А был ли мальчик?

Глава 1



Наблюдать за тем, как медленно багровеет лицо дяди Вернона, было весело. В самом деле, что может быть лучше: любимый родственник с самого утречка метко и ловко обстрелян совиным пометом - а поделать он ничего не может. Я на минуту-вторую даже позабыла о том, что этот говнюк не отдает мне мое письмо, за что и получил. Нет, ради такого зрелища я даже согласилась бы добровольно отказаться от обеда. Хотя, судя по всему, меня его и так лишат...
-- Гарриэт Поттер! Иди сюда и прибери тут все! Пока не уберешь, еды не получишь.
Упс... накаркала.
-- Э-э... дядя Вернон, но ведь они прилетают снова и снова, какой смысл убирать?
В самом деле, ради чего я буду мучаться и отмывать птичье дерьмо, если полчаса спустя все приобретет первоначальный вид?
Слава богу, тетя Петуния пока не впала в маразм:
-- Вернон! Пусть подавится своим письмом! Они так просто не сдадутся.
-- Я сказал, что эта уродка не получит письмо - и она его не получит! Мы сегодня же уедем туда, где они нас не достанут. Пакуй чемодан, Петуния, возьми только самое необходимое. Дадли, собирайся, живо!
Свин (то бишь кузен) был ужас до чего недоволен. Как же, ему не позволили взять с собой компьютер, и пришлось довольствоваться несчастным тетрисом! Рассевшись на заднем сидении машины, он жрал чипсы и норовил вытереть о мою футболку жирные пальцы, но я старалась не обращать внимания, чтобы не навлекать на себя новых неприятностей. Мне за эти три дня и так досталось - больше некуда. А все началось с того, что в утренней почте обнаружилось письмо, адресованное мне. "Гарри Поттер, чулан под лестницей, улица Тисовая..." Первой мыслью было, что кто-то пошутил. Ну не станет нормальный человек указывать такой адрес! К тому же, никто, кроме Дурслей, не знал, что я живу в чулане... Дадли, в принципе, способен на любую подлянку, но я сомневаюсь, что он - и любой из его дружков - в состоянии написать два слова без ошибок.
Дурсли-старшие тоже отпадали - вряд ли они резко впали в детство. Так что я с огромным любопытством уставилась на конверт, рассматривая сургучную печать: кабанья голова на щите и сверху надпись "Хогвартс". Стильненько.
-- Эй, смотрите, ей кто-то написал! - мой идиот-кузен выхватил письмо у меня из рук и передал папаше.
-- Это мое письмо! - "ты, жирная тупая скотина!", как всегда, мысленно, добавила я. Дурсль-старший перекривил меня:
-- Мое письмо! Да кто тебе напишет! Ну-ка, ну-ка... -- он глянул на печать и позеленел, как ненавистный мне латук. -- Пе-петуния!
Тетка глянула ему через плечо - и побелела. Кузен, запыхавшись, покраснел, так что глазам моим предстало довольно забавное зрелище. Ну, и что такого с моим письмом?
-- Они. Это все они. Твоя чокнутая сестра с придурком-муженьком, и после смерти не оставят нас в покое! -- взвизгнул Вернон. Если и есть болезненная для меня тема, то это мои родители. Плевать, как называют меня, как высмеивают, но при упоминании моих родителей мне хочется броситься на дражайших родственников и повыцарапывать их поросячьи глазки - а лучше вообще перегрызть им глотки. В семь лет мне сказали, что мама и папа погибли а автокатастрофе. Что мать моя была безработной, а папа - алкоголиком. Что излюбленное их занятие было - попрошайничать и докучать Дурслям.
Я проплакала всю ночь, пока не устала. А потом подумала: какого черта? Откуда машина у безработных? И каким чудом выжила в аварии я, если мне был всего год?
Утром кузен стал насмехаться, придумав замечательную шутку: дуру-Гарриэт выбросило из машины, потому она теперь на голову ушибленная. Потом выдал другой перл: дескать, столкнулись мы с "Опелем", потому у меня и остался такой чудной шрам на лбу. Ага, зигзагообразный. Сейчас даже челкой не прикрытый - тетка остригла меня как мальчишку, чтобы я не использовала много шампуня. Наверное, я дико смешно выгляжу - вон, кузен все время ржет, и как только не лопнет...
Когда Дурсли скормили мне столь явную ложь, я даже решила было, что мои родители живы, и долго надеялась, что меня найдут и заберут отсюда. Моим надеждам сбыться было не дано, и я окончательно уверилась: чудес не бывает. Но это так, лирическое отступление.
Дурсль-старший порвал мое письмо и ничего не объяснил, только вылил ушат грязи на моих покойных родителей, оставил меня без завтрака и сослал полоть клумбы. Петуния весь день косилась на меня, как на тикающую бомбу, и даже кузен проникся общим настроением и ни разу не толкнул и не обозвал меня. А на следующее утро в почтовом ящике лежало десять одинаковых писем, адресованных мне.
Письма отправились в камин, ящик Дурсль отвинтил.
На третий день весь аккуратный дурслевский участочек (который, между прочим, был таким исключительно моими стараниями!) был загажен великим множеством сов, рассевшихся на антеннах, карнизах, водосточных трубах, крыше и даже новеньком ярком автомобильчике Вернона. Повсюду летали перья, на пороге кучей лежали письма, коих было не меньше пары сотен. Сперва Вернон споткнулся об эту живописную кучу, затем сосчитал лбом ступеньки, приземлился внизу и тут же был атакован пернатыми, скинувшими ему на пузо еще пяток конвертов и выразивших свое негодование единственно доступным им способом.
Вот потому-то мы и ехали теперь хрен знает куда, даже не позавтракав.


Глава 2


Дурсль привез нас к морю, нанял лодку и поздней ночью мы оказались в домике смотрителя, под неработающим маяком. Мне достался продавленный сырой диван у незажженного камина и пакетик чипсов на ужин - вот уж спасибо. Дурсли ушли наверх - там были кровати и пара почти не погрызенных мышами одеял. Логично донельзя - сорваться хрен знает куда, ехать весь день не жравши и ночевать в какой-то норе, лишь бы не отдать племяннице письмо. Надеюсь, к утру у него хоть радикулит разыграется.
Одеяла мне, естественно, не досталось. Я уселась в уголке дивана и попыталась натянуть футболку на поджатые к груди коленки, но это мало помогло - сырой воздух проникал во все щели. Я встала и заходила по комнате.
А у меня ведь сегодня день рождения. Одиннадцать лет. Помнится, Дадли получил тридцать восемь подарков... а обо мне просто забыли. Не то, чтобы я на что-то рассчитывала, но все-таки... Словно меня и не существует.
Опустившись на колени у камина, я пальцем вывела в пыли: "С днем рождения" и нарисовала кривобокий торт. Дождалась, пока электронные часы на руке Дадли, спящего наверху, пропищат полночь, сдула пыльные свечки с рисунка и поздравила сама себя.
Вот и отпраздновала... Я снова уселась в уголке дивана и постаралась сжаться в наиболее компактный комочек.
Бам! Бам!
Я аж подпрыгнула. Вверху кто-то с грохотом свалился с кровати, и часть меня позлорадствовала. Но большая часть все-таки перепугалась до смерти - кому понадобилось выламывать дверь?
Шмыгнув в самый темный угол, я стала ждать развития событий.
Дверь упала на пол, и в проеме показался самый огромный человек из всех, кого я видела раньше. Росту в нем было метра два с половиной, а ширины - полтора. Окладистая спутанная борода едва ли не до самих глаз, и растрепанные густые длинные волосы придавали ему сходства с каким-нибудь негативным персонажем сказки. "Робин-Бобин-Барабек", подумала я, сдерживая рвущийся наружу нервный смешок.
Дурсль скатился сверху с ружьем наперевес, за ним семенила Петуния в бигуди и кузен в полосатой пижаме.
-- Это самое, я извиняюсь, -- загудел великан. -- Я тут вам немножко дверь сломал...
Фигасе! А что ж тогда "множко"?
-- Что вам нужно здесь? - тетка - несгибаемая женщина, даже голос не дрожит.
-- Дык это, письмо я принес. Кто тут Гарри Поттер будет? Ты, что ли? -- великан шагнул и, отодвинув в сторонку дядю, принялся разглядывать кузена. Странно, что тот со страху не описался - лицо у Дадли было несчастное донельзя.
-- Вообще-то Гарри - это я, -- шагнула я из-за камина. Великан больше не казался мне таким страшным, и уж во всяком случае, желай он причинить мне вред - причинит, и дядино ружье его не остановит.
-- Я представлял тебя немного иначе, - прогудел великан. -- Позволь представиться: Рубеус Хагрид, хранитель ключей школы Хогвартс. Это твое, -- он выудил из кармана слегка помятое письмо, а следом за ним - коробку с тортом, здорово расплющенную. -- С днем рождения, Гарри!
-- О, - я не знала, что и сказать. -- Спасибо. Значит, Хогвартс - это школа?
-- Ну да. А что, ты ничего о ней не знаешь? Разве твои дядя и тетя ничего не рассказывали?
Я пожала плечами, аккуратно открывая коробку. Ядовито-розовая глазурь не внушила мне особого доверия, потому я постаралась незаметно пристроить торт на тумбочку.
-- Никакого Хогвартса! - вмешалась Петуния. -- Я никогда на это не соглашусь! Хватит того, что моя сестра была ненормальной! И связалась с таким же ненормальным, чтобы умереть и подбросить мне ненормального ребенка!
-- Гарри внесли в список с момента рождения, -- заявил Хагрид. -- Поверить не могу, что вы молчали! Разве Дамблдор не оставлял на этот счет никаких распоряжений?
Вернон возмутился:
-- Это дьявольское отродье получило крышу над головой и кусок хлеба, о каких инструкциях может идти речь? Ты не поедешь в эту дурацкую школу, -- категорически заявил он. Петуния добавила:
-- Мы не станем покупать тебе учебники и школьную форму.
-- Гарри не... ах ты, свиненыш! -- я обернулась и увидела, что мой кузен подобрался к торту и успел сожрать почти половину. Еще бы, весь день на одних чипсах и коле!
Хагрид достал розовый зонтик с оборочками и наставил его на Дадли, пробормотал что-то себе в бороду и из кончика зонта вылетела синяя искорка. Угодив точно в оттопыренный кузенов зад, она заставила его подпрыгнуть и взвизгнуть, а Дурслей - так и завопить в голос. А в следующую секунду я не смогла сдержать счастливый хохот: из жирной дадлиной задницы рос поросячий хвостик!
Между тем великан крякнул и тем же способом разжег огонь в камине, окончательно испугав Дурслей. Не обращая более внимания на паникующее семейство, он обратился ко мне:
-- Хогвартс - это не простая школа. Там учатся только колдуны и ведьмы, а директор ее, Альбус Дамблдор - величайший колдун со времен Мерлина, не побоюсь этого слова.
-- Но я же не... не умею колдовать... - разочарованно промямлила я.
Хагрид хмыкнул:
-- Разве? Когда ты злишься, или боишься, или очень хочешь чего-то - разве вокруг не происходят странные вещи?
Мне вспомнилось, как я однажды заставила исчезнуть стекло в серпентарии и Дадли свалился к боа-констриктору. Вообще-то я надеялась, что удав его покусает, но, к моему глубочайшему сожалению, змея оказалась неядовитой. А еще однажды тетка постригла меня совсем уж коротко, почти под корень, и я переживала, как покажусь в школе с такой-то прической, но к утру волосы отросли.
-- Происходят, -- призналась я. Хагрид удовлетворенно засопел:
-- Вот видишь. Завтра мы с тобой отправимся за покупками, там в письме все написано. К первому сентября тебе понадобится уйма всяких вещей. О деньгах не беспокойся, ложись лучше спать.
Дурсли тем временем сбежали наверх и сидели тихо, как мыши под веником. Я села на диван поближе к камину и распечатала наконец письмо. Ничего нового - уведомление о том, что меня зачислили в школу чародейства Хогвартс и что мне надлежит явиться первого сентября на вокзал Кингс-Кросс, чтобы сесть на Хогвартс-экспресс. На втором листе был список необходимых вещей, которые надлежало купить к новому учебному году. "Котел стандартного размера... Мантии школьные черного цвета... Шляпа остроконечная... "
Н-да. Да здравствует средневековье. Интересно, мне дадут стипендию? Что-то вроде помощи неимущим? Дурсли ведь ради меня не расстанутся ни с центом - по доброй воле, во всяко случае.
Хагрид устроился на полу, опершись спиной о диван. Поглядев, что у меня нет одеяла, он дал мне свой плащ, предупредив:
-- Ежели там что пищать станет, не пугайся. Кажись, в одном из карманов спит парочка садовых сонь.


Глава 3


Спалось мне хорошо, как никогда. В одном из карманов и правда что-то попискивало, но я не обращала внимания. Утром мы переплыли обратно и добрались до ближайшей железнодорожной станции, откуда отправились в Лондон. Хагрид один занимал целую скамейку пригородного поезда, и люди косились на его странный пищащий плащ. Великан, впрочем, не обращал внимания и преспокойно вязал нечто канареечно-желтое, пока я перечитывала письмо и предавалась мечтам.
В Хогвартсе не будет Дадли - это главное. Мне не придется возвращаться к Дурслям после школы или на выходные - только на каникулы, как во всех пансионах. Может, мне даже разрешат провести в школе Рождество и Пасху... Интересно, а что изучают в колдовской школе? Воображение рисовало темный подвал, котлы с бурлящим зельем и непременно крючконосого колдуна в черной хламиде, помешивающего зелье. А на метлах они летают? Ух, скорее бы сентябрь наступил! Еще целый месяц ждать...
Может, у меня даже друзья появятся... Сейчас со мной никто не дружил - не потому, что не хотели, а потому, что боялись Дадли. Он и компания таких же мелких придурков верховодили в нашей школе, нещадно третируя младших и лебезя перед старшими. Я была уверена, что в будущем из них получится очаровательная компания распивающих пиво и грабящих прохожих придурков.
-- Хагрид... Получается, мои родители были колдунами?
-- Конечно! Лили и Джеймс, я их знал. Я уже был лесничим, когда они учились в Хогвартсе. Лили - лучшая ученица на курсе, хоть и магглокровка...
-- Магглокровка? - перебила я его.
-- Ага. Это значит, что ее родители не были колдунами. Магглы, по-нашему. А Джеймс - тот из старинного рода, потомок самого Годрика Гриффиндора!
-- А это кто?
-- Один из основателей школы, великий колдун! Лили была самой красивой девочкой, которую я знал: рыжая, что одуванчик, и глаза зеленые. А уж добрая - жуть. Никогда мимо не пройдет, если кому помочь надо. За ней полшколы бегало. Ну, а Джеймс - тот был первый хулиган и заводила, но тоже доброе сердце. Шалопай, одним словом. Они после школы поженились, потом сразу тебя родили, а там... Погибли они. Ну, ты знаешь.
Я осторожно заметила:
-- Мне сказали, они разбились на машине.
-- На машине! Поттеры - на машине! Ты что, совсем ничего не знаешь?
Я помотала головой. Хагрид пожевал губами.
-- Ну ладно, слушай. Темные это были времена, нехорошие. Война шла, и в маггловском мире, и в колдовском. Сильный темный колдун, имя которого и сейчас никто не произносит вслух, собрал армию Пожирателей Смерти - чтобы захватить власть в стране. Он хотел уничтожить всех магглокровок, говорил, что только чистокровные достойны править. Что, дескать, остальные - это второй сорт, вроде животных. Много колдунов погибло, много пропало без вести. Едва твои родители закончили школу, как они стали помогать бороться с Ты-Знаешь-Кем. Вот он-то их и убил, а тебя не сумел - проклятье как-то отразилось и попало в него. В газетах тебя назвали Ребенком-который-выжил...
-- Так что, он умер?
-- Умер, - подтвердил Хагрид. -- И оставил тебе шрам на память.
-- У всех такие?
Великан странно на меня посмотрел:
-- Нет. Только у тебя. Остальных проклятие убило на месте - на то оно и смертельное, чтоб после него никто не выживал.
В Лондоне он привел меня в паб "Дырявый котел". Публика там собралась, скажем так, разношерстная. Карлики, седая растрепанная старуха, какой-то тип в тюрбане, при виде меня чуть не сверзившийся с табурета...
-- Гарри Поттер? К-какая честь, - залепетал он. Хагрид хлопнул его по спине:
-- А, Квиррел! Гарри, знакомься: профессор Квиррел, он будет вести у тебя ЗОТИ в этом году.
Ладонь, протянутая мне для пожатия, оказалась вялой и потной, пожимала я ее с гадливостью. Я вообще не люблю, когда ко мне прикасаются, если у на то пошло...
Поздоровавшись с барменом, Хагрид потащил меня на задний двор. Постучал зонтом по кирпичной стенке, преграждающей проход между домами, и кирпичи стали разъезжаться в стороны. открывая широкий арочный проем, шагнув через который, мы оказались совсем не в Лондоне.
-- Добро пожаловать на Диагональную аллею!
Во-первых, все люди были одеты более чем странно. Мантии, хламиды, плащи, остроконечные шляпы, ермолки, колпаки...
Во-вторых, везде сновали живые предметы, судя по всему, рекламировавшие ту или иную лавку. Ножницы на вывеске щелкали, зазывая в парикмахерскую, мячи прыгали, завлекая в магазин игрушек, разорялся попугай в витрине зоомагазина, практически прилипая носом к стеклу, мальчишки рассматривали метлу - снабженную чем-то вроде педалек и с вызолоченными прутьями.
В-третьих... Словом, место это явно было волшебным.
Хагрид повел меня в банк - как оказалось, мои родители вовсе не бедствовали и оставили мне приличную сумму денег. К тому же, ему надо было выполнить поручение Дамблдора, забрав кое-что из сейфа в Хогвартс.
Над дверью висела надпись, весьма недвусмысленно предупреждающая, что с банкирами лучше не связываться - в случае покушения на чужое имущество незадачливого вора обещали наказать в средневековом духе. Сами банкиры оказались гоблинами - уже виденными мною карликами с длинными тонкими пальцами и большим тонкогубым ртом, неприветливые с виду и, на поверку, весьма своеобразными. Эдакая помесь бюрократа и цербера, если это возможно. Помнится, как-то Петуния оформляла кредит и на все заставки ругала клерков... Так вот гоблины были еще хуже.
Служащий долго и нудно просматривал бумаги, какой-то толстый гроссбух, а потом соизволил взглянуть на меня и заявил:
-- Да, вы действительно по праву наследуете Поттерам, - и так гаденько ухмыльнулся, будто знал что-то такое, о чем я и не подозревала. Ключ от моего сейфа почему-то оказался у Хагрида, и гоблин с удовольствием зацапал его. Потом мы уселись в типичную тележку рудокопа из мультика про Белоснежку и покатились по извилистым коридорам, как на русских горках. Когда мы добрались до сейфа, Хагрид уже малость позеленел. Гоблин хихикнул, глядя на него, и отпер дверь моим ключом. Я глянула внутрь - и ахнула. Даже на мой неискушенный взгляд, денег было много. Аккуратными столбиками были составлены золотые, серебряные и медные монеты, чуть вдали лежали шкатулки. Гоблин пояснил:
-- Здесь драгоценности и ценные бумаги.
Открыв наугад пару шкатулок, я увидела украшения из золота, серебра, с камнями и без, практически на все случаи жизни. И бумаги - с водяными знаками, как на банкнотах, печатями и золотыми уголками, выглядящие внушительно даже для меня-дилетантки. О, а это что? Я вытянула из шкатулки плотный зеленый конверт, запечатанный сургучом. "Северусу Снейпу лично в руки".
-- Что это? - спросила я. Гоблин пожал плечами:
-- Это осталось после смерти вашей матушки. Мы не вскрывали письмо, а кому оно адресовано, неизвестно.
-- Как это неизвестно? Тут же написано: Северусу Снейпу. Кто это?
-- Вот как? Стало быть, миссис Поттер заколдовала письмо. Хотите переслать его?
-- Хочу. Так кто такой Северус Снейп?
-- Ась? -- вмешался Хагрид. -- Снейп? Дык он в Хогвартсе зелья преподает. Угрюмый - жуть, неприятный тип.
Гоблин снова спросил:
-- Так вы хотите переслать письмо?
-- Нет, - решила я. -- Отдам лично в руки. Лежало десять лет, полежит еще месяц.
Я купила у гоблина безразмерный кошелек, который невозможно украсть, и набила его деньгами: золотыми галлеонами, серебряными сиклями и медными кнатами. Из шкатулки с драгоценностями достала простую цепочку, на которую повесила ключ, и с чувством удовлетворения уселась в тележку, предвкушая, как буду тратить деньги. Хагрид с несчастным видом залез следом, и мы покатились к следующему сейфу. Там оказался всего лишь маленький сверточек, который немедленно был засунут великаном в карман.
Выйдя из банка, мы отправились в ближайшую лавку за чернилами, пергаментом и перьями. Интересно, как я буду ими писать? У меня и так почерк корявый...
Потом мы купили котел (Хагрид, кстати, отговорил меня покупать золотой - а жаль, мне понравился) и набор ингредиентов для зельеварения. Сундук, окованный железными полосами с выгравированными листьями винограда, как оказалось, был местным аналогом чемодана - туда мы и складывали покупки. В лавке "Флориш и Блоттс" я приобрела комплект учебников, а потом Хагрид показал мне магазин мадам Малкин, которая шила мантии, а сам отправился пропустить стаканчик в "Дырявый котел", пока я буду примерять одежду.
В магазине я оказалась не единственной клиенткой - капризная девчонка моего возраста со стрижкой каре мерила мантии, придираясь то к цвету, то к ткани. И то ей было не так, и то не этак...
-- Что тоже в Хогвартс? - она явно скучала и была не прочь побеседовать хоть с кем-то. Я кивнула.
-- Я обязательно попаду на Слизерин - это лучший факультет в школе! А ты?
-- Не знаю, я над этим не задумывалась...
Девчонка хмыкнула и задрала и без того короткий нос, делающий ее похожей на мопса, но тут же вскрикнула, когда зачарованная иголка ткнула ее в ногу.
-- Аккуратнее, вы!
Пожилая модистка поджала губы и нахмурилась за спиной капризули. Кивнула мне на диван:
-- Посидите немного, пять минут - и я вами займусь.
Девчонка больше со мной не заговаривала, предпочитая выводить из себя модистку, а я подумала, что не хотела бы оказаться на одном факультете с такой неприятной личностью. Хагрид ничего не говорил про факультеты, но их явно больше двух - так что выбор у меня будет. Наконец девчонку забрали родители, а я встала на табурет и максимально сжато выразила свои требования:
-- Итак, мне нужны школьные мантии, юбки, блузки, а также повседневная одежда - что-нибудь на ваш вкус, но не ультрамодное.
-- Вы магглокровка? - понятливо кивнула мадам Малкин. Я покачала головой:
-- Нет, но я жила с магглами. Здесь одеваются совсем по-другому...
Я не привередничала, не различала сто оттенков розового, как моя предшественница, и довольно быстро обзавелась гардеробом на все случаи жизни, попросив доставить часть прямо в школу первого сентября - с собой я собиралась взять только комплект формы, а то как бы Петуния не отобрала в порыве жадности и вредности.
Я старалась выбирать одежду неярких цветов, с минимумом отделки, позволив себе единственную роскошь - изумрудную пижаму с движущимися серебряными пчелами.
Мадам Малкин как раз закончила упаковывать покупки, когда снаружи показался Хагрид. Он яростно жестикулировал и улыбался, держа клетку с огромной белой полярной совой и рожок мороженого.
-- Это тебе на день рождения, - вручил он мне клетку. Здоровский подарок! В письме говорилось, что ученик может привезти кошку, жабу или сову - и, по-моему, сова - самое полезное животное. Здесь оно исполняет роль почтальона, к тому же жить будет в школьной совятне, так что мне и ухаживать за ней не придется.
-- Спасибо! Хагрид, мне еще палочку купить надо, -- сообщила я. Он поскреб бороду и кивнул:
-- Пойдем. Это к Олливандеру.
Лавка Олливандера, очевидно, в рекламе не нуждалась. В витрине была только одна палочка на запылившейся бархатной подушке, а внутри - ряды стеллажей с узкими коробками. Чудной старик долго разглагольствовал о палочках, вспомнил, какие палочки были у моих родителей, а потом подобрал мне мою. С пером феникса, ага, родную сестру палочки, оставившей мне шрам. Вот ведь блин... Совпаденьице... Хагрид смотрел на меня, как на неведому зверушку, Олливандер - как на муху под микроскопом. Если кто-нибудь еще узнает - как пить дать, станут пальцами тыкать.
Наконец все было куплено, упаковано, и Хагрид вернул меня на Тисовую, вручив на прощание билет до Хогвартса.


Глава 4


К моему огромному удивлению, сундук с покупками у меня не отобрали. Правда, места в чулане совсем не стало, так что я себе все коленки отбила то о сундук, то о стенки - зато могла читать учебники в свое удовольствие. Петуния предпочитала сама выполнять домашнюю работу - лишь бы меня не видеть, и я с удовольствием сидела в чулане, читая историю Хогвартса и "Зельеварение для начинающих". Мне упорно виделся крючконосый маг с шумовкой...
Первого сентября дядя отвез меня на вокзал и оставил, снабдив напутственным "глаза б мои тебя не видели". Ладно, дядя, я учту...
Я достала билет... и чуть не села. На нем значилось: "платформа 9 и 3/4". Это как же? Три четверти? Да не бывает таких платформ!
Паника-паника-паника... Стоп. Я - вряд ли единственная учащаяся Хогвартса, так что мне надо найти странно одетых людей и расспросить их. Все просто.
Подойдя к платформе номер девять, я остановилась и огляделась. О, то, что надо! Пухлая рыжая женщина вела за собой пятерых не менее рыжих детишек, четверо из которых толкали тележки. На тележках стояли сундуки, клетка с совой и крысой, еще какие-то свертки. Если они не колдуны - я сожру носки дяди Вернона без соли!
-- Э-э, прошу прощения, как мне попасть на платформу...
-- Первоклашка? - осведомился рыжий парень и посмотрел на мня оценивающе. Он мне не понравился - смотрел, словно ворона на червяка, размышляющая: склюнуть - не склюнуть...
-- Да, а что?
-- Персик, прекрати! - двое совершенно одинаковых парней помоложе дружно отвесили ему по оплеухе. Мать прикрикнула:
-- Ну-ка, тихо! Перси, покажи.
Надутый Перси просто шагнул сквозь барьер между платформами девять и десять и исчез.
-- Вот так. Ничего сложного, просто шагни и все. Если боишься, можешь разбежаться.
Ага, и налететь на кого-то по ту сторону.
-- Спасибо.
Зажмурившись, я шагнула сквозь барьер и оказалась среди шумной толпы. Совы, кошки, жабы, сундуки на тележках, куча народу в мантиях и плащах, остроконечных шляпах, красный паровоз и аккуратные, словно кукольные, вагончики на колесах с покрашенными белым ободами...
Шагнувшие следом близнецы помогли мне занести сундук в багажный вагон и я пошла искать свободное купе. Пока поезд не дал гудок, большинство учеников толпились на перроне, прощаясь с родными. Я смотрела на них - и слезы подступали к глазам, тяжелый горький комок подкатывал к горлу.
У меня тоже были мама и папа. Они могли бы сейчас провожать меня в школу и обнимать на прощание, говорить какие-то глупости, да хоть нос вытирать платком - как пухлая мама тех рыжих терла нос младшему сыну.
Но у меня никого нет, кроме злобных родственничков, мечтающих о том, чтобы я не возвращалась.
Нет! Я не буду плакать! Я уже давно не плачу, и сегодня не буду! Обойдетесь. Но больше я никого не потеряю, никого. И у меня будут друзья, и однажды я влюблюсь и выйду замуж, и буду счастлива, и больше не буду одна. Ни-ког-да!
Стукнув кулаком по откидному столику, я утерла выкатившуюся все-таки из правого глаза слезу.
Поезд тронулся.
И почти сразу же в мое купе заглянул пухлощекий мальчик с глазами сенбернара.
-- М-можно?
-- Садись, -- пригласила я. Он просто такой робкий или действительно заикается?
-- Я Невилл, - представился он.
-- Гарриэт, можно Гарри. Ты же первокурсник? - я постаралась придать себе как можно более дружелюбный вид, даже стала болтать ногами. Невилл заметно расслабился.
-- Ага. Знаешь, у меня первый всплеск магии был только год назад. Бабушка так обрадовалась! Она уже думала, что я сквиб, и очень переживала, но дядя Август вывесил меня за ногу из окна второго этажа, а я с перепугу полетел, - Невилл смущенно улыбнулся. Хорошо, что я прочитала пару учебников, иначе почти ничего не поняла бы из его слов. Сквибы - это я знала - были неспособными колдовать детьми волшебников. Стихийная магия - это детское колдовство без палочки, считается, что чем раньше оно проявится, тем сильнее будет колдун. У большинства магия проявлялась едва ли не в три года. Что ж, тут я недалеко ушла от бедняги Невилла...
-- У меня тоже. Тетка так коротко меня обстригла, что я боялась идти в школу, но к утру волосы отросли.
-- В школу? Так ты магглокровка? -- во все глаза уставился на меня Невилл. -- Ух, я никогда не встречал магглокровок! Расскажи что-нибудь о вашем мире, а?
Пришлось немного его разочаровать:
-- Нет, я полукровка. Мой папа - колдун. Был... -- я увидела, как скривилось лицо Невилла и постаралась перевести разговор на другое:
-- А ты знаешь, что такое автомобиль? - у колдунов я видела только метлы и кареты, даже велосипеды тут явно не пользовались популярностью. Как я и ожидала, мальчик тут же оживился:
-- А что это?
И я долго рассказывала ему, что такое автомобиль, супермаркет, что у нас совсем не такая одежда и не бывает книжек-перевертышей. Невилл слушал, разинув рот, и казался таким милым и добродушным, что у меня самой настроение повысилось в десятки раз.
Отворилась дверь и к нам заглянула кудрявая темноглазая девочка, уже одетая в школьную форму. Я-то тоже сразу переоделась, чтобы не позориться в дадлиной растянутой футболке и подвернутых широких джинсах, а вот Невилл еще сидел в домашнем коричневом свитерке с ромбиками.
-- Можно я пересяду к вам? - спросила девочка. -- А то у меня в купе трое мальчишек пытаются колдовать, и довольно-таки неудачно: у одного уже уши удлинились. Не хочется напороться на дилетантское заклятье, знаете ли.
Я подумала, что неправильно исполненное проклятье - штука действительно серьезная, и похлопала по сидению рядом с собой. Невилл поежился:
-- Как-то мой дядя Август пытался колдовать после рождественской вечеринки, так ему потом пришлось ехать в Мунго спиливать рога. Представляете - растут и растут, такие большие, ветвистые...
-- Мунго - это что? - о таком в моих книжках не писали. Невилл пояснил:
-- Госпиталь Святого Мунго - там лечат почти от всего... - при упоминании госпиталя он помрачнел, и я подумала, что у него явно кто-то болеет. Гермиона ничего не заметила:
-- Так ты тоже магглокровка? Ой, я же не представилась! Я Гермиона.
-- Гарри, Невилл - представились мы.
-- Нет, я полукровка, но жила в маггловском мире. Так что я почти ничего не знаю, мне все в новинку. Я вон даже на платформу с трудом попала, - рассказала я о своем знакомстве с рыжим семейством. Гермиона хихикнула:
-- А, так это с ними я и ехала! Близнецы, Фред и Джордж, и младший - Рон, он тоже первокурсник. Хулиганы, по-моему. С ними еще старший был, Перси, но он староста и почти сразу ушел.
-- Староста?
-- Ну да. Ты читала историю Хогвартса? Главу об управлении?
-- Нет, вообще-то.
Невилл вмешался:
-- На каждом факультете есть двое старост, мальчик и девочка, они следят за порядком и помогают решать организационные вопросы. Есть двое старост школы -- их выбирают из бывших факультетских старост. Потом есть еще деканы факультетов, заместитель директора и директор, а еще завхоз и лесник.
-- А лесника я знаю, - похвасталась я. -- Он такой огромный, и весь зарос бородой, как сказочный людоед, но на самом деле добрый. И немного бестолковый - он даже не подумал, что я могу не знать, где платформа 9 и 3/4.
Гермиона фыркнула, а Невилл и вовсе засмеялся в голос.
-- На какой факультет ты хочешь попасть? - спросила она у Невилла. Тот смущенно признался:
-- Бабушка считает, что я попаду на Хаффлпафф, потому что я не... неконфликтный, вот. А ты?
Я вычитала, что факультетов четыре, но так до сих пор и не определилась, куда хочу. В книге только сообщалось, что четыре основателя школы придерживались разных критериев при отборе учеников, и это стало традицией. На Рейвенкло учились те, кто больше всего ценил знания, Гриффиндор стал домом храбрецов, Слизерин принимал честолюбивых - и только чистокровных. А вот Хаффлпафф не делал различий, одинаково радуясь всем.
Гермиона покраснела:
-- Наверное, я буду на Рейвенкло. Я... была лучшей в классе, и учительница всегда говорила, что я не умею не учиться. А ты, Гарри?
-- Знаете, мне все равно, куда меня распределят, - я вдруг поняла, что мне действительно наплевать. -- Занятия ведь у всех одинаковые, и профессора те же. Какая разница тогда?
Гермиона задумалась, Невилл тоже.
-- Ну, - неуверенно начала Гермиона. -- Дело ведь и в репутации... Например, все темные волшебники учились на Слизерине.
-- Так уж и все? Значит, если я туда попаду, мне уготовлена судьба злой колдуньи? Три ха-ха!
Невилл просиял:
-- Знаете, в чем разница? В цвете галстука! Я так бабушке и напишу, если что: мол, мне желтый цвет понравился!
Мы дружно расхохотались, и в этот момент как раз подъехала тележка со сладостями. Гермионины родители оказались стоматологами, и следующие полчаса девочка пугала сладкоежку Невилла всякими ужасами. Тот пыхтел, но орехи в меду грыз. Мне же больше всего понравились бобы "Берти Ботс" - надо отобрать самых гадких и подсунуть Дадли, и мятно-лимонные конфетки, от которых пощипывало язык и дыхание начинало пахнуть свежестью.
Дверь купе снова отъехала в сторону. За ней обнаружилась та самая мопсовидная девочка из магазина мадам Малкин и еще одна, высокая, толстая, с грубым плоским лицом.
-- Вы не видели Гарри Поттера? Он едет в этом поезде, - осведомилась она. Я ехидно ответила:
-- Нет, ЕГО мы не видели.
Мопсиха задрала нос и громыхнула дверью. Гермиона спросила:
-- А кто такой этот Гарри Поттер? Почему она его искала?
-- Посмотреть хотела, или познакомиться, -- пожал плечами Невилл. -- А, вы же не знаете...
-- Я-то знаю, - буркнула я. Какого черта все решили, что я мальчишка? Хотелось бы мне знать... Невилл тем временем объяснил Гермионе, что случилось одиннадцать лет назад, она поахала и тоже загорелась желанием познакомиться с Ребенком-который-выжил, чтобы воочию увидеть знаменитый шрам от смертельного проклятия.
Невилл заметил, что я надулась, и спросил:
-- Гарри, что не так?
-- Да все так... Вот только объясни мне, Нев, почему все решили, будто у Поттеров был мальчишка?
-- Ну, Гарри - это же мужское имя, -- пожал тот плечами. Я убрала челку со лба, открывая шрам:
-- Гарри - это сокращение от Гарриэт, и, по-моему, сегодня всех ждет сюрприз. Большой сюрприз.
Наверное, мы с Невиллом представляли весьма комичное зрелище, поскольку Гермиона едва не сползла на пол. Она тыкала в меня пальцем и хихикала, приговаривая:
-- Ох, не могу! Мальчик! Девочка-мальчик!
Мне пришлось ее слегка встряхнуть, прежде чем девочка пришла в себя. Все еще похихикивая, она заявила:
-- Немедленно отпусти волосы. Иначе тебя будут продолжать путать с мальчиком. И проколи уши.
-- Обязательно, -- буркнула я.
Больше в наше купе никто не заглядывал, и мы ехали спокойно до самой станции "Хогсмид". Невилл набросил школьную мантию поверх свитера, объяснив, что мерзнет, прихватил банку с жабой Тревором и мы вышли. На перроне всех первокурсников собрал Хагрид, повел по темной тропинке к огромному озеру и усадил в лодочки. Вместе с нами сел тощий беловолосый мальчик со странным именем Драко - он шмыгал носом и хотел поскорее пройти распределение, чтобы попросить у школьной медсестры Перечное зелье - колдовской аналог противопростудного.
Драко сразу заявил, что будет учиться на Слизерине, и что тамошний декан - его крестный, а факультета лучше не сыскать. Мол, рейвенкловцы - зубрилы, гриффиндорцы - идиоты, а Хаффлпафф - сборище слюнтяев. А потом признался, что ему немного страшно - ведь против Слизерина дружат три остальных факультета.
Невилл хотел было что-то сказать, но тут лодочки выплыли из-за деревьев и перед нами на холме возник замок. Даже не так - ЗАМОК, с большой буквы, чернильно-черный в синеве сентябрьского вечера, с призывно желтеющими окошками остроконечных башен, галереями, переходами и флагами.
-- Ух ты! - совершенно по-детски округлил глаза Невилл. Драко покровительственно улыбнулся:
-- Здорово, да? Я уже был тут летом, мы с отцом навещали крестного. Так что я немного знаю Хогвартс.
Гермиона было принялась рассказывать что-то из истории, но тут мы вплыли в зияющую пасть пещеры в отвесном берегу озера (кстати, зовется оно Большим - неоригинально). С пола и потолка вырастали сталактиты и сталлагмиты, стены светились тусклым сине-зеленым цветом (приглядевшись, я заметила, что это фосфоресцируют лишайники, которыми поросли влажные камни), где-то капала вода, шуршали под потолком летучие мыши. Гермиона шепнула мне:
-- Хогвартс стоит на карстовых пещерах, укрепленных магией. Земля под ним похожа на швейцарский сыр, но все ходы, кроме этого, запечатаны. Говорят, в пещерах водятся монстры...
-- Так, детвора, все сюда! - звучный голос Хагрида эхом отразился от высоких сводов. Мы вышли из лодочек, причаливших на песчаном берегу, и подошли к широкой лестнице без перил, уводящей куда-то в темноту. Невилл рядом со мной поежился, и я сжала его руку, ободряя:
-- Если мы попадем на разные факультеты, я буду ходить к тебе в гости, можно?
Он несмело улыбнулся:
-- Правда будешь?
-- Обязательно, - обрадовала я его. Он мне понравился: простой, милый, совершенно непохожий на мальчишек из моего класса, думающих только о том, как бы подстроить тебе пакость.
Хагрид тем временем подошел к огромной двери, окованной полосами железа, как мой сундук, и широко распахнул ее. На порог вышла строгая колдунья в клетчатой мантии и остроконечной шляпе.
-- Вот, значит, первоклашек привел, - прогудел великан. Колдунья кивнула и пригласила всех следовать за ней. Нас провели по коридору в большой холл, и оставили стоять перед второй такой же дверью, попросив подождать несколько минут. Колдунья быстро ушла, а мы остались гадать, в чем же заключается церемония распределения. Рыжий вихрастый мальчик, ссылаясь на старших братьев, говорил, что нам предложат сразиться с троллем, Гермиона лихорадочно вспоминала выученные летом заклинания, а Невилл выразил мое опасение:
-- Вдруг они решат, что я ни на что не годен? И отправят домой...
Сглотнув, я попыталась его утешить:
-- Раз тебе пришло письмо, значит, ты им подходишь.
Визг какой-то первокурсницы заставил нас всех обернуться. Я едва не подпрыгнула: из стен величаво выплывали привидения. Переговаривались, будто нас тут и нету вообще, хихикали, прогуливались под ручку.
От смертельного испуга нас спасла та самая строгая колдунья.
-- Итак, молодые люди, мое имя - профессор МакГоннагал. Сейчас вам предстоит пройти церемонию распределения. Как вам уже, должно быть, известно, у нас есть четыре факультета: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин. Каждый факультет имеет свою историю, и своих героев - почти все известные колдуны были выпускниками Хогвартса. Распределение очень важно - оно определит вашу судьбу на ближайшие семь лет, поскольку в школе вы будете проводить десять месяцев в году. Факультет станет вам второй семьей, определяя не только место, где вы станете спать и выполнять домашние задания, но и круг ваших друзей - ведь именно с товарищами по факультету вы будете проводить большую часть времени. Итак, сейчас мы вместе войдем в Большой зал и я стану оглашать ваши имена по списку. Тот, кого я назову, выйдет вперед, сядет на табурет и я надену ему на голову Распределительную Шляпу, которая и огласит свой вердикт.
Дверь перед нами распахнулась, и мы попарно вошли в действительно БОЛЬШОЙ зал. Во-первых, он был размером с футбольное поле в моей предыдущей школе. Во-вторых, потолки тут были, как в соборе, да еще и отображали небо снаружи, заколдованные еще основателями - я читала в истории Хогвартса. Невилл рядом со мной только ахал, вертя головой по сторонам.
Четыре длинных стола стояли по обе стороны широкого прохода, и еще один стол поменьше несколько возвышался над остальными - за ним сидели профессора. Хагрид улыбнулся и приветственно помахал мне.
Все стены были увешаны флагами с символикой факультетов, ярко горели парящие над столами свечи, вполголоса переговаривались сидящие за столами студенты.
Профессор МакГоннагал вынесла на середину пространства между студенческими столами и профессорским столом трехногий табурет с лежащей на нем старой шляпой. Кривой рот открылся над полями, и Шляпа запела скрипучим голосом об истории создания школы, ее основателях и своем предназначении. Я подумала, что ей, должно быть, скучно в течение всего года лежать где-нибудь на полке, вот она и занимается стихосложением.
-- Аббот, Ханна! - назвала профессор первое имя.
Я не особо следила за церемонией, рассматривала зал, и повернулась к преподавательскому столу только тогда, когда назвали имя Невилла. Фамилия у него оказалась смешная - Лонгботтом, но уж получше, чем фамилия той толстухи, что приходила с мопсихой - Буллстроуд.
Невилл, трясясь, уселся на табурет, и Шляпа закрыла его лицо аж до носа. Пожевала тряпичными губами и заявила:
-- Хаффлпафф!
Хаффлпаффский стол взорвался аплодисментами - я вообще заметила, что хаффлпаффцы дружнее и радостнее всех приветствовали своих первокурсников. Невилл так спешил занять место за столом, что даже Шляпу не снял - МакГоннагал пришлось вернуть его с полпути.
Наконец она дошла до буквы "П".
-- Поттер, Гарри!
Зал замер, а у меня мурашки пошли по коже. Сейчас они все будут смотреть на меня... Жуть просто...
Шляпа опустилась на мою голову, и свет погас. Скрипучий голос забормотал:
-- Что тут у нас? О, вижу острый ум, и честолюбие, и храбрость, достойную героев... Куда же мне тебя отправить?
Я поправила сползшие на нос поля и глянула на замерший в предвкушении зал, а уже в следующую минуту Шляпа орала:
-- Хаффлпафф!
Зал умер. МакГоннагал раскрыла от удивления рот, студенты казались соляными статуями. И только Невилл за хаффлпаффским столом встал и зааплодировал. Секунду спустя к нему присоединились остальные хаффлы, а я, сунув Шляпу в руки профессору, бегом побежала к столу теперь уже своего факультета.


