Глава 1Глава 1
Стояла прекрасная летняя ночь. Словно россыпь бриллиантов на темном бархате, ярко сияли звезды в ночном небе. Над черно-синими деревьями виднелась полная луна, освещая всё вокруг мягким серебристым светом. Воздух был напоен крепкими ароматами цветов лесной чащи. Легкий ветерок нежными касаниями шевелил листву.
Но что это впереди? Через темные сплетения листвы пробивается одинокий, едва заметный луч света. Полицейские! Я стою в оцепенении, не сводя с них глаз – и чувствую, как меня охватывает неописуемый страх… и я бегу прочь.
Наконец я останавливаюсь и перевожу дух. Самое время произнести монолог. Ведь наедине с самими собой люди либо возносят себя до небес, либо низвергают в бездну. В первом случае они очень любезны, во втором – слишком грубы. И я говорю себе:
- Вот дура!
Какое волшебное действие оказывает это коротенькое слово! Я наконец-то успокаиваюсь и прихожу в себя.
Я присела на серый замшелый камень, безвольно уронив голову на грудь. Я была измучена и не знала, что делать. В эту минуту страха и сомнений мой слух ласкали лишь шелест ветра, пение птиц… Какая волшебная музыка ночи!... Музыка?!
У меня перехватило дыхание: чьи-то искусные руки играли прекрасную грустную мелодию на фортепиано. Казалось, что я слышу слезы раненой души. Как завороженная, я шла к источнику этих чарующих звуков. Вскоре деревья расступились, открывая моему взору очертания старой усадьбы. Мох и сорная трава завладели аллеей, ведущей к дому, и оставили только узкую тропинку. Не видно было и следа человеческих ног, и ничья рука давно уже не раздвигала веток кустарника, унизанных блестящими каплями росы. Ковер из плюща наполовину окутал фасад здания и темной зеленью оживлял поседевший от старости камень. Почерневшие черепицы крыши местами отвалились; ржавчина мешала флюгерам вращаться свободно, и все указывали разное направление ветра.
Вдруг послышался резкий диссонанс мелодии и все смолкло. Я была в нескольких шагах от крыльца; у подножия дом был окутан мраком; темные деревья печально шумели. На балконе показался мужчина; он оперся руками на перила и задумался. Он был высок и строен, а фигура его фосфорически светилась в лунном свете. Темные густые волосы обрамляли прекрасное лицо. Едва услышав мои шаги, он выпрямился и устремил на меня свои большие темные глаза.
- Добрый вечер, сэр! – громко сказала я.
- Вы это… мне? – медленно произнес он низким голосом.
- Да. Кажется, тут никого больше нет, кроме нас.
- Вы меня видите? – чуть слышно спросил незнакомец, посмотрев на меня так, как, наверное, человек смотрит на оазис в пустыне. Пристально, боясь вздохнуть, как если бы от одного дыхания он мог раствориться в воздухе. – Впервые за столько лет я встречаю человека, который видит… призраков, - почти шепотом закончил он.
Мою душу сковал безотчетный страх и я, заикаясь, повторила:
- П-п-призраков? Каких призраков?
На его лице отразились испуг и смятение. Сдавленным голосом он произнес:
- Прошу вас! Не убегайте! Я сейчас спущусь и все объясню, - и его фигура скрылась во мраке.
С замиранием сердца я смотрела на огромную дверь, которая должна была вот-вот распахнуться. Ужасные фантазии теснились в голове. Я хотела убежать, но ноги не слушались, и я безвольно продолжала стоять, словно подсудимая, ожидая смертного приговора. Наконец, пытка закончилась, и ночную тишину разрезал протяжный скрип открывающейся двери…
Переступив через порог, мужчина легкими шагами подошел ко мне.
