Глава 1Глава I,или вместо предисловия.
В таверне, которой владел Мёртвый Лао, было как всегда шумно. Зашедшие воины с радостью выпивали по несколько пинт пива, разглагольствуя о совершенных подвигах. Мёртвый Лао, прозванный так из-за окаменелой левой части тела (ходили слухи, что он нарвался на взгляд тролля перед рассветом) с радостью спаивал клиентов, собирая с них сплетни. Сплетни – именно этим и жил Лао, его крючковатый нос обожал залезть не в своё дело, покопаться там и с чистой совестью пересказать свежие новости своей жене.
В таверну вошёл странный человек, с ног до головы окутанный серой дымкой, словно туманом. Рядом с ним стоял мальчонка лет шести, одетый более, чем странно: вместо положенной мальчишкам серой хлопковой хитаны мальчик был одет в цветастое женское кимоно, волочившееся за ним по земле. Длинные блестящие чёрные волосы открывали круглое личико с глазами, взгляд которых порядком встревожил Мёртвого Лао. У ребёнка не может быть таких глаз. Это были глаза тигра, беспощадной кошки, которой убийство доставляет наслаждение.
Странная парочка села за дальний деревянный столик. Лао, поборов страх, подошёл к ним.
- Будете пить?
Человек в серой дымке молча кивнул, не глядя на хозяина таверны. Лао наклонился к мальчишке.
- А ты, парень? Ты слишком мал для пива. Я налью тебе молока.
- Настоящие мужчины не пьют молоко, - хрипловатым голосом произнёс мальчик и уставился на Лао в упор, будто пытаясь зачаровать его взглядом.
- Принеси ему пива, человек, - разнесся высокий голос из-под дымчатого капюшона.
Не рискуя спорить. Лао разлил пиво по жестяным кружкам и поставил их перед странными посетителями.
- Сколько? – спросил дымчатый незнакомец.
- Я беру не деньгами, а историями. Вы – странные парни, ребята. Никогда не видел таких, как вы, - внимательно глядя на незнакомца, произнёс Лао. Ему не удалось разглядеть лица человека, но было такое ощущение, что лицо у незнакомца находится в постоянном движении, меняет очертания каждую секунду.
- Чью историю ты хочешь выслушать? – спросил мальчик, успевший уже выпить кружку пива наполовину. Лао никогда не видел, чтобы шестилетние мальчишки так лихо обращались с алкоголем.
- Хотя бы твою, малец.
- Мастер, расскажи ему, - зыркнул на человека в серой дымке мальчишка. Тот отставил от себя кружку и медленно снял капюшон. То, что было под ним, заставило сердце Лао забиться от страха. Выражение лица незнакомца постоянно менялось, будто он смотрел через призму текущего ручья. Длинные красные волосы рассыпались по плечам. Только глаза оставались неизменными, налитые кровью, с очень длинными загнутыми ресницами.
- Асура, - тихо прошептал Лао и отступил на шаг вперёд. Незнакомец ухмыльнулся тысячами ухмылок сразу.
- Меня зовут Тора. Я – Мастер этого мальчишки.
- Насколько я знаю, асуры становятся Мастерами только в случае кровной мести, - нахмурился Лао, переводя взгляд с одного на другого. Мальчик поднял на него не по годам взрослые глаза.
- Я вызвал его.
- Но зачем это такому маленькому ребёнку, как ты?
- Тут неподалёку одну деревню сожгли, - тихо прошептал Тора, глядя своими налитыми кровью глазами прямо в водянистые глаза Лао. – Все погорели, выжил только один парнишка. Он сидит перед тобой. Тебе знакомо имя Нимир-Ра?
Лао пожевал язык, припоминая. Нимир-Ра, один из принцев Нимир-Раджа, был хитрым и жестоким воином, совершавшим набеги на окрестные деревни только ради забавы. Часто один только вид его на огромном чёрном жеребце с глазами, будто сделанными из пламени, пугал до полусмерти местных жителей. Нимир-Ра не боялся никого на этом свете. Поговаривали, что его душа была выменяна на храбрость и неуязвимость, и хранится в заброшенном храме, а кто осмелится попасть туда, никогда не возвратится назад. Имя Нимир-Ра окутывали ужасные легенды, но Лао не мог поручиться, что правда, а что вымысел.
- Слыхал я, кто он таков. Неужели опять за своё принялся? – наконец процедил сквозь зубы Лао.- Так, мальчик, говоришь, что вызвал этого асура, чтобы вершить правосудие?
Мальчик тряхнул головой в знак согласия и стукнул кружкой о деревянный стол. Асура осклабился:
- Мой ученик требует ещё пива. Оно у тебя отменное, старик.
Лао забрал у мальчика кружку и вновь наполнил её. Всё сказанное этими странными незнакомцами, не хотело укладываться в его старой голове. Даже если асура и проведёт его в заброшенной монастырь, даже если мальчишка похитит душу Нимир-Ра, сам принц сотрёт его в порошок за его отчаянные поступки. Молодость не даёт ума, и Лао с грустью ощупал свою отверделую левую руку. Если бы он не был так безрассуден, то сейчас бы был здоров.
- Сдаётся мне, то, что ты затеваешь, малец, добром не кончится, - тихо произнёс Мертвый Лао. – Лучше тебе отослать к богам своего асура да…
- Я сам знаю, что мне делать, старик, - холодно процедил мальчик и, сделав последний глоток пенящейся жидкости, со стуком поставил кружку на стол. Его Мастер поступил так же, только мелькнули под расплывчатым капюшоном кроваво-красные глаза. Лао показалось, что асура ухмылялся, обнажая заостренные зубы.
Мастер Тора извлёк из недр своего дымчатого одеяния серый увесистый мешочек и кинул его на стол старику. Внутри что-то гулко зазвенело. «Неужели золото?» - подумал пораженный хозяин таверны и хотел было возразить, но Мастер Тора вдруг очутился у него перед самым носом и тихо проговорил:
- Золото за молчание. Нам не нужно, чтобы ты трепал своим языком налево и направо. Мальчишке требуется отомстить, а мне за это полагается его чистенькая душа. Всё взаимосвязано, не так ли?
Единственный глаз Лао расширился от ужаса. Бедный мальчишка, он даже слыхом не слыхивал, что именно требуют асуры за свою помощь! Видать, этот Тора был высоким чином среди асур, раз пришёл на зов мальчишки. Пожиратель душ, вот кто он! Обычно асуры забирают что-то менее весомое, к примеру, руку или ногу. Или глаз. Или… Лао нервно сглотнул и схватился за сердце, отгоняя непрошеные воспоминания. Полноте, не стоит вспоминать прошлое. Лучше прочистить пересохшее горло отменным пивом. И забыть о странных гостях.
Которых, к слову, уже и след простил. Мёртвый Лао произнёс благодарственную молитву богам-хранителям и повесил на деревянную дверь табличку «Закрыто». По ночам в степи бродит всякое, порой настолько жуткое, что недавняя встреча с асурой покажется праздником.
- Лао, дорогуша, - звучным, как труба голосом позвала старика его жена. Дородная дама, разряженная в дешёвые шелка, стояла на верхней ступени и напряженно вглядывалась в мужа своими поросячьими глазками.
- Кто к тебе последний приходил? И почему ты так рано закрылся, ведь ещё только…
- Нечего по ночам шастать всякому сброду, - ворчливо сказал Мёртвый Лао и начал подниматься по ступеням вверх.