Глава 5


Еще сидя первого сентября на пиру, я заприметила за учительским столом худого крючконосого колдуна в черной мантии, злобно глядевшего на галдящих студентов. Казалось, будь его воля, он превратил бы самых шумных в бифштекс, а остальных - в столовые приборы, и с удовольствием отобедал бы ими.
Я спросила у своего старосты Эммета Блейка, кто это такой, и получила исчерпывающий ответ:
-- Это Снейп, самый гадкий преподаватель в школе. Обожает назначать отработки и снимать баллы, и просто ненавидит Гриффиндор. Хуже него только Филч, завхоз. Кстати, если увидишь в коридоре ободранную полосатую кошку, ни в коем случае не обижай ее - это филчева.
И вот этому "самому гадкому преподавателю" я должна была отдать письмо, найденное в сейфе...
Сперва я собиралась разыскать его после пира, но Эммет и вторая староста, Лина Лэм, увели нас прямо в гостиную - было довольно поздно. Гостиная, кстати, располагалась совсем рядом с кухней, так что мы с Невиллом почти сразу свели знакомство со смешными ушастыми созданиями - домовыми эльфами. Те жутко радовались, когда кто-нибудь появлялся на кухне, и норовили насовать в карманы пирожков и котлет. Вообще эльфы выполняли в замке всю хозяйственную работу, но их было много, а работали они быстро, так что неудивительно, что хогвартские домовики порядком скучали.
Наш декан, профессор гербалогии Помона Спраут, оказалась пухленькой улыбчивой женщиной средних лет, эдакой всеобщей мамочкой, и я снова поздравила себя с удачным выбором факультета. Она сразу же усадила всех кружком вокруг камина и устроила вечер знакомства: каждый должен был встать и рассказать что-нибудь о себе, и тогда кто-нибудь из старшекурсников вызывался взять над ним шефство. Мне досталась серьезная высокая семикурсница Бриджит, а Невиллу - шестикурсник Джейк, сразу увлекший его рассказом о свойствах мимбулус мимблетонии. Хоть убейте, не знаю, что это такое, но Невилл был в восторге.
Потом нам выдали расписание и развели по спальням, пообещав, что завтра кто-нибудь сопроводит нас в кабинет трансфигурации - именно этот предмет стоял первым. Я порадовалась, что некоторые занятия идут у нас совместно с Рейвенкло, ведь Гермиона попала на этот факультет, но также и огорчилась немного - также нашим партнером оказался Слизерин, а мне была неприятна мопсиха Паркинсон и ее подруга Буллстроуд.
Спальня, как и гостиная, оказалась декорирована в теплых желтых и охряных тонах, напоминавших мне осенние листья. Все двери были круглыми, коридоры имитировали подземные ходы, вырытые барсуком - символом факультета. Моими соседками были Ханна Аббот, тихая, со смешными тоненькими пепельными косичками, и Бесси Миллер, похожая на добродушную лягушку - ее тонкогубый рот по малейшему поводу расплывался в улыбке от уха до уха.
На следующий день мы занимались уроками и долго беседовали с Бри и Джейком об устройстве магического и маггловского мира - Джейк оказался магглокровкой, а Бри, как и Невилл, происходила из старинной колдовской семьи. Мне показалось, что Бри и Джейк - парочка, хотя при нас они не очень-то откровенничали.
И только на следующий день, увидев в расписании сдвоенные с Рейвенкло зелья, я вспомнила о письме - уже на полпути к подземельям, так что я галопом поскакала в спальню, цапнула конверт и полетела на урок, едва не сшибив по пути какого-то гриффа.
Естественно, я опоздала. Мало того - я влетела в класс кувырком, запнувшись о едва заметный порожек. Нафига вообще нужен порог высотой в дюйм? Приземлилась, больно приложившись коленкой, мигом вскочила и попыталась просочиться на свободное место рядом с Гермионой.
-- Пять баллов с Хаффлпаффа, - довольно-ядовито прошипел профессор. Я уже знала, как про себя его зовут студенты, и едва сдержала смешок: в развевающейся черной мантии он и правда здорово смахивал на летучую мышь - или на ворону, как поглядеть.
-- Проститесэр, - пробормотала я и все-таки просочилась к Гермионе. Профессор отвернулся к доске и принялся что-то писать, но меня больше занимала коленка, которую жгло огнем. Потихоньку опустив руки под парту, я принялась расстегивать мантию, собираясь оценить ущерб.
-- Я вижу, некоторые студенты считают себя умнее других, - прошипел вдруг профессор прямо у меня над ухом. Оп-па, а я и не заметила. Срочно сделать невинно-тупое лицо:
-- Проститесэр... -- и голову повесить, уткнувшись взглядом в парту.
-- Может, вы скажете нам, в чем разница между Волчьей отравой и Клобуком монаха?
А что, и скажу!
-- Это два названия одного растения.
Профессор помрачнел.
-- А где вы станете искать безоар?
-- В желудке козы, сэр.
Снейп будто лимон сжевал.
-- Садитесь. И впредь будьте внимательнее.
Ага-ага, обязательно. Буду следить, чтоб вы ко мне не подкрались, дорогой профессор. Вам, кстати говоря, проще - вы явно ловчее Дадли, а тот любил подкрадываться, сопя, как паровоз.
Гермиона толкнула меня в бок, сердито кивнув на доску. Пишу-пишу... как же жжется-то!
Наконец мне удалось незаметно расстегнуть мантию и выставить пострадавшую коленку в проход. Ой, как некрасиво... лоскут кожи содрала, между прочим, на вашем каменном полу, профессор! Болит, как сволочь, придется к медсестре идти.
-- Поттер! - от окрика профессора я машинально подпрыгнула, зашипев от боли - успевшая засохнуть кровь стянула рану.
-- Это что на вас такое? - он стремительно шел ко мне по проходу. Чего это о... о, ясно! Еще один сейчас жестоко разочаруется в моей половой принадлежности.
-- Гольфы, профессор Снейп, - и лицо попроще, только не ржать, не ржать! Ой, Герми, ты была права! Гольфы, профессор, а еще юбка и блузка, да-да.
-- Как ваше полное имя? - уже тише и спокойнее спросил профессор, сдувшись, точно шарик.
-- Гарриэт Джейн Поттер, сэр.
Он молча махнул палочкой над моей коленкой и рана затянулась без следа, развернулся и пошел на свое место. Остаток урока прошел на диво спокойно, только я время от времени ловила на себе странные испытующие взгляды зельевара, да Гермиона улыбалась, раскусив комизм ситуации.
Зелья были последними, и я, дождавшись, пока все покинут класс, направилась к учительскому столу. Профессор Снейп неприязненно уставился на меня угольно-черными глазами, в которых радужку нельзя было отличить от зрачка.
-- Чего вам, Поттер? Я разве назначил вам отработку?
-- Нет, сэр. Во-первых, спасибо за коленку. А во-вторых... вот, - я достала из кармана письмо и протянула ему. -- Я нашла это письмо в сейфе моих родителей. Оно адресовано вам, сэр.
Он долго медлил, но все же взял письмо и вскрыл печать с оттиском лилии - на лице его при этом было совершенно нечитаемое выражение. Он погрузился в чтение, а я тем временем рассматривала таблицы и спектральные диаграммы, развешанные по стенам кабинета.
Профессор, дочитав письмо, вдруг сделался совершенно невменяемым. Бросил мне:
-- За мной! - и понесся в подсобное помещение, оказавшееся еще одной лабораторией, но куда лучше оборудованной, чем ученическая. Он с молниеносной скоростью разжег огонь под котелком, нарезал ингредиенты и, то и дело поглядывая на меня как на чудище лесное, принялся варить зелье. Варка заняла примерно полчаса, за которые я успела заподозрить своих родителей в самых страшных грехах, а заодно и саму себя - иначе с чего бы ему так зыркать?
-- Руку!
Я послушно протянула левую руку - ее не так жалко, и профессор больно ткнул длинной (и надеюсь, стерильной) иголкой в мой палец, сцедив полновесную каплю крови в колбочку. Затем проколол палец себе, добавил к моей крови свою и капнул сверху зелья. Кровь немедленно пожелтела, как пух на цыпленке. Снейп же, наоборот, побледнел - хотя куда уж больше, казалось бы? Цапнул мою руку, ткнул иголкой. Повторил эксперимент с тем же результатом. Опустился на кресло и протянул мне письмо:
-- Читай.
"Милый Северус..."
Это он-то - милый?
"Милый Северус, я совершила ужасную ошибку. Не знаю, простишь ли ты меня? Я обнаружила, что примерно год назад моя память была изменена. Все чары мне пока снять не удалось, но я вспомнила если не все, то многое - и теперь я ужасно боюсь. Из моей памяти безжалостно вымарали два года - и тебя, Северус. Помнишь, ты назвал меня мутнокровкой на седьмом курсе? Так вот этого не было. Кому-то понадобилось разлучить меня с тобой, и, не будь Джеймс полным профаном в магии разума, я решила бы, что это он. На самом деле для подобного вмешательства требуется настолько сильное колдовство и тонкое мастерство, что специалистов такого уровня можно пересчитать по пальцам одной руки. И от этого мне еще страшнее, Северус. Не хочу делиться догадками и строить предположения - сперва мне нужно все вспомнить. Но самое главное: Гарри - не дочь Джеймса. Я вспомнила, как ждала тебя дома, чтобы отпраздновать годовщину, и собиралась обрадовать тебя новостью о беременности, а потом кто-то постучал в дверь и, едва я открыла, оглушил меня. Собственно, именно беременность и помогла мне избежать действия всей силы заклятья, малышка Гарриэт с первых дней жизни оказалась достаточно сильной, чтобы частично защитить свою маму. Правда, неизвестно, как это отразится на ней самой, но я надеюсь на лучшее.
Северус, я не знаю, где ты сейчас и с кем, поэтому накладываю заклятье на пергамент - письмо и адрес сможет прочитать только тот, в ком течет твоя кровь. Завтра я собираюсь провести обряд для возвращения памяти. Пожелай мне удачи.
Всегда твоя, Лили."
Я не знала, что сказать, и едва не скомкала письмо нервным жестом. Это что же получается, профессор Снейп - мой отец?
Словно услышав мои мысли, он поднял голову и севшим голосом пояснил:
-- Это зелье выявляет родство. Согласно шкале Флякуса, ты - либо моя единоутробная сестра, либо дочь. Поскольку моя мать мертва вот уже двадцать пять лет...
-- Но почему она не отправила вам письмо?
-- Не успела. Посмотри на дату.
Я посмотрела
-- Тридцать первое октября тысяча девятьсот...
-- Тридцать первое октября, - перебил меня Снейп. - В полночь тридцать первого их убили. Гарриэт, я... я все равно ничего не помню. Я должен провести ритуал и вернуть себе память - а потом я тебя позову сам. Хорошо?
-- Х-хорошо...
В свою гостиную я возвращалась в совершенно растрепанных чувствах. Едва увидев меня, Невилл потащил меня в укромный уголок за портьерой, усадил на широкий подоконник:
-- Гарри, что случилось?
-- Нев, ты умеешь хранить секреты?
Лонгботтом с готовностью кивнул.
-- Вообще-то это не совсем секрет, и, наверное, скоро совсем не будет секретом... В общем, мой папа - не мой папа, а совершенно посторонний человек.
Невилл округлил глаза:
-- Как это так?
-- Маму заколдовали, и моего настоящего папу она забыла, а он забыл ее. А потом она вышла за Джеймса Поттера. А я летом нашла в сейфе неотправленное письмо к моему настоящему папе, и оказалось... В общем, оказалось, что мой папа - наш профессор Снейп.
Невилл прикрыл рот руками, чтобы не охнуть во весь голос. Он был настолько шокирован, что я на секунду пожалела о своем импульсивном решении рассказать ему все.
-- Нет, - помотал он головой. - Я никому не скажу. Даже Джейку - раз ты просишь.
-- Спасибо, Нев, ты настоящий друг, - поблагодарила я. Он секунду посмотрел на меня и с оттенком зависти сказал:
-- У тебя теперь есть папа... Но ведь он ничего не помнит, так?
-- Так. Он собирается вернуть себе память, и тогда уже позовет меня к себе для серьезного разговора... Представляешь - целых два года просто вытерли и заменили ложными воспоминаниями! И, может, маму убили потому, что она вспомнила...
Неожиданно для себя я всхлипнула, и Невилл неловко положил мне руку на плечо:
-- Ну, теперь у тебя есть папа... Пусть он и не помнит. Это лучше, чем ничего, верно?
Внезапная догадка пронзила меня:
-- Нев, ты ведь сирота? Прости. я не знала...
Мальчик нахмурился и поспешно отвел взгляд:
-- Я не сирота. Мои родители, они в Мунго. Тяжело больны.
-- Ох, Нев...
-- У меня только бабушка. Мама и папа были аврорами, и однажды попались Пожирателям. Их... В общем, они сейчас вообще никого не узнают и не разговаривают, даже меня и бабушку. Они давно такие, с тех пор, как мне год исполнился, так что я их и не знал никогда.
-- Нев... -- непрошеные слезы полились у меня из глаз, и Невилл заплакал тоже. Я порывисто обняла меня, и мы ревели вдвоем, хлюпая носами, пока какой-то третьекурсник не выудил нас из-за занавески и не позвал Бри и Джейка. Те не стали расспрашивать, удовлетворившись моим путанным обьяснением о том, что я вспомнила гибель родителей, а Невилл меня утешал.
Потом уже, когда мы шли каждый в свою спальню, Невилл поблагодарил меня:
-- Я не хочу, чтобы меня жалели, как сироту. Они живые, и я верю, что они поправятся.
-- Я никому не скажу, - пообещала я.

Глава 6


На следующем уроке зелий профессор подбросил мне в котел мушиные крылышки и испортил зелье, тут же назначив мне отработку в пятницу. Подмигнул и отошел, даже не снял баллы. Невилл, с которым я оказалась в паре на этот раз, удивленно глянул на меня:
-- Чего это он?
-- Сама не знаю, - пожала я плечами. А потом сообразила: да он же хочет поговорить! Будь я слизеринкой, устроить это было бы проще простого, но было бы довольно странно, пожелай слизеринский декан побеседовать по душам с хаффлпаффкой.
Стоит ли говорить, что я едва дотерпела до пятницы? Я так плохо спала ночью, что уже подумывала попросить у мадам Помфри снотворного зелья - мне постоянно снился Снейп, то зло шипящий и говорящий, что письмо подделано, то фыркающий и заявляющий, что наше родство ничего не меняет - поскольку он не собирается взваливать на себя такую обузу.
Днем было легче: уроки и Невилл с Гермионой занимали все свободное время. Гермионе все заклинания давались настолько легко, что она никак не могла понять, почему Невилл никак не может уловить правильный взмах или интонацию. У меня была другая проблема: без палочки у меня все получалось превосходно, а вот с палочкой... Упрямая деревяшка не слушалась и норовила плюнуть огнем - МакГоннагал уже дважды тушила учебные пособия, а у Флитвика я сожгла половину перьев, используемых для "Вингардиум Левиосы". Я подозревала, что палочка не совсем мне подходит, но ведь у Олливандера не оказалось ничего получше, так что придется приноравливаться.
Гермиона вычитала, что беспалочковая и невербальная магия - это высшее колдовское умение, и мне не очень-то хотелось этим хвастаться, так что я подумывала над тем, чтобы отломить себе в лесу прутик и притвориться, что я колдую с его помощью - вот только прутик мало похож на палочку. Может, получится слегка обрезать его ножом и изобразить нечто вроде орнамента?
В пятницу после пар я зашла к профессору Снейпу. Он был не в лаборатории, а в своем кабинете на первом этаже, куда мне еще не доводилось попадать. Почему-то все считали, что он обитает в лаборатории, в подземелье, но мне упорно не верилось, что кто-то может добровольно поселиться в насквозь пропахших зельями и ингредиентами - вроде тухлых флобберчервей - комнатах.
Честно говоря, кабинет выглядел устрашающе. Тяжелый черный стол на ножках-змеях, заспиртованные уродцы в банках на многочисленных полках у стены, перед огромным камином из темного камня - вытертый зеленый ковер и два кресла с подголовниками - ни за какие коврижки не села бы в кресло, выглядящее так, словно намеревается тебя сожрать. С потолка на цепи свисала оплетенная паутиной люстра - подозреваю, когда-то она была бронзовой, в пыльных портьерах кто-то шебуршился...
Профессор Снейп в подобном окружении выглядел еще внушительнее и устрашающе, как никогда.
-- Поттер, - приветствовал он меня. Я едва удержалась, чтобы в шутку не сделать реверанс.
-- Профессор Снейп, сэр?
-- Пойдите в лабораторию и подождите меня там. Пароль - "атропа беладонна".
Я послушно спустилась и произнесла пароль. Дубовая дверь с недовольным скрипом распахнулась, и, только я собралась сделать шаг, как споткнулась о злосчастный порожек и кубарем влетела в класс, сшибив ближайшую ко мне скамейку. Инстинктивно вскинув руки в попытке защитить голову, я нечаянно взмахнула палочкой, и эта деревяшка не преминула плюнуть целым снопом искр. По закону подлости, ближайший шкаф с ингредиентами начал тлеть, а мое "Агуаменти" вызвало маленький водопад. В итоге подошедшему профессору открылась занимательная картина: сидящая на полу я, мокрая, как мышь, слегка обугленный шкаф, перевернутая скамья и, в довершение всего, моя несчастная разбитая коленка. Да-да, я дико везучая, знаю!
"Ну все, мне конец..." - подумала я. Выражение лица у зельевара было непередаваемым: тревога, возмущение, ярость поочередно сменяли друг друга, пока их не победило непонимание.
-- И что же тут случилось? - вопреки моим ожиданиям, спокойно осведомился Снейп. Бьюсь об заклад, с любого другого студента он бы уже три шкуры содрал.
-- Ну, началось с того, что я опять споткнулась о порог, сэр, - постаралась я объяснить как можно детальнее. - В падении опрокинула скамейку, машинально вскинула руку, а моя палочка вдруг выбросила сноп искр. Шкаф стал тлеть, и я наколдовала воду...
-- Ага... Допустим, так все и было. А с какой стати ваша палочка взбесилась?
-- Понятия не имею, профессор, - честно призналась я. - Она меня вообще не слушается - я постоянно что-нибудь поджигаю. Без нее мне колдовать намного проще, если честно.
Профессорские брови решили обосноваться на лбу.
-- Без палочки?
-- Ну да. Вот, смотрите, - я сунула палочку в карман и просто повела рукой в воздухе, желая увидеть шкаф в его первоначальном облике. Тот повиновался и отрастил заново сожженную полку.
-- О... - профессор хотел было что-то сказать, но огляделся и закрыл рот. Помолчал с полминуты и заявил:
-- Немедленно к директору.
Директорский кабинет охраняли две гаргульи, при виде Снейпа скорчившие недовольные рожи. Тот, однако, не обратил на них никакого внимания и назвал пароль - "сахарные перья". Я подумала, что у директора явно сдвиг на почве сладкого, раз он не придумал ничего лучше.
Одна из гаргулий отьехала в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Едва мы встали на нижнюю ступеньку, как лестница стала вращаться, словно штопор в пробке, пока мы не оказались на пороге самого странного кабинета из всех, что я видела. На многочисленных полках вперемешку стояли книги, хрустальные шары, всякие безделушки, названия которых я не знала - и все это похрустывало, жужжало, шелестело и позвякивало. Две стены занимали портреты пожилых людей - предыдущих директоров Хогвартса. "Лавка старьевщика", - подумалось мне вдруг. Да, точно, именно лавка старьевщика. Склад странных вещей.
Мелодичная трель откуда-то слева заставила меня приглядеться внимательнее: на жердочке сидела алая птица с хохолком, размером с крупную курицу. Длинный хвост и крылья не меньше трех метров в размахе, на ногах - внушительные когти. Не хотелось бы мне вызвать недовольство такой птички...
-- Северус, мальчик мой, что привело тебя ко мне?
Назвать Снейпа мальчиком? Бэ-э... Он что, совсем его не уважает? Я опасливо выступила из-за спины профессора и взглянула в синие директорские очи, не скрытые очками. Вообще не могу понять, какого черта он таскает очки - для имиджа, что ли?
Директор поперхнулся и принял подобающе-суровый вид:
-- Мисс Поттер? Профессор Снейп, что случилось?
-- Мисс Поттер только что едва не сожгла мне шкаф, а потом залила весь кабинет зельеварения водой. Ее палочка непроизвольно выпускает снопы искр - и я настаиваю на замене. Прежде чем мисс Поттер подожжет кого-нибудь из студентов, директор, - ехидно добавил он. На сей раз его голос был полон злости и праведного негодования. -- Кроме того, кто-то из студентов заколдовал порог в кабинете, несомненно, надеясь, что я споткнусь. К моему сожалению, пострадала мисс Поттер, - он указал на мою коленку.
Директор задумчиво бросил в рот что-то ярко-желтое, прожевал и меланхолично предложил:
-- Почему бы вам, профессор, не сводить мисс Поттер к Олливандеру? Насколько мне известно, вы все равно собирались лично отобрать ингредиенты в аптеке... Кстати, а почему вы пришли ко мне, а не к профессору Спраут?
-- Насколько мне известно, опекуны мисс Поттер - магглы, а деканы не обладают полномочиями для того, чтобы решать подобные проблемы. Хотя я не понимаю, почему именно мне выпала сомнительная честь возиться с ребенком.
-- Гм-м... что ж, все верно... Видите ли, профессор Снейп, профессор Спраут занята завтра - рассада пурпурной горечавки, знаете ли, очень нежная и требует внимания.
Я рискнула вмешаться:
-- Директор Дамблдор, может... если я буду мешать профессору Снейпу, может, можно Бри сходить со мной? Она уже на седьмом курсе и...
Дамблдор перебил меня:
-- Нет-нет, не станем отвлекать вашу старшую подругу. Профессор Снейп?
-- Хорошо, - бросил зельевар. - Поттер, завтра в восемь часов в холле. В ваших же интересах будет не опаздывать.


