Змеи

Побег

Трудно сказать, в какой момент была написана первая буква в истории Нагини – змеи, слуги, друга, смертельного оружия, хоркрукса Того-Кого-Нельзя-Называть. Ясно одно – эта история началась задолго до того как Нагини появилась на свет. Может быть, это произошло в середине декабря 1936 года в одном лондонском приюте, где Том Марволо Риддл готовился отметить свой десятый день рождения – среди многих других воспитанников и в то же время в полном и непреодолимом одиночестве.

В то утро миссис Коул собрала всех обитателей приюта в общей комнате и объявила, что завтра им всем предстоит посещение церкви - преподобный Уильям Болдер будет читать воспитанникам приюта рождественскую проповедь. Пока все старательно делали вид, что ждали этого события целый год, Том Риддл смотрел в затылок стоящего перед ним Арни Бенсона и мечтал, чтобы провидение вмешалось и избавило его от грядущего визита в царство скуки и нравоучений. Когда миссис Коул вышла из комнаты, Бенсон неожиданно повернулся к Тому и с усмешкой спросил:

- А что, малыш Томми, слабо тебе завтра сбежать с проповеди? По дороге в церковь? Тут недалеко остановился бродячий цирк. Мы с Бишопом и Стаббсом собираемся туда сходить.

До сих пор Арни Бенсон никогда не предлагал Тому присоединиться к их компании. Ни он, ни его приятели Билли Стаббс и Деннис Бишоп. Наоборот, до этого момента они старательно игнорировали его. Но Тому настолько не хотелось слушать монотонное бормотание преподобного Болдера, что он не почувствовал подвоха и согласился не раздумывая. Бенсон тут же заставил нового участника их маленького заговора дать честное слово, что ни при каких обстоятельствах он не выдаст зачинщика побега. Том был готов дать десять таких клятв.

На следующий день было очень холодно, и миссис Коул распорядилась налить всем воспитанникам еще по одной порции горячего чая (если это можно было назвать чаем), а сама согревалась привычным ей способом – весь приют знал, что миссис Коул очень любит джин.

Путь в церковь проходил мимо большого пустыря, обнесенного деревянным забором. Когда миссис Коул в очередной раз споткнулась и обе ее помощницы отвлеклись на нее, Бенсон дернул Риддла за рукав и подмигнул: «Пора!». Стаббс и Бишоп уже отдвигали плохо закрепленную доску, собираясь пробраться на тот самый пустырь. Несколько минут беглецы стояли по другую сторону забора, затаив дыхание и прильнув к узким щелям. Им хотелось побежать, но они боялись привлечь к себе внимание топотом ног по замерзшей земле пустыря. К счастью, их исчезновение осталось незамеченным. Когда остальные воспитанники, сопровождаемые миссис Коул и ее помощницами, перешли через улицу и скрылись за углом, беглецы, не сговариваясь, припустили что есть мочи.

Шатер бродячего цирка был виден издалека. До начала представления еще оставалось время – окошко будки с табличкой «Билеты» было закрыто, а перед входом в цирк курил грузный пожилой мужчина в клоунском костюме, но без грима и парика.

- Лысый клоун! – фыркнул Бишоп.

Стаббс захихикал, а Бенсон махнул рукой куда-то в сторону пестрых вагончиков, стоящих чуть поодаль:

- Пошли туда! Там живут циркачи. Может быть, увидим карликов или фокусника.

Они спрятались за большим зеленым ящиком, от которого пахло сеном и навозом. Никаких карликов – а тем более фокусника – видно не было. Худой рыжебородый мужчина в мятой серой шляпе сидел на корточках возле одного из вагончиков и делал вид, что внимательно слушает стоящую перед ним маленькую женщину с волосами того же цвета, что и его борода. Юные искатели приключений провели в своем укрытии несколько долгих и скучных минут, окончательно продрогли и уже собирались уходить, разочарованные увиденным (вернее, неувиденным), когда на сцене появилось новое действующее лицо. Из второго вагончика вышел черноволосый мужчина в чалме, пестрых штанах с блестками и ярко-оранжевой тунике, закутанный по пояс в большую женскую шаль. Он посмотрел на затянутое тучами небо, громко выругался и сообщил рыжебородому, что если и сегодня на арене будет так же холодно как вчера, он со своим номером выступать отказывается. При этих словах черноволосый развязал шаль и продемонстрировал бородачу и женщине змею, неподвижно свисающую с его шеи.

Билли Стаббс издал звук, как будто его сейчас стошнит, и зашептал:

- Ненавижу змей! Мерзкие твари - я читал, что их кормят кроликами! Мой Банни в тысячу раз лучше любой змеи.

Том собрался уже было сказать, что он в свою очередь думает про самого Стаббса и его глупого Банни, но тут заговорил рыжебородый:

- Тебе придется выступать, Джимми. Иначе мистер Маркато вышвырнет тебя из труппы. Заставь свою змеюку двигаться - используй один из твоих трюков.

Лже-индус согласно кивнул головой, но снова закутаться в теплую шаль не торопился. Том смотрел на змею и понимал, что она не спит – она умирает. Длинное, красивое, покрытое затейливыми узорами тело погибало от какого-то змеиного недуга. Внезапно Тома бросило в жар – ему показалось, что он сидит на раскаленном камне, а сверху печет июльское солнце. Мальчик страстно захотел, чтобы змея очнулась и посмотрела на него. Он что-то говорил, но не слышал своего голоса – только чувствовал, что его губы шевелятся. Вероятно, змея его услышала, потому что ее неподвижная треугольная голова вздрогнула, приподнялась, и Том увидел два желтых глаза с вертикальными зрачками. Рыжебородый мужчина, женщина и укротитель тоже посмотрели в его сторону, мужчины с удивлением, а женщина с ужасом. Бенсон дернул оцепеневшего Тома за рукав и крикнул: «Бежим отсюда!». Стаббс и Бишоп уже неслись со всех ног в сторону пустыря, а Том все стоял и смотрел в глаза умирающей змеи.

Вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его за шиворот. Краем глаза мальчик увидел красные клоунские ботинки.

- Что это вы тут делаете, малолетние засранцы? Решили бесплатно пробраться на представление?

Клоун развернул Тома лицом к себе. Другой рукой он вцепился в куртку Бенсона. Том молча посмотрел в красные от выпивки глаза клоуна, и в его голове забился гневный крик: «Отпусти нас, вонючая свинья! Немедленно отпусти нас!». Лысый несколько секунд смотрел на мальчика так, словно внезапно забыл свое собственное имя. Затем он растерянно заморгал и разжал пальцы. Том схватил Бенсона за рукав, и они понеслись в сторону пустыря.

Когда они добежали до поджидавших на безопасном расстоянии Стаббса и Бишопа, Бенсон повернулся к Тому и спросил, с трудом переводя дыхание:

- Что это было, черт побери? Что это были за звуки?

- Какие звуки? - искренне удивился Том.

- Там, перед тем как нас схватил этот толстяк. Ты издавал какие-то странные звуки. Сначала я решил, что это шипит змея. Но это был ты!

- Тебе показалось, - ответил Том и быстрым шагом пошел в сторону приюта.

На обед они опоздали. Но это было не самое страшное. В планы беглецов входило проникнуть в здание приюта через заднюю дверь и незаметно разойтись по своим комнатам, но на площадке второго этажа они столкнулись с миссис Коул и ее помощницей, мисс Марбл. Плотно сжав и без того тонкие губы, миссис Коул пару минут рассматривала нарушителей порядка. Наконец, она заговорила:

- Том Риддл, сначала я побеседую с тобой. Мисс Марбл, проследите, чтобы остальные мальчики дожидались своей очереди в полном молчании. Не позволяйте им разговаривать!

Нравоучения и упреки длились примерно четверть часа. В какой-то момент Том даже перестал слышать, что ему говорят. Он очнулся, когда понял, что миссис Коул выжидающе смотрит на него.

- Прошу прощения, мэм, я не расслышал ваш вопрос.

- Я хочу знать, чья это была идея? Кто подбил остальных на побег?

Том вспомнил свою клятву, стиснул зубы и промолчал. Миссис Коул повторила свой вопрос еще раз. И еще раз. Но ответа она не получила. Наконец, она раздраженно захлопнула лежащую перед ней книгу и сказала:

- Ты очень упрямый мальчик, Том Риддл. Слишком упрямый. Из таких как ты не выйдет ничего путного. Завтра я скажу, какое наказание ждет вас всех за этот неслыханный проступок. А пока передай Билли Стаббсу, что я его жду.

В коридоре Арни Бенсон вопросительно посмотрел на Тома, не решаясь задать вслух мучивший его вопрос. Том поймал его взгляд и отрицательно покачал головой. В глазах Бенсона вспыхнул радостный огонек, он подмигнул Тому и тут же отвернулся. Мисс Марбл запретила Тому дожидаться остальных, и он пошел в свою комнату.

В ту ночь Тому Риддлу снились глаза больной змеи. И он слышал ее голос. Проснувшись, он не смог вспомнить, что она говорила ему в этом безумном сне, но он точно знал, что понимал ее.

На следующее утро перед завтраком миссис Коул снова собрала всех воспитанников в общей комнате и объявила, что за подначивание товарищей на побег Том Риддл лишается воскресного десерта, а также прогулок сроком на семь дней. Том стоял ошарашенный, злой, полный недоумения, и пытался поймать взгляд кого-нибудь из своих недавних соучастников. Но они старательно делали вид, что сейчас самое привлекательное зрелище для них – очки на носу у миссис Коул.

Как только всех отпустили на завтрак, Том догнал Арни Бенсона и потребовал объяснений. Тот ухмыльнулся и сказал:

- Дружище Томми! Теперь ты видишь, как вредно быть честным и держать свое слово? Хотя вчера слово молчать давал только ты. Припоминаешь? Прости, но в таких делах каждый сам за себя.

Он повернулся к стоящим за его спиной Стаббсу и Бишопу:

- Пошли отсюда.

Билли Стаббс бросил в сторону ошеломленного Тома презрительный взгляд и процедил сквозь зубы:

- Ненавижу змей! Господь бог был в плохом настроении, когда создавал этих мерзких тварей.

Они уже давно ушли, а Том стоял посреди комнаты, не в силах двигаться, говорить, дышать. Его душили ненависть и желание наказать обидчиков. Но внутренний голос говорил Тому, что мстить нужно не сегодня. И даже не завтра. Судьба сама предоставит ему шанс и возможность для мести. Том Риддл кивнул, соглашаясь со своим внутренним голосом – он был готов подождать.


Кролик

- Сегодня помогать мистеру Лаубу будет… - миссис Коул обвела взглядом собравшихся в общей комнате воспитанников приюта. - Том Риддл! Полагаю, настала твоя очередь.

Том не возражал. Напротив, он ждал именно таких поручений, когда не нужно общаться с кем бы то ни было. Другие мальчики уже давно смотрели на него с подозрением, замолкали при его приближении, а любую просьбу старались выражать не словами, а жестами, словно он был глух. Но глухим он не был. И слепым тоже. И такое отношение к себе замечал. И запоминал.

Все началось после того памятного побега. Арни Бенсон, при поддержке Бишопа и Стаббса, охотно рассказывал каждому желающему историю их неудачного похода в цирк. Каждый раз эта история обрастала новыми подробностями, лишь один ее кусок оставалось неизменным – рассказ о странных шипящих звуках, которые издавал Том Риддл, и о том, как на них отреагировала полуживая змея. О странностях многие люди любят читать в книжках или слушать захватывающие истории, но мало кто любит сталкиваться с ними в своей настоящей жизни. Поэтому сверстники стали избегать Тома. А он был этому только рад. Потому что с каждым днем его все больше и больше охватывали скука и тоска о чем-то, что могло бы быть в его жизни, но не случилось из-за этого проклятого приюта.