- Наверное, голодный? – участливо спросила старуха и масляно улыбнулась. – Я налью тебе супа, а ты расскажешь мне всё, что успел вынюхать за день.
Мёртвый Лао только раскрыл рот, чтобы рассказать о странных пришельцах, как вдруг в голове у него вновь возник образ Мастера Торы, только уже не ухмыляющегося, а гневно сверкающего очами и оскаленным ртом.
- Нечего и рассказывать, - опять буркнул хозяин таверны и скрылся в спальне.
- Тогда не получишь ужина, старый дурак! – услышал он гневный вопль жены в ответ. В животе жалобно заурчало.
Глава 2Глава отбечена. Спасибо дорогому SWORN,что нашёл время и занялся моим произведением=))
***
Маленьким босым ногам больно идти по раскалённым пескам степи, но мальчишка упрямо идёт вперёд.
Цветастое кимоно, явно не по размеру, то и дело сползает вниз, обнажая худенькие загорелые плечи – мальчишка раздражённо одергивает одежду и упрямо идёт вперёд.
Ветер-суховей, злой и горячий, бросающий в лицо сухой песок и мелкие камни, заставляет развеваться длинные чёрные волосы в каком-то диком танце, мешать, лезть в глаза – мальчишка яростно встряхивает головой и упрямо идёт вперёд.
Его глаза горят лишь одним огнём – огнём мщения, и лишь один звук стоит в его ушах – крик матери, горящей заживо в деревянном домике, находящимся прямо на опушке леса. Треск горящих досок, густой дым, выедающий глаза, заставляющий их слезиться и запах горелого мяса, до тошноты осязаемый. Запах горелого мяса его матери.
Мастер Тора неслышной тенью скользит за своим маленьким учеником. Асуру восхищает такое упорство, к тому же он так давно не лакомился душами маленьких детей. Вернее, давно маленькие дети не призывали его, чтобы отомстить. Этот малыш в будущем мог бы стать храбрым воином, не знающим пощады. Мог бы. Кхм.
Никто не нарушает тишины, тяжелой вуалью окутавшей степь. Ни к чему это. Каждый занят своими мыслями.
Ветер становится всё порывистей, он закручивает небольшие песочные воронки на земле. Тора плотней закутался в свой плащ-тень, мальчишка же идёт, крепко зажмурив глаза. Лишь чутьё ведёт его по правильной дороге – чутьё и магия асура, которая указывает верное направление.
- Грядёт буря, - нарушает тишину своим высоким голосом Мастер Тора. Мальчик резко останавливается и с гневом смотрит на асура.
- Мы не можем медлить. Я чувствую его. Скоро он будет моей добычей.
Тора широко улыбнулся, услышав эти слова.
- Прежде чем мы настигнем его, мой маленький мститель, мы должны укрыться от песчаной бури, иначе, увязнув в песках, мы потеряем ещё больше времени.
- Хорошо, Мастер Тора, - угрюмо кивнул мальчишка. Асура удовлетворённо хмыкнул.
- Наш путь ныне лежит через Лес Самоубийц. Ты слышал что-нибудь об этом славном местечке, сынок?
Смуглая кожа парнишки побледнела. Он одёрнул себя – это не по-мужски.
- Слыхал, конечно, - нарочито грубо сказал мальчик. – Этот лес кишмя кишит призраками.
Несколько смельчаков из моей деревни пытались пройти через него. Они не вернулись.
- Конечно, не вернулись бы, - развеселился Тора. – Призраки, что царят там – души самоубийц, проклятые души. Они готовы растерзать любого смертного, вторгшегося в их владения. Остерегайся вызвать гнев этих призраков! Ступай так же, как ступаю я – след в след, вздох в вздох и не разговаривай. Даже если ты услышишь мольбы о помощи, или страшные проклятия, не отзывайся и не смей сворачивать с дороги! Иначе…мне бы не хотелось, чтобы такой яростный маленький мститель, как ты безвестно сгинул в этом лесу.
- Понял, - шумно выдохнул мальчик. Ему было очень страшно – настолько, что даже кончик вздернутого носа побелел. Больше всего на свете мальчишка боялся призраков.
Бывало, старшие братья, пользуюсь случаем, что матери не было дома, сядут в круг да начнут рассказывать страшные истории о призраках, да так, что по спине начинали бегать
холодные мурашки и сидел мальчишка ни живой, ни мёртвы и мечтал только, чтобы скорей закончили братья свои рассказы.
Больше всего его пугало, когда братья начинали рассказывать легенду о Снежной Женщине. Её всегда рассказывал всегда Минору, самый старший, а все остальные братья
сидели и внимательно слушали. Минору рассказывал низким, страшным голосом, делая многозначительные паузы, и к концу рассказа у самого младшего начиналась истерика. Старшие братья пугались слёз младшенького и успокаивали её, боясь гнева матери.
«Давным-давно в небольшой деревушке», - начинал Минору,- «в холодной северной стране жил дровосек по имени Мосаку с сыном Минокити. В одно холодное зимнее утро, когда снег был слишком глубок, чтобы рубить деревья, Мосаку и Минокити пошли на охоту. Они провели целый день в лесу, с трудом пробираясь через снег, но не поймали даже кролика. Было уже далеко за полдень, когда небо неожиданно затянули черные тучи, и, заметая их следы, повалил снег. С большим трудом им удалось добраться до хижины дровосека.
- Мы переждем бурю здесь,- сказал Мосаку, бросая ветки в очаг.
- Боюсь, что ничего другого нам не остается,- ответил сын. Мужчины сидели и грелись у веселого огня, а за окном завывал холодный ветер. За душевным разговором время текло незаметно. И было уже довольно поздно, когда Мосаку стал одолевать сон.
- Ты знаешь, сын,- сказал Мосаку. - Когда человеку столько лет, сколько мне, ему хочется внуков. Не пора ли тебе подумать о женитьбе?
Мииокити покраснел и задумчиво посмотрел на огонь. Они очень устали за этот день и вскоре уснули. Снаружи завывал снежный вихрь, и было уже за полночь, когда сильный порыв ветра внезапно распахнул дверь. Снег залетел внутрь, засыпав огонь. Стало очень холодно. Минокити проснулся, сел и вдруг увидел женщину, стоящую на пороге хижины.
- Кто здесь? - воскликнул Минокити.
Из тени выступила прекрасная женщина, одетая в белый струящийся шелк. Ее волосы были длинные и черные, а кожа настолько бледной и гладкой, что напоминала Минокити слоновую кость. Но, заглянув в ее холодные, глубокие глаза, почувствовал, как мурашки пробежали по коже. Женщина, не обращая на него никакого внимания, медленно подошла к спящему отцу. Минокити беспомощно смотрел, как она наклонилась над ним и выдохнула белое облако, обвившее старика, как привидение.
- Отец, - воскликнул Минокити, дрожа всем телом.- Отец! Но ответа не было. Женщина повернулась и направилась в его сторону.
- На помощь! - крикнул Минокити и вскочил, чтобы убежать, но женщина преградила ему путь.
Она пристально взглянула ему в глаза, и вдруг ее жесткий взгляд смягчился, а губы тронула мягкая улыбка.
