меджик Хотел, я правильно понимаю?
- Да, - все еще безрадостно отозвался Снейп.
Гермиона же широко улыбнулась:
- Это так любезно с вашей стороны. Мне очень любопытно посмотреть, где вы живете, Колин.
- О, по правде говоря, дом мог бы быть куда лучше, если бы я потратил хотя бы немного времени на его оформление. Но вы способны любое, даже самое безвкусное и мрачное место сделать прекрасным, поэтому я предвкушаю, когда мой дом озарится вашим присутствием и преобразится. Только бы мне не ослепнуть от вашего сияния.
Гермиона улыбнулась, на этот раз немного натянуто. Далеко не всегда ей нравились эти высокопарные комплименты. Комментарий профессора заставил ее улыбнуться более искренне:
- Не волнуйтесь, мистер Ливингстон, я за этим прослежу, - заверил он.

ГЛАВА 6. Крайслер Меджик Хотел



- Знаешь, о чем я думаю, Сервиас? - задумчиво произнесла Гермиона, сидя на широком подоконнике в своем номере в Крайслер Меджик Хотел вечером того же дня.
- Нет, но могу узнать, - ответил ей профессор Снейп скучающе.
Он рассматривал разложенные на маленьком столике буклеты и был полностью погружен в свои мысли.
- Ну уж нет, мистер, я не позволю вам использовать на себе Легилименцию. Кроме того, это был риторический вопрос, то есть вопрос, не требующий ответа. Уверена, ты это понял, но, конечно же, не смог сдержать свой сарказм.
- Ты так проницательна, что я могу и вовсе не разговаривать, - ответил ей профессор, - ты всегда сама можешь сообразить, что я подумал и что хотел сказать.
- Возвращаясь к моему вопросу: я размышляю над тем, действительно ли мое поведение здесь, в Нью-Йорке, в облике Элизабет Льюис, принципиально отличается от обычного поведения? Ты дал мне немало полезных советов, но ведь на самом деле я остаюсь собой. Мне не приходится существенно изменять линию своего поведения в той или иной ситуации, или вкладывать в собственные уста чужие суждения.
Когда профессор ничего на это не ответил, она продолжила:
- Значит ли это, что я... достаточно...
Замявшись, она замолчала. И только тогда Снейп проявил интерес к ее словам, подняв на нее взгляд и вопросительно изогнув брови.
- Да? - произнес он.
Гермиона смущенно прочистила горло:
- Я хочу сказать, может быть причина моего успеха не только в твоих преподавательских способностях и мастерски наложенных косметических чарах?
- Ты хочешь сказать, - с нажимом произнес Снейп, - что, может быть, достаточно привлекательна, чтобы заинтересовать мужчину?
Гермиона кивнула.
- Ты же не думаешь, - безэмоционально ответил профессор, вновь возвращаясь к цветным буклетам, - что я рассчитывал только на твои сомнительные актерские способности и едва присутствующие степень хитрости и гибкость ума?
Девушка недовольно скривилась.
- Как изящно ты умеешь обращать даже самый приятный комплимент в отвратительное оскорбление, - сказала она.
Ответом ей была тишина.
- Я помню, ты говорил, что выбрал меня, потому что у тебя больше нет знакомых женщин, готовых пойти на подобную авантюру, - заметила она, сложив руки на груди.
- Тогда такой ответ отвечал поставленным задачам.
Гермиона выразительно фыркнула.
- Понимаю. А сейчас нужно, чтобы я была уверена в себе, и поэтому ты говоришь о том, что я достаточно привлекательна.
Снейп раздраженно отложил буклеты.
- Разве я сказал не то, что ты хотела услышать?
- Я хочу знать правду!
- Люди никогда не хотят знать правду о себе. Если бы я ответил, что лично ты не имеешь никакого отношения к успеху в нашем предприятии, а причина лишь в моем умелом руководстве и том, что Ливингстон рад влачиться за каждой юбкой, это оставило бы тебя удовлетворенной? Или, может быть, помогло бы нам в нашем деле?
Гермиона тяжело вздохнула. Она вроде бы видела логику в словах профессора, но ее натура протестовала против такой философии.
- Что ты изучаешь? - спросила она после нескольких минут тишины.
- Это брошюры компаний, которые занимаются магическим водоснабжением.
- Зачем?
- Завтра мне предстоит устроить диверсию.
- За...? - начала Гермиона.
- Узнаешь в свое время, - отрезал Снейп.
Затем, собрав со стола всю полиграфию, он приказал Гермионе ложиться спать и вышел из номера. Девушка лишь мрачно посмотрела ему вслед. Невыносимый, деспотичный человек, он только и знал, что отдавать ей приказания и манипулировать ею. Он, кажется, видел в ней только инструмент для достижения своих целей, ее чувства и мысли его совершенно не волновали. Спрыгнув с подоконника, она быстро пересекла комнату и вошла в спальню, яростно хлопнув дверью.

Чуть позже она приняла душ и переоделась в пеньюар, сшитый для нее из нежнейшего шелка светло-голубого цвета, деликатно украшенный белым кружевом. Девушка еще не сняла халат, входивший в комплект, когда в дверь постучали. Выйдя из спальни, она подошла к входной двери и неуверенно спросила:
- Кто?
- Это я, - раздался голос профессора Снейпа.
- Папа, я...
- Открывай.
Поспешно окинув себя взглядом, она поплотнее укуталась в халат и, сочтя наряд достаточно приличным, чтобы показаться в нем перед мужчиной, открыла дверь.
Профессор мимолетом посмотрел на девушку и вошел в комнату. Не спрашивая разрешения, он проследовал в спальню. Несколько мгновений Гермиона, возмущенная такой невоспитанностью, смотрела ему вслед, а затем пошла за ним.
- Вам не кажется, что ваше нахождение в моей спальне в такой поздний час не совсем уместно? - поинтересовалась она, присаживаясь в плетеное кресло у окна.
Снейп бесцеремонно уселся на край кровати.
- Я твой отец. Пришел пожелать спокойной ночи, - ответил он, даже не стараясь звучать правдоподобно.
Раздраженно вздохнув, Гермиона сложила руки на груди.
- Чем могу быть полезна?
- Я хотел оповестить тебя о наших планах на завтра. Мы приглашены к Ливингстону только вечером, целый день будет свободен. Если мы не совершим ни одного традиционно-туристического действия и не обзаведемся фотографией на фоне Статуи Свободы, могут возникнуть подозрения. Поэтому после завтрака ты должна предоставить план нашего тура по городу.
- О-о-о, - протянула Гермиона радостно, тут же забывая о бестактном поведении мужчины,- я уже знаю! Во-первых, мы обязательно должны посетить музей Метрополитен и Музей Естественной Истории. И нужно непременно погулять по Бордвок, знаешь, такой деревянный променад, его часто показывают в фильмах. Ах, и еще я хотела бы поприсутствовать на слушании в Окружном Уголовном Суде, они открыты для всех... Но это необязательно, - неуверенно добавила она, увидев мрачный взгляд Снейпа.
- Разумеется.
- Но разве это не увлекательно?.. - снова попыталась она, явно не желая отбрасывать идею так быстро.
- Конечно, это может быть интересным опытом — посмотреть на процесс не со скамьи подсудимого, а в качестве зрителя, но после разбирательств по поводу моего последнего преступления, в предвкушении нового, я не пылаю надеждой посетить зал заседания суда.
Гермиона вздохнула. Профессор встал и сказал:
- Думаю, на этом все.
Затем он совершил неожиданную вещь — подойдя к Гермионе, он склонился к ней и поцеловал в лоб, после чего сахарным голосом сказал:
- Спокойной ночи, солнышко.
Чуть оправившись от шока, Гермиона крикнула ему вслед:
- Это было совершенно не обязательно!
Он никак не отреагировал. Как только Снейп исчез из виду, девушка перебралась в постель. Стук в дверь спустя полминуты напугал ее. Стучали не во входную дверь, а в дверь ее спальни. Это мог быть только профессор — очевидно, он еще не ушел и вспомнил о чем-то важном. Позволив ему войти, Гермиона, сидящая на кровати в окружении мягких подушек, укрытая легким покрывалом, гордо взглянула на него.
- Ты взяла с собой магловскую одежду, как я велел? - спросил он.
- Естественно, - отозвалась Гермиона, недовольная его выбором слов.
«Как он велел»! Можно было подумать, она действительно была его дочкой и была обязана выполнять все его распоряжения.
- Что касается ужина... Позволь, - профессор обогнул кровать и присел на ее край, заставив Гермиону напрячься.
- В чем дело? - спросила она по возможности спокойно.
- Я полагаю, ты можешь надеть короткое платье... Однако сначала — откинь покрывало.
- Зачем? - спросила она, вцепившись в ткань цвета кофе с молоком.
- Я должен взглянуть на твои ноги.
Гермиона уставилась на бесстрастное лицо мужчины. Он смотрел на покрывало, и можно было подумать, видел его насквозь. В интонациях и движениях профессора не было и намека на то, что он хотел воспользоваться ситуацией. Он вел себя, словно доктор, который хотел осмотреть пациентку, и, не смотря на смущение самой пациентки, его просьба раздеться не имела никакого сексуального подтекста.
- Ты же уже видел мои ноги и, кажется, они не вызвали нарицаний.
- Я видел их лишь мельком, и теперь должен убедиться, что они безупречны, - ответил Снейп раздраженно.
Все равно Гермиона считала, что это была странная просьба.
- В чем дело, Элизабет? Я не прошу тебя ни о чем, что мог бы счесть неприемлемым.
- А как насчет того, что я считаю приемлемым?
- Насколько я помню, твоим единственным возражением было то, что я уже видел твои ноги. В связи с чем твое упрямство выглядит алогичным.
Гермиона сжала губы и упрямо посмотрела на профессора. В его глазах плясали веселые искорки, и это обезоружило девушку. Он чуть склонил голову на бок и посмотрел вниз. Она тоже посмотрела вниз. Мужская рука осторожно передвинулась в сторону, ближе к телу девушки, длинные пальцы сжали мягкое покрывало. Медленно Снейп начал тянуть ткань на себя. Он так задумчиво созерцал то, как медленно сползал вниз тонкий материал, что Гермиона не нашла в себе сил оттолкнуть его руку и сердито откатиться на другой край кровати.
Девушка уже сняла халат, и профессор смог, наконец, полностью оценить ее ночной комплект.
- Мистер Сью заслуживает высшей оценки, - прокомментировал Снейп, когда покрывало опустилось до подола пеньюара.
Гермиона согласно кивнула. В ту минуту она была рада, что портной выбрал достаточно плотную, непрозрачную ткань и избрал длину, не вступающую в противоречия со скромностью девушки.
Покрывало скользнуло по гладкой коже ее загорелых ног, лизнуло колени, задержалось на щиколотках, и, наконец, резким движением было отброшено в сторону. На лице профессора Гермиона увидела что-то большее, чем одобрение.
- Природа тоже постаралась на славу, - заметил он значительно тише.
Некоторое время он смотрел на девичьи ноги, а затем коснулся пальцем смуглого колена. Гермиона ощутимо вздрогнула, а затем нервно сглотнула. Задумчиво мужчина провел пальцем вниз по голени, к изящным ступням.
- Сервиас, - по возможности требовательно сказала она.
Хотя даже ей было ясно, что прозвучало это жалобно.
- Зачем ты это делаешь?
Профессор вопросительно поднял бровь.
- Ты сказал, что никогда ничего не делаешь просто так. Какую цель ты преследуешь сейчас? - спросила она.
Он закатил глаза и сложил руки на груди.
- Я порой забываю, что ты запоминаешь все, что произносится в твоем присутствии.
- Ты, наверняка, тоже.
- Однако я не имею дурной привычки повторять людям их собственные слова и постоянно попрекать ими, - в голосе профессора послышались капризные интонации и Гермиона рассмеялась.
Встав, он недовольно посмотрел на девушку.
- Только не снимайте с меня баллы, - дразня, сказала она.
Сжав губы в тонкую линию, Снейп резко развернулся и покинул комнату. Пытаясь забыть о волнующем прикосновении, Гермиона натянула на себя покрывало, выключила освещение и закрыла глаза. Почти сразу она провалилась в сон: новый режим, когда день поменялся с ночью, все еще с трудом переносился ею. Раньше она никогда не ложилась спать рано, до глубокой ночи сидя за книгами. Теперь же к десяти часам на нее наваливалась невыносимая усталость.