Глава 7


Утром я с огромным удовольствием надела новую одежду - у меня еще не было случая ее примерить. На вокзал я приехала в дадлином старье, а в школе носила форму, и теперь мне было немного странно смотреть на себя в зеркало: зеленое платье до колена, перепоясанное черной атласной лентой, клетчатые черно-зеленые гольфы и лакированные ботиночки на шнуровке преобразили меня до неузнаваемости. Поглядев в окно, я увидела росу на траве и прихватила черный бархатный плащ с капюшоном - не хватало еще простыть и начать шмыгать носом.
Видя, как я собираюсь, Ханна спросила:
-- Куда ты так рано, Гарри?
-- Помнишь, я говорила, что моя палочка плюется искрами? -- она покивала. -- Так вот вчера у меня была отработка со Снейпом.
-- Ой, - прикрыла она рот. - Ты что, подожгла профессора?
-- Нет, всего лишь его шкаф. Он отвел меня к директору, а тот попросил его проводить меня к Олливандеру.
-- День со Снейпом, жуть! -- прокомментировала Бесси и широко усмехнулась:
-- Может, тебе еще удастся поджечь его до того, как тебе сменят палочку.
Я попрощалась, пообещала привезти сластей - если мне будет позволено зайти в кондитерскую - и пошла в холл. Невилл еще спал, и я решила его не будить - расскажу все потом.
Профессор Снейп поднялся из лаборатории одновременно с моим появлением в холле, и довольно усмехнулся: оба мы пришли ровно в восемь. Мой наряд, кажется, тоже полностью удовлетворил его требования. Ограничившись приветственным кивком, он вышел из школы и отправился к границе аппарационного барьера. Аппарировать мне еще не приходилось, и я немного напряглась, но потом сказала себе, что тысячи волшебников делают это каждый день, и успокоилась. В конце-концов, профессор не позволит мне добраться до Лондона по кусочкам - вон у него сегодня какое хорошее настроение, едва ли не напевает себе под нос.
Аппарировать оказалось не так уж и плохо - разве что голова кружится. Мы оказались на уже знакомой мне Диагон-аллее, и направились к "Гринготтсу" - гоблинскому банку, где я уже однажды побывала с Хагридом. Снейп на ходу заговорил:
-- Гарриэт, как тебе живется у тетки?
-- Честно? Письмо из Хогвартса было подписано: "Гарри Поттер, чулан под лестницей".
-- Что? - Снейп остановился, как вкопанный. Развернулся и потянул меня в неприметное кафе, только-только открывшееся и почти пустое. Мы заняли самый дальний столик, профессор заказал чего-то официанту и махнул палочкой:
-- Вот, здесь нас никто не услышит. Рассказывай все.
И я начала рассказывать, прервавшись только однажды - когда официант принес нам потрясные шоколадные пирожные и по чашке горячего кофе. Я блаженно зажмурилась и поблагодарила Мерлина - Снейп явно не считал, что кофе вреден для детей.
Чем больше я рассказывала, тем больше он мрачнел.
-- Значит, магия, по их мнению, это уродство? И таким, как мы, самое место в психушке? -- уточнил он. Я кивнула.
-- Гарри, я вернул себе память. Сегодня я собирался добиться равноправного опекунства - поскольку Дамблдор уверяет, что тебе необходимо жить у Петунии, как сестры твоей матери.
-- Почему?
-- Что ты знаешь о том, как погибли твои родители?
-- Я знаю, что был могучий злой колдун, имя которого никто не произносит. Родители... Мама и Джеймс боролись против него и его слуг, и за это их убили, а я выжила. Все.
Снейп нахмурился, словно то, что он собирался сказать, было неприятно для него.
-- Да, все верно. Видишь ли, считается, что самопожертва твоей матери, закрывшей тебя своим телом, дала тебе мощную кровную защиту. Пока ты считаешь своим домом дом ее сестры, ты недосягаема для сторонников Темного Лорда, оставшихся на свободе после его падения.
-- Но я никогда не считала дом Дурслей своим! Разве что в сопливом детстве, лет до четырех, пока не поняла, насколько мне не рады.
-- Вот именно. Так что... Нет, прежде я расскажу тебе все.
Он надолго замолчал и рассеянно позвякивал ложечкой о блюдце, словно не зная, с чего начать.
-- Видишь ли, Гарри, после того, как мне изменили память, я был уверен, что мы с твоей мамой поругались еще до выпускного, и что она оставила меня ради Поттера... Джеймса. Я был настолько подавлен и обозлен, ощущал себя ненужным до такой степени, что совершил величайшую ошибку в своей жизни. Я присоединился к Темному Лорду.
Он выжидательно посмотрел на меня, но я никак не отреагировала на это заявление. Я слишком хорошо видела, как профессору не хочется признавать свою ошибку, и как он страдает от ее последствий, чтобы осуждать.
-- Я был - и являюсь - одним из лучших Мастеров Зелий в Англии. Лорд был счастлив заполучить меня и превосходно сыграл на моей слабости. Я почти два года варил и изобретал для него зелья, пока однажды не подслушал разговор в одном из пабов. Это был разговор между Дамблдором и Сибил Трелони, хогвартской преподавательницей прорицаний. Вообще-то Сибил бездарна, как гадалка, но у нее иногда случаются настоящие видения - и это, по-видимому, было одно из них. Она напророчила, что ребенок, рожденный в конце июля у наиболее непримиримых врагов Лорда, послужит причиной его падения.
-- И вы передали ему пророчество, - закончила я. Снейп уставился в столешницу. Я продолжила:
-- Это пророчество было обо мне? Лорд поверил и пришел в наш дом на Хэллоуин, чтобы убить меня - а убил маму и Джеймса.
-- Да.
Это "да" упало, как камень, полное горечи и бессильной злости. За время моей жизни у Дурслей если я чему и научилась - так это распознавать малейшие оттенки голоса, мимику, жесты и даже выражение глаз, чтобы знать, в каком настроении мои дражайшие родственнички, одноклассники или учителя. Я превосходно распознавала правду и ложь, и это неоднократно спасало мне если не жизнь, то здоровье - например в тот раз, когда кузен подлил мне уксус в квас.
Снейпу было безумно больно оттого, что именно он стал невольной причиной гибели мамы. Что мне было делать - добить его словами "мерзкий предатель"? Вместо этого я спросила:
-- Так вы говорите, что изменили свое решение? Ну, насчет опекунства?
Снейп явно был рад моему вопросу.
-- Да, если только ты согласишься. Я хотел бы провести ритуал определения родства, и официально признать тебя своей дочерью. В таком случае тебе не нужно будет возвращаться к Дурслям на каникулы и на лето - вообще никогда.
-- Да! - победно воскликнула я, и тут же села:
-- Ой... прошу прощения, сэр... -- ну вот, сейчас он передумает...
-- Гарри, я только что сказал тебе, что твоя мать погибла из-за меня, - напомнил Снейп. Я опустила голову, потом посмотрела прямо на него и заявила:
-- Можно мы обсудим это как-нибудь в другой раз? Сэр? Только не подумайте, будто я делаю это лишь затем, чтобы не возвращаться к тетке. Я... мне кажется, что... Мне кажется, что у нас могло бы получиться.
Он просветлел:
-- Да, Гарри. Именно так. Я, конечно, слабо представляю себе, что значит быть отцом, но я постараюсь.
Я покусала губы:
-- Я тоже не умею быть дочерью. Но я постараюсь.
Я сперва недоумевала, почему мы идем именно в банк - у магглов установлением родства занимаются совсем другие службы. Снейп объяснил мне, что гоблины используют магию крови для определения наследников, и это наиболее быстрый способ признания родства - и наиболее конфиденциальный. Мы пока не решили, стоит ли афишировать открывшийся факт отцовства, и в Министерство явно идти не стоило - профессор очень сомневался в способности тамошних клерков хранить молчание.
Тот самый гоблин, который провожал меня к моему сейфу, хитро усмехнулся, увидев меня рядом со Снейпом. Бьюсь об заклад, он знал, что я - не дочь Джеймса Поттера. Потеребив Снейпа за рукав, я спросила:
-- А кого убили первым - маму или Джеймса?
Он вздрогнул, но все же ответил:
-- Джеймса. Он был внизу, а вы - на втором этаже, в детской...
-- Вот что он имел ввиду!
-- Кто?
-- Гоблин! Грипхук, кажется. Он заявил, что я по праву наследую Поттерам, и так гаденько ухмылялся, что я уверена - он знал, что я не Джеймсова дочь.
Гоблин тем временем вылез из-за конторки:
-- Мистер Снейп, я вас ждал со дня на день... Прошу сюда, - он провел нас в маленький кабинетик.
-- Мне бы хотелось официально установить факт родства, - сказал профессор.
-- Разумеется, - ухмыльнулся гоблин. -- Я был уверен, что скоро вас увижу - с тех пор, как юная мисс-пока-еще-Поттер нашла письмо в своем сейфе.
Он пригласил нас сесть, и мы устроились на низеньком диванчике, в то время как он предпочел кресло напротив.
-- Вы знали, что Джеймс Поттер - не мой отец, - обвиняюще ткнула я в него пальцем. Гоблин хихикнул:
-- Разумеется. Видите ли, юная мисс, - он прищелкнул пальцами, и на столик между нами шлепнулся пыльный гроссбух. - У нас ведутся учетные книги, где отображены все родственные связи. Поттер, Поттер, - он полистал страницы длинным крючковатым пальцем и, перевернув книгу, пододвинул ее к нам с профессором.
На пожелтевшем пергаменте было изображено родословное древо Поттеров. В самом низу страницы обнаружились имена Джеймса и Лили, а еще ниже - мое имя. Большинство имен были написаны алыми чернилами, чуть меньше - черными, и только два имени - зелеными. Мое и дальнего предка Джеймса, некоего Генри.
Снейп побарабанил пальцами по столу:
-- Понятно.
-- Что?
-- Алым написаны имена всех истинных Поттеров - по крови, так сказать. Черным - имена тех, кто вошел в род путем женитьбы или усыновления. И зеленым - тех, кто не был признан Поттером по крови. Ты не была удочерена - поэтому твое имя книга вписала зеленым, независимо от того, что Джеймс считал тебя дочерью.
-- Именно так, - подтвердил гоблин. -- Именно так. Прошу вас минуточку подождать - я принесу все необходимое.
Едва он покинул комнату, как Снейп спросил:
-- Так что ты там говорила о наследстве?
-- Ну, гоблин, наверное, думал, что сможет отказать мне в получении наследства - поскольку я не дочь Джеймса, но ведь он умер первым, и моя мать пусть на несколько минут, но стала его наследницей - а я ее. Так что все законно...
-- Вот как...
Гоблин вернулся с двумя чашами и колбой уже знакомого мне зелья. Спросил:
-- Вам как, торжественно или по-простому?
-- Как быстрее, - сказала я, и профессор едва сдержал ухмылку. Гоблин быстро и резко кольнул наши пальцы, капнул крови в каждую чашку и в одну из них добаил зелья. Осмотрел полученный результат, наколдовал перо и пергамент и выписал новое свидетельство о рождении - обмакивая перо вместо чернильницы во вторую чашку. Извлек из кармана печать, подышал на нее и аккуратно оттиснул в уголке знак Гринготтса. Вручил Снейпу:
-- Вот и все. Записи в остальных документах изменятся автоматически спустя двадцать четыре часа - если вы не пожелаете скрыть эти сведения.
-- Мы подумаем, - Снейп уплатил положенную сумму и мы вышли на улицу. Первым делом мы зашли в аптеку, где профессор долго и дотошно изучал ассортимент, отбирал нужное и торговался с аптекарем - по-моему, больше из вредности, чем из жадности. Потом он проследил, как его покупки упаковывают и не преминул трижды напомнить, что доставить их должны не позднее, чем к завтрашнему утру - и не приведи Мерлин использовать уменьшающие чары!
-- Ну? Теперь - к Олливандеру?
Я решилась высказать свои опасения:
-- Боюсь, он ничего не подберет. Все остальные палочки были еще хуже.
-- Да? - нахмурился Снейп... отец. -- А ты знаешь, что беспалочковое волшебство...
-- Знаю, и не хочу показывать, что я умею обходиться без палочки. Я подумала, что, может, можно взять обычный прутик и придать ему вид палочки?
Он немного поразмышлял и одобрил:
-- Звучит разумно. Давай попробуем.
Мы прогулялись до парка, где отец так же дотошно, как отбирал в аптеке ингредиенты, осмотрел все кусты и деревья, прежде чем отломить сучок от какого-то странного засохшего растения с здоровущими колючками. Обломил колючки и протянул мне:
-- Пробуй. В этой деревящке нет ни унции магии.
Я попробовала простейшие заклинания, которые раньше мне не давались совершенно, и тут только ощутила пресловутое гермионино "единение" - словно палочка стала продолжением моей руки. Энергия просто проходила сквозь палочку - не преломляясь и не концентрируясь.
-- Здорово! - призналась я и попробовала трансфигурировать носовой платок в шарфик - как описано в последней главе учебника. Шарфик вышел вполне ничего, под цвет платья, и я обрадовалась еще больше.
-- Спасибо огромное! - с чувством произнесла я, глядя на профессора. Тот только кивнул слегка и наколдовал ножик:
-- Дай-ка...
В считанные секунды он подровнял мою палочку и заокруглил кончики, вырезал какие-то символы и протянул мне обратно со словами:
-- Можно сказать, что эта палочка принадлежала кому-то из твоих предков - палочки частенько передают по наследству. Моя, например, досталась мне от матери...
Кивнув, я вытащила свою старую палочку и спросила:
-- А с этой что делать?
-- Оставь себе. Вдруг пригодится?
Я сунула обе палочки в карман и отец недовольно поморщился:
-- Вообще-то палочки в кармане носить не рекомендуется, можно ненароком ногу повредить - так и передай своим друзьям. Но ты - исключение, хотя я бы рекомендовал все-таки научиться носить ножны - просто для удобства.
-- А где их можно купить? У Олливандера?
-- Пойдем, покажу.


Глава 8


По-моему, мы оба старались всеми силами оттянуть предстоящий разговор. Я - потому, что не знала, о чем спрашивать, профессор - потому, что слабо представлял, что отвечать.
Так что мы сперва долго выбирали ножны для палочек - я соблазнилась богатым выбором и купила сразу три штуки, себе, Гермионе и Невиллу, потом зашли в книжный магазин, потом - в кондитерскую...
-- Профессор, - наконец решилась я. -- Вы уже решили, стоит ли мне брать вашу фамилию?
По-моему, он ожидал другого вопроса.
-- Думаю, стоит. Гарри, ты произвела на меня впечатление весьма здравомыслящей и непредвзятой особы... Так что я, пожалуй, рискну поделиться с тобой моими соображениями и догадками. Давай-ка найдем место, где нас не смогут подслушать.
Мы снова пришли в парк, уселись на скамейку и профессор навел заглушающие чары.
-- Наверное, стоит рассказать все с самого начала... Гарри, мы с твоей мамой были знакомы с детства. Наши родители жили по соседству, и мы частенько сталкивались, гуляя на улице. Скажу сразу: кроме Лили со мной никто не дружил. Я... мне было неинтересно играть в прятки или качаться на качелях, куда больше меня занимали книги. Помню, как я обрадовался, когда Лили взлетела в воздух - я уже знал, что я - колдун, и что в одиннадцать лет получу письмо из Хогвартса. Оказалось, что моя единственная приятельница тоже будет учиться со мной. Я рассказал Лили все, что знал о волшебном мире, и дал почитать кое-что из своих книг. Моя мать обьяснила ее родителям, что происходит с их младшей дочерью, и мы вместе ходили за покупками на Диагон-аллею, когда получили наконец письма из школы.
В школе нас постигло первое разочарование - мы попали на разные факультеты. Я - на Слизерин, Лили - на Гриффиндор. Вторым потрясением оказалось то, что другие представители наших факультетов не обрадовались нашей дружбе. Я - полукровка, на меня и так смотрели косо, ведь Слизерин испокон веков был вотчиной чистокровных. А уж дружба с магглокровной гриффиндоркой тем паче не добавила мне популярности. Ее тоже шпыняли - как же, я змееныш и вообще мало приятный тип, как с таким можно водиться? Нам пришлось скрывать свою дружбу вплоть до пятого курса, покуда Лили не взбунтовалась и не вынудила меня прийти с ней на рождественский бал. Это был славный плевок в сторону гриффской четверки, достававшей меня с первого курса. Сириус Блэк, его закадычный дружок Джеймс Поттер, подлиза Питер Петтигрю и Римус Люпин - он никогда не брал участия в забавах своих дружков, но и не пытался их остановить. Не стану перечислять их проделки, скажу только, что они весьма изобретательно отравляли мне жизнь. Когда они увидели меня с Лили, их ненависть возросла в сотни раз. Поттер был влюблен в нее чуть ли не с третьего курса, за ним бегала половина девчонок школы, но он упорно добивался Лили. Он словно с катушек съехал - тот бал обошелся мне сломанной рукой, помятыми ребрами и расплющенным носом - видишь, как он неровно сросся? А с Гриффиндора сняли сотню баллов - взбешенная Лили раскидала Поттера и Блэка по разным углам гостиной, а Петтигрю лишился половины волос. Мы с Лили стали встречаться открыто и не расставались до выпускного, а потом сняли мансарду у старушки и стали жить вместе. Она пошла на курсы колдомедиков при госпитале Святого Мунго, а я поступил в ученики к Лемму, покойному главе Ассоциации зельеваров. Два года пролетели, как один день. Мы даже ни разу не поссорились, представляешь? На нашу очередную годовщину я собрался сделать Лили предложение. С кольцом в кармане я шел домой, когда на меня напали сзади и оглушили. Очнулся я с уже измененной памятью. По всему выходило, что не было никакого рождественского бала, а гриффы избили меня за то, что я назвал Лили грязнокровкой - это худшее оскорбление для магглокровных колдунов, чтобы ты знала... Лили стала встречаться с Джеймсом, с ним же она и жила после школы, и собиралась в скором времени выйти за него замуж. Можешь представить себе, в какую пучину безумия я погрузился. У меня не было никого, кроме Лили - а у меня ее отобрали, заставив думать, будто я сам виноват в случившемся. Я встретил своего бывшего старосту Люциуса Малфоя, и он предложил мне познакомиться с человеком, который сможет оценить мои достоинства как никто другой.
-- Темный Лорд, - кивнула я.
-- Да. Только не называй его так - это прозвание было популярно только среди Пожирателей смерти, его последователей. Тот-Кого-Нельзя-Называть или Сам-Знаешь-Кто, так его зовут все колдуны.
-- А почему не по имени?
-- Имя его в свое время было неким указателем - так его звали лишь враги, и он мог определить, где только что было произнесено его имя.
-- И нагрянуть в гости.
-- Совершенно верно. Два года я работал на него, пока однажды не подслушал пророчество и не пересказал. Под пророчество подходили две семьи - Поттеры и Лонгботтомы, родители твоего друга Невилла. Когда выбор пал на Лили, я осознал, что натворил и пришел к Дамблдору - все знали, что именно он возглавляет сопротивление. Я умолял его спасти Лили, каялся во всех грехах и обещал стать его вечным рабом, и он предложил мне шпионить для него. Я согласился и стал членом Ордена Феникса - к тому времени в него входили и Поттеры, и Лонгботтомы, и еще чертова куча народу. На дом Поттеров были наложены чары Фиделиус - никто не мог увидеть или магически обнаружить его, если хозяева не давали специального разрешения. Тайнохранителем выбрали Сириуса Блэка, лучшего друга Поттера и твоего, между прочим, крестного. Но Блэк предал Поттеров и стакнулся с Пожирателями, выдав тайну охранных чар - уж не знаю, что там ему посулили, может, родительское прощение... Как бы там ни было, но в ночь на Хэллоуин Поттеров убили. На следующий день Питер Петтигрю попытался задержать предателя, но был убит - и вместе с ним больше десятка случайных прохожих. Блэка посадили в Азкабан, тебя отдали родственникам. После развоплощения Темного Лорда - тело его не нашли, только пустую одежду - его последователям пришлось несладко. Почти весь Ближний круг посадили в Азкабан, немногим удалось уйти от правосудия. За меня поручился Дамблдор - и взял на работу в Хогвартс. Вот уже десять лет я работаю на него.
Я сидела молча, обдумывая услышанное. Неясная догадка уже начала оформляться в моем мозгу, из серии невероятных и скандальных, но я не спешила ее высказывать.
-- Дамблдор - великий колдун, - уточнила я. Отец кивнул:
-- В свое время он победил Гриндевальда, предшественника Темного Лорда.
-- Гриндевальд был сильнее Темного Лорда? - поинтересовалась я.
-- Судя по его деяниям - они были примерно сопоставимы по силе.
-- Ага, - кивнула я. -- Профессор, давайте пока отложим этот разговор. Я хотела бы покопаться в библиотеке и прояснить для себя некоторые вещи.
-- Конечно, - согласился Снейп. -- И, Гарри... Наедине, я думаю, ты вполне можешь звать меня по имени.
-- Хорошо, Се... Северус, - произносить его имя было очень непривычно. -- Я бы хотела пока не признаваться, что вы - мой отец. Сперва нужно во всем разобраться и прикинуть возможные последствия - ведь тот, кто изменил вам с мамой память, вряд ли сильно обрадуется.
Снейп улыбнулся, недоверчиво-восторженно глядя на меня:
-- Гарри, ты уверена, что попала на тот факультет? Меня очень удивляет такое здравомыслие и прозорливость в хаффлпаффке - в одиннадцатилетней хаффлпаффке.
Я насупилась: то, что случилось на церемонии распределения, до сих пор вызывало во мне бурю эмоций. Не то, чтобы я была недовольна, но...
-- Эта глупая шляпа совершенно не понимает шуток, - буркнула я.
-- Шуток? Ты разговаривала со Шляпой?
-- Ага. Она заявила, что во мне, мол, достаточно и храбрости, и ума, и хитрости, так что она предоставляет мне право выбора, а я возьми да и скажи: "Поближе к кухне, подальше от начальства". И в следующую секунду она уже орет "Хаффлпафф" и гаденько так хихикает.
Если бы нас в этот момент увидел кто-то из знакомых - точно побежал бы сдаваться в Мунго, потому что профессор заржал в голос, вытирая рукавом слезы.
-- Ну и не смешно, - пробурчала я. -- Зато у меня самая уютная гостиная в школе: у гриффов тесно, у ворон дует, а у змей сыро.
-- Это точно, -- признал профессор. -- Расскажи, с кем ты уже успела подружиться?
-- Ну, во-первых, с Невиллом и Гермионой - это вы уже знаете. Я живу с Ханной Аббот и Бесси Миллер, правда, они больше парочкой ходят, но мы неплохо общаемся. И, конечно, моя старшая подруга Бри - у нас на факультете принято устанавливать негласную опеку над первокурсниками, помогать обустроиться. И еще я познакомилась с Драко - он со Слизерина, такой белесый и невзрачный, он мне показался неплохим. Только у нас мало общих занятий - одни зелья, а в остальное время мы не сталкиваемся.
Профессор заинтересованно выгнул бровь:
-- С Драко, говоришь? Он мой крестник, так что у вас будет возможность познакомиться поближе. А есть такие ученики, которые тебе неприятны?
-- Есть, - скривилась я. -- Паркинсон и Буллстроуд. Не то, чтобы мы сильно цапались, но это опять же потому, что мы почти не видимся. Я на зельях всегда сажусь так, чтобы быть подальше от них.
Снейп предложил вернуться, и мы уже было направились к открытой для аппарации территории, когда я вспомнила одну вещь.
-- А у магов существуют заклинания или зелья, способные ускорить рост волос?
-- Да, а почему ты спрашиваешь?
-- Гермиона советовала мне отпустить волосы и проколоть уши, - я слегка покраснела. - Ну, чтобы быть похожей на девчонку, а не на мальчишку. Меня и так все почему-то принимают за мальчика.
Профессор расхохотался второй раз за день и повел меня в салон красоты, где милая ведьма очень быстро нарастила мне волосы - если бы не Паркинсон, я попросила бы каре. С длинными волосами я справляться пока не умела, и ограничилась длиной чуть пониже плечей. Густая челка полностью скрыла знаменитый шрам, а приятным бонусом стали очки - ведьма подправила их форму так, чтобы я не смахивала на Леннона. Отец пообещал сварить мне зелье для коррекции зрения, так что со временем я вообще надеялась от них отказаться. Уши мне прокололи тут же, и сразу заживили заклинанием - кажется, у магглов они пухнут с месяц. Сережки я выбрала едва заметные, золотые шарики-гвоздики.


Глава 9


Невиллу я сразу же рассказала все без утайки. Он вызвался помочь мне с моими поисками, и он же предложил привлечь к делу Гермиону - как квалифицированного специалиста по рытью в книжных завалах. Вооружившись пером и пергаментом, я все свободное время проводила в библиотеке, и, чем дольше я вчитывалась в хроники магической гражданской войны, тем выше ползли мои брови и поднимались дыбом волосы - благо, теперь было чему подниматься. На восьмой день нашего мозгового штурма Невилл, заикаясь, спросил:
-- Э-это то, что я думаю?
Мы с Герми мрачно кивнули. На следующем уроке зельеварения мы, не сговариваясь, взорвали свои котлы. Профессор Снейп безропотно назначил взыскание всем троим.
Герми и Нев, впервые увидев кабинет профессора, были сражены наповал, хотя впечатлили их совершенно разные вещи: Гермиона откровенно пускала слюни на пухлые книги, а Невилл впал в ступор при виде заспиртованных уродцев.
-- Ну? - профессор нахмурился. -- Поттер, объясните, зачем вы притащили с собой товарищей?
-- Сэр, они помогали мне разобраться, - я подмигнула профессору и кивнула в сторону окна, где виднелся кусок Запретного леса и озеро. Профессор нахмурился, но почти сразу же его лицо прояснилось:
-- Видимо, плохо помогали, раз вы все трое провалили урок. В качестве наказания поможете мне собрать пыльцу страстоцвета, так что кышьте!
Он, гоня нас перед собой, словно гусят, резво потопал к выходу из замка. Только на берегу Черного озера он снова заговорил:
-- Что это за фокусы, Гарри? Мы не оговаривали участие в твоих изысканиях мисс Грейнджер и мистера Лонгботтома.
-- Сэр, они здорово помогли мне.
-- Что вы успели узнать?
Гермиона робко ответила:
-- Гарри рассказала нам все и прочитала письмо матери - не все, но большую часть, но, сэр, мы никому не рассказали и не расскажем, правда, Невилл?
-- П-правда, - хоть профессор и оказался моим отцом, он не стал от этого более приятным или терпимым, так что бедняжка Невилл продолжал его бояться.
-- Лонгботтом, не мямлите. Я вас не съем, коль скоро Гарри взбрело в голову называть вас другом.
-- Сэр, мы покопались в библиотеке и прочли все исторические хроники, что там есть, - начала я. Снейп поморщился:
-- Вряд ли там можно найти много достоверных фактов.
-- Того, что есть, более чем достаточно.
Мы успели углубиться в лес и выйти на полянку, заросшую жухлой осенней травой. Профессор уселся по-турецки прямо на землю, приглашающе поманив нас к себе. Я, аккуратно расправив мантию, села напротив, ребята - по обе стороны от меня. Гермиона достала из кармана обычный маггловский блокнот, куда я записывала удивившие меня факты и обнаруженные нестыковки.
-- Сэр, давайте я сперва выскажу свои соображения, а вы меня потом поправите, если что, - предложила я. Снейп устроил подбородок на кулаке и пробормотал:
-- Говорят, устами младенца... Давай, Гарри, рассказывай.
-- Помните, мама писала, что немного найдется колдунов, способных так ловко изменять воспоминания? Мы не исключаем, что нашелся некий неизвестный маг, который по неведомым причинам решил позабавиться, но первое правило сыщика гласит: ищи, кому выгодно. Вот от этого мы и плясали, собственно... Итак, мы имеем: сильный темный маг, набирающий армию сторонников и довольно успешно завоевывающий позиции в магическом мире. Ему противостоит горстка энтузиастов - так называемый Орден Феникса, возглавляемый самым могущественным светлым колдуном со времен Мерлина. Этому самому светлячку позарез нужен шпион в тылу темного - и шпион должен отвечать определенным требованиям. Во-первых, он должен быть чистокровным и, желательно, слизеринцем - ведь Слизерин испокон веков считается лояльным ко всяким темным лордам и черным властелинам. Он должен суметь стать если не правой, то хотя бы левой рукой темного - и быть в курсе его коварных планов, потому кандидат должен обладать гибким умом, хитростью, изворотливостью - и талантом в какой-нибудь редкой области знаний. А еще он должен быть обижен и угнетен светлыми - иначе чем его привлечет темная сторона? Таким образом, в поле зрения светлячка попал некто Северус Снейп, слизеринец, правда, полукровка - но зато самый молодой зельевар Англии, получивший "Золотой котел" после окончания школы за изобретение зелья орлиного зрения (кто-то мне, между прочим, обещал его сварить, но это уже частности...). Он не имел друзей, был ненавидим сокурсниками-гриффиндорцами (почти в полном составе входящими в Орден-несгораемого-куренка) и не попал в лапы темного по одной-единственной причине: для счастья ему достаточно интересного наставника и любимой девушки. Кандидат идеален - и светляк недрогнувшей рукой отбирает у него любимую, да не просто отбирает, а сводит со злейшим врагом кандидата. Тот с горя запродает душу и тело темным и быстро выбивается в приближенные благодаря своему таланту - а как же, ведь его уже ничто не отвлекает от научных изысканий. Полдела сделано - осталось только заставить подопытного раскаяться и броситься светляку в ноги искупать вину. А давай-ка подбросим ему фальшивое пророчество, под которое попадает его бывшая возлюбленная, которую он так кстати не забыл? Он безо всякой задней мысли расскажет хозяину об услышанном, тот сделает нужные выводы и даст команду "фас!". Наш будущий шпион узнает, что подставил под удар все еще любимую женщину, перед которой он чувствует себя жутко виноватым (а чувство вины подчас куда сильнее любви), и прибегает к светлячку. Все, дело сделано! Осталось только закрепить успех, сдав любимую шпиона темному - пусть всю жизнь мучается угрызениями совести. Он станет передавать информацию Ордену, и в решающий момент светлячок, как рыцарь в сверкающих доспехах, бросится грудью на защиту магического мира - естественно, победив, ведь у него уже есть опыт, успел в молодости потренироваться. Ну как, профессор, я последовательна?
Снейп задумчиво покивал:
-- Я пришел к тем же выводам, Гарри. Но ты говорила о каких-то нестыковках...
-- Да, говорила. Ну, во-первых, это натолкнувшие меня на мысль о том, что светлячок не так-то прост. Светлячок имеет орден за победу над Гриндевальдом - но в юности он с этим самым Гриндевальдом дружил и искал, между прочим, секрет бессмертия, для чего переписывался с Фламелем, создателем философского камня. Интересно, почему это светлячок вдруг раскаялся и пошел против друга? Не потому ли, что к тому времени философский камень был ими у Фламеля изъят, а делиться не хотелось? Кстати, камень-то сейчас в школе... -- я полюбовалась на вытянувшееся лицо отца и обьяснила:
-- Хагрид забрал из Гринготтса сверток по поручению светлячка и сболтнул, что его содержимое - дело только светлячка и Фламеля. Узнать, кто такой Фламель и чем он знаменит - пара пустяков, об этом даже в детских книгах пишут. Коридор на третьем этаже закрыт для студентов, в самом его конце - запертая дверка, которую, кстати, проще простого отпереть Аллохоморой, а за дверкой трехглавая псинка. Интересно, что за люк она охраняет?
Снейп нахмурился:
-- Когда это вы успели побывать на третьем этаже?
Невилл пожал плечами:
-- Это из-за меня, сэр. Мы замешкались на лестнице и она внезапно сменила направление. А меня укачало и пришлось сойти в коридор, но там была кошка Филча, которая привела и самого Филча... В общем, мы прятались от завхоза.
-- Дуракам везет... Да, трехглавый пес охраняет философский камень, - признал профессор. -- Но предполагается, что об этом известно лишь, м-м... светлячку, как ты его окрестила. Я и сам узнал случайно... Но охраняет его не только пес - каждый из профессоров поставил на пути к нему свою ловушку, так что, пока незваный гость преодолеет полосу препятствий, успеют сработать оповещающие чары.
-- Тогда ладно, - махнула я рукой. - Не то, чтобы меня волновал камень - разве что было бы любопытно посмотреть, но обидно, если его своруют. Фламель старался... Так вот о нестыковках. Вторая нестыковка - темный. Если светлячок - такой великий маг, как он проворонил у себя под носом студента с манией мирового господства? Мне почему-то кажется, что светлячок специально взрастил себе нового соперника. Ну, а последнее несовпадение касается моего крестного.
-- Блэк, - скривился Снейп. Вообще, мимика его не отличалась разнообразием - он либо кривился, либо усмехался, либо делал морду кирпичом. Мне вдруг страшно захотелось вызвать на его лице улыбку - самую настоящую широкую улыбку, как у Миллер. И чтобы морщинки в углах глаз собрались - вот ведь он тогда преобразится! Если они с мамой одногодки, то ему сейчас тридцать один - а выглядит на десять лет старше. За одно это мне захотелось выдергать светлячку всю бороду по волоску...
-- Да, Блэк. Я не думаю, что это он предал маму и Джеймса. Крайне нелогично, будучи изгнанным из семьи по полному обряду, вдруг воспылать сыновней любовью. Он получил, что хотел: друзей, интересное занятие (а ловить Пожирателей ему нравилось, я уверена), и явно не думал о грядущей старости, чтобы вдруг начинать беспокоиться о наследстве. Прощения же матери он тоже не ждал - если уж он ушел из дома в шестнадцать, слабо верится, что за четыре года Блэк разочаровался в вольной жизни.
-- В твоих словах есть резон, - кивнул профессор. - Я сам никак не мог поверить, что Блэк - предатель. Он ведь из тех, кто никогда не меняет свое мнение, даже если оно в корне неверно - с чего бы ему вдруг отказываться от орденцев? Подозреваю, что в последний момент Поттеры сменили тайнохранителя - на Петтигрю, самого неприметного из компании. Когда арестовали Блэка, его не допрашивали с помощью сыворотки правды, а сразу заточили в Азкабан. Подозреваю, таким образом просто реализовывался экстренно сочиненный план - ведь ты разрушила предыдущий, развоплотив темного.
Гермиона поежилась:
-- У меня мурашки по коже от всего этого. Оказывается, светлячок - вовсе не добрый маг, и его стоит опасаться, но что мы можем поделать?
-- Дискредитировать его, - подсказал Невилл, и мы недоуменно воззрились на мальчика. Профессор поаплодировал:
-- Браво, Лонгботтом. Мне стоит пересмотреть свое мнение о вас. И что же, у вас есть конкретные предложения?
-- Есть, - просто ответил Невилл. - Обратимся к Рите Скитер.
-- Кто это? - дружно спросили мы с Герми. Невилл смущенно покраснел:
-- Бабушкина внучатая племянница, журналистка.
-- Самая беспринципная писака из всех писак, - добавил профессор и побарабанил пальцами по колену, обтянутому черной мантией. -- А знаете, Лонгботтом, вы правы. Я думал о журналистах, но я не думал о Скитер - а ведь она в своем деле лучшая. Начнем с... пожалуй, с Блэка и начнем. Он в Азкабане десять лет, а это отнюдь не курорт - я сам провел там незабвенных три месяца, пока светлячок за меня не поручился. Между прочим, заставил пойти преподавателем, а учитель из меня как из Хагрида балерина. И зарплата у меня в два раза ниже макгогоннагалской, - мстительно добавил он. Мы расхохотались, разом сбросив нервное напряжение, и даже профессор слегка улыбнулся.
-- Если бы мы смогли найти Петтигрю, - мечтательно подняла глаза к небу Гермиона. - Мы бы разом решили проблему. Я уверена, он жив - ведь нашли только палец, а отрезать себе палец ради спасения проще простого.
-- И одежду, - поправил Снейп. - Ходили слухи, что гриффиндорская четверка обладала анимагическими способностями, и я не удивлюсь, если трусишка Петтигрю сейчас забился в какую-нибудь кроличью нору.
-- Отец, тебе стоит посетить Азкабан, - заявила я. Он настолько удивился моему обращению, что даже рот слегка приоткрыл - и вовсе у него не острые зубы, как утверждают некоторые студенты. Самые обыкновенные, человеческие.
-- Посвятить Блэка в нашу маленькую тайну, - не сомневаюсь, его сейчас терзали противоречивые чувства. С одной стороны - добровольно помириться с давнишним врагом, а с другой - этого самого врага больно щелкнуть по носу заявлением: "твоя крестница - моя дочь!".
-- Посвятить, - кивнула я. Он призадумался:
-- Так просто меня к нему никто не пустит, придется пробираться хитростью.
-- Ну, вы же шпион, вам ли не знать, как обмануть азкабанских охранников, - похлопала глазками Гермиона. Не знала, что она умеет... Вон, отец аж опешил:
-- Мисс Грейнджер! Так, на сегодня достаточно. Гарри, я сообщу о следующей встрече прежним способом.
Невилл кисло пробурчал:
-- Ага, и снова влепите нам "Тролль".
-- Мистер Лонгботтом, открою вам страшную тайну: ваши текущие оценки всего лишь должны поощрять или подстегивать вас. На результаты СОВ и ЖАБА они никак не влияют.
-- Но бабушка все равно будет ругаться, - вздохнул Невилл, и профессор сдался:
-- Вашу бабушку я возьму на себя.
-- Что, правда?! - обрадованный Невилл, похоже, совершенно перестал бояться профессора, и я спросила себя, далек ли тот час, когда Гермиона попросит у него какую-нибудь книжку: "почитать на недельку". Между тем Снейп поднялся с земли, отряхнулся и повел нас к замку. Разговор занял с час, но солнце уже клонилось к закату и не следовало привлекать внимания завхоза или директора. Мы разошлись в разные стороны, и я остро пожалела, что нужно хранить наш секрет - мне вдруг так захотелось обнять отца на прощание...
Никогда не страдала излишней сентиментальностью, а тут вдруг это. И что теперь, пускать сопли в подушку? Соберись, Гарри, ты же не слабачка...


