Глава 1. В шаге от лета.
Книга первая.
Сохатый, Принц-Полукровка, их окружение и Лили Эванс, одна на всех.
Место отправления — школа чародейства и волшебства Хогвартс.
Глава 1. В шаге от лета.
— Нет... Послушай, я не хотел...
— Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовешь, Северус. Почему же я должна быть исключением?
Он попытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, развернулась и скрылась в проходе за портретом.
Едва она вошла в гостиную, как ее высокомерность и сила исчезли. Неужели это конец? Конец их многолетней дружбе?
Она раз за разом перебирала в памяти их разговор. «Я много лет находила тебе оправдания». Лили и сейчас находила слизеринцу оправдания, которые уже ничего не могли изменить. «На него повлияло общество, его одноклассники. Он ведь добрый...» — думала она, но понимала: их дороги разошлись с тех пор, как Шляпа провозгласила свой вердикт, и Эванс со Снейпом заняли столы враждующих факультетов. Сегодня последняя капля терпения и надежда на дружбу исчезли.
Лили разразилась громкими рыданиями... Северус Снейп всегда был частью ее жизни. Он был тем, кто рассказал ей о магии, был первым, кто открыл ей тайну волшебного мира. Но мириться с его дружками-пожирателями она была больше не в силах. Может быть, позже она все же сможет его простить, сможет еще раз попытаться вступить в битву с судьбой?
Она прислонилась к холодной каменной стене у входа и закрыла лицо руками: слезы никак не унимались. Только здесь, будучи в одиночестве, сильная и гордая Лили могла позволить себе поплакать.
Неожиданно портрет отворился, и в гостиную ввалились Блэк и Поттер. Впереди шел Джеймс, за ним — Сириус, чьи руки были спрятаны в карманах форменных брюк, голова была немного наклонена в сторону, а лицо было непроницаемо. Сейчас он как никогда был похож на аристократа, что свидетельствовало о том, что он чем-то недоволен. Они прошли мимо, не заметив Лили, стоящую прямо у стены возле портрета. И девушка почти вжалась в стену, чтобы они не увидели ее.
— Здорово повеселились! — наигранно воскликнул Джеймс.
— Брось, Сохатый, бывало и лучше... — вальяжно развалившись на диване, ответил Сириус. Впервые за всю школьную жизнь Блэк был недоволен ночными прогулками в компании своего лучшего друга, и Лили это изрядно удивило.
— Согласен, в полнолуния обычно бывает веселее, но... Сегодня тоже было ничего, — ответил Джеймс, усевшись в кресло и по привычке взъерошив волосы.
— Конечно, бутылка огневиски сделала этот вечер просто волшебным, — с долей перчинки в голосе протянул Сириус, покосившись на друга.
— Я думал, тебе нравится нарушать правила, — Джеймс презрительно фыркнул.
— Я говорил свое мнение на этот счет, Сохатый, — деловито произнес Сириус, обратив свой взгляд на пламя в камине.
Поттер нетерпеливо фыркнул и, поморщившись, оборвал его:
— Я тебя умоляю, Сириус, прекрати говорить тоном человека, гордящегося своей причастностью к древнейшему и благороднейшему семейству Блэков.
Сириус иронично вздернул бровь.
— Заливать проблемы огневиски — это прямой путь к алкоголизму.
Джеймс рассмеялся.
— Проблемы?
— Нет, конечно нет, — усмехнулся Сириус. — Ты — самовлюбленная задира, Сохатый, и сам прекрасно это знаешь. Естественно, то, что сказала сегодня Лили, тебя задело. Особенно потому, что...
Блэк понизил голос, и окончание фразы Лили не услышала. Теперь выходит, что она подслушивает. Низко, это ужасно низко, и Лили была готова убить себя за это, но выхода у нее не было. Разве, что выйти в коридор, но тогда кто знает, сколько ей еще придется шататься по школе и не столкнется ли она с кем-то из профессоров или с завхозом.
Поттер, казалось, совершенно спокойно отнесся к резкому замечанию друга. Некоторое время Джеймс молчал. Опершись на подоконник, он смотрел в темное окно.
— Я уже привык к неудачам, связанным с Эванс. Знаешь, я порой ее вообще не понимаю. Ну зачем ей этот Нюнчик... — сказал Поттер деланно безразличным тоном, а потом, обернувшись к другу и улыбнувшись, продолжил. — И вообще, тебе должно быть это непонятно, ведь вокруг тебя вьется столько девчонок... На любой вкус и цвет: брюнетки, блондинки, рыжие. А Боунс из Рейвенкло, та, что ходит с подружкой Эванс... По-моему, она ничего.
Сириус усмехнулся.
— Джеймс, не переводи разговор на другую тему. Тем более, что у тебя выбор касательно девушек такой же богатый, как у меня, но ты почему-то зациклился на Эванс.
Лили замерла. «Какой ужас, они обсуждают меня», — подумала она и прокляла себя еще раз.
— В любви нет легких путей, — заметил Джеймс, улыбнувшись.
Блэк закатил глаза, раздраженно хмыкнув. Несколько минут они молчали, и тишина, царившая в гостиной, казалась такой гармоничной, будто Поттер и Блэк продолжали говорить. Казалось, каждый из гриффиндорской четверки может читать мысли другого, а Джеймс и Сириус так вообще думают одинаково, словно у них одна душа и разум на двоих.
— Но... — развеял тишину Сириус, — в сегодняшнем дне есть и положительные моменты.
— Например, то, что Эванс между мной и кальмаром выбрала кальмара? Или может быть, то, что Нюниус рассек мне лицо, а Эванс считает меня воображалой и буквально ненавидит? — Джеймс рассмеялся, и впервые за весь разговор Лили услышала в его голосе отзвук опьянения.
— Нет, — совершенно серьезно ответил Бродяга, улыбнувшись. — Например, то, что она в пух и прах рассорилась с Нюниусом.
В груди у Лили что-то сжалось.
— Спорим, что завтра они снова будут не разлей вода? Держу пари, Нюнчик уже попросил у Эванс прощения, — Джеймс фыркнул и сел на подоконник. — Это же Эванс. Милая, наивная Эванс, готовая простить всех.
— Почему-то мне кажется, что сегодняшний день стал последним, когда Снейп с ней разговаривал как друг, — в голосе Блэка появились дьявольские нотки.
— А вот и нет, увидишь, завтра же они снова будут мило общаться, — поморщившись, заявил Джеймс.
— Нет, — отрезал Сириус.
— Предлагаешь поспорить? — с интересом спросил Поттер, поправляя очки и развязывая галстук.
Сириус на секунду задумался.
— На галлеон... — согласился он, и Джеймс тут же подлетел к другу, протягивая ему ладонь. — Я за то, что Лили раз и навсегда забыла о Снейпе.
Сириус повернулся вполоборота к Поттеру и положил руку на спинку дивана.
— Кстати, сегодня он был какой-то слишком... По-моему, наш Нюнчик все теснее начинает общаться с однокурсниками.
— Да, — Джеймс задумался и взъерошил волосы. — Видно они ему основательно промыли мозги, раз он умудрился назвать Эванс... так.
— Наверное, готовят его ко вступлению в Пожиратели.
— Надеюсь, этого Эванс не потерпит.
— Я же тебе сказал, Джим. Они не будут больше общаться...
Как могут эти два подонка так спокойно обсуждать то, что от ее многолетней дружбы могут остаться только руины? Лили попыталась вытереть слезы, которые все никак не унимались, и вдруг, забывшись, громко всхлипнула.
В комнате мгновенно настала гробовая тишина. Поттер замолчал на полуслове, и Лили поняла, что скрываться больше нет смысла. Она была готова провалиться сквозь землю. «Быть невозмутимой и гордой», — решила она и, сделав вид, будто только что вошла, приоткрыла и вновь закрыла портрет, который при этом слегка хлопнул. Затем Лили двинулась к гостиной, вытирая слезы.
Как она и ожидала, у входа ее поджидал Джеймс.
— Эванс, ты это откуда? — насмешливо начал он.
Сириус был тоже поражен, и Лили даже в сумраке, царившем в гостиной, заметила небольшую морщинку, которая пролегла у него на лбу.
— Это не твое дело, Поттер, — не сбавляя шага, сухо ответила она, но ее голос предательски дрогнул.
— Что случилось, Эванс? — обеспокоено спросил он, но, не услышав ответа, пошел за ней и снова повторил. — Эванс? Эванс! — он схватил ее за руку, и девушка резко развернулась.
Свет от камина упал на нее, и Джеймс увидел ее заплаканное лицо, по которому все еще текли слезы. Казалось, он ужаснулся: было странно увидеть Лили в таком состоянии.
— Лили? — тихо спросил он. — Что случилось?
— Я не буду перед тобой отчитываться, Поттер, — процедила она на удивление твердым голосом и попыталась высвободить руку. — Отпусти.
Джеймс, даже не думая разжимать ладонь, пристально глядел в бледное лицо девушки.
— Что случилось, Эванс? Этот слизеринский уродец заставил тебя плакать?
Лили отвернулась, не желая, чтобы Поттер увидел, как по ее лицу снова покатились слезы. Сейчас ей захотелось раствориться. Просто исчезнуть из этого мира, чтобы никогда больше не думать о Северусе, никогда не вспоминать его молящие о прощении глаза; чтобы не было этой сцены в гостиной; чтобы Поттер не держал ее за руку, сжимая кисть с такой силой, что отдавало легкой болью; чтобы он и Блэк не видели ее заплаканного лица; чтобы никто и никогда не увидел, как плачет Лили Эванс. А еще, чтобы сделать всех счастливыми, дать им забыть о ней. Петунье, Поттеру, Северусу — всем, кому она причиняла боль и неудобства. Как жаль, что это было невозможно! Раз так, значит ей хотелось исчезнуть хотя бы до утра. Сбежать, спрятаться, уткнуться головой в подушку или глядеть на бордовый полог кровати.
— Лили, ответь!
— Поттер, пожалуйста, отпусти, — полушепотом взмолилась она.
— Лили, если это он, то я...
— Джим, отпусти ее, — сказал Сириус, внимательно глядя на Лили.
Джеймс мгновенно разжал ладонь, и Лили, благодарно взглянув на Блэка, быстро удалилась в спальню для девочек.
— И что это было? — спросил Джеймс, глядя ей вслед.
— Понятия не имею, — хмыкнул Сириус.
***
— Эванс, ты проспала. Если сейчас не встанешь, рискуешь не только завтрак пропустить, но и на урок опоздать... — закричала Нэнси Никсон.
— Держу пари, — отозвалась другая из однокурсниц, — она решила на все наплевать, вчера ведь рассорилась с драгоценным Снейпом.
— Я вообще не понимаю, что ей нужно, — прошептала третья, поправляя прическу. — За ней волочится Поттер, но она предпочитает ему этого хлюпика со Слизерина. Да на него ведь смотреть противно! Неудивительно, что над ним подшучивают Поттер с дружками.
— А по-моему, в борьбе Гриффиндорской четверки против Снейпа определенно выигрывает последний, — тряхнув волосами, заявила Ребекка Мур. — Снейп знает побольше заклинаний, чем вы все вместе взятые, и к тому же большинство из них — темные. Он истинный слизеринец: он умен, в его взгляде чувствуются нотки презрения, и, если бы у Джеймса было меньше уверенности в себе, он поставил бы его на место, — заметила она, сверкнув глазами, и однокурсницы прикусили язычки.
— Ну хватит уже обсуждать Лили. Это ведь ее жизнь, пусть делает, что хочет, — неуверенно заключила Нэнси.
— Да, — подтвердила Ребекка. — Мы уже опаздываем.
Пропустив однокурсниц вперед, она подошла к Лили и, легонько толкнув ее в плечо, сказала:
— Лили, ты проспала, вставай!
— А? — Лили резко села. — Что случилось? Сколько времени?
— Ты проспала, завтрак уже в самом разгаре, — ответила Бекки, рассматривая Лили, глаза которой опухли от слез, а лицо было бледнее обыкновенного.
— Вот черт, — выпалила Лили, спуская ноги на пол.
— Может, останешься сегодня и не пойдешь на занятия?
— С какой стати? — нахмурилась она. — Со мной все в порядке. Спасибо что разбудила, — отрезала она, тем самым давая понять, что присутствие Ребекки больше не требуется.
Та тут же покинула спальню.
Лили быстро приступила к сборам. С самой первой секунды, как ее сон ослаб, все вокруг повергало ее в глубочайшее бешенство — то, что она проспала, то, что точно в полудреме слышала неясные разговоры однокурсниц о ней, то, что куда-то затерялась расческа, неуместное замечание Бекки, да и вообще любая мелочь пробуждала в девушке волну раздражения. Лили знала, это последствия вчерашнего вечера, бессонной ночи и случившегося в гостиной, а еще плохого предчувствия. Да, она точно знала, несмотря на совесть и этические нормы, Поттер напомнит ей об их вчерашней ночной встрече, он ведь не Сириус, который хоть и не пошел по стопам семьи, воспитывался в кругу чистокровок с намеком на аристократичность. Наспех завязав галстук и убрав волосы в конский хвост с помощью алой ленты, она собрала сумку и взглянула в зеркало.
Отблеск раздражения всегда придавал ей привлекательность. Ее глаза просто искрились зеленью, решимостью, гневом. Шумно выдохнув, она взглянула в окно. Крупными каплями на крыши и дорожки окрестностей Хогвартса сыпал дождь. Отбивая чечетку на стеклах, он играл на нервах волшебницы. Мысленно поблагодарив судьбу за то, что у нее сейчас Зелья, которые не требовали прогулки под утренним ливнем, она надела те туфли, что первыми попались — на небольшом каблуке. Часы показывали, что завтрак уже закончился, и оставалось три минуты до того, как прозвонит колокол. Подхватив сумку, Лили вылетела из спальни и уже открыла портрет, когда ее нога подкосилась, и что-то тихо хрустнуло.
— Черт побери того, кто придумал каблуки! — яростно воскликнула она и, достав волшебную палочку, направила ее на каблук.
— Репаро, — прошептала Лили и, когда наконец каблук был починен, волшебница под звон колокола вылетела из гостиной.
***
Лили ворвалась в класс. В кабинете повисла тишина, и все взоры обратились к ней. Ее гнев и раздражение тут же исчезли под напором столь пристального внимания, и она несколько смутилась. Она увидела, как с интересом и любопытством смотрят на нее гриффиндорцы, в особенности, разумеется, Блэк, Поттер и Люпин, и как на нее мельком глянул и тут же отвернулся Снейп. Она глубоко вздохнула, приводя сбившееся дыхание в порядок, внутри снова что-то болезненно сжалось.
— О, мисс Эванс! — воскликнул Слизнорт, расплываясь в приветливой улыбке и отгоняя от Лили задумчивость и растерянность. — Мы боялись, что вы не придете. Проходите скорее... — начал он, быстро шагая к девушке через весь кабинет.
— Это последнее подготовительное занятие до СОВ, мисс Эванс, я уже приступил к объяснению, но думаю, с вашим талантом вам не составит труда сварить снадобья и без объяснений.
— Конечно, профессор, — растерянно ответила она, скорее машинально, чем осознанно, направляясь к последней свободной парте.
— О, мисс Эванс, — остановил ее Слизнорт. — Мы работаем в парах сегодня. Знаю, вам не нужна пара, но вот Поттеру, который единственный остался без партнера, ваше общество не помешает.
Лили оглядела класс. Он действительно единственный сидел в одиночестве. Лили мысленно прокляла все вокруг, зная, что спорить с профессором бесполезно, и, чувствуя, как снова закипают внутри раздражение и злость, она села слева от Поттера. Профессор продолжил объяснение.
— Здравствуй, Эванс, — нараспев протянул Поттер, когда Лили наконец достала все учебники, повесила сумку и сложила руки на парте. — Кто бы мог подумать, что мне так повезет...
Лили захотелось пронзить его взглядом, испепелить или наслать порчу. Зелья — один из тех уроков, которые всегда ее успокаивали, но только не сегодня. Однако она не удостоит Поттера взглядом. Он ненавидит, когда им пренебрегают, ненавидит, когда не обращают внимания или делают что-то ему наперекор, а она не даст этому самодовольному выскочке возможности лишний раз улыбнуться.
Чувствуя, что и язвительные разглагольствования Поттера, и взгляд, который она игнорировала, но который абсолютно точно был устремлен на нее, могут длиться вечно, Лили перебила его:
— Отстань, Поттер.
— Зачем же так грубо, Эванс.
— Поттер, я попросила замолчать. Мы прослушаем объяснения.
— Да кому они нужны, — усмехнулся он.
Она просто чуяла, как его глаза заискрились при этом, а улыбка, эта фирменная противная улыбочка, осветила лицо.
— Тебе, Поттер. Ты ведь в зельях смыслишь не больше, чем в правилах этикета.
— Да брось, Эванс, — улыбнулся он, поворачиваясь так, что его левая рука легла на спинку стула, а правой он подпер подбородок. — Сегодня просто очаровательный день. Главное, сейчас ты сидишь со мной за одной партой, и мы довольно мило болтаем, наверное, потому, что доверительные отношения со Слизнортом не позволяют тебе влепить мне пощечину или бросить в меня каким-нибудь малоприятным словом, сорвав последний урок в этом году. До этого я отлично позавтракал и даже успел выпросить у Дэвиса конспект по Трансфигурации, мне приснился очаровательный сон и, что странно, я чудно выспался. Ну а ночью, в самом начале сегодняшнего дня, я застукал одно милое создание за тем, что до сих пор не уложилось у меня в голове. Вчера я не смог добиться объяснений, но сегодня мое здоровое любопытство не дает мне покоя. Знаешь, это было настоящее буйство души...
Он явно очень хотел, чтобы она посмотрела на него. Только откуда такое рвение? Как он вообще посмел завести эту тему? Наглая тварь.
— Поттер, — дрожащим голосом прошелестела она, боясь действительно сорваться, — твое красноречие проявляет себя в ненужное время и в ненужном месте: и собеседник не тот, и... — ее голос дрогнул, гнев и нахлынувшая боль переполняли ее, — тема тоже не та.
Сириус, сидевший за партой перед ними, повернулся вполоборота и откинулся на стуле, упираясь спинкой в парту Лили и Джеймса. Облокотившись, Блэк с интересом наблюдал за происходящим. Люпин, сидевший с ним рядом, не оторвался от конспекта.
— Да брось, по-моему, тема как раз актуальна, — продолжил Поттер.
— Джеймс, — смеясь, окликнул его Блэк, давая понять, что стоить прекратить, однако Поттер не обратил на это внимания.
— Ведь, насколько я понимаю, это все из-за Нюнчика?
Он перешел все границы. Лили резко развернулась, взглянув на Поттера испепеляющим взглядом, и уже было открыла рот, чтобы высказаться по этому поводу, однако остановилась, и ее лицо приобрело совершенно другое выражение. Поттер смотрел на нее не сводя взгляда, глаза за очками насмешливо и заинтересованно следили за ней. На его щеке виднелся тонкий светло-розовый шрам. Она машинально дернулась, потянув к нему руку, но, увидев боковым зрением, как Блэк расплывается в довольной улыбочке, опомнилась и развернулась лицом к доске, пристально взглянув на Сириуса, который поспешил вернуться в обычное положение.
— Почему ты не пошел в Больничное крыло? — спросила она после пары минут молчания.
— Ты о чем?
Она снова взглянула на Джеймса.
— Поттер, у тебя шрам остался. Почему ты не пошел к мадам Помфри?
— А что, — ухмыльнулся он, — шрамы украшают мужчин.
Лили с презрением фыркнула.
— Решил строить из себя героя, хотел, чтобы все увидели, что ты жертва?
— Эванс.
— Какой ты гадкий, просто до ужаса, — воскликнула она, повышая голос.
Несколько человек оглянулись и недовольно посмотрели на них.
— Эванс, успокойся, — остановил он ее. — Я был в больничном крыле.
— Что? — она непонимающе взглянула на него.
— Эванс, — хмыкнул Сириус, поворачиваясь к ней и улыбаясь так, словно перед его взором предстало что-то до ужаса забавное, — после темной магии остаются шрамы, они не лечатся.
— Мистер Блэк, — окликнул его Слизнорт,— развернитесь, прошу вас.
— О чем это Сириус говорит? — переспросила Лили, взглянув на Джеймса.
— Он говорит, что ты плохо разбираешься в людях, Эванс. Твой дружок еще с первого курса неплохо владеет темной магией, которой вчера околдовал меня, и от которой у меня остался вот этот шрам, — ответил Джеймс.
Лили перевела взгляд на Северуса. Он сидел, записывая что-то на пергаменте, но, почувствовав взгляд Лили на себе, взглянул на нее. Лили покачала головой, глядя в его темные глаза. Неужели он действительно использует темную магию с первого курса? Ведь это еще крепче связывает его с помощниками Волдеморта.
Ей казалось, что злость и раздражение никогда не прекратят свою бурную деятельность, которую они вели с самого утра, однако они вдруг утихли. Только какая-то неактивная, молчаливая злость, непонимание и беспокойство появились внутри нее, а сознание сковала апатия. Все из-за Сева, ее Сева.
***
Не имела значения компания, в которой Лили Эванс пребывала в библиотеке. Были ли это Хельга, Снейп или одиночество, но она всегда сидела именно здесь, у окна, за столиком в самом углу. Тут было меньше людей, и Лили чувствовала себя защищенной. Остался последний экзамен — практическая часть Зелий, но она знала их превосходно и без всякого повторения. Она мрачно смотрела сквозь окно библиотеки на озеро и светлое ясное небо, отражающееся в нем. Медленно скользя взглядом по водной глади, она все-таки решила, что пейзаж за окном сегодня совершенно не привлекает глаз, и перевела взгляд на библиотеку. На ее столе лежал ворох исписанных пергаментов и пара учебников для подготовки к Зельям, но она и не собиралась к ним притрагиваться — подперев голову рукой, она оглядела библиотеку. Сегодня библиотека была полна учеников даже в этом тихом и укромном уголке. Многие студенты предпочитали готовиться на улице, наслаждаясь порывами свежего ветра и ясным небом, однако не так уж мало учеников выбирали тишину библиотеки. Особенно много здесь было рейвенкловцев и хаффлпаффцев, но почти не было слизеринцев: те предпочитали холод и сырость подземелий. За соседним столом сидели Ретт Уильямс и какая-то его однокурсница, они оба были с Хаффлпаффа и оба учились на шестом курсе. С Реттом она довольно хорошо общалась; они познакомились в прошлом году, когда Лили на весь коридор заявила, что не видела на Хаффлпаффе ни одного симпатичного парня. Он тут же подошел к ней и к компании подружек, с которыми она была. Ретт был действительно очень симпатичным, наверное, поэтому и подошел к ним так бесцеремонно. У него был очень прямой нос, короткие светлые волосы, брутальный подбородок и светло-коричневые глаза, в которых всегда можно было прочесть нотку любознательности, ума и обаяния, о котором сам Уильямс, похоже, не подозревал. Он был очень аккуратен и добродушен, приветлив и, как однажды выразилась Мэри Томас, невообразимо благороден. В общем, он мог бы стать отличным рыцарем, если бы то время, когда они ценились, не утекло в историю. С Реттом они стали хорошими друзьями, а вот Мэри он был явно по вкусу, но у них ничего не сложилось. Мэри, однокурсница Лили, девчонка с озорным взглядом и довольно хорошо подвешенным языком, была из тех людей, которые на первый взгляд невероятно глупы и непредсказуемы, но при этом прилично учатся, и с ними никогда не бывает скучно. Те забавные, бессмысленные вещи, что они лопочут, всегда вызывают смех, а меткие мысли, которые они так часто выдают, запоминаются и кажутся почти гениальными. Она часто влюблялась и любила проводить время с пользой для себя. Каждый раз, когда Лили думала о ней, она не могла с точностью ответить на вопрос, нравилась ли ей Мэри. Порой да, порой нет. Она была хорошей, но Лили часто ее не понимала.
Недалеко от Ретта сидели слизеринцы. Среди них был шестикурсник — Стивен Мур. Капитан команды по квиддичу, с долей аристократичности в повороте головы и походке, высокий и сильный: сквозь его тонкую школьную рубашку, в которой он был, виднелись слегка выступающие мускулы. Со средней длины русыми волосами и холодной ухмылкой, заносчивый, неглупый и не чающий души в своей родной сестре. Единственный раз за свою жизнь Лили видела такое: родные брат и сестра с разницей в год, похожие внешне и схожие во мнениях, попали на враждующие факультеты. Ребекка, однокурсница Лили, с таким же, как у Стивена, цветом волос и синими глазами, не жаловалась на заботу брата. Она была истинной аристократкой: довольно скромна, не слишком подвижна, достаточно общительна, умна и красива, и при этом бесподобно играла в квиддич за вратаря.
Больше в библиотеке не было близких знакомых Лили, разве что Хельга. Она сидела напротив и что-то усердно читала. Она была высокой девушкой с острым подбородком, ярко выраженными скулами, тонким носом и серыми глазами. За ее спиной почти до пояса свешивалась толстая светлая коса. И в целом она представляла собой довольно симпатичную девушку с прямой осанкой и длинной шеей. У Лили с Хельгой были сложные отношения. Они не так уж часто общались в школе, встречались пару раз в день в коридорах или большом зале, бывало, они по выходным или изредка вечерами гуляли или сидели в библиотеке за уроками, обсуждали учебу и жизнь. Вообще, у них была своеобразная дружба, все знали, что Эванс и Штец — лучшие подруги, однако именно такую дружбу можно было назвать взаимным использованием с согласия обеих сторон. Если это требовалось, то они без приглашения оказывались рядом, будто связанные невидимой нитью, они понимали друг друга с полуслова и на расстоянии. Они обсуждали проблемы друг друга и почти всегда находили выход из ситуации. Разные и необычные, такие же, как и их дружба. Хельга строгая и категоричная, справедливая и с легкой ноткой педантичности, присущей немцам, всегда была отзывчива и мягка, когда это требовалось.
— Что ты там читаешь? — без особого интереса в голосе спросила Лили.
— Краткий обзор курса нумерологии, — сказала она, опуская книгу. — Лили, что стряслось?
— Ничего, — ответила она, уставившись в открытый учебник по Зельям.
— Меня ужасно раздражает, когда ты притворяешься, что ничего не случилось, — покачала головой Хельга, сложив руки на парте и пристально посмотрев на Лили.
— Это полугодие — самое ужасное время, которое я проводила в Хогвартсе. Я боюсь, что этот год принесет мне еще много несчастий.
— Это чушь, Лили. Наша жизнь никаким образом не зависит от того, начался год или закончился, — отмахнулась Хельга.
— Я знаю, знаю, — рассмеялась она. — Знаю, но столько всего произошло. И ссора с Северусом, я боюсь, что это конец.
— Поздравляю, — скупо улыбнулась она, — ты наконец избавилась от...
— Хельга! Как ты не понимаешь...
— Да, не понимаю! Не понимаю, как ты до сих пор могла с ним общаться.
— Это же Сев, друг детства и все такое.
— Он назвал вчера тебя грязнокровкой на глазах у всей школы. Он общается с Пожирателями и учится на Слизерине. Твой Северус был и остается скверным типом, — заключила Хельга, поднимая книгу к глазам.
— Как ты не понимаешь, — прошипела Лили, отбирая у подруги учебник. — Он хороший. Слизеринское общество сделало его таким. Попади он хотя бы на Хаффлпафф, он бы остался прежним. Это все его друзья, они так плохо повлияли на него и на его привычки.
— Я вообще не пойму, вчера ты его проклинала, а сегодня защищаешь? Нет, Лили, ты абсолютно точно права, но, — Хельга сделала паузу, — он ведь сам захотел на Слизерин, сам решил дружить с Пожирателями, сам вчера назвал тебя грязнокровкой, никто не заставлял его. Он сам выбрал этот путь. Он обманул твои ожидания, твое доверие...
— Когда я думаю о его недостатках, вспоминаю все, что впиталось в него или проступило в его характере с момента поступления в Хогвартс, я понимаю, что не могу его выносить, но когда вспоминаю, какой он на каникулах, как он ведет себя наедине со мной, как дорожит нашей дружбой... Он нужен мне.
— Может это не дружба? — усмехнулась Хельга.
— Да знаю я, — отмахнулась Лили.
— Может не так сильно он и дорожит ей, раз позволяет себе такие восклицания.
— Все гораздо хуже, — оборвала ее Лили.
— Еще хуже? — вскинула она брови.
— Он вчера наложил на Поттера темное заклятье, причем собственное. Я не знала, что он этим занимается.
На минуту Хельга задумалась. Лили знала, что скажи она это любому другому, тот бы осыпал ее в ответ язвительными замечаниями, вроде: «Да ты заботишься о Поттере!». Но Хельга такого не скажет, она умеет понимать главное.
— Ну... — протянула Хельга, — могу тебя поздравить, чтобы сотворить темное заклятье подобной силы, что вчера было отправлено в Джеймса, нужна большая мощь. Думаю, то, что было вчера, лишь малая доля всей силы, которая заключена в словах заклинания. Твой Сев — сильный маг. Если это действительно темное заклятье, конечно, — на секунду она задумалась. — А ты уверена? Это действительно серьезно, Лили, — наконец сказала она.
— Уверена, — кивнула она и, спрятав лицо в ладонях, воскликнула. — Я хочу все выяснить. Почему он не сказал мне, что занимается этим? — на секунду она замолчала, понимая, что сморозила глупость, ведь он не сказал ей именно потому, что не хотел, чтобы она это узнала. — Может мне поговорить с ним?
— Помириться? Так быстро? — не поняла Хельга.
— Нет, выяснить, правда ли это и почему. Я беспокоюсь и... ты просто не представляешь, сколько злости поднялось во мне, когда я услышала это от Поттера. Почему Сев это сделал, зачем? Как ему в голову пришло использовать темную магию? Хочу знать правду, хочу быть уверенной. Неужели он действительно так близок к темным искусствам, к Пожирателям?
Лили глубоко вздохнула и снова взглянула на пейзаж за окном. Теперь она знала, что нужно сделать. Да, она с самого начала дня нуждается в этом разговоре.
— Вот только... — внезапно в душу к Лили закралось сомнение, — стоит ли мне сейчас с ним разговаривать? Я могу внушить ему надежду, но я не хочу этого. Я так устала от его недостатков, и я не могу простить ему те слова...
— Я не знаю, Лили, как выйти из этой ситуации, — покачала головой Хельга, в первый раз Лили видела ее такой растерянной. — Я не понимаю тебя, не знаю, что творится у тебя в душе и голове.
Наверное, это был один из тех немногих вопросов, на которые могла ответить только сама Лили, которые не были под силу мудрой Хельге и были предметом выбора самой Эванс. Быть может, от этого зависят события следующих лет?
— У тебя нумерология, а я отвлекаю тебя, — стремительно сказала она и, быстро собирая учебники и пергаменты в сумку, подскочила со своего места.
— Нет, нет, Лили, оставайся! — Хельга схватила ее за руку.
— Я пойду, — осторожно высвобождаясь из ладони подруги, она повесила сумку на плечо и быстро вышла из библиотеки.
***
Перед ней стоял по-настоящему сложный выбор. Борьба разума с сердцем. Сердце жаждало унять злость, разобраться и понять, а разум говорил, что от этого будет только хуже, по крайней мере пока. Вот только будет ли повод потом, когда все уляжется? И будут ли их отношения таковы, чтобы этот повод хотя бы мог появиться?
Лили помотала головой, желая избавиться от этих мыслей, лучше оставить все на волю судьбы — представится повод, и она поговорит с ним. «Ох, Сев... Как же ты все-таки мог со мной так поступить?!» — она все не могла избавиться от чувства обиды на Северуса, но тут же нахмурилась: нет, не будет она больше думать об этом. Потом, конечно, настанут каникулы, где она будет бродить по магловским кварталам, не обремененная никакими заботами, и ей на глаза то и дело будет попадаться Сев — вот тогда можно будет немного пострадать, однако вряд ли ей этого захочется. И с твердым решением выбросить эти мысли из головы, по крайней мере на момент учебы, Лили прямо на ходу, быстро спускаясь по лестнице, потянула за связывающую хвост ленту и почувствовала, как волосы рассыпались по ее плечам. «Блаженство...» — пронеслось у нее в голове: все же она обожала ходить с распущенными волосами.
— Эй, Эванс! — услышала она позади знакомый голос.
Вот тебе и судьба, черт бы ее побрал! Какого дьявола ей захотелось распустить волосы, да еще и сделать это таким небрежным и почти кокетливым жестом. Обернувшись, она увидела Люпина, спускающегося к ней, и Сириуса с Джеймсом, которые улыбались своими фирменными улыбками. Джеймс облокотился на перила и глядел на Лили, не сводя с нее изучающего взгляда. Она перевела взгляд на Люпина, для этого ей пришлось немного приподнять голову, потому что он был уже выше нее и стоял довольно близко. Это положение просто угнетало ее.
— Лили, ты обещала дать мне конспекты по Зельям, они ведь тебе не нужны? Я пропустил пару уроков, а моим друзьям невдомек, что на уроки ходят учиться, — улыбнулся он.
— Да, — сказала она и, придерживая сумку коленкой, достала из нее пачку исписанных пергаментов.
— Вот, — произнесла Лили, протягивая конспекты. — Только боюсь, что Поттеру это не поможет.
Люпин пристально посмотрел на девушку.
— А с чего ты взяла, что это для него?
Лили пожала плечами и уже собралась дать ответ, когда услышала, как Сириус, заметивший, что пергамены уже в руках друга, закричал:
— Спасибо, Эванс. За нами зачтется!
Люпин улыбнулся, тоже поблагодарил ее и развернулся, чтобы уйти. Лили посмотрела ему вслед; он ловко взбежал по ступенькам и присоединился к друзьям, отдавая Сириусу свою добычу. Тот сразу же развернул конспекты и уже на ходу начал что-то искать в листах, исписанных ее почерком.
— Лили! — снова услышала она.
Развернувшись, увидела перед собой двух друзей-однокурсников. Дэвид Дэвис и Джонатан Гордон. Оба неплохо учились и играли в квиддич загонщиками. Веселые, но довольно тихие, по крайней мере компания Поттера их всегда затмевала. Дэвис — высокий и несуразный, с короткими темными волосами. Лили бы не назвала его красавцем: он был до ужаса обыкновенным, разве что у него были белоснежные ровные зубы. Гордон был юношей с темно-русой шевелюрой, накачанными руками и большими серыми глазами, его лицо было довольно миловидным, и в целом он был более привлекателен, чем его друг.
— Конспекты по зельям не одолжишь? — спросил Дэвис.
— Я только что отдала их Люпину.
— Вот черт, не успели, — прошептал Гордон, и они тут же куда-то быстро зашагали.
Все в заботах. На носу последний экзамен, когда нет места личным делам, а если нет забот и незачем повторять и так хорошо известный материал, то в голову лезут мысли. Лили тяжело вздохнула и развернулась обратно к библиотеке. Там, в компании Хельги, будет не так много поводов размышлять о грустном.
***
Она бросила взгляд на Поттера. Он хмуро посмотрел на билет и перевел взгляд на Блэка, сидящего справа от него. Сириус внимательно взглянул на друга и тот ему улыбнулся уголком губ. Он оглянулся и, обведя весь класс глазами, остановился на Люпине, показав тому кулак с оттопыренным большим пальцем. Обратив взор на свой котел и ингредиенты, стоящие вокруг, Поттер потер ладони и начал что-то смешивать. Лили отвела взгляд, возвращаясь к своему заданию. Простейшее снадобье. Она лениво потянулась за первым компонентом: можно не спешить, времени предостаточно. И заметила, как быстро все смешивает Снейп недалеко от нее. Он никогда не оценивал себя по достоинству, он безупречно знал Зельеварение, но не признавал этого. Он любил Защиту от Темных Искусств, и, как видно, сами темные искусства, и знал их, очевидно, превосходно.
Она покачала головой и начала работать.
Лили покинула кабинет с тяжестью на душе. Ей так и не представилась возможность поговорить со Снейпом. А через несколько дней они покидают Хогвартс. Лето. Наверное, это будет самое тяжелое лето в ее жизни.
***
Они шли по коридору, задыхаясь от смеха. Хогвартс уже спал, и в коридоре на четвертом этаже, откуда они тщетно пытались дойти до их гриффиндорской гостиной, горели факелы, делая из теней четверки каких-то неведомых чудовищ. Мародерам показалось, что проводить последнюю ночь пятого курса в спальнях было бы крайне скучно, и они решили выбраться в коридоры замка. Они даже не взяли с собой мантию Поттера, которая обычно спасала их от передряг, хотелось веселья, риска, свободы. Только Петтигрю все время как-то осторожно поглядывал по сторонам, боясь наткнуться на учителей.
Гордые собой и успешной, как они полагали, сдачей СОВ, Мародеры отметили не только окончание года, но и их личную победу. Наконец-то была закончена Карта Мародеров. Эта идея вынашивалась годами, и для нее были не только перерыты библиотеки Хогвартса и семей членов Мародерской шайки, но потрачены масса личных, магических и интеллектуальных сил, времени, ловкости и сноровки, не говоря уже о более сотни бессонных ночей, которые они провели, бродя по Хогвартсу и отыскивая тайные ходы. Теперь же, когда Карта Мародеров покоилась в кармане у Блэка, господа из гриффиндорской четверки считали себя единственными в своем роде хранителями всех секретов этого замка и эксклюзивной карты, открывающей секреты только тем, кому был известен пароль.
В ту ночь Люпин был согласен на любые авантюры, даже не пытаясь отговорить неугомонную парочку, поэтому они, движимые только своей безграничной фантазией, делали все, что вздумается.
— И почему ты никогда не останавливаешься, если это следует сделать? — задыхаясь от хохота, спросил у Джеймса Люпин.
— А разве следовало бы? — согнувшись пополам, прошептал Сириус.
— И чего он так разорался? Я всего-то хотел проверить, что было бы, если портрет опустить в озеро, — рассмеялся Джеймс. — Он наверняка достанет своими речами... кхм... — Блэк театрально поднял указательный палец вверх, — героическими речами еще и наших детей.
Сириус усмехнулся.
— Да, кому нужен... Как его, этого рыцаря-то? — задумался Сириус.
— Ммм... — Люпин возвел глаза к потолку, — сэр... Доган... нет... Гандокан...
Снова дружный хохот. Блэк заливался громким лающим смехом. Это не был его обычный сдержанный смешок или открытый и дружелюбный смех — Сириус безудержно хохотал, сгибаясь пополам от недостатка воздуха. Люпин добродушно посмеивался, глядя на своих друзей и иногда прикрывая глаза ладонью. Джемс заразительно и звонко смеялся, привалившись к стене, от нехватки кислорода голова уже кружилась, а положительных эмоций, полученных за эту ночь, казалось, хватит на всю оставшуюся жизнь. А Питер тихо посмеивался, мысленно тая надежду, что даже эти громкие, разносящиеся по всему замку звуки останутся незамеченными.
— Нет... — выдохнул Сириус, — если мы не прекратим смеяться, я задохнусь... Честное слово...
Он тяжело дышал и все еще посмеивался, казалось, сейчас любое слово в этой компании может вызвать бурный смех. И положив руку на плечи Джеймсу, Блэк повис на нем. Они медленно шли по коридору, все ближе подбираясь к потайной лестнице, которая должна была вывести их неподалеку от гостиной.
— Главное, чтобы нас не поймали, — подал голос Питер.
— Поймали? Брось, Питер, — хмыкнул Блэк. — Кому какое дело до нас в последнюю учебную ночь?
— Кадоган! Сэр Кадоган! — победно выкрикнул Люпин, и ребята снова громко рассмеялись.
***
События сменяли друг друга с бешеной скоростью. Экзамены. Банкет. Поезд. И вот несутся прочь школа, озеро, Хогсмид, поля и деревушки. Впереди — платформа девять и три четверти, вокзал Кинг-Кросс и старый добрый магловский мир, их небольшой домик, Петунья, мама и папа. Впереди каникулы, лето. Наверное, это лето выйдет не лучшим в ее жизни. Не будет Северуса, не будет прогулок и разговоров о магии.
Она посмотрела ему вслед, Снейп подошел к родителям, а когда обернулся, чтобы взглянуть на нее, она уже успела отвести взгляд.
— Ну что, Эванс, до сентября? — улыбнулся Поттер, появившийся из неоткуда.
Они были в полном составе. Люпин, Петтигрю, Блэк и Поттер. Стояли с чемоданами в руках, Поттер, взъерошенный пуще обычного, Блэк, насмешливо наблюдающий за выражением ее лица, Люпин, осматривающий толпу, и Петтигрю, не спускающий взгляда с Джеймса. Все не выспавшиеся, но довольные, как никогда.
— Разрешаешь мне отдохнуть от твоего внимания до сентября, Поттер? Или будешь засыпать меня письмами? — хмыкнула Лили.
— Ну, если дашь мне адрес, то я обязательно напомню тебе о моем существовании парой десятков сов, — улыбнулся он.
— Я, пожалуй, все же выберу отдых, — Лили улыбнулась и, развернувшись, уже хотела двинуться к родителям, которых заметила сразу при появлении на платформе, но Джеймс неожиданно добавил:
— Зря отказываешься, наверное, теперь тебе будет не с кем обсуждать Хогвартс и гулять по вечерам, ведь, насколько я понимаю, теперь Нюнчик уже не состоит в разряде твоих друзей.
Она обернулась и, пронзив его взглядом, увидела, как Блэк, озорно улыбаясь, одернул его за край футболки, снова останавливая друга. Однако ситуация его явно забавляла.
— Хороших каникул, Эванс, — сказал Сириус, сдерживая смех.
— Удачного лета, — добавил Люпин.
— Пока, — пискнул Петтигрю.
Вскинув брови и еще раз оглядев эту забавляющуюся компанию, она развернулась и зашагала к родителям, услышав, как Сириус рассмеялся, а Поттер крикнул ей вслед:
— Не скучай, Эванс.
Глава 2. Письма.В то лето Джеймс Поттер, ненавидящий писать письма, отправил рекордное количество сов. За то лето он вообще сильно изменился: он не только сильно прибавил в росте, но вырос и морально, начал по-другому смотреть на некоторые вещи и даже чаще стал читать газеты. На это, конечно, повлиял разговор, который мародеры завели в поезде. Они затронули тему Волдеморта, слухи о котором стремительно распространились по Англии почти полтора года назад, но, к сожалению, многие считали, что это были только сплетни. Сильный волшебник, пропагандирующий чистоту крови и ищущий сторонников, которые поддержали бы его идеи. Бред чистой воды — так считали многие, но не все. Некоторые волшебники видели в этом долю правды, а темные так вообще были уверены в правдивости слухов, потому что именно в кругах темных чистокровных вращался этот волшебник. И хотя людей, с которыми он плотно контактировал, на тот момент было очень и очень мало, этого хватило, чтобы слухи в определенных кругах закрепились как правдивые. Мародеры решили, что, к сожалению, его могло поддержать множество волшебников, таких, кто так же, как и он, ставили чистую кровь превыше всего. И, как еще прошлой весной с раздражением в голосе заметил Сириус, его родители будут одними из первых, кто ринется к Волдеморту с криками: «Мой Лорд!». С тех пор прошло много времени, и все наконец поняли: все это не шутка. Волдеморт еще не начал активных действий, но изредка в газетах уже можно было встретить сообщения о его выпадах в отношении полукровок, маглов и маглорожденных.
«Привет, Бродяга!
Ты обещал мне написать, как только приедешь, но от тебя нет вестей уже больше недели. Надеюсь, что твоя, как ты выражаешься, многоуважаемая мамаша в этом году ведет себя более или менее прилично. Если что, ты знаешь, у Поттеров ты всегда будешь желанным гостем.
Жду новостей,
Джеймс».
«Привет, Лунатик!
Как поживаешь, дружище? Тебе не приходили письма от Сириуса? Знаешь, я уже начинаю волноваться, от него ни одного сообщения за неделю. В прошлом году он писал чуть ли не каждый день.
Как прошло полнолуние? Как себя чувствуешь?
Джеймс.
P.S. Я тут умираю от скуки. Приезжай ко мне».
«Привет, Питер!
Как поживаешь? Сириус обещал мне написать, но от него до сих пор нет вестей. Тебе от него сова не прилетала? Не знаю, что и думать. Как у тебя дома дела?
Не хочешь ко мне приехать? Умираю от скуки.
Поттер».
«Сохатый,
Неужели ты пишешь письма?
Сириус мне ничего не присылал, я тоже начинаю волноваться. Без вас в полнолуние было совсем паршиво, но чувствую себя нормально. Решил, что мне с вами невообразимо повезло. И не смей морщиться! Я знаю, как вы не любите, когда я так говорю, но это правда.
Приехать к тебе не могу, уезжаем с родителями в Швейцарию до конца лета, напишу тебе, как туда приеду. Говорят, там очень красиво...
И нечего скучать, взялся бы за учебу! Нам много задали в этом году. И не морщься, в этом году я не собираюсь давать вам списывать в первый же день учебы, так что браться за учебники придется. И я не занудствую, просто предлагаю тебе действительно НУЖНОЕ дело, которое способно развеять твою скуку.
Если Бродяга даст о себе знать, сообщи мне.
Ремус Люпин»
«Бродяга,
Мы все волнуемся! Напиши хоть пару строк! Джеймс, по-моему, совсем испереживался и готов лично проверить, в порядке ли ты. Боюсь, что его визит только ухудшит твое положение.
Я спешу, так что не могу написать длинного письма. Уезжаю в Швейцарию с родителями.
Предотвращая твои вопросы: без вас полнолуние прошло отвратительно, но чувствую себя хорошо.
Напиши хотя бы Джиму!
Ремус Люпин».
«Привет, Джеймс.
Сириус ничего не писал. Может, он просто ленится? Ты же знаешь, что он, как и ты, ненавидит писать письма.
Дома ужасно. Мать совсем взбесилась, так что приехать не могу, боюсь даже спрашивать у нее разрешения.
Питер».
«Привет, Бродяга!
Ты обещал мне написать, как только приедешь. Но уже прошло немало времени. Твоя мамаша совсем вышла из себя? Дай знак, если все в порядке, иначе я сам приеду и проверю.
Мои родители будут рады тебя видеть.
Жду новостей,
Джеймс».
«Привет, Лунатик!
Швейцария — это здорово! Там Альпы, да? Я слышал, что маглы в горах катаются на палках, как же они называются? Кажется, лыжи! Вот бы и мне.
От Сириуса все еще нет ответа, и я погибаю от скуки. Не собираюсь садиться за учебники на третьей неделе каникул!
Слушай, вы с Хельгой, подружкой Лили с Рейвенкло, в прошлом году вроде обменивались чем-то по почте? Ты вроде забыл ей конспекты вернуть или что-то такое и увез их с собой домой? Напиши ее адрес. Фил, в смысле мой филин, уже старый, и ему нужны примерные координаты новых людей.
Джеймс».
«Сохатый,
Ты снова что-то задумал? Отстань от Лили хотя бы на время летних каникул. По-моему, ты перегибаешь палку с вниманием. Но я молчу.
В Швейцарии очень красиво, вчера ходили на экскурсию в самый большой Гоблинский Банк Мира. Это что-то, по сравнению с ним Гринготс так — кукольный домик.
И, что бы ни случилось, не смей ездить к Сириусу! В конце концов, еще и месяца не прошло, как мы уехали на каникулы, да и вообще, не стоит к нему заявляться. Только хуже будет.
Ремус Люпин».
«Лунатик,
Я ведь адрес Хельги прошу, при чем тут Лили? Напиши мне его.
Вестей от Сириуса все еще нет.
Джеймс».
«Джеймс,
Я его куда-то задевал, так что не могу тебе его дать. Но, если тебе интересно, у меня есть адрес Лили. Потому что с ней мы тоже обменивались конспектами. Еще курсе на третьем.
Ремус Люпин».
«Привет, Лунатик!
Ты... Не могу подобрать слово... В общем, да, мне нужен адрес Лили.
Прошу, дай мне его! Обещаю несильно ей надоедать.
Почему Сириус все еще не пишет?
Джеймс».
«Джеймс,
Ей желательно писать по МАГЛОВСКОЙ почте! Но адрес я тебе пришлю только через несколько дней, когда вернусь в Англию.
А сейчас я спешу.
Ремус Люпин».
Увидев последнее письмо, Джеймс хлопнул в ладоши и улыбнулся. Адрес Эванс у него в кармане, теперь оставалось только выяснить, как работает магловская почта.
***
Это был худший день в году. На самом деле худший. Начало каникул, а она сидит в комнате, в одиночестве, и знает, что не будет гостей и веселья: она уже сказала друзьям, чтобы те не писали и не приходили. Позавчера оборвалась жизнь матери Лили. С той самой страшной минуты в доме повисло гнетущее безмолвие, которое рвало душу Лили на части. Ей было паршиво как никогда, но даже сейчас, глядя в густую ночную темноту, она не плакала. Почему вокруг все оставалось по-прежнему? Почему природа позволяла себе уснуть, затихнуть, когда душа Лили Эванс, маленькой шестнадцатилетней девочки, кричала? Сейчас она желала как никогда, чтобы эту тишину нарушило хоть что-то. Каникулы. Где же радостные возгласы гуляющей по вечерам молодежи? Она бы лучше приняла их, чем это невыносимое безмолвие. Лили чувствовала, что она не должна давать слабину, она знала: пока Петунья и отец видели ее невозмутимое лицо, ее спокойствие, у них оставалась надежда, что все еще не так изменилось, что для них еще существует будущее. Хотя порой Лили и сама переставала в это верить. Почему она не попросила приехать Хельгу? Почему не сидела сейчас с сестрой и отцом в гостиной? Хотела казаться сильной, а ведь ей так нужна была поддержка. Лишь связанные в неаккуратный пучок рыжие волосы и черная одежда говорили о том, что в жизни Лили Эванс что-то произошло.
Она уснула в кресле перед окном, а когда лучи солнца разбудили ее, она даже не взглянула на себя в зеркало. Как же тихо вокруг! Она просто негодовала от этой тишины! Почему никто не кричит? Почему все так? Нужно было развеять эту тишину, выбить стекло, закричать, но она не могла. На это не было ни сил, ни права. Она молча прошла в кухню, взглянув на широкий подоконник, на котором сидела ее сестра, тощая, с вытянутым лицом, темными волосами, перетянутыми черной лентой, под глазами у нее залегли темные круги. Неужели и Лили сегодня так плохо выглядит? Хотя какая разница? Лили, почти не задумываясь, не говоря ни слова, налила себе и Петунье чай и села вместе с ней за большой кухонный стол. Слишком большой для их маленькой семьи.
— Лили, завтра похороны, ты помнишь? — осведомилась Петунья, но, даже не дождавшись ответа, добавила. — К тебе приходил этот псих.
— Снейп? — без интереса в голосе спросила она. Какого черта он пришел к ней? Будто он не знал, что она не хочет видеть его, тем более сейчас.
Петунья кивнула.
Лили была уверена, что на этом их разговор будет закончен, но Петунья продолжила:
— И письмо пришло.
Лили нахмурилась.
— От кого?
— От Поттера какого-то... — раздраженно сказала сестра.
— От Поттера?! — воскликнула Лили, заметив в своем голосе неожиданно проступившие нотки чего-то непонятного. Радости?
Она подошла к подоконнику, на котором были сложены письма. Большинство с соболезнованиями от знакомых, но одно, яркое, выделялось на фоне других. Слегка улыбнувшись, Лили взяла письмо от Джеймса Поттера. Оказалось, он с его вечными выходками, шумными выкриками и выделыванием может развеять гнетущую тишину, даже находясь так далеко от нее. Она быстро удалилась в комнату, оставив на столе так и недопитый чай.
Лили улыбнулась. Откуда он узнал ее адрес? Откуда? И как смог он прислать письмо обычным магловским способом? Подвиг, настоящий подвиг... Нет, нельзя оставить это без ответа. Нельзя. И она обязательно ответит ему, ведь ей просто необходимо поговорить с кем-нибудь о своем горе.
Она не будет жаловаться, просто расскажет, и возможно, Поттер сейчас самая лучшая для этого кандидатура. Скорее всего, потом она будет жалеть об этом, но не сейчас, — сейчас ей это нужно.
***
Лили распахнула дверь, и ветер ворвался в комнату, растрепав ее волосы. Вечером на улице становилось холоднее, а сейчас к тому же шел дождь. К своему удивлению Лили увидела перед собой Поттера. На его куртке поблескивали капли дождя, а волосы по обыкновению были взъерошены.
— Привет, — неуверенно сказал он.
Девушка, пораженная такой неожиданной встречей, округлила глаза и приоткрыла рот.
— Поттер, какого... — раздраженно начала она, потом вышла на крыльцо и, захлопнув входную дверь, продолжила. — Какого черта ты тут делаешь?
— Тебе ведь нужна поддержка, я...
— Поттер, — оборвала она его, — не нужна мне никакая поддержка.
Джеймс поморщился.
— Вот только не надо геройствовать. Считай, что это мой подарок к успешной сдаче СОВ, отказов не принимаю.
Лили посмотрела на него, как на психа. Да, только Поттеру могло прийти это в голову, на то он и Поттер. И что теперь делать? Что скажут Петунья и папа?
— Эванс, ты сейчас закоченеешь и... — он осекся, глядя на Лили в легком летнем платьице, — я бы съязвил, но боюсь, это только ухудшит ситуацию. Может, пойдем уже в дом?
***
Он с интересом рассматривал стены, увешанные фотографиями. Он впервые оказался в доме у маглов, причем не в обычном доме, а в доме Лили Эванс. Он оставался спокойным и серьезным, позволяя Лили рассказывать о матери. Похоже, ей был нужен только слушатель, но не для того, чтобы жаловаться, а просто для того, чтобы говорить.
Джеймс удивлялся, почему она не говорила об этом с сестрой, почему вместо того, чтобы в обнимку плакать в гостиной, они холодно глядели друг на друга и хранили молчание? Хотя у Джеймса никогда не было ни брата, ни сестры, этого понять он не мог. Она не плакала и не жаловалась, она просто рассказывала. Рассказывала, как мать любила своих детей, как делала ремонт, как каждое утро готовила им завтрак, как украшала дом и обожала фотографии...
***
Белые цветы украшали гроб. Проститься с усопшей пришло множество людей: родные, друзья, знакомые. Отец Лили, впавший, кажется, в апатию, стоял у гроба, слушая речь священника, Петунья потерянно к нему прижималась. Да, она была прекрасным человеком, потому ее все и любили, но даже хорошие люди рано или поздно уходят. Лили поежилась. До нее еще не окончательно дошло осознание произошедшего за последние дни и того, что мамы больше нет. Но сейчас, когда она оказалась в этой атмосфере, ее вдруг пронизал ужас. Она не плакала, только душа ее кричала, разрываясь от боли, сковавшей ее так сильно, что Лили даже не могла ничего выплеснуть наружу, ни капли слез. Голос священника доносился будто издалека, и даже плач Петуньи, стоящей в шаге от нее, она слышала словно сквозь вату. Сейчас ей самой хотелось умереть от боли, от пустоты.
— Может, кто-то из присутствующих хотел бы что-нибудь сказать? — услышала она. Все молчали, боясь, что если начнут говорить, то сорвутся и разрыдаются.
— Позволите? — раздался ясный, звонкий голос справа от нее. Она совсем забыла о том, что Поттер тоже здесь, и непонимающе взглянула на него. То же сделали и все остальные, не знающие даже, кто это такой. Что он делает?
— Джим, — тихо сказала она, не узнавая свой голос.
Джеймс не смутился и сделал полшага вперед.
— Я имею меньше всего права говорить эту речь, — начал он, тщательно подбирая слова, — ведь я не только не знал миссис Эванс, но даже никогда ее не видел. Однако я без сомнений могу утверждать, что она была одной из самых лучших людей, из тех что когда-либо жили или будут жить на нашей планете. Очевидно, добрая, терпеливая и понимающая: ведь только такой человек мог так обустроить дом и держать его в таком порядке, так беречь письма, открытки и фото; только такая женщина могла произвести на свет и воспитать Лили Эванс, а я не понаслышке знаю, какая она чудесная, — Джеймс улыбнулся, а Лили, услышавшая в слове «чудесная» тайный смысл, почувствовала, как ее замерзшая душа отогревается, как крик медленно затихает. — Миссис Эванс удалось оставить самые светлые воспоминания даже в сердцах тех, кто лишь слышал о ней; ей удалось сделать невозможное — не дать своей душе обезобразиться в этом мире, полном лжи и жестокости. Словно ангел, она хранила свое окружение, своих друзей и родственников, делая их жизнь чуть светлее. А теперь, я уверен, она смотрит на нас с какого-нибудь облака, продолжая оберегать своих близких.
Гости с удивлением смотрели на незнакомца, а кое-кто утирал слезы. Как точно он описал ее! Разве возможно это? Лили удивленно взглянула на Джеймса, задаваясь вопросом, как он смог найти такие яркие, точные и красивые слова, не зная ее мать. Ее чуть согретая душа перестала вопить, и по щеке Лили скатилась слеза, которую девушка поспешила смахнуть, отвернувшись от Джеймса, стоящего в шаге от нее. Вдруг она почувствовала, как он обнял ее одной рукой за плечи и ободряюще прижал к себе. Тогда он показался ей очень взрослым. В тот момент ей показалось, что рядом с ней совсем другой человек. Взрослый и понимающий Джеймс Поттер. Он всегда искрился жизнью, а сейчас словно хотел через это прикосновение поделиться с ней своей жизнерадостностью, которой, как казалось Лили, он всегда был полон до краев.
***
Джеймс пробыл у них несколько дней, пока не убедился, что Лили в порядке. Петунья рвала и метала, а отец после похорон принял Джеймса, как родного. Вечерами они о чем-то разговаривали с Джимом, и иногда Поттеру удавалось его рассмешить. Тогда в гостиной, совсем как прежде, раздавался раскатистый отцовский смех.
Лили и сама веселилась и часто заливалась смехом, наблюдая, как Поттер, чистокровный волшебник, удивлялся таким обыденным вещам как электричество, как он пытался справиться с тостером и газонокосилкой, как с интересом рассматривал ролики, на которых каталась их маленькая соседка.
И Лили была благодарна Поттеру, что он так отреагировал на ее незамысловатый ответ, в котором она как бы невзначай упомянула, что ее матери больше нет; что он приехал, вывел отца из неминуемой депрессии, а Лили помог справиться с болью утраты. Вот только понимал ли Джеймс, что эти два дня ничего не меняют? И только пока он здесь сдерживает себя, пока рядом с ним нет профессоров, старост и его вечной компании, она может выносить его. Здесь он был каким-то другим, будто настоящим, но она знала — в Хогвартсе все будет по-старому.
***
— Поттер, — начала Лили. На улице все еще моросило, и хотя девушка была в куртке, она мерзла. Обхватив себя руками, она глубоко вздохнула, глядя как Джеймс уже укладывает вещи в «Ночного рыцаря». Тот обернулся, ожидая, что скажет ему Лили.
— Ну? — спросил ее Джеймс, не дождавшись продолжения.
— Дамочка, побыстрее, — подхватил тощий кондуктор.
Бросив на него взгляд, самый презрительный из всех в ее арсенале, она продолжила.
— Слушай, я хочу сказать тебе спасибо, что ты поддержал меня и... — на секунду Лили замолчала, снова взглянув на кондуктора, чьи губы растянулись в противной улыбочке. — Слушайте, может, вы оставите нас попрощаться? — раздраженно воскликнула она.
С обиженным видом кондуктор удалился, а Джеймс, взглянув на Грэга, повернулся к Лили с сияющей улыбкой на лице. Девушка еще раз глубоко вздохнула, собираясь с духом.
— Я хочу сказать... Мы хорошо провели это время, но ты не должен думать, что теперь я буду благосклонно относиться к тебе в школе, мило болтать и потакать твоим вечным выходкам. Не знаю почему, но ведь в школе ты становишься совсем другим. Просто я надеюсь, что ты меня поймешь, и прошу, чтобы все это осталось между нами, а еще лучше — забудем это...
Джеймс ухмыльнулся, не отрывая заинтересованного взгляда от Лили, скрестившей руки на груди.
— Ну, я нисколько не удивлен, — ответил тот довольно весело.
Лили увидела в окне кондуктора, теперь он наблюдал за ними так. Ну, хоть не торопил. Девушка непонимающе посмотрела на Джеймса.
— Что?
— Ну, — продолжил Джеймс, засунув руки в карманы и вызывающе глядя на собеседницу, — ты же девушка, а это — ваша вечная благодарность.
Лили просто вскипела. Так и хотелось закричать: «Девушка? Значит вот какого ты мнения о противоположном поле, да?» Но вместо этого она, невозмутимо глядя в глаза Джеймсу, сказала:
— Ты становишься невыносимым уже сейчас, Поттер, поэтому я думаю, в Хогвартсе мое отношение к тебе не изменится. Я не знаю почему, но в школе ты просто не в состоянии вести себя как адекватный человек. Мы с тобой несовместимы, и ты всегда будешь действовать мне на нервы. Так что давай забудем.
Поттер сделал к Лили один большой шаг и остановился совсем близко от нее. Девушка не шелохнулась.
— Почему тебя так это волнует? Почему боишься, что в школе узнают о моем визите?
Лили опустила глаза: она и сама не знала почему.
— Поттер, ну ты же понимаешь, как странно это будет выглядеть.
— Нет, не вижу ничего странного, — Лили чувствовала, что Джеймс смотрит на нее, не отводя взгляда.
— Да уж, пусть все знают, что несколько дней мы мило общались, и ты утешал меня, жил у меня дома, а я как ни в чем не бывало тебя ненавижу, — злобно отозвалась она и подняла на него раздраженный взгляд, а, увидев его улыбку, заявила. — И только не говори, что я вполне могу тебя не ненавидеть, и тогда не придется ничего скрывать. Я уже сказала, что это невозможно.
Джеймс тихо рассмеялся.
— Я согласен. Но есть одно условие. Я не скажу никому ни единого слова, если ты меня поцелуешь.
Лили сузила глаза в порыве ярости и устремила испепеляющий взгляд на его лицо, светящееся лучезарной улыбкой. Да, он явно наслаждался выражением ее лица. Джеймс рассмеялся.
— Ты наглая, невоспитанная тварь, Поттер! Ты хочешь воспользоваться моим положением, да еще и смеешься надо мной! — резко сказала она.
— Я просто не понимаю, почему тебя заботит, что будут думать в школе, узнав об этом.
— Зачем просто так будоражить воображение сплетниц? — спросила она и тут же пожалела об этом.
Джеймс рассмеялся еще громче и взъерошил себе волосы.
— Ты боишься сплетен? Боишься, что напридумывают девчонки?
Ей нечем было крыть, и Лили готова была кричать и топать ногами.
— Отстань, Поттер! — сказала она, не находя других слов, и, развернувшись, пошла прочь.
Джеймс остановил ее за руку.
— Отстань, Поттер, иначе я нашлю на тебя порчу! — громко пригрозила она, и Джеймс тут же ее отпустил, потому что взгляд Лили ясно говорил о том, что она легко может претворить свою угрозу в жизнь.
— Садись в автобус и катись отсюда! — прошипела она и, развернувшись, пошла прочь.
Она даже не слышала, как уехал «Ночной рыцарь», и не обернулась до самого дома. Она быстро прошла по скользкой дорожке и была уже почти у ступеней, что вели к дому, как вдруг поскользнулась и рухнула бы, если бы ее не поддержал Северус, возникший из ниоткуда.
Лили удивленно взглянула на друга. Он казался еще бледнее, чем обычно.
— Спасибо.
— Лили, я соболезную, — сказал он.
— Сев, — поморщилась она, — не надо этих дурацких выражений, прошу.
Лили взглянула на Северуса и увидела, что на его лице появилась чуть заметная улыбка. В чем причина? А, да, они же поссорились, а она только что назвала его Севом. Ох, она так устала жить без Северуса, что и забыла об этом, потому что вспоминала его почти каждый день. Сейчас она не могла сделать невозмутимое лицо и одарить его холодным взглядом. Плевать на недостатки, на Слизерин и на друзей-пожирателей. Она так устала. Она должна попробовать еще раз.
— Слушай, Сев, эта история у озера, в общем... давай забудем? — спросила Лили.
Северус улыбнулся:
— Спасибо, Лили.
Она бросила на него быстрый взгляд.
— Откуда у тебя новое пальто? — поинтересовалась она. Это было отличное новое пальто черного цвета, сидящее точно по фигуре Северуса.
— Я работал, вот и приобрел. Чтобы болеть поменьше.
— Ох, Сев! — невольно вырвалось у Лили. — Где ты работал? Ты же бледнее снега! Ты, наверное, уже успел простудиться! Давай по домам, иначе ты окончательно заболеешь, и толку от этого пальто не будет...
Она уже хотела уйти, но поняла, что Снейп все еще держит ее за руку. Он выпустил ее, но приостановил.
— Лили, — начал он, — к тебе приезжал Поттер?
Черт! Вот только разборок после примирения им не хватало! Сердце у Лили забилось быстро-быстро. Какого черта? Будто на экзамене. Это ведь всего лишь Сев, что с того?
— Да. Он сам приехал. Я не смогла его выставить, — быстро бросила Лили.
Внешне Северус остался спокоен, ни одна эмоция не выразилась на его лице, но Лили знала, что внутри у него творится, что-то похуже, чем МакГонагалл в гневе.
— Я пойду, — ответила она. — Увидимся.
***
— Сириус! — закричал Джеймс, бросая сумку с вещами на пол и крепко обнимая друга. — Я уже начал волноваться. Почему ты не писал?
— Расскажу, только если ты скажешь, где пропадал три дня, — ответил Блэк, чье лицо приняло невозмутимое выражение, но глаза его горели любопытством.
Джеймс сощурился, глядя в лицо друга. Неужели он серьезно?
— Ладно, — ответил он наконец, — только поздороваюсь с родителями, и пойдем прогуляемся, я тебе все расскажу.
Он быстро шмыгнул в гостиную и обнял мать. Сириус медленно и расслабленно шел следом.
— Как съездил, сынок? — спросила Дорея, с нежностью глядя на единственного ребенка.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Вы с Сириусом, наверное, уже познакомились?
— Он приехал три дня назад, как сам думаешь, Джейми? — поддел отец, сидящий в кресле у камина.
Джеймс и Сириус как-то одинаково улыбнулись.
— Мы с Сириусом пойдем прогуляемся, — сказал юный Поттер, глядя на отца.
— А поесть? Ты же только с дороги! — спохватилась мать.
Джеймс нахмурился и протянул:
— Мам....
— Не переживайте, мистер и миссис Поттер, я не дам ему влезть в какую-нибудь передрягу, — хмыкнул Сириус, выглядящий представительно даже в выправленной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и в потрепанных джинсах.
Самодовольно улыбаясь, Сириус покинул гостиную следом за Джеймсом.
— На редкость вежливый мальчик, — сказала Дорея, глядя Сириусу вслед.
— Да уж, у Блэков этого не отнять, — ответил мистер Поттер, спрятавшись за газетой.
Они вышли на залитую солнцем лужайку, и Джеймс толкнул друга в плечо.
— Чертов аристократ! И как это только у тебя выходит? — воскликнул он, глядя, как Сириус заливается смехом.
— Это в крови, Джейми. Очарование и манеры, — сказал он, как-то особенно растягивая слова и приподнимая брови.
Джеймс прыснул.
Около десяти минут они медленно шли по переулку и просто молчали. Невероятное спокойствие чувствовал Джеймс, когда Сириус был рядом. Они могли говорить ни о чем или просто молчать, обсуждать какие-то глубоко философские проблемы или спорить — все это было неважно, важно было то, что рядом с ним был Сириус Блэк. Ему давно казалось, что они с ним были словно братья, и Сириус, как ни странно, был в этом полностью согласен с Поттером. Только Сириус мог сказать Джеймсу правду, не получив при этом в глаз, только Сириус мог заставить Джеймса не паясничать. Изредка эти вещи удавалось сделать и Ремусу, но не всегда, а Эванс, которую Джеймс боготворил, это вообще никогда не удавалось.
— Так что там у тебя стряслось-то? — спросил Джеймс.
Он взглянул на Сириуса и увидел, как тот самодовольно улыбается, а уже после заметил, что блондинка, читающая книгу на скамейке, не сводит с Блэка взгляда.
— Черт возьми, Блэк, — прошипел он, — пойдем, найдем место, где не будет блондинок, родителей и вообще...
Они забрались на старый полуразрушенный мост и, спустив ноги в воду, молчали до наступления темноты.
Потом Блэк лениво вынул из кармана брюк сигареты и, взяв одну себе, протянул пачку другу. Сириусу нравилось курить, он увлекся этим делом назло родителям, а Джеймс, что называется, просто составлял другу компанию. Они курили магловские сигареты и прикуривали от магловских же зажигалок. Этого не одобрял даже Люпин, но им нравилось, а Сириус смотрелся с зажатой в зубах сигаретой невообразимо органично. Серые глаза, отросшие черные волосы, гордо вздернутый подбородок, руки в карманах и обаяние истинного аристократа. В этом был весь он, хотя общей картине не доставало озорного блеска в глазах, потому что без него он оставался просто Блэком, а с ним он становился особенным Сириусом Блэком, который был гриффиндорцем, нелегальным анимагом, курил, хулиганил в школе и носил кличку — Бродяга.
— Ты получал наши письма? — спросил Джеймс в который раз, пытаясь узнать, что стряслось.
Сириус улыбнулся.
— Получал, но ответить не мог, — сказал он и вытащил из нагрудного кармана какой-то сверток. — Вот, читай.
Джеймс пробежал по бумаге взглядом и улыбнулся.
— Мать его порвала дважды, наговорила мне кучу гадостей, — сказал он. — В общем, мое терпение окончательно кончилось этим летом. Мало того, что с Регулусом невозможно стало общаться, так еще и мамаша каждый день промывала мне мозги. После того как Волдеморт начал набирать силу, они вообще все помешались. В конце концов, маман швырнула в меня вазой, а я сел на метлу и улетел. Разумеется, заявив перед этим, что когда-нибудь собственноручно прикончу их обожаемую Беллатрису, а Регулус сам повесится через пару лет, когда осознает, кто такой Волдеморт на самом деле. Да, и еще меня, похоже, лишили наследства.
— Жестоко, — протянул Джемс.
— А им и этого мало. Чертовы ублюдки... Ненавижу! — злобно прошептал Сириус. Несколько минут они молчали.
— Хорошо, что ты приехал, — сказал наконец Джеймс, взглянув на Сириуса. Как тот вообще умудрялся жить все эти годы в этом аду? Джеймсу, избалованному мальчишке богатых родителей, единственному позднему ребенку в семье, этого было не понять.
— Да. У меня уже создалось ощущение, что лето не пройдет впустую, — улыбнулся Сириус, окинув взглядом водную гладь.
— Это точно.
— Кстати, что там насчет твоего трехдневного отсутствия? — хмыкнул Сириус, отбросив окурок и повернувшись к другу.
***
Они вернулись домой заполночь и просидели до самого утра на широком подоконнике в комнате у Джеймса.
— Слушай, — сказал Сириус, туша очередную сигарету, — а ты знаешь ту блондинку?
Джемс ухмыльнулся и взъерошил себе волосы.
— И чего она тебе в душу запала? В Хогвартсе на тебя половина девчонок так пялится, но ты им улыбаешься, только если тебе от них что-то нужно. Чем они тебя не устраивают? Или они нужны для того, чтобы тешить твое самолюбие?
— Ты что, завидуешь? — рассмеялся Сириус.
Джеймс улыбнулся.
— Мне бы и одной хватило.
— Эванс... — протянул Блэк и продолжил трагическим тоном. — Но ее сердцем, похоже, никто не завладеет, ни ты, ни я, ни Рем, ни Питер, — Сириус улыбнулся. — И Нюнчик тут бессилен, и даже Гордон с Дэвисом и Фрэнком Лонгботтомом, и Ретт Уильямс, и твой капитан команды по квиддичу... как его, Брукс? Мне, кстати, кажется, что она ему нравится...
— Все, Сириус, я понял, и, кстати, слова «никто» было достаточно, — улыбнулся Джеймс. — А с чего ты взял, что она нравится Бруксу?
— Не знаю, он на нее смотрит так...
— Как?
— Почти так же, как ты. Но у тебя взгляд помощнее, конечно.
— Серьезно? И когда ты это заметил? — нахмурился он.
— Джеймс... — протянул Сириус, посмеиваясь, — это было давно... А ты вновь перевел разговор на другую тему.
— Я? Ты мне так и не ответил, почему эта блондинка запала тебе в душу, а хогвартские девчонки тебя не интересуют.
— У хогвартских нет таких длинных ног, — хмыкнул он.
— Некоторым это не требуется.
— У Эванс, кстати, довольно длинные ноги. Да и вообще она ничего...
Джеймс толкнул Блэка в плечо, а тот только громко рассмеялся:
— Ладно-ладно, я молчу. Больше не будем затрагивать тему святой Эванс, я уже понял, она неприкасаема, — хмыкнул Блэк и многозначительно улыбнулся. — Что там насчет блондинки?
— Ее зовут Элизабет, ей семнадцать, и в прошлом году она закончила академию для девочек с уклоном в темные искусства. Живет напротив.
— Она не выглядит как темная.
— Ты тоже, когда строишь аристократическую мину, не выглядишь как тот, кто сбегает в шестнадцать из дома и ненавидит все, что касается Слизерина.
Сириус взглянул на друга, приподняв бровь, и они рассмеялись.
***
«Привет, Лунатик.
Джима теперь не заставишь написать и строчки. Прости, что не отвечал.
Не волнуйся, со мной все в порядке, то есть, уже в порядке. В общем, я сбежал из дома, думаю, останусь у Джима до конца каникул. Как ты там? Может, и ты к нам приедешь?
Сможешь написать это Хвосту?
Бродяга».
Это было лучшее лето в их жизни. Сириус и Джеймс перевернули дом с ног на голову, а жители тихой Годриковой Впадины были готовы выть от терроризирующей их покой парочки. Они не спали ночами, отсыпаясь днем, и то и дело проводили какие-нибудь эксперименты, а однажды, когда их шутка зашла слишком далеко, и они спохватились, что до совершеннолетия им запрещено использовать магию вне школы... В общем, в тот день им пришлось убегать от старшей сестры той самой Элизабет. Тогда они решили, что им стоит передохнуть, и два дня провалялись на лужайке перед домом, иногда играя в квиддич с соседскими мальчишками. А через несколько недель Элизабет, каждый день наблюдавшая за мальчишками, не смогла больше выносить того, что Блэк ее игнорирует.
Она облокотилась на калитку и, разглядывая парней, лежащих на газоне, подперла подбородок рукой и звонким голосом довольно громко крикнула:
— Эй, сосед!
Блэк и Поттер лениво приоткрыли по глазу, но, увидев очаровательную блондинку, синхронно сели. Они переглянулись и расплылись в улыбках. Сириус приподнял бровь.
Элизабет улыбнулась и, разглядывая парней своими серо-зелеными глазами, сказала:
— Соли не найдется?
Джеймс и Сириус звонко рассмеялись.
В тот вечер Сириус вернулся в комнату Джеймса около трех часов ночи и заявил другу, который впервые за полтора месяца ночью спал в своей кровати, что на ноги он уже налюбовался. Их приключения продолжились с прошлым азартом и драйвом, а Элизабет только обиженно смотрела в след Сириусу.
***
Прошел почти месяц с тех пор, как уехал Поттер, и Лили начала скучать по его шуткам и шуму, который он вечно распространял. Она боялась учебного года, потому что знала, что непременно вновь разочаруется в Джеймсе, а летом он казался таким взрослым, понимающим и заботливым. И в то же время она желала скорейшего наступления первого сентября: еще никогда на каникулах ей не было так скучно и грустно. Она постоянно думала, перебирала в уме многочисленные темы, начиная смертью матери и заканчивая ее отношениями с Северусом. Пару раз она видела, как тот проходил мимо, один или в компании своей матери, худой черноволосой Эйлин Принц. Северус никогда не называл ее фамилией отца, он вообще ненавидел все, что было связано с его отцом, и даже себя частенько называл Принцем. И за все лето она обмолвилась с Северусом не больше, чем тремя фразами. Ее последнее утешение — Тунья — после отъезда Поттера окончательно перестала обращать на сестру внимания. Она ее игнорировала, и их «напряженные» отношения превратились в ничто. Лили с грустью вспоминала их детство до того, как она познакомилась со Снейпом: тогда они были словно сиамские близнецы, понимали друг друга и почти не разлучались, даже несмотря на то, что были совершенно разными.
Отец не слишком заботился о душевном состоянии дочерей и был занят своим любимым делом — обустраивал их маленький садик.
«Прости, что не писала тебе, Хельга. Это лето далеко не лучшее в моей жизни. Подробности я расскажу тебе уже в поезде. В общем, у меня мама умерла. Хм, на бумаге это выглядит как-то совсем просто. Это случилось в самом начале лета, так что со мной все в порядке. Свою роль в этом сыграл и Поттер, конечно. Не имею ни малейшего понятия, где он взял мой адрес, но его письмо пришло за день до похорон. Писал он чушь, но я решила ответить. Сама не понимала, как мне нужно выговориться. Тунья и отец не могли мне в этом помочь, сама понимаешь. Не знаю, как благодарить Поттера, он сделал невозможное. Представляешь, приехал в тот же день! И... он просто спас нас. Он был так не похож на себя, был таким понимающим, взрослым... Я попросила его не рассказывать его об этом, ведь в Хогвартсе он станет прежним. Это сложно понять, но ты сможешь, я знаю. Я по нему скучаю. И... он был таким... знаешь, я и сама боюсь себе в этом признаться, но он мне нравился.
С Северусом мы почти не общаемся, отец занят садом (они с Джеймсом подружились, кстати), а Тунья после отъезда Поттера совсем стала меня игнорировать.
Я устала. Я так устала от мыслей, от того, что нечем заняться. Я устала от всего. Я скучаю, Хельга. Скучаю по прежней жизни, по тому Поттеру, который мне нравился, по Петунье, по матери, по Хогвартсу, по делам и прогулкам и по тебе.
Напиши мне.
Лили».
***
— Сириус, хотел тебя спросить, — начал Джеймс, многозначительно хмыкнув, — тебе ведь понравилась Элизабет, почему ты от нее так легко отказался?
— Отказался? Я ведь сказал, что на ее ноги я налюбовался.
— И все? Но она ведь тебе понравилась! И тебе плевать на ее лицо, на ее голос, предпочтения, характер?
— Джеймс, — протянул Блэк, — в ней нет ничего особенного. Она совершенно обыкновенная. Все, что хотел, я получил: налюбовался на ноги, потешил свое самолюбие, провел неплохой вечер, поцеловался под луной с хорошенькой девчонкой старше меня. Все.
— Нет-нет... Подожди... — нахмурился Джеймс, — то есть, она тебе понравилась, и ты ее использовал?
— Ну, можно сказать, это было взаимное использование.
— Но ты ведь ей нравишься! Я думал, и она тебе нравится.
— Ну, я ведь сказал, она совершенно обыкновенная симпатичная семнадцатилетняя девчонка.
— Да ты циник!
— А что ты хотел? Чтобы я на ней женился?
— Но мне казалось, что ты... влюбился.
— Джеймс... — рассмеялся Сириус, снисходительно глядя на друга.
— Тебе плевать, что она чувствует? Посмотри, как она на тебя смотрит! Ты что, считаешь, что любви вообще не существует?
— Сохатый, все эти сентиментальные речи не по мне.
— Ответь.
— Знаешь, любовь — это нечто возвышенное. Как говорится, один раз и на всю жизнь. А когда на тебя с обожанием пялится пол-Хогвартса, а на День святого Валентина заваливают открытками с признаниями в вечной любви, в этом возвышенном чувстве начинаешь сомневаться. Так что думаю, любви нет, по крайней мере, я ее не видел.
— По-твоему получается, и я Лили не люблю?
— Раньше я думал, что это со временем пройдет...
— Я тебе сейчас врежу.
— ...но теперь понимаю, что это безнадежно.
— Так значит, любовь есть?
— Может, у кого-то она и есть, но не у меня. Меня и родители в отличие от всех не сильно жалуют. Вместо слов любви — постоянные речи о том, что я позор древнейшего и благороднейшего семейства Блэков.
— А мы?
— Что, мы?
— Ну, дружба это ведь тоже своеобразная любовь.
Сириус остановился и резко обернулся к другу, пристально посмотрев на него.
— Дружба — это дружба, и, по-моему, она гораздо сильнее.
Джеймс победно улыбнулся.
— А я уж боялся, что в тебе больше от Блэков, чем я предполагал.
Сириус вздернул бровь и так взглянул на друга, что они рассмеялись.
***
Они быстро вскрывали письма. Руки дрожали от нетерпения. Когда в разные стороны полетели куски от конверта, и лист был вытащен, Джеймс быстро пробежал глазами столбик с оценками. Почти все «Превосходно».
• Трансфигурация — Превосходно
• Защита от Темных Искусств — Превосходно
• Заклинания — Превосходно
• Зельеварение — Превосходно
• Травология — Превосходно
• Астрономия — Превосходно
• История магии — Удовлетворительно
• Прорицания — Удовлетворительно
• Уход за магическими существами — Превосходно
После полминуты восторженных воплей он перегнулся через плечо друга и обнаружил, что различий в их аттестатах немного: у Блэка по Прорицаниям было Слабо, а по Истории Магии — Выше Ожидаемого.
— Похоже, я завалил Прорицания, — с наигранной грустью промолвил Сириус, и они рассмеялись.
***
Лили не верила своим глазам.
• Трансфигурация — Выше Ожидаемого
• Защита от Темных Искусств — Превосходно
• Заклинания — Выше Ожидаемого
• Зельеварение — Превосходно
• Травология — Превосходно
• Астрономия — Выше Ожидаемого
• История магии — Выше Ожидаемого
• Нумерология — Выше Ожидаемого
• Уход за магическими существами — Превосходно
Ни одного «Удовлетворительно». Она получила пять П и четыре В.
Ей срочно хотелось поделиться радостью, но ни отец, ни Петунья не собирались радоваться ее счастью. Она села на кухонный подоконник у открытого окна и еще раз просмотрела оценки. Она училась хорошо, но так сдать экзамены она и не надеялась. Ни одного У!
Лили подняла взгляд к окну и чуть не выпала из него. По улице шел Северус.
— Северус! Сев! — закричала она, размахивая листком с оценками. Свесившись с окна, она взглянула на подошедшего к дому парня.
— Привет, Сев.
— Привет, — сказал он.
Кухня была на первом этаже, но окно было высоко, и Лили, привыкшая, что Северус не доставал до окна и макушкой, была удивлена, увидев, что он почти облокотился на подоконник. Как же он вырос за это лето.
— Ты уже читал письмо с результатами СОВ?
— Нет, уже пришло?
— Только что, — улыбнулась она.
— И как экзамены?
Лили протянула ему бумагу и он, пробежав по ней взглядом, улыбнулся.
— Поздравляю с успешной сдачей СОВ, — ответил он, протягивая ей листок.
— Может, и тебе уже результаты пришли. Пойди посмотри, — улыбнулась она.
Глава 3. Неизменное.
Лето наконец-то закончилось. Это было самое ужасное лето за всю жизнь Лили. Даже для Англии оно было слишком холодным, ветреным и дождливым. И только мысль о том, что лето подошло к концу, согревало Лили душу. Добираясь до вокзала, она успела несколько раз проклясть мир за то, что пришлось тащить этот чемодан. На улице безжалостно палило солнце, и тяжеленный багаж никак не делал ее жизнь счастливее. Сегодня ее никто не провожал: Сев уехал раньше, а она задержалась. Она заранее договорилась поехать в купе с Хельгой. Хельга почти все время проводила с подругами из Рейвенкло, а Лили почти никогда не оставалась в одиночестве, несмотря на то что предпочитала обществу гриффиндорцев уединение или компанию Северуса. С ним же она обычно и ездила в Хогвартс, однако их примирение после отъезда Поттера так и не избавило их от холода, который существовал между ними: обида Лили не утихла даже несмотря на то, что она все-таки нуждалась в Северусе Снейпе. Погруженная в свои мысли, она быстро протискивалась сквозь оживленную толпу. Только она подошла к предпоследнему вагону, как ее окликнул Ретт Уильямс.
Лили мысленно поблагодарила высшие силы за то, что он появился рядом. Ретт, само чудо и благородство, конечно же избавит ее от этой ноши. Он был уже в школьной форме, а на груди привычно блестел значок старосты.
— Привет, Лил! — улыбнулся он, остановившись с ней рядом.
— Здравствуй, Ретт, — улыбнулась она в ответ хаффлпаффцу. — Как каникулы?
— Скучно, если честно, — поморщился он. — Ничего особенного на этот раз. Помочь? — спросил он, кивнув головой на чемодан.
— Да, спасибо, Ретт. Найдешь купе с Хельгой, ладно? — улыбнулась она и залезла в вагон вслед за другом.
К ее несчастью в тамбуре курили Блэк и Поттер. И как они не боятся, что их увидят учителя? Лили поморщилась и прокляла мир еще раз, увидев, как Сириус склонил голову и ухмыльнулся, провожая гриффиндорку взглядом.
— Чертов Поттер! — воскликнула она, бухнувшись в купе напротив Хельги, которая уже спряталась за «Ежедневным пророком».
Девушка опустила газету и спросила:
— Что опять случилось у Лили Эванс?
— Держу пари, он уже всем растрезвонил...
— И чего ты так переживаешь? Пусть думают, что хотят, — оборвала ее Хельга.
Но так могла только Хельга, Лили это было не под силу.
***
Они все еще стояли в тамбуре.
— Чего ты ухмыляешься? — фыркнул Джеймс, выкидывая надоевшую сигарету.
Сириус пожал плечами.
— Размышляю об Эванс. Гляди, — сказал он, выпрыгивая на платформу. Джеймс устремился за ним, небрежно сунув руки в карманы и категорически не понимая, зачем его другу понадобилось выйти. Только потом он увидел, куда смотрит Сириус, лениво потягивая сигарету и пуская в воздух дым подобно Хогвартс-Экспрессу. Вальбурга Блэк, ее муж и их младший сын Регулус, было уже пятнадцать лет, стояли неподалеку и скованно прощались, так, как это принято в аристократических семьях. Регулус выглядел истинным Блэком: до ужаса аккуратен, плечи расправлены, подбородок вздернут. Блэки игнорировали Сириуса, хотя он был уверен, что не остался ими незамеченным.
— Похоже, тебя раз и навсегда вычеркнули из семьи, — хмыкнул Джеймс.
— И слава Мерлину, — улыбнулся Сириус.
Когда старшие Блэки пошли прочь, а Регулус двинулся к поезду, он даже не посмотрел в их сторону.
— Эй, — сказал Сириус, резко схватив парня за руку. — Может, поздороваешься все-таки с братом, спросишь, где я пропадал все это время?
— Отпусти меня, Сириус, — сказал он, выдергивая руку. — От тебя несет куревом.
— Получил значок старосты что ли? — хмыкнул Джеймс, переступая с ноги на ногу.
— Это не имеет никакого значения, — ответил тот и двинулся к поезду.
— Точно, — сказал Сириус , кривовато усмехнувшись. — Пошли в купе, Джеймс.
***
И все же Лили пришла к выводу, что Поттер пока не успел ничего рассказать, по крайней мере никому, кроме Блэка. Она сидела за столом Гриффиндора, поглядывая на Поттера и его дружков, сидевших в небольшом отдалении от Лили. Сириус лениво разглядывал зал, а Джеймс постукивал пальцами по столу в ожидании обеда, Люпин говорил что-то семикурснику (Лили не помнила его имени), а Питер рыскал по залу взглядом своих маленьких глазок.
— Лили, как прошли каникулы? — окликнул ее Дэвид Дэвис, сидящий напротив.
— Неплохо, — пожала она плечами, глядя на сокурсника.
Она обожала эти разговоры по душам с однокурсниками. Слушать об их приключениях и проблемах, выслушивать их мнения. Они всегда находили общий язык. Почти ко всем своим сокурсникам, ну, разумеется, кроме Поттера и его компании, Лили испытывала теплые чувства.
— Лили, это предпоследние летние каникулы в нашей жизни, а ты говоришь «неплохо»? — воскликнула Мэри Томас, сидевшая справа от нее.
— Ну, есть еще последние каникулы, так что...
— Эх ты, Лил... — протянул Гордон, сидящий по правую сторону от Дэвиса, — ничего ты не понимаешь. Эти каникулы нужно было провести так, чтоб запомнить на всю жизнь.
Лили улыбнулась.
— Ну и как же ты провел эти каникулы?
— В Эдинбурге с Ребеккой.
— Джонатан! — воскликнула Бекки, мгновенно вспыхнув.
Мэри тоже выглядела несколько удивленной.
— Все равно об этом бы рано или поздно узнали, в Хогвартсе ничего не утаишь, — улыбнулся он и обнял девушку за плечи.
Ребекка нахмурилась и, заправив русые волосы за уши, положила руки на стол. Лили тут же потускнела. Как же она надеялась, что все же возможно что-либо утаить от любопытных ушей учеников.
— Тем более, пол-Гриффиндора уже знает об этом, — заметил Дэвис, таинственно улыбаясь.
— И еще говорят, что это девчонки сплетницы, — обиженно фыркнула Ребекка и отвернулась от Гордона.
— Бекки, — протянул он, — ну не обижайся, Бекки.
— Тебя мой брат убьет, — как бы между прочим заметила она и глазами нашла за столом Слизерина русого мальчика с седьмого курса.
— Уймись, Джонатан, решите свои проблемы потом. Сейчас будет распределение, — шепнул Люпин, потрепав Гордона по плечу.
— Правильно, Рем, обязанности старосты нужно исполнять, — шепотом ответил ему Дэвис, а Люпин только фыркнул и закатил глаза.
Лили взглянула на первокурсников, входивших в Большой зал ровными рядами, и, так же как и все, захлопала. Они проходили к учительскому столу, с интересом оглядываясь и рассматривая зал.
— Моя сестренка — Катрина, — шепнула Мэри, улыбаясь и указывая на девочку в четвертом ряду, один в один напоминающую сестру, только ее волосы были гораздо длиннее. — Думаю, она тоже поступит на Гриффиндор.
У Лили всегда возникало какое-то странное чувство, когда она глядела на этих маленьких детей, входящих в Большой зал под аплодисменты. Она завидовала им, потому что они впервые ощущают этот восторг, это волнующее предвкушение, которое никогда больше не повторится. Она искренне радовалась за каждого, кто с улыбкой на лице вставал с табурета и бежал к столу, за которым он будет проводить обеды и завтраки дальнейшие семь лет.
Наконец распределение закончилось, и начался ужин. Кроме стука вилок и ложек Большой зал наполняли разговоры учеников.
— Сколько у тебя предметов в этом году, Лили? — спросила Ребекка.
— У меня пять: Защита, Заклинания, Трансфигурация, Травология и Зельеварение.
— Мне казалось, что тебе нравилась Нумерология, — отвернувшись от сестры, новоиспеченной гриффиндорки, Мэри присоединилась к их беседе.
— Да, нравилась, — ответила Лили, небрежно откинув волосы назад, — но... Изучать ее и дальше мне не хочется. Основ мне хватит.
— У меня осталось тоже пять предметов, — пожал Гордон плечами, — Защита, Заклинания, Трансфигурация, Нумерология и Зелья.
— Кем ты будешь работать? — спросила Мэри.
— Он у нас собирается стать звездой квиддича, — иронично хмыкнул Дэвис, за что был награжден испепеляющим взглядом.
— А если не выйдет, то банковским работником, отец на этом настаивает, у него связи в Гринготсе.
— У меня те же предметы, что у Джона, только еще Травология и Руны, — пожала Ребекка плечами. — Не знаю, чего хочу, разрываюсь между мракоборством и целительством.
— Ты завалила себя уроками! — воскликнула Мэри. — Как будешь справляться? Семь предметов! Мой старший брат сказал, чтобы я даже не пыталась взваливать на себя такую ношу!
— Надеюсь, что нормально, — пожала она плечами. — Только Стив может взять для подготовки к ЖАБА четыре предмета, на что он надеется?
— Сейчас многие хотят поступать на мракоборцев, да? — спросила Мэри.
— Да, Тот-Кого-Нельзя-Называть сыграл свою роль, — сказал Дэвис.
Ужин закончился, и Лили уже представляла себе мягкое кресло у камина или подоконник и книжку. Она любила проводить вечера за чтением, да и спать сейчас не хотелось. Быстро сбежав по ступеням, она вошла в гостиную сразу после первокурсников.
***
«Чушь собачья это, Джеймс, а никакой не рок. Нет, серьезно, какого черта было портить мне первый день каникул? Оставили бы хоть в первый день в покое! Лето... Кошмар для Сириуса, младшего из семейства Блэков. Неужели я провинился в прошлой жизни так сильно, что этот по-настоящему злой рок засунул меня в это дьявольское семейство? Нет, Джим, это абсолютно точно не рок... Ну разве мог хоть кто-нибудь в целом мире сделать что-то настолько ужасное, что в наказание ему досталась бы моя мать?
Знаешь, это письмо вообще может до тебя не дойти, так что разглагольствования на тему судьбы, которые я посылаю тебе от безысходства, думаю, стоит отложить до нашей встречи.
Ну а если ты не увидишь меня первого числа на платформе, то может быть только две причины: либо я хлебнул яда, либо кто-нибудь из моей семейки все же меня прибил.
С наилучшими пожеланиями, Бродяга».
Джеймс закончил чтение, и они звонко рассмеялись — нет, только Сириус мог написать такое!
Он взглянул на Блэка, который развалился в бордовом кресле и, вытянув ноги к камину, с улыбкой наблюдал за друзьями. Он подался вперед и сказал, указывая на письмо:
— Заметили? Я это в первый день каникул написал, а Джим его так и не получил.
— Ну, в конце концов, письмо же дошло до адресата... — заметил Люпин, также невольно улыбнувшись.
— Ага, разорванное, затем склеенное и жутко помятое, — хмыкнул Поттер, демонстрируя друзьям послание.
Так или иначе, это представление с озвучиванием письма Блэка стало предметом наблюдения всех, кто пребывал в гостиной. Звонкий смех и громкое выразительное прочтение привлекли присутствующих, но мародеры будто этого и не замечали.
— Я не смог его отправить, — пожал плечами Сириус. — Моя многоуважаемая мамаша ворвалась в комнату, разорвала его, разразилась тирадой о том, какие мои друзья твари, и о том, что я позорю благородное семейство Блэков. А после, когда я хотел послать его же через неделю, она как знала... — Сириус нахмурился. — Нет, честное слово, иногда мне кажется, что она Дьявол. Почувствовала, вновь устроила скандал с гневными речами, а затем швырнула в меня вазой — я только успел подхватить уже собранный к следующему году чемодан да вылететь в окно на метле.
Лили громко фыркнула, она считала все эти речи просто поводом для привлечения внимания. Она сидела на подоконнике и пыталась погрузиться в чтение. Краем глаза Лили заметила, как Блэк едва заметно взглянул на нее, дернув уголком губ. Глубоко вздохнув, она хотела было подняться в спальню, но ее гордость не дала ей двинуться с места.
— Провел лето у Поттеров, — хмыкнул Блэк. Петтигрю восхищенно ахнул.
— Пит, разве Сириус не писал тебе об этом? — нахмурился Джеймс.
— Нет, — протянул Петтигрю.
— Что буду делать следующим летом, еще не знаю, но на Рождественские каникулы я домой не вернусь, равно как и на остальные, — заключил Блэк.
— Тогда мы тоже остаемся, правда, ребята? — улыбнулся Люпин, и Джеймс с Питом закивали.
— Можешь остаться у меня следующим летом, — улыбнулся Джеймс.
— Нет, еще одного такого лета твой дом не выдержит, — улыбнулся Сириус, и они с Джеймсом рассмеялись.
Лили снова фыркнула, глянув на гриффиндорцев над книгой.
— И как у Джима? — подал голос Питер.
— Отлично, — хмыкнул Блэк, переводя взгляд на Поттера. — Родители Джима очень милые люди и приютили меня даже в отсутствие моего друга. Да, когда я приехал, Джеймса Поттера по какой-то причине не оказалось дома, а вернулся он только через три дня.
В глазах Люпина читалось неподдельное удивление.
— Ты не говорил об этом. И где же ты пропадал, Сохатый?
Лили вспыхнула и уставилась на расплывающиеся буквы, кляня себя за то, что она не смогла углубиться в чтение или не ушла в комнату. Она увидела, как Поттер, как бы между прочим меняя положение, обернулся и взглянул на нее. Не хватало ей еще быть участницей этой громогласной беседы. Вот сейчас она провалится сквозь землю. Да, точно. Но ведь Блэк, наверное, все уже знает. Зачем же завел этот разговор? Черт бы побрал этих мальчишек!
— Должно быть, это были какие-то развлечения, в которых нет места твоим любимым друзьям, да, Джим? — хмыкнул Люпин
— Ага, лазурный берег и симпатичные девчонки, — предположил Сириус, и друзья снова рассмеялись.
— А если серьезно? — спросил Люпин, и Петтигрю в ожидании уставился на Джеймса.
— Лунатик, а ты чего так рвешься узнать правду? — полушепотом спросил Поттер, поставив локти на колени и подперев подбородок руками.
— Я? — Люпин покачал головой. — Я не для себя стараюсь. Ты взгляни на Питера, он ведь все что угодно может из-за любопытства вытворить. Посмотри, как он на тебя смотрит.
Друзья тихо засмеялись, а Петтигрю залился краской, отводя взгляд от Джеймса.
— Ну, только ради Питера я скажу вам, — ухмыльнулся Поттер и нагнулся ближе к друзьям.
Вот сейчас она и погибнет, о ней будут сплетничать на каждом углу, а Амелия Уилсон с пятого курса, эта болтушка, родоначальник сарафанного радио в Хогвартсе, сидевшая совсем близко от парней, услышит и распространит сплетни, даже если Джеймс скажет это шепотом. Поттер — мерзавец, он обязательно расскажет, тем более она не выполнила его просьбу. Может, хотя бы ее присутствие поубавит в нем пыл или наоборот — разожжет костер? Лили закрыла глаза и уткнулась в книгу, вслушиваясь в потрескивание поленьев и голос Поттера.
— Если серьезно, то я спасал одно семейство садовых цветов от апатии, — он самодовольно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
Сириус тоже улыбался, а Люпин, на лице которого появилась на минуту задумчивость, вдруг просиял.
— Серьезно?
— Стал бы я о таком врать? — хмыкнул Джеймс, которому явно было наплевать на то, что Питер так ничего и не понял.
И Лили его мысленно поблагодарила, хотя и не поняла, почему Поттер решил не рассказывать в открытую. Да, пусть знает только компания мародеров. Лили Эванс это переживет.
***
Плавно выплывая из-за горизонта, солнце осветило озеро розоватым светом. Пышные золотые облака, зависшие над окрестностями Хогвартса, в сообществе с начинающими желтеть деревьями создавали неповторимую картину, которую какой-то проворный художник нарисовал акварелью. У опушки Запретного леса неторопливо прогуливались гиппогрифы, придавая этой картине живость. Отделившийся от полотна лучик солнца резво проник в башню Гриффиндора, скользнув по закрытым пологам кроватей девочек. Лишь одна из них уже была заправлена, а девушка, еще пару часов назад спящая на ней, уже оделась и стояла перед зеркалом, расчесывая рыжие волосы.
Лили проснулась в самом прекрасном настроении. Она любила встать в первый день пораньше и увидеть начало нового учебного года своими глазами. Когда солнце осторожно выплывает из-за горизонта, касаясь огромного замка, когда некоторые первокурсники встают чуть свет, чтобы не проспать первый урок, увидеть воодушевленные лица учеников, новые учебники, тех старшеклассников, что только с рассветом возвращались с гулянок в честь начала последнего учебного года.
Скрипнула входная дверь, и на пороге появилась Ребекка. Ее волосы были растрепаны, форма помята, а жилетку и галстук она держала в руке.
— Спокойной ночи, Бекки, — услышала Лили приглушенный голос Гордона.
— С добрым утром, Джон, — устало ответила она и, прикрыв дверь, вошла в спальню. — Лили? — спросила она, увидев девушку у зеркала. — Ты уже встала?
— Да, — улыбнулась Эванс, закрепляя пряди волос заколками.
— Который час? — сонно пробормотала Ребекка, потирая глаза.
— Ну... — неопределенно ответила Лили, — если пропустить завтрак, то у тебя еще минимум полтора часа, чтобы выспаться.
Убрав волосы с лица и на мгновение прижав ладони к глазам, Ребекка медленно прошла к своей кровати, опустилась на нее, устало прислонившись головой к столбику, и, увидев свое отражение, простонала:
— Как ужасно я выгляжу... Если брат увидит меня в таком состоянии, то точно заподозрит, что что-то не так...
— Кстати, я думала, что ты не поступаешь так...
— Как? — хмыкнула Бекки. — Не гуляю ночь напролет с друзьями и не пью огневиски? Я тоже так думала...
— Поспи, Ребекка, — улыбнулась Лили, глядя на подругу, — на тебя смотреть больно.
Слабо кивнув головой, Бекки опустилась на кровать, а Лили, подхватив сумку с учебниками, вышла в коридор. Она знала, что с минуты на минуту начнут просыпаться ее однокурсницы, а пребывать в обыденной утренней суете Лили не хотелось.
В коридорах Хогвартса царило оживление, Большой зал был заполнен уже наполовину, а столы — накрыты к завтраку. Она улыбнулась и подошла к столу Гриффиндора, присев рядом с помятыми, но весьма довольными Гордоном и Дэвисом.
— Привет, Лили, — в один голос сказали они, уплетая овсянку.
— Что вы с Ребеккой сделали? — смеясь ответила девушка, накладывая себе омлет.
— Ничего.
— Да, это она сама, ее никто не заставлял, — подтвердил Дэвис, что заставило Лили улыбнуться шире.
— Как бы вам не досталось от ее брата за то, что опорочили чистоту молодой аристократки, — хмыкнула Лили, потянувшись за тыквенным соком.
— Я считаю, что Стивен здравомыслящий человек и все поймет, — высказался Гордон.
Дэвис засмеялся.
— Да он же слизеринец, думаешь, поймет?
— Не все слизеринцы так плохи, — заметила Лили.
— Конечно же нет, Эванс. Нюнчик вот — просто само чудо, — услышала Лили знакомый голос, а повернувшись, обнаружила, что у нее за спиной стоит Джеймс, а Сириус и Ремус с Питером уже уселись за стол напротив нее.
— Прошу, не порть мне настроение с самого утра, Поттер, — отмахнулась девушка, поворачиваясь к тарелке.
Джеймс, отодвинув Дэвиса, сел справа от нее.
— Как настроение? Как первый день учебы? — спросил он, подтягивая к себе кубок с соком.
— Пока ты не пришел, все было блестяще, — недовольно ответила ему Лили.
— А я думал, что делаю твою жизнь лучше, — усмехнулся он, и Лили тут же вспыхнула, проведя параллель с его летним визитом.
— Иди к черту, Поттер, — спокойно отозвалась она, отворачиваясь от гриффиндорца, но не успела она даже притронуться к вилке, как послышался звон, и содержимое золотого кубка Поттера медленно поплыло по скатерти на пол.
Лили подпрыгнула и мгновенно вылезла из-за стола, однако на форменной юбке уже образовалось пятно.
— Извини, Лили, я сейчас поправлю, — под оглушительный смех друзей Поттер тоже вскочил, вытаскивая волшебную палочку.
— Ты идиот, Поттер! И убери от меня свою палочку! — воскликнула она, промокая юбку салфеткой, а потом, разозлившись, она кинула ее на стол и громко добавила: — И спасибо за испорченное утро!
Схватив свою сумку, она двинулась прочь из зала.
— Подожди, Эванс!
Девушка резко обернулась.
— Ну что еще?
— Расписание, — улыбнулся Ремус, протягивая ей пергамент.
— Ах да, спасибо, Люпин. Я совсем забыла.
Она взглянула на пергамент и услышала, как Люпин сказал:
— Такое же, как и наше.
— Наше? — переспросила она, поднимая на него взгляд.
— Мое, Сириуса, Питера и Джеймса.
— И как же Поттеру удалось сдать Зельеварение? — сощурилась она, поднимая взгляд на старосту.
— Лили, — снисходительно протянул он, — поверь, он сделал это самостоятельно.
— Каким образом? — воскликнула она, нахмурившись. — Да у него за год ни одной положительной оценки по Зельям! У него вечно то котел взорвется, то еще что-нибудь.
— Может, на уроках у него плохо выходит, однако на самом деле он неплох в зельях, — хмыкнул Люпин.
— Хочешь сказать, что взрывающиеся котлы — это игра на публику? — вскинула она брови, мельком взглянув на Поттера, обсуждающего что-то с Блэком.
— Ну, ты же знаешь, как он любит привлекать к себе внимание, — Люпин улыбнулся.
— Какой идиот станет устраивать шоу с плохо пахнущим дымом и абсолютно неправильно приготовленными зельями, если он знает предмет?
— Вопрос риторический, Лили, — заметил Люпин. — А Зельеварение Джеймс сдал на «Превосходно».
— Прекрасно, — прошептала она, — теперь на каждом уроке по соседству я буду видеть его физиономию.
— Лили, — сказал Ремус, опуская взгляд, — мне кажется, ты слишком строга к нему.
— Ну, кто-то же должен относиться к Поттеру не так, будто он правитель вселенной, — пожала она плечами и удалилась из Большого зала, глядя в расписание.
У них было так много «окон»! И первым занятием в тот день стояло Зельеварение, сразу после обеда, совместно со Слизерином. Лили нахмурилась. Времени было еще хоть отбавляй, но на подобные уроки она обычно шла рядом с Северусом. Нахлынувшая ностальгия не давала Лили покоя, и ей даже показалось, что она услышала голос Сева. Он был такой отчетливый, привычно холодный... Она подняла взгляд и поняла, что ей не показалось: впереди в окружении нескольких однокурсников шел Северус. Если Лили не изменяла память, это были Эйвери и Розье. В тот момент она ощутила сильную потребность в его обществе, однако подойти к нему сейчас, когда он в окружении своих дружков, было бы по крайней мере неразумно. И она продолжила медленно идти вслед за слизеринцами, думая о том, что ей необходимо восстановить их дружбу.
Последнее время будущее казалось ей таким туманным и шатким, что она уже привыкла следовать любому душевному порыву. Скорее всего, на это восприятие мира повлияла внезапная смерть матери и то, как неспокойно последнее время у всех было на душе. Казалось, что впереди Англию ждет что-то страшное. С каждым днем Тот-Кого-Нельзя-Называть становился все сильнее и обзаводился все большим количеством приспешников. Каждый день она просматривала «Пророк», надеясь не обнаружить там ничего необычного. К сожалению, ее надежды не всегда оправдывались. Однако об этом Лили старалась не думать. Сейчас она размышляла о том, что сегодня она обязательно должна окончательно помириться с Северусом.
***
Произошедшее за завтраком не омрачило Джеймса, хотя его друзья были готовы поспорить, что если бы его настроение изначально было чуть хуже, он бы хандрил весь день. Но Поттер пребывал в прекрасном расположении духа и уже через несколько минут после того, как Эванс покинула Большой зал, так радовался огромному количеству «окон» в расписании, что об этом, должно быть, услышал и Хагрид, завтракающий в своем домике.
Однако его рассуждения о свободе и развлечениях были разбиты в пух и прах.
Шестой курс начался так тяжело, что даже несмотря на многочисленные «окна», времени едва хватало на сон. Учеников буквально заваливали домашними заданиями и с первого же дня терроризировали напоминаниями о ЖАБА. Они только что сдали СОВ, а тут их опять нагружают экзаменом, который будет только в следующем году... Радости не прибавлял и новый учитель по ЗОТИ.
Они медленно направлялись на урок по Защите от Темных Искусств, это был второй учебный день и первый урок по ЗОТИ в этом семестре.
Двери кабинета оказались запертыми, и в коридоре было столпотворение. Когда же они наконец распахнулись, и из кабинета вышли ученики, шумно обсуждая урок. Том Брукс, только что покинувший кабинет, тут же подошел к Лили и мародерам, стоящим рядом.
— Этот новый профессор — зверь. Удачи.
— Мне уже надоело, что у нас профессора по Защите меняются каждый год, — сказала Лили Ребекке, когда они зашли в класс.
— А куда делся профессор Коллинз? — спросила Ребекка
— Я слышала, — с вызовом сказала Нэнси, — он в Пожиратели подался.
— С чего бы это учителю по ЗОТИ идти в Пожиратели? — нахмурилась Бекки. — По-моему, это бред.
— Он в Ирландию уехал, — сказала Мэри. — Мой старший брат сказал об этом, он пару раз пересекался с Коллинзом.
— Вновь новый учитель по Защите, кажется, это уже вошло в привычку, — сказал Поттер, взглянув на друзей.
— По-моему, Коллинз был неплохим преподавателем, — нахмурился Блэк.
— Да, — начал Люпин, — помните, как он...
Раздался хлопок, и в классе повисла тишина. Все взгляды были обращены на нового профессора. Это был совсем молодой светловолосый мужчина с бесцветным лицом, на котором не было видно ни бровей, ни ресниц.
— В моем кабинете я не хочу слышать ни единого звука во время урока. Я не выношу, когда меня критикуют. Я молод, но я знаю больше, чем вы все вместе взятые, и больше, чем многие великие маги. Поэтому критика в данном случае только ухудшит ваше положение.
— По-моему, у него самооценка завышена, — шепнул Блэк.
— Я не хочу слышать упоминания о профессоре Коллинзе. И тем более не хочу слышать того, что нас кто-то сравнивает. Это будет караться. Мое мнение таково: профессор Коллинз — бездарный, мало умеющий старик, которому следует обзавестись большей уверенностью и здоровьем.
— Ну, это уже слишком, — сказала Бекки.
— Меня зовут профессор Шульц. Я слышал, что каждый год у вас менялись профессора по Защите от Темных Искусств. Из-за этого, я уверен, ваше обучение по этому предмету было весьма неполным и отрывочным. Я удивляюсь, как вы с таким уровнем подготовки смогли сдать СОВ на Превосходно. В любом случае ЖАБА — это уже не СОВ. И я собираюсь довести вас...
— До белого каления, — хмыкнул Сириус, и он вместе с рядом сидящими едва сдержали смех, закрывая рты ладонями.
— ...до экзаменов, мистер Блэк, — сказал Шульц, пронзив ряд, на котором сидели Мародеры и Дэвис с Гордоном, испепеляющим взглядом. — Я хочу сделать полное восстановление ваших знаний за прошедшие годы, потому что на ЖАБА с вас спросят ВСЕ. А я могу поклясться, что половина из вас не сможет справиться даже с боггартом. Я не собираюсь никуда уходить в следующем году.
— Неужели? — прошептал Сириус, которого замечание профессора только подстегнуло. — Будто его кто-то спросил. Все знают, что эта должность проклята.
— Мистер Блэк, — протяжно сказал Шульц, подходя к его парте, — кажется, я в начале урока четко сказал, что разговоров быть не должно. Даже если вы Блэк, что несомненно автоматически привносит в ваш характер высокомерие и самоуверенность. Вы обязаны подчиняться моим правилам, если хотите учиться у меня. И я не верю в проклятье.
Сириус ухмылялся, не сводя взгляда с Шульца, девчонки, предметом чьего обожания был Сириус, волком смотрели на нового учителя, Люпин и Джеймс хмурились. Когда профессор повернулся и пошел на свое место, Джеймс прошептал:
— У меня идея. Разнообразим завтрашний день объяснением Шульцу наших чувств посредством нашей фантазии и изобретательности?
— Мистер Поттер, — сказал профессор оглянувшись, — мне рассказали о вашем характере и необычайных способностях наряду с высокомерием, излишней самоуверенностью и взбалмошностью. Лучше не стоит пытаться навредить мне, вы и так автоматически исключены из списка учеников, которым я оказываю предпочтение.
— Вы должны оценивать знания, а не руководствоваться моим нарушением ваших бессмысленных педантичных правил. Вы ведь немец?
Шульц смотрел на Поттера во все глаза, после чего, не сводя с него взгляда, сказал:
— Минус десять очков с Гриффиндора за разговоры во время урока.
— Сдается мне, — сощурился Сириус, — из такого сухаря и педанта, как вы, не может получиться хорошего учителя хотя бы потому, что вы не умеете общаться с людьми и считаете себя лучше других.
— Минус десять очков с Гриффиндора за оскорбление, — повторил он.
— Правда глаза режет? — фыркнул Поттер.
— Наказание!
— Испугал, — фыркнул Блэк.
— Вам тоже, мистер Блэк.
— Вы отвратительный преподаватель, — сказал Люпин, скривившись.
— Да, через десять минут колокол, а мы повторили ровным счетом ничего, — подхватил Гордон.
— И будет вам известно, профессор, — вдруг подала голос Лили, — профессор Коллинз был замечательным.
Прозвучал колокол.
— Он ужасен, — заключила Ребекка.
— Деваться некуда, — пожала Лили плечами, — придется целый год мириться с его требованиями.
***
— Знаете, что? — сказал Джеймс в один из вечеров второй недели учебы, скидывая с кровати многочисленные пергаменты и книги. — Мне надоело. Мы все время учимся. Такое впечатление, что профессора помешались. Даже МакГонагалл все время задает письменные работы. Так же свихнуться можно! Еще этот Немец со своими наказаниями, хорошо, что вчера они уже закончились.
— Что ты предлагаешь? — спросил Люпин, который, лежа на соседней кровати, дочитывал параграф по Зельеварению.
— Развеяться, — сказал он, развалившись на кровати и закинув руки за голову.
Глаза у Сириуса загорелись.
— Есть предложения? — спросил он, откладывая перо.
— Ну, — протянул Джеймс, покосившись на Люпина, — до полнолуния еще далеко.
Люпин прыснул.
— У вас есть предложения? — спросил Джеймс, оглядывая друзей.
— Может... может, кому-нибудь напакостить? — подал голос Питер.
— Нет, пока что не хочется, — отмахнулся Сириус. — Для этого нужна спонтанность или желание. Ну, или повод.
— Или достойная кандидатура, — подхватил Джеймс.
— А лучше вообще никому не портить жизнь, — сказал Ремус.
— Может, Немец?
— Может, подождем до следующей недели, пока он остынет?
— Тогда только Хогсмид? — спросил Поттер.
— Хогсмид? — переспросил Сириус, скорчив рожу.
— Ладно, если придет какая-нибудь идея, то сразу озвучивайте, — сказал Поттер, возвращаясь к работе.
***
Прошло две недели, прежде чем шестикурсники влились наконец в школьную жизнь, однако Лили даже нашла время, чтобы выполнить свое желание, хотя в итоге они с Северусом все равно не так много времени проводили вместе, а их отношения уже не были такими идеальными, как прежде. Будто какой-то немаловажный компонент исчез из их дружбы. А Лили все чаще замечала на себе взгляд Поттера.
Она начинала понимать, что многое она делает ему назло, и это ей нравилось. Ей нравилось дразнить его и делать то, что было не по нраву этому самовлюбленному гриффиндорцу.
К всеобщему удивлению, профессор Шульц больше не нападал на учеников, он вообще мало говорил на уроках, только объяснял материал и давал задания. Оценивал строго и редко кого-нибудь поощрял. Сириуса и Джеймса старался игнорировать, но и не упускал возможности сделать замечание. Первое впечатление от профессора оказалось несколько ошибочным, хотя он действительно был выскочкой и педантом и к тому же не лучшим преподавателем ЗОТИ, которого они успели повидать.
***
Прощающееся с Англией солнце мягко грело окрестности Хогвартса. Это был один из тех немногочисленных дней, когда они с Северусом, случайно встретившись в холле, решили вместе прогуляться до озера. Легкий ветерок трепал страницы их учебников. Северус сидел с книгой и пером в руке рядом с Лили, растянувшейся на животе перед книгой. Волосы упали на желтые листы, закрывая текст, и Лили заправила их за ухо, пытаясь возобновить чтение. Однако ее отвлек голос Поттера. Они с дружками сидели под своим любимым деревом и что-то живо обсуждали. Шумно выдохнув, Лили захлопнула книгу.
— Сев, — позвала она.
— М?
— Может, пойдем в Хогвартс? Посидим где-нибудь в здании или лучше прогуляемся вокруг школы, а? — Северус ей не ответил.
Нахмурившись, она взглянула на него через плечо.
— Сев! — воскликнула она, увидев, что тот по-прежнему сосредоточенно читает.
— Прости, Лили, — он лег рядом с ней, положив перед собой книгу.
— Сев... — протянула она, нахмурившись, — пойдем пройдемся, а? Скучно.
— Только закончу, Лили, совсем немного дочитать осталось, — заверил он и перевернул страницу учебника.
Улыбнувшись, Лили перекатилась с живота на спину так, что ее голова легла прямо на учебник, отчего Северус растерялся.
— Ну, что тебе важнее: какой-то учебник или я? — улыбнулась она.
— Естественно ты, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Закончу только, — сказал он, садясь, — и пойдем.
— Ну, Сев! — воскликнула она и тоже села, схватив его учебник. — Я думала, тебе больше по вкусу Защита от Темных Искусств, чем Зельеварение, — заметила она, рассматривая учебник.— Принц-Полукровка, пойдем, а?
— Лили, верни учебник, пожалуйста, — мягко попросил он.
Но та спрятала его за спиной.
— Ну нельзя же все время корпеть над книгами, — погрустнела она. — Ну пойдем, Сев.
Она коснулась его плеча, и слизеринец сдался.
— Пойдем, Лили, — улыбнулся он, и она улыбнулась ему в ответ.
Он бы отдал все, лишь бы видеть эту улыбку всегда. Ради таких моментов он был готов бросить не только учебу, но и вообще весь мир. Поднявшись с травы, они прошествовали мимо Поттера и его друзей по берегу озера, рассматривая горизонт, за которым скрывался противоположный берег.
Глядя им в след, Поттер фыркнул.
— Какого черта?
— Джеймс, — хмыкнул Сириус, улыбаясь, — они просто друзья.
— Ты должен мне галлеон, Блэк, — обиженно бросил Джеймс, нахмурившись.
— С какой это стати? — удивился Сириус, вскинув брови и приняв надменно-аристократичную мину.
— Мы поспорили, и ты сказал, что они больше не будут общаться.
Блэк улыбнулся и, порывшись в карманах, бросил другу монету. Поттер поймал ее на лету и недовольно нахмурился. Летом он подумал, что она может стать его, однако был еще Нюнчик, который, конечно, не являлся ему соперником. Но кто знает, что творится в голове у Лили Эванс? Поттер видел, как смотрит на нее Северус Снейп, и хотя Лили — Джеймс знал это точно — не видела в Снейпе никого, кроме друга, в душе у Поттера каждый раз появлялось странное опасение и что-то еще, от чего еще больше хотелось проучить Нюнчика, разъяснить ему, что значит хорошо, а что плохо, и как это скверно — использовать темную магию.
***
В первые недели учебы Лили много времени проводила в компании Ребекки Мур: Северус появлялся рядом с Эванс нечасто, а Хельга была так занята учебой, что при всем желании не могла найти для подруги свободной минуты. Из всех гриффиндорцев Ребекка, Гордон и Дэвис были симпатичны Лили более всего и, как ей казалась, она им тоже нравилась. По вечерам и в прежние годы они много болтали, а теперь очень часто проводили вместе и учебное время. Она так часто бывала в гостиной Гриффиндора, что впервые за всю школьную жизнь поняла, что значит настоящий уют общей гостиной. Лили было немного непривычно уделять так много времени однокурсникам, она безусловно испытывала ко всем ним самые нежные чувства, однако у нее всегда была немного иная компания. Теперь же все изменилось.
***
Почти неделю Ребекка и Джонатан не расставались вообще. Девушка боялась, что, если оставит парня одного, может появиться ее брат, готовый к расправе с «обидчиком» сестры.
— Что за переходящая все границы забота? — жаловалась Ребекка Лили, когда они стояли перед зеркалом в туалетной комнате для девочек. — Кто придумал все это, этот бред, лишенный логики?
Лили пожала плечами. А что тут ответишь? Она и сама не понимала, почему старшие братья так относятся к парням сестер... Ведь у них и у самих есть девушки.
— Бред чистой воды. Объяснить бы Стивену, что Джон хороший.
— Или Джону, что Стив неуправляем, — хмыкнула Лили.
Бекки грустно улыбнулась.
— По-моему, это невозможно. Причем ни то, ни другое. Эх, эти мальчишки... Они думают как-то по-другому... Как разъяснить им эти элементарные вещи?
Лили неопределенно пожала плечами.
Они медленно зашагали по коридору в сторону подземелий. Зельеварение — предмет хороший, вот только место для него выбрали не очень уютное. Подземелья Лили не особо любила: всюду сырость и паутина, свет едва попадает в каменные темницы, и кабинеты освещаются факелами.
Спускаясь по каменной лестнице в подземелья, помимо эха своих шагов они услышали какой-то громкий шум внизу, а у подножия лестницы уже образовалась пробка. Лили приподнялась на носочки, чтобы рассмотреть, что стряслось, но ей не удалось ничего увидеть.
— Что там такое? — спросила Мэри, остановившаяся позади девчонок. Те пожали плечами.
— Пропустите старосту, — услышала Лили голос Люпина, который спускался вниз, протискиваясь сквозь толпу. За ним по этому «коридору» шли и его друзья.
— Видишь Эванс, какие привилегии имеют друзья Джеймса Поттера? — бросил Джим, проходя мимо нее.
— Я бы сказала, друзья Ремуса Люпина, — парировала Лили.
— Пойдем, — сказал он, протягивая руку девушке и предлагая ей присоединиться и пройти с ними к самому центру событий.
Лили проигнорировала его предложение, покачав головой, на что Джеймс ответил ей ухмылкой. Но Лили все же пристроилась за ними, и им с Ребеккой удалось немного продвинуться вперед.
То, что предстало взору девчонок, уже подходило к своему логическому завершению. Посреди коридора развернулся настоящий бой. Лили могла поклясться, что Стивен Мур не устраивал бы драку у всех на глазах, а постарался бы объяснить гриффиндорцу, в чем тот неправ, где-нибудь в укромном уголке школы. Однако слизеринец, видимо заметивший сцену, произошедшую между Бекки и Джоном на пути к оранжереям, не стал упускать представившейся впервые за неделю возможности. А так как Джонатан был личностью нетактичной, бесцеремонной и разговаривающий со всеми типами людей одинаково, обыкновенное поучение и, возможно, угрозы парня закончились этой самой дракой. Люпин пытался растащить вцепившихся друг в друга мальчишек, ему помогали и пара парней с других факультетов.
— Стив! — ахнула Ребекка, когда ей удалось наконец рассмотреть происходящее.
Протиснувшись между учениками, она выбежала к мальчикам, и Стивен почти сразу отошел от противника. Его волосы были взъерошены, а скула заметно припухла.
— Стив, — сказала она, вставая напротив брата, — зачем ты так? Ну что он тебе сделал?
— А тебе он ничего не сделал? — прошипел Стивен.
Ребекка покачала головой.
— Джон — мой парень, Стив, и он хороший. Хватит проявлять эту переходящую все границы заботу. Тебя же не бьет брат твоей девушки.
Стивен громко фыркнул.
— Стив, скажи, что больше не будешь лезть к моим парням?
Стивен покосился на Джона, вытирающего кровь с разбитой губы.
— Ну, только если ты сама об этом не попросишь, или если я не решу, что твой парень ведет себя неправильно.
Ребекка покачала головой, улыбнувшись.
— Что, мир? — хмыкнул Джон, протягивая противнику руку, но тот, покосившись на нее, поднял сумку и удалился в подземелья.
Ребекка взглянула на Джона.
— Слушай, — сказал он, — почему ты не дала мне самому все уладить?
— Уладить? — не поняла Ребекка. — Вы же дрались!
— И что? — воскликнул он. — Я сам должен был с этим разобраться. А ты....
— Стоп, — вмешался Люпин. — Может, вы обсудите это в классе? Здесь нам хватило одной разборки. И я бы посоветовал всем расходиться, если профессора увидят такое скопление людей, точно поймут, что что-то случилось.
Все последовали совету Ремуса, и толпа разбрелась. Ребекка и Джон, громко переругиваясь, пошли в класс. А Лили отыскала глазами Поттера, разговаривающего с Люпином, который остался стоять у лестницы. Последнее время Лили все чаще слышала его фразы, так или иначе намекающие на то, что Джеймс был у нее летом, и каждый раз при этом у нее сжималась сердце. А теперь она решила — уж пусть лучше все знают, чем Поттер будет наслаждаться ее мучениями.
— Поттер, — сказала она, воспользовавшись суматохой, которая перестала ее интересовать. Тот, обернувшись, удивленно уставился на девушку, — можно тебя на пару слов?
Они отошли к окну и остановились, бросив друг на друга оценивающие взгляды. Джеймс стоял в своей обычной позе: скрестив ноги и немного выгнув спину назад. Одну руку он держал в кармане, другой — играл с золотым снитчем. Волосы как всегда торчали в разные стороны, галстук был развязан и висел на шее, а рукава рубашки были небрежно закатаны. Парень слегка наклонил голову, в свою очередь рассматривая Лили: ее рыжие волосы были разбросаны по плечам, узел галстука — слегка расслаблен, но все еще находился на положенном ему месте. Свет из окна мягко очерчивал контур ее лица, отражаясь в зелени глаз.
— Поттер, — сказала она, решительно глядя на гриффиндорца, — тебе, наверное, очень нравится меня доставать.
— Это ты о чем? — удивленно спросил он, играя со снитчем и даже не глядя на золотой мячик.
— Прекрати, пожалуйста, — сказала она, взглянув, как рука Джеймса ловко хватает снитч.
— Ладно, — сказал тот, пожав плечами.
— На чем я остановилась? Тебе, наверное, очень нравится меня доставать. В первый раз, в гостиной, чтобы посторонние ничего не узнали, ты обошелся шпионской фразой, а теперь ты постоянно бросаешь реплики, так или иначе намекающие на то, что ты был у меня летом. Никто, конечно, не понимает их смысла, но... Если тебе так не терпится и тебе плевать на меня, то расскажи уже всем откровенно, не нервируй меня.
— Эванс, как ты любишь долгие речи, — рассмеялся он. — Не собираюсь я ничего никому рассказывать, если тебе этого не хочется. Я ведь сказал, что это подарок к успешной сдаче СОВ. Ты СОВ успешно сдала?
Лили растерянно кивнула.
— Ну вот, — продолжил Поттер, — а это подарок, и я дарю тебе его безвозмездно и от всей моей души, соглашаясь на все твои условия, и о неразглашении, конечно, в том числе.
— Безвозмездно? А как же?.. — изумленно спросила Лили.
— Поцелуй? — улыбнулся Джеймс. — Ну, попытаться-то стоило.
— Ну ты и скотина, — пораженно произнесла Лили, однако без злобы в голосе.
— Может быть. А начет Сириуса, Питера и Ремуса не волнуйся. Они точно не будут о нас сплетничать и тайны хранить умеют, как никто другой, — хмыкнул он, обернувшись и улыбнувшись Блэку, стоявшему в нескольких шагах от них. — Так что можешь быть спокойна, Эванс.
***
Прозвучал колокол, и гриффиндорцы покинули кабинет трансфигурации. Лили поправила сумку и вышла из класса в числе первых. Холодный ветер делал бесполезной работу солнца, так что ученики уже не расставались со своими мантиями. Лили направлялась в библиотеку — там они договорились встретиться с Хельгой.
— Нет, вы ее слышали?
Лили подняла взгляд и выругалась про себя. Впереди шли Поттер, Блэк и Петтигрю. Люпина с ними не было, как и на занятиях.
— Вы ее слышали? — снова повторил Поттер, негодующе пнув камень, встретившийся ему на дороге. — «Мистер Поттер, по-моему, вы недостаточно стараетесь. Взгляните, здесь есть некоторые изъяны. Потренируйтесь во внеурочное время как следует», — скопировал он голос МакГонагалл. — Что?! Недостаточно стараюсь? Потренироваться?! И это она мне говорит?
Сириус усмехнулся.
— А что она тебе сказала, а? — обратился он к Блэку.
— Превосходно, мистер Блэк, — улыбнулся Бродяга. — Она меня всегда хвалит, ты же знаешь, Джим.
— Старая карга. Она просто придирается.
— Джеймс, — устало протянул Блэк, — прошу тебя, хватит. Я понимаю, что замечание Кошки задело твою гордость и чувство собственного достоинства, — он усмехнулся, — но давай придумаем какую-нибудь другую тему для разговора.
***
— Нет, ты представляешь? Он считает, что он лучше профессора МакГонагалл, — хмыкнула Лили, делая конспект по параграфу из учебника Истории Магии. — Мало того, что она профессор и что она гораздо старше его, так ведь еще она анимаг, а это высшая степень познания Трансфигурации.
— Ну, Лили, может, он тоже анимаг? — пожала Хельга плечами, доставая с полки новую книгу. Услышав недоверчивое фырканье, она продолжила. — Лили, тебе нужно учиться оценивать людей по достоинству, а не по тому, нравятся они тебе или нет, — она присела за стол напротив подруги. — Ты необъективна. И, если честно, Поттер — очень сильный волшебник не только для своего возраста. Кстати, ты знаешь, что Поттер, Блэк и Люпин сдали большинство СОВ на «Превосходно»?
— Ну да, тебе ведь лучше знать, ты ведь у нас с Рейвенкло, — прошептала она себе под нос.
— Лили, — рассмеялась Хельга, откидывая пшеничную косу за спину, — дело не в факультете.
— Извини, — покачала девушка головой, — я знаю. Просто Поттер... Забудем, ладно?
Хельга улыбнулась. И девушки не проронили за вечер не слова, склонившись над книгами.
***
В спальне мальчиков в воздухе витал приятный запах дерева и новизны. Четыре мальчика склонились к полу, с благоговением рассматривая новую метлу.
— Она прекрасна, правда? — спросил Джеймс.
— Да, Сохатый, — ответил Блэк, разгибаясь и садясь на кровать, — ты повторил это уже семь раз.
— Но она прекрасна, — прошептал Джеймс.
— Восемь... — усмехнулся Сириус.
— Джеймс, ты идешь? — в комнату заглянул Дэвис. — А что это у вас тут?
— Джим приобрел новую метлу, — объяснил Люпин, присаживаясь на свою кровать.
— Она прекрасна, — повторил Джеймс, поднимая ее с пола.
— Ого, — очарованно произнес Дэвис, — понятно, почему вы тут зависли.
— Джеймс, дашь прокатиться? — спросил Петтигрю, глядя на друга.
Тот взглянул на него, а Сириус даже приподнялся, что бы увидеть лицо Джеймса.
— Эм, Питер, — сказал тот, обнимая его за плечи одной рукой, — тут такое дело... Ты ведь не очень хорошо летаешь, да?
Питер поник.
— Да ладно тебе, Пит, — хмыкнул Сириус, вставая с кровати, — Сохатый вон на нее молится, нельзя ее калечить.
Джеймс скорчил рожу и они, наспех подхватив куртки, вышли на улицу.
Положив ноги на переднее сидение, Блэк откинулся назад, наблюдая за тем, как Брукс дает распоряжения игрокам. Люпин читал рядом книгу, а Питер похрапывал на сидении справа от Рема. Блэк был уверен, что у Гриффиндора лучшая команда по квиддичу: они часто тренировались, и Сириус, наблюдая за тренировками с трибун, видел, что все выкладываются на полную, а игра Сохатого не дает противникам шанса на выигрыш. Джеймс сделал в воздухе вираж и поймал снитч. Дэвис нахмурился.
— Ты не даешь нам играть, Джеймс! Ты ловишь снитч на пятой минуте!
— Заткнись, Дэвис! — закричал ему Брукс, подлетая к смеющемуся Джеймсу. — Если он не будет ловить снитч на пятой минуте, мы проиграем. Перерыв десять минут.
Дэвис нахмурился и обиженно спикировал на поле, а Поттер, все еще улыбаясь, сделал вираж и уже хотел было двинуться к трибунам, как на секунду замер. На скамейке сидели Снейп и Эванс. Слизеринец что-то ей говорил, а девушка заворожено смотрела... на Джеймса. Он очаровательно и самодовольно улыбнулся и приземлился на трибуне рядом с Блэком.
— Что случилось? Ты так горд тем, что на тебя Дэвис сорвался? — хмыкнул Блэк.
— Нет, а что?
Люпин улыбнулся.
— Ты весь светишься.
Джеймс расплылся в улыбке.
— Там недалеко на скамейке сидят Снейп и Эванс.
Блэк фыркнул.
— Удивил.
— И Эванс на меня смотрела.
— Ну что поделаешь, если она любит квиддич? — хмыкнул Люпин, глядя в книгу.
— Умеешь же ты все испортить, — хмыкнул Джеймс, отворачиваясь от Лунатика и глядя на поле.
— И сдалась тебе эта Эванс, — протянул Блэк с некоторым пренебрежением. — Вон, смотри, — сказал он, кивнув в сторону.
Там, метрах в десяти от них, сидели три девчонки в рейвенкловских шарфах. Одна из них, по-видимому, главная в компании, улыбаясь, глядела в их сторону. Это была блондинка с красивыми крупными кудрями, темными бархатными глазами и сочными розовыми губами, невероятно напоминающая куклу.
— Сюзен Бодлер собственной персоной, — прокомментировал Блэк. — Как всегда балует тебя своим вниманием.
— Она мне уже надоела, — фыркнул Поттер, отвернувшись.
Блэк пожал плечами.
— А, по-моему, она ничего, мне нравится.
— Слишком искусственная, — подал голос Люпин.
— И навязчивая, — добавил Джеймс.
— А то ты к Эванс вообще внимания не проявляешь, никакой навязчивости, — иронично отметил Сириус и рассмеялся.
— Это другое.
— Неужели? — вскинул Блэк брови.
— Ну, Сюзен... она... Она является на каждую тренировку, зовет на вечера к Слизнорту, в Хогсмид, это ужасно, — сказал Джеймс, нахмурившись. — Какая-то аристократичная кукла.
— Зато красивая, — хмыкнул Блэк и, положив руку Поттеру на плечи, повернул его к ней. — Гляди, какая талия, губки, глазки, а волосы! Ммм... А как она тебе улыбается!
Джеймс высвободился из его объятий, а Сириус рассмеялся.
— Лили лучше, — заявил Поттер и с этими словами сел на метлу и взмыл в воздух.
***
Лили обожала квиддич. А время первого матча приближалось с неимоверной скоростью. Уже облетали последние желтые листы, погода становилась холоднее, и ветер все яростнее трепал полы мантий учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс. Они сидели с Северусом на скамейке. Раньше они любили болтать о всяких отвлеченных вещах, и сейчас Северус в первый раз за долгое время что-то ей рассказывал. Она любила слушать его истории, они отличались какой-то определенной манерой повествования, с этой удивительной холодной интонацией, этой чудесной выразительностью они становились такими яркими и волшебными, что сложно было не наслаждаться ими. Тем более, не так уж часто Сев радовал ее подобными историями. Она его слушала до тех пор, пока не кинула случайный взгляд в сторону поля для квиддича. И, объятая предвкушением скорой игры, Лили отвлеклась от рассказа Северуса. Отсюда ей было видно, как парят в воздухе гриффиндорцы. Последнее время игроки вообще не вылезали с тренировок, отдавая игре каждую свободную минуту. На днях должна была состояться первая схватка сезона: Гриффиндор против Рейвенкло.
Пожалуй, это было единственное, что ей нравилось в Потере. Он превосходно летал, становился таким свободным и прекрасным в воздухе, что было невозможно отвести взгляда. Он отрывался от земли с такой легкостью, будто это было гораздо проще, чем ходить по земле. Он вытворял в воздухе такие перевороты и трюки, что от них захватывало дух. Он делал невозможное. Он мог поймать снитч на первых минутах матча. Благодаря нему они выигрывали почти всегда.
И Лили ему завидовала. Не было у этой рыжеволосой девушки таланта к полетам. В первый раз сев на метлу, она чуть не врезалась в дерево, этого ей хватило, однако летать хотелось всегда. И квиддич со всеми этими мячами, погонями, кольцами, скоростью, свободой и жаждой победы сводил ее с ума. Ей не раз говорили, что она самый лучший болельщик, что ее всегда видно с трибун, что она следит за справедливостью, что она знает что к чему и, как никто другой, дает игрокам Гриффиндора силы. Ее называли талисманом из-за нелепого совпадения: в прошлый раз, когда Лили не пришла на игру, попав в Больничное крыло из-за ложной ступеньки на лестнице, гриффиндорцы проиграли. Тогда Поттера сбили с метлы, и он переломал себе все ребра, а снитч поймали слизеринцы. Теперь, в последние дни перед матчем, игроки всячески ее оберегали, а непосредственно перед игрой не забывали прикоснуться к их гриффиндорскому Солнцу.
Девушка, не отрываясь, глядела на однокурсника. Он, смеясь, кричал что-то Дэвису. Сколько было в нем какого-то невероятного очарования, когда он был в воздухе. Волосы трепетали на ветру, джинсы и футболка с коротким рукавом казались единственно возможным вариантом экипировки: сейчас было холодно, но но это не походило на его обычную игру на публику, это был жар тренировки. Лили глубоко вздохнула, когда увидела, как Поттер повернулся к ней лицом и устремил на нее смеющийся взгляд. А эта улыбка, он...
— Лили? — окликнул ее Северус.
Она резко обернулась, растерянно опуская взгляд и заправляя волосы за ухо.
— Прости Сев, я задумалась. Что ты там говорил?
Взгляд из-под опущенных ресниц и виноватая улыбка. Северус простит ее за невежливость и невнимательность, простит за все.
***
Лили и Хельга направлялись к стадиону. Скупо улыбнувшись, они распрощались: каждый хотел победы своего факультета. До матча оставались три минуты, и Лили заглянула в раздевалку своего факультета, где капитан команды напоминал игрокам стратегию и давал последние наставления.
— А вот и наше Солнышко! — воскликнул он, увидев Эванс в дверном проеме. Он тут же направился к ней и крепко обнял.
— Ты же знаешь, это мой последний год. Мы должны выиграть.
— Какие вы суеверные, — хмыкнула она.
По очереди каждый обнял Лили, а она говорила им несколько слов с пожеланиями удачи. Последним к ней подошел Поттер, и Лили тоже обняла его.
— А мне удачи пожелать не хочешь? — спросил Поттер, когда Лили отстранилась.
— А она тебе нужна?
— А кому она не нужна? — улыбнулся Джеймс.
— Ну, тогда удачи, Поттер.
***
— Этот год будет таким тяжелым, каким еще не был ни один предыдущий. В этом году в каждой команде капитан — семикурсник, а это значит, что все будут бороться за победу всеми возможными способами. У каждой команды свои козыри. В этом году Хаффлпафф почти полностью сменил игроков, они стали сильнее. Теперь у них почти такие же шансы на победу, как и у нас. Слизерин будет брать хитростью и подлостью. Рейвенкло мы победили с разрывом в десять баллов, а это очень мало. Не знаю, что будет дальше, но нам придется тяжело, — закончил капитан команды Гриффиндора свою речь после матча. Пробежав взглядом по игрокам, он посмотрел на Лили, стоящую в дверном проеме. — Но у нас есть два очень сильных преимущества: Джеймс Поттер и Солнышко Эванс.
Глава 4. Все что ни случается, все к...
В Англию ворвалась снежная зима. Окрестности Хогвартса засыпал легкий пушистый снег, огромными сугробами он собирался во дворах, а большинство учеников, закутавшись в шарфы, уже вовсю радовались приходу настоящей зимы. Они, забросив учебники на дальнюю полку, совсем как дети играли в снежки и катались на санках. Лили была одной из тех, кто отнюдь не был рад приходу зимы. Ей была по душе осень, дождливая осень Англии, и позднее лето. И почему она так не любила это время года? Может, потому, что именно зимой Поттер считал ее более привлекательной и не упускал ни одной возможности сообщить Лили о красоте ее волос в снежный день? Или потому, что под Рождество каждый год проходил вечер у Слизнорта? Она любила этого профессора больше других и любила Зелья, наверное, оттого, что они были близки в этом с Северусом. Но эти вечера... Лили передернуло, когда она об этом подумала. Сборище самовлюбленных идиотов. Конечно, там было несколько нормальных ребят, но в общей массе... Лили от них просто тошнило, особенно от представителей факультета Слизерин. И чем вообще заниматься на этом вечере? Она даже не могла пригласить Северуса, который мог бы разнообразить это время — Снейпу почти всю зиму нездоровилось.
Зато таким, как Поттер и его дружки, зима была по нраву. Что-то призывно прокричав, Поттер с разбегу запрыгнул на санки и с неимоверной скоростью съехал со склона. Он резко затормозил прямо перед Лили, и девушку окатило волной снега. Джеймс поднялся с санок и улыбнулся.
— Детский сад какой-то, — фыркнула она, отряхиваясь.
— Присоединяйся, Эванс. Погода просто чудесная, — крикнул ей вслед Джеймс, когда Лили прошла мимо них к замку. Обернувшись, она увидела, как Блэк швырнул в друга снежком, и Поттер незамедлительно ответил ему тем же.
***
Северус и Лили встретились через пятнадцать минут в кабинете для совместных занятий. Делая заданные уроки, они изредка переговаривались. Лили мельком взглянула на слизеринца и отложила учебник по трансфигурации, так и не дочитав параграф.
— Сев, что ты сделал с учебником по Зельеварению? — рассмеявшись, спросила она, взяв в руки изрядно потрепанный учебник, чьи поля были исписаны мелким почерком, а некоторые рецепты зелий — исправлены.
— Поправил кое-что, — сказал Северус, забирая учебник у девушки. — Слушай, я тут подумал... Насчет Люпина.
— Опять невероятные догадки, Сев? — рассмеялась Лили.
— Я ведь серьезно. Тебе не кажется странным, что Люпин пропадает на несколько дней каждый месяц? — спросил Северус, прищурившись.
— Нет, — улыбнулась она. — Может, он уезжает к родителям, или у него слабое здоровье?
— Каждое полнолуние? — с иронией в голосе переспросил Снейп.
— Только не говори, что ты считаешь Люпина оборотнем, — беззаботно рассмеялась она.
— Да брось, Лили, тебе лучше меня известно, что у Поттера и его дружков явно совесть нечиста, и Люпин, несомненно, в этом как-то замешан.
— Сев, — перебила она его, — я тебя прошу, хватит устраивать эти расследования. Люпин хороший, тихий парень. И твои предположения просто абсурдны. А то, что ты вмешиваешься в «нечистые» дела Поттера, добром не закончится. У тебя и своих собственных «нечистых» дел хватает. Уймись, — она положила свою руку на его. — Лично меня совершенно не волнует, чем это Поттер занимается по ночам, и за что его в очередной раз накажут. А вот если с тобой случится что-нибудь из-за Поттера — это будет крайне печально.
Северус посмотрел на нее таким взглядом, что Лили пришлось напомнить себе быть сдержаннее со слизеринцем. Она убрала руку и открыла учебник по Трансфигурации на том месте, где остановилась.
***
Это началось в декабре 1976 года. То есть это, конечно, началось гораздо раньше: политика истребления маглов, полукровок и маглорожденных, культ чистоты крови, вербовка магов и магических существ — все это было, но до сих пор не были видны масштабы деятельности Волдеморта. Все началось той злополучной ночью...
Утром в Хогвартсе было как-то тихо. У ворот в Хогвартс и у главного входа стояло двое незнакомых Лили человека. Она прошла в Большой зал, наполненный учениками, и подтянула к себе кубок и новенький «Пророк», доставленный ей только что. Слизеринцы как-то шумно вели себя и часто смеялись, будто ликовали. Едва она развернула газету, как выронила из рук кубок и ахнула. «Пророк», который она только что открыла, поверг ее в шоковое состояние.
Огромными буквами на первой странице была надпись: «Министр Магии: Тот-Кого-Нельзя-Называть начал действовать. Это только начало».
«Похоже, в Магической Британии война начала развиваться стремительно, и состояние относительного спокойствия, в котором находилась страна, сменилось настоящим мраком и ужасом войны. Минувшей ночью были убиты двенадцать семей, четыре из которых являлись семьями маглов, остальные — полукровок или маглорожденных. В общей сложности погибло сорок два человека, девять из которых являлись детьми. Это было не просто массовое уничтожение нечистокровных: перед смертью их пытали, а чистокровных склоняли к служению тому, кто руководил действиями Пожирателей — Тому-Кого-Нельзя-Называть. Об этом сообщила единственная выжившая свидетельница — полукровка Анжелина Милтон. Мракоборцы работают в усиленном режиме, патрулируют некоторые улицы и некоторые из них сообщили, что уже вступали в схватки со сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть. «Они даже не пытаются скрыться, будто одержимые внушаемой им идеей чистоты крови, они охотно вступают с нами в сражения. Безумные и полные запала люди. От этого становится еще страшнее», — сообщает один из Мракоборцев. К сожалению, все Пожиратели так проворны, что не удалось задержать ни одного из них. Министр магии: «Все гораздо серьезнее, чем мы предполагали. Мы думали, он не будет предпринимать таких действий и превращать костер в пожар, но получился не просто пожар, а огненный ад, вызванный заклинанием Адеско Файр, которое почти невозможно остановить. Он действительно намерен следовать своей политике, и у него уже масса сторонников. Пожирателей Смерти с каждым днем становится все больше. Все, что сейчас мы можем сделать — это готовиться к серьезной и ужасающей, неизбежной для магической Британии войне. Все прекрасно понимают: идеи этого волшебника негуманны, он очень опасен и наверняка не в себе. Он непредсказуем и невообразимо жесток, будьте осторожны. В школу чародейства и волшебства Хогвартс направлены мракоборцы, защита школы увеличена, дети в безопасности, однако от походов в Хогсмид придется на время отказаться». С этого дня в нашей газете вы будете видеть постоянную колонку: «Списки погибших».
Следом была напечатана рекомендация по поведению во время военных действий, где были даны указания от банальных «Воздержитесь от выхода на улицу в темное время суток, при необходимости возьмите кого-то с собой» и «Никогда не выходите из дома без волшебной палочки» до «Если над вашим домом вы видите Черную метку, ни в коем случае не входите в него, немедленно сообщите об этом в Министерство Магии, отдел Мракоборцев. В доме могут быть Пожиратели».
Лили твердо решила ни в коем случае не обсуждать эту тему с Северусом. Она знала, он ненавидел маглов, и, разойдясь с ним в убеждениях, они могли рассориться в пух и прах. Как назло, с того дня разговоры в Хогвартсе были только на эту тему, что усложняло ее положение.
С того дня многое изменилось в ее жизни: она жила в постоянном страхе за отца и Петунью и писала им письма каждый день; она усиленно практиковалась в ЗОТИ, и прошло около месяца, прежде чем она свыклась с мыслью, что действительно началась разрушительная война.
***
Часы пробили полночь, и начался новый день — десятое декабря. Они сидели в проходе за зеркалом на четвертом этаже. Там, в просторном холле, они кинули на пол подушки, разложили на полу принесенную еду и расставили кружки. Приглушенный свет подвешенных в воздухе свечей освещал их веселые, раззадоренные лица.
— Итак, — провозгласил Ремус, поднимая в воздух кружку сливочного пива, — сегодня в компании господ...
— Рем... — протянул Джеймс, — за этого человека следует пить стоя, — оперевшись о плечо Лунатика, Джеймс встал, вскинул голову и, подняв свой кубок с огневиски, провозгласил:
— С каждым годом...
— Ох, Джеймс, — устало фыркнул Сириус, улыбаясь, — ты как всегда растянешь речь на два часа.
— Это того стоит, — хмыкнул Ремус.
— Я продолжу, — кивнул Поттер и мечтательно начал. — С каждым годом мы становимся взрослее. Наши шутки становятся все менее непродуманными и рискованными, мы научились у Ремуса хоть немного думать, прежде чем устраивать очередную авантюру. Мы стали мыслить глобальнее. Наши прихоти выросли в разы, нам уже недостаточно просто закидать слизеринцев навозными бомбами, хотя для веселья порой хватает и этого. За те годы, что мы провели вместе, мы основательно переменились: Питер стал более самостоятельным и менее неуклюжим, Ремус — более открытым и научился доверять, я...
— Перестал так сильно выпендриваться, — вставил Люпин, и они тихонько засмеялись.
Джеймс согласно кивнул.
— Но мистер Блэк так и остался аристократом; той же принципиальной, самоуверенной белой вороной семьи Блэков; тем же авантюристом, идущим на риск и выдумывающим все новые и новые способы для развлечений; тем же умным и не лишенным в некоторых случаях — не касающихся приключений — рассудительности; тем же Сириусом, от которого сходят с ума все девчонки. Он остался тем же заносчивым, порой не видящим границ волшебником, тем же любимчиком учителей. Но главное, что он остался нашим другом, таким же преданным, настоящим другом — Мародером. Мне трудно представить, что ты совсем не изменился. Наверное, ты навсегда останешься наполовину ребенком, бросающимся на риск и авантюры, и нетерпящим скуки, — Сириус усмехнулся. — Господин Бродяга, ты первый, кому в нашей компании исполнилось семнадцать. Надеюсь, что с наступлением совершеннолетия ты не изменишься, оставаясь таким же ребенком и взрослым одновременно. Что бы ты там не говорил о том, что любви не существует, что дружба — это нечто отстраненное, мы любим тебя, Сириус.