ГЛАВА 7. Операция W



В шесть утра Гермиона открыла глаза и бездумно уставилась в потолок. Вот уже несколько минут она пыталась заснуть, но ничего не выходило. Сдавшись, она слезла с кровати и, проделав утренние процедуры, уселась за статью для журнала. У нее возникли сложности с одним абзацем, и все утро она потратила на то, чтобы все же написать его. Критика никогда не давалась ей легко, а именно замечания она хотела написать в этой части. Нет, выразить свои мысли ей было несложно, но, каждый раз доходя до того момента, когда приходило время сказать несколько слов «против», она представляла себя на месте ученого, на месте этого мага или волшебницы, кому принадлежало открытие или кому посвящалась статья, и в ней срабатывал какой-то стоп-сигнал. Она всегда считала обязательным с уважением относиться к труду других людей, даже если ей что-то не нравилось в их работах, даже если, скорее всего, она никогда бы не увидела их лично. Врожденная вежливость заставляла Гермиону искать более мягкие выражения, подбирать фразы, доносящие до читателя мысль, но никого не обижающие. В то же время ей не хотелось быть слишком мягкой и использовать слишком много слов, словно она извинялась за то, что критиковала. В конце концов, она никогда не делала замечаний без причины.
Найти баланс мягкости и жесткости ей удалось незадолго до того, как в дверь постучался профессор Снейп. Взглянув на девушку, он увидел, что она уже готова идти на завтрак, поэтому, не утруждая себя пожеланиями доброго утра, приказал следовать за ним.
В лифте Гермиона поздоровалась с маленьким лифтером, и тот прохрипел что-то в ответ.
За завтраком профессор был неразговорчив, и девушка тоже не стремилась завести светскую беседу. Наконец, после плотного приема пищи, пришло время переодеться в магловскую одежду и отправляться в город. Гермиона с трепетом ожидала путешествия. Она любила смотреть новые места. Последние два дня ее не покидало ощущение, что она упускает какую-то возможность: конечно, даже того, что она видела, было достаточно, чтобы найти что порассказать по возвращении домой, но это была лишь ничтожная часть тех интересных вещей, которые мог предложить Нью-Йорк.
Когда профессор зашел в ее номер, чтобы сообщить, что готов идти, девушка едва не расхохоталась. С большим трудом ей удалось сдержать не слишком лестную для Снейпа реакцию и мягко спросить:
- Папа, ты ни разу не бывал в магловской части Лондона?
Он понял намек и окинул свой наряд беглым взглядом. Снова взглянув на Гермиону, он сузил глаза, словно говоря «только попробуй рассмеяться».
- Я видел такой костюм в витрине магазина, - процедил он сквозь зубы.
Гермиона прочистила горло.
- Нет, клетка — это интересно. Экстравагантно...
Она прижала ладонь ко рту, как будто бы боясь сказать лишнего.
- И это так... в английском стиле. Но Сервиас... на брюки я еще могу закрыть глаза, но пиджак...
- В чем проблема, он подходит к этим брюкам, - профессор стоял, сложив руки за спиной, и мрачно смотрел на девушку.
Она медленно кивнула.
- Да, но ваше представление о том, что все предметы одежды должны быть одной расцветки немного... в общем, это не тот случай.
И вот опять. Опять она должна была мягко объяснять человеку, что он глубоко заблуждается. Только когда пишешь статью, есть возможность смять пергамент и выбросить его в корзину.
- К тому же на улице прохладно. Может быть, у вас есть пальто? Э-э, не в клетку.
Профессор достал руки из-за спины и продемонстрировал черное драповое пальто, которое он с силой сжимал.
- О, уже лучше, - вздохнула Гермиона, - тогда еще пару штрихов, и мы можем идти.
Подойдя к мужчине, она с помощью палочки сняла с его шеи галстук-бабочку.
- Так менее позорно, - пробормотала она тихо.
Затем, достав из шкафа серый шарф, она предложила его профессору. Когда он надел пальто и предложенный Гермионой элемент наряда, девушка посмотрела на мужчину совсем другим взглядом.
- Теперь вы просто денди.
Снейп взирал на нее с мрачным лицом и молчал.
Застегнув собственное пальто, девушка повязала шарф, и начинающие туристы вышли из номера.
Тот день Гермиона запомнила надолго. Он принес невероятное количество эмоций. Ей хотелось, чтобы ее глаза превратились в губку и впитывали все, что видели вокруг. Снейп, когда перестал переживать по поводу своего внешнего вида и каждые две минуты поправлять шарф, поддержал разглагольствования девушки о необычности нью-йоркской архитектуры. Хотя он высказался не в пользу последней, и у них с Гермионой завязалась горячая дискуссия, чуть не приведшая к драке прямо на Бродвее.
В музее Метрополитен Гермиона почти почувствовала себя как дома — он немного, хотя и не вполне, напоминал Британский музей. Не все работы показались ей интересными, но некоторые впечатлили настолько, что она простояла по пятнадцать минут у каждой. Профессор, хотя и умел ценить прекрасное, злился, если она оставалась в каком-то зале слишком долго.
- Ты можешь идти вперед, пап, не жди меня, - отвечала Гермиона рассеянно, не отрывая взгляда от полотна Вермеера.
- И где я потом буду тебя искать? - рычал Снейп, видя, что девушка настолько поглощена предметом искусства, что даже не обращает на него внимания.
- Там... в холле...
Позже профессор недоумевал, как можно провести в музее столько времени.
- Да, согласен, картины исполнены мастерски. Интересно рассмотреть детали, понять сюжет и разобраться, что хотел донести до зрителя автор. Любопытно взглянуть на прикладное искусство средневековья, - сдержанно говорил он, сидя в кафе напротив Гермионы, - но ради всего святого, четыре часа! Что такого в этом Моне, что ты проторчала у его работ столько времени? Кто-то мог бы предположить, что к концу нашего посещения у тебя хотя бы устанут ноги. Но нет, это было бы слишком большой удачей для меня.
Гермиона молча улыбнулась, потягивая горячий кофе. Пожалуй, ей еще не доводилось видеть, чтобы Снейп был так взвинчен.
- Я отчетливо помню, у тебя были грандиозные планы на сегодняшний день, - заметил он. - Однако у нас осталось лишь два часа, прежде чем нужно будет вернуться в гостиницу.
- Не два, а три, - возразила Гермиона. - Кроме того, я предпочту взять все, что можно от этого музея, и не пойти в Музей Естественной Истории, чем пробежаться быстро, не успев ничего посмотреть ни в том, ни в другом.
- В самом деле, за два часа в музей и войти-то не успеешь, - мрачно прокомментировал это профессор.
Гермиона снова ухмыльнулась. Чего еще могла она ожидать от человека, с ног до головы нарядившегося в клетку? Точно не восхваления талантов Ван Дейка и Пуссена. Впрочем, последнего и она не слишком любила...
- Ты не обязан ходить за мной по пятам. Ты мог бы посмотреть все, что хотел, и придти сюда, в кафе. Или посмотреть книги в магазине.
Снейп не успел ничего ответить, как она продолжила:
- И отвечая на твой вопрос по поводу Моне: я любовалась его работами, потому что, на мой взгляд, никто не умеет передавать свет и воздух так, как он. Понимаешь, Моне как будто мог почувствовать сущность света. Когда смотришь на его произведения, кажется, что он видел все не так, как мы с тобой. Впрочем, так оно и было, ведь у него были проблемы со зрением. Катаракта, если не ошибаюсь... К старости он перестал различать некоторые цвета, почти перестал писать голубыми красками… Ему даже делали операцию. И все потому, что он слишком много работал на пленере...
Профессор долгое время прожигал Гермиону выразительным взглядом, но девушка была слишком увлечена, рассказывая о художнике, чтобы заметить это.
- ...не зря однажды Поль Сезанн сказал про него: «Это просто глаз. Но Боже, что за глаз!».
Лекция подошла к концу, и Снейп демонстративно взглянул на висевшие на стене часы.
- Пятнадцать минут — как корова слизнула, - произнес он.
Гермиона даже подавилась.
- Что?
- Так любила говорить моя мать. А теперь мы можем, наконец, уйти отсюда? Здесь отвратительный кофе и слишком людно.
Даже после Лондона казалось, что в Нью-Йорке было слишком много такси. Наверное, дело было в вызывающем желтом цвете машин, который так контрастировал с более или менее однородной серой массой остального потока. Такое обилие транспорта позволило паре в кратчайшие сроки добраться до следующего пункта их программы — Музея Естественной Истории. И Гермиона почти сразу пожалела, что провела в первом музее столько времени, ведь здесь, в огромных залах было столько всего интересного! Забыв о своем обещании Снейпу позволить ему ходить, где вздумается, она таскала его от витрины к витрине, сопровождая все словами восторга, или рассказывая, что знает по той или иной теме.
- Ух, мне так нравятся диорамы!
- Посмотри на этого тираннозавра. Можешь себе представить, что ему более шестидесяти миллионов лет!
- О-о-о, это зал драгоценных камней...
Профессор реагировал на все эти восклицания почти одинаково. Бесстрастно. Он послушно ходил за девушкой, мрачно глядя на представленные экспонаты, и никак их не комментировал.
На самом деле, ему было интересно, но — в этом он боялся признаться даже самому себе — он устал. Прогулка до музея Метрополитен и четыре часа в нем вымотали его, как не выматывало ни одно зелье, ни одна магическая дуэль. Снейп еще давно заметил, что было что-то во всех музеях, что навевало усталость – может быть, это была тяжесть знаний, которую хранили эти оплоты просвещения. Но он просто не мог признаться Гермионе в собственной слабости, и поэтому стойко выслушивал все ее рассказы. Он знал, что, в конце концов, время кончится, и им придется вернуться в отель...
Профессор мысленно застонал, вспомнив, сколько еще дел было запланировано на вечер, и в его голове даже появилась крамольная мысль отложить все на завтра. Остановив подобные размышления, Снейп попытался прислушаться к тому, что говорила девушка.
До Бордвока они, естественно, не добрались. Профессор пообещал Гермионе, что они сходят туда в другой день, но не то чтобы собирался сдержать обещание. Вообще-то, он надеялся, что она будет занята другими делами и забудет об этом деревянном променаде. Мужчина был уверен, у его юной спутницы найдется тысяча историй про каждую песчинку на пляже, а он был сыт историями до конца своей жизни.
В гостиницу Снейп и Гермиона вернулись за тридцать минут до того, как им должны были подать порт-ключ.
Ровно в семь в дверь номера профессора постучали. Это был домовой эльф, передавший хозяину комнаты элегантный серебряный подсвечник. Гермиона подошла к мужчине и, склонив голову на бок, посмотрела на предмет.
- И почему в Британии запрещено самостоятельное изготовление порт-ключей?
- У нас ниже рождаемость. Каждый маг на счету, - ответил Снейп.
Гермиона хмыкнула. Неправильно созданный порт-ключ действительно был потенциально опасен.
- И в Америке они разрешены не во всех штатах. В Юте не то что их создание, но использование в темное время суток категорически запрещено.
Девушка удивленно подняла брови.
- Надо же, я об этом не знала, - сказала она.
Снейп одарил ее настолько красноречивым, настолько «язвительным» взглядом, что, казалось, любые саркастичные комментарии были излишни. Но Гермиона ничего не заметила и, улыбнувшись, предложила поскорее переместиться в дом Колина Ливингстона. Мысленно подивившись, откуда в ней было столько энергии, Снейп согласно кивнул и протянул своей спутнице подсвечник.