- Ты молод и полон жизни,- прошептала она.- Молодость - прекрасная вещь, и поэтому я оставлю тебе жизнь. Но помни: если ты кому-нибудь расскажешь о том, что произошло сегодня ночью, ты тоже погибнешь.
Новый порыв ветра со снегом ворвался в хижину, и женщина исчезла. У Минокити подкосились ноги, он упал без сознания. Может быть, это был просто страшный сон. Но очнувшись утром. Минокити увидел дверь открытой, огонь погасшим, а лежащего рядом отца - замерзшим.
Многие односельчане пришли на похороны Мосаку. чтобы отдать последние почести ему и поддержать в несчастье его сына.
- Это была самая страшная снежная буря, которую мне только доводилось видеть, - рассказывал им Минокити, роняя слезы и печально качая головой. О таинственной женщине в белом он не сказал ни слова.
Прошел год. Прошла еще одна зима. В один из последних дней Минокити, выглянув из окна, увидел молодую женщину. Женщина искала кров на ночь, и у нее даже не было зонтика. Он пригласил ее переждать дождь. Ее звали Юки, и она держала путь в столицу. Узнав, что девушка путешествует одна, Минокити захотел ей помочь. Молодые люди пили чай и никак не могли наговориться. Они влюбились друг в друга, даже не успев понять, когда это произошло. Юки не попала в столицу. Она осталась у Минокити, и вскоре они поженились. Все было хорошо. Со временем в семье появилось пятеро здоровых детишек. Юки стала жизнерадостной и заботливой матерью, а Минокити - самым счастливым человеком. Единственное, что его серьезно беспокоило - здоровье жены. В жаркие дни она чувствовала слабость и оживлялась только с наступлением вечерней прохлады. Минокити всегда относился к ней с любовью и заботой. Однажды вечером, когда Юки вышивала, Минокити посмотрел на нее и в тысячный раз подумал: «Как же она прекрасна!»
- Юки,- сказал он, - ты совсем не изменилась за эти годы и кажешься все такой же молодой и прекрасной, как в день нашей встречи.
Взглянув на ее профиль, он внезапно вспомнил то, что случилось давным-давно. То, о чем не рассказывал никому и никогда.
- Ты знаешь, я только что понял,- сказал он,- ты мне напоминаешь кого-то, кого я уже однажды видел. Или думаю, что видел.
- Кто же это был? - спросила Юкки, оторвавшись от шитья.
- Помнишь, я рассказывал тебе о страшной метели, в которую мы попали с отцом, когда мне было двадцать лет? Именно тогда я и увидел Ее. И до сих пор я не совсем уверен, может быть, это был сон? Но...
Минокити колебался.
- Ты когда-нибудь слышала истории о Снежной Женщине?
- Ты все-таки об этом рассказал, не так ли? - резко сказала Юки и взглянула на него с усмешкой.- А ведь я предупреждала тебя, чтобы ты никому об этом не говорил.
- Что ты имеешь в виду? Юки, в чем дело? Куда ты идешь?
Юки встала и направилась к двери. Пока она шла к двери, ее кимоно становилось белым, как снег…
- Юки,- с трудом произнес Минокити,- Юки! Ты! Ты?
Да, Юки оказалась Снежной Женщиной. И теперь, когда Минокити нарушил обещание, она должна была решить, как с ним поступить. Но, к счастью, даже Снежная Женщина не могла лишить жизни человека, которого полюбила.
- Юки, не уходи!- воскликнул Минокити, бросаясь за ней.
- Почему, Минокити? Почему ты все рассказал? Я так хотела остаться с тобой навсегда!
Холодные темные глаза Юки наполнились слезами.
- Я никогда не забуду тебя, Минокити, никогда не забуду счастливых дней, которые мы прожили вместе. Заботься о себе и о наших детях. Прощай, моя любовь.
Дверь открылась, холодный ветер ворвался в комнату, и Юки бесследно исчезла. Минокити выбежал на пустую улицу.
- Юки! Юки!!!
Минокити больше никогда не видел свою жену. Но люди в этой северной стране говорили, что в холодные снежные ночи та, которую они называют Юки Онна - Снежная Женщина - до сих пор бродит по склонам гор и ищет спутника жизни, способного сохранить ее тайну.
Когда в их небольшую деревню приходила зима, и с неба начинал падать снег, ровным покрывалом укутывая землю, мальчик не мог найти в себе смелость подойти к стеклу, тронутому инеем и заглянуть на улицу. Ему казалось, что среди этого белого великолепия он обязательно увидит женскую фигуру, завёрнутую в белый шелк, которая будет подходить всё ближе и ближе, выманивая его из тёплого дома… А когда он выйдет на улицу, она выдохнет на него облачко белого пара и он умрёт от холода. Старшие братья только смеялись над его помыслами.
Да только сейчас они – зола и пепел. Зола и пепел.
***
За спиной со свистом схлестнулись ветки – напоминание о том, что назад дороги нет.
По пути в Лес Самоубийц они встретили только одну сердобольную старушку, одетую в потёртое бледно-зелёное кимоно с вышитыми на нём узорами райским птиц. Узнав, что они идут Лесом Самоубийц, старушка заохала, всплеснула сухонькими руками и, жалостливо глядя на мальчика, дала ему в дорогу несколько пирожков с вишней и один странный предмет – по форме он напоминал монету, но с дыркой посередине, а по краям дырки шли странные символы и иероглифы. Старушка строго-настрого указала не вступать в разговор с призраками (тоже самое говорил ему и Мастер Тора), а если будет совсем худо – бросить странную монетку от себя и произнести странные слова: «От меня долой, в злато вон». Мальчик спрятал монету в складки кимоно и, поблагодарив старушку, отправился догонять Мастера Тору, широко шагавшего вдали.
Тьма, шорох листьев и веток, неясный шёпот да тоскливо мерцающие звёзды на тёмном небе – вот что видел мальчишка, как звереныш, крадущийся за Мастером Торой. След в след, вздох в вздох, - как учил его асура. И хотя сердце грозится уйти в пятки от каждого
всхлипа или вздоха, раздающегося позади, мальчишка упрямо шагает к цели.
Вздрогнул – за складки кимоно зацепилась костлявая ветка-рука. Асура, шагающий впереди, замер, обернулся. Даже ему, привычному к зрелищу смерти демону, холодит кровь открывающаяся взору картина – будто весь Лес восстал против путников.
Куда ни взгляни – сонмы душ, сомкнули свои ряды, скалят беззубые рты и дразнят пустыми глазницами. Тянут руки к мальчишке, а тот ни жив ни мёртв от страха, только глядит на Мастера умоляющими глазами. А призраки всё слетаются и слетаются, точно стервятники на пир.
Вот мальчишка слышит треск досок, удушливый кашель и женский крик: «Инори! Инори!» И голоса старших братьев, так же зовущих его по имени. Мальчишка хочет ответить, но помнит старушкин наказ – нельзя, нельзя разговаривать с мертвецами!
А тут картины ещё и хуже - справа от мальчугана появляются обгоревшие фигурки детей, личики искажены ненавистью и злобой. «Почему именно ты выжил?» - доносится шипящий шёпот, и чёрные закопчённые ручонки дергают за складки кимоно, опрокидывая мальчишку на землю. Пропадает из виду озабоченный тысячеликий асура, всё белым бело от бестелесных призраков.
Среди сонма голосов, вскрикивающих, пришептывающих, подпевающих, доносится новый голос, нежный, будто колокольчики звенят.