- Простите, я не хотел напугать вас. Я не причиню вам вреда. Просто, здесь уже очень долгое время не появлялась ни одна живая душа. Люди обходят это место стороной и …
Услышав это, я невольно задрожала. Он смутился и замолчал. В воздухе повисло напряжение. Он смотрел на меня так, будто он стоял на краю пропасти, ожидая что, я вот-вот столкну его. С мольбой в голосе он произнес:
- Не хотели бы вы войти в дом?
В жизни каждого человека бывают моменты, когда он может совершить доброе дело. И не столь важно, что он сделает, гораздо важнее то, чем его поступок продиктован. Желанием пополнить свой счет в небесном банке? Расчетливым умом, который сулит всяческие выгоды или же?... минутным порывом чувств?
В моем случае – это, конечно, было искреннее желание помочь. И я это говорю с такой уверенностью не, потому что я хорошая и добрая. Нет, просто я попала в плен его глаз, которые изливали на меня скорбь и печаль, так же естественно и бесконечно, как вода из лесного родника. В его взгляде не было фальши, лжи и притворства, а главное - безумства. Я рванулась к нему всем своим существом, отчаянно желая что-нибудь сделать. И тогда я поняла, что бежать уже поздно.
Судьба.
Его глаза.
Я просто кивнула.
Вслед за ним я поднялась по гнилым деревянным ступеням и вошла в дом. Мы очутились в холле. Здесь царила кромешная темнота, и я инстинктивно вытянула руки перед собой. Мои глаза постепенно привыкали к мраку. Я могла различить лишь бледную фигуру мужчины. Плавным жестом он указывал куда-то вперед. Шепотом, будто боясь потревожить старый дом, десятилетиями мирно спящий, он произнес:
- Проходите, пожалуйста, в гостиную.
Еще несколько неуверенных шагов и мы оказались в большой зале. Сквозь окна беспрепятственно проникал серебряный свет луны. Первое, что мне бросилось в глаза – это огромный мраморный камин, будто застывший с раскрытым черным ртом. По периметру стояли изящные диваны. На стенах висели старинные, выцветшие картины и строго взирали с пыльных портретов мужчины и женщины. Середину залы занимал стол с витыми ножками. Серая пелена пыли скатертью покрывала его. В беспорядке стояли несколько кресел, некоторые были опрокинуты.
Я боялась не только сделать шаг, но даже вздохнуть. Из оцепенения меня вывел его голос:
- Да… этот зал давно не принимал гостей… вот – присаживайтесь на это кресло.
Я повиновалась и медленно села в кресло. Обивка от времени сильно истерлась, и на ней лишь смутно выступал замысловато переплетенный узор.
Минутное молчание, слегка вскинув голову, он сказал:
- Простите меня за бестактность, но я так растерялся, что забыл представиться. Моё имя - Чарльз Денвик.
- Меня зовут Сара Адамс, - пробормотала я, запинаясь, как только может бормотать в такую минуту совершенная трусиха.
Так мы познакомились.
Немного осмелев, я спросила:
- Как долго вы здесь?
- Вы имеете в виду, как долго я нахожусь в плену у вечности?- мягко поправил он.
- Д-да… - в данной ситуации слово вечность произвело особое впечатление.
- Время для меня не существует. Оно остановилось в тот момент, когда я умер. Это было в 1975 году.
- Почему Вы здесь? Разве после смерти люди не попадают в рай или ад?
- Попадают. Но только те, кого ничто не держит на земле.
По его голосу я поняла, что затронула потаенные струны его души.
- Что же держит вас?
- Обещание, данное много лет назад.
- Расскажите мне, - тихо попросила я.
- Многие моменты прошлого мне трудно вспомнить, но эта история сохранила для меня свежесть и яркость красок настоящего. И он погрузился в свои воспоминания:
- Я родился в небольшой семье. Отец мой был каменщиком, а мать не имела постоянной работы. Мой брат был старше меня на 6 лет. Отец мечтал, что он воплотит его мечту и станет пианистом. Однако моего брата больше увлекал театр. Поначалу отец не мог принять этого, но со временем он смирился и даже стал ходить на спектакли. Брат играл великолепно. Он был поистине талантлив.