***

Порт-ключ перенес их в просторный холл богато обставленного дома. Гермиона не без восхищения окинула взглядом элегантную мебель, стоявшую вдоль покрытых деревянными панелями стен. Это был образец гармонии форм и совершенства линий. Дом, казалось, был воплощением классического стиля. В сервантах блестел хрусталь и тончайший фарфор. В тяжелых рамах висели картины: многие из них уже потемнели от времени, в некоторых рамах можно было увидеть и магические портреты. Впрочем, последних было не так много, как можно было бы ожидать. В конце холла широкая деревянная лестница с резными узорами и вычурными балясинами вела на второй этаж.
- Мистер Льюис, мисс Льюис, - в комнату вплыл Колин, все его бытие излучало радушие и гостеприимство, - я так рад видеть вас здесь.
- Ах, мистер Ливингстон, как вам не стыдно, - произнесла Гермиона, озираясь, - вы говорили, что ваш дом скверно украшен. Но это совершенно не так. Вы намеренно преуменьшали достоинства своего особняка, чтобы добиться от нас комплиментов?
Тон ее был шутливым, и Колин широко улыбнулся.
- Возможно, - ответил он. - Позвольте проводить вас в столовую. Мой брат уже ждет нас там, и, кажется, ему не терпится вас увидеть.
- Колин, может быть, это покажется странным комментарием, - заметила Гермиона уже сидя за столом и накалывая на вилку кусочек форели, - но у вас изумительная мебель.
- Ничего странного — ваш комментарий только подтверждает у вас наличие тонкого вкуса.
Снейп скривился, услышав этот обмен любезностями, и Леонард Ливингстон рассмеялся, увидев выражение лица мужчины.
- Дело в том, что почти всю мебель здесь приобрел наш дед, Ллойд Ларус Ливингстон. Он был страстным коллекционером.
- Надо же, впервые слышу, чтобы волшебник собирал мебель, - удивилась Гермиона.
- Ничего удивительного, - сказал Снейп, сделав глоток вина, - меня ни на секунду не удивляет отсутствие у представителей этой семьи каких-либо толковых занятий, достойных чистокровных магов.
- Папа! – Гермиона была искренне возмущена словами Снейпа.
Задет ими оказался и Колин:
- Дед собирал и магические артефакты, - сказал он. - Несколько самых ценных из них до сих пор хранятся в нашем особняке. Более того, я являюсь Хранителем самого мощного из них.
- А после Колина Хранителем стану я, - заметил Леонард.
- Ох, это так... завораживает, - мечтательно произнесла Гермиона, мысленно делая комплимент находчивости профессора. - Люблю загадочные истории с темным прошлым. Когда мы жили в Индии, у меня была знакомая – колдунья – она знала массу интереснейших историй про войны волшебников, про артефакты и мощнейшие заклинания... В детстве я очень любила их слушать.
- Тогда я обязательно расскажу вам несколько историй. Из реальной жизни…
Колин посмотрел на девушку поверх бокала с вином и вдруг, прочистив горло, сказал:
- Я хочу поднять этот бокал за самую прекрасную женщину, которой доводилось бывать в этом доме. За вашу дочь, мистер Льюис, - обратился он к Снейпу.
Тот сжал губы, но тоже поднял свой бокал. Когда Леонард последовал их примеру, трое мужчин глотнули вина, а Гермиона залилась легким румянцем.
- Вам удалось посмотреть город, Элизабет? – спросил старший Ливингстон.
Девушка воодушевилась. Она приготовилась рассказать обо всем, что увидела за день, но предостерегающий взгляд Снейпа остановил ее. Вместо подробного пересказа, она ограничилась описанием тех мест, где они побывали, и несколькими комплиментами в адрес музеев Нью-Йорка.
- Я рад, что вам понравилось здесь. Мне не доводилось бывать в Лондоне, - ответил Колин, - но я слышал, что город прекрасен в своей архитектуре. А старинные готические соборы вне столицы потрясают своей красотой. Вам есть с чем сравнивать.
- Каждый город красив по-своему. Будь то маленькая деревенька в Индии или столица Великобритании, во всем можно найти свою прелесть. Я люблю Англию, но Америка притягивает именно тем, что не похожа на нее. Вообще, я дитя мира. Я одинаково уютно чувствую себя и на берегах Ганга, и на берегах Гудзона.
- Вы планируете вернуться в Индию? – спросил Колин.
- Да, - ответил вместо Гермионы Снейп.
Все перевели взгляд на профессора.
- И скоро? – поинтересовался Леонард.
- Определенно.
Снейп был непреклонен, и девушка печально опустила глаза. Леонард с надеждой уставился на мрачного мужчину. Отложив вилку в сторону, он спросил:
- А… как долго вы собираетесь пробыть здесь, в Нью-Йорке?
- Я еще не решил.
Гермиона несмело взглянула на профессора:
- Ты говорил, мы задержимся здесь, - мягко заметила она.
- Я сказал, мы пробудем здесь некоторое время, - ответил он, не глядя на девушку.
Сидя с неестественно прямой спиной, он был похож на бесчувственную статую. Лицо его всегда казалось Гермионе выточенным из белого мрамора. Этот профиль она точно видела на одной из греческих гемм или инталий. Хотя, пожалуй, теперь, с ровным загаром и новой прической, он больше походил на кровожадного пирата.
- Папа, я не хочу уезжать слишком скоро, - сказала она, и казалось, что девушка сдерживает ярость.
- Я учту это.
Стиснув зубы, а заодно и вилку в руках, Гермиона гневно посмотрела на Снейпа.
- Кис сарак прамукх! – процедила она сквозь зубы.
- Мусафир джахиз парамат, - со злостью отозвался профессор.
- Джи ха!
- Нахи!
- Джи ха!
- Кирийа. Кимат. Даж. НАХИ! – выалюнул мужчина.
Говорить на псведо-хинди он научил девушку, пока они добирались до гостиницы после посещения последнего музея. Судя по смущенным лицам братьев Ливингстонов, аферистам удалось ввести хозяев дома в заблуждение.
Гермиона глубоко вздохнула. Взглянув на Колина, она вдруг виновато улыбнулась и сказала:
- Извините, я… я…
- Нет-нет, вам не нужно извиняться, - заверил ее Колин. – Я все понимаю. Дела семейные…
Ужин подошел к концу, и Колин предложили гостям осмотреть дом.
- У нас великолепная оранжерея, - сказал Леонард, шагая по просторному коридору.
- Мм, я очень люблю цветы, - ответила Гермиона.
В ее словах не было и капли правды. Она считала цветы полезными, в меру красивыми, но никогда не питала к ним живого интереса. Ее вполне устраивало, если они росли где-нибудь на клумбе или лужайке и делали пейзаж более живописным, но не более того. А какую скуку на нее навевали разговоры мамы и тети о том, зацвели ли уже георгины и не повредили ли морозы тюльпанам!
Однако оранжерея оказалась более интересной, чем сад ее бабули. Младший Ливингстон с гордостью продемонстрировал коллекцию зубастых густоцветов, похвастался ядовитыми амариллами и, наконец, подарил Гермионе и Снейпу по киноварному гипперслею.
- У зельеваров этот цветок считается ценным ингредиентом, - заметил Леонард. – В магазине он стоит состояние. Вот эти кусты, - он указал на покрытое почти черными листьями растение высотой не меньше пяти футов, - привез еще наш отец. Он выходил их, и мне оставалось только поддерживать жизнеобеспечение.
Гермиона сглотнула. Она прекрасно знала, ЧТО такое киноварный гипперслей. Почти столь же редкий ингредиент, как волос единорога или молочный драконий зуб.
- В самом деле? – со всей возможной беспечностью произнесла она, вертя в руках ярко-красный бутон, по форме похожий на пешку из шахматного набора.
Снейп с болью смотрел на то, как женские пальцы сжимали нежные лепестки.
- Если это так, я не уверена, что мы можем принять такой подарок… - произнесла она смущенно.
- Нет-нет, все в порядке. Мы не торгуем ими, - заверил ее Леонард, - выращиваем для собственного удовольствия. Я выращиваю – Колин не слишком часто заходит в Оранжерею.
- Я поливал амариллы неделю назад.
- Две недели, Колин, - ответил молодой человек, чуть манерно протянув имя брата. - И поскольку они нуждаются в свежей крови ежедневно, могу смело заявить: они бы немедленно скончались, если бы были отданы под твой присмотр.
Леонард выразительно кивнул и посмотрел на профессора. Тот внимательно изучал гипперслей, не смея поверить своему счастью. Молодой человек поднял брови, затем произнес:
- Кажется, мистер Льюис, вы влюбились в этот цветок.
Снейп поднял голову и посмотрел на Леонарда:
- У него необычный цвет и форма. Хотя в Индии я видел множество разных цветов, этот кажется мне особенным.
- Да… совершенно особенная красота, - согласился младший Ливингстон, медленно кивая.
Но, переведя взгляд на Гермиону, он торопливо отвернулся к растению и принялся суетливо распрямлять глянцевые листья.
- Может быть, пройдем в библиотеку? – предложил Колин.
Гермиона сжала губы. Сейчас ей предстояла настоящая пытка. Конечно, она не была обязана делать вид, что не знает, как держать книги в руках. Но будет выглядеть слишком неестественно, если она начнет бросаться от полки к полке, восхищаясь редкими экземплярами или находя уже давно знакомые издания. А в том, что библиотека Ливингстонов была не менее богатой, чем Оранжерея, она не сомневалась. Профессор Снейп послал девушке внимательный взгляд, как бы напоминая, что она должна держать себя в руках.
Когда они вошли в просторное светлое помещение-ротонду, Снейп положил руку на плечо Гермионы. Это должно было сдержать слишком восторженную реакцию. А восхититься было чем. Помещение было двух ярусным, и от пола до потолка стены были заставлены книгами. В центре на первом этаже стоял огромный письменный стол с несколькими стульями рядом. Вся мебель, как и в других комнатах, была дорогой и красивой, ее классические очертания и богатые, глубокие цвета дерева и обшивки могли влюбить в себя даже самого неискушенного в мебельном искусстве человека. На уровне второго этажа вдоль стен шли хоры с узким проходом и бархатными диванами на манер театральных. Слева и справа ото входа спиральные чугунные лесенки вели на эти хоры, так и прося у Гермионы подняться и изучить все сокровища, что стояли там на полках.
- Это… изумительно, - проговорила девушка, чувствуя, что в горле пересохло.
- Здесь я провожу большую часть времени, - сказал Колин.
Гермиона подавила завистливый стон.
- Вас можно понять, - вместо этого сказала она.
- Кстати! – вдруг воскликнул старший Ливингстон.
Он быстро подошел к одной из полок и не без труда вытащил на всеобщее обозрение потрепанный том. У Гермионы на несколько мгновений остановилось сердце: на обложке красовались золотые узоры, пугающе сильно напоминающие письмо жителей Индии. Девушка нервно сглотнула. Хозяин библиотеки приблизился к гостям.
- У меня есть книга на хинди. Я не читаю, но однажды мне ее подарили, сказав, что она очень старая и ценная, и я не мог не принять подарок. Вот, - он открыл книгу на случайной странице и протянул девушке. – Прочитайте что-нибудь.
Гермиона прочистила горло и произнесла набор бессмысленных звуков, стараясь почаще соединять «п», «х» и другие согласные.
- Звучит потрясающе, - сказал Колин, - что это значит?
Девушка посмотрела на картинку рядом с текстом: там был изображен котел с красной жидкостью внутри. Из нее исходил красноватый пар. На картинке ниже было показано, как нужно мешать зелье при варке.
Мысленно улыбнувшись, она, как будто бы с трудом переводя текст на английский, заговорила:
- Третий метод… получения… Кхрафу арха – я не знаю, как переводится. Что-то вроде «бальзама» или «смягчителя настроения»…
- Мягконрав, - кивнул Колин.
Да, Гермиона знала это. Не вполне законное зелье, по крайней мере, в Британии, оно использовалось, чтобы сделать человека более сговорчивым.
- … включает в себя охлаждение состава на первой… стадии… приготовления… Ох, я запуталась.
Смущенно улыбнувшись, она передала книгу Колину:
- Я думаю, вы лучше в этом разбираетесь. Вам и на хинди не нужно читать, чтобы знать, что тут написано.
Колин рассмеялся.
- В общем-то, вы правы.
- Наш восторг безграничен, - заметил на это Снейп.
Вдруг профессор дернулся, словно его ударило током. Он поспешно извлек из кармана небольшой светящийся камень и процедил:
- Кто-то пытается проникнуть в мой номер в отеле.
Гермиона ахнула.
- Мы должны идти, - строго сказал он, явно нервничая.
Колин тут же подскочил к своей гостье. Положив руку на ее плечо, он обратился к «отцу» девушки:
- Мистер Льюис, это может быть небезопасно. Не лучше ли вам вернуться в гостиницу одному и разобраться в чем дело? Если все в порядке, и это ложная тревога, вы можете вернуться. Или же я просто провожу Элизабет сам? Вы можете даже не возвращаться за ней.
Снейп недовольно фыркнул, но, словно узрев логику в словах молодого мужчины, мрачно кивнул и поспешил в холл.
- Леонард, пожалуйста, проводи мистера Льюиса, - попросил Колин и его брат покинул библиотеку.
Повернувшись к Гермионе, Ливингстон насмешливо поднял брови:
- Ваш отец ставит защитные чары на номер в отеле?
Она вяло улыбнулась.
- Да, он очень… обязателен в вопросах безопасности.
Заметив, что девушка все же взволнована, он выдвинул предположение:
- Должно быть, это просто эльфы, которые убирают номер.
Гермиона покачала головой.
- Невозможно. Папины заклинания не фиксируют эльфов. Точнее, фиксируют, но сигнал очень слаб. Он всего лишь информирует. Судя по тому, как занервничал папа, в номер пытается проникнуть маг.
Она действительно волновалась. Что, если кто-то раскусил их? Что, если Ливингстоны давно что-то подозревают и специально пригласили Снейпа и Гермиону на обед, а сами послали человека взломать номер профессора? Единственная мысль, которая позволяла девушке держать себя в руках: это все могло быть той самой диверсией, о которой говорил ее наставник.
Прижав ладони к щекам, она глубоко вздохнула. Колин подошел к девушке сзади и чуть приобнял.
- Не волнуйтесь, Элизабет, все будет в порядке.
Волнение прошло в одно мгновение, уступив место страху и смущению. Они с профессором не проходили, что делать в такой ситуации. Снейп говорил что-то о том, что ей нужно привыкнуть к прикосновениям мужчины, но так и не дошел до полноценной практики.
Кивнув, она просто застыла, точно истукан, не зная, что делать и боясь совершить ошибку. Услышав, как Колин шумно вдыхает запах ее волос, почувствовав, как он почти касается ее уха, Гермиона заволновалась не на шутку. Она не была готова к такому повороту событий.
- А что, если папу сейчас убьют? – выпалила она.
Мужчина чуть отстранился, так и не убрав руки с хрупких плеч.
- Ничего не случится, все будет в порядке.
Она развернулась к нему лицом, тут же осознав свою ошибку. Он был слишком близко и мог увидеть панику в ее глазах.
- Вы не можете этого знать. Вы сами сказали, что мне не стоит идти с ним, потому что это может быть опасно.
- Я сказал это, только чтобы он позволил вам остаться, - честно ответил Колин.
Гермиона вздохнула. Решив позволить мужчине почувствовать себя защитником – а не захватчиком – она прильнула к нему и обняла за талию. Прислонив лицо к его груди, она сказала:
- Мне так страшно, Колин.
Он прижал ее к себе и принялся успокаивающе поглаживать спину девушки.
- Я говорил, что вы сегодня просто ослепительны?
Гермиона хмыкнула.
- Ваше платье вам очень идет. Наверное, вам все идет, но вы обладаете особым вкусом, и умеете подбирать наряды так, что они подчеркивает вашу природную красоту таким образом, что ее невозможно не заметить.
«Профессору будет приятно это услышать», - насмешливо подумала она.
Размокнув объятия, Гермиона сделала несколько шагов назад. Сев за письменный стол, она взглянула на Колина широко распахнутыми глазами.
- Почитайте мне что-нибудь, - попросила она, - это позволит мне отвлечься.
Мужчина удивленно поднял брови, но потом подошел к одной из книжных полок и, после недолгих раздумий, достал толстую книжку.
- Тысяча и одна ночь, - прочитал он заголовок.
Время в комнате текло незаметно, под тихий приятный мужской голос и мягкое тиканье старинных часов, Гермиона смогла обдумать многое из того, что произошло с ней за последние дни. Но вот Колин закончил чтение очередной главы, и взгляд девушки снова упал на большой круглый циферблат.
- Прошло уже сорок минут, - заметила она.
Ливингстон вздохнул, понимая, что просто не знает, как разумно объяснить отсутствие Льюиса. Оставить Элизабет наедине с мужчиной на столь долгий срок – это не было похоже на отца девушки.
Придя к решению, которое равно могло быть крупнейшей ошибкой или единственно правильным выходом, она проговорила:
- Пожалуйста, проводите меня в отель.
Поразмыслив, он не нашел другого пути и согласился. Уже через несколько минут они поднялись на тот этаж, на котором находились номера мистера и мисс Льюис, и Гермиона сразу смогла убедиться в том, что со Снейпом все в порядке: он стоял посреди коридора и орал на полноватого мужчину в синей мантии.
Гермиона и Колин так и застыли в дверях лифта. Протиснувшись между ними, маленький лифтер тоже попытался узнать, что происходило.
- … но какого черта вы пытались взломать мою дверь? – вопрошал профессор, покраснев, точно плачущий младенец.
- Я вам еще раз объясняю… - тяжело вздохнув, начал мужчина в синем.
Стоявшие за его спиной девушка и молодой человек – очевидно, работники отеля – дружно закивали.
- Мне ваши объяснения нужны, как скунсу палочка! Мой номер – неприкосновенен. Там мои личные вещи, я никому не позволяю трогать мои личные вещи, даже если на дом идет торнадо!
- Мистер Льюис, мы заботились только о вашей безопасности…
- Вы думали, я в номере? – спросил Снейп, как будто бы образумившись и решив провести спокойную продуктивную беседу.
- Нет, мы знали…
- Вот именно! – взорвался он. – Вы знали, что меня там нет. Угрозы моей жизни не было. А забота о моих вещах – мое личное дело!
- Но вы должны понимать – протечка могла повредить не только вашим вещам. Мы беспокоились в том числе и о своей собственности. А вы, так рдея за охрану личного имущества, должны понимать, что мы также стремимся оградить свои вещи от разрушения, как и вы.
- Вы должны были связаться со мной, - не желал сдаваться профессор.
- Боюсь, у нас не было такой возможности, - спокойнее, чем ранее, точно чувствуя, что победа не за горами, сказал полный маг, - кроме того, вы должны понимать, вода могла протечь ниже и из вашего номера попасть, например, в номера на других этажах.
- Это бред! Вы волшебники или мамонты? Вы не могли поставить магический барьер?
Мужчина, на которого орал Снейп, тяжело вздохнул. Кажется, он привык к подобному поведению посетителей, но все равно находил его утомляющим.
- А что происходит? – спросила, наконец, Гермиона, и все, кто был в коридоре, перевели взгляд на нее и Колина.
- В моем номере, - притворно любезным тоном ответил профессор, - прорвало трубу. Вообрази, Элиза, в магическом отеле «прорвало трубу». Ты слышала о подобном?
- Нет, - она покачала головой, - я вообще мало чего знаю о магическом водоснабжении.
Девушка уже перестала волноваться, поняв, что это действительно была диверсия, подготовленная Снейпом и касающаяся волшебного водопровода. Пока что она только смутно догадывалась о целях, которые преследовал ее наставник, но в целом настроение ее заметно улучшилось.
- Вода заполнила номер мистера Льюиса на два фута, - вежливо оповестил мужчина в синем.
Гермиона подумала, что он, вероятно, был администратором отеля.
- И эти недоумки решили взломать мою дверь, чтобы устранить потоп!
- Но папа, они, в общем-то, поступили верно. Представь, что могло случиться с твоими книгами.
Профессор стиснул зубы. Казалось, он был готов начать метать молнии.
- Но позвольте, - вдруг произнес гнусавый голосок.
Лифтер сделал шаг вперед. Снейп внимательно посмотрел на него. Взгляд мага на мгновение стал как будто бы отрешенным, и вдруг в его глазах промелькнула тревога. Девушка, быть может, и не заметила бы этого, если бы так пристально не всматривалась в мужское лицо. Она догадалась, что ее учитель использовал Легилименцию. И так же догадалась, что он увидел в чужой памяти что-то неприятное.
К счастью, внимание остальных было приковано к лифтеру.
- Сегодня я видел… - начал, тем временем, маленький уродливый человечек.
После этой фразы картина окончательно сформировалась в голове девушки. Лифтер видел, как Снейп делал что-то с трубами – видимо, тот испортил их не в номере, а где-то еще, чтобы сотворить потоп именно в своих апартаментах, но не вызвать при этом подозрений. Гермиона посмотрела на маленького человечка рядом с собой.
- Что вы видели? – спросила она.
Тот поднял голову и посмотрел девушке в глаза. Взгляд ее молил не выдавать их. Лифтер отвернулся, снова посмотрел на профессора и волшебника в синем.
- Я видел, как червяк захлебнулся в луже. Думаю, он был бы рад, если бы кто-то спас его. Неблагодарный, - странный человечек ткнул пальцем в Снейпа, а потом быстро исчез в лифте.
Гермиона с трудом сдержала вздох облегчения. Профессор тоже, кажется, заметно расслабился.
- Вы же не думаете, что это сойдет вам с рук? – начал он, поворачиваясь к мужчине в синем. – Я подам на вас в суд! И ни на секунду не останусь в этом месте!
- Но папа, - возразила Гермиона, - куда мы пойдем? Тетя Агата не сможет нас принять, у нее и так живут родственники.
- Мистер Льюис, поверьте… - начал мужчина в синем, но Снейп прервал его одним волевым жестом.
- Я намерен покинуть этот отель немедленно. Это не единственная гостиница в городе, Элиза.
Мужчина в синем снова попытался образумить разбушевавшегося посетителя:
- Но самая лучшая. Вы нигде не найдете такого сервиса…
- Уж я надеюсь! – язвительно ответил профессор, направляясь в свою комнату, двери которой были широко распахнуты.
Мужчина-в-синем и двое его помощников засеменили следом. Первый продолжал убеждать Снейпа в том, что уезжать из Крайслер Меджик Хотел – большая ошибка (впрочем, делал он это не слишком активно, видимо, понимая, что клиент был настроен решительно), вторые молча бегали рядом.
Гермиона и Колин тоже зашли в номер – там пахло сыростью и волшебным средством для чистки.
- Элиза, иди, собирай вещи, мы едем в другой отель, - приказал Снейп.
- Это исключено, - вдруг раздался решительный голос.
Снейп даже не обратил внимания на слова Ливингстона, однако Гермиона вопросительно взглянула на мужчину.
- Почему? Что вы имеете в виду, Колин? – спросила она.
- Вы не поедете в отель. Я настаиваю на том, чтобы вы переехали ко мне.
Заявление его было столь уверенным, что Гермиона не сразу сумела найти верные слова:
- Нет-нет, Колин, большое спасибо, но это слишком любезно с вашей стороны.
- Мое предложение – не любезность и не проявление вежливости. Это наиболее разумное решение. Уверен, Леонард тоже будет счастлив. Вы видели, наш дом просто огромен, а мы живем там только вдвоем. У нас, наверное, не меньше десятка гостевых спален, и ни одна из них не использовалась уже больше года.
- Вот это – исключено, - сказал профессор, складывая книги и пергаменты в одну стопку.
- Колин, мы вполне можем остановиться в любом отеле, это действительно не так важно.
- Нет, Элизабет, вы должны жить только в самых комфортных условиях. Вас должны окружать только самые дорогие вещи. Не так ли, мистер Льюис?
Снейп бросил раздраженный взгляд на Ливингстона, но ничего не ответил.
- Уверена, мы сможем найти другой хороший отель.
- Элизабет, - произнес Колин, - Элизабет, Элизабет, Элизабет. Сколько, по-вашему, магических гостиниц в этом городе?
Девушка выглядела растерянной. Она никогда, по большому счету, не задумывалась о том, сколько волшебников может нуждаться в месте для временного проживания.
- Нет, безусловно, есть несколько недорогих отелей, - пожал плечами Колин, неотрывно следя за Снейпом.
Тот чуть напрягся, сжатая в длинных пальцах книга зависла в воздухе и только после паузы опустилась в чемодан.
- И есть, конечно же, магловские отели… - нанес решающий удар Ливингстон.
Профессор выпрямился, глядя на мужчину.
- Я предлагаю вам не просто кров, но комфортнейшие условия проживания и полную неприкосновенность вашей частной собственности, - заявил Колин, чувствуя, что идет по верному пути.
Гермиона сочла момент удачным, чтобы, наконец, «сломаться» и согласиться на предложение.
- Пап, - задумчиво сказала она, - может быть…
- Иди, собирай вещи, - рявкнул Снейп и трагично закончил: – Мы едем к Ливингстону.
Колин расплылся в довольной улыбке. Взглянув Гермионе в глаза, он подмигнул ей, и, улыбнувшись в ответ, девушка выскочила из комнаты.