Глава 10


Неизвестностью я мучалась недолго. Уже в понедельник Хедвиг сбросила мне в руки бомбу: "Ежедневный Пророк" с колдографией яростно орущего брюнета на первой странице и объявлением о побеге из Азкабана особо опасного преступника Сириуса Блэка.
Бздын-нь! Бзды-ынь!
Светлячок еще пару раз звякнул ложечкой о кубок и поднялся, сейчас толкнет речь...
-- Студенты! Прошу внимания! Министерство посоветовало удвоить меры безопасности - вчера из магической тюрьмы бежал особо опасный преступник. В связи с этим отменены походы в Хогсмид. Прогулки возобновятся, как только преступник будет пойман.
Обалдеть, как логично. Блэку больше делать нечего, кроме как за школьниками охотиться... впрочем, мне-то что? Первокурсников в Хогсмид все равно не пускают.
По бесстрастному лицу отца было невозможно что-либо прочитать, поэтому я терпеливо дождалась отбоя и вышла прогуляться, не особо стараясь спрятаться от Филча. Тот, естественно, сцапал меня и, сияя, передал с рук на руки профессору Снейпу, высматривающему нарушителей в коридорах. Тот для вида поорал и назначил взыскания - дважды в неделю до конца месяца, чтоб не мелочиться.
На следующий день мы снова были на той же полянке в Запретном лесу.
-- Хотите шоколадную лягушку? - спросила я, усаживаясь на наколдованный табурет (только что на трансфигурации проходили).
-- Хочу.
Он не трансфигурировал себе табуреточку, а сел напротив прямо на землю, задумчиво изучая протянутую ему коробочку с лакомством.
-- Никогда бы не подумал, что буду строить заговор против начальства со своей одиннадцатилетней дочерью. Звучит несколько абсурдно.
Я подобрала прутик и стала ковырять им опавшую листву.
-- Что именно вас смущает? Мой возраст? Мне пришлось научиться хитрить, изворачиваться и просчитывать свои действия на три хода вперед. Кушать хотелось каждый день, и не только кушать... Даром мне ничего не доставалось.
Снейп глянул на меня взглядом побитой собаки:
-- Если бы я вспомнил, если бы я мог...
-- А вот чьей вины тут нет, так это вашей, - перебила я его и, встав, порывисто обняла. Слезы посыпались, как горох:
-- Мне так страшно было в темноте, одной, а они смеялись и говорили, что только младенцы боятся темноты, хотя Дадли до сих пор спит со светом, а я пряталась под одеяло и мечтала, чтобы кто-нибудь забрал меня оттуда, пусть даже в приют, только забрал, и представляла, как было бы здорово иметь настоящую маму и настоящего папу, или хотя бы кого то одного, чтобы кто-то любил меня хоть вполовину так же, как Дурсли любят своего Дадли, хоть он и полное дерьмо и совсем не заслужил такой любви и заботы, и делает пакости даже родителям, но они его прощают и называют милым Дадличкой, а меня уродиной и дармоедкой, и...
Профессор вдруг сжал меня так крепко, что я испугалась, не треснут ли ребра, и срывающимся голосом пообещал:
-- Больше никто не посмеет причинить тебе вред. А если посмеет, то это будет последнее, что он сделает в своей жизни.
И мне вдруг стало так легко-легко, и совсем не страшно. Наверное, так и должно быть, если родной человек тебя поддерживает и защищает - я не знаю, у меня такого ни разу не бывало. Может, со временем я пойму, как это - иметь родных. Отец, крестный - не может же крестный оказаться совсем уж безнадежным. Они наверняка помирятся с профессором - он узнает, какой Северус умный и замечательный, и еще пожалеет, что не подружился с ним раньше...
-- Я совсем расклеилась, - пожаловалась я. -- Сто лет не плакала. Знаете, профессор, я запуталась. Мысленно называю вас то по имени, то по фамилии, то профессором...
-- Ничего, это ничего, - Северус погладил меня по спине. -- Ты разберешься с этим. А теперь послушай новости о своем беспутном крестном.
Я быстро отстранилась и вытерла слезы:
-- Давай. объясняй, что стряслось. Мы вроде побег не планировали...
-- Эй, блохастый, - профессор свистнул и кусты на дальнем краю полянки зашевелились. Из них осторожно вылез черный, как чернила, громадный пес, потрусивший прямо ко мне.
-- Оч-чень мило, - прокомментировала я, когда собаченция встала на задние лапы и положила передние мне на плечи, глядя на меня сверху вниз лукавыми синими глазами.
-- Знакомься, Гарри: Сириус Блэк, твой крестный.
Псинка завиляла хвостом и высунула язык, по-моему, с трудом удерживаясь, чтобы не облизать меня.
-- Что за шутки? - обиделась я. -- Ты что, хочешь сказать, что... О, Мерлин ! - у псинки были синие человеческие глаза.
-- Да, Блэк вполне оправдывает свое школьное прозвище, - ехидно ухмыльнулся профессор. Псина глухо заворчала и угрожающе оскалилась.
-- Фу, блохастый! Иначе сдам аврорам. Гарри, он, по-видимому, стесняется.
Пес виновато потупился.
-- Чего стесняется? - не поняла я. -- Оборачиваться стесняется? М-м... мистер Блэк, если вы не окажетесь голым, то все остальное я как-нибудь переживу.
Он аккуратно снял лапы с моих плеч и отошел на пару шагов. Раз - и вместо собаки передо мной тощий брюнет с почти хагридовской бородой и волосами по пояс, одетый в великоватую черную мантию.
-- Достойная дочь своего отца, - хрипло проговорил он. -- Если бы раньше не поверил, то поверил бы сейчас.
Снейп довольно улыбнулся и предложил:
-- А теперь расскажи крестнице, как тебе в голову пришло увязаться следом за мной.
Блэк сел так, чтобы видеть меня и пожал плечами:
-- Это не я увязался. Это Бродяга. Ну, пес, в смысле. У нас прозвища такие были в школе: Бродяга, Сохатый - это Джеймс, Луни - Римус, и Хвост. Петтигрю, - последнее имя он выплюнул с такой ненавистью, что Снейп поморщился:
-- Как только я упомянул о Петтигрю, он словно с цепи сорвался...
-- Стоп-стоп, - подняла я руку. -- Ты-то сам как туда попал? Неужели разрешение достал? Странно, что ты еще не в аврорате.
-- Обижаешь, - оскорбился профессор. -- Неужели я глупее собственной дочери? Нет, я пробрался туда тайком. Как ни странно, из Азкабана куда сложнее выйти, чем войти...
-- Он прилетел, - перебил Блэк. -- И ему очень повезло, что я не был в тот момент псом - иначе Хогвартсу срочно понадобился бы новый зельевар.
-- Вот уж не думал, что тебя соблазнит ворона, блохастик!
-- Ну перестаньте, - взмолилась я. -- Как дети, честное слово. Отец, так ты тоже анимаг?
Он только кивнул.
-- Здорово, - восхитилась я. -- Значит, я... Рассказывайте дальше. Мистер Блэк, вас же отец предупредил, что судебные разбирательства займут от силы две недели?
-- Предупредил. Но, понимаешь ли, Гарри, единственное, благодаря чему я не свихнулся в Азкабане - это мое второе "я", Бродяга. Дементоры заставляют тебя снова и снова переживать самые худшие моменты твоей жизни, высасывая до капли положительные эмоции. Как пес я мог прятать свои воспоминания, потому большую часть времени и проводил мохнатым, страдая только от холода и недоедания.
-- В общем, это чудо природы сперва попыталось меня задушить - но не учло, что исхудало, словно мощи, и попросту упало мне в ноги. Не то, чтобы мне не понравилось - Блэк валяется у меня в ногах, едва ли не лучшее зрелище в моей жизни, м-м-м... Впрочем, это существенно облегчило задачу. Я его обездвижил и выдал все имеющиеся факты. А потом заговорил о Петтигрю...
-- Этой мерзкой, облезлой, паршивой крысе!
-- ... и он выдал мне его анимагическую форму. Тогда я пообещал вернуться за ним в сопровождении извиняющихся чиновников и компенсации за моральный ущерб - всего через неделю-две! - и вспорхнул на подоконник. А эта глупая псина кинулась за мной (и как только между прутьями пролез?), выдрала два прекрасных пера из хвоста и едва не потонула. Я его, конечно, вытащил и отлевитировал на сушу - а колдовать палочкой, зажатой в клюве, удовольствие сомнительное. Так что Блэк мне теперь должен по гроб жизни.
Блэк только нос сморщил. Он, не отрываясь, смотрел на меня, будто старался запечатлеть мое лицо в своей памяти до мельчайшей черточки. Я, в свою очередь, рассмотрела его и решила, что в молодости он был настоящим красавчиком и прозвище, на которое намекал мой отец, было явно не "Бродяга" - скорее неким образом намекало на его сродство с анимагическим обликом.
-- В принципе, ничего страшного не произошло, - подытожила я. -- Только где теперь его спрятать? Может, в Хогвартсе в анимагической форме?
-- У меня есть дом в Манчестере. Он, правда, здорово запущен, зато о нем никто не знает.
-- Даже светлячок?
-- Вообще-то в личном деле есть этот адрес, - сознался отец. - Но я там не был лет пятнадцать, и все слишком свыклись с мыслью, что я живу в Хогвартсе.
-- Мне сейчас и халупа раем покажется, - тихо сказал Блэк. - После Азкабана-то... А что дальше-то делать будем? - спросил он. -- Признаете родство? Если он узнает, что Снейп вспомнил все, то запаникует и может попытаться надавить на него - или устранить.
-- Мы думали об этом. Отец, я не знаю, как поступить, так что тебе решать. У нас есть еще один вариант: опеки надо мной станет добиваться мистер Блэк, но вряд ли он выиграет суд - пресловутая защита крови...
-- Которой не существует на самом деле, - подхватил отец. -- Гарри, я не думаю, что он запаникует и станет принимать поспешные решения. Он просто начнет планировать заново - и наверняка постарается максимально повлиять на тебя, завоевать твое доверие. Я начну учить тебя окклюменции - защите разума от вторжения, чтобы он не смог околдовать тебя, как околдовал в свое время меня.
-- Если ты такой замечательный окклюмент, как он вообще смог тебя околдовать? - насмешливо спросил Блэк. Снейп зашипел:
-- Потому, что тогда я еще не интересовался магией разума, блохастый! Зато у Темного Лорда весь ближний круг имеет ту или иную защиту, чтобы в случае чего суметь запереть опасные воспоминания и информацию.
-- Отец! - я постаралась отвлечь его. -- Будет неплохо, если ты станешь учить и моих друзей - ты же знаешь, у меня нет от них секретов.
-- Лонгботтом и Грейнджер? -- он явно был не в восторге от моего предложения. -- Хорошо, но пусть учтут, что никаких оправданий я не потерплю.
-- Другого я и не ожидала, - улыбнулась я. Жизнь налаживается! -- Кстати, Невилл связался со Скитер. Она ждет тебя в субботу, в полдень, в кафе над лавкой букиниста. Я, конечно, тоже с удовольствием поприсутствовала бы, но первокурсников в Хогсмид, к сожалению, не пускают.
Крестный вдруг лукаво улыбнулся:
-- А вот этому горю можно помочь. Из Хогвартса есть три тайных прохода в Хогсмид, о которых неизвестно ни Филчу, ни директору.
-- А, так вот оно что, - буркнул отец. -- А я-то думал, каким образом у вас оказывается сливочное пиво - это посреди недели!
-- Вот-вот, - обрадовался Блэк. -- Именно. Слушай секрет Мародеров, Нюнчик: первый ход начинается в горбе одноглазой ведьмы на третьем этаже и выводит прямо в "Сладкое королевство" - если, конечно, за десять лет в Хогсмиде ничего не изменилось. Нужно постучать палочкой по статуе и сказать: "Диссендиум". Второй ход начинается за зеркалом на пятом этаже, но он опасен - там потолок вот-вот обвалится. И третий ход - под Дракучей ивой, он заканчивается в Визжащей Хижине, - Блэк опасливо взглянул на отца, но лицо у того было непроницаемое.
-- Что вы натворили? - инквизиторским тоном поинтересовалась я. У отца такое выражение лица только тогда, когда он изо всех сил пытается скрыть свои эмоции. Блэк виновато потупился, но ответил мне Северус:
-- Об этом в другой раз. Я лично проверю безопасность ходов и сообщу, сможешь ли ты покинуть школу, Гарри. Надеюсь, статья Скитер выйдет уже в понедельник, и нам не придется устраивать свидания в Запретном лесу. Блэк, тебе пора. Портус! - отец подобрал с земли камешек и запустил им в крестного. Тот машинально поймал его - и с тихим хлопком исчез. Северус довольно рассмеялся:
-- Всегда мечтал это сделать. Разве что в моих мечтах пунктом назначения было болото.
Я поинтересовалась:
-- А что это было?
-- Портключ. Любой предмет можно заколдовать так, что в назначенное время он перенесет сколько угодно человек в определенное место, если только оно не защищено соответствующими чарами. Например, в Хогвартсе портключи не сработают - он накрыт непроницаемым магическим куполом. Пойдем, Гарри, как бы нас не хватились.


Глава 11


Размышляя над взрослыми проблемами, я совершенно забыла о детских. А вот они обо мне, к моему глубочайшему сожалению, не забыли. И имя им было Паркинсон и Буллстроуд.
Никогда бы не подумала, что на свете может существовать создание гаже Дадли: ничего, с чем можно было бы пойти к декану, мопсиха не совершала, но по части мелких пакостей была асом. Буллстроуд обеспечивала тыл - стояла на стреме или загоняла жертву, а уж Паркинсон выполняла непосредственную задачу: в основном, насылала мелкие порчи или сглазы.
Когда у меня в сумке разлилась чернильница и испортила свиток с домашним заданием по трансфигурации, я все списала на собственную небрежность. Всякое бывает, особенно если накануне засидеться над уроками до часу ночи...
Когда у меня отлетели разом обе подметки на любимых туфлях, я грешила на нерадивого сапожника и собиралась ткнуть его носом в "гарантированно нервущиеся кожаные лодочки с непротираемой подошвой", как только снова попаду на Диагон-аллею.
Когда мой галстук запропастился невесть куда, я поссорилась с Бесси - она держала крысу, которая периодически таскала у всех носки и обустраивала гнездо за диваном в гостиной.
А когда я застукала свои вторые туфли, целеустремленно уползающие под покровом ночи вон из спальни, я заподозрила недруга.
Наложить на туфли обездвиживающее заклятие было парой пустяков - хоть они и порывались разбежаться в разные стороны. Сев на диван, я призадумалась. Как обнаружить шалуна? Можно выпустить туфли - но кто даст гарантию, что им приказали прийти не в заброшенную кладовку? Можно наложить следилку - но я пока не умею, и придется просить кого-нибудь постарше.
Так ни до чего и не додумавшись, я легла спать, заперев взбунтовавшуюся обувь в сундук. На следующий день я повторно обездвижила туфли и пошла на занятия, снова поражаясь мудрости поговорки, утверждающей, что путная мысль может прийти в голову только с утра. Идея была проста, как все гениальное: самой проклясть все свои вещи, чтобы те при попытке постороннего наложить на них заклятье реагировали нагреванием.
Мои усилия увенчались успехом за завтраком: левая туфля вдруг стала заметно теплее правой. Осторожно оглядевшись, я заметила, что палочка Паркинсон под столом направлена в мою сторону, а губы что-то шепчут.
-- Ну, гадюка слизеринская, теперь держись, - посулила я. Невилл переспросил:
-- Чего-чего?
-- Паркинсон видишь? Пытается заклясть мои туфли.
-- Думаешь, это она? -- он склонил голову набок, выписывая вилкой узоры в подливе. -- А ведь у меня куда-то все перья запропастились... И учебник по гербалогии.
-- Сейчас я ей покажу, - пообещала я. Недавно в библиотеке я откопала подшивку "Ведьмополитена", познакомилась с модными тенденциями восьмидесятых и обогатила свой арсенал десятком занятных заклинаний. Мне даже палочку не пришлось доставать - достаточно было просто глянуть на мопсиху, и ее аккуратное, геометрически правильное каре превратилось в не менее аккуратные африканские косички с цветными бусинами на концах.
Невилл поперхнулся, тыквенный сок полился у него через нос.
-- Ну ты.. кхе-кхе, д... кха-кха, даешь!
Я постучала его по спине.
-- Спасибо. И надолго это?
-- До вечера точно продержится, - пожала я плечами. -- А там можно еще что-то придумать.
Мило улыбнувшись Паркинсон, чтобы та могла быть уверенной в авторстве шутки, я продолжила завтракать.
-- Надо Гермиону предупредить, - решила я. -- Вдруг она захочет на моих друзьях отыграться.
Невилл согласно кивнул и ткнул пальцем в потолок:
-- Смотри, почта!
Совы влетели в зал и начали сбрасывать посылки и письма, газеты и журналы в подставленные руки студентов, и я сразу нашла взглядом свою белоснежную Хедвиг - та каждое утро приносила мне из Хогсмида свежий номер "Пророка". Невилл рядом со мной поймал маленький сверточек, в котором оказался прозрачный шарик, тут же заполнившийся алой дымкой:
-- Смотри, Гарри, бабушка мне напоминайку прислала!
-- И что она делает? - я развернула газету. Ничего нового: Блэка ищут, призывают к осторожности и обещают за поимку тысячу галлеонов.
-- Когда шар краснеет, это значит, что я что-то забыл. Вот только я не помню, что я забыл в этот раз, - грустно протянул Невилл. Я хихикнула:
-- Ты забыл свое перо вчера в библиотеке. На, держи - я забрала, но не успела вчера отдать.
Невилл покраснел:
-- Гарри, честное слово, ты лучше всякой напоминайки!
-- Жду не дождусь урока полетов, - сменила я тему. Жутко смущаюсь, когда меня благодарят...
-- Полеты... - Невилл побледнел. -- Я боюсь высоты. Не думаю, что у меня получится.
-- Брось! Ты еще в квиддич играть будешь, - шутливо толкнула я его локтем. Невилл помотал головой:
-- Нет, это вряд ли. Дядя Август как-то прокатил меня на своей метле, так я потом полгода спать не мог - кошмары снились.
В который раз поразившись дяде Августу (это же надо, все, чего боялся Невилл, было так или иначе связано с любимым дядюшкой), я попробовала утешить друга:
-- Ну и подумаешь, метлы! Можно ведь аппарировать или пользоваться каминной сетью, взрослые вообще почти никогда на метлу не садятся.
-- Ага, - кисло согласился Невилл. -- Только бабушка опять огорчится. Она всегда говорит, что я умный и ловкий, самый лучший в мире внук, а я ее разочаровываю.
-- Дурак ты, - я поднялась из-за стола. -- Вон, глянь на Паркинсон - спорю на домашнее задание по чарам, летать она умеет - но такой внучкой твоя бабушка точно не гордилась бы.
Невилл немного просветлел лицом, но урока полетов все равно бояться меньше не стал.
На квиддичном поле собрался весь первый курс. Седоволосая колдунья с ястребиными глазами построила нас в две шеренги лицом к лицу и выдала метлы - школьные "Чистометы", с погрызенными мышами ручками и ободранными прутьями. Многие недовольно морщились, но что делать: первокурсникам запрещено иметь собственные метлы. Невилл старался совладать с собой, и пока у него получалось, хотя рыжий грифф напротив все время кривлялся и пугал его, имитируя падение с метлы. Напротив меня оказался Драко Малфой, папин крестный - молчаливый слизеринец, за которым хвостиком таскались двое здоровенных приятелей, кажется, Крэбб и Гойл. Панси все пыталась подружиться с ним, но сколь-нибудь заметных успехов не добилась.
-- Итак, класс! Мое имя - мадам Хуч, и я здесь для того, чтобы научить вас держаться в воздухе. Уверена, среди вас есть настоящие таланты, которые со временем станут играть за квиддичную команду своего факультета - и тогда мы снова увидимся с вами на поле.
Некоторые из моих одноклассников гордо задрали носы - это так смешно смотрелось! - очевидно, полагая, что именно им предстоит эта честь.
-- Вытяните правую руку над метлой и скомандуйте: "Вверх!", - продолжила мадам Хуч. Я сделала, как было сказано, и метла послушно прыгнула мне в руку. Кроме меня, школьный инвентарь послушался только Малфоя, Паркинсон и Забини, а гермионина метелка слабо шевельнулась.
-- Увереннее, - посоветовала я ей. -- А ты, Бесс, протяни левую руку - ты же левша.
-- Пять баллов Хаффлпаффу и пятнадцать Слизерину, - заметила наши успехи мадам Хуч. -- И еще десять баллов Хаффлпаффу за прекрасные подсказки товарищам. Я забыла упомянуть, что нужно использовать ведущую руку.
-- Откуда ты знала? - прошептал Невилл.
-- "Квиддич сквозь века", - ответила я. -- Пыталась понять, что все находят в этом виде спорта.
С грехом пополам все совладали со своими метлами и мадам Хуч продолжила урок:
-- Сядьте на свою метлу, зажмите ее ногами крепко-накрепко и оттолкнитесь от земли. Зависните и плавно опустив древко вниз, спуститесь.
Я мысленно повторила алгоритм и проделала все манипуляции. Ух, круто!
-- Лонгботтом! - пока я висела в воздухе, болтая ногами, мой товарищ взлетал, задрав древко "Чистомета" в облака.
-- Немедленно спускайтесь!
-- Я не могу! - заорал Невилл, уносясь ввысь.
-- Всем спуститься, - скомандовала мадам Хуч, следя глазами за Невиллом. Тот, пытаясь укротить метлу, направил ее к замку и только что с трудом разминулся с Астрономической башней. Впрочем, повезло ему условно: уворачиваясь, он зацепился мантией за флагшток и повис, не удержав метлу. Мадам Хуч уже бежала к предполагаемому месту падения, а мы - на некотором расстоянии - бежали следом. Глаза у Невилла были совсем как у Тревора:
-- Ма-мадам Ху-уч!
-- Сейчас-сейчас, только не дергайся!
Конечно, он дернулся. Мантия с жалобным треском разорвалась и Невилл стал падать. Похолодев, я малодушно закрыла глаза и открыла их только тогда, когда Гермиона осторожно потянула меня за рукав:
-- Все хорошо, он не разбился.
Мадам Хуч увела баюкающего руку Невилла в Больничное крыло, строго-настрого приказав всем оставаться на земле - под страхом исключения.
-- О, глядите! Этот тюфяк напоминайку уронил! - визгливый голос Паркинсон я узнала бы среди тысяч других. -- Лучше бы ему из дому запасные мозги прислали!
-- Верни, - потребовала я и протолкалась сквозь толпу, протягивая руку. Паркинсон заржала, косички мелко затряслись:
-- По вторникам не подаю!
-- Отдай, Паркинсон, - лениво протянул Драко. Та заартачилась:
-- Нет! Хочешь - отбери! - и живо взмыла вверх.
-- Паркинсон, не глупи! - в один голос закричали я, Драко и Гермиона. Мопсиха только фыркнула:
-- Что, Поттер, кишка тонка? Ты слабачка, и твой дружок - слабак! Хаффлы сопливые!
-- Панси, спускайся, пока Хуч не вернулась! - похоже, Драко здорово разволновался. -- Она же с факультета все очки поснимает!
-- Слабачка, слабачка! - дразнилась Панси с высоты. Я, кстати, оказалась права: летать она явно умела.
-- Дура, - взвыл Драко. Я сделала вид, будто сажусь на метлу, и обрадованная Паркинсон резко вильнула в сторону - оказавшись прямо у замка, перед окнами Больничного крыла. Точно, дура...
-- Гарри! - охнула Гермиона. Ехидненько улыбаясь, я направила на Паркинсон палочку:
-- Акцио напоминалка.
Напоминалка попала прямиком в мои руки, а злая Паркинсон - в руки не менее злой мадам Хуч, сгребшей слизеринку за шкирку:
-- Я что, неясно выразилась? Мисс Паркинсон, после урока - со мной к директору, и сто баллов со Слизерина за вопиющее нарушение техники безопасности. Я запрещаю вам появляться на полетных уроках до конца месяца - если вас раньше не отчислят.
Панси побледнела, и мне на долю секунды стало ее жаль - слишком уж яростно сверлили ее глазами товарищи по факультету. Буллстроуд вполне успешно пряталась за спинами Гойла и Крэбба, делая вид, будто они с Паркинсон незнакомы.
Замечательно! Теперь мопсихе будет не до гадостей...
Урок закончился вполне мирно: присмиревшие студенты прилежно отрабатывали наклоны и повороты, опасаясь лишний раз сердить преподавателя, а та хищным взором наблюдала за нами, высматривая нарушителей.
-- Здорово ты с ней, - сказал, поравнявшись со мной, Драко, когда мы шли к замку. -- Жаль баллов, конечно, но поделом ей - в следующий раз будет думать головой.
-- Если там есть чем думать, - пробурчала я. Драко улыбнулся:
-- Это точно. Мои Крэбб и Гойл хотя бы самодеятельностью не занимаются, а эта... - он махнул рукой. -- Ладно, увидимся.
Гермиона недоверчиво переспросила:
-- Это что, слизень хаффлу похвалил?
-- Ну, по-видимому, не все в Хоге повернуты на престиже факультета, - пожав плечами, я свернула на лестницу, ведущую в класс ЗОТИ - я собиралась спросить профессора Квиррела, нужно ли нам в эссе об истории развития темных искусств включать светлые аналоги темных заклинаний (вроде Заклятья Доверия, эквивалента Империо).
Профессора в классе не оказалось, равно как и в кабинете, зато из подсобки раздавались невнятные голоса.
-- Профессор, - позвала я. -- Профессор Квиррел!
Шрам как огнем обожгло. Я упала на колени, справляясь с приступом жутчайшей боли, которую я когда-либо испытывала, и как сквозь толстый слой ваты услышала Квиррела:
-- Мисс Поттер, что вы тут делаете? Мисс, вам плохо?
Очнулась я в Больничном крыле, по соседству с Невиллом.
-- Привет, Гарри, - помахал он мне загипсованной рукой. -- Что случилось?
-- Голова заболела. Так странно, шрам словно обожгло чем-то... - я села на кровати и нащупала на тумбочке очки.
-- Твой отец заходил. Сделал вид, что принес новую порцию Костероста - а мадам Помфри так удивилась, говорит, вы ведь только три дня назад приносили, а он говорит, что перепутал. По-моему, он за тебя волновался.
-- Давно я валяюсь?
-- Уже ужин был.
Я открыла тумбочку - моя сумка была там. На спинке стула висела мантия. Достав из кармана напоминайку, я протянула шарик Невиллу.
-- Спасибо, - обрадовался тот.
-- Тебе спасибо, - отозвалась я. - Благодаря твоей напоминайке Слизерин лишился сотни баллов, а Паркинсон сильно влетит от декана, - и я рассказала другу, как прошел остаток урока полетов.
Невилл задумчиво подытожил:
-- Нет худа без добра. А знаешь, теперь я смогу научиться летать: раньше я боялся упасть, но теперь-то что уж... Интересно, Паркинсон исключат?
-- Нет, конечно! Ее отец в попечительском совете, - я была очень удивлена, что он этого не знает.
-- Да? - удивился Невилл. Я кивнула и добавила:
-- Кроме него туда входит также отец Пенелопы Кристал - она рейвенкловка, по-моему, с третьего или четвертого курса, и отец Драко Малфоя - он председатель совета. Странно, что ты не в курсе.
-- Я не очень-то интересуюсь политикой, - извиняющимся тоном пробормотал Невилл. Я махнула рукой:
-- Ладно. В конце-концов, у тебя ведь есть я!
Тут в палату вошла мадам Помфри, неся поднос с бутылью Костероста и стаканом. Невилл скривился:
-- Опять?
-- А вы как думали, молодой человек? Вам нужно хорошенько срастить кости, если вы рассчитываете выписаться отсюда к утру, - погрозила ему пальцем ведьма. Напоив Невилла лекарством, она повернулась ко мне:
-- Ну, а вы чем похвастаетесь, юная леди?
Я захлопала глазами:
-- Мне уже намного лучше, мадам Помфри! Наверное, я просто переутомилась, слишком много читала. Я только отдохну немножко, и все.
Медиковедьма покачала головой:
-- Смотрите мне, мисс, не переусердствуйте.


Глава 12


В Больничном крыле мы провели ночь, а наутро мадам Помфри нас выписала, приказав пить укрепляющее зелье (Невиллу) и не корпеть над уроками до полуночи (мне). Забежав к себе за учебниками, мы поспешили на Чары, где профессор Флитвик, предупрежденный Гермионой, даже не спрашивал нас о домашнем задании. И очень хорошо - написание эссе в этот раз мы отложили на последний день. Я все ломала голову, отчего же не так резко поплохело - не от учебы же, на самом деле. По всему выходило, что, чем ближе я находилась к профессору Квиррелу, тем хуже мне было. Я вспомнила, как страдала от мигрени во время уроков и насколько сложно мне было сконцентрироваться. Иногда даже в Большом зале я чувствовала покалывание в шраме, стоило мне посмотреть в сторону преподавательского стола. Мысленно отметив, что надо бы обсудить эту странность с отцом, я подмигнула Невиллу. Тот озадаченно поднял брови.
-- Смотри, - шепнула я одними губами и неотрывно уставилась в затылок Буллстроуд. Спустя минуту она занервничала, а спустя еще полминуты - обернулась. Я злобно ухмыльнулась и забормотала себе под нос какую-то бессмыслицу. Буллстроуд вздрогнула и опрокинула чернильницу.
-- Профессор Флитвик! Поттер меня только что сглазила!
-- Не говорите ерунды, мисс Буллстроуд, - поджал губы малютка-профессор. -- Неужели вы думаете, что я не уловил бы злонаправленной магии на моем уроке? Пять баллов со Слизерина за клевету.
Лонгботтом фыркнул, зажимая рот ладошками, а сидящий прямо позади нас Малфой тихо хихикнул. Пожав плечами, я вернулась к теме сегодняшнего урока. Кстати, Паркинсон почему-то отсутствовала, хотя за завтраком я ее видела.
Следующей парой была гербалогия, один из моих любимых предметов, а уж Невилл только ею и бредил. Вместе с нами занимались рейвенкловцы, и Гермиона уже караулила нас под теплицей.
-- Ну? Что с тобой случилось, Гарри? Я так волновалась!
Пришлось ее успокаивать, на закуску рассказав свежую шутку - подруга расслабилась и даже поулыбалась, не преминув, однако, заметить, что это была чистой воды провокация, а поступать так нехорошо. Невилл признал:
-- Да, не совсем честно вышло, но ведь она и сама Гарри неоднократно задевала. Постоянно то толкнет, то на ногу наступит... И вообще, Гермиона, с таким обостренным чувством справедливости тебе надо было идти на Гриффиндор.
Девочка потупилась:
-- А Шляпа хотела... Но я упросила ее...
-- Да ладно тебе! Мне она вообще сказала самой выбирать.
Невилл округлил глаза (когда он так делал, то становился особенно милым) и переспросил:
-- Самой? И ты выбрала наш?
-- Вообще-то я не думала конкретно о Хаффлпафе, просто пожелала оказаться на самом мирном и тихом факультете, а Шляпа уже сама решила.
Друзья переглянулись и, не сговариваясь, протянули мне руки. Сложив свои ладони на их, я улыбнулась:
-- Какая разница, Хаффлпафф или Рейвенкло? Главное, что мы - друзья.
-- Один за всех и все за одного! - пафосно воскликнула Гермиона, и мы, подгоняемые профессором Спраут, последними вошли в теплицу.
Только на следующий день я решила все же поговорить с Гермионой. Зная ее склонность к преувеличению, я постаралась рассказать все максимально сжато, но та все же побледнела:
-- Гарри! Какой ужас! Это же шрам от Непростительного, что, если он так реагирует на слуг Того-кого-нельзя-называть? Все знают, что многие из Пожирателей остались на свободе!
-- И мой отец - один из них. Почему тогда шрам реагирует только на Квиррела? К тому же, будь Квиррел Пожирателем, папа бы сказал, - в этом я была убеждена на все сто. Гермиона покачала головой:
-- Я не знаю... Вряд ли в библиотеке есть что-нибудь об этом. Хотя бы потому, что до тебя никто не выживал после Авады Кедавры.
-- И все-таки стоит поискать, - упрямо возразила я. -- Насколько проще было бы нам, имея пропуск в Запретную секцию! Ну ничего, думаю, папа сможет достать мне книжки, которые я попрошу.
Услыхав магическое слово "книги", Гериона сделала стойку почище охотничьей собаки.
-- Какие книги?
-- О той стороне магии, которой так интересовался Вол... Ну, ты поняла. Я так и не смогла уловить существенной разницы между светлой и темной магией. Например, вся магия крови считается темной - хотя к ней относятся и защитные заклинания вроде охранных чар на старинных поместьях.
Гермиона и сама недоумевала по этому поводу после первого же занятия по ЗОТИ. Действительно, почему использовать кровь животного можно, а кровь человека - нельзя? А если это моя собственная кровь? Или чья-то, но отданная добровольно? Если меня укусит оборотень, папа может приготовить мне зелье на собственной крови, которое полностью ликвидирует ядовитую слюну. Но при этом загремит в Азкабан до конца своих дней - за использование наиболее "гадкой" разновидности "темной" магии.
Я надеялась, что папа сможет хоть что-то прояснить, и с нетерпением ждала субботы. Надо будет после интервью утащить его в книжную лавку, и заодно спросить о крестном - ведь они как-то связываются, разве нет? Заметив мое нетерпение, друзья спросили, в чем дело. Пришлось сознаваться:
-- Помните, писали, что Блэк сбежал? Папа помог ему спрятаться. Если все пройдет, как мы задумали, то в понедельник выйдет сразу две статьи - о нашем родстве и о несправедливом приговоре.
-- Ты уже придумала, как выбраться в Хогсмид?
-- А разве я не говорила? - к моему вящему стыду, я вспомнила, что рассказала о потайных ходах только Невиллу, а Герми - забыла. Пришлось срочно реабилитироваться.
С трудом дотерпев до вечера, я пошла на взыскание к папе. Он сосредоточенно проверял свитки второкурсников-рейвенкловцев, но, увидев меня, отвлекся - и не без удовольствия. Пробормотал, словно разговаривая сам с собой:
-- Почему Рейвенкло так любит заниматься словоблудием? Вместо "мелко нашинковать" через одного пишут "разделить на частицы не больше ногтя путем рассечения с помощью острого предмета..." Между прочим, не только нож можно считать острым предметом, а ногти бывают разного размера - тролльи, например, никак нельзя назвать маленькими.
-- Добрый вечер, профессор, я пришла на отработку, - отрапортовала я. Снейп улыбнулся краешком рта:
-- Да-да, Поттер, я помню. Не стоит подозревать у меня склероз. Спуститесь в лабораторию, вымойте все котлы и можете быть свободны. Надеюсь, до отбоя справитесь.
Я улыбнулась, вежливо попрощалась и спустилась в подземелья - мне же не запрещали пользоваться магией, правда?
С ненавистью глянув на злополучный порожек, я произнесла пароль и вошла в класс. Грязные котлы устрашающе громоздились на одной из парт, подпертые огромной колбой с чем-то мутным. Справедливо рассудив, что нужные ингредиенты папа прячет в шкаф, я взмахнула палочкой и произнесла: "Эванеско!"
-- Поттер? - я обернулась, выставив палочку перед собой. В открытую дверь просунулась белобрысая малфоевская башка.
-- А, это ты, - я опустила палочку, но в кобуру не убрала. Кто их знает, этих слизеринцев?
-- А я думаю, почему это класс открыт? Дай зайду, гляну...
-- Может, что-нибудь любопытное найду, - подхватила я. Драко рассмеялся:
-- Само собой. Слушай, как вышло, что профессор тебя одну тут оставил?
-- Видимо, понадеялся на хаффлпаффскую честность, - невинно потупилась я.
-- Брось, - уверенно произнес Драко, входя и садясь на стол. - Этой самой честности в тебе ни на грош. Вернее, хаффлпаффской - ни на грош. Я бы даже сказал, что честность у тебя наша, слизеринская.
Я села напротив:
-- Да? Это что, комплимент?
-- Это факт. Вот если бы я сказал, что у тебя красивая прическа - это был бы комплимент, поскольку в действительности твоя прическа мне ни капельки не нравится.
-- Почему это? - оскорбилась я. Драко пояснил:
-- Ты уж либо стригись коротко, либо отпусти длинные волосы, как у тех близняшек, как-бишь-их... А, Патил. То, что у тебя сейчас - тебе совершенно не идет.
-- Ладно, - согласилась я, болтая ногой. -- Но ты ведь вовсе не о прическе зашел поболтать, правда?
-- Правда. Ты поверишь, если я скажу, что пришел предложить дружбу?
Ну почему же, поверю... Только вот просто так ты ничего не предложишь, правда? С Паркинсон-то ты не захотел подружиться, да, Драко? Что же тебе нужно? Так, стоп. Я что-то увлеклась. Может, я слишком подозрительна и он правда пришел без камня за пазухой?
-- Допустим. Почему?
Драко расхохотался:
-- Ты уверена, что Шляпа тебя правильно распределила? Тебе бы к нам...
-- Я нечистокровная, - напомнила я. Малфой отмахнулся:
-- Наш декан тоже нечистокровный, и что? В общем, так: ты мне нравишься, Поттер. И друзей ты выбрала правильных - Грейнджер умная, жаль только, что магглокровка, Лонгботтом вроде моих Крэбба и Гойла - верный, как собачонка. Мне будет жалко, если мы станем врагами, так что давай лучше дружить.
-- Почему это мы вдруг станем врагами?
Малфой серьезно глянул на меня и пояснил:
-- Это сейчас мы первокурсники сопливые. Но мы ведь вырастем когда-нибудь, да? На каждом курсе есть свои лидеры, и лет в шестнадцать-семнадцать именно они задают тон в отношениях между факультетами. Не знаю, обращала ли ты внимание на нынешних лидеров... - Драко выжидательно замолк. Так вот почему он был так молчалив и тих до сих пор! Выяснял обстановку, строил почти маккиавеллиевские планы...
-- Нет. У меня были собственные заботы и проблемы, не менее важные, поверь мне.
-- Ситуация на данный момент такова: гриффов представляет Оливер Вуд, капитан их квиддичной команды. Простой и прямой, как доска. Влюблен в лидера Рейвенкло Мэнди Броклехарст, и поэтому гриффы с воронами неплохо общаются. У вас на Хаффлпаффе лидер - семикурсник Энди Харриссон, он одинаково дружелюбен со всеми, и потому к вам у всех ровное отношение. А вот наш Маркус Флинт - чистая сила, ни грамма хитрости. На Харриссона ему начхать, а вот Оливера он ненавидит лютой ненавистью, потому гриффы с нами на ножах. Жаль, ты ни разу нас на зельях не видела - война почище гриндевальдовской. Вороны тоже на нас смотрят косо - как же, мы гриффов обижаем!
-- И к чему ты клонишь?
-- К тому, что у вас уже готов будущий тесный союз Хаффлпафф-Рейвенкло. Грейнджер девчонка башковитая и энтузиазма ей хоть отбавляй, а вороны всегда ценили такое сочетание. Своих я со временем подобью под себя, и, если мы сейчас договоримся, нас будет уже трое против одного. Проблема только с гриффами - я в упор не вижу, кто мог бы стать их лидером. Этот их рыжий, Перси Уизли - он не потянет, хотя и жуткий карьерист, а остальные вроде как и не стремятся...
-- Значит, ты предлагаешь нечто вроде союза и называешь это дружбой, - подытожила я. Драко поморщился:
-- Вроде того. Но я думаю, со временем у нас может и дружба получиться, как считаешь?
Вместо ответа я встала со стола и, подойдя к Малфою, протянула ему руку. Тот с совершенно серьезным лицом пожал ее и спросил:
-- А что твои друзья, против не будут? - и склонил голову набок, как птичка. Я ехидно улыбнулась:
-- Они поймут данную политическую необходимость.
Драко расхохотался и спросил:
-- Тебе помочь? Наверняка профессор запретил тебе пользоваться магией.
-- Вообще-то не запрещал. А что не запрещено...
-- ... то разрешено. Надо же! Тогда... Что за проблемы у тебя были?
-- Совершенно бескорыстно предлагаешь помочь? Спасибо, но с этими проблемами могу справиться только я. Кстати, в понедельник внимательно понаблюдай за директором во время завтрака - будет любопытно.
-- За директором?! - ошалело раскрыл рот Малфой. -- Поттер, ты чего?
-- Гарри. Зови меня Гарри, Малфой.
-- Ладно, тогда - Драко. И... нет, я ничего не хочу знать. Лучше я потом тебя расспрошу.
Мы распрощались, и я вернулась к уборке - котлы надо было еще разложить по номерам, а на преподавательском стуле я заметила какую-то книгу...
Когда я за час до отбоя вернулась в гостиную, на меня тут же накинулись Невилл и Гермиона:
-- Ну, как дела?
-- Полный порядок, - я продемонстрировала клочок пергамента с цифрой "3", ранее бывший закладкой в "Превращениях" Квинтуса. Вряд ли папа так просто оставил книгу в классе - скорее, это подсказка. Хотя сама книга тоже была интересной...
-- И что это значит? - спросила Герми. Невилл догадался:
-- Ход на третьем этаже!
Я кивнула:
-- Да. А теперь слушайте новость дня: Малфой предложил мне дружбу! И я согласилась.
Гермиона нахмурилась, а Невилл недоуменно возразил:
-- Но ведь его отец был Пожирателем...
Я так выразительно на них посмотрела, что они тут же присмирели - мой папа тоже некогда получил Метку, так что мне ли попрекать Драко?
-- Его предложение действительно разумно, - сказала я. -- Вы никогда не задумывались, что факультетские лидеры во многом задают тон отношениям в школе?..
После моих объяснений друзья согласились, что я поступила разумно. Втроем мы еще немного поразмышляли, кто бы мог стать достойным представителем кошачьих, но так ни до чего и не додумались. Проводив Гермиону до ее гостиной, мы возвращались к себе, когда нас снес рыжий вихрь. Двое совершенно одинаковых мальчишек синхронным движением подняли нас на ноги, отряхнули мантии, в один голос извинились и побежали дальше. Мы с Невиллом переглянулись и я сказала:
-- Уизли.
-- Ну да, - недоуменно уставился на меня друг. - Близнецы Уизли. Их вся школа знает.
-- Да нет же, - помотала я головой. - Не они. Их младший брат Рон Уизли, наш сокурсник. Он - будущий лидер, если только мы его немного подтолкнем.
-- Ро-он? - недоверчиво протянул Невилл. Глянув на часы, я поспешила утащить его в гостиную и уже там принялась объяснять:
-- Именно он. Я часто видела его за шахматами - значит, он вовсе не тупица, каким его считают. В шахматах важна стратегия - значит, мы можем ему все объяснить и он поймет. Вряд ли он откажется - будь ты младшим в семье, разве ты отказался бы утереть нос старшим братьям?
-- Наверное, нет, - вздохнул Невилл. -- И все равно он мне не нравится. Только и умеет, что дразниться.
Пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по спальням. Не знаю, как Невиллу, а мне снился Драко, с выражением крайнего недоумения пожимающий руку младшему Уизли. Славная выйдет шутка!



