Колыбельная для подкидыша (в соавторстве со strega verde)

Пролог

Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными...

Аркадий и Борис Стругацкие, "Трудно быть богом"

~ * ~

Её разбудил детский плач. На улице, прямо за дверью, надрывался младенец – заходился от страха, срываясь на хрип. Рон рядом с ней пошевелился во сне и пробормотал что-то невнятное. Раздался звонок в дверь.

– Я открою, – сказала Гермиона, дотянулась до палочки, лежавшей на прикроватном столике, и произнесла «Люмос». Рон открыл глаза и сел на постели.

В дверь снова позвонили. Ребенок продолжал плакать.

Они вместе прошаркали в прихожую, Рон отодвинул Гермиону за спину и открыл дверь, держа палочку наготове.

Перед ними стоял Невилл. Он держал кричащего младенца на вытянутых руках – подальше от себя.

Гермиона поймала себя на том, что даже в мыслях не может заставить себя назвать девочку по имени.

– Что случилось? – спросил Рон, опустив палочку и отступая в сторону, чтобы пропустить Невилла в дом.

Невилл держал ребенка так, будто это был неодушевленный предмет. На мгновение Гермионе показалось, что он просто разожмет руки и уронит младенца на пол, но вместо этого Невилл избавился от своей ноши, сунув ее Гермионе в руки.

Она машинально приняла младенца и так же машинально начала его укачивать. Крики продолжались – ребенок словно бы и не заметил перемены.

– Она все время орёт, – безжизненно произнес Невилл, оставаясь на крыльце.

– Чего ты хотел от младенца? – раздраженно ответил Рон. – В этом возрасте они только и делают, что плачут, едят и пачкают пелёнки. Это потом они вырастают и начинают пакостить по-настоящему.

– Не хочу в этом участвовать, – пробормотал Невилл, пятясь назад. – Мне не справиться.

– А нам, значит, справиться? – сорвалась Гермиона. Младенец по-прежнему захлебывался плачем. – Черт возьми, Невилл, что ты ещё придумал?.. – Она перехватила сверток с ребенком, и ей, кажется, наконец удалось найти подходящее положение – крики утихли, сменившись редкими всхлипами. Гермиона осторожно, словно не очень доверяя себе, погладила маленькую головку, разбирая тонкие пряди темных волос. Волосы были очень мягкие на ощупь.

– Ладно. Заходи, поговорим, – сказала она, укачивая младенца.

– Не о чем говорить, – ответил Невилл, но все-таки пошел следом за ней и Роном на кухню, прикрыв за собой дверь.

Гермиона села, стараясь не потревожить наконец успокоившегося младенца.

Рон нашарил в буфете бутылку c огневиски и разлил его в три бокала.

Невилл осушил свой одним глотком.

– Странно, – задумчиво произнесла Гермиона. – Мне казалось, ты понимал, на что идешь, когда брал её. И ты, и Ханна. Я была на слушании по удочерению, я помню, как и что ты говорил. Хотел, чтобы всё было справедливо. Хотел помочь ей.

Лицо Невилла исказилось от гнева.

– Да, чтобы все было справедливо... – негромко проговорил он. – Но помогать я ей не собирался.

Гермиона рефлекторно прижала ребенка к себе.

– Ты хотел отомстить ей.

– Да, – кивнул Невилл. – Наверное, у меня в голове помутилось... Но да, хотел. Солгать оказалось так просто – нужно было лишь говорить то, что от меня ждали. И они разрешили мне взять её.

Невилл помолчал, сжимая пустой бокал в ладонях.

– Похоже, ты одна предупреждала, что найдутся люди, которые будут мстить этим детям. Жаль, что к тебе не прислушались. Но меня-то ты таким не считала, правда?

Гермиона не ответила. Невилл был прав: ей и в голову не приходило, что Невилл окажется способным даже подумать о чем-нибудь подобном. Хотя – пережитое горе меняет людей самым неожиданным образом. Это она знала.

– Знаешь, я ничего плохого ей не сделал. Не смог, – тихо сказал Невилл, будто в ответ на её невысказанные мысли. – Но вырастить ее я не сумею. Не сумею видеть в ней просто ребенка. Я всегда буду помнить, кто она. У меня от неё мурашки. И... и она все время плачет. Беспрерывно.

– Надо было вернуть её в Комитет по опеке, – резко прервал его Рон. – Не тебе одному тяжело приходится, Невилл. Гермионе до сих пор кошмары снятся, про Малфой-мэнор. И ты решил взвалить это всё на нас? Ты что себе думаешь? И вообще, разве по закону можно вот так взять и бросить её у нас?

– А? – Невилл вздрогнул, стоило Рону упомянуть про Гермионины сны. – А, да. По закону можно. Я проверял. Удочерение в частном порядке. Ну то есть – если вы оба согласитесь...

Гермиона заметила, что у нее слегка дрожат руки. Девочка уже почти уснула, и она чувствовала теплую тяжесть маленького тела.

– Я не знаю... Это не совсем то, что... То есть... Я не знаю. – Она запиналась, с трудом подбирая слова. – Да что же это такое! Это нечестно! – в конце концов выпалила она. – Почему мы? Почему ты просто не вернул её Министерству?

– Она просто ребенок. Наверное, я боялся, что она попадёт... – Невилл беспомощно пожал плечами. – Ну, попадёт к кому-нибудь вроде меня. Если её возьмете вы, я буду знать, что все в порядке. Вы позаботитесь о ней. Или найдете того, кто позаботится.

Невилл поднялся.

– Слушайте, мне правда очень жаль, что всё так получилось.

– Не надо, – тихо ответила Гермиона. – Возвращайся домой, Невилл. Ты правильно поступил, и это главное. Мы что-нибудь придумаем.

– Правда? – резко спросил Рон. – Я на это не соглашался, Гермиона! У нас... У нас даже нет ничего для младенца!

И это было еще слабо сказано. Они вообще не были готовы к появлению ребенка в их жизни. Оба еще учились в Хогвартсе, получая небольшую стипендию от Министерства, позволявшую дотянуть, не работая, до окончания седьмого курса. Дом, в котором они жили, не был их собственностью. Он принадлежал Биллу, который получил его от Гринготтса при заключении контракта. Дом не нравился Флёр – слишком маленький, с крошечной кухней и необыкновенно запущенным садом, в котором водилась безвредная, но многочисленная нечисть. А Биллу не нравилось спорить с Флер. В результате, Гермиона и Рон получили возможность жить в отдельном доме, не тратя свои скромные средства на арендную плату. До сих пор им вполне хватало такого жилья – но до сих пор их было только двое.

Теперь все изменится, подумала Гермиона. Рон не хочет этого признавать – пока. Но все уже изменилось.

– Мы всё купим утром.

– У тебя утром занятия! – возмутился Рон, невольно повысив голос. Гермиона только махнула рукой – "тише!"

– Нет. Уже нет.

Невилл с несчастным видом покачал головой.

– Простите. Правда. Что я натворил...

Тут Гермиона была склонна согласиться, но Невилл выглядел совершенно раздавленным, и ей не хотелось его добивать.

Это было непохоже на неё – за каких-то три минуты решиться на такой шаг. Гермиона Грейнджер мыслила слишком рационально для того, чтобы верить в судьбу. Но, с другой стороны, она всегда чувствовала, что каждому приходится играть теми картами, что ему выпали. Им выпал этот ребенок. Они имели полное право отказаться, и никто бы их не осудил, но почему-то отказ казался нечестной игрой.

– Всё наладится, – услышала она свой голос, как будто со стороны. Ребенок крепко спал у неё на руках, и ей почти удалось поверить, что они справятся.

– Скажи, – спросил Рон напряженным голосом, – ты дал ей новое имя?

Невилл покачал головой.

– Нет.

Увидев изумленное лицо Рона, он добавил:

– Не смог. Это как-то неправильно. У неё ничего не осталось от самой себя. Ни одного воспоминания. Ничего, кроме имени.

– Да, – медленно ответила Гермиона. – Наверное, ты прав.

На сердце стало тяжело, но имя уже прозвучало:

– Вот ты и дома... Беллатрикс.

Пробуждение

О войне напоминали только сны.

Если бы не сны, Северус решил бы, что никакой войны не было. Безумные метания по Хогвартсу, неудачные попытки кого-то спасти, что-то изменить – всё начинало казаться нелепым, ненастоящим. Просыпаясь, Северус дотрагивался кончиками пальцев до двух крошечных рубцов на шее: шрам почти не чувствовался.

Где-то за стенами его камеры-одиночки жизнь шла своим чередом. Наверное, уже отшумело первое лето после победы – но Северус потерял счет дням. Они были все на одно лицо: без писем, без книг, без посетителей.

Сначала он подумал, что про него забыли. Потом пришла в голову абсурдная мысль – а может, и забывать было нечего? Может быть, всё, что он помнил – это ложная память, попытки сознания создать нечто из ничего? «Человек Дамблдора, его единственный шпион в лагере Волдеморта» – наверное, это был кто-то другой, не он.

– Скоро совсем одичаю, – пробормотал Северус и сразу же вспомнил, почему он перестал разговаривать сам с собой: собственный голос казался чужим.

Каждый вечер он со странным нетерпением ждал, когда заснет. Во сне он опять видел Нагини, замершую перед броском. Слышал полузмеиный шепот Лорда и обливался холодным потом от ужаса. Но кошмары приносили иррациональное облегчение: это была память о прошлом, это была правда, которую нельзя ни стереть, ни забыть.

Северус невольно вздрогнул, когда дверь камеры со скрипом открылась. Он тяжело вздохнул: утро приходило слишком быстро и всегда неожиданно.

Грубый голос вывел его из оцепенения.

– Вставай. Пошли.

– Куда? – пробормотал Северус, не открывая глаз.

– А тебе не все равно? – насмешливо спросил охранник.

Северус чуть слышно хмыкнул. Было и правда все равно. Он встал и, не оглядываясь, пошел за охранником.

Слишком просторные коридоры тюрьмы пугали. Нестерпимо хотелось убежать, спрятаться в привычном полумраке камеры, вцепиться зубами в подушку и ждать приближения ночи.

Северус выпрямил спину, гордо вскинул голову и ускорил шаг.

***

В большой, залитой светом комнате его ждали четверо. Северус поморщился, увидев Поттера, Грейнджер и Уизли, устроившихся рядом за круглым столом. Чуть в стороне от них сидела сухопарая женщина. Перед ней на столе лежала горка пергаментных свитков, которые она разворачивала и проглядывала, не обращая на окружающих внимания.

Его бывшие студенты вытянулись и повзрослели за то время, что он их не видел. Грейнджер выглядела измотанной – темные круги под глазами, густые волосы спутаны. Она посмотрела на него и улыбнулась с несвойственной ей застенчивостью.

Северус взглянул на Поттера, тот в ответ ухмыльнулся до ушей.

– Профессор Снейп! – В голосе Поттера звучала идиотская, хотя, надо было признаться, искренняя радость. Северусу немедленно захотелось придушить поганца.

– Сколько времени я здесь пробыл? – спросил Северус вместо приветствия.

Ухмылка сползла с лица Поттера, её сменило виноватое выражение.

– Э-э-э... Сейчас февраль.

– Февраль, – негромко повторил Северус. Значит, он пробыл в одиночном заключении около года. Желание придушить Поттера усилилось. – Очевидно, вы не слишком торопились с показаниями в мою пользу. Заняты раздачей автографов, мистер Поттер?

– Простите, что так долго, – смутился Поттер. – Я правда старался, чтобы всё было сделано побыстрее, но…

– Вы не могли бы сесть? – Женщина, сидевшая рядом с Поттером, прервала его сбивчивые извинения. Северус внимательно посмотрел на нее. Примерно ровесница Макгонагалл, такая же худощавая, волосы тронуты сединой.

– Вы не могли бы представиться? – резко спросил Северус.

– Разумеется. Эмма Уайлд, Департамент юстиции. Присядьте, пожалуйста. Мне не по себе, когда вы так нависаете.

Морщинки в уголках её глаз собрались как от улыбки, но самой улыбки так и не последовало.

Северус фыркнул и пододвинул к столу свободный стул, демонстративно расположившись как можно дальше от всех.

– Итак, – произнесла Уайлд, которую эта демонстрация, похоже, совершенно не задела. – Перейдем сразу к делу. Ваш случай, мистер Снейп, представляет особый интерес. Половина членов Визенгамота хотят вашей смерти и не пойдут ни на какие уступки. Другая половина требует наградить вас орденом Мерлина первой степени. Нам было поручено найти компромисс. – Уайлд оторвала взгляд от бумаг и посмотрела Северусу в лицо. Тот не отвел глаз.

– Ну что ж, можно казнить меня и вручить Орден Мерлина посмертно, – сухо ответил он. – И все будут довольны.

– Такой вариант я тоже обдумывала, – ответила Уайлд серьезно. – Так или иначе, мне удалось сформулировать другое предложение.

Она подтолкнула пергамент, скользнувший через стол к Северусу.

– Предложение следующее. Вас не будут судить. Вы добровольно признаетесь во всех преступлениях, в которых вас обвиняют. В обмен вы получаете амнистию. Вам дадут два года условного заключения, и дальше все зависит от вас: если в течение этих двух лет вы преступите закон, амнистия будет отозвана и приговор немедленно приведен в исполнение. Вас приговорят к...

Уайлд не удалось договорить – Северус рассмеялся ей в лицо.

– Вы, должно быть, шутите. – Он постарался вложить в слова максимальную дозу яда. – Амнистия? Вот, значит, что я получу за семь кошмарных лет? В чем мое преступление? В том, что я семь лет беспрерывно присматривал за глупым испорченным мальчишкой?

К своему удовольствию, Северус заметил, что лицо Поттера потемнело от злости. Он был уверен, что Поттер непременно клюнет на эту наживку, но каким-то образом тому удалось совладать с собой. А жаль, – подумал Северус. Было бы забавно посмотреть на Поттера, бьющегося в истерике.

Уайлд тяжело вздохнула.

– Нет, – произнес Северус, покачав головой. – Я отказываюсь. Я выбираю суд, на свой страх и риск.

– Вас не оправдают, – без обиняков ответила Уайлд.

– Вы, кажется, сказали, что половина Визенгамота требует моего оправдания?

– Это так, – согласилась Уайлд. – Но власть в руках у другой половины. Уверяю вас, если процесс состоится, вас осудят.

Северус не дрогнул.

– Значит, так тому и быть, – твердо ответил он. Он не собирался идти на подобные уступки. Уж точно – не на глазах у Поттера.

Грейнджер, сидевшая напротив него, подалась вперёд:

– Мы так и думали – что вы решите рискнуть. Мы тянули время, – выпалила она отчаянно, с тревогой взглянув на Северуса в ожидании резкого выговора. – Мы хотели дождаться, пока Министерство заменит Поцелуй дементора чем-нибудь другим. По крайней мере теперь, если процесс закончится плохо... – Она запнулась, как будто охрипнув. – Ну, то есть, новая смертная казнь не так ужасна...

– Это не смертная казнь, – оборвала её Уайлд. – Программа называется «Новая жизнь».

– Красивое название не меняет сути, – резко ответила Грейнджер. Казалось, она была готова сорваться.

– Странно слышать это от вас, – сказала Уайлд. – Если вы так настроены, возможно, ваши собственные семейные обстоятельства требуют пересмотра.

Грейнджер еле заметно побледнела, ее руки сжались в кулаки. Одно долгое мгновение казалось, что она скажет в ответ что-то крайне неприятное, но потом Уизли предостерегающе положил руку ей на плечо.

– Извините, – тихо ответила она, глядя куда-то в сторону. – Разумеется, это замечательная программа. Ничего общего со смертной казнью.

– Что происходит? – прервал внезапно наступившее молчание Северус. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Судя по реакции Грейнджер, пока он был оторван от остального мира, Министерство превзошло самое себя в своей неизбывной глупости. Еще раз. Что могло быть хуже, чем Поцелуй дементора?

– Сторонники Волдеморта были приговорены к полному удалению всех воспоминаний и возвращению в детский возраст, – будничным тоном объяснила Уайлд. – Было разработано специальное зелье. Оно позволяет безопасно и необратимо омолодить человеческое существо до младенческого возраста. По мере того, как организм молодеет под воздействием зелья, команда опытных легилементов работает над удалением всех воспоминаний, связанных со взрослой жизнью. Впоследствии младенцы поступают под опеку подходящих семейных пар, способных вырастить и воспитать полноценных членов магического общества.

В голосе Уайлд звучала подлинная гордость, и Северус немедленно подумал, что она, похоже, имеет некоторое отношение к созданию программы.

– Проект стартовал полгода назад, и его первая стадия прошла более чем успешно. Мы считаем такой метод перевоспитания неисправимых преступников очень гуманным.

Уайлд как-то особенно внимательно посмотрела на Грейнджер. Та выглядела усталой и подавленной. Рука Уизли все еще лежала на ее плече.

– Вы согласны, миссис Грейнджер-Уизли?

– Конечно, – безжизненным голосом ответила та. – Очень гуманный метод.

– Понятно, – негромко произнес Северус. Услышанное потрясло его. Первое мгновение он не знал, что сказать. Не знал, что и думать. Потом он услышал свой голос, спрашивающий о судьбе Люциуса и Нарциссы.

Грейнджер поморщилась, как от боли.

– Люциуса отдали под опеку одной паре в Шотландии, – ответил Поттер. Глядя на него, Северус подумал, что виноватое выражение лица ему чрезвычайно идет. – Нарциссу я потерял из виду – её приемные родители отказались иметь со мной дело. – Поттер бросил на Северуса быстрый виноватый взгляд. – Послушайте, мне правда очень жаль. Она ведь спасла мне жизнь. Я не хотел, чтобы с ней случилось такое. Я сделал всё, что мог...

– Немного же вы можете, – холодно ответил Северус, испытывая болезненное удовольствие от того, что отыгрывается на Поттере. Тот побледнел, но ничего не ответил.

– Что с Драко? – спросил Снейп, пытаясь представить, как мальчишка перенёс потерю обоих родителей. – С ним всё в порядке?

– Драко Малфой и несколько других бывших студентов Хогвартса находятся под домашним арестом, – ответила Уайлд. – Поначалу мы не были уверены, что программа по возвращению в детство является подходящей мерой и для них, но, судя по тому, какой успешной оказалась первая стадия...

Грейнджер резко выпрямилась, на лице у нее застыло ошеломленное выражение. Поттер и Уизли выглядели не менее удивленными. Похоже, они не подозревали, что нечто подобное может произойти с их бывшими однокурсниками.

– Не может быть, – прошептала Грейнджер. – Так нельзя! Они совершили ужасную ошибку, но это же несравнимо с тем, что сделали их родители. Они не заслужили такого. Не заслужили, чтобы их просто... стёрли.

– И вообще, сколько можно? – присоединился к ней Поттер. – В конце концов вы станете превращать в младенцев всех, кто вам как-то помешает?

Северус наблюдал за происходящим с отстраненным любопытством. Он заметил, что Уайлд вовсе не выглядела обеспокоенной.

– Это, безусловно, очень интересная тема для дискуссии, но место выбрано крайне неподходящее. И мое время ограничено, – произнесла она, так и не ответив Грейнджер и Поттеру.

– Таковы варианты, мистер Снейп. Что вы выбираете? Амнистию или судебный процесс?

Северус молчал. Сдаваться не хотелось, но мысль о потере всех воспоминаний, какими бы невеселыми они ни были, наполняла его иррациональным, примитивным страхом. Подобный страх, наверное, испытывал первобытный человек при виде огня – неведомой стихии, способной обратить его в ничто.

Уайлд наблюдала за ним с холодным безразличием.

– Верите или нет, но я на вашей стороне, – сказала она сухо. – Мне бы вовсе не хотелось, чтобы вы попали под действие проекта, и вы можете этого избежать.

Она кивком указала на свиток, все еще лежавший на столе перед Северусом.

– Это хороший выход, мистер Снейп. Думаю, вам стоит согласиться.

– Поверить не могу, – упрямо ответил Северус. – Все, что я делал, я делал ради победы над Волдемортом.

– Возможно. – Она чуть заметно пожала плечами. – И тем не менее любые действия влекут за собой последствия. Уж вам ли не знать. Если вы были готовы на эти действия, значит, вы должны быть готовы заплатить за них свою цену.

Северус механически кивнул, но так и не смог заставить себя прикоснуться к свитку.

Он не хотел соглашаться. Ему нестерпимо захотелось отбросить свиток и рискнуть потерять все, раз и навсегда. У него и так почти ничего не осталось, – подумал он с горечью. Собственный голос – и тот временами казался чужим и незнакомым. Но теперь, когда он узнал, что Драко и другие живы, он не мог сдаться: их судьба еще не была решена.

– Это хороший вариант, – повторила Уайлд. – Что еще более важно, другого я вам предложить не могу.

– Ну что же, – услышал себя Северус, как будто со стороны. – В таком случае я вынужден согласиться.

* * *

Оказавшись в камере, он тут же упал на койку. Невозможно было поверить, что скоро всё закончится. Несколько дней, сказала Уайлд. Несколько дней потребуется на оформление документов, и потом он выйдет на свободу. Вернется к прежней жизни, станет как все нормальные люди.

А можно ли с такими воспоминаниями остаться нормальным?

Он привычным движением прикоснулся к шраму на шее. В памяти всплыл Малфой-мэнор.

Ах да, одно из преступлений, за которые ему предстоит покаяться – содействие в совершении убийства…

Он молча, с безразличным лицом, наблюдал за тем, как Нагини пожирала то, что осталось от Чарити Бербидж. Казалось, это никогда не кончится, и ему вечно придется смотреть на растерзанный труп и кормящуюся змею.

...Но вот всё было кончено. Темный Лорд и все остальные ушли. Даже Драко уже опомнился и, ни на кого не глядя, покинул комнату. Змеи тоже нигде не было. Только Люциус застыл на месте – как будто внезапно разучился ходить. А может, ему некуда идти, – подумал Северус.

– Это безумие. Я и подумать не мог… – прошептал Люциус. Северус молча стоял рядом. – Подумать не мог, что все будет так.

– А что ты думал, Люциус? – сухо спросил Снейп без особого сочувствия к главе семейства Малфоев. Стол перед ними был пуст, но на полированной поверхности все еще темнели пятна крови. Глаза Люциуса лихорадочно блеснули, он схватил Северуса за руку.

– У меня есть… убежище. Во Франции. Мне нужен портключ – на всякий случай. Достанешь? Я заплачу, много заплачу.

– И где ты будешь его хранить? – спросил Северус безразличным тоном. Вопрос был отнюдь не праздным: теперь Темный Лорд был подлинным хозяином Малфой-мэнора, и спрятать здесь что-либо было невозможно.

Они вместе вышли из гостиной в полутемный коридор.

– Есть одно место, – прошептал Люциус. – Пойдем.

* * *

Северус с тихим стоном зарылся лицом в подушку.

Он вдруг понял, что ему будет не хватать Нарциссы и Люциуса. Странно – он никогда не считал их друзьями. Но тем не менее они были частью его жизни. Жизни, которую уничтожали, стирали с лица земли у него на глазах. Мир, такой, каким он его знал, стремительно исчезал, и он уже сам не знал, за что уцепиться.

Северус быстро уснул. Ему ничего не снилось.

Закрытая информация

Освободили его через три дня. Северус не чувствовал радости – только беспокойство и раздражение от того, что пришлось ждать. Может, и к лучшему, что обошлось без Ордена Мерлина и всего прочего, – подумал он мрачно. От нового мира, родившегося за время его заключения, он не хотел никаких милостей.

Зал оформления документов, расположенный у выхода из тюрьмы, был большим и светлым. От этого света у Снейпа закружилась голова. Он почувствовал себя пылинкой, затерянной в пустом гулком воздухе. Навязчивое ощущение пугало и никак не хотело отпускать. Он отрешенно подумал, что ему потребуется много времени, чтобы снова привыкнуть к открытым пространствам. Сейчас он чувствовал себя испуганным животным, внезапно выпущенным из клетки на свободу.

Поттера не было, но Грейнджер и Уизли ждали его поодаль, пока Эмма Уайлд официальным тоном объясняла ему условия освобождения. Северус время от времени кивал, хотя, похоже, никакой реакции от него и не ждали. Он подписал, не читая, несколько документов и получил обратно свою палочку, которую тут же убрал в карман. Уайлд посмотрела на него с неодобрением.

– Вы слышали хотя бы слово из того, что я говорила? – спросила она.

– Если честно, нет.

– Ну что ж, будем надеяться на ваш здравый смысл. Помните: любое нарушение закона – и амнистия потеряет силу.

Северус поморщился.

– Да-да, отлично. Кстати, вы упомянули, что Драко Малфой под домашним арестом. А где именно?

Уайлд покачала головой.

– Это закрытая информация.

– Я так и думал.

Северус повернулся к ней спиной и направился к Уизли и Грейнджер. Оба напряженно улыбнулись ему.

Он почувствовал лёгкую досаду: ни один коллега или член Ордена не счел нужным встретить его после освобождения. Впрочем, если за год заключения его никто не навестил, удивляться было нечему. Но то, что Поттер тоже не пришел, было почему-то неприятно.

– Вижу, Поттер не счел нужным явиться. Исчерпал лимит добрых дел на неделю?

Грейнджер улыбнулась чуть менее натянуто.

– Он не хотел раздражать вас. Попросил нас придти. Сказал, что нас вы... меньше ненавидите.

Северус фыркнул.

– Какая неожиданная проницательность. Где Драко Малфой? – перешел он сразу к делу. – Уайлд сказала, что он под домашним арестом, но где именно?

– Я не знаю, – ответил Уизли.

– Гарри знает, наверное, – нерешительно сказала Грейнджер. – Он старается помочь Малфою и остальным, сделать так, чтобы их оправдали…

Северус хмыкнул и ничего не ответил. Во что он ставил поттеровские старания – было понятно и так. Грейнджер вспыхнула и отвела взгляд.

– И где же он сейчас? – спросил Северус почти безразлично.

– У нас дома. Присматривает за ребенком, – тихо ответила Грейнджер. – Хотите зайти? Поговорите с Гарри, сами у него всё спросите.

Северус обреченно вздохнул. Идти в гости к этой парочке было немногим лучше, чем сидеть в камере. При упоминании о ребенке в душе поднялась горечь – вот и еще одно напоминание о том, что жизнь не стоит на месте. У всех, кроме него. Все остальные жили, как ни в чем не бывало, с удовольствием плодясь и размножаясь.

Но откладывать встречу с Поттером было нельзя – неизвестно, сколько времени осталось у Драко и остальных.

За воротами тюрьмы Северус снова почувствовал головокружение от света и открытого пространства, раскинувшегося перед ним. На мгновение показалось, что земля и небо стремительно проносятся мимо, чтобы слиться на линии горизонта.

Он видел, как Грейнджер шевелит губами, но слов не было слышно. Звук тонул в окружающей пустоте. Требовалось нечеловеческое усилие, чтобы просто не умереть от всего этого незаполненного пространства вокруг.

Он зажмурился, пережидая приступ.

– Вы что-то сказали, Грейнджер?

– Я сказала, что мы аппарируем в Лондон, – ответила она. – Вы с нами?

***

Оказавшись в доме семейства Уизли, Северус наконец смог вздохнуть свободнее. Оставалось только надеяться, что облегчение, которое он почувствовал, убравшись с открытого пространства, останется незамеченным. Поттер встретил их у дверей. На его лице сияла широкая улыбка, от которой Северуса перекосило. Если Поттер и был удивлен, увидев его, то ничем этого не показал.

– Где Драко Малфой? – сразу же спросил Северус, решив обойтись без приветствий.

– И вам тоже здравствуйте, – сдержанно ответил Поттер, пропуская их в дом. – Она наконец уснула.

– Ты просто чудотворец, – ответила Грейнджер с улыбкой. – Ничего, что мы оставили тебя… Ну, то есть…

– Что? – тот на мгновение растерялся. – А, это… Да все нормально. Она же просто ребенок.

– Я задал вам вопрос, Поттер! – не выдержал Северус, раздраженный бессмысленным диалогом. – Сколько раз нужно повторять, чтобы до вас дошло?

Поттер вздрогнул и наконец повернулся к нему.

– А, да. Драко, Гойл, Нотт и Флинт под домашним арестом. Ну то есть вроде того…

– Я знаю, – оборвал его Северус на полуслове. – Я хочу знать – где.

– Я обещал не рассказывать, – пробормотал Поттер.

Северус молча смотрел на него.

– Малфой-мэнор, – ответил тот, сдавшись. – Мрачно там… После того, как старших Малфоев не стало, Министерство сделало из Мэнора что-то вроде… изолятора. Говорят, что для их же пользы: чтобы позволить им дождаться суда в приличных условиях.

Голос Поттера звучал неуверенно: похоже, он не склонен был полагаться на доброту Министерства.

Всё это довольно мерзко, – подумал Северус про себя, – особенно по отношению к Драко, лишенному родителей и к тому же запертому в собственном доме.

– А остальные? – продолжил Северус.

– Остальным удалось эмигрировать. Сразу после войны, – ответила Грейнджер. – Некоторые уехали в Австралию, некоторые – в Северную Америку. Там магические сообщества высказались против «Новой жизни».

Северус кивнул. Хорошо, что хотя бы кому-то повезло.

– Я хочу увидеться с ними.

– Ничем не могу помочь, – ответил Поттер извиняющимся тоном. – Мне и самому не удалось с ними повидаться. Там очень серьезная охрана. Теперь понятно почему, – добавил он с отвращением. – Держали их там для этой самой «Второй стадии». Мне и в голову не приходило, что Малфоя приговорят к «Новой жизни». И остальных.

– Может, мы должны предать дело огласке? – сказал Рон.

– Мы? – резко переспросила Гермиона. – Рон, ты с ума сошел? Если Уайлд узнает, что мы попытались вмешаться…

Детский плач прервал её на полуслове. Она вздохнула.

– Пойду её успокою. Рон, приготовь рожок, пожалуйста. – Гермиона взглянула на недовольное лицо Северуса и добавила: – Извините. Это всего лишь на минутку. Вы заходите, профессор, чувствуйте себя как дома.

Северус прошел в гостиную, опустился на диван и стал ждать, пока Грейнджер вернется со своим отпрыском.

Она вошла с ребенком на руках. Для Северуса все младенцы были одинаковы, но этот явно кого-то напоминал. Он почти сразу вспомнил – кого. Девочка на руках у Грейнджер выглядела точь-в-точь как Беллатрикс. Детскую фотографию двух сестер Блэк он видел когда-то в Малфой-мэноре. Заметив удивленный взгляд Северуса, Грейнджер неуверенно улыбнулась.

– Беллатрикс? – прошептал Северус.

– Д-да.

– И каким, позвольте спросить, образом она оказалась у вас? – Северус невольно повысил голос, и Гермиона прижала палец к губам.

– Тише, вы её разбудите. Это долго рассказывать.

Но ничего рассказывать она не стала. Северус осторожно протянул руку к ребенку.

– Это безумие, – проговорил он, едва прикоснувшись к крошечной ладошке. Гермиона помолчала, потом нерешительно предложила:

– Хотите подержать?

– Что? Ну да. Хорошо.

Северус осторожно взял девочку на руки, боясь сделать что-нибудь не так. Беллатрикс замерла и уставилась на него широко распахнутыми глазами. На секунду ему показалось, что она узнала его, но он тут же отбросил эту мысль.

Он посадил ребенка на колени, осторожно придерживая маленькую головку. Беллатрикс, не сводя с Северуса глаз, протянула к нему руки. Крошечный рукав сполз вниз, обнажив часть левого предплечья. У Северуса перехватило дыхание.

Он хотел, но не мог отвести взгляд – очертания черепа и змеи поблекли и уменьшились в размере, но остались на прежнем месте.

– Им не удалось убрать Метку, – сказала Гермиона.

Северус опустил голову. Им овладело чувство нереальности происходящего. Десятки семей по всей Англии, с маленькими детьми, изуродованными Темной меткой. Что бы ни говорили Уайлд и ей подобные, эти младенцы никогда не станут обычными детьми – ни в глазах своих приемных родителей, ни в своих собственных.

– Как вы собираетесь ей это объяснять, когда она вырастет? – спросил Северус, всё еще глядя на Метку. – Расскажете правду или придумаете какую-нибудь красивую историю?

– По закону запрещено рассказывать им о прошлом, – ответила Гермиона дрогнувшим голосом. – Все приемные родители дали клятву. Если она будет нарушена, Министерству сразу же станет об этом известно. Ребенка отберут, а родителей отправят в тюрьму, – она грустно закончила: – Думаю, ей придется обойтись красивой историей.

– Человек должен знать, кто он такой, – безжалостно возразил Северус. – Это его право.

Она вздрогнула, и он почти пожалел о своей жестокости, но все-таки продолжил:

– Грейнджер, послушайте меня. Что вы будете делать, когда через пятнадцать лет ваша дочь посмотрит в зеркало и увидит Беллатрикс Лестрейндж из учебников истории?

Гермиона вдохнула.

– Их уже переписывают. Убирают имена из книг. Изымают старые газеты из архивов. Дело долгое, но, думаю, к тому времени, когда она вырастет, всё будет закончено.

Северус хотел что-то добавить, но тут в гостиную вошли Поттер и Уизли. Грейнджер взяла у Уизли рожок и начала кормить ребенка.