ГЛАВА 8. Еще один вечер



Вновь оказавшись в холле дома Ливингстонов, «Льюисы» сиротливо огляделись. К ним навстречу вышел Леонард. Колин поведал брату о событиях вечера, и молодой человек, выразив для порядка сочувствие, радостно предложил гостям следовать за ним.
- Ах, Колин, вы все-таки так добры к нам, - говорила Гермиона, пока они поднимались по лестнице. - Не каждый согласился бы разместить в своем доме едва знакомых людей.
- Пустяки, - отозвался хозяин.
- Нет-нет, это вовсе не пустяки. Спасибо вам. Мы с папой очень благодарны.
- Говори за себя, - буркнул Снейп.
- Папа! Мистер Ливингстон столько сделал для нас!
Взглянув на девушку через плечо, профессор ответил:
- Можно подумать, он делает это «ради нас», - после чего он отвернулся и не проронил ни слова, пока не достиг своей комнаты.
Гермиона же смущенно взглянула на Колина.
- Простите, - прошептала она.
Но мужчина лишь задорно улыбнулся:
- Вообще-то, он прав. Я делаю это исключительно для себя. Едва ли можно представить что-то, что доставило бы мне большую радость, чем ваше присутствие в моем доме.
Позже тем же вечером, когда гости были предоставлены сами себе, в дверь комнаты Гермионы постучали. Получив разрешение войти, на паркет темного дерева ступил Снейп. Он совершил несколько пасов палочкой, наложив на комнату заглушающие чар. Лишь уверившись, что ни одно из сказанных им слов не дойдет до ушей хозяев дома, он позволил себе сказать:
- Нам нужно обсудить план дальнейших действий.
Девушка улыбнулась. Помимо размышлений над будущим ей хотелось поговорить о том, как прекрасно было настоящее. Поэтому, присаживаясь на изящный диван-канапе, она заметила:
- Мы неплохо справились с первым этапом, не так ли?
Усаживаясь в кресло, стоящее рядом, Снейп равнодушно ответил:
- Естественно. План был тщательно продуман. Не сработай он, я бы очень удивился.
Гермиона, пораженная самоуверенностью мужчины, хмыкнула.
- Твой план, может быть, и был очень хитрым и просчитывал несколько ходов вперед, но всегда есть человеческий фактор. Например, я могла не понравиться Колину. И что бы ты делал тогда?
- Если бы существовала такая вероятность, я бы не полагался на свои расчеты и разработал бы другой план.
Она начала заводиться. Стиснув правой рукой подлокотник диванчика, девушка посмотрела в сторону. Стараясь дышать ровно, она чуть успокоилась и сказала:
- Человеческие эмоции – не зелья. Нельзя добавить один ингредиент тут, немного помешать там, прибавить огонь – и, в конечном итоге, получить нужный результат. Симпатии непредсказуемы, влечение и любовь тем более.
Снейп высокомерно взглянул на девушку:
- Можно. Предсказуемы.
Она возвела глаза к потолку. Мысленно убеждая себя в том, что спор с этим человеком бесполезен, и ее слова будут рассыпаться бисером перед бетонной стеной его упрямства, она глубоко вздохнула.
- Хорошо, давай обсудим следующий этап.
Профессор кивнул.
- Сейчас ваша первоочередная задача – выяснить, где хранится артефакт. Первую попытку предпримите сегодня же ночью. В половину пятого вы отправитесь на поиски кухни, чтобы попить молока. Иногда по ночам вас мучают боли в животе, и в таком случае вам требуется молоко. Успейте исследовать как можно больше помещений, прежде чем вас поймают.
Гермиона кивнула.
- На вас должен быть ваш спальный комплект, включая халат, но халат должен быть распахнут. Когда вас поймают, прежде чем подвязать пояс, позвольте Ливингстону, какой бы из двоих вам не попался, оценить работу мистера Сью.
Еще один согласный кивок.
- Завтра мы вместе пойдем гулять. На прогулке ведите себя естественно и будьте любезны, смейтесь только когда вам действительно смешно. Ваш неискренний смех способен вызвать судороги.
Гермиона рассмеялась. Затем, приняв серьезный вид, спросила:
- Так?
- Да. Так НЕ надо делать, - мрачно отозвался Снейп.
Гермиона нахмурилась. Ей показалось, это было вполне сносно. Ничего не сказав, она снова кивнула.
Профессор замолк, а она вдруг задумалась о его методах. Она неоднократно проявляла хитрость и смекалку и вся построенная ею линия поведения с самого начала была истинно верной. Снейп почти не посвящал ее в то, что намеревался делать, и ей все время приходилось действовать «по ситуации». При этом каждый раз она делала именно то, чего ожидал от нее профессор. Другая на ее месте могла растеряться, повести себя глупо, сболтнуть лишнего – но не Гермиона Грейнджер! Она подыгрывала своему напарнику во всем, хотя он не слишком старался сделать это легким для нее. И что же в итоге? Хвалил ли он ее? Нет! Он только принимал все как должное. При этом никогда не забывал критиковать. Девушка пыталась понять, почему он вел себя так, но ответа не находила.
Снейп снова заговорил, подводя итог. Гермиона с любопытством взглянула на него.
- На самом деле, это удивительно, - произнесла она, чуть улыбнувшись.
Легкое удивление отразилось на лице мужчины. Девушка задумчиво уставилась в потолок:
- Ведь весь твой план действительно потрясающ... Я хочу сказать, ты заранее продумал все, даже мое поведение. Ты... ты так разбираешься в людях, что это просто потрясает. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО можешь предсказать, как поведет себя тот или иной человек.
После секундной паузы она продолжила:
- Знаешь, я просто иногда думаю: если бы вместо тебя на дело отправили кого-то другого, его бы уже давно раскусили. Нет, правда, скажи, как тебе удается так все продумывать, составлять такие хитрые комбинации, видеть каждую деталь?
- Опыт, - пожав плечами, ответил Снейп.
Искоса взглянув на Гермиону, он принял надменный вид. Переместившись вдоль дивана, она подсела чуть ближе к профессору. Восхищенно глядя ему в глаза, она сказала:
- Нет, дело не может быть только в этом. У тебя должен быть какой-то секрет. Ты умен, да, но это отличает многих. А у тебя же, помимо прочего, есть еще какая-то… это даже не хитрость. Предприимчивость, может быть? Уже ближе, но не отображает всей сути. Хотела бы и я этому научиться, - она неловко улыбнулась.
- Этому невозможно научиться, тут нужны природные качества. Но определенные задатки у тебя есть.
Улыбнувшись чуть шире, Гермиона подалась вперед, позволяя профессору полюбоваться тем видом, который демонстрировал чуть распахнувшийся халатик.
- Ведь это действительно несложно, Сервиас, правда? Сказать несколько приятных слов, немного польстить, немного приукрасить – и человек уже чувствует себя лучше и увереннее. Не так ли?
Бровь профессора медленно и удивленно приподнялась: кажется, Гермионе, наконец, удалось по-настоящему изумить Северуса Снейпа. Он окинул ее взглядом, словно видя впервые, и неторопливо отвернулся.
- Что ж, это лишний раз доказывает, что я хороший учитель, - проговорил он.
- А я – хорошая ученица, - ответила Гермиона, лукаво улыбаясь. – Кстати, об уроках. У меня возникла небольшая сложность.
Девушка приобрела серьезный и в то же время чуть смущенный вид. Будто бы у нее не выходило какое-то сложное зелье, и она хотела попросить совета у Мастера.
Профессор с интересом взглянул на нее, ожидая продолжения. Его пальцы неторопливо крутили кольцо на мизинце, взгляд спокойных светлых глаз излучал готовность выслушать.
- В общем, вышло так, что когда мы остались с Колином одни – это когда ты переместился в отель – он, якобы чтобы успокоить меня, подошел ко мне сзади и положил руки мне на плечи.
Снейп кивнул, поощряя ее продолжать. Гермиона встала.
- Я стояла к нему спиной, - она отвернулась от мужчины, приобняв себя, как тогда, - а он подошел и как будто бы попытался успокоить, хотя, на самом деле, он скорее просто хотел прикоснуться ко мне. Это не было похоже на сочувственное объятие, скорее… оно было романтического характера…
Она вздрогнула, когда на ее плечи легли теплые ладони.
- Вот так? – спросил Снейп.
Голос прозвучал очень близко, и Гермиона снова напряглась, ощущая неловкость и смятение, смешанные с каким-то другим, более сложным чувством.
- Д-да, - ответила она.
Сквозь шелк халата она чувствовала прикосновения, и миллиарды импульсов в ее теле отвечали на этот контакт.
- А ты что?
- А я растерялась.
- Это я понял. Что ты сделала?
- Я повернулась.
Гермиона изобразила, как это произошло с Колином, на этот раз ожидая того, что дистанция между ней и мужчиной окажется слишком маленькой, но все равно пугаясь этого.
- Не слишком разумно, - прокомментировал это Снейп, - он мог решить, что ты хочешь его поцеловать. Или готова позволить сделать это ему.
Девушка посмотрела в глаза профессора и, опомнившись только после небольшой паузы, ответила:
- Да, я тоже поняла свою ошибку. Но было поздно.
- И как же ты выпуталась? Или вы все-таки…
В голосе мужчины появились строгие нотки.
- Ты не должна ничего делать без моего ведома, - недовольно сказал он. - Ты можешь все испортить.
Гермиона недовольно нахмурилась:
- Мы не целовались, если ты говоришь об этом. Но, раз уж на то пошло, я не могу представить, как поцелуй может повредить делу.
- Если ты готова зайти еще дальше, то можешь делать все, что вздумается. Главное, не прыгай к нему в постель до того, как я совершу кражу. Он может потерять интерес.
Сжав кулаки, Гермиона дернулась, пытаясь избавиться от мужских рук на своих плечах, но он только крепче схватил ее.
- Так что ты сделала?
Некоторое время она упрямо молчала. Но потом поняв, что Снейп не оставит ее в покое, пока не получит всех ответов, безразлично и немного раздраженно сообщила:
- Я обняла его и сказала, что мне очень страшно. Потом попросила почитать мне книгу.
Снейп задумчиво посмотрел куда-то поверх плеча Гермионы, затем отпустил девушку и, кивнув, произнес:
- Это было вполне разумное решение. Так в чем заключается твоя проблема?
- Не уверена, что хочу разговаривать с вами и тем более выслушивать ваши советы после того, как вы меня оскорбили, - надменно ответила девушка, усаживаясь на диванчик.
Ее спина была еще ровнее, чем обычно, голова высоко поднята, губы поджаты.
- Оскорбить тебя не было моим намерением, - после долгой паузы устало сказал Снейп.
Гермиона демонстративно отвернулась от мужчины.
- Хорошо, было, - согласился он. - Но только с той целью, чтобы продемонстрировать тебе глупость необдуманных поступков и отбить всякое желание действовать вразрез с моими планами.
- Для этого совсем необязательно меня оскорблять!
Снейп закатил глаза.
- Достаточно, - строго сказал он, - сейчас не время для твоих капризов. Мы должны разобраться с твоей проблемой.
Гермиона молчала.
- Чего ты ждешь от меня? - спросил, наконец, он.
Она медленно повернула к нему голову. И в самом деле, не ждала же она извинений? Лишний раз напомнив себе о том, что расстанется с этим человеком, как только они украдут Эксанималис, она угрюмо сказала:
- Моя проблема заключается в том, что я не знаю, как вести себя, когда мы с Колином наедине. Как не допустить того, чтобы он решил, что я поощряю его, но в то же время не оттолкнуть?.. Это давняя проблема, честно говоря… - горько закончила она.
- Что ты имеешь в виду?
Она вздохнула, подбирая правильные слова:
- Я никогда не знаю, как вести себя, если кто-то, кто мне вроде бы нравится, ведет себя слишком… вольно. Мне нужно, чтобы все было постепенно – как быть, если кто-то не настолько медлителен? Я могу грубо отвергнуть ухаживания какого-нибудь наглого типа, но как быть, если человек вроде бы интересен? Не хочется, чтобы он обиделся и решил, что я не хочу продолжать… знакомство с ним. Но и позволять делать все, что ему вздумается, я тоже не могу, это задевает мою гордость. И, кроме того, я, по правде говоря, не очень люблю, когда ко мне прикасаются малознакомые люди.
Решив, что сказала достаточно, Гермиона, наконец, замолчала. И Снейп ответил вопросом на вопрос:
- Почему бы просто не сказать ему об этом?
- Не-ет, - смущенно протянула девушка, - это как-то… глупо. Нет, я так не могу. К тому же – вдруг он предложил помассажировать мне плечи не с какими-то грязными целями, а просто по-дружески хотел помочь мне расслабиться…
Снейп издал смешок.
- Элизабет… мужчина не делает женщине массаж «просто так по-дружески». Если только это не является давней традицией в кругу ваших друзей.
- Нет, я думаю, вы не правы. Я вполне могу представить себе ситуацию…
- В такой ситуации у вас не возникло бы сомнений,- прервал ее Снейп.
- Нет, все равно, - подумав, ответила Гермиона, - я не могу просто сказать. Я буду чувствовать себя еще глупее, чем после всех этих попыток увернуться и сделать вид, что не заметила, как он попытался положить руку мне на бедро. Ну как вы себе это представляете? «Послушай, Роберт, не обнимай меня пожалуйста, я еще не готова к такой степени близости»? Он сочтет меня либо сумасшедшей, либо холодной и бесчувственной.
Снейп задумался. В общем-то, он понимал проблему девушки: он и сам, в те редкие моменты, когда кто-то выражал симпатию к нему через физический контакт – похлопывание по плечу, объятие – чувствовал себя не в своей тарелке. И, уж конечно, в такой ситуации «попросить» не обнимать – трудно. Он-то, как правило, недовольно кривился и отвечал что-нибудь в меру ироничное, скрывая за колкостью свою неловкость, но Гермионе такой вариант не подходил.
- Хорошо, - произнес профессор.
Он сел на диван рядом с Гермионой.
- Я – Колин Ливингстон, - сообщил он.
Она кивнула.
Вдруг правая рука мужчины легла на ее левое колено. Девушка замерла.
- И что делать? – спросила она, боясь шевельнуться.
- Скорее всего, я говорю что-то, и в этот момент словно незаметно кладу руку на вашу ногу. Возможно, это якобы жест одобрения или сочувствия. Мы смотрим друг другу в глаза. Теперь вы улыбаетесь. Мягко кладете ладонь на мои пальцы.
Гермиона послушно делала то, что говорил профессор, не зная, чего ожидать.
- Чуть поглаживая мою руку, отвечаете на мои слова. Теперь берете мою кисть в свои руки, сжимаете ее. Пожимаете, выражая, например, благодарность. Заканчиваете говорить, отпускаете мою ладонь. Неловкая ситуация исчерпана.
Гермиона весело улыбнулась.
- Надо же! – воскликнула она. – Это так просто!
- Попробуем другую ситуацию, - предложил профессор своим учительским тоном.
Он встал посреди комнаты и жестом предложил Гермионе подойти к нему.
- Мы танцуем. Подойди ко мне ближе.
Снейп положил одну руку на спину девушки, второй сжал ее маленькую ладошку. Они принялись неторопливо двигаться в такт музыке.
- И вот моя рука медленно опускается ниже.
Ладонь профессора действительно легко скользнула по шелковой ткани вниз, и Гермиона почувствовала, как в горле пересохло.
- И… и что я должна делать? – спросила она, прочистив горло.
- Делай что-нибудь, - его рука была теперь непозволительно низко, пальцы легонько сжали ее ягодицу.
- Что ты делаешь? – воскликнула она, отталкивая мужчину.
Он довольно хмыкнул. Сложив руки на груди, он голосом мудрого старца заявил:
- Женщина должна уметь отказывать. Мужчины хитры и коварны. Мы сначала проверяем почву, а затем, если чувствуем, что у женщины не хватает духу сказать «нет», пользуемся этим. Ты не должна позволять мужчине делать то, что тебе не нравится, и если он не идиот, то поймет, в чем дело и будет действовать деликатнее. Естественно, и ты не должна перегибать палку.
- Но на диване… - попыталась возразить Гермиона, выглядевшая сейчас растеряно.
Снейп уселся в кресло, расставив ноги. Сложив руки домиком, он внимательно посмотрел на Гермиону:
- Есть ситуации, из которых можно выйти хитростью и ловкостью. Но иногда нужно просто сказать «нет».
Девушка вздохнула.
- Это трудно…
- Сейчас ты прекрасно справилась.
- Нет, тебе отказать несложно… - вовремя спохватившись, она попыталась оправдаться: - Я имею в виду, я же не рассматриваю тебя с этой точки зрения. С точки зрения… потенциального партнера…Ты понимаешь…
- Я тебя понимаю.
Вздохнув, Гермиона вернулась на диван.
