Глава Глава 1Сведения из магловской Энциклопедии Кирилла и Мефодия: «ОЛИМП, наиболее высокий горный массив в Греции (2917 м). Национальный парк. В греческой мифологии Олимп — священная гора, место пребывания богов во главе с Зевсом. Олимп — также собрание, сонм олимпийских богов.»
***
Афродита сидела на траве возле весело звенящего колокольчиками ручейка. Рядом с ней сидела Муза лирической поэзии Эвтерпа, которая наигрывала на лире нежную мелодию, а Эрос, помощник и всегдашний спутник богини любви и красоты, плескался в воде с зеленоволосыми русалками.
- Скучно, - сказала Афродита. – Эрос, как развлечемся?
- Как обычно, - откликнулся бог любви. – Соединим два человеческих сердца в пару.
- Это слишком просто, - сморщила лицо Афродита.
- Ну почему же, - Эрос вылез на берег, отряхиваясь от воды. – Давай соединим сердца двух волшебников. Я как раз знаю таких. У него погиб брат-близнец, а она несчастлива в отношениях со своим молодым человеком.
- Предлагаешь соединить их сердца?
- Здесь особой сложности нет – Мойра еще до их рождения соединила нити их судьбы. Но если они сами будут идти к воссоединению друг с другом, то это произойдет только к старости. Мы могли бы им помочь, подтолкнуть…
- Ты уверен, что сможешь сделать это без своих стрел?
- Уверен. Истинной любви не требуются золотые стрелы.
- Но ее нынешний парень – это родной брат того, кто предназначен ей Мойрой.
- Уверен, проблем не будет.
- Посмотрим, - улыбнулась Афродита. – Если сможешь, не используя никаких своих штучек, то дерзай. И пусть Эвтерпа тебе поможет.
- Я с радостью, прекрасная богиня, - поклонилась Муза, на секунду прервав свою игру.
- Вот и чудесно. А я послежу за вами с Олимпа.
***
Со времен Войны Джордж Уизли очень изменился. Впрочем, было бы странно, если б он остался прежним. Смерть Фреда изменила всю большую семью Уизли, но, против ожидания, не объединила, а Джордж так вообще отдалился от других.
Сидя за обеденным столом, методично зачерпывая ложкой и отправляя в рот французский луковый суп, который приготовила Флер, приехавшая на уикенд, Гермиона украдкой разглядывала Джорджа, которого не видела почти два года. Без сомнения, в отдалении Джорджа от семьи виновата была сама Молли со своей материнской опекой - чрезмерной, как считала Гермиона. Конечно, Молли - мать, и Гермиона ни в коей мере не судила ее (похоронить своего ребенка - брр...), но со стороны было видно, что последнее, что хотел бы видеть Джордж, заходя в «Нору», это воспаленные от слез глаза матери, ее взгляд, полный тоски и муки, да и ее излишнюю суетливость вокруг него. Молли, конечно же, поступала так, исходя из лучших побуждений, но эффект от ее поступков достигался обратный. Это было все равно, что не давать ране зажить, думала Гермиона, не раз прежде наблюдавшая за Молли и Джорджем; полная сострадания к парню, Гермиона неоднократно просила Рона мягко поговорить с матерью об ее отношении к Джорджу, но Рон отмахивался, утверждая, что это бесполезно. Да и не умел он так говорить, а сама девушка на это так и не решилась, понимая, что миссис Уизли вряд ли услышит ее. И вот результат - Джордж растворился в стенах своего магазина шуток и приколов, появляясь в «Норе» только по праздникам - на Рождество, Пасху да родительские дни рождения. Появляясь лишь для того, чтобы поздравить, чмокнуть в щечку женскую половину Уизли, и снова исчезнуть.
Этот уикенд был посвящен Гарри и Джинни (потому-то Джордж и приехал), которые объявили сразу несколько новостей. Первая и самая главная была о том, что с этого дня молодые люди считались официально помолвленными, а свадьба состоится первого августа. Гермиона была очень рада за них, потому что Гарри заслужил счастье, и Джинни Уизли, она не сомневалась, сделает их брак прочным, счастливым, таким, что Гарри никогда не пожалеет о своем выборе. Поэтому она, хотя и ожидавшая этого известия, все же, как и все женщины, присутствующие на обеде, прослезилась, обняла Гарри и Джинни, желая всего-всего-всего…
Вторая новость была тоже замечательная - Гарри был таким трогательно-милым, когда Джинни с гордостью сообщила всем:
- Поздравьте Гарри. С понедельника он числится в штате аврората помощником руководителя отряда быстрого реагирования.
Все были искренне рады за Гарри, мечты которого, похоже, стали воплощаться в реальность, и только лицо Молли Уизли слегка побледнело, да и Рон, заметила Гермиона (и надеялась, что только она и заметила), скрипнул зубами. Девушке очень это не понравилось, но прямой вопрос «что не так с назначением Гарри» она решила оставить на потом, когда они останутся наедине.
Третья новость была связана с Джинни.
- В общем, - немного смущаясь, но с явной гордостью произнесла девушка, - меня зачислили в «Холихедские Гарпии».
Этого не знал даже Гарри. Он просиял и от души поздравил невесту, допытываясь: «Почему ты мне ничего не сказала?». Джордж сказал, что подарит сестре метлу последней модели, Билл и Флер сказали, что обязательно придут на первый матч, Перси заговорил с мистером Уизли о последнем матче «Холихедских Гарпий». Миссис Уизли сказала, что Джинни не стоило бы посвящать свою жизнь спорту, особенно, в то время, когда она собирается создавать семью, рожать детей. Джинни попросила ее не быть пессимисткой, а верить в силы и возможности своих детей. Поздравление от Рона было самым кратким, и когда Гермиона ацуслышала его сухое: «Поздравляю», она догадалась – Рон завидует. Завидует Гарри, который получил такую должность, хотя они вместе учились эти два года в Школе Авроров, конечно же, по мнению Рона, исключительно из-за его громкого имени, а не заслуг перед миром. Завидовал Джинни, которая уже через год после окончания Хогвартса получила место в «Гарпиях». А вот он, Рон… что он?
Гермиона глубоко вздохнула. Эта черта в Роне ей не нравилась больше всего. Неужели это, как говорили раньше близнецы, на самом деле «синдром младшего брата»?
Она не успела додумать мысль, потому что услышала, как Перси говорит мистеру Уизли о том, что слышал в Министерстве – Гермиона отказалась от места в отделе обеспечения магического правопорядка. Она тут же заволновалась – ведь она никому еще не говорила, что приняла другое предложение о работе, а Рон… с ним нужно было поговорить об этом отдельно, чтобы снова не возникло непонимание, особенно, на фоне их и так напряженных отношений.
Рон тоже услышал слова Перси и вопросительно посмотрел на подругу.
- Ты не говорила мне, что отказалась от работы в Министерстве.
- Я не успела, - ответила Гермиона, не желая сейчас вдаваться в подробности.
- Не успела? – в глазах парня появился недобрый блеск – гнев? Обида? – Мы здесь с пятницы – когда же ты собиралась мне сказать об этом?
- Собиралась сегодня вечером, - Гермиона улыбнулась, но нервничая, потому что меньше всего на свете она хотела ссоры с Роном, да и присутствующие уже начали обращать внимание на них, так как Рон, не замечая этого, начал повышать тон. – Рон, - попросила она его, - поговорим потом, ладно?
- А почему не сейчас? – завелся парень.
- Хорошо, - сдалась девушка. – Давай только выйдем.
Он все же не стал скандалить, и они вместе, извинившись перед остальными, вышли из-за стола – тем более что обед подходил к концу.
Вышли на открытую веранду. Рон сел на ступеньки, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая недовольство и злость. А Гермиона облокотилась поясницей о перила.
Они молчали, и это молчание было таким напряженным, что девушка никак не могла начать нелегкий разговор. С Роном всегда так было… С ним было тяжелее, чем с любым другим человеком (или не человеком). С тех пор, как они открыто признались в чувствах друг к другу, отношения между ними стали сложнее. А в последнее время…
- НУ?
Грубость ее жениха удручала. Она понимала, что он не в духе. Время для этого разговора получилось самым неудачным, не так девушка представляла себе эту беседу. Она не хотела сообщать ему о своих намерениях сейчас, когда он был в таком дурном настроении. Но деваться было некуда.
Гермиона вздохнула, собираясь мыслями.
- Да, я отказалась от работы в Министерстве. Со мной связалась профессор МакГонагал и предложила место преподавателя в Хогвартсе. Я все обдумала и приняла ее предложение.