– Вы знаете, а Рон прав, – сказал Поттер. – Если люди обо всем узнают, им это вряд ли понравится. Против «Новой жизни» никто особо не возражал, пока речь шла о тех, кто уже сидел в тюрьме… Извините, профессор, – неловко добавил он. – Но их дети – это уже чересчур. Если люди об этом узнают, может, Министерство одумается?

– Или наоборот, будет действовать еще решительнее, чтобы общественность не успела отреагировать, – возразила Гермиона. – А может, и того хуже: что если люди узнают о программе, но будут только «за»?

– Ну и что ты предлагаешь? Других вариантов нет, – нетерпеливо ответил Гарри. – Что нам делать? Вломиться в Мэнор, выкрасть их и переправить в Аргентину?

Северус задумчиво посмотрел на него. У Поттера расширились глаза.

– Гермиону и Рона впутывать нельзя, – быстро сказал он. – И кстати, мне и самому не хочется сражаться со своими союзниками.

Северус хотел ехидно заметить, что для него это не проблема, но решил, что подобное замечание будет не ко времени.

– До этого, скорее всего, дело не дойдет, – сказал он, сдержавшись. Поттер взглянул на него с интересом. Северус продолжил, с неудовольствием понимая, что сейчас ему придется просить помощи у Поттера. – Есть подземный туннель, идущий из Малфой-мэнора в рощу за пределами антиаппариционного барьера. В туннеле Люциус спрятал сейф с портключом. О нем никто не знал, кроме нас двоих.

– Куда ведет портключ? – быстро спросил Поттер.

– Туда, где мы будем в безопасности. Все мы. Оттуда можно отправиться в Австралию или куда-нибудь еще. Чтобы проникнуть в Мэнор и вывести оттуда людей, нужно всего лишь временно снять охранные чары Министерства - минут на двадцать пять. Когда в Министерстве обнаружат пропажу, мы уже будем далеко.

– А-а, – с сомнением протянул Поттер. – Даже не знаю. Вы уверены, что это можно сделать, не причинив никому вреда?

Северус подавил желание хорошенько встряхнуть его.

– Нет, Поттер, на самом деле я тайно лелею план перебить весь аппарат Министерства и навести ужас на магическую Британию! Естественно, я уверен! Вы сможете найти кого-нибудь, кто сможет снять министерские чары?

– Да, смогу, – сдался Поттер. Он помолчал с минуту, раздумывая. – Профессор, вы сказали – «все мы». Вы собираетесь с ними?

Казалось, его тревожила такая возможность.

– Да, собираюсь. Дайте мне знать, когда будете готовы. Счастливо оставаться.

Северус кивнул Гермионе и её мужу и направился к дверям. К его удивлению, Поттер последовал за ним.

Северус быстрым шагом вышел из дома и остановился, услышав у себя за спиной звук захлопнувшейся двери.

– Жаль, что вы хотите уехать, – тихо произнес Поттер. Северус вздрогнул при звуке его голоса, но Поттер, похоже, не заметил. – Послушайте, я знаю, мы не ладили… – Он запнулся, когда Северус громко хмыкнул. – Мне правда жаль, что так вышло…

Северус безразлично пожал плечами.

– Поттер, «так вышло» не потому, что мы были жертвами обстоятельств. Всё значительно проще: вы мне были неприятны. До сих пор неприятны. И не ждите ничего другого.

– А я и не жду! – сорвался Поттер. – Просто думал, что мы сможем поговорить по-человечески.

– Вы ошибались, – ответил Северус. – Свяжитесь со мной, когда найдете специалиста по чарам. И не раньше.


* * *

Когда Снейп аппарировал (наверное, домой, на Спиннерз-энд), Гарри вернулся в дом. Судя по тому, с каким сочувствием посмотрел на него Рон, вид у него был жалкий.

– Поверить не могу, – не выдержал Гарри. – Стоит нам хотя бы заговорить, и он тут же делает так, чтобы я почувствовал себя полным ничтожеством.

– А чего ты ожидал? – рассудительно спросила Гермиона. – Думал, вы станете друзьями?

Гарри пожал плечами, еще более раздраженный ее вопросом.

– Нет, куда уж там. Не знаю. Неважно.

– Ну, нет худа без добра, – ухмыльнулся Рон. – Снейп отравится в Австралию, и ты избавишься от него на всю оставшуюся жизнь.

– И очень хорошо, – пробормотал Гарри почти искренне.

Гермиона перебила их. Она выпалила скороговоркой, как будто боясь, что ей не дадут договорить:

– Тебе нужен кто-то очень хорошо разбирающийся в чарах, кто-то надежный. Кого ты сможешь найти? Времени на поиски нет! Подумай, Гарри, все это слишком рискованно. Возьми нас с собой!

– Какой там риск, – улыбнулся Гарри: Гермиона, как всегда, пыталась управлять всем и вся. – Не волнуйся. Все будет хорошо. Я все продумал.

Туннель и портключ

Поттер, похоже, не слишком торопился. Северус провел в стылом доме на Спиннерз-энд четыре дня. Когда он уже начал сомневаться, по силам ли Поттеру найти специалиста по чарам, тот наконец прислал с совой письмо. Точнее, записку в одну строку: адрес Поттера – Энгл-стрит, четыре, что-то смутно напомнивший Снейпу, – и время встречи. Северус, в последнее время редко испытывавший благодарность, был искренне признателен за эту краткость. Он сжег письмо и вышел из дома.

Оказавшись на улице, он коротко оглянулся по сторонам – на прощание. Он почти боялся поднять голову к небу – что, если снова накатит приступ агорафобии? Но небо, затянутое облаками, напоминало низкий потолок. Из-за этого мир сужался – просто еще одна одиночная камера, не более.

Он бездумно провел кончиками пальцев по двери. Облупившаяся краска посыпалась крошками с деревянной поверхности. Северус подумал, что вряд ли будет скучать по всему этому: облезлой входной двери, кирпичным домам, кладбищу с могилами родителей. Но он все тянул время: посмотрел, закрыты ли окна, подергал дверь, проверяя замок. Ему почему-то не хотелось оставлять за собой беспорядок, хотя он был уверен, что если и вернется, то очень нескоро.

* * *

Адрес в письме не зря показался Северусу знакомым. Раньше здесь располагалась аптека с сомнительной репутацией: ничего особенного, просто возможность купить некоторые ингредиенты из-под полы. Теперь и сама Энгл-стрит, и дом четыре выглядели иначе. Чисто выметенная брусчатка, новые кованые фонари и уютный книжный магазин вместо мрачноватой пыльной аптеки.

Вход в поттеровское жилье, как выяснилось, располагался в самом магазине: туда вела винтовая вестница, прятавшаяся в глубине помещения. Северус спросил у продавца, как попасть в квартиру Поттера, и с невольным любопытством окинул взглядом знакомые стены. Название магазина, «In Quarto», не было просто игрой слов – Северус заметил довольно много редких изданий, в том числе и магическую версию «Макбета», сильно отличавшуюся от маггловского варианта наличием подлинных рецептов зелий.

Впрочем, в магазине продавались не только старинные книги. Северус с жадностью провел рукой по корешкам на полке с табличкой «Современное зельеварение». Золотые буквы тиснения приковывали взгляд, он на мгновение забыл, зачем зашел сюда – в воздухе стоял запах книг, косые лучи зимнего солнца падали на массивные полки светлого дерева, разноцветные корешки как будто впитывали слабое тепло. Он скользнул взглядом дальше – на следующую полку – и вздрогнул. Да, похоже, запас современных изданий пополнялся регулярно. «Полная история войны с Волдемортом – исправленная, дополненная и переработанная» (толстый том в кроваво-красной обложке), «Всё, что вам нужно знать о Министерстве Магии!» (тоненькая бумажная брошюрка – видимо, рядовому гражданину много знать не полагалось) и, наконец, «Реформа разума: новые программы Министерства», небольшая книжка в синем переплете, под крупно напечатанным названием – имя автора: Э. Уайлд.

Северус невольно скривился и тут же почувствовал на себе внимательный взгляд продавца, высоченного парня с черными кудрявыми волосами. Он пожал плечами и решительно направился к лестнице.

Поттер, открывший ему дверь, широко улыбнулся. Северус втайне понадеялся, что улыбка на поттеровском лице надолго не задержится.

– Приятное местечко, Поттер. Надеюсь, книги в магазине не усыхают от вашего общества.

– Да-да, очень смешно, – пробормотал тот в ответ, направляясь вглубь квартиры. – Все готово. Я нашел нам помощников.

– Помощников? – возмущенно повторил Снейп, раздраженный тем, как стремительно ситуация вышла из-под контроля. – Два человека – более чем достаточно! Какие еще «помощники»?

Он замер на месте, увидев Невилла Лонгботтома, сидевшего за столом. Лонгботтом неохотно кивнул в знак приветствия. Северус сделал вид, что не заметил.

– Ради всего святого, Поттер, скажите, что не это – ваш эксперт по чарам!

– Нет, Северус, эксперт по чарам – я, – ответил знакомый старческий голос. Северус повернулся к открывшейся двери. На пороге стоял Филиус Флитвик.

– Вот как, – растерянно произнес Северус, глядя на бывшего коллегу. Когда он размышлял о том, кто бы мог помочь им с чарами, он и не вспомнил о Флитвике, хотя и должен был. Мало кто знал о чарах больше, чем он, – защита, которую возвел Флитвик, чтобы оградить Хогвартс от вторжения Волдеморта, работала великолепно. К тому же, профессор чар всегда искренне заботился о своих студентах – всех, вне зависимости от факультета.

Флитвик задрал голову, и его лицо осветилось улыбкой. Морщинки в уголках глаз собрались солнечными лучиками.

– Мне… мне ужасно стыдно, что мы… не виделись все это время, – неловко произнес он. – Должен сказать, год в Хогвартсе выдался нелегкий.

Северус с трудом выдавил ответную улыбку.

– Полагаю, в нынешней ситуации приходится тщательно выбирать круг общения.

Флитвик ответил с легким вздохом:

– Мы с Минервой решили, что главное – ни в коем случае не привлекать к себе излишнего внимания. Иначе может кончиться тем, что Министерство просто уволит нас и заменит своими марионетками. Признаюсь, нам пришлось научиться идти на компромиссы.

Северус кивнул. Ему, как никому другому, было понятно, по какому тонкому льду приходится идти его бывшим коллегам. Разумеется, навещать его в тюрьме было совершенно неоправданным риском.

– Думаете, вы долго продержитесь? – спросил он, не особо рассчитывая на ответ.

Флитвик поднял голову и посмотрел Северусу в глаза.

– Через одиннадцать лет в Хогвартсе окажутся очень необычные дети, – ответил он неожиданно мягко. – Мне бы очень хотелось, чтобы хоть кто-то из нас – Минерва или я – был в Хогвартсе в день их поступления.

Северус не знал, что сказать. Как всегда, когда кто-нибудь делился с ним чем-то личным. Оставив слова Флитвика без ответа, он обратился к Поттеру:

– А вы чего ждете? У вас есть план Малфой-мэнора? Нет. Ну, разумеется. Тогда несите перо и пергамент.

Поттер принес все в один миг, и Северус устроился за столом, чтобы набросать план.

– Это дом. Здесь, – он обвел прямоугольник пунктиром по широкой окружности, – граница антиаппарационных чар. Внутри нее не действуют ни аппарация, ни портключи. Пока понятно, Поттер?

Он нанес несколько штрихов за пределами пунктирной линии.

– А это что такое? – спросил Поттер.

– Лес. Колдовская Роща, если вас интересует название.

– Что-то на деревья не похоже… Сэр.

– Не отвлекайтесь, Поттер. Потом можете раскрасить всё цветными карандашами. Итак. Подземный ход проходит здесь. – Он повел прямую линию, соединив «дом» с «деревьями». – Выход в Роще, прямо за антиаппарационным барьером. Сейф с ключом Люциус спрятал здесь, – отметил он место на линии.

– Вы точно знаете, что портключ все ещё там? – с сомнением спросил Поттер.

Северус не удостоил его ответом.

– Далее. На дом и на земли вокруг наложены министерские чары. Вы знаете, где заканчивается их действие?

Поттер мрачно покачал головой.

– Не знаю. Я не спрашивал. Думаю, как обычно – чары распространяются только на дом. Э-э-э… да, и еще охрана снаружи Мэнора. Насколько мне известно, они заходят в дом только пару раз в день, проверить задержанных… – Поттер вздохнул. – Извините. Я в точности ничего не знаю, так, просто слышал кое-что…

Северус резко кивнул и встал из-за стола.

– Что-нибудь еще, Поттер? Хоть что-нибудь?

– Нет. Извините.

– Значит, придется обходиться тем, что есть. В таком случае, позвольте нам с профессором Флитвиком откланяться.

– Не позволю! – выпалил Поттер, вскакивая на ноги. – Мы с Невиллом идём с вами!

– Поттер, вы будете только мешаться под ногами, – ответил Северус, стремительно теряя терпение. – Ваше присутствие не требуется. И будьте так любезны, объясните, с чего вы взяли, что от Лонгботтома будет хоть какая-то польза?

Лонгботтом, по-прежнему сидевший за столом, вспыхнул и отвел взгляд.

– Да в чем дело? – рявкнул Поттер, подойдя к Северусу вплотную. – Вам вообще обязательно из всего устраивать проблему? Забудьте хоть на пару часов, что вы меня терпеть не можете, а?

– Гарри! – попытался вмешаться Флитвик, по-видимому, шокированный поттеровским выступлением. Северус только хмыкнул. Умом он понимал, что Поттер в чем-то прав, но удержаться от этой маленькой провокации было выше его сил.

– Послушайте… Профессор Флитвик… Профессор… Снейп, – в первый раз открыл рот Лонгботтом. – Может, мы вам и не понадобимся, но лишняя палочка никогда не помешает. Ну, в смысле, что, если все-таки окажется, что охрана есть и в доме? Вот тогда наша помощь вправду пригодится.

Северус обреченно вздохнул. Спорить можно было еще долго. И безрезультатно. Ни времени, ни терпения на это у него не было. Кроме того – хотя Северус ни за что не признался бы в этом вслух – Лонгботтом был, в общем-то, прав. Страховка им бы не помешала.

– Отлично, – нехотя произнес он, коротко кивнув Лонгботтому и демонстративно не взглянув в сторону Поттера. – Вы идете с нами. Постарайтесь не мешать, если сможете.

* * *

Снейп спускался по винтовой лестнице первым, профессор Флитвик и Невилл шли за ним. Гарри плелся позади, изо всех сил стараясь не показывать, как его уже достало происходящее. Он совсем не собирался орать на Снейпа – наоборот, Гарри планировал сделать все, чтобы как-то помириться с профессором перед тем, как тот исчезнет из его жизни. Но, как всегда, Снейпу удалось разбудить в нем самое худшее.

На улице оказалось холоднее, чем он ожидал, с темнеющего неба падали редкие сухие снежинки. Гарри вслед за остальными свернул направо и пошел по направлению к укромному проулку, откуда можно было спокойно аппарировать. Не успели они пройти несколько шагов, как вокруг внезапно посветлело – во всех фонарях вдоль улицы одновременно загорелись разноцветные свечи, по три свечи разных оттенков в каждом. Гарри невольно улыбнулся и прибавил шагу.

Они аппарировали в самую гущу леса, видимо, того самого, что на снейповском плане был обозначен несколькими загогулинами.

Где-то высоко над ними раздался птичий крик, и с дерева с шумом обрушилась ветка. Гарри вздрогнул от неожиданности и оглянулся в поисках тропинки или хотя бы просвета между деревьями. И ничего такого не увидел.

Но Снейп, похоже, и так знал, куда идти. Не говоря ни слова, он двинулся напролом через лес. Гарри шел за ним по пятам, с трудом уворачиваясь от веток, норовивших хлестнуть по лицу. Снейпу, конечно, было плевать на подобные мелочи.

Несколько минут спустя Снейп остановился и предупреждающе поднял руку. Гарри и остальные замерли на месте, и молча наблюдали за тем, как Снейп несколькими заклинаниями снимает сложную сеть из чар, под которой скрывалась глубокая яма. От самого края ямы начиналась каменная лестница, уходящая вниз и в темноту.

Гарри шагнул вперед, собираясь спуститься первым, но Снейп, не сказав ни слова, бесцеремонно оттолкнул его в сторону и опустился на колени рядом с лестницей. Направил палочку вертикально вниз, нахмурился и прикрыл глаза. «Невербальное заклинание», – сообразил Гарри.

– Что вы делаете? – не удержался он.

– Проверяю, насколько надежна эта развалина. Хотя, возможно, ваш способ был бы лучше, Поттер. Надо было пустить вас первым – вот и проверили бы на себе, обвалится потолок или нет. – В глазах Снейпа блеснула ехидная насмешка.

Гарри не выдержал:

– Вы извините, сэр, но все-таки – если вы меня так ненавидите, чего ради надо было присматривать за мной в Хогвартсе? Дали бы умереть, раз такое дело!

Снейп медленно поднял голову и уставился на него. Потом обнажил кривые зубы в неприятной ухмылке.

– Проявление мизантропии, Поттер, – ответил он ровным тоном. – Сохраняя вам жизнь, я надеялся, что таким образом делаю этот мир еще хуже.

Снейп произнес последние слова почти беззлобно, но от этого почему-то было еще обиднее. Может, потому, что сразу стало понятно: разговор окончен.

Гарри прикусил губу, стараясь, чтобы лицо ничего не выражало. Не хватало только, чтобы Снейп заметил и высмеял его обиду.

– Значит, – медленно произнес он, – если сегодня все пройдет удачно, мы больше не встретимся?

– Да, – ответил Снейп.

– Ясно, – тихо сказал Гарри. – Ну вот и ладно.

Туннель был настолько узкий, что им пришлось идти гуськом. Свет от четырех Люмосов метался по каменным стенам.

Северус остановился, дойдя до знакомой ниши. Поттер, Флитвик и Лонгботтом столпились рядом, выжидающе глядя на него.

Он без труда нашел камень, за которым был спрятан сейф, и положил на него ладонь.

– Ну? – нетерпеливо спросил Поттер.

Северус едва посмотрел в его сторону. На мгновение его охватила тревога: что если Люциус без предупреждения сменил пароль? Он потряс головой, отгоняя нелепые страхи. Нет, Люциус бы не стал… Пароль должен сработать. Сейф откроется по одному его слову, скрипнет дверца – вот именно так, да – и конечно же, на дне сейфа… На дне сейфа не оказалось ничего.

Северус в отчаянии пошарил рукой, проверяя дно и неровные стены. И еще раз. И еще. Даже когда уже стало совершенно понятно, что никакого портключа в сейфе нет.

– Его там нет? – Поттер скорее утверждал, чем спрашивал.

– Нет, – вынужденно признался Северус. Он не понимал, как сейф мог оказаться пустым. Почему Люциус забрал портключ, не предупредив его? Логично было бы предположить, что Люциус отдал портключ Нарциссе или Драко. Но тогда почему они им не воспользовались? Все эти вопросы в одно мгновение пронеслись у него в голове, но ответов он не находил.

– Уходим, – сказал Поттер. – Я куплю портключ до Австралии или Америки, и мы вернемся через несколько дней…

– Через несколько дней может быть слишком поздно! – Северус едва не сорвался на крик. Он знал, что Поттер, к большому сожалению, был прав. Но мысль об отступлении была нестерпима, теперь, когда они так близко подобрались к Мэнору.

– Но без портключа от нас никакого проку, – продолжал гнуть своё Поттер.

– Возможно, портключ у Драко, – упрямо возразил Северус. Он понимал, что он хватается за соломинку, но отступать не хотелось.

– А почему он тогда не сбежал? – Поттеру упорства тоже было не занимать.

– Потому что у него для этого нет причин! Насколько им известно, все, что их ждет – формальное наказание. Драко и в голову придти не может, что с ним поступят так же, как с его родителями…

– А что, если портключ не у него? Тогда мы только зря рискуем – нас могут заметить, и второго шанса не будет.

Флитвик многозначительно откашлялся.

– Как удачно, что хотя бы один из нас придумал альтернативное решение проблемы…

Северус резко повернулся к нему.

– Да? – спросил он внезапно осипшим голосом, боясь даже надеяться на что-то. В конце концов, удача ему обычно не благоволила.

– У Минервы есть старый дом в округе Инвернесса, доставшийся по наследству, – ответил Флитвик. – Когда мы выберемся из тоннеля, вы со студентами аппарируете туда. Долго оставаться там опасно, но как временное убежище дом подойдет. У вас будет несколько дней, чтобы собрать деньги и ценности. Потом уезжайте из страны как можно скорее.

Он сунул руку в карман мантии и достал четыре палочки, к каждой из которых было привязано по небольшому клочку пергамента.

– Это для ваших студентов. Координаты для аппарации я написал заранее.

Северус принял палочки дрогнувшей рукой. Прежде чем он успел открыть рот, чтобы поблагодарить Флитвика, тот потянул его за рукав.

– Вижу, моя предусмотрительность вам по душе. Ну и отлично. Тогда давайте поторопимся, времени у нас мало.

* * *

Они направились дальше по подземному ходу и через четверть часа достигли входа в Мэнор – такой же крутой каменной лестницы, как в начале туннеля. Флитвик поднял палочку, делая знак остановиться, и стал объяснять дальнейшие действия.

Поттеру явно не терпелось приступить к делу, и Северус был уверен, что он даже не слушает своего бывшего профессора. Флитвик между тем объяснял важные вещи: что он не сможет снять чары, наложенные Министерством. Вместо этого он собирался добавить свои собственные чары, которые обманут защитный барьер, заставив его принять Поттера и самого Северуса за министерских служащих. Даже если Поттер и слушал, то вряд ли понял, что это значит на самом деле. Северус же в дополнительных объяснениях не нуждался. Он знал, что при таких условиях у них будет за все про все не больше десяти минут.

Они быстро поднялись по ступенькам, Северус, шедший впереди, поднял тяжелый деревянный люк, и они оказались на кухне Мэнора. Дальше так и шли – Северус показывал путь через тускло освещенный дом, Поттер спешил за ним. Мэнор мало изменился, во всяком случае, следов разорения или грабежа было не видно. Но всё равно дом выглядел запущенным – как будто с уходом Нарциссы и Люциуса из него ушла жизнь.

Драко, Флинт, Гойл и Нотт были в большой гостиной. Драко дремал на диване, свернувшись калачиком и сжимая диванную подушку, как маленький ребенок – игрушечного мишку. Гойл сидел, уставившись в пространство, в одном из кресел у камина. Флинт и Нотт играли в шахматы, но, похоже, были не слишком увлечены партией.

Когда они заметили Северуса и Поттера, стоявших на пороге, то уставились на них, мгновенно забыв про шахматы. Драко резко сел. Гойл мгновенно поднялся из кресла и подошел к Северусу, как потерявшийся щенок в поисках хозяина.

– Драко, – позвал Северус, – портключ твоего отца у тебя?

В ответ тот молча покачал головой. Вид у него был такой, как будто он все еще не верил в происходящее.

– Вот как… Неважно. Вам нужно убираться отсюда, и поскорее, – продолжил Северус. – Вы следующие по плану «Новой жизни».

Этого оказалось достаточно. Они пошли за ним, как он и предполагал.

По пути к подземному ходу Северус раздал палочки и объяснил, что делать дальше. Его бывшие студенты слушали молча. Все вопросы были оставлены на потом. Через пять минут они уже спускались по лестнице в подземный ход. Заклинание Флитвика, похоже, сработало: авроры не появились, охранные чары молчали, не подавая сигналов тревоги.

Когда Лонгботтом, шедший последним, захлопнул за собой люк и прошел в тоннель, Северус наконец позволил себе поверить, что, может быть, всё получится.

* * *

Гарри ни за что не признал бы это вслух, но то, как его бывшие однокурсники слушались своего профессора, внушало уважение к Снейпу. Сам Гарри не смог бы назвать ни одного взрослого, за которым бы он последовал вот так – без сомнений и колебаний.

Резкий голос Снейпа прервал его размышления:

– Так, – скомандовал тот, – а теперь быстрее.

Гарри и Снейп шли первыми, Флитвик с Невиллом замыкали процессию. Прошло с десять минут, и Гарри заметил точку света в темноте впереди – кто-то двигался им навстречу.

Он похолодел и резко остановился. Снейп, видимо, заметил то же, что и он, и тоже встал как вкопанный.

– Всем стоять. Похоже, путь наверх отрезан.

– Вот дрянь, – слабым голосом сказал Драко.

– Вернемся обратно, – неуверенно предложил Гойл.

– Ни в коем случае, – резко ответил Снейп не допускающим возражений тоном. – Наш единственный шанс – атаковать их, сбить с толку и выбраться отсюда. Так. Перестраивайтесь. Флитвик, вы пойдете впереди, атакуете их или как-то отвлечете – мне все равно. Вы все – постарайтесь воспользоваться неразберихой, чтобы выбраться из тоннеля. Потом сразу аппарируйте. Я пойду последним – на случай, если нас будут преследовать. Думаю, это более чем вероятно. Все ясно?

Несколько голосов ответили «да», и Снейп повернулся к Гарри и Невиллу.

– Теперь вы двое, – тихо проговорил он. – Когда они подойдут ближе, вы нападете, тут же отступите к выходу вместе с остальными и с ними же аппарируете. Не вздумайте задерживаться, понятно? Если задержитесь и будете путаться у меня под ногами
– я вас сам прикончу. Надеюсь, я доступно выразился?

Гарри и Невилл одновременно кивнули. Гарри не был уверен, что обещание прикончить было сделано только ради красного словца.

Флитвик прошептал: «Нокс», и в полной темноте устремился вперед. Остальные, выждав несколько секунд, последовали за ним.

Миниатюрность Флитвика оказалась преимуществом: он легко уклонился от аврорского заклинания и тут же направил в ответ своё – модифицированный вариант Обскуро. Ослепленный аврор отшатнулся, посылая заклятия наугад. Одно из них задело плечо Гарри, оставив глубокий порез. Гарри невольно вскрикнул от боли, но не остановился – главное было не отрываться от остальных.

В отблесках заклятий уже показалась лестница, Гарри увидел, как Флитвик взбегает наверх, своим Протего прикрывая остальных от заклятий авроров, столпившихся внизу. Не теряя времени, Флинт, Гойл, Нотт и Малфой выбрались наружу, и Гарри тут же услышал хлопки аппарации. Невилл помедлил было, но Гарри подтолкнул его вперед. Он знал, что Снейп следует за ними, и для него нужно будет освободить дорогу. Секундой позже Невилл тоже аппарировал.

* * *

Северус бежал. Охранники уже нагоняли его – всех их. Не оборачиваясь и не останавливаясь, он направил палочку через плечо, произнося взрывающее заклятие. Похоже, оно задело нескольких человек. Но не всех. Они по-прежнему приближались. Еще немного – и они поймают Поттера, Лонгботтома и всех остальных. Северус не видел, выбрались ли они из тоннеля или нет. Заклятие, посланное в спину, сбило его с ног.

Дальше все происходило медленно, как под водой – он упал, в ушах отдавался приближающийся топот ног. Палочка все еще была у него в руке. Оставалось одно мгновение, не больше. Он поднял руку, направив палочку в потолок, и еще раз произнес взрывающее заклятие.

Тоннель дрогнул. Сверху посыпались камни, отделяя его вместе с охранниками от тех, кто бежал впереди. Еще одно заклятие впечатало его в землю. Он едва почувствовал удар и тут же потерял сознание.

* * *

Гарри уже был на середине лестницы, ведущей из тоннеля в лес, когда кто-то схватил его за раненное плечо и потянул вниз. Он инстинктивно дернулся и ударил вслепую. Гарри едва удалось задеть нападавшего, но тот мгновенно отпустил его, споткнувшись о ступеньку. Позади раздался какой-то грохот. Гарри не остановился. Снейп шел прямо за ним, и нужно дать ему дорогу, лестница слишком узкая для двоих – это было последнее, о чем успел подумать Гарри, прежде чем аппарировать.

Колыбельная

Гарри вернулся прямиком на Энгл-стрит, в тот же закоулок, из которого они все вместе аппарировали в лес. Украдкой оглянулся по сторонам, проверить, не привлек ли он ненужного внимания. По пути к дому он случайно увидел своё отражение в витрине: испачканный, покрытый пылью свитер, расплывающееся пятно крови на плече.

Стараясь ни с кем не встречаться взглядом, он поспешно пересек полупустой магазин и рысью взбежал по лестнице. Дверь за ним захлопнулась, и с минуту он просто стоял, прислонившись к ней спиной, пытаясь отдышаться.

Все закончилось, но он понятия не имел – как именно. Добрался ли Невилл до дома целым и невредимым. Все ли в порядке с Флитвиком. Сумели или нет слизеринцы аппарировать в дом Макгонагалл. И Снейп – Гарри понятия не имел, выбрался ли он из тоннеля, остался ли вообще в живых. «Может, ты никогда и не узнаешь наверняка», – подсказал мерзкий внутренний голос, но Гарри отогнал эту мысль.

Он обещал Рону и Гермионе, что как только все кончится, он даст им знать, но оказавшись дома, он понял, что не собирается этого делать. Во всяком случае, не сейчас. Неизвестно было, узнал ли его аврор, нагнавший его на лестнице. Если да… Гарри представить не мог, что будет дальше. Пожалуй, самое благоразумное – затаиться и держаться подальше от всех участников событий, прямых и косвенных, чтобы не навлечь подозрений и на них.

Что-то еле слышно капало на пол. Гарри наклонил голову и тут же почувствовал резкую боль. Свитер на плече набух от крови. В больницу Святого Мунго обращаться было нельзя ни в коем случае. Скрипнув зубами, он стащил с себя свитер, перехватил палочку понадежнее, ткнул ею куда-то в направлении раны и пробормотал исцеляющее заклинание. Вроде бы сработало – во всяком случае, рана закрылась. Но плечо и вся рука онемели. Гарри вздохнул, положил палочку на стол и рухнул на диван, не снимая ботинок.

Заснул он мгновенно. Во сне он все еще бежал по тоннелю. Вокруг была кромешная тьма, но почему-то ему и в голову не пришло осветить тоннель Люмосом.

* * *

Северус очнулся в неприятно знакомой обстановке: камера была очень похожа на ту, в которой он провел месяцы одиночного заключения. На секунду им овладело старое наваждение: что, если события последних дней – не более чем порождение больного сознания, измученного одиночеством? Все казалось нереальным: внезапная амнистия, крошечная Беллатрикс на руках у Грейнджер, безумный план по спасению слизеринцев, пропавший портключ, бегство… Он поднес к глазам руку и тут же увидел, что костяшки ободраны до крови.

Он невольно улыбнулся – от облегчения. «На самом деле, – подумал он. – Все это было на самом деле».

– Вижу, вы очнулись, – раздался знакомый голос.

Северус резко сел.

У входа в камеру стояла Эмма Уайлд в сопровождении двух охранников.

– Вы помните мое предупреждение? О том, что случится, если вы снова нарушите закон? – сухо поинтересовалась она.

Северус, помолчав, произнес:

– А вы, похоже, не удивлены подобным развитием событий.

Северус блефовал, но самую малость – он был почти уверен, что дело нечисто.

– Не особенно, – ответила Уайлд. Уголки её рта дрогнули, как будто в преддверии улыбки.

– Все это представляется несколько странным, – не торопясь продолжил Северус. – О портключе и тоннеле знали только мы с Люциусом. Все должно было пройти безупречно. Но нет. Можно подумать, вы ожидали вторжения в Мэнор.

Уайлд чуть наклонила голову.

– Вы считаете?

Северус посмотрел ей в лицо. Она старше Макгонагалл, – внезапно подумал он. Старше всех, кого он знал. Такие, как она, живут вечно. Поучая. Воспитывая. Объясняя, что думать и как поступать.

– Интересно, – протянул он. – Я полагал, что воспоминания прошедших процедуру должны быть уничтожены.

– Такова официальная позиция Министерства, – согласилась Уайлд. – Однако нам показалось предусмотрительным сохранить и изучить эти воспоминания. Информация – это власть. Грех не воспользоваться таким объемом информации.

– Вы хотите сказать – таким объемом власти. – Северус знал, что загнан в угол, и не видел причин стесняться в выражениях.

Уайлд не стала спорить. Она достала из кармана небольшой свиток пергамента, развернула его и зачитала официальным тоном:

– Северус Снейп, по условиям вашей договоренности об амнистии, заключенной с департаментом юстиции, ваша амнистия отозвана. Вы признаетесь виновным в совершении ряда военных преступлений и станете участником программы «Новая жизнь». Это значит, что вы будете возвращены в возраст одного месяца и отданы на воспитание в любящую, заботливую семью, которая позаботится о том, чтобы ваша новая личность стала полезной частью общества, а не угрозой ему. Вы понимаете все вышесказанное?

Северус рассмеялся. Сидя на тюремной койке, прижавшись спиной к холодной каменной стене, он необъяснимым образом почувствовал себя свободным. Более свободным, чем когда-либо в жизни. Это была редкая, необыкновенная свобода – ему больше нечего было терять и не за что бояться.

– А если я скажу «нет», вы передумаете?

На этот раз Уайлд действительно улыбнулась, без малейшей приязни.

– Боюсь, что нет. – Она взглянула на него с искренним любопытством. – Вы не хотите спросить, что сталось с вашими юными друзьями?

Северус пожал плечами.