— С днем рожденья! — сказал Питер и тоже поднялся.
За ним встали и Люпин с Сириусом.
— С совершеннолетием, дружище, — сказал Ремус.
— За дружбу, ребята, — хмыкнул Сириус и, чокнувшись, они залпом опорожнили кубки с напитками.
***
Вечером этого дня Сириус здорово поцапался с братом. Они столкнулись в подземельях, где Мародеры пожелали стащить из кладовой Слизнорта пару ингредиентов для экспериментального зелья.
— Вы что тут делаете?
— Гуляем.
— Правда? — спросил Регулус, с вызовом глядя на брата.
Они были безумно похожи, если подумать. Их главное отличие и состояло в том, что Сириус был растрепанным мародером с намеком на аристократизм, а Регулус был чистым аристократом с намеком на бунтарство.
— А что, гулять по подземельям теперь запрещено? — хмыкнул Джеймс.
— А что, теперь принято влезать в семейные разговоры? — хмыкнул Регулус в ответ.
— Мне показалось, — нахмурился Питер, — но ты сказал «вы».
— Питер прав, — подтвердил Ремус.
— Люпин, ты бы хоть тормозом у этой компании поработал что ли, раз носишь значок старосты.
— Лучше заткнись, Рег, и уйди с дороги, — сказал Сириус, и Джеймс заметил, что он уже сжимает в руке палочку.
— Я не обязан тебе подчиняться.
— Вот и я тоже не обязан подчиняться тебе и всему вашему безумному семейству.
Волшебная палочка Регулуса так быстро взлетела в воздух, что на секунду мародеры опешили.
— Не смей говорить плохо о нашей семье! — рявкнул он.
Сириус откровенно смеялся.
— Регулус, разумно ли ты поступаешь? — спросил он. — Тебе пятнадцать, ты младше нас на год, нас четверо, и ты что... хочешь с нами сразиться?
— Я хочу, чтобы мою семью не оскорбляли, Сириус. И если уж сражаться, то с тобой.
— Зря ты думаешь, что Люпин, Джеймс и Питер будут стоять в стороне, — хмыкнул Сириус. — Может, у вас на Слизерине и принято бросать... кхм... «друзей» в беде, но на Гриффиндоре дружба настоящая.
— Ты что, пьян?
Сириус поморщился.
— Заткнись, Рег, пока я тебе не врезал. От твоих избитых фраз ревнивой сорокалетней жены меня тошнит.
— Где вы взяли...
— Регулус, в мире столько всего интересного, что тебе и не снилось, — улыбнулся Джеймс.
— Получше, чем вступление в ряды Пожирателей смерти, — заметил Ремус.
— Кстати, — сказал Сириус, — мы выпили не просто так. Ты ничего не забыл?
— А что?
— Вообще-то, у Сириуса сегодня день рождения, — сказал Питер.
— Мне исполнилось семнадцать, братик.
— Поздравляю.
— Чудесное поздравление. Твои дружки-пожиратели поздравляют тебя так же?
— Хватит, у тебя тем других нет для разговора?
— Значит, ты уже все решил.
— Блэки отличаются упертостью.
— Это ошибка.
— Ошибка — это ты, Сириус.
— Так мать говорит?
— Так я говорю. Ты, Сириус — ошибка нашего семейства, позор рода, и так считает не только мать. Взгляни, от чего ты отказался!
— Посмотри, на что ты согласился!
— А на что согласился ты? На детские выдумки и шайку сумасшедших дружков, помешанных на ребяческих розыгрышах?!
Мгновение — и в ход пошли палочки. Разнимали их Питер, Ремус и Джеймс уже втроем. Однако скрыться с места нарушения правил им не удалось, за что в свой день рождения Сириус получил наказание так же, как и его брат.
***
Северус свалился с простудой, Хельга ходила какая-то хмурая, а Ребекка поссорилась с Гордоном. Дэвид и Джонатан ходили вместе, угрюмо глядя на девчонок и недовольно переговариваясь. Жизнь не делало слаще и то, что Лили получила приглашение на вечер к Слизнорту. Этот вечер вообще стал главным событием зимы. В Хогвартсе не было рождественского бала, так что все стремились попасть к Слизнорту. Ажиотаж, поднявшийся в этом году вокруг этого вечера, был сумасшедшим. Клуб Слизней стал очень многочисленным, и в него входило человек двадцать пять–тридцать. Так что каждый, кто не входил в клуб, хотел попасть туда в качестве пары. Она хотела по-дружески пригласить Ретта, который уже входил в Клуб, но тот был так рад поднявшемуся сумасшествию и битве за партнеров, что твердо решил выбрать кого-нибудь не из Клуба.
Хогвартс был привычно украшен. Десять серебристых елок стояли в Большом зале, по коридорам были развешаны мишура, пучки омелы и остролиста и прочие атрибуты Рождества. Слизнорт вообще перестал нагружать их заданиями, другие учителя тоже стали лояльнее, понимая предпраздничную суматоху. Однако это тоже не радовало Лили. Все ее мысли были заняты приближающимся вечером.
Ее ужасно злило все происходящее и за неимением эссе или обширных домашних заданий, на которые можно было бы отвлечься, она, еще более раздраженная, пыталась углубиться в чтение или бесцельно бродила по школе.
В том году почти никто не покинул Хогвартс на каникулы, разразившаяся война сделала свое дело. На все восклицания детей родители отвечали твердым отказом, зная, что в школе безопасно.
***
В тот вечер мародеры столкнулись с Северусом и как всегда не смогли мирно разойтись. Слово за слово и — дуэль. В тот день им не повезло: профессор МакГонагалл оказалась не в том месте и не в то время.
— В чем на этот раз причина конфликта? — спросила она, взглянув на участников схватки. Снейп, Поттер и Блэк стояли перед ее столом злые и раздраженные, сжимая в руках палочки. — Я вас спрашиваю, господа!
— Мы не сошлись во мнениях насчет политики Того-Кого-Нельзя-Называть, — неохотно сказал Блэк.
— И еще поспорили о кубке по квиддичу, — добавил Джеймс.
— Снейп считает, что идеи Того-Кого-Нельзя-Называть неплохие, — продолжил Сириус, покосившись на слизеринца. — Растет потенциальный Пожиратель, профессор.
— Я запрещаю вам, мистер Блэк, вести такие разговоры в Хогвартсе! — воскликнула МакГонагалл, поднявшись со стула.
— Если брать основательно, Блэк, то ты больше подходишь на роль Пожирателя, у тебя в семейке все такие. Хотя я слышал, что тебя даже лишили наследства. А из Регулуса возможно получится первый помощник Того-Кого...
Мгновение – и Блэк со Снейпом уже выхватили палочки, направив их друг на друга. Каждый с ненавистью смотрел на другого.
— Не смей втягивать моего брата в вашу шайку! — закричал Сириус, перебивая Снейпа.
— Я в той компании не главный, но могу точно сказать, что никто из приверженцев Темного Лорда, что учатся на Слизерине, не будет спрашивать тебя, Блэк.
Раздался щелчок и в руки к МакГонагалл прилетели сразу две палочки.
— Что вы устроили?! — закричала она. — Я не позволю вам вести разговоры о Том-Кого-Нелья-Называть и устраивать дуэли у меня в кабинете! И чтобы вы знали, в Хогвартсе нет и не будет Пожирателей смерти.
— Это вы так думаете, — буркнул Сириус.
***
Лили посмотрела на себя в зеркало. Сегодня она была особенно красива, и отблеск злости, плясавший в ее изумрудных глазах, придавал ей еще большую очаровательность. Она открыла кран и, ополаскивая руки, скосила взгляд на Сюзен. Она с ней не общалась. Сюзен не слишком старалась влезть в школьную жизнь или в какой-нибудь скандал, однако она не делала этого не потому, что была серой мышью, а скорее оттого, что считала, будто ей это не нужно, и она выше подобных вещей. Даже в школьной форме она выглядела сногсшибательно. Лили никогда не видела более очаровательной особы, в каждом ее движении была видна аристократичность, присущая только волшебникам чистых кровей. Ее лицо обрамляли светлые кудри, темные бархатные глаза под длинными ресницами глядели гордо и с легкой надменностью. Она явно вращалась в обществе слизеринцев-аристократов, хотя сама училась на Рейвенкло. Лили с ней почти не общалась, но Сюзен была одной из того немалого количества людей, с которыми у Лили были напряженные отношения, уж слишком они были разными. Лили — отзывчивой и веселой, а Сюзен — холодной и надменной, Эванс не ставила ни во что род и количество денег, для Бодлер чистокровность, аристократичность и богатство были главными ценностями в жизни. Но самое важное их отличие было в том, что Лили ненавидела Поттера, а Бодлер он определенно нравился.
Сюзен рассмеялась в ответ на какую-то реплику подруги. Растянув пухленькие губки в очаровательной улыбке, имеющей, однако, неуловимое сходство с ухмылкой, она остановилась у зеркала справа от Лили.
— Что, Эванс, уже решила, с кем пойдешь на вечер к Слизнорту?
Лили уже хотела ответить, но Сюзен не дала сказать ей ни слова.
— Хотя, что тебе выбирать-то? Ты же у нас дама сердца Поттера. Не понимаю, что он в тебе нашел. И за что таким, как ты, достаются такие ухажеры, как Джеймс.
— По-моему, Сюзен, у тебя проблемы со вкусом. И знаешь, я сегодня не в духе, так что давай не будем, Бодлер, я не хочу обсуждать Поттера и его друзей.
— Почему это, Эванс? Я понимаю, что не мне соперничать с тобой в красоте и обаянии, и что, безусловно, ты умнее меня, но я хочу узнать секрет твоей всепоглощающей привлекательности. И поинтересоваться, какова будет участь той, которая посмеет забрать у тебя на вечер Поттера.
Она быстро бросила взгляд на девчонок, которые уже начинали хихикать, наблюдая за словесной борьбой, где Сюзен пока явно выигрывала, но сегодня Лили была слишком раздражена и слишком зла, чтобы остаться побежденной. Ей это все осточертело. Развернувшись лицом к рейвенкловке, она еще раз обвела взглядом всех присутствующих девчонок, в большинстве своем старшекурсниц с факультета Слизерин и Рейвенкло, подружек Сюзен, которые стояли, с нахальным видом уставившись на Эванс. Кто-то зло ухмылялся, сложив руки на груди, другие наблюдали, облокотившись о стены или сидя на подоконниках, и явно находили эту сцену забавной. Неужели с этой выскочкой вообще можно дружить?! Да Лили, лишь на секунду задумавшись об этом, начинала презирать всех здесь собравшихся еще больше. Неужто они строят друг другу глазки и мило улыбаются, на самом деле ненавидя друг друга и видя лишь соперниц в подружках, которыми они якобы являлись?
— Знаешь, Сюзен, — отозвалась Лили, глядя в насмешливые глаза блондинки и пытаясь говорить как можно спокойнее. Она попыталась вложить в свой голос как можно больше презрения, — если тебе по вкусу такие, как Поттер и его дружки, то ты можешь выбрать себе любого из них и пригласить его на бал. Поттер уж точно получит отказ от, как ты выразилась, — Лили сделала вид, что задумалась и поняла, что позаимствовала этот прием у Поттера, — «его дамы сердца». Я на него нисколько не претендую, поэтому, если из компании головной боли профессоров тебе больше всего приглянулся именно он, то пожалуйста, я не только не буду предъявлять тебе претензии, но если ты его еще и очаруешь так, что он забудет наконец обо мне, я буду благодарна тебе по гроб жизни. И на каждое Рождество, пока не умру или не выживу из ума, буду отправлять тебе поздравительные открытки с такими лестными словами благодарности, что твое и так раздутое до невообразимых размеров эго будет просто визжать и прыгать от радости, с нетерпением ожидая следующего письма от Лили Эванс.
Когда гриффиндорка закончила свою речь, она не без удовольствия заметила, что ухмылка, которая прежде освещала лицо Сюзен, испарилась, а в туалете повисла тишина. Взоры всех девчонок были обращены к Лили, а она, злая и раздраженная до предела, еще раз взглянула на себя в зеркало и пошла к выходу, заметив краем глаза, как Сюзен, разъяренная тем, что Эванс сумела вывернуть все в свою пользу, швырнула в хихикающих на подоконнике девушек стакан, стоявший на раковине, который от удара о раму окна разлетелся вдребезги.
— Заткнитесь, ясно? — рявкнула она. — Будете еще Эванс потакать, а? Или вам приятно, что она выставила меня дурой? Или вы считаете, что она права? Может, Поттер и Блэк ничего не стоят, а у меня раздутое самолюбие? — холодный голос разнесся по туалетной комнате... — Ну, чего молчите? — спросила она, окинув присутствующих взглядом полным такого презрения, что у них по спинам мурашки пробежали.
— Ну, Сюзен, чего ты так разгорячилась? Это ведь всего лишь Эванс, что с того, что сегодня тебе не удалось загнать ее в угол? — спросила Розалин, тряхнув темными волосами. — Мы же тебе говорили, что она сегодня не в духе.
— Лучше заткнись, Розалин, — холодно ответила Мэри, видя, как Сюзен снова закипает.
Глубоко вздохнув, Сюзен снова посмотрела на себя в зеркало и покрутила головой, отметив, что кудри, лежащие у нее на плечах, все такие же чудесные и отливают золотом, глаза все такие же бархатные, а губы такие же розовые и сочные, словом, ничего не изменилось в ее внешности, после того как какая-то там Эванс вдруг ни с того ни с сего попыталась поставить ее на место. Поставить ее, Сюзен! Никак она не ожидала, что эта маглорожденная сможет ударить ее в больное место. Сделав выражение лица невозмутимым и как всегда очаровательно улыбнувшись, она, довольная собой, схватила сумку с подоконника и в компании Мэри и Розалин покинула туалетную комнату, откуда половина зрительниц уже успела разойтись.
***
Мародеры шли по коридору после очередной интереснейшей вылазки в Хогсмид. С тех пор как им запретили выходить в деревню вообще, они стали бывать там невообразимо часто. Поход выдался удачным, и Сохатый с Бродягой, крайне довольные собой, уже решили прогуляться по замку, когда Поттер заметил Эванс. Она остановилась напротив изображения рождественского вечера в огромной гостиной каких-то аристократов, которые недовольно глядели на девушку с рыжими волосами, рассматривающую их праздник. Над ней висела омела, чем незамедлительно воспользовался Поттер.
Лили почувствовала, как кто-то налетел на нее сбоку.
— Ты меня, Эванс, под омелой ждешь? — спросил Поттер, улыбаясь.
Краем глаза Лили увидела Сириуса, улыбающегося во все тридцать два зуба. Выругавшись про себя за неосторожность, она попыталась вырваться из объятий Джеймса.
— Нет, Поттер, я даже не подозревала, что стою под омелой. Так что отпусти, — сказала она, пытаясь освободиться.
— А как же традиция? — хмыкнул гриффиндорец.
— Традиция — это неофициальное правило, а я что-то не замечала, чтобы ты с друзьями беспрекословно им подчинялся.
Поттер тут же ее отпустил. Ошарашенная таким действием своих слов, Лили осторожно отошла от места, над которым висела омела, и посмотрела на Поттера, который ошеломленно уставился на Блэка.
— Черт, у нас ведь наказание в четыре! — воскликнул он, взъерошив волосы.
— Уже без десяти пять, — осторожно подала голос Лили.
И Поттер с Блэком, не сказав больше не слова, сорвались с места. Недовольно посмотрев им вслед, девушка пошла в противоположную сторону по коридору.
Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она подошла к кабинету Трансфигурации, но оттуда, из приоткрытых дверей, она совершенно точно услышала голоса Поттера и Блэка. Она хотела было уйти, но тема их разговора заставила ее повременить.
Они переписывали свод правил Хогвартса, и Лили слышала равномерное поскрипывание перьями.
— Поверить не могу, что она хочет оставить нас еще и завтра, — протянул Сириус, откидываясь на спинку стула. — Помогать Слизнорту украшать кабинет для вечера, они что, считают, что мы только на это годимся? Придумали бы что-нибудь поизощреннее.
Лениво переписав еще один пункт, Джеймс громко фыркнул.
— Да с этим вечером все вообще помешались, носятся как сумасшедшие. Как по мне, это все...— Ты так говоришь только потому, что мы не входим в Клуб Слизней.
Несколько секунд тишины.
— Что?
— А то, что ты был бы не прочь покрасоваться перед всеми на главном вечере школы.
— Нет, — отрезал Джеймс.
— Твое тщеславие...
— Бродяга... — оборвал Джеймс, — только не надо ударяться в подобные красноречивые речи, — услышав это, Сириус весело хмыкнул, а после и Джеймс, поняв, что сморозил, расхохотался.
Блэк расплылся в улыбке и, когда смех стих, он спросил:
— Сохатый, ты что, правда жалеешь, что нас там не будет?
— Нет... — притворно отмахнулся Джеймс.
— Поверить не могу! — рассмеялся Блэк. — И из-за чего! Потому что мне дали шанс от этого отказаться, а тебе даже не предложили?
— Дали шанс? — нахмурился Поттер.
— Да, помнишь, когда-то давно Слизнорт прислал мне приглашение в Клуб, а я его выбросил? Входить в общество, где большая часть участников в прошлые годы была моими родственниками — не в моих принципах.
— Допустим.
Блэк покачал головой.
— Слушай, в этом году этот вечер действительно стал чем-то вроде привилегии, — спустя несколько минут, сказал Джеймс.
— Если тебе так хочется, то в этом году можно сделать исключение. В смысле, у нас ведь есть шанс туда попасть, — пожал Сириус плечами.
— О чем ты?
— Не смотри на меня так, Сохатый. Это не оборотное зелье, не потайные ходы и даже не мантия-невидимка. Все даже проще, чем обычно — девчонки.
Джеймс задумчиво обвел комнату глазами, опять взъерошив волосы.
— Будем напрашиваться?
— Что-то типа того. Предлагаю спор на галлеон, кто первый достанет от девчонки приглашение на вечер — выиграл.
— Ты мне еще за предыдущий спор не отдал выигрыш, — хмыкнул Джеймс.
— Может, это и не понадобится.
На некоторое время в классе снова повисла тишина.
— Так, — задумчиво протянул Поттер, — и сколько в Клубе девчонок?
— Человек пятнадцать, — быстро ответил Сириус. — Пятеро из них с Гриффиндора. Трое — с Рейвенкло. Одну знаю с Хаффлпаффа.
— Откуда?
— Память хорошая. Видел, как они возвращались с собрания, вот и запомнил.
— Чудно.
***
Лили сосредоточенно провела пальцем по списку ингредиентов зелья. Заправив волосы за ухо, она прочитала следующее предложение, но чтобы его смысл дошел до ее сознания, понадобилось прочесть два раза. Когда девушка наконец поняла, что после того как положишь лягушачьи лапки, нужно «непрерывно помешивать в течение тридцати секунд», она потянулась за лапками, но ее окликнул Поттер.
— Ну что? — резко развернувшись, она более чем раздраженно ответила Джеймсу.
Его брови удивленно взлетели вверх.
— Чего ты такая нервная, Эванс? — поинтересовался Блэк, бросающий в свой котел рядом с Поттером что-то, отдаленно напоминающее грибы. — Не знаешь с кем пойти на вечер к Слизнорту?
— Нет, боюсь, как бы котел моего соседа сзади не взорвался, как это обычно бывает, — сказала она, отворачиваясь.
Блэк и Поттер переглянулись.
— Эванс, — повторил Джеймс.
— Что? — уже спокойнее отозвалась она.
— Одолжишь кое-что?
— Что?
— Свое общество на вечер к Слизнорту.
Лили ошарашено взглянула на Поттера.
— С чего это вдруг тебе захотелось попасть туда? — спросила она как ни в чем не бывало.
Джеймс пожал плечами.
— Ну, ради вечера с тобой я готов терпеть даже общество, которое в большинстве своем будет состоять из самовлюбленных задир.
— Таких как ты? — в один голос с Сириусом хмыкнула Лили. Только ее интонация была презрительной, а его — насмешливой, и говорил он гораздо тише, почти шепотом.
Блэк и Эванс переглянулись, и Лили еще раз про себя отметила, что Блэк далеко не дурен собой.
— Уж лучше с Блэком пойти... — сказала она, чтобы подначить Поттера.
Тут у нее в голове родилась безумная идея, а что если убить двух зайцев одним выстрелом? Насолить Поттеру, сделать так, что он проиграет спор, и найти себе пару на вечер? Повинуясь сиюминутному порыву, она, не задумываясь, выпалила:
— А что, Блэк, может, составишь мне пару на вечер к Слизнорту?
После этих слов она была готова провалиться под землю. Переводя взгляд с Поттера на Сириуса она почувствовала, что ей становиться нехорошо. Блэк и Поттер переглянулись. Сириус выглядел самодовольно, Джеймс — ошеломленно.
— Я... Эванс, — улыбнулся Блэк, — если не поступит более заманчивое предложение, то я к твоим услугам.
— Вечер уже послезавтра, так что окончательный ответ... — голос Лили сорвался.
— Не позднее, чем завтра, Эванс, — заверил ее Блэк.
Лили кивнула и тут же отвернулась, оперевшись на парту. Она пожалеет об этом тысячу раз.
***
Лили даже не успела рассказать подруге о случившемся на уроке, а Хельга уже дернулась и не дала Лили договорить.
— Лили, ты вечно жалуешься! Сколько можно, а? Ты бы хоть раз послушала, что у меня случилось. Я тебе третий день пытаюсь сказать, что у меня из головы не выходит Сириус Блэк, что, по-моему, я влюбилась, а ты мне на Поттера жалуешься?! Да я о Поттере знаю уже больше, чем о тебе, это нормально? И вообще, Лили, знаешь, по-моему, все твои восклицания начет того, какая он дрянь и самовлюбленная свинья — чушь. Хотя бы потому, что он уже не ведет себя так, как в прошлом году, и это вижу не только я. Он стал не так много рисоваться, с прошлого года не было ни одного известного всем случая, когда бы он напал ученика, и на Северуса в том числе. А еще, Лили, по-моему, тебе нравится его повышенное внимание к твоей персоне, тебя так или иначе веселят его дурацкие шутки, и он тебе тоже нравится, хоть ты и боишься себе в этом признаться. Подумай об этом, ладно?
— Да не нравится он мне!
— Видишь, ты опять только на Джеймса и прореагировала, — Хельга покачала головой. — Оставлю тебя наедине с мыслями, быть может, что-нибудь в твоей голове встанет на место.
Лили вскочила, но не успела сказать ни слова. Хельга быстро сложила учебники в сумку и покинула библиотеку шагом, но таким уверенным и быстрым, что казалось, она сделала это за две-три секунды. Ощутив невероятную разбитость, Лили опустилась на стул, сложив руки на столе. Прямо перед ее глазами возвышалась стопка книг. Тихо застонав, она поднялась и, тяжело вздохнув, взглянула на книги. При мысли о том, что все эти книги из совершенно разных секций и полок, ей стало скверно.
— Ну что за черт?! — воскликнула она в негодовании.
— Что-то случилось? — услышала она позади себя.
Она резко обернулась.
— Люпин, нельзя же так подкрадываться!
Однокурсник медленно подошел к ней и взглянул на кипу книг.
— Помочь?
— Да, я бы не отказалась...
— Ты тут один? — спросила она, глядя, как Ремус кладет одну из книг на верхнюю полку.
— Да, мои друзья не считают нужным делать домашнее задание по Истории магии, — улыбнулся он.
— По Истории магии... — Лили задумалась. — А, эссе на тему... оборотни и полувеликаны в среде волшебников?
Люпин грустно кивнул.
— По-моему, это глупо, — сказала Лили, — у оборотней ведь такие же права, как и у волшебников.
— Многие считают, что оборотням и полувеликанам не место в нашем обществе, — сказал Люпин.
— Но они ведь в этом не виноваты. Что до великанов, так они вообще безобидны, взглянуть хотя бы на Хагрида... — Лили потому еще и не начала писать это эссе: боялась разойтись свитков на десять. А сейчас, увидев возможность отвлечься от Хельги, она с готовностью вцепилась в эту тему. — Это глупо! Оборотни такие же волшебники, как и другие, просто с некоторыми особенностями. И те, кто на стороне добра, неопасны. Они ведь не убивают никого осознанно. И есть масса способов бороться с инстинктами при превращении, ограничивать передвижение, в конце концов. Это не так сложно, если соблюдать осторожность. А еще я слышала, что уже почти изобретено зелье, позволяющее оборотню контролировать себя в превращенном состоянии.
— Не многие это понимают, Лили.
— Значит, они просто идиоты!
Из-за стеллажа выглянула библиотекарша.
— Мисс Эванс, тише.
— Да... Извините.
— Знаешь, когда-нибудь я скажу твоим детям, что ты самая добрая и великая волшебница, которую я знал, ну, может, после Дамблдора, — сказал Люпин, отправляя последнюю книгу на место.
— А как же Поттер?
— А что Поттер?
— Ну, я думала, он самый великий в вашей компании, — сказала Лили, вертя в руках пачку пергаментов.
— Ну, если он своего добьется, то я буду говорить, что их родители самые великие.
— В смысле? — Лили непонимающе взглянула на старосту.
— Когда у вас с Поттером будут общие дети... — протянул он, и Лили стукнула его пергаментами по плечу.
Последнее время она действительно стала относиться к ним по-другому. Ко всем: к Поттеру, Люпину, Блэку, Северусу и даже к жизни в целом. Что-то творилось у нее в голове, и какая-то неведомая сила, казалось, сближала Лили Эванс с компанией мародеров и отстраняла от Принца-Полукровки.
***
Сердце у нее выпрыгивало из груди. Она глубоко вдохнула и отошла от зеркала, освобождая его для девчонок, трепещущих от волнения и предвкушения долгожданного вечера. Она торжествовала. Поттер проиграл, она идет на вечер с тем, кого желали заполучить почти все девчонки Хогвартса.
Она спустилась в Гриффиндорскую гостиную, где ее ждал Блэк. Он стоял возле камина, спиной к ней, скрестив руки на груди; длинные черные волосы почти закрывали его шею, широкие плечи были расправлены; на нем был черный костюм и светло-желтая рубашка. В кресле рядом с ним, скрестив руки и насупившись, сидел Поттер. Они оглянулись на стук ее каблуков, когда она медленно спускалась с лестницы. Она была невероятно красива. Мальчишки обвели ее оценивающими взглядами. На ней было короткое изумрудное платье, и она казалась еще выше и стройнее в туфлях на каблуках, а волосы, забранные в высокую прическу, придавали ей особое очарование: одна волнистая прядь, достающая почти до подбородка, была выправлена. Маленькое сережки-гвоздики с изумрудами, в которых Джеймс узнал подарок, который он преподнес Эванс на прошлое Рождество, подчеркивали ее зеленые глаза. Сириус сделал несколько шагов вперед, наклонился и, поцеловав ее руку, сказал:
— Восхитительно выглядишь, Эванс.
Лили немного смутилась, Джеймс сжал кулаки.
— Спасибо.
В тот момент она уже не чувствовала победы. Взгляд Поттера заставил ее почувствовать взявшуюся из ниоткуда вину.
Блэк взял ее под руку и повел из гостиной.
— Удачного вечера, — буркнул им в спины Джеймс.
***
Туда-сюда уже шныряли ученики-официанты с подносами, играла музыка, а пары, которые уже пришли на вечер, живо разговаривали, и в комнате создавался приятный шум. Они вошли в переполненный зал, где проходил вечер у Слизнорта, и тут же в комнате воцарилось молчание, официанты замерли, и только негромкая музыка разбавляла тишину. Девушки глядели на Лили так, словно она Волдеморт собственной персоной, причем даже те, кто был счастлив со своими парнями. Лили остолбенела, а глаза ее расширились. Она уже совсем не ощущала вкуса победы и вообще желала провалиться сквозь землю. Даже обладая немалой гордостью и самоуверенностью, она была смущена и выбита из колеи. Почувствовав острую потребность в том, чтобы что-нибудь выпить и забыться, она мечтательно обвела глазами зал. Сириус, забавляющийся ситуацией, наклонился и шепнул ей на ухо:
— Похоже, мы сегодня звезды вечера.
— О, мисс Эванс! — услышала она привычный голос профессора Слизнорта, приближающегося к ним. — Как приятно видеть вас и вашу пару. Мистер Блэк, вы все-таки посетили мое собрание?
— Но не в той роли, которую вы мне предлагали, профессор.
— Значит, вы придерживаетесь того же мнения, мистер Блэк. Жаль, очень жаль, я был бы рад увидеть вас в моем клубе.
— Извините, профессор, — пожал он плечами.
Напряженное молчание мало-помалу начало переходить в беседу. Прибыли уже все пары и некоторые начали кружиться в танце под музыку. Лили взяла с подноса идущего мимо нее официанта бокал с напитком и под пораженным взглядом мальчишки-официанта залпом выпила его, запоздало поняв, что это было огневиски. Она закашлялась, а Сириус, улыбаясь и похлопывая ее по спине, сказал:
— Эванс, ты бы поосторожнее с крепкими напитками.
— Как Слизнорту удалось получить разрешение на огневиски на этом вечере? — спросила она, прикрывая рот тыльной стороной ладони и морщась.
— Удалось, — хмыкнул официант-хаффлпаффец и, восхищенно хмыкнув, пошел по залу.
Взяв ее под руку, Блэк провел Лили к столику у окна, но она, на ходу схватив еще один бокал с огневиски, даже не пожелала сесть. Она начала рассматривать пришедших гостей, чувствуя, что уже пьянеет. Ей на глаза попался Ретт, который, улыбнувшись, подошел к ним и пожал руку Сириусу, сказав что-то о том, что Лили прекрасно выглядит. С ним была очень красивая девушка с Рейвенкло. И Лили, так же как и спутница Ретта, наигранно улыбалась. Весь вечер таких вот искусственных улыбок. От этой мысли Лили стало плохо, и она сделала еще два глотка. Здесь были и Муры. Ребекка — с Гордоном, а Стивен — с Джессикой, ловцом слизеринской команды по квиддичу. Дэвиса не было, он, как и Гордон, не состоял в клубе, а предложение девчонки со Слизерина отверг, заявив, что подобные сборища не для него. Сразу в глаза бросался Регулус Блэк, тот, чье место в этом клубе было неоспоримым. На нем был такой же, как у брата, костюм и галстук, а рубашка была почти белая, с зеленым оттенком. С ним была слизеринка с короткими светлыми волосами, довольно красивая и, как однажды о ней сказал Сириус, достойная его внимания, благодаря своей отменной фигуре и очаровательным глазам.
— Слушай, Эванс, — сказал Сириус, перебивая ее мысли, — зачем ты вообще состоишь в этом клубе и ходишь на эти вечера, если ты ненавидишь это? Из-за любви к Слизнорту?
— Наверное, — пожала она плечами.
Блэк многозначительно хмыкнул.
— Пойдем, потанцуем.
— Нет, нет, нет! — шептала она, пока Сириус тащил ее на танцпол. — Я не танцую, Блэк.
— Зато я танцую, — хмыкнул он, схватив ее руку и положив другую себе на плечо.
Они медленно двигались по паркету.
— Расслабься, Эванс, — шепнул он ей на ухо, — ты хорошенькая, но не в моем вкусе, в меня влюблено полшколы, и ты девушка сердца моего лучшего друга. Скажи, разве между нами может быть нечто большее, чем дружба?
— Нет.
— Вот поэтому — расслабься.
***
В тот вечер было ужасно душно. Лили просто не могла этого больше терпеть, она вышла в коридор и стояла у окна, оттягивая воротник платья. Черт бы побрал Хельгу, которая посоветовала надеть именно его: такое короткое и облегающее... Эх, Хельга, знала бы она, с кем Лили идет на бал, не советовала бы ей надеть это платье... Она говорила, что Лили в нем просто сногсшибательна. А зачем надевать его на этот вечер, чтобы потом стоять в одиночестве в коридоре и слушать отдаленные звуки музыки и крики учеников? И вообще, зачем она сюда пришла, знала ведь, что так будет?!
Она выплеснула напиток в окно и решительно развернулась, чтобы оставить стакан и уйти, но перед ней, откуда не возьмись, появился Сириус.
Он стоял в шаге от нее, наклонив голову в сторону. Блэк как всегда был немного небрежен, но не терял своего очарования. Будучи уже без галстука и пиджака, он стоял, засунув руки в карманы, и не без интереса смотрел на Лили. Она поспешила сделать невозмутимое лицо и отвела взгляд, уставившись на пустой бокал и небрежно облокотившись на подоконник. Она подняла взгляд и проследила глазами за Блэком, который сделал несколько шагов вперед и встал рядом с ней, задумчиво глядя в темноту. Он закурил, в каждом его движении чувствовалось природное обаяние и изящество, даже то, как он вынул сигарету из пачки, было достойно восхищенного «Ах!» от шестой части девушек Хогвартса. Выпустив дым, который уплыл за окно, складываясь в причудливые узоры, Сириус, не поворачиваясь к Лили, спросил баритоном с легкой хрипотцой в голосе:
— Зачем ты устроила все это?
— Брось сигарету, если увидят, то будут проблемы... — протянула она, не поднимая глаз.
— А кто сказал, что увидят? — ухмыльнулся Блэк. — И ты не ответила на вопрос.
Лили некоторое время молчала, затем, заправив за ухо прядь, упавшую на лицо, она ответила:
— Не могла позволить Поттеру выиграть...
Блэк рассмеялся, заливая пустой коридор лающим смехом.
— И почему ты так относишься к Джеймсу? — спросил он скорее у себя самого, чем у нее. Лили внимательно взглянула на Сириуса.
— Я знаю Джима лучше, чем кто бы то ни было, и поверь мне, с тобой он честен. С прошлого года он очень изменился. Наверное, ты и сама заметила, что он стал более... взрослым что ли. Теперь он уже не так откровенно рисуется.
Лили промолчала.
Блэк покачал головой.
— Ты из вредности пожертвовала дружбой, моей, твоей... Держу пари, Хельга будет тебя ненавидеть, как и меня — Джим.
— А причем тут Хельга?
— Думаешь, я ничего не понимаю? — хмыкнул он, окинув Лили взглядом.
— Она тебе нравится? — спросила Лили без тени смущения.
Блэк пожал плечами.
— Даже не знаю... Она ничего.
— Я ей не говорила, с кем иду... — тихо сказала Лили.
— А стоило бы, — заметил Блэк. — Завтра об этом будут судачить все....
Он бросил окурок и повернулся к девушке.
— Забавно, сколько всего может сотворить простая шалость, — он таинственно улыбнулся. — Шалость... — повторил он задумчиво, — или прихоть, — продолжил Сириус, взглянув на Лили. — Знаешь сколько людей тебя будут ненавидеть после этого? — ухмыльнулся он. — Хельга и Джим еще долго будут тебе это припоминать... Еще твой любимый Нюнчик и... — он прищурил глаз, задумавшись, — где-то одна шестая учениц Хогвартса.
— Неутешительно... — хмыкнула Лили.
— Пойдем, — улыбнулся Сириус, — у нас завтра сложный день, а здесь делать нечего.
***
На улице бушевала вьюга. Отложив рождественские подарки, все, кроме шпильки в волосы, подаренной ей Северусом, и очевидно, им же самим и сделанной, она поднялась и взглянула на себя в зеркало. Зацепив волосы заколкой, она вышла из гостиной. Подарки напомнили ей о том, что сегодня ее ждет сложный день, который нужно начать с разговоров. Ее ждали вопросительные взгляды Северуса и Хельги.
Она заглянула за самый дальний стеллаж в библиотеке, только свет из небольшого окна слегка освещал там пространство. В тени полки там стояло несколько рядов книг, а на узком подоконнике, уткнувшись в том по сложным заклинаниям, сидел волшебник с длинными черными волосами.
— Северус? — осторожно спросила Лили, проходя в этот уголок и присаживаясь на внушительную стопку больших энциклопедий.
— Привет, Лили, — отозвался он, поднимая на нее взгляд.
Он был гораздо бледнее, чем обычно. Его глаза как-то странно блестели и холодно глядели на девушку. Лили еще раз подумала, что Северус отменно умеет скрывать эмоции, придавая лицу невозмутимое, презрительно-холодное выражение.
— Ты... Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — сказал он, опуская взгляд в книгу.
— Сев, ты, наверное, еще ничего не знаешь, да? — она смотрела на него осторожно, почти боязливо.
— О чем ты?
— Я на вечер к Слизнорту ходила с Сириусом Блэком.
Она опустила глаза. Ждала взрыва, какого-то взрыва эмоций, чего-то значимого, но в ответ снова раздался спокойный голос Северуса.
— Я знаю.
Лили улыбнулась.
— То есть... Это, это хорошо... — она покачала головой. — Я думала, что ты будешь злиться.
Снейп холодно усмехнулся:
— А я злюсь. Ты даже не представляешь, как, — он захлопнул книгу.
Это было хуже взрыва эмоций. Эти холодные, безжизненные, сухие фразы.
— Прости, Сев.
— За что ты извиняешься? — взглянув на нее почти с благоговением, быстро отозвался Снейп.
— Эм... ну, тебе неприятно об этом думать, наверное. Сев, послушай, — начала она.
— Лили, — оборвал он ее, спрыгивая с подоконника и становясь напротив нее, — только не оправдывайся, ладно?
От того, что Северус стоял так близко, ей стало неуютно, и она, кивнув, тоже поднялась и отошла к выходу.
— То есть ты не обижаешься, правда, Сев?
— Ну, ты ведь ничего такого не сделала, Лили. Мне на тебя не за что обижаться, — закончил он.
— Кстати, — сказала Лили, разворачиваясь к выходу, — спасибо за заколку, она очень красивая.
И Лили тут же скрылась за книжными полками, не услышав, как Снейп прошептал ей:
— Ты тоже.
Он смотрел, как она растворялась вдали, плавно передвигаясь между книжными полками. Солнечный свет то падал на нее, освещая ее темно-рыжие волосы, делая их почти янтарными, то наоборот, прятался за книжные полки — и она погружалась в тень. Как завороженный, он смотрел на нее и думал, как она может даже предположить, что он на нее обижен? Разве на нее можно обидеться? Общество Блэка — дело скверное, но не настолько скверное, чтобы отказаться от общества этой рыжей волшебницы с изумрудными миндалевидными глазами и его заколкой в волосах.
***
— Ну послушай же меня, Хельга! — крикнула ей вслед Лили.
Но та, развернувшись через несколько шагов, метнула в Лили испепеляющий взгляд и сказала так холодно и жестко, что у Лили перехватило дыхание.
— Знаешь, Эванс, я думала, что мы подруги.
— Хельга, подожди!
Случившееся обрушилось на нее с такое силой, что она не могла даже сдвинуться с места. Она стояла на берегу озера, глядя вслед уходящей рейвенкловке. Ветер трепал ее волосы и гриффиндорский шарф. Шумно выдохнув, она опустилась на ближайшую скамейку и вытянула ноги, глядя на скованное льдом Черное озеро. С самого утра она слышала, как шептались за ее спиной. Лили фыркнула, провожая взглядом еще одну группу девчонок, которые прошли мимо, посмотрев на нее так, будто она разыскивается за убийство.
— Без вас тошно, — буркнула Лили себе под нос, опуская взгляд.
— Живописная картина: девушка с копной рыжих волос и красным шарфом у зимнего озера, — послышался неподалеку знакомый голос.
Лили обернулась. К ней лениво шел Сириус, он опустился рядом с ней на скамейку и как-то кривовато улыбнулся.
— Что сказал Джеймс? — спросила Эванс, опуская глаза. — Сильно злился?
Блэк пожал плечами.
— Если в двух словах, то до Больничного крыла не дошло.
Лили посмотрела на Блэка и только сейчас заметила, что у него разбита губа.
— Вы что, подрались? — удивленно спросила она. Вообразить, что Блэк и Поттер подрались с кем-то — дело несложное, но чтобы эти два друга, почти брата, сцепились друг с другом — нонсенс.
— Ну, дракой это не назовешь, — ухмыльнулся он и тут же поморщился, — он просто мне врезал.
Лили покачала головой, буркнув что-то похожее на «мальчишки».
— Но он по крайней мере не обиделся, — пожал Сириус плечами.
— Надеюсь, она меня простит, — заключила Лили, взглянув туда, куда удалилась ее подруга.
Рождество вышло не самым удачным, и бушующая зима не делала настроение Лили лучше. Ее радовало только одно: Поттер грубо отшил Сюзен. Самолюбие Бодлер было разбито на мелкие осколки, потому что раздраженный Поттер зло огрызнулся и махнул на нее рукой, когда она предложила ему пойти к Слизнорту вместе. Причем сделал это громко и у всех на виду. Вспоминая это, Лили улыбнулась. Она мучилась бессонницей, спать не хотелось совершенно, и Лили стояла у окна. Наконец-то буря утихла, и относительно спокойная погода давала возможность наслаждаться пейзажем. Кроме тонкого полумесяца и россыпи звезд в синем небе она заметила у озера несколько огней. Объятая любопытством, она начала пристально вглядываться в ночной сумрак. Спустя несколько минут, когда глаза наконец привыкли к темноте, и она уже отчетливо видела деревья, домик Хагрида и берег озера, она поняла — это Блэк, Люпин, Петтигрю и Поттер летают над озером на метлах. «Ну, хоть кому-то в этом мире весело», — подумала она, следя за движениями однокурсников в воздухе. Она стояла, обхватив себя руками, пока на нее не опустилась сонливость, и тогда она легла в кровать и с мыслями о том, что с приходом весны в Хогвартсе снова начнутся матчи по квиддичу, и тогда, возможно, все снова наладится, она наконец уснула.
***
Спасибо группе The Exies за их песню Stray,
под которую и была написана эта часть главы.
Утром Лили привычно просматривала новый «Пророк», читая о продвижении войны, о том, что творится в стране, просматривала списки убитых и пропавших. Скользнув по списку взглядом, Лили увидела знакомую фамилию — семья Буллитов, маглы. Они жили в двух домах от Северуса.
В мгновение ока Лили подскочила и ринулась в библиотеку, она нашла Северуса, где и предполагала.
— Ты видел? — спросила она, подсунув ему под нос газету и усевшись рядом.
— Видел, — сказал он, поднимая на нее взгляд, — война идет своим чередом.
Лили замерла, он говорил об этом так спокойно, что она нахмурилась.
— Семья Буллитов жила в двух домах от тебя. Пожиратели убили их ночью.
— Я видел.
— И что, все? — нахмурилась она.
— А что ты хотела? Они маглы, мы не общались, — сказал он, снова опустив глаза в книгу.
— Ты видел их каждый день, Сев! И ты что, вообще никак не отреагируешь?
— Что мне сделать, разрыдаться?! — рявкнул он.
— Чего ты такой нервный? — воскликнула она, поднявшись и откинув волосы назад. — Твои друзья-слизеринцы с декабря только и делают, что празднуют начало войны и восхваляют Темного Лорда. Хочешь присоединиться к ним? Так иди, чего тут сидишь и рычишь на меня?
Северус молчал.
— Я знаю, ты его идеи поддерживаешь. Истреблять грязнокровок — это так увлекательно. Ты уже давно, наверное, решил стать Пожирателем как они — как Эйвери, Розье, Мальсибер... С тех пор, как назвал меня грязнокровкой, верно?
Снейп подскочил и пристально посмотрел на нее. Ее глаза, искрящиеся ненавистью и злостью, в которых, он был уверен, могли бы появиться слезы, будь Лили чуть слабее, ждали от него чего-то, но он не мог придумать, что сказать.
— Что ты молчишь? — спросила она дрожащим голосом, а затем отвернулась от него и, спрятав лицо в ладонях, сделала несколько шагов к стене и обратно.
Северус наблюдал за ней. За ее бледной кожей, за длинными волосами, за изумрудными глазами, в которых читалось невероятная сила и одновременно потерянность, страх и надежда; в библиотечной тишине раздавался глухой стук ее каблуков. Она резко повернулась к нему и подошла на расстояние одного шага, глядя в его холодное, не выражающее ничего лицо, которое являлось только маской, скрывающей сознание Принца-Полукровки от посторонних. Она перебрала тысячу мыслей, по ее лицу медленно стекали слезы. Лили глубоко вздохнула и так же продолжила:
— Знаешь, что мне непонятно больше всего, Сев? Даже не то, что когда ты станешь Пожирателем, мы будем по разные стороны баррикад — другое. Ты станешь Пожирателем и будешь биться за идею чистоты крови, уничтожая полукровок и маглорожденных по приказу своего Лорда. Но я-то тоже грязнокровка. Конечно же, ты не будешь трогать меня, вот только что будет, когда грязнокровок останется считанные единицы? Ты получишь приказ убить меня, грязнокровку, тебе придется это сделать. И ты сделаешь это, убьешь меня? — она пристально смотрела на него, а он не говорил ни слова. — Ну, чего ты молчишь!? — закричала она и отвернулась, обхватив себя руками.
— Я... люблю тебя, Лили.
Она остолбенела. Она знала это, знала, что Северус Снейп влюблен в нее, но услышать от него эти слова, тем более сейчас, после ее обвинительных речей, было слишком неожиданно. Ненависть и раздражение вдруг в одно мгновение угасли, уступив место недолгому замешательству. Справившись с ним, Лили обернулась и прямо взглянула на Северуса.
— Это подразумевает, что ответы на все предыдущие вопросы положительные или отрицательные? — негромко спросила она.
— Лили, — покачал он головой, прося ее остановиться.
— Что, Северус? — сказала она, отводя взгляд. — Зачем обманывать себя? В конце концов, ты все-таки станешь Пожирателем, и я не хочу наблюдать этого. Ты очень хороший, Северус. Был. До поступления в Хогвартс.
— Лили...
— Я не хочу общаться с Пожирателем, Северус, и не хочу видеть, как ты им станешь, не хочу тебе причинять неудобства. Может, если мы сейчас перестанем общаться, позже тебе будет проще меня убить,— горько сказала она, утирая с лица слезы.
— Что ты говоришь такое? Я ведь... я ведь, правда...
— Я слышала, но я пытаюсь быть реалисткой. Прости.
Она развернулась и стремительно пошла прочь, в ее волосах блестела заколка, которую он ей подарил, а в газете все так же ухмылялись с листка «Разыскиваются» Беллатриса Лестрейндж и ее муж.
С того момента Северус Снейп старался избегать Лили Эванс, хотя она и сама не очень искала с ним встречи.
Глава 5. Квиддич. Часть первая.
Во владения Хогвартса весна ворвалась стремительно, принеся свежесть первых цветов и прохладу густых утренних туманов. Ласковое солнце от всей души отогревало замерзшую Англию. И хотя год только перевалил за январь, начиная шествовать по первым числам февраля, весна посчитала своим долгом явиться раньше положенного. С первыми сосульками, оттаявшим озером и первой зеленью на территорию Хогвартса пришло весеннее обострение: первые признания в любви и вновь начавшиеся тренировки по квиддичу. Первый матч в этом году (Гриффиндор — Слизерин) был назначен на тринадцатое февраля. Слизеринцы выиграли у Рейвенкло в пятьдесят очков, но Хаффлпафф их разбил на сто пятьдесят. Слизеринцы уже начинали нехорошо коситься в сторону гриффиндорцев и то и дело бросали им в лицо издевательские фразы и оскорбления. Том Брукс, капитан команды Гриффиндора, стал еще более нервным, ведь игры соперников откинули их на третье место, хотя шансов на победу было еще предостаточно. И несмотря на то что игра со Слизерином обещала быть жесткой и грязной, все с нетерпением и волнением ждали первую в этом году встречу команд.
Весенняя погода принесла с собой не только солнце и тепло — оттаяла Хельга. Их дружба окончательно восстановилась, хотя Лили до сих пор старалась не касаться темы Сириуса Блэка в разговорах. Однако оттого что ее лучшая подруга снова рядом, Лили становилось еще теплее.
Походы в Хогсмид были возобновлены: деревня была под охраной. Первый поход в деревню уже состоялся, второй был назначен на четырнадцатое февраля.
Мэри что-то без остановки говорила. Рассказывала о том, как в Хогсмиде Кристофер опрокинул на нее сливочное пиво, и как после этого начался их роман; как позавчера на уроке Травологии она сломала ноготь, и как какой-то слизеринец кинул в нее заклятье только из-за того, что она наступила ему на ногу. Все это терпеливо слушала Ребекка, а Лили, оторвавшись от подруг, сбежала от них в Большой зал, прыгая через две ступеньки. Лили в компании догнавших ее однокурсниц расположилась за гриффиндорским столом, и они, ожидая утреннюю почту, начали завтракать.
Послышался легкий шорох крыльев, и перед Лили опустилась сова. Кинув кнат в кожаный мешочек на лапе, девушка забрала у птицы газету и, только взглянув на первую страницу, восторженно ахнула.
— Что там? — обратилась к ней Мэри, слегка нахмурившись.
— Чемпионат мира по квиддичу! — восторженно воскликнула она, не отрывая взгляда от картинки и статьи.
«Даже несмотря на военные действия, нельзя забывать о таких грандиозных событиях, как чемпионат мира по квиддичу. Летом близ Англии пройдет первый в этом сезоне матч Чемпионата мира по квиддичу. Открытие Чемпионата обещает быть зрелищным и фееричным. На церемонию открытия будут приглашены все команды-участники с приветствиями (талисманами). Матч, который состоится сразу после официального открытия, обещает быть захватывающим: противниками станут две сильнейшие команды — Англия и Италия. Все с нетерпением ждут этого грандиозного события. Чтобы увидеть все своими глазами, вам нужно только приобрести билеты на матч в Министерстве магии или в кассах Косого переулка. Охрана матча будет усилена до неимоверных масштабов. Единственным недостатком этого матча будет то, что дешевых билетов (с прибытием за две недели до открытия) и палаточного лагеря в этот раз не будет, это сделано для усиления безопасности. Прибытие к стадиону начнется за пять часов до начала...».
— Чемпионат! — снова повторила Лили, опуская газету, и заметила, как Мэри хмурится.
— Что там у тебя, Эванс? — услышала Лили голос слева от себя. Недовольно повернувшись, она увидела еще более хмурого, чем Мэри, Поттера.
— Чемпионат мира по квиддичу! — повторила Лили, понимая, что она напоминает заводную куклу. Она вдруг подумала, что, должно быть, со стороны выглядит очень забавно: в руках газета, глаза горят энтузиазмом и одна единственная фраза, которая повторяется с интервалом в пару минут.
— Ах, да... Я уже слышал, открытие и все такое, — сонно пробормотал он, сладко зевая и потягиваясь.
— Кстати, Джеймс, что там с билетами? — опомнился Блэк, сидящий напротив друга.
— Родители обещали достать на всех, — отмахнулся он, залпом опорожняя кубок с тыквенным соком и взъерошивая себе волосы.
Недовольно насупившись, Лили перевела взгляд с однокурсников на газету. Но не обнаружив там больше ничего стоящего, она свернула ее, убрала в сумку и пустилась в мечтания о Чемпионате. Хорошо бы попасть на открытие... Купить билеты не проблема... Вот только с кем она пойдет туда? Вряд ли на таком событии будут рады ее родителям: маглы все-таки. Если бы кто-нибудь из ее подруг мог составить ей компанию... Мэри, чьи разговоры ограничиваются шмотками, духами, сплетнями и ее личной жизнью, и которая в слове «квиддич» видит только спортсменов, явно не сможет разделить ее восторг на Чемпионате. Реббека могла бы, но...
— Жаль, что я не попаду на Открытие Чемпионата, — протянула Ребекка. — Родители тащат нас со Стивом во Францию сразу после учебы. А ведь открытие будет в июле...
Хельга. «Нет, без комментариев», — подумала Лили, отметая эту мысль. И кто остался?
Поттер? С каких пор он входит в разряд друзей? Нет, Поттер действительно хороший спутник, настоящий ценитель игры, тот, с кем будет действительно здорово на матче. Единственный минус Поттера в том, что он Поттер, а значит, снова нет.
Лили судорожно выдохнула. Она должна попасть на открытие, но она подумает об этом позже. Сейчас на носу их школьный чемпионат, которым тоже стоит насладиться.
***
— Пять очков с Гриффиндора, мистер Блэк, за неподобающее поведение в стенах школы, — на одном дыхании произнес профессор Защиты от темных искусств, прошествовав мимо по коридору.
Блэк даже не потрудился слезть с подоконника, на котором сидел, и показал в спину молодому профессору неприличный жест. Лили едва заметно улыбнулась. Они стояли в коридоре возле класса заклинаний, ожидая пока Флитвик, чей класс, похоже, разгромили четверокурсники, пребывавшие на заклинаниях до них, пустит их в класс. У них был уже пятый урок, и они, вымотанные и уставшие, думали лишь об уюте их гриффиндорской гостиной. Лили все же старалась слушать Эльзу и Мэри, которые наперебой рассказывали случившееся с ними на прошлой перемене всем девчонкам группы, хотя Лили больше нравилось наблюдать за движениями окружающих, чем слушать бессмысленную болтовню этих девчонок. Рядом с Блэком сел Поттер, возле них стояли Люпин и Петтигрю. Ремус что-то говорил Сириусу и Джеймсу, а те, посмеиваясь, что-то ему отвечали.
— Ну конечно, глазеть на Поттера куда лучше, чем послушать подругу, — едко и очень громко сказала Мэри.
Лили резко обернулась.
— Ни на кого я не глазею, Мэри. Просто вы, пустозвонки, все время говорите об одном и том же. Я слушаю это в сотый раз.
Мэри и Эльза обиженно взглянули на нее и, надменно вздернув носики, зашли в только что открытый класс.
— Зря ты так, Лили, — покачала головой Ребекка.
— Они мне надоели, — хмыкнула девушка, подхватив сумку. — Все равно завтра они снова безумолку будут болтать о новых сплетнях.
Они уже двинулись к кабинету, когда у них за спинами раздался рассерженный крик.
— Поттер!
К гриффиндорцу, злобно сверкая глазами, спешила ловец команды Слизерина в компании с капитаном. Тряхнув длинными черными кудрями, она остановилась прямо напротив гриффиндорца. Невысокого роста, с тонкими чертами лица, миниатюрная и подвижная.
— Извини, Джес, уроки по искусству ловли снитча я не даю, — отчеканил Поттер, лениво поворачиваясь к слизеринцам спиной.
— Поттер, — процедил сквозь зубы Стивен, ухватив гриффиндорца за шиворот мантии и тем самым останавливая его.
Реакция последовала незамедлительно: друзья Поттера мгновенно вынули волшебные палочки, наставив их на слизеринца. Поттер самодовольно улыбался.
— Не распускай руки, Мур.
Однако Джессика не заставила себя ждать и тоже выхватила палочку.
— Устроим дуэль, храбрые гриффиндорцы? — с вызовом спросила она, ухмыляясь и высоко поднимая голову. Блэк и Люпин переглянулись.
— Я бы посоветовал Стивену отпустить Джеймса, — сказал Ремус, не сводя взгляда с Джессики.
— А то что? — ухмыльнулся слизеринец. — Посадишь меня за строчки или снимешь с факультета очки, Люпин?
Но все же отпустил Джеймса. Тот, улыбаясь, повернулся к соперникам.
— К сожалению, у меня Заклинания, и я немного занят, не могу вести с вами светских бесед, — пожал он плечами. — Давайте быстро, что вам нужно?
— Знаешь, Поттер, нам бы хотелось потренироваться, но, к сожалению, мы не нашли снитча, — едко промолвила Джессика Салливан, убирая палочку.
— Оу, какая незадача, — рассмеялся Блэк, засовывая свою палочку в карман.
Поттер несколько замешкался, вытаскивая из сумки золотой мячик.
— Держи, — хмыкнул он, протягивая трепещущий снитч Джессике.
— И хватит красть школьный инвентарь, Поттер, — процедила Салливан, разворачиваясь и удаляясь по коридору в компании Стивена.
Джеймс угрюмо посмотрел им вслед.
— Кто-то уже тренируется, а кому-то еще два урока париться в душном классе, — фыркнул он, закидывая сумку на плечо.
***
До матча оставалось три дня, когда утром на Англию снова опустился мороз. Ученики Хогвартса боязливо поглядывали за широкие окна и будто принципиально не хотели снова доставать варежки и шарфы, надеясь, что погода переменится. Слизеринцы и гриффиндорцы, чья неприязнь друг к другу достигла своего пика, боялись, что, если матч отменят, они в конце концов от напряжения разорвут друг друга в клочья. Мадам Трюк и другие профессора твердили, что матч состоится: все-таки погодные условия не так уж суровы. А игроки сборных были полны решимости, продолжая тренироваться и отрабатывать тактические приемы.
— Если матч отменят, — сказал Гордон, садясь за стол в большом зале, — я своими руками оторву Эйвери голову. Его насмешки начали выводить меня из себя, и если я не запущу бладжером в кого-нибудь из его однокурсников, то я точно сорвусь.
— А может лучше в самого Эйвери? — вмешался Дэвис. — Держу пари, на матче он будет сидеть в первом ряду — забросить в него и все, скажем, что случайно, — пожал он плечами.
— Нельзя так делать Дэвид, — укоризненно сказала Бекки, — еще выгонят из команды за нарушение.
— А как они докажут, что я сделал это умышленно? — раздраженно ответил он, всем своим видом показывая, что «мужская» сторона квиддича ей не дается. — Квиддич — жесткая игра.
— Дам галлеон, если попадете в Нюнчика, в последнее время он стал уж больно сварливым, — рядом с друзьями приземлился Поттер.
Лили тут же бросила на него укоризненный взгляд.
— Ладно-ладно, — ухмыльнулся он, — не будем мы трогать твоего слизеринца, Эванс.
— Он не мой.
— Кстати, — хмыкнул Джеймс, повернувшись к ней, — давно вас вместе не видел, вы поссорились?
— Не твоего ума дела, — рявкнула Лили, вспоминая последнюю со Снейпом встречу в библиотеке. С тех пор они старательно избегали друг друга.
— Значит, поссорились, — хмыкнула Мэри.
Джеймс улыбнулся и подмигнул ей.
— А где Сириус и Люпин? — поинтересовался один из семикурсников.
— Они в спальне, — ответил Питер Петтигрю, доставая курицу.
— Отсыпаются после бурной ночи, — рассмеялся Джеймс. — О, Эванс, не дашь мне «Пророк»? Я так и не заказал себе ежедневную доставку.
Лили, только что закрывшаяся газетой от Поттера, раздраженно опустила ее. Увидев насмешливый взгляд однокурсников, она поднялась с места, сунула «Ежедневный пророк» в руки Джеймса и тут же удалилась, столкнувшись на выходе с сонными и помятыми Блэком и Люпином.
***
До конца урока оставалось пять минут, и Лили и Ребекка уже закончили с заданием. Бекки шепотом переговаривалась через парту с Гордоном, а Лили рисовала узоры на краешке пергамента. Профессор МакГонагалл, проверяющая в это время их письменные работы, внезапно хлопнула ладонью по столу, и в классе тут же повисла гробовая тишина. МакГонагалл выпрямилась, сурово глядя на задние ряды. Лили оглянулась. Видимо, мгновение назад там о чем-то громким шепотом спорили гриффиндорцы и слизеринцы. Последние не должны были сидеть на Трансфигурации, но профессор Шульц срочно уехал по делам, и злые и беспокойные ученики были вынуждены присоединиться к Гриффиндору. Лили считала, что совмещать занятия этих двух факультетов накануне матча было большой ошибкой.
Из всей группы слизеринцев, надменно спокойных и холодных, и разозленных взъерошенных гриффиндорцев особенно выделялся Эйвери. Развалившись на стуле и вытянув ноги вперед, он со скучающим видом смотрел на профессора. Галстук был развязан, мантии на нем не было, только помятая рубашка. Он скрестил руки на груди и жевал жвачку, на лице у него отпечаталось все, что он думал по поводу этого урока, профессора и Гриффиндора в целом.
— Пятьдесят очков со Слизерина! — отчеканила МакГонагалл. — Мне уже надоело терпеть ваши выходки, мистер Эйвери! И прекратите закатывать глаза, иначе я сниму с факультета еще сотню!
Впервые в жизни Лили видела МакГонагалл такой возмущенной и рассерженной.
— Я посмотрю на вас, — строго начала она, обводя взглядом задние парты, за которыми сидели надменные слизеринцы, — когда Гриффиндор заберет у вас Кубок из-под носа!
Гриффиндорцы довольно улыбались, и Лили подумала, что поддержка Минервы МакГонагалл придаст игрокам сил.
***
Это был последний день перед матчем. Солнце снова согрело замерзшую землю, объявив о сокрушительной победе весенней погоды над зимней. Поднявшись раньше обычного, Лили в прекрасном расположении духа спустилась в гостиную, обнаружив там капитана сборной Гриффиндора. Том, грустный и напряженный, сопровождал Лили до Большого зала, а за завтраком не проглотил ни крошки.
— Том, — сказала Мэри, заботливо оглядев парня, — тебе нужно поесть, как ты будешь тренироваться?
Но тот только отмахнулся.
— Что стряслось, Том? — спросила Лили, вглядываясь в хмурого парня, но тот опять отмахнулся и покинул Большой зал.
Проводив Брукса взглядом, перегнувшись через стол, Гордон сказал ей:
— С ним вчера порвала девушка. Она слизеринка, Жаклин Русфорд. Сказала, что хочет проверить любит ли он ее по-настоящему, тварь хитрая.
Лили непонимающе взглянула на мальчиков.
— Либо он дает им выиграть, либо она с ним расстается, — ответил Дэвис, отодвигая полную тарелку овсянки.
— А он сказал ей, что ничто не может заставить его сделать такой гнусный поступок и что он, в первую очередь хороший капитан, а потом уже просто парень, — сказала Ребекка.
— Это если отбросить все сентиментальности, — вставил свое слово Джеймс, который только что сел справа от Гордона в сопровождении своей неизменной компании.
Сириус ухмыльнулся.
— Она залепила ему пощечину и, задрав свой нос, прошествовала мимо, бросив что-то вроде...
В два голоса, отменно повторяя высокий и презрительный тон бывшей девушки Тома, Гордон и Поттер мгновенно заговорили:
— Вы все гриффиндорцы такие, вам подавай славу, подвиги и честь. Ты еще не знаешь, от чего отказываешься, Том.
А потом мальчишки оглушительно рассмеялись. Ребекка, слышавшая эту историю, очевидно, не в первый раз, тоже улыбалась.
— Русфорд — идиотка, — выпалил Люпин, озлобленный, похоже не меньше девушек. — Как ей пришло в голову, что Том согласится?
— Надеялась на свои чары, — рассмеялся Блэк, изображая, как девушка завлекательно хлопает ресничками.
Они снова звонко рассмеялись.
— В общем, он просто молодчина. Вот это я понимаю, настоящий герой квиддича, — покачал Дэвис головой. — Надеюсь, что до завтра он отойдет. Если он выйдет на поле в таком состоянии — добра не жди.
— Да, — согласился Джеймс. — Нелегко, наверное, было ей отказать. Эта Русфорд хорошенькая, по-моему.
Лили нахмурилась, глядя на Джеймса. Он поправил очки, съехавшие на кончик носа, и взъерошил волосы, улыбаясь и сосредоточенно глядя на Дэвиса, который говорил что-то о Жаклин. Отчего-то внутри у Лили появилось какое-то неприятное чувство.
— А откуда вы это все знаете? — поинтересовалась Мэри, перебивая парней, разговорившихся о девчонках.
Они мгновенно, как один, замолкли.
— Видишь ли... — начал Поттер, переглянувшись с Блэком.
— Мы очень удачливы, — продолжил Люпин.
— Часто оказываемся в нужном месте в нужное время, — добавил Блэк.
— Мы рассказали Джонатану и Дэвиду, — пояснил Питер.
Мэри и Лили, уставившись на однокурсников, молчали где-то полминуты.
— То есть, — сказала Лили, — вы подслушали.
— Ага, — без обиняков заявил Поттер, пережевывая булочку.
— Поэтому это секрет, об этом никто не должен знать, — улыбнулся Гордон, а Дэвис закрыл рот на воображаемый замок и выкинул за спину ключик.
— Но... об этом же знает уже половина факультета, — сказала Мэри.
— Нет, — покачала головой Ребекка, — только сборная Гриффиндора, Блэк, Питер, Люпин и вы.
— И еще пара ребят, — вставил Гордон, на что Бекки ответила негодующим взглядом. — Но это неважно...
— Важно, чтобы Том не узнал о том, что мы знаем, — хмыкнул Поттер. — Вот, кстати, и звезда сегодняшних сплетен.
Джеймс кивнул головой в сторону стола Слизерина, и мальчики вытянули шеи, за что Бекки наградила Гордона легким ударом по плечу.
К столу Слизерина изящной походкой направлялась высокая стройная девушка с самым гордым и надменным видом, который только можно было представить. За спиной у нее струились длинные коньячного цвета волосы, завораживающие одним своим видом.
Шумно выдохнув, Лили поднялась со скамейки, загораживая мальчикам вид. Вслед за ней поднялись Мэри и Ребекка.
— Пойдем, Гордон, — сказала последняя, строго глядя на парня. Тот слегка скривился, но подчинился, оставив друзей. Они вчетвером удалились из Большого зала.
***
Затем день стал еще более странным, чем его начало. Майкл, охотник из команды по квиддичу, четверокурсник, прибежал к ней через десять минут после того, как она вышла из Большого зала, задавал дурацкие вопросы, не знал о чем с ней говорить, но уходить был явно не намерен. После Майкла появился Том, уже не такой угрюмый и даже с улыбкой на лице, он сопровождал ее до следующего кабинета. Затем от нее ни на шаг не отходил Поттер, пока Лили совсем не взбесилась и не послала его ко всем чертям. Но своего апогея эта абсурдная ситуация достигла, когда Лили у самого входа в туалетную комнату для девочек, странно обеспокоенно оглянувшись, нагнала Ребекка.
Лили вскинула брови и посмотрела туда, куда был устремлен взгляд однокурсницы. У окна стояли Гордон и Дэвис, не сводя взора с подруг. Лили мгновенно остановилась. Растерянно взглянув на подругу, Бекки повторила за ней.
— Ребекка, что происходит? — спросила она, слегка прищурившись.
— Ничего, — невозмутимо сказала та, — все в порядке.
— Я вижу, — иронично хмыкнув, кивнула Лили и направилась к мальчикам. — Кто-нибудь мне объяснит что к чему?
— О чем ты? — притворно улыбнулся Гордон.
— Весь день за мной таскаются члены гриффиндорской команды. Сначала Майкл, потом Том, затем Поттер. Теперь ваша очередь, не так ли? Вы что, меня охраняете?
Она сказала это не всерьез, но ей вдруг показалось, что она попала в самую точку. Гордон, Дэвис и Ребекка переглянулись. Переступив с ноги на ногу, Бекки извиняюще взглянула на Эванс. В душу к Лили закралось какое-то странное неприятное чувство, будто откуда ни возьмись в животе появилось огромное, булькающее болото.
— И почему же я удостоилась такого повышенного внимания? — осторожно поинтересовалась она.
— Том сказал, что будет не очень-то хорошо, если ты попадешь из-за наших суеверий в Больничный отсек, — тихо сказала Ребекка.
— Только мне кажется, что он больше печется о том, что у нас талисмана не будет, нежели за твое здоровье, — Дэвис и Бекки пронзили Гордона испепеляющими взглядами, и он поспешил поправиться. — То есть это, конечно, неразделимые вещи, но... В общем, — обессилено продолжил он, — не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Он просил не оставлять тебя сегодня без присмотра.
Лили перевела взгляд с Гордона на Дэвиса.
— С чего это вдруг? Не припомню, чтобы такое особое внимание моей безопасности было отдано перед другими матчами.
— Скажем так, — хмыкнул Дэвис, скрестив руки на груди, — Эйвери сегодня за завтраком недвусмысленно выразился насчет состояния талисмана Гриффиндора на завтрашнем матче.
Лили покачала головой.
— Что слизеринцы могут мне сделать? Тем более сегодня?
— Не знаем, Лили, но может, предосторожность действительно не помешает? Мы не хотим...
— Бекки! — перебила Лили, она не была намерена дальше слушать эту чушь. — Брось нести чепуху. Никто меня не тронет! Ничего они мне не сделают, а если даже и попытаются, думаю, что я смогу отбиться. Это же слизеринцы, это Эйвери. Он трус и пустозвон, ничего со мной не будет. Так что можете прекращать ходить за мной хвостом с палочками наготове. В крайнем случае, — сказала она, понизив голос, — не смейте обо мне думать во время матча и быть излишне суеверными. Выиграйте игру назло этим подлым тварям.
С этими словами она развернулась и зашагала с твердым намерением найти генератора этой гениальной идеи. Не собиралась она сидеть взаперти и бояться, что на нее нападет Эйвери. Или она не гриффиндорка, или она не Лили Эванс?
— Том, — окликнула она капитана. Семикурсник обернулся и округлил глаза, заметив, что она идет к нему в гордом одиночестве, — честное слово, ты идиот. Кому в голову могло прийти приставить ко мне охрану?
— Эванс, — сказал он более чем обеспокоено, — я так и знал, что ты этого не потерпишь, поэтому и не сказал тебе.
— Но мне не нужна охрана, — улыбнулась она, с нежностью глядя на капитана, — не беспокойся, со мной все будет в порядке. А если что, вы способны выиграть матч и без меня.
— Лили! — воскликнул он. — Честное слово, иногда мне кажется, что это ты идиотка. Ну какой матч? При чем тут матч? Из-за моей суеверности ты можешь пострадать...
Лили закатила глаза.
— Я тебя прошу, Том. Давай без этих высокопарных фраз. Все будет хорошо.
Тот натянуто улыбнулся. Над их головами пронесся звук колокола.
— Все равно попытайся быть осторожнее, — заботливо сказал он, удаляясь на урок.
***
В тот день Лили проснулась позже обыкновенного. По крышам легко постукивал мелкий дождик, и Лили с грустью отметила, что такая погода, пусть даже безветренная, неблагоприятна для игры в квиддич. По холмам, видневшимся на горизонте, стлался густой белоснежный туман. Мокрые дорожки выделялись темно-серыми пятнами на фоне изумрудной весенней травки; серое небо, низко висящее над окрестностями Хогвартса, давило на учеников и нагоняло сонливость, которую не могло победить даже волнение перед игрой. Ученики, бродили по коридорам, зевая, потягиваясь и кутаясь в мантии. Обмотав вокруг шеи гриффиндорский шарф и зевнув, Эванс мельком взглянула в зеркало и спустилась вниз в компании не менее сонной Мэри, которая фыркала каждый раз, как слышала слово «квиддич».
— Какой квиддич в такую погоду? — ворчала она, скрещивая руки на груди.
Она отделилась от Лили уже в гостиной при приближении Тома Брукса, который был уже в спортивной мантии и, улыбаясь, заявил, что погода для квиддича не худшая.
— Морось — это ничего. Не холодно, не жарко, ветра нет, глаза не слепит — красота. Сыграем, надеюсь, неплохо.
Лили улыбнулась и обняла Тома.
— Лили, пожалуйста, будь осторожна.
— Не смей думать на матче ни о чем, кроме победы.
Он отстранился, и его лицо стало пугающе серьезным.
— Лили, повторяю: если с тобой что-то случится из-за моей суеверной глупости...
— Том, — оборвала она его, — прошу тебя, главное — победить.
— Нет, не главное. Главное, чтобы с тобой все было в порядке, если этот Эйвери... — он запнулся. — В общем, будь осторожна, ни к чему геройствовать. Ты же девушка. Я не прощу себе, если что-нибудь случится.
Лили осторожно кивнула, глядя на сосредоточенного капитана. Она слышала, как он сказал это, как особенно он это сказал, почти с нежностью.
— Все будет хорошо.
Услышав эти слова, Том удалился, исчезнув за портретом Полной Дамы и оставив Лили в одиночестве. Она шумно выдохнула и, улыбнувшись, убрала волосы назад.
***
Резво перепрыгивая через две ступеньки, Лили спешила в Большой зал. Она предвкушала эту привычную психологическую борьбу факультетов, когда Хогвартс делится надвое, в Большом зале со всех сторон доносится недоброжелательный шепоток, а ученики факультетов нехорошо косятся друг на друга. Девушка в точности знала, что сейчас будет, но не переставала наслаждаться этими прекрасными днями. Насмешки слизеринцев в Большом зале, пожелания удачи остальных. Легкий завтрак, затем поход на стадион под моросящим дождем. Все уже будут сидеть на трибунах, до матча останется пара минут, когда она осторожно заглянет в раздевалку, и Том, встретивший ее радостным возгласом и улыбкой, обнимет ее. Потом будут остальные: Гордон, Дэвис, Ребекка... а в самую последнюю очередь — Поттер. Затем она быстро взбежит по ступеням, раздастся голос комментатора, на поле под моросящий дождь выйдут игроки в красном и зеленом. Мур и Брукс пожмут друг другу руки. Игроки сядут на влажные метлы и поднимутся в воздух. Поттер в это время, несмотря на опасность соскользнуть с мокрого древка, сделает в воздухе пару сальто для разминки. Прозвучит свисток. В воздух поднимутся мячи, и игра начнется. Что будет дальше? Крики учеников с трибун, голос комментатора, ведущего счет. А потом победившая команда и те, кто за нее болел, мокрые и счастливые побегут праздновать победу. А проигравшие будут проклинать погоду, игроков-победителей, комментатора, мячи и все, на что можно было бы свалить свой промах.
Она опустила голову, и волна волос оградила ее от мира. Шагая по мокрым и скользким ступенькам, она улыбалась. Квиддич — событие, ради которого стоит терпеть Поттера, ведь в небе он так прекрасен.
Она проходила мимо узкого потайного коридора, который на четвертом курсе показал ей Люпин, впереди она уже видела дубовые двери Большого зала и несколько членов гриффиндорской команды, к которым только что подошла слизеринка в спортивной мантии.
Кто-то крепко вцепился в ее предплечье и затянул в коридор. Она больно ударилась о каменную стену, к которой тут же была прижата. Лили понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что произошло. Случилось то, чего так боялся Том. Лили открыла глаза: перед ней, выставив одну руку так, что она отрезала путь к главной лестнице, стоял слизеринец. Он был без мантии и явно не думал идти на игру. Лили вгляделась в лицо, утопающее во мраке узкого потайного коридорчика — Эйвери. Он был так активен в последнюю неделю, что от него следовало бы ожидать подобного. Его губы изогнулись в ухмылке, в длинных пальцах правой руки он вертел волшебную палочку. Слизеринец пробежал по Лили оценивающим взглядом.
— Здравствуй, Эванс.
— Не самая приятная встреча, — сказала она, пытаясь незаметно вытащить из заднего кармана брюк свою палочку.
— Нет, Эванс, — оборвал ее слизеринец, грубо прижимая ее руку к стене и нагибаясь так, что он почти вплотную прижался к девушке. Он вытащил ее палочку и, отстранившись, взглянул на приобретение, — оружие тебе не понадобится.
— Ты так думаешь? — хмыкнула она, прожигая его взглядом.
— Я уверен, — сказал он, продолжая рассматривать палочку.
Осознание того, что она может не увидеть квиддич, что они могут проиграть из-за выходки этого отродья с намеком на голубую кровь в венах, обожгло Лили душу. Заметив, что слизеринец отвлекся на ее палочку, она кинулась к главной лестнице, но Эйвери, опередивший ее, вновь отрезал ей путь. Схватив за руки, он удержал ее от побега, почти впритирку глядя в ее глаза и прижав к стене. Перехватив поудобней запястья, он снова навалился на Лили своим весом и наклонился к ее лицу. Лили отвернулась, чтобы не ощущать близости слизеринца. Дышать стало тяжело.
— Эванс, а ты ничего, — насмешливо протянул он, из-за чего Лили удостоила его испепеляющим взглядом. — Не думал, что грязнокровки могут быть так хороши. Выходит, у нашего Снейпа не такой уж плохой вкус.
— Отвали, Эйвери, — процедила она.
Он нехотя отстранился и махнул головой в сторону коридора.
— Идем.
— Нет.
Он удивленно поднял брови.
— Не хочешь по-хорошему? — с этими словами он направил на Лили свою палочку.
— Как благородно: нападать на беззащитную девушку, — фыркнула она.
— Вы всегда считали слизеринцев подлецами. Так в чем же проблемы? — усмехнулся он. — Вперед, Эванс.
— А если я не пойду, что ты мне сделаешь? — рассмеялась она.
— К счастью, у нас на факультете учится знаток темной магии, который дал мне небольшой урок по этой части. Думаю, Снейп обрадуется, когда узнает, что его же заклинания угодили в его грязнокровую подружку.
— Ты не посмеешь. У тебя кишка тонка, Эйвери.
— Хочешь проверить? — он наклонил голову, следя за гриффиндоркой. — Почему-то Мур именно мне дал эту работенку.
И хотя Эйвери был трусом и пустозвоном, Лили не знала, на что он осмелится в дуэли с беззащитной девушкой, тем более что подлец он был редкостный. Понимая безысходность своего положения и мысленно прося прощения у Брукса, она повернулась спиной к захватчику и зашагала по коридору. Эйвери, не отставая, шел за ней, не опуская палочку.
— Зачем ты это делаешь? — сказала она. — Ты ведь понимаешь, что это только суеверия.
— Да, но это, думается мне, понизит уверенность наших простодушных суеверных соперников. Что прибавит шансы на победу команде Слизерина, — усмехнулся он.
— Подлые, низкие твари, — прошипела она.
— Какие есть, Эванс.
Они повернули в коридор четвертого этажа, где не было ни единой живой души. Распахнув двери кладовки, Эйвери жестом пригласил ее внутрь.
— Ваши апартаменты на сегодняшний матч, Солнце.
Когда Эйвери захлопнул дверь, закрыв ее снаружи, раздраженная и расстроенная Лили с силой пнула ведро, стоящее в кладовке, и уселась на пол, в ожидании своего скорейшего освобождения.
Глава 6. Квиддич. Часть вторая.
Конечно же глупо было кричать. На шестом курсе каждый ученик знал звукоизолирующее заклинание так же хорошо, как обыкновенную «алохомору». В маленькой кладовке было темно, и только тонкий луч, проходящий сквозь отверстие под дверью, давал сумрачный свет комнатке. Там было душно и пахло пылью. Лили пришлось снять мантию и шарф. Бросив их на какую-то коробку, она села на пол и прислонилась спиной к стене. Она сидела в кладовке уже почти сорок минут, не переставая проклинать слизеринцев. По ее мнению, матч должен был начаться с минуты на минуту, и ее угнетало то, что время, которое она ждала с таким нетерпением, ей придется провести в компании швабр и ведер. Она была зла на весь мир, угрюмо хмурилась и то и дело косилась на дверь.
***
Том мерил раздевалку шагами. До матча оставалось три минуты, а ни Поттера, ни Эванс не наблюдалось. Остальные члены команды сидели на местах, терпеливо следя за капитаном.
— Да где они, черт возьми?! — воскликнул он, останавливаясь.
— Наверное, где-нибудь задержались, — пожал Дэвис плечами.
— Успокойся, Том, все будет хорошо.
— Хорошо?! — взревел он. — Без ловца?! Да нас порвут, как...
Тут в раздевалку с метлой наперевес вбежал Поттер. Бросив метлу на пол, он стянул с себя мантию (при этом Ребекка учтиво отвернулась), надевая форму.
— Где ты был? — прошипел Том, угрожающе блеснув глазами.
— Да так... — протянул он, застегивая последнюю пуговицу на мантии и садясь рядом с Майклом. — Я ведь успел, — отмахнулся он, взъерошив себе волосы. — Эванс еще не заходила?
— Нет, Джеймс, в этом-то и дело, — сказала Ребекка, повернувшись. — Ее не было даже на завтраке.
Джеймс перевел осторожный взгляд на капитана.
— Я видел ее в гостиной ранним утром, — сказал он, обессилено опускаясь на скамейку и пряча лицо в ладонях.
— С ней что-то случилось, — заключил Поттер, испуганно пробегаясь глазами по молчаливо подтверждающим его слова членам команды. — Она не пропустила бы матч просто так.
Послышался голос комментатора.
— Матч начинается, — сказал Гордон, покосившись на Тома.
— Надо идти, — сказал тот, поднимая голову.
Джеймс вскочил.
— А как же Лили?! Мы не можем просто так играть, зная, что с ней что-то случилось, тем более что она... Она ведь наш талисман!
Том злобно сверкнул глазами.
— Лили и мне дорога, но это может подождать. Мы не можем отказаться играть.
Джеймс сделал шаг вперед, приблизившись к капитану на расстояние вытянутой руки.
— Да пошел ты к черту, Брукс. Может, для тебя репутация и важнее всего, но я... — процедил он. — Я не буду играть, зная, что с ней что-то случилось.
С этими словами он вышел из раздевалки, чувствуя, что в спину ему уперлись шесть удивленных взглядов. Конечно, он выйдет играть, но только после того как начнется спасательная операция. Команды уже позвали на поле, но он помчался к трибунам и взбежал на несколько ступенек вверх, ища своих друзей. На глаза ему попался Нюниус. Знает ли этот хлюпик, что его подругу, пусть даже бывшую, похитили его однокурсники и держат в какой-нибудь кладовке? А вот и нужные лица. Эти трое, как и другие, удивленно глядели на спортсмена.
— Сириус, Люпин, Питер! — закричал он, махнув рукой.
Друзья тут же поднялись с мест и спустились к нему.
— Сохатый, что стряслось? — спросил Люпин, первым подошедший к Поттеру.
— Какого черта... — нахмурился Блэк.
— Так, слушайте, — оборвал он их. — Эванс похитили слизеринцы. Наверное, она где-то в замке. Ничего серьезного ей, конечно, не сделали, но боюсь, что если она не появится на матче, это воодушевит этих слизняков, а Том совсем раскиснет. Тем более ей, наверное, и самой очень хочется увидеть матч.
— Ты хочешь, чтобы мы нашли ее? — поинтересовался Питер.
— А ты думаешь, он просто поболтать с нами вышел, когда матч уже начался? — нетерпеливо рявкнул Блэк.
Питер притих, а Поттер кивнул, взглянув на друзей поочередно.
— Это не составит труда, — ответил Ремус.
— Да, — подтвердил Сириус. — Забежим в спальню, возьмем карту, и твоя обожаемая Эванс будет на матче уже через десять минут.
— Мистер Поттер?! — услышали они рассерженный голос мадам Трюк. — Вы собираетесь играть?
— Уже иду, — бросил он, побежав на поле.
***
Она услышала, как в коридоре раздавались, отражаясь эхом от каменных стен, чьи-то шаги. Человек остановился у кладовки и, замешкавшись на секунду, снял звукоизоляционное заклятье.
— Стив сказал, — лениво протянул вошедший, и к своему неудовольствию Лили узнала голос Эйвери, — чтобы я поохранял тебя по причине геройства некоторых членов твоего факультета, Эванс. И как ты понимаешь, я не в восторге.
— Тогда, может, отпустишь? Ни тебе проблем, ни мне... — отозвалась девушка.
— Боюсь, что это противоречит плану, — услышала она насмешливый голос и то, как ее похититель устраивался на подоконнике возле двери. Из этого окна был виден стадион, она точно это знала. — Похоже, твое отсутствие на матче здорово подкосило игроков вашей команды. Поттер вон все выглядывает тебя на трибунах, Том рассеян. Боюсь, что Гриффиндору никак сегодня не выиграть. Даже несмотря на то, что сестра Стива особенно хорошо сегодня играет. Счет... Ммм... кажется, еще не открыт, но такими темпами...
— Заткнись, Эйвери! — закричала она, слушать это было просто невыносимо.
— А что, тебя это раздражает? — снова едкая усмешка.
Лили твердо решила молчать и только стиснула зубы от нахлынувшей злости. Некоторое время они сидели в тишине, после чего слизеринец за дверью начал насвистывать какую-то песню.
Прошло совсем немного времени, когда Эйвери снова замолчал. Спрыгнув с подоконника, он тихо сказал:
— Похоже, у нас с тобой гости, Эванс.
Она услышала шорох мантии и догадалась, что он достал палочку. Тут и Лили услышала быстрые шаги. Она подползла к двери и, прикрыв один глаз, заглянула в замочную скважину. В конце коридора действительно появился какой-то волшебник. Малый угол обзора не позволял Лили увидеть его лицо, но это определенно был слизеринец: она увидела форменный зеленый шарф. Новоприбывший держал палочку на изготовке. Что происходит? Медленно направляясь в ее сторону, юноша начал говорить. Его голос был холодным и ровным, и выражал он крайнее нерасположение к собеседнику. Раздаваясь в пустынном коридоре, он отражался от стен и, казалось, разносился по всей школе.
— Я слышал, как ты напевал, Эйвери, — спокойно сказал он. — Я вижу, ты и не собираешься на главный матч сезона. В чем дело? Почему ты не на стадионе?
— Могу задать тебе тот же вопрос, Снейп.
Лили тихо ахнула. С тех самых пор как они поссорились в библиотеке, они ни разу не разговаривали, и то, что он пришел на помощь Лили, было проявлением настоящей преданности и дружбы.
— Северус! — крикнула она.
Эйвери выругался, покосившись на дверь.
— Выпусти ее.
Эйвери гадко усмехнулся.
— Неужели эта грязнокровка для тебя важнее, чем репутация и честь факультета?
— Не думаю, Эйвери, что к сильнейшему темному магу факультета станут относиться иначе, если он не допустит глупости — детской глупости — проявленной неразумным и, очевидно, умственно незрелым капитаном нашей команды. Неужели ты не понимаешь, что это не наш уровень, это даже не подлость — это всего лишь розыгрыш, за который каждый из участников может поплатиться вдвойне.
На пару секунд Эйвери задумался. После чего ответил:
— Считаешь это детской глупостью? Может, раз ты такой взрослый, ты бы придумал что получше?
— Ну, — усмехнулся Северус. — Если бы вы выкрали Поттера и накачали его каким-нибудь изощренным сложным зельем, то я бы вам даже помог в этом. И вот тогда кроме удовольствия Слизерин получил бы еще и материальную выгоду: без Поттера Гриффиндор — ничто. А Эванс — всего лишь предмет предрассудков и самовнушения. Следует ее отпустить, ведь это не приведет ни к чему хорошему.
— Боюсь, что я этого не сделаю, Снейп.
— Тогда мне придется тебя заставить, — пожал он плечами.
Что происходило в последующие несколько секунд, Лили не понимала. Взметнулась вверх палочка Северуса, и настала тишина. Они стояли, не двигаясь, Снейп пристально глядел на сокурсника, после чего Эйвери дернулся, а на лице Северуса появилась самодовольная ухмылка. Эйвери тяжело дышал и глядел на Северуса испепеляющим взглядом.
— Значит, вот на что ты способен ради этой грязнокровки?! — взревел Эйвери. — Нападать на сокурсников?!
— Легилименция, — просто ответил Снейп. — Никакой темной магии, только психология, зрительный контакт и твое открытое, незащищенное сознание. Я не причинил тебе боли физической, просто вытащил из твоей памяти некоторые обрывки печальных воспоминаний. Теоретически, это не физическое нападение.
— Теоретически?! — взвизгнул он. — Иди к черту, Снейп!
Северус вскинул палочку и уже наставил на замок, Лили поднялась с колен, но Эйвери злобно фыркнул:
— Я бы на твоем месте десять раз подумал.
— Я бы на твоем месте тоже подумал, прежде чем соглашаться на эту глупость, — хмыкнул он в ответ.
— Какие люди, — Лили услышала шаги и знакомый лающий смешок.
— Неужели именно ты, Нюнчик, замешан в похищении нашей сокурсницы? — поинтересовался Люпин.
Они появились одновременно, держа палочки наготове. Питер немного неуверенно глядел на Северуса и Эйвери, его маленькие глазки бегали, а рука подрагивала.
— Если у вас имеются уши и глаза, то следовало бы заметить, что я прибыл сюда с той же целью, что и вы, причем на некоторое время раньше, — лениво проговорил Северус.
— Неужели? — рассмеялся Блэк, переглянувшись с друзьями. — Слабо верится.
— Он говорит правду! — воскликнула Лили.
— О, Эванс, рад тебя слышать! — улыбнулся Сириус.
— Думаю, — прошипел Снейп, — тебе следовало бы извиниться, Блэк.
Сириус сделал шаг вперед, остальные пристально наблюдали за происходящим.
— Никогда не предполагал, что всякое отребье будет учить меня манерам, но раз уж ты начал, то, может, укажешь перед кем извиниться, Нюнчик?
— Передо мной. Ты только что сказал, что я запер Эванс, а это для меня оскорбление.
— Неужели ты такой неженка?
Засвистели рассекающие воздух палочки, и Снейп и Сириус, глядя друг на друга с нескрываемой ненавистью, стояли с оружием на изготовке. Лили рассерженно топнула ногой, она уже накинула мантию и была готова растерзать любого, кто отсрочит ее высвобождение из темницы.
— Хватит! — закричала Лили. — Выпустите меня отсюда наконец!
Северус развернулся вполоборота и наставил палочку на замок, тот слабо щелкнул, и девушка стремглав вылетела из каморки. Ее мантия была испачкана пылью. Злобно сверкнув глазами, она кинулась к Эйвери.
— Отдай мне палочку, — процедила Лили.
Тот под пристальными взглядами присутствующих нехотя достал ее и отдал девушке, после чего та, бросив «спасибо» всем ее спасителям, тут же побежала на поле, а Петтигрю, Блэк и Люпин устремились за ней.
***
Она бежала на поле для квиддича так, словно от этого зависела чья-то жизнь. Дождь усилился, и даже капюшон не спасал Лили от дождя. Мантия вымокла насквозь, ее сердце выпрыгивало из груди, а голова кружилась от недостатка кислорода, но, пробираясь по ступеням на вершину трибун, Лили ликовала. Она остановилась совсем рядом с лестницей, возле однокурсников, и закричала. Это было просто название ее факультета, просто крик, но он оказался будто глотком воздуха для игроков. Она даже сквозь стену дождя видела, что они ее ждали. Торжествующе улыбнулась Ребекка, Том расцвел, Стивен Мур стиснул зубы и закричал что-то своему загонщику, и рассмеялся Поттер, показывая друзьям, подошедшим на места, поднятый вверх большой палец. Лили улыбнулась. Слизерин еще получит свое за нечестную игру, а Гриффиндор получит Кубок. Джеймс сделал два поворота в воздухе, и Лили заметила, что у него новая метла. Как же он был хорош в воздухе. Он неожиданно помчался в ее сторону, к трибунам, и Лили на секунду подумала, что он совершенно сошел с ума и направляется к ней, но потом заметила парящий возле трибун золотой снитч. Гриффиндорцы ликующе загудели, Лили тоже кричала.
Победа стремительно рассыпалась. Лили увидела, как исказилось гримасой лицо слизеринского загонщика, он, размахнувшись битой, ударил бладжер, направляя его в Джеймса. Лили тихо ахнула, прижав мокрые руки к губам, голова вдруг закружилась, гомон трибун перестал слышаться, а в глазах потемнело. Девушка потеряла сознание.
Теперь ликующе гудел Слизерин. Мяч стремительно пронесся через поле, Джеймс вильнул, но бладжер все же задел древко метлы, от которой отлетела большая щепка. Метла Джеймса Поттера несколько раз провернулась вокруг, опустилась вниз на несколько метров и остановилась, подрагивая, но не упала. Сам игрок слетел и держался только одной рукой. Гриффиндорцы затаили дыхание, но рука Поттера соскользнула с мокрого лакированного и немного подбитого древка, и он вместе с метлой рухнул на землю.
***
Слева от кушетки, на которой лежала Лили, сидел слизеринец. Его уличная мантия висела на спинке стула, но на шее все еще был небрежно завязан шарф. Он, слегка ссутулившись, глядел в окно и машинально вертел в пальцах небольшую потрепанную книжку. Это был Северус Снейп — кто же еще из слизеринцев стал проводить время за таким странным занятием? Вздохнув и словно вмиг обессилев, Северус на мгновение опустил голову. Потом он поднялся и шагнул ближе к кушетке. Черными блестящими глазами он смотрел на лицо спящей девушки, скривив тонкие губы. Несмелым движением Северус погладил кончики ее волос, и, когда веки девушки дернулись, он отшатнулся назад и замер, не сводя с нее взгляда. Лили продолжала спать. Тогда он протянул руку за мантией и, взглянув на Лили еще раз, поспешно вышел из палаты, стараясь ступать как можно тише.
***
Она проснулась от боли, которая импульсами растекалась по всему телу. Казалось, что голова, которая и являлась источником этой пульсации, вот-вот разорвется на тысячу осколков. Лили открыла глаза и, увидев перед собой белый потолок Больничного крыла, мысленно застонала. Кровать справа от нее была отгорожена ширмой, а все видимое для нее пространство оказалось безлюдным, словом, в Больничном отсеке было не так много пациентов. Лили села на твердой кушетке и потерла голову.
В тот момент в палату влетела мадам Помфри.
— В меня врезался бладжер?
— Нет, дорогая, ты упала в обморок, ударилась о ступеньки.
Лили поморщилась. А мадам Помфри продолжала щебетать:
— О, наконец-то вы очнулись, мисс Эванс. Честное слово, я уже и не знала, что с вами делать! Как самочувствие?
— Эм, голова болит...
Лили пришлось снова лечь в кровать, пока целительница смешивала лекарство.
— Налицо нервное перенапряжение! — говорила она. — Такое часто случается на пятых и седьмых курсах, но вы ведь и в прошлом году перед экзаменами не были у меня, не так ли? Не думаю, что причиной этому послужила учеба, это все квиддич и, конечно же, война. Я знала, знала, что это до добра не доведет! Боюсь, что эту ночь, да и следующий день вам придется провести у меня, так же, как и мистеру Поттеру. Да, о походе в Хогсмид не может быть и речи.
— Чудесно, — прошептала Лили, глядя на ширму, отгораживающую ее от соседа.
Мадам Помфри напоила Лили лекарством и удалилась. Тут же входные двери распахнулись, и в палату ввалилась вся команда Гриффиндора, а вместе с ними Блэк, Люпин и Петтигрю. Ширма мгновенно сдвинулась, и вошедших поприветствовал взлохмаченный больше обычного Поттер. Члены команды, вставшие у кроватей покалеченных, поочередно здоровались и спрашивали о самочувствии ребят. Брукс отчитал Лили за неосторожность и непослушание.
— Эйвери весь покрылся какими-то темными пятнами, образующими на лбу слово «глупец», и даже мадам Помфри не знает, как их исцелить, поэтому он сейчас, наверное, со всеми в гостиной, — сказала Ребекка.
— По-моему, ситуация более чем забавная, — рассмеялся Блэк.
— И ему, наверное, сейчас тоже очень весело, — с сарказмом заметил Люпин, выглядевший каким-то хмурым и болезненным.
— Не знаю, кто сказал Дамблдору о случившемся, но он просто в ярости. Захотел лишить слизеринцев половины квиддичных очков, но потом сжалился и просто оставил Эйвери и Мура после уроков три раза в неделю до конца года, — сказал Брукс, улыбаясь.
Лили хмурилась.
— А как матч закончился?
Тут все умолкли.
— Мы проиграли, Эванс, — сказал Джеймс.
Лили взглянула на него: рука и нога перевязаны, скорее всего, переломы.
— Сильно?
— Шансы на Кубок есть, — пожал плечами Брукс.
— Шансы? — переспросил Дэвис.
— И ты считаешь, что это возможно? — подхватил Гордон.
— Возможно.
— Конечно, возможно, — рассмеялся Блэк. — Нет ничего проще: победить самую сильную команду сезона с отрывом в триста очков.
— В триста?! — с изумлением воскликнула Лили.
— У Рейвенкло нет ни одной победы, они оказались самыми слабыми, у Хаффлпаффа и Слизерина по 300 квиддичных очков, у нас десять.
— Если мы проиграем Хаффлпаффу, то они выиграют и возьмут Кубок Квиддича, и мы займем предпоследнее место, а Слизерин — второе, — заключил Джон.
— Этого не будет, — небрежно отрезал Поттер. — Мы выиграем с разрывом в триста.
Почему-то Лили поверила в его слова, как поверил и Брукс. Команда Гриффиндора покинула Больничное крыло, шумно обсуждая итоги дня. Дэвис и Гордон громко спорили. Ребекка улыбнулась и, помахав ребятам у выхода, взяла Джона под руку.
Часы били полночь, прощаясь с тринадцатым февраля. За окном было тихо и совсем темно, в Больничном крыле потухли последние свечи, и его обитатели уснули, утомленные событиями дня.
Глава 7. С днем Св.В.Всю ночь ей снился Снейп. Совесть не давала ей покоя хотя бы потому, что он пришел ее спасать, забыв про их грандиозную ссору. Однако даже несмотря на мучившую ее совесть и уважение к этому человеку, она не собиралась говорить ему «спасибо» и тем более мириться. Она все еще была привязана к Снейпу, ей все еще было небезразлично, как он учится и что происходит в его жизни, но обида, появившаяся у нее в сердце после того, как он назвал ее грязнокровкой, только укрепилась после их разговора в библиотеке. Поступив на Слизерин в такое время, учась с такими людьми на одном курсе, он, наверное, был обречен стать Пожирателем. Конечно, немалую роль в этом сыграл и его отец-магл, который по сути своей являлся скорее чудовищем, нежели человеком. Жизнь в нищете, нехватка одежды и некоторая отрешенность от других людей делали его особенным, заставляя завидовать таким, как Блэк, таким, как Поттер и даже таким, как Петтигрю и Люпин, хотя жизнью, приближенной к идеалу, можно было назвать только жизнь Джеймса. Зато у Блэка была чистокровность и известная, благородная фамилия, уходящая в века. Что до Питера и Ремуса... Да, их жизни не отличались ничем особенным, но у каждого из них было звание Мародера, а этого было уже достаточно для зависти. Мародеры были крепчайшим союзом Хогвартса, своеобразными звездами, к которым всегда были прикованы восхищенные взгляды. Но самое главное, у них четверых была самая настоящая дружба. А среди Пожирателей смерти или даже будущих Пожирателей вряд ли отыщутся настоящие друзья. У Снейпа была только Лили, которую он потерял из-за любви к Темным искусствам и нелюбви к маглам. Лили не было его жаль только потому, что Снейп ненавидел быть слабым, ненавидел, когда его жалели. Но разве то, что его следовало бы пожалеть — это признак слабости? Нет, Северус Снейп был очень сильным волшебником, не только по своим магическим способностям, но и по внутренним качествам. Однако Лили еще слабо понимала, на что он способен, и слабо понимала, как искренни были слова Северуса в тот злополучный день, когда они разругались из-за семьи Буллитов, и еще она совсем не понимала, на что был способен Северус ради нее.
***
Ту часть ночи, которую Джеймс Поттер не спал (а это была большая ее часть, поскольку под действием Костероста спать вообще сложно), он размышлял о своих друзьях. В ту ночь было полнолуние, и он слышал, как пару раз выл волк. Бродяга, Лунатик и Хвост... Они были где-то там, в Хогсмиде. Кстати, у Бродяги даже нет разрешения на посещение Хогсмида. Как хорошо, что они Мародеры и знают все потайные ходы в этом замке. Жаль, что завтра ему не попасть в Хогсмид, легальный поход в деревушку случается не так часто, но нужно будет сказать ребятам, чтобы те обязательно сходили. Да и Люпину нужно будет отдохнуть, так что кружка сливочного пива окажется как раз кстати. Блэку, правда, придется как всегда выбираться под мантией-невидимкой.
Джеймс поморщился. Рука и нога предательски ныли. Интересно, что бы с ним сталось, если метла была прежней? Ведь только эту отец решил оснастить им же изобретенным защитным заклинанием, когда при небольшом повреждении метла не падает вниз, а зависает на высоте. Наверное, не сработай это заклинание или будь метла старой, он бы разбился. Жалко, конечно, метлу, ограниченная серия.
Вообще, единственным положительным моментом во всей этой ситуации было общество Эванс. Как удачно все-таки ребята не успели ее поймать, когда она в обморок упала. Джеймс усмехнулся. И что он несет?
***
Когда Лили открыла глаза, рядом с ней сидела Хельга. Подтянувшись и сев на твердой кушетке, она сказала:
— Доброе утро.
— Доброе, — отозвалась она. — Только уже день, два как-никак.
— Почему ты не в Хогсмиде?
— Еще успею, — хмыкнула она. — Что тебе сказали про голову?
— Сказали нервное перенапряжение, сегодня должны уже отпустить. Представляешь, если я так нервничала в этом году, что будет в следующем, когда сверху всего этого будет еще и ЖАБА? Тебе придется проводить со мной беседы, разгружающие мою психику, — хмыкнула Лили, глядя на подругу, которая при этих словах опустила голову и как-то странно сжала губы. — Ты чего? — нахмурилась Лили.
Хельга взглянула на Лили с грустью.
— Я уезжаю летом в Германию. Родители говорят, что в Англии слишком опасно.
Лили замерла. Только не это.
— Нет, — только и смогла сказать она.
Хельга посмотрела на Лили.
— Я не хочу уезжать. Они войны боятся, а я — нет, я Англию люблю и, по-моему, это просто нечестно.
— Ты правда уезжаешь? — спросила Лили, почувствовав какую-то невероятную пустоту.
Та кивнула и придвинулась ближе, обняв Лили, которая была так шокирована, что уже не могла сказать ни слова.
— Я буду писать тебе, и... знаешь, я приеду к тебе в гости, честное слово. Как только отвяжусь от родителей, вернусь в Англию. И еще, обязательно пришли мне приглашение на свадьбу, хочу видеть лицо Поттера, когда тот наконец-то добьется своего, — хмыкнула Хельга, и Лили улыбнулась.
— Обещаю, что ты будешь подружкой невесты, — сказала она, вытирая с лица слезы.
— Лили, — сказала девушка, отстраняясь от подруги. — Не плачь, пожалуйста, ты ведь такая сильная.
Лили кивнула, вытирая слезы.
— Тебе пора в Хогсмид.
Как только за Хельгой закрылась дверь, Лили упала на кушетку и закрыла лицо руками. Это самое ужасное, что могло случиться за эти злополучные полтора года.
— Лили, что случилось? — услышала она, а убрав руки, увидела Поттера, сидящего на своей кушетке; ширма была сдвинута.
— Хельга уезжает в Германию.
И этого было достаточно, Поттер лег обратно на кровать и не задал ни единого вопроса.
Лили взглянула на него и заметила, что соседняя с ним кровать ограждена ширмой.
— Кто-то еще заболел? — спросила она.
— Наверное, ночью привозили, — пожал он плечами.— Не видел кто это, но сейчас там уже никого нет.
Но это была ложь, потому что он знал, на кровати рядом с ним ранним утром лежал Ремус Люпин, отдыхающий после полнолуния, правда, за полчаса до пробуждения Эванс он покинул Больничное крыло и перебрался в спальню. Сейчас он должен был быть уже в Хогсмиде.
— Эванс?
— Что?
— Кто это тебе цветочки принес? — поинтересовался Джеймс, увидев на тумбочке рядом с ее кроватью букетик гербер.
— Не знаю, — честно ответила она и потянулась за букетиком. Цветы были перевязаны лентой, а к ней был прикреплен втрое сложенный листок желтого пергамента.
«С днем Святого Валентина, выздоравливай. P.S. Ты не обязана говорить мне «спасибо».
Лили усмехнулась: Северус.
— И кто? — переспросил Джеймс.
— Не подписано, — пожала она плечами.
— Правда? — удивился Джеймс.
— Можешь посмотреть, если так хочется, — сказала она, отдавая Джеймсу пергамент. — Черт, да сегодня же День Святого Валентина, — вполголоса сказала она.
— Ага, — подтвердил Джеймс. — А нам даже в Хогсмид сходить нельзя. Это Снейп, да?
— С чего ты взял? — нахмурилась Лили.
— Ну, — протянул Джеймс, сминая пергамент. — Вы не общаетесь, но несмотря на это, он вызволил тебя вчера из кладовки. Значит, тебя должна мучить совесть, о чем он, очевидно, подозревает. Поэтому, так как он беспокоится, — Джеймс поморщился, — он принес этот букетик с разрешением не вынуждать себя благодарить его, потому что ты не желаешь с ним общаться, а если ты его будешь благодарить, это... в общем...
— Я поняла, — фыркнула Лили. — Может, ты и прав, и это Снейп, не знаю.
Лили отвернулась и, прежде чем поставить букет в вазу, наполнила ее водой. Только тогда она обнаружила, что на тумбочке лежали еще и конфеты. Джеймс пристально следил за ее движениями.
— Черт, — сказала она, просмотрев открытку. — От Брукса.
Вот теперь она и поняла, что за нежность была в голосе у Брукса, когда перед игрой он просил ее быть осторожнее. Сговорились они все что ли? Этот вон, сидит смотрит.
— Кстати, Поттер, а где твои подарки? — сказала она, положив конфеты на тумбочку и склонив голову на бок.
Джеймс сел и, небрежно взъерошив челку, хмыкнул:
— Надоело мне впустую тратить фантазию и средства, тебе же на меня плевать.
Пару минут Лили удивленно глядела на однокурсника.
— Ты серьезно?— спросила она, боясь самой себе признаться, что мысль о том, что Поттер к ней охладел , нанесла большой удар по ее самолюбию.
— Конечно.
— Ну наконец-то!
— Эванс! Ну неужели тебе вообще не нравятся знаки внимания?! — воскликнул он.
— Мне не нравится навязчивость, а ты у меня именно с этим словом ассоциируешься, — фыркнула Лили.
Пару минут они молча сидели, уставившись друг на друга.
— Эванс, ну пойдем хоть погуляем вокруг Хогвартса что ли?
Лили вздернула бровь.
— С чего ты взял, что я сейчас соглашусь, если раньше не соглашалась?
— Скучно же! Все в Хогсмиде. А мы что, тут будем сидеть? Только подумай, замок почти пуст.
***
После получасовых уговоров Лили, будучи уже не в силах противостоять напору Поттера, согласилась.
Они медленно прогуливались по Хогвартсу, и Лили показалось, что Джеймс очень похож на того Поттера, которого она видела летом. Он шутил, а она смеялась, они обсуждали войну, и их мнения совпадали, он понимал ее, а она — его. Это было странное ощущение: Джеймс Поттер ей нравился, и его можно было даже посчитать за ее друга. Они остановились на открытом балконе у больничного крыла и долго смотрели на горизонт, где заканчивалось Черное озеро. Странно было как раз то, что с Джеймсом было легко и говорить, и молчать. Лили заправила волосы за ухо и, подперев подбородок рукой, подумала, что даже жалеет, что Джеймс не всегда такой, каким он был тем летом. Или всегда? А может, Хельга была права, и Джеймс действительно сильно преобразился, просто она упрямо этого не замечала? Нет, иногда он как обычно балагурил и перегибал палку, но ведь без этого Джеймс — не Джеймс, а нечастые выходки только добавляют ему привлекательности. Вполне возможно, что выходки действительно были, иначе за что их с Блэком вечно наказывают, но ведь об этом Лили не известно. Так может, Поттер не так плох?
Она повернулась и увидела, что Джеймс смотрит на нее, не сводя взгляда.
— Что? — улыбнулась она.
— Ничего, — хмыкнул он в ответ и перевел взгляд на горизонт.
— Эванс, — наконец сказал он.
— Что?
— Я тут подумал...
Лили взглянула на него и приподняла брови, Джемс выглядел так, будто он действительно обдумал этот разговор не один раз.
— Отец купил один лишний билет на Чемпионат Мира, ты ведь хотела поехать.
Сердце Лили забилось с бешеной скоростью.
— И... у тебя ведь родители точно поехать не смогут, они ведь маглы, а на такие мероприятия... Ты можешь поехать с нами, мы там будем всей компанией. Ну, я, Сириус, Питер и Рем, мы едем с моим отцом, ты можешь к нам присоединиться. Мы будем рады, но если ты не хочешь, то можешь поехать отдельно, — сказал он, протягивая ей билет.
— Джеймс, — сказала она, поднимая взгляд с билета на парня. — Он стоит бешеных денег, я не возьму.
— Это подарок, на День Святого Валентина.
Лили поморщилась.
— Я не возьму, — сказала она.
— Эванс, я вижу, как ты хочешь поехать, — сказал он, помахав билетами у нее перед глазами. — Другого шанса не будет. А так, что ты теряешь? Бесплатные билеты, общество истинных любителей квиддича, охрана взрослого мракоборца и четверых однокурсников, неплохо владеющих ЗОТИ, ты посмотришь Открытие Чемпионата Мира по квиддичу и сможешь расслабиться в это нелегкое для Англии время. Конечно, если его не отменят из-за ухудшения положения в стране. Хотя отец сказал, что, пока Министерство держит оборону, этого точно не случится, а по его прогнозам, силы Министерства истощатся минимум через восемь месяцев, так что это будет еще не скоро. Эванс...
— Нет.
— Чемпионат Мира по квиддичу, открытие...
Лили глубоко вздохнула. Если она откажется, то будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.
— Эванс, я ведь безвозмездно, от всей души. Просто подарок на День Святого Валентина, Лили.
— Ладно! — выпалила она и взяла у него билет.
— Тогда, — хмыкнул Джеймс, крайне довольный собой. — Мы за тобой заедем. Рано утром, как тут указано, четвертого июля.
Лили улыбнулась, представив, как к ней заявится мистер Поттер с четверкой неугомонных однокурсников, и улыбнулась. Это лето обещает быть гораздо веселее, чем предыдущее.
***
Поттер влетел в спальню для мальчиков в таком прекрасном настроении, что от него, казалось, исходило сияние. Распахнув дверь и представ перед друзьями, сидящими на кроватях, он широко улыбнулся и взъерошил волосы. Сириус многозначительно поднял брови, взглянув на него так, словно тот тронулся умом, Люпин нахмурился, а Питер выглядел растерянным и удивленным.
— Господа Мародеры, — провозгласил он и захлопнул за собой дверь. — Вы в полном составе?
— Как видишь, господин Сохатый, — улыбнувшись, ответил Сириус и, повернувшись к Люпину, продолжил. — Господин Лунатик, ты знаешь что-нибудь против средств, вызывающих умственное помутнение и эйфорию, а то, по-моему, наша мадам Помфри напоила господина Сохатого чем-то не тем.
— Нет-нет, — провозгласил Джеймс. — Со мной все в порядке, господа Мародеры, и даже лучше, чем обычно.
— Ты уверен? — пискнул Питер.
— Как никогда, господин Хвост, — продолжил Джеймс, расхаживая по комнате перед кроватями, положив руки в карманы брюк. — Итак, господин Бродяга, — сказал он, остановившись против кровати, на которой сидел Блэк, — я хочу напомнить, что ввиду того, что твои родители оставили тебя без наследства и денег, у нас с тобой теперь общий бюджет. Я, как и говорил ранее, не желаю ничего слышать о том, что ты, господин Бродяга, собираешься мне вернуть деньги, потраченные семейством Поттеров на тебя, но, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — поскольку ты все же на этом настаиваешь и желаешь, чтобы я тебе докладывал обо всех расходах, что я несу из-за тебя, хотя они для меня незначительны, и я никогда не приму у тебя этих денег, если ты все-таки решишь мне их вернуть, я хочу сообщить тебе, что в копилку потраченных на тебя средств отправляется еще галеон.
— С какой это радости? — спросил Блэк, осмыслив все, что сказал его друг.
— Помнишь, мы поспорили, что на День Святого Валентина в этом году Эванс пойдет со мной гулять? Ты был не согласен с моим утверждением, что я этого добьюсь, — при этих словах Джеймс расплылся в очаровательной самодовольной улыбке, словно ребенок, которому дали конфету.
Все присутствующие подняли на него глаза.
— Она что, согласилась с тобой погулять? — спросил Люпин.
— Вы гуляли? — подхватил Питер.
— Пока мы были в Хогсмиде? — ошарашено спросил Блэк.
— Да-да, господа Мародеры, я наконец пробил глухую стену, ограждающую неприступную мисс Эванс.
— Тебя стоит поздравить, — искренне улыбнулся Блэк и, встав, подошел к другу и пожал ему руку. — С успехом, господин Сохатый. Так, глядишь, лет через пять и до свадьбы дойдет.
— Ты будешь шафером, мой друг. И ты не поверишь, но я уже знаю, кто будет подружкой невесты.
— Нюнчик? — рассмеялся Блэк. Опускаясь на кровать.
— Нет, с ним покончено, — заявил Джеймс.
— Лили окончательно разругалась со Снейпом? — спросил Люпин.
— Сдается мне, что да, — пожал Джемс плечами. — Поэтому подружкой невесты будет Хельга Штец. Эванс ей пообещала, я слышал.
— Ты подслушивал? — спросил Питер.
— Я просто не спал, а они об этом не знали, — пожал Поттер плечами. — Но самое интересное даже не это.
— Есть еще что-то более интересное? — хмыкнул Блэк, закидывая руки за голову и откидываясь на кровати.
— Есть. Эванс будет пятой, кто под предводительством моего отца поедет на открытие Чемпионата Мира по квиддичу.
— Красавчик, — прошептал Сириус и торжествующе улыбнулся.
***
Лили зашла в спальню для девочек. Карман ее мантии, в котором лежал заветный билет, казалось, отдавал теплом, и она светилась от счастья.
Едва зайдя в комнату, она остановилась как вкопанная. На полу перед открытым чемоданом в одиночестве сидела Ребекка и складывала вещи.
— Не слишком ли рано для сборов? Только февраль, — напомнила Лили.
Ребекка подняла на нее взгляд.
— Ты уже выписалась? Хорошо себя чувствуешь?
Лили кивнула и села рядом с однокурсницей.
— Что случилось?
Ребекка опустила голову, и светлые волосы упали на ее лицо. Когда она наконец подняла взгляд, то сказала:
— Мы уезжаем, завтра.
— Что? — Лили показалось, что она ослышалась. Ребекка была вторым человеком в Хогвартсе после Хельги, кого она могла бы назвать подругой.
— Мы уезжаем далеко, даже не в Европу. Сейчас ведь многие будут уезжать, война и все такое.
— Ты даже не доучишься? Осталось несколько месяцев! — воскликнула она.
Ребекка грустно вздохнула.
— Слушай, — сказала она. — Я обещала никому не рассказывать, но тебе скажу, ты только не говори никому.
— Обещаю.
— Мы уезжаем не потому, что родители войны боятся, они даже наоборот, готовы вступить в схватку с Тем-Кого-Нельзя-Называть хоть сейчас. Отец очень разозлился. Мы уезжали на Рождественские каникулы домой, ты помнишь? В те каникулы Стив плотно начал общаться с Пожирателями, он почти вступил в их ряды, собирался сделать это в ближайшее время, на пасхальных каникулах или летом, — Ребекка замолчала. — Когда родители узнали об этом... что они наговорили друг другу... Отец и Стив кричали, мать рыдала... Папа сказал, что мы уедем из этой чертовой Англии, кишащей Пожирателями, как можно дальше и как можно скорее. Стив попросил только закончить квиддичный сезон. Вчера была последняя игра Слизерина, завтра мы уезжаем.
— Бекки...
Ребекка поджала губы и обняла Лили.
— Я так не хочу уезжать! Бросать Хогвартс, Англию, вас... Еще одна игра по квиддичу впереди, Брукс меня чуть не прикончил, когда я ему сказала.
— А Гордон, ему ты сказала?
Ребекка отстранилась и покачала головой.
— Еще нет. Если бы не Стивен... Какой же он все-таки дурак... — покачала она головой. — Вот, — она протянула Лили кусочек пергамента, — здесь мой новый адрес. Напиши мне, ладно? Пиши как можно чаще о том, что в стране, о том, что в школе, что в квиддиче. Гордон не будет писать, я знаю. Он, наверное, даже не поймет, обидится, я не знаю, что у него в голове.
Лили еще раз обняла Бекки и глубоко вздохнула. В тот момент она ясно осознала: с приходом войны ее жизнь изменится в корне.
Глава 8. Неожиданности.
За последние четыре месяца, проведенных на шестом курсе обучения школы чародейства и волшебства Хогвартс, так много всего произошло, что некоторые ученики недоумевали: почему нельзя растянуть события на весь год? Ведь из-за этой неоднородности жизни в начале года они сходят со скуки и изо всех сил стараются что-нибудь выдумать, а в конце — даже нет времени, чтобы спокойно вздохнуть. Но очевидно, судьбе было угодно, чтобы все самые яркие происшествия пришлись на конец второго семестра. Все началось еще в феврале...
***
— Брукс, какого черта? — налетел на него Поттер на завтраке.
— Что именно тебя интересует, Джеймс?
— Почему у нас в гостиной висит объявление об отборе нового вратаря в команду?
В этот момент на завтрак пришла Лили и села недалеко от Поттера, по правую сторону от не менее любопытствующего Люпина.
— Потому что Ребекка Мур больше не учится в Хогвартсе.
— Что? — в один голос воскликнули мародеры.
— Утром Ребекка уехала, друзья мои, — сказал Дэвис, приземлившийся рядом с Бруксом.
— Дэвид, — окликнула его Лили, — как Джонатан?
— В депрессии.
— Отлично! — хмыкнул Брукс, поднимаясь. — Один в депрессии, другая уехала. Команда разваливается. Жду всех на поле через двадцать минут.
С этими словами он двинулся к выходу, бросив красноречивый взгляд на Лили. Она опустила взгляд, тяжело вздохнув. Ну с чего это вдруг Брукс стал питать к ней какие-то чувства, кроме братских?
— И кто станет новым вратарем? — хмыкнул Люпин.
— Этот идиот, который пробовался в прошлом году? Даже фамилии его не помню.
— С ним мы точно проиграем.
— Сириус, — сказал Джеймс, — ты ведь отлично играешь.
— Предлагаешь мне занять место Ребекки?
— Именно, — сказал Поттер и улыбнулся.
***
Сидя на трибуне, Лили пыталась отделаться от навязчивой мысли о привлекательности Поттера. Она следила за ним взглядом, наслаждаясь его полетом; он смеялся, глядя на Сириуса, который играючи отбил десять мячей из десяти. Казалось, проблема была решена, и Брукс, улыбаясь, прогнал других желающих, заявив, что отбор окончен. Началась тренировка, и ребята снова взмыли в воздух. Поттер сделал два переворота в воздухе и закричал что-то Сириусу. Самое страшное, что теперь Поттер все чаще становился таким, каким он был летом. Или почти таким. Тем же выдумщиком и балагуром, но все-таки не прежним Поттером. Лили не могла объяснить этот феномен: он изменился, не меняясь, но это было действительно так. Лили проследила за тем, как ловко он схватил снитч. Просто чудо современности этот Поттер.
— Он хорош, да? — услышала она голос Брукса рядом с собой.
— Ага... — протянула она, не отрывая взгляда от Джеймса.
— Сириус — наш шанс на победу.
Сириус? И о чем она только думает?
— Да, Сириус почти так же хорош, как Бекки, — спохватилась она.
Несколько минут они сидели молча, и Лили одолевало желание отодвинуться от Брукса.
— Лили?
— М-м?
— Может, погуляем сегодня?
Лили глубоко вздохнула.
— Том, — сказала она, — тебе нужно готовиться к игре.
— Тогда после игры, — не отступал он.
— А потом нам всем нужно будет готовиться к экзаменам, — снисходительно улыбнулась она.
— Значит, нет?
Она повернулась к нему.
— Том, я всегда относилась к тебе почти как к брату и не собираюсь менять этого, понимаешь?
Он ухмыльнулся.
Тут рядом с Лили приземлился Поттер, растрепанный и какой-то взволнованный.
— Что обсуждаем?
— Перемены, — хмыкнула Лили, когда Джеймс сел с другой стороны от нее.
Неуютно — вот как чувствовала она себя в тот момент. Джеймс подозрительно покосился на Тома, и, перекинувшись парой дежурных фраз, они как-то ожесточенно сцепились из-за сущей бессмыслицы. Казалось, они и сами не понимали, почему спорят, но тем не менее перепалка быстро начинала набирать обороты, и Лили не могла больше этого выносить. Ей нужно было срочно уйти.
— Ты куда? — в один голос спросили мальчишки, когда Эванс поднялась.
— Я? — она улыбнулась. — Туда, где вы оба не будете действовать мне на нервы!
Она быстро покинула стадион и двинулась к Хогвартсу, размышляя о том, удастся ли им победить, если у них в команде такие отношения? Самое смешное, что причиной раздора в команде стал ее талисман.
***
Игра была назначена на середину марта. Последние недели они тренировались изо всех сил, а под конец вообще не вылезали с поля. Хаффлпаффцы же, напротив, ходили довольно расслабленные, уверенные в своей победе.
В день игры Лили была как на иголках. Ее успокаивало только то, что Бруксу, как оказалось, не нужно было повторять дважды, и он тут же отстал от нее, отчего отношения в команде вернулись на круги своя.
Она осторожно заглянула в раздевалку. Брукс давал последние наставления.
— Том, — позвала она.
— Солнышко, — улыбнулся он и обнял ее.
— Я надеюсь, что вы победите.
— Я тоже.
Она отстранилась и обняла Дэвиса, шепнув ему только: «Удачи». Потом подошла к Гордону: он явно все еще не оправился после отъезда Ребекки и только грустно глядел на нее.
— Джон, не грусти. Ребекка хотела бы, чтобы ты хорошо играл, — сказала она.
— Я знаю, Лили.
— Удачи.
Лили перевела взгляд на Поттера. Вот он стоит, как всегда улыбается, взъерошенный, в красной гриффиндорской форме.
— Удачи, Поттер, — талисман команды заключила его короткие объятия.
— Это традиция, как я понимаю? — спросил Блэк, к которому на этот раз Лили подошла в последнюю очередь.
— Да, традиция, — сказала она и тоже обняла его. — Поздравляю с удачным вступлением в команду. Успехов на поле.
— О да, спасибо, Эванс.
***
Игра была настолько напряженная, что Эванс сорвала голос. Она так кричала, что ей казалось, еще немного — и голосовые связки просто разорвутся. Игра шла невообразимо долго, Поттер нервно мотался туда-сюда, пока счет не стал с разрывом в 160 очков в пользу Гриффиндора, а потом так резко рванулся с места, что ловец Хаффлпаффа едва за ним поспевал. Когда Джеймс схватил наконец снитч, трибуны разразились такими воплями, что слышно их было, очевидно, даже в Хогсмиде. Блэк и Поттер, обнявшись, еще долго кружили над стадионом, держа в руках Кубок квиддича. Брукс светился от счастья, и по этому поводу закатили вечеринку прямо в гриффиндорской гостиной. Лили бежала в замок сломя голову, и, едва она переступила порог гостиной, шумной, полной учеников, как кинулась в объятья к Джеймсу, который поднял ее от пола и несколько раз прокружил.
— Джеймс, вы победили! — кричала она, разжимая руки.
— Мы, Лили, мы победили.
Она почти прыгала от счастья и, как только Поттер поставил ее на ноги, ринулась обнимать следующего члена команды.
— Не обольщайся, — хмыкнул Блэк. — Для нее это были только объятия.
Джеймс мечтательно глядел туда, где Эванс растворилась в толпе. Он видел, как она на него посмотрела, он чувствовал, что Сириус ошибся, может, впервые в жизни он ошибся в чем-то, что было связано с девушкой. Но ведь это была не просто девушка, это была Лили Эванс, и это были не просто объятия даже для нее.
— Нет, Бродяга, ты ошибаешься. В ней что-то изменилось.
Джеймс остро почувствовал: он приблизился к своей цели еще на один шаг, и стена, отгораживающая неприступную Эванс от Поттера, наконец-то начала давать слабину.
***
В конце марта, когда воздух уже начал наполняться запахом первых цветов и зелени, Лили стало невероятно тоскливо. Она перестала писать лекции, делать некоторые домашние задания и страдала бессонницей. Однажды вечером Лили медленно поднялась на Башню Астрономии и долго стояла там, оперевшись на перила. В темном небе уже висела большая белая луна, создавая приятный полумрак полнолуния. Ветер шуршал молодыми листьями Запретного леса, создавая таинственную мелодию ночи, в домике Хагрида горел свет, а Гремучая Ива, казалось, уснула, ее ветви замерли, и она не раскидывала их в безумном танце, как делала это обычно.
«Как скучно», — подумала Лили. Казалось, что, даже несмотря на многочисленные события, ее жизнь остановилась. Где-то за пределами Хогвартса идет война, а что здесь? Только с каждым днем становится все тоскливее. Теперь нет Ребекки, а ее место на поле для квиддича занял вездесущий Сириус Блэк. Том Брукс будто с ума сошел, Поттер в своем репертуаре, Северус Снейп был вычеркнут из ее жизни и только изредка мелькал где-то на втором плане, Хельге не до подруги: на носу ежегодные экзамены. А Лили плевать хотела на экзамены, ее одолевала такая лень и грусть, что не хотелось даже двигаться. Душа Эванс требовала перемен, событий, чего-то, что растрясло бы ее, вывело из депрессивного состояния, того, что могло бы отвлечь ее от тягостных мыслей о следующем учебном годе, в котором уже не будет ни Ребекки, ни Хельги, ни Северуса.
Она перегнулась через перила и долго всматривалась в окрестности школы. Странно все-таки, что Гремучая Ива замерла. Она внимательно разглядела дерево и вдруг увидела, что рядом с ним, откуда ни возьмись, появились люди. Профессор МакГонагалл, Альбус Дамблдор, кто там еще? Какой-то подросток, с виду курс шестой-седьмой. Похоже, ему что-то выговаривали. Дослушав обвинения, мальчик помчался к школе, и, когда он приблизился, Лили поняла, что это Поттер. Профессора двинулись следом, левитируя перед собой носилки, на которых лежал мальчик такого же возраста, как первый. Длинные черные волосы — неужели Блэк? Лили всмотрелась в парня на носилках. В лунном свете ей удалось разглядеть зеленый форменный шарф. Лицо парня смутно напоминало кого-то.
— Да это же Северус! — воскликнула она и ринулась к лестнице, не думая о последствиях.
Через минуту она столкнулась в холле с профессорами.
— Что с Северусом? — тут же спросила она, переводя взгляд с профессоров на Снейпа.
Рукав школьной мантии был порван, и из руки текла кровь, заливая носилки и капая на пол.
— Что вы здесь делаете, мисс Эванс? — воскликнула МакГонагалл
— Что с Северусом Снейпом, профессор?!
— Это наглядный пример того, мисс Эванс, что может случиться, если вы ночью бродите по окрестностям замка!
— Думаю, вам лучше спросить у него самого завтра, в больничном крыле, — сказал Дамблдор, обеспокоено глядя на ученика.
— Но...
— Если мы его сейчас же не доставим туда, вы вообще можете не увидеть своего друга, — отрезала МакГонагалл, двигаясь вверх по лестнице. — И сейчас же отправляйтесь в кровать!
Лили в ярости сжала кулаки.
— Сейчас же, мисс Эванс! Иначе получите наказание! — потребовала профессор.
Прошествовав мимо учителей, она вдруг услышала тихий смешок и, резко обернувшись, увидела, что Северус открыл глаза.
— Поинтересуйся у Блэка, Лили.
— Профессор, он очнулся, скорее! — закричала МакГонагалл, и они устремились вверх по лестнице.
***
Джеймс медленно ходил туда-сюда по спальне, Питер лежал на кровати, а Блэк сидел у окна, вытянув ноги. В комнате царило молчание, но когда распахнулась дверь, они и вовсе замерли. Казалось, что дверь открыли, что называется, с ноги.
В комнату влетела Лили Эванс. Сжимая кулаки, она обвела мальчишек взглядом и срывающимся голосом крикнула:
— Что вы сделали с Северусом Снейпом?!
Такой злой Поттер ее еще не видел.
— Ничего мы с ним не делали... — устало ответил Джеймс.
— Ничего? Ничего не делали?! Это поэтому он истекает там кровью?! Это была ваша очередная шутка, да?! Когда же у вас, идиотов, мозги встанут на место?! А если бы он умер?! Да я даже представить себе не могу, что можно было сделать, чтобы довести его до такого... состояния!
— Эванс, мы ничего не делали. Он сам полез под Иву.
— Сам?! Я видела, она остановилась! Дерево бы не причинило ему вреда! Каким заклинанием ты в него пальнул, а, Поттер? И какую роль в этом деле ты сыграл, Блэк? Северус именно тебя упомянул!
— Да у меня даже палочки с собой не было, Эванс, ясно?! — рявкнул Поттер.
На секунду Лили остолбенела.
— Может, вы все-таки расскажете, что произошло? И что вы с ним сделали? И, кстати, где Люпин?
— Ничего мы с ним не делали, Эванс, — лениво протянул Блэк. — Снейп поплатился за свое чрезмерное любопытство и неумение думать.
— Ах вот как?! — Лили снова сорвалась на крик. — Значит, все кругом виноваты, все, но только не вы! Да идите вы к черту со своей манией величия и отсутствием мозга! Как можно быть такими пустоголовыми идиотами?! И, Поттер, я и на милю к тебе больше не подойду, ясно? — отчеканила она, взбешенно взглянув на Джеймса, отлично зная, что может его задеть. — Лживые ублюдки, — зло выплюнула Лили напоследок.
Она резко развернулась и ринулась было к двери, но тут за руку ее крепко схватил Поттер. Обернувшись, она оказалась в дюйме от него. Ее лицо было настолько близко, что Джеймс мог рассмотреть каждую веснушку на ее носу. Она смотрела вверх, прямо на него, и Джеймс только сейчас заметил, что был сантиметров на семь выше нее.
— Отпусти, — прошипела Лили, сверля его взглядом.
— Эванс, сядь и послушай, — спокойно отозвался Джеймс.
— Не хочу я слушать очередную ложь!
— Сядь, Эванс!
Он кричал. Джеймс Поттер кричал на нее. Джеймс, который боготворил ее, который готов был горы свернуть ради нее. Выдернув руку, Лили опустила взгляд и, сделав два глубоких вдоха, испепеляюще взглянула на Поттера.
— Не смей кричать на меня, — сказала она.
— Извини, Эванс, — Джеймс сделал шаг назад. — Может, ты все-таки послушаешь?
Она прошла в спальню и села на кровать Джеймса, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
— В общем, мы правда ничего не делали твоему дражайшему Снейпу. Всё это... только из-за его безграничного любопытства, желания насолить нам и...
— Безмозглости, — подсказал Блэк, за что удостоился испепеляющего взгляда от Эванс.
— В общем, — продолжил Джеймс, нервно теребя распущенный галстук. — Думаю, ты лучше других знаешь, что Снейп ненавидит нас.
— Вы тоже его не очень-то жалуете, — огрызнулась Лили.
— Да, но... Он ведь только и ищет повода, чтобы мы вылетели из Хогвартса, провоцирует нас, всячески пытается нам...
— Да сволочь он последняя и все тут, — заключил Блэк.
— Если ты не заткнешься, Сириус, я нашлю на тебя порчу! — рявкнула Лили.
— Молчу-молчу, — ухмыльнулся тот.
Джеймс улыбнулся уголком губ, но тут же принял серьезный вид.
— Ты, наверное, заметила, что Люпин периодически пропадает из школы.
— Ему часто нездоровится, что с того? — пожала Лили плечами.
Сириус и Джеймс переглянулись.
— Ты знаешь, что думал по этому поводу Ню... Снейп?
Лили задумалась. В памяти всплыл их разговор в один зимний выходной:
«—Тебе не кажется странным, что Люпин отсутствует на уроках каждый месяц несколько дней?
— Нет. Может, он уезжает к родителям или болеет, может, у него слабое здоровье?
— Каждое полнолуние?
— Только не говори, что ты считаешь Люпина оборотнем, — беззаботно рассмеялась она тогда».
— Знаю, — сказала Лили, взглянув на Поттера.
— В общем... — он замолчал и перевел взгляд с расстроенного Петтигрю на серьезного Блэка. Черт возьми, это же была тайна Люпина, он хранил ее и не рассказывал никому, даже им, мародерам. Не имел права Джеймс рассказывать об этом Эванс. Но если он не расскажет, то Лили, возможно, и вовсе отвернется от него. Солгать? Когда-нибудь она узнает, что это ложь, и тогда будет еще хуже. — В общем... — повторил он.
— Сохатый, — тихо сказал Блэк. — Расскажем, не думаю, что Рем обидится и... Эванс ведь не будет болтать.
Лили перевела взгляд с одного на другого: Джеймс — растерянный и взволнованный, немного спокойнее был Сириус, который выглядел непривычно серьезным, Питер, казалось, вжался в кровать и мелко трясся от беспокойства и страха.
— Понимаешь, Ремус Люпин, он... оборотень! — наконец выпалил Джеймс, не узнавая собственный голос, и замер, следя за реакцией Лили.
— Что? — спросила она, переводя взгляд с одного на другого, надеясь, что она ослышалась.
— Снейп догадывался, верно? — спросил Блэк.
Лили неосознанно кивнула. Она пыталась переварить полученную информацию, но мозг отказывался принимать ее. Люпин — оборотень.
— Этого не может быть.
— Но это так, — сказал Джеймс. — Снейп все время подкалывал нас, расспрашивал, где пропадает Люпин, такие «разговоры» обычно заканчивались дуэлями. Сегодня вечером...
— Сегодня вечером я не выдержал, — хмыкнул Сириус. — На его очередной выпад в сторону Рема я сказал, что стоит ему нажать на сучок на Гремучей Иве и пройти в проход, как он все сразу же узнает.
— Там, под деревом есть проход, — объяснил Джеймс. — Он ведет в Визжащую Хижину. Каждое полнолуние до превращения Люпин спускается туда и проводит ночь там.
— Ты что, отправил Снейпа в пасть к оборотню?!
— Эванс, — нахмурился Блэк. — Ну сама подумай, какой идиот пойдет туда, куда сгоряча отправляет его враг. Вот ты бы послушалась, если бы Эйвери сказал тебе, что... ну, допустим, заберись ты в Визжащую хижину, найдешь там средство, избавляющее от внимания Джеймса?
— Нет.
— Ни один адекватный человек так не сделает. А Снейп послушался меня, — пожал Сириус плечами.
— Что потом? — нетерпеливо перебила его Лили.
— Потом? — переспросил Джеймс. — Ну, потом... Когда я пришел в гостиную, Сириус рассказал мне об их стычке со Снейпом, и я понял, что просто так Нюнчик не забудет его слова и пойдет под Гремучую Иву. Поэтому, понимая, чем это может обернуться в первую очередь для Снейпа, а потом и для нас с Лунатиком, я пошел вызволять этого идиота, правда немного не успел: Ремус поцарапал его.
— Ты пошел в логово оборотня, чтобы спасти Снейпа? И даже без волшебной палочки? — переспросила она, глядя на Джеймса с восхищением и ужасом. — Поттер, ты сумасшедший?
Он усмехнулся.
— Дело в том, что оборотни легко контактируют с животными и понимают их.
— Причем тут это? — нахмурилась она.
— Мы анимаги, — пискнул Петтигрю.
— Что? — воскликнула она, переводя взгляд с одного на другого. — Вы — анимаги?
— Да, — сказал Сириус. — Начали превращаться в том году. И с тех пор каждое полнолуние проводим с Ремусом. Ему гораздо легче переносить эти ночи в нашем присутствии, он отвлекается.
— Ради Ремуса мы и решили стать анимагами.
— Но... но это невозможно! Я читала, этому ведь очень сложно научиться, и не каждому взрослому волшебнику это под силу, на это уходит уйма времени и сил и... вам ведь всего шестнадцать!
— Семнадцать, — поправил ее Блэк.
— Это не имеет значения, — с неверящим смешком ответила она, качая головой. — Вы врете.
Устало вздохнув, Блэк поднялся и на ее глазах превратился в огромного черного пса и обратно. Лили ахнула.
— Стоило бы заметить, что мы давно называем друг друга по кличкам, это связано именно с анимагической формой, — сказал Джеймс.
— Черт возьми... — прошептала она. — Это правда.
— Да, я надеюсь, что ты понимаешь: нельзя никому рассказывать ни о Люпине, ни об анимагии. — сказал Поттер, потирая руку. Лили заметила, что на рубашке проступили тонкие кровавые следы. Он тоже был ранен.
— Да, конечно.
— Кстати, — сказал Блэк, обращаясь к друзьям. — Мы впервые за долгое время оставили Люпина одного, туго ему завтра будет. Опять пролежит в Больничном крыле дня два, как раньше.
— Сходим к нему завтра, — ответил Питер.
— Я с вами, — встряла Лили.
— С какой стати? — нахмурился Блэк.
— Должен же Люпин знать, что я посвящена в его тайну, — ответила она.
— Ты же... не станешь его бояться? — осторожно спросил Джеймс.
— Я похожа на дуру? — огрызнулась она.
Сириус и Джеймс переглянулись, усмехнувшись.
— Я пойду, — вздохнув, сказала Лили, поднявшись с кровати.
— Эванс.
— Да?
— Спокойной ночи, — улыбнулся Джеймс.
— И вам того же.
Словно сомнамбула она шла до спальни, не сильно понимая, что происходит вокруг. На нее обрушилась такая лавина информации, что мир вокруг просто перевернулся. Ремус Люпин — оборотень, Поттер и остальные его друзья — анимаги. Что же будет дальше?
***
— Мерлин... — тихо протянул Люпин, переворачиваясь на спину. — За что мне все это?
Тело невыносимо ныло, голова раскалывалась, как было раньше при трансформациях.
— Люпин, как ты себя чувствуешь?
Он протер глаза и увидел, что рядом с кроватью стоят мародеры и Эванс.
— А что она здесь делает? — спросил он, хмурясь от боли, но все же садясь на кровати.
— Ты прости нас, Рем, — ответил Джеймс, высыпая на прикроватную тумбочку гору сладостей. — Нам пришлось ей все рассказать. Я знаю, я не имел права, но... из-за вчерашней ситуации...
— Я ничего не помню, Джеймс.
— Ты ранил Снейпа, — сказал Питер, а Сириус махнул головой в сторону соседней кровати, там с перевязанной рукой спал Северус.
Лицо Люпина преобразилось. Он уже слышал приказ об отчислении, видел пораженные лица однокурсников, разбегающихся при его приближении, свою будущую пустую жизнь.
— Все будет хорошо, Ремус, — сказал Сириус, прочитав все по его лицу. — Никто тебя не исключит. Снейп не успел ничего увидеть, он не посмеет ничего никому сказать. Все будет по-прежнему.
— Нет, не будет! — рявкнул он. — Надо быть реалистом, Бродяга. Не будет ничего по-прежнему, стоит Снейпу переступить порог Больничного крыла, как все уже будут знать...
— Он никому ничего не скажет, — тихо сказала Лили. — Он ведь у Джеймса в долгу теперь, и я его могу попросить.
— Вы же не общаетесь, — тихо отозвался Ремус.
— Это ничего не меняет, — пожала она плечами.
— Ты только не волнуйся, Лунатик, все будет хорошо, — сказал Джеймс с такой заботой и братской любовью, что Лили почувствовала себя лишней в этой компании.
— Поправляйся, Ремус, — сказала она и, улыбнувшись, прошла к кровати Снейпа.
Мародеры еще долго и тихо говорили о чем-то, и пару раз Люпин даже смеялся, морщась от боли, растекающейся по телу.
Она смотрела на спящего Снейпа, его рука выглядела вполне здоровой, бинты были уже сняты, а его лицо было светлым и безмятежным. Она вытащила из кармана сверток светло-оранжевого пергамента и маленькую закупоренную чернильницу. Пера у нее не было.
— Ребята, ни у кого нет пера?
— Сейчас, — Джеймс мгновенно скинул с плеча сумку и, порывшись, вытащил из нее потрепанное черное перо. Лили улыбнулась: до чего же он был забавным. — Вот, — произнес Поттер, передавая перо.
— Спасибо.
Она села на пустующую кровать, спиной к мародерам и, периодически поглядывая на Снейпа, вывела ровные буквы:
«Северус, скорейшего выздоровления.
Надеюсь, ты не сильно пострадал. Прошу, не порть жизнь Поттеру, Блэку, Петтигрю и Ремусу Люпину. Хотя бы ради меня держи то, что знаешь, в тайне. Надеюсь на твое благоразумие. Лили Эванс».
Это был конец марта. А в апреле в жизни Люпина появилась Эмили.
Глава 9. Весна.
Это был один из самых теплых субботних дней апреля. Уже распустились первые цветы, а свежая зеленая трава покрыла окрестности школы. На носу были контрольные и годовые экзамены, но мародерам и в голову не приходило браться за конспекты, даже Ремус Люпин как-то неохотно читал учебники. Случай, произошедший прошлым полнолунием, сильно потревожил его спокойствие. И хотя по Хогвартсу не поползло совершенно никаких слухов касательно случившегося с Северусом Снейпом в ту ночь в конце марта, Ремус все равно был весь на нервах. Он то и дело уходил от друзей и старался проводить больше времени в одиночестве. Сначала Сириус и Джеймс решили, что ему просто нужно немного побыть одному...
Блэк стоял, облокотившись на каменные перила во дворе, рядом на скамейке сидела пара девчонок с конспектами на коленях. Сириус очаровательно улыбался и что-то им говорил, девчонки смеялись и отвечали, кокетливо хлопая ресницами и откидывая волосы назад. Появившийся на крыльце Джеймс тут же увидел его и, потянув за собой Хвоста, быстро спустился по ступеням и подбежал к нему.
— Простите дамы, но я вынужден лишить вас общества моего друга, — сказал он, потащив Сириуса в сторону. Девчонки захихикали, едва мародеры отошли от них.
— Что ты творишь, Бродяга?
— Меня так забавляют их тупые лица, — рассмеялся Сириус с детским восторгом на лице. — Честное слово, совершенное отсутствие интеллекта и это хлопанье ресницами... Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
— У тебя это отлично выходит, дружище. Тебе их не жалко? Они же влюблены в тебя по уши, — недовольно фыркнул Джеймс.
— Я знаю. Но должны же они приносить хоть какую-то пользу. Пусть развлекают меня.
— Девушки могут развлекать и по-другому, — сощурился Поттер.
— Я знаю, — повторил Сириус. — Но для таких развлечений нужна особенная девушка, а перезнакомившись за эти две недели почти со всеми дамами, леди и сеньоритами пятого, шестого и четвертого курсов, я ни одной такой не увидел. Ну, к слизеринкам я старался не подходить, но ты знаешь...
Джеймс покачал головой, перебивая его на полуслове.
— Ты неисправим, Бродяга.
— Что поделаешь, — пожал тот плечами.
— Кстати, о двух неделях, — сказал Питер.
— Да, спасибо, что напомнил, Хвост, — спохватился Джеймс, потащив Сириуса к озеру. — Мне уже начало это надоедать, сколько Рем еще будет прятаться от нас? Пора растрясти его, хватит ему уже пребывать в апатичном состоянии.
— Да, я тоже об этом подумал сегодня, — сказал Сириус, улыбнувшись проходившей мимо рейвенкловке с шестого курса.
— По-моему, сегодня ты думаешь только о том, как бы охмурить побольше девчонок, — нахмурился Джеймс. — И что с тобой такое?
Тот только пожал плечами.
Они нашли Ремуса устроившимся под их любимым деревом с книгой в руках. Выглядел он более чем спокойно, на лице у него отражалась глубокая отрешенность.
— Ремус! — Джеймс опустился рядом с ним, с другой стороны пристроились Питер и Блэк. — Как дела?
— Да ничего, — пожал он плечами. — Готовлюсь к экзаменам.
— И как?
— Нормально. А что стряслось?
— Ничего, — пожал Блэк плечами. — Вот собираемся завтра ночью выбраться в Хогсмид, ты с нами?
— Нет, вы извините, я лучше высплюсь.
— Тебе надо развеяться, Рем.
— Нет, со мной все в порядке.
— Нет, не в порядке.
— Слушайте, — сказал он, запихивая книгу в сумку, — мне надо в библиотеку.
— Видишь, он опять, — хмыкнул Блэк, красноречиво вздернув бровь.
— Что «опять»? — нахмурился Люпин.
— Сбегаешь от нас, — ответил Джеймс. — Хватит, Лунатик. Ничего не изменилось. Хватит.
— Со мной все в порядке.
— Тогда веди себя нормально.
— Я и веду себя нормально, — пожал он плечами. — И мне действительно нужно в библиотеку.
Когда Ремус ушел, Сириус разлегся на земле и мечтательно произнес:
— Когда он вернется к жизни, закатим вечеринку.
Джеймс усмехнулся. Они сидели под березой, провожая взглядом учеников, гуляющих по окрестностям. Как дать Люпину понять, что ничего не изменилось, что все по-прежнему? Сложно жить с мыслью, что один вот такой «несчастный» случай может погубить жизнь. Хорошо хоть у них оказалась умная и порядочная Эванс, которая легко, без насилия, внушила Снейпу, что о случившемся стоит молчать. Эванс... Ему казалось, что их отношения снова испортились после апрельского происшествия. А он был близок к цели… Или нет? Кто знает, что у нее в голове, у этой Эванс.
— За эти две недели я накопал массу сведений. Смотри, — сказал Сириус, приподнявшись на локтях. — Видишь ту девчонку?
Джеймс кивнул.
— Изабелла Нортон. Обожает парней в форме для квиддича.
— У нее проблемы с психикой?
Блэк фыркнул.
— Твоя Эванс тоже помешана на квиддиче и всем, что с ним связано, но ты не называешь ее сумасшедшей.
Джеймс поморщился.
— А это Линда Паркер, — продолжил Сириус. — Ты ей нравишься, правда у нее есть парень, но ведь это не проблема.
— Эй, стоп, Бродяга! Ты чего это занялся сводничеством?
— Надоело смотреть на твою кислую физиономию. Хватит думать об Эванс, мир полон других, не менее привлекательных вариантов, — сказал он, жестом обводя территорию школы.
Джеймс поморщился.
— Я не хочу драться на дуэли с парнем Линды Паркер. Кстати, это не с ней встречается тот двухметровый гоблин с седьмого курса? — Блэк кивнул, и Джеймс нахмурился, качая головой. — Лучше отстань, Сириус.
— Будешь хранить верность своей святой Эванс? Брось. Может, пора уже начать встречаться с другими, пусть у нее ревность проснется.
— Какая ревность? Я же ей не нравлюсь.
— Это ты так думаешь.
— Ну вот, опять ты изображаешь умника-аристократа, — фыркнул Джеймс.
— Сохатый, я серьезно. Ты волочишься за ней четыре года. Только подумай, ЧЕТЫРЕ! Она уже привыкла к этому, а будь ты повнимательнее, заметил бы, что дело не просто, как ты выражаешься, «сдвинулось с мертвой точки». Я тебе уже говорил, ты ей нравишься, просто она не хочет этого признавать. Ей нужно немного помочь, показать, что ты не вечно будешь за ней бегать. Пусть в конце концов перестанет сопротивляться. Кстати, твое поведение в полуночное происшествие было просто сногсшибательным.
— То есть ты думаешь, что мне нужно...
— Развеяться, отдохнуть от мыслей об Эванс.
Джеймс замолчал. А ведь Сириус прав, даже если брать во внимание то, что произошло в больничном крыле. Какие эмоции были на лице у Лили, когда она услышала, что Джеймсу надоело тратить на нее время? Что она сказала — яснее ясного, но что она подумала, и каким было ее лицо? Джеймс попытался вспомнить тот момент и торжествующе ухмыльнулся. Будь ее слова искренними, она бы улыбнулась.
— А с чего это ты вдруг решил мне помогать? Тебе же не нравилось...
— Мне надоело ваше вечное препирательство. Эти однообразные, из раза в раз повторяющиеся разговоры. Пора с этим заканчивать, вот и все.
— Ладно, Бродяга, я обещаю подумать над твоими словами.
Сириус улыбнулся и снова откинулся на траву.
— Но все равно встречаться с другими девчонками я не буду. Просто приму к сведению положение вещей.
Сириус только закатил глаза.
***
Библиотека. Давно она не была здесь. Место обиталища книг и самых сокровенных секретов Лили Эванс: именно здесь они были рассказаны Хельге. Лили апатично выдохнула, тупо уставившись в пергамент, на котором было написано только три слова: фамилия, имя и заголовок.
— Эй, ты чего? Если будешь гипнотизировать пергамент, эссе само не напишется, — серьезно сказала Хельга, нахмурившись.
Лили отбросила перо и, откинувшись на спинку стула, взглянула на подругу.
— Я просто поняла, что больше так никогда не будет.
— Что ты имеешь в виду? — Хельга тоже отложила перо и пристально посмотрела на Лили.
Лили пожала плечами.
— Не будет больше наших с тобой посиделок, совместного написания эссе. Я вообще сомневаюсь, что мы с тобой останемся. Как единое целое.
Хельга опустила глаза.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой. А я правда не хочу уезжать.
— Да ни в чем я тебя не обвиняю... — отмахнулась Лили, устало переводя взгляд с подруги на пейзаж за окном. — Во всем виновата эта чертова война. Сама подумай, что останется от Хогвартса в следующем году?
— Лили, — с сожалением сказала Хельга, — я и Ребекка — не единственное, что ты любишь в Хогвартсе.
— Да, но уедут и другие, потом снова отменят Хогсмид, учителя будут думать о положении дел в стране, по коридорам будут ходить мракоборцы, и что тогда? Половина моих друзей выпустится, другие уедут, кто останется? Соседки по комнате, чьи разговоры, состоящие большей частью из сплетен, я не переношу?
— А Поттер и его вечная копания?
— А что они?
— Мне кажется, ты можешь вписаться в их компанию, тем более Джеймс...
— Лучше не продолжай, — перебила ее Лили.