Пока она говорила – смотрела куда-то поверх головы Рона, но когда заглянула ему в лицо, то вздрогнула. Потому что на лице любимого было написана такая ненависть и такое отвращение, такая злость…
Он взорвался:
- Опять ты за свое! Ты себя слышишь вообще?! ТЫ ОБДУМАЛА, то есть сама, не считаясь с моим мнением, все решила. Тебе наплевать на меня! ТЕБЕ ВСЕГДА ПЛЕВАТЬ НА МЕНЯ! Я для тебя какой-то идиот, я…
- Рон, - перебила она его, - я знала, что ты будешь против, но…
- Тогда ЗАЧЕМ ты приняла это предложение? Как мы будем жить? Или ты забыла, что мы помолвлены?
- Забыла? – Гермиону саму начали душить обида и злость. Она пыталась держать себя в руках, но Рон всегда выводил ее из себя. – Это ты, по-моему, ЗАБЫЛ, что я твоя невеста! За два года мы виделись… по пальцам можно пересчитать сколько раз! Да и писал ты мне раз в три недели! Не говорю уже о другом…
- Я тебя прошу – не начинай! Это здесь совершенно не при чем!
- Как это не при чем?.. Ты упрекаешь меня, а сам…
В общем, они сильно поругались. Настолько сильно, что Гермиона аппарировала в гостиницу в Хогсмиде, не желая оставаться в одном пространстве с Роном. Молли ужасно расстроилась, она и Артур и все остальные накинулись на Рона, засыпая упреками, и уговаривали Гермиону остаться. Но девушке было больно и стыдно за себя и за Рона, и за испорченный уикенд. Как она могла остаться, когда Рон, увидев, что девушка собирает дорожную сумку, со злостью выплюнул: «Ну и катись! Не велика потеря!». Она даже толком не простилась с расстроенным Гарри, который ушел успокоить и поговорить с Роном.
В общем, аппарировала, а в Хогсмиде шел дождь, было холодно и сумеречно. А на Гермионе были джинсы и футболка с коротким рукавом – ушла в чем была… а на улице только апрель, пусть и конец месяца.
Подавленная и разбитая Гермиона прижалась к мокрой стене какого-то здания и разрыдалась. Что же не так между ними? Отчего после учебы все так изменилось?..
На плечи вдруг мягко легла мантия, окутав тело теплом. Вмиг стало так хорошо… Гермиона подняла заплаканные глаза и увидела Джорджа Уизли.
Он улыбнулся девушке.
- Пойдем ко мне. Я сделаю тебе чай. Посидим, поговорим… Глядишь - полегчает.
Гермиона не отказалась. Ей был очень приятен Джордж, к тому же сейчас она была совершенно без сил, да и не хотелось оставаться одной в холодном номере гостиницы.
Он взял ее сумку, а саму девушку – за руку, миг аппарации, и вот они стоят в гостиной его квартиры.
Джордж взмахом палочки разжег в камине огонь, подтянул к камину большое мягкое кресло и усадил туда Гермиону.
- Что ты будешь? Чай? Кофе? Или, может быть, что-нибудь покрепче?..
- Чай, - вздохнула Гермиона.
Он задумчиво смотрел на нее.
- Знаешь, тебе нужно переодеться. Ты вся промокла под дождем.
- Я этого не чувствую, - грустно улыбнулась Гермиона. – Не хочется шевелиться – так уютно в этом кресле.
- Что ж… Высохни!
В одночасье одежда на девушке высохла, хотя и была немного измятой. Но Гермиона благодарно кивнула головой Джорджу.
- Я сейчас.
Он ушел, а она принялась осматриваться.
По правде говоря, в этом доме Гермиона была раз пять, не больше. Если и встречались с Джорджем, то общались, как правило, в магазине. Гостиная была не большой, но очень уютной: золотисто-зелено-бежевые тона мебели, ковер с длинным толстым ворсом, полукруглый диван и круглый чайный столик в центре, камин и это кресло, в котором она сейчас сидела, и стены, украшенные живыми портретами всего семейства Уизли, но больше всего, конечно, здесь было портретов Фреда… Поглядев на юношеское жизнерадостное лицо, подмигивающее ей с одного из портретов, Гермиона отвернулась. Боль от утраты Фреда все еще была достаточно сильной, и смотреть вот так вот на него… особенно, на фоне собственной личной драмы, было как-то слишком болезненно. Она просто не представляла себе, как Джордж это пережил. Пожалуй, ей стоило поговорить с Джорджем Уизли по душам, он был способен понять ее как никто другой (ну, кроме Гарри, перед чьим мужеством Гермиона до сих пор преклонялась).
Джордж вернулся переодетый в домашнюю одежду – широкие трикотажные штаны серого цвета и белая майка – а позади него парил в воздухе поднос с чайничком и двумя чашками.
Он сел прямо на пол перед камином и Гермионой, с подбадривающей улыбкой и лаской в глазах подал ей чашку с блюдцем. Гермиона приняла ее, отпила глоток, отмечая, что чай – мятный, ее любимый, и глубоко вздохнула, ощущая, как постепенно все внутри успокаивается.
- Спасибо, Джордж. Не стоило, конечно, ради меня бросать семью…
- Успокойся, Гермиона. Рон – полный ублюдок, во-первых. А во-вторых, я и так собирался уходить, и в-третьих, я не мог отпустить тебя одну в таком состоянии. Со мной порывался пойти еще и Гарри, - Джордж усмехнулся, - но я сказал ему, что он сейчас должен вправить мозги своему лучшему другу. Хотя, честно говоря, не знаю – кто кому из них лучший друг.
Гермиона слабо улыбнулась.
- Гарри как всегда. Слава Мерлину, он не пошел за мной. Я бы не смогла потом смотреть Джинни в глаза… И так не знаю, как ей смотреть в глаза – ведь это их помолвка, а мы с Роном все испортили.
- Гермиона, не бери на себя вину другого. Я заметил, что он не особо был в духе с начала обеда. А что касается Джинни… она гораздо умнее Рона, да и вообще – она большая умница и прекрасно все понимает.
Гермиона ощутила, как стало тяжело в груди, и как к горлу стал подыматься комок непрошедшей боли, и часто заморгала глазами.
- Ну-ну, перестань, - Джордж приподнялся и одной рукой провел по ее щекам, утирая слезы.
Жест был непринужденный и оказался таким приятным, что Гермиона заулыбалась.
- Спасибо, Джордж. Я не имею право на твою доброту.
- Конечно же, имеешь. Ты член моей семьи. И просто хорошая девушка.
- Похоже, это все в прошлом, - произнесла девушка с горечью. – Мы с Роном совершенно отдалились друг от друга. Все не так, как раньше. Я не понимаю, почему. И не знаю – что делать дальше. Да и стоит ли что-то делать – тоже не знаю.
Джордж пожал плечами.
- Просто отпусти ситуацию – пусть все будет, как будет.
Гермиона покачала головой.
- Я так не могу – неопределенность… нет, я должна знать, - она внезапно вспомнила, что сам Джордж после смерти Фреда встречался с девушкой последнего Анжелиной Джонсон. – А ты как? Мы не виделись очень давно, и я совсем ничего не знаю.
Джордж развел руками, улыбаясь.
- Я весь здесь, в этой квартире, в магазине «Всевозможные Вредилки Уизли». Он приносит неплохой доход. Я езжу по стране и открываю филиалы в других городах. Много контрактов с Министерством, что придает моему магазину определенный статус и делает его привлекательным для покупателей особенно. Собираюсь расширяться. Вместо этой квартиры будет второй этаж магазина, а сам собираюсь перебраться в свой собственный дом, в графстве Камбрия.
- Но это же просто глобальные перемены! – воскликнула удивленная Гермиона. – Кто-нибудь из твоей семьи знает обо всем этом?
- Чарли, Билл, - улыбнулся Джордж. – Родители не в курсе. Папе я не говорил из-за матери, а ей – потому что она начнет… в общем, сама понимаешь, как она отреагирует. Скажу потом, когда уже перееду. Перси не знает, потому что он давно уж член нашей семьи формально. По крайней мере, я уверен, ему все равно, где я живу. А Рон… - Джордж пожал плечами. – Ну, Рон не знает… да… Но я собирался пригласить его в помощники с магазином – опять же, когда все будет устроено. У него хорошие бухгалтерские способности, я же в этом деле профан. Вот так-то.
- Ну, а Анжелина? – с нескрываемым любопытством спросила Гермиона. – Я так понимаю, дом – потому что ты собираешься создать с ней семью?
- Нет, - Джордж отрицательно покачал головой. – С ней я расстался давным-давно.
- Как же так? – расстроилась Гермиона. – Я ничего об этом не знала.
- Нас с ней объединяла смерть Фреда, - Джордж посмотрел на портрет брата и грустно улыбнулся. – Это не самое лучшее, что может объединять двух людей. Любовь… Нет, мы не любили друг друга. Она любила Фреда, и я любил Фреда. Но друг друга мы не любили.