– А зачем? Я знаю, что им удалось скрыться. Иначе вы бы о них уже упомянули, чтобы лишний раз показать свое превосходство. – Он презрительно оскалился и с удовольствием отметил, как Уайлд раздраженно поджала губы. – Вас подвела излишняя самоуверенность, – продолжил он. – Надо было ловить меня по пути в Мэнор.

Уайлд неодобрительно покачала головой, но ответила совершенно спокойно:

– Я не ожидала, что им удастся сбежать. Впрочем, все к лучшему. Эти подростки – всего лишь досадная мелочь. Думаю, они уже успели покинуть страну. О них скоро забудут… Должна признаться, – добавила она с усмешкой, – мы не рассчитывали, что в вашем маленьком заговоре примет участие Гарри Поттер.

– Он арестован? – спросил Северус, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ничего кроме досужего любопытства.

– Какие глупости. Разумеется, нет. – Уайлд, похоже, позабавило такое предположение. – Его никто трогать не будет. Как бы на это посмотрела публика – Гарри Поттер лично участвует во вмешательстве в министерскую программу. – Она умолкла, погрузившись в какие-то размышления. Северус следил за ней, не отрывая глаз. – Сделаем вид, что этого никогда не было, – сказала она наконец. – А Гарри пусть считает, что ему крупно повезло и мы так и не узнали о его участии. То же самое относится к Лонгботтому и Флитвику. Хотя, – добавила она, как будто внезапно вспомнив, – признаю, Флитвик меня разочаровал. Надеюсь, нам удастся убедить его покинуть свой пост в Хогвартсе. Не думаю, что он будет возмущаться, учитывая сложившиеся обстоятельства. В конце концов, неважно, что произойдет с этой троицей, – закончила она, многозначительно взглянув на Северуса. Не понять намек было невозможно.

– Так значит, все дело во мне, – проговорил он чуть слышно. – Вы охотились за мной, и это была ловушка.

Её глаза сузились.

– Не говорите, что я вас не предупреждала.

– Вы ждете благодарностей? Или извинений? – поинтересовался он без особого яда.

– Ни того, ни другого, – ответила она с нарастающим гневом. – Такие, как вы, не способны на благодарность или раскаяние. Вы считаете, что вам все позволено. Вы, Снейп, творили поистине страшные вещи, но даже не представляете себе – насколько страшные. Наоборот, ждете, чтобы вас наградили – раз вы творили все это во имя высокой цели. Вы ничем не отличаетесь от других Пожирателей. Возможно, вы еще хуже, чем они.

Северус не стал спорить. Какое-то время он просто смотрел на нее, вглядывался в лицо, пытаясь понять. Ему не хватало палочки – почти до боли.

– Для вас это важно, да? Чтобы меня наказали? Почему? – На ответ Северус не надеялся. Тем не менее Уайлд ответила ему, не очень содержательно, но, похоже, вполне искренне.

– Этого я вам не скажу, – ледяным тоном произнесла Уайлд. – И когда вы будете терять воспоминания, одно за другим, вам придется задержаться на каждом из своих преступлений и спросить себя: может быть, вот оно? Может, вот это оказалось последней каплей и переполнило чью-то чашу терпения?

* * *

Гарри разбудил звук шагов: кто-то ходил по его квартире. Спросонья он решил, что это подчиненные Уайлд, которые пришли его арестовать. Он не стал тянуться за палочкой и даже глаз не открыл. Какая теперь разница.

– Гарри!

Голос Гермионы вернул его к реальности. Гарри резко сел, и у него тут же закружилась голова. Раненое плечо и рука совсем онемели. Гермиона едва успела поддержать его, чтобы он не упал на пол.

– Тебе нельзя здесь оставаться, – пробормотал Гарри. Гермиона тем временем заставила его откинуться на спинку дивана и принялась исследовать закрывшуюся рану на плече. – Правда, Гермиона. Уходи.

Она и не подумала послушаться. Гарри услышал скороговорку из диагностических и целебных заклинаний. Он переждал мгновение, потом поднял руку, осторожно согнул. Гермиона тревожно наблюдала.

– Гарри, что случилось? Ты же обещал сразу все рассказать! Мы с Роном все извелись!

– Нас поймали на выходе из тоннеля, – ответил он, перегнувшись через подголовник дивана в поисках свитера. – Меня видели, Гермиона. Они знают, что я там был. Уходи, пока не начались неприятности – а то и тебя заподозрят.

Она потянула его за руку, заставляя подняться.

– Иди со мной, – решительно сказала она, и направилась к камину. Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но она так и не отпустила его. – Хоть раз в жизни просто делай, что я говорю, и не спорь.

* * *

Лаборатория омоложения располагалась в той же тюрьме, где Северус пришел в себя. Это была маленькая комнатка с больничной кроватью. Обстановку дополняли полки с зельями и несколько авроров с палочками наготове. Бежать было невозможно. Северус сел на край кровати, наблюдая за колдомедиком, готовившим зелье. Тот был высокого роста, сутулый, с белесыми волосами, забранными в хвост. Похож на выцветшего Люциуса, – рассеянно подумал Северус, прежде чем спросить:

– Как всё происходит? – Колдомедик вздрогнул и вопросительно глянул на Уайлд. Она чуть заметно кивнула.

– Мы используем два зелья. Первое подавляет деятельность участков мозга, ответственных за окклюменцию. Прием второго происходит в несколько стадий, каждая из которых убавляет возраст пациента на семь лет. Каждая стадия занимает несколько часов. По мере того как пациент становится моложе, группа легилементов осторожно извлекает его воспоминания таким образом, чтобы избежать неврологических повреждений. Последняя стадия требует особой деликатности – пациент должен достичь одномесячного возраста. Процесс, как вы понимаете, необратим.

– «Осторожно извлекает воспоминания», – повторил Северус. – Значит, к обычному Обливиэйту это не имеет никакого отношения?

– Нет. Обливиэйт – слишком рискованный, слишком ненадежный вариант. Нами была разработана специальная процедура – ТИУП. Техника итеративного удаления памяти. Проще говоря, мы извлекаем воспоминания из сознания пациента, раз за разом, пока оно не остается совершенно пустым.

– И к тому же, в отличие от Обливиэйта, ваша процедура позволяет сохранить эти воспоминания, – добавил Северус и с удовлетворением отметил реакцию колдомедика: тот вздрогнул и побледнел. – Вы, надеюсь, понимаете, как будут возмущены усыновители, когда выяснится, что вы держите у себя воспоминания их детей о прошлой жизни?

– Я не знаю, о чем вы… – запинаясь, ответил колдомедик. – Я отвечаю только за физическое и душевное здоровье пациента…

– Я смотрю, вы все время говорите обо мне в третьем лице, – ухмыльнулся Северус. – Что, совесть замучила? Пытаетесь сделать вид, что ни при чем? И как, получается?

Колдомедик не ответил – просто отвернулся и занялся зельями. Уайлд многозначительно откашлялась.

– Будем считать, что дискуссия окончена, – проговорила она. – Одного не понимаю – к чему все эти вопросы: вы же забудете этот разговор.

Северус перевел дыхание. В общем-то, она была права. Он и сам не знал, зачем ему понадобилось допрашивать колдомедика. Может, потому, что ему никак не удавалось поверить в то, что он весь, вся его память о себе – все будет стерто и потеряно навсегда.

Кто-то вложил в его руку фиал с зельем. Он молча уставился на бесцветную жидкость. Запаха из фиала тоже не чувствовалось.

Уайлд измерила его оценивающим взглядом:

– Вы сами выпьете или вас придется связать и напоить насильно? Уверяю, результат от этого не изменится.

– Это очень, очень неудачный ход, Уайлд. Лучше было бы убить меня. Потому что если вы этого не сделаете – обещаю, однажды я узнаю правду и вернусь, чтобы уничтожить вас.

Она сдержанно улыбнулась и ответила:

– Очень сомневаюсь. Думаю, в хорошей семье у вас все сложится отлично. Пейте.

Северус пожал плечами.

– Вы еще об этом пожалеете.

Он осушил фиал одним глотком.

* * *

Гермиона отпустила Гарри, только добравшись через каминную сеть до своего дома. Гарри тут же рухнул на диван и спрятал лицо в ладонях. Его друзья молча ждали, пока он заговорит.

– Мне нельзя здесь быть, – выдавил он наконец.

– Не глупи, – тут же ответил Рон. – Где тебе еще быть? Рассказывай, что случилось.

– Все пошло наперекосяк, с самого начала, – признался Гарри. – Во-первых, пропал портключ, о котором рассказывал Снейп. Ну, то есть вообще зря мы надеялись, что он будет там спустя столько времени… Но Снейп был так уверен! Ну ладно. Флитвик подготовился к такому повороту, и у него даже были палочки припасены – для слизеринцев. Так что мы все-таки решили идти до конца. Мы нашли Драко и остальных, уже были на полпути к лесу, и тут появились авроры. С обоих концов чертова тоннеля! Нам удалось сбежать, слизеринцы тут же аппарировали, я выбрался из тоннеля сразу за ними.

– А Снейп? – спросила Гермиона.

– Он шел за мной. Должен был успеть. Не знаю, успел или нет. – Гарри устало вздохнул. – Знаешь, такое чувство, как будто они ждали нас, подозревали…

– Это вряд ли, – рассудительно возразил Рон. – Мы никому не говорили. Скорее всего, они просто заметили, что Флитвик вмешался в министерские чары. Я так и не понял, почему ты считаешь, что кто-то знает, что ты был там?

– Один из авроров схватил меня, – объяснил Гарри. – Мне удалось вывернуться, но… как-то слишком легко. Как будто он сам меня отпустил, как только узнал.

– А вот это возможно, – задумчиво сказала Гермиона. – Арестовывать тебя – очень неудачный политический ход. Учитывая, что ты – «Избранный» и всё такое.

Гарри уже собирался сказать в ответ какую-нибудь гадость, но тут раздался детский плач.

– Я схожу за ней. – Рон поднялся с дивана и пошел наверх.

Гарри с сочувствием посмотрел на Гермиону.

– Тебе хоть когда-нибудь удается поспать? – спросил он.

Она бледно улыбнулась.

– И даже часто. Просто не в то время и недостаточно.

* * *

Просыпаться было тяжело, мысли путались, воспоминания не хотели выстраиваться в цепочку.

Северус открыл глаза. Было темно. Он попытался подняться с постели, но чья-то рука удержала его.

– Ш-ш-ш, тише. Все в порядке, – успокаивающе произнес незнакомый голос. – Все хорошо.

– Что случилось? – спросил он, безуспешно пытаясь разобраться в происходящем.

– Что вы помните? Ваше последнее воспоминание?

Он попытался сосредоточиться. Выходило плохо. Потом он вспомнил: трижды проклятый квиддичный матч, Поттер на метле, летящий так, как будто весь воздух над стадионом – его собственность, и готовый в любой момент сломать себе шею. Потом он с удивлением услышал собственный голос, отвечающий на вопрос.

– Квиддич. Поттер чуть не навернулся с метлы. Он только что поступил, его нельзя было принимать в команду.

Кто-то невидимый продолжил задавать вопросы:

– Кто преподает защиту от темных искусств?

– Квиррелл, – ответил Северус, не пытаясь скрыть своего отвращения. И тут же вспомнил: да, Квиррелл, ему нужно поговорить ним, чертов заика ждет его в Запретном лесу, прямо сейчас…

– Отлично, очень хорошо. У вас все отлично получается.

В это верилось с трудом. Стоило воспоминаниям встать на свои места, и его охватило странное чувство – как будто все эти события произошли давным-давно. Но этого не могло быть. Неважно. У него мало времени.

– Мне нужно вернуться в Хогвартс. – Ему почти удалось подняться, но кто-то заклинанием насильно уложил его обратно. Через секунду он почувствовал, как в рот ему вливают какое-то зелье. Он попытался выплюнуть его, но ему не дали.

– Все хорошо. Все отлично. Засыпайте.

– Хогвартс, – услышал он собственный сонный голос, прежде чем провалиться в забытье. – Хогвартс…

Он не хотел засыпать. На сон не было времени.

* * *

В конце концов Рон пожелал им спокойной ночи и ушел в спальню, пробормотав что-то насчет утренних занятий.

Беллатрикс постепенно утихла на руках у Гермионы. Та откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Гарри молча смотрел на них, полусонных, на то, как Гермиона осторожно поглаживает черные волосы маленькой девочки.

– Наверное, ждешь не дождешься, когда она вырастет, – сказал он.

Какая насмешка судьбы, – пришло ему в голову: именно Гермиона убедила Рона вернуться вместе в Хогвартс и закончить учебу. Когда Беллатрикс оказалась у них, Гермиона бросила школу, а Рон учился по-прежнему. Интересно, подумал он, когда Гермиона решит снова заняться учебой? А потом – и работой? Сейчас, похоже, ей нравилось быть там, где она была: дома, с ребенком на руках.

– Не особенно, – тихо ответила она. – Мы не торопимся.

Беллатрикс тихонько всхлипнула, и Гермиона принялась еле слышно напевать:

Баю-баю детки
На еловой ветке.
Тронет ветер вашу ель –
Закачает колыбель,
А подует во весь дух –
Колыбель на землю бух.

От слов старой колыбельной ему стало не по себе. Может, потому что Гермиона пела ее как-то всерьез, – вдруг подумалось Гарри. Как будто ждала не того, когда Белла вырастет, а когда колыбель упадет. И не была уверена, сможет ли поймать ее.

– Гермиона, – позвал он.

– М-м-м?

– Все будет хорошо, – сказал Гарри. – Не может быть, чтобы она выросла такой, как была. Ты должна в это верить.

– Я стараюсь, – ответила она. – Но у меня не всегда получается.

– Если ты считаешь, что ничего нельзя изменить, тогда зачем все это? – спросил он.

Гермиона улыбнулась, не открывая глаз.

– Считаешь, что если человека не исправить, то и любить незачем?

– Конечно нет, – ответил он.

Когда Гермиона вновь запела колыбельную, то ничего зловещего Гарри в ней не услышал. Он взглянул на Беллатрикс. Успокоившись под тихое пение, она крепко уснула.

* * *

Просыпаться было трудно. Наверное, оттого, что Северус все никак не мог привыкнуть к миру, где больше нет Лили. Прошло уже четыре года, но все равно каждое утро он просыпался, не помня об этом. Он лишь знал, что случилось что-то ужасное, непоправимое, и только потом вспоминал – что.

Блуждания по Хогвартсу стали еще одной пыткой. Стоило пройти по коридору – и сразу начинало казаться, что нужно только найти правильный поворот, поймать нужный момент, чтобы оглянуться, и он ее увидит. Но все повороты вели не туда, и сколько бы он ни оглядывался – ее нигде не было. Иногда он думал, что сходит с ума. Иногда надеялся на это. Может, тогда ему удастся ее увидеть.

– Проснулись? – спросил незнакомый голос. Он попытался приподняться, но почувствовал сопротивление – что-то удерживало его в постели. Попытался открыть глаза и тоже не смог. Он не знал, где он, не знал, что произошло. Не знал ничего, кроме того, что, похоже, наконец лишился рассудка.

Спятил, окончательно спятил. А Лили так и нет. Нелепая мысль показалась крайне забавной, и он рассмеялся вслух. В смехе, похоже, прозвучала нотка истерики, потому что кто-то успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Вы знаете, какой сейчас год? – спросили его.

– Тысяча девятьсот восемьдесят пятый, – ответил Северус.

– Вот и хорошо. Вот и отлично. – Он почувствовал край фиала у губ. – Пейте.

Он хотел ответить, что это бесполезно, что он неизлечим, но стоило ему открыть рот, как кто-то влил туда зелье. Он рефлекторно сглотнул.

– Вот и молодец. А теперь засыпайте.

Он не хотел засыпать. Точнее – не хотел еще раз проснуться со знакомым ощущением ужаса, вызванного миром без нее. Но сон неуклонно наплывал, и с ним – блаженное безумие. Краем глаза он увидел знакомый силуэт, чернеющий на фоне бледно-голубого неба, и прядь, сверкнувшую на солнце невозможно яркой медью.

Час волка

Пламя в камине вспыхнуло, и Гарри резко сел. Гермиона тоже проснулась и осторожно, стараясь не потревожить спящую Беллатрикс, повернулась к огню, в котором уже появилось лицо Эммы Уайлд. Она выглядит просто невероятно довольной, – подумал Гарри с отвращением. Ненормально быть таким довольным в это время суток.

– Очень жаль, что приходится вас беспокоить, миссис Грейнджер-Уизли, – сказала Уайлд безо всякого сожаления в голосе. – Я ищу мистера Поттера. Связалась по каминной сети с его домом, но там никто не отвечает. Я подумала, что он может быть у вас.

– Так оно и есть, – сказал Гарри, встав и загородив собой Гермиону. – В чем дело?

– Имел место крайне неприятный инцидент, – будничным голосом ответила Уайлд. – Четверым слизеринцам, а именно Малфою, Гойлу, Флинту и Нотту, каким-то образом удалось сбежать из-под стражи. Обнаружить, куда они скрылись, не удалось.

– Неужели? – так же буднично спросил Гарри. Он уже открыл рот, чтобы добавить «Фигово работаете», но в последний момент удержался.

– Вам об этом ничего не известно? – спросила Уайлд.

– Откуда? Мне бы о своих планах они точно рассказывать не стали, даже если бы могли, – ответил Гарри, решив пока что ни в чем не сознаваться.

– Это верно, – согласилась Уайлд. – В любом случае, я подумала, что вы захотите быть в курсе. Вы ведь, кажется, интересуетесь всем, что касается «Новой жизни». Наши взгляды зачастую не совпадают, но я тем не менее решила известить вас о происходящем – в качестве жеста доброй воли.

– А. Спасибо, – пробормотал Гарри. Он чувствовал, что это еще не все. Внутри все сжалось в ожидании того, что она скажет дальше. Он не ошибся.

– Пожалуйста. Ах да, и еще одно: нам удалось задержать организатора побега. Верите или нет, это был Северус Снейп. – Уайлд с сожалением покачала головой. – Как ужасно.

– Я хочу с ним увидеться, – тут же ответил Гарри. – Сейчас же.

– Боюсь, это невозможно, – равнодушно проговорила Уайлд. – Если условия соглашения с Министерством нарушены, приговор приводится в исполнение немедленно. Процесс омоложения уже начался.

– Ну так остановите его! – сорвался Гарри. Беллатрикс, разбуженная криком, тут же заплакала.

– Боюсь, это невозможно, – повторила Уайлд.

– А вы постарайтесь. Я буду у вас немедленно.

– Уже слишком поздно. Я собираюсь домой. Я приму вас утром, если хотите. К тому моменту процесс будет завершен. Спокойной ночи, мистер Поттер.

Гарри прикусил губу. Невыносимо хотелось нагрубить, но делать этого было нельзя ни в коем случае.

– Я прошу вас, примите меня сейчас. Я буду очень признателен, – выдавил он.

– Если вы настаиваете, – ответила Уайлд, демонстративно вздохнув.

Пламя в камине погасло, и Гарри вскочил на ноги. Рон уже успел спуститься из спальни и взять у Гермионы плачущую Беллатрикс.

– Я иду с тобой, – заявила Гермиона, безуспешно пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы прежде, чем собрать их в хвост.

На этот раз Гарри не стал спорить.

* * *

Северус проснулся и понял, что не знает, где он. Было темно, он не мог пошевелиться. Судя по всему, палочку у него тоже забрали. Паника нахлынула волной, и Северус резко вдохнул – так резко, что заныли крепко сжатые зубы.

– Отпустите меня! – выпалил он, напрягаясь всем телом в тщетной попытке высвободиться из невидимых пут. – Я ничего не сделал!

Ему никто не ответил. Должно быть, они всё узнали, – подумал он в полном отчаянии. Он не ожидал, что его арестуют только за то, что у него была Метка, но никаких других объяснений в голову не приходило. И Меткой он обзавелся совсем недавно, так что все совпадало…

Было в этом какое-то темное наслаждение – наблюдать за тем, как череп и змея появляются, а потом оживают на его коже. Но к наслаждению настойчиво примешивалось чувство вины: он понимал, что если Лили когда-нибудь узнает, то отшатнется от него в ужасе.

Он скрипнул зубами и попытался отогнать эту мысль. Лили ушла из его жизни, так какая разница, что она подумает? Но почему-то любой поступок, который она бы не одобрила, казался преступлением.

А может, он и совершил преступление, и сейчас получал по заслугам. От этой мысли становилось больно, но как еще можно было объяснить происходящее?

– Сколько вам лет? – спросил кто-то, и Северус вздрогнул от неожиданности.

– Восемнадцать, – неохотно ответил он.

– Очень хорошо. Вы отлично справляетесь.

На мгновение он ощутил надежду, что он не арестован, что его не наказывают за какое-то неизвестное ему преступление. Но нет – он был связан, он ничего не видел. И дело не в Метке. Должно быть, он и в самом деле сделал что-то ужасное, с отчаянием подумал он. Но он никак не мог вспомнить, что именно.

К его губам поднесли фиал, и он механически выпил его содержимое.

– Что я сделал? За что? – сумел он спросить и уснул прежде, чем смог услышать ответ.

* * *

Приемная Департамента юстиции была напрямую подсоединена к каминной сети. Помещение было стерильно чистым, выхолощенным до непроницаемости, под стать хозяйке кабинета, сидевшей за массивным столом. Кроме Уайлд в комнате было четверо авроров с палочками наготове, внимательно следивших за каждым движением Гарри и Гермионы.

Гарри быстро огляделся: спартанская обстановка, на единственной полке – несколько книг и аккуратная стопка документов.

Единственной деталью, связанной с личной жизнью хозяйки кабинета, была небольшая волшебная фотография. Эмма Уайлд, намного моложе себя теперешней, с маленьким ребенком на руках. Ребенок, девочка лет трех-четырех, весело улыбалась, дергая мать за длинную прядь волос. Уайлд-на-фотографии откинула голову и рассмеялась. На мгновение Гарри задумался о том, что могло превратить счастливую мать с фотографии в отвратительную стерву, с которой ему приходилось иметь дело сейчас. Еще ему смутно показалось, что молодая Уайлд на кого-то похожа, но он не смог вспомнить, на кого.

Уайлд-теперешняя перехватила его взгляд и демонстративно кашлянула.

– Мистер Поттер. Миссис Грейнджер-Уизли. Я вас слушаю.

Гарри перевел дыхание и заговорил, стараясь не повышать голос.

– Вы не должны так поступить со Снейпом, – начал он как можно спокойнее. – Это нужно остановить.

Уайлд смотрела на него безо всякого выражения.

– Странно слышать это от вас. Вы же знаете, на каких условиях мистер Снейп согласился на амнистию.

Гарри до боли в суставах сжал палочку, спрятанную в кармане. Гермиона, должно быть, что-то почувствовала: она незаметно прикоснулась к его локтю. Он не стряхнул ее руку, понимая, что если затеет драку в кабинете Уайлд, Снейпу это не поможет. Но просто стоять в стороне, пока Снейпа уничтожали, раз за разом стирая ему память, он тоже не мог.

– Мне все равно, на каких условиях, – произнес он сквозь зубы, – послушайте…

– Мистер Поттер, эта дискуссия бессмысленна, – перебила она. – Процесс запущен. Северус Снейп прошел четыре стадии и сейчас, физически и умственно, является одиннадцатилетним ребенком.

– Так остановите пятую стадию! – выкрикнул Гарри в отчаянии. – Пожалуйста, я знаю, что вы можете, я сделаю все что угодно, если вы остановите…

В первый раз на лице Уайльд отразился интерес.

– Все что угодно, – повторила она, как будто взвешивая его слова. – К примеру?..

Гарри почувствовал, как что-то ломается у него внутри. Какой-то стержень, ось, вокруг которой вращался его мир. Он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. Он знал, что сказать, и ему уже было почти всё равно.

– Я заявлю о том, что поддерживаю «Новую жизнь», – сказал он деревянным голосом. – Если вы немедленно остановите процедуру. Я заберу Снейпа домой.

Гермиона сдавленно ахнула и сжала его локоть. Гарри не обернулся.

– Если вы добиваетесь опекунства, вы должны действовать по установленным правилам, – ответила Уайлд. – Они вам известны.

– Известны, – согласился Гарри. – А еще мне известно, что вы можете их обойти. Вам нужна моя поддержка или нет?

Он мельком подумал, что Уайлд воспользуется моментом и потребует большего, новых компромиссов, новых обещаний. Но этого не случилось. Уайлд открыла ящик стола и достала оттуда незаполненный бланк, в котором Гарри узнал форму заявления для будущих опекунов – участников «Новой жизни». Он быстро пробежал глазами документ – стандартные формулировки, за исключением Клятвы о неразглашении в конце. Ее условия была даже жестче, чем обычно: «криминальное» прошлое ребенка было предметом абсолютной секретности. Любое действие, прямо или косвенно ведущее к разглашению тайны, признавалось нарушением контракта и каралось соответственно.

– Знаете, мистер Поттер, это не слишком разумно, – произнесла Уайлд. – Было бы лучше, если бы вы позволили завершить процесс, прежде чем забирать его себе.

– Нет, – ответил Гарри.

Уайлд покачала головой.

– Вы же видите, что ваше заявление ничем не отличается ото всех остальных. Но вам будет куда тяжелее соблюдать Клятву. Одиннадцатилетнему ребенку наверняка захочется узнать, что с ним случилось. Он будет задавать вопросы. Множество вопросов. Как вы станете объяснять ему все произошедшее?

– Я что-нибудь придумаю, – упрямо ответил Гарри. Ему уже было не по себе от того, что ему предстояло лгать Снейпу-ребенку. Он понимал, что добровольно залезает в какую-то жуткую трясину, но другого выхода не было.

Он подписал два экземпляра заявления. Гермиона, не сказавшая ни слова на протяжении всего разговора, так же молча подписалась в качестве свидетеля. Гарри сложил свой экземпляр, убрал в карман и выжидающе посмотрел на Уайлд.

– Ну хорошо, – произнесла она и встала из-за стола. – Идите за мной.

Чтобы аппарировать, им пришлось сначала выйти из здания Министерства. Уайлд шла первой.

Часа три, подумал Гарри отстраненно, взглянув на темное небо. Звезд не было – их заволокли тяжелые тучи, придавившие горизонт к земле.

– Час волка, – тихо проговорила Гермиона.

– А?

– Так называется самая темная фаза ночи. Говорят, на этот час выпадает больше всего смертей и рождений.

– А. Да, поздно уже совсем. – Гарри повернулся к ней, уверенный в том, что сейчас она попрощается и аппарирует к себе домой. Но Гермиона остановилась лишь на мгновение, взяла его за руку, ободряюще сжала ее и пошла дальше рядом с ним.

Они прошли еще несколько шагов и все вместе аппарировали к знакомым тюремным воротам, тем самым, из которых Снейп вышел несколько дней назад.

Уайлд провела их вовнутрь, потом – по лабиринту ярко освещенных коридоров с высокими потолками. Гарри чувствовал, как сердце бухает в груди с каждым сделанным шагом.

Наконец они добрались до лаборатории, и Гарри замер на пороге. Он знал, чего ожидать, но все равно был потрясен увиденным. Он как будто попал в одно из тех детских воспоминаний Снейпа, которые видел меньше года назад.

На узкой больничной кровати, укрытый тонким одеялом, спал мальчик. Он дышал глубоко и ровно – даже в полумраке было видно, как поднимается и опускается грудь.

У него были длинные немытые волосы. Темные пряди падали на глаза, как будто даже во сне он старался спрятаться от людей. Гарри неотрывно смотрел на него, пытаясь поверить, что этот маленький тощий ребенок был всем, что осталось от Северуса Снейпа. Наверное, ему следовало благодарить судьбу: все-таки им удалось спасти одиннадцать лет жизни и воспоминаний Снейпа… Но благодарности Гарри не чувствовал. Было больно смотреть на Снейпа сейчас и понимать, сколько потеряно безвозвратно.

В какой-то момент Гарри услышал голос Уайлд, которая, видимо, уже давно ему что-то говорила.

– …и после завершения процедуры ему дали большую дозу снотворного. Дайте ему время выспаться. Вообще в ближайшее время ему будет необходим неограниченный сон. Если столкнетесь с какими-либо трудностями, пожалуйста, свяжитесь с приемной «Новой жизни» в Департаменте юстиции. Отдел семьи и детства.

Он молча, с ненавистью, кивнул.

Уайлд наконец замолчала. Гарри шагнул к кровати и поднял мальчика на руки. Тот не проснулся.

Снейп оказался тяжелее, чем он думал. Гарри неловко попытался пристроить его у себя на руках, одеяло соскользнуло, и он увидел, что они не стали уменьшать старую одежду Снейпа, а заменили ее на новую, детскую. На Снейпе были джинсы и клетчатая рубашка, и то и другое – новое, только из магазина. На рукаве рубашки все еще болтался ценник дорогого магазина на Диагон-аллее. Гермиона механически подняла палочку и произнесла отрезающее заклинание.

– Что бы вы ни думали, мы не какие-нибудь чудовища, – тихо сказала Уайлд. – Мы заботимся об этих детях. Так же, как и вы.

Гарри не ответил. Он повернулся и пошел прочь с ребенком на руках.

«Ночной рыцарь»

Северус проснулся и тут же почувствовал, что у него болит и кружится голова. В последний раз такое было, когда он украл отцовскую бутылку скотча и основательно напробовался.

Папа тогда наорал на него. А Северус просто стоял и улыбался, у него все плыло перед глазами, и все время хотелось смеяться. Он никак не мог понять, что такого он сделал — ведь в бутылке еще много осталось. Это же не то, что выпить последнее молоко из холодильника и никому не сказать. Мама, похоже, тоже не считала, что все так уж плохо, потому что кричать на него не стала. Только произнесла какое-то заклинание, покачала головой и за руку отвела его в спальню.

– Ложись, к утру проспишься, – сказала она. – И больше никогда, никогда так не делай.

Должно быть, он ее не послушался — мысли мутились и путались, и он никак не мог вспомнить, что было вчера вечером. Или позавчера. Северус открыл глаза и едва не взвизгнул, поняв, что он не дома. Он лежал в большой кровати с кучей подушек и толстым синим одеялом. Комната, в которой стояла кровать, была маленькая, с пустыми стенами, из них торчало несколько гвоздей, как будто кто-то недавно снял с них картины или фотографии.

Северус откинул одеяло и замер. Оказывается, он спал в одежде. И одежда была чужая – он не узнавал ни одной вещи.

Меня похитили, – подумал он, и его затошнило от страха. Северус, конечно, слышал всякие истории о маньяках, крадущих детей, но ни за что бы не поверил, что такое может случиться с ним. Да и как это вообще могло произойти? Он всегда был осторожен, не стал бы делать какие-нибудь глупости, например, садиться в чужую машину или еще что-нибудь в этом роде.

Медленно, стараясь не шуметь, Северус поднялся, подошел к окну и отодвинул штору. Он глянул вниз, и голова закружилась с новой силой. Оказывается, комната была на третьем этаже и выходила на какую-то оживленную улицу. По улице сновали люди в разноцветных мантиях. Все точь-в-точь как на Диагон-аллее из маминых рассказов, – подумал Северус. Но все равно было непонятно, как он попал сюда. Он оторвал взгляд от улицы внизу и посмотрел на крыши соседних домов и дальше.

Перед ним расстилался огромный город — наверное, Лондон, если считать что улица внизу – это Диагон-аллея. Над домами серело облачное небо. Северус вдруг почувствовал, что у него начинает кружиться голова ото всего этого бесконечного пространства за окном. А может, она кружилась от той гадости, которую он выпил накануне и забыл.

Северус подергал щеколду на окне. Та не поддалась, и он оставил ее в покое. Все равно он не сумел бы слезть с третьего этажа целым и невредимым.

Он услышал шаги на лестнице. Кто-то шел к нему. Ему тут же захотелось спрятаться под кровать или в шкаф, но он заставил себя остаться на месте. Если его и в самом деле похитили, то лучше не заставлять похитителя искать его. Северус решил держаться спокойно, делать вид, что ему все равно, и при первой возможности попытаться сбежать.

* * *

Снейп проспал всю ночь и все утро. Гарри уложил его в спальне, а сам устроился на диване внизу. Он не стал будить Снейпа, даже когда наступил день и магазин внизу наполнился покупателями. Он терпеливо ждал, решив, что даст Снейпу время проснуться и спуститься вниз самостоятельно. Но когда он услышал осторожные шаги наверху, его решительность тут же испарилась. Он поднялся по лестнице и постучал в дверь спальни.

Ответа не последовало. Он постучал снова.

– Можно мне войти?

– Можно, – недовольно ответил детский голос.

Снейп, видимо, уже давно проснулся и сейчас стоял между кроватью и окном, прижавшись спиной к стене. И смотрел на Гарри с нескрываемым подозрением.

Хмурый, тощий, со встрепанными черными волосами, Снейп больше всего напоминал грачонка, отбившегося от стаи. Он был высоким для своего возраста, но все равно до Гарри ему было по меньшей мере двенадцать дюймов. С минуту Гарри просто смотрел на него, пытаясь преодолеть пропасть между ними – потерянные фут роста и двадцать восемь лет воспоминаний.

– Привет, Северус, – наконец собрался он с духом. – Меня зовут Гарри.

– А. – Северус так и не отошел от стены, лишь бросил на него еще один подозрительный взгляд. – Откуда ты меня знаешь?

