G is for Grieve-Мы ставим тридцать семь галлеонов, пятнадцать сиклей и три кната, - заявил Фред, а Джордж стал выгребать из карманов все их общие деньги, - на то, что Ирландия победит, но снитч поймает Виктор Крам. (“Гарри Поттер и Кубок огня”)
~*~
Мало кто может назвать Хогсмит живописным весной, когда выпавший за зиму снег начинает таять, превращаясь сначала в рыхлые сероватые сугробы, покрытые грязной ледяной коркой, а потом, с оттепелью, размывается коричневой жижей по дорогам, смешиваясь с грязью. Не промочить ноги невозможно, весенние прогулки вообще удовольствие весьма сомнительное. Обычно в марте-начале апреля если кто-нибудь из учеников Хогвартса и решится потратить выходной на прогулку в магическую деревню, то, скорее всего, весь день он проторчит в «Зонко» или в «Кабаньей голове».
В это воскресенье погода выдалась совсем мерзкая. С сизого неба, затянутого низкими облаками, шел мокрый рваный снег, таящий не долетая до земли. Не по-весеннему ледяной ветер забирался под воротник, пробирая до самых костей. Даже в уютной «Кабаньей голове» пахло сыростью.
Джордж откровенно скучал. Ли время от времени кидал неуклюжие реплики, но поддерживать разговор настроения не было. Анджелина, явно чувствуя себя лишней в компании двух парней, крошила яблочный пирог, не сводя глаз с одной точки. Все ждали Фреда, но тот почему-то не возвращался.
- Скучно, - подытожил Ли.
- Удивительная проницательность, - мрачно отозвался Джордж и бросил взгляд на часы над барной стойкой. – Может, все таки сходить, проверить?
- Не надо, - подняла глаза Анджелина. Впрочем, было видно, что и она не рада слишком долгому отсутствию Фреда. – Пусть сам разбирается.
Джордж сделал глоток сливочного пива из кружки. Иногда девушка брата сильно раздражала его. Он сам не знал, почему.
*
Сейчас Фреду больше всего хотелось куда-нибудь, где сухо и тепло. Он, переминаясь с ноги на ногу, балансировал на островке суши, размером с носовой платок (хотя это было совсем не обязательно – холодная сырость уже противно чавкала в ботинках). Это был темный тупик, его называли Слепым – узкий, напоминающий дно каменного колодца, он был зажат между заброшенной лавкой портного и подозрительного вида магазинчика без вывески. Фред подышал на раскрасневшиеся руки. Назначивший встречу опаздывал – была уже четверть двенадцатого. Фред решил, подождать еще минут пять и вернуться в «Кабанью голову». Он вздохнуд, натянул шапку на уши и представил себе огромную кружку сливочного пива.
На той неделе Фред нашел в сумке конверт из плотной сиреневой бумаги. Как он туда попал – неизвестно. Сначала он, конечно, осмотрительно решил его не открывать – мало ли, может, кто-нибудь из тех, кого они с братом уже успели «разыграть», решил отомстить, и в конверте окажется что-нибудь красяще-взрывающееся или даже похуже. Но гриффиндорское любопытство, взяло верх. Конверт был вскрыт, и, к удивлению Фреда, внутри не было ничего, кроме небольшой записки, нацарапанной, видимо, наскоро:
«В воскресенье в полдень. Хогсмит, Слепой тупик. Один.»
…незнакомец появился без хлопка аппарации, просто шагнул из ниоткуда и сразу же оказался по щиколотку в грязной воде.
- Твою ж… - подняв голову, он осекся на полуслове. Он увидел Фреда, и лицо его скривилось, как от зубной боли. – Привет, - бросил он вымучено и сразу же отвел взгляд.
Это был невысокий брюнет, Фред был готов поклясться, что видит его впервые в жизни. На вид незнакомцу было лет двадцать пять. Одет он был в светлое пальто, застегнутое на все пуговицы. Впрочем, глаза его показались Фреду странно знакомыми, но какими-то отстраненными, больными. Фред инстинктивно сжал палочку в кармане. Незнакомец заметил это и горько усмехнулся.
- Не волнуйся, я ничего тебе не сделаю, - проговорил он.
Повисло недолое молчание.
- Ты кто? – спросил Фред – вопрос глупый, но хотя бы рациональный. Брюнет покачал головой.
- У меня мало времени, - тут он запнулся. – Я просто хочу… предупредить.
Фред удивленно вскинул брови. Стало как-то не по себе.
- Предупредить о чем? – спросил он.