У Гермионы от сострадания сжалось сердце. Она протянула парню руку, и он сжал ее пальчики. Они улыбнулись друг другу.
- Так это правда, что ты теперь будешь самая строгая преподавательница Хогвартса? – сменил Джордж тему, и Гермиона поддержала ее.
- Да. И почему же сразу «самая строгая»… скорее, требовательная к знаниям.
- Ну-ну, - усмехнулся Джордж. – А что будешь преподавать?
- Во-первых, первый год я буду только стажироваться, - заметила Гермиона. – А преподавать буду Защиту.
- Да ну?! – изумился Джордж. – Ты что, забыла, что эта должность проклята?
- Это только ваши домыслы, - улыбнулась Гермиона. – И если им следовать, логично предположить, что когда Волдеморт умер, проклятие было снято.
- Ясно… - Джордж лукаво улыбнулся. – Тогда мы с тобой должны выпить за твое назначение. Как ты к белому вину относишься?
- Думаю, мы можем себе позволить выпить по бокалу, - поддержала Гермиона.
Пока Джордж ходил за бутылкой (а, точнее, искал на кухне бокалы для вина), Гермиона сидела в кресле, улыбаясь, согретая не только теплом от огня в камине, но и гостеприимством Джорджа Уизли.
Как же он и Рон различаются, хотя между ними совсем небольшая разница в годах. Близницы всегда подтрунивали над младшим братом, а он бесился, а они всегда высмеивали его отрицательные качества. У Рона вообще с чувством юмора как-то не очень. В Школе это не было так заметно, поскольку их учеба шла вперемешку с приключениями, их тройка постоянно была занята.
А теперь Гермиоона вполне понимала, что если бы не самоотверженность и храбрость Гарри, который, когда они учились на первом курсе в Хогвартсе, бросился спасать ее от тролля, то они никогда бы так и не подружились, по крайней мере, с Роном уж точно. Потому что Рон всегда смотрел в рот Гарри Поттеру и мечтал быть хоть толику знаменит так, как его друг, и побежал он воевать с троллем потому, что это могло прославить его, а вовсе не потому, что испугался за однокурсницу.
Девушка чувствовала, что права в своих догадках. От грустных мыслей ее отвлек вошедший в гостиную Джордж.
- Не скучаешь?
- Нет. Отдыхаю, - улыбнулась Гермиона.
- Здорово. - Джордж ласково ей улыбнулся.
Он разлил по бокалам вино, и произнес тост:
- За самую молодую и самую лучшую преподавательницу Хогвартса.
- Спасибо... - смутилась от комплимента Гермиона (хотя ей были чрезвычайно приятны слова Джорджа).
...Время летело незаметно. Гермиона совершенно не замечала его течения - так хорошо ей не было очень давно. Она и до этого считала Джорджа отличным парнем, а сейчас он открывался перед ней с другой стороны - оказывается, он неплохой бизнесмен, и еще он надежный друг, и он не из тех, кто будет дурить девушкам голову...
Они немного захмелели. Когда на дне бутылки остались лишь несколько капель, Джордж вдруг заметил на этикетке производителя:
- Гермиона, вино произведено на виноградниках Франции... Ха-ха-ха! - расхохотался вдруг Джордж.
- Что же тут смешного? - не поняла Гермиона. - Отличное французское вино. Мне нравится.
- Да, и мне тоже. Ты посмотри, кто владельцы этих виноградников… Малфои!
Гермиона поперхнулась, а потом пожала плечами.
- Что ж, они делают хорошее вино.
- Я тоже без претензий.
В середине ночи захотелось петь. К тому времени Гермиона уже сидела на полу рядом с Джорджем, здесь была растелена скатерть, на которой стояла вторая бутылка вина из малфоевского винограда и тарелка с кексами (все, что нашлось на кухне съестного). Джордж рассказал, что год назад увлекся магловской гитарой, пением, Гермиона, конечно же, захотела послушать его игру и голос. Джордж левитировал гитару и провел пальцами по струнам...
Гермиона впала в какой-то транс. Вино полностью расслабило ее, и она больше не думала о ссоре с Роном, да и о самом Роне не думала. Она смотрела на Джорджа, который сидел, по-турецки скрестив ноги, на его профиль, на густые темно-рыжие волосы, ниспадающие на шею и плечи, на тень от длиных ресниц на скулах... Поющий голос Джорджа оказался чуть ниже, чем обычный, он был чистым, но иногда словно срывался... на хрип или шепот... и у Гермионы тогда замирало сердце и перехватывало дыхание - Джордж пел очень красиво и эмоционально:
- …Нет покоя душе - не найти мне покоя...
Я с безмолвной мольбой Небеса вопрошаю:
Что мне делать с тоской... той глубокой тоскою,
Что мне душу мою терзает?..
Он не повышал голос, а напротив понижал, и это было так... душевно…
- Обыденность дней утомляет молчаньем,
Привычность ночей заставляет молчать.
И в строе пустот по тебе я скучаю,
И во мраке теней продолжаю скучать.
И много занятий меня окружает,
Которые могут собою занять.
А я забываю о них и скучаю,
А, вспомнив, опять продолжаю скучать.
И нету уж сил без тебя оставаться,
А также их нет, чтоб такого желать.
Я буду грустить и в тебе сомневаться,
Но в тот же момент продолжаю скучать.
Пусть все, что я делаю – это не верно.
Но как мне тебя в своем сердце унять?
Ты можешь не верить, что я так безмерно
Скучаю и все продолжаю скучать…
Это слова, конечно же, посвящались Фреду. У Гермионы выступили слезы на глазах, когда она услышала эту песню, когда увидела, как растворились в воздухе последние аккорды, а Джордж сидит, сгорбившись, уставившись в одну точку в пространстве.
- Чьи слова? – все же Гермиона нарушила молчание, понимая, что еще немного и Джордж впадет в глубокую депрессию.
Он поднял на нее измученные тоской глаза, улыбнулся, и налил себе и Гермионе вина.
- Мои. После смерти Фреда стихи помогали как-то держаться. Иногда я некоторые из них пою – в основном, себе или Ли Джордану, когда встречаюсь с ним.
- Вы до сих пор дружите?
- Я бы сказал, что это единственный мой близкий друг на сегодняшний день.
Джордж спел еще несколько песен, а потом отложил и гитару и внимательно посмотрел на Гермиону, задумавшись о чем-то. Она не нарушала его молчание, только рассеяно улыбалась, поглядывая то на притихшее пламя в камине, то на Джорджа.
- Знаешь, у меня предложение. Мне надо завтра… то есть сегодня смотаться в Грецию, у меня и портал уже имеется на руках до Афин. Так, один контракт. Встреча в семь утра, а сейчас… - он посмотрел на часы, висящие на стене над камином, чей циферблат светился в полумраке комнаты золотисто-дымчатым светом. – О! Уже почти шесть часов утра!
Гермиона сделала круглые глаза.
- Как же быстро пролетело время! – удивилась она.
- Так вот, - продолжал Джордж, мимолетно улыбнувшись удивлению Гермионы, - предлагаю тебе отправиться в Грецию со мной. Один день. Я быстро справлюсь, а потом мы могли бы погулять. Полюбоваться красотами города олимпийских богов. Второй портал у меня на десять вечера.
Это была такая замечательная идея, тем более что Гермиона совершенно ни чем не была занята в понедельник. Нынешний профессор по ЗоТИ болел, и директор МакГонагал просила ее прибыть во вторник. Удачное стечение обстоятельств!
Гермиона с радостью согласилась. Только…
- Я сбегаю домой. Я не могу отправиться в Грецию в таком виде.
Джордж ухмыльнулся. Оценивающие оглядел Гермиону с головы до ног, вызвав у девушки легкое покраснение щек и смущенную улыбку.
- Только туда и обратно. Жду!
…Гермиона снимала квартиру в районе Лондона – Сити. Ей было все равно, что район магловский, здесь ей было удобно и уютно жить. В квартире было темно, поскольку уезжая на выходные в «Нору», Гермиона зашторила окна в доме. Сделав шаг из камина, она взмахом палочки тут же раздвинула шторы и впустила в комнаты серый утренний свет, затем побежала в ванную, чтобы умыться и причесаться, а потом – в свою крохотную гардеробную, ломая голову, чтобы такое одеть – чтоб и удобно было, и по погоде, и красиво.
Честно говоря, она старалась не думать о своих поступках, пресекала свои же попытки размышлять – а правильно ли вообще с ее стороны проводить время с Джорджем, братом Рона? Все мысли, связанные с братьями Уизли, Гермиона тут же прогоняла прочь. В конце концов, они с Джорджем друзья, они сражались на одной стороне, они давно не виделись… «Оправдания, оправдания», - зудело что-то внутри девушки, но она не хотела задумываться, что это и почему вообще где-то внутри у нее появилось такое непонятное сейчас чувство вины.
