Гарри Поттер и секрет отражения

Глава 1. Failte!*

*ирл. аналог «Добро пожаловать!»

Гарри простоял на одном месте не менее получаса, прежде чем решился приблизиться к Хогвартсу. Хотя за это время закат угас и окрестности окутали плотные сумерки, что-то в очертаниях замка показалось ему неуловимо странным – впрочем, он без колебаний приписал это собственному утомлению от излишне богатого событиями дня.
Под ногой что-то хрустнуло: наклонившись, он нащупал довольно крупные осколки стекла. Недоумевая, откуда им взяться на чисто выметенной дороге к воротам замка, Гарри едва успел разогнуться, как поле зрения заслонила внезапно налетевшая прямо на лицо белая мягкая масса. Не успел студент по-настоящему испугаться, как ночной фантом раскрыл себя громким уханьем.
– Хедвиг! – воскликнул Гарри, чувствуя, что из глаз вот-вот снова брызнут слезы. «Нет, это решительно никуда не годится», – сурово велел он сам себе и, проведя рукавом мантии по лицу, нарочито жизнерадостным тоном сообщил: – Ну вот я и вернулся!
Однако его напускной бодрости хватило ненадолго: уже минуту спустя он разинул рот и остановился, не дойдя полусотни шагов до искореженных ворот. Разумеется, у него из памяти не стерлось, что именно вытворяли с многострадальными дверями Волдеморт и его последователи во время штурма Хогвартса, но конечного результата ему наблюдать не довелось: в дыму, который тут же их окутал, он бы и собственных ботинок не увидел. Оглянувшись, Гарри убедился, что окна, вместо того, чтобы отражать слабый свет взошедшей луны, также темнеют глубокими провалами – и до него начало доходить, откуда взялись осколки, на которые он напоролся по дороге. К тому же, по линии окон он теперь ясно видел, что восточная часть стены осела, отчего она вся как-то перекосилась; но не успел он задуматься, что могло послужить причиной столь масштабных повреждений, как его окликнули. От крыльца, над которым только что с торжествующим уханьем пронеслась его сова, отделились две тени, а затем послышался стремительный топот. Пару мгновений спустя Гермиона повисла у него на шее, за судорожными всхлипами напрочь утратив дар речи. Рядом во весь рот улыбался Рон, в кои-то веки не имевший ничего против, чтобы его девушка проявляла столь бурные эмоции по отношению к другому. Когда Гермиона наконец отпустила Гарри, продолжая отчаянно сопеть носом, его незамедлительно крепко обнял Рон, сказав:
– Мы тебя каждый день тут ждали, как два идиота… Все решили, что мы рехнулись с горя, но мы-то знали…
– Ух, ребята… – только и смог вымолвить Гарри. Он хотел немедленно сказать им, что уже и не надеялся вернуться, но не забывал о них ни на минуту и тоже волновался о том, что приключилось с ними после его исчезновения. Также ему не терпелось поведать друзьям обо всем, что произошло в Тайной комнате: как ему удалось выбраться благодаря отцу, который своим решением предотвратил войну с миром магглов, и о данном ему обещании – и даже о том, как разревелся при виде родных стен. Но шанса не представилось: вслед за Роном и Гермионой из школы повалили студенты, которых наверняка переполошила ухающая Хедвиг.
После того, как Гарри выдержал все хлопки по плечу и пожал все руки в сфере досягаемости, он наткнулся на неизбежное – темную фигуру собственного декана. Тот созерцал студента с таким видом, словно был не вполне уверен, как реагировать на его появление, и в конце концов распорядился:
– Поттер – марш в гостиную! Вы в курсе, что до отбоя не более четверти часа?
– Гм, сэр, кажется, мне надо переставить часы… – Мельком взглянув на упомянутый предмет, Гарри убедился, что они показывают шесть пополудни: по мнению его собственных часов все приключения, начиная с атаки на Хогвартс, заняли от силы часа четыре.
Не обратив внимания на его бормотание, Снейп продолжал командовать:
– Остальные – немедленно освободите дорогу Поттеру! Если его в ближайшее время не исключат из школы, то вы будете иметь удовольствие созерцать его каждый день, начиная с завтрашнего утра! Малфой, проводите Поттера в гостиную! Уизли, Грейнджер… – Покосившись на гриффиндорца и его подругу, он менее категорично закончил: – Можете пойти с Поттером. Но чтобы к десяти были у себя – я предупрежу вашего декана!
– Да я и сам дойду, – попытался отмахнуться от навязанного провожатого Гарри.
– Думаешь? – ухмыльнулся Драко. – Ну что ж, вперед…
– Эй, ты куда? – недоуменно вопросил Гарри: отбой и для Малфоя никто не отменял, а направился он в сторону, противоположную слизеринским подвалам, при этом Рон с Гермионой уверенно двинулись за ним.
– Добро пожаловать домой. – Усмешка Драко была невеселой. – У нас, некоторым образом, новоселье. Подземелий-то больше нет – завалило подчистую. Обещали вскоре расчистить, но что-то про это больше не слышно…
– Боятся, что, если разобрать завалы, не выдержат перекрытия, – подключился Рон. – Ты бы видел, как рвал и метал Снейп: у него все запасы ингредиентов там остались.
– Постойте, а как же мои вещи?! – сообразил Гарри.
– Нашел, о чем спросить, – хмыкнул Малфой. – Скажи спасибо, что весь замок не рухнул: могло и это приключиться.
– Несущие стены треснули, все до единой, – кивнул Рон. – Удержались только благодаря заклинаниям. Если бы и заклинания исчезли…
Гермиона предупреждающе сжала его руку, и гриффиндорец замолчал, лишь обменялся с Гарри многозначительным взглядом. Это было весьма кстати, потому что Гарри и сам на радостях готов был выложить то, что не предназначалось для посторонних ушей. Однако Малфой не обратил внимания на эту заминку, продолжая болтовню:
– Мы-то, те, что были в Тайной комнате…
– Ну, предположим, не в ней… – начал было Гарри, но Гермиона шикнула на него, поспешив добавить:
– До нас донеслось только эхо взрыва…
– …но, когда нас оттуда вытащили, – подхватил Малфой, мы сначала вообще не поняли, куда попали: пол перекосился, стены лопнули, все стекла повылетали к дементоровой бабушке, с потолка щебень сыплется… Бр-р, такого и в страшном сне не привидится. Однако после того, как мы пару часов сидели в подвале с двумя дюжинами Пожирателей смерти…
– И пятью – дементоров, – недовольно буркнул Рон.
– Хотел бы я посмотреть, как бы ты без них управился с Пожирателями, – парировал Драко. – Столько опытных волшебников – знаешь ли, не шутка даже для двух сотрудников РСД… – Он картинно потянулся, хрустнув пальцами на манер Гойла.
– Это для каких – двоих? – переспросил Гарри, подозревая, что речь идет о Люпине и О’Рахилли.
– Для меня и мистера Эштона, само собой, – подивился его невежеству Драко.
Гарри начал понимать: недаром поведение Короля-Рыбака на протяжении всей операции казалось ему несколько странным; видимо, тот умудрился обвести вокруг пальца не только их троих, но и самого Темного Лорда. Видя недоуменное выражение его физиономии, Малфой поспешил пояснить.
– Ведь это все он и подстроил. Помнишь, как он посетил школу еще осенью? Тогда-то мистер Эштон и посвятил меня в суть дела. Рассказал, что Темный Лорд готовит нападение на школу, которое, скорее всего, увенчается успехом, но это можно использовать в качестве ловушки: мистер Эштон постарается убедить Лорда, что я готов снять эффект фиксации и передать бразды правления Азкабаном, поэтому для нападения можно использовать дементоров, которые явятся за Волдемортом все как один. Кстати, не обошлось и без твоего участия, – милостиво сообщил Малфой. – Хоть ты не знал о сути плана, а повел себя безупречно: своей болтовней тянул время ровно столько, сколько требовалось.
– Так значит, это по вашей милости Волдеморт едва не открыл Тайную Комнату? – вопросил Гарри, не обращая внимания на тычки в бок со стороны Гермионы. – Все магическое сообщество поклонилось бы вам в ноги…
– Ну, это было из разряда непредвиденных обстоятельств, – развел руками Драко. – К тому же все, вроде как, обернулось благополучно…
– Кажется, я понял, по какому принципу планировались операции против Волдеморта, – кивнул Гарри. – «А почему бы не украсть его носки и не поменять на черные в розовую полоску? Вдруг он покончит с собой от расстройства? Конечно, с точностью результат предвидеть невозможно, но попробовать стоит…»
– Сам бы и планировал, раз такой умный! – огрызнулся Драко. – Но почему-то до того дня никто и пальцем не шевельнул, чтобы расправиться с Темным Лордом, вместо того, чтобы причитать о его зверствах! И мистер Эштон не виноват, что в Министерстве никто к нему не прислушивался!
– Ну почему – в Отделе внутренних расследований к нему бы прислушались с огромным удовольствием, памятуя прошлые заслуги, – заметил Рон.
Поняв, что разговор принял нежелательный характер, Драко поспешил сменить тему:
– Вообще-то, Уизли тоже держался молодцом, – признал он. – Да и Грейнджер с Гонт тоже. – Ну а остальные – видел бы ты их! – Драко испустил сердитый вздох. – Одни тут же начали вопить, чуть завидев дементоров, другие – реветь, что нам отсюда не выбраться, а Слоупер принялся орать, что Сам-Знаешь-Кто затаился за колонной и вот-вот на нас нападет.
– Это все клаустрофобия. Боязнь замкнутого пространства, – пожала плечами Гермиона.
– По-моему, они все предпочли бы еще более замкнутое пространство, лишь бы без дементоров, – поежился Рон. – И я не могу их в этом винить… Сказать по правде, если бы не Малфой с Эштоном, наверно, и я держался бы ничуть не лучше, – наконец признался он.
– А я бы так просто в обморок грохнулся, – мрачно подытожил Гарри. – А вам-то как впятером удалось управиться?
– Ну, это-то было несложно, – бодро отозвался Драко. – С исчезновением Темного Лорда Пожиратели окончательно растеряли боевой задор и вовсе позабыли про нас, сосредоточившись на дементорах.
– А мы про них не забыли, – ухмыльнулся Рон. – И смогли разжиться палочками за их счет. А потом мы сидели пару часов, как на вокзале, с кучей повязанных Пожирателей вместо багажа и дементорами в качестве проводников, в то время как остальные в другом конце коридора выкрикивали: «Выпустите нас отсюда!» и все в таком духе.
– А почему так долго? – поинтересовался Гарри – ведь, по его представлениям, раз все Пожиратели оказались внизу, главной задачей остальных было извлечь несчастных студентов из помещений перед Тайной комнатой.
– Ты бы лучше спросил, как они так быстро управились, – хмыкнул Драко. – Большинство профессоров со студентами оказались заваленными в подвале – их тоже надо было как-то вытаскивать.
– Почему? – в недоумении спросил Гарри.
– Они так от дементоров спасались. Мы-то их не предупредили, что бояться нечего, – пояснил однокурсник. – Конечно, нам с мистером Эштоном за это спасибо никто не сказал, однако Дамблдор лично сообщил мне, что, с его точки зрения, мы действовали единственно правильным образом.
– Конечно – план-то разработал его племянник, – не преминул заметить Рон.
– Как я посмотрю, Рональд, тебе не дает покоя, что это был не ты, – одернула его Гермиона.
Драко неожиданно фыркнул:
– Ты бы видел профессора Снейпа, когда он спустился к нам в подвал вместе с Крейде! Оба по уши в саже, взгляд безумный, на дементоров – ноль внимания. Крейде сразу бросился к Пожирателям – словно разворачивать рождественские подарки, а профессор Снейп принялся как оглашенный выкрикивать наши имена, будто на перекличке. А потом подбегает и давай трясти всех по очереди: «Где Поттер? Где Поттер?»
– Я сказала, что в Тайной комнате, – ответила Гермиона, черты ее лица вновь исказились, словно она готова была заплакать. – И тогда… он меня обнял и, погладив по голове, сказал: «Все позади…»
– Вот уж про это лучше никому не рассказывай, – прервал ее Рон, – а то все решат, что у тебя галлюцинации.
– Ладно тебе, – смущенно отмахнулась девушка, – это всего лишь говорит о том, что профессор Снейп – тоже человек.
– Ох уж мне этот человек, – буркнул Рон. – Обнимался бы со своими слизеринцами…
Увлеченный рассказом друзей, Гарри едва соображал, куда они идут, и вовсе не обращал внимания на потрясенные взгляды и возгласы, которые сопровождали их на протяжении пути. Но толпу, собравшуюся перед входом в гостиную Слизерина, не заметить было невозможно. Здесь его ждала новая серия дружеских тычков в плечо и жизнерадостных окриков: «Здорóво, Поттер! Мы так и знали, что ты выкрутишься!»
– Зайду-ка я за О'Рахилли, – припомнил Драко. – А то несдобровать мне завтра.
– Может, я сам схожу? – спохватился Гарри.
– Нет уж, лучше я, – остановил его Малфой. – А то с ним кондрашка приключится при виде внезапно воскресшего отпрыска – и что мы тогда будем делать?
Подивившись заботливости однокурсника, Гарри уселся на диван перед чайным столиком и только тут сообразил, что рядом нет подруги.
– А куда это она подевалась? Небось, домашнее делать ушла, – предположил слизеринец. – Что такое, в сущности, возвращение друга из Тайной комнаты по сравнению с подготовкой к Т.Р.И.Т.О.Н.?
Рон укоризненно отозвался:
– Какой там Т.Р.И.Т.О.Н., она со дня твоего исчезновения почти в книжки не заглядывала! Веришь ли, мне приходилось делать за нее домашнюю работу!
Гарри оглядел новую гостиную, с удовлетворением отметив, что на вид она куда уютнее старой, несмотря на скромность отделки.
– А это еще что такое? – воскликнул он, указывая на висящее на стене полотнище, на котором серебряным по зеленому был вышит лозунг: «Чистота крови – это ответственность!»
– Девиз нашей организации, – пробасил Гойл, довольный произведенным эффектом.
– Мы сами вышили, вручную, – гордо поделилась Пэнси, обменявшись взглядом с другими слизеринками.
«Какой еще организации?» – чуть было не вырвалось у Гарри, но, стоило ему взглянуть на другую стену, как нужда в разъяснениях отпала, причем челюсть последовала за ней. Под потолком колыхалось полотнище с гигантскими буквами «РСД»; понизу были нашиты фигуры, по-видимому, символизировавшие дементоров, но больше напоминавшие Каспера Доброе Привидение из мультиков, которые украдкой доводилось видеть Гарри. То ли поверху гуляли сквозняки, то ли не обошлось без магии, но серебристые силуэты трепетали, словно живые. Под этим импровизированным гобеленом висел портрет – и именно он стоил Гарри дара речи. Из потрескавшейся, некогда позолоченной рамы ему обезоруживающе улыбался отец - Бреоган Рафферти. На вид ему было лет тридцать, и, вглядываясь в его лицо, Гарри подивился: неужто с этим человеком он познакомился год назад?
– Угадай, где мы раздобыли этот портрет? – весело спросила Пэнси, заметив их интерес.
– Небось, у меня же и позаимствовали, – мрачно предположил Поттер. – Из какого-нибудь поместья.
– Ничуть не бывало, – хитро улыбнулась слизеринка. – В Магическом университете, где он преподавал.
– И вам его просто так отдали? – недоверчиво спросил Гарри.
– Да, он у них все равно без толку в чулане валялся, – простодушно сообщила Пэнси. – Его портрет некогда повесили в лекционном зале за научные заслуги, а потом сняли, когда началась вся эта история.
– Ну, хотя бы не сожгли. – Гарри постарался придать голосу беспечность, однако в душе ощутил горечь: сколько раз еще ему придется столкнуться с предубеждением против своей родни?
– Мы хотели собрать всю команду, – сообщил Крэбб, – но оказалось, что ни одного из РСД-шников не рисовали – придется ограничиться колдографиями.
– А когда мы собрались было скинуться на портрет профессора О'Рахилли… – горестно начал Нотт.
– …то он заявил: вы мне еще надгробие тут поставьте, – фыркнул Забини.
Словно в ответ на его слова, в гостиной материализовался Малфой, однако названого отца Гарри с ним не было.
– Не знаю, куда он подевался, – пояснил слизеринский староста. – Может, в Хогсмиде… Главное – с меня взятки гладки: я его искал. Зато… – Он выглянул за портрет, позвав: – Эй, где вы там пропали? – и оттуда появилась Гермиона со спутницей – изрядно смущенной Бастиндой. Усадив ее рядом с Гарри, гриффиндорка обратилась к Рону:
– Помнишь, что сказал профессор Снейп? До нашей башни отсюда путь неблизкий, так что пойдем…
– Эй, еще нет половины десятого! – возразил Рон, однако все же поднялся с дивана, ухватившись за ее тонкую руку. – Нам ведь идти ближе, чем Бастинде!
– Кое-куда все доходит очень медленно, так что лучше нам поторопиться, – многозначительно заявила девушка и, попрощавшись с другом, они удалились.
Хотя разговор с Бастиндой не клеился – слишком много вокруг было слизеринцев, которые жаждали поболтать с Гарри – он все-таки был безумно счастлив просто сидеть рядом с ней в Хогвартсе – месте, где собрались почти все близкие ему люди и где он по-прежнему чувствовал себя как дома, несмотря на все прискорбные перемены.
Однако идиллии не суждено было продлиться долго: вскоре в гостиную заглянул профессор Снейп:
– Поттер, попрошу на пару минут… Мисс Гонт, – обратился он к Бастинде, которая, завидев зельевара, попыталась было затеряться в толпе слизеринцев, – а вы что здесь забыли в такой час? Впрочем, ради триумфального возвращения нашего Мальчика-Который-Прогулял-Две-Недели-Занятий, я не стану снимать с вас баллы – при условии, что вы сейчас же проследуете в свою гостиную.
Уверившись, что Бастинде ничего не угрожает, Гарри вместе с девушкой вышел в темный коридор – и обнаружил там названого отца.
– Мисс Гонт, марш по заданной траектории! – прикрикнул Снейп на Бастинду, которую Гарри напоследок все-таки чмокнул в щеку, с опаской покосившись в сторону дяди.
Однако тот не изъявил протеста – только несколько неуверенно протянул руку в его сторону, позвав:
– Гарри!
Несмотря на довольно ранний час, О'Рахилли казался несколько заспанным; Гарри догадался в чем дело, лишь когда, шагнув ему навстречу, оказался в родственных объятиях и ощутил отчетливый аромат спиртного.
– Я думал, что потерял тебя… – пробормотал О'Рахилли. – У меня никого не осталось, кроме тебя и Бронах… Теперь-то ты не исчезнешь? – Он шмыгнул носом и признался: – Знаешь, по ночам мне снилось, что ты вернулся… а потом… я понимал, что лучше бы мне не просыпаться. Вот и сейчас… это ужасно глупо… но ведь это сон, правда? – Он отстранился, вглядываясь в лицо подростка.
– Рахилли, хватит испытывать мое терпение! – прервал его излияния сердитый голос Снейпа. – Иначе я все-таки подолью тебе такого зелья, что тебя до конца жизни будет воротить от алкоголя в любой форме!
Смерив слизеринского декана недоверчивым взглядом, Лоэгайре признал:
– Нет, такой пакости в моем сне быть не может. Значит, это наяву?
Буркнув: «Зато в моих кошмарных снах несносных ирландцев предостаточно», зельевар велел ему:
– А я тебе о чем говорю – ступай спать, а то и завтра будешь изображать из себя лунатика! Вообще-то, скорее уж Сохатого, – подытожил Снейп, глядя вслед удаляющемуся другу. Вопреки опасениям Гарри, движения дяди были достаточно уверенными, чтобы не бояться, что впотьмах он загремит с лестницы. Переведя взгляд на студента, профессор задумчиво начал: – Подозреваю, что директор этого не одобрит… но все же, мистер Поттер, быть может, скажете хоть вкратце – что там с Тайной комнатой? Полагаю, после того, как мы дюжину дней жили как на пороховой бочке, мы имеем право знать.
– Она больше не откроется, – отстраненно заявил Гарри, вспоминая, что там остался навеки заточенный дух его родного отца; ну а затем сообразил, что там же остался Темный Лорд: – А Волдеморт, если и возродится, то только в памяти потомков.
– Отчего же, в таком случае, у вас такой кислый вид? – приостановился зельевар.
– Там был дух моего отца, – решился открыть часть правды Гарри.
– Рафферти-Уолтера? – удивился профессор.
– Нет, Джеймса Поттера! Чей еще, спрашивается? – огрызнулся слизеринец, в кои-то веки желая, чтобы его декан воспылал праведным гневом, позабыв про свой вопрос за руганью и угрозами. Но Снейп лишь задумчиво хмыкнул:
– Кто бы мог подумать… И что же там делал мистер Рафферти?
– Сказать по правде, я сам не до конца понял, – признался Гарри.
– Вот теперь-то я вам верю, – рассудил зельевар и на этом прекратил расспросы.

_____
Извиняюсь перед всеми, кому обещала выложить фанфик сто лет назад: я невероятная копуша!
Oíche Shamhna shona daoibh!

Глава 2. The Pact

Несмотря на то, что прошлым вечером расчувствовавшиеся слизеринцы одарили «героя дня» собственными продуктовыми запасами, под утро Гарри разбудило знакомое ощущение свербящего голода. В его сне Дурсли с аппетитом поедали яичницу с беконом, то и дело отколупывая куски от водруженной на стол шоколадной глыбы, а Дадли еще и раскатисто смеялся, поглядывая на отлученного от трапезы кузена. Пробудившись, Гарри обнаружил, что последним видением он обязан Крэббу, беззаботно нахрапывающему что-то вроде арии Гренделя из оперы «Беовульф». Поворочавшись с четверть часа, Гарри понял, что заснуть все равно не удастся, и, одевшись, выскользнул из спальни в надежде обнаружить в гостиной остатки былого пиршества или же добраться до кухни.
По полутемной гостиной блуждали слабые отсветы от полотна с девизом и эмблемой – по-видимому, в рукоделии слизеринские девушки не преминули воспользоваться магией, ведь исходившее от вышивки серебристое сияние отдаленно напоминало свечение Патронуса. Даже пресловутые дементоры теперь казались фосфоресцирующими медузами, парящими в глубинах океана.
– Доброго вечера, – произнес тихий голос, и Гарри вздрогнул от неожиданности. Повертев головой, он сообразил, что оклик исходит от висящего перед ним портрета, совершенно скрытого сгустившимися сумерками.
– М-м-м… Угу… – только и смог выдавить из себя Гарри, застигнутый врасплох полуночной встречей. Мало было ему повстречать дух опочившего отца в Тайной комнате, так теперь с ним решил поговорить его портрет! И Гарри понятия не имел, как стоит на это реагировать: одно дело, болтовня с портретами людей из минувших эпох – они все-таки принадлежали к иному миру, несмотря на иллюзию близости, и совсем другое – с родней… Потому-то юноша отнюдь не испытал восторга, когда обнаружил, чем доброхоты с его факультета украсили стену.
– Полагаю, вам тоже не спится? – вежливо поинтересовался портрет. – Я тут совсем недавно, поэтому почти никого не знаю, так что позвольте представиться без церемоний: мое имя – Бреоган О'Рафферти. С кем имею честь?
– Так ведь я… ваш… – У Гарри от волнения перехватило дыхание.
– Вы имеете в виду, что уже знакомы со мной? – В мягкий голос Рафферти закралось замешательство. – В таком случае, прошу извинить мое невежество… Но меня можно понять: в то место, где я провел последние тридцать лет, новости доходили крайне редко.
Гарри осенило: мужчине на портрете было от силы лет тридцать, выходит, в то время он еще и о женитьбе не подумывал, что уж говорить о ребенке! Подступив поближе, юноша поклонился, надеясь, что человек с портрета различит его движение в темноте, и ровным голосом произнес:
– Гарри Поттер, к вашим услугам, сэр. Простите мое смятение – я слишком о вас наслышан.
– Постойте-ка, так это о вас говорил младший О'Рахилли? – В голосе с портрета вновь послышалось волнение.
– Полагаю, что да…
– В таком случае, вероятно, он очень рад, что вы наконец вернулись! Он замечательный мальчик, Лоэгайре, жаль, мне не довелось узнать его прежде. Правда, порой говорит такие странные вещи…
– Он немножко того… переволновался, вот! – поспешил заверить его Гарри.
– Я так и подумал, – добродушно отозвался Рафферти. – Весь в деда…
– Это ты, Поттер? – Из ведущего в спальни коридора раздался голос Крэбба, прерванный мощным зевком. – То-то я думаю, кто это там болтает…
– Простите, что помешал! – тут же извинился мужчина с портрета.
– Не вопрос, мистер Рафферти! – простодушно отозвался Крэбб, а однокурснику все-таки сообщил: – Между прочим, за шум по ночам полагается штраф.
– Уж кто бы говорил, – буркнул Гарри, недовольный тем, что завязавшийся было разговор с отцом прервали.
– …но на первый раз, так и быть, простим, – смилостивился однокурсник.
– А я уж было перепугался, что из-за меня Слизерин потеряет баллы, – съязвил Гарри, однако двинулся за Крэббом, бросив напоследок:
– Рад был познакомиться с вами, сэр.
– Благодарю, что уделили мне внимание! – раздалось в ответ.

Хотя Гарри боялся даже предположить, что за видения будут посещать его после подобной беседы, до утра он проспал без снов. Проснулся он вновь по вине Крэбба: того в полный голос отчитывал Малфой:
– При твоих представлениях о тактичности и уместности я не то что к заключенным тебя подпускать боюсь, а даже к дементорам!
Крэбб вяло отпирался:
– Да я ведь даже не о себе заботился: он бы всех перебудил таким манером!
– А заклинание «Силенцио», по-твоему, изобрели только для того, чтобы сказать: «Какое забавное заклятье… Впрочем, едва ли оно окажется полезным, ведь куда действеннее протопать по коридору, пробасив: «Тихо, а то кто-нибудь, быть может, еще спит – из тех, кого природа обделила слухом…»
– Эй, вы не могли бы перенести свои партсобрания на какое-нибудь другое время? – недовольно поинтересовался Гарри. – Я, вообще-то, не прочь бы подремать еще немного…
– Ты еще скажи, что из-за меня не выспался, – буркнул Крэбб.
– Еще одно слово, и я сделаю принятие обета молчания обязательным при вступлении в РСД! – прошипел Малфой.
Хотя в другое время Гарри не преминул бы высказаться на тему непомерного властолюбия Малфоев, на сей раз он удержал замечание при себе, ведь у него была просьба к наследнику этого блистательного рода. Улучшив момент, он обратился к Драко:
– Слушай, тут такое дело… Ты не мог бы попросить остальных – ну и сам заодно принять на заметку – чтобы они в гостиной особо про нашу семью не болтали, а? – Поймав непонимающий взгляд однокурсника, Гарри поспешил пояснить: – Видишь ли, Бреоган Рафферти, который на портрете, понятия не имеет, что он – мой отец, и о прочих вещах тоже. Я и подумал… может, ему лучше этого вовсе не знать? Конечно, это просто портрет, но… – Гарри смутился окончательно, понимая, что со стороны его слова звучат, как сентиментальные бредни.
Малфой заверил его:
– Идет. Но тогда я тоже кое-что попрошу взамен: поговори с О'Рахилли, а? Он не пойми с какой стати взъелся на Эштона, словно это он был виновен в твоей пропаже. Но теперь-то, когда ты жив-здоров, самое время забыть эту историю, а твой отец о примирении и слышать не желает…
– По мне, так это их дело, – заявил Гарри, который все же затаил на Эштона обиду за довольно-таки бесцеремонное вовлечение его самого и Рона с Гермионой в сомнительную авантюру с Тайной Комнатой.
– Не совсем, – туманно заметил Малфой, вычерчивая носком башмака некие фигуры на пыльном полу. – Тебе ведь небезразлично здоровье О'Рахилли, так? А ему общение с дементорами противопоказано – так мистер Эштон говорит. Ну а я, конечно, сумел подчинить дементоров, но до класса Уолтера мне еще далеко. Собственно, я его и не достигну – по крайней мере, надеюсь – потому что степень сродства с дементорами у меня низкая…
– Поменьше лирики, Малфой, - прервал его Гарри.
– Ну, в общем, нам в одиночку не управиться, нужен кто-то опытный, – смущенно признался Драко. – А Рахилли стал сдавать. Но не могу же я принять Эштона в команду против воли твоего отца: он на дыбы встанет, а ведь он как-никак мой наставник.
– Неужто ты чувствуешь себя ему обязанным? – хмыкнул Гарри.
– Во-первых, да, - обиженно отозвался Малфой. – А во-вторых, когда в стране только двое вполне квалифицированных РСД-шников, из которых один мечтает вцепиться другому в глотку, знаешь, к чему это приведет?
– Ладно, убедил, – махнул рукой Гарри.

Углядев Рона и Гермиону по дороге к Главному залу, Гарри бросился к ним, ликуя, словно после долгой разлуки. Он хотел было немедленно приступить к повествованию о том, что же на самом деле происходило в Тайной комнате, но в этот момент его окликнули: к их группе двигалась стайка девочек с шестого курса. – Потом все расскажу, после уроков, – заверил он друзей.
– Рады видеть тебя, Гарри, – сообщила девушка из авангарда наступающей группы.
– Без тебя в школе все стало как-то не так, – пожаловалась ее товарка.
– Еще бы, – тихо фыркнула Гермиона, – если учесть, что половину помещений разворотили, дверь сорвали, стекла до сих пор не вставили…
Не обращая внимание на ее замечание, первая девушка – в которой Гарри чудовищным усилием памяти опознал Диану Доуфорт с Рейвенкло – спросила:
– А ты не хотел бы сходить в Хогсмид на этих выходных?
– Может, и пойду, – задумался слизеринец.
– Отлично, значит, договорились? – сверкнула улыбкой Доуфорт.
– Гарри идет с нами, – вмешалась Гермиона.
Диана улыбнулась Гарри с сочувственно-понимающим видом, что стало для гриффиндорки последней каплей:
– У него, вообще-то, девушка есть, если кто не в курсе, – заявила она.
– Не встревай ты… – тихо простонал Рон.
– Бастинда, верно? – Диана приподняла брови, давая понять, что считает это не более чем временным недоразумением.
– И Гарри пойдет в Хогсмид с ней, так ведь? – с нажимом спросила Гермиона.
– Да я не знаю еще, пойду ли вообще… – буркнул тот, несколько ошарашенный подобным ажиотажем вокруг своей персоны.
Почувствовав, что ситуация накалилась не на шутку, Диана поспешила ретироваться, на прощание бросив:
– Увидимся за обедом, Гарри!
Предупреждая вопрос, готовый сорваться с уст Гермионы, он поспешил заверить:
– Да не собираюсь я никуда идти с Доуфорт!
– А что же ты молчал? – нахмурилась девушка. Но за Гарри ответил Рон:
– Да потому что никому не нравится, когда кто-то влезает в его разговоры!
– Ах, кто-то? – вскинулась Гермиона. – Ну что ж, желаю вам веселого времяпровождения в Хогсмиде, обоим: кажется, Миджен, подружка Доуфорт, не прочь составить вам компанию! – После этого девушка демонстративно удалилась на дальний край гриффиндорского стола, по пути осыпая замечаниями оробевших младшекурсников.
– Вернулся, называется, в родные стены… – вздохнул Гарри ей вслед.
– Не бери в голову, наверно, она просто переволновалась из-за твоего триумфального появления, – отмахнулся Рон. – Тут все были малость… на нервах, ну а те, кто знал, что Тайная комната может в любую минуту открыться и породить еще больший кавардак… сам понимаешь.
Гарри ощутил укол вины: за собственными переживаниями он и не подумал, что довелось вынести друзьям.
Хотя в Главном зале свежевставленные окна сверкали чистотой, следы постигших школу ненастий были заметны и тут: пропало наколдованное небо под потолком, ставшее настолько привычным, что без него помещение казалось незнакомым и невзрачным; по одной из стен змеилась трещина. Поедая овсянку, Гарри пытался воскресить в душе хотя бы отголосок вчерашнего восторга, заставившего заплакать при виде силуэта замка на закате; но вместо этого в голову лезли мысли о пропущенных занятиях, потерянных вещах и недавней ссоре. Вид нахохлившейся Гермионы также не добавлял душевной бодрости.
Впрочем, на уроках ему удалось выбросить эти невеселые думы из головы: никогда прежде, даже после утомительного лета у Дурслей, возвращение к учебе не давалось ему с такой радостью. Все преподаватели, словно сговорившись, устроили повторение пройденного за две недели, в течение которых отсутствовал Гарри. Даже Снейп признал уважительной причину многочисленных прогулов и милостиво сообщил, что пропущенные занятия студент может отработать сам, если ему не потребуется помощь учителя. «Гермиона могла бы мной гордиться», – мимолетом подумал Гарри, глядя на безупречно приготовленное зелье; словно в ответ на его мысль Рон бросил:
- Подумать только, все еще дуется!
И действительно, стоило Гарри обернуться к подруге, как та принялась с излишней поспешностью сметать со стола ошметки ингредиентов, смахнув заодно и чернильницу. Гарри против воли почувствовал себя виноватым, но утешился мыслью, что знает, как быстро поправить дело – и действительно, девушка не устояла перед его туманным намеком:
– Может, прогуляемся после уроков?

Видимо, не одного только слизеринца терзали угрызения совести: не успели они дойти до холла, как Гермиона принялась уверять его:
– Ты только не подумай, что я лезу в твою личную жизнь; просто мне показалось…
– Не бери в голову, обычное недоразумение, – поспешил заверить ее Гарри. – Я уже давно хочу с вами кое-что обсудить…
– Это связано… Сам-Знаешь-С-Чем? – шепнула Гермиона, опасливо оглянувшись, но никто не пытался прислушаться к их разговору ни в пустынном холле, ни на заснеженном, обледеневшем крыльце. Видимо, уже успевшие сродниться с заклинаниями погодного заслона школьники не слишком стремились закаляться на свежем воздухе под пронизывающими февральскими ветрами.
– Угу, и «С-Кем» тоже, – кивнул Гарри. Пару минут он собирался с мыслями, а затем неторопливо начал: – Эта Тайная комната совершенно не похожа на то, что я себе представлял. Вроде как обычная гостиная, вот только ощущение… что словно спишь. Все до ужаса буднично, и в то же время просто ум за разум заходит.
– Насколько я могу судить, все описанное тобой – нормальная реакция разума на непостижимые для него материи, – задумчиво предположила Гермиона. – В противном случае он бы попросту не выдержал… поэтому ты и оказался в привычной для тебя обстановке, хотя в глубине души ты ощущал ее эфемерность. А Слизерина ты видел?
– Мы даже беседовали. Он мне рассказывал про историю заклятья и все такое… – Гарри потер лоб: к своему ужасу, он обнаружил, что весьма смутно помнит содержание беседы, словно она и впрямь происходила во сне. – Ну, про то, зачем он все это натворил. Надо сказать, мое мнение о нем несколько улучшилось: его целью было скорее не навредить англичанам, а сохранить возможность сближения, но он сам понимал, что ситуация могла измениться, а потому спросил…
– Быть может, наше мнение об основателе твоего факультета тоже улучшится, – не выдержал Рон, – если мы поймем хоть слово из твоего рассказа.
– Извини. – Гарри перестал тараторить, но скользкие, размокшие стебли гороха под ногами постоянно сбивали его с мысли. – Я и сам не до конца понял, куда он клонит, - наконец признался он. – Зачем-то потребовалось сваливать на одного из нас выбор: открывать эту комнату или нет – казалось бы, почему самому-то не решить?
– Я более чем уверена, что дух Слизерина не случайно выбрал твоего отца, - задумчиво пробормотала Гермиона. – Полагаю, правильное сочетание качеств избранника было заложено при создании сети заклинаний…
– По-моему, Слизерин просто методом исключения выбрал, – возразил Гарри. – Мы с Темным Лордом оказались настолько низкорейтинговыми персонами, что на нашем фоне даже отец смотрелся презентабельно.
– Так что же Рафферти решил, в итоге? – Рон смахнул снег с нависшего над водой ствола ивы и присел на него, предлагая последовать своему примеру.
– А может, ты и расскажешь? – Слизеринец повернулся к Гермионе. – Я почему-то уверен, что тебе лучше моего это известно.
– Прекрати вредничать, – безапелляционно заявила гриффиндорка, пристраиваясь рядом с Роном. – Я, конечно, могу предположить, что он не стал бы открывать Тайную комнату…
– Так-то оно так, да не совсем… – вздохнул Гарри. Он остался стоять лицом к друзьям: перспектива ровной, заснеженной поверхности озера, голубеющей в опустившихся сумерках, помогала ему собраться с мыслями: – Тайная комната и вправду закрылась навеки… но отец взял с меня одно обещание, с которым я понятия не имею, что делать. – Издав еще один тяжкий вздох, он закончил: – Что я сам уничтожу преграду между мирами магглов и волшебников.
После секундной паузы Гермиона недоуменно переспросила:
– Ты уверен? Быть может, он выразился несколько по-другому?
– Ты уж меня с Гойлом-то не путай, – обиженно заявил Гарри.
– Но как он мог просить у тебя… такое?
– А это так уж сильно отличается от требования жениться на соотечественнице со стороны его дяди? – уточнил Рон. – Я так понял, ирландские родители не особенно пекутся о воле детей.
– Отец не стал бы этого делать, если бы у него был другой выход, – оскорбился Гарри. – Да и потом, это только обещание – а не клятва или там родовое заклятье…
– Но ты ведь собираешься выполнить его, верно? – не отставал друг.
– Либо я, либо мои потомки… – пожал плечами слизеринец.
– Иными словами, для нас ничего не изменилось: ты как угрожал магическому миру своим существованием, так и продолжишь это делать, – обличительно заявил Рон.
– Рональд! – В голосе Гермионы послышались раскаты грома, которые доселе обходили стороной его рыжую голову. – Ты действительно считаешь, что Гарри, советуясь с тобой по поводу своей весьма непростой задачи, желал услышать в ответ именно это, или тобой движут какие-то иные соображения?!
– Боюсь, то, что движет им, может изрядно усложнить жизнь всем нам, – буркнул Рон, но решимости в его голосе поуменьшилось.
– Ты, наверно, имел в виду «вам»? – в свой черед насупился Гарри. – Действительно, с какой стати мне заботиться о безопасности волшебников после того, как я от нечего делать помог им избавиться от Темного Лорда и Тайной комнаты одним махом? Хотя, наверно, и это – тонкий расчет со стороны моей эгоистичной, злонамеренной натуры… – Он топтался на месте, намереваясь немедленно развернуться и уйти, как только разговор примет еще более резкий характер.
– Прекратите вы, оба! – отрезала Гермиона. – Что вы за существа, мужчины: обязательно вам надо вдобавок к запутанной проблеме нагородить с три короба вздора, который вы на самом деле даже не принимаете всерьез? – Добившись внимания, она не терпящим возражений жестом указала на пустующее место рядом с Роном, и, когда их друг наконец уселся, продолжила: – Гарри обратился к нам, потому что сам не понимает, в чем суть возложенной на него задачи, но он хотя бы догадывается, что это не простая прихоть, не то что некоторые. Впрочем, ты тоже хорош, – она повернулась к слизеринцу, – тебе, что, в самом деле доставляет удовольствие, когда на тебя возводят всякие поклепы – раз делаешь все, чтобы этого добиться?
– А какой смысл оправдываться – можно подумать, кто-то прислушается, – проворчал Гарри.
– Мы прислушаемся, – отчеканила девушка. – Или тебе не терпится записать нас в разряд предателей, которые готовы отступиться при первой же возможности?
На эту отповедь Гарри было нечего возразить. Гермиона собиралась продолжить, но вместо нее заговорил Рон:
– Ну, извини, я неправильно тебя понял, только и всего, – смущенно произнес он. – В конце концов, мисс Здравый Смысл всегда под боком. – За эти слова он-таки схлопотал затрещину от вышеназванной особы, которая еще не успела вернуться в миролюбивое состояние духа. Признав эту награду вполне заслуженной, Рон только потер затылок, от чего шапка съехала на лоб. – Просто все это слишком неожиданно: и Тайная комната, и твоя миссия… бр-р-р. Сказать по правде, я вовсе не хотел бы оказаться на твоем месте; однако это не значит, что я не собираюсь тебе помогать – думаю, то, что мы с Гермионой никаких обещаний не давали, ровным счетом ничего не меняет.
На сей раз Гермиона взглянула на него с теплотой, а Гарри, потупившись, произнес:
– Спасибо, я знал, что вы не откажете в помощи… Сказать по правде, не слишком-то это честно с моей стороны – опять навешивать на вас собственные проблемы, в которые, вдобавок, ввязался добровольно.
– Не думаю, - заметил Рон. – Ведь я сам едва ли сумел бы отказать своему отцу, даже зайди речь о чем-то столь же несусветном. Однако, слава Мерлину, это не самая насущная проблема на сегодняшний день: судя по тому, что твой отец позволил оставить эту задачу потомкам, он не настаивал, чтобы мы бросались на ее разрешение, не успев толком отдохнуть от Сами-Знаете-Кого.
– Что верно, то верно. – Гермиона моментально приняла озабоченный вид. – Ребята, мы сильно запустили учебу, а Т.Р.И.Т.О.Н. не за горами. Я на всякий случай прихватила расписание занятий… – С этими словами девушка извлекла из сумки тетрадку в розовой обложке.
– Я знал, что ты это скажешь, – простонал Гарри.
– Наконец-то узнаю нашу Гермиону, – не без удовлетворения хмыкнул Рон.
Похоже, мысли о грядущих экзаменах оказывали на девушку столь тонизирующее действие, что она не обращала внимания ни на промозглую погоду, ни на жесткое сидение, чего нельзя было сказать о ее друзьях. Четверть часа спустя Рон начал украдкой позевывать, а Гарри продрог до костей; чтобы хоть как-то отвлечь затянутую в учебную реальность Гермиону, он, вытащив ради такого случая руку из кармана мантии, указал на обложку тетрадки, обильно декорированную розовыми бутонами:
- А это у тебя откуда? Браун, что ли, подарила на радостях, когда ты признала ее провидческие способности?
- Вообще-то, это рождественский подарок Рона, - сообщила Гермиона, смерив Гарри укоризненным взглядом.
- Я купил эту штуку в маггловском магазине, - сообщил Рон с таким видом, словно выкрал ее из-под носа самого Волдеморта. – Между прочим, розовый – цвет радости и счастья.
- То-то Амбридж вечно выглядела такой довольной, - не удержался Гарри.
– Очень милая вещица, - заметила Гермиона, словно предостерегая слизеринца от необдуманных комментариев. – И к тому же, очень полезная – свитки пергамента всем хороши, но, знаешь… - Она в задумчивости почесала нос пером, затем вновь обратилась к Гарри: - Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
Тот кивнул: действительно, ему самому непросто было после обычных ученических тетрадок приспособиться к хогвартским свиткам, которые, хоть не рвались и не мялись, в отличие от обычной бумаги, зато постоянно норовили скатиться со стола, внезапно скрутившись, смазать непросохшие чернила, да и места в сумке занимали куда больше, чем следовало, исходя из их скудного содержания. Это уже не говоря о том, что для обычных тетрадей не требовалось всякий раз искать парочку предметов потяжелее, чтобы прижать края, а также изображать из себя старинный проектор с пленкой, силясь отыскать нужное место в длиннющей полоске пергамента. Хотя он давно свыкся со всеми этими особенностями, все же его ничуть не удивляло, что Том Риддл в свое время избрал для своего дневника обычную записную книжку.
- Да, на пергаменте таких картинок не бывает, - простодушно заметил Рон, по-своему истолковав понимающие взгляды, которыми обменялись его друзья. Взглянув на темнеющее небо, он добавил: - А не пора ли нам, как бы сказать, по домам? А то так недолго и зрение испортить… Ну, Гарри, понятное дело, терять нечего, а вот мне бы не хотелось, чтоб меня потом путали с Перси.
- А магическая коррекция зрения на что? – возразила Гермиона.
- По-твоему, Дамблдор из-за лени в очках ходит? Да и Гарри могли бы давно зрение подправить – как-никак герой всего волшебного мира – выходит, что-то не так с этой твоей коллекцией, не иначе…
Вынужденная признать его правоту Гермиона затолкала тетрадку в сумку, затем принялась растирать замерзшие руки: едва магическое действие учебы закончилось, холод пронял и ее. Рон тут же обхватил ее кисти ладонями и осторожно подул на озябшие пальцы. Девушка бросила виноватый взгляд на Гарри, и тот ответил ей широкой улыбкой: иначе он не смог бы объяснить, как счастлив от того, что все недомолвки остались позади, и он вновь может ощутить единство с друзьями, которых едва не лишился в ходе грозных событий.

Глава 3. I got nothing to say

На обратном пути Гарри сообразил, что так толком и не поговорил с дядей этим вечером, а зная нрав Лоэгайре, вполне можно было ожидать, что тот обидится на подобное невнимание к своей персоне. Поэтому, попрощавшись с друзьями до завтрашнего утра, он спешно отправился в апартаменты приемного отца, чтобы успеть хотя бы немного поболтать с ним перед отбоем.
К своему удивлению, юноша обнаружил там не только О'Рахилли, но и полдюжины однокурсников впридачу – слизеринских товарищей и Невилла с Луной. Однако сам хозяин комнаты, похоже, не возражал против этого разношерстного сборища: развалившись в кресле с чашкой чая в руках, он увлеченно повествовал о каких-то делах минувшей давности:
– Представьте себе, в каком мы оказались положении: министерцы орут, мракоборцы хватаются за палочки, а дементоры на всех – ноль внимания, так и лезут мимо нас в эту несчастную комнату… – Завидев Гарри, он прервался: – Ну наконец-то! Только явился – и опять куда-то пропал…
– Гулял. С друзьями, – виновато отозвался Гарри, демонстрируя в качестве доказательства ботинки, облепленные снегом.
– Ну так погуляй еще немного, – буркнул Нотт и потребовал у Рахилли продолжения: – Так что там оказалось, в кабинете?
– Э-э-э, не понял? – Гарри оторопел: мало того, что недавние идейные противники невесть зачем набились в жилище его родственника, так еще и бесцеремонно выпроваживают его самого!
Однако Рахилли идею Нотта не поддержал.
– Присаживайся, Гарри, – предложил он, бросив Нотту: – А вы ступайте учиться. И тренируйтесь, а то ваш Анцерус пока что оставляет желать лучшего.
Слизеринцы удалились, что-то недовольно бурча под нос, Невилл и Луна – о чем-то оживленно перешептываясь.
– Присоединяйся. – О’Рахилли вручил племяннику чистую чашку.
Хотя у Гарри была тьма вопросов, и к тому же он подозревал, что у названого отца их было не меньше, несколько минут они пили чай в полном молчании. Гарри был рад наконец расслабиться, выкинув из головы все эти обязательства, пророчества и экзамены, и его дядя, казалось, испытывал сходные чувства. Однако долго наслаждаться покоем им не пришлось: вскоре явился вездесущий профессор Снейп и сообщил с порога:
– Я так и знал, что посещение Тайной комнаты не пройдет для вас даром: похоже, свойственная вам привычка пропадать в неведомом направлении обострилась в еще большей степени. Но прошу учесть, что после исчезновения Темного Лорда у вас больше нет уважительных причин для подобных эскапад.
– Мы всего-то прошлись к озеру, – недовольно отозвался Гарри.
– Как я и предполагал, от осознания собственного героизма ваша память сильно пострадала – особенно ее разделы, касающиеся элементарных приличий, – холодно заметил Снейп.
– Сэр, – запоздало добавил Гарри.
– Ни к чему стараться, Поттер; я-то уже привык к прискорбному состоянию ваших манер, – съязвил зельевар и, прежде чем О'Рахилли успел что-либо возразить, поспешил добавить: – Собственно, сюда меня привели причины отнюдь не педагогического характера: вас желает видеть директор.

Уже по дороге к директорскому кабинету декан обратился к студенту с просьбой, которая больше напоминала издевку:
– Постарайтесь не слишком докучать директору своими подростковыми проблемами; уверяю вас, сейчас его занимают куда более существенные вопросы.
– Я и не собирался – со своими проблемами я вполне могу справиться самостоятельно, – оскорбился Гарри.
– Стараниями Грейнджер и Уизли, хотите сказать?
– Если у меня есть друзья, это еще не значит, что сам я ни на что не способен, – вырвалось у Гарри прежде, чем он успел сообразить, как может воспринять эту фразу профессор. Однако тот лишь едва заметно усмехнулся, сказав:
– Раньше вы казались мне более проницательным. Я лишь пытался предупредить вас, чтобы вы не распускали языка сверх меры – для вашего же блага.
Гарри остановился как вкопанный, сраженный не столько полученным предупреждением, сколько каким-никаким признанием собственных интеллектуальных способностей, хоть и облеченным в излюбленную зельеваром форму уничижительного сарказма.
– Однако прошу простить меня за бестактность… – Извинение со стороны декана шокировало студента еще больше, однако профессор закончил вполне традиционным образом: – …ведь я не учел прискорбной ограниченности ваших способностей в этой области.
Гарри вспыхнул от возмущения, однако, не успели они дойти до коридора с горгульей, как любопытство в нем пересилило обиду:
– Но вы же не имеете в виду, что мне не стоит доверять директору…
– Либо мои дурные предчувствия относительно влияния незаслуженных успехов на неокрепший мозг оправдались сверх меры, либо вы просто придуриваетесь, Поттер, – отрубил профессор. – Я полагал, что выпавшей на вашу долю дешевой популярности вполне достаточно, чтобы почивать на лаврах. Однако, если вы по-прежнему настроены искать всевозможные неприятности, я настоятельно рекомендую вам рассказать о своих метафизических похождениях со всяческими подробностями, походя делясь с директором соображениями о дальнейших творческих планах в этой области.
– Э-э-э, профессор… – Гарри вновь остановился.
– Неплохо, Поттер, но, по-моему, пора переходить на другие гласные, – отозвался Снейп.
Проглотив очередную издевку, Гарри произнес:
– Но я же не могу соврать Дамблдору…
– Не стоит тыкать меня носом в мои собственные педагогические провалы, Поттер. – Зельевар возвел глаза к потолку. – Когда я брался за обучение вас окклюменции, я полагал, что столь основополагающие понятия известны даже вам. Однако никогда не поздно признать собственные ошибки, как говорил один мой знакомый Пожиратель. Так вот, при сокрытии мыслей куда более действенным приемом, чем ложь, является уход от ответа. Только не говорите, что вы и теперь не понимаете, о чем я, иначе я решу, что в Хогвартс в обличии Гарри Поттера вторгся замаскированный чужак.
После этого Гарри позволил проводить себя до пункта назначения в полном молчании.