Я знал, что мы не были богаты, но меня это не волновало, потому что у нас была крепкая и счастливая семья, до того момента, как все изменилось раз и навсегда. Мой брат уехал с труппой на гастроли. На заснеженной дороге водитель потерял управление и автобус занесло. В тот день брат погиб. Тогда мне казалось, что счастье навсегда покинуло нашу семью, и все уже не могло быть как прежде.
Когда мне пришло время поступать в университет, родителям очень тяжело далось решение отправить меня на учебу в Лондон…
Я внимательно слушала его, переносясь вместе с ним на несколько десятилетий в прошлое. И вот перед моим взором всплывают картины старого Лондона с его готическими, стрельчатыми зданиями, широкими мостовыми и узкими улочками. Дым стелется, едва поднявшись из труб, он словно мелкая черная изморось, и чудится, что хлопья сажи — это крупные снежные хлопья надевшие траур по умершему солнцу. Лондон, окутанный туманом… туман везде… Туман в верховьях Темзы, где он плывет над зелеными островками и лугами; туман в низовьях Темзы, где он, утратив свою чистоту, клубится между лесом мачт и прибрежными отбросами большого города... Туман оседает на бортах барж и шлюпок... На мостах какие-то люди, сами окутанные туманом, перегнувшись через перила, заглядывают в туманную преисподнюю.
Чарльз продолжал:
- Я поступил в Королевскую Академию Музыки. Тогда мне казалось, что весь мир лежит у моих ног. Я получил возможность заниматься любимым делом и тем самым исполнить мечту отца… Однако совсем скоро я понял, как непросто будет мне, юноше с периферии, воспитанному в простой семье, влиться в жизнь большого города. Студенты, с которыми я учился, смотрели на меня свысока, либо вовсе не замечали. Я становился все более замкнутым и предпочитал шумному обществу уединение. Часто никем не замеченный, я проникал в опустевший актовый зал. Предоставленный сам себе я предавался единственному, по настоящему важному для меня занятию – я играл на фортепиано. Пробовал разные музыкальные приемы и сочинял новые мелодии. В теплые, солнечные дни, я наблюдал за тем, как студенты веселыми компаниями располагались на зеленых лужайках и читали книги, декламировали стихи или устраивали небольшие концерты, наигрывая задорные мелодии. Девушки, прячась под сенью деревьев, о чем-то сплетничали. В такие дни я чувствовал себя особенно одиноким. И я находил убежище лишь под сумрачными сводами зала. Музыка захватывала всё мое существо, всего меня, так что порой я не замечал, как за окнами уже темнело. Несмотря на усталость, я испытывал ни с чем несравнимое счастье.
И в один из таких дней я встретил её…
Глава 2Я лежал на траве, закинув руки за голову, и мечтательно смотрел в небо, на беспечно проплывающие мимо облака. Надо мной простиралось бездонное небо. Бесконечно глубокое, величественное небо. Чтобы ни случилось, небо всегда с нами, безразличное ко всему на свете в своем величии. Для него не существует людской суеты и забот. Оно никогда не поймёт, но и не осудит наши поступки. Оно просто есть. Достаточно взглянуть в небо, и оно возвращает свободу. Может, стоило стать лётчиком и каждый раз, взлетая, становиться ближе к этому небу, становиться его частью. Быть выше и свободнее? Но нет. Сердце человека определяет его судьбу. Моё сердце уже давно выбрало музыку, и я принес его на алтарь искусства. Музыка непрестанно звучит в моём сердце. Я живу, дышу ею и даже сейчас, в моей голове звучит мелодия. Та самая, что я слышал в детстве. Она так запала мне в душу, что забыть невозможно. Но я никогда не мог сыграть её до конца. Сегодня я вновь попытаюсь закончить её!