- Инори?
Мальчишка крепко-накрепко зажмуривается и считает про себя до десяти, приговаривая, что всё это не по-настоящему, не взаправду.
- А я настоящая? – кто-то совсем рядом с ним берёт его холодной рукой за подбородок, и, вопреки своей воли, мальчик открывает глаза.
Близко-близко к нему стоит прекрасная девушка, с белой как слоновая кость кожей. Её длинные чёрные волосы подобны шелкам, спускаются до пояса. Её глаза смотрят нежно и внимательно. Вдруг кажется мальчишке, что девушка эта не такая добрая, как видится. Что глаза у неё чёрные и бездонные, как пропасть, а дыхание – будто сам холод вселился в эту девушку. И тогда кричит мальчишка, во весь голос:
- И ты, ты ненастоящая!!!
Девушка смеётся, неестественно широко раскрывая рот, в котором белеют несколько рядов острых зубов, и в унисон ей хохочут другие духи – радуются, что добыча сама попала к ним в сети.
Близнецы, сросшиеся в талии, волочат по земле огромные железные ножницы – скорый знак его погибели. Вот-вот щелкнут ножницы и отсекут ему прядь волос, после чего он уже не жилец на этой земле. И вдруг дрожащие пальцы нащупывают прямо возле сердца
золотую монетку, согретую теплом его тела. Размахивается мальчишка и бросает монетку
от себя, да приговаривает: «От меня долой, в злато вон!»
Тут же закрутился вместо этой монетки вихрь снежно-белый, всё пожрав в себя - завывающих и улюлюкающих призраков, страшных близнецов и Снежную Женщину. На прощание изрыгнули призраки страшное проклятие, но мальчишка, осмелев, крикнул им: «К чёрту!», и вихрь пропал, только опять вместо него монетка золотая в землю упала и лежит, а странных иероглифов на ней стало вдвое больше.
Понял мальчик, что монетка эта на самом деле Пожиратель Призраков, победно улыбнулся и спрятал её в складки кимоно.
- Ну и натерпелся ты страху, малец, - потрепал его по волосам Мастер Тора. – Если бы не эта монетка, быть тебе одним из покойников в этом Лесу.
- Меня оставила в живых месть, - тихо сказал мальчик.- Только благодаря своей мести я живу и иду вперёд.
- Что же ты будешь делать, когда совершишь свою месть?- ухмыльнулся асура.
- Найду себе новую месть, - отчеканил мальчишка и зашагал вперёд, продираясь сквозь колючие ветки кустарников.
Озадаченный асура постоял немного и двинулся за ним. «У этого мальчишки кишка тонка перехитрить такого опытного демона, как я»,- размышлял Мастер Тора, сверля взглядом тонкую прямую спину мальчишки.
«Посмотрим, чья возьмёт».
Впереди пробивался свет занимавшегося дня. Ещё на шаг ближе к цели. Каждый к своей.
Глава 3Его назвали Инори, Молитвой, потому что мать, еле выносившая его в чреве, ежедневно молилась богам за жизнь ребёнка. Божественное дитя - так называла его мама, когда они оставались одни.
Казалось, имя сгорело там, в пожаре, вместе с его семьёй. Молитва не помогла ни матери, ни братьям выжить, и мальчик с горечью решил, что Инори сгорел в том пламени. Вместо Инори теперь шагает по извилистым тропам другой мальчик, не тот любопытный паренёк с лисьими глазами и открытой улыбкой. У теперешнего мальчика был твёрдый ясный ум и цель.
Лишь тихий голос, слышащийся пареньку в нервном потрескивании костра, голос, который был неуловимо похож на голос его матери, шептал его имя, заставляя задремавшего мальчонку просыпаться в холодном поту. Кто сказал, что шестилетние мальчики не могут по-взрослому бояться?
***
После того, как путешественники вышли из мрачных глубин Леса Самоубийц, извилистая тропинка, уходившая вдаль, за горизонт, была пустынной. Ни одна живая душа не попадалась им. Мальчишка даже подумал, что призраки не отпустили их, забрав в мир мёртвых. Но горящие красным пламенем глаза асуры успокаивали его и давали надежду – просто так бы асура не дал бы затащить себя в подземный мир.
Светило яркое полуденное солнце, делая травы и деревья, растущие по обе стороны тропы, ещё ярче, ещё зеленей. Тишину то и дело нарушал навязчивый стрекот кузнечиков, а где-то вдали лилась переливчатая песнь какой-то одинокой, невидимой птицы.
Асура ступал неслышно, будто не касаясь земли. Даже складки его странного плаща, похожего на чёрный дым не колыхал ветер. Мальчик разглядывал неестественно прямую спину демона - по поверхности дыма то и дело вихрями мелькали неясные образы и лица людей. Неужели это те, кто когда-то призвал его?
- Твой плащ, Мастер. Из чего он сделан? – не выдержал любопытный Инори.
Асура усмехнулся, не поворачиваясь лицом к ученику.
- Когда-нибудь, в своё время, я расскажу тебе, из чего сделан этот плащ. Пока же я не считаю нужным рассказывать это. Всему своё время, малыш.
Страшные догадки Инори подтвердились. Он знал, какой ему уготован конец, но хотел, чтобы весь народ Нимир-Раджи помнил его за свершенный им подвиг. Когда-нибудь и его лицо мелькнет в разверстом крике на складках этого плаща.
- Куда мы держим путь, Мастер? – хмуро спросил мальчик.
- Думаю, мы пройдём через деревню Тихомицу, затем вниз, по Священным болотам. Слыхал, там водятся мои дальние родственники?... Минуем Священные болота и пройдём секретным ходом в сам Храм – от Болот там от силы сотня миль наберется.
- Как ты собираешься пройти от Болот к Храму, ведь они находятся в разных сторонах от реки Атама?- недоверчиво хмыкнул Инори.
- Места надо знать, мой мальчик, - загадочно сказал Мастер Тора и махнул рукой.- Достаточно болтовни, вперёд!
***
Стройный высокий юноша с горящими зелёными глазами по-кошачьи грациозно скользил по зеркальному тронному залу дворца Нимир-Раджи. Его длинные чёрные волосы были забраны в высокий хвост, а военная форма, сделанная из кожи дракона, была отшлифована так, что ослепляла глаза. В руках, обагренных кровью, юноша держал холщовый мешок, через который на зеркальный пол капала алая кровь.
На серебряном троне, отделанном бриллиантами и сапфирами сидел сам правитель Нимир-Раджа: чёрные с проседью волосы аккуратно заплетены в косу, серебряный венец с шестигранным сапфиром, выполненным в форме звезды, украшает величественную голову. Строгие, но правильные черты лица, идеально гладкая кожа – создавалось впечатление, что правителю было совсем немного лет. Но близкие и придворные знали, что истинный возраст Нимир-Раджа не стоит произносить вслух – можно впасть в немилость императору. Кажущийся вечно молодым правитель Нимир-Раджа вёл свой род от одного очень хитрого и могущественного дракона, чьи алчность и жажда власти заставили его основать небольшое королевство, которое так и носило его имя – Раджента.