– Ну... Это долгая история, – с запинкой ответил Гарри. Пока Северус спал, он пытался продумать всё, но понял, что не сможет хладнокровно солгать, глядя Снейпу в глаза. Не то чтобы Клятва, которой он связал себя, не позволяла говорить правду. Часть правды он рассказать мог, но вот объяснить Северусу, что с ним произошло – здесь ему придется только выкручиваться, уходить от ответа... И все же надо было получше подготовиться к этому разговору... Он тряхнул головой, отгоняя бесполезные мысли, и спросил: – Как ты себя чувствуешь?

Северус ответил вопросом на вопрос:

– Как я здесь оказался? Где мои мама и папа?

У Гарри перехватило горло. Он должен был предвидеть этот вопрос, должен был быть готов к нему, но не был.

– Северус, – осторожно начал он, – ты знаешь, какой сейчас год?

– Я что, на дурака похож? – раздраженно ответил тот.

– Я этого не говорил, – ответил Гарри терпеливо. – Просто хочу проверить, что с тобой все нормально. Так какой, по-твоему, сейчас год?

– Семьдесят первый, – буркнул Северус.

Гарри помолчал мгновение, потом продолжил:

– Северус, я понимаю, что в это трудно поверить, но... с семьдесят первого года прошло очень много времени. Сейчас тысяча девятьсот девяносто девятый.

Его слова были встречены гробовым молчанием. Потом Северус поднял голову и настороженно посмотрел на него.

– Значит, я попал в будущее? Это что, было путешествие во времени?

От неожиданности Гарри чуть было не сказал "нет", но, спохватившись, понял, что такое объяснение – не хуже прочих, хотя бы на первое время.

– Э-э... Да, что-то вроде этого.

Еще один настороженный взгляд.

– А мои родители?

– Мне очень жаль, – выговорил Гарри. Голос звучал как чужой. – Северус, мне правда очень жаль. Их нет.

– А. – И это было всё. Ни плача, ни гнева, ни недоверия. Только хмурое безразличие. Северус добавил: – Понятно.

Гарри закусил губу. Невозможность рассказать правду была невыносимой.

– Есть хочешь? – спросил он.

Северус пожал плечами.

– Немного.

– Что будешь на завтрак?

– Тост с шоколадным маслом.

Гарри кивнул с облегчением: хоть тут он мог что-то сделать.

– Хорошо. Тогда умывайся и спускайся вниз. Будем завтракать.

* * *

Северус закрыл за собой дверь в ванную и огляделся. Новая зубная щетка в блестящей упаковке, расческа на полке, чистое полотенце на крючке. Он разорвал обертку на щетке, бросил ее в ведро, промахнулся, но подбирать бумажку не стал.

В голове мелькали беспорядочные мысли, он еле поспевал за ними. Высокий растрепанный очкарик, назвавший себя Гарри, выглядел слишком нормальным для маньяка. Единственная странность, которую Северусу удалось заметить – шрам в виде молнии на лбу.

Хотя мама всегда говорила, что самые опасные как раз те, кто кажутся обыкновенными. Если так, то Северус просто должен быть очень осторожным. Гарри врал ему, Северус был в этом уверен. Неизвестно было только, что именно от него скрывали.

Наверное, к лучшему, что этот Гарри не слишком быстро соображает, – подумал Северус. История с путешествием во времени была полной чушью. Северус ни на секунду не поверил, что его родители умерли. Наоборот, теперь он точно знал, что они ищут его. Другое дело, что они вряд ли станут искать в Лондоне.

Он плеснул в лицо водой и глубоко вдохнул. Нужно просто дождаться подходящего момента, чтобы сбежать. Он не знал, как доберется до Манчестера, но был уверен, что он что-нибудь придумает.

* * *

Северус вошел на кухню, не дожидаясь приглашения, уселся за стол и в хмуром молчании ждал, пока Гарри заклинанием поджарит тосты. Потом так же молча пододвинул к себе вазочку с шоколадным маслом и густо намазал им хлеб, ни разу не взглянув на Гарри.

– Все нормально? – спросил Гарри и неуверенно добавил: – Северус?

Тот, не поднимая головы, продолжал есть. Гарри беспомощно смотрел на него, чувствуя себя неловким и бесполезным.

– Принести тебе чего-нибудь? – предпринял он ещё одну попытку. – Книг, игрушек?

– Нет. Я хочу спать. – Не произнеся больше ни слова, Северус поднялся из-за стола и пошел наверх. Громко хлопнула дверь в спальню.

Гарри остался один. Он почувствовал, что от напряжения и неловкости у него одеревенела спина, и заставил себя откинуться на спинку стула. Единственным утешением было то, что все могло пройти куда хуже.

* * *

Остаток дня Северус проспал. Когда он проснулся, небо за окном уже темнело.

Было слышно, как внизу его похититель меряет шагами гостиную: туда-сюда, без остановки, словно заводная игрушка, которой слишком сильно закрутили пружину. Но Северус мог быть очень терпеливым. Он знал, что никто не сможет ходить так вечно. В конце концов он услышал, как шаги приближаются к его комнате. Он сжался от страха, но Гарри так и не зашел в спальню. Северус услышал, как открылась и закрылась дверь в ванную. Потом шум воды в душе. Он улыбнулся, снял ботинки и осторожно, на цыпочках спустился по лестнице. Деревянные ступени предательски поскрипывали, но Северус был почти уверен, что его не услышали.

В гостиной Северус увидел мантию, которую Гарри оставил на спинке стула. Не испытывая ни малейших угрызений совести, Северус обшарил карманы. Он широко ухмыльнулся: ему везло, в одном кармане он нашел палочку, а в другом – немаленькую сумму в волшебной валюте. Три галеона – это вам не кот наплакал. Он запихнул деньги в свой собственный карман и на пробу взмахнул палочкой. Похоже, он ему подходила. В конце концов, с маминой палочкой никаких трудностей не было, хоть она и не разрешала ему часто ей пользоваться.

Он постоял мгновение, потом развернулся и направился к двери. Она, разумеется, была заперта. Он взмахнул украденной палочкой и произнес: «Аллохомора». Замок открылся с громким щелчком, Северус пулей вылетел из квартиры и сбежал по лестнице.

И оказался в книжном магазине. Покупатели, все в мантиях, листали книги или искали нужное на переполненных полках. Долговязый продавец за прилавком внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Северус опустил глаза и устремился к выходу.

Выбежав на улицу, он взглянул на небо, и у него тут же закружилась голова. Как будто пустого пространства вверху и вокруг было слишком много, так много, что в любой момент оно могло затянуть его, оторвав от земли. Было не просто страшно, ему стало физически плохо. Он выронил ботинки и скорчился, обхватив себя руками. Северус еле дышал. Он не мог понять, что происходит – его никогда не пугали открытые пространства, и темноты он тоже не боялся. Да и темно еще не было – так, сумерки. Это какое-то заклятие, – отчаянно подумал он, – может, это Гарри наложил заклятие, чтобы он не мог убежать из квартиры.

Северус заставил себя делать мелкие размеренные вдохи и осторожно, медленно выпрямился. Наверх он старался больше не смотреть. Теперь можно было идти. Он надел ботинки и только тут сообразил, что понятия не имеет, как попасть с волшебной улицы в маггловский Лондон. Северус уже собрался подойти к кому-нибудь, чтобы спросить дорогу, как огромный, переливающийся огнями автобус резко свернул на улицу, распугивая прохожих, спешно уступавших ему дорогу. Северус улыбнулся: мама рассказывала ему о «Ночном рыцаре», автобусе, появлявшемся, чтобы помочь волшебникам в пути.

Но ему «Ночной рыцарь», кажется, помогать не собирался: передняя дверь так и не открылась. Северус решил, что так просто не сдастся, выпрямился и подошел к автобусу. Потом постучал в дверь, сначала чуть-чуть, потом сильнее, а потом забарабанил изо всех сил.

Наконец дверь открылась. Северус вытаращился на водителя: темнокожего, темноволосого и необъятного. Северус в жизни не видел таких огромных людей; было непонятно, как водитель помещался в кресло за рулем. Самого руля было почти не видно под громадными черными руками. Все в нем было огромным, даже густая курчавая шевелюра больше всего напоминала черную овцу приличных размеров.

Водитель тоже растерянно уставился на Северуса. В конце концов он заговорил, а точнее, взревел:

– Бен Спиди к услугам ведьм и колдунов! Застряли в пути? «Ночной рыцарь» доставит вас куда угодно!

Северус ухватился за поручень и поднялся в автобус.

– Мне нужно в Манчестер.

Бен Спиди замешкался. Тогда Северус вытащил из кармана галеон и показал его Бену, а потом – подошедшему к дверям кондуктору, тощему лопоухому парню, косившему так, что было непонятно, как ему удается прямо ходить. Бен все еще раздумывал, и парень явно ждал его решения.

– Вы же сказали – куда угодно! – выкрикнул Северус, чуть ли не насильно пихая галеон в потную ладонь кондуктора, не успевшего увернуться. – Ну так вот, я колдун, и я застрял в пути, так что везите меня в Манчестер!

* * *

Гарри вышел из ванной и увидел, что дверь в спальню Северуса плотно закрыта.

Еще днем он подумал, что Северус, проспав весь день, ночью заснуть уже не сможет, но все-таки решил его не будить. Мало ли что было в снотворном зелье.

Гарри спустился в гостиную, устроился на диване и открыл свежий номер «Пророка», который он купил утром, но так и не успел прочитать. Впрочем, ничего нового там не оказалось: все было замечательно и обещало стать еще лучше. Страницы пестрели заявлениями, интервью и высказываниями Эммы Уайлд. Чтение отняло два часа, но Гарри все-таки продрался сквозь всю газету, от первой до последней страницы. Зачем, он не знал: ничего, кроме раздражения, «Пророк» не вызывала.

Он со вздохом отложил газету и задумался. Похоже, первый разговор с Северусом прошел неудачно. Наверное, надо было попросить Гермиону – она всегда знала, что сказать. Он сам не очень-то умел разговаривать с людьми. Особенно с одиннадцатилетними детьми, – уныло подумал Гарри и потер замерзшие руки: огонь в камине давно погас, и в комнате стало холодно.

Он потянул со спинки стула мантию и нахмурился: она показалась какой-то слишком легкой. Гарри быстро проверил карманы. Палочки не было, денег тоже.

Ах ты маленький засранец, – подумал Гарри не без восхищения. Он взбежал по лестнице и, постучав на всякий случай, распахнул дверь в спальню. Комната была пуста.

Он бегом спустился вниз, к входной двери, увидел, что замок сломан, и побежал дальше – в магазин. Роланд, хозяин и продавец, как-то странно посмотрел на него.

– Вы не видели ребенка? – выпалил Гарри без предисловий.

– Он ушел, – Роланд неопределенно махнул рукой в сторону двери и сочувственно улыбнулся. – Знакомые оставили присмотреть?

– Нет, он мой... Ну, в общем, я его усыновил. По программе «Новая жизнь».

Роланд кивнул и улыбнулся еще шире, но как-то менее искренно.

Гарри провел час, осматривая все закоулки на Энгл-стрит, заходя во все попадавшиеся на пути лавки, расспрашивая чуть ли не каждого встречного. Тревога нарастала с каждой минутой. Никто не видел Северуса, он ничего нигде не покупал. Казалось, он просто взял и исчез посреди улицы. Гарри на секунду задумался, умел ли Северус в одиннадцать лет аппарировать, но тут же отбросил нелепое предположение.

Гарри заставил себя остановиться и успокоиться. Ему нужно было найти Северуса, пока Министерство ничего не узнало. Куда он мог сбежать? Конечно, домой.

Гарри вернулся в магазин и подошел к Роланду.

– Одолжите вашу палочку, пожалуйста, – сказал он, и в ответ на недоуменный взгляд продавца, добавил: – Долгая история.

* * *

«Ночной рыцарь» остановился на Спиннерз-энд, всего в нескольких футах от его дома. Северус вышел из автобуса, и тот тут же рванулся прочь. Северус, не оглядываясь, побежал к дому. Он остановился, увидев в слабом свете фонаря, что входная дверь покрашена в другой цвет, не такой, он помнил – тоже коричневый, но более темный. Но темная краска уже начала облезать, и под ней был виден знакомый светлый слой.

Северус не мог понять, что это значит. Сглотнув, он поднялся на крыльцо и изо всех сил забарабанил в дверь.

– Мама! Пап! – крикнул он во весь голос. – Откройте дверь! Я вернулся!

Новая жизнь

Северус долго стучал и звал, но никто не ответил. Он в последний раз, изо всех сил, шарахнул по двери кулаками, так что осыпающаяся краска впилась в кожу. Никто так и не отозвался. Северус задержал дыхание, приложил ухо к двери – тишина. Наверное, они уже легли спать, – сказал он себе, старательно не глядя на светящиеся во всех домах окна. На самом деле ни Эйлин, ни Тобиас так рано не ложились, но Северус не собирался задумываться об этом. Они легли спать и просто не слышат. А может, ушли искать его... Но куда?.. Сил на размышления не было. Сил вообще больше не было. Северус почувствовал, что у него трясутся колени, и сел на крыльцо. Провел рукой по ребру верхней ступеньки, нащупывая знакомые щербины... «Ах ты идиот!» Он чуть не стукнул себя кулаком по лбу: как он мог забыть? Северус даже не встал – просто сполз на ступень ниже и дрожащей рукой зашарил под досками настила. Ключ оказался на своем месте – слева, за выступом балки. Он осторожно, боясь уронить, вытащил ключ и замер: ключ был не тот. Вместо старого потемневшего железа – исцарапанная медь, вместо кольца с продетой веревочкой – круглая плоская головка... Но бородка была той же формы, и Северус, не раздумывая, вскочил на ноги – так быстро, что закружилась голова, – вставил незнакомый ключ в замочную скважину и повернул. Дверь послушно открылась.

– Мам!

В доме было темно. Он не глядя протянул руку и щелкнул выключателем. Зажегся свет. Северус застыл на месте: в прихожей не было ничего. Только голые стены. Ни фотографий, ни старых маггловских книг, ни маминого котла, сохранившегося с хогвартских времен. Даже книжных полок не осталось. Ни их, ни остальной мебели. Он побежал на второй этаж, распахнул дверь спальни – своей спальни. Там тоже было пусто. Он зачем-то заглянул в кладовку, надеясь, что может хоть там что-нибудь осталось. Хоть какой-то намек на то, что случилось. Пустота.

Он медленно прошел в родительскую спальню. Там было то же самое. Даже его маггловская фотография, на которой он был совсем маленький – и та исчезла. Как будто... Как будто родители просто взяли и переехали в другой дом, а про него забыли. Северус потряс головой. Даже если бы он пропал на месяц или на год, они бы так не поступили. Они бы не оставили его. Они бы дождались его, точно.

А вдруг они все-таки не стали дожидаться? Просто... уехали, а его решили не брать?

В глазах защипало, и он прижал ладонь к лицу. Он не собирался плакать. Это просто ошибка. Должно быть какое-то объяснение – просто нужно поискать как следует. Северус спустился на первый этаж и пошел на кухню. Старый холодильник стоял на своем месте и даже работал – было слышно, как гудит мотор. Северус осторожно открыл дверцу и долго смотрел на единственный предмет, оказавшийся на полках – белую бутылку с молоком, сделанную из пластика. Он нахмурился: молоко не продавалось в таких бутылках. Молочные бутылки всегда были из толстого стекла, с крышечками из фольги.

Северус достал странную бутылку из холодильника и взглянул на бумажную этикетку. Внизу этикетки маленькими черными цифрами был напечатан срок годности: шестое марта тысяча девятьсот девяносто девятого года.

У него по спине побежали мурашки. Северус выронил бутылку, пластиковая крышечка отлетела, и молоко выплеснулось на пол, забрызгав ему ботинки.

Он пнул бутылку – так, что она полетела через всю кухню, оставляя за собой белый молочный след. Северус хотел, чтобы она ударилась об стену, но кто-то остановил ее, подставив ногу.

– Ну привет, – услышал он до отвращения знакомый голос.

Северус поднял глаза. Гарри стоял в нескольких шагах, выставив перед собой ладони, будто показывая, что нападать не собирается.

– Не подходи! – выпалил Северус, выхватывая из кармана украденную палочку. Он тут же навел ее на Гарри. – Мне нужны мои родители! А ты – чужой! Я вообще не знаю, кто ты!

Гарри, похоже, не обиделся. Он отступил на шаг – всего на один, – не сводя глаз с Северуса. Это бесило.

– Северус, – сказал Гарри, – нам нельзя тут оставаться. Давай выйдем из дома.

– Я с тобой никуда не пойду! – выкрикнул Северус. Палочка затряслась в его руке.

– Но и здесь тебе делать нечего, – заметил Гарри.

Северус закусил губу. Ему не хотелось идти за Гарри. С парнем явно было что-то не так, Северус чувствовал это. На мгновение он задумался: может, стоит остаться в пустом доме и подождать? Но чего? Нет, Гарри был прав – ему нечего было здесь делать. И Гарри знал, что происходит, пусть даже он ничего и не рассказывал. Скрипнув зубами, Северус кивнул и последовал за Гарри на улицу.

Они остановились на тротуаре у дома.

– Посмотри вокруг, – сказал Гарри.

Северус оглянулся – медленно и осторожно, чтобы снова не закружилась голова. Уже совсем стемнело, но даже в тусклом свете фонарей было видно, что на его улице многое выглядело по-другому. Странные, непривычные очертания маггловских машин, припаркованных на обочине. И тоненькие тополя у соседнего дома, не тополя, а так, прутики на газоне – теперь это были высокие, взрослые деревья.

– Это просто фокус, – прошептал Северус, мотая головой. – Ты увеличил деревья. Заколдовал машины. Я тебе не верю.

Гарри кивнул, как будто ожидал, что Северус так скажет.

– У тебя есть палочка, – мягко сказал он. – Ты знаешь заклинание Темпус?

– Да, – настороженно ответил Северус. – Ну и что?

– Используй его. Магия скажет, какой сейчас год. Палочки не лгут, верно?

Северус сощурился:

– Ты что, думаешь, я глупый? Детям нельзя колдовать на улице, забыл?

– Можно, если рядом кто-то из родственников, – поправил его Гарри.

– А ты мой родственник?

Гарри на секунду застыл, но потом ответил:

– Теперь – да. Так хочешь проверить, какой теперь год?

Северус неохотно кивнул и поднял палочку.

* * *

С минуту Северус молча стоял, глядя перед собой – туда, где на несколько мгновений загорелись время и дата. Гарри с тревогой смотрел, как тот наконец развернулся, побрел к крыльцу, сел на верхнюю ступеньку и опустил голову. Гарри сел рядом и уставился на темную улицу, лишь кое-где освещенную фонарями.

– Это правда, – прошептал Северус. – Я в будущем.

– Да, – ответил Гарри. Сейчас это почти не казалось ложью.

– Я могу вернуться? – спросил Северус нетвердым голосом. – Мама говорила, есть такие штуки – хроновороты. Ты не можешь достать такой и отправить меня обратно?

Гарри вздохнул. Версия с путешествием во времени тоже рождала массу проблем.

– Мне очень жаль, Северус. Хроноворот тут не поможет.

Северус шмыгнул носом.

– Так что, я однажды просто взял и исчез? И потом появился здесь? А как же мои мама и папа? Они по мне не скучали?

– Я не был знаком с ними, – ответил Гарри, осторожно подбирая слова, чтобы не запутаться во лжи. – Но я уверен, что скучали. Я бы скучал. Скажи, как ты так быстро сюда добрался?

– На «Ночном рыцаре», – пробормотал Северус и тревожно спросил: – Ты сердишься, что я взял твои деньги и палочку?

– Нет. Нет, ничего страшного, – тут же ответил Гарри, пытаясь развеять этот страх. – Ну то есть я не хочу, чтобы ты крал у меня, но я понимаю, почему ты так поступил. Я... я бы сделал то же самое на твоем месте. Попытался бы вернуться домой. Но палочку ты мне все-таки верни.

Северус хмуро и с явной неохотой протянул ему палочку и отвернулся, уставившись на темные окна в своем старом доме.

– А кто здесь теперь живет? – спросил он. – Почему дом пустой?

– Больше никто не живет. Теперь... теперь это собственность Министерства Магии.

– Это почему еще? С чего Министерству забирать наш дом? – тут же атаковал его Северус.– И почему я оказался у тебя? Почему ты врешь, что ты мой родственник? Тебя-то почему заботит, что со мной будет?

– Это... Это долгая история, – выдавил Гарри, чувствуя, как с каждым таким ответом между ними вырастает стена. – Но меня правда заботит, что с тобой будет. Честно.

Наступило молчание. Северус скрючился, уткнувшись подбородком в колени. Гарри терпеливо ждал. Когда стало ясно, что от Северуса он больше ничего не дождется, Гарри сказал:

– Уже поздно. Нам надо возвращаться домой. Я аппарирую нас обоих на Энгл-стрит.

– Я не хочу. Я хочу остаться здесь, – упрямо пробормотал Северус.– Я не понимаю, что со мной. Я что, привидение? Мне просто кажется, что я жив, а на самом деле я умер, да?

Гарри сглотнул и яростно потряс головой.

– Нет. Нет, никакое ты не привидение. Даю слово, – ответил он, поднялся на ноги и протянул руку Северусу. – Ты вполне себе живой человек. Честно.

Северусу, похоже, этот ответ облегчения не принес.

– Я хочу остаться здесь, – упрямо повторил Северус, не вставая с крыльца. Но Гарри почувствовал, что решимость его ослабла.

– Здесь у тебя ничего не осталось, – сказал он и тут же пожалел об этом: слова прозвучали жестоко.

Северус медленно поднялся на ноги, двигаясь как автомат, и даже позволил Гарри взять себя за руку.

Гарри мысленно готовился к аппарации, когда услышал, как Северус тихо ответил:

– У меня нигде ничего не осталось.

* * *

Магазин был закрыт: поток покупателей иссяк час назад. Роланд Пэйдж нахмурился, раздраженно пожал плечами и продолжил протирать полки влажной тряпкой. Его жилец, одолживший у него палочку, не спешил с возвращением. Все это было крайне невежливо, и лучше всего было бы отказать в такой просьбе, но говорить «нет» самому Гарри Поттеру представлялось... неразумным. Особенно если, как выяснилось, Поттер был заодно с Уайлд, вовсю стремившейся занять кресло министра магии уже в следующие выборы.

Если бы он мог, то избавился бы от всех ее книг, и плевать на прибыль, которую они приносили. Но привлекать к себе внимание такими действиями было верхом неосторожности. А сейчас ему нужно быть очень осторожным: слишком много поставлено на кон.

Роланд недовольно крякнул, опускаясь на колени, чтобы протереть нижнюю полку. За последний год он научился быть осторожным. Настолько, что сам себя не узнавал.

Раздался стук в дверь – три удара, пауза, потом еще один. Роланд поднял голову.

– Ключ у тебя. Отпирай и заходи.

Дверь открылась с громким скрипом. Его посетитель вдвинулся в магазин, в котором сразу же поубавилось места.

– Где тебя носило? – тут же спросил Роланд. – Я тебя сто лет дожидаюсь!

– Да ладно тебе! Я ж пришел, нет? Какому-то мальчишке срочно понадобилось в Манчестер.

Роланд остолбенел.

– Ты ведь знал, что этот мальчишка – омоложенный из «Новой жизни»?

Бен и не подумал ничего отрицать, и Роланд в сердцах хлопнул ладонью по прилавку.

– Бен! Нельзя было останавливаться, нельзя было его подбирать! Зачем ты это сделал?

– Пожалел, наверно, – неуверенно проговорил Бен, как будто и сам не зная, зачем. – Высадил его у какого-то старого дома. Надо быть, его старого дома. Парень просто хочет знать правду...

– Там он ее не найдет! – прошипел Роланд. – Министерство наверняка выгребло все подчистую! Ты что творишь – решил в тюрьму сесть за сопротивление «Новой жизни»? Чтобы я один все делал, да? Сегодня ночью первый выпуск!

Бен надулся.

– Ясно. Ты прав. Я дурак. Но я ж приехал, правда? Так что мне делать-то?

Умиротворенный извинением Бена, Роланд позволил себе улыбнуться.

– Помоги мне придумать название.

В ответ Бен расхохотался, откинув голову и держась за бока. Роланд насупился.

– Эх, приятель, так вот чего ты разорялся – с названием нелады!

Теперь настала очередь Роланда обижаться.

– Ты же знаешь, у меня плохо с названиями.

– Ладно, ладно. – Бен попытался сосредоточиться. – «Посланцы истины»?

– Какой ужас.

– «Герольды хаоса»?

– Не придуривайся.

Бен яростно нахмурился, явно недовольный тем, что его усилия не принимаются всерьез.

– Ага. Ну ладно. Ладно. Вот! Придумал! – Он выдержал драматическую паузу, в течение которой Роланд нетерпеливо барабанил пальцами по краю прилавка. – «Шепотом о свободе»! – громогласно возвестил Бен. Роланд тихо застонал. – Что? И это тебе не нравится?

Роланд обреченно кивнул.

– Сойдет.

Снова на войне

Северус проснулся от того, что прямо в лицо светило яркое утреннее солнце. Он сонно протер глаза, вспоминая: он оказался в будущем, в доме у какого-то странного типа по имени Гарри. Его родители остались в прошлом, без него, и вернуться к ним нельзя. Вчера он плакал в постели, пока не заснул. Хорошо еще, что этот самый Гарри ничего не слышал. Северус бы умер от смущения, если бы Гарри пришел его утешать.

Он откинул покрывало и тут же поморщился: он снова уснул одетым. И ходил в одной и той же одежде уже второй день. Фу. Переодеться не во что, но можно хотя бы принять душ.

Северус протопал в ванную, закрыл за собой дверь, включил воду и принялся расстегивать рубашку. Он уже наполовину стащил ее с себя, когда заметил что-то у себя на левой руке – что-то, чего там раньше не было. Он повернул руку ладонью к себе, чтобы рассмотреть, что это, и замер, не дыша.

От увиденного похолодело внутри. Череп и змея. Переплетенные черные линии были намертво впечатаны в кожу.

Его окатил ледяной ужас. Плохо – нет, хуже, чем плохо. Это было что-то ужасное, он точно знал, и неважно – откуда. С минуту он стоял неподвижно, так и оставив рубашку свисать с одного плеча. Когда ему наконец удалось открыть рот, он закричал.

* * *

Услышав крик, Гарри тут же вскочил на ноги, но Северус уже бежал вниз по ступенькам. Расстегнутая рубашка волочилась за ним, левую руку он держал на весу.

– Это ты сделал, да? – выкрикнул Северус, влетев в гостиную. – Что это такое?

Гарри уставился на Темную метку на его руке, едва не выругавшись вслух: он совершенно забыл...

– Что это? – повторил Северус дрожащим голосом. – И не вздумай сказать, что это «длинная история»!

– Это не важно, – услышал Гарри собственный безжизненный голос. – Правда, Северус. Не думай об этом. Оно... Это так, ерунда.

Глаза у Северуса заблестели от ярости.

– Тебе легко говорить. Что-то я у тебя такого не вижу!

«Ничего мне не легко!» – чуть не выкрикнул Гарри в ответ, но в последний момент успел прикусить язык. Даже странно, сколько омерзительных воспоминаний всплыло в голове при виде Метки.

Все еще с трудом держа себя в руках, Гарри повернулся и пошел на кухню. Устроился за маленьким обеденным столом и потер глаза, чуть не сбив очки.

Северус плюхнулся на стул напротив него и поставил локти на стол.

– Ты мне врешь, – сказал он. – У тебя везде секреты. Мне это не нравится.

– Мне тоже, – вырвалось у Гарри. Не успел он пожалеть о необдуманном ответе, как увидел, что Северуса он, кажется, немного успокоил.

– Тогда зачем ты это делаешь? – спросил Северус.

Гарри глубоко вздохнул. Стена, которая постепенно вырастала между ними с каждой новой ложью, была уже почти что непробиваемой.

– Я дал клятву, когда усыновил тебя, – ответил он.

Северус презрительно фыркнул на слове «усыновил», но Гарри продолжил:

– То, как ты здесь оказался – действительно долгая и запутанная история. Я поклялся волшебной клятвой, что не буду тебе ничего об этом рассказывать. Если я нарушу ее, в Министерстве Магии сразу узнают, заберут тебя отсюда, и больше никогда не разрешат мне даже увидеться с тобой.

Северус, не сводя с него неприязненного взгляда, пробормотал:

– Ну и ладно.

Это было неожиданно обидно. Может, потому, что Гарри не ожидал, что одиннадцатилетний Снейп будет все так же ненавидеть его.

Гарри помолчал. Он знал, что хочет сказать, но никак не мог собраться с духом.

– Ты мне так ничего и не расскажешь, да? – спросил Северус раздраженно. Кроме раздражения, Гарри услышал и другое: похоже, Северус заранее смирился с отказом.

– Я оставлю решение за тобой, – ответил Гарри. – Один вариант – если ты решишь, что хочешь знать все прямо сейчас, я расскажу.

– И меня... Министерство отдаст меня кому-то другому? – спросил Северус, по-видимому, не очень озабоченный подобной перспективой.

– Да. Но мы можем подготовиться заранее, найти семью, которая тебе понравится, чтобы я мог передать им тебя.

– Это хорошо, – ответил Северус. – А другой вариант?

– Подождать немного, – произнес Гарри, стараясь, чтобы у него не дрожал голос. Даже в одиннадцать Снейп, как никто, умел доводить его до слез. – Остаться у меня. Я попробую найти способ обойти клятву. Мне потребуется время, но я найду способ все тебе рассказать.

Последовало долгое молчание. Гарри ждал.

Предоставлять Северусу такой выбор было не просто рискованно. Гарри боялся, что теперь потеряет его окончательно. Северус ни за что не согласится остаться и подождать. Он захочет узнать все как можно скорее, и ему совершенно все равно, что жить он будет потом с кем-то другим.

Гарри и сам бы хотел отнестись к этому с таким же равнодушием, но одна мысль о том, чтобы сейчас отпустить от себя этого ребенка, пугала. Магический мир стал очень ненадежным местом. У всех детей – пасынков из «Новой жизни» были враги, о которых сами они ничего не помнили. Люди, которые ненавидели их и имели на это все основания. У Северуса они тоже наверняка были. И еще неизвестно, смогла бы обыкновенная семья защитить его, случись что-нибудь. Одиннадцать лет и никого на всем белом свете... Гарри знал, что это такое. Только Северусу пришлось еще хуже – у него не было даже неприязненно настроенных родственников, которые неохотно, но все же приняли бы его в семью. У него не было никого.

Но это было еще не все. Гарри не смог бы объяснить словами, что именно его гложет. Другой, взрослый Снейп, которому было глубоко плевать на Гарри, исчез, и все, что осталось после него – чувство незавершенности. Как неоконченный разговор, неразрешенный спор, ссора, оборвавшаяся на полуфразе... Гарри не знал, какое отношение все это имело к одиннадцатилетнему ребенку, сидевшему напротив. Скорее всего – никакого. Но отпустить его он не мог.

– Ладно, – пробормотал Северус наконец.

– Ладно что? – спросил Гарри, боясь услышать ответ.

– Я подожду. Но недолго.

Гарри вздохнул с облегчением.

– Ну вот и хорошо, – сказал он, каким-то чудом сохраняя обыденный тон. – Я рад.

* * *

Северус и сам толком не понимал, почему он согласился подождать. Он хотел узнать, что с ним произошло, и чем раньше, тем лучше. И ему по-прежнему не нравился этот Гарри. Да и сам он Гарри тоже не очень-то нравился, что бы тот ни говорил. От того, как Гарри уставился на эту штуку с черепом и змеей, у Северуса сразу появилось чувство, что он сделал что-то плохое. Но то, что предложил ему Гарри, заставило его задуматься.

Выбор. Гарри дал ему выбор.

И Северусу это понравилось. Выбор означал, что он сможет передумать, если захочет. Кроме того, Северус не был уверен, что кто-нибудь другой дал бы ему возможность выбирать самому.

Они позавтракали вместе, Гарри ушел и вернулся через пару часов с большим пакетом: несколько смен одежды, книги и пара волшебных игр, все новое, только что из магазина. Северус схватил пакет и убежал наверх – он знал, что ему просто необходимо принять душ и не хотел дожидаться, когда Гарри скажет ему об этом.

Когда Северус в свежей рубашке, с влажными волосами, забранными в хвост, чувствуя себя гораздо лучше после душа, спустился вниз, Гарри радостно улыбнулся.

– Знаешь что, – сказал он, – а давай выберемся на ланч к моим друзьям?

При мысли о друзьях Гарри, которые наверняка были похожи на него, Северус скривился.

Гарри сделал вид, что не заметил.

* * *
Гарри предупредил Гермиону по каминной связи, что он собирается к ним вместе с Северусом. Но все равно, когда они вдвоем выбрались из камина в ее гостиной, Гермиона с трудом удержалась от слез. Невозможно было поверить, что одиннадцатилетний мальчик перед ней был всем, что осталось от Северуса Снейпа, несколько дней назад сидевшего здесь же с маленькой Беллатрикс на руках.

– Привет, – сказала Гермиона. Голос дрогнул, но ей удалось совладать с собой. – Привет, Северус. Я Гермиона.

– Угу. – Северус хмуро глянул на нее, потом отвернулся, скользнув взглядом по книжным полкам, и уставился на семейную фотографию: Рон, она и Беллатрикс. – Ты замужем, – пробормотал он. Это не был вопрос.