Выбрала Гермиона рубашку небесного цвета с коротким рукавом и брючный костюм черного цвета. Костюм был модным в этом сезоне, сочетал в себе и деловой стиль и в то же время подходил для отдыха. Она взяла с собой сумку, куда кинула фотоаппарат, приобретенный недавно в Хогсмиде (делавший изображения «живыми»), деньги (магловские в том числе), расческу и носовой платок.
Она покинула свою квартиру, как только была полностью готова, так и не заметив валяющийся на полу рядом с камином сложенный вдвое белый лист бумаги.
Через минуту она стояла у Джорджа в гостиной.
Парень был одет в брюки черного цвета и джемпер серого цвета. За спиной висел небольшой рюкзачок. Он так хорошо выглядел, что девушка залюбовалась им.
- А вот и ты, - сказал он, улыбаясь, когда Гермиона появилась. – Ну что, в добрый путь?
- Да, - улыбнулась Гермиона, и шагнула навстречу его рукам, которые тут же крепко обняли ее.
Это было необходимо, потому что портал был настроен только на Джорджа, и Гермиона понимала, что чтобы не расщепиться при Переходе, ей нужно сейчас крепко держаться за него. Она обхватила его руками за талию, прижимаясь к молодому человеку всем телом. Сердце девушки быстро-быстро заколотилось, перехватило дыхание… Джордж был выше Гермионы, и она смотрела прямо в его шею, смотрела, как на шее часто-часто пульсирует вена под кожей, и рассудок девушки не хотел понимать, почему он волнуется…
От него приятно пахло.
И было так хорошо ощущать его объятия.
Гермиона вопросительно посмотрела на Джорджа, а он, улыбнувшись ей, взмахнул волшебной палочкой. В его руки сорвалась с каминной полки открытка с видом на Афины, и в ту же секунду все завертелось вокруг них.
Еще через секунду они были в Афинах.
***- Посидишь тут? Я быстро…
- Джордж, конечно. Не беспокойся!
- Не скучай, - с этими словами Джордж аппарировал.
А Гермиона огляделась вокруг.
Портал перенес их в старинный район Плака, расположенный на северном склоне Акрополя. Сам Акрополь, расположенный на холме, возвышался над городом примерно на 60 м. Гермиона, увидев его, тут же пожелала там побывать, о чем и договорилась с Джорджем.
Улицы района были кривыми, узкими, соединялись между собой каменными лестницами. Вдоль улиц располагались небольшие дома с черепичными кровлями, с крышами-террасами. Прогулявшись немного, молодые люди отметили множество мастерских, лавочек, таверн и кофеен. Несмотря на ранний час, все было открыто, и Гермиона решила подождать Джорджа в одной из кофеен.
Она не стала сидеть в зале, а вышла на открытую площадку кофейни. Низкий полный мужчина в белом фартуке и колпаке с доброжелательной улыбкой подал ей кофейник и чашку с блюдцем. Кроме того, он принес ей тосты из свежеиспеченного хлеба, масло, малиновый джем, нарезанный творожный сыр. Гермиона не просила его об этом, но он словно угадал ее подсознательные желания.
Это оказалось так вкусно! И так здорово – позавтракать в Афинах ранним утром!
Потом Гермиона сидела, откинувшись на спинку стула, разглядывала архитектуру вокруг, попивала горячий кофе и улыбалась сама себе. Мерлин, давно ли ей было так хорошо на душе, так свободно и легко?.. Очень давно. Она не могла вспомнить – когда. Да и не хотела вспоминать.
Мимо прошла девушка с распущенными длинными вьющимися волосами цвета золота. Гермиона отметила ее из-за волос, но потом девушка вышла из здания кафе и направилась к Гермионе.
- Доброе утро. Вы не против, если я присяду за вашим столиком? – вежливо спросила она.
Гермиона была удивлена, ведь кроме нее в кафе больше никого не было, но отказать она не решилась – уж очень мило улыбалась незнакомка. К тому же, Гермиона подумала, что в ожидании Джорджа было бы неплохо как-то развлечься – например, познакомиться с хорошенькой девушкой, поболтать с ней.
- Доброе утро, - ответила Гермиона. – Пожалуйста, конечно, я не против.
Девушка села за стол и положила на него толстую папку, которую до этого держала под мышкой. Почти сразу низкий мужчина в фартуке с доброжелательной улыбкой (разве что чуть более широкой) принес ей кофе и тосты.
- Приятного аппетита, - пожелала Гермиона.
Девушка улыбнулась в ответ.
- Давайте познакомимся. Меня зовут Эви.
- Я – Гермиона.
- Интересное имя. Вы не местная? Судя по одежде – нет.
- Я из Лондона.
- Ого! – Эви широко распахнула глаза. – Вроде бы не туристический сезон. Не будет бестактно спросить, что вас привело в Афины?
Гермиона не знала, что и сказать на это. Вообще-то вопрос был бестактным со стороны Эви, впрочем, ее поведение все было бестактно по отношению к Гермионе, но девушка была такая красивая, такая милая, и улыбалась так заразительно – ей не хотелось отказывать или грубить.
- Я здесь с другом. Он по делам, а я за компанию.
- А, ну понятно, - Эви подмигнула, задорно улыбаясь. – Ваш молодой человек?
- Нет, - Гермиона сама не понимала, почему покраснела и смутилась. – Просто друг. Знаю его очень давно. Друг детства.
- Ясно-ясно, - Эви лукаво улыбалась. – Ох уж эти друзья детства…
А Гермиона представила себе Джорджа своим молодым человеком.
Представила его на месте Рона.
И сразу столько видений пронеслось перед глазами – как могло бы быть С ДЖОРДЖЕМ, если бы они были парой.
Она вдруг поняла – все могло быть по-другому. Может быть, она ошиблась?..
Мерлин, о чем только она думает!
Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь унять усилившееся сердцебиение и выкинуть из головы глупые мысли.
Она наткнулась на пристальный взгляд Эви. Ей вдруг почудилось, что девушка влияет на нее… в магическом смысле, что все эти представления ее и Джорджа вместе – это навязанные образы. Эви – ведьма? Но Гермиона абсолютно не чувствовала рядом присутствие Силы, и в сидящей напротив девушке Энергию тем более.
Наверное, показалось. Но появился неприятный осадок.
А Эви вдруг произнесла:
- Я, наверное, веду себя вызывающе. Извините меня.
Сказала и улыбнулась так трогательно.
- Все нормально, - улыбнулась Гермиона в ответ, правда, немного растеряно, так как снова не знала, что на это ответить.
- Знаете, я неплохо разбираюсь в архитектуре и истории Афин, и как раз сегодня я ни чем не занята - я могла бы поработать гидом для вас с вашим другом.
Что же за человек, эта Эви? Уже в третий раз ставит Гермиону в неловкое положение. Открыто отказаться – нетактично, а согласиться, тем более, принять решение без Джорджа – Гермиона не могла. Наконец, она нашла лаконичный ответ.
- Мне надо дождаться моего друга, чтобы обсудить с ним дальнейшие планы.
- О, ну, конечно! – воскликнула Эви, смутившись. – Простите, я что-то сегодня совершенно ужасно себя веду.
- Ну что вы, все хорошо, - успокоила ее Гермиона. – Мы собирались прогуляться по Афинам, посмотреть достопримечательности – я здесь впервые. Было бы очень неплохо, если бы вы составили нам компанию.
- Не сомневайтесь, я смогу дать грамотное описание всему увиденному. А пока ваш друг придет, может быть, вы расскажите мне про Англию? Я там никогда не была, давно мечтаю увидеть Туманный Альбион…
- Ну что вам рассказать… - задумалась Гермиона.
Было немного сложно рассказывать про Англию, не упоминая об ее магической составляющей, так как Гермиона была уверена, что перед ней сидит магла. Но Гермиона не была бы собой, если бы не рассказала – грамотно, сюжетно, припоминая историческую хронику.
Джордж вернулся в начале девятого. Увидев его на горизонте, Гермиона искренне обрадовалась, потому что, несмотря на приятную компанию Эви, ей не терпелось прогуляться по городу, максимально осмотреть его, а еще – она соскучилась по нему, потому что здесь он был единственно близким ей человеком.
- Это он? – прищурившись глядя на Джорджа, спросила Эви.
Гермиона кивнула головой, и поднялась с места, махая Джорджу рукой.
Джордж быстро подошел к ним.
- Привет, а вот и я, - он улыбнулся Гермионе и перевел взгляд на поднявшуюся со своего места Эви. – О, ты уже нашла себе подругу, Гермиона? Хорошо, а то я волновался, что ты совсем заскучаешь.
- Я не успела. Благодаря Эви время пролетело незаметно.