— Лили, не будь категорична. Впереди лето, все может измениться.
— Что ты имеешь в виду?
— Слушай, Лили, признай наконец, что Джеймс изменился.
Лили глубоко вздохнула, чувствуя, что какая-то ее часть упорно соглашалась с Хельгой, а другая, наверное по привычке и в силу гордости хозяйки, просто не могла себе этого позволить.
— Чего ты молчишь? Он ведь тебе тоже нравится.
Лили замотала головой.
— Ты сама себе веришь? — раздраженно начала Хельга, и тут послышался какой-то грохот. Обернувшись, Лили увидела, что у стола, за которым сидел Ремус Люпин, свалена куча книг, которую уже разбирали сам староста Гриффиндора и девчонка с Рейвенкло, очевидно, и устроившая погром.
— Кто это? — нахмурилась она, разглядывая девушку.
— Это Эмили.
***
— Кто это рядом с Лунатиком? — спросил Сириус, глядя на девчонку, что стояла во время ужина рядом с Ремусом у входа в Большой зал.
— А я у тебя хотел спросить, — отозвался Питер.
— Да, Бродяга, это ты у нас знаток женской половины Хогвартса, — ответил Джеймс, взъерошив волосы и улыбнувшись.
— Вы о ком? — нахмурился Дэвис, наблюдая, как ребята вытягивают шеи, чтобы рассмотреть спутницу Люпина. — О той рейвенкловке?
— Знаешь ее? — заинтересовался Блэк.
— Пятикурсница, староста, Эмили Дэвис.
Четыре пары удивленных глаз уставились на Дэвида.
— Что?
— Ты не говорил, что у тебя есть сестра, — заметил Гордон, приподнимая брови.
Скривившись, Дэвид отмахнулся.
— Она моя кузина, и мы с ней не очень ладим.
— А что ей надо от Рема? — улыбнулся Джеймс, рассматривая девушку.
Ремус стоял рядом с ней, неуверенно переминался с ноги на ногу и как-то грустно смотрел на Эмили. Она была почти одного роста с ним и улыбалась, не сводя с него взгляда своих озорных глаз. Короткая неровная челка и вздернутый нос придавали ей какую-то особенную привлекательность и живость, а в движениях была видна бойкость характера. Она явно чувствовала себя свободно и непринужденно, почти не поднимая головы, чтобы глядеть прямо в глаза парня. В ней было что-то, отчего Джеймс сразу понял: она своего добьется.
***
Лили чувствовала невероятную разбитость. Отодвинув от себя тарелку с ужином, она сложила руки на столе и положила на них голову. Ей было необходимо срочно увидеть свою семью, она не хотела, чтобы заканчивался этот учебный год, сгорала от желания увидеть открытие чемпионата по квиддичу, ей все чаще нравился Поттер, и она усердно пыталась заставить себя выкинуть этот бред из головы. Ее мысли были заполнены такими противоречивыми темами, что виски начинали медленно пульсировать от боли. А на носу уже были экзамены. Еще ее беспокоил Ремус Люпин, который после случая со Снейпом вел себя более чем странно, отчего она почему-то чувствовала себя виноватой. Она шумно вздохнула. Впервые за долгое время Лили Эванс не могла разобраться в своей жизни.
— Лили, съешь что-нибудь.
«Иди к черту, Мэри», — подумала она, но ничего не ответила.
***
— Сириус, — шепотом позвал Джеймс. — Ты спишь?
— Нет.
— А Рем?
— Они с Питером начали сопеть, как только увидели подушки.
Джеймс отодвинул полог и сел на кровати по-турецки, наблюдая, как в полумраке Сириус повторяет его действия.
— Тебе не кажется, что Ремус как-то резко переменился? Еще сегодня утром он нас избегал, а после обеда не отстает ни на шаг.
Даже в темноте Поттер увидел, как Сириус усмехнулся, откинув упавшие на лицо пряди.
— Может, это наш разговор на него так подействовал?
— О, да... — с сарказмом протянул Джеймс. — С каких пор наши попытки вдолбить Лунатику в голову, что он нормальный, стали обладать чудесной силой и давать положительный результат?
— На самом деле, — задумчиво протянул Сириус, — все дело в этой Эмили.
— Думаешь?
— Да. Он пытался отгородиться от нас, но потом появилась она, от которой, по мнению нашего друга, отгораживаться нужно еще тщательнее. Таким образом он выбрал меньшее из зол.
— Странно это.
— Он ведь убежден в том, что ему не место в обычном обществе. Помнишь, на первом курсе он пытался и от нас отделаться.
Они замолчали.
— Нужно вбить этому идиоту в голову, что он нормальный, — заявил Джеймс.
— Мы этого не сможем сделать. По крайней мере за все шесть лет дружбы у нас это не вышло, сомневаюсь, что сейчас получится.
— С ним должен поговорить кто-то, кто знает его тайну, но...
— Эванс твоя с ним поговорить должна, — устало заключил Сириус, развалившись на кровати и закинув руки за голову. — А хорошо было бы, если бы эта Эмили все-таки добилась своего.
Джеймс тоже лег и, глядя в потолок, ответил:
— Наверное.
Постепенно тишина завладела комнатой, и вскоре Поттер услышал ровное дыхание своего лучшего друга. А сам он еще долго ворочался, размышляя о том, что произошло за последние месяцы.
***
— Понятно? — Сириус уставился на сонную Лили, которая, закутавшись в халат, сидела в кресле в гостиной и собиралась провести в таком положении все воскресенье.
— Что? — спросила она, взъерошив и так не расчесанные волосы.
— О, Мерлин, Эванс! — раздраженно воскликнул он. — Ты меня слушала вообще?
— На часах восемь утра, и сегодня выходной, нечего от меня ждать хорошей мозговой активности, — прошелестела она, сладко зевая.
— Эванс, люди давно проснулись и уже завтракают.
— А я не собираюсь, ясно?
— Ты мне скажи, ты слышала, что я тебе сказал?
— Слышала я все.
— Тебе понятно это?
— Да что «это»?
— То, что ты должна сделать.
Лили нахмурилась.
— Я должна?
— Конечно.
— Ничего я не должна, — покачала она головой.
Сириус, окончательно разозлившийся, глубоко вздохнул и невозмутимо холодным голосом продолжил:
— Лили, помоги нам.
— Не хочу я вам помогать.
— А Ремусу? Сама же видишь, что с Ремом что-то не то после прошлой луны.
Лили обреченно выдохнула. Сон медленно отступал, и она начинала осознавать то, что говорил ее однокурсник.
— А сами вы с ним не можете поговорить?
— Мы давно с ним дружим, давно знаем его секрет, а ему нужно показать, что он...
— Не чудовище, — вставил Джеймс.
— Почему сейчас? Из-за Эмили?
Поттер и Блэк переглянулись. Лили всегда раздражали эти немые диалоги между их гриффиндорской четверкой.
— А о ней ты откуда знаешь?
— Слышала вчера, как она жаловалась на Ремуса подруге.
— Жаловалась? — скривился Джеймс.
— Именно.
— Наверное, мы были правы, — сказал Сириус, повернувшись к Джеймсу. — Ремус вечно будет так себя вести, если сейчас не вытащить...
— Прекратите делать вид, что меня здесь нет! — воскликнула Лили.
Парни медленно обернулись.
— Чего ты такая нервная, Эванс?
— Я не нервная, — фыркнула она, отводя взгляд. — Я сама хотела поговорить с Люпиным. Так что я сделаю, что вы просите.
Сириус победно улыбнулся, покосившись на Джеймса, который с волнением проводил взглядом Лили, двинувшуюся к спальне.
***
Она причесалась и нацепила первое попавшееся платье. Взглянув в зеркало, она глубоко вздохнула и покинула спальню. Найти Ремуса было нетрудно. Он сидел в библиотеке, склонившись над конспектом. Вокруг него были сложены стопки учебников.
— Привет, — она села напротив него.
— Привет, Лили.
Молчание.
— Ремус.
— Да?
— Что с тобой?
Люпин нахмурился, пытаясь найти в вопросе подвох.
— Ничего.
— Ты себя странно ведешь после последнего полнолуния.
Ремус пожал плечами.
— Не понимаю о чем ты.
— Сначала ты избегал друзей, а теперь Эмили.
Люпин заметно напрягся.
— Эмили?
— Староста Рейвенкло, пятикурсница.
Люпин нахмурился и пристально посмотрел на Лили.
— А какое это имеет значение? Может, ты не заметила, но я вообще стараюсь не заводить с учениками близких отношений, хотя Сириус, Джеймс и Питер, конечно, не в счет. А Эмили Дэвис одна из многих учеников, внимание которым я стараюсь уделять ровно столько, сколько требуется, чтобы поддерживать теплые отношения на уровне «привет—пока».
Лили озадаченно вскинула брови.
— Но я именно об этом и говорю. Ремус, — она положила свою ладонь на его. — Твоя особенность ничего не меняет, ты остаешься тем же человеком...
— Нет, Лили! — он хлопнул по столу рукой. — Она меняет все. Таким, как я, нельзя иметь семью, друзей, знакомых, нельзя влюбляться, привязываться к окружающим, потому что одно слово человека, знающего об этой особенности может разрушить мой мир. Я не хочу видеть, как все разбивается, не хочу испытывать боль, теряя близких. Не многие, узнав мой секрет, смирятся с этим. Ты же знаешь, какое в магическом мире отношение к таким, как я.
— Ремус, — с сожалением протянула она, — тот, кто действительно дорожит тобой, никогда...
— Ты не понимаешь, — сокрушенно произнес Люпин. — Дело не только в страхе почувствовать боль и разочарование, если правда станет явной, и приятели начнут разбегаться в разные стороны. Оборотни вообще не должны учиться в школах, заводить семьи, а друзья у них должны быть из себе подобных.
— Ты слишком категоричен. Это неправильно и несправедливо. Такой, как ты, достоин большего.
— Отлично, — раздраженно фыркнул парень. — Увидишь оборотня Сивого, скажи, чтобы в следующий раз выбирал себе жертву из недостойных.
Лили пристально поглядела на Люпина.
— Пожалуйста, Ремус, послушай. Ты не должен так ущемлять себя. Ты человек с особенностью, проявляющейся раз в месяц. Ты хороший человек, с этим можно жить нормально.
— Лили, родители постоянно мне это твердят. Я хочу так думать. Но не могу.
Лили опустила взгляд и неуверенно сказала:
— Знаешь, Эмили вчера говорила с подругой, и я услышала... По-моему она в тебя влюбилась.
— О, нет.
— Другой бы радовался.
— Нормальный.
— Перестань, Люпин. Ты гораздо лучше некоторых обычных. Ты достоин любви, — она поморщилась от приторности этой фразы и продолжила. — Ни к чему строить стены вокруг себя.
Люпин грустно усмехнулся.
— Ты самый добрый человек на свете.
— Нет, просто не могу смотреть, как ты губишь свою жизнь. Постарайся расслабиться. Знаешь, многие бы пожелали иметь такого друга или парня, как ты. Жаль, что в группу своих друзей ты выбрал только троих.
— Я и тебя считаю другом, Лили.
Девушка улыбнулась.
— И я тебя. Подумай об Эмили, не заставляй ее... мучиться.
Ремус тяжело вздохнул.
— Ну подумай, что я буду ей говорить? Что болею, что у меня болеют родители? Я ужасно устал врать.
Лили пожала плечами.
— Если все сложится, то со временем ей можно будет рассказать правду.
— А если...
— Ремус, проблемы нужно решать по мере их поступления, — пожала она плечами и улыбнулась.
Люпин проследил взглядом за Лили. Она поднялась и быстро скрылась в проеме между полками. Она было отчасти права, и если Эмили действительно в него влюблена, он не может причинять ей боль. С другой стороны, ей бы лучше держаться от него подальше. Он устало вздохнул и отложил конспекты. Она была красивая, эта Эмили, умная и интересная. А может Эванс права? Он закрыл глаза и постарался отделаться от этих мыслей. В его жизни происходило что-то немыслимое, и он никак не мог с этим разобраться.
***
«Дорогая, ты же знаешь, я не любитель писать письма, твои просьбы писать как можно чаще — абсурд. Я и так отправляю по сообщению в неделю. Скажи мне, что-то случилось?
Отец».
Тридцать слов, написанных беглым почерком. Каждую неделю она отправляла по четыре письма, а в ответ получала вот такую записку в тридцать слов. Лили свернула письмо вдвое и спрятала его в карман, доставая из сумки чистый пергамент и перо. Поджав ноги, она сидела на диване, глядя на пламя, облизывающее поленья в камине. Вокруг суетились ученики, а солнце медленно катилось к горизонту.
Она так и не дописала ответ, бросив его на середине. Ей слишком сложно давалось каждое слово, которое она чернилами выписывала на пергаменте. Письмо, пропитанное ложью и неправдоподобным, слащаво-приторным описанием ее жизни, кое-где выдавало не покидающий ее страх, порожденный войной и списками погибших из «Пророка», которые ей снились каждую ночь.
***
Они возвращались с очередной вылазки в Хогсмид. В сумраке их общей гостиной, где они наконец сбросили мантию-невидимку, Ремус заметил что-то необычное.
— Смотрите, кто это?
На диване, подтянув колени к груди, спала Лили Эванс. На ее лицо падали отблески затухающего камина, а на столике, рядом с открытой чернильницей, лежали перо и пергамент.
— По-моему, это Эванс, — отозвался Питер.
Джеймс остановился в каком-то непонятном ему смятении. Он восхищенно глядел на спящую Лили. Она всегда была такой гордой, неприступной и сильной, но сейчас, так уютно устроившаяся на диване, она казалась хрупкой и беззащитной. И почему-то Джеймс робел именно перед такой Лили.
— Джеймс, — прошептал Сириус, обняв друга за плечо. — Дерзай. Момент более чем подходящий.
— Ты считаешь?
— Откуда эта неуверенность, Сохатый? Я тебя не узнаю.
Джеймс пожал плечами, провожая друзей взглядом. На прощание Блэк подмигнул ему и улыбнулся.
Прошло еще несколько мгновений, прежде чем Поттер подошел к дивану. Он обратил внимание на пергамент, судорожно пытаясь придумать что же ей сказать. Ему на глаза попалось недописанное письмо. Прежде чем отложить его, он прочитал эти строчки три раза, а потом, опустившись на корточки перед диваном, тихо позвал:
— Эванс.
Она распахнула глаза. Гостиная утопала во мраке, догорали последние угли, а перед диваном сидел Джеймс.
— Поттер, — сонно откликнулась она, приподнимаясь, садясь на диван по-турецки и потирая глаза. — Который час?
— Почти три.
— Вот черт... — протянула она, пытаясь избавиться от сонливости.
— Ты спать идти не собираешься? — спросил Джеймс, усаживаясь на пол по-турецки.
— Собираюсь, просто... Не хочу возвращаться в спальню к соседкам. Мэри еще ничего, но остальные... Я их на дух не переношу. Как подумаю, что мне весь следующий год находиться в их обществе, хочется застрелиться.
— Что сделать?
Лили поморщилась.
— Только не говори, что ты не знаешь, что такое пистолет.
— Не знаю, но слово чудесное, — расплылся он в детской улыбке.
Лили закатила глаза, мысленно посылая Поттеру сигналы, чтобы он ушел. Всегда скрытная, сильная и гордая, она в последние два дня совсем потерялась и обессилела. А Джеймс снова казался ей таким милым и привлекательным. Ей не хотелось вести с ним откровенные беседы, но она не могла этого контролировать, чувствуя себя уязвимой и разбитой.
— Эванс, что-то случилось?
— С чего ты взял?
— Твои волосы... — внутри у Лили все сжалось. — Обычно они распущены, а сегодня, как и тогда, летом, собраны в пучок. Наверное, ты делаешь это неосознанно, но... — он немного неуверенно улыбнулся. — А еще глаза...
— Хватит, Джеймс.
— Почему?
— Это слишком сентиментально, — поморщилась она.
Он как-то горько усмехнулся. Тающие дрова отражались бликами в его очках.
— Так что случилось?
— Война, Поттер, война случилась.
— Но нас это не касается.
— Это всех касается, всю страну, весь магический мир.
«Что я делаю? То, что я не смогла выговориться Хельге, не значит, что нужно использовать для этого Джеймса. Он — самая не подходящая кандидатура», — подумала она, но продолжила:
— Люди из страны уезжают, многие умирают, а мы сидим здесь и даже не знаем, что творится за пределами Хогвартса.
Она покачала головой и поднялась с дивана.
— Я спать.
— Постой, — крикнул Джеймс ей вслед.
Она обернулась и в сумраке гостиной увидела, что в руке у Джеймса пергамент.
— Это твое?
Лили в три шага преодолела расстояние между ними и подошла почти вплотную к Поттеру, резко выхватив лист из его руки.
— Уже прочитал? — сквозь зубы спросила она. Тот только кивнул. — Ну и что ты там увидел?
Джеймс выглядел непривычно серьезным. Глядя прямо в глаза Лили, он сказал:
— Что ты боишься.
Что-то внутри у девушки болезненно сжалось, и она опустилась на диван, спрятав лицо в ладонях.
— Я думал, ты уйдешь, — признался Поттер, — ты ведь не любишь показывать слабость.
— Всю мою слабость ты уже прочел в письме, — буркнула она, проклиная себя за то, что уснула в гостиной.
Джеймс щурился, наблюдая за ее движениями, а потом сел рядом.
— Чего ты боишься? Того-Кого-Нельзя-Называть?
— А кто его не боится? — она подняла на него взгляд, размышляя о том, что сейчас было бы очень кстати напиться, как на вечере у Слизнорта. Что она делает? Делится с Поттером своими чувствами, пытаясь отогнать мысль, что он бывает жутко хорош. И прямо сейчас он так внимательно и серьезно на нее смотрит... Лили спохватилась, что пауза затягивается, моргнула и продолжила свою мысль: — Он ведь непредсказуемый темный маг, желающий истребить полукровок и маглорожденных и захватить власть. Только сумасшедший не будет его опасаться.
Джеймс молчал. Он впервые видел Лили по-настоящему. Она раскрывала ему свою душу. Делилась мыслями, переживаниями, тем, что занимает ее голову.
— Поттер, у вас нигде не припрятана бутылочка огневиски?
Гриффиндорец удивленно вскинул брови.
— Прости, что?
— Не смотри на меня, как на сумасшедшую. Да, я прошу огневиски.
— Нет. У нас нигде не припрятано.
— Жаль... — протянула она, уставившись на камин. — Знаешь, моему отцу плевать на детей. Он наслаждается своей размеренной жизнью и ему абсолютно все равно, что с его дочерьми. Моя сестра ненавидит меня и игнорирует с недавних пор. Кроме них у меня никого нет. Но с ними мы чужие люди. Однако с того момента, как война набрала обороты, я пишу им четыре раза в неделю, сдерживая себя, чтобы не отправить еще парочку сов. Отец на мои четыре письма отвечает одной запиской в тридцать-тридцать пять слов. Я каждый день просматриваю списки убитых в «Пророке», боясь увидеть там их имена. А ты, Джеймс, единственный ребенок в семье, родители тебя обожают, холят и лелеют. Сколько раз ты написал им за последние полгода? Два? На Рождество и Пасху? Неужели тебя не волнует, что с ними, и ты не боишься, вернувшись на каникулы домой, увидеть над домом черную метку?
— Я не думал об этом. Но если Чемпионат не отменили, значит, все не так уж плохо.
— Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь кроме квиддича?
— Ну, о тебе, о друзьях, об учебе иногда.
— Все это, так или иначе, связано с тобой или с твоим желаниями. Ты — кладезь эгоизма, Поттер, — покачала Лили головой. — Я ухожу.
— Джеймс, — окликнула она его, когда уже ступила на лестницу, — я поговорила с Ремусом.
С этими словами она быстро удалилась.
Лежа в кровати, она еще долго перебирала в уме этот разговор. Ее откровенность в тот вечер пугала Лили. Она долго думала, то ли она сказала, и анализировала то, что говорил Джеймс. Пока наконец на нее не опустился сон, она обдумывала произошедшее.
***
Возвращение Джеймса в спальню Сириус встретил улыбкой.
— Ну, Джеймс, как прошла встреча с мисс Эванс?
— Я подонок.
Сириус приподнял брови.
— Прости, что?
— Я впервые понял, что она права.
— Ну... Джеймс, в сравнении с прошлыми годами ты — мистер прилежность и скромность. Обвинения могут быть частично сняты.
— Дело не в хвастовстве и выпендреже, Бродяга, — сказал Джеймс, быстро присев у тумбочки и пытаясь там что-то отыскать, — в стране действительно идет война. А я ни разу не написал родителям.
Сириус приподнял одну бровь и с выражением легкой надменности спросил.
— Это она тебе сказала?
Джеймс кивнул.
— А ты?
— А я подонок.
Блэк закатил глаза и упал на кровать.
— У тебя было столько шансов ее охмурить ее этим вечером, а ты выслушивал нотации.
— Нужно иметь хоть каплю благородства, Бродяга. Ей нужно было выговориться.
— Для этого у нее есть Хельга.
— Она в ее разбитом состоянии тоже виновна.
— Кошмар, — заключил Сириус тоном аристократа, закидывая руки за голову. — Ты сегодня какой-то излишне мягкий. Где напор и самоуверенность, Сохатый?
— Отстань, — бросил он, доставая из тумбочки перо и пергамент. — Я буду писать родителям.
— А до завтра это не может подождать? Сейчас глубокая ночь... — сонно пробормотал Питер, укрывшись одеялом с головой.
— Нет.
— Сохатый, а у тебя неужто совесть проснулась, — рассмеялся Блэк.
— Я сказал, отстань.
— Брось, ты серьезно что ли?
— Джеймс Поттер, проваливай в общую гостиную, некоторые желают хоть немного выспаться, — бормотал Ремус, повторяя жест Питера.
Джеймс пожал плечами и, взъерошив волосы, покинул гостиную, оставив Сириуса в недоумении.
***
Лили рано спустилась к завтраку. Подперев подбородок рукой, она гипнотизировала стол Слизерина. Она делала так всякий раз, когда ей было нечем заняться. Слишком напыщенными стали слизеринцы с тех пор как война начала набирать обороты. Их так и распирало от гордости от того, что их хозяин наводит страх на пол-Европы. Компания Пожирателей смерти... Помнится, на прошлом уроке Зелий, когда они изучали особенное буйное зелье, и рукава мантий пришлось закатывать, не многие слизеринцы сделали это. А кому хочется показывать черную метку? Надо же, половина из них решительно, с гордостью кинулись во власть Волдеморта, добровольно загубив таким образом всю свою будущую жизнь. Эйвери увлеченно разговаривал с Барти Краучем, Снейп сидел напротив них, спиной к столу Гриффиндора, рядом с ним устроились Регулус Блэк, Мальсибер и Розье. Эйвери усмехнулся и что-то сказал Северусу, тот оглянулся, посмотрев прямо на Лили. Девушка не отвела взгляда, только слегка вскинула брови. Что творится в голове Северуса Снейпа? Этого она решительно не могла понять, но ей казалось, будто он разрывался между ней и Слизерином. Должно быть, ему было очень тяжело так жить... Он отвернулся и что-то ответил Эйвери. Тот рассмеялся. Лили опустила взгляд в тарелку... Она часто чувствовала себя виноватой по отношению к Севу, вспоминая детскую сказку «Маленький принц». «Мы в ответе за тех, кого приручили», — гласила самая известная фраза этого произведения. Она чувствовала, что он действительно по-настоящему был влюблен в нее, и это была его единственная слабость.
Проходя мимо, Джеймс задержал внимание на Лили.
— Привет, Эванс.
— Привет, — отозвалась она, провожая четверку взглядом.
— Итак, — хмыкнул Сириус, подтягивая к себе тарелку с завтраком. — Есть какие-то планы на лето?
— Кроме чемпионата? — невнятно из-за набитого рта спросил Джеймс, уплетая омлет.
— Естественно.
— А почему ты интересуешься? — спросил Люпин, бросив на друга взгляд.
— Я хотел навестить Андромеду. Позавчера написал ей, а вчера получил ответ. Она приглашает нас погостить у нее на каникулах. Говорит, что хочет уехать на несколько дней, у ее подруги свадьба, а дочку не с кем оставить. Так что мы бы оказались как раз кстати: не только бы навестили ее, но и последили за малышкой.
— Почему бы и нет? — пожал Джеймс плечами. — Лично я после чемпионата совершенно свободен.
— Да, я думаю, что меня родители отпустят, — сказал Люпин. — Ты как, Питер?
— Думаю, мать будет против, — ответил он, уставившись в тарелку.— Тот-Кого-Нельзя-Называть и все такое. Опасно.
— Да брось, Питер! Ты ведь уже совершеннолетний! — протянул Джеймс.
— Нет, она меня не отпустит, — покачал он головой.
— Ладно, значит поедешь с нами в следующий раз, — нетерпеливо отрезал Блэк.
— Не расстраивайся, Питер.
— Кстати, Сириус, — улыбнулся Джеймс, — ты этим летом у меня живешь?
Блэк пожал плечами.
— Не знаю. Мой любимый дядя Альфард, который дал мне прошлым летом денег на мантии и учебники, умер осенью и оставил мне хорошее наследство — дом и деньги.
— Ты же не любишь свою родню, — заметил Питер.
— Ну... Нас в семействе Блэков трое безумцев: я, Меди и дядя Альфард. На зимних каникулах я уезжал на пару дней, помните? Я как раз разбирался с наследством. Все уже улажено, дом мой, а хранилище в Гринготсе, где лежат деньги, переписано на меня.
— Почему ты раньше не сказал? — нахмурился Поттер.
— Не было случая, — хмыкнул он.
— Привет, — услышали они, и рядом с Ремусом села Эмили Дэвис.
Смутившийся появлением девушки Люпин поперхнулся куском курицы, который успел положить в рот, и в панике уставился на Сириуса, взглядом моля его сделать что-нибудь, чтобы девчонка ушла.
— Мы, кажется, еще не знакомы, — снисходительно пожав плечом и хитро улыбнувшись, сказал Бродяга. — Сириус Блэк.
— Наслышана, — хмыкнула девушка. — Эмили Дэвис.
— Джеймс Поттер, — отозвался Сохатый, покончив с омлетом.
— А этот скромняга — Питер Петтигрю, — добавил Сириус, хлопнув представленного по плечу.
— Приятно познакомиться, — коротко улыбнулась она.
Сириусу определенно нравилась эта девчонка. Она была совершенно не в его вкусе, простовата, слишком непосредственна и беспечна, но она обладала какой-то сверхъестественной для пятнадцатилетней девчонки самостоятельностью, решимостью и храбростью. Ведь сколько нужно решимости, чтобы сесть за стол чужого факультета к мальчику, который тебе нравится, но явно избегает. Ремусу она определенно подходила.
— А нам-то как приятно... — протянул Джеймс, очаровательно улыбаясь.
— Рейвенкловка за столом Гриффиндора? С чего бы это? Студенты Рейвенкло одумались и начали выгонять недостойных?
— Я тоже рада видеть тебя, Дэвид, — скривилась Эмили, наблюдая, как кузен и Джонатан садятся за стол.
— Жаль, что я не могу ответить взаимностью, — с сарказмом фыркнул Дэвис, пододвигая к себе тарелку.
— Да брось, Дэвид, — улыбнулся Джеймс. — Эмили, быть может, теперь часто будет появляться у нас.
— Да, у вас с Ремусом, должно быть, большие планы на будущее, — подхватил Блэк, впившись в Эмили любопытным, изучающим взглядом.
Она озорно улыбнулась, ее большие глаза как-то особенно блестели, и она уже хотела что-то ответить, как Ремус, шокированный таким заявлением друзей, поперхнулся и закашлялся. Эмили похлопала его по спине, и, когда кашель прекратился, Люпин тут же поднялся.
— Я хочу зайти перед уроками в библиотеку, — сказал он, подхватил сумку и, быстро переступив через скамейку, зашагал прочь, игнорируя удивленные взгляды мародеров.
— Ремус! — закричала Эмили ему вслед и тоже встала. — Если я тебя смущаю, то я могу уйти. Ты только пришел на завтрак, не хочу, чтобы ты мучился голодом на уроках.
Ремус оглянулся и уже открыл было рот, чтобы ответить, но Эмили уже вылезла из-за скамьи и, грустно посмотрев на Ремуса, вышла из Большого зала.
Окончательно поникший Люпин вернулся к столу и сел, опустив голову на руки.
— Кто вас лезть просил?
— А по-моему, — мечтательно сказал Блэк, — она в тебя по уши влюблена. Она очень хороша.
Джеймс повернулся к Люпину.
— Ты не хочешь с ней встречаться, Лунатик?
— Он бы и не прочь, но все мучается из-за...
— Бродяга, тише, прошу тебя, — протянул Люпин.
— Похоже, ты прав, Сириус, — сказал Джеймс, взъерошив волосы.
— Это не ваше дело.
— А по-моему, то, как ты себя чувствуешь, как раз наше дело.
— Другое дело, что ты в нее не влюблен.
— Зато она любит его безумно.
— Но я — нет.
Сириус раздраженно закатил глаза.
— Она же тебе нравится. Ты ей — радость, а она тебе — хорошее времяпрепровождение.
— Использовать ее?
— Это взаимовыгодное использование, Лунатик. Мерлин, ну прояви благородство по отношению ко влюбленной девушке.
— Только тебе об этом и говорить.
— Э, нет, не путай влюбленность с тем, что чувствуют девчонки, смотрящие на меня с открытыми ртами, — громко фыркнул Блэк, и поклонницы, услышавшие его, тут же нахмурились.
— И что мне делать?
— Не валять дурака.
— А как же...
— Вот только снова не начинай! — оборвал его Бродяга. — Твоя особенность — это не так серьезно, как ты считаешь.
***
В конце концов под напором Эмили и друзей Ремус Люпин сдался. И ему это нравилось. Ему нравилось идти, держась за руки с этой девушкой, ему нравилось делать ее счастливой, хотя он не был влюблен в нее. Он был почти так же счастлив, как тогда, когда, узнав о его особенности, мародеры только начали искать способы облегчить для него полнолуния, когда он понял, что у него есть настоящие друзья, или когда ему пришло письмо из Хогвартса, ведь он был уверен — для него путь в школу закрыт.
Теперь в его жизни было больше поводов для радости. И хотя Эмили еще не знала о его особенности, он почему-то перестал об этом беспокоиться.
***
В последние дни учебы в Англию по-хозяйски ворвалось лето. Воздух стремительно наполнялся пьянящим ароматом распускающихся цветов, а дикая жара не спадала до глубокой ночи. Все это подействовало на учеников, как пришедшая не по расписанию весна: всюду, держась за руки, ходили парочки, а Астрономическая башня, которая во все времена была местом свиданий влюбленных, стала еще более популярна.
Лили никак не могла сосредоточиться на конспекте. Обычные ежегодные экзамены не требовали серьезной подготовки, но она не могла повторить даже пару тем. Настроение окружающих совсем затуманило ей голову.
— Ходят как мартовские кошки, смотреть противно, — проворчал Блэк, развалившись под деревом неподалеку.
— Я прекрасно понимаю, что ты скучаешь, Бродяга, — услышала она голос Джеймса, который, сорвав душащий его форменный галстук, снисходительно покосился на друга. — Я ведь не держу тебя, закрути с кем-нибудь роман.
Усмехнувшись, Сириус тряхнул головой.
— Не могу же я бросить тебя. Питер восполняет упущенные за год знания, а Ремус присоединился к этим парочкам, слоняющимся по Хогвартсу.
— Я найду, чем заняться.
— Вряд ли.
Лили сидела на траве, прислушиваясь к их разговору. Солнце пекло ей голову и, лениво переведя затуманенный взгляд с одной парочки на другую, она глубоко вздохнула и утомленно откинулась на траву. По небу медленно тянулись облака. Совсем скоро учеба закончится, и она поедет домой.
Глава 10. Особенная.
Лили апатично смотрела в окно. Хельга смотрела на подругу с сожалением, а Лили овладевало предвкушение каникул. Она знала, что, переступив порог родного дома, она сойдет с ума от скуки, но по крайней мере ее нервы придут в норму. Мимо проплывали деревушки, поля и леса, все они выглядели вполне спокойными, но Лили знала, что все-таки идет война. Она не боялась самой войны, она даже перестала бояться Волдеморта, она боялась того, что он может разрушить ее и так искалеченную жизнь, того, что могут пострадать ее близкие. Понемногу она пыталась отстраняться от этих мыслей и, по мере того как тянулись последние четыре месяца учебы, она почти привыкла к тому, что идет война, сжилась с этой мыслью и к июню полностью пришла в норму. Правда, Лили все еще угнетало будущее, а точнее то, что следующий год для нее по-прежнему оставался загадкой. Может, Хельга была права, и все само сложится?
Так или иначе, по мере того как Хогвартс-Экспресс приближался к Лондону, Эванс овладевало спокойствие, и ее мысли переключились на ожидающее ее Открытие чемпионата мира по квиддичу.
***
Сириус Блэк быстро направлялся к своему купе, не забывая при этом улыбаться поклонницам и сохранять легкую аристократическую надменность. К своему удовольствию он столкнулся в коридоре с братом. Регулус — точная его копия, начиная от стиля речи до манер и характера, не обладающая, пожалуй, только красотой и обаятельностью.
— Хотел тебя спросить, где будешь жить этим летом? — холодно протянул младший Блэк.
— Заботишься обо мне?
— Нет, просто боюсь, что мать не выдержит, если узнает, что ты оскверняешь наш род еще и тем, что живешь на улице и ходишь с протянутой рукой.
Сириус слегка поморщился. Это был прямо-таки удар под дых, такое даже в фантазиях можно было бы считать оскорблением. Он, Сириус Блэк, с протянутой рукой. Будь он менее сдержанным или не таким гордым, он бы фыркнул. Довольный своим попаданием в цель, Регулус ухмылялся.
— Ты, наверное, не слышал, братишка, дядя Альфард умер осенью.
Регулус безразлично пожал плечами.
— Слышал, и что с того? Одной белой вороной стало меньше. Ты был единственным, кто дорожил этим стариком.
— Он оставил мне все свое состояние.
Сириус ухмыльнулся, наблюдая, как Регулус, шокированный этим заявлением, пытается сдержать эмоции. Дядя Альфард был богат, и Рег знал об этом. Конечно, было не очень корректно использовать смерть любимого дяди для того, чтобы прищучить брата, но Альфард бы это одобрил.
— Так что можешь передать матери, что я не пропаду.
С этими словами старший Блэк усмехнулся и прошел мимо брата в купе.
Питер сидел у окна, а Джеймс полулежал на том же сидении, подогнув ноги. Сириус самодовольно улыбнулся и растянулся с другой стороны.
— Чего такой довольный? — спросил Джеймс, покосившись на друга.
— Уделал эту наглую самоуверенную мелочь.
— Брата что ли? — спросил Питер.
— Ага.
— Хорошо, что вы хоть не подрались.
— О чем ты, Питер? Они же аристократы, могут вести только словесную борьбу.
Сириус слегка поморщился, но ничего не сказал.
— Ты даже не заедешь в гости, Бродяга?
— Я буду дома осваиваться, заеду к вам за три дня до Чемпионата.
Неожиданно дверь купе отворилась и, улыбаясь, вошли две девчонки. Первая, обернувшись, что-то говорила второй и, переступив порог купе, запнулась и полетела прямо на Сириуса.
Перед лицом Блэка оказались большие, такого же глубокого серого цвета, как у него самого, глаза, обрамленные не очень густыми, но длинными ресницами. Упавшая девчонка не была красавицей, но обладала каким-то особенным очарованием. Уголки ее губ были опущены вниз, на лице ярко выступали скулы, а тело оказалось таким худым, что казалось, если обхватить ее талию руками, то пальцы правой и левой руки коснутся друг друга, сомкнувшись на ней кольцом. Ее главным достоинством были длинные волнистые волосы орехового цвета, упавшие по обе стороны от ее лица и оградившие Блэка от остального купе. Удивление на лице Сириуса сменилось очаровательной улыбкой, девушка же наоборот, выразительно приподняв бровь, стала если не раздраженной, то холодно-безразличной. Ее миниатюрная подруга с непропорционально большим ртом и прямой челкой усмехнулась.
— Саманта, кажется, мы перепутали купе.
Сама Саманта поднялась на ноги и, обтерев руки о форменную юбку так, будто она испачкалась, вздернула подбородок после чего, обведя купе презрительным взглядом, развернулась к выходу.
— У нас найдется место для двух девушек, — заметил Блэк, сел и призывно хлопнул по месту рядом.
Усмехнувшись, Саманта оглянулась и, тряхнув волосами, сказала:
— Я лучше сдамся Тому-Кого-Нельзя-Называть, чем проведу дорогу до Лондона в вашем обществе, Блэк.
— Чем мы тебе не угодили?
— Не люблю излишнюю самоуверенность.
— Если она обоснована, почему бы не иметь это качество? Тем более в тебе оно тоже присутствует.
— Я не собираюсь с тобой спорить, — скривилась она. — Идем, Мелани.
Дверь за ними захлопнулась.
— Слизеринки, — фыркнул Джеймс.
— А она ничего, верно?
— Ты говорил, что никогда не взглянешь на слизеринку.
— Видно, я ошибался.
— Тебя просто бесит, что ей плевать на твою персону.
— А может, она притворяется.
— Убавь самоуверенность, дружище, –– хохотнул Джеймс и хлопнул Сириуса по плечу.
***
Блэк медленно шел по узкому коридору, таща за собой чемодан. Задев его плечом, вперед проскочила Саманта и сбежала по ступенькам на платформу. Бросив чемодан, она обняла какого-то парня. Сириус спустился следом за ней, пристально наблюдая за парочкой.
— Ты сказал, что не приедешь, — улыбнулась девушка.
— Решил сделать сюрприз.
— Неприлично так откровенно пялиться, Сириус, — шепотом заметил Люпин.
— Отстань, Ремус, наблюдение — первое правило, если хочешь чего-то добиться.
— Даже так? — хмыкнул Джеймс.
— Она меня заинтересовала, — пожал Блэк плечами, не отрываясь от худющей девчонки, облаченной в светло-серый комбинезон.
А в это время их с распростертыми объятьями встречал Лондон. Старый добрый Лондон, утопающий в тумане. Оживленный и мирный, такой, будто в мире ничего не происходит.
Это были самые долгие и тяжелые минуты в ее жизни. Она закрыла глаза и старалась ни о чем не думать, обнимая подругу.
— Лили, обязательно пиши мне.
Лили натянуто улыбалась, наблюдая, как Хельга уходила к родителям. Вздохнув, она развернулась и пошла по платформе по направлению к машине отца.
— Привет, Лили, — улыбка и недолгие объятья. Отец подхватил чемодан и пошел к багажнику.
Тунья, прислонившаяся спиной к машине, жевала жвачку и презрительно смотрела на сестру. Она еще больше вытянулась и похудела за год.
— Может, все-таки поздороваешься? — раздраженно сказала Лили.
Петунья надула огромный пузырь и, не меняя выражения лица, плюхнулась на заднее сидение, с силой захлопнув дверь. Лили раздраженно сожмурилась, пытаясь прийти в себя, потому что в тот момент ее воображение напустило на сестру такую изощренную порчу, что и самый лучший целитель не справился бы с ее последствиями. Ей уже порядком надоело это явное игнорирование, но она твердо решила не срываться на сестру в первый же день каникул.
— Едем, — сказал отец, захлопнув багажник и направившись к водительскому месту.
— Эванс! — вдруг услышала она.
Она обернулась. К ней медленно направлялись Поттер и Блэк.
— Ты помнишь, Эванс, мы заедем за тобой.
— Помню, — кивнула она, рассматривая парней в магловской одежде. — А как мы доберемся до стадиона?
— Порталом, думаю.
Лили нахмурилась.
— Почему нельзя просто трансгрессировать?
— Отец говорит, что так безопаснее.
— Твоя сестра? — спросил Блэк, кивнув на машину.
Лили обернулась. Тунья сидела почти вплотную к стеклу, с интересом рассматривая собеседников Лили.
— Да, — ответила младшая Эванс, наблюдая, как вспыхнула сестра, обнаружив, что ее излишнее любопытство было замечено.
— Лили, мы едем? — спросил отец, высунувшись из окна.
Ответ был уже явно не нужен, заметив, с кем она разговаривает, он выскочил из кабины и, улыбаясь, пожал руку Джеймсу.
— Как поживаете, мистер Эванс?
— Отлично. Как ты, Джеймс?
Лили с интересом наблюдала за их беседой. Ее отец жил исключительно для себя. Дома он был замкнутым и сосредоточенным на том, что было интересно только ему, а если речь заходила о Поттере или... или заявлялся сам Поттер, он расцветал и становился похожим на такого же взбалмошного подростка, что и сами мародеры.
— Познакомьтесь, это мой лучший друг — Сириус Блэк.
Привычная улыбка и смелое пожатие руки, и отец Лили был очарован Блэком.
— А я-то думал, что моя дочь является твоим лучшим другом.
— О, нет, мистер Эванс, на нее у Джеймса несколько другие планы.
Лили округлила глаза, впиваясь в Блэка испепеляющим взглядом. Тот еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Вот как? — расплылся в улыбке отец, взглянув на дочь. — В чем же дело? Я уже сейчас готов дать свое благословление.
— Ваша дочь упирается.
— Эй, стоп! — воскликнула она, поочередно переводя взгляд с одного развеселившегося парня на другого. — Давайте закончим этот разговор.
— Да брось, дорогая, Джеймс отличный парень.
Лили почувствовала, как медленно заливается краской. Блэк был готов расхохотаться, находя ситуацию более чем забавной, Джеймс и отец блаженно улыбались.
— Пап, может, меня сначала спросить, а?
— Но это же правда, — пожал он плечами. — Вы отличная пара.
Лили поглядела на отца с безграничным удивлением.
— Просто немыслимо, — с расстановкой произнесла она и села в машину, захлопнув за собой дверь и приложив руку к горящей щеке.
Отец пошел к машине, и Лили услышала стук. Опустив стекло, девушка раздраженно уставилась на Джеймса, который, облокотившись на окно, почти влез в салон.
— Мы заедем четвертого.
Лили кивнула, не сводя с него взгляда. Вдруг Джеймс в одно мгновение перегнулся через дверь и, чмокнув Лили в щеку, быстро вынырнул из машины. Отец нажал на газ, и Лили, желающая влепить Поттеру пощечину за такую дерзость, только высунулась в окно, наблюдая за удаляющимися мальчишками.
— Что за наглость, Поттер?! — прокричала она.
Но в ответ она услышала только привычное:
— Не скучай, Эванс!
Она плюхнулась обратно и скрестила руки на груди, чувствуя, как посмеивается отец и как во все глаза с нескрываемой ненавистью, завистью и удивлением на нее пялится Петунья.
Сириус заливался хохотом и, хлопнув друга по плечу, заявил:
— Это было просто великолепно!
Джеймс только улыбнулся и пожал плечами.
— Не смог удержаться.
***
Лили одолевала скука, и она часами лежала в гамаке, в купальнике и с книжкой в руках. Сейчас, вспоминая произошедшее на вокзале, она улыбалась. Поймав себя на мысли, что еще год назад она на протяжении месяца проклинала бы Поттера за этот поступок, а сейчас только улыбается, она нахмурилась. Неужели ей действительно нравится Джеймс? Она мотнула головой, будто отгоняя назойливую муху, и, спустив ноги на землю, пошла в дом. До начала июля оставалось всего два дня.
Взбежав по ступенькам в свою комнату, она бросила «Унесенные ветром» на кровать и взглянула в зеркальную дверь платяного шкафа. Даже она признавала, что просто невообразимо похорошела за этот короткий промежуток каникул. Ее волосы, обыкновенно темно-рыжие, в это жаркое лето стали светлее, лицо покрылось веснушками, придающими ей особенную изюминку, а кожа приобрела красивый бронзовый оттенок. Она отворила дверцу шкафа и осмотрела полки с одеждой. В чем ей поехать на чемпионат? Платья, шорты и футболки плавно перекочевали на пол и диван, когда Лили вдруг осознала, что она ведет себя странно. Какая разница, в чем она будет на игре в квиддич? Покачав головой, она зажмурилась, отгоняя напавшее на нее наваждение.
— Эй, ты чего наряжаешься? — в дверях стояла Петунья, глядевшая на сестру с плохо скрываемым любопытством. — На свидание собралась?
Лили приподняла брови. Петунья не обмолвилась с ней ни одним словом за время каникул и ни разу не переступила порога ее комнаты до этого момента.
— Что, любопытство окончательно замучило, да, Тунья? — протянула она.
Петунья гордо вздернула голову, скривив от обиды губы.
— Да, мне интересно, куда ты собираешься! — выпалила она наконец: любопытство оказалось сильнее.
— А это не твое дело! — тем же тоном ответила Лили и вышла из комнаты, обогнув сестру.
Отец сидел в гостиной, спрятавшись за газетой.
— Пап?
— Да, дорогая? — отозвался он и, нехотя сложив газету, взглянул на дочь — ты куда-то собралась?
— Нет, то есть не сегодня. Я хочу завтра уехать на чемпионат мира по магическому спорту, что-то вроде футбола.
Он обвел ее заинтересованным взглядом.
— С каких пор ты увлекаешься спортом? Ты никогда не любила футбол.
Лили поморщилась.
— Это совсем другое.
— Наверное...
В комнате повисла тишина.
— Так ты меня отпустишь?
— Даже не знаю...
— Я еду с Джеймсом и его друзьями, это он подарил мне билет, — это был ее единственный козырь.
Отец улыбнулся.
— Ну, раз с Джеймсом, то конечно, ты можешь поехать.
— Нас будет сопровождать его отец, они заедут четвертого июля утром, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Думаю, вы хорошо проведете время, — услышала она и вдруг почувствовала невероятное раздражение оттого, что ее отец так хорошо относится к Поттеру.
***
Утро четвертого июля наступило невероятно быстро. На небе медленно ползли тучки, с неба не переставал падать дождь, в лужах, растянувшихся на асфальте, отражались аккуратные домики тихой магловской улочки. Здесь было светло и тихо даже в дождь, в отличие от Паучьего тупика. Там небо всегда было затянуто дымом кое-как работающей фабрики, воздух был наполнен запахом сырости и грязной реки, протекавшей неподалеку.
— Заткнись!
— Не смей поднимать на меня руку! — вскрикнула мать, выкидывая вперед руку с зажатой в ней палочкой.
— А ты не смей угрожать мне этой дрянью!
Северус шмыгнул на улицу и хлопнул дверью, медленно уходя по лабиринту темных кирпичных домов. Ему уже надоели эти крики, эти разговоры, повторяющиеся год за годом. Ему семнадцать лет, а он вынужден выслушивать это. Обычно он защищал мать, но в то раннее утро он не мог даже сосредоточиться, им овладело какое-то странное чувство внутреннего беспокойства. Он медленно плелся по улицам, дождь щедро поливал его темную, сутулую фигуру, присоединяясь к окружающему миру, тонко намекающему Снейпу на то, какое он ничтожество. Иногда Северусу казалось, что рядом с ним плетется его собственное Я, которое было весьма непостоянным и, анализируя действия Снейпа и выставляя ему оценки, порой на одни и те же вещи реагировало совершенно по-разному. Сейчас Я поставило Северусу «Тролля», без видимой на то причины и насмешливо фыркнуло, когда Северус остановился на противоположной от небольшого уютного домика стороне и сел на низкие перила, ограждающие клумбу. Здесь его было очень сложно заметить хозяевам дома, но он свободно мог наблюдать за происходящим. Он долго следил за окном на втором этаже, игнорируя Я, не желающее принимать в этом участие и настаивающее на том, что следовало бы взять в руки палочку и вернуться домой, пока шторы, скрывающие комнату, не раздвинулись, и не появился силуэт девушки. Тогда Надменное Я, разочарованно фыркнув, сдалось и уселось рядом. Девушка металась по комнате туда-сюда, а Северус мечтательно следил за ней. Их разделяла широкая дорога, два тротуара и дорожка, ведущая к дому, но Снейпу казалось, что это была огромная пропасть, которую нельзя было обойти, а мост, когда-то соединяющий ее края, разрушен и не подлежит восстановлению.
***
Когда Лили проснулась, было совсем раннее утро. Она приподнялась на локтях и обвела комнату, утопающую в сумраке, усталым взглядом. Ей жутко хотелось спать, но следовало подняться. Прошло еще полчаса, прежде чем она заставила себя встать. Лили распахнула шторы и несколько секунд глядела в окно. Накрапывал дождь. Она услышала, как внизу гремят кастрюли, значит, Петунья готовит завтрак, отец, скорее всего, тоже уже проснулся. Она взяла полотенце и направилась в ванную. Теплый душ разбудил ее. Накинув любимый махровый халатик, который определенно был ей уже мал, и раскинув мокрые волосы по плечам, она спустилась на первый этаж и прошла в кухню, разминувшись с Петуньей в коридоре. Наливая чай, она услышала какие-то странные звуки, доносящиеся из холла.
— Эй, Петунья, что происходит? — нахмурилась Лили и, выглянув в прихожую, удивленно приподняла брови.
Сестра стояла перед раскрытой дверью и, видимо, не хотела пускать мальчишек, столпившихся на пороге. Во главе компании был Поттер. Увидев Лили, он заворожено застыл.
— Привет, Лили! — улыбнулся Ремус.
Эванс невольно покосилась на часы. Нет, это было очень-очень раннее утро.
— Пусти их, Тунья, — тихо сказала она, и ошарашенная Петунья все-таки впустила незнакомцев.
Однокурсники с любопытством оглядывались и рассматривали ее дом. Позади всех шел мистер Поттер, не менее любопытствующий, чем мальчишки. Сириус был единственным, кто не так откровенно увлекся разглядыванием интерьера. Он расслаблено провел взглядом по комнате и остановился на Лили, слегка приподняв брови и усмехнувшись. Девушка была уверена, будь он чуть несдержаннее, он бы даже присвистнул. В то мгновение Лили решила, что сегодня же избавится от старого халата, который едва прикрывал то, что стоило бы прикрыть.
— Я не ждала вас так рано, — сказала она в свое оправдание.
— Мы решили выехать пораньше, — улыбнулся мистер Поттер.
— О, это мой отец, а это Лили, — спохватился Джеймс, когда Сириус хмыкнул, тем самым ненавязчиво напомнив другу об этикете.
Из гостиной вышел отец.
— У нас гости?
— Познакомьтесь пока, — бросила она, взглянув на Петунью, которая, казалось, сейчас упадет в обморок. — Я переоденусь.
— Не стоит! — не сдержавшись, крикнул ей вслед Сириус, и Лили, поднимаясь по лестнице, раздраженно нахмурилась.
Пока все пили чай и ждали младшую Эванс, Сириус отправился изучать дом. Он медленно пересек небольшой холл, остановившись у стены возле лестницы. И слегка наклонив голову, как он делал это обычно, стал изучать фотографии. Он не знал семейства Эванс, но на фото они казались ему той самой идеальной семьей, которую обычно показывают в дурацких магловских рекламах. Мистер и миссис Эванс с детьми, свадебная фотография, совсем еще маленькие сестренки Эванс. Если бы Сириус не завидовал этому, он бы поморщился или даже фыркнул. Да, конечно, в прошлом году они лишились матери, но разве это значит...
— Кого ты притащила в дом?!
Сириус ухмыльнулся. Не все так идеально, как кажется на первый взгляд. Он прислушался.
— Отец не возражал.
— Зато я против!
— С чего это, Тунья?
— Не хочу видеть у нас в доме этих... уродов, таких же, как ты!
Несколько секунд тишины и Лили снова вступила в битву.
— Прав был Северус, когда сказал, что ты завидуешь!
— Чему завидовать? Тому, что ты уродка, что на тебя пялится этот Поттер или этот снейповский мальчишка?! Ха, еще чего!
— Хватит, Петунья! — Лили окончательно рассердилась. — Прекрати называть меня так! И на меня хоть Поттер смотрит, а ты кому нужна?! Если у тебя нет личной жизни, это не значит, что ее ни у кого нет! Ясно?
— У меня есть личная жизнь! — взвизгнула старшая.
В тот момент Сириус решил вмешаться, он начал медленно идти на голоса, пытаясь найти сестер.
— Когда ты последний раз куда-нибудь с друзьями ходила? У тебя вообще есть друзья?
— Меня все стороной обходят, потому что знают, что ты есть, — на ходу придумала Петунья. — Ты — странная ненормальная девчонка! Тебя оградили от обычных людей, как и этих, что сейчас в нашем доме! Вы все просто...
— О чем спорим, дамы? — тихо спросил Сириус, прислонившись к косяку двери той комнаты, в которой он нашел их.
Глаза Петуньи на секунду остановились на парне, но потом она снова закричала:
— И мама из-за тебя умерла! Не смогла смириться с твоими особенностями!
Сириус едва успел поймать Лили, прежде чем она кинулась на сестру с кулаками, а Петунья, ошарашенная действием той лжи, что она выдала, от ужаса отступила назад.
— Лили, успокойся... — прошептал Блэк.
— Отпусти меня, — рявкнула она, вырываясь из его рук. — Как ты смеешь, — вновь закричала она на сестру, — обвинять меня в этом?! Она была неизлечимо больна, никто не виноват в ее смерти!!!
Она часто-часто дышала, пристально глядя на испуганную сестру.
— Ты эгоистичная, завистливая, наглая сволочь, Петунья! Как у тебя только язык повернулся сказать такое?! Она гордилась тем, что я ведьма, любила меня, ясно?
Сириус изумленно приподнял брови. А младшая Эванс опустилась на пол и с силой обхватила голову руками.
— Надеюсь, ты счастлива, потому что ты испортила день, который обещал стать лучшим за все лето. Лучше уйди с моих глаз, Тунья, — глухо сказала она, и Петунья быстро ретировалась.
— Ты в порядке? — спросил Сириус у Лили, проводив Петунью взглядом.
— А сам не видишь? — буркнула она и, глубоко вздохнув, поднялась на ноги. — Пойдем на кухню.
— Не знал, что у тебя проблемы с сестрой, — сказал он, окинув ее взглядом.
— Тебе было и не обязательно это знать.
— И как давно это у вас? — уклончиво спросил он.
Сначала Лили хотела сказать: «С того момента, как я подружилась с Северусом», но потом подумала, что об этом Блэку знать вовсе не обязательно и просто ответила:
— Чуть больше шести лет.
«У нас с Регулусом тоже», — подумал Сириус. Но если у него в семье разногласия только из-за расхождений в убеждениях, то отчего страдают Эвансы? Неужели то, что Лили волшебница, послужило этому причиной? С первого взгляда было понятно, что старшая сестра завидует младшей. Но ведь не разрушать же из-за этого отношения... Нет, все-таки девчонки ругаются страшнее...
— Я знаю, что ты сейчас делаешь, — сказала она, неожиданно остановившись. — Ты сравниваешь нас с вами.
Сириус притворно нахмурился, делая вид, будто не понимает о чем речь.
— У вас с Регулусом все проще.
— Смотря с какой стороны посмотреть...
— Вы чего тут? — в холле появился Поттер, прерывая их разговор.
Сириус мгновенно улыбнулся и, обогнув Джеймса, прошел в кухню, бросив другу:
— Помогал Эванс переодеваться...
Лили возмущенно нахмурилась, а Джеймс удивленно вскинул брови.
Вслед за Блэком они прошли в кухню и принялись за ранний завтрак. Отец живо разговаривал с мистером Поттером, а Лили молча рассматривала однокурсников. Она все еще не могла оправиться от того, что наговорила ей Петунья. Она глубоко вздохнула, закрыв глаза. Ей нужно было отделаться от мыслей о сестре. Она едет на открытие чемпионата мира по квиддичу! Не так она представляла себе этот день. Да, все-таки мечта должна оставаться мечтой.
— Она просто невообразимо похорошела, — прошептал Сириус другу, слегка улыбнувшись. — Даже я это признаю.
— Я заметил, — кивнул Джеймс, заворожено поглядывая на девушку, откинувшуюся на спинку стула.
***
Они покинули дом только через сорок минут. Толпа подростков во главе с мистером Поттером вышла из небольшого аккуратного домика, а в каком-то переулке их ждал спрятанный портал. Лили уже успокоилась и с наслаждением думала о матче.
— Нам некуда торопиться, — заметил Мистер Поттер. — Можем спокойно прогуляться по магловским кварталам.
— Хочется поскорее на Чемпионат... — протянул Питер.
— Не терпится увидеть поражение Англии? — хмыкнул Сириус, доставая из кармана сигареты. Лили округлила глаза. Блэк курит в присутствии отца Поттера? Правда, Джеймсу он все-таки не предложил.
— Ну с чего ты взял, что мы проиграем? — нахмурился Рем.
— У нас вратарь просто олень... Извини, Сохатый, — пожал Сириус плечами, прикуривая сигарету.
У них завязался спор.
— Лили, не делай такие глаза, — усмехнулся Ремус, увидев пораженный взгляд. — Мистер Поттер относится к этому не слишком положительно, правда, ничего не говорит на этот счет, ну а Бродяге только и надо, чтобы правил побольше нарушить, в последнее время особенно. Почувствовал вкус свободы, наверное.
Ей показалось, что в Сириусе что-то изменилось. Он повернулся к Джеймсу, продолжая идти спиной вперед. Поттер приводил какой-то новый аргумент, оживленно жестикулируя, но Сириус его уже не слушал, он склонил голову на бок и, перебивая друга, сказал, таинственно взглянув на Лили:
— Этот парень жутко похож на Нюнчика, не находите?
Лили обернулась и остановилась как вкопанная. Блэк был прав... И что-то во взгляде Снейпа потревожило ее... Она не могла оставить это без внимания.
— Да брось, Бродяга, какой Нюнчик? — нахмурившись, ответил Джеймс, смотря туда, куда указывал друг. — Ты слишком много куришь...
— Я сейчас, — бросила Лили и стремительно перебежала дорогу, оставив Поттера недоумевать. Он, оглянувшись, посмотрел на друга, но тот только пожал плечами, совсем по-блэковски ухмыльнувшись.
Лили перебежала дорогу и прошла к месту, где сидел Северус Снейп. Она чувствовала, как ей в спину смотрят мародеры. Перекинув длинную косу за спину, она сложила руки в карманы коротких джинсовых шорт и медленно подошла с Северусу, который даже не изменился в лице, когда она остановилась. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Лили посмотрела в темные глаза Снейпа. Он смотрел на нее снизу вверх, и Лили, как всегда в последнее время, не представляла, что творилось у него в голове в тот момент.
— Привет.
— Привет, — усмехнулся слизеринец.
— Давно ты тут?
Он пожал плечами.
— Может, чуть больше часа.
Лили села рядом с ним на ограждение. Ей казалось, что она разучилась разговаривать с этим человеком, так давно они не общались...
— Что-то серьезное дома случилось?
— У тебя гости?
Они задали эти вопросы одновременно и поморщились.
— Ты первая, — небрежно бросил Снейп.
— Как у тебя дома дела?
Снейп едва заметно улыбнулся. Фраза из прошлого... тогда они еще дружили.
— Так же, как всегда.
— Значит, плохо? Ты просто так не сбегаешь оттуда.
— Слишком устал с ним бороться. Боюсь, еще немного, и я просто прикончу его.
Лили опустила глаза и поджала губы.
— Извини, — сказал Снейп. — Знаю, как это звучит в теперешние времена.
— Ты не должен оправдываться. Каждый имеет право на свое мнение, и, если ты не любишь отца и переносишь эту нелюбовь на всех маглов, я не должна тебя винить...
Они около полминуты молчали.
— Твоя очередь, Северус.
— С чего это к вам в дом пожаловала эта делегация?
— Мы едем на открытие чемпионата по квиддичу.
— Вместе?
Лили кивнула и поднялась.
— До встречи...
***
— Эй, Джейми, хватит пускать слюни, — хмыкнул Бродяга, толкнув Поттера в плечо, когда они добрались до площадки вокруг стадиона, и Лили с отцом Джеймса наконец отделились от их мародерской компании.
Поттер не спускал с Эванс взгляда, а она и не обращала на него внимания, завороженно разглядывая сувениры и толпу волшебников, пришедшую на чемпионат.
— Интересно, куда она?
— Она отправилась на поиски заинтересовавших ее никому не нужных безделушек, сделанных ради раскрутки той или иной команды, — сказал Ремус.
Бродяга обожал, когда Люпин выдавал что-то подобное, хотя случалось это нечасто. По натуре Лунатик хоть и был истинным Мародером, готовым на разного рода шалости, все-таки он был осторожным и справедливым, разумным волшебником, с мозгом вместо того, что было в головах у Блэка и Поттера. Поэтому, когда Лунатик закончил, Сириус засиял улыбкой и дал ему «пять».
Джеймс закатил глаза.
— Ну, может, она еще отправилась искать знакомых, потому что их, похоже, тут просто запредельное множество, — добавил Блэк, помахав рукой Фрэнку Лонгботтому и его девушке Алисе, закончившим школу еще в том году.
Остальные мародеры повторили его жест, улыбаясь.
— Мне вот, например, интересно, почему Нюнчик оказался вблизи дома Эванс.
— Он живет недалеко, — бросил Ремус.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю...
— Они, наверное, с самого детства дружат, — заметил Питер.
Блэк глянул на Джеймса, а тот только пожал плечами.
— Ну и что с того?
Решив, что Джеймс просто не в силах сейчас нормально соображать, Сириус решил вернуться к этому разговору позже.
Мародеры медленно двинулись по площадке, рассматривая киоски с сувенирами и здороваясь с друзьями по школе, которых они встречали тут на каждом шагу.
— А там не Саманта случайно? — нахмурился Джеймс.
— Кто? — в один голос спросили Ремус и Питер.
— Навязчивая идея нашего друга, отвергла его, бедняжку, — ухмыльнулся Поттер.
— Отстань, — бросил Сириус, улыбнувшись. Да, это была она.
Действительно, было трудно ее не заметить. Рядом с ней не было ни родителей, ни друзей. Она стояла возле киоска с шарфами и шляпами с символикой английской команды. Ее тощая фигура была облачена в широкую светло-розовую рубашку, заправленную в шорты с высокой посадкой, а роскошные волосы были спрятаны под соломенную шляпку. Улыбнувшись, Сириус быстро двинулся к ней.
— Привет, Саманта.
Она обернулась и, безрадостно взглянув на Блэка, ответила с легким раздражением:
— Здравствуй. Ну и чего ты хотел?
— Саманта, давай не будем ссориться.
— Я не собираюсь с тобой ссориться, но и дружить с тобой я тоже не собираюсь.
— Но мы могли бы стать друзьями.
— Неужели? — она приподняла брови, но в целом ее лицо осталось таким же холодно-безразличным.
Она посмотрела на него как на полного идиота, и Сириус на секунду даже смутился.
— Мне кажется, мы похожи,— очаровательно улыбаясь, продолжил он.
— Ты же меня совсем не знаешь. В школе мы не общались, и держу пари, ты и о моем существовании не знал. Тебе даже фамилия моя неизвестна.
— Но фамилия это не главное, — пожал он плечами, не вынимая рук из карманов брюк. — Хочу узнать тебя поближе.
— Меня раздражает твоя мнимая прямолинейность.
— Прости?
Сириус был готов расхохотаться и на секунду он даже предположил, что у этой девчонки не все в порядке с головой.
— Отстань от меня, Блэк, — устало молвила она. — Ты просто бесишься, что хотя бы одной девчонке ты безразличен.
— Я многим не нравлюсь.
— Ты плохо слышишь? Я сказала «без-раз-ли-чен».
Вот теперь он решил, что с ней действительно что-то не так... Разница между словами была действительно разительная. Но как это — «без-раз-ли-чен»? Сириус Блэк «без-раз-ли-чен»? Пока он обдумывал это, Саманта, видимо, совсем разозлилась.
— Слушай, я не люблю выделяться, ясно? — увидев на лице Блэка непонимание, она шумно выдохнула и сказала: — Общаясь с тобой или с твоими друзьями, автоматически попадаешь в группу «первые лица Хогвартса», а я предпочитаю тихо сидеть и учиться.
— Какая ты зануда, — протянул Блэк, для которого слово «зануда» давно приобрело значение худшего обзывательства в мире. — Только учишься, и никаких вечеринок, прогулок по ночному Хогвартсу?
— Я учусь ровно столько, сколько требуется, чтобы не утруждать себя и иметь хорошие оценки. Остальное неважно.
— Какие у тебя оценки по СОВ?
— Разве оценки это важно?
— Ну...
— Превосходно по тем предметам, которые я сейчас изучаю.
— То есть?
Саманта обреченно вздохнула.
— История магии, Зелья, Трансфигурация, Заклинании, Защита и Древние руны.
— История магии?
— Я собираюсь специализироваться на этом.
— А-а-а, — многозначительно протянул волшебник.
— Я продолжу то, что начала, если ты не против. Вообще-то я стараюсь о себе не болтать, но от тебя по другому не отделаешься. Поэтому... Я руководствуюсь правилом: «Кто владеет информацией, тот владеет миром», поэтому стараюсь мило улыбаться однокурсникам, но не дружить ни с кем, кроме Мелани, не распространяться о себе, а только слушать, наблюдать и делать выводы.
— И кто становится предметом твоих наблюдений?
— Те, кто мне интересен, силен и имеет авторитет. Так что со мной лучше не связываться. Я пострашнее Снейпа, он так эмоционален.
— Ты о чем сейчас?
— Мне много чего известно.
— Ты о... Ремусе? — Сириусу стало не до смеха, он покосился туда, где расстался с друзьями.
— Да, — она улыбнулась. — Наблюдение и логика.
— Говоришь, наблюдение и логика? Почему ты не в Рейвенкло?
— Потому что захотела быть на Слизерине. Ты же тоже не на том факультете, где тебя ожидали увидеть. Решение Шляпы зависит не столько от личностных качеств, сколько от желания ученика.
— Вот как?
— Ты все время меня перебиваешь, твоему любопытству нет границ. Надеюсь, что теперь я закончу. Как я уже говорила, я не люблю выделяться...
Сириус обвел ее слегка эксцентричный наряд недоверчивым взглядом.
— О вкусах не спорят, — заявила она, скрестив руки на груди.
— Просто ты довольно заметна, с этой-то шляпкой.
— Внешность это совсем не главное. Главное — характер и поступки. И став твоим другом или другом твоих друзей...
— А это ты уже говорила, — жизнерадостно заметил Сириус.
Саманта улыбнулась.
— Что ж, я рада, что это отложилось в твоей голове. Стало быть, вопрос решен?
Она повернулась к киоску с сувенирами и протянула продавцу несколько монет, попросив два шарфа.
— Второй мне подаришь? Хотя... Нет, сегодня я не болею за наших, люблю быть на стороне победителя, а у наших вратарь просто...
— Слушай, — оборвала она его, обматывая шарф вокруг шеи, — ты что, плохо понимаешь? Я только что послала тебя к черту.
— Не припомню такого.
— Тогда отправляйся к черту, Блэк, — она передернула плечами и, перебирая в руках второй шарф, скрылась в толпе.
Сириус изучающее пялился на девушку весь разговор. Таких он еще не видел. Он изучил больше половины девчонок Хогвартса, но у Саманты были свои собственные тараканы в голове. С самого начала было похоже, что она живет по какому-то определенному правилу, что не мешает ей одновременно не перетруждаться, жить в удовольствие, делать то, что хочется, не сильно светиться и быть всеми любимой. И она была по-настоящему интересна именно потому, что он таких еще не видел. Он чувствовал в ней просто небывалую гору энергии, мыслей и чувств... То есть у любой девчонки, как предполагал он, был свой Богатый Внутренний Мир, но... У некоторых это «богатство» выражалось не в том плане, в котором видел его Бродяга или же вообще было недоступно взору любого постороннего человека. Короче говоря, о большинстве девчонок он был не лучшего мнения и даже относился к ним с пренебрежением, что, впрочем, не мешало ему расхваливать их внешность, менять их как перчатки и всячески пудрить им мозги, радуясь, что они вообще есть на свете и периодически спасают его от скуки.
Да, мародеры не нравились многим, но обычно это были никому не интересные зануды вроде Эванс (Эванс Блэку никогда особенно не нравилась, даже не смотря на то что в последнее время их отношения улучшились). Но зато всем нормальным или более-менее нормальным девчонкам (то есть всем остальным) мародеры нравились, и Сириус нравился... Но другого не дано: либо их любили, либо нет. К мародерам, а уж тем более к нему, нельзя относиться «без-раз-лич-но». Наверное, потому он и решил, что у нее не все в порядке с головой, и это эму определенно нравилось. Почему же он был ей «без-раз-ли-чен»?
Этот вопрос Блэк обдумывал на протяжении всех каникул... Он так и не смог разобраться в своих чувствах, но она не выходила у него из головы, и сначала он решил узнать кто она такая. А теперь...
***
— Я хочу ее, — прямо заявил Бродяга, приземлившись рядом с мародерами на трибунах.
Ремус поперхнулся сливочным пивом и закашлялся, Питер тут же похлопал его по спине. Вытаращив глаза, на Блэка глядел Джеймс.
— Что?
Сириус закинул ноги на спинку сидения перед ним, как он обычно это делал в Хогвартсе, и обвел взглядом еще полупустые трибуны.
— Что слышал, — ответил тот с улыбкой.
— Кого? — наконец откашлялся Люпин.
— Саманту, кого же еще.
— Какую Саманту?
— Я не знаю ее фамилии, — заметил Блэк.
— Подожди... ты хочешь... то есть... хочешь или... — Джеймс с трудом подбирал слова, заявление друга было слишком неожиданным.
У Сириуса был богатый опыт в общении с девушками, но обычно они не обсуждали ничего... вообще ничего касательно всего такого. А это прямое заявление просто потрясло Поттера.
Блэк фыркнул:
— Что ты, как маленький, Джейми? Говори.
Тут Поттер окончательно потерялся.
— Ладно, — довольно протянул Сириус. — Она сказала, что я ей безразличен.
— То есть как? — не понял Петтигрю.
— Вот так, — улыбнулся Блэк.
— С каких пор ты радуешься таким заявлениям в твой адрес? — нахмурился Люпин.
— С тех самых, как узнал, что она просто чокнутая.
Джеймс Ремус и Питер переглянулись.
— И она тебя укусила?
— Не неси чепухи, Джеймс, — нахмурился Блэк и спустил ноги на пол, повернувшись к другу. — Я решил, что должен ее заполучить.
Поттер облегченно вздохнул, в тот момент его даже не волновала вся циничность фразы.
— Так вот что ты имел в виду.
— Чего ты так нервничаешь, Джейми? То, о чем подумал ты, естественно, тоже случится, когда я добьюсь того, что имел в виду я.
— Естественно? То есть вот так просто?
— Конечно, Джейми...
— Прекрати называть меня так... — прошипел он, нахмурясь.
Он и так чувствовал себя совсем ребенком в этом разговоре, так еще это прозвище. Сириус добавлял его ради особого акцента, легкой издевки, и Поттера это раздражало еще больше.
— Джеймс, — поправился Блэк. — Мне семнадцать лет. Или ты думал, что я пересплю с девушкой только после свадьбы?
Джеймс нахмурился.
— Ну нельзя же говорить о девушках, как о предмете.
Бродяга вскинул брови.
— А кто говорит о них, как о предмете?
Джеймс и Сириус уставились друг на друга, и, если бы не многолетняя тренировка неприступного лица и сдерживания эмоций на почве врожденного аристократизма, Блэк бы расхохотался.
— Все, больше не обсуждаем эту тему, — заявил он, пытаясь скрыть улыбку.
— Я надеюсь, это у тебя пройдет. Ты прямо помешался на ней, а говорил — ты помнишь? — что никогда даже не взглянешь на слизеринку.
— Заткнись, Сохатый. Тебе с твоей любовью к Эванс, которую ты буквально к лику святых причислил, помалкивать надо бы.
— Что хуже, любить или желать, по-твоему?
— Я просто развлекаюсь, — пожал Сириус плечами и закурил, протянув Поттеру пачку, но тот проигнорировал этот жест.
— Да ты просто в бешенстве от того, что ей на тебя плевать.
— Нет, Поттер, просто она классная и особенная. А то, что я ей «без-раз-ли-чен»... — он просиял, так ему понравилось то, как она говорила это слово. — Сомневаюсь, что она правду сказала, а если это все-таки была правда, то все ведь поправимо. Эх, — он откинулся на спинку кресла и, закинув голову, выдохнул дым, — это будет лучшее завоевание в моей жизни.
Поттер впервые слышал такое заявление от друга, он впервые слышал, что Блэк положительно отозвался о характере девчонки. «Она классная и особенная». Что там говорил он весной об особенных девушках? «— Девушки могут развлекать и по-другому. — Но для таких развлечений нужна особенная девушка...» В тот момент Джеймс почувствовал себя совсем маленьким ребенком. Блэк вырос, да, черт возьми, он совсем не изменился, он остался тем же ребенком и взрослым, тем же авантюристом, не видящим границ, просто в тот момент он был взрослым и нашел себе взрослое развлечение в духе Сириуса Блэка. Когда через двадцать минут к ним присоединились мистер Поттер и Эванс, которую Блэк предусмотрительно усадил между Ремусом и Поттером, Джеймс уже пришел в себя. Да и Бродяга, похоже, тоже отошел от разговора со слизеринкой и стал самим собой.
***
После матча они медленно шли к выходу из территории, огражденной к открытию. Мистер Поттер уже оставил компанию, предоставив им свободу передвижения. Лили шла чуть впереди, рядом с ней Ремус. А позади — остальные мародеры.
— Я был прав, — самодовольно заявил Блэк.
— Да-да. Признаем поражение, — хмыкнул Джеймс. — Чему ты радуешься, мы ведь проиграли?
— Зато у нас приветствие было круче, — сказал Петтигрю.
Сириус кивнул.
— Да. Согласен, в этом плане Италия подкачала...
— А что у них было? — нахмурился Джеймс.
Блэк надменно вздернул бровь.
— Сохатый, что ты делал весь матч? Ты даже не помнишь броска Росси, а он забил просто запредельный гол.
Джеймс усмехнулся.
— Ну, ты же сам сказал, что Лили очень похорошела?
Сириус закатил глаза.
— Ты заплатил бешеные деньги за билет себе, нам и ей, ты был на открытии Чемпионата и весь матч и все представление пялился на Эванс?! Ты идиот! — прошептал он, глядя на него как на полного придурка.
— А зачем ты меня посадил рядом с ней? — так же полушепотом спросил он.
— Потому что я подумал, что ты не просто так пригласил ее на открытие, а хочешь побыть рядом. Пообщаться в конце концов.
— Правильно.
— Ну, общение на открытии должно было принести всем массу положительных эмоций, а ты тупо на нее пялился! — Сириус стукнул себя рукой по лбу и покачал головой. — Я если бы знал, что так будет, не сделал бы этого, но уж извини, подумал, что тебе будет мало времени, проведенного с мисс «мечта Поттера» до матча.
— Правильно, — кивнул Джеймс, расплываясь в улыбке. — Поэтому мы сейчас не просто поедем к тебе на новоселье, а поедем туда с Эванс.
Блэк взглянул на него так, будто тот только что признался, что по уши влюблен в Нюнчика.
— Это шутка, Сохатый?
— Нет.
— Ты сбрендил, что ли?! — Сириус повысил голос, и, заметив, что Эванс обернулась, он снова перешел на громкий шепот. — У меня холостяцкая квартира! Там не место девчонке! То есть чужой девчонке! Тем более... Эванс!
— Бродяга... — Джеймс кривовато улыбнулся.
Уже тогда Сириус понял, что у него нет выбора. Что ж, Эванс так Эванс. В конце концов, об этом ведь просит Джеймс, да и пора ему привыкать к этой рыжеволосой, когда-нибудь Поттер добьется своего, и им придется подружиться. Наверное, стоит начать уже сейчас. Сокрушенно вздохнув, Блэк приготовился к тому, что еще как минимум полчаса им придется ее уговаривать. А потом... это будет худшее новоселье в жизни... Хотя, может, Эванс не так плоха, раз на нее посмотрел Джеймс.
— Ладно, — протянул Бродяга, — ты уже придумал речь по заманиванию твоей подружки в мое логово?
— Буду импровизировать.
В этом весь Поттер.
Глава 11. Мародеры.
— Лили, — обходительно начал Джеймс, подойдя к девушке.
Она обернулась и остановилась, вопросительно глядя на Поттера: не так часто он называл ее по имени, да еще и таким тоном.
— Мы собираемся к Сириусу на новоселье, поедешь с нами? Он приглашает.
Покосившись на Поттера, Блэк неохотно улыбнулся.
— Да нет, я лучше домой, — ответила она, заметив на лице Сириуса явное недовольство.
— Эванс, — протянул Блэк, не меняя выражения лица. «Чем я занимаюсь?» — пронеслось у него в голове. — Что тебе там делать? Испытываешь дискомфорт от отсутствия негатива? Хочешь с кем-нибудь поцапаться? Это и я могу тебе устроить.
Сириус, явно довольный сказанной фразой, ухмыльнулся, изящно откинув пряди с лица. Лили стиснула зубы, испепеляя парня взглядом. Вот же подонок! Только узнал о том, что у них с Туньей проблемы, и тут же этим воспользовался! У нее внутри все поднялось на дыбы, каждая клеточка ее нервной системы напряглась, желая как минимум воспользоваться предложением Сириуса и поругаться с ним.
Однако играть в словесную борьбу с Блэком все равно что подписать себе приговор на проигрыш. Кроме того, он совершенно не воспринимает девушек как людей, и Лили стоит первой в списке тех, от кого он воротит нос, а значит, исходом того, что она сорвется, может стать только новая ухмылка или обидный смех. Лили глубоко вздохнула, приводя нервы в порядок.
— Спасибо, обойдусь. И, чтобы лишний раз тебя не провоцировать, лучше поеду домой.
— Что ты, какая провокация, я могу только наслаждаться твоим присутствием...
— Да? Но, как ты выразился, ты охотно станешь тем, с кем я могу «поцапаться».
— Я сказал не так. Я сказал, что если тебе этого не хватает, и ты сильно скучаешь по ссорам, то я к твоим услугам.
— Разве это не одно и то же?
Сириус начал раздражаться, Лили это прекрасно видела.
— Нет, это совсем другое. И будь ты внимательней, ты бы это заметила.
Лили ахнула.
— Ты что, намекаешь на то, что я дура?
— Ребята, может, хватит уже? — попытался вмешаться Джеймс, но Блэк это проигнорировал.
— Да ни на что я не намекаю, Эванс. У тебя, знаешь ли, завышенная самооценка, дорогая, потому что мне вообще на тебя плевать. И я, как бы тебе ни хотелось так думать, не рассуждаю по ночам об уровне твоего умственного развития.
— Вот как? Значит, плевать? Что же ты тогда пригласил меня?
— Вспомнил, как круто на балу ты залпом пила огневиски, подумал, может, проведешь мастер-класс, — не растерялся Бродяга. — Но уже понял, ты едешь домой, все отменяется. И знаешь почему? Потому что ты — зануда.
Лили нахмурилась, скрестив руки на груди.
— Значит, по-твоему, я еще и зануда?
— Да, — пожал он плечами. — Раз меняешь веселье у меня на скуку дома.
Джеймс осторожно посмотрел на Блэка взглядом, молящим заткнуться.
— Я же сказала, что не поеду.
— Видишь, Сохатый, она не поедет, — Сириус безразлично пожал плечами и улыбнулся. — Не хочу тратить время на уговоры.
Лили удивленно вскинула брови, уставившись на Блэка, а тот уже рассказывал свои планы на вечер.
— ... и кстати, не забудь забрать у меня зеркало. Оба остались у меня, а это совсем не хорошо.
— Джеймс, я поеду, — перебивая Сириуса, вставила Лили. — Конечно, если Блэк действительно приглашает.
Сириус закатил глаза.
— Буду рад видеть вас в моем доме, мисс Эванс, — сказал он, растягивая слова и шутовски кланяясь.
Лили думала, что не выдержит и все-таки врежет ему. Даже не порчу нашлет, не заклинание, а прямо врежет. Ни один человек: ни Тунья, ни Поттер, не вызывал у нее такого сильного раздражения и желания подраться. Иногда Блэк просто невыносим, а иногда совсем наоборот, спасает ее от переживаний и навязчивости Поттера. Его взбалмошность и переменчивость просто сбивали с толку. Она резко развернулась и пошла вперед.
— Что это было, Бродяга? — ошеломленно прошептал Поттер.
— Чувство противоречия и самодовольства и еще немного гордости, благодаря которым я уломал Эванс за пять минут.
***
Они трансгрессировали, оказавшись в окружении высоких, с пышной кроной, деревьев. Впереди, в просветах между ними, маячила большая поляна, на которую гриффиндорцы вышли минуту спустя. Там, выступая из зелени деревьев, расположился двухэтажный дом из темно-серого камня, к нему вела слегка петляющая дорожка, а на поляне перед особняком росло множество яблоневых деревьев и кустов вишни.
— Добро пожаловать в бывшее поместье моего дяди Альфарда, а ныне мое собственное.
По-хозяйски сорвав с ветки яблоко, Джеймс улыбнулся.
— Ну, теперь ты точно натуральный Блэк. Голубая кровь присутствует, презентабельная внешность тоже, а теперь еще и собственный особняк и счет в Гринготсе.
Сириус пожал плечами и улыбнулся.
— Нет, Сохатый, чтобы стать настоящим Блэком, нужно полюбить темную магию и поступить в Слизерин или лучше сразу на службу Волдеморту, а этого вы от меня не дождетесь. Так что я — обыкновенный аристократ с исключительно бунтарским нравом.
— Вот уж точно, — рассмеялся Лунатик.
***
Они долго осматривали дом, в котором были большой холл и множество спален, уютная кухня и каминный зал, где они и расположились, усевшись прямо на полу. Сириус обвел всех взглядом.
— А ведь мы зря расселись, самое интересное впереди, — коротко хохотнул он. — Хочу показать вам свою мечту, — Блэк хлопнул ладонями по коленям и поднялся, сверкнув улыбкой. Гости заинтригованно зашумели и устремились за ним.
Сириус провел их к каменному сооружению вроде сарая или гаража. Когда он распахнул двери, взору друзей предстало нечто, накрытое темной тканью. Сириус хитро улыбнулся и, выждав несколько мгновений, торжественно сдернул ее.
— Это что... мотоцикл? — скептически поинтересовалась Лили, рассматривая машину.
Сириус недовольно поморщился.
— Ой, Эванс, умеешь же ты испортить момент.
— Сириус, да он просто восхитителен! — воскликнул Джеймс, уставившись на машину, как на произведение искусства. — Ты же... ты так мечтал о нем, Сириус! Он просто чудо! — Поттер подошел к машине, бережно проведя рукой по сидению и блестящему рулю. — Он обычный или, как ты хотел, летает?
— Конечно летает, оказалось, не так сложно найти такой мотоцикл, — пожал Блэк плечами, улыбаясь.
— Где ты его взял, Бродяга? Разве продавать такие вещи законно? — хмурясь, поинтересовался Ремус.
— Не знаю, — небрежно пожал плечами Сириус. — Купил в Косом переулке. Тип, что его продал, не слишком распространялся, знаешь ли.
— А...
— Не занудствуй, Ремус, — бросил Блэк, наблюдая, как Джеймс усаживается за руль.
— Как это действует? — восторженно спросил он.
— Может, не надо? — осведомился Петтигрю, осторожно глядя на Джима.
— Ты же не умеешь им управлять! — встряла Лили, недоброжелательно оглядывая парней, которые даже не обратили на ее слова внимания.
— Интересно, что быстрее, мотоцикл или метла? — поинтересовался Люпин.
— Я думал, Сохатый поможет мне это выяснить, — улыбнулся Блэк, подмигнув Джеймсу.
Джеймс тут же спрыгнул с мотоцикла и с еще более горящими глазами сказал:
— Ставлю на метлу.
— Поддерживаю, — отозвался Петтигрю.
— По-моему, мотоцикл круче, — пожал Сириус плечами.
— Согласен,— кивнул Ремус.
— Эванс?
— Что?
— Ты как думаешь?
— Я? — переспросила она, немного опешившая от того, что ее приняли в такой обычный для мальчишек спор. — Думаю, ничья.
Блэк фыркнул, подавая Поттеру метлу.
— В тебе нет никакого азарта.
Лили только пожала плечами и села под деревом, вытянув ноги, рядом устроился Петтигрю. Уже смеркалось, последний рыжий луч, окрасивший горизонт в просвете между деревьями, скрылся.
Откинув отросшие пряди с лица, Сириус покрутил ручки мотоцикла, и тот заурчал. Поттер, висевший в воздухе на одном уровне с Блэком, переглянулся с соперником, азартно улыбнувшись.
— Я видел, что на магловских гонках старт дает полуголая девчонка, — усмехнулся Сириус. — Может, твою Эванс попросим?
— Иди к черту, Бродяга.
Ремус дал старт, и парни сорвались с места.
***
Вернулись они запыхавшиеся и счастливые. Блэк слез с мотоцикла и, взглянув на Джеймса, закинувшего старую метлу на плечо, сказал:
— И все-таки Эванс была права.
Лили самодовольно улыбнулась.
— Прокатимся? — делая вид, что не обратил на это внимания, спросил он у друзей, махнув головой в сторону сарая, где были сложены старые метла.
Петтигрю и Люпин, не являющиеся большими поклонниками полетов, все же охотно согласились, тут же устремившись за метлами.
— Садись, Лили, — сказал Поттер. — Я тебя прокачу.
От удивления Лили округлила глаза. Нет, нет и еще раз нет. Поттер, метла, полет. Мало того, что она не летает вообще, так еще и Поттер... Поттер! Такой привлекательный в воздухе, и она рядом. Это грозит закончиться так, как ей совсем не хочется.
— Нет, — отрезала Лили. — Я не могу.
— Почему?
— Ну, — замялась она.
— Не упрямься, Эванс, — протянул Блэк, перебивая ее.
— Садись, Лили.
— Поттер, ты помнишь, чем закончился мой первый полет? Я чуть не врезалась в дерево. Мне хватило, я на метлу больше не сяду.
— Но рулить ведь буду я.
Блэк тихо рассмеялся.
— Что? — нахмурился Джеймс.
— Ты считаешь, что «я буду рулить» — это положительный момент?
Джеймс досадливо отмахнулся.
— Давай, Лили.
— Нет.
— Ну что ты тут будешь делать одна?
— Только не говори какую-нибудь чушь вроде чтения, — предостерег Блэк.
Смерив его испепеляющим взглядом, Лили увидела, что Рем и Питер вернулись, и после недолгих уговоров она все-таки сдалась.
***
Они летели с огромной скоростью над верхушками деревьев. И было жутко страшно вот так нестись в темноте, над лесом, сидя за спиной безумного в полете Джеймса. Опять же, это был Джеймс. Мерлин, это Поттер, она у него за спиной, и они летят... Что творится с этим миром?
— Эванс, расслабься, — как-то просто сказал Поттер.
И она вдруг действительно расслабилась, сама не зная почему, просто тревога и скованность вдруг исчезли после этой простой фразы. Она положила подбородок ему на плечо и, обняв его за талию, наслаждалась тем, чему всегда так завидовала. И это было круто, вот так сидеть позади Поттера и лететь над деревьями, иногда задевая листья ногами. Это была истинная нирвана, дарующая свободу и отрешенность от всего. Ей было плевать, влетят ли они в дерево или просто разобьются о стену. Это было так здорово... Поэтому когда Джеймс обернулся и посмотрел на нее, она тихо и спокойно, почти безразлично, протянула:
— Поттер, мы сейчас врежемся, — и улыбнулась.
***
— Слезай.
— Прямо на крышу?
Джеймс кивнул и слез следом за ней, положив метлу.
— Садись, — сказал он, указывая на две старые диванные подушки. — Не бойся, мы с Сириусом провели тут всю прошлую неделю.
Лили присела, вытянув ноги, Джеймс устроился рядом и, достав две бутылки медовухи, спрятанные между досок, отдал одну ей.
Девушка медленно потягивала напиток, и они о чем-то болтали, пока совсем не стемнело. Потом Джеймс отдал ей свою куртку и, отставив бутылку, сказал, кивнув вверх.
— Смотри.
Лили подняла взгляд и заворожено застыла. Над ними висело огромное темно-синее полотно, усыпанное мерцающими звездами. Она много раз видела ночное небо, но когда ты сидишь на астрономии, спрятавшись за телескопом, то не видишь всего масштаба, а в городе небо совсем другое — тусклое и безжизненное. Здесь же оно было глубокое и бескрайнее, совсем темное, с россыпью разных по размеру мерцающих звездочек.
— Джеймс, это просто волшебно.
Когда она это произнесла, по телу Поттера пробежали мурашки. Лили легла на крышу, положив руку под голову, а он остался сидеть, глядя на нее. В конце концов, небо никуда не денется, а вот Эванс — совсем другое дело.
Потом, пьяные после двух бутылок, они встречали рассвет, наблюдали, как над лесом поднимается солнце и как розовеет край неба.
***
— А потом она запнулась, я приобнял ее за талию, чтобы она не упала, а она обняла меня за шею и поцеловала...
Сириус вздернул брови.
— Ничего более мерзкого я еще не слышал.
— Бродяга, у твоего друга сбывается мечта! — толкнул его в плечо Люпин.
— Это просто скопище сентиментальности, а не история, — продолжал Блэк, но, заметив, что Джеймс обиженно хмурится, добавил: — Но мы все очень рады, что она сдалась.
— Она была пьяна, — протянул Поттер.
— И что? На вечере Слизней она тоже была пьяна, но не лезла же ко мне целоваться.
— Лучше не напоминай мне про вечер, Бродяга.
— Ладно, молчу.
— Так вы встречаетесь? — нетерпеливо заерзав в кресле, спросил Питер.
— Нет.
— Но дело не за горами? — вскинул брови Ремус.
— Наверное.
— Может, стоит еще раз заглянуть к ней на каникулах?
Блэк фыркнул, переводя взгляд с одного на другого.
— Не неси ерунды, Лунатик. И не смей к ней ездить, Сохатый.
— Почему?
— Дай ей отдохнуть, все обдумать. Не становись снова навязчивым, все только начало налаживаться, — Сириус поморщился. — Да и вообще ты думаешь, что один поцелуй что-то решает, тем более если учесть, что она была пьяна? Держу пари, она сама в шоке от того, что сделала. Думаешь, что приедешь, и она кинется тебе на шею с признаниями в любви?
Поттер пожал плечами.
— Нет. Ничего он не решает. Единственное, что значит этот поцелуй, это то, что я был прав, и ты ей действительно нравишься. И надеюсь, во время учебного года вы (Мерлин, наконец-то!) начнете встречаться. Но помни, пока ты официально не с ней, ты вправе делать, что вздумается и с кем вздумается.
Поттер кивнул, расплываясь в улыбке.
— И все-таки мечты сбываются.
— Только не всегда так, как хочется, — пожал Сириус плечами.
— То есть?
— Ну, он хотел сказать, — начал пояснять Люпин, откинувшись на спинку кресла, — что иногда ты придумываешь мечту, украшаешь ее, потом хранишь, холишь и лелеешь, а когда в один прекрасный день она сбывается, то ты думаешь: да сдалось мне все это? И неужели все эти годы я думал об этом, о том, что на деле не стоило ни потраченного времени, ни душевного спокойствия? В действительности все не так сказочно, реальность гораздо суше и скучнее, паршивее, приземленнее...
— Реальнее, — вставил Блэк.
— Да, — Ремус кивнул, — и она отличается от того, что ты там себе напридумывал.
Джеймс озадаченно нахмурился.
— Интересно, и чем же исполнение моей мечты может быть хуже, чем ее образ в моей голове?
— Да всем, — усмехнулся Сириус. — Ну, по сути... Вот как выглядит твоя мечта, Джейми? Ты и Эванс, то есть уже Поттер, вместе, за вашими спинами, предположим, пока только пара лет семейной жизни. Но конечно, со всеми вытекающими — дом, дети и все такое? — дождавшись пока Поттер кивнет, он продолжил: — Но это только в мыслях все так сказочно и прекрасно... Даже если взять с самого начала. Эванс...
— Ой, Бродяга, ну только не это, — устало протянул Джеймс.
— Ты хочешь послушать, что я думаю?
— Я уже слышал.
— Но не в таком же плане.
— Ну, Сириус...
— А мне тоже интересно, — заметил Люпин, и под его насмешливым взглядом Поттер сдался, слабо кивнув.
— Так вот, Эванс... Что ты о ней знаешь? В твоих мыслях она может быть какой угодно — умной, доброй, героичной... или героической, как правильно?
— Это важно? — нахмурился Ремус.
Блэк мотнул головой.
— Так вот, она может быть какой угодно, но на самом деле ты ее совершенно не знаешь, и, в принципе, это подходит для таких отношений, в которых пребываю я со всеми своими, кхм, поклонницами. Но если ты надумал жениться, только представь, какое тебя ждет разочарование, когда вместо той прекрасной, святой Эванс, чей образ покоится у тебя в черепной коробке, ты в один прекрасный день увидишь совсем другую Лили.
— Нет, ну постой, — нахмурился Джеймс. — Я отлично представляю, кто она и какая она.
— Не-а.
— Мы же общаемся.
Блэк фыркнул.
— В школе?
— Последнее время и вне школы.
— Да брось, Сохатый.
Пару секунд они пристально смотрели друг на друга, потом Сириус снова фыркнул.
— Ладно, допустим, ты действительно знаешь, какая она, и образ в твоей голове полностью соответствует реальности. Но, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — есть и другая сторона вопроса. Допустим, вы правда начнете встречаться. Теперь вдумайся, что у тебя есть сейчас. Девчонки, которым ты нравишься и к любой из которых можешь в любой момент свернуть, свобода, ночные гуляния по Хогвартсу, огневиски, издевательства над низами школы, Нюнчиком тем же, и все только потому что хочется. Ну а появится Эванс, не одобряющая твои выкрутасы, и что?
— Ничего. Все, что я захочу, будет. Просто так, чтоб она не знала, мы ведь делаем это почти год.
— Но потом придется следить тщательнее, а это значит, что появится еще один надзиратель. А засечет случайно, и все — скандал, ссора, и я, слушающий твое нытье.
В Сириуса полетела диванная подушка.
— Еще скажи, что будет не так, Сохатый!
— Лили не такая.
— Ага, я тебя пошлю, когда придешь ко мне плакаться, тогда сам решишь, такая она или не такая, — фыркнул Блэк. — Ну а девушки? Выбора-то — полшколы, на любой вечеринке — толпы, а будет Лили — все, крест.
— Да не нужны они мне.
— Слышал уже, но это сейчас ты так говоришь, а потом сразу захочется хотя бы потому, что ты любитель нарушать правила, а девчонки — все, кроме несравненной Лили — станут запретной зоной.
— Это же совсем другое.
— Ну конечно, совсем другое, — иронично вздернув бровь, протянул Блэк.
Они замолчали.
— Эй, ну и где продолжение, Сириус? — хмыкнул Люпин. — Я уже заинтересовался.
— Какой смысл говорить, если он ничего не признает? — пожал Блэк плечами.
— Нет уж, выкладывай, Бродяга, — нехотя отозвался Джеймс.
Самодовольно улыбнувшись, Сириус продолжил:
— Если все-таки принять во внимание все, что ты сказал, Сохатый. Допустим, вы начнете встречаться, и она даже тебе не приестся, в чем я сомневаюсь; тебя не начнут раздражать ее идиотские привычки (а они есть у каждой девчонки); ты не уйдешь от нее, она тоже, вы все так же будете смотреть друг другу в рот и строчить друг другу сопливые поздравления на Рождество; ваши отношения, выдержав все невзгоды, выйдут на финальный рубеж. Сыграете свадьбу, ребятишки там и все такое, быт, работа... Скукота мертвецкая, а тебе, ммм... лет двадцать. О, Джимбо, двадцать! Всего двадцать!
— Говори уже...
Сириус рассмеялся.
— Нет, я просто подумал, что пока я буду спать с хорошенькими девчонками и потягивать коктейли в барах, ты будешь менять пеленки...
— Бродяга...
— Не зарекайся, кстати, — вставил Люпин. — Кто знает, может, кто-то из твоих пассий случайно подарит тебе наследника, как раз годам к двадцати.
Сириус скривился.
— Ой, лучше не каркай.
— Так что там дальше? — вставил Питер, все это время слушающий друзей с открытым ртом.
— Ах, да. Тебе, Джеймс, двадцать, ты отказываешься от девчонок и баров, свободы и беспечности, ведь у тебя есть тепло домашнего очага, жена и дети. И ты в один прекрасный день возвращаешься с работы... А работаешь ты, само собой, мракоборцем, и не за деньги, нет — ты же у нас и так обеспеченный — работаешь за идею. Так вот, возвращаешься домой, целуешь ее, она что-нибудь вроде: «Я так волновалась, как прошел день?» А ты ей в ответ: «Сегодня поймали двух пожирателей — Эйвери и Снейпа». А вместо: «Я так тобой горжусь!» или «Ты мой герой!», она тебе р-раз — и истерика на два дня. Плачет, ничего не говорит, достучаться до нее не можешь... — Джеймс открыл рот, чтобы что-то спросить, но Сириус его предостерег движением руки и продолжил. — Ты, само собой, заявляешься ко мне. Мы выпиваем по бутылочке огневиски, ты рассказываешь мне, что случилось, а я тебе в ответ: «А знаешь, почему все так? Потому что ты — кретин!»
Люпин рассмеялся, прикрыв глаза рукой.
— Иди к черту, Бродяга! — отмахнулся Джеймс, швырнув в него очередную подушку. — Лучше объясни.
— Что объяснить? Истерику?
— Да.
— А ты не понял?
— Должен был?
— Ты же поймал Нюнчика.
Поттер нахмурился.
— Я думал, что это образно... А при чем тут вообще Снейп?
— При том, что он всегда будет незримо стоять между вами. Ты еще этого не осознал? Он как немой укор ее совести и, может, даже твоей.
Джеймс не очень-то понял, при чем тут Снейп, зато это прекрасно понимали Люпин и Блэк, да и Лили, услышав речь Бродяги, обязательно бы все поняла, и это понимание отозвалось бы где-то внутри глубокой, протяжной болью.
***
Лили прикрыла дверь и обвела холл оценивающим взглядом. Ей бы пересечь его бесшумно и быстро, так, чтобы не встретиться с отцом. Он-то, конечно, почти не обращает внимания на жизнь дочерей, но от такой выходки явно будет не в восторге. Только думается, что после того, как он услышит ее рассказ о прозошедшем, он сменит гнев на милость... Еще раз осмотрев холл, она глубоко вздохнула, проклиная себя за то, что поехала к Блэку, не предупредив отца. Ее не было целые сутки, вернулась она пьяная, растрепанная и, к слову, в куртке Поттера. Не хотелось ей видеть, как меняется лицо папы с рассерженного на счастливое, когда тот услышит эту историю. Да отец будет ликовать, слушая, как она, потупив взгляд, будет рассказывать, что поехала с Джеймсом на новоселье к Блэку, что они выпили, что смотрели на звезды, и поэтому на ее плечах сейчас его куртка, как они шли в дом уже после рассвета и... Она замотала головой: ей нужно добраться до комнаты, а если Поттер завладеет ее мыслями, то она простоит в прихожей до самого вечера.
Размышляя над тем, что лучше: медленно красться на цыпочках или быстро пробежать, она гипнотизировала холл, тонувший в сумраке. На часах было шесть. Странно, что ни Петунья, ни папа еще не проснулись, обычно они вставали чуть свет. Ах, да, только не в выходные, а сегодня как раз воскресенье. Сделав глубокий вдох, она медленно пошла по холлу, стараясь идти как можно тише.
Лили добралась до комнаты и, переодевшись, повесила куртку Поттера на стул. Лили едва смогла оторваться от мягкой черной кожи, из которой она была сделана... Она была такая уютная и теплая... Потом девушка залезла под одеяло и долго думала об этом утре.
Кто бы мог подумать, что все сложится именно так.
Черт возьми, она поцеловала Поттера! Сама! Лили зажмурилась. «Она поцеловала Поттера». Эти слова медленно проникали в ее сознание, не желая осваиваться внутри. Почему, зачем? Потому что была пьяна? Разве это оправдание? Почему вообще нужно искать оправдания? Может, все так и должно быть?
Лили замотала головой. Она все еще разрывалась надвое: одна ее часть никак не признавала поражения, а другая поскорее желала упасть в объятья Джеймса.
Пора себе признаться, Лили Эванс: прошедшие сутки были просто сказочными.
А еще ты, похоже, влюбилась в Поттера.
Лили резко села. Эта мысль, так легко промелькнувшая в голове, произвела в ее сознании переворот и шокировала девушку. Впервые за все время общения с Поттером она употребила это слово.
— Это совсем нехорошо, — прошептала Лили, спуская ноги на пол. Она поднялась и заметалась по комнате. — Совсем нехорошо, что в твоей голове даже мелькают подобные мысли! Слова «Поттер» и «влюбилась» в одном предложении, что ты несешь?! Ты не любишь Поттера, помнишь, ты его совсем не любишь, он самодовольный, наглый, напыщенный индюк! Да, он тебе нравится временами, но чтоб... влюбилась! Не-е-ет...
Она отчаянно мотнула головой.
Может, пора сдаться? Или, может, это только эмоции, а завтра все успокоится и уляжется, и твое отношение к нему будет прежним...
Лили еще несколько минут постояла, глядя в плотно закрытое шторами окно, а потом села за письменный стол писать письмо своей дорогой и единственной подруге.
«Хельга,
Я просто в шоке...»
***
Сириус постучал в дверь, и она мгновенно распахнулась. Улыбнувшись, женщина тут же кинулась обнимать своего кузена. Мародеры плохо помнили ее, она выпускалась, когда они были на первом курсе, но ее лицо было знакомым, даже въевшимся в память: почти такое же лицо каждый день, ухмыляясь, глядело на читателей «Пророка» со страницы «разыскиваются». Отличий между этими двумя особами было немного, но они были существенные: у Андромеды Тонкс глаза были чуть больше и добрее, чем у Беллатрисы Лестрейндж, а лицо озаряла жизнерадостная улыбка.
— Что же вы стоите? — опомнилась она, отпустив из объятий кузена.
Они прошли в светлую гостиную, где им были тут же предложены чай и пирожные. Оглядывая стены, они ждали, пока суетящаяся хозяйка вернется к ним. Когда она пришла и села напротив них в кресло, начались долгие разговоры о Хогвартсе. Мародеры наперебой рассказывали о новых профессорах, о жизни в школе, рассказывали новые шутки, а Андромеда заливалась хохотом.
— Как давно я вас не видела, мальчишки! — усмехнулась она.
— Ты бы почаще приглашала, Меди! — хмыкнул Сириус. — Ты знаешь, я люблю тебя и рад разделить с тобой пару праздников.
— Вальбурга разорвала бы меня в клочья, узнай она, что ты у меня бываешь.
— А что же теперь?
— А теперь мы с тобой вдвоем предатели рода, вычеркнутые из родословной, — улыбнулась она, и они с Сириусом тихо рассмеялись.
— Ты почти не изменилась, — заметил Джеймс.
— О, спасибо, Джимбо, в моем возрасте уже приятно слышать такие слова... — шутливо протянула она.
— В каком возрасте, Андромеда? — улыбнулся Люпин.
— А что, мне уже двадцать четыре года! Я — замужняя женщина.
— Кстати, — сказал Джеймс, поставив кружку с чаем на столик. — Где Тед Тонкс?
— Скоро должен придти, мы уже опаздываем, — сказала она, поглядев на часы. — Мы уедем всего на день, вы ведь посидите с малышкой?
— Конечно, Меди! — рассмеялся Сириус. — Постараемся не разгромить жилище.
— Ничего, — послышался низкий мужской голос. — Андромеда любит убираться, можете устраивать настоящий беспорядок.
С этими словами в комнате появился Тед Тонкс, а у него на плечах, свесив маленькие ножки, сидела маленькая девчонка, которая не переставала смеяться и менять при этом цвет волос.
— Это Тедди, мой муж. А это мой кузен Сириус и его друзья — Джеймс и Ремус.
— Рад знакомству, — сказал он, спуская на пол девочку. — А это наша Нимфадора.
— Я Тонкс!
— С характером, — пояснила Андромеда. — Не любит собственное имя, требует, чтобы ее называли по фамилии.
Открыв рты, ребята смотрели на малышку.
— А что с ней? Она... болеет? — спросил наконец Джеймс.
Родители звонко рассмеялись, заставив Джеймса немного смутиться.
— Она метаморфиня. Может менять внешность по своему усмотрению.
Мальчишки пораженно смотрели на девчушку, которая поочередно ко всем подходила и пожимала им руки с нарочито серьезным видом.
— Сириус Блэк, твой дядя, — улыбнулся Бродяга.
— Тонкс!
— Джеймс Поттер, великий и ужасный!
Сириус покосился на друга, улыбнувшись.
— Тонкс, будущий мракоборец!
— Какое совпадение, — рассмеялся Джемс. — Я тоже. Мы все будем мракоборцами.
Ремус неуверенно пожал маленькую ручонку, глядя в большущие глаза ярко-голубого цвета. Волосы девчонки были короткими и торчали в разные стороны, гольфики желтого цвета сползли и превратились в носки, а оранжевый комбинезончик под цвет ее волос в тот момент шел ей просто невообразимо, и, казалось, эту девчушку вообще невозможно представить в платье.
— Ремус Люпин, — представился он.
— Тонкс, — протянула она, склонив голову на бок, при этом ее волосы завились в кудряшки и стали светло-каштановыми. — Ты какой-то печальный, Ремус.
— Даже ребенок это заметил, Рем! — хмыкнул Сириус.
— Мы пойдем, ребята, — сказала Андромеда, и они увидели, как Тед помогает ей надеть плащ. — Вернемся послезавтра ранним утром. Не слишком ее тут балуйте!
— Еще увидимся, ребята, — сказал Тед. — Пока, Дора!
— Пока! — крикнула она и помахала рукой, выпалив сразу после того, как за родителями закрылась дверь: — Пойдем гулять!
***
Кто такая Нимфадора Тонкс? Ребенок. Девчонка четырех лет. Метаморфиня. Любит груши и цветные волосы, обожает гулять и кататься на плечах, свесив ножки. Уже в четыре хочет стать мракоборцем. Обожает слушать на ночь сказки, придуманные, а не почитанные, с этой задачей мародеры справлялись на ура, собственно, как и со всеми другими. Что еще любила Нимфадора Тонкс? Она любила мародеров, всех, кого знала — Люпина, Сириуса, Джеймса. Заочно она полюбила и Питера, о котором ей рассказали друзья. Казалось, что у нее уже устоявшиеся взгляды и характер, в ней была какая-то изюминка. К любому делу она подходила со взрослой изобретательностью, у каждого было имя на свой манер: «Дядя Сириус!», «Джеймс Поттер!», «Рем!». А как звали маленькую Нимфадору? Уж точно не по имени. Тонкс. Грубо? Мило, когда об этом просит маленькая девочка.
Она ненавидела Вольдеморта и Пожирателей Смерти. Почему ребенок должен думать о таких вещах? Никому не известно почему она, растущая в заботе и оберегаемая родителями, думала об этих ужасных вещах и мечтала стать мракоборцем.
В какой восторг она пришла, когда, взяв с нее клятву никому не рассказывать, ей все-таки показали превращение в оленя и Грима. Они играли и катали ее на спинах. Люпин сидел на траве, с упоением глядя на малышку.
— А Рем? Рем не может так превращаться? — спросила она, когда они уже подходили к месту, где расположился Люпин.
— Анимаги редко встречаются, как и метаморфини, — сказал Сириус, опустившись на корточки перед девчонкой.
— У Рема масса других замечательных качеств, — сказал Джеймс, взглянув на друзей.
— Я знаю, — серьезно заявила она и посмотрела на Ремуса. — Он очень хороший! Даже лучше, чем Джеймс Поттер и дядя Сириус! Только иногда он очень печальный!
С этими словами она побежала к Люпину и забралась к нему на колени. Сириус и Джеймс поднялись на ноги и, ухмыляясь, глядели на Ремуса.
— Видишь, Лунатик, моей племяннице ты определенно нравишься, глядишь и породнимся! — улыбнулся Сириус.
— Да, Рем, мы поженимся, когда я вырасту?
Ремус грустно улыбнулся.
— Боюсь, что когда ты вырастешь, у тебя найдутся кандидатуры и получше.
Тонкс немного нахмурилась, но этого мародеры уже не заметили.
***
Тонксы вернулись. Мародеры пробыли у них еще день и, пообещав приехать на следующие каникулы уже с Питером, распрощались с жильцами дома. Они не стали сразу трансгрессировать, наплевав на осторожность, о которой твердили «Пророк», родители и Министерство и, желая насладиться теплотой дня, медленно брели вверх по изумрудному склону. Люпин задумчиво смотрел на горизонт, даже не задумываясь, куда направляется.
Говорят, волки влюбляются раз и на всю жизнь. Но есть ли у волка, у оборотня, право любить? Всю жизнь Люпин старался отгородить себя от внешнего мира, чтобы не было близких ему людей, таких, чья потеря, узнай они правду о его истинной сущности, еще долго разливалась бы по телу жгучей, нестерпимой болью. У него были только родители, которые изо всех сил пытались внушить сыну, что из-за этой болезни нельзя лишать себя жизни. Но это был обман, настоящий оборотень не может вести нормальную жизнь, у него не может быть друзей, жены, детей. Так думал Люпин до тех пор, пока в его жизни не появились эти трое — безумные авантюристы, не желающие расставаться с другом из-за такой мелочи как ликантропия. В тот момент, когда друзья, осознав, что Ремус оборотень, от него не отвернулись, а только принялись придумывать, как помочь, Люпин понял, что даже у такого, как он, есть шанс и право на настоящую дружбу. Но оборотень все равно обречен на вечные страдания. Изгой. Тот, против кого восстает общество. А любовь? Ведь если волки влюбляются один раз и на всю жизнь, то избранница такого существа может стать по-настоящему счастливой, по крайней мере до тех пор, пока в небе не появится полная луна. Но на любовь оборотень точно не имеет права хотя бы потому, что от любви рождаются дети, и есть шанс, что эти дети станут такими же обреченными на вечные муки изгоями. Жаль, что перед носом у любви невозможно захлопнуть дверь. Да, этого не может сделать никто, даже такой, как он.
— Слушайте, — сказал он, перебивая развеселившихся ребят, шумно обсуждающих два дня, проведенных в доме у Тонксов.
— Что, Лунатик? — отозвался Блэк.
— Я решил, что должен расстаться с Эмили.
— Прости, что? — переспросил Поттер, перегнувшись через Сириуса и пристально посмотрев в лицо Ремуса. — По-моему, он болен.
— Я расстанусь с ней сразу же, как вернусь домой.
— Не глупи, Рем, — хмыкнул Блэк.
— Я уже все обдумал.
Сириус и Джеймс переглянулись.
— А с чего это ты вдруг так решил? — нахмурился Блэк. — Тебя так поразили отношения мистера и миссис Тонкс?
Ремус мотнул головой. Ну что сказать? Не скажет же он, что влюбился в его маленькую двоюродную племянницу.
— Она же любит тебя, Ремус, ты сам говорил, — сказал Джеймс, вглядываясь в лицо друга.
— Но я ее не люблю.
Сириус и Джеймс еще раз переглянулись, после чего уставились на Люпина.
— Но ты же говорил, что...
— Я не хочу больше ее обманывать. Я ее не люблю. А ее влюбленность когда-нибудь пройдет. Чем раньше я с ней порву, тем лучше.
«Жестко, слишком жестко для Ремуса Люпина», — подумал Джеймс, глядя на не менее удивленного Блэка. Что же случилось с их другом? Однажды Люпин уже захотел скрыть свою тайну от друзей, и у него ничего не вышло, когда-нибудь они докопаются и до этой тайны.
***
До конца каникул оставалось не так много времени, всего месяц, на прошлой неделе уехал домой Поттер, гостивший все это время у Сириуса. Блэку нравилось жить одному. Он делал все, что ему приходило в голову: курил, сидя на подоконнике, свесив ноги на улицу, и тушил сигареты прямо о стену, когда было лень добраться до пепельницы; спал в одежде и обуви или вообще не спал, отключаясь днем в самых неподходящих местах, он ел в постели, а снимая ботинки, швырял их в стены просто потому что так хотелось. Ночами он частенько ездил по магловским кварталам, как они делали это с Джеймсом... Но в один прекрасный день он просто начал скучать.
Засунув руки в карманы, он стоял перед домом 12 на площади Гриммо. Это адское логово было местом, где он шестнадцать лет своей жизни пытался бороться с устоявшимися нормами аристократического общества магической Британии. Теперь он стоит и разглядывает дом от собственной скуки.
— Дэн! Дэн, сейчас же вернись! — из-за поворота выбежал мальчишка лет шести, находящий крайне забавным гнев мамы, няни или, может, старшей сестры, которая гналась за ним. — Дэн, черт возьми! Сейчас же остановись!
К удивлению Блэка, мальчик остановился прямо перед ним, с интересом рассматривая Сириуса. Растрепанный развеселившийся мальчишка смотрел на парня большими серыми глазами, запрокинув голову.
— Привет, — улыбнулся Блэк. — Я Сириус.
— Дэн Монро, — ответил тот, склонив голову к плечу. — Моя сестра хочет отвести меня домой.
— О-о-о, а ты, видимо, не хочешь?
Тот кивнул.
— Мы живем недалеко... В магловской части Лондона, в нескольких домах отсюда.
— В магловской? — переспросил Сириус и поднял голову.
Злая и не менее растрепанная, чем мальчишка, сестра приближалась к ним, сверля Дэна взглядом и не обращая никакого внимания на Сириуса.
— Дэн, еще раз так сделаешь, и я обещаю, Хогвартса тебе не видать, — прошептала она ему на ухо. Она взяла его за руку и выпрямилась, улыбнувшись, чтобы поблагодарить Блэка, но тут же поникла, закатив глаза. — О, черт.
— Вот это я называю судьбой, — довольно протянул Сириус, очаровательно улыбнувшись.
— Идем, Дэн, — она развернулась и пошла прочь, таща брата за собой, тот помахал Блэку маленькой ручкой.
— Мне показалось, или ты забыла меня поблагодарить, Саманта? — крикнул ей вслед Блэк.
Она обернулась, тряхнув шикарными волосами.
— За что благодарить? За то, что ты как всегда оказался в нужном месте в нужное время?
— А почему нет? Я сегодня — твоя удача, — сказал он и нагнал их, остановившись рядом с девушкой.
— За удачу спасибо не говорят.
— Почему это?
— Потому что я так не хочу. Проваливай отсюда.
— Я хочу, чтобы он пошел с нами! — заявил вдруг Дэн.
— Нет, Дэн, ты не хочешь.
Сириус ухмыльнулся, опустившись перед мальчишкой на корточки.
— Хочешь, прокачу до дома? Это куда лучше, чем идти за руку с этой занудой.
— Она хорошая, — сказал Дэн. — Просто тебя не рада видеть. Но ты тоже хороший.
— Так прокатить?
Мальчишка закивал.
— Ребенок требует, — пожал Блэк плечами и под раздраженным взглядом девушки посадил Дэна себе на плечи.
Они медленно шли рядом. Сириус был настолько доволен положением дел, что с его губ не сползала улыбка, а Саманта же, напротив, была такой же холодно-безразличной, как и всегда.
— Почему вы живете в магловской части Лондона?
— Многие волшебники живут в магловской части.
— Но не чистокровки.
— У Блэков тоже дом здесь.
— Он защищен кучей заклинаний, маглы его не видят, ваш — наверняка нет.
— Что ты хочешь узнать? Чистокровна я или нет? Нет. Моя мама магл. Все?
— По тебе не скажешь.
— Насколько помню, ты не слишком хорошо относишься к вопросам чистокровности.
— Так и есть.
— Зачем тогда задаешь такие вопросы?
— Интересно.
— Какой же ты идиот... — протянула она, глубоко вздохнув.
— Расскажи мне о себе.
— Отвали.
— Дэн, расскажешь о своей семье?
— Эй-эй! — остановила их Саманта. — Не лезь не в свое дело, Блэк, ты еще не настолько меня достал, чтобы я начала тебе что-то рассказывать. И Дэн не будет, правда?
Видимо у них с сестрой были очень хорошие взаимоотношения, потому что тот, не задумываясь, кивнул.
— Мы, кстати, пришли, — бросила она.
Сириус спустил мальчишку, тот помахал ему рукой.
— Пока, Сириус.
— Еще увидимся, Дэн.
Мальчик тут же скрылся в доме.
— Поцелуешь меня на прощанье?
Она закатила глаза.
— Иди к черту.
— Увидимся первого, Саманта!
***
Конец августа омрачил лето Джеймса Поттера. Он сидел на подоконнике, положив голову на оконную раму и глядя на двор, залитый солнцем. Ему не хотелось видеть никого и в то же время хотелось напиться с друзьями. Он был на похоронах всего однажды прошлым летом, и никогда не думал, что второй раз наступит так скоро.
— Джеймс, — он услышал голос Люпина. — Ты как?
— Паршиво.
— Дружище, — протянул Сириус. — Я даже не знаю, что сказать…
— Не надо ничего говорить, Бродяга.
Питер, Сириус и Ремус так и стояли рядом с ним, не говоря не слова. Джеймс не требовал от них ничего больше, ему просто нужно было, чтобы они были рядом.
Так закончилось еще одно лето Джеймса Поттера, одно удивительное лето, финал которого был неожиданно паршивым.
Глава 12. Блэк и Co.
Так пролетело лето, на смену палящему солнцу пришли дожди, а отдыху и безделью — суета и учеба. Прячась под зонтом, Лили простилась с отцом и пошла на вокзал. Она с каким-то приятным предвкушением шла по платформе, заходила в поезд и садилась в купе рядом с Гордоном и Дэвисом. В тот момент ей было плевать, что все изменилось, что вокруг не осталось тех, кого она считала подругами, что за окном льет дождь. Все проблемы казались такими незначительными, мир был прекрасен, и ее переполняла радость от того, что она возвращается в родные стены. Как говорится: «Хогвартс, наш любимый Хогвартс...»
***
В купе Мародеров было необыкновенно тихо. Мимо проплывали деревни и поля, поезд безжалостно поливало дождем. Свозь туман и буйство вредной осени, желающей с первого же дня заявить о себе, Хогвартс-Экспресс мчался к месту, где его пассажирам было суждено провести еще десять месяцев.
Все явно чувствовали себя неуютно. Уткнувшись взглядом в упаковку «Берти Боттс», Хвост беспрестанно ерзал и пытался удобнее устроиться в своем углу, Ремус, пришедший в купе друзей всего пару минут назад, сидел с прямой спиной, слегка нахмурившись, и изучал свои ботинки. Блэк сохранял невозмутимость, но выглядел недовольно и, хотя этого не показывал, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Джеймс, пришедший от этой ситуации в бешенство, которое он пока еще мог сдерживать, устало опустил голову на стекло, следя глазами за проплывающими мимо деревьями. Не так он представлял первое сентября последнего учебного года, совсем не так.
— Можно? — Ремус потянулся за конфетами, чтобы хоть как-то развеять тишину.
— Конечно, — отозвался Хвост, протягивая ему пакет.
Наблюдая за этим приторно-вежливым действом, Блэк таки не выдержал, поднялся и со свойственной ему прямолинейностью заявил:
— Все. Я больше не могу, — он двинулся к выходу из купе.
— Куда ты? — за всех спросил Ремус, подняв взгляд на Сириуса. Питер, выпучив глаза, в которых читался тот же вопрос, звучно чавкнул, пытаясь справиться с шоколадом во рту. Джеймс тоже посмотрел на Сириуса, оторвав голову от окна и машинально поправив съехавшие очки.
— Куда-нибудь. Пойду Саманту поищу, — на ходу придумал тот, махнув рукой в сторону коридора.
Хвост непонимающе нахмурился.
— Сейчас?
— Да.
— Но Бродяга...
— Да надоело мне! Вы посмотрите на себя, сидите тут, как....
— Сириус, — оборвал его Ремус, едва заметно кивнув на Джеймса.
— Нет, пусть договорит, — тоже взорвался Поттер и поднялся. — Давай!
Бродяга скрестил руки на груди, пару секунд подумал, глядя на Джеймса, а потом просто сказал:
— Я пойду.
— О черт, Сириус, стоять! — рявкнул Джеймс ему в спину. — Я же вроде сказал: со мной все нормально, ясно? Не надо вести себя так, будто я больной.
Блэк неторопливо обернулся.
— Сохатый, я не знаю...
— Что? Как и о чем со мной говорить?
— Джеймс, мы же просто...
— Что? Решили, что я стал другим человеком, и со мной нельзя шутить и веселиться?
— Но... — Джеймс слышал, как задумчиво тянет Ремус, а сам смотрел на Сириуса, на губах которого появлялась улыбка, и ему самому отчего-то захотелось улыбнуться.
Люпин замолчал, переводя взгляд с одного на другого. Они стояли друг напротив друга в одной и той же позе и с одним и тем же выражением лиц. Они смотрели друг на друга, улыбаясь, почти минуту, а потом не выдержали и начали смеяться. Ремус и Питер, переглянувшись, тоже прыснули, и смех всех четверых заполнил купе.
— Слушайте, я думал, это никогда не кончится, — облегченно сказал Блэк, и они снова засмеялись.
— Просто ты нас пойми, Джеймс, — пожал Ремус плечами. — Это ведь такая щекотливая ситуация.
— Да все я понимаю, Рем, просто вы и меня поймите, я же не мумия какая-нибудь. И ничего, почти ничего не поменялось, — пожал он плечами. — Если мне нужно будет помолчать, я буду делать это не в вашей компании.
Люпин кивнул. Они снова сидели на своих местах, а в купе вернулись привычные голоса и смех. Мимо все так же неслись деревни и поля, и так же лил дождь, но Джеймсу стало гораздо теплее...
***
— Классная штука, — сказал Поттер, рассматривая новенький фотоаппарат Ремуса, подаренный родителями.
— Да, мне тоже нравится, — согласился Лунатик, спустившись вслед за Петтигрю и Джеймсом на платформу.
Поттер сделал несколько шагов назад, повернувшись лицом к поезду, и поднял фотоаппарат, чтобы сделать снимок, но не успел: откуда-то вылезший Эйвери задел плечом все еще спускающегося на платформу Блэка, и Джеймс мог поклясться, что сделал он это специально. Они спрыгнули на платформу одновременно, и Сириус, резво схвативший слизеринца за рукав, спокойно, даже с ухмылкой на лице произнес:
— Я бы не стал с первого дня лезть на рожон.
— Да? А кто из нас это делает, Блэк? — Эйвери приподнял брови, делая лицо невинным настолько, насколько это позволяла сделать его надменная физиономия.
— Хочешь сказать, я?
— Отпусти меня, Блэк.
Следом за Эйвери на платформу спустились и другие слизеринцы, каждый уже держал в руке палочку. Поттер, заметивший это, перевел взгляд на недовольного Люпина: тот, как и Петтигрю, уже вооружился.
— Сириус, — Джеймс отпустил фотоаппарат, оставив его висеть на шее на длинном ремне, и тоже достал волшебную палочку. — Может, стоит его послушаться?
— Ты тоже думаешь о дуэли, Сохатый? — Сириус ухмыльнулся и, со злостью отпустив слизеринца, выхватил палочку. — Давай, Эйвери, я жду.
На лице Эйвери промелькнула тень страха, чего и ожидал Блэк, и что не ускользнуло от внимания всех присутствующих.
— Ну же, — поторопил его Блэк. — Если ты забыл правила дуэли, можем обойтись без них.
— Так кто лезет на рожон?! — попытался отвязаться Эйвери.
— Уж точно не я.
— Мы опаздываем уже. Может, отложим дуэль на потом?
— Мерлин, да ты просто трус, раз завязал драку и хочешь сбежать, — Сириус закатил глаза.
— Я завязал?
Устало выдохнув, к ним подошел Регулус.
— Вы как маленькие дети, — спокойно сказал он. — Хватит.
— Решил поиграть в старосту?
— Я и есть староста, и вообще-то это моя обязанность — разгонять идиотов вроде вас. Жаль, что только я это понимаю, — он устремил взгляд на Ремуса. — Пойдем, Эйвери.
— Пока он не уберет палочку, не пойду.
— Боишься, что пущу тебе в спину пару заклятий? Зря, я в отличие от тебя знаю, что такое благородство.
— Да куда уж нам, — фыркнул Регулус, смерив брата скептическим взглядом.
— Кстати, ты дружишь с кем попало, братишка.
— Мне плевать, что ты думаешь о моих друзьях, и я, к слову, не говорю тебе мое мнение о вашей безмозглой шайке.
Люпин, Петтигрю и Поттер переглянулись, почувствовав, что ситуация накаляется. Может, Регулус и будет как всегда спокоен, но, зная натуру Сириуса, можно сказать, что он вспылит за секунды.
— Безмозглой шайке? — старший Блэк нахмурился, разъяренно уставившись в спину уходящему брату. — Не смей поворачиваться ко мне спиной, если разговор еще не закончен!
Он в два шага нагнал Регулуса, тот обернулся и чуть резче, чем раньше, произнес:
— Ты ошибаешься, разговор окончен.
Он ухмыльнулся и пошел прочь в компании слизеринцев, оставив кипящего от злости Сириуса позади.
— Ну Бродяга, чего ты завелся, — осторожно начал Люпин, покосившись на Блэка.
— Да, это ведь только Эйвери.
— Не в нем дело.
— Значит, только Рег.
— Это не просто «только Рег»! — рявкнул он. — Он мой брат, если вы не помните.
— А есть разница? — Питер пожал плечами.
Отмахнувшись от них, Сириус сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и пошел к каретам. Остальные Мародеры устремились следом.
***
Не так легко порвать с девушкой.
Вообще-то, у каждого по-разному. Вот Блэку, например, легко, причем он делает это так непринужденно, что кажется, будто готовит все заранее. Ан нет, на самом деле все — чистая импровизация. Ремус точно знал, как это происходит: проснулся Сириус утром, понял, что скучает и что какая-нибудь очередная Кристин ему надоела. Непринужденно подходит к ней и экспромтом выдает речь, причем с расчетом на то, хочет ли он сохранить отношения с этой самой Кристин и дальше. Если да, то обычно он изворачивается так, что девчонка в конце еще и чмокает его в щеку, что значит: всё, они друзья навеки, хотя вряд ли после этого Сириус скажет ей хоть слово, если ему не будет что-то от нее нужно. Если нет, то она может рвать и метать, а Сириус будет сохранять надменную аристократическую мину, отвечая едкими фразочками. Еще она может плакать, — на это Бродяга вообще не отвечает, он разворачивается и уходит, и еще повезет, если он при этом не начнет ржать. Он та еще скотина, но девушки почему-то его обожают. Ремус вообще не понимал, как он умудрялся встречаться с девчонками, если его отсутствие в компании Мародеров почти никогда не было заметно. Наверное, это особенность Блэка.
Да, некоторым талант к этому дается природой. Но если ты — Ремус Люпин, то порвать с девушкой, которая к тому же в тебя влюблена, совсем не легко. Да и что ей сказать? «Прости, дорогая, я полюбил другую»? Это хотя бы правда, а не увертки Сириуса...
— Зачем ты вообще собираешься это сделать? — не отставал Джеймс, с любопытством глядя на Люпина.
— Он все равно не скажет, зачем ты его терроризируешь?
— Мне интересно.
— Но он ведь все равно не скажет.
— Может, я его достану, и скажет.
— Такое ощущение, что ты его совсем не знаешь: не скажет он ничего.
— Ну вдруг скажет. Рем, скажи зачем?
Сириус фыркнул.
— Да отстань ты от него.
— Разве тебе не интересно?
— Но он же все равно не скажет!
Слушая спор друзей, Ремус устало выдохнул и пошел к ней. Эмили стояла возле одной из карет рядом с подружками.
Он никогда не забудет, каким было ее лицо, когда она услышала то, что он хочет с ней расстаться...
Но такова жизнь.
***
В Большом зале стоял привычный гул. В ожидании распределения первогодков, старожилы Хогвартса шумно обсуждали летние каникулы и планы на ближайшую неделю. Джеймс поднял фотоаппарат и щелкнул Лили, приземлившуюся напротив него. Та недовольно поморщилась.
— Привет, Эванс, — он взъерошил волосы и улыбнулся.
— Привет, Поттер.
Все так, словно ничего не изменилось. Никакой скованности или смущенности. Перед ней тот же Поттер с охапкой наглости и эгоизма в придачу.
— Как лето?
— Закончилось.
— Неужели, — Сириус ядовито усмехнулся. — Да ты сегодня мисс непредсказуемость, Эванс.
— Отвали, Блэк, — она недовольно скривилась, хлопая входящим в зал первокурсникам.
— Как невежливо, — протянул тот.
— Все, Сириус, тихо, начинается распределение, — шикнул Ремус, отбирая у Джеймса камеру.
— Если ты порвал с девушкой, и у тебя неважное настроение, это не значит, что нужно портить его всем.
— А по-моему, Бродяга, это у тебя сегодня «неважное настроение», — заметил Питер.
— Так, все! — прервал их Джеймс. — Надоело уже.
Лили удивленно вскинула брови, переводя взгляд с одного на другого. Похоже, у всех Мародеров сегодня было не лучшее настроение, и они это не очень умело скрывали.
— Видели нашего нового капитана? — Гордон, весело улыбнувшись, пробежался взглядом по всем заинтересованным, заострив внимание на Поттере.
Тот мотнул головой.
— Люк Купер, шестикурсник, — сказал он, кивнув вправо. — Видишь? Вон тот темноволосый парень
— Который? Тот, что разговаривает с Амелией Уилсон? — спросил Ремус, вытянув шею.
— Справа от него, — ответил Гордон, а потом насмешливо добавил: — Низенький, щупленький паренек.
— О Мерлин... — многозначительно протянул Блэк, коротко взглянув на парня.
— И это новый капитан? — Лили нахмурилась. — Он хоть играет вообще?
— Ну, раз Дамблдор его назначил, наверное, играет, — примиряюще произнес Джеймс. — Не думаю, что все так плохо.
— Он, кажется, в прошлом году пробовался на охотника, — сказал Джонатан, пожав плечами. — Ладно уж, нам терять нечего.
— Нечего?! —воскликнули Поттер и Лили в один голос, что вызвало на лицах Сириуса и Дэвиса ухмылки, а в разговоре — недолгую, но неуютную паузу.
— Мы в этом году должны победить, мы же выпускаемся!
— Кстати, — сказал Сириус. — Я тут недавно подумал... Гриффиндор уже шесть лет не получал Кубок школы.
— Еще бы, ведь все это время на нашем факультете учитесь вы, — фыркнула Лили, закатив глаза.
Блэк смерил ее недовольным взглядом.
— В общем, у меня идея. В этом году мы должны заполучить Кубок.
— Предлагаешь весь последний год провести, заперевшись в гостиной, за домашними заданиями? — Джеймс приподнял брови.
— Издеваешься? — Блэк посмотрел на него, как на психа. — Нет, конечно. Просто... — тут он покосился на Эванс. — Отложим разговор до вечера.
Мародеры закивали, а Лили нахмурилась и даже приоткрыла рот от возмущения, на что Джеймс только извиняюще пожал плечами.
И как же он ее раздражает. Вся их компания. Она думала об этом всю дорогу до спальни, перебирая в уме различные «плюсы» и «минусы», глаголы и прилагательные, описывающие Поттера и ее отношение к нему... Мародеры. Самодовольные, наглые, невоспитанные эгоисты с манией величия, считающие, что способны на все, что мир подчинен только их четверке. Правда, зачастую они оказываются на высоте, и им все удается... Но разве в этом дело?! Дело в том, что Блэк ее ни в грош не ставит, дело, в конце концов, в бесшабашности Поттера. Хотя, может, это положительное качество? Есть ли в Поттере вообще качества, относящиеся исключительно к отрицательным? Он веселый, умный, ловкий, пусть безбашенный и наглый... И ведь это далеко не минусы. Он такой классный и одновременно такой раздражающий ее. Такой странный...
Лили упала на кровать, раскинув руки, длинные волосы рассыпались кругом по бордовому покрывалу. Уставившись в потолок, Эванс устало заключила:
— У меня раздвоение личности.
***
— Привет, Сэм! — Сириус очаровательно улыбнулся, громко окликнув девушку.
Та раздраженно прикрыла глаза и отвернулась, тряхнув волосами.
— Похоже, она тебя игнорирует, — весело заметил Поттер, проследив за ней взглядом.
— И пусть, это же только начало.
— Что у тебя там за гениальный план касательно Кубка? — Люпин проводил группу слизеринцев недовольным взглядом и шмыгнул с людной лестницы в потайной коридор, который должен был их довести почти до самой гостиной.
— В общем, так, — голос Блэка отражался от каменных стен пустого коридора. — Раз это последний год, мы просто обязаны сделать так, чтобы Гриффиндор выиграл Кубок. Но, — он поднял указательный палец вверх, останавливая Джеймса, желающего засыпать его вопросами, — этот год должен быть самым веселым и лучшим за все время.
— Как это совместить? — осведомился Хвост, переводя взгляд с одного друга на другого.
— Ну, во-первых, не светиться, когда будем веселиться, а во-вторых, — он посмотрел на Джеймса, взъерошивающего себе волосы, — использовать наши умения в благих целях.
— Начнете делать домашние задания? — Люпин удивленно вскинул брови. — Боюсь, тогда мир перевернется с ног на голову.
— Ой, Лунатик, мы делаем задания, — отмахнулся Джеймс.
— Списываете.
— Не всегда.
— Почти всегда.
— Эй, стоп! — прервал их Сириус. — Суть вовсе не в этом, а в том, чтобы отвечать на уроках, за это ведь дают баллы, а мы знаем очень многое. И вообще делать все, что может принести пользу делу, тогда мы добьемся своего.
— Ага, плюс квиддич, за это ведь тоже начисляют баллы.
— Да, в общем, всего понемногу, и Кубок у нас в кармане. Но в этом году мы должны повеселиться, как следует.
— То есть главное — не светиться.
— Вот именно, — Сириус кивнул и назвал Полной Даме пароль. — Господа Мародеры с планом согласны?
Увидев, как все закивали, он довольно улыбнулся и прошел в гостиную. А Джеймс подумал, что Сириусу в голову всегда приходят классные идеи.
***
«Привет, Лили.
Я скучаю. Родители не разрешают вернуться в Англию даже на Рождественские каникулы: ходят слухи, что у вас там положение ухудшается, и Волдеморт набирает все больше сторонников. Уже все слизеринцы переметнулись? Мне очень, очень страшно. Я так боюсь, что все это примет еще больший масштаб, и начнется нечто ужасное. Пусть это даже ограничится только Британией, мне страшно: ведь там ты, Гордон, Дэвис — все вы.
Стиву отец запретил выходить из дома. Наложил антитрансгрессионные заклятья, а он все рвется к Волдеморту.
Моя новая школа устроена несколько иначе: можно возвращаться домой на выходные, но... Что у нас тут творится... Я ужасно устала от постоянных криков и истерик, все реже прихожу домой.
Как ты? Как квиддич? Слышала, Брукса взяли в сборную Англии, во второй состав. Слухи или нет? Приятно, что даже во время войны квиддич не уходит... Как Гордон? Я соскучилась по нему, очень.
Спасибо, что часто пишешь. Мне вас не хватает.
Ребекка.»
Лили отложила письмо и грустно посмотрела в окно. Солнце медленно выплывало из-за горизонта, ознаменовывая начало нового дня. Хогвартс поливало дождем, а где-то далеко в солнечной Аризоне над головой у Ребекки Мур висело ясное небо.
В Англии бушевал Волдеморт, окрашивая страницы «Пророка» в траур и страх.
В Германии трудолюбиво корпела над книгами Хельга, ежедневно вспоминая родные стены Хогвартса и лучшую подругу.
В своей гриффиндорской спальне, слушая сопение однокурсниц, всю ночь не спала одолеваемая грустными мыслями Лили Эванс, в той же башне болтали, обсуждая планы на будущее, Мародеры, а в подземелье, глядя в каменный потолок, в своей кровати лежал Принц-Полукровка, думая о Лили Эванс и надеясь, что и на его долю выпадет немного того счастья, что есть у Мародеров.
***
Шел только третий учебный день, а Лили заметила в компании Мародеров непривычную отдаленность. Она долго не могла разобраться в чем причина, но в конце концов, когда прозвенел колокол, ознаменовавший окончание последнего урока, она поняла: дело в Джеймсе. Поттер, даривший всем энергию, всегда жизнерадостный и солнечный, сегодня перестал улыбаться, и ее это беспокоило. Она чувствовала себя обязанной помочь ему...
Лили кое-как засунула учебники и пергаменты в сумку, оставив перья нелепо торчать наружу, и устремилась за Поттером, который уже успел скрыться в коридоре. Она искала его глазами и бежала следом, надеясь выяснить, в чем причина.
Лавируя между учениками, столпившимися в холле, Эванс старалась не упустить из виду Джеймса, а когда столкнулась с Северусом, скорее на автомате, чем обдуманно, улыбнулась и сказала учтивое «привет», не сбавляя шага.
Она завернула в коридор третьего этажа и остановилась как вкопанная: Джеймса и след простыл, а ведь он зашел туда только две секунды назад. Лили медленно прошла по коридору и нахмурилась. Она пошла дальше, оглядываясь и пытаясь найти Поттера. Но все было безуспешно. В конце концов она медленно поднялась на астрономическую башню: ее любимое место в Хогвартсе.
Она удивленно остановилась, увидев Поттера, облокотившегося на поручни. На фоне ясного неба его фигура, обращенная к ней спиной, смотрелась силуэтом. Она осторожно подошла к нему и встала рядом.
— Привет.
Джеймс удивленно вскинул брови.
— Привет.
— Джеймс, — Лили обвела его оценивающим взглядом. В руках он вертел волшебную палочку, — что случилось?
— Ничего, — он пожал плечами, все еще удивленно глядя на нее. — С чего ты взяла, что что-то случилось?
Несколько секунд она молчала, а потом сказала то, что крутилось у нее в голове:
— Ты перестал улыбаться.
— Тебе показалось, — он не смог сдержать улыбки и опустил взгляд.
— Что-то случилось, Джеймс. Я ведь вижу.
— Зачем тебе мои проблемы?
— Может, я смогу помочь?
— Вряд ли.
— Но я ведь смогла заставить тебя улыбнуться.
— С этим не поспоришь.
— И?
— Все в порядке.
— Если ты мне не скажешь, я спрошу у Рема, Сириуса или Питера.
— Они тебе не скажут, если я не захочу.
— Нет, скажут.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что они тоже беспокоятся и хотят, чтобы ты улыбался.
— Тоже? — Джеймс игриво улыбнулся. — Значит, ты беспокоишься и хочешь, чтобы я улыбался?
Лили пожала печами, заправляя развевающиеся на ветру волосы за уши.
— Я не скрываю.
— Все правда в порядке.
— Джеймс, расскажи мне, что случилось. Я хочу помочь.
— Ты не сможешь.
— Хотя бы попробую.
— Лили...
— Я не отстану, — она вскинула брови.
Он обреченно вздохнул.
— Ладно, — он снова начал крутить палочку между пальцев. — В общем, в августе умерли родители.
От удивления Лили тихо ахнула и прикрыла рот рукой.
— О, Джеймс, извини, я не хотела...
— Все нормально, то есть не так много времени прошло, но... Они были не молодые уже, умерли от магической болезни, в этом нет моей вины, но... Я все лето провел с друзьями и приехал только в начале августа, когда им было уже совсем нехорошо, — он тяжело вздохнул. — Я не знал, что они больны. Они берегли меня, ничего не говорили... Я виню себя, что не был с ними рядом все это время, что не писал им прошлый год, я все время вспоминаю то, что ты мне говорила... — он покачал головой. — Я не собираюсь впадать в депрессию, вроде уже оправился, и, когда не думаю об этом, все как прежде. Отец сказал мне, что я не должен грустить, но это ведь не так просто, иногда находит что-то...
Она перевела взгляд на далекий горизонт и, протянув руку, нашла ладонь Джеймса. Их пальцы тут же переплелись.
Она почувствовала на себе удивленный взгляд Поттера.
— Я просто... — начала она, не глядя на него. — Я чувствую, что должна что-то сделать, но что — не знаю. Хочу, чтобы ты почувствовал мою поддержку.
Он кивнул. Они долго стояли не говоря ни слова и глядя вдаль, пока Джеймс не расплылся в довольной улыбке.
— Что? — хмыкнула Лили, выпуская его руку.
— Мне приятно, что ты заботишься обо мне, — пожал он плечами, отстранившись от перил.
— Ты куда?
Он пожал плечами и, обернувшись уже у самой двери, улыбнулся и, взъерошив волосы, бросил:
— Спасибо.
Лили так и осталась стоять возле поручня, глядя туда, где мгновение назад исчез Джеймс. Ничего в этом мире не меняется, по крайней мере Поттер остался такой же наглой тварью, чьи поступки не поддаются объяснению.
***
— Предлагаю составить план по захвату Хогвартса в объятья наших шалостей и развлечений, — расплываясь в улыбке, сказал Джеймс и, перевернувшись на живот, выжидающе уставился на друзей. Питер поднял на него вопросительный взгляд, а Люпин недовольно нахмурился, не отрываясь от учебника. — И с кем я разговариваю? — пробурчал он. — Где Бродяга?
Ремус пожал плечами.
— Кажется, он говорил что-то о Саманте.
— Ну еще бы... — протянул Джеймс и сел по-турецки, уставившись на дверь, которая только что распахнулась.
В вошедшего Сириуса полетела подушка.
— Эй! — он поймал ее, зло уставившись на хмурого Поттера. — Сохатый, что я сделал? — Блэк бросил подушку обратно и, откинув отросшие пряди с лица, прошел к кровати.
— Ты оставил меня наедине с этими занудами, — буркнул Джеймс. — Где тебя носило?
— Болтал с Сэм, — отмахнулся тот, закидывая руки за голову.
— Болтал? — с сарказмом переспросил Рем, не отрывая взгляда от книги.
— Ну, что-то вроде того, — пожал Сириус плечами и распустил галстук. — Вообще пока не очень выходит. Она вконец чокнутая, и я еще не придумал, как к ней подступиться.
— Слушай, Бродяга, — Джеймс улыбнулся. — Чем займемся на неделе? План «Лучший год» нужно начать выполнять.
— Надо поразмышлять, — пожал тот плечами. — Так уж сразу и не придумаешь. Ну, «Крик» мы давно не устраивали.
— «Крик»? — переспросил Люпин. — Последний раз это было на втором курсе. Это детский розыгрыш, причем не очень уж добрый.
— Не хочешь — можешь не принимать участия, — пожал Джеймс плечами. — Я хочу.
— Но это лучше к следующей неделе, — ответил Сириус. — А пока будем создавать имидж «прилежненькие и умненькие».
— А мне и не надо, — пожал Люпин плечами, и в него тоже отправилась подушка.
***
Стремительно приближалось полнолуние. Ремус, чье лицо приобрело светло-зеленый оттенок, отказался от прогулки, и они с Хвостом ушли в библиотеку, а Блэк и Поттер направились к месту, где сидел Люк Купер.
Увидев, что к нему приближаются Мародеры, парень подскочил.
— Джеймс Поттер, — Сохатый первый протянул руку, а Люк пожал ее, тихо проговорив свое имя.
Сириус тоже представился, наблюдая за шестикурсником. Сохатый почти по-братски положил руку на плечо новоиспеченному капитану.
— Ну что, новый капитан, когда первая тренировка?
— Джеймс, — поежился Люк, — ты же знаешь, я не могу... Я в этом не разбираюсь. Может, попросим Дамблдора, чтобы он тебе отдал это место?
— Ни за что. Ответственность — не для меня.
— Но... Я всегда думал, что для этого нужны лидерские способности, а я...
— Ой, Люк, перестань. У тебя есть какие-то мысли по поводу квиддича? — оборвал его Поттер.
— Ну, я думал... Обычно ведь новые капитаны проводят отборочные на все места команды, а я... не хочу разрывать команду, состав ведь был очень дружный, так что думаю, нужно устроить конкурс только на пустующие места.
— Видишь, а говоришь, ничего не соображаешь.
— Но я...
— Да брось, Люк. Не нервничай. Все будет нормально, втянешься, еще командовать начнешь. Но на первых порах я тебе, так и быть, помогу.
— Давай.
— Смотри, в прошлом году мы лишились троих из команды: вратарь — Ребекка, чье место занял Сириус, два охотника, один из которых наш бывший капитан. Так?
Тот кивнул.
— Сириус отказывается играть в квиддич, а Гордон очень хочет уйти с места загонщика на вратаря.
— У него спина широченная, даже двигаться не придется, чтоб мяч в ворота не попал, — улыбнулся Сириус.
— Но ты ведь превосходно играешь, Сириус, — почти с благоговением прошелестел Люк.
— Ну, — поморщившись, протянул Блэк. — Играть в квиддич — не для меня. Больше люблю смотреть.
— Лучше не уговаривай его, ничего хорошего не выйдет, — посоветовал Джеймс. — Дальше. Я хочу избавиться от этой прицепившейся ко мне роли ловца. Перехожу в охотники.
— Но обычно такие перестановки в команде не делают.
— А мы сделаем, — хмыкнул он. — Каждый должен быть на том месте, где ему удобно, тогда команда будет в лучшем положении. И в итоге у нас пустуют ловец, загонщик и охотник. Ты, я знаю...
— Ловец.
— Что? Ты в прошлом году хотел пробоваться на охотника.
— Да, место ловца ведь было занято.
— Идиот, — прошипел Джеймс. — Хорошего ловца найти труднее, чем охотника, если бы в прошлом году пришел пробоваться на ловца, то я бы уже тогда стал охотником.
— Извини.
— Ладно, — раздосадовано махнул рукой Джеймс. — В команду нужно набрать двоих: охотника и загонщика. Все, пиши объявление об отборочных. И больше уверенности, Люк, у тебя все получится.
Хлопнув парня по плечу, Джеймс и Сириус отделились от него, направившись к замку.
— С каких пор ты учишь младшекурсников забитыми фразами предков? Да еще и врешь во благо? — усмехнулся Сириус, сунув руки в карманы.
— Я не вру, может, у него правда получится.
Сириус пожал плечами.
— Ключевое слово «может», дружище.
***
Колокол уже прозвенел, а профессора все еще не было в классе. И для всех присутствующих все еще оставалось секретом, кто же будет преподавать ЗОТИ в этом году. Интрига повисла в воздухе приятным предвкушением, давая кабинету оживление.
— Его не было на распределении, — обеспокоено заметила Лили. — Может, Дамблдор никого не нашел?
— Вряд ли, это же Дамблдор, — хмыкнула Мэри, лениво осматривая учебник. По ее отрешенному взгляду было видно, что отсутствие профессора волнует ее в последнюю очередь.
— Ага, а было бы классно, если б он не нашел никого, тогда минимум полсеместра мы были бы свободны от уроков Защиты, — мечтательно протянул Поттер.
— Согласен, кстати, — отозвался Блэк. — Да и на ЗОТИ самая большая группа ходит, могли бы всей толпой филонить.
— Зря надеешься, Бродяга, в крайнем случае директор и сам может уроки вести, — заметил Ремус, вскинув брови.
— Ой, Рем...
Тот фыркнул, и тут в кабинет вошел профессор. По классу пробежали восторженные возгласы парней, а Лили и Мэри обменялись раздраженными взглядами. Это была одетая по последней моде высокая молодая девушка с длинными черными волосами, сплетенными в небрежную косичку. Она была, несомненно, красива: на смуглом лице лежали две изящные дуги темных бровей, проницательные медово-карие глаза, обрамленные пышными ресницами, нос с небольшой горбинкой, маленький подбородок и узкие светло-персиковые губы.
— Какая у нее классная мантия, — прошептала Мэри.
— Сколько ей лет? — насмешливо улыбаясь, спросил Поттер у Блэка.
— Двадцать три, — наугад бросил тот, не сводя с девушки взора.
Она в свою очередь тоже обвела класс оценивающим взглядом и с легкой улыбкой сказала:
— Ну, все! Пошептались и хватит. Меня зовут профессор Верди. В этом году я буду преподавать у вас Защиту от Темных Искусств. Я только что получила звание мракоборца и со свежими знаниями направилась к вам. По возможности я хочу остаться и на следующий год, но в Хогвартсе на эту должность наложено проклятье, так что думаю, не удастся. Хотя вам, должно быть, все равно: вы ведь выпускаетесь. Вопросы по этой части есть?
— Есть, — такого нахальства на лице у друга Поттер не видел давно. Голова закинута назад, бровь выразительно приподнята, руки скрещены на груди — надменность в чистом виде, одним словом. Джеймс даже знал, откуда вдруг взялось это непомерное нахальство: просто если тебе вот-вот стукнет восемнадцать, то ты уже имеешь полное право доставать молодых симпатичных учительниц. У него и у самого наверняка было такое же выражение лица. Просто со временем начинаешь делать все на автомате, жесты, мимика — он даже не замечал, что они ведут себя одинаково. — Сколько вам лет?
Поттер услышал, как где-то рядом цокнула Саманта. Профессор улыбнулась и подошла к их парте. Оперевшись на нее, она пристально посмотрела на Блэка, а Джеймс уставился на нее, пытаясь понять, кого же она ему напоминает. Прозрение свалилось на гриффиндорца так стремительно, что он воскликнул:
— Ого!