В опустевшем зале раздалось гулкое эхо моих шагов. У высокого окна залитое лучами вечернего солнца, стояло фортепиано. Я провёл рукой по идеально лакированной чёрной поверхности. Уверенным движением я коснулся клавиш и постепенно, то нарастая, то стихая, полилась мелодия. Передо мной ворохом лежали листы бумаги, исписанные нотами. Но это лишь значки. Разве в этом музыка? Разве в этом эмоции и страсть? Ноты идут оттуда – из сердца. Здесь их источник…
Неожиданно я услышал резкие одинокие аплодисменты позади себя и, обескураженный, обернулся, желая увидеть того, кто посмел нарушить моё уединение.
Я увидел девушку необыкновенной красоты. Она стояла в легком белом платье. Её стройная фигура дышала грацией и изяществом. Она была не высока и не мала ростом. Обворожительные черты лица притягивали взор. Мягкий, нежный овал лица, тонко очерченный рот, нежная, прозрачная кожа. Роскошно вьющиеся светлые волосы с золотым отливом, струились по плечам. И вот сверкнули её глаза – словно две зеленые молнии. Она заметила моё смущение и лукаво улыбнулась.
- Простите, что скрыла своё присутствие, не хотела мешать вам. Вы прекрасно играете, мелодия очень красивая и такая проникновенная, - затараторила она - Меня, кстати, Лиса зовут, а вас?
Я был так взволнован и потрясён, что не мог сказать ни слова. Мысленно ругая себя за свою робость, я постепенно овладел собой и холодно сказал:
- Не очень-то вежливо с вашей стороны не сообщить мне о своем присутствии…
- Да, но позвольте…
Я жестом заставил её замолчать, от негодования она притопнула ногой. Сделав вид, что не заметил, я продолжил тоном, не терпящим возражений:
- Нарушить моё уединение и навязывать мне абсолютно нежелательное знакомство.
- Вы закончили? – сдержанно поинтересовалась она.
- Да, вполне. Вы можете идти, - милостиво разрешил я.
Что на меня нашло я и сам не знаю. Я словно с цепи сорвался. Что могло меня так разозлить? Может быть то, что кто-то разбил хрустальный колпак и вторгся в мой маленький мир, нарушая привычный ход событий. Заставил волноваться, чувствовать что-то ещё, кроме обычного равнодушия.
- Я в ваших нравоучениях не нуждаюсь. Вы настоящий грубиян!
Её глаза гневно сверкнули, она круто развернулась и вылетела из зала, словно ураган.
А я так и остался сидеть, уставившись на то место, где она стояла секунду назад.
- Ну и осёл же я! – крикнул я в пустоту.
***
На следующий день я мучился угрызениями совести, и твердо решил, во что бы то ни стало, получить прощение. Там, где есть желание, будет и возможность. Случай представился очень скоро.
Я встретил её на перемене в холле. Она стояла у окна в окружении подруг, рисуя пальцем на стекле. Она делала вид, что слушает, но на самом деле была далеко отсюда, где-то в своем мире, который принадлежал только ей.
Немного поколебавшись, я пересёк коридор и подошёл к ней. Девушки мгновенно умолкли, она медленно повернулась и окинула меня равнодушным взглядом. Я натянуто улыбнулся и подчеркнуто вежливо произнес:
- Прошу прощения за беспокойство, но не могли бы вы уделить мне немного вашего драгоценного времени?
Я вовсе не издевался, но разве только самую малость.
- Вчера вы были не так учтивы. Вы страдаете резкими перепадами настроения?
Это была пощёчина моему самолюбию. Меня выставили несдержанным грубияном. Я чувствовал, как во мне закипает злость. Что ж, придется стерпеть и это. Я проглотил эту горькую пилюлю и невозмутимо продолжил:
- Я приношу вам свои глубочайшие извинения по поводу вчерашнего недоразумения.