- Эви? – Джордж улыбался, внимательно глядя на девушку. – Меня зовут Джордж. Будем знакомы? – он протянул ей руку.
- Разумеется, - рассмеялась Эви, и пожала его руку.
- Эви предложила побыть нашим гидом, - сообщила Джорджу Гермиона.
- Что ж, отличная идея. Я все свои вопросы решил, так что – вперед по Афинам!
…Не смотря на небольшое количество времени, они успели посетить достаточно много мест в Афинах. Конечно, если бы не было Эви, молодые люди смогли бы перемещаться гораздо быстрее, но желание избавиться от Эви не возникло – уж очень интересно рассказывала девушка, так живо и ярко, так хорошо знала историю древних Афин.
Ах, Акрополь… Храмы Парфенон, Пропилеи, Эрехтейон, Нике Аптерос, Зевса Олимпийского… театры Диониса, Одейон, Гефестейон… площадь Агора… библиотека Адрианна… церкви малая Митрополия, Капникарея… Гермиона бродила среди построек и думала о том, что здесь время течет иначе, чем в современном мире. Здесь все было настолько пропитано античными временами, что иногда Гермионе начинало казаться, что она не в 20 веке, а там – в сотых годах нашей эры, или еще раньше…
И это был только Акрополь.
Они пообедали по приглашению Эви в шикарном ресторане «Афинас», а после обеда отправились на стадион Герма Пана, построенный на фундаменте стадиона 4 века до нашей эры для первой всемирной олимпиады. Полюбовались Хилтон-отелем, и театром Олимпия, зашли в Национальную библиотеку, но быстро вышли оттуда, потому что Гермиона боялась остаться там навсегда – при мыслях о хранившихся там рукописях, манускриптах, свитках, книгах, у нее начинала кружиться голова и усиливалось желание задержаться в этом месте. Посетили Метрополитен, от которого Джордж был в полнейшем восторге.
Все, конечно, посетить не смогли. Гермиона фотографировала, незаметно трансфигурировав волшебный фотоаппарат в магловскую «мыльницу». Джордж так много общался с Эви, что временами у Гермионы возникало печальное чувство позабытости… Конечно, она вся погрузилась в эту экскурсию по Афинам, испытывая от нее неподдельный восторг, и все же… Она просто растворилась в тени этой жизнерадостной златовласой девушки, хотя задор Эви пленял даже ее.
В семь вечера они отправились в порт Пирей, который находился в 8 километрах от Афин. Гермиона немного сомневалась, стоит ли им ехать туда, если у Джорджа портал на десять часов вечера. Не хотелось применять заклинание забвения или корректировки памяти по отношению к Эви, если они вдруг задержатся.
К слову сказать, Афины располагались в холмистой долине, окруженной с трех сторон горами, и потому дующий с залива Сароникос ветер создавал условия для застаивания воздуха, отчего в самих Афинах почти всегда был смог.
В порту было много прогулочных яхт, катеров, лодок. Воздух здесь был очень свеж, пахло водорослями и солью.
Молодые люди зашли в кафе, чтобы немного перекусить фруктами, соком, пирожными. И тут Эви предложила им прогулку на яхте.
- Я вообще-то живу на острове Лефкаc – это автономия Греции – в Нидри, - рассказала она. – В Афинах я учусь в Академии Наук. Неподалеку от Нидри есть шикарный водопад, который вы не можете не увидеть, раз уж приехали. Что скажете? Конечно, не беспокойтесь о ночлеге – я хочу, чтобы вы были гостями в моем доме.
Что удивительно, Джордж согласился. Гермиона не понимала, почему, ведь завтра ей к одиннадцати часам уже надо было быть в Хогвартсе, и Джордж знал об этом.
Парень отвел ее в сторону.
- Ты не хочешь туда ехать, Гермиона? Если ты против, мы не поедем.
- Джордж, я очень хочу увидеть остров, но - во сколько мы вернемся? Портал у нас на десять вечера сегодняшнего дня, из Афин…
- Гермиона… - Джордж ласково улыбнулся обеспокоенной девушке. – Мы все успеем. Сейчас семь, доедем на яхте за час. И еще целый час в запасе.
- Но портал…
- Доверься мне, - он взял двумя руками девушку за плечи и заставил посмотреть прямо ему в глаза. – Веришь, что до десяти вечера мы успеем вернуться в Афины? Я ОБЕЩАЮ ТЕБЕ.
Разве после такого взгляда и таких заверений Гермиона могла сомневаться? Джордж говорил с такой уверенностью, силой и твердостью, что она улыбнулась ему, кивнув головой.
- Конечно, Джордж, я верю тебе.
Он медлил убрать руки. Его взгляд скользил по лицу Гермионы, и девушка, глядя на Джорджа, отчетливо увидела, как потемнели его глаза.
Она не могла отвести от него взгляд, и почему-то стала дрожать в его руках.
Что происходит между ними?..
- Ребята? – подошла к ним Эви, и, слава Мерлину, тем самым разрушила странное оцепенение, сковавшее обоих.
Джордж обернулся на ее голос, но все равно все еще продолжал смотреть на Гермиону.
У нее гулко билось сердце…
И только через полминуты его взгляд стал грустным, а губы разъехались в печальной усмешке.
Гермиона все это видела, но не понимала значения. У нее все дрожало внутри от волнения, но она запретила себе давать оценку своему состоянию. Просто ждала, когда успокоится… когда пройдет ощущение теплых крепких рук на ее плечах.
…Оказалось, что у Эви есть собственная яхта. Это было так странно – Гермиона не задумывалась о материальном состоянии девушки, но когда все же подумала об этом, то поняла, что не считала Эви богатой.
Яхта была двухмачтовая, парусно-моторная, белоснежная, чем напоминала белую птицу, лежащую на темных водах залива, на боку яхты сияли золотом большие греческие буквы, которые Эви перевела для них, как «Поэзия». Гермиона плохо разбиралась в морских суднах, но даже по сравнению с находившимися рядом яхтами яхта Эви выглядела шикарно.
Джордж помог обеим девушкам сойти на палубу яхты. Гермиона заметила, что ему нравится Эви - он часто приобнимал девушку за талию, смотрел на нее, без конца улыбался ее шуткам. По правде говоря, они хорошо смотрелись вместе, и характерами были схожи, и чувством юмора.
Гермиона пыталась не замечать ничего, кроме красот Греции. Она не могла понять свою ревность - а ведь это была легкая форма ревности - Джорджа к Эви. Никогда прежде Гермиона не ревновала своих друзей, а сейчас вдруг в ней взыграло явное чувство собственничества. Ей бы радоваться счастью Джорджа, а не считать, сколько раз он приобнял Эви за талию...
- Гермиона, Джордж, познакомьтесь – это Эрик, а это Рес, мои помощники в управлении яхтой, - тем временем, Эви представила своим гостям двух молодых парней, появившихся из кубрика.
Эриком оказался совсем юный парень, почти подросток, с шапкой золотых кудрявых волос, с большими голубыми глазами, пухлыми щеками, совершенно не похожий на грека в представлении Гермионы. Он был, как ангелочек, только крылышки добавить. Среднего роста, атлетического телосложения. Несмотря на прохладную апрельскую погоду, на нем были белые шорты и тельняшка с длинным рукавом.
Рес был постарше. Высокий, плотносбитый, черноволосый. У него были странные глаза – водянистые… один раз посмотришь – глаза прозрачные, второй – серо-зеленые… или просто серые… У Гермионы возникло подозрение, что цвет глаз парня меняется вместе с цветом воды в заливе. Она попыталась ненавязчиво прощупать магический фон обоих парней, но наткнулась на недоумевающий взгляд Джорджа, сконфузилась, и прекратила себя накручивать всякими глупостями.
Оба парня поприветствовали Джорджа и Гермиону, Эрик выразил Гермионе свое восхищение. Рес предложил показать яхту после того, как они выплывут в море.
Из-за того, что ветер дул в сторону Афин, паруса были свернуты. Заработал мотор, и «Поэзия», легко лавируя между причалами и другими суднами, стоявшими в порту, двинулась к выходу из залива.
Весь путь до острова яхта шла легко, устойчиво, быстро. В море было холоднее, поэтому Эви предложила Гермионе теплую кружевную шаль.
- Наш остров славится кружевом, - сказала Эви, улыбаясь, когда укутывала шалью плечи Гермиону. – Прошу тебя, прими ее в дар от меня и на память о Греции и обо мне.
- Спасибо, Эви, – растрогалась Гермиона, обнимая девушку. – Такой щедрый подарок. Жаль, что у меня нет ничего такого, чтобы я могла бы подарить тебе.
- Мы обязательно пригласим тебя в Англию, - сказал Джордж.
- Договорились! – улыбнулась Эви.
Они выпили чай в каюте, который сделал для них улыбчивый Эрик, а затем Джордж заметил прикрепленную к стене флейту.