Лили вскинула брови, удивленно взглянув на Джеймса, а тот расплылся в детской улыбке, показывающей, что ему сейчас все равно, кто и что о нем думает.
Профессор бросила на Джима удивленный взгляд и снова взглянула на Блэка.
— Мистер... как вас?
— Сириус. А вас как зовут?
— Мистер Блэк, — протянула она, игнорируя его вопрос. — Профессор МакГонагалл говорила мне о том, что вы бываете несдержанны и излишне самоуверенны. И я надеюсь, что это не станет проблемой на наших уроках.
— Ну разве самоуверенность может быть проблемой?
— Продолжим, — она выпрямилась.
— Вы так и не ответили.
— Все личные вопросы после колокола. А сейчас я хочу рассказать вам свои требования относительно учебного процесса. Во-первых, на уроке мы будем заниматься практической частью: заклинания, практика, объяснения, вся теория — самостоятельно. Конспекты, эссе, любое задание вы обязаны выполнять вовремя. Я не зверь, конечно, если что, пойму и войду в ваше положение, но вечно потакать вашей лени я не собираюсь. Знаю, вам уже все уши прожужжали об экзаменах, но на самом деле я не хочу, чтобы кто-то из вас провалился. И поэтому мне важно, чтобы вы не отвлекались. Я хочу пересадить вас.
— Что?
По классу пролетел шепоток неодобрения, брови Блэка поползли вверх. Лили было все равно: какая разница с кем сидеть на уроке? Только если это не Эйвери, конечно, ведь он тоже ходит на Защиту.
— Так, вы мисс Эванс, правильно? Садитесь здесь с мистером Снейпом. Вы, мистер Блэк, с мисс Монро....
— Профессор, только не я! — Саманта вскочила, пока Сириус с самым довольным лицом из всех пересаживался на первую парту.
— Успокойтесь, мисс Монро.
Саманта резко села на место и отвернулась от Блэка, сомкнув брови над переносицей и поджав губы.
— Сколь благое стечение обстоятельств, — проворковал Блэк, не спуская взгляда с профиля Сэм.
После колокола Сириус, довольно улыбаясь, заключил:
— Наш новый профессор просто гений!
— Потому что перемешала все факультеты, как могла? — недовольно отозвался Поттер, наблюдая, как Лили и Северус собирают сумки, совсем как прежде, тепло и по-дружески, обсуждая урок.
— Нет, потому что меня посадила именно с Самантой.
— Тебе бы только все по-твоему было, — фыркнул Ремус, когда они следом за Северусом и Лили выходили из кабинета.
— По-моему, каждый мечтает об этом. Сохатый, например, был бы рад, если бы сейчас Нюнчик споткнулся и свернул себе шею, а на следующую Защиту мисс Верди пересадила Эванс к нему.
— Ой, отвали, Бродяга.
— Ну чего ты, Джеймс? Подумаешь, Нюнчик и Эванс перекинулись парочкой слов. Ты хотел, чтобы они перестали дружить, и это случилось, чего тебе еще надо? Чтобы у них отнимались языки, когда они видят друг друга?
— Ну чего ты завелся?
— Нет, ты скажи, Джеймс, что тебя не устраивает?
— Все меня устраивает.
— Неужели? А может, просто нужно уже что-то сделать?
— С чем?
— С Эванс.
— О чем ты?
— Пока ты будешь думать, с ней это сделает кто-то другой.
— И как ты прикажешь мне сделать это?
— Ну, ты сам реши, Джимбо.
— Слушай, тебя не поймешь, то «оставь ее в покое, пусть поймет, что не так уж важна для тебя», то «ты ничего не делаешь»?
— А сколько можно ничего не делать, ты же уже руку протянул, вот-вот дотронешься до снитча, самое время для действий, а ты это забросил!
— Слушай, Бродяга, ты с мозгом посовещайся, решите у себя там коллегиально, что мне делать, а что нет, а то я уже с ума скоро сойду.
— А что ты меня слушаешь вообще? Самому бы думать надо.
— Эй! — Ремус вытаращил глаза на спорящих друзей и расплылся в улыбке. — Вы слышите вообще, что несете? Успокойтесь.
Сириус пожал плечами и улыбнулся.
— Кстати, Бродяга, — вдруг оживился Джеймс. — Скажи, что мне показалось.
— Нет, — довольно протянул тот.
— Что показалось? — в один голос осведомились Ремус и Питер.
— Да в прошлым летом, когда жил у Джеймса, мы в Хогсмиде познакомились с мисс Верди, только тогда это была просто Кристина.
— Как вам это удается?
— Что?
— Знакомиться с нужными людьми.
Джеймс обнял друга за плечи.
— Коммуникабельность, Лунатик, это коммуникабельность.
***
Отчасти Лили была рада, что их с Северусом общение возобновилось. В последнее время оно ограничивалось приветствием и редким «как дела». Теперь к этому добавилось еще общение на уроке. Немного, но если дружбы больше не было, стоило сохранить хотя бы ее руины. Тем более ей по-прежнему не хватало этого человека. Ей казалось, что она, словно утопающая, хватается за любой прутик и ветку в надежде выжить, когда в течении бурной горной реки сделать это невозможно. Пока есть Волдеморт и Пожиратели, пока идет война, они не могут дружить. Пока есть любовь, они не могут дружить. Было столько запретов. А ей просто не хотелось делать ему больно, и в то же время хотелось быть рядом. Поэтому все ограничилось простыми «привет» и «как дела».
***
Каждый год одно и то же. Первые уроки ничем друг от друга особо не отличаются: напоминание о грядущих экзаменах, повторение пройденного, курс на год и тому подобное, бла-бла-бла... И мало того, что тебе жутко хочется спать, потому что организм, привыкший ко сну до обеда, никак не может понять, какого черта его так рано подняли, так еще и этот бред... Скукота да и только. Даже МакГонагалл не отличалась оригинальностью... Откинувшись на спинку стула, Блэк лениво следил за профессором.
— Сириус, — услышал он шепот позади себя и, обернувшись, увидел озаренное улыбкой лицо Поттера. — Пойдешь на следующей неделе смотреть отборочные Слизерина?
На секунду на лице Блэка появилась задумчивость.
— А ты?
— Спрашиваешь.
Под строгим взглядом Кошки он сел прямо и, не сомневаясь, что Джеймс услышит, ответил:
— Пойду, наверное. Может, и Сэм там будет.
— Мало тебе ее на уроках, — поморщился Ремус, который, делая вид, что слушает МакГонагалл, на самом деле вникал в разговор друзей.
— Чем больше, тем лучше.
— Держу пари, ты ей уже надоел.
— Кто знает.
— Да ладно тебе, Рем. Что с того, что он ее преследует?
— Абсолютно ничего.
— Никого я не преследую. Я пытаюсь завоевать внимание.
— Умеешь же ты все красиво выдавать, Бродяга.
— ЖАБА — это далеко не СОВ, и если кто-то из вас считает, что весь этот год можно посвятить только развлечениям и миссии «оставь в школе свой след», то он экзамен не сдаст, мистер Поттер.
— А почему вы ко мне обращаетесь? Я ни о чем таком и не думал, буду прилежно учиться и корпеть над книжками.
— Очень надеюсь, потому что даже таким способным ученикам, как вы, придется попотеть, чтобы сдать экзамен даже на «Выше Ожидаемого».
— Они всегда преувеличивают, — раздраженно шепнул Блэк Петтигрю, который уже занервничал, что выражалось в том, что он начал вертеть в руках и без того потрепанное перо.
— Поэтому начнем повторение с самого начала...
— Опять?! — в один голос прошептали возмущенные Блэк и Поттер, и их слившиеся воедино голоса стали довольно громким общим возгласом.
— А что вы хотели? Подготовка к экзамену ЖАБА требует основательного знания предмета, — парировала МакГонагалл, обводя ребят красноречивым взглядом.
Обреченно вздохнув, Блэк скрестил руки на груди и вытянул ноги вперед. Прошло несколько минут, пока Джеймс удивленно не произнес:
— Ты что, слушаешь ее?
— Нет, Сохатый, я обдумываю планы на ближайший поход в Хогсмид. Отгораживаюсь от этого идиотизма, и в эти моменты, когда над ухом жужжат профессора, ко мне и приходят гениальные идеи.
— Серьезно? А я думал, что они приходят, когда ты пьяный, — развеселился Поттер.
— Фу, Джеймс, как пошло, — фыркнул Ремус, ухмыльнувшись. — Аристократу великие мысли могут приходить только в минуты глубокого отрешения от мира...
— Ну, я и говорю, — улыбнулся Поттер, — в минуты глубокого отрешения под воздействием огневиски.
Сириус пытался скрыть улыбку, слушая шепот друзей с задней парты, и тут...
— Мистер Блэк!
Сириус поднял взгляд, устало и снисходительно глядя на преподавателя.
— Да, профессор?
— Назовите мне функции Трансфигурации в магии.
— Простите, профессор, — он улыбнулся, сделав недолгую паузу. — Я затрудняюсь ответить.
— Мы же их только что называли, — МакГонагалл глядела на него выжидающим, пронизывающим взглядом.
Молчание. Блэк услышал, как позади него Поттер сдерживает смех.
— Можете начать не с первого, а любого другого названого.
Джеймс увидел, как Сириус молчаливо улыбается, не отводя взгляд от пронизывающих глаз профессора, и, будучи не в состоянии больше сдерживаться, положил голову на руки, сотрясаясь в беззвучном смехе.
МакГонагалл смерила Поттера и Ремуса, прячущего глаза и улыбку, неодобрительным взглядом и снова обратилась к Сириусу.
— Мистер Блэк, вы что, не слушали?
— Почему же, я слушал, профессор.
— Тогда ответьте на заданный вопрос.
Блэк улыбнулся, обнажив зубы.
— Я все же затрудняюсь ответить.
Тут Сохатый не выдержал и засмеялся в голос.
— Выйдите из класса, мистер Поттер! Вернетесь, когда успокоитесь!
Тот даже не стал спорить, как делал это обычно и, сгибаясь от хохота пополам, быстро пошел к двери.
— Ты скот, Сохатый, — прошептал Блэк, расплываясь в еще большей улыбке, когда тот прошел мимо него.
Джеймс схватился за ручку двери так, словно это был спасательный круг, и исчез в коридоре.
— Что ж, — подытожила МакГонагалл. — Раз вы нам не можете ответить, мистер Блэк, то мы подождем, когда вернется мистер Поттер. Может, он порадует нас знанием этой темы. А пока продолжим...
Блэк оглянулся.
— Чего он ржал?
— Да ты бы себя видел, — ответил Рем, не отрывая взгляда от конспекта.
***
Последующие несколько дней Лили наблюдала нечто невообразимое. Мародеры будто по команде сорвались с места и помчались вперед на какую-то немыслимую дистанцию. На каждом уроке их руки первыми взлетали вверх, когда задавали вопрос. Они успешнее и быстрее всех справлялись с заданиями, усердно их выполняли, а их домашние задания всегда оказывались самыми лучшими. За три дня учебы они принесли в копилку Гриффиндора по меньшей мере сотню баллов на четверых. Но самое удивительное, что они еще не получили ни одного замечания и ни разу не остались после уроков, что уже стало традицией первых учебных дней.
— Неужели они решили взяться за головы? — удивленно спросила Лили, когда они с Мэри и Нэнси шли на Трансфигурацию.
— По-моему, они так даже больше действуют на нервы. То есть раньше они мне вообще не действовали на нервы, а теперь...
— Заставляют чувствовать себя дурой? — вмешалась Нэнси Никсон.
— Тебя никто не спрашивал!
— Девочки не ссорьтесь, — между ними влез Гордон. — Просто Сириус, Ремус, Джеймс и Питер решили общими усилиями принести нам в этом году Кубок, а мы, дорогие мои однокурсницы, должны им помочь. Ведь в один прекрасный день они пойдут развлечься, их поймают, накажут и отнимут балов пятьдесят, поэтому мы должны начинать компенсировать их будущие проколы уже сейчас.
— Вроде один за всех? — Мэри приподняла брови.
— Ага, вроде того, — кивнул Джонатан. — Объединимся для достижения цели, — он подмигнул Мэри. — Кстати, Лили, сегодня отборочные в команду Слизерина, хочешь посмотреть, мы всей оставшейся командой идем.
Та пожала плечами, а Джонатан свернул в сторону стадиона.
***
— Люк! Идем смотреть отбор Слизеринцев в команду! — Джеймс махнул парню издалека.
— А можно? — Купер подбежал к ним и улыбнулся.
— Даже нужно, правилами по крайней мере не запрещено. Посмотрим, кто у них, как летает, какой капитан, какие силы и все в этом духе. Это полезно.
— Капитан у них, кажется, младший брат Джессики Салливан — Колин, — отозвался Дэвис, нахмурившись.
— Точно, он был загонщиком в прошлом году! — с этими словами они подошли к воротам на стадион.
— О, — протянул Блэк, — Сохатый, к нам мчится твоя пассия.
Джеймс обернулся. По холму к стадиону действительно шла Лили. Рыжие волосы подкидывал ветер, школьная блузка и безукоризненно затянутый школьный галстук подчеркивали ее обыкновенную аккуратность. Она приближалась к парням, чья вечная небрежность поражала очарованием, которое она давала ее обладателям. Рука Поттера по привычке взметнулась к волосам, а Блэк, сложивший руки в карманы, только ухмыльнулся, следя за девушкой взглядом.
— Привет, — сказала она, остановившись напротив ребят, которые как раз пропускали группу желающих стать участниками слизеринской команды.
— Привет, — протянул Джеймс в ответ и тепло улыбнулся.
Сириус мог поклясться, что ни разу за все время не видел на лице Поттера более искренней улыбки, подаренной Эванс. Он даже нахмурился и мотнул головой, но лицо друга осталось прежним.
— О, Лили, ты все-таки решила присоединиться? — улыбнулся Гордон, которому явно не терпелось скорее устроиться на трибунах.
— Да, — кивнула она, переведя взгляд с Джеймса на Джонатана.
Люк и Сириус уставились на Поттера. Ожидая, что тот представит свою драгоценную новому капитану, но тот, казалось, абсолютно перестал соображать. Раздраженно цокнув, Блэк повернулся к Куперу.
— Я думал, что до Джимбо дойдет, но, похоже, это безнадежно. Знакомься, это Эванс, талисман Гриффиндора вроде как.
Поттер смерил Блэка по-настоящему убийственным взглядом и прошипел ему какую-то угрозу, на которую Сириус тут же ответил. Лили не слышала их разговора, но они переругивались по меньшей мере минуту, а она улыбнулась Люку и протянула ему руку, которую тот тут же пожал.
— Лили.
— Люк.
— Ой, гляди, как они мило общаются! Сохатый, смотри, уведет он ее у тебя.
Поттер толкнул Блэка в плечо, и тот рассмеялся.
— Ну, хватит уже! — не выдержала Эванс, метнув в них раздраженный взгляд. — Мы отборочные пришли смотреть или ругаться?
— А кто ругается, Эванс?
Все эти дурацкие риторические вопросы Сириус всегда произносил с насмешливой, очаровательной улыбкой на лице, что раздражало даже больше, чем сами вопросы. Вот он стоит. Руки в карманах, рубашка выправлена, воротник небрежно развернут, длинные пряди обрамляют лицо, серые глаза полны нескрываемого наслаждения ситуацией. В них так и читается, что ему плевать на весь мир, кроме себя и своей компании. Да и то их он бережет только потому, что без них сдох бы со скуки. Мерзкий, напыщенный аристократишка. И рядом Поттер. Такой же, вот точь-в-точь. Та же поза, то же выражение на лице, ну, может не сейчас, но обычно они идеально повторяют друг друга, да так, что кажется, будто они близнецы. Сложно понять, кто у кого что перенял. Они словно одно целое и не только эти двое — все четверо, Мародеры. По крайней мере, так они выглядели со стороны, они источали такое счастье, что при виде их идеальной дружбы, их неимоверной крутости всех переполняла зависть. А что было у них в душах, и что на самом деле творилось в той компании, было известно только их четверке.
— Эй, Эванс, — Блэк щелкнул у нее перед глазами, выводя из оцепенения. — Ты чего?
— Ничего, — тут же отозвалась она. — Идемте уже на стадион.
Они сели на места, наблюдая за тем, как Салливан дает распоряжения. Первыми были вратари. Соревнование началось. Наблюдая, как мячи один за другим пролетают мимо первого претендента, Лили спросила:
— Когда первая игра?
— В октябре играют Рейвенкло и Слизерин, — тут же отозвался Люк. — В ноябре — мы со Слизеринцами. Потом с Хаффлпаффом...
— Сириус, — Питер толкнул друга в плечо. — Смотри, это Регулус?
— Вот черт...
— Он в ловцы хочет? — нахмурился Джеймс, вытянув шею. — Он хорошо играет?
— Сейчас посмотрите, — пожал Блэк плечами, закидывая ноги на спинку сидения перед ним и доставая сигареты.
***
— Смотрите! — Мэри улыбнулась, указывая на доску объявлений. — Поход в Хогсмид. Правда, почти через два месяца, но это все равно очень скоро. Раньше, чем обычно.
Лили и Нэнси тоже подошли ближе к доске объявлений.
— Наверное, боятся, что все станет еще хуже.
— Куда уж хуже? — скривилась Нэнси, одарив Лили красноречивым взглядом. — Школа кишит мракоборцами, в Пророке только и видно, что статьи о новых смертях, действиях Того-Кого-Нельзя-Называть или ужасных событиях в какой-нибудь части Англии. Всё, война в стране, причем самая настоящая. Я вообще удивляюсь, что походы в Хогсмид не отменили.
— А по-моему, надо радоваться, что походы оставили. Это хоть какое-то ощущение постоянства, — пожала Мэри плечами.
— Ой, «постоянство», не смеши меня! Ты думаешь только о том, чтобы место было, куда ты с парнями сможешь сходить. Заметь, с парнями, а не с парнем...
— Отвали, Нэнси.
— Девочки, не ссорьтесь, — между Никсон и Томас втиснулся Блэк.
И Лили закатила глаза, подумав, что за этим хорошо бы последовала фраза: «Меня хватит на всех».
— О, Сохатый, видел это?! — крикнул Сириус, увидев объявление.
Тут же рядом с ним появился и Джеймс.
— Поход в Хогсмид. Чудесно, — заметив Лили, надменно приподнявшую бровь в знак своего презрения к их «величию», Поттер тут же спросил. — Пойдешь со мной, Эванс?
Она закатила глаза и, даже не ответив, ушла прочь.
— Ну и дура, — прошептала она, спускаясь в Большой зал. — Зачем выпендриваться? Ну зачем? Хватит уже. К чему все эти закатывания глаз, фырканье, презрительные взгляды? Пора оставить это в прошлом. Ты же уже признала, что он тебе нравится. Признала, верно? Так к чему это? — смерив испепеляющим взглядом второкурсницу, посмотревшую на Эванс, как на сумасшедшую, она рявкнула: — Да, я разговариваю сама с собой, что с того?!
Когда девчонка поспешно удалилась, Лили стукнула себя по лбу и, покачав головой, заключила:
— Разговариваю сама с собой и ору на детей... Черт возьми, что с моим мозгом делает Поттер?
***
— Привет, — слева от Саманты возник Блэк и картинно облокотился о книжную полку.
Она, проигнорировав его, не отрывала взгляда от рядов корешков внушительно толстых книг книг. Волосы были собраны в пучок, полностью открывая ее худое лицо с большими глазами. Сириус опять отметил ее неукоснительно аккуратные блузку, юбку, джемпер и галстук. На ней, как и на остальных ученицах, были надеты эти дурацкие белые носки, поверх которых она нацепила коричневые туфли без каблука. Она, как и всегда, казалась ему неповторимо прекрасной.
— Саманта... — протянул он, не сводя с нее взгляда.
Она молча вытащила одну из книг с полки и пролистала первые страницы.
— Саманта...
Она не реагировала — опустила взгляд в черные, прыгающие на желтых листах буквы и углубилась в чтение. Сириус одним широким жестом выдернул книгу из ее пальцев и закрыл ее, предусмотрительно придержав пальцем то место, где читала девушка. Он бросил быстрый взгляд на обложку — «Темная магия: Основы» — и тут же взглянул на слизеринку, не забыв при этом улыбнуться. Ее лицо ничего не выражало, она просто устало смотрела на него, скрестив руки на груди.
— Привет.
— Блэк, отдай книгу.
— Ну... — обижено протянул гриффиндорец. — Так у нас ничего не выйдет. Чтобы разговор начался, нужно сначала поздороваться.
— Я не хочу играть.
— А я взрослый для игр.
— А по-моему, ты еще совсем ребенок.
— Ну Сэм...
Она обреченно вздохнула.
— Привет, Блэк. Верни мне книгу.
— А ты пойдешь со мной в Хогсмид?
Она удивленно вскинула брови.
— И что же мы там делать будем?
— Ну, не знаю, — он сделал шаг к ней. — Посидим в «Трех Метлах», выпьем по кружечке сливочного пива.
— Почему ты просто не отстанешь от меня?
— Зачем?
— Потому что я устала. У меня была прекрасная жизнь, а теперь меня ненавидят все девчонки школы, за спиной шепчутся, я у всех на виду, а однокурсники бросаются язвительными фразочками.
— Ну, не думаю, что последнее тебя как-то задевает.
Она покачала головой.
— Отстань.
— Зачем тебе книга по Темной магии?
— Мальсибер попросил кое в чем проконсультировать, хочу дать ему книгу.
— А ты знаток? — он протянул ей книгу.
— Неплохо разбираюсь, — пожала она плечами. — Слушай, что тебе от меня надо, а?
— Чтобы ты со мной в Хогсмид сходила.
— Но ты ведь на этом не отстанешь?
— Может, потом тебе не захочется, чтобы я отставал.
— Захочется.
— Ты не можешь быть уверена.
— Могу.
— Расслабься.
— Что?
Сириус сделал еще один шаг к ней и наклонил голову к плечу — теперь между ними было каких-то двадцать сантиметров, и ей приходилось поднимать голову, чтобы видеть его лицо.
— Расслабься, — повторил он. — Ты что-то выдумываешь, а нужно просто расслабиться и плыть по течению.
— Что ты несешь, Блэк?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Она несколько секунд молчала, а потом спросила:
— Слушай, может, мне переспать с тобой, да ты отцепишься?
— Что? — Сириус непонимающе уставился на нее, и ему снова захотелось рассмеяться.
— Что слышал, — отозвалась она тем же холодным тоном, что обычно.
— Нет, — он покачал головой, размышляя над ее вопросом. — Я прошу всего лишь одно свидание, по крайней мере пока. Мне ведь важно общение.
— Не смеши меня.
— Ты делаешь из меня монстра.
Она пожала плечами.
— Если нет задатков, то из самого желающего юноши не сделать ловца. Пословица.
С этими словами она развернулась и пошла прочь.
— Так, значит, нет?
— Нет.
***
— Почему ты отказался?
— Джеймс, ты ничего не понимаешь.
— Наверное.
— Тут масса причин.
— Ну?
— Ну, если поверхностно... То... Это все равно что съесть десерт, перепрыгнув все остальное.
— И в чем недостаток?
— Я понял, плохой пример. Тогда лучше так: объявили, что Гриффиндор выиграл Кубок, вручили тебе его, говорят, что ты герой и все такое, а ты не принимал участия ни в одной игре.
— Да, никакого удовольствия. Но ведь это другое.
— Ладно, тогда представь, что Эванс ни с того ни с сего подходит к тебе и говорит, — тут он скопировал голос Лили, — ты знаешь, Джеймс...
— Ладно, я понял, — Поттер замахал руками, перебивая Блэка. — Нехорошо получается.
— «Нехорошо» — это не то слово, Сохатый. Есть ведь и другая сторона вопроса.
— Да?
— Она не хочет со мной встречаться и ходить в Хогсмид, но переспать — в легкую. Что это значит?
— Что ей только одно от тебя надо? — рассмеялся тот.
— Идиот ты, Джеймс.
— Тогда она думает, что тебе надо только одно.
— Вообще-то я не о том, — он глубоко вздохнул. — Не хочет она, чтобы все знали, что мы вместе, быть на виду не хочет. Запряталась в своей толстой скорлупе, сидит там и точит нож, чтобы если кто сунется, тут же ранить непрошенного гостя. Никому не показывается, где-то глубоко в душе она боится людей.
— По ней не скажешь, она сильная, боевая.
— Она обиженная, Сохатый, забитая и искалеченная. Просто мы не знаем почему.
***
— Сириус! — Поттер с воплем ворвался в гостиную, распугав однокурсников, некоторые девчонки удивленно покрутили пальцем у виска. — Сириус, скорее!
— Что случилось, Джеймс? — Люпин, Петтигрю и Блэк с беспокойством смотрели на друга. Ремус обвел Поттера оценивающим взглядом, удостоверяясь в целостности Сохатого.
— Уже без двадцати восемь! — Джеймс с каким-то ненормальным возбуждением показал Люпину свои часы, помахав рукой в трех сантиметрах от его лица.
— Думаешь, я что-то увидел? — недовольно нахмурившись, протянул тот.
— Какая разница, главное, что уже почти восемь. Ну же, Сириус, самое время для «Крика»!
— Не ори, — ответил тот, поднявшись с кресла. Он выглядел абсолютно спокойно, но в глазах блестел азарт.
Джеймс вприпрыжку побежал в спальню, столкнувшись на лестнице с Лили, и когда остальные Мародеры поднялись за ним, он уже распахнул свой чемодан и выгребал оттуда вещи, пытаясь что-то найти.
— Не легче ли сделать так? — Люпин сел на кровать и достал палочку. — Акцио мантии!
Рядом с ним приземлились искомые тряпки, и он улыбнулся.
— Ты гений, Лунатик, — улыбнулся Джеймс и, оставив чемодан открытым, подлетел к нему и напялил одну из мантий. Ее рукава были длиннее, чем требовалось, а капюшон закрывал больше половины лица. Сириус тем временем надел другую.
— Ты идешь, Рем?
— Нет уж, лучше я останусь.
— Отлично, — улыбнулся Джеймс, сворачивая третью мантию и вешая ее на руку. —Тогда соберешь это? — он указал на разбросанные возле чемодана вещи. —Ну, тебе ведь не сложно?
Затем он, игнорируя недовольный взгляд друга, перегнулся через плечо Сириуса, рассматривая карту, которую тот изучал.
— В этой части замка нет профессоров, — заметил он. — Зато ученики часто ходят. Шалость удалась.
— Идем туда, — заключил Питер, кивнув. Нет профессоров — меньше опасности попасться. — Я превращаюсь.
Он перекинулся в мышь, а Сириус положил карту в карман и взглянул на Ремуса.
— Точно не хочешь с нами?
— Точно, — хмыкнул тот. — И смотрите не попадитесь.
— Лунатик, ну что мы дети, что ли? — спросил Джеймс, взъерошив волосы, и тут же добавил, накидывая мантию-невидимку. — Давай, Бродяга, идем скорее!
Блэк подмигнул Ремусу и тоже исчез под мантией.
Они медленно шли в один из часто посещаемых по вечерам коридоров Хогвартса. Оставаясь никем не замеченными, они проходили мимо учеников и учителей, двигаясь к намеченной цели.
Эту забаву под кодовым названием «Крик» рассказал Сириус, а ему в свою очередь еще до школы об этом поведали мальчишки-маглы, с которыми он как-то раз играл в Лондоне. Как-то раз, потому что миссис Блэк, увидев происходящее, наказала сына как никогда жестоко и больше ни разу не выпустила его гулять по кварталу в одиночестве.
Суть «Крика» была в том, чтобы спрятаться в нише или за углом, а потом, заслышав шаги, неожиданно выпрыгнуть с ревом. Жертва должна истошно заорать и со страшными воплями нестись прочь или делать еще что-нибудь в этом духе, за чем всегда так весело наблюдать. Для чего нужны мантии, закрывающие пол-лица? Для большего эффекта и конспирации. Правда, всегда остается риск того, что вместо ученика тебе попадется профессор... Но это уже мелочи.
***
Разлетевшись в разные стороны, завизжали третьекурсницы и бросились бежать. Согнувшись пополам, Сириус с хохотом опустился на пол, Джеймс привалился к стене, пытаясь унять смех, а Питер беспрестанно хихикал, поглядывая на друзей.
— Пора с этим заканчивать, — протянул Поттер, переводя дыхание. — Уже почти половина десятого, так что...
— Тихо! — оборвал его Сириус. — Кто-то идет!
Они быстро поднялись, накинув капюшоны, и, толкаясь и запинаясь, спрятались в нишах. У них так сбилось дыхание, что казалось, приближающиеся к ним слышат биения сердец и каждый вдох Мародеров.
Блэк мысленно отсчитывал ровные шаги. Новая жертва была в одиночестве и уже прошла половину пути... Раз, два, три...
Мародеры одновременно, с диким ревом выпрыгнули из своих укрытий, и прямо перед Сириусом оказалось лицо Саманты. Она секунду зажмурилась и, казалось, перестала дышать. Не вскрикнула и не шелохнулась. Мгновение спустя она распахнула глаза и уставилась на Блэка, с лица которого упал капюшон. Сириус очаровательно улыбнулся.
— Я заворожен твоей стойкостью.
— Идиоты, — бросила она и, обогнув гриффиндорцев, пошла дальше, пытаясь восстановить дыхание.
— Сэм! — Сириус нагнал ее в два шага и остановил. — Неужели было совсем не страшно?
— Не собираюсь обсуждать это! — резко отозвалась она, не взглянув на Блэка. — У вас идиотские шутки. Это совсем не смешно!
— Ну, нам-то смешно.
— Ты когда что-то делаешь, руководствуешься только эгоизмом?
— А чем еще? Это же моя жизнь, ее нужно прожить как следует, сполна насладившись всем, что можно получить, — пожал он плечами, не сводя взгляда с ее лица.
— Считаешь себя центром вселенной, Блэк?
— Кстати, — вмешался Поттер. — Нам на каком-то уроке говорили, что есть теория, по которой Сириус — центр мироздания.
— На астрономии, — подтвердил Питер.
Сириус улыбнулся и подмигнул им.
Саманта нахмурилась.
— Блэк, ты думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя, что эта жизнь только для тебя и ни для кого другого, что ты один — свободная личность, а остальные — так, зомби, иллюзия, заполняющая пространство вокруг. Но вообще-то все остальные тоже могут чувствовать и тоже хотят жить и наслаждаться жизнью, просто у тебя масса возможностей для идеального существования, а тех, у кого их нет, ты считаешь отбросами. Да ты всех кроме себя и своей шайки считаешь отбросами! И самое ужасное, что не понимаешь этого, — она покачала головой.
— Зачем так мудрить? — спросил Сириус, мгновенно сделавшись серьезным. — Жизнь проще.
— Ты так считаешь. Ты привык, что тебе все достается, что все — только для тебя, вот и бесишься от того, что я понимаю твою сущность и не хочу подчиняться.
— Ты первая, за кем я по-настоящему охочусь, — признался он.
— Но не последняя, — пожала она плечами.
— А может, мне никого больше и не надо.
На серьезном непроницаемом лице девушки мелькнуло какое-то новое чувство, которое Сириусу не удалось поймать и определить.
— Сомневаюсь, — холодно потянула она и пошла дальше по коридору.
— Ты боишься?
Она обернулась, непонимающе глядя на Сириуса.
— Ты не боишься, когда на тебя выпрыгивают с воплем, но боишься поддаться мне? Боишься стать девушкой самого классного парня школы?
— Очень скромно, — заметила она и, ничего не ответив на вопрос, пошла дальше.
— Пойдешь со мной в Хогсмид?!
— Не дождешься.
Она скрылась за поворотом.
— Что это было, Бродяга?
— О чем ты?
— Ну, вот это: ты первая, никого больше не надо.
— На войне все средства хороши, — пожал тот плечами. — Надо же заполучить ее.
— А, — многозначительно протянул Поттер, а потом добавил: — Опять идет кто-то, скорее!
А потом были очередной вопль и неожиданная встреча с Филчем. Они ринулись прочь, по пути смеясь и стаскивая себя мантии. Бросив их на лестнице, они стремглав скрылись в гостиной и только там смогли перевести дух.
***
— Мистер Поттер, что это? — профессор МакГонагалл подняла повыше то, что было в ее руке.
Сириус подумал, что если бы не годы усиленной тренировки, он бы расхохотался. А так он стоит, сложив руки в карманы, рисуя на лице непроницаемую аристократическую мину и вежливо недоумевает. Сириус слегка покосился на Поттера. Тот же — сама невинность! — задумчиво осмотрел ткань и пожал плечами.
— Не знаю, профессор, наверное, какие-то мантии.
— А вы, мистер Блэк, не узнаете это?
— А должен, профессор? — он качнул головой. — Я согласен с Джеймсом. Просто старые мантии.
— То есть вы видите их впервые? — МакГонагалл выразительно приподняла бровь.
В тот момент Сириус подумал, что будь она лет на тридцать пять моложе, то он бы с ней, не задумываясь, закрутил роман: классная она тетка все-таки, да и наверняка в молодости она была красоткой.
Джеймс и Сириус переглянулись и сказали в один голос:
— Да.
«Идеально. Как маленькие прилежные мальчики», — подумал Блэк, сдерживая все норовящую вылезти ухмылку.
— А что случилось, профессор?
— Вчера в этих мантиях трое молодых людей пугали учеников. Кто с вами был — Петтигрю, Люпин? А может, Гордон или Дэвис?
— С чего вы взяли, что это мы?
— Да, профессор, мы давно выросли из таких шуток.
МакГонагалл недоверчиво взглянула на них.
— Если бы вчера в общей гостиной Слизерина кто-то не расписал все стены, то я бы поверила, что вы выросли из таких шуток.
Сириус видел, что Джеймс еле сдерживает улыбку, поэтому нахмурился и, чтобы отвлечь внимание МакГонагалл от Поттера, спросил:
— А кто-то расписал стены в гостиной Слизерина? И что же там было написано?
— Если это не ваших рук дело, — она сказала это тоном, показывающим ее совершенную уверенность в обратном, — то вам необязательно знать. Но цвет творения был красный с золотом, что натолкнуло профессора Слизнорта на весьма предсказуемый вывод, что это дело рук учеников моего факультета.
— Красный с золотом? Что ж, уважаю этого человека. Жаль, вы не знаете кто это, а то бы обязательно пожал ему руку.
— Отпускаю вас за неимением улик, господа, — устало заключила она. — Но знайте, устроите это во второй раз, я уж позабочусь, чтобы виновные понесли наказание.
***
— Детский сад, — бросил Ремус, когда после отбоя, заливаясь хохотом, Сириус и Джеймс рассказывали о случившемся.
— Зря ты не пошел с нами, Рем, это было просто сногсшибательно.
— Ага, в прямом смысле этих слов, — закивал Питер.
— Мерлин, я думал, что не выдержу! У тебя, Сохатый, было такое лицо, когда нас отчитывала Кошка, что даже я поверил в твою невиновность.
— Почему она сразу не позвала нас четверых, если подозревала всех?
— А Питер и Рем у нас святые — к ним претензий никаких, — хмыкнул Сириус, взглянув на Ремуса, который на этих словах многозначительно фыркнул. — А вот зачем она вообще все это устраивала, думала, мы тут же сознаемся?
— Они же всегда так делают.
— Я думал, что за семь лет учебы мне, в конце концов, откроется истина, но я так и не понял, для чего они тратят столько времени на эту ерунду.
— А это не объяснить. Наверное, особенность профессии учителя.
— Зря ты не пошел, Лунатик.
— Что в гостиной Слизерина натворили? — вместо ответа спросил Люпин.
— Ты не одобришь, — заметил Джеймс, откинувшись на кровати.
Он вспомнил, как ночью после «Крика» его разбудил Сириус.
***
— Джеймс, вставай.
Он перевернулся на другой бок, накрывшись одеялом с головой.
— Поттер, черт возьми, поднимайся!
— Отвали, Бродяга.
— Кто хотел приключений? Я или ты? Вставай, сказал.
— Что тебе нужно?
— Поднимайся! Еще одна гениальная идея. Ну!
Джеймс сел, спустив ноги на пол, и надел очки, взъерошивая волосы.
— Сколько времени?
— Два ночи, самое оно.
— Для чего?
— Для дела! Одевайся давай!
Джеймс лениво натянул джемпер прямо поверх пижамы, а после надел мантию и обулся. Нетерпеливо постукивая ногой, его ожидал Блэк.
— Что ты задумал? — поинтересовался Поттер, поднимаясь с кровати.
— Хочу пробраться в гостиную Слизерина.
Всю сонливость Поттера как рукой сняло.
— Ты серьезно?! Класс, — они остановились в гостиной, Сириус проверял карту. — А ты придумал как?
— Странно, что ты не спрашиваешь зачем.
— В гостиной Слизерина массу занятий можно найти.
— Я вчера слышал, как пара третьекурсников обсуждала смену пароля, а на прошлой неделе, помнишь, ты нашел какое-то заклинание, окрашивающее воду в любой цвет и придающее ей густоту.
— Ну?
— Ну, — протянул в ответ Блэк, расправляя мантию-невидимку. — Имея на руках все карты, отказываться от игры — идиотизм.
— Ничего не понял, — восторженно произнес Джеймс.
— Сохатый, соображай. Мне нужно завоевать Сэм, значит, она должна пойти со мной в Хогсмид, а остался всего месяц.
— Больше вообще-то.
— Да какая разница! Ее же не поймешь, нужно все испробовать, и чем эффектнее это будет, тем лучше.
— И?
— О, Джеймс, нужно приукрасить стены их гостиной. А надписи в гриффиндорском колорите будут очень здорово смотреться.
Поттер расплылся в улыбке.
— Согласен.
***
— Вы — что?! — Ремус так сдвинул брови, что они почти сомкнулись над переносицей. — Исписали стены их гостиной любовными посланиями?
— Да. Но мы недвусмысленно выразили свою нелюбовь ко всем, кроме Сэм.
— И особенно подчеркнули нелюбовь к Нюнчику.
— Вам не кажется, что это уже слишком?
— Да ладно, никто ведь не узнал, к тому же интерьерчик разнообразили.
— А убрать это несложно, любой семикурсник взмахом палочки сотрет.
— Вы чокнутые.
Сириус и Джеймс переглянулись.
— Кто-то отрицал?
Смех снова заполнил спальню.
— Хватит шуметь там! — в стену постучали.
— Завидуйте молча, Гордон! — они снова рассмеялись.
***
Пока Поттер, Петтигрю и Блэк разгоняли сонливость крепким кофе, Ремус беседовал с Эмили. По его лицу было явно видно, что этот разговор его совсем не радует и что он вообще надеялся больше никогда не говорить с ней после того разговора, когда ему пришлось порвать с ней.
— Оги хо, гастагись? — пробубнил Джонатан, не отрываясь от омлета с ветчиной.
Гриффиндорцы удивленно уставились на него.
— Что ты сказал? Ты можешь нормально выражаться, Джон? — поморщившись, спросил Дэвид, которого явно раздражала манера друга разговаривать с набитым ртом.
— Что непонятного? — Гордон оторвался от еды и ткнул вилкой в сторону, где стоял Люпин. — Они расстались?
— Да. Рем бросил ее первого сентября.
Дэвид присвистнул.
— Сильно.
— А почему?
— У него спроси, — отмахнулся Поттер. — Нам не сказал.
— Привет, — напротив Джеймса села Лили.
Поттер улыбнулся и уже собирался что-то сказать, вороша в черепной коробке по запылившимся полочкам своего красноречия, но Блэк, которому лезть за словом в карман никогда не приходилось, его опередил.
— О, Эванс, новая прическа? — бросив на нее короткий взгляд, спросил он. — Чтоб Нюнчику приятнее было?
— При чем тут Снейп? — нахмурилась Лили, перекинув искусно заплетенную Мэри косичку за спину.
— А, он теперь Снейп.
— Прекрати, Сириус, — просто сказала она, опустив взгляд в тарелку.
Блэк удивленно вскинул брови и перегнулся через стол.
— А чего это ты так раскисла? Подобрела, а, Эванс?
— Я не раскисла. Просто не хочу обсуждать с тобой наши отношения с Северусом, тем более было бы что обсуждать.
— А по-моему, тут дело в другом...
В тот момент Лили увидела, как к столу Гриффиндора несется разъяренная слизеринка. Ее темные волосы развевались за спиной, а глазами она метала молнии. На лице у Эванс появилась недвусмысленная, торжествующая ухмылка. Блэк замолчал на полуслове и приподнял брови, удивленный такой резкой переменой девушки. Длинные пальцы впились в локоть Сириуса.
— Пойдем поболтаем.
Секундное замешательство — и Блэк поднялся на ноги, очаровательно улыбнувшись.
— Доброе утро, дорогая.
— Новая жертва Сириуса? — махнув головой в сторону Монро, спросил Дэвис.
— Скорее цель.
— Теперь это так называется? — усмехнулась Лили.
— Саманта ему не дается.
Эванс торжествующе улыбнулась.
— Хоть кто-то.
— Зря ты так, Лили.
— Неужели? Еще скажи, что он влюбился, Джеймс.
Тот только пожал плечами, и Эванс подумала, что как бы он не считал на самом деле, он до последнего будет защищать Сириуса. И почему Сириус выбивает из Монро согласие на свидание, а Поттер молчит? Лили это убивало. Неужели он устал бороться? Решил сдаться? Она покачала головой. Джеймс улыбался, рассказывал что-то Питеру. А как же она?.. Еще немного и придется брать инициативу в свои руки.
Слизеринка оттащила Сириуса в сторону и скрестила руки на груди. Ее лицо уже не было холодно-безразличным, как обычно, и Сириусу это доставляло огромное удовольствие. С видом, полным нахальства, он с улыбкой смотрел на нее, по обыкновению сложив руки в карманы.
— Что ты устроил, Блэк?!
— Понравилось?
— Ты идиот!
— Ну вот теперь я тебе явно не нравлюсь, осталось чуть-чуть.
— Чем ты думал, когда делал это?
— Сердцем, из которого растет любовь к тебе, дорогая Саманта.
— Прекрати нести чушь, Блэк!
— Пойдешь со мной в Хогсмид?
— Ты обещаешь отстать от меня хотя бы до ноября?
— Да легко.
На ее лице на одну секунду появилась задумчивость, а потом оно снова приобрело спокойное, холодно-безразличное выражение.
— Ладно, я пойду с тобой в Хогсмид.
С этими словами она ушла прочь, оставив Блэка упиваться своей первой победой.
Глава 13. ЗеленыеЕй казалось, что время, когда приходит любовь, то, которое называют самым сладким и самым счастливым, откладывается в памяти во всех подробностях. Каждое событие, каждая секунда, все ближе приводящая к неизбежному воссоединению двух влюбленных половинок, должна была, по ее мнению, оставить в памяти неизгладимый след и, словно фотография в красивой рамке, выделяться на фоне других, старых снимков, хранящихся в альбоме.
Но всего полгода спустя она с трудом вспоминала эти дни... Такие утомительные и тянущиеся так, как тянутся карамельные ириски, которые любила Петунья...
Обрывочные воспоминания, выцветшие события на полках ее сознания... Тогда ее жизнь была просто чередой происшествий в преддверии чего-то лучшего, ожиданием. Ожиданием окончания войны, окончания учебы, окончания затянувшегося промедления Поттера.
Она только помнила, что это были очень странные недели... В них было много зеленого цвета.
***
В каменных, скрытых от солнечного света подземельях под знаменем зеленого цвета росли юные волшебники, подчиняющиеся «темной» моде. Такие разные, но все без исключения обладающие какой-то особой внутренней мрачностью. Надменность во взгляде, высокомерие, холодность и вечная наигранность в поведении — качества, присущие любому ученику с зеленым галстуком на шее. На этом факультете не слишком любили тех, кто сильно выделялся. Ты либо излишне спокоен, либо вспыльчив и несдержан, среднего не дано. Самыми модными учениками считались чистокровные аристократы с такой охапкой наигранности и высокомерия, что сложно было разобрать, осталось ли в них хоть что-то настоящее. Наглость же почиталась среди них за второе счастье. Странно, что на все это были способны подростки. Хотя особой похвалы заслуживают те ученики, которые становились модными, являясь полукровками и успешно это скрывая. Таким был и Волдеморт, потомок основателя факультета, о котором теперь галдели все газеты и из-за которого в Англии полным ходом шла война.
В связи с наставшими временами особую силу приобрела мода на темную магию. И раньше на их факультете все стремились к ее изучению, ведь это было не просто стильно, это было к тому же весьма полезно, и вряд ли к седьмому курсу остался хоть один ученик, не имевший дела с этой областью магического искусства. Теперь же для всеобщего уважения и почтения было недостаточно просто разбираться в темной магии, самые-самые теперь становились Пожирателями Смерти. Вряд ли на факультете нашелся хотя бы один, кто открыто заявил бы, что он не поддерживает идеи Волдеморта. На зеленом факультете его чтили, им восхищались и мечтали к нему присоединиться. А те единицы, кто был против Того-Кого-Нельзя-Называть, прилежно молчали, не желая выделяться из толпы, и постепенно их мнение преображалось, сливаясь с мнением большинства.
С тех пор, как Снейп перестал общаться с Лили, он всерьез занялся темной магией и начал было подумывать о вступлении в Пожиратели. Каждый день следя за своей рыжеволосой девочкой, он становился все мрачнее и хладнокровнее, он все больше практиковался в оклюменции и зельях, приправляя все это книгами по темной магии. В его жизни почти не осталось Лили, он глядел на нее издалека, изредка касаясь ее жизни всего лишь кончиками пальцев, слыша редкое «привет», получая не частую, но по-прежнему теплую улыбку, помогая ей и не требуя ничего взамен. Ему было недостаточно этого, он, как комнатный цветок, запертый в кладовке, умирал от внезапно наставшей темноты, жадно хватая каждый лучик света, случайно заглянувший в замочную скважину. Он становился черным и сухим, он обрастал толстым слоем кожи, способным защитить его от любых нападок, он становился одним из лучших учеников, он готовился к тому, чтобы стать самым незаменимым помощником Темного Лорда. И только солнце могло проникнуть сквозь толщу кожи, темноты и сухости, пробудив в нем прежнее рвение к жизни. Он почти шагнул в пропасть, когда на горизонте снова забрезжил свет.
Теперь у них снова была одна парта на двоих и недолгие разговоры. Он встрепенулся.
Ленивым изучающим взглядом он обвел фарфорово-бледные лица своих сокурсников. Большинство из них — фальшивки. Эйвери — трус, стремящийся к славе и всеми путями привлекающий к себе внимание общества, Мальсибер повинуется всего лишь стадному чувству, желая, как и другие, истребить маглорожденных. Барти Крауч, Регулус Блэк, Саманта Монро — эти трое настоящие. Они не прикидываются. Крауч фанатично изучает действия Волдеморта, считает его гением, как ему удается скрывать это от взрослых, и от отца в том числе — вопрос, на который Снейп пока не нашел ответа. Регулус, скорее всего, наслушался семейку, но свято уверен в том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть изменит мир к лучшему, и почти с таким же пылом, как Крауч, мечтает стать первым помощником лорда. Монро плевать на Волдеморта, она не слишком-то интересуется этой проблемой — она сделала свои выводы насчет Пожирателей и их предводителя еще в начале войны и решила больше к этому не возвращаться. А между прочим, Эйвери, Крауч и Мальсибер больше не закатывают рукавов при работе с зельями, с гордостью игнорируя замечания Слизнорта. Они стали Пожирателями этим летом. А вот Розье, Снейп и многие другие еще размышляют, не пачкая свою руку темной меткой. Эйвери и Мальсибер с упоением рассказывают о собраниях и планах, а Снейп слушает и делает выводы...
Еще пару недель назад он был готов последовать за ними и до сих пор смутно понимал, почему не сделал этого. Недостаточно готов? Неуверен?
Он машинально перевел взгляд за плечо Барти, туда, где сидит причина. Медно-рыжие волосы, собранные в хвост, переливаются в утренних лучах солнца, полосами спускающих с потолка. Она сидит к нему спиной, но ее невозможно не узнать: безукоризненно прямая спина, локти лишь изредка оказываются на столешнице, волосы волной движутся против поворотов ее головы. Он знает все это, до мельчайших подробностей. Она смеется, легко толкая сонного Поттера в плечо. Блэк закатывает глаза. Бледный Люпин буквально засыпает, пытаясь понять, о чем лопочет Петтигрю. Но все это неважно. Главное — она. Она смеется. Снова и снова. После каждого слова Поттера. Поттера, этого самовлюбленного, наглого, высокомерного выскочки. Милая Лили, что же изменилось с тех пор, как ты говорила, что ненавидишь его?
— Снова гипнотизируешь свою грязнокровку?
Северус переводит на говорящего презрительный взгляд. В такие моменты он готов убить его. На месте. Здесь и сейчас. Этого недоумка Эйвери. Снейп видит, как несдержанно фыркает Саманта Монро — девица, за которой ухлестывает Блэк, — но не обращает внимания. Со спокойным, не выражающим ничего лицом, он тактично просит Эйвери замолчать.
***
Слизнорт старался не показывать того, что нервничает, но его состояние было видно в каждом жесте и взгляде. Лили следила газами за этим милым профессором, пытаясь понять, в чем может быть причина. То, что происходящее за пределами Хогвартса гораздо серьезнее, чем то, о чем писали газеты, было ясно с самого начала, но Лили так привыкла к тому, что идет война, что ее усиление нисколько не отразилось на состоянии девушки, так почему же Слизнорт не находил себе места? Ни жены, ни детей, которым грозила бы опасность, у него не было, что еще могло бы послужить причиной такого странного поведения? Она взглянула туда, где находилась знаменитая полка учителя зельеварения. Она знала каждую из фотографий до мельчайшей подробности, иногда со скуки рассматривая их с тех самых пор, как Слизнорт впервые пригласил ее в Клуб. Что изменилось там за эти годы? Исчезло фото одного очень красивого, неизвестного ей мальчика... Неизвестного, но отдаленно кого-то напоминающего... Что он вообще делал на этой полке? И кто он?
— Мисс Эванс? — его голос звучал откуда-то издалека. — С вами все в порядке?
Она не сразу поняла, что обращаются к ней, а когда эта истина проникла в ее сознание, она моргнула и отозвалась:
— О, да, профессор, я просто немного замечталась.
— Не скажете о чем? Нам крайне интересно!
Она обвела взглядом все те же знакомые физиономии, окружавшие ее. Сьюзен Бодлер отстранилась от своего десерта, и в ожидании ответа обратила на Эванс свой бархатный взор. Заметив это движение, ее подружки тоже оставили десерт и, в точности повторяя выражение лица своей предводительницы, обратили взгляды на Лили. Изображая на лице неизмеримое любопытство, их примеру последовали и остальные члены Клуба Слизней. Столь пристальное внимание сбило Лили с толку, и она вновь поняла всю свою ненависть к Клубу и этим вечерам. На самом деле им далеко не интересно, но она все-таки ответит.
— Эм, профессор, у вас на полке раньше стояло фото молодого человека, в темно-зеленой рамке. Теперь его нет. Кто это был? Его лицо мне не известно.
Этот вопрос заинтересовал всех. Взгляды присутствующих метнулись к профессору, который и без того был так ошарашен вопросом, что буквально вжался в спинку кресла. Его руки мелко дрожали.
— Профессор, с вами все в порядке? — спросил один слизеринец, обеспокоено нахмурившись.
— Да. Да, Нильсон, со мной все в порядке, — он заметно нервничал и, пытаясь сделать голос тверже, ответил. — Но, мисс Эванс, я не помню никого молодого человека, вам, должно быть...
— Нет, профессор, — его перебила Бодлер. — Я тоже помню его фотографию. Кто это был?
Глаза Слизнорта метнулись к лицу Сюзен. Он приоткрыл рот, его лицо вдруг стало жалобным, даже просящим, но он настаивал на своем.
— Не было никакого человека, мисс Бодлер, право, вам показалось.
Лили уже пожалела, что начала все это, но разговор пошел своим ходом и все, что она могла делать, это впитывать информацию, которую из профессора вытягивали слизеринцы. Ей показалось, что Слизнорт уменьшается на глазах. Но неужели именно этот таинственный мальчик стал причиной такого странного поведения волшебника?
— Нет, профессор, скажите!
— Да, кто он?!
— Да хватит вам! — отрезал один из слизеринцев. — Прекратите дурачиться, вам всем прекрасно известно, что это — молодой Волдеморт.
Лили округлила глаза.
— Это правда? — послышались несколько удивленных голосов.
Большинство слизеринцев, весьма разочарованные таким скорым прерыванием беседы, бросали на раскрывшего карты злобные взгляды.
Слизнорт поднялся и со словами об окончании ужина, поспешно покинул класс.
Лили опустила глаза, еще раз бросив взгляд на полку.
— Молодец, Эванс, — фыркнула Бодлер и, одарив ее взглядом, полным презрения, покинула аудиторию вместе со своими подружками. Лили осталась единственной, кто не ушел. Она неуверенно постучала в комнату профессора.
Слизнорт открыл через полминуты с таким потерянным выражением на лице, что Лили почувствовала себя жутко виноватой.
— Профессор, простите, меня, я не знала, что...
— Не вините себя, Лили. Это был всего лишь вопрос. Разве можно винить человека за любопытство? — он кисло улыбнулся.
— Значит, все в порядке? Вы не распустите Клуб?
— Распустить мое любимое хобби? Что вы...
Она немного помолчала, а потом добавила:
— Я не хочу лезть не в свое дело, но разве есть что-то плохое в том, что вы учили Того-Кого-Нельзя-Называть? Вы так переживаете, что...
— Лили, вы просто не знаете всей истории, — оборвал он ее и тут же сказал: — Увидимся в понедельник, — он хлопнул перед ее носом дверью.
С тех пор как жизнерадостный и добрый Слизнорт превратился в потерянного параноика, по Хогвартсу медленно расползалась волна страха. Пошли слухи, что за пределами Хогвартса Волдеморт почти все прибрал к рукам. Профессора кричали о том, что ученикам не стоит наводить панику. Но паника так и не пришла в Хогвартс, это было просто осознание, охватывающее учеников с ног до головы. Теперь, увидев мракоборца на страже, Лили уже не боялась, а наоборот, чувствовала себя защищенной. Тем не менее поход в Хогсмид медленно приближался, а Поттер так и не пригласил ее.
***
Лили Поттер. Это звучало вполне неплохо. Лили Поттер.
— Лили, о чем ты думаешь? — она слышала голос Мэри откуда-то издалека.
— Что?
— У тебя такое лицо, — Мэри улыбнулась, — будто ты... ну...
— Да нет, — Лили выпрямилась, глубоко вздохнув. — Вот думаю о переменах. Может волосы остричь?
И пока Мэри пустилась в долгое рассуждение о том, какие у Лили длинные и шикарные волосы, сама Эванс продолжала размышлять о том, что посетило ее голову. И с чего это вдруг такое сочетание пришло ей на ум? Это определенно мания... Она перевела взгляд на Поттера. Он все еще не пригласил ее в Хогсмид... И вроде все так хорошо, так легко и непринужденно, они смеются и разговаривают, сейчас они ближе, чем были когда-либо, а Джеймс вдруг перестал ее добиваться...Она сверлила его взглядом. Ну что он за человек, никогда не делает того, что требуется!
Блэк, сидящий рядом с ним, в свою очередь, не сводил взгляда с Монро и делал это явно из любопытства, а не потому что «взгляда не мог отвести». Лили фыркнула.
— Так что не смей, Лили, ясно?! — Мэри закончила свою тираду, толкнув Лили в руку.
— Да. Как скажешь, — отозвалась она.
— На последней парте, девочки, вы тренируетесь? — МакГонагалл быстро направилась к ним. — Мисс Эванс, продемонстрируйте...
Мысленно насылая на Мэри проклятье, совершенно не сосредоточенная на волшебстве Лили успела заметить, как Поттер и Блэк развернулись, положив руки на спинки стульев.
— Давай, Эванс, — одними губами шепнул Блэк, издевательски улыбнувшись.
Она испепелила его взглядом и занесла палочку над пером, лежащим перед ней. Они проходили трансфигурацию в противоположные по свойствам тела, и перо должно было стать чем-то вроде кинжала... Но неравномерно почернев и слегка уплотнив оперение, оно перестало меняться. Разочарованно взглянув на нее, МакГонагалл промолвила:
— Кто уже может показать превращение?
Руки мародеров взметнулись вверх.
— Прошу, мистер Блэк.
Победно улыбнувшись после блестящего выполнения задания, Блэк злорадно покосился на Эванс, которой, к его разочарованию, похоже, было плевать на трансфигурацию.
***
Люк негодующе махал руками, глядя на нервного и недовольного Поттера, с совершенным безразличием рассматривающего рисунок на футболке собеседника.
— Мы должны тренироваться больше! Иначе нам не выиграть у Слизерина! У них новый ловец...
— Люк, успокойся, — Джеймс раздраженно махнул на него рукой.
Впервые за все семь лет ему надоел квиддич. Обычно в воздухе он чувствовал себя свободным, расслаблялся, отдыхал душой и телом. Ну а теперь все стало совсем по-другому...
— Так, Поттер, я сказал, быстро на поле! Хватит отлынивать от тренировок!
— Ты преувеличиваешь, Люк.
— Нет! — он кипел от возмущения. — Мы должны тренироваться! У Слизерина...
Сириус, стоящий рядом с Поттером, многозначительно фыркнул.
— Он не так уж отменно летает, ну, если сравнивать с Джеймсом.
— А если со мной сравнивать?
— Слушай, — с нотками раздражения в голосе начал Поттер, — когда ты говорил, что мы будем тренироваться много, я решил, что это значит «много», а не «чертовски много». Трех раз в неделю вполне достаточно.
— Но...
— Все, Люк, разговор окончен, встретимся в четверг, — он хлопнул Купера по плечу, и они вместе с Сириусом двинулись в сторону Хогвартса.
— Раньше ты был не против круглосуточных тренировок. Думаешь, Купер все же перегибает палку?
— Нет, он прав.
Сириус удивленно вскинул брови, покосившись на друга.
— Игра уже через неделю, — протянул Блэк, пожив руки в карманы, — а ты против квиддича и тренировок. Что с тобой, Сохатый?
— Мне надоело, — сказал Джеймс, покачав головой. — Надоело учиться, делать глупости, тренироваться — все надоело, — пожал он плечами. — Может, со школы сбежать? Будем сражаться с Волдемортом...
Сириус улыбнулся, представляя лицо матери, когда та получит письмо из Хогвартса. Мол, ваш сын сбежал со школы на поиски приключений. Просим прощения.
— Я не против, конечно. Но, Джеймс, давай начистоту, все дело всего лишь в Эванс. И это совсем несложно. Вы так мило общались за завтраком....
— Не язви.
— Да ладно... У вас все так хорошо складывается, а ты вздумал впервые в жизни впасть в депрессию?
— Это не депрессия. Я в ступоре, не могу двигаться вперед в одном, поэтому тормозится все, — Джеймс сел на землю и по привычке взъерошил волосы. — Что делать дальше?
Какое-то время Сириус смотрел на него сверху вниз, сложив руки в карманы, а потом сел рядом, согнув ноги в коленях. Он смотрел вперед на сероватую ровную гладь озера. Тогда, в преддверии осеннего дождя, оно напоминало огромный стальной лист на поверхности земли...
— Ты ничего не скажешь? — добавил Джеймс, чувствуя себя так, будто сморозил глупость.
— Похоже на жидкое серебро, не находишь? — протянул Блэк, склонив голову на бок и небрежно махнув рукой на озеро.
Поттер нахмурился, уставившись на водную гладь, и перевел удивленный взгляд обратно на Сириуса.
— Что? Что ты несешь, Бродяга?!
— Эй, Сохатый, я говорил тебе уже о снитче... Ведь это всего лишь игра, понимаешь? Это тот же квиддич, только на другом поле, здесь те же правила. Только количество участников гораздо меньше. В твоем случае это только ты, — Блэк усмехнулся. — Ты гоняешься за своим снитчем со второго курса, он не сбавлял хода и вечно ускользал, а теперь, когда он вдруг почти остановился, а ты уже протянул руку, ты спрашиваешь меня, что тебе дальше делать?
Джеймс уставился на Блэка так, словно он только что прочитал целый трактат на парселтанге.
— Сириус, ты меня пугаешь, — честно ответил Джеймс, нахмурившись. — Что с тобой происходит?
Пока Блэк, недовольно морщась, вытаскивал сигареты, Джеймс замотал головой, уставившись на серебристую гладь озера.
— Нет, твой совет вполне хорош и понятен... — Сириус бросил на него многозначительный взгляд, выпуская кольца дыма. — Ну, почти понятен, — добавил после этого Поттер. — Но с каких пор ты так выражаешься и несешь подобную чепуху, а, Сириус? Это же...
Блэк резко поднялся и, бросив сигарету, пошел прочь.
— Эй, Бродяга, — Поттер тоже поднялся и нагнал Сириуса. — Что с тобой стряслось?
— Ничего, Сохатый, — бросил тот, обводя группку девчонок, затаивших дыхание при их приближении, презрительным взглядом. — Хочешь, я продолжу?
— Продолжишь, когда станешь нормальным, — пробубнил Джеймс себе под нос, хмурясь еще больше прежнего.
— Ты идиот, Джеймс, — неожиданно бросил Блэк и, заметив приближение Ремуса и Питера, вдруг остановился.
— Ты чего?
— Джеймс, слушай, спрошу тебя в лоб. Почему не пригласил Эванс в Хогсмид?
Поттеру казалось, что он сошел с ума, все происходящее было каким-то нелепым и невероятным. Все свернулось в одну огромную спираль и с каждой секундой все больше теряло смысл... Совершенно обескураженный и сбитый с толку Джеймс пытался бороться с посетившим его чувством нереальности и хотя бы осознать вопрос, который задал ему какой-то другой Сириус Блэк.... Ремус и Питер, как призраки нормального существования, медленно приближались...
— Я... — наконец неопределенно протянул он.
— Пригласи ее.
— Но она же отказалась!
— Сказала тебе хоть слово в ответ?
— Ну...
— Что «ну»? — Сириус начал раздражаться. — Она не ответила, а это совсем не значит «нет». Да и когда «нет» тебя останавливало?
— Сириус, я...
— Обещай, что пригласишь ее!
— Сириус! — огрызнулся он. — Дай мне в себя прийти, я вообще не соображаю, что происходит.
— Вы чего тут? — подошедшие Рему и Питер обменялись озадаченными взглядами.
— Пытаюсь понять, почему Джеймс ничего не предпринимает, — пожал Сириус плечами.
— Пытаешься понять? — Джеймс начал злиться. — Слушай, может, объяснишь, какого черта с тобой творится?
Ремус удивленно приподнял брови, переводя взгляд с одного на другого.
— А разве со мной что-то творится? — Сириус вопросительно взглянул на друзей.
В такие минуты Поттер начинал сомневаться в себе, своих словах и ощущениях. Одним взглядом Сириус мог заставить поверить ему, этому эгоистичному лжецу, и забыть о том, что только что крепилось в твоем сознании стопроцентной уверенностью.
— Так вот, — заключил Блэк. — Пригласи ее, Джеймс.
— А если она откажется?
— Вряд ли. Не теперь, — сказал Ремус, пожимая плечами.
Сириус кивнул.
— Ты посмотри на нее, она же ждет этого. Тем более... — он положил руку на плечи Поттеру, и они вчетвером пошли к замку. — Если уж я смог уломать Саманту, то ты...
— Кстати, — перебил его Ремус, — как ты собираешься идти с ней в Хогсмид, если у тебя нет разрешения?
Сириус нахмурился.
— Мне же почти восемнадцать, я уже давно совершеннолетний, значит...
— Нет, Бродяга, — покачал Люпин головой. — Это ничего не значит, дружище. Пока ты в школе, ответственность за тебя на ней, и сколько тебе лет абсолютно не имеет значения: нет разрешения — нет похода.
— Ты серьезно? — нахмурился Джеймс.
Ремус кивнул.
— Тебе, Пит, мать подписала разрешение?
— Да, подписала.
— Вот черт, — Блэк мотнул головой. — Это просто невозможно.
— Что делать будешь?
— Придумаю что-нибудь.
***
Когда на Хогвартс опустилась ночь, впервые за несколько недель Мародеры тут же разошлись по кроватям. Насыщенность последнего учебного года истощила весь энергетический запас, а в преддверии квиддича всем хотелось набраться сил...
— Сириус, — протянул Поттер, слушая сопение друзей. — Спишь?
— К сожалению, нет, мой организм напрочь отказывается признавать, что сейчас ночь...
— Бродяга...
— М?
— Ты себя так странно вел из-за Саманты?
— Разве я себя странно вел?
— Ну я же серьезно. Ты влюбился?
— Что?
В тот момент Джеймс увидел насмешку на лице друга. Он лежал с закрытыми глазами, но в его воображении тут же всплыла надменная рожа Блэка, даром что они лежали в своих кроватях и не видели друг друга.
— Ничего... — тут же бросил Поттер.
Несколько минут они лежали в тишине, а потом Джеймс услышал голос Сириуса.
— Тут совсем другое, Сохатый. Я ее уважаю, понимаешь? Единственную из всех. И она мне интересна.... Она просто другая. Это не влюбленность это... заинтересованность.
— Ты говоришь о ней, как о научном исследовании.
— Может, так и есть?
— Ты чудовище, Бродяга. Циничное, бесчувственное чудовище.
— Спасибо, дружище, — Сириус улыбнулся.
***
Октябрь близился к концу. Подперев подбородок рукой, Лили апатично тыкала вилкой в яичницу. Большой зал, переполненный учениками, гудел, как улей, в предчувствии приближения Дня Всех Святых.
Прямо сходу запрыгнув на скамейку, Сириус сел и, светясь каким-то несоизмеримым ни с чем счастьем, закинул руку на плечо Лили. Смерив его руку, а затем и его самого удивленным взглядом, она вскинула брови, ожидая того, как это прокомментирует Блэк.
— Чего грустишь, Эванс?
— Есть повод для радости? Может, поделишься? — хмыкнула она, отмечая, что сидящий напротив Поттер сверлит их взглядом.
— Ну, сегодня у нас Защита. Чем не повод для радости?
— Учеба? — скептически переспросила она.
— Поболтаете с Нюнчиком...
Фыркнув, она убрала с плеча его руку и вновь принялась за яичницу. Сириус улыбнулся и пожал плечами.
— Не знаю, что тебе не нравится. По-моему, все прекрасно. Завтра Хеллоувин, затем квиддич. Хогсмид, каникулы... Рождество! Сплошные позитивные моменты, и чего вы с Джимом затеяли депрессию?
— Депрессию? — как по команде раздались два удивленных голоса.
Пряча улыбку, Ремус поднес к лицу кружку кофе, а Лили, чувствуя дикое желание провалиться сквозь землю, поднялась со скамейки и, не сказав ни слова, быстро пошла прочь, качая головой.
Проводив ее взглядом, Сириус перевел взгляд на Поттера, растрепанного и насупившегося, словно маленький еж.
— Ты чего злишься?
— Меня раздражает, что ты можешь так сделать, а я — нет.
— Но ты же тоже можешь. Мог, по крайней мере.
— За что не раз получал от Эванс по морде, — вставил Ремус, потянувшись за тостом.
— Сейчас все по-другому.
— Так сделай так, что было совсыем по-другому.
— Ты говоришь так, будто это проще, чем получить «превосходно» по трансфигурации!
Ремус усмехнулся, Сириус пожал плечами.
— Знаешь что, Джимбо, тебе надо отдохнуть, мне надоело твое занудство. Еще немного — и я прикончу Эванс...
Джеймс засмеялся.
— Я серьезно, Сохатый, слышишь? — спросил Сириус, потрепав его по плечу.
Поттер чувствовал, что Бродяга начинает терять самообладание. Это случалось не так часто, но временами, когда что-то по-настоящему начинало его раздражать — нечто, способное испортить его чудесное настроение и определенно касающееся их Мародерской шайки — он выходил из себя.
— Я попросту убью ее, чтобы она не портила моего друга....
Джеймс, пытавшийся справиться с внезапно напавшей истерикой, только продолжал смеяться.
***
— Сегодня вам потребуются ваши старые учебники, которые я попросил вас сохранить для подготовки к ЖАБА. Для окончательного закрепления и проверки знаний программы до шестого курса я предлагаю вам сварить... — в этом месте Слизнорт как обычно сделал эффектную паузу, — Напиток живой смерти.
По классу пронеслось недовольное гудение
— Все-все, седьмой курс, приступаем к работе! — Слизнорт хлопнул в ладоши, обводя взглядом своих учеников, нехотя тянущихся к учебникам.
Лили увидела, как молниеносно все делает Снейп. Учебник уже на столе, потертый, с ободранной обложкой, кое-где заляпанной чернилами, желтоватые листы сплошь исписаны его убористым почерком. Ее учебник совсем аккуратный, лишь кое-где потерся корешок да уголки... Она открыла его на нужной странице и обвела состав изучающим взглядом, заметив, как Поттер, работающий по соседству, достает учебник. Обложка, висевшая на последней ниточке, оторвалась и грохнулась на стол, прежде чем Джеймс опустил сам учебник, разбухший и грязный от некогда разлившихся на него зелий и чернил. Она отвела взгляд от разваливающейся книжки и горе-зельевара, просто чтобы не рассмеяться... Но когда, красноречиво выругавшись, Поттер пододвинул на середину парты учебник Лили, и, недовольно взглянув на Джеймса, она увидела, что развалившийся по страницам учебник покоится в мусорке, она все же не выдержала и под объяснение Поттера о том, что «страница с Напитком живой смерти бесследно утеряна, и в этой груде бесполезных листков нет абсолютно никакого толка» она все же не выдержала и тихо рассмеялась, прикрыв глаза рукой.
— Лили, — прошептал Поттер, когда она бросила один из последних ингредиентов в зелье и, непрерывно помешивая, наблюдала за Слизнортом, который как раз проверял работу Северуса.
— Да? — она повернулась.
— Почему у тебя плохое настроение?
На несколько секунд она замерла, не зная, что ответить. Плохое настроение? Где оно? Исчезло вместе с появлением Джеймса, ее личного солнышка, заряжающего энергией, пусть и несколько печального в последнее время.
— Все в порядке. То есть нет никакого плохого настроения, все хорошо.
— Точно? — он прикоснулся к ее предплечью, и она снова улыбнулась.
— Точно.
Она повернулась к котлу, улыбаясь неожиданному просветлению в ее настрое, и услышала знакомый звук. Секунду спустя она негодующе глядела на Поттера, так же как и она облитого с ног до головы тем, что когда-то было наполовину приготовленным зельем. Класс, во главе с Сириусом, Ремусом и Питером, как и всегда в таких случаях обрызганный мелкими каплями зелья, заливался хохотом, наблюдая за парочкой, с ног до головы украшенной синей жижей.
Лили не знала, что ей делать: смеяться или негодовать... При виде Поттера в заляпанных очках, с поникшими волосами и измазанным джемпером улыбка так и просилась вылезти на лицо, и она почти улыбнулась, когда ее основная эмоция все-таки взяла верх.
— Какого черта! Почему я всегда оказываюсь рядом, когда твой котел взрывается?! Это просто невозможно, — она тряхнула руками, смахивая с них остатки зелья.
— Мисс Эванс, вы можете выйти, — протянул Слизнорт, пряча улыбку.
— О, спасибо, — бросила она, развернувшись к двери, и быстро покинула класс.
Поттер несся за ней по пустому коридору, пока она, стремительно удаляясь от класса, обдумывала сказанное ею в последние пять минут.
— Лили, постой! Лили!
— Отстань, Джеймс, — обернувшись, бросила она.
— Ты что, обиделась?
— Да нет же, я просто в восторге!
Она дернула за ручку туалета и тут же услышала рядом с собой голос Джеймса.
— Туда же никто не ходит...
— Очень кстати, не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии.
Она шмыгнула внутрь, ступая по мокрому полу. Поттер, нисколько не раздумывая, зашел вслед за ней. Лили, не переставая морщиться, вытащила палочку и подошла к зеркалу, пытаясь заклинаниями собрать вязкую синюю жидкость.
— И почему я всегда рядом, когда случается что-то подобное? Может, нам нельзя общаться, потому что я вечно попадаю в передряги, когда ты рядом...
— Это случайность, — пожал он плечами, отряхивая мантию, что удавалось ему не так хорошо, как Эванс.
Она раздраженно фыркнула, увидев его отражение в зеркале, и повернувшись, бросила:
— Ты не пробовал взять палочку? Ты волшебник, в конце концов, — раздраженно качая головой, она перевела взгляд в зеркало и, увидев приведение, вскрикнула от ужаса, отпрыгнула назад, поскользнулась на мокром полу и только благодаря ловкости Джеймса не упала.
Плакса Миртл заливалась хохотом.
— С тобой все в порядке? — спросил Поттер, помогая ей встать на ноги.
— Да, все в порядке, — кивнула она, а потом чуть спокойнее добавила: — Спасибо.
— Эм... — Джеймс улыбнулся, — это плакса Миртл.
— О, очень приятно, — многозначительно протянула Лили, возвращаясь к зеркалу, чтобы продолжить чистку.
Слушая, как Миртл воркует с Джеймсом, попеременно смеясь из-за внешнего вида зашедших в ее туалет семикурсников, она пыталась успокоиться и восстановить дыхание. Раздражение все еще поднималась в ней огромными волнами, а сердце, пустившееся в бег при неожиданном знакомстве с привидением здешнего туалета, так и не желало успокоиться. В конце концов она сочла, что выглядит вполне прилично и может вернуться в класс.
Она прошествовала мимо Поттера и Миртл к выходу, но заметив, что Джеймс не обратил на это никакого внимания, развернулась и, обведя его взглядом, спросила:
— Ты остаешься?
Поттер, улыбнувшись, направился к ней.
— А то смотри, с Миртл у тебя есть шанс на вечную жизнь.
— Да нет, — протянул он, когда они вышли в коридор. — Я больше за счастливую, но короткую, чем чем за вечную, но полную уныния и тоски.
Лили улыбнулась и взглянула на Поттера, он по привычке взъерошил покрытые кое-где зельем волосы и, взглянув на свою испачканную руку, произнес «черт» под звон колокола, разнесшегося по школе.
Они медленно шли в сторону класса Зельеварения, когда из-за угла показались остальные Мародеры. Небрежно откинув с лица пряди волос, Сириус обвел Лили оценивающим взглядом и бросил:
— А ты выглядишь ничего. Что, жизнь путем многочисленных тренировок заставила научиться быстро избавляться от содержимого котла моего лучшего друга?
Шут, надменная тварь, воображала... Лили отгородилась от его слов толстенной стеной, выражая все свои чувства в одном только лишь презрительном взгляде.
— Ах, да, — опомнился он, даже не ожидая от гриффиндорки ответа, и подал Джеймсу его рюкзак. — Мистер Поттер, ваша сумка и сумка вашей дамы доставлены вам с моим великим почтением, — он перевел взгляд на Лили и, приняв сумку от Люпина, передал ее Эванс.
Лили не меняя выражение лица, повесила сумку на плечо и невозмутимо продолжала смотрть на Сириуса, явно ожидающего от нее чего-то.
— И где слова благодарности? — наконец спросил он.
На секунду Лили подумала, что потеряет над собой контроль, но потом с видом полного достоинства произнесла:
— Сам великий Блэк принес мне сумку! О, я польщена, благодарю, — она натянуто улыбнулась и, сделав шутливый реверанс, гордо покинула компанию, оставив Сириуса с вздернутыми от непонимания бровями и полуусмешкой на лице.
— Вот так и делай добрые дела, никакой благодарности в ответ.
— А при чем тут ты, можно спросить? — Ремус покачал головой. — Всегда поражался твоей наглости.
— Не надо нравоучений, Лунатик.
— Конечно не надо, я же нес ее сумку не потому, что ты сказал, что ее тащить не будешь, а лишь от желания сделать доброе дело.
— Вот-вот, — кивнул Блэк и улыбнулся. — Да ладно вам, — отмахнулся он, увидев недовольство на лице Джеймса. — Ну поцапался с Эванс, с кем не бывает?
— Пошлите, — бросил Питер, взглянув на наручные часы, — а то опоздаем на Защиту.
— Ага, — добавил Ремус, — и Сириус умрет от горя.
— О, да, — довольно потянул Блэк. — Это теперь мой любимый предмет, а еще и сдвоенный сегодня, ну просто сказка!
— Ага, сказка, — кивнул Джеймс. — Просто чудо.
— Да брось, — махнул рукой Блэк. — Хороший же день.
— Кстати, — улыбнулся Ремус, взглянув на Поттера, — как ты умудрился взорвать котел?
— Я просто отвлекся, — Джеймс так красноречиво улыбнулся, что сразу стало понятно что к чему.
— Отвлекся? — скептически спросил Ремус. — И делал все по инструкции?
— Конечно. Да ладно, Зельеварение — это ерунда. Уж лучше прогулять. Кто ж знал, что оно взорвется?
— Так ты сделал это специально? — уточнил Сириус, расплываясь в довольной улыбке.
— И что на этот раз, смешал ингредиенты в обратном порядке?
— Как ты догадался, Лунатик? — Джеймс округлил глаза, глядя, как Люпин улыбается и качает головой.
— Ну ты идиот, Сохатый, ты просто придурок, — заявил Ремус, на что Поттер только пожал плечами.
— Слизнорт сказал, что поставит тебе удовлетворительно, — вспомнил Хвост, взглянув на Джеймса.
— Ага, потому что он «больше не желает оставлять тебя на дополнительные занятия», — добавил Сириус.
— Все еще помнит, что я на четвертом курсе натворил. Жаль, не пригодилось в науке.
— Жаль, ты не смог его повторить.
— Я же импровизирую, как я мог запомнить?
Блэк покачал головой.
— Филч мог получить такой подарочек.
— Может, и к лучшему, что Джеймс не вспомнил.
— Рем, ты опять занудствуешь.... И, Сохатый, кстати, твоей святой Эванс поставили «Превосходно»», потому что Слизнорт сказал, что ее зелье почти готово, и если бы не мистер Поттер, то, он уверен, она бы закончила его и довела бы почти до совершенства. Заметь, столько «почти» вызывает недоверие.
Они вошли в класс и, оставив свою сумку возле Монро, Сириус вернулся к Поттеру, который в то время обсуждал с мисс Верди ее планы на очередные выходные.
Джеймс откинулся на спинку стула, так, чтобы перегородить Блэку обзор Саманты.
— Сириус, ты ее достал, — протянул Поттер, извиняюще пожимая плечами.
Недовольно сморщившись, Блэк скрестил руки на груди.
— Если не перестанешь быть занудой, — протянул он, — и не расслабишься, я тебя собственноручно прикончу.
— Бродяга, — бросил Люпин, перегнувшись через парту к друзьям,— за завтраком ты обещал покончить с Эванс...
— Я еще выберу, кого мне хочется убить больше, — кивнул Блэк, расплываясь в улыбке. — Может, и обоих сразу. Тогда их души соединятся, и мечта Джейми сбудется...
— Отстань, Бродяга, — бросил Джеймс, улыбаясь в ответ.
***
Саманта неожиданно почувствовала такое облегчение, что в своих мысленных похвалах причислила Поттера практически к лику святых. После чего, понимая, что больше мучений не выдержит, Монро побросала вещи в сумку и скрылась в коридоре. Пара этажей вниз - и она в родных подземельях, укрытая от назойливого Блэка... Учебный день был в самом разгаре, и гостиная пустовала... С облегчением вздохнув, она кинула сумку на диван и упала в большое кожаное кресло, раскинув руки по подлокотникам.
— Монро, — послышался недовольный голос Регулуса, проходившего мимо нее, — когда уберешь эти надписи со стены? Вчера приходил Слизнорт, он не в восторге.
Саманта нахмурилась, слушая очередного Блэка, мешающего ей жить.
— Регулус, скажи мне, почему я должна это делать?
— Тебе же написали.
— С чего ты взял? Тут ни одного упоминания моего имени.
— Но всем понятно, что это о тебе.
— Всем понятно, что это сделал твой брат, а еще то, что здесь Снейп упоминается, — Саманта самодовольно улыбнулась. — Так что это на твоих плечах, ну или на плечах Северуса.
Регулус вскинул брови, испытующе уставившись на нее, а она в свою очередь продолжала улыбаться.
— Ну?
Он наклонился к ней, поставив руки на подлокотники и, ухмыльнувшись, сказал:
— Я знаю, тебе нравится, что он за тобой увивается, хоть ты и не хочешь этого показывать.
— Какие познания, — протянула она. — Пожалуй, ты знаешь меня лучше всех, даже лучше меня самой.
— Скажешь, не так?
— Рег, давай не будем ссориться, — бросила она. — К чему нам рассказывать друг другу, что мы знаем и о чем догадываемся. Это ни к чему хорошему не приведет.
Регулус выпрямился.
— Держись от него подальше.
— Это дружеский совет?
— Расценивай, как хочешь, — Блэк бросил на нее пронзительный взгляд и ушел в комнату, оставив Саманту в одиночестве.
***
Пока Джеймс трепался по поводу планов на Хеллоувин, Сириус гипнотизировал компанию слизеринцев, стоящих у окна. Среди них был не только его прилежный братец-староста, но и Саманта, со скучающим видом рассматривающая свой маникюр...
— Пойдемте уже, — сказал Хвост, кивая в сторону кабинета трансфигурации.
Сириус поплелся за ними.
В кабинете еще не было ни единой души, и с видом абсолютного нежелания присутствовать на уроке Сириус вытащил учебники и сел.
— Ты чего, Бродяга?
— Да ну эту трансфигурацию, — протянул он. — Скука смертная. Может, к черту ее?
Джеймс пожал плечами, взъерошив и так торчащие в разные стороны волосы.
— Лунатик? — Блэк повернулся назад, облокотившись на парту Ремуса. — Ты как?
— Не знаю, — пожал он плечами, — завтра все равно Хеллоувин. Отдохнем завтра.
— Да ну тебя, — тряхнул Блэк головой. — Хвост, ты с нами?
Питер кивнул.
— Пойдемте. Пока не пришла МакГонагалл.
Сириус быстро запихивал учебники в сумку. Жалобно скрипнув, сломалось облезлое черное перо, но не обратив на это внимания, Блэк поплотней утрамбовал книги и с готовностью поднялся со стула.
— Ремус, может, с нами?
— А кто будет рассказывать Кошке новую легенду вашего отсутствия? — покачал головой оборотень.
— Рем, я тебя обожаю, за твою самоотверженность и благородство, достойное настоящего гриффиндорца, — сказал Сириус, повесив сумку на плечо, пока Джеймс заканчивал со сборкой, а Питер, опасливо озираясь, переминался с ноги на ногу.
Они вылетели из класса перед самым колоколом, столкнувшись в дверях с Эванс, и, чтобы не встретить Кошку, быстро двинулись прочь. Саманта Монро неожиданно появилась из маленького коридорчика рядом с дверями класса.
— Блэк!
Они обернулись, нахмурившись. Сириус смерил ее недовольным взглядом, а она подошла к нему и, схватив его за рукав, потащила в коридорчик, из которого только что появилась.
Не в состоянии скрыть своего удивления, Сириус только и успел крикнуть друзьям, чтобы те ждали его в гостиной.
Она скрестила руки на груди и, слегка наклонив голову, глядела на него взглядом, полным несдерживаемого раздражения.
— Прогуливаете трансфигурацию?
— Если меня поймает МакГонагалл, ты будешь виновата.
— О, — протянула она. — Кому учеба вредила?
— Ну, кому-то точно вредила...
— Тшшш... — неожиданно протянула она, уставившись в проход, где маячил основной коридор: МакГонагалл шла к кабинету.
Р-раз — хлопнула дверь аудитории.
— Сделка не состоится, — тут же заявила Саманта, скрестив руки на груди.
— Ты о чем? — притворно нахмурился Сириус, поправляя сумку.
— Ты обещал не лезть ко мне.
— Разве я лезу? Да я ни слова тебе до этого момента не сказал.
— Да. Но ты пялился на меня.
Сириус усмехнулся и обвел Саманту оценивающим взглядом.
— Смотреть тоже нельзя? Я думал, что такого запрета нет.
— Теперь есть, — отрезала она. — Что ж, надеюсь, больше недоразумений не будет.
Она уже собралась уходить, когда Сириус вновь окликнул ее.
— Сэм, тут такое дело... Насчет встречи... У меня разрешения на посещение Хогсмида нет...
— Так, значит, свидание отменяется? — спросила Саманта, услышав заявление Блэка и, как показывало выражение ее лица, ничуть не расстроенная таким поворотом событий.
— Вообще-то нет. Просто встретимся возле «Трех метел».
— Собираешься нарушать правила?
— Все как обычно, так что не обольщайся.
Саманта красноречиво фыркнула и закатила глаза.
***
Лили плохо помнила тот Хеллоувин. Она помнила только предвкушение скорой игры и заваленный снегом Хогвартс. И то, как газеты галдели о развлечениях Пожирателей в канун ночи Всех Святых. Как уже «Вечерний пророк» перед самым праздничным ужином во всех подробностях рассказывал о том, что творится в Англии.
Пожиратели танцевали на костях погибающего от бессилия народа, они упивались своей силой, своим приближением к победе; они были слепы, и не понимали, что не получат ничего, кроме вечного рабства. В ту ночь они дали себе волю и разгулялись. В Ночь Всех Святых они устроили своеобразную вечеринку — они убивали всех и каждого.
С того дня началось нечто совсем ужасное.
***
Они расстались с Самантой в холле и, обещая присоединиться к подруге через двадцать минут, Мелани свернула в сторону библиотеки. Прямо на ходу стягивая с себя теплую жилетку, она свернула за угол и тряхнула растрепавшимися волосами. Два серых глаза, следивших за ней, довольно заблестели. Похоже, это был самый подходящий момент.
— Ты что делаешь?! — Мелани вскрикнула, когда наблюдатель затащил ее в узкий коридорчик и прижал к стене.
— Нужна твоя помощь, — отозвался тот, поставив руки по обе стороны от нее.
— С каких пор о помощи просят таким образом?
— По-другому ты бы не согласилась.
— Кто сказал, что так я соглашусь?
— Разве у тебя есть выбор?
Она недовольно фыркнула.
— Так это просьба или приказ? И ты что, угрожаешь мне, Блэк?
— Даже не думал, — Сириус отстранился. Почему-то ему не хотелось быть наглым и напористым с этой милой миниатюрной девочкой, и он решил, быть может, впервые в жизни, просто высказаться. — От нее ничего не добиться, никто, кроме тебя, о ней ничего не знает, а я хочу дойти до цели.
— Если бы твои цели были высоконравственными, я бы еще подумала...
— Кто сказал, что они не высоконравственные?
— Не будь ты Блэком...
— Нет-нет, постой, как ты можешь бросаться такими фразами? — он поморщился. — Ты меня не знаешь...
— Ох, Сириус, — устало протянула она. — Ну кто тебя не знает? Вот Сэм никто не знает. Потому что она не высовывается. Ты же, куда ни повернись — всюду.
— Это совершенно не значит, что ты понимаешь меня и то, что у меня в голове.
— Согласна.
— Так ты расскажешь о ней?
— Не имею права.
— Мелани...
— Я — единственный человек, которому она может довериться, не собираюсь предавать ее.
— Это не предательство. Я просто хочу понять, почему она такая.
— Ты хочешь найти ее болевые точки.
— Я хочу найти ответы на вопросы. И проложить путь.
— Сириус, — она устало вздохнула. — Дождись, пока она сама тебе расскажет. Это будет гораздо дороже, чем если то же тебе расскажу я. Сделай так, чтобы она могла тебе довериться.
— Считаешь, это возможно? — он усмехнулся. — Без какой-либо информации?
— Информации достаточно. Тем более для такого, как ты, разве есть что-то невозможное? — она игриво улыбнулась.
— Расскажи хоть что-нибудь, — сдался он, озадаченно пожимая плечами.
— Что ты хочешь узнать?
— Почему она такой стала. Это ведь не просто так.
Мелани закусила губу.
— Прежде всего ты должен понять, что она защищается, что на самом деле она немного другая. Она боится людей, строит барьеры, она хочет быть как можно лучше, страдает из-за жизненной несправедливости и жестокости людей. Она очень категорична и ненавидит трусость, еще ее ужасно раздражает всеобщая помешанность на чистоте крови. Она никого не подпускает. Если тебе удастся заслужить ее доверие, может, тогда она оттает.
— Когда она стала такой? Что произошло?
— Я не знаю. Когда мы познакомились на первом курсе, она уже была такой. Вместо того, чтобы восхищаться школой, веселиться и заводить друзей, она изучала людей. Выделила меня сразу, и мы подружились. Она рассказывала о своей семье и прошлом, но ничего такого особенного я не слышала. У нас у всех жизнь нелегкая. Ну да, тебе, как несостоявшемуся слизеринцу, это известно, — она усмехнулась. — Все в мелочах, все, что для каждого человека является чем-то незначительным, может послужить концом для нее, для отдельного человека. А может, причиной было все сразу? Может, она просто такая, какая есть?
— Значит, вот как?
— Я не знаю, как и почему. Спроси у нее,— она смерила его развязанный галстук презрительным взглядом. — Может, она тебе расскажет.
Слизеринка закинула жилетку на плечо и, обогнув Сириуса, зашагала прочь, по пути легко наклонив голову так, чтобы не задеть тыковку, висящую в воздухе.
***
Ремус Люпин лежал на матрасе из огромных плоских подушек, наваленных в холле потайного прохода. Ему хотелось спать и, прикрывая глаза, он опускался в бездну забвения. Все растворяется. И сквозь завитки темно-синих и пурпурных цветов вдруг совсем тонко, почти незаметно, появляется ее маленькое личико...
— Эй, а где вообще Сириус? — отчетливый голос Питера вернул его к реальности, и он вздрогнул.
— Здесь я, — хриплый голос Бродяги разнесся по холлу, и Ремус приоткрыл глаза.
Блэк, вошедший мгновение назад, принял от Поттера бутылку чего-то явно более крепкого, чем было у Люпина, и сел рядом, подложив под спину подушку.
Рем поднес свою бутылку к губам, два глотка — и теплая жидкость разлилась по телу. Иногда даже ему хотелось напиться. Сейчас Хеллоувин, чем не повод. Так же, как и бунтующие Пожиратели.
— Знаете, а мне вот тоже хочется выйти на улицу и убить кого-нибудь. Спрашивается, почему я этого не делаю?
— О, Лунатик... — протянул Блэк. — Все дело в том, что мы заперты в Хогвартсе, была бы у нас свобода передвижения, мы бы напились и отправились чистить морды этим упырям.
Ремус потянулся к Блэку бутылкой.
— За единомышленников, — добавил Джеймс, чокнувшись с друзьями.
— Завтра игра, — сказал Ремус, снова прикрывая глаза. В его сознании всплыл образ Люка Купера, которого уже начинало трясти, и он, находясь в полной прострации, все же пытался учиться и даже делать домашнее задание.
— Как Купер собирается ловить снитч, если даже ложку ко рту поднести не может, — презрительно фыркнул Сириус, вытягивая ноги.
— Игра вообще будет? — спросил Хвост, взглянув на Джеймса. — Хогвартс завалило снегом.
— Будет, — сказал Джеймс спустя минуту. — Что ж ей не быть.
***
Лили вылетела из замка, кутаясь в шарф. На улице все еще сыпал мелкий снег. А она быстро двигалась к стадиону, перешагивая лед.
— Девочка моя, дай я тебя обниму! — начал Дэвис со свойственной ему иронией в голосе, но он тепло улыбался и встречал Лили, раскинув руки в стороны.
— Удачи, Дэвид, — сказала она, обняв его.
— И тебе. Сегодня и болельщикам нелегко придется, верно?
— Снег еще идет? — спросил Гордон, наматывая шарф поверх спортивной мантии.
— Идет, — кивнула она, проходя вглубь раздевалки, чтобы обнять Джонатана.
— Хватит ныть, Джон, — бросил Дэвид, услышав, как Гордон жалуется на погоду.
— Холод, снег, Слизерин — чему радоваться? Это у тебя сегодня улыбка до ушей...
— Заткнись... Не порть настроение!
Она обошла всех, и после Люка, так и не пришедшего в себя, который только брякнул что-то вроде: «Пустяки, на поле я соберусь...», остался только Поттер.
— Джеймс, — окликнула она его.
Он появился перед ней с нацепленными на голову защитными очками вроде лыжных и улыбнулся. Это были самые крепкие объятья на ее памяти. Джеймс прикрыл глаза, вдыхая аромат ее волос...
— Ты сегодня в новой роли, — отстранившись, сказала она. — Удачи, Джеймс.
Он уже было хотел пригласить ее в Хогсмид, как вдруг...
— Тяжело придется вашему Солнцу сегодня,— голос слизеринского капитана разрушил эту теплую минуту.
Недовольно нахмурившись, Лили обернулась.
— Я от погоды не завишу.
— Кто знает.
— Слушай, — встрял Дэвис, — не надо нас злить, вам же хуже.
— О, да, боюсь-боюсь, — протянул тот. — Эй, Купер, может, на тебя Петрификус наложить? Хоть так руки трястись перестанут!
Он ухмыльнулся и ушел прочь, а Лили, кипящая от гнева, повернулась к Люку.
— Не слушай их. Эти придурки вечно пытаются выбить соперников из колеи.
Услышав команду к выходу на поле, Лили еще раз пожелала всем удачи и пошла на трибуны.
***
Это была одна из самых необычных и запоминающихся игр, какие приходилось видеть Лили. Рядом с ней сели мародеры, и Сириус тут же бросил:
— Как дела, Эванс? Пожелала Джеймсу удачи?
— Слизеринцы сегодня просто звери.
— А, это да, — сказал он, откидываясь на спинку сидения. — А знаешь почему?
— Ну, просвети меня, — хмыкнула она.
— Мы опережаем по очкам все остальные факультеты вдвое.
— Ну, вашими стараниями, — пожала она плечами.
— Просто им хочется вылезти хоть немного вперед. Попробовать преуспеть хотя бы в квиддиче. Но Сохатый им не даст. Квиддич тоже важная штука.
Лили кивнула, обращая взор на поле, и тут раздался свисток.
У Слизерина, наряду с хитростью и абсолютным отсутствием каких-либо приличий, была очень хорошо натренированная команда. Счет оставался примерно равным почти пол-игры, пока наконец гриффиндорцы окончательно не разозлились. Джеймс в своей новой роли быстро обошел всех и забил несколько голов подряд... Еще немного времени — и Гриффиндор был далеко впереди. Снитч был пойман слизеринцами, Регулус высоко вверх поднял золотой мячик, зажатый в левой руке, на его лице мелькнула самодовольная улыбка, он изящно перекинул золотой мячик в правую руку... Но победа с разрывом в десять баллов была присуждена Гриффиндору.
***
Пока Поттер и остальные члены команды Гриффиндора купались в улыбках, смеялись, наслаждались объятиями Эванс и слушали поздравления, Сириус Блэк уже и думать забыл о квиддиче и всей этой ерунде, так или иначе связанной со спортом... Он скрылся с трибун раньше, чем кто-либо, и точно знал, что его отсутствие в поздравительной суете даже Поттер, в ту самую секунду закруживший Эванс в объятьях и упавший с ней в снег, заметит только через четверть часа.
***
Регулус Блэк поправил воротник форменной рубашки, накинул теплую мантию и, решив, что он выглядит вполне подобающе званию молодого аристократа, вышел из раздевалки в компании остальной команды. В последние несколько недель он пребывал в отличном расположении духа и, хотя победа Гриффиндора несколько омрачила происходящее, снитч был пойман именно им, что все-таки улучшало Блэку настроение.
— Регулус, ты просто находка, честное слово, — рука капитана мягко похлопала его по плечу.
В ответ только улыбка, сдержанная, едва заметная.
Они добрались до замка в молчании, нарушаемом лишь хрустом снега под сапогами. Отряхивая манжеты мантии от снега, они собирались спуститься в родные подземелья, но напряженный голос, знакомый Регулусу с детства, остановил их.
— Эй, Рег, можно тебя на пару слов?
Вся команда Слизерина обернулась и уставилась на Сириуса Блэка. Тот сидел на подоконнике, выжидающе глядя на брата. Шныряющие мимо них ученики, казалось, таяли в воздухе, оставаясь незамеченными. Сейчас во всем замке были только эти двое: братья Блэки да еще дружки Рега, полуразмытым силуэтом стоявшие рядом с ним.
На несколько секунд повисла тишина.
— Слушай, Сириус, — посмеиваясь, начал охотник. — Не лезь, а?
— Что? — переспросил старший Блэк, без страха взглянув на каждого из сборной поочередно. Он спрыгнул с подоконника и продолжил, переведя взгляд на охотника. — Никогда не думал, что мне будет давать советы какая-то, — он сделал вид, что задумался, и в этот момент Регулус почувствовал, что сейчас Сириус выдаст что-то из ряда вон выходящее, — шваль, случайно попавшая на Слизерин. Серьезно, я просто думал, что Шляпа более разборчива. Оказывается, нет: определяет на факультет вроде как чистокровной знати, — он сделал пальцами кавычки вокруг этих слов, — кого попало. Не так ли, Фэйт?
— Я чистокровный, — процедил охотник.
Регулус устало вздохнул.
— Да? — иронично вздернул бровь Сириус, которого не раз заставляли пролистывать книгу «Родословные волшебников» и который точно знал, что это не так. — А ты уверен?
И р-раз — Фейт ринулся вперед с кулаками прямо на Блэка. Который залился презрительным лающим смехом, наблюдая, как однокурсники оттаскивают того. Регулус неодобрительно покачал головой, по привычке потирая перстень с геральдическим украшением Блэков, серебряный и не такой роскошный, как отцовский.
— Лучше тебе и правда уйти, — заметил один из тех, кто удерживал охотника.
— Ой, да бросьте. Он же и драться лезет по-магловски. А палочка тебе зачем, Фэйт, для красоты?
— Я тебе сейчас покажу!
— Чарли перестань! Нет никакого желания портить вечер!
— Уймись, ему только того и надо!
— Так это и есть наши хитрые подлые слизеринцы — просят однокурсника быть прилежным и не ввязываться в драку?
— Не выводи нас из себя, Блэк.
— Мы можем и отпустить его, знаешь, что тогда будет? Тебе нужны неприятности?
Сириус смотрел только на брата, но в глазах не было привычной насмешки и даже нахальства — злость и негодование. Чувствуя, что если он не вступится, то закончится все это в больничном крыле, Регулус обреченно вздохнул.
— Идите в гостиную, я подойду.
— Уверен? — капитан внимательно посмотрел на ловца. Тот кивнул, снимая мантию.
— Бросишь на мою кровать, — сказал Регулус, отдавая капитану мантию.
Фэйт злобно сверкнул глазами и пошипел:
— Только попадись мне.
— Боюсь, — усмехнулся Сириус, провожая их взглядом.
— Пойдем, найдем пустой класс, — бросил Регулус, смерив брата презрительным взглядом.
***
Джеймс поднялся и подал руку Лили. Она, все еще смеясь, встала с земли и воскликнула:
— Мы все-таки победили!
— Могло быть иначе? — улыбнулся тот.
Ремус и Питер показались за спиной Эванс, и он еще раз взглянул на нее.
— Мы собираемся послезавтра устроить вечеринку. Хеллоувин... Да и победа. Пойдешь?
— О, нет, Джеймс, — она покачала головой.— Это, по-моему, не для меня.
Он понимающе улыбнулся и направился к друзьям, тут же поздравившим его с победой. Но что-то было не так.
—Где Бродяга? — Поттер потерял улыбку.
Люпин и Петтигрю переглянулись. Поттеру показалось, что по телу пробежал холодок: что-то произошло.
— Черт, — прошептал Джеймс. — Что случилось?
— Сохатый, он спускался с трибун с нами, честное слово, я... — Ремус озадаченно поглядел на Питера.
— Мы не заметили, как он ушел, ничего не произошло.
— Карта у вас?
— Оставил в башне, — покачал Люпин головой.
— Но Джеймс, что могло случиться? — спросил Питер, сдвинув тонкие брови.
— Я не знаю. Но видимо что-то случилось... Нужно найти его.
— Пока он не натворил чего-нибудь, — кивнул Ремус.
***
Едва дверь пустой аудитории захлопнулась, как Сириус подлетел к брату и рывком поднял левый рукав рубашки Регулуса до локтя.
Слизеринец невольно поморщился, услышав, как отскочила пуговица с манжета, и перевел спокойный взгляд на брата. Сириус, мгновенно побледнев, уставился на предплечье Рега, где на светлой коже красовалась Черная метка.
— Что это?! — неожиданно взревел он, теряя контроль. — Что это, Регулус, черт бы тебя побрал!
— Впервые видишь? — холодно ответил слизеринец, на его губах мелькнула ухмылка. — Просветить? Или, может, хочешь себе такую же?
Сириус взглянул на него с таким отвращением, что Регулус поморщился. Сириус, брезгливо выпустив руку брата из собственных пальцев, сделал шаг назад. Регулус тут же поправил рукав, закрывая предплечье от любопытных глаз, и сел на парту, приготовившись к буре.
— Что ты натворил, Рег? ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?! Это же клеймо! Это же не просто так! Мерлин, зачем, Рег?! Тебе же всего шестнадцать!!! ШЕСТНАДЦАТЬ, РЕГ!!!
— Хватит орать, Сириус, нас вся школа слышит.
— Да мне плевать! — рявкнул тот, разведя руки в стороны. — Ты хоть понимаешь, что натворил?! Ты же себя под Аваду подставил! Тебя либо ОН прикончит, либо мракоборцы!
— На себя намекаешь?
Сириус остолбенел. Этот простой, вполне ожидаемый вопрос совершенно выбил его из равновесия. Он просто смотрел на брата, не в силах даже пошевелиться.
— Слушай, успокойся, а? — продолжал рассуждать Регулус, лениво растягивая слова. — Если тебе станет легче, свали все на себя, я знаю, иногда ты так делаешь, когда не понимаешь реальных причин. Давай ты так и сделаешь, решишь, что это у меня от недостатка братской любви.
— Скажи, что тебя заставили, прошу... Что угрожали, что надавили родители, что угодно...
Регулус усмехнулся.
— Я сам принял это решение. И я бесконечно горд носить метку.
— ГОРД?! ТЫ ГОРД?! Прибереги эти слова для своих дружков! Решил окончательно закрепиться на роли лучшего Блэка? Завидуешь мне, что я лучше учусь, что у меня много поклонниц, что у меня есть преданные друзья, и решил обойти хотя бы в этом?
Рег рассмеялся.
— Иногда ты кажешься мне идиотом, Сири. Я ведь всегда был лучшим Блэком, всегда был лучшим сыном, и всегда им буду. Кстати, мама выжгла тебя с Древа.
— Да какая к черту разница?!
— Сириус, — оборвал он его. — Хватит сотрясать воздух. Ничего не изменить, я не хочу ничего менять. У каждого свой выбор. Ты отрекся от самого знатного чистокровного рода магической Британии, я же решил его еще больше превознести.
— Ты в своем уме?!
— Родители в восторге. Лестрейнджи с Малфоями тоже.
— Ну еще бы!
— Слушай, — сказал Регулус и в его глазах появился маленький азартный огонек, — когда Темный Лорд захватит власть, ты заговоришь по-другому.
— Ты бредишь, Регулус!
— Ну хватит уже, — он спрыгнул с парты. — Ты так любишь привлекать к себе внимание, Сири. Устраивать представления, сцены. Потому-то, наверное, и пошел в Гриффиндор, потому сбежал из дома, потому и делаешь все это... Не знаю...
— Что ты говоришь такое, Рег?
— Хочу, чтоб ты знал, носить метку — великая честь.
— Честь?! Да о чем ты говоришь? Тебе шестнадцать, это же вся жизнь, вся жизнь к чертовой матери!
— К тридцати я стану первым помощником Темного Лорда.
— К тридцати ты будешь лежать в могиле!
— Разговор окончен, — холодно взглянув на брата, Регулус вышел из класса, сложив руки в карманы брюк.
Сириус проводил брата взглядом и, не в силах справиться с яростью, пнул стул с такой силой, что тот с грохотом влетел в стену и упал на пол, треснув у основания спинки.
***
Сириус метался по их круглой спальне с зажатой в руке полупустой бутылкой. Джеймс удивлялся только тому, как Сириус еще стоял на ногах: количество принятого им алкоголя приблизилось к критичному, но останавливать Блэка было бесполезно, и поэтому Сириус продолжал пить и кружить по комнате, желая усмирить ярость.
— И он сделал это специально! — Сириус поставил руки на кровать Люпина, заглядывая ему в лицо. — Ты понимаешь, Лунатик, специально! — он снова заметался по комнате, не дожидаясь ни от кого ответа. — Это было маленькое представление для меня. Та секунда... — он остановился и сделал большой глоток. — Секунда... мгновение, когда край его мантии оголил маленький кусочек этой дряни, украшающей теперь его руку... — Сириус так сморщился от воспоминаний, что Джеймсу и самому стало неприятно.
— Сириус, ну, может, это и к лучшему, что ты узнал сегодня.
— Что?! К лучшему, что узнал сегодня?! Да вы ничего не понимаете, — прикроватная тумбочка Сириуса тоскливо скрипнула и покосилась, после того, как ботинок Блэка встретился с ней. — Он стал Пожирателем! Рег! Мой Рег! Мой брат! Тот, кого одиннадцать лет своей жизни я считал лучшим другом, кого семнадцать лет считал братом, теперь носит эту чертову метку! Это ведь не слова, это серьезно, и закончится это в могиле, в муках, в Азкабане! Где угодно, только не в особняке на Площади Гриммо! И эта скотина не понимает, что натворила. Радуется жизни, устраивает шоу, посмотрите на него... — тумбочка повалилась на бок, книги, лежавшие на ней, разлетелись по полу. — Я стану первым помощником... Да кому он нужен! Этакий идеальный сын, герой, гордость семейства, посмотрим, как они запоют, когда Волдеморт будет повержен. О, да-а... Я посмотрю на их физиономии и вдоволь посмеюсь. Идиоты, безмозглые маньяки, помешанные идеалисты! Идиоты... Помешанные идеалисты, черт их дери!
— Сириус...
— Ему же всего шестнадцать! Как можно в шестнадцать лет сделать такое?!
— Только в шестнадцать и можно. Когда бы Рег еще на это повелся. Позже у него мозги встанут на место.
— Я вообще сомневаюсь в наличии у него этого органа.
— Бродяга, он одержим идеей, переворотом...
— На это и направлена работа Волдеморта. Привлечь как можно больше школьников, любящих риск, воспринимающих все по-своему. Легкомысленных и в то же время уже сильных и умных.
— Да мне плевать! Какое мне дело до идеи этого психа?! Мне не плевать только на Рега! Регулус!!! БЕЗМОЗГЛЫЙ ИДИОТ! НУ КАК ОН МОГ ПОВЕСТИСЬ?!
— Он видит в этом смысл, правильный выбор, лидера, способного воплотить идеалы Блэков в жизнь.
— Что за чушь?!
— Ничего не изменишь, Сириус, уже ничего не...
— Плевать! Пусть катится к черту! — Сириус пнул книгу, лежавшую на полу. Джеймс переглянулся с Питером и Люпиным. Он видел: Сириус уже дошел до крайней черты... — Он, моя семейка, мамаша, папаша, Лестрейнджи, Малфои — все они, со своим Слизерином и чертовыми Пожирателями!
Блэк пнул еще одну книгу и обессилено опустился на пол, облокотившись на стену.
Джеймс сел рядом с ним.
— Бродяга, Регулус ведь всегда стремился к этому...
— Шестнадцать лет.
— Ничего не исправить. Твой брат...
— У меня больше нет брата.
Джеймс взглянул на Сириуса, пьяного, и теперь уже потерявшего всякую способность выражать эмоции. По его лицу невозможно было понять, что на самом деле творится внутри, но Джеймс знал, что тот, кто минуту назад разгромил свою прикроватную тумбочку, все еще находится внутри этой безжизненной оболочки, что он способен на то, на что не был способен даже такой безумец, как Поттер, являющийся отражением Сириуса.
— Не горячись, — ответил Люпин, со своего места наблюдающий за друзьями.
— А я и не горячусь.
Джеймс знал правду. Чувствовал боль Сириуса, здесь и сейчас, пока он сидел рядом, он чувствовал каково было Сириусу, он ощущал это болото, эту ужасную мерзость, поселившуюся у Бродяги внутри...
Он взял у Сириуса бутылку и сделал глоток.
— Что за гадость ты пьешь? — сморщившись, прошептал он.
— Не нравится — не пей, — буркнул Блэк, забирая свое пойло обратно и вновь поднося бутылку ко рту.
— Джеймс, — донесся голос от двери. Поттер тут же подскочил, чувствуя как знакомая фигура в дверном проеме отрывает его от Блэка. Увидев погром, а затем и лица мародеров, Лили тряхнула головой и произнесла: — Я не вовремя.
Она поспешила удалиться, Джеймс тут же последовал за ней.
— Ну и катись к своей рыжей, — крикнул вдогонку Блэк, прикладываясь к бутылке.
— Постой, Лили!
Она остановилась, но на ее лице было такое странное выражение, что Джеймс даже смутился.
— Зачем ты пошел за мной, Джеймс?
— Что?
— Возвращайся. Сейчас ты нужен ему, — она опустила взгляд, убрав прядь волос за ухо.
— Но...
— Я слышала, что-то серьезное случилось.
— Регулус стал Пожирателем.
Лили подняла удивленный взгляд.
— О, нет... — протянула она с такой искренней жалостью, что Джеймсу захотелось ее обнять. Она покачала головой. — Поговорим завтра, Джим, пожалуйста, возвращайся к нему.
В тот момент ему как никогда хотелось остаться.
***
Сириус не сказал ни слова. Самая длинная пятница в его жизни началась с чудовищного подъема и продолжилась на уроке Трансфигурации, где он с надеждой на скорую смерть глядел прямо перед собой. Выпитое вчера спиртное не могло не сказаться.
— Бродяга, может в Больничное крыло?
— Нет.
Конечно, Рег тоже сыграл свою роль.
— Слушай, завтра мы устраиваем вечеринку, помнишь?
Блэк едва заметно поморщился.
— Ты как?
— Я за любую идею. Ты знаешь.
— Но...
— Все в норме, Сохатый.
— А послезавтра Хогсмид. Ты выдержишь?
— И не такое приходилось терпеть.
Сомневаясь в этом, Поттер все-таки не стал спорить, обменявшись с Питером и Люпиным обеспокоенными взглядами.
***
Джеймс знал, что все, что делал Сириус в тот день — всего лишь маска, что на полное восстановление настроения и возвращение прежнего Блэка понадобится как минимум неделя. Что еще три-четыре дня, и он будет таким, словно ничего не произошло, а внутри будет бурлить его неудержимый гнев... Но с этим ничего было не поделать, и на вечеринке Сириус непринужденно напивался в компании хорошенькой шестикурсницы.
***
Суббота, выходной. До наступления этого дня Лили ждала его с приятным предвкушением. Поход в Хогсмид должен был состояться уже завтра, и Эванс не сомневалась в том, что сегодня Поттер все-таки пригласит ее. Завтрак уже заканчивался, и Лили с тревогой смотрела на места за столом, где обычно сидел седьмой курс. В тот момент их занимали одни девчонки. Ни Поттера и его вечной компании, ни Дэвиса с Гордоном, ни даже Купера не было на месте. Она уже начала волноваться. Пытаясь отвлечься, она, подперев подбородок руками, глядела на стол Слизерина. Снейп. Единственный человек в этом зале, который мог быть достоин ее внимания, и тот не обращает на нее взгляда. Вот ухмыляется, глядя на нее, Эйвери, этот склизкий противный дружок Северуса. Она отвернулась и тут увидела, что в зал вошли Поттер и его компания. Она чуть не подпрыгнула от радости, но тут же сникла.
Первым шел Джеймс: рубашка помята, волосы взъерошены больше, чем обычно, очки покосились. Блэк же со всей его повседневной легкой небрежностью во внешнем виде выглядел куда лучше Джеймса, хоть и был в такой же помятой рубашке, с растрепанной шевелюрой и залегшими под глазами тенями. Он изящно потянулся и зевнул. Питер выглядел лучше всех, несмотря на всю ту же помятость: он был хотя бы выспавшимся. Люпин же и вовсе представлял собой жалкое зрелище, его будто пропустили на режиме «отжим» в стиральной машине.
Блэк незаметно ухмыльнулся, увидев, как изменилось лицо Эванс, когда они вошли в зал. Ее глаза округлились. Она с силой сжала в руке вилку, и понять, что она сейчас испытывает в большей степени: злость или удивление, понять было невозможно. Шок, вот что было написано на ее лице. Люпин потянулся к кубку и жадно осушил его. Другие последовали его примеру и тут же накинулись на еду.
— Доброе утро, — протянула Лили.
— Не уверен, — сказал Блэк, снова сладко зевая. — Хотя оно, пожалуй, лучше, чем позавчерашний вечер и вчерашний день.
— Жизнь налаживается? — спросил Сохатый.
— Ага...
— Что с вами случилось?
По разные стороны от нее опустились Гордон и Дэвис. И взглянув поочередно на каждого из них, Лили и вовсе, казалось, была готова порвать любого из своего окружения. Причем Сириус совершенно не понимал почему. Неужто ей стыдно, что она переживала из-за них, когда они, оказывается, просто проспали из-за бурной ночи? А она точно переживала.
— Я хочу пожать вам руку, — сказал Дэвид, улыбаясь, и протянул руку мародерам, которую Джеймс тут же пожал. — Это была лучшая вечеринка, на которой я побывал.
— И я, — добавил Гордон.
— О, — ухмыльнулся Блэк и снова зевнул, — не нужно оваций.
— Так вот в чем дело! — сверкнула Лили глазами и нахмурилась.
— Вот только не надо нас отчитывать, Эванс, — хмыкнул Блэк.
— Да, Лили, завидуй молча, — хмыкнул Гордон.
Лили испепеляюще посмотрела на него.
— Завидовать? Да чему завидовать? Вы же на зомби похожи...
— Ты просто не знаешь, как вчера нам было хорошо, — улыбнулся Джеймс, пожимая плечами.
— Кстати, — сказал Гордон, улыбаясь, — вы помните хоть что-то из вчерашнего вечера?
На секунду мародеры замерли, а потом переглянулись.
— Питер? Ты что-нибудь помнишь? — спросил Блэк.
Тот покачал головой.
— Частично, но не много.
— Люпин?
— Помню обрывками.
— Черт, просто пустота, — Джеймс расплылся в детской восхищенной улыбке. — Удивительно.
— Как вы можете так... — негодующе начала Лили, но тут позади Сириуса и Джеймса остановились рейвенкловка-шестикурсница, и она замолчала на полуслове.
Джеймс и Сириус обернулись, когда девушка вдруг наклонилась и поцеловала в щеку поочередно всех мародеров.
— Это была просто блестящая вечеринка, — улыбнулась она.
Джеймс почти с ужасом взглянул на Блэка, в его глазах читался немой вопрос: «Кто это?»
— Спасибо, Сара, — неуверенно сказал Сириус, пытаясь выглядеть непринужденно. — Мы старались.
Девушка улыбнулась и, склонившись еще раз, неожиданно поцеловала Джеймса в губы, причем присутствующим видно было, как ее язык скользнул в рот Джеймса. Кто-то присвистнул. Гриффиндорец был так ошарашен, что даже не сопротивлялся. Лили от неожиданности и негодования вскочила, чем заслужила насмешливый взгляд Блэка.
— Ты чего, Эванс? — прошептал он. — Впервые видишь, как целуются... кхм... по-французски?
Лили сощурилась и пронзила Блэка взглядом, тот только усмехнулся. Когда Сара отстранилась, она улыбнулась и сказала:
— Спасибо.
Джеймс проводил ее удивленным взглядом.
— Это кто?
— Очевидно, та, кто оставила тебе это, — улыбнулся Гордон, привстав и оттянув воротник рубашки Джеймса, где виднелся след от светло-розовой помады.
— Ты считаешь, это тот самый ответ, который я хочу услышать? Что вчера было? Мы с ней вчера...
Лили раздраженно кинула на стол салфетку, что держала в руках, и быстро вышла из зала.
Блэк вздернул бровь.
— Что это с ней?
— Она же обиделась, — протянул Джеймс, поднимаясь, но Блэк схватил его за рукав и усадил обратно.
— Сядь, Сохатый.
— Ну нет...
***
Nickelback — Mistake
Он потерял ее. Она так быстро скрылась из виду, что он даже не успел заметить, куда она свернула. В холле никого не было, и Поттер пошел наугад. Поднимаясь вверх по лестнице, он то и дело встречал кого-нибудь и как заведенный спрашивал, не видели ли они Лили.
Она стояла, облокотившись на перила Астрономической башни. Снег, летящий сверху, покрывал ее распущенные волосы. Над черным озером вставало солнце.
— Лили, — он встал рядом с ней, но она не повернулась. — Извини меня.
— За что?
— За всю эту ерунду. Не нужно было напиваться, — Джеймс представил лицо Сириуса, каким бы оно стало, услышь он эту фразу.
— Это странное извинение.
— И за эту девушку.
— Все это только твое дело.
— Нет.
Она взглянула на него.
— Выбор девушки — это твое дело.
Джеймс усмехнулся и взъерошил волосы.
— Лили...
Он хотел сказать, что уже давно сделал свой выбор, но не смог.
Она снова отвела взгляд, уставившись на горизонт.
— Извини меня, — снова повторил он.
— Ладно.
— Ладно? — Джеймс нахмурился. — И все?
— Ну а что еще? Я не имею права даже обижаться, не то что истерики закатывать. Если ты считаешь, что я обиделась, то я тебя прощаю.
— Лили, посмотри на меня.
Она повернулась и взглянула на него.
— Ну что, Поттер?
— Не знаю, — он сдвинул брови.
— Наш разговор полон смысла, — с сарказмом протянула она, отстраняясь от перил.
— Ты уходишь?
— Я замерзла, — пожала она плечами. — Мы ведь, кажется, уже все выяснили.
— Нет, — он схватил ее за руку, чтобы она не ушла. — Не все.
Он взял ее руку в ладони и подошел ближе. Лили опустила взгляд.
— Поттер, оставь меня.
— Я не хочу.
— Иди к своей рейвенкловке, — она подняла на него разъяренный взгляд, а он поцеловал ее.
Она оттолкнула его и, изогнув от удивления брови, произнесла:
— Это что было?
Джеймсу захотелось рассмеяться, он расплылся в очаровательной улыбке и пожал плечами.
— А что было?
Еще секунду смерив его удивленным взглядом, она со злостью сказала:
— Ты просто невыносим.
— Временами ты тоже.
— Спасибо за комплимент.
— Все вернулось к тому, с чего началось?
— Наверное.
— Мне так надоело.
— Что?
— Что я не могу двигаться дальше. Я остановился, потому что не могу перешагнуть препятствие, достичь той цели, которую себе поставил.
Лили опустила взгляд.
— И что же делать? — спросила она, заправив прядь волос за ухо.
— Не знаю, но что-то определенно нужно делать.
Она подняла взгляд и обнаружила, что Джеймс стоит совсем рядом.
— Прости меня, — снова сказал он.
— Ладно, — кивнула она.
— Я больше не хочу так.
— Как?
— Никак.
— Я тоже. Что же нам делать?
— Может, стоит попробовать быть вместе?
Лили ошарашено уставилась на него.
— Что?
Он улыбнулся.
— Ну сколько уже можно медлить?
Эванс покачала головой, нахмурившись и не в состоянии вымолвить ни слова.
Он снова взял ее руку в свою и взглянул на тонкие пальцы.
— Ты совсем замерзла, — сказал Поттер, поднимая на нее взгляд.
— Да, — она кивнула.
Он обнял ее, положив подбородок на макушку. По телу разлилось тепло, и, все еще не понимая сон это или реальность, Лили улыбнулась.
— Все слишком неожиданно? — произнес Поттер.
— Нет, просто сегодня я подумала, что больше не нравлюсь тебе.
— Глупости.
Она отстранилась и пристально посмотрела на него.
— Так значит, мы теперь вместе?
Он улыбнулся и поцеловал ее. Ей показалось это таким приятно-обыденным, своеобразно привычным, будто они всегда были вместе... Будто так и должно было быть.
Таким было начало их общей истории.
Глава 14. Переломный момент— Сириус, не кури тут, ладно?
Блэк посмотрел на него так, словно Джеймс посоветовал пригласить Кошку на свидание. Сириус был мастером по части улыбок и взглядов. Он называл это «арсеналом вседозволенности». Наверное, аристократов с младенчества учат управлять своей мимикой, как оружием массового поражения, а иначе, откуда у них это удивительное умение? И если бы Сириус хотя бы вчера устремил на него такой едкий взгляд, как сейчас, Поттер, без сомнения, поморщился бы. Но в тот вечер он был в слишком хорошем расположении духа, чтобы реагировать на подобные вещи.
— Я всегда знал, что она тебя испортит, но не думал, что так скоро, — бросил Блэк, все равно собираясь закурить сигарету.
Джеймс улыбнулся.
— Нет уж, Сириус, закрой окно! — послышался недовольный возглас Лунатика, который подскочил со своей кровати и захлопнул окно, впускающее в комнату морозный воздух.
Раздалось еще два громких звука. Джеймс сел на кровати и увидел сцепившихся на полу Ремуса и Сириуса.
— Вы что, совсем с ума посходили? — недовольно бросил он, глядя, как Люпин поднимается с пола.
— Вот же гад, сломал сигарету, — Сириус кинул в Ремуса, возвращающегося на свою кровать, подушку с кровати Джеймса и, сдвинув брови, продолжил недовольно пялиться на Лунатика, невозмутимо взявшего в руки книгу. — Что это с вами обоими творится? Неожиданно решили позаботиться о моем здоровье?
— Холодно, — буркнул Ремус.
— Да просто надоело щелканье твоей полумертвой зажигалкой. Прикуривал бы от палочки.
— Иди к черту, Сохатый.
Джеймс пожал плечами и снова лег на кровать, прикрыв глаза.
— Одному плохо со вчерашнего, другой в нирване, а я почему-то страдаю. Мне, между прочим, не лучше всех, — Сириус покачал головой.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, которую развеял Питер, полюбопытствовав, что же все-таки у Поттера с Лили.
Люпин, не опуская книгу, тоже обратил свой взгляд на Джеймса.
— Ну... Мы теперь вместе.
Раздались медленные одинокие аплодисменты.
— Что? — спросил Блэк, пожимая плечами. — Событие века достойно аплодисментов. И ты должен мне десятку, Рем.
— Вот, — Люпин протянул Сириусу монетки под удивленным взглядом Поттера.
— Они поспорили, — объяснил Питер, так же, как и Джеймс, следящий за передачей выигрыша.
— Это я понял. А о чем был спор?
— О том, что мой план удастся, — ответил Сириус, самодовольно улыбнувшись.
— Сириус выиграл, — добавил Лунатик, возвращаясь к книге.
— В чем суть спора? — рука Джеймса дернулась к волосам. — Расскажете?
— Ну... — протянул Сириус, поднимаясь с пола. — Тут такое дело... — он сложил руки в карманы брюк и покачался с носка на пятку. — Сара. Та, которая... ммм... была катализатором ваших с Эванс отношений.
— Она чуть все не разрушила!
— Неправда.
— Но если бы я...
— Но ты же не «если бы»... Да и сложно предположить, чтобы ты с твоим рвением к Эванс, с твоим умом и сообразительностью хоть в каком-либо случае сделал бы то самое «если бы».
— Ты несешь чушь, — бросил Лунатик, вздернув одну бровь.
— Я его понял.
— Я тоже, — пожал Ремус плечами. — Но это вовсе не значит, что это была не чушь.
— Так, не сбивай меня, — отмахнулся Блэк и продолжил. — Короче... Сара — катализатор ваших отношений. А, в общем, она моя бывшая.
В комнате воцарилась тишина. Поттер уставился на Блэка, не понимая, что тот имеет в виду, а затем вскочил и воскликнул:
— Вот ты сволочь!
— Только давай не будем драться. Я все-таки хорошее дело сделал.
— Хорошее? Да ты же чуть все не разрушил, еще и хотел, чтобы я не пошел за ней.
— Это для убедительности.
— Что?
— Да ладно, Джимбо... Все так чудно получилось. Правда Сара за эту... кхм... услугу попросила вдвое больше, чем я выиграл у Лунатика, но это ничего.
— Расскажи мне все по порядку, — наконец сказал Джеймс и опустился на кровать.
— Ну... В общем, Сара неплохая девчонка, с ней мы остались в хороших отношениях, и я ее попросил устроить за завтраком маленький спектакль, чтобы спровоцировать Лили. На вечеринке ее даже не было.
— Ну ты...
— Великий гений манипуляций?
Джеймс рассмеялся.
— Ну да... Стоп, а что я делал на вечеринке?
— Да ничего, монотонно напивался, как нам поведал... кто там был более-менее трезв?
— Фредди... — сказал Питер.
— Да, точно, Фредди из Рейвенкло.
— Так это все неправда? Сара и след на рубашке, и...
— Нет.
Джеймс снова засмеялся.
— Так что у вас с Эванс? — нахмурившись, поинтересовался Сириус.
— У нас... общее будущее? Не знаю, мы теперь вместе, все отлично. Завтра в Хогсмид идем.
— Так значит, Эванс теперь на полных правах в любой момент может заявиться к нам в комнату.
Джеймс пожал плечами.
— Она и раньше могла.
— Ну да, — Блэк кивнул и перешел на свою кровать. — Может, мне бросить эту затею с Сэм?
Взгляды остальных Мародеров тут же метнулись к нему.
— С чего это?
— Ну... Боюсь, вдруг она тоже окажет на меня нехорошее влияние.
Джеймс закатил глаза.
— Лили не оказывает на меня влияния.
— Ну да-а.
— Да и на тебя разве хоть кто-то может влияние оказать?
— Думаешь, нет?
— Монро уж точно не может. Она же девчонка.
***
Лили, наверное, никогда еще не спала так сладко. Впервые за очень долгое время перед сном она не думала о том, что творится в Лондоне, она не думала о Петунье, об отце, о тех, кто погибнет этой ночью и погиб прошлой, о тех мальчиках и девочках, которые носят метку, еще не осознавая всей серьезности звания Пожирателя смерти, о таких, как Регулус Блэк... Впервые за долгое время она не думала о Северусе, хотя вместо обычных кошмаров именно он приснился ей этой ночью...
***
— И как ты еще держишься? — спросил Люпин, наблюдая за тем, как Сириус накладывает себе яичницу. — Я бы уже умер от нервного срыва.
— А чего мне нервничать. Свидание — это не конец света и даже не нападение Пожирателей. Правда, Сохатый?
— Ну, наверное, — Джеймс пожал плечами. — Когда чувства взаимны, все проще.
— Ох, смотрите, как заговорил наш мистер «пять лет глазею на Эванс».
— Я никогда не нервничал. Почти. По крайней мере первые четыре года точно.
Сириус рассмеялся.
— Мне всегда нравилась твоя честность.
— Не смей высмеивать честность, это лучшее качество, присущее людям, — бросил Лунатик, сдвинув брови.
— Ага, кто бы говорил.
— Исключая вопросы, касающиеся моей проблемы, я никогда не вру. Почти.
Сириус снова рассмеялся.
Напротив них присели Гордон и Дэвис. Дэвис принялся за завтрак, а Гордон пожирал взглядом Мародеров, ожидая паузы в их беседе.
— А правда, что вы с Эванс встречаетесь? — наконец не выдержал он, улыбаясь словно трехлетний ребенок при виде леденца.
Дэвис красноречиво закатил глаза.
— А подождать не мог?
— Я и так ждал.
Сириус и Джеймс замерли, глядя на однокурсников с одинаковым выражением лиц.
— Мне всегда было интересно, — Сириус картинно подпер подбородок рукой и взглянул на Поттера, слегка прикрыв глаза. — И как так быстро слухи распространяются?
— Так это правда? — Джонатан нетерпеливо заерзал на скамейке, чем заслужил еще один недовольный взгляд Дэвида.
— Ну, Джимбо, давай, чего молчишь? — продолжил Сириус, глядя на него, как и все в окружении полутора метров от них.
Поттер, словно загипнотизированный, пялился в одну точку, пытаясь сообразить, что сказать. В голове вдруг все перемешалось. Вчерашний день, Сара, Лили, Сириус, эти безумные любопытные глаза окружающих. Что они хотят от него? И неужели произошло что-то такое, что так взбудоражило их умы? Он и Лили… Но это так просто и естественно, разве нет? На помощь пришла сама Лили, которая возникла позади Мародеров и попросила Люпина подвинуться. Она села рядом с Джеймсом и, лучезарно улыбаясь, обвела присутствующих взглядом.
— Привет, — заметив всеобщее молчание, сказала она, пробежавшись по присутствующим удивленным взглядом. — А что случилось?
Джеймс взглянул на Лили и улыбнулся.
— Привет... — он хотел ее поцеловать, но момент испортил Джонатан.
— Так это правда! — тут же воскликнул он, радуясь больше, чем Джеймс, обнявший Лили за талию.
Сириус усмехнулся.
— Ну, когда-то же это должно было стать правдой. Жуть как хочу сливочного пива, — тут же добавил он, откинув волосы с лица, и поднялся со скамейки. — Пойду, а то опаздывать на свидание это, как говорится, не комильфо. Может, в Хогсмиде пересечемся, голубки.
— Лучше бы порадовался! — крикнул ему в спину Поттер, а Блэк, не оборачиваясь, поднял руки над головой.
— Полагаю, этот жест означал его безмерную радость, — прокомментировал Ремус, кривовато улыбнувшись.
Поттер недовольно фыркнул.
— Да ладно, Сохатый, он ведь всегда таким был, — протянул Ремус, сдвинув брови.
— Каким таким? Надутым, самодовольным индюком? Только не со мной, Рем.
— Может, это ревность? — встряла Лили, взглянув на Джеймса.
Ей показалось, что Ремус борется с желанием рассмеяться:
— Лили, извини, конечно, но... Ты не тот человек, из-за которого Сириус будет так ревновать Джеймса.
Поттер кивнул.
— Это правда.
— Откуда тебе знать? Ты вообще много о нем знаешь?
— Я знаю его как самого себя, Лили.
Она отвела взгляд и кивнула, уставившись на свои руки, лежащие на столе.
— Скорее всего, он еще не отошел от Рега, — предположил Питер, подтягивая к себе кубок с тыквенным соком.
— Думаю, он прав, и меня это пугает, — сказал Люпин, взглянув на Поттера.
***
Джеймс сложил руки в карманы и, поднявшись на носочки, заглянул за барную стойку. Затем поправил очки и, изящно облокотившись на стойку, окликнул официантку.
— Да? — девушка замерла перед ним, улыбаясь словно фарфоровая кукла и все еще держа в руках большой пивной стакан.
— Милая очаровательная Алиса, вы буквально минуту назад радовали меня своей прекрасной улыбкой возле нашего столика и говорили, что у вас нет «настоящего» эля.
— Верно. «Настоящего» эля почти нигде не достать.
— Я знаю, — кивнул Поттер. — Ну а вон там, — Джеймс прищурился и показал вниз, где едва можно было разглядеть бутылки, обернутые в холщовую ткань. — Не он ли стоит?
Улыбка медленно сползла с лица девушки.
— Нам нельзя его продавать.
— Серьезно? — Джеймс вскинул брови. — И почему же?
— Хозяин заказывал его для себя.
— Почему тогда не убрали бутылки в кладовую?
Девушка поставила стакан, что держала в руках, на стойку и медленно наклонилась к Джеймсу.
— Не ваше дело, — ответила она и снова выпрямилась, выжидающе глядя на посетителя. — Что-то еще?
— Да, — кивнул Джеймс, по-прежнему не теряя улыбки. — Я все еще хочу эль.
— Но я уже сказала...
— В прошлый раз я был здесь со своим лучшим другом, Сириусом Блэком, и видел, как вы, простите за такое выражение, пялились на него. Хотите, я устрою вам свидание?
Она уставилась на Джеймса так, словно он предложил ей переспать, причем прямо здесь и сейчас.
— У меня есть жених.
Джеймс задумчиво сдвинул брови.
— Он, видимо, вас не очень-то устраивает, раз вы глазеете на...
— Это уже мое дело! — отрезала она, не сводя разъяренного взгляда с Поттера.
— Слушайте, Алиса, а давайте сделаем вот как... — Джеймс понизил голос и покосился на полупьяного волшебника, подошедшего к стойке, чтобы заказать медовухи. Когда тот удалился, он продолжил: — Я заплачу вам за бутылку эля в три раза больше, чем она стоит, а вы скажете своему хозяину, что она разбилась. Сколько это будет мне стоить?
Минуту спустя Джеймс выложил на стол несколько крупных монет, не сомневаясь в том, что Алиса стрясла с него гораздо больше, чем втрое увеличенная оригинальная стоимость бутылки, и, сияя улыбкой, понес две пивные кружки, доверху наполненные долгожданным напитком, к столику, где его ожидала Эванс.
— Ты долго, — сказала Лили, наблюдая, как Поттер садится рядом.
— Не мог допустить, чтобы ты не попробовала «настоящий» эль.
Лили отпила из своей кружки.
— Вау! — произнесла она. — Это вкусно.
— Ну еще бы! — ответил Поттер, наблюдая за ней. — Это же качество.
— Сколько ты за него отдал, Джеймс? — Лили покачала головой.
— Это важно?
— Да.
— Деньги не проблема.
— Не хочу, чтобы ты потратил на меня все свое состояние.
— Ну а на кого, если не на тебя?
Она замолчала, чувствуя, как от этих слов по телу разливается тепло... Или, может, это был всего лишь эль?..
— Расскажи мне что-нибудь, — попросила она, поднимая взгляд.
— Ну... Давай лучше ты. Я не очень хороший рассказчик.
— Да? А когда заваливал меня красноречивыми издевками, это что было? Проявление таланта не очень хорошего рассказчика?
Джеймс улыбнулся.
— Видимо, так.
— Что ты за человек, Джеймс! — без злобы протянула она.
Поттер пожал плечами и улыбнулся.
— Все равно, расскажи лучше ты что-нибудь. Про тебя я знаю меньше, чем ты про меня.
— Неправда. Ты даже с моей семьей знаком и был у меня дома.
— Да, но это вовсе не значит, что я знаю больше.
— Я знаю, зачем ты заказал эль: чтобы я опьянела и все тебе разболтала. Что ты хочешь узнать? — сдалась Лили, делая несколько глотков согревающего напитка.
— Ну, не знаю, что-нибудь из детства, — протянул он, задумчиво глядя в потолок.
Лили потеряла улыбку.
— Хочешь послушать про Снейпа, так и скажи.
— Я не имел его в виду.
— Не ври, — Лили пристально глядела на него, и он все-таки сдался.
— Ладно, его я и имел в виду.
Эванс покачала головой. Поттер он и есть Поттер.
— Я расскажу про него потом, ладно? Все, что захочешь, но только однажды. Я не хочу много говорить о нем и особенно сегодня. Не будем портить наше первое свидание.
Джеймс понимающе кивнул.
— Хорошо.
Она закусила губу и взглянула на Джеймса, заправив за ухо выбившуюся прядь волос.
— Так про что ты хочешь послушать?
Поттер пожал плечами.
— Про меня.
Лили рассмеялась.
— Ну конечно, какие еще темы могут быть: ты и Северус.
— Ну, если не хочешь, — Поттер мило улыбнулся и пожал плечами.
— Нет, я согласна! — воскликнула Лили, пытаясь перестать смеяться. — Ладно... Про тебя...ммм...
Она задумчиво сдвинула брови, наблюдая, как Поттер, подперев подбородок обеими руками, очаровательно улыбается.
— Знаешь, — сказала она, глядя на него. — Ты очень похож на Сириуса.
— Да?
— Да, у вас одни жесты, повадки, общие слова... Вы почти как близнецы.
— Это плохо?
— Нет, даже наоборот. У вас такая дружба, у четверых. Вы прямо братство. Один за всех и все за одного, как было написано в одной магловской книжке. Просто Сириус отдалился от тебя, — она опустила взгляд. — Не хочу, чтобы из-за меня ваша дружба испортилась. Знаешь, я не могу сказать, что люблю его, но… если он не будет задираться, то, может, мы подружимся. Должны подружиться, вы же похожи… Но ты теплее и человечнее.
— Лили, — Джеймс нежно взял ее за подбородок и, приподняв его так, чтобы ее глаза стали на его уровне, поцеловал ее. А потом, отстранившись, улыбнулся и продолжил: — Ты не знаешь Сириуса. Все считают его эгоистом, а он на самом деле готов жизнь отдать за тех, кто ему дорог. Таких немного: мы да Тонксы. В этот список входили еще его дядя и Регулус. Просто у него очень резкие границы. Либо ты ничто для него, либо все. Отчасти Монро права, когда говорит о нем. Он лучший друг, которого только можно пожелать. И даже если ты будешь изо всех сил пытаться нашу дружбу сломать, у тебя ничего не выйдет, потому что он убьет тебя быстрее, несмотря на все мои возражения и прочее. Он упертый, самонадеянный, самодовольный бунтарь. Он никогда не ноет, он всегда невозмутим и... ну... такой, какой он есть. Это же Сириус! Всего и не перечислишь. Он просто классный. Другой. Не от мира сего.
— Ты тоже.
— Знаю. У него и так жизнь не из легких, а теперь столько всего. У меня появилась ты, он гоняется за Самантой, в этот момент он узнает, что Рег — Пожиратель. Как бы он не выпендривался, Рег всегда был очень дорог ему и это... настоящий удар. Он еще не оправился и поэтому сегодня не в духе.
— Он меня не любит.
Джеймс рассмеялся.
— Он кроме нас никого не любит, но поверь мне, к тебе он относится лучше, чем к остальным. Вы подружитесь.
Лили улыбнулась.
***
Сириус Блэк выскользнул на улицу. Все это ему осточертело. Эта несправедливость, эта игра в суперагентов и пай-мальчиков, делающих домашку и прилежно отвечающих на уроках. Эта война, этот «Пророк», который буквально не знает, что сказать, дабы не допустить в стране окончательную панику, эти Пожиратели и эта Саманта, строящая из себя... Не сказать что бы недотрогу — это слово ей совершенно не подходит — строящая из себя...
— Да черт знает что! — вслух сказал Сириус, огибая толпу третьекурсниц, ставших у него на пути.
Он уже знал, чем закончится это свидание, которого он так долго, забавно и вполне интересно добивался.
Он влетит в «Три метлы» с морозным воздухом и несколькими снежинками и отыщет ее без труда, скорее всего она будет где-нибудь в углу, чтобы не привлекать внимания. Она будет нести какую-нибудь своеобразную ерунду, говорить про то, что заказала, про то, что Сириус опоздал, и в конце концов сорвется, высказав ему свое недовольство по поводу того, что ей пришлось потратить на него поход в Хогсмид, который не известно когда снова будет. А потом сорвется Сириус... А потом... а потом, она совершенно неэмоционально, почти безразлично, посмотрит на него и уйдет. А он закурит и спустя двадцать минут напьется.
— Ты опоздал, — безрадостно заметила Саманта, потягивая горячий шоколад и наблюдая за тем, как Сириус снимает мантию. — Я решила, что стоит сесть подальше от любопытных глаз, а то тут профессора часто бывают, а ты без разрешения.
— Не стоило, — отозвался Сириус, наконец избавившись от верхней одежды и подняв на Саманту взгляд.
Между ними повисло молчание. Приподняв брови, девушка выжидающе глядела на гриффиндорца и, понимая, что Блэк по какой-то причине не намерен начинать разговор, сказала:
— Я заказала тебе сливочное пиво, его сейчас принесут.
— Чудно, — отозвался Сириус, сложив руки на столе.
В тот момент к ним как раз подошла мадам Розмерта с подносом в руках.
— Ваше сли...
— Унесите это, — перебил ее Сириус. — Эм... Мне огневиски.
Она приподняла брови и, сконфуженно кивнув, удалилась.
Монро поставила горячий шоколад на стол и уставилась на Блэка.
— Раз уж ты пригласил меня на свидание, занял мой поход в Хогсмид, то будь добр, не порть мне его окончательно, — Сириус молчал. — Какого черта происходит, Блэк?
— Какого черта? — Сириус достал сигареты. — Я у тебя хочу спросить, какого черта! Мой брат — Пожиратель смерти. Он принял метку, скорее всего, в конце лета. И не говори, что ты этого не знала! Ты же у нас Хогвартский психолог, наблюдатель. Так скажи мне, Сэм, какого черта ты не сказала мне летом, на чемпионате: «Блэк, а не пора ли тебе обратить внимание на брата, потому что он может стать чертовым Пожирателем»?! Или в поезде, или когда я встретил тебя с братом? Неужели было так сложно сказать несколько простых слов?! Ты даже не намекнула мне... Тебе же тоже не все равно, ты же тоже ненавидишь всю эту дрянь, всю эту манию чистокровности, войну, Волдеморта. Так почему, Саманта, ты не помогла мне спасти одного недоумка? Неужели это было так сложно?!
Он стукнул по столу и через секунду закурил. Ошарашенная Саманта глядела на него своими огромными глазами, и он был уверен в том, что она сейчас встанет и уйдет. И в тот момент ему было плевать. Возможно, потом он бы пожалел об этом, но не сейчас.
— Прости меня, Сириус.
Он застыл с дымящейся сигаретой во рту. И перевел взгляд туда, где, по его мнению, никого не могло быть. Она не ушла. И она извиняется. И она впервые со времени их знакомства была настоящей. На ее лице был отпечаток такого сожаления, что Блэку стало не по себе. Она точно сумасшедшая.
— Что? — переспросил он.
— Извини меня, я просто... я даже не подумала об этом! Я ведь действительно знала, что он собирается стать Пожирателем, но мне даже в голову не пришло сказать тебе. Извини, Сириус, я просто... — она замолчала на полуслове и спрятала лицо в ладонях, а затем через мгновение снова выпрямилась и взглянула на Сириуса. — Прости.
Сириус затушил сигарету, не сводя взгляда со слизеринки.
— Когда ты узнал? — спросила она, сдвинув брови.
— Три дня назад.
— И сколько дней из них пьешь в немыслимых дозах?
— Угадай.
— Ясно.
Она поднялась со своего места и подошла к стойке. Она облокотилась на стойку, откинув волосы на спину. Скрестила в щиколотках свои тощие ноги и несколько секунд простояла так, говоря что-то Розмерте. Она вернулась со сливочным пивом в руках.
— Это тебе. Не надо больше пить, ты же хороший парень, любимчик школы и учителей...
— Нет, это Джеймс у нас любимчик учителей.
— Не важно, Сириус. Ты же ... — она замолчала.
— Блэк, — закончил за нее Сириус, улыбнувшись.
— Да... Не надо, Сириус. Уже все равно ничего не изменить. Регулус несмотря ни на что стал бы Пожирателем.
Сириус продолжал улыбаться, с восхищением глядя на Саманту.
— Ты странная, — сказал он. — Самая странная из всех девушек, что я когда-либо видел.
Она откинулась на спинку стула и пожала плечами, как бы подтверждая тем самым его слова. Сириус взял в руки стакан. Он почувствовал, как злость и мысли о Регулусе исчезают, оставляя его сознание чистым и спокойным.
— Слушай, — сказал он, не сводя с нее взгляда, — я так и не понял, каковы правила, которых ты придерживаешься.
Она прыснула.
— Ты и не должен был.
— Не расскажешь?
— Они тебе ни к чему.
— А пункт о нравственности там есть?
— Есть.
— Тогда почему ты здесь?
Последовало молчание, затем она спросила:
— То есть?
— Ну, у тебя ведь есть парень, а ты тут со мной на свидании.
— Во-первых, наше свидание больше на случайную встречу старых знакомых похоже.
— Потому что это только начало.
Саманта не слушала его.
— А во-вторых, кто тебе сказал, что у меня есть парень?
— Я видел.
И снова последовало молчание.
— Серьезно? — она вздернула бровь. — Может, познакомишь меня с ним?
Сириус непонимающе уставился на нее.
— А кто встречал тебя на платформе, когда мы возвращались в Лондон?
— Это был Арчи, мой старший брат.
— Вот как?
— Да, — она кивнула, сложив руки на столе.
— Ты с кем-нибудь встречалась? — Сириус поставил стакан на стол.
— Нет.
— Почему?
— Мне и одной неплохо.
— Серьезно?
— Да.
— Ммм... — неопределенно протянул он. — Я так и подумал.
Эта простая фраза была произнесена таким тоном, так просто и спокойно, будто не могло быть иначе. Саманта не смогла сдержать улыбки. И опустив взгляд, прикрыла глаза ладонью, стараясь не засмеяться.
— Я заставил тебя улыбнуться, — довольно заметил Сириус, подперев подбородок руками, и подвинулся ближе, пристально глядя на нее.
Она подняла на него взгляд и кивнула.
— Знаешь, мне почему-то кажется, что ты попусту теряешь время, — протянула Саманта, продолжая улыбаться.
— И вовсе не попусту, — Сириус выпрямился и, нахмурившись, озадаченно взглянул на девушку. — Как тебе удалось так быстро привести меня в себя?
Саманта снова пожала плечами.
— Наверное, я умею говорить правильные вещи.
Сириус прищурился.
— Расскажи что-нибудь о себе.
— Ты снова начинаешь?
— Забудь о своих правилах хотя бы на сегодня! Расслабься, с тобой же просто невозможно общаться!
— Отстань, — она мотнула головой.
Сириус улыбнулся и, подперев подбородок руками, придвинулся ближе.
— Ну пожалуйста.
Она подняла на него глаза, молча созерцая его улыбающуюся физиономию.
— Ну? — протянул гриффиндорец.
— Что, «ну»?
— Поддайся своему желанию.
— Желанию? — она сузила глаза. — О чем ты?
— Ты сейчас хочешь меня поцеловать.
— Что? — она удивленно приподняла брови. — С чего ты взял?
— А разве нет? Ты только притворяешься, что тебе все равно, но на самом деле...
— Твоя самоуверенность это просто нечто невменяемое, — заявила она, качая головой.
— Но это правда.
Саманта придвинулась ближе к Сириусу, глядя ему в глаза, с нахальной улыбкой на губах. Полминуты она, не двигаясь и почти не моргая, глядела на него, а затем протянула:
— Видишь? Мне действительно все равно.
Она увидела, как его губы растянулись в самодовольной улыбке, как в глазах запрыгали дьявольские огоньки, и тут же откинулась на стул.
— Тебе, должно быть, очень скучно, — заметил Блэк, выпрямившись.
Саманта пожала плечами.
— Нет.
— Как можно жить, не делая глупостей, не выходя за строгие рамки?
— Мне так удобно.
— Неужели ты никогда не сделаешь ничего, что находится вне твоей зоны комфорта?
Саманта сдвинула брови.
— Когда-то я тоже делала глупости. До того, как поняла, что мир полон моральных уродов, и что меня окружают самодовольные эгоисты. Мне было пять.
— У тебя не было детства, — грустно заметил Сириус.
Она усмехнулась.
— А у тебя?
— Детство продолжается, Сэм, — он раскинул руки, так словно говорил: «Оглянись! Жизнь — одно большое приключение!» — Почему бы просто не расслабиться, поддаться чувствам, быть импульсивнее, живее, снять маску? Ты ведь даже смеяться умеешь, я в этом уверен. Умеешь ведь?
— Ты один из них, из тех эгоистичных тварей, — без обиняков сообщила она, не меняя выражение лица. — И тебе никогда не понять меня.
Сириус усмехнулся.
— Порой мне и правда начинает казаться, что я просто так теряю время.
— Это правда.
Дверь трактира распахнулась, и вошли несколько слизеринцев, смеясь и насмешливо осматривая помещение.
Монро поморщилась.
— Пойдем отсюда.
Она поднялась со стула и заглянула в маленькую сумочку из потертой черной кожи.
— О, Мерлин, Саманта! Не смей этого делать!
Она подняла на него удивленные глаза.
— Что делать?
— Ты хотела заплатить! — возмущенно воскликнул Блэк, доставая из кармана монеты.
Саманта покачала головой.
— Ладно.
***
Снег хрустел под ногами почти так же, как мог бы урчать добродушный сытый кот, развалившийся на коврике у камина... Раз, два, три... Сминаясь под черными ботинками Сириуса, раз за разом он повторял один и тот же звук.... Четыре, пять, шесть.. Порой он любил считать шаги, чтобы придать движению разнообразие... На секунду зажмурившись от удовольствия, Сириус улыбнулся. Саманта фыркнула.
— Что? — спросил он, повернувшись к ней.
На темных волосах, торчащих из-под изумрудно-зеленого берета, лежали белоснежные хлопья...
— У тебя было такое лицо, будто тебе сказали, что ты выиграл миллион галлеонов.
— Просто люблю этот звук, — пожал он плечами. — Как снег хрустит.
— А я нет, — ответила она, опустив голову. Он увидел на ее губах тень улыбки, а потом она подняла на него взгляд. — Суть в том, что у каждого человека, предмета или события есть как минимум две стороны. Ты знаешь, что каждый раз, когда ты ступаешь на только что выпавший снег, то под твоим весом разрушаются тысячи снежинок — природных произведений искусства и благодаря этому ты слышишь хруст. Как тебе эта сторона медали?