Мистер Лауб, немой садовник, швейцарец, оказавшийся в Лондоне после Первой мировой войны, относился к Тому хорошо. Если бы Том знал, как выглядят отношения отца и сына, то он смог бы увидеть в глазах мистера Лауба почти отеческую обеспокоенность. Но его мало интересовало, что именно думает о нем этот старик. Ему было достаточно того, что тот не донимал его скучными расспросами, а тем более нравоучениями.

Вторая половина апреля 1937 года иногда баловала лондонцев теплыми, почти июньскими деньками. Мистер Лауб выдал Тому необходимый инструмент и махнул рукой в сторону сада. Посыпанные битым кирпичом дорожки были в идеальном порядке, но Том сделал вид, что видит на них достаточно мусора, чтобы его трудовая повинность продлилась хотя бы час.

Недалеко от сарая, где хранился садовый инвентарь и прочий хозяйственный хлам, мистер Лауб огородил небольшой участок газона для немногочисленных питомцев, которых разрешалось держать некоторым воспитанникам приюта. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Том подошел к загону – по прошлогодней траве гуляли две морские свинки и кролик. Кролик принадлежал Биллу Стаббсу. Тот получил своего Банни в подарок на день рождения от одной из попечительниц приюта – миссис Траут очень любила сентиментальные стихи, которые Билли умел декламировать как никто другой. Тома тошнило от этой слащавой рифмованной ерунды, которую им приходилось слушать практически каждое воскресенье, о чем он и заявил Стаббсу только вчера. Тот же в очередной раз припомнил Тому его «неправильную» тягу к змеям.

Бросив метлу под ближайшим деревом, Том сначала просто наблюдал за хаотичными передвижениями кролика внутри загона. Глупый зверек время от времени останавливался перед ограждением, приподнимался на задних лапах, замирал столбиком, но перепрыгнуть через невысокий заборчик не решался. В какой-то момент Тому удалось поймать взгляд кролика. И тут поведение зверька резко изменилось – на несколько секунд он замер, словно впал в глубокий ступор, затем мелко задрожал, не в силах отвернуться. Том вспомнил глаза лысого клоуна, который сначала так же смотрел на него, а потом неожиданно подчинился его безмолвному приказу. «Подпрыгни!» - мысленно приказал Том кролику. Тот сначала нервно дернулся, затем оттолкнулся от земли и подпрыгнул высоко вверх. Том стал обходить загон, стараясь не отводить взгляда от Банни. Кролик поворачивался вслед за ним, словно его тянул невидимый поводок. «Кувырок!» - скомандовал Том. Банни сделал немыслимый кульбит назад через спину, приземлился на все четыре лапы и сам поймал взгляд мальчика. «Ко мне!» - Том дождался, когда кролик доскачет до ближайшей к нему стенки загона, и сделал шаг назад. «Ко мне!» - зверек снова сел на задние лапы, замер на пару секунд, потом прыгнул, преодолевая преграду, отделявшую его от мальчика. Том отступал все дальше и дальше от загона, время от времени давая кролику приказ следовать за ним. Наконец, он уперся спиной в высокую дверь сарая. Это была странная постройка – деревянный куб высотой около трех футов с маленькими узкими окнами и ярко-зелеными балками, удерживающими крышу. Том толкнул плечом створку двери и дождался, когда кролик, послушный его немому приказу, окажется внутри сарая.

Сначала ему казалось, что это похоже на цирк – кролик выполнял различные замысловатые прыжки, высоко подпрыгивал, делал кульбиты. Но постепенно Том заметил, каким ужасом наполнены глаза животного. Кролик был вне себя от страха, но слушался его, выполняя все его команды почти мгновенно. Том пришел в неописуемый восторг – это животное полностью ему повиновалось! В его висках пульсировала кровь, перед глазами заплясали радужные круги. «Словно кукла на веревочке!» - пронеслось в его голове. Кукла! На веревочке! В ушах у него зашумело, глаза залил белый свет – больше он ничего не помнил.

Когда Том снова пришел в себя, кролика нигде не было. Мальчик обернулся в поисках зверька и увидел стоящего в дверях садовника. Мистер Лауб, бледный как полотно, переводил безумный взгляд с Тома куда-то вверх, под крышу сарая, а потом снова на Тома. Тот в свою очередь тоже посмотрел наверх… и замер – с центральной балки свисала веревка, на свободном конце которой болталось безжизненной тело кролика. За спиной Тома послышались быстрые шаги мистера Лауба – старик почти бежал в сторону главного здания приюта.

В тот же день старик-швейцарец взял расчет и ушел из приюта. Том был уверен, что садовник никому даже не намекнул на то, кто же подвесил кролика к балке. Но десятилетние мальчики сами умеют складывать два и два, и иногда даже получают в результате правильный ответ. Билли Стаббс рвался в драку, но Бенсон и Бишоп смогли отговорить его от этого опрометчивого шага – что-то во взгляде Тома подсказало им, что лучше всего переживать гибель животного подальше от ее предполагаемого виновника.

Стена отчуждения вокруг Тома Риддла выросла как минимум еще на пару футов. Но его это волновало еще меньше прежнего. Раз за разом он буквально по минутам восстанавливал в памяти тот апрельский день и снова переживал безумный восторг от осознания того, что кто-то безоговорочно подчинялся его воле. Тома даже не интересовало, каким образом ему удалось подвесить несчастное животное на высоту, более чем в два раза превышающую его собственный рост. Его больше занимало, сможет ли он использовать свой дар (а он уже не сомневался, что обладает особым даром) и добиваться желаемого от людей. Очень скоро у него появилась возможность получить ответ и на этот вопрос.


Пещера

Глава 3

Худшее место для пансионата, чем это мрачное здание, трудно было найти на всех Британских островах. Видимо, человек, который строил этот дом много лет назад, не собирался в нем жить – он планировал провести здесь последние месяцы своей жизни и умереть вдали от людей. Живыми в окрестностях этого «летнего» дома были только немногочисленные жители крохотной деревушки, расположенной неподалеку, и… море – даже в солнечные безветренные дни о высокие скалы с пугающим шумом разбивались темно-зеленые, почти черные волны, зачаровывая редких наблюдателей пышной пеной и взмывающими высоко вверх брызгами.

Воспитанники приюта, волей попечителей оказавшиеся в этом неуютном месте в начале июня, почти целый день были предоставлены сами себе. Миссис Коул и ее помощницы следили лишь за тем, чтобы утром все собирались в общей комнате для воспитательной беседы перед завтраком, а вечером – для общей молитвы перед сном. Остальное время мальчики разбредались по окрестностям, пытаясь найти для себя хоть какое-то развлечение, а если повезет, то и что-нибудь съедобное – в приюте экономили не только на летних экскурсиях.

В первый же день Том Риддл отправился за пределы пансионата в поисках уединения. За его спиной затихали голоса мальчишек, затеявших игру в футбол, впереди нарастал рокот морских волн. Он вышел к краю одной из самых высоких прибрежных скал и посмотрел на море. Его завораживала волшебная мощь этого живого, как ему казалось, существа, стремящегося во что бы то ни стало расширить свои владения. В школе, на уроке географии, им рассказывали, что вода может годами, столетиями точить каменные скалы, постепенно слизывая и разрушая то, что кажется несокрушимым.

- Тебе хорошо – у тебя впереди вечность, - сказал Том, обращаясь к морю, - рано или поздно ты раскрошишь эти камни. Если бы у меня было столько времени, я бы…

Том сидел на самом краю скалы, свесив ноги в пропасть, и думал о том, что бы он сделал, будь у него в запасе вечность. «Я бы объездил все-все страны. И книги – я бы прочитал все книги. Ну, кроме разных глупых. И был бы самым умным. А еще…» - он не успел придумать, что бы еще такого он хотел сделать, потому что его отвлекло шуршание за спиной. Том медленно обернулся и замер…

Из чахлой травы на большой, прогретый солнцем камень выползла змея. Прочитавший все доступные ему книги о змеях, Том сразу узнал ее – гадюка обыкновенная, относительно небольшая, около двух футов длиной, но довольно опасная. Змея заметила его и приготовилась к нападению, но услышав звуки, которые вырвались у Тома неожиданно для него самого, она отпрянула и замерла. Том медленно пошел в ее сторону, продолжая говорить что-то, понятное только ему и змее. Постепенно они оба расслабились – Том сел на край валуна, а змея легла двумя узорчатыми кольцами вокруг его левой руки, которой он опирался о камень. Том говорил, а она слушала. Он не задумывался, что и как он говорит, только знал, что кроме этой благодарной слушательницы его никто не поймет, даже если захочет.

Через полчаса солнце скрылось за тяжелыми предгрозовыми тучами. Камень, на котором сидел Том, начал остывать. Змея обеспокоенно зашевелилась, коснулась головой пальцев мальчика и соскользнула в траву. Том встал и пошел за ней. Гибкое змеиное тело устремилось к обрыву. «Стой!» - крикнул Том и побежал за ней, но змея уже скрылась под корнями чахлого куста, чудесным образом цепляющегося за край скалы. Том лег на живот и посмотрел в пропасть. К его большому удивлению, за кустом начинались еле заметные ступеньки, ведущие вниз. Судя по состоянию этой выдолбленной в камне лестницы, появилась она здесь очень давно. Далеко внизу Том увидел небольшой каменный выступ.

Вечером того же дня, лежа в своей постели, Том рассматривал в лунном свете свои расцарапанные до крови пальцы и пытался понять, что заставило его сделать первый шаг по той лестнице вниз. Сначала спуск был несложным, но очень скоро ступеньки стали более узкими, некоторые из них совсем разрушились, другие внешне выглядели неповрежденными, а на самом деле готовы были в любой момент рассыпаться. Одна такая ступенька и стала причиной его падения. Примерно на середине спуска камень, на который Том встал с максимальной осторожностью, ушел у него из-под ног, и мальчик полетел вниз. Но падение его было недолгим. Тому уже приходилось падать - с крыш небольших сарайчиков, с заборов, с деревьев. Поэтому он крайне удивился тому, что его полет со скалы на каменную площадку оказался таким непродолжительным – словно он упал на землю с нижней ветки яблони. Да и само приземление оказалось неожиданно мягким – он упал навзничь, ощущая под собой что-то мягкое и упругое.

Ошарашенный не столько самим падением, сколько его результатом, Том несколько минут лежал неподвижно, глядя в затянутое тучами небо. Брызги морской воды долетали до этой площадки, но не касались мальчика, словно его защищал невидимый колпак. Том сел и огляделся. Он сидел на голом камне, ничего мягкого под ним не было. Как не было и никакого колпака над головой. За спиной у него шумело море, а перед глазами, в скале, виднелся вход в пещеру.

*****

На следующее утро, за завтраком, сидящий с ним за одним столом Эдвин Аттвуд с удивлением посмотрел на исцарапанные руки Тома и спросил:

- Где ты вчера был? Я тебя целый день не видел.

Эдвин был одним из немногих мальчиков, которые относились к Тому если не дружелюбно, то, по крайней мере, без враждебности. Том уже собрался придумать какую-нибудь безобидную историю, когда заметил краем глаза, что сидящий за соседним столом Арни Бенсон повернул голову в его сторону, привлеченный вопросом Аттвуда. И тогда Том понял, что он дождался своего шанса.

- Я нашел… только это секрет!.. нашел пещеру, в которой, наверно, когда-то прятались пираты, - Том говорил шепотом, но достаточно громко, чтобы его мог услышать не только Аттвуд, но и Бенсон. – Я думаю, там могут быть сокровища. Или хотя бы какие-нибудь интересные вещи.