Кабинет директора, казалось, был единственным помещением в школе, не претерпевшим драматических перемен в ходе недавней кампании. Тиканье и жужжание инструментов, а также мирно дремлющий Фоукс невольно заставляли Гарри усомниться, не привиделись ли ему события последних дней. Директор также не спешил развеивать эту иллюзию: вместо того, чтобы заговорить о цели встречи, предложил гостям чаю. От Гарри не укрылось, что старый волшебник не желает заводить разговор при его декане, однако зельевар как ни в чем не бывало уселся за столик и принялся с аппетитом прихлебывать горячий напиток. В конце концов Дамблдор не выдержал и принялся издалека подбираться к интересующему его предмету – по крайней мере, так заключил проинформированный Снейпом Гарри:
– Мальчик мой, хотя я не сразу заговорил об этом, посвященные в тайну понимают, что нельзя недооценивать твою заслугу перед магическим обществом… даже перед всем человечеством, хотя меня немного коробит от пафосности этих слов. – Директор слегка улыбнулся, отправляя в рот лимонную дольку.
– В этом нет моей заслуги, профессор, – поспешил заверить его Гарри. – За ликвидацию Волдеморта стоит благодарить Эштона и Малфоя, а за Тайную Комнату – моего отца. – Краем глаза он заметил, что Снейп приподнял брови в картинном изумлении – и уловил в этом жесте тень одобрения. – Дело в том, что в Тайной Комнате мы по неведомой причине оказались вчетвером: я, Волдеморт, мой отец – Бреоган Рафферти – и Салазар Слизерин. – Дамблдор кивнул, не давая понять, насколько подобное обстоятельство стало для него неожиданностью, и студент продолжил: – Слизерин сказал, что должен поручить решение о том, стоит ли открывать Тайную Комнату, одному из нас, и выбрал отца.
– Почему? – вырвалось у директора.
– Он показался Слизерину самым разумным из присутствующих, – вздохнул Гарри. – Мне он заявил, что у меня дурная наследственность по линии О'Рахилли, а Волдеморту… думаю, вы догадываетесь. – Дамблдор в самом деле не стал расспрашивать, в чем причина подобного пренебрежения к своему потомству со стороны одного из хогвартских основателей, и вместо этого спросил:
– Что же он говорил о возможности открытия Тайной Комнаты в дальнейшем?
– Ее не будет. – Гарри опустил глаза, припоминая наставления Снейпа о том, как важен зрительный контакт при легилименции. – Решение не имело обратного хода, так что все присутствующие вынуждены были остаться там навечно, за исключением одного – как видите, им оказался я.
– Ты вполне уверен в услышанном? – не унимался директор. – Как тебе показалось: он ничего не утаивал?
– Откуда мне знать, профессор? – пожал плечами юноша. – Быть может, Слизерин солгал мне; впрочем, не знаю, что у него могли быть за причины. Полагаю, если бы он хотел открыть Тайную Комнату, то не стал бы у нас и спрашивать.
– Есть некоторые заклинания, осуществимые только при добровольном согласии всех участников, – сообщил Дамблдор, вставая из-за стола, чтобы пройтись по кабинету.
– В таком случае, ему следовало бы остановить выбор на Волдеморте – только и всего, – возразил Гарри.
– Ну а твой отец – он колебался? – спросил старый маг после пары кругов по кабинету.
– Нет, – отрубил слизеринец, надеясь, что его ответ прозвучал не слишком поспешно.
Взгляд Дамблдора смягчился; приблизившись к студенту, директор положил руку ему на плечо и попросил:
– Прости, что заставил тебя вновь пережить все это. Несмотря на то, что ты упорно отрицаешь свою заслугу, она состоит хотя бы в том, что ты был рядом с однокурсниками, а после – со своим отцом, когда он принимал решение, бывшее, возможно, не столь легким, как могло показаться. Полагаю, теперь тебе нужен отдых.
Гарри незамедлительно попрощался и зашагал к новой гостиной: час отбоя уже давно пробил. Его декан последовал было за ним, однако Дамблдор задержал его:
– Северус, постойте! Раз уж вы здесь, хочу поделиться с вами одной новостью.
Зельевар без особой охоты вернулся на прежнее место.
– Полагаю, вы не станете отрицать, что вам непросто совмещать нагрузку профессора и декана факультета, – начал директор.
– Другим деканам это удается, и мне казалось, что я тоже справляюсь, – буркнул Снейп.
– Я ценю ваше трудолюбие и самоотверженность, – заверил его Дамблдор, – однако это не причина, чтобы полагаться исключительно на них в столь важном вопросе.
– Не собираетесь ли вы сообщить мне, что нашли еще одного зельевара? – прищурился преподаватель.
– Нет, что вы: при наличии в школе столь превосходного специалиста, как вы, в этом нет ни малейшей надобности, – отозвался старый маг. – Но я нашел вам ассистента.
– Я в нем не нуждаюсь, – категорично заявил Снейп.
– Северус, прошу вас, не упрямьтесь, – обезоруживающе улыбнулся директор. – Вы же сами который год грозитесь уйти с поста из-за того, что учебные нагрузки для вас слишком обременительны…
– Больше вы об этом не услышите, – пообещал зельевар. – К тому же, неужто вы всерьез полагаете, что с прибытием этого вашего ассистента мои обязанности станут хоть на йоту легче? У меня лишь появится еще один подопечный, за каждым шагом которого придется следить! Вы же не думаете, что я доверю ему что-нибудь действительно важное – а иного в зельеварении не бывает…
– Именно что думаю, – чуть строже отозвался Дамблдор. – Уверяю вас, это очень талантливый, рассудительный юноша, который все схватывает с полуслова…
– Сколько ему лет? – перебил Снейп.
– …ко всему прочему, он уже успел ознакомиться с основами предмета, работая фармацевтом в госпитале святого Мунго… – не обратив внимания на вопрос, продолжал директор. Однако Снейп упрямо повторил:
– Так сколько?
– Семнадцать, – без особой охоты сообщил директор.
– Отлично, и готов поспорить, что он даже не сдал Т.Р.И.Т.О.Н. – Зельевар откинулся на стуле, скрестив руки на груди: он почти поверил, что на сей раз ему удастся переубедить своего начальника.
– Действительно, – согласился тот, – однако тому есть причины, достойные уважения.
– Наличие денег или связей у его родственников? – съязвил профессор.
– Об этом судить вам, – мягко улыбнулся старый маг. – Этот юноша – Тэмлин Джонс.
– У нас, что, мало проблем с законом? – скривил губы Снейп, переварив полученную информацию. – Только трансценда нам тут не хватало… Может, сразу уж и вампира наймем – так сказать, для полноты комплекта?
– Северус, я полагал, что вы как человек, не понаслышке знакомый с произволом властей относительно тех, в ком они видят опасность, проявите большее понимание. – Голос Дамблдора стал жестче. – Если у вас появятся конкретные претензии к работе молодого Джонса – милости прошу ко мне.
Восприняв эти слова как окончание разговора, зельевар довольно-таки сухо распрощался с начальником и отправился в свои апартаменты. Не прошло и получаса, как в его дверь постучали.
– Я занят! – рявкнул Снейп, которому вовсе не улыбалось услышать очередные «приятные» известия. – То, что я – профессор в этой школе, не дает права ломиться ко мне с утра до ночи! – для пущей острастки добавил он, полагая, что это какая-то заблудшая студенческая душа. Вопреки его четкой рекомендации, дверь все-таки отворилась, впустив изрядно измотанного и помятого Люпина. Нелюбезность его коллеги как рукой сняло: он тут же пододвинул новоприбывшему кресло движением палочки, с нетерпением спросив:
– Ну как?
Однако тот не спешил ответить, вместо этого озадачив хозяина апартаментов другим вопросом:
– Как там Гарри?
Снейп скривил губы:
– Нахален и самонадеян, как обычно; впрочем, я в кои-то веки готов признать, что все эти передряги хоть чему-то его научили. То, что он несет про Тайную Комнату, больше похоже на горячечный бред, но в остальном он, кажется, в своем уме, если его мыслительные процессы можно так назвать. Убедишься в этом сам, если он за ночь не умудрится еще куда-нибудь пропасть. Так чем решилось дело в Учебном департаменте?
– Результаты инспекции Келтхайра признали недействительными, – вздохнул оборотень. – Теперь нас ждет новая комиссия… А учитывая, в каком состоянии пребывает школа, нечего ожидать положительных результатов. Однако не будем впадать в отчаяние заранее. Ну а ты-то с какой стати кидаешься на посетителей? – Он послал Снейпу изможденную улыбку.
Зельевар какое-то время молча занимался приготовлением чая, предоставив гостю терпеливо дожидаться ответа. Наконец, поджав губы, он поведал:
– Дамблдор навязал мне ассистента.
Не дождавшись продолжения, Люпин спросил:
– Ну и что с того? Разве не ты твердил, что профессорская деятельность мешает твоей научной работе? Вот тебе и представится возможность свалить большую ее часть на новенького.
– Возможно; вот только, боюсь, это свидетельствует о том, что Дамблдор решил меня уволить.
– Но ведь ты и сам говорил, что в этой школе тебя держит лишь отсутствие приличной замены, – пожал плечами профессор ЗОТИ.
– Мало ли, что я говорил, – буркнул Снейп. – В любом случае, это попросту подло – выживать меня вот так, исподтишка. Я бы понял, если бы Дамблдор сказал мне в лицо, что мое присутствие в Хогвартсе более не желательно, но к чему подобное лицемерие…
– Брось, у тебя попросту разыгралось воображение, – заявил Люпин с напускным легкомыслием, но было заметно, что он задумался.
– К тому же, ты не представляешь, кто это – младший Джонс.
– Брат Гестии? – удивленно переспросил Люпин. – А я уж думал, что он живет за границей, потому что никогда его не встречал…
– И не мудрено, – многозначительно произнес Снейп. – Ведь он – трансценд.
– Правда? – изумился оборотень. – Все равно не понимаю, почему Гестия не сказала об этом, ведь подобный дар мог бы на славу послужить Ордену Феникса…
– Всем, может, и не сказала, однако Дамблдор и я оказались в курсе. Я понимаю, почему Джонс не хотела впутывать брата: ведь, просочись это в Министерство, не миновать бы ему Азкабана, сколь бы чисты ни были его намерения. К тому же, как ты себе это представляешь: за ним следят похлеще, чем за таблицей чемпионатов по квиддичу! – назидательно добавил Снейп.
– В самом деле, об этом я не подумал, – признал профессор ЗОТИ. – Но как Дамблдору удалось добиться для Джонса-младшего разрешения работать в Хогвартсе?
– Лучше сам у него спроси, – бросил Снейп. – Меня, по правде, это не слишком занимает.
– Кстати говоря, о комиссии – чуть не вылетело из головы, – внезапно сменил тему Люпин. – Один тип в Министерстве принялся расспрашивать меня о нашем подвале: какие, мол, секции завалило. Я ему ответил, что приблизительно все, но это его не устроило: он требует подробного чертежа, да еще с указанием, какие коридоры полностью блокированы, какие поддаются расчистке, какие – нет…
– Насколько я понимаю, заняться составлением этого впечатляющего документа ты предлагаешь мне?
– А ты, насколько я понимаю, все равно откажешься? – вздохнул оборотень.
– Нет, «откажешься» – немного не то слово. Я полагаю, ни к чему устраивать тебе лекцию на тему, что на меня и без того сваливают абсолютно все проблемы, касающиеся этой школы, хотя я не только не являюсь директором, но и не имею намерения им стать – ведь ты ведь ухватил мою идею в общих чертах?
– Ну что ж, придется переложить это на О’Рахилли – ведь скоро, позволю себе заметить, полнолуние…
– А вот это уже похоже на шантаж, – с упреком отозвался зельевар.
– Отнюдь, это будет даже забавно. Ты бы видел составленный им план Азкабана: это было что-то похожее на детский рисунок на тему «Моя семья», щедро изборожденный всякими кельтскими завитушками. Видать, художественные наклонности его народа не дают ему покоя, в то время как способностей хватает лишь на весьма абстрактное изображение дементора.
– Помнится, как-то на Уходе за магическими существами он нарисовал лепрекона, а профессор похвалил его: до чего, мол, замечательный получился лешак, – усмехнулся Снейп. – Твоя правда: пускай и Рахилли наконец делом займется, и эти доходяги из Министерства будут знать, как совать нос в наши дела. Зачем им вообще сдался план нашего подвала? Я надеюсь, они не собираются его расчищать – в противном случае то, что не удалось завершить Флитвику, с успехом получится у них…
– Понятия не имею, – устало пожал плечами Люпин. – Я ему, кстати, предложил: почему бы вам самому не посмотреть? Мало того, что их комиссия действует нам на нервы – так мы еще и должны выполнять их работу? Но тут он заюлил: мол, чудовищно занят и все такое…
– Знаю я их «занятость», – хмыкнул Снейп. – Самолетики устают гонять, бедняжки. Им бы поработать с этой толпой саботажников, которых они гордо именуют «наше будущее», да вдобавок заполнить кучу документов, чтобы чиновникам Отдела образования было чем заняться… Как его зовут-то, этого трудоголика с инженерным складом ума?
– Какая-то французская фамилия… – нахмурился оборотень. – Монтенегро, что ли… нет, постой… как-то это связано с Рождеством…
– Монте-Кристо? – приподнял брови профессор зельеварения.
– Да, точно! – просветлел Люпин.
– А зовут его, часом, не Эдмоном?
– Ты что, с ним знаком?
Смерив коллегу осуждающим взглядом, Снейп вынес вердикт:
– А я-то считал тебя начитанным человеком…
– А о нем что-то писали? – озадаченно переспросил Люпин.
– Не сказал бы, что именно о нем, хотя в нашем мире все возможно, – рассудил зельевар. – Сдается мне, что этот твой таинственный бюрократ либо психопат, либо крайне интересная личность… хотя, скорее, и то, и другое разом.
– Ты прямо как Шерлок Холмс – можешь все сказать о человеке лишь по имени! Ну что, будешь упрекать меня в недостаточной начитанности?
– Гениально, Ватсон, – кисло отозвался Снейп.

Глава 4. Dancing with jackals

Дорогие читатели, простите за длительное исчезновение! Всему виною сессия...
______
На следующее утро, едва занялся рассвет, Лоэгайре О'Рахилли спустился в холл с абсолютно мирными намерениями: профессор Спраут попросила его посмотреть, нельзя ли восстановить погодный барьер. Конечно, угроза нападения дементоров миновала, однако обитатели Хогвартса успели настолько свыкнуться с зелеными зарослями, что без них территория вокруг школы казалась унылой и невзрачной. Все думы профессора были о горошке, и потому приземистую фигуру в розовой мантии он заметил, лишь когда практически налетел на нее.
– Здрасте, – в растерянности произнес он.
– Мистер О'Рахилли! – Долорес Амбридж расплылась в приторной улыбке. – Помнится, мы с вами виделись совсем недавно.
– Гм, да… – Бывший РСД-шник смешался еще больше, но все же попытался поддержать разговор: – Чем обязаны вашему посещению?
– О, уверяю, на сей раз не про вашу душу, – вновь улыбнулась Амбридж, явно намекая, что это не более чем временное недоразумение. – У вас ведь больше не было неприятностей с законом, мистер О'Рахилли?
– Полагаю, нет… – пробормотал ирландец, однако задумался, судорожно припоминая события истекшего месяца.
– Советую вам продолжать в том же духе, иначе вы сильно подведете мою сестру, – пригрозила Амбридж. – Видите ли, она изрядно рискует карьерой, помогая вам.
Оставив растерянного собеседника в холле, мисс Амбридж пронесла свое корпулентное тело в Главный зал, где ученики и профессора начинали собираться к завтраку. Завидев ее, студенты принялись взволнованно перешептываться, а преподаватели молча уставились в тарелки, не удостоив ее взглядом: они знали о предстоящем визите. Однако гостью нисколько не смутил столь прохладный прием; она проследовала прямиком к профессорскому столу, из-за которого лишь Дамблдор поднялся поприветствовать ее.
– Рады вновь видеть вас в этих стенах, мисс Амбридж! – как ни в чем не бывало улыбнулся он. – Искренне надеемся, что ваш нынешний визит завершится не столь неприятным для вас образом.
Подобное напоминание на мгновение стерло дежурную улыбку с лица новоприбывшей, однако она быстро оправилась, проворковав:
– Я тоже надеюсь, что мне удастся завершить некоторые неоконченные дела.
– Мы с коллегами приложим все старания, чтобы наше сотрудничество оказалось как можно более плодотворным, – заверил ее Дамблдор, жестом обводя соседей по столу: преподаватели посылали Амбридж взгляды, не оставлявшие сомнений, что именно они подразумевали под «плодотворностью».
– Прежде всего, я хотела бы побеседовать со свидетелями исчезновения мистера О’Рахилли-младшего, – заявила Амбридж.
– Это не входит в ваши полномочия! – возмутилась МакГонагалл, стукнув ложкой о тарелку.
– Моя коллега права, – кротко сообщил директор. – Однако мы ведь не откажем нашей гостье в любезности, верно? – Он заговорщически улыбнулся профессору трансфигурации. – В вашем распоряжении будут все студенты, включая главное действующее лицо – мистера Поттера. К сожалению, вы не сможете переговорить с мисс Виллиной Гонт: она отдыхает после пережитого потрясения…
– К слову о мисс Гонт, – перебила Дамблдора Амбридж. – Вам известно ее местонахождение?
– Разумеется, – отозвался тот. – Однако не стоит пытаться выведать это у ее младшей сестры: она не знает, где Виллина. Полагаю, вы не станете возражать, если я попрошу одного из преподавателей, свободного от занятий, присутствовать при ваших беседах со студентами?
– В этом нет необходимости! – хотя тон Амбридж сделался еще более елейным, ее лицо потемнело.
– Боюсь, что есть, – просто отозвался Дамблдор. – А если вы не согласитесь, придется напомнить Министерству о некоторых инцидентах, имевших место в позапрошлом году… Если вы желаете приступить прямо сейчас – кажется, вы на ближайший час свободны, мистер Люпин? – обратился он к оборотню.
– И на последующие тоже, – широко улыбнулся тот в ответ. – Полагаю, профессору О'Рахилли не составит труда подменить меня на паре уроков.
Несмотря на то, что Амбридж всеми силами старалась сохранить невозмутимость, на ее лице промелькнула неприязненная гримаса.
– Или, может, лучше попросить профессора Флоренца? – предложил Люпин.
– Полагаю, наша гостья будет не слишком этому рада, – покачал головой Дамблдор. – Впрочем, если вас почему-либо не устраивает кандидатура профессора Люпина…
В ответ Амбридж пробулькала что-то утвердительное.

Предыдущим вечером Гарри добросовестно пытался взяться за уроки, в результате этого поздно лег и с трудом успел к завтраку. Ему в глаза сразу бросился Люпин за профессорским столом, и студент не сразу обратил внимание, с кем тот беседует. Заметив, он не сразу поверил своим глазам: неужто эта розовая мантия и завитая шевелюра не привиделись ему в дурном сне? Второй раз молодой волшебник подумал о том же, когда Люпин окликнул его:
– Доброе утро, Гарри! Пойдем, мисс Амбридж хочет кое о чем с тобой побеседовать.
Не удостоив гостью приветствием, Гарри двинулся за ними. Благодаря тому, что Амбридж стремилась держаться как можно дальше от оборотня, им со студентом удалось отстать, чтобы перекинуться парой слов наедине.
– Она входит в инспекционную комиссию; по счастью, не возглавляет ее, однако, думаю, мы от нее еще натерпимся, – принялся пояснять Люпин. – Постарайся не дерзить ей без нужды, а в остальном – можешь отвечать, как тебе вздумается, хоть вообще не говори ни слова: она не имеет права тебя заставлять.
В этот момент Амбридж остановилась у пустующей аудитории, смерив попутчиков подозрительным взглядом. Пока она мешкала у дверей, Люпин шепнул:
– Ты ведь хочешь стать дипломатом – чем тебе не практика?
Его слова изрядно взбодрили юношу.
– Итак, мистер Поттер, – инспекторша наградила его улыбкой, в которой не было ни тени дружелюбия, – попрошу поведать о событиях того дня, когда вы пропали, со всеми возможными подробностями.
– Ладно, – легко согласился Гарри. – Дайте подумать… Мы встали, пошли на завтрак… была овсяная каша с малиновым вареньем и какао.
– Подобные детали можно опустить, – поторопила его гостья из Министерства. – Сосредоточьтесь на событиях.
– Хорошо, – покорно кивнул Гарри. – Потом мы повстречались с Малфоем – полагаю, вы его хорошо помните. Он сказал, что нас искал мистер Эштон…
– Вы утверждаете, что между Эштоном и мистером Малфоем есть связь? – прервала его Амбридж.
– По правде, он немного не так сказал – переврал фамилию Эштона… – продолжил Гарри, проигнорировав ее вопрос.
– И при этом вы будете утверждать, что они были близко знакомы! – торжествующе заявила волшебница.
Гарри подавил желание заявить, что лучше бы ей спросить об этом у самого мистера Малфоя, и ответил:
– Я так понимаю, он сделал это нарочно, чтобы у нас раньше времени не возникло никаких подозрений.
– Что вы имеете в виду? – Глаза Амбридж сузились.
– У них с мистером Эштоном был сговор…
– Вы утверждаете это на основе слов Эштона?
Тут студента посетила идея довольно-таки хулиганского характера: наклонившись к столу, он, понизив голос, ответил:
– Нет, это мои собственные догадки.
– Так-так, – по лицу Амбридж расплылась довольная улыбка, – расскажите-ка поподробнее.
– Видите ли, с самого начала года Малфой стал вести себя подозрительно, – поделился Гарри. – Отправлял какие-то зашифрованные послания, манкировал указаниями отца…
– Вы имеете в виду мистера О'Рахилли? – спросила его собеседница, кивнув самой себе с таким видом, словно только что заглотила особенно вкусную муху.
– Было бы странно, если бы я имел в виду кого-то другого, вы не находите?
– Не дерзите, мистер Поттер, – одернула его волшебница, впрочем, даже это не повлияло на ее настроение. – Как вы полагаете, почему мистер Малфой так поступал?
– Вы насчет писем? Сначала я полагал, что у него появилась пассия…
– Я имею в виду занятия с вашим приемным отцом, – прервала его Амбридж. – Возможно, причина крылась в том, что мистер Малфой… сомневался в его методах работы?
– Наверное, – глубокомысленно кивнул Гарри. – Сказать по правде, не он один: многим они представляются довольно-таки чуднЫми. Но Малфою, как его выученику, безусловно, виднее, чем мне… Однако, может, вы желаете услышать о дальнейших событиях того дня?
Амбридж промурлыкала что-то утвердительное, но уже не особенно вслушивалась в повествование. Гарри, тем временем, монотонно перечислял:
– На чем я там остановился? Ах, да, мы шли на завтрак… Драко сказал, что мистер Эштон нас не дождался и велел искать его в Хогсмиде, куда мы и отправились. Когда мы пришли в «Три Метлы», мистер Эштон угостил нас тянучками и мы говорили о психологии.
– О психологии? – изумленно переспросила Амбридж.
– Ну да, вам рассказать подробнее? – Собеседница Гарри поспешно мотнула головой, и он заметил: – Знаете ли, он – человек не без странностей, мистер Эштон, но слушать его действительно интересно – не оторвешься. Поэтому, по правде, не знаю, сколько времени минуло…
– «Интересный человек» – это так вы охарактеризовали Пожирателя Смерти? – не преминула заметить Амбридж.
– Ну тогда-то я этого не знал – вот и счел его интересным человеком. Полагаю, Люциуса Малфоя тоже многие признавали неплохим собеседником, – как бы невзначай бросил он, памятуя о связи Фаджа и самой Амбридж с вышеупомянутым аристократом. – А потом, значит, нас схватили и повели к Хогвартсу…
– Кто вас схватил? – быстро переспросила волшебница.
– Понятия не имею – они ведь были в масках.
– А Эштон?!
– По правде, я про него тут же и думать забыл, так что не знаю, что он там делал. – Дальше Гарри принялся со всевозможным тщанием описывать штурм, прилагая замечания о том, кто упал, кто поранился, кто звал на помощь: прошло не меньше получаса, прежде чем он добрался до того, как они спустились к Тайной Комнате. – Ну а потом мистер Эштон начал рассказывать о процессе передачи власти от одного директора Азкабана другому…
– Выходит, это он принуждал мистера Малфоя сотрудничать с Сами-Знаете-Кем? – мечтательно вопросила Амбридж.
Гарри задумчиво кивнул:
– Выходит, что так. Волдеморт велел Малфою вызвать нескольких дементоров, а тот зачем-то нагнал целую дюжину, из-за чего я и Темный Лорд угодили в какое-то непонятное измерение…
– Значит, мистер О'Рахилли не почел за нужное обучить его этому навыку? – жадно переспросила Амбридж.
– Ну вот, мне удалось выбраться из этого измерения, а Волдеморту – нет, вот, собственно, и все… А что до Малфоя – ну да, я же говорил, он ничего толком не мог освоить, провалил комиссию… Может, в самом деле, отцу не следовало обращаться с ним так сурово…
– «Сурово» – то есть, вы были свидетелем жестокости О'Рахилли по отношению к мистеру Малфою? – не унималась Амбридж.
– Как-то раз он даже треснул Драко по затылку, – хмыкнул Гарри. – Ну а очнулся я на побережье Нормандии, где меня подобрал автобус «Ночной рыцарь». Потом мне сказали, что прошло две недели, хотя мне казалось, что несколько меньше. Надеюсь, ко мне больше нет вопросов?
– Можете быть свободны, мистер Поттер, – рассеянно кивнула Амбридж.
Гарри повернулся к Люпину, громко поинтересовавшись:
– Вы слышали, профессор: у мисс Амбридж нет больше ко мне вопросов относительно событий того дня, вплоть до моего появления. А то, по правде, я не очень люблю, когда меня несколько раз спрашивают об одном и том же.
Амбридж словно очнулась от дремы, вытаращившись на студента, однако тот уже отвернулся и вышел в коридор вслед за Люпином. Выражение лица последнего было трудно прочесть; но, когда они дошли до конца коридора и оборотень остановился, его лицо против воли расплылось в улыбке:
– Мне посчастливилось знать твоих родственников и со стороны отца, и со стороны матери; надо сказать, все они были по природе довольно-таки простодушными, открытыми людьми – любопытно, откуда в тебе взялись эти иезуитские наклонности.
– Видимо, от Волдеморта, – пожал плечами Гарри. – Мы с ним, как-никак, братья по крови – полагаю, теперь вы тоже знаете.
Люпин вновь нахмурился:
– Но ты не боишься, что твои показания могут навредить О'Рахилли и Эштону?
– Во-первых, что я такого сказал, чего она не могла узнать от других? – пожал плечами Гарри. – А во-вторых… полагаю, после интервью с мистером Малфоем, которого она всеми силами стремится выгородить, настроение у нее испортится на год вперед. – Студент не удержался от усмешки.

Хотя у Гарри была возможность предупредить друзей, как именно отвечать на вопросы, в его инструкциях не было особой необходимости: они и без него отлично знали, о чем упоминать не стоит. После допроса Малфоя Амбридж и в самом деле при встрече бросила на Гарри такой взгляд, будто пыталась на ходу освоить невербальное заклинание Инсендио. Помимо возможности позлить давнего неприятеля, обнаружилось еще одно полезное следствие этой беседы: когда в Хогвартс прибыли сотрудники Министерства, чтобы расспросить Гарри о Тайной Комнате, тот нахально заявил им, что уже дал исчерпывающие разъяснения мисс Амбридж. После этого он долгое время злорадно ухмылялся, припоминая, какой версией пришлось довольствоваться официальному органу власти магического мира.

Молодого человека, остановившегося посреди людного холла, студенты принимали за своего товарища: хоть появление новичков посреди учебного года было редкостью, иногда случалось и такое. Он лишь подтвердил это предположение, растерянно спросив у проходившей мимо Ханны Эббот:
– Вы не подскажете, как мне найти профессора Снейпа или директора Дамблдора? – Однако пока та разглядывала незнакомца – он показался ей довольно-таки привлекательным: стройная фигура, рост выше среднего, темные волосы и брови выгодно контрастируют с матовой бледностью серьезного лица – у нее перехватили инициативу: молодого человека окликнул профессор Люпин:
– Эй, Тэмлин! Непросто было тебя узнать, руководствуясь словесным портретом профессора Снейпа.
Поспешно поблагодарив девушку, юноша двинулся к преподавателю, а Ханна повторила про себя услышанное имя, отчаянно надеясь, что новоприбывшего распределят на Хаффлпафф.
– Одно он подметил верно: ты здорово похож на сестру, – признал Люпин, увлекая его в боковой коридор.
– Не способностями, – грустно заметил юный Джонс. – Гестия даже в зельеварении разбирается лучше меня.
– Дело за практикой, – благожелательно предположил оборотень. – Все-таки она тебя старше, да и систематическое образование немалого стоит… Но, уж поверь мне, профессор Снейп даже из тролля сделает превосходного зельевара, если задастся подобной целью.
По тени, набежавшей на лицо молодого человека, Люпин догадался, что тот уже наслышан о своем новом начальнике.
– Что греха таить, нрав у него и вправду не самый приятный, – признал оборотень. – Но зато…
– Я бы не возражал против обсуждения моей личности в ее отсутствие, – прервал его суховатый голос, – если бы мои доморощенные судьи брали на себя труд удостовериться в последнем. А то, по правде говоря, однообразие критики начало меня утомлять еще во времена туманной юности.
– Я как раз собирался перейти к достоинствам, – извиняющимся тоном отозвался Люпин.
– Какая досада, – буркнул зельевар, – из-за своей несдержанности я не услышу, что мои превосходные профессиональные навыки вынуждают всех терпеть мой скверный характер.
Решив не отвечать на этот выпад, Люпин повернулся к сопровождающему:
– Северус, это – Тэмлин Джонс, будьте знакомы.
– Я так и понял, – кисло отозвался Снейп, не проявляя ни малейшего радушия. – Следуйте за мной, директор жаждал побеседовать с вами перед началом работы. А вас, Люпин, он не приглашал, – добавил он, обращаясь к профессору ЗОТИ. – Однако не думаю, что вы сочтете это препятствием.
Расценив это как намек, что его присутствие весьма желательно, оборотень двинулся вслед за ними.

Директор приветствовал Тэмлина тем теплее, чем мрачнее по мере их разговора становился Снейп. Не дожидаясь приглашения, зельевар уселся в одно из кресел, сложив руки на груди, и не проронил ни слова, пока Дамблдор не предложил дежурного чаепития. Но и тогда он вместо того, чтобы принять приглашение, изрек:
– Прошу, господин директор, объясните мистеру Джонсу, что я не собираюсь делать скидку на отсутствие у него академического образования. Криво нарезанные ингредиенты, плохо вычищенные котлы и неряшливо сваренные зелья мне в достаточном количестве поставляют наши талантливые студенты.
Хотя Тэмлин не ответил, Люпин заметил, как порозовели его щеки, и поспешил вступиться за юношу:
– Если уж персонал Святого Мунго доволен качеством зелий мистера Джонса, то, полагаю, оно устроит и вас.
– Почему-то мадам Помфри предпочитает мои зелья тамошним, – парировал зельевар. – Причем, подозреваю, не только из соображений экономии.
– Это потому, Северус, что среди фармацевтов магической клиники нет магистров алхимических наук, – обезоруживающе улыбнулся ему Дамблдор. Против столь беспардонной лести Снейпу сказать было нечего. Воспользовавшись его замешательством, директор добавил: – Несмотря на ваш изначальный скепсис, мне кажется, что вы отлично сработаетесь. Если между вами возникнут какие-либо противоречия, я буду рад принять участие в их разрешении.
Снейп пробормотал что-то невнятное на тот счет, что наилучшей превентивной мерой было бы дать Джонсу другой кабинет, других студентов, а в идеале – другую школу, но нарочно не стал облачать свои мысли в более отчетливую форму. Впрочем, когда все участники чаепития поднялись с мест, чтобы распрощаться, он нарочно задержался, попросив коллегу:
– Ремус, вы не проводите мистера Джонса в его апартаменты? – оставшись наедине с директором, он изрек одно слово: – Амбридж.
На лице Дамблдора мелькнуло озабоченное выражение, но он поспешил заверить подчиненного:
– Я это улажу, как и прочие недоразумения по вопросам педагогического состава.
– Неприятности могут возникнуть не только у нас, – туманно посулил Снейп.
– Предоставьте это мне, – твердо повторил директор.
– Есть еще кое-что… – профессор зельеварения помедлил, словно сомневаясь, стоит ли об этом упоминать, но в конце концов сообщил: – Мистер Люпин не говорил вам об интересе отдельных представителей инспектирующей стороны к нашему подвалу?
– Надеюсь, Ремус им растолковал, насколько опасно спускаться туда в настоящий момент? – озабоченно спросил Дамблдор.
Припомнив, что говорил вышеупомянутый оборотень на этот счет, Снейп предпочел ограничиться уклончивым:
– Насколько я понял, они все равно не собираются этого делать, лишь требуют с нас какие-то планы. Помнится, я что-то слышал о заклинании, которое позволяет снимать карту с труднодоступных участков: возможно, в данном случае оно бы сработало.
– Разумеется, я подумаю над этим, иное решение было бы сущим безумием. Спасибо, что поставили меня в известность. – Этой фразой Дамблдор явно собирался положить беседе конец, однако его подчиненный задал новый вопрос:
– Кстати, вам о чем-нибудь говорит фамилия Монте-Кристо?
– Северус, – отозвался директор с мягким укором, – с какой стати вы решили ревизовать мои литературные познания? Или вы желаете обсудить эту книгу? В таком случае, я найду время, чтобы не торопясь подискутировать об этом произведении…
– В этом нет необходимости, – поспешил заверить его зельевар. – Я лишь хотел узнать, нет ли у вас знакомых с такой фамилией.
– Порой герои любимых книг становятся нам ближе добрых знакомых, – лучисто улыбнулся директор. – Но если вас интересуют исключительно реальные люди, то могу сказать с уверенностью, что нет: хотя немало встреч уже вылетело у меня из памяти, подобного знакомца я бы точно не позабыл. Но все же, могу я поинтересоваться: почему вы спросили?
– Встретилось это имя – только и всего. Мне показалось это любопытным, – скупо сообщил Снейп и наконец поднялся с кресла, чтобы попрощаться.

Глава 5. Пикси во мраке

Излишне упоминать, что беседа с Малфоем принесла Долорес Амбридж лишь жестокое разочарование: Драко не жалел эпитетов, уверяя ее, что такого чудесного учителя, как Лоэгайре О’Рахилли, он бы и самому Мерлину присоветовать не погнушался, а Фредерик Эштон – безусловно, ведущий ум эпохи. Однако представительница Комиссии отнюдь не растеряла боевой запал: к допросам прочих участников инцидента она отнеслась как к делу чести, твердо вознамерившись вытрясти из них все, что только возможно. От Рона с Гермионой ей удалось добиться немногого. Первый добросовестно делал вид, что с уверенностью не помнит даже написания собственного имени, постоянно повторяя: «Постойте, это было две недели назад или три? А мне почему-то казалось, что это случилось до Рождества… Гарри – вроде, он был с нами… по крайней мере, поначалу… Да, кажется у Эштона была палочка… а может, карандаш? Поди разбери в этом дымище…» Гермиона же избрала стратегию вместо ответов цепляться к каждому слову Амбридж, то и дело обиженно заявляя: «Я уже обо всем рассказывала мистеру Крейде – вот его и спросите… Все это слишком тяжело, чтобы к этому возвращаться».
Стараясь не показывать, насколько ее выводят из себя подобные отповеди, Амбридж елейно попросила:
– Милочка, не соблагоизволите ли вы припомнить инцидент с дементорами, случившийся с вами в прошлом году?
– Это еще зачем? – насупилась Гермиона, обменявшись быстрым взглядом с Люпином.
– Вы ведь в курсе, кем был Дэвид Уолтер, ныне покойный… если этому можно верить, конечно?
Девушка вновь покосилась на преподавателя, который заметно напрягся.
– Полагаю, и мистеру Люпину это известно не хуже вашего. А вот знаете ли вы, что официально обвинений с Уолтера никто не снимал? – спросила она, улыбаясь с таким видом, словно ей не терпится облизнуться в предвкушении угощения. – И, как следствие, вполне актуальны обвинения… в соучастии. – Последнее слово она произнесла, словно имя горячо любимого человека.
Гермиона невольно вздрогнула, а Люпин побледнел. Довольная произведенным эффектом, Амбридж закончила:
– Я обращаюсь именно к вам, потому что из всей вашей троицы вы показались мне наиболее разумной. По всей видимости, мистеру О’Рахилли-младшему на роду написано провести жизнь за решеткой, а вот вам и вашему недалекому другу я бы посоветовала не портить со мной отношений. Нам, добропорядочным английским магам, стоит держаться друг друга. Я дам вам время хорошенько над этим поразмыслить.
С этими словами она отпустила девушку, которую поджидал в коридоре Рон. Хотя Гермиона велела ему не дурить и идти на занятия, он понимал, что учеба все равно не пойдет впрок, и потому отправился сидеть под дверью, покорно ожидая за это нагоняя от подруги. Однако, завидев выражение ее лица, Рон подумал, что лучше бы она с порога накинулась на него с бранью – настолько непривычно было видеть испуг и растерянность в глазах, которые всегда лучились добродушной строгостью и решимостью.
– Что эта жаба тебе наговорила? – возмутился он.
– Лучше я расскажу позже, – отозвалась Гермиона.
– Нет, именно сейчас, иначе я спрошу у нее сам! – пригрозил Рон.
– Давай хотя бы найдем Гарри, – предложила девушка, и на сей раз он согласился.

Дождавшись друга с Истории магии, они втроем добрели до Астрономической башни, где Гермиона наконец поведала о причинах своей тревоги. Она уже вполне овладела своими эмоциями, потому Гарри заметил лишь легкое волнение подруги, но не мог не обратить внимание на мрачное состояние духа Рона, который то и дело отпускал нелицеприятные замечания в адрес отдельных антропоморфных земноводных.
– Ребята, послушайте и отнеситесь к этому серьезно, – начала Гермиона. – Амбридж недвусмысленно пригрозила мне, что всем нам придется плохо, если мы по-прежнему будем ставить ей палки в колеса.
– И в этом причина вашего беспокойства? – фыркнул Гарри. – Можно подумать, когда-нибудь было по-другому: она нас с первого же взгляда невзлюбила. Но что она теперь может нам сделать, хотел бы я знать?
– В том-то и дело, что может, – печально отозвалась девушка. – И не нам одним…
– Старая ведьма попросту блефует, – беспечно отозвался слизеринец. – Будь у нее что-нибудь на самом деле, давно бы уже этим воспользовалась. А вот от тебя я не ожидал, что ты поддашься на подобную болтовню…
– Гарри, ты будешь слушать меня или нет? – перебила его Гермиона. – Неужели ты и вправду решил, что она запугала меня пустыми угрозами? Амбридж сказала мне, что обвинения с твоего отца не сняли – чуешь, что это значит?
– Что будет третье слушанье, что ли? – поморщился Гарри. – И как им самим не надоело…
– Я говорю про Дэвида Уолтера, Гарри!
– Ну и что? – непонимающе отозвался тот. – Конечно, все это прискорбно и несправедливо, но не думаю, что ему теперь есть до этого хоть какое-то дело…
– Ему-то, может, и нет – а вот нам – очень даже! – сверкнула глазами Гермиона. – Кажется, ты не очень-то хорошо знаешь биографию собственного отца, раз до сих пор не понял, в чем тут соль!
– Можешь ознакомиться с ней по книге Малфоя, – хмыкнул Рон. – Он в твое отсутствие уже пять глав накатал, рабочее название романа: «Скажи мне, кто твой друг»…
– Рональд, нельзя немного посерьезнее? – раздраженно оборвала его подруга. – Тебя, между прочем, это касается не меньше прочих! – Еще раз смерив друзей сердитым взглядом, она продолжила: – Его обвиняли в куда более серьезных вещах, чем прочих Пожирателей смерти… – поймав недовольный взгляд Гарри, она поправилась: – …чем подлинных Пожирателей смерти. Если вкратце, то он был первой персоной нон-грата после самого Волдеморта.
– Спасибо за напоминание, но я, как раз, в курсе, – ворчливо отозвался Гарри.
– Видимо, не вполне, раз считаешь, что это – вопрос исключительно твоего самолюбия и семейной истории, – укоризненно заметила Гермиона. – Неужели ты не понимаешь, что, если твой отец – преступник, это бросает тень на всех, кто был с ним связан?
– Что-то поздно ты спохватилась, – буркнул в ответ слизеринец. – Надо было порвать со мной все отношения тогда, когда выяснилось, что за сомнительные личности мои родители.
От избытка чувств Гермиона вскочила и топнула:
– И это Рона Амбридж обозвала «недалеким»? Уж прости, но если ты еще раз скажешь что-нибудь подобное, я наложу на тебя первое же заклятие, какое придет мне в голову!
– Я бы на твоем месте не стал рисковать, дружище, – добавил от себя Рон, – особенно учитывая, что мы сейчас проходим на Заклинаниях.
Переведя дух, Гермиона вновь села рядом с ним и уже спокойнее продолжила:
– Если ты по-прежнему намерен принимать на свой счет абсолютно все, что я скажу, то хочу тебе напомнить: на свете существуют и другие люди.
– Да ладно, понял я, понял, – виновато отозвался Гарри.
Гермиона продолжила:
– Ведь в том-то и суть, Гарри, что твой отец был замечательным человеком – я не говорю «безупречным», но, по крайней мере, в свой личный список людей, с которыми я была рада свести знакомство, я его внесла. И вся эта история – как ты верно подметил – именно что несправедлива, но, к сожалению, сейчас мы имеем дело отнюдь не с моральной стороной вопроса. Я, конечно, не могу судить, что в точности случилось тогда, когда твой отец сменил имя на «Дэвид Уолтер», но подозреваю, что дело обстояло следующим образом: он избежал ответственности, заключив пакт с Министерством, согласно которому был сознан Азкабан – приведение приговора в исполнение отсрочили, поскольку все понимали, что Аврорату в одиночку не совладать с Темным лордом. Дальнейших заслуг мистера Уолтера, на мой взгляд, было вполне достаточно, чтобы снять с него все обвинения… вот только он, по-видимому, забыл об этом. – Девушка сделала многозначительную паузу, ожидая отклика друзей.
– Что значит – «забыл»? – наконец отреагировал Рон.
– То-то и оно, что это могло случиться лишь с таким человеком, как мистер Уолтер, – покачала головой Гермиона. – Жаль, что его рассеянность может выйти боком, в том числе, и нам, но прежде всего – профессорам Люпину и О’Рахилли, а также мистеру Эштону. Едва ли Амбридж сможет по-настоящему навредить нам троим, хотя с дальнейшей карьерой у нас могут возникнуть некоторые проблемы, но что если она и вправду решит отыграться на них?
– Я что-то не понял, – медленно произнес Гарри. – Ведь во всех этих преступлениях обвиняют Бреогана Рафферти, а отнюдь не Дэвида Уолтера. В таком случае, что можно инкриминировать всем тем, кто с ним общался позже – ведь они даже не знали, кто он такой на самом деле?
– А ты поди докажи это теперь, – мрачно отозвалась Гермиона. – Знаешь, мы с Роном не хотели тебе об этом говорить, но…
– Что – «но»? – нетерпеливо потребовал слизеринец, недоумевая, каких ударов судьбы ему еще недостает.
Вместо ответа девушка извлекла из сумки номер газеты двухнедельной давности; прежде это непритязательное издание под названием «Гнездо импов» не попадалось Гарри на глаза. На первой же полосе красовалась статья под заголовком «До новых встреч?».
Ее вступление было не менее загадочным, чем название:
«Мало кто задумался над тем, что связывает недавнее происшествие в Школе магии и волшебства Хогвартс с другой трагедией – падением магической тюрьмы Азкабан. На первый взгляд кажется, что ассоциации чисто внешние: замок, который почитали неприступным, внезапность атаки, Пожиратели Смерти, дементоры… впрочем, не слишком ли много совпадений? Помимо всего вышеперечисленного, эти события объединяет окутывающая их тайна: по большому счету, в обоих случаях не ясны ни причины, ни картина произошедшего, ни даже последствия. Но решающим фактором, запустившим цепь умозаключений, изложенных ниже, стала личность главных героев этой истории, между которыми, как полагали вплоть до недавнего Рождества, нет ничего общего.
Еще до того, как выяснилось, что Дэвид Уолтер, куда более известный как Бреоган Рафферти, и не нуждающийся в дополнительных рекомендациях Гарри Поттер являются друг другу ни больше ни меньше, чем отцом и сыном, их роднила плотная пелена неизвестности, укрывающая их биографии. Весьма успешный в юности Рафферти с возрастом все более удалялся от общества, готового осыпать его благодеяниями, и погружался в пучину темных дел, пока та не поглотила его окончательно, при этом о причинах подобной метаморфозы не брались судить даже наиболее близкие ему люди. Что до Гарри Поттера, то недолгая жизнь юного мага успела породить куда больше загадок, чем длительная карьера не менее известных личностей… – эти слова заставили Гарри поежиться: он и забыл, что всего пару дней назад был мертв для магического мира, – …и оборвалось его существование не менее загадочным образом. Впрочем, прежде чем задуматься над событиями прошлой недели, следует обратиться к делам давно минувших дней.
В день, когда произошло падение Азкабана, Министерство Магии ограничилось скупой заметкой и в дальнейшем отнюдь не спешило прояснять ситуацию, несмотря на первостепенное значение этих сведений для общественной безопасности, а также не предпринимало абсолютно никаких усилий, чтобы отвратить угрозу, нависшую над Хогвартсом. – Гарри вновь прервался, отметив, что хоть кто-то в кои-то веки признал, что студенты и профессора магической школы в тот год занимались не только выяснением родственных отношений, однако дальнейшее понравилось ему куда меньше: – Причины подобной ситуации легко объяснимы: с самого основания Азкабана эту организацию объяла настолько зловещая аура, что ни у кого не было ни малейшего желания выяснять, что на самом деле представляет собой новоявленная магическая тюрьма: люди лишь надеялись противопоставить ее ужасы еще большему злу. Именно поэтому едва ли кого-нибудь удивила бы личность того, кто встал во главе Азкабана, даже будь она известна – однако Министерство почло за нужное не будоражить общественность подобным назначением, протянув тем самым первые нити паутины лжи, которым суждено будет оплести замок.
Прочие назначения, казалось, ставили под вопрос умственное здоровье занимавшихся этим чиновников Министерства: кому в здравом уме может прийти на ум поставить одних Пожирателей смерти сторожить других? Теперь, когда этот вопрос наконец-таки всплыл на поверхность, они ссылаются на то, что на подобных кандидатурах настоял сам Дэвид Уолтер – опуская при этом соображение, что ни один маг не пошел бы работать туда по доброй воле. Что же перед нами: история злодейского шантажа, или же позорного малодушия? Увы, в жизни эти вещи сочетаются куда чаще, чем на страницах героических романов.
Прежде чем закрыть эту тему, остается лишь отметить, что, при подобных предпосылках, Азкабан продержался на удивление долго – а вот тому, что в последующей бойне самолично не приняли участия ни Дэвид Уолтер, ни его зять – Лоэгайре О’Рахилли, удивляться, как раз, не приходится. Тем, кто более-менее сведущ в том, что касается дементоров, хорошо известно, что своему Повелителю они подчиняются на расстоянии, и это поднимает одновременно два вопроса: по чьей воле дементоры терроризировали школу в течение учебного года и насколько некомпетентными являются следователи Министерства, которые с завидным упорством искали «козлищ» в числе тех, кто не мог оправдаться по той причине, что присоединился к сонму призрачных существ?
Помимо Уолтера и О’Рахилли, выйти из воды сухими удалось двум бывшим членам РСД: Ремусу Люпину и Фредерику Эштону. Кроме удачи, этих двоих объединяет близость к Альбусу Дамблдору – фигуре, казалось бы, никоим образом не замешанной в этих событиях, и тем не менее оказавшейся в их эпицентре. В то время как Эштон, будучи родственником директора Хогвартса, не пользовался особой поддержкой со стороны последнего, Люпин, напротив, сумел заручиться его доверием, о чем свидетельствует как назначение его на должность профессора, так и упорное сокрытие того, что бывший студент, а ныне преподаватель ведущей Школы магии и волшебства является оборотнем. Излишне упоминать о том, что, по странному совпадению, Лоэгайре О’Рахилли также был назначен профессором вскоре после падения Азкабана, хотя следствие было в самом разгаре. Таким образом, все участники интермедии постепенно собираются вместе: ближе к концу учебного года Школу магии посещает сам Дэвид Уолтер.
Последовавшие за этим события не получили никакого истолкования со стороны властей: единственным, что было представлено вниманию общественности, стали скоропостижные похороны Дэвида Уолтера. Тут-то и возникает подозрение, подспудно будоражащее ум каждого волшебника: тот, кого в течение шестнадцати лет почитали погибшим, однажды восстал под иным именем – хотя вернее было бы сказать, что это произошло дважды: сперва из праха Бреогана Рафферти появился Дэвид Уолтер, а затем из небытия возродился Тот-Кого-Нельзя-Называть. В настоящий момент приходится оставить открытым вопрос, сколько раз нам доведется услышать эти имена, которые официальные лица призывают предать забвению.
Теперь же предстоит перейти к делам более насущным. Как это ни парадоксально, на поверку о недавнем происшествии в Хогвартсе известно еще меньше, чем о том, что случилось на далеком туманном острове два года назад. Если предыдущие атаки на Хогвартс персоналу школы удалось отбить без особых усилий…»
– Самим бы им такое «без усилий», – вновь не сдержался Гарри. – Один горошек чего стоил…
«…то новое нападение всех застало врасплох. Официальные лица в Министерстве магии уверяют, что им стало известно лишь о том, что Тому-Кого-Нельзя-Называть и его сподвижникам удалось проникнуть на нижние этажи школы и устроить взрыв, от которого конструкция старого замка едва не обрушилась…»
– Это, что ли, и есть официальная версия? – недоуменно переспросил Гарри, указывая на эту строчку.
– Представь себе, да, – пожал плечами Рон. – Видишь ли, хотя Дамблдор и остальные, в принципе, не хотели вводить никого в заблуждение, этим самым «лицам» оказалось проще поверить в это, чем в то, что Хогвартс едва не разворотил декан факультера Рейвенкло.
– Хорошо, что Амбридж меня об этом не спросила, – заметил Гарри. – А то я бы ей все и выболтал сдуру…
– Не волнуйся, многие уже сделали это до тебя, – успокоил его друг. – Их воспоминания признали этой, как ее… – Он обернулся к Гермионе, и та охотно подсказала:
– Коллективной галлюцинацией. Вызванной стрессом и воздействием дементоров.
– Дайте угадаю, кто ставил диагноз… – протянул слизеринец.
Девушка кивнула:
– Несмотря на то, что показания мистера Эштона не должны были учитываться – ведь он сам находился под следствием – его версия оказалась слишком удобной, чтобы не принять ее во внимание. Так что, если ты и сболтнешь лишнего, тем самым ты всего лишь подтвердишь массовость этой самой иллюзии. Но, к сожалению, их отнюдь не взрыв занимает… – Она указала глазами на статью, которая вещала:
«Хотя на момент захвата Хогвартса там присутствовал служащий Министерства Айлиль Крейде, скудость его показаний вполне объяснима, ибо он поспешил в спешном порядке эвакуироваться из замка, едва события приняли опасный характер. В отчете о происходящем, скупом даже по меркам министерской печати, говорится, что дальнейшие подробности станут известны после всестороннего расследования в стенах замка, к которому приступят немедленно…»
– То бишь, недели через две, как мы имеем счастье наблюдать, – ехидно заметил Рон, который отслеживал процесс чтения по тому, как Гарри едва ли не водил носом по газете в полутемном помещении.
«Единственное, о чем тут же стало известно широкой общественности – потому что подобного шила было не утаить в самом толстом мешке, что был в распоряжении Министерства – это гибель Гарри Поттера и Того-Кого-Уже-Можно-Назвать – лорда Волдеморта. Хотя, вернее было бы сказать: исчезновение их обоих, ибо, в отличие от недавно сгинувшего Дэвида Уолтера, никто даже не потрудился изобразить хотя бы подобие похорон.
В интервью одного из участников этих драматических событий, Драко Малфоя, всплыли любопытные факты, которые, разумеется, никак не были отражены в подконтрольных Министерству изданиях: оказывается, непосредственно перед исчезновением мистер Поттер предлагал Темному лорду сотрудничество, апеллируя к памяти своего отца. Переговоры были прерваны (или перенесены в другое измерение?) при появлении дементоров – о дальнейшем же не мог судить решительно никто».
– Я ошибался в Малфое, – заявил Гарри, прерывая чтение. – Он не хорек, а свинья.
– Но, на самом деле, так оно и было, – не разделила его мнения Гермиона.
– Нашли тоже правдоборца! – возмутился слизеринец.
– К тому же, я уверена, что Драко на самом деле по-другому выразился, признавая, что это было вынужденной мерой и вообще просто уловкой…
– Зато я в этом отнюдь не уверен, – мрачно отозвался Гарри. – И, боюсь, простым объяснением он не отделается…
– Ты бы дочитал это, прежде чем бежать убивать Малфоя, – урезонил его Рон. – Тогда мы наконец сможем с чистым сердцем выкинуть эту газету, чтобы больше не таскать ее в без того набитой сумке.
Нехотя последовав его совету, Гарри осилил последний абзац:
«…Теперь всех магов, обладающих хоть какой-то исторической памятью и способностью сопоставлять события, волнует один вопрос: последует ли Гарри Поттер примеру своего покойного (?) отца и его давнего друга, возродившись из небытия?»
Одолев статью, Гарри уставился на подпись – вместо имени репортера под статьей значилось: «Пикси во мраке».
– Но ведь Риту Скитер убили, я ничего не путаю? – дождавшись утвердительного кивка, он потряс газетной страницей: – А это, в таком случае, чье творение?
– Даже будь она жива, я бы поставила метлу Рона на то, что это не она, – пожала плечами Гермиона, игнорируя возмущенный возглас друга. – Ведь ее интересовали исключительно подробности личной жизни, если ты помнишь, а отнюдь не поросшие мхом истории…
– …и персоны, – не преминул добавить Рон.
– По правде говоря, я бы многое отдала, чтобы узнать, кто скрывается под этим псевдонимом, – продолжила девушка.
– Не мою метлу, надеюсь?
– Это была лишь фигура речи, Рон, – отмахнулась Гермиона.
– Я тоже умею составлять всякие занятные фразы со словосочетаниями типа «учебник по Древним рунам», – туманно пригрозил гриффиндорец. Проигнорировав этот выпад, его подруга продолжила:
– Ведь, несмотря на высказанные им дикие предположения, мы не можем не признать, что во многом он недалек от истины…
– Да уж, проницательный тип, дементор его побери, – выругался Гарри. – Жду не дождусь, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Теперь его милостью все думающие люди – или как он там выразился – свято убеждены, что я – сын сатаны, или что-то в этом роде.
– В любом случае, тебе не удастся это сделать, – заметила Гермиона. – Ведь этот человек…
– Если он вообще человек, – заметил Рон. – Ты псевдоним его вспомни.
– Мы не можем принимать это всерьез: у пикси интеллект, как у мартышки, – отмахнулась Гермиона, но тут же задумалась: – Хотя ты прав: не слишком ли мы подвержены стереотипам?.. Но в любом случае, сейчас нам важно отнюдь не это, меня тревожит совсем другое… Во время допроса Амбридж допустила одну любопытную оговорку – быть может, намеренно – упомянув о том, что она сомневается в подлинности смерти Уолтера.
– Что за чушь? – возмутился Гарри. – Разумеется, я и сам хотел бы верить, что отец жив, но, знаете ли, когда своими глазами…
– Вот именно, что своими, – припечатала Гермиона. – Никто, кроме тебя, пары профессоров, дюжины Пожирателей и Темного лорда, не может подтвердить твои слова, оттого и рождаются столь дикие домыслы.
– Ну, извините, – протянул слизеринец, – очень жаль, что Аврорат в полном составе, а также прочие официальные лица не стояли рядом с нами, спокойно наблюдая, как Волдеморт убивает моего отца.
– Понятное дело, таких историй пруд-пруди, – согласилась девушка, – взять хоть Петтигрю: никому не пришло в голову, что мизинец – не самый жизненно важный орган. Но тут играет роль именно личность погибшего, ну а Бреоган Рафферти был фигурой… – Она замялась, и Рон пришел ей на помощь:
– …зловещей. Без обид, Гарри, – пожал он плечами.
– Да ладно, – вздохнул тот. – Сириуса вон тоже считали серийным убийцей…
– Ну а после истории с возрождением Волдеморта – когда Министерство усиленно пыталось изобразить это бреднями бесноватого подростка, – Гермиона бросила виноватый взгляд на Гарри, – люди уже не знают, чему верить.
– Чудесно, – вздохнул слизеринец. – Выходит, разоблачив Министерство, я лишь навлек подозрения на свою собственную семью.
– В общих чертах, так, – признала девушка. – И хуже всего то, что твое возвращение их лишь подтвердило…
– Может, мне обратно в свой сид убраться, чтобы не будоражить общественность? – в шоке спросил Гарри.
– Поздно, товарищ, – похлопал его по плечу Рон. – Ты уже возродился. Новым исчезновением ты лишь подкрепишь эту теорию заговора.
– Хуже всего то, что на сей раз Министерство не торопится опровергать эти слухи, – нахмурилась Гермиона. – Поначалу мне казалось, что волноваться не о чем: ведь автор этой статьи замахивается на куда более крупные фигуры, чем Мальчик-Который-Появился-Согласно-Его-Предсказанию – если не сказать прямо, на все Министерство.
– При чем тут Министерство? – переспросил Гарри.
– А ты перечитай повнимательнее, что тут написано, – с улыбкой, достойной Амбридж, предложила девушка. – Тут едва ли не в каждом предложении присутствуют весьма непрозрачные намеки на то, что сотрудники Министерства – трусливые, лживые и продажные оппортунисты.
Поразмыслив над незнакомым словом, Гарри рискнул предположить:
– Но ведь это и так всем известно – разве нет?
– Но писать об этом напрямую, прямо скажем, не принято. Вдобавок автор статьи дает понять, что ему известно обо всех этих происшествиях куда больше, чем упоминаемой им «широкой публике» – после того, что случилось с Ритой Скитер, с его стороны это весьма смелый поступок.
– Ты его еще на Орден Мерлина выдвини, – кисло предложил Гарри. – За гражданские заслуги по разоблачению преступной группировки, состоящей из меня, моего отца, дяди, Волдеморта и примкнувшего к ним Люпина.
– Эштона забыл, – машинально добавил Рон.
– Вообще-то, прочтя эту статью, я сама не поняла, к чему все эти нападки, – задумчиво произнесла Гермиона, теребя возвращенную ей газету. – Бреоган Рафферти давно мертв, и были все основания полагать, что и ты бесследно сгинул… Поэтому я полагала, что автор – обычный проницательный журналист, раздраженный тем, что официальные средства массовой информации лишь напускают туман вместо того, чтобы наконец пролить свет на то, что творится в магическом мире. Но после оговорки Амбридж мне уже так не кажется…
– Наверно, она просто так это ввернула, чтобы тебя сбить с толку, – предположил Рон. – Ведь не может быть, чтобы она всерьез верила в то, что смерть Уолтера инсценировали…
– То-то и оно, что лучше бы инсценировали, – задумчиво бросила Гермиона. – Им удалось весьма ловко замять все тогда, а теперь, похоже, они и вовсе не желают иметь к этому отношения. И едва ли их можно за это винить: Министерство магии достаточно дискредитировало себя во всей этой истории с Волдемортом и Азкабаном, чтобы иметь стойкое желание откреститься от всего, что с ней связано. Вот только, боюсь, им едва ли поможет подобная страусиная политика – ведь на горизонте появился кто-то, заинтересованный в обратном…
– Ты хочешь сказать, что сочувствуешь Министерству? – поразился Гарри. – Ты уж меня извини, но если они сейчас сидят в яме, то лишь благодаря тому, что сами же ее и выкопали.
– Так-то оно так, но вопрос в том, кого они утащат за собой, – туманно заметила Гермиона. – Если судить по этой статье, выходит, что РСД – преступная организация, на темные дела которой закрывали глаза лишь потому, что она была полезна Министерству. А это значит, что любые нелепые поклепы против его работников представляют серьезную опасность…
– Бред какой-то! – Гарри вцепился в свои лохмы, силясь привести мысли в порядок. – Это что же, получается: все, кто боролись с Волдемортом, теперь должны нести за это ответ?
– Теперь, когда Волдеморта не стало, в РСД больше нет необходимости, а недоброжелателей всегда хватало, – печально подытожила Гермиона. – Но не так уж все плохо. На нашей стороне все еще есть, по меньшей мере, одна влиятельная фигура: Драко Малфой.
– Эта рептилия? – скептически отозвался Гарри. Несмотря на значительные перемены, которые претерпело его отношение к вышеупомянутому однокурснику за прошедший год, под воздействием злополучной статьи его рейтинг опустился почти до прежнего уровня.
– Судя по последней информации, ты сам на треть рептилия, – осадил его Рон.
– Как бы странно это ни звучало, в глазах общественности именно Драко прослыл спасителем нашей школы, – терпеливо пояснила Гермиона.
– Он у нас мастер на все руки, – пробурчал Гарри, – сам организовывает нападения, сам же их отбивает…
– Мы-то знаем, как обстояло дело, – примирительно заметила Гермиона, – но общественности, некоторым образом, наплевать на нашу картину мира. Им подавай героев, подавай злодеев… и в интересах здравомыслящих людей держаться первого лагеря.
– Так, может, Малфой будет настолько добр, что подойдет к Амбридж и скажет, чтобы она оставила нас в покое? – предложил Гарри.
– На его месте я бы воздержалась, – скептически отозвалась Гермиона. – Видишь ли, сейчас он верхом на драконе с палочкой наперевес, но стоит репортерам вспомнить о том, кем был его отец…
– Приплыли! – Гарри в сердцах выхватил у нее из рук газету и зашвырнул ее в дальний угол. – По ходу дела, ты, Гермиона, из всех нас в самом удачном положении: твои родители абсолютно никого не интересуют…