— О, черт. Как можно смотреть на любую, самую простую и позитивную вещь так негативно?
— Да, — она тряхнула головой и улыбнулась. — Знаю, таких, как я, немного, тех, кто смотрит вглубь предмета.
— Считаешь, что на самом деле наш мир ничто иное, как собрание пессимизма и угнетения?
— Все разрушается и гибнет, считаешь, это не признак того, что наш мир тоже умирает?
— Раз так, может, и надо радоваться, привносить хоть какое-то разнообразие и позитив. А иначе ничего хорошего не будет, зачем так жить? Нам, планете — неважно. Жизнь для того, чтобы приносить удовольствие.
— Ты — высшая степень проявления эгоизма.
— Ты всегда такая противная?
— А ты?
— Пожалуй, да.
Она фыркнула. Сириус улыбнулся и потянул ее за руку туда, где находилось его любимое «Сладкое королевство» — проходной билет в Хогсмид.
— Эй, ты куда?
— В Хогвартс.
— Может быть, я ошибаюсь, что вряд ли, но, по-моему, это магазин сладостей.
— Тихо, — прошептал он, и они прошли внутрь.
В магазинчике толпились ученики. Сириус обвел толпу взглядом и обернулся.
Саманта, которую он держал за руку, глядела на него недовольным взглядом.
— Что происходит?
— Когда-нибудь я научу тебя радоваться жизни, — отметил он, улыбнувшись.
— Что ты задумал?
— Показать тебе новую тропу.
— Нет, я, пожалуй, доберусь в Хогвартс привычной дорогой.
— Стой! — он схватил ее за руку. — Пойдем. Это куда интереснее, чем возвращаться в замок как обычно.
— Слушай, Блэк, отвали.
— Ни за что. Смотри, как нам повезло — там никого нет.
— Нет. Я не пойду.
— Не упрямься.
— Я не хочу, чтобы у меня были проблемы.
— Неужели тебе не интересно?
Сириус улыбнулся и потянул ее за руку.
***
— Черт возьми, — прошептала Саманта, отряхивая мантию. — Ты затащил меня в какую-то...
Сириус, не переставая смеяться, наблюдал за девушкой.
— Заткнись, — рявкнула она, пронзив его испепеляющим взглядом.
Сириус округлил глаза
— Что я слышу?!
Она раздраженно фыркнула.
— Скажешь еще хоть слово... — она не договорила, заметив на рукаве паука, и, раздраженно выругавшись, затрясла рукой так, что бедный паук тут же оказался на полу и спрятался в углу.
— Сэм, ты чего ругаешься?
Она перевела на гриффиндорца возмущенный взгляд.
Улыбнувшись, Блэк только пожал плечами.
— Тебе не идет.
Саманта покачала головой.
— Больше никаких экспериментов, Блэк. Никаких земляных проходов под магазином сладостей.
— А, то есть ты допускаешь мысль о последующих свиданиях. Это радует.
Саманта спокойно посмотрела на Сириуса и пошла прочь.
— Пока, Блэк.
Парень продолжал улыбаться.
— Саманта! — он почти сразу нагнал ее. — По правилам этикета я должен проводить тебя до гостиной.
— Разрешаю тебе отступить от правил.
— Если ты хочешь следовать своим правилам, то я хочу следовать своим, — пожал он плечами, чувствуя, как Саманта закатывает глаза.
— Хочешь, чтобы тебе шею свернули?
— За что? В Хогвартсе можно ходить везде, куда можешь попасть.
— Так и скажешь моим однокурсникам.
— Я не боюсь.
— Кто бы сомневался.
Сириус на ходу расстегнул мантию и распустил шарф, который начал душить его в стенах замка.
Он редко бывал в этой части замка. Слизеринские помещения, где не было учебных кабинетов и живого света, манили себя только во время их приключений и шалостей. Сырость и серые стены наводили тоску, и там не было ровным счетом ничего, что могло стать причиной для посещений. К тому же и сами слизеринцы совсем не любили гостей. Особенно гриффиндорцев. Особенно Мародеров.
Там было пусто и они не встретили никого ровно до того момента, как на горизонте показался проход в гостиную. На каменном выступе, служившем для оформления композиции из каких-то мечей и флагов, сидел Эйвери. Длинные худые ноги не доставали до земли, он держал на весу книгу, и, чуть ссутулившись, читал. Заслышав шаги, он непроизвольно выпрямился и поднял глаза. Насмешливая улыбка тут же появилась на его лице.
— Ух ты, какие гости в нашем подземелье, — посмеиваясь, начал он, заметив пару.
Эйвери всегда напоминал Сириусу гиену. Такой же вытянутый, тощий и жалкий с этими странной длины прямыми волосами, вечно ухмыляющийся и лицемерный, пресмыкающийся перед любым, кто мог бы улучшить его репутацию. Мерзкий трусливый зверь, чей смех, сухой и отрывистый просто не мог не наводить на мысль о сходстве слизеринца с гнусным падальщиком.
— Не начинай, Эйвери, — чуть поморщившись, отмахнулся Сириус.
— Ну разве я могу упустить такую возможность? — он отложил книгу и спрыгнул на землю.
— Уйди, Эйвери, — сказала Саманта, когда тот загородил им дорогу.
— Я что-то не пойму, вы теперь встречаетесь что ли?
— Почему ты не в Хогсмиде?
— Решил позаниматься, в конце концов, скоро экзамены.
Блэк фыркнул.
— С каких пор на экзаменах сдают темную магию?
Эйвери улыбнулся так, словно Сириус был еще несмышленый ребенок:
— У каждого свои экзамены.
Блэк сморщился, и слизеринец, продолжая улыбаться, перевел взгляд на однокурсницу.
— И все-таки со мной ты бы смотрелась лучше.
— Смотрелась? — Блэк прыснул, не давая Саманте ответить. — Да ей даже смотреть на тебя противно.
— На тебя тоже, — Эйвери пожал плечами. — Но ты же был с ней на свидании, а мне не удалось добиться даже одного поцелуя.
Лицо Саманты непроизвольно перекосилось от ужаса.
— Это уже твои личные проблемы, Эйв. Если не можешь добиться девушки, я имею ввиду. Тут у каждого свои способности. Кому-то больше везет, а кому-то… — Блэк с притворным сожалением пожал плечами.
— Может, еще не все потеряно? — слизеринец покосился на девушку, хищно улыбнувшись.
— Все, не сомневайся, — кивнула она.
— Со мной ли тебе тягаться? — Сириус вздернул брови.
— Не надо предъявлять на меня права, ладно? — фыркнула Монро, бросив в Блэка испепеляющий взгляд.
— Ну вот, что я говорил, — Эйвери улыбнулся. — Ты вовсе не помеха. Правда, Сэмми? Мы могли бы попробовать быть вместе. Хотя бы однажды. Ну, Сэмми?
Под возмущенным, прищуренным взглядом девушки и не менее возмущенным взглядом Блэка, Эйвери сделал несколько быстрых шагов к однокурснице и, обняв ее за талию, прижал к себе.
Сириус хотел что-то сказать и высвободить Саманту, но не успел. В мгновение ока Саманта вытащила палочку и, приставив ее к горлу однокурсника, прижала его спиной к стене.
— Еще раз, — процедила она, — еще хоть раз ты скажешь мне что-нибудь мерзкое или дотронешься до меня, я нашлю на тебя такую порчу, что ты никогда больше… — ты понимаешь значение слова «никогда»? — никогда больше не проведешь ночь с девушкой. Надеюсь, ты понял смысл мною сказанного, и мне не придется подробно описывать, что с тобой случится. Ведь тебе достаточно краткого ответа?
Эйвери, ошеломленный произошедшим, только кивнул.
Саманта отстранилась и спрятала палочку, непроизвольно вытирая руки о юбку, так, словно она испачкалась. Слизеринец, чуть нахмурившись, схватил свою книгу и быстро удалился в гостиную, кинув напоследок что-то неразборчивое.
Девушка проследила за ним взглядом, а затем закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Она с досадой взглянула на Сириуса, как бы сожалея о том, что он стал свидетелем этой сцены.
— Обычно я держу себя в руках, — объяснила она.
Сириус пожал плечами, улыбаясь.
— Мне понравилось.
Саманта едва смогла сдержать улыбку и закатила глаза.
— Я пошла, — бросила она.
— Бросаешь меня? Оставляешь в одиночестве в этом сыром и темном месте?
— Ты у нас взрослый мальчик, надеюсь, найдешь способ выйти на поверхность самостоятельно, — с этими словами она скрылась в гостиной.
***
По своей сущности Питер Петтигрю всегда был тенью. Семья? Всего лишь существование во время отсутствия школы. Детство? А было ли оно? Несмотря на эту неопределенность, на эту странную пародию жизни и, в частности, жизни до школы, Питер обзавелся собственными убеждениями. Его характер, его сущность — маленькая, мерзкая, ничтожная, неопределенная масса. Он был шестеркой, крысой, он готов был быть кем угодно, лишь бы стоять за кем-то выдающимся, а точнее, за самым выдающимся. Он всегда желал быть таким, как Джеймс, но сама природа закрыла ему путь в высшие ряды. Когда он понял это, он выбрал свою роль. Что ж, минимум слов, минимум действий, он тень, только тень. Порой, крайне редко, на него находили приступы мучений совести. Он чувствовал себя их другом, это доставляло радость и удовольствие. Его любили, о нем заботились, в нем нуждались, им дорожили. Совесть не давала ему покоя, потому что он знал, несмотря на неважную роль в команде, случись с ним что-то, они пойдут за ним в огонь и воду. Ну а он, пойдет? Если не будет выбора получше. Теперь все иначе. В первые годы их дружбы различия между ними были не так явно выражены. С каждым годом его друзья становились все известнее, все лучше, все любимее. Ремус стал старостой, Джеймс ловил снитч со скоростью звука, ну а Сириус был первым красавцем школы. Питер же не менялся. Неприметный, скромный, молчаливый. Хвост. Только Хвост.
Иногда он задавал себе вопрос: «Как я попал на Гриффиндор?» Как мог трус по своей натуре попасть на факультет храбрецов? Должно быть, сама судьба направила его в команду Мародеров. Это была хорошая находка и удачное совпадение. Он оказался с ними в одной спальне. И они взяли его под свое крыло. Эта дружба принесла много преимуществ: мародеры и от врагов укроют, и в учебе помогут, и компанию составят... Да... Сейчас он их тень, он с ними, но что будет завтра?
— Хочешь прочесть? — Ремус отложил газету.
Питер мотнул головой, увидев на первой полосе имя Того-Кого-Нельзя-Называть.
— Позже.
Они не пошли в Хогсмид, время было обеденное, и друзья сидели в Большом зале, пролистывая газеты и учебники. Точнее этим занимался Ремус, хотя ему это было явно не нужно, а вот Питер, с огромнейшими пробелами в знаниях, даже не взялся за конспекты. Он, сложив на столе ручки с короткими толстыми пальцами, уставился на стол слизеринцев, глядя на них с какой-то ненормальной внимательностью. Он хотел быть среди них. В эту минуту, когда Волдеморт, самый великий волшебник современности, брал власть в свои руки, он хотел быть среди них, там, где Того-Кого-Нельзя-Называть почитают все, там, где чистота крови, поддержка его идеи считаются нормальными. В тот момент он видел явный плюс в себе — чистокровность. Регулус Блэк уже стал Пожирателем. Он тоже может стать одним из них. Он должен стать одним из них.
— Тоже жалеешь Регулуса? — спросил Люпин, увидев взгляд Хвоста. — А он был таким толковым парнем.
Хвост скованно кивнул. Кто может его понять?
— Привет, — Сириус сел рядом с Питером, привлекая его внимание. — Почему не пошли в Хогсмид?
— Да зачем? Что там делать? — поинтересовался Ремус, взглянув на друга. — А ты почему так скоро вернулся?
— Мое свидание закончилось еще полтора часа назад, — Сириус потер ладонь об ладонь, осматривая обеденный стол. — Что тут у нас сегодня?
— Блэк?
Сириус поднял глаза на говорившего.
— Чем обязан?
— Не лезь к Монро.
— Извини, что? — Сириус не потрудился встать, теперь уже заинтересованно рассматривая своих собеседников.
Два здоровых парня, которые в своей общей ширине плеч могли бы уместить как минимум шесть Сириусов. Один из них, чье имя Сириус не помнил, был из Хаффлпаффа, другой, тот, что говорил, Бертрам Обри — с Рейвенкло.
— Мы друзья ее брата, и он не очень-то жалует таких, как ты.
Блэк вздернул брови, переводя изумленный взгляд с одного бугая на другого.
— Таких, как я, это каких? Тех, кто хоть на грамм умнее вам подобных?
— Сириус, не нарывайся, — прошептал Ремус, заметив, что у Блэка в глазах запрыгали огоньки, а Питер трусливо заерзал, пряча глаза.
— Попрошу без оскорблений. Мы всего лишь предупреждаем, — хаффлпаффец неприятно оскалился, и его друг повторил за ним.
— Жаль вас огорчать, но ваши старания пройдут впустую. Можете передать мистеру Монро, что его сестра и без вашего надзора неплохо справляется с отшиванием кавалеров, и что ваше «предупреждение», — Сириус взял это слово в кавычки, — никоим образом не помешает мне продолжить свой путь завоевания мисс Монро. А, и еще, работа посыльных вам не к лицу.
Сириус притворно улыбнулся, тем самым рождая еще большее беспокойство на лице Люпина. Посыльные переглянулись.
— Ты смотри Блэк, мы, если что, церемониться не будем.
— Эй, вы бы поосторожней. Нечего бросаться угрозами, — встрял Люпин, все-таки не выдержав напряжения.
— С чего это ты даешь нам советы?
— Вообще-то я староста.
Сириус усмехнулся, покосившись на друга. Красноречиво прыснув, посыльные удалились из Большого зала.
— Это давно никого не трогает, Люпин, — трагически протянул Сириус. — Староста теперь вовсе не аргумент.
Люпин фыркнул.
— Никакого уважения к правилам школы.
Сириус рассмеялся.
— Брось, они ничего мне не сделают.
— Знаю, — Люпин кивнул. — Но все равно это раздражает.
***
Макарик;D
Солнце медленно скользило за горизонт. Блэк пожал плечами, устало глядя на девушку в форме слизеринского факультета.
— Саманта, мне кажется, что пора заканчивать с играми в кошки-мышки. Мы больше не должны расставаться. Я хочу быть с тобой.
Она нисколько не думала над ответом, посмотрев на него глазами, полными удивления и радости.
— Конечно, мы должны быть вместе.
Он взял ее за руку, внутри что-то приятно сжалось, и по телу разлилось тепло, и они медленно пошли вперед, обходя вокруг озаренное закатом Черное озеро.
Саманта распахнула глаза и резко села, тряхнув головой так, словно надеялась, что сон, посетивший ее, вылетит, не оставив никакого следа. Стояла глубокая ночь. Саманта зажмурилась и спрятала лицо в ладонях, стараясь отогнать такой яркий, живой и эмоциональный сон.
— Что стряслось, Сэм?
— Ничего. Спи, Мелани.
— Ты меня не разбудила. А если не расскажешь, что случилось, я вообще не усну, ты знаешь.
Саманта глубоко вздохнула, пытаясь абстрагироваться от сна.
— С чего ты взяла, что что-то вообще случилось?
— Чувствую. Сон какой-то приснился?
— Кошмар. Какая-то бессмысленная ерунда.
— Но ты же врешь мне.
Саманта оторвала ладони от лица и посмотрела на подругу.
— С чего ты взяла?
— Я тебя знаю.
Саманта покачала головой.
— Это был Сириус, верно? — Мелани отсутствующим взглядом изучала потолок.
Монро нахмурилась.
— Откуда ты знаешь? Я что, во сне разговаривала?
— Вообще-то да, — Мелани улыбнувшись, взглянула на подругу, та улыбнулась в ответ. — Ты бормотала про счастье и закат.
Саманта сощурилась и бросила подушку в смеющуюся подругу.
— Я так и знала!
Мелани продолжала приглушенно смеяться.
— Ничего смешного, Мэл. Ни-че-го!
— Пора бы признаться, что влюбилась.
— В Блэка?
— В Сириуса.
Саманта нахмурилась.
— Я не влюбилась. Он мне нравится, как и многим, но… В отличие от остальных я понимаю, что Блэк… — она вздохнула.
— Это Блэк? — Мелани вздернула брови.
— Да, примерно так.
— Но если бы он не был таким, какой он есть, он бы не был Блэком и не нравился бы тебе.
— В этом весь ужас.
— Может, стоит просто сказать «да»?
— А потом что? Мучиться и плакать? Что-то не хочется связываться с эгоистичным подонком.
— Зато он смелый, умный и благородный… Ну и в общем классный, — Мелани легла на кровать, мечтательно взглянув на потолок.
Саманта улыбнулась.
— Ты меня не убедила.
— Я и не пыталась.
В комнате повисло молчание.
— Спокойной ночи, дорогая.
Саманта легла на кровать и кивнула.
— Спокойной, Мелли.
***
Жизнь летела вперед. Закрутившись в предпраздничной суете, походами в Хогсмид, первыми днями с Лили, когда, упиваясь своим счастьем, Джеймс едва замечал что-либо вокруг. Вокруг витали слухи и сплетни, Хогвартс обсуждал их с Лили отношения, гадая, правда ли это или очередная шутка Мародеров, и неужели все-таки неприступная Эванс сдалась? Прежде чем Джеймс начал замечать, что общение с Сириусом свелось к минимуму, прошло больше недели. Он решил провести следующие дни с друзьями, но Сириус исчез сразу после того, как прозвенел колокол.
— Что с Бродягой? — Поттер угрюмо посмотрел в спину другу, а тот исчез в дверном проеме.
Лунатик пожал плечами:
— У него «последняя стадия завоевания Монро».
— Когда девчонки мешали ему быть собой?
— А разве он не остается собой?
Джеймс пожал плечами и озадаченно взъерошил волосы.
Лили Сириус упорно не признавал, происходящее вокруг начинало раздражать Джеймса, и он пытался придумать хоть что-то, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь. Его приводили в бешенство даже слухи и болтовня, которые он слышал в каждом коридоре, странные взгляды, которые на него бросали ученики, одним словом, все то, на что раньше он вообще не обращал внимания.
***
— Сириус?
— М?
— Как дела?
Джеймс услышал фырканье.
— Дожили. Лучший друг спрашивает, как у меня дела.
— Извини, Бродяга, я что-то замотался.
Между ними повисла тишина.
— Может, сделаем что-нибудь эдакое?
— Например? — Сириус явно оживился.
— Например... Не знаю.
— Ясно.
Джеймс сел на кровати и раздвинул полог. Он схватил палочку, и на ее кончике зажегся свет. Бродяга поморщился, он лежал на нерасправленной кровати, закинув руки за голову.
— Эй, Сохатый, ты в своем уме?!
— Ты говнюк, Сириус. Ты просто говнюк.
С этими словами Джеймс лег обратно в кровать, потушив огонек. Пара секунд тишины сменилась возмущенным возгласом.
— Что?! А причину ты объяснить не хочешь?
— Причину? Очевидно, во всем виновата Лили.
Теперь огонек зажегся на кончике палочки Блэка. Он сидел на своей кровати. Поттер тоже сел, в ожидании уставившись на Сириуса.
— Ну? — нетерпеливо протянул Блэк.
— Никогда не думал, что Лили станет причиной твоей тупости. Какого черта?! С чего вдруг ты, Сириус, черт тебя побери, Блэк, ведешь себя как полный придурок?!
— Я?
— Прячешься от меня! — Джеймс раздраженно ткнул в друга палочкой, которую все еще держал в руках. — И где же подтверждение слов о братстве, о нерушимости дружбы! Все это разрушила девчонка? Моя Лили?
— Джеймс, все не так.
— Нет. Все именно так. Я понимаю, ты переживаешь из-за Рега, тут же Саманта... Но Сириус... Разве когда-нибудь ты поступал с нами так?
Блэк сдвинул брови.
— Я рад, что вы начали встречаться, — ответил он, пожав плечами. — Это правда. И я не убегаю. Просто, зачем мешать друг другу?
— Не говори, что ты познал простую истину отсутствия эгоизма.
— Не знаю.
— Выбрось эту дурь из головы. Я хочу, чтобы вы с Лили подружились. Чтобы все было, как раньше.
Джеймс всегда считал Сириуса старше себя. Да, так оно и было, Сириус был старше их на год, морально, физически... Но теперь, когда он глядел на его лицо, обрамленное слишком отросшими, чуть волнистыми прядями, которое освещал тусклый свет палочки, он вдруг почувствовал себя взрослее, чем Блэк. И эта взрослость была не тем, что олицетворял Сириус, это была скука, тоска и размеренность. Джеймс понял, что и Сириус уловил это, в глазах лучшего друга мелькнул какой-то огонек, и свет палочки мгновенно потух.
— Давай не будем об этом, дружище.
— Бредово отпираться от того, от чего не уйти. Зачем откладывать?
— Что обсуждать, Джимбо?
Поттер промолчал, нервно хмурясь в темноту. Усмешка Сириуса взбесила его еще больше.
— Спокойной ночи, Сохатый.
***
Все казалось каким-то спутанным и неясным. Поттер и Эванс, Регулус, Саманта… Он и сам не понимал, почему все так изменилось. Да и разве изменилось? Он закрутился в каких-то делах, каких-то планах… У Джеймса тоже не было времени. Все просто. Никакой обиды или разногласий. Всего лишь вынужденный перерыв, который не закончится до тех пор, пока Монро не будет с ним встречаться. После заявления «посланников», как их теперь называли Мародеры, Сириусу еще больше захотелось с ней встречаться. Это всего лишь перерыв, пауза в их вечных приключениях и шалостях, она закончится, когда сдастся Сэм. Она стала его одержимостью, и понемногу его начало раздражать происходящее. Еще никогда он не встречал такой несокрушимой девушки, и то, что поначалу казалось интересным, увлекательным испытанием, превратилось в какую-то бесконечную муку.
Ремус и Питер терпели неразбериху только потому, что ничего не могли с ней сделать. Им, пожалуй, приходилось хуже всех. Оказавшись меж двух огней и имея как бы нейтральную сторону, они стали просто наблюдателями.
Скоро все закончится.
Он так и не расправил кровать, просто глядел в тонущий в сумрачном свете потолок, на который вытянутым прямоугольником ложился лунный свет. «Скоро полнолуние», — чуть улыбнувшись, подумал он.
***
«Отражение» Поттера не поддавалось объяснению. В надежде на то, что после ночного разговора мозги Сириуса встанут на место, Джеймс распахнул глаза и, нацепив очки, взглянул на кровать друга. На самом деле даже прежде, чем на переносице оказались очки, где-то на уровне подсознания он знал, что увидит пустую, нерасправленную, смятую постель. На ЗОТИ Сириус так и не появился, пришел только к Трансфигурации злой, раздраженный и насупившийся. Джеймс не сказал ему не слова. Блэк вел себя глупо и жестоко. И Джеймсу оставалось только сидеть и ждать, размышляя о том, что же все-таки происходит. Вся сущность Блэка — это огромный черный пес, завораживающий, преданный, такой необычный и такой по-Блэковски мрачный. Вся сущность Сириуса — его смех: звонкий, громкий, лающий, порой с долей перчинки; смех, олицетворяющий свободу.
На трансфигурации Блэк накинулся на МакГонагалл, ожесточенно споря с ней из-за какой-то незначительной мелочи. Встретившись с Лили на перемене, Джеймс попросил ее немного потерпеть его отвратительный настрой, подождать, пока все придет в норму. Она обеспокоенно сдвинула брови, провожая Сириуса взглядом, и понимающе кивнула.
— Где тебя носило? — недовольно пробурчал Ремус, дожидаясь, пока Блэк сложит учебники.
— Что?
— Где ты был во время Защиты? Где тебя носило?
— Я завтракал. Пришлось пробраться на кухню. Уж очень есть хотелось. И спать.
— Про тебя говорили, — сказал Питер, чуть сдвинув тонкие брови. — Профессор Верди была недовольна.
— Было бы странно, если бы было иначе.
— Мы сказали, что ты в Больничном крыле.
— Лечишься от порчи, которую натравила на тебя разгневанная поклонница, — буркнул Джеймс, только что подошедший к друзьям и угрюмо наблюдавший за манипуляциями друга.
— Спасибо, — кивнул Сириус, чуть улыбнувшись. — Как раз подходит к ситуации.
— Какие планы на сегодня? — спросил Люпин у Сириуса, когда они наконец вышли из кабинета и двинулись в сторону Большого зала.
— Не знаю, — он пожал плечами. — Было бы классно написать эссе и лечь спать.
— И все? — Питер удивленно взглянул на Сириуса.
— Ну а что еще? У меня нет настроения валять дурака, пакостить и летать на метле.
Джеймс почувствовал, что внутри начинает кипеть раздражение.
— Может, хватит уже? — злобно бросил он.
Ремус недовольно поморщился, заранее зная, чем это закончится. Блэк остановился и, склонив голову так, что длинные черные пряди коснулись плеча, посмотрел на Джеймса.
— Что хватит?
— Не прикидывайся идиотом, — Джеймс сунул руки глубоко в карманы и сдвинул брови. — Я просто не верю, что все так складывается. Зачем ты устраиваешь черт знает что?
— Слушай, — серьезно произнес Сириус, теряя свою улыбку, — я не понимаю, чего ты от меня хочешь.
— Чего хочу? Черт возьми, Сириус!.. — Джеймс отвернулся и, вскинув голову к потолку, шумно выдохнул, пытаясь успокоиться, чтобы попросту не врезать Сириусу от злости, выплескивающейся через край.
Сириус приподнял бровь и медленно протянул:
— Хочешь меня ударить — бей. Давай, вымести злобу на ни в чем не повинном друге. Если тебе станет легче, я готов быть жертвой. Ну, Джеймс? Давай.
Джеймс нахмурился, пристально глядя в глаза лучшего друга. Его лицо показалось ему как никогда серьезным, а серые, ставшие почти графитными, глаза, отдавали непривычным, искренним теплом.
— Прямо здесь? — наконец спросил он, чуть прищурившись.
— Ну а почему нет? Чего нам бояться? Профессоров? Не смеши меня, Сохатый.
— Так, стоп, никто никого бить не будет, ясно? — Ремус встал между ними, поочередно взглянув на друзей. Сириус и Джеймс не отводили взгляды друг от друга. Спустя секунду после слов Люпина Джеймс увидел в глазах Сириуса привычный блеск, примешивающийся к теплоте, уже обитавшей там. Джеймс улыбнулся, почувствовав, что успокаивается. «Все в порядке» — подумал он. Все действительно в порядке. Волна спокойствия и умиротворения прошла по его телу, страх и раздражение мгновенно исчезли, и он улыбнулся.
— Я рад, что вы с Лили встречаетесь, — Сириус пожал плечами. — Правда.
Джеймс кивнул.
— Спасибо, Сириус.
Ремус облегченно прикрыл глаза.
— Ура, слава дружбе и примирению, — провозгласил он, покачав головой.
Джеймс и Сириус усмехнулись, и компания снова двинулась к Большому залу.
— Ты чего такой злой был, Бродяга?
Сириус глубоко вздохнул.
— Саманта снова послала меня, — пожал он плечами. — Еще немного, и я сдамся. Со мной никогда такого не было. Что за девушка такая…
— Она вообще этого стоит?
— Я уже не знаю, смогу ли я бросить это дело. Мне надоело, но… отдать ее кому-то, так и не заполучив. Она — единственная адекватная девушка в Хогвартсе.
— Адекватная? — перепросил Джеймс. — Жаль тебя расстраивать, но она сумасшедшая, Сириус.
Блэк рассмеялся.
— Знаю.
— А ты теперь вообще на Защиту ходить не будешь? — спросил Ремус, задумчиво сдвинув брови.
Сириус усмехнулся.
— Буду. Я завтра покончу со всем этим.
***
Лили плотнее закуталась в шарф и, поправив сумку, медленно побрела по коридору. Ее тонкая рука уперлась в ручку тугой двери. Она никогда не любила эти тяжелые двери, вынуждающие собрать все силы для того, чтобы открыть их. Чья-то рука с длинными, еще более бледными, почти желтоватыми пальцами уперлась в дверь, помогая Лили. Морозный ветер ударил ей в лицо и, выскочив на улицу, она взглянула на своего помощника. Удивленно вскинув брови, Лили увидела, что перед ней стоит Северус. В последнее время они почти не общались, и она обнаружила, что он гораздо выше, чем она помнила.
Он на ходу, неловкими, угловатыми движениями наматывал на шею слизеринский шарф и улыбался, глядя на гриффиндорку.
— Привет, Лили.
— Привет, Северус.
— Ты куда?
— В совятню. Хочу отправить Хельге письмо.
— Могу составить тебе компанию, если хочешь.
Лили улыбнулась.
— Когда я отказывалась от хорошей компании?
Северус опустил взгляд и серьезно произнес:
— Не знаю, считаешь ли ты меня теперь хорошей компанией.
Что-то внутри у Лили болезненно сжалось, и она ответила, чуть сощурившись.
— Давай не будем ссориться.
Они пошли к совятне в молчании, с неба, оседая на мантиях, сыпал снег. Раньше они часто гуляли вдвоем, но сейчас ей казалось ужасно непривычным идти с ним рука об руку по территории школы, просто гулять, свободными и необязанными никому и ничему.
— Ты едешь домой на Рождество?
— Нет, — ответила она, качая головой. — В этом году мало кто уедет. Кому сейчас хочется уезжать из укромного безопасного Хогвартса и возвращаться в промозглый Лондон, — она уже хотела было сказать «кишащий Пожирателями», но вдруг остановилась на полуслове, потускнела и замолчала.
— Лили, все в порядке?
— Да, в порядке. Не знаю, — все-таки сказала она. — Может, ты был прав.
Он остановился: сразу понял, о чем она говорила. Заметив, что Северуса уже нет рядом, Лили обернулась: на ее волосах и темно-рыжих, таких, что мало кто заметит их рыжий цвет, ресницах — снежинки, она моргает, и они падают, летят вниз, разбиваясь о ее яркий гриффиндорский шарф...
— Северус?
— Я могу уйти.
Она несколько раз моргнула.
— Но… я все еще нуждаюсь в хорошей компании.
Снейп подошел к ней и их поход возобновился. Они мало говорили и, только добравшись до совятни, когда под ногами перестал шуршать снег, Северус, наблюдающий за тем, как Лили ловко привязывает письмо к лапе совсем не хогвартской совы, решился задать вопрос, терзающий его уже несколько дней.
— Можно один вопрос?
Она на секунду замерла.
— Конечно, — сова взмыла в воздух, расправив огромные крылья. Чья она была? Где-то в глубине души Снейп подозревал, что она принадлежала Поттеру.
— Это правда, что ты встречаешься с Поттером?
Ей показалось, что все ее тело перестало слушаться.
— Я имею право знать.
Она попыталась сохранить спокойствие, пошла вперед и открыла дверь, чтобы выйти из совятни, как вдруг, поскользнувшись, рухнула на лед.
— Черт возьми!
— Ты не ушиблась? — Северус помог ей подняться, и она, как только встала на ноги, стараясь не смотреть на слизеринца, принялась отряхивать мантию.
«Что за ерунда? Разве я в чем-то виновата?» Она резко выпрямилась, пристально и серьезно посмотрев на Снейпа.
— Ты что-то спросил у меня?
— Ты встречаешься с Поттером? — бесстрастно повторил он.
— Да, — она слышала свой голос, будто издалека, чувствовала неясные, непонятные ей мучения совести…
Лицо Снейпа видоизменялось. Под маской каменного спокойствия и невозмутимости проскочила тень разочарования и злости.
— С Поттером?
Она кивнула.
— С Поттером? С этим самодовольным индюком, о ненависти к которому ты всего пару лет назад твердила мне целыми сутками?
— Извини, Северус, мне не в чем оправдываться, — она развела руки в стороны.
Прежде чем она успела что-нибудь сообразить, Северус, повинуясь какому-то внутреннему голосу или чувству, наклонился и, осторожно и одновременно стремительно положив руку ей на шею, поцеловал девушку.
— О, черт! Северус, ты что, с ума сошел! — воскликнула она, оттолкнув его.
Она отвернулась, поставила одну руку на талию, другую взметнула к волосам и уставилась в потолок, уходящий далеко вверх этажами насестов и полочек.
— Я бы залепила тебе пощечину, если бы мы когда-то не дружили.
Он просто смотрел на нее. Не говоря ни слова глядел, как она металась по помещению, пытаясь привести себя в чувство.
— Извини, Лили.
— Извини?! — она резко остановилась. — Черт возьми, Северус! Нам просто нельзя общаться! Просто НЕЛЬЗЯ! Это неминуемо приводит к чему-то неправильному!
— Ну почему же неправильному?
— Да потому что так не должно быть! — ее голос сорвался, повис где-то в голове у Снейпа, в воздухе, в ее душе, звенящим, режущим, рассекающим лезвием, избавляющим от жизненно важного органа, представленного как нечто абсолютно ненужное. — Так не должно быть, Северус. Просто не должно быть. Я, ты… Мы по разные стороны баррикад. И единственное, что ты сейчас можешь сделать, это порадоваться за меня и Джеймса.
— Порадоваться за Поттера? За то, что он проводит с тобой вечера, постоянно рядом, за то, что ему позволено, чего он недосто…
— ПРЕКРАТИ! — закричала она, хватаясь за голову. — Прекрати меня мучить!
— Тебя? — тихо спросил он, не сводя с нее тяжелого взгляда.
— Нужно заканчивать, Северус. С этими странными отношениями, этой полудружбой. Я не хочу жалеть врага и мне противно представлять, что мой друг причастен к тем мерзостям, о которых пишут в «Пророке».
— Что?
— Я не хочу быть жестокой, но вы сами виноваты, Сев. Вы и ваш «предводитель». Вы сломали наш мир и нашу дружбу. Из-за вас все рушится, — она почувствовала, как злость застилает ее сознание. — И ладно вы! Ладно, вам хотя бы есть семнадцать, ну а Регулус? Ему шестнадцать лет, он же еще ничего не понимает и, по-моему, не настолько помешан, как этот Крауч, а вы… Что вы с ним сделали?!
— Мы?! Лили, да о чем ты?
— О том, что вряд ли общение с Пожирателями идет людям на пользу! — выпалила она, стремительно ринувшись к двери.
Морозный поток воздуха обдал ее лицо, снежинки били в лицо, но она все равно неслась прочь от совятни, только чтобы не видеть Снейпа, чтобы не продолжать этот разговор.
— Лили!
Он остановил ее, схватив за плечо.
— Отстань от меня! — воскликнула она, срывая в морозном воздухе голос.
— Успокойся!
— Я не хочу, чтобы…
— Я не Пожиратель!
Он одним движением поднял рукав. Что-то внутри нее рвануло вниз, а затем вернулось волной холода и жары. Голова закружилась, казалось, что все внутри опустело. Лили замерла, уставившись на белую кожу, на которую опускались снежинки.
— О, Северус… Извини меня. Я… я… не знаю, что на меня нашло, — она слышала свой голос будто издалека, ей казалось, что она говорит на автомате, не контролируя слова.
— Это неудивительно, — он посмотрел в сторону, застегивая пуговицы на рукаве рубашки.
Лили уставилась на эти пуговицы, с которыми, казалось, затягивалось ее дыхание и что-то глубоко внутри, причиняя тянущую боль.
— Ты сейчас под воздействием, — он на секунду остановился и с каменным лицом проговорил, — своего парня и его компании. Так что нет ничего удивительного, что ты приняла их сторону.
Она быстро замотала головой.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — с горечью сказал Снейп.
Она снова замотала головой.
— Я не отказываюсь от того, что сказала в совятне, все неминуемо идет к этому и… и с тех пор, как я стала встречаться с Джеймсом все еще больше обострилось, так что… Черт возьми, — она на секунду закрыла лицо ладонями. — Просто прости, Сев. Но нам правда не стоит…
Она не смогла договорить и, развернувшись, быстро зашагала прочь.
Северус остался стоять, где стоял. Холодный ветер трепал его мантию, а он просто глядел, как его рыжеволосая единственная в очередной раз уходит от него.
***
Макарик, ну ты знаешь. Я бы не дописала этот момент без тебя и поддержки моего ленивого вдохновения.
Лили едва добрела до гостиной, обессилено опустилась на диван и спрятала лицо в ладонях. Волосы, влажные от снега, рассыпались по обе стороны от ее лица, закрывая ее от двух третьекурсников, устроившихся у окна. Лили услышала, как открывается портрет, и звенящие голоса мародеров заставили ее стремительно подняться и скрыться в спальне. Едва дверь захлопнулась, как гриффинорка почувствовала, что больше не может сдерживать эмоции, и она упала на кровать, сотрясаясь в рыданиях. Впервые однокурсницы видели, как Лили плачет, шептались, гадали, что произошло, а она, не в силах сдержаться, плакала так, словно хотела раз и навсегда избавиться от всего, что накопилось за жизнь.
— А что случилось-то?
— Надеюсь, ничего серьезного.
— Кто его знает, может…
— Тот-Кого-Нельзя-Называть?
— Ой, да перестаньте, наверняка это из-за Поттера, — Нэнси Никсон безразлично пожала плечами.
— Это не смешно, Нэнси. Ты когда-нибудь видела, чтобы Лили плакала?
Нэнси снова пожала плечами и вышла из спальни, следом за ней последовали и остальные девчонки, оставив Лили одну.
За дверью послышался шум. Эванс приподнялась на локтях и взглянула в сторону двери, откуда, смеясь, появилась Мэри.
— Лили, Джеймс хочет тебя видеть.
Эванс, прошептав неразборчивое «черт», быстро вытерла слезы и прошла к двери. Распахнув ее, она увидела лестницу, превратившуюся в горку и Мародеров, смеющихся у подножья. Недовольный Джеймс хмурился и, поднявшись с земли, посмотрел на Лили, спускающуюся к нему.
— О-о-о, — протянул Блэк, заметив, что гриффиндорка плакала. — Знаете, у меня запланировано кое-какое дело. Я воспользуюсь картой. Джеймс, ты же не против? И оставим вас вдвоем, не хочу вмешиваться в семейные разборки.
Сириус, Люпин и Хвост поспешно ушли из гостиной. А Лили стояла перед Джеймсом, опустив руки по швам, просто ждала, что будет дальше.
— Пойдем, — он взял ее за руку и потянул за собой, подальше от любопытных глаз.
Они вышли из гостиной и молчали до тех пор, пока не добрались до пустынного коридора.
— Дэвид сказал, что видел, как ты разговаривала с Нюниусом.
— С Северусом.
— Со Снейпом, — поправился Поттер. — Ты из-за него плакала? Ты вообще плачешь из-за чего-то другого?
Она пожала плечами.
— Мне надоело смотреть на это. В следующий раз я оторву ему голову. Честное слово.
Лили опустила глаза. Серые камни неровными квадратами ложились под подошву ее черных туфель.
— Хотя могу и в этот, — озлобленно добавил Поттер.
— Не надо к нему лезть. Он считает, что ты на меня плохо влияешь, точнее, что я из-за тебя… Неважно.
Лили почувствовала, что Джеймс смотрит на нее и, заправив волосы за уши, опустила голову.
— Не смотри на меня, — она зажмурилась.
— Почему?
— Я ужасно выгляжу. И какое ужасное состояние.
Он мгновенно подтянул ее к себе, обняв за плечо. Лили вспомнила похороны матери, когда своим теплом он оживил ее застывшую душу. Она опустила голову ему на плечо, чувствуя, как вокруг обступает тепло.
— Слушай, Лили, что он сделал?
Лили подняла на него свои изумрудные глаза.
— Кто?
— Снейп.
Лили нахмурилась, хотела отстраниться от Поттера, но не смогла и, оставив голову у него на плече, протянула:
— Ничего. Он ничего не сделал. Я просто слишком эмоциональна.
— С каких пор ты стала слишком эмоциональна?
Она пожала плечами. Они остановились у окна и, облокотившись на подоконник, Лили взглянула в темное небо, Джеймс встал рядом, обнимая ее за талию.
— Скоро полнолуние, — заметил он, кивнув на светло-желтый диск, зависший над озером.
В теплом, невесомом молчании, зависшем между ними, Джеймс украдкой посматривал на Лили, пытаясь разглядеть ее лицо. Ее взгляд был устремлен куда-то в даль, в воспоминания.
— Когда я была маленькой, — вдруг заговорила она, и в ее тихом голосе слышалась улыбка, — мама всегда показывала нам с Туньей луну и говорила, что это огромная жемчужная бусина, которую Ночь потеряла, когда убегала от Утра. И что каждый вечер она выходит из дома и ищет ее, но все никак не может найти. — Лили повернулась к Джеймсу. Он тепло улыбался ей.
— По мне, она похожа на блин, — заметил он, взъерошив волосы.
— Ох, Джеймс, — Лили рассмеялась, легко ударив его по руке. Поттер неожиданно сгреб ее в охапку и, крепко стиснув в объятьях, уткнулся в ее волосы.
Спустя час они расстались возле спален, скрепив их прогулку поцелуем. Джеймс взлетел по ступеням. Вошел в спальню и, прикрыв дверь, остановился у самого порога. Блаженно улыбаясь и запустив руку в волосы, он поочередно посмотрел на всех друзей, а затем упал на кровать, широко раскинув руки.
***
Регулус нес какую-то ерунду. Саманта старалась его не слушать, а он все говорил и говорил, вытягивая ее из ее обычной тени, скрывающей от чужих взглядов, обсуждений и вообще какого-либо внимания.
— Отстань от нее! — Мелани, появившаяся в гостиной, строго взглянула на Блэка и, взяв подругу за руку, повела ее к выходу. — Идем, Сэм.
— Эй, Мелли!
Девушка обернулась, чуть приподняв тонкую бровь. Регулус улыбался.
— Не хочешь сегодня прогуляться со мной по замку?
— Пошел ты к черту, — отозвалась она, наконец покинув гостиную.
Они устроились на подоконнике второго этажа, в закутке, где не было кабинетов и куда редко заходили ученики. Вытянув одну ногу, Мелани устало глядела на подругу.
— У нас факультет самодовольных кретинов, — грустно протянула Монро, зацепляя волосы в высокий хвост.
— Знаешь, — Мелли вздохнула, — Регулус второй день зовет меня на свидание. Не знаю, чем вызвано такое рвение, тем, что Сириус за тобой увивается, или я действительно ему нравлюсь...
— Скорее второе. Вряд ли он стал бы из-за брата устраивать шоу.
— Наверное, — девушка пожала плечами.
— Он тебе не нравится?
— Регулус-то? — Мелани усмехнулась и приподняла брови. — Издеваешься?
— Ты знаешь, он стал Пожирателем, — безжизненно заметила Саманта.
— Скажи, кто об этом не знает? — она покачала головой. — Вся школа только об этом и галдит.
Послышались мерные шаги, и Мелани обернулась. По коридору шел Сириус Блэк.
— О-о-о… — протянула она, оборачиваясь к подруге. — Я, наверное, пойду.
— О нет, Мелли, не бросай меня, — прошептала Саманта, почти испуганно глядя на подругу. — Я слишком устала, чтобы сдерживать его натиски.
— Я буду не к месту, — слизеринка спрыгнула с подоконника. — Попробуй побыть счастливой, Сэм.
— Мелли!
— Удачи, дорогая, — с этими словами Мелани пошла прочь, обогнув Сириуса и быстро исчезнув за поворотом.
Сириус остановился возле подоконника, прямо перед ней, так, что у нее не было возможности спрыгнуть.
— Привет, — следом за звонким приветствием последовала улыбка.
— Блэк, как ты меня нашел?
— У меня свои секреты.
— Ясно, — она кивнула и опустила голову на стену, устало глядя на Сириуса. — Можешь сделать шаг назад, а то я чувствую себя некомфортно.
Чуть прищурившись, он несколько секунд думал, выполнить ли ее просьбу, но, в конце концов, немного отошел.
— Саманта.
— Да?
Сириус переступил с пятки на носок и вздохнул. Казалось, он пребывает в нерешительности. Его рука потянулась к волосам, и он внутренне поморщился от мысли, что хотел взъерошить волосы, совсем как Джеймс. Он уже хотел сказать то, что давно крутилось в голове, но Саманта начала первой.
— Слушай, я знаю, о чем ты будешь говорить. Может, отложим этот разговор? Мы играем не на равных, я устала и морально истощена. Мне нужно как минимум поспать, прежде чем вступать в схватку.
Сириус вскинул брови.
— Это не схватка, и я не хочу с тобой бороться. И уж тем более играть.
— Ну а что же это тогда?
Блэк пожал плечами.
— Не знаю. Попытка объяснить тебе, что нужно делать то, что хочется, и что глупо отказываться от некоторого счастливого времени, которое преподносится тебе в подарочной упаковке.
— Знаешь, — сказала Саманта, снова опустив голову на стену. — Меня всегда поражала английская примета: если подарочную упаковку не порвать — быть беде. Еще один пример порчи чего-то красивого.
Сириус улыбнулся.
— Рвать упаковку довольно приятно.
— Как и снег топтать.
— Жизнь в первую очередь должна приносить удовольствие.
— Эгоистичная теория.
— Все люди эгоисты. Разве ты не ради себя живешь?
— Нет. Я живу ради брата, ради мамы, ради Мелани. Ради того, чтобы сделать что-то стоящее для этого странного для меня мира. Бороться с Пожирателями. Тебе кажется это глупым.
— Нет, — он покачал головой. — Я восхищаюсь людьми, которые могут искренне выбирать такой путь. И это вовсе не сарказм.
Саманта подняла на него глаза и улыбнулась.
— Правда?
Он кивнул.
— Ты перевела разговор на другую тему, — заметил Сириус.
— Непроизвольно.
— Саманта, я больше не хочу биться в стену.
— Тебя никто не заставляет.
Она опустила взгляд. Под длинными ресницами на светлую кожу упала полоска тени. Волосы были собраны в хвост и открывали ее угловатое, худое лицо. Воротник рубашки был расстегнут, и были виднелись сильно выпирающие ключицы… Странная, мрачная и кукольная девочка. Саманта Монро.
— Сэм, я не мастер романтических речей, у нас на этой роли Сохатый, так что не знаю, как правильно сказать, что я не хочу отдавать тебя кому-то.
— Пока не хочешь.
— Никто не говорит о вечности. Пока не говорит.
Саманта покачала головой.
— Я проверяла, правила нельзя нарушать, иначе случается что-то плохое.
— Это предубеждение и самовнушение, не более того
— Я буду у всех на виду, и меня будет ненавидеть половина Хогвартса.
— У Эванс сейчас примерно та же роль.
— У них все иначе.
Сириус снова сделал шаг вперед, Саманта подняла взгляд. Она сидела на подоконнике, ей приходилось чуть приподнимать голову, чтобы видеть его лицо.
— Если не попробуешь — не узнаешь, что на самом деле было правильным решением.
— Я знаю, — почти полушепотом отозвалась она.
— Тогда, может, стоит все-таки попробовать? У тебя никогда такого не было, Сэм.
— Знаю.
— Так что ты скажешь? Ты хочешь быть со мной?
Саманта молчала, бесстрастно глядя на парня. Только учащенное дыхание свидетельствовало о каких-то переменах в ее настроении.
Сириус приблизился еще и поцеловал ее, мгновение спустя он почувствовал ее руки, обвивающие его шею, и, чуть улыбнувшись, отстранился.
— Это значит да?
— Можешь считать меня побежденной, — мрачно и серьезно отозвалась она.
Внутри у Сириуса что-то торжествующе запело.
***
Лили глядела в потолок. В комнату лилось призрачное лунное сияние, слышалось сопение однокурсниц, но ни глубокая ночь, ни звенящая тишина — ничего не помогало ей уснуть. Слышалось какое-то шуршание, холодный белый потолок и бардовые пологи впервые не грели ей душу. Внутри все еще оставались искры тепла, подаренные Джеймсом и их вечерней прогулкой, но кроме этих искр внутри появилось что-то еще. Лили закрыла глаза. Разливающаяся по телу эйфория, восторг и полный набор ярких положительных чувств охватил ее, и она без промедления, поддаваясь какому-то душевному порыву, вылезла из кровати. И, одернув пижамные шорты, натянула поверх майки джемпер и на цыпочках вышла из спальни.
— Джеймс.
Она раздвинула полог, Поттер приподнялся на локтях, щурясь, растрепанный, заспанный, на щеке отпечаталась подушка.
— Что случилось?
— Ничего, — она улыбнулась. — Можно к тебе?
Не дожидаясь ответа, она залезла на кровать. Перекинув одну ногу через гриффиндорца, она уперлась рукой в матрац и замерла над его лицом. Волосы окружили ее, она склонилась и поцеловала Джеймса, чувствуя его руку на талии. Отстранившись, Лили улыбнулась и, перекатившись на место слева, обняла его, спрятав голову у него на плече.
— Спокойной ночи, — прошептал Поттер, поцеловав ее в макушку.
***
Снег засыпал все вокруг, создал сугробы, и ученики с самого утра играли в снежки и катались на санках. Несмотря на такую погоду, солнце опускало на землю свои яркие лучи, которые не медля забегали в спальни к ученикам. Завтрак был в самом разгаре. Натянув джинсы, Сириус потянулся и еще не успел опустить руки, когда получил свитером в лицо.
— Сохатый, ты мог бы подождать.
— Мог. Только скажи, что твой свитер делал в моих вещах? — Джеймс выпрямился, надевая футболку.
— Не знаю, — Сириус поднял с пола джемпер и, откину в волосы с лица, лениво надел его.
— Чем сегодня займемся? — спросил Лунатик, вставая с кровати.
Сириус обернулся, взглянув на друга.
— Не знаю. На улице снег, выходной. Будем лениться и спать.
— Ты хотел сказать: займемся подготовкой к ЖАБА? — поинтересовался Лунатик.
— Да брось, Рем, еще лишком рано, чтобы забивать голову экзаменом. Питер, что у тебя с защитой?
— Ну… — Питер почесал затылок. — Пару заклинаний, которые мы проходили в семестре…
— Ясно, — кивнул Сириус. — Вот поможем Хвосту разобраться, заодно и повторим пройденное.
Ремус покачал головой, глядя на Блэка, который вытянулся и сладко зевнул.
— Знаете, — добавил он и сел на кровать, поставив локти на колени, — если Дамблдор согласится отпустить меня не на все каникулы, а на неделю после Рождества, то я съезжу домой.
Джеймс вскинул брови.
— Нам с тобой ехать ты даже не предлагаешь?
— А разве ты поедешь? — усмехнулся Люпин, поправляя перед зеркалом воротник рубашки.
— Ну… — растерялся Джеймс. — Я бы хоть подумал.
— Вообще-то, — Сириус лег, поставив ноги на столбик кровати. — Я планировал позвать с собой Саманту.
Джеймс обернулся, вопросительно посмотрев на Блэка, тот только насмешливо улыбнулся.
— Хочешь к нам присоединиться?
— Иди ты, — отмахнулся Джеймс под смех друзей. — Слушай, у меня только один вопрос… — начал Поттер, выкладывая из сумки учебники.
— Что Эванс делает у нас в спальне?
— Нет… Что? — Джеймс обернулся. Все трое его друзей вопросительно глядели на него. Сириус присвистнул, приоткрыв полог кровати Поттера.
— А я-то думал, что у меня ночь выдалась неплохая, а это оказывается ты у нас…
— Отвали, Сириус, — прошептал Джеймс, выхватив штору из руки друга и прикрыв ее.
— О, Мерлин, Джеймс, это несерьезно, а если бы что-то случилось и кто-то из преподавателей устроил проверку? — осуждающе протянул Ремус.
Джеймс развел руки в стороны.
— А я в чем виноват? Она сама ко мне пришла!
Раздались лающие смешки. Обернувшись, Джеймс увидел, что Блэк снова приоткрыл штору.
— Слушай, а я уже говорил, что у твоей Эванс классные ноги? — шутливо протянул он.
Еле сдерживая смех, Джеймс отобрал у Блэка штору и, послав его изучать просторы мест, где еще не бывал ни один человек, все-таки тихо рассмеялся вместе с друзьями.
Из-за шторы показались тонкие руки: Лили потянулась и спустя секунду, потирая глаза, вылезла из кровати. Чмокнув Джеймса в щеку, она уткнулась ему в плечо, сомкнув руки у него за спиной.
— Доброе утро, Эванс, — насмешливо протянул Сириус, глядя, как Джеймс блаженно улыбается.
***
Все наконец-то пришло в спокойствие. Вечером того же дня, после утомительных тренировок по Защите камин потрескивал дровами, бросая желтоватый свет на колени Лили, которая сидела на полу, прислонившись спиной к ногам Поттера, и пролистывала учебник Зельеварения.
— Такое ощущение, что Хогвартс сошел с ума, — протянул Блэк, отбивая козыри, которые успел подкинуть ему Люпин. Они стали играть в карты, когда на третьем курсе какие-то маггловские мальчишки показали им эти картинки, разгоняющие скуку.
— Вот-вот, — ответил Джеймс, который уже вышел из игры и теперь только наблюдал за манипуляциями друзей. — Волдеморт буйствует, а они только и обсуждают, что меня да тебя.
— Ага, будто… черт побери, Лунатик! — Ремус подкинул ему еще одну карту и сейчас нахально усмехался, глядя как друг негодует. — Будто это такие большие новости, что два самых классных парня школы теперь заняты.
— Как скромно, — заметила Лили, перелистнув страницу. — Ко мне, кстати, сегодня подошла Сюзен Бодлер. У нее вновь проснулась ко мне ненависть, а к тебе, Джеймс, видимо, любовь. Ой, убери это от меня! — воскликнула она, когда Джеймс передал ей «Пророк». — Не хочу читать эти мерзости. Ты только посмотри: трое волшебников пропало за неделю, а Мэри только и делает, что пытается разузнать у меня подробности наших отношений. Сегодня она спросила, расстаемся ли мы хотя бы на минуту, или я развлекаю тебя еще и по ночам.
— И что ты ей сказала? — спросил Поттер, игнорируя смешки Блэка.
— Что на этой роли у нас в компании Блэк.
Сириус поперхнулся сливочным пивом, а остальные мародеры рассмеялись.
— Эванс, что…
— А что? — невинно распахнув глаза, протянула девушка. — Это же правда.
— Пошляк ты, Сириус, — бросил Лунатик, убирая отбитые карты в биту, пока Сириус не успел еще что-нибудь подкинуть.
— Пошляк? Извини, конечно, но, по-моему, любой…
— Нет, только ты думаешь в этом направлении, Сириус. Мы с Мэри поняли друг друга.
— Извини друг, — Джеймс положил руку ему на плечо. — Но, к сожалению, ты перестал видеть в словах невинный, обыкновенный смысл.
— Иди ты, — отмахнулся Блэк, подкидывая Хвосту карты. — Это вы ходите, целуетесь и обнимаетесь у всех на глазах, вот и испортили меня, сделали из меня растленного, порочного и…
— Да-да. Ты у нас был просто сама невинность.
Немного поразмыслив, Лунатик медленно положил на стол две дамы. Даже не глядя на предложенные ему карты, Сириус бросил поверх два оставшихся у него козыря и тут же поднялся с дивана.
— Я пойду, дабы ваше пагубное влияние не испортило меня окончательно.
— Бродяга!
— Я к Саманте, — улыбаясь, через плечо бросил Сириус и скрылся за портретом.
Все еще потрескивали поленья, и желтоватый свет гостиной делал атмосферу еще приятнее и теплее. Умиротворение и радость окружали гриффиндорцев, игра продолжалась… Насвистывая песенку, Сириус вышел из гостиной и весело перепрыгивая через ступеньку, спустился вниз.
Внизу, где он встречался с Самантой, и где начинался коридор в подземелья, Сириус встретил Снейпа. От него веяло холодом и, несмотря на внешнюю невозмутимость, он казался еще более бледным и жалким, чем обычно. Сириус не обратил на это никакого внимания и уж тем более никак не связал это изменение с Лили. Оставив на губах Саманты поцелуй, он мгновенно забыл про Снейпа, Джеймса и вообще про все, кроме планов на ближайший вечер.
Глава 15. Love is…Зимой Саманта Монро носила свитера. Такие большие, уютные, облегающие ее худое тело, делая ее мягкой и похожей на большую изящную кошку. Это было единственное время, когда она облачалась во что-то более-менее облегающее, в остальные сезоны она всегда носила свободные блузки и жилетки. Как ни странно, ей это шло, эти огромные вещи, объемные шорты, футболки — все, что делало из болезненно тощей девушки стройную и изящную. В тот вечер на ней было вязаное платье с огромным воротом, окружающим ее шею множеством крупных складок. Она нечасто показывала свои ноги, и это был тот редкий случай, когда на ней вместо школьных брюк или невзрачной школьной юбки, которая так же редко присутствовала в ее жизни, появлялось платье. В тот день оно было светло-зеленое с каким-то незамысловатым рисунком на манжетах и подоле.
Их отношения были чем-то очень странным, тем, что Сириусу еще не приходилось встречать, в чем он еще ни разу не участвовал. Наверное, причиной всей необычности являлось то, какими были они с Самантой. Она редко позволяла обнимать себя у всех на виду или даже держать за руку, а Сириус не сопротивлялся, но иногда она наоборот прислонялась к нему и укладывала голову ему на плечо. Они часто гуляли и очень много говорили: о жизни, о них, обо всем, что так или иначе касалось этого мира... Она принимала все выходки Мародеров с каким-то ангельским спокойствием, а порой и сама принимала в них участие. Сириусу не приходилось строить из себя принца, ведь ей было по нраву, что Блэк не заваливал ее цветами и открытками с сентиментальными словами, она и сама не любила все это. Теперь ее не приходилось часами упрашивать, чтобы она рассказала ему что-то о себе, теперь она легко относилась к этому.
— Знаешь, было бы круто уехать после Рождества домой. На недельку, отметить праздник и уехать, просто… надоел Хогвартс.
— И? — Саманта приподняла брови.
— Что "и"? — Сириус пнул камушек, отломившийся от пьедестала горгульи. Тот, разнося по пустому замку свой перестук, попрыгал вперед.
— К чему ты ведешь?
— Ну-у, — Сириус засунул руки в карманы. — Будет здорово, если ты поедешь со мной.
— Что? Ты с ума сошел?
— Нет, я серьезно. Да ладно тебе, Сэм, не делай такие глаза, тебе даже не придется знакомиться с моими родителями.
— Если честно, твои родители меня волнуют в самую последнюю очередь.
— Да я же не кусаюсь, — Сириус обнял ее, притянув к себе. Она нахмурилась, но не стала протестовать.
— Я не планировала уезжать из Хогвартса на каникулы.
— Я тоже, — Блэк пожал плечами. — Никто и не собирается уезжать на все каникулы. Всего лишь маленькая неделька. Посмотришь, где я живу.
— Не знаю.
— Саманта, только не заводи разговор о своих правилах, а? Мне это уже надоело.
Она выпуталась из его объятий и села на лавочку, вытянув перед собой ноги с острыми коленками.
— Это не самая блестящая из твоих идей.
— Не знаю, чего ты хочешь! — Блэк всплеснул руками и, крутанувшись, сел с ней рядом. — Ты предпочла бы познакомиться с моими родителями?
— О Мерлин, нет, конечно, — Сириусу показалось, что ее даже передернуло, он усмехнулся.
— Если ты испытываешь такое отвращение ко всему слизеринскому, то…
— Я не испытываю отвращения к слизеринскому, я испытываю отвращение к тому, что считается слизеринским. Вся эта чистота крови, эти дурацкие расистские принципы, этот эгоизм и самолюбие…
— Какие принципы? — Сириус нахмурился.
— Расистские. У маглов есть такое понятие. Не бери в голову.
— Ладно, — Блэк кивнул, не желая вдаваться в подробности. — Так почему ты попала на Слизерин? Ты же говорила, что в первую очередь учитывается желание ученика, так?
Она кивнула.
— Наверное, потому, что мой любимый цвет — зеленый, — Саманта усмехнулась и пожала острыми плечами. — Может, это из-за семьи…
— Расскажешь?
Она обвела Сириуса задумчивым взглядом и заговорила:
— Мой брат учился в Дурмстранге, отец учился там же… В общем, он был еще той скотиной. Я Эйвери ненавижу только потому, что он мне отца напоминает. Такой же трусливый, эгоистичный ублюдок, направо и налево бросающийся пафосными фразочками. Отец еще до появления Того-Кого-Нельзя-Называть восхвалял его идею, а едва пошли слухи о самом «Темном Лорде», он тут же скрылся из Англии в неизвестном направлении. Бросил маму-маглу с двумя маленькими волшебниками накануне Рождества. Мой отец был полукровкой, к тому же женился на магле. Так что все его речи касательно чистоты крови и прочего — ерунда. Он среднестатистическая полукровка.
Она заламывала руки и глядела на короткие, покрытые неровным слоем темно-синего лака ногти. Говорила так, словно эти слова тягучей массой выходили из ее сознания, словно давным-давно хотели вырваться и вот теперь летят по воздуху, оседают в памяти Блэка. Она говорила неохотно, но все-таки говорила.
— Если честно, отец очень сильно повлиял на Арчи, теперь и он одержим идеей Волдеморта, хотя я уверена, что он никогда не рискнет примкнуть к его окружению. Он хотел, чтобы Ден поступил в Дурмстранг, но я сказала, что это случится только через мой труп. А отец, кстати, не очень меня жаловал. Он ушел, когда мне было одиннадцать. Арчи было тринадцать. Как мама терпела отца, не представляю, но из нас троих только Арчи им дорожил, притом, скорее, как наставником. Арчи не похож на отца, вот что удивительно, и, несмотря на его идеалистические загоны, я все равно люблю его. Арчи никогда не перечил отцу, а я никогда не спрашивала у мамы, почему она не бросила отца.
— Так значит, Ден не твой родной брат?
— Только по матери. Она вышла замуж за магла, а Ден все равно родился волшебником. Вот так.
— Он бил тебя?
— Папа? — она взглянула на Сириуса, тот кивнул. — Зачем тебе это?
— Не знаю, мне просто интересно.
— Я ведь не ради пожаловаться все это говорю, понимаешь? — Саманта посмотрела куда-то в строну и сказала: — Сама не знаю, зачем.
— Сэм, — он обнял ее за плечи. — Расслабься.
Она положила голову ему на плечо.
— Пора расходиться по спальням…
— Ты не ответила, — заметил Сириус.
— Наверное, я попала на Слизерин из-за личностных качеств. А куда мне еще? Не в Гриффиндор же, — меланхолично отозвалась она.
Сириус улыбнулся:
— Я не об этом.
— А о чем?
— О каникулах, о заснеженном особнячке из серого камня, с каминами и полом, уложенным паркетом, — мечтательно произнес он, возводя глаза к потолку.
— Звучит классно, — отметила Саманта, не меняя интонации. — А как же Пожиратели? Говорят, в Англии сейчас паршиво. Вдруг на нас нападут?
— Попробуй не думать об этом. Если не думать, то этого не произойдет.
— А если произойдет, что тогда?
— Не произойдет, если не думать.
Саманта отстранилась и скептически поглядела на него:
— Самое безрассудное и нелогичное утверждение, которое я когда-либо слышала.
Сириус засмеялся:
— Оно работает. Да ладно тебе, жизнь скучна без риска!
— Нельзя же вот так бросаться.
— Не бойся, на доме есть какие-то защитные чары, не знаю насколько сильные, но маглов они точно отпугивают. Кроме того, какова вероятность, что Пожиратели вторгнутся в одинокий особняк в магловском лесу?
Саманта пожала плечами:
— Наверняка она не так уж мала, судя по последним событиям, описанным в «Пророке».
— Ерунда, — отмахнулся Блэк, махнув головой, словно пес, зовущий хозяина на лужайку для игры в мяч.
— Ладно.
— Что? — эта быстрая смена сбила Блэка с толку.
— Что «что»? — Саманта приподняла брови. — Я поеду в твой заснеженный особняк, или как там ты говорил.
Сириус просиял:
— Вау, ты так быстро согласилась.
— А ты уже подготовил целый список аргументов? Извини, что разочаровала, — она пожала плечами.
— Ничего страшного, я предполагал, что буду импровизировать, так что ты нисколько не сорвала моих планов.
— Это радует, — она поднялась со скамейки, потянув Блэка за собой. — Спать хочется. Проводишь меня?
***
— …заклинание полезно лишь в том случае, если… — Ремус прервался и, закинув голову, посмотрел на вошедшего.
Сириус приветственно улыбнулся:
— Что читаем?
— Ремус читает нам параграф по Защите, очень полезная информация, — жуя «Берти Боттс», отозвался Джеймс. — Хочешь? — он протянул другу пачку.
Сириус взял горсть конфет и плюхнулся на свою кровать.
— Это же теория. Скукота.
— Именно поэтому я читаю ее вслух, — Ремус положил учебник на пол и уперся ногами в столбик кровати.
— Ну что, Бродяга, — начал Хвост, с любопытством глядя на друга. — Договорился с Сэм?
— Ага.
— Правда? — в один голос воскликнули Поттер и Ремус.
— Сам удивлен, но она почти сразу согласилась. Я даже успел поговорить с нашим любимым Дамблдором, который дал мне согласие и пожелал удачно трансгрессировать.
— Держу пари, ты задобрил его лимонными дольками, — протянул Ремус, мечтательно глядя в потолок.
Сириус рассмеялся:
— Нет, он сказал, что в этом году многие студенты уезжают на пару дней. Так что мы — не единичный случай.
— И когда уедете?
— Думал на следующий день после Рождества.
— Как же мы без тебя, Бродяга?
— Недельку протянете, Хвост, я уверен, — Сириус лег на кровать и продолжил. — Знаете, а давайте в карты.
Его предложение приняли с восторгом и, расположившись на полу, Мародеры провели остаток ночи, орудуя королями и дамами из их потрепанной колоды.
***
На следующий день Сириуса и Джеймса поймали профессора, когда Обри пытался объяснить Блэку, что очень плохо встречаться с сестрой его друга. Видимо, их сдал дружок Обри, потому что помощь пришла незамедлительно, драка продлилась совсем недолго, и Мародеры успели запустить в обидчика всего одним весомым заклинанием. Глова Обри увеличилась вдвое, и под дикий смех Джеймс и Сириус встречали разгневанную МакГонагалл, объявившую им о наказании.
— Что вы не поделили на этот раз?
— Профессор, но это же нечестно, — обиженно протянул Сириус, махнув в сторону, где скрылся Бертрам. — Его вы отправили в Больничное крыло, а нас пытаете.
— Три недели отбывания после уроков, мистер Блэк, вам и мистеру Поттеру. С мистером Обри я разберусь отдельно. И вы действительно считаете, что это нечестно? Вы видели его голову?
Гриффиндорцы переглянулись и подавили смех, опустив глаза в пол.
— Жду вас завтра, господа, — скрывая за серьезным лицом улыбку, отозвалась профессор. — Или вы хотите начать сегодня?
— Сегодня же воскресенье, — сумрачно заметил Поттер, вскинув голову, —…профессор, — добавил он, чтобы прибавить заявлению мягкость.
— До завтра, мистер Поттер и мистер Блэк.
Они вылетели из ее кабинета, ничуть не потеряв чудесного настроения.
— Чем ты в него запустил? — Сириус дернул Поттера за рукав.
— Я? Я думал это ты.
— Видимо, мы действительно отличная команда, — Сириус удовлетворенно прикрыл глаза и сунул руки в карманы джинс, надетых вместо формы по случаю выходного. Вообще по выходным в Хогвартсе почти все носили обычную одежду, почти все… — Смотри, Сохатый, какие люди!
Когда Поттер отыскал то, на что указывал его друг, и встретился своим насмешливым, озорным взглядом с темными глазами Северуса, тот даже не дернулся. Рука Джеймса непроизвольно взметнулась к волосам и, будто предвкушая бой, гриффиндорец с наслаждением и особенным небрежным усердием взъерошил свои уже отросшие длиннее, чем обычно, волосы.
Снейп никогда не вылезал из формы, о чем Сириус незамедлительно, в красках описывая причины, напомнил слизеринцу.
— У меня нет времени на беспричинное препирательство, Блэк.
— Зато у нас есть время, — Джеймс преградил ему дорогу, чуть склонил голову, чтобы не смотреть прямо в эти черные глаза, оказавшиеся с ним на одном уровне.
— Ты же не откажешь в трех минутах?
— Вероятно, будет ужасной глупостью допустить даже мысль о том, что у вас ко мне может быть какое-то дело, поэтому просто уйдите с моей дороги прочь, — последнее слово он как-то особенно выделил, почти выплюнув его в лицо гриффиндорцам.
— О, Сохатый, смотри, как наш Нюнчик научился разговаривать! Совсем как важная личность, еще немного — и даже чтобы просто поболтать, нам придется записываться на прием.
— В таком случае вы сможете препираться между собой, ваше количество предполагает возможность общения. Или Поттер настолько никудышный собеседник, что ты захотел поговорить со мной? — холодно сказал Снейп, вскинув брови, и посмотрел на Сириуса.
— Говорить с тобой гораздо забавнее, — парировал Блэк, гадко усмехаясь.
— Столько лет прошло, а ничего не меняется. Двое на одного это все еще так по-гриффиндорски.
— Двое на одного? — в притворном удивлении Сириус округлил глаза и посмотрел на Джеймса. — Сохатый, о чем это он?
— Сам не понимаю, должно быть это какая-то ошибка. Ведь мы же старые друзья, да, Нюниус?
Мародеры одновременно уставились на Снейпа, а тот, совершенно не изменившись в лице, только на секунду остановил взгляд на палочке, которую Поттер принялся крутить в пальцах. Затем он поднял на них глаза, и его низкий голос, разливаясь по коридору ядовитым зельем, захлестывая доспехи и щиты, ударяясь о камень, начал стремительно расползаться по полу. Казалось, время стало идти медленнее, казалось, что из уст Снейпа все сказанное приобретает гораздо более ужасный смысл, чем оно имеет на самом деле.
— Всего лишь скука может опустить вас до уровня крыс. Ищите кого-нибудь послабее, — злобно проговорил Северус. Они были уже по колено в той ядовитой жидкости, которая заполнила коридор. Она насквозь промочила джинсы, кеды и оставалась на теле чем-то липким, как след от варенья, только до ужаса неприятным и невкусным. Снейп видел, как Блэк сжал челюсти, и как с каждым его словом багровеет от злости Поттер, — потому что вам ни на что большее не хватает ни уверенности, ни сил. Вы просто напыщенные высокомерные аристократишки, которые не могут ничего, кроме размахивания своим ничего не стоящим самомнением и подлостью, которые лезут во все стороны из-под туго затянутого на вас звания гриффиндорцев, — Блэк не выдержал первым, на долю секунды позже палочку начал поднимать Поттер.
«Нападаете на самых слабых? Но я уже давно не в этих рядах». Северус коротко по-волчьи дернул верхней губой, скалясь.
— Не в этот раз.
Свист палочек, заклинания.
— Повторить вопрос, а, Поттер? — сквозь зубы прошипел Снейп. — Двое на одного?
— Чтобы промыть мозги такому, как ты, я готов поступиться благородством!
Вспышки. Вспышки. Вспышки. Среди шума драки, искр, криков студентов, ругани и заклинаний вдруг, словно звон, раздался совсем другой голос:
— Блэк! Поттер! Снейп!
Сириус опустил палочку, издав звук, похожий на рычание, и легко повернулся на каблуках, приняв вид невинного мальчика. Поттер последовал его примеру, тяжело дыша и гневно взглянув на Снейпа, он спрятал палочку и повернулся как раз в тот момент, когда МакГонагалл уже почти подошла к «месту преступления».
— У вас есть совесть, господа гриффиндорцы? Хоть какие-то намеки на совесть?
Поттер и Блэк переглянулись, услышав, как позади усмехнулся Снейп.
— Простите, профессор, я не совсем…
— Вы только десять минут назад со скорбными, молящими о прощении лицами покинули мой кабинет и, не удосужившись даже уйти из моего коридора, вновь затеяли драку!
— С чего вы взяли, что это мы?
— В ваших нахальных глазах, мистер Блэк, все прекрасно видно.
— Да что там… — Сириус оборвал фразу на полуслове, скрипя от злости зубами.
— Что с вами сегодня, господа? — сбитая с толку Минерва несколько раз удивленно моргнула. — Вы будете отбывать еще две недели наказания, вы, мистер Снейп, тоже. После уроков.
— Но профессор! Это же… до самых каникул!
— Не спорю, мистер Поттер, вы прекрасно позаботились о своем будущем.
***
После обеда Мэри встретила Лили в спальне теплой улыбкой.
— Тебе принесли послание.
— Что там? — Лили заправила волосы за уши, села на кровать и, подобрав ноги, принялась распечатывать неотмеченный никакими знаками конверт.
Лист цвета слоновой кости с изумрудными узорами в углах листа и такого же цвета чернилами не сулил ничего хорошего. Такими обычно пользовался Слизнорт.
«Мисс Эванс,
Спешу сообщить, что 19 ноября, в воскресенье, в 18.00 состоится собрание Клуба Слизней.
Буду ждать вас в моем кабинете в назначенный срок.
С наилучшими пожеланиями,
Профессор Слизнорт».
— Черт возьми, — прошептала она, откладывая листок.
— Засыпают поклонники?
Лили подняла на Мэри взгляд, та стояла возле своей кровати, в руках у нее была сумка, и она явно не собиралась уходить без ответа на свой вопрос.
— Если Слизнорт входит в разряд поклонников…
— А, — Мэри кивнула и села на кровать. — У вас собрание… Хотела бы я состоять в этом клубе… Такая честь.
— Честь? — Лили сморщилась.
— Туда приглашают самых лучших учеников Хогвартса. Хороший шанс познакомиться с нужными людьми.
— С нужными? Если тебе в «друзья» нужны Пожиратели смерти или дети богатеньких родителей, то конечно.
— Дети богатеньких родителей, — Мэри улыбнулась. — Ну, так это отлично. По статистике, больше половины британцев встречают будущего супруга еще в школе. Я не прочь выйти замуж за аристократа. Нет, ну не за совсем урода! И не за глупого.
— Как человек настолько влюбчивый, как ты, может так рассуждать?
— Как — так?
— Меркантильно, Мэри.
— Нужно устраивать свое будущее, — гриффиндорка пожала плечами. — Тебе-то повезло с Джеймсом, мало того, что любит тебя, так еще и богатый, веселый и спортсмен.
Лили почувствовала такое раздражение и дикое желание задушить эту эгоистичную девчонку, что ей пришлось закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Бросив послание в тумбочку, Лили вытащила из-под кровати чемодан и вопросительно уставилась на сложенные друг на друга наряды. И что надеть?
На ходу надевая туфли, Лили выскочила из спальни без пяти шесть.
— Мисс Эванс! — ее встретил привычный голос Слизнорта.
— Простите, профессор, я опоздала.
— Нет-нет, Лили, вы не опоздали, садитесь. О, а вот и мистер Блэк, — Слизнорт вытянул шею, и Лили, остановившаяся в проходе, обернулась. Позади нее стоял Регулус.
— Привет, Эванс, — прошептал он, улыбнувшись, а затем, приняв спокойное выражение лица, добавил. — Я опоздал, извините, профессор.
— Нечего беспокоиться, мистер Блэк. Теперь все прибыли! Садитесь, для вас как раз остались места.
Единственное, что делало собрания этого года лучше собраний предыдущего так это то, что Клуб Слизней вновь стал действительно закрытым сообществом, ученики все так же хотели в него попасть и все так же желали быть на Рождественском вечере, но самих членов клуба поубавилось почти вдвое. Некоторые любимчики Слизнорта выпустились в прошлом году, других он отсеял, решив, что был слишком неразборчив. Теперь за круглым столом сидело ровно десять человек, Лили была единственной гриффиндоркой.
— Мисс Эванс, расскажете нам что-нибудь новое?
Все взгляды обратились к ней. Хотят услышать про Поттера. Лили улыбнулась и приподняла брови в притворном замешательстве.
— Что именно, профессор? У меня все по-старому.
— Ну, ходят слухи, что на моем Рождественском вечере вы появитесь с мистером Поттером.
Лили еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
— Надеюсь, что так.
Бодлер недовольно прыснула, в голове Лили всплыли лица Мародеров. То, как морщится Джеймс, как Блэк подмигивает ей, сдерживает смех, смотрит на Джеймса и, увидев его выражение лица, раздается громким лающим смехом; она увидела, как снисходительно улыбается Ремус и как Питер просто улыбается. Она опустила глаза и, пряча улыбку, принялась за десерт, почувствовав, как волна нежданного веселья охватывает ее с ног до головы.
***
— Наконец-то я дома! — Лили, как и ожидала, оказалась в полупустой гостиной, диванчик у камина заняли Мародеры, и Поттер, улыбнувшись, раскинул руки, чтобы обнять пришедшую девушку.
От этого жеста Лили просто растаяла и обняла Джеймса, устроившись с ним рядом.
— Ты хорошо выглядишь, — прошептал Поттер, не сводя с нее взгляда.
— Ну а как еще выглядеть, если идешь в общество напыщенных аристократов? — ответила она, улыбнулась и, не разжимая рук, обвивающих его шею, поцеловала его.
— И кому я обращаюсь, спрашивается… Эй, голубки!
— Отстань от них, Бродяга.
— Хватит устраивать на диване романтическую дребедень. Идите в спальню.
— Завидуй молча, — бросил Джеймс, снимая очки.
Сируис прыснул.
— Я тут, между прочим, пытаюсь узнать у тебя свойство... Нет, он меня вообще не слушает!
Лили засмеялась, отстраняясь от Поттера.
— Не будем раздражать его, Джеймс. Что там у тебя за вопрос, Сириус?
Она обратила свой взгляд на Мародера, который лежал на ковре возле камина, сосредоточенно уставившись в конспект. «Совсем как пес»,— подумала Эванс, вдруг ощутив такое тепло и такую привязанность не только к Джеймсу, но и ко всей этой компании, что невольно расплылась в улыбке.
— Уже ничего, — отозвался Блэк и поднялся с ковра на кресло, где лежали его учебники. Он переложил их вместе с конспектом на столик и занял их место, развалившись в кресле, как обычно.
— Что нового, Эванс? — улыбнулся он, поставив локоть на подлокотник и опустив подбородок на ладонь.
— Ну, слизеринцы все такие же слизеринцы, а Слизнорт все такой же, каким я видела его в обед. К концу семестра он явно расслабился и перестал впадать в депрессии.
— Я вообще удивляюсь, как он держится: таким оптимистам, как он, во время войны должно быть туго.
Лили пожала плечами.
— Кажется, приближение Рождества его явно радует, кстати…
— Кстати, — перебил ее Ремус, тут же извинившись за это, — скоро полнолуние.
— Я помню, — отозвался Хвост, обратив свой взгляд на Джеймса и Сириуса поочередно.
— Не смотри так, Питер, мы тоже помним.
Лили взяла из рук Джеймса конспект и тут же воскликнула:
— Вот черт! Нам задали эссе по Защите! Я совсем забыла.
— Его к среде, — отозвался Ремус, дописывая что-то на пергаменте.
— Это радует, — Эванс глубоко вздохнула. — Ну, у тебя и почерк, Джеймс! Ничего не разберешь.
— Это конспект Дэвиса, — Поттер пожал плечами, — так что все претензии к нему. Слушай, Лили, тут такое дело… Нас наказали.
— Что? — она пробежалась по Мародерам удивленным взглядом. — Кого это «нас»? Всех?
Ремус пожал плечами:
— На нас с Питером даже не смотри.
— И что же вы сделали?
— Да так, по мелочи, — отмахнулся Блэк, разминая шею.
— Что? — Лили изумленно взглянула на него. — По мелочи?
— Мы не думали, что так выйдет, — Джеймс, пытающийся справиться с неожиданно возникшим желанием рассмеяться, услышал смешок Сириуса. Они, конечно же, знали, что выйдет именно так. Но уж больно этот олух Обри им надоел. И Снейп так удачно попал под горячую руку.
— Нечего было лезть, куда не надо, — чуть слышно протянул Блэк, осматривая свои длинные пальцы.
— Вас снова наказали.
— Может, хватит нас поучать? Мы уже совершеннолетние, мам, — язвительно подчеркнув последнее слово, отозвался Блэк.
Лили прыснула. Иногда они бывают полными идиотами.
— Невозможно все время соблюдать правила, Эванс, — Сириус покачал головой. — Подумаешь, пару раз попались.
Лили постаралась успокоиться и раздраженно проговорила:
— Сколько вы будете отбывать наказание?
— Всего то пять недель подряд.
— Пять? — спросил Хвост, Лили тут же повторила за ним:
— Пять? Всего-то?! То есть пять недель это нормально?! Это… Это больше месяца, Джеймс!
— Ну, МакГонагалл сегодня что-то сильно разозлилась, — пожал он плечами.
— Черт возьми, Джеймс, что же надо было сделать с этим Обри, чтобы вас наказали вплоть до Рождества?
— Так получилось.
— Ну неужели нельзя было подождать немного, прежде чем устраивать нечто подобное? — Лили расстроено покачала головой и поднялась с дивана. — С кем я теперь пойду на Рождественский вечер к Слизнорту?
— О, Лили, — Джеймс мгновенно потерял улыбку, а вместе с ней и настроение, озадаченно взъерошив волосы, он поднялся вслед за ней. — Прости, я совсем про него забыл.
— Да какая теперь разница, — она махнула рукой и пошла в комнату, шаркая ногами. — Спокойной ночи.
— Спокойной… — озадаченно протянул он, разочарованно опустившись на диван.
— Теперь довольны? — поинтересовался Люпин, закрывая учебник и складывая пергаменты.
— Ой, вот только тебя не хватало, — отмахнулся Джеймс, нервно постукивая ногой.
— Почему Кошка наказала вас на такое долгое время? — спросил Хвост, не сводя маленьких глаз с Поттера.
— Потому что после Обри мы сцепились с Нюнчиком.
— Что?! — Ремус цокнул и закатил глаза.
— Надо было идти с нами, увидел бы все сам.
— Чтобы отрабатывать пять недель? — Люпин прыснул. — Увольте.
— О, слышали, вы начали разрушительную деятельность по уничтожению очков заработанных своим же трудом, — в одно из кресел сел Дэвис, Гордон — на диван.
— Источник информации вас не подводит, — Сируис кивнул.
— Еще бы, — Гордон далеко вытянул ноги и довольно прищурился.
— Кстати, Дэвид, спасибо за конспект, Лили сказала, что у тебя отвратительный почерк.
— О, можешь передать ей, что она далеко не первая от кого я это слышу, — Дэвид улыбнулся, привычно вскинув одну темную бровь.
Остаток вечера они провели, болтая, пока гостиная окончательно не опустела, и часы не оповестили студентов о том, что еще пару часов и на первом уроке их можно не ждать.
***
— Удачи, мои верные братья.
— Не глумись, Лунатик.
— Я глумлюсь? Что вы… — Ремус пожал плечами, переглянувшись с Питером. — Разве мы глумимся, Хвост? — тот покачал головой. — Ни в коем случае.
— Ой, да-да, — Джеймс фыркнул, но тут же замер, провожая взглядом Лили, которая легко поправила сумку и, даже не взглянув на Мародеров, прошла дальше, не прерывая беседу с однокурсницами, парочка из которых, обворожительно улыбаясь, приветственно помахала Мародерам. Поттер озадаченно взъерошил волосы, подумав, что сегодня Лили казалась еще привлекательнее, чем обычно.
— Смотрите на Джеймса, — Сириус улыбнулся. — Эй, Сохатый, ты здесь?
— Ага, — Поттер повернулся к друзьям. — Я что-то пропустил?
— Ну, в этот раз нет, но вполне возможно, что в следующий раз, когда вот так зависнешь, пропустишь войну, экзамены и чью-нибудь свадьбу.
Джеймс бросил на Сириуса недовольный взгляд.
— Лили обиделась? — поинтересовался Ремус.
— Да нет, не обиделась. Просто расстроилась.
— И игнорирует тебя?
— Думаю, это для того, чтобы в порыве гнева не убить меня, — Поттер нахмурился. — Хотя, если честно, я еще точно не знаю. Вечером разберусь.
— Пошли, Сохатый, иначе Кошка нам задаст еще дополнительного времени никому ненужного труда. До вечера, друзья.
***
МакГонагалл подняла на гриффиндорцев свой пронзительный взгляд:
— Я уже хотела послать за вами.
— Извините за опоздание, профессор.
— Чтобы не терять времени, сразу приступим к делу. Что ж, мистер Блэк, зная вашу любовь к разнообразию, я решила, что разнообразие и в отработках порадует вас. Сегодня вы отправляетесь в Больничное крыло, помогать заготавливать настойки: поступило много учеников с растяжениями и переломами: на улицах гололед. Ступайте.
— До свидания, профессор, — Блэк подмигнул Поттеру и покинул кабинет.
— А вы, мистер Поттер, вместе с мистером Снейпом приметесь за обновление библиотеки. В Хогвартс поступила большая партия новых книг, нужно занести их в каталог и разложить по полкам, а позже подремонтируете и старые книги. Идемте.
Лениво шаркая ногами, Поттер направился следом за МакГонагалл. Его рабочее место находилось недалеко от Снейпа, на столе лежали стопочки библиотечных карточек, рядом со столами высились три огромные стопки книг.
— Через три часа можете быть свободны. Остальные правила вам известны? Магией не пользоваться, не шуметь, саботажи не устраивать. Удачи, мистер Поттер.
— Спасибо, профессор, — Джеймс улыбнулся ей вслед и, чуть обернувшись, взглянул на Снейпа. Нагнувшись низко над партой, он то и дело открывал новую книгу, переписывая на светло-желтые карточки информацию о поступивших экземплярах. Черные патлы касались столешницы, спина сгорблена. Заметив, что Джеймс смотрит на него, Снейп выпрямился и посмотрел на Поттера, но не сказал ни слова. Джеймс усмехнулся и, шумно отодвинув стул, сел за свое место, тут же вытащил из сумки зеркало и, облокотив его на полку так, чтобы оно было прямо перед ним, обнаружил, что из зеркала на него уже смотрит Блэк.
— Привет, дружище, — радостно отозвался Сириус. — Что за работенка тебе досталась?
— Переписываю книжки, дабы избавить студентов Хогвартса от соблазна что-нибудь отсюда стащить. Но это не самое интересное, Бродяга. Гляди, какая мне досталась компания, — он отодвинулся, чтобы показать Сириусу Снейпа, склонившегося над карточкой позади Поттера.
— Ого, слушай, Джеймс, да тебе везет.
— Да. Просто сказочно.
— Мистер Блэк. Вы собираетесь работать?
— Тебя заставляют работать, дружище? — со скорбным лицом спросил Поттер.
— Ага, тотальный контроль, и не отвертишься.
— Мистер Блэк!
Джеймс засмеялся, заметив как Сириус закатывает глаза.
— Прости дружище, я немного поработаю, иначе она не отвяжется, — он пожал плечами и потянулся за бутыльком.
Джеймс улыбнулся, откинувшись на спинку стула, и скучающим взглядом осмотрел гору книг.
— Может, я открою тебе секрет, но слово «отработка» подразумевает какую-то деятельность, Поттер, а не сидение на стуле и бессмысленные разговоры с таким же ленивым и заносчивым, как ты, дружком.
Когда Джеймс обернулся, удивленно приподняв брови, Снейп глядел на форзац книги, сохраняя такое спокойствие, будто в комнате находился только он, причем совершенно ни на секунду не отрывался от работы.
— Извини, Нюнчик, ты что-то сказал? — сощурился Поттер, пытаясь разглядеть в слизеринце признаки того, что он что-то сказал.
— Мне тоже так показалось, Сохатый! Он просто сыплет красноречием, ты слышал?
— Да уж, а еще пару лет назад кроме потока брани ничего и услышать от него нельзя было. Эй, Нюнчик! Давай, осчастливь меня еще парочкой красивых предложений.
Снейп поднял на него взгляд, полный презрения:
— Из-за вас, Поттер, мне придется две недели торчать над пыльными книгами, и у меня нет никакого желания развлекать тебя, говорить с тобой и наблюдать твою наглую напыщенную рожу.
— Совсем неплохо, — Джеймс кивнул и повернулся к зеркалу. — Слышал, Бродяга?
— Я начинаю тебе завидовать, Сохатый, — серьезно проговорил Блэк.
Снейп поглядел на Мародеров, презрительно фыркнул и вернулся к работе.
— Противная у него все-таки рожа, Сохатый.
— Еще какая, — сладко проговорил Джеймс и обратил свой взгляд на Снейпа, чтобы убедиться в этом факте.
— Шуты и беспросветные идиоты.
— Пожалуй так нас еще никто не называл, верно, Джеймс? Ведь какое сочетание! — восторженно воскликнул Блэк.
— А интонация!
— Ну, просто божественно!
— Браво!
К сожалению гриффиндорцев Снейп не повел даже ухом, продолжая смиренно выводить букву за буквой.
— Что здесь происходит?! — из-за книжного стеллажа появилась разъяренная мадам Пинс. — Что вы тут устроили?
— Эм, — неуверенно протянул Поттер, автоматически взъерошив волосы. — Ничего.
— Вас нельзя пускать в библиотеку, о, я говорила Минерве…
— Мадам Пинс, простите, все нормально, я просто немного… эм…
— Последнее предупреждение! — сквозь зубы прошипела она и, бросив на Снейпа взгляд, скрылась за стеллажом. Джеймс едва сдержал смех и, обернувшись к своим книгам, взял карточку, зажмурившись, чтобы не рассмеяться. Какое-то время они провели в тишине, Сириус разливал по бутылкам зелья, присваивая им этикетки, а Джеймс писал на карточках названия книг.
Мимо прошествовала какая-то девчонка, сжимающая в руках стопку книжек и, остановившись у соседнего стеллажа, принялась расставлять их по местам.
— Мэри!
— О, Джим, привет, — гриффиндорка улыбнулась, чуть склонив голову. — Отбываете наказание?
— Верно.
— Ну и как?
— Скукота, если честно.
— Да, и компания у тебя просто блеск.
— Ты уже заметила? — Джеймс откинулся на спинку стула и, через плечо взглянув на слизеринца, сказал: — Это мой давний друг.
— Я помню, Джеймс. После той перепалки у озера, после СОВ, о вашей дружбе знает, пожалуй, половина школы, — Мэри многозначительно кивнула.
Джеймс усмехнулся, вспомнив ту роковую «схватку».
— Как Лили? – тут же спросил он, обеспокоенно поглядев на гриффиндорку.
— Ну, если честно, — Мэри обратила взгляд на ряды книжных полочек, выдерживая паузу, как обычно это делают в глупом магловском кино, — она очень расстроена, так что будь с ней поласковее вечером, — она улыбнулась. — Ну, я пойду, не буду отвлекать вас, а то эта бешеная библиотекарша выгонит меня без возможности возвращения.
Поттер понимающе кивнул, и Мэри быстро ушла. Комната вновь погрузилась в тишину. Во время разговора Сириус куда-то исчез, и в зеркале Джеймс видел только пустую комнату больничного крыла. Напряженное молчание нарушало лишь поскрипывание перьев и шелест страниц. Воздух был пропитан мыслями, казалось, будто книги что-то неслышно шептали, не давая сознанию успокоиться. Молчание закручивалось в водоворот. Это было самая странная тишина, которую когда-либо удавалось слышать Джеймсу, он пытался услышать в ней то, что не давало покоя, не в силах сосредоточиться на своих мыслях, в которых перед ним представали расстроенная Лили и вечер у Слизнорта, на который он не сможет сопроводить ее. Поттер услышал, что перо слизеринца остановилось.
— Ты недостоин ее, — тихо пробормотал Снейп, не поднимая глаз от книги.
На секунду Поттер замер, выпрямился и затем, осознав, что ему не почудилось, круто развернулся к слизеринцу. Джеймс встал, отшвырнув ногой стул, и, откинув назад волосы, направился к Северусу. Достигнув его парты, он обеими руками оперся на нее и угрожающе завис над слизеринцем.
— Что? Что ты сказал, Нюнчик? — произнес он, вперив взгляд в едва видный под темными патлами профиль Снейпа.
Тот поднял на него совсем черные от ненависти и злобы глаза и холодно, спокойно и ясно повторил:
— Я сказал, что ты ее недостоин.
Джеймс присвистнул, скорее презрительно, чем насмешливо, и, убрав руки, крутанулся на одной ноге, тем самым отвернувшись от Снейпа. Послышался тихий лающий смех Сириуса.
Джеймс еще секунду глядел на стеллаж впереди, а затем не выдержал и вновь повернулся к Северусу.
— Послушай, Нюнчик…
— Мистер Поттер? Что происходит? — возле парты Поттера возникла МакГонагалл, ее глаза впились в гриффиндорца, а брови приподнялись, выражая ее возмущение и удивление.
Джеймс повернулся, чуть распустил галстук, серьезно посмотрел на МакГонагалл и спокойно спросил:
— Профессор, можно мне больше не работать в одной аудитории со Снейпом?
— Почему это?
— У нас личные разногласия, которые просто пожатием рук не решатся.
— Боишься, Поттер?
Джеймс фыркнул, проигнорировав эту фразу.
— По-моему, мистер Поттер, это будет отличным воспитательным приемом, если вы проведете эти две недели с мистером Снейпом.
— Скорее всего, в следующий раз вы застанете меня с волшебной палочкой в руках и подвешенного вверх ногами Снейпа.
— Что ж, значит, вы получите еще неделю наказания. В Хогвартсе не приветствуется откровенная вражда и насилие. Только здоровая конкуренция. И еще, — она смерила карточки на столе Поттера неодобрительным взглядом. — Сколько книг вы переписали?
— Около десяти,— Джеймс безразлично пожал плечами.
— А вы, мистер Снейп?
— Семьдесят восемь.
— Отлично. Завтра вы сможете уйти только после восьмидесяти переписанных книг. На сегодня вы оба свободны.
— Вы нас не разделите? — с надеждой спросил Джеймс.
— Нет, завтра вы будете продолжать работу здесь, вместе.
— Просто держи себя в руках, Поттер, — сухо бросил Северус, поднимаясь из-за парты. Спустя несколько минут под испепеляющим взглядом Поттера Снейп вышел из библиотеки следом за МакГонагалл.
***
— Как прошел первый день полуторамесячной муки?
— Отвратительно.
— Все так плохо? — Хвост выпрямился, уставившись маленькими глазками на Джеймса.
— Его развлекал Нюнчик, что ж тут может быть веселого? Вот, держи, Сохатый, — Сириус сел напротив, передав Джеймсу бутылку сливочного пива.
Они сидели в комнате за зеркалом на четвертом этаже. На улице уже начало смеркаться, но они и не думали браться за домашнее задание или возвращаться в гостиную.
— По-хорошему, — сказал Ремус, растянувшись на подушках и поставив свою бутылку рядом, — тебе бы, Джеймс, надо с Лили поговорить, а ты даже не вернулся в башню.
— Ага, паршиво получается.
— А, еще пятнадцать минут не сделают большого вреда, — Джеймс облокотился на стену. — Когда полнолуние, Лунатик?
— Через две недели.
— То-то я смотрю, луна на глазах становиться все больше и бледнее.
Люпин прыснул, сделал еще несколько глотков, чувствуя, как горячее сливочное пиво греет продрогшее нутро.
Ноябрь подходил к концу, впереди был еще месяц предрождественской суеты, на Хогвартс опустились морозы и непривычно беспощадный ветер. Погода быстро менялась и, как на Англию все с большей жестокостью и скоростью опускалась война и армия Волдеморта, так и погода, казалось, играя в его оркестре, становилась все более безжалостной и холодной.
***
Лили ужинала в одиночестве, ни одного из Мародеров не было за гриффиндорским столом и, нервно вглядываясь в окна позади слизеринцев, она вдруг увидела Снейпа. Он сел рядом с Макнейром и, устроившись на скамейке, что-то сказал ему, затем подтянул к себе тарелку и поднял взгляд, но к тому мгновению Эванс, предчувствуя это, уже успела отвести взгляд и зажмуриться, отгоняя от себя воспоминания об их последнем разговоре в совятне и пытаясь отделаться от мысли, что сейчас она сидит прямо напротив него так, что он свободно может наблюдать за ней.
— Лили, привет. А где компания неразлучников?
Она открыла глаза. Перед ней сидели Гордон и Дэвис, словно щит загородившие ее от взглядов слизеринцев.
— Не знаю. Сириус и Джеймс отбывали наказание и…
— Не вернулись.
— Да, и Ремус с Питером пропали вместе с ними, — Лили попыталась улыбнуться и шумно выдохнула. — Слушай, Джонатан, мне сегодня пришло очередное письмо от Ребекки. Почему ты ей не пишешь? Невозможно все время злиться. А она... скучает
Гордон отложил вилку и поморщился:
— Единственное, по чему она может скучать, это команда по квиддичу, а остальное... — он фыркнул, — ей это неважно, и она пишет тебе только из любопытства.
— Это неправда.
— Правда, Лили, — Дэвис пожал плечами. — Она же просто сбежала. По-моему, это понятно. Ей предоставили шанс свалить из Англии на пороге войны, и она это сделала. В конце концов, что случилось бы, останься она в Хогвартсе?
— Но, Дэвид, ее ведь заставили родители!
— Нет, родители заставляли уехать Стива, — ответил Джонатан, улыбнувшись. — А Ребекка… Ну, Ребекка это Ребекка, тут нечего больше сказать.
Лили нахмурилась:
— Вы взъелись на нее из-за того, что она уехала, ты, Гордон, обижен, а Дэвид поддерживает тебя, как друга. Вот и все.
— Думай, как хочешь, — прыснул Дэвид, принимаясь за ужин.
— Лили, — продолжил Гордон. — Я знаю девушку, которая мне нравилась, и, поверь мне, Ребекка среди тех, кто попал в Гриффиндор совершенно случайно. Ей место в Слизерине, на крайний случай — в Рейвенкло.
— Вы меня не переубедите, — Лили нахмурилась. — Бекки — одна из самых замечательных девушек, которых я знаю, она очень справедливая и до конца будет стоять на том, что считает правильным, она дорожит тем, что имеет для нее ценность, и я никогда не поверю, что она уехала из Англии из-за страха.
— Не из-за страха, а потому, что имела такую возможность. Она выбирает то, что считает правильным, а правильным было бы уехать отсюда. Согласись, ведь это безопаснее.
— Джонатан прав, — Дэвид кивнул. — Наша Ребекка — это не эмоции, а холодный расчет и разум. Она уехала по собственной воле и если и скучала первое время, то быстро сумела от этого отделаться.
Лили покачала головой:
— И все равно вы меня не переубедите, — она резко поднялась. — Если увидите Джеймса, передайте, что я в гостиной и уже начинаю волноваться.
***
— Лили…
Она распахнула глаза и увидела, что Джеймс сидит перед ее креслом на коленях.
— Джеймс, — она села и, пытаясь избавиться от сна, посмотрела на Поттера. — Сколько времени?
— Уже много, — он улыбнулся. — Что ты тут делаешь?
— Вас ждала, — Лили поднялась с кресла, шатаясь от сонливости, и Джеймс обнял ее, чтобы она не упала. — Где вы были?
— Да так, просто сидели, болтали.
— Я уже тебя потеряла.
— Какая же ты милая, — он поцеловал ее в макушку и улыбнулся тому, как она обняла его, сцепив руки в него за спиной, и уткнувшись в его школьную рубашку.
— Дже-е-еймс, — приглушенно протянула она.
— Что?
В ответ она только покачала головой.
— Ты уже не злишься?
Она подняла голову и сонные, казавшиеся кукольными, изумрудные глаза тепло взглянули на него.
— Разве можно на тебя долго злиться?
— Ну, раньше у тебя отлично получалось.
Она улыбнулась и, отстранившись от него, стала подниматься по лестнице, ведущей к спальням, ведя рукой по стене. Почти у самой двери она обернулась. Поттер все еще стоял внизу, в сумрачной гостиной, и камин освещал его силуэт желтоватыми отблесками.
— Спокойной ночи, Джеймс.
— До завтра.
***
В гостиной с сумкой через плечо стоял Питер, маленькими заспанными глазками он осматривал гостиную и, казалось, плохо понимал, что происходит вокруг него. В то утро Лили проснулась с самым лучшим настроением из всех возможных и, быстро сбежав по ступенькам, просияла приветственной улыбкой:
— Питер, доброе утро!
— А, Лили, привет.
— Где остальные?
— Ремус на совете старост, а Джеймс с Сириусом сейчас спустятся.
В подтверждение словам друга по лестнице быстро сбежали гриффиндорцы, имеющие не самый презентабельный вид, растрепанные и помятые. Лили удивленно вскинула брови, принимая от Поттера приветственный поцелуй.
— Что это с вами?
— И тебе доброе утро, Лили, — отозвался Блэк, пытаясь справиться с сумкой, у которой внезапно сломался ремень. — Черт возьми.
— Сириус, на что тебе палочка? — спросил Джеймс, почесав затылок и еще больше взъерошив свои растрепанные волосы.
Сириус на секунду замер, затем шумно и раздраженно вздохнул и, бросив сумку на диван, помчался обратно в спальню.
— Идиот, — Джеймс улыбнулся, качая головой.
— Он забыл палочку?
— Именно, — кивнул Поттер. — Но я, как заботливый друг, прихватил ее с собой, — он улыбнулся, показывая Лили палочку Блэка, и принялся крутить ее в пальцах.
Лили покачала головой.
— Выглядишь так, будто не спал всю ночь.
— Так и есть. Мы гуляли по замку.
— Вот как?
— Чертов Поттер! — Сириус скатился по периллам и налетел на Джеймса, забрав у него палочку. — Так и знал!
Джеймс только рассмеялся, уклоняясь от шутливого удара:
— Чини сумку и пошли, мы уже опаздываем.
— Сегодняшний день обещает быть просто волшебным, — просиял Сириус, зажмурившись и с ясной улыбкой на лице. — Просто сказочно прекрасным.
— До того момента, как ты сядешь на стул и тебя начнет клонить в сон, Бродяга, — донесся позади голос Лунатика и, обернувшись, компания увидела и его самого.
— Как собрание, Рем?
— Ничего особенного, — он прибавил шаг и догнал друзей. — Дамблдор говорил в основном о безопасности на каникулах. Сириус, видел, кто впереди?
Блэк обратил взгляд туда, куда указывал друг и, улыбнувшись, прибавил шаг, догоняя плетущуюся впереди Саманту.
— Выглядит она уставшей, — заметила Лили.
— Еще бы, — отозвался Люпин.
— Она гуляла с вами?
— Я и тебя хотел позвать, — объяснил Джеймс, — но ты уже спала. Поэтому решил, что тебе лучше провести эту ночь нормально.
— Джеймс, — она улыбнулась. — Я, конечно — как там меня обычно характеризует Слизнорт? — живая, веселая и все такое, но ночные прогулки по Хогвартсу все-таки не мое.
— При этом ты беспрепятственно пьешь на вечеринках у того же Слизнорта и едешь после Чемпионата к не самому любимому однокурснику, где всю ночь катаешься на метле, пьешь и рассматриваешь ночное небо?
Лили рассмеялась:
— Я серьезно, Джеймс.
— Значит, не обижаешься?
— Что? Конечно, нет! Вчера был хороший вечер, и я хорошо выспалась. Почему я должна обижаться?
***
— Доброе утро, Саманта.
Устало взглянув на Блэка, Сэм, явно не разделяющая мнения гриффиндорца, покачала головой:
— Да уж, доброе.
— Привет, Сириус, Саманта сегодня немного не в духе, — Мелани, сопровождающая Саманту, улыбнулась.
— Мелани, рад тебя видеть. Я слышал, за тобой увивается мой братец.
Она усмехнулась:
— Слышал?
— Именно.
— Мне бы такой источник сплетен, — ответила она, тем самым подтверждая слова Сириуса.
Блэк обратил свое внимание на Монро:
— Саманта, ты здесь?
— К сожалению, да, — протянула девушка, заспанными глазами взглянув на гриффиндорца. — И какого черта я потащилась вчера с вами?
— Сама же захотела, — Сириус обнял ее за плечи. — Выглядишь ты довольно мило.
Она пронзила его красноречивым взглядом и, обессилено опустившись за парту, к которой они успели подойти к тому времени, положила голову на руки.
— Ох, Сэм, не раскисай! Подумаешь, одна бессонная ночка! — Сириус сел рядом с ней, но уже спустя десять минут после начала урока, противореча своим ободряющим возгласам, мирно спал, в то время как Саманта слушала профессора.
***
Лили пошла к своей парте. С тех пор как они с Северусом окончательно рассорились, их общение прекратило всякое существование, и уроки Защиты превратились в абсолютную тишину. Лили старалась заверить себя, что «так будет лучше для всех», и совершенно не замечала Снейпа, ставя между ними воображаемую стену. Это было несложно, она привыкла к подобным психологическим ходам, потому что в прошлом часто их использовала, когда ей приходилось сидеть с ненавистным Джеймсом Поттером или слишком раздраженной и агрессивно настроенной Петуньей.
— Вы со Снейпом теперь совсем не общаетесь?
Лили замотала головой, чувствуя взявшееся из неоткуда раздражение:
— Нет, ты можешь быть спокоен, — в ответ последовало напряженное молчание. — Извини, Джеймс, просто… это не лучшая тема для разговоров.
— Ладно, — кивнул Поттер. — Никакого Снейпа.
— Черт возьми, — рядом появился Сириус. Он провел рукой по лицу, будто надеясь, что с этим движением он взбодрится, и губы сами собой растянутся в улыбку, и загробным голосом произнес: — Кажется, я умер.
— Ремус, твое пророчество сбылось, — отметил Питер с такой же невеселой физиономией, какая была у Блэка.
— Как я и говорил.
— Мне от этого не лучше, — процедил Сириус, потирая висок.
Они вышли из кабинета, где суета коридоров немного разогнала их сонливость.
— Сколько уроков сегодня?
— Осталось три.
— Черт возьми…
— Не рычи, Сириус, — Джеймс раздраженно поморщился.
— Я просто хочу спать.
— Все хотят спать.
— Я не хочу слушать профессоров.
— Слушай, в виде собаки ты куда добродушнее, — отметил Ремус.
— О, Бродяга, а ты не хочешь остаться собакой? Будешь добрый, пушистый, к тому же места мало занимаешь, можешь спать на коврике у камина, — Джеймс потрепал друга по голове, взъерошивая его черную шевелюру.
— Обещаешь играть со мной в мяч? — Сириус сделал большие просящие глаза.
— Конечно, для такой милахи, как ты, ничего не жалко, — Поттер рассмеялся.
— Тогда предупреждаю, я буду жить с тобой, Джеймс, но при условии, что ты будешь кормить меня чем-нибудь вкусным.
— Как скажешь, Бродяга.
. ***
В последующие недели Лили часто приходилось видеть таких, как в то утро, растрепанных, вымотанных и уставших Мародеров. Они не переставали гулять по ночам и исправно делать домашние задания, работать на уроках, а Джеймс с Сириусом еще и отрабатывать наказания. В конце концов к полнолунию все они были выжаты, как лимон, и целые сутки вместе с Ремусом провалялись в постели.
Скучающе глядя на парящие за окном снежинки, Лили куталась в гриффиндорский шарф, пытаясь спастись от мороза, пробирающегося сквозь каменные стены замка. Раз за разом она перечитывала книжку, привезенную из дома, сидела в кресле у камина, не замечая однокурсников, и пыталась смириться с постоянным отсутствием ставшей для нее уже родной компанией Мародеров. «Пророк» пестрил заголовками о пропавших без вести, буйстве погоды и Того-Кого-Нельзя-Называть. Ступая тихими, едва заметными шагами, к Англии приближалось как никогда печальное и мрачное Рождество.
Однажды утром, спустивший в Большой зал, Лили увидела ставшие привычными за семь лет, проведенных в Хогвартсе, по-праздничному украшенные елки, но ни они, ни приближающиеся каникулы не смогли развеять взявшуюся из неоткуда меланхолию.
Положив перед собой учебник по трансфигурации, Лили сосредоточенно читала параграф, но ни одно слово не оставалось в ее голове, забываясь еще быстрее, чем глаза достигали его последней буквы. Устало выдохнув, она выпрямилась и, захлопнув учебник, подперла подбородок руками, гипнотизируя кубок тыквенного сока.
— Привет, Солнце, — Джеймс поцеловал ее и опустился рядом. — О, зал украсили к празднику.
— Я один не чувствую приближение Рождества? — спросил Сириус, сдвинув брови.
— Если честно, нет, — отозвался Люпин, все еще бледный после недавнего полнолуния. — Паршивое Рождество будет в этом году, я вам обещаю.
Сириус, не выносящий подобных пророчеств из-за их угнетающего характера, недовольно скривился:
— Не порти раньше времени праздник, Рем.
Ремус, привыкший к таким выпадам Бродяги, даже не взглянул на него и уделил все свое внимание завтраку, зато Джеймс озадаченно сдвинул брови и произнес:
— Вообще-то он прав. Какой праздник по время войны?
Сириус прыснул:
— Идите вы со своим пессимизмом…
Лили закатила глаза, не меняя своего положения, и покачала головой.
— Ты чего такая хмурая, Эванс? — вкрадчиво произнес Блэк, вскинув одну бровь и мельком взглянув на Джеймса
— Ничего.
Поттер, тут же последовав молчаливому замечанию друга, заботливо посмотрел на девушку:
— Ты действительно в последнее время какая-то грустная. Что случилось, Лили?
Она выпрямилась.
— Рождество скоро, Джеймс, а у меня нет пары на вечер к Слизнорту, отвратная погода и праздник совершенно не чувствуется. По-твоему, откуда может взяться настроение?
Джеймс обнял ее, начал говорить что-то успокаивающее, но она смутно слышала его речь — положив голову ему на плечо, она закрыла глаза и почувствовала, как его тепло греет ее изнутри.
— Может, не пойдем сегодня на уроки? — спросила она, с надеждой поднимая на него глаза.
— Джеймс убери от Эванс руки, ты плохо на нее влияешь.
Лили прыснула.
— Я серьезно. Все это так выматывает…
— Мы обычно не прогуливаем в конце семестра, — отметил Хвост, взглянув на друзей.
— Осталось совсем немного, — Джеймс улыбнулся. — Еще две недели — и каникулы.
— Ладно, я потерплю.
В Большом зале раздалось хлопанье крыльев, под потолком появились совы.
— Почта, — прокомментировал Люпин и, отложив приборы, приготовил несколько монет для совы, доставляющей «Пророк».
Рядом с Лили опустился конверт, на котором синей пастой было обозначено имя отправителя: Петунья Эванс. Лили разорвала его и принялась читать на редкость длинное письмо.
— Черт возьми!
— Что случилось? — Джеймс обеспокоенно обернулся на нее.
Та покачала головой и улыбнулась:
— Летом Петунья выходит замуж.
— Твоя сестра? — Переспросил Сириус, поднимая взгляд. — И какой сумасшедший ее позвал?
— Его зовут Вернон, — ответила девушка, растерянно глядя в письмо. — Джеймс, она хочет, чтобы мы с тобой приехали и познакомились с ним, до свадьбы.
— Ну, я не против.
— Я думаю, это будет веселое знакомство, — язвительно протянул Сириус, не стараясь подавить усмешку.
Лили посмотрела на него и невольно расплылась в улыбке: какую бы сестринскую любовь она не питала к Петунье, Блэк был прав - знакомство наверняка обернется для обеих пар кошмаром.
— Сириус, ты сама деликатность, — заметил Ремус, поднимая взгляд над газетой.
— Ну ты ее видел, Лунатик? Мало того что характер поганый, проблемы с психикой, еще и внешностью не блещет, — Блэк поморщился, вызвав всеобщий смех. — Извини, Лили, но по другому не скажешь.
— Иногда ты бываешь прав, Сириус, — Лили улыбнулась. — Мне придется написать ей, что мы приедем к ней на Пасхальных каникулах, — вздохнула она, озадаченно глядя на конверт. — Я не хочу ехать к ним на Рождество.
— Я тоже, — согласился Джеймс. — Общаться с ними на Рождество… — он состроил красноречивую физиономию. — Этот магл наверняка жутко противный.
— Не знаю, но судя по тому, как Тунья нервничает… не исключено, — Лили положила письмо обратно в конверт и вложила его в учебник трансфигурации. — В любом случае, пока об этом думать не стоит.
***
Лили скрестила руки на груди и, нервно дергая ногой, слушала рассуждения Джеймса. Он сидел напротив, то и дело вскакивал и начинал метаться по спальне. Это продолжалось уже на протяжении получаса, и изрядно надоело всем присутствующим во главе с самой Лили.
— Так какого вечер?
— Двадцать первого, — хором отозвались Мародеры.
— Так скоро?
— Ты уже спрашивал,— устало протянула Лили.
— Ясно…
— Черт возьми, Джеймс, — не выдержала она, поднимая на него взгляд. — Тебе незачем об этом думать. Успокойся, я найду с кем пойти на вечер к Слизнорту.
— Найду? — Джеймс остановился и вопросительно взглянул на девушку. — Что это значит?
Сириус перевернулся на спину, шурша фантиками от съеденных им только что конфет, оставшихся еще с предыдущего похода в Хогсмид, и усмехнулся:
— Похоже, она недвусмысленно намекает, что у нее есть и другие кандидатуры на твое место.
— Потому что не надо было лезть куда не просят, и зарабатывать себе наказания на месяц вперед — огрызнулась она. — Вообще, пойду с Северусом.
Джеймс фыркнул, перебивая лающий смех Блэка.
— Как же ты с ним пойдешь, если он тоже наказан? — протянул Бродяга, рассматривая очередную конфету.
В комнате тут же повисла тишина, и под удивленным взглядом Лили Сириус добавил «наверное».
— Интересно, почему?
— Ну… — Сириус сел и, встретившись с разъяренным взглядом Джеймса, ответил. — Откуда я знаю? Мне просто так кажется.
— Кажется? — брови Лили взлетели вверх. — Значит так, да? Пять недель за обычную дуэль с Обри?
— Ой, Лили, ну не начинай, — Джеймс всплеснул руками.
— Из-за чего вы поссорились с Северусом на этот раз? — она поднялась с кровати и угрожающе сдвинула брови.
— Поссорились? — Сириус скривился. — Эванс, мы с Нюнчиком на ножах с первого дня знакомства. Слово «поссорились» тут неуместно.
— Может, если бы вы называли его нормально, то ваши отношения улучшились бы.
Сириус скептически фыркнул.
— Ты же с ним все равно поссорилась, чего это защищаешь его?
— То, что я с ним поссорилась, не делает его хуже или лучше. Он остается тем, кто он есть. Это мой друг, пусть бывший, но он хороший.
— Да что в нем хорошего? Мерзкий, противный… слизеринец.
— Если он тебе не нравится, это не повод бросаться на него. Он обладает массой замечательных качеств, и если пересчитать все мои хорошие дни, проведенные с ним, и все его хорошие поступки по отношению ко мне, то они во много раз перевесят твои, Сириус.
— Просто мы общаемся меньшее количество времени, Эванс, и вообще, знаешь, в школе меня любят побольше Нюнчика.
— Народное признание ничего не значит, Сириус. Ты самодовольный, эгоистичный придурок, и единственное, что в этом мире тебя волнует — это твои друзья.
— Мне кажется, или я где-то это уже слышал?
— Слышал, Саманта говорила примерно то же.
— А Северус... Он очень преданный, добрый, умный...
— Да он завистливый кретин, поэтому и лезет к нам постоянно, — отрезал Блэк, поднимаясь с горы фантиков.
— Ты же ничего не знаешь о нем, а у него большие проблемы с семьей…
— У меня тоже.
— Ты не понимаешь, — воскликнула Лили. — Ты из чистокровной знатной семьи…
— Что меня совсем не радует.
— А он мечтает об этом, потому что сам — полукровка, причем из такой бедноты, что ни одному из вас и не представить. У его родителей большие разногласия, он живет в ужасном доме, его мало кто любит в школе, и при всех этих обстоятельствах учиться в Слизерине, где род и семья знаменуют твои успехи — это то еще испытание. А у вас есть все: деньги, хорошие семьи, друзья, вас все любят, вы превосходно играете в квиддич, а теперь еще и...
— Ты? — Блэк приподнял брови, издевательски улыбаясь.
Лили закрыла глаза:
— Я сейчас не выдержу и ударю тебя, — спокойно отозвалась она. — Неужели можно так издеваться над человеком? За что?
— Лили, ты сейчас о ком? — осторожно поинтересовался Джеймс, потерявший нить разговора.
— О нем, конечно! Черт возьми, да Северус влюблен в меня, и хотя бы поэтому вы должны быть к нему снисходительнее. Просто не лезть к нему, неужели это так сложно?
В комнате повисла тишина.
— Он… что?
— О-о-о, тяжелый случай, — тихо протянул Блэк, снова откидываясь на кровать.
Лили посмотрела на ошарашенного Поттера. Повисшая в комнате тишина давила на нее, и она мгновенно почувствовала себя виноватой. Разведя руки в стороны, словно желая показать свою невиновность, Лили неуверенно начала:
— Ну, Джеймс…
— Нет-нет, подожди... Снейп… влюблен в тебя? — Джеймс распахнул глаза, взъерошил волосы, взглянув на Ремуса, а тот только пожал плечами: «Ты разве не знал?» — Я идиот.
— Сложно не согласиться, — не глядя на друга, тихо произнес Сириус.
От происходящего хотелось провалиться сквозь землю. Лили опустила взгляд и прикрыла глаза рукой. Как же она устала от этих разговоров.
— Так вот почему все это? — Джеймс усмехнулся. — Все эти крики, истерики, депрессии?
— Джеймс, Снейп — мой друг детства, это человек, который рассказал мне кто я и что такое Хогвартс, это первый волшебник, которого я встретила, я хочу, чтобы ты понял, он очень важен для меня. Но… вот так вышло, что мы попали на разные факультеты, и мы не можем больше общаться. То, что он влюблен в меня, раньше не имело особого значения и не приносило неудобств, совсем иначе все повернулось, когда мы выросли.
— И сколько это продолжается? — после нескольких секунд молчания спросил он.
Лили обреченно пожала плечами.
— Возможно, что с самого начала. Я узнала не так давно, в прошлом году, — она отвела взгляд и глубоко вздохнула. — Знаешь, это вообще не тема для разговора.
— Нет уж, давай это обсудим.
— Слушай, — с нажимом проговорила она. — В этом нет ничего такого. Мы со Снейпом не общаемся больше. Этого достаточно.
— А что случилось в тот вечер, когда вы гуляли в последний раз?
— Я же уже сказала, ничего особенного.
— Он Пожиратель? Ты тогда об этом узнала?
— Нет, он не Пожиратель, это я знаю наверняка. Я видела его руку.
— Я вообще ничего не понимаю.
— Что тут непонятного? Мы встречаемся, Джеймс, думаешь, теперь мы с Северусом можем продолжать общаться? Ты — его злейший враг.
— Я бы сказал «конкурент».
— Какой конкурент? Ты в своем уме?
— Так значит, ты все-таки признаешь, что Нюнчик убогое существо, к которому ни одна девушка близко не подойдет? — Сириус, как и другие все это время молчаливо ожидающий конца перебранки, вскинул брови, испытующе глядя на девушку.
— Так, с меня хватит! — отрезала Лили и пошла прочь. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотела говорить про него в Хогсмиде, Джеймс? Я надеюсь, сегодняшнего вечера достаточно, и мы больше не будем поднимать эту тему. И, пожалуйста, хватит этих вечных дуэлей и издевательств.
— Что за ерунда? — протянул Джеймс, уставившись на захлопнувшуюся дверь.
Ремус склонил голову на бок и поучительно произнес:
— Сам как думаешь?
— Лично у меня в голове одни ругательства и активные жестикуляции, выражающие непонимание, — сообщил Поттер, недовольно скривившись. — Вот что делать?
— Ну, прежде всего, подождать до завтра и посмотреть, что будет.
— Я один не знал, что Снейп в нее влюблен?
— Ну, честно сказать, это не так уж видно со стороны.
— Я бы сказал, почти не видно, — вставил Сириус. — Наш Нюнчик не из тех, кто выставляет эмоции напоказ.
Ремус кивнул:
— Просто когда на протяжении четырех лет постоянно слышишь о Лили Эванс, автоматически начинаешь к ней присматриваться, и вот тогда можно заметить, что Снейп… — Ремус замолчал, сочувственно скривив губы.
Джеймс плюхнулся на кровать и сам закончил за друга:
— Влюблен в нее.
— Сохатый, — Сириус встал с кровати и, положив руку ему на плечо, сел рядом. — Слушай, не бери в голову.
— Почему ты мне не сказал?
— Я вроде говорил… Ну, Джеймс, я думал, ты знаешь. Тебе ли не знать, кому нравится твоя Эванс?
Поттер издал звук, похожий на рычание и, упав на кровать, раздраженно скинул очки и прикрыл глаза рукой.
— Поверить не могу! Просто… невозможно! А откуда она знает? Он что, ей признался?
— Ну… — Сириус пожал плечами. — Наверное. Ты не нервничай так.
— Не нервничать?! — Джеймс приподнялся на локтях и, с отчаянием усмехнувшись, сказал: — Да я просто в шоке!
— В этом нет ничего особенного. Ты нравишься куче девчонок, Сохатый. Она нравится Снейпу.
— Нет, Сириус, не нравится, он влюблен в нее. И... да я кого угодно пережил бы, но Снейп!.. Кажется, теперь я не люблю его еще больше, — с горечью заключил он и снова лег.
— Выбрось из головы, — спокойно промолвил Ремус.
— Знаешь, что он мне сказал в первый день наказания, Лунатик? Что я ее недостоин… А что, если он любит ее?
— Кому какая разница?!
— Есть разница.
— Сохатый, в твоем голосе я слышу нотки солидарности. Очнись! Это же Нюниус и Эванс, понимаешь?
— Ага.
— Фу, как мне не нравится твой тон! — Сириус скривился. — Ну просто ужас.
— Не переживай, Бродяга, я думаю, это пройдет.
— Когда?
— Ну, сейчас шок спадет, информация уляжется, и Сохатый вернется к нам.
— Так или иначе, у нас проблемы, — отозвался Поттер, убирая руку с глаз. — Лили все еще не с кем пойти на вечер к Слизнорту.
— Джеймс, а ты уверен, что сам должен придумать, с кем пойдет Лили?
Поттер надел очки, обернулся, взглянув на Хвоста, и озадаченно почесал затылок, из-за чего приобрел вид еще более несчастный и потерянный, чем минуту назад.
— Я не знаю.
— Никто меня не хочет послушать? — Сириус сел на своей кровати, поправил отклеившийся уголок плаката с мотоциклом и посмотрел на друзей, которые как один уставились на него.
— Ну? И что ты хотел сказать?
— Что я гений, нашедший решение для всех твоих проблем.
Джеймс озадаченно переглянулся с Ремусом, тот серьезно посмотрел на Бродягу и сообщил голосом ученого:
— Это выраженная мания величия, Джеймс, тут нечего удивляться.
— А, спасибо, что просветил, Лунатик.
— Прежде, чем ставить диагнозы, — отозвался Сириус, — лучше послушайте, что я предлагаю.
— Внимаем тебе, Бродяга.
— На вечер с Лили просто пойдет Лунатик.
***
— Хватит хмуриться.
— А что мне делать, улыбаться?
— Было бы неплохо.
— Слушай, Бродяга, и кто просил тебя рассказывать Лили про Снейпа? Если бы не это, то не было бы ссоры и всего этого разговора, и я бы никогда не узнал про эту чертову влюбленность.
— Когда-нибудь узнал бы.
— Но не сегодня!
— Ну извини!
— Извинить? Он даже не отбывает наказание, идиот!
— А… — Сириус задумчиво нахмурился. — Ну точно… Он ведь отбывал всего две недели… У нас же на три недели дольше.
— Вот именно.
Блэк обогнал его на два шага и, повернувшись к нему лицом, активно жестикулируя, продолжил идти спиной вперед.
— Ну извини, Джеймс! Какая кому разница, сцепились мы с Нюнчиком или нет.
— Лили есть разница, — с постным лицом сообщил Поттер.
— Ой, да успокойся!
Р-раз... Сириус влетел в группку пятикурсниц, и они, смущенно хлопая ресницами, захихикали.
— Простите, дамы, — спустя мгновение проговорил Блэк, повернулся вокруг своей оси и в два шага догнал Поттера. — Ты мог бы и предупредить, Сохатый.
Джеймс только рассмеялся в ответ:
— Ага. И пропустить такое? Видел их лица?
— Вот именно! Видел их лица? — Сириус выругался. — Когда уже успокоятся?
— Считай, что это была моя месть. Великая, беспощадная и..
— Жестокая, Джим, ага.
***
— Ну, мы пойдем?
— Куда, позвольте узнать, мистер Поттер?
— Как куда? Я в библиотеку, а Сириус в Больничное крыло.
— О, нет, мистер Поттер, свою работу в библиотеке вы закончите завтра, а мистер Блэк получит другое задание. Сегодня у вас обоих совсем другое задание. Идемте за мной, — повинуясь декану, гриффиндорцы пошли за ней, слушая ее то и дело исчезающий голос. — Сегодня вы будете работать вместе. Профессор Слизнорт хочет, чтобы вы помогли ему украсить кабинет к завтрашнему вечеру.
Поттер и Блэк переглянулись.
— Опять? — хором отозвались Мародеры.
— Профессор, вы шутите?
— Нет, мистер Поттер. Наверное, ему понравилось, как вы поработали в прошлом году.
— Блестяще, — тихо протянул Сируис, поднимая бровь. — Мало того, что мы завтра работаем, так еще и кабинет ему украшать. Будто он сам не справится.
— Профессор Слизнорт, — МакГонагалл приоткрыла дверь и заглянула в кабинет.
— Заходите, Минерва, поможете мне выбрать цветовую гамму для украшений.
— Я привела Поттера и Блэка, Гораций, думаю, они помогут вам определиться, — нетерпеливо проговорила МакГонагалл и обернулась к ученикам. — Ступайте.
Подавив смех, Блэк и Поттер вошли в большой кабинет. На столах и полу — всюду стояли коробки с украшениями, поражающими своим многоцветием.
— Здравствуйте, профессор.
Слизнорт добродушно улыбнулся, поприветствовав учеников, и спустя четверть часа, в течение которой он докучал гриффиндорцам, дотошно поясняя все нюансы своего видения плюсов и минусов той или иной цветовой гаммы, он наконец определился и, поручив гриффиндорцам всю работу, упал в кресло, сложив руки на подлокотники.
— Выходит, завтра вы тоже наказаны? — спросил он спустя пару часов. — Как жаль, что я не увижу ни одного из вас на моем вечере!
— Ага, нам бы и самим хотелось. Ну, то есть я точно не появился бы на вечере: Саманта, моя девушка, не состоит в клубе, а вот Джеймс…
— Да-да, — Слизнорт покачал головой. — Жаль, жаль, мистер Поттер, что так вышло. О, мистер Блэк, немного левее!
Гриффиндорцы переглянулись.
— Знаешь, — прошептал Джеймс, чья шея была обмотана сиреневой мишурой, — лучше бы он ушел, честное слово, не так раздражало бы, что нам приходится украшать его кабинет.
— Полностью согласен.
— Ну вот, — Слизнорт поднялся из кресла и оглядел кабинет, украшенный золотом. — Пожалуй, нам осталась только елка. Мистер Блэк, сходите в мою кладовую, там стоит черный ящик с игрушками, принесите его.
Сириус кивнул и ушел во вторую комнатку кабинета, откуда можно было попасть в кладовую.
Бессмысленная болтовня быстро начала надоедать Джеймсу, но Слизнорт все не унимался, Сириус не возвращался, а Джеймс смотрел куда-то сквозь стену и думал о Снейпе.
В голове на каждую фразу всплывало по нескольку ярких картинок, похожих на фотографии. Вот Лили, она улыбается, она гораздо младше, чем та Лили, с которой он когда-то познакомился. К ней подошел Снейп, они медленно начинают расти, улыбаются, вокруг них листья меняют свой окрас, затем лужайка и лес сменяются стенами замка… Что мешало Лили выбрать Снейпа? Что, если все эти годы она не принимала его приглашения в Хогсмид, потому что рядом был Снейп? Глупости? Джеймс усмехнулся. Ведь все может быть, она им дорожит... Черт побери, ревновать к Снейпу это уже край.
Вдруг — все, словно пленку, отмотало назад. И все стало просто и понятно. Может, где-то в другой жизни Лили Эванс сейчас сидит рядом с Нюнчиком, может, когда-нибудь та, другая Лили, выйдет за него, просто потому что Джеймс Поттер не родился или умер пару лет назад, на матче по квиддичу или еще как, потому что иначе Поттер никогда не отказался бы от этой девушки. Но в этой жизни эта Лили встречается с ним, с Джеймсом, и сейчас она сидит в гостиной и ждет, когда он вернется. Поттер улыбнулся. И какая разница, кто в нее влюблен, а кто — нет, ведь она именно с ним, а это что-то значит. А Джеймс… любит ее.
Он вновь начал слышать голос Слизнорта.
—…как вам повезло, мистер Поттер. Лили такая добрая, такая живая, веселая, просто сокровище. Честно сказать, вы отличная пара.
— Я знаю, профессор.
Этот ответ как-то странно отразился на Слизнорте, он будто очнулся и вспомнил о том, что рядом с ним сидит тот самый мистер Поттер, к которому он обращался в своей речи. Растерянно похлопав себя по животу, учитель неуверенно протянул:
— А где мистер Блэк?
— Я позову его.
Джеймс вошел в кладовую, оттуда навстречу уже вылетел Сириус:
— Где ты ходишь?
— Посторонись, — он опустил на стол коробку и, широко улыбнувшись, произнес: — Быстрее покончим с этим — и на заслуженный отдых! О, вижу у тебя улучшилось настроение?
— Да, улучшилось.
***
— Ремус, какого размера должно быть эссе по Защите?
— Она точный размер не говорила.
— Тогда буду заканчивать. Скорее всего, Джеймс попросит помочь ему, так что мне не стоит увлекаться.
Лили, Хвост и Ремус сидели в гостиной. Стол был завален книгами, и в приятной учебной атмосфере каждый был занят своим. За окнами сыпал снег, в гостиной мирно поскрипывали перья.
— Лили!
Она вздрогнула.
В одно мгновение Джеймс оказался рядом с ней и, присев на колени так, что его лицо оказалось чуть ниже ее, с горящими глазами проговорил:
— Пойдем гулять, на улице так хорошо.
— Пойдем, я только закончу…
— Пойдем сейчас.
Лили несколько растерянно посмотрела на него.
— Ну ладно.
Поттер подскочил, потянув девушку за руку, и она, повинуясь ему, полетела в спальню.
— Что с Джеймсом? — поинтересовался Люпин, складывая пергамент.
— Не знаю, стукнуло что-то в голову, — Сириус закурил. — Ой, постой, — он нагнулся над столом, всматриваясь в бумаги. — Это эссе? Не убирай, я посмотрю у тебя начало.
— Только, Бродяга, посмотрю это значит «посмотрю», а не спишу, ясно?
Блэк кивнул.
Позади него вихрем пронесся Поттер, в мантии и с шарфом, замотанным вокруг шеи, он тянул за руку Эванс, которая все еще держала в руках шапку.
— Джеймс! Что ты делаешь!? — смеясь, воскликнула она, когда они вылетели на улицу. — Что происходит?
— Зима. Классно, правда? Снег идет, — он раскинул руки и вопросительно взглянул на девушку.
Лили улыбалась.
— Джеймс, что происходит?
— Да ничего не происходит, — он подошел к ней и, взяв из ее рук берет, заботливо надел его на девушку. — Просто… Сегодня хороший день.
— Завтра вечер у Слизнорта.
— Но он же только завтра. Так?
— Да.
— Значит, у нас еще есть один хороший день, чтобы провести его с пользой, — он обнял ее и, уткнувшись носом в ее макушку, шепотом легко проговорил. — Лили… я люблю тебя.
В этот момент ему показалось, что все в этом мире сводится к некоторым простым — или не очень, как кому покажется — вещам, и важны на самом деле только они. Например, тепло ее рук и то, как она проводит по его лицу своими пальцами, как целует его, приподнимаясь на носочки, как горят ее глаза на фоне этого зимнего вечера, как снежинки опускаются на темно-рыжие ресницы, как она улыбается и шепчет в ответ: «Я тебя тоже люблю».
***
— Весенняя лихорадка?
— Весенняя? Рановато для весны.
— Это образно. О, черт, Сириус, не кури, пожалуйста, — она закашлялась, и ей пришлось сесть, чтобы прекратить.
Блэк мгновенно подчинился, и затушенная сигарета полетела в пепельницу:
— У тебя аллергия?
— Нет, — Саманта успокоилась и снова легла на подушки. — Я тобой манипулировала, чтобы ты выбросил сигарету, потому что иначе ты бы наплевал на мою просьбу.
Сириус почему-то пришел в восторг от этой нехитрой схемы и довольно улыбнулся, обращая свой взгляд на нее. Она лежала на спине, согнув ноги в коленях, и ей приходилось немного закидывать голову, чтобы видеть его. Она вытянула тонкие руки, сцепив пальцы в замок, волосы были раскиданы по подушкам, глаза широко распахнуты, серые, совсем как у него. У Саманты необычный голос. Не низкий и не высокий, но немного хрипловатый и глубокий, оставляющий после себя приятное ощущение того, что слуха коснулось нечто волшебное. Или так казалось только Сириусу?
— Всегда восхищалась такими людьми.
Он ответил не сразу, изучая ощущения, оставшиеся после этих звуков.
— Какими?
— Ну, как ваша Эванс. Она может видеть в людях хорошее, ценить и любить их, несмотря на все неприятности, которые они ей принесли. Я так не могу.
Сириус ничего не ответил, тогда спустя полминуты она снова заговорила:
— Знаешь, почему ты удивляешься поведению Джеймса? Потому что между нами не то же самое, что между ними.
В ответ послышалось молчание. Через некоторое время Блэк спросил:
— А что между нами?
— Какая-то муть.
— А на что похоже?
— А тебе как кажется?
— Я такого еще не встречал.
— Вот и я тоже.
***
Макарик.
Лили зябко повела плечами. Джеймс проницательно взглянул на нее.
— Холодно? — сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая.
— Немного, — выдавила Лили. На Астрономической башне гулял морозный воздух, но ночь была такая красивая, а Джеймс такой неизъяснимо родной и притягательный, что уйти отсюда ее не заставило бы даже нашествие Пожирателей. И почему она не надела свитер!
На плечах она почувствовала что-то инородное, что приятно пахло Джеймсом, и, повернувшись, увидела, как он поправляет на ней его собственную мантию.
— Джеймс, ты замерзнешь! — вскричала она, глядя на его голые руки и, смотрящийся насмешкой замотанный вокруг шеи шарф.
— Мне не холодно, — улыбнулся он и, приобняв, прижал ее к себе. Так тепло и уютно было стоять с ним здесь и сейчас… Лили покосилась на него и почувствовала, что он отстранился. Джеймс обхватил себя руками и энергично потер левое плечо ладонью правой руки. Он виновато улыбнулся и опустил руки, заведя их за спину.
— Ты замерз, — кивнула Лили, укоризненно сдвинув брови.
— Я мужчина, я должен терпеть, — обронил Джеймс, но, заметив, как Лили решительно снимает с себя теплую мантию, протестующе воскликнул. — Нет-нет-нет! Оставь.
— Джеймс, я согрелась.
— Оставь, — настаивал Джеймс, практически насильно закутав Лили в мантию.
— Нет, Джеймс…
— Не обсуждается, — он завернул полы мантии вокруг девушки и завязал ее концы у нее за спиной.
Лили удивленно подняла брови. Она была похожа на черный кокон и не могла пошевелить руками. Джеймс рассмеялся.
— Джеймс! Развяжи меня! Ты простынешь и что тогда?
Поттер несколько секунд смотрел на нее, не предпринимая никаких действий, но в конце концов сдался и развязал девушку. Она тут же сняла его мантию и, когда он надел ее, принялась застегивать железные пуговицы.
— Мне, конечно, очень приятно, — говорила она, — но, Джеймс, не обязательно жертвовать собой. Ты мне еще нужен. Если мы сходим в спальню, и я надену джемпер, то мы сможем вернуться, и никто не будет мерзнуть. Идет?
— Разговариваешь со мной как с ребенком, — Джеймс обиженно скривил губы.
— Пошли, а то не получишь конфету, — строго произнесла она, потянув Поттера за собой.
Тепло камина в гостиной и привычный сумрак пустой комнаты оказались еще притягательней зимней ночи и в конце концов они остались в замке, устроившись на диване. Голова Лили лежала на коленях Джеймса, камин потрескивал поленьями, бросая на пару привычный оранжевый свет.
— У тебя волосы начали виться.
Лили улыбнулась и открыла глаза. Джеймс взглянул на девушку, не переставая перебирать ее волосы.
— Нет, это только сегодня, я заплетала косичку.
Она помолчала, а потом призналась:
— Я бы хотела, чтобы завтра на вечере со мной был ты. Я, конечно, не против общества Ремуса. Но…
— Я понимаю, — мягко оборвал ее Поттер. — Может, тебе не ходить?
— Нет, я так не могу. Это же Слизнорт, мой любимый преподаватель, я его любимая ученица, я не могу не прийти.
— Извини, что так получилось.
— Ничего, Джеймс. Все в порядке.
В тот момент, когда до вечера оставалось чуть меньше суток, все действительно было в порядке. Тогда для нее имели значение только такие простые — или не очень, как кому кажется — вещи, как прикосновение его пальцев, то, как он перебирает ее волосы, его голос, дыхание, желтый свет, сумрак гостиной и отпечаток тех слов, что он сказал несколькими часами ранее. «Лили, я люблю тебя».
Глава 16. Рождественские историиВсе со мной согласятся, что саундтреки к фильмам Гарри Поттера действительно волшебные?
Вот такие рождественские истории:
A Journey To Hogwarts - Nicholas Hooper.
_________________________________________
Лили глубоко вздохнула и открыла глаза.
Из зеркала на нее смотрела светлокожая девушка с длинными, прямыми волосами темно-рыжего цвета, на носу можно было разглядеть почти сливающиеся с кожей веснушки, изумрудные глаза внимательно смотрели на отражение.
И когда она перестала узнавать себя? Оставив этот вопрос открытым, Лили поправила сиреневое платье, и надела мантию.
Вчерашнее настроение уже исчезло, и хотя воспоминание все еще приятно грело ее, отдаваясь где-то в груди мягким, приятным чувством, ей было уже не по себе. Вчерашнее «все в порядке» испарилось. Ничего не в порядке. Она беспокойно огляделась. Все было как-то неправильно, эта мысль глубоко засела в ее голове, и вытравить ее Эванс была просто не в состоянии. Лили нервничала, крутилась, не могла сосредоточиться. На нее нечасто находило подобное состояние, но каждый раз, как это случалось, она не могла понять причину и это еще больше сводила с ума. Она выдохнула, и, захватив палочку, быстро спустилась в гостиную. Джеймс как раз собирался уходить.
Снова теплота рук и поцелуй. Лили медленно подняла взгляд. Все казалось неправильным и нереальным.
- Где Ремус?
- Скоро придет, - спустя мгновение отозвался Джеймс. - Флитвик послал его по какому-то поручению.
Лили несколько секунд молчала, рассматривая Джеймса, его карие глаза, скрытые за квадратными очками в черной оправе, растрепанные волосы и улыбку, такую шкотную и очень теплую Мародерскую, необыкновенную улыбку. Неужели раньше Лили не выносила этого человека, и все в нем казалось каким-то вычурным; улыбка, движения, речь, - все, что делало его особенным?
- Тебе не кажется, что что-то неправильно, Джеймс? – неожиданно сорвалось с ее губ. - Почему МакГонагалл не отпустила сегодня? Почему Слизнорт не перенес вечер? Почему то мы должны быть порознь, хотя могли бы быть вместе?
Сириус, наблюдающий эту картину, подумал, что эта парочка стоит друг друга. И когда у них уже пройдет пора этой сентиментальной чуши, от приторности которой зубы сводит?
- Это называется «влюбленность», Эванс, - Блэк выдохнул струйку дыма и продолжил. – Эндорфины и все такое, помутнение рассудка…
- Обожаю твоих друзей, Джеймс.
Поттер усмехнулся и, задумчиво опустив взгляд, произнес:
- Знаешь, Лили, раз уж на то пошло… Можешь переехать ко мне.
Что-то внутри нее упало. Она несколько раз моргнула, пытаясь понять, действительно ли слышала это.
Позади Сириус почти с таким же удивлением на лице, замер и ошарашено уставился на них.
- Почему нет? – не понимая всеобщего удивления, Поттер расплылся в улыбке.
- Я.. не против, только…это как-то… неожиданно, - сбивчиво ответила она.
- Вот уж точно, - послышался голос Блэка. – Ты бы предупреждал что ли.
Поттер только пожал плечами и, отступая назад, произнес:
- Нам пора. Увидимся.
Портрет за Мародерами закрылся, но Лили не слышала шумящей гостиной, учеников, камина, - ничего. Губы сами собой растянулись в улыбке, и еще несколько минут она стояла посреди комнаты, прикрыв глаза, и глупо улыбалась. Нет, все еще было не в порядке, но пока эта мысль как-то отошла на второй план.
- Лили, что с тобой?
Лили открыла глаза и увидела Ремуса.
- Ты так быстро, - отметила она, выходя из приятного оцепенения.
Люпин почесал затылок, чуть сдвинув брови.
- Не особенно, - не ожидая пока Эванс что-то ответит, он повел рукой в сторону спальни и быстро проговорил, что сейчас вернется.
Через некоторое время он был уже в парадной мантии, но с какой-то необычной долей несвойственной ему небрежности.
- Честно сказать, - говорил он, когда они уже подходили к кабинету, и сквозь приотворенную дверь была слышна музыка и привычный праздничный шум. – С этим вечером я ужасно замотался.
- Ты замотался? – Лили приподняла брови, с ужасом глядя в сторону кабинета. – А я?
- Ну, - Ремус неопределенно пожал плечами, остановившись вместе с Лили. – Как думаешь, - спустя пару секунд начал он. – Слизнорт будет рад видеть нас?
- Он больше обрадовался бы Джеймсу, а еще больше Сириусу, но.. – она перевела рассредоточенный взгляд с двери на Люпина и отмахнулась. – Но какая разница. В конце концов, это же праздник. Пусть я и не выношу такие мероприятия.
Она улыбнулась, и следом за другой опаздывающей парой они зашли в кабинет. Лили восхищенно ахнула. На этот раз роскоши в украшении зала не было предела. Пир во время чумы, но кого это интересует, если повсюду уже снуют официанты и играет музыка?
- Мисс Эванс! Мистер Люпин! Рад вас видеть, - распалялся в приветствиях Профессор. – Проходите скорее, праздник в самом разгаре.
- Профессор, зал просто потрясающий!
Казалось, он только того и ждал, потому что, услышав это, он словно по команде восторженно затараторил:
- Скажите спасибо своим друзьям, это они вот уже второй год трудятся декораторами для нашего вечера. И, мисс Эванс, надеюсь, вы не сбежите как в прошлый раз. В конце вечера я хочу сделать совместное фото Клуба, для этого мне даже пришлось позвать фотографа, хотя он и мой бывший ученик – Бадди Скэтч, может, слышали? – спросил он, а затем многозначительно добавил. - Он прославился в определенных кругах.
Ответа не понадобилось, поскольку прибыла очередная пара, и Слизнорт бросился их встречать.
- Кажется, праздник действительно влияет на него положительно, - отметил Люпин, глядя вслед профессору зелий.
Лили улыбнулась и кивнула. Они прошли вглубь кабинета, где собралась уже большая часть приглашенных. Кто-то танцевал, а кто-то, каковых было большинство, сбился в кучки, по-светски разговаривая о чем-то. Лили всегда казалось, что именно так проходят званые вечера в поместьях Блэков или Малфоев.
- Каждый год одно и то же, - бросила она, взяв у официанта закуску. Она не ужинала и ее потихоньку начало захватывать чувство голода.
- Мы одни тут с Гриффиндора? – озадаченно спросил Люпин, разглядывая гостей.
- Нет, вон Мэри с хаффлпаффцем. Может, кто в официантах с Гриффиндора есть.
- Но в клубе ты одна?
- Ага, - произнесла она.
- Кто это? Крауч? – спросил Люпин, вытянув шею.
Лили посмотрела туда, куда указывал Ремус. Возле окна, рядом с блондинкой, со скучающим видом рассматривающей свой бокал, стоял парень с короткими темными волосами. С виду очень аккуратный, простой и ничем не примечательный, он слушал Регулуса Блэка, который с фанатично горящими глазами, говорил ему что-то. Почувствовав взгляд, устремленный на него, он повернул голову, облизывая губы, и рыская в толпе, блестящими, хитрыми глазами. Лили поспешно отвернулась.
- Да, Крауч, - с неохотой произнесла она, слишком старательно избегая поднятия глаз. Барти всегда несколько пугал ее, своей странноватой двуликостью, спокойным и в то же время бешеным рвением к вершинам, которые уже давно стали для него важнее всего.
- Я слышал, у него отец работает в Министерстве? – спросил Люпин, глядя в сторону Крауча.
-Да, - тут же ответила она. - Сейчас не вспомню кем, хотя слышала это миллион раз. Знаешь, Барти помешанный, серьезно. Это не Рег, которого надоумили родители… Он такой фанатик, что страшно становится. Ему только пятнадцать, а он уже стал Пожирателем.
Лили улыбнулась в знак того, что рассказ окончен и взглянула на Люпина. Он собирался что-то сказать, но представший перед ними Регулус Блэк не дал ему этого сделать. Лили вскинула брови, видимо их повышенное внимание было замечено. Казалось, что с каждым днем Регулус все больше становится похожим на брата, все такой же аккуратный, высокомерный, с выражением лица, какое принимает недовольный чем-то Сириус, но более живой и несдержанный, словно он вдруг ощутил себя действительно на вершине мира. Может быть, впервые за долгое время Регулус Блэк был по-настоящему счастлив?
- Ну надо же, Эванс, ты меняешь парней, как перчатки.
- Куда дел манеры, Блэк? – тут же ощетинился Люпин, вызвав у Лили, не успевшей ничего сказать, недоумение. Регулус тоже удивленно взглянул на Люпина, скривившись так, что сразу стало понятно – общение с Ремусом его благородная особа просто не перенесет.
- Или теперь модно поливать всех грязью? – продолжал гриффиндорец, в его голосе были такие нотки, каких прежде Лили не доводилось слышать из его уст.
- Я не с тобой разговариваю.
- Хочу предупредить, Регулус, эту девушку доверили мне, и я легко прямо здесь устрою с тобой такую дуэль, что твои кости ее еще долго будут вспоминать.
- Эй-эй, все, стоп, - Лили пришла в себя и незамедлительно вклинилась между ними. – Успокойся, Рем.
- Знаешь, Эванс, тебе стоит быть осторожнее, - Блэк перевел на нее тягучий, оставляющий неприятное ощущение взгляд. – Рядом с тобой все парни превращаются в подобие Поттера.
С этими словами он еще раз посмотрел на Рема и тут же покинул их общество.
- Ремус, ну что с тобой?- не выдержала Лили.
- Пусть знает, что не надо лезть к тебе, - он развел руки в стороны.
Лили отрывисто выдохнула и непонимающе воскликнула:
- Это же Регулус!
- Вот именно, - отозвался Ремус, сощурившись и искривив брови. – Чего он такой счастливый? Видимо действительно как получил метку, самооценка повысилась. Кто-то страдает, а кто-то вон, лезет, куда не просят. Надо же, какой напыщенный индюк... И почему пару лет назад мы с Сириусом не удосужились хорошенько промыть ему мозги?..
- Черт возьми, Джеймс, прекрати! – вдруг выпалила она и резко обернулась. Она увидела Ремуса и тут же сбивчиво произнесла. – О.. прости, Люпин, я… просто… ты так похоже говоришь, что я… - в конце концов она совершенно растерялась и произнесла сокрушенное «извини».
Выражение лица Ремуса сказало само за себя, невинный взгляд и такая знакомая улыбка, только не на тех губах.
- Стоп, – выпалила Лили, широко распахнув глаза, в которых мелькнула тень догадки. Сначала странная растрепанность, потом несдержанность по отношению к Блэку, случайная ошибка Лили и эта улыбка. - Ты…
Люпин извиняюще пожал плечами:
- Привет, Лили.
- О черт, - произнесла Эванс, ошарашенно глядя на Люпина. – Ты что же... правда, Джеймс?
- Джеймс Поттер, ага, - он продолжал очаровательно улыбаться, снова пожал плечами, не вынимая рук из карманов.
- Серьезно?
- Хочешь меня проверить?
Он выжидающе приподнял брови. Лили, все еще пребывающая в шоке, просто глядела на него.
- Я, - протянула она, перебегая глазами с золотых, шифоновых штор на Бадди Скетча, схватившего сразу два стакана медовухи, и Слинорта, который забавно покачиваясь хватал бывшего ученика за плечи. – Я не знаю, что думать.
- Лили, - мягко протянул он, заставив ее обратить свой взгляд на него. – Это я.
Она зажмурилась. Неужели действительно Джеймс?
- Правда, - будто услышав ее мысли, ответил он. – Ты так хотела, что бы на вечер с тобой пошел я, что мы решили, что это будет лучший вариант… Вообще, знаешь, все Сириус придумал, он у нас – голова.