Том знал, что Эдвин Аттвуд достаточно труслив и нелюбопытен, чтобы не проявить практического интереса к «пиратской» пещере. А вот Бенсон… Расчет Тома оказался верным – всю дорогу к заветной скале он слышал за спиной осторожные шаги. На подходе к обрыву его преследователи немного отстали, но Том не сомневался, что их любопытство возьмет верх над осторожностью. Пока же он с радостью обнаружил на прогретом солнцем камне свою вчерашнюю знакомую. Змея тоже его узнала, несмотря на то, что сегодня он не рискнул приветствовать ее вслух, чтобы не спугнуть тех, кто шел вслед за ним.

Ждал он недолго – минут через пять на вершине скалы появились Арни Бенсон и Деннис Бишоп.

- Ну, и где эта пещера?.. – начал было Бенсон, но тут же осекся, увидев гадюку, свернувшуюся у ног Тома.

- Убежать не успеете – она догонит, - усмехнулся Том. – Ты хотел посмотреть на пещеру? Я покажу, мне не жалко.

Он смотрел в испуганные глаза Бенсона и вспоминал, как это было тогда в саду, с кроликом Билли Стаббса. Сначала ему стало холодно, но буквально в следующую минуту его накрыла горячая волна – волна ненависти. Он дождался знакомого выражения обреченности на лице Бенсона и скомандовал, указывая на куст, скрывающий выход на лестницу:

- Иди туда!

Бишоп в ужасе переводил взгляд со своего приятеля на Тома и обратно, стараясь не упускать из виду змею. Бенсон послушно побрел к краю скалы, не отводя взгляда от Риддла. Бишоп хотел было схватить его за рукав, но его остановила гадюка, которую заставил переместиться шипящий приказ Тома.

*****

Том Риддл стоял на краю обрыва и наблюдал, как Арни Бенсон пытается удержаться на узких ступенях полуразрушенной лестницы. У него за спиной чуть слышно плакал Деннис Бишоп, которого удерживали на месте страх за товарища и ужас перед ядовитой змеей.

Том перевел взгляд с маленькой скорчившейся фигурки Бенсона на огромные волны, разбивающиеся о подножие скалы.

«Я смог! У меня получилось!»

- Эй, Бенсон! – крикнул он вниз. – Вылезай! Я разрешаю! – затем повернулся и произнес несколько шипящих слов. Змея исчезла в траве, а он пошел в сторону пансионата, мимо застывшего в ужасе Бишопа, прочь от обрыва, лестницы и пещеры.

Чудес не бывает

Неожиданно для всех объявился отец Эдвина Аттвуда. В один из январских дней в приют пришел невысокий мужчина, одетый в легкую куртку, потертые фланелевые брюки и грязно-бордовый шарф. В руках он держал небольшой сверток. Одна из помощниц миссис Коул проводила посетителя в ее кабинет, а через четверть часа позвала туда же Аттвуда. Через пару часов Эдвин щеголял в новом темно-коричневом свитере и пересказывал всем желающим историю своего вновь обретенного родителя:

— Его выпустили… понимаешь, он примерно себя вел, и его выпустили раньше… Он хороший, а в тюрьму попал по ошибке… А про маму он ничего не знал, а когда узнал… Наша соседка, она добрая, она рассказала. И адрес приюта дала.

— Что же он тебя не забрал отсюда, раз он такой хороший? — не удержался Билли Стаббс. За напускным презрением в его голосе звучала плохо скрываемая зависть.

— Он заберет! Вот сейчас устроится на работу, снимет квартиру – и заберет. Он обещал!

Весь февраль и март, каждое воскресенье воспитанники приюта прилипали к окнам своих комнат или столовой, чтобы увидеть, как старший Аттвуд ведет Эдвина в город на прогулку. По вечерам герой дня возвращался в приют и делился своими впечатлениями от похода в кино, цирк или («только миссис Коул не говорите!») на ипподром.

Ему завидовали все – кто-то явно, кто-то - старательно скрывая свои чувства. Том Риддл редко завидовал кому-нибудь, и в этот раз он скорее испытывал досаду от того, что вот Аттвуд выберется из этих стен, а ему торчать тут без всякой надежды на освобождение – из приюта, в отличие от тюрьмы, не выпускают досрочно за примерное поведение. Случай с появившимся из ниоткуда родителем был такой редкостью, что его можно было считать исключением, подтверждающим печальное правило: приют – это надолго.

В один из воскресных дней Аттвуд-старший не пришел, чтобы забрать своего сына на очередную прогулку. Эдвин весь день просидел на стуле у входной двери и покинул свой пост только с наступлением темноты. На следующее утро миссис Коул отправила по имеющемуся у нее адресу телеграмму. Полученный ответ шокировал всех – мистер Аттвуд скоропостижно скончался в пятницу утром от сердечного приступа.

Вернувшись с похорон, Эдвин зашел в свою комнату, снял свитер, подарок отца, и спустился в общую комнату. В дверях он на пару секунд замешкался, наконец, разыскал глазами Тома, сидящего с книгой у окна, подошел к нему и сел рядом. Он явно ждал какого-нибудь вопроса, может быть, даже слов сочувствия, но Том молчал. Наконец, Эдвин не выдержал и произнес:

— Он обещал, что заберет меня отсюда в середине апреля… — он шмыгнул носом и добавил: — Ты знаешь, мой отец…

Том с шумом захлопнул свою книгу, всем корпусом развернулся к Эдвину и выкрикнул:

— Твой отец – предатель!

В комнате воцарилась тишина – все смотрели на Риддла и Аттвуда. Эдвин сидел, сгорбившись, опустив глаза, его плечи вздрагивали. Том стоял рядом, сложив руки за спиной, его лицо исказила презрительная гримаса.

— Не будь идиотом, Аттвуд! Они все предатели! Иначе мы не оказались бы в этом приюте! – Том обращался к рыдающему Эдвину, но говорил достаточно громко, чтобы его слышали все, кто находился в этом время в общей комнате.

— Но он… он же вернулся… за мной…, — слезы мешали Эдвину говорить, но он не мог оставить такое чудовищное обвинение без ответа.

— И снова тебя предал, второй раз! Неужели ты не понимаешь – лучше бы он вообще не возвращался, чем так!

Том почувствовал, что в нем закипает ненависть – к хлюпающему носом Аттвуду, к его так не вовремя умершему отцу, к своему собственному отцу, о котором он не знал ничего, кроме имени и фамилии.

— Протри свои глаза, Аттвуд! Посмотри, сколько нас тут – нас всех предали! Отцы… они все предатели!

Рыдания Эдвина перешли в истерику, он начал задыхаться и сполз на пол под ноги Тома. Никто не решился подойти и помочь ему – настолько все были ошарашены происходящим. Том медленно разжал кулаки, обошел скорчившегося на полу Аттвуда и направился к выходу из комнаты. Закрыв за собой дверь, он остановился, прислушался к звукам за спиной и тихо, но твердо произнес:

— Чудес не бывает.

Возможно - невозможно

Дверь за профессором школы магии и волшебства закрылась. Том повертел в руках письмо-приглашение, отложил его в сторону, накрыл обеими ладонями лежащий на его коленях небольшой мешочек с монетами и задумался.

Его не удивили ни этот неожиданный посетитель, ни принесенное им приглашение. К одиннадцати годам у любого мальчишки уже есть своя более или менее четкая система, согласно которой то или иное событие, явление, вещь занимают свое место на шкале вероятности. Том Риддл без малейших колебаний помещал любое подтверждение своей личной исключительности как можно ближе к отметке «возможно» - будь то приглашение из магической школы или реакция недавнего посетителя на его рассказ о беседах со змеями. Даже демонстрация магических возможностей, которую устроил этот профессор, получила от Тома свой ярлычок «это может быть», потому что была демонстрацией силы и превосходства. И неважно, что сейчас эту силу показал кто-то другой, - нужно просто сделать очередную запись в перечне того, чему он, Том Марволо Риддл, обязательно должен научиться.

А вот требование вернуть обнаруженные в шкафу безделушки их прежним владельцам, да еще и с извинениями, моментально оказалось далеко за отметкой «абсолютно невозможно». И дело даже не в том, что, по убеждению самого Тома, эти вещи не были украдены – они передавались ему добровольно. Вернее, после его очень убедительных «просьб»: надо же ему было как-то тренировать свою способность влиять на других людей. Но внутренний голос подсказывал Тому, что магический профессор вряд ли поймет и примет его версию. «Я обязательно проверю!». Хорошо, пусть проверяет.

Том взял в правую руку коробку, пару секунд подержал ее на весу, словно оценивая вес и реальную ценность содержимого, а затем с силой швырнул в противоположную стену. Тонкий и рыхлый картон от удара порвался, содержимое коробки разлетелось по комнате. Не вставая с кровати, Том наклонился вперед и поднял с пола упавшую к его ногам деталь от губной гармошки. Вот теперь он без сожалений вернет эти вещи. И даже извинится. Не уточняя, за что именно.

Том еще раз перечитал письмо-приглашение и убрал его в тумбочку. Мешочек с деньгами он по-прежнему крепко сжимал в левой руке. В коридоре было тихо, но осторожность не помешает – Том медленно подошел к двери, открыл ее, выглянул из комнаты и убедился, что снаружи никто не подслушивает и не подглядывает. Он снова плотно прикрыл дверь своей комнаты, вернулся к кровати, но садиться не стал.

Привычным движением он резко дернул кровать на себя и опустился на пол. Пара квадратов уныло-серого кафеля, которым была покрыта эта стена, легко отсоединялись от нее при помощи небольшого гвоздя. За ними была неглубокая выемка, достаточная для того, чтобы поставить в нее вертикально средних размеров книгу. Или спрятать несколько листов, вырванных из энциклопедии. Том разложил перед собой заветные листочки смелким текстом и затейливыми рисунками. Анаконда, королевская кобра, питон, амба, аспид, боа, удав… Интересно, какие у них голоса? Поймут ли они его, если бы им довелось встретиться? Том не испытывал страха, в сотый раз перечитывая описания и рассматривая иллюстрации. Он вообще не мог понять, как можно бояться змей.

По соседству с его комнатой громко хлопнула дверь, послышались возбужденные голоса. Том замер, готовый к внезапному вторжению, но голоса растаяли в дальнем конце коридора, и за дверью снова стало тихо. Том с явным сожалением посмотрел на свои бумажные сокровища, провел указательным пальцем по тщательно прорисованному изображению габонской гадюки, потом снова убрал все листы в тайник и придавил их мешочком с монетами.

В тот вечер он впервые пожалел, что в его комнате нет календаря – вычеркивать дни, оставшиеся до сентября.

Косая Аллея

- Вы кого-нибудь ищете, молодой человек? - хозяин бара "Дырявый котел" иронично улыбнулся, глядя на нового посетителя.

- Мне сказали, что вы проведете меня на Косую Аллею, - ответил Том Риддл и бросил взгляд в зеркало, висящее за барной стойкой. Он остался доволен своим отражением: верхняя пуговица рубашки расстегнута, рукава закатаны - никто не догадается, что воротничок ему тесен, а манжеты не опускаются ниже запястий. Легкая куртка перекинута через левую руку, скрывая сжатый в кулаке мешочек с деньгами.

- Будущий первокурсник? А почему без взрослых?

- Я достаточно большой, чтобы делать покупки самостоятельно… сэр. В приюте быстро учатся самостоятельности.

- А, сирота. Есть тут у меня небольшой списочек из Хогвартса…, - бармен достал из кармана свернутый вчетверо лист пергамента. - Как твое имя, дружок?

- Риддл.