В последнем утверждении Гарри имел шанс убедиться скорее, чем предполагалось: зайдя к Люпину, он обнаружил там Бастинду, льющую слезы над плиткой шоколада. Сам профессор ходил перед камином взад-вперед с таким видом, что, если бы он прямо сейчас перекинулся в волка, Гарри нисколько бы не удивился. Не зная, к кому первому обратиться за разъяснениями, в целях собственной безопасности он выбрал все же подругу и, подсев за стол рядом с ней, приобнял ее за плечи, проницательно поинтересовавшись:
– Это из-за Амбридж, да? Не удивительно – она и Гермиону довела, не думал, что на это способен хоть кто-то, кроме меня, Рона и Трелони…
– Она… – всхлипнула Бастинда, подтверждая его предположение, но ее прервал Люпин, выпалив единым духом:
– …обвинила сестру Бастинды в пособничестве Волдеморту, – и вполголоса добавил выражение совершенно непедагогичного характера.
– Она сказала, что Вилли арестуют, едва найдут – ведь, если бы она была невиновна, она бы не скрывалась. Но ведь она исчезла не по собственной воле…
– И вот об этом-то, как раз, упоминать не стоило, – процедил Люпин, но поспешил добавить, подходя к столу. – Ты ни в чем не виновата, Бастинда. Я не должен был допускать, чтобы разговор перетек в это русло.
Гарри продолжал машинально поглаживать девушку по плечу, раздумывая над тем, не явилось ли все это последствиями его необдуманной выходки? Зная, до каких пределов доходит мстительность Амбридж, он мог бы действовать осторожнее, а теперь подвел под удар своих близких…
– Больше всего беспокойства у меня вызывает твой приемный отец, Гарри, – продолжил рассуждать Люпин. – Он вполне может что-нибудь наболтать сгоряча. Вот если бы он куда-нибудь внезапно уехал по служебной надобности… – Оборотень задумался, а затем обратился к студентам: – Я выйду ненадолго, а вы можете посидеть здесь, если хотите. Только не забудьте запереть дверь, когда уйдете.
– Постой, а если тебя будут искать? – крикнул ему вслед Гарри.
– Я у профессора Снейпа, – донеслось до него из коридора.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто меня волнуют только собственные проблемы, – всхлипнула Бастинда, как только профессор вышел. – Тебе столько всего пришлось пережить, а тут я со своим нытьем…
– Брось, вовсе ты не ноешь, – рассеянно отозвался Гарри, и тут же, сообразив, что это замечание может показаться черствым, добавил: – Конечно, ты расстроена – у тебя для этого есть все причины.
– Знаешь, по-моему, твой отец был прав… – Девушка потупилась.
– Приемный, – машинально поправил ее Гарри.
– Нам и вправду не стоит встречаться…
– Ох, не начинай, а? – скривился юноша. – Я понимаю, что ты это говоришь, потому что заботишься о моем благе и все такое; но вот как бы тебе понравилось, если б я сказал нечто подобное? – Стоило словам сорваться с языка, как Гарри пожалел об этом, потому что Бастинда вновь расплакалась, поняв его слова совершенно не в том ключе.
– Наверно, ты думаешь, что это все выдумки, – прошептала она сквозь слезы. – Но на нашей семье лежит какое-то проклятие. Мои родители любили друг друга, и нас тоже, так сильно, что казалось, что все обязательно будет хорошо. А то, как все кончилось – это ведь просто нелепость, правда? – Она поднесла руку ко рту, словно пытаясь заглушить собственные слова. – Моя бабушка со стороны отца сошла с ума, потому что моего деда арестовали за убийства, которых он не совершал; она-то знала, что он невиновен, но, конечно же, ей никто не поверил. Его отец тоже умер в тюрьме. Мой отец в жизни не делал ничего противозаконного – а каков результат? – Она подняла на Гарри глаза, и он отрешенно подумал, что ее влажные от слез щеки, растрепавшиеся волосы и покрасневшие глаза будят желание покрепче прижать ее к груди, что он немедленно и сделал.
– К сожалению, я не могу пообещать тебе, что я не кончу тем же, – медленно проговорил он, – но одно могу сказать точно: ты тут определенно будешь ни при чем.

В результате событий этого не самого удачного дня в жизни Мальчика-Который-Выжил, к моменту возвращения в гостиную он уже достиг предельной точки кипения, и его раздражение излилось прямиком на ничего не подозревавшего Драко.
– Что это ты тут нагородил, позволь спросить?! – гаркнул Гарри прямо в ухо однокурснику, мирно строчившему что-то на свитке, свисающем до самого пола.
– Ты что, и вправду умом тронулся от этих своих хождений по Тайным комнатам? – вскрикнул Малфой, от неожиданности оставив свою обычную манеру надменно цедить слова. – А поначалу казался нормальным…
Сидящие в гостиной слизеринцы немедленно побросали свои дела, уставившись на внеплановое представление. Не желая делать их разногласия достоянием общественности, Гарри схватил Малфоя за плечо и потащил в сторону спальни. Там жертве его внезапной агрессии наконец-то удалось высвободиться, и он сердито заявил, разглаживая помятые складки мантии:
– Не рассчитывай, что тебе это сойдет с рук лишь потому, что ты – сын моего наставника!
– Кто это у нас тут в сговоре с Волдемортом, а? – обличительно спросил Гарри, сунув ему под нос экспроприированную у Гермионы газету.
– Ты об этом, что ли? – проворчал Малфой, разворачивая передовицу. – Нашел тоже к чему прицепиться; я уж думал было, что ты все еще из-за Эвин кипятишься…
– К этому мы еще вернемся, – пообещал Гарри. – А теперь объясни-ка, чего ради тебе понадобилось на меня наговаривать – разве что твоя зловредная натура устала скрываться под маской приличного человека…
– Ты бы занялся самодеятельностью, Поттер, – скривился Драко. – Там твои способности к драматизации придутся как нельзя кстати. Прежде всего, если бы ты позаботился внимательно прочесть эту статью, – заметил он, вернув газету однокурснику, – то понял бы, что я лишь описал происходящее, при этом не особенно вдаваясь в подробности. Ну а во-вторых, я был убежден, что тебе, некоторым образом, все равно… – Заметив, что Гарри набирает в легкие побольше воздуха для достойного ответа, он поспешил добавить: – Все были убеждены, что ты не вернешься!
– Ну, скажем, не все, – буркнул Гарри. – Да и потом, к слову о моем отце: как он воспринял это произведение публицистического жанра?
– Сказать по правде, не думаю, что он был бы особенно счастлив, – смутился Малфой. – Но, видимо, ему на глаза эта газета не попадалась, иначе я бы сразу это понял…
– Это ты в точку попал, – хмуро признал его однокурсник. – Ну а теперь, если тебе не составит труда, будь добр, поведай, кого ты осчастливил своими сенсационными признаниями. Обещаю, что не причиню ему вреда – во всяком случае, Гермиона против этого возражает.
Драко в задумчивости воздел глаза к потолку:
– Возможно, это прозвучит странно, но я и вправду не помню… Видишь ли, когда мы, так сказать, восстали из подземных глубин, нас принялись буквально осаждать расспросами – профессора, министерцы, журналисты…
– Блеск софитов ослепил нашу знаменитость, – съязвил Гарри. – В таком случае, мне, в самом деле, стоит порадоваться, что ты не поведал миру, что я натравливаю на студентов василиска, выращиваю под кроватью дракона и списываю у Гермионы на контрольных.
– Ну а тебе не все ли равно, что пишут в какой-то заштатной газетенке? – парировал белобрысый слизеринец.
– Боюсь, это только вопрос времени: если так дальше пойдет, я вновь стану героем «Ежедневного пророка», – уныло предположил его собеседник.
– Если тебя это так волнует, то я мог бы даже написать опровержение, – внезапно расщедрился Малфой. – От тебя потребуется лишь договориться, чтобы его опубликовали.
– Ага, чтобы ты про меня еще похлеще что-нибудь состряпал, пользуясь случаем, – скептически отозвался Гарри.
– Сам-то, – обиделся Драко. – Я, как раз, свое слово держу – а вот ты о своем обещании вспомнил?
С запоздалым сожалением Гарри сообразил, что и впрямь начисто забыл о просьбе Малфоя.
– Ну ладно, сегодня уже поздно, а завтра непременно поговорю с отцом.

Глава 6. Непредвиденный фактор

Поскольку названый отец Гарри не явился на завтрак, студент вспомнил слова Люпина и решил было, что дядя и вправду отбыл куда-то под благовидным предлогом. Однако урок Войны, который открывал этот учебный день, не был отменен, и перед семикурсниками предстал никто иной, как О’Рахилли собственной персоной. Оглядев класс, он недовольно указал на украшение, которое кто-то прикрепил прямо над доской – стеклянные розовые шары, обрамленные еловыми ветками:
– Это что еще такое? Тут что, с Рождества не убирались? – недовольно скривившись, он уселся спиной к злополучному элементу декора и приступил к лекции: – Прежде всего, я бы хотел обсудить с вами программу этого полугодия, – иллюстрируя свои слова, профессор поднял со стола свиток пергамента и продемонстрировал его классу, словно ученики разглядеть написанное со своих мест. Не успели сидящие на первых рядах склониться вперед, силясь разобрать убористый почерк профессора, как он вернул листок обратно на стол. – Хорошая для вас новость: экзаменов по моему предмету не будет. – Никаких эмоций эти слова не вызвали: студенты и без того знали, что предметы, являющиеся плодами воображения Дамблдора, в программу Т.Р.И.Т.О.Н. отродясь не входили. – Более того, с этого полугодия отменяются зачеты. Радуйтесь давайте, – угрюмо предложил О’Рахилли, и на сей раз ученики последовали его совету. – Особенно те, за кем с прошлого полугодия осталась куча хвостов, – профессор устремил тяжелый взгляд на Дина Томаса, – пусть это остается на их . Думаю, вы сами отлично знаете, с чем связаны подобные перемены, – собравшись с мыслями, продолжил он. – Война окончена, гип-гип-ура. Однако директор постановил не убирать мой предмет, вместо этого несколько изменив его профиль. Теперь он называется… – подняв листок на уровень глаз, профессор протараторил: – Образ действий в условиях репрессии и аберрации чар, - затем обратился к классу: – Кто-нибудь пожелает расшифровать это заковыристое название?
При виде взметнувшейся руки Гермионы Гарри испытал уютное чувство, что все вновь вернулось на круги своя.
– Полагаю, речь пойдет о том, как защитить себя волшебникам, которые по какой-то причине не могут пользоваться магией, – ответила она, дождавшись кивка учителя.
– Верно; хотя и не только об этом. Гм, да, плюс пять баллов… кому бы то ни было. Все вы, даже те, кто вырос в семьях магглов, уже свыклись с мыслью, что в любой ситуации вас выручит вот это. – Запустив руку в карман мантии, О’Рахилли извлек свою светлую, довольно короткую палочку. – Или беспалочковая магия. Или зелья. Мисс Браун, – неожиданно обратился он к Лаванде, – вы не могли бы снять вашу ленточку?
Девушка подчинилась, смущенно хихикнув, и ее более не стянутые розовой лентой волосы рассыпались по плечам золотистой волной.
– Спасибо. А теперь давайте порассуждаем, в каких ситуациях все вышеперечисленное вам не поможет.
Тут руки начали подниматься по всем углам класса.
– Палочка может потеряться или сломаться, – отозвался Невилл, которого спросили первым – несколько студентов с разочарованными вздохами опустили руки.
– Любое заклинание, мешающее сосредоточиться, препятствует использованию беспалочковой магии, – добавила Лаванда.
– Ну а зелий вообще вечно нет под рукой, когда они нужны, – заявил Гойл.
– Дементоры, – выпалил Драко, наконец-то дождавшись своей очереди. – Их воздействие быстро лишает волшебников магических способностей – разумеется, лишь неподготовленных.
– Гейсы, – вздохнул Симус. – По-моему, у друидов это излюбленный прием: запретить колдовать по каким-то дням или при каких-то условиях тем, кто им чем-нибудь не угодил.
– А можно просто заклинание забыть. – Панси томно взмахнула кистью с ярко-розовым маникюром, поправляя прическу. – Когда волнуюсь, все из головы вылетает…
– Кто б сомневался, – буркнул О’Рахилли. – Не машите руками, у меня в глазах рябит. Мисс Грейнджер?
– Профессор, вы хорошо себя чувствуете? – спросила Гермиона вместо ответа.
– Разумеется, – отрезал О’Рахилли, смерив ее осуждающим взглядом.
– В таком случае, не проверите ли вы мою работу, которую я доделала на каникулах?
Гермиона извлекла свою обильно декорированную розами тетрадь, которая, как было отлично известно Гарри, не содержала ничего, кроме расписания подготовки к экзаменам; судя по изумленному лицу Рона, тому пришла в голову сходная мысль. О’Рахилли также был не в восторге от демарша – его лицо перекосилось:
– Мисс Грейнджер, вы что, хотите, чтобы я снял баллы, которые начислил вам ранее?
Однако Гермиону не устрашила даже такая перспектива:
– Может, хотя бы взглянете? – настаивала она, протягивая ему тетрадь.
– Да уберите вы ее наконец, – неожиданно вспылил О’Рахилли, побледнев от возмущения.
– Профессор…
– Сядьте на место, – рявкнул О’Рахилли и, уткнувшись в свой список, поинтересовался: – Так, кому там сколько баллов я должен? За каждый ответ даю по пять. Еще какие-нибудь варианты?
Пока студенты подсчитывали, сколько рубинов и изумрудов они добавят в копилки своих факультетов, дверь распахнулась, и в класс, подобно пышному облаку на закате, прошествовала мисс Амбридж, за которой неотступно следовал Люпин.
– Говорю вам, профессор О’Рахилли нездоров, – внушал оборотень женщине, которая не удостаивала его слова вниманием.
– С чего вы взяли, Люпин? – возмутился его коллега, но в этот момент его лицо, и без того болезненно-бледное, стремительно приняло зеленоватый оттенок, и новоявленный профессор Образа Действий бросился вон из класса.
В ответ на возмущенный возглас Амбридж Люпин лишь развел руками:
– Вы по-прежнему жаждете с ним побеседовать? Я бы на вашем месте не торопился: такие недуги приносят массу неудобств, но, по счастью, легко поддаются излечению.
– Я бы хотела увидеть официальный отчет о болезни мистера О’Рахилли, – процедила инспектор.
– Разумеется, – лучезарно улыбнулся Люпин. – Более того, директор готов направить профессора О’Рахилли на обследование в госпиталь Св. Мунго, если вам потребуется независимое мнение…
– Поступайте, как считаете нужным, – сухо отозвалась Амбридж и покинула класс, тяжело ступая по истертым до блеска камням.
– Как вы уже, наверно, догадались, остаток занятия проведу у вас я, – сообщил Люпин, воззрившись на лежащий на столе список. – На чем вы там остановились?
– Профессор должен нашему факультету двадцать баллов! – сообщила Панси.
– Ничего подобного, это нашему – двадцать, а вашему – пятнадцать! – возмутилась Парвати.
– Тогда уж и вам пятнадцать, – мстительно сообщила Паркинсон, – потому что с Грейнджер он их снял!
– А еще в анимагической форме нельзя колдовать! – вмешалась Миллисента. – Что, съела, Патил?
Пока Люпин разбирался в этих хитросплетениях, попутно выслушивая все новые измышления, согласно которым магия оказалась не такой уж и всесильной, урок подошел к концу.
– Гермиона, что это на тебя нашло? – первым поинтересовался Рон.
– И что с отцом-то стряслось? – вздохнул Гарри, который, памятуя о недавних хворях Лоэгайре, весь урок терзался дурными предчувствиями.
– Не волнуйся, ничего серьезного, – таинственно улыбнулась другу Гермиона.
– Ты-то почем знаешь? – расстроенно отозвался Гарри.
– Я же говорила, что еще до школы увлекалась медициной! Кажется, я могла бы помочь мадам Помфри с диагнозом… но не уверена, что стоит это делать.
На все расспросы заинтригованных друзей она отмалчивалась, продолжая распалять их любопытство улыбкой Моны Лизы. Зная, что девушка нипочем не отступится от принятого решения, они наконец оставили эту тему, надеясь, что в будущем подруга все-таки поделится своим секретом.

– Лоэгайре, признайтесь: вы опять занимались самолечением! – хлопотала вокруг профессора мадам Помфри.
– Да нет же, – настаивал тот. – И вообще, со мной все в порядке!
– Как же тогда объяснить ваше недомогание?
– Видимо, съел что-то не то… или выпил. Но сейчас-то я чувствую себя хорошо!
– Сколько раз вам говорить, – укоризненно покачала головой медсестра, – что в вашем состоянии нельзя недооценивать любое изменение самочувствия, а вы продолжаете храбриться…
– Ну а вы хотите сделать из меня ипохондрика! – огрызнулся О’Рахилли.
– Я не могу силой заставить вас следить за здоровьем, – обиженно поджала губы мадам Помфри, – но вот остаться в Больничном крыле для обследования вам сегодня все-таки придется…

– Эффект может длиться до нескольких месяцев, – вещал профессор Снейп, попивая чай с корицей.
– Ну а если Амбридж догадается? – усомнился Люпин.
– Пускай докажет, – отмахнулся Снейп. – Будет даже забавно, если она обвинит меня лишь на основании того, что я – лучший зельевар в стенах Хогвартса. К тому же, мисс Амбридж – дама весьма недалекого ума, не думаю, что она способна на подобные полеты мысли.
– А мадам Помфри – думаете, она вас одобрит? – укоризненно добавил оборотень.
– Боюсь, что, если она и поймет, в чем дело, то весьма нескоро, – самодовольно улыбнулся его собеседник. – Не подумайте, что я сомневаюсь в квалификации и смекалке мадам Помфри, но, разумеется, я изначально учел, что в одежде она предпочитает классические цвета. – Профессор Снейп многозначительно шевельнул бровями.

– На травологии в кои-то веки проходят нормальный материал, а мы на нее больше не ходим, – жаловался Рон за обедом.
– Я бы на твоем месте порадовался, – возразил Гарри. – Я тут узнал от отца, что Спраут лелеет честолюбивые надежды возродить посевы горошка.
– Я бы на вашем месте взяла какой-нибудь другой курс взамен травологии, – внесла предложение Гермиона.
– Да ну, меньше полугода осталось, – беспечно отозвался Рон. – Что тут успеешь?
– А ты так жаждешь вернуться в эти стены на будущий год? – смерила его строгим взглядом девушка. – Помнишь, что говорил твой отец про работу?
– Так это еще вилами на воде писано, – отмахнулся гриффиндорец. – Он сам признал, что за это время они наверняка подыщут другую кандидатуру…
– Сомневаюсь: единственный, кого бы устроила подобная специальность, преподает у нас в Хогвартсе.
– Я пока и сам не уверен, насколько она устраивает меня…
– Рон, тебе напомнить, что в связи с окончанием войны Аврорату урезали финансирование, из-за чего они резко снизили прием? – сдвинула брови Гермиона. – Ты должен быть просто гениален, чтобы пробиться…
– Спасибо за реалистичную оценку моих способностей, – буркнул Рон.
– Да я вовсе не хотела сказать…
– Что это за работа такая, в конце концов? – вмешался Гарри, не столько из любопытства, сколько из стремления предотвратить назревающую ссору.
– Видишь ли, в Отделе контроля магических популяций освободилось место, – пояснил его друг. – Занимавший его волшебник то ли нашел что-то получше, то ли его, гм, съели.
– Очень смешно, – ледяным тоном заметила Гермиона.
– А я и не шучу! – возмутился Рон. – Количество несчастных случаев на душу там такое, что даже мракоборцам не снилось!
– Но ты-то, Рональд, будешь очень осторожен, – отчеканила подруга. – Знаешь ли, глупо после всех этих переделок пострадать от какого-то там гриндилоу. Готова поспорить, что от этой профессии тебя отвращают отнюдь не связанные с ней опасности, а, скорее, нежелание сдавать экзамен по Уходу за волшебными существами.
– То-то ты сама не рвешься работать в Магпопуляциях, – уязвленно заметил Рон.
– А тебе бы этого хотелось?! – Гермиона со стуком опустила ложку на стол.
– Нет, разумеется, – поспешил заверить ее гриффиндорец, зная, насколько легко порой сподвигнуть подругу на необдуманные действия. – Но ты ведь на самом деле туда не собираешься? – уточнил он на всякий случай.
– Я-то уже давно определилась с местом работы, – успокаиваясь, сообщила девушка.
– И?.. – хором вопросили ее друзья: им аж с пятого курса не терпелось узнать, какому ведомству достанется самый блестящий ум Хогвартса.
– Со временем скажу, – потупилась Гермиона и поспешила сменить тему: – А ты, Гарри, уже узнал, не потребуются ли тебе дополнительные курсы?
– Ну, в брошюре об этом ни слова, – задумался тот.
– А они никогда о таком не пишут, – злорадно заметил Рон. – Ведь, прочитав перечень истинных требований, ни один маг в здравом уме туда не сунется.
От этого известия Гарри порядком струхнул: в собственной отваге и удачливости он не сомневался, но если профпригодность включает в себя иные качества, особенно академического характера, то не исключено, что ему придется вновь удариться в поиски работы. С одной стороны, в глубине души он был уверен, что в Аврорат его возьмут без проблем, а с другой – сомневался, что это будет этично по отношению к Рону, который, пройдя все испытания бок о бок с Гарри, все же остался в тени последнего. К тому же, ему не давало покоя вскользь брошенное замечание Гермионы, что неблаговидная репутация его семьи может стать камнем преткновения в поисках работы: в самом деле, кому охота нанимать сотрудника, все наследственные таланты которого сводятся к бесконечному наживанию неприятностей?
От этих размышлений его оторвала Диана Доуфорт, которая в течение нескольких минут крутилась рядом с гриффиндорским столом, безрезультатно пытаясь привлечь внимание ушедшего в себя слизеринца. Наконец Гермиона не выдержала и угрюмо поинтересовалась:
– Чего тебе, Доуфорт?
– Гермиона, тебе не кажется, что ты опаздываешь? – с очаровательной улыбкой осведомилась студентка Рейвенкло.
– Профессор Биннс переживет, – мрачно сострила в ответ Гермиона, давая понять, что не собирается оставлять свой пост.
– В любом случае, Гарри пора на трансфигурацию, – заявила Диана после секундного замешательства.
– А ведь и правда, – спохватился тот. – Никак не могу перестроиться на новое расписание, – пожаловался он друзьям.
– Нам по пути, – сообщила Диана, – ведь у меня Нумерология.
– Какое совпадение, – бросила Гермиона. – Чистейшей воды случайность…
– Ну так пойдем, – предложил Гарри, поднимаясь из-за стола.
– Скатертью дорога, – буркнула подруга, демонстрируя свое отношение к подобному выбору попутчиков.
– Увидимся на зельях! – помахал ему рукой Рон, пытаясь сгладить резкость своей девушки.

Оставшись наедине с Дианой, Гарри тут же ощутил неловкость, главным образом из-за улыбок, которые она расточала в его адрес. Чтобы хоть как-то разрядить напряжение, он пожаловался:
– Надеюсь, у меня не возникнет таких же проблем, как на прошлом уроке: мне кажется, что палочка стала как-то странно себя вести.
– Может, она пострадала при сражении? – участливо спросила Диана.
– Кто знает? – задумался Гарри. – Она ведь не при мне была, а у Эштона. В этой куче-мале и вправду что угодно могло с ней приключиться…
– Да уж, вспомнить жутко… – Девушка возвела глаза к потолку. – Мы-то натерпелись такого страху, а каково пришлось вам, и представить невозможно. И как тебе после всего этого удается так хорошо держаться – ума не приложу.
Гарри обнаружил, что ему и вправду не хватало такого мягкого, участливого внимания: ведь после всего этого хаоса, когда его то и дело швыряло из одной передряги в другую, он вновь оказался в эпицентре каких-то запутанных событий. Все требуют от него понимания, бдительности, сообразительности – и хоть бы кто отдал должное тому, как ему приходится нелегко.
Пальцы Дианы легко коснулись его локтя, и внезапно их губы соприкоснулись. Сердце Гарри понеслось вскачь, и на мгновение он с головой погрузился в это головокружительное ощущение, пока не сообразил, что, собственно происходит. Отшатнувшись от девушки, он в панике оглянулся; к его облегчению, коридор был пуст. Вновь повернувшись к Диане, он увидел, что она, хоть и опечалена его реакцией, отнюдь не выглядит обиженной. Надеясь, что ему удастся закончить свой монолог без свидетелей, юноша затараторил:
– Знаешь, Диана, ты мне правда нравишься. – Говоря это, он не кривил душой: стройная, смуглая Доуфорт отдаленно напоминала ему Гермиону – те же карие глаза и пышные волнистые волосы, правда, в отличие от его подруги, Диана всегда тщательно следила за своей шевелюрой. – Если бы ты… ну… я… до того, как встретился с Бастиндой, мы могли бы… в общем, было бы здорово… Но сейчас Бастинда в беде, и я, ну, правда, не могу…
Прервав его взмахом руки, девушка заверила его:
– Все в порядке, Гарри, я все понимаю. Ты слишком привык жертвовать собой… – видя, что он собирается возразить, она добавила: – …но ты уверен, что Бастинде это нужно?
Студент застыл в замешательстве, и она продолжила:
– Прости, что вмешиваюсь в твои отношения… но ты действительно думаешь, что она платит тебе взаимностью? – Помолчав, она вновь коснулась его рукава: – Прости, что я тебя расстроила. Мне пора на занятия.
Гарри казалось, что его голова превратилась в форменный муравейник, где среди уймы суетливо разбегающихся мыслишек окопалось несколько жирных, неповоротливых мыслематок, которые порождают всю эту неразбериху, оставаясь при этом в тени. Одна из них, по имени «Диана Доуфорт», поселилась там совсем недавно, но быстро осваивалась промеж товарок, среди которых числились: «Невыполнимая Миссия», «Темное Прошлое», «Болезнь Отца», а также молодая, но не менее влиятельная «Долорес Амбридж».

Несмотря на решительность, с которой эти мрачные думы предъявляли права на безраздельное владение мозгом Гарри, ему удалось на время отодвинуть отодвинуть крикливую, навязчивую толпу мыслей на второй план, ведь он отлично понимал, что в рейтинге причин, мешающих изучению трансфигурации, личные неурядицы котируются МакГонагалл еще ниже, чем своенравные лестницы и домашние любимцы с болезненным пристрастием к поеданию домашних работ. А в настоящий момент профессор не скупилась на мрачные посулы, чтобы привлечь внимание учеников:
– Если вы думаете, что овладеть столь сложной темой, имея в запасе несколько месяцев – простая задача, то, пожалуй, мне остается заметить, что трансфигурация отнюдь не является обязательной для обретения работы: ее знания не требуют такие почтенные профессии как специалист по связям с магглами, секретарь, продавец – разумеется, далеко не в каждом магазине… До тех, кто придерживается иных планов относительно своей карьеры, мне хотелось бы донести мысль, что трансмутация – куда более сложный раздел трансфигурации, чем все, что вам доводилось изучать прежде, при этом на ее освоение вам отводится лишь один семестр. – Заслышав поднявшийся в классе ропот, МакГонагалл заметила с ноткой сожаления в голосе: – Как вы, наверно, догадываетесь, не я составляю ваши учебные планы. Будь это иначе, на первых курсах связанные с моим предметом сюжеты заняли бы законное место в ваших кошмарных снах, зато вам не пришлось бы переживать шок от того, что ожидает вас в ближайшем будущем… Мисс Паркинсон, у вас есть вопросы, или вы уже жаждете поделиться знаниями по новой теме? – с легким раздражением бросила она в адрес Пэнси, которая уже несколько минут тянула руку.
– Профессор, насколько я понимаю, – начала слизеринка в своей обычной жеманной и одновременно напористой манере, – трансмутация – это превращение объектов без изменения их рода, в отличие от разделов, посвященных взаимному преобразованию разнородных предметов…
– Ваш ответ верен, но, как вам известно, баллы не начисляются за ответ на вопрос, которого не задал учитель, – не без злорадства объявила пожилая колдунья. Однако Пэнси продолжала, не обратив внимания на этот выпад:
– Но разве после того, как мы научились превращать предметы в весьма далекие от них, в том числе неживые объекты в живые, не разумно предположить, что трансфигурация предмета во что-то более близкое будет даваться нам легче?
– Я все-таки начислю вам пять баллов, – развеселилась МакГонагалл, – за то, что вы столь исчерпывающе изложили позицию тех, кто ответственен за вашу программу. Их взгляды, в свою очередь, проистекают единственно из того, что их некогда существенно обделили знаниями об этом своеобразном ответвлении магического искусства. Скажите-ка, кому известно имя волшебника, которому впервые удалось получить золото из низших металлов? – внезапно сменила тему профессор, обратившись к аудитории.
Воцарилась неловкая тишина: очевидно, все, как и Гарри, мысленно рылись в учебнике по истории магии, судорожно припоминая все, что известно им об алхимии. Не дождавшись ответа, МакГонагалл разочарованно вздохнула:
– Если бы здесь была мисс Грейнджер, она бы ответила…
При упоминании имени подруги в сознании молодого волшебника внезапно всплыло, как учитель по обычной, маггловской истории рассказывал им о том, как ученые средневековья предавались безрезультатным поискам способа легкого обогащения, по ходу дела обзаводясь разнообразными неприятностями со стороны влиятельных господ, не менее одержимых жаждой наживы.
– Николас Фламмель! – выкрикнул Гарри с места, не озаботившись такими формальностями, как поднятие руки. Бросив на него укоризненный взгляд, профессор закончила:
– …что подобная трансмутация так и не была осуществлена магическим путем, это оказалось под силу лишь маггловской науке. Впрочем, поскольку затраты на этот процесс многократно превышают стоимость получаемого золота, едва ли можно сказать, что они добились желаемого.
– Но ведь Николасу Фламмелю удалось создать философский камень! – не сдавался Гарри, хоть и понимал, что соперничать в эрудиции с профессором ему не под силу.
– Прежде всего, не Фламмелю, а Фламмелю и Дамблдору, – строго поправила его пожилая волшебница. – И, раз вы упомянули философский камень, то, возможно, припомните и цель его создания.
– Вечная жизнь, – буркнул слизеринец, признавая, что слишком увлекся экстраполированием полученных в маггловской школе знаний на реалии волшебного мира.
– Именно, причем даже успешное решение этой задачи, строго говоря, не доказано: экспериментатор, некоторым образом, предпочел прервать опыт. Так что, раз уж речь зашла об этом, – профессор вновь перешла на интонации лектора, – прошу вас уяснить, что полученный волшебниками философский камень – не орудие, а продукт трансмутации. К его природе мы вернемся несколько позже, а сейчас позвольте завершить это обширное отступление; надеюсь, вы поняли, какое отношение оно имеет к вопросу мисс Паркинсон. – Судя по недовольному виду Пэнси, сама она не поняла ровным счетом ничего, но едва ли это расстроило преподавательницу. – Порой проще радикальным образом преобразить предмет, чем изменить какое-либо его свойство, не затрагивая иные. Да, мистер Смит? – откликнулась профессор на поднятую руку хаффлпаффца.
Тот сразу перешел в наступление:
– И все-таки, профессор, я не понимаю, в чем состоит практический смысл трансмутации, исключая, разумеется, ряд специфических случаев: если проще произвести радикальную трансфигурацию предмета, почему бы не применить именно ее? Скажем, если стоит задача превратить кактус в клен, не проще ли сперва трансфигурировать его, скажем, в шетку, щетку – в вешалку, а ее – в дерево?
– Блестящее предложение, – отозвалась МакГонагалл, не скрывая иронии. – Особенно учитывая количество промежуточных стадий. Признаю, что в упомянутом вами случае такое решение можно признать оптимальным: три простейших преобразования не отнимут у вас ни сил, ни времени. А теперь представьте себе, что вам предстоит путем трансфигурации обезвредить стаю саранчи. – Студенты притихли: им поневоле вспомнились события годичной давности, когда нашествие упомянутых профессором вредителей в буквальном смысле поставило их жизни под угрозу. – Боюсь, пока вы будете придумывать, во что бы эдакое превратить каждое насекомое, они опустошат все вокруг вас и двинутся дальше. – В голосе пожилой колдуньи послышалась горечь. – Но вы продумаете этот вопрос заранее, делу это не поможет: у вас попросту не хватит энергии на то, чтобы в одночасье трансфигурировать тысячи живых существ, даже если представить, что такое в принципе возможно. В своей практике вы не встречались с подобным затруднением, поскольку пока что работаете слишком медленно, чтобы ощутить нехватку магической силы, но с накоплением опыта с ней неминуемо столкнетесь: немало сильных магов погибли на редкость нелепой смертью из-за недостаточного внимания к подобным вопросам. Так что прошу занести в ваши конспекты первое и главное преимущество трансмутации: с ее помощью можно преобразовывать большое число однородных предметов при низком расходе магической энергии…

Когда после занятия МакГонагалл подозвала Гарри к преподавательскому столу, тот приблизился с опаской: после его перевода на другой факультет их отношения оставались довольно натянутыми. Однако оказалось, что профессор решила протянуть ему оливковую ветвь: то ли пережитые юношей невзгоды наконец оказали впечатление и на нее, то ли она ощущала некую благодарность к ученику за спасение мира от Волдеморта. Как бы то ни было, она дружелюбно улыбнулась студенту:
– Кстати говоря, у тебя-то, Гарри, с трансмутацией не должно возникнуть проблем: она, некоторым образом, у тебя в крови… – заметив промелькнувшее на лице слизеринца выражение панического ужаса, она поспешила пояснить: – Я имею в виду, кое-кто из твоих предков очень преуспел на этом поприще.
– Наверно, Бреоган Рафферти, – вздохнул Гарри: он уже смирился с тем, что его настоящий родитель отличился решительно во всех областях знания, не оставив потомку ни малейшей возможности превзойти его хоть в чем-то, имеющем отношение к науке. Однако пожилая ведьма качнула головой. – Значит, Лоэгайре…
– Совсем мимо, – вновь изогнула тонкие губы в улыбке профессор.
– И правда, что я несу: это же не противозаконно, – проворчал Гарри. Устав дожидаться правильного ответа, МакГонагалл дала ему подсказку:
– Тебе известно, на чем сделали состояние твои предки?
– Неужто… – нахмурился Гарри.
– Полагаю, имело место и некоторое мошенничество, – признала колдунья. – Но это было очень давно, и с тех пор их разработки в сфере трансмутации носили исключительно легальный характер. За исключением манипуляций с удобрением, разумеется… А Конари Рафферти, твой дед, был едва ли не самым авторитетным специалистом по трансмутации с младых ногтей. В связи с этим у меня к тебе есть одна просьба… – Грозный профессор замялась, совсем как девушка, впервые отважившаяся пригласить однокурсника на Святочный бал.
Гарри с самого начала догадывался, что его задержали отнюдь не только ради того, чтобы поделиться воспоминаниями о его блистательных предках, но это было ему даже на руку, поскольку молодому волшебнику все-таки не хотелось покидать школу, не наладив отношений с бывшим деканом, и потому просьба с ее стороны была весьма кстати.
– Не знаю, говорили ли тебе об этом, но твой дед со стороны отца был человеком, скажем так, своеобразным… – несколько смущенно продолжила МакГонагалл. – В частности, результаты своих опытов он предпочитал не публиковать вовсе, хотя и не держал их в тайне; в результате, наряду с теми его работами, что стали достоянием общественности, иные известны лишь фрагментарно, а некоторые, вероятно, и вовсе не увидели свет. Конечно, вполне возможно, что эти слухи не имеют под собой почвы, и мистер Рафферти попросту не завершил те исследования, материалов о которых не сохранилось…
– Понимаю, – медленно кивнул Гарри, решив, что профессор трансфигурации была бы не прочь поживиться научными трудами, авторство которых неизвестно. По правде, он был бы вовсе не против: раз уж его дед не позаботился о том, чтобы документировать свои достижения, то, по-видимому, его и при жизни не слишком занимало, кому достанутся его лавры. Словно угадав его мысли, преподавательница поспешила заверить его:
– Мной движет не только научный интерес, но и желание, чтобы заслуги мистера Рафферти были должным образом признаны.
В последнем Гарри имел некоторые основания сомневаться, но предпочел оставить это при себе.
Судя по тому, как невольно понизила голос профессор, разговор приближался к наиболее деликатному пункту:
– К сожалению, мистер Рафферти не оставил никаких распоряжений относительно своих бумаг – полагаю, по причине скоропостижной кончины. Из-за этого досадного недоразумения доступ к архиву имеет лишь его наследник, личность которого до недавнего времени оставалась неопределенной…
Гарри невольно усмехнулся про себя, представив, как профессор с замиранием сердца следила за судебным процессом Крейде против О’Рахилли, отчаянно болея за первого, ведь в случае победы второго тот мог запросто уничтожить ценные документы, лишь бы те не достались англичанам.
– Вы полагаете, что эти бумаги хранятся в поместье Рафферти? – уточнил Гарри, мысленно укоряя себя за то, что не взял на себя труда как следует разобраться в собственном наследстве. – Я постараюсь их разыскать, хоть и не могу ручаться, что у меня получится…
– Полагаю, все члены экзаменационной комиссии будут весьма рады вашему успеху, – бросила весьма непрозрачный намек МакГонагалл, с чем и отпустила студента, которому все эти разговоры о предках вновь напомнили о недавнем недомогании названого отца.