Глава 13


На встречу со Скитер я нарядилась в цвета своего факультета: ярко-желтое платье с черной отделкой, черный плащ с желтой отделкой, трогательные низкие хвостики завязаны желтыми лентами. Повертелась перед зеркалом, помечтала, как со временем отпущу длинные косы - сейчас мне, честно говоря, было трудно справляться и с тем, что есть. Посетовала, что среди одногодков я одна из самых низеньких и тощих, и платье сидит на мне, как на вешалке, но тут же одернула себя: для моего нынешнего имиджа бедной сиротки самое то.
Пока Невилл и Гермиона следили за коридором, я постучала палочкой по горбу одноглазой ведьмы: "Диссендио!"
-- Ух! - Невилл поспешно выглянул за угол. - Никого! Давай.
Я влезла в открывшееся отверстие и, проехав несколько метров по пологому желобу, оказалась в тоннеле. Оглянувшись, я увидела, как закрывается за мной дыра.
Шла я минут двадцать-тридцать, пока не оказалась под большим дубовым люком, из-за которого отчетливо пахло сладостями. Осторожно сдвинув его вверх, я оказалась в подвале, уставленном ящиками, мешками и коробками, пахнущими до того умопомрачительно, что Дадли, не сомневаюсь, счел бы это место раем земным. Я сладкое любила не до такой степени, потому спокойно прошла в магазин, смешавшись с толпой студентов - если накинуть капюшон, кто узнает, что я первокурсница?
Профессор уже топтался под магазином, распугивая студентов.
-- Папа! - позвала я вполголоса, чтобы никто чужой не услышал. Он вздрогнул и обернулся с таким перевернутым лицом, что я испугалась.
-- Что случилось?
-- Ты назвала меня папой, - осторожно сказал он. Я созналась:
-- Я все время так тебя называю, и мысленно, и при друзьях.
Несмелая улыбка несказанно меня обрадовала:
-- Ты не против? Ой, я на "ты"...
-- Это радует, Гарри. Это радует...
Рита Скитер оказалась яркой почти до вульгарности, и я порадовалась - со своим платьем я попала прямо в яблочко. По-акульи улыбнувшись большим алым ртом, она пожала руку сперва папе, потом мне:
-- Мистер Снейп, Августа Лонгботтом передала мне ваше приглашение, чем заинтриговала до невозможности! Кто эта юная леди? Ваша студентка? - любопытные густо подведенные синим глаза уставились на меня в упор.
-- Юная мисс - моя дочь.
Скитер потерла руки:
-- Ух, как интересно! Почему же мы не слышали о миссис Снейп?
-- Давайте закажем что-нибудь и продолжим нашу беседу в более удобной обстановке, - предложила я. Скитер заулыбалась:
-- Конечно-конечно! Я так понимаю, именно об этом и пойдет речь?
-- И не только, - заверила я ее. -- Первая страница вам обеспечена.
Папа кивнул, Скитер улыбнулась и мы, сделав заказ, заняли один из кабинетиков. Дождавшись, когда нам все принесут, папа навел заглушающие чары, а я молча подняла челку. Рита, успевшая пригубить свой клубничный коктейль, поперхнулась:
-- Ребенок-который-выжил -- девочка? И-и ва-ваша дочь?
-- Именно, - подтвердила я, а папа достал мое свидетельство о рождении.
-- Но это не все. Мой крестный - Сириус Блэк, сбежавший из Азкабана - на самом деле невинно осужден. Ну что, мисс Скитер, вы беретесь писать о нас?
-- "Пророк" оторвет такой материал с руками!
-- Тридцать процентов мне, - быстро сориентировался папа.
-- А еще двадцать - мне.
Скитер задумалась всего на пару секунд:
-- По рукам! Но за мной право на эксклюзивные фото и все последующие интервью вы станете давать только мне!
-- С отчислением пятидесяти процентов гонорара, - напомнила я. Рита кивнула, и мы пожали руки.
Мы делали заказ еще дважды - пока не обсудили каждое слово в будущей статье. Скитер была поражена и клятвенно обещала сесть на голову Фаджу и не слезать до тех пор, пока он не признает: Блэка не допрашивали и не судили. Рита обязалась добиться для крестного неприкосновенности на время допроса и - в качестве бонуса - так очернить Министерство, чтобы сумма компенсации обросла многими нулями.
Распрощавшись с Ритой, мы переглянулись.
-- Не хотела бы я оказаться с Ритой по разные стороны баррикад.
-- Полностью тебя поддерживаю. Счастье, что Лонгботтому пришла в голову светлая мысль обратиться именно к этой акуле пера - она от фаджевой репутации камня на камне не оставит. И, кстати, можно будет использовать ее потом для расправы со светлячком - уж Скитер-то не откажется.
-- Как там Блэк? - спросила я. Папа скривился:
-- А что ему сделается? Отъедается, отсыпается, нудит, что ему скучно. Просит починить телевизор.
-- У тебя есть телевизор?!! Я думала...
-- Я наполовину маггл, - признание явно не доставило папе приятности, и я поспешила извиниться.
-- Просто почти никто из студентов не знает, что такое электричество и зачем нужен телефон.
Он махнул рукой:
-- Я понял. Нет, маги действительно очень неохотно контактируют с магглами. Они считают, что два мира могут жить, не соприкасаясь - и однажды жестоко поплатятся за это. Я не сторонник отмены Статуса секретности, но считаю, что нам необходимо лучше изучать магглов - хотя бы для того, чтобы в случае чего суметь защититься.
Я представила, как дюжина авроров пытается остановить авиабомбу. Да уж, немного сведений о магглах - или об их оружии - магам бы не помешало. Ну, пока это не мое дело - я ведь не могу ничего изменить. Вот когда Малфой-младший станет Министром магии... Стоп, это я размечталась.
-- Пап, а мы с твоим крестником заключили союз, - невинно захлопала я глазами.
-- Какой еще союз? - он насторожился.
-- Союз будущих лидеров факультетов, - фыркнула я и обьяснила папе, что произошло. Тот выслушал и заметил:
-- Люциус прекрасно обучил сына. Я-то думал, почему он такой тихий... Оказывается, юный стратег вынашивал планы завоевания студентов. Что ж, далеко пойдет...
-- Ты как будто не рад.
-- Малфои прежде всего блюдут собственную выгоду, - пожал плечами папа. - Я до сих пор не уверен, что испытывает по отношению ко мне Малфой-старший. Хочется верить, что не из корысти он попросил меня крестить его сына - хоть я и был тогда "левой" рукой Лорда, но он-то был "правой"...
-- Пока Драко еще мал, на него можно повлиять. И именно этим я и собираюсь заняться, - призналась я. -- Сведу его с Невиллом, а сама займусь Уизли-самым-младшим.
-- Ну, Лонгботтома я еще могу понять - рядом с Драко он избавится от чрезмерной скромности, а сам Драко увидит, что бывают на свете бескорыстные и бесхитростные люди. Но Уизли-то зачем тебе сдался?
-- Буду делать из него лидера Гриффиндора, - я уже предвкушала, как подшучу над Драко. -- Я думаю, у человека, который так играет в шахматы, не могут быть в голове опилки.
-- Не знаю, как там мистер Уизли играет в шахматы, но на моих уроках он неотличим от кипящего котла: шуму много, толку мало. Но сейчас не о нем. Гарри, на этой неделе ты провела ночь в Больничном крыле, - черные глаза озабоченно всматривались в меня.
-- Да, - призналась я. -- Папа, мне всегда становится плохо, стоит только появиться рядом профессору Квиррелу. У меня болит шрам, прямо горит, и никакие обезболивающие не помогают - только оказаться как можно дальше от кабинета ЗОТИ.
Папа нахмурился и надолго замолчал. Я рассеянно крошила печенье, ожидая ответа.
-- Квиррел не входил в Ближний круг. Если он и был Пожирателем, то рядовым - таким Лорд никогда не поручал ничего важного, и не обучал никаким штучкам из своего арсенала. Я не понимаю, почему твой шрам болит.
Я разочарованно вздохнула. Конечно, папа не может знать всего, но я надеялась, что у него хотя бы будут жизнеспособные версии. Может, к Дамблдору обратиться?
Я сразу отмела этот вариант. Если уж он при собеседовании не обнаружил в Квирреле угрозы, то вряд ли станет выслушивать невнятные подозрения первоклассницы.
-- Мадам Помфри я ничего не говорила и не скажу. И директору жаловаться не стану, -- упрямо посмотрела я на отца. Тот согласился:
-- От них будет мало толку. Я стану следить за Квиррелом, чем-нибудь он себя рано или поздно выдаст.
На этой веселой ноте мы и закончили. Мне удалось-таки затянуть папу в книжную лавку, хоть тот и бурчал, что в школе книг предостаточно, читай - не хочу.
Кивнув на прощание, я смешалась с толпой студентов у входа в кондитерскую, а папа быстрым шагом направился в сторону Запретного леса - там, оказывается, была короткая дорога к школе, хотя студентам о ней, конечно, никто не рассказывал.
В понедельник я проснулась в пять утра. Мои соседки, естественно, сладко спали, так что я тихохонько оделась и вышла, прихватив сумку. В гостиной было прохладно и неуютно, камин к утру уже прогорел и только слабо тлели угли, так что я, недолго думая, направилась к домовикам.
Бри и Джейк на второй день нашего пребывания в Хогвартсе повели нас на кухню и познакомили с тамошними обитателями, маленькими смешными домовиками, выполнявшими в школе всю работу: готовили, стирали, убирали...
-- Мисс Снейп! - ко мне бросился Лэнни, мой знакомец. Я опешила:
-- Откуда тебе известно, что я - Снейп?
-- Нам все известно! - радостно улыбался домовик. -- Мы знаем обо всем, что случается в замке.
-- И рассказываете директору? - у меня закрадывалось нехорошее подозрение...
-- Нет, - помотал головой Лэнни. -- Только если он спросит - и если мы захотим.
А вот это уже интересно. Что значит "если захотим" ?
-- Вы что, не обязаны подчиняться Дамблдору?
Лэнни гордо выпятил грудь:
-- Нет! Сама Хельга Хаффлпафф брала на работу дедушку дедушки дедушки Лэнни! Ни Лэнни, ни кто-то другой из нас не подвластен директору - он не может нас прогнать из замка. Он не хозяин.
А я-то думала, что у домовиков обязательно должен быть хозяин! Кому же тогда они подчинены? Совету Попечителей? Ответ Лэнни поверг меня в шок:
-- Наш хозяин - сам замок, мисс!
-- Как неживое может быть чьим-то хозяином?
Лэнни хитро усмехнулся и уцепился за мою сумку:
-- Может, мисс желает чашку какао? И пирожное?
-- Желает, - к чему отказываться? Тем более, что для домовиков в радость накормить забредшего сюда студента - без пирожков в карманах еще никто не уходил. Наши вообще частенько пропускали ужин или завтрак, предпочитая забежать к гостеприимным созданиям.
Спустя минуту я уже сидела на низенькой скамеечке у камина и сжимала в одной руке восхитительно горячую кружку, а во второй - кусок творожного пирога. Лэнни устроился у моих ног, буквально заглядывая мне в рот - по-моему, пирог пекла его жена Линни. Честно говоря, я так и не поняла, как различить домовика и домовиху - разница чисто символическая и надежно прячется под наволочкой или кухонным полотенцем. Линни и Лэнни были похожи, как две капли воды, и, кроме всего прочего, приходились друг дружке дальними родственниками. Помнится, Лэнни говорил, что у домовиков принято жениться "в семье" - поскольку одна эльфячья семья зачастую служила одной колдовской семье и не переходила из рук в руки.
-- Очень вкусно, спасибо, - прошамкала я с набитым ртом. Домовик просиял.
-- Так что там с замком?
-- Каждое здание, построенное колдунами, со временем обретает сознание, - с важным видом начал Лэнни. -- Дом может помогать или вредить хозяину, перестраивать себя и даже нанимать домовиков. Хогвартс построили четверо величайших магов, и он - словно ребенок четырех родителей. Он их часть, часть их сознания, памяти, души - как вы это называете. Он не подчиняется никому, кроме потомков этих самых волшебников, вернее, теперь уже не подчиняется совсем никому - ведь среди живых нет никого, в ком текла бы кровь создателей.
-- Совсем-совсем никого? - уточнила я. Лэнни заговорщицким шепотом произнес:
-- По правде говоря, я думаю, что они просто не знают о своем происхождении. Ну не могли исчезнуть потомки таких славных родителей! Только вот... - Лэнни замялся, но все же закончил:
-- Только я надеюсь, что у Салазара Слизерина больше не осталось никого. Последний его потомок натворил много плохого, - домовик картинно закатил глаза.
-- Это не Волдеморт, случайно?
Лэнни нахмурился:
-- Волдеморт? Нет. Того мальчика звали Том, Том Реддл. Он учился здесь лет пятьдесят назад, на Слизерине, конечно же.
-- Ты знал его?
-- Не я, мой кузен Лонни. Он отвечает за слизеринскую гостиную.
Мы еще долго болтали, Лэнни с удовольствием рассказывал мне последние хогвартские сплетни, а я слушала - вдруг пригодится? Наконец я отставила пустую чашку, распрощалась с эльфом, помахала остальным работникам половника и скалки, и направилась в Большой Зал. По дороге поймала Невилла и Аббот, радушно приветствовавших меня:
-- Гарри! Ты из кухни?
-- Ага. Не спалось что-то.
-- Поттер! - меня перехватил Малфой и настойчиво оттеснил к подоконнику, успокаивающе кивнув моим друзьям. Крэбб и Гойл отгоняли любопытных.
-- Проблемы? - я оглянулась. Рыжий парень-грифф, кажется, Перси Уизли, пытался пробиться ко мне. Я как можно беспечнее махнула рукой:
-- Мы с Драко просто болтаем!
Драко сладко улыбнулся:
-- Именно. Так вот, Гарри, - он оглянулся. Перси ушел, и он продолжил:
-- Сегодня утром я беседовал с крестным, - Драко многозначительно подвигал бровками. Мне подумалось, что у него очень выразительное лицо, как у обезьянки.
-- В общем и целом - просто хотел выразить свои соболезнования. Крестный - отнюдь не сахар, но ты, по-моему, справишься.
Крэбб было захихикал, но тут же принял серьезный вид, а Гойл протянул:
-- В общем, это... Ты теперь наша. Обращайся, если чё.
-- Спасибо, Грэгори, - искренне поблагодарила я. Говорят, слизеринцы - не факультет, а клан, так что я действительно была рада такому заявлению. Итак, автоматически "своими" для змей становятся и все мои друзья... Надо срочно обрадовать ребят.
-- Грэг абсолютно точно выразился. Ты наша безо всяких договоренностей.
Мы с Драко пожали друг другу руки разошлись, вполне довольные друг другом.
Едва я подошла к нашему столу, как Невилл спросил:
-- Что, уговор?
-- Лучше, Нев, гораздо лучше. Потом объясню.
Гермиона уже была предупреждена, так что сегодня утренней газеты с нетерпением ждали пятеро: я, мои друзья, папа и Драко.
Стоило первым совам влететь в распахнутое окошко, как я отложила столовые приборы и приготовилась наслаждаться шоу. Краем глаза я заметила, что Драко достал какую-то похожую на глазное яблоко штуковину и развернулся к преподавательскому столу.
До сих пор в моем списке самых занимательных зрелищ на первом месте уверенно пребывал обгаженный совами дядя Вернон. Но феерично оплевавший компотом гриффиндорскую деканессу Дамблдор с застрявшими в белоснежной бороде вишенками потеснил Дурсля-старшего с пьедестала. Пока директор давился и перхал, пытаясь откашляться, остальные преподаватели пребывали в глубочайшем шоке (не считая наслаждающегося зрелищем папы). Я уж было решила, что старику пришел конец, но добросердечный Хагрид с грацией пьяного слона подскочил к Дамблдору и "постучал" его по спине. Надеюсь, вам было так же приятно, как и мне, господин директор...
Оправившись от шока, все без исключения стали переводить взгляд с меня на папу и обратно. Я мигом приняла соответствующий вид: ошарашенно-испуганный и неверящий. Папа, как обычно, зыркал исподлобья.
Ну, теперь держись, Гарри. Не позднее чем в обед тебя ждет доверительная беседа с директором...
Я как в воду глядела. Сразу после трансфигурации Макгоннагал лично проводила меня до гаргулий (наверное, опасалась, как бы я не свалилась в обморок от шока по дороге).
Глубоко вздохнув, я надела маску бедной сиротки и с приличествующей случаю трагической миной шагнула в кабинет.


Глава 14


Феникс на жердочке выглядел, прямо скажем, паршиво. Как старое, основательно побитое молью чучело, которое зачем-то поднял недоучка-некромант. Посочувствовав болезной птичке (видать, до самосожжения недалеко), я пошла было дальше, как эта рухлядь жалобно тренькнула и сгорела.
-- Этонеяэтонея, - запричитав, я поспешно откочила от кучки пепла, недавно бывшей директорским любимцем. Надо же отыгрывать роль почти безмозглой пугливой хаффлы...
-- Ну что ты, девочка моя. Я знаю, что это не ты. Фоуксу давно пришло время сгореть - на него было жалко смотреть последние две недели.
-- Директор, - взмолилась я. - Как это может быть правдой? Я имею ввиду, профессор Снейп - как он может быть моим... моим отцом?!
-- Я отправлял запрос гоблинам. Они подтвердили, что твое имя проявилось на семейном древе профессора, а их свидетельство невозможно оспорить. Я понимаю, Гарри, тебе нелегко... Давай-ка присядем. Чаю?
-- Да, спасибо.
Жу-жу-жу... бла-бла-бла... Спустя полтора часа, пять чашек чаю и вазочку конфет я наконец вышла из директорского кабинета. Хорошо магам - они невосприимчивы к девяноста девяти процентам маггловских болезней. Иначе Дамблдор давно скончался бы от сахарного диабета, предварительно растеряв последние кариозные зубы. Как можно сожрать СТОЛЬКО сладкого в один присест? Никогда не смогу спокойно смотреть на конфеты.
Весь разговор сводился к следующему: меня всячески заверяли, что профессор Снейп - в глубине души очень хороший человек, и выражали надежду на то, что мы найдем с ним общий язык. Что самое интересное, директор считал, будто врет - тогда как говорил чистую правду. Папа и правда замечательный - только надо, чтобы он позволил узнать себя с хорошей стороны. И мы прекрасно ладим - я приложу все усилия, чтобы так было и впредь.
Невилл уже поджидал меня в гостиной вместе с Гермионой.
-- Ну как? - налетели они на меня, увлекая к нашему подоконнику - широкому, задернутому тяжелой портьерой цвета шоколада. Мы прекрасно помещались на нем втроем с ногами, вот только сегодня мне было трудновато усесться в позу лотоса, в чем я и созналась.
-- У меня в животе чай плещется, - пожаловалась я. -- Сейчас лопну.
Друзья сочувствующе покачали головами, в четыре руки втянули меня на подконник и уложили - головой на гермионины колени, а Невилл обхватил мои голени. Так было существовать куда как полегче, и я вкратце ввела их в курс нашей беседы с директором, а заодно и утреннего разговора со слизеринцами.
Потом мне вспомнился разговор с папой о магглах, и мы довольно долго обсуждали плюсы и минусы обособленности магов. Сойдясь во мнении, что без перемен в обозримом будущем не обойтись, мы наконец вспомнили о домашних заданиях и спешно направились в библиотеку.
До самого Хэллоуина больше ничего не случалось. Мы с папой вполне легально встречались, а если Дамблдор и знал, что порой я беру с собой в гости друзей, то приписывал это хаффлпаффской боязливости, тогда как в действительности профессор начал обучать нас окклюменции - и небезуспешно. К сожалению, выяснилось, что Гермионе это искусство недоступно, зато Невилл с моей помощью весьма в нем преуспел.
Я училась, развлекалась с друзьями (плюй-камни, шахматы, домино), строила далекоидущие планы по свержению директора и возлагала большие надежды на рождественские каникулы - много места в моих планах отводилось родителям Драко, с которыми я непременно должна была познакомиться.
Однако события развивались не совсем так, как я рассчитывала.
С самого утра в Хэллоуин у меня было дурное предчувствие. Вроде и день выдался неплохой, а предчувствие все не желало меня покидать. Но не считать же серьезной неприятностью засилье тыквы? Хотя, кажется, к седьмому курсу я возненавижу сей славный овощ. Ну почему, почему нас усердно пичкают тыквенным соком? За завтраком, обедом и ужином нам подают либо черный чай, либо тыквенный сок. Спасибо хоть в гостиной стоит графин с обычной водой. Нет, я ничего не имею против тыквы - крайне благотворно влияет на пищеварительную систему, препятствует образованию холестериновых бляшек и все такое, но... Но! Не в таких количествах, друзья! Не удивлюсь, если Дамблдору (или кто там утверждает школьное меню?) принадлежат громадные плантации сей славной бахчевой культуры, и он огребает нехилые денежки со школьного бюджета.
Сегодня тыквы были везде. Они караулили меня на каждом подоконнике, щербато улыбались с уголков зеркал в женском туалете, подмигивали огоньками зажженных в их порожних головах свечей, вися над столами в Большом зале. На трансфигурации мы демонстрировали превращение мыши в тыкву. И - та-да-да-дам! - мы ее не только пили, но и ели. Тыквенная запеканка, тыквенный пирог, тыквенное рагу, тыквенное варенье (мамочки!) и конфеты в виде тыковок. Даже печенье, и то было выпечено в маленькими коричневыми плоскими тыковками.
Уныло ковыряя тыквенное что-то на своей тарелке, я пропустила появление в Большом Зале профессора Квиррела. Только когда он завопил о тролле в подземельях Хогвартса, я оживилась. Так вот оно что!
Квиррел между тем красиво упал в оборок, а студенты ударились в панику. К чести родного факультета, хаффлы вполне цивилизованно спасали малышей (сиречь нас), ухватив каждый своего подопечного.
-- Тихо! - усиленный "Сонорусом" голос директора эхом отразился от стен. -- Всем старостам собрать студентов и увести в гостиные. Преподавателям - искать и обезвреживать тролля.
Дикая мысль молнией пронеслась с моем мозгу.
-- Прикрой меня, - шепнула я Невиллу и пробралась сквозь толпу к Гермионе. Дернув ее за рукав, заговорила прямо ей в ухо:
-- Как только я уйду, найди Рона Уизли и пару раз спроси, не видел ли он меня. Дескать, я ушла в туалет и не знаю о тролле. Сама потом пойдешь к себе.
Гермиона понятливо кивнула. Махнув Невиллу, я устремилась прочь из зала. Расчет был простой: Рон, должно быть, мечтает о подвиге. Предупредить девочку о тролле - чем не подвиг? Как результат, здорово возрастает самооценка и делается большой шаг на пути к вершине (в данном случае, лидерству).
Будучи мелкой и юркой, я без проблем затерялась в толпе, а потом и свернула в сторону. Зашла в туалет и стала ждать спасителя, покручивая пальцами палочку от нервного перевозбуждения. Кстати говоря, эта палочка была просто здоровской и еще ни разу меня не подвела. Директору я в свое время соврала, что это терн и сердечная жила дракона, хотя, разумеется, никакой сердцевиной там и не пахло.
Пять минут, десять... Я уж было решила, что мой план провалился, когда на пол упала тень. "Что-то крупновата для Уизли", - подумала я, а в следующий момент увидела ЕГО. Он был могуч и вонюч, дышал хрипло и страстно жаждал отведать свежего мяса. Он тянул за собой по полу шипастую дубинку, неторопливо передвигая тумбообразными ногами, и невесть с чего твердо решил, будто в женском туалете его ждет пиршество. Признаюсь честно: я оторопела. Лихорадочно припоминая, что мне известно о троллях, я секунду взирала на его здоровое пупырчатое брюхо, куда без труда поместилось бы двое Хагридов, а потом... Потом оно меня заметило. Издало торжествующий возглас:
-- Ы-ы-ы!
И замахнулось дубиной. Я рыбкой нырнула под ближайшую кабинку.
Тролль этот явно не был отягощен ни единой мозговой извилиной. Попади он по мне своей палицей - и в лучшем случае сможет слизать меня с кафеля. С логикой у его вонючести было плохо, потому он снова замахнулся, и мне на спину посыпались щепки от деревянных перегородок.
Тролли почти невосприимчивы к магии - факт. Тролли неповоротливы и тупы - факт. Но если он помахает дубиной еще чуть-чуть, то возьмет не качеством, а количеством - тоже факт.
Потому я высунулась из-под досок и заорала первое, что пришло в голову:
-- Гляциус!
Ноги мерзкого существа разъехались, и он плюхнулся на объемистую задницу так, что аж зубы клацнули.
-- Ы-ы-ы?
И тут позади озадаченного тролля появилась знакомая рыжая башка, а не менее знакомый срывающийся голос заорал:
-- Вингардиум Левиосса!
Дубинка выплыла из руки владельца и смачно хряпнула его по бугристой лысой черепушке, потом еще раз и еще. Тролльи глазки съехались в кучку и закатились, туша грохнулась на пол. Прорвало трубу с холодной водой, а сверху посыпалась штукатурка.
-- Гарри! Ты жива?
-- Жива, - я выползла из-под остатков кабинки и попыталась отряхнуть мантию. -- Рон! Если бы не ты... -- я бы обрушила на тролля кусок потолка, но тебе об этом знать совсем необязательно.
-- Мистер Уизли! Мисс... Снейп!
А вот и кавалерия. То бишь славные преподаватели, Макгоннагал, Флитвик и лесник Хагрид. Следом ноздря в ноздрю прибежали папа и Квиррел, наш славный защитник от темных сил.
-- Что тут произошло?! - в своих лучших традициях рявкнул папа. -- Потрудитесь объяснить!
-- Профессор Снейп, я услышал от Грейнджер, что Снейп пошла в туалет и не знает о тролле, и решил ее предупредить, - единым духом выпалил Рон, красный, как свекла. Я покаянно кивнула. Папа, разумеется, ни на йоту не поверил: а то он не видел, что я до последнего была в зале! Но Макгоннагал и остальные купились.
-- Пятьдесят баллов с Гриффиндора за безрассудство! - рявкнул папа. -- И пятьдесят баллов Гриффиндору за спасение студентки. Мисс Снейп, шагом марш за мной!
Осторожно обойдя поверженного тролля, я поспешила догнать отчего-то прихрамывающего папу, попутно послав Рону взгляд, полный обожания.
Мы пришли в папин кабинет, и только тут он на меня накинулся:
-- Гарри! Что, мать твою, это было?
В ответ я рванула полу его мантии и, указывая на рваную рану на ноге, проорала не хуже:
-- А это что было, ТВОЮ мать?
-- Моя мать мертва, оставь ее в покое и отвечай на вопрос!
-- Моя мать мертва не менее! Отвечаю: это была импровизация, которая основывалась на ложных предпосылках! Где туалет, а где подземелья! Какого пикси тролль делал на первом этаже? Какого пикси Квиррел послал преподавателей в подземелья? -- вместо "пикси" мне отчаянно хотелось сказать кое-что другое, но я пока сдерживалась.
Профессор устало упал в кресло и глухо сказал:
-- Гарри, ты понимаешь, что у меня теперь будет полголовы седых волос? Когда я увидел тебя рядом с троллем... И что там делал Уизли? Объясни по порядку.
-- Нет. Сначала займись ногой и переоденься, а то светлячок заглянет на огонек, а тут ты такой красивый.
-- И то правда.
Пока папа промывал и перевязывал рану, вкратце успел сообщить:
-- Квиррел специально направил нас по ложному следу. Пока все искали тролля в подземелье, я пошел за ним. Квиррел поскакал на третий этаж, к песику, опередил меня на десяток шагов и успел соскочить в люк - когда я открыл дверь, его там не было, зато было злое животное. Оно же меня и тяпнуло. Я бросился искать коллег, у самого туалета ко мне присоединился Квиррел. Все.
-- Я хотела, чтобы Рон отправился сообщить мне о тролле - это здорово подняло бы ему самооценку. Так надо для дела. А это животное прибрело прямо ко мне. Я шлепнула его на пол "Гляциусом", и собиралась обрушить на него кусок потолка, но Рон слевитировал дубинку прямо на его тупую башку.
Папа внимательно на меня посмотрел, ушел в спальню и, вернувшись (в целой мантии, между прочим), протянул мне пузыречек.
-- Успокоительное.
-- Спасибо. Минут через пять понадобится, - я глотнула разом полфлакона, поморщилась. -- Ну, все хорошо, что хорошо кончается.
Отставив бутылочку, я шагнула к папе и обняла его, уткнувшись носом в пропахшую зельями мантию:
-- Прости, что заставила нервничать.
Он молча погладил меня по растрепанным волосам, коротко чмокнул в макушку и отстранился:
-- Тебе пора. Приходи завтра, поговорим.
Я послушно направилась к двери, на полпути обернулась и ослепительно улыбнулась:
-- Кстати, пап! Я бы на твоем месте подала в суд на руководство школы, допустившее подобное безобразие и подвергшее жизнь твоего единственного ребенка непосредственной опасности.
-- Невыносимый ребенок, - покачал он головой, допивая успокоительное.
После происшествия с троллем Рон стал героем школы. Папа, кстати, последовал моему совету - и отсудил у школы шесть с половиной тысяч галлеонов. Как же, обидели сиротку, да еще и Девочку-которая-выжила! Общественность была в шоке, Скитер - в восторге: ей опять представился случай как следует потоптаться грязными туфельками по белоснежной дамблдорской репутации. Другие родители тоже было попытались судиться со школой, но повезло только Уизли - его иск удовлетворили, правда, компенсацию урезали до трех тысяч. Но, по-моему, для их немаленького семейства и три тысячи были огромной суммой.
Мы решили, что Квиррел все же имеет какое-то отношение к Волдеморту, более того - ищет способ его воскресить, для чего собирается использовать философский камень. Правда, доказательств у нас не было, так что приходилось ждать развития событий.
Перед самым Рождеством наконец закончилась эпопея с признанием блэковой невиновности. Конечно, останься он в Азкабане, это произошло бы намного раньше, а так пришлось сперва добиться отсрочки приговора (беглые заключенные автоматически приговаривались к Поцелую дементора), а потом уже проводить допрос под Веритасерумом и судебное заседание. Блэка ожидаемо признали невиновным, принесли глубочайшие извинения и выплатили компенсацию (по десять тысяч за каждый год в тюрьме). Двадцатого декабря вышел "Пророк" с оправдательной статьей, что мы и отметили на праздничном пиру, а на следующий день я уже ехала в "Хогвартс-экспрессе" в Лондон, где меня должен был встретить крестный. Каникулы намечались превосходные.