- Угу, есть такой. Том… Тезка! - лицо бармена расплылось в радушной улыбке. - Меня тоже зовут Том.

- Моя фамилия Риддл. Пожалуйста, проводите меня до Косой Аллеи, если вы не очень заняты… сэр.

Владелец бара пожал плечами, вышел из-за стойки и молча направился к двери в глубине зала.

Том Риддл уже сделал пару шагов по брусчатке Косой Аллеи, когда его догнал вопрос бармена Тома:

- За что же ты так не любишь свое имя, тезка?

Риддл обернулся, набрал в легие воздуха, расправил плечи, словно готовясь что-то крикнуть, но вместо этого улыбнулся своему провожатому и сказал спокойным голосом:

- Всего доброго… сэр. Вы были очень любезны.



*****

- Ваша тяга к знаниям весьма похвальна, юноша, но у нас здесь не читальный зал.

Сидящий на полу возле книжного шкафа Том оторвался от своего учебника и посмотрел вверх на одетого в бордовую мантию продавца книжной лавки.

- У вас впереди целый учебный год, чтобы ознакомиться с содержанием всех ваших книг, - продавец кивнул в сторону стопки потрепанных учебников у ног Тома. - Кроме того, если вы задержитесь в нашем магазине слишком долго, вы не успеете купить все остальное из вашего списка.

Том поднялся на ноги, отряхнул брюки и поднял с пола свои книги.

- Я лишь хотел узнать, чему нас будут учить, - ему совершенно не хотелось оправдываться, но нужно было что-то отвечать.

Внимание Тома привлек шкаф с яркой табличкой "Учебники для седьмого курса". Продавец проследил за его взглядом и покачал головой:

- Вы слишком торопитесь, юноша. Давайте-ка лучше я перевяжу ваши книги, чтобы их было удобнее нести.



*****

- А маги могут колдовать без палочки?

Правая рука мистера Оливандера застыла в воздухе, на кончике пера повисла чернильная капля, готовая в любой момент сорваться и растечься кляксой на странице реестра.

- Я бы мог прочитать тебе целую лекцию на эту тему, но не уверен, что она совпадет с вашей учебной программой. Ты лучше задай этот вопрос своим преподавателям, - мистер Оливандер увидел разочарование на лице Тома и решил уточнить: - Тебя не устраивает твоя палочка?

Том повертел в руках свою волшебную палочку, которая, если верить мастеру, сама выбрала его. Тринадцать с половиной дюймов, тисовое дерево, внутри перо феникса.

- Она меня устраивает, но..., - заметив интерес в глазах мастера, Том продолжил: - Но ведь без палочки было бы гораздо удобнее. А так получается, что без палочки ты вроде как и не маг?

- Ты маг в любом случае, раз уж ты здесь, - улыбнулся мистер Оливандер. - Палочка лишь делает тебя сильнее…

Том продолжал смотреть на мастера, словно ожидая более подробной инофрмации, но мистер Оливандер молчал. Наконец, Том аккуратно положил свою палочку в футляр, взял лежащие на стуле книги и куртку, молча кивнул и пошел к выходу. Уже в дверях он обернулся и сказал:

- Очень жаль, что вы не захотели мне рассказать…



*****

- Скажите, мадам, а могу я выбрать себе форму самостоятельно?

Хозяйка магазина одежды, немолодая, но еще сохранившая свою былую красоту колдунья, посмотрела на Тома с задорной усмешкой и махнула рукой в сторону вешалок.

Том медленно шел вдоль ряда мантий всевозможных размеров и цветов. Время от времени он останавливался, щупал ткань, рассматривал отделку. Он чувствовал на себе любопытный взгляд хозяйки магазина, но делал вид, что не замечает ее. Наконец, он подошел к вешалкам, на которых висела поношенная школьная форма. Здесь Том повел себя как очень привередливый покупатель - он сминал в кулаке ткань, проверял швы, наличие дыр, порезов и других дефектов. Наконец, он остановил свой выбор на форме, когда-то сшитой из хорошей ткани и почти не имеющей видимых повреждений, если не считать сильных потертостей на манжетах и воротнике мантии. Он уже знал, как придать этой форме более презентабельный вид - миссис Уистлер, приютская кухарка, заменит воротник и манжеты. Пожилая женщина подрабатывала шитьем и при случае помогала воспитанникам приюта с ремонтом одежды.

Том повернулся к хозяйке магазина, чтобы узнать цену, и застыл на месте: над входной дверью висел гобелен, на котором чья-то искусная рука вышила четыре разноцветных герба.

- Что это?

- Это? Это же герба факультетов Хогвартса. Смотри, красный, со львом - это…

Но Том перебил словоохотливую женщину:

- Вот тот, зеленый…, - и тихо, почти шепотом, добавил: - Со змеей…

- Это герб Слизерина, на нем и надпись есть. Основатель этого факультета, сэр Салазар Слизерин умел общаться со змеями, - она посмотрела на Тома и удивленно замолчала - глаза мальчика горели, щеки покрыл румянец.

- Я… Мне… Как мне попасть на этот факультет?

- Тут уж как Шляпа решит, мой мальчик. У нее какие-то свои способы выбора факультета для первокурсников. Но ходят слухи, что если очень-очень захотеть - ну, ты меня понимаешь, - женщина подмигнула Тому и забрала из его рук форму. - Тебе завернуть или ты еще не выбрал?

Том кивнул, не отводя глаз от зелено-серебристого герба. Если очень-очень захотеть…



*****

- Вы уверены, что вам не нужна сова, молодой человек? - продавец осуждающе смотрел на Тома.

- Уверен, - в голосе Тома слышались усталость и раздражение. - Вы же сами сказали, что совы используются для отправки почты. А мне некому писать.

Этот магазин его разочаровал - птицы, много птиц, все помещение заставлено и завешано клетками с птицами. В углу на лежанке спал большой полосатый кот, а на стойке сидела жаба. И ни одной змеи.

- Что вы, какие змеи! - продавец живого товара удивился так, словно у него спросили, не было ли в его роду драконов. - Змеи в Хогвартсе запрещены!

Теперь настала очередь Тома удивляться:

- Запрещены? А как же герб Слизерина? Там же змея?

- Мало ли что на гербах рисуют - у Гриффиндора на гербе лев, так льва вам тоже никто не разрешит завести.

- Мне не нужен лев! - голос Тома дрожал. - Какие дурацкие правила! Почему?..

Продавец пожал плечами и погладил сидящую перед ним жабу.

- Какой смысл заводить таких опасных и злобных тварей?

Том почувствовал, что сейчас его накроет знакомая волна гнева. Его взгляд заметался по стенам магазина, словно в поисках жертвы. Птицы встревожено зашумели и захлопали крыльями, кот громко зашипел и серой молнией пролетел от своей лежанки до спасительной стойки, жаба беззвучно открывала рот, но с места не сдвинулась. Продавец испуганно отшатнулся назад, когда Том снова посмотрел на него и выкрикнул:

- Вы ничего не понимаете! Вы все!.. - он выскочил из магазина, громко хлопнув дверью.

На улице Том столкнулся с пожилой женщиной, одетой во все черное. Он хотел было убежать, но ведьма схватила его за запястье правой руки. Несмотря на свою кажущуюся немощь, старушка оказалась достаточно сильной, чтобы удержать его на месте. Несколько секунд она смотрела ему прямо в глаза. В какой-то момент Тому стало очень страшно - так на него еще никто не смотрел. Наконец, старуха отпустила руку мальчика и прикоснулась пальцами к его лбу.

- Когда ты поймешь, что ищешь, ты придешь к нам.

Неожиданно легким для своего возраста шагом она пошла прочь, свернула за угол и скрылась в боковой улочке. Том пошел за ней как загипнотизированный, но на углу его остановил проходящий мимо мужчина в темно-синей мантии.

- Плохая идея, малыш, - покачал он головой. - Лютный переулок - не место для порядочных магов.

Том раздраженно сбросил с плеча руку непрошенного доброжелателя и побежал по Косой Аллее к стене, ведущей в "Дырявый котел". Его лоб горел так, словно колдунья пальцами выжгла на нем свое предсказание: "Ты придешь к нам".


Он мне почти как друг

«17 ноября 1938 г.

Мамуль, привет!

Хочу Рождество и каникулы. И я не хочу учиться в этой дурацкой школе! Здесь скучно, и вообще. Учителя придираются. Они говорят, что я лодырь. А я просто ничего не понимаю – они так сложно все объясняют. И учебники дурацкие. А мальчишки с нашего факультета говорят, что побьют меня, если из-за моей домашней работы с нас опять снимут баллы. Правда один мальчик, Том Риддл, он из приюта, но очень умный – он мне подсказывает иногда.

P.S. Пришли мне еще конфет!

Передавай привет папе!

Целую,
Твой Реджи»

Реджинальд Уэйнрайт сидел за столом в гостиной своего факультета и с тоской смотрел в потолок. Смотреть в учебник ему надоело в тот самый момент, когда он только открыл его, чтобы сделать задание по травологии. Ответы на эти вопросы он должен был подготовить еще к прошлому уроку, но как всегда половину не понял, заскучал и пошел на урок с невыполненным домашним заданием. Это стоило его факультету пяти баллов.

- Уэйнрайт, хватит лопать конфеты! – голос у Тафта был громкий и резкий. – Если завтра мы снова по твоей вине потеряем баллы, я тебя побью, - в подтверждение своего обещания он продемонстрировал Реджинальду кулак.

Сидящие вокруг стола однокурсники закивали головами, где-то сзади захихикали девчонки.

- Прекрати, Тафт! Можно подумать, твой кулак исправит положение, - Том Риддл захлопнул книгу, встал со своего места и подошел к Уэйнрайту, который молча размазывал по щекам слезы и шоколад. – Проблема решается очень просто.

Риддл взял в руки лист пергамента, над которым уже второй час страдал Уэйнрайт - в самом верху круглыми буквами было написано только: «Задание 24. Вопрос 1». Том перелистнул несколько страниц в учебнике и ткнул пальцем во второй абзац сверху:

- Ответ на первый вопрос тут. На второй – через два абзаца. На третий – в конце предыдущего параграфа. И все, этого будет достаточно.

- Зачем ты ему помогаешь, Риддл? – спросил Эйвери, ставя аккуратную точку в конце двухстраничного эссе по истории магии, - Ты же знаешь – каждый сам за себя.

- Все верно, - Том повернулся к однокурснику, - этот принцип никто не отменял. Но не в тех случаях, когда может пострадать честь факультета. Или ты не согласен? – он улыбнулся, ожидая продолжения дискуссии.

Эйвери пожал плечами, но промолчал. По комнате пролетел свернутый из листа пергамента журавлик – птичка покружилась над головой Риддла и опустилась на стол. На одном из крыльев журавлика было написано: «А ты молодец, парень!». Том огляделся – в дальнем углу гостиной он увидел небольшую группу семикурсников. Один из них, Уильям Донован, одобрительно подмигнул ему. Том скользнул взглядом по значку старосты на мантии Донована, кивнул в ответ и вернулся на свое место.

*****
«5 февраля 1939 г.

Мамуля, привет!

У меня все хорошо. Вчера я получил удовлетворительную оценку по трансфигурации. У нас тут есть один мальчик, его зовут Том Риддл. Ну, я тебе про него писал. Он мне иногда помогает с домашним заданием. А еще он никогда меня не обзывает, и мы с ним часто разговариваем обо всем.

P.S. У меня закончились конфеты!

Целую тебя и папу,
Твой Реджи»

Жизнь в приюте может научить многим полезным вещам. Особенно того, кто хочет учиться. Том Риддл умел слушать, легко отбрасывая словесную шелуху, и запоминая только то, что могло иметь для него хоть какое-то значение – сегодня, завтра или через несколько лет.