Выяснив, что тот по-прежнему находится в Больничном крыле, после занятий Гарри отправился прямиком туда, разжившись у Люпина плиткой шоколада. Его визит пришелся как нельзя кстати: завидев племянника, О’Рахилли радостно воскликнул:
– Ну наконец-то – я тут помираю со скуки. Недавно Снейп заходил, – добавил он, разламывая шоколад, – так нет чтобы со мной хотя бы парой слов перекинуться: поболтал о чем-то с мадам Помфри и смылся. Влип я в переделку, ничего не скажешь, – помрачнел ирландец, запихивая в рот сразу треть плитки. – Мне намекнули, что могут отправить на обследование в Мунго…
Гарри автоматически сунул в рот кусок шоколадки и принялся жевать: его одолевали противоречивые эмоции. С одной стороны, со дня внезапного ареста О’Рахилли он боялся, что родственника снова заберут в какое-нибудь казенное учреждение, при этом магический госпиталь представлялся ему немногим лучше тюрьмы. С другой – юный волшебник отлично понимал, что его приемному отцу и вправду не помешало бы тщательное медицинское обследование: что бы тот ни утверждал, обмороки годичной давности не говорили ровным счетом ни о чем хорошем – это понимал даже Гарри.
– Может, это не так уж плохо? – выдавил подросток, решив во что бы то ни стало придерживаться рациональных соображений. – Подумаешь, поскучаешь немного, зато больше не придется валяться в Больничном крыле…
– Как бы не так, – презрительно фыркнул его дядя. – Они там огородного пугала от дементора отличить не могут, не говоря уже о лечении. Даже мадам Помфри разбирается в этом лучше, чем весь все их сотрудники вместе взятые. Был у них один специалист – Эштон, и того вышвырнули.
Заслышав фамилию Короля-Рыбака, Гарри тут же вспомнил о малфоевском поручении. По правде говоря, он подозревал, что его слизеринский товарищ, как всегда, преувеличивает, поэтому без особой опаски начал:
– Кстати, об Эштоне… – Выражение лица О’Рахилли мигом переменилось: в нем появилось настороженное отчуждение, но отступать было уже поздно. – Я тут поговорил с Драко, и он…
– Передай Малфою, что мое предупреждение относительно того, что я с ним сделаю, если еще раз услышу от него это имя, распространяется и на его разговоры с тобой тоже, – перебил его названый отец.
– Ладно, – почел за нужное согласиться студент. – Но я и сам считаю, что ты несколько… предвзято отнесся к этой ситуации. Я ведь тоже не знал, что думать, когда он внезапно сдал нас Пожирателям, но потом, когда разобрался, в чем дело…
– Сдается мне, что как раз ты и не разобрался, – вновь прервал его О’Рахилли. – Боюсь, что когда разберешься, Волдеморт покажется тебе довольно славным парнем по сравнению с этим белобрысым лицемером. И если кому-то после всего этого охота поддаваться на его лживые заверения, то это уж точно буду не я.
Хотя голос профессора прозвучал отнюдь не гневно – скорее уж, весьма уныло, его слова шокировали Гарри: по мнению студента, бывший коллега отца не заслуживал подобной характеристики, даже действуй он в тот злополучный день без какого-либо тайного умысла.
– Боюсь, что тебе все-таки придется объяснить мне, что ты имеешь в виду, – озадаченно попросил юный волшебник.
О’Рахилли начал издалека:
– Думаю, что даже на протяжении недолгого знакомства с Крейде ты успел понять, что хотя он, по сути, не такой уж плохой человек, но бескорыстие и деликатность в число его достоинств не входят. Однако же, принося мне извинения за собственные ошибки – да, а ты представь себе, как я сам удивился – он проявил удивительную тактичность в отношении роли Эштона, повествуя о том, как оно было на самом деле. Но его усилия пошли прахом: когда я обвинил Крейде в том, что он был соавтором этой возмутительной писанины – «Родословная с двойным дном» или как ее там – поскольку больше подозревать было некого, то он нехотя признался, что настоящим идейным вдохновителем Риты Скитер стал Эштон.
Прочистив горло, Гарри произнес:
– Признаться, я читывал вещи поприятнее, но, должен сказать, эта статья не слишком выбивается из ряда прочих творений Скитер. И я более чем уверен, что на самом деле мистер Эштон не говорил ничего дурного ни о тебе, ни об отце, это она сама все нафантазировала…
– Ты бы лучше задался вопросом, с чего Эштона вообще потянуло в журналистику, – угрюмо отозвался О’Рахилли. – Ведь подобная огласка была вовсе не в его интересах, если учесть, какую роль он сам сыграл в этой истории.
– Может, Скитер выпытала это у него обманом? – предположил Гарри, вспоминая о методах незабвенного репортера.
– Три раза «ха», – мрачно прокомментировал это профессор. – Если найдется человек, способный обмануть Эштона, то его можно смело выставлять против сфинкса. Сдается мне, что дело обстояло с точностью до наоборот: будучи свято убежденной, что ей удалось обвести Короля-Рыбака вокруг пальца, в результате Скитер лишилась не только пальцев, но и прочих частей материального тела.
– И что же у него была за цель, по-твоему? – озадаченно переспросил студент.
– Вот и мне стало интересно. И на сей раз я не стал ломать голову: просто пошел и спросил. – О’Рахилли принялся крошить плитку шоколада прямо на одеяло. – Мне не больно-то хотелось его видеть после всего, что случилось, но Крейде удалось меня убедить, что вины Эштона в этом нет. Интересно: ему Зимородок тоже задурил голову, или у этой министерской ищейки были свои причины вводить меня в заблуждение? – Гарри пришлось вызволить названого отца из глубокой задумчивости осторожным замечанием:
– Так что тебе сказал Эштон насчет той статьи?
– Да почти ничего. – В пальцах О’Рахилли с глухим треском разломилась последняя долька шоколада. – Зато он рассказал много чего другого. – Набрав в грудь побольше воздуха, О’Рахилли на одном дыхании произнес: – Это он убил мою сестру, твоих приемных родителей и, в конечном счете, твоего отца. Тебя же он не убил по чистой случайности.
– Что? – слабым голосом отозвался Гарри, чувствуя, что его в целом приличный словарный запас в настоящий момент только этим словом и ограничивается.
– Вот и я спрашиваю себя, – угрюмо продолжил профессор, – как я мог не догадаться об этом раньше? Видимо, причина в том, – он тяжело вздохнул, – что я и не хотел этого знать. Такая уж у меня судьба: раз за разом обнаруживать, что те, кого я считаю друзьями, не друзья мне вовсе. Но должен признать, что по сравнению с Эштоном Снейп и Рафферти вне всяких нареканий.
– Как? – выдавил Гарри, неимоверным усилием расширив свой лексикон вдвое и не собираясь останавливаться на этом. – Ведь мою мать убил не Эштон, я сам видел воспоминания! И маму с папой… в смысле, Джеймса и Лили Поттеров – убил Волдеморт!
– Думаю, ты достаточно взрослый, чтобы понимать, что убивает не всегда тот, кто держит палочку, – назидательно заметил О’Рахилли. – Именно поэтому убийцей Поттеров долгое время считали Блэка, а потом – его приятеля Петтигрю, что отчасти верно. Но за его действиями парила птица более высокого полета… – Он горько усмехнулся.
– Эштон? – озадаченно отозвался студент.
– Рафферти доверился Пожирателю смерти, – ровным голосом, который пугал Гарри пуще обычных вспышек ярости, сообщил профессор, – а тот натравил Темного Лорда на его семью…
– Но… постой, ты хочешь сказать, что Эштон сам тебе все это рассказал? – осторожно заметил Гарри.
– Именно. При этом он еще и пытался объяснить, какими соображениями руководствовался, когда подписывал приговор моим близким. Можно подумать, мне было до этого хоть какое-то дело. Да пускай среди них был бы сам Волдеморт, – О’Рахилли сорвался на крик, – разве это имеет значение?!
На шум заглянула мадам Помфри, и ирландец тут же затих, исподлобья поглядывая на медсестру. Когда та уверилась, что все в порядке, он продолжил, стараясь не повышать голос:
– Я не берусь судить о его мотивах. Будь он хоть трижды клятый герой клятого магического мира, я не желаю больше его знать. Может, я мог бы смириться со всем этим – но ему не следовало печься о моей безопасности, с такой легкостью жертвуя жизнями всех, кого я любил.
– О Мерлин, – пробормотал юноша, в ужасе понимая, что, как бы он не чувствовал себя сейчас, это лишь бледная тень того, что довелось пережить его названому отцу при этих страшных признаниях. Стоило ему представить на месте Эштона кого-то вроде Рона, как в голове помутилось.
– А знаешь, что самое страшное? – Гарри с тревогой заметил, что руки его дяди подрагивают. – То, что я доверил ему твое здоровье, твою безопасность, когда просил его о помощи.
– Но ведь ты не знал, – в утешение сказал студент.
– А что это меняет? – хмуро отозвался О’Рахилли. – Так что скажи своему приятелю, что он может сам хлопотать об освобождении Эштона – я не возражаю – вот только пусть потом не удивляется, если тот в благодарность избавит его от близких родственников.
– Об освобождении? – переспросил Гарри. – А он…
– В тюрьме, разумеется. Неужели Малфой не поставил тебя в известность? Единственный шанс получить свободу для бывшего Пожирателя – это РСД. Но я бы не советовал ему воспользоваться этой возможностью, потому как не гарантирую, что при виде него не пожелаю разнообразить семейную историю еще одним Непростительным заклятьем.
Подумав, Гарри признал, что Малфою с Эштоном и впрямь не худо бы прислушаться к этому предупреждению. Оценив состояние названого отца, он подумал, что после подобного разговора мадам Помфри точно не оставит его наедине со своим драгоценным пациентом, и решил хоть немного поправить положение, сходив за чашкой горячего чая. Пока он блуждал в поисках сладкого напитка, ему пришла в голову одна идея, которую он не замедлил озвучить, осторожно вручая дымящуюся чашку дяде:
– Знаешь, я все-таки не думаю, что Эштону на самом деле так уж легко далось все это. Ведь зачем ему вообще все это рассказывать: куда проще было бы предать все это забвению… Только не надо запускать в меня чашкой, за новой далеко ходить! – воскликнул Гарри, оценив изменения в выражении лица приемного отца.
– Лучше бы он так и сделал, – отрезал О’Рахилли. – Если бы хоть сколько-нибудь дорожил нашей дружбой.
– Быть может, он поступил так, потому что хотел… попросить прощения?
– Хорошенькое дело, – хмыкнул профессор. – В таком случае, полагаю, «Авада Кедавра» сойдет за прощение.
Гарри отрешенно подумал, что, возможно, на это и рассчитывал Эштон, зная норов своего приятеля…

Вернувшись в гостиную Гарри без предисловий обратился к однокурснику:
– Малфой, у меня для тебя две новости: плохая и… как бы хорошая.
– Поттер, хватит изображать из себя рейвенкловскую дверь, – поторопил его Драко.
– В общем, помирить отца с Эштоном будет не в пример сложнее, чем со Снейпом. Это я к тому, что, по моему мнению, не стоит даже и пытаться.
– Это была плохая новость или как бы хорошая? – насторожился Малфой.
– Определенно плохая, – успокоил его Гарри. – А что до второй: в принципе, отец не возражает против того, чтобы ты вызволил Эштона из министерских застенков. Почему, кстати, ты мне не сказал, что он там?
– Я думал, ты и без меня знаешь, – уклончиво отозвался Драко.
– В следующий раз, когда будешь просить меня за кого-либо заступаться, уж пожалуйста, не забывай о таких несущественных обстоятельствах, – пригрозил ему Гарри. – Кстати, ты собираешься лично встречаться с Эштоном в ближайшее время?
– Ну разумеется: не могу же я позволить своему потенциальному сотруднику томиться в заточении, если есть возможность его выручить? – приосанился Малфой.
– Тогда прихвати меня с собой, как соберешься!
– А ты не собираешься… это… как твой отец?.. – подозрительно поинтересовался Драко.
– Нападать на него, имеешь в виду? Разве на меня это похоже? Я вон даже Волдеморта не убил за столько лет! Ну ладно, поквитаться с ним, предположим, у меня не было возможности, но ты-то до сих пор жив – разве это не говорит о моем миролюбии?
– Против такого не возразишь, – зябко поежился Малфой. – Ладно, так уж и быть, только пообещай, что обойдется без скандалов!
– Не моя специальность, – пожал плечами Гарри, мыслями обращаясь к отдельно взятым родственникам.

Глава 7. Jealousy and Prophesy

Наутро от друзей не укрылось угрюмое настроение Гарри, который ковырялся с тарелке с таким видом, словно на поверхности каши транслировались выдержки из курса ирландской истории, причем наиболее мрачные моменты.
– Ты все из-за этой статьи переживаешь, да? – сочувственно поинтересовалась Гермиона. – И Бастинды что-то не видно…
– Тут кое-что похуже статьи выяснилось, – отозвался слизеринец. Оглянувшись на навострившую уши Паркинсон, он мысленно распрощался с остатками каши и, вздохнув, предложил: – Пойдемте, расскажу по дороге на урок.
– Я же говорил, что с этим Эштоном все не так уж просто! – торжествующе заявил Рон. – Блондины – они все подлые как один…
Однако Гермиона выглядела не менее озадаченной, чем сам Гарри:
– Конечно, я не могу судить, ведь мы с мистером Эштоном едва знакомы… Но судя по его действиям, да и по тому, как безоговорочно доверяет ему Драко…
– А что я говорил про блондинов? – прервал ее Рон. – Все одна шайка-лейка, помяните мое слово!
– Ты еще статью об этом напиши, – фыркнул Гарри, – разоблачающую мировой заговор с целью привести к власти исключительно белобрысую элиту.
– А что, я бы не удивился, – подхватил его идею гриффиндорец. – Ты бы поостерегся: ведь в таком случае тебя самого ждет весьма незавидная судьба.
– Предложи эту идею Малфою – он напишет какую-нибудь фантастическую бредятину под заголовком вроде «Светлые головы». Но вообще-то, есть ведь приличные люди и среди блондинов… – Гарри нахмурился, силясь вспомнить хотя бы одного светловолосого мага, достойного подражания. На ум пришел Айлиль Крейде, но, вспомнив про тяжбы с наследством, он был вынужден отклонить и эту кандидатуру. – Скажем, Финниган! – наконец сообразил он.
– Ты своих ирландцев-то сюда не путай, – осадил его друг. – Там почти все блондины… ну, кроме отдельных жертв родовых заклятий, – заключил он, остановив взгляд на шевелюре самого Гарри.
– Может, потому англичане ирландцев и недолюбливают? – глубокомысленно предположил тот. – Подсознательно видят в них подлецов и ничего не могут поделать с этим предубеждением…
– А это мысль… – задумчиво кивнул Рон.
– Послушайте, вы, мыслители! – одернула их Гермиона. – Вы бы лучше свою тягу к обобщениям направили на какое-нибудь эссе!
– Эй, Гермиона, поторопись – нам ведь в другое крыло! – позвала проходящая мимо Лаванда.
– Вот уж не знал, что Браун ходит на древние руны… или нумерологию? – удивленно проводил ее взглядом Рон.
– Да, в общем-то, нет, – отчего-то смутилась Гермиона.
– И к тому же, мне казалось, они в другом крыле, – добавил гриффиндорец. – Что это у вас за предмет такой?
– Прорицания. – Щеки девушки заалели, словно она только что поведала друзьям о новом поклоннике. Их реакция была под стать: хором выкрикнув «Что?», они смерили друг друга удивленным взглядом, уверенные в том, что ослышались.
– Ну да, я хожу на Прорицания, – более уверенно повторила Гермиона, разглаживая складки на юбке.
– Неужто тебя тоже прельщают всякие… – нахмурился рыжий волшебник, – …парнокопытные красавчики?
– Во-первых, непарнокопытные, Рон, – строго поправила его девушка, вмиг войдя в роль светоча образования. – А во-вторых, я никогда не мешаю учебу с личной жизнью!
– Да ну? – обличительно воззрился на нее друг.
– И в-третьих, мне не нравятся блондины, – отрезала Гермиона, подчеркнув: – Больше не нравятся, и закончим на этом!
– А брюнеты? – забросил пробный шар младший Уизли.
– И брюнеты, – менее категорично отозвалась юная ведьма.
– Придется тебе ревновать исключительно к собственным братьям, – усмехнулся Гарри. К счастью, Рон не обратил внимания на эту провокацию, вместо этого вновь потребовав объяснений:
– Так с какой радости ты вдруг воспылала интересом к Прорицаниям?
– Слушай, если тебе будет спокойнее, я могу заниматься с Трелони! – нетерпеливо заявила Гермиона. – Правда, сомневаюсь, что она меня хоть чему-то способна научить… А сейчас, извини, я и вправду опаздываю! – С этими словами она унеслась вслед за Лавандой и Парвати.
– Вот уж воистину… таинственная девушка, – пожал плечами Рон, выходя из ступора.
– А может, Гермиона и вправду несколько… ну, переволновалась? – тактично предположил Гарри. Ответом ему был гневный взгляд Рона, который, по-видимому, в глубине души опасался, что лучшая ученица школы стала бы с ним встречаться, лишь повредившись в рассудке.

После этого Гарри с Роном также разминулись: слизеринца ждали увеселения с профессором Биннсом, чему студент в кои-то веки был рад, поскольку с недавних пор его прельщали любые разделы истории, кроме семейной, а гриффиндорца ожидали Заклинания. После этого занятия троица вновь собралась воедино перед кабинетом зельеварения. Рон тут же возобновил попытки выяснить, что именно прельщает подругу в Прорицаниях. Наконец Гермиона заявила:
– Чувствую, проще тебе все рассказать, иначе ты не успокоишься.
– Ну наконец-то ты пришла к единственно верному решению, – проворчал Рон, недовольный запирательством своей девушки.
– Обещаю, что мы не будем смеяться, даже если тебе кажется, будто у тебя есть способности к ясновидению, – заявил Гарри, за что получил тычок в ребра со стороны друга. – Да ладно, можно подумать, у нас они есть, – поспешил отшутиться юный волшебник. Он осекся, поймав пристальный взгляд Гермионы, и покаянно признал: – Я опять ляпнул что-то не то?
– Думаю, об этом я тоже скажу, но позже – сейчас все равно не успеть.
Стоило ей произнести эту фразу, как дверь кабинета распахнулась, явив взору студентов непривычно чисто прибранный класс.
– Что, еще не успели новое помещение заляпать? – вполголоса спросил Гарри у Драко. Тот в ответ промычал нечто невнятное, указывая в сторону преподавательского стола, рядом с которым в струнку вытянулся юноша, на вид их ровесник.
– Позвольте представить вам моего подручного, мистера Джонса, – профессор Снейп указал на новичка, словно продавец, нехотя признающий изъяны своего товара. – Прошу любить и жалить. – Гарри показалось, что оговорился их педантичный преподаватель очень даже намеренно. – Мистер Джонс, это – ваши подопечные, – с наигранным дружелюбием продолжил зельевар. – Думаю, вам не составит труда найти с ними общий язык. Пожалуй, я не стану далее мешать вашему знакомству: рецепт зелья, как водится, на доске, остальное – в ваших руках. Да, советую обратить особое внимание на мистера Лонгботтома: он у нас местная знаменитость. – С этими словами профессор исчез.
Новоявленный ассистент издал короткий протестующий возглас, но, осознав, что старший коллега безжалостно бросил его на поле боя, повернулся к классу с видом, близким к паническому.
– Э… гм… рецепт зелья – на доске, – несмело объявил он.
– Простите, где? – не преминул отозваться Драко, прикладывая ладонь к уху театральным жестом; его соседи прыснули в кулак.
– На доске, – окончательно смешался Джонс: даже подозревая подвох, он не мог взять в толк, как выйти из ситуации с честью.
– Рецепт чего? – подхватил Нотт. Слизеринцы, за исключением Гарри, на сей раз расхохотались неприкрыто. Последний же слишком хорошо помнил, каково это – сделаться объектом всеобщих насмешек, и потому испытал облегчение, когда вскочившая с места Гермиона гневно заявила:
– Прекратите немедленно! – сопроводив требование хлопком ладоней по столешнице.
Пэнси протестующе хмыкнула:
– А то что – снимешь с нас баллы? – Однако веселье заметно поутихло.
– Хватит придуриваться: у нас Т.Р.И.Т.О.Н. на носу, если кто не в курсе, – сердито присовокупила гриффиндорка. – Там живо решат ваши проблемы со слухом.
– Гриффиндор спросить забыли, – буркнул Малфой, однако принялся подбирать ингредиенты в соответствии с перечнем на доске, и остальные последовали его примеру.
На лице снейповского ассистента расцвела благодарная улыбка, и он, пошатнувшись, опустился за преподавательский стол. Однако передышке не суждено было затянуться:
– М-м, мистер Джонс, – кокетливо попросила Лаванда, – вы не покажете, как раскрошить коготь белого медведя?
– Треснуть по нему хорошенько – и всего делов, – хмуро отозвалась Миллисента из соседнего ряда.
Тэмлин вздрогнул, словно вышеозначенный представитель северной фауны подкрался к нему со спины и похлопал по плечу.
– Боюсь, я забыл раздать соответствующий инвентарь… Он лежит в шкафу, а шкаф… – Он с опаской покосился на дверь, за которой только что скрылся его непосредственный начальник.
Глядя на окончательно растерявшегося ассистента, Гарри решил, что пора ему подключаться к спасению положения, и заявил:
– Для этого и чугунный котел отлично подойдет. – Решив продемонстрировать свою идею на практике, он тут же опустил собственную посудину на одиноко лежащий посреди стола коготь. То, как легко днище соприкоснулось с партой, уверило его в правильности расчетов, однако, подняв котел, Гарри убедился, что коготь не только не пострадал, но еще и образовал здоровенную вмятину в столешнице. Его достижение тут же спровоцировало истерический хохот со стороны слизеринцев, которым уже не требовалось особого повода, чтобы возобновить веселье. Но тут их невольный преподаватель наконец-таки вышел из оцепенения:
– Вообще-то, его можно не измельчать, а бросить в котел целиком, просто после этого помешать лишнюю пару минут.
Оправившись от изначального ступора, молодой ассистент с неподдельным рвением приступил к выполнению свалившейся на него миссии: в подробностях растолковал особенности рецепта, а затем, проходя по рядам, охотно помогал студентам, не гнушаясь даже нарезкой ингредиентов и протиркой стола от пятен едкой жидкости. Правда, как подметил Гарри, при этом Тэмлин Джонс предпочитал обходить слизеринцев стороной, и едва ли его можно было за это винить. Но к одному их представителю в лице Поттера он все-таки приблизился, вслед за чем скорбно уставился на дугообразную вмятину на столе студента.
– Вот увидите: профессор Снейп скажет, чтобы в следующий раз я попрактиковался на собственной голове, – заметил Гарри.
– На него это похоже, – печально признал ассистент. – Переставьте-ка свой котел на соседнюю парту!
Потеснив Рона за его столом, Гарри пронаблюдал за тем, как Джонс, закатав рукава, медленно и осторожно сделал палочкой несколько пассов, словно развешивал в воздухе паутину, и что-то шепнул себе под нос.
– Ух ты! – произнес девичий голос над ухом Гарри. Обернувшись, тот обнаружил, что Гермиона, забросив собственный котел, нависла над партой Рона, пристально следя за действиями преподавателя.
Заметив обращенные на него взгляды, ассистент попросил:
– Не говорите об этом профессору, ладно?
– Разве я похож на мазохиста? – фыркнул Гарри. Гермиона беззлобно пихнула его ладонью в затылок и заверила Джонса:
– Не скажем, профессор!
Словно вызванный из небытия тем, что его звание бессовестно пожаловали какому-то там ассистенту, в класс прошествовал Снейп. Вздрогнув, Тэмлин едва не уронил котел Гарри, стоявший на краю стола, однако натренированный студент успел подхватить посудину с драгоценным зельем.
– Обошлось без происшествий? – разочарованно изрек зельевар, озирая класс. Узрев Гарри, Гермиону и собственного ассистента у парты Рона, он тут же потребовал объяснений: – Что это там за столпотворение? В клубе фанатов мистера Поттера пополнение, как я посмотрю? – предположил он, вызвав приглушенный взрыв смеха со слизеринской половины класса. – А чему это вы так радуетесь? – тут же урезонил подопечных Снейп. – Если мистер Джонс вам сказал, что с экзаменационной программой у вас не возникнет затруднений – так это неправда. Если бы он сам ее знал, то, безусловно, согласился бы со мной. Кстати, мистер Джонс, – он обратился к юноше с притворной улыбкой, – не собираетесь ли вы пройти Т.Р.И.Т.О.Н. в этом году вместе с нашими студентами? Думаю, им было бы приятно сдавать экзамен бок о бок с вами, а вам не помешала бы их поддержка.
Искоса взглянув на Тэмлина, Гарри увидел, что легкий румянец его щек перетек в густо-пурпурный цвет, заливший пол-лица. Однако ассистент проявил завидную выдержку, пробормотав:
– Я подумаю об этом, профессор.

– Какой-то он дерганый, – поделился впечатлениями Рон, стоило им выйти из класса.
– Кто? – рассеянно переспросил Гарри.
– Да уж не Снейп, конечно!
– Станешь тут дерганым, как же, – буркнул слизеринец. – А я еще думал, что Снейп меня третирует…
– Думаю, это профессиональная ревность, – глубокомысленно заметила Гермиона.
– Что?! – воскликнул Рон. – Ты хочешь сказать, что Снейп и этот… ассистент…
– Рональд, – девушка воздела глаза к потолку, – я, конечно, понимаю, что тебе знаком только один оттенок слова «ревность», но ты мог бы обратить внимание на употребленное мной слово «профессиональная».
– А при чем тут профессия? – ляпнул ее рыжеволосый друг.
– Я всего лишь имела в виду, – со вздохом поведала девушка, – что профессор Снейп беспокоится, что ассистент может превзойти его на профессиональном поприще.
Тут на нее с изумлением уставились уже две пары глаз. Видя искренний интерес, Гермиона охотно принялась делиться собственными наблюдениями:
– Не знаю, обратили ли вы внимание, но он действительно хорошо разбирается в зельеварении: не просто следует рецепту, но и знает, какие возможны вариации, а также может объяснить, зачем именно нужно то или иное действие – этому в школе уж точно не учат.
– Ну он же, вроде как, и не школьник, а преподаватель, – резонно возразил Рон.
– Однако на вид он нисколько не старше нас, и к тому же, если верить профессору, Т.Р.И.Т.О.Н. не сдал – понимаете, что это значит?
– Что он – недоучка? – предположил Рон.
– Это ты – недоучка, а у него большой потенциал, – назидательно изрекла Гермиона. – Он уже добился таких значительных успехов, а ведь у него еще все впереди.
– Думаю, что Снейп в молодости соображал ничуть не хуже, – пожал плечами Гарри.
– То-то и оно, что не хуже! – Гермиона подняла указательный палец для пущей убедительности. – До сих пор профессору Снейпу не доводилось встречать тех, кто мог бы с ним конкурировать, даже в среде преподавателей…
– Бреоган Рафферти! – выпалил Гарри. – И Лоэгайре тоже, если на то пошло – они оба в этом разбирались почище Снейпа, он сам признавал!
– Ты теперь все время будешь хвастаться достижениями своих предков, да? – скучающим тоном переспросил Рон.
– Скажешь тоже – всего-то полгода прошло, – обиделся слизеринец. – Я, в отличие от тебя, прежде не имел дела с семейной родословной!
– Боюсь, в моем случае это не то, чем можно похвастаться, – хмыкнул его друг.
– Думаю, ты и сам понимаешь, Гарри, что это не слишком удачные примеры, – вмешалась Гермиона, дождавшись паузы в их дискуссии. – Рафферти был руководителем Снейпа, Лоэгайре – его друг, а Тэмлин Джонс ему вообще никто! Может, профессор и пережил бы, окажись гением зельеварения ты или Малфой, но от того, кто даже не был его студентом, он стерпеть такое точно не в состоянии!
– Сдается мне, ты ему приписываешь прямо-таки шекспировские мотивы, – заметил Рон, щегольнув новообретенными познаниями в области маггловской литературы.
– Надеюсь, ты не о «Ромео и Джульетте» сейчас подумал, – хмыкнула девушка.
– Нет, о «Макбете». Там тоже была, эта самая, профессиональная ревность.
Смерив его изумленно-восторженным взглядом, гриффиндорка продолжила:
– Но дело не только в способностях мистера Джонса как зельевара. Полагаю, вы тоже заметили, каким заклинанием он удалил вмятину на парте Гарри…
– А то как же, – вмешался ее обладатель, – «Репаро», только наложенное шиворот-навыворот… Ну да я понимаю: волнение и все такое, главное ведь – результат?
На сей раз недовольный взгляд Гермионы достался ему:
– В таком случае ирландский – это просто английский с сильным акцентом, друг мой. Потому что никакое это было не «Репаро». Это было, к твоему сведению, заклинание обращения времени – Экстемпоратус, которым владеет едва ли одна десятая взрослых магов.
– …И ты? – предположил Рон.
– Нет, не я, – вынуждена была признать Гермиона. – Возможно, я его выучу, потому что в работе оно мне пригодится.
Гарри настолько поражен употреблением слова «возможно» по отношению к способностям Гермионы, что пропустил мимо ушей упоминание о работе, но Рон тут же уцепился за последнюю реплику:
– А что это за работа, в конце концов? Или ты, в лучших традициях, будешь мучить нас догадками вплоть до конца учебного года? И – что еще более важно – зачем тебе потребовались четвероногие преподаватели?
– Может, сначала закончим с изначальной темой разговора? – моментально скисла Гермиона.
– Тут все ясно, – отмахнулся Рон. – Тэмлин Джонс – дивный талант, Снейп ему попросту завидует, а тебе не нравятся брюнеты.
– Рада твоим успехам на ниве дедуктивного мышления, – вздохнула девушка и, убедившись, что рядом нет нежелательных свидетелей, еще раз шумно выдохнула, словно решившись на что-то бесшабашное. – Ну, ладно, если кто и имеет право знать – так это вы, а долго держать это в тайне я все равно не смогу. – Казалось, этими словами она пытается убедить саму себя. – После школы я собираюсь устроиться в Отдел тайн. – Видя, что эта фраза не произвела впечатления на друзей, она добавила внезапно севшим голосом: – В отделение по работе с пророчествами. – Это сообщение вновь осталось без ответа, но по иной причине: Рон и Гарри сперва воззрились на нее, потом – друг на друга, надеясь получить подтверждение, что им все это снится или же попросту послышалось. Однако изумление, написанное на чужом лице, лучше любых других свидетельств дало понять, что ровным счетом ничего им не привиделось. – Я приняла это решение не на пустом месте, – поспешила заверить их девушка, глядя на шокированные лица друзей, – и могу объяснить свою позицию…
– Сделай милость, – выдавил Рон.
Как обычно, стоило Гермионе приступить к объяснениям, к ней тут же вернулась былая уверенность:
– Правда, это решение было несколько спонтанным, но чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь в собственной правоте. На эту мысль меня навело недавнее происшествие с тобой, Гарри, и Тайной комнатой. В тот же вечер, как ты пропал, я дала себе зарок: если магический мир не будет уничтожен в ближайшее время, то я приложу все усилия, чтобы подобного больше не повторилось. – В ее голосе и впрямь зазвучала суровая решимость. – Судя по тому, что никому за все эти годы не пришло в голову свести два пророчества воедино, в Отделе тайн нет ни одного рационально мыслящего человека. Полагаю, дело в том, что обычно работой с пророчествами занимаются лишь те, кто, так сказать, их производит – люди с провидческими способностями. Но они, насколько можно судить по тому, что мне довелось узнать, обладают, скажем так, специфическим складом ума и психики. За последние недели я немало времени потратила на то, чтобы исследовать биографии более-менее известных предсказателей…
– А я-то думал, отчего ты забросила учебу, – вставил Рон.
– В мире бывают вещи поважнее учебы, – со страдальческим видом провозгласила Гермиона, а затем с видимым облегчением добавила: – Но теперь-то, когда я приняла твердое решение, можно со спокойной душой приступить к подготовке к экзаменам. Ну так вот, возвращаясь к личностям пророков – по отношению к собственным предсказаниям их можно условно разделить на три группы: одни изрекают пророчества в бессознательном состоянии…
– Это Трелони, – угрюмо констатировал Гарри.
Гермиона кивнула.
– Другие предпочитают утаить открывшееся им знание – как твой дед, Конари Рафферти. Ну а третьи излагают свои откровения намеренно туманным языком, так что нужна серьезная дешифровка. Под «серьезной» я имею в виду, что неприемлемо довольствоваться версией типа: ну, пара признаков вроде совпадают, а остальные пусть идут гиппогрифу под хвост. Именно из-за подобных «истолкований» эти пророчества потом приписывают любым более-менее значимым событиям по очереди, что полностью нивелирует смысл прорицания как такового.
– Ну а ты всерьез веришь, что в этом есть смысл? – не выдержал Рон. – Насколько я понял, никому на свете пророчества до сих пор не принесли ничего хорошего.
Несмотря на бодрый тон девушки, от друзей не укрылась тень сомнения, промелькнувшая на ее лице:
– Вот это и является главной причиной, по которой пророчествами стоит заниматься. Я верю, что системный подход способен сотворить в этой области подлинные чудеса, извините за невольный каламбур. Безусловно, некоторых вещей просто нельзя предотвратить, а в иные события не следует вмешиваться. Но не мы ли с вами стали свидетелями яркого случая, когда неправильная интерпретация едва не привела к катастрофе? Думаю, что после этого вы должны быть первыми, кто поддержит мое начинание.
Однако двое друзей не торопились выражать восторги по поводу выбора девушки.
– Ты уж прости, но это звучит немного… странно, – наконец промямлил Гарри.
Рон высказался более решительно:
– Может, тебе не следует торопиться? Приобретешь нормальную профессию, найдешь свое место в жизни… а там и пророчествами можно заняться.
– Вот именно, что стоит мне где-то закрепиться, как идея о пророчествах перейдет в разряд несбыточных юношеских прожектов, – недовольно отозвалась Гермиона. – Безусловно, так до сих пор и поступали все те, кому приходила на ум подобная мысль.
– Ну что же, раз ты так считаешь… – У Рона на лице ясно читалось: «лучше сейчас с ней не спорить, авось потом сама откажется от этой странной затеи».
– А если мой выбор кажется тебе непрактичным, бесперспективным и недостаточно престижным, то…
– Не кажется, – поспешил заметить Рон. – В конце концов, для тебя как женщины карьера… – поймав предостерегающий взгляд девушки, он поспешно закончил: – …я лишь хотел сказать, что приму любой твой выбор.
– По правде говоря, в глубине души я был уверен, что ты изберешь что-то вроде этого, – задумчиво заметил Гарри. – Простые решения всегда были не для тебя…
Рон бросил на него красноречивый взгляд, в котором читалось: «я бы на тебя посмотрел, иди речь о твоей девушке», но почел за лучшее промолчать.
– И что же, ты надеешься менее чем за полгода освоить курс Прорицаний целиком? – наконец изрек он, прибегая к последнему контраргументу.
– Придется, – кратко отозвалась Гермиона. – И я очень надеюсь на вашу помощь. – Она улыбнулась друзьям. – Ведь пусть ваши успехи на Прорицаниях также оставляли желать лучшего, но вы-то, в отличие от меня, ходили на них до пятого курса, так что должны были хоть что-нибудь усвоить.

Когда кабинет зельеварения опустел, Снейп, казалось, мигом утратил интерес к ассистенту, буркнув в его адрес лишь:
– Перенесите пробирки с выполненным заданием на стол в подсобке и займитесь уборкой класса, будьте так добры. – После этого он двинулся было в вышеупомянутое помещение, но его остановил оклик юноши:
– Профессор… – Гнетущее впечатление от остракизма, которому зельевар подверг его на глазах студентов, начало стираться, если судить по тому, что густо-багровый цвет его щек выцвел до отдельных розоватых пятен, однако в голосе звучало прежнее смущение.
– Вам что-то неясно? – резковато отозвался его начальник, косясь через плечо.
– Простите, но я забыл перед уроком попросить вас достать пресс для измельчения когтей медведя… это моя вина…
– Ну так не забывайте в следующий раз – только и всего, – бросил Снейп.
– Но, может… могу я в сходной ситуации воспользоваться заклинанием «Аллохомора»? – потупился Джонс.
– Нет, – отрубил Снейп. – Хотя бы потому, что простого заклинания тут будет недостаточно. Я не так наивен, чтобы полагаться на обычные замки и заговоры. – Сделав еще пару шагов к подсобной комнате, он развернулся и добавил: – И если я обнаружу, что в одном из моих шкафов и ящиков что-то отсутствует или переместилось – или мне покажется, что что-то переставлено – я буду вынужден сообщить об этом директору Дамблдору, а он уж пусть распоряжается этим знанием по своему усмотрению.
– Профессор, – в голосе Джонса звенело напряжение, – я не хочу, чтобы вы думали… – Но Снейп уже скрылся в подсобке, негромко, но выразительно хлопнув дверью.

Глава 8. Вампиры по вторникам

Из-за затянувшегося разговора на обед они прибыли с порядочным опозданием, и все же Гарри в первую очередь поспешил к хаффлпаффскому столу, рискуя остаться голодным. К его счастью, Бастинда на сей раз оказалась на месте – впрочем, в глубине души шевельнулся червячок сомнения: так уж к счастью ли? Однако юноша поспешил раздавить его метафорической пяткой совести, которая в противном случае затоптала бы его самого, и жизнерадостно произнес:
– Как дела?
– Спасибо, неплохо. – Девушка кривовато улыбнулась в ответ.
– Амбридж больше не донимала? – предупредительно поинтересовался Гарри.
– Нет… – Бастинда помялась и добавила: – …почти. Зато задавала довольно странные вопросы: знаю ли я что-нибудь о болезни твоего отца…
Подобная забота Амбридж-старшей о здоровье дяди и вправду ошарашила слизеринца. Поразмыслив, он пришел к выводу, что бывшая заместительница министра магии от стремления засадить О’Рахилли за решетку перешла к активным пожеланиям ему скорейшей смерти.
– И что ты ей ответила? – наконец изрек он.
– Что мне мало что известно о болезнях работников РСД, – виновато пожала плечами Бастинда. – Папа об этом не особо распространялся, чтобы не пугать маму. И посоветовала ей обратиться к доктору Эштону. Как думаешь, зря?
– Нет, я бы сказал, совсем наоборот, – ухмыльнулся Гарри. – Готов держать пари, у него-то Амбридж спросит в последнюю очередь. А больше она ни о чем не допытывалась?
– Только о тебе, Гарри. Ей кто-то рассказал, что мы, ну, встречаемся, – смутилась Бастинда, – и она решила, будто мне известно больше прочих… – Она опасливо оглянулась приближающуюся к ним Диану Доуфорт, явно не желая продолжать при ней.
– Может, встретимся после уроков, хотя бы поговорим спокойно? – предложил Гарри. – А то у меня уже голова кругом идет, скоро начну в собственном имени путаться…
– Тебе-то было бы простительно, – хихикнула подошедшая Диана. – Иным бедолагам приходится зубрить свою родословную с пеленок, а на тебя это свалилось лишь сейчас. Я, собственно, хотела уточнить насчет Хогсмида: ты уже определился?
Гарри хотел было ответить, что ему сейчас вообще не до Хогсмида, но в этот момент его схватили за рукав мантии и поволокли прочь от хаффлпаффского стола, сопровождая это раздраженным шипением:
– Если эта Доуфорт от тебя не отстанет, я ей котел с зельем на голову надену!
– Ну, что ты в самом деле, Гермиона? – попытался урезонить подругу студент. – Она ведь не с Роном заигрывает…
Вместо того, чтобы перечислить, какие именно кары она обрушила бы на голову девушки, осмелившейся претендовать на ее место подле Рона, Гермиона остановилась и окатила Гарри взглядом, исполненным оскорбленного достоинства.
– Если бы Рональд счел эти ухаживания уместными, – процедила она, – то я не сочла бы нужным стоять на его пути. – После этого она проследовала мимо вышеозначенного друга с таким видом, словно тот уже был повинен в упомянутом ей проступке.
– Ты бы последил за своим языком, дружище, – в сердцах бросил Рон и пустился за ней вдогонку.
– Ну вот, я – враг общества. Опять… – проворчал Гарри, ловя на себе любопытные взгляды: похоже, у разыгравшейся драмы не было недостатка в свидетелях. По счастью, из неудобного положения его спас тот, от которого он вовсе не ждал помощи – Драко Малфой.
– Эй, Поттер, – окликнул его белобрысый слизеринец, – сворачивай поскорее свой бесплатный цирк: меня, в отличие от тебя, серьезные дела ждут.
– Что, Крэбб и Гойл в чем-то провинились, и ты готов довольствоваться мной в качестве эскорта? – осведомился Гарри, про себя радуясь удачному предлогу скрыться с поля недавней баталии.
– Ты вообще уверен, что дипломатия – твое призвание? – буркнул Малфой. – По-моему, ты принял мое замечание о цирке слишком близко к сердцу.
– А по-моему, так это ты оставил меня без обеда, дабы оттачивать на мне свое остроумие, – оскорбился Гарри.
– Я, что же, должен был ждать, пока ты вволю наболтаешься с толпой своих поклонниц? – покосился на него Драко.
– Ты что, завидуешь?
– Нет, – вскинул подбородок Малфой. – Я – однолюб.
– Значит, так теперь называются те, кто уводят невест у своих руководителей? – не преминул заметить Гарри. – Впрочем, логично: девушка-то на двоих одна и та же.
– Попридержи язык! – рявкнул на него Драко, не подозревая о том, что повторяет недавние слова Рона, а затем гневно добавил: – Казалось бы, чего мне стоило просто забыть о твоей вчерашней просьбе – так нет же, я заставляю профессора Снейпа ждать, дабы выслушивать от тебя поток незаслуженных оскорблений…
До Гарри наконец начала доходить причина, по которой давний недруг выдернул его из Главного зала; подтверждая его догадку, Малфой добавил:
– …и это при том, что я по-прежнему не уверен, стоит ли брать тебя с собой.
– А ты что, уже собрался вызволять Эштона?
– Нет, сделаю пробный заход, – огрызнулся Драко. – У меня, в отличие от некоторых, нет бездны свободного времени, чтобы совершать бесцельные визиты в Министерство.
– В таком случае… спасибо, что обо мне вспомнил.
– Да о тебе, пожалуй, забудешь, – фыркнул его однокурсник. – Готов поспорить, до лета только и разговоров будет, что о твоем триумфальном возвращении.
Выудив из его потока жалоб еще крупицу информации, Гарри уточнил:
– С нами отправляется профессор Снейп?
– Да, и, между прочим, он был не в восторге от того, что ты составишь нам компанию.
– Ничего, думаю, он порадуется, что я преследую исключительно академические цели. – пробормотал Гарри.
И действительно, в голосе зельевара ему в кои-то веки послышался оттенок одобрения, когда тот узнал о желании подопечного посетить дипломатический корпус. Правда, когда Гарри заикнулся о том, что не прочь бы также побеседовать с Эштоном, Снейп окинул его подозрительным взглядом:
– Это еще зачем?
– Ну, у меня есть к нему некоторые вопросы… – замялся Гарри.
– Ваши вопросы подождут, – отрезал профессор.
– А то что нам, ждать, пока ты удовлетворяешь любопытство, а потом еще и в этом своем корпусе застрянешь? – присовокупил Драко.
– Будет преувеличением сказать, будто я питаю симпатию к мистеру Эштону, – добавил Снейп, – но даже я готов признать, что на сегодняшний день вопросов ему более чем достаточно.
Хотя последнее известие отнюдь не порадовало Гарри, он рассудил, что, возможно, профессор и однокурсник правы: наверно, сейчас действительно не самое лучшее время для обстоятельных бесед, особенно в компании нетерпеливых спутников.