В Нимир-Радже текло немало драконьей крови, чтобы оставаться вечно прекрасным, но вот у троих его отроков священная кровь была только у одного, любимейшего сына – Нимир-Ра. Двое других, Клото и Изам, конечно, были столь миловидны, как и Нимир-Ра, но Клото был непроходимо туп, а Изам чудовищно ленив. Нимир-Ра брал верх над братьями и в области ума, и был отважен и смел, единственный и главный его порок был в том, что младший сын правителя Радженты был неимоверно жесток. Жажда убийства затмевала его прекрасные глаза, и, вооружившись новейшими изобретениями военных учёных, он сражался с себе немилостивыми. Сколько невинных душ уложило дуло его серебряного пистолета!...Отец был горд им, братья завидовали, страна ненавидела.
Нимир-Ра лишь забавлялся с судьбой, ничуть не боясь мести оставшихся в живых жителей.
- Что это у тебя в мешке, сын мой? – пророкотал правитель-дракон, пристально глядя стальными ясными глазами на принца.
- Моё величайшее достижение, отец! – звонко крикнул Нимир-Ра, – Сегодня утром я дал приказ моей коннице истребить деревню Аменодзама. Мы покарали всех неугодных мне мерзавцев, а в конце своего блистательного вояжа я набрёл на самый настоящий холм сидов!
- Сидов? – поднял бровь Изам. – Братишка, сиды давно все переселились с Радженты в другие королевства.
- Ложь, идиот, - холодно бросил брату Нимир-Ра. – Вот, доказательство!
И он быстрым движением сорвал мешок и выкинул руку вверх, зажимая в пальцах чудовищный предмет. Им была отрезанная голова златокудрого сида; его трехцветные глаза были раскрыты в немом ужасе. Император улыбнулся.
- Храбрый поступок, сын мой. Сиды ужасно вероломны, тебе повезло, что они не зачаровали тебя и не превратили в хорька.
- Хорек Нимир-Ра, вот было бы забавно! – расхохотался Клото, гладя белоснежного тигра, лежащего прямо у его ног.
- Они бы не посмели зачаровать принца крови! – гневно воскликнул Нимир-Ра, - Тем более, никакая магия не действует на драконов!
- Вот именно, на драконов, - лениво заметил Нимир-Раджа,- А ты полудракон, и если ты не обуздаешь свой бешеный норов, ты станешь мёртвым полудраконом.
- Я осторожен, отец, - прошептал Нимир-Ра, – Мои стальные пули не знают промаха, моя броня надежна, как шкура дракона.
- Опасайся черной магии, сын мой. Лишь она способна погубить такого славного воина, как ты, - тихо прошептал император.
Изам ухмыльнулся, расчесывая свои дивные золотые локоны жемчужным гребнем, а ручной тигр Клото негромко рыкнул в подтверждение этих слов.
- Никто не осмелится зачаровать наследника крови, - повторил Нимир-Ра и круто развернулся на каблуках. Он вихрем промчался через весь дворец и выбежал в сад, где нес свои хрустальные воды чистейший ручей. Принц упал на колени перед ним и вгляделся в своё отражение – чуть раскосые зелёные глаза (точь-в-точь как у кошки), изящный прямой нос, тонкие губы. Нимир-Ра провёл окровавленной рукой по щеке, и в зеркале воды тут же появилось отражение красной полосы на матово-белой коже принца. Ярко-зеленые глаза вспыхнули светом, человечий зрачок поменялся на вертикальный, и наследный принц Радженты взмахнул аспидно-чёрными крыльями по воде, уничтожая своё отражение. Далеко в недрах дворца отражался эхом его смех – дикий, сумасшедший, убийственный.
***
Хрупкая фигурка молодой женщины, облаченной в серые лохмотья, металась под проливным дождём. Она пыталась достучаться до своих соседей, докричаться до их сердец.
- Богиня Цуку послала мне предостережение! Чёрный Дракон несёт нам смерть! Чёрный Дракон – наша погибель!
Но никто из крестьян даже не выглянул в окно в ответ на эти душераздирающие вопли. Только старуха Нонно, мать продавщицы цветов Куюми, неодобрительно прошипела сквозь почерневшие от старости зубы:
- Ишь, старается… Таких, как она, в моё время кидали в костёр вместо поленьев! Весело было наблюдать, как обугливается и лопается в пламени ведьмовская кожа! – и она мстительно захихикала, уткнувшись в бронзовую морщинистую руку. Куюми лишь поджала губы и поплотней задёрнула занавески.
Но деревенская бесноватая всё никак не успокаивалась. Один из раздраженных соседей в порыве ярости выбежал на крыльцо и, подняв с земли камень, бросил его прямо в лицо горе-предсказательнице. Раздался глухой стук и девушка, всхлипнув, стала пытаться остановить кровь, побежавшую из небольшой ранки на лбу.
- П-прошу вас, уходите! Быть беде! – сквозь слёзы молила она подходивших к ней людей, но лица их были злы и жестоки, и вот уже не один камень летит в несчастную, сбивая её с ног.
- Кликуша! Это из-за тебя, мерзавка, Юкими утонул прошлым летом! – шипела почтенная вдова Мацури. Её и без того узкие глаза превратились в змеиные щелочки.
- Бей её, бей ведьму!- бушевала разгневанная толпа и бросала камни, пинала ногами несчастную девушку, которая лежала, обхватив голову руками, и только слабо вскрикивала от очередного удара.
- Хватит! – вдруг раздался скрипучий голос, и откуда-то из темноты маленькой сараюшки вышла сгорбленная старуха, укутанная в длинный цветастый платок. Её черные глаза гневно сверкали.
- Старая Мэй! – удивленно ахнула Куюми. Толпа ошарашено расступилась. Старуха, переваливаясь как утка, подошла к окровавленной, мокрой девушке, сжавшейся в комочек.
- Эй, Тэн! – не обращая внимания на осклабившихся крестьян, проскрипела Старая Мэй. – Сколько раз говорено, не распыляйся ты на этих свиней. Богиня Цуку дала тебе этот Дар не для того, чтобы кучка вонючих деревенщин пинали тебя ногами.
Она подала девушке свою сморщенную лапку.
Тэн с дрожью взяла поданную ей руку и неуклюже поднялась с земли. Пугливо озираясь по сторонам, будто ожидая очередной камень, она пошла к сараюшке вслед за шаркающей Старой Мэй, ворчащей под нос про неотесанных чурбанов и милость Богов.
- Развелось тут…Племя ведьм! – плюнула Старуха Нонно, и, погрозив клюкой невидимым ведьмам, прихрамывающей походкой поплелась обратно в дом.
Глава 4Солнце ещё не поднялось над кронами деревьев, как путники дошли до тихой, милой деревеньки Тихомицу. Если бы заинтересовавшийся путешественник захотел бы отыскать это место на карте, его бы ждала большая неудача – деревня была так мала, что её не было и смысла заносить на пергамент.
По ухоженным дорожкам прохаживались куры, псы мирно сидели в своих будках и лишь сверкали печальными глазами на двух путников. Мальчишка наклонился к будке с особо грустным псом и бросил ему кость – пусть хоть эта малость принесет ему толику счастья. Асура недовольно зыркнул горящим глазом и остановился возле маленького неприметного домика.
- Ты как хочешь, а я голоден, - холодно произнёс Мастер Тора и громко постучался в деревянную дверь. Внутри послышались шаркающие шаги, щелкнула задвижка и на порог вышла одна из самых старых женщин, которых видел Инори в своей короткой жизни. Кожа её, желтая, как пергамент, сильно обтягивала череп; глубоко ввалившиеся водянисто-голубые глаза создавали впечатление, что старуха слепа.