- Мама написала, что на прошлой неделе умер дядя Джереми, - Реджинальд Уэйнрайт стоял перед сидящим на подоконнике Томом и размахивал письмом, которое он получил сегодня утром. – Дядя Джереми – это папин старший брат, он был намного старше папы, почти на 15 лет…

Том смотрел на Уэйнрайта, улыбался, кивал и … не слушал. Он перебирал в уме ингредиенты основных ранозаживляющих зелий, как когда-то в первом классе маггловской школы повторял на перемене таблицу умножения. В нужном месте он снова прислушался к болтовне своего однокурсника:

- … И вот когда дедушка умер, все его наследство досталось дяде Джереми. Папа тогда очень-очень рассердился. И он два года не разговаривал с дядей Джереми. А там было очень большое наследство. Но сейчас все достанется папе, так мама написала.

Том похлопал Уэйнрайта по плечу:

- Поздравляю! Хорошо, когда можешь жить, ни в чем себе не отказывая.

Реджинальд покраснел от удовольствия:

- Ну, мы и раньше не бедствовали…

- Это все просто замечательно, - Риддл взял с подоконника свои книги и посмотрел в окно, - но ты мне лучше скажи – ты читал то, что я тебе вчера дал?

Уэйнрайт закивал и достал из кармана мантии лист пергамента, исписанный с двух сторон аккуратным быстрым почерком.

- Ты так здорово все расписал – что и как нужно говорить, когда обзываются и все такое… Но я плохо запоминаю, ты же знаешь. Не мог бы ты со мной… порепетировать?

- Конечно! Сегодня после занятий и начнем, - Риддл подмигнул красному как рак Уэйнрайту и легонько подтолкнул его в сторону кабинета ЗОТС. – Пойдем, а то на урок опоздаем.


*****
«10 мая 1939 г.

Мамуля, привет!

Я очень по тебе соскучился. И по папе тоже. У нас скоро экзамены, и я очень боюсь. Но Том говорит, что еще есть время, и он мне объяснит, что непонятно. Он очень хорошо объясняет – лучше, чем многие учителя. Он мне почти как друг. А недавно он чуть не подрался с рейвенкловцами из-за меня, потому что они надо мной смеялись. И его за это наказали.

P.S. Не забудь про конфеты!

Целую,
Твой Реджи»

Том Риддл сидел в кабинете декана своего факультета и сверял два длинных списка: торговый дом «Магия книги» прислал перечень своих новинок, и его нужно было сверить со списком книг от издательства «Волшебные страницы». Том отбывал наказание у профессора Слагхорна.

- Скажи мне, мой мальчик, зачем ты это сделал? – декан отложил в сторону свежий номер «Пророка» и посмотрел на Тома.

- Что именно, профессор?

- Вся эта история с первокурсниками с факультета Рейвенкло.

- Они смеялись над Уэйнрайтом. А он всего лишь неудачно оступился и упал. Я считаю, что никому не позволено смеяться над Слизерином.

Профессор Слагхорн откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на животе:

- Похвальное стремление – везде и всегда защищать честь своего факультета. Но средства, которые ты выбираешь для этого… Откуда ты узнал это заклинание? На первом курсе его не изучают.

Том пожал плечами:

- Учебники для старших курсов есть в библиотеке. В одном из них, я уже не помню.

- Ты понимаешь, что тебе очень повезло, что именно я оказался поблизости? Не думаю, что любой другой преподаватель отнесся бы к твоему поступку с таким же снисхождением.

- Я все понимаю, профессор, - Риддл посмотрел в глаза декану, лицо его было серьезным. – Обещаю, что в следующий раз я буду … осторожнее.

*****
«6 июня 1938 года

Уважаемая миссис Коул,

Сим извещаю Вас, что воспитанник Вашего приюта Том Риддл проведет летние каникулы в семье своего однокурсника Реджинальда Уэйнрайта по любезному приглашению его родителей.

С наилучшими пожеланиями,
Директор Школы магии и волшебства Хогвартс
Армандо Диппет»

Марволо

- Как интересно распределились первокурсники в этом году, - Уэйнрайт облизал пальцы и швырнул под кровать пустую коробку из-под конфет. – На наш факультет попали только чистокровные… - он осекся и пролепетал: - Ох, извини, Том, я забыл!..

- Хорошо, что ты забыл, - Том Риддл разглядывал свое отражение в окне спальни. – Но будет еще лучше, если ты и дальше не будешь вспоминать об этом.

Красный от досады на самого себя, Уэйнрайт поспешил исправить свою ошибку:

- Мой отец говорит, что…

После двух или трех бесед во время семейных пикников в поместье Уэйнрайтов, отец Реджинальда сказал своей супруге, что если бы он не знал о приютском прошлом Тома, то принял бы его за выходца из семьи потомственных магов. Эти слова не были предназначены для ушей Уэйнрайта-младшего, но он, как обычно, оказался под нужной дверью в нужное время. Сейчас Реджинальд хотел пересказать слова отца Тому, но вовремя спохватился – получится только хуже. И тут ему вспомнился еще один подслушанный разговор:

- Папа говорил, что ты рассуждаешь как взрослый. И что ты не похож на второкурсника.

- У тебя очень умный отец, - если бы Реджинальд Уэйнрайт умел разбираться в интонациях, он бы услышал в голосе Тома нотки удовлетворениея.

Реджинальд кивнул и расслабился – скользкая тема была закрыта. Впредь он постарается больше никогда ее не затрагивать. В конце концов, вдруг выяснится, что родители Тома на самом деле чистокровные маги, а сына у них украли колдуньи, а потом подбросили в маггловский приют. Мама Уэйнрайта увлекалась дамскими романами, и малыш Реджи натыкался на них в самых разных уголках родительского дома.



*****

- Это все, Риддл. Больше никаких реестров, списков, перечней и тому подобного в нашей библиотеке нет.

- А в Запретной секции?.. – Том с надеждой посмотрел на мадам Инглис.

- Ты надеешься обнаружить там список темных магов, которые не упоминаются ни в одном учебнике? Нет, дружочек, если уж ты не нашел нужную фамилию тут, - смотрительница школьной библиотеки показала рукой на бесконечные книжные шкафы Общей секции, - то магов с такой фамилией, к сожалению, никогда не было. Мне очень жаль.

Мадам Инглис проводила Тома до выхода из библиотеки, вышла сама и заперла дверь – была уже половина девятого, они и так задержались дольше положенного.

«Магов с такой фамилией, к сожалению, никогда не было». К сожалению! Можно подумать, кто-то действительно сожалеет о том, что он, Том Риддл, вот уже который месяц безуспешно ищет хоть какую-нибудь информацию о своих родителях. Но в одном мадам Инглис права – магических семей, члены которых носили бы фамилию Риддл, в Британии не существует.

Разочарование от бесплодных поисков не давало Тому уснуть. Часа два он лежал в своей постели, слушал сонное сопение соседей по спальне и пытался найти выход из тупика. На соседней кровати громко захрапел Тафт. Том вскочил, оделся, схватил первую попавшуюся книгу и спустился в гостиную.

Часы на каминной полке показывали без четверти три. Том устроился поудобнее в кресле перед камином и раскрыл книгу. Это оказался учебник по трансфигурации. Том начал перелистывать страницы в поисках нужного параграфа и вдруг замер. Секунд десять он смотрел в книгу невидящим взглядом, затем с шумом захлопнул учебник и побежал наверх, в спальню. В деревянном заборе тупика обнаружилась плохо закрепленная доска.



*****

- Прошу прощения, профессор! Не могли бы вы ответить на один вопрос?

Том Риддл дождался, когда остальные ученики выйдут из класса, и подошел к столу преподавателя.

- Когда вы приходили тогда в приют… С приглашением в школу… - Под пристальным взглядом профессора Дамблдора Том неожиданно почувствовал себя первоклассником маггловской школы. Ему не нравилось это чувство, и он мысленно приказал себе не раскисать. - Что вы знаете про моих родителей? Я уже выяснил, что мой отец не был магом. А мать?

Профессор Дамблдор молча собрал разбросанные по столу листы пергамента, выровнял лежащую на краю стопку книг и, наконец, посмотрел на Тома:

- Мне очень жаль, но я ничем не могу тебе помочь, Том Марволо Риддл.

Том стоял посреди классной комнаты и смотрел на дверь, в которую только что вышел профессор Дамблдор. Ответ преподавателя озадачил его – никто и никогда не обращался к нему настолько официально, с упоминанием обоих его имен. Оба имени… Второе имя! «Ты идиот, Том Марволо Риддл! Какой же ты идиот!». Том выбежал в коридор и помчался в сторону библиотеки.

Перед дверью библиотеки он заставил себя остановиться, восстановил дыхание, бросил взгляд на свое отражение в ближайшем зеркале и спокойным шагов вошел в читальный зал.

- Мадам Инглис, пожалуйста, дайте мне еще раз Реестр магических семей Британии.



*****

Том Риддл закрыл справочник, убрал в карман густо исписанный лист пергамента и направился к выходу из библиотеки. До ее закрытия оставалось еще полчаса, но они ему были уже не нужны – он нашел, что искал. В коридоре он сел на ближайший подоконник, снова достал из кармана заветный листок и еще раз перечитал свои записи: «Марволо Гонт… дата рождения… проживает… сын, Морфин Гонт… дата рождения… проживает… дочь, Меропа Гонт… дата рождения… где проживает в настоящее время – неизвестно. Дед… Прадед… Пра-прадед…».

В качестве второго имени ему досталось имя деда. Его родня по материнской линии – чистокровные маги. Том еще не знал, что ему делать с этим новым знанием. Ему нужно было время.

В дальнем конце коридора хлопнула дверь, послышались голоса. Один голос принадлежал директору школы, Армандо Диппету, а второй – профессору Дамблдору. Том не слышал, о чем они разговаривают, да его это и не интересовало. Но ход его размышлений неожиданно изменился. Он вспомнил, что именно подвигло его продолжить поиски в новом направлении. «Мне очень жаль, но я ничем не могу тебе помочь, Том Марволо Риддл.» Он знал! Профессор Дамблдор все знал, но не сказал! Намеки не в счет.

Если бы не присутствие директора!.. Том зажал в кулаке заветный листок и побежал вверх по лестнице, без особой цели – куда-нибудь. Ему хотелось кричать от злости, в висках острыми молоточками стучала боль, руки дрожали. Он все знал!

Лестница под его ногами задрожала и стала разворачиваться. Вцепившись в перила, Том дождался, когда лестница завершит свое движение, и побежал по пустому коридору. Все его тело била мелкая дрожь, перед глазами поплыли белые пятна. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить. Ему не с кем было поговорить! У него нет друзей! В этом проклятом месте нет ни одной змеи!

Он не заметил, как заговорил вслух. По безлюдному коридору гулким эхом разносилось странное, непривычное для этих мест шипение – Том Риддл выплескивал свой гнев на том языке, на котором он когда-то разговаривал со змеями. Сказанные на парсельтанге слова ударялись о равнодушные стены, отскакивали и возвращались к нему как шарики из шуршащей бумаги. Напряжение уходило, забирая с собой последние силы. Том прислонился спиной к стене, сполз по ней на пол и закрыл глаза.

Ему показалось, что за стеной кто-то отвечает ему на языке змей.

Второй танец

Снега в конце февраля было еще довольно много, но солнце светило уже по-весеннему ярко, обещая скорую оттепель. Группа пятикурсников Слизерина возвращалась из Хогсмида в школу в превосходном настроении – вчера их команда обыграла в квиддич гриффиндорцев, и сегодня они неплохо отметили эту победу в «Трех метлах».