Глава 15


Крестный снял меня прямо с поезда. Сначала я не узнала в шикарном улыбающемся мужчине того изможденного беглеца, виденного мной однажды в Запретном лесу. Прежними остались только глаза: синие-синие, лукавые и задорные.
-- Гарри! Кошмар, до чего ты похожа на своего папашу! Этот жуткий тип заставил меня следить за ремонтом в его доме, представляешь, какая наглость?
Я рассмеялась:
-- Папа рассказывал мне о тебе достаточно. Спорю на десять галлеонов, что ты покрасил его спальню в гриффиндорские цвета.
Сириус ухмыльнулся:
-- А то!
-- Как ребенок, - покачав головой, я вручила крестному чемодан (не вижу смысла переть ради двух недель дома весь сундук).
-- Знакомься, Сириус: мои друзья, Невилл, Гермиона, - я поочередно указывала на каждого, оставив Драко напоследок. Было любопытно, как Блэк отреагирует на родственника.
-- ... Рон, Ханна, и, наконец, Драко.
Драко церемонно поклонился:
-- Рад встрече, дядя.
-- Дя... Ты сын Нарциссы? Похож, похож... -- крестный словно призрака увидел. Я знала, что тетка Нарциссы, Вальбурга, в свое время выжгла имя Сириуса из родового древа на фамильном гобелене, но как к этому отнеслись остальные его родственники? Судя по реакции крестного, с Нарциссой у него были как минимум нейтральные отношения. Это хорошо...
Распрощавшись со всеми, кроме Гермионы, мы пошли к барьеру между платформами и прошли на маггловскую сторону вокзала.
-- Гермиона! - респектабельная супружеская пара помахала ей руками, и мы отправились знакомиться.
-- Мам, пап, это моя подруга Гарри и ее крестный мистер Блэк, - представила нас подруга.
-- Алан, - протянул руку крестному гермионин папа.
-- Джейн, - ее мама мило покраснела, когда Блэк куртуазно чмокнул ей ручку.
-- Тогда - Сириус.
Он прямо излучал обаяние, и я подергала крестного за рукав, призывая сбавить обороты: я, конечно, понимаю, что в Азкабане с противоположным полом туго, но не надо обольщать маму моей подруги.
Пока мы искали такси, родители Гермионы успели пригласить нас в гости, а Сириус успел согласиться. Придется вставить в расписание каникул еще и этот визит. Причем согласился он и за папу - вот скандал-то будет... Хорошо хоть не удосужился позвать их к нам, не посоветовавшись...
Усадив семью Грейнджеров в такси, мы трансгрессировали домой - к нам с папой, разумеется, поскольку Сириус, хоть и унаследовал от родителей дом на площади Гриммо, переезжать не спешил. Я подумала, что наверняка и тот дом нуждается в ремонте, а Сириусу просто лень этим заниматься.
Спиннерс-энд оказался довольно-таки готичным местом. Сыро (где-то неподалеку речушка), огромные деревья с темной густой листвой, образующие шатер над улицей, и вороны каркают. Чем не декорация для фильма ужасов?
А вот дом был окрашен белой краской, так что я осталась в приятном удивлении. Конечно, судя по папиным рассказам, раньше это была руина - но теперь стараниями бригады гоблинов дом стал вполне симпатичным. Строгий, аскетичный, застегнутый на все пуговицы: ни единая веточка не нарушала гармонию подстриженной зеленой изгороди, ни единая травинка не пробивалась сквозь брусчатку перед крыльцом, ни единая занавеска на окне не отдернута. Единственным исключением был плющ - он буйно обвивал стены, норовя оплести весь дом.
-- Видела бы ты, где мне попервах пришлось обитать... - крестный многозначительно закатил глаза, затаскивая мой чемодан в прихожую.
Внутри дом оказался таким же строгим, как и снаружи: минимум отделки, максимум функциональности. Стены белые, окна-двери-мебель из темного дерева, коричнево-зеленые льняные портьеры, зеленый ковер на опять-же таки темном деревянном полу. Первый этаж вмещал прихожую, гостиную с огромным камином и кухню. Под лестницей на второй этаж я заметила тяжелую дверь, запертую на амбарный замок.
-- Лаборатория, - скривился Сириус. -- Этот упырь носит ключ с собой, боится, как бы я не съел драконью печень из его закромов.
-- Драконья печень на восьмом месте в списке ядовитых ингредиентов животного происхождения, - машинально заметила я. Сириус захихикал:
-- Копия, копия Нюнчика!
-- Почему Нюнчик? - я отвлеклась от разглядывания старинных фото на стене .
-- В первом классе, когда мы задирали Снейпа, он ревел, как девчонка. Потом научился давать сдачи, - признался крестный.
-- Ну вы и придурки были, не в обиду будь сказано!
-- Были... Пойдем, покажу твою комнату.
На втором этаже помещались хозяйская и гостевая спальни, соединенные ванной комнатой. Мне же был отдан весь чердак, где была и спальня, и ванная, и кабинет - в целом около шестидесяти квадратных метров только моей площади. То же темное дерево, беленый потолок, светлые занавеси, только ковер на полу не зеленый, а солнечно-желтый.
-- Здорово! - искренне восхитилась я. Сириус просиял:
-- Спасибо! Нюнчик настоял, чтобы я удержался от использования в интерьере факультетской символики - любой символики. Но я не удержался - ковер уж больно хорош.
Я потрогала мягкий упругий ворс - действительно замечательный.
-- Сейчас это полностью другой дом. После Рождества возьмусь за свой - Нюнчик, боюсь, скоро меня прогонит.
-- Ты плохого мнения обо мне, блохастый.
-- Папа! - я прыгнула и повисла на нем. Крякнув от неожиданности, Северус поймал меня:
-- Чем это я заслужил?
-- Тем, что ты есть.
Отпускать его мне совершенно не хотелось, да и сам он вроде был не против, так что я обняла отца покрепче и зарылась лицом в жесткий воротник его плаща. Сириус позади хмыкнул. Я отозвалась:
-- Ты мне тоже дорог, крестный, но тебя я еще плохо знаю. За каникулы познакомимся получше, а?
-- Обязательно, - ответил он почему-то хриплым голосом.
Домовика у папы не было, потому крестный еще в самом начале призвал с Гриммо своего Кикимера - старое, ворчливое создание. При всех своих недостатках домовик великолепно готовил, так что Сириус смирился с его вечным брюзжанием и даже почти не пинал - разве что пару раз, когда Кикимер назвал меня паршивой почти-грязнокровкой, а его предателем крови.
Поужинав восхитительным рагу и мясным пирогом, я сразу отправилась спать. Завтра рано крестный обещал аппарировать со мной на Диагон-аллею за подарками, а потом я собиралась навестить Дурслей. Долги надо отдавать, правда?
На новом месте спалось просто замечательно. Наконец-то комната, принадлежащая только мне, которую ни с кем не надо делить и которая не захламлена чужими игрушками... Подушка пахла мелиссой, пушистое одеяло магко обнимало за плечи. Я глянула в окно, и луна подмигнула мне большим желтым глазом. Теперь-то все будет замечательно. И все у меня получится. И никому больше не удастся навредить МОИМ родным, не будь я Гарриэт Снейп!
...
Двое мужчин на кухне пили глинтвейн, задумчиво глядя на пламя в очаге. Старый домовик натирал паркет, ворча себе под нос невнятные жалобы и с тоской вспоминая покойную хозяйку - уж она-то нипочем не потерпела бы такого непотребства! Предатель крови, полукровка и четвертькровка: вот кому приходится служить, чтоб их! Тьфу, гадость!
-- Она меня пугает. Нельзя в одиннадцать лет быть такой циничной и расчетливой.
-- Ты плохо ее знаешь, блохастый. Гарри - замечательный ребенок с огромным добрым сердцем, совсем как Лили в ее возрасте.
-- Ум у нее недетский, Нюнчик. Она говорит совсем как ты, разве что блохастым меня не зовет.
Мужчина, похожий на нахохленную ворону, поморщился:
-- Не утрируй, Блэк. Гарри не умнее среднестатистического ребенка. Просто она не ленится использовать свои мозги по назначению, интересуясь не пакостями, как ты в свое время, а взрослыми играми. Закулисные интриги, то, что так любит Люциус...
-- Она дружит с младшим Малфоем.
-- Твоим племянником и моим крестником, между прочим. Малфои имеют влияние в магическом мире, и нам полезно иметь таких друзей. Не союзников, не соратников, а именно друзей, Блэк. Советую помириться с Нарциссой, если ты еще этого не сделал.
-- Ей не мешает подружиться с кем-нибудь менее расчетливым, Снейп.
-- Надо же, ты помнишь мою фамилию! Разве она не представила тебе своих друзей на перроне?
Мужчина в бархатном алом халате насмешливо фыркнул:
-- Представила. Малфой их прожует и выплюнет.
-- Сын Лонгботтомов, младший из отпрысков Уизли, внучка Фионы Аббот - она все еще служит в Невыразимцах. Лохматую зубастую магглокровку заметил? Рекомендую. Гермиона Грейнджер, редкостная зануда и заучка с шилом в заднице - если возможно такое сочетание. Друзей себе Гарри подобрала достойных.
Мужчина в алом отставил кружку:
-- Говоришь, не прогоняешь меня, Нюнчик?
-- Я все равно почти всегда нахожусь в школе. Единственная просьба: всех баб води в гостиницу.
-- Сам-то что монахом заделался? -- лающе хохотнул "блохастый".
-- Почему монахом? Просто не считаю нужным размениваться на случайные связи. Порог моего дома переступит только моя жена - если мне попадется достойная женщина.
-- А Гарри? Что ты планируешь насчет нее?
-- Почему ты спрашиваешь? Гарри для меня сейчас приоритет. Я собираюсь поддерживать ее и направлять, сколько смогу и сколько потребуется.
-- Не задави авторитетом, Нюнчик.
-- Ее задавишь, блохастый, - засмеялся мужчина в черном. -- Иди ложись, ты обещал девочке поход по магазинам.
-- О! - картинно схватился за голову его визави. -- Поход по магазинам! Кошмар! Иду-иду, Нюнчик...


Глава 16


Итак, каникулы, день первый.
Рано утром аппарировали в Лондон, и крестный покорно таскался за мной по магазинам (даже честно пытался помочь в выборе подарков). Я воспользовалась случаем и нагрузила его целой стопкой книг из "Флориш и Блоттс", а спустя полчаса сжалилась над бедным родственником и уменьшила покупки. Блэк так забавно смущался... А потом меня бросило в жар: черт, он ведь не из рассеянности забыл о том, что можно уменьшить книги! Он попросту отвык пользоваться палочкой за прошедшие десять лет, и... как я вообще могла над этим смеяться?
Я не подумала. Вот в чем проблема. Я. Не. Подумала.
Может, это прозвучит самонадеянно, но я не имею права на ошибку. Не сейчас. Когда будет поставлена точка во всей этой истории, я смогу жить обычной жизнью, а до тех пор я не имею права на ошибку.
Я должна продумывать все до мелочей. Я должна учитывать все детали, даже самые незначительные. Кропотливо собирать сведения, систематизировать и делать правильные выводы. Бить врага его же оружием. Скидки на возраст не будет - если мной пожертововали десять лет назад, то теперь и подавно нечего рассчитывать на сочувствие.
-- Прости, Сириус.
-- За что, малышка?
-- За насмешку. О, пойдем-ка сюда! - и, не дав крестному опомниться и задуматься, я потащила его в магазин приколов.
Кажется, я его раскусила. Блэк с таким увлечением рассматривал всевозможные заколдованные сласти, наборы для шалостей, смешные игрушки и прочую чепуху, что я невольно умилилась. Большой ребенок! Считая, что я не замечу, он украдкой сунул в карман фальшивое перо и расплатился. Интересно, кому оно предназначено?
А потом мы пошли к мадам Малкин. Мерлин! Как он придирался к фасону и отделке своих парадных мантий! Нет, я не спорю, выглядит он потрясно - теперь, когда набрал вес и посетил салон красоты. Но лучше бы я посидела эти два с половиной часа у Фортескью, а то он даже не дал мне спокойно почитать книгу на диванчике, то и дело обращаясь за советом: "Гарри, как тебе этот цвет?", "Малышка, как тебе это кружево?"... Жуть. Никогда больше не пойду с крестным по магазинам.
Уже собравшись уходить, мы наткнулись на семью Уизли - те как раз выходили из "Дырявого котла". Кажется, пятеро. Или шестеро? Рон гордо представил меня отцу:
-- Это Гарри, я спас ее из лап тролля!
Я мигом сделала восторженное лицо, и началось:
-- О, мистер Уизли, я так рада с вами познакомиться! Вы отец настоящего героя! Миссис Уизли, у вас замечательный сын!
-- Сириус Блэк, к вашим услугам...
-- Нет, мэм, я живу с крестным и папой...
-- Да, мы очень стараемся найти общий язык, но вы же сами понимаете: это в новинку и для меня, и для него... -- нужно создать верное впечатление у старших Уизли, верных воинов Света и Дамблдора.
-- О, я весьма польщен вашим предложением, но боюсь, не смогу его принять: столько дел в связи с оправданием... Наследство, компенсация -- ну, вы понимаете...
-- Обязательно, как только появится возможность, уведомим совой...
-- Да, спасибо, и вам счастливого Рождества!
Распрощавшись с рыжим семейством, Блэк утянул меня в неприметное кафе и плюхнулся за свободный столик, картинно утирая пот со лба:
-- Молли зачастую бывает слишком много.
Я осторожно согласилась:
-- Она кажется чересчур заботливой.
-- Брось! Трясется над всеми, как наседка! Она была такой и в молодости, -- Сириус поманил летающее меню и сделал карандашом пометку. Я отмахнулась: скоро дома будем, а кикимерова стряпня не идет ни в какое сравнение со здешней.
-- Представляешь, перед боевой операцией тревожилась, тепло ли мы одеты! -- крестный фыркнул. Я не разделяла его веселья:
-- Знаешь, по-своему она была права. Если лечить воспаление легких вкупе с ранами от заклятий, можно свихнуться, подбирая зелья. Ты в курсе, что такой невинный компонент Перечного зелья, как шалфей лекарственный, совместно с кирказоном обыкновенным, собранным в последней четверти растущей луны -- а это обязательный компонент ранозаживляющего зелья, между прочим! -- дают эффект слабительного? И это еще не худший результат смешения зелий. Можно и отравить пациента, знаешь ли!
Крестный расхохотался так, что чуть со стула не слетел.
-- Тебя что, Нюнчик покусал? -- вытерев слезы смеха, он сел ровно и, опершись локтями о стол, устроил подбородок на кулаке. -- Извини. Очень странно слышать от маленькой девочки лекцию по зельеварению.
Я мигом перестроилась:
-- Ладно. Тогда послушай сагу о том, как я отомстила вредной Панси Паркинсон, которая заколдовала мои любимые туфли, и как Слизерин лишился сотни баллов в одночасье.
К концу моего рассказа крестный хохотал, как дитя. Эта часть моей жизни была понятна бывшему Мародеру, ее я и стану показывать впредь своему крестному. И незачем ему знать об остальном... надо будет и папу предупредить, чтобы поменьше ему рассказывал -- хотя папа и сам будет рад. Не слишком-то он готов откровенничать с Сириусом.
Мне придется о многом умалчивать. Хоть записную книжку заводи: кому, когда и что говорить.
Сириус, жестикулируя и отрывисто смеясь, рассказывал что-то из своих проделок, дирижировал ложкой и показывал пантомиму, я вполуха слушала и думала о своем. Интересно, куда запропастился четвертый член их банды, Ремус Люпин? Население магической Англии не такое уж и большое - всего около трех тысяч взрослых, так что бывшему члену Ордена Феникса затеряться довольно сложно. Люпин... В Книге Родов, позаимствованной у Драко, такой фамилии точно не было. Значит, он либо полукровка, либо магглокровка - и мог уйти в маггловский мир. Интересно, почему он не остался здесь? Дамблдор старается держать всех своих солдат в поле зрения - так почему он отпустил Люпина и не подыскал ему тепленькое местечко где-нибудь поблизости от себя?
Одно из двух. Либо Люпин мертв - но об этом не знает никто из Ордена. Либо он знал что-то такое, что могло помешать осуществлению глобальных планов нашего стратега, и посему был отстранен от жизни магического сообщества. Версию о бесполезности Люпина я не рассматривала: судя по кабинету уважаемого директора, тот, как хомяк, тащит в нору все нужное и ненужное. Авось да пригодится.
-- ... и тут Луни мне и говорит...
-- Стоп! -- перебила я крестного. -- Луни?
-- Ну да, -- сморгнул крестный. -- Разве я не говорил?
-- Говорил. Ты сказал, что кличка соответствовала анимагической форме: Хвост - крыса, Бродяга - пес, Сохатый - очевидно, олень или лось... А Луни? Волк? И имя у него такое говорящее: Ремус Люпин. Люпин - "волчий" с латыни, если я не напутала с окончаниями, а Ремус - один из братьев-близнецов, вскормленных волчицей...
-- Оу, я и не знал... -- протянул Сириус. -- Значит, в обличье Грейбека Луни настигла судьба...
Стоп-стоп-стоп! Грейбек -- это случайно не оборотень ли на службе у Волдеморта? Ага...
Сириус продолжал вещать о делах давно минувших дней, а я понемножку разматывала ассоциативную цепочку. Стало быть, Грейбек и Люпин. Что могло их связывать? Оборотень покусал Ремуса? Но почему тогда он учился в Хогвартсе, ведь община оборотней имеет собственную школу где-то в резервации в Сибири? Неужели Дамблдору захотелось иметь собственного ручного волчка? Ух...
-- Крестный...
-- Зови меня Сириусом, малышка.
-- Сириус, а ведь Ремус был оборотнем, -- я пристально смотрела в синие глаза Блэка. Тот поморщился:
-- Догадалась? Умница. Да, был. И есть - надеюсь, Луни сейчас бегает где-то в Запретном лесу, -- крестный взглянул за окно на все еще безлунное вечернее небо. А, ну да - что-то такое Хагрид говорил, когда мы пили чай с каменными плюшками. В Запретном лесу живет стая оборотней, около двадцати взрослых особей.
-- А как Дамблдор принял его в школу? Разве бывают оборотни-маги?
-- Луни покусали на следующий день после того, как он получил письмо из школы. Он магглорожденный - и Дамблдор решил, что будет лучше самому присматривать за ним, чем отдавать ребенка стае. Луни уезжал домой только на летние каникулы, и то первые два курса. В тринадцать от него отказались родители, и он перешел под опеку тогдашнего вожака стаи, к которой раньше принадлежал Грейбек. В обмен на разрешение жить в Запретном лесу вожак обещал позволить Ремусу учиться в Хогвартсе.
-- Все это хорошо и замечательно, но как подобное допустил опекунский совет? -- если аккуратно нажать нужный рычажок, можно узнать, сколько и кому заплатил Дамблдор за разрешение.
-- Они ничего не знали. У Ремуса якобы болела мать - и каждое полнолуние он отсутствовал в школе. Видела Дракучую иву? Ее посадили специально, чтобы непосвященный не забрался в тоннель, ведущий в Воющую Хижину. Там Ремус пересиживал полнолуния. Собственно, мы однажды выследили его и заставили во всем сознаться, а потом стали анимагами, чтобы иметь возможность присоединяться к другу.
Оп-па-па! Еще один гвоздь в крышку гроба Светоносного. Да опекунский совет взвоет не хуже Люпина, когда уважаемые господа узнают, что мимо их глаз прошло ТАКОЕ! Так-так-так... Волчьелычным зельем нельзя поить оборотней моложе пятнадцати - иначе те не смогут перекинуться обратно и мы получим волколака, получеловека-полуживотное. Ergo, в непосредственной близости от учеников -- да тех же Мародеров! -- скакал молодой заразный оборотень. А если бы он ненароком оцарапал кого-то из них? Ладно Петтигрю, его не жалко. Но Поттер и Блэк, имя которого тогда еще не выжгли с родового древа!.. Вопиющая небрежность и беспечность!
Можно, чем черт не шутит, обвинить Дамблдора в попытке превратить в оборотней наследников двух древних и уважаемых семейств... Но сперва найти Люпина и побеседовать с ним. Если он окажется неадекватным -- обезвредим его, предав историю огласке, а заодно и подложим свинью Дамблдору.


Глава 17


Второй день каникул был посвящен написанию писем и поздравительных открыток: адресатов оказалось неожиданно много. Повинуясь непонятному порыву, я даже купила подарок Дамблдору -- белые пушистые тапки. Пусть примеряет...
Сириусу предназначался винного цвета бархатный пиджак, папе -- альбом фотографий. Еще два месяца назад я перерыла школьный архив и разослала с Хедвиг просьбы орденцам найти и передать мне фото Лили, маггловские и колдовские. Их оказалось неожиданно много -- тридцать четыре, и детские, и взрослые. Одна, найденная Хагридом, нравилась мне больше всего: черно-белая колдография изображала родителей совсем юными, судя по надписи на обороте -- четырнадцатилетними. Лили сидела на берегу Черного озера -- мне показалось, что я узнала иву позади нее -- а папа лежал, положив голову ей на колени. Рядом валялась позабытая книга, страницы которой то и дело переворачивал ветер. Лица их были настолько умиротворенными и счастливыми, что я не сразу узнала Северуса, а, узнав, засомневалась, стоит ли включать ее в альбом. Не хотелось расстраивать папу, напоминая о прошлом.
Фотографию я все-таки вклеила. На первую страницу. Рассудила: нужно не жалеть о несбывшемся, а радоваться случившемуся.
Невиллу предназначалась кашемировый свитер теплого кофейного цвета -- он постоянно зяб и жаловался на сквозняки в коридорах школы. Гермионе -- зачарованный ночник, начинающий напевать колыбельные, если владелец слишком долго читает в постели. Драко предназначалась чисто маггловская вещица -- обсидиановые четки. Я заметила, что он любит теребить что-нибудь в руках, когда размышляет, а обточенные черно-бело-серые бусины с причудливыми разводами подходили для этого как нельзя лучше. Дежурные подарки были закуплены и для не столь близких ко мне людей: Ханны Аббот, Бесси Миллер, Бри, Рона, еще нескольких одноклассников, с которыми у меня были наиболее теплые отношения. Всем им я выбрала приятные мелочи вроде пера с посеребренными краями или блокнота с оттиснутым именем владельца.
Я долго думала, что же презентовать Люпину, пока Сириус не обмолвился за завтраком, что Луни всегда обожал шоколад. Упаковав коробку шоколадных конфет с ликером в темно-синюю оберточную бумагу с серебряными полумесяцами, я подписала открытку: "Счастливого Рождества. Гарри Снейп. P.S. Надеюсь, вы не откажетесь присоединиться к нам за обедом двадцать седьмого января". Надо папу предупредить... И Кикимера -- пусть приготовит побольше мяса.
Закончив, я пошла искать Сириуса. Тот обнаружился в гостиной с каталогом на коленях и пером в руке: очевидно, решил, не мудрствуя лукаво, заказать подарки совиной почтой.
-- Сириус.
-- Гарри?
-- Ты обещал Грейнджерам, что мы обязательно заглянем к ним в гости.
-- Обещал, -- осторожно подтвердил Сириус, ожидая подвоха. И не зря:
-- А папу ты предупредил?
Крестный скуксился:
-- Может, ты сама?
-- Бродяга, да ты, никак, боишься Нюнчика!
-- Гарри, коробка лучшего шоколада из Диагон-аллеи -- только сделай так, чтобы он меня не убил!
-- По рукам. Кстати, я уже ему сказала.
-- Гарри!
-- Что? -- я невинно захлопала ресницами. Блэк махнул рукой:
-- Что с тобой поделаешь... Когда идем?
-- Завтра. Папа послал сову -- Грейнджеры подтвердили и ждут нас к обеду. Одень что-нибудь маггловское, но необычное, чтобы сразу было видно, кто ты.
-- А что, Нюнчик тоже оденется по-маггловски? -- заинтересованно навострил уши Сириус.
-- Непременно, -- заверила я его. Сириус захихикал:
-- Я думал, что у Нюнчика одна мантия на все случаи жизни. Он так с ней сроднился, что и спит в мантии...
-- Мужчине необязательно проводить в примерочной по пять часов каждый раз, когда он собирается купить себе одежду, -- мне не понравилось, как Сириус отозвался о папиных вкусах. Он не придал значения моему замечанию:
-- Ну конечно, он ведь носит черную мантию как монах свою рясу.
-- Зато не ищет дешевой популярности. Сириус, перестань так говорить омоем отце, иначе мы поссоримся. Я знаю, вы не ладили в юности, но теперь-то вы умнее, взрослее, и можете наконец наладить отношения. Мне и без того есть о чем думать, честное слово!
Крестный выглядел виновато:
-- Прости, Гарри. Ты... все время забываю, что он -- твой настоящий отец, не Джеймс. Так странно: ну почему я не понял сразу, что неспроста Лили пришла к нему? Не могла она ни с того ни с сего так кардинально изменить свое решение!
Сириус надолго замолчал, а потом признался:
-- Знаешь, мы ведь все были по-своему в нее влюблены. Мерзкий крысюк обожал ее яркость, живость, Джеймс -- легкий нрав, я -- красоту, Ремус всегда считал ее самой умной студенткой. И, Мерлин свидетель, вокруг нее всегда было предостаточно достойных парней, но выбрала-то она Снейпа, а, значит, было за что. Лили была не из тех глупых романтичных девочек, которые так любят жалеть обиженных и угнетенных. Я не так давно сказал Снейпу, что ты вся в него: циничная и расчетливая... -- я присела на подлокотник его кресла и положила руку крестному на плечо. Кажется, только что кто-то признал свою неправоту...
-- ... я забыл, какой разумной и практичной всегда была Лили. Мы все помним только ее отзывчивость и добродушие... Считаем мягкой и хрупкой. Конечно, она, как и всякая девушка, хотела такой казаться -- но на самом деле это был танк под розами. И теперь я готов признать перед самим собой, что настоящую Лили знал, пожалуй, только Северус...
-- А она знала его -- настоящего, - закончила я. -- Все еще впереди. Брось вышучивать папины привычки, и все получится, вот увидишь.
-- Маленький миротворец, -- Сириус засмеялся и самым бессовестным образом растрепал мне волосы. Вот и замечательно: с признаниями покончено, начало пониманию положено, можно перейти ко второй части плана. Поболтав еще немного с Сириусом, я спустилась в папину лабораторию.
Он и правда заколдовал дверь так, чтобы крестный не смог пройти -- поставил защиту на крови. Зато я проходила совершенно спокойно, и уже успела оценить, насколько уютную нору оборудовал себе папа. Иногда мне казалось, что на самом деле его анимагической формой должен быть как минимум барсук -- до такой степени он любил работать в плохо освещенных закрытых комнатушках. Если бы я не видела огромное окно в его спальне, то подумала бы, что у него агорафобия...
Спустившись в подвал, я осторожно постучала во вторую дверь, ведущую собственно в лабораторию.
-- Заходи, только медленно.
Папа варил что-то прозрачное в большом котле и изумрудное в маленьком. Вспомнилось настойчивое видение, посещавшее меня до приезда в школу: высокий тощий крючконосый колдун в черном с шумовкой в руке, стоящий над бурлящим котлом. Никогда бы не подумала, что с этит самым колдуном я буду состоять в ближайшем родстве.
Колдун между тем прокомментировал:
-- Лекарства для госпиталя Святого Мунго. В большом котле жидкий аналог "Фините Инкантатем", в маленьком... догадайся.
Раз мне позволено посмотреть, это что-то невзрывоопасное, не источающее вредных испарений и, самое главное, рецепт его был в одной из книг, которые подкинул мне Северус для внеклассного чтения.
-- "Вода Леты"?
-- Именно. Достало слушать, как твой блохастый крестный стонет во сне.
"Вода Леты" использовалась в медицине для лечения нервных больных, переживших какое-то потрясение. Недельный прием делал воспоминания о пережитом смутными, размытыми, а месячный был способен заставить человека думать, будто и не было ничего вовсе.
-- Я не знала, что он видит кошмары.
-- Блэк никому не жаловался, -- папа сел на стол, не спуская глаз с маленького котелка. -- Он всегда хотел, чтобы его считали веселым лидером, душой компании, и прилагал массу усилий для этого. Привык добиваться желаемого, привык к свободе... И тут его заперли в тесной сырой каморке за преступление, которого он не совершал. От него все отвернулись, а потом и вовсе забыли. Я думал, он сможет справиться сам, но ошибся... -- Северус встал, чтобы добавить в большой котел щепотку какой-то пыльцы. Содержимое враз побурело и стало загустевать.
-- Если бы я раньше узнал, что ему снятся кошмары... Но мы же гордые, мы никогда не признаемся и не попросим у вредного зануды зелье сна-без-сновидений! -- он стукнул кулаком по столу. Я приблизилась и обняла его сзади, прижавшись щекой к пояснице.
-- Мы только что разговаривали. Сириус сказал, что постарается наладить ваши отношения и пообещал больше не дразниться.
-- Надо было взять с него Нерушимую клятву, -- буркнул папа, обернулся и подхватил меня на руки, как маленькую. Я не протестовала: может, это и выглядит по-дурацки, но зато как приятно...
-- Взяла бы, да побоялась остаться без крестного. Что мы, зря его из Азкабана вытаскивали? И... мне кажется, не будь этих ночных кошмаров, он стал бы прежним Мародером, и ему в голову не пришло бы пересматривать свое к тебе отношение.
-- Маленький миротворец, -- папа обошел стол и уселся в кресло, не спуская меня с рук. -- Вся в мать.
-- Нельзя вступать в бой, не уладив отношений между союзниками, -- я поболтала ногами и устроила затылок на папином плече, уютно свернувшись в клубочек. Сразу накатила сонливость и я почти промурлыкала следующую фразу:
-- Нужно свести к минимуму фактор неожиданности. Я хочу быть уверенной, что в ответственный момент Сириусу не попадет вожжа под хвост и он не взбунтуется, услышав приказ от "Нюнчика".
Сухая твердая ладонь пригладила мои разлохмаченные крестным волосы.
-- Почему ты так уверена, что приказы буду отдавать я, а не он?
-- Потому, что ты трезво мыслишь, а крестный -- настоящий ребенок.
-- Вот спасибо, -- пробурчал папа. -- Наконец-то меня хоть кто-то оценил по достоинству. Да, между прочим, что там принято приносить магглам, когда идешь в гости?
-- Не знаю, -- пожала я печами. -- Может, вино или конфеты... Я помню, Дурслям гости приносили...
-- Вино так вино, --кивнул папа.

Глава 18


День третий.
Утром я стала экспериментировать с заклинаниями из "Ведьмополитена". Замечания Драко по поводу моей прически были здравыми, и я собиралась исправить ситуацию: я уже привыкла ухаживать за волосами до лопаток, значит, справлюсь и с шевелюрой до пояса.
Не желая становиться жертвой непроверенных заклятий, я сперва поэкспериментировала на соседском бульдоге и бездомной кошке. Все, как и предполагалось: шерсть стала ровно в три раза длиннее, чем была.
Пробормотав "Реверсо", я вернула зверям первоначальный облик (здорово, что тут не действует "Фините Инкантатем" -- в школе любят баловаться с этим заклятием, много интересного получается...) и встала перед зеркалом, сняв заколку. Пара пассов -- и у меня прическа не хуже чем у сестер Патил, разве что мои черные пряди отливают алым в солнечном свете, а не синевой. Я быстро заплела сбоку косу и стала одеваться -- не стоит заставлять взрослых ждать. Синее платье из столь любимого мною бархата прекрасно соответствовало случаю и, надеюсь, представлениям Грейнджеров о подходящем наряде для девочки из консервативной семьи.
Сириус надел нечто фиолетовое и приталенное, могущее называться длинным пиджаком или коротким фраком, расшитое золотом и, в целом, производящее приятное впечатление. Далее были какие-то черные брюки и сапоги до середины лодыжки из кого-то черного и чешуйчатого. Смотрелся Сириус экзотично, но здорово.
Папа не изменил своему излюбленному черному, выбрав классический костюм и рубашку с запонками (тоже черными, как же иначе?). О стрелки на его брюках можно было порезаться, а в мыски начищенных туфель смотреться, как в зеркало.
-- Выглядите потрясающе, -- призналась я. -- Грейнджеры будут в восторге. Только упаси Мерлин вас назвать друг дружку блохастым или Нюнчиком -- перестану разговаривать с вами до конца каникул.
Они переглянулись и усмехнулись.
-- Сможешь, блохастый?
-- Смогу, Нюнчик.
Я тяжко вздохнула и вслед за ними вышла из дому -- папа окружил антиаппарационным куполом весь участок, и теперь нам нужно было выйти за ворота. Сириус предложил было отправиться маггловским транспортом, но я доступно обьяснила, сколько времени это займет, а папа просто поглядел на него многозначительно, и крестный замолк. Я взяла за руки взрослых, и Северус нас аппарировал прямо к двери гермиониной квартиры. Утопив пальцем кнопку звонка, я услышала мелодичную трель.
-- Вы так пунктуальны! Редкое качество в наше время, -- мама Гермионы впустила нас в коридор.
-- Профессор Снейп! Добрый день! -- сама Гермиона выглянула из комнаты, безуспешно пытаясь защелкнуть замочек на заколке. Рассердилась и бросила ее куда-то за плечо.
-- Профессор? -- удивился гермионин папа, подавая руку поочередно Сириусу и Северусу. -- Так вы тот преподаватель из Хогвартса, который никогда не начисляет баллы Гриффиндору?
-- Неправда, -- возмутилась я. -- Однажды папа начислил Гриффиндору целых пятьдесят баллов! Здравствуйте, мистер Грейнджер.
-- Только затем, чтобы тут же их и снять, -- фыркнул Сириус, а папа ехидно усмехнулся.
Взрослые ушли в гостиную, а Гермиона утащила меня в свою комнату.
-- Ну надо же! Профессор такой странный в этом костюме, никогда бы не подумала, что он согласится сменить мантию на что-то другое. А мистер Блэк похож на сказочного героя! Родители в восторге.
Она усадила меня на диван и выжидательно уставилась в упор, сверля карими глазищами.
-- Ну?
-- Что -- ну?
-- Что ты придумала для Паркинсон? Никогда не поверю, что ты не запаковала для нее какую-нибудь дрянь.
Я захихикала:
-- Запаковала. Невилл достал для меня пару семечек гигантской красавки, и я вставила их в серебряную оправу.
-- Когда они прорастут? -- живо поинтересовалась Гермиона.
-- Третьего января, утром. Если повезет -- то за завтраком.
-- Ну ты даешь, -- восхищенно протянула Гермиона. -- Никогда бы не додумалась.
-- Просто у тебя нет деструктивных наклонностей, -- успокоила я ее. -- Разве это плохо?
-- Может, и не плохо. Но и не хорошо.
-- Попроси Драко, пусть поучит тебя коварству, -- посоветовала я. А что, пусть дает уроки, а я буду брать комиссионные за рекламу...
Подруга хихикнула:
-- А что? И попрошу! Я ему такой подарок на Рождество купила -- закачаешься! Последнее издание "Государя" Николо Макиавелли.
Н-да, Герми в своем репертуаре... Интересно, что она припасла для меня? Справочник по редким ядам?
Пока наши взрослые беседовали в гостиной, мы развлекались, как могли: пересмотрели гермионины фотографии, обсудили последние статьи из "Ежедневного Пророка" (Министр заверил, что в будущем году зарплату аврорам поднимут в два раза -- интересно, откуда деньги?) и даже разобрали пару трансфигурационных формул. Ровно в три пополудни нас позвали за стол, и доктор Грейнджер стала прицельно обстреливать меня вопросами, несомненно для того, чтобы выяснить, подходящая ли я компания для ее единственной дочери. Я привычно играла милую девочку и жалела, что у меня нет ямочек на щеках -- для полноты картины. Впоследствии Гермиона призналась, что едва удержалась от искушения пнуть меня под столом, а Сириус -- что всерьез подумывал, не подменили ли меня: такое очаровательно пустоголовое существо не могло быть дочерью Лили Эванс.
Грейнджеры были бесполезны для меня: дантисты не обладали какой-либо властью в маггловском мире, в колдовском же они были беспомощнее слепых котят. Будет намного безопаснее и проще, если они останутся в стороне от наших планов и станут считать меня простодушной, милой девочкой, каких тысячи...
Скажу честно: когда мы оказались дома, я вздохнула с облегчением. Не знаю, что тому виной: незаурядность ли окружавших меня до сих пор взрослых, мое ли собственное восприятие мира, но Грейнджеры-старшие показались мне невыносимо нормальными. Обыкновенные среднестатистические магглы, предсказуемые до мелочей, разговаривающие о дежурных вещах, воспитанные сообществом потребителей для потребления, простите за тавтологию. Такие бывают беспроблемными детьми и вырастают в сознательных молодых людей, а затем в мам-глав родительских комитетов и пап-членов шахматных клубов, вовремя возвращающихся домой с работы и каждое лето вывозящих детишек куда-нибудь в теплые края. Они ко всем вопросам подходят ответственно и серьезно, будь то знакомство с предполагаемым зятем или выбор моющего средства в супермаркете. Я не говорю, что это плохо -- просто подобное для меня неприемлемо. Не могу представить себя в роли миссис Грейнджер, как ни старайся: не для меня все это. Может, с возрастом у меня произойдет переоценка ценностей и мне захочется предсказуемости -- не знаю, не знаю... Пока эта стабильность, если честно, показалась мне застоявшимся болотом.
Вдохнув вечерний воздух Спиннерс-энд, я попросила:
-- Пап, пообещай, что не позволишь мне выйти замуж за такого же благонадежного мужчину, как мистер Грейнджер. Иначе я буду каждые выходные приходить в гости, и тебе придется играть с ним в покер.