– Да, – подтвердила Гермиона.

Северус смерил ее взглядом.

– Мама говорит, молодыми только дуры замуж выходят. Но у тебя, наверное, муж богатый, раз у вас свой дом.

Гермиона на мгновение потеряла дар речи. Гарри, похоже, тоже не знал, что сказать – он только смущенно улыбнулся. А потом она неудержимо расхохоталась. Гарри тоже не удержался и сдавленно фыркнул, прикрыв рот рукой.

Северус вспыхнул от смущения и отвернулся, явно не собираясь участвовать в веселье, вызванном его словами.

– Извини, пожалуйста, – проговорила Гермиона, заметив его порозовевшие щеки. – Я пойду за ребенком. Гарри, ты знаешь, где что лежит, можешь начинать готовить ланч. Я вернусь через минуту.

* * *
Беллатрикс сегодня не плакала, только тихонько гукала на руках у Гермионы и даже позволила себя накормить. Северус внимательно наблюдал за ней, иногда переводя взгляд на Гермиону.

– Она не похожа на тебя. И на твоего мужа тоже, – сказал он осторожно, на этот раз воздержавшись от выводов. Гарри мысленно вздохнул с облегчением.

– Не похожа, – согласилась Гермиона. – Она приемная.

Северус медленно встал, нерешительно подошел к Гермионе и дотронулся до левой руки Беллы. Гермиона застыла, но не попыталась его остановить. С неожиданной осторожностью Северус закатал рукав распашонки, обнажив крошечную Темную метку.

Гарри увидел, как напряглись его плечи.

– Она такая же, как я, – прошептал Северус, проведя пальцем по черным линиям. – Кто мы такие? Сколько нас?

У Гермионы задрожали губы, но она промолчала. Не дождавшись ответа, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Ясно. Ты тоже не можешь об этом говорить.

Снова наступила тишина. Гермиона зажала рот ладонью – сдерживая не то слова, не то плач. Гарри опустил голову, не зная, что сказать, и чувствуя прилив ненависти к Уайлд и ей подобным. Молчание нарушил Северус.

– Ладно, – сказал он с явным отвращением. – Можно мне хотя бы поиграть с ней?

* * *
С утра шел дождь, и на улицу было не выйти. Северус играл с Беллатрикс, и ему, казалось, это не надоедало. Похоже, он чувствовал с ней некое родство, а может, товарищество по несчастью. В конце концов Белла уснула у него на руках, и Гермиона уложила ее в колыбель, которую принесла из спальни.

К тому моменту дождь закончился и выглянуло солнце. Гермиона распахнула дверь в сад, и по дому прошелся свежий ветерок, надувая занавески на окнах, как паруса корабля. Был конец февраля, но в воздухе уже пахло весной.

Северус растянулся на ковре перед очагом и ушел с головой в книгу, которую нашел в одном из шкафов. Время от времени он безотчетным движением касался пальцами шеи, и у Гарри каждый раз сжималось сердце: Северус прикасался именно к тому месту, где меньше года назад клыки Нагини разодрали артерию. Гермиона проследила за его взглядом и печально покачала головой.

– Слушай, Северус, не хочешь пойти поиграть во дворе? – спросил Гарри, безуспешно делая вид, что все нормально и ничего необычного не происходит. – Хочешь, поиграем в футбол, или... может еще во что-нибудь?

Северус демонстративно перевернул страницу в книге, старательно притворяясь, что он ничего не слышал. Гарри оставил его в покое. Он вышел из дома и сел на крыльцо. Вскоре к нему присоединилась Гермиона.

– Это страшно, – тихо сказала она. – Очень, очень страшно.

– А?

– Эта программа Уайлд. Им стерли воспоминания, но старые чувства остались. Старые страхи остались, он боится, и сам не знает – почему. Я иногда думаю... – Гермиона не договорила, но все было понятно и так. Гарри повернулся и бросил быстрый взгляд на Беллатрикс, спящую в колыбели.

Раздался хлопок аппарации, Гарри обернулся на звук и увидел, как открывается калитка. Это был Рон, в промокшей куртке, с газетой в руке. Гарри улыбнулся: когда Рон был рядом, Гермиона не так сильно беспокоилась обо всем. Да и сам Гарри не мог оставаться мрачным в его присутствии – у Рона был слишком солнечный характер.

– Привет, как занятия? – спросил Гарри.

Рон отмахнулся, его глаза блестели от возбуждения:

– Какие там занятия! Ты посмотри! Уже вся Англия знает – такие новости распространяются в момент!

Он плюхнулся рядом с ними на крыльцо и расправил газету. Гарри вытянул шею и недоуменно уставился на печатную страницу: это был не «Пророк». И не «Придира». Он раньше никогда не видел такой газеты: наверху был крупно набран незнакомый заголовок: «Шепотом о свободе».

Гермиона тут же принялась просматривать статьи, и Гарри последовал ее примеру.

– Ничего себе. Не знаю, кто эти люди, но смелости им не занимать, это точно, – восхищенно проговорила Гермиона. – Все факты, которые Министерство пыталось засекретить... И теперь их усилия пойдут прахом! Тут написано, что издатели газеты будут отслеживать все книги и статьи, которые Министерство решит уничтожить, будут перепечатывать их массовыми тиражами и распространять повсюду! Как бы мне хотелось помочь им! – Гермиона вскочила на ноги.

Рон рассмеялся и потянул ее за рукав. Гермиона, вздохнув, неохотно опустилась обратно на крыльцо, прижалась к Рону. Тот обнял ее и взглянул на Гарри поверх ее головы.

– Что-то ты сегодня тихий. Как тебе новости?

– Они все правильно решили, – проговорил Гарри, расправив газетную страницу. От нее пахло типографской краской и почему-то – старыми книгами. – Знаешь, Рон, это тоже война. Только другая. Теперь оружие – это знания. Так что да, идея хорошая.

– Ну так как, считаешь, мы должны найти, кто издает эту газету и присоединиться к ним? – задумчиво спросил Рон, похоже, всерьез рассматривая такой вариант.

Гарри покачал головой. Если бы не Северус и Беллатрикс, он сам предложил бы это, первым. Но теперь им надо было быть осторожными. Даже если они к этому не привыкли.

– Нет. Я просто говорю, что теперь мы знаем, что это за война, и знаем, кто наш противник.

Произносить имя вслух было необязательно. Гермиона бросила на него долгий оценивающий взгляд.

– Я всегда думала, что Уайлд куда менее человеколюбива, чем хочет казаться.

– Она опасна, – отрезал Гарри. В каком-то смысле это было облегчением: высказать все вслух, не выбирая выражений. – У меня нет доказательств, но я уверен, что с Мэнором нас подставили. А главное, эта программа по усыновлению – настоящая западня. Нельзя было давать эту Клятву, нельзя было обещать не рассказывать детям правду... Так больше продолжаться не может. Уайлд должна уйти. Я так считаю.

Гермиона помолчала, обдумывая его слова.

– Да, ты прав, – в конце концов признала она. – Наверное, мы с самого начала все делали неправильно. Не надо было спорить об этике и логике происходящего. Надо было просто собирать информацию – и все. Я этим займусь. И да, мне тоже кажется, что Снейпа подставили, уж слишком все удачно сложилось...

Гермиона хотела еще что-то добавить, но ее прервал детский плач, и она убежала в дом. Гарри и Рон задержались ненадолго на крыльце, глядя на мокрые ветки деревьев, блестящие на солнце. Когда они вернулись в гостиную, то обнаружили Северуса, уснувшего прямо на ковре у камина с книгой в руке.

Гарри задержался на мгновение, глядя на него и гадая, что принесет им завтрашний день. Потом осторожно потряс Северуса за плечо и сказал, что пора возвращаться домой.

Пересмешник

Следующее утро обошлось без новых открытий, и им с Северусом удалось спокойно дожить до завтрака. Но все равно за столом царила тягостная тишина. Северус жадно ел (на этот раз Гарри приготовил яичницу и тосты, и кажется, не ошибся с выбором). Сам Гарри есть не мог: его мучило беспокойство, не в последнюю очередь – за Северуса. Гарри просто не знал, что делать. Что бы он ни сказал – все казалось неловким и каким-то неправильным.

– Ты кто?

– Прошу прощения? – пробормотал Гарри. Вопрос застал его врасплох. Он отодвинул тарелку и уставился на Северуса, разглядывавшего его с холодным любопытством.

– Чем ты занимаешься? – пояснил Северус нетерпеливо. – Учишься? Работаешь?

Гарри покачал головой, не зная, как ответить, чтобы Северус понял. У него было много дел – но вот получалось мало. На самом деле, большую часть прошлого года он потратил на борьбу с «Новой жизнью» и на попытки вытащить Снейпа из тюрьмы. Он был слишком занят этими двумя задачами, чтобы заниматься хоть чем-то еще – учебой или работой. Даже Джинни незаметно выпала из его жизни, когда Гарри не ответил на очередной вызов по каминной сети.

Гарри понял, что сидит молча, раздраженно нахмурившись, и злится на то, что не может ответить на простой вопрос, который прежнему Снейпу и в голову не приходило задать.

Северус все еще наблюдал за ним.

Гарри тяжело вздохнул, обдумывая, что же все-таки сказать.

– Я... можно сказать, общественный деятель. Занимаюсь политикой.

– Что это значит?

– Ну, я встречаюсь с людьми, мы обсуждаем, что им делать...

– Но сам ты ничего не делаешь, да?

– Получается, что так, – пробормотал Гарри, уже не в силах скрыть свое раздражение.

– Значит, ты очень богатый. Или очень ленивый, – подвел итоги Северус. Фраза «а может, и то, другое» явственно читалась у него на лице.

Гарри закусил губу, с трудом удерживаясь от того, чтобы не наорать на Снейпа – как он наверняка наорал бы на его взрослую версию. Северус ехидно ухмыльнулся, явно довольный тем, как ему удалось поддеть Гарри.

Гарри встал и принялся убирать со стола.

– Хочешь, снова пойдем в гости к Гермионе? – спросил он как можно нейтральнее.

Северус помотал головой.

– Она мне не нравится.

Гарри с удивлением посмотрел на него.

– Почему?

– Она так себя ведет, как будто меня знает. Мне это не нравится.

– А. – Гарри не знал, что сказать. С правдой не поспоришь. Непонятно как, но Северус заметил. Гарри выругался про себя. Ему очень хотелось повидаться с Гермионой и Роном, но принуждать Северуса к чему бы то ни было он не собирался. – А как насчет Беллатрикс? – зашел он с другой стороны. – Она ведь тебе нравится? Не хочешь ее проведать?

К его огромному облегчению, Северус кивнул.

Они были у Гермионы уже через несколько минут.

* * *
Стояло теплое субботнее утро, на небе не было ни облачка. Гермиона открыла все окна, и маленький дом тут же наполнился свежим весенним воздухом. Старые доски пола, нагретые солнцем, пахли чем-то знакомым с детства, чем-то уютным и беззаботным. Даже Рон, в последнее время серьезно налегавший на учебу, позволил себе расслабиться, растянувшись на диване. Забытый учебник трансфигурации лежал на полу обложкой вверх.

Гермиона знала, что это беззаботное состояние долго не продлится – стоит только появиться ее гостям, и разговор пойдет о деле. Но все равно она радовалась выпавшему моменту.

Билл прибыл первым и тут же заявил, что просто хотел проверить, не разорил ли младший братец его жилище. Рон только рассмеялся, и они заговорили о работе. После войны Гринготтс усилил меры безопасности и повысил уровень защиты до невиданного прежде уровня.

– Ага, странно, с чего бы это, – сухо заметил Рон.

Гермиона улыбнулась, невольно испытывая ностальгию. Приключения и злоключения прошлого года казались чем-то давно забытым, событиями из другой жизни.

Невилл появился много позже и выглядел хмурым. Между ними постоянно возникала неловкость – с тех пор, как он бросил у них Беллатрикс. Невилл избегал смотреть в глаза и Рону, и Гермионе, как будто боялся, что они начнут его отчитывать. Рон, конечно, заметил и сказал с обычной прямотой:

– Послушай, приятель. Что было, то было. Мы все равно друзья, ясно?

Невилл чуть заметно улыбнулся и вздохнул с облегчением.

Гарри и Северус объявились ближе к полудню. Северус даже не взглянул на взрослых, всем своим видом показывая, что ему нет до них дела. Он взял на руки Беллатрикс, прихватил бутылочку и, не оглядываясь, вышел из дома. Гермиона проследила взглядом за тем, как он медленно и осторожно, не поднимая головы, идет по двору к маленькой беседке, доверху заросшей плющом. Он устроился внутри, не спуская Беллу с рук, и принялся развлекать ее, не обращая больше ни на что внимания.

Убедившись в том, что с Северусом все в порядке, Гермиона присоединилась к общему разговору, который быстро свернул к газете «Шепотом о свободе».

– До чего приятно – передать не могу: открываешь газету и не видишь ее лица, – с искренним облегчением произнес Билл, развалившийся на диване. – Уайлд явно не в себе. Не пойму, как ей удается привлекать столько народа на свою сторону.

Гермиона насторожилась.

– Тебе что-то известно?

Билл пожал плечами.

– Слышал кое-что. Прошлым летом она гоблинов чуть с ума не свела – потребовала лучший сейф в банке, со стопроцентной защитой от взломов. Для каких-то государственных нужд. Они две недели вкалывали, чтобы создать что-то подобное. Когда все было готово, она начала препираться из-за цены. Слишком дорого, мол – тридцать галеонов в месяц. А чего она хотела, с такими запросами?

– Какая ей разница, за нее же все равно платит «Новая жизнь», – заметил Гарри.

– В этом-то все и дело. Она настояла на том, что заплатит сама. – Билл снова пожал плечами. – Сказала что это ее личный вклад в общее дело, или что-то в этом роде. Наверное, порядком подразорилась, но нам-то что до этого?

У Гермионы быстрее забилось сердце.

– Ты знаешь, что она там хранит? – спросила она.

– Нет, к сожалению. И узнать вряд ли выйдет – если бы за сейф платила «Новая жизнь», то Уайлд пришлось бы кому-нибудь отчитываться, на что потрачены деньги. А так...

– Подозрительно, – пробормотал Рон.

– Чтобы не сказать больше, – согласился Гарри.

– Совсем нельзя узнать, что там такое? – спросила Гермиона.

– Не знаю, – ответил Билл. – Я с лондонским отделением не связан, работаю на выезде.

– Но можно же спросить! – настойчиво произнесла Гермиона. Ей не хотелось умолять, но по-другому не выходило. – Пожалуйста, Билл! Поспрашивай – это может быть очень важно! Может, это именно то, что нам нужно, чтобы с ней справиться!

Билл рассмеялся.

– Тебя послушать, так вы собираетесь переворот устроить! – Когда никто не возразил и не рассмеялся, он оглядел их и потряс головой. – Ненормальные. Все вы, как один, чокнутые.

Гермиона не стала спорить.

– Так ты поможешь? – спросила она без обиняков и затаила дыхание в ожидании ответа.

Билл долго молчал. В конце концов он обреченно хмыкнул.

– Надеюсь, вы понимаете, что если меня уволят за нарушение конфиденциальности, банк отберет этот дом.

– Ничего страшного, – с деланной небрежностью ответил Рон. Он явно тревожился за брата, но делал все, чтобы не подавать вида. – Тогда мы переедем к Гарри!

* * *
В крошечной беседке было темновато и зябко, но Северусу здесь все равно нравилось. Плотно переплетенные ветки плюща создавали маленькое уютное убежище. Прямо как в доме – и голова не кружилась от огромности мира вокруг.

Беллатрикс уснула у него на руках, и он осторожно, указательным пальцем, погладил ее по волосам. Она улыбнулась во сне.

Что-то шевельнулось в голых ветвях плюща, Северус повернул голову и похолодел: змея, огромная, больше его самого, медленно проползала сквозь ветки. Неподвижные змеиные глаза смотрели на него в упор.

Северус отрыл рот, но не смог издать ни звука. Хотел бежать, но одеревеневшее тело не слушалось, он едва мог пошевелиться. Он сумел только отвернуться от змеи и скорчиться, закрыв собой Беллатрикс.

Змея вот-вот бросится на него, Северус был в этом уверен, он видел краем глаза, как она заполняет собой беседку и изгибается, готовясь к нападению. И тут он заметил чью-то направленную на змею палочку. Северус не услышал заклинания, но змея тут же сдулась, поменяла очертания и превратилась в какую-то мелкую тварь, помесь паука и ящерицы, меньше чем в палец длиной. Тварь засеменила суставчатыми лапками и тут же скрылась в зарослях за беседкой.

Северус выдохнул. Воздух вырвался из груди с позорным всхлипом. Он поднял глаза, от чего у него тут же закружилась голова, и уставился на человека с палочкой. Это был высокий рыжий дядька, которого он видел в гостиной.

– Ничего страшного, – сказал рыжий. – Это был паук-пересмешник. В саду тьма волшебных тварей – паразиты, но безопасные. Пауки-пересмешники как раз из таких. Просто стараются выглядеть большими и страшными. А еще они всегда знают, чем могут напугать.

Северус тут же задумался, откуда паук-пересмешник мог узнать, что он боится змей. Он и сам-то не знал, почему он застыл на месте и даже не пытался бежать. Он почувствовал, как у него от смущения загорелись щеки и украдкой взглянул на своего спасителя. Но тот не стал над ним смеяться.

– Меня зовут Билл. А ты, должно быть, Северус.

Северус молча кивнул. Как же ему надоело, что все знают, кто он. Он посмотрел Биллу в глаза, пытаясь вспомнить, где он видел его раньше. Он так и не вспомнил, зато заметил наконец страшные шрамы, покрывавшие лицо Билла: как будто бы от удара гигантской лапы, проехавшейся от уха до рта.

Билл, похоже, не обиделся, что на него так пялятся. Он даже слегка улыбнулся и кивнул Северусу, как будто разрешая спросить.

– На тебе вечное проклятие? – решился Северус. Мама говорила, что только проклятые раны оставляют неизлечимые шрамы. Он тут же испугался, что сказал что-то не то: Билл, похоже, не ожидал такого вопроса. Он помолчал, но потом все-таки ответил:

– Нет. Надеюсь, что нет... Знаешь, я думаю, что вечные проклятия – это для совсем нехороших людей.

И ушел, оставив их с Беллой в беседке.

* * *

Домой они вернулись поздно. К своему удивлению, Северус понял, что жалеет о том, что они не остались у Рона с Гермионой подольше. Гарри был какой-то странный и чересчур тихий. От вопросов, которые задавал Северус, ему явно было не по себе. Северусу все это не нравилось. Гермиона ему тоже не особенно нравилась, но к ней он как-то притерпелся.

Честно говоря, пока что Северусу нравилась только Беллатрикс.

Наверно, это дико – чтобы единственным другом был младенец. С другой стороны, у него никогда и не было друзей-ровесников. Кроме Лили, подумал он с грустью. При воспоминании о том, как они вместе играли, отчего-то стало больно. Странно, что он не вспомнил о ней раньше. Может, стоит попробовать разыскать ее и встретиться?

Хотя, может, и не стоит этого делать. Она уже совсем взрослая – Северус быстро прикинул в уме – тридцать девять лет! Наверное, вышла замуж, родила детей. Неизвестно, вспомнит ли она его вообще.

Северус совсем захандрил. И тут его тоже обманули: Лили выросла без него. Даже если она его и помнит – о чем им теперь говорить? Он даже не был уверен, что хуже – если она его забыла, или если помнит, но он ей больше неинтересен.

Был только один способ проверить.

Он осторожно подошел к дивану в гостиной. Гарри лежал на спине, закрыв глаза. Быстро, чтобы не передумать, Северус как следует ткнул его в плечо. Гарри дернулся, но глаз так и не открыл.

– Ты можешь мне помочь? – заставил себя выговорить Северус. Ему было стыдно просить помощи, но сам он Лили найти бы не смог, и поэтому решительно продолжил: – У меня есть подруга. Она ведьма.

Гарри окаменел. Как будто даже с закрытыми глазами вдруг увидел перед собой змею.

– Ее зовут Лили, – выпалил Северус. – Лили Эванс. У нее рыжие волосы и она ведьма. Я хочу, чтобы ты ее нашел.

Гарри медленно сел на диване. Он опустил голову, так и не взглянув на Северуса.

– Она умерла, – ответил он спокойным тоном, от которого у Северуса поползли мурашки по коже. – Мне очень жаль.

На этот раз Северус был почему-то уверен, что Гарри не врет. Было что-то странное в его тоне, что сразу заставило Северуса поверить.

Но он не мог понять. Даже подумать, что Лили больше нет, было страшно. Мир без нее казался неправильным. Как и зачем он попал из мира, где была Лили, в будущее без нее?

– Почему все умерли? – спросил Северус еле слышно. Гарри не ответил. – И вообще, откуда ты знаешь?

Гарри долго молчал, как будто обдумывая ответ. В конце концов он сказал:

– Она была моей матерью.

Он поднял голову и посмотрел Северусу в глаза.

Невероятно, но в первый момент Северусу показалось, что это Лили смотрит на него сквозь все эти потерянные годы. Сначала Северус не мог понять, в чем дело, но потом до него дошло: у Гарри тоже были зеленые глаза.

Давно это было

Северус проснулся очень рано, с тяжелым чувством: вчера случилось что-то очень плохое. Он не хотел вспоминать, что именно, но мгновение спустя в памяти всплыл вечерний разговор с Гарри. Лили умерла. Он жил в будущем, где для нее места не нашлось. Северус скорчился под одеялом и зарылся мокрым лицом в подушку. Он кусал наволочку и отчаянно пытался понять, как жить в мире, где у него не осталось никого.

Миру, конечно, было все равно. У него была своя жизнь. Улица под окном постепенно просыпалась, было слышно, как магазин внизу наполнялся посетителями.

Северус встал и механически застелил постель. Потом принял душ и спустился на кухню. Гарри, как обычно готовивший завтрак, улыбнулся ему слабой фальшивой улыбкой.

Гарри вел себя очень тихо – даже еще тише, чем обычно. Северус взглянул на тост с шоколадным маслом и почувствовал, как накатывает тошнота.

Он знал, что Гарри злится на него, хоть и старается улыбаться. От этих улыбок почему-то было еще хуже.

Мама вела себя так же, если Северус был виноват в чем-то серьезном. Например, когда он поджег траву у реки. Огнем охватило весь берег, кусты, деревья – такого он никак не ожидал. Искры долетали до соседнего дома, но, к счастью, обошлось без пожара. Мама весь день молчала, не ругала его, вообще ничего не говорила. Наверное, считала, что никакие выговоры уже не помогут – настолько плохо Северус поступил. Когда поздно вечером она наконец хлопнула ладонью по кухонному столу и начала кричать на него, Северус почувствовал облегчение.

Но Гарри не кричал. И было ясно, что кричать не будет.

Это значило, что Северус сделал что-то очень, очень плохое. Настолько плохое, что оставалось только молчать. А может, вообще никогда с ним больше не разговаривать. Северус подозревал, что это как-то связано с Лили, которая была мамой Гарри и умерла. Думать так было больно, больнее всего на свете. Он закусил губу, чтобы не расплакаться.

Он встал из-за стола, так и не поев, и пошел к себе в спальню. Гарри, кажется, ничего не заметил.

* * *

Деревья в саду гнулись под холодным ветром, в окна коттеджа стучал мелкий дождь. Беллатрикс снова плакала, несмотря на все попытки Рона успокоить ее. Гермиона виновато поцеловала Рона на прощание и пообещала вернуться как можно скорее.

Спустя несколько минут она выбралась из камина в «Дырявом котле». На Диагон-аллее тоже было ветрено, и Гермиона тут же продрогла. Она пошла быстрым шагом, пряча руки в карманах плаща. Замерзшие пальцы теребили плотный бумажный квадратик – ценник, который она срезала с рубашки Северуса, когда они с Гарри пришли забрать его домой.

Магазин нашелся быстро – «Гардероб от Габриэллы», дорогой и престижный, располагался в нескольких шагах от Гринготтса. К счастью, он был открыт, несмотря на то, что в дождливое воскресное утро покупателей было совсем немного.

Хозяйка магазина, видимо, сама Габриэлла, годилась Дамблдору в бабушки. Она была сухая, прямая как палка, с редкими белоснежными волосами, собранными в узелок на затылке, и темными живыми глазами, в данный момент скользившими по строчкам «Придиры». Гермиона кашлянула – отчасти из вежливости, отчасти просто потому что очень замерзла, и Габриэлла тут же оторвалась от газеты, расстеленной на прилавке, и ласково улыбнулась посетительнице.

Гермиона занемевшими от холода пальцами вытащила из кармана ценник и показала ей.

– Он был на рубашке, которую недавно приобрели, – объяснила она, и добавила: – Рубашка на мальчика, зеленая, в клетку. У вас не найдется еще одной, такой же?

Габриэлла кивком указала на кресло рядом с прилавком.

– Ну конечно! Уверена, что найдется. Присаживайтесь, дорогая, обождите минуту. Чашечку чаю?

Гермиона с благодарностью приняла предложение и устроилась в кресле, сжимая горячую кружку в застывших пальцах. Габриэлла оставила ее одну и действительно вернулась через минуту, неся в руках рубашку – точно такую же, как была на Северусе в тот день.

Гермиона внутренне сосредоточилась – дальше расспрашивать нужно было очень осторожно.

– Полагаю, покупателей у вас не так много, – заметила она.

– Немного, – согласилась Габриэлла. – Вещи у меня дорогие, очень высокого качества, для взыскательной публики. Теперь это мало кто ценит.

– Но кое-кто все-таки ценит. – Гермиона подула на горячий чай. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что Габриэлла проглотит наживку и разговорится. Старуха ее не разочаровала.

– Ваша правда. Вот только на прошлой неделе заходила Эмма Уайлд, купила точно такую рубашку. Та самая, ну вы знаете, о ней все газеты пишут.

– Кто же ее не знает, – ответила Гермиона, надеясь, что улыбка вышла не слишком кривой.

– Ну я-то ее совсем молодой помню, – улыбнулась Габриэлла в ответ. – Заходила ко мне каждое воскресенье, вместе c дочкой. Девочка жила с отцом, Эмма с ней только по выходным и видалась. Баловала почем зря.

Гермиона рассеянно кивнула. Сразу вспомнилась фотография Эммы Уайлд с дочерью. На фотографии Уайлд выглядела такой счастливой... Что же превратило ее в чудовище, сеющее вокруг себя горе и слезы?

– А кто отец девочки? – спросила Гермиона, стараясь, чтобы в голосе звучало всего лишь светское любопытство.

– Ой, милочка, вот этого я не знаю. Эмма не говорила. А может, и говорила, да я запамятовала. – Габриэлла с сожалением покачала головой. – Давно это было, лет тридцать назад. Наверное, слишком долго я живу – столько всего уже перезабывала. Забуду – а потом вдруг вспомню, когда уже и не надо совсем. Как вам чай?

– Спасибо, замечательно.

Гермиона допила чай, поднялась и заплатила за рубашку. На покупку ушла половина ее военной пенсии, но отказаться было невозможно. К тому же Габриэлла прониклась к ней добрыми чувствами.

– Заходите почаще, милочка, – сказала старуха, аккуратно заворачивая рубашку и укладывая сверток в большой бумажный пакет.

– Обязательно, – ответила Гермиона. – Спасибо, что поговорили со мной. Вы, наверное, столько людей знаете – а это большая редкость. Владельцы магазинов обычно не очень-то обращают внимание на покупателей.

Габриэлла польщенно улыбнулась.

– А еще, – смущенным шепотом добавила Гермиона, – я просто умираю от любопытства. Так хочется узнать об Уайлд побольше – она необыкновенная женщина!.. Пожалуйста, – добавила она заговорщицким тоном, – если вдруг вспомните что-нибудь о тех временах, свяжитесь со мной по каминной связи, или напишите! Мне ужасно интересно!

Она записала свои имя и адрес на клочке бумаги. Та приняла его и аккуратно пристроила на прилавке.

– Удачного дня, милочка!

Гермиона вышла из магазина с приятным чувством выполненного долга.

* * *

Утро тянулось бесконечно долго. Северус, не поев, убежал наверх и заперся в спальне. Гарри устало вздохнул, раздумывая, подняться ли вслед за ним, чтобы поговорить. В конце концов он решил, что не будет этого делать: с разговорами у него вообще получалось плохо. Что бы он ни сказал Северусу – от всего становилось только еще хуже.

Не зная, чем себя занять, он спустился в магазин и купил у вежливо улыбающегося Роланда воскресный выпуск «Пророка». По выходным «Пророк» был в два раза толще, чем в обычные дни, и Гарри скривился, представив себе бесчисленные фотографии Уайлд, глядящие на него чуть не с каждой страницы. Но, вернувшись в гостиную и развернув газету, вместо Уайлд он увидел на фотографии себя – на первой полосе. В передовице говорилось, что он – Гарри – поддерживает программу «Новая жизнь». Эмма Уайлд, видимо, решила не беспокоить его и написала заявление для прессы самостоятельно. Гарри просмотрел речь, которую ему приписывали, и скривился еще раз. Похоже, он не просто поддерживал «Новую жизнь», но еще к тому же горячо осуждал издание «Шепотом о свободе» и призывал политически активных сограждан делиться с властями любой доступной им информацией о заговорщиках.

Это стало последней каплей, и Гарри швырнул газету в камин. Она, к его удовольствию, тут же занялась огнем, и Гарри с минуту наблюдал за тем, как сморщиваются и чернеют его фотографии. Стоило последним страницам превратиться в пепел, как пламя вспыхнуло с новой силой. На этот раз это был вызов по каминной сети, и в огне появилось лицо Гермионы.

– Гарри, приходи прямо сейчас. Нам нужно поговорить.

Всё не то

На этот раз Северус не возражал, когда Гарри, зайдя к нему комнату, сказал, что они отправляются к Гермионе. Про себя Гарри подумал, что лучше бы Северус препирался и скандалил, но тот повиновался в полном молчании.

Гарри знал, что это плохо, но не знал, что делать. Ему казалось, что для того, чтобы все исправить, избавиться от этой мертвой тишины, требуется что-то огромное, что-то невероятное. И не был уверен, что он на это огромное способен.

Когда они оказались у Гермионы, дождь уже кончился, но на улице было по-прежнему промозгло. Северус даже не попытался выйти во двор. Он бросил настороженный взгляд в сторону беседки и тут же направился к колыбельке Беллатрикс. Осторожно взял ее на руки и прижал к себе с таким отчаянием, словно младенец был его единственным спасением от подступающего безумия. Гермиона попросила его пойти с ребенком наверх, и Северус послушался без малейших пререканий.

Гарри тревожно посмотрел ему вслед. Гермиона взяла его за руку и повела на крыльцо, где через минуту к ним присоединился Рон.

– Я хотела поговорить насчет Уайлд, но не по каминной сети, – начала Гермиона. – Гарри, скажи, почему ты думаешь, что это она подставила Снейпа?

– Да просто все как-то странно сложилось, – ответил Гарри. – Знаешь, ну вот как она появилась у тебя в камине, той ночью, когда Снейпа арестовали. Вывалила на меня новости и стала ждать, что я буду делать дальше. Как будто ей только того и надо было, чтобы я стал умолять ее остановить процедуру. И предлагать что-то взамен.

Гермиона тут же кивнула.

– Думаю, ты прав, Гарри. Действительно, все с самого начало было как-то странно. Она сделала все, чтобы мы поверили, что все это было внезапно. Что они прервали процесс только потому, что ты ее попросил. Но знаешь что? Когда мы пришли за Снейпом, на нем была эта новая рубашка с ценником на рукаве! Ну сам подумай, если никто не знал заранее, что так сложится, где они взяли детскую рубашку в три часа ночи?

Гарри поднял руки:

– Сдаюсь. Где?

– Да в том-то и дело, что нигде! Она купила одежду заранее. Я сегодня была в магазине и все выяснила. Гарри, Уайлд купила эту рубашку неделю назад! Она знала, что не будет превращать Северуса в младенца! Она рассчитывала на то, что ты вмешаешься, понимаешь?

Гарри потер виски. От попыток успеть за Гермиониной речью у него заболела голова.

– Значит, все было подстроено, – пробормотал он. – Уайлд знала, что я буду умолять их остановиться, пока от воспоминаний Снейпа хоть что-то осталось. И обменяла его на мою поддержку. Прелестно.

Сейчас ему хотелось, чтобы кто-нибудь милосердный просто прикончил его и избавил от мучений.

Гермиона посмотрела на него с жалостью.

– Не знаю, зачем ей все это понадобилось. У нее и так поддержки – хоть отбавляй. Но, наверное, слишком много влияния не бывает.

– Наверное, – с отвращением пробормотал вслед за ней Гарри и спрятал лицо в ладонях. Рон похлопал его по спине.

– Ладно, приятель. Нет худа без добра, – сказал он.

– И где здесь добро? – через силу спросил Гарри.

– Хуже уже быть не может – значит, с этого момента все должно пойти на лад.

– Я уже так думал. Два дня назад, – едко ответил Гарри.

Со второго этажа донесся плач Беллатрикс. Рон поднялся на ноги, еще раз похлопал Гарри по спине и ушел. Гермиона осталась сидеть рядом с Гарри, обняв его за плечи. Он без стеснения грелся в этом объятии. Гарри знал, что она ничего не сможет исправить, но ему все равно стало легче.