И смиренно склонил голову с видом кающегося грешника. Её взгляд смягчился и она, едва сдерживая смех, сказала:
- Что ж, раз вы так искренне раскаялись, я не могу не простить вас, но…
Она сразу же стала серьезной. Внутренне я весь напрягся, ожидая, что она скажет.
- Я прощу вас, но только при одном условии.
На моём лице выразилось неподдельное изумление. Условие? Она решила таким образом отомстить мне? В моей голове мелькали ужасные картины моего будущего позора.
- Да не пугайтесь вы так, я просто хочу, чтобы вы сыграли для меня.
Помолчав, она добавила:
- Ещё раз.
И одарила меня улыбкой. Эта улыбка прощала всё, и ей не требовалось благородное происхождение, светские манеры, учёность, ибо она признавала равенство. И ответить на неё можно было лишь улыбкой. Этот миг казался сильнее всех предрассудков. Мы просто стояли, улыбаясь друг другу, словно дети, совершенно счастливые от того, что можем подарить кому-то своё тепло и нежность.
***
Я сидел за фортепиано, нетерпеливо проводя пальцами по клавишам.
«Опаздывает!» - с негодованием подумал я.
За окнами сгущались сумерки. Загорались первые звёзды. Из задумчивости меня вывел звук шагов в коридоре. Я бросил выжидающий взгляд на дверь. Она резко распахнулась и в зал влетела запыхавшаяся от бега Лиса. Стоило мне увидеть её, как всё моё возмущение исчезло без следа.
- Ох! Прости! Я так опоздала! Нужно было забежать в библиотеку, а потом я никак не могла избавиться от Мари. Ты давно ждёшь? – щебетала она.
В этом была вся она. Её деятельная натура не знала ни минуты покоя. Она пыталась успеть всё и сразу. Как будто у неё совершенно не оставалось времени. А ей хотелось сказать и узнать так много!
- Концерт не начнётся без почётной гостьи, – с улыбкой ответил я, - Ну-с, чего желаете?
- Не говори мне «вы»! Я чувствую себя старой, – она обиженно надула губки.
- Так чего желаешь? – повторил я.
Она на секунду задумалась.
- А! Знаю! Я хочу услышать ту самую мелодию, которую ты играл в прошлый раз! – воскликнула она.
- Э… знаешь… по правде говоря, я не могу сыграть её до конца.
Девушка удивлённо распахнула глаза.
- Как?
- Я останавливаюсь на середине, а дальше никак не могу вспомнить.
- Хорошо. Сыграй то, что помнишь.
- Слушаюсь и повинуюсь, - сказал я и опустил руки на клавиши…
***
- Как красиво! – восторженно воскликнула она и захлопала в ладоши.
Я встал и поклонился воображаемой публике. Лиса звонко засмеялась. Её радостный смех был лучшей наградой, которую я когда-либо получал. Я смотрел на неё, не смея оторвать взгляд. Она была первым человеком, которого я впустил в свой мир, свою музыку и своё безмолвие.
Когда мы вышли на улицу, было уже довольно поздно. Зажглись редкие фонари. Опустевшие улицы кутались в туман.
- Могу я проводить тебя?
Она бросила на меня встревоженный взгляд:
- Разве ты не знаешь, кто мой отец?
- А должен?
Она на секунду задумалась, потом решительно посмотрела мне в глаза и сказала:
- Нет. Он просто строгих нравов и очень серьёзно относится к моему воспитанию. Отцу не понравится, если я приду с незнакомым ему молодым человеком.
И она тяжело вздохнула. Тогда я ещё не знал, как много будет значить для меня этот вздох.
- Тогда, может, встретимся завтра? – слова сорвались с моих губ прежде, чем я смог осмыслить их.
- Конечно! Встретимся у главной аллеи после занятий, - охотно согласилась она и тут же упорхнула, помахав на прощанье рукой.
С этого дня началась история нашей любви.