- Надеюсь, до такого не дойдет. Колин ведет себя достаточно благовоспитанно и не позволяет себе лишнего.
Снейп усмехнулся.
- Да, до этого момента так и было. Но теперь ты живешь в его доме, и у него будет гораздо больше возможностей завладеть твоим вниманием.
Гермиона хмуро посмотрела на профессора. Она и сама понимала, что ситуация для нее осложнилась, но и их «дело» в Нью-Йорке было близко к завершению. Оставалось лишь сделать финальный рывок.
- Все это непросто, - сказала она, - когда я согласилась помочь тебе, когда услышала твой план, мне показалось, что это скверная идея, но простая в исполнении. Даже не так: когда ты сказал, что всему меня научишь, все объяснишь, я решила, что под твоим руководством легко справлюсь с любыми заданиями. А теперь… мне неприятно обманывать Колина. Я хочу сказать, он, хоть и любит пафосные комплименты и показательно-широкие жесты, но все-таки хороший человек.
- Ты не можешь знать этого наверняка.
- Ну я же вижу, - тоном, каким отвечают неразумному ребенку, произнесла Гермиона и усмехнулась.
Профессор едва заметно покачал головой.
- Я давно знаю, что ты очень высокого мнения о себе. Но не пора ли тебе раскрыть глаза и понять, что ты видишь и знаешь далеко не все? – сказал он. - Люди могут быть хитры, и ты вполне можешь не понимать их намерений, пока они не кинут их тебе в лицо, смеясь над твоей наивностью.
- Колин не такой, - упрямо ответила Гермиона.
Снейп ничего на это не ответил. Вздохнув, всем своим видом демонстрируя, что ему наскучил такой глупый собеседник, он встал и, бросив на прощанье «не забудь про молоко», вышел из комнаты.
В коридоре он столкнулся с Ливингстоном. Кровожадно улыбнувшись, профессор жестом предложил мужчине проследовать за ним. Колин в совершенной растерянности уставился на удаляющуюся спину своего гостя, а затем, тряхнув головой, поспешил за ним.
- Чем могу служить? – со всей возможной вежливостью спросил хозяин дома, когда они оба оказались в комнате Снейпа.
Сервиас Льюис подошел к окну и задумчиво уставился в черноту ночи. Ливингстон прислонился спиной к стене и принялся терпеливо ждать.
- Я вижу, что вам нравится моя дочь. И я вижу, что вы заинтересовали ее, - произнес, наконец, мужчина у окна. – Однако вы должны понимать кое-что: у вас не может быть никаких отношений. Ее судьба давно предрешена: Элизабет – нареченная Санджая Капура, представителя одного из самых знатных волшебных родов в Индии. Когда она выйдет за него, наше имение возрастет вдвое. Вы не бедны, поэтому и с вами она бы ни в чем не нуждалась. Но то, чем обладаете вы, не идет ни в какое сравнение с богатствами семьи Капуров. Я хочу для своей дочери только самого лучшего, а она делает то, что я велю. Вам не на что рассчитывать.
Колин задумчиво смотрел на прямую спину мистера Льюиса.
- Вы хотите этого не для Элизы, а только для себя. Она для вас лишь средство.
Льюис резко развернулся. Подлетев к Ливингстону, заставив того сделать шаг назад, он прорычал мужчине прямо в лицо:
- Не смей говорить так. Элизабет для меня – всё. И именно она унаследует все мое имущество после моей смерти. Всё, что я делаю, я делаю для неё.
Колин лишь пожал плечами, не веря в то, что говорил Льюис, но и не имея намерения продолжать спор.
Его гость как будто бы немного успокоился и отошел вглубь комнаты. Стиснув спинку кресла, Льюис уставился в пол.
- Но есть одно «но», - сказал он, наконец. – Элизабет… она, кажется, заинтересовалась тобой. Не знаю, что она нашла в тебе: я-то вижу, что все твои комплименты насквозь лживы, и являются результатом только одного желания.
- Если меня что-то восхищает, я всегда говорю об этом, не имея никаких тайных намерений.
Льюис прервал Ливингстона резким движением руки.
- Я хочу лишь одного, - сказал Сервиас, - чтобы ты пообещал мне, что не…
Тяжело дыша, он пытался заставить себя произнести нужные слова:
- Не зайдешь слишком далеко. Нет! – воскликнул вдруг раздосадованный «отец», толкая кресло.
Профессор Снейп позволил своей актерской душе вырваться на свободу и в идеальном жесте отчаяния вцепился длинными пальцами в свои седые волосы.
- Ты не должен трогать ее.
Колин немного опешил.
- Она не для тебя, ты понял? Не для тебя. У нее другая судьба, не ломай ее, - совсем другим, каким-то сломленным казался теперь Сервиас Льюис.
- Мне кажется… - наконец, произнес мистер Ливингстон,- вы слишком близко к сердцу воспринимаете то, что происходит между нами с Элизабет. Мы привлекаем друг друга, но никто не говорил о браке или чем-то подобном. В конце концов, я не прикоснулся к ней даже пальцем, чтобы у вас были какие-то основания предполагать у меня наличие серьезных намерений.
Льюис поднял голову к потолку, словно пытаясь придти в себя.
- Я рад это слышать. Теперь вы можете пообещать мне, что так всё и останется? Что вы никогда не посягнете на счастье моей дочери?
- Да, да, - сбитый столку, ответил Ливингстон, - не волнуйтесь. Я не имею никаких видов на Элизабет. Мне просто приятно проводить с ней время. Вы же не возражаете против этого? А в свой дом я пригласил вас, как уже говорил, потому что люблю гостей. И мне просто хотелось помочь вам, сделать доброе дело.
Льюис медленно кивнул. Ливингстон, неуверенно поглядывая на своего гостя, начал неторопливо пятиться к двери.
- Что ж, я пойду. Спокойной ночи, мистер Льюис, - сказал он и ретировался.
Как только дверь за ним захлопнулась, Снейп выпрямился и самодовольно ухмыльнулся.
Спустя несколько минут профессор вышел из комнаты.
Прислушиваясь ко всем посторонним звукам, он уверенным шагом пересек гостиную второго этажа, стремительно спустился по лестнице и оказался в коридоре, который вел к библиотеке и оранжерее. Его целью была эта сокровищница ценных ингредиентов, которой – не безосновательно – гордился Леонард Ливингстон.
Оранжерея...
Однако не успел он пройти и полпути, как услышал мужские голоса. Уже через секунду коридор оказался пуст, а профессор глубоко дышал, привалившись к двери библиотеки.
Обведя расчетливым взглядом заставленное книгами помещение, он взбежал по чугунной лестнице на хоры. Снейп успел лишь наложить на себя чары отражения или, как называли их многие, Чары Хамелеона, и слиться с малиновыми бархатными диванчиками, как в библиотеку вошли братья Ливингстоны. Они о чем-то негромко переговаривались, но, закрыв дверь и наложив на нее необходимые для защиты приватности заклинания, заметно расслабились и стали говорить громче.
- … в общем, он просто помешанный, - долетели до профессора слова Колина.
- Он волнуется за дочь, это нормально, - не согласился Леонард, вольготно располагаясь на письменном столе.
Он полулежал на нем, точно молодой бог, прекрасный и уверенный в своей привлекательности. Его старший брат, со свойственной ему плавностью движений, опустился на стул.
- Ты можешь защищать его сколько хочешь. Только понимаешь, как бы есть разница между защитой и… я даже не знаю, какое слово тут можно подобрать, чтобы не преуменьшить.
Леонард спокойно смотрел на Колина, тот же нервно запустил руку в волосы.
- Я вообще не знаю, с чего он взял, что у меня есть какие-то там «серьезные намерения». Не собирался я жениться на его дочери, пусть выходит хоть за падишаха, хоть за самого Будду! Просто она мне понравилась, и я проводил с ней время. В чем проблема? Он что, на всех мужчин так реагирует?
- Надеюсь, нет! – воскликнул Леонард с притворным испугом.
Колин покачал головой.
- Но вообще, - Леонард сцепил руки в замок за головой, потягиваясь, - честно говоря, все знают, как ты «просто общаешься» с женщинами. Может, ему уже нашептали, какой славой ты тут пользуешься, вот он и испугался за Элизабет.
- Да ну, ерунда, - Колин потер подбородок, - если бы я обладал слишком вызывающей репутацией, в обществе со мной просто перестали бы разговаривать. Все знают, что я нравлюсь женщинам и совершенно не умею им отказывать, но, по-моему, всех это только забавляет и является прекрасной темой для сплетен. Никто не стал бы никого предупреждать хотя бы ради того, чтобы узнать о нашем с Элизой романе и пару недель обсуждать его, пока не появится другая, более волнительная тема для пересудов.
- Ну, хорошо, - кивнул Леонард, - тогда, например, у Льюиса могла сработать отцовская интуиция.
Колин неопределенно хмыкнул.
- И не надо преуменьшать насчет мисс Льюис, - продолжил его брат. - Она тебе понравилась, я это видел. В конце концов, ты бы просто не стал приглашать ее в дом.
- Может, я ради тебя старался.
Леонард мягко рассмеялся.
- Дорогой мой брат, ты все и всегда делаешь ради себя, - сказал он, и Колин согласно кивнул.
После небольшой паузы старший Ливингстон продолжил:
- Я согласен, она мне понравилась. Но не настолько, чтобы бороться с ее отцом.
- А я бы с удовольствием с ним… поборолся, - мечтательно произнес Леонард.
Колин скривился. Встав, он начал прохаживаться вдоль стола, на котором возлежал его брат.
- Он психически неуравновешенный тиран.
- Да, именно такие мне и нравятся, - кивнул Леонард, - волевые, властные, жесткие.
Профессор Снейп, внимательно прислушивающийся к разговору, вдруг почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Он хотел бы верить, что ошибся и неправильно понял слова младшего Ливингстона. Но дальнейший разговор двух братьев только больше и больше повергал его в пучину ужаса и отвращения.
- Я же просил тебя не говорить при мне в такой манере, - скривился Колин. – Мне совершенно не нравятся твои гейские штучки.
- С кем же еще мне обсуждать моих мужчин, если не с братом?
- Твой брат совершенно не разделяет твоих интересов. У тебя полно твоих голубых приятелей, которые с удовольствием вместе с тобой попускают слюни на того же Льюиса.
- Увы, они тоже не разделяют моих интересов. Моим приятелям нравятся красивые стройные мальчики.
- Понятно… - Колин устало потер лицо.
Леонард же мечтательно взглянул на потолок.
- Надеюсь, ты не собираешься выгонять их только из-за того, что пропала всякая надежда переспать с Элизабет?
- Нет, конечно, - ответил Колин. – Это было бы невежливо. Но я не понимаю, какое тебе до этого дело. Твой Льюис – натурал. У тебя тоже нет никакой надежды.
- О-о, - протянул его брат, - ты легко можешь заблуждаться. Был у меня один… с женой и детьми… директор компании, настоящий деспот, очень жесткий человек. Держал всех в ежовых рукавицах. Но как только мы оставались с ним вдвоем... – увидев выражение лица Колина, Леонард поспешил заключить: - В общем, «настоящий мужик».
Снейп вцепился в перила. Ему хотелось запустить в наглеца каким-нибудь опасным проклятием. В груди профессора клокотала ярость, а горло сжимали спазмы.
- И ты видел, как он смотрел на меня в Оранжерее? – спросил после небольшой паузы Леонард.
Колин отрицательно покачал головой, бездумно глядя на чугунную лестницу. Судя по всему, мужчину терзали иные проблемы. Сексуальные же предпочтения Сервиаса Люьиса были последними в списке «Об этом нужно подумать». Но Леонарду хотелось поделиться с кем-то, и он продолжил:
- В его взгляде было столько… энергии, столько страсти. Тогда я сказал «совершенно особенная красота», имея в виду, естественно, не цветок, а его самого, и он в ответ одарил меня таким взглядом… у меня колени подогнулись. Если бы там не было Элизабет, я бы, наверное, не сдержался и набросился на него.
Колин посмотрел на брата, словно видел его в первый раз.
- Я не понимаю, что ты в нем нашел? Он же… жуткий. Похож чем-то на нашего дядю Асербуса. Никогда не забуду то лето, когда он жил у нас в доме, - с отвращением добавил он.
Леонард вдруг покраснел и засуетился, но Колин этого не заметил, продолжив:
- Наверное, Элизабет похожа на мать, с отцом ничего общего.
Чуть подумав, он добавил:
- Мы завтра пойдем с ней гулять. И с ним тоже, естественно. Ты идешь?
- Не могу, встречаюсь с Трентоном. Он уверен, что нам нужно скупать акции, потому что…
Братья заговорили о делах, и профессор медленно, стараясь не издавать лишних звуков, осел на бархатный диванчик.
«Этот… этот мерзкий мальчишка! – думал Снейп. – Если он приблизится ко мне ближе, чем на три фута, я убью его, не раздумывая!»
Когда спустя полчаса Ливингстоны покинули библиотеку, профессор неторопливо спустился вниз. Переждав некоторое время, он вышел в коридор, быстро пробрался к той части дома, где находились гостевые комнаты, и постучал в выкрашенную в темно-зеленый цвет дверь.
- Папа? – спросила Гермиона, впуская в комнату профессора. – Что случилось?
В комнате царил полумрак – только два зеленых светильника на стене освещали помещение, и оттого очертания предметов казались размытыми, а детали утопали в мягком сумраке.
Снейп плотно закрыл за собой дверь и внимательно посмотрел на девушку.
- Пап, - в ее голосе вдруг отчетливо послышались взволнованные нотки. – Пап, слушай… папа, помнишь, ты говорил, что… что если мне снится плохой сон, я должна просто представить себя в самом красивом месте на земле?
Сперва профессор изумленно поднял брови, но как быстро пришло понимание ситуации, так быстро выражение его лица сменилось с удивленного на каменно-бесстрастное.
- Помню, - процедил он.
- Раньше я представляла Индию, а сегодня вдруг взяла и представила Нью-Йорк, - сообщила Гермиона, нервно теребя пояс халатика.
- Поздравляю. Я хотел сказать тебе, что завтра будет холодно. Надень на прогулку утепленную мантию.
Гермиона кивнула.
- И… не пей опять ночью молоко. У тебя заболит горло. Поняла? Никакого молока.
Она кивнула еще раз, а затем сказала:
- Спокойной ночи, пап.
После чего подошла к профессору и поцеловала его в щеку.
- Спокойной ночи, - ответил он почти ласково.
Но в глазах его читалось раздражение и даже угроза.
Когда мужчина вышел из комнаты, Гермиона шумно выдохнула. Из-за шторы выбрался Колин Ливингстон. Девушка обернулась к нему и шепотом заговорила:
- Я думала, у меня остановится сердце, честное слово! Вы не представляете… у папы просто чудовищное чутье на такие вещи. О…
Она приложила руку к ключице, пытаясь отдышаться. Конечно, причиной ее волнений было не то, что профессор мог застать в комнате Колина. Напротив, она переживала, что ее «папа» мог не понять, что в комнате есть кто-то еще. Одно неверное слово или действие, и весь план мог бы рассыпаться, как карточный домик.
- Да уж… ему стоило стать каким-нибудь сыщкиом или шпионом.
- Шпионом, точно… - прошептала Гермиона, качая головой и не веря, что все обошлось.
Ливингстон вдруг усмехнулся:
- Это же надо, я в своем собственном доме прячусь за штору… и я даже не заметил, как оказался там. Просто сработал какой-то инстинкт.
- Да, вы были молниеносны. Вашей реакции позавидует любой волшебник.
Теперь, после всплеска адреналина, Гермиона почувствовала желание рассмеяться, что и сделала. Колин поддержал ее. Отсмеявшись, девушка спросила:
- Так зачем вы пришли, Колин?
- Я… я уже и забыл. Спокойной ночи, Элизабет. До завтра.
С этими словами он подошел к ней, нежно поцеловал в щеку и торопливо вышел. Девушка растерянно посмотрела ему в след, но, невероятно уставшая за день, не стала долго размышлять над поведением мужчины. Ей слишком хотелось спать…
Северус Снейп, оказавшись в собственной комнате, даже не стал включать свет. Услышав, как дверь, которая вела в комнату Гермионы, открылась, и по коридору мимо его комнаты прошел кто-то – очевидно, Колин Ливингстон - профессор быстро скинул с себя одежду и улегся на кровать. Последней мыслью перед тем, как он уснул, была мысль о том, что ему слишком нравилось видеть мисс Грейнджер в шелковом пеньюаре, чтобы заподозрить в себе гея.
Братья Ливингстоны легли спать много позже, каждый погруженный в свои думы. Наконец, ночь стала полноправной хозяйкой в доме, тьма поглотила все комнаты и коридоры. И только на мраморном постаменте мерцал холодным голубым светом Эксанималис.