- О, что это! – восхищенно произнес он, подходя и разглядывая музыкальный инструмент.
- Это флейта, - улыбнулась Эви.
- Твоя?
- Моя, - с гордостью ответила девушка.
- Красота какая… А что она делает?
- На ней можно сыграть какую-нибудь мелодию.
- Сыграешь? – попросил Джордж.
- Конечно.
Эви сняла флейту со стены, подошла к окошку, присела на край стола, и…
У Гермионы словно душа внутри перевернулась, или, скорее, вывернулась наизнанку. Нежные звуки наполнили помещение кубрика, и чудесная мелодия, которую играла Эви, вошла, казалась, прямо в душу. Гермиона неожиданно для себя растрогалась… Она посмотрела на Джорджа, в глазах которого отражались восторг, а еще боль, и неожиданно расплакалась. Ну как расплакалась – просто сами собой из глаз полились слезы, а сердце сжалось от чего-то невыразимого, прекрасного…
Это было настоящее чудо! Никогда прежде Гермиона не слышала такой игры. Ни один музыкальный инструмент до этого момента не вызывал у Гермионы такую бурю эмоций, чувств. Это было что-то сверхъестественное!
А Джордж задумчиво прошептал:
- Терпейн.
При этом у него был очень странный взгляд, которым он буквально пронизывал Эви.
Эви уже закончила свою дивную игру, а музыка, казалось, еще витает в воздухе. Она с улыбкой посмотрела на Гермиону, которая достала из своей сумки носовой платок и вытирала им свои глаза.
- Извините меня, - смутилась девушка, уже не понимающая, что так сильно заставило ее расчувствоваться. – Сама не знаю, что на меня нашло.
Джордж подошел к ней и приобнял за плечи, подбадривая, и заглядывая в лицо с ласковой улыбкой.
- Это прекрасная музыка. Никогда такого прежде не слышал.
- Спасибо, - просияла Эви. – Очень приятно, что вам понравилась моя игра.
- Понравилась? – деланно возмутилась Гермиона. – Это неверное слово. Да я в полнейшем восхищении! Эви, у тебя редкий талант! Просто поразительно!
- Гермиона, прекрати нахваливать меня, а то я зазнаюсь.
- Я не нахваливаю, а констатирую факт. Ты прекрасно играешь. Тебе надо выступать.
- Я пою в определенной компании, и мне этого предостаточно, - Эви улыбнулась.
В кубрик вошел Эрик.
- Уже виден Лефкас, не желаете посмотреть на остров с моря?
Ребята пожелали, и вместе с Эви и Эриком вышли на палубу. Они увидели впереди, в километрах пяти от яхты, белые отвесные скалы, которые, казалось, поднимались прямо из воды. Эти скалы, как пояснила Эви, стоят почти по всему западному побережью острова, и потому второе название острова - Белый.
- С одной из этих скал, говорят, бросилась в море великая Сапфо, покончив с собой из-за несчастной любви к Фаону, - рассказала Эви.
- Я читала ее стихи, - вспомнила Гермиона, и неожиданно продекламировала: - "По мне, - тот не смертный, а бог безмятежный,
Кто может спокойно сидеть пред тобой
И слушать твой голос пленительно -нежный
И смех восхитительный твой.
От этого счастья в предведенье муки
Мне душу теснит уж испытанный страх.
Тебя лишь увижу, о Лесбия , - звуки
В моих замирают устах.
Язык мой немеет, в крови моей пышут
Бегучими искрами струйки огня,
В глазах лишь потемки, и уши не слышат,
Немолчным прибоем звеня."
- Красиво, - отметил Джордж.
- Да, - согласилась Эви. - Сапфо была великой поэтессой. Она очень любила Лесбос, это был ее дом.
- Это было так давно, - сказал Эрик, улыбаясь и с лукавостью глядя на Эви. - Что думать о былом, когда насущные дела не терпят отлагательств.
Девушка заулыбалась, как показалось Гермионе, чем-то очень довольная, и ответила Эрику:
- А что с насущными делами? Они страдают от былого разве?
- От грандиозных планов Афродиты нам не стоит отвлекаться, - продолжал стихотворную манеру разговора широко ухмыляющийся Эрик. - Делов-то непочатый край.
- Никто не собирается сдаваться, - парировала Эви. - Об этом даже не мечтай. Эй, Эрик! - воскликнула Эви, поглядывая на Джорджа и Гермиону. - Мы не одни! Наши гости могут на нас обидеться...
- Что ты, Эви, - улыбнулся Джордж. - Это так интересно - разговор стихотворениями. Ты бы смогла так, Гермиона?
Гермиона отрицательно покачала головой.
- Стихи я люблю, но написать... не получается.
- Ты пробовала? - спросила Эви.
- Ну да, в шестнадцать лет, - рассмеялась Гермиона.
Восточное побережье острова было густо покрыто растительностью, со множеством живописных заливов. "Поэзия" двигалась к северному побережью, где находилось селение Нидри, параллельно острову, и пассажиры яхты любовались красотами закатного неба
Начинало темнеть. К Гермионе было вернулось беспокойство за возвращение домой, но к ней подошел Джордж. Эви отошла с Эриком, и молодые люди впервые за день остались наедине.
- Что скажешь? Как тебе наш отдых?
- Все отлично. А тебе?
- И мне нравится. Только мне кажется, что ты грустишь. Из-за Рона?..
- О Роне я практически не вспоминаю, - пожала плечами Гермиона. - Я бы не сказала, что мне грустно.
- Хорошо, если так, - улыбнуся Джордж.
- Скажи, что за слово ты сказал, когда Эви играла на флейте? - вспомнила Гермиона.
- О, ты услышала? А я думал, что ты обливалась слезами, не замечая ничего вокруг, - усмехнулся Джордж.
Он не успел ответить, так как к ним подошли Эви и Эрик.
- Рес направит яхту к причалу на окраине Нидри, - рассказала Эви. - Там мы сядем на машину и поедем к водопаду.
- Отлично, - сказал Джордж.
***К тому времени, как молодые люди добрались до водопада (вместе с ними поехал и Эрик, а Рес остался в Нидри), совсем стемнело.
Пока ехали, Гермиона засомневалась, будет ли что-нибудь видно. Но Эви уверила, что темнота не помешает им полюбоваться красотами этого места. Однако Гермиона, хотя и не говорила этого вслух, отнеслась к этому скептически. Беспокойство за возвращение в Англию очень мешало ее восприятию природы вокруг. Она пыталась понять каким образом они вернутся назад, не вызывая подозрений у Эви, Эрики и Реса. Вернуться можно было только аппарировав на материк. Как Джордж обяснит Эви - куда они денутся? Или он собирается изменить им память?
И вдруг ее озарила догадка - Джордж влюбился в Эви, и просто следует за ней, как одержимый!
Это была совершенно безумная мысль. Разве Джордж был таким человеком? Гермиона просто сходит с ума.
Джордж, который сидел в машине с ней рядом, словно почувствовал тревогу девушки, потому что повернулся к ней, внимательно посмотрел на ее лицо и прямо спросил:
- Что с тобой, Гермиона?
Девушка посмотрела на него, а потом на Эви.
- Мы не опоздаем... к отбытию из Афин в Лондон?..
- Гермиона, Джордж, оставайтесь на ночь, - тут же произнесла Эви. - У меня большой дом.
- Я бы с радостью, но завтра у меня важная встреча.
- Во сколько?
- В одинадцать, но мне нужно еще к ней подготовиться... - Гермионе было неприятно, что она получалась какой-то занудой, тем более что видела - Джордж хотел остаться.
Она уже очень жалела, что поддалась на уговоры Джорджа там, в порту Пирей.
- Из Афин в пять утра есть самолет, - произнес Эрик. - В Лондоне будете в десять. Оставайтесь.
- Что скажешь, Гермиона? - вопросительно подняла брови Эви, глядевшая на Гермиону в зеркало авто.
Девушка колебалась. Конечно, она летала самолетом, но Джордж не летал. К тому же, вдруг вспомнила она, у них нет документов, им никто не продаст билеты без паспортов.
- Это вряд ли возможно, - с сожалением ответила Гермиона.
Больше никто ничего не сказал.
...На самом деле, это стоило того, чтобы увидеть.
Ребята оставили машину на специальной стоянке и дальше отправились пешком по утоптанной многочисленными туристами дорожке. Дорожка привела к озеру, в которое шумно низвергался с высокой скалы мощный поток воды. Увидев водопад, Гермиона ахнула.
Поразительно, но здесь было светло, как днем, - яркая луна и россыпь мирриадов звезд серебряным светом освещали это удивительно красивое место. Сам водопад, казалось, подсвечивается изнутри, и это было завораживающе красиво. Как пояснила Эви, внутри скалы был грот, имеющий узкий цилиндрический выход наверх и несколько боковых ответвлений. Свет луны падал сверху на скалу, проникал во все ее трещины-щели, и таким образом получалась естественная подсветка водопада.