- Госпожа, не накормите ли вы двух усталых путников? – обратился к ней асура и сбросил капюшон с лица, открывая абсолютно лысую голову с острыми шипами на черепе. Старуха обнажила в улыбке гниловатые зубы.
- Не каждый день ко мне наведываются демоны. Заходите, коль пришли.
Асура вновь накинул капюшон на и скрылся внутри дома. Мальчишка, чуть помедлив, последовал его примеру и окунулся в темноту.
В доме было пыльно и грязно, из углов недобро глядели нарисованными глазами изображения Цуку, лунной богини. На потолке вилась кружевом серовато-жемчужная паутина. Старуха привела их на кухню, где единственным предметом освещения был желтый огарок свечи.
- Накормлю, чем Бог послал, уж не обессудьте, - старуха закопошилась, выставляя глубокие миски и бренча ложками. На плите кипятилось какое-то малопривлекательное варево, то и дело озаряя кухню всполохами зеленоватого цвета.
- Держи, малец, - плеснула белесую жидкость в миску старуха. Еда невкусно пахла и разъедала ноздри своим резким запахом, но Инори не из чего было выбирать и он, зажмурив глаза, зачерпнул её ложкой и залпом проглотил. На вкус жижа была ещё хуже, чем на вид.
Асура ел, не подавая виду, что ему отвратительно. Мальчик позавидовал его выдержке.
Старуха села возле Торы и вперилась в него слепым взглядом.
- Не каждый день к нам демоны заходят, - снова протянула она, изучающе разглядывая асуру, – какого гоблина зелёного вас сюда занесло?
- Мстить мальцу помогаю, - с аппетитом доедая смердящую жижу, ответил Мастер Тора, – у вас потрясающие кулинарные способности!
С этим Инори не согласился. Кулинарные способности у этой старухи были как и у помойной крысы. То есть никакие.
- А не маловат ли ты для мести, дитятко? – саркастично расхохоталась старая ведьма, разглядывая мальчишку.
- Для смерти не важен твой возраст, - процедил сквозь зубы Инори и сжался в уголке лавки как ощетинившийся ёж.
- Полноте, полноте, мальчик, - вдруг стала серьёзной старуха, – не на меня ты должен ненависть свою растрачивать. Близится день битвы с драконом, вот там-то тебе твоя ненависть и пригодится.
Инори угрюмо кивнул, с тоской глядя в окно – там занимался солнечный день, ветер едва колыхал тяжелые кроны деревьев. Больше всего на свете ему хотелось скинуть с плеч неимоверно тяжелый груз, тянущий его на дно, и выбежать на улицу, вдоволь насладиться летним солнцем и бездонно-голубым небом.
Вдруг лежавшая в дальнем углу старая куча тряпья встрепенулась и зашевелилась. У Инори волосы дыбом встали от страха. Заметив это, старуха хрипло рассмеялась:
- Эй, Тэн, выходи, не пугай мальца. Он чуть от страху в штаны не наложил, вот потеха!
Из серой кучи одежды выбралась на свет тоненькая, хрупкая девушка. Длинные вьющиеся волосы обрамляли её бледное лицо, черты его Инори никак не мог разглядеть – слишком неверный свет был от полуугасшего огарка. Казалось ему только, что из полутьмы взирают на него влажные испуганные глаза олененка – глаза его матери, осознающей, что она гибнет.
- Меня зовут Тэн, - прошептала девушка. Инори несмело ей улыбнулся. На душе вдруг стало очень хорошо.
***
Чёрный дракон, чья чешуя переливалась как сотни драгоценных камней, летел вдоль изумрудных бамбуковых лесов. В крови кипела жажда, имя которой была ярость. Дракон желал утоления этой жажды, ибо она крутила его суставы и сжимала раскаленными тисками сознание. «Убей, убей» - шептал прохладный, как ручей, голос, и дракон стремился к нему, к этой живительной прохладе, которая неизменно окатывает всё его существо после того, как он разорвёт кого-нибудь на части.
Нимир-Ра – а это был именно он - разглядел далеко внизу человеческие фигурки. То, что надо – сочная человеческая плоть, которая так приятно тянется, а кости трещат – когда отрываешь им конечности. Нет слаще музыки, чем истошные крики жертв. И нет вкусней напитка, чем горячая багряная жидкость, фонтаном бьющая из разорванного горла.
Дракон спикировал вниз, прямо на людей, которые, заприметив огромную черную тень, бросились врассыпную. Нимир-Ра вытянул лапу и схватил первого попавшегося человечка. Тот был смертельно испуган, от него разило запахом пота и мочи. Дракон брезгливо швырнул кусок человеческого мяса о землю, и человечек, ударившись о твердь, лопнул, как перезрелый плод.
Несколько незаметных минут – и всё зеленое поле превратилось в настоящую бойню – земля была багровой от крови. Нимир-Ра сделал прощальный круг, его зоркие глаза обыскивали поле – нет ли нигде уцелевшего человека? Даже если и есть – дьявол с ним, больше страха и уважения будет к Нимир-Ра, когда тот получит корону. Дракон издал победный вопль, от которого у любого человека встали бы волосы дыбом, и неспешно полетел к дворцу. Жажда приглушилась, но это только пока. До следующего раза.
Нимир-Ра плавно опустился на мраморные плиты и стряхнул с себя драконий облик. Павлины с драгоценными перьями, переливающимися всеми цветами радуги на солнце, испуганно рассыпались в стороны. Глупые птицы с совершенно бесцельным существованием. Совершенная красота, как она есть. Так же бесцельна и глупа, только… Только если у неё нет ядовитых клыков.
Старший принц королевства драконов не мог не чуять, что по его следу идёт некто очень могущественный. Такой могущественный, что волосы на затылке вставали дыбом – для обычных смертных. Нимир-Ра же с нетерпением ждал приближающегося боя. О да, он был в себе уверен – и лучшим трофеем для него было бы бросить к отцовским ногам голову демона, и прослыть величайшем воином в Радженте.
«Ты слишком самонадеян, сын мой», - прозвучал в его голове голос старого отца-дракона. Принц скривился – отец был единственный, кто мог прорваться сквозь блок и прочесть его мысли.
«Я лучший, признай это, отец».
«Я знаю все твои помыслы, Нимир-Ра. Знаю, что больше всего на свете ты желаешь свергнуть меня с трона. Я не боюсь смерти, сынок. Но я боюсь твоего позора…»
«Старый глупец! Я стану владыкой Радженты, а потом и всего мира! И дажё Ёми покорится моей силе.»
«Тебе никогда не победить демонов, сын мой. Бойся за свою душу; у тебя еще есть шанс спастись.»
«Думай о своей шкуре, отец. Ты стал слишком сентиментален. Избавь меня от своего нытья».
«Как пожелаешь, сын мой. Не попади в Ёми раньше времени. Ибо душу твою будут вечно терзать демоны, фурии и боги грома».
«Как и твою, отец».
Ощущение в голове чужого присутствия исчезло, и Нимир-Ра содрогнулся от тупой боли в висках. Телепатические сеансы всё больше и больше причиняли ему страдания – он блокировал от себя весь безумный мир, даже во сне; а на это уходило немалая часть силы.