Лестрейндж пару раз подбросил в руке плотный комок снега, развернулся и швырнул его в идущих позади Эйвери и Мальсибера. Снежок пролетел над правым плечом Эйвери и упал в сугроб.

- Если бы не предложенная тобой тактика, наши бы вчера, наверняка, продули

Том Риддл уже слышал сегодня от Лестрейнджа это признание своих заслуг перед факультетской командой, поэтому промолчал, не удостоив своего спутника даже взглядом. Лестрейндж продолжил:

- Я все хочу тебя спросить – почему ты сам не играешь?

- Ты же не дурак, так почему я должен объяснять тебе очевидное? - Риддл ускорил шаг, словно желая прекратить наскучивший разговор.

Но Лестрейндж не унимался:

- Король не играет, король расставляет фигуры? – и почти сразу почувствовал сильный толчок в спину – Эйвери ударил его кулаком между лопатками, привлекая к себе внимание, затем красноречиво постучал себе по голове, словно спрашивая: «Ты что, спятил?».

Риддл не видел всей этой пантомимы. Не сбавляя шага, он бросил через плечо:

- Я же говорю – ты умный парень, Лестрейндж. Только небольшая поправка – не король, а лорд!

Мальсибер решил сменить тему:

- Через неделю бал. Отец пишет, что будет несколько таких балов в Лондоне и еще в некоторых местах по всей Британии. Он говорит, что деньги на все эти песни-танцы выделяет Министерство Магии.

- Ничего странного - министерские уже не знают, как отвлечь магическую общественность от новостей о Гриндельвальде, - Лестрейндж настроился на продолжительную беседу о политике, но тут внимание всей компании переключилось на Уэйнрайта, который поджидал их на ступенях перед входом в школу.

- Наконец-то! Я весь промерз, пока вас тут ждал, - его взгляд перескакивал с одного однокурсника на другого, но было заметно, что обращается он исключительно к Риддлу.

- Так и незачем было ждать на улице, сидел бы в тепле. Ты все сделал?

Уэйнрайт закивал головой и отчитался:

- Да, написал отцу письмо, вложил твой список, сову отправил. Я думаю, что до конца недели он ответит.

Риддл удовлетворенно кивнул, но заметил, что Уэйнрайт явно хочет что-то добавить, но не решается сделать это при свидетелях.

- Давай, выкладывай. Если твоя новость не касается моего поручения, то остальные вполне могут ее услышать.

Уэйнрайт помялся и, наконец, достал из кармана мантии маленький розовый конверт, украшенный красным сердечком. Эйвери и Мальсибер удивленно переглянулись, Лестрейндж захихикал, брови Риддла вопросительно приподнялись:

- Что это, Уэйнрайт? Ты начал писать любовные письма и хочешь, чтобы я проверил грамматику? – он презрительно ухмыльнулся, его спутники громко рассмеялись.

Покрасневший Уэйнрайт продолжал держать конверт в вытянутой руке:

- Это от Милдред Крэншоу.

Смех прекратился, Лестрейндж изумленно присвистнул, но тут же получил от Эйвери удар локтем в бок. Внешне Риддл никак не отреагировал на это известие, только распорядился:

- Читай.

- Но…, - Уэйнрайт растерянно посмотрел на письмо.

- Открой конверт, достань то, что там лежит, и читай. Вслух. Что непонятно? – в голосе Риддла прозвенела нотка легкого раздражения.

В конверте обнаружилась крохотный прямоугольник плотной бумаги нежно-розового цвета. По холлу первого этажа поплыл сладковатый запах лилий.

- «Милый Том», - Уйнрайт густо покраснел, сделал паузу и вопросительно посмотрел на Риддла. Не дождавшись команды прекратить чтение, он продолжил: - «Я очень надеюсь, что ты согласишься составить мне пару на Весеннем балу. Искренне твоя, Милдред Крэншоу».

Первым затянувшуюся паузу прервал разговорчивый Лестрейндж:

- Мерлин и Моргана! Это же самая красивая девчонка в школе! Я точно знаю, что она отказала пятерым, кто пытался пригласить ее на бал, и слышал еще про троих. Видимо, ждала, что ты ее сам пригласишь.

- Лорд, она влюблена в тебя как кошка, - Мальсибер многозначительно посмотрел на Риддла.

- Я не люблю кошек.


*****

Первым в гостиную факультета вошел красный как рак Уэйнрайт. В одной руке он продолжал держать конверт и записку. За ним почти одновременно ввалились Эйвери, Мальсибер и Лестрейндж. Эйвери посторонился, пропуская Риддла. В комнате воцарилась тишина, в дальнем углу прозвенел и оборвался нервный девчачий смех. Риддл, наконец-то, забрал у Уэйнрайта злополучное письмо и направился с ним к камину. Огонь с большой неохотой принялся обгладывать плотную бумагу, но Риддл не стал дожидаться, пока конверт и записка догорят. Не удостоив никого из собравшихся в гостиной даже мимолетным взглядом, он вернулся к своим спутникам, вручил Уйэнрайту шарф и перчатки и вышел из комнаты.


*****

На Весенний бал Риддл пришел с опозданием – в начале второго танца. Он на несколько секунд задержался у входа, оценил обстановку, потом направился через весь танцевальный зал к его дальнему краю. По пути он ловко избегал столкновения с кружащими в медленном вальсе парами. Не говоря ни слов, он перехватил Милдред Крэншоу у ее партнера и повлек за собой в центр зала. Ведя изумленную партнершу под звуки модного в этом сезоне вальса, он заговорил, склонившись к ее пунцовому от волнения уху:

- Слушай внимательно, Милдред Крэншоу. Сегодня я танцую с тобой все танцы до конца бала. И все. Никаких записок, вздохов, взглядов, свиданий и прочей чепухи. На все вопросы любопытных можешь загадочно улыбаться – не более того. Пусть думают, что хотят – мне плевать. Но я не собираюсь тратить свое драгоценное время на девчачьи фантазии. Если ты обратишься ко мне еще хотя бы раз с каким-нибудь вопросом, не связанным с учебными делами, я буду вынужден довести до сведения твоего очень строгого папочки, что… - Риддл склонился еще ниже к уху партнерши, улыбнулся и прошептал несколько слов. Милдред испуганно вздрогнула, ее пальцы нервно сжались, глаза наполнились слезами.

- Не вздумай реветь, Крэншоу, - Риддл вел ее в вальсе по внешнему кругу танцевальной площадки, крепко удерживая за талию. – И улыбайся, улыбайся!


*****

Профессор Слагхорн поставил на поднос пустую вазочку из-под мороженого и обратился к стоящей рядом мадам Инглис:

- Какая красивая пара, не правда ли?

- Вы про Тома Риддла и Милдред Крэншоу? Да, несомненно. Но мне показалось, что они были в ссоре - в начале бала она танцевала с другим партнером.

- Ну, дело молодое – чего не бывает? – профессор Слагхорн добродушно хохотнул и взял новую порцию десерта. – Вы только посмотрите – он явно рассказывает ей что-то веселое и приятное. У нее глаза блестят, и она улыбается. Очень красивая пара.

Удачная ночь

Его рвало желчью – желудок был пуст со вчерашнего дня, сегодня он забыл позавтракать. Аппариция была не при чем, такие перемещения давно уже не вызывали у него неприятных ощущений.

Сделал несколько шагов и упал ничком в ярко-красную траву. В голове звучала какая-то незнакомая, но на удивление навязчивая мелодия. Перевернулся на спину, пытаясь унять боль в груди. На розовато-белом небе неподвижно застыли желтые как апельсин облака. Почти полная луна раскачивалась из стороны в сторону как гигантский маятник, меняя цвет от лилово-фиолетового к коричнево-зеленому и обратно. Болели глаза. Попытался поморгать, чтобы слезами удалить из-под век колючие песчинки, но слез не было. Во рту тоже пересохло. Достал из кармана тонкий носовой платок, смочил его при помощи «агуаменти», прижал мокрую ткань к лицу. Руки дрожали.

Сначала было жарко. Настолько, что хотелось сбросить мантию и остаться в одной рубашке. Хорошо, что он этого не сделал – теперь ему казалось, что земля, на которой он лежал, постепенно превращается в лед. Быстро встать не получилось – голова закружилась, угрожая расколоться на множество мелких осколков. Несколько неуверенных шагов вниз по склону. Ощущение холода пропало, он снова опустился на землю, не в силах двигаться.

Луна-маятник раздражала, и он закрыл глаза. Пальцы правой руки крепко сжимали палочку. Тринадцать с половиной дюймов, тисовое дерево, перо феникса. На безымянном пальце пульсирует тяжелый перстень. Под левой ладонью в кармане – чужая палочка. И тонкая тетрадь, пульсирующая в такт с перстнем. В такт с его сердцем.

«Как все сложилось! Удачный день…». Сознание качнулось вслед за лунным маятником и…

*****

Этот маггл сразу понял, кто перед ним стоит. Видимо, он еще помнил свое собственное отражение в зеркале лет двадцать назад. Том Риддл-старший положил на край стола тетради и записную книжку, которые только что достал из бумажного пакета, и сделал шаг навстречу сыну. В ответ тот молча поднял левую руку с палочкой. В свете настольной лампы ярко сверкнул крупный черный камень в золотой оправе.

- Ты… Парень, она сама была во всем виновата… Не нужно было…

Уголок рта Риддла-младшего нервно дернулся:

- Замолчи! Ты мне мешаешь!

Он готовился к этому несколько месяцев. Было чрезвычайно сложно найти описание ритуала, не намного легче было запомнить всю последовательность движений и слов. Он тренировался, доводя свои действия до полного автоматизма. Упражняясь, он раз за разом повторял все необходимые заклинания. Все, кроме одного:

- Авада кедавра!

Смертельное заклинание посылала чужая палочка, но ритуал создания Хоркрукса он завершил своей, которую держал в правой руке. В тот же момент он понял, что найденное им описание ритуала было далеко не полным - в нем ни слова не было сказано о раскаленном штыре, который раздробил его грудину и впился в позвоночник, заставив взвыть от боли и рухнуть на колени. На мгновение он оглох и ослеп, неведомая сила вытолкнула из легких весь воздух и не давала вдохнуть вновь. Когда все прошло, он обнаружил себя стоящим на коленях перед телом отца - измотанным, но абсолютно невредимым. Перстень на правой руке медленно пульсировал. Риддл улыбнулся – у него все получилось!

В коридоре послышались чьи-то шаги. Он вскочил на ноги, задев при этом письменный стол. На пол упала небольшая тетрадь с единственным словом на обложке: «Дневник». Том поднял глаза и увидел в дверях пожилую женщину в халате и шерстяной шали. За спиной женщины стоял высокий старик. Оба в ужасе переводили взгляд со своего лежащего без движения сына на внука, о существовании которого до сих пор даже не подозревали.

Решение было мгновенным - когда еще представится такая возможность? Последнее заклинание ритуала Риддл направил на лежащий перед ним дневник. На этот раз он был готов к боли и успел сжать зубы, чтобы снова не закричать. По подбородку потекла кровь из прокушенной губы. Придя в себя, он удалил красные капельки, упавшие на ковер, переместил перстень с левой руки на правую, поднял с пола дневник и поспешил покинуть дом.

*****

Сухость под веками и во рту прошла. Висок щекотала какая-то травинка. Светло-серые облака на черном небе медленно плыли на восток. Судя по форме ярко-белого лунного диска, завтра или послезавтра будет полнолуние. Летние ночи короткие, но у него еще есть пара минут. Потом нужно вернуться в дом Гонтов, завершить начатое. Его передернуло от мысли, что ему снова придется входить в это убогое и грязное жилище, но полоумный дядюшка Морфин – идеальная кандидатура на роль козла отпущения. Как и недотепа Хагрид в истории с Миртл.