У Гермионы возникло ощущение, что она попала в сказку. Пожалуй, хотя бы ради этого зрелища стоило приехать сюда в такое позднее время.
- Мое самое любимое место, - произнесла Эви, с любовью глядя на озеро и водопад. – Здесь я отдыхаю, играю, сочиняю.
Ребята помолчали, наслаждаясь красотой вокруг. Слава Мерлину, кроме них здесь больше никого не было, и вокруг царила тишина. Над озером вдруг поплыл посеребренный лунным светом туман...
Эви же нарушила тишину стихами:
- В лунном свете она нежится...
Отражает ночные тени.
Чистая, дышит свежестью,
Окруженная леса стенами...
То взволновано, то спокойная
На ветра игру откликается... -
То подернется рябью, стыдливая,
То, как зеркало, вдруг разгладится...
Вот такая она красавица -
С берегами крутыми, заросшими
Сон-травой... да цветами душистыми,
Да волшебной пыльцой припорошена...
Серебрится бликами-искрами...
Девушка помолчала, а потом добавила:
- Вода – источник жизни. – Она достала из своей сумки флейту и заиграла на ней.
Мелодичные звуки поплыли над озером, настолько чистые, звонкие, нежные, что даже грохот водопада не мог их заглушить.
От всего этого в душе рождался восторг. Хотелось смеяться и плакать. Гермиона поняла, что она совершенно выбита из сил, душевных сил, и она на грани истерики…
К Гермионе подошел Эрик и предложил немного прогуляться, осмотреть окрестности. Гермиона не стала отказываться от прогулки с ним. Она видела, что Джордж, услышав предложение Эрика, напрягся, повернул вслед за ними голову, наблюдая, как они уходят, и это было для девушки почему-то так приятно…
Они зашли немного за водопад. Там в траве валялся большой плоский камень, на который Эрик безжалостно бросил свою белую куртку, усадил Гермиону и сел сам рядом с ней.
Гермиона с улыбкой ожидала какого-то признания от этого мальчика, точнее, признания в любви. Обстановка располагала, а подростки так влюбчивы...
От последующих слов Эрика Гермиона чуть не упала на землю, пораженная до глубины души:
- Если судить человеческими мерками, я безнадежно стар. Ведь мне больше лет, чем этому миру. - Эрик с несочетаемой с детским лицом снисходительностью смотрел на Гермиону. - Я - Эрос, бог любви.
- Ты шутишь? - не поверила Гермиона. - Что за розыгрыш?
И тут она, волшебница, повидавшая за свои годы всякое диво, ясно увидела, что перед ней находится глубоко древнее существо, даже не существо, а мощнейшая энергия, принявшая человеческий облик. Словно кто-то снял с глаз пелену, и она УВИДЕЛА.
И тогда Гермиона испугалась.
- Я... я... - от испуга она стала заикаться.
Эрик... бог Эрос смотрел на нее с ласковой усмешкой.
- Ты, волшебница, видевшая стольких существ, считала, что Олимпийские боги вымысел, миф, часть греческого фольклора.
- Ну да, - неуверенно сказала Гермиона. - Мерлин... А Эви? Рес?..
- Джордж давно все понял. Как ты, девушка недюжего ума, ничего не заметила, не догадалась ни о чем... "Терпейн" - наслаждение, получаемое от игры Эвтерпы на флейте или лире, или от ее песнопений.
- Эвтерпа? - Гермиона наморщила лоб, припоминая: - Муза лирической поэзии, кажется? Ах, поэтому Эви... А Рес?..
- Ее сын.
- Подожди, Рес - фракийский царь, герой Троянской войны?
- Именно он.
- Но разве он не погиб во время этой войны?
- Погиб, - согласился Эрос. - И воскрес. Эвтерпа попросила Зевса, а тот, в свою очередь, Аида… Ты прекрасно осведомлена мифами Древней Греции.
- В детстве мифология Древней Греции была моей любимой книгой. - Гермиона нерешительно спросила: - Что все это значит? Почему вы не сказали сразу? И почему сказали именно сейчас?
- Сразу не было нужды, а сейчас потому, что ты так тревожишься о возвращении в Лондон, вместо того, чтобы наслаждаться здешней природой.
Гермиона пристально смотрела на бога.
- Вы лукавите.
- Разве что чуть-чуть, - улыбнулся Эрос. - Ты несчастна в отношениях. Тебе нужно отвлечься, чтобы взглянуть на себя и того, кого ты считаешь своим избранником, со стороны. Ты заметила, что за целый день не вспоминала о Роне. Почему, как думаешь?
Гермиона помрачнела, вспоминая о Роне, об их отношениях.
- Потому что я не хочу думать об этом. Точнее, сегодня мне слишком хорошо, чтобы размышлять о наших ссорах…
Эрос пристально смотрел на нее, отчего Гермионе стало не по себе. Ей показалось, что бог каким-то образом воздействует на нее, хотя до сих пор она не ощущала никакой магии вокруг.
- Скажи мне честно, ты веришь, что у вас с ним что-то получится?
- Я… - «верю», хотела сказать Гермиона, но осеклась, понимая, что солжет. Солжет себе, ведь бога любви, понятное дело, она не обманет. Поэтому она стушевалась и продолжила очень подавленным голосом: - …верила. Теперь я ни в чем не уверена.
- Чтобы помочь тебе определиться (хотя я и немного нарушу этим откровением Равновесие нашего мира), я открою тебе тайну. Рональд Биллиус Уизли никогда не был предназначен тебе Судьбой. Только, как друг, соратник, и только для того, чтобы Герой – Гарри Джеймс Поттер – победил Зло в лице Томаса Марволло Реддла.
Гермиона была шокирована.
- Я не могу в это поверить!
А как она могла в это поверить? Ведь любовь между ней и Роном появилась не сразу, сперва возникла крепкая дружба, привязанность. Возможно, им показалось, что появилась любовь, они оба ошиблись… неужели так оно и есть на самом деле?
«Но я его люблю! Люблю! Любила…».
Гермиона была в смятении. Она не могла так ошибиться. И тут она припомнила один разговор...
Было это в начале шестого курса обучения в Хогвартсе, кентавр Флоренц предсказал Гермионе ее будущее. Впрочем, это трудно назвать предсказанием. Как всегда, Флоренц был туманен:
- Гермиона, я вижу ваше будущее.
Гермиона, недолюбливавшая прорицания, только усмехнулась:
- Что-то интересное?
Флоренц был очень серьезен:
- Я вижу, что ваш жизненный путь очень насыщен действиями, событиями... Много вариантов их развития. Все зависит от вашего выбора.
Девушка пожала плечами.
- Я всегда придерживаюсь принципа, что человек сам строит свою судьбу. Ваши слова, Флоренц, очень... как бы правильно это сказать... общие. Подобное предсказание применительно к любому человеку - и оно будет правдивым.
- Вы слишком недоверчивы, - вздохнул кентавр. - Но я уверен, что вы еще вспомните мои слова.
Гермиона улыбнулась. А потом, повинуясь секундной слабости, все же спросила:
- Рон Уизли будет моим мужем?
Она тут же пожалела о своем вопросе, потому как это было то личное, которое было глубоко внутри нее и сокровенное. Она покраснела от неловкости. Вырвалось... Просто она недавно услышала, как Браун сплетничает с Парвати о Роне («Он так возмужал», «Он такой красивый», «Говорят, он неплохо целуется...»), и сердце Гермионы, знающее, какой Рон упрямый и непостоянный, было неспокойно.
Флоренц успокоил ее, сказав:
- Уизли будет вашим мужем.
Неужели он ошибся?
- Он не ошибся, - мягко сказал Эрос. - Он не стал тебя разочаровывать, просто не сказал точно, какой именно из братьев Уизли предназначен тебе судьбой.
У Гермионы округлились глаза.
- Так вы хотите сказать, что… что…
Джордж Уизли – ее судьба?!
- Это бред! Этого не может быть! Это… этого просто не может быть!
От возмущения Гермиона встала и принялась ходить взад-вперед. Потом посмотрела на Джорджа, который разговаривал с Эви.
- Так он знает?!
- Нет. Он знает, что Эви – Муза лирической поэзии. И больше ничего.
Джордж ничего не знает. А она уже начала подозревать его в лицемерии. Гермионе отчего-то вдруг стало очень горько. Она едва не разрыдалась, и вдруг Эрос крепко обнял ее.
Это было самое потрясающее чувство в ее жизни! Когда тебя обнимает Сама Любовь… это невозможно описать никаким языком, никакими словами. А если все же попытаться, то…
Ласка.
Свет.
Тепло.