***
Утро в деревеньке было чудесным и свежим. Пронзительно голубое небо над головой делало бедные хибарки более приветливыми, чем они являлись на самом деле. Инори продрал глаза, как только его лица коснулся первый луч – горячий и неимоверно белый.
Тэн уже стряпала завтрак; старуха и мастер Тора ещё спали. Инори только сейчас получил возможность, как следует рассмотреть девушку. Первое впечатление было странным – вроде девчушка как девчушка – тёмные длинные волосы, убранные в хвост, небольшие глаза, приветливое личико, но потом, в глазах вспыхивали какие-то ведьмовские зелёные огоньки, да и от самой Тэн шло излучение неведомого.
Заметив на себе чей-то взгляд, Тэн смутилась и, опустив голову, неловко сказала:
- Ты чего в такую рань поднялся?
Инори, испугавшись, что Тэн вот-вот уйдёт, расхрабрился и улыбнулся:
- Не люблю дрыхнуть долго. Помощь нужна?
- Ну, нужна. Вместе со мной до колодца воды набрать –айда?
Вроде и смущение уже всё ушло. Лицо Тэн преобразилось – стало похожим на хитрое, лисье.
- Уж не лисица ли ты оборотень? – нахмурился Инори, глядя на неё. Тэн громко, не стесняясь спящих, расхохоталась.
- Спасибо, удружил. Ведьма я, как и бабка моя. Ну, чего застыл? Не бойся, не заколдую.
Инори вскочил с лавки и бросился на улицу, точь-в-точь радостный щенок. Тэн взяла два ведра и тоже вышла из дому.
- Ты сказки любишь, малец?
- Какой же я малец, - обиделся Инори. – Тебе вот сколько лет?
- Пятнадцать! - с гордостью ответствовала Тэн.
Пятнадцать? Да это уже старуха!
- Мне шесть лет, но это не значит, что надо мной можно всячески издеваться, - угрюмо проронил мальчик
- Нет, конечно же, нет, - улыбнулась Тэн. – Так хочешь услышать историю?
- Только не о призраках.
- Боишься привидений? – прыснула девушка.
- И вовсе не боюсь!
- Ладно…Эта история зовётся у нас «Ущелье чертей». Мы часто рассказываем её в Кайдан. Слушай, малец.
В уезде Оню провинции Вакаса есть селение Кумагава. Жил там человек по имени Хатия Маготаро. Был он богат и ни в чем не знал недостатка. Не болела у него душа ни об урожае, ни о том, как выгоднее вести торговлю, и посему проводил он время в чтении конфуцианских книг. Набравшись кое-каких познаний, он возомнил себя великим мудрецом и стал задирать нос не только перед людьми несведущими, но даже и перед теми, кто отнюдь не был чужд образованности. Всячески хулил он буддистскую вeру, ни во что не ставил учение о карме и неразрывной связи Трех миров ,не верил ни в ад, ни в рай, смеялся над понятиями земной юдоли и "Чистой земли", и уж конечно не признавал ни чертей, ни богов, ни духов.
- После смерти, - говаривал он, - душа человека возвращается в стихию Ян и Инь, тело же становится прахом, вот и все, что от него остается. Какие там будды! Если кто-то сытно и сладко ест, расхаживает в шелковых одеждах и не знает, как еще ублажить жену и детишек, - это и есть будда. Если же человек не видит вдоволь даже простой пищи, если из одежды на нем одно кимоно из холстины и он вынужден продавать жену и детей, чтобы не помереть с голоду, разве это не царство голодных духов? Или возьмите несчастного, который стоит у чужих ворот и выпрашивает подаяние. Ему выносят какие-то объедки и он, не брезгуя, набрасывается на них. Спит он голой земле, положив под голову камень, и даже в cнег ему нечем прикрыть наготу. Это ли не царство скотов? А для того чтобы узнать, что такое ад, достаточно побывать в тюрьме - преступников там вяжут веревками, рубят им головы, пытают, дробят кости, сжигают живьем, распинают. Палачи и есть те самые мучители, о которых толкуют буддисты. Все это наш мир, иного же не существует. Те, кто верит в загробный мир, хотя никто еще не видел его своими глазами, или в духов, которые не более чем вымысел, кто слушает россказни монахов и жриц, - попросту болваны.
Так разглагольствовал Маготаро. Когда же кто-либо принимался ему возражать, он сейчас же бросался переубеждать противника, засыпая его цитатами из "Четверокнижия" и "Шестикнижия", пытаясь сбить с толку своим красноречием, одним словом, был самоуверен и нагл до крайности. Кончилось тем, что люди дали ему прозвище "Маготаро-Дьявол" и, считая его сумасбродом, старались держаться от него подальше.
Однажды Маготаро пришлось по какой-то надобности отправиться в Цуругу. Он вышел из дома, когда солнце стояло уже высоко, и до селения Имадзу добрался уже в сумерках. Дело было как раз вскоре после смуты, охватившей Госю и Китаносё, дороги обезлюдели, и найти себе ночлег в тех краях было непросто.
Вышел Маготаро к реке, глядит - берег усеян трупами, жалобно плещутся волны, а тут еще сгустилась ночная тьма, из-за гор надвинулись тучи, и нигде не видно было человеческого жилья.
Растерялся Маготаро, не знает, куда ему податься. Наконец приметил он у северного склона горы сосновую рощицу, зашел туда и прилег было отдохнуть под деревом, но тут вдруг послышалось зловещее уханье совы, вокруг замерцали призрачные огни, затрещали ветви под порывами пронзительного ветра.
Не по себе стало Маготаро, оглянулся он по сторонам и увидел невдалеке от себя семерых, а может быть, и восьмерых мертвецов - они лежали головами кто к западу, кто к югу. Тем временем стал накрапывать дождь, блеснула молния и послышались раскаты грома.
Мертвецы разом поднялись на ноги и стали приближаться к Маготаро. В ужасе он забрался на дерево, а те, стоя внизу, злобно завопили:
- Нынешней ночью ты станешь нашей добычей!
Неожиданно дождь прекратился, небо расчистилось, и на нем ярко засияла осенняя луна.
Тут неведомо откуда примчался страшный бес-якша. Тело у него было сине-зеленое, пасть огромная, на голове торчали рога, волосы дыбились клочьями. Стал он хватать мертвецов и, отрывая у них головы, руки и ноги, отправлять к себе в пасть, точно ломти дыни. Насытившись, он лег под деревом, на котором сидел Маготаро, и уснул. От храпа якши земля содрагалась.
"Если якша проснется, - подумал Маготаро, - мне несдобровать, он сбросит меня с дерева и сожрет. Надо удирать поскорее". Маготаро потихоньку слез с дерева и пустился наутек. Тем временем бес прoснулся и бросился за ним вдогонку.
У подножия горы стоял старый заброшенный храм. Крыша его прохудилась, алтарь развалился, монахов не было и в помине. Посреди храма возвышалась огромная статуя Будды. Вбежал Маготаро в храм, и, обращаясь к статуе, взмолился: "Помоги мне!"
В спине статуи было отверстие - Маготаро влез в него и затаил дыхание. Якша ворвался в храм, обшарил все углы, но, не сообразив, что жертва его схоронилась внутри статуи, помчался дальше.
Только успел Маготаро перевести дух, как статуя принялась приплясывать и напевать, похлопывая себя по животу: "Якша добычу свою упустил, а ко мне она сама явилась. Славное перепало мне нынче угощение!"