– Мне очень жаль, Гарри, – тихо сказала она. – Самое отвратное, что мы ничего не сможем доказать Визенгамоту. Все улики – косвенные, и ей наверняка удастся отвертеться, если ее припрут к стенке.

– Да, – пробормотал Гарри. – Я знаю.

– Ты сегодняшние газеты не видел? – осторожно спросила Гермиона.

– Видел. Ненавижу ее.

Она обняла его покрепче.

– Ты жалеешь, что так поступил? – совсем тихо спросила она.

С минуту Гарри обдумывал вопрос. Ему было тошно от того, что Уайлд вот так использовала его. Но в глубине души он знал, что, повторись ситуация снова, он сделал бы все то же самое. Снейп терпеть его не мог тогда – и сейчас ничего не изменилось. Непохоже было, что между ними когда-нибудь все наладится, во всяком случае, Гарри не мог этого себе представить. Но он не мог позволить Снейпу исчезнуть окончательно.

– Нет. Я бы и сейчас сделал все так же, – сказал он вслух.

Наверное, в голосе у него прозвучало откровенное отчаяние, потому что Гермиона легонько потрясла его за плечо, заставляя взглянуть на себя.

– Гарри, да что случилось? Вы сегодня какие-то совсем несчастные – и ты, и Северус. В чем дело?

– Он... он спрашивал о ней, – выдавил Гарри.

– О твоей маме?

– Да. Я сказал, что она умерла.

– И? – осторожно подтолкнула Гермиона.

– И ничего. Мы с тех пор больше не разговаривали.

– Почему? – спросила Гермиона обеспокоенно, но без всякого осуждения.

– Не знаю, – устало признался Гарри. – Я не могу. Открываю рот и... и не знаю, что сказать. А когда все-таки говорю, выходит все не то.

Последовало долгое молчание. Гермиона смотрела куда-то перед собой. Гарри проследил за ее взглядом и увидел лужицу на тропинке к дому и перебирающегося через нее крошечного паука-пересмешника. Паук даже не попытался притвориться чем-то страшным, – рассеянно подумал Гарри. Может, потому что пересмешник знал, что их с Гермионой уже нечем было напугать.

– Ты все еще злишься на него? – наконец спросила Гермиона.

Гарри покачал головой.

– Я не... Нет, на него – нет. Ему одиннадцать лет, и он ни в чем не виноват. Но на того Снейпа – да, думаю, да. За все. И в том числе за родителей. – Гарри почувствовал, как руки сами сжимаются в кулаки. – Я не знаю, как простить такое. Наверное, никак.

– Может, все-таки стоит попытаться, – очень осторожно произнесла Гермиона.

– Может, стоит, – ядовито повторил Гарри, заранее раздражаясь на то, что сейчас ему будут читать мораль. – Только зачем? Ему мое прощение не требовалось. Я ведь пытался с ним поговорить, ему было все равно.

Гермиона положила ладонь на его руку. Медленно заставила его разжать кулак.

– Это уже не важно, – сказала она. – Важно, что одиннадцатилетнему Северусу не все равно. Дети чувствуют, когда на них сердятся.

– Тогда это безнадежно, – пробормотал Гарри. – Слушай, ты так говоришь, как будто уже во всем разобралась. Но разве ты простила Беллатрикс Лестрейндж за то, что она сделала с тобой в Мэноре? По-честному, простила?

Гермиона убрала руку, все еще лежавшую у него в ладони, и отвернулась. Гарри увидел, как она подняла плечи, как будто защищаясь от холода.

– Я стараюсь, – прошептала она, не оборачиваясь. – Каждый раз, когда кормлю ее, переодеваю, пою ей. Иногда бывает очень больно. И каждый раз я чувствую... Не знаю, как сказать. Как будто я исчезаю. Так глупо, – добавила она смущенно. – Потому что она – эта девочка – она-то не сделала ничего плохого.

Гарри горько рассмеялся.

– Да, повезло нам, нечего сказать, а?

Гермиона, помолчав, ответила:

– Все наладится, Гарри. Вот увидишь – у вас с Северусом все наладится.

Гарри поднялся на ноги.

– Ага. Посмотрим. Для начала неплохо было бы его накормить.

Гермиона тоже встала и неодобрительно посмотрела на него.

– Он у тебя не завтракал? Гарри!

– Я все приготовил, – недовольно ответил Гарри. – А он не стал есть. Я не виноват.

– Ну давай я попробую. У меня есть как раз то, что надо – свежие круассаны и шоколадное масло, а еще...

Она что-то говорила дальше, про еду и детей, но Гарри не слушал. Ему было непонятно, как можно с такой легкостью переключиться с разговора, от которого внутри все переворачивалось, на еду. С другой стороны, может, для Гермионы это были вещи одного порядка: дать еды или простить.

Она ушла в дом, и Гарри услышал, как она зовет Северуса завтракать. Гарри остался на крыльце, снова сел на ступеньку, вытянул перед собой ноги и уставился в небо. Большую часть все еще скрывали серые облака, но кое-где проглядывала бледная высокая голубизна.

Надежды на будущее

В понедельник утром все было как обычно. Судя по всему, их ожидал еще один завтрак в молчании.

Гарри готовил (то есть жарил тосты при помощи заклинания) и с ним не разговаривал. А Северус ни о чем не спрашивал. Бесполезно спрашивать: то, что он хочет знать, Гарри ему все равно не расскажет.

Но от одной мысли о том, как они будут сидеть над завтраком и молчать, ему становилось плохо. Стоило Гарри поставить перед ним тарелку, как Северус схватил два куска хлеба и банку с шоколадным маслом, сорвался из-за стола и галопом поднялся к себе. Гарри его не остановил.

Только оказавшись в спальне, Северус понял, что совершил ошибку: у него не было ни ножа, ни ложки. Вниз идти не хотелось, так что он бросил хлеб на пол, сел на постель и принялся пальцем выковыривать масло из банки.

Мама ни за что не позволила бы ему такое. Она бы уже поднялась в спальню, и накричала на него, и заставила вернуться на кухню, чтобы «есть, как нормальные люди». Северус с удивлением понял, что плачет. Наверное, больше на него никто никогда не будет кричать.

Во всяком случае, точно не Гарри. Гарри вообще был очень тихий. Настолько, что Северус точно знал, что сделал что-то ужасное. И уже ничего нельзя было исправить. А он даже не знал – что!

Северус швырнул банку в окно. Стекло не разбилось, а только дало тоненькую трещину. Банка отскочила, покатилась по полу и исчезла под кроватью.

Северус замер, услышав звук шагов, приближающихся к его комнате. На мгновение вспыхнула надежда: вот сейчас Гарри наконец отругает его как следует и... и все наладится. Но Гарри даже не открыл дверь. Просто постоял снаружи, а потом спросил:

– У тебя все в порядке, Северус?

– Да! – выкрикнул Северус как можно громче. – Оставь меня в покое!

– Ладно.

И Гарри ушел. Северус сжал кулаки в бессильной ярости. Нестерпимо хотелось закричать или разбить что-нибудь.

Скорее всего он бы так и поступил, но тут кто-то постучал в дверь квартиры. Северус прислушался к приглушенным голосам внизу. Кто-то произнес его имя. Он поспешно вытер испачканные шоколадом пальцы об одеяло и выбежал из комнаты.

Незнакомец был в гостиной, очень старый и совсем маленького роста, даже меньше Северуса.

– Здравствуй, Северус, – сказал старичок и улыбнулся солнечной улыбкой. Морщинки вокруг его глаз сложились в лучики. – Позволь, я представлюсь. Меня зовут Филиус Флитвик.

Северус осторожно кивнул, но ничего не ответил. Похоже, этот Филиус Флитвик тоже его знает. Как же это бесило. Северус не мог понять – как так вышло, что все, буквально все вокруг, знали, кто он такой.

– Тебе ведь одиннадцать, так? – мягко спросил Флитвик.

– Да. Ну и что? – Северус знал, что грубит, но ему было все равно.

Но Флитвик, похоже, и не думал обижаться. Он снова улыбнулся и достал из складок мантии какой-то конверт.

– Я преподаю в очень хорошей магической школе, – объяснил он как ни в чем не бывало. – Она называется Хогвартс. Возможно, ты слышал о ней.

На этот раз Северус кивнул с такой силой, что у него чуть не отвалилась голова. В первый раз за все утро он почувствовал себя по-настоящему живым. В Хогвартсе училась его мама, и рассказов о нем он наслушался немало.

– Обычно мы рассылаем приглашения студентам с помощью сов, – продолжил Флитвик. – Но в данном случае я решил доставить его лично.

И он протянул Северусу конверт – большой, тяжелый, с массивной печатью из коричневого воска. Северус взял конверт, и Гарри его не остановил.

– Ты бы хотел учиться у нас? – спросил Флитвик.

Северус опять кивнул. Он был счастлив – в первый раз с тех пор, как оказался в будущем. Теперь ему не придется жить у Гарри еще долгие годы. Уже этой осенью он уедет, и у него появятся друзья, а Гарри... А Гарри пусть сидит один и молчит себе дальше, – злорадно подумал Северус. Вспомнив о Гарри, он тревожно посмотрел на него.

– Ты меня отпустишь, да?

– Конечно, – ответил Гарри.

Северус вздохнул с облегчением и открыл конверт. Письмо было в точности такое, как рассказывала мама: список книг и прочих разностей для школы. Он нахмурился, пытаясь сообразить, во сколько же все это обойдется. Палочка, например. Палочки очень дорогие. И котлы тоже.

Гарри заметил, как Северус помрачнел, и положил руку ему на плечо:

– Мы купим все, что надо. Не беспокойся.

Северус вывернулся. От этого обещания у него должно было стать легче на душе, но почему-то он чувствовал только смущение. Как будто что-то здесь было неправильно, и Гарри не должен был ему ничего покупать.

Северус уставился в пол и постарался успокоиться. Сейчас не время для скандалов. Оставалось совсем чуть-чуть, и он освободится от Гарри, уедет в Хогвартс. Северус поднял глаза на Флитвика и осторожно спросил:

– Чему вы учите в Хогвартсе?

– Я преподаю чары, – ответил Флитвик.

– А какой ваш факультет?

Флитвик удивленно приподнял брови, как будто не ожидал, что Северус знает о факультетах.

– Рэйвенкло, – ответил он и добавил: – Факультет для тех, кто ценит знания и любит учиться. Очень хороший факультет, скажу без ложной скромности.

– А у вас с собой нет книг о Хогвартсе? – спросил Северус.

Флитвик, как выяснилось, хорошо подготовился к визиту. Он тут же вытащил из кармана старый запыленный томик, прошел к столу, подтащил к нему стул и ловко запрыгнул на сидение. Подбородком он почти что упирался в столешницу. Северус встал рядом с ним, и они вместе принялись листать книгу.

– Гриффиндор, факультет храбрых и верных, – проговорил Флитвик. – Рэйвенкло – ну, про него я только что говорил... Хаффлпаф ждет трудолюбивых и упорных. И Слизерин – для хитрых и находчивых.

– Это правда, что нельзя самому выбирать факультет? – спросил Северус, разглядывая пестрые картинки с гербами. – Мама говорила, что приходится идти, куда скажут. По-моему, это неправильно. Я сам хочу выбрать.

Флитвик, похоже, немного растерялся, но быстро нашелся с ответом.

– Сортировочная шляпа помогает в выборе факультета, – сказал он и добавил: – но мне рассказывали, что с ней можно договориться, и я этому верю. Она не принуждает – только советует.

Северус кивнул с облегчением.

– Это хорошо. Потому что Слизерин мне совсем не нравится.

Ему было не по себе от цветов слизеринского герба, зеленый был точно такого же оттенка, как рубашка, в которой он проснулся в будущем в первый раз. И змея... даже на картинке она выглядела совершенно ужасно. Кроме того, ему не нужен был факультет, где учили быть хитрым и находчивым. Это у него и так неплохо получалось.

Он заметил, как Флитвик и Гарри обменялись долгим многозначительным взглядом, но ни один из них так ничего и не сказал. А еще он заметил, что у Флитвика в уголках глаз блеснули слезы – наверное, из-за пыли, скопившейся в книжке.

– И какой же факультет тебе нравится? – спросил Флитвик.

Северус долго смотрел на картинки с гербами и символами и в конце концов ткнул пальцем в герб с золотистым львом на алом фоне.

– Гриффиндор, – ответил он. – Я хочу быть храбрым. Хочу ничего не бояться.

Флитвик покивал, глядя вдаль, как будто вспоминая что-то свое.

– Думаю, Гриффиндор тебе отлично подойдет, – сказал он.

Северус, обнадеженный таким заявлением, искоса взглянул на Флитвика и спросил:

– Когда я пойду в Хогвартс, вы будете учить меня чарам?

Флитвик покачал головой:

– Боюсь, что нет, Северус. В конце этого учебного года я ухожу на пенсию. Так что у тебя будет другой преподаватель чар. Я... мне просто хотелось навестить тебя, пока я еще работаю в Хогвартсе, и лично вручить приглашение.

Северус отвел глаза. Наверное, в том, что Флитвик собирался уйти из Хогвартса, не было ничего такого – старикам положено уходить на пенсию. Но в голосе Флитвика прозвучала грусть, и Северусу отчего-то стало жаль его.

– Жалко, что вы не будете меня учить, – сказал он и нерешительно добавил: – Но вы же могли бы научить меня чему-нибудь прямо сейчас? Каким-нибудь чарам?

От улыбки Флитвика, казалось, посветлело в комнате.

– Почему бы и нет?

Флитвик тут же принялся рассказывать о заклинаниях: Вингардиум Левиоса, Акцио, Эванско, Скорджифай. Спрыгнув со стула, он показал, как правильно держать палочку, после чего вручил ее Северусу. Урок затянулся надолго.

– У тебя отлично получается, – раз за разом повторял Флитвик, следя за тем, как Северус неуверенно повторяет новые движения. – Наконец-то я вижу молодого человека, который похож на волшебника с палочкой, а не на обезьяну с дубиной!

Северус не удержался и хихикнул.

Когда пришло время расставаться с палочкой, ему не хотелось возвращать ее Флитвику. Отдав палочку ее хозяину, Северус посмотрел на Гарри, все это время молча наблюдавшего за ними.

– Я хочу свою палочку! – выпалил Северус.

Гарри кивнул.

– Я куплю ее тебе, перед тем как ты поедешь в Хогвартс.

– Я хочу сейчас, – умоляющим тоном проговорил Северус. Ждать еще полгода было бы невыносимо. – Пожалуйста! Можно, ты купишь ее сейчас?

– Э-э... Ты же знаешь, что колдовать тебе можно только дома?

– Я буду только дома, правда! – тут же ответил Северус и, готовый пообещать что угодно, поспешно добавил: – Пожалуйста! Я ничего плохого не сделаю, честное слово!

Гарри неуверенно посмотрел на него, явно обдумывая, как поступить. Северус затаил дыхание.

* * *

Покупать Северусу собственную палочку – напрашиваться на неприятности, – подумал Гарри. Но Северус в первый раз прервал жуткое молчание, воцарившееся в доме после их разговора о Лили. И... и в первый раз вообще попросил Гарри о чем-то. Если он откажет Северусу, другого такого случая может не представиться.

Северус умоляюще посмотрел на него.

– Ладно, – неожиданно для самого себя сказал Гарри, стараясь не прислушиваться к внутреннему голосу, твердившему, что он совершает ошибку. – Завтра?

Северус помотал головой:

– Сегодня! Ну пожалуйста! Сейчас!

Гарри обреченно вздохнул.

– Ну хорошо. Тогда пойдем, – ответил он, и мысленно добавил: пока я не успел передумать.

* * *

На Диагон-аллею они отправились все вместе, втроем. Флитвик уверенной походкой шагал впереди. Несмотря на крошечный рост, от него веяло значительностью, и люди уступали ему дорогу. Гарри и Северус шли следом.

Прохожие бросали на них любопытные взгляды. Завидя Гарри, они начинали фальшиво улыбаться. Гарри на улыбки не отвечал. Северусу никто не улыбался, но несколько человек посмотрели на него так, как будто узнали, и тут же отвернулись. Похоже было, что все вокруг знали, кто он и как оказался в будущем, но никто не хотел ему рассказывать.

Северус вздохнул с облегчением, когда они оказались в лавке Олливандера, и старик, на вид даже старше Флитвика, радушно поздоровался с ними.

– Нужна палочка, Северус? – спросил он.

Северус с трудом удержался от ругательства – и здесь его тоже знали. Он постарался не обращать внимания и сосредоточиться на том, что ему было нужно.

– Да, – ответил он, изо всех сил изображая «воспитанного мальчика», и добавил: – Пожалуйста!

На выбор ушло совсем немного времени. Олливандер откуда-то знал, что ему подойдет, и сразу предложил очень красивую палочку из черного дерева с сердцевиной из сердечной жилы дракона. Северусу она сразу понравилась.

Остаток дня он провел, повторяя заклинания, которым научил его Флитвик. К тому моменту, когда Гарри позвал его ужинать, Северус успел с помощью магии убрать следы беспорядка, который он учинил с утра. От Скорджифая на одеяле появилась дырка, через которую вылезали перья, но Северус затолкал их обратно и перевернул одеяло другой стороной, чтобы было незаметно.

За ужином они с Гарри наконец поговорили. Северус задавал вопросы про магию и разные чары, и Гарри отвечал, очень подробно, улыбаясь от уха до уха. Он даже принес Северусу книжку о заклинаниях, и Северус взял ее с собой в спальню. Перед тем как лечь спать, он еще немного потренировался на подушках – призывал их, заставлял летать и даже исчезать, правда, последнее вышло случайно. Северус только пожал плечами – подумаешь, на одну подушку меньше, оставшихся двух вполне достаточно. Зато ему удалось починить треснутое оконное стекло.

Гордый своими достижениями, Северус заснул с новой палочкой под подушкой.

В темноте

Гарри проснулся среди ночи.

Наверху, в своей комнате, Северус кричал, срываясь на хрип.

Схватив палочку и очки, Гарри взлетел вверх по лестнице и ворвался в комнату. Дверь распахнулась с такой силой, что ручка врезалась в стену и посыпалась штукатурка. Гарри тут же осветил комнату Люмосом.

Северус даже не заметил. Он сидел поверх сбившегося одеяла, прижавшись к спинке кровати и зажмурив глаза. Палочка тряслась в судорожно сжатых пальцах.

Когда Гарри подошел и прикоснулся к его плечу, он испуганно вскрикнул.

– Что случилось? – спросил Гарри.

– Змея! – дрожащим голосом сообщил Северус. – Тут змея, бежим отсюда!

– Здесь никого нет, никаких змей, – попытался успокоить его Гарри. – Тебе приснилось. Просто страшный сон.

– Я что, маленький?! – возмутился Северус. – Я её видел! Она большая! Больше тебя! Под кроватью.

– Ну ладно. – Спорить было бесполезно, и Гарри предложил: – Хочешь, я проверю?

Северус неуверенно глянул на него.

– А вдруг укусит?

«Надо же, все-таки беспокоится за меня», – подумал Гарри, с трудом удержавшись от улыбки.

– Я ей укушу. Пусть только попробует – оглушу и сдам в зоопарк.

Гарри встал на корточки и произнес: «Люмос Максима», освещая пол под кроватью.

Пусто – только катышки пыли и банка из-под шоколадного масла. Он подобрал банку и поставил на прикроватную тумбочку.

– Вот, – сказал Гарри. – Больше ничего.

Северус недоверчиво нахмурился. Лег на живот, перегнулся через край кровати и уставился на доски пола.

– Но она была, – прошептал он. – Я же видел. Огромная. Хотела меня съесть. – В голосе Северуса все еще слышался страх. – Может, она в шкафу прячется?

Гарри серьезно кивнул.

– Давай проверим.

Разумеется, там тоже ничего не оказалось – только несколько смен одежды. Северус минуту просто стоял и смотрел на содержимое шкафа.

– Извини, – наконец выдохнул Северус с таким смущением, что больно было слышать. – Мне раньше никогда змеи не снились.

И тут во входную дверь громко постучали.

Сообразив, что кто-то, наверное, услышал, как Северус кричал во сне, и решил проверить, в чем дело, Гарри пошел открывать. Северус последовал за ним, все еще сжимая в руке палочку.

* * *

На этот раз посетитель оказался Северусу знаком – это был высокий кучерявый дядька из книжного магазина на первом этаже. Дядька уставился на Северуса сверху вниз, возвышаясь над ним, как башня. На Гарри он даже не взглянул.

– Все в порядке, друг? – спросил он Северуса обыденным тоном, как будто разговаривал с взрослым.

– Э... да, – хмуро ответил Северус, гадая, какие именно неприятности навлек на себя и Гарри, разоравшись среди ночи. Соседям такое вряд ли понравится. Но этот сосед вроде бы не сердился. Наоборот, он смотрел на Северуса с беспокойством, как будто пытался понять, не обидел ли его кто-нибудь.

– Все хорошо, – попытался убедить его Северус. – Просто сон плохой приснился.

Дядька кивнул, коротко улыбнулся и протянул ему руку.

– Меня зовут Роланд. Роланд Пэйдж. А тебя?

– Северус, – ответил он со странным облегчением: наконец ему встретился кто-то, кто не знал его заранее. – Снейп. Извините, что разбудил.

– Да ты меня и не разбудил, – успокоил его Роланд. – Я только закончил работу и собирался выпить чаю с друзьями. – Тут он в первый раз посмотрел на Гарри. – Не хотите к нам присоединиться, вдвоем?

Северусу показалось, что Гарри позвали только из вежливости и что если бы Роланд мог, то пригласил бы Северуса одного.

Гарри заколебался, но ответил отрицательно:

– Н-нет, спасибо. И извините за беспокойство.

– Никакого беспокойства, – возразил Роланд. – Соглашайтесь! Все равно вряд ли вам удастся сейчас уснуть. Посидите, успокоитесь.

Он повернулся и пошел вниз по лестнице. Северус последовал за ним, слыша шаги Гарри у себя за спиной.

Магазин был закрыт, жалюзи на окнах опущены. Пахло книжной пылью и свежей типографской краской. С потолочной балки свисал большой светильник, отбрасывавший блики на книжные полки. С полками что-то не так, – подумал Северус: там и сям в книжных рядах чернели провалы, как будто кто-то повынимал книги, но не подумал заменить их другими.

За маленьким столиком посреди магазина сидели двое и старательно притворялись, что ничего особенного не происходит. Северус тут же узнал их – шофер-великан и косоглазый кондуктор «Ночного рыцаря».

– Мои друзья, – представил их Роланд с нескрываемой гордостью. – Бен Спиди, Стив Парклейн. – Они оба поднялись из-за стола, и Роланд продолжил, обращаясь к ним: – Это Северус Снейп. А это Гарри, мой жилец со второго этажа.

Значит, Роланд не просто сосед, он сдает Гарри квартиру, – понял Северус. Хорошо все-таки, что Роланд не рассердился на него за все эти крики. Кому охота слушать такое в собственном доме.

Гарри тем временем вежливо кивнул и с улыбкой спросил:

– Значит, это вы отвезли Северуса в Манчестер?

Стив слегка побледнел и отступил на шаг, прячась за необъятной Беновой спиной. Бен стоял, как столб, уставившись на Гарри с вызовом, как будто подначивая его сказать еще что-нибудь.

Но Гарри словно не заметил и только мирно добавил:

– Все хорошо, что хорошо кончается. А вы часто заходите к Роланду?

– Ну да, – ответил Стив. – Мы с Беном соседи, живем на Ноктюрн-аллее, тут недалеко, но вот автобус там оставлять на ночь не хочется. Слишком опасно. Так что мы паркуемся здесь и идем домой пешком.

– А. – Гарри собирался спросить что-то еще, но Роланд перебил его, объявив, что чай готов. Блестящий начищенными боками чайник оказался на столе, и минуту спустя Северус уже держал в руках кружку с горячим крепким чаем. Он осторожно отхлебнул; у чая был яблочный вкус.

– Ну и как тебе Энгл-стрит? – спросил Роланд. Северус удивленно поднял на него глаза, поняв, что вопрос адресован ему.

– Нормально, – ответил он. – Но все равно, я бы лучше вернулся обратно.

– Обратно куда? – спросил Бен недоуменно.

– Обратно в прошлое, – объяснил Северус. – Я случайно попал в будущее. Не помню, как.

– Вот оно что, – ответил Бен и замолчал.

Северус тоже молча пил чай, бросая тревожные взгляды на Гарри, который делал вид, что не замечает. Только Роланд смотрел прямо на Северуса.

– Это не так уж плохо, – грустно произнес Роланд, и Северусу отчего-то стало его жаль. – Иногда лучше не помнить. Знаешь, куда хуже, когда ничего не можешь забыть. Представь себе, что ты помнишь, совершенно отчетливо, каждую прочитанную тобой книгу. Даже если она оказалась никчемной, или глупой, или неприятной. А что, если ты помнишь не только каждую книгу в магазине, что в ней написано и где она стоит, но и те книги, что были здесь раньше – неделю, месяц, год назад?.. Ум за разум заходит, если не следить за собой.

Северус слабо улыбнулся. Да, в такой памяти было мало хорошего. И тут он изумленно взглянул на Роланда.

– Ты все это помнишь? – прошептал он. – Помнишь все-все о каждой книге? Это такое волшебство?

Роланд задумчиво кивнул.

– И очень древнее. Древнее чар, заклинаний, зелий и даже волшебных палочек. Оно называется знанием. – Он широким жестом обвел полки. – Видишь ли, знание – оно живое. И оно не хочет умирать. А больше всего на свете оно хочет вернуться домой. Домой – к людям, которые примут его с радостью, и будут поддерживать в нем жизнь, потому что если они не сделают этого, то потеряют часть себя.

Северус кивнул в ответ. На душе полегчало, и ему пришло в голову, что Роланд наверняка знает кучу всего из книг, которые он прочитал и запомнил. Может, ему известно что-нибудь про путешествия во времени, и как вернуться из будущего обратно в прошлое. Северус уже собирался спросить об этом, но тут заговорил Гарри, и Северус едва не подпрыгнул от неожиданности – он совершенно забыл, что Гарри тоже был тут.

– Я смотрю, книг у вас поубавилось, – произнес Гарри ровным тоном. – Должно быть, вам пришлось... потерять часть себя.

Северус замер. Похоже, Гарри хочет что-то вытянуть из Роланда.

Но Роланд только рассмеялся.

– Вовсе нет! Я говорил о другом. То, что делает Уайлд, мне только выгоду приносит, жаловаться не на что. За все, что убрали с полок, мне щедро заплатили. Чего тут плохого?

– Да, наверное, ничего, – согласился Гарри. Вид у него был разочарованный.

Больше Роланд о волшебстве и знании не говорил. Северус с досадой подумал, что это из-за Гарри, который спугнул книготорговца. Если бы не Гарри, Роланд мог бы рассказать еще что-нибудь интересное, но после того, как прозвучало имя какого-то «Уайлда», все притихли и разговор прервался.

Северус поставил пустую кружку на стол и подошел к окну. Раздвинув жалюзи, он увидел припаркованный прямо перед магазином громадный автобус. Двери «Ночного рыцаря» были закрыты, свет в салоне погашен, и окна казались совершенно черными, но Северус готов был поклясться, что автобус дышит, медленно и размеренно, как дышат во сне. Интересно, что снится автобусам?

Ему на плечо опустилась чья-то ладонь, и он не стал ее стряхивать.

– Тебе пора домой, – сказал Роланд, стоявший у него за спиной. – А мне пора закончить работу и идти спать. Перед уходом выбери себе любую книгу. Какую понравится, задаром.

Северус оглянулся и задрал голову. В свете уличного фонаря бледное лицо Роланда казалось грустным и усталым.

– У тебя есть книга о заклинаниях?

Роланд улыбнулся.

* * *

Северус уже начал подниматься вслед за Гарри по винтовой лестнице, как вдруг заметил что-то интересное.

– Я сейчас! – крикнул он Гарри в спину. – Шнурок развязался!

– Ладно, – ответил Гарри откуда-то сверху.

Дело было, конечно, не в шнурке. Северус просто хотел посмотреть, что там под лестницей. Он осветил пространство под ступеньками Люмосом и увидел узкую деревянную дверь. На ней висел замок – новый и блестящий.

– Что-то случилось? – раздался голос Роланда у него за спиной.

– Н-нет, – ответил Северус и повернулся. – А что здесь?

– Ничего. Швабра, ведра, тряпки, – без запинки ответил Роланд. – Просто кладовка.

Северус смотрел на него, не отрываясь. Роланд отвел глаза. Северус поймал его взгляд и спросил:

– А можно мне посмотреть?

Роланд покачал головой.

– Я туда давно не заходил. Даже не знаю, где ключ.

Северус не стал говорить, что замок выглядит совершенно новым.

– Ладно, – пробормотал он вместо этого. Все опять было непонятно. – Спокойной ночи. Спасибо за книгу.

Оказавшись в спальне, Северус тут же забрался под одеяло и угодил пальцем на ноге в дырку, проделанную Скорджифаем. Из одеяла опять полезли перья, но он не стал заталкивать их обратно. Северусу было не до этого. Ему было плохо.

Было больно от того, что Роланд соврал ему. Очень больно – наверное, потому, что Роланд ему сначала понравился, и Северус подумал, что они могли бы стать друзьями. Но потом Роланд стал отводить глаза и врать про кладовку. И выглядел при этом точно как Гарри, когда Гарри врал ему. Недовольным и дерганым.

Никакой Роланд не друг, – тоскливо подумал Северус. Роланд такой же, как Гарри: у него тоже секреты, он тоже врет... А вдруг это секреты, связанные с путешествием во времени? С тем, что с ним случилось? Это было последнее, о чем Северус успел подумать, прежде чем уснуть.

Загадки и разгадки

Прошло несколько дней с тех пор, как Билл пообещал узнать, что Уайлд хранит в секретном сейфе Гринготтса. Сегодня вечером он должен был зайти и рассказать, что ему удалось выяснить. Гермиона тщательно наводила порядок – шутки шутками, но ей не хотелось, чтобы Билл опасался за сохранность своего дома.

Белла снова плакала, и Рон безуспешно пытался ее успокоить. До этого выдалась пара спокойных дней, и Гермиона почти поверила, что все налаживается, но, похоже, Беллатрикс так не считала.

Уже совсем стемнело, а Билла все не было. Гермиона с тревогой взглянула на часы. Что, если его арестовали за подозрительные расспросы? Рон, видимо, подумал о том же, нахмурился и тоже посмотрел на часы.

Когда наконец зазвонил дверной звонок, Гермиона вздохнула с облегчением и не пошла – побежала открывать. Но на пороге оказался вовсе не Билл.

Гермиона уставилась на неожиданного посетителя. Она точно где-то видела его раньше. Гермиона напрягла память и вспомнила: в тюрьме, где Снейпа держали после повторного ареста. Залитые светом коридоры, высокие потолки, белые двери, одна из них – в лабораторию омоложения... Точно, она видела, как этот человек выходил из лаборатории.

Сейчас он больше всего походил на мокрую крысу – с волос, кое-как забранных в хвост, капала вода. В руках он держал разбухшую от воды кипу пергаментов.

– Вы Грейнджер, – утвердительно произнес он, даже не пытаясь зайти в дом. Может, потому, что за спиной у нее уже оказался Рон, левой рукой прижимавший к груди плачущую Беллатрикс, а в правой державший палочку.

– А вы работаете на Уайлд. Что вам нужно? – не церемонясь, спросила Гермиона, невольно гадая, сколько же «пациентов» этот человек насильно вернул в младенчество, стер навсегда. И еще – не он ли сделал это с Беллатрикс. Но гнева она не чувствовала: что проку злиться на крысу, бегущую с корабля?

То, что он сказал дальше, только подтвердило её правоту:

– Я... Я больше не работаю на Уайлд. Не могу я так. – Он продолжил вполголоса: – Это уже слишком. Уезжаю, ноги моей здесь больше не будет, им меня не найти.

– Рада за вас, – ответила Гермиона не слишком дружелюбно. – А мне-то что до этого?

Беллатрикс расплакалась с новой силой.

Посетитель, вздрогнув, ответил:

– В прошлом году я читал ваши интервью в газетах. Вы были против «Новой жизни», хотели остановить программу. Если вы не передумали – вот, держите, вдруг это вам поможет.

Он сунул промокшие пергаменты ей в руки.

– Тут сведения о работе с воспоминаниями. Исследовательский материал. Весь. Не знаю, пригодится ли он вам, но это все, чем я могу помочь.

Он развернулся и зашагал к калитке. По дороге он столкнулся с Биллом, направлявшимся к дому. Через мгновение незнакомец был уже за забором, и Гермиона тут же услышала хлопок аппарации.

Билл поднялся на крыльцо и уставился на Гермиону, сжимавшую в руках намокшие листы.

– Я никак не пойму, – задумчиво сказала она в пространство. – Почему люди всё – абсолютно всё! – несут к нам в дом?

Билл рассмеялся. Рон ухмыльнулся до ушей и торжественно ответил:

– Потому что мы – герои! Мы беремся за то, с чем другим не справиться! – Он приподнял младенца и осторожно понюхал. – Кстати говоря. Мне нужно сменить ей пеленку.

Билл многозначительно откашлялся.

– Так вы еще хотите услышать, что я узнал в Гринготтсе? Если вам сейчас некогда, я зайду попозже.

Гермиона бросила на него раздраженный взгляд: все-таки она не любила, когда ее дразнили.