- Ну да, - просто чтобы что-то ответить произнесла девушка, удивленно глядя на Джеймса-Ремуса. - Но…как вы это сделали?
- Ну…
***
- На вечер с Лили пойдет Лунатик, - произнес Сириус, а затем, сделав небольшую паузу, добавил. - Но… Не совсем.
- Это не мания величия, Джеймс, это шизофрения, - серьезно проговорил Ремус, вызвав смех у Поттера и Хвоста, Сириус же закатил глаза:
- Я сейчас кину в тебя что-нибудь, - заявил он, раздраженно сощурив глаза. – Хватит уже. Вот, - и тут Сириус поднял в воздух внушительных размеров бутылек, напоминающий по форме фляжку.
Мародеры замерли, удивленно приподняв брови.
- Знаешь, Сириус, теперь я точно уверен в своих словах.
- А может, это уже алкоголизм, - предположил Джеймс и с серьезным видом поправил очки.
- Это Оборотное зелье.
- Что? – Люпин изменился в лице, ошарашено глядя на друга. - Откуда?
- У Слизнорта в кладовке стояло несколько котлов с зельями, в одном из них было Оборотное, которое я определил благодаря тому вечеру, когда на четвертом курсе ты, Лунатик основательно промывал нам мозг относительно зелий. Видно после очередного урока «угадайте, что в котле», оставил, вообще, не знаю, почему он его не вылил, но нам это на руку.
- Ты говоришь о человеке, который ворует листья дорогих растений в теплице, Сириус! Что бы он вылил Оборотное зелье?
- А это, наверное, опасно, хранить зелье в кладовке, вдруг такие вот, как Сириус заберутся… - рассуждал Питер, покачиваясь на кровати взад-вперед.
- А если такие окажутся Пожирателями…
- Ты что все зелье забрал оттуда? – обеспокоенно спросил Люпин. - Почему его так много?
Блэк недовольно отмахнулся.
- Там еще осталось. А в этой фляжке хватит где-то на семь часов, ну если два человека, то на три с половиной. Таким образом, Люпин, если ты, конечно, согласен, поменяешься Джеймсом, и он сможет пойти с Лили на вечер.
- Ты гений, Бродяга!
- А я что говорил?! – довольно заключил Блэк, откинувшись на кровать.
- То есть Лунатик будет работать за Джеймса? – спросил Хвост, задумчиво глядя на самодовольно улыбающегося Сириуса.
- Да, - Ремус кивнул. - Меня тоже волнует этот вопрос.
Джеймс мгновенно подлетел к нему, сжимая в руках подушку, и затараторил, не забывая при этом сделать просящее лицо:
- Ремус! Ты же заменишь меня? Ну правда, да? А? Рем?! Ради меня, нет ради Лили! Или… ради любви, Лунатик! Ну, пожалуйста…
- Ладно, - Ремус улыбнулся, отодвигая от себя Поттера. – Только ради любви.
- Ты просто чудо, Рем! – просиял Джеймс, обняв его.
- Не за что, - с легкой улыбкой отозвался тот.
***
Лили выслушивала историю Джеймса с нескрываемой улыбкой. Она искренне не понимала, как эта компания вообще собралась вместе. Ну ладно еще Поттер с Блэком, но остальные? Как в их компанию попал Питер? А Ремус, как он не сбежал от них?
- Вашей дружбой можно только удивленно восхищаться, - озвучила она свои мысли, когда рассказ был закончен. - И как Ремус вас терпит? По сравнению с вами…
- Ты просто не видела Лунатика в деле, - утверждал Поттер, по-деловому качая головой. – Ремус лучший лгун, которого я видел. Сириус как то раз сказал, - Ремус-Джеймс задумчиво возвел глаза к потолку, вспоминая что-то. – В тихом омуте черти водятся, как-то так. Гениально, а?
Он восторженно поглядел на Эванс, а она засмеялась, потрепав его по руке:
- Это магловская пословица, Джеймс.
- Да?
Джеймс недоверчиво поглядел на Лили, с видом ребенка, которому сообщили, что Санта Клауса нет. Он сощурился и начал бурчать какие-то едва различимые проклятья в своем обычном духе, показывающие его негодование по поводу собственной не наблюдательности и хитрости Сириуса. Лили усмехнулась и вдруг поняла, что эти снующие туда-суда парочки, Слизнорт, официанты и угощения так ничтожны и далеки от них, что, пожалуй, при всем желании не смогут испортить предпраздничного настроения.
Закончив рассуждения смехом, Ремус-Джеймс покачал головой и, осмотрев зал, серьезно сказал:
- Ты была права, Лили. Здесь ничего интересного. Даже скучнее, чем можно предположить. Столько лет мечтаний, грез, попыток заглянуть сквозь завесу тайны…
- Просто ты не в своем облике, тебе ведь нравится быть в центре внимания, - шутливо объяснила девушка, а затем заметив взгляд Ремуса-Джеймса, поспешно продолжила: - Многие думают, что Клуб Слизней большая честь. И многие действительно получают от этого удовольствие, но… уж точно не я.
- И не я, - смеясь, повторил Поттер. – Здесь же нельзя ничего такого устроить… - мечтательно протянул он, получив от Лили, шутливый удар в плечо. Эванс засмеялась, уворачиваясь от рук Ремуса, которые хотели было сгрести ее в охапку. Она зашипела на него, расширив глаза и удерживая его руки.
- Держи себя в руках! – сквозь смех сказала она, покосившись на рейвенкловку, недовольно поглядевшую в их сторону. – Мы же на вечеринке.
- И что? – поднимая брови, спросил Ремус-Джеймс.
- И вокруг куча напыщенных индюков, привыкших тихо и мирно пить шампанское на приемах в родительских особнячках.
Ремус махнул головой:
- Плевать на них.
Лили сделала шаг назад и опустила взгляд, рассматривая подл своего платья.
- Так странно, - начала она, улыбнувшись, - смотреть на Ремуса и знать, что это ты. Мы не можем вести себя так, как заблагорассудится, - заметила она, когда гриффиндорец взял ее за руку, переплетая их пальцы, - иначе по школе поползут слухи.
- А плевать, - Поттер подтянул ее к себе и прошептал это уже ей на ухо.
- Джеймс! – она легко оттолкнула его, начиная смеяться. – Ну правда, это какой-то перебор. Мне сложно перестроиться, что бы видеть в тебе тебя, то есть…
Джеймс засмеялся, и Лили тоже улыбнулась, неловко поправив волосы. Она чувствовала себя нереально, так словно все происходящее затуманено легкой дымкой сна.
- Ну а…что скажет Рем, когда на него начнут показывать пальцем? - не отступала Лили.
- Если начнут, расскажем всем что к чему.
Эванс приподняла брови:
- Что бы послушать очередную восхваляющую песню в вашу честь?
- Хотя бы для этого, - согласился он, пожимая плечами. – Все равно к завтрашнему утру все будут знать, что Ремус Люпин провел этот вечер, отбывая наказание по статье «Джеймс Поттер и голова Бертрама Обри». По Хогвартсу быстро распространяются слухи.
Лили улыбнулась. Она не знала, намерено ли Поттер опустил имя Снейпа, но почему-то то, что оно не прозвучало, стало для нее приятным дополнением к этому вечеру и тому, что Джеймс все-таки нашел способ быть с ней рядом. Точнее не Джеймс, а Сириус.
- Нужно будет сказать Лунатику большое спасибо. И Сириусу тоже.
- Да, - согласно кивнул Ремус-Джеймс.
Остаток вчера Лили смутно помнила. Были какие-то разговоры, танцы и отменные угощения Слизнорта, было общее фото и тот самый Барти Скетч, который здорово напился и едва держал камеру в руках. Затерявшись в праздничной суете, сразу после вспышек фотокамеры, Лили и Джеймс выскочили из кабинета. Пустые коридоры, ведущие в родную гостиную, отражали их тихие, произнесенные полушепотом разговоры, камень гулко постукивал, соприкасаясь с подошвой обуви. Черном, бархатном воздухе за окном кружили снежинки.
По коридорам проносились голоса: Люпин Поттер что-то воскликнул, усиленно взъерошивая волосы, Лили заливисто засмеялась, глядя, как шевелюра Ремуса неловко и непривычно загибается, замирает на голове в беспорядке, понуро опускается на лоб и на макушке предстает в некотором напоминании рожек. Волосы Рема – длиннее, чем Поттера, мягче более податливые и гораздо светлее, с пепельным отливом, словно по ним легким налетом прошлась седина.
- Черт возьми, Джеймс, - протянула она, останавливаясь. – Что ты сделал с Ремусом, а?
Люпин-Поттер растерянно приподнял брови и улыбнулся, поняв в чем дело, он усмехнулся и проговорил:
- Пора и Лунатику побыть в стиле Джеймса Поттера.
Лили остановилась перед ним и, вытянув руки, под его пристальным взглядом, пригладила волосы.
- Боюсь такого он не переживет, так что лучше сделать все как было, а?
Она опустилась и, улыбнувшись, поглядела в глаза, светящиеся не той, молчаливой, тяжелой ношей по-старчески взрослого Ремуса Люпина, а взбалмошностью золотого ребенка Джеймса Поттера, который почти не видел никаких забот и в ту же секунду мог броситься в бой с Пожирателями.
- Я хочу тебя поцеловать, - полушепотом сказал он, с нежностью глядя на девушку.
Лили засмеялась и, сощурившись, мягко ответила:
- Только, когда ты целиком и полностью станешь Джеймсом Поттером.
Гриффиндорец обиженно нахмурился, но Эванс только взяла его непривычно большую ладонь в свою и потянула следом.
В тот вечер, Лили вошла в гостиную нерешительно, осторожно, следом за Джеймсом, светящимся лучезарной улыбкой. Брюки касались пола, а рубашка стала нестерпимо тесной: Ремус был куда выше и худее спортсмена Поттера, явившегося в башню Гриффиндора в истинном обличье, но это не ухудшало настроения и нисколько не заставляло поторопиться с переодеванием. Проникнувшаяся любовью к Мародером, и вдохновленная несколькими бокалами шампанского, Лили произнесла долгую благодарственную речь, восхваляла их дружбу, выдерживающую время войны, разделяющее людей на два лагеря, говорила об их удивительной преданности, благодарила Мародеров и восхищенно повторяла: «вы самые удивительные люди, которых я когда-либо встречала».
Блэк только приподнял брови, поняв, что ему, быть может, впервые в жизни, не хочется разбавить этот момент какой-нибудь язвительной фразой. Он слышал, что Ремус что-то ответил, глядел, как Джеймс обнимает Эванс, как Лили смеется, щуриться, и как Поттер гладит ее по плечу, улыбается, глядя на нее. В тот момент он почувствовал к этой девушке такое тепло, что она показалась ему действительно родной, такой, какими для него всегда были Мародеры.
- Я бы за это выпил, - тихо сказал он, подмигнув Лили.
С тех пор она стала полноправным членом их маленькой банды, получив одобрения от того, чьим мнением Джеймс дорожил больше чьего бы то ни было, от Сириуса Блэка.
***
В канун Рождества воздух внезапно пронизала звенящая, давящая на слух тишина. Не было ни снега, ни ветра, терзающего в эту зиму всех англичан, ни аномального для этих мест мороза, казалось, что вообще все исчезло. Зловещее, пронизывающее до самых костей безмолвие охватило Англию так же внезапно, как жестокий ветер когда-то взял в этих местах власть. Все чувствовали скорую беду, словно эта тишина была всего лишь затишьем перед бурей. В той тиши прошло Рождество. И Мародерам не удалось повеселиться: Хогвартс будто охватила апатия. Праздник прошел так же тихо, спокойно, с пустыми разговорами, подарками, в цветной упаковке, с приглушенным светом, с праздничным ужином в почти не опустевшем зале, с пожеланиями спокойного будущего и мирного неба. К счастью всех англичан, «Пророк» не сообщал о происшествиях в рождественскую ночь, и в души волшебников закралась совсем маленькая, невесомая надежда на то, что Волдеморт отступил.
Лили подписывала последние поздравительные открытки. Отцу досталась с тремя эльфами, раскладывающими подарки, Тунье и Вернону, которого Лили не забыла вписать в поздравления, – зимний пейзаж, а Ребекке и Хельге – фотографии, проявленные родителями Люпина и как раз к праздникам присланные в Хогвартс. На обеих фото – огромное сборище гриффиндорцев, как-то раз пойманное Ремусом в гостиной, там и вся мародерская компания, и Лили с соседками, и Гордон с Дэвисом.
Запечатав конверты, Эванс выбрала еще одну фотографию из отданных ей Люпиным, где четверо мародеров стояли на фоне Черного озера. Погладив краешек пальцем, она задумчиво прищурилась. Сколько всего поменялось за какую-то пару лет! На пятом курсе, сдавая СОВ, она даже в самой странной фантазии не могла предположить что все так изменится, что она влюбится в Джеймса Поттера и не будет представлять без него жизни, что подружиться с Мародерами, что Хельга уедет, а Северус… Ну а что Северус?.. Забравшись коленями на кровать, Лили, с помощью заклинания, прикрепила фотографию к стене и, взглянув на изображение, улыбнулась: мародеры замахали ей руками.
- Эванс! Лили Эванс, сейчас же спускайся в гостиную!
Она обернулась. Звуки доносились не из комнаты, а знакомый с хрипотцой голос точно принадлежал Сириусу Блэку. Лили выглянула из двери и улыбнулась.
- Черт возьми, я сейчас голос сорву ради твоей ненаглядной… - говорил Джеймсу Блэк, шутливо нахмурившись.
- Что случилось?
- Я немного охрип, - сипло сообщил Поттер.
- Ему просто нужна хорошая кружка сливочного пива, - Блэк хлопнул друга по плечу и подмигнул Лили, через две ступеньки сбежавшей по лестнице.
***
Макарик.
_________
- Что это у тебя на ногах?
Лили вытянула ноги. Она сидела на коленях у Джеймса, расположившись поперек кресла, в котором он сидел.
- Это махровые носочки, - ответила Лили, внимательно приглядевшись.
- К черту носочки, - категоричным тоном сказал Джеймс и для большего эффекта мотнул головой. Он не был пьян, но бутылка шампанского на столике рядом с ним лишилась своего содержимого в основном благодаря его стараниям. Бокал Лили, который она держала в руках, отличался от кружки Поттера завидным постоянством. Бутылку прислали на Рождество Сириусу Тонксы, видимо, решив, что игристое шампанское будет лучше, чем огневиски, добытое непонятно как и где, а Сириус, категорически не переносящий, как он сам выражался, «эту газировку», любезно передарил ее друзьям.
- Но, Джеймс, мне будет холодно! – возразила Лили.
- В таком случае, тебе стоит одеть что-нибудь на ноги. Я имею в виду штаны или джинсы.
- Я в шортах.
Джеймс изумленно вздернул брови.
- Где это? – Он приподнял ее свитер и заглянул под него. Лили негромко зашипела и стукнула его по рукам.
- Что ты делаешь, Джеймс! – пробурчала она, поймав на себе смеющийся взгляд Дэвиса, и натянула свитер до самых колен.
- Все в порядке, шорты имеются, - сообщил Джеймс всем, кто мог его слышать.
- Может, нам оставить вас одних? – вкрадчиво произнес Дэвид, закидывая себе в рот драже Берти Боттс.
Джонатан Гордон, который ел эти конфеты по особой системе и сейчас отыскивал желтую, вскинул голову.
- Э, я никуда не пойду, - возмутился он. – Пусть сами уходят.
Дэвид одарил его долгим взглядом, наблюдая, как тот, не вытерпев, высыпал драже на стол.
- Никто не собирается уединяться, - возразила Лили.
Люпин усмехнулся.
- Говори за себя. Кажется, Джеймсу неймется, - заметил он. Джеймс действительно ласкался к Лили, но встречал ее сухое безразличие.
- Ты действительно замерзла! – негодующе воскликнул он.
- Она не может замерзнуть, она же солнышко, - улыбнулся капитан гриффиндорской сборной.
- Извини, Джеймс, я задумалась, - мягко произнесла Лили и потянулась к парню, обвив руками его шею.
- О чем задумалась? – полюбопытствовал Поттер, оторвавшись от Лили.
О чем она думала? О том, как тепло и уютно в гостиной, как мягко трещит огонь в камине. О том, что это было самое спокойное Рождество: в кругу друзей, в руках любимого человека. О том, что сейчас ее мало заботила предстоящая встреча с Петуньей и Верноном, о том, что войне сегодня не пробраться в ее сердце. О том, как там Северус…Как он?
Она услышала тихий смех Джеймса:
- Похоже, ты снова задумалась и не хочешь делиться своими мыслями.
- Просто так хорошо, - сказала Лили, выражая словами свое общее ощущение.
- Ой, а у меня сегодня еще одна сестра родилась! – вдруг сообщила Мэри и помахала письмом.
- О, поздравляю! – откликнулась Лили, выпрямившись, насколько позволяла ей ее поза.
- Как назвали? – подхватил Джеймс.
- Думают: или Габриэль или Вирджиния.
- Лучше Вирджиния.
- Мне тоже так кажется, - сказала Лили.
- Габриель, - махнул рукой Гордон.
- Оба имени такого мягкого звучания, - протянул Люпин, как бы пробуя их на вкус.
- А какое лучше?
- По мне, Габриэль. Но Вирджиния тоже неплохо.
Со всей гостиной послышались выкрики имен. Мэри заморгала.
- Родители склоняются к Вирджинии. Может, у меня еще сестренка родится, и они назовут ее Габриэль.
- Красавчики, - подмигнул Джеймс. Помолчав, он добавил. – А теперь предлагаю подумать, как нам назвать наших с Лили детей.
- Что? – Лили ошарашено на него воззрилась.
- А что, уже пора? – недвусмысленно ухмыльнулась Нэнси, отложив книгу, и посмотрела на Лили. Но та была удивлена не меньше других.
- Ну, что такое? – Джеймс приподнял брови и взъерошил волосы.
- А кого хотите: мальчика или девочку? – спросил Люпин, прерывая неудобную паузу.
- Мальчика, - тут же ответила Лили и заметно оживилась. – Первый пусть будет мальчик.
- Мальчик? Ну, раз ты настаиваешь…- Поттер развел руками, но затем шутливо пригрозил ей пальцем. – Но чтобы вторая была девочка. Хочу, чтобы она была похожа на тебя.
Лили улыбнулась и ласково взглянула на Джеймса. Он смотрел на нее с нежностью и любовью. У Лили перехватило дыхание, а по телу пробежала искра. “Как в романах пишут, честное слово”, - промелькнуло у нее в голове, и она с трудом оторвала взгляд от Джеймса.
- Даже не знаю, - задумалась Лили и сосредоточенно сдвинула брови.
- Девочка, чур, Алиса, - быстро вставил Джеймс и обвел всех испытующим взглядом, будто кто-то собирался вступить с ним в дебаты.
- А мальчик пусть будет Альбертом, - пожал плечами Гордон, с особой тщательностью составляя драже в одну линию.
- Альберт? – поморщился Джеймс.
- Алиса, Альберт – созвучно, - отозвался Джонатан, не поднимая головы.
- Ага, прямо не отличишь, - съязвил Дэвис.
- Нужно что-нибудь необычное, - проговорил Джеймс.
- Гюльчатай, - предложил Гордон, исподлобья глянув на Поттера.
- Ничего, что это женское имя? – закатил глаза Дэвид.
- В этом его необычность.
- Ты мудак, - закатив глаза, выдохнул Дэвис.
- Тимоти, - послышался голос одной из соседок Лили.
- Лучше Самюэль, - предложила Нэнси.
- Может, Рабиндранат? – с надеждой предложил Джеймс.
- О Мерлин, нет! – вскричала Лили. – Что за ужас!
Поттер снова потянулся к волосам и мило улыбнулся.
- Натаниэль. Оно необычное, - произнесла Мэри. – Или в честь отца.
- Нет, только не в честь отца, - покачал головой Джеймс. – Эх, жалко Бродяги нет, - вздохнул он.
- И что бы он сказал? – И Ремус, состроив надменно-вопросительную гримасу, откинул с лица воображаемую шевелюру и закурил. – Дети? К чему эти сопли, Джимбо? Можно обойтись без побочных эффектов.
Джеймс обнажил зубы в улыбке, узнавая манеры своего друга.
- Ну, а ты же не считаешь, что дети – это нежелательный побочный эффект?
Ремус развел руки в стороны:
- По-моему, дети – это замечательно.
- Тогда предлагай имя.
- Барри? В честь Джеймса Барри, создателя “Питера Пена”?
- Забавно, он тоже Джеймс, - заметила Лили. – А мне нравится имя Барри. Я еще думала насчет Генри…
- Можно совместить: получится Гарри, - сказал Люпин.
- Ой, мне нравится, - воскликнула Лили.
- А ты что думаешь, Хвост? – спросил Джеймс.
Петиггрю взглянул на него слезливыми глазками.
- Мне понравился Генри. И Гарри тоже ничего, - заторопился он.
- Мне еще имя Дисеммиарт приглянулось, - промурлыкал Джеймс.
- Где ты откопал такие имена? – изумилась Лили.
- Просто нашел, - уклончиво ответил тот.
Гостиная оживилась. Имена сыпались, словно переспелые яблоки, то обще употребляемые, то совершенно выдуманные. Лили блаженно закрыла глаза. Сегодня был потрясающий день. Сначала они обменивались подарками, потом гуляли по заснеженной улице, катались на коньках, бродили по Хогвартсу, ужинали …
Лили распахнула глаза и убрала ноги с ручки кресла.
- Ты куда? – удивился Джеймс.
- Я забыла свою кофту в коридоре. Пойду схожу.
- Брось. Уж не думаешь ли ты, что кто-то ее украдет?
- А вдруг Филч примет ее за свою тряпку? Джеймс, – мягко прервала она его. – Я оставила ее на подоконнике в коридоре, прямо здесь. Всего пару шагов – и я на месте. Я скоро приду.
- Ты замерзнешь, - Джеймс предпринял слабую попытку удержать девушку, но она высвободилась.
- Я скоро, - заверила она его и пересекла гостиную.
Открыв портрет, она испуганно ахнула и отшатнулась, встретив на своем пути препятствие в виде какого-то человека. Приглядевшись, она убедилась, что первое впечатление ее не обмануло, и перед ней действительно стоит Снейп.
- Сев? – удивилась Лили, автоматически понизив голос. Она воровато оглянулась и выскользнула в коридор, прикрыв за собой портрет, за которым слышались выкрики разнообразных имен. – Что ты тут делаешь?
- Ты замерзнешь, - вместо ответа, Снейп сказа фразу, только что произнесенную Джеймсом, и кинул взгляд на ее голые ноги.
Только сейчас Лили поняла, как холодно в коридоре и как тепло в гостиной. Она зябко поежилась, но вздернула подбородок и встретилась взглядом с Северусом.
- Что ты тут делаешь? – повторила она свой вопрос. – Уже поздно.
- Не очень. Просто на улице темно.
- Сев?
- Это твое? – спросил Снейп и протянул ей кофту. Лили взяла ее и исследовала.
- Да, мое. Спасибо. Я как раз за ней шла.
- Это тебе, - вслед за кофтой Северус протянул ей букет маргариток.
Лили ошарашено уставилась на них. Букет был явно свежий. Солнечные головки маргариток задорно смотрели на нее, напоминая лето.
- О, Сев, - выдавила она и, поколебавшись, приняла букет. – Откуда они у тебя? Посреди зимы?
Снейп бесстрастно пожал плечами.
- Ты наколдовал их?
Он покачал головой. Лили дотронулась до цветов кончиками пальцев.
- Большое спасибо. Я…Я даже не знаю, как тебя благодарить. Я вообще не знаю, как реагировать! – выпалила Лили то, что вертелось у нее в голове.
- Это подарок на Рождество. Я знаю, ты любишь маргаритки.
- Сев…
Она не знала, что сказать. Ей хотелось сказать так много, но она молчала и просто смотрела на своего старого друга. Ей хотелось обнять его, но она боялась повторения сцены в Совятне. Хотелось спросить, как он, но слова никак не шли.
Северусу не нужны были ее слова: ее взгляд говорил гораздо больше. И он впитывал его, любуясь этими изумрудами, теплотой и благодарностью, которую они излучали. Лили чуть улыбнулась, и ее улыбка нашла отражение на лице угрюмого черноволосого мальчика. Угрюмого? О, нет. Сейчас он не был мрачен и угрюм, ведь рядом с ним была его Лили. Лили, о которой он еще минуту назад мечтал в Выручай-комнате, среди полевых цветов и душистых трав. Его Лили, которая делилась с ним его секретами до того, как встретила этого ужасного Поттера. Его Лили, за каждую ресничку которой он мог пожертвовать своей жизнью. Ресницы у нее были темно-рыжие, пушистые, и на них так красиво ложились снежинки…
Их молчаливое уединение было бесцеремонно разрушено. В прохладу коридора внезапно ворвалось душное тепло гостиной, а из портрета вылез Джеймс, как всегда веселый и растрепанный.
- Лил… - начал было он и замер, зацепившись взглядом за слизеринца. – О, Нюнчик. Какими судьбами?
Он прижал Лили к себе спиной и приобнял ее за плечи.
- Ты, наверное, замерзла тут? – ласково спросил Джеймс Лили на ухо и оставил нежный поцелуй у нее на шее.
Лили крепче прижала к себе букет и машинально ответила:
- Нет.
- Мы бы пригласили тебя, Снейп, но, боюсь, ты попадешь под мое обаяние, и я лишусь своего главного оппонента, - сказал Джеймс, нахально улыбнувшись. - А, кстати, как ты предлагаешь назвать нашего с Лили ребенка? Твое предложение будет рассмотрено одним из первых.
Снейп ничего не отвечал и даже не удостоил гриффиндорца взглядом. Слова Джеймса больно резали слух, но все внимание глаз было сосредоточенно на Лили. Его Лили, которая неосознанно прижималась к Поттеру, его Лили, которую обнимали чужие руки. Его Лили, девушку всей его жизни…Его Лили…Его Лили?
Снейп ничего не ответил и развернулся уходить. Его тощая худощавая фигура то тонула во мраке, то вдруг вспыхивала в свете факелов.
- С Рождеством! – крикнул Джеймс и затащил несопротивляющуюся Лили обратно в гостиную Гриффиндора.
Взгляд Северуса, полный какого-то неизъяснимого чувства, оставил на душе Лили неприятный отпечаток, прилипший, словно кусок мазута. Она повернулась к Джеймсу, но вместо ожидаемой самодовольной ухмылочки увидела вымученное подобие улыбки, словно мышцы свело судорогой.
- Зачем ты так с ним? – тихо спросила Лили и спрятала лицо у него на груди.
- Не знаю, - честно признался Джеймс. Он рассеянно поглаживал Лили по спине и отрешенно взирал поверх ее головы. – Скорее всего, сработали защитные механизмы.
- Защитные? От чего же ты защищался?
- Ты видела его взгляд? Раньше я не видел в нем ничего, кроме ненависти, а сейчас он даже не посмотрел на меня.
- Северус хороший. О, как нехорошо! – воскликнула она, заламывая руки.
Джеймс отодвинул от себя Лили и одарил ее полушутливым, полусерьезным взглядом.
- Только не говори, что он снова испортил тебе настроение. Не так давно ты говорила, что так случилось, что он влюблен тебя, и с этим ничего не поделаешь. А также добавила, что это не лучшая тема для разговора.
- Зато отличная пища для раздумий.
- По-моему, слишком соленая и тяжелая пища, - отозвался Поттер.
- Он подарил мне цветы…
- Так давай используем их, чтобы создать лето. Ну, посмотри, - сказал он, кивнув головой на букет маргариток. – Как можно не радоваться, когда на них смотришь? – и Джеймс, сделав голос писклявым и восторженным, произнес от лица цветов: - Привет, Лили, мы хотим, чтобы ты улыбалась, будь счастлива с этим очкастым придурком.
Лили невольно улыбнулась.
- Пойду, поставлю их в вазу.
- Ты даже не возразила против очкастого придурка! – Джеймс изобразил возмущение.
- Ну, что есть, то есть, - рассмеялась Лили и побежала в спальню девочек…
***
Джеймс проснулся к обеду. Подарки были свалены между кроватей, и гора, оставшаяся с прошлого вечера, уже заметно уменьшилась. На кровати Блэка лежала смятая подарочная обертка и несколько коробочек разного размера. В комнате не было никого, кроме него самого. Джеймс потянулся, поглядел за окно, намереваясь узнать, изменилась ли погода и, переступив через коробки, заглянул в тумбочку. Вытащив Карту Мародеров, он внимательно рассмотрел ее, ища знакомые имена.
Он нашел их в гостиной, за поеданием оставшихся после праздника сладостей. Они, как всегда, заняли диванчик у камина, и любимое Сириусом кресло, в котором вальяжно развалился сам гриффиндорец. Заметив приближающегося Поттера, он выпрямился и, раскинув руки, прямо-таки закричал:
- Джимбо, ты лучший!
Гриффиндорцы, сидящие в гостиной тут же повернули головы на крик. Но Поттер и не обратил внимания. Важнее было, что остальные три друга тоже повернулись. Ремус, выглядящий, как всегда, паршиво, Питер, кивающий, как заводной, и Лили, чья темно-рыжая шевелюра, стянутая в высокий хвост, и теплая улыбка первыми бросились в глаза.
- Поддерживаю, - проговорила она.
Поттер сел рядом, тут же обняв Лили, и пробежался взглядом по друзьям.
- Почему не разбудили?
- Мы решили дать тебе выспаться, - объяснил Ремус, глядя на Джеймса. – В честь единогласного признания тебя лучшим из лучших.
- Я знал, что когда-нибудь вы поймете всю ценность моего существа, - театрально произнес Поттер, глядя куда-то в сторону. – Но все же. Не могу не сросить, что заставило вас признать это?
- Подарки, Сохатый, - отозвался Питер, закидывая в рот горсть конфет.
Поттер вдруг рассмеялся.
- Вот вы о чем…
- Поверить не могу, - начал Ремус, мечтательно возводя глаза к потолку. - Что мы больше не будем слышать это щелканье мертвой зажигалкой мистера Блэка.
- Не дождетесь, - фыркнул Сириус, вытащив из кармана новенькую позолоченную, с узорчатой гравировкой Гримма на металлическом корпусе. - Я не буду использовать эту красавицу, пока моя старенькая дешевая малышка не сгинет с этого света.
Джеймс потянулся за шоколадной лягушкой, лежащей, как и все остальное, на столике, и невольно улыбнулся, глянув на Блэка исподлобья. Ему всегда нравился особый стиль разговора Бродяги, то, как он может говорить, то высокопарным слогом, то вот так, может, всегда слишком вычурно, но без этого Сириус вовсе не Сириус.
- Ваши подарки тоже порадовали, - отметил Поттер, кивнув Ремусу и распаковав лягушку. - В частности расческа от Лунатика.
Тот засмеялся:
- Знал, что тебе понравится.
- Я послезавтра уезжаю, - как бы между прочим обронил Сириус. – Дамби подключил камин в кабинете к сети летучего пороха, так что будем путешествовать прямо оттуда.
Джеймс подался вперед, сложив руки на колени.
- На сколько уезжаешь, Бродяга?
- Две с половиной недели, - с какой-то особой торжественностью молвил Сириус, быстрым взглядом окинув лица всех присутствующих.
Ремус задумчиво нахмурился и осуждающе изрек:
- Покидаешь нас на все каникулы.
- Говорил неделя! – вторил ему Питер, как-то странно подпрыгивая на диване.
Сириус засмеялся, замахал руками, пытаясь остановить друзей:
- Ну-ну, чего накинулись! Дамблдор говорит, будет лучше, если мы вернемся уже на поезде, вместе со всеми. Меньше хаоса. Вроде этот беспорядок и так не одобряет Министерство и Совет попечителей.
- Пусть Министерство заботится о Волдеморте, - недовольно отозвался Лунатик, скрестив руки на груди. – А о Хогвартсе позаботится Дамблдор.
Лили заметила, как Сириус изогнул губы в усмешке, а Питер почему-то едва заметно вжал голову в плечи.
- В любом случае, - звонко начал Джеймс и, поправив очки, улыбнулся, взглянув на Сириуса. - Зная тебя, я не исключаю того, что ты вернешься куда раньше.
- Кто знает, Джеймс, - вступилась Лили, взглянув на него, а потом медленно перевела взгляд на Блэка. – Может, у них с Самантой все сложится.
Люпин опередил остальных в ответе. Усмехнувшись, он покачал головой:
- Может и сложится, но нетерпимость к скуке, которую он иногда путает с постоянством, у Сириуса точно никуда не денется. Так что ждем Бродягу не позднее, чем через две недели.
- Неужели я так предсказуем? – с притворной обидой произнес Блэк.
- Я готов поставить, что Сириус вернется на поезде, - тут же отозвался Джеймс, вытащив из кармана монету. – Ну, кто со мной?
Питер неловко порылся по карманам. Ремус недовольно поглядел на Поттера.
- Сохатый, ты опять… Прочему ты ничего не говоришь, Лили? Поттер растрачивает семейный бюджет.
Лили пожала плечами:
- Пока еще не семейный.
- Пока? – встрепенулся Джеймс, переводя взгляд на Лили.
- Пока, - кивнула Эванс, умиленно улыбнувшись.
Джеймс рассмеялся и незамедлительно сгреб Лили в охапку, поцеловав в щеку. Прищурившись, она пыталась оттолкнуть Поттера, блаженно улыбаясь и смеясь, сквозь собственный смех и голос Джеймса, слышала, как Блэк что-то бормочет.
- Ставлю! Я ставлю, - пересчитав монеты, с поспешностью отозвался Петтигрю, разрушая атмосферу на диване, где Поттер, благодаря своей радости перевел Лили из сидячего положения в лежачее.
– Сириус вернется, как сказал Лунатик, - Питер вытянул руку и на стол опустились монетки. Пара из них закружилась и после нескольких пируэтов со звоном опустилась на столешницу. Питер поднял на Джеймса взгляд, ожидая ответа.
- И не жалко тебе денег Питер? – спросила Лили, положив голову на плечо Поттеру.
Тот чуть растерянно покачал головой. Сириус оживился и поднял в воздух руку, показывая друзьям ладонь:
- Торжественно клянусь, что не буду никому подыгрывать.
- Ловлю на слове, - хором сказали Петтигрю и Поттер, с щелчком пальцев указав на друга.
Гордон, проходивший мимо, остановился и, перегнувшись через спинку дивана, поочередно пожал всем руки.
- Как Рождество?
- Да никак. Голова болит, настроения нет, - ответил Джонатан, выпрямляясь. – Рады хотя бы тому, что «Пророк» не пестрит сегодня чернотой. Погода паршивая, хотели с Дэвидом полетать, но даже желания туда выходить нет.
Он махнул рукой и вышел из гостиной. Мародеры переглянулись.
- Скорей бы весна, - высказался Поттер.
- Я уже хочу квиддич, - ответила Лили, за что Джеймс чмокнул ее в щеку, сообщив, что она – сокровище.
Разговор перешел на тему Чемпионата школы, Кубка факультетов, экзаменов и прочей повседневной ерунды. Они говорили о Рождестве, о помолвке сестры Лили, о том, что следует навестить Тонксов на летних каникулах и о жуткой погоде, о пугающем безмолвии…
Гром грянул в тот день, когда Сириус и Саманта покинули Хогвартс, по небу разнеслась гроза, а Волдеморт снова занял все первые полосы, напоминая, что ничего не изменилось и не утихло, что затишье перед бурей было всего лишь подарком благородного Лорда жителям Британии.
***
«Лили,
Поздравляю тебя с Рождеством!
Не могу сдержать светлой зависти. Каждый день получаю «Пророк», и у меня замирает сердце: так хочется обратно в Англию, пусть кишащую Пожирателями, но такую родную. Я готова стоять против Пожирателей, кажется, я даже хочу этого. Я ужасно скучаю по безопасному Хогвартсу, по приятной доброй атмосфере, по шалостям Мародеров, шуткам Дамблдора… Здесь все совсем иначе. И что мешало оставить меня в Хогвартсе?! Мы с родителями опять поссорились, бабушка и дедушка – туда же. Мы почти не разговариваем, кажется, даже праздник не примирит нас на этот раз. Они считают, что все это: все мои возгласы, речи о войне, о моей готовности трансгрессировать завтра же в Лондон, туда, где побольше Пожирателей, – всего лишь мое упрямство. Подумать только, это продолжается почти год… Я уже устала. Дома такая атмосфера, что противно просыпаться по утрам. Даже не знаю, где лучше: здесь или в школе, этой дрянной школе, где все – невозможные педанты, а единственная радость от обучения в ней, что после выпуска я сразу стану целителем. У нас есть сосед, я про него уже писала, Майк. Только он серьезно относиться к моей решительности... Я ему нравлюсь, но не думаю, что у нас что-нибудь получится, я не могу думать ни о чем, кроме этой чертовой, противной мне Германии. Извини за то, что жалуюсь тебе, не хочу портить тебе праздник, но ты – одна из немногих, кому я могу высказать все.
У вас с Джеймсом все хорошо?
Хельга Штец из чертовой Германии».
«Дорогая Хелли,
Еще раз поздравляю тебя с прошедшим Рождеством и приближающимся Новым годом.
Читаю твои письма, и становится страшно. Я знаю, ты не любишь, когда тебя жалеют, но Хельга, честное слово, нельзя же так мучиться! Может, сбежишь? Дамблдор, я уверена, примет тебя обратно. Я знаю, это предложение ты отвергнешь: сначала надо закончить школу, верно? Но тебе учиться еще два года… Ты выдержишь? Сколько я жаловалась тебе на жизнь, Хелли? Наверное, пришло мое время слушать о твоих проблемах. Попробуй отвлечься…
Каникулы в Хогвартсе проходят неплохо, осталось много учеников, так что скуки мы не чувствуем.
Сириус уехал. Кажется, друзья без него чувствуют себя немного неуютно, ведь он почти никогда не покидал их общества на Рождественские каникулы… Но, по-моему, я не даю Джеймсу начать беспокоиться за Бродягу, и меня радует, что с этой задачей я справляюсь. Кажется, мы во многом помогаем друг другу. На прошлых выходных выдалась хорошая погода, и он устроил для нас романтический ужин. Было просто волшебно. Все-таки Поттер обладает на редкость отличной фантазией.
Тунья скоро выходит замуж, хочет нас познакомить с женихом, придется навестить ее на Пасхальные каникулы. Заранее буду готовиться к худшему.
Не могу дождаться весны. Пусть на носу ЖАБА, меня это не очень волнует. Здесь очень холодно и поскорее хочется квиддич. Хотя… не представляю, что будет после школы. Что делать? Куда идти? В конце концов, в мире идет война. Поступать на мракоборца?
Меня начинает мучать совесть. Я провожу каникулы здесь, как крыса, прячусь от этой чертовой войны…Это все ерунда, знаю, но мысли не дают мне покоя… Хотя так безопаснее для Туньи и отца, верно? Если в их доме не будет появляться волшебница? Да, мое состояние не самое лучшее, но меня отвлекает Джеймс и Мародеры, это очень помогает. Всюду война, война, война… Даже не знаю. Стараюсь не думать об этом. Ужасно тяжело. Ясно только одно: домой я уже не вернусь. Джеймс предложил переехать к нему, и я счастлива, что не придется ютиться с отцом, Туньей и ее мужем.
И я, наконец, совсем перестала бояться. Меня не пугают вечные стражи у дверей, газетные статьи… Может, дружба с Мародерами на меня так повлияла? Даже не знаю… Видишь, я уже готова ринуться в бой и злюсь за то, что сижу в школе. Но я, конечно, смеюсь, Хелли. Осталось не так много до ужасной неизвестности, которая будет передо мной, когда двери Хогвартса закроются за нами… Я знаю только одно: сидеть без дела в это жуткое время Лили Эванс не будет.
С любовью,
Лили».
Поставив подпись, она еще раз осмотрела письмо и, исправив пару ошибок, поспешно свернула лист, чтобы по нескольку раз не перечитывать строки. Положив послание Хельги на аккуратную стопочку давно полученных из Германии писем, Лили надела зимнюю мантию и, толкнув бедром ящик тумбочки, закрыла его, одновременно натянув рукавички. Взяла письма: отцу и Хельге, и спустилась в гостиную.
У окна с «Пророком» в руках сидел Люпин. Быстро прошмыгнув мимо их любимого кресла, занятого первокурсниками, она подошла к Ремусу и села напротив.
- Привет, Лунатик.
Он поспешно свернул газету и улыбнулся:
- Привет, куда-то собираешься?
- Надо в Совятню. А где Джеймс?
Ремус кивнул в сторону двери и сказал, убирая газету в сумку:
- Они с Питером пошли в Хогсмид. Джеймс попросил, что бы я сказал тебе, что у него кончились чернила, - он улыбнулся.
Лили покачала головой, стянув с волос берет.
- А на самом деле? – шутливо прищурилась она.
Лунатик пожал плечами:
- Понятия не имею. Компенсирует отсутствие Сириуса какими-то бредовыми идеями.
Вспомнив, что сегодня как раз день, поставленный на спор, Лили усмехнулась. Кажется, Джеймс и правда начал скучать…
Так или иначе, Сируис вернулся в тот же вечер.
***
- Привет, Лилс.
Эванс подняла взгляд, удивленная не только непривычным прозвищем, но и какой-то сильно ощутимой свежестью, которой веял голос вошедшего. В гостиную вошел Сириус, он одним движением стянул с себя шапку и натянуто, словно через силу, улыбнулся, откинув челку с лица.
- Сириус? – она поднялась, отложив газету. – Привет. Ты так скоро вернулся…
- Надоело торчать в этом лесу, – он расслабленно махнул рукой, проходя к лестнице ведущей в комнату мальчиков. – Они у себя?
Лили покачала головой.
- Только Лунатик.
Сириус влетел в спальню, а уже через какую-то четверть часа, выпачканные Поттер и Петтигрю присоединились к встрече Сириуса. Бродяга был на редкость неразговорчив, почти не язвил и скупо улыбался, почти не обнажая своих прекрасных зубов, только курил, выпуская кольцами дым, и слушал рождественские истории Хогвартса. В тот день, Мародеры необычно для себя собрались спать, не дожидаясь полуночи, и Лили, прощаясь с Джеймсом, видела его немного обеспокоенный взгляд. Он лишь отмахнулся на ее вопрос и сказал, что Сириус просто устал, хотя, и Лили была уверена, он и сам в это не верил. Джеймс, впрочем, почти сразу ушел из спальни, прихватив какую-то книжку и пожелав друзьям спокойной ночи, он спустился в гостиную, не желая спать.
Остальные Мародеры готовились ко сну. Ремус, скидывая ботинки, решился спрсить и, выпрямившись, произнес:
- Как все прошло?
Сириус на секунду замер.
- Давай потом, Лунатик?
Тот пожал плечами. Сириус лег, закинув руки за голову, белый, потрескавшийся потолок утонул в темноте, но он все равно не закрывал глаза, будто надеясь увидеть что-то сквозь этот мрак.
Как все прошло?
***
Она кинула саквояж на пол и прошла в комнату, на ходу сбрасывая полусапожки.
- Как здесь классно.
- Да? – отозвался Сириус, закуривая сигарету и проходя следом за ней в залитую приглушенным солнцем круглую гостиную. Карамельно-коричневый паркет, словно в танцевальном зале, отражал солнечные лучи, становясь похожим на леденец... Ее тощий силуэт, в распахнутом пальто и с копной волнистых волос темным пятном выделялся на фоне окна с задернутыми шторами.
- Я люблю желтые и коричневые места, - сказала она, склонив голову на бок, и обернулась.
- Что?
- Ну... – она возвела глаза к потолку. – Как тебе объяснить... Вот выходишь на улицу, и она серая... Не всегда конечно, летом она бывает цветная, но нечасто. А вот Запретный лес коричневый, мы с Мелли убегали туда на первых курсах, часто гуляли недалеко от замка... Он такой мрачновато-дружелюбный, такой... волшебный... Комната, где горят свечи всегда желтая и при магловском освещении тоже... В Большом зале всегда горят свечи, и он всегда желтый. Наша гостиная серая, потому что там всюду камень и горят не свечи, а факелы... И когда на окнах коричневые или оранжевые шторы, - она кивнула в сторону окна. – И они задернуты, а свет проходит сквозь них, - она улыбнулась. – Комната становиться... душевная, теплая, приятная... Понимаешь?
Сириус вкинул брови, удивленно глядя на девушку. Вокруг ее темного силуэта было желтоватое сияние.
Какую же ерунду она несла, просто удивительно, как столько мыслей помещалось в ее голове. И откуда? Нет, и почему эта девушка, с таким складом ума, пусть для многих она кажется странной, закрывала себя от общества? Ведь она действительно особенная.
- Кажется, понимаю, - наконец ответил он. – Дом на площади Гриммо всегда был серым. Даже когда зажигали свечи... это просто такая атмосфера. Ее ничем не вытравить. Моя мерзкая семейка сделала его таким.
- Мой отец любил серые комнаты, - она опустила взгляд, но через мгновение снова сказала. – А еще мне нравиться, когда видно пыль в луче света. Люблю то, что кажется волшебным.
Он затушил сигарету, взял ее за руку и прошел вперед.
- Все-таки ты странная.
- Я предупреждала, - она пожала плечами, поднимаясь следом за ним по лестнице.
Он распахнул первую дверь, демонстрируя небольшую комнату, с дверью, ведущей на балкон. На стене был приклеен большой плакат, с изображением мотоцикла, сразу бросались на глаза сваленные на полу книги, смятое покрывало и кожаная куртка, повешенная на спинку стула. Сириус озадаченно почесал затылок, видимо, такого зрелища он не ожидал.
- Мило, - усмехнулась Саманта, что бы развеять тишину.
- Это моя спальня, - он широким жестом закрыл дверь и, очаровательно улыбнувшись, сказал. – Ты себе можешь выбрать любую другую, но мне больше всего нравиться вот эта, - он повернулся на пятках и распахнул следующую дверь, не замечая того, как она странно на него смотрит. Затем он прошел дальше, показывая другие спальни, где находится ванная, и остановился у двойной двери с потертыми бронзовыми ручками. В каком-то торжественном молчании он произнес. – Это библиотека.
Раздался тихий скрип и перед взором Саманты предстала большая круглая комната, отделанная деревом, с рядами разноцветных книжек, расставленных на стенах-стеллажах, ковром, устилающим почти весь паркет и комплектом мягкой мебели, выстроенном у камина.
- Просто потрясающе, - она обернулась. - У твоего дяди хороший вкус.
- Да, этого у него точно не отнять, - он стоял, облокотившись на дверной косяк, с интересом наблюдая за девушкой. – Я здесь был всего пару раз, но мне нравиться эта комната.
- Я люблю библиотеки, - сказала она, глубоко вздохнув и, не отрывая взгляда от Сириуса. - Сразу чувствуешь себя… центром вселенной. Когда вокруг тебя столько историй, и только ты решаешь, какой из них сегодня звучать.
Она озадаченно усмехнулась и опустила взгляд, видимо решила, что подвергает себя опасности: слишком долго маска холодности и безразличия лежала на полке, сегодня она слишком открытая и живая. Когда она подняла глаза, на лице уже не было восхищения, Саманта была абсолютно спокойна.
- Спасибо, Сириус.
- За что?
Она пожала плечами:
- Не знаю. Просто спасибо.
***
С третьего раза вместо обычных искр появился огонь. Сириус поднес зажигалку к сигарете, в надежде, наконец, закурить, но в руку влетел снежок, выбивший и так старенькую зажигалку из пальцев.
- Сэм! - Блэк тряхнул рукой, чтобы скинуть остатки обжигающего снега и обернулся, устремив на девушку испепеляющий взгляд.
Среди огромных белоснежных просторов – одно вытянутое темное пятно. Криво надетый зеленый берет, пальто и объемный шарф. Высоко приподняв брови и скривив губы в полуулыбку, она стояла в нескольких метрах от него, склонив голову на бок, вызывающе глядела на него. Он откинул сигарету в сторону и, хищно улыбнувшись, закричал:
- Ты поплатишься за это, Саманта Монро!
- Даже не смей, Блэк!
Смех и крики сменяли друг друга, но, несмотря ни на что, спустя несколько секунд, Сириус уже налетел на девушку, и они вместе рухнули в снег. Сириус завис над ней, не давая возможности подняться.
- Ты раскаиваешься в своем поступке?
- С чего бы это? – поправив берет, сползший на глаза, Саманта прищурилась. – Я о тебе, между прочим, забочусь.
- Вранье.
Саманта ничего не ответила. Пока Блэк изучал ее глазами, она молча лежала, чувствуя, что волосы вот-вот намокнут, хотя почему-то ее это совсем не волновало.
- Сириус, встань с меня.
- Откуда этот приказной тон?
- Я чувствую себя беззащитной.
- Ну, так ведь и есть, - в глазах Сириуса появился дьявольский огонек и, не дав Саманте возможности сказать, он накрыл ее губы поцелуем.
Уперев руку в его грудь, Саманте удалось прервать поцелуй, и она отвернулась. Блэк удовлетворенно улыбнулся и упал в снег рядом с ней.
- Скажешь не круто?
- Круто, - подтвердила девушка, изучая серое небо. – Даже очень.
Она резко села и, чертыхнувшись, сняла ботинок, пытаясь избавиться от снега, проникшего в обувь. Неожиданно Сириус вскочил и пошел в дом.
- Эй, Блэк, ты куда?!
- Идем!
Она надела ботинок и быстро пошла за ним, бурча под нос проклятья.
В холле никого не было. Мантия Блэка валялась на полу.
- Отлично, - произнесла она, разувшись и скинув пальто. – Мы играем в прятки.
Она обошла весь холл, свернула в кухню, поднялась на второй этаж.
- Ну все, я сдаюсь! – протянула, заглянув в его пустую спальню. – Ты выиграл.
Сириус налетел на нее сзади и прижал к стене.
- Где ты был все это время? – искренне удивилась она.
- У тебя за спиной.
- Неправда!
Сириус только продолжал улыбаться. Тогда, немного поразмыслив, она сказала:
- Знаешь что, раз так, теперь будем играть в мою игру.
- В какую же?
- В шахматы.
- О, Сэм… - протянул он, выпуская ее из объятий. – Я не люблю шахматы.
- Ты не любишь проигрывать, - она скрылась в библиотеке. – Ну же!
Недовольно застонав, Сириус прошел следом за ней. Она уже устроилась на ковре, расставляя фигурки.
- Сэм, я не люблю шахматы не потому что постоянно проигрываю, просто.. это не мое.
- Черными или белыми?
- Что?
- Какими ты будешь играть?
- Ты что меня не слушаешь?
Саманта пожала плечами:
- Как ты со мной, так и я с тобой. Садись.
Обреченно вздохнув, Сириус послушно опустился на ковер.
- Давай тогда на что-нибудь, - подперев подбородок рукой, скучающим тоном предложил он.
- На что?
- Может, на раздевание?
- Пошел ты, - спокойно отозвалась Саманта, поставив последнюю фигурку на свое место.
- Ладно. Давай тот, кто проиграет, готовит ужин, - посмеиваясь, отозвался Сириус. – И я играю черными.
Саманта кивнула.
Спустя три часа она удивленно глядела на полупустую доску.
- Признаюсь, - Сириус лег на ковер. - С тобой шахматы обретают очертания интересной игры.
- Как же так?!
- Ну вот так…
Но Саманта его не слушала, продолжая удивленно восклицать:
- Ты выиграл четыре партии из пяти! Как это?!
- Ну… - он приподнялся на локтях и, с наслаждением наблюдая за растерянной девушкой, произнес: - Я же говорил, что хорошо играю в шахматы. В детстве мы с Регом часто играли, так как это была, пожалуй, одна из немногих игр, которые позволительны для молодых Блэков. Хочешь еще партейку? Ты уже поняла, что нет смысла меняться цветами фигур или поменяемся снова?
От язвительности, сквозившей в его голосе, девушка поморщилась.
- Не хочу я с тобой больше играть, - Саманта взяла печенье, исполняющее роль ужина и улыбнулась. – По крайней мере, не сегодня. Чувствую себя немного не в своей тарелке. Первый раз так сокрушительно проигрываю человеку, который даже не любит шахматы. Регулуса я, кстати, почти всегда выигрывала.
- Это не повод для хвастовства, я тоже почти всегда выигрывал Рега.
Послышался щелчок: она сложила все шахматы и захлопнула коробку, взглянув в окно, в котором сад уже давно погрузился в ночь. Саманта зевнула, прикрыв рот ладонью и самоуверенно заявила:
- Ничего, посмотрим, что будет завтра.
***
Сириус втянул в себя воздух и распахнул глаза. Плакат мотоцикла освещало утреннее солнце.
Улыбнувшись, он сел и, вытянув руки высоко вверх, сладко потянулся. С плаката его взгляд медленно переполз на сбитые простыни и ногу, выглядывающую из-под одеяла. При чем явно не его ногу. Сириус замер.
На подушке рядом с ним спала Саманта Монро. Темные кудри были стянуты какой-то ленточкой в растрепанный хвост. Она лежала на животе, обнимая подушку, одеяло закрывало только половину ее спины так, что были видны выпирающие лопатки, подставленные утреннему солнцу.
Что было вчера?
Он помнил, как она собиралась уйти, как щелкнула коробка. Как она поднялась, и Сириус собирался проводить ее до спальни. Что было дальше? Он помнил, как обнял нее. Как поцеловал, пожелав спокойной ночи. Но ночь выдалась совсем неспокойная.
Сириус сполз на кровать. Закинув руки за голову, он снова глядел в потолок, мечтательно улыбаясь. В какой момент его жизнь перевернулась с ног на голову? В какой момент он попрощался со своей старой жизнью? С мрачным особняком, родителями, аристократизмом и чистокровностью? Когда связал себя с мотоциклом, куревом, этим подростковым, глупым, но ставшим с ним одним целым, желанием как можно более ярко выразить себя? Когда свобода и дружба заменили ему все? И когда он поставил перед собой задачу найти ту самую особенную девушку? И почему Саманта оказалась особенной?
Внезапно перед его глазами предстал тот Сириус Блэк, каким его хотели видеть родители. Отглаженная рубашка, ухмылка, осанка, такой пронзительный взгляд: смешение взглядов всей его родни и слизеринских выскочек: безумие Беллатрисы, надменность и высокомерие Люциуса, одержимость Крауча, и его собственная пронзительность, но без той доли гриффиндорского, именно гриффиндорского, бунтарства, что всегда была в его взгляде. Сириус поморщился, отгоняя от себя эти странные мысли, и опять задремал.
Когда он вновь открыл глаза, Саманта шептала ему на ухо пожелания доброго утра. Она выпрямилась, поставив перед собой поднос с бутербродами, и озорно улыбнулась, заправив волосы за ухо. Неимоверных размеров грязно-зеленого цвета футболка с потертым изображением какой-то магловской группы висела на ней, как балахон, прикрывая руки до самых локтей, и если бы Саманта встала, то, наверное, футболка достала бы и до угловатых коленей.
- Как спалось?
- Сказочно, - он сел, все еще не отрывая от нее взгляда. – Скажи мне, это был такой чудесный сон или... реальность?
Она чуть сдвинула брови:
- Сон? Ты имеешь в виду сон ли то, что мы переспали?
Сириус невольно поморщился.
- Саманта, прошу тебя! Что за отвратительное слово, опошляющее такую чудесную ночь! Мы занимались любовью.
- Тоже мне романтик, – фыркнула она. – Одно и то же.
Он мгновенно схватил ее и под звонкий смех повалил на кровать, поставив руки по обе стороны от нее.
- Фу, Сириус, фу, плохая собака, - строго проговорила она, сморщив носик.
- Не омрачай сегодняшнее утро, - ласково шепнул он и, чмокнув ее в нос, поднялся, осмотрев едва перенесший падение Саманты поднос с бутербродами.
- Где ты взяла продукты?
- Трансгрессировала в магазин. Должны же мы чем-то питаться.
- Одна? Сэм… - он укоризненно взглянул на нее. Она растянулась на кровати и, упершись руками в резное изголовье кровати, закинув голову, изучала надпись, вырезанную на нем.
- Что могло случиться? Сам же говорил, что если не думать…
- Ты назвала эту теорию нелогичной, - напомнил он, взяв бутерброд.
- Но ее работоспособность никто не отменял.
Не желая спорить, Сириус покачал головой и немного погодя спросил:
- Чем сегодня займемся?
- Я собиралась отыграться в шахматы.
***
Это были дни, когда не было рассветов и закатов. Они просыпались и засыпали, когда им было угодно. Если за окном уже встало солнце и во всю шел снег, то они выходили на улицу, валялись в снегу, потом возвращались и играли в шахматы. Постоянно горел камин, а на полу лежали какие-то книги, волшебные шахматы, чаще всего на кухне еды едва хватало на скудный завтрак, но им было достаточно и этого.
Как-то раз Саманте даже удалось затащить его в кино и оплатить оба билета, из-за чего он очень протестовал, но так как магловских денег у гриффиндорца не было, в конце концов пришлось согласиться. Они возвращались оттуда по улочкам Лондона, тонущим в сумраке заходящего солнца, держась за руки и не думая о Пожирателях. Ведь если не думать, то это обойдет тебя стороной, верно? Снег все еще не переставал посыпать все вокруг, и иногда Сириусу начинало казаться, что все вокруг – всего лишь статуэтка в хрустальном шаре, какие частенько дарят маглам на Рождество.
- Слышала это?
- Что?
- Какой-то звук, вроде смеха? Только что… Где я раньше его слышал…
- Тебе просто показалось, Сириус.
- Знаешь, кино – это просто потрясающая штука, - приглушенные голоса разлетались по переулку. – Серьезно, просто потрясающая! Спасибо, что вытащила меня.
- Я люблю кино.
- А что любишь больше, книги или кино?
Она, видимо задумалась, потому что не сразу ответила.
- Не знаю… Порой то, что мы видим в кино - одно из самых незабываемых ощущений в жизни, изображение, подкрепленное музыкой, вызывающее мурашки или слезы – это волшебная вещь, но… книги дают нам больше свободы. Строки, записанные автором, стоит только приложить немного фантазии, могут сложиться в твое собственное кино, такое, какое не сможет снять ни один режиссер. У книг всегда богатая история, когда ты держишь в руках потрепанную книгу… тебя будто касается магия…
- Значит, книги лучше?
Она подняла на него взгляд, такой, какого Сириус еще не видел. Ее блестящие глаза, такие, каким порой бывало Черное озеро, похожие на жидкое железо, манящие в глубь, но обычно скрывающие все за серым занавесом, вдруг стали прозрачными, такими, словно все, что когда-то хранилось там, будто в сейфе, теперь открыто для Сириуса.
- Наверное, да, - она отвела глаза и пожала плечами, развеяв его мысли. – Просто когда из книги объемом в семьсот страниц делают пусть даже очень хороший фильм в два часа, извини, но я считаю это кощунством.
Она часто выдавала истории подобного типа, вроде рассказа о желтых местах, того, что снежинки ломаются или о том, что библиотека – место, где чувствуешь себя центром вселенной. В тот момент Сириус понял, что в этом и была ее особенность, в том, что под маской холодности и безразличия скрывался какой-то особый мир, где все ее наблюдения, собранные за всю жизнь, существовали только для нее и не для кого больше. Это и был мир Саманты Монро, в котором все вокруг имело совсем не тот смысл, что для всех остальных. Как Сириусу удалось увидеть все это сквозь маску, которую девушка создавала годами? Как благодаря какой-то случайности и одному-единственному взгляду Блэк смог понять, что в ней есть то, что отличает ее от других? Сириус вспомнил то, когда в купе неожиданно появились две девушки и мгновение спустя, когда он увидел широко распахнутые огромные глаза, серые, как у него самого. И все-таки они были похожи.
Она ускорила шаг, потянув его за собой, но вместо того, что бы поддаться этому жесту, Сириус вдруг остановился, как вкопанный.
Дом 12 на Площади Гриммо все так же холодно и неприветливо глядел на него своими черными окнами.
- Как мы здесь оказались?
Саманта не нашлась, что ответить. Он запрокинул голову, подставив лицо снегу, изогнул брови, и на его лице отпечаталась такая грусть, какой прежде Монро не видела на его лице. Это была непросто грусть, это было непонимание и немой вопрос, пролегший складочкой на лбу.
Дом 12 на Площади Гриммо молчаливо, почти надменно осматривал магловскую улочку.
Дверь с тихим шорохом отворилась, собирая на ступеньках горку снега. Сириус и Саманта замерли, казалось, что все внутренности собрались где-то в пятках, не давая сделать ни единого движения. На крыльце появились двое молодых людей, со светлыми, лоснящимися волосами и истинно аристократичным видом, переложив трость из одной руки в другую, парень дождался, пока девушка покроет голову капюшоном и возьмет его под руку. Только тогда они встретились взглядами с Блэком. В тот миг на Сириуса устремился один из самых запоминающихся и самых надменных взглядов, которые когда-либо его касались. Нарцисса и Люциус Малфои, не так давно окончившие Хогвартс, уже поженились и, следуя велению рода, к которому принадлежали, конечно же, вступили в ряды Пожирателей смерти. Вот только зачем? Кажется, эти двое одни из немногих, кто в подобных браках действительно любили друг друга и надеялись создать настоящую семью.
- Идем, Люциус, - прошептала девушка, оторвав от Блэка взгляд и едва заметно кивнув ему.
Они спустились на одну ступеньку и вместе с хлопком испарились в воздухе.
- Сириус, - он обернулся к Саманте. – С тобой все в порядке?
Он хотел было ответить, но дверь снова отворилась, заставив его вновь обернуться, вышедший остановился так резко, словно в него попали заклятьем. У Саманты внутри что-то рухнуло вниз, она почувствовала, как напрягся Сириус.
Регулус Блэк, на мгновение потерявший былую холодность, окинул пару удивленным взглядом, но всего спустя секунду, он непроизвольно выпрямился, приподнял голову и, вскинув бровь, поглядел на Сириуса совсем другим взглядом. Из-под полузакрытых век на брата глядела чистая надменность, а губы Регулуса растянулись в ухмылку.
Саманта почувствовала, что Сириус сжал челюсти и готов кинуться на брата прямо здесь – на крыльце родительского дома. Он запустил руку в карман пальто, нащупывая палочку.
- Сириус, - предостерегающе прошептала она. - Сириус, пойдем.
Гриффиндорец не шелохнулся.
- Сириус! – она испуганно взглянула на Регулуса и стащила с руки рукавичку, надеясь, что тепло пальцев заставит старшего Блэка очнуться, коснулась его лица. Это действительно произвело действие. Сириус взглянул на нее. – Сириус, пожалуйста, пойдем. Не зачем с ним связываться. Пойдем.
Он в последний раз оглянулся на брата и, обняв Саманту за плечи, пошел прочь, прижимая девушку к себе.
Еще около минуты Регулус смотрел им вслед, а затем исчез вслед за Малфоями.
- Чего ты так завелся?
- Чего завелся? – Сириус резко остановился. – Как ты не понимаешь?! – он вцепился рукой в волосы и рухнул на заснеженную скамейку. – Как мы вообще туда попали?
- Сириус, держи себя в руках, – спокойно попросила Монро.- Ты и раньше бывал у родительского дома. Что изменилось теперь?
- То, что Рег – Пожиратель. И Малфои. И Белатрисса.
- Кто?
- Сестра Нарциссы.
- Постой, Нарцисса – твоя родственница? - задумчиво рассуждала Саманта, вспоминая то время, когда Нарцисса еще училась в Хогвартсе. – Точно, Нарцисса Блэк.
- Она моя кузина, – выплюнул он. - А Белатрисса – ее сестра, она абсолютно чокнутая, как и ее муж, и именно ее смех мы слышали, когда подходили к этой улице, – он спрятал лицо в ладонях. – Знаешь, что это значит?
Она покачала головой, хотя Сириус и не мог этого видеть.
- То, что они идут на собрание.
- Но Сириус, - она села рядом с ним. – Ведь самое страшное уже случилось. О чем теперь переживать?
- О чем? Сэм, он мой брат! Тупой придурок, связавшийся с самыми отборными мерзавцами нашей семейки, но все-таки брат…
Она обняла его и задумчиво произнесла:
- Сириус, послушай меня. Каждый делает свой выбор сам, и если Регулус так решил, тут уже ничего не поделаешь. Думай о тех, кто все еще рядом с тобой, кто по эту сторону, кто будет стоять с тобой бок о бок, когда ты будешь биться против Пожирателей смерти.
Он отнял руки от лица и внимательно посмотрел на нее. Она поспешно отвела взгляд и глядела куда-то в сторону, пока он изучал ее.
- Саманта.
Она обернулась на него и улыбнулась.
- Пойдем домой, Сэм. Сыграем в шахматы.
***
- Ты всегда такой была? – задумчиво спросил Сириус, несколькими часами позже.
Саманта откинулась на локти и ответила, не глядя на Блэка:
- Сколько себя помню. Сначала я пыталась делиться с людьми тем, что замечаю, но… большинство не разделяло моих мыслей. Еще бы, дети в песочнице не рассуждают о вымирании животных, а взрослые… ну, ты уже знаешь про отца.
- И с тех пор ты прячешь это в себе?
- Так устроен мир, - она пожала плечами. - В нем проще быть безразличным ко всему эгоистом, чем добряком, желающим спасти вселенную. О добрых и мягких всегда вытирают ноги.
- Неправда.
- Правда, но тебе сложно это доказать, ты по другую сторону. Твой ход.
***
Впереди его ждали еще несколько волшебных дней до того момента, как однажды утром он проснулся и почувствовал какие-то изменения.
Обволакивающее чувство тоски сковало его прежде, чем он успел открыть глаза. В то утро все показалось ему до ужаса серым. Хотелось бежать.
Саманта спала, отвернувшись к окну, и этим утром после потолка он вновь увидел ее голую спину, и рассыпание по плечам и подушке темные, блестящие на солнце золотом кудри.
Он не стал, как обычно, приветственно целовать ее в щеку и шептать «доброе утро». Он резко сел, оделся и вышел в ванную.
Что изменилось?
Отражение молчаливо смотрело на него, непонимающе сдвинув брови.
Тогда он спустился в кухню, на ходу закурив сигарету, и сел, закинув ноги на кухонный стол. В окне все так же падал снег. Блуждая по комнате взглядом, он вдруг понял, что ему попросту стало скучно.
- Доброе утро, - Саманта появилась в кухне и, пройдя мимо, остановилась у плиты. Ее взгляд прошелся по полочкам в шкафчиках и, в конце концов, она вытащила сковородку. – Ты не против яичницы?
- Нет.
- Эм... Сириус, - дождавшись пока Сириус поднимет на нее взгляд, она продолжила. – Убери ноги со стола.
Эта фраза прошла по нему словно хлыстом.
- Сэм, я хочу вернуться в Хогвартс, - вдруг выпалил он. - Сегодня.
Она замерла с тарелкой в руке.
- Но... у нас впереди еще четыре дня.
- Я хочу вернуться в Хогвартс, - повторил он, спустив ноги и встав из-за стола.
Она озадаченно закусила губу, проследив за ним взглядом, и только хотела ответить, но шебаршение в сковородке прервало ее.
- Черт, я сожгла ее.
Поставив тарелку на стол, она покачала головой, всплеснув руками.
- Можешь это не есть, - она села на стул. - Я приготовлю новую.
- Ничего, я не голоден.
- Сириус, что случилось? – раздраженно спросила она. - Почему ты хочешь вернуться раньше времени?
- Я не знаю, - он сел на подоконник. – Просто хочется обратно, вот и все.
Она поднялась со стула и серьезно взглянула на него.
- Сириус?
Он в ожидании приподнял брови, чувствуя, что губы сами собой складываются в насмешливую полуулыбку.
- Ничего, - выдохнула она. - Я пойду собираться.
***
Девушка спустилась в гостиную и, одной рукой заматывая шарф поверх пальто, бросила саквояж у двери.
- Эй, Сэм, - Сириус облокотился на дверной косяк.
Она замерла и вопросительно взглянула на него. Блэк, прищурившись, потер шею.
- Знаешь, - сказал он, проходя в холл. - Я думаю, не стоит откладывать до возвращения в Хогвартс.
Саманта ничего не сказала, выжидающе глядя на гриффиндорца. Сириус остановился, сложив руки в карманы, покачался с носа на пятку.
- Я больше не хочу с тобой встречаться, - проговорил просто, на одном дыхании, так словно это было обычное «как дела». Сириус уже не раз рвал отношения, но впервые эта фраза осталась эхом звучать в его голове.
Маска безразличности звонко треснула и разлетелась на куски. Она часто заморгала, приоткрыла губы, в непонимании глядя на него, и отрывисто выдохнула:
- «Больше не хочешь»?
- Все, что происходит уж больно напоминает…
- Нормальные отношения? – подсказала Саманта, вздернув брови.
- Ну да... – Сириус попытался усмехнуться. - Это… постоянство… просто скука смертная и…
Она не дала ему договорить:
- Я знала, что так будет. Но что тебя хватит на такое короткое время…О Боже! – она резко села и покачала головой. – Может, мне просто уехать домой, ты отдохнешь от меня какое-то время…
- И что? – Сириус в недоумении уставился на нее. – Ничего не изменится, Сэм. Я же сразу сказал, разговоров о вечности не может быть.
- Я хоть пытаюсь что-то предпринять, - ответила она, разведя руки в стороны.
- Не нужно ничего предпринимать. Наверное, я просто не создан для такого. Ты достойна большего.
Саманта усмехнулась:
- Теперь и со мной ты начал говорить, как со всеми своими девушками. Ты, правда, так считаешь или говоришь по привычке?
Сириус лишь пожал плечами, заметил, как Саманта глубоко вздохнула, болезненно искривив брови:
- В тебе даже больше эгоизма, чем я предполагала, - выплюнула она. – Ты первый человек, которому я доверилась; ты утверждал о схожести, я начала верить в это; я нарушила кучу собственных правил… и ты вот так меня бросаешь, даже не пытаясь найти другой выход. Тебе не кажется что это слишком?
Блэк вновь только пожал плечами, а потом сказал, не глядя на нее:
- Извини. Мне кажется, так будет лучше.
Не услышав ничего в ответ, он с трудом поднял взгляд. Упершись локтями в колени, Саманта спрятала лицо в ладонях. Волосы свисали, ложась на плечи, бахрома шарфа касалась ботинок, окружающих тонкие лодыжки.
- Послушай, Саманта, - начал Сириус, подходя ближе. - Это были очень классные каникулы, правда, и очень необычные отношения, - он опустился рядом с ней на корточки и произнес: -Ты, правда, классная, честное слово, я таких, как ты больше не видел…
Саманта отняла руки от лица, медленно подняла голову. Серые, широко распахнутые глаза казались стеклянными, она моргнула, пустив по щеке глянцевую дорожку слез. Сириус почти испуганно и растерянно поглядел на нее.
- Ты еще ребенок, Сириус, - глухо сказала она, покачав головой. Потом резко выдохнула, одним движением вытерла слезы, встала, обошла Блэка, неловко заматывая шарф. И Сириус услышал, как она, дрогнувшим голосом, сообщила: – Расстались, значит расстались. Я вернусь домой.
Сириус поднялся вслед за ней, зачем-то окликнул, пока она медленно, неспешно шла к выходу. Она остановилась, перекатывая ногу с каблука на носок, потом подхватила саквояж, медленно обернулась и сказала:
- Увидимся после каникул, Блэк.
Прошло не больше минуты, прежде чем ее фигура, темным пятном выделяющаяся на фоне зимнего пейзажа под оглушительных хлопок исчезла.
Большой камин в холле тихонько потрескивал, изредка выбрасывая вверх небольшой фейерверк золоченых искр. Огня почти не оставалось, догорающие угли красным таинственным светом, просвечивали черные, плотные корочки сгоревших поленьев, медленно угасали, оставляя после себя лишь черные развалины недавно полыхавшего огня.
Сириус прошел по холлу, запер за девушкой оставленную на распашку дверь, зачем-то провел рукой по стене вновь опустевшего, так сказать, холостякского поместья Блэков. Взгляд упал на каминную полку, на которой лежали большие металлические часы без каких-либо украшений, которые почти всегда обтягивали тоненькую руку Саманты. Осторожно взяв их, он легким движением надел их на руки, подумав, что при встрече нужно будет вернуть, поднялся в спальню и уже через два часа сказал заветное «Хогвартс», стоя в самом большом камине своего дома.
***
Сириус вылетел из камина и, отряхнувшись, вскинул голову. Кабинет Дамблдора был таким же, каким он помнил его в последний раз, когда выходил из него после задержания у директора. Он огляделся, остановив взгляд на фениксе, с любопытством наблюдающим за ним, и, усмехнувшись, перевел взгляд дальше, на портреты бывших директоров Хогвартса, портрет Финиаса Блэка пустовал. Внимание Сириуса привлекла Распределяющая шляпа, сонно прикрыв глаза, она лежала на вершине полки, свесив с нее потрепанный временем краешек. Задрав голову, гриффиндорец долго глядел на нее, перебирая в голове какие-то мысли.
- Сириус, - голос раздался откуда-то позади, и Блэк обернулся, в ожидании поглядев на Альбуса Дамблдора, неспешно направляющегося к нему. С каких пор он стал просто Сириусом? – Почему-то я ждал тебя именно сегодня.
Сириус лишь пожал плечами:
- На дату моего возвращения даже был разыгран спор. Видимо, я действительно предсказуем.
- А где мисс Монро? – проницательно глядя на него сквозь очки-половинки, спросил директор. - С ней все в порядке?
- О да, профессор, - Сириус отвел взгляд. – Мы немного не поладили. Она поехала домой.
- А ты не заглядывал к родителям?
Блэк сморщил нос и с легкой горечью произнес:
- Меня выжгли с гобелена с семейным древом, профессор.
- Понимаю.
Сириус, скептически хмыкнув, поглядел на Альбуса. Он, подняв голову, тоже глядел на Распределяющую шляпу сквозь свои очки-половинки. Не глядя на Сириуса, он задумчиво начал:
- Распределяющая шляпа была придумана для самого важного этапа обучения в Хогвартсе. Я не раз за свою жизнь слышал, что выбор факультета в корне изменил жизнь ученика. И это самая удивительная и сложная обязанность, которую можно вообразить. Казалось бы, что проще: проанализировать качества ученика и определить его в одну из четырёх групп, но… Делать правильный, возможно судьбоносный, выбор, даже решиться может не каждый, - он сделал паузу, а потом философски изрек: - Так или иначе, мы все в руках судьбы, – он взглянул на Сириуса, - но мы и сами создаем свою судьбу. Каждый шаг ведет к другой истории, каждый выбор ведет к новой жизни. Никто не властен над судьбами других, но имеет власть над своей.
- Я не жалею, что попал на Гриффиндор, профессор, - с вызовом ответил Блэк, вздернув подбородок, отчего челка вздрогнула и упала со лба.
Дамблдор удивленно поглядел на него:
- Разве я говорил об этом?
Сириус вопросительно нахмурился, глядя на директора, тот медленно направился к своему столу. Мантия, расстилающаяся по полу, осталась смятым полукругом лежать на полу. Когда он сел за директорский стол, сложив руки на столешнице.
- Вам пора к друзьям, мистер Блэк. Ведь вы, кажется, говорили, что они поспорили на ваше возвращение?
Сириус кивнул и, попрощавшись, вышел, так и не осознав, о чем именно говорил Дамблдор.
***
СН, спасибо.
Ты, как оказалось, – воплощение сентиментального Джейми.
_______________________________________________________
Сириус так и не смог уснуть. Он встал и, не обнаружив Джеймса, спустился в гостиную, залитую ярким, необычным для ночного времени светом. Поттер был там. Лежал, положив голову на подлокотник и вытянув на спинку дивана ноги в темно-бордовых туфлях, которые прошлым летом, они с Блэком купили в Косом переулке. Взамен стареньким кедам две одинаковые пары, с тем небольшим различием, что Сириус выбрал себе темно-фиолетовую пару, а Джеймс – темно-бардовую. Сириус бросил взгляд на ноги: такая ерунда, фиолетовые ботинки из натуральной кожи.
- Не спится?
Сириус посмотрел на Поттера, тот повернул на друга голову, опустив учебник, который до этого держал в руках, себе на живот.
- Да уж, - кивнул Блэк, опускаясь в любимое с первого курса кресло.
- Хочешь, я вслух почитаю?
- Нет, спасибо, Сохатый.
- Как хочешь, - и он снова поднял учебник на уровень глаз, вглядываясь в страницы, покрытые тенью.
Сириус мрачно уставился в темное окно. Саманта. Это имя все еще пульсировало в мозгу, действуя на его нервы. Саманта. Может, ей и было больно, ну а Сириусу-то что с того? Саманта. Она сама виновата. Знала, на что идет, ведь не зря же столько лет убила на изучение людей. Саманта. Да, она плакала. Саманта. Но не любила же она его, в самом деле? Любви вообще нет. Саманта. Черт возьми, но ведь ему плевать на нее. Саманта. Да, она классная, да, с ней было по-настоящему круто, но только БЫЛО, пора с этим заканчивать. Саманта. Саманта. Саманта. Сириус закрыл глаза и медленно выдохнул. Черт возьми, это совесть, она проснулась впервые за все восемнадцать лет и норовит разорвать его голову надвое. САМАНТА. Ему все равно! САМАНТА!
Он не любит ее, не любил и никогда не будет любить. Да, она классная, да с ней было весело, да, может быть, он поступил с ней жестоко, подпустил слишком близко, но ближе уже нельзя: Сириус знает ее всю, он видел это на прошлой неделе в ее глазах. Теперь он начал скучать, значит, надо заканчивать, а как говорил дядя Альфард, рвать надо быстро. Сириус так и сделал. Ничего плохого в этом нет. И он не чувствует боли и пустоты, только совесть нагло долбиться в его мозг, туда, где по всем правилам должен находиться механизм, отвечающий за сострадание, любовь и чувствительность, но Сириусу его не доложили. Саманта никогда не казалась ему склонной к особой эмоциональности, сентиментальности, совсем наоборот, она была разумной, сильной, спокойной, ну а что было сегодня? Слезы. Да-да, самые настоящие слезы. Правда она не вешалась ему на шею и не говорила о любви. Твердым решительным голосом она сказала то, что думает, как всегда.
- Сириус, - неожиданно позвал Джеймс.
- Да?
- Ты будешь крестным наших с Лили детей?
Сказать, что Сириус удивился – ничего не сказать, вытаращив на Поттера глаза, он протянул нечто неопределенное.
- Я хочу, чтобы ты был их крестным, – Джеймс опустил книгу.
Он говорил это с совершенно серьезным лицом. Абсолютно.
- Дети? – переспросил Блэк.
Тот сел, чтобы видеть лицо друга и кивнул.
- Тебе семнадцать лет, - напомнил Сириус.
- Но когда-нибудь они появятся. После школы, в девятнадцать, двадцать...
- Вы даже не женаты.
- Но поженимся.
Они смотрели друг на друга как полные идиоты, один не мог понять, серьезно ли второй, а второй в свою очередь не понимал замешательство первого.
- Ну, Сириус? Так ты будешь крестным наших с Лили детей?
- Да, - наконец ответил Сириус. – Конечно.
Довольно улыбнувшись, Джеймс снова лег, но уже через несколько секунд снова спросил.
- А если мы с Лили умрем, ты возьмешь наших детей к себе?
Он с размаху бросил в Поттера первое, что попало под руку, это оказалась забытая кем-то газета.
- За что?! – Джеймс приподнялся на локтях с возмущением глядя на друга.
- Что бы больше не смел говорить про смерть, ясно?
- Тебе сложно ответить?
- Сохатый, отвали.
- Сириус, - требовательно повторил Поттер. - Скажи мне, возьмешь детей к себе?
Сируис поморщился:
- Мерлин, Поттер, ты отвяжешься от меня?
- Бродяга!
- Разве нет других кандидатур? – нехотя пробормотал Сириус. - Сестра Лили, например.
- Она магл, - спокойно отозвался Джеймс.
- Ну а еще кто-то?
- Кто?
- Родственники какие-нибудь... Семья ведь лучше всего.
- Ну а если все умрут.
- Все?
- Сириус, мы же, как братья.
- Да.
- Значит, это все равно, что семья.
- Ну... – скептически протянул Блэк.
- Возьмешь?
Он не очень жаловал детей. Но любил Нимфадору, а вед она была ребенком… Тем более, речь о детях Поттера, того, кто был ему роднее собственного брата, да и что может случиться?
- Конечно, - сдался Сириус. - Конечно возьму, Джимбо.
Он почувствовал, как Джеймс улыбается. Святая простота, строит планы на будущее, будто они с Лили уже женаты, а она беременна. За это время столько может измениться... Но Джеймс просто тонет в сентиментальности, когда его мысли касаются Эванс. И чего она так запала к нему в душу? Наверное, он уже во всю рассуждает о свадьбе, планирует, составляет списки гостей, придумывает, как будет украшен зал... Интересно, а клятва у него уже готова?
- Бродяга, а ты когда-нибудь думал, какой будет твоя свадьба? – Джейми, сентиментальный и предсказуемый, провалиться Эванс под землю.
- Нет.
- Совсем никогда? Не может этого быть.
Вот теперь Сириус был готов ему врезать, что бы мозги у того встали на место и его наглый, самовлюбленный и излишне самоуверенный Поттер вернулся, он еле сдержался, чтобы не нахамить этому сентиментальному придурку с мышлением двенадцатилетней девчонки.
- У меня не будет свадьбы, Сохатый, - сдержано ответил он.
- Почему?
- Я не собираюсь жениться.
На это Джеймс ничего не ответил, будто вспомнив с кем разговаривает. Да, глупо было вести об этом беседу с Блэком...
Глава 17. Мрачные зимние мясяцы.Атмосфера, пронизывающая зал, казалась по-настоящему волшебной. Приглушенный свет, стулья с высокими черными спинками и зеленым бархатом обивки, пустая столешница, а на ней — аристократическая бледность рук, скрытых до запястий темной тканью мантий, и проглядывающие из-под рукавов перстни с фамильными гербами. Шорохи, мимолетные взгляды и движения, редкий шепот, ожидание, рождающее трепет и благоговение. Совсем не так, как бывало в Большом зале: шум, суета, крики, стол, ломящийся от яств, разговоры. Здесь не нужны были слова. Связанные одной общей идеей, они казались
по-настоящему родными.
Регулус Блэк дотронулся до того места, где стояла метка, обозначающая его принадлежность к этому кругу: кругу избранных, кругу будущего мира, кругу единственно верных мыслей и поступков, кругу, которым руководил самый великий из всех ныне живущих волшебников.
Регулус взглянул на Беллатрису. Она сидела слева от него и поглаживала руку мужа своими тонкими пальцами. Он видел, как они смотрят друг на друга, как эти два безумца усмехаются друг другу в лицо, с какой страстью обсуждают «планы» на завтра… Он видел, как менялось ее лицо, когда Темный Лорд появлялся в поле ее зрения. Что было в этих темных глазах в этот момент: любовь, преданность?.. Чувство другого характера, гораздо сильнее того, какое она испытывала к мужу.
Регулус вспомнил про Мелани. Ее миниатюрную фигуру, ее аккуратность и спокойствие, то, как расставаясь на вокзале Кинг-Кросс, она сказала ему:
— Я прошу тебя, не делай глупостей.
— Что ты имеешь в виду?
Она ничего не ответила, только пожала плечами. Волосы, не прикрытые капюшоном, развевал ветер, она сощурилась и попросила его вернуться. Регулус только усмехнулся и, поцеловав ее в щеку, ответил: «Счастливого Рождества».
Двери мягко отворились, и в зал вошел он. Его мантия развевалась позади, а спокойное красивое лицо, не хранящее следов возраста, выражало тот отпечаток улыбки, который всегда появлялся на его лице: без всякого намека на растягивание губ или обнажения ровных зубов. Пожиратели Смерти встали с легким шорохом мантий.
— Все на местах, я вижу? — холодно отозвался Волдеморт, пролетев взглядом по чуть склоненным головам. Он кивнул, Пожиратели сели. Волдеморт остался стоять. Он сложил руки на спинку своего стула и остановил пронзительный взгляд на Регулусе. По спине слизеринца пробежал холодок. — И с нами наши новоиспеченные собратья. Семейство Блэков все так же преданно служит мне, это приятно. Регулус?
Он поднял голову:
— Да, мой Лорд?
— Кажется, у тебя есть брат?
Прежде, чем Регулус успел открыть рот, заговорила Беллатриса:
— Мой Лорд, — на выдохе произнесла она и принялась говорить то, что уже не раз рассказывала Волдеморту. — Сириус отрекся от нашего рода. С тех пор как он поступил на Гриффиндор, стало ясно, что он не станет идти по пути нашего семейства. И хотя мистер и миссис Блэк…
— Белла, — оборвал Волдеморт. — Меня радует твоя словоохотливость, но ведь я спрашивал Регулуса.
— Простите, мой Лорд, — она покорно склонила голову.
— Так что ты скажешь, Регулус?
Он поднял голову и, глядя в жесткие темные глаза Волдеморта, произнес:
— У меня нет брата, мой Лорд.
Регулус заметил, как уголок его губ чуть дернулся, будто желая превратиться в улыбку, но так и остался неподвижен.
— Жаль терять таких людей, как Сириус, — сказал Волдеморт, соскользнув одной рукой со спинки стула. — Он всегда казался мне более зрелым, сильным и самостоятельным, нежели ты, Регулус… Но сейчас, когда я вижу тебя в наших рядах, — он медленно направился к юноше, и тот поспешно поднялся, — сейчас я вижу, что ты — истинный Блэк.
Волдеморт вытянул руку и, коснувшись плеча Регулуса, торжественно произнес:
— Этот юноша — один из нас. И я бы хотел, чтобы каждый почувствовал ту преданность, с которой он пришел к нам. И чтобы каждый из вас взял с него пример. Только такие, как он, смогут стать частью великих событий.
Наслаждаясь вспыхнувшим с новой силой благоговением, Регулус улыбнулся: он отчетливо представил лицо Барти Крауча и лицо своего брата, услышь они эти слова. Лорд Волдеморт все еще держал свою руку на его плече, и это был момент его триумфа, когда сам Темный Лорд сказал, что он, Регулус Блэк, станет частью
его истории.
***
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Люди несутся ему на встречу, серые, одинаковые, с неясными расплывчатыми очертаниями, и их так много, что приходится уворачиваться, чтобы не столкнуться с кем-то. Холодный воздух обжигает, протяжно воет зимний ветер, поднимая с земли и крыш ворох снежинок. А он все бежит. Уже опаздывает, обгоняет безликую пожилую пару и мчится дальше, пристроившись за девушкой, из чемодана которой торчит край неаккуратно сложенной газеты, вещающей о Том-Кого-Нельзя-Называть. Раздается пронзительный стон поезда, прорывающийся сквозь гнусавый голос, который так привычно говорит о правилах поведения на вокзале и «безопасности и бдительности». Как это комично.
Обгоняет девушку с чемоданом, нетерпеливо мчится дальше, прорывается сквозь кирпичи, туда, на платформу девять и три четверти.
Она тонет в дымке. Все тусклое: и цветные мантии, и красный поезд. Все заволокло туманом. Ни улыбок, ни смеха… Чувство беспокойства окутало его вместе с этим туманом, холодным ветром коснулось затылка. Он высоко задирал голову, вглядывался в лица людей, видел, как Саманта Монро нырнула в поезд и как следом за ней вошла Мелани, задержалась у входа, осматривая перрон потерянным печальным взглядом, в котором медленно тлела надежда. Этот взгляд был отражением его. Что-то потеряно — что-то важное, оставившее в груди большую яму. Он ищет это, мечется по платформе, перебирая лапами, вглядывается в лица… Он кинул взгляд на окна поезда, надеясь увидеть это, но нет, только чужие смазанные фигуры.
Чувство беспокойства растет, он вновь и вновь обегает платформу, он уже не может стоять на месте, растерянно смотрит по сторонам… Как кнутом по телу прошелся звон часов: бьет полдень, поезд медленно трогается. И он бежит за ним, словно в этом есть какой-то смысл, словно в этом есть надежда, он старается догнать поезд, набирающий скорость, тяжело дышит, но бежит, бежит, бежит, бежит…
Сириус резко выдохнул и открыл глаза. Он остался лежать, стараясь не шевелиться, он часто дышал, так, словно пробежал стометровку, и с трудом понимал, что произошло. Внутри на каждое движение эхом отвечала пустота.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы восстановить дыхание, и тогда вспышками вспомнился кошмарный сон. Сириус закинул голову и поморщился, взглянул на часы, щурясь, чтобы разглядеть стрелки в ночной темноте. Было только два.
Он отодвинул полог и, вытянув шею, прошептал:
— Сохатый? Ты спишь?
Соседняя штора зашевелилась и спустя мгновение отъехала в сторону:
— Что случилось? — спросил Джеймс, сонно прикрыв один глаз.
Сириус молча поглядел на него. Тонкая белая рука огибала тело Поттера, а рыжая шевелюра была раскинута поверх одеяла: рядом с Поттером спала Лили Эванс, во время каникул частенько менявшая свою кровать на место рядом с Джеймсом.
Сириус замер, заметив ее, и, беззвучно усмехнувшись, сел на кровати:
— Ничего, Джеймс, — бросил он, натягивая джинсы.
Он поднялся, сунул сигареты в карман, подхватил мантию и пошел к выходу, по привычке играя волшебной палочкой.
— Эй, — остановил его громкий шепот: Джеймс чуть приподнял голову, близоруко щурясь. — Ты куда, Бродяга?
Сириус надел свитер и, остановившись у двери, оглянулся:
— Спи, Сохатый.
Дверь за ним захлопнулась, и Джеймс остался лежать в полной тишине и недоумении. Что это было?
Он пролежал так некоторое время, но сон окончательно отступил, и в конце концов он осторожно вытянул руку из-под головы Лили. Она сонно приоткрыла глаза:
— Что-то случилось?
— Нет-нет, — поспешно проговорил он, сползая с кровати. — Спи, Лили.
Он оставил ее в комнате, на ходу натянул джемпер и вышел в гостиную, нацепив очки. Джеймс удивленно замер, он совсем не ожидал увидеть Сириуса в гостиной. Но он был именно там, сидел на диване, закинув ногу на ногу, и его затуманенный взгляд был устремлен на пламя камина, танцующее на поленьях.
— Мистер Блэк, — позвал Джеймс, деловито поправив очки, когда Сириус обернулся на голос друга. — Вы сегодня как никогда аристократичны.
— Присоединяйтесь, мой друг, — Сириус указал на место рядом с собой.
Джеймс сел рядом, так же, как Сириус, закинув ногу на ногу, и стал сравнивать их ботинки, пока Сириус с отрешенным видом глядел на пламя. Ботинки Сириуса блестели как новые, а на ботинках Джеймса уже лежала вековая пыль, пролегли глубокие трещины, шнурки потрепались, кожа разъехалась. А ведь у них были одинаковые ботинки, купленные в одно время.
— Как ты носишь обувь, Бродяга?
— На ногах.
Джеймс улыбнулся, расслабленно откинувшись на спинку дивана.
— Что? — наблюдая за тем, как Поттер прикрыл глаза ладонью, Блэк улыбнулся в ответ. — Серьезно, Джеймс, просто ношу ее на ногах.
Поттер засмеялся, взъерошив волосы, и склонив голову поглядел на Блэка. Тот все так же глядел на пламя.
— Сириус, что-то случилось?
Какое-то время Блэк молчал, а потом, оторвав взгляд от камина, взглянул на Джеймса и с усмешкой сказал:
— Кажется, я старею, Сохатый.
Джеймс озадачено пожал плечами:
— Тогда я тоже старею.
— Почему?
— Я думал, мы состаримся вместе.
— Прости, Джеймс, — Сириус откинул челку с лица и усмехнулся. — Ты же знаешь, все эти шведские семьи не для меня.
Они переглянулись, в глазах Джеймса читалось непонимание.
— Расслабься, Сохатый, — засмеялся Блэк, вытянув ноги. — Мне всего лишь приснился кошмар. Оказывается, я не такой толстокожий, как мне казалось.
Он поднялся, сложив руки в карманы, и некоторое время продолжил смотреть на камин.
— Может, расскажешь? — спросил Джеймс, поправив очки.
Сириус изогнул брови, чуть прищурившись, словно раздумывая над предложением друга, а затем ответил:
— Не хочу, чтобы ты считал, что я претендую на твою роль.
— На мою роль?
— Ты же у нас романтик с тонкой творческой душой.
Джеймс скривился и, развернувшись прямо, так, чтобы не глядеть на Сириуса, проговорил:
— Я не узнаю тебя.
— Я тоже.
— Это из-за Саманты.
— Это из-за родителей, — поспешно оборвал Блэк, он громко вздохнул и, засмеявшись, проговорил: — У меня нет родных, Сохатый, нет дома, места, где меня ждут, куда хочется вернуться.
— У тебя есть я и мой дом в Годриковой впадине, и дядин особняк, а еще Андромеда.
— Но ведь это не то. Мне нужно, чтобы меня ждали.
— Женись, дружище, — легко бросил Джеймс, но, увидев выражение лица Сириуса, поспешно добавил: — Или заведи собаку.
— Издеваешься?
— Мерлин, Сириус! Не понимаю тебя! Ты же вечно треплешься о свободе!
Сириус развел руки в стороны:
— Но пристанище нужно и свободному тоже. По крайней у меня был Хогвартс. А что будет после выпускного?
Джеймс непонимающе сдвинул брови.
— Тебя действительно это волнует?
— Ага, — Блэк усмехнулся и, заметив недоумение друга, махнул рукой. — Не бери в голову.
Джеймс озадаченно смотрел, как Бродяга движется в сторону выхода, и смутно понимал, что все, что сейчас сказал Сириус, действительно сказал Сириус.
— Эй, — окликнул он, когда Блэк почти скрылся из виду. — Куда ты?
— Пойду прогуляюсь.
— Я с тобой.
— Ох, Джеймс, не стоит, я обещаю, что не прыгну с Астрономической Башни, — Сириус засмеялся и почти скрылся в проходе, когда вновь остановился. — Не знаешь, Регулус еще не вернулся?
Поттер покачал головой, а затем увидел, как Блэк исчез из поля зрения.
Джеймс не знал, что следует делать в таких ситуациях. Его друг-циник впервые в жизни впал в депрессию, и случилось это, кто бы мог подумать, глубокой зимней ночью. Поттер сладко зевнул, не удосужившись прикрыть рот ладонью, и развалился на диване. Это временное, это пройдет. Но что делать сейчас?
В конце концов Джеймс встал с дивана и, шаркая ногами, побрел в спальню. Там, терзаемый беспокойством и желанием уснуть, он пролежал без сна еще полчаса, а потом нетерпеливо сел, разбудив тем самым Лили.
— Что случилось? — поинтересовалась она, разлепив заспанные глаза. Спутанные волосы спускались с ее плеча, закрывая рисунок на футболке. — Все в порядке, Джеймс?
Она села и устало поглядела на него.
— Сириусу приснился кошмар, — безжизненно отозвался Джеймс.
Лили высоко приподняла брови, отчего ее лицо стало несколько презрительным.
— О, — только и сказала она. — Это веская причина для того, чтобы не спать. Только я не понимаю, почему это делаешь ты, а не Сириус. И где он сам?
— Пошел прогуляться.
Лили глубоко вздохнула, спустив ноги с кровати, и улыбнулась. Она положила руки ему на колено и произнесла:
— Джеймс, я же говорила, что с Сириусом что-то происходит.
— Теперь я тоже это вижу.
— Это всего лишь хандра, — она чмокнула его в щеку и встала, потрепав гриффиндорца по голове. — Скоро это пройдет. Не понимаю, зачем ездить на каникулы, если возвращаешься оттуда с настроением хуже некуда, — она задумчиво глянула на Поттера. — Я пойду к себе. Спокойной ночи.
Она медленно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Джеймс еще какое-то время сидел на месте, не чувствуя сонливости и усталости. Ему показалось, что вместе с Лили до него дотронулась волна ностальгии. Что это было? Воспоминание о матери?
Какое-то время он сидел на месте, размышляя об этом, а потом, когда его мысли снова вернулись к Сириусу, он вдруг ощутил необходимость что-то сделать. Перевернув все тумбочки в комнате и разбудив тем самым Ремуса и Хвоста, он так и не смог отыскать карту Мародеров, а потому просто выскользнул в гостиную и отправился на поиски друга.
***
— Лили, есть серьезный разговор.
Эванс оторвала взгляд от книги и удивленно замерла. Кровать, на которой она сидела, окружила целая толпа девчонок. Сразу почувствовав себя неуютно, она отложила книгу, спустила ноги на пол и почти вжалась в стену.
— А в чем дело?
Мэри, как глава этой «банды», присела на краешек кровати, покачивая ножкой, и, хитро улыбаясь, спросила:
— Почему Блэк после возвращения ходит такой «счастливый»?
— Спроси у него, — пожала плечами Эванс.
— Но ты ведь девушка Джеймса, должна все знать. Скажи, — она наклонилась и понизила голос. — Он бросил эту вешалку?
— Что? — возмущенно переспросила Лили и резко поднялась. — Кого бросил?
— Эту вешалку, — весело повторила Мэри. — Монро, вроде так ее фамилия?
— Знаешь что, не смей ее так называть, — строго произнесла Лили, сдвинув брови.
— Чего так завелась? — раздраженно бросила Мэри, тоже вставая на ноги. — Просто если он снова свободен или если это она его бросила, может, ему нужны заботливые женские руки?
— А тебе-то что? У тебя же есть парень.
— А я не для себя интересуюсь.
Лили перевела взгляд на девчонок, стоящих вокруг.
— Надо — спрашивайте у него сами.
— Ты ведешь себя не по-дружески.
— Как раз таки это и по-дружески.
Мэри обиженно скривила губы:
— Тебе хорошо, у тебя Джеймс и любовь до гроба, а другим тоже надо жизнь налаживать.
— И что, вы разорвать его на части хотите? — озлобленно произнесла Эванс. — Да ему плевать на вас всех.
— Если уж Монро стала его девушкой, то у нас просто стопроцентные шансы.
— Монро лучше вас всех, раз Сириус обратил на нее внимание. Вы же кроме парней и шмоток вокруг себя ничего не видите. Она — другая.
Мэри закатила глаза и снова села, принявшись накручивать прядь волос на палец:
— Да знаю я, почему они расстались.
И из толпы тут же донесся поддакивающий смешок:
— Блэк понял, что у нее и ухватиться не за что. Кожа да кости.
И они засмеялись, издевательски переглядываясь. От возмущения Лили просто онемела, чувствуя, как внутри волной нарастает раздражение.
— Эванс, не делай такое лицо, будто впервые слышишь об этом, — бросила Мэри, сложив руки на груди. — Мы не в восемнадцатом веке. Думаешь, они не переспали?
— Да как вы можете так мерзко сплетничать?! Слушать противно! — Лили схватила книгу и поспешно выбежала из комнаты.
— Тоже мне святоша.
***
Уже несколько дней Сириус действительно пребывал в странном расположении духа.
Утром, спустившись в гостиную, Лили обнаружила его сидящим в кресле и разглядывающим карту Мародеров. В то утро он не пошел на завтрак. На тумбочке рядом с ним лежала надкусанная булочка, которая, судя по ее внешнему виду, пролежала там больше четырех часов и уже успела превратиться в сухарь, но он, махнув рукой в ее сторону, заверил, что этого хватит. Да и Джеймс так ничего и не съел.
— Знаешь, Сохатый, это уже не похоже на оригинальность, — сказал Ремус, наблюдая за Поттером.
— Что? — Джеймс поднял взгляд, затуманено поглядев на Лунатика, и так же опустил его, уставившись в тарелку.
Лили устало выдохнула, понимающе переглянувшись с Питером и Лунатиком.
— Что тебе Сириус вчера сказал? — спросил Ремус, деловито сложив руки на стол.
— Что не прыгнет с Астрономической башни.
— Он собирался? — удивленно спросил Петтигрю, проглотив кусочек яичницы.
— Или он считает, что его ждет более благородная смерть? — уточнил Лунатик, задумчиво сдвинув брови.
Джеймс пожал плечами.
— Мне интересно, — Лили выпрямилась, испытующе глядя на Джеймса. — Сириус порвал с Самантой?
Джеймс с заметным разочарованием поджал губы, а затем, вытянув шею, окликнул Лунатика:
— Рем, знаешь, что у Сириуса с Самантой?
— Так он и тебе ничего не рассказал?
Джеймс только покачал головой.
— Это странно, — высказалась Лили, сдвинув брови. — Почему он вам ничего не рассказал? Ведь ясно: они расстались. Откуда это состояние? Может, она его бросила?
— Сириуса не бросают, — заметил Петтигрю.
— Нет, — усмехнулась Лили. — Умные девушки таких и бросают. Тем более Саманта. Она уж точно могла.
— Не знаю, — ответил Ремус, потирая рука об руку. — Но если он не хочет рассказывать, значит, ему это не нужно.
Лили устало выдохнула. Сколько это может продолжаться?
Мародеры продолжали тихонько переговариваться.
— Съешь что-нибудь, Сохатый, — посоветовал Питер, потянувшись к кубку с тыквенным соком.
— Не хочется.
Борясь с раздражением, Лили закинула голову. Темно-серое небо Большого зала затягивало вглубь.
— Погода вроде неплохая. Только снега не ожидается, — констатировала она.
— Погуляем? — спросил Ремус, глянув на нее.
— Пойдемте, сразу после завтрака.
— Тогда мы можем идти, — Джеймс решительно отодвинул нетронутую тарелку и встал из-за стола.
Лили успела только приоткрыть от неожиданности рот да протянуть к нему руку, как бы желая остановить.
— Джеймс, ты же ничего не съел!
— Я не голоден.
Устало выдохнув, Лили поднялась из-за стола и самой последней из всей компании отправилась в холл. Попытки заставить Сириуса пойти с ними не увенчались успехом. Он завалился на кровать и категорически отказался выходить на улицу. Лили заметила его отсутствие только когда Гордон, обгоняя Мародеров, поинтересовался, куда пропал Блэк.
Она нахмурилась, с трудом застегивая воротник: пуговицы все не поддавались замерзшим пальцам, задержала взгляд на Джонатане. Поверх растрепанных волос была как попало надета шапка-ушанка, на плече — метла.
— Сириус остался в замке, – ответил кто-то.
— Что с ним? — спросил Дэвид, поправляя шнурки. — Он стал каким-то…
— Вялым, — иронично фыркнул Люпин.
— В точку, — засмеялся Дэвид.
— Меня всегда удивляла его противоречивость, — до Лили долетел смешок Ремуса, он чуть поморщился, не переставая улыбаться. — Алкоголь не решает проблем — пойду напьюсь. Не сметь загружаться и вешать нос — впаду в депрессию. К черту романтику и сопли — боже, да я влюбился.
— Сириус влюбился? — оживился Гордон, вскинув лохматые брови. — Вот это новости. А я думаю, чего все девчонки в школе так активно обсуждают Сириуса Блэка.
— Черт его разберет, Гордон, — Джеймс махнул рукой.
— У любого циника бывают такие периоды, — Дэвид выпрямился и пожал плечами. — Это закон равновесия.
— Да, — насмешливо протянул Джонатан. — Дэйви сам на прошлой неделе не вылезал из-под одеяла с кружечкой кофе, — Гордон шутливо ткнул Дэвида в бок.
— Отвали, Джонатан, — Дэвид закатил глаза и улыбнулся, направляясь к выходу. — Растормошите его. А то мы перестанем его узнавать! — крикнул он на прощанье.
Джеймс кивнул, очки чуть съехали с носа, и он неловко поправил их, поворачиваясь к Эванс. Лили все еще держалась рукой за пуговицы, но ее отрешенный взгляд был направлен сквозь гриффиндорцев.
— Все в порядке?
Она вздрогнула, медленно кивнула и в каком-то оцепенении побрела вместе со всеми на улицу. Мороз тут же сковал ее пальцы, отсутствующий взгляд прошелся по Поттеру, потерянно взъерошившему волосы.
— Я догоню.
Она не стала ждать ответа, резко развернулась и, вбежав в холл, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, взлетела по ступенькам.
Дверь спальни легко поддалась, а Сириус так и остался лежать на кровати. Он чуть приподнял голову, окинув гостью любопытным взглядом, и опустился обратно на подушку.
— Надо бы стучаться, Эванс.
— Прекрати вести себя, как полный кретин!
Блэк сел, удивленно поглядев на гриффиндорку. Она стояла возле двери в расстегнутой мантии и кое-как накинутом на шею гриффиндорском шарфе, весь ее внешний вид являл самой чистой воды раздражение.
— Мне послышалось? — Сириус изогнул брови.
— Нет, тебе не послышалось, — прошипела она. — Ты ведешь себя, как последняя скотина.
— Знала бы ты, как часто я слышал это… — Сириус снова рухнул на кровать и, поскольку продолжения не последовало, он махнул рукой, словно разрешая Лили продолжить речь, и произнес: — Потрудись объяснить.
— Объяснить?! — вскипела она. — Сириус, я всегда знала, что ты такой. Но, черт возьми, раз ты решил быть циником, будь им до конца! И посмотри на меня, в конце концов!
Сириус снова сел, вопросительно уставившись на девушку. Он сидел, ссутулив спину, волосы, обычно изящно падающие на глаза, сейчас казались просто неопрятными. Сигарета, положенная на ухо, подчеркивала уныние в глазах Блэка.
— Эванс, давай отложим психологию до завтра. Не видишь, я в глубокой депрессии.
От негодования Лили приоткрыла рот.
— Да как ты смеешь! Мерзкий, противный…
— Эванс…
— Гадкий эгоист!
— Ты неоригинальна.
— Если ты думаешь, что видя твою кислую рожу я, как и другие, буду думать, как ты чертовски страдаешь…
— Но ведь так оно и есть. Ты жутко жестока, — прожужжал Блэк, изображая страдание.
— Ты невыносим, — прошипела Эванс, раздраженно закатив глаза. Секунду она молчала, а потом прямо спросила: — Вы с Самантой расстались?
— Я бросил ее, ага.
— Бросил? — скептически повторила Лили. — Зачем?
— Черт знает.
Лили замолчала. Значит, по крайней мере часть из того, что сказали девчонки – правда.
— Вы ведь… — нерешительно начала она.
Сириус, которого начинало это забавлять, улыбнулся, вопросительно приподняв брови.
— Ну, Эванс, продолжай. Мы ведь что?
Лили почувствовала, как заливается краской.
— Мерлин, Лил-с, я и не думал, что ты такая скромница.
— Я тоже.
— Спросишь? — нахально улыбнувшись, поинтересовался Блэк. Лили промолчала, пристально поглядев на него.
— Я уже знаю ответ, — сказала она. — Сириус, ты хоть понимаешь, как паршиво поступил с ней? Если бы так поступили со мной…
— Но ты не она, — резко оборвал Блэк. От неожиданности Лили широко распахнула глаза. Между ними повисло молчание. Сириус пристально глядел на девушку, сдвинув брови, а потом добавил: — В этом смысл.
— Ты влюбился в нее! — вдруг воскликнула Эванс.
Сириус зашикал на Лили, замахав руками, будто стараясь отогнать от себя эти слова.
— Ты же влюбился!
— Нет, Эванс, нет!
— В этом нет ничего плохого. Просто я не понимаю, может, все-таки она тебя бросила?
Сириус простонал нечто нечленораздельное и прикрыл рукой глаза:
— Мерлин, ты сама наивность. Как Поттер умудрился возиться с тобой четыре года?
— Но я вижу это!
— Эванс, прекрати нести чушь. Меня никто не бросал, я ее бросил. И я не влюбился. Просто мне паршиво. И не твое дело почему.
— Слушай, если тебе плохо, может, стоит…
— Обратиться к специалистам? — Сириус засмеялся. — Прости, Эванс, тебе не удастся записать меня в психов.
— Если дело в Саманте, то я не понимаю…
— Сколько можно повторять? Саманта ни при чем, — выделяя каждое слово, произнес Блэк.
— Мне кажется, ты сам понимаешь, что это все-таки не так.
Он поморщился:
— Мне кажется, ты зануда. И лезешь не в свое дело. Что ты вообще тут делаешь? Вы пошли гулять, вот и проваливай.
И в другой раз Лили непременно ушла бы. Она возмущенно поджала губы, сдвинув брови так, что на переносице образовалась складочка. Сириус в ожидании уставился на нее, но, заметив, что она не собирается уходить, откинулся на кровати. Его бледное, усталое лицо на секунду преобразилось, и Лили увидела на нем настоящее страдание.
— Мне кажется, что-то тебя гложет, — произнесла она, усевшись на кровать Джеймса. — Ты не можешь в этом никому признаться, но, может, если рассказать, то тебе станет легче?
— Со мной все нормально.
Мгновение Лили собиралась с духом. И так каждый раз перед новой фразой. Ей было сложно сидеть тут, словно сама атмосфера выталкивала ее из комнаты. И принцип, работающий везде и всегда: когда ты начинаешь, дальше идти уже не страшно, тут не работал. Она нервно теребила краешек бордового покрывала.
— Ты не похож на себя. Знаю, все говорят, что ты отвратительный человек, эгоистичный, циничный и все-такое, но, Сириус, без этого ты — не ты. Просто, если ты делаешь что-то, что переходит даже твои пределы, не надо показывать этого, ты выглядишь несколько…
Она замялась. Сириус приподнял голову:
— Ну?
Лили прищурилась, и неохотно, словно ей стало трудно говорить, продолжила:
— Жалко, — Сириус прыснул. — Веди себя достойно. Ты же видишь, как все переживают, что Джеймс очень озабочен.
Блэк усмехнулся. Лили поняла, что последнее слово вызвало у него не те ассоциации и, подавив улыбку, произнесла:
— Я даже не хочу знать, что ты себе представил, — она подумала, что будь на месте Сириуса кто-нибудь другой, она бы села на пол рядом с его кроватью. Но это был Блэк, и поэтому она просто спросила: — Сириус, что с тобой?
— Черт знает, Лил-с, — хрипло ответил тот. — Думаю, все дело в том, что со мной никогда такого не было, это что-то другое.
— Другое?
— Сложно объяснить. Но слишком много мыслей в моей голове. Хочу отрываться и не думать ни о чем.
— Так в чем же дело? Принести тебе выпить? Или позвать девчонок? Все и так галдят о том, что ты хандришь, и жаждут утешить первого красавчика школы.
— Регулус уехал на каникулы.
Столь резкая перемена разговора сбила Лили с толку. Она ожидала, что он улыбнется и бросит что-то саркастичное, но он сказал это. Важное «это».
— Ну и что? — спросила она. — Он всегда уезжает.
— Мы видели их. Мы с Самантой видели его на площади Гриммо. Меня это беспокоит. Я боюсь, что совсем потеряю его. Он не очень-то много для меня значит, мы ведь совсем не друзья и почти не братья. Но я…
— Сириус, — Лили серьезно посмотрела на него. — Я тебя понимаю. Это твой брат, любишь ты его или нет. Вы дружили в детстве и были близки, так?
— Да.
— Ты ничего не можешь сделать.
— Я понимаю.
— Сириус, он всего лишь уехал на каникулы. Послушай, ты всегда лучше всех нас умел не обращать внимания ни на что, кроме того, что тебя действительно интересует, что приносит удовольствие. Так прошу тебя, докажи нам всем, как истинный гедонист и циник, что ничего не может помешать тебе быть собой.
Какое-то время она еще просидела на кровати, ожидая хоть какого-то ответа, а потом не выдержала, поднялась и пошла прочь, кляня себя за то, что пришла. Ведь Сириус это все же Сириус, и внушать ему что-либо…
— Лили! — она обернулась. Сириус ухмылялся. — Ты ведь не знаешь, что произошло между нами с Сэм?
— Нет, — ответила Лили. — Я просто старалась анализировать и делать выводы. Другого мне не остается, ведь ты же не рассказываешь. И, знаешь, кажется, я не хочу знать подробности.
Сириус кивнул и улыбнулся. Он показал кулак с поднятым вверх большим пальцем, потом достал из-за уха сигарету и, прежде чем взять ее в рот, произнес:
— Ты лучшая.
Лили вскинула брови и улыбнулась:
— Я уже занята, но у тебя все еще есть толпы, желающие тебя утешить.
— Спасибо, Солнце.
А ведь ему никогда не нравилось это прозвище.
***
— Давно не было снега.
— Давно.
Они прошли на небольшую светлую полянку Запретного леса. Низкие ели в окружении высоких деревьев, раскинули ветви, расстелив их по снегу. Ветер залетал сюда через проемы между деревьями и образовал большие снежные подушки. Лили обвела поляну взглядом.
— Я хочу упасть.
— Упасть? — переспросил Джеймс. — Ты серьезно?
— Да, – она энергично закивала и улыбнулась. — Дай руку.
Он крепко взял ее ладонь в свою. Лили улыбнулась.
— На счет три.
Они легко упали в снег, не разжимая рук. Серое небо, затянутое облаками светилось в проеме между голыми деревьями.
— Волшебно, — произнесла она, взглянув на Поттера. Волосы, неприкрытые шапкой, откинулись назад. Он тоже глядел на нее, с такой теплотой, какую она видела в глазах только у одного человека. В памяти вспыхнула такая же поляна, но на деревьях были листья. А вместо Джеймса был…
Лили прикрыла глаза. Но этот зимний вечер гораздо волшебнее.
— Знаешь, мне кажется, что мы оказались в романе или кино.
Она повернулась.
— Почему, Джеймс?
— Я не знаю, — он пожал плечами. — Это так нереально, что мы с тобой вместе, вдвоем, лежим здесь на поляне, держимся за руки, я могу тебя беспрепятственно поцеловать…
Он перекатился на бок и чмокнул ее в щеку.
— Для кино не хватает снега, — заметила Лили улыбнувшись. — В такие моменты всегда начинается снег. Это сделало бы все по-настоящему нереальным.
— Но снег уже идет.
Лили повернула голову к небу и обомлела: впервые за долгое время снова пошел снег. Он медленно кружился, покрывая ее пальто, шарф и волосы. Ей показалось, что она оторвалась от земли и взлетела.
— Ты тоже чувствуешь это? — спросила Лили, крепче сжимая его руку.
— Я будто лечу. Только не так, как на метле, а как-то…
Он не закончил, но этого и не требовалось. Они еще долго лежали, молча наслаждаясь волшебным моментом, и все стало вдруг таким простым и легким, что казалось, ничего в мире не может быть никак иначе, и с этим снегом все вернулось на свои места.
— Джеймс?
— Да?
— Мне кажется, я завалю Трансфигурацию.
Волшебство рассыпалось, ударившись о стены насущных проблем.
Поттер зашевелился, создавая легкий шум, приподнялся на локтях, и уже в следующее мгновение Лили увидела его лицо.
— Шутишь?
Эванс обеспокоенно замотала головой. Поттер прыснул, выражая свое негодование.
— Ты не можешь завалить трансфигурацию, — уверенно заявил он, откинувшись назад.
Так как продолжения не последовало, Лили повернула голову, воззрившись на его профиль, и, меланхолично вздохнув, спросила:
— Почему?
— Ты же девушка Джеймса Поттера! — так, словно это очевидный факт, воскликнул он. Лили засмеялась, слыша, как Джеймс продолжает рассуждать, активно жестикулируя. — Мастера всех мастеров в этом деле! Хотя бы поэтому ты не можешь завалить Трансфигурацию. А если завалишь, Сириус всю оставшуюся жизнь будет припоминать тебе этот позор.
— Думаешь? — серьезно уточнила она. — Почему?
Джеймс шумно выдохнул, уронив руки на живот, и спокойно проговорил:
— Потому что это невероятно, Лили. Никто не допустит этого. Мы будем тренироваться в последний месяц, как помешанные заучки, и в итоге получим все «П». Мы будем отличниками, как самые настоящие ботаны, и в выпускном альбоме наши фото пометят золотой каемочкой.
— За заслуги перед школой? — уточнила Лили, представляя в воображении их выпускной альбом и уходящие в вечность юные физиономии на черно-белых фото.
— Потому что мы самые классные чуваки во всем Хогвартсе.
— Твоему самолюбию просто нет предела.
— Это здоровый реализм. Даже Дамби так считает.
— С чего ты взял?
— На прошлой неделе он сказал, что у меня классные кеды.
— Обожаю нашего директора, — Лили засмеялась.
***
Тем вечером Лили не стала нарушать спокойствие мальчиков и осталась у себя, несмотря на всю неприязнь, которую стала испытывать к однокурсницам. А Джеймс, отвыкший от одинокой постели, долго крутился и не мог уснуть. Он слышал, как ушел Сириус, но попросту не выдержал томительного ожидания. Один взгляд на карту Мародеров: точка с именем Сириус Блэк на Астрономической башне.
Он быстро собрался и вылетел из комнаты.
Где-то внутри у Джеймса замерло, он медленно приближался к перилам Астрономической башни, с другой стороны которых, на парапете, свесив ноги, сидел Сириус.
— Бродяга, ты что там делаешь?
Он обернулся, и Поттер почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он всегда был таким впечатлительным или это приходит с возрастом?
— Сохатый! — громко радостно позвал тот, приподняв руку, в которой, оказывается, была бутылка. — Присоединяйся.
Раньше они часто сидели на этом парапете, пили сливочное и несливочное пиво, шутили, смеялись, думали о новых шалостях, а в перерывах между ними просто отдыхали, свесив ноги в ночную темноту, и не боялись же, больные придурки. А сейчас Джеймс едва мог пошевелиться, глядя на то, как Сириус ерзает за перилами, складывая ноги по-турецки.
— Ты чего, Джим?
Наверное, просто отвык. Пересилив себя, Поттер все-таки прошел к перилам и, глубоко вздохнув, перелез, устроившись рядом с другом. Он вдохнул ночной воздух, чувствуя, как его отпускает, и по телу разливается адреналин. На лице появилась улыбка, по эту сторону перил все гораздо проще. И круче. Гораздо круче. Джеймсу частенько казалось, что слова «классно» и «круто» давно стали не просто часто употребляемыми Сириусом, а вовсе стали его неотъемлемой частью. Кажется, за время отсутствия Джеймса, Сириус немного повеселел.
— Держи, — Бродяга передал ему бутылку.
Теплый напиток согревал внутренности. Сливочное пиво.
— Знаешь, что я понял, Бродяга? — спросил Поттер, поставив бутылку рядом. — Что ни разу не видел это со стороны.
— Что?
— Ну, как кто-нибудь здесь сидит. Зато теперь я понимаю Ремуса, который орал на нас.
— Джимбо, это так мило, — раздался лающий смех, и Сириус хлопнул Джеймса по плечу.
— Вы больные идиоты!
Они одновременно обернулись: на площадке стояли Ремус и Питер. Блэк еще больше обрадовался и закричал:
— Давайте к нам, у нас есть сливочное пиво!
Он сказал это так, словно «сливочное пиво» — самое что ни на есть сокровище, которое по какой-то неизвестной удаче оказалось в руках у Блэка.
— Зато тут безопаснее, — озлобленно отозвался Люпин.
— Не начинай ту же песню, давайте, Рем! Пит, ну, хоть ты к нам иди.
Петтигрю пошел первым, и, рассерженно фыркнув, Лунатик все же пошел вперед и, чуть не поскользнувшись на скользком парапете, сел.
— Если бы я сейчас умер, вас бы замучила совесть.
— Да брось, ничего не происходит просто так, Рем. А на нашем пути еще масса великих дел, — тоном знатока протянул Сириус, а затем вдруг резко повернулся. — Кстати, как насчет чего-нибудь классного?
— Чего, например?
На секунду на лице Сириуса появилась задумчивость, а потом он посмотрел на друзей горящими глазами и, потирая ладони друг о друга, скорее из-за холода, чем из-за того, что что-то замышляет, сказал:
— Предлагаю сходить на кухню, набрать еды, а потом пойти в кабинет Дамби и порыться в архивах.
— А Дамблдора мы куда денем? — поинтересовался Хвост, нагнувшись, чтобы видеть Блэка.
Сириус ничего не ответил, вскинув брови, выжидающе посмотрел на Ремуса, тот цокнул и неохотно ответил:
— Он уехал сегодня, до завтра его точно не будет. Черт тебя побери, Сириус. И надо же мне было тебе это ляпнуть!
Сириус невинно пожал плечами, как бы говоря: «Да брось, дружище, все в нашу пользу».
— А пароль ты знаешь? — не унимался Ремус, все еще надеясь отговорить друзей.
— Стоит перебрать все сладости, существующие на свете и в конце концов мы отгадаем пароль. По-моему, это всем известно, — Джеймс радостно улыбнулся.
— И мы потратим на это всю ночь.
— Так, я сказал отставить занудство! — тягуче протянул Блэк, заставив друзей рассмеяться.
— Плохая идея, — сквозь смех все-таки вставил Ремус, но Сириус уже поднялся на ноги и, держась за перила, ответил:
— Ты не узнаешь плохая ли это идея, пока не осуществишь ее.
Он часто говорил такие фразы, немного переставляя или заменяя слова, оставляя смысл одним и тем же. В ту ночь это и стало лозунгом их похождений. И Джеймс снова подумал, что у Блэка в голове всегда откуда-то берутся блестящие идеи.
***
— Сколько еще тут торчать?
— Пока не выясним пароль.
— Лимонные дольки?
— Может, смиримся с неизбежностью провала?
— Ананас в сахаре.
— Нет, мы не смиримся.
— Но невозможно же перебрать все!
— Тыквенный пирог.
— Ты не веришь в нашу победу?
— Может, вы, наконец, заткнетесь?! Вообще-то я пытаюсь думать!
— Да это может быть что угодно. Шоколадная лягушка, леденец на палочке, жвачка! Кто знает, что придет ему в голову.
— Ага, скажи еще «Берти-Ботс», которые он на дух не переносит.
К всеобщему удивлению горгулья нехотя, со скрипом повернулась. Джеймсу даже показалось, что она несколько скривила и без того страшную физиономию. Переглянувшись, Мародеры воровато оглянулись и, тихо вскочив с пола, на котором успели расположиться, не менее тихо понеслись по лестнице.
Кабинет Дамблдора распахнул свои объятья четырем безумцам. Феникс, спящий на своем законном месте, встрепенулся, раскинув огненные крылья.
— Тш, птаха, — бросил Сириус, проходя мимо Фоукса.
— Он прав, — кивнул Джеймс. — С нами лучше не спорить.
Все так, будто профессор вышел за чаем и вот-вот вернется. На столе пачки не разобранных писем, газета и лимонные дольки.
— Посмотрите, да он ждал нас! — воскликнул Сириус, раскинувшись в одном из стульев перед столом. — Четыре стула. Как тебе, Лунатик?
— Кому нужны стулья? — усмехнулся тот, проходя вглубь кабинета к книжным полкам.
— Заучка! — крикнул ему в спину Блэк, вставая со стула.
Он отдал друзьям сливочное пиво и, откупорив свою бутылку зубами, сделал глоток.
— Эй, Хвост, Бродяга! Смотрите, что я нашел!
Джеймс сидел у шкафа рядом с письменным столом, выпотрошив целую полку с папками, он сидел на полу и улыбался.
— Глядите!
На зов подошел и Ремус, он склонился над плечом Поттера и задумчиво сдвинул брови.
— Это что… выпускной альбом Дамблдора?
— В точку.
Блэк обошел Джеймса и решительным жестом распахнул следующий шкаф.
— Что ты делаешь? — Люпин поморщился, наблюдая, как стопка желтоватых листков разлетелась по полу. — Ты разгромишь весь кабинет.
— До утра еще полно времени, Лунатик, — пожал плечами Хвост. — Ведь Дамблдор не вернется до утра?
Ремус издал какой-то звук, схожий с разочарованным рычанием, прикрыл глаза, коснувшись пальцами переносицы:
— Питер…
— Он прав, Лунатик, — отозвался Блэк, выгребая папки.
— Что вы делаете?! Сейчас же прекратите!
Мародеры вскинули головы. Бывшие директора ненавистно глядели на гриффиндорцев.
— Господа, — усмехнулся Сириус и легко запрыгнул на стул. — При всем уважении, не мешайте нам веселиться.
— А я бы на твоем месте послушал умных людей, Бродяга, — заметил Люпин, наблюдая, как под те же вопли директоров Сириус спрыгнул на пол и снова принялся за полки.
— Этот хлам не разбирали уже тысячу лет. Подумай, как печалятся люди на этих фото! Как они страдают от одиночества!
Ремус не поменялся в лице.
— Будем считать, что ты улыбнулся и закивал, — бросил Сириус, устремляя взгляд на фотографии и заметки.
Никто давно не видел Сириуса таким. Кто знает, что было тому виной: завтрашнее окончание каникул или внезапное пробуждение после долгой депрессии. Но ни один из Мародеров явно не хотел портить такой вечер, даже Ремус, который лишь по привычке взывал к осторожности и соблюдению границ разумного.
Часы пробили три. Директора уже замолчали, устав от попыток усмирить мальчишек. Сливочное пиво еще оставалось на дне бутылки.
— Смотрите! — воскликнул Хвост. — Здесь МакГонагалл.
— Ты же смотрел квиддич.
— Вот именно! И тут МакГонагалл.
Мародеры переглянулись и медленно собрались возле Хвоста. На черно-белом фото — команда Гриффиндора по квиддичу. Минерва держит кубок. Молодая, с ясной улыбкой на лице, в окружении мальчишек.
— Черт побери, это действительно она. И она потрясная!
— Минерва была одной из лучших учениц, которые когда-либо играли в квиддич, мистер Блэк.
Мародеры замерли. Медленно подняли головы и подскочили. Сириус, держа бутылку пива в руках, попытался спрятать ее за ногу, представляя, как несуразно должно быть выглядит. Профессор Дамблдор с легкой полуулыбкой смотрел на них сквозь свои очки-половинки.
— Мы… мы… Мы тут знаете… — залепетал Люпин, чувствуя, как Хвост медленно отходит ему за спину.
— Мы думали, вы вернетесь только утром.
— Я тоже, — он развел руками. — Но, представьте себе, мой друг, на день рождения которого я поехал, отменил вечеринку.
— Какая досада, — хрипло отозвался Сириус. Джеймс подавил улыбку.
— Вы позволите? — Дамблдор указал рукой на свое кресло.
Все переместились в пространстве. Переступая через папки и фото, профессор сел в кресло, а Мародеры встали у стола.
— Прошу, садитесь.
Они медленно разошлись по стульям. Джеймс искоса глянул на Питера, тот нервно дергал ногой, Ремус, чуть поодаль — сама невинность, покорно сложил руки на колени и ждал наказания.
— Не хотите лимонную дольку?
Мародеры переглянулись. Сириус, чуть нахмурившись, поглядел на Джеймса.
— Никто не хочет? Джеймс? Питер?
Хвост быстро помотал головой.
— А я, знаете ли, просто обожаю лимонные дольки.
Профессор закинул в рот одну из сладостей и взглянул на гриффиндорцев поверх своих очков.
— Я каждый раз удивляюсь вашей изобретательности.
— А я вашей проницательности… сэр.
Это был Сириус. То есть, конечно, Сириус. Он откинулся на спинку стула, как будто он в гостях у старых знакомых, и Джеймс явно увидел в его глазах вызов, такой, что ему самому стало интересно, что скажет Дамблдор. И он мгновенно влился в эту игру. Как всегда.
— Ведь не зря же нас ждали четыре стула, — подхватил он, поворачиваясь к директору. Испепеляющий взгляд Ремуса Люпина прожигал ему правое плечо, но этот вечный совет заткнуться не воспринял никто. Как всегда. Потому что сейчас был важнее другой взгляд. Взгляд, который ответил на вызов. Взгляд профессора Дамблдора.
И как они забыли, что перед ними гриффиндорец?
Альбус Дамблдор поднялся. И началось то, чего не ожидал никто.
— Просто хочу сказать, что если вы думаете, будто я буду терпеть все ваши выходки и не применять в качестве мер такие наказания, что вам и спать будет некогда, только потому, что у вас скоро ЖАБА, то вы ошибаетесь. Пора учиться отвечать за свои поступки. Наши времена требуют героев. Умных, собранных и ответственных.
— Простите, сэр, мы что-то не совсем понимаем…
— Скоро экзамены, господа, выпуск, жизнь, — он подошел к окну и, сложив руки за спиной, поглядел на озеро, окутанное темнотой. — За стенами Хогвартса совсем не так сейчас.
— Мы знаем, профессор.
Он не дал договорить, поднял руку, останавливая готового к дискуссии Блэка и тихо произнес:
— Я не буду наказывать вас на этот раз, но теперь я буду следить за вами. Пристально. Вы у меня на особом счету.
***
— Что за черт? С каких пор он стал с нами на «ты»? Где вы видели, чтобы директор, застукав учеников посреди ночи у себя в кабинете, предлагал им лимонные дольки!
— Слушай, а чего ты хотел? Чтобы он наказал нас?
— Это было бы нормально, — пожал плечами Петтигрю.
— А кто сказал, что Альбус нормальный? — лениво откинувшись на кровати, поинтересовался Ремус.
— Да нет, он просто потрясающий мужик. Вот только что изменилось за последний год так, что он стал не только обращаться на «ты», но и перешел с обычной промывки мозга на основательную?
— Может, у него на нас планы.
— Ага, он хочет тебя в жены, Джимбо.
— Серьезно, Бродяга. Война и все дела. Может, не знаю… он хочет нас к себе в армию.
— Решил уже сейчас наладить отношения? — приподнял брови Лунатик, а затем кивнул. — Это интересная теория.
— Это бред, — прыснул Сириус, оборачиваясь на звук открывающиеся двери.
— Вы что, не ложились? — Эванс удивленно приподняла брови.
— Ага, были у Дамблдора в гостях.
— Чего? — Лили даже притормозила, но Джеймс протянул руку и притянул ее к кровати.
— Да-да, — кивнул он. — Именно так. Причем господин директор вернулся раньше, чем мы думали.
— Вас наказали. Опять, — Эванс недовольно вздохнула. — Я скоро привыкну.
— Вообще-то мы не наказаны, — Сириус улыбнулся.
— Мантия-невидимка? — спросила она.
Брови Сириуса поползли вверх.
— Чего мантия? Джимбо, откуда она знает?
Поттер удивленно уставился на девушку.
— Я не рассказывал.
— Ага, хвалился мне, что потомок Певереллов, — Лили засмеялась. — Это всего лишь дедукция.
— А, я читал эту книжку, — кивнул Лунатик, взглянув на Лили.
— Ладно, я не буду выяснять, о чем вы, — сообщил Блэк, плюхнувшись на кровать. — Но мантии не было. Всё — наше обаяние.
— На самом деле Дамблдор просто пожалел нас.
— И меня, — Лили уронила голову Поттеру на плечо. — Уже перестаю надеяться, что вы можете вести себя, как послушные ученики.
***
Сириус вернулся к жизни или по крайней мере казался таковым. Он убедил себя не думать о брате, но тот снился ему почти каждую ночь. Мимолетно в снах проглядывала Саманта. Совесть все еще тихонько билась в висок, но, оставаясь проигнорированной, все затихала и затихала.
Это был последний день каникул. Он расслабленно докуривал сигарету, следуя за друзьями. Впереди всех сквозь толпу пробивался Джеймс, не выпускающий ладони Лили из своей. Сириус оглядывался по сторонам, шестикурсницы приветливо щебетали, растянув милые улыбки.
— Сириус!
— Привет, дамы, — кивнул он, чуть замедлив шаг. — Как дела?
— Отлично. А ты как?
— Снова свободен.
— Свободен? — глаза девчонки вспыхнули. Она кокетливо прищурилась, картинно поправляя шарф Сириуса. — Тогда ты должен пообещать мне свидание, Блэк.
— Идет… эм…
— Шарлотта.
— Шарли, — он очаровательно улыбнулся. — Идет, Шарли.
Напоследок он подмигнул ей и устремился вслед за Хвостом, которого уже успел потерять из виду. По спине прошелся холодок, словно его обдало ветром: это расползался слух. Сириус чуть поморщился: через пару часов весь Хогвартс будет галдеть, что «он действительно свободен», что он не просто так вернулся с каникул один и еще какое-то время пребывал в депрессии. Что он свободен. Идиот.
Он вытягивал шею, высматривая впереди друзей, не забывал попутно здороваться со знакомыми. Мародеры были впереди всего на пару метров, но в той давке, что была сейчас в холле, это расстояние становилось целой полосой препятствий. Сириус решительно двинулся вперед и выскользнул на улицу. Морозный воздух приятно освежил его. Друзья уже сбежали с крыльца, и он мог видеть, много оборотов «как они обсуждали что-то у колонн, окружающих выход на мост. Глаза прошлись по толпе, но среди шапок и растрепанных волос не попадалось ни одного хоть сколько-нибудь приятного для встречи человека. Кто-то задел его локтем. Сириус обернулся, взглянув на неосторожного, и замер: в глаза бросилась ореховая шевелюра, прикрытая зеленым беретом. Саманта разговаривала с Мелани. Блэк поглядел на Монро, раздумывая, что ему стоит сделать, покачнулся с носка на пятку и вновь замер. Она обернулась, огонек, вспыхнувший в ее глазах, тут же потух: все как раньше, она смотрит на него с холодностью и безразличием. Сириус улыбнулся, скорее по привычке, чем специально, и, помахав ей, поспешно сбежал вниз, уже не увидев, как Саманта Монро прикрыла глаза, тоскливо тряхнув головой.
— Что за столпотворение? — бурчал Поттер, выбравшись во двор. Лили появилась вслед за ним, поправила растрепавшиеся волосы и съехавший на глаза берет и пожала печами.
Она прошла в сторону, уступая дорогу появившимся на крыльце Мародерам, и покрутила головой из стороны в сторону. Сириус исчез.
— Куда подевался Бродяга?
Джеймс тут же оглянулся.
— Он встретил кого-то, — ответил Хвост. — Какую-то девушку.
— Чертов Казанова, — Джеймс засмеялся и махнул рукой. — Ни на секунду нельзя оставить без присмотра.
— И не говори, Сохатый, — поддакнул Ремус, приподняв брови, отчего его спокойное лицо приобрело чуть насмешливый вид.
— Кажется, ему уже лучше, — заметила Лили, и Джеймс кивнул.
— Должно быть, встряска у Дамблдора его взбодрила, потому что как…
Джеймс оборвал речь на полуслове и вытянул шею, заглядывая Лили за спину: по снегу со всех ног к ним мчался огромный черный пес. На длинной шерсти осели снежинки, и он кружил вокруг Мародеров, бросаясь то к одному гриффиндорцу, то к другому. Они смеялись, не волнуясь о последствиях, так, словно этот пес был чем-то совершенно обыденным для Хогвартса, и их настроение передавалось Лили. Она тоже тискала морду пса, ероша его шерсть на затылке, и наблюдала за тем, как они бегают по окрестностям, выходят на лед, скользят и падают смешно и нелепо, словно герои диснеевского мультика.
Лили засмеялась, оглядываясь на толпу возвращающихся с каникул учеников. Ее взгляд непроизвольно наткнулся на фигуру Саманты, она стояла рядом с Мелани, прислонившейся к стене замка, и о чем-то говорила. Их взгляды, обеспокоенные чем-то, казались окликом из другой вселенной, и Лили подумала, что только Мародеры спасают ее от такого же настроения.
Каникулы подошли к концу.
***
Меня часто вдохновляют люди. Но, по-моему, Дик, тебя здесь слишком много. И в моей голове тоже.
______________________________________________________________________
Вечная скука уроков усилилась вечным ЖАБА. Это слово звучало по нескольку раз в день, и даже Лили уже не могла его слышать. Нервное напряжение подстегивалось ленью, а время летело с бешеной скоростью.
Лили провела всю ночь за чтением книги, взятой в библиотеке на прошлой неделе, и сейчас устало улеглась на плечо Джеймса в ожидании первого урока. Она винила себя в том, что вместо трансфигурации читала какой-то роман, но не могла ничего подделась со сковавшей ее ленью.
Сириус расхаживал перед партой, играя в пальцах монеткой, найденной в кармане, и громко возмущался по поводу совмещенных уроков. Какой-то хаффлпаффец задел его плечом.
— Эй, может, аккуратнее? Вы это видели? Вот ведь раздражают-то…
— Ты не выспался, вот и раздражают.
— А что вы вчера делали? — поинтересовалась Лили, поднимая голову.
Монетка несколько раз перевернулась, прилетев прямо Сириусу в ладонь, и он подкинул ее снова. Он слышал, как Джеймс рассказывал Лили о предыдущей ночи, и изредка бросал какие-то комментарии, но не отрывался от своего занятия. Он затылком чуял взгляды девчонок, с открытыми ртами следящими за тем, как падает челка с его лица, когда, закинув голову, он наблюдает за маневрами монеты.
Он услышал шорох каблуков и на секунду отвел взгляд. Он усмехнулся: и как он выделил именно ее шаги из всего множества.
Монетка, сделавшая три оборота в воздухе, ускользнула от внимания Блэка и с характерным звоном попрыгала по полу. Саманта остановилась.
— Сэм, — осуждающе пробурчал Сириус, наблюдая за тем, как девушка, не дожидаясь, пока Сириус поднимет сикль, переступила через порог и прошествовала к парте.
— Что? – она приподняла брови, взглянув на Сириуса через плечо.
Он выпрямился, и, перекатывая монетку с пальца на палец, улыбнулся. Монро только закатила глаза и презрительно выдохнула, отворачиваясь к парте.
Лили, следившая за ними, перевела взгляд с Саманты, не спеша располагающейся за партой, на Сириуса. Его очарованию позавидовал бы каждый из присутствующих.
Он чуть закинул голову и спрятал монетку в карман.
— Ходят слухи, что на следующей неделе…
Он прервался: появившаяся позади Блэка девушка, приподнявшись на носочки, прикрыла ему ладонями глаза.
Джеймс удивленно приподнял брови. Позади раздалось недвусмысленное хмыканье: Ремус понимал, что Сириус явно не отгадает.
— Дорогая, ну как можно тебя не узнать, — сладко пропел он.
Девчонка, не заметившая подвоха, звонко рассмеялась:
— Я знала, что это не составит труда, — она протянула руки, обвивая его шею. — Ты обещал мне еще одно свидание.
Лили заинтересованно глядела на парочку. Вот же настойчивая девчонка, благо, черствый Блэк отвертится от любой.
— Детка, сегодня никак не удастся встретиться, — проговорил он. — Но, знаешь, что мы можем сделать? — он наклонился к ней и зашептал что-то на ухо.
Девушка довольно прищурилась, а затем засмеялась.
— Дурак! — с улыбкой бросила она, выходя из кабинета.
— Дурак, — передразнил Джеймс, проводив девушку взглядом. Он усмехнулся и, испытующе взглянув на Блэка, сказал: — После увиденного у меня только два вопроса: с каких пор ты изменил свое отношение к девушкам? И еще: кто эта девица?
Сириус спрятал руки в карманы, чуть выгнув спину назад, и, оторвав взгляд от дверей, за которыми скрылась шестикурсница, он ухмыльнулся:
— Я всегда вел себя с девушками одинаково. Просто тебе не доводилось видеть меня в эти моменты, — он глянул на Лили. — Не хотел, чтобы ты брал с меня пример.
— Почему это?
— Потому что так ведут себя только подонки, — разъяснила Лили, с интересом наблюдая за Блэком. Он улыбнулся.
— Как всегда, ты — сама проницательность.
— Я видел тебя с Монро, — заметил Джеймс, взъерошивая волосы.
— Она — другое дело.
— Так все-таки другое? — Лили вздернула брови.
— Ой, Эванс, — Сириус скривился, тряхнув челкой. Девушка удовлетворенно улыбнулась и откинулась на спинку стула.
Раздался насмешливый голос Ремуса, который вступил в беседу, не отрывая взгляд от учебника:
— Бродяга, не поведаешь ли нам, как зовут твою «детку»?
— Что? — изогнув брови, переспросил Сириус.
Джеймс закивал:
— Точно-точно. Скажи ее имя, дружище.
— Ну да! — Блэк закатил глаза и, развернувшись на каблуках, прошел к своей парте. — Не помню я ее имени. Вечно вылетает из головы, — он задумался. — Такое слащавое...
— Неудивительно.
— И что это значит? — нахмурился Блэк.
— То, что по ней видно, что у нее «слащавое» имя.
Сириус уже приоткрыл рот, чтобы начать перебранку, но тут послышалось осторожное:
— Шарлотта. Вроде, ее зовут Шарлотта.
— Точно! И как ты запомнил, Питер?
Хвост пожал плечами.
***
Лили осталась одна. Мародеры, услышавшие новость о какой-то потасовке, словно первокурсники мгновенно сорвались с места и ринулись на поиски приключений. А она собрала учебники и отправилась в совятню, но так, чтобы большую часть пути идти через хогвартские коридоры: на улице все еще было снежно, а Лили не взяла с собой даже шапки.
В замке было как всегда тепло, и огоньки факелов приветливо плясали на стенах. Она бодро шагала, чуть раскачивая рукой, в которой была сумка, и размышляла о приближающихся экзаменах. Она завернула в коридор, который должен был привезти ее напрямую к выходу, ближе всего находящемуся к совятне, и резко замедлила шаг.
Голоса, прорвавшиеся через пелену слов, оказались знакомыми, она чуть прищурилась. Зеленые галстуки не дали ошибиться, а самым первым шел Эйвери.
Отчего-то по телу пробежался неприятных холодок, ей вспомнился тот матч по квиддичу, когда из-за своей неосторожности она попала в плен к Эйвери. Лили попятилась назад, она хотела скрыться за поворотом, но гриффиндорская гордость не дала этого сделать. Глубоко выдохнув, она сжала кулаки и, приподняв подбородок, пошла вперед.
Только бы они не обратили на нее внимания. Все свое существо она сосредоточила на этой мысли и усердно делала вид, что даже не замечает слизеринцев. Но было поздно.
— Эванс, — протянул Эйвери.
Она чуть сбавила шаг и окинула взглядом всю компанию. Остальные были явно младше: на год, некоторые даже на два.
— С каких пор ты общаешься с младшекурсниками? Воспитываешь молодые кадры?
Эйвери глянул на свою компанию:
— Вроде того. А ты стала невежливой, Эванс. Даже не скрываешь того, что совсем не хочешь поболтать.
— А разве мы друзья, чтобы болтать по душам? — она приподняла брови, пытаясь казаться спокойной и уверенной в себе. — В последний раз наше тесное общение было в тот день, когда ты запер меня в кладовке.
Эйвери рассмеялся:
— Припоминаю такое. Мы хорошо повеселились, верно?
— Кажется, тебе было потом не до веселья.
Эйвери заметил в ее поведении какой-то изъян. Чуть прищурился, повернул голову и тут, кажется, понял, что она нервничает. Или даже... боится?
— Но ведь твой дражайший Поттер сейчас занят? — издевательски начал он. — И его друзья вместе с ним. Я видел их во дворе.
— Это что, угроза?
— Разве?
— Слушай, Эйвери, мне не до твоих игр сейчас, — Лили шагнула вперед, — мне нужно идти.
— Так быстро? — он тоже шагнул к ней.
— И что ты сделаешь? — спросила Лили, вздернув подбородок.
— А чего ты боишься?
— Эйвери!
Слизеринец обернулся на голос, доносившийся с конца коридора. Лили облегченно выдохнула и, отступив от Эйвери, взглянула в сторону своего спасителя. Северус Снейп глядел прямо на однокурсника, быстро приближаясь к ним.
— Чего тебе? — Эйвери сморщился.
— Тебя зовет профессор Слизнорт, что-то по поводу твоей работы. Это срочно.
Эйвери поглядел на Северуса, потом перевел взгляд на Эванс и обратно.
— Уверен?
— Я бы не мчался сюда через все крыло, если бы не был уверен.
— Если дело опять в твоей подружке и никакой работы нет, ты сильно рискуешь.
Северус не изменился в лице, он так и продолжил, почти не моргая, глядеть на однокурсника. Эйвери снова поморщился и, с сожалением глянув на гриффиндорку, позвал младших и двинулся в прежнем направлении.
Лили подождала, пока он скроется за поворотом, и хотела было поблагодарить старого друга, но он сказал первым:
— Я бы тебе не советовал ходить одной теперь. Даже по Хогвартсу, — потом Снейп перевел взгляд на Лили. — Поттеру стоило бы задуматься об этом.
— Я могу за себя постоять, ты знаешь.
Снейп еще около секунды глядел на нее, а потом отвел взгляд и так, словно это приносит ему мучения, проговорил:
— Всегда держись рядом с Поттером.
Развернулся и быстро ушел следом за Эйвери.
Лили осталась стоять в коридоре, с неотправленным письмом, палочкой, зажатой в руке, и отпечатком страха, нахлынувшим на нее. Да, в Хогвартсе давно уже неспокойно. А Снейпу когда-нибудь надоест спасать неблагодарную бывшую подругу. Ведь надоест?..
Она не могла прийти в себя до самого вечера. И откуда взялся этот страх? Может, все дело в том, что они давно выросли, что эти игры в героев и злодеев уже давно совсем не игры?
— Лили, с тобой все в порядке? — спросил Ремус, с которым они сели делать домашнюю работу. — Даже Хвост написал больше тебя, а он не просидел над работой больше пятнадцати минут.
— Все в порядке.
Люпин отложил перо, закрыл учебник и, сложив руки на столе, пристально поглядел на девушку. Лили сдалась, тяжело вздохнув, она взглянула на Ремуса:
— Ужасно, что мы попали в это время.
— Мне казалось, ты перестала бояться войны.
— Да, перестала, потому что, кажется, не осознаю всего масштаба. Так же, как Джеймс с Сириусом, которые рвутся в бой, или слизеринцы, готовые отдать себя Тому-Кого-Нельзя-Называть.
— Каждый из нас хочет стать частью войны. Просто я, в отличие от Сириуса и Джеймса, понимаю, что мы не готовы. Хотя, в такой ситуации, наверное, выбирать не приходится. Вот только, Лили, дело в Джеймсе или в слизеринцах? — проницательно уточнил Ремус.
— Я сегодня встретила Эйвери. И Снейпа. Мне кажется, у них на факультете творится что-то ужасное.
— Всем давно это известно. Слизерин — своего рода закрытый клуб, в котором есть еще один закрытый клуб. Они маньяки, фанатики, одержимые тем, чего даже не знают по-настоящему.
— В школе теперь совсем не безопасно, — сказала Лили. — Теперь везде Пожиратели. А Пожиратели-подростки это, пожалуй, еще хуже, чем обычные.
Люпин согласился, он снова открыл учебник и сказал:
— Лучше нам не ходить поодиночке.
Она хотела было что-то ответить, но в гостиную залетели остальные Мародеры. Сириус и Питер окружили Лунатика, а Джеймс, пользуясь всеобщим вниманием к персоне Ремуса, присел на пол рядом с Эванс.
— Пойдем прогуляемся.
Поттер тепло улыбнулся, и Лили, поглядев на него, не смогла отказать:
— Конечно.
Они шли по их излюбленным коридорам, здесь всегда было тихо и почти никогда не заглядывали учителя и завхоз, а подоконники были большие и широкие, такие, что при желании на них можно было спокойно посидеть, обнявшись. Говорили о какой-то чепухе, Лили даже вскользь упомянула встречу с Эйвери, Джеймс пошутил об этом, они вместе тихо посмеялись. В окна заглядывала почти полная луна. Лили села на подоконник, а Джеймс остался стоять перед ней, обняв ее за талию.
— Знаешь, это ужасно романтично и годится только для мелодрам, но я не хочу тебя терять. Я уже не представляю жизнь без тебя. С тобой я могу забыть о том, что творится в мире.
Поттер улыбнулся.
— Я тоже люблю тебя, Лили. И всегда любил.
Она улыбнулась в ответ, вытянула руки, обнимая его за шею, чуть склонила к себе, он поцеловал ее, обнял, оказавшись вплотную прижатым к ней. Было что-то волшебное в этом моменте, и Джеймс даже не сразу заметил, как руки, сперва только очерчивающие стройное тело девушки, сейчас уже коснулись края ее джемпера, а руки Лили, кажется, уже сняли в него рубашку.
— Лили, Лил-с, — он мягко отстранился, останавливая ее и себя. В голове все спуталось, и он зажмурился, чтобы не глядеть на Лили хотя бы пару секунд и собраться с мыслями. Девушка чуть смущенно, вопросительно и почему-то даже расстроено глядела на Поттера. — Извини.
— Ты не хочешь…
— Лили, нет, слушай, — он даже не знал, как объяснить ей то, что чувствует. Джеймс взъерошил волосы, подняв глаза к потолку. — Только не так, ладно? Я не хочу, чтобы это было так: на подоконнике в школьном коридоре. Это ужасно. Ты… ты достойна большего.
Эванс поправила джемпер, спрыгнула с подоконника.
— Ты хочешь дождаться, пока мы выпустимся, — скорее утверждала, а не спрашивала она. — Я сразу поняла. Кажется, ты относишься к этому серьезнее меня.
Она поцеловала его, теперь уже застегивая пуговицы на его рубашке.
— Спасибо, — прошептал Джеймс.
Часом позже, когда Поттер вернулся в спальню, Мародеры еще не спали. Блэк, упершись ногами в столбик у кровати, читал какую-то потрепанную книгу, возможно, даже учебник, Люпин и Питер сидели на кровати последнего и играли в шахматы. Поттер прошел в комнату и, не говоря ни слова, лег, сцепив руки на животе. Несколько мгновений в комнате было тихо. Сириус, Люпин и Петтигрю переглянулись.