Поскольку с окончанием войны все ограничения на транспортные средства были сняты, в Министерство они отправились наиболее быстрым способом: с помощью летучего пороха. Выйдя из неприметного камина прямо напротив пункта проверки палочек, профессор Снейп сразу обратился к молодому человеку, знакомому Гарри по прошлым посещениям:
– Нам назначена встреча с мистером Шеклболтом. А мистер Поттер, – он подтолкнул подопечного к столу, – стажер дипломатического корпуса.
Молодой служащий смерил Гарри взглядом, полным искреннего сочувствия, и молча протянул жетон, на котором значилось лаконичное: «Дипкорпус, стажер». Студент нацепил его на мантию, с удовлетворением подумав, что первый шаг на пути к дипломатической службе сделан.
После проверки палочек троица двинулась к ближайшему лифту и поднялась на четвертый этаж, где, проследовав по виляющему из стороны в сторону коридору – Гарри пришло на ум, что по такому необычайно удобно передвигаться в состоянии изрядного опьянения, если, конечно, верно вписаться в ритм поворотов – они наконец вышли к консультационному бюро. Последнее было словно специально запрятано подальше от желающих разжиться информацией: видимо, его сотрудники придерживались убеждения, что путь к знанию должен быть выстлан терниями.
За консультационным бюро, чьи двери переливались красочными плакатами с изображениями величественных пейзажей и пышных празднеств, коридор заканчивался тупиком. В преградившей их путь стене имелась лишь одна дверь: массивные створки из темного дерева венчали позолоченные буквы, составляющие надпись: «Магический дипломатический корпус ОРМПиК». Ниже имелась табличка, где мелким шрифтом значилось:
«Прием осуществляется по вопросам:
Дипломатические сношения с иными странами – пн-пт: 9.00 – 21.00, сб, вс: 10.00-14.00.
Кентавры, гоблины, домовые эльфы, великаны, оборотни* – пн – пт: 9.00 – 18.00.
* нет приема за два дня до полнолуния и два дня после (график выдается по требованию).
Вампиры – второй и четвертый вторник месяца.
Дементоры – прием временно не осуществляется.
По вопросам, связанным с иными существами, просим предварительно обращаться в Отдел регуляции магических популяций».
Еще ниже висело потрепанное объявление: «Отделу требуются сотрудники», вселившее в Гарри надежду, что он и впрямь явился по адресу. Профессор Снейп не торопил студента, поскольку изучал все написанное на дверях с не меньшим интересом. Дойдя до последней строчки, он без колебаний распахнул массивные створки.
Гарри ожидал узреть внутри обстановку под стать дверям: старинную, тяжеловесную мебель, за которой восседают мрачно-торжественные волшебники, что, неторопливо поскрипывая перьями, вершат мировые судьбы – и потому невольно подобрался и судорожно попытался пригладить волосы в последний момент. Но за столом напротив дверей, отгороженном от остального помещения высокими шкафами, сидела молодая светловолосая женщина в нарядной темно-синей мантии, которая смутно кого-то Гарри напоминала. Она тут же бодро поинтересовалась у вошедших:
– По какому вы вопросу? – и тут же спохватилась: – Вы говорите по-английски? – Не дав посетителям вымолвить ни слова на родном языке, она тут же протараторила: – Parlez-vous français? Sprechen sie deutsch? – и явно намерена была продолжать до победного конца, но профессор Снейп остановил ее:
– Английский будет весьма кстати. Мистер Поттер имеет намерение ступить на стезю дипломатии. Не могли бы вы просветить его, насколько это желание осуществимо?
– Мистер Поттер? – озадаченно переспросила волшебница, драматично сведя брови к переносице.
– Да-да, тот самый, – нетерпеливо кивнул зельевар. – Могу я вверить его вашему попечению? – Не дожидаясь ее ответа, профессор ретировался вместе с Малфоем, бросив Гарри на произвол молодой служащей.
– Гарри Поттер? – осторожно поинтересовалась та, продолжая мерить студента взглядом, в котором неверие мешалось с озарением.
Тот лишь кивнул, готовый покорно принять поток того, что вот-вот изольется на его голову – восхищения или же, напротив, холодного презрения: после произведений гениальных правдоискателей в лице Риты Скитер и того, кто скромно именовал себя «пикси во мраке», он уже не знал, чего ожидать. Однако волшебница не спешила с изъявлением эмоций: похлопав глазами, она сообщила:
– Надо же, я как раз совсем недавно узнала о вашем возвращении… Видите ли, моя двоюродная сестра, Лаванда Браун, учится вместе с вами – по крайней мере, уверяет меня в этом.
– Все верно, – поспешил заверить ее Гарри, уловив в ее голосе оттенок сомнения.
– А то, что она рассказывала о дементорах и этом, как его, профессоре из Ирландии…
– Тоже верно, – подтвердил слизеринец, думая, что его визит оправдался уже тем, что он восстановит доброе имя однокурсницы, которую ее кузина, судя по всему, уже успела причислить к записным врушкам. – Понимаю, что все это звучит немного, гм, неправдоподобно, но на самом деле…
В этот момент их беседа была прервана появлением высокого сухопарого брюнета лет сорока, которого Гарри запомнил по встрече в лифте в тот день, когда слушалось дело О'Рахилли.
– Мистер Поттер, – тепло улыбнулся он студенту, – долго же вы до нас добирались.
– У меня были некоторые… препятствия.
– Знаю, наслышан. Пройдемте в мой кабинет.
Как выяснилось, этим словом волшебник именовал еще один отгороженный шкафами клочок пространства, где едва умещался стол, заваленный книгами, свитками и папками. От сходного груза ломились и полки за застекленными дверцами; некоторые из них не закрывались до конца из-за зловеще выпирающих наружу стопок документов.
– Итак, чем обязан? – осведомился хозяин кабинета. Усадив студента на единственный свободный стул, сам он уселся на придвинутый к столу массивный сундук, чей вид вызвал не самое приятное воспоминание об аналогичном предмете обихода мнимого Аластора Хмури, в котором был заточен подлинный пожилой мракоборец. – Не буду лукавить, утверждая, будто не подозреваю о цели вашего визита; но, по правде, у меня слишком много догадок, чтобы высказывать хоть одну из них.
– Я хотел бы у вас работать, – выпалил Гарри и тут же смутился из-за собственной самонадеянности: хотя обстановка внутри помещений дипкорпуса оказалась не такой чопорной, как он ожидал, все равно у него в голове по-прежнему не укладывалось, что он – обычный подросток родом из заштатного городка – станет дипломатом! Ведь это была чуть ли не единственная профессия, перед представителями которой преклонялись дядя Вернон и тетя Петунья, почитая людей, отстаивающих интересы родной страны за рубежом, даже выше производителей дрелей.
По выражению лица собеседника Гарри понял, что ему все-таки удалось удивить министерца, несмотря на всю глубину его осведомленности. Выдержав паузу, тот изрек, по-прежнему несколько удивленно:
– Что же, остается надеяться, что вы не передумаете. Ведь, насколько мне известно, вам осталось лишь несколько месяцев обучения?
– Да, и в связи с этим я хотел бы спросить, какие оценки и по каким предметам мне требуются, чтобы я мог поступить к вам в стажеры, – поспешил спросить Гарри.
– Гм… – Казалось, его собеседник погрузился в глубокую задумчивость; однако пару мгновений спустя он пожал плечами: – Полагаю, любые подойдут.
– Что значит – любые? – ошарашенно переспросил слизеринец.
– Что мы примем вас с распростертыми объятиями независимо от результатов экзамена – я достаточно ясно выразился? – В голосе министерца послышалось веселье. Однако не успел Гарри вздохнуть с облегчением, как тот добавил: – Правда, положительная оценка по Уходу за магическими существами не помешала бы – ну, скажем, «выше ожидаемого», хотя и «удовлетворительно» тоже сойдет. Не то чтобы это сильно пригодилось вам в дальнейшей работе, но, видите ли, поскольку формально наш корпус подчиняется Отделу регуляции магических популяций, приходится соблюдать некое соответствие в требованиях.
Гарри порядком струхнул: это значило, что ему придется делить тяготы навертывания упущенного с Роном и Гермионой. Углядев разочарование на его лице, мужчина поспешил заверить его:
– Впрочем, если что-то не заладится, выход всегда найдется. – С этими словами он завладел рукой студента и энергично ее потряс. Гарри опешил, не зная, как реагировать на рукопожатие: он не привык к подобной фамильярности со стороны взрослых, солидных магов. – Позвольте поприветствовать вас в наших рядах, мистер Поттер.
– Э-э… м-да… сэр, – выдавил из себя Гарри.
– Ах, да, я же не представился, прошу простить мою рассеянность. Мое имя – Амилькар Хопкирк; возможно, вы обо мне тоже слышали.
Студент лишь покачал головой, хотя на задворках памяти всплыло, что именно этой фамилией было подписано уведомление о его отчислении из Хогвартса, когда Добби устроил переполох в доме его родственников, равно как и прочие послания из Министерства. Впрочем, слизеринец почел за нужное не упоминать об этом, не желая ставить будущего коллегу в известность, что у него были нелады с законом. Конечно, он отдавал себе отчет в том, что это непременно выяснится в дальнейшем, но не спешил приближать этот момент: авось к этому времени все настолько свыкнутся с мыслью, что он, Гарри, будет тут работать, что не придадут этому особого значения.
Мистер Хопкирк отнюдь не расстроился из-за того, что его имя неизвестно посетителю:
– В таком случае, остается признать, что преимущество на моей стороне: я-то слышал о вас предостаточно, – походя заметил он. – Фели, подите-ка сюда! – неожиданно выкрикнул он в сторону закутка, который Гарри окрестил про себя приемной. Оттуда незамедлительно возникла волшебница, приветствовавшая студента на входе. – Позвольте представить вам Фелицию Браун. Фелиция, отныне мистер Поттер – наш стажер.
– Будущий, – вставил Гарри.
– Уже нет, – заявил Хопкирк, похлопав его по плечу. – Если, конечно, вы за это короткое время не успели сменить решение. – Гарри застыл в немом изумлении, не в силах даже подтвердить, что он не передумал, в то время как волшебник велел подчиненной: – Фели, будьте добры, подготовьте документы на подпись. – Молодая ведьма тут же засуетилась, перебирая лежащие на столе свитки, а Хопкирк вновь обратился к Гарри: – Видите ли, мистер Поттер, согласно нашим законам, мы не имеем права взять студента, не окончившего школу, на полноценную рабочую ставку, но должность стажера – совсем иное дело: ее мы можем предлагать совершеннолетним волшебникам независимо от их академического статуса. Надо сказать, что, по счастью, заработная плата стажера не так уж сильно отличается от оклада прочих сотрудников…
Как ни соблазнительно это звучало, Гарри вынужден был возразить:
– Но ведь мне надо будет готовиться к экзаменам… Благодарю вас за предложение, но я вынужден буду отказаться.
– Разумеется, вам не придется выполнять рабочие обязанности, жертвуя учебой. Я имею в виду, что должность стажера, с начислением жалованья, будет сохраняться за вами, пока вы не закончите школу.
– То есть… – не поверил своим ушам студент.
– Да, вам будут выплачивать деньги, ничего не требуя взамен, – вновь разъяснил более доступным языком Хопкирк.
Тут Гарри окончательно уверился, что над ним, по всей видимости, подшучивают, хотя он не мог взять в толк, что же тут смешного. Узрев скептическое выражение его лица, Хопкирк предложил:
– Фелиция, принесите бумаги в мой кабинет, когда закончите.
Уловив намек, волшебница мигом сгребла свитки со стола и удалилась к себе.
– Видите ли, мистер Поттер, – с задумчивой неторопливостью произнес взрослый маг и приостановился, чтобы наколдовать себе кресло. Опустившись на сидение, он оперся локтями о стол и, соединив кончики пальцев, продолжил: – Я буду с вами откровенен: у меня есть особые причины сделать вам подобное предложение. Прежде всего, позвольте задать вам вопрос: на чем основано ваше желание заняться дипломатией?
Гарри почувствовал, что его загнали в тупик: он был готов к каким угодно вопросам, кроме этого.
– Не знаю… – наконец выдавил он. – Мне почему-то показалось… что это мне подойдет. – Объяснение звучало хуже некуда, и он, признаться, подумал, что его работодатель тут же пойдет на попятный, ведь с самого начала встречи он так и не услышал от студента ни одной внятной фразы, а последняя била все рекорды по бессмыслице.
– Не буду лукавить, утверждая, что это действительно так, – рассудил его собеседник, – но ясно одно: нам, несомненно, подходите вы. Я навскидку могу назвать три существенных тому причины, хотя на деле их куда больше. Первая, боюсь, не связана с вашими личными достоинствами, но это ничуть не умаляет ее важность. Скажите мне как на духу: насколько правдива последняя версия вашего происхождения, явленная миру не более месяца назад?
– Насколько я знаю, на все сто процентов, – осторожно заметил Гарри: положа руку на сердце, он не мог обещать, что этой версии суждено остаться последней.
Хопкирк удовлетворенно кивнул:
– В таком случае, вы принадлежите к двум небезызвестным родам, из которых один в особенности пользуется популярностью – я имею в виду Рафферти. Кстати, вы не хотели бы сменить фамилию?
– Нет, – поспешил заверить его Гарри. – Я уже, в некотором смысле, пробовал…
– Впрочем, это мы успеем обсудить в дальнейшем. Суть в том, что многие из тех, с кем вам предстоит вести переговоры, куда охотнее прислушаются к человеку, носящему фамилию Рафферти, чем, скажем, Хопкирк или Хмури.
Гарри не очень понял, при чем тут его старый знакомец по Ордену Феникса, однако в данный момент его заинтересовало вовсе не это:
– Признаться, скорее я убедился в обратном: не знаю, как вы, но большинство людей не очень-то жалует мою родню…
– В данном случае я говорю не о людях, – мягко поправил его Хопкирк. – Вам вообще известно, чем занимается дипломатический корпус?
– Да, я слышал, да и в объявлении на дверях, по-моему, достаточно ясно об этом говорится.
– Так вот, да будет вам известно, тут наблюдается, в некотором роде, обратная зависимость: чем менее популярен некий персонаж среди людей, тем благосклоннее к нему относятся представители прочих разумных рас – исключение составляют разве что домашние эльфы. Именно поэтому по мере нарастания влияния Темного Лорда у нас возникли серьезные проблемы, и спасло ситуацию лишь то, что он совершил несколько крупных ошибок на почве дипломатии.
– Каких же? – не удержался Гарри.
– Об этом позже – долгая история, – к его разочарованию, ответил Хопкирк. – Поэтому ваши родные обрели среди нечеловеческих рас недурную славу – у тех, конечно, кому есть хоть какое-то дело до нашей истории: борьба Рахилли или Рафферти с единовластием английских магов породила немало сочувствующих не только в рядах нечеловеческих существ, но и среди иностранных магов. Думаю, что теперь вопрос фамилии не покажется вам суетным и несущественным, однако он остается полностью на ваше усмотрение: в любом случае, предложенные вам условия остаются неизменными. Возможно, разговор о следующей причине порадует вас больше, ведь тут речь пойдет о ваших качествах, хотя, скорее, не частных, а присущих вашей нации в целом. К сожалению, по причине некоторых, гм, разногласий между нашими странами в состав дипломатического корпуса входили лишь единицы ваших соотечественников, однако именно они успели зарекомендовать себя наилучшим образом. И знаете, почему? – Не дожидаясь реакции студента, он ответил на свой риторический вопрос: – Дело тут даже не в природном прилежании, отваге и смекалке, хотя в них сомневаться не приходится, а в особенностях культуры: в отличие от Англии и, – Хопкирк почему-то понизил голос, – Шотландии, в Ирландии никогда не существовало четкого разделения магических существ на добрых и злых. Да что там говорить, в нашей старой доброй Англии, равно как и у северных соседей, подавляющее большинство сверхъестественных существ априори считались враждебными, в то время как ирландцы спокойно жили себе бок о бок с ними, считая их добрыми соседями, пока те не докажут обратного. Поэтому у вас в крови нет, как бы сказать, врожденного неприятия по отношению к представителям нечеловеческих рас, а они, уж поверьте, это чуют и реагируют соответственно.
– Но я вырос в английской семье, – нехотя сообщил Гарри. – И о своем происхождении узнал совсем недавно.
– Как я уже сказал, это, некоторым образом, в крови, – пояснил Хопкирк. – Но есть и еще одна причина, тоже касающаяся вашего происхождения: дементоры. Вы говорили, что ознакомились с содержанием таблички при входе – помните, что о них говорится?
– Что прием по этим вопросам не производится, – несколько озадаченно отозвался Гарри: ему вообще сложновато было вообразить, какая связь может существовать между дементорами и дипломатией.
– Вот именно, – торжествующе заявил дипломат. – Проблема в том, что абсолютно все наши сотрудники не то что иметь дело с дементорами, а даже приблизиться к ним – и то не в состоянии.
– Но я-то тоже! – пришлось признать Гарри. – При их приближении… – Он запнулся, не желая в деталях описывать эффект, который оказывают на него эти жуткие существа, и закончил: – В общем, не могу, и все тут.
Однако, казалось, и эти слова ничуть не разочаровали его будущего начальника:
– Никто от вас этого и не ждет. Но у вас есть связи. – Он многозначительно воздел указательный палец вверх, и на сей раз Гарри сразу понял, что речь идет об О'Рахилли и его коллегах. – В случае… недоразумений у вас есть к кому обратиться напрямую. Не стану утомлять вас повествованием, какого рода трудности возникали у нас с этим прежде.
В этот момент затянувшиеся дифирамбы в адрес слизеринца были прерваны появлением Фелиции, которая выложила на стол три свитка:
– Простите, что отрываю, мистер Хопкирк, документы готовы.
– Прошу, подпишите. – Волшебник протянул перо студенту, но тот замялся:
– А может, лучше все-таки после школы? Вам вовсе не обязательно заключать контракт со мной сейчас: сделать до экзаменов я все равно ничего не смогу, и, уверяю вас, я не передумаю…
– Мне бы не хотелось оказаться в положении агента, который, пользуясь неопытностью клиента, навязывает ему невыгодный контракт, – непреклонно сказал Хопкирк, пододвигая ему свиток.
– Ну а если я не справлюсь с работой? – с оттенком паники в голосе переспросил Гарри. – Получится, что вы напрасно тратили на меня деньги?
– Если вы не справитесь… то это будет прискорбно, – признал дипломат. – Но, уверяю вас, это маловероятно. – Гарри показалось, что в этот момент Фелиция взглянула на начальника с недоверием.
После этих заверений студент с легким сердцем подмахнул два экземпляра контракта и хотел было подписать третий пергамент, но приостановился, прочитав пару строчек из середины: «Я, нижеподписавшийся, отказываюсь от любых претензий и судебных исков по поводу травм, полученных на рабочем месте…»
– А это зачем? – осторожно спросил слизеринец.
– Пустая формальность, – отмахнулся Хопкирк. – Очередные требования отдела Охраны магии. Не волнуйтесь, первым делом мы оформим вам надлежащую страховку, – заверил он новообретенного стажера, – она покроет все возможные издержки.
Стоило Гарри поставить свою подпись внизу пергамента, как начальник выдернул оба листка у него из-под руки и убрал в один из многочисленных шкафов.
– Вот и отлично, жалованье вам будет начисляться со следующего месяца. Полагаю, вам будет удобно, если оно поступит на ваш счет в банке?
– Да, наверно, – согласился Гарри, все еще не веря, что он, лишь зайдя осведомиться насчет условий приема, обзавелся оплачиваемой работой.
Его новый начальник уже пустился в дальнейшие прожекты:
– Не думаю, что вам доведется долго ходить в ассистентах. Ваш будущий коллега, Финли Хмури, всего на каких-нибудь… Фели, сколько Финли лет? – задумался он.
– Двадцать один, – охотно подсказала волшебница.
– Вот, он старше вас лишь на четыре года, и уже неплохо проявил себя. И, надо думать, его результаты были бы еще лучше, если бы он выказывал больше усердия в ущерб амбициям.
От Гарри не укрылось, что молодая ведьма порозовела от возмущения.
– Должен сказать, что, к сожалению, сейчас дипломатический корпус переживает не лучшие времена: в настоящее время в нем состоят лишь два практикующих дипломата: я и Хмури, и Фелиция, которая столь самозабвенно нам помогает. – От недовольства девушки не осталось и следа; просияв улыбкой, она заметила:
– И еще мистер Элдред Уорпл.
– Ну да, как говорится в книге этого маггловского писателя, Джерома: «Трое в лодке, не считая Уорпла», – усмехнулся Хопкирк. – Впрочем, надеюсь, отныне я могу считать, что нас четверо.
На этой счастливой ноте раздался стук в тяжелые двери и настойчивое покашливание Снейпа. Ему навстречу вышли все сотрудники дипломатического корпуса, имеющиеся в наличии – включая самого юного. Поскольку Гарри никак не мог решить, с чего начать, мистер Хопкирк взял на себя труд поведать новость зельевару:
– Профессор, рад сообщить вам, что ваш студент принят на должность стажера. Надеюсь, что наше сотрудничество будет долгим и безоблачным.
– О, да, на этот счет у него талант, – кисло отозвался Снейп. Гарри испугался было, что его декан примется приводить примеры блестящей способности ученика создавать на редкость «безоблачные» ситуации, из которых его приходится вытаскивать общими усилиями, но преподаватель этим и ограничился.
– Ну что же, вас можно поздравить, – не слишком радостно изрек Снейп, следовало им выйти в коридор. – Теперь вас ожидает не менее веселое мероприятие: сообщить об этом вашему приемному отцу. Кстати, его вы поставили в известность о своем намерении посвятить жизнь дипломатии?
– Ох… – Гарри мигом спустился с небес на землю, сообразив, что из-за всех этих перипетий с арестами, ссорами и Тайными комнатами он и вправду забыл обсудить с дядей свои планы. И теперь что-то ему подсказывало, что тот отнюдь не разделит ликования племянника по поводу обретения работы: юноша уже успел убедиться, что по большинству вопросов их мнения со старшим родственником радикально расходятся.
– Что ж, тогда веселье ожидает всех нас, – хмыкнул зельевар. – У вас при себе копия контракта?
– Нет, они обе забрали, – сообразил Гарри.
– Весьма предусмотрительно с их стороны, – рассудил Снейп. – Однако оборотистый же парень этот Хопкирк, должен признать…
Удивленный подобной характеристикой в адрес своего респектабельного начальника, Гарри заметил:
– Я и сам не ожидал, что все так удачно обернется…
Снейп хмыкнул, покосившись на студента:
– Удачно? Что ж, с этим не поспоришь; вопрос – для кого… Кстати, вам не доводилось слышать о том, какие отношения бытуют у ваших новообретенных коллег с новообретенными коллегами мистера Малфоя?
У Гарри шевельнулось в памяти, как мистер Хопкирк говорил о дементорах; тогда эта оговорка не показалась ему существенной, но теперь он пожалел, что все-таки не расспросил его об истинной природе возникавших у них трудностей. Проследив за сменой эмоций на лице юноши, профессор вновь усмехнулся:
– В таком случае, не буду портить вам сюрприз. Могу лишь заметить, что, насколько я знаю об отношениях, сложившихся между вами и мистером Малфоем еще на первом курсе, они как раз-таки соответствуют старой доброй традиции связей между вашими департаментами. Что там говорится про худой мир и добрую ссору в маггловской поговорке?
– Что худой мир лучше, – буркнул Гарри, задаваясь вопросом: почему профессор не сказал ему об этом раньше?
– Ну вот, а там все время нечто среднее.
Желая перевести разговор на менее зловещую тему, Гарри поинтересовался:
– А как ваш визит, успешно?
– Вполне, – жизнерадостно сообщил Малфой. – Мистера Эштона отпускают через неделю.
– Под вашу ответственность, не забудьте, – урезонил его Снейп. – Так что если у Эштона внезапно проснется охота к перемене мест – а с ним такое, поверьте, нередко случается – то проблемы будут у вас.
Однако на настроение Драко это никоим образом не повлияло:
– Теперь только остается придумать, как бы помирить его с профессором О'Рахилли… ну или хотя бы добиться чего-то, похожего на нейтралитет…
– Не волнуйтесь, – заверил его Снейп, – теперь О'Рахилли будут занимать совсем другие вещи. Благодарите за это его незабвенного племянника.
– Вы могли бы предупредить меня, профессор, – не выдержал Гарри.
– Это еще зачем? Чтобы вы передумали? – отозвался Снейп. – Когда вам на ум в кои-то веки пришло в голову занятие, на поприще которого вы могли бы принести хоть какую-то пользу? Да и потом, полагаю, вам не впервой попадать под шквал благих намерений моего эмоционального друга. С мистером Эштоном, опять же, действительно вышло удачно.
– Спасибо, всегда мечтал принять огонь на себя ради Малфоя и того, кто пытался меня убить, – проворчал Гарри.

Однако к моменту возвращения в Хогвартс негативное впечатление от замечания Снейпа успело сгладиться, и Гарри вновь преисполнился энтузиазма. По какой-то причине ему захотелось поведать новость Бастинде еще раньше, чем друзьям – хотя прежде он ни о чем и помыслить не мог, прежде чем поделится с Роном и Гермионой. Гарри повезло: у дверей Хаффлпаффской гостиной ему повстречался Захария Смит, который, пропуская его вовнутрь, не преминул сообщить:
– Мне довелось прочитать последнюю статью… но я не так наивен, чтобы верить всему, что о тебе пишут. Ведь в этом нет ни крупицы правды, не так ли?
– Бред сивого кентавра эта статья, вот что, – отвел душу Гарри. – Была б моя воля – запретил бы даже упоминать мою фамилию в газетах, так все это достало.
В этот момент ему попалась на глаза Бастинда, которая сидела с учебниками в уголке за камином. Позабыв про Захарию, Гарри рванулся к ней, расталкивая вертящихся под ногами младшекурсников. Стоило девушке поднять на него глаза, как он без предисловий выпалил:
– У меня теперь есть работа! Настоящая! С зарплатой! – и от переизбытка чувств сдернул девушку с кресла, заключив ее в объятия. В этот момент все сомнения и тревоги улетучились, как будто их и в помине не было, значение имело только то, что он может поделиться своими чаяниями с той, кого он любит.
Тут он заметил, что в гостиной стало необычайно тихо: все побросали свои былые занятия и уставились на него во все глаза. «Ну вот, цирк продолжается…», – вздохнул про себя Гарри и нехотя разжал руки.
– Но где, Гарри? Что за работа? – наконец обрела дар речи Бастинда.
– В Дипкорпусе, я – стажер! – гордо поведал Гарри и осекся, узрев подлинный ужас в глазах девушки.
– Гарри… ты… говоришь, что они тебя уже взяли? – осторожно подбирая слова, спросила она.
– Да, я подписал контракт и все такое. – О второй бумаге, где он отказывался от претензий, если с ним что случится, он почел за нужное не упоминать.
Бастинда опустилась в кресло и замогильным голосом поведала:
– Гарри, мне очень жаль портить тебе праздник, но ты должен оттуда уйти.
– Но почему? Даже профессор Снейп одобрил мой выбор!
– Да потому что это опасно. Поверь мне, это не пустые слова.
Чтобы не расстраивать ее еще больше, Гарри заверил ее:
– В любом случае, я приступлю к своим обязанностям не раньше, чем сдам Т.Р.И.Т.О.Н., так что у меня будет достаточно времени на раздумья. – При виде надежды, загоревшейся в глазах девушки, Гарри ощутил укол совести: ведь эти месяцы он намеревался потратить отнюдь не на то, чтобы пересмотреть свои планы, а, напротив, на то, чтобы убедить Бастинду, что дипломатическая служба ему подходит.
– Ну ладно, я побежал, а то уже отбой скоро, – спохватился он, неуклюже чмокнув ее в щеку.
В свою новую гостиную он шагал, окрыленный радостным чувством: хотя, разумеется, он вовсе не хотел огорчать Бастинду, осознание того, что она так за него тревожится, оказалось неожиданно приятным.

Глава 9. Снежный полдень

За завтраком Гарри сообщил искрометную новость друзьям, успев переварить ее за ночь и несколько подрастерять изначальный энтузиазм. К его облегчению, друзья оказались отнюдь не столь категоричны, как Бастинда, хотя их тоже порядком ошарашили внезапные перемены в жизни друга – Гарри послышался легкий оттенок зависти в голосе Рона, когда тот произнес:
- Ну вот, теперь в нашей команде укротителей кровожадных монстров прибыло.
- Для начала, я посоветовала бы тебе научиться называть их чуть более… политкорректно, - наградила его сердитым взглядом Гермиона.
- Например: «граждане магического мира с альтернативным способом пропитания»? – хмыкнул гриффиндорец.
- Как я посмотрю, по утрам у тебя альтернативное чувство юмора, Рон, - укоризненно заметила девушка.
- Между прочим, именно так их рекомендуют называть в официальных документах, - сообщил ее рыжеволосый друг. – Нам папа зачитывал. Специально разучил, чтобы потом вас посмешить. Жаль, не запомнил, как там величали ясновидящих…
- Граждане с альтернативным восприятием пространственно-временного континуума? – предположил Гарри.
- Нет, как-то по-другому, но по духу похоже. Будешь помогать мне с отчетами? – предложил Рон, пихнув Гарри локтем.
- Для начала вам обоим надо будет сдать Т.Р.И.Т.О.Н. по Уходу за магическими существами, - не преминула напомнить Гермиона. – Как минимум.
Отчасти из солидарности с Роном, отчасти – чтобы не расслабляться, Гарри, рассказывая о пожеланиях своего будущего (или уже нынешнего?) начальника, умолчал о его оговорке, что его как-нибудь пропихнут и без положительной оценки по этому предмету, а то и вообще без Т.Р.И.Т.О.Н.-ов, так что поспешил согласиться:
- Да, давай-ка сходим к Хагриду после занятий… только к отцу заскочу, - припомнил он, в глубине души опасаясь, что после вышеозначенного визита необходимость посетить лесничего отпадет сама собой.

Однако на деле обещанные профессором зельеварения увеселения оказались не столь уж масштабны: когда Гарри поведал, что был в дипломатическом корпусе, а потом осторожно добавил, что устроился туда стажером, О’Рахилли лишь меланхолично заметил:
- Ты твердо вознамерился делать все возможное, чтобы свести меня в могилу, да? Что ж, это вполне в духе семейной традиции…
Хотя первая часть утверждения Гарри не понравилась, реакция приемного отца была куда лучше ожидаемой. По-видимому, недавний выплеск эмоций вымотал его настолько, что у него не было сил на более экспрессивную отповедь, и студент надеялся, что, когда эти самые силы вернутся, впечатление от его эскапады уже успеет сгладиться.
- Зато я буду получать зарплату, - решил закрепить успех юноша, однако быстро убедился, что этот ход был ошибочным:
- По-твоему, я не в состоянии обеспечить семью? И твое нормальное образование, если уж на то пошло? – Голос О’Рахилли наводняли все более недовольные интонации которые означали, что и гневные были уже на подходе. – Выходит, ты будешь единственным за… - он наморщил лоб, припоминая, - два поколения нашей семьи, кто не поступил в университет?
Гарри почел за нужное не упоминать о том, что кое-кого из предыдущего поколения оттуда вышибли с треском, а кое-кто другой и вовсе предпочел замужество высшему образованию: момент для детального обсуждения семейной истории был определенно не идеальный.
- Но ведь я стану дипломатом! – предпринял последнюю попытку воззвать к гордости приемного отца слизеринец.
- На этом месте я типа должен прыгать от радости? – съязвил ирландец, для убедительности попружинив на мягкой больничной койке. – Что мой сын будет чистить зубы вампирам и выводить блох у оборотней?
- Вообще-то, по-моему, они чем-то другим занимаются, - несколько смутился Гарри.
- Ах, да, еще я забыл кросс по пересеченной местности от дементоров. Ну я могу хотя бы порадоваться, что ты будешь в хорошей физической форме. – Раздражение вновь исчезло из его голоса, и студент даже отважился спросить:
- А ты не будешь меня… э-э… ненавидеть, если я стану дипломатом? Профессор Снейп сказал…
- А ты его больше слушай, - буркнул О’Рахилли. – Повод тебя ненавидеть у меня появится, только если ты возьмешь фамилию Хмури… или ты еще не обо всем мне рассказал? – Он устремил настороженный взгляд на племянника.
- Нет, об этом и речи не идет, - поспешил заверить его Гарри. – Напротив, мистер Хопкирк настоятельно рекомендует мне вернуть фамилию О’Рахилли…
- Не стану отрицать, мне было бы приятно, - без обиняков заявил его дядя. – А что, этот бездельник до сих пор там восседает? Я-то думал, его уволили после того судебного разбирательства…
Подобный ход его мысли немало удивил Гарри, который впервые заподозрил, что Дипломатический корпус – это что-то вроде антипода РСД, впрочем, вполне разделяющий его тенденции к уголовным правонарушениям.
- Вообще-то, лично я против него ничего не имею, - заверил его названый отец. – Это у Уолтера, Люпина и Эштона с ним были какие-то сакраментальные разногласия, в суть которых, по правде, я даже вникать не стал. Мне из них всех неприятен только Хмури, сам успеешь убедиться, что он за фрукт. Впрочем, это даже и к лучшему: как познакомишься с этим типом поближе, сам будешь рад убраться подальше от Дипкорпуса… Кстати, насчет дипломатии… вернее, переговоров об освобождении заложников, - нахмурился он. – С тобой желает поговорить мадам Помфри. Прошу, соглашайся на все ее требования, какими бы абсурдными они ни показались, лишь бы вытащить меня отсюда!
- А ты уверен, что это разумно? – в свою очередь, помрачнел Гарри.
- Ты, как и Снейп, говоришь это лишь затем, чтобы продержать меня здесь подольше?
- Нет-нет, - поспешил возразить его племянник. – Постараюсь сделать все, что в моих силах!

Вопреки прогнозам О’Рахилли, медсестра была настроена не столь уж решительно:
- Конечно, я предпочла бы, чтобы ваш родственник оставался в Больничном крыле, - пробурчала она. – Но, говоря начистоту, мне пока что не удается выяснить, в чем причина его недомогания. Все свидетельствует в пользу того, что его плохое самочувствие и впрямь обусловлено факторами случайными и скоротечными… - Впрочем, по морщинам, прорезавшим ее лоб, можно было судить, что сама она отнюдь не готова принять это на веру. – Но, видите ли, при общем состоянии здоровья мистера О’Рахилли, любой симптом, незначительный для обычного человека, может оказаться фатальным, а он, увы, склонен недооценивать серьезность ситуации… Иными словами, я хочу попросить вас о том, чтобы вы отслеживали подобные явления, и при необходимости немедленно сообщали мне.
- Ну разумеется! – отозвался студент, совершенно не покривив душой: пускай даже дядя потом заклеймит его предателем, но уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Он уже покидал Больничное крыло, с облегчением думая о том, что в разговоре не всплыла тема освобождения Эштона, как вдруг нос к носу столкнулся с Амбридж. К некоторому его облегчению, младшей.
Это было немудрено, ибо вышеозначенная особа перемещалась по коридору с такой скоростью, что чуть не сшибла студента на своем пути; пока тот приходил в себя от потрясения, перед ней выросла новая преграда в лице мадам Помфри. Недовольная бесцеремонным вторжением в ее святыню, медсестра довольно резко поинтересовалась:
- Что вам угодно?
- Я к мистеру О’Рахилли. – Бросив мимолетный взгляд на Гарри, она почла за нужное уточнить: - Лоэгайре О’Рахилли.
- Он нездоров и не принимает посетителей.
- Этого требуют интересы следствия! – заявила Амбридж.
Мадам Помфри поднялась на пару позиций в глазах Гарри, заявив:
- У вас уже была возможность выяснить у него все, что душе угодно; ну а теперь на первое место встают интересы лечения.
- Но вы можете хотя бы сообщить, чем он болен? – не унималась следователь.
- Ваша сестра уже допытывалась, и вам я отвечу то же, что и ей: до того, как поставлен окончательный диагноз, мы не имеем права сообщать этого даже самим пациентам.
- Но он хотя бы в сознании?
- Для вас – нет, - отрезала мадам Помфри.
- Тогда я подожду, пока он не сможет со мной побеседовать, - сверкнула глазами Амбридж. – Вы хотя бы передадите ему, что я хочу его видеть?
- Сколько раз повторять: я не… - начала было медсестра, а потом вновь обратила внимание на болтающегося рядом Гарри и сурово заметила: – Мистер Поттер, мне казалось, наш с вами разговор окончен!
Повинуясь недвусмысленному повелению, тот нехотя отправился восвояси, хотя куда охотнее подождал бы, пока в том же направлении не проследует Кармела Амбридж: упомянутые ей «интересы следствия» не сулили ничего хорошего.

Когда мадам Помфри возвратилась к посетительнице, выражение ее лица было еще более кислым, чем при встрече. Поджав губы, она процедила:
- Мистер О’Рахилли изъявил желание увидеться с вами. Но учтите: если это негативно скажется на его состоянии, я подам жалобу в ваше подразделение!
На это грозное заявление мисс Амбридж ответила куда более дружелюбно:
- Приложу все усилия, чтобы этого не случилось!
Сам мистер О’Рахилли тем временем прилагал все усилия к тому, чтобы придать опрятный вид своему временному обиталищу. Он как раз, свесившись под кровать, извлекал из-под нее мятые обертки от шоколада, когда две женщины зашли в палату. Заслышав шаги, он моментально выпрямился и одной рукой попытался пригладить волосы, попутно создавая эффект, будто с этой стороны долго задувал сильный ветер, а другой – поспешно заталкивал в тумбочку все, что прежде стояло на ее крышке.
- Как я посмотрю, силы уже возвращаются к вам, мистер О’Рахилли, - неодобрительно заметила медсестра.
- Рада слышать это, - отозвалась вместо пациента Кармела Амбридж. – И не менее рада вновь вас видеть. – Она присела на стул рядом с больничной койкой.
- Надеюсь, вы быстро закончите с этим вашим допросом, - заявила мадам Помфри. – Если что-то понадобится, я буду в лаборатории. – С этими словами она удалилась, громко стуча каблуками.
- По всему видно, что вы в хороших руках, мистер О’Рахилли, - с улыбкой заметила Кармела, видимо, не зная, с чего начать разговор.
Лоэгайре лишь тихо застонал в ответ:
- В детстве я и не подозревал, какое это счастье – быть совершенно неинтересным для врачей. Чувствую себя подопытным кроликом. – На последней фразе он существенно понизил голос, явно опасаясь вызвать негодование мадам Помфри.
- Все мы не ценили свое здоровье в юности. Однако мне отлично известно, что вы всеми силами отлыниваете от лечения, - пожурила его Кармела.
- Мадам Помфри сказала, что у вас какие-то вопросы, - напомнил О’Рахилли, дабы сменить тему беседы.
- Видимо, провидению угодно, чтобы мы с вами встречались исключительно по официальному поводу, - вздохнула волшебница. - Но на сей раз я пришла побеседовать с вами как частное лицо. - Перейдя на шепот, она добавила: - Боюсь, что ради этого мне пришлось приврать вашему врачу.
Лоэгайре хмыкнул:
- Вы не боитесь, что я начну вас этим шантажировать? Злоупотребление полномочиями, э? – В его глазах искрилось веселье.
- Кто не рискует, тот не пьет «Феликс фелицис», - пожала плечами Кармела. – Надеюсь, что с вашей стороны я могу рассчитывать на подобную откровенность.
- Если не станете заводить речи о моих вредных привычках – тогда да, - поддразнил ее ирландец.
- По правде говоря, речь пойдет не о вас… - Амбридж потупилась, принимаясь разглаживать складки мантии на коленях. – Я лишь хотела, чтобы вы сказали… - она вновь помедлила, а затем, наконец встретившись взглядом с собеседником, твердо закончила: - …известно ли вам местонахождение Виллины Гонт.
- Нет, - удивленно отозвался Лоэгайре. – С чего бы? – добавил он.
- Как-никак, она дочь вашего коллеги. – С первого же вопроса Кармела легко вошла в привычную роль следователя, и теперь в ее словах звучала свойственная ей напористость, так не похожая на вкрадчивые манеры ее старшей сестры. О’Рахилли же, напротив, тут же смутился и принялся мямлить, комкая в руках одеяло:
- Да не сказать, чтобы мы с Гонтом были хоть сколько-нибудь близки, в отличие… Поэтому, к моему стыду, его дети меня совершенно не интересовали… пока… гм. – Он запнулся, подняв умоляющий взгляд на женщину: ему совершенно не улыбалось излагать ей неприглядную историю ссоры с племянником. Но, к его счастью, Кармела обратила внимание на другую оговорку:
- С кем же, на ваш взгляд, был более дружен мистер Гонт?
Лоэгайре устремил на нее осторожный взгляд:
- Люпин был его напарником. Понимаете, мы все были связаны общей сетью, но добиться абсолютной синхронизации всех участников операции в принципе невозможно, поэтому в целях большей эффективности мы были объединены в группы по двое. – Повествуя о близкой ему материи, О’Рахилли вновь воодушевился, но тут же заметил: - Наверно, подобные детали вам не интересны…
- А кто был вашим напарником?
- А для чего вам это нужно? – тут же насторожился ирландец.
- Просто любопытно, - улыбнулась ему Амбридж.
- Эштон, - угрюмо сообщил О’Рахилли. – Еще вопросы будут?
Кармела долго не отвечала, задумчиво глядя на собеседника.
- Вы помните, что я сказала про вашего врача? – наконец произнесла она.
- Мне еще не совсем память отшибло, - буркнул ирландец.
- Иногда те, кто о нас заботятся, причиняют нам немало огорчений. – С этими словами Амбридж поднялась с места.
- Вам-то что об этом известно? – О’Рахилли бросил ей вслед гневный взгляд.
- Уж побольше вашего, - отозвалась Кармела с мягким упреком.

Мадам Помфри нашла своего пациента порядком взгрустнувшим, и ей не пришлось допытываться о причине:
- Она пришла навестить меня, а я ей нахамил, - виновато поведал О’Рахилли. – Никогда не умел держать язык за зубами…
- Вот уж точно, - вздохнула медсестра и, растроганная его жалостливым видом, пообещала: - Но судя по рвению, проявленному мисс Амбридж, вам от нее так просто отделаться не удастся.

- Ну как отреагировал О'Рахилли? – сочувственно поинтересовался Рон, когда троица повстречалась в холле: хотя у Гермионы не было насущной необходимости идти к Хагриду, она вызывалась составить друзьям компанию, дабы навестить старого знакомого.
- И как он себя чувствует? – вторила ему Гермиона.
- Не так уж и плохо, - ответил Гарри обоим одновременно. – Не то чтобы он лучился счастьем, но, по-моему, его это известие даже позабавило.
- Я уж боюсь подумать, что скажут мои родители, когда узнают о моем выборе, - вздохнула Гермиона. – Боюсь, что дочь, ударившаяся в прорицание – не совсем то, о чем они мечтали.
- С точки зрения магглов все, чем мы занимаемся – порядочная муть, - пожал плечами Гарри. – По крайней мере, о ясновидении можно даже рассказать соседям, рискуя прослыть лишь немного эксцентричными.
Выйдя на улицу, трое друзей узрели необычайную картину: крупные хлопья снега, сероватые на фоне светлого неба, внезапно прекращали свой спуск, чуть-чуть не долетая до земли, и столь же плавно дрейфовали наверх; со стороны казалось, будто снежинки подскакивают на гигантском мягком батуте. Гарри с Роном так и застыли на месте, присоединившись к толпящимся на крыльце ученикам; Гермиона же не казалась удивленной, хотя непривычное зрелище увлекло и ее.
- Это один из эффектов комбинации погодных заклинаний, - прокомментировала она. – Снежинки отталкиваются от магического поля, которое поддерживает постоянную температуру нижнего слоя воздуха.
- И что же, они улетают обратно? – спросил Рон, провожая взглядом снежные пушинки.
- Да нет же, просто скапливаются на краю поля. А образующиеся при этом сугробы заодно защищают насаждения от ветра. Я читала, что это нередко используют в сельском хозяйстве.
- Кстати, о нем, - вышел из оцепенения Рон. – Отец написал мне, что тот идиотский закон о запрете магических удобрений-таки отменили.
- Да ну? – удивился Гарри. – Выходит, Лоэгайре все-таки пострадал не зря…
- Если учесть, что благодаря нему вообще вспомнили о существовании этого бессмысленного закона, то да, - ухмыльнулся его рыжий товарищ.
- Надо будет порадовать Невилла. Помнится, он живо интересовался этой темой…
- А может, не стоит пока ставить его в известность? – засомневался Рон. – А то он местами такой, гм, увлеченный… Кто знает, откуда мир заполучит очередного Темного Лорда…
- Вот не надо так шутить, а? – оборвал его Гарри.
- Думаешь, что третий Темный Лорд – это что-то вроде Третьей Мировой: мир его не переживет? – с тревогой переспросила Гермиона.
- Не знаю, как насчет мира, а вот я точно не переживу, - буркнул Гарри. – Одного мне более чем достаточно – но кому до этого будет дело, если еще один появится? Заявят, что, согласно пророчеству, мне теперь предстоит истреблять всех Темных Лордов, сколько ни есть.
- Но ведь в пророчестве вовсе не о тебе и говорилось, - заметила Гермиона.
- Что возвращает нас к пункту первому: никого в магическом мире это не волнует.
На счастье друзей дискуссия, начавшая принимать напряженный характер, была прервана наглядной демонстрацией пояснений Гермионы, а именно, снежным валом высотой с небольшой дом, который методично продолжал расти.
- Пожалуй, нам не помешали бы, как их… снегоступы! – изрек Рон, меряя снежную кручу взглядом.
- А нет ли у тебя подходящего заклинания на этот счет? – осведомился Гарри у подруги. Та не спешила с ответом:
- Можно этот сугроб, м-м-м… расплавить. Но, боюсь, профессор Спраут не одобрит эту идею…
- Да уж, гороху, в отличие от риса, это на пользу не пойдет, - согласился Гарри, мысленно оценивая последствия.
- Можно… разбить взрывом, - продолжала рассуждать девушка. – Но я не уверена, как это подействует на погодное заклинание…
- А как насчет огненного коридора? – сообразил Гарри. – Помнишь, когда мы все заблудились в прошлом году, и Лоэгайре нас вытаскивал из окружения дементоров?
Гермиона оживилась:
- В самом деле, это должно сработать. Поскольку сила заклинания направлена по вектору действия, оно не должно оказать влияния на погодное поле. – Она уже извлекла палочку, когда Рон вмешался:
- Постой, а ты его хоть раз пробовала?
- Нет, я его знаю только в теории, - призналась девушка. – Как ты понимаешь, оно не из тех, что отрабатывают на подушках в гостиной. Но, вроде как, там не должно быть особенных сложностей.
Проделав элегантный пасс палочкой, она отчетливо произнесла:
- Incidio flamma onis! – и тут же вскрикнула, отшатнувшись назад. Рон успел подхватить подругу и вырвал палочку из ее руки, но тут же уронил ее в снег, чертыхнувшись. Гарри моментально догадался, в чем тут дело, по запаху горелой ткани: край рукава Гермионы обуглился.
- Это ерунда, - бодро улыбнулась она, поспешно прикладывая снег к покрасневшей кисти.
- Знаешь ли, Гермиона, - отозвался Рон, - меня терзают смутные сомнения, что, несмотря на свою тягу к познанию, ты не всегда дочитываешь описание заклинаний до конца…
- Вообще-то, там было сказано, что эффект заклинания зависит от свойств древесины, из которой сделана палочка. – Щеки Гермионы порозовели, то ли от волнения, то ли от смущения. – Но, по правде, я не очень поняла, что именно имелось в виду…
Судя по выражению лица Рона, он хотел еще что-то добавить, однако сдержался и вместо этого принялся изучать последствия заклинания вместе с Гарри.
Видимо, Гермиона непроизвольно опустила палочку, поскольку пресловутый вектор действия заклинания оказался наклонным: вход в проплавленный в сугробе тоннель почти достигал человеческого роста, но затем его потолок резко снижался к выходному отверстию не больше входа в собачью будку.
- Можно сказать, сработало, - подытожил свои наблюдения Гарри.
- Только давайте полезем туда по одному, - предложил Рон. – Если проход обвалится, будет кому позвать на помощь. Я готов идти первым.
- Подожди, Рон, а кто будет искать мою палочку? – окликнула его Гермиона, которая уже шарила в снегу в поисках незаменимого аксессуара.
Но гриффиндорец уже углубился в снежные недра; Гарри опустился на четвереньки, с тревогой глядя вслед удаляющейся фигуре друга: он вполне серьезно воспринял слова насчет обвала. Гермиона, однако, не сомневалась в прочности своего рукотворного тоннеля и, успешно откопав свою палочку, устремилась следом.
Убедившись, что друзья благополучно миновали снежный вал, Гарри двинулся следом: сперва согнувшись в три погибели, затем продвигаясь ползком. На середине пути он понял, что снаружи тоннель казался куда короче, чем на самом деле; кисти рук заледенели, за шиворот то и дело капала талая вода, штаны на коленях промокли. Но все это было сущими пустяками в сравнении с последним открытием: его голова без проблем миновала тесный проход, а вот дальше – ни в какую.
- Хорошая и плохая новости, - кисло прокомментировал это Гарри. – Похоже, я достаточно раздался в плечах, чтобы хоть отдаленно походить на своего приемного отца…
- А хорошая? – ухмыльнулся Рон.
- Окажись на моем месте человек с твоим чувством юмора – вот это была бы хорошая, - огрызнулся Гарри. – Ну, или хотя бы справедливая.
- А может, еще немного расплавить снег? – задумалась Гермиона.
- Вот уж не надо, - не на шутку встревожился Гарри. – Тогда я лучше назад поползу.
- Ты подожди здесь, - предложил Рон, - а мы пока сходим к Хагриду…
- Угу, передавайте ему привет, - кисло отозвался Гарри. – И выпейте чаю за мое здоровье.
- …и вернемся с лопатой. Если повезет, ты не успеешь замерзнуть.
Однако перспектива сидения в талой луже в ожидании друзей, пока на голову сыплет веселый пушистый снег, плечи стискивают мерзлые глыбы, а на спину давят сотни фунтов сугроба – пусть это давление и ощущается лишь мысленно – настолько вдохновила Гарри, что он, дернувшись изо всех сил, порвал зимнюю мантию, зато вырвался из снежного плена.
Наконец-то распрямившись во весь рост, хотел было пожаловаться на ушибленное плечо, как его отвлекло иное явление, далекое от природного: от выхода из тоннеля до самой опушки тянулась темная полоса проплавленного снега, прямая как струна.
- Хорошо, что ты не подпалила Запретный лес, - изрек Гарри. – Вряд ли Хагриду бы это понравилось…

Даже Хагрид был изрядно удивлен, когда они, явившись пред дверью его хижины заснеженные и промокшие, первым делом спросили про средство от ожогов; однако он без вопросов бухнул на стол здоровенный горшок:
- Держите, этим я еще при Норберте разжился.
Рон недоверчиво понюхал его содержимое, обмакнув палец в зеленоватую мазь, ну а внимание Гарри тут же переключилось на фигурку, сидящую у камина в такой неподвижности, что прочие даже не заметили присутствия еще одной гостьи.
- Бастинда, это, э-эм, Гарри, впрочем, думаю, ты знаешь. – Лесничий махнул рукой в сторону пришедших. – Ну а это – Бастинда Гонт… - Девушка помахала рукой новоприбывшим.
- Я тоже знаю, - несколько оторопело отозвался Гарри. – В смысле, привет, Бастинда!
Гермиона тоже поспешила приветствовать девушку, ради чего выдержала непродолжительную борьбу с Роном за право владения собственными руками; сам же гриффиндорец, сосредоточенный словно хирург в разгар сложнейшей операции, не почел нужным оторваться от смазывания ожогов подруги. Справедливости ради, его задачу изрядно усложнял Клык, который с неуместным рвением пропихивал морду ему под локоть, желая принять деятельное участие в лечении.
- Костер пытались запалить, а? – сочувственно поинтересовался Хагрид, указывая на угол стола, временно обращенный в медпункт.
- Не совсем, - ответил Гарри за подругу, которая не спешила расписываться в собственных ошибках. – Если в двух словах, палочка подвела»? как-то не звучит тут «в общем.
- Это бывает, - покачал головой великан. – При мне один волшебник как-то палочку в прорубь обронил, вытаскивает – ни дать ни взять сосулька. Он и решил, что разогревающие чары помогут. – Почесав в затылке, он скорбно закончил: - В общем, неважнецкая была идея проделывать это, стоя на льду.
- А ты-то как добралась? – поинтересовался Гарри, подсаживаясь к Бастинде: Хагрид уже оделил их обоих кружками чая. – Там же сугроб чуть не с Хогвартс высотой!
- Так ведь проход к Хогсмиду прорыли, - удивленно отозвалась девушка. – А там крюк не такой уж и большой. А вы разве не там шли?
- Нет, мы хотели кое-что проверить, - уклончиво отозвался Гарри, поправляя порванную мантию, и тут же поспешил сменить тему: - Кстати, Хагрид, мы у тебя собирались попросить…
- Порошок от гоблинов или серебряных пуль? – усмехнулся Хагрид.
- В принципе, ты почти угадал… в общем, можно нам записаться к тебе на занятия? Нам, в некотором роде, надо Т.Р.И.Т.О.Н. по Уходу за магическими существами сдать…
Хагрид хмыкнул, затем вновь хмыкнул, уже менее уверенно.
- Это вы как-то поздновато, - наконец протянул он. – Вы же, как-никак, почти два года пропустили…
- Мы подтянемся! – заявил Гарри. – Будем заниматься сверхурочно, можем ходить на занятия и с шестым курсом тоже…
- Я им помогу! – с энтузиазмом подключилась Гермиона.
- Ты со своим-то Прорицанием разберись сначала, - буркнул Рон.
Хагрид уставился на Гермиону с еще более озадаченным видом, но, по-видимому, решил не запутывать себя больше необходимого. Наконец он произнес:
- Ну, конечно, я и сам вам подсоблю, чем смогу… Но уж не знаю…
- Отлично! – прервал его скептические рассуждения Гарри. – Так мы придем… Бастинда, а у вас когда Уход за магическими существами? Кстати, ты вообще на него ходишь? – с запозданием сообразил он.
- Да, конечно. Понедельник и четверг. Кстати, я вам тоже помогу, если понадобится, - смущенно добавила Бастинда.
- Отлично! – повторил Гарри с таким восторгом в голосе, что Рон закатил глаза, ворча под нос:
- Теперь-то я понял, почему ты так рвался заниматься с шестым курсом. Какая жалость, что у меня подобный стимул отсутствует.
- Хочешь пойти на Прорицания? – вздернула бровь Гермиона.
- А ты попрактикуйся в нем прямо сейчас, - предложил Рон.
Девушка вздохнула:
- Кажется, я уже предвижу тему для шуток на многие годы вперед. У меня-то, в отличие от вас, такой теплой компании не будет: Бастинда на прорицания не ходит.
- Профессор Трелони сказала, что у меня блок, - призналась хаффлпаффка. – Это значит, что, может, какие-то способности к ясновидению у меня и есть, но моя собственная магия их и подавляет.
- Как это похоже на Трелони, - не преминул заметить Рон, - в том, что в ее предмете все ни бум-бум, виновато что угодно, кроме ее системы преподавания.
- Я читала, что подобный блок бывает причиной внезапного исчезновения способности к прорицанию, - заметила Гермиона. – Он возникает из-за подсознательного страха ясновидящего перед собственным будущим.
Повисла тишина столь неловкая, что, казалось, смутился даже Клык: оставив наконец Гермиону в покое, он забился под стол и притворился спящим. Пока ребята судорожно перебирали варианты смены темы, Хагрид весьма удачно нарушил затянувшееся молчание:
- А что это вас потянуло менять план среди года? Я, конечно, понимаю, эта западня и все прочее… После таких вот передряг люди часто делают странные вещи.
- Да я, вообще-то, еще до этого все решил, - сообщил Гарри. – Просто пока суд да дело, не очень-то понятно было, как оно вообще…
- И я тоже, - вмешался Рон прежде, чем друг успеет сболтнуть лишнего. – А вот Гермиона и правда… хм… пересмотрела свои взгляды.
- Ну что ж, прорицание – тоже хлеб, - рассудил Хагрид. – Особливо если в какую-нибудь глушь поехать, где люди до этого охочи…
- Я буду работать в Отделе тайн! – нахохлилась Гермиона.
- Только они об этом пока не знают, - вполголоса добавил Рон.
- Конечно, у меня-то нет родственников в Министерстве, - ожгла его взглядом девушка.
Гарри застонал в голос:
- Можно подумать, вы претендуете на одно и то же место! Уж вы-то друг другу никак не конкуренты, по счастью.
- Отдел тайн – это ясно, - подытожил Хагрид, хотя по его лицу было понятно, что выбор Гермионы для него отнюдь не очевиден, - ну а вы двое куда собрались? Драконов, что ли, растить, вслед за братом?
- Если бы, - вздохнул Рон. – Мы оба идем работать в ОРМПиК, только вот моя будущая должность грозит побить все рекорды занудства, а Гарри досталось кое-что поинтереснее. Он у нас практикующий дипломат, вот как.
- Стажер! – поспешил поправить его Гарри, видя все то же выражение ужаса и сострадания на лице Бастинды. – Да и вообще это пока вилами на воде…
- Дипломат, говоришь… - протянул лесничий. Гарри приготовился, что вот-вот услышит новые аргументы относительно того, что его выбор – глупая и самоубийственная затея. Но, как выяснилось, задумчивое выражение на лице Хагрида свидетельствовало об ином: - А насколько, это, практикующий?
- Собственно, я пока не приступал к своим обязанностям. – Гарри метнул на Рона взгляд, который должен был означать: «Видишь, во что ты меня втравил?» Однако же его друг, вновь занявшийся рукой Гермионы, попросту пропустил столь эмоциональный посыл.
- А можешь ты утрясти вопрос, ну, по работе? – спросил лесничий, будто не слышал последней фразы.
- И какой же? – осторожно поинтересовался Гарри, про себя надеясь, что это никак не связано с великанами: общения с «маломерным» братиком Хагрида хватило ему за глаза.
- Ты ж, вроде, хорошо поладил с кентаврами?
- Скажем, они меня терпят, - уклончиво отозвался студент. – Вообще-то у нас Гермиона у кентавров фаворит, а теперь они ее еще больше зауважают, в связи с выбором профессии…
- Так не могли бы вы потолковать с ними насчет Флоренца? - с надеждой воззрился на него Хагрид. – А то ведь жалость берет, выйду с утра пораньше – вся опушка в следах копыт. Мается он, бедный, а в лес сунуться не решается…
- Вряд ли их расположение останется прежним, если мы начнем встревать в их внутренние дела, - вмешалась Гермиона.
- Эй, это я должен был сказать! – прокомментировал это Гарри.
- Ну почему же, если это воспринимать как предсказание… - хмыкнул Рон.
- Если ты не уймешься, Рональд, придется мне поискать молодого человека, который не склонен к шуткам про ясновидение – как тебе такое пророчество? – сверкнула глазами Гермиона.
- Выходит, дело дрянь? – шумно вздохнул Хагрид.
- Я хотел сказать, что не обещаю результата, - заверил его Гарри, не в силах вынести неизбывной печали в глазах лесничего. – Но попробую.
Полувеликан моментально повеселел и принялся расписывать, какие темы предстоит наверстать Гарри с Роном, а у самого слизеринца возникло чувство, что ему только что посулили взятку.
- И когда же это, позволь спросить, ты собираешься заняться урегулированием отношений между кентаврами? – поинтересовался Рон, когда они покинули хижину Хагрида, уже вчетвером. – Тебе напомнить, какой потерей времени, баллов и здоровья это обычно оборачивается?
- По сравнению с тем, чем мы обычно занимаемся, это сущая ерунда, - отмахнулся Гарри.
- Ты хоть подожди, пока Гермиона свой экзамен сдаст – а то ускачет он в леса, и поминай как звали.
- А ты, оказывается, циник! – не преминул заметить Гарри.
- Я о благе своей девушки забочусь, - оскорбился Рон.
- Ты же хотел, чтобы я с Трелони занималась, - подозрительно переспросила Гермиона.
- Не настолько уж я пристрастен, чтобы из-за этого ломать твою карьеру, - отозвался гриффиндорец, впрочем, без особого энтузиазма.
Неожиданно подала голос доселе молчаливая Бастинда:
- Если вы пойдете к кентаврам втроем, можно мне с вами?
- Но ты же, гм, была против… - смутился Гарри: ему без того было неловко, что он обсуждает при своей девушке занятие, которое, вроде как, обещался бросить.
Бастинда пожала плечами:
- Я тут подумала… На самом деле, я знаю о работе дипломатов только понаслышке, так что, может, мое мнение слишком пристрастно…
В душе Гарри запрыгал от радости: появление сомнений равноценно половине успеха. И если изначально он и вправду не слишком надеялся на успех замысла Хагрида, то теперь твердо порешил во что бы то ни стало явить миру пример блестящих успехов дипломатии, дабы Бастинда убедилась, что он не вправе игнорировать свое подлинное призвание. Вслух же он невозмутимо произнес:
- А почему бы и нет? Это совершенно безопасно.
Гермиона недоверчиво покосилась в его сторону, но промолчала. Рон же высказался:
- Если Бастинда хочет помочь, почему бы ей не постоять на страже, как я с этим фонариком? Все-таки она, как ни крути, девушка, к тому же самая младшая – значит, не худо бы доверить ей самую безопасную часть миссии.
Умом Гарри понимал, что Рон прав, но образ восхищения на лице Бастинды при виде его продуманных и изобретательных маневров слишком глубоко укоренился в его мозгу, чтобы от этого отказаться.
- Поговорим об этом позже, - уклончиво отозвался он.