ГЛАВА 9. Испытания и соблазны

Здравствуйте! Я знаю, моему поведению нет оправдания. Так задержаться, при том, что обещала выложить все еще месяц назад... Может быть, вам как-то станет легче, если я скажу, что все это время меня терзали муки совести. Но реальность такова, что иногда она забирает нас из виртуального мира, и никак не хочет отпускать. И ей все равно, что читатели ждут, и вообще...
Так что, я извиняюсь за такую задержку, и выкладываю новую главу.
...


***


Гермиона снова проснулась очень рано, и долгое время пролежала в кровати, размышляя. Внутренняя необходимость поступать правильно часто руководила ею. Критерии правильности или неправильности определялись Гермионой просто: по степени полезности ее действий для общества. Помочь одному человеку или существу было правильно. Помочь множеству людей или существ было очень правильно. Действовать только в своих интересах – неправильно. Свои интересы девушка нередко приносила в жертву.
Борясь с Волдемортом, ей не приходилось слишком много раздумывать над тем, где зло, а где добро. Были, конечно, исключения, как с профессором Снейпом, но чаще было ясно, кто враг, а кто друг. И было то самое ощущение огромной социальной важности каждого поступка.
Но вдруг определять хорошее и плохое стало сложнее. То ли виной тому было мирное время, в котором не было так четко выраженных сторон, то ли возраст, приносящий новое понимание привычных вещей, но в действиях как своих, так и других людей Гермиона начала замечать слишком много оттенков. Не было больше шахматного разделения на белых и черных, жизнь приобрела цветовые особенности тщательно проработанного карандашного рисунка.
Добыть артефакт ради уничтожения одного из самых опасных волшебников всех времен и народов, обладающего удивительной способностью к возрождению, было, безусловно, хорошо. Красть было плохо. Но здесь Гермиона сделала свой выбор уже давно: то добро, которое должны были сотворить при помощи Эксанималиса, превышало совершаемое девушкой зло.
Итак, делать все возможное, чтобы добиться цели было хорошо. Обманывать такого доброго, отзывчивого, бескорыстного человека, как Колин, было плохо. Кокетничать с ним ради дела было хорошо. Но заставлять человека влюбиться в несуществующую Элизабет Льюис, обрекая тем самым на невыносимые страдания, было очень-очень плохо. И ведь Гермиона не могла обойтись полумерами: флиртовать, но не сильно, чтобы не слишком понравится – на такое, наверное, способны лишь самые искушенные в делах подобного рода дамы. Остановиться, сделать все, чтобы чувства Колина не стали слишком глубокими, а намерения слишком серьезными, она тоже не могла из-за чувства долга. Да и… хотела ли? Колин Ллойд Ливингстон был одним из самых очаровательных мужчин, которых ей доводилось видеть. И в ее подсознании жила и крепла надежда на то, что они смогут продолжить свое общение и после того, как Волдеморт будет окончательно уничтожен.
Снедаемая тревогами и волнениями, Гермиона сделала все возможное, чтобы выглядеть за завтраком свежей и выспавшейся – пусть истина была далека от этого – и спустилась в столовую.
Теперь, когда свет утреннего солнца, приглушенный легкими белыми занавесками, проникал в эту комнату сквозь окна с частым переплетом, помещение выглядело совсем по-новому. Оно казалось воздушным и легким, и настроение Гермионы тут же улучшилось.
- Элизабет, - с улыбкой произнес Колин, его рука застыла над миской с булочками, он восторженно рассматривал свою гостью.
- Колин, доброе утро, - поздоровалась она и лучезарно улыбнулась.
Леонард издал смешок, заметив реакцию своего брата на появление девушки, что заставило Колина тут же прочистить горло и предложить мисс Льюис присесть за стол.
Непринужденная атмосфера царила в столовой еще несколько минут, пока туда не спустился мистер Льюис. Все присутствующие тут же распрямили плечи и приняли более чопорный вид. Впрочем, Леонард, как заметил теперь профессор Снейп, пытался продемонстрировать красоту своего тела не только идеальной осанкой и превосходным изгибом плеч, но и особой манерой двигаться, каждым своим движением, каждым действием словно крича: «Обратите на меня внимание!». Раньше профессор не заметил бы этого, но теперь это было настолько очевидно, что мужчине хотелось схватить со стола графин с соком и разбить его о голову младшего Ливингстона. Впрочем, старшего он бы тоже не обделил, но совсем по другим причинам.
В целом завтрак прошел довольно мирно, даже несмотря на недобрые взгляды, которые Снейп бросал на Колина. Леонард ушел из столовой раньше всех, извинившись и объяснив, что его ждут неотложные дела. Колин надеялся остаться с Элизабет наедине, но скоро понял, что ее отец не намерен допускать ничего подобного, поэтому предложил всем встретиться через полчаса в гостиной второго этажа, после чего ушел к себе. Вскоре по своим комнатам разошлись и профессор с Гермионой.
В назначенный срок все трое были в самой большой комнате второго этажа. Колин жестом предложил своим гостям пройти к лестнице. Там он чуть замешкался, намереваясь подать руку Элизабет, мистер Льюис неловко попытался обойти мужчину, как вдруг запнулся. Гермиона не успела понять, что произошло, но уже через три секунды она стояла на ступени, с ужасом глядя на лежащего внизу лестницы профессора Снейпа.
К счастью, она была слишком испугана и шокирована, чтобы что-то сказать, иначе непременно выдала бы их, назвав своего бывшего учителя его настоящим именем.
Гермионе показалось, что она стояла, застыв, целую вечность, но, вполне возможно, прошло лишь несколько мгновений. Почти пролетев по лестнице, она в мгновение ока оказалась рядом с профессором, шепча:
- Ты в порядке? Ты в порядке? Скажи что-нибудь.
Снейп пошевелился. Затем попытался подняться, но у него ничего не вышло.
- Все нормально, Элизабет, не надо так сжимать мою руку, - пробормотал он.
Гермиона закусила губу, стараясь сдержать слезы.
- Папочка, как ты? – спросила она, скорее почувствовав, чем увидев, что Колин стоит рядом.
- Я же сказал, нормально. Не надо, отойди…
- Что-нибудь сломано? – спросил Колин, не зная, с какой стороны подойти к упавшему мужчине.
- Я, по-твоему, кто, целитель? – тут же ощетинился профессор, но затем чуть спокойнее произнес: - У меня ушиб.
- Ушиб чего? – тут же поинтересовался Ливингстон, чувствуя себя чуть увереннее, нащупав направление, в котором стоило вести расспросы.
Но Снейп, пытаясь сесть, злобно глянул на мужчину.
- Ушиб меня, - процедил он, заставив Гермиону умиленно улыбнуться.
Медленно профессору удалось сесть.
- Дай я просканирую тебя, - сказала девушка, направляя на него палочку.
Снейп лишь отмахнулся от нее, уверив, что у него нет ни переломов, ни вывихов. Он попытался встать на ноги, и Колин тут же предложил свою помощь, от которой больной, конечно же, отказался.
- Папа, пожалуйста, не упрямься. Ну, пожалуйста, - произнесла Гермиона, подставляя бывшему учителю плечо.
Ей казалось, что это она упала, а не он, так болела ее душа. Девичье сердце разрывалось от жалости, а руки дрожали от страха за здоровье профессора.
Тот, в свою очередь, все же принял помощь Ливингстона, и втроем они не спеша добрались до комнаты Снейпа.
- Мистер Льюис, я все же вызову целителей, - убежденно сказал Колин, когда его гость расположился на кровати.
- Я сказал, никаких целителей! – рявкнул Снейп, и хозяин дома, намеревавшийся найти ближайший камин, застыл, точно его схватил за руку царь Мидас.
- Может быть, ты чего-то хочешь? – заботливо спросила Гермиона, нависая над возлежащим профессором и заламывая руки от невозможности сделать хоть что-то.
- Чай был бы кстати, - нехотя согласился профессор.
Колин тут же заверил девушку, что сам принесет напиток, и поспешно вышел из комнаты, оставив отца и дочь наедине.
- Как ты? – прошептала Гермиона и сжала руку Снейпа.
Он прикрыл глаза и еле слышно ответил:
- А ты как думаешь?
Гермиона сложила брови домиком и сильнее сжала его руку.
- Тебе больно? – она знала, что вопрос звучал очень глупо, но ей требовалось хоть как-то выразить свое беспокойство.
Он отвернулся и сказал:
- Нет.
Но в этом «нет» так отчетливо слышалось «да»! Тяжело вздохнув, Гермиона произнесла:
- Скажи, что для тебя сделать? У тебя должны быть какие-то зелья. Или, может быть, сварить что-нибудь прямо сейчас?
Профессор повернулся к девушке и взглянул на нее как на сумасшедшую.
- Ты идешь на прогулку, не забыла? – поинтересовался он весьма грубо.
- Никуда я не пойду! Кто-то должен быть рядом с тобой.
Снейп резко сел.
- Элизабет, - произнес он со своими лучшими учительскими интонациями.
Так он говорил «мисс Грейнджер», когда она совершала какую-нибудь оплошность.
- Вы с Ливингстоном идете на прогулку, - твердо продолжил он. – И это не обсуждается.
- Но я не могу оставить тебя одного!
Снейп сжал губы в тонкую линию. Взглянув на Гермиону, он быстро – настолько, что она не успела произнести и звука – встал с кровати. В два счета оказавшись у шкафчика со своими вещами, он сказал:
- Тогда выйдет, что я напрасно совершил этот восхитительный полет через десять ступеней.
Взяв с полки бутылочку с зельем, он повернулся к девушке лицом.
- Закрой рот, Ливингстон может вернуться в любую минуту – не нужно, чтобы он видел тебя с таким глупым выражением лица.
Быстро вернувшись в постель, Снейп снова нацепил маску страдальца и хрипло простонал.
- Ты… ты! Невыносимый, бесчувственный… - только и могла бормотать она. – Как ты мог так обойтись со мной!
Профессор удивленно поднял брови, протягивая своей «дочери» темно-зеленое зелье. Она машинально взяла бутылочку в руки, продолжая осыпать мужчину оскорблениями.
- Я же не тебя столкнул с лестницы, - заявил, наконец, он, никак не понимая возмущений своей напарницы.
- Да лучше бы меня! – воскликнула она, открывая зелье. – Что это? Зелье от ушибов?
- Именно. Я думаю, я обзавелся парой синяков на спине, - ответил он, расстегивая мантию. – Сейчас ты нанесешь зелье и оставишь меня тут одного. Сама уйдешь гулять с этим болваном, и чтобы раньше часа я вас дома не видел. Ясно?
- Ясно, - буркнула крайне недовольная Гермиона.
Снейп стянул с себя мантию и с легкой небрежностью принялся расстегивать рубашку. Гермиона же, сидя на краю кровати и глядя на рисунок дорогих обоев на стене, негромко причитала:
- Ну, неужели нельзя было предупредить меня об этом спектакле? Нет, я знаю, что ты скажешь, что я совершенно бездарная актриса, и нужно, чтобы я во все верила – только тогда буду выглядеть убедительно. И отчасти будешь прав. Но разве я не заслужила хотя бы намека? У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела тебя лежащим там на полу.
Пока она говорила, мужчина успел стянуть и рубашку, и девушка, краем глаза подмечавшая все его движения, теперь старательно изображала, что все еще погружена в собственные мысли. В то же время она пыталась не позволить румянцу появиться на ее щеках.
- Я едва не проговорилась, если хочешь знать. Когда ты свалился, я чуть было не выкрикнула твое настоящее имя. Вот бы Колин удивился, узнав о том, что ты обладаешь титулом профессора.
- Достаточно, - прервал ее Снейп, и она невольно посмотрела на него.
Мужчина с обнаженным торсом сидел, повернувшись к ней спиной. Синяки еще не проявились на его смуглой коже, но меры принять стоило уже сейчас.
- Мне долго ждать? – спросил он, и Гермионе вдруг стало отчетливо ясно, что он тоже испытывал дискомфорт из-за сложившейся ситуации.
Слово «стеснялся» использовать в отношении профессора Снейпа она просто не могла, хотя будь на его месте кто-то другой, сочла бы данную характеристику его поведения наиболее верной.
- Сядь поближе, - потребовала она.
Спина Снейпа была, по убеждению Гермионы, очень красивой. Было даже удивительно, что у человека с такой специфической внешностью было что-то столь идеальное.
- Ты уснула? – гаркнул вдруг профессор, и девушка осознала, что уже с полминуты просто рассматривает мужскую спину.
Капнув пахнущего мятой и огурцом зелья на руку, она начала втирать чудодейственный состав в загорелую кожу. Гермиона даже прикрыла глаза от приятных тактильных и обонятельных ощущений, и поэтому не заметила, как в комнату вошел Колин Ливингстон:
- Зелье от ушибов? – произнес он, и она подпрыгнула на месте, резко открыв глаза.
К ее радости, Колин, кажется, не заметил, насколько она была поглощена процессом нанесения зелья. Молодой мужчина поставил чашку с дымящимся чаем на прикроватный столик Снейпа и внимательно взглянул на своего гостя.
- Как вы, мистер Льюис? – спросил он.
- Жить буду, - мрачно отозвался профессор.
- Мы поговорили с папой, и решили, что ему нужно поспать, - сказала Гермиона, продолжая машинально втирать ароматную жидкость.
Ливингстон медленно кивнул.
- Это мудрое решение, - произнес он чуть неуверенно.
- Поэтому, я думаю, мы с вами все же можем пойти гулять, - пояснила девушка.
Теперь Колин понял, к чему все шло и против воли улыбнулся.
- Не радуйтесь раньше времени, мистер Ливингстон, - предупреждающе произнес Снейп. – Уже к вечеру зелье подействует, и я снова буду в форме.
- Я ни в коем случае не радуюсь вашему недугу, сэр. Напротив, то, что Элизабет морально готова пойти со мной на прогулку, говорит о том, что ваша жизнь вне опасности.
Профессор посмотрел на Колина, подозрительно прищурившись, и последний понял, что вредный мистер Льюис не поверил ни одному его слову.
Вскоре Колин и Гермиона покинули особняк, отправившись изведывать тропинки и живописные полянки Ливингстон-парка. Снейп, наконец, смог насладиться тишиной.
Его спина почти не болела – прыжок с лестницы был исполнен мастерски. Чтобы проделать какой-то сложный трюк, требуется ловкость. Но чтобы эффектно и натурально изобразить болезненное падение, оставшись при этом целым и невредимым, ловкости требуется в три раза больше. Однако опытный шпион и просто сильный мужчина, Снейп сумел проделать всё с необычайной грациозностью.
В общем-то, в другой ситуации он даже не стал бы обращаться к зельям, но чтобы полностью убедить Ливингстона в недееспособности мистера Льюиса, пришлось воспользоваться средством от ушибов.
Выждав некоторое время, профессор поднялся с кровати и, как был, без рубашки, отправился на разведку. Он намеренно не стал облачаться в свои псевдо-индийские одеяния, поскольку по завершении операции должен был быстро вернуться в постель и сказаться больным. Вооружившись пергаментом и волшебной палочкой, он принялся методично исследовать дом, попутно составляя его план, в надежде выявить потайные комнаты. Конечно, в доме волшебника огромная зала могла быть спрятана в тонкой на вид несущей стене. Но к чему Ливингстонам были такие ухищрения? Для порядка ища различные чары, потенциальный вор все же рассчитывал найти самый примитивный тайник. После общения с обоими братьями, у него не сложилось впечатления, что они способны на что-то достаточно оригинальное.
- У вас очень красивый парк, - говорила тем временем Гермиона, вдыхая ароматный весенний воздух.
На улице было свежо, но утепленная мантия спасала от прохлады, и поэтому совсем не хотелось поскорее спрятаться в теплое помещение. Напротив, солнечный денек очень располагал к пешей прогулке.
- Мой дед и отец оба обожали растения, поэтому в этой части, что ближе к дому, многое было посажено их руками. Как вы могли заметить, эта страсть отчасти передалась и Леонарду. Он любит цветы совершенно особенной любовью. Достаточно сказать, что он никогда их не продает. Только дарит, и то крайне редко.
- О, значит, нам повезло,- заметила девушка.
Они вышли на небольшую опушку, в центре которой стояла увитая плющом беседка. Колин жестом предложил войти в нее, и Гермиона шагнула внутрь.
Там ветер гонял по дощатому полу серые листья, оставшиеся еще с осени. Девушка поежилась. В тени все же было не очень уютно.
- Чудесное место, - сказала Гермиона, облокотившись о деревянное ограждение беседки. - Наверное, здесь легко можно укрыться, если хочется побыть одному.
- Да, верно, - ответил Колин, прислоняясь спиной к столбику, несущему крышу. – А вам этого не хватает, не так ли, Элизабет?
Девушка задумчиво посмотрела вдаль, затем перевела взгляд на мужчину.
- Вы правы. Часто мне не хватает… приватности.
- Я хотел бы помочь вам.
Гермиона усмехнулась:
- Как? Вряд ли тут что-то можно сделать. Моего папу не вразумить.
- Нет. Но я говорил о психологической помощи, скажем так.
Она взглянула на него с интересом. Колин нежно улыбнулся.