— Сохатый, — позвал Люпин, отвлекаясь от игры. — Все нормально?
— Ага.
— Вид, будто Эванс тебя стукнула по голове.
Джеймс немного помолчал, бегая взглядом по потолку, а потом выложил все, что случилось вечером.
Люпин оставался спокойным. Питер покраснел, цвет его лица был гуще цвета занавесок. Сириус смеялся в голос. Своим лающим, звонким смехом, сотрясающим стены.
— Бродяга, прекрати.
— Это смешно. Она же…
— Скажешь лишнее, я тебе врежу, — предупредил Поттер, исподлобья глянув на Блэка.
Блэк поднял руки, показывая Поттеру ладони, будто сдаваясь.
— Будешь ждать свадьбы? — серьезно спросил Лунатик, Блэк насмешливо приподнял брови.
Джеймс пожал плечами.
— Паинька Поттер, — сладко протянул Сириус. — Ты просто придурок.
***
Саманта Монро все еще носила свитера, а они все еще грели ее в холодных стенах подземелий. Все было почти так же. Ее часто мучил вопрос: изменилось ли вообще что-то за последний месяц? Что было? Несколько встреч, несколько вечеров, несколько долгих разговоров, несколько откровенных историй…
Она не знала, изменилось ли что-то в ней. Но что-то изменилось в подземельях.
Она надела мантию и вышла.
Было не так сложно найти Мародеров. Это были одни из тех немногих старшекурсников, которые радовались снегу.
Она все еще не знала, что будет говорить. Не знала, с чего начать и подыскивала какие-то фразы.
Поттер подскочил с земли и, громко смеясь, встал возле Ремуса, который часто щелкал фотоаппаратом. Мгновение спустя Джеймс пристроился к позирующему Сириусу, но через несколько секунд, махнув рукой, Сириус отстранился от Джеймса, заметив шестикурсницу, проходящую мимо. Раздался дикий визг, и новая пассия Блэка уже повисла у него на плече.
Саманта резко остановилась. Что-то внутри нее оборвалось. Она закатила глаза и повернула в сторону замка. Блэк такой Блэк.
Смех Сириуса перебивал смех девчонки и ее не слишком правдоподобные попытки уговорить гриффиндорца отпустить ее.
— Монро! Саманта!
Она остановилась и неторопливо развернулась. Поттер тяжело дышал.
— И это наши спортсмены.
— Обычно я летаю, а не бегаю по сугробам.
Она пожала плечами.
— Слушай, — Джеймс последний раз тяжело выдохнул и, выпрямившись, заговорил: — Не доставай Сириуса. Понимаешь, он только пришел в себя. Он вообще не любит, когда на него вешаются. Так что…
— Я вижу, — Саманта прыснула.
— Только когда он сам этого хочет, — поправился Джеймс. — Просто не надо напоминать ему, а то он…
— Тонкая эмоциональная натура? — издевательски спросила Саманта. — Ага, охотно верю. Самый чистый и подверженный критике парень. В любом случае, Поттер, я не собиралась, как ты выразился, «вешаться» на него.
— Но ты же…
— Господи, ты еще хуже, чем сам Блэк, — раздражено брякнула она. — Поверить не могу, что мне придется разъяснять тебе все это, — она натянуто улыбнулась. — Я не собираюсь выяснять с ним отношения, ясно? У меня был к нему важный разговор, но раз уж мистер Блэк развлекается, я зайду в другой раз. Всего наилучшего, — она сверкнула глазами и на радость слегка ошеломленному Джеймсу пошла прочь.
Поттер удивленно скривился и хотел взъерошить волосы, но вместо этого наткнулся на шапку и от неожиданности рассмеялся.
— Эй, Сохатый, сделай лицо попроще, — улыбнувшись, закричал вернувшемуся Поттеру Сириус. Он выпустил девушку, и она, смеясь, отбежала в сторону, но уходить совсем не собиралась. Думает, что Сириус будет играть с ней в кошки-мышки постоянно, но ему, кажется, уже надоело.
— Как ты мог встречаться с Монро, Бродяга?
Ремус опустил фотоаппарат от лица и настороженно взглянул на Джеймса. Восторженный Хвост, мнущийся рядом, тоже перевел свой взгляд с Бродяги на Поттера.
— Что? — Сириус прищурился, пытаясь, видимо, игнорировать девушку, которая обняла его сзади.
— Да ведь Сириус после каникул просто места себе не находит, — усмехнувшись, Ремус снова спрятал взгляд в фотоаппарате, нажимая на какие-то кнопочки.
— Что он пытается доказать? — сморщился Поттер.
— Важнее не что, а кому.
— Вы чего там шепчетесь? – прокричал Сириус.
— Говорю, как ты мог с Монро встречаться, — Поттер, потерявший всякую надежду на то, что Блэк на таком расстоянии и с жестоким зимним ветром услышит его, пошел по направлению к паре и повысил голос. — Она же... тощая и странная. И слизеринка.
Сириус нахмурился.
— Я же не спрашиваю у тебя, как ты встречаешься с Эванс.
— Но Лили не тощая и не слизеринка.
— Зато она зануда. С чего ты вообще вспомнил про Саманту? — морщась от того, что девушка сидела у него на спине, обхватив его руками и ногами, спросил Блэк.
— Она хотела с тобой поговорить, но… увидела, что ты занят, так что…
Девушка в мгновение ока оказалась на земле.
— Куда она пошла? — небрежно отряхивая шапку, слетевшую с головы еще десять минут назад, поинтересовался Блэк.
— Вроде в сторону замка…
На ходу нацепив шапку так, что волосы торчали из-под нее в разные стороны, в том числе заслоняя глаза, Сириус побежал по направлению к Хогвартсу.
— Ты куда?! — возмущенно крикнула девушка, и Сириус, повернувшись, но не останавливаясь, с улыбкой на лице закричал:
— Извини, дорогая, — этот термин он использует, потому что не уверен в ее имени. — Ты очень классная, а я — подонок и идиот и не хочу тебя разочаровать, мы не можем быть вместе! — тут он развернулся и, прибавив шагу, направился к школе.
Ремус кашлянул: прячет смех, а на губах играет усмешка. Джеймс открыто улыбался, а ошеломленная девушка с самым несчастным видом смотрела вслед Бродяге.
В голове у Люпина кроилась до боли язвительная вещица: «Тебе стоит гордиться, Шарли, некоторое время ты могла почувствовать себя девушкой Сириуса Блэка». Хотя, кажется, Сириус никому и никогда не предлагал стать его девушкой, ну, кроме Саманты, конечно; остальные как-то сами решали, что к чему. Зато рвать эти недоотношения Бродяга был настоящим мастером. Сириус он и есть Сириус. Разве может быть иначе?
***
— Саманта!
Она обернулась, Блэк остановился, очаровательно улыбнувшись, одним движением сдернул с себя шапку и, приглаживая растрепавшиеся волосы, спросил:
— Ты хотела поговорить?
— Ты был занят.
— Но теперь я свободен, — он развел руки в стороны, продолжая улыбаться. Эта улыбка выводила Саманту из себя. Она стояла на ступеньках, он — возле лестницы, поэтому ей пришлось спуститься, чтобы не демонстрировать напускную надменность. Все равно ей никогда не шла надменность, и она это знала.
— Не подумай, что я навязываюсь в друзья.
— Тебе ко мне в друзья не обязательно навязываться, Сэм, достаточно теплой улыбки.
В ответ на Сириуса глядело все такое же бесстрастное лицо.
— Не дуйся, Сэм.
Она отрывисто мотнула головой. Внутри что-то нервно дернулось. Не дуйся?
— Я к тебе по делу, Блэк.
— Я весь во внимании, — он облокотился о перила и откинул челку. Эдакий жест свободного-как-всегда Сириуса.
— Я не хотела говорить, но и так прошла уже неделя, а ты все еще не знаешь. В Хогвартсе обычно быстро распространяются слухи, но это не тот случай, видимо. Ты бы и без меня узнал, но я подумала, так будет быстрее, тем более что тебе будет приятнее узнать это от меня, а не от хогвартских сплетниц.
Сириус выжидающе поднял брови. Кажется, он еще не понял, что дело действительно серьезное. Саманта нерешительно поджала губы. Еще мгновение собраться с силами, и с губ сорвалось решительное:
— Регулус не вернулся с каникул.
— Что? — его улыбчивость сползла с лица, словно по волшебству.
Если бы ситуация не была бы такой щепетильной, Саманта расплылась бы в злорадствующей улыбке. Казалось, Сириус был готов сейчас же помчаться в гостиную Слизерина, чтобы выяснить, правда ли это.
— Он жив, — не слишком спешно добавила Монро.
— А что же Дамблдор? — встрепенулся Сириус. — Почему мне не сообщили?
— Наверное, Дамблдор не думал, что тебе это будет важно. Вы почти не общаетесь, — она пожала плечами. — Вообще, из-за этого подняли большую шумиху, поэтому я и удивилась, что ты ничего не знаешь. Ко всему прочему Рег ведь староста и ловец, это большая потеря для факультета.
— Факультета? — переспросил Сириус, не веря своим ушам.
— Так что Дамблдор лично ездил к вам домой, — невозмутимо продолжала Саманта. — Родители сказали, что у Регулуса есть более важные дела. Крауч сильно бесится из-за этого, ведь, насколько я поняла… Тот-Кого-Нельзя-Называть видит в Регулусе перспективы.
— Перспективы? – выплюнул Блэк. На секунду ей показалось, что он не совладает с собой и разгромит что-нибудь. Но вот Сириус сделал несколько глубоких вдохов и выдохнул: — Черт возьми.
Он прислонился к перилам спиной и вскинул руку к волосам. Казалось, он за несколько коротких мгновений стал на целых сорок лет старше. Она обвела его взглядом и остановилась на руке, вжатой в перила. На браслетах, обвивающих запястье.
— Я думала, ты захочешь узнать, — проговорила она.
— Спасибо, Сэм, — благодарно кивнул Сириус. — Правда, спасибо, что сказала.
— Не за что, Сириус, — просто ответила она и, собираясь уходить, добавила: – Браслеты оставь на память.
Бывают такие моменты, когда отношения между двумя людьми достигают определенной стадии: когда они еще не совсем закипели или же, наоборот, не до конца остыли. Сириусу это было в новинку. Ему это нравилось: смотреть на кого-то по-другому, не так, как это происходит обычно, слышать другие слова. Он чувствовал себя свободным. Он мог повернуть куда угодно. Выбрать прежнюю дорогу или не поворачивать назад? Два одиноких человека, которые нашли друг друга?
Или нет?
Как она сказала это: «Я думала, ты захочешь знать». И как он ответил ей: «Спасибо». Так просто. Так тепло.
Еще какое-то время Сириус стоял, опершись на перила, и только спустя несколько секунд он наткнулся взглядом на двух девчонок, сидящих на скамейке у стены напротив, натянуто им улыбнувшись, он отлип от перил и вышел из замка.
— Не знаешь, они все-таки расстались?
— Говорят, да. Он вроде уже с Шарли.
— А смотрят они друг на друга…
— Говорю же: он с Шарли!
— И давно они с Монро расстались?
— Вроде с каникул вернулись порознь.
— Не завидую я девушкам Блэка.
— Ну конечно, не завидуешь! Еще как завидуешь. Все им завидуют!
— Он же меняет их, как…
— Ой, ну перестань.
— Вот подружиться с ним – другое дело, а влюбиться… я бы не хотела в него влюбиться.
— А чтобы он в тебя влюбился?..
Когда худшие предположения оправдались, Сириус не стал рвать и метать: будто уже заранее свыкся с мыслью, что Регулус раз и навсегда ушел. Наверное, еще в тот раз, когда увидел сон, он понял, что Регулус уже не вернется. Он хотел было написать ему письмо, отправить на площадь Гриммо, надеясь на то, что оно найдет своего адресата, но не нашел нужных слов. А что писать? Уставший и озлобленный, он обессиленно рухнул на кровать и провалялся так до самого утра.
***
— Кому пришла идея устроить вечеринку во вторую неделю учебы?
— Не жалуйся, Лу, кому-то это необходимо, как воздух, — Сириус расправил галстук, демонстрируя, что его душит скука.
Ремус повел бровью, наблюдая за этим действом. Раздался колокол, но он так и остался стоять перед партой Блэка.
— Эй, Бродяга.
— М?
— Еще раз назовешь меня Лу, пощады не жди.
— Ты ничего не понимаешь, — пробормотал Блэк. — Лу — это стильно. Ведь Питера мы зовем Пит. Пит, тебе, кстати, нравится «Пит»?
Петтигрю закивал. Ремус перевел взгляд с Питера на Сириуса и недовольно сморщился.
— Пит звучит вполне нормально, но Лу это глупо, Си.
— Си? — Блэк поморщился. – Это премерзко.
Ремус пожал плечами, поспешно отправляясь на свое место: в класс вошел профессор, а вместе с ним и припозднившийся Поттер.
Пока профессор начал урок, давая комментарий о работе, которую только что вышедшие с каникул ученики написали, конечно же, отвратительно, Сириус шепотом рассказывал Поттеру о первых новостях.
— Вечеринка? — осведомился Джеймс, глянув на Лили. — Я бы не отказался развеяться.
Эванс кивнула:
— Можешь не смотреть на меня как на надсмотрщика, это я рассказала о вечеринке.
— Представляешь, Джимбо, сама мисс «не ходите туда, не делайте это».
Лили пропустила колкость мимо ушей.
— Ее устраивает парень с Рейвенкло. Руфус. У него день рождения.
— И наверняка вечеринка будет хуже некуда, — продолжал недовольно бубнить Блэк. Люпин раздраженно поглядел на него.
— И кто из нас еще зануда, — заметила Лили, открывая учебник. — Будешь ныть, не возьмем с собой.
Сириус сильно сморщился, но ничего не ответил.
***
— Что мы здесь забыли? — Сириус поглядел по сторонам и прыснул. — Чушь собачья.
— Прекрати плеваться, — нетерпеливо перебила Лили. — Ты не пробыл тут и пяти минут, а уже недоволен.
— Ты просто редко бывала на вечеринках.
— Я просто не клею ярлыки на то, чего не знаю, — парировала она. — Пошли, Джеймс, а то он испортит тебе настроение быстрее, чем ты поймешь, как здесь круто.
Лили потянула Джеймса за собой, и тот извиняюще пожал плечами, взглянув на друга. Сириус приподнял брови, удивленно глядя им вслед.
Он лениво прошествовал по комнате, побродил среди гостей. Поболтал со всеми, послушал сплетни и в конце концов от безудержной скуки просто остановился у окна. Вытащил сигарету, сунул ее в губы и щелкнул зажигалкой.
— Сириус, привет!
Он поднял брови. Восторженная пятикурсница, хлопающая ресницами. Еще одна.
— Привет, — сухо отозвался он, не вытаскивая сигарету. Приветствие получилось даже слишком размытым и сухим. Он закурил и принялся вертеть зажигалку в руках, а девчонка начала болтать. Он ее даже не пытался слушать.
А может, он и правда влюбился?
Влюбился? Что за пошлое слово?
Странная девушка. Он щелкнул зажигалкой и убрал ее в карман.
Особенная.
Ореховые кудри, серые глаза… Он отгонял эти воспоминания, рисуя узоры на запотевшем окне. Становится похожим на Поттера. Сигарета почти истлела.
Он не знал, куда исчезла пятикурсница, но когда он обратил внимание на ее отсутствие, он решил не рисковать. Сириус развернулся и ленивой, неспешной походкой сбежал с места их встречи, шмыгнул мимо столиков, выпил пива и, оставив стакан на ближайшем столе, протиснулся через какую-то парочку, чтобы уж наверняка скрыться с глаз назойливой пятикурсницы. Почувствовав себя в безопасности, он вытащил из-за уха еще одну сигарету и уже хотел было закурить, как поймал взглядом знакомую шевелюру.
Сигарета снова отправилась на прежнее место.
— Саманта.
Она чуть вздрогнула и резко развернулась. В коридоре они были одни. Она чуть вздернула брови, повела плечом, и волна волос спустилась за спину.
— Привет.
— Не ожидал тебя увидеть здесь.
— Я собиралась уходить.
— Я думал, ты вообще не посещаешь такие мероприятия.
— Мелани вытащила меня. К тому же, Руфус — мой друг.
Сириус задумчиво нахмурился, стало ясно, что он знать не знает, кто такой Руфус. Саманта цокнула, он посмотрел на нее и улыбнулся. Слизеринка закатила глаза.
— Руфус — тот тип, у которого сегодня день рождения, — неохотно объяснила она. — Он организовал эту вечеринку.
— А, — наигранно протянул Блэк. — Так вот кто заслужил прозвище «худший хозяин вечера».
Монро холодно взглянула на гриффиндорца.
— О, я помню этот взгляд! — весело воскликнул он. — Будто меня нет, верно?
Саманта невозмутимо покачала головой и отвернулась, взяла с подоконника мантию.
— Наш разговор можно считать законченным? Я собиралась уходить.
Сириус ничего не ответил, тогда девушка двинулась к выходу, но Блэк преградил ей дорогу. Саманта смерила его руку, загородившую проход, удивленным взглядом.
— И что это?
— Я чувствую потребность в разговоре, — сказал он, упершись руками в стену по обе стороны от слизеринки.
— Ты можешь поболтать с шестикурницами, которые ходят за тобой хвостом. Или они перестали тебя удовлетворять?
— Я слышу ревность?
— Ты слышишь мою наблюдательность. Всего лишь.
— Ты же знаешь, — сладко пропел он, наклоняясь ближе. — Они с тобой ни в какое сравнение не идут.
Саманта удовлетворенно хмыкнула, небрежно заправив волосы за ухо.
— И как тебе самому не противно, Блэк? Ты же такой моральный урод. И как я с тобой связалась?
Он промолчал.
— Я устала, — сказала Саманта. — Дай пройти.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — полушепотом отозвался гриффиндорец.
Эта фраза будто что-то сломала. Саманта широко распахнула глаза, ее зрачки расширились и тут же сузились.
— Сэм, ты такая красивая.
— Боже мой, Сириус, что ты делаешь? Что ты делаешь со мной? Я же все понимаю, что ты действительно думаешь и подразумеваешь. Но я же девушка, я слышу слова.
— Я не понимаю.
— Это ничего не значило для тебя. Мы просто немного поговорили о жизни и пару раз переспали. Давай просто забудем и разойдемся.
— Переспали? — Сириус отстранился. — Я думаю, я влюбился в тебя.
Она почти испуганно вскинула голову. Сириус сдвинул брови, казалось, он сам испугался того, что сказал. Или совсем наоборот?
— Ты понимаешь, что сказал сейчас? Отдаешь себе отчет?
Сириус медленно кивнул.
— Хорошо, — проговорила Саманта. — Тогда в чем же было дело, Блэк? Люди не ведут себя так, когда влюбляются.
— Мне необходима свобода.
— Любовь подразумевает жертвенность.
— Жертвенность? — скривился он. — Свобода это не то, чем я могу пожертвовать. Это основа моего существования. Меня самого.
Монро насмешливо поглядела на гриффиндорца.
— Признай, что ты просто эгоистичный придурок.
— Я запутался.
— Хочешь совет? — спросила Саманта, склонив голову на бок. — Просто обозначь для себя, чего ты хочешь больше.
Несколько секунд он молчал, затем опустил руки и, сунув их в карманы, поглядел на девушку:
— А чего хочешь ты?
— Чтобы ты оставил меня.
— Не верю.
— Как хочешь, — она пожала плечами. — Но я хочу забыть все это. И научиться жить как прежде. Снова стать наблюдателем, а не мишенью для обсуждений. Мне очень тяжело, Сириус. Я словно рыба, выброшенная на берег.
— Я на удивление очень привязался к тебе за это короткое время. Я так скучаю.
— Найди другую игрушку.
— Сэм, — прикосновение пальцев к ее волосам и бархатной коже. Он не успел заметить, как уже целовал ее. Или она целовала его. Прерывистое дыхание, объятья, в которых они растворились. Но ее руки, так нежно обнимающие его за шею, так же внезапно соскользнули с нее.
— Сириус, отпусти меня.
Сириус отстранился, но не убрал руки, все еще не давая ей уйти.
— Все только начало налаживаться.
— Это ты порвал со мной, Блэк, а не я. А говоришь ты так, будто обвиняешь именно меня. Ты успел пожалеть? Что это значит: я влюбился, но мне нужна свобода?
Она смотрела в сторону, не на него. Сириус чуть сдвинул брови, внимательно вглядываясь в ее лицо и вдруг в ужасе осознал, что Монро плачет. Бесшумно, почти ничем не выдавая себя.
— Сэм, детка, не плачь.
— Терпеть не могу таких, как ты.
— Можешь обзываться, если тебе станет легче.
Она подняла на него разъяренный взгляд и, резко развернувшись, почти побежала прочь. Сириус очень быстро нагнал ее, обняв сзади. Ее крики и сдавленные всхлипы быстро прекратились, и она вдруг успокоилась, повернулась, уткнувшись ему в грудь. Глухой, хрипловатый голос донесся будто издалека:
— Я тоже влюбилась, Сириус.
Сириус почувствовал, как внутри что-то рухнуло вниз.
— Это очень плохо, Сэм. Очень-очень плохо.
Она отстранилась, подняв на него взгляд.
— Да. Поэтому нам надо расстаться. Раз и навсегда.
Сириус кивнул.
— И ты не будешь больше ко мне приставать, — уточнила Саманта, вытирая слезы.
— Уверена, что не захочешь этого?
— Уверена, что это не нужно. Ты не любишь меня, Блэк, — серьезно сказала она, не опуская глаз. — Что бы ты ни говорил, ты не любишь меня. И ты не влюблен. А я влюбилась. И поэтому мы больше не будем встречаться. Согласен?
Сириус удивленно поглядел на нее. Как спокойно и по-деловому она говорила это! Удивительно гордо, просто, разумно и расчетливо, так, как не сделала бы ни одна другая. Ей можно было восхищаться.
— Сириус, — позвала Монро. — Ты согласен?
Блэк прищурил серый взгляд:
— Я буду скучать.
Слизеринка кривовато улыбнулась. В последний раз ее губы коснулись его губ, и его руки коснулись ее тонкой талии, а затем Саманта легко выскользнула из его объятий и растворилась в воздухе.
Он еще смотрел туда, где в последний раз мелькнул край ее мантии, когда справа от него послышался высокий голос:
— Вот ты где. Сириус, я тебя обыскалась.
Он взглянул на эту низенькую девчонку с лицом ангела, сжимающую в руках два бокала с каким-то напитком мутно-голубого цвета, и отчего-то ему вдруг стало дико противно.
— Как тебя зовут? — спросил он, вытаскивая сигареты.
Она слегка опешила:
— Ты шутишь.
— У меня не настолько плохой юмор, — дым вырвался в воздух.
Девчонка сморщилась и помотала головой, чтобы хоть как то развеять туманную дымку.
— Дейзи, — хрипло ответила она.
— Дейзи, сделай одолжение, оставь меня.
— Но мы же только…
Блэк закатил глаза и, сделав жест рукой, чтобы та замолчала, быстро ушел из коридора. Он, не останавливаясь, преодолел зал и вышел в школьный коридор. Здесь было прохладнее. Он глубоко вздохнул, затушил сигарету и пошел в сторону гостиной. А может, бросить курить?
Он часто задавался вопросом: любила ли она его, и что с ней стало после окончания школы. Он не видел ее после выпускного и почти не говорил с ней до. Саманта растворилась в воспоминаниях, оставив после себя кожаные браслеты и смутный отпечаток серых глаз, за которым скрывался неведомый мир, скрытый плотной завесой, за которую Блэку довелось заглянуть. Кроме того, в душе Сириуса она оставила какой-то неведомый след, который временами ныл, заставляя Сириуса скучать по девушке с ореховыми волосами. Она была особенной. Или, может, это действительно была любовь?
— Мы с Самантой расстались.
Разговор мгновенно стих. Джеймс замер, держа руку в воздухе рядом с затертым снитчем, парящим около пальцев, Ремус оторвал взгляд от карты Мародеров, а Петтигрю выпрямился в кресле, выглянув из-за «Ежедневного Пророка».
— Вы скажете что-нибудь? — Сириус сунул руки в карманы и качнулся с носка на пятку.
Лили удивленно вскинула брови:
— Тебя поздравить?
***
В то время, когда снег еще не начал таять, но все уже почувствовали оттепель, а морозы покорно отступили, пропуская раннюю весну, старшекурсникам дали разрешение на поход в Хогсмид. На носу было 14 февраля, и хотя оно не совпадало с днем посещения деревни, казалось, что праздник сам собой, негласно, перенесся на время похода.
А еще с наступлением тепла начался квиддич.
— Не слишком ли рано для тренировок? — спросил Ремус, с трудом запихивая шарф в забитую книгами сумку.
— Самое время, — довольно протянул Джеймс, нежно погладив метлу и закинув ее на плечо.
Лили улыбнулась: так гармонично с метлой не смотрелся даже Брукс, чья голливудская улыбка теперь украшала любое фото, хоть как-то связанное с квиддичем. Еще полгода назад, когда война не успела набрать такие обороты, его можно было увидеть на свеженапечатанных рекламных плакатах: «Школа квиддича для всех и каждого», «Лучшие метлы в истории», «Усовершенствованные ботинки для полетов». Джеймс от этого просто негодовал, говорил, что так продавать себя просто немыслимо, вроде: «Не дает ему права симпатичная внешность делать упор на рекламу, ведь он в первую очередь спортсмен!». Лили не соглашалась, хотя открыто никогда этого не заявляла, Ремус придерживался ее мнения: хорошо так говорить Поттеру, у которого в хранилище Гринготса сбережений на три поколения вперед, Бруксу нужно хоть как-то заработать, прежде чем война разойдется, и денег будет совсем не достать.
Лили проводила время вместе с Питером, Ремусом и Сириусом на трибунах, наблюдая за успехами Поттера и новым капитаном, который окончательно вжился в роль командира. Правда, теперь просто терять время уже не получалось: на дом задавали столько, что они едва успевали делать домашнее задание. Таким образом их словно убеждали готовиться к ЖАБА.
— Меня это достало, — Сириус закрыл учебник и кинул его в сумку. — Сколько можно заниматься зубрежкой?
Питер повторил за ним: закрыл книжку и осторожно убрал в сумку.
— Эй, Эванс, прекращай!
Лили подняла взгляд на Блэка:
— Думаю, я ничего не сдам.
Сириус закатил глаза и махнул на нее рукой, словно отгоняя эту мысль.
— Да до экзаменов еще целая вечность. Брось ты это, Лили. Это ненужная трата времени. Кому нужна эта зубрежка!
Лили приоткрыла рот, чтобы поспорить, но Поттер приземлился прямо на трибуны, развеяв мрачные настроения, охватившую друзей.
— Я освободился.
— Отлично, а то еще минут пятнадцать — и эти двое подрались бы, — заметил Ремус, складывая свои учебники. — Идем?
Джеймс кивнул и подошел к Лили, обнимая ее рукой, свободной от метлы.
— Поможешь мне с эссе по зельям? — спросил он.
Лили строго поглядела на него:
— Хватит лениться. Уже скоро экзамены.
— До них еще тьма времени!
— Нет.
Джеймс скорчил просящую мордашку, и Лили засмеялась.
— Нет, Джеймс, пора тебе взяться за ум!
Он крепко обнял ее и, шепча что-то на ухо, заговорщицки улыбался. В заключение всего, когда Лили прекратила сопротивляться и побежденно кивнула, он улыбнулся и поцеловал ее. Тогда Эванс выпуталась из его объятий и заявила, поправляя сползшую с плеча сумку:
— Ладно. В последний раз.
— А мне, Лили? — спохватился Блэк.
— Нет, Сириус, на это может рассчитывать только мой парень.
Джеймс улыбнулся и крепче обнял гриффиндорку, она засмеялась. Наблюдая это, Блэк искривил брови и секундой позже покосился на Ремуса.
— Даже не думай, — предостерег Люпин, невозмутимо глядя перед собой. — Со мной такое не пройдет.
— Ты просто не знаешь, от чего отказываешься, Луни, — сладко пропел Блэк, нежно протянув кличку друга.
— Найди уже себе какую-нибудь отличницу, которая будет за тебя торчать за учебниками, — предложил Ремус, поворачиваясь к Блэку.
Тот всерьез задумался, его лицо разгладилось и просветлело:
— Ты гений! И как это раньше не пришло мне в голову.
— По-моему, это слишком жестоко, — заметил Питер.
Блэк отмахнулся, тряхнув головой:
— Глупости. Если она влюбится, ей будет только в радость.
Лили удивленно поглядела на Сириуса, так что тот несколько смутился и вздохнул с облегчением, когда Питер перевел тему.
— Я так понимаю, что в Хогсмид мы идем порознь? — уточнил он, взглянув на друзей.
— С чего ты взял? — нахмурился Джеймс.
— Мы думали, вы с Лили устроите свидание.
Джеймс прыснул:
— Я не собираюсь вас бросать послезавтра, если ты об этом.
— Это даже не день святого Валентина, — согласилась Лили.
— А я снова одиночка на день всех влюбленных, — будто тоскливо протянул Блэк, спрятав руки в карманы и зарывая ботинки в мокрый снег.
— Не стой из себя несчастного, — отмахнулся Поттер. — Тебя ждет наша ежегодная лотерея.
— Мне уже страшно.
Утром следующего дня старшекурсники отправились в Хогсмид. Сириус пошел через потайной ход чуть раньше остальных, так что когда друзья подходили к деревне, он даже нагнал их и как ни в чем не бывало присоединился к ним. Теперь он уже не прятался под мантией, хотя все еще не имел права бывать в Хогсмиде: ему хватало простого везения и осторожности, чтобы не попадаться учителям на глаза.
— Как все прошло? — спросил Питер, наблюдая, как Сириус, отряхнув бок куртки от пыли, встает рядом с Джеймсом.
— Без происшествий. Гладко.
— Ты везунчик.
— Что есть, то есть, — Блэк пожал плечами.
Лили поглядела на Ремуса, тот словно совсем не слышал друзей, устремив взгляд куда-то перед собой.
— Лунатик, все в порядке?
Люпин повернулся к Лили:
— Вам не кажется, что они ведут себя странно?
Как по команде гриффиндорцы выпрямились и уставились перед собой на идущих впереди слизеринцев. Около десяти слизеринцев, растянувшись по дороге, и разделившись на несколько групп, шли в сторону Хогсмида, почти не разговаривая между собой. Они были, совершенно определенно, нескольких курсов: несколько были совсем маленькими, наверное, с четвертого курса. Позади шли «герои» седьмого курса: Эйвери, Мальсибер, Снейп, рядом с ним и шел и Крауч.
— Это же слизеринцы, они всегда странно ведут себя, — подал голос Петтигрю. — Разве не так?
— Слишком уж странно, правда, — кивнул Сириус. — Ремус прав.
Они с Джеймсом переглянулись, и Лили мгновенно почувствовала неладное. Видимо, ей не выпить сегодня сливочного пива в «Трех метлах».
— Только не говорите, что вы собираетесь за ними проследить.
— Только если они не разойдутся в разные стороны, — сказал Джеймс, а потом, заметив недовольство Эванс, обнял ее за талию. — Ну, Лили, милая, не злись. Хочешь, можешь подождать нас в «Трех метлах».
— Ты еще и кинуть меня хочешь, — недовольно пробурчала она.
Сириус усмехнулся.
— Смотрите! — прошептал Ремус. — Они сворачивают с главной улицы.
— Жаль, мантия уже мала для всей нашей компании, — заметил Петтигрю, следуя сразу за Ремусом, шмыгнувшим за слизеринцами.
— Может, не стоит? — попыталась урезонить их Лили, не узнавая Люпина, затеявшего все это, и настороженно оглядывая палочки, которые уже приготовили гриффиндорцы.
— Эй, Эванс, если хочешь с нами, веди себя тихо, — прошептал Сириус, взглянув на нее.
Они тихо прошли в узком проходе между домами и оказались на соседней, более узкой, чем главная, темной улочке. Здесь, возле одного из потрепанных временем серых домов стоял парень, облаченный в черное, в нем даже Сириус не сразу узнал собственного брата. И не узнал бы, если бы не то, как приветливо с ним здоровались слизеринские герои. Что-то внутри Лили упало в самый низ, с грохотом и тянущим чувством тревоги. Она взглянула на Сириуса. Тот широко открыл глаза, похоже, не веря в происходящее.
— Бродяга… — прошептал Ремус. — Я зря все это…
— Все в порядке, — на секунду опешивший Блэк тряхнул головой и будто бы пришел в себя. — Давайте посмотрим, что будет дальше.
— Куда Снейп делся? — спросил Ремус, чуть сдвинув брови. – И еще несколько человек. Их стало меньше.
Пока гриффиндорцы осматривали толпу, выискивая пропавших, слизеринцы медленно исчезали в здании. Когда исчез последний, на крыльце остался только Регулус, он бережно поправил манжеты и стал ждать чего-то, оглядываясь по сторонам. Раздался хлопок, и на улице неподалеку появились пятеро: молодые Малфои и Лестрейнджи. Они тоже скрылись в здании, и за ними зашел и Регулус, прикрыв дверь. Мародеры переместились к окнам.
Какая-то возня в темной комнате, неяркие вспышки от волшебных палочек не давали Лили никакого понимания происходящего, до мальчиков дошло раньше:
— Это обряд посвящения?
Лили поглядела на Мародеров, они переглянулись, взъерошенные, не испуганные, а скорее ошарашенные, даже у Питера как-то неестественно и дико горели глаза.
— Не вздумайте лезть туда, — не дав Блэку слово, сказал Ремус. — Слишком большой перевес сил.
— Но Лунатик…
— Нет, — Лили покачала головой, вцепившись в руку Поттера. — Нет, только не это!
— Ладно, Эванс, ладно, не пойдем мы туда, — отмахнулся Блэк, вытягивая шею, чтобы заглянуть в окна. — Только замолчи.
Она облегченно вздохнула, но тут скрипнула дверь, наверное, их голоса привлекли внимание. На пороге появился Регулус.
Остальное Лили уже не вспомнила, очнувшись в больничном крыле, только неяркие обрывки, то, как завязалась настоящая схватка, как они бились против всех младших, а «старшие» стояли в стороне, наблюдая за этим, со смехом, неподдельным интересом. Остальное Лили уже не вспомнила, очнувшись в больничном крыле, только неяркие обрывки, то, как завязалась настоящая схватка, как они бились против всех новобранцев, а остальные стояли в стороне, наблюдая за этим с неподдельным интересом.А Сириус ударил в Беллатрису и та, разозлившись, ринулась против него. Лили помнила, как Джеймс уговаривал ее уйти, но она, конечно, осталась. Как появился Снейп, опешивший, потерянный, не знающий, что ему делать. Она помнила, как Снейп как бы случайно ударил заклятьем в кого-то из Пожирателей, кто целился в Лили, как в конце концов встал к Пожирателям, поднял палочку против гриффиндорцев. На секунду она отвлеклась, потому что в тот момент, кажется, стена, разделяющая ее и ее бывшего друга, поднялась еще выше, так, что теперь и взглядами было уже не встретиться, одна макушка темной шевелюры выглядывала из-за ровно сложенных кирпичей, разделяющих мир на «плохих» и «хороших». Это неверное, условное разделение стало причиной всему. А потом она потеряла сознание: в нее попали заклятьем.
Это был последний разрешенный поход в Хогсмид на пять лет вперед.
***
Тело болело так, словно у нее были сломаны все кости. Лили открыла глаза: Больничное крыло совсем темное, должно быть, уже наступила ночь, только из коридора – тонкая полоска света и на одной из тумбочек горит свечка. У Лили в ногах, упершись спиной в изножье, сидел Джеймс, видимо, тайными путями и, конечно, незаконно, проникнув ночью в Крыло.
— Джеймс, — прошептала она.
Поттер встрепенулся, открыл глаза и уставился на Эванс:
— Лили, ты очнулась!
Он тут же сполз на пол и встал на колени рядом с изголовьем, так, чтобы лучше видеть девушку. Теперь свет падал на его лицо, и Лили заметила кровоподтеки, под глазами ко всему прочему залегли мешки, выглядел он из ряда вон плохо.
— Какой ты уставший, Джим. Зачем ты сидишь здесь, лег бы спать.
— Не мог я спать, Лили. Как ты чувствуешь себя? — он взял ее руку в свою, словно не веря своему счастью говорить с ней.
Лили прикрыла глаза, оценивая состояние: голова кружилась и раскалывалась, тело ныло. Но в целом, не так плохо, как могло быть.
— Относительно нормально. А что говорит мадам Помфри?
— Говорит, если будешь хорошо себя чувствовать, можно будет выписать тебя дня через четыре.
— Что это было?
— Какое-то темное заклятье.
— А остальные как?
Джеймс улыбнулся:
— Все в порядке. Сириусу немного досталось от кузины, но он уже оправился. Нас заметили мракоборцы, охраняющие Хогвартс, они, видимо, вместе с учениками решили прогуляться до деревни, мы спаслись только благодаря им... Мы бы справились сами, будь Пожирателей хотя бы вполовину меньше.
Он с какой-то особенной нежностью приподнялся и поцеловал ее.
— Лили, — он замер, сильнее сжав ее руку. — Я думал, не выдержу эту ночь.
— Джеймс, все в порядке, — успокоила она. — Не думаю, что это было так уж серьезно.
— Ты чуть не погибла, — проговорил он, словно не слыша себя, по его виду Лили поняла, что он не преувеличивает. — Пару минут, и мы бы не успели…
Его голос сорвался.
— Джеймс, — Лили сжала его руку, приподнялась, преодолевая слабую боль, и крепко обняла его. — Джеймс, я здесь, и со мной все в порядке.
— Мистер Поттер! — луч света, лежащий у двери, увеличился. В дверях стояла МакГонагалл, не грозно, а с пониманием, даже какой-то материнской заботой в голосе, она проговорила: — Оставьте мисс Эванс до утра, теперь с ней уже ничего не случится. С вами хочет поговорить профессор Дамблдор.
— Сейчас? — Джеймс помог Лили аккуратно опуститься на постель.
— Да, мистер Поттер, именно сейчас.
Конечно, Джеймс был не единственным, кого собрал Дамблдор. Рядом с ним, как всегда, — Сириус, Ремус и Питер. Они не стоят по стойке смирно, как это обычно бывает, каждый – в своем кресле. Должно быть, в прошлом они сильно достали директора, раз теперь им оказывается такой прием.
Сам Дамблдор поднялся со своего места, прошел туда обратно вдоль стола и остановился, пристально оглядев собравшихся.
— То, что произошло в Хогсмиде, не должно расходиться дальше тех, кто там присутствовал. Незачем другим знать об этом.
Мародеры молчали.
— Вам повезло, — сказал он. — Другие бы и пяти минут сами не продержались.
— Это не везение, директор, — поправил Люпин. — Это подготовка.
— Пусть так. Я просто хочу сказать, — пронзительно голубые глаза поочередно прошлись по каждому, — не думайте, что это что-то меняет. Этот случай…
— Зачем вы говорите это? — не выдержал Джеймс.
— Сохатый… — оборвал Ремус.
— Что? Я не хочу слушать это! Это только его вина, что это произошло! Это он не следит за безопасностью!
— Джеймс!
— А он еще и обвиняет нас в том, что мы слишком хорошо подготовлены!
— Мистер Поттер, — прервал Дамблдор. — Джеймс, успокойся. Будьте уверены, я приму меры для того, чтобы у слизеринцев не осталось времени ни на что кроме учебы.
— Только их это не остановит, — оскалился Поттер.
— И я не обвиняю вас, — продолжил директор. — Я восхищен.
Мародеры снова замолчали.
— Кем вы хотите стать в будущем? — спросил он, но не услышал ответов. — Сириус?
— Рок-звездой, — пробурчал тот, уставившись на свою руку, свесившуюся с подлокотника. — Или байкером. Собакой еще. Мне, говорят, идет.
Дамблдор чуть улыбнулся:
— Вам всем стоит задумать о том, чтобы стать мракоборцами.
— Уже, — Джеймс вскинул голову. — Сейчас можно? Примите меня сейчас в эту, как ее… Академию тех-кто-сражается-с-пожирателями, или куда угодно, где позволят оторвать им всем головы.
— Все не так просто, Джеймс, — Дамблдор занял место за столом. — То, что вы увидели сегодня в Хогсмиде, не отражает того, что творится в остальной Англии. Вы не можете даже представить, что на самом деле происходит за пределами школы.
— Мы знаем, сэр, — подал голос Сириус, выпрямившись на стуле, теперь, казалось, он ловил каждое слово профессора. — Волдеморт все больше к рукам подбирает.
Дамблдор резко поднял взгляд, пристально поглядев на Блэка:
— Вы называете его по имени. Вы все?
— А нужно иначе, профессор? — уточнил Джеймс.
— Нет, Джеймс, — оборвал Сириус, вдруг расплывшись в улыбке, будто увидел в этом какой-то важный смысл. — Конечно, нет. Правда, профессор?
— Да, Сириус.
— Мы знаем, что творится за пределами, — продолжил Блэк. — Мы читаем «Пророк»! И я своими глазами видел Пожирателей смерти. Сегодня, и не только сегодня! Я могу называть тех, кто в Хогвартсе носит метку!
— Сириус… — протянул Люпин, предостерегающе поглядев на него.
— Что? Мне нельзя и это говорить? Почему, Ремус? Почему? Да. Я был в Хогсмиде сегодня, хоть у меня нет разрешения! Можете наказать меня! Но я не буду молчать, — он резко встал на ноги. — Я вообще хочу сражаться с ними! Я не хочу тратить свое время на зубрежку и экзамены.
— Я думаю, ты не понимаешь всего масштаба, Сириус, — Дамблдор поглядел на Блэка.
— Вы думаете, я не понимаю? Я видел сегодня половину своей родни в числе тех, кто был там, сегодня в Хогсмиде. Мой брат стал Пожирателем, профессор. И, да, он не вернулся в Хогвартс! Почему же я не могу пойти туда и сражаться против него, сейчас? Я не хочу здесь оставаться!
— Ты должен сдать экзамены.
— Экзамены? Кому я это должен?! Да даже в Хогвартсе Пожирателей кишмя кишит! Куда вы смотрите и почему не разрешаете выбить эту дурь из их голов?!
— Каждый вправе занять свою сторону, Сириус.
— Каждый вправе? — повторил Джеймс. — А вы скажите об этом родителям. О том, что мы видели в Хогсмиде, что Лили Эванс чуть не погибла, и что каждый третий слизеринец мечтает носить метку на своем предплечье.
— Профессор, ведь это, правда, ненормально, — подал голос Люпин. — Хогвартс всегда был местом защищенным, а сейчас зараза уже внутри.
— И снаружи. Везде. А вы не разрешаете нам вступить с ней в схватку!
— Почему? Я не могу врезать этому чертову Эйвери?!
— Потому что вы все ученики Хогвартса! — прогремел Дамблдор. — А здесь не терпят вражды.
— Так скажите это им, — ответил Ремус.
— Тем, кто сегодня чуть не убил Лили, — поддакнул Питер.
Дамблдор замолчал.
— Вы должны понять, что все не так просто, — сказал он. — Суть в очередности действий, в том, что только делая все последовательно, можно добиться успеха. Вы должны закончить школу и сдать ЖАБА. Да, я могу отпустить вас прямо сейчас, но не сделаю этого. Вы, выйдя из школы, даже не будете знать, куда податься. Единственный возможный путь — мракоборцы, он для вас будет закрыт, так как вы не сдали ЖАБА, просто слоняться по улицам в надежде наткнуться на Пожирателей — не вариант. Так что вы будете делать? — он поглядел на гриффиндорцев, те молчаливо упрямо не желали соглашаться. — Вы нужны этой войне, но только присоединиться должны чуть позже. Согласны? — мгновение спустя он поднялся и повел рукой. — Идите спать, господа.
Мародеры вышли из кабинета директора в молчании, в молчании прошли к комнатам, не говоря ни слова, переоделись и разошлись по кроватям.
— Сохатый, ты думаешь, он прав? — спросил Сириус, когда они погасили свет.
— Прав, наверное. Ведь это же Дамблдор.
— Он что-то задумал. Наверное, что-то вроде мракоборческого отряда, — донесся из темноты голос Люпина.
Джеймс кивнул. Ему было не по себе от всех событий этого дня, от того, что он чуть не потерял Лили, от того, что она сейчас в Больничном крыле, от того, что Дамблдор не то чтобы говорит загадками, просто что-то недоговаривает, что впереди ЖАБА, а потом новая жизнь, война… Он прикрыл глаза. А завтра первым уроком Трансфигурация, к которой он совершенно не готов. Наверное, Дамблдор прав и нужно просто подождать окончания школы, не пытаться лезть на стены сейчас, ведь война закончится еще нескоро. То есть, конечно. Конечно, Дамблдор прав.
Глава 18. Весна Мародеры ждали у входа в Больничное крыло. Ремус нервно подергивал ногой, Питер сидел на подоконнике, бегая глазами от Лунатика к Бродяге, а Сириус ходил из стороны в сторону большими шагами, останавливался у двери в Больничное крыло и шел обратно по коридору.
В памяти каждого запечатлелся тот момент, когда Джеймс подхватил Лили на руки и понесся в замок. Как он за весь путь не проронил ни слова, только временами поглядывал на девушку умоляющими глазами, словно извинялся, что не смог уберечь ее.
Когда дверь наконец отворилась, и в коридор вышел Джеймс он был совсем бледным, яркими пятнами на его лице светились совсем темные глаза. Он вышел, поглядел на друзей и его колени подкосились. Сириус подхватил его подмышки и помог дойти до подоконника, на который Поттер, облокотился и, сбросив очки, закрыл лицо руками.
— Джим… — позвал Лунатик.
Джеймс провел руками по лицу и волосам, а затем произнес:
— Я думал, она умерла. Мерлин, я… — снова закрыл лицо руками и заплакал.
В тот момент, каждый из них был настолько переполнен этим горем, этими чувствами, что никто не заметил, как из-за поворота показался слизеринец. Чужак среди своих, и враг тем, кто переживал вместе с Джеймсом. Он немного постоял там, наблюдая за Мародерами, взглянул на двери, закрывающие вход в палату и вдруг понял, что его дорога к Лили Эванс закрыта навсегда. Он бесшумно покинул этот коридор, оставшись незамеченным.
***
Джеймс слышал, как Лили плакала во сне. Все время плакала. Утром она не вспоминал об этом, не говорила ни о каких грустных мыслях, хотя, это было видно, была не то чтобы сломлена, просто ее глаза как-то потускнели, толи от болезни, толи от скуки, на которую она не переставала жаловаться.
Для нее время, проведенное в Больничном крыле, тянулось целую вечность. Мародеры старались не оставлять Лили в одиночестве и сразу после уроков, если у Джеймса не было тренировки, он приходил к ней. Временами, к ней заглядывал Блэк, Питер или Ремус, иногда все сразу. Однажды к ней зашли Дэвис и Гордон, как-то раз — Мэри. Но скуки это не убавляло, особенно по утрам. Лили мучилась, читая надоевший «Пророк», учебники, сухие и короткие, как всегда, письма от отца и Петуньи. Связь с Хельгой и вовсе была потеряна. Толи у немки не было времени на англичанку, толи Лили так давно не писала подруге, что уже забыла, что это вообще следует делать. Хотя Эванс не чувствовала этой потери и восприняла ее, как нечто, что рано или поздно должно было произойти.
И хотя Лили начала ощущать приближение экзаменов, учиться получалось с трудом. Поттер принес ей учебники, но настроение было таким паршивым, что Лили с трудом могла заставить себя даже взглянуть в их сторону. На руках и ногах у Лили выступили серо-синие пятна, которые мадам Помфри пообещала вывести за неделю, и ко всему прочему ее начала мучить бессонница. Чтобы утешить ее, Джеймс таскал для нее цветы и конфеты из «Садкого королевства».
Следующей ночью после того, как Эванс пожаловалась Поттеру на бессонницу, он остался с ней на ночь. Больничная кровать, меньше в ширину, чем кровати в спальнях, едва вмещала на себе двоих, но они поместились. Тогда она снова начала спать. И перестал спать Джеймс, не в силах заснуть, когда Лили усыпает подушку слезами. Он приходил измотанный и уставший в гостиную под утро, чтобы не быть замеченным Помфри, и только тогда ложился спать. Он перестал ходить на завтраки, чтобы хоть немного высыпаться.
— Останешься со мной и завтра тоже? — спрашивала она каждый раз.
— Завтра полнолуние. Но если ты хочешь… — на четвертую ночь ответил Поттер.
— Нет-нет, — поспешно оборвала она. — Нет, не нужно. Будь завтра с Ремусом.
Сутра Поттер поплелся в башню, задержался в коридоре и достал карту, чтобы проверить, где его друзья. Мародеры были в Башне. Теперь и они редко появлялись за завтраком, а Поттер все чаще и чаще замечал на обедах внимательный взгляд Дамблдора, устремленный в их сторону.
Поттер уже занес палочку над пергаментом, чтобы сказать заветное «Шалость удалась», когда вдруг заметил в конце коридора точку с именем Северус Снейп, стоящую совсем радом с точкой Джемса Поттера. Гриффиндорец свернул пергамент и обернулся, его взгляд устремился прямо в лицо слизеринца. Тот секунду изучал пергамент в руке гриффиндорца, а затем встретился взглядом с глазами Поттера.
— Как же Лили умудрилась связаться с тобой? — спросил Поттер, словно действительно ожидал услышать ответ.
Снейп молчал. Он глядел на Поттера так, что тот, неожиданно для себя, может, впервые в жизни, понял его. То есть, понял, что чувствует Северус Снейп.
— Ты ненавидишь меня, — неожиданно проговорил Джеймс. — Ты ненавидишь меня даже за то, что я спас твою жалкую жизнь, потому что считаешь, что теперь должен мне. Ты ненавидишь меня за то, что я просто существую.
— Разве наши чувства не взаимны, Поттер?
— Я презираю тебя так сильно, что ты и представить себе не можешь. Ты настолько жалок, что даже не можешь понять, на чьей ты стороне.
Северус не мог защищаться, не мог сказать, что Поттеру даже не приходилось делать выбор, что ему, в отличие от многих других, всегда везло. Губы Снейпа искривились в гримасе отвращения, и он, гордо подняв голову, сказал:
— Я все еще уверен, что ты ее недостоин.
После чего развернулся и, кипя от ненависти, покинул место их встречи первым.
***
Ремус поднял взгляд: Сириус рывком открыл тумбочку, затем снова закрыл ее, достав перо и чернила, размашисто написал на пергаменте ровно три строчки: Люпин понял это по движению пера. Затем Блэк взглянул на сову Поттера, сидящую на подоконнике, сложил пергамент в конверт и вручил птице, которой не суждено было дождаться хозяина. Люпин удивленно приподнял брови:
— Кому письмо?
— Регулус вынудил меня послать ему пару ласковых.
— И что ты написал ему?
— Что люблю его всей душой.
Люпин усмехнулся, наблюдая за Блэком. Тот выгреб из тумбочки ворох нераспечатанных писем устроился на кровати поудобнее и принялся разбирать почту.
— Сколько ты уже не разбирал письма, Бродяга?
Блэк пожал плечами:
— Пару месяцев. Решил ко Дню Святого Валентина разобраться со всем этим.
— Это верно, — кивнул Лунатик, возвращаясь к книге, которую читал.
— Андромеда прислала фото Нимфадоры, — констатировал Блэк, заглянув в конверт из которого секундой раньше прочитал письмо. Сириус повертел карточку в руках, а затем перегнулся через пропасть между кроватями и отдал Ремусу колдографию с портретом племянницы.
Люпин удивленно поглядел на карточку, рассматривая девчонку, которая улыбалась, заведя руки за спину.
— Мы ведь поедем летом к Тонкс? — спросил Сириус, откладывая письмо Андромеды. — Они все еще настойчиво зовут в гости.
— Вроде уже решили, что поедем, — тихо отозвался Лунатик, протягивая фото обратно.
Блэк отмахнулся:
— Оставь себе, понятия не имею, куда ее деть, а Нимфадора подружилась с тобой даже больше, чем со мной. Так что она твоя по праву.
— Спасибо, — Люпин улыбнулся и бережно спрятал фото между страниц книги.
— Я вернулся! — в комнату вошел Питер, открыв дверь ногой: руки у него были заняты охапкой еды, которую он притащил с кухни.
— Наш добытчик! — воскликнул Сириус, убирая письма в сторону. — Хвост, ты просто прелесть.
— Будь осторожнее, Питер, еще немного и он решит на тебе жениться, — съехидничал Ремус, помогая Питеру расположить еду на их импровизированном столике.
Сириус подошел к ним, потерев рука об руку, вытащил из-под кровати бутылки сливочного пива и немного озадаченно поглядел на оставшуюся, лишнюю бутылку:
— Джеймс опять до ночи будет сидеть в Больничном крыле?
— А разве может быть иначе? — Ремус пожал плечами.
На уме у Сириуса вертелось много всяких колкостей, но он ничего из этого не сказал, только откусил от сандвича и, подняв бутылку, вместо тоста, произнес:
— Пусть Эванс поправляется.
Той ночью Люпин долго не спал, размышляя о Нимфадоре Тонкс. Не может же он действительно быть в нее влюблен? Нет. Она совсем ребенок. Забавный, веселый, необычный ребенок, такой яркий, что, наверное, его точная противоположность. Но не всегда же она будет такой? Скоро ее жизнь станет такой же серой, как у большинства взрослых. Нет, это совсем не влюбленность.
Но лучше им не встречаться, когда она вырастит. А то, вдруг, он и, правда, влюбился.
***
Утром после полнолуния Лили, проснувшись, увидела на соседней кровати Ремуса Люпина. Он уже почти пришел в себя.
— Привет, Рем. Как себя чувствуешь?
— Хорошо. А ты?
— Отлично. Я надеюсь, мне здесь осталось недолго торчать.
— Лили, — он обеспокоенно поглядел на девушку. — Ты знаешь, что плачешь во сне?
Эванс приоткрыла рот от удивления:
— Правда?
Люпин кивнул.
— Тебе снятся кошмары? — спросил он.
— Нет, — Лили покачала головой. — Я уже давно не вижу снов.
С тех пор Лили запретила Джеймсу оставаться на ночь, и медленно, день за днем, все начало налаживаться.
Лили выписали ко Дню Всех Влюбленных.
За день до этого, Лили лежала в Больничном крыле, рассматривая карту Мародеров, а Джеймс сидел у нее в ногах, читая заданный параграф по Истории Магии.
Девушка следила за именами, кружащими по замку, и пыталась представить, чем заняты эти люди. Просто ли Дамблдор ходит по кабинету или, быть может, придумывает ответ Министру магии, а может, ждет, пока к нему придет Слизнорт, которого он к себе вызвал. А Слизнорт, может, задремал у себя в кабинете. Может быть, Саманта Монро, сидя в гостиной Слизерина, сейчас дочитывает магловский роман, а Мэри в спальне наряжается для очередного свидания. А вот Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Ремус Люпин сидят в гостиной. В последнее время они всегда были вместе. Болтают? Или так же, как Джеймс Поттер, делают домашнюю работу?
Лили улыбнулась. Ей нравилось придумывать эти маленькие истории, когда ее точка до завтра еще не имеет права выходить из Больничного крыла.
— Джеймс, а вы сознательно не стали показывать на Карте Выручай-комнату?
— Чего?
— Выручай-комнату. Наверное, с ней пришлось бы много возиться.
— Не пойму, о чем ты говоришь, — Джеймс поглядел на Лили.
— У вас на Карте нет…
Джеймс перебил ее, самоуверенно улыбнувшись:
— Нет, Лили, Карта абсолютно точная. И никогда не лжет.
Лили села, удивленно уставившись на Джеймса.
— Поверить не могу! Вы что, не знаете про Выручай-комнату?!
— Ты меня пугаешь…
— Я покажу тебе. Шалость удалась, — она улыбнулась, сворачивая Карту.
В ту ночь Мародеры решили совершить их последнюю, самую заключительную ночную вылазку, перед месяцами плодотворной учебы для сдачи ЖАБА. На общем собрании, которое произошло за обедом, они решили, что Дамблдор, так или иначе, прав, и, если не взяться за голову, они провалятся на экзаменах так оглушительно, что треск будет слышен по всей Англии. Тем более Поттер начал сдавать в квиддиче, потому что уже и к тренировкам перестал относиться серьезно. А поскольку планы по добыче Кубка Дома, Кубка Квиддича и все «Превосходно» на ЖАБА оставались в силе, Мародером пришлось принять это тяжелое, но, несомненно, верное решение.
— Я просто не верю своим ушам, — Ремус улыбнулся. — Неужели вы – это мои безответственные друзья?
Сириус откинул челку с глаз и ответил:
— Чего не сделаешь ради похвалы, славы и самолюбия.
***
Ближе к утру Джеймс вдруг понял, что не понимает, где они находятся и зачем они здесь. Ему снова тринадцать, и он следует за Сириусом, не рассказывающим план нового приключения. Это закончиться больничным крылом? Или наказанием? Он не мог вспомнить. Но есть ли разница?
— Сириус, — зашептал он. — Что мы здесь делаем?
— Спокойствие, Джеймс, — отозвался Блэк, постукивая волшебной палочкой по двери. — Осталось еще немного. Я же не виноват, что Зал Наград закрывают на ночь.
Джеймс выпрямился и посмотрел по сторонам. Голова кружилась. Наверное, он перебрал медовухи. Питер уставился в Карту Мародеров. Он, как обычно, был «на стреме». Прислонившись к стене, Ремус стоял в шаге от него. Он преспокойно прикрыл глаза и, похоже, повторял доклад. Джеймс не сдержался и прыснул.
— Отвали, Сохатый, — не открывая глаз, проговорил Ремус, растягивая последнее слово. — И не говори ничего.
— Есть! — торжествующе воскликнул Сириус и распахнул дверь. — Прошу, господа. Добро пожаловать в Зал Наград.
Это была небольшая комната, сплошь уставленная витринами, в которых были кубки, значки и грамоты. Но все внимание обычно забирали на себя колдографии на огромной доске, с витиеватой надписью: «Гордость Хогвартса». Люди, смотревшие с этих колдографий, такие же ученики, как Мародеры, на них такая же школьная форма, только прически совсем другие, да у девушек видно совсем другие украшения. Все они так же играли в квиддич, так же сдавали экзамены, гуляли по ночам, прячась от завхоза, так же влюблялись, смеялись и не знали, что их ожидает. Теперь они уже давно умерли, те, что на фото, сделанных позже, обзавелись детьми и семьями.
— Теперь я понимаю, что значит «прикоснуться к прошлому».
— Ты классно придумал, Бродяга,— Джеймс улыбнулся, любуясь на Кубок по Квиддичу. — Хороший стимул хорошо учиться.
— Знаю, — Блэк самодовольно улыбнулся, он хотел сказать что-то еще, но тут, неожиданно для всех дверь распахнулась, и следом за Миссис Норисс вошел торжествующий Филч.
Гробовая тишина продлилась не больше двадцати секунд, а потом Мародеры бросились врассыпную. План побега был разработан курсе на третьем, и уже через пятнадцать минут в гостиной собрались трое. Все, кроме Поттера.
— Какой кошмар.
— Не нагнетай, Сириус.
— Если он попадется… — Сириус сделал несколько шагов и резко остановился. — Дай мне карту, Пит.
— Ее нет, — дрожащим голоском отозвался Петтигрю. — Она у Джеймса.
— У Джеймса? — повторил Сириус. — Какого черта она делает у Джеймса?!
— Я не знаю, Сириус.
— Я не знаю, — передразнил Блэк. — Ты хоть что-нибудь знаешь? Безответственный идиот. Твоей единственной задачей было смотреть, чтобы к нам не приближался Филч! Но ты и этого не смог.
— Уймись, Сириус, — попросил Ремус, в то время как Питер начал просить прощенья. — Мерлин, Питер, перестань! Вы оба уже осточертели мне! Почему нельзя просто подождать Джеймса, а не орать друг на друга?
Сириус закатил глаза и рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку, через некоторое время он все-таки сел, достал сигареты и закурил. Почти одновременно с этим дверь распахнулась.
— Джеймс! — воскликнул Питер. Мародеры вскочили со своих мест.
Поттер ввалился в комнату, закрыл дверь и прислонился к стене, запрокинув голову.
— Сохатый, — настороженно произнес Ремус. — Все в порядке?
— Нет, — выдохнул Джеймс, опустив голову. Он прошел в комнату, забрал у Сириуса сигарету и, сделав затяжку, сел на кровать.
— Что случилось? Тебя поймали? — Сириус оперся на столбик кровати и скрестил руки на груди.
— Хуже, — Джеймс поднял взгляд. — Этот гад Филч забрал у меня Карту Мародеров.
— Что? — в один голос воскликнули друзья.
— Но как? Он знает, что это карта? Ты не успел скрыть ее?
— Успел, конечно. Но он знает, что это необычный пергамент.
— Откуда? — Сириус нахмурился.
— Нюнчик. Нюнчик сдал нас.
Лицо Сириуса мгновенно преобразилось: он расслабился, вскинул брови и спокойно прошел к себе на кровать.
— Я думал, я оторву ему голову, когда увидел его наглую физиономию, провожающую нас с Филчем, — Поттер поднялся и с каким-то ожесточением сорвал с себя галстук. — Мы должны забрать ее обратно.
— К черту, Джеймс, — протянул Сириус, закинув руки за голову. — Забудь о ней.
Трое вопросительно уставились на Блэка.
— То есть, как забудь?
— Ну, зачем она нам теперь? — Сириус сел. — Сам же говорил, что время учиться. Пусть лежит у Филча. Может наши приемники лет через пятнадцать стащат ее, и она будет служить им верой и правдой.
Ремус еще мгновение глядел на Сириуса, а потом взглянул на Поттера:
— Он прав вообще-то. Может, это и к лучшему.
Поттер обиженно нахмурился, поглядел на друзей и расстроено опустился на кровать.
***
В Хогвартсе была девушка по фамилии Спринг, ее звали Аманда, она была на два года младше Мародеров и училась на Гриффиндоре. Училась лучше всех, но, на удивление, была глупее всех на свете. Она не выделялась, в сущности, ничем, кроме дикого желания обзавестись парнем и непросто парнем, а, конечно, крутым. Ей с первого курса (и все об этом знали) нравился Дэвис, но тот даже не глядел в ее сторону. И она продолжала искать себе парня, пытаясь тянуться за однокурсницами, которые вели себя гораздо проще, легче и казались гораздо старше. И временами достигала в этом деле успехов.
Сириус негодовал по поводу того, что такой, казалось бы, посредственной девушке, досталась такая волшебная фамилия. «Кому нужна фамилия Блэк?» — спрашивал он. Мародеры пожимали плечами: «Тем, кто хочет быть чистокровными». Блэк фыркал, плевался и морщил нос.
Так или иначе, но за несколько дней до Дня Святого Валентина, когда все Мародеры пришли проведать Лили, Аманда Спринг пришла за компанию с подругой, которой, видимо, нездоровилось. И Питер глядел на нее, как голодный смотрит на бифштекс.
И едва Аманда вместе с однокурсницей покинули комнату, Сириус, не сдержался и присвистнул.
— Хвост, — протянул он, издевательски улыбаясь, пока Петтигрю заливался краской. — Весна еще не пришла, а ты уже ведешь себя словно мартовский кот. Или, ой, кажется, как раз пришла!
— Не смейся, Бродяга, — попросил Питер. — Она мне нравится.
Ремус и Джеймс переглянулись, а Сириус, словно и не был удивлен, без всякого замешательства он выдал:
— Ну, скажи ей об этом.
— Я не могу.
— Конечно, можешь, Хвост! Скоро День Святого Валентина, пригласи ее на свидание!
— Нет.
— Пора действовать! Нельзя же все время быть одному! Это не круто.
— Ты и сам один, — заметил Джеймс. — И Ремус один. Но вы вроде крутые?
Блэк отмахнулся:
— Это выбор, решение, это другое. А Питер влюбился, значит надо действовать.
— А может лучше сделать выбор? Я лучше один, чем… — пробормотал Питер, боязливо потупив взгляд.
— Не хочу ничего слышать! Ты же гриффиндорец, Мародер, возьми волю в кулак и сейчас же пойди и пригласи Спринг на свидание.
Питер поглядел на Сириуса почти умоляющим взглядом, тот приподнял брови:
— Ну? Чего ты ждешь? Джеймс столько лет бегал за Лили, а ты и попытки предпринять не хочешь? Она, наверное, направляется в башню и ушла еще не далеко. Давай!
Он хлопнул Питера по плечу. Аргумент с Джеймсом стал последней каплей. Питер поплелся к выходу, как на казнь. Дверь хлопнула и три осуждающих взгляда устремились на Блэка.
— И зачем ты это сделал? — спросила Лили, хмуро сдвинув брови.
— Потому что надо набираться опыта, Лили.
— Это же Спринг. Она же пошлет его, — добавил Ремус.
Сириус пожал плечами:
— Ну так это тоже опыт.
— Посмотрел бы я на тебя, получи ты такой опыт, — пробурчал Люпин, поглядев в окно.
— Ну вы чего?
— Это жестоко, Сириус.
— Нет, — отрезал Блэк. — Он же ничего без нас не может, а это учит его самостоятельности и смелости. И опыту в любовных делах. Это полезно, чем бы не кончилось.
— Все мы знаем, чем это закончится, — улыбаясь, кивнул Джеймс. — Мы будем утешать малыша Петтигрю в гостиной, а Дэвис будет комментировать, и говорить, какая Спринг, — он сделал паузу, красноречиво поглядел на Блэка и сказал: — отвратительная.
— Все равно опыт это бесценно, — Сириус пожал плечами. — А ты, Джеймс, прекрати быть таким серьезным.
— Он наш друг.
— Поэтому я и забочусь о нем, — сказал Сириус, спокойно откинувшись на спинку стула. — Он же ничего сам не делает, — повторил он. — Пусть учится. И с девушками в первую очередь.
Как и предсказывалось, Спринг отшила Питера, и еще целую неделю он ходил мрачнее тучи, злой на себя, на нее и на Сириуса. А на День Святого Валентина даже не послал ей открытки.
***
Лили уже давно не чувствовала себя такой счастливой. Она вошла в Большой зал, украшенный к празднику, гриффиндорцы приветствовали ее, улыбаясь, словно это ее возвращение стало для них праздником. Она села на свое привычное место и с предвкушением чего-то приятного стала ждать Мародеров. Но сперва в зале появилась Мэри.
— Лили, — задорно сказала она, остановившись напротив. — Я принесла тебе открытки. Ты же знаешь, чаще всего их доставляют сразу в комнату, а ты даже не зашла поздороваться.
С этими словами Мэри высыпала перед однокурсницей открытки и, подмигнув, умчалась прочь.
Лили с ужасом распахнула глаза. Ей пришел целый ворох валентинок. В надежде на то, что все они от Поттера Лили открыла первую попавшуюся открытку. Она была не подписана, а искусно выведенное поздравление не было похоже ни на один из знакомых ей почерков, да и слова явно не подходили Джеймсу. Она воровато поглядела по сторонам, но ни один человек за столом не проявил какого-то особого внимания и, судорожно вздохнув, заметила Джеймса, вошедшего в зал. Она не могла предугадать его реакцию, но одно знала точно: Поттер не даст ей покоя, и совсем не важно, будет ли это беспричинная ревность, шутки или еще что-нибудь в этом духе. Ей не хотелось показывать ему открытки, вот и все. Она быстро сгребла сердечки всевозможных оттенков красного в руки и вышла из зала, кое-как оставшись для Джеймса незаметной. Оказавшись в коридоре, она еще раз поглядела на неаккуратную стопку открыток и сдавленно застонала. Она быстро пошла к кабинету Заклинаний, неловко вытянув руку вдоль тела. Так чтобы загородить ее от любопытных глаз и только оказавшись в пустующем перед занятиями коридоре, облегченно высыпала открытки на подоконник, принявшись просматривать их.
Большинство из них было не подписано, но среди вороха анонимных посланий была записка от Брукса, «игрока сборной Англии в живущем даже во время войны квиддиче», как писал он сам, и от Сириуса, с шутливым «Хоть ты и зануда, люблю тебя всей душой». Когда Лили добралась до последней открытки, так и не обнаружив ни одной от Поттера, она вновь с ужасом округлила глаза. Их было семнадцать! Ей пришло целых семнадцать валентинок. Прошептав ругательства, она неосторожно засунула все открытки в сумку, и, вновь поглядев по сторонам, как ни в чем не бывало, отправилась обратно в Большой Зал.
***
— Джимбо, — садясь за стол и одновременно отодвигая тарелку, сказал Сириус. Поттер оглянулся и, увидев, как Сириус вываливает на стол целую кучу валентинок, приподнял брови.
— Кажется, в этом году еще больше, чем в прошлом, — отметил Питер, с интересом наблюдая за тем, как Блэк усердно усаживается на месте.
— Да потому что всем известно, что Сириус устраивает лотерею. Кому не хочется сходить с ним на свидание?
— Боюсь, если бы мы учились больше семи лет, через пару-тройку нам пришлось бы откапывать Бродягу утром 14 февраля, — в свою очередь Ремус хмыкнул.
Блэк щелкнул пальцами, указав на Ремуса.
— В точку, Лунатик, — потом потер рука об руку и с шлепком опустил их на колени.
— Сегодня повторим ежегодную лотерею? — Лунатик приподнял брови, в ожидании глядя на Блэка, тот тряхнул головой и очаровательно улыбнулся:
— Традиции есть традиции. Может, в этом году повезет, а?
Люпин скептически хмыкнул и улыбнулся:
— А хочешь, я напророчу тебе?...
— Нет-нет-нет, — Сириус замахал руками, вызывая смех друзей. – Знаю, что ты напророчишь! Я все еще надеюсь позвать на свидание красивую девушку.
— Как хочешь, — Ремус развел руки в стороны.
— Что я хотел сказать, — задумчиво произнес Блэк, принявшись раскладывать открытки на две стопки: анонимные и подписанные. Он неожиданно выругался, приковывая к ним еще большее внимание, выпустил из рук очередную открытку и зажал нос рукой.
— О, кто-то постарался, — засмеялся Джеймс, разгоняя рукой розовый дымок, источаемый открыткой, который, как предположил Питер, был призван влюбить Сириуса в посланника.
— Только это не работает, — усмехнулся Ремус, сложив руки на столе. – Слышишь, Казанова? Это не работает! Этот дым – ерунда!
— Точно? – не разжимая носа, уточнил Блэк.
Ремус закатил глаза.
— Если что, мы тебя спасем, — дожевывая сэндвич, сообщил Питер.
Сириус поглядел на друзей и разжал нос, в то время как Джеймс уже притянул к себе злополучную открытку. Взяв ее осторожно, только двумя пальцами, он заглянул в послание и вдруг расхохотался.
— Что? Что там?! – одновременно вопрошали Питер и Ремус. Петтигрю даже перегнулся через стол, пытаясь заглянуть в открытку, которую Джеймс отдал Блэку.
Сириус снова выругался, откинувшись назад и, отшвырнув послание, уставился на Ремуса, сидящего напротив. Тот, не спеша, взял открытку, и на его лице медленно проступила улыбка.
— Свитс? – спросил он, отдавая ее Питеру. – Сириус, да это рекорд.
Джеймс, поднявший очки на голову и вытирающий выступившие от смеха слезы, глянул на Блэка, тот невероятно скривился, его лицо выражало такое отвращение, которое Джеймс никогда еще не приходилось видеть.
— Джастин Свитс, — упавшим голосом прохрипел Блэк.
Питер положил открытку на стопку с подписями, и Сириус прожег ее испепеляющим взглядом.
— Что тебе не нравится, Бродяга? Девочки находят его отличным собеседником, я слышал, он даже считается симпатичным, — сказал Ремус, нахально наслаждаясь негодованием Блэка.
Секунда и Джеймс с Сириусом одновременно оглянулись на стол позади. Голубоглазый блондин Джастин Свитс, оторвавшись от кубка с тыквенным соком, сладко улыбнулся. Джеймс вернулся в прежнее положение, зажмурившись, чтобы не рассмеяться вновь. Сириус снова выругался и брезгливо сморщившись, спросил:
— Я что похож на гея?
— Ты красавчик, Сириус, — изрек Джеймс, положив руку Блэку на плечо.
Ремус усмехнулся и кивнул:
— Единственный гей в Хогвартсе, и тот запал на тебя.
Блэк нетерпеливо схватил открытку и со словами «я сейчас эту открытку ему…» начал было подниматься со скамейки, но Джеймс, заботливо остановил его, усадив обратно.
— Ага, — сказал он, отбирая у Блэка послание. – Он только того и ждет.
Открытка под протестующие крики Блэка отправилась к подписанным, тем, которые впоследствии будут участвовать в лотерее.
— Я Эванс отправил валентинку, — признался Сириус, нехотя продолжив сортировку.
— Да?
— Она тебе не говорила?
— Я еще не видел ее сегодня, — признался Джеймс.
— Уже придумал, как проведете сегодняшний вечер? — спросил Ремус, наблюдая за Сириусом.
— Нет. В этом весь ужас. Я даже открытку ей не послал.
— Смотри, она может и обидеться, — заметил Сириус. — А мы с моей прелестной Мисс День Святого Валентина отправимся в Хогсмид.
— Прелестной, — в один голос повторили друзья и рассмеялись.
— Мне повезет, — продолжая сортировку, заявил Блэк.
— Слушай, Сириус, сколько девушек знает про тайный проход, ведущий в Сладкое королевство?
— Только Сэм. Черт, а ведь там просто так не пройти... — Сириус задумался. — Боюсь, Хогсмид не лучший вариант. А на Астрономической Башне будет ажиотаж и без меня.
— На улице тепло. Вы можете прогуляться. Или... есть еще комната за зеркалом.
— Думаешь, туда не набегут парочки? — скривился Сириус. — Мы устраивали там вечеринку, теперь про нее все знают.
— Не набегут.
— Значит, буду там, — Сириус пожал плечами. — Я закончил. Итак.
Он взял пустой кубок, ссыпал туда все открытки и, прикрыв отверстие ладонью хорошенько встряхнул. Казалось, зал затаил дыхание, «лотерея» давно стала народным развлечением. Ремус назойливо гипнотизировал кубок, все остальные неотрывно следили за Сириусом. Он сделал глубокий вдох, запустил пальцы и вытащил открытку.
— Ну что там, Бродяга? — не вытерпел Джеймс. — Неужели повезло?
— Черт возьми, — протянул Сириус, подняв на друзей взгляд из розового сердечка. — Так просто не бывает. Так не бывает…
— Сириус, — Лили остановилась у Блэка за спиной. — Это просто неприлично, мало того, что ты покорил половину девушек Хогвартса, так теперь еще и на парней переключился? — она улыбнулась. — Привет, мальчики.
Ремус расплылся в злорадствующей улыбке:
— Я бы напророчил тебе девушку, дружище.
— Серьезно что ли? — Джеймс забрал открытку у Блэка и уставился в написанное, к нему придвинулся Петтигрю.
— Что происходит? — спросила Эванс, усаживаясь рядом с Сириусом.
— Пойду прыгну с Астрономической Башни, — упавшим голосом произнес Блэк.
***
Следующие два часа превратились в сплошное безумие, Блэк то молчаливо сидел на кровати, то рвал и метал, сетуя на жизненную несправедливость. Он видел лишь два выхода: покончить с собой и отправиться на свидание со Свитсом. С учетом того, что нарушить долг Блэк позволить себе не мог, а Свитс уже был оповещен о выигрыше, отказаться он не мог.
В конце концов, собрав все свое мужество в кулак, он отхлебнул из припрятанной на «всякий случай» бутылки огневиски и, заявив, что это, в конце концов, просто пустяк, гордо направился навстречу своей участи.
По этому поводу в холле перед Большим Залом собралась большая толпа.
Сириус изо всех сил сохранял невозмутимый вид, наблюдатели усмехались. Блэк побледнел и, казалось, еще секунда и он упадет в обморок. Сейчас даже его заявление о Башне Астрономии казалось убедительным. А когда Джастин взял Сириуса под руку, и по холлу послышались смешки, Сириус прикрыл глаза, и Эванс почувствовала, что больше всего на свете он желает провалиться сквозь землю. Хоть к самому дьяволу, только бы не здесь, не со Свитсом и не при всех. Скорее всего, позже он найдет, как приструнить тех немногих, кто решить поиздеваться, и это происшествие уже не будет казаться ему таким уж ужасным, но сейчас...
— Это жестоко, — прошептала Лили, отводя взгляд от Сириуса.
— Ну что ты, Лили, — Поттер поглядел на нее.
— Это издевательство, Джеймс. Посмотри, он даже не может отнестись к этому проще. Обычно он не показывает слабину.
Джемс поглядел на удаляющуюся пару, будто желая удостовериться в словах девушки.
— Все равно отказаться от данного слова – больший позор, нежели это, — заметил Питер. — По крайней мере, так считает Сириус. Иногда он бывает бесчестным, но это другое дело, он ведь относиться к этому серьезно.
— Да, Хвост прав, Лили. Иначе быть не могло. А чего он ждал, что ему попадется открытка с именем Саманты Монро?
— Как остроумно, Поттер, — послышалось у него за спиной.
Джеймс обернулся: Саманта чуть приподняла брови. Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но Лили покачала головой:
— Не надо, Джеймс.
Джеймс отвернулся, услышав, как Монро покинула холл.
— А мне нравится, — Ремус довольно улыбнулся. — Может, это его чему-нибудь научит.
С этими словами Люпин отвернулся и протиснулся в Большой зал, Питер, Джеймс и Лили последовали за ним.
***
— Не подглядывай, — сказала Лили, завязывая на глаза Джеймсу гриффиндорский шарф.
— Ты меня пугаешь, Лили, — улыбаясь в противоположность словам, ответил Джеймс.
— Ну, раз в этом годы ты не проявил своей изобретательности, чтобы придумать, как отметить праздник, это сделаю я.
— Прости, Лили, со всеми этими со…
— Тш-ш, — прошептала Лили, коснувшись пальцем его губ. — Я знаю, Джеймс. И я не обижаюсь.
Она поцеловала его и взяла за руку.
— Идем.
Целая сотня ступенек, смех, они шли по коридорам.
— Куда ты меня ведешь? — улыбался Поттер, пытаясь не врезаться в очередное препятствие.
— Скоро узнаешь.
Через некоторое время они остановились, и после нескольких секунд Лили снова потянула его за руку. Ноги коснулись чего-то мягкого. То есть, мягче, чем каменный пол замка. Лили нежно стянула с него шарф, он удивленно распахнул глаза. А Эванс выскочила вперед и улыбнулась. Это был цветущий вишневый сад, с большими деревянными качелями. Джеймс поднял голову: самое настоящее небо, оглянулся назад: дверь, посреди бесконечно тянущегося сада. Коснулся пространства рядом с дверью и уперся в стену: иллюзия. Дотронулся до дерева рядом – настоящее, самое настоящее вишневое дерево, со светло-розовыми лепестками, падающими на зеленую траву. Поглядел на Лили, совершенно восторженно, восхищенно.
— Лили, это потрясающе.
Она улыбнулась.
— Это Выручай-комната. Она принимает вид желаемого. А в детстве у нас был вишневый сад, и каждую весну он цвел примерно так, — она оглянулась и покружилась под белым листопадом. Рыжие волосы окружили ее, красиво выделяясь на фоне весенней нежности. Джеймс подошел к ней, и они, обнявшись, сели на качели.
— Ты устроила самую настоящую весну, — он поцеловал ее.
— Это мой ответ твоему звездному небу.
— В весне больше романтики.
— Не знаю, Джеймс. Тот вечер был волшебным и без всякого волшебства.
— Но это все равно лучший День Влюбленных.
Какое-то время они сидели молча, а потом, Джеймс неожиданно спросил:
— Как ты нашла ее?
— Что?
— Как ты нашла эту комнату?
— Ну… — уклончиво протянула она, вспоминая, как она впервые попала сюда. Ведь это Северус нашел ее первым, а потом показал Лили, еще на втором курсе. — Мне кто-то рассказал про нее. Не помню, кто.
Они просидели там до самого вечера болтая или молчаливо нежась в объятьях друг друга, и, когда на вишневый сад опустились сумерки, отправились по комнатам.
Джеймс вошел в спальню, светясь от счастья. Их невинное, милое уединение в Выручай-комнате подарило ему прекрасное настроение, и он вошел в спальню, в обитель одиноких сердец, с гордо поднятой головой. Он уже приготовил колкую фразу для одиноких друзей, но все же, решил не произносить ее вслух.
Они втроем убивали время, маскируя это бесполезное занятие под полезное повторение материала. Сириуса не было бесконечно долго. Каждый из друзей уже поочередно выдвинул идею о том, почему Блэк так долго торчит на этом волшебном свидании. Версии были одна смешнее и невразумительней другой, поэтому, когда, наконец, Сириус вернулся в спальню, его встретили как героя дня.
— Боггарт.
— Ты бы еще спросил, что такое анимагия.
Ремус приподнялся на локте и поглядел на Поттера:
— Пусть он ответит, Джеймс. Не мешай.
— Ты зануда, — пробурчал Поттер, развалившись на кровати, пока Питер, сосредоточившись, пытался описать Боггарта.
Дверь отворилась.
— Бродяга!
Сириус приветственно помахал рукой.
— Как все прошло? — с задорным интересом в глазах воскликнул Джеймс и бросился к Сириусу.
— Как прошло? — повторил Блэк, усевшись на кровать. — Отлично.
Мародеры переглянулись:
— Что-то не очень похоже на сарказм, — высказал опасение Ремус. — Бродяга, ты в порядке?
— Знаете,— протянул Сириус, ослабляя узел галстука, и упал на кровать. — А этот Свитс хороший парень.
В ответ ему было дружное "О-о-о" Мародеров.
— Нет, серьезно. Он оказался неплохим парнем.
— Он накачал тебя любовным зельем? — забеспокоился Питер.
Сириус воззрился на друзей, на него глядели три усмехающиеся, удивленные физиономии.
— Ну не думаете ж вы действительно, что меня накачали амортенцией?
— Даже не знаю, Сириус, — протянул Джеймс. — Но противоядие нам самим не приготовить. А Лили, есть вероятность, заставит тебя пару дней побегать за Свитсом, прежде чем изволит спасти тебя от действия любовного зелья.
— Думаешь, Эванс так жестока? — удивился Сириус.
Поттер пожал плечами:
— Все может быть.
— Если серьезно, — сказал Ремус. — То симптомов принятия амортенции нет.
— Фух, — выдохнул Сириус, изобразив облегчение.
Люпин улыбнулся.
— Испортил веселье, — бросил Джеймс, усаживаясь на кровать. — Так значит, все не так плохо?
Блэк кивнул:
— Все отлично. И Свитс сказал, я не в его вкусе.
— И ты не обиделся? — поинтересовался Питер.
— Да, Сириус, неужели это не ущемило твоего самолюбия? — издевательски добавил Ремус.
— А зачем он вообще прислал открытку, если ты не в его вкусе? — поинтересовался Поттер.
Блэк пожал плечами:
— Хотел попытать удачу. А может, я ему нравился, но после свидания он решил, что я не так уж хорош. Не знаю, — Блэк пожал плечами.
Друзья удивленно переглянулись.
— Никогда бы не подумал, что ты так спокойно будешь говорить о свидании с парнем.
— Я тоже.
Друзья больше не поднимали эту тему, делали вид ,что ничего необычного не произошло. И все-таки Блэка доставали, а он вел себя непринужденно, но на самом деле жутко бесился. Некоторые парни, издевательски ухмыляясь, спрашивали его:
— Ну как у вас там со Свитсом? Уже присматриваете домик на побережье?
Он откидывался на спинку стула и отвечал что-то вроде:
— С Джастином у нас не заладилось, — потом оглядывал обидчика оценивающим взглядом и добавлял: — А ты ничего, — поднимался, и, игриво вздернув брови, спрашивал: — Ты свободен сегодня?
Когда однажды обсуждение этого свидания началось прямо в гостиной, и кто-то рискнул спросить, почему же Сириус не стал продолжать встречаться со Свитсом, тот, не на секунду не задумываясь, ответил:
— Мне по вкусу русые, — он обвел глазами кучку зрителей и, словно случайно, зацепился взглядом за Люпина. — Вон, как Ремус.
Очаровательно улыбнулся и подмигнул Лунатику, тут чуть не рухнул в обморок.
Через неделю нападки на Блэка прекратились, и Сириус, наконец, смог расслабиться.
***
На первый день весны был назначен первый после перерыва матч Гриффиндора по квиддичу. И в последнее время, поскольку Мародеры взялись за учебу, а Поттер еще и все свободное время проводил на квиддичном поле, уставал Джеймс ужасно, поэтому едва приходил в комнату, заваливался спать. И Эванс ничего не оставалось как проводить вечера с Мародерами. Они доделывали домашнее задание, играли в магловские карты, обсуждали планы на будущее и страдали прочей чепухой до наступления ночи. Во время тренировок Лили приносила Джеймсу ужин прямо на поле, и в перерывах он быстро съедал его, целовал Эванс в щеку и мчался обратно в воздух.
Когда тренировки были у других команд, Мародеры повторяли материал к экзаменам. Учителя только поражались тому, что парни снова вернулись к тому, как начинали учебный год: снова тянули руки, снова делали домашнее задание и вдруг начали учиться. Баллы Гриффиндора стремительно поползли вверх, оценки Мародеров тоже.
В Субботу, за день до матча Мародеры вместе с Лили сидели перед камином на диване в гостиной гриффиндора и ничего не делали. Совершенно ничего.
— Как же это прекрасно, просто сидеть, — заметил Сириус, вытянув ноги.
— Особенно если еще не написано очередное эссе, — тихо отозвался Ремус.
— Не порть малину, — отмахнулся Блэк. — Будто ты сам так не считаешь.
— Да ладно, уймись, я согласен.
— Как можно тратить субботний вечер на уроки? — спросил Джеймс, опустив подбородок Лили на макушку. Она прижалась к нему.
— Ну всё, всё, — Сириус закатил глаза. — Мы уже поняли, как вы любите друг друга, можете проявить немного такта по отношению к одиночкам?
— Ты одиночка что ли? — спросила Лили, покосившись на него.
— Конечно!
— А девчонка с Рейвенкло сегодня говорила, что провела с тобой прошлую ночь. Кажется, ее зовут… Берта?
Сириус приподнял брови:
— Вранье! Я не гуляю по ночам по Хогвартсу. Это против правил!
Лили вытянула ногу и легонько толкнула Блэка в бок, тот засмеялся.
— Я, правда, не спал ни с какой рейвенкловкой.
— Джеймс, — решил перевести тему Лунатик. — У Хаффлпафа сильная команда?
— Для меня теперь любая команда сильная.
— Прекрати так говорить, — Лили отстранилась и села прямо. — Ты превосходно играешь и сейчас тоже.
Поттер поморщился:
— Если быть реалистом, то это неправда. Брукс, например, играл лучше.
— Разве?
— Это со стороны выглядит так, будто я так легко за пару секунд ловлю снитч или что я забиваю десять голов в одиночку и без препятствий. А это не так. Это гораздо сложнее. Квиддич – командная игра. А зрители склонны преувеличивать.
— Поэтому я и не играю в квиддич, — Сириус пожал плечами. — Лучше наблюдать со стороны.
— А я играю в квиддич именно поэтому. Все восхищаются, говорят, что ты супергерой. Самое страшное – это разочаровать.
— Никого ты не разочаруешь, — Лили нежно коснулась его лица. — Джеймс, ты все равно лучший.
Поттер улыбнулся:
— Не зря Брукс называл тебя Солнышком.
— Мы все тут сейчас расплавимся от умиления, — пробормотал Блэк. Лили бросила на него недовольный взгляд.
***
Лили впервые за долгое время чувствовала себя ненужной команде по квиддичу. Она неуверенно взглянула в сторону раздевалок, остановилась, издалека глядя на них. Люк Купер после того, как вжился в роль капитана, поборол страх и стал настоящим лидером, она заметила это на тренировках, он стал прохладно относиться к ней, как к талисману. Так что она сомневалась, стоит ли ей совать нос в раздевалку.
— Эй, Лили, чего стоишь, как неродная? — Гордон выглянул из раздевалки и замахал ей рукой.
Она улыбнулась и с приятной радостью побежала к нему. Ее встретили приветственными возгласами, но в этот раз она недолго задержалась у каждого, ее тянуло к Джеймсу, медленно надевающему перчатки. Она обняла его, подняв голову, чтобы видеть его лицо.
— Скажи мне что-нибудь успокаивающее.
— Я люблю тебя.
Он несколько опешил от этой фразы. Он ожидал чего угодно кроме этого. Но, наверное, это было самое удачное, что можно было сказать. В тот миг, от этой фразы, ее взгляда, атмосферы вокруг них, его так наполнили мысли и чувства, что ему показалось, что он оторвался от земли. Он понял, что не сможет найти слов, чтобы описать все, что ощутил. Несколько секунд он размышлял, утопая в ее глазах, а потом ответил:
— Я буду летать, как никогда.
Не то, чтобы Хаффлпафф был разбит, но Гриффиндорцы все же выиграли. Люк показал себя отличным игроком, а Джеймс действительно летал, как никогда. С самого начала не очень уверенные в победе своей команды Хаффлпафцы к середине матча совсем сникли и разозлились, казалось, даже несколько обиделись, видно считая несправедливым такое явное превосходство Гриффиндора.
Гриффиндорцы устроили вечеринку, празднуя очередную, предпоследнюю победу. Они были так высоко по количеству побед, что теперь уверенность в получении кубка по Квиддичу была почти стопроцентная. К удивлению Лили, даже здорово выпив, Сириус не закадрил никакую девчонку, уделяя все время друзьям, как в прежние времена. Они здорово повеселились, подведя черту под беззаботной школьной жизнью.
Дальнейшие месяцы, вплоть до самого выпускного бала стали один сплошным кошмаром, суетой и стрессом.
***
Люпин вернулся с собрания старост и тут же двинулся к стенду с объявлениями, староста факультета поручила ему это нелегкое задание: разместить памятку для выпускников в гостиной.
— Какие новости?
— Скоро будут делать фото на выпускной альбом, — ответил он, отходя на шаг назад: памятка была приклеена ровно, и он пошел к дивану.
— Что значит «фото на выпускной альбом»?
— То и значит, — отозвался Лунатик. — Ты будто не знаешь, как все происходит, Хвост.
— Даже я ничего тут не понимаю, — нахмурившись, пробормотал Сириус.
Люпин повернулся к нему, чтобы разъяснить подробнее и увидел, что тот держит в руках памятку, которую Ремус только что прицепил на стенд.
— Сириус, — Люпин поднялся и выхватил у него листок.
— Эй! Я еще не разобрался.
Ремус вернулся на свое место и сел в кресло. Оказалось, что впереди у выпускников целый ворох проблем: для начала поиск пары на выпускной бал («Вот черт!» — выругался Блэк) и фото для выпускного альбома, а так же подготовка к экзаменам, всевозможные консультации и прощание с Хогвартсом.
Этот день стал отправной точкой безумия.
Последний матч Гриффиндора был запланирован на середину апреля, а до этого времени Джеймс продолжал тренироваться, Мародеры продолжали учиться и старались как можно меньше лезть во всевозможные переделки. Только трижды они выбрались в Хогсмид, но ночные прогулки по школе, ставшие почти традицией, уже не смогли оставить в прошлом. Они частенько располагались на Башне Астрономии и подолгу читали параграфы по Защите и Трансфигурации под свет волшебных палочек, кутаясь в одеяла и согреваясь сливочным пивом. Влюбленные парочки перестали бывать там. Потом Мародеры спускались в проход за зеркалом и частенько тренировались. Обычно такие тренировки были больше похожи на дружеские посиделки, чем на уроки, но навыки отстающих все-таки совершенствовались.
Как-то днем перед Защитой Сириус сидел на подоконнике, болтая ногами, и всерьез рассуждал на тему того, что ему не с кем пойти на выпускной.
— Ну не иди ни с кем, — устало бросил Ремус.
— Ага, и что потом?
— Напьешься и все.
— Ты будешь популярен и одиночкой, незачем искать пару, — заметила Лили.
Блэк поморщился, отвернувшись от друзй.
По коридору шла профессор Верди.
— Мистер Блэк, слезьте с подоконника.
Джеймс заметил в глазах друга привычные озорные огоньки.
Сириус легко спрыгнул и остановился перед Кристиной, перегородив ей путь. Несколько листочков со стопки книг слетели на пол, когда она резко затормозила. Сириус ловко поднял их, он откинул челку с лица и очаровательно улыбнулся, возвращая листы. Она поблагодарила его и хотела было обойти, но Сириус вновь перестроился так, чтобы она не смогла пройти мимо. Они начали привлекать внимание.
— В чем дело, мисте…
— Вы помните, как называли меня «Сириус»? — на одном дыхании тихо спросил он.
Она несколько смешалась, Джеймсу даже показалось, что ее щеки чуть порозовели. Он судорожно пытался вспомнить, как они познакомились и было ли дальше что-то еще. Верди тогда была с подругой. Сириус, кажется, приглашал кого-то из них гулять. Неужели Кристину?
— Блэк, — произнесла она, отводя взгляд. — Вы забываетесь.
— Я хочу пригласить вас…
— Мистер Блэк! Прекратите сейчас же! Чтобы я больше такого не слышала, — строго оборвала она и, обогнув его, скрылась в кабинете.
Сириус развернулся на пятках и, чуть запрокинув голову, самодовольно поглядел ей вслед.
— И чего ты хотел добиться?
— Развлечься немного, — Сириус пожал плечами. — У нас было свидание, когда мы только познакомились.
— И как? — Джеймс улыбнулся. Лили немного устало покосилась на него.
Сириус пожал плечами:
— Она ничего.
— Потрясающее определение, — не выдержала Эванс.
— Что тебе не нравится?
— А что оно вообще значит?
— Что она ничего.
Лили прыснула и закатила глаза:
— Это все равно, что сказать: «она ничего из себя не представляет».
— Ничего выдающегося, — согласился Блэк. — Но это вовсе не значит, что она отвратительная, мерзкая девица. Если бы она была такой, я бы сказал, что она — полный кошмар.
Лили уже вдохнула побольше воздуха, чтобы ответить ему что-то еще более возмущенное, чем раньше, но ее прервал колокол. Блэк улыбнулся, с деланным сожалением взглянул на нее и пошел в класс, остальные последовали за ним.
Ко всеобщему удивлению, Блэк не стал докучать Кристине, не стал искать себе пару, зато заказал по почте восхитительный костюм на выпускной бал, разумеется, в дополнение к тому, что уже пылился у него в чемодане.
***
— Сохатый, — на распев протянул Блэк, развалившись на кровати.
Джеймс даже не взглянул в его сторону, он пытался закрыть чемодан, из которого только что вытащил квиддичную форму. Ворох вещей не давал этого сделать, высовываясь из щелей.
— Ты помнишь, что сказал Лунатик? — снова протянул Блэк.
— Сириус, отстань, не до тебя сейчас. У меня через полчаса последняя игра, а я…
— Не можешь закрыть чемодан. Вот проблема-то.
Джеймс поднял раздраженный взгляд на друга и швырнул в него свитер, лежащий самым верхним в чемодане.
— ЭЙ!
Щелкнули замки, и Джеймс задвинул чемодан под кровать, поднялся и поглядел на Сириуса, тот держал в руке свитер.
— Зато чемодан закрылся, — спокойно отозвался Джеймс и пожал плечами. — Что там говорил Лунатик?
Сириус бросил свитер на кровать:
— Что для школьного альбома нас сегодня будут фотографировать. И брать что-то вроде интервью. По списку вопросов, составленному учениками.
— Интервью? — переспросил Поттер. — Кто?
Блэк пожал плечами:
— Черт знает. Кто там это все организовывает.
— Они что, собираются посвятить нам страницу в школьном альбоме?
— Именно так. Не только нам, конечно, но мы входим в число выдающихся лиц курса.
— Ну классно, — улыбнулся Поттер. Он подошел к зеркалу и поправил очки, оценивая насколько презентабельно выглядит. — А когда это?
Сириус поглядел на часы:
— Судя по всему, это начнется где-то часов в пять. Ведь ваш Люк не собирается ловить снитч дольше часа?
Джеймс вопросительно поглядел на Сириуса. Тот только улыбнулся.
***
Джеймс Поттер.
«Нет, я не собираюсь связывать будущее с квиддичем. Ой, скажете тоже, играю лучше всех в Хогвартсе. Хотя, сказать откровенно, этот последний гол, что я забил сегодня… блестящий, а? Это уже четвертый кубок, который Гриффиндор получает благодаря мне. В этом году он был обязателен. Выпуск ведь и все такое. Мы с друзьями поставили себе такую задачу. Вообще-то да, квиддич это командная игра, но ведь я… То есть… Не у всех же есть такая потрясающая девушка, как у меня! Она наш талисман.
Другие поклонницы? Они есть? В последнее время, я их не вижу. Лили всех затмила.
Нет, я готовлюсь к ЖАБА, а как же иначе. Экзамен через месяц, а у меня в плане все «П». Должен же я быть лучшим из лучших.
Мерлин, это действительно кого-то интересует? Нет, я не укладываю волосы. Они сами так торчат».
Ремус Люпин.
«Вы правы, я староста.
Это даже не смешно. Думаете, они меня слушают?
Я скромный по сравнению с Джеймсом и Сириусом? … Кто по сравнению с ними не скромный?
Ну, могу вам рассказать все, что знаю о Защите от Темных искусств, выйдет часов на сорок. Я в этом силен»
Питер Петтигрю.
«А это обязательно?
Я вовсе и не знаю, как вышло, что мы стали дружить. Но мы ведь, как братья теперь. Они мне помогают во всем, а я им, в чем могу. Ну, короче, мы не разлей вода».
Сириус Блэк.
«Моя роль? Даже не знаю. Джимбо у нас, наверно, связующее звено. А я так, проходил мимо и вовремя свернул на нужную улицу.
Да ничем, в сущности, я не занимаюсь. Устраиваю дебаты, разбиваю сердечки юных особ и курю. А еще у меня есть мотоцикл.
Мракоборцем. Мы собирались все вместе. Ремус у нас ас в Защите, да и мы вроде неплохо справляемся.
Не вижу ничего плохого в том, чтобы общаться с магглами. Они крутые ребята. Такие же как мы. А некоторые даже еще круче.
Волдеморт? Вы о нем говорите? Тогда говорите прямо. Тот-Кого-Нельзя-Называть это Пивз в моем понимании. А то, знаете ли, черта помянешь…
Каково быть Гриффиндорцем в семье Слизеринцев? А вы уверены, что моя семья – Блэки? Это был не выбор между Слизерином и Ггриффиндором. Это был более серьезный выбор. Иметь настоящих друзей, жениться по любви или вообще не жениться, любить, кататься на мотоцикле, смотреть кино и читать маггловские книги. Ходить в кроссовках, ссутулившись, любить красный цвет, жить в светлом доме, быть мракоборцем. Я могу это делать, пока я остаюсь собой, будь я просто одним из типичных Блэков-слизиринцев разве было бы это у меня? Быть чистокровным, знатным, аристократом. Пф. Быть вечным пленником семейных традиций или быть всецельно свободным? Вот что это за выбор.
А вы бы что выбрали?
Дружба гораздо более важная вещь, чем вы можете себе представить. Это братство. Вместе мы сможем все. Не только сдать ЖАБА на все «П», гораздо большее. Я хочу сказать…Просто не думайте, что больше не услышите о нас после выпускного. Вы еще услышите о нас».
__________________________________________
Не забывайте комментировать. Вдохновение автора нуждается в этом.
Глава 19. ВосходАудиторию заполнили сонные лица. Кто-то клевал носом, пытаясь вести конспект, кто-то просто слушал, а кто-то и вовсе растянулся на парте, досматривая сны. Слизнорт не злился и не пытался будить учеников, он негромко рассказывал тем, кто был готов его слушать, что ждет студентов на ЖАБА. Медленно, секунда за секундой утекали последние часы перед последним итоговым экзаменом.
Слизнорт чувствовал себя не лучшим образом. Он даже думал уволиться после этого года. Найти себе домик где-нибудь на побережье, пожить в тихом месте, подальше от тех ужасов, что несет Тот-Кого-Нельзя-Называть. Ему все чаще казалось, что последние лучи света затмевают тучи.
Он закончил лекцию, пожелал ученикам удачи и пошел в комнату, чтобы выпить какого-нибудь теплого напитка. Где-то в глубине шкафчика у него лежала пачка маггловского кофе, которую он не трогал вот уже несколько лет. Сделав себе этот напиток, он несколько минут постоял возле окна, наблюдая за весенними преображениями природы, и отправился обратно в кабинет. Он был совершенно пуст. На некоторых партах лежали кусочки пергамента, на полу было брошено старое перо, наверное кто-то наступил на него, потому что ворсинки были безжалостно растасканы по всему полу. Слизнорт не обратил на них внимания. Он прошел к столу и только спустя несколько мгновений, среди бутыльков и книг заметил аквариум, в котором на поверхности кружился золотистый лепесток. Профессор осторожно коснулся сосуда, и лепесток начал тонуть, но прежде чем опуститься на дно, он преобразился в золотую рыбку. Она покружилась вкруг своей оси, хлопнула глазами и встрепенулась: перед ней был новый мир. Словно яркий луч это преображение прошло сквозь душу Профессора, подарив ему новую надежду.
— Кто тебя здесь оставил, дружок?
Рыбка поплыла ко дну и снова сделала переворот. Под аквариумом лежала записка: «От Лили Эванс, лучшему преподавателю».
* * *
— Поверить не могу, что ты сделала Слизнорту подарок, — бросил Сириус откинулся на траву и расправил галстук.
— Делать подарки учителям это нормально, — отозвалась Лили, открывая учебник, и, не давая Сириусу, сказать, добавила: — то, что он декан Слизерина не имеет значения! Он прекрасный человек.
— Ага, замечательный просто, — прыснул Блэк, положив руки под голову. — Именно поэтому он водит дружбу, только с самыми-самыми сама-знаешь-какими из своих учеников.
— А я? Ну, Сириус, со мной он тоже «водит дружбу».
— Ну ведь никто не отрицает, что ты ужасно амбициозна, а? — он взглянул на нее, дважды приподняв брови.
Лили рассмеялась, шутливо пихнув Блэка в плечо. Ремус, наблюдавший эту картину, отвел взгляд и, улыбаясь, сказал:
— Прекратите привлекать к нам внимание. Девчонки, что сидят у пруда и так скоро сожрут нас взглядами.
Все как по команде, поглядели в их сторону. Кое-кто из наблюдательниц смущенно отвел взгляд, а самые смелые продолжили с еще большим старанием строить глазки.
Сириус отвернулся первым, с несколько удивленным, усталым видом закатил глаза и поморщился.
В безмолвных взглядах Мародеров легко читался вопрос.
— Что? — спросил Блэк. — Я уже от них устал, — промолвил он, завалившись на траву. — Все такие одинаковые и глупые.
— Потрясающе, — высказался Джеймс. — Не думал, что услышу это от тебя когда-либо.
— Время перемен.
Они давно забросили учебники, хотя делали вид, что что-то повторяют. Всем наскучили Зелья, а экзамен был назначен уже на завтра. Но порывистый ветер, напоминающий о прошедшей весне, растекался по окрестностям Хогвартса, обволакивая учеников ленью. Лили вытянула ноги и прижалась к Джеймсу.
* * *
За несколько дней до выпускного наступил тот самый день Х, когда почта волновала всех больше чем обычно. Большинство даже не притронулось к еде. Старшекурсники ждали шуршания крыльев, затаив дыхание. Результаты ЖАБА разлетелись по Большому залу вместе с сотней птиц. Послышался шорох бумаги, один за одним открывались конверты. Снейп взял свое письмо и, не глядя, коснулся печати. У соседних столов раздавались восторженные вскрики девчонок. Но они его не интересовали. Все, кроме одного. Он узнал ее голос и повернул голову: Лили прикрыла рот рукой, в другой зажат конверт, глаза блестят. Еще секунда она протягивает руки и обнимает Поттера, такого же счастливого, как она. Они кружатся. Джеймс ставит ее на ноги и обращает внимание на друзей. Они показывают письма друг другу, улыбаются, смеются, о чем-то шутят. Для него сейчас эти пятеро — одни в этом зале, среди сотен других учеников. Он словно смотрит кино. Лили прыгает от радости и обнимает всех Мародеров сразу.
* * *
«Истории, рассказанные кем-то о ком-то всегда кажутся более волшебными, чем они являются на самом деле».
Лили одним пальцем приподняла обложку и захлопнула недочитанную книгу.
Она помнила, как мама рассказывала про свой выпускной. Что она волновалась, готовилась вместе с матерью и бабушкой, что у нее даже не было пары, но на самом вечере она познакомилась со своей первой любовью. У Лили было не так. В гостиной ее уже ждал Джеймс, и никто не помогал ей собираться на праздник.
Лили только теперь подумала, что ничего не знает про выпускной Петуньи. Она отправила сестре открытку, но Тунья ничего не ответила. Как себя чувствовала сестра в этот день? И какое у нее было платье?
Что Лили точно знала, так это то, что она, в отличие от гриффиндорки, собиралась в пустой комнате.
А рядом с Лили толпились однокурсницы. Всем было мало места, все хотели протиснуться к зеркалу, поправить прически, платье, макияж. Не было в этом торжественности момента, какой Лили всегда представляла себе, слушая мамины рассказы. И хотя она не чувствовала волнения и была абсолютно спокойна, сейчас матери ей очень не хватало. Нет, не просто матери, родного человека, который поддержал бы ее в тот момент, когда она вот-вот шагнет в пропасть и полетит в неизвестную жизнь за стенами Хогвартса, кто просто сказал бы ей повеселиться от души, сказал, что она очень и очень красива.
Почему-то казалось, что как прежде уже не будет. И этот вечер — последняя, самая сладкая капля школьной жизни. Перед смертью не надышишься?
Она нашла момент, подобралась к зеркалу и взглянула на свое отражение. Ей стало противно от того, как девчонки толкаются вокруг и стараются как можно больше украсить себя. Лили выглядела не так вычурно, как другие. Распущенные, завитые в локоны волосы, прекрасно смотрелись с темно-зеленым платьем в пол. Вот и все. Сережки, подаренные Джеймсом, невычурный макияж и те единственные туфли на каблуке, что служили ей верой и правдой вот уже третий год.
Она спустилась в гостиную, но Джеймса не было. На подлокотнике дивана сидел, болтая с какими-то девчонками, Сириус.
— Лили, — увидев ее, он мгновенно отвлекся от собеседниц, поднялся и прошел к ней, даже несколько смешался, кривовато улыбнувшись. — Прекрасно выглядишь.
— Спасибо, — немного потерянно отозвалась она. — А где Джеймс?
— А он подойдет, не волнуйся. Спустимся пока в холл? Должно же мне достаться хоть немного этой красоты.
— Бродяга, — чуть смущенно улыбнувшись, протянула Лили. Внимательно поглядев на него, она почувствовала, какая энергия исходит от Блэка. Даже тот факт, что Сириус так усердно старался всю свою жизнь не быть Блэком, эта его сущность никуда не исчезла. Лили впервые видела его в таком официальном виде: в костюме, белой рубашке и бабочке, с зачесанными назад волосами, и могла поклясться, что этот гриффиндорец, катающийся на байке и курящий больше любого маггла, не теряя своего блеска в глазах и легкой безалаберности, производил впечатление настоящего аристократа.
— Сириус, ты просто бесподобен, кстати. Бабочка тебе чертовски идет, — заметила она, взяв его под руку.
— Не захваливай меня, мне и так не очень хочется отдавать тебя Сохатому.
Они вошли в холл, полный ожидающих своих пар выпускников, и получили рекордную порцию оценивающих взглядов в свою сторону.
— Что-то мне это напоминает.
— За это «что-то» я получил по морде, так что не буде вспоминать, а? — Блэк глянул на Лили. Она улыбнулась, высвобождая руку.
Сириус отодвинул рукав пиджака, обнажив потрепанные часы, те самые, что появились на его запястье после зимних каникул.
— Поттер не знает правил этикета, — заметил Сириус. Он опустил руки, хотел спрятать их в карманы, но решил этого не делать, желая по-видимому сохранить образ аристократа.
— Сириус, почему ты не пригласил Саманту?
— Мы расстались, — не на секунду не запнувшись, ответил Блэк. Лили даже показалось, что он отрепетировал заранее. Он легко пожал плечами и все-таки спрятал руки в карманы. — Я отлично чувствую себя, Лили. Думаешь, я хотел бы этого?
— Ты носишь ее часы, — факт, разрушающий все на свете.
Только спустя несколько секунд Сириус был готов что-то ответить, но из неоткуда появился Джеймс с огромным букетом гербер, а следом за ним и Ремус с Питером.
— Я достал для тебя гигантские ромашки!
— Джеймс, ты чудо, — она улыбнулась, зарывшись носом в охапку цветов.
Поттер очаровано глядел на девушку:
— Лили-и… Ты такая красивая…
Она улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать.
— Никакого уважения к друзьям! — заметил Ремус, тыкнув в плечо Джеймса.
Поттер замахнулся на него рукой, не отвлекаясь от своего занятия.
— Видели это? — Ремус поглядел на Питера, а затем и на Сириуса.
Тот только слегка улыбнулся.
— Бродяга, все в порядке?
Мгновение и Сириус широко улыбнулся:
— Да, лучше не бывает.
* * *
Ремус прошелся взглядом по танцующим парочкам, задержав глаза на Лили, нежно опустившей голову на плечо Поттера.
На их одинокую компанию Лили сегодня была единственной девушкой. Она уделяла внимание каждому, но не на мгновение не выпуская ладони Джеймса из своей. Теперь на танцполе была романтическая идиллия, а за столом выпускников — полное безумие. Гордон и Дэвис протащили на Бал огневиски и теперь, разливая его под столом, угощали однокурсников.
— Давай, Пит, за счастливое будущее! — провозгласил Джонатан, поднимая кубок.
Ремус покосился на Питера, тот уже плохо себя контролировал, но все равно потянулся за своим кубком.
— Сириус, Ремус, может, с нами? — Дэвид поглядел на однокурсников. Ремус мотнул головой, поглядел на Сириуса, тот немного поморщился:
— Я пас.
— Ну как хочешь.
Ремус удивленно приподнял брови.
— Что? Мне уже хватит.
То, что Сириус умел делать, так это праздновать. Он практически не напивался, но веселился всегда от души и всегда на пару с Джеймсом был душой компании, особенно, если вовремя не находил себе какую-нибудь девушку. Сегодня все девушки шли мило Блэка, он будто их вообще не видел. Это немного настораживало Ремуса, но он списал это на то, что Блэку просто не хочется видеть, как какая-нибудь по уши влюбленная будет кататься у него в ногах, признаваясь в любви. Ведь все же знают, что выпускной — день пламенных признаний?
Кубки столкнулись в воздухе с характерным звоном, нарушая ход мыслей Ремуса.
— Черт возьми! — воскликнул Гордон, с громким стуком опустив кубок на стол. — Пойду приглашу Веронику на танец!
— А я Кристи. В конце концов, сегодня или никогда!
Ремус удивленно приподнял брови: неужели он так громко думал?
Гордон и Дэвис мгновенно поднялись.
— Эй-эй, — Сириус заметно напрягся. — Вы что, так собираетесь идти?
Джонатан и Дэвид переглянулись.
— А что?
Сириус всерьез удивился:
— А что? Поправьте галстуки хотя бы.
Гордон присел и, уставившись в отражающую поверхность кубка, попытался поправить галстук. Дэвис наклонился к Ремусу, сидящему ближе всего.
— Будь другом.
— И возьмите пиджаки, — добавил Блэк.
— Жарко ведь! — возмутился Джонатан.
— Когда вы выйдите со своими леди на улицу для приватной прогулки, они замерзнут быстрее, чем дослушает ваши пламенные речи. Вы думаете, что пиджаки придуманы для того, чтобы их носили мужчины?
Дэвид усмехнулся:
— Умно, дружище.
Они сняли со спинок стульев пиджаки и скрылись где-то в зале.
— Так вот почему ты всегда брал с собой мантию или куртку! — Ремус засмеялся и поглядел на Блэка. — Чертов Ловелас!
— Кто?
— Да забудь, — Ремус махнул рукой. — Знаешь, давай выпьем за тебя. За твою гениальность!
— Лучше за тебя, Лунатик.
Они потянулись за кубками, но их прервал отчетливый, почти жалобный возглас.
— Кажется, мне плохо.
Питер сидел, ухватившись в стол руками, бледно-зеленого цвета и несчастно глядел на друзей.
— Хвост, ну почему?! — протянул Сириус, всплеснув руками. — Разве сложно себя контролировать?
— Мне нужно в туалет.
Ремус поглядел на Сириуса, тот махнул рукой. По его взгляду Люпин понял, что Блэк вообще не собирается сходить со своего места и поспешно поднялся, догоняя побежавшего в уборную Петтигрю. Сириус проводил их взглядом и покачал головой. Музыка начинала действовать на нервы.
Он прошелся взглядом по столам: почти все танцевали, мало, кто остался на местах. Из Гриффиндора — только он. За Слизеринским столом — гораздо больше. Та, кого он неосознанно искал глазами, сидела с самого края. На ней было простое черное платье, с пышной юбкой, закрывающей угловатые колени. Распущенные волосы, казалось, стали еще более пышными и длинными. Она глядела прямо перед собой, сложив белоснежные руки на темную ткань. Нога на ногу, подбородок вздернут, шерстит взглядом по залу, разглядывает людей. В таком образе она выглядела почти траурно, строго и торжественно.
Сириус усмехнулся своим мыслям, отвернулся и сделал глоток, что бы себя чем-то занять.
— Не скучал без нас? — Лили, слегка запыхавшаяся, села рядом.
— Не успел, Ремус ушел всего минуту назад.
— А где они с Питером?
— Питеру стало плохо.
— Как он? — обеспокоенно ахнула Эванс.
— Обычное дело, не волнуйся, — Поттер махнул рукой и жадно отхлебнул прямо из графина с водой, не отыскав пустого стакана.
— Джеймс! — Лили засмеялась.
— Что? — Поттер пожал плечами. — Это танцевальная музыка выбивает из сил. Теперь танцуем только медленные танцы.
Но потом они еще много танцевали. Танцевали их фирменный рок-н-ролл, умудрившись вытащить с собой и Ремуса. Поили Питера чаем. Сириус отшил почти два десятка девушек, во главе с Лили, которая просила с ней потанцевать, пока Джеймс отошел. Сириус был непреклонен. До тех самых пор, пока, возвращаясь за стол к друзьям, его взгляд не привлекла стычка у Слизеринского стола.
Эйвери что-то настойчиво говорил Саманте. Сириус остановился, что бы понаблюдать.
Саманта явно злилась. Блэк все ждал, что она пригрозит ему каким-нибудь проклятьем. Но когда Эйвери схватил ее за руку, а она только продолжала огрызаться, он понял, что что-то не так. Видимо, палочки у нее с собой просто не было.
— Эй, Эйвери, — подходя к ним, крикнул Блэк. — Разве так обращаются с девушками?
— Чего тебе надо, Блэк? — оскалился слизиринец, не выпуская тонкого запястья. — Мы собираемся потанцевать.
— Мне кажется, Саманте не хочется танцевать с тобой. Тем более, разве она не сказала, что она уже обещала этот танец мне?
— Серьезно? — Эйвери захихикал. — А мне казалось, что ты, Блэк, теперь совсем другого поля ягода.
— Да ладно, Эйв! Это шутка так неоригинальна, что я слышал ее больше тысячи раз. Тебе самому не противно повторять такие глупости, а? — Сириус поглядел на Слизиринца.
— Отпусти мою руку, — прошипела Саманта.
— Что, малышка? — Эйвери усмехнулся.
— Мне больно, кретин.
— Серьезно, Эйвери, отпусти ее, — тот не шелохнулся, будто проверял самообладание Блэка. — Ладно, — Сириус в одно мгновение достал палочку и, придвинувшись почти вплотную к обидчику, приставил оружие к его горлу. — Я так хотел начистить твою физиономию, все эти долгие семь лет, что сейчас это будет слаще, чем Сливочное пиво. Убирайся сейчас же, если не хочешь доставить мне такого удовольствия.
Глаза Эйвери потемнели:
— Я еще поквитаюсь с тобой.
— Буду ждать.
Эйвери выпустил руку Монро и, сверкнув глазами, пошел прочь.
Сириус выпрямился, спрятал палочку, повернулся к Монро.
— Теперь мы можем нормально поздороваться, — и чуть улыбнувшись, поцеловал ее руку. После чего, не выпуская ее, приподнял рукав платья и взглянул на запястье, украшенное синими следами от пальцев Эйвери.
— Только не делай глупостей, — проговорила девушка, заметив, как изменилось лицо Гриффиндорца. — Я сама виновата, что забыла палочку. Знала, что он просто так не отстанет. У него просто мания, так что…
— Сэм… — он отпустил ее руку. — Еще слово и я все-таки начищу ему морду.
— Ненужно. Он вместе со всеми Пожирателями и так одной ногой в аду, — она поглядела на Сириуса и вдруг словно очнулась: — Извини, я не подумала...
— Все нормально.
Мгновение молчания. Она приподняла брови, придирчиво разглядывая Блэка.
— Крутой образ. А-ля аристократ. И прическа новая.
— Я старался.
— Сириус, — неуверенно произнесла она, и Блэк удивился, как необычно звучит его имя. Почему он раньше не замечал? — Я вообще-то собиралась уходить. Но теперь я вроде как должна тебе танец.
— Нет. Если не хочешь.
— Спасибо, — она улыбнулась. — Ну, я тогда пойду.
И помахав, она пошла к выходу. Еще секунду-другую Сириус помялся с ноги на ногу, а потом кинулся за ней.
— Сэм!
Она оглянулась, давая ему возможность догнать ее.
— Я провожу тебя? А то мало ли…
— Пытаешься нести за меня ответственность? У тебя плохо получается.
— Что?
Саманта поглядела на него и усмехнулась:
— Да есть такая магловская сказка. Забудь.
Они спустились в подземелье, он накрыл ее тонкие плечи своим пиджаком. Вместо «спасибо» она слабо улыбнулась.
— Как сдала экзамены?
— Отлично. Именно так, как мне хотелось бы. А вы как обычно самые-самые лучшие?
— Как планировали, — Сириус улыбнулся похвале. — И что решила делать после школы?
— Один ученый пригласил меня в Америку, он работает над изучением Магической истории. У него самый большой штаб по работе над этим вопросом и доступ к большому количеству документации.
— Так ты уезжаешь? А как же борьба со злом?
— Не для меня. Слишком много несправедливости, я не выдержу этого. Я бы не хотела бросать здесь Дэна. Но не могу забрать его с собой. Так что если все получится, то да. Уезжаю, — она остановилась. — О, ты носишь мои часы.
— Да, — Сириус поглядел на них. — Ты уверена, что не хочешь их забрать?
Она кивнула.
— Ну а ты, Мистер Свобода, что? Будешь биться с Пожирателями и Волдемортом?
— Мы в Мракоборцы пойдем, наверное, — он пожал плечами. — Все дороги открыты. Закончится война — поеду путешествовать. Ну а что еще делать, если есть мотоцикл и бескрайнее небо?
— Твое «мы» и твоя свободолюбивая неопределённость — самое отвратительное и прекрасное, что я когда-либо наблюдала, — без улыбки проговорила она, тепло, открыто взглянула на него, скинула пиджак и, передав его Блэку, протянула руку.
Легкое рукопожатие.
— Удачи, Сириус.
И она исчезла.
* * *
Лили засмеялась, чуть закинув голову. Джеймс только что поставил ее на ноги, после продолжительного кружения по залу.
— Ты сумасшедший! — шутливо бросила она.
— Теперь я не могу прямо идти.
И Джеймс, пошатываясь, зашагал к столу. Лили снова залилась смехом.
— Джеймс!
— Голова кружится! — он взъерошил волосы и, заметив взгляд Лили, рассмеялся.
Когда же они, наконец, дошли до своего стола, Лили чувствовала себя уставшей и счастливой одновременно. Удивительно, как в этот последний день обострились все чувства. Она любила каждый уголок этого замка, каждого гриффиндорца так сильно, как, наверное, не любила их даже в свой первый день в Хогвартсе. Она откинулась на спинку стула и оглядела ставший родным за столько лет зал, людей, которые ее окружали. Ее однокурсников, ее мародеров, ее Джеймса, ее… Она осторожно оглянулась и столкнулась взглядом с тем, кто все еще сидел за Слизеринским столом, кто прятался в тени в потрепанном костюме. Один. По телу пробежали мурашки, но она, собравшись с силами, тепло улыбнулась.
Лили вернулась в прежнее положение. Без улыбки, и не такая счастливая, как мгновения назад.
— Все в порядке?
— Да, просто воспоминания нахлынули.
— Воспоминания о тех прекрасных временах, когда мы беззаботно хулиганили все свободное время, и были не обременены ничем, кроме как планами заполучить тебя для Сохатого, — Блэк занял свое прежнее место. — То есть, когда ты водила дружбу с Нюнчиком.
— Сириус, где ты был? — Ремус нахмурился, глядя на друзей.
— Прощался с единственной девушкой, которая была мне по душе, — совсем сухо проговорил он, затем он почти вымучено улыбнулся. — Причем в данном случае по душе именно в прямом смысле, а «прощался» от слова «прощай».
Лили сочувственно поглядела на Сириуса и ободряюще коснулась его руки:
— Бродяга…
— Эх, Эванс, — Блэк улыбнулся. — Не ревнуй. Ты у меня теперь единственная.
Лили засмеялась.
— Она все еще моя девушка, дружище, — напомнил Джеймс.
— Обещаю не трогать руками.
— Сириус, ты осторожнее, а то Джеймс воспримет твои слова всерьез, — шутливо предупредил Люпин.
— Джеймс, он шутит, — добавила Лили, через плечо поглядев на Поттера, который с подозрением рассматривал Блэка. — Ну?
Поттер улыбнулся и потянулся к Сириусом с кубком, по пути чмокнув Лили в щеку.
В тот вечер было сказано много всего. Много глупых, бессмысленных фраз, много напутственной банальности, вроде «в добрый путь» и всего подобного. Было сделано много фотографий, на которых улыбающиеся черно-белые волшебники корчили рожи, махали руками, смеялись, что-то говорили, пели, обнимались, плакали, прощались и просто веселились.
Было много пророчеств на будущее, философских речей, и грез о том, что будет, когда… Было много смеха. Ближе к утру, когда из гуляющих выпускников остались самые стойкие и мародеры перешли в их любимую комнату на четвертом этаже, когда Эванс уснула, растянувшись на подушках, Питер пришел в себя, и Мародеры допивали сливочное пиво.
— Да... вовремя же мы родились, а? — Сириус грустно улыбнулся.
— Почему это?
— Ну, рядом с нами рождается история.
— Да, — усмехнулся Джеймс, подхватив мысль Блэка. — Лет через двадцать во всех учебниках истории магии напишут про войну, про героев. И наши фамилии будут отмечены в этих параграфах, и новые ученики Хогвартса будут читать про нас, а не про гномов, воевавших в 1523 году.
— Не было такой войны.
— Ну, Лунатик! — одернул Блэк, поморщившись.
Джеймс только засмеялся и, не теряя мысли продолжил:
— С нами можно будет поболтать и спросить, а как это было? Было страшно? И мои дети на уроках истории будут говорить: ребята, а это вранье, мой папа рассказывал мне, хотите, я расскажу вам, как было на самом деле?
— Ага, — протянул Ремус, глядя на остатки, плещущиеся на дне бутылке. — Если не умрем.
— Не умрем.
— Ну, когда-то все равно придется, — заметил Сириус, облокотившись на стену. — Вот только, что потом? Не станет кого-то? И… И что?
И тут до каждого из них дошел главный смысл сказанного Сириусом. Впервые в жизни они поняли, что рано или поздно им придется расстаться навсегда. Казалось, в комнате стало холоднее. Они испуганно переглянулись.
— Выходит, сначала останется трое, потом двое, а потом один?
Лили перевернулась на спину, и Джеймсу пришлось убрать руку с ее плеча. Он грустно посмотрел на нее.
— Жизнь не должна заканчиваться смертью, — услышал он брезгливый тон Блэка.
— А как?
— Ну не знаю… я просто… просто ненавижу похороны. Я был на похоронах, это ужасно! . Все приходят, смотрят и плачут, своеобразная вечеринка, где вместо веселья все почему-то рыдают и строят такие серьезные мины, будто смотрят на что-то важное до невозможности, а ты лежишь в ящике и тебе уже все равно. Ты хочешь, чтобы на земле твои друзья и родные веселились и радовались, а они почему-то плачут. Не хочу. Не хочу, чтобы всю жизнь мы вместе смеялись, а в последний путь меня провожали в рыданиях, глядя на мою белую, как простыня, физиономию. Так что лучше… не знаю… лучше исчезнуть. В крайнем случае — погибнуть на поле боя. Еще и ящик. Лежит там тело и…
— Давай без подробностей.
— Вот именно!
— Смотрите, в Блэке проснулся аккуратист.
— Да я же не о том!
— Знаю, — Ремус усмехнулся, а потом грустно вздохнул и сказал: — Почему-то у меня такое чувство, будто никто из нас не доживет до глубокой старости.
— Знаете, что я думаю? — Джеймс поднялся на ноги и, чуть подняв бокал в воздух, начал говорить, глядя, как друзья тоже поднимаются. — Что, несмотря на то, что мы умрем или не умрем, сейчас мы вместе, а впереди у нас еще есть неопределенное количество времени, что бы наполнить жизнь каким-то количеством событий, и пусть мы не знаем каким именно, содержание этих событий зависит только от нас. Я знаю, говорят, что в восемнадцать смерть кажется, как никогда далеко, но… такие люди, как мы, не умирают. И мы не умрем. Тут мне хочется употребить прекрасную фразу, которую присвоили себе дрянные люди: «Последний же враг истребится — смерть». В конце концов, разве кто-то отменял жизнь после смерти? Если что, друзья, знайте, я вас буду ждать, смотреть, свесив ноги с какого-нибудь мягкого облачка, и когда мы соберемся вместе, мир иной содрогнется от наших шалостей.
Это был один из лучших тостов Джеймса Поттера и прощальный звон школьных лет. Над окрестностями Хогвартса всходило солнце.
* * *
Проснувшись утром, Лили не чувствовала себя счастливой. Она чувствовала холод, пустоту, страх, а еще тягучее чувство где-то в груди. Ей как никогда хотелось просто пролежать весь день на кровати в своей комнате. В своей комнате в башне Гриффиндора. Одной. Задернув шторы. Джеймс еще спал. Она осторожно вылезла из-под одеяла и пошла в свою спальню. Соседок в комнате не оказалось, у некоторых уже не было и чемоданов. Лили переоделась, вытащила из-под кровати свой чемодан, открыла его и, осмотрев комнату еще раз, принялась собирать оставшиеся вещи. Положила последние книги сверху мантий и попыталась закрыть чемодан. Он никак не поддавался: слишком большая кипа вещей вылезала из щелочек, не желая покидать Хогвартс. Раз. Два. Три. Лили обессиленно опустила руки и неожиданно для себя заплакала: у нее не было сил бороться с проклятой сумкой.
Она забралась на кровать и свернулась клубочком. Совсем скоро она в последний раз сядет в Хогвартс-экспресс.
Дверь в комнату отворилась и вошли Мэри и Нэнси.
— Тебя в гостиной ждут мальчики, — бросила последняя, сразу принявшись за сбор вещей.
— Значит, подождут, — едва слышно пробубнила Лили, наблюдая за Мэри. Та, кажется, тоже была не в духе: легла на кровать и печально вздохнула.
— Ну вот и все. Последний день. А я так и не нашла будущего мужа.
Лили не сдержала смех.
— Чего ты смеешься? Я все надеялась, что какой-нибудь красавец признается мне в любви. Выпускной же!
Нэнси тоже засмеялась.
— Смейтесь. Кажется, всем на этом чертовом празднике признались в любви, кроме меня. Гордон и Дэвис теперь с Вероникой и Кристи. Нэнси с Джастином… А я?
— Мы пока не встречаемся, — отмахнулась Нэнси.
— Спасибо, что успокоила.
Лили улыбнулась и села на кровати.
— Мэри, ты красивая, общительная девушка, найдешь парня вне Хогвартса. К тому же, кого ты хотел здесь найти? Мне кажется, тебе нужен кто-то постарше.
— Правда?
— Конечно, — Лили махнула рукой и улыбнулась. — А меня, наверное, Джеймс заждался.
Она бросила взгляд на чемодан, с какой-то необыкновенной лёгкостью, закрыла его и в последний раз вышла из своей спальни.
Однако легкость, с которой она покинула спальню не передалась в дальнейший путь. Спускаться на первый этаж было как никогда тяжело. Последний завтрак.
Лили поглядела в свою тарелку: тосты с маслом, рядом — тыквенный сок.
— Все в порядке, Лили? — Джеймс обеспокоенно поглядел на нее.
— Да. Просто тяжело прощаться с Хогвартсом.
Есть ей не хотелось, но последний завтрак она пообещала распробовать как следует, чтобы запомнить вкус так точно, как только это возможно. Большой зал шумел, радостно, как обычно это бывает в последний учебный день.
Она кинула взгляд на стол Слизерина, и не смогла найти Северуса. Не заметила она его на пути к поезду и затем в самом Хогвартс-Экспрессе. Она сама не знала, что изменилось бы, заметь она его. Но ей казалось необходимым попрощаться. Попрощаться основательно, даже больше: поставить точку. Потому что жизнь вне Хогвартса казалась чем-то таким далеким и неизведанным, что давало уже полную свободу действий. Их дороги должны были разойтись раз и навсегда. Но этого не произошло. Точка не была поставлена.
Лили почти всю дорогу мочала, наблюдая за пейзажем за окном поезда.
— Ты не передумала?
— Что?
Джеймс осторожно, словно боясь обидеть, пояснил:
— Не передумала жить со мной?
— Нет. Но только сначала мне нужно будет заехать к отцу. Забрать вещи и сообщить, что я уезжаю.
— Конечно, — просиял Поттер. — Тогда поступим так. Я поеду домой, приберусь там и закуплю продуктов, а завтра Сириус заедет за тобой на мотоцикле. Так будет удобнее всего перетащить вещи.
— Ладно.
— Бродяга, — Джеймс толкнул спящего друга в плечо, тот гневно поглядел на него, слегка приподняв веки. — Отвезешь Лили ко мне завтра?
— Сохатый, ты совсем сдурел? Не мог подождать, пока я проснусь?
— Дело срочное.
— Отвезу, если нужно.
Хогвартс-Экспресс приближался к Лондону.
Один шаг, разделяющий платформу и поезд. Шаг между детством и взрослой жизнью, между укрепленным стенами Хогвартса и войной. Секундная пауза и этот шаг сделан.
Ничего не изменилось, все тот же Хогвартс-Экспресс у Лили за спиной. Те же люди рядом, то же небо, тот же дым. Ей казалось это странным. В следующий раз она вернется сюда, только провожая своего ребенка. Мысль, что когда-нибудь она снова увидит этот поезд, провожая частичку себя на новую встречу со школьной жизнью, приятно согрела ее душу, и Лили улыбнулась.
— Все нормально? — Джеймс сжал ее руку, и она кивнула. — О чем ты думаешь?
— Последние полгода в моей жизни были по-настоящему счастливыми. Просто вокруг бушует война, все гораздо серьезнее, чем год или два назад, гибнут люди, а мне впервые было так спокойно. Я счастлива. Будто моя жизнь — сложенный паззл. И ничего не нужно менять. Это так странно, чувствовать себя счастливой.
— Ты боишься, что теперь все изменится?
— Немного. Меня пугает неизвестность.
Словно зависшие между прошлым и настоящим они стояли на платформе, держась за руки. Все еще чувствуя дыхание прошлой жизни, и глядя в сторону, пока прячущейся от посторонних глаз, будущей реальности. Несколько дней, несколько шагов. И единственное, что придавало устойчивости в этом непростом положении — они сами. Друг другу. Мародеры и Лили Эванс.
Глава 2.1. НачалоЧасть вторая.
Пролог
Лили
Жили долго и счастливо. Умерли в один день.
Сказки всегда заканчиваются одинаково. Хорошие сказки.
В детстве мама читала мне сказки, и я мечтала быть принцессой. Моя мечта, как принято во всех хороших сказках, почти сбылась: у меня была своя крестная фея, принц со свитой верных друзей и жизнь полная волшебства... Но моя сказка получилась не такой, какой я всегда принимала истории, прочитанные мамой, ибо реальность выявляет подводные камни.
Бродяга
Осень. Уже наступила осень. Начало октября, лужи и противный запах мокрых листьев. Запах «дождя» и «осени», от которого так балдеет Эванс.
Мы все оказались на перекрестке и в нерешительности пожимали плечами, озадаченно глядели по сторонам, изучали безумие, ожидающее нас за поворотами, долго думали, куда пойти, вертелись и нервничали, кусали губы и ежились от одиночества и неизвестности. А потом просто взялись за руки. Взялись и остались стоять на месте. Все до единого. Возможно, это и была наша судьба.
Я не мастер красноречия. На этой роли у нас Сохатый. Я – всего лишь Сириус Блэк, прожигающий деньги, доставшиеся по наследству. Я в мельчайших подробностях запомню это лето. Это странное, веселое лето, словно поскриптум, поставленный к нашим школьным годам.
Глава 1
Сохатый
Обнаженные плечи, покрытые веснушками. Словно зачарованный, я протянул руку и коснулся гладкой кожи. Удивительно, словно фарфор, такие тонкие и светлые по сравнению с моими руками, покрытыми плотным слоем загара, будто я какой-нибудь фермер, а она аристократка. В «Ночном рыцаре» было душно, но кожа оказалась обжигающе-холодной, почти ледяной, я помедлил еще некоторое время, любуясь, а потом снял пиджак и накрыл плечи.
Ночь. Лето. И мы едем в «Ночном рыцаре». Прочти романтика. Только бы она не плакала. Какое ужасное зрелище: плачущая Лили Эванс, казалось, все в мире стоит на своих местах, пока Лили гордо держит голову. А начинает плакать и пол уходит из-под ног.
— Лили, — неуверенно позвал я. — Ну это же не конец света.
— Не конец света! — повторила она, вскинув голову. Теперь я видел полоски расплывшейся туши у нее на щеках. — Она сказала, что я — это позор для нее! Что подружкой невесты будет кто угодно, но такую, как я, в день свадьбы она рядом не вынесет.
— Хочешь, мы вообще не пойдем к ним на свадьбу?
— Она моя сестра, Джеймс, — Лили быстрыми движениями вытерла слезы, убрала от лица волосы, плотнее закуталась в пиджак. — Зачем ты стал рассказывать им про свою метлу?
Она всхлипнула и разрыдалась еще громче.
— И зачем ты стал рассказывать ему про свою метлу? — она вытерла слезы и выпрямилась, отбросив волосы назад.
— Ну это же тоже самое, что машина.
— Для них – нет. Ты разве не понимаешь?..
— Да понимаю я все, — я перебил ее неожиданно даже для себя. — Они же маглы до мозга костей. Скептики и зануды. Ну и чего тебе нужно? Ты хочешь, чтобы мы с ними подружились и ездили к ним на каждое рождество?
Она молча поглядела на меня и стала нервно теребить краешек мантии, лежащей на ее коленях.
Платье, которое мы купили специально для этого дня, отбрасывало на стены «Ночного рыцаря» миллион светящихся точек. Зеленые глаза сверлили меня взглядом, но не с укором, а как смотрит ребенок на отца, когда безумно хочет щенка. Я поднял руки в воздух в знак того, что сдаюсь.
— Я помирюсь с Верноном при первом удобном случае. Клянусь.
— Спасибо.
Кондуктор объявил «Годрикову впадину», и мы вышли из автобуса, направившись к дому, который этим летом внезапно стал не просто моим, а нашим. Однако, лето, проведенное там, не стало только нашим, поделенным на двоих, и я с трудом мог назвать этот дом «любовным гнездышком», как часто шутил Сириус. Не припомню ни одного дня, когда бы мы там были наедине. В тот день на кухне нас уже ждали остальные Мародеры.
— Как прошла встреча с мистером и миссис самые занудные маглы Англии? — тут же спросил Блэк.
Я поглядел на Сириуса, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше красноречия. Тот только высоко приподнял брови и вопросительно поглядел на меня в ответ. То же делали остальные, Ремус даже сложил газету, чтобы видеть мое лицо. Сириус только высоко приподнял брови и вопросительно уставился в ответ:
— Сохатый, прекрати строить мне глазки. Я требую историю.
— Сириус…
Но он не стал слушать и, указав на Ремуса, спрятавшегося за новым номером Вечернего Пророка, произнес:
— Все лучше, чем эта чушь, которой весь вечер меня пичкает Лунатик.
— Я говорил о ситуации в стране, — поправил Ремус, не меняя своего положения. — А у нас, напомню, идет война.
Поведя глазами, Блэк усмехнулся.
— Да, но об этом мы говорим целыми днями. А вот сегодняшнее событие засуживает…
— Встреча прошла ужасно, Сириус, — перебив Мародера, Лили поставила на стол тарелку с сэндвичами, за которые принялась, даже не переодевшись в домашнее, и присела на последний свободный стул рядом со мной. Взяв один из предложенных бутербродов, Сириус с интересом оглядел его и пожал плечами:
— Ну, чего и следовало ожидать? А что случилось? Ты превратил чайник в кошку?
— Жених Петуньи оказался удивительно невосприимчив к любому проявлению странностей. Словом, как и она сама, — Лили задумчиво закусила губу.
— О, ну теперь она совсем пропала. Я хочу сказать, она всегда казалась мне немного… —
Ремус пихнул Сириуса в бок, тот чуть нахмурился, пронзив друга испепеляющим взглядом, и добавил: — Петунье просто нужен был нормальный пацан, а она связалась со всякими…
— Так чего ты за нее не взялся, Бродяга?
— Мерлин, это же моя сестра! — Лили ошеломленно перебегала взглядом с одного на другого. Я мысленно проклял все на свете. — Если она ведет себя так паршиво, не значит, что и мы должны. Зачем нужно было рассказывать ему о Гринготсе, Джеймс? Нам ведь еще идти на их свадьбу!
Я только пожал плечами.
— Думаю, это будет незабываемо, — усмехнулся Блэк. Ремус тут же перегнулся через стол и ободряюще коснулся ее руки.
—Лили, все мы знаем, как тяжело сейчас вот так отказываться от родных.
— И еще хуже, когда они от тебя отказываются, — Сириус бросил это со всей непринуждённостью, на которую он был способен, однако все мгновенно провели аналогию с его историей. Наверное, именно поэтому он больше других рвался в бой: хотел разорвать каждого, кто сделал из его брата еще одну марионетку в руках Темного Лорда. Бродяга лишь усмехнулся, почувствовав затянувшееся молчание.
— Ладно, — протянул он, подмигнув мне. — Нам, наверное, уже пора.
Особая, летняя прохлада встретила нас на улице приветливыми объятьями. Сириус закурил и ярко-рыжий огонек, сверкающий в синеве ночи, еще раз обозначил его местонахождение.
— Так что там со встречей на самом деле? — спросил Ремус, отодвинувшись так, чтобы дым от сигареты не попадал на него. — Это все?
— Хуже не придумаешь, — отозвался я, вдруг со всей ясностью осознав, что вопреки моим недавним предположениям, мы почти не изменились с тех пор, как после СОВ подшучивали над Снейпом.
Лили ушла и она, как всегда, — моя проблема номер один. Сириус циничен и непоколебим, он курит, откинув с глаз челку; Ремус внимательно слушает, он и правда хочет помочь; только Питеру уже не так, как раньше, интересно ловить каждое мое движение, но это и к лучшему. А мои волосы все так же взъерошены, и я, чуть ссутулившись от холода, держу руки в карманах, немного неловко затягиваясь сигаретой Бродяги.
— Хотя это было даже забавно, — я вдруг засмеялся. — Я повеселился на славу. Ровно до того момента, пока Лили не расплакалась.
— Что случилось?
— Вернон не выдержал правды о магическом мире. Да к черту их! — провозгласил я и еще раз затянулся.
Бродяга выбросил сигарету за забор.
— А вот это правильно. Ты же помнишь, Джеймс, к черту всех, кто против нас, — протянул он, подмигнув мне. — Ладно, пойдемте, ему ведь еще ее успокаивать.
Я улыбнулся и, зевнув, запрокинул голову, глядя на свет в окне спальни. Мародеры медленно пошли к калитке, и я еще долго слышал их отдаленные голоса, пока они не аппарировали.
Я так хотел, чтобы она снова улыбалась, что даже не заметил, как согласился. Она долго просила меня на это первое и последнее, самое настоящее, самое крутое путешествие. Взять машину отца и умчать за горизонт.
— Я сама поведу, клянусь, это будет потрясающе! К морю! Ты был на море когда-нибудь?
И вот перед нами дорога до самого горизонта, Сириус, Ремус и Питер на заднем сидении. Рем серо-зеленый толи от того, что его укачало, толи еще не отошел после полнолуния, Питер спит у него на плече, а Сириус выдвинулся вперед и буквально втиснулся между мной и Лили, расставив локти на спинки наших сидений. Всю дорогу он ныл из-за тесной машины и из-за того, что «не мчит рядом на своем мотоцикле», попутно мешая мне разобраться в карте. Лили сидела за рулем. И когда она успела сдать на права? Ее волосы развевались на ветру, она улыбалась, и вместе с ней я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
Мы претворялись маглами, делали вид, что войны не существует. Что все, что у нас есть — это мы, наша молодость и ящик медовухи в багажнике.
Мы поставили две, самые обычные палатки на самом обычном пляже и развели костер при помощи зажигалки.
Пока Лили ходила переодеваться, к нам подтянулись три девушки из соседнего лагеря, наперевес с гитарой. И, расстроенно встретив мою Лили, они, недолго думая, принялись за Сириуса, Ремуса и даже Питера. И Сириус влюбился. Но не в них, а в гитару. Мы с Лили считали звезды, сидя на песке и вспоминали наш первый поцелуй. Я обнимал ее в рассветных лучах, под переливы гитары.
— Люблю тебя, — перебирая мокрые волосы.
— А я тебя, — она поцеловала меня, и я почувствовал на ее губах соль и мед. Ее горячие руки лезли мне под футболку, и я не сопротивлялся.
Утром девушек из соседнего лагеря, как и самого лагеря и след простыл, Сириусу на память о них осталась гитара, Хвосту история о том, как добраться до скал, а скромняге Ремусу — засос на шее.
Днем мы прыгали со скал. Оттуда простирался потрясающий вид, вытянутые облака, с отблесками розовых и оранжевых пятнен, словно на них падает свет сквозь Хогвартсские витражи. Солнце клонилось к горизонту, оставляя переливающуюся дорожку на море, прохладный воздух, обдувал наши мокрые от моря плечи. И было так прекрасно, что казалось, я вот-вот проснусь.
— Вот бы остаться здесь навсегда, — сказала Лили, когда мы курили, свесив ноги со скалы.
Я подумал, что Сириус сейчас скажет что-нибудь, чтобы разрушить этот момент. Что-то вроде того, что мы бы сдохли от скуки, останься мы здесь навечно. Но он молчал, и видимо был согласен.
— Когда закончится война, — сказал он, после того, как Лили ушла спать. — Я буду путешествовать. Объеду весь мир на своем мотоцикле. Стану самым свободным человеком на свете, и никакие стены меня не остановят. Засыплю вас открытками из каждого нового города.
— А я бы хотел преподавать, — сказал Ремус.
Мы с Сириусом одновременно взглянули на него: и почему раньше нам не приходило это в голову.
— Дружище, да ты будешь лучшим!
Ремус улыбнулся:
— А когда мне станет совсем скучно, напишу про нас книгу.
— Преподавателям Хогвартса понравится это чтиво, — засмеялся Бродяга, выкидывая сигарету.
— И моей маме, — усмехнулся Питер.
— А ты, Пит?
— Не знаю, мне до сих пор не верится, что теперь мы все сами по себе, что школы больше не будет.
Наверное, Питеру и правда после школы пришлось тяжелее нас всех.
— А я бы хотел все-таки стать мракоборцем, — сказал я, чтобы перевести тему.
— Это можно сделать и не после войны.
— Тогда, — я закинул голову, глядя на звезды. — Хочу завести кошку. И научить своего сына кататься на метле.
— А что, до сына уже недалеко, а? — Сириус засмеялся, поглядев на меня.
— Да ну тебя.
— Да, — протянул он, ложась на песок. — Вот это мечты.
Следующим утром мы, как обычные маглы, собрали палатки, затушили костер и, сев в слишком маленькую для нас машину, поехали домой.
Магическое радио сообщило, что трое наших знакомых пропало прошлой ночью, и я подумал, что, может, и правда, стоило остаться там навсегда.
***
Этим летом были ночи, полные приключений, опасностей и безрассудства. Полные созерцания звезд, долгих дорог, кофе, игр во все подряд. Полные разговоров, алкоголя, сигарет, которые Джеймс каждый раз обещал бросить раз и навсегда. Были ночи, которые Лили и Джеймс проводили наедине. Полные поцелуев, объятий и любви.
А осень наступила стремительно.
Лили стояла в Косом переулке, изучая список покупок. Улица заметно опустела по сравнению с прошлыми годами, когда в сентябре здесь было особенно людно. Каждый раз, когда она была здесь она заходила в маленький магазинчик на пересечении Косого и Лютого переулка, где продавали ингредиенты для зелий. Ничего из этого ей было не нужно, и вместо лягушачьих лапок и корня мандрагоры, она покупала там шафран и гвоздику, и то только потому что Питер, который там работал, получал проценты от продаж. Джеймс ругался, когда она заходила туда одна, потому что там часто бывали обитатели Лютого переулка. Но Лили только крепче сжимала палочку и шла напролом. Сейчас можно бояться каждого шороха, но если и правда обходить любые опасности, можно всю жизнь просидеть дома.
Лили вздрогнула: кто-то позвал ее с другой стороны улицы. Судорожно нащупывая волшебную палочку в кармане, она обернулась и попала в объятья.
— Привет, — девушка широко улыбнулась. Спустя мгновение Лили узнала ее. Темные волосы были острижены еще короче, чем они были в школе, но улыбка осталась прежней.
— Алиса!
— И как Джеймс отпускает тебя одну?
Лили пожала плечиком:
— Ну, он как бы…
— Не знает? — Алиса засмеялась. — Ты как всегда, совершенно не заботишься о собственной безопасности.
— Ты ведь тоже одна? Фрэнк разрешает?
— Я имею официальное разрешение: мы с Фрэнком теперь мракоборцы, в этом году закончили обучение. Так что скучать не приходится,— она внимательно посмотрела на Лили. — А вы, разве не собирались поступать?
— Да, собирались.
Алиса поглядела по сторонам, словно опасалась, что кто-то их может услышать, и спросила:
— Давно видела нашего директора?
— Дамблдора? — переспросила Лили. — Не видела с выпускного. А что?
Алиса весело пожала плечами и улыбнулась:
— Да нет, ничего. Ну, ладно, мне пора. Будь осторожнее! И передавай привет Джеймсу!
Лили проводила ее завистливым взглядом и грустно выдохнула: в отличие от нее Алисе было куда спешить, она принимала участие в операциях, выступала против Пожирателей и могла похвастаться тем, что является частью этой войны.
Выслушав нравоучения от Джеймса, Лили на ходу сняла мантию, поставила на стол покупки, разобрала пакеты и даже успела приготовить блинчики. Только тогда Джеймс понял, что она его не слушает.
— Тебе все равно?
— Нет, — она поставила перед ним тарелку. — Просто, если я буду сидеть дома, пока ты развлекаешься, то сойду с ума. Ты посмотри, — она кивнула на календарь. — Уже осень! Почти полгода безделья. Да, летом было весело, но сейчас мы уже почти месяц ничего не делаем. Я скоро сойду с ума.
— Мы опоздали на набор мракоборцев, — сообщил Поттер.
Лили на секунду прикрыла глаза: этого она и боялась, но Джеймс запретил ей узнавать что-то самой, решив быть самостоятельным.
— Может можно сделать что-то? Неделя-две ничего не решают, им ведь нужны люди…
— Он был в июле, так что не думаю.
Лили молча покачала головой и села напротив Поттера.
— Честно говоря, я не сомневаюсь, ты сможешь валять дурака еще целый год.
Джеймс засмеялся:
— Наверное, это правда. А вот Сириус от скуки скоро полезет на стену.
— Я хочу найти работу.
— Знаешь же, сейчас с работой все нестабильно.
— Если деньги неважны, то какая разница? Я бы пошла даже бесплатно. Может, Министерство ищет каких-нибудь волонтеров?
Джеймс тихо засмеялся и прошел к ней и обнял, подбадривающе погладив ее по руке.
— Я так не могу, - застонала она, уткнувшись ему в грудь. – Вокруг такая суета, а мы просто сидим. Сегодня я встретила Алису, ты, наверное, знаешь, что они работают мракоборцами? Она выглядел такой… активной и даже счастливой.