Глава 19


Утром двадцать четвертого декабря мы втроем отбыли в Малфой-мэнор, оставив Кикимера приглядывать за домом. Уж не знаю, чем он там собирался заняться: плеванием в хозяйские чашки или рассматриванием "Плейведьмы", но выпроваживал он нас радостно и едва ли не пританцовывал.
Поместье Малфоев оказалось именно таким, как я его и представляла: воздушное белое строение с милыми маленькими башенками, по стенам которого вился дикий виноград (алые и бордовые листья занятно смотрелись на белом). Вокруг был разбит типично английский парк с его геометрической четкостью форм, где каждый цветок имел свое место, а живая изгородь была подстрижена поистине безупречно. Кованая ажурная ограда ощутимо пульсировала древней родовой магией -- я почувствовала ее даже не прикасаясь.
-- Красивое место, -- решила я. Сириус хмыкнул:
-- Подходящая оправа для Нарси, если она не слишком изменилась за последние десять лет.
-- Совсем не изменилась, -- папа постучал палочкой по кованым прутьям ворот и за ними тут же с характерным хлопком возник домовик, на манер древнеримской тоги облаченный в ослепительно-белую наволочку.
-- Элли к вашим услугам, почтенные господа и госпожа. Лорд и леди Малфой ждут вас, -- ворота распахнулись и домовик исчез, забрав наши чемоданы (хоть и предполагалось, что мы прогостим не больше двух-трех дней, пришлось упаковать кучу платьев -- не выйдешь же к обеду в том, в чем была за завтраком...).
Мы неторопливо пошли по прямой дорожке к парадному входу. Под ногами похрустывал гравий, по газону важно шествовал белый павлин, воздух неуловимо пах розами -- очевидно, за мэнором была оранжерея.
Внутри мэнор был темным и роскошным -- это если в двух словах. Тяжелые драпировки, старинная изящная мебель, портреты предков на стенах, ковры, глушившие звук шагов.
-- Добро пожаловать! -- по широкой лестнице к нам спускалась сама хозяйка особняка. Тоненькая, воздушная, Нарцисса Малфой казалась старшей сестрой Драко, но никак не матерью. Свободная бирюзовая мантия, больше похожая на платье, перехваченная под грудью темно-синей лентой, уложенные в искусную прическу серебристые волосы, небесно-голубые глаза в пол-лица...
-- Так вот как выглядят феи! -- я сделала реверанс. -- Рада знакомству, леди Малфой.
-- Юная Гарриэт... -- мечтательные глаза обежали меня с ног до головы. -- И я рада нашему знакомству. Зови меня просто Нарциссой. Северус, -- папа церемонно поклонился и поцеловал ей руку. -- Сириус, -- крестный неловко шагнул вперед, а Нарцисса встала на цыпочки, притянула к себе его голову и поцеловала в щеку.
-- Нарси...
-- Рада видеть тебя, кузен.
Потом был завтрак в малой столовой, которая была больше всего нашего дома в Спиннерс-энд, и экскурсия по мэнору, и мой восторг при виде оранжереи -- наверное, здесь были все сорта орхидей, что только есть в мире.
А потом меня пригласили в кабинет хозяина поместья.
Я сидела в глубоком кресле и смотрела прямо в серые глаза Люциуса Малфоя, отстраненно размышляя о том, что всем Драко пошел в мать -- такой же тонкий и фееподобный -- а вот глаза отцовские, стальные. И характер, надо полагать, тоже.
Аристократ до кончков наманикюренных ногтей, Люциус производил впечатление коллекционного клинка: вроде и украшений на эфесе масса, и гравировка на лезвии, а обрезаться можно здорово.
-- Я много слышал о вас от своего сына, -- тон Люциуса был вкрадчивым, словно у Мефистофеля. Я, однако, на роль Фауста не гожусь совершенно, так что смело собезьянничала:
-- Я тоже много о вас слыхала -- от своего друга. Лорд Малфой, у меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Тонкие белые брови дернулись было вверх, но Люциус совладал с собой и спросил подчеркнуто безразлично:
-- Надо же! Что может предложить мне первокурсница?
-- Министерское кресло.
Малфой расхохотался. Я молча сидела в кресле, ожидая, пока мужчина успокоится.
-- Простите, -- сказал он, отсмеявшись. -- С чего вы взяли, что меня оно интересует?
-- Хм... -- я сделала вид, будто раздумываю. -- Знаете ли, лорд Малфой, я всегда следую принципу: "Хочешь, чтобы дело было сделано хорошо -- сделай сам". И у меня сложилось стойкое впечатление, что и вы им не пренебрегаете... А еще я выписываю "Ежедневный Пророк", и умею делать правильные выводы. Не так давно вышла статья, в которой черным по белому написано: "Гоблины заявляют, будто камни в драгоценностях, которые были даны ими напрокат миссис Бернс, подменены на фальшивые".
-- И какие же любопытные выводы вы сделали, юная мисс? -- изобразил интерес лорд Малфой, поглаживая змеиную голову, венчавшую его трость из черного дерева -- красивая, между прочим, вещица...
-- Мистер Бернс, торговец зельями, обратится к ассоциации гемологов за независимой экспертизой, и окажется, что обвинения гоблинов абсолютно справедливы. Мало того, что мистер Бернс окажется скомпрометирован и многие партнеры откажутся иметь с ним дело (что сыграет на руку мистеру Адамсу -- этот предприимчивый магглокровка из семьи аптекарей недавно решил обратить внимание и на магический рынок). После продолжительных судебных тяжб мистер Бернс будет объявлен банкротом -- еще никто не уходил из цепких гоблинских лап, не оставив в них последние штаны. Но оставим Бернса -- он нам более не интересен. Уже после экспертизы министр Фадж лишится солидного потока денежных вливаний, а в мае перевыборы. Фадж будет вынужден искать спонсоров, таковых не окажется (наш дальновидный министр успел наступить на мозоль всем мало-мальски влиятельным и богатым людям), и в результате примерно к середине марта будет готов продать душу дьяволу по сходной цене. Тут-то вы и возьмете его тепленьким, обязав как минимум весть третий срок плясать под вашу дудку.
-- Звучит неплохо, -- пальцы лорда Малфоя продолжали играть с набалдашником трости. -- А почему вы так уверены, что я предложу Фаджу свою поддержку? Ведь он, как вы выражаетесь, успел наступить на мозоль всем влиятельным людям -- и, кстати, чем же, по вашему мнению, он задел меня?
-- Пф-ф! Сделать зависимым недруга -- это так по-малфоевски! А что до мозоли: шесть лет назад в бытность свою замминистра Фадж не дал вам разрешения на постройку в Ланкашире гиппогрифьего питомника. Разрешение вы, конечно, получили, но я подозреваю, что для этого вам пришлось потратить не меньше десяти тысяч галлеонов -- чтобы перебить предложение отставного невыразимца Энджелла. Между прочим, лорд Малфой, вы не в курсе, сколько платят невыразимцам? Любопытно, на какие деньги Энджелл собирался открывать питомник?..
Люциус сжал набалдашник так, что костяшки пальцев побелели:
-- А с чего вы взяли, будто независимая экспертиза установит факт подмены?
-- У ассоциации гемологов три эксперта, занимающихся именно гоблинскими украшениями: старик Жослен и двое его учеников, девушка с неудобопроизносимым эстонским именем и некто Санди. Вот он-то нас и интересует в первую очередь. Старик Жослен и в самом деле старик: он, если мне не изменяет память, на девять лет старше Дамблдора, и в последний раз делал оценку лично в тысяча девятьсот восьмидесятом... "Борджин против Симмонса", дело о подмененных бирюзовых ножнах, но это так, к сведению. Девица в учениках второй год -- ей оценку никто не доверит. Стало быть, все зависит от Санди. А у Санди невеста неизлечимо больна... если только им не посчастливится отыскать такой редкий ингредиент для зелья, как шкурка новорожденного тура, -- я многозначительно посмотрела на лорда Малфоя. Выражение лица у того было совершенно нечитаемое. Я продолжила:
-- Еще в начале семестра Драко похвастался, что в ваших кладовых есть все, что только может присниться зельевару. Я переспросила у папы, так ли это. Он подтвердил, и я допускаю, что у вас и шкурка тура найдется, хотя этот представитель парнокопытных вымер еще в прошлом веке. Подытожим: оценка экспертов у вас есть, гоблины никогда не прочь поживиться за чужой счет -- так что судьба Бернса решена. Как и судьба Фаджа -- под вашим чутким руководством он будет принимать верные решения и продвигать нужные законопроэкты... Уверена, не будь ваша репутация так подмочена симпатичным рисуночком на предплечье и членством в организации крайне левого толка, вы уже давно любовались бы видом из окна министерского кабинета.
Малфой-старший долго молчал, а потом вдруг неожиданно ухмыльнулся:
-- И ведь какая красивая комбинация получилась, согласитесь!
Я поддакнула:
-- И до чего кстати пришлась любовь миссис Бернс к красивым украшениям... Не надо было ему жениться на молоденькой. Зря вы обратили его внимание на достойную дочь миссис Забини -- та семерых мужей пережила, и юная Хейл явно пойдет по ее стопам...
-- Вам и это известно? -- поразился Люциус. Я самодовольно усмехнулась:
-- Чего только не наслушаешься в слизеринской гостиной... Главное -- уметь делать правильные выводы. Так я могу перейти к сути своего предложения?
-- Можете. Я убедился в вашем умении разгадывать планы, теперь мне любопытно, как вы умеете планировать.
Устроившись поудобней, я начала:
-- Итак, ровно одиннадцать лет назад ваш хозяин развоплотился. Я никоим образом вас не осуждаю, -- добавила я, увидев, как поморщился Люциус после слова "хозяин". -- Вы были слишком молоды и амбициозны, ваш отец был жив и наверняка указывал вам, что делать... Так вот, ваш хозяин развоплотился. Не умер, замечу -- и я уверена, что сейчас как минимум один его верный последователь ищет способ вернуть Волдеморта к жизни. Рано или поздно он вернется и призовет вас с остальными Пожирателями под свои знамена. И станет вовсю пользоваться вашими кровно нажитыми галлеончиками, держа вас самих на побегушках. А что уготовано вашему единственному сыну? У вас хотя бы был выбор. Итак, лорд Малфой, у нас с вами общая цель: спокойная, размеренная жизнь, которой никто не управляет. И идти к этой цели мне бы хотелось вместе. Не скрою, я очень рассчитываю на ваши связи и советы: мне будет крайне сложно справиться своими силами. В случае согласия я, повторюсь, гарантирую вам министерское кресло -- после полного и торжественного уничтожения Волдеморта. Если же вы несогласны -- то я прошу вас оставаться в стороне, пока это вообще будет возможно, и не мешать. Тогда я обещаю вам полную амнистию -- а у меня нет никаких сомнений, что моя поддержка вам, как известному бывшему (и, возможно, будущему) Пожирателю, понадобится. Ну и, в конце-концов, если вы решите пойти против меня... -- я многозначительно замолчала. Люциус завороженно наблюдал за мной, и немедленно отреагировал:
-- Что же тогда?
-- Драко обидится, если я вас убью, так что самая комфортная камера в Азкабане -- ваша. Вы какое крыло предпочитаете: западное, восточное? Может, подземелья? Сириус говорит, из его окошка был чудный вид на побережье...
Малфой-старший встал и заходил по кабинету.
-- Почему вы так уверены в воскрешении Лорда и в своей над ним победе? -- спросил он.
-- Если бы Волдеморт умер, не имела бы смысла попытка превращения меня в орудие Ордена Феникса. Если рассуждать логически... Полагаю, Лорд воскреснет лет через пять, плюс-минус годик. -- Дамблдор наверняка подождет, когда я достаточно подрасту и примелькаюсь прессе, а потом уж позволит последователям воскресить Волдеморта. -- А что до моей победы... Скажем так: я очень, очень постараюсь.
-- Не сомневаюсь в этом. Мисс Снейп, мне нужно подумать.
-- Я понимаю. Вы деловой человек, лорд Малфой, и вы хотите доказательств. Сделаем так: когда у меня будут неопровержимые доказательства, а не голословные заявления -- пусть даже правдивые и обоснованные -- тогда я и приду к вам за ответом.
-- Договорились, -- мужчина серьезно мне кивнул, и я увидела, что ему не терпится остаться наедине и хорошенько просчитать все варианты. Не сомневаясь, что в итоге он сделает единственно верный выбор (в мою, естественно, пользу), я встала и расправила юбку.
-- Мне пора, лорд Малфой. Я обещала Драко партию в шахматы.
У самого порога меня догнал голос Люциуса:
-- Что мешает мне избавиться от вас, юная мисс, и тем самым избежать многих хлопот в будущем?
-- Родственные чувства, лорд Малфой. Я все-таки крестница вашего шурина и дочь крестного Драко -- по магическим меркам, близкая родня. Вы же помогаете мистеру Аддамсу -- значит, и мной просто так не пожертвуете.
-- А причем тут мистер Аддамс? -- холеные руки крепко сжали трость.
-- Ну как же, -- я посмотрела прямо в холодные серые глаза. -- Мне напомнить вам о покойном Абрахасе Малфое, не гнушавшемся курортными романами с симпатичными магглокровочками?


Глава 20

По-моему, мне удалось произвести впечатление на Люциуса. Я то и дело ловила на себе его настороженно-изучающий взгляд, хотя хозяин поместья больше и не захотел со мной поговорить. Зато он разговаривал с папой -- и тот потом спрашивал, что такого я сказала старине Люциусу. Дескать, аристократ был поражен до глубины души и сокрушался, что успел магически обручить Драко с Асторией Гринграсс (кстати, надо бы выяснить, что за Астория такая -- так, на будущее. Вроде бы в Хогвартсе такой нет...). Подробно пересказав отцу наш разговор, я вызвала у Северуса приступ гомерического хохота и довольное восклицание: "Горжусь!" Приятно, пикси меня задери!
А в остальном визит протекал спокойно: Нарцисса заграбастала Сириуса и заставила его выслушивать все сплетни за последние десять лет (надо признать, что он и не особо сопротивлялся), Люциус молчаливым привидением бродил по дому, пребывая в глубоких размышлениях. Папа на правах друга семьи оккупировал библиотеку: там имелся удобный кожаный диванчик и "Молот Ведьм" (любопытное, доложу вам, зрелище: суровый слизеринский декан, возлежащий на диване с пухлым томом, и хихикающий над описанием признаков, по которым должно выявлять ведьму). Ну, а мы с Драко сидели в его комнате и играли в шахматы, досадуя, что мерзкий мокрый снег, крупными хлопьями падающий с неба, не позволяет взять метлы и полетать: мы оба слишком ценили тепло и комфорт, чтобы выходить на улицу в такую мерзопакостную холодину. Драко бухтел, что папа вредный и никак не желает накрыть погодным куполом еще и сад -- только сам дом по периметру и подъездную аллею. "Он, понимаешь, хочет наблюдать из окна естественную погоду!"
В этом году Малфои перенесли традиционный рождественский бал и решили устроить его уже после окончания каникул, так что праздничный ужин прошел в приятной, почти семейной обстановке. С молчаливого разрешения родителей мы с Драко устроились на ковре у камина и почти до часу ночи слушали разные истории: воспоминания о школьных годах, анекдоты, сплетни... Задремав, я вдруг почувствовала, как меня осторожно подхватывают на руки и несут куда-то, а потом кладут
на мягкую кровать.
-- Папа, -- пробормотала я сквозь сон.
-- Это я, Гарри. Ложись, уже поздно.
-- Сейчас, -- я прошептала заклинание, неопределенно махнула рукой, не открывая глаз, и на мне оказалась моя пижамка, а мантия шлепнулась где-то а углу комнаты.
-- Лентяйка, -- усмехнулся папа. Я покладисто согласилась:
-- Угу. Спок ночи, пап. Я люблю тебя.
Моего лба коснулись сухие губы, и заботливые руки укрыли меня одеялом. Шорох и едва слышный скрип возвестили, что Северус ушел.
Я провалилась в сон...

Бесцеремонный стук в дверь выдернул меня из объятий сновидения. Я накрыла голову подушкой и твердо вознамерилась не поддаваться на провокацию. Бесполезно -- стук повторился.
-- Кыш!
-- Гарри, уже утро, пора смотреть подарки! Пойдем!
-- Сам смотри.
-- Не могу сам, ты гостья, мне потом будет очень-очень стыдно.
-- Разве у Малфоев совесть не атрофирована за ненадобностью?
-- Нет, конечно! -- возмущенный голос заставил меня проснуться окончательно. -- Она у нас есть, передается от отца сыну и хранится в Гринготтсе, как одно из величайших сокровищ. Правда, пользуемся мы ею нечасто: как же, такой раритет!
Вот зараза белобрысая!
-- Встаю! Заходи, что ли.
-- Визжать не будешь?
-- Так я вроде не голая. И потом, в нашем возрасте разница между мальчиком и девочкой чисто символическая.
Захихикав, Драко вошел, а я, позевывая, сползла с кровати прямо на пол.
-- Нелл! Тащи наши подарки сюда, -- скомандовал Драко, и перед нами оказалась немаленькая кучка, которую мы немедленно бросились разбирать. Рассортировав подарки на две почти одинаковых кучки, мы обозрели получившееся. Кучка Драко, конечно, была больше -- зато в моей были два многообещающих свертка, замотанных один в драконью кожу, а второй -- в синюю со звездами бумагу. В очертаниях первого угадывалась метла (и я догадывалась, кто мне ее купил -- очень уж крестный допытывался, нравится ли мне летать), а второй был неподписан.
-- Ну, приступим, -- сказал Драко, надрывая обертку на первом подарке. Я последовала его примеру.
Оказалось, что Молли Уизли печет умопомрачительное печенье -- и совершенно не умеет вязать. Присланный ею алый с золотом (!) свитер оказался велик минимум на три размера и спереди длиннее, чем сзади.
Невилл прислал нанизанные на нитку семена софоры буролистной -- они до того напоминали жемчуг, что некоторые колдуны неоднократно надували магглов, продавая им поддельные драгоценности, пока ими не заинтересовывался Аврорат.
Гермиона прислала большую, с меня, мягкую игрушку -- зеленую толстую змею с желтым пузом. Ее вполне можно было использовать вместо подушки.
Рон прислал пять шоколадных лягушек и брелок-нетеряйку (потерянные ключи сами возвращались к владельцу), Бесси прислала копилку-жука, Бри -- книжку со сказками, прочие ребята -- всякую дребедень и сладости.
Папа подарил мне маленькое золотое колечко с искоркой-рубином, при виде которого я чуть не расплакалась -- это было то самое, которое он так и не успел подарить маме.
Родители Драко презентовали два красивых гребешка из драконьей кости -- довольно дорогое украшение, оберегающее владелицу от мигреней...
-- Ух, замечательно! -- восхитился Драко, распаковав мой подарок. Еще бы -- на каждой бусинке его инициалы, а Драко не чуждо самолюбование...
-- Да на здоровье, -- отозвалась я, разворачивая метлу от Сириуса. Чего и стоило ожидать: самая последняя модель, жалко, в Хогвартс нельзя привезти.
-- А это от кого?
-- Не знаю, -- последним остался сине-звездный сверток.
-- Чар на нем нет -- иначе в поместье он бы попросту не попал, -- Драко решительно рванул обертку и вытащил нечто серое, искристое, словно иней под солнцем.
-- Мантия, -- разочарованно пробурчал он. -- Вроде ничего, только здоровая-а... На взрослого мужика. Хороший подарочек, -- он набросил ее на меня, чтобы в следующий момент завопить:
-- Гарри, где ты?!
-- Дурацкие у тебя шуточки, -- я сняла тонкую ткань с головы и Драко округлил глаза.
-- Ну нифига ж себе! Иди сюда, -- он подтащил меня к зеркалу, и ахнула уже я. Видно было только мою голову, а остального тела не было, словно я вдруг стала частично прозрачной.
-- Мантия-невидимка! Ты представляешь, сколько это стоит? Ну-ка, ну-ка, кто у нас колдопортной? -- Драко полез осматривать подкладку на предмет монограммы: здесь одежду метили не ярлычками, а вышитыми снизу на поле одеяния инициалами или личным знаком портного. Например, у мадам Малкин это были серебряные ножницы, а ее лондонская конкурентка фрау Шнайдер везде ставила вычурную букву "Ш".
-- Метки нет, -- развел руками Драко. Я сунула руки в карманы и нащупала сложенный листок.
-- "Когда-то твой приемный отец отдал мне эту мантию на хранение. Так что это не подарок."
-- Подпись есть? -- живо заинтересовался Драко, выхватывая у меня листок. -- "АБВПД". Это что за абракадабра?
-- Альбус Брайан Вульфрик Персиваль Дамблдор.
-- Вот это имечко! За что его так невзлюбили папа с мамой? -- пробормотал мой друг. Я полностью разделяла его мнение: у самого Драко имя было хоть и необычное, но красивое и не грузное. Кажется, есть такая традиция у Блэков: называть детей именами созвездий, или же цветочными именами...
-- Значит, мантия принадлежала Поттеру? Знаешь, мне кажется, что это семейная реликвия. Я читала, что великие мастера не помечали свои работы -- им было незачем, а раз сейчас нет ни одного колдопортного, который не ставит метку...
-- Их и раньше не было, -- перебил меня Драко. -- Метку могли не ставить оружейники, ювелиры, но не портные. Разве что это... Ох! -- я думала, Драко не умеет бледнеть. Куда уж бледнее, если его кожа и так наводит на мысль о фарфоре. Оказалось, бледность в исполнении Малфоя-младшего -- это прозрачность, довольно-таки устрашающее зрелище для моего детского воображения... Конечно, я не увидела сквозь Драко противоположную стену -- зато увидела синие венки на висках, лихорадочно бьющиеся под тонкой кожей.
-- Отомри, -- попросила я.
-- Ты знаешь, что такое Дары Смерти?
-- Нет... А должна?
-- Это сказка. Детская сказка -- или, по крайней мере, эту историю таковой считают. -- Драко взял в руки книжку, так удачно подаренную мне Бри, полистал и развернул на нужной странице. Ткнул пальцем:
-- Читай.
-- " Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит у них на пути кто-то, закутанный в плащ.
И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее, ведь обычно путники тонули в реке. Но Смерть была хитра. Она притворилась, будто восхищена мастерством троих братьев, и предложила каждому выбрать себе награду за то, что они ее перехитрили.
И вот старший брат, человек воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, одолевшего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала ее старшему брату.
Второй брат был гордец. Он захотел еще больше унизить Смерть и потребовал у нее силу вызывать умерших. Смерть подняла камешек, что лежал на берегу, и дала его среднему брату. Этот камень, сказала она, владеет силой возвращать мертвых.
Спросила Смерть младшего брата, чего он желает. Младший был самый скромный и самый мудрый из троих и не доверял он Смерти, а потому попросил дать ему такую вещь, чтобы он смог уйти оттуда и Смерть не догнала бы его. Недовольна была Смерть, но ничего не поделаешь — отдала ему свою мантию-невидимку ».
Тогда отступила Смерть и пропустила троих братьев через мост. Пошли они дальше своею дорогой, и всё толковали промеж собой об этом приключении да восхищались чудесными вещицами, что подарила им Смерть.
Долго ли, коротко ли, разошлись братья каждый в свою сторону.
Первый брат странствовал неделю, а может, больше, и пришел в одну далекую деревню. Отыскал он там волшебника, с которым был в ссоре. Вышел у них поединок, и, ясное дело, победил старший брат — да и как могло быть иначе, когда у него в руках Бузинная палочка? Противник остался лежать мертвым на земле, а старший брат пошел на постоялый двор и там давай хвастаться, какую чудо-палочку он добыл у самой Смерти, — с нею никто не победит его в бою.
В ту же ночь один волшебник пробрался к старшему брату, когда он лежал и храпел, пьяный вдрызг, на своей постели. Вор унес волшебную палочку, а заодно перерезал старшему брату горло.
Так Смерть забрала первого брата.
Тем временем средний брат вернулся к себе домой, а жил он один-одинешенек. Взял он Камень, что мог вызывать мертвых, и три раза повернул в руке. Что за чудо — стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, да только умерла она раннею смертью.
Но была она печальна и холодна, словно какая-то занавесь отделяла ее от среднего брата. Хоть она и вернулась в подлунный мир, не было ей здесь места и горько страдала она. В конце концов средний брат сошел с ума от безнадежной тоски и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой.
Так Смерть забрала и второго брата.
Третьего же брата искала Смерть много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял мантию-невидимку и отдал ее своему сыну. Встретил он Смерть как давнего друга, и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира", -- внезапно охрипшим голосом закончила я. --Думаешь, это правда? Насчет Даров?
-- Сказка сказкой, но она ведь не на пустом месте возникла. Нужно покопаться в библиотеке -- вдруг что-то найдется. Нелл!
-- Слушаю, хозяин Драко, -- с легким хлопком у двери материализовался его личный домовик.
-- Дуй в библиотеку и сложи отдельной стопочкой все книжки, в которых упоминается о Дарах Смерти. Принесешь ко мне в комнату.
-- Сию минуту, -- домовик смешно поклонился и исчез.
Сразу после завтрака мы засели в спальне Драко и принялись просматривать литературу. Книг оказалось неожиданно мало: всего с десяток, и ничего конкретного там не было написано. Так, голословные рассуждения, пересказы легенды и множественные рисунки, изображающие Дары Смерти, правда, все разные.
-- Подытожим, -- предложил друг. -- Палочка сделана из бузины и приносит несчастье своему владельцу: никто из них не умирал своей смертью. Воскрешающий камень, судя по всему, представляет из себя обыкновенный булыжник, и на самом деле никого не воскрешает, а делает высококачественных инфери. Самый невинный из Даров -- мантия, никакого подвоха и проклятия, и достался он тебе... Отцу расскажешь?
-- Расскажу. И Невиллу с Герми, -- я уже определила для себя круг лиц, которым я доверяла больше всего и собиралась доверять впредь. Так сказать, мой собственный Ближний круг, хе-хе...
-- Я, пожалуй, информацией делиться не стану, -- протянул Драко. -- Папа выжидает, так что докладывать ему нет смысла.
-- А ты? Что решил ты?
-- Я? Я буду поддерживать тебя до конца, -- серьезно заявил мне друг. -- Я... сон видел.
-- Какой сон? -- заинтересовалась я. Он помотал головой:
-- Не скажу. Не могу -- иначе он не сбудется, а я хочу, чтобы сбылся. Все мои сны сбываются.
-- Ну и ладно, -- не буду настаивать. Захочет -- расскажет, нет -- ну и не надо. Да и не столь важно, что там ему приснилось -- лишь бы он в это верил и был с нами.