– Заходи и рассказывай! – распорядилась она.

Билл послушался.

* * *

Вызов по каминной сети разбудил Гарри уже за полночь. Он с трудом поднялся с дивана, нашарил очки и сел у камина. Это была Гермиона.

– Давай к нам, – сказала она. – Билл уже здесь.

На этом вызов закончился.

Гарри натянул свитер, взял со стола палочку и задумался, как поступить с Северусом. Будить его и тащить к Гермионе посреди ночи не хотелось. Оставлять одного – тоже. Что если ему снова приснится кошмар, и его некому будет даже успокоить?

Гарри спустился в магазин, надеясь застать там Роланда. Тот, к счастью, оказался на месте. После их ночного чаепития прошло несколько дней, и Гарри успел заметить, что Роланд теперь каждую ночь задерживался допоздна, коротая время в компании приятелей из «Ночного рыцаря».

– Чем могу помочь? – спросил Роланд несколько натянуто.

– Я... мне нужно уйти ненадолго, – произнес Гарри. – Где-то на час, не дольше. Северус уже спит. Вы не могли бы...

– Я побуду здесь, – перебил его Роланд, немного оттаяв. – Я поднимусь к вам, если ему снова что-нибудь приснится. Уверен, я и отсюда услышу.

– Спасибо, – искренне ответил Гарри. – За... за все.

Роланд кивнул.

– Пожалуйста.

И Гарри, не задерживаясь, побежал наверх и кинулся к камину.

* * *

Он, конечно, проснулся, когда кто-то вызвал Гарри по каминной сети. Северус лежал очень тихо, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Когда все затихло, он встал и, не надевая ботинок, в одних носках осторожно спустился в гостиную. Там никого не было: Гарри куда-то ушел.

В первый раз Северус остался в квартире один, и ему было просто необходимо воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств. Вдруг удастся узнать, что же именно от него все скрывают.

Северус подошел к входной двери – она оказалась не заперта. Опять повезло.

Он спустился на несколько оборотов по винтовой лестнице и, перегнувшись через перила, заглянул в магазин. Роланд и Бен стояли у полок и о чем-то спорили. Потом Стив, лопоухий кондуктор, выскочил откуда-то из-под лестницы – наверняка из кладовки, ключ от которой «потерял» Роланд.

Северус прикусил губу и задумался. Не от него ли прятали что-то в кладовке? Очень может быть – иначе зачем бы Роланд стал врать ему?

Он должен попасть туда и проверить сам. Но как пройти незамеченным мимо всех троих? Особенно если они все время туда ходят? Нужно просто... Просто сделать так, чтобы они вышли из магазина, все вместе. Отвлечь их чем-нибудь, и тогда он сможет попасть в кладовку и наконец узнать правду.

План был готов, и Северус повернулся и направился обратно в квартиру. Главное, чтобы ему хватило выученных заклинаний.

* * *

Стоило Гарри очутиться в гостиной Гермионы, как он понял, что сейчас услышит что-то важное. Он не ошибся. Первым заговорил Билл:

– Я навел справки в Гринготтсе, поспрашивал кое-кого, – начал он, даже не поздоровавшись с Гарри. – Один гоблин сказал, что видел, как Уайлд принесла с собой небольшой футляр. Когда она открыла его, внутри оказалось множество скрытых отделений с пробирками. Он сказал, пробирок там столько, что хватило бы на целую лабораторию. Что именно было в пробирках, он не знает.

– Может быть, зелья? – предположила Гермиона. – Новый состав, уникальный рецепт, что-нибудь такое?

– Зачем бы ей хранить зелья в персональном сейфе? – возразил Рон.

– Может, у нее паранойя, – ответила Гермиона. – Или рецептура противозаконная, и она не хочет, чтобы кто-нибудь узнал?

Какое-то время Гарри молча слушал их перепалку. Потом в голове у него что-то щелкнуло, и головоломка сложилась в одно мгновение.

– Я знаю, что она там хранит, – сказал Гарри. Все повернулись к нему. – Это не зелья, Гермиона. Это воспоминания.

Акцио всё

В гостиной повисло молчание. Гермиона пришла в себя первой и с сомнением спросила:

– С чего ты взял, что это воспоминания?

– Больше там и быть нечему, – ответил Гарри. – Точно, она крадет воспоминания и оставляет их себе. Подумай сама, только Снейп и Малфой-старший знали о портключе и подземном ходе из Мэнора! Как еще она могла узнать? Она сохранила воспоминания Люциуса и просмотрела их!

– Люциус мог сам рассказать во время допроса, – неуверенно возразила Гермиона. – Может, его допрашивал легилимент, или ему дали Веритасерум....

Гарри потряс головой.

– Нет-нет-нет. Не подходит. Люциус был окклюментом – может, не таким сильным, как Снейп, но все же ему удалось сохранить тайну портключа от самого Волдеморта. И Веритасерум на окклюментов не действует, Гермиона! Ты же прочла куда больше моего, тебе ли не знать!

Гермиона нахмурилась и отошла к столу. Только теперь Гарри заметил, что стол был весь завален подмокшими свитками. Он не знал, откуда они взялись, но решил не спрашивать, чтобы не отвлекать Гермиону, которая явно что-то искала, просматривая один влажный лист за другим. Наконец ей удалось найти нужный пергамент, и она торжествующе взмахнула им.

– Вот оно! Они используют технику итеративного удаления памяти. Ничего общего с Обливиэйтом. Процесс долгий, они многократно извлекают воспоминания. После каждого извлечения воспоминания угасают, и так раз за разом, пока сознание не опустошено полностью.

Гарри сглотнул. Почему-то это казалось куда более жестоким и отвратительным, чем заклинание забвения. И куда более опасным.

– Не полностью, – пробормотал он.

Гермиона бросила на него тревожно-вопросительный взгляд:

– Что ты хочешь сказать?

– Северус помнит Нагини. Ему приснился кошмар о ней, несколько дней назад.

Гермиона зажала ладонью рот, с трудом сдерживая слезы. Гарри достаточно было увидеть, как Гермиона посмотрела на спящую в колыбели Беллатрикс, чтобы понять, о чем она думает.

В гостиной опять воцарилась тишина.

– Так, – в конце концов сказал Рон, потерев лицо руками. – Это все меняет. Если нам удастся добраться до этих воспоминаний и потом рассказать всем приемным родителям, что Уайлд натворила, они будут в ярости. И не только они. Все будут. Смысл «Новой жизни» был как раз в том, чтобы избавиться от прошлого, а не передать его в распоряжение одного человека. Да, это меняет все. Достаточно рассказать людям правду – и уайлдовской программе конец.

– Все верно, – поддержала его Гермиона. – Надо взломать сейф и забрать воспоминания.

– Не выйдет, – тут же ответил Билл.

Гермиона раздраженно заправила за ухо непослушную прядь.

– У нас же вышло!

– Теперь охрана стала намного серьезнее, – возразил Билл. – А этот сейф – самый надежный в банке. На нем бесчисленные защитные чары и заклинания, слой за слоем. Никто его не откроет, кроме самой Уайлд. Можешь мне поверить.

– Все равно нужно попытаться! – воскликнула Гермиона. Ответ на все вопросы был так близок, и ее сердило, что до него было не дотянуться. Гарри заметил, как ее рука сжалась в кулак. Видно было, что она готова немедленно отправиться на Диагон-аллею и лично атаковать Гринготтс.

Рон успокаивающим жестом положил ладонь на ее плечо, и это помогло. Гермиона притихла, явно что-то обдумывая. Гарри молча ждал, стараясь не мешать.

– Ну хорошо, – произнесла она наконец. – Значит, сейф может открыть только сама Уайлд? Тогда нужно сделать так, чтобы она его открыла и забрала воспоминания из банка. Как только она окажется на улице, мы просто отберем у нее футляр.

– Отлично, – кивнул Гарри. – И как ты собираешься заставить ее отправиться в Гринготтс?

Гермиона, опустив голову, призналась:

– Пока не знаю.

* * *

Северус вернулся в свою спальню, подошел к окну и направил на него палочку. От заклинания щеколда отвалилась от рамы, и окно распахнулось. В комнату тут же влетел стылый ветер, и Северуса затрясло от холода. Стуча зубами, он выглянул на улицу. «Ночной рыцарь» был припаркован в нескольких десятках футов от магазина.

Палочка дрожала в руке. Северус глубоко вдохнул и заставил себя сосредоточиться. Он знал, что поступает плохо, что будет виноват перед Беном Спиди, Стивом Парклейном и Роландом. Но тут он вспомнил, как все вокруг врали ему, и чувство вины ушло. Они ему не друзья, они что-то скрывают от него. А ему всего-то и нужно, что остаться в доме одному и узнать наконец правду. Правду, которую они прятали от него в кладовке. Все равно это неподходящее для нее место.

Северус наставил палочку на «Ночного рыцаря», следя за тем, чтобы сама палочка не высовывалась дальше подоконника. Он решил, что если палочка (вместе с ним) будет внутри дома, Министерство не сможет понять, что это он заклял автобус. Во всяком случае, не сразу.

Он собирался совершить худший поступок в своей жизни, он знал это. Но останавливаться было уже поздно. Северус принял решение.

Он тщательно прицелился и произнес взрывающее заклятие.

Северус почувствовал, как из палочки потоком хлынула магия. Отдача была настолько сильной, что он едва не выронил палочку. Секунду спустя в бок «Ночному рыцарю» ударила огромная шаровая молния. От удара автобус подбросило над землей, он с грохотом рухнул на бок и загорелся. От мгновенно распространившегося пламени и жара у него начали взрываться окна, трескаясь со страшным скрежетом и засыпая все вокруг осколками. А потом в воздух поднялось целое бумажное облако – горящие и тлеющие газеты разлетались по темной ночной Энгл-стрит.

Роланд и Бен выбежали из магазина и тут же рванулись к горящему автобусу. Из их палочек хлынули струи воды, оба неловко пытались одновременно и тушить пожар, и ловить разлетающиеся повсюду газеты.

Северус, по-прежнему сжимая палочку в руке, сбежал по лестнице в гостиную и тут же столкнулся со Стивом, мальчишкой-кондуктором.

– Ты как, парень? – запыхавшимся голосом спросил Стив.

Северус помотал головой, старательно прикидываясь сонным и испуганным.

– Я спал. Услышал какой-то шум. Что случилось?

– Кто-то взорвал наш автобус! – ответил Стив, чуть не плача. На Северуса снова накатило чувство вины. – Роланд и Бен побежали тушить, чтобы еще что-нибудь не загорелось.

– Ой. Может, тебе лучше пойти помочь им? – спросил Северус, досадуя на то, что Стив сам до этого не додумался.

– Они сказали мне присмотреть за тобой, проверить, что все в порядке, – ответил Стив.

– А. – Северусу хотелось закричать от злости: все шло не так, дурацкий Стив Парклейн возник в самый неподходящий момент.

Северус отступил на шаг. Он не хотел ни на кого нападать, но другого выхода не было. Он как можно резче взмахнул палочкой и выпалил: «Петрификус тоталус!»

Заклинание сработало. Стив одеревенел и хлопнулся на пол с громким стуком. Северус перешагнул через замершее под заклинанием тело, выбежал из квартиры и понесся вниз по лестнице, к заветной кладовке.

Ему повезло – они забыли запереть кладовку, прежде чем побежать тушить «Рыцаря». Северус ворвался внутрь, и сердце у него на мгновение замерло.

Это была никакая не кладовка. Огромный зал с высоким потолком, явно созданный при помощи магии, был до отказа наполнен книгами, новыми и старыми, свитками и подшивками газет. Газетные кипы поднимались чуть не до потолка, книжные полки тянулись бесконечными рядами. От этого изобилия у Северуса закружилась голова.

В центре зала стоял огромный механизм, по меньшей мере десять футов в высоту. Это был печатный станок, работавший сам по себе: огромная плита мерно двигалась туда-сюда, поочередно погружаясь в чернила и нанося оттиск на пергаментные листы. Свежеотпечатанные газеты сами вылетали из станка и складывались в аккуратную стопку на полу.

Северус не мог понять, что все это значит. Должно быть, это был тот самый дом, в котором жило знание – точно, как рассказывали Роланд. Как же отыскать в этом огромном доме то, что касается лично его?

Северус в отчаянии взмахнул палочкой.

– Акцио... – он запнулся, не зная, как продолжить, – Акцио всё о Северусе Снейпе! – в конце концов потребовал он.

Как ни странно, заклинание сработало. Несколько старых газет и пара книг слетели с полок и приземлились у его ног.

Он подобрал с пола одну из газет. От прочитанного у него помутилось в глазах. Это была история о каком-то другом Северусе Снейпе, не о нем. Тот другой Северус Снейп сделал что-то такое, от чего погибли Лили и Джеймс Поттер. Потом Северус увидел фотографию рыжеволосой женщины с зелеными глазами, и понял, что это она. Стало нестерпимо больно, и он тут же возненавидел этого другого Снейпа – настолько, что убил бы его на месте.

А потом все наконец встало на свои места. Похоже, его двойник в будущем превратился в такого злодея и делал такие ужасные вещи, что никто о нем даже говорить не хотел. Он задумался, где этот злой двойник был сейчас, и что случится, если они встретятся. Может, один из них исчезнет? Он надеялся, что так и будет, и ему уже было почти все равно – кто.

Северус бросил газету и сел на каменный пол. Он сидел, скорчившись, было трудно дышать, и казалось, что он вот-вот умрет, не сходя с места, прямо здесь, у печатного станка, из которого все так же появлялась газета за газетой.

Он услышал чьи-то шаги, потом голос Роланда:

– О нет, ради всего святого! Нет! Северус!

Роланд уже стоял, склонившись над ним, и тряс его за плечо:

– Северус!

– Я не понимаю! – выкрикнул Северус, повернувшись к нему. На лице Роланда он увидел страх. – Если это я, – он пнул газету, валявшуюся рядом, – тогда почему я здесь? Ты должен рассказать мне. Пожалуйста! Если ты не расскажешь, я сойду с ума!

Роланд молча смотрел на него, беззвучно шевеля губами.

– Пожалуйста! – взмолился Северус. – Скажи, я должен знать! Как я попал в будущее?

Роланд медленно кивнул, как будто уже принял решение и теперь собирался с духом, чтобы сказать то, что должен.

– Так же, как все, – ответил он очень мягко. – Ты вырос.

Всё кончено

После ответа Роланда всё померкло. Больше не хотелось ни кричать, ни плакать.

– Я вырос? – переспросил Северус.

– Да, – ответил Роланд.

– Я вырос и стал плохим человеком, – прошептал Северус. Роланд продолжал что-то говорить, но Северус не слышал – у него звенело в ушах. Он был плохим человеком. Он и сейчас плохой, достаточно посмотреть на то, что только что натворил: взорвал «Ночного рыцаря», напал на Стива Парклейна... И Лили Эванс – она умерла по его вине, и по сравнению с этим «Рыцарь» и Стив ничего не значили...

– Ты не был плохим человеком! – рявкнул Роланд и схватил его за плечи. – Северус, послушай меня хорошенько! Ты никогда не был плохим человеком!

Северус посмотрел ему в глаза.

– Я взорвал ваш автобус. Я заклял Стива Петрификусом. Он у нас в квартире.

Такого Роланд, похоже, не ожидал.

– Вот как... Надо же. Это... да. – Он запинался, явно не зная, что сказать. – Это... впечатляет, – наконец нашелся он. Северус подумал, что это было не совсем то, что Роланд подумал на самом деле.

– Я хочу пойти к себе, – сказал Северус.

– Нет! – резко ответил Роланд. – Ты останешься здесь, со мной. Я с тебя больше глаз не спущу.

Северус кивнул, ничуть не удивившись. Он знал, что все было кончено, и ему было все равно. Даже не важно было, как так вышло, что он из взрослого превратился обратно в ребенка. И ещё – стало понятно, почему Гарри молчал с тех пор, как он спросил о Лили, и почему все знали его, и почему никто ему ничего не рассказывал. Это было наказание, они все его наказывали, и Северус знал, что они правы – он это заслужил.

Он ничего не сказал, когда Роланд забрал у него палочку и за руку отвел к камину в дальней части магазина. Он стоял очень тихо, пока Роланд разговаривал с Гарри по каминной связи, требуя, чтобы тот немедленно вернулся.

* * *

Когда Гарри вернулся в «In Quarto», в магазине пахло горелой бумагой. Бен Спиди заносил с улицы обгоревшие пачки газет, складывая их на полу. Гарри взглянул на почерневшие по краям страницы – это были многочисленные экземпляры «Шепотом о свободе».

Где-то за окнами догорал пожар – красноватые блики метались между планками жалюзи. Со второго этажа с очень недовольным видом спустился Стив Парклейн.

Северус стоял совершенно неподвижно, подняв голову и расправив плечи. Он посмотрел на Гарри, и тот сразу узнал этот взгляд – взрослый Снейп смотрел на него примерно так же. Роланд держал Северуса за руку.

– Он знает, – утвердительным тоном произнес Гарри.

– Да, – ответил Роланд. – Гарри, мне очень жаль...

Гарри с трудом сдержал себя. Ему хотелось наброситься на Роланда с кулаками. Северус, видимо, почувствовал его ярость и твердо сказал:

– Он не виноват. Я взорвал «Ночного рыцаря», чтобы они все ушли. Не трогай его.

Гарри кивнул, пытаясь перевести дух.

– Так... Ну все, теперь начнется...

Роланд вопросительно взглянул на него, и Гарри пояснил:

– Нас всех – опекунов – заставили принести Клятву о неразглашении. Мне нельзя говорить о... о его прошлом и все такое. – Гарри перевел взгляд обратно на Северуса, неподвижно стоявшего рядом с Роландом.

– Но ты и не говорил! – возразил Роланд с отчаянием, явно чувствуя себя виноватым в произошедшем. – Гарри, ты клятвы не нарушал, магия должна это распознать! Пока ты сам не заговоришь об этом, все будет нормально!

– Как я могу? – хмуро спросил Гарри. – Теперь я должен.

Он почувствовал на себе взгляд Северуса.

– Нет, не должен, – сказал тот. – Не о чем говорить. Мне все ясно. Теперь я знаю, почему ты меня ненавидишь – это из-за твоих родителей. Я понимаю.

От этих слов Гарри стало так больно, что у него перехватило дыхание.

– Нет, – ответил он, чувствуя, как каждое слово разрывает душу. – Это не так. Северус, честное слово. Пожалуйста, поверь – никакой ненависти нет.

– Ладно, – отсутствующе произнес Северус безжизненным голосом. – Но я правда не хочу говорить об этом. Пожалуйста, можно я пойду к себе?

– Нет! – одновременно ответили Гарри и Роланд.

Северус вспыхнул и опустил голову.

– Я хочу побыть один. Пожалуйста. Можете оставить мою палочку себе. Она мне все равно больше не нужна.

Не дожидаясь ответа, он выдернул руку, за которую его все еще держал Роланд, и побежал вверх по лестнице.

* * *

Гарри поспешил за ним, Роланд – следом. Северус взлетел по лестнице, пронесся через квартиру и захлопнул за собой зверь спальни.

Роланд без приглашения опустился на диван в гостиной и сидел неподвижно, держа сжатые кулаки на коленях. Гарри, пометавшись по комнате, присоединился к нему. Он хотел подняться наверх и поговорить с Северусом, но боялся, что сделает только хуже.

– Мне очень жаль, – повторил Роланд. – И я очень вам сочувствую. Я... нельзя так поступать с этими детьми, надо, чтобы они знали о своем прошлом, но он не должен был узнать обо всем вот так.

– Да уж, – холодно ответил Гарри. – Не должен был. Мне, как всегда, везет – поселиться прямо над единственной в магической Британии подпольной типографией. Кстати, отличная идея – осуществлять доставку газеты практически у всех на виду. «Ночной рыцарь» – настолько почтенное предприятие, что уж точно никто ничего не заподозрит. Умно, Роланд. Очень умно.

Роланд слегка побледнел.

– Гарри, – начал он, – мне правда очень жаль. Можешь выдать меня властям, если хочешь. Уверен, что Уайлд будет тебе крайне признательна. Но... Пожалуйста, не говори им про моих друзей. Они ни в чем не виноваты, это была моя затея.

– А? – Гарри изумленно уставился на Роланда. Потом до него дошло, что именно тот о нем думает. – Я не собираюсь выдавать тебя властям, – пробормотал он. – Успокойся, я не стукач.

Роланд выдохнул с облегчением.

– Спасибо, – искренне сказал он. – В любом случае, теперь все кончено. Без автобуса у нас ничего не получится, и скоро все поймут, что «Шепотом о свободе» больше не выходит. Ну, что ж...

Гарри тоже вздохнул, раздумывая, не извиниться ли ему за то, что Северус взорвал автобус. Он уже открыл рот, чтобы так и сделать, но тут ему в голову пришла безумная мысль.

– Ничего не кончено! – выпалил он, вскочив на ноги. – Роланд, ты только что подал мне идею! Ничего не кончено, я знаю, что делать!

* * *

Была уже глубокая ночь, но Гермиона не спала, когда Гарри вызвал ее по каминной связи.

– Что случилось? – быстро спросила она. – С Северусом все в порядке? Что происходит, Гарри?

– Тут... Долгая история, я тебе потом все объясню, – торопливо ответил Гарри и сразу перешел к делу: – Слушай, мне нужна твоя помощь. Скажи, когда воспоминание извлекают из сознания один раз и помещают в думосбор, оно ведь не исчезает из памяти полностью, а просто тускнеет, да? Правильно?

– Правильно, – с недоумением подтвердила Гермиона, гадая, к чему этот вопрос. – Чтобы стереть воспоминание, одного раза мало.

– Значит, это же воспоминание можно извлечь из памяти еще раз, – продолжил Гарри. – И значит, одно и то же воспоминание может храниться в двух местах одновременно, так?

– Да, теоретически... Гарри! Что ты задумал?

– Гермиона, ты чудо! У меня просто слов нет! – И вызов прервался.

* * *
Невилл Лонгботтом уже почти привык засыпать в одиночестве. После того, как он оставил Беллатрикс на пороге у Гермионы, что-то между ним и Ханной разладилось. Нет, они не ссорились – просто почти перестали видеться.

Невилл знал, что сам виноват. То, что он сделал – почти сделал – не давало ему ни секунды покоя, он мрачнел и распространял этот мрак вокруг себя. И Ханне он такого не желал.

Невилл со стоном повернулся на бок и решил было не отвечать на вызов по каминной сети, подумав, что это Ханна, которая опять по нему соскучилась. Но Ханна никогда не пыталась поговорить с ним в три часа ночи. Значит, это кто-то другой.

Он выбрался из постели и побрел к камину. Бабушкин дом был темным и чересчур просторным. С тех пор, как она умерла, здесь стало как-то особенно одиноко.

– Да, – сказал Невилл хрипло, усаживаясь перед камином; от пламени шел жар, но спросонья все равно было холодно. Из огня на него смотрел Гарри.

– Невилл, – сказал он вместо приветствия, – ты хорошо умеешь врать?

Невилл невесело улыбнулся.

– Лучше всех. Тебе ли не знать.

– Отлично, – ответил Гарри. – Тогда ты кое-что сделаешь для меня. Прямо с утра.

* * *

Гермиона проснулась рано утром, от того, что в окно стучала клювом сова. Рон и Беллатрикс еще спали, вымотанные вчерашними событиями. Гермиона накинула халат и подошла к окну, но вредная птица уже улетела, бросив письмо на крыльце.

Гермиона спустилась на первый этаж, открыла дверь и быстро подняла письмо – в такую рань было еще совсем холодно. Прочла она его уже на кухне. Это было приглашение на чай от Габриэллы.

С письмом в руке она поднялась обратно в спальню.

– Мне нужно идти, – сообщила она сонному Рону. – Когда вернусь, не знаю. Присмотри за ребенком, ладно?

– Мне на занятия, – пробормотал Рон, зарывшись в подушку.

Гермиона наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Уже нет. Сегодня занятия отменяются.

Западня

Было еще совсем раннее утро, когда Невилл зашел в здание Министерства Магии и направился прямиком в Департамент юстиции. А именно – в кабинет Эммы Уайлд. Она ожидала его, так что Невилла пропустили немедленно.

Он вошел и огляделся. Кабинет был таким стерильно-чистым, что казалось, ничто живое здесь существовать не могло. Эмма Уайлд оторвалась от бумаг, посмотрела ему в глаза, и Невиллу тут же стало не до наблюдений.

– Я... я не уверен, что правильно поступаю, – запинаясь, начал Невилл. – Гарри попросил помочь, но... но я, наверное, не смогу. Это как-то неправильно, понимаете?

– Гарри? – Уайлд неодобрительно поджала губы. – Что происходит?

– Э-э-э... Я не хочу, чтобы у него были неприятности, – неуверенно ответил Невилл, – он, может, и совершил ошибку, но я ему друг...

– Какую ошибку? – спросила Уайлд сахарным голосом. – Что бы это ни было, уверена, Гарри не мог сделать ничего плохого.

– Ну, как бы это сказать... – Невилл помолчал и выпалил: – Я насчет этой газеты, «Шепотом о свободе». Это Гарри ее печатает. Я только что узнал. Он попросил меня помочь с доставкой, но я... я не могу. – Он всплеснул руками. – Ну, то есть, это же не метод, да?

– Конечно, – согласилась Эмма Уайлд и благосклонно кивнула. – Не беспокойся, Невилл. У Гарри не будет никаких неприятностей. Он просто еще очень юн и наивен. Но эти публикации нужно остановить. Ты знаешь, где печатается газета?

Невилл покачал головой.

– Точно не знаю. То есть, не знаю, где именно... Ну... Боже, поверить не могу, что говорю это... Это в каком-то старом замке. Там еще раньше, во время войны, было место встреч Пожирателей, так что он окружен защитными чарами, а еще – чарами ненаходимости. Гарри сказал – он узнал о замке из воспоминаний Снейпа. Ну тех, что Снейп передал ему в Хижине. Гарри их никому никогда не показывал, оставил себе.

– Вот как. Невероятно. – Уайлд застыла в своем кресле. – Невероятно.

– Все так плохо? – тревожно спросил Невилл

Уайлд смерила его долгим взглядом.

– Нет-нет. У Гарри не будет никаких неприятностей, – повторила она. – Но его нужно остановить. Ты мог бы достать воспоминания Снейпа, которые остались у Гарри?

Невилл помотал головой.

– Нет. Я не знаю, где он их держит. Знаю только что не дома – боится, как бы Северус не нашел их случайно. Может, они тоже в том замке. У Гарри там настоящее производство, свой станок, запас бумаги и целый выводок сов для доставки...

Уайлд кротко вздохнула.

– Ну хорошо. Я разберусь. Спасибо за помощь, Невилл.

– П-пожалуйста, – ответил Невилл, вставая из кресла, и умоляюще добавил: – У Гарри точно все будет нормально?

– Обещаю, – серьезным тоном ответила Уайлд. – Ты правильно поступил, Невилл. Ты оказал огромную услугу всем детям из «Новой жизни».

Невилл склонил голову.

– Да, – пробормотал он. – Думаю, вы правы.

* * *

Невилл чуть ли не бегом покинул министерское здание, как будто в нем распрямилась какая-то пружина, которую долго сжимали и вот наконец отпустили. Он даже аппарировал на полушаге и едва не растянулся, споткнувшись на невысоком крыльце маленького дома.

Гермиона открыла дверь и улыбнулась.

– Ну как? – спросила она.

– Купилась, – ответил Невилл. – Теперь осталось только ждать.

– Отлично, – обрадованно сказала Гермиона. – Знаешь, эта затея и в самом деле может сработать. Гарри хорошо придумал. Да, слушай!.. Я кое-что узнала, ты не поверишь, но теперь все стало ясно. Заходи, заходи, не стой на пороге...

Невилл перевел дух и последовал за ней в дом.

* * *

Эмме Уайлд хотелось немедленно все бросить и оправиться в Гринготтс за воспоминаниями. Нужно было как можно скорее найти замок, в котором, по словам Лонгботтома, печаталась эта гнусная газетенка, остановить Поттера, положить всему этому конец.

Но она не поддалась искушению. Эмма заставила себя остаться в кабинете до конца рабочего дня. Было важно не привлекать внимания к этим визитам в банк.

Она сухо улыбнулась. Хорошо, что она додумалась не уничтожать воспоминания, а хранить их – все до единого. Решение оказалось удачным и уже принесло плоды. Воспоминания Малфоя-старшего оказались неоценимым источником информации. Подземный ход с портключом – всего лишь верхушка айсберга. Эмме оставалось только исследовать этот айсберг и использовать информацию наилучшим образом.

Улыбка исчезла, когда Эмма вспомнила о сбежавших из Мэнора слизеринцах. Гойл, Флинт и Нотт ее совершенно не интересовали, но то, что юному Малфою удалось избегнуть наказания, не давало ей покоя. Но, – напомнила она себе в качестве утешения, – только он и не был наказан. Все остальные были. Все, кто имел значение.

Чета Малфоев, Беллатрикс Лестрейндж, Яксли, Долохов, Кэрроу, Петтигрю – все или были убиты, или возвращены в детство, стерты до основания, так что теперь из них могли вырасти приличные люди. И Снейп – Снейп был хуже всех, и до чего же приятно было заявить ему это прямо в лицо.

Она встала, аккуратно разложила документы по папкам. Ее взгляд упал на маленькую фотографию, единственную в кабинете. Эмма покачала головой. Как они смеялись в тот день, она и ее девочка, как давно это было... и как хорошо сохранилось в памяти. Тепло обнявших ее маленьких рук, следы грязи, оставленные на ее дорогом пальто крошечными туфельками, и смех. Она помнила все. Помнить было больно.

Эмма отвела взгляд от фотографии, еще раз окинула взглядом безупречно аккуратный стол и направилась к дверям. Прежде чем выйти из кабинета, она погасила свет.

* * *

Визит в Гринготтс много времени не отнял. Эмма вышла из банка, неся в руках маленький футляр с фиалами. В фиалах были собраны все воспоминания Снейпа. Эмма была одна – во время посещений Гринготтса авроры ее не сопровождали. Конфиденциальность важнее безопасности. Да и что могло ей грозить на Диагон-аллее, где уровень преступности стремился к нулю? После войны магическая Британия стала куда спокойнее.

Эмма ускорила шаг, намереваясь аппарировать домой.

Когда заклинание настигло ее, она ничего не почувствовала.

* * *

Она пришла в себя и тут же поняла, что привязана к стулу. Эмма открыла глаза. Место оказалось знакомым – это был книжный магазин, который она посещала несколько дней тому назад с проверкой. Некоторые опасные книги она потребовала убрать с полок. Возможно, продавец решил, что возмещение было недостаточно велико. Ну что ж, откупиться она сумеет.

– Она очнулась, – произнес знакомый голос. Гермиона Грейнджер-Уизли. Эмма попыталась повернуть голову, но связывающее заклинание держало слишком крепко. Ей оставалось смотреть прямо перед собой, на полупустые книжные полки.

– Все кончено, Уайлд, – сказал Поттер где-то у нее за спиной. – Вы проиграли. Когда о ваших играх с воспоминаниями узнают в газетах, вам и вашей программе несдобровать. – В его голосе звучала настоящая ненависть, такая, на которую Эмма не считала его способным. – Вы все-таки нечто. Морочите людям голову россказнями о том, как надо забыть о прошлом, а сами все никак не успокоитесь? Вы же клялись, что уничтожили воспоминания! Знаете, люди терпеть не могут, когда им врут. Ну ничего, скоро сами убедитесь.

– До сих пор не понимаю, как можно было сотворить такое со Снейпом? – прервал Поттера другой голос. Лонгботтом. – Он же был невиновен!

Сидеть неподвижно и выслушивать одно обвинение за другим было невыносимо. Эмма напряглась, пытаясь разорвать невидимые путы, но они не поддались. Она только и могла, что выкрикнуть в ответ:

– Вы ничего не понимаете!

– Ошибаетесь, – ответила Грейнджер. – Мы знаем, почему вы это сделали. – Она помолчала и добавила дрогнувшим голосом: – Это все из-за вашей дочери. Чарити.

Благие намерения

В «In Quarto» набилась целая толпа народу. Гарри окинул взглядом магазин: Рон, Гермиона, Невилл, Билл, Роланд и Перси. Последнего притащил за собой Билл, он же настоял на том, что им потребуется присутствие министерского служащего. Гарри поначалу возражал, опасаясь, что Перси воспротивится идее нападения на главу Департамента юстиции. В результате бурного, но недолгого спора Гермионе все же удалось убедить его, что от Перси будет прок. Пока что Перси, недовольно нахмурившись, наблюдал за происходящим и помалкивал.

Эмма Уайлд не собиралась легко сдаваться и только сжала губы, увидев фиал с Веритасерумом. Но Гермиона, уже несколько месяцев возившаяся с капризным болезненным младенцем, быстро нашла выход. Одно заклинание – и Уайлд сама не заметила, как проглотила зелье. Все замолчали, ожидая, когда оно подействует.

– Чарити Бербидж была вашей дочерью? – спросил Гарри, выждав пару минут.

– Да, – дрожащим голосом ответила Уайлд. – Моя девочка. Чарити.

Роланд, стоявший рядом с Гарри, приглушенно ахнул от изумления.

– Значит, целью «Новой жизни» было уничтожить всех, кто присутствовал в Малфой-мэноре, когда Волдеморт убил ее? – спросил Гарри. Он не считал, что это оправдывает Уайлд, но понимал ее. Месть может завести очень далеко.