- Черт бы побрал этого Уизли! – кипятилась Астарта за чашкой не менее горячего чая.
- Которого? – лениво поинтересовалась Кармела.
- Этого чертова Ланселота-Галахада, кого ж еще? – В моменты душевного раздражения она всегда переходила на маггловские ругательства, отдавая дань увлечениям молодости. – А вы подумали, как к этому отнесется мисс А-амбридж? – прогнусавила она, сделав вид, будто поправляет несуществующие очки. – О ком из вас он при этом ведет речь, очевидно по тому, что свое «А-амбридж» он произносит, будто «Ее Величество королева Великобритании и Северной Ирландии».
- Долли отзывалась о нем как о способном и трудолюбивом юноше.
- В кои-то веки я с ней согласна: так быстро вывести меня из себя на всем пространстве Англии больше никто не способен, - фыркнула Астарта. – Прежде пальма первенства принадлежала твоему коллеге Крейде, а ведь у него было куда больше времени, чтобы отточить это умение.
- Да брось ты, - пребывающую в на редкость благодушном настроении Кармелу явно позабавила вспышка негодования подруги. – Всего лишь очередной напыщенный юнец – сколько их на твоей памяти было? Полон осознания собственной значимости и покамест избавлен от сомнений и сожалений; жизнь быстро поставит его на место.
- Но у прежних-то хотя бы хватало ума не лезть в мои дела, - сердито фыркнула Астарта. – Конечно, всякая там канцелярщина не стоит усилий их гениального ума – но, по правде, меня это устраивает: я не покушаюсь на их высоты, а они предоставляют мне спокойно заниматься моей работой. Этому же, извольте видеть, зачем-то понадобилось вникать в делопроизводство до мельчайших деталей: «Принципы каталогизации дел в архиве представляются мне неоптимальными, мисс Крэй», - выплюнула она с таким видом, словно собралась испепелить свою чашку невербальным заклинанием.
- Может, тебе стоит к нему прислушаться? – с улыбкой предположила Кармела. – Столь долго исправляя одни и те же обязанности, мудрено не погрязнуть в стагнации, так что, возможно, иная точка зрения послужит необходимым стимулом…
- Ни слова больше, Милли, а то расследовать твою смерть будет некому, - прошипела Астарта – один в один облитая холодной водой кошка. – Теперь-то я вижу, что между тобой и твоей сестрой все же есть кое-что общее. – Однако она была на редкость отходчива – а как в противном случае она достигла бы подобных успехов в кадровой работе? – и потому быстро сменила настроение вместе с темой разговора:
- Хватит о гадком, расскажи-ка лучше о своем визите в Хогвартс! Только не надо уверять меня, будто ты там не была – то-то по тебе не видно!
- Ну, он прошел не столь… результативно, как я надеялась, - осторожно подбирая слова, ответила Кармела. – Однако же кое-что мне выяснить удалось…
- О-ох, только не говори, что беседовала с ним исключительно о своих тупых следственных вопросах, - простонала ее подруга. – Милли, я не хочу мешаться в твои дела, но пора бы тебе малость повзрослеть…
- Я все же приехала туда по делу, - извиняющимся тоном отозвалась Кармела, разглаживая складки мантии на коленях. – Но наш разговор был, можно сказать, дружелюбным… и доверительным. – Она вспыхнула, будто школьница, повествующая о приглашении на рождественский бал.
- И то хлеб, - вздохнула Астарта. – Полагаю, подробностей мне не достанется? А ведь это я, некоторым образом, вас познакомила… Ладно уж, смирюсь, но с одним условием: даже не думай выбирать в свидетельницы кого-либо другого! Я так подозреваю, что твоя сестра в кои-то веки не станет претендовать на эту почетную роль…
Кармела смущенно заерзала на месте:
- Но об этом даже речи не идет… Ведь инициатива должна быть… И к тому же… Ну, все-таки шесть лет разницы… Да и вообще, что ты тут себе навоображала! – закончила она, возмущенно оттолкнув чашку, словно вместе с ней желая отмести все бесплотные надежды. – Не скрою, он очень мил…
- Какой прогресс – помнится, прежде ты и это признавать отказывалась, - вмешалась в путаный поток рассуждений Астарта.
- …но это обычная вежливость, понятно? – твердо закончила Кармела.
- А как же иначе – ведь все ирландские повстанцы как один без ума от английских следователей, - съехидничала ее подруга.

Глава 10. О пользе традиций

Непродолжительный, казалось бы, визит к Хагриду так вымотал Гарри, что он только и мечтал добраться до постели и уснуть, невзирая на гору невыполненного домашнего задания и наполеоновские планы по освоению подзаброшенного Ухода за магическими существами. К его радости, Рон также не стремился приступить к занятиям сию минуту, так что в холле замка друзья распрощались: Гарри вновь вызвался проводить Бастинду, а Рон с Гермионой намеревались до отбоя посетить библиотеку. Момент для приватных разговоров был, несомненно, благоприятный, поскольку коридоры уже опустели, а если мимо и пробегал случайный студент, то не обращал внимания на бредущую к хаффлпаффской башне парочку, однако Гарри так и не решился задать крутившийся в голове вопрос: не тяготится ли Бастинда его ухаживаниями? Быть может, она их терпит, лишь бы не обидеть его чувства? Из-за затянувшегося молчания ему стало казаться, что девушка догадалась о его сомнениях, отчего ему стало еще более неловко. Прощаясь, он чувствовал и облегчение, и угрызения совести, ведь вместо того, чтобы выяснить все раз и навсегда, он лишь усугубил ситуацию.
Подобные мысли и утомление отнюдь не способствовали общительности, и все же по возвращении в гостиную Гарри счел своим долгом поинтересоваться у не менее мрачного Малфоя:
– Что-то ты больно кислый – опять элегию про дементоров сочиняешь?
– Скорее, размышляю над сюжетной линией, – вздохнул Драко, даже не пытаясь ответить колкостью. – Слушай, Поттер, а может, ты это и решишь? – Не дожидаясь согласия, он продолжил: – Видишь ли, как ты сам правильно заметил, сводить О’Рахилли и Эштона в одном здании, пусть и столь обширном, как Хогвартс – не самая удачная идея. Но своего жилья у мистера Эштона нет, как и денег на аренду.
– Так ты о том, не поселить ли его в одном из моих домов? – догадался Гарри. – Имей в виду, что эти поместья, мягко говоря, далеки от идеала – кромешное запустение, одним словом.
– Ну а то поместье, где мы летом квартировали? Оно вполне себе ничего… – Малфой задумчиво почесал пером за ухом. – Даже домашний эльф имеется…
– Главное – не вздумай его так назвать, если еще раз соберешься в гости, – наставительно произнес Гарри. – Это поместье нынче в Нормандии – не ближний свет, но, учитывая обстоятельства, может, оно и к лучшему…
– Франция, говоришь? – Слизеринец поморщился. – С этим могут быть проблемы.
– Да какие? – отмахнулся Гарри. – Эштон уж явно аппарацией владеет… в отличие от нас.
– Ну, как знаешь. – Драко тут же бросился строчить на пергаменте, по-видимому, торопясь поделиться радостной новостью с будущим коллегой.
«Вот уж каким умением Малфой владеет в совершенстве, так это переваливать свои трудности на чужие плечи, – мстительно подумал Гарри по дороге в спальню. – Мог бы неплохо зарабатывать, открыв курсы под девизом: «Лавры возьми себе, работу раздели с другом, а проблемы свали на соседа»…»

Для того, чтобы открыть благотворительный приют для бывших Пожирателей, перво-наперво требовалось заручиться помощью кого-нибудь из преподавателей. Разумеется, лучше всего подошел бы О’Рахилли, но в настоящее время Гарри от имени Эштона не решился бы не то что заговорить о крове для него, а даже спросить, который час. Потому-то он, не мудрствуя лукаво, на следующий же день отправился к тому, кто не хуже разбирался в обстоятельствах этой запутанной истории: к Снейпу. Пользуясь тем, что с Заклинаний их отпустили на полчаса раньше (профессор Флитвик спешил подправить прохудившиеся погодные чары) Гарри поспешил в новый класс зельеварения, чтобы разобраться с этим до обеда.
Уже перед дверью он с запозданием сообразил: то, что у него выдался перерыв, вовсе не означает, что профессор Снейп тоже освободился и горит желанием повидаться с новообретенным родственничком. Пока он размышлял об этом, в коридор выглянул зельевар собственной персоной и с мученическим выражением лица вопросил:
– Ну сколько можно топтаться на пороге?
Гарри проследовал за ним в класс, недоумевая, каким образом профессор догадался, что он ждет за дверью: сквозь дерево видит, что ли? Снейп чему-то усмехнулся, вызвав удивленные взгляды пятикурсников; впрочем, еще больше внимания досталось Гарри, который застенчиво мялся у двери:
– Простите, сэр, у вас урок… Пожалуй, я зайду позже…
– К чему? – почти весело отозвался зельевар. – Полагаю, я могу отлучиться на пару минут – зачем же иначе существуют ассистенты? – при этом он бросил торжествующий взгляд на Тэмлина Джонса – тот еще сильнее ссутулился у доски, о которую усердно крошил мел. – Искренне надеюсь, что в мое отсутствие не случится ничего чудовищного, – добавил он на прощание, продвигаясь к подсобке. – Никто не засунет перо в нос и не произнесет заклятье вызова Ктулху, а мистер Джонс не провалится под землю. – Он вновь усмехнулся, скрываясь за дверью.
«Видимо, совсем ни над кем не издеваться Снейп не в состоянии, а мы с Невиллом ему уже прискучили», – рассудил Гарри, бросая сочувственный взгляд в сторону Тэмлина, который, похоже, готов был пренебречь последним предостережением начальника.
– Так чем обязан? – поинтересовался профессор, устраиваясь на обветшалом кресле. Выслушав студента, он неторопливо откашлялся, словно желая потянуть время.
– Должен признать, что ваша затея не лишена смысла; более того, ее можно даже счесть благородной, учитывая, что у вас нет причин благоволить мистеру Зимородку. Однако тут имеется одна неувязка…
– Я уже привык, что в любой нити моих рассуждений обязательно найдется какая-то неувязка, – проворчал Гарри.
– В данном случае это не ваша неувязка, если можно так выразиться. Как вы, наверно, успели заметить, сильные переживания нередко толкают вашего названого отца на необдуманные действия…
– Авада Кедавра, РСД, преподавание ЗОТИ, – кивнул Гарри.
– …отписывание имущества племянника посторонним лицам, – подхватил Снейп.
– Чего? – осекся Гарри.
– Шеймусу Финнигану, если быть точным, – невозмутимо закончил зельевар. – Помните такого – некогда проживал с вами в одной спальне? – добавил он, глядя на ошарашенное выражение лица студента.
– Почему он? – оторопело переспросил тот.
– Перед вами открываются две возможности, – начал Снейп, – спросить у самого Рахилли или же смириться с тем, что данный вопрос принадлежит к категории непознаваемого. Впрочем, результат в обоих случаях будет одинаковый. Полагаю, это как-то связано с национальным стремлением к мученичеству – взять хоть Пасхальное восстание… В общем, как ни крути, формальная логика бессильна объяснить, зачем было обивать пороги судов в течении битых пятнадцати лет, чтоб потом ту самую недвижимость, из-за которой сыр-бор, отписать наследнику своего оппонента.
– И что же, я теперь нищий? – вопросил Гарри, который, по правде, совершенно не прислушивался к рассуждениям профессора, пытаясь осознать смысл произошедшего.
– Скорее, бездомный, – поправил его Снейп. – К вашему счету в банке, открытому приемными родителями, ваш дядя доступа, по счастью, не имеет. Кстати, на будущее: если вам придет в голову идея это исправить – настоятельно не советую.
– Это я уже понял, – вздохнул Гарри.
– К слову, бездомным в результате стал и он сам, ибо совершенно упустил из внимания то обстоятельство, что от его родного дома не осталось камня на камне в буквальном смысле слова. Сказывается привычка жить за казенный счет – вот только если он рассчитывает возвратиться в Азкабан, то ему стоит учесть, что на его здоровье это скажется весьма прискорбным образом.
Гарри кивнул, мысленно ужаснувшись: если сейчас, вдали от дементоров, самочувствие О'Рахилли совершает столь необъяснимые кульбиты, то магическая тюрьма ему определенно противопоказана.
– Ну, по крайней мере, я смогу снять жилье, – неуверенно произнес он, постепенно свыкаясь с новыми обстоятельствами.
– На самом деле, я бы посоветовал вам переговорить об этом с Айлилем Крейде, – предложил зельевар. – Только так, чтобы об этом не узнал ваш дядя, а то новый виток эскалации конфликта обеспечен. Конечно, Крейде по жизни – жадный и мелочный склочник, но некие зачатки родственных чувств и у него присутствуют. Ну а если он не пожелает вернуть вам обретенное подобным путем – что ж, можете с чистым сердцем вторить своему приемному отцу, какой Крейде мерзавец.
– Это что же, я должен клянчить собственное наследство назад? – нахохлился Гарри, у которого в памяти мигом всплыли другие «благожелательные» родственники, охотно попрекавшие его каждым куском. Несмотря на то, что у Дурслей он жил, фактически, за чужой счет, у него тоже была собственная гордость, сводившаяся к тому, что сам он ни о чем их не просил. Ну, разве что подписать разрешение на посещение Хогсмида на третьем курсе. И результат был достаточно показателен, чтобы отбить желание выпрашивать что-либо впредь.
– На это мне сказать решительно нечего, – вздохнул Снейп. – Долгий опыт общения с вам подобными подсказывает мне, что такие слова как «клянчить», «воздастся» и «возвеличим» – верный знак того, что разумные аргументы тут бессильны, а иных я не признаю.
– Ладно, я над этим подумаю, – нехотя признал Гарри. – Сэр.
– Что с гэльского переводится как: «Плевал я на ваше мнение», – меланхолично прокомментировал профессор.
На этом разговор прервался: у Гарри было над чем поразмыслить, зельевар же вернулся в класс походкой человека, только что совершившего прогулку погожим деньком и потому полного сил и энергии. Заслышав скрип открываемой двери, Тэмлин уронил мел, породив всплеск приглушенного хихиканья: шуметь в открытую, как это делали разнузданные слизеринцы, в непосредственной близости Снейпа студенты не решались. Хотя, знай они, что грозного зельевара подобное нарушение дисциплины в его отсутствие лишь порадует, то едва ли стали бы сдерживаться. Как бы то ни было, сам Гарри просвещать их на этот счет не собирался.
– Итак, что мы тут имеем? – по-хозяйски поинтересовался Снейп, окидывая класс взглядом и останавливаясь на доске. – Мистер Джонс, похоже, не в силах смириться с тем, что в его имени прискорбным образом отсутствуют услаждающие взор валлийца двойные буквы, так что он сублимирует это доступным ему способом; однако представителям иных наций следует уяснить, что «безоар» пишется с одной «з», – изрек он, широким росчерком вычеркивая лишнюю букву.

Само собой, от полученных известий сонливость Гарри как рукой сняло: он бросился в гриффиндорскую башню, чтобы поделиться возмутительным открытием. При этом он не учел, что вышеозначенный захватчик также проживает в этой башне, а неожиданные встречи отнюдь не способствуют сдержанности, не говоря уже про пресловутую дипломатичность, которой, увы, не прибавилось из-за одного только вступления в должность.
Ничего не подозревающий Шеймус попался ему на пороге гостиной. Судя по тому, как он махнул рукой с рассеянной улыбкой, гриффиндорец куда-то торопился. В нынешнем состоянии Гарри и это расценил как обиду, а потому вместо приветствия бросил:
– Что это за махинации с моей недвижимостью, а, Шеймус?
К чести ирландца, тот быстро сообразил, в чем дело – впрочем, Гарри и это приписал злодейскому умыслу.
– Ты про ваши поместья, что ли? Да я тут ни при чем, – развел руками Финниган. – И вообще, можешь считать, что это простое недоразумение. Видишь ли, после твоего исчезновения мой отец помирился с твоим отцом, по этому случаю они оба поднабрались, и О’Рахилли, заявив, что наследство Рафферти ему самому даром не нужно, взял и отписал все Айлилю.
– Ну а тот, надо думать, не возражал, – не преминул заметить Гарри.
– Вообще-то, он имеет на это право – Айлиль ведь тоже родственник Рафферти. Но ты не подумай… – начал было Шеймус, но Гарри прервал его:
– Да уж, имеет право! Это после того, как Лоэгайре пятнадцать чертовых лет оттрубил с этим самым Рафферти в Азкабане, а твой отец все это время подавал на него в суд, кропая доносы!
– Не кропал он никаких доносов! – Шеймус покраснел, повышая голос.
– Чего шумите? – вмешался подоспевший Рон.
– Рахилли считает, что я его ограбил. Правильно отец говорил: все вы с прибабахом! – С этими словами Финниган удалился, гордо вздернув подбородок.
– О чем речь-то вообще? – ошарашенно переспросил Рон.
– Н-да, как-то нехорошо вышло, – вздохнул Гарри: он не ожидал, что разговор примет подобный характер.
– В чем дело? – поинтересовалась подошедшая Гермиона. Гарри скривился: ему вовсе не хотелось пересказывать подруге только что состоявшуюся интермедию «Фантастическая жадность».
– Да это все Финниган – ни с того, ни с сего полез в бутылку, – поддержал его Рон.
– И это после того, что довелось пережить Гарри? – Гермиона осуждающе уставилась на поворот, за которым только что исчезла спина однокурсника.
– Да ну его, – махнул рукой «потерпевший», оглядывая гостиную. Студенты, затаив дыхание следившие за перепалкой, поспешно возвращались к своим занятиям. –Оказывается, по возвращении с того света меня ожидал еще один сюрприз: все, что было мое, теперь – его…
– В каком смысле? – опешил Рон. Гермиона в кои-то веки тоже выглядела безмерно удивленной, однако все же высказала предположение:
– Они, что, провернули эту тяжбу в твое отсутствие?
– Хуже, – мрачно отозвался Гарри. – Лоэгайре сам все отдал.
Повисла удрученная тишина; на сей раз нашелся Рон:
– Вот уж при всех чудачествах моих родственничков, чего от них точно не стоит ожидать, так это что они пожертвуют хоть сикль родне без особых на то оснований. И как только ваши большие семьи выживают при таких-то наклонностях?
– Это очень благородный жест со стороны профессора, – заметила Гермиона без особой уверенности в голосе.
– Да вы не подумайте, будто я его виню, – поспешил заверить друзей Гарри. – Я и сам, помнится, отдал свой приз за победу в Тримагическом турнире – он мне руки жег, можно сказать. Наверно, Лоэгайре ощущал то же самое по отношению к наследству Уолтера.
Вновь воцарилось молчание – на сей раз исполненное сочувственного понимания.
– Да суть, не в том, что мне самому нужно это наследство – хотя, не спорю, все-таки память об отце – а в том, что Эштон отчаянно нуждается в жилье, а селить его некуда.
– Ну, я мог бы… поспрашивать… – неуверенно предложил Рон, переглянувшись с Гермионой.
– Ага, отличная идея: поселить его в «Норе» двадцать четвертым квартирантом или отправить на постой к родителям Гермионы: примите, мол, коллегу… – раздраженно отозвался Гарри.
– Да ладно, решение найдется, – нимало не обидевшись, заверил его друг. – Можно к тому же Крейде и обратиться – в конце концов, он в какой-то мере отвечает за обустройство своего бывшего узника…
– Мир и вправду катится куда-то не туда, если ты начинаешь повторять идеи профессора Снейпа, – ответил на это Гарри. – Однако в чем-то вы правы: мы с Крейде, какие-никакие, родственники и бессмысленные ссоры нам ни к чему.
Гермиона прямо-таки просияла от этих слов, Рон же не удержался от замечания:
– В чем мы только что убедились…
– Да ладно, Шеймус, он, того, отходчивый, – отмахнулся Гарри, припомнив былые недоразумения: на втором курсе Финниган тоже глядел на него волком после случая со змеей. Ну а тут все-таки речь идет не о покушении на чью-то жизнь, а о какой-то парочке развалюх.
– Да с тобой станешь отходчивым, – со вздохом заметил Рон. – Сам ты первого шага к примирению в жизни не сделаешь, и остается заботиться об этом самому или забыть о твоем существовании.
Гарри нехотя отметил, что в словах друга есть резон – и задумался, можно ли считать этот дипломатический прием удачным. В итоге он успокоился на том, что, по крайней мере, он сойдет в качестве альтернативы более традиционным подходам.

Когда Гарри вернулся в слизеринскую гостиную, не преминув по старой привычке посетить подвалы, Малфой вновь что-то кропал в своем бесконечном свитке.
– Ты знаешь, что, согласно убеждениям мистера Эштона, дементоры отвечают обоим критериям сознания? – не поднимая головы, провозгласил он. – Они вполне выделяют себя из окружающей среды – это понимает каждый, кто общался с ними ментально – и гармонично с ней взаимодействуют.
– Ты как хочешь, а я ни ментально, ни как-либо иначе общаться с ними не намерен, – ворчливо отозвался Гарри. – Да и свои отношения с ними гармоничными не назвал бы … впрочем, можно ли считать меня окружающей средой?
– Видимо, да, – рассудил Малфой, почесывая ухо пером. – Ты же их пища.
– Ты теперь всех будешь именовать пищей для дементоров, по случаю того, что сам к ней не относишься?
– Полагаю, то, что ты всегда был потенциальной пищей для всяких там львов и грифонов, тебя не особо задевает, – парировал Драко.
– Кстати, насчет автора этой свежей идеи, – примирительно отозвался Гарри, – я тут навел справки… результаты не слишком утешительны.
– Что, О'Рахилли вето наложил? – пригорюнился будущий директор Азкабана.
– В некотором роде… сам того не зная, – осторожно ответил Гарри и вкратце изложил ему суть проблемы.
– Да, это все меняет, – вздохнул Драко. – Видишь ли, я бы сам предложил наше поместье – у нас с этим, как понимаешь, нет проблем – но у Эштона с отцом вышли некоторые… разногласия. – Он изобразил вялый жест ладонью, призванный подчеркнуть значительность этих обстоятельств.
– А мне так казалось, они обрели отличное взаимопонимание во время давнишнего штурма, – съязвил Гарри.
– Мой отец в этом не участвовал! – взвился Малфой.
– Ну, извини в таком случае, – повинился Гарри, опровергая представления Рона о себе. – Рад, что он все-таки сменил убеждения…
– Вообще-то, я его некоторым образом предупредил, – потупился Драко. – А Эштону, между прочим, грозит самая что ни на есть смертельная опасность со стороны остальных Пожирателей Смерти, если те каким-то образом освободятся: думаешь, они забыли, кто именно их предал?
– Да уж, не позавидуешь Эштону, – сочувственно вздохнул Гарри. – К нему вообще хоть кто-нибудь испытывает добрые чувства?
– Я, – гордо выпрямился Малфой, словно его кандидатура стоила всех прочих вместе взятых. – Так что приложу все усилия, чтобы все-таки уговорить отца дать мистеру Эштону кров: можно упирать на то, что родители прямо-таки мечтают видеть меня директором Азкабана.
– Ясно, – бросил Гарри, про себя подумав, что все-таки Малфои – чудаковатая семья: кто еще будет желать единственному наследнику подобной карьеры? Впрочем, его вполне устраивало, что от него самого никто не ожидает продолжения семейной традиции.
С этим он решительно хлопнулся в кресло напротив малфоевского, раскрыв на столе собственный фолиант – учебник по Уходу за магическими существами. По счастью, пособия за шестой и седьмой курсы не отличались кровожадными наклонностями младших собратьев, и последующие несколько часов они с Драко мирно обменивались замечаниями следующего характера:
– А ты знаешь, что дементорам доступны такие абстрактные категории, как число и форма?
– А ты знал, что самка акромантула отрождает свыше сотни яиц за раз?
– Спасибо, что снабдил меня темой для ночных кошмаров…
– Спасибо, что на случай бессонницы обеспечил меня образом дементора, считающего овец…
Краем глаза уловив движение сбоку, Гарри глянул туда, ожидая увидеть каких-нибудь праздношатающихся слизеринцев, однако вместо этого узрел, как Бреоган Рафферти на портрете прищурился, чтобы разглядеть написанное на странице, изогнувшись в тщетной попытке приблизиться к столу. Подавив что-то сродни суеверному страху, Гарри вежливо предложил:
– Вы тоже хотите почитать? Может, поднести книгу поближе?
– Что вы, я вовсе не хотел создавать неудобств, – заверил его нарисованный Рафферти. – Прошу простить мое назойливое любопытство: просто все книги, что имеются на моей картине, – он указал на темнеющие по углам пачки, – я давно знаю наизусть.
– Хотите, я буду оставлять кники раскрытыми?
– А я – перелистывать страницы, – добавил Малфой, не отрываясь от своего занятия. – А то Поттер вечно где-то болтается.
– Буду премного… – Не докончив фразы, Бреоган вздрогнул, воззрившись на дверь, в которую колотили, судя по дробному стуку, несколько пар кулаков разом. И впрямь – в открывшемся проеме предстали Гермиона, Рон, Дин Томас, Невилл Лонгботтом и Луна Лавгуд. Прямо-таки ходячая загадка: что объединяет всех этих людей? Однако долго размышлять над ней Гарри не дали: оказавшаяся в авангарде Гермиона выпалила:
– Гарри, ты не знаешь, где Шеймус? – и повысила голос, обращаясь ко всем присутствующим: – Кто-нибудь его видел?

***
– Это ж просто смешно, – зевая, заявлял Гарри следственной комиссии в лице директора Дамблдора, профессоров Снейпа и МакГонагалл и прибывшего из Министерства Айлиля Крейде. – Каким образом из того, что я разговаривал с ним последним, вытекает, что я должен знать, где он обретается?
– Это был не простой разговор, – вмешалась МакГонагалл. – Студенты свидетельствуют, что вы повздорили.
– Ну конечно, – вздохнул Гарри. – Из-за какого-то имущественного спора я пошел и убил его в темном углу, а тело припрятал в подвале…
– Все мы утомились к столь позднему часу, – примирительно вмешался Дамблдор. Его слова были правдой лишь отчасти: час был уже ранний, ибо ночь прошла за поисками Шеймуса – сперва на территории замка, затем – вокруг него. Поисковая группа как раз приступила к прочесыванию леса, когда прибыл Айлиль с помощником. Гарри к его вящему недовольству тут же вызвали для «доверительной беседы», которая длилась уже несколько часов кряду, чем и объяснялось его раздраженное состояние. – Пожалуйста, просто расскажи нам, о чем шел этот самый спор.
Ситуация усугублялась тем, что, не желая признаваться при Айлиле, что разругались они с его приемным сыном из-за пресловутого наследства, изначально Гарри весьма сильно отклонился от правды. Разумеется, никакого умысла за этим не стояло – просто он и тогда, и сейчас продолжал считать, что содержание беседы никакого отношения к исчезновению Шеймуса не имеет. Однако привело это к тому, что он окончательно запутался в показаниях, так что теперь и сам понимал, что в свете всего этого выглядит весьма подозрительно. Вопреки здравому смыслу, осознание этого отнюдь не способствовало смирению и раскаянию: напротив, он реагировал на вопросы все более задиристо, хоть и сам осознавал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Да ни о чем в особенности. Я лишь сказал, что, гм, считаю несколько несправедливыми… ну, кое-какие внутрисемейные дела, а он в ответ на это сказал, что у него свое мнение на этот счет.
– Поймите меня правильно, – профессор трансфигурации, похоже, сама дошла до точки кипения, – меня вовсе не интересуют эти ваши родовые междоусобицы, но, если вы не дадите внятного ответа на этот вопрос, то в следующий раз его вам задаст Визенгамот!
Гарри набычился, собираясь сказать что-то, касающееся ареста его крестного, Сириуса Блэка, но в этот момент вмешался доселе хранивший стоическое молчание профессор Снейп:
– Если позволите, я поясню: юный Поттер не долее как сегодня узнал о неких имущественных транзакциях, осуществленных его дядей и по совместительству приемным отцом в его отсутствие. – Смерив Айлиля многозначительным взглядом, он продолжил: – Отреагировал он, гм, весьма эмоционально, – поймав нетерпеливый взгляд МакГонагалл, зельевар добавил: – Если вы вправду хотите знать содержание их беседы, то вам следует ознакомиться и с подноготной. Так вот, смею заметить, любой на его месте испытал бы те же чувства: мало того, что все это было проделано за его спиной, так его еще и не сочли нужным поставить в известность. Не думаю, что в этом был дурной умысел, ведь его приемный отец несколько… рассеян, а мистер Крейде… был сильно занят. Однако я склоняюсь к тому, чтобы присоединиться ко мнению мистера Поттера: это была обычная мальчишеская ссора, никак не связанная с последующим исчезновением, так что мы здесь попросту теряем время. Кстати, опять же, следует сначала убедиться, было ли исчезновение…
– Но записка!.. – в отчаянии возопила МакГонагалл.
– Дети любят розыгрыши, – произнес зельевар в потолок.
– Когда мой сын найдется, все мы славно над этим посмеемся, – загробным тоном произнес Айлиль. – А пока что мне необходимо точно выяснить, что сказал Шеймус.
– В частности, что вы считаете, что все мы, О'Рахилли, прибабахнутые, – брякнул Гарри. – Повисла неловкая пауза, на протяжении которой Крейде осматривал расщепленный кончик пера. В наступившем молчании низкий голос Снейпа прозвучал неожиданно громко:
– Полагаю, сейчас я выскажу то, о чем думают все присутствующие, но никто не решается сказать: вам надлежит отказаться от этого дела, Крейде. Один из основополагающих принципов работы следователя состоит в том, что он не должен вести дел, в которые вовлечены его родные и близкие.
После новой паузы Айлиль дрогнувшим голосом произнес:
– Вы правы, – поднявшись с места, он добавил: – Мы теряем время. Просто мне необходимо найти хоть какую-нибудь зацепку к тому, откуда взялась эта записка…
Пресловутое послание обнаружили под подушкой Шеймуса: обычный клочок пергамента, на котором угловатым почерком было тщательно выведено: «По числу соратников», а снизу имелась приписка: «Монте-Кристо», рядом с которой был неуклюже пририсован листик клевера, более похожий на знак трефы. Прибывший через камин Крейде первым делом проверил записку на подлинность почерка приемного сына – никаких сомнений, рука была его.
– Я правда не знаю, – неожиданно для самого себя подал голос Гарри. – Могу сказать одно: когда я с ним столкнулся, вид у него был самый что ни на есть безмятежный, а когда он уходил, ну, настроение я ему малость подпортил, но не более того…
На лице Айлиля отразилось задумчивое выражение, затем он отрывисто произнес:
– Спасибо, наверно, именно это мне и нужно было услышать, – после чего покинул учительскую.
В ответ на обращенные на него взгляды Гарри лишь пожал плечами.

Поскольку ложиться спать смысла не было, а первые занятия все равно отменили, Гарри побрел в гостиную Гриффиндора дожидаться возвращения друзей. Он искренне надеялся, что к тому времени Шеймус отыщется сам – и даже зарекся упрекать его хоть словом, собираясь безотлагательно помириться – однако дождался он не Финнигана, а измочаленных, по уши извалявшихся в грязи друзей.
– Представляешь, эта скотина Шэннон отправил нас инспектировать овраг, – с порога поделился Рон. – А сам ходил себе по краешку, наблюдая за тем, как мы продираемся сквозь колючие кусты.
– Похоже, он затаил на нас зло, – кисло согласилась Луна, которая то ли увязалась за ними в гриффиндорскую гостиную из чувства солидарности, то ли от утомления позабыла, где ее собственная. Судя по ее виду, последнее не стоило списывать со счетов.
– Я бы лучше по оврагу полазил, – мрачно отозвался Гарри. – Меня тут полночи мурыжили: о чем, мол, вы с ним говорили, да почему…
– И как, пришли к чему-нибудь? – не преминул спросить Рон.
– Разве что, к тому, что МакГонагалл снова меня ненавидит. – Поймав на себе испытующий взгляд Дина Томаса, он развернулся к нему и вызывающе спросил: – Что? Вы тоже считаете, что опять я во всем виноват?
Дин медленно покачал головой, затем переглянулся с Невиллом и Луной.
– Нет, но мы тут подумали… Его нужно найти, и поскорее… А ведь нам и прежде удавалось неплохо сработаться… Что скажешь насчет того, чтобы отыскать Шеймуса собственными силами? Силами Отряда Дамблдора?
Гарри смерил его внимательным взглядом, затем вздохнул – в точности как Айлиль над его бессмысленными показаниями.
– Слушай, у него отец есть. И он, как-никак, следователь. Так что по этому вопросу ты лучше к нему обращайся. Или к его помощнику, любителю пересеченной местности.
Гриффиндорец заметно сник от такой отповеди, однако предпринял еще одну попытку:
– Но если бы ты знал, что они не справятся – Министерство не справится, потому что они не могут принять во внимание всех сведений… тебе ведь прежде неоднократно с этим приходилось сталкиваться…
– Дин, это тебе не шпионские игры, – припечатал Гарри. – Что и говорить, порой я сам так поступал, но у меня были на то веские причины – и, заметь, всякий раз это лишь чудом не оборачивалось бедой. А судя по последним событиям, мой запас удачи подходит к концу. Пойми меня правильно, я тоже не питаю дружеских чувств к Министерству, но мы далеко не уедем, если будем пытаться брать на себя его обязанности! – Он ожидал со стороны Дина чего угодно – нападок, обвинений, увещеваний – но тот лишь опустил глаза долу.
– Я… понимаю. Ты прав: нельзя все взваливать на тебя лишь потому… – Он помотал головой и побрел по направлению к лестнице.
Луна бросила на Гарри сочувственный взгляд, а Невилл даже пожал плечо дружеским жестом; когда они остались в гостиной втроем, Гермиона с необычайной серьезностью заверила:
– Знаю, что тебе нелегко дались эти слова… но я считаю, что ты прав.
Рон лишь молча кивнул и также потрепал друга по плечу. Но отчего-то на душе у Гарри было необычайно гадко.

Глава 11. One by one, on the run

После полуночных поисков студенты-старшекурсники сползались на поздний завтрак с таким видом, словно им объявили, что насчет душистого горошка вышла накладка и теперь придется засаживать всю пришкольную территорию мандрагорой. Младшие ученики, напротив, возбужденно щебетали: похоже, они воспринимали таинственное исчезновение Шеймуса как увлекательное приключение. С завистью поглядывая в их сторону, Малфой злорадно заметил:
– Посмотрим, как они запоют, когда узнают к чему все это, – сопроводив это гаденькой усмешкой.
– А к чему? – не преминул поинтересоваться не слишком сметливый Гойл.
Драко возвел глаза к потолку:
– Точно не знаю, но… могу обещать, что без несчастных случаев, нападений и внезапных арестов дело не обойдется.
– Хватит уже каркать, – раздраженно оборвал его Гарри. – Лавры профессора Трелони покоя не дают?
– Может, я пытаюсь привлечь внимание Грейнджер, – заявил Малфой, обменявшись ухмылкой с товарищами.
Отметив про себя, что, похоже, тайна Гермионы стремительно распространяется по все более широким кругам, Гарри пригрозил:
– Вот напишу твоей ненаглядной, что ты к англичанкам клинья подбиваешь!
– Но ты… да ты… языка не знаешь! – нашелся изрядно оробевший Малфой.
– Теперь знаю! – заявил Гарри, извлекая из сумки потрепанный переводчик, и победно потряс им в воздухе.
– Ты… не смей, в общем! А то я…
– А что ты? – поддразнил его Гарри. – Все, что можно было про меня выдумать, газетчики уже вдоль и поперек обмусолили.
– Подарю Доуфорт копию твоего расписания! – победно заявил Малфой.
– Десять очков в пользу Слизерина, – нехотя признал Гарри. – Да я просто шутил: не такой уж я подлец. – Правда, истинную причину подобной снисходительности он все же утаил: в глубине души он надеялся, что однокурсник все-таки нейтрализует угрозу в лице молодой да ранней мачехи.
В этот момент его внимание отвлекло появление О'Рахилли – тот выглядел ничуть не лучше своих старших учеников, ведь, невзирая на рекомендации, прямые запреты и ругань мадам Помфри, он все-таки принял участие в ночной экспедиции. Несмотря на утомленный вид, он помахал Гарри рукой с вымученной улыбкой, прежде чем усесться за преподавательский стол. Сам же слизеринец невольно подскочил на месте, подавив порыв броситься к нему невзирая на субординацию: ему не терпелось как осведомиться о самочувствии приемного отца, так и поделиться собственными переживаниями. Но, поскольку этому не суждено было сбыться, он отодвинул недоеденную кашу и направился к гриффиндорскому столу – рядом с друзьями как раз пустовало место, где обычно сидел Шеймус.
– Что-то Его Следейшества Крейде за столом не видать, – заметил Рон.
– Так ведь дрыхнет наверняка, – без малейшего пиетета бросила Джинни.
– Думаю, они с Шэнноном отбыли в Министерство, – куда как мрачнее предположила Гермиона. – Боюсь, что это не последняя волна.
– Ты же не хочешь сказать, что к нам снова пожалует… – Рон изобразил рвотный позыв, а его подруга угрюмо кивнула. Наконец-то заметив появление Гарри, она повернулась к нему:
– Кстати, это ведь не первое исчезновение в этом триместре.
– Ты про Гарри, что ли? – осведомился Рон, указывая на друга ложкой.
Девушка качнула головой:
– Сестра Бастинды, – с этими словами она устремила взгляд на рейвенкловский стол.
– Ну, она не то чтоб пропала, – пожал плечами Рон. – Ее ж никто не ищет.
– Вот именно, – припечатала Гермиона. – Однако же где она, никто не знает. В том числе и сама Бастинда.
– А ты-то почему так уверена? – недоверчиво взглянул на нее Рон. – Или это твои новые, как их, ясновидческие таланты?
– Потому что спросила, в отличие от вас, – прожгла его взглядом подруга. – Она убеждена, что об этом знает Дамблдор, но…
– …поручиться за это никто не может, – закончил за нее Гарри. – Но почему ты вдруг заговорила об этом сейчас? Думаешь, что это может быть как-то связано с Шеймусом?
Гермиона пожала плечами:
– Вот тут-то как раз и проявляются мои, как их назвал Рон, таланты: если пророчества на что-то и открывают глаза, так это на то, что, казалось бы, отдаленные события подчас тесно связаны…
– Ну да, а ворон похож на конторку, – зевнул Рон. Вместо упрека девушка смерила его взглядом, в котором сквозило необъяснимое уважение. – Надеюсь, нам хоть теперь-то не придется идти на поклон к кентаврам?
При этих словах Гарри встрепенулся:
– Как раз-таки придется! Помнишь наше обещание Хагриду?
– Ты, верно, хотел сказать, твое обещание, – флегматично отозвался Рон. – Это ж тебе не терпится блеснуть на дипломатическом небосклоне.
– Между прочим, тебя это тоже касается, – назидательно заметил Гарри. – Кентавры относятся к твоему ведомству не в меньшей степени.
– Ну, моя-то задача – регулировать их численность, а не переговоры с ними вести. Кроме того, я не собираюсь специализироваться по кентаврам: есть куда более миролюбивые создания…
– Драконы, например, – фыркнул Гарри.
– Я-то в любом случае пойду, – заявила Гермиона. – Не могу же я упустить возможность контакта с теми, кто несравненно лучше людей владеет искусством прорицания…
– Пошло-поехало, – вздохнул Рон. – Кажется, я специализируюсь все-таки по кентаврам…
– При чем тут кентавры? – неожиданно раздался голос из-за спины. Гарри рывком развернулся – перед ним предстал приемный отец: сложив руки на груди, он терпеливо ожидал ответа.
– Мы говорили о пророчествах, – бойко соврала Гермиона, прежде чем ее друзья успели хоть что-то сообразить.
– Я слышал, о чем вы говорили, – спокойно произнес О'Рахилли. – Не то чтоб я специально подслушивал, но так уж вышло… – Он пожал плечами. – А мне сегодняшней ночью показалось, что вам не слишком нравится в Запретном лесу.
Студенты виновато переглянулись.
– В общем, дело обстоит так: одни вы туда не пойдете, – отрубил ирландец. – Если уж вам это так необходимо, с вами пойду я – или, на худой конец, Снейп. И даже не думайте меня дурачить, – он указал на них обвиняющим жестом, – если нужно будет обеспечить вам троим круглосуточный надзор, я так и сделаю.
– Нет нужды, – буркнул Гарри. – Я обещаю. Но, видишь ли, это связано с некоторыми пророчествами, которые…
– Неужто я еще не всё знаю? Ну да ладно, здесь явно не место для подобных разговоров. – Смягчившись, О'Рахилли добавил: – Не думай, что я подвергаю сомнению вашу способность постоять за себя – но, полагаю, ты и сам убедился, что порой подкрепление бывает не лишним.
С этими словами он покинул их стол. Рон и Гермиона пристыженно молчали: они и впрямь развели совершенно неподобающие речи посреди Главного зала, утратив всякую бдительность. Гарри же обуревали смешанные чувства: с одной стороны, досада на то, что теперь вряд ли получится взять с собой Бастинду, и облегчение – как-никак, в присутствии старшего родственника он чувствовал себя куда увереннее.
– А вы не видели Дина? – обратился к ним встревоженный Невилл.
– Утром видел, – поскреб в затылке Рон. – Но он еще спал – может, так и продрых весь завтрак?
– Тогда стоит его проведать, – пихнула его локтем в бок Гермиона. – Вдруг он заболел?
– После этих ночных блужданий немудрено, – проворчал Рон. – Ладно, зайду за этим лежебокой. – Они вместе с Невиллом покинули Главный зал.
Гарри с Гермионой вместе двинулись на Защиту от темных искусств – и, видимо, такова была судьба гриффиндорки – вновь наткнулись на Диану Доуфорт.
– Жаль, что тебе не удалось принять участие в поисках, – без предисловий заявила та, сопроводив это понимающим взором. – Это очень вдохновило бы остальных.
В этом сам Мальчик-Который-Приносит-Одни-Неприятности порядком сомневался, однако возразить не успел.
– Конечно, я понимаю, что у тебя были куда более важные… дела. – Диана многозначительно понизила голос и, оглянувшись по сторонам, прошептала: – Я слышала, ты опять был в Министерстве. Но ведь повод был приятнее, чем в прошлый раз?
Гарри хотел было ответить, что очень даже напротив, но подруга его опередила:
– Как я посмотрю, кое у кого слишком длинные уши, – отчеканила Гермиона. – Так что потом не стоит удивляться, если кто-нибудь захочет их подкоротить.
– Это что же, угроза? – протянула Диана.
– Просто хотела напомнить, что случилось с Ритой Скитер, – с наигранной беспечностью отозвалась Гермиона.
– Напрасно ты так с ней, – пожурил подругу Гарри, когда они уже оставили ошарашенную Диану позади.
– Не нравится мне, как она тут все вынюхивает, – проворчала Гермиона. – Может, у нее и самые чистые намерения – если, конечно, это можно так назвать – но неприятностей от подобных всезнаек не оберешься.
Гарри проглотил замечание, что к их числу можно смело отнести и саму Гермиону – равно как и то, что у нее, похоже, развивается паранойя.
– Но Бастинду-то ты не подозреваешь? – наконец спросил он после продолжительного молчания.
– У меня нет оснований, – буркнула его подруга. – Да и вообще, существует такая вещь, как женская интуиция.
– А она имеет отношение к Прорицаниям? – шутливо спросил Гарри, с запозданием сообразив, что она может обидеться на такую сентенцию. Однако Гермиона лишь задумчиво ответила:
– Как знать. Я еще не изучила этот вопрос.
У класса ЗОТИ им наперерез бросился взволнованный Малфой и, отведя друзей в сторону, принялся бормотать:
– Мистера Эштона выпускают, и он прибудет в школу этим вечером!
– Как сегодня? Как в школу?! – оторопело переспросил Гарри.
– Я-то думал, что в связи с этим исчезновением его наоборот продержат дольше, но утром получил сову… Я уже сообщил профессору Снейпу, тот обещал, что позаботится о комнатах для него, но и от тебя кое-что потребуется…
– Ясно: не выпускать отца из вида и тотчас обезоружить, если они все же встретятся, – вздохнул Гарри, оглядываясь: Гермиона уже куда-то подевалась, друга тоже не было видно.
– Именно, – воодушевленно отозвался Малфой. – Я, в свою очередь, тоже приложу все усилия, чтобы их пути не пересеклись…
– А может, им лучше просто поговорить? Ну, как цивилизованным людям? – испустив новый вздох, Гарри сам себя оборвал: – Верно, о ком это я говорю…
– Да где же Рон, боггарт ему в сундук! – с этим восклицанием к ним подлетела Гермиона.
– И Невилл, если на то пошло! – поддакнула ей Парвати.
– Вроде, они уходили искать Дина, – припомнил Гарри, и тут на него снизошла ужасающая догадка.
Выглянувшему из класса Люпину Гарри безапелляционно сообщил:
– У нас трое учеников отсутствует!
Окинув класс опытным взором, профессор подытожил:
– Считая Шеймуса, четверо. Пойдем, Гарри. – Увлекая студента прочь от недоумевающих учеников, он шепнул: – Ступай, воспользуйся картой. Найдешь их – или кого-нибудь из них – немедленно беги в учительскую, я буду там.

Гарри тотчас кинулся в слизеринскую гостиную и, вытащив карту, расстелил ее на столе, но от ее разглядывания его отвлек вежливый оклик:
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Гарри невольно вздрогнул: он все еще не привык, что за ним наблюдает версия его родного отца тридцатилетней давности.
– Я так понимаю, что-то стряслось, судя по тому, что студенты среди ночи ходили кого-то искать? – продолжил Рафферти, облокачиваясь на конторку, наполовину погребенную под книгами. – Юного Финнигана, если не ошибаюсь?
– Да, его еще не нашли, но тут еще кое-кто пропал, в общем, мне надо спешить, – протараторил Гарри, который как раз заметил точки, подписанные «Рон Уизли» и «Невилл Лонгботтом»: они бродили по первому этажу, окруженные стайкой прочих знакомых точек, в числе которых была и Гермиона.
– Разумеется, не буду вам мешать, – заверил его Рафферти. – Просто дайте знать, если я смогу что-нибудь сделать.
Гарри сильно сомневался, что такой момент когда-нибудь наступит – разве что МакГонагалл начнет свирепствовать с домашним – но заверил его, что непременно сообщит.

В учительскую он примчался одновременно с однокурсниками.
– Надо думать, ваши бессистемные поиски не увенчались успехом? – тут же вопросил Снейп.
Обменявшись быстрым взглядом с Гарри, Люпин ответил за него:
– Похоже, мистера Томаса нет ни в Хогвартсе, ни на прилегающей территории.
Не уточняя, откуда оборотню известна подобная информация, Снейп вместо этого заявил:
– Нужно дать знать Крейде. Пока что это дело в его ведении.
– Я уже сообщил, – спокойно отозвался Люпин. Когда все профессора устремили на него удивленные взгляды, он добавил: – Сразу же, как только недосчитался студентов. Лучше ложная тревога, чем…
– Вы поступили правильно, Ремус, – перебила его МакГонагалл, принимаясь расхаживать по учительской. – О Мерлин, что теперь начнется… Двое студентов за сутки…
– На вашем месте, я бы не стал впадать в панику преждевременно, – ровным голосом заметил Снейп. – Быть может, в этот самый момент мистер Томас…
Однако в этот самый момент в учительскую вошел Дамблдор в сопровождении Крейде и его верного помощника.
– Кто из вас видел мистера Томаса последним? – без предисловий начал Айлиль.
– Полагаю, я, – отозвался Рон, обменявшись взглядом с Невиллом.
– Вы тотчас изложите мне, при каких обстоятельствах это случилось, а остальные пусть пока дожидаются здесь. Директор Дамблдор, полагаю, я не должен напоминать вам…
– Разумеется, я уже отдал распоряжения: занятия прерваны, студентов разводят по гостиным. – Затем он обратился к деканам: – Прошу проследить, чтобы ученики не покидали их, пока не прояснятся обстоятельства пропажи.
Решив, что он в кои-то веки не является главным действующим лицом, Гарри двинулся было вслед за остальными слизеринцами. Малфой же вместо этого подлетел к Крейде с вопросом:
– Так что с мистером Эштоном? Прибудет он вечером или нет?
Тот лишь отмахнулся:
– Я не в силах представить, что может случиться с этой школой в течение получаса, а вы спрашиваете про вечер!
Гермиона также не спешила уходить и, более того, окликнула друзей:
– Гарри, Луна, подождите!
– Мисс Грейнджер, у вас какие-то вопросы? – нетерпеливо поинтересовалась МакГонагалл.
– Мне кажется, мистеру Крейде интересно будет услышать о разговоре, который состоялся вчерашней ночью между нами и Дином.
– Отлично, тогда ждите здесь – я распоряжусь, чтобы потом вас развели по вашим гостиным.
При этих словах Гарри приуныл: выходит, пока эта история не разрешится, ему и друзей видеть не суждено – одних слизеринцев? Чтобы не падать духом, он спросил у Гермионы:
– А почему ты считаешь, будто это имеет значение? О чем мы говорили-то вообще?
– Как же, Дин сказал, что мы должны сами отыскать Шеймуса! Быть может, не заручившись твоей поддержкой, он решил сделать это сам?
– Да ну, глупо, – фыркнул Гарри. – Даже я не стал бы вот так, в одиночку… Это ж как искать иголку в стоге сена!
– А может, у него был магнит, – многозначительно приподняла брови Гермиона.
– Ты что, считаешь… – начал было Гарри, но, сообразив, что едва ли подруга прибегла к иносказанию ради красного словца, изменил фразу: – …что он мог на это решиться? А как же школа? Ну хоть записку бы оставил…
– …как Шеймус? – продолжила фразу Гермиона. – Как видишь, это не очень способствовало общественному спокойствию. Мне кажется, он хотел нам что-то сказать… нам следовало его выслушать, – призналась она с проникновенным вздохом, опустив глаза долу. – Ведь он так хотел с нами поделиться!
Луна заерзала на стуле, Невилл отвел глаза – по-видимому, им тоже было не по себе.
– Финниган тоже хотел. И поделился, – буркнул Гарри.
В этот момент из-за дверей показался Рон. Невилл тотчас подскочил со стула.
– Кажется, мне пора. – Он ринулся в кабинет следователя с такой прытью, с какой прежде покидал разве что класс зельеварения. Луна подхватила забытые им книги и заторопилась следом:
– Невилл, ты вещи забыл!
Проводив взглядом обоих, Гермиона вновь испустила вздох – на сей раз куда более выразительный.
– Что, я опять все испортил? – спросил Гарри, взглянув на выражение ее лица.
– В общем, да, – не мудрствуя лукаво, ответила Гермиона. – Впрочем, не переживай: может, мне просто примерещилось…
– Ну и что Крейде? – тут же поинтересовался Гарри у Рона.
– Да что – я ему рассказал, что, вернувшись за Дином, обнаружил, что у того под одеялом одни подушки. Так что я даже не знаю, был он в кровати до завтрака или нет – сам понимаешь, какой с меня прок.
– Так получается, что последними, кто его видел, вполне могли быть мы, – тут же сообразила Гермиона.
– Выходит, хорошо, что ты велела нам остаться, – заметил Гарри. – Интуиция?
– Вроде того, – усмехнулась она.
– Эй, что это у вас за шуточки, которых я не понимаю? – смерил их недовольным взглядом Рон.
Дабы другу было не обидно, Гарри принялся излагать ему содержание утренней беседы, пока их не вызвал Крейде.
– Ну что там у вас с разговором? Давайте, выкладывайте – без лишней спешки, тут важна каждая деталь.
– Конечно… а где Невилл с Луной? – спросила Гермиона, оглядывая кабинет, из которого в коридор вела вторая дверь.
– Как где? Я отправил их по гостиным.
– С сопровождающими? – до странного неуверенным голосом спросила Гермиона – словно ставя профессора в известность об эксперименте, в правомочности которого не вполне уверена.
– Разумеется. Так где происходил разговор?
– В гриффиндорской гостиной, – ответил Гарри и тут же пояснил: – После допро… ну, нашего с вами разговора я хотел повидаться с друзьями – узнать о результатах поисков и все такое…
– Это я понимаю, – прервал его Крейде. – И там вы встретились с мистером Томасом?
– Нет, он пришел позже – вместе с нами, – вмешалась Гермиона.
– Ясно, в котором часу?
– Около половины пятого утра.
– Понятно, что Дин сильно расстроился из-за пропажи Шеймуса, – продолжил Гарри. – Тот ведь был его лучшим другом. Вот он и начал рассуждать, что, может, нам вместе следует его поискать…
– И что же вы ему ответили?
Гарри потупился: ему вовсе не хотелось, чтобы мистер Крейде счел, будто ему безразлична судьба его приемного сына.
– Сказал, что это не слишком… разумно. И что, если ему что-то известно, ему следует поделиться с вами.
– Да-да, именно так он и сказал! – горячо поддержала его Гермиона.
– Хоть у Невилла с Луной спросите! – присоединился Рон.
– А они, что, присутствовали при этом разговоре? – в недоумении воззрился на них Крейде.
– Ну да, разумеется! – кивнул Рон.
– Так почему же вы мне об этом сразу не сказали?
– Я говорила! – возмутилась Гермиона. – Я потому и сказала, что Гарри с Луной надо остаться…
– Ну что за детский сад! – Айлиль в сердцах швырнул перо на стол.
– Хотите, мы за ними сходим? – предложила девушка.
– Ну уж нет, я сам схожу, – буркнул следователь. – А вы трое – не обессудьте, но я вас запираю, а то как бы вам тоже не показалось, что в ваших показаниях больше нет нужды.
Из-за захлопнувшейся двери прозвучало приглушенное заклинание и удаляющиеся шаги. Некоторое время сидели в молчании, которое нарушил Рон:
– Можно подумать, мы бы не смогли выйти, если б пожелали.
– И что, у тебя такое уж сильное желание? – мрачно заметил Гарри. – Я одного не понимаю: Волдеморт сгинул, а неприятностей от этого почему-то не меньше…
– Закон сохранения неприятностей, – торжественно произнес Рон, – первый закон магической метафизики.
– И что ж ему в школе не учат? – вздохнул Гарри. – По-моему, это – первое, что стоило бы преподать.
– Познается на опыте, – пожал плечами его друг. – Гермиона, а ты что скажешь по этому поводу? – обратился он к затихшей подруге. – У тебя ведь явно что-то есть на уме.
– Именно что думаю, – отрезала та. – Тут явно есть какая-то связь, но пока зацепиться не за что.
– Вот только не говори, что ты тоже собираешься пропасть после этой таинственной фразы, – хмыкнул Гарри.
– Неудачная шутка, – одновременно заклеймили его друзья.
В этот момент вновь прозвучало заклинание, и в комнату вошел Люпин.
– Гарри, Карта Мародеров при тебе?
Тот поначалу подивился подобной прямолинейности, но сообразив, что вокруг одни посвященные, разложил ее на столе. Они все вместе тщательно обозрели пространство карты, благо это было несложно: все студенты и большинство преподавателей сгрудились по гостиным, по коридорам школы блуждало лишь несколько точек, в том числе и мечущийся взад-вперед Крейде. Тогда Люпин велел ученикам посторониться и, отодвинувшись от стола, произвел замысловатый пасс:
– Темпора инкантато! – вслед за чем вновь метнулся к карте.
– Вот отсюда они исчезли. – Он показал на пустырь близ Хогсмида вне аппарационного барьера. – И о чем это говорит? – Он воззрился на студентов, словно требовательный учитель.
– Но мы еще не обучались аппарации! – заявил Рон.
– Значит, либо они обучились сами, либо им кто-то помог.
– Либо кто-то похитил, – севшим голосом добавил гриффиндорец.
Вновь послышались торопливые шаги – на сей раз появился запыхавшийся Крейде.
– Ступайте в свои гостиные, – бросил он. – Мистер Люпин, проводите их?
– А можно мне в гриффиндорскую? – попытал счастья Гарри.
– Если ваш декан не возражает, – махнул рукой Айлиль. – Но не покидать ее без сопровождающего!
– Не возражает, – заверил его Люпин и вывел ребят из кабинета.