А Северус Снейп тем временем подбирался к Оранжерее. Он уже исследовал весь дом, решив оставить «тот самый» коридор напоследок. Интуиция подсказывала ему, что искать следовало именно там. Но, решив бросить на библиотечно-оранжерейный район больше всего сил, он предпочел сперва убедиться, что в остальной части дома нет никаких подозрительных дверей или помещений.
И вот, глядя на свою импровизированную карту, он шел вперед, наблюдая, как на пергаменте сами собой появляются очертания стен.
Мужчина вошел в Оранжерею. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он начал исследовать большое светлое помещение со стеклянной крышей. Здесь интерес представляли не только стены, но и растения. Но, помня о том, что время его ограниченно, Снейп постарался обращать на редчайшие цветы и кустарники как можно меньше внимания, изучая помещение исключительно на предмет тайников.
И вот фортуна улыбнулась ему. На волшебной карте за одним из горшков появились очертания двери – и было видно, что там, за стеной, прячется комната. Профессор победоносно ухмыльнулся. Несколько взмахов волшебной палочкой, и цветок сам отъехал в сторону, словно приглашая мужчину проследовать дальше. Стена также не заставила себя ждать, гостеприимно исчезнув с пути. Снейп, немало прочитавший за последнее время об охранных заклинаниях и контр-заклинаниях, без труда сумел снять с комнаты магическое напряжение и сигнал-проклятья, вслед за чем смело шагнул внутрь. Там на мраморном постаменте ровным светом мерцал артефакт.
- Впрочем, я мог бы помочь и делом, - вдруг сказал Колин после долгой беседы о том, как можно уединиться, будучи в толпе.
Они с Гермионой вышли к небольшому пруду и сейчас наслаждались видом этого дикого уголка природы.
- Что вы имеете в виду? – спросила девушка, изящным движением обнимая стройный бук.
- Ну, вот вы говорили о дневниках. Конечно, можно, как вы, писать их, а затем сжигать. Но иногда хочется, чтобы записи о важных моментах оставались с вами, чтобы вы могли перечитывать их спустя неделю, месяц, десять лет…
Девушка печально вздохнула.
- Нет, хранить компромат на саму себя я не готова.
- Но можно сделать так, чтобы никто, кроме вас, не смог прочитать эти дневники, - довольный тем, что смог оказаться полезен, сказал Колин.
- Но как? Папа – очень сильный маг, сильнее, чем я. Он сможет сломать любые заклятия, которые я наложу.
- Одно не сможет. Мой отец создал его.
Колин подошел к Гермионе почти вплотную. Глядя ей в глаза, он произнес:
- Ресмансипиум. Его легко наложить на небольшой предмет, но невозможно обнаружить, если не знаешь, что он наложен, и совершенно невозможно снять.
Гермиона покачала головой:
- Я не понимаю. Что это? Как оно работает?
Беспечно поглаживая шершавую поверхность ствола дерева, она, улыбаясь, смотрела на Колина. На самом деле девушка была невероятно напряжена: она чувствовала, что близка к тому, чтобы узнать, какие чары охраняют Эксанималис. Гермиона понимала, что нельзя демонстрировать свою заинтересованность слишком активно, но полное безразличие могло заставить Ливингстона замолчать. В тот момент мисс Грейнджер ощущала себя настоящей мерзавкой: человек делился с ней сокровенным, чтобы помочь, а она собиралась использовать информацию ради собственного блага.
«Никогда больше, - сказала она себе, - я не буду играть в эти шпионские игры».
- Суть проста, - отвечал, тем временем, Колин, - чары накладываются на неподвижный предмет – желательно небольшой, потому что расход силы очень велик. И после применения Ресмансипиума никто не сможет взять этот предмет с того места, где он лежит, кроме мага, наложившего заклинание.
Профессор Снейп в этот момент приближался к мраморному постаменту. Черный гладкий предмет в форме пирамиды на нем загадочным образом излучал холодный голубоватый свет. Мужчина счел Эксанималис красивым – красивым той красотой, какой могут обладать лишь предметы, хранящие в себе магию древних, видевшие течение истории, вобравшие в себя мудрость поколений.
Снейп попытался выявить чары, охранявшие артефакт, но, к его изумлению, не нашел ни одного даже самого простого охранного заклинания.
- Прелесть Ресманисипиума, - продолжал Колин рассказ, - в том, что его невозможно обнаружить. Гермиона удивленно подняла брови и мужчина пояснил:
- То есть узнать о том, что он наложен на предмет можно только если тебе об этом кто-то скажет. Обычные сканирующие заклинания не выявляют наличия магии.
- Ничего себе. Должно быть, это действительно мощное заклинание. И его можно наложить, например, на дневник, и никто не сможет взять его в руки? Я имею в виду, кроме наложившего?
Колин чуть нахмурился:
- Не совсем так. Взять-то сможет, но тут же упадет в обморок. В тот момент, как волшебник коснется заколдованного предмета, он потеряет сознание и не сможет придти в себя, пока не придет тот, кто наложил Ресманисипиум и не снимет заклинание. Ну или сам наложивший должен передать предмет лично в руки другому. Тогда все будет в порядке...
Гермиона почувствовала, как у нее пересохло во рту. Нервно сглотнув, она попыталась нормализовать дыхание.
- Что такое, Элиза, ты побледнела, - взволнованно произнес Колин, делая шаг к девушке.
Теперь он стоял совсем близко. Вдруг мужчина коснулся подбородка Гермионы большим пальцем.
Она посмотрела ему в глаза и негромко ответила:
- Это страшно. Что, если тот, кто наложил Ресманисипиум, например, умрет. Тогда тот, кто попал под его действие, навсегда останется в коме?
- Я не знаю, - пожал плечами Колин, - до такого не доходило. Заклинание придумал мой отец и знаю я о нем ровно столько, сколько было проверено на практике.
- Это жестоко и безрассудно, использовать магию, свойств которой не знаешь.
Колин улыбнулся кончиками губ.
- А ты знаешь все о магии, которую используешь?
Гермиона чуть склонила голову на бок, вопросительно глядя на мужчину.
- Ты околдовала меня настолько, что я не могу думать ни о чем другом – только о тебе, - сказал Ливингстон, склоняясь к лицу девушки, - и, уверен, даже не представляешь, что обладаешь настолько сильной магией.
Она улыбнулась, ни на секунду не переставая мысленно умолять богов, чтобы Снейп не нашел Эксанималис. Гермиона могла бы предложить Колину вернуться домой уже сейчас, но была лишь половина первого, а профессор сказал, чтобы их не было дома раньше часа. Девушка просто не знала что делать. Ливингстон же знал и не желал терять и минуты. Его теплые губы коснулись ее губ, и следующие несколько минут пара самозабвенно отдавалась чувственным наслаждениям, не думая ни о чем.
Профессор Снейп не мог поверить, что на артефакте не было никаких охранных чар. Конечно, он был спрятан в тайник, но даже столь безмозглые Хранители, как Ливингстоны, не могли быть до такой степени беспечными. В конце концов, тайник даже не был волшебным – это была обычная комната, легко вычисляемая после тщательного изучения планировки дома.
Мужчина использовал все имеющиеся у него знания, чтобы распознать эту невидимую магию, защищающую Эксанималис от рук алчных магов, коих было на свете немало. Но все было тщетно. Взглянув на часы, Снейп обнаружил, что до возвращения Гермионы и Колина оставалось около пятнадцати минут. Если, конечно, Грейнджер не удалось увлечь Ливингстона настолько, что они ушли на другой конец лесопарковой зоны, и теперь возвращались оттуда пешком, неспешно беседуя и отказываясь использовать аппарацию.
Больше тянуть не было смысла. Он протянул руку, чтобы взять заветный артефакт…
В своих предположениях профессор оказался одновременно и близок к истине, и далек от нее. Гермионе удалось увлечь Ливингстона, но подсознание ее продолжало работать над появившейся проблемой. Решение пришло неожиданно. Прервав очередной поцелуй, она с улыбкой посмотрела на мужчину.
- Папа убьет меня, если узнает, - сказала она.
- Мы ему не скажем, - пообещал Колин, убирая ей за ухо черную прядь.
- Ты его не знаешь. Ему и говорить ничего не нужно, - ответила она, и посмотрела куда-то в сторону.
Вдруг взгляд ее стал более заинтересованным, и Ливингстон тоже обернулся, чтобы узнать, что привлекло внимание девушки.
- Мне кажется, там белка, - сказала она, всматриваясь в высокую траву на краю пруда.
- Вполне возможно, - кивнул Колин, снова поворачиваясь к Гермионе.
Она кокетливо взглянула ему в глаза и с озорной улыбкой спросила:
- А ты мог бы поймать ее для меня?
- Белку?
Девушка кивнула. Ливингстон не смог отказать. Покачав головой, он отправился на охоту. Пока ее спутник с зажатой в руке волшебной палочкой прыгал по кустам в поисках несуществующей белки, Гермиона работала над созданием Патронуса с предупреждением для ее напарника. Вспомнить что-то приятное оказалось не сложно: Колин Ливингстон отлично целовался и подарил девушке несколько весьма счастливых воспоминаний. Только когда полупрозрачная выдра вылетела из ее палочки и помчалась к профессору Снейпу, Гермиона сумела расслабиться.
Через пару минут Колин вышел из леса, неся в руках что-то напоминающее чучело белки. Девушка в отвращении скривилась. Колин рассмеялся и сказал:
- Я только что трансфигурировал ее из какой-то коряги. Так что оставьте свою критику при себе, мисс.
Девушка звонко рассмеялась.
А у Снейпа в голове тревожно зазвонили колокольчики, предупреждающие об опасности. Интуиция вопила о том, что никто в здравом уме не стал бы оставлять Эксанималис беззащитным. Мужская рука нерешительно замерла в нескольких дюймах от гладкой поверхности магического предмета.
Вдруг в комнату влетела светящаяся выдра. Профессор не сразу понял, что это был Патронус мисс Грейнджер, однако когда животное застыло рядом с ним и голосом его бывшей ученицы прошептало: «Не трогайте артефакт, он под мощным заклинанием, которое невозможно обнаружить», он не только догадался о природе данного существа, но и возблагодарил небеса за то, что те послали ему такую сообразительную помощницу.
Поняв, что Гермионе стало известно что-то важное, Снейп решил отложить кражу. Выйдя из секретной комнаты, он увидел, как белая стена вновь появилась на том месте, где был проход.
И только это случилось, как раздался звук открывшейся двери. Профессор резко развернулся и к своему ужасу увидел в проеме Леонарда Ливингстона. Последний, едва увидел полуобнаженного мужчину, тут же изменился в лице.
Сервиас Люьис стоял перед ним во всем своем великолепии: греческий бог с длинными седоватыми волосами, изумительным носом, широкими плечами и плоским животом, он был прекрасен в глазах юного Ливингстона.
Снейп же испытал всплеск адреналина, его пульс ускорился, а желудок неприятно сжался: неудавшийся вор только что осознал, что не успел поставить на место цветок, за которым прятался вход в тайник.
- Что вы здесь делаете, мистер Льюис? – спросил младший Ливингстон с одной только целью – завязать разговор.
- Я решил еще раз взглянуть на вашу оранжерею, - ответил Снейп, складывая руки на груди.
Этот жест был вызван лишь тем, что мужчина неуютно чувствовал себя, когда кто-то так пристально разглядывал его тело.
В это же время он пытался придумать выход из сложившейся ситуации, но ни одна хорошая идея не шла в его голову – возбужденный взгляд молодого человека сбивал с толку и порождал в душе шпиона со стажем только одно желание: бежать.
С другой стороны, этот голод в карих глазах Леонарда сам подсказывал ответ, как можно было спасти положение. Вот только Снейп, готовый на многое – и многое совершавший – ради дела, не был уверен, что готов воспользоваться таким подарком судьбы.
Время на размышления кончилось, когда Ливингстон сделал пару шагов в направлении Снейпа. Теперь стоило ему оторвать взгляд от обнаженной груди профессора, и он бы точно увидел, что горшок был передвинут.
- Мистер Ливингстон, я… - начал седовласый мужчина, но оборвал себя на полуслове.
Леонард тяжело дышал, его зрачки расширились. Снейп видел, что молодой человек был легкой добычей, но не знал, как подступиться к нему.
- Вы неплохо подкованы в вопросах Гербологии, я заметил, - произнес профессор.
Леонард нервно улыбнулся.
- Да, я люблю это дело. Многие мужчины не любят цветы, а я люблю.
- Я считаю их весьма привлекательными, - согласился Снейп, надеясь, что Ливингстон уловит двусмысленность его слов.
- Я тоже, - кивнул Леонард, по выражению его лица было сложно определить, какие эмоции испытывал юноша.
Снейп со свойственной ему змеиной грацией начал приближаться к молодому человеку. Тот не отрывал блестящих глаз от мужской фигуры. Ему казалось, что сейчас Льюис грубо сорвет с него рубашку и начнет ласкать стройное юное тело, но тот лишь дразня коснулся Леонарда локтем и прошел мимо.
Ливингстон тут же развернулся, наслаждаясь видом смуглой спины и подтянутых ягодиц, пока что скрытых от его взгляда свободными брюками из тонкого материала.
Сдержав порыв содрогнуться от отвращения, профессор довольно отметил, что опасность того, что Леонард мог заметить передвинутый горшок, теперь сводилась к минимуму. Оставалось только незаметно для молодого человека навести волшебную палочку на многострадальное растение и передвинуть горшок на три фута вправо.
Повернувшись к Ливингстону, Снейп сделал пару шагов назад и уткнулся спиной в каменную преграду. Томно размяв шею, он чуть запрокинул голову, касаясь затылком поверхности стены, и из-под опущенных ресниц взглянул на Леонарда. Тот был похож на страдающего жаром человека: дыхание частое, лицо покрыто испариной, волосы прилипли к влажному лбу, щеки раскраснелись. Профессор замер, выжидая.
- Мне казалось, вы должны были идти на прогулку с Колином и Элизабет, - проговорил молодой человек, едва шевеля пересохшими губами.
- Я был достаточно неловок, чтобы упасть с лестницы.
Брови Леонарда испуганно взлетели вверх.
- Вы в порядке?
- Теперь да.
- Это ужасно.
- Вы думаете?
Младший Ливингстон нервно сглотнул. Снейп же начал злиться. Мальчишка был явно возбужден, однако не предпринимал никаких шагов. Сам же профессор не был готов к флирту. Во-первых, как он уже говорил Грейнджер, он был теоретиком, а не практиком. Во-вторых, и это главное, он все еще не мог перешагнуть через себя.
- Наверное, это было больно, - предположил Леонард.
Раздражение достигло высшей точки, и Снейп молниеносно подскочил к Ливингстону, схватил его за мантию и грубо впечатал в стену. Молодой человек уткнулся носом в холодные камни, едва не падая в обморок от нахлынувших эмоций. Профессор зарычал, проклиная все на свете за то, что оказался в такой ситуации. Не теряя ни секунды, он, не забывая прижимать Ливингстона к стене, направил волшебную палочку на горшок с цветком и, невербально произнеся заклинание, передвинул глиняную кадку в сторону.
Затем он резко повернулся к молодому человеку.
- Думаете, было, мистер Ливингстон? – прошипел он, склоняясь к уху Леонарда, но стараясь при этом ни касаться самого юноши.
Только сильная мужская рука продолжала прижимать разгоряченное худое тело к стене.
Но вдруг Снейп отпустил Ливингстона и стремительно вышел из Оранжереи. Кривя губы, мужчина долетел до гостиной первого этажа и замер там на несколько секунд, прислушиваясь. Мгновением позже он понял, что не ошибся – из холла доносились голоса. Но было слишком поздно, не успел профессор скрыться, как в комнату вошли Гермиона и Колин. Почти немедленно через другую дверь в гостиную влетел Леонард – уже без мантии и в расстегнутой рубашке. Заметив брата и Элизабет, тот смущенно ойкнул и, одним быстрым движением пододвинув к себе стоявший рядом стул, судорожно вцепился в его спинку.
- Это не то, что вы думаете, - пролепетал он, обращаясь к Гермионе.
Она изумленно уставилась на молодого человека, пытаясь понять смысл его слов. Колин выглядел не менее удивленным, хотя его реакция была вызвана тем, что он не просто всё понял, но как раз подумал о том, чего, по словам его брата, не было.
Когда пауза затянулась, Снейп строго спросил:
- Почему вас не было так долго?
Гермиона растерянно протянула неопределенное «э-э», тогда как Колин не без сарказма ответил:
- Долго? А кто-то мог бы решить, что мы наоборот, вернулись слишком рано.
Девушка вопросительно взглянула на него, но, кажется, никто из присутствующих не был намерен объяснять происходящее. Вздохнув, она произнесла:
- Знаете, я немного устала. Я пойду к себе. И, Колин, чуть позже я воспользуюсь твоей библиотекой?
- Конечно, я же сказал тебе, что моя библиотека – твоя библиотека.
Мило улыбнувшись, девушка поблагодарила старшего Ливингстона и поспешила в свою комнату.
- Я тоже пойду к себе, - заявил Снейп гордо, - моя спина все еще болит.
С этими словами он ретировался, оставив двух братьев смотреть друг на друга, говоря многое, но при этом не произнося ни слова. Покачав головой, Колин, наконец, тоже удалился, и только тогда Леонард позволил себе сползти на пол, глубоко и неровно дыша.