Покой.
Радость.
Нежность.
Уверенность.
Сила.
И любовь.
Любовь. Любовь. Любовь…
По щекам Гермионы текли слезы. Она плакала на плече у Эроса (кто бы поверил), и с каждой слезинкой из нее вытекала вся горечь и боль ее сложных отношений с Роном.
…Они остались на ночь в доме Эви в Нидри. Теперь, когда все прояснилось, и Джордж с Гермионой узнали, что их спутники – это живые воплощения греческой мифологии – общение друг с другом стало гораздо легче и веселее. До поздней ночи они сидели в самой большой комнате дома Музы, в которой находилось множество музыкальных инструментов, пили там чай, разговаривали (Эрос оказался душа-парнем, постоянно травил анекдоты про Олимп и его жителей), играли – Эви на флейте, Джордж на гитаре, Эрос на арфе, сочиняли стихи, смеялись, шутили… в общем, весело проводили время.
И так хорошо было Гермионе на душе – спокойно, ясно, умиротворенно. После разговора с Эросом она посмотрела на Джорджа Уизли другими глазами и поняла, что, действительно, этот человек гораздо ближе ей по духу, чем Рон.
Рон. Ее милый рыжеволосый усыпанный веснушками Рон. Нескладный, грубоватый, неуверенный в себе. И верный своим друзьям, готовый ради них на все. Этот Рон давно не имеет ничего общего с тем, с кем она вчера поссорилась. Точнее, он остается тем же Роном, но только не в сердечных делах. Первая же продолжительная разлука показала – они разные, они не смогут всю жизнь провести вместе. Как муж и жена.
А с Джорджем она сможет?
А вдруг он не захочет?..
Ночью Зевс начал бурно выяснять отношения с Герой - разразилась сильная гроза, молнии били в землю, словно желая изрешетить ее.
Гермионе не спалось. Она сидела перед окном, глядя на ливень, и думала о своей жизни, о встречах, о чувствах. В дверь постучали, и она вдруг испугалась, что это Джордж.
- Да?
- Это Джордж.
- Входи...
Он был одет в оддолженные Эросом пижамные штаны и майку. Они ему очень шли, он был таким милым...
- Не спишь? Почему?
Девушка пожала плечами.
- Не могу уснуть из-за грозы.
- Боишься? - усмехнулся парень.
- Просто понимаю, что мы ничто перед стихией.
Джордж помолчал, а потом тихо спросил:
- Хочешь, я тебя обниму?
Гермиона не решилась ответить "хочу", но головой кивнула. Джордж сел позади нее, она прижалась к его груди спиной, и вместе они смотрели в окно на дождь, и было так хорошо, так необычайно хорошо...
А потом Джордж стал рассказывать о своей жизни после Войны. Рассказал, как тяжело было осозновать смерть Фреда, что даже сейчас ему, порой, кажется, что Фред жив, что он вот-вот выскочит перед ним прямо из воздуха и рассмеется над его ошеломленным лицом, обзовет одноухим фестралом... Ему очень не хватает брата. Ни один портрет Фреда не был живым, а оставшиеся фотографии - лишь память о том, кто уже никогда не вернется.
Он не мог больше жить в их квартире, потому купил новый дом в графстве Камбрия.
...Они сидели так долго-долго. Был момент, когда Гермионе показалось, что Джордж целует ее в волосы. Но, скорее всего, ей просто показалось.
Так и уснули - в уютных объятиях друг друга.
Первые лучи солнца коснулись спящих лиц парня и девушки. А где-то высоко в ярко-синем небе плыло одинокое пушистое облако, на котором весело барахтался златокудрый младенец в белоснежной тунике. Рядом с ним сидела девушка с золотыми волосами, заплетенными в косу, в ее руках была лира, на которой она наигрывала нежную мелодию.
- Афродита сказала, что мы поступили нечестно, раскрыв все раньше времени, - сказал младенец, улыбаясь беззубым ртом.
Пальцы Эвтерпы замерли на струнах лиры.
- Эти двое будут чудесной парой.
- Это точно. Все у них будет хорошо, - Эрос задумался. - Слушай, Эви, давай поможем бывшему парню Гермионы найти пару?
- Я не против! - тут же весело откликнулась Муза. - Вперед в Англию?
- Вперед!..
***Проснувшись утром, Джордж и Гермиона обнаружили на подоконнике портал до Лондона и записку: "Желаем любви и счастья!".
Часы показывали десять, и Гермиона заторопилась.
С Джорджем она простилась у дверей своей квартиры в Сити. Она пригласила его войти, но он отказался. Она не знала, что сказать, потому смущенно улыбнулась и:
- Спасибо за вчерашний день, Джордж. Лучший день в моей жизни!
- Тебе спасибо за отличную компанию.
Они попрощались - довольно скомкано, и Джордж аппарировал, а Гермиона закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Сердце бешенно колотилось...
Проходя в ванную мимо гостинной, Гермиона заметила на полу возле камина белый лист бумаги. Она подняла его и прочитала: "Прости меня. Я дурак. Люблю тебя. Давай встретимся в "Трех метлах" в обед. Рон".
Он отправил эту записку ночью, когда она была у Джорджа дома. Наверное, опомнился, одумался. Если бы Гермиона прочитала ее перед отъездом в Грецию, она не поехала бы. Гермиона себя знала.
Но она не прочитала.
А сейчас все изменилось.
Месяц спустя.
***
Все как-то закрутилось – Хогвартс, знакомства с преподавателями - новыми и старыми (заново), расписание, планы занятий, студенты… Если в общем – школа затянула в себя с головой. На мысли о Джордже просто не было времени, особенно первые две недели. Нет, Гермиона постоянно помнила о нем, но что-то делать, какие-то шаги навстречу своей любви – для этого у нее просто не хватало никаких сил. А если честно, она боялась.
Между прочим, с Роном все было окончено – раз и навсегда.
Они все-таки встретились после ее возвращения из Греции, но Гермиона пошла на эту встречу лишь для того, чтобы убедиться – она не любит Рона.
Она в этом убедилась, и он тоже. В общем-то, они неплохо поговорили, и расстались, по крайней мере, не врагами.
Эрос был прав…
Но от Джорджа не было вестей, и Гермиона тоже не решалась что-то делать. Она считала, что если он предназначен ей судьбой, он должен как-то дать ей понять, что она дорога ему…
Но ничего не происходило. И Гермиона с головой погрузилась в работу.
Однажды вечером в дверь ее лондонской квартиры постучали.
Это был курьер, который передал ей посылку-коробку.
Гермиона села за стол на кухне и уставилась на коробку. Отправителем значился Джордж Уизли, Хогсмид.
Наконец, усилием воли взяв себя в руки, Гермиона открыла коробку и увидела стопку «живых» фотографий из Греции.
Она перебирала их, с удовольствием разглядывая – она забыла фотоаппарат у Джорджа, и забрать свою сумку не хватало времени (или мешал страх…). Фотографии были замечательные, а на одной из них была запечатлена она, стоящая на причале, глядящая вдаль… Ветер шевелил ее волосы… Такая красивая фотография – неужели это Джордж ее сфотографировал?
Между фотографиями лежал сложенный вчетверо белый лист пергамента. С гулко бьющимся в груди сердце Гермиона развернула его и прочитала:
- Не страшись высоты,
В ней поэзия чувств.
И на крыльях мечты
Я к тебе полечу.
Все твои страхи своей мечтой
Обезоружить хочу.
Не грусти в темноте –
Ночью много огня.
Может быть, на Луне
Ты увидишь меня.
Осмелюсь ярким пятном в ночи
Твой чудный сон охранять.
Не тревожь пустоту,
Не пытайся прогнать.
Как слеза я приду
Остудить и понять.
На влажном зареве щек твоих
Я буду страстью пылать.
Это было признание. Такое нежное и страстное... Гермиона расплакалась от переполняющих ее чувств благодарности, облегчения, а главное - любви.
Стихотворение было приглашением - в дом Джорджа, а если точнее - в его жизнь. И он не сомневался в обоюдности их чувств, в ответе Гермионы на это приглашение, потому что в коробке была открытка с видом на Акрополь, которая, как только Гермиона ее заметила, засветилась голубоватым светом.
Портал. Джордж ждет ее. И она идет к нему.
Гермиона со счастливой улыбкой взяла открытку в руки... Переход. Переход к новой жизни, новому счастью.
Два месяца спустя, середина дня, Косая аллея.
***
- Смотри, Джордж, впереди идет Рон.
- Точно он. Эй, Рон! Не слышит...
- Так он не один, а с девушкой.
- Ты про златовласку рядом с ним?
- Именно. Постой... это, случайно, не... Эви?!
Златовласка вдруг обернулась и помахала парочке рукой. И подмигнула, весело глядя на их ошеломленные лица.
Конец