В школе Лили не думала, что у нее возникнут такие проблемы, что она будет искать работу, чтобы спастись от безделья даже в военное время. Но сейчас у всех была проблема с работой: учиться пошли немногие, большинство просто не могло найти свободного места, где можно было задержаться надолго, из-за войны боялись, что все может рухнуть в одно мгновение, магазины и кафе закрывались, мест для работы становилось все меньше, многие страдали от безденежья. Но всем было гораздо легче, чем Лунатику.
— Мы уже давно не встречались, — произнесла Лили.
Джеймс откинулся на спинку стула и, изогнув брови, непонимающе поглядел на Эванс.
— Ты же только вчера с ней виделась.
— Нет, — отмахнулась она, поднимаясь со стула. – Я не об этом. Я про Мародеров.
— Ну, если неделя для тебя такой большой срок.
— Я соскучилась.
Он издал умиленное мычание, и Эванс рассмеялась, увидев, как он блаженно прикрыл глаза. Поттер улыбнулся, услышав ее смех и, взъерошив волосы, сказал:
— Мы вчера встречались с ними.
Лили оживилась:
— И как они?
Поттер пожал плечами:
— Ну. Сириус вчера жаловался на скуку, ему, как и тебе, надоело однообразие. Правда на работу он вряд ли устроится, рвал и метал по поводу упущенной возможности быть мракоборцем. Напился в хлам, причитая, что из-за этого был вынужден ходить на Зельеварение, а до следующего набора он, может, не доживет. Он готов ринуться в бой, если это потребуется. Честно говоря, — он усмехнулся. — Я тоже. Ну, а про Хвоста ты знаешь.
— А Ремус?
— Пока ничего, — Джеймс развел руками. – Ты же знаешь, он принципиальный. У нас с Сириусом деньги брать отказывается, а где найдешь работу, на которой будут терпеть его отсутствие по нескольку дней в месяц? Ему тяжело.
Лили кивнула, переведя взгляд на окно: ей показалось, там мелькнула какая-то тень, она прошла к окну и, отодвинув штору, оглядела сумеречную улицу, но там было пусто. Все еще размышляя о Ремусе, она произнесла:
— Нужно как-то ему помочь.
— Знаю, — ответил Поттер. – Мы вчера думали об этом. Проще всего придумать какую-то легенду, но он не хочет врать. Это замкнутый круг.
Он вдруг тихо засмеялся, привлекая внимание Лили.
— Знаешь, я вчера даже думал, пойти пробоваться в сборную по квиддичу.
— Что? – Лили удивленно улыбнулась. – Ты серьезно?
— Серьезно, — заверил он. — Но боюсь, что это не мое призвание.
Лили засмеялась:
— Ты что, не хочешь стать звездой квиддича? К тебе бы подходили на улице просили автографы, а школьники копировали бы твои приемы на Хогвартских матчах, твоя прическа стала бы хитом сезона. По-моему это как раз твое. Любимое дело… Внимание… - она насмешливо вздернула брови. – А я совсем забыла, еще фанатки, пускающие при виде тебя слюни. Они будут ходить на матчи только посмотреть на Джеймса Поттера и наряжаться, в такие коро-откие юбочки.
Джеймс указал на нее и кивнул:
— Почти слово в слово мне сказал Сириус. Но, знаешь, - он взъерошил волосы, поднял на нее виноватый взгляд. – Я не говорил тебе об этом. На прошлой неделе один мальчик, лет десяти закричал на улице, показывая в мою сторону: «Папа! Это тот самый Джеймс Поттер, про которого ты говорил! Когда-нибудь я стану капитаном, как он». Приятно, когда про тебя слагают легенды, а ты даже не играл дальше школьного поля. То есть, я думаю, это и есть настоящее признание.
— Но ты блестяще играешь. У тебя талант, разве не значит, что это точно твое?
— Нет, — сознался он, поднявшись с места. – Вот Брукс например сойдет с ума, если квиддичный матч отменят из-за военных действий. Может, он и неплохой волшебник, но все, что он умеет теперь – красоваться на поле и позировать для календарей. А я хочу стать частью этой войны, сделать что-то выдающееся, выступить в последней битве против Волдеморта и одержать победу, — он глубоко вздохнул, взяв ее руки в свои. — Иногда мне кажется, что я так много достиг за школьные годы, что впереди уже ничего не будет.
Лили потеряла улыбку, она вдруг серьезно посмотрела на Джеймса и покачала головой:
— Не говори так.
— Сама подумай, -- он вскинул голову, не глядя на нее. -- Люди всю жизнь проживают и не находят любви, настоящих друзей, не реализуют себя. А у меня есть уже так много! Друзья, знания, воспоминания, ты.
— Нам всего восемнадцать, — напомнила она. – Все еще впереди. Ты еще будешь сражаться против Волдеморта, твое имя будет украшать страницы учебников. Когда-нибудь, ты будешь учить нашего сына летать на метле, а потом второго сына или дочку… Возможно, кто-то из них будет так же, как ты, блестяще играть в квиддич и станет звездой или возглавит отдел мракоборцев в Министерстве. И мы умрем старые-старые, с огромным количеством воспоминаний и событий в прошлом. У нас будет много внуков и кошка, - сказала она.
Джеймс усмехнулся и кивнул.
— Ты права. Заведем кошку для начала?
Лили приподнялась на носочки и поцеловала его. Он крепко обнял ее, и она вдруг почувствовала: он думает о том же, о чем она: боится, что все, что он только что сказал, может оказаться правдой.
***
Лили смотрела на белое платье, все в рюшах и оборках, на длинную фату и цветы, которые сжимали руки ее сестры. Неужели это она стоит под аркой, рядом с этим невзрачным парнем в серо-бежевом костюме, увидев который Блэк непременно начал бы плеваться? Гости все, как один, такие же невзрачные, как жених, поголовно в скучных длинных платьях пастельных тонов и серых костюмах с белыми рубашками. Платье Лили было зеленым, а у Джемса была такого же цвета рубашка, и со стороны они, должно быть, смотрелись великолепно: яркие, молодые и по уши влюбленные, но только не для этой свадьбы. Подружки невесты в серо-сиреневых платьях пялились на них, словно они с другой планеты.
— Похоже, нам тут не рады, — шепнул Джеймс, взяв Лили за руку.
Ей и самой хотелось бежать. Но она только непонимающе смотрела на свою сестру. В детстве они были очень похожи, обожали сказки и мечтали однажды найти свои хрустальные башмачки в комплекте с прекрасным принцем. Они сражались с несуществующими драконами и даже убегали на болота, куда было строго-настрого запрещено ходить. Они хотели найти королеву всех самых ужасных легенд — болотную ведьму. Конечно, все это были сплошные выдумки. Но то, с каким рвением Петунья бросалась на авантюры, Лили не могла забыть. А потом Лили вдруг подросла и стала волшебницей. Она вдруг научилась летать и распускать бутоны ромашек одним прикосновением. Затем ее нашел Северус, она получила письмо с печатью Хогвартса, и их приключениям окончательно пришел конец. С тех пор Петунья все больше и больше зарывалась в серой массе, старалась не выделяться и не касаться того, что могло бы ее выделить из мира серых пальто и белых воротничков. И, похоже, ей удалось найти того, кто готов пойти по тому же самому пути. Вернон явно был из тех, кто не в состоянии примириться с существованием Санта-Клауса, не говоря уже о призраках, магии и целом волшебном мире, путевку в который можно получить по почте.
Джеймс протянул Вернону руку и тот, скривившись, все-таки пожал ее.
— Поздравляю.
— Уверена, ты будешь счастлива, — Лили поцеловала сестру в щеку и та натянуто улыбнулась.
Еще полчаса они неуверенно помялись с ноги на ногу и в конце концов сбежали со свадьбы под облегченные вздохи жениха и невесты.
В то же время в «Дырявом котле» их уже ждали друзья. Андромеда Тонкс, оказавшаяся в компании мародеров по приглашению Блэка, держалась удивительно спокойно в месте, контрастирующим с ней во всем, начиная от контингента и заканчивая большими пивными кружками. Тонкс, впрочем, ни секунды не размышляя, взяла себе стакан летней настойки и выпила ее всю за первые минуты разговора.
— Как дела, Меди? — спросил Сириус. — Что там слышно о Блэках?
— Мне б и самой хотелось знать, что там с нашими родственниками, — она взяла чашку и сделала несколько глотков. Чинно, словно все еще является аристократкой.
— Ты сейчас ближе к ним, чем я. Расскажи, что слышала.
— Ты и, правда, хочешь это обсуждать? — она приподняла брови, глядя на кузена поверх стакана. — Давай лучше обсудим Скитер, эту новую журналистку, о которой все галдят налево и направо. Или вот, — она вытащила из сумочки небольшую книгу с безвкусной позолоченной обложкой. — Новый роман. Такая дрянь, как это вообще читают. Но знаешь, все это и то лучше, чем сплетни про наших родственников. Не для этого я разорвала с Блэками связи, чтобы обсуждать за чаем мою семейку.
Сириус молча поглядел на нее. Она глубоко вздохнула и, закатив глаза, покачала головой:
— Не слышала я ничего о Регулусе уже очень-очень давно,— все-таки сказала она. — Я и о других слышу мало. Слышала о том, что Люциус Малфой работает в Министерстве магии и женился на Нарциссе Блэк, но об этом всем известно, да и было это уже давно, — она с иронией хмыкнула. — Почему о нас с Тедом не писали в газетах?
— Люциус Малфой работает в Министерстве? — переспросил Ремус.
— Наверное, его папаша подсуетился, чтобы устроить сына получше.
— Он же Пожиратель, — Сириус опустил кружку с таким стуком, что остальные опасно звякнули. — Как они могут брать таких людей?!
— Даже ты не можешь утверждать, что он Пожиратель, — заметил Ремус. — Никто ведь не видел его метку. А проверять каждого, кого они берут на работу, тем более из знатных семей – это просто смешно.
Сириус фыркнул, и откинулся на спинку стула, поставив его на две ножки.
— Если бы они ответственно подходили к набору сотрудников и не переживали из-за того, что могут обидеть чье-то самолюбие, то половина Пожирателей уже давно сидела бы в Азкабане, — выплюнул он, нервно постукивая пальцем по столешнице.
— Пустые надежды, — отозвался Ремус. — Министерство ни за что не пожертвует теплыми отношеньями с семьями, которые формируют цвет магического сообщества и являются главными спонсорами множества программ.
Сириус выругался, поставив стул на все четыре ножки.
— Это дерьмо, а не власть.
— Нет, Сириус, это всего лишь политика. Министерство делает все возможное. По крайней мере, пока может.
— Хваленое Министерство, похоже, в панике, — презрительно выплюнул Сириус.
— Да, я слышал, собираются ввести комендантский час, — кивнул Питер.
— И хорошо, странно, что этого не сделали раньше, — заметила Тонкс. — А вы что будете делать?
— Мы хотели пойти в мракоборцы, но…
— Но пропустили все сроки, — догадалась Андромеда. — Это на вас похоже. Но послушайте меня. Это уже не ваши разборки в школе, не сопротивление факультетов, это настоящая война. Обычные люди не знают, доживут ли они до вечера. Подумайте над тем, что чем больше вы высовываетесь, чем чаще вступаете в сопротивление, тем в большую опасность попадаете. Сейчас мы все в большой опасности, но если вы сами идете к опасности в руки, то риск, естественно, повышается. Я, например, стараюсь не вступать в сопротивление, пока от меня этого не потребуется.
— Но кто, если не мы? — спросил Сириус, глядя на волшебницу, она тем временем сделала последний глоток и принялась собирать вещи.
— А я и не надеялась, что вы меня послушаете. Мне пора, а то Тед сойдет с ума наедине с Дорой. А вот и ваши друзья. Привет! — она помахала Лили и Джеймсу, протискивающимся к ним сквозь толпу, которой кишела таверна, и с особой, присущей только ей грацией, выскользнула из помещения. Поттер уже нес в руках две пинты пива.
— Должно быть, это была самая унылая свадьба, которую только можно представить, — вместо приветствия сказал Сириус . — Я уже вижу эти серые ряды унылых клерков и снобов.
Лили сделала рукой жест, пресекающий всякие попытки противоречить:
— Даже спорить не буду.
— Все были такие чопорные, никто даже не явился в джинсах и не изъявил желания подраться, — продолжил свои предположения Блэк.
— Мне на секунду показалось, ты сказал «надраться».
— И этого, наверное, тоже.
— Надраться там мог только я, — бросил Джеймс, осторожно глянув на Лили, но она только усмехнулась:
— А подраться там могли только мы с Петуньей, но до этого слава богу не дошло. Зато Тунья, кажется счастлива.
— Ну, теперь она совсем пропала, — заключил Сириус, скривившись. — А тебе как, Джеймс?
— Я тихо сидел и ждал, когда все это закончится.
Мародеры засмеялись. В Дырявом котле было по-прежнему людно, здесь волшебники не чувствовали себя одинокими. Теплый свет, смех за соседним столом и бутылка согревали их лучше любого камина.
— Как с работой, Рем?
— Кажется, по популярности этот вопрос побил даже вопрос, нашел ли я себе девушку.
— Кстати, — Сириус пристально поглядел на друга. — А как с девушкой дела?
Ремус закатил глаза.
— Так же, как с работой. Ты-то сам нашел?
Сириус откинулся на спинку стула и кнопки на его новой кожаной куртке звякнули.
— О чем ты, я свободен, как ветер.
— Ну раз вы оба свободны, то можете, наконец, поддаться чувствам друг к другу. Смелее, мы не против, — предложил Джеймс, поглядев поочередно на одного и на другого. Сириус в свою очередь игриво приподнял брови.
— Как ты на это смотришь, Лунатик?
— Я думал, тебе хватило свидания со Свитсом, чтобы понять, что ты все-таки по девочкам, — ответил тот и так же поиграл бровями.
Все прыснули от смеха.
— Извините, — к ним незаметно подошла высокая смуглая официантка. — Я могу забрать это? — спросила она, указав на пустые кружки.
Сириус закинул голову и заинтересовано взглянул на девушку, та в свою очередь приподняла бровь, ожидая ответа.
— Да, заберите все это, — вмешался Ремус, почувствовав, что пауза затянулась. — Принесите нам еще. С имбирем.
— И мне, — Сириус остановил девушку.
— А вам что? — спросила она, вопросительно глядя на его недопитую пинту.
— А мне, — Блэк поднял на нее взгляд и очаровательно улыбнувшись, вышел из-за стола, сопроводив девушку до барной стойки.
— И почему я даже не удивлен? — спросил Ремус, наблюдая, как Сириус собирает кружи и вместе с ними возвращается за стол.
— Мне кажется, только что сюда зашел Дамблдор, — возбужденно произнес он, с грохотом оставляя кружки на столе.
— Дамблдор? — в один голос повторили остальные.
— Ну а почему нет? — спросила Лили. — Он же тоже человек.
— Ему уже лет сто, — напомнил Сириус. — К тому же у него есть орден Мерлина, и вообще он черт знает насколько важный человек.
— И в сто лет можно ходит по барам. Почему нет? — спросила Лили. — В конце концов, здесь еще и гостиница и вообще может у него здесь с кем-то встреча?
— Найдется у вас местечко для старого знакомого?
Они подняли головы и мгновенно замолчали. Одним движением волшебной палочки, Дамблдор придвинул себе новый стул и, поставив свое сливочное пиво рядом с остальными, как ни в чем ни бывало, сел между Сириусом и Джеймсом.
— Профессор? — после минутной паузы, позвал Ремус.
Дамблдор опустил кружку и вытер с бороды остатки сливочной пены.
— За что перестал любить сливочное пиво, так это пена. Но вы поймете это только лет через тридцать. Если мода не изменится, конечно, а то я помню время, когда и молодежь ходила вся поголовно с бородами. В то время как раз вышла новая биография Мерлина и все словно с ума посходили, — и он жестом руки изобразил объемную длинную бороду.
Ремус поглядел на всех друзей поочередно и, убедившись в том, что только он сохранил способность говорить, протянул неопределенное «э» после чего, спросил:
— Как ваши дела?
— Да что говорить о старике, лучше вы расскажите о себе. Помнится, вы хотели поступить на мракоборцев. И как, могу я вас поздравить?
— Нет,— ответил Джеймс, запустив руку в волосы. — Мы опоздали на набор, так что теперь как раз думаем, как скоротать год.
— О, вот так, — удивленно протянул он, хотя каждый из мародеров мог поклясться: он знал об этом заранее. — Ну, в таком случае мое предложение придется как раз кстати, нельзя ведь таким талантам тратить год на что попало. Особенно в такие темные времена.
Так они попали в Орден Феникса. Организацию, основанную Дамблдором автономно от Министерства магии для борьбы со злом, которая, как птица феникс, должна быть непобедимой и исцелять мир от ран своими слезами.
Глава 2.2. ОрденБродяга.
Улыбаться, когда видишь Поттера на той стороне улицы — это даже не традиция, это проявление души. Джеймс и Лили не держались за руки и вообще были не в духе, но Сохатый, увидев нас, тоже начал улыбаться, будто мы не виделись лет сто. Эванс не накрашенная и в платье, которое даже не нужно гладить, взглянула на часы, пока Джеймс пожимал руки Питеру, Ремусу и мне.
— Почти не опоздали, — констатировала Лили.
— Все равно Дамблдора еще нет.
— Видимо вы действительно торопились, — усмехнулся я, тронув Джеймса за воротник рубашки.
Нужно было видеть глаза Лили, когда она вытаращилась на Джеймса, пока он сам соображал, что в его внешнем виде не так.
— Ты надел рубашку на левую сторону.
— Ну и черт с ней.
— Нельзя же знакомиться с новыми людьми в таком виде, —возмущенно протянула Эванс.
— По-твоему лучше чтобы мой голый торс увидела половина Лондона?
— Лили просто хочет, что бы все увидели, какой ты красавчик, и начали ей завидовать, — предположил я, довольно ухмыляясь. Лили пронзила меня испепеляющим взглядом и, поколебавшись пару мгновений, принялась стаскивать с Поттера рубашку под его громкие причитания. К моему удивлению Ремус присвистнул. Я засмеялся и, подмигнув Джеймсу, бросил:
— Может, нам уйти?
Четыре года назад никто бы не поверил, что через три месяца после выпускного они будут стоять где-то посреди Лондона, и Лили Эванс совершенно спокойно будет стаскивать с него рубашку на глазах у порядочных англичан.
— Ты кстати мог бы мне помочь, — сказала Лили, покрываясь румянцем, под нашими внимательными взглядами и делая вид, что все в порядке вещей.
— Зачем? — улыбнулся Джеймс. — Мне нравится.
И, дождавшись, пока Лили застегнет последнюю пуговицу, он наклонился и поцеловал ее. Прямо картинка из какого-нибудь мелодраматического романа. Я прыснул и демонстративно отвернулся.
— Кажется, ты был прав, Бродяга, нам лучше уйти,— усмехнулся Питер.
— Да я сейчас сгорю от стыда.
Дамблдор, почтивший нас своим присутствием на десять минут позже назначенного, улыбался так, будто мы никакие не первые хулиганы прошлого выпуска, а по меньшей мере его племянники. Вся эта чепуха, когда нас вдруг стали уважать и воспринимать, как взрослых волшебников, началась еще в прошлом году и не вызывала во мне ничего, кроме удивления и настороженности. Одному Ремусу в такой ситуации было привычно, он, со своей мировой скорбью в глазах и действительно долгим близким знакомством с Дамблдором, мог спокойно жать ему руку и идти туда, куда скажут, без лишних вопросов.
Дом в Уэльской глуши был мало похож на штаб-квартиру, он больше напоминал уютное семейное гнездышко для кого-то типа Эванс и Поттера. На большом внутреннем дворе мы могли бы устраивать барбекю и играть в квиддич, не боясь, что нас могут заметить.
Мои фантазии по этому поводу разрушила МакГонагалл, настигшая Дамблдора прямо у входа. Кошка поглядела на нас так, словно видит впервые, а я, клянусь, хотел расцеловать ее в обе ее щеки, так я соскучился по ней и по Хогвартсу. Она, однако, назвав нас по фамилиям, не позволила быть фамильярными и отправила нас «знакомиться с остальными».
Мы едва помещались в узком коридоре, было темно, старые бордовые обои напоминали чем-то дом на Гриммо 12, но запах яблочного пирога, тянувшийся из кухни, создавал атмосферу уюта. Я шел следом за Эванс, наблюдая за тем, как мелькают в полумраке ее худые бледные ноги. Словно по щелчку они вдруг исчезли, и Лили завопила. Еще секунда и кто-то налетел на меня справа, ударив о стену. Проклиная все вокруг последними словами, я потянулся к волшебной палочке, но щелчок, и она в руках противника. Быстрый взгляд для оценки положения: Питер прижат к стенке, Джеймс вместе с каким-то парнем сцепились в драке, Ремус все еще держит волшебную палочку, осыпая маленькую гостиную заклятьями. Я вдруг почувствовал поднимающуюся волну ярости: Дамблдор привел нас в ловушку, а может это и не был Дамблдор! От злости я был готов разворотить всю комнату: откинуть руку, тыкающую волшебной палочкой в мою шею, затем другую, прижимающую меня к стене, врезать кретину, напавшему на меня, забрать палочку и спасти остальных. Крик, пришедшийся мне как раз в правое ухо, на секунду вышиб все мысли из головы и отвлек от происходящего.
— Мы их взяли!
Я вскинул голову и удивленно замер: девушка.
— Расслабься, красавчик, — шепотом произнесла она, постучав по моему плечу пальцами.
Мне захотелось провалиться сквозь землю, чтобы никто не увидел моего позора. Тощая девчонка с длинными светлыми волосами напала на Сириуса Блэка и одержала победу.
Жидкие аплодисменты взбесили меня еще больше. Нападавшие, впрочем, тут же отошли от своих жертв. Я гипнотизировал палочку в тонких пальцах моей соперницы, пока Аластор Грюм (наш с Джеймсом кумир и просто красавчик, даже не смотря на то, что пару лет назад лишился ноги) вошел в комнату и стал говорить, какие мы все ничтожества, а ребята, прижавшие нас к стенке — почти такие же красавчики, как он сам.
У него был такой пронизывающий взгляд, что я чувствовал это своим затылком, а харизма, казалось, заполнила комнату, вытеснив остатки воздуха в и так душном помещении.
— Браво, вы одолели самых выдающихся выпускников Хогвартса этого года. По мнению их самих, разумеется, — без какого либо презрения, словно констатация факта. — Ваша задача – постоянная бдительность! Не выпускать палочку ни на секунду, иначе вы становитесь легкой добычей.
— Аластор, не будь так строг, Джеймс чуть не выбил мне глаз своим ударом, — усмехнулся высокий рыжий парень, потирая голову.
— Я бы задумалась над этим, Пруэтт, если уж ты настолько не расторопен, что тебя может покалечить волшебник, лишенный настоящего оружия, — это сказала девушка, у которой все еще находилась моя палочка.
— Умница, МакКинон, — скривился рыжий.
— Гордиться тут нечем, — согласился Грюм. — Сегодня единственное, чему навредила ваша неосторожность – ваше самолюбие, а завтра это может быть ваша жизнь, мистер Блэк.
Я дернулся и, наконец, поглядел на Грюма, безразлично пожал печами, словно мне действительно плевать, что он говорит.
— Я буду тем, кто сделает воинов из звезд школьного бала, — Грюм несколько презрительно сощурился и вышел в коридор.
Как только он совсем исчез из поля зрения, я повернулся к МакКинон, игнорируя ту суматоху из объятий и приветствий, которая настала в гостиной и до жути напоминала ситуации поле матча по квиддичу.
МакКинон протянула мне руку без волшебной палочки и я, смерив ее недовольным взглядом, приподнял брови.
— Да ладно, не я выбирала на кого мне нападать, — сказала она, протянув мне палочку.
— Вы застали нас врасплох.
— На то и был расчет, — она прищурилась. — Марлин.
— Марлин? — переспросил я. — Что за имя такое?
— А что за имя такое Сириус? — в свою очередь спросила она и добавила: — Звездный мальчик.
Я усмехнулся. Похоже, нас тут давно знали и ждали.
— И часто у вас так?
— Да, мы иногда устраиваем такие развлечения, — сказал рыжий, влезая в нашу непринужденную с Марлин беседу. — Грюму такое нравится. Он так развлекается. Я, кстати, Гидеон Пруэтт.
— Сириус Блэк, — ответил я, пожимая ему руку. Заметив что точно такое рыжий все еще болтает с Джеймсом, я кивнул в его сторону. — Твой брат?
— И почему все спрашивают об этом? Мы всего лишь однофамильцы! — и, улыбнувшись, он ушел в столовую, позволяя мне вернуться к разговору с Марлин. К моему удивлению, она все еще стояла на своем месте, разглядывая меня.
— Гордишься собой? — почти шепотом спросил я, не сводя с Марлин взгляд.
— А чем гордиться? — спросила она. — Вы дилетанты.
— А вот уже действительно обидно, — заметил Ремус, оказавшийся рядом. — Дилетанты?
Марлин улыбнулась, бросив красноречивый взгляд на Люпина, и мне вдруг показалось, что она знает о нас вообще все.
— Мой вам совет, — добавила она. — Не выпускайте палочки из рук, а то Грюм и правда оторвет вам головы быстрее, чем это сделают Пожиратели.
В столовой пахло обедом, и кипела настоящая жизнь. Фрэнк Лонгботтом, который передал нам борозды правления в группе самых крутых парней школы, едва мы закончили второй курс, наш друг, кумир и просто красавчик, заметно повзрослел и сейчас выглядел, как самый настоящий занятой человек. До того момента, пока не заметил нас. Как только это произошло, он тут же подскочил и принялся жать нам руки, улыбаясь во все тридцать два, словно ему опять четырнадцать.
— Добро пожаловать в Орден! Мы вас заждались! Думали, вы присоединитесь еще на прошлой неделе.
— Как дела, Фрэнк?
— Отлично, как никогда! Давайте я вас всех представлю, пока Алиса доделывает обед. Альбус попросил Грюма, как куратора, нас всех познакомить, но Аластор всего этого не любит.
Я подумал, что мне ни за что не запомнить всех имен сразу. Это как на какой-нибудь вечеринке, где хозяин хочет всех перезнакомить - удачно это никогда не заканчивается. А тут все серьезнее. Я даже попытался сосредоточиться. Поочередно Фрэнк называл новые имена. Стержис Подмор. Рыжеволосые близнецы Пруэтты, одному из которых Джимбо набил хороший фингал под правым глазом. Немногословная Эммелина Вэнс. Элфиас Дож - одноклассник Дамблдора. Дедалус Дингл в огромном фиолетовом цилиндре, призванном, наверное, зрительно увеличить его рост. Бенджи Фенвик. Улыбчивая брюнетка Доркас Медоуз, на два года старше. Хагрид, с который ни один раз спасал нас еще в школе. Брат Дамблдора – Абефорт (подумать только, у Дамблдора есть брат!). И Марлин МакКинон. Всего в Ордене было двадцать три человека, по словам Фрэнка, самых надежных, смелых и сильных людей десятилетия, тех, кому было не все равно, и кому Дамблдор мог всецело доверять. Вместе с командой, каждый, кто попадал в Орден, получал второй дом – штаб-квартиру Ордена, и цель, которая, по словам Дамблдора, была важнее жизни любого члена ордена.
Орден Феникса стал филиалом Хогвартса.
Уже через неделю я крутил палочку в пальцах, наблюдая за новым приемом, который нам показывал Грюм на третьей тренировке на заднем дворе штаб-квартиры. Солнце жутко припекало, и мне было так скучно, что не терпелось убраться оттуда. Я уже трижды был в дозоре и еще ни разу в настоящей битве. Даже не слишком присматриваясь, я видел, что Грюма тошнит от моего скучающего выражения лица, что он считает меня слишком зеленым и самоуверенным и только поэтому не ставит в битвы. Лили на мои соображения сказала, что я утрирую, что он заботиться о том, чтобы я не умер в первый выход. Но делать все по расписанию мне уже надоело, собрания и дозоры – это почти школа, а хотя Хогвартса мне не хватало, это было не то, на что я рассчитывал.
— Блэк, ты хочешь отстрелить себе ногу?
Я поймал палочку и, взглянув на Грюма, пожал плечами. Аластор раздраженно выдохнул и махнул рукой.
— Иди сюда, встанешь в команду с Поттером.
Я удивился. Нас с Джеймсом никогда не ставили вместе, я поглядел на друга, как бы спрашивая, что это с Грюмом, Джеймс мне подмигнул. Шесть против шести, Грюм против нас. Ремус в команде противников, прямо напротив меня Аластор, справа от меня МакКинон, скучающе разглядывающая пыль на ботинках. Светлые волосы снова заплетены в косу, которая ложится на плечо, огибая выпирающие ключицы. Грюм начал обратный отсчет, и я стал считать вместе с ним, не отрывая взгляда от Марлин. До последнего момента мы занимались своими делами, а потом резко вскинули головы и кинулись в бой.
Биться бок о бок с Джеймсом – это все, что нужно для хорошей схватки. В такие моменты для меня мы каждый раз возвращаемся к началу, где есть только мы и наш враг, где мы – единое целое.
— Браво, Джеймс! — кричу я, когда он одним ударом сбивает с ног Пруэтта.
Мы переглянулись и одновременно бросили заклинание в Грюма. Он увернулся, осыпая нас проклятьями и целым фейрверком заклинаний, и пока мы танцевали, уворачиваясь от разноцветных искр, подоспела Марлин, встретив Грюма с другой стороны своим заклятьем. Грюм повалился на землю, а я восхищенно поглядел на девушку. Она впрочем, осталась удивительно спокойной и сосредоточенной.
— Эй, МакКинон, — крикнул я, догоняя ее после тренировки на входе в штаб. — Хочешь, возьмем тебя в свою команду?
Она резко остановилась и, сморщив нос, повторила:
— В свою команду? — красноречиво поведя бровями, она продолжила свой путь и, не поворачиваясь, бросила: — Ты до меня еще не дорос.
— Да ладно тебе, Марлин. Мы вместе всех порвем. Представь, скольких Пожирателей можно перестрелять, будь мы в одной лодке.
Она обернулась и, прищурившись, неожиданно враждебно процедила:
— Мы же не в школе, Блэк, и это не соревнования. Здесь единственный приз — проснуться следующим утром.
И испепелив взглядом Джеймса за моей спиной, она удалилась в столовую. Сохатый удивленно скривил брови и стукнул меня по плечу.
— Все в порядке?
— Вечно ты западаешь на кого попало, — кинул потрепанный Ремус, проходя мимо нас.
— Ты - моя единственная любовь, Лунатик! — воскликнул я, кинувшись следом за ним.
За ужином мы слушали радио, от этого пропадает весь аппетит. Эта процедура проходит каждый день. И каждый день это выглядит одинаково.
Марлин положила вилку и молча вышла из столовой, остальные заметно притихли, все перестали есть, Фрэнк взял Алису за руку. Я невнимательно слушал, только ради уважения отложил вилку, гипнотизируя остывающую курочку. Все, кто нужен, рядом. И я бы променял эти три минуты гробового молчания, гнетущей атмосферы и болезненного ожидания на эту великолепную курочку, ни секунды не раздумывая. Так я думал до того момента, как диктор произнес мою фамилию, а внутренности тут же улетели куда-то в пятки. Тишина стала звенящей, только диктор продолжал что-то невнятно бубнить на заднем плане. Все взгляды были направлены на меня.
— Сириус? — послышался неуверенный голос Лили. — Ты в порядке?
Только тогда я понял, что сжал вилку настолько, что она отпечаталась на ладони.
— Да, — неуверенно ответил я, выпуская прибор и делая выражение лица как можно более отстраненным. — Все нормально. А что такое?
— Ну что там? — в комнату вошла Марлин, по пути делая радио тише. — Кто-то из наших?
— Только брат Сириуса пропал, — тихо протянул Фрэнк.
МакКинон на секунду замерла, поглядев на меня, а потом, безразлично пожав плечами, села на свое место и произнесла:
— Ну, все равно он был Пожирателем, так ведь?
Словно сквозь вату я слышал, как Джеймс рассвирепел и вступился за меня.
— Ты думаешь, что говоришь?!
— Как по мне, — она строго уставилась на Поттера. — Чем меньше Пожирателей, тем меньше работы.
— Он его брат!
— И это значит, что никто из нас не посмел бы свернуть ему шею при Сириусе, идиот,— рявкнула она. — Уж лучше так, чем сделать это своими руками.
Я увидел, как она побледнела и опустила глаза, откинувшись на спинку стула. Удивительно, как на некоторых действуют эмоции, как по щелчку пальцев они бледнеют от испуга или волнения, как заливаются краской и как их зрачки расширяются, когда они видят того, в кого влюблены. Мне вдруг стало невероятно смешно от того, что это пришло мне в голову.
— Извините, — я шумно отодвинул стул и поспешно вышел на крыльцо, на ходу доставая сигареты.
Когда пришел Ремус, я отковыривал наклейку с зажигалки. Он сел рядом, вытянув длиннющие тощие ноги в уродских и к тому же ужасно старых кожаных ботинках.
— Она просто стерва, — неожиданно сказал Ремус. — Вот и все.
— Да брось, — я скривился и покачал головой. — Она права. Ты бы смог убить Рега? Если без масок и всего такого, за чем прячутся обычно Пожиратели?
— Но ведь они для того и надевают маски, чтобы скрыться от нас, так что…
Ремус замолчал и, выдохнув, почесал затылок.
— Она ведь его знала, — бросил я, убирая зажигалку и взглянув на Лунатика.
— С чего ты это взял?
— Видел, как она на меня посмотрела? Она его точно знала.
— Но суть от этого не меняется, а ты даже ничего не разрушил и не принялся искать огневиски.
Я пожал плечами:
— Еще не вечер. Интереснее почему об этом вообще сказали по радио?
— Вы не последние люди в магическом сообществе, так ведь?
Я усмехнулся.
— Особенно Рег.
***
Это не дом, а какой-то лабиринт. Высокие потолки и множество огромных комнат, покрывающихся пылью. Все это — свидетельства моего одиночества. Я прошел в холл и, усевшись в притащенное туда кресло, закурил. Настоящее холостяцкое жилье. Оранжевые шторы стелятся по полу, паркет отражает языки пламени в камине.
Внезапно я осознал, что все это — лепнина на полотке, паркет, огромные окна, пустые комнаты, высокое крыльцо — пережитки семейства Блэк. Чистая кровь, аристократизм и отглаженные рубашки с блестящими ботинками, вот кем на самом деле в душе оставался мой дядюшка. Мне вдруг стало жутко противно находится там, а дом превратился в холодный и серый, почти как Гриммо 12. Я почти возненавидел свои ботинки и был готов вышвырнуть их в окно, пока не вспомнил, что у Джеймса точно такие же.
Часы на моей руке показывали одиннадцать. Выходя из дома и усаживаясь на мотоцикл с твердой уверенностью продать особняк, я вдруг понял, что только присутствие Саманты делало его особенным. Обернувшись, я увидел, как солнце отражается в его окнах, вспомнил снег, припорошивший крышу, объемный шарф, вьющиеся волосы и серые глаза.
***
Я рухнул на диван, зажимая нос рукой. Столько крови не бывает, она уже пропитала мой рукав и стекала по кисти, капая на пол и заливая диван Поттеров. Лили беспрерывно чертыхалась, шумно выгребая содержимое полок на столешницу.
— Да ладно, — гнусаво пробормотал я, наблюдая, как Джеймс нервно оттолкнул ее, роясь на полках самостоятельно. Во рту – привкус крови. — Подумаешь чуть-чуть потрепали физиономию.
— Может, это научит тебя не светить своей ухмылкой всем и каждому.
— Лунатик, мне как раз не хватало поддержки.
— Просто заткнись, Сириус, — бросил он, безмятежно наблюдая за мной.
Через секунду ко мне подлетела Лили, загородив Люпина и поливая мое лицо чем-то прямо поверх руки.
— С кем ты связался? — спросил Питер, подавая Лили целую кипу салфеток.
— Да ни с кем. Просто хотелось подраться.
— Сириус, черт тебя возьми, тебе что, Ордена мало? Когда ты хоть немного угомонишься?
— Да это же совсем другое, — начал я и вдруг Лили резко всунула мне в руку салфетку и поднялась на ноги.
— Будто сейчас мало опасностей! — рявкнула она, держа окровавленные руки неестественно отдалив их от тела. — В следующий раз просто прыгни с метлы!
— Обязательно последую твоему совету,— крикнул я ей в след, не поворачивая головы.
— Идиот, — шепотом произнес Джеймс, кинув взгляд вслед девушке. Я сделал вид, что не заметил его замечания.
— Ладно, — лениво протянул Лунатик. — Что на самом деле с тобой случилось?
Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что произошло.
Когда Джеймс открыл дверь, я сиял улыбкой.
— Привет, Джимбо, — по-хозяйски прошел в дом и упал на диван.
— Ты в порядке, Бродяга?
— Соскучился.
Сохатый промычал в ответ нечто неопределенное, закрыл дверь и, зевая, прошел ко мне.
— По тебе не скажешь, что все нормально, — заметил он. — Выпьешь чего-нибудь?
— Нет, я собирался покататься немного. Поедешь со мной?
— Прости, — протянул он. — Мне завтра в дозор.
Я заметил, как мгновенно изменилось его лицо, и понял, что я сам смотрю на него почти с презрением.
— Сириус, — протянул он, с сожалением глядя на меня. — Я знаю, вся эта история сегодня за обедом, но ты же слышал задание, мне никак нельзя…
— Ничего, — я поднялся на ноги и прошел мимо него, хлопнув его по плечу. — Что поделать, если только в моей жизни ничего не изменилось.
И тогда я помчал кататься по улицам. Наличие какого-то захудалого бара с покосившейся вывеской на одной из маленьких улочек Лондона заставило меня остановиться.
После третьего стакана я начал глядеть по сторонам и заметил, что контингент в заведении оставляет желать лучшего, но зато, словно луч света на той стороне барной стойки — Марлин, в гигантском сером свитере.
— Простите, — сказал я, отодвигая здоровенного бугая, пытающегося окрутить МакКинон, и занимая его место. — Марлин, я и не мог себе представить, как прекрасна ты можешь быть в свитерах!
Марлин смерила меня скептическим взглядом.
— Точно таких, какие я ношу на собрания.
Бугай что-то нечленораздельно промычал, выражая свое недовольство по поводу происходящего, мы обменялись парой дежурных фраз, я понаблюдал, как Марлин закатывает глаза, и бугай достаточно прозаично принялся закатывать рукава, чтобы «подпортить мою физиономию».
Я потянулся к волшебной палочке, и Марлин вцепилась мне в руку:
— Ты что идиот? Хочешь, чтобы нас упекли в Азкабан?
Тогда я отпустил руку и, легко отодвинув от себя МакКинон, улыбнулся:
— Ну что, джентльмены, посмотрим, кто кого?
Тут и без предсказательницы Касандры было понятно, что положение у меня бедственное, но я понял это, только когда кровь хлынула ручьем, и Марлин вытащила меня на улицу.
— Чертов герой, — проворчала она, закидывая мою руку себе на плечо. Еще никогда мне не было настолько плевать, что меня обнимает девушка. Я только подумал, что, наверное, еще секунда и ее стройная фигура развалится под моим весом. И что от меня, должно быть, пахнет как от помойного пса, что ее это, похоже, мало интересовало. Если бы я мог соображать, я бы отвязался от нее сию секунду, но кровь заливала мне лицо и руки, а ногами я едва мог шевелить.
— Марлин, ты такая потрясающая.
— Да, сейчас самое время пытаться ко мне клеиться, Блэк, выглядишь, как никогда привлекательно. Куда тебя везти?
— К Поттеру. Годрикова впадина, — пробормотал я, отплевываясь от крови.
— К Поттеру, — эхом повторила она и, вцепившись в мою руку, сказала: — Надеюсь, ты выдержишь трансгрессию, и мне не придется объяснять твоим друзьям, почему я притащила им твой труп.
Едва Джеймс открыл, Марлин свалила мою тушу на него и, посыпая меня и свою жизнь проклятьями тут же исчезла, не добавив ни слова объяснения. А откуда появились Питер и Ремус я уже не вспомнил.
Утром я снова складывал картинку из воспоминаний, словно паззл. Физиономия — серо-зеленая, как интерьер на Гриммо 12, голова раскалывается, будто ее подержали в полдень в главных Хогвартских часах. Одежда сушится на улице, я в пижаме Поттера пью воду на кухне Поттера, и мне даже не хочется провалиться сквозь землю.
Когда мы пошли на собрание, Джеймс еще не вернулся с дозора, а Лили все еще со мной не разговаривала.
— Знаешь, Эванс, — сказал я, открывая перед ней дверь в штаб-квартиру. — Это даже хорошо, что ты молчишь, иначе моя голова точно развалилась бы надвое.
Позади послышались шаги и, обернувшись, я увидел взъерошенную и безразличную МакКинон.
— Даже не заикайся, — бросила она, не замедляя шага, на ходу всунув в мою руку ключ от мотоцикла.
— Похоже, ей не очень хочется вспоминать о вчерашнем, — усмехаясь, заметил Ремус.
Два стула пустовало, когда все, наконец, расселись. И один из них был стулом Джеймса. Перебрасывая взгляд с пустующего места на Марлин, делающую вид, что вчера она не тащила меня на себе до Годриковой впадины, я то и дело слышал смешки Ремуса. В конце концов Марлин пнула меня под столом. Я удивленно уставился на нее, но она только совершенно невозмутимо приподняла бровь, на мгновение задержав на мне взгляд. Мне игра понравилась, и я поклялся себе, что в следующий раз сяду справа от нее, чтобы после такого совершенно беспрепятственно положить руку ей на ногу и посмотреть, насколько невозмутимо она поведет себя в такой ситуации.
— …может на эту часть переулка нам надо поставить на завтра людей, посмотреть, что там, да как?
— Давай-ка ты этим и займешься Лонгботтом. Возьми с собой Алису, Блэка и Подмора.
— Да ладно, — воскликнул я, откинувшись на спинку стула.
— Тебя что-то не устраивает, Сириус? — Дамблдор взглянул на меня с противоположной стороны стола.
— Вы нас все равно не слушаете, — я махнул рукой, не глядя на директора. — Поставьте меня с Ремусом, Питером или Джеймсом хоть раз и вы увидите, насколько лучше мы работаем вместе!
Грюм раздраженно скривился, не глядя на меня.
— Сириус, школьные времена прошли, — спокойно ответил Дамблдор.
— Об этом я и говорю!
От кулака, встретившегося со столешницей стол жалобно заскрипел. Я опустил стул на все четыре ножки и вопросительно поглядел на Аластора.
— В конце концов половина из вас не доживет до старости, Блэк! — процедил он. — Кто тогда будет прикрывать твою задницу?
Ремус дернул меня за рукав, и только тогда я вдруг заметил, что сижу совсем прямо, словно на приеме в доме у Блэков. Аластор загоготал.
— Кажется, белая кровь голубая кость сейчас кинется на меня в рукопашную!
Я молча поднялся и вынул волшебную палочку.
— Ну давай, Блэк! — и он шумно встал со стула. — Померяемся силами! Будем кланяться, соблюдая все принципы дуэли, а, Блэк?
— Аластор! — одернула его МакГонагалл, пытаясь усадить на место.
— Никаких драк на совете Ордена! — прогремел Дамблдор.
Дождавшись пока Грюм, нахально улыбаясь, усядется на свое место, я поглядел на Дамблдора.
— Орден единственное место, где мы можем доверять друг другу, — сказал директор. — Что у нас останется, если отбросить Орден? Во что еще мы можем так всецело верить, как в Орден?
— В падение Волдеморта, — не задумываясь, ответил я.
— Вам надо учиться выживать друг без друга, Сириус, — спокойно ответил Дамблдор. — Ваша сила в вашем единстве, но это мы и так знаем. А кто вы друг без друга? И сможете ли вы так же доверять любому другому члену Ордена? Все мы знаем, что нет. А это необходимо.
— Детский сад, — пробормотала Марлин. И я подумал, что кто-кто, а она точно умеет работать в команде, не обращая внимания на то, кто ее участник.
Я сел и мне сразу стало жутко паршиво. И тут, словно почувствовав мой зов, в комнату влетел Поттер. Точнее патронус Поттера.
Вот такое внезапное появление патронуса никогда не значило ничего хорошего. На этот раз он сбивчиво рассказывал, что их раскрыли. Я знал, он бы не сбежал с поля боя, даже если бы ему приказали, и если он просит о помощи так — значит это край. Я смотрел на призрачные светящиеся рога оленя, стоящего посреди столовой и думал о том, что Лили сейчас раздавит мое предплечье, в которое она вцепилась со всей силой, на которую была способна.
Я заметил, что пока решались эти вопросы остальные члены Ордена поправляли костюмы. Обувь, надевали мантии. Я стоял как вкопанный, сжав палочку в правой руке и улыбаясь нарастающему адреналину, слушал свое бешенное сердце. Ремус, старательно делая вид, что не взволнован, снес стул и зацепился плечом о дверной косяк.
Я плохо запомнил эту первую Орденовскую битву. Даже хуже, чем нашу первую перепалку с Пожирателями, когда в Хогсмиде в Эванс попали каким-то ужасным заклинанием. От этой битвы остались только мгновения: черные мантии и маски, скрывающие лица, дикий азарт, с которым Пожиратели кидались в битву, их единство и то, что я, несомненно на верной стороне.
Я заметил, как Доркас облегченно выдохнула, когда Грюм, последний из нас, зашел в столовую. Над покалеченной каким-то заклятьем рукой Лонгботтома уже суетились все, кому не лень, а я спокойно помогал Марлин доставать для каждого по стакану и разливать по ним припрятанную для такого случая медовуху. Когда занимаешься подобной работой, есть один плюс: из всего многообразия стаканов, собранных из разных сервизов можешь выбрать для себя самый большой.
— Эй, голубки, — окликнул я нежащихся в объятьях Фрэнка и Алису и отдал им по стакану. — Имели бы снисхождение к одиночкам. Даже Поттер с Эванс ведут себя приличнее.
— Уверен? — спросил Фрэнк, заглянув мне за спину.
— Я даже не хочу смотреть, что они там делают, — недовольно ответил я, усевшись на стул рядом с Питером и Ремусом.
— Это было отлично сработано, — наконец сказал Дамблдор, привлекая общее внимание. — Всем большое спасибо. И с посвящением новеньких, — он поднял бокал, и мы на самом деле уставшие и обессиленные повторили за ним.
Грюм, стоявший за спиной директора залпом опустошил свой стакан и, оставив его на столе, вышел в коридор. Следом за ним потянулись остальные и уже через полминуты в столовой осталось всего восемь человек.
— Все будет в порядке, — бросила Алиса, обеспокоенно поглядев на нас. — После первого раза вы будете отходить неделю. Но ведь все остались живы, а это уже хорошо.
Я зачем-то кивнул, не понимая, кому она вообще это говорит.
— А Грюм снова оставил плащ, — меланхолично заметила Эванс, бросив взгляд на его место.
— Я догоню, он еще наверное здесь, — Доркас появилась рядом с плащом в мгновение ока и, схватив его, помчалась в коридор.
Алиса проводила ее сочувствующим взглядом.
— Да, — протянула она. — Грустно смотреть, как она убивается.
— Убивается? — переспросил я скорее по инерции, нежели потому что мне действительно было интересно.
— Носится с ним, вы не заметили? Там от одного взгляда сразу понятно, что все не так просто, аж тошно становится, как подумаешь, насколько у нее все запущено.
Фрэнк приглушенно засмеялся:
— Вообще-то в Министерстве на Грюма добрая половина мракоборок слюни пускает. А она сразу, как только пришла, растаяла.
— Да ладно, тебе, Фрэнк, — шепотом одернула Алиса. — Но вообще, это правда, она еще там из кожи вон лезла, что бы он ее заметил.
— Видимо заметил, раз она здесь, — прокомментировал Джеймс.
— Только ей до него как из подземелий до астрономической башни, — хмыкнул я.
— Ну да, он на нее даже как на протеже не смотрит, не то что как на девушку. Его вообще интересует только борьба с Пожирателями, или он по крайней мере делает вид, что только она его и интересует. А она кружит вокруг него: вот тебе ужин, вот тебе плащ, я делаю это заклинание лучше всех, постою с тобой в дозоре. Пруэтты над ней смеются, а мне ее жалко. Одиночкам сейчас особенно тяжело, а влюбленным одиночкам еще хуже.
Мне стало смешно, я взглянул на Ремуса, который тоже усмехнулся, прикрыв глаза, толи подтверждая, толи наоборот, высмеивая эту версию и, осушив стакан, сказал:
— Недолго Грюм будет сопротивляться. Может, он и хороший мракоборец, кремень и все такое, но она симпатичная и так за ним носится.
Алиса пожала плечами. В этот момент в столовую вернулась Доркас, молча улыбаясь, она присела за стол, и в столовой стало тихо.
Оказавшись в особняке, который я совсем перестал называть домом и на который уже нашлись покупатели, я открыл бутылку пива и сгреб в охапку огромную кучу из почты, скопившуюся на подоконнике. Борясь с желанием бросить все это в камин не распечатывая, я все-таки свалил бумаги на ковер и принялся разбирать их, выбрасывая ненужные в огонь. Пиво уже заканчивалось, когда я добрался до официального конверта, скрепленного темно-синей печатью. Распечатал и почувствовал, как у меня начали трястись руки. На подгибающихся ногах я подлетел к своей сумке и кое-как нашел свое переговорное зеркало. Часы били третий час, но я не обратил внимания, судорожно сжав зеркало.
— Сохатый, прием, — сипло позвал я.
Глава 2.3. Черно-белоеДрузья никогда не были у него в гостях. Они не видели маленький дом в городской черте, такой же, как десяток английских домов. Два этажа, чердак, две спальни, кабинет и вечно пустую гостиная, совмещенная с кухней.
У Ремуса в распоряжении был целый этаж — мансарда, с видом на улицу, по которой почти не ездили машины, на которой люди появлялись только по утрам и вечерам, а рядом с каждым домом был безупречно стриженный газон. Идеальный английский мирок, в пределах его видимости.
Ремус ненавидел здесь все. Пустые улицы, дом, в который они переехали, когда ему исполнилось восемь, и больше всего он ненавидел свою комнату, уставленную полками с книгами, которые должны были хоть как то скрасить его заточение.
Эта ненависть к вполне разумному ограничению его свободы сложилось еще тогда, когда он не мог понять, почему ему не разрешено то, что не запрещено остальным детям, и осталась с ним сейчас навсегда.
Уже светало, когда он, долговязый, растрепанный, в растянутой майке спустился в кухню и принялся готовить себе кофе. Он почти не спал прошлой ночью и совсем не спал этой, а через три часа ему необходимо было быть в штаб-квартире. Зная его любовь к исследовательской работе, Дамблдор нагрузил его изучением в сфере защиты от Темных искусств, и теперь Ремус, как бешенный, корпел над этой работой вторую ночь подряд.
Водрузив тарелку с остатками печенья поверх кипы бумаг, застилающих стол, и кое-как найдя место для кружки, он упал на стул и, оценив количество оставшегося времени, принялся работать, в слепую шаря левой рукой в поисках печенья.
Ему показалось, что прошло всего несколько минут, но, взглянув на часы, Ремус понял, что время упущено. Кинулся к шкафу с одеждой и, прыгая по комнате, одновременно натягивал брюки и размахивал палочкой, чтобы собрать бумаги в портфель. Разочарованно взглянув на пустую кружку, он подхватил все необходимое и понесся вниз.
— Может, поешь?
Он вздрогнул от неожиданности. Отец стоял в дверном проеме, наблюдая, как Ремус допивает свой кофе.
— Я опаздываю, — бросил Люпин младший, на ходу дописывая какие-то закорючки в работу.
— Ты плохо выглядишь, ты…
— Ох, да брось, — раздраженно воскликнул Ремус, мгновенно теряя самообладание. Засунув бумаги в портфель, так что часть из них даже замялась, он залпом опустошил кружку и нехотя добавил: — Я не спал две ночи. Это не из-за полнолуния. Ты мог бы следить за луной, если так беспокоишься. Благо, она весьма постоянна, появляется каждую ночь в одном и том же месте.
Ремус взглянул на отца, и ему показалось, что за несколько секунд тот постарел на целых десять лет, его глаза даже заблестели от слез, и Ремус почувствовал едва ощутимый укол совести, ровно до того момента, как отец надломленным голосом произнес:
— Я никогда не прощу себе того, что сказал тогда на слушанье.
Ремус почувствовал, как воздух перестает поступать в его легкие, он раздраженно зажмурился и ринулся в прихожую, желая исчезнуть сию секунду.
— Я ухожу, — дежурно крикнул он, ловя взглядом движение на лестнице: мать спускалась к завтраку. Она все-таки поймала сына и, чмокнув его в щеку, тут же направилась в кухню.
Надевая ботинки, Ремус слышал их тихую перебранку. Он хотел справиться с обувью как можно быстрее, но к его разочарованию узел на шнурках затянулся, и он не мог распутать его целых две минуты.
— Не говори с ним об этом, Лайел.
— Я сказал, что думаю. Все знают, что я виноват в этом.
— Не думаю, что Ремусу лучше от твоих напоминаний.
— Я все время думаю об этом!
— Вот именно! Ты и говоришь только об этом! Всегда!
— И не успокоюсь, пока от этого не изобретут лекарство!
Последовала пауза, после чего мать строго произнесла:
— Больше никогда не говори о нашем сыне, как о больном. Вообще никогда не упоминай обо всем этом.
— Может, мне вообще молчать?
— А может это и пошло бы нашей семье на пользу!...
Ремус выскользнул на улицу и почти сразу аппарировал. Только возле штаб-квартиры он смог почувствовать себя свободнее.
Настроение было испорчено. Усевшись на свое обычное место за огромным пустым столом, Ремус вытащил полученный у входа «Ежедневный Пророк» и принялся листать его без особой инициативы. Появление Питера спасло его от муки разбирательства в плавающих строчках газеты.
— Меня уволили, — тут же сообщил Петтигрю, уныло глядя перед собой.
— Ужасно, — высказался Люпин. — Что случилось?
Питер пожал плечами:
— Магазин перестал приносить прибыль, за прилавок встал хозяин, а меня уволили. Ну это ладно, все равно на работу почти не осталось времени.
Стул с другой стороны от Люпина со скрипом отодвинулся и на него уселась не менее счастливая, чем Ремус с Питером, Лили.
— Привет, — буркнула она, устало опустив голову на руку.
— Где Джеймс?
— Он с Сириусом, а Сириус курит у входа.
— Не выспалась?
— Куда там, — многозначительно ответила она, махнув рукой как раз в тот момент, когда к ней подошел Джеймс. Он чмокнул ее в щеку, перегнувшись через ее плечо, и сел рядом, улыбаясь во все тридцать два. Сириус, чуть менее улыбчивый, чем Поттер, приземлился рядом и поглядел на друзей.
— Чего такие кислые?
— Отец с утра подпортил настроение, — нехотя отозвался Люпин и тут же добавил: — А Питера уволили с работы.
Лили тут же принялась утешать Хвоста, в то время как от Сириуса и Джеймса нельзя было отделаться, всего лишь переведя разговор на другую тему.
— Что с отцом? — серьезно спросил Джеймс. — Опять рассказывал тебе про то слушанье?
— Вроде того.
— Если хочешь, переезжай в мой особняк, — предложил Сириус. — Далековато, но там по крайней мере нет предков.
— Нет, спасибо, Сириус.
— Последний шанс, — улыбнулся он, качаясь на стуле. — Я продаю особняк.
— Когда?
— Да вообще-то сегодня.
Люпин удивленно поглядел на Бродягу и Сохатого. Последний пожал плечами.
— А жить где будешь?
— Джимбо и Лили учтиво приютили меня у себя на время, — сказал он, обняв Поттера за плечи. Только по этому неловкому движению Люпин вдруг заметил, что Сириус в костюме. На нем была рубашка и брюки, а пиджак лежал на спинке стула.
— Слушай, Сириус, — Люпин прищурился. — Ты бежал из особняка и все что успел взять, это костюм? Я тебя сто лет в такой одежде не видел.
Джеймс скривился, и Ремус тут же понял, что сказал что-то лишнее.
— У меня сегодня запланировано мероприятие, — отозвался Блэк, горько усмехнувшись. — Иду на похороны папаши и надеюсь, что они не перерастут в мои.
— Мерлин, — прошептал Питер.
Ремус строго уставился на Лили и Джеймса, те виновато сморщились.
— Да ничего страшного, прекратите делать такие лица, будто мир перестал вращаться. Это всего лишь мой отец, а не Министр Магии или там, не знаю, Олливандер. Кошмар, — заключил он, поглядев на лица друзей, хлопнул себя по ногам и, поднявшись, заявил. — Ладно, вы пока обсудите все это, а я пойду поболтаю с Фрэнком.
Едва Сириус вышел в коридор, Люпин ударил Джеймса газетой по плечу.
— Не мог предупредить?
— Прости, Лунатик, мы как то не успели сориентироваться, — принялась оправдываться Лили, вклинившись между ними.
— Сириус вчера посреди ночи принесся к нам, его колотит, он и двух слов связать не может, в руках — приглашение на похороны. А он только и может, что пить и говорить, что от его семьи ничего не останется.
— Сначала Регулус, теперь отец, — повторил Питер.
— Какая-никакая это все-таки семья. А отец, наверное, не пережил пропажу сына.
— Лучшего сына, как всегда говорил о нем Сириус.
— Я думал, сегодня будет что-то ужасное,— признался Джеймс. — Но он вроде в порядке.
Задумавшись об этом, Люпин глубоко вздохнул, неожиданно осознав, насколько ему жаль Регулуса.
— Знаете, мне ведь всегда нравился Рег.
— По крайней мере, он умер за свои идеалы, — добавил Питер, принявшись нервно теребить Пророк.
— В лучшем случае, — кивнул Джеймс.
Члены Ордена все прибывали и прибывали и скоро за столом осталось всего пара пустых мест.
— Он здесь, — сообщил Подмор, войдя в столовую. — Сейчас начинаем.
Едва Дамблдор сел, Подмор начал свой отчет. Через полчаса стол был усыпан чертежами, а в комнате гремело обсуждение.
— Он провоцирует нас?
— Хочет посмотреть, с кем имеет дело. Ну и уничтожить нас всех, разумеется.
— А это точно?
— Точно. Здесь планируется захват, и они настолько не скрывают этого, что я не удивлюсь, если завтра повесят брошюры на каждом углу. Может, это ловушка.
— Разумеется.
— Но и мы шанса не упустим! Так ведь?
В этот момент в комнату приоткрылась дверь. Не здороваясь и не глядя ни на кого, Марлин вошла и тут же направилась к своему обычному месту.
— Полчаса, МакКинон, — глянув на часы, раздраженно заметил Грюм, прерывая обсуждение.
На мгновение она замерла, а потом перевела на Аластора пронзительный взгляд и процедила:
— Скажи спасибо, что я вообще здесь, Грюм.
Тот неожиданно изменился в лице и мягко, почти заботливо спросил:
— Что случилось?
— А то, — она стащила с себя мантию и, бросив ее на стул, села, уставившись на Дамблдора. — Что когда я вступала в Орден, мне обещали защиту, Профессор Дамблдор. А вы только дергаете за ниточки из своего укромного местечка…
— Марлин, — одернул ее Абефорт.
— Скажи, что я не права, — кинула она, не отрывая взгляда от директора. — Вы только управляете, а мы все кладем головы на плаху и покорно ждем, над кем занесется топор во имя Ордена Феникса.
В полном молчании все ошарашенно переводили взгляд с Марлин на Дамблдора. Альбус глядел на девушку сквозь очки-половинки и под его пронзительным взглядом.
— Что они сделали, Марлин?
Она судорожно выдохнула и прикрыла глаза рукой.
— Они убили мою соседку. И разворотили весь дом. Черная метка снова над моим домом, в который раз, я…
Она замолчала и поспешно спрятала руку под стол, чтобы не было заметно, как ее бьет дрожь.
— Сделаем перерыв, — сказал Альбус и вышел в коридор, забрав Марлин с собой. Никто больше не пошевелился, все только опасливо переглядывались.
— Какой ужас, — прошептала Алиса, наклонившись к Фрэнку. — У нее и так уже никого не было.
— Сколько же можно ее мучать? — спросил в ответ Фрэнк.
— Ну что, все слышали? — голос Грюма разнесся по комнате, мракоборец глянул на часы. — Перерыв. Займитесь своими делами.
— Кажется, день не задался не только у вас двоих,— шепотом заметил Джеймс, пододвинувшись к Ремусу.
Лили наклонилась к Алисе и, потрепав ее по плечу полушепотом спросила:
— Что это было?
Проводив взглядом последних желающих покинуть столовую, Алиса тоже наклонилась к подруге.
— За Марлин уже несколько месяцев идет охота. Они перебили всех ее родных.
— Волдеморт устраивает охоту на конкретных людей? — спросил Блэк. — Почему именноона?
Фрэнк пожал плечами.
— Она мало о себе рассказывает, Дамблдор тоже не слишком разговорчив на эту тему. Так что мы особо не осведомлены. Вроде было какое-то задание, и она на нем прокололась.
— Представляю, как тяжело так жить, — Алиса покачала головой. — Под вечным прицелом, будто смерть дышит в спину.
— Теперь ясно, почему она так себя ведет, — прошептала Лили.
Алиса и Фрэнк переглянулись, и парень взял ее за руку.
— Мы все здесь храбримся, Лили, но разве кто-то, пожалуй, кроме Пруэттов, улыбается по-настоящему? Да даже Пруэтты боятся. То, что мы делаем действительно важно, и мы все очень горды своей причастностью. Но нельзя отрицать: Орден подвергает нас большей опасности. Даже большей, чем обычный отдел мракоборцев в Министерстве. Здесь у каждого есть основание ненавидеть Волдеморта, у многих – по личным причинам, и этих причин может стать еще больше после нашего вступления в Орден. Мы все можем оказаться на ее месте.
Сириусу вдруг стало неприятно слушать, и он не стал ждать продолжения разговора. Сделав вид, что собирается выйти на улицу, он прошел в гостиную и, заметив в коридоре Директора и Марлин, остановился, слушая их разговор и делая вид, что увлеченно разглядывает покрытые пылью склянки в буфете.
Он еще никогда не слышал от Дамблдора ничего подобного. Ни тон, ни манера речи не остались похожими на то, что он слышал от Дамблдора всю свою жизнь. МакКиннон стояла, прислонившись к перилам лестницы, нервно кусая губы.
— Сколько еще я могу выдержать? – спросила она, не поднимая на Директора взгляд. — Я больше не хочу видеть это снова.
— Мы теперь знаем, что наши способы защиты не совершены.
— О, вот как, — она горько усмехнулась. — Все для коллектива. Счастлива, что помогла это узнать.
— Придется тебе пожить тут какое-то время. Я работаю над созданием сильных чар для защиты, ты же знаешь. А пока лучше тебе всегда быть на виду. Здесь на втором этаже есть хорошая комната. Надеюсь, ты понимаешь, что сцены, которые ты устраиваешь во время собраний, не кончатся ничем хорошим, — он поглядел на нее поверх очков. — Отдохни сегодня. Знаешь, от стресса мне всегда помогала ванная и стаканчик чего-нибудь расслабляющего.
— Но как же собрание...
— Уверен, один день пойдет тебе на пользу. В дозор сегодня за тебя выйдет кто-нибудь другой, — и, не оставив ей шанса продолжить, Дамблдор ушел в столовую, протиснувшись мимо Сириуса. Блэк проследил за ним взглядом, и, выждав, пока директор скроется в столовой, снова взглянул на МакКинон, встретившись с ее недовольным взглядом. Чуть шаркая ногами, Блэк пошел к ней.
— Ты в порядке? Дамблдор обошелся с тобой резковато, — заметил Сириус, и не получив ответа, добавил: — Будешь теперь жить здесь?
— Надеешься на разговор по душам? — она взяла чемодан, лежавший у двери, и с видимым усилием водрузила его на первую ступеньку.
— Помочь? — спросил он и, не вынимая рук из карманов, пошел за ней следом.
— Если тебе кажется, что играя в джентльмена, ты станешь более привлекательным, то хочу тебя разочаровать… — она остановилась на лестничной площадке, чтобы передохнуть, и сдвинула брови, обведя его презрительным взглядом. — И если костюм входит в перечень жалких попыток охмурить меня, у тебя совсем плохо получается.
— Не обольщайся, я всего лишь иду на похороны.
На одно мгновение она замолчала, не изменяясь в лице, а потом, отвернувшись, сухо бросила:
— Поздравляю.
— Скажи честно, ты забыла, что у тебя есть волшебная палочка?
— Предпочитаю обходиться без магии, когда это возможно.
Сириус в три шага поднялся к девушке и, оценив расстояние до второго этажа, многозначительно закивал:
— МакКинон, так ты и до Рождества не поднимешься.
Не обратив на колкость внимания, Марлин снова взялась за чемодан. Сириус засмеялся и, передразнивая голос девушки, сказал:
— Спасибо, Сириус, что ты так любезен, но я справлюсь сама.
— Не делай вид, что ты не знал, что я откажу. Если ты делаешь что-то только из вежливости, потому что так тебя научили мама с папой, то…
— Ты так думаешь?
Девушка, наконец, достигла верхней ступеньки и, тяжело дыша, поглядела на Сириуса сверху вниз.
— Чему же еще могут учить в благороднейшем семействе Блэков, если не этикету?
Сириус вскинул голову и внимательно поглядел на Марлин. Волосы у нее были растрепаны, некоторые пряди повылезали из косички и лежали на плечах, похожие на маленьких змей, или были заправлены за уши. Одна, самая назойливая и короткая прядь висела у нее прямо перед глазами. Сириус, не стесняясь, встретился с ней взглядом. Глаза серо-зеленые, довольно обычные, без сравнений с отражением озера в летний день и прочего, только очень холодные и смотрят вызывающе, почти с издевкой. Она вскинула брови, как бы спрашивая, чего он, в конце концов, от нее хочет.
— Я похож на своего брата? — неожиданно даже для себя, спросил Блэк.
— Это что, вопрос с подвохом? Если так, то шпионом тебе не быть.
— Ты его знала?
— Как и добрая половина Хогвартса, которая училась с нами в одно время. Хочешь спросить что-то еще? Выкладывай, выясним все сейчас, чтобы не возвращаться больше.
Но Сириус только деланно безразлично пожал плечами и, развернувшись, стал спускаться вниз, пока Марлин не окликнула его.
— Блэк, — Сириус поднял голову, Марлин перегнулась через перила, сложив на них руки. — На чьи похороны ты идешь?
— Отца. И можешь не утруждать себя словами сочувствия, все мы знаем, что это никому не нужно.
***
— Может, не пойдешь? — спросила Лили, завязывая шарф. Они столпились в коридоре, у дверей, готовясь покинуть штаб-квартиру.
Сириус еще раз поправил волосы, глядя в зеркало и улыбнулся:
— Не бойся, Эванс, не убьют же меня на похоронах отца. Вообще-то это было бы забавно.
— Может, хотя бы мантию возьмешь? — спросил Джеймс.
Блэк поморщился:
— Да перестаньте вы! Будто это что-то из ряда вон выходящее. Я же все-таки Блэк и у меня, — он достал из кармана конверт. — Есть приглашение.
— Для большей неубедительности ты можешь пообещать не лезть на рожон, — посоветовала Лили.
Сириус указал на нее, щелкнув пальцами:
— Точно! Торжественно клянусь не лезть на рожон!
Мародеры засмеялись. Люпин покачал головой.
— Сириус, давай хотя бы кто-нибудь из нас составит тебе компанию? Будет легче отбиваться, если что.
— Серьезно, вы думаете, мне нужен провожатый? — Сириус дернул дверь и вышел на улицу первым. Воздух был свежим и пах по-осеннему: сухими листьями и мокрой землей.
— Удачи, Бродяга, — Джеймс хлопнул его по плечу. — Веди себя прилично.
— Буду паинькой.
Дождавшись, пока все друзья по очереди исчезнут, он еще раз достал приглашение и без каких-либо мыслей поглядел на темно-зеленые буквы на дорогой кремовой бумаге. Небрежно сунул конверт обратно в карман пиджака и тоже аппарировал.
Это был отличный день для похорон. Солнце не слишком пекло, но и дождя не намечалось, небо было сплошь покрыто плотными облаками. Настоящая осень. Сириус остановился на пригорке, в тени пожелтевших деревьев. Внизу виднелось черное пятно, все держат спину прямо, не плачут и одеты очень элегантно. Черный, определенно, цвет семейства Блэков. Сириус окинул их взглядом и по привычке посчитал — в общей сложности около тридцати человек.
Он долго думал, спускаться ли к ним. Его так и тянуло оказаться среди них, нахально улыбнуться, глядя в глаза матушке, пройтись по всем знатным парам их семейства взглядом презрения, обсмеять их мантии, их манерность и привычку строить из себя аристократов. «А хорошо бы позвать сюда Орден и уложить всех», — подумал он. Тут даже разбираться не надо — каждый первый имеет отношение к Тому-Кого-Нельзя-Называть, и если не носит его метку на руке, то, по крайней мере, не осуждает его и его последователей. Сириус прикрыл глаза и представил, как один за другим рядом появляются члены Ордена, и уже через час Беллатриса, ее муж, чета Малфоев и остальные в лучшем случае - в Азкабане. Жаль, что у противников Волдеморта моральные ценности чуть выше, чем у самого Темного Лорда и Пожирателей смерти, те бы без раздумий явились на чьи-нибудь похороны или свадьбу и положили там всех, если это, конечно, было бы им необходимо.
Он вдруг понял, что не чувствует ничего, кроме злости и раздражения, глядя на этих людей. И решив, что такое поведение для похорон является нонсенсом, аппарировал, обратив на себя все внимание собравшихся. К своему удивлению он оказался перед штаб-квартирой, а не перед домом Поттера. Это повергло его в замешательство на столько, что еще некоторое время он простоял глядя на дверь, пока из-за нее не показался Грюм.
— Блэк, я думал, ты на сегодня все, — сказал он, поправив какой-то механизм на ноге. В одной руке он держал палочку, а другой оперся на перила.
— Я был на похоронах.
— Знаю, — Аластор выпрямился и выжидающе поглядел на парня. — Много их было?
— Лестрейнджи, Малфои, — Сириус покачал головой. — Я все думал, как жаль что…
— Мы так не поступаем, — прервал его Аластор. – Знаю. Тебе надо отдохнуть, Сириус, — он подошел ближе и хлопнул его по плечу. Прежде, чем Грюм успел убрать ладонь, Блэк поспешно спросил:
— Ты можешь поставить меня в дозор с МакКинон? Не сегодня, а вообще.
Удивление на лице Грозного глаза сменилось усмешкой.
— Я, по-твоему, похож на сводника? — спросил он и пошел в сторону калитки, как всегда немного хромая.
— А тебе бы стоило задуматься, ворочаешь судьбами! — крикнул Блэк ему вслед, широко улыбаясь. Грюм обернулся и, кинув прощальное «посмотрим», вышел с территории дома и аппарировал. Закатное солнце клонилось к горизонту, и на какое-то мгновение Сириус просто застыл, любуясь розовыми отблесками на длинных, пожелтевших травинках, которые танцевали под властью ветра. Какой рай, должно быть, это для некоторых: жить в таком простом доме, с деревянными стенами и старой треугольной крышей, с большим задним двором, на котором можно жарить барбекю, и покосившимся забором вокруг. Каждый день можно наслаждаться закатами и рассветами, полем, простирающимся до самого горизонта. Здесь можно было представить, что войны нет, попробовать забыть о закрытых магазинах в Косом переулке, растерзанных и темных, о комендантском часе, пустых темных улицах, внушающих опасность, о списках убитых. Только кому нужна эта неизвестность и спокойствие, если где-то в мире происходят судьбоносные события. Сбежать может только трус. Сириус вдруг вспомнил о Саманте, и это воспоминание неприятно укололо его память.
— Что ты тут делаешь?
Сириус обернулся, молниеносно выхватив палочку из кармана. МакКинон стояла на крыльце, с подносом в руках.
— Хвалю, — сказала она, красноречиво покосившись на палочку в руках Блэка. — Уже лучше, чем при нашей первой встрече. И без обид, но если тебе тут ничего не надо, проваливай. Я хотела насладиться одиночеством.
С этими словами она села на ступеньки и поставила поднос рядом. Книга, пачка печенья и чай. Палочку она положила прямо на крыльцо под правую руку.
— Не слишком гостеприимно, — заметил Сириус и сел рядом. — Хорошо, что это не совсем твой дом, да? Так что придется тебе терпеть меня какое-то время.
Сириус закурил.
— Почему за тобой охотятся Пожиратели?
Марлин засмеялась, закинув голову.
— Ого! Вот это самоуверенность. Думаешь, я только и ждала, чтобы кто-нибудь меня спросил, чтобы рассказать?
Сириус пожал плечами:
— Ну, с кем-то же тебе надо поделиться.
— Уж точно не с тобой, — отрезала она.
Сириус вытянул ноги, наблюдая, как закат становится малиновым.
— Раньше, в Хогвартсе, мы с друзьями часто проводили время на астрономической башне, даже забирались на крышу, — Сириус блаженно прищурился. — Там вид был куда лучше.
— В Хогвартсе все было лучше, — тихо проговорила она.
Сириус еще раз внимательно поглядел на нее. Тонкие черты и светлые волосы никак не вязались с ее низким голосом, характером и тем, как она проявляла себя на поле боя.
— Почему ты так настроена против Дамблдора?
— Это что набор компрометирующих вопросов для душевной беседы? — она фыркнула. — Если бы я была настроена против него, меня бы здесь не было, Блэк.
— И все же ты…
— Я просто не питаю иллюзий.
— Он тебя тоже в Хогвартсе заметил?
Она покачала головой. И тут Сириус осознал, что не знал ее никогда раньше, не смотря на то, что на вид ей не больше двадцати лет. Он усиленно пытался вспомнить ее в рядах школьников разных факультетов, или произнесенную когда-то в школьных коридорах фамилию, но ничего не шло на ум. Тогда он решил спросить:
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
Лицо Сириуса удивленно вытянулось: выходит, она одного с ними года выпуска! Заметив это, Марлин удостоила его смешком.
— Я училась на год младше. День рожденье в ноябре. И не напрягайся. Я проучилась в Хогвартсе всего четыре года, Блэк. Потом родители забрали меня из школы.
— Почему?
Она недовольно взглянула на него, но все же ответила.
— Потому что знали, что скоро будет война. Отец был мракоборцем, а мать работала в отделе магических происшествий и катастроф. Так что они одни из первых поняли, что с этим миром что-то не так.
— Но в Хогвартсе безопасно.
— Правда? — она вздернула брови.
— Я тебя не помню, — в конце концов, сказал Сириус.
— О, ты так удивляешься, — она усмехнулась. — Ты же не видишь ничего дальше собственного носа, Блэк. В школе тебе было не наплевать только на своих дружков.
— Не пойму, почему ты так ко мне относишься, — Сириус наклонил голову, с интересом разглядывая Марлин. — Дай угадаю, ты была влюблена в меня? Была одной из тех, кто закидывал меня валентинками? Извини, если в Хогвартсе я не рассмотрел тебя за безликой школьной формой. Но раз сейчас мы уже не при эмблемах и галстуках, может, это судьба?
К его удивлению МакКиннон не смогла сдержать улыбки.
— С какими же дурами тебе приходилось иметь дело, если кто-то повелся на подобное, — она покачала головой, поражаясь происходящему. — Давай коротко, Блэк: если ты еще не понял, я не настроена сейчас заводить какие-либо отношения с людьми. Даже дружеские. Так что все, что я тебе рассказываю, — она повела рукой в воздухе, подбирая слова. — Просто, чтобы ты отвязался от меня как можно быстрее.
— Почему не настроена заводить отношения с людьми? Знаешь, это ведь может быть интересно. Мне вот нравится с тобой болтать.
Она поглядела на Сириуса насмешливо, затем снова перевела взгляд на горизонт:
— Потому что рано или поздно ты умрешь. И в данной ситуации скорее рано, чем поздно.
***
Незаметно осень подошла к концу, уступив свое место самой холодной на их памяти зиме. Уроки, которые Грюм организовывал для новичков, кончились после первой битвы Ордена, которую Аластор ознаменовал, как хороший экзамен по курсу молодого бойца. И все были благодарны за это, потому что никому не хотелось мерзнуть на улице. Собрания Ордена официально проводились трижды в неделю, на деле все чаще в расписании происходили передвижки и экстренные сборы, из-за чего большинство членов Ордена проводило в штаб-квартире больше времени, чем у себя дома. Это не было похоже на обычную работу или школу, это больше напоминало семью. Они делили вместе победы и поражения, спасали друг другу жизни, придумывали планы, обедали, ужинали и обсуждали планы на Рождество. Дамблдор появлялся в штаб-квартире все реже. Жизнь стала похожа на один бесконечный день, так быстро одни сутки сменяли другие.
Вместе с днями менялись и постели, в которых спал Сириус. Что-то внутри него было против обоснования в доме Поттера, поэтому по возможности он ночевал в других местах. В дни ночных дозоров и битв спал прямо в штаб-квартире, в другие чаще делил кровати с какими-нибудь девушками.
— Нельзя так жить, ты становишься похожим на бродягу, — сказал Ремус, зарывшись в бумаги, которые снова подсунул ему Дамблдор, и вдруг осекся, поняв весь каламбур. Блэк засмеялся. — Серьезно, ты хоть раз ночевал у Поттеров?
— Мне нравится такая жизнь, Лунатик.
— Не боишься напороться на Пожирательницу?
— Нет, я стараюсь искать там, куда такие не ходят. Ну, знаешь, магловские клубы и пабы, — Блэк вытянул ноги прямо поверх бумаг, заслужив возмущенный взгляд друга. — А даже если и так, какая мне разница?
Одним движением спихнув ноги, Ремус принялся приводить листы в порядок.
— Сириус, веди себя прилично, это важные…
— Да брось! Я думал, хоть теперь ты немного расшевелишься, а ты вечно сидишь за этими бумажками. Эй, Ремус! — Сириус забрал у него большую папку, чтобы привлечь его внимание. — Я не видел тебя уже, наверное, месяц, мир не закончился на этих бумажках!
— Это дело Дамблдора, — сказал тот, выхватив папку из рук друга. — А ты бы осел где-нибудь. И держись осторожнее, мало ли что, подцепишь Пожирательницу, и кто знает, что она может сделать.
— Открою тебе большой секрет, дружище, -- бросил Сириус, наклонившись ближе. — В постели все девушки делают примерно одно и то же.
***
— Сириус уже сам на себя не похож, — заметила Лили, пока Джеймс обрабатывал ссадины на ее руке после очередной стычки с Пожирателями. Фигура Сириуса мелькала в коридоре, он болтал с Пруэттами, которые столпились у порога. В штаб-квартире почти никого не осталось.
— У него сейчас сложный период, — в который раз повторил Джеймс.
— Посмотри, он же только и делает, что пьет или чинит мотоцикл на нашем заднем дворе, — Эванс покачала головой. — Мы так отдалились. Я знала, что после школы все будет иначе, но не думала что так. Мы почти не общаемся, не смотря на то, что видимся чуть ли не каждый день.
Фигура Сириуса дождалась, пока Пруэтты, наконец, покинут штаб, и двинулась в сторону столовой. Уже через мгновение перед Лили на стол опустилась не открытая бутылка вина.
— И что это?
— Будем праздновать! — воскликнул Блэк и сел рядом, со скрипом выдвинув себе стул.
— Прямо здесь? — уточнил Питер, потянувшись к бутылке. Этикетка была потрепанная, сплошь в золотых и бордовых узорах.
— Почему нет? Мы не собирались целую вечность. Я уже начал забывать ваши голоса.
— Сириус, где ты его взял? — осторожно спросил Лунатик, опасливо косясь на бутылку в руках Питера. — Выглядит, как дешевое пойло.
— А ты у нас эксперт, — тут же отозвался Блэк, и, чтобы лишний раз не вставать взмахнул палочкой: на стол из буфета выплыли бокалы. — Купил. Оно лежало у меня в мотоцикле несколько недель.
— И что мы будем пить прямо здесь?
— Да, тем более, что вино скоро кончится, а медовуха Дамблдора наверняка спрятана где-нибудь тут, — Джеймс посмотрел по сторонам, пытаясь выявить место. Питер тем временем уже откупорил бутылку и принялся разливать напиток по бокалам.
— Ну наконец-то, — Сириус потер рука об руку. – За нас!
— За нас! — повторили остальные, и бокалы зазвенели, ударившись друг о друга. Совершенно бесшумно МакКинон появилась в дверях, никто не заметил ее прихода, так что, когда она подала голос и прошла в комнату, присутствующие вздрогнули.
— А я уж понадеялась, что хотя бы вечером буду одна.
— Мы тут празднуем, что все еще живы, — сказал Джеймс, опустив бокал, из которого только-только собирался отпить.
— Хороший повод, а? Присоединяйся, МакКинон, — предложил Блэк, поворачиваясь к ней.
— Довольно забавный повод для празднования. То, что вы все еще живы, может измениться в любой момент.
— Поэтому мы именно здесь и именно сейчас, — Сириус усмехнулся, заметив безразличное выражение лица девушки.
— Твоя идея? — спросила она.
— Моя.
Сириус прищурился и поглядел на девушку, запрокинув голову. Так он особенно был похож на пса.
— Мы все еще живы, и мы здесь в хорошей компании, сидим и наслаждаемся чудесной ночью и тем, что нам суждено прожить еще энное количество часов. Чем не повод выпить? Ты как никто должна понимать.
Марлин молча забрала у него бутылку, налила себе в кружку вино и, бросив на прощанье красноречивый взгляд, пошла к выходу.
— Можете пить тут хоть до утра, только не шумите.
Сириус проводил ее взглядом и все еще смотрел туда, где исчезла ее фигура, когда Ремус, наконец, отпил из стакана и поперхнулся:
— Ну, у тебя и вкус, Бродяга.
— Знаешь, я не говорил, что запал на нее, Лунатик. И вообще, чем вам так не нравилась… — он осекся, заметив, как странно на него смотрят. — Черт. Вы про вино.
— Это просто пойло, Сириус, — улыбнулся Ремус, поставив стакан на стол.
— Мерлин, только не говори, что ты действительно на нее запал, — простонал Джеймс.
— Не думал, что доживу до подобных разговоров, — Сириус задумался и, пожав плечами, бросил: — Она мне интересна, как человек.
— Да ладно, — протянул Джеймс.
— Правда.
— Саманта тоже была интересной, — Ремус выделил последнее слово и сделал большой глоток вина, чтобы Сириус не увидел его улыбку.
— Они совсем разные, — пресекая попытку Джеймса вставить свою лепту, отрезал Блэк, и затем, сделав большой глоток вина, добавил: — И давайте, больше никаких разговоров о Сэм.
— Как хочешь, — согласился Люпин. — Так что же в Марлин такого особенного?
— Ну, знаете, например, в Ордене много молодых, но я помню и Дорказ, хотя она лет на шесть, наверное, старше, и Подмора еще в Хогвартсе. А ее – нет. И о ней не известно ничего вообще. Она будто призрак. Кроме того она умная, талантливая, отлично сражается и при этом, о ней почти ничего не известно.
— Еще чувство юмора у нее ничего, только специфическое, — вспомнил Питер.
— Ага, как будто у нас тут постапокалипсис, — согласился Джеймс, даже не пытаясь спрятать улыбку.
— Знаешь, что я подумал, Бродяга, если противоположности притягиваются, то вам точно суждено быть вместе. Раз она умная, талантливая и… Ай! — в Ремуса полетел свернутый номер вечернего пророка и тот засмеялся. — При всем уважении, Бродяга, неужели ты рассмотрел в ней что-то большее, чем ее нелюдимость и фигура?
— Ты правда считаешь меня таким подлецом, как кажется?
Ремус пожал плечами:
— Главное, что друг ты так или иначе хороший.
***
Ближе к Рождеству Джемс и Сириус притащили в штаб-квартиру настоящую елку. Дорказ заботливо раздавала всем новогодние шапки, в комплект к смешным праздничным свитерам, в которых большинство пришли, словно посовещавшись. С кухни приятно пахло пряностями. Пруэтты все еще махали палочками. Благодаря им на елке вместо шаров уже появились смешные мультяшные копии каждого участника ордена, и теперь Гидеон изо всех сил старался сделать так, чтобы они не подрались, потому что маленький Подмор только и делал, что тянулся своими крохотными ручками к уменьшенной копии самого Гидеона. Фабиан же махал палочкой, создавая из огоньков композицию в виде повторяющихся слов:
Орден Феникса с тобой,
Не плошай и храбрым будь.
«Волдеморт не мой герой», —
Это ты не позабудь.
— Это самый дебильный стих, который я видел в своей жизни, — прошептал Сириус Ремусу. Тот как раз надел шапку Санты, которую ему отдала Медоуз, и пытался определиться в какую же сторону лучше повернуть бубенчик. — Ты тоже выглядишь глупо.
— Мне все равно, — Люпин пожал плечами и нацепил Сириусу точно такую же шапку. — Она подходит под твой отвратительный свитер.
— Чтобы ты знал он кашемировый.
— Ага, и на нем изображены золотые звездочки.
— Мне нравится свитер Джеймса, — высказался Питер, наблюдавший за Лили и Джеймсом, помогавшим с закусками.
— Ну, Сохатый определенно обогнал нас всех, — согласился Сириус. С этим было сложно поспорить: на свитере Поттера были изображены сразу олень, собака, волк и мышь, и кроме этого он был стопроцентно гриффиндорский, в желто-красных цветах.
Марлин, толкьо вернувшаяся с задания, остановилась в гостиной, ошарашено глядя на почти законченную новогоднюю композицию.
— Что это такое?
— Похоже, это елка, МакКинон, — усмехнулся Грюм, вошедший за ней следом.
— Под ней Санта оставит для тебя подарок, — улыбнулся Пруэтт, выглянув из-за новогоднего дерева.
Девушка выглядела совсем сбитой с толку, подойдя ближе, она все еще продолжала удивленно глядеть по сторонам.
— Вы хотите устроить праздник здесь? В штабе?
— Это обсуждалось на одном из утренних собраний, ты тогда была на задании. Но против никто не был, мы ведь и так проводим тут половину нашего времени, — Аластор хлопнул ее по плечу и прошел в столовую, протиснувшись мимо близнецов.
— Какой ужас.
— Выше нос, МакКинон! — крикнул Сириус, подходя к ней ближе. — Смотри, Гидеон и Фабиан сделали уменьшенные копии нас, вместо украшений! – весело заметил он, указав пальцем на миниверсию Марлин. Та, заметив палец Сириуса, обхватила его обеими руками, обнимая его.
— Какое жалкое зрелище, — заметила МакКинон, покосившись на миниатюру.
— Ого, какие страсти, — сказал Фабиан, заметив руки Блэка. — Не боишься, что это все воплощение твоих тайных желаний.
— Нет.
— Да ладно тебе, Марлин, Рождество ведь! — Дорказ подошла ближе и аккуратно надев шапку на совершенно не двигающуюся девушку, пошла дальше. МакКинон только недовольно скосила губы.
— Вообще-то я не очень люблю Рождество.
— А придется полюбить, потому что Алиса и Фрэнк уже варят готовят Сливочное пиво и Глинтвейн. Такое, как в «Трех метлах» не обещают, но обещают хотя бы приблизиться к идеалу. Будем праздновать, — пожал плечами Гидеон и, одновременно с братом сделав несколкьо шагов от елки, поглядел на готовую композицию.
-- Отлично, — в один голос провозгласили они и удалились в столовую, уступив место обзора Марлин и Сириусу, который наконец-то смог избавиться от объятий мини-Марлин.
— Самый идиотский стих, который я видела, — заключила девушка и с этими словами тоже прошла в столовую, заслужив тем самым очарованный взгляд Блэка.
После тостов «за победу над Волдемортом», обмена подарками, конкурсов на самое быстрое поедание куска рождественского торта, и забега миниатюр на право называться лучшим бегуном в Ордене, все потихоньку начали расходиться.
— Жаль вас покидать, но нам пора, мы и так опоздали, — Пруэтты уже повязывали разноцветные шарфы.
— Куда это?
— Сестра пригласила на ужин. У нее целая куча детей и ее дом больше напоминает детский сад, который не пренебрегает дискриминацией.
— Почему это?
— Потому все дети рыжие и все мальчики, — Гидеон усмехнулся. — В общем надо бы навестить племянников, тем более нам обещают хороший ужин.
— И что-то мне подсказывает, Молли в этом не обманет. Меняет еду на новости фронта. Уверен, только для этого мы ей и нужны.
— Новости фронта, — повторил Подмор. — Звучит внушительнее, чем есть на самом деле.
— А правда, что у тебя есть девушка, Гидеон? — спросила Дорказ.
Тот улыбнулся:
— Правда, и она из семейства маглов. И у нас все отлично. Только Фабиан ревнует.
— Конечно, ты же не делишься, — ответил тот.
— А ты делишься что ли? На выпускном даже не дал мне потанцевать с Бетти.
— Конечно! — воскликнул тот и перевел взгляд на Дорказ. — Бетти была так пьяна, что едва отличала меня от остальных людей, не говоря уже о тебе, братец.
— Какой ужас! — засмеялась Дорказ.
— Счастливого Рождества! — хором отозвались близнецы.
Проводим Ремуса и Питера, Сириус вдруг обнаружил МакКинон сидящей в гостиной со стаканом пива в руках. На волне рождественского веселья, разговор завязался удивтельно легко и в итоге, когда даже Лили с Джеймсом ушли, спросив у Сириуса, не пойдет ли он с ними, МакКинон и Блэк, неожиданно для самих себя остались одни.
— Почему за тобой охотятся Пожиратели? — наконец спросил Блэк, уже не надеясь на ответ. Но она все же нехотя сказала:
— Из-за одного дела, которое я провалила.
— Должно быть интересное было дело, раз за тебя так взялись.
— Ты снова хочешь вывести меня на откровенный разговор?
— Именно так.
— Он тебе не понравится, — предупредила она.
— Готов рискнуть.
— Вряд ли, Блэк, — сказала она, покачав головой.
— Хочешь, давай ты спросишь что-то у меня, а я у тебя.
— Даже если бы мне и было интересно, ты не очень скрытный. Я бы сказала, кричишь о себе, даже если тебя не хотят слушать.
— Да ладно, МакКинон, я даже о Подморе знаю больше, чем о тебе. Так что соглашайся, я не отстану,— он сделал жест рукой и откинулся на диван, выжидающе глядя на девушку.
На мгновение она задумалась, и грусть уступила место расчетливому любопытству:
— Почему ты сбежал из дома?
Сириус, не ожидавший такого вопроса, удивленно вскинул брови.
— Там был ад, — сказал он, как само собой разумеющееся. — Потому и сбежал.
— Это не ответ.
— Ты хочешь и меня развести на откровенный разговор?
— А ты как думал? Око за око, — весело произнесла МакКинон и повела рукой, предлагая Сириусу продолжить. Тот поморщился, но все же неохотно начал:
— В тот год все будто помешались. Рег только и делал, что говорил за ужинами о Волдеморта, я из-за этого закатывал скандалы. В итоге мать заперла меня в комнате, не давала даже письма от друзей читать. Я решил, что с меня хватит и сбежал.
— Ладно, я засчитаю этот ответ. У меня есть еще вопрос…
— Эй, — перебил ее Сириус. — Так не честно.
— Твой ответ неравнозначен моему. Так что я задам еще вопрос, — Марлин выглядела непреклонной, поэтому Сириусу не оставалось ничего, кроме как кивнуть в знак согласия. — Будет еще вопрос, чтобы наши ответы вышли равнозначными, — дождавшись пока Сириус согласится, она спросила: — Ты когда-нибудь был влюблен?
Он так опешил, что на секунду потерял ощущение реальности. Сердце словно решило сделать забег от груди до пят и обратно, после чего понеслось таким галопом, что, наверное, его было слышно даже в Лондоне.
— Зачем тебе это?
— Хочу понять, что за человек скрывается за этой напыщенной оболочкой, — без обиняков сообщила МакКинон.
— Не знаю, — честно ответил тот. — Это ведь очень субъективно. В учебниках-то не пишут, как распознать влюбленность. Все будет, как я решу.
— Сам как думаешь?
— Ты спрашиваешь меня о моих бывших, МакКинон, это скользкая дорожка, — усмехнулся Блэк. — на самом деле, она определенно мне нравилась. Это было в школе. Мы недолго встречались. Ее звали Саманта. Расстались потому я вел себя, как кретин.
— Саманта Монро?
— Ты ее знала?
— Да, пересекались в школе, — и, заметив озадаченность на лице Сириуса, спохватилась: — Ну да, ты же не знаешь. Я училась на Слизерине. С Регулусом на одном курсе. Мы были приятелями. Родители забрали меня после четвертого курса, но мы продолжали с ним общаться все время, поддерживали связь.
— Это неожиданно.
— Мне было шестнадцать, когда всех моих родственников перебили, отца и мать первыми. Я попала в дворовый отряд, с такими же одиночками. Всего восемь человек. Все были старше меня на год, два. Это было что-то похожее на орден, только в меньших масштабах и очень неумелое. Выживали, как могли, учили друг друга тому, что умеем. м казалось, это даже похоже на приключение. Мы провели вместе почти год, довольно хороший, я думала, что это теперь на всю жизнь. Но однажды мы попали в настоящую переделку, и от отряда осталась только я. Тогда я еще была наивной. Когда меня нашел Дамблдор, несколькими днями позже, я была готова покончить с собой. Он рассказал, что планирует создать Орден, что даст защиту, наполнил мою голову идеями, заверил, что мне есть, зачем жить, за что сражаться. И я согласилась. Когда он узнал, что я дружила с Регулусом, он попросил наладить с ним связь. Я стала потихоньку пытаться выяснить подробности его жизни, планов Волдеморта. Альбус даже хотел заслать меня к Пожирателям, сделать двойным агентом, но не успел. Регулус исчез раньше, а затем меня раскрыли. Регулус рассказывал мало, мы почти не виделись, но до его исчезновения он попросил о встрече. Он вел себя странно, говорил, что разочарован, вспоминал тебя, хотел исправить ошибку. Он говорил, что может ее исправить, что Волдеморт доверяет ему, что он знает что-то очень важное. Это было похоже на бред, Сириус. Я хотела предложить ему помощь, связаться с Дамблдором, но у меня не вышло. Он спешил и не хотел слушать. Больше я о нем не слышала. Он просто исчез, и я думаю, его убили. Видимо, он действительно был осведомлен в чем-то важном.
Какое-то время потребовалось Сириусу, чтобы осознать услышанное и поверить в то, что это не фантазии его больного разума.
— Это не укладывается у меня в голове, — наконец проговорил он. — Я просто в шоке, МакКинон.
Но она словно не слышала его:
— Я будто упустила что-то важное, я чувствую это. И Дамблдор чувствует, но никто из нас не может понять, что же все-таки нашел Рег.
— Регулус просто придурок, — кинул Сириус, он поднялся и принялся нервно ходить из стороны в сторону, чувствуя, как к нему подступает злость.
— Почему это?
— Он стал Пожирателем в шестнадцать, — напомнил Блэк, сердито уставившись на девушку.
Та хмыкнула.
— Не думаю, что возраст имеет значение. Он был очень умен, ты его сильно недооцениваешь. Нужно иметь большую смелость, чтобы поступить, как он.
— Смелость? Ты говоришь, он передумал. Он сказал, будто я был прав. И, по-твоему, он все равно поступил правильно? Родители и ваш чертов факультет вдолбили ему это в голову. Он был нормальным парнем до школы.
— Он и в школе был нормальным, — одернула его МакКинон. — И после. Он делал то, что считал нужным.
— Ты думаешь, что убивать грязнокровок под предводительством Волдеморта это нормальный выбор? Кем бы стать после выпуска: врачом, политиком или Пожирателем смерти, — сыронизировал он.
— Если уж на то пошло, Пожиратель это скорее хобби, разве нет?
Сириус так опешил, что не смог произнести ни слова в ответ. Девушка засмеялась.
— Еще немного и ты начнешь считать меня двойным агентом. Проверишь, нет ли у меня метки, — она закатала рукав, предлагая ему осмотреть свою руку.
— Да ты сумасшедшая.
— Просто я понимаю, что по ту сторону баррикад тоже люди. Они всего лишь думают иначе. Я убеждена, большая часть из них знает, что такое любовь и преданность, у них есть семьи и они заботятся о ком-то, дарят подарки на Рождество. Конечно, Тот-Кого-Нельзя-Называть в это число не входит. Вся соль в том, что он поставил свое мнение выше всех остальных, и он не идет на компромиссы. Он так же, как ты, считает, что прав только он один, он все судит по себе и дико категоричен. И его мнение, к сожалению, за гранью того, что принято считать нормальным. Тот-Кого-Нельзя-Называть верит, что он прав, и в таком случае для него добро — уничтожать грязнокровок. И я могу это понять, ведь маглы не принесли ему ничего, кроме разочарований и страданий.
— Ты действительно говоришь, что убивать маглов это нормально. Мне не послышалась,— Блэк снова сел на диван и продолжил, оживленно жестикулируя. — В чем собственно разница между нами и маглами? Мы же не породистые псы, чтобы выбирать себе пару по крови. Все должны понимать, что кровная дискриминация — пережиток прошлого, что мы все, по сути, равны. Но по мнению Пожирателей, маглы и грязнокровки заслуживают смерти. Я не понимаю, как это может спокойно существовать в их голове.
— Ты же вырос в этом, должен понимать лучше нас, как это работает.
— Но я-то не поддался, как видишь.
— Может, это всего лишь твой бунтарский дух? — она усмехнулась. — Я не считаю, что убивать маглов это нормально, я считаю, что это можно понять. Все в мире относительно. Как можно сказать, кто хороший, а кто плохой? Мы с тобой не очень хорошие люди, но Пожиратели почему-то хуже всех нас, а Дамблдор будто бы лучше. Но его брат, например, считает его подлецом, — она развела руки в стороны, словно изобразив ими чаши весов. — Где правда? Вопрос в том, что такое мораль, что такое хорошо и что такое плохо. В мире нет ничего точного, мы не знаем, где правда. Мы считаем злом то, что не совпадет с нашей моралью и этикой. А если бы мы жили в мире Темного Лорда, то и мораль была бы другая, и ужасным преступлением все бы считали именно брак с маглами и сохранение жизни маглов, совместное с ними потомство и прочее.
— Но мы живем в нашем мире!
— Знаешь, забудь, Гриффиндорцев с их чертовой моралью не переспорить.
— Что?! Тогда все беды от Слизеринцев, потому что вам плевать на моральные ценности.
— Ты же не слушаешь! — Марлин усмехнулась. — Мораль — это фикция. И неважно на каком ты учился факультете. Нет никаких четких правил, что хорошо, а что плохо, Блэк. Ты помнишь что-нибудь о движении Грин-де-Вальда? — и, заметив недоумение на лице Сириуса, она с издевкой добавила: — Ну же, Блэк, напряги мозги, не ты ли один из лучших выпускников Хогвартса?
— Он говорил, что маглы нас подавляют и что мы должны завоевать власть? — неуверенно спросил Сириус, силясь что-нибудь вспомнить.
— «Ради общего блага», — кивнула Марлин. — Понимаешь, он считал, что то, что он делает, он делает ради общего блага. Он верил в это. Я хочу сказать, важно не то, что ты считаешь правильным и неправильным, хороший ты или плохой. В каждом есть и то и другое. Важно только то, следуешь ли ты своим убеждениям. Так что, я не думаю, что мы вправе осуждать их. Осуждать Регулуса или даже Волдеморта. Рег считал, что так и должно быть, он следовал своим убеждениям, без страха и сомнений. Каждый раз, уверена, даже, когда эти убеждения менялись. По-моему это заслуживает уважения.
Некоторое время Сириус молчал, пытаясь обдумать все это. Затем покачал головой.
— Я не согласен. Так можно с ума сойти. Все равно убивать других людей просто потому что ты решил, что это хорошо — это не правильно. А мораль…
— Мерлинова борода, Сириус! Ты что, не понимаешь? — воскликнула она, всплеснув руками. — Где была твоя мораль в школе? Ты же говнюк, каких поискать! Вы издевались над Снейпом просто потому, что он вам не нравился.
— Но он тоже не был паинькой!
Марлин вопросительно приподняла брови.
— То, что вы делали, было очень жестоко. При этом многие вас просто боготворили. И вы хорошо учились, спасали первокурсников от других задавак, например. Так ответь мне на вопрос: вы были хорошими или плохими?
Сириус долго глядел на нее. Он был убежден, что по-настоящему узнать человека можно только в битве. Он уже узнал Марлин. Для Сириуса ее выдающиеся магические способности стали удивлением, хотя сама МакКинон ни от кого это не скрывала и не придавала особого значения своим талантам, она редко высказывала свое мнение вслух, почти всегда беспрекословно следовала приказам. Но если уж она начинала говорить — дело было серьезное. Такой, как сейчас, он еще не видел Марлин. И ему вдруг показалось, что он не знал ее ни минуты раньше.
— Всех можно понять, если захотеть, — сказала она, наконец, снова рисуя узоры на запотевшей бутылке.
— Как ты с этим живешь? — спросил он. — Если не делишь мир на хороших и плохих. Если все Пожиратели для тебя тоже люди?
— От этого сложнее. Но это моя правда, я не могу ее изменить, просто делаю то, что должна.
— Ты похожа на пацифистку.
— Это не пацифизм, — с неохотой сказала она. — Я просто обращаю внимание на суть. Но это, к сожалению, не возвращает… — она замолчала на полуслове, поймав себя на том, что сказала лишнего, замотала головой. — …ничего.
Они еще долго говорили, обсуждая самые разные вещи, пока часы в гостиной пробили три. Сириус и Марлин одновременно оглянулись на звук, повисло молчание, нарушаемое лишь легким жужжанием волшебных огоньков, которые, хоть и побледнели, но все еще упорно носились вокруг елки. Сириус поднялся на ноги и почувствовал, как на самом деле пьян. Не лучшее самочувствие для поездки на мотоцикле, но всегда ведь можно аппарировать. Максимум, промахнется кварталом.
От одной мысли, что пора уходить, Сириус вдруг почувствовал, как одиночество свалилось на его плечи, обволокло в холодные, липкие объятья, проникло в каждый уголок души. Вдруг со всей ясностью он осознал, что ему некуда идти. И свобода, к которой он так стремился, неожиданно стала для него неприятным ударом под дых. Возвращение в дом Поттеров, с чужим уютом внутри, вдруг показалось ему непереносимым, почти преступным. Особенно на Рождество.
Он усмехнулся своим мыслям и махнул рукой в сторону выхода.
— Ну, я пойду? А то мы и так уже отпугнули Санту, останешься без подарков, если не лечь спать прямо сейчас, ты же в курсе?
— Санта, — повторила Марлин, словно пробуя это слово на вкус. —И как ты доберешься до дома?
— Волнуешься?
Сириус внимательно поглядел на девушку. Удивительно, как ей удается не претворяться, не носить масок, не смотря на свою скрытность. Она расслаблено следила взглядом за его движениями, подперев голову рукой. Пиво уже кончилось, пустой стакан бутылка стояла на полу, в руках девушка теперь держала только волшебную палочку. МакКинон глубоко вздохнула, подперев голову рукой, и Сириус вдруг почувствовал, что она так же, как и он, устала быть одиночкой на этой войне. И эта мысль, лежавшая на поверхности, вдруг стала такой явной, словно только и ждала, чтобы ее заметили среди будничного мусора. Она вдруг заполнила всю комнату, не оставив пустым ни один уголок, и воздух мгновенно стал раскаленным, что Сириусу показалось глупым молчать.
— МакКинон, ты мне нравишься.
Марлин тут же подняла на него глаза, и Блэк подумал, что сейчас она пошлет его ко всем чертям.
— Ты тоже мне нравишься, Сириус.
Воздух все еще был раскален. Блэк пожал плечами, как бы спрашивая, что же им двоим это дает. Заметив его замешательство, Марлин неспешно встала с дивана, положила палочку в задний карман, и, подойдя к Блэку, без лишних слов поцеловала его, тут же стаскивая кожаную куртку, которую он уже успел надеть.
Сириус не знал, было ли это следствием ее одиночества, его неотразимости, войны, или чего-то еще, но он целовал Марлин МакКинон и не хотел думать ни о каких причинах на этот счет.
Глава 2.4. СловаImagine Dragons – Next To Me
Солнце едва встало из-за горизонта, нерешительно пробиваясь сквозь плотные шторы спальни, когда на улице послышался какой-то грохот. Когда Джеймс смог разлепить глаза, Лили уже натягивала халат, сурово сдвинув брови. От такого взгляда жди беды.
— Лили, я сам.
— Ты знаешь, что это, Джеймс? — она завязала пояс так резко, словно готовилась к битве. — А точнее кто?
Джеймс улыбнулся, натягивая мантию.
— Догадываюсь, — он, словно извиняясь, вздернул плечами, вперед нее спустился и вышел во двор, уже зная, что там увидит.
Сириус возился с мотоциклом. Волосы стянуты в хвост, в губах зажата сигарета.
— Сохатый, — кинул он, едва заметив Джеймса. — Я наконец-то разобрался с этим стуком. Оказалось, туда забрался пикси, представляешь? Полгода не мог понять, в чем дело...
Пикси под воздействием какого-то заклинания парила в воздухе, тщетно пытаясь приблизиться к Сириусу и вытягивая к нему тонкие лапки.
— Ты же в курсе, что сейчас только полседьмого? — спросил Поттер, опасливо косясь на нее.
— Разве? — Сириус притворно округлил глаза. — А я-то думаю, почему так сумрачно!
Джеймс покачал головой и улыбнулся. Ну, разве с Сириусом можно иначе?
— Что-нибудь случилось? Почему ты тут в такую рань?
— Я еще не ложился, — как бы в подтверждение своих слов Сириус зевнул и чуть сощурился.
Джеймс обвел Блэка взглядом: было что-то необычное в том, как он себя вел.
— Ты доехал на мотоцикле?
— Да, точнее долетел.
— И ты трезвый? Что ты делал всю ночь?
— Это похоже на допрос, Джимбо, — заметил Сириус, прислонившись к мотоциклу. Ответа, впрочем, не последовало. Джеймс тряхнул головой:
— Так ты не скажешь?
Сириус прыснул и, отвернувшись, принялся рыться в коляске в поиске сигарет.
— Ой, Джеймс, ну что тут скажешь. Пили, болтали с МакКинон.
Сириус повернулся к нему лицом и, широко улыбнувшись, заставил Джеймса понять сказанное без слов. Когда Поттер пришел в себя, Сириус был уже на полпути к дому.
— Поверить не могу! — воскликнул Джеймс, едва за ними закрылась входная дверь, и Блэк, не разуваясь, прошел в гостиную, на ходу собирая свои разбросанные вещи. — Ты с ней переспал! С МакКинон!
Сириус засмеялся своим лающим смехом.
— Кричи громче, Сохатый.
Лили появилась в гостиной, сурово уставившись на Сириуса. Из-под обуви на паркет уже натекла грязь. Проследив ее взгляд, гриффиндорец состроил лицо полное страдания.
— Ох, Эванс, только не начинай… — Сириус остановился, готовясь к ее атаке.
— У меня даже слов нет, — сухо проговорила она, и, выхватив сигарету у него изо рта добавила: — И я просила тебя не курить здесь.
— Я съеду сегодня и не буду мешать тебе больше своим куревом, мотоциклом и всем своим существом, Эванс.
— Не думай, что я буду извиняться.
— Я и не жду извинений! — крикнул Сириус ей вслед.
— Ты съезжаешь? — Джеймс удивленно поглядел на друга. Сириус тем временем наложил какое-то заклинание на сумку и сунул туда несоизмеримое с размером рюкзака количество вещей.
— Грюм посоветовал мне одну квартирку в Лондоне, место тихое, спальный район, вокруг одни маглы. Хозяева квартиры переехали в Америку. Там даже камина нет, место подходящее. Я все откладывал, но теперь думаю, это хорошая идея.
— Она переедет к тебе?
— Да, — Сириус закинул рюкзак на плечо. — Почему нет?
— Вы уже договорились? Так быстро.
— Все ведь и так ясно. Зачем тянуть?
— Она же из Ордена.
— И что?
— Вдруг разбежитесь, будут эти неловкие молчания, напряжение, ну… ты знаешь…
— Тебе-то откуда знать, Сохатый? — Сириус рассмеялся и, встретившись с недовольным взглядом Поттера, отмахнулся. — Все нормально. Это не как с остальными.
— Что-то подобное я уже слышал.
— Нет, — отрезал Блэк. И разделяя слова паузами, произнес: – Всё совсем иначе. Никакой романтики, любви и обязательств. Кому хочется быть одиночкой на войне? Вместе проще.
— И всё? Да ты просто герой. Спас девочку от одиночества.
— Ты зря иронизируешь, Джимбо. Она бы не повелась на меня, останься у нее хоть кто-то. Она ведь, — он сделал паузу и вдруг улыбнулся своим мыслям: — МакКинон. И этим все сказано.
— Слишком восторженно ты говоришь о ней для отношений «без обязательств», — Джеймс вскинул брови. — Смотри не влюбись.
— Тебе ли давать такие советы, Сохатый? — Сириус взмахнул палочкой, убирая грязные следы по всему полу и вышел.
***
Это была квартира-студия, обставленная в голубых тонах. Треть комнаты занимала кровать с кованым изголовьем, в остальной части ютилась кухня, с потрепанными шкафчиками, небольшая барная стойка, старый платяной шкаф и два кресла, втиснутые почти вплотную к окну, на котором висели до ужаса безвкусные шторы.
— Могло быть и хуже, — сказала Марлин, заметив взгляд Сириуса, когда они вошли. — Чувствую себя, словно в гостиной Рейвенкло.
Сириус, крайне довольный тем, что после получасовых уговоров МакКинон все же разрешила помочь ей с чемоданами, улыбался во все тридцать два, затаскивая вещи в квартиру.
— Тебе доводилось бывать там? — дежурно спросил он.
— С какой стати? У меня не входило в привычку гулять по чужим гостиным, — с небольшим усилием она распахнула створки и выглянула в окно, присев на широкий низкий подоконник. Морозный воздух мгновенно проник в квартиру.
— А я бывал, — он, наконец, закончил с чемоданами и, оттряхнув руки, тоже подошел к окну. — Я был во всех гостиных. Слизеринская хуже всех.
Марлин усмехнулась, закатив глаза:
— Я и не сомневалась, что ты так скажешь.
Сириус потянулся за сигаретами, а уловив внимательный взгляд МакКинон, сунул сигарету в губы и, чуть прищурившись, спросил:
— Ты ведь не против? Эванс вечно орала на меня, когда я начинал курить в доме.
— Говоришь о ней, будто она твоя бывшая. Почему ты называешь ее по фамилии?
— Не знаю. А почему ты называешь меня по фамилии?
— Угости меня сигаретой, — вместо ответа попросила Марлин.
Сириус присвистнул, и, довольно улыбаясь, протянул ей пачку:
— Кажется, я плохо на вас влияю, мисс МакКинон.
— Кажется, ты слишком соблазнительно куришь, Блэк. Наверняка тренировался перед зеркалом, чтобы клеить девчонок. Посмотрите, это же знаменитый бунтарь Сириус Блэк! И он курит прямо в стенах школы!
Сириус засмеялся, поднося ей огонь. Она подкурила с первого раза и, затянувшись, перевела взгляд на улицу, расстилающуюся внизу. Дом напротив был почти точной копией их дома, и окна соседей без стеснения расположились прямо напротив их окна. Сириус сел на подоконник, перекинув ноги на улицу, как он частенько делал в дядином особняке. Марлин тут же нахмурилась.
— Что ты делаешь?
— А на что это похоже?
— Посмотри на этот дом, — она повела рукой в сторону дома напротив. — Видишь? Нигде не мелькает ни одна фигура. Шторы распахнуты, потому что все на работе. Здесь живут клерки. Бедные, начинающие клерки. И если они увидят парня в кожаной куртке, который сидит, свесив ноги на улицу, добра не жди. Твой мотоцикл это и так большая проблема.
— Предлагаешь мне отказаться от мотоцикла? — спокойно спросил Блэк, не глядя на нее.
Марлин поморщилась:
— Не надо все извращать. Я просто прошу тебя об осторожности. Тебе придется смириться с тем, что теперь мир не должен вечно смотреть на тебя, — сказала МакКинон и, выкинув сигарету, встала с подоконника. — Иначе нас прикончат тут раньше, чем я успею тебе надоесть.
Сириус тоже закончил курить и, перекрутившись ногами в комнату, захлопнул окно и подошел к девушке, уже принявшейся за чемоданы. Он обнял ее сзади и, не давая ей вернуться к делам, промурлыкал:
— Я обещаю быть осторожным, если ты обещаешь хоть немного расслабиться.
— Нет, — она покачала головой. — Никаких компромиссов. Я не буду расслабляться, а ты будешь осторожным. Мне и так достанется от Дамблдора, за то что сбежала из штаб-квартиры.
— Тебе решать, где жить.
МакКинон усмехнулась, высвобождаясь из объятий:
— Вы еще ничего не поняли. Все, что он говорит — это приказы. Даже если они звучат, как советы или просьбы. Ты не представляешь, как тяжело на самом деле быть обязанной такому человеку.
Сириус так и не смог воспринимать ее слова всерьез. Как он не присматривался к Дамблдору, не смог увидеть в нем ничего, что бы подтверждало его «дьявольскую» сущность. Впрочем, МакКинон не отрицала, что он – великий человек, не смотря на его дрянной характер.
Жизнь с Марлин оказалась удивительно спокойной. Они совершенно не мешали друг другу. У них никогда не возникало «бытовых» разногласий. По очереди готовили, хотя каждый из них делал это ужасно, пили вино по вечерам, катались на байке или читали, каждый свое, курили прямо в комнате, у окна. Марлин увлекалась магией, историей, очень много читала и, казалось, знала втрое больше Блэка. Сириус с удивлением обнаружил, что она неплохо играет на гитаре, хотя сам он до конца так и не овладел этим инструментом. Пела она великолепно. И делала все без какого-либо стеснения, помпезности и высокомерия, словно все это ничего ей не стоит и не является чем-то выдающимся.
Они мало говорили о жизни, об отношениях, о том, что происходит в Ордене и на войне. Часто Сириусу казалось, что они понимают друг друга без слов. Как в ту ночь на Рождество, когда одного взгляда хватало, чтобы прочесть мысли друг друга. На самом деле они оба боялись говорить некоторые вещи вслух. Произнесенное всегда обретало какую-то телесность, а слова не всегда могли точно выразить то, что таилось в душе. Поэтому они обменивались взглядами на собраниях и вели свой безмолвный разговор, бросали фразы на полуслове, когда были вместе. Почти никогда не говорили о личном, а все подобные разговоры всегда заводили их в тупик. Слова пугали их обоих своей категоричностью, неточностью, существенностью.
Но они много спорили. Стоило зацепиться за какую-то серьезную тему, и их взгляды расходились кардинально: Сириус считал войну приключением, Марлин – тяжелым испытанием; она обожала живопись, Сириус считал искусство лишь средством, которым богачи хвастаются друг перед другом; Сириус повсюду использовал магию, Марлин старалась обходится без нее, где это было возможно. Она вечно критиковала Блэка за его эгоцентризм и уверенность в собственной правоте, за то, как он относится к жизни. Сириус всегда удивлялся:
— Да чем твоя жизнь отличается от моей?!
Они действительно были очень похожи: с головой бросались в пекло, любили рисковать, не думали о том, что скажут другие. Только Марлин была куда серьезнее и делала это, потому что ей было нечего терять. А Сириус всегда был бунтарем.
В день переезда они едва не опоздали на собрание Ордена, потому что Марлин отказывалась выходить из квартиры, пока они не закончат с защитными заклинаниями. В итоге пришлось аппарировать, и упустить возможность добраться из новой квартиры до штаба на мотоцикле.
Сириус и Марлин заняли привычные места почти друг напротив друга, не обмолвившись ни словом. Они договорились, что пока никто, кроме Мародеров, не должен знать об их отношениях. Однако все пошло не по плану.
Гидеон подошел к столу и, остановившись между Марлин и Подмором, упер руки в спинки их стульев и, наклонившись ближе, заговорчески произнес:
— До меня дошли слухи, что кое-кто еще в Ордене спелся…
Сириус, наблюдавший за этим со стороны, тут же заметил, что щеки у Марлин порозовели, она цокнула и, обвинительно уставившись на Сириуса, протянула:
— Мерлинова борода, могут ли слухи распространяться еще быстрее?
Блэк так и замер, а затем едва заметно покачал головой. Одними губами Марлин выругалась, осознав свою ошибку.
— Ого, — воскликнул Пруэтт. — Кажется, у нас тут кое-что новенькое.
Все собравшиеся уставились на них. Марлин устремила на Сириуса взгляд: он понял, она ждет, что он возьмет эту участь на себя. Но Блэк едва заметно покачал головой и, издевательски ухмыляясь, расслаблено откинулся на стуле, приготовившись наблюдать.
— С сегодняшнего дня мы с Блэком живем вместе, — вот так просто, без прелюдий.
Какое-то мгновение за столом было тихо. Пока Сириус и Марлин посылали друг другу красноречивые взгляды, остальные пытались переварить вышесказанное:
— И как мы должны это воспринимать? — спросил Подмор, корпусом развернувшись к МакКинон.
— А как это можно воспринимать иначе? — она нехотя поглядела на него, вызывающе вскинув брови.
— Но ты имеешь в виду «мы встречаемся с Блэком» или, может, «мы живем, как друзья»?
— Это шутка? — спросила Марлин.
— А что тебя смущает, Стержис? — влез Блэк, чуть прищурившись. Ему никогда не нравился Подмор, но сейчас то, как он смотрел на МакКинон, его особенно покоробило. Джеймс, соседствующий с Блэком, тоже почувствовал, как тот начинает закипать.
— Ничего, — ответил Подмор, пожав плечами. Он поглядел на Сириуса, но все так же был развернут в сторону Марлин. — Только, когда будешь ложиться с ней в постель, спроси, кто следующий.
Сириус, не сознавая, что делает, подскочил на ноги, от того, чтобы кинуться на Подмора, его остановил только Джеймс, вцепившийся в край его куртки. Только сейчас Сириус увидел то, что до того было совсем незаметным: Марлин и Подмор занимали соседние стулья за столом, Стерджис остался позже всех в тот день, когда МакКинон переехала в штаб и, конечно, Сириус не единожды замечал, как Подмор «случайно» касается Марлин в том или ином случае.
— Что тут творится? — в столовую вошел Грюм и, кинув плащ на спинку своего стула, уставился на Блэка. — Тебе не хватает драк вне Ордена, Блэк? Поставить в дозор?
— Сириус и Марлин теперь вместе, а Подмор сказал… — Фабиан замолчал, косясь на МакКинон. Та, впрочем, была совершенно спокойна.
— Что я сплю, с кем попало.
Грюм прочистил горло, словно немного смутившись, и занял свое место.
— И почему с тобой вечно какая-то драма, Марлин?
— Ну не я же виновата. Просто Подмор неправильно все понял, — и, повернувшись к Стерджису, она тише добавила: — Что ты устроил?
— Еще поговорим, — так же тихо ответил тот.
Сириус снова сел, не сводя с них взгляда.
— Так значит, вы теперь вместе? — Ремус, словно не верил своим ушам. — И когда ты собирался сказать?
— Сегодня, — отрывисто бросил Блэк.
— Что ж, — подытожила Лили, стремясь хоть как-то развеять обстановку. — Были, кажется, какие-то другие новости, да, Гидеон?
— А, да, -- Пруэтт кивнул.
— Не слишком ли много новостей сегодня? — осторожно спросил Ремус. — Может, пока хватит?
— Нет, эта новость вам понравится. О, а вот и виновники! — он радостно помахал вошедшим в столовую Фрэнку и Алисе.
Оба они просто светились счастьем. Заметив, что все на них смотрят, прежде чем сесть, они обменялись нежными взглядами, и Фрэнк сообщил:
— Я хотел подождать до обеда, но раз нас все так ждут. Хочу сообщить, что мы женимся.
Со всех сторон послышались возгласы ликования, отовсюду их поздравляли, Мародеры поочередно обнимали пару, щедро сыпля поздравлениями.
— И когда свадьба?
— В марте. Мы хотим, чтобы немного потеплело, но откладывать дольше не хотим, сами понимаете, — сказала Алиса, когда они заняли свои места за столом.
— Мы не будем делать пышную свадьбу, отметим тихо. Поставим шатер во дворе у Фрэнка, там и отметим.
— Чуть позже мы отправим приглашения, но вы все уже можете готовиться, весь Орден будет приглашен.
Пока шло горячее обсуждение, Алиса наклонилась ближе к Лили.
— Лили, ты ведь будешь моей подружкой невесты!
— Ты еще спрашиваешь? Конечно!
— Боюсь, тебе придется помочь мне с организацией. На нас свалилось много работы…
— Алиса, не переживай. Мне это только в радость.
— Спасибо! А шафером будет Джеймс.
— Эванс, — Сириус наклонился к ней, краем уха подслушав разговор. — Ты же в курсе, что по закону свадеб шафер и подружка невесты обязательно должны переспать?
— Боже мой, Сириус, ты когда-нибудь уймешься?
Блэк только рассмеялся.
После собрания все разбрелись, в ожидании обеда.
Пока Мародеры активно обсуждали подготовку к свадьбе Лонгботтомов, Сириус, вытянув шею, наблюдал за МакКинон и Подмором. Они стояли в гостиной, Марлин то и дело раздраженно покачивала головой, Стерждис активно жестикулировал. В итоге, сделав вид, что направляется на улицу, Сириус прошел мимо них и остановился в коридоре, где его было не видно разговаривающим.
— Мы же взрослые люди, — с явным раздражением в голосе заметила Марлин.
— Мне ты сказала, что не хочешь никаких отношений, а с ним ты съехалась сразу же?
— По-твоему я тебе что-то должна?
— Я просто не понимаю, в чем дело. Он что, вскружил тебе голову? Неприступная, свободолюбивая и прагматичная МакКинон не устояла перед звездой Хогвартса?
— Я не хочу это слушать. Ты думаешь, мне не все равно?
— А, может, ты была влюблена в его братца, а? Вот тебя и потянуло на Блэка.
Сириус представил, как она побледнела.
— Какой же ты кретин, Подмор, — сухо, совсем не повышая голоса, как констатация факта.
Пауза затянулась: Сириус понял, что разговор скорее всего не будет продолжен, и шмыгнул на крыльцо, чтобы оказаться там раньше нее. Марлин появилось почти сразу же, и Сириус тут же протянул ей сигарету.
— Надо было сказать тебе, — заметила она, после минутной паузы. — Избежали бы этого цирка за столом.
— Было довольно забавно.
— Ненавижу сплетни и скандалы. Теперь Подмор будет целую вечность мусолить это.
— Пусть попробует, — усмехнулся Блэк.
Она еще немного помолчала, а потом сказала, поглядев на него:
— Если хочешь спросить что-то – сейчас самое время.
Какое-то время Сириус действительно раздумывал спросить у нее о Регулусе, но что-то в ее взгляде остановило его.
— Закажем на ужин пиццу? — весело спросил он и улыбнулся.
***
Время летело стремительно. В попытках уйти от ужасов войны, в промежутках между заданиями Ордена, каждый спасался, как мог. Лили помогала Алисе в организации свадьбы, частенько заставляя и Джеймса принимать в этом участие, Люпин утопал в исследовательской работе. Хвост с головой окунулся в дела Ордена. Он часто вызывался добровольцем на задания и, казалось, хотел оставить себе только время на сон. Марлин постепенно входила в компанию Мародеров. В редкие выходные они собирались вместе у Поттеров или ходили в «Дырявый котел», послушать новости, снова почувствовать себя в кругу обычных людей.
В один из таких дней Лили отправилась в Косой переулок и, расхаживая от магазина к магазину, закупала то, о чем они с Алисой предварительно договорились. Джеймс был против того, чтобы отпускать Лили за покупками в одиночестве, но Эванс не слишком реагировала на его попытки запретить ей это. А когда Поттер рассказал о своих опасениях Мародерам, Сириус только усмехнулся: «Скажи «спасибо», что она не потащила тебя с собой».
В предсвадебной суете можно было забыть об ужасах войны, которыми были наполнены все дни напролет. Белое кружево, свечи, атласные ленты…
Косой переулок тоже потрепала война: кое-какие магазины пустовали, покосившиеся вывески и пыльные витрины напоминали о страшных событиях, тут и там окна были заколочены, а на витринах красовались плакаты Министерства Магии, с портретами разыскиваемых преступников и надписями, напоминающими о комендантском часе. Но другие магазины все так же приглашали внутрь украшенными ко Дню Святого Валентина витринами, пестрили распродажами и гирляндами из сердечек.
Лили зашла в один из таких магазинов, чтобы купить бумагу для приглашений. И уже расплатившись, заметила стенд с валентинками. Она протянула руку за большим красным сердцем с изображением собаки, надпись внутри гласила: «Самому сладкому пёсику в мире». В голове тут же вспыхнули воспоминания о Днях Святого Валентина в Хогвартсе, когда Сириуса заваливали открытками.
— Сколько? — спросила она у продавца.
— Один сикль.
Лили выложила монету и, все еще рассматривая открытку, направилась к выходу. Она улыбнулась, представив лицо Сириуса, когда тот получит валентинку. Бесценно! Она толкнула дверь и тут же почувствовала удар. Корзина выпала у нее из рук, покупки разлетелись по крыльцу.
— Ох, простите! — воскликнула она, кинувшись собирать рассыпанное. — Отвлеклась на дурацкую валентинку. Вечно со мной так!
Снег жалил голые руки, кружево и фатин немного промокли, встретившись со стихией. Лили оглянулась, разыскивая пачку бумаги для приглашений и, подняв голову, обнаружила ее в руках у того, с кем столкнулась. Длинные узловатые пальцы, черная мантия. Она подняла взгляд выше и замерла, словно пораженная заклятьем. Перед ней стоял Серевус Снейп. Бледный, и еще более худой, чем раньше, черные глаза глядят недоверчиво, словно она вот-вот исчезнет. Какое-то время они, словно сомневаясь, что им не привиделось, молча глядели друг на друга, пока пожилой волшебник, пытающийся выбраться из магазина, не воскликнул, недовольно уставившись на них:
— Мисс, не стойте на пути!
— Простите! — Лили отошла в сторону, пропуская старичка между ними. И, когда он ушел, проговорила:
— Ну, здравствуй, Северус.
— Привет, Лили, — знакомый голос окатил ее волной мурашек. Она снова поглядела на Снейпа: тот же болезненный вид, потрепанная мантия, горький, тяжелый взгляд. Она серьезно глядела на него и секунда за секундой осознавала, как удручающе ей стоять здесь рядом с ним. Дружеские связи прошлого теперь казались ей тяжелой ношей. Уже не друзья, но еще не враги... или? По какой-то причине вид Снейпа, то, как он зачарованно на нее смотрел, вызывали в ней необъяснимый страх, словно они встретились не на входе в канцелярский магазин, а на поле боя. А если бы он был со своими друзьями? Какая глупость. Лили совершенно не знала, как себя вести, абсурдность и неловкость ситуации заставляли ее молча глядеть перед собой, разглядывая застежку на его мантии. В конце концов она чуть улыбнулась, стараясь скрасить неловкость момента.
— Как дела? Давно не виделись. Какими судьбами здесь?
— Я здесь работаю недалеко. В аптеке «Слизень и Джиггер», делаю для них зелья. А ты? Готовишься к свадьбе? — он покрутил в руках пачку бумаги, и Лили, воспользовавшись моментом, потянулась за ней:
— Да, помогаю подруге.
— А я подумал, что это ваша с Поттером свадьба, — сказал он и, помедлив, добавил: — Ты все еще с ним?
— А ты все еще с Мальсибером и Эйвери?
Лили тут же пожалела, что сказала это. Она поморщилась и, тряхнув головой, произнесла, стараясь не глядеть на Снейпа:
— Извини. Меня ждет Джеймс, так что… мне нужно идти, я и так уже опоздала. Было приятно увидеться.
Не дожидаясь ответа, она спустилась с крыльца и быстро зашагала в сторону «Дырявого котла», чувствуя на себе взгляд Снейпа.
В «Дырявом котле» было не так много людей, как в былые времена. Часть столов оставалась пустой, но в зале все равно было шумно. Атмосфера былого радушия разбавлялась военным холодом, проникающим в самые мелкие щели. Когда Лили вошла в трактир, Ремус как раз принес партию пива. Сириус тут же подтянул к себе кружку и, отхлебнув пену, блаженно поморщился. Сириус и Марлин были единственными обладателями законного выходного за этим столом. Джеймс и Лили уже закончили с работой Ордена на сегодня. Питер только закончил смену на новой работе, которую подыскал только неделю назад, а через несколько часов отправлялся в дозор, потому он был единственным, кто пиву предпочел какао. Ремус устроился подрабатывать в издательском доме «Обскурус» и только закончил смену полчаса назад. Лили поставила корзину на пол и, чмокнув Джеймса, взгромоздилась на последний пустой стул.
— Опаздываешь, Эванс, — заметил Сириус.
— Да, задержалась в лавке письменных принадлежностей, — уклончиво ответила она, обхватив кружку ладонями.
— Все купила?
Лили закивала.
— Хорошо, что ты помогаешь Алисе, сама бы она не справилась, столько работы на них повесили в Министерстве, да и в Ордене тоже, — заметил Ремус.
— На мне еще организация девичника.
— А будет девичник? — Сириус изогнул брови и вопросительно поглядел на Джеймса. — А мальчишник будет?
Поттер пожал плечами.
— Не знаешь? — повторил Блэк, нагнувшись к нему. — Мальчишник на шафере, Сохатый. Не лишай Фрэнка возможности попрощаться с холостой жизнью. Ну а нас всех хорошенько погулять.
И, словно стараясь проиллюстрировать свои слова, Сириус сделал большой глоток пива.
— Тебе лишь бы напиться, — пробормотал Ремус.
Привыкший к замечаниям друга, Сириус не обратил на него внимания. Они перешли на обсуждение предстоящего торжества и после короткого спора о бюджете «идеальной» свадьбы, Питер заметил, что, между прочим, неплохо было бы придумать для молодоженов подарок.
— Я свой уже придумал, — сообщил Ремус. — И даже обсудил с Фрэнком. Буду фотографировать на свадьбе, а потом сделаю альбом: такой и будет подарок. Сюрприза не получится, но зато…
— Ты еще и фотографируешь? И как, хорошо получается? — Марлин подперла подбородок рукой, наблюдая за Ремусом. Оказавшись предметом такого пристального внимания, он немного смутился, но все таки проговорил:
— Не то, чтобы я был профессионалом. Но, кажется, неплохо.
— Почему у тебя нет девушки?
Джеймс присвистнул. Вместе со смехом Питера и улюлюканьем Блэка они создали почти оркестр: столько шума произвели одновременно. Словно громом пораженный, Люпин уставился на МакКиннон, и, ища помощи у Сириуса, перевел на него взгляд полный мольбы. Сириус недовольно скривил губы, но все же протянул, обняв Марлин за талию:
— Ты совсем смутила беднягу. Посмотри, он же потерял дар речи!
— А что? — удивилась девушка, обернувшись на Блэка через плечо. — Он симпатичный, умный, увлеченный. Это же странно.
Сириус прищурился:
— Пытаешься заставить меня ревновать?
Марлин закатила глаза:
— Конечно, куда без тебя, вездесущий Сириус Блэк, — и, обернувшись к Люпину, продолжила. — В чем дело? Ты так любишь одиночество?
— Тебе ли спрашивать.
— У тебя совсем не та ситуация, тем более я никогда не пренебрегала любовными связями.
— А мне вполне комфортно и одному.
— Дело ведь не в том, что ты... — и одними губами она добавила: «оборотень».
Люпин сурово поглядел на Сириуса, тот поднял руки ладонями вверх.
— Я тут не при чем.
МакКиннон закатила глаза.
— Это вообще для кого-то все еще секрет? Я же шпионка, вы думали, я не догадаюсь?
— Не такая уж ты хорошая шпионка, тебя же раскрыли, — бросил Сириус, и тут же получил от МакКинон толчок в плечо.
— Вы называете его Лунатиком. Даже капли мозгов хватит, чтобы сложить два и два.
— При чем тут это? Мы же называем Джеймса Сохатым, но это вовсе не значит, что он – олень! — воскликнул Сириус. Плотно стиснув губы, Поттер посылал Блэку взгляды полные мольбы замолчать. — Хотя иногда, он и правда ведет себя, как олень.
Марлин сдвинула брови:
— Разве дело не в патронусах?
— Да, так и есть, — быстро согласился Джеймс, часто кивая.
Марлин с подозрением оглядела Мародеров.
— Вы что-то еще скрываете? – она усмехнулась и пристально поглядела на Питера, тот покачал головой. Приняв этот ответ на веру, она продолжила:— Я спросила про девушку, потому что слева от нас сидят две, которые весь вечер не сводят с нас глаз. Только не… — она не успела договорить, как все взгляды обратились в сторону наблюдательниц.
МакКиннон выругалась.
— Ну нельзя же так реагировать! А если бы это были Пожирательницы? Или просто какие-нибудь последователи Сами-Знаете-Кого.
— Пожиратели не ходят в «Дырявый котел», — заметил Ремус, не слишком заинтересовано рассматривая девушек. Одна из них даже им помахала.
— Грюм бы оторвал вам головы, — пробормотала Марлин, прикрыв глаза рукой.
— Расслабься, Марлин, это же Нэнси Никсон с кем-то, — протянул Сириус, поворачиваясь назад. — Лили, помнишь ее?
Эванс не ответила. Теперь все уставились на нее. Глядя в одну точку, Лили сидела, не двигаясь, обхватив стакан с нетронутым пивом обеими руками, и напоминала пораженную заклятьем «Остолбеней».
— Что с тобой, Эванс?
Девушка вздрогнула и, заметив столь пристальное внимание, на секунду зажмурилась.
— Вы что-то спросили? Я просто задумалась.
— О чем это ты таком задумалась, что молчишь весь вечер?
Она медленно оглядела всех собравшихся и нехотя проговорила:
— Я кое-кого встретила, пока шла сюда.
— К чему эти паузы, — кинул Сириус, отразив в изгибе бровей все свое недовольство.
— Северуса.
— И почему я не сомневался? — пробубнил Блэк, опустив взгляд на кружку пива.
— Снейпа? — Поттер вытаращился на Лили во все глаза. — Он был один? Он ничего тебе не сделал?
— О боже, Джеймс, все в порядке, — она постаралась мягко избавиться от его рук, обхвативших ее за плечи. — Он был один, мы поговорили. Немного.
— Лили, тебе не стоит с ним больше общаться, даже при случайной встрече, — серьезно заметил Ремус. — Это небезопасно.
Эванс закатила глаза.
— Потому я и не хотела говорить. Мы ведь даже не знаем, Пожиратель ли он.
— Почему ты его всегда защищаешь? — ощетинился Джеймс.
— Потому что несправедливо обвинять человека в том, в чем ты не уверен!
Марлин тихо засмеялась, мгновенно привлекая к себе все взгляды. Она улыбнулась краешком губ и спокойно сказала:
— Избавлю вас от пустых споров: Снейп стал Пожирателем, едва закончил Хогвартс. Наверное, дни считал.
— Это точно?
— Более чем, — ответила девушка. — Так что, повезло, что он тебя не тронул.
— Ох, Марлин,— протянул Сириус, напустив на себя опечаленный вид. — Ты разве не знаешь, Нюниус пылает к Эванс чувствами, — и, встретившись с мрачным взглядом Лили, добавил: — Дружескими, разумеется. Ну, знаешь, эти неразделенные дружеские чувства. Классика.
— Ну и что, — Марлин пожала плечами и, обращаясь к Лили, добавила: — Я помню, вы дружили. Но мы-то уже давно не в школе. И мне всегда казалось, стало ясно, к чему все идет, как только он связался с Малфоем.
— С Малфоем? Люциусом Малфоем?
Марлин кивнула:
— Они же тесно общались первые два года в Хогвартсе. Люциус был старостой, богачом, к нему все тянулись. А Снейп был талантливым, вот Малфой и решил стать его «наставником».
— Я даже не знала, — призналась Лили.
— Кажется, Снейп не всем с тобой делился, — пожала плечами Марлин.
— Ясно теперь, откуда у него эта страсть к темным искусствам, — заметил Ремус.
— А раньше было не ясно? — Сириус фыркнул, откинувшись на спинку стула. — Извини, Лил-с, но Снейп, — он красноречиво сморщился. — Просто ничтожество. Вот и полез в темную магию. Она же такая манящая, такая благородная…
— Сириус… — в полголоса протянул Джеймс, заметив, как помрачнела Лили.
— Ты не согласен, Сохатый? Он нам завидовал. И упивался тем, что хоть в чем-то лучше нас.
— Он и в зельях был хорош, — заметил Питер.
Сириус снисходительно глянул на Петтигрю.
— Да и в зельях тоже. Но я же сейчас не о том. А о Волдеморте.
Марлин поежилась, пара человек, услышав долетевшее до них имя волшебника, неодобрительно поглядели на Мародеров.
-- Всем хочется чего-то большего, особенного, — в полголоса заметил Петтигрю.
— Пусть это даже вступление в ряды Пожирателей? — с вызовом спросил Блэк. Его вопрос оставили без ответа.
***
Сириус все глядел на обнаженное плечо Марлин, выглядывающее из-под одеяла. Сквозь окно солнце полосками ложилось на кровать, огибало белоснежные, пышные одеяла, касалось белой кожи девушки, ее светлых волос, которые она иногда оставляла распущенными на ночь. За окном гудели машины: день давно начался, и клерки наверняка спешили на работу, в костюмах, белых рубашках и чемоданчиком с документами. Здесь, в этой маленькой квартирке в голубых тонах легко можно было представить, что они тоже всего лишь маглы и никакая война до них не доберется.
Сириус коснулся ее плеча, и Марлин, перевернувшись на бок, приоткрыла глаза, но тут же зарылась лицом в подушку.
— Поставь чайник, — сонно пробормотала она, заставив Блэка улыбнуться.
— А что мне за это будет?
— Кофе, что же еще.
Сириус потянулся за палочкой, лежащей на тумбочке, и, махнув ей, заставил газ на плите вспыхнуть.
— Скажи, что нам сегодня никуда не надо, — попросила девушка.
— Никуда, — подтвердил Блэк. — Сегодня День Святого Валентина.
Марлин открыла глаза и серьезно поглядела на Сириуса.
— Это не наш праздник. Мы же не влюблены, а это день всех влюбленных.
— Я влюблен сам в себя, — хмыкнул Блэк. — Так что ты как хочешь, а я буду праздновать. Я испеку себе блинчики в форме сердечек, а ты можешь умереть без любви.
С этими словами он вылез из-под одеяла и, пройдя по кровати, спрыгнул у изножья на пол и двинулся на кухню. Марлин села, наблюдая за Блэком.
— Я люблю жизнь, это считается?
Сириус сделал задумчивое лицо, одновременно махая волшебной палочкой, отчего ингредиенты в миске смешивались сами собой.
— Не смеши меня, это ты-то любишь жизнь?
— Я много чего люблю, если подумать.
— Например? — Сириус оперся спиной на тумбочку, заинтересовано глядя на нее.
— Ну, например… Справедливость. Свободу. Критическое мышление.
Сириус неудовлетворенно изогнул брови.
— Скукотища.
Марлин улыбнулась, принявшись заплетать косу.
— Я люблю оставаться дома с тобой, кататься на байке, и еще когда ты готовишь.
Блэк чуть прищурился, но все же смягчился, шутливо погрозив ей пальцем.
— Ладно, ты заслужила пару блинчиков.
— Что за звук? — Марлин испуганно округлила глаза и потянулась за палочкой. Сириус кинулся к окну, откуда исходил скрежет. С обратной стороны на карнизе сидела нахохлившаяся сова, недовольно разглядывающая Блэка сквозь стекло.
— Это сова, — сообщил он, открывая створку. — От Поттеров.
— Если их будет слишком много…
— Нам пишут раз в тысячу лет, — отмахнулся Блэк, отвязывая от лапки открытку. — Об этом нечего переживать.
— Это что Валентинка? — Марлин с недоумением изогнула брови. – Очень безрассудно посылать к нам сову. Могла бы отправить по магловской почте, если ей так хотелось потешить твое самолюбие.
Блэк снисходительно взглянул на МакКинон и, расправившись с завязкой, открыл открытку и засмеялся.
— Ох, Эванс, проказница. Я должен ей ответить, — сказал он, качая головой. — Есть пергамент?
Марлин нагнулась к тумбочке и подала Блэку тетрадь и карандаш, Сириус удивленно поглядел на нее. Она усмехнулась.
— Знакомься, это магловская тетрадь. А это – грифельный карандаш. Добро пожаловать в двадцатый век.
— Здесь металлическая спираль, — сказал Блэк, с удивлением рассматривая тетрадь.
— Ты, как ребенок.
Сириус вырвал один лист, размашисто написал: «Люблю тебя, Эванс», заполнил оставшееся место сердечками и, привязав послание к лапке совы, отправил птицу восвояси. Затем вернулся к блинчикам, разложил их по двум тарелкам, щедро полил клубничным джемом и, составив все на разделочную доску, играющую в их квартире роль подноса, понес завтрак к Марлин. Она тут же взяла тарелку.
— И часто ты готовишь девушкам завтрак в постель?
— Первый раз. Но мне как-то готовили.
Сириус мгновенно помрачнел, вспомнив о Саманте.
— О, кажется, я задела за живое, — заметила девушка, округлив глаза. — В любом случае от меня ты этого не дождешься.
Блэк чуть улыбнулся, наблюдая, как Марлин поглощает блинчики.
— Знаешь, а ведь мне никогда не нравились блондинки.
— Это я уже слышала. Думаю, все дело в твоем стремлении закадрить слизеринку. В какой-то степени это стремление воссоединиться с традициями семьи.
Сириус поморщился:
— Звучит мерзко.
— Мои родители были гриффиндорцами, — вдруг сказала она. — Они познакомились в школе, и лучше пары было не найти. Прямо как ваши Эванс и Поттер. Лето перед первой поездкой в Хогвартсе я провела у тетки, а когда вернулась, родители показали мне сюрприз, который они готовили: сделали в комнате ремонт.
— О нет, — протянул Сириус, уже зная, о чем пойдет речь.
— Да, — Марлин усмехнулась. — Желтые стены, бордовые шторы. А потом я поехала в Хогвартс, и меня распределили на Слизерин. Для всех это стало шоком. Они не слишком на меня давили, но я чувствовала этот вечный укор. Дочь - слизеринка, какой кошмар. Так что у нас больше общего, чем ты думаешь.
Она снова принялась за блинчики.
Глядя на нее сейчас, он вспомнил Рождественское утро. Камин в штаб-квартире тлел, светящиеся огоньки на елке совсем потускнели. Блэк разглядывал ужасные обои в гостиной, и чувствовал невероятное спокойствие, какое ему еще не доводилось испытывать. Раскаленный воздух начал остывать, опускаясь на них невесомой пыльцой, от которой тепло разливалось по телу, внушая мысль, что нет ничего, кроме них двоих в этой ужасной гостиной.
— Не хочешь переехать отсюда? — спросил Сириус. Он не видел ее лица, и не знал, что она могла бы сказать. В какой-то момент он снова подумал, что Марлин рассмеется и пошлет его ко всем чертям. Но что-то внутри него подсказывало, этого не произойдет. – Я хочу снять квартиру в Лондоне, — продолжал Блэк. — Осточертела такая жизнь, словно мне нигде нет места.
Она перевернулась на живот и долго поглядела на него. Ее глаза бродили по его лицу, она улыбнулась краешком губ и кивнула.
— Хоть сегодня.
Все казалось таким простым и понятным в тот короткий промежуток времени, что Сириус даже не задавался никакими вопросами на этот счет. Он просто глядел на нее и понимал: должно быть именно так, словно все в этом мире вело их именно к этому. Но спустя два месяца все казалось гораздо сложнее.
— Почему ты передумала? — вдруг спросил Сириус.
Марлин отложила пустую тарелку и принялась за чай.
— О чем ты?
— Ты не хотела пускать новых людей к себе, но потом почему-то передумала. У нас не такие отношения, как у Джеймса и Эванс, и не как у всех нормальных людей. Отношения без обязательств, Дня Святого Валентина, романтических вечером и прочей ерунды. Но так или иначе мы все равно привяжемся друг к другу. И к Мародерам ты тоже привяжешься.
Она опустила голову, словно желая таким образом спрятаться от разговора.
— Зачем ты…
— Я думал, дело в твоем одиночестве, — безжалостно продолжал он. — Но оказалось, ты отказала Подмору в отношениях. Значит, дело не в этом?
— С Подмором мы просто переспали, — отрезала она. — Ты, как никто, знаешь, что это совсем другое. С Подмором я бы ни за что не стала жить вместе.
Она покачала головой, словно поймав саму себя на том, что не желала говорить вслух. Сириус выжидающе поглядел на нее. В ее глазах и так можно было прочесть то, что он хотел услышать, но временами это его раздражало: не произнесенное вслух ведь словно и не существует.
— Я не хочу говорить об этом, — сказала Марлин, сделав над собой усилие. Сириус только приподнял брови. — Зачем ты меня мучаешь? — разозлилась она. — Я не знаю, почему. Я не хотела этого и не хочу до сих пор!
— Так мне съехать? — спросил Блэк, усмехнувшись.
— Ты знаешь, что нет.
— У тебя каша в голове, МакКинон.
— Ты ведь и сам всё знаешь, так зачем...
Она замолчала на полуслове. Сириус увидел в ее глазах светло голубые отблески и оглянулся: посреди комнаты стоял патронус в виде тигра.
— Это патронус Грюма, — сказала Марлин, поспешно вставая с кровати и натягивая одежду.
Голос Аластора меж тем говорил о срочной необходимости подмоги на одну из улиц Лондона.
Сириус схватил зеркало.
— Сохатый, прием.
В отражении появилось лицо Поттера.
— Мы уже слышали. Будем там через пять минут! — торопливо сообщил Джеймс.
Сириус кивнул и тоже принялся собираться на битву. День Всех Влюбленных был испорчен.
***
Принцессам никогда не бывает больно. Их принцы не падают навзничь, пораженные ужасным заклятьем. Принцессы не бьются в истерике, пытаясь попасть к раненному принцу, от этого их не удерживают сильные руки рыцарей. В сказках от любой боли спасает поцелуй или фея крестная.
Лили пыталась сдерживаться, теребя в руках палочку, израненную царапинами. В этот коридор никого кроме нее не пустили, Мародеры толпились в холле, и громко негодовали, грозясь устроить дебош, а она сидела на полу, чтобы быть ближе, как можно ближе к двери, за которой лежал Джеймс.
Больница Святого Мунго была переполнена. Сколько за этими стенами таких же раненых, искалеченных, сведенных с ума? Сколько тех, кто, как Лили, надеется вновь увидеть своих родных.
Если он жив сейчас, то с очень большой вероятностью, он останется жить. Есть проклятья, которые действуют медленно, съедая дюйм за дюймом. Но Пожиратели обычно пользуются чем-то более быстротечным. Это сказал ей Грюм двадцатью минутами раньше.
Перед глазами все еще стояло посиневшее лицо Поттера.
— Мисс Эванс?
Лили не помнила, что говорила ей медсестра, она вошла в палату и подумала, что сердце вот-вот остановится. Лицо Джеймса уже приобретало нормальный цвет, но белки глаз все еще оставались неестественно-красными.
Она не смогла ничего сказать. Давясь собственными слезами, она кое-как поддалась на жест Джеймса и села на край кушетки.
— Пожалуйста, дай мне очки.
— Джеймс, тебе, наверное…
— Пожалуйста…
Лили дрожащими руками нащупала на тумбочке очки и одела их на Поттера. Несколько раз моргнув, он, наконец, посмотрел на Лили и едва заметно улыбнулся, коснувшись ее волос.
— Ты такая красивая.
Она засмеялась сквозь слезы:
— Чего не скажешь сейчас о тебе.
— Да уж, должно быть я выгляжу просто потрясающе, хоть сейчас на конкурс красоты,— слабо улыбнулся Поттер. — На секунду я подумал, что это конец.
Она ободряюще сжала его руку. И втиснулась рядом на узкой кушетке, устроив голову у него на плече.
— Наверное, со стороны это выглядит так, будто нам это ничего не стоит, — прошептал Джеймс.
— В смысле?
— Через десять-двадцать лет никто не вспомнить этого. Останутся только слова. Про нас скажут, что мы были выдающимися членами Ордена, что дважды принимали участие в битвах с Волдемортом и уходили невредимыми. Словно нам это ничего не стоит. Люди думают, что мы бросаемся навстречу смерти с улыбками на лице. И никто не думает, что нам страшно, что наши друзья погибают один за другим, что мы не счастливы. Что мы этого не хотим. Мы делаем это только потому, что обязаны. Ордену, Дамблдору и самим себе, — Джеймс усмехнулся, заметив в своей речи сходство с тем, что как-то раз говорила Марлин. — Скоро мы все станем такими же циниками, как МакКинон и Сириус.
Лили поджала губы:
— Кто знает, может, это и к лучшему?