***

В своей комнате Гермиона переоделась в другую мантию, поправила прическу и достала материалы по статье для Scio. Девушка знала, что для того, чтобы продолжить, ей требовалась книга, которую она не взяла с собой, но, скорее всего, могла обнаружить в библиотеке Ливингстонов. Поэтому на обратном пути от пруда к дому она попросила у Колина разрешения воспользоваться его хранилищем.
Конечно, ее волновало, как обстояли дела у профессора Снейпа, и что ему удалось сделать за время их отсутствия, но Гермиона решила, что он сам найдет ее, чтобы поговорить, когда сочтет нужным. Он не валялся в коме рядом с артефактом – и это было все, что ей действительно было необходимо знать.
Впрочем, время для разговора с «папой» настало раньше, чем ожидала девушка. Он влетел в библиотеку через несколько секунд после того, как туда вошла она сама.
- О, вот и ты, - произнесла она, подходя к полкам, уставленным старыми и не очень томами.
Не услышав ответа, Гермиона повернулась к профессору и увидела, что он стоял с каменным выражением лица, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Весь вид мужчины демонстрировал, что он был в ярости.
- В чем дело? – спросила она.
- В чем дело? Ни в чем. Надеюсь, ты славно провела время, Элизабет, - издевательски произнес он.
Гермиона нахмурилась. Неужели она все-таки сделала что-то неправильно?
- Мы что… мы что, действительно пришли не вовремя? – спросила она растерянно.
- Что ты, очень вовремя, - процедил профессор.
Девушка отошла от полок с книгами и попыталась заглянуть Снейпу в глаза, чтобы разглядеть ответ на невысказанные вопросы хотя бы там. Но в голубых глазах плескалась лишь злость.
- А что произошло у вас с Леонардом?
- Лучше скажи мне, что произошло у вас с Колином.
Гермиона пожала плечами, невольно краснея. Снейп сузил глаза.
- Ничего, - ответила она, а потом, понимая, что профессора обмануть ей не удастся, добавила, - особенного.
- В таком случае, почему у тебя обветренные губы?
Девушка невольно коснулась кончиками пальцев своих губ и почувствовала, что они действительно были слегка шершавыми. Дивясь, как сама не заметила этого, когда смотрелась в зеркало, Гермиона ответила:
- На улице было ветрено. Вот они и обветрились.
- За дурака меня держишь? – прошипел Снейп, делая шаг ей навстречу.
Она невольно попятилась.
- Да в чем дело? Что с тобой? Какая муха тебя укусила? – стараясь скрыть волнение за дерзостью, воскликнула она.
Снейп и сам не смог бы ответить на эти вопросы. Многие считали его сдержанным, иногда даже бесчувственным, но на самом деле он был весьма эмоциональным человеком. Просто чаще всего он испытывал злость или раздражение. И тогда мужчине было неважно, кто стал их причиной – он просто находил жертву и выплескивал на нее все, что накопилось в душе.
После общения с Леонардом, профессор испытывал острую необходимость немного разрядиться, и Гермиона была идеальным для этого объектом.
- Ну, так что, как тебе Ливингстон? – проигнорировав вопросы девушки, спросил Снейп.
При этом он еще немного приблизился к ней, заставив ее испытать страх, смешанный с непониманием и обидой.
- Прекрати, пожалуйста, - попросила она.
- В чем дело? – он сделал еще один шаг, оказавшись совсем близко.
Она смотрела на него снизу вверх, чувствуя, как слезы начинают появляться в ее глазах. Не выдержав больше этой безмолвной битвы, она попыталась обойти Снейпа и покинуть комнату, но он не позволил ей сделать этого, схватив за плечи и заставив испуганно застыть на месте.
- Что такое, Элизабет? Тебе же нравится мужское внимание.
Она закусила губу, силясь не разрыдаться. Сейчас впервые за долгое время она чувствовала себя маленькой беспомощной девочкой. Профессор пугал ее, и больше всего на свете ей хотелось оказаться от него подальше.
Снейп и себя пугал, но в том состоянии, в котором находился мужчина, он почти не себя контролировал.
Проведя большим пальцем по подбородку Гермионы, он вдруг поцеловал ее. В первые мгновения Гермиона растерялась, но затем с силой толкнула мужчину, заставляя его сделать шаг назад.
Тяжело дыша, она несколько секунд смотрела ему в глазах, пытаясь понять, почему он так жестоко с ней обращался, и, не найдя ответа, выбежала из комнаты.
Доведя человека до истерики, Снейп немного успокоился, но вслед за чувством эмоционального облегчения к нему пришло чувство вины. Схватив с полки первую попавшуюся книгу, он вылетел из библиотеки, не забыв громко хлопнуть дверью напоследок.
Когда все затихло, темно-синяя портьера качнулась, и из-за нее вышел ошарашенный Колин Ливингстон. Несколько минут он стоял, опершись руками о письменный стол, мысленно прокручивая сцену, развернувшуюся в библиотеке у него на глазах. Он сам пришел туда незадолго до появления Элизабет и, решив подшутить над ней – или сделать сюрприз, он и сам не был уверен – он спрятался за тяжелую портьеру. Но не успел он оповестить девушку о своем присутствии, как в библиотеку ворвался разъяренный Льюис. Теперь выбираться из своего укрытия Ливингстону очень не хотелось, и он невольно стал свидетелем ужасающего спектакля.
А он-то хотел рассказать девушке, что ее отец – гей! После увиденного Колин понимал, что едва ли ему удастся удивить Элизабет грязной историей о ее папаше.
Зная, что не сможет носить этот груз в себе, Ливингстон отправился к своему брату, чтобы поведать ему о том, что Сервиас Льюис, очевидно, любил не только молодых мальчиков, но и молодых девочек. Даже хуже того…

Придя в свою комнату, Гермиона увидела поданный эльфами обед, но ей совершенно не хотелось есть. Долгое время она просто пыталась придти в себя. Она понимала, что Снейпом руководил далеко не здравый смысл, она догадывалась, что что-то разозлило его, и он просто поддался эмоциям. Но от этого ей не было легче. Ей было больно, ведь она привыкла считать профессора своим пусть не другом, но наставником, который всегда защитит, всегда разъяснит, что к чему. Девушке казалось, что он предал ее, обманул, заставив сначала доверяться ему, а потом вытерев ноги о ее доверие.
Прошло немало времени, прежде чем Гермиона сумела успокоиться и взяться за работу над статьей. Нужной книги не было, и снова идти в библиотеку девушке не хотелось, поэтому она решила заняться другим параграфом. Однако только она составила красивое предложение, с которого намеревалась начать абзац, как в дверь постучали. Это был Колин. Мужчина выглядел взволновано, и Гермиона почувствовала, как все внутри нее застыло от страха.
- Что случилось, Колин? – спросила она, когда тот встал посреди комнаты, бездумно озираясь.
- Мне нужно поговорить с тобой.
Девушка выжидательно взглянула на Ливингстона, надеясь услышать продолжение.
- Это по поводу твоего отца. Понимаешь… я все знаю.
Уверив себя в том, что если бы он действительно все знал, сейчас не разговаривал бы с ней в таком тоне, Гермиона вежливо поинтересовалась, что он имел в виду.
- По поводу его… - Колин замешкался. – Может быть, тебе лучше присесть?
Девушка отрицательно покачала головой.
- А вот мне лучше сесть, - сказал Колин и сел на диванчик. – В общем, я знаю насчет тебя и твоего отца. Насчет того… в общем, я был в библиотеке полчаса назад. Когда вы с ним… разговаривали там.
Вот теперь Гермиона действительно испугалась. Быстро прокрутив в голове сцену, произошедшую в библиотеке, она так и не смогла вспомнить, было ли в их разговоре что-то, что могло раскрыть их. Но взглянув на обеспокоенное лицо Ливингстона, она вдруг поняла, что именно его взволновало.
Принявшись нервно расхаживать по комнате, Гермиона пыталась придумать хотя бы какое-то внятное объяснение, но идеи были одна хуже другой, и девушка совсем отчаялась.
Вдруг Колин подошел к ней и крепко обнял. Растерявшись, она обняла его в ответ, радуясь тому, что получила еще несколько дополнительных секунд для размышлений.
- Послушай, ты должна рассказать кому-то.
- Что рассказать?
- О том, что твой отец – извращенец.
Лицо Гермионы скривилось в страдальческой гримасе.
- Нет, нет, - зашептала она, - это не так. Ты просто всего не знаешь…
- Ты не должна оправдывать его! – воскликнул Колин, чуть отстраняя девушку и заглядывая ей в глаза. – Ты слышишь? Он подонок и мерзавец, и не вздумай оправдывать его.
Гермиона зажмурилась. Как она устала от лжи и обмана!
- Колин, правда…
- Ну? Ну, давай. Что ты можешь сказать, чтобы защитить его?
Ливингстон сложил руки на груди и застыл, ожидая ответа. Ей нечего было сказать, поэтому она просто отошла от мужчины и устало опустилась в кресло.
- Ты должна обратиться в отдел безопасности. Ты понимаешь, что то, что он делает, уголовно наказуемо?
- О, нет, Колин, ничего такого не было… то есть… я понимаю, как это выглядит со стороны. Но он… он никогда на самом деле не… не… О, Боже!
Гермиона спрятала лицо в руках, мечтая, чтобы Колин ушел.
- Даже если все не зашло слишком далеко, ты должна предпринять меры сейчас, пока это на самом деле не случилось. Он психически ненормальный человек. Может быть, он даже болен. Но он опасен для тебя! Ты понимаешь?
В комнате повисла тишина. Чуть успокоившись, девушка твердо взглянула на Колина.
- Хорошо, я обещаю, что обращусь куда следует, но когда сама буду готова, когда сама сочту нужным. Ты же должен пообещать мне, что ни одна живая душа не узнает об этом, пока я не дам этому делу ход.
Ливингстон недовольно сжал губы, но кивнул. Затем на его лице отразилось смятение, и он произнес:
- Я уже сказал Леонарду.
Плечи Гермионы устало опустились, она возвела глаза к потолку.
- Хорошо, тогда ты должен пообещать, что никто не узнает о моей ситуации ни от тебя, ни от Леонарда.
Колин согласился на эти условия и по просьбе девушки оставил ее одну.
Через десять минут Гермиона тихонько стучала в дверь, которая вела в комнату профессора Снейпа. Хозяин комнаты встретил ее мрачным взглядом и гробовым молчанием. Он сидел в кресле, читая книжку, и продолжил делать это, когда Гермиона уселась в кресло напротив него.
- Возможно, вам будет интересно узнать, - официальным тоном заговорила девушка, - что Колин был в библиотеке когда состоялся наш последний с вами разговор.
Книга едва не выпала из рук профессора. Медленно взглянув на Гермиону, он проговорил:
- Что он там делал?
- Я не знаю, я не спросила, я была слишком шокирована, чтобы вдаваться в подробности. Но он все слышал и, самое главное, видел.
Снейп нахмурился и сосредоточенно уставился на свои руки.
- Если мы и сказали что-то лишнее, Колин этого не заметил, - поспешила заверить его Гермиона. – Но произошло кое-что, что я и сама могу объяснить с большим трудом. Для Колина же это было настоящим ударом.
Профессор чуть побледнел. С каким-то диким ужасом в глазах он взглянул на девушку.
- Он был у меня несколько минут назад и уверял, что я должна сообщить кому-то о твоем поведении. Он считает, что ты опасен для меня, что ты маньяк и извращенец, и тебя нужно отправить либо в Азкабан, ах, простите, Альтарзас, так называется американская тюрьма для волшебников, либо в клинику для душевно больных.
- И что ты?
- Я убедила его, что до настоящего инцеста дело не дошло, но по большому счету – что я могла сказать? Я убедила его, что потребую у государства защиты как только сочту нужным и попросила пообещать мне, что ни одна живая душа не узнает о том, какой ты мерзавец, ни от него, ни от Леонарда.
- Леонарда? – прохрипел профессор.
- Да, Колин успел поделиться со своим братом.
Снейп прорычал что-то невразумительное, и Гермиона попросила пояснить, что означали эти звуки.
- Теперь они считают меня голубым тираном, который насилует собственную дочь, - процедил он. – А я думал, что во время войны с Темным Лордом у меня была плохая репутация.
- Голубым? – воскликнула Гермиона, теряя последние остатки надменности, с которой пыталась разговаривать с профессором.
Снейп, понимая, что Гермиона может узнать все от Ливингстонов, да и, в общем-то, желая поделиться с ней и услышать уверения в том, что он совершенно не похож на гея, рассказал девушке все, что произошло, пока она и Колин гуляли.
Реакция была ожидаемая, но неожиданная: Гермиона рассмеялась. Пока ее сотрясал смех, профессор мрачно наблюдал за ней, ожидая, когда она успокоится.
- Раз уж мы заговорили о прогулке: я так понимаю, тебе удалось выяснить что-то? – спросил он, пока Гермиона утирала слезы.
Теперь настала ее очередь поведать о событиях дня прошедшего, и по ходу рассказа Снейп все больше и больше погружался в раздумья. Спустя почти десять минут после того, как она произнесла последнее слово, профессор сказал:
- Все складывается наилучшим образом.
Гермиона издала недоверчивый вздох.
- Но как мы украдем Эксанималис, если его невозможно взять в руки?
- Теперь, когда мы знаем о заклинании, у нас не так много вариантов, но не думай об этом, я все возьму на себя. А ты… молодец, - добавил он после паузы, - хорошо справилась.
Последние слова прозвучали неестественно и вымучено, и Гермиона печально улыбнулась:
- Это такой способ извиниться за твое поведение в библиотеке?
- Мое поведение в библиотеке? – уточнил он сквозь зубы.
- Ну да… за поцелуй.
Снейп надменно поднял подбородок.
- Почему я должен извиняться за него?
Гермиона покачала головой.
- А ты не знаешь?
- Ливингстон перед тобой извинялся?
Несколько секунд девушка прожигала мужчину взглядом, а затем гордо встала и покинула комнату.
Ужин все обитатели дома, не сговариваясь, разделили лишь с собственным одиночеством в укромной тишине своих комнат.