– Что вообще тут творится? – не выдержал Гарри, когда они удалились на полкоридора. – У меня такое впечатление, что за те две недели, пока меня не было, вся школа с ума посходила.
– Как только мы хоть что-нибудь выясним, я поставлю вас в известность, – пообещал Люпин. – Сейчас же верно одно: у школы большие неприятности.
– Ну хорошо хоть, меня к Дурслям не отправят, если что, – брякнул Гарри – и осекся.

Тем временем, в учительской собралась компания из персонала школы, включая новообретенного ассистента профессора Снейпа, а также следователя, в кои-то веки без помощника. Он размеренно вещал, пристально глядя на висящую в углу доску, словно там появлялись строчки его текста.
– На настоящий момент ситуация такова: вдобавок к мистеру Финнигану я объявляю в розыск еще троих студентов – мистера Дина Томаса, мистера Невилла Лонгботтома и мисс Луну Лавгуд. Оповещение родителей…
– Я возьму на себя, – заверил его Дамблдор.
Крейде кивнул.
– До прояснения ситуации следует держать всех учащихся под неусыпным надзором во избежание новых пропаж. Следствие мало продвинулось, однако представляется, что непосредственной опасности студенты пока не подвергаются, поскольку каждое из исчезновений можно счесть добровольным за неимением свидетельств обратного. Однако же, – он возвысил голос, перекрывая недовольный ропот, – это ни в коем случае не будет сочтено поводом для прекращения следствия – оно продлится, пока не будет найден каждый из пропавших. Поскольку дело представляется крайне сложным, будут подключены дополнительные силы нашего ведомства. Также сообщаю, что Министерство магии считает необходимым взять ситуацию в школе под собственный контроль – но это уже никоим образом нашего ведомства не касается.
– Могу я спросить, кто будет ответственным? – вмешался Дамблдор. – Ибо я мог бы посоветовать кандидатуру Кайрбриу Келтхайра, который зарекомендовал себя как человек беспристрастный и твердый и, кроме того, отлично знакомый с ситуацией в школе…
– Вынужден повторить, что не могу на это повлиять, – механически отозвался Крейде.

Неразлучное трио и Люпин уже подходили к гриффиндорской башне, когда Гермиона неожиданно заявила:
– Профессор, а может, мы все пойдем в слизеринскую гостиную? – Поймав на себе удивленные взгляды друзей, она пояснила: – Ведь если профессор О'Рахилли будет искать Гарри, то там – а лишние волнения ему ни к чему.
– Узнал бы у профессора Снейпа, – пожал плечами Люпин. – Впрочем, как пожелаете, – с этими словами он двинулся к новой гостиной Гарри.
Там сгрудились притихшие слизеринцы, чей энтузиазм сдерживали мрачные взгляды примостившегося в углу зельевара. От Гарри не укрылось, что Малфой сдержал свое обещание: на столе лежала книга, в которую пристально вглядывался Рафферти с портрета.
На появление друзей Снейп не обратил практически никакого внимания: удостоив их кратким взглядом, он вновь уткнулся в книгу. При этом он создавал столь странное впечатление, восседая посреди комнаты, полной послушных его безмолвной воле учеников, что у Гарри мелькнула абсурдная мысль – попросить: «Профессор, почитайте нам сказку».
Его подруга, не удовольствовавшись этим почти радушным приемом, решительно двинулась к зельевару, но с совершенно иным предложением:
– Простите, сэр! – Дождавшись, пока внимание учителя всецело переключится на нее, она продолжила: – Дело в том, что нам нужно в Запретный лес, на встречу с кентаврами; профессор О'Рахилли сказал, что мы можем пойти, если нас сопроводит он сам или же вы.
– Она что, с ума сошла? – прошипел Гарри на ухо Рону: он уже представил не менее дюжины язвительных ответов, коими мог отбрить назойливую студентку профессор, но наверняка его собственный будет куда как более едким. К их общему изумлению, на лице профессора отразилось лишь удивление.
– Полагаю, он обещал вам до того, как все это, – он взмахнул заложенной пальцем книгой, – началось?
– Вообще-то, сегодняшним утром.
– Что ж, я сам у него спрошу, – неожиданно легко согласился зельевар. – А вы пока подумайте хорошенько над обоснованием этого похода: оно придется весьма кстати.
– А что у нас за обоснование, к слову? – озадаченно переспросил Рон. – Мы же не можем сказать, что нам, мол, захотелось подышать свежим воздухом, проведать старых друзей, а Гарри – произвести впечатление на девушку?
Вместо того, чтобы пуститься в мудреные объяснения, Гермиона ткнула друга пальцем в бок:
– А это по твоей части, Гарри.
– В каком смысле? Я ведь понятия не имею…
– Насколько мне помнится, дипломатам порой приходится играть вслепую, – произнесла Гермиона, прищурившись на зеленые РСД-шные полотнища. – То есть, не зная точно, делать вид, что им все отлично известно… в общем, импровизируй, Гарри. Покажи, что тебе не зря платят.
– Чего? – оторопел слизеринец. – Во-первых, еще не платят, во-вторых…
– Или признай, что дипломатия – это не твое, – невинно заявила его подруга. – Твой отец и Бастинда этому порадуются.
– Вот уж не ожидал от тебя, – надулся Гарри, но в этот момент его прервал Малфой:
– Я так понимаю, что вы собрались в Запретный лес вместе с О'Рахилли? Блестящая идея! – Он от души хлопнул Гарри по плечу.
– Ты не думай, мы его назад приведем, – проворчал тот. – Да и вообще, что-то я сомневаюсь, что нас выпустят – при том, что замок обратился в Бермудский треугольник…
Однако однокурсник его уже не слушал:
– Самый критический момент – это прибытие мистера Эштона: если бы вам удалось устранить О'Рахилли хотя бы на часок – это было бы идеально!
– Как я посмотрю, всех все устраивает, кроме меня, – буркнул Гарри.

– Ну-с, как обстоят дела с обоснованием? – перво-наперво поинтересовался Снейп, явившись в сопровождении О'Рахилли.
По правде, Гарри куда больше времени убил на размышления, правда ли ему годится карьера дипломата, чем на обдумывание этого самого обоснования, потому начал не слишком уверенно:
– Дело в том, что… когда в прошлом году… и в прошлом полугодии… именно намеки кентавров помогли нам распутать все это дело, а иначе… – Тут он смешался, потому что ему пришла в голову мысль, что, собственно, это знание ничего не изменило: его настоящий отец все равно погиб, нападение на школу все равно произошло, и если Волдеморт был заключен на веки вечные, а Тайная комната сокрыта – то это было отнюдь не их заслугой. Но тут ему на помощь наконец-то пришла Гермиона:
– Мы считаем, что кентавры могли бы помочь нам с разгадкой этих исчезновений!
Вместо того, чтобы сразу поднять ее на смех, зельевар скептически поинтересовался:
– Вы правда полагаете, что сможете хоть что-то вынести из их туманных рассуждений?
– Уже выносила, – не без гордости призналась Гермиона. – Более того, думаю, что если кто на это и способен – так это либо я, либо толкователь пророчеств из-за рубежа, ибо в Англии нет специалистов этого направления.
– Вот так самомнение! – Помимо насмешки, в голосе Снейпа Гарри почудилось своего рода восхищение. – Ну что ж, утрем нос Крейде с его устаревшими методами? – усмехнулся он в сторону О'Рахилли. – В любом случае, полагаю, вреда не будет: что-то мне подсказывает, что в Запретном лесу нынче безопаснее, чем в этом замке. – Возвысив голос, он обратился к прочим слизеринцам: – В мое отсутствие за вами приглядит мистер Джонс. Прошу соблюдать его указания, обращаться к нему в случае необходимости… – помедлив, он махнул рукой: – Впрочем, сами знаете, что с ним делать. Но если кто-то без моего ведома, – профессор смерил свою аудиторию пристальным взглядом, мигом обращаясь в подобие стервятника, – покинет помещения факультета, он об этом пожалеет.
Лишь когда ассистент, устрашенный этими посулами пуще самих студентов, возник из противоположного угла гостиной, Гарри осознал, что тот все это время находился здесь. От него не укрылось, что при виде молодого Джонса О'Рахилли презрительно дернул подбородком, демонстративно отворачиваясь.
– Смею надеяться, мистер Джонс, что вы также не пропадете, – бросил напоследок Снейп, и компания из пяти магов покинула гостиную.
– А ты Крейде хоть сказал? – засомневался О'Рахилли.
– Да ну его, – с подростковой удалью отмахнулся Снейп, однако потом все же добавил: – Я сказал Люпину, а тот при необходимости передаст всем, кому мы понадобимся. На самом деле, я его и за своими оболтусами попросил присмотреть, он скоро подойдет – не могу же я полагаться единственно на свой авторитет и тем паче на Джонса.
– Это ты верно подметил, – хмыкнул ирландец. – Ну ладно, давайте-ка поторопимся, пока еще кто не пропал.
– Флобберчервь тебе на язык, – одернул его Снейп.

Глава 12. Темные небеса

По дороге к Запретному лесу О'Рахилли принялся рассуждать вслух:
– На самом деле, не помешало бы организовать патруль. А то ученики вытворяют дементор знает что, а Министерство потом поднимает бурю столетия…
– У нас нет людей, – оборвал его Снейп. – К тому же, если все это и впрямь часть чьего-то злодейского замысла, в чем, похоже, уверился Крейде, то было бы верхом неразумия распылять силы таким вот образом.
– А мы что делаем? – парировал бывший профессор Военных действий.
– Идем на разведку, – невозмутимо ответил зельевар. – К тому же, сколь бы низкого мнения о боевых качествах твоих выучеников я ни придерживался, пятеро – это все-таки сила: лично я не стал бы нападать, не будь со мной равного числа людей. Возвращаясь к твоей идее насчет патруля: опять же, не думаю, что в ней есть смысл еще и потому, что теперь если кому и придет в голову поискать приключений по образцу Финнигана и примкнувших к нему, то это будет сделать куда сложнее; одно дело ускользнуть в разгар всеобщей суеты, и совсем другое – красться по пустынной школе.
У Гарри чуть было не вырвалось замечание насчет потайных ходов, но его названый отец спросил первым:
– Так ты по-прежнему считаешь, что это – не более чем проделки свободолюбивых подростков?
– Еще как «более»: я бы сказал, что это проделки безмозглых, безответственных и зарвавшихся подростков – как видишь, я их не идеализирую. – Он оглянулся и зачем-то понизил голос, хотя их окружали лишь темнеющие в сумерках поля гороховой поросли. – Равно как и не отрицаю, что одной безмозглостью тут не обошлось: за этим явно кто-то стоит. Давайте-ка попробуем пораскинуть мозгами, каковы могут быть варианты… Волдеморт?
– Отпадает, – бодро заявил Гарри.
– Уолтер?
– Отпадает, – мрачно подтвердил О'Рахилли.
– А при чем тут Уолтер? – не удержался Гарри, за что удостоился угрюмых взглядов со стороны старших спутников.
– Он был тем еще интриганом, ваше научное светило, – сухо заметил Снейп. – Но едва ли его портрет способен провернуть подобное, хотя я предупреждал Малфоя, что подобные артефакты до добра не доводят. – Он бросил укоризненный взгляд на О'Рахилли.
– Да брось, просто ты сам не хочешь с ним разговаривать, – отмахнулся тот.
– Вернемся к изначальной теме обсуждения, – оборвал его Снейп. – Итак: Крейде. Крайне маловероятно – не такой уж он хороший актер, чтобы в течение нескольких дней разыгрывать неподдельное отчаяние. Его помощник – фигура несамостоятельная. Итак, господа, мы приходим к неутешительным выводам: либо тут замешана некая особа из Министерства – причем наиболее вероятными мне представляются Амбридж, – бросив взгляд на друга, он присовокупил: – …старшая, или же Келтхайр – крайне сложные противники. Или же Дамблдор. В таком случае, наше положение еще менее завидно.
– Но зачем это могло понадобиться Дамблдору? – недоумевающе переспросил О'Рахилли.
– Понятия не имею, – отрубил Снейп. – Я лишь рассматриваю возможности.
– А Пикси во мраке? – робко вмешалась в их дискуссию Гермиона. – Как вы считаете, профессор, кто это может быть?
– Какой еще Пикси? – бросил О'Рахилли, однако Снейп, похоже, отлично понимал, о чем речь.
– Тут к гадалке не ходи, – хмыкнул зельевар, – это явно кто-то из Министерства. Сами подумайте: статья явно против Дамблдора, но при этом автор то и дело попадает пальцем в небо – он мог бы выставить куда более серьезные обвинения, знай он правду. Разве что это вы, мистер Поттер.
Под пристальным взглядом черных глаз зельевара у Гарри перехватило дыхание.
– П-п-профессор… с чего вы взяли? – только и смог выдавить из себя он.
– Ну, не вы – так не вы. И не ваш дядя тем паче, я сам в свое время писал за него эссе. Есть у меня еще одна кандидатура…
– Малфой! – сообразил Гарри.
– Он самый. Будьте уверены, я из него все вытрясу, как только доберусь.
– Нет, это точно не он, – решительно заявила Гермиона. – Вы вспомните, что там написано про Эштона.
– Принято к сведению, – кивнул Снейп. – Малфой-младший отпадает. Старшему тоже не до того, если подумать. Уизли… – бросив взгляд на Рона, он лишь мотнул головой. – Впрочем, Мерлин с ним, с этим Пикси, сдается мне, это вообще никак не связано с нашим делом. Все-таки мне не дает покоя мысль, что за всем этим стоит какая-то таинственная фигура – некий Мистер Икс…
– Может, кто-то из бывших Пожирателей? – почел за нужное внести свою лепту Рон.
– А об этом спросим у сегодняшнего гостя.
– Какого гостя? – тотчас подхватил О'Рахилли.
– Думаю, скрывать от тебя это все равно никакого смысла не имеет, – рассудил Снейп. – Сегодня в Хогвартс прибывает Фредерик Эштон.

Тем временем, проходящий формальности в застенках Министерства Эштон тщетно пытался выяснить, чем обусловлен творящийся там переполох. Все, что ему удалось вызнать: дело было секретным и обсуждению с подследственными не подлежало. Пожелание увидеть Крейде также не было удостоено внимания: ему сообщили, что главный следователь очень занят. Не столь уж нужный конвой посредством каминной сети переправил его в кабинет директора Хогвартса, где и оставил его вновь свободным человеком.
– Дядя! – Фредерик раскинул руки, приветствуя поднявшегося из-за стола Дамблдора.
– Добро пожаловать, – сухо отозвался тот. – Я уже вызвал Люпина, он проводит тебя в твою комнату. Прошу простить за недостаток гостеприимства – у нас тут изрядные неприятности.
– Собственно, я хотел спросить именно об этом: в Министерстве суматоха, тут, как я посмотрю, какая-то обитель траура; не открылась ли часом еще какая-нибудь Тайная комната?
– Наверно, я покажусь тебе черствым, но все же попрошу тебя излить свое искрометное красноречие на мистера Люпина, – раздраженно бросил директор. Переведя дух, он добавил: – Прошу простить за этот выпад – откуда тебе знать, насколько эта шутка неуместна. Видишь ли, у нас на настоящий момент пропало четверо учеников, и нет никаких оснований считать, что этим все ограничится.
– За какой период?
– Два дня.
Эштон невольно присвистнул.
– Вот это динамика.
– Люпин тебе все объяснит.
В этот момент явился легкий на помине Люпин.
– Зимородок.
– Гиппогриф.
Обменявшись рукопожатием и кратким объятием, они ступили на спиральную лестницу.
– Так что за эпидемия исчезновений на вас напала?
– Таинственное это дело. – Люпин замолчал, вперив глаза в потолок – они уже шли по пустынной галерее.
– Надеюсь, этим ты не ограничишься?
– В общем, дело было так. Сначала пропал Шеймус Финниган, оставив записку…
– Надеюсь, не из-за несчастной любви? – нахмурился Эштон.
– Едва ли, разве что отношения были уж очень запутанными, – невесело усмехнулся Люпин. – Там было написано только: «По числу соратников».
– Теперь я не удивлен, что Крейде на ушах стоит. Так кто стал следующим?
– Дин Томас, причем есть подозрение, что он отправился искать Шеймуса.
– А он оставил записку?
– Насколько мне известно, нет, но наговорил каких-то несуразностей Гарри. Потом исчезли Невилл Лонгботтом и Луна Лавгуд – вполне вероятно, что они тоже…
– Постой, Лонгботтом? – Эштон резко остановился. – Три тысячи дементоров! – выкрикнул он и рванулся обратно.
– Пароль, – проскрипела горгулья.
– Фальшивый галеон, вот тебе пароль! – бросил задыхающийся Эштон. Как ни странно, это словосочетание подействовало безотказно, хотя нынешним паролем был «штрудель».

Тем временем, О'Рахилли от самой опушки Запретного леса без передышки перечислял причины, по которым Эштону не надлежит переступать порог школы, перемежая это личностными суждениями. Вместо того, чтобы спорить с ним, профессор Снейп рассеянно поддакивал, отдавая все внимание выбору верного направления: без того запутанные тропы то и дело полностью скрывались под слоем снега, нередко путникам приходилось перелезать через сугробы по пояс вышиной, с кустов время от времени сваливались шапки снега, норовя попасть прямо за ворот. Студенты притихли: Рон с Гермионой сосредоточенно месили рыхлый снег, Гарри же прислушивался к монологу дяди, надеясь почерпнуть из него дополнительные подробности семейной истории, но тщетно – все сводилось к повторению ранее пройденного.
– Как бы то ни было, сейчас он в Хогвартсе. – Этими словами зельевар оборвал поток рассуждений коллеги. – Может, с твоей точки зрения Азкабан предпочтительнее, но в настоящий момент он, знаешь ли, не функционирует. А выбирая между нашей школой и Министерством в качестве места заточения, лично я предпочел бы последнее. Но сейчас перед нами другая проблема выбора: быть может, наши юные натуралисты подскажут, какой курс верный?
– Мне кажется, в последний раз мы их встречали за оврагом, – предположил Гарри, – а значит, нужно повернуть назад…
– Нет, забрать вправо! – возразила Гермиона.
– А до того наткнулись на них посреди леса, – заметил Рон. – Мне кажется, что надо просто идти себе, пока не налетим на них – главное, в сторону, противоположную жилищу Арагога.
– Вот уж воистину, если нас съедят акромантулы – это будет интересный вариант развития событий, – безрадостно усмехнулся Снейп.
– Теперь среди нас есть дипломат. – Рон подпихнул друга плечом. – Он договорится, чтоб вместо нас сожрали кого-нибудь другого.
– Я еще не начал работать, а мне уже не нравятся эти шутки! – возмутился Гарри.
– А мне, думаешь, нравятся шутки про ясновидение? – хмыкнула Гермиона.
– Смею напомнить, мы тут не жанровые сценки разыгрываем, – одернул их Снейп. – А посему, поскольку общее согласие так и не было достигнуто, предлагаю двигаться вперед…
– Или поделиться причиной, по которой вы тут находитесь.
Голос прозвучал настолько близко, что поначалу путники принялись в недоумении оглядывать друг друга, затем профессор Снейп поднял фонарь повыше и вопросил:
– И долго вы за нами следуете?
Из заснеженного подлеска явился Сильван – тот самый, что посвящал друзей в суть пророчеств не далее пары месяцев назад, но как давно это было! Похоже, холод все-таки оказывал воздействие на кентавров, пусть и не столь сильное, как на людей: человеческий торс укрывала подбитая мехом безрукавка. Гарри был рад, что им встретился именно Сильван: серый в яблоках кентавр казался ему несколько менее надменным и враждебным, чем большинство его собратьев, к тому же, был кладезем необходимой им информации. Вместо ответа он заявил, оглядывая сгрудившихся людей подозрительным взглядом:
– Вам следовало бы поблагодарить меня за то, что добрались сюда целыми и невредимыми. Этот лес таит немало опасностей помимо акромантулов.
– В таком случае, примите нашу благодарность. Но что-то мне подсказывает, что вами руководила не только забота о нашей безопасности.
Кентавр сложил руки на груди.
– Что ж, отрицать не буду: я желал узнать, что вы ищете в столь поздний час.
– А разве звезды вам не сказали? – буркнул Рон, за что удостоился весьма чувствительного тычка в бок со стороны Гермионы.
– Звезды много чего сказали, в том числе, весьма любопытного. – Сильван прошелся вокруг путников, словно желая заключить их в магический круг, составленный из отпечатков копыт на снегу. – Развилка вашего пророчества разрешилась, если вам это интересно, – заметил он, обращаясь к Гарри.
– Да в общем-то, это я и сам знаю, – отозвался тот, желая замять эту тему, хотя Гермиона прошипела:
– Тебе, может, и неинтересно, а вот другим…
– Нас сейчас волнует другой вопрос, – поспешил перебить ее Гарри. – Видите ли, у нас пропадают ученики – вот уже четверо…
– Пятеро! – поправила Гермиона.
– Или пятеро, – признал Гарри, – учеников пропало, и мы хотели бы знать, кто за этим стоит.
– И что же, – кентавр остановился перед ним, возвышаясь, словно статуя на постаменте, – по-вашему я, как вы там выражаетесь – бюро прогнозов? Гороскопы, гадания, истолкования предзнаменований за умеренное вознаграждение? – Он вздернул нос, давая понять, как сам относится к подобному предположению, и начал медленно разворачиваться, словно намекая, что в любой момент может скрыться в чаще, если гости Запретного леса его чем-то не заинтересуют.
– Но если эта сила представляет собой Министерство, – вмешался Снейп, – то разве не в ваших интересах расстроить их планы?
– Нет, не в наших, – бросил кентавр, удостоив его взгляда через плечо. – Грядет война, но это не наша битва. – С этими словами он уже всерьез потрусил вглубь леса. Несмотря на свой массивный торс, он умудрялся передвигаться с такой ловкостью, что с заснеженных ветвей на его белокурую шевелюру не упало ни единой снежинки.
– Что ж, отрицательный результат – тоже результат, – признал зельевар.
– Постойте! – неожиданно для самого себя выкрикнул Гарри.
– Что еще? – бросил Сильван, замедлив ход.
– Вам ведь известно, что мне суждено! Заклятье действия! Разве не в ваших интересах приблизить его исполнение?
– Ну, суждено не тебе, скажем прямо, – возразил кентавр, но эффект был достигнут: изменив траекторию, он вновь приблизился к людям. – Однажды нам с твоей кровью суждено стать союзниками… – Он принялся задумчиво прочерчивать копытом параллельные борозды в снегу. – В том случае, если ты выживешь, конечно. А на этот счет всегда были сомнения. Хоть это не по моей части, хочу тебя предупредить: теперь, когда эффект резонирующего заклятья истощился, тебе следует быть особенно осторожным.
– Ну а если я… – нахмурился Гарри, – не выживу – что ж тогда? Родовое заклятье не будет исполнено?
– Отчего же, – Сильван подступил ближе, – оно перейдет на его потомство. – Он кивнул на О'Рахилли, что дотоле не принимал участия в дискуссии.
– Что? Потомство? У меня? – потрясенно пробормотал тот.
– Ему суждено родиться от отравленной крови, – равнодушно бросил кентавр. – Что ж, и на камнях растут деревья – и этот побег будет крепким.
– Но раз вы признаете, – пришел в себя Гарри, – что однажды станете союзником моей крови – так к чему же тянуть? Почему бы вам не помочь нам прямо сейчас – тем более, что вам это не будет стоить ровным счетом ничего?
– Твоей крови не обязательно означает тебя, - отрубил Сильван. – Скажу прямо, нелегко поверить в то, что стремления кого-либо из людей будут совпадать с нашими, но, должно быть, кто-либо из твоих потомков, - он подчеркнул последнее слово, - и впрямь разделит наши цели.
- А я-то чем вас не устраиваю? – брякнул Гарри. – Вы ведь, по сути, ничего о моих целях не знаете!
Вместо ответа кентавр приподнял бровь, словно хотел сказать: «Да неужто?»
– Ну хорошо, – незаметно для себя Гарри сам увлекся этой дискуссией, – если я не выживу, то, как вы верно заметили, никаких потомков у меня не предвидится; отсюда вывод – что, согласно вашему же пророчеству вы должны либо стать моими союзниками, причем в кратчайшие сроки, либо позаботиться о том, чтобы я выжил – и в таком случае заполучить в свое пользование любого потомка на свой выбор.
– Это требует осмысления… – Судя по тому, как нерешительно топтался на месте Сильван, можно было сделать вывод, что Гарри-таки удалось заронить в его душу сомнение. – Пока я лишь снова спрошу: какой помощи вы хотите? Если со своими исчезновениями, то тут я мало что могу вам предложить: события такого рода слишком… незначительны, чтобы их можно было легко распознать на звездной карте. В знак доброй воли зайду дальше и поведаю о том, что мне самому толком не известно: грядет пришествие Темного Лорда, но это событие словно колеблется во времени: оно то соскальзывает в далекое прошлое, то уплывает в будущее… Возможно, все дело в отражении.
– В каком отражении? – переспросила Гермиона – похоже, из всех присутствующих она единственная пыталась уследить за мыслью прорицателя.
– В том-то и дело, что неизвестно, в каком, – наставительно поведал Сильван. – Иначе все было бы донельзя просто. Быть может, это отражение времени, быть может – событий или человека. Теперь-то вы понимаете, о чем спрашиваете?
– Чего уж тут не понимать, – нервно выдохнул Рон.
– Есть еще одно, гм, дело, – спохватился Гарри. – Видите ли, Флоренц… вы ведь его не забыли?
– Не путайте кентавров с курицами, – возмущенно фыркнул Сильван.
– Фигура речи, – пожал плечами слизеринец. – Так вот, вы его, вроде как, изгнали… А мы хотели спросить: позволят ли ему вернуться?
– Это уж точно не мне решать. – Сильван нервно махнул хвостом, сбив снежную шапку с ближайшего куста. – Вот что я вам скажу: я предложу совету обсудить вашу просьбу, наряду с вашим предложением союзничества. Приходите, когда луна войдет в дом скорпиона.
– Вот позер, – проворчал Рон, когда кентавр наконец скрылся в чаще леса. – Не мог сказать просто: приходите, мол, двадцать восьмого февраля. А что, – ответил он на удивленные взгляды друзей, – я еще не совсем забыл астрономию.
По пути назад все были заняты своими мыслями, благо дорога внимания не требовала: они шагали по собственным следам. Гарри потихоньку примерял лавры успеха своей первой дипломатической миссии – пусть и весьма спорного – и прикидывал, можно ли будет в следующий раз привести с собой Бастинду. Гермиона, подобно зельевару, занималась созданием каких-то мысленных конструктов – то и дело кивала, словно считая шаги, и беззвучно шевелила губами; Рон же старательно помогал ей перебираться через сугробы, не нарушая хода ее мыслей. О'Рахилли шел, свесив голову, и словно не замечал, что происходит вокруг него – если бы не Гарри, он бы то и дело врезался в возникающие на пути деревья. Снейп продолжал что-то бормотать себе под нос – угадывались только отдельные слова: «Министерство», «друиды» и «провокация».

По возвращении они обнаружили отнюдь не опустевший замок, где по краям мечутся тени: в холле выстроилась целая делегация, которая, похоже, только и дожидалась возвращения запоздалых путников. Ряд темных мантий расступился, и вперед выплыло дородное тело Долорес Амбридж – в кричаще-розовых туфлях, мантии цвета старой розы и островерхой шляпе с легкомысленно обвязанным вкруг тульи шелковым шарфиком – разумеется, розовым.
– Как вам могло прийти в голову, – высокий голос помощницы министра преобразовался в какое-то подобие торжествующего карканья, – покинуть школу при подобных обстоятельствах, которые можно счесть чрезвычайными, да еще и в сопровождении троих студентов?
– Во-первых, рад вновь приветствовать вас в этих стенах, мисс Амбридж, – невозмутимо отозвался Снейп. – Во-вторых, это мы сопровождали студентов, а не они нас. А в-третьих, до моего сведения не доходило распоряжения, согласно которому профессорам – и студентам под должным присмотром – нельзя покидать школу.
– Это распоряжение было введено вскоре после вашего ухода, – рассерженно прошипела Амбридж. – А столь безответственное поведение позволяет предположить…
В этот момент ее речь была прервана возгласом О'Рахилли:
– Прошу меня извинить! – выдохнул он единым порывом и бросился прочь, пробив брешь в стене темных мантий, подобно выпущенному из катапульты снаряду.
– Мистер О'Рахилли! – возмущенно выкрикнула ему вслед Амбридж. – Немедленно вернитесь!
– Настоятельно не советую. – Гарри достаточно хорошо успел изучить профессора зельеварения, чтобы, несмотря на невозмутимое выражение его лица, видеть, что тот едва скрывает ухмылку. – Профессор О'Рахилли нездоров – если сомневаетесь в моих словах, справьтесь у мадам Помфри.
– Выходит, что он достаточно здоров, чтобы совершать походы на ночь глядя, – выразительный взгляд выпученных глаз Амбридж прошелся по вымокшим одеждам взлохмаченных студентов, – но недостаточно, чтобы держать ответ за свои действия? Ну ладно, это мы еще обсудим, – зловеще посулила она. – И какой же цели служила эта экспедиция?
– Кентавры, – скучающим голосом поведал профессор Снейп. – Желаете узнать подробности?
– С какой стати… Студентам строго запрещено… Запретный лес… – забулькала Амбридж, словно перекипевший чайник.
– Мистер Поттер, – повинуясь толчку в плечо, Гарри послушно выступил вперед, – является стажером Дипломатического корпуса, и это было его рабочим заданием. А поскольку цель миссии, разумеется, является государственной тайной, за разъяснениями советую обратиться к его непосредственному начальнику, мистеру Хопкирку.
Выражение лица Долорес Амбридж напомнило Гарри жабу, которая вместо мухи заглотила шмеля, но она все же сумела, возвратив себе присутствие духа, поинтересоваться:
– А остальные? Если не ошибаюсь, мистер Уизли и мисс Грейнджер?
– Вы когда-нибудь слышали о сиамских близнецах, мисс Амбридж? Здесь мы наблюдаем похожее явление, – развел руками Снейп. – Психологический феномен, за разъяснением которого я бы посоветовал обратиться… – Он внезапно осекся, Амбридж же, подхватив его мысль, поспешно развернулась к группе преподавателей, в которой Гарри с запозданием заметил директора.
– Кстати говоря, позволю себе поинтересоваться, – каждая фраза повисала в воздухе, словно липкая лента для мух, которые Гарри хорошо помнил по кухне Дурслей: эти пакостные ловушки так и норовили запутаться в его буйной шевелюре, – чем руководствовался господин директор, давая разрешение на проживание находящегося под следствием преступника в школе, положение в которой без того дестабилизировано? Полагаю, в сложившейся обстановке вы немедленно отправите запрос на возвращение мистера Эштона в место заключения?
– В таком случае, придется поместить туда же мистера Малфоя, – послышался раздраженный голос Люпина. – Потому что, полагаю, вы, как и прочие благонадежные граждане, заинтересованы в том, чтобы Азкабан как можно скорее распахнул свои гостеприимные врата для врагов магического общества.
– Я бы попросила воздержаться от подобных провокационных высказываний! – взвизгнула Амбридж, но тут раздался успокаивающий голос Дамблдора:
– Судьбой мистера Эштона в настоящий момент распоряжается ведущий следствие Айлиль Крейде, а мне не хотелось бы отвлекать его от расследования наших похищений.
Утомленная этой дискуссией Амбридж изрекла:
– Что ж, я не премину обсудить это с министром магии и главой Аврората. – Поднявшись на несколько ступеней по главной лестнице, она развернула извлеченный из кармана мантии пергамент. – Полагаю, здесь находится весь преподавательский состав – в противном случае, прошу передать также всем отсутствующим: силой декрета номер девять в школе магии и волшебства «Хогвартс» объявляется особый режим. Всем студентам и профессорам, включая хозяйственный персонал, – она метнула выразительный взгляд в сторону поджавшей губы мадам Помфри, – и временно находящегося здесь подследственного Фредерика Эштона воспрещается покидать помещение замка, не уведомив комендантскую комиссию. Обо всех происшествиях, включая любые подозрительные явления, а также мыслях и догадках относительно хода расследования, необходимо уведомлять комендантскую комиссию в письменной или устной форме. Нарушившие декрет подлежат немедленному отстранению от должности или отчислению – в зависимости от положения. Главным комендантом назначается помощник министра Долорес Амбридж. – Она опустила пергамент, чтобы послать притихшей аудитории лучезарную улыбку; Гарри показалось, что она вот-вот примется приседать в реверансах. – Этот декрет, как и все последующие, будет размещен в Главном зале, их удаление или порча также ведет к немедленному отчислению или отстранению от должности, – скороговоркой закончила она. – Всем доброй ночи.
– Эк разошлась, – вполголоса принялся делиться впечатлениями Рон, когда все принялись разбредаться и профессор Снейп в сопровождении Люпина повел их к башне Гриффиндора. – «Ква-а-ак вам могло прийти в голову… Ква-а-ак вы посмели…» А вы ловко придумали с Дипкорпусом, профессор, – застенчиво бросил он, впервые решаясь обратиться к грозному профессору со столь личным замечанием.
– Но что если она и впрямь пойдет к мистеру Хопкирку? – тут же встревожился Гарри. – А тот скажет, что никаких поручений мне отродясь не давал…
– На этот счет можете не беспокоиться, – терпеливо принялся пояснять Снейп, которому явно польстило замечание гриффиндорца, – ибо мисс Долорес скорее выпьет галлон волчьелычьего зелья, чем обратится к Хопкирку. Причем именно потому, что вразумительного ответа ей от него в жизни не добиться.
– Это верно, – хмыкнул Люпин. – Самое определенное, что мне от него доводилось слышать, это: «Можно смело предположить, что между людьми и оборотнями существуют некоторые органические отличия…»
– Ну а Рафферти, помнится, поцапался с ним после того, как Хопкирк заявил ему, что «дементоры еще не созрели для демократии», – подхватил Снейп.
Возвращая их к насущному, Гарри угрюмо заметил:
– Выходит, нам не удастся узнать о решении кентавров?
– Отчего же? – почти весело бросил Снейп. – Вам же ясно сказали: подавайте докладную записку Верховному Главнокомандующему – или кто она там – и ступайте на все четыре стороны. Что-то мне подсказывает, что новеллы о животных никогда не были любимым жанром мисс Амбридж-старшей.

Глава 13. Скажи мне, кто твой враг...

Возвратившись в слизеринскую гостиную, Гарри обнаружил, что, несмотря на поздний час, жизнь там кипела ключом: все наперебой обсуждали последние события, будто имели к ним хоть какое-то отношение. Окруженный благодарными слушателями Малфой вещал о грандиозных перспективах, открывшихся перед РСД теперь, когда трое наиболее выдающихся – читай, оставшихся в живых – сотрудников собрались в пределах замка. Гарри не смог удержаться от того, чтобы подпортить.
– А ничего, что один из них того и гляди убьет другого?
– Ну, не убил же пока, – лишь на секунду задумавшись, изрек Малфой.
– Ты слышал, что сказала наша новоявленная глава как-там-ее комиссии? Или ты полагаешь, что я смогу каждый день отпрашиваться в Запретный лес под предлогом: «Чтобы мой приемный отец не убил мистера Эштона»? Знаешь, у меня отчего-то сложилось впечатление, что его Амбридж тоже недолюбливает.
– Ясное дело, – легкомысленно бросил Драко. – Потому что он знает то, о чем она предпочла бы не распространяться…
– Это что же? – поспешно переспросил Гарри.
Однако Малфой с запозданием сообразил, что подобной информацией не стоит разбрасываться:
– Скажу, если пообещаешь помочь мне.
– Это в чем же? Отвлекать Лоэгайре от кровожадных мыслей?
– Вот именно! – с энтузиазмом откликнулся Малфой. – Я и примерный план действий для тебя на этот счет разработал, вот смотри…
– Нет, нет! – замахал руками Гарри. – Сегодня я не готов для твоего плана действий, уж лучше ознакомлюсь с ним с утра пораньше. Но это не значит, что я согласился!

Однако утром Гарри не успел толком продрать глаза, как в их спальню вкатились двое перепуганных второкурсников, лепеча, что его срочно требуют в гостиную. Решив, что это Снейп решил взять реванш за вчерашнюю лояльность, он кое-как натянул мантию и без особой спешки поплелся туда. Но перед ним предстал отнюдь не зельевар: явно издерганный ожиданием Айлиль Крейде тотчас потащил его к выходу, походя давая краткие объяснения.
– Воспользуемся камином.
– Я что, арестован? – с запозданием возмутился Гарри.
– Нет, разумеется, – отмахнулся следователь. – Мне нужна твоя помощь в одном вопросе.
– Но как же… нам ведь нельзя покидать школу без…
– Это «без» я уже написал, – оборвал его Крейде. – Вы помогаете следствию и, само собой, не имеете права разглашать ничего из того, о чем узнаете, что бы об этом ни думали, – он раздраженно дернул плечом, – некоторые.
– О-о, буду только рад сохранить это в тайне, – ничуть не покривил душой Гарри.
Когда они подошли к горгулье, Крейде выпалил:
– Лимонный чего-то там, откройте в интересах следствия.
– Устроили тут проходной двор, – недовольно проскрипела статуя, однако требование выполнила.
Директора нисколько не удивило их появление: видимо, в замок Айлиль заявился тем же путем. Едва приподняв голову от пергамента, Дамблдор бросил:
– Передавайте привет Кайрбриу.
– Кайрбриу? – удивленно отозвался Гарри. – Кел… – Но Крейде уже впихнул студента в зеленое пламя камина и объявил:
– Ирландия, таверна «Тир-на-н'Ог».
Отряхивая сажу с мантии под взором явно перепуганного бармена, следователь вполголоса пояснил студенту:
– Дом мистера Келтхайра не подключен к каминной сети. Доброго дня, О'Нил, – это он бросил бармену, который зачем-то принялся прятать бутылки под стойку.
– Но я-то зачем ему сдался? – не унимался Гарри, не на шутку опасаясь, что разговор пойдет о миссии, возложенной на него настоящим отцом в Тайной комнате. Однако Крейде медлил с объяснениями, пока они не вышли на пустынную улицу.
– Можно назвать это очной ставкой, – начал он, забирая к возвышающимся за деревней холмам. – У нас с Келтхайром давнишние трения, поэтому мне он вряд ли что скажет, даже если это на пользу ему самому. Ну а ты – другое дело.
– Я, конечно, не слишком хорошо его знаю, – неуверенно отозвался Гарри, – но даже на протяжении этого короткого знакомства у нас тоже были… трения.
– Чтобы достичь моего уровня, – назидательно поведал Айлиль, – тебе нужно устроиться на работу в Министерство – желательно, какое-нибудь подразделение, усиленно притесняющее твой собственный народ – и удариться в религию. А, ну и еще расстаться со своей нареченной – впрочем, в твоем случае это значения не имеет.
– Кхм, – отозвался Гарри, задумавшись над тем, какие еще обстоятельства его личной жизни известны следователю, затем вернулся к первому пункту: – А Дипкорпус считается?
– Едва ли, – отмахнулся Крейде. – Кстати, кто это тебя надоумил?
– Профессор Снейп, – пробормотал Гарри, ожидая вновь услышать лекцию на тему безрассудности подобного выбора и злонамеренности предложившего его учителя.
Однако Айлиль добродушно хмыкнул:
– Здорово придумал. Конечно, РСД сулит лучшую защиту, но, сам понимаешь, последствия для здоровья… А из авроров тебя бы все равно вышибли, – неожиданно припечатал он, втаптывая в пыль детскую мечту Гарри.
– Да я никогда и не хотел быть аврором, – буркнул тот.
– Угу. Я тоже, – не пойми к чему добавил Айлиль.
Тем временем они подошли к высокому продольно вытянутому холму, отдаленно напоминающему курган. Остановившись перед ним, следователь отчеканил:
– Управляющий, здесь Айлиль Шеймус Крейде и Эоган Рафферти-Рахилли, в миру Гарри Поттер.
– Управляющий? – поразился Гарри. – А что он тут делает?
– Это не твой управляющий, – одернул его Крейде.
И впрямь, представший их глазам домовой эльф выглядел куда старше: седые кустистые брови, торчащие из ушей пучки серебристых волос, по самый подбородок укутан в клетчатый плед. Он не чинясь заговорил на ирландском, явно обращаясь к Гарри. Несмотря на знание ирландского, обретенное в прошлом году при прямом содействии Келтхайра, тот почти ничего не смог разобрать в шамкающей речи домовика, разве что фамилии – свою и спутника. По счастью, Крейде тотчас перехватил инициативу в разговоре, время от времени кивая в сторону юноши. В конце концов эльф потуже запахнул плед и прошаркал к выходу из прихожей, которая, кстати говоря, почти не отличалась от таковой в поместье Гарри, разве что из окна открывался вид на бушующие под обрывом волны. Студент не удержался и выглянул в окно, силясь понять, что это за местность, но от созерцания его оторвал нетерпеливый оклик Айлиля.
Первое, на что обратил внимание Гарри в гостиной Келтхайра – камин у того все-таки был, да еще какой. Впрочем, учитывая пространственные особенности этих сидов, он, пожалуй, никому не посоветовал бы пользоваться тут этим видом транспорта: не хватало еще очутиться в какой-нибудь там нирване, застрять в подземном тоннеле или вовсе быть размазанным в пространстве.
Вопреки заверениям Айлиля, никакой враждебности в отношении следователя Гарри не заметил: друид сердечно поприветствовал гостя и расспросил о семье. Лишь когда Келтхайр принялся сокрушаться об исчезновении Шеймуса, Гарри впервые заподозрил, что старик кривит душой: в собравшихся вокруг глаз морщинах ему почудились искорки торжествующего веселья.
– Кстати, директор Дамблдор передает вам привет, – сам не зная зачем, вставил студент.
– Благодарю, – чинно отозвался друид. – И ему передайте.
– Вы уверены, что вам ничего не известно об этих исчезновениях? – нетерпеливо поинтересовался Крейде.
– Смею заметить, я не утверждал, что мне ничего не известно – равно как и обратного, – безмятежно ответил Келтхайр.
«Похоже, дискуссия зашла в тупик», – тоскливо подумал Гарри. Он принялся прикидывать, стоит ли ему вмешаться в разговор – ожидает ли от него этого Айлиль – но все равно не мог придумать, с чего бы начать.
Тем временем, Крейде продолжил с бóльшим нажимом:
– Как вам известно, речь идет о представителе нашего народа, нашей крови, нашей веры – и не говорите, что я от нее отрекся! – неожиданно рявкнул следователь.
– Как знаете, – с легким разочарованием отозвался друид и, приподняв ладони, вновь опустил их на колени.
– Стоит ли понимать вашу реакцию как свидетельство того, что пропавшим студентам не угрожает опасность?
– Мне, как вы изволили напомнить, есть дело только до Шеймуса Финнигана, а остальные… – Келтхайр глубокомысленно приподнял брови. – Это не наша война, Крейде, и не стоит пытаться нас в нее втянуть.
Доселе рассеянный Гарри встрепенулся: где-то он слышал подобное высказывание, причем совсем недавно.
– Что ж, не могу обещать, что более вас не потревожу, – резковато отозвался Крейде, поднимаясь с места. – В свою очередь, надеюсь, что, может, вас все же посетит желание что-либо со мной обсудить.
– Это вряд ли, – отозвался друид с любезным кивком и улыбкой, достойной Амбридж-старшей.
Пока домовой эльф провожал их к выходу, Айлилю удавалось сохранить невозмутимый вид, но стоило им покинуть холм, как он принялся отчаянно пинать ни в чем не повинную растительность, приговаривая:
– Старый пень… Куррах дырявый… Ссохшаяся картофелина… Кабан, идущий перед желудями…
– А вы, гм, не боитесь… – Гарри смерил холм многозначительным взглядом.
– У него нет окон, открывающихся сюда, – отозвался Крейде, выпустив пар.
– Сюда – на эту сторону?
– Нет, вообще – сюда. Есть на тропу великанов, Арму, Бруг-на-Бойн и… впрочем, неважно. – Он махнул рукой.
– Наверно, я должен был чем-то помочь? – виновато предположил Гарри.
– Да нет, в общем-то, я и ожидал подобного результата. Но попробовать стоило, – вздохнул Айлиль. – По крайней мере, за жизнь Шеймуса можно не опасаться.
Это предположение немало порадовало и самого Гарри, однако он с сомнением переспросил:
– Вы думаете, ему это наверняка известно?
– Кайрбриу Келтхайр – безусловно, не самый приятный человек, да и самым благонадежным его не назовешь, однако он не стал бы шутить такими вещами, как жизнь соотечественника, да еще перед его приемным отцом, – назидательно изрек Крейде. – Иначе он бы просто сказал – не знаю, мол, катись отсюда.
– А он разве?.. – вовремя оборвал себя Гарри, и вместо этого встревоженно поинтересовался: – Ну а остальные?
– Повторюсь: у него все-таки есть сердце. При всей своей нелюбви к англичанам он не стал бы сидеть сложа руки, зная, что жизни троих ни в чем не повинных детей под угрозой. Равенство разумной жизни – знакомо тебе такое? Это одна из концепций, популярных в среде современных друидов. Современных – это, в прямом смысле слова, ныне живущих, сколько бы им ни было лет, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд слизеринца. – Так вот, она провозглашает равную ценность жизни представителей всех обладающих сознанием рас: людей, фэйри, гоблинов…
– Дементоров, – хмыкнул Гарри, припомнив рассуждения Малфоя, что сбило Айлиля с мысли.
– Гм… это следует уточнить, – признал тот. – Так вот, оборотней, фавнов – ну и всех прочих, о ком я не упомянул. Градация тут недопустима: мол, жизнь человека важнее жизни гоблина, спасти человеческого ребенка предпочтительнее, чем жеребенка кентавра… Конечно, тут имеются определенные сложности, когда дело доходит, скажем, до оборотней и вампиров…
– Постойте! – прервал его Гарри. – Я вспомнил, где я это слышал!
Айлиль озадаченно воззрился на него:
– Ну конечно, как я упоминал, это популярная концепция…
– Да нет же, о том, что это не наша война – в смысле, не их! Это сказал мне кентавр, вчера, в Запретном лесу!
– А у тебя широкий круг знакомств, – машинально пробормотал Крейде. – Кентавр… Келтхайр… Кентавры… Друиды… – Внезапно его лицо озарилось пониманием: – Быть не может! Святые небеса!
– Чего не может быть? – переспросил Гарри – впрочем, его уже посетило дурное предчувствие, что в дальнейший ход мысли его не посвятят, даром что именно он дал ей рождение. И это предчувствие не замедлило оправдаться: Айлиль лишь покачал головой:
– Это надо подтвердить. Найти доказательства…
– Может, я бы помог с доказательствами? – без особой надежды протянул Гарри.
– Нет, тут ты не помощник. – Айлиль столь энергично мотнул головой, что с нее слетела остроконечная шляпа. Он потрусил обратно к гостинице, похоже, напрочь позабыв о следующем за ним студенте – лишь перед камином спохватился:
– Ладонь давай. – Отсыпав каминного порошка, следователь вопросил:
– Сам доберешься?
– Думаю, да, – только и успел сказать Гарри – Крейде тут же и дух простыл.
– Ну, что ж, – вслух рассудил слизеринец, – если что-то напутаю, то одним пропавшим студентом больше – одним меньше…
Он задумчиво посмотрел на зажатый в горсти порох, и его посетила шальная мысль: а что если вернуться в школу несколько позже? В объяснительной-то время отсутствия не прописано, а визит к Келтхайру занял до обидного мало времени. Ступив в зеленое пламя, он отчетливо произнес:
– Таверна «Пьяный сид».