«Ты везучий человек, Том Риддл!» Нет, Тома Риддла больше нет. «Ты очень везучий маг, Лорд Волдеморт!».

Как удачно подвернулись эти старики – теперь у него два Хоркрукса вместо запланированного одного. Дневник… В школе он расскажет какую-нибудь сказку о том, как его занесло в маггловский магазин. Потом он где-нибудь спрячет эту тетрадь. Как и перстень. А пока нужно немного восстановить силы и довести дело до конца.

Он осторожно приподнялся на локтях, потом сел. Голова почти не кружилась, жжение в груди прошло. В следующий раз он постарается закрыться от боли, сопровождающей ритуал. В следующий раз? Почему бы и нет – сегодня он сделал два Хоркрукса и остался жив. Сколько же всего их можно сделать без ущерба для себя? Он узнает и это.

*****

С дядюшкой Морфином тоже все прошло успешно – небольшие манипуляции с памятью, оставленная на полу рядом с бессознательным телом палочка, за которой тянутся три свежих Непростительных, последний взгляд на убогую обстановку. Можно уходить.

Он вышел из дома и посмотрел на небо – до рассвета еще пара часов. Какой удачный день! Вернее, ночь. Вдруг ему пришла в голову новая идея – сегодня нужно максимально использовать свою удачу. Может быть, ему повезет еще в одном деле. Но для этого ему нужен камин в доме, где никто не удивится его ночному визиту. Уэйнрайт отпадает – у него полон дом родни. Лестрейндж, Тафт, Эйвери, Мальсибер… Он перебирал в памяти имена и в легком раздражении отбрасывал их в сторону, как листы пергамента с ненужной информацией. И тут он вспомнил – Нотт! Большой дом, уехавшие на все лето в Италию родители. И главное – сам Нотт, который никогда ничему не удивляется и не задает лишних вопросов.

*****

- Лорд! – Нотт произнес его придуманный титул как приветствие.

В доме, действительно, больше никого не оказалось.

- Я к тебе на день-два, отоспаться. К Уэйнрайту среди ночи неудобно, они не ждут меня так поздно. Я засиделся на побережье и упустил время, когда прилично возвращаться в дом, полный трепетных дам и строгих отцов.

- Ты голоден?

Вопрос оказался очень кстати.

- Да, как тысяча… Ну, ты понял. Организуй что-нибудь. Только не перекусить, а именно поесть. И еще. У тебя есть спальня с камином? На море довольно прохладный ветер.

*****

Дверь за Ноттом закрылась. Теперь до вечера его никто не побеспокоит. Он бросил в огонь камина горсть серебристого порошка, сделал шаг вперед и произнес: «Лютный переулок!».

Нага

- Проходи, не стой в дверях.

Она практически не изменилась за эти годы – то же лицо, та же одежда. Хотя, одежда, наверняка, другая, только цвет все тот же – черный. Или это темно-синий? В полумраке не разберешь.

Он искал ее. Каждое лето во время посещений Косой Аллеи он пристально всматривался в лица, скользил взглядом по рукам в надежде увидеть знакомые. Два года назад он оторвался от своих спутников и впервые свернул в Лютный переулок. В прошлом году он провел там, где «не место для приличных магов», почти целый день – узнал много интересного для себя и завел парочку новых знакомств. Но не нашел того, кого искал.

Сегодня ему повезло.

- Ты не мог бы разжечь огонь? Хозяйка этого дома вернется только завтра, а камин уже погас.

Взмахнуть палочкой в сторону потухшего очага – как чиркнуть спичкой о стенку коробка. Она благодарно кивнула и протянула к огню руки. На пальцах ни одного перстня или кольца, на запястьях отсутствуют браслеты.

- Вы… сквиб?

Она рассмеялась:

- Ну, кое-какими магическими способностями я все-таки обладаю. Но они очень отличаются от ваших, - он понял, что речь не только о нем. – А палочками мы не пользуемся.

- Кто вы? – ответа не последовало.

Она подошла к нему, взяла за запястье правой руки и, как несколько лет назад, прислушалась к его пульсу. Затем она подняла вверх свое сморщенное лицо и попросила:

- Будь добр, сядь. Ты так вырос, мальчик, что я уже не могу дотянуться до тебя.

Он сидел на неудобном низком стуле, его лоб жгла сухая ладонь старухи. Молчание затянулось.

- Вы тогда сказали: «Когда ты поймешь, что ищешь, ты придешь к нам».

Старуха убрала ладонь и кивнула:

- Да, и ты пришел, потому что понял. В твоих поисках бессмертия я тебе не помогу, мой мальчик. А вот кое-с-чем другим…

Он вздрогнул – старуха говорила на парсельтанге:

- Что ты почувствовал, когда тебе пришлось снова запереть Василиска?

Он отвернулся, посмотрел сначала в сторону, потом вверх – очертания балок, поддерживающих потолок подозрительно задрожали и расплылись. Как же глупо – словно дошкольник…

- Я… это было… мне казалось, что я потерял часть себя…

Когда он узнал про историю с этой дурой Миртл, он плакал. Естественно, никто этого не видел – он заперся в ванной комнате для старост и дал волю своим чувствам. Несколько лет он разговаривал с Василиском через стену, говорил на языке, который в этом замке никто кроме них не понимал. Он рассказывал гигантскому змею о всех своих неудачах, о бесплодных поисках, о тупиковых вопросах, на которые не было ответов, а тот слушал, иногда даже отвечал. После таких бесед он возвращался на факультет, где его видели бесстрастным, ироничным, сердитым, слегка раздраженным, заинтересованным, веселым, довольным, равнодушным, но никогда растерянным или огорченным. А потом он нашел способ открыть Тайную комнату… Это были самые счастливые месяцы его жизни.

Старуха налила из кувшина в большую глиняную кружку какой-то ароматный напиток, поставила перед ним, села на табурет и снова заговорила:

- С Василиском я тебе не помогу, увы. Но я подскажу тебе, как найти другую змею.

- Кто вы?!

- Мы – Нага. Маги, чья вселенная имеет форму змеи. Все наше существование связано с этими благородными существами. Мы не владеем боевой магией и практически не пользуемся бытовой. У нас никогда не было волшебных палочек – нам они ни к чему. Мы собираем крупицы магического у обычных змей и вкладываем их в новые создания – бесконечно прекрасные… - она говорила, и морщины на ее лице разглаживались, в глазах появился огонь восторга. – Можно назвать нас кастой, кланом, орденом – как угодно. На самом деле мы просто Нага.

- Почему о вас никто не знает?

- И ты бы не узнал, если бы не мое отступничество, - старуха задумчиво покачала головой. – Остальные считают, что о наших подопечных никто не должен знать. Я же уверена, что даже за пределами нашего круга найдутся те, для кого змея – друг и даже больше. И я не ошиблась, - старуха похлопала его по руке. – Я нашла тебя, мой мальчик.

У него пересохло во рту – он схватил кружку и в несколько глотков выпил пряный напиток. Голова прояснилась, ушли усталость и остатки боли.

- Где мне искать?..

- Я так давно не поддерживаю отношения с другими Нага, что не смогу сказать тебе точный адрес. Тебе нужен Старший, - она усмехнулась и уточнила, - старший не по возрасту, а лишь по статусу. Лет шестьдесят назад он жил где-то в центре Европы и носил имя Рихард Штрайтер. Уверена, что с тех пор он уже неоднократно менял внешность, имя и дом. К сожалению, это все, чем я могу тебе помочь.

Старуха легко поднялась со своего места и направилась к выходу. На пороге она обернулась:

- Я сейчас ухожу и больше уже не вернусь. Не ищи меня больше, мальчик. Лучше потрать свои силы на поиски Старшего Нага.

- Подождите! - несколько секунд он подбирал слова, потом дотронулся пальцами до своего лба: - В этот момент… Вы же все узнали про меня. И про сегодняшнюю ночь тоже?

Старуха молча кивнула. Уже открывая дверь, она обернулась и сказала:

- Мы не судим о поступках других людей, у нас иные цели. Удачи тебе, мальчик!


Я вернусь

Теплый летний день. Берег озера. Празднично накрытые столы. Преподаватели и новоиспеченные выпускники отмечают завершение последних экзаменов.

- Большое спасибо за книгу, Том!

- Ну что вы, профессор! Вы – директор школы, которая на семь лет стала моим домом. Я не мог покинуть Хогвартс, не отблагодарив вас.

- Да, покинуть… Вот закончится этот выпускной, вы все разлетитесь. Ты не подумал над моим предложением?

- Профессор Диппет... Кому как не вам знать, что обязанности преподавателя сковывают. А я хочу увидеть мир. Для меня важно иметь возможность сорваться с места в любой момент, а не три-четыре раза в год, строго в каникулы.

- Я тебя понимаю, но жаль, очень жаль. Ты мог бы попутешествовать два-три года, а потом вернуться.

- Не обижайтесь, профессор, но при всем моем уважении к Хогвартсу и к вам лично…

- Занятно. На моей практике еще никто не отказывался от такого предложения.

- Люблю быть первым, профессор. Смотрите, наш уважаемый декан явно хотел бы послушать, о чем мы сейчас беседуем.

- Не сомневаюсь. Профессор Слагхорн не преминет расспросить меня обо всех деталях нашего разговора.

- А вы скажите ему, что я просился в преподаватели, и вы мне отказали, сославшись на мой возраст.

- Ты это серьезно, Том?

- Абсолютно! Зачем же ломать сложившуюся традицию. Ведь отказывать соискателям вам приходилось, я уверен.

- Занятно, занятно… Ты знаешь, я так и сделаю – давно хотел подшутить на Горацием. Представляю, как он удивится. И все-таки, мне очень жаль, что ты нас покидаешь, Том. В Хогвартсе давно не было таких незаурядных студентов.

- Я еще вернусь, профессор.

*****

Пустынный школьный коридор. Высокий юноша, успевший сменить школьную форму на дорожную мантию, стоит, прислонившись к стене. Он говорит на языке, который кроме него в этом замке понимает только одно существо.

- Время для тебя ничто, поэтому ты дождешься. Я вернусь.

*****

Лютный переулок. Лавка «Борджин и Беркс». Небольшая жилая комната на втором этаже.

- Так, значит, это правда, Риддл? Я возвращаюсь из Корка, а мне сообщают, что ты валяешься в постели. Как тебя угораздило?

- Мне очень жаль, мистер Борджин, но я не знаю. В «Вестнике Св. Мунго» пишут, что в Лондоне и окрестностях свирепствует какая-то лихорадка.

- Да уж, видок у тебя… Даже отсюда вижу - лицо бледное, глаза покраснели. Ты не разлеживайся – у нас дела стоят. Кстати, ты в курсе, что умерла одна наша клиентка, старуха Хепзиба Смит? Какая-то мутная история с домовым эльфом. Я никогда не доверял этим тварям. Нам будет очень не хватать ее денег.

- Мистер Борджин, мне придется взять расчет.

- Что за чушь?

- Эта проклятая лихорадка. После нее нужно долго восстанавливаться. И желательно где-нибудь у теплого моря. Я планирую поехать на континент.

- Хм… От больного тебя, конечно, толку мало. Слушай, парень, мне очень не хочется тебя отпускать. И дело даже не в деньгах, которые ты нам приносил – и неплохо приносил, это мы с Берксом отрицать не будем. Есть в тебе что-то… Ладно. Завтра с утра я тебя рассчитаю, но обещай, что, когда долечишься, вернешься сюда.