– Нет. Вначале – нет, – монотонно ответила Уайлд. – Вначале мне просто хотелось принести пользу людям. После того, как Чарити умерла, у меня ничего другого в жизни не осталось. А потом я сохранила воспоминания Люциуса Малфоя и заглянула в них. Я хотела знать, как погибла моя девочка. И я увидела. Собственными глазами. Я стояла так близко, казалось, только руку протяни... Но я ничего не могла сделать. Только смотреть.

– И тогда вы решили стереть с лица земли всех, кто там был, – сдавленным голосом произнес Гарри.

– Да, – ответила Уайлд совершенно спокойно. – Всех. Нарциссу, которая впустила в свой дом убийц. Беллатрикс – говорили, что она слишком безумна, чтобы наказывать ее за совершенные преступления, но она должна была быть наказана, безумие ничего не оправдывает. И Малфоя-младшего тоже, он просто сидел и смотрел. Все они сидели и смотрели. Никто даже слова не сказал.

– Снейп не был одним из них, – сказал Гарри. Он почувствовал, как руки сжимаются в кулаки, но заставил себя спросить: – За что вы его?

Уайлд резко и зло рассмеялась.

– Он был еще хуже остальных! Хуже всех! Снейп и Чарити – они работали вместе, знали друг друга много лет, Чарити считала его другом, умоляла помочь... А ему было наплевать. А потом мою девочку, которая никому не причинила зла, скормили змее...

– И вы решили стереть Снейпа вместе со всеми, – продолжил Гарри. – Скажите, почему вы остановились на одиннадцати? Почему не стерли его полностью, как остальных? Чтобы использовать как разменную монету, выторговать мою поддержку?

– Нет, – тут же ответила Уайлд. Её, похоже, возмутило такое предположение. – Я знала, что вы будете умолять меня остановиться, но даже если бы этого не случилось, я бы все равно прервала процесс на одиннадцати годах. Я хотела, чтобы ему было одиннадцать. Хотела. Он был хуже всех, – с безумным упорством повторила она. – И я хотела, чтобы он помнил только одно: змею, убившую мою дочь. Чтобы эта змея осталась у него в памяти, и чтобы у него было достаточно мозгов, чтобы бояться ее, и недостаточно сил, чтобы хоть что-нибудь сделать!

Для Гарри эти слова были как удар по лицу. У него перехватило дыхание. Мыслей не осталось – одна слепая ярость. Ненависть к тому, что сделали со Снейпом. И с какой целью.

– Он всего лишь ребенок! – выкрикнул Гарри.

Что происходило дальше, он не помнил. Мгновение спустя он почувствовал, как Гермиона железной хваткой вцепилась ему в запястье, пытаясь отнять палочку, невесть как оказавшуюся у него в руке, а Роланд Пейдж схватил его за плечи, оттаскивая подальше от Уайлд.

– Тихо, тихо, приятель, – пробормотал Роланд. – Не делай глупостей. Все кончено, помнишь? Уже все.

Гарри выдохнул и перестал вырываться.

– Я бы ничего и не сделал. Отпустите меня.

Роланд, на всякий случай все еще придерживавший его за плечи, повторил:

– Теперь все. С ней ведь покончено, да? – обратился он к Перси.

– Более чем, – ответил тот. Явно шокированный произошедшим, Перси тем не менее сумел собраться с мыслями и продолжил: – С программой «Новая жизнь» тоже все будет кончено. Я лично за этим прослежу. Билл, поможешь мне доставить ее в тюрьму?

Билл Уизли молча кивнул и достал из кармана палочку.

* * *

Гермиона отсутствующим взглядом проводила Уайлд, покидавшую магазин вместе с Биллом и Перси.

Не верилось, что все кончено.

Нет, не все, – подумала она.

Последствия произошедшего было трудно вообразить. Необходимо сообщить опекунам из «Новой жизни», что Клятва о неразглашении аннулирована, что теперь они смогут обсудить с детьми все, что случилось в прошлом. Когда придет время, и если они захотят. А еще придется рассказать, что воспоминания прошедших программу не были уничтожены. И решить, что с ними делать. А еще – еще книги! Гермиона внезапно вспомнила о книгах и газетных статьях, изъятых из книжных магазинов и библиотек. Предстояло найти и вернуть их на их законное место. И у нее уже возникло чувство, что почти все эти проблемы в конце концов придется решать им с Роном – кто-нибудь опять появится у них на крыльце, и у них не останется другого выбора. Она не возражала.

А еще – Северус... При мысли о нем сердце сжалось, и она взглянула на Гарри.

Тот сжимал в руке футляр с воспоминаниями, отобранный у Уайлд.

– Гарри, – еле слышно произнесла Гермиона, – не надо...

– Что? – растерянно спросил он.

– Не показывай ему. Не сейчас, – добавила она мягко. – Это воспоминания взрослого. А он всего лишь ребенок. Ему нельзя видеть такое. Слишком рано.

Гарри ничего не ответил, просто повернулся и пошел прочь, унося с собой воспоминания Снейпа.

Всё начинается

Гарри медленно поднимался по лестнице, раздумывая о том, что сказала Гермиона, и о предстоящем ему разговоре. Футляр с воспоминаниями жег руки. Гарри не видел Северуса с прошлой ночи, когда тот сбежал от них с Роландом и заперся у себя. Роланд посоветовал оставить ребенка в покое и даже пообещал проследить за тем, чтобы Северус пообедал, когда выяснилось, что Гарри весь день не будет дома. Тот же Роланд привел в квартиру временно оставшегося без работы Стива Парклейна – присмотреть за Северусом, если он все-таки решит выйти из своей комнаты.

Стив, при виде Гарри вскочивший с дивана в гостиной, сообщил, что Северус уже лег спать. Гарри поблагодарил парня и отпустил его.

– Да, и у Роланда хорошие новости! – добавил он, выпроваживая Стива. Тот широко улыбнулся и помчался вниз по лестнице.

Гарри уже решился подняться к Северусу и постучаться в дверь, но тут Северус сам вошел в гостиную и остановился, держась очень прямо и напряженно.

– Все кончено, – сказал Гарри. – Теперь мы можем поговорить.

– А, – произнес Северус. Голову он держал высоко, но в глазах у него было выражение, как у заключенного в ожидании смертной казни.

– Это на самом деле очень длинная история, – сказал Гарри. – Видишь ли, была война, такая, что хуже не бывает. Ты сражался на нашей стороне. На стороне добра. И, сражаясь, ты нажил себе очень опасных врагов. Один из них решил отомстить тебе. Уайлд – так зовут эту женщину – сделала так, что ты снова стал ребенком. И она отобрала у тебя твои воспоминания. Это несправедливо, но я ничего не мог поделать. Но теперь все кончено, и она больше не причинит тебе вреда.

Северус чуть заметно кивнул.

– Но Лили умерла из-за меня. – Его голос звучал совершенно безжизненно. Ни война, ни то, что он сражался на стороне добра, похоже, не имели для него никакого значения.

Первым порывом Гарри было сказать, что это не так, но он сдержался. Ему нужно было быть максимально честным. Помолчав, он ответил:

– Северус, ты совершил всего одну ошибку. Как только ты это понял, то сделал все, чтобы ее исправить. Но к тому времени другие люди наделали много ошибок. Мои родители погибли, но не ты их убил.

– Но первую ошибку сделал я, – чуть слышно сказал Северус. – С меня все началось.

Гарри устало вздохнул. Они ходили по кругу, и было непонятно, как из него вырваться.

– Когда идет война, все совершают ошибки, – сказал он. – Я сам ошибался, и очень серьезно. Из-за моих ошибок гибли люди. Но никто не стал винить меня в их смерти.

– Какая разница, винят меня или нет, – горько ответил Северус. Похоже, то, что сказал Гарри, его ни в чем не убедило. – Лили все равно умерла.

Слышать это было до сих пор больно. И почему-то особенно больно – от Северуса. Гарри проглотил комок в горле и ответил, тщательно подбирая слова.

– Это правда, – сказал он. – Но смерть – не самое плохое, что может случиться с человеком. Лили прожила хорошую жизнь и погибла, сражаясь. И она продолжает жить... хотя и не здесь.

– А где? – спросил Северус. В глазах у него вспыхнули одновременно отчаяние и надежда, как будто он готов был все бросить и бежать – к Лили, где бы она ни была.

– В наших воспоминаниях, – ответил Гарри. – Пока мы живы и помним ее, она тоже жива.

– Но я теперь мало помню, – прошептал Северус. – Только совсем немного. Они отобрали у меня остальное, да?

– Верно, – ответил Гарри. – Но я вернул твои воспоминания. – Он показал Северусу футляр. Северус уставился на него неверящим взглядом.

– Ты отдашь их мне? – спросил он, умоляюще глядя на Гарри.

Гарри покачал головой, заранее опасаясь реакции, которую вызовет.

– Не сейчас. Это взрослые воспоминания, Северус. Сейчас они только навредят тебе.

– Мне все равно, – выкрикнул Северус, точь-в-точь как и опасался Гарри. Он не сводил с футляра глаз.

– А мне – нет, – ответил Гарри. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я верну их тебе, когда ты вырастешь и сможешь понять то, что увидишь. Лет через пять.

– Мне придется ждать пять лет, чтобы увидеть, что со мной произошло? – спросил Северус, явно подавленный такой перспективой. – Я столько не выдержу.

Гарри понимающе кивнул. Он бы тоже не смог ждать так долго, окажись он на месте Северуса. Более того, он был уверен, что сошел бы с ума от желания узнать все.

Он встал и убрал футляр подальше – на шкаф, и защитил его несколькими охранными чарами. Северус беспомощно наблюдал за ним. Его лицо посветлело, когда Гарри достал из шкафа думосбор, поставил его на стол и поднес палочку к виску.

Вытягивать из себя воспоминания было странно – они были как живые, послушно присасывались к кончику палочки и выскальзывали из сознания, оставляя за собой неясное чувство потери.

Северус напряженно ждал.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Я покажу тебе свои собственные воспоминания, – ответил Гарри. – Как мы с тобой впервые встретились. И дальше – все, что я знаю о тебе. Я больше не буду от тебя ничего скрывать. Учти, мои воспоминания тоже невеселые, а иногда – страшные. Некоторые вещи понять будет сложно. Но если ты хочешь – можешь их посмотреть. Что скажешь?

Северус яростно кивнул. Гарри подтолкнул думосбор к нему. Он не был уверен, что поступает правильно, но всем сердцем надеялся на это. Все равно так лучше, чем вываливать на Северуса целых двадцать лет воспоминаний за раз. К тому же, решил Гарри, вреда от этого будет меньше, потому что теперь Северус был ближе по возрасту к нему, а не к своему бывшему «я».

И еще, – подумал Гарри, – Северус однажды поделился со мной своими воспоминаниями. Будет только справедливо, если я окажу ему ту же услугу.

Далеко отсюда

Прошло несколько дней. Гарри с растущим нетерпением ждал, когда Северус заговорит о том, что увидел в думосборе, но этого так и не случилось. Северус стал еще молчаливее, чем раньше, и все время прятался в своей комнате. Он забросил чтение и даже не попросил вернуть ему палочку. Гарри все больше задумывался, не принесло ли его решение больше вреда, чем пользы.

Жизнь тем временем шла своим чередом. «In Quarto» процветал, полки ломились от книг, вновь занявших свое законное место. По вечерам Роланд, Бен и Стив часами трудились над каким-то новым проектом, каждый раз воздвигая вокруг себя чары невидимости. Судя по всему, это было что-то очень секретное. Гарри воздерживался от вопросов.

Гермиона каждый день звала их к себе, но когда Гарри передавал ее приглашения, Северус не шевелясь смотрел куда-то мимо него и ничего не отвечал. Тогда Гарри возвращался к камину и извинялся перед Гермионой. Сам он в гости к ней и Рону тоже не ходил – не хотел оставлять Северуса одного.

Эмма Уайлд исчезла со страниц «Пророка». Вместо ее интервью в газете печатались новости, связанные с отменой «Новой жизни». Драко, Флинт, Нотт и Гойл получили полную амнистию и возможность в любой момент беспрепятственно вернуться в страну.

Отставка Флитвика была тоже отменена, теперь он мог снова преподавать в Хогвартсе и оставаться там столько, сколько захочет.

Северус про Хогвартс больше не спрашивал.

Гарри решил дождаться, пока Северус сам решит заговорить. Когда тот наконец пришел к нему, Гарри почувствовал, как все внутри сжимается от неприятного предчувствия. Оно его не обмануло.

– Ты можешь отослать меня куда-нибудь? – спросил Северус, глядя на него в упор. Гарри никак не мог привыкнуть к этой его новой манере.

– Куда? – спросил он осторожно.

Северус пожал плечами.

– Я не знаю. Мне все равно.

– А как же Хогвартс? – спросил Гарри. – Ты туда больше не хочешь?

– Нет. Я не могу.

– Почему? – спросил Гарри мягко. Он видел, как блестят у Северуса глаза – тот изо всех сил старался не плакать.

– Не могу, – повторил Северус. – Я думал, что смогу, но... Чем больше я об этом думаю, тем мне хуже. Я... уже был взрослым. И все это знают. А теперь мне снова приходится быть ребенком, и все, все меня знают, все помнят, что я сделал. Все всё помнят, кроме меня.

– Ну и что? – спросил Гарри, пытаясь понять.

– Мне стыдно, – еле слышно сказал Северус. Он покраснел, как будто даже это признание далось ему с трудом. – Я не могу быть среди людей, которые меня знали. Это слишком. Я хочу жить где-нибудь далеко. Там, где меня никто не знает.

– Тебе нечего стыдиться! – возразил Гарри, но, похоже, все было попусту. – А Рон и Гермиона? – попытался он еще раз. – С ними же тебе не плохо?

Северус тоскливо помотал головой.

– Нет. Они тоже знают, кто я. А я не хочу. Не хочу, чтобы кто-то знал.

Гарри попытался понять, но не смог. Каково это, быть ребенком, которого все помнили взрослым?

А потом он подумал, что, в общем, не важно, понимает ли он или нет. Северусу было плохо. И только это имело значение.

Все было просто. Если Северусу нужно уехать, Гарри сделает все, чтобы выполнить его желание.

Но одна мысль о том, чтобы отпустить от себя Северуса, пугала. Уайлд больше не представляла угрозы, но могли найтись другие, кто захотел бы отомстить Северусу, а одиннадцатилетний ребенок был легкой добычей. Кроме того, Гарри был не уверен, что найдется семья, согласная принять Северуса таким, каким он был сейчас: готовым взорвать автобус и заклясть любого, кто встанет у него на пути. В глубине души Гарри восхищался этим характером и не хотел, чтобы кто-нибудь пытался полностью изменить его.

Но и это было еще не все. События последних нескольких дней, ужасающие, невероятные, обрушившиеся на них со скоростью лавины, были похожи на маленькую войну. Войну, на которой они с Северусом сражались вместе и победили. Это что-то значило, во всяком случае, для Гарри. Он был не уверен, значит ли это что-нибудь для Северуса.

– Северус, – начал он, почти со страхом. – А как насчет меня? Ничего, что я тебя тоже знаю?

Долгое время Северус молча смотрел на него. Гарри ждал, затаив дыхание, не смея надеяться. Между ними стояло их общее прошлое, в котором не было ничего хорошего. Теперь, когда Северус знал об этом, ему наверняка захочется держаться от Гарри подальше.

Гарри так глубоко погрузился в эти невеселые мысли, что почти не заметил, как Северус нерешительно кивнул.

– Ладно, – сказал он с неохотой. – Это ничего. Тебе можно.

– Спасибо, – сказал Гарри. Облегчение было таким сильным, что он растерялся. – Это... Это здорово. Тогда, может быть, мы уедем вместе?

Северус снова настороженно кивнул.

– Хорошо.

Гарри улыбнулся.

– Хорошо! И куда ты хочешь поехать?

* * *

Северус не знал. Он примерно представлял себе жизнь в других странах, но понятия не имел, куда бы ему хотелось уехать. Он молча пожал плечами.

Гарри сбегал в магазин, вернулся с охапкой книг и журналов с иллюстрациями. На картинках были разные места – пустыни, острова, джунгли, бескрайние реки с берегами, поросшими густой высокой травой, поля, залитые солнцем и пестреющие красными маками, большие города с небоскребами и вспышками неоновых вывесок, деревушки с узкими улочками и просторными рыночными площадями, крошечные поселки в горах, так высоко, что облака скрывали крыши домов.

Северус не знал, что выбрать. Вернее, ему было все равно. В конце концов он ткнул пальцем в одну из картинок – серо-белый пляж на берегу серого океана, волны бьются о большие черные камни, торчащие из воды, заливая их белой пеной.

Неподалеку от берега виднелся маленький островок, соединенный с материком длинной песчаной дамбой.

– Вот, – сказал Северус. – Можно, мы уедем вот сюда?

Гарри кивнул.

– Конечно. Это место называется Лонг-Бич. Только учти, что оно очень далеко. На другом континенте.

Северус кивнул в ответ. Другой континент – это даже лучше.

Северус все еще был удивлен тем, что Гарри решил бросить всех своих друзей и уехать – только ради него. Он не понимал, почему Гарри так волновало, что с ним будет дальше. Как будто они – одна семья. А может, они и есть одна семья? Ведь Рон, Гермиона и Беллатрикс совершенно точно были семьей. Может, семья не обязательно дается от рождения, может, ее тоже можно выбирать?

Выбор. Это было очень важно. Северус постоянно возвращался к этому слову. Гарри давал ему выбор, и одного этого было почти достаточно.

Но было еще кое-что.

Гарри сказал, что Лили теперь жила в их воспоминаниях, его и Гарри. Северус не совсем понимал, как, но все равно гадал: если они помнили ее вдвоем, означало ли это, что она была более живой, чем если бы они помнили ее поодиночке? Если так, то они должны держаться вместе – он и Гарри, и помнить ее вместе.

Гарри молчал, и Северус искоса следил за ним, боясь, что он передумает уезжать. Но тот азартно улыбнулся, блеснув глазами.

– Ну, так как, – спросил он, – может, будем путешествовать по-маггловски, что скажешь? Так выйдет гораздо дольше, но зато мы сможем посмотреть мир. И если вдруг какое-то место понравится нам больше, чем Лонг-Бич, мы сможем остаться там.

Звучало неплохо, хотя Северус не думал, что захочет остаться где-то еще. Ему уже очень хотелось оказаться на острове, который он выбрал.

– Тогда решено, – с улыбкой сказал Гарри. На столе перед ними была расстелена карта Великобритании, и Гарри указал на маленький кружок на севере. – Отплываем отсюда.

– Ладно, – сказал Северус. – А можно мы уедем прямо сейчас?

– Почти, – ответил Гарри. – Нам все-таки надо упаковать вещи, и мне нужно разобраться с банковским счетом. И мы должны попрощаться с друзьями.

С друзьями. Северус скривился на этих словах и уже собрался заявить, что Гермиона и Рон ему не друзья, но тут заметил, как Гарри смотрит на него, и придержал язык – на этот раз.

– Тогда иди к ним один, – сдержанно сказал он. – Я не хочу.

Гарри посмотрел на него долгим взглядом.

– А ты не хочешь попрощаться с Беллатрикс?

Ему хотелось ответить «нет», хотя он и помнил, как нравился Беллатрикс, как она улыбалась, когда он держал ее на руках. Но теперь этого было мало. Знак с черепом и змеей – этого было слишком мало, чтобы чувствовать с ней что-то общее. И друзьями он их тоже не делал.

Теперь Северус вообще не был уверен, что смог бы подружиться с Беллой – после того, как увидел ее в воспоминаниях Гарри. Она была плохой, злой и ненормальной, и Северус не знал, сможет ли когда-нибудь забыть об этом. Он подозревал, что у него вообще с трудом выходит забывать.

Но Гарри смотрел на него так просительно, что Северус уступил.

– Ладно. Я попрощаюсь с ней.

* * *

Гарри не хотел в этом признаваться, даже себе самому, но он все же немного надеялся, что, повидавшись с Беллатрикс, Северус передумает и решит остаться. Сначала казалось, что так и будет: Северус взял ее на руки и устроился с ней в беседке во дворе.

Но на этот раз все выглядело как-то по-другому. Северус был с ней по-прежнему очень нежен, настолько, что было больно смотреть. Он как будто пытался отыскать что-то потерянное, но Гарри отчетливо почувствовал, что эта потеря невосстановима, и что бы Северус ни старался найти, оно ускользало у него между пальцами. Надежды на то, что Северус захочет остаться, не было.

– Ты действительно решил уехать, да? – спросила Гермиона, выйдя из дома и остановившись у Гарри за спиной. Рон опустился на деревянную ступеньку рядом с ним, и какое-то время они сидели молча на крыльце крошечного дома и смотрели на играющих детей.

– Мне правда очень жаль, – сказал Гарри. Он уже скучал по ним и пытался не думать о том, что скоро уезжает. Пытался не вспоминать о том, что он, Гермиона и Рон пережили вместе. О том, как они принимали его, и выслушивали, и ругали – о том, как они были... семьей.

Гарри хотел сказать что-то такое вслух, но слова застряли в горле и он промолчал. Но, похоже, Гермиона и так все поняла, и Рон тоже. Они вдвоем обняли его.

– Будешь писать письма, – сказал Рон.

– И связываться по камину, – добавила Гермиона.

– И приезжать в гости, – заявил Рон, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал жизнерадостно. – А мы будем приезжать к вам.

– Ага.

– А может быть, когда-нибудь вы вернетесь, – нерешительно сказала Гермиона. – Когда Северус вырастет, может, он захочет вернуться.

– Поживем – увидим, – ответил Гарри и поднялся на ноги. Он чувствовал, что надо уходить – если он не уйдет сейчас, то потом уже не сможет.

– Северус! – позвал он. – Ты готов?

– Да!

Северус подошел к нему и передал смеющуюся Беллатрикс Гермионе.

– Я готов, – сказал Северус, глядя на Гарри. – Пойдем.

* * *

С помощью заклинаний они привели в порядок квартиру, чтобы она была готова к приему следующего жильца. Потом собрали вещи. Северусу почти нечего было собирать, и Гарри решил тоже не брать с собой ничего лишнего. Лучше путешествовать налегке. Разумеется, он упаковал футляр с воспоминаниями Северуса – в первую очередь.

Гарри окинул гостиную прощальным взглядом и заметил обрывок пергамента, залетевший под шкаф. Он вытащил его, и у него сжалось сердце. Это был план Малфой-мэнора, который Северус Снейп набросал перед тем, как они отправились туда вместе Невиллом и Флитвиком. Гарри замер, не в силах двинуться с места. Невероятно, как что-то совсем недавнее могло казаться таким далеким. Подчинившись внезапному импульсу, он сложил пергамент и убрал его в карман. Еще одно воспоминание.

Но вот наконец все было собрано, и они вдвоем вышли из квартиры и спустились в магазин. Роланд, стоявший за прилавком, улыбнулся им, как старым друзьям. Гарри подошел к нему, чтобы поблагодарить за все, но Роланд только отмахнулся привычным жестом.

– Идите, отправляйтесь! – скомандовал он. – Вперед! Будем надеяться, что в следующий раз мне достанутся жильцы поспокойнее. Взорвать «Ночного рыцаря», подумайте только! – в глазах у Роланда плясали смешинки.

Когда Северус и Гарри вышли на улицу, то оба замерли в изумлении: перед ними красовался «Ночной рыцарь», полностью отремонтированный и отчасти переделанный. Передняя дверь открылась, и они увидели Бена Спиди за рулем и Стива Парклейна рядом с ним.

– «Ночной рыцарь»! – провозгласил Бен громовым голосом, от которого у Гарри заложило уши. – Снова на дороге – и лучше, чем прежде! Помощь колдунам и ведьмам, застрявшим в пути! Мы довезем вас куда угодно! Сегодня – бесплатно!

Гарри взглянул на Северуса, тот чуть заметно пожал плечами.

Они поднялись по ступенькам в салон. Бен сиял улыбкой, да и Стив Парклейн тоже. Было ясно, что Северуса давно простили.

– Куда угодно? – недоверчиво переспросил Северус.

– Куда угодно! – подтвердил Бен.

– Тогда отвезите нас в Эдинбург, – серьезно сказал Северус. – Мы отплываем оттуда сегодня вечером.

Они были единственными пассажирами в автобусе и заняли передние места. Кресла были шире и удобнее, чем раньше. Северус откинулся на спинку и закрыл глаза. Гарри наблюдал за ним, гадая, что будет дальше. Ему казалось, что между ними все еще было что-то недоговоренное – но он не знал, что именно. Оставалось только надеяться, что когда придет время, слова найдутся сами.

– Ты бы не мог вернуть мне палочку? – попросил Северус тихо и вежливо. – Если ты не против.

Гарри совсем не был против.

Эпилог

Паром шел медленно, слегка покачиваясь. Не так много магглов пользовалось поздним пятничным рейсом, и в салоне почти никого не было.

Гарри и Северус были в пути уже две недели. Когда они вышли из «Ночного рыцаря» в Эдинбурге, Гарри заметил, как у Северуса загорелись глаза: похоже, того все-таки захватила идея посмотреть мир. Но к концу путешествия они оба чувствовали только усталость. Северус почти все время спал. Вот и сейчас он только что проснулся и, зевая, потянулся в кресле. Потом прижался носом к окну, глядя на черные волны за бортом.

Гарри внимательно следил за ним. Сначала Северус вцепился в ручки кресла, видимо, испугавшись темного пространства, но все равно упорно продолжал смотреть в окно, как будто меряясь взглядами с тем, что его страшило. В конце концов пальцы, впивавшиеся в подлокотники, разжались. Гарри улыбнулся.

Они не обсуждали воспоминания, которые Гарри показал Северусу. Северус ни о чем не спрашивал, и Гарри не знал, какие выводы тот сделал из увиденного. Гарри вообще не знал, что творилось у Северуса в голове, но очень обрадовался, когда Северус попросил вернуть ему палочку. Это значило, что Северус снова стал доверять себе. Для начала очень даже неплохо. А вопросы могли подождать. Время у них с Северусом было. И время, и весь мир были теперь в их распоряжении.

Но Гарри все-таки не был уверен, что это правильно – постоянно молчать, и попытался завязать разговор.

– Хочешь поговорить?

– О чем? – настороженно спросил Северус.

– Ну... О том, что ты видел. В думосборе. Ну то есть, наверно, трудно было разобраться, что к чему?

– Ничего не трудно, – невозмутимо ответил Северус. – Я все понял.

– Все? – чуть-чуть поддразнивающим тоном переспросил Гарри. – Должно быть, это здорово. Я вот не уверен, что все понимаю.

– А я понимаю, – тихо уперся Северус с возмущением подростка, решившего для себя, что он во всем разобрался и что ничьи советы ему не нужны. – Я не вырос плохим человеком. Я был на правильной стороне, я все сделал как надо.

Это заявление стало для Гарри полной неожиданностью, хотя и не должно было. Он помолчал, обдумывая, что и как ответить: лжи и недомолвкам больше не было места.

По правде говоря, он до сих пор не был уверен, как относится к прежнему – взрослому – Снейпу. По мнению Гарри, тот Снейп, мелочный, несправедливый и неприятный человек, многое в жизни сделал неправильно. Но Снейп был храбрым, и когда речь шла о чем-то жизненно важном, он делал все, что было в его силах. В конце концов, может быть, только это и имело значение, а все остальное пора было оставить в прошлом.

Но оставить прошлое в покое оказалось труднее, чем он думал. Потоком нахлынули застарелые раздражение и злость, и какое-то время Гарри чувствовал ровно то, что описывала Гермиона: будто он исчезал. Он закрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Но как – он не знал. Оставалось только стараться не утонуть в этом потоке, держаться на плаву, как лодка на гребне океанской волны. Либо поплывешь дальше, либо утонешь.

А потом все кончилось. Он больше не исчезал. Он остался, и ничего не изменилось. Но теперь он мог ответить Северусу, не солгав.

– Ты не вырос плохим человеком, – сказал он твердо. – И да. Ты сделал все как надо.

Северус не обернулся. Он по-прежнему смотрел в окно, и Гарри поймал себя на том, что смотрит туда же.

Они плыли мимо темных островов, заросших лесом и едва различимых на фоне черного неба. Кое-где на островах виднелись дома. Окна светились теплым золотым светом, который, казалось, согревал холодную ночь.

Северус молчал, и Гарри начал беспокоиться, не слишком ли долго он тянул с ответом. Но потом увидел, как Северус уронил голову на плечо и привалился к окну.

Паром плыл себе дальше, оставляя за собой белый пенный след. Убаюканный легким покачиванием, Северус уснул.

* * *

«Ночной рыцарь» резко затормозил и остановился напротив старого снейповского дома на Спиннерз-энд. Поездка вышла менее спокойной, чем обещал Бен Спиди, но на маггловский поезд у Гермионы не хватило бы терпения, а аппарация могла повредить ребенку.

Рон предложил оставить Беллатрикс с его родителями, но Гермиона отказалась. Молли и Артур были просто чудо, но Гермиона решила раз и навсегда, что куда бы она ни направлялась, она будет брать малышку с собой. Магазины на Диагон-аллее, Хогвартс, Визенгамот, пресс-конференции, политические мероприятия – никаких причин оставлять ребенка дома. Все постепенно привыкли к этому зрелищу: Гермиона Грейнджер-Уизли с младенцем на руках. Казалось, постоянное общение с миром шло Беллатрикс на пользу: она стала намного спокойнее и реже плакала.

Гермиона бросила обеспокоенный взгляд на Беллатрикс, которую Рон держал на руках, и не удержалась от торжествующей улыбки: девочка проспала всю поездку, не обращая никакого внимания на тряску и крутые виражи.

Солнце уже садилось, высокие тополя чернели на фоне заката. Гермиона и Рон вместе перешли мощеную мостовую и поднялись на крыльцо. Дверь оказалась не заперта. Они зашли внутрь.

В прихожей и гостиной было темно и пусто. Гермиона движением палочки зажгла Люмос и огляделась. Из дома исчезло все, и уже ничего было не вернуть – Министерство не просто конфисковало всю собственность Снейпа, но и уничтожило ее. Уайлдовская «Новая жизнь» ушла в прошлое, но кое-что было потеряно навсегда, без всякой надежды вернуть или восстановить утраченное.

Гермиона сморщила нос: в доме стоял запах прокисшего молока. На кухне она нашла валяющуюся на полу пластиковую бутылку с отлетевшей крышкой и тянувшиеся от нее беловатые потеки. Гермиона произнесла «Эванеско», и бутылка вместе со следами исчезла.

Они не торопясь обошли весь дом, проверяя, все ли в порядке. Везде было чисто, все было цело, и они вернулись на первый этаж и на прощание еще раз заглянули на кухню.

В окно светили последние лучи закатного солнца, и на столе блеснуло что-то металлическое. Гермиона подошла посмотреть. Это оказался ключ. Она сжала его в ладони.

– Готова? – спросил Рон. Беллатрикс пошевелилась у него на руках, но так и не проснулась.

– Да, – ответила Гермиона.

Они вышли на крыльцо и закрыли дверь. Гермиона попробовала вставить найденный ключ в замочную скважину, и он подошел. Замок тихо щелкнул.

Все было сделано, но Гермиона помедлила, проверяя, заперта ли дверь, закрыты ли окна на первом этаже. Потом опустилась на крыльцо и посмотрела вдоль улицы.

Одинаковые кирпичные дома на Спиннерз-энд жили своей тихой жизнью: люди возвращались с работы, зажигали свет, готовили ужин. Магглы занимались своими делами, не подозревая о том, что рядом с их миром, внутри него, существует еще один. Невидимый для них «Ночной рыцарь» был припаркован на обочине и поджидал своих задержавшихся пассажиров. Гермионе тут же стало неловко перед Беном Спиди и Стивом Парклейном. Пора было поторопиться. Она достала палочку.

– Не понимаю, зачем этому дому Фиделиус? – сказал Рон. – Все равно тут уже всё разорили.

Гермиона невольно поморщилась. У Рона был просто дар говорить неподходящие вещи в неподходящее время.

– На всякий случай, – ответила она. – Вдруг еще кто-нибудь решит отомстить Снейпу. Не хочу больше рисковать. Надо, чтобы все было в порядке и ждало их возвращения.

– Да, правда, – согласился Рон.

Гермиона глубоко вздохнула. Трудно было поверить, что Гарри уехал, что они больше не будут видеться почти каждый день. Прошло уже две недели, а она все ждала, что вот сейчас он появится в камине или постучит в дверь. Гермиона чувствовала, что Рон тоже скучает, но предпочитает не говорить об этом.

– Они вернутся, – неуверенно сказала она и взглянула на Рона. – Когда-нибудь они должны вернуться домой, правда?

Рон сжал ее руку.

– Посмотрим, – ответил он. – Дом повсюду, если знаешь, куда идешь.

Гермиона кивнула. Она бездумно провела кончиками пальцев по краю ступеньки и наткнулась на выемку. Повинуясь внезапному импульсу, она опустила туда ключ. Почему-то казалось, что там – его место.

Она собралась подняться и тут взглянула в небо. Солнце село, но все еще светило из-за горизонта. Небо не верило, что наступает ночь, и продолжало сиять безоблачной яркой голубизной.

Гермиона поняла, что улыбается. Она еще никогда не видела такого яркого вечернего неба.


Конец