Радостно хихикая, статуя двинулась вон из храма, но, как на беду, споткнулась о камень и грянулась на землю. Руки и ноги у нее отвалились и рассыпались на мелкие кусочки.
Маготаро выбрался наружу и закричал:
- Эх ты, дурацкий истукан! Норовил меня слопать, а сам попал в беду. А еще говорят, что Будда помогает человеку.
Зашагал Маготаро прочь. Через некоторое время дошел он до поля, смотрит - там горят огни и сидит множество людей. Обрадовался он, поспешил к ним, но вот незадача: это были не люди, а оборотни - кто без головы, кто без рук, кто без ног, и притом совершенно нагие.
Маготаро похолодел от страха и бросился от них со всех ног. Но не тут-то было - рассвирепели оборотни, кричат:
- Как ты посмел отвлекать нас во время пира, наглец? Ужо схватим тебя да съедим на закуску.
Вскочили оборотни и кинулись за ним следом. Долго от них бежал Маготаро, вдруг видит - впереди река. Кое-как перебрался он на другой берег, насилу избавился от погони.
Побрел Маготаро дальше. В ушах его все еще стояли леденящие душу вопли преследователей, по коже бегали мурашки, никак не мог он опомниться.
Пройдя с половину ри, Маготаро очутился в ущелье среди густых зарослей травы. Луна уже склонилась к западу и подернулась облаками. В темноте Маготаро споткнулся и провалился в какую-то яму, глубиной не меньше ста дзё.
Не успел Маготаро опамятоваться, как в нос ему ударил тошнотворный запах. Почувствовал он, как страх пробирает его до мозга костей.
Вдруг ни с того ни с сего сделалось светло, Маготаро огляделся и понял, что угодил в логово к чертям. Каких бесов тут только не было! У одних на голове торчала красная грива, рога вздымались кверху, как языки пламени. У других космы были голубые, а по бокам виднелись крылья. У третьих был клюв наподобие птичьего, у четвертых из пасти выступали длинные клыки. Были там бесы с бычьими головами и со звериными мордами. У одних кожа была красная, словно выкрашенная суриком, других, казалось, выкупали в синей краске. Глаза у бесов сверкали, будто вспышки молнии, изо рта валил огонь.
Увидев Маготаро, бесы завопили в один голос:
- Вот он, негодяй, который не дает нам жить спокойно. Так просто мы его не отпустим. Вяжите его скорее!
Схватили бесы Маготаро, надели ему на шею железные колодки, защелкнули на руках медные кандалы и в таком виде привели к своему государю.
Разгневался государь великим гневом и сказал:
- Так вот он, этот болтун с длинным языком, который обманывал людей, бессовестно лгал, будто нет на свете ни чертей, ни богов, ни духов, который гнушался нами и выставлял нас на посмешище! Говорят, будто ты читал старинные книги. Но разве не утверждается в "Учении о середине": "Велика добродетель богов тьмы"? Разве в "Беседах и суждениях" не приводятся слова Конфуция о нашей бесовской силе: "Почитаю, но сторонюсь"? Разве не упоминается в "Книге перемен" о повозке, набитой бесами? Неужели ты ни разу не открывал "Книгу песен", где в разделе "Малые оды" говорится о черте и жабе, мечущей ядовитый песок? А прибавь к этому запись в "Летописи Цзо о сне цзиньского Цзин Гуна или историю Бою из княжества Чжэн! Здесь всюду речь идет о бесовской силе. Ты же в злобном невежестве своем уцепился за одно-единственное изречение Конфуция: "Не говорю о чудесном и таинственном" - и всячески унижаешь нас. Отвечай: зачем тебе это нужно?
С этими словами он отдал приказание своим подданным, и те жестоко исколотили Маготаро.
- А теперь прибавьте-ка ему росту, - велел государь.
Схватили бесы несчастного Маготаро и принялись тянуть его за голову и за ноги до тех пор, пока не стало в нем три дзё и не уподобился он длинному бамбуковому шесту. Бесы захохотали во все горло, поставили Маготаро на ноги и велели идти, но тот, шатаясь, сделал несколько шагов и повалился наземь.
Тогда владыка бесов отдал новый приказ:
- Теперь сделайте его коротышкой!
Снова набросились бесы на бедолагу, принялись мять и катать его, как лепешку. После этого стал он поперек шире, а когда попробовал шагнуть, то пополз, точно краб. Черти так и покатились со смеху.
Тут один из них, самый старый, сказал:
- Все время ты разглагольствовал, что бесов нет, и насмехался над нашим бесовским племенем, но вот пришло время - и сам сделался для нас посмешищем. Ну, довольно, жаль беднягу, не будем больше его мучить.
Поднял старый бес Маготаро на руки и кинул наземь, и в тот же миг принял он свой прежний облик.
- А теперь пусть отправляется восвояси, - пробурчал старый бес.
- Негоже отпускать его с пустыми руками, - загомонили остальные. - Надобно наградить его чем-нибудь на прощание.
Один из бесов сказал:
- Дарю ему рога, рассекающие облака! - и с этими словами налепил Маготаро на лоб два рога.
- А я жалую ему клюв, в котором свищет ветер! - воскликнул другой. И в тот же миг на месте рта у Маготаро вырос железный клюв.
- А от меня на память пусть останется у него красная грива! - молвил третий бес и плеснул ему на голову красной краской.
- А я, так и быть, жертвую ему зеленые сверкающие зрачки! - заявил еще один бес и вдавил в глаза Маготаро по зеленому шарику.
После этого бесы проводили Маготаро до той самой дыры, через которую он попал в их царство. Не успел он выйти на дорогу, ведущую из Имадзу в родное селение, как рога накрепко приросли у него ко лбу, клюв прилип к губам так, что не отодрать, выкрашенные в красный цвет волосы вздыбились кверху, словно языки пламени, зеленые зрачки свирепо засверкали. Так превратился он в настоящего беса.
Когда Маготаро воротился домой, жена и слуги до смерти перепугались. Заливаясь слезами, Маготаро поведал жене обо всем, что с ним приключилось, а напоследок сказал:
- Хотя и превратился я в страшное чудище, душа во мне осталась прежняя.
А жена в ответ:
- Не думала я, что когда-нибудь увижу вас в таком облике. Вот горе-то, вот несчастье!
Маготаро ничего не оставалось, как укутать голову полотняным кимоно да в одиночестве плакать и горевать. Родные дети и те при виде его разбегались врассыпную. Соседи же всплескивали руками от крайнего изумления. Трудно было Маготаро это вынести, в конце концов затворился он в своих покоях, перестал есть, никого к себе не подпускал и, сокрушаясь о своей горькой участи, вскорости скончался.
После этого дух покойного несколько раз появлялся возле своего дома в облике прежнего Маготаро. Отслужили по нем поминальную службу, и с тех пор никто его больше не видывал.
- Глупец Маготаро, - удивился Инори. – Поплатился за своё неверие.
- В каждом из нас живёт такой Маготаро. Это предание мотай себе на ус, мальчик. Невозможно обмануть демонов или богов. Расплата всё равно настигнет тебя. О, как быстро пробежало время! – Тэн зачерпнула ведром колодезной воды и вручила ведро Инори.- Это ведро тащишь ты, раз такой взрослый.
- Я хитрей Маготаро, - пробормотал Инори.