- Я вернусь, мистер Борджин. Это я вам обещаю.

*****

Высокий скалистый берег. На большом плоском камне сидит молодой человек, правую руку которого обвивает молодая гадюка. Он смотрит на взлетающие к небу белые брызги и говорит, обращаясь к морю на языке змей:

- Когда люди уверяют, что ждут тебя обратно, будет неприлично разочаровывать их, не правда ли? Поэтому, я обязательно вернусь.

Старший

Паола пряталась от младшего брата за занавеской. Стоять без дела было скучно, и она выглянула в окно. Но и за окном не происходило ничего интересного - солнце высоко, на улице жарко, все сидят в тени. Только какой-то незнакомый мужчина идет по улице, время от времени разглядывая таблички на домах. Странный мужчина, явно не местный – в такую жару и в пиджаке.

Незнакомец остановился перед домом сеньора Кватроччи и постучал в дверь. Хозяин появился на пороге почти мгновенно. Но сеньор Кватроччи всегда быстро двигается, хоть и старенький уже.

Со второго этажа плохо слышно, о чем говорят возле дома напротив. Но незнакомец определенно сказал что-то на иностранном языке – итальянские слова не бывают такими шипиящими и свистящими.

В соседней комнате раздался грохот, а потом почти сразу – громкий рев. Паола вздохнула и выбралась из-за занавески – братик, наверняка, упал, пытаясь достать леденцы из буфета.

Если бы Паола задержалась у окна еще на пару минут, она бы заметила, как изменилось лицо сеньора Кватроччи в ответ на сказанное незнакомцем. После секундной паузы старик поздоровался с нежданным гостем на том же языке и пропустил его в дом.

*****

- Хочу вас предупредить – в этих стенах не действует никакая магия, кроме нашей. Нападаем мы плохо, зато защищаться научились великолепно. Вернее, защищать. Правда, здесь я живу один, но от привычек так сложно избавиться.

Они сидели за деревянным столом на кухне и пили холодное вино.

- Как вы меня нашли?

- Мне подсказали. Я не знаю ее имени - одна из вас, как я понимаю. Называла себя отступницей. По ее словам, последний раз она общалась с вами почти семьдесят лет назад.

Старик покачал головой:

- Она все-таки добилась своего – нашла вас. Человека вне нашего круга, кому…

- Кому что?

- Кто вы? Как мне вас называть?

- Лорд.

Сеньор Кватроччи кивнул:

- Как скажете, милорд, - старик снова наполнил стаканы и продолжил: - Так вот. Вы говорите на языке змей, и вы пришли ко мне от другого Нага. Я обязан принять вас и помочь. Несмотря на то, что мне очень этого не хочется.

Гость молчал, ожидая продолжения. Старший Нага подошел к буфету и взял с полки блокнот и карандаш.

- Не пишите, я все запомню.

- Они в Праге. В Пражском зоопарке.

- Где?! – Лорд не смог скрыть своего удивления, - А более банального места для ваших подопечных не нашлось? Впрочем… Где лучше всего прятать дерево, как не в лесу?..

- Нет, причина вовсе не в этом. Наших подопечных, как вы говорите, в этом зоопарке никто не видит, кроме Смотрителя. Да и он уже много лет видит не Змей, - старик перехватил вопросительный взгляд гостя и пояснил: - Яйца. Уже почти пару сотен лет, если не больше. Вы отправитесь туда, выберете одно и, если вам повезет, уйдете оттуда со своей Змеей.

- Если повезет?

Старший Нага сделал вид, что не расслышал вопроса:

- А зоопарк – это совпадение. Мы обосновались там гораздо раньше – очень удобное место, возвышенность - вы сами все увидите. А когда пражские власти зашли в тупик с поиском места под городской зоопарк, мы очень осторожно подсказали пану Свободе, формальному владельцу тех земель, что неплохо бы подарить городу участок под зоологический парк. Идея была охотно принята.

- Расскажите мне о Них…

Глаза старика загорелись:

- Они прекрасны, милорд! И почти совершенны. Тысячелетний опыт многих поколений Нага – все в этих созданиях. Ваша Змея будет преданна вам так, как ни одна собака в мире. Она будет понимать вас лучше, чем вы сами. Она будет жить долго, очень долго. Она сможет засыпать по вашему приказу на многие месяцы и годы и просыпаться от одного вашего слова. Это самый надежный страж, самый верный друг, самый внимательный собеседник. И очень опасный боец. Но прошу вас… Нет, умоляю – берегите Ее.

Лорд наклонился над столом, приблизив свое бледное лицо к загорелому лицу Старшего Нага:

- Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах. Как мне найти Смотрителя?

*****

К вечеру стало прохладнее – улица перед домом заполнилась людьми. Сеньор Кватроччи посмотрел в окно и покачал головой:

- Почему-то мне кажется, что вам не захочется пробираться через толпу. Я могу проводить вас через задний двор.

- Хорошая идея, так как мне, действительно, пора уходить. Только один вопрос – ваша защитная магия…

Старший Нага напрягся и пристально посмотрел на своего гостя.

- Не просите! Ни один Нага не обучит вас этому – это сильнее страха смерти. Это – гарантия Их безопасности.

Лорд пожал плечами и встал из-за стола.

На выходе с заднего дворика сеньор Кватроччи еще раз повторил имя и адрес Смотрителя, попрощался и пошел обратно в дом. Но его гость не спешил уходить. Быстрым движением он извлек из кармана пиджака палочку и направил ее в затылок старика. Тот на секунду замер на месте, потом медленно обернулся и удивленно посмотрел на стоящего возле ограды мужчину:

- Вы кого-то ищете, молодой человек?

- Прошу прощения, сеньор! Я уже понял, что ошибся. Всего доброго!

Нагини

- Пан Побуда?

Смотритель не ожидал, что его новый знакомый подойдет к условленному месту с этой стороны. Уже полчаса он следил за автобусами, прибывающими на свою конечную остановку перед зоопарком, но из них выходили только немногочисленные обитатели Пражской Трои, которых он давно знал в лицо. Если бы его гость шел пешком, то шел бы все по той же дороге - она здесь одна.

- Вы продолжаете меня удивлять, милорд.

- Продолжаю? А начал?..

- Вчера. Тем, что ограничились лишь двумя вопросами - когда и где.

Смотритель снова поймал себя на том, что стоит ему отвести взгляд от своего визави - и он не может вспомнить, как же тот выглядит. Наваждение какое-то. Хотя, наверняка, наваждение и есть - без магии тут вряд ли обошлось.

- Вы правы - вопросов у меня гораздо больше, но я задам их уже в непосредственной близости от... - небрежным движением указательного пальца Лорд нарисовал в воздухе небольшой овал и вопросительно приподнял брови, словно интересуясь: "Почему мы все еще здесь, а не там?".

Смотритель провел своего спутника на территорию зоопарка, представив его охраннику как иностранного ученого, и направился вглубь территории.

- Вы работаете в террариуме, пан Побуда? Или мне лучше называть вас пан Смотритель?

- Как вам угодно, милорд. Я работаю в авиарии, а в террариуме стараюсь бывать как можно реже, - Смотритель перехватил недоуменный взгляд Лорда и пояснил: - Змеи чувствуют меня и начинают волноваться. А я не могу полноценно общаться с ними - ну, вы понимаете. Мне не нужны лишние проблемы, потому что у меня здесь другая задача. Более важная.

- Как давно вы здесь?

Смотритель ответил не сразу, дожидаясь, когда мимо них проедет нагруженная сеном повозка.

- В этот раз уже около пятнадцати лет.

- В этот раз?

- Мы вынуждены сменять друг друга, чтобы не вызывать подозрений. Не дольше 20 лет в одном месте на протяжении одной человеческой жизни. Потом можно вернуться, по возможности изменив внешность. А в последнее время приходится еще и фотографов избегать. Вот мы и на месте. Почти.

Пан Побуда отпер дверь аккуратной служебной постройки, примыкающей к большому вольеру с орлами. Лорд не мог скрыть своего разочарования. Обычный сарайчик: ящик для инструментов, стол для смешивания корма, продавленный диван, узкое горизонтальное окошко почти под самым потолком. И дверь только одна - та, через которую они только что вошли.

Смотритель сдвинул с места большой металлический бак, присел на корточки, посмотрел на Лорда снизу вверх:

- Вы в курсе, что в зоне действия наших охранных чар никакая другая магия...

- Не действует! Да, я уже в курсе, пан Смотритель.

Нага удовлетворенно кивнул, энергично потер ладони, словно разогревая их, а затем .. окунул кисти рук в камень пола как в воду. По квадратному участку серого бетона побежала легкая радужная рябь, в полу появился аккуратный проем, достаточный, чтобы пропустить одного взрослого мужчину.

- Вы первый, милорд, я за вами. В другой последовательности не получится, извините.

Минут пять они спускались по закручивающейся спиралью каменной лестнице. Слева - грубые металлические перила, справа, на уровне плеча Лорда и на расстоянии полуметра друг от друга - небольшие ниши с горящими белым огнем светильниками.

- Теперь вы понимаете, милорд, чем нас привлек этот район?

Лорд не ответил. Его взгляд был прикован к большому ящику из темного дерева, почти до самых краев наполненному мелким белым песком.

- Сколько их здесь?

- В нашем "гнезде" - семь, - в голосе Смотрителя звучала нескрываемая гордость. - В других - по два-три. Мне выпала честь присматривать за самой большой кладкой.

Лорд протянул руку к большому яйцу, сквозь фарфоровую скорлупу которого сочился теплый зеленовато-желтый свет.

- Нет! - Смотритель грубо схватил его за локоть и оттолкнул в сторону. - Вы с ума сошли, милорд! Советую не торопиться... Если только у вас нет в запасе девяти жизней.

Странный красноватый огонек, вспыхнувший в глазах мага после этой ремарки, несколько обескуражил Смотрителя. На границе сознания он отметил для себя, что, наконец-то, видит своего гостя таким, какой он есть - без маскирующих чар. Высокий, темные, почти черные волосы, довольно красивое лицо, но чересчур бледная кожа... И этот красный блеск в глазах.

- Потерпите, я все объясню. Это очень серьезный ритуал. И очень опасный. У вас только одна попытка, милорд. Вы должны выбрать одно единственное яйцо, положить на него свою ладонь и ждать. Если ваш выбор верен, вы получите самое ценное сокровище, какое только можно себе представить. Если вы ошибетесь - никакая магия не спасет вас от этого яда.

- Это все?

- Да. Остальное я расскажу вам, если все завершится успешно...

- Когда все завершится успешно.

Смотритель кивнул и отошел в дальний угол комнаты, оставляя мага один на один с его выбором.

Несколько секунд Лорд внимательно рассматривал разложенные на песке яйца. Совершенно одинаковые в своем совершенстве, безразличные к происходящему, завораживающе прекрасные... Он выбрал. Не колеблясь опустил обе ладони на безупречно гладкую скорлупу. Яйцо отозвалось - жемчужно-зеленые стенки задрожали в ритме его сердцебиения и начали медленно распадаться, частично осыпавшись блестящей крошкой в песок, частично взлетев под потолок золотистой пылью. Ни один мускул на лице Лорда не дрогнул, когда его правого запястья коснулся раздвоенный язычок небольшой, отливающей серебром змейки.

За его спиной раздался облегченный вздох Смотрителя:

- Поздравляю, милорд! И спасибо! Я уже и не надеялся, что когда-нибудь снова увижу успешное завершение этого ритуала.

Нага подошел к Лорду и, глядя через его плечо на новорожденную змею, сказал:

- У каждой из них должно быть имя.

- У нее уже есть имя, пан Смотритель. Мою змею зовут Нагини.