Ответа не последовало. На этот раз пауза затянулась намного дольше. Фред смотрел на незнакомца – незнакомец смотрел на Фреда, только не в глаза, а куда-то на подбородок. Стало так тихо, что было слышно, как с карнизов капает вода. Незнакомец не решался заговорить. Фред запоздало заметил, что карманы его пальто оттопырены – он крепко сжал кулаки. А потом Фред посмотрел ему в лицо и увидел, как уголки черных бровей на глазах светлеют и начинают отливать медью.
Он заговорил неожиданно. Говорил хрипло, надтреснувше. Говорил много, вцепившись горячей рукой в воротник фредовой куртки. Он рассказал про войну, про Битву, про возвращение Перси и про то, что дал тогда ему, Фреду, уйти. Что если бы он остался рядом, ничего не было бы. Голос его срывался, а из-под воротника блестнула золотая цепочка – маховик времени, понял Фред. Лицо незнакомца менялось, волосы рыжели, и Фред ошорашенно молчал и смотрел, как вместо правого уха появляется багровый рубец. Он дотронулся до него пальцем и Джордж вздрогнул.
- Знаешь, - потом очень тихо, чтобы не слышно было, как дрожит голос, сказал Фред. – Помнишь, этим летом – Чемпионат. Папа обещал достать билеты. Кто победит, не знаешь?
Джордж выдохнул и закрыл глаза.
- Мерлин, - прошептал он. – Ты же мне так и не сказал, откуда узнал это, - он мотнул головой. – Ирландия победит, но снитч поймает Крам, - вдруг он он притянул Фреда к себе и обхватил его руками.
- Фред, - одними губами проговорил он и прижался лицом к плечу брата. – Фред, я женюсь на Анджелине, - тут его голос сорвался.
Фред слабо улыбнулся.
- Вот и хорошо, - сказал он. – Вот и хорошо.
*
- Ты долго – сказал Джордж, как только Фред устало опустился на лавку рядом с ним.
- Мы заждались, - Анджелина радостно улыбнулась ему. – Пирог будешь?
- Ага, давай, - отозвался тот. – И еще чего-нибудь горячего можно?
- Так кто это был? – спросил Ли. – Мы тут поспорили, знаешь ли. Я ставил на МакЛагена…
Фред помолчал немного.
- Без понятия, кто это, - пожал плечами он. – Никто так и не пришел.
F is for Funeral~*~
Вот, началось.
Мама плачет, и теперь я даже не знаю, как ее утешить. Еще там, в замке, она окликнула меня - назвала Фредом. Случайно, конечно. Назвала, и сразу расплакалась, глухо так, прижав свои сухие ладони ко рту. А я как был дураком, так и остался - улыбнулся во весь рот и говорю:
- Честное слово, женщина, и ты все еще называешь себя нашей матерью?
А она что, она конечно же заплакала еще сильнее.
Перси я вижу краем глаза - он сидит рядом со мной на жесткой дубовой скамье, опустив голову на колени, сжавшись в какой-то неестественной позе. Мне вообще кажется, что все здесь как-то очень наигранно - напоминает театральную постановку или еще чего. Все застыли, как маггловская фотография. Я, например, как-то совершенно смешно смотрюсь в неудобной черной мантии строгого покроя. Вот Перси - это другое дело, да, а мне она совсем не идет. Фред бы наверное не хотел, чтобы мы все так наряжались, но только папа настоял, а у меня совсем не было настроения с ним спорить.
А сам Фред больше похож на восковую фигуру - такой же бледный, с посиневшими плотно сжатыми губами и страшными желтовато-коричневыми кругами вокруг глаз. Я специально так сел, чтобы его лица не видеть, боюсь подойти и взглянуть. Хотя лицо его, кажется, навсегда останется у меня в памяти, словно его выжгли на внутренней стороне век - поэтому закрывать глаза я тоже боюсь. Вот так сижу, уставившись в одну точку (завиток на резной деревянной кафедрой, за которой викарий говорит что-то про молодость и храбрость) и совсем не моргаю, хотя глаза жжет до слез, а от них все вокруг расплывается.
Наверное, малыш Рони думает, что я совсем раскис, потому что я чувствую его руку у себя на плече. Ладонь у него тяжелая, кожа покрасневшая и шелушится. Я почему-то сейчас обращаю внимание на такие мелочи, хотя знаю, что думать должен совсем о другом, но мне не хочется, потому что страшно - на самом деле, я жуткий трус, вот Фред - это да, он храбрый, но только еще и придурок полный, это я точно знаю. Не был бы придурком, мама бы сейчас не плакала, и Перси бы не сжимал кулаки так, что костяшки белеют, и Джинни бы не сидела бледная с неестественно прямой спиной, а Чарли не ходил бы все три дня до похорон с виноватым видом из-за того, что его тогда не было рядом. Все из-за Фреда, в общем - впрочем, он всегда был неисправимым идиотом.