Глава 21


Утром двадцать седьмого прилетела помятая сова и сбросила прямо в мою овсянку письмо от Ремуса Люпина.
-- "Доброго времени суток", -- зачитала я вслух. -- "Спасибо за поздравления и подарок, прости, что не смог ответить сразу же. Я с радостью принимаю ваше предложение и загляну к вам в обед. Ремус Люпин."
-- Ну надо же, -- Сириус с удивлением рассматривал вяло трепыхавшуюся на полу сову. -- Не думал, что Луни стал настолько необязательным...
-- А когда он мог отписать? Я отправила ему посылку в канун Рождества. Очевидно, сова искала нас здесь -- хотя мы были у Малфоев, потом отправилась в мэнор и снова вернулась к нам. Бедняжка...
-- Теперь у меня в доме будет двое блохастых, -- проворчал папа -- оказывается, он знал о том, что Люпин оборотень, так что мое признание не стало для него неожиданностью.
-- Кикимер!
-- Да, госпожа, -- старый домовик неторопливо пришаркал из кухни, хотя все мои знакомые эльфы предпочитали аппарировать. Наверное, таким образом он хотел подчеркнуть свою дряхлость и заодно досадить мне медлительностью.
-- Приготовь к обеду шоколадный десерт и накроешь на четверых -- у нас гость.
-- Что предпочитает гость?
-- Пожалуй, что-то сытное. И когда-то бывшее как минимум четвероногим, -- заявил папа. Сириус лающе хохотнул:
-- Бифштекс с кровью -- Луни не откажется.
Домовик проскрипел:
-- С кровью -- одна порция?
Северус хмыкнул:
-- Я предпочитаю птицу или рыбу.
-- А я буду мясо, только зажаренное намертво, -- вряд ли полусырое мясо способно вызвать у моего желудка восторженный отклик. Крестный подытожил:
-- Выходит, что одна... но двойная.
Эльф недовольно скривился и пошаркал обратно в кухню. Надо же, какие мы нежные -- не желаем приготовить несчастный обед для четырех человек! Можно подумать, что он все будет руками делать. Я-то знаю, как хогвартские домовики готовят: щелкнул пальцами -- и ножи-сковородки сами по кухне прыгают, как живые.
Наверное, Сириус думал так же, потому что заявил:
-- Отправлю его на Гриммо, как только каникулы закончатся -- пусть ремонтом занимается. Лучше закажу себе маггловскую пиццу или в забегаловку схожу, чем буду на его мерзкую постную рожу глядеть.
После завтрака я камином отправилась к Драко -- мы условились испытать мою новую метлу, как только снегопад прекратится, и замечательно провела время до обеда. Потом я вернулась домой и успела только снять зимнюю мантию.
Камин полыхнул зеленым и выплюнул на ковер полуседого тощего мужчину в покрытой заплатками одежде.
-- Мистер Люпин, -- обрадовалась я. -- Добро пожаловать!
-- Гарриэт, -- он выглядел потрясенным, и буквально не сводил с меня глаз. -- Ты так на нее похожа... О, прости, тебе, наверное, все это говорят...
-- Вообще-то чаще упоминают, что у меня мамины глаза, а о внешнем сходстве я слышу впервые.
-- Чем старше ты становишься, тем больше напоминаешь мне Лили, -- вмешался папа, входя в гостиную. -- Здравствуй, Люпин. Как здоровье? Что-то ты бледноват...
-- Я чувствую себя, как всегда в такое время, Снейп. Спасибо за приглашение, -- хотя в тоне Люпина я не заметила особой теплоты, но и никакого признака ненависти или злости не обнаружила. Скорее, уважение и ровное отношение. Впрочем, папа сам говорил, что Люпин никогда не принимал участия в забавах Мародеров...
-- Приглашала тебя моя дочь, так что не стоит благодарить меня, -- мужчины обменялись рукопожатиями. Я сбегала за Сириусом, и тот с порога бросился обнимать Люпина:
-- Луни! Рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим!
-- Десять, Бродяга.
-- Да уж, -- хохотнул Сириус. -- И они не прошли для тебя даром, -- он красноречиво окинул взглядом его фигуру.
-- Помнится, в школе ты не был таким тощим, Люпин, -- Северус не страдал излишком деликатности и предпочитал говорить прямо. Да уж, если у папы просто худощавое телосложение и узкие плечи, то Ремус явно постоянно недоедал. Интересно, чем зарабатывают на жизнь оборотни? Ой, я что, сказала это вслух? Я случайно... ну ладно, не случайно. Люпин застыл.
-- Сириус! Или это был ты, Снейп?
-- Да ладно вам! У меня что, не хватит ума сложить два и два? Крестный просто оговорился, а я сделала выводы. Послушайте, мистер Люпин, я ведь не просто так вас позвала, у меня к вам серьезный разговор и деловое предложение... Но сперва пообедаем: я только что с прогулки и зверски проголодалась.
Я все рассчитала верно: сытый Люпин был намного благодушнее и расслабленее Люпина голодного. А что он был голодным, так об этом явственно свидетельствовали съеденные им два бифштекса, две порции пудинга и полторта. Сириус, по-моему, специально заговаривал ему зубы, чтобы тот не стеснялся, а Кикимер исправно подкладывал Люпину на тарелку добавку. Наверное, надеялся, что гость лопнет и хозяева огорчатся... Впрочем, Люпин не лопнул, и даже выдул две чашки чаю. Еще бы -- недавно было полнолуние, и он должен испытывать адский голод, истратив на трансформацию уйму энергии.
Перейдя в гостиную, мы наконец заговорили о делах. Первым стал спрашивать Ремус.
-- Сири, я безмерно удивлен: ты под одной крышей со Снейпом, и оба до сих пор невредимы. Как вам удалось?
-- Я пересмотрел свои взгляды на некоторые вещи, скажем так. Луни, вы там у себя газеты читаете?
Люпин удивился:
-- Мы -- это кто?
-- А разве ты не в Запретном лесу живешь? -- в свою очередь удивился Сириус.
-- Жил. Теперь я живу в Румынии, один, подрабатываю в драконьем заповеднике сторожем. Тамошние работодатели не столь привередливы -- им все равно, в кого я оборачиваюсь раз в месяц, лишь бы дело свое делал. Хотя платят не то, чтобы много... А газеты я читаю, один из наших выписывает "Придиру" и "Пророк".
-- Значит, представляешь, с каким скандалом меня оправдали и насколько пошатнулся престиж Министерства и Дамблдора, как главы Уизенгамота.
-- Представляю, -- осторожно сказал Люпин. Его глаза настороженно изучали нас троих, мужчина, видимо, пытался понять, что от него хотят и на что намекают.
-- А если бы тебе сказали, что в скором времени Дамблдор вообще будет свергнут с пьедестала?
-- То я, пожалуй, сказал бы, что очень этому рад. И могу посодействовать.
Тогда я рассказала Люпину все наши предположения и догадки, заодно упомянув о своей роли в Большом Заговоре. Люпин слушал внимательно, глупых вопросов, как в свое время крестный, не задавал, чем произвел на меня приятное впечатление. Теперь я верю, что в школьные годы у Мародеров был всего один на четверых мозг, и тот находился в тогда еще русой люпиновской голове (так папа любит говорить).
После моего рассказа настала очередь самого Ремуса.
-- Десять лет назад, когда стало известно о гибели Поттеров и исчезновении Волдеморта, я сразу бросился искать Сириуса. Квартира, которую он снимал тогда, была пуста, никто из друзей и знакомых не смог мне ничего объяснить. На следующий день вышел "Пророк", в котором говорилось об убийстве магглов и Петтигрю, и о заключении Сириуса. Я сразу пошел к Дамблдору. Тот успокоил меня, пообещав разобраться, и вскоре прислал письмо. Мол, ошибка исключена, и Сири действительно виновен... Но я-то знал Сири как облупленного! Он даже Пожирателя ни одного не убил -- всегда целился по рукам и опутывал "Инкарцеро". Когда я пришел в Министерство и прпросил показать мне протокол судебного заседания, мне рассмеялись в лицо. Какой еще протокол, какое заседание? Глава Уизенгамота лично выносил приговор, убийцу и предателя сразу отправили в Азкабан -- как только схватили. Вот эта нестыковка меня и насторожила: зачем Дамблдор обещал разобраться, если он выносил приговор лично? Мог бы сразу сказать... Я тогда не решился требовать объяснений от Дамблдора. Аппарировал в Годрикову Лощину, поспрашивал соседей, орденцев... По всему выходило, что Сириус был здесь после гибели Поттеров, смотрел на разрушенный дом и клялся отомстить кому-то, а потом улетел на своем мотоцикле. С чего бы предателю клясться отомстить? К сожалению, близилось полнолуние, и я не мог ничего предпринять, так что я успел только посмотреть на предполагаемых опекунов Гарри. Информация о ее местонахождении, между прочим, досталась мне нелегко: никто ничего не знал. Молли упомянула, что девочку отправили к тетке, и мне пришлось перелопатить груды старых писем, пока я нашел то, в котором Лили упоминала о скором замужестве ее сестры. Знаете, сколько Петуний Дурсль было в Англии десять лет назад? Ровным счетом тысяча девятьсот девяносто. Из них девятьсот -- подходящего возраста (я не знал точно, сколько лет Петунии -- только то, что она старше Лили не больше чем на два года). А уже из этих девяти сотен четырнадцать были замужем за Верноном Дурслем. На шестой семье мне повезло -- я их нашел. Впечатление они производили крайне тягостное, и я решил, что после полнолуния попробую добиться хотя бы судебного разрешения регулярно навещать Гарри -- на правах старинного друга семьи. Я рассчитывал на помощь орденцев... впрочем, неважно. Едва я выздоровел, как мне пришлось срочно бежать из Англии -- меня разыскивали авроры как возможного пособника Сириуса. Где уж мне было заниматься опекунством! Тут смотри, чтобы собственая шкура цела осталась -- прошел слух, что меня разрешили брать в любом виде... Я сбежал во Францию, пожил с месяц в тамошней общине и был вынужден уйти -- меня все еще искали. Тогда я аппарировал в Македонию, потом в Албанию, Грецию... наконец, осел в Румынии. Тамошний драконозаводчик -- наш бывший сокурсник, Эйб МакКинли, помните такого? Он дал мне работу, правда, нелегально... У меня было достаточно времени, чтобы подумать, так что я все раскладывал и так, и эдак, и выходило одно: директор играет в какую-то свою игру, и устранил нас с Сириусом, чтобы иметь возможность влиять на Гарри. Мне оставалось только выжидать, а потом, когда Гарри пойдет в школу, ползти на брюхе к Дамблдору и вымаливать прощение, всячески доказывая свою лояльность -- чтобы иметь возможность хоть издали наблюдать за ребенком Поттеров... А потом завертелась вся эта катавасия с признанием отцовства, и я уже мог не торопиться -- Снейпа я знаю достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: за свою дочь он кому угодно горло перегрызет. Дальше был побег Сириуса, и я порадовался, что остался в Румынии: иначе и меня под шумок могли загрести. Когда Сири признали невиновным, я ликовал и собирал вещи -- сразу после полнолуния я собирался вернуться в Англию. Так что, как видите, я полностью разделяю ваши взгляды.
Сириус пытливо глянул на Ремуса:
-- Луни, где твои чемоданы? Я тут домик унаследовал, поможешь мне привести его в порядок?


Глава 22


На платформе 9 и 3/4 я радостно распрощалась сразу с двумя новообретенными родственниками -- крестным и Ремусом. Оборотень к концу каникул как-то незаметно стал из союзника дядюшкой -- если не родным, то уж двоюродным точно.
Сидя в вагоне и глядя на перрон, я вспоминала первое сентября и свою зависть к тем студентам, которых провожали родители -- кто бы мог подумать, что скоро мне повезет больше, чем им всем вместе взятым?
Папа предлагал аппарировать или воспользоваться хогсмидским камином, но я отказалась -- мне было интересней проехаться в "Хогвартс-экспрессе", поболтать с друзьями и полюбоваться пейзажами за окном.
Ко мне сразу же подсели Невилл и Гермиона, а минут через пять после того, как поезд тронулся, и Драко почтил нас своим присутствием. Пояснил:
-- Надо было проследить за Крэббом и Гойлом. Эти двое повстречались с Паркинсон, и теперь та щеголяет изумительным рогом во лбу -- на каникулах Гойл почти выучил олений сглаз... Ребятам понравилось, и они порывались колдануть еще чего-то, но я запретил. Зачем портить крестному первый послепраздничный день?
-- Да, они наколдуют -- что Паркинсон можно будет за деньги в цирке показывать, -- фыркнула Гермиона. Я не согласилась:
-- Они, конечно, ленивые и простодушные, но не криворукие. Их просто нужно правильно мотивировать -- и ребята еще покажут, на что они способны.
Драко фыркнул:
-- Ничего подобного!
-- Спорим?
-- Спорим! На десять галлеонов.
-- Ладно, -- пожала я плечами. -- Десять так десять.
Мы пожали руки, Невилл разбил и сказал:
-- Зря ты с Гарри спорил, плакали твои денежки.
-- А вот и не зря, -- запальчиво возразил Драко. -- Я Крэбба с Гойлом всю свою жизнь знаю!
Что ж, Драко, значит, тебя ждет урок: лучше переоценить, чем недооценить...
Злая, как сотня корнуольских пикси, Панси Паркинсон встретилась нам только на перроне в Хогсмиде -- Буллстроуд отгоняла от нее любопытных, а сама Панси пыталась закрыться мантией. Выходило не очень -- развесистый олений рог рос прямо между глаз, и, закрывшись, девчонка автоматически переставала видеть дорогу перед собой. Похихикав над невезучей сокурсницей, Драко возглавил нашу компанию и повел к каретам -- ему раньше уже приходилось ездить в Хогвартс таким путем.
Кареты были как кареты: с хогвартским гербом на дверце, рассчитаны на четырех взрослых студентов, или шестерых таких мелких, как мы. Но вот скакуны, которыми они были запряжены...
Казалось, что этих "лошадок" не кормили никогда. Принципиально. Видели когда-нибудь мумию? Высохшую, сморщенную... но при этом глядящую на тебя живыми печальными глазами? Вот примерно такими и были лошадки, только в качестве бонуса шла пара крыльев, сложенных на спине на манер плаща. Как по заказу, один из впряженных в ближайшую карету скакунов расправил их и снова сложил -- крылья оказались нетопыриные. А что, логично -- сдует ветер такую коняшку, а она крылышки расправит, да и полетит, куда глаза глядят... Стая перелетных непарнокопытных. Сюрреализм -- Дали и не снилось.
-- А они не надорвутся?
-- Кто? -- недоуменно обернулся Драко.
-- Лошадки наши.
Теперь на меня таращились еще и Невилл с Гермионой.
-- К-какие лошадки? Кареты не запряжены, -- осторожненько подергал меня за рукав Невилл. Я изумилась:
-- Вы что, не видите? Тощие крылатые лошади с выпирающими ребрами! Да потрогайте же!
Решительно схватив за руку Невилла, я направилась к ближайшей упряжке и храбро потянулась к морде лошадки. Та оказалась бархатистой и теплой, вопреки моим опасениям, и я заставила Невилла положить рядом со своей и его руку. Лошадка стояла смирно, только косила на меня печальным глазом.
-- Ой... И правда, невидимые... А почему ты их видишь, а мы не видим? -- Гермиона и Драко подошли следом и осторожно поглаживали невидимые бока. Невилл вытащил из кармана конфету, и животное аккуратно взяло ее губами.
-- Здорово, -- восхитился друг. -- Надо будет спросить кого-то из преподавателей или Хагрида -- наверняка запрягать лошадей входит в его обязанности.
Мы уселись в карету и всю дорогу всматривались в темнеющий за окошком лес, пытаясь увидеть тех страшных зверей, из-за которых нам было запрещено уходить дальше опушки. К сожалению, ни волков, ни даже лис нам не попалось, я уже не говорю об оборотнях или мантикорах.
Без приключений доехав до замка, мы оставили багаж в комнатах и поспешили в Большой зал. Спасибо Мерлину, обошлось без вступительной речи -- нас просто накормили ужином и раздали расписание: в этом семестре больше не было полетов, зато появилось несколько спецкурсов. Нам предлагали изучать геральдику, этикет и танцы (в скобках было указано, что занятия рассчитаны на четыре семестра). Я, не колеблясь, решила пойти на все три спецкурса, а Невилл буркнул, что и без геральдики проживет замечательно. Хорошо Драко -- он-то в этих занятиях не нуждается, у него до школы были гувернеры, успевшие научить его не только кушать правильной вилкой, но и еще целой куче того, что положено знать юному аристократу.
После ужина я зашла к папе, обсудила с ним расписание и договорилась о наших занятиях -- мы с Невиллом изучали окклюменцию, и хотели в свободное время помогать с приготовлением зелий для Больничного крыла.
Уже засыпая, я услышала тихий шорох. Выглянули из-за балдахина и ухмыльнулась: туфли крались к выходу. Как же хорошо в Хогвартсе!

Январь, февраль и март пролетели незаметно. Мы много учились, однажды мобилизовали второй и первый курсы, устроив битву снежками, следили за Квиррелом и приручали Пушка. Оказалось, псина любит яблоки и млеет, когда крайнюю правую голову чешут за ухом, а среднюю гладят по носу. Мы заводили знакомства с самыми различными студентами, и вскоре нас не знал только ленивый. Мы постепенно приучали Рона Уизли к мысли, что он сможет не только обыграть в шахматы любого хогвартского студента и оглушить тролля, но и сумеет стать самым авторитетным младшекурсником на Гриффиндоре. Рыжему явно нравились почет и внимание, так что он смирился с необходимостью помогать и советовать, и вскоре был вознагражден -- папа лично дал Гриффиндору двадцать баллов за "достойную дрессуру". Рон сумел добиться дисциплины на уроках зелий, несмотря на подначки слизеринской компании, в которую входили Паркинсон, Буллстроуд и несколько подпевал (подозреваю, пообещал отвесить каждому по щелбану, но тем не менее...). Теперь гриффская половина класса сидела тихо и с каменными лицами крошила ингредиенты, пока Паркинсон сотоварищи изощрялась в словесных оскорблениях. К моему огромному сожалению, совсем заткнуть Панси не получалось никак -- ее папаша занимал одну из высоких должностей в Министерстве, и сковырнуть его можно было только с помощью Люциуса. Приходилось терпеть и выжидать, когда аристократ присоединится к нашей дружной команде, и тогда уже вершить свою маленькую месть.
В апреле Хагрид снова пожаловался, что кто-то убил единорога и выпил всю кровь. Мы пришли посмотреть на детенышей фестралов -- тех самых невидимых лошадей, что так поразили нас в первый день семестра. Оказалось, что фестралов могут видеть только те, кто своими глазами видел смерть -- а мне довелось видеть смерть матери, хоть я этого и не помнила. Несмотря на устрашающую внешность, животные оказались на редкость дружелюбными и флегматичными, обожали сладкое и Невилла -- потому, что у него сладкого всегда были полные карманы. Хагрид всегда охотно принимал нас у себя, поил чаем из огромных кружек и угощал кексами собственного приготовления: страшненькими, но вкусными. Гермиона однажды пошутила, что хагридова выпечка похожа на самого лесничего -- "на лицо ужасная, добрая внутри".
-- Вы эта, извиняйте, только я сегодня малость занят, -- сказал нам с порога полугигант. -- Мне в лес надобно, приглядеть...
-- Что-то случилось? -- Гермиона сегодня была настроена благодушно и, кажется, собиралась предложить свою помощь. Ну да, так и есть:
-- Может, мы чем-то поможем?
-- Это вряд ли. Кровопивец какой-то объявился, единорогов убивает. Такое чистое, доброе создание, у кого только рука поднялась!
-- Кровопивец? -- вампир, что ли?
-- Ну да. Всю кровь высасывает. Единорожья кровь, она ото всех болезней спасти могет -- да только лучше умереть, чем так спасаться. Это же проклятие страшное -- убить единорога, м-да...
Хагрид скоро ушел, а я поняла, что развязка не за горами. Если Квиррел добывает для своего хозяина единорожью кровь, значит, тот страстно желает возродиться и воспользуется любой возможностью, чтобы заполучить философский камень.
А месяц спустя все это и произошло.
Хагрид выиграл в карты яйцо дракона. Сперва я не обратила внимания на сей интересный факт: ну выиграл и выиграл, но Люпин как раз прислал письмо, в котором упоминалось, что их питомник как-то купил яйцо Китайского Огненного Шара за три тысячи галлеонов, и я задумалась. Какова вероятность того, что незнакомец с драконьим яйцом в кармане сядет играть с Хагридом в карты? Какова вероятность того, что он решит поставить яйцо на кон? И проиграет?
Я отправилась за объяснениями. Хагрид грел яйцо в камине, поминутно переворачивая его большими щипцами.
-- А, Гарри! Хорошо, что ты зашла. Скоро вылупится, представляешь?
Не хотелось разочаровывать лесника, но...
-- А ты знаешь, что не сможешь оставить дракона себе? Придется переправить его в питомник -- иначе рано или поздно кто-то донесет и министерские отправят тебя в Азкабан.
Лесник погрустнел:
-- Знаю я, знаю. Я уже написал Чарли Уизли, он заберет драконеныша сразу, как тот вылупится.
-- Хагрид... а как выглядел тот человек, что проиграл тебе яйцо?
-- Ну... В капюшоне, в черной мантии... Так хорошо встретить человека, который любит зверушек! Посидели, поговорили... Я ему: "Любую зверушку можно приручить, ежели найти верный подход", а он: "Особенно ежели знаешь, чего она любит". Я ему и сказал, мол, уж на что злой мой Пушок, а поиграй ему на дудочке -- и уснет, что твой ребенок.
Мое сердце пропустило один удар. Я почему-то не сомневалась, что тем незнакомцем был Квиррел, и теперь ему известно, как пройти мимо цербера. Следя за преподавателем ЗОТИ, мы выяснили, что он все время терся рядом то с одним, то с другим профессором, а потом вдруг резко переставал -- несомненно, выяснив, как обойти его ловушку. Оставалось только найти способ миновать папину и хагридову -- и взять камень.
Ужаснувшись своей догадке, я молнией полетела к папе. Значит, остается только его препятствие -- и один шаг до камня!
Папы в кабинете не оказалось. Равно как и в лаборатории, в Большом зале и слизеринской гостиной. Зато я нашла Драко, сообщившего, что видел, как профессор Снейп направлялся к границе антиаппарационной зоны...
Рассказав о своей догадке друзьям, я попросила совета: мне не хотелось идти к кому-нибудь из преподавателей или директору, ведь никаких доказательств мы не имели, а кто поверит на слово ребенку?
-- М-можно сидеть под мантией у комнаты с Пушком и следить, -- предложил, волнуясь, Невилл. -- А когда о-он придет, шарахнуть его чем-то по башке.
-- Лонгботом, ты, никак, с Крэббом и Гойлом переобщался, -- хихикнул Драко. Невилл покраснел:
-- Что, есть идеи получше?
Идей получше ни у кого не оказалось. Взяв мантию, мы направились к церберу, намереваясь проверить, все ли в порядке.
-- ...куда вы так торопитесь, мисс Брокльхерст? -- и как у нее так выходит? Макгоннагал никогда не орет, но слышно ее в соседнем коридоре. Магия, не иначе.
-- К директору, профессор. Мне нужно согласовать...
-- Согласуете завтра. Директора нет.
Я повернулась к друзьям:
-- Дамблдора нет! Вы понимаете, что это означает?
-- Что сейчас идеальный момент для кражи камня!
Мы сорвались с места и побежали, не скрываясь, затормозив только у лестницы на третий этаж. Проследив, чтобы нас никто не увидел, накинули мантию и свернули в запретный коридор.
-- Слышите музыку? -- Драко навострил уши. -- Арфа.
-- Пушка усыпляет музыка, -- я похолодела. -- Быстро!
Пес действительно спал, положив среднюю голову на вытянутые лапы. Крайним головам достался каменный пол, и спали они не так глубоко: левая открыла один глаз, увидела снявшего мантию Невилла и заснула опять, узнав мальчика. Я свернула мантию и сунула за пазуху:
-- Люк открыт!
Действительно, люк, охраняемый цербером, был открыт, а рядом с ним стояла зачарованная арфа, исполняющая нечто на редкость заунывное.
-- "Элегия" Рахманинова, -- узнал Драко. -- Интересно, вообще-то это для фортепиано, но...
-- Потом, -- перебила его Гермиона. -- Прыгайте!
Мы друг за дружкой попрыгали в открытый люк и угодили прямо в объятия Дьявольских силков -- как любезно сообщил нам Невилл, с восторгом рассматривая сей дивный образчик флоры. Флора пыталась обнять нас покрепче, как давно не виденных родственников, и я спросила как можно спокойнее:
-- Невилл, дружище, что нам делать с этим растеньицем?
-- А, да все просто... -- к моему ужасу, лианы-щупальца утянули Невилла куда-то вглубь, и его голос донесся уже снизу:
-- Расслабьтесь, и они вас не тронут.
Бледный до зелени Драко потерял сознание и был немедленно утянут вслед за Лонгботтомом, третьей нырнула Гермиона, бормоча что-то про третий закон Ньютона, и я услышала ее радостный возглас:
-- Гарри, это не страшно!
Зачем-то глубоко вдохнув, я постаралась не двигаться, и в следующую секунду стояла рядом с друзьями. Герми приводила в чувство Драко, Невилл с любовью рассматривал растение, шепча: "... семейство крестоцветных... ". Дурдом на выезде. И ведь никому не сказали, где мы, и папе записку не оставили... Голову мне оторвать мало за такое -- и оторвут ведь, как пить дать оторвут. Вот вернется папа -- и оторвет, а если не оторвет, то Люциус постарается, за то, что подвергла опасности его единственного наследника.
Единственный наследник застонал и сел, пытаясь сфокусировать мутный взгляд.
-- Драко, ты идешь обратно и ждешь профессора Снейпа, -- решительно сказала я. Тот хотел было возмутиться, но глянул вверх, прикинул, какие ужасы могут нас ожидать в дальнейшем, и согласился.
-- Я пошлю ему сову. И Дамблдору, пожалуй, тоже.
Гермиона наколдовала луч света, Дьявольские силки с недовольным шипением расползлись в стороны и я смогла с помощью Вингардиум Левиосы поднять Драко к люку. Он помахал нам рукой:
-- Нормально! Я побежал.
Две минуты бега по темному коридору -- и мы в высоченном зале с арками, где летает и жужжит нечто, весьма похожее на огромных пчел.
-- Ключи! -- восклицает Гермиона. Действительно, ключи. На стрекозиных крылышках, разнокалиберные такие... Невилл указал в дальний угол:
-- Там дверь. Нам что, придется искать ключ? Да на это куча времени уйдет...
Попробовав "Аллохомору", Гермиона пожала плечами:
-- Не выходит. Ну-ка, глядите, ключ должен быть старым, как и замок.
Мы задрали головы к потолку и принялись высматривать эту маленькую летающую пакость. Ключ, с трудом удерживающийся в воздухе на покрученных крылышках, заметила я. Этот инвалид старался забиться в угол и отнюдь не желал, чтобы его ловили -- от моей протянутой руки он улизнул с грацией пьяной балерины. Я попробовала "Акцио" -- безрезультатно.
-- Вот! -- Герми с торжественным лицом вручила мне вынутую неизвестно из какого пыльного угла метлу. Прутья в ней держались на честном слове, на древко намоталась паутина -- словом, не метла, а мечта квиддичиста. Невилл скривился:
-- Фу, как на таком летать можно? Этой метлой даже двор подметать стыдно!
-- Квиррел взлетел -- и у нас выйдет. Давай, Гарри, действуй.
Ну да, кто же еще... Я вздохнула, села на это допотопное средство передвижения и оттолкнулась. Мои ожидания не оправдались -- метла летела хоть и медленно, но уверенно, и косокрылый паралитик становился все ближе...
-- Ловите! -- я поймала ключ и перебросила друзьям. Гермиона кинулась отпирать, а я заложила крутой вираж, уходя от роя разъяренных ключиков -- тем очень не понравилось, что я сцапала их собрата. Едва я влетела в раскрытую настежь дверь, как Невилл захлопнул ее -- и хорошо сделал: в обратную сторону двери часто и дробно застучали, словно дротики втыкались в дартс. Я передернула плечами: еще немножко, и в роли мишени выступила бы моя спина...
-- Ну и гадость, -- выразилась Гермиона.
-- Полностью согласна. Выдумать такое препятствие -- надо быть больным на всю голову. Интересно, кто это потрудился?
-- Да я не о том, -- подруга ткнула пальцем в сторону, и Невилл, проследив за направлением, поспешно зажал нос: на полу валялся дохлый тролль.
-- Это точно было квиррелово препятствие, -- сказал он. Я пригляделась и узнала старого знакомца:
-- Ребята, да это же тот самый, что напал на меня на Хэллоуин!
-- Еще скажи, что он здесь с Хэллоуина и лежит, -- фыркнула Гермиона. Невилл пожал плечами:
-- Может, и лежит. Откуда нам знать, как положено разлагаться троллю?
Миновав вонючую гору мяса, мы попали в следующий зал, уставленный исполинскими фигурами, в которых мы с удивлением узнали знакомых по шахматной доске пешек, ферзей, слонов... Пол был раскрашен черно-белыми квадратами, позади черного воинства виднелась дверь. Попытавшись прошмыгнуть между фигурами, мы потерпели поражение: ближайшая пешка вынула меч и недвусмысленно дала нам понять, что проход воспрещен.
-- Кажется, нам придется сыграть, -- обреченно сказала Гермиона. -- Нам бы сюда Уизли...
-- Ничего, у нас есть Невилл. Он даже Рона обыграл -- дважды.
Мы во все глаза уставились на беднягу Невилла, чем окончательно того смутили.
-- Ну, я... Я попробую.
Странная это была партия: я вместо пешки, Гермиона -- ладья, сам Невилл забрался на спину коню, чтобы обозревать поле битвы подобно полководцу. Не знаю, кто зачаровал черные фигуры, но играли они здорово -- меньше чем за четверть часа сожрали половину наших, допустив при этом только одну ошибку. Я заметила, что Невилл бережет меня и Гермиону, и сердито крикнула ему со своего края доски:
-- Если ты ничего не сделаешь, мы не пройдем! Сделай ход ферзем, а потом жертвуй ладью! Прости, Гермиона.
-- Гарри права, -- присоединилась ко мне подруга. -- Нам надо выиграть! Мне ведь ничего не грозит на самом деле!
Невилл побледнел, но сделал, как я ему сказала, и вражеский ферзь взмахнул мечом, метя по Гермионе. Та пригнулась и кубарем скатилась с доски. Невилл хотел было броситься за ней, но я остановила его:
-- Стоп! Партия не окончена.
Сделав один шаг, я оказалась на последней линии -- и объявила черному королю шах и мат. Меч выпал, громко лязгнув, из одетых в рыцарские перчатки рук, и Невилл слетел со своего коня, бросившись к Гермионе. Та застонала и села, ощупывая лодыжку.
-- Ничего страшного, просто ударилась о кусок разбитой ладьи, -- улыбнулась она вымученно. Я наложила обезболивающее заклятье, как учил папа, и заявила:
-- Дальше я пойду одна. Хватит вам рисковать.
Невилл упрямо помотал головой:
-- Нет. Гермиона останется, но я пойду с тобой до конца. Мы же вместе, правда?
-- Один за всех, и все за одного, -- Гермиона была серьезна, как никогда. Я уже знала, откуда эта фраза, и подтвердила:
-- Именно так. Хоть мы и не мушкетеры, но девиз мне нравится.
Устроив подругу поудобнее и дав ей свои мантии, чтобы не замерзла на холодном полу, мы направились к двери. Тонкая блузка и жилетка почти не грели, и я позволила себе немножко помечтать о теплом пламени камина... Ох ты ж, Модред тебя раздери! Правду говорят, бойтесь своих желаний...
За дверью бушевал огонь. Три квадратных метра свободного пространства, посреди которого помещается столик, а дальше -- огненная стена.
-- Это волшебное пламя, -- Невилл поежился. -- Может, подождем профессора Снейпа?
Он хотел выйти за дверь, но та вдруг тоже вспыхнула огнем.
-- Ну вот... Мы застряли...
Я тем временем рассматривала выстроенные в ряд на столе разнокалиберные бутылочки, прикидывая, что же придумал папа. Под столом валялся пергамент, достав который, я прочла:
-- "Дано: семь бутылок в ряд,
В двух из них вино, в трех -- сильнейший яд.
Одна вперед отправит, еще одна -- назад,
И слева от вина в фиалах налит яд.
В крайних бутылках налито не одно и то ж,
Но если вперед ты хочешь, то зелья не найдешь.
Ни в большой, ни в малой яду не найти:
Надеюсь, удалось мне сбить тебя с пути?
Из второй слева или второй справа глотнешь --
Эффект выйдет одинаков, но лучше их не трожь.
Один лишь шанс вернуться, проще пойти вперед.
Глотай лишь аккуратно -- в бутылках жидкий лед."
Невилл прошелся вдоль стола и потрогал пальцем бутылочки:
-- Гарри, у волшебников с логикой плохо. Тут я тебе не помощник.
-- Ну, папа, я тебе припомню твою задачку... Значит, в левых -- яд, в крайних -- разные жидкости, но вперед не отправят... А, поняла! Смотри, самая маленькая бутылочка даст возможность вернуться, а самая большая -- пройти вперед, но из нее явно отпили, так что хватит лишь одному.
Я схватила маленькую бутылочку и сунула в руки Невиллу:
-- Пей и возвращайся. Позаботься о Гермионе, а я не пропаду.
Невилл не стал спорить, только обнял меня и шепнул:
-- У тебя все получится.
Мы одновременно глотнули и сказали враз осипшими голосами:
-- Точно лед!
Рассмеялись и шагнули каждый к своей двери.
За моей дверью был озадаченный Квиррел. Он стоял перед огромным зеркалом в бронзовой раме и что-то бормотал под нос, простукивая стекло.
-- А, малышка Гарри, -- обернулся он. -- Добро пожаловать!
-- Дамблдор предупрежден, -- сказала я. Квиррел рассмеялся:
-- К тому времени, как он вернется, камень уже будет у меня... ты ведь знаешь, что я ищу, верно?
-- Знаю, -- я решила потянуть время. -- Зачем вы помогаете этому бесплотному неудачнику?
-- Дерзкая девчонка! Свяжи ее!
Шипящий голос словно тронул невидимую струну у меня в голове, и шрам запульсировал неслыханной до того болью.
-- Инкарцеро!
Веревки опутали меня, как диковинный кокон.
-- Мой господин... Я прошел все испытания, осталось одно -- но я не понимаю. Что мне делать? Разбить зеркало?
Шипящий голос был здорово раздражен:
-- Это зеркало показывает желания! Что ты видишь?
-- Я протягиваю вам камень, мой господин...
-- Девчонка! Используй девчонку!
Меня подтащили к зеркалу и приказали смотреть. Что, логично: я не хотела использовать камень, я хотела только его найти -- значит, смогу увидеть, где он спрятан.
В зеркале отразилась только я, не связанная веревками, изрядно взъерошенная и запыленная. Квиррел за моей спиной нетерпеливо спросил:
-- Что ты видишь?
-- Себя... -- тут мое отражение сунуло руку в карман юбки, достало неправильной формы алый кристалл и перекинуло с руки на руку. Усмехнулось и снова сунуло в карман, подмигнув напоследок. Черт, черт...
-- Я на выпускном балу, меня называют лучшей ученицей школы, -- быстро затараторила я, но шипящий голос насмешливо прервал меня:
-- Ложь. Мой верный слуга, дай мне увидеть ее.
Квиррел медленно размотал свой дурацкий тюрбан и я увидела у него на затылке второе лицо: бледное, безносое, тонкогубое и красноглазое.
-- Плохо выглядишь, Волди, -- ляпнула я. Волдеморт перешел на ультразвук:
-- Из-за тебя я вынужден влачить жалкое существование! Мерзкое животное, грязнокровка!
-- Четвертькровка, -- поправила я его. -- Что тебе так чистокровность покоя не дает? Небось, сам-то -- бастард?
-- Ты-ы-ы! -- взвыл Его Темнейшество. -- Фините инкантатем! Экспеллиармус!
Веревки упали, моя палочка вылетела из кобуры и приземлилась где-то в углу.
-- Что теперь? Поиграем в догонялки? -- я живо кинулась за зеркало, а двуликий Квиррел принялся обстреливать меня заклятьями.
-- Стой! Она нужна мне! Хватай ее!
Логика -- как у флобберчервя. Зачем тогда было развязывать?
Впрочем, схватить себя я позволила -- только затем, чтобы представить, будто мои ладони раскаляются до огромной температуры, и охватить ими голову профессора ЗОТИ. Тот дико завыл и рассыпался прахом, а из кучки праха вылетел прозрачный Волдеморт в чем-то вроде савана, раззявил рот, будто глотнуть меня вздумал, и прошел сквозь, истаяв в воздухе. Кажется, это становится традицией для меня -- развоплощать Волдеморта.
И тут я оступилась на выщербленном полу, больно приземлившись на попу и подвернув ногу. Доползла до палочки, трансфигурировала платок в табурет и стала ждать спасения, перекидывая с руки на руку философский камень. Занятная штучка, между прочим, красивая: мутное основание, и прозрачная верхушка, середка проросла матовыми иглами... Куда его теперь? Дамблдору отдать? А вот фига!
Я оторвала пуговицу, придала ей вид алого кристалла и сняла туфельку с пострадавшей ноги. Размахнулась посильнее -- и хряснула стальной набойкой прямо по камешку, добросовестно растерев его в пыль. Теперь последний штрих: трансфигурировать из огрызка карандаша палочку, похожую на профессорскую, и сломать ее.
-- А вот и кавалерия, -- пробурчала я себе под нос, услышав топот ног за дверью. Мигом уничтожила табурет, легла на пол в живописной позе морской звезды, картинно разбросав руки-ноги, и, послюнявив палец, нарисовала себе дорожки от слез на закопченной физии. Откашлялась и зарыдала, словно подбитая из рогатки чайка.
-- Девочка моя! -- сразу включился в игру подбежавший папа. Он-то прекрасно знал, как я тренировала перед зеркалом "правдоподобный" плач. Подхватил меня на руки и осторожно ощупал на предмет переломов, одновременно шипя:
-- Я вам говорил, что не стоит прятать камень в Хогвартсе, а вы меня не слушали! Говорил, что Квиррел не внушает мне доверия, а вы отмахивались! Девочка моя, ты цела?
-- Нога-а... Я сломала ногу-у-у! Он хотел меня у-убить! А-а-а! -- моей истерике позавидовал бы и Дадли. Дамблдор тем временем обозрел поле битвы и невозмутимо спросил:
-- А где профессор Квиррел?
-- Та-ам! -- ткнула я пальцем в кучку пепла. -- Он дотронулся до меня и обжегся, а потом р-раз! И нету-у... И камень ваш испортился -- он в него заклятьем каким-то попал!
-- Мы узнаем, что это было за проклятье, -- Дамблдор поискал взглядом квирреловскую палочку. Папа показал ему обломки:
-- Боюсь, "Приор Инкантатем" не сработает. Моей дочери нужна срочная медицинская помощь, я, с вашего позволения, удалюсь.
Оставив Дамблдора и не проронившую ни единого слова Макгоннагал рассматривать останки Квиррела, мы удалились. Только в зале с шахматами папа спросил:
-- Как ты?
-- Подвернула ногу. Будем теперь вместе с Гермионой хромать. А где ты был?
-- Помфри срочно понадобилась полынная настойка, а у меня закончился сушеный драконий помет.
-- Фу-у... Ну и гадость... Северус, ты на меня сердишься?
-- Нет, конечно, нет, ребенок! Я слишком хорошо тебя знаю. Должен сказать, что ты молодец -- если бы не Драко, я бы не вернулся так быстро. Хотя седых волос у меня прибавится, это точно...
-- Прости меня, -- покаянно зашептала я. Мне действительно было жаль, что я заставила папу нервничать. Если бы был другой способ остановить Квиррела, я обязательно им воспользовалась бы. Вспомнив о камне, я сунула руку сперва в карман юбки, а потом в карман папиной мантии.
-- Это тебе -- трофей. Может, на декокт какой сгодится...
Папа молча прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Я довольно улыбнулась: Квиррел мертв, камень у нас, и папа на меня совсем не злится. Жизнь прекрасна!