При его появлении Дорин, которая на сей раз выковыривала засахаренное варенье из банки, попутно болтая с неизменным Майком, радостно взвизгнула. Выглянувшая из подсобки Бронах проявила меньше эмоций – просто обняла Гарри и предложила:
– Не хочешь закусить?
– Не откажусь, – признал слизеринец. – Я завтрак пропустил из-за Айлиля.
– А я как раз хотела тебя спросить – какими судьбами? – улыбнулась трактирщица. – Разумеется, я рада видеть тебя в любой день, но, насколько мне известно, просто так вас не отпускают. Тебя же не… – На ее лице отразилась тревога.
Тем временем, Дорин уже поднесла ему огромный кусок деревенского пирога и чай. Тотчас схватившись за вилку, Гарри заверил родственницу:
– Нет, конечно! Во всяком случае, насколько я знаю… А то все так быстро меняется…
– Я слышала про исчезновения, – кивнула Бронах.
– А, ну так меня по этому поводу из школы и вытащили. Мы с Айлилем ходили к Кел… – Он спохватился, что не должен разглашать ничего о сегодняшнем визите.
– Ну и как он, ничего не сказал? – спокойно поинтересовалась ирландка. – Это и неудивительно…
Что-то в ее реакции показалось Гарри странным, и он спросил, сощурившись:
– А вам об этом, случаем, ничего не известно?
– Дорогой мой, – наставительно начала трактирщица, – людям, водящим близкое знакомство со служащими Министерства, никогда ничего не рассказывают. Имей это в виду на будущее – а то, насколько я могу судить, в твоей профессии это может стать препятствием.
– Как же тогда быть с тем, что я сам – служащий Министерства? – задумался Гарри.
– Ну, дипломаты – это нечто… – Бронах крутанула кистью в воздухе, – особое.
– Как РСД?
– Вроде того. А за то время, когда тебя самого, – она понизила голос, – не было, что с тобой произошло?
Поскольку в ее голосе Гарри не уловил любопытства – лишь неподдельную тревогу, он ответил:
– Встретился с духом отца.
– Бреогана? – последовал традиционный вопрос. Вместо того, чтобы язвить в ответ, Гарри лишь кивнул.
– На самом деле, мне показалось, что это длилось не больше часа. Потом я довольно долго ползал по тоннелям – это да. Чуть не застрял, между прочим – боюсь, как бы у меня теперь не развилась клаустрофобия. А потом вылез в поместье Рафферти.
– Которое нынче в Нормандии, – уточнила Бронах.
– Ну да, это, вообще-то, из-за меня, – смутился Гарри. – Наверно, следовало подумать получше…
– Дело хозяйское, – пожала плечами трактирщица. – Что ж, тебя следует поздравить: ты вышел из сида.
– Да я и раньше выходил – как сегодня, например, – добавил студент, рассудив, что родственница и так уже обо всем догадалась.
– Нет, это другое – как бы тебе объяснить… В общем, очень немногим людям удавалось выбраться живым из этих ходов под землей. По правде, ты сильно рисковал.
– Могли бы предупредить, – поежился Гарри, вновь переживая ощущение сдавившей плечи толщи земли. – Впрочем, другого выхода у меня все равно не было.
– Значит, фэйри благоволят тебе.
– Кто? – Гарри наморщил лоб, припоминая содержание школьной программы, но вынужден был признать: – Мы их не проходили.
– Их не существует, – загадочно улыбнулась Бронах. – Вот и все, что тебе следует знать.
Переварив это утверждение, Гарри почел за нужное принять его как есть: опыт подсказывал ему, что ничего другого он не добьется.
Тем временем, тарелка опустела, чашка тоже, и Гарри спохватился:
– Наверное, мне лучше вернуться в школу, а то Айлиль, быть может, сказал, что уже отпустил меня, а я тут прохлаждаюсь… Не одолжите мне щепотку пороха?

Гарри мысленно отрепетировал, как передаст директору привет от коллеги и твердым, решительным шагом направится к спиральной лестнице; но в кабинете его встретил не Дамблдор, а подскочивший от неожиданности Тэмлин Джонс.
– Я дожидаюсь директора, – зачем-то тут же сообщил он.
У Гарри в голове промелькнула мысль, что прежде из их профессоров столь дерганым был разве что Квиррелл.
– А я вот, гм, – он сделал широкий жест в сторону камина, – отлучался. Разумеется, оставил объяснительную записку. Ну а директора, выходит, нет? – Гарри готов был сам шлепнуть себя по затылку за монолог, достойный Хагридова младшего братца.
– Нет, но он вот-вот будет.
На этом месте можно было бы распроститься с новым преподавателем и выйти из кабинета, но Тэмлин казался столь обрадованным нежданной компанией, что Гарри почел за нужное немного задержаться.
– А как вам, гм, у нас в школе? – Он тотчас мысленно поздравил себя за вопрос, по идиотизму превосходящий даже предшествующий монолог: каково бы ему самому работалось с подобным, с позволения сказать, начальником? Однако Тэмлин отозвался вполне дипломатично:
– Очень нравится. Школа со столь богатыми традициями, обширной библиотекой, да и сама архитектура…
– И обеды тоже неплохи, – попытался сострить Гарри. – А вы где учились?
Почему-то этот нехитрый вопрос настолько смутил молодого ассистента, что тот покраснел, пробормотав:
– Видите ли, я не имел возможности посещать учебное заведение по причинам… некоторых проблем со здоровьем.
Мысленно попеняв себе за недостаток тактичности, Гарри горячо заверил его:
– Понимаю, разные бывают обстоятельства. Моего приемного отца тоже некогда исключили из школы… И профессор Люпин, скажем… а вы часом не?..
– Не оборотень? – приподнял брови Тэмлин. – Нет, иначе меня бы не взяли на работу в Св. Мунго.
– О, так вы колдомедик? – обрадовался возможности сменить тему Гарри.
– Хотел бы им стать, – горестно вздохнул ассистент. – Но без Т.Р.И.Т.О.Н. выше лаборанта мне не продвинуться.
– А сколько вам лет? Прошу прощения за любопытство, – стушевался Гарри.
– Восемнадцать, – потупился Тэмлин.
– Ого! – не сдержал потрясенного возгласа слизеринец. – Возможно, вы стали самым молодым сотрудником в истории Хогвартса, за исключением Хагрида… – сообразив, что пример он привел так себе, он поправился: – Из профессоров уж точно!
– Том Риддл мог стать самым молодым профессором, – заметил Тэмлин. – Но его не взяли.
– И слава Мерлину, – с содроганием отозвался Гарри. – Хотя, наверно, это существенно повысило бы успеваемость…
В этот момент дверь кабинета открылась, и наконец-то появился директор. Гарри поспешил покинуть кабинет, но его окликнули:
– Гарри, постой, тебя это тоже касается.
Тот вернулся, думая, что речь пойдет о визите к Келтхайру, однако директор начал издалека. Усадив учеников, он уселся в кресло и приступил:
– Тэмлин, известно ли тебе о таком артефакте, как зеркало Еиналеж?
Тот сдержанно кивнул, а Гарри про себя подивился: ведь сам он узнал о существовании этого зеркала по чистой случайности!
– Так вот, именно о нем я хочу поговорить с вами. Как известно, в настоящий момент оно…
– …завалено, – подхватил Гарри.
– Именно. И расчистить подвал мы не можем по ряду причин. Однако извлечь зеркало необходимо, причем нынешние обстоятельства подстегивают сделать это как можно скорее. Чтобы не тратить ваше время почем зря, скажу сразу: для того, чтобы извлечь зеркало, нужны двое – тот, кто некогда в него смотрелся, – он кивнул Гарри, – и ты, Тэмлин, – еще кивок.
– Но, вроде как, Рон тоже в него заглядывал, – нашелся Гарри. – И…
– Разумеется, это мог бы быть и Рон, – прервал его Дамблдор. – Однако я уже рассказал об этом тебе, а по ряду причин чем меньше людей будут посвящены в это, тем лучше.
– И что же от меня понадобится, сэр? – не утерпел студент. – Вы же знаете, у меня не очень хорошо с Заклинаниями, а трансгрессию мы еще не проходили…
– Да, несомненный просчет, – вздохнул директор. – Однако ничего особенного от тебя на сей раз не потребуется: некоторым образом, лишь пройтись по школе в сопровождении преподавателя, вспоминая о зеркале – мысленно в него заглядывая. Ну а Тэмлин сделает остальное.
Гарри было крайне любопытно, что именно включает в себя слово «остальное», однако более важным ему показалось другое:
– Прошу прощения, сэр, а вы уверены, что оно вообще там? – На изумленный взгляд директора он пояснил: – Ведь его должно было раздавить при обвале…
– Нет, это вряд ли, – как ему показалось, с изрядной долей облегчения отозвался Дамблдор. – Я вызову вас, когда все будет готово.
У Гарри оставались другие вопросы, но он послушно покинул кабинет в сопровождении Тэмлина, который по долгу службы должен был проводить его на урок: до конца второго оставалось минут десять, потому студент рассчитывал, что до начала следующего успеет расспросить своего провожатого. Однако этой надежде не суждено было сбыться: у класса зельеварения его поджидала глава комендантской комиссии собственной персоной.
– Мистер Поттер, попрошу ко мне в кабинет, – прошипела она. Тэмлин, не к его чести будет сказано, тотчас ретировался, шмыгнув в кабинет – даже то, что грозный Снейп в этот самый момент требовал тишины, его не остановило.
– Но вы же получили объяснительную! – возмутился Гарри. – Или, может, она завалилась куда-то, тогда я попрошу мистера Крейде выслать вам новую…
– То, что ваш отец – преподаватель, – голос Амбридж взвился до таких высот, что практически перешел на визг, – не дает вам права грубить должностным лицам!
«Где-то я это уже слышал. Опять», – обреченно подумал Гарри. Однако он не собирался так просто сдаваться.
– Если вы прочли эту записку, то знаете, что я не имею права разглашать, где был и что делал сегодня.
– Нет. – Амбридж вымучила умильную улыбочку. – Я хотела поговорить с вами о другом.
«Час от часу не легче», – выругался Гарри про себя и потащился за ней.
– Что вы скажете об этом? – Едва зайдя в кабинет, она кинула на стол перед ним газету.
– А это что теперь, официальное издание Министерства? – брякнул Гарри, увидев заголовок «Гнездо импов».
– Читайте, – выплюнула Амбридж, тыкая коротким толстым пальцем в заголовок: «Хогвартс: новые скелеты в шкафу?»
– Ну и при чем тут я? – буркнул Гарри, затем вновь уткнулся в статью.
«Не далее как неделю назад автором этой статьи было сделано предположение, что исчезновением Мальчика-Который-Выжил события в Хогвартсе не закончатся. И что же мы видим? После своего рода дежа вю 1993 года нынче перед нами разворачивается драматическое воспроизведение событий, имевших место годом ранее – а именно открытия Тайной Комнаты. В чем же сходство, спросите вы? Отвечу, что куда сложнее найти различия. Вот первое: после пропажи студентов на стенах не появляется леденящих душу кровавых надписей – вместо них мы имеем загадочную записку, оставленную первым из пропавших. Второе – нет, собственно, и самих тел: студенты лишь исчезают, будто растворяясь в воздухе, и, несмотря на обширные розыскные мероприятия, до сих пор не удалось напасть на след ни единого из них. Третье… но его не будет. Точно так же, как и четыре года назад, исчезнувших студентов объединяет либо наличие родителя-маггла, либо то, что некогда они были признаны без малого сквибами, либо легкое ментальное расстройство. Точно так же руководство школы продолжает отрицать, что им известны причины этих происшествий. А теперь о главном сходстве: точно так же в центре событий оказывается Гарри Поттер, он же, согласно последним данным, Эоган Рафферти-Рахилли.
Еще одним существенным сходством является заговор молчания, в котором участвует весь профессорский состав – именно он служит причиной тому, что общественности до сих пор ничего не известно о случившемся ни годом ранее, ни четыре года назад. Возможно, причиной тому именно то, что даже малая доля этих сведений поспособствует тому, что фигура Гарри Поттера покачнется на возведенном для нее пьедестале? Чем иначе можно объяснять то, что подозреваемый не только имеет возможность беспрепятственно перемещаться как по территории школы, так и вне нее, и даже не был толком допрошен?
При отсутствии достоверной информации делать какие-либо заключения крайне непросто, но, тем не менее, попробуем сопоставить все, что известно широкому кругу общественности. Первое – не может не заставить задуматься то, что исчезновения начались аккурат с повторного появления Гарри Поттера пред очами магического мира. Второе – почти все исчезнувшие некогда были его однокурсниками. Хотя обстоятельства перевода мистера Поттера на Слизерин продолжают оставаться столь же загадочными, как и все прочее, связанное с этой незаурядной личностью, можно сделать предположение, что причиной скоропалительного перевода, вероятнее всего, был раздор с товарищами по факультету – а если и нет, то он неминуемо возник вследствие смены лагеря, ведь, как известно, между студентами Гриффиндора и Слизерина теплых чувств не наблюдается. И, наконец, третье: попустительство этому отдельно взятому студенту принимает такие масштабы, что он не только пользуется полной свободой передвижения, но даже устраивается на работу в Министерство. Да-да, зрение вас не подводит: студента школы приняли в Дипломатический корпус – пусть лишь в качестве стажера, но сам факт заставляет задуматься о кадровой политике этого подразделения.
Итак, остается главный вопрос: кто же станет следующей жертвой? Мы повторили бы те же рекомендации, что и четыре года назад: забрать из школы детей, имеющих родственников-магглов или иного рода особенности, сходные с указанными выше; опасности подвергаются также студенты факультета Гриффиндор. На этом с вами прощается
Пикси-во-мраке».
– И что же, вы думаете, я это написал? – сдерживая негодование, процедил Гарри.
– Разве что в порыве раскаяния, – одарила его широкой улыбкой Амбридж. – Однако, если это вы, то я счастлива буду вас поздравить с несомненным талантом.
– Да уж, чудный талант – ни единого проверенного факта, сплошные домыслы, – выпалил студент.
– А мне показалось, – глава комиссии бережно сложила газету, прежде чем убрать ее в ярко-розовую сумочку – на вид, драконьей кожи, – что он провел большую работу по анализу исторической информации.
– Очень жаль, что напрасную, – буркнул слизеринец.
– Отчего же. – Амбридж постучала пальцем по замку сумочки, словно ложечкой по краю фарфоровой чашки. – Быть может, некие ответственные лица наконец обратят внимание на… упущения в ходе ведения расследования.
– Главное – это что думает об этом главный следователь, – бросил Гарри.
– Вероятно, вы еще не в курсе, – пропела волшебница, – что мистера Крейде снимают с этого расследования.
Припомнив слова Снейпа, Гарри похолодел, ибо последнее было похоже на правду. Странно лишь, что Айлиль ни словом не обмолвился об этом утром; хотя, может, его спешка объяснялась именно тем, что его время на исходе?
Тем временем, Амбридж явно наслаждалась произведенным ею эффектом.
– Я бы даже рискнула предположить, что, быть может, его также освободят от поста главного следователя… которому, по правде говоря, он никогда не соответствовал.
– Не любите ирландцев, да? – Гарри поднял голову, уставясь ей прямо в глаза – он надеялся, что пристальный взгляд вкупе со шрамом-молнией произведут желаемый эффект. – Полагаю, что вы ликовали, когда исчез Шеймус Финниган? Ведь так хорошо, когда врага устраняют без вашего участия?
От Гарри не укрылось, как при этих словах краска отхлынула от неизменно розовых щек Долорес Амбридж.
– Быть может, у вас также были причины желать его исчезновения? – С этими словами он поднялся с места. – Я могу идти?

Вместо того, чтобы отправиться на урок к своему декану, Гарри двинулся в сторону кабинета Люпина, отчаянно надеясь, что тот сейчас свободен. Хотя его надежды насчет «окна» оправдались, к своему удивлению он застал там целую компанию: за столом рядышком сидели Рон с Гермионой, склонившись над газетой, а рядом пили чай Люпин… и Эштон! Тот порядком осунулся и коротко подстригся, но в ярко-голубых глазах светилось все то же веселое любопытство. Он отсалютовал студенту чашкой.
– Гарри, ты вовремя, – поприветствовал его Люпин. – Чаю?
– Ага, «не был толком допрошен», – возмутился Рон, не отрываясь от газеты, – а всю ночь мурыжили кого?
– Тс-с, я дочитываю, – пихнула его локтем Гермиона и, подняв глаза на Гарри, махнула ему рукой: – Получила новый номер на перемене, – она указала на газету, – подписалась после той статьи.
Эштон хмыкнул:
– Вообще, надо думать, количество их подписчиков существенно возросло. Они правильно поставили на «Пикси-во-мраке».
– И прогуляла урок? – поразился Гарри.
– Не то слово, – посетовал Рон и тут же ткнул пальцем в статью: – «Не наблюдается теплых чувств», да щас вам! Думаю, мы уже можем претендовать на кубок межфакультетской дружбы!
– Что скажете, мисс Грейнджер? – поинтересовался Эштон, попивая чай, пока Люпин наливал Гарри.
Гермиона глубоко вдохнула, сосредотачиваясь:
– Прежде всего, как и насчет прошлой статьи: автор, собственно, понятия не имеет, о чем вообще речь… А это значит, что либо он искусно имитирует невежество, либо не имеет отношения к нашей школе. Но кое-что меня насторожило… – Она опустила глаза на статью, перечитывая какие-то строчки. – Тут написано про свободу передвижения как по территории замка, так и вне нее. Но Гарри со времени возвращения не покидал пределов Хогвартса!
– Покидал, – возразил Гарри, – сегодня утром. Мистер Крейде… – Он вновь спохватился, что и об этом упоминать не следовало.
– Это крайне любопытно, – согласился Люпин. – Кто был в курсе твоего путешествия – и, кстати, где ты был?
– Полагаю, это не имеет значения, – тотчас вмешался Эштон. – Так кто?
– Ну, там был ирландский… бармен, – тихо закончил Гарри, заливаясь краской и делая себе пометку, что надо серьезно поработать над конспирацией – все-таки профессор Снейп, честя его за пренебрежение окклюменцией, был не столь уж неправ. – А до этого – двое второкурсников… впрочем, они не знали, куда мы направляемся. Может… Дамблдор, мы путешествовали через его камин…
– Постой, Гарри, – прервал его Люпин, – если ты покинул школу с Айлилем, значит…
Студент хлопнул себя по лбу:
– Точно! Моя объяснительная записка! Значит, осведомитель – это Амбридж!
– Если не ирландский бармен, – хмыкнул Рон.
Воцарилось непродолжительное молчание, которое прервал он же:
– Так что ж, выходит, Амбридж пишет все эти статьи? – с недюжинной долей сомнения в голосе спросил он.
Люпин почему-то воззрился на Эштона.
– Вряд ли, – пожал плечами тот. – Возможно, они написаны под ее руководством, но явно кем-то другим. Вы же читали ее декреты?
– Да уж, до Малфоя ей как до луны… – пробурчал Рон. – Но все-таки что-то мне это напоминает: во-первых, во-вторых, в-третьих…
– Тут есть еще один момент. – Эштон прищурился на замысловатый канделябр с трепещущими на нем свечами. – Луна Лавгуд – не душевнобольная.
– Разумеется! – с готовностью подтвердили друзья хором, а после принялись наперебой заверять: – Но после того, что этот пикси понаписал об остальных… Да Луна никогда… И кто только мог подумать… – Однако Эштон жестом призвал их к молчанию:
– Вот именно: кто. Будь она нездорова психически, разумеется, это стало бы известно весьма широким кругам, несмотря на врачебную тайну. Но о подобного рода «сумасбродстве», особенно у столь юной девушки, обычно известно лишь в кругу ее близких и однокашников. Автору же этой статьи неким чудесным образом известно не только об эксцентричности мисс Лавгуд, – он загнул длинный палец, – но также о проблемах мистера Лонгботтома с учебой – которые, насколько мне известно, полностью выправились – а также о происхождении мистера Финнигана и Томаса. – Он продемонстрировал кисть с загнутыми четырьмя пальцами. – Выходит, что либо этот не в меру старательный журналист посвятил немалое время изучению личных дел студентов Хогвартса, либо, что мне кажется более вероятным, узнал о них из первоисточника. Следовательно, либо наш герой – родитель кого-то из студентов, состоящий с ним в крайне доверительных отношениях, либо он сам – бывший студент, окончивший Хогвартс не позднее, чем несколько лет назад: в противном случае ему было бы известно, что Лонгботтом – далеко не сквиб.
– Но ему не обязательно было бы изучать всех студентов подряд, – взволнованно прервала его Гермиона. – Лишь тех, кто имеет какое-то отношение к Гарри: учится с ним на том же курсе и том же факультете, или же дружит – как Луна! Вам не показалось, что автор статьи вообще довольно пристрастно относится к Гарри – с чего бы это?
– Причин может быть миллион, – задумчиво отозвался Эштон. – Но самыми вероятными мне представляются две: либо, в случае с бывшим студентом – банальная зависть, либо, если это – родитель, Гарри, сам того не осознавая, нанес кому-то из студентов серьезный ущерб… Несчастная любовь, травма, ссора, унижение… Понимаю, что это болезненная тема, Гарри, но тебе придется над этим подумать.
– Малфой? – вопросительно бросил Рон. На это Гарри лишь фыркнул.
– Чжоу Чанг… Диана Доуфорт? – нахмурилась Гермиона.
– Седрик Диггори. – Как только имя сорвалось с языка, сердце Гарри словно стиснула ледяная рука. Внезапно охрипшим голосом он выдавил: – Его отец наверняка винит меня в смерти сына. – Ему вспомнилась последняя встреча с родителями Седрика – когда миссис Диггори сказала, что не винит его в смерти сына, мистер Диггори промолчал.
– Все сходится, – понизив голос, Эштон бросил быстрый взгляд на Гарри. – Амос Диггори работает в Министерстве, он мог получать информацию от Амбридж.
Люпин обеспокоенно взглянул на часы:
– У О'Рахилли заканчивается урок. Конечно, Снейп обещал перехватить его, но…
– Ясно. Спасибо за чай. – Эштон поднялся и нахлобучил на лоб островерхую светло-серую – в тон мантии – шляпу.
– Вы знаете, что мистера Крейде отстраняют от следствия? – бросил Гарри ему вслед, однако тот уже вышел, так что ответил ему Люпин:
– Да, увы, это так; но, быть может, так будет лучше для него самого. Вы устраивайтесь, а я пока подготовлюсь к уроку. – Гарри сообразил, что им и вправду предстоит ЗОТИ – весьма удобно.
– Кстати, профессор, – сообразил он, – а что вы скажете о фэйри?
– Их не существует, – не задумываясь отозвался оборотень и скрылся в подсобке.
– По крайней мере, о том, чтобы держать отца подальше от мистера Эштона, мне беспокоиться не придется, – рассудил вслух Гарри. – Похоже, они с этим и сами неплохо справляются.

Глава 14. Кентавр и зеркало

Собравшийся на ЗОТИ класс представлял собой весьма печальное зрелище: от гриффиндорской половины аудитории остались жалкие ошметки в лице друзей Гарри и Лаванды с Парвати. Видимо, не желая акцентировать на этом внимание, Люпин пропустил перекличку, сразу приступив к опросу – он явно решил учинить ревизию знаниям учеников, дабы выявить наиболее обширные дыры в их образовании.
Нахально пользуясь расположением учителя, на ЗОТИ Гарри шепотом поведал друзьям о странной просьбе Дамблдора относительно зеркала ЕИНАЛЕЖ. Рон даже не сразу сообразил о чем, собственно, речь – видимо, его сознанием этот артефакт в свое время не успел завладеть так обстоятельно, как в случае Гарри.
– Ну так вот, я должен буду ходить по школе и думать о белом медведе. То бишь, о зеркале, – быстрым шепотом закончил он.
– Это как искать воду с лозой, – кивнула Гермиона со знанием дела.
– А потом в определенном тобой месте разломают пол до самого подвала? – хмыкнул Рон.
Гарри пожал плечами:
– Это вряд ли, учитывая, что дальнейшее собираются поручить Тэмлину Джонсу.
– Да уж, рудокоп из него тот еще, – развеселился его друг, видимо, представив тщедушного ассистента в каске со здоровенной мотыгой в руках. Однако Гермиону заинтересовало совсем другое:
– Странно, почему зеркало решили извлечь именно сейчас? – тихо спросила она, почесывая лоб кончиком пера. – Времени-то прошло немало…
– Как ты помнишь, хватало более насущных проблем, – назидательно отозвался Рон.
– А я вот думаю, может, директор надеется, что зеркало поможет в поисках ребят?
– Каким, интересно, образом? – насмешливо отозвался гриффиндорец. – Дамблдор встанет перед ним и будет любоваться, как они водят вокруг него хоровод?
– Кажется, это называется доказательство от противного, – вмешался Гарри. – Это, типа, как решать задачу с другого конца, от ответа… Предположим, что студенты найдены…
– Зеркало, – повторила Гермиона многозначительным тоном. – Хм. – Помолчав, она еще глубокомысленнее добавила: – Хм.
– Чего ты хмыкаешь? – не выдержал Рон, но вместо ответа девушка поинтересовалась:
– Как вы думаете, сколько Джонсу лет?
– Восемнадцать, – сообщил Гарри. – Он сам мне сказал.
– А тебе-то это знать зачем? – подозрительно переспросил Рон, но в этот момент терпение Люпина, похоже, иссякло. Возвысив голос, преподаватель предложил:
– Мистер Уизли, не желаете поведать классу о важной особенности популяций руноследа? Насколько я могу судить, вам это понадобится в дальнейшей работе.
Рон бросил вопросительный взгляд на Гарри, но тот в ответ лишь пожал плечами:
– Они не обладают разумом, так что мне до них дела нет.
Гермиона бросила на него сердитый взгляд и шепнула:
– Партеногенез, Рон – помнишь, мы это разбирали?
– А, да, – вполголоса отозвался гриффиндорец и уже увереннее начал: – Как и многие виды немагических рептилий, или же гадов, рунослед обладает способностью к живорождению…
– Партеногенезу! – громким шепотом поправила Гермиона.
– …партеногенезу, – послушно поправился Рон, – в результате чего существуют популяции, в которых отсутствуют самцы. Это особенно важно в связи с тем, что женские особи более склонны к правоголовости – то бишь, решение из трех голов зачастую принимает не левая голова, а правая – и, как следствие, более опасны, ведь правая голова не только более ядовита, но и отличается повышенной агрессивностью.
Люпин предпочел проигнорировать подсказки Гермионы и присудил Рону десять баллов, похвалив за способность к системному мышлению – что, судя по выражению лица гриффиндорца, немало его озадачило. После этого Гойл пустился в длинное и путаное повествование, в результате которого выяснилось, что он путает пеплозмея с василиском:
– Он и называется пеплозмей, потому что испепеляет взглядом… А рождается он из слишком долго простоявших на огне яиц.
Однако Люпин предпочел спустить и это, ограничившись замечанием:
– Главное – не путайте их с дементорами, большего от вас и не потребуется.

Первым делом, выйдя с урока, Гермиона принялась отчитывать Гарри:
– Тебе ведь тоже сдавать Уход за магическими существами – и какой смысл ходить на них дополнительно, если ты не уделяешь внимания самостоятельным занятиям!
– Ты бы лучше спросила: какой смысл ходить на них вместе с Бастиндой? – ухмыльнулся Рон. – Видимо, чтобы не уделять внимания всяким тупым существам и там?
– Да ладно вам, – вяло отбивался Гарри. – Человек, можно сказать, только что из сида вышел, а вы тут на него насели… Кстати, как твои успехи в Прорицаниях? – бросил он, надеясь на смену темы.
– О, это очень увлекательный предмет – разумеется, если его преподает компетентный учитель, – охотно проглотила наживку Гермиона. – Сейчас мы изучаем астрологию – как жаль, что профессор Синистра не охватывает этот раздел, ведь в соединении с астрономией он был бы вдвойне познавателен…
– На звезды, значит, любуетесь, – процедил Рон не столь дружелюбным тоном.
– Рон, я тебя не понимаю, – вздохнула Гермиона. – Почему ты ревнуешь исключительно к профессорам ЗОТИ или кентаврам?
– Еще Виктор Крам! – возмущенно добавил гриффиндорец.
– Почему бы, для разнообразия, не приревновать меня, скажем… – она бросила мимолетный взгляд на Гарри, но благоразумно передумала: – …к Малфою?
Рон хмыкнул:
– Он слишком хорошо маскирует свои чувства.
– Или к Снейпу?
Рон скривился, будто на него накатил приступ тошноты.
– Или к ассистенту Снейпа? – подбросил Гарри, за что получил по затылку Гермиониным учебником и, похоже, поделом – на лице Рона тотчас возникло задумчивое выражение, не сулящее Джонсу ничего хорошего.
В этот момент к кучке студентов подошли Филч и Флитвик, чтобы развести слизеринцев и поредевших гриффиндорцев соответственно на Заклинания и историю магии. Гарри, которому достался Филч, пришлось всю дорогу до кабинета выслушивать, что лично завхоз не видит в недавних происшествиях ничего плохого, ибо главный недостаток школы, как всем известно – это ученики. При этом он бросал на компанию слизеринцев столь злобные взгляды, что Гарри поневоле задумался, уж не приложил ли он руки к последним исчезновениям.

На истории магии Гарри в кои-то веки старался слушать внимательно, пытаясь разобраться в перипетиях дипломатических отношений вампиров и волшебников; но, как ни силился он сосредоточиться, старательно записывая слова Бинса, строчки все больше кренились вниз, и в конце концов его попытки вылились лишь в то, что ему приснился сугубо исторический по тематике сон.
Его окружали высокие гротескные фигуры в черных фраках с головами домовых эльфов, из-под верхней губы которых торчали длинные клыки. Они пританцовывали на отполированном до блеска полу, потряхивая длинными ушами и приговаривая:
– Познай самого себя! Познай самого себя!
– Это, э-э-э, Сократ! – как следует порывшись в памяти выпалил Гарри. В ответ фигуры разразились дребезжащим смехом и расступились, открывая стену комнаты. От пола до потолка ее скрывало огромное зеркало, в котором отражался многократно повторенный Гарри, стоящий посреди пустого зала. «Ну конечно, они ведь не отражаются в зеркалах», – отметил он про себя, и в этот момент в комнату ворвалось совсем уж невероятное существо: фалды такого же старомодного фрака, увенчанного седой головой Келтхайрова управляющего, охватывали лошадиный торс, гарцующий на мускулистых птичьих лапах.
– Гиппогриф в пальто… – восхищенно выдохнул Гарри.
Сложив руки на узкой груди, существо высокомерно прокаркало:
– Не знаю, каким будет второй Темный Лорд, но третий Темный Лорд будет таким!
Вновь бросив взгляд на стену, Гарри вместо себя увидел там Невилла, Рона и Гермиону – они самозабвенно прыгали, взявшись за руки, вокруг стоящего посередине Эштона в костюме Санта-Клауса – тот милостиво улыбался им и раздавал пузырьки с разноцветными жидкостями.
Оказавшееся рядом с ним четвероногое существо подтолкнуло его в бок, хмыкнув со знанием дела. Гарри коротко кивнул ему, продолжая наблюдать за друзьями – они с веселым смехом откупоривали бутылочки и, отпив из них, тотчас исчезали. Гарри кинулся было туда, чтобы остановить уже запрокинувшего сосуд Рона, но Управляющий ухватил его за локоть и настойчиво встряхнул, словно бы недовольный, что тот не понимает его шуток.
– Да отвяжитесь вы, – бросил Гарри, пытаясь высвободиться – и очнулся под сердитое шипение Малфоя, который дергал его за мантию.
«Ну и приснится же такое», – подумал он, проводя рукой по лицу.
На сей раз им более повезло с провожатым – за ними явилась мадам Помфри, в связи с нехваткой персонала и больных подключившаяся к конвоированию учеников и патрулированию школы.

Памятуя о вчерашнем приступе, случившемся с Лоэгайре после их экспедиции к кентаврам, Гарри полагал, что его вновь будет замещать Люпин – однако ирландец, похоже, вновь пренебрег запретами мадам Помфри, которая при встрече смерила его весьма недовольным взглядом. Впрочем, выглядел О'Рахилли на редкость бодрым и лучился жаждой деятельности, что с ним прежде на уроках приключалось крайне редко.
Едва ученики зашли в класс, он по обыкновению захлопнул за ними дверь и объявил:
– С самого начала полугодия у нас так и не состоялось ни одного урока, так что придется поднажать, чтобы успеть пройти хоть что-нибудь. – При этом он постучал палочкой по настенным часам с таким видом, словно учебный год вот-вот закончится. – Конечно, у вас не будет экзамена по ОДУРАЧ…
– По чему? – протянул Крэбб, хлопая глазами.
– Вы что, не удосужились выучить даже название предмета? – начал выходить из себя О'Рахилли, переходя в более известную его ученикам ипостась брюзгливого учителя. – Минус пять баллов…
– Образ действий в условиях репрессии и аберрации чар, – протараторила Гермиона, взвившись с места. – Мы просто никогда не видели аббревиатуры, сэр!
– Что это ты слизеринцам помогаешь? – шикнул на нее Рон.
– Из чувства справедливости, – шепотом бросила в ответ девушка.
– Ну ладно, – нехотя отказался от своего намерения О'Рахилли. – Так потрудитесь теперь не забыть.
– Такое забудешь, – тихо хмыкнул Рон.
– Так вот, – поймал утраченную мысль преподаватель, – хоть экзамена вам сдавать и не придется, но навыки, которые мне предстоит вам преподать, вполне могут однажды спасти вам жизнь – в отличие, скажем, от истории магии или Прорицаний.
Гермиона заерзала на стуле, но на сей раз удержалась от замечаний.
– С этим согласен и директор Дамблдор – в противном случае этих уроков у вас бы не было. – О'Рахилли махнул пачкой листов в сторону директорской башни. – Итак, на прошлом уроке мы обсуждали обстоятельства, мешающие применению магии, ну а сегодня мы поговорим о возможных методах борьбы. Какие поступят идеи? – Оглядев поднятые руки, он сообщил: – На сей раз, учеников из маггловских семей я попрошу воздержаться: мне любопытно, что по этому поводу скажут ваши товарищи.
Гарри разочарованно вздохнул: то-то был бы удачный случай заработать кучу баллов. Малфой же неуверенно поднял руку, шевеля пальцами в воздухе, словно пытался схватиться за что-то невидимое.
– Стоит ли упоминать, что меня интересуют методы самообороны людей без особых возможностей, – почел за нужное уточнить О’Рахилли, прежде чем дал ему ответить.
– Ну… у магглов есть такая штука… – Малфой продолжил шевелить руками, на сей раз очерчивая в воздухе что-то вроде гранатомета. – Она… стреляет.
– Вынужден вас разочаровать, Малфой, она есть далеко не у всех магглов, – прервал его пассы О'Рахилли. – Если же таковая волей обстоятельств попадет вам в руки, не советую ей пользоваться. Все поняли? – Он возвысил голос, озирая класс. – Запишите! Штука называется огнестрельное оружие, – продиктовал он по слогам. Гарри не почел за нужное записывать, хотя Гермиона старательно законспектировала и это. – И пользоваться ею настоятельно не рекомендуется, если точно не знаете, как – а то будете потом говорить, будто это я вас надоумил. Если у нас хватит времени, может, и разберем ее принцип действия – впрочем, те, кто ходят на маггловедение, должны бы знать. – Гермиона кивнула, не отрываясь от записей. – Но направление мыслей правильное, так что пять баллов Слизерину. Поехали дальше, кто следующий?
На сей раз руку поднял Гойл – она непривычно торчала поверх голов товарищей, подобно обтесанному стволу.
– Есть такие приемы у магглов, – пробасил он, – называются бокс. – Он сжал кулаки, изобразив пару выпадов, и Гарри в тот же миг понял, с кем именно хотел бы познакомить своего кузена: и весовая категория, и уровень интеллекта, и жизненные ценности – все у этих двоих совпадало до такой степени, что они просто обязаны обнаружить друг в друге родственную душу. Или как следует наподдать друг другу, что тоже вполне устраивало слизеринца.
– Тоже верно, еще пять баллов Слизерину. У магглов существует множество стилей как рукопашного боя, так и с использованием оружия – мечей, шестов.
– А их мы будем изучать? – нетерпеливо спросил Гойл.
– Нет, но при желании можете этим заняться долгими зимними ночами в Азкабане – больше там делать все равно особо нечего, – пожал плечами О'Рахилли. – Про боевые искусства записали? Их, как раз, можно применять по мере сил и возможностей. А теперь третий пункт. На самом деле, именно им мы и займемся, начиная со следующего занятия – я договорился насчет поля для квиддича. Итак, самый эффективный способ самозащиты – это что? – Он выжидающе уставился на аудиторию.
Заскучавший было Гарри с интересом вскинул глаза на приемного отца.
– Метла? – с надеждой бросил он.
– Метлу зачитываю, еще балл Слизерину, – признал О'Рахилли. – Если хорошенько огреть ей по голове, эффект будет получше, чем от оглушающего заклятия. Еще идеи? Ну же? Уж от вас-то я ожидал, что вы сообразите быстрее. – Он в упор смотрел на троицу, однако Гарри был слишком расстроен, что им не предстоит практика на метлах, чтобы думать. Наконец, Гермиона выдавила:
– Бег, профессор?
– Вот, наконец-то голос истины! – обрадовался учитель. – Итак, запишите третий пункт и подчеркните дважды. Я не силен в статистике, но можете не сомневаться, что ему именно обязаны успешным спасением большинство магглов, а также немало магов, в том числе и здесь присутствующих. – Он бросил укоризненный взгляд на приемного сына.
– А я знаю еще один хороший способ, – оскорбился тот. – Это дипломатия. То бишь, заговаривание зубов.
– Это я должен был сказать, – прошипел Малфой.
– Ты и так уже отличился, гангстер магического мира, – шепнул в ответ Гарри.
– А за оставшееся время, – О’Рахилли бросил полный сожаления взгляд на часы, – кое-какие приемы я вам все-таки покажу. Малфой, к доске!
– А-а можно, кто-нибудь другой? – тут же заерзал на месте отпрыск славного рода. – У меня, это, ушиб болит… отрикошетившее заклинание при штурме…
– Вот что вам точно не поможет в отчаянных обстоятельствах, так это попытки давить на жалость. В особенности если вы такой молодой, полный жизни амбал. – Сам Гарри в жизни не применил бы подобных эпитетов к Малфою, хоть о сразившем его заклинании слышал впервые. Повинуясь чувству справедливости, он поднял руку:
– Профессор, а можно я?
– Ну что же, Малфой, поблагодарите мистера О… – Лоэгайре запнулся, – Гарри. Хотя вашему здоровью ровным счетом ничего не угрожало: сейчас, знаете ли, слишком мало кандидатур на вашу должность, чтобы рисковать вашей персоной.
Гарри вышел к доске и развернулся лицом к классу, смутно волнуясь: представления его названого отца о вреде для здоровья существенно расходились с его собственными.
– Слушайте внимательно, это несложно запомнить даже вам, Гойл. Все сводится к трем действиям и одному факту: нога сильнее руки в среднем в шесть раз, хоть и существенно проигрывает в точности движений. Потому выбираем наиболее беспроигрышные. Первое, – О'Рахилли легонько двинул носком по ноге Гарри – пусть и смягченный, удар получился весьма ощутимым, – по щиколотке. Второе, – он прижал кромку подошвы к предплюсне Гарри, по счастью, на сей раз обойдясь без демонстрации, – по своду стопы. Ну а третье разрешите не показывать – коленом в пах. Можешь садиться, Гарри.
– А если это, гм, женщина? – задержавшись, спросил тот, припомнив Беллатрису Лестрейндж.
– Ну, одним ударом меньше, – пожал плечами О'Рахилли. – Всем все ясно? Ну а теперь – главное: не применяйте всего этого без крайней необходимости, потому что все это – лишнее промедление. Если у вас есть возможность – сразу руки в ноги и бежать, всем понятно?
– А отрабатывать мы это будем? – с энтузиазмом поинтересовался Гойл.
– Нет, мне тут не нужна куча переломанных костей и одна разъяренная медсестра, – отмахнулся О'Рахилли. – Еще одно: уясните раз и навсегда, что применять все это допускается лишь в борьбе с человеком, с которым вам никогда больше не придется встретиться за обеденным столом. Иными словами, не пытайтесь впечатлить свою девушку, калеча таким образом одноклассников или обычных хулиганов, а то вам придется познакомиться с мистером Малфоем с несколько неожиданной стороны. Ну а что касается вас, – он перевел взгляд на Гойла, – то наша судебная система столкнется с интересной проблемой, но, поверьте моему опыту, вполне решаемой. Так что найдите себе серийного маньяка или анахронизм в лице Пожирателя смерти и отрабатывайте эти навыки на нем, никто возражать не станет.
На этом урок подошел к концу.
– У нас следующая – травология, – с энтузиазмом сообщил Гарри. – Проводите нас к теплицам, профессор?
– Ваша травология будет в замке, – угрюмо сообщил О'Рахилли. – Вас уже не рискуют выпускать за его пределы.
– Можно подумать, кто-нибудь пропал из теплицы, – надулась Ханна Аббот. – По-моему, все они из замка и попропадали.
– Об этом уж не вам судишь, – отрубил ирландец. – Все идем в Главный зал, а там уж вас разберут, кого куда.
В этот момент в класс заглянул Тэмлин Джонс – и, судя по выражению лица, был бы не прочь выскочить обратно, но совладал с собой.
– Эм, мистер Поттер, – осторожно позвал он, – вас вызывает директор.
– Да, конечно, – Гарри поспешил за ним, решив, что речь идет об экспедиции по поиску зеркала, но между ними вырос О'Рахилли.
– Prynhawn da , я полагаю. – Он воззрился на ассистента тяжелым взглядом, уперев руки в боки. Ученики столпились вокруг, уставившись на преподавателей, и Гарри осталось лишь посочувствовать Джонсу, который так и сжался под любопытными взглядами.
– Зд-дравствуйте, мистер О'Рахилли, – пробормотал он.
– Надо же, а я уж было решил, что это в Уэльсе новый обычай такой – не здороваться, – хмыкнул О'Рахилли.
Кто-то из учеников усмехнулся, и Гарри твердо решил, что потом выяснит, кто эта бестактная личность. Дернув названого отца за рукав, чтобы обратить на себя его внимание, он бодрым тоном сообщил:
– Я сам попросил профессора Джонса проводить меня к директору – ведь одному ходить по школе небезопасно.
– Это еще зачем? – недовольный взгляд Лоэгайре переместился на племянника.
– Ну, гм, надо кое-что сделать… – смешался Гарри, судорожно соображая, что можно и чего не стоит говорить дяде.
– Значит, так – сейчас я сгружу твоих одноклассников в Главном зале, и мы вместе пойдем к директору, – не допускающим возражений тоном заявил О'Рахилли.
– Ладно, – вздохнул его племянник, понимая, что продолжение спора лишь укрепит названого отца во мнении, что от него что-то скрывают, а тут уж ничего хорошего не жди. Тэмлин Джонс и вовсе не решился что-либо ответить, хотя в восторге от этой идеи явно не был – он инстинктивно старался держаться так, чтобы между ним и О’Рахилли все время находился Гарри.

Свою стратегическую ошибку Гарри понял, когда, зайдя в кабинет директора первым, обнаружил там Фредерика Эштона, с комфортом расположившегося в кресле для посетителей. Быстро захлопнув за собой дверь, Гарри прошипел, подпирая ее спиной:
– Спрячьте мистера Эштона, там Лоэгайре!
– Я же говорил, что он приведет хвост, – хмыкнул Снейп, со скучающим видом опирающийся о каминную полку. Обращаясь к Гарри, он процедил: – Ну и куда мы, по-вашему, его спрячем – под стол, что ли? Прекратите ребячиться и откройте дверь, пока ваш родственник ее не высадил.
Однако бояться, как выяснилось, стоило отнюдь не за дверь. Когда Гарри послушно распахнул таковую, то понял причину царящей на спиральной лестнице тишины: Тэмлин Джонс вжался в стену, а О'Рахилли навис над ним со зверским выражением лица.
– Гм, – высказался Гарри, чтобы обратить на себя его внимание.
– Он меня толкнул, – заявил О'Рахилли. – Баран валлийский.
Его племяннику непросто было в это поверить, глядя на Тэмлина, который, судя по выражению лица, пытался применить невербальные щитовые чары. Гарри, тем временем, оказался перед интересной дилеммой: с одной стороны, ему было на руку, чтобы О'Рахилли продолжал уделять все свое внимание Снейповому ассистенту, дабы оно не обратилось на еще более нежелательный объект, с другой – все в нем воспротивилось мысли оставить этого беззащитного юношу на растерзание норовистому родственнику. Наконец его сомнения разрешил Снейп: выглянув из комнаты, он мигом оценил ситуацию:
– Знаете такой анекдот: собрались вместе ирландец, валлиец и англичанин?
– Гарри не англичанин! – тут же взвился Лоэгайре, оставив ассистента в покое – тот воспользовался шансом проскочить в комнату.
– Зато в кабинете директора сидит один небезынтересный англичанин. – Зельевар махнул рукой в сторону двери. – Можно позвать МакГонагалл для полного комплекта представителей обожающих друг друга народов.
Вместо ответа О'Рахилли отпихнул его и прошел в кабинет. Гарри поспешил следом, гадая, не пополнится ли череда исчезновений преднамеренным убийством в ближайшие несколько минут.
Завидя вошедшего, мистер Эштон поднялся с кресла и торжественно провозгласил, раскинув руки:
– Срази меня своим лучшим выстрелом.
– Хватит демонстрировать свою любовь к Пэт Бенатар, – раздраженно одернул его Снейп, – а заодно уподобляться волкам в примирительных ритуалах.
По счастью, О'Рахилли все это время не предпринимал никаких решительных шагов: сложив руки на груди, он дождался окончания обмена репликами и объявил:
– Здесь собралось достаточно подозрительных личностей, чтобы я мог оставить здесь своего приемного сына без присмотра.
– Надеюсь, меня-то ты к подозрительным личностям не причисляешь? – бросил Снейп.
– Что же, – Дамблдор выглядел порядком раздраженным этим неожиданным вмешательством, – признаться, я не хотел посвящать в суть дела тех, кто не умеет держать язык за зубами.
О'Рахилли задохнулся от возмущения, но, сообразив, что, высказавшись, тем самым подтвердит слова директора, промолчал.
– Так что учтите, – продолжил директор, – от сохранения этой тайны зависит, в том числе, и безопасность вашего племянника, равно как и ваша собственная.
Ирландец, похоже, вознамерился продемонстрировать высшую степень безмолвия, ответив на это лишь гневным взглядом.
– Полагаю, не имеет смысла скрывать от здесь собравшихся, что мы ищем, – Дамблдор сопроводил это кивком в сторону единственного непосвященного, – зеркало ЕИНАЛЕЖ. При этом задача вашего племянника будет самой простой – прочим участникам поиска придется труднее. На этом мы разойдемся: все подозрительные личности отправятся к разрушенным подвалам, а мы с вашим племянником отправимся бродить по безопасным этажам замка.
– Постойте-ка, – Эштон коснулся руки Гарри – тот чуть было не отдернул ее: несмотря на все, что он узнал о роли волшебника в окончательном устранении Волдеморта, впечатление от предательства было все еще слишком сильно, – подумайте о Зеркале.
И Гарри подумал – представил себя, одиннадцатилетнего, стоящего перед темным стеклом – вот только теперь, к его изумлению, бок о бок с его приемными родителями в нем стояли настоящие. Ради этого им пришлось потесниться, но Поттеры отнюдь не возражали: Лили обнимала более низкорослую Эниду, выглядывая из-за ее плеча, а Джеймс уступил место Бреогану, отойдя к краю рамы.
Гарри в изумлении поднял глаза на Эштона, вынырнув из воспоминания, и тот еле заметно кивнул, шепнув:
– Так и должно быть. – Покончив с этим, он объявил: – Мы готовы, – по всей видимости, имея в виду себя и Тэмлина – тот не скрывал облегчения, что наконец-то сможет приступить к делу.
– Если никто не возражает, я также вернусь к своим обязанностям, – заявил Снейп. – Кто-то должен следить за тем, чтобы школа не превратилась в исчезательный шкаф.
Когда они вышли, Гарри вновь призвал образ Зеркала, но директор, видя его зажмуренные глаза, остановил его:
– Пока не время, Гарри; я скажу, когда пора приступать. А пока мы ждем, не желаете чаю?
Гарри тотчас согласился. О'Рахилли, поколебавшись, также сдал позиции, усевшись за стол между племянником и директором. Тот наконец-то сменил гнев на милость, благосклонно заметив:
– Сказать по правде, даже лучше, что вы будете с нами: кто-то должен следить, чтобы Гарри не споткнулся и не ударился обо что-нибудь, а кто лучше позаботится об этом, чем его ближайший родственник?
Гарри хотел было заметить, что и сам в состоянии о себе позаботиться, но видя, какое удовольствие это доставило его приемному отцу, промолчал, вместо этого отправив в рот очередную лимонную дольку.
Чаепитие протекало в мирном молчании, пока Дамблдор не спросил словно бы между делом:
– А что же вы все-таки имеете против мистера Джонса?
Гарри едва удержался от того, чтобы шикнуть на директора: все шло лучше не придумаешь, а теперь начнется очередная серия ситкома «Лоэгайре О'Рахилли ненавидит всех подряд».
– Он – валлиец, – относительно спокойно ответил тот, будто это все объясняло.
– И что же – разве валлийские маги не подвергаются такому же притеснению? – невозмутимо отозвался Дамблдор, отпивая чай из тонкой чашки. – По мне, так им приходится даже хуже: если ирландским друидам удалось отвоевать право творить магию по-своему, то над валлийцами по прежнему нависает карающая рука Министерства.
– Они были против нас в дни Первого противостояния, – сдвинул брови О'Рахилли.
– О, и вы до сих пор в обиде? – мягко усмехнулся Дамблдор. – Тому уж больше полувека минуло. Извечная ошибка слабых: полагать, что, встав на сторону сильного, они заручатся его поддержкой.
У О'Рахилли был такой вид, словно он впервые задумался над тем, что казалось ему очевидным: даже поставил чашку на блюдце, чтобы не мешала размышлениям.
– Вот теперь пора, – внезапно заметил директор, взглянув на часы. – Готов, Гарри? Не начинай сейчас, сперва спустимся.
Оказавшись посреди непривычно пустынного коридора, Гарри прикрыл глаза, вновь вызывая образ зеркала ЕИНАЛЕЖ: он тотчас вспыхнул в сознании, будто дожидался за задернутой шторой. Кто-то потянул его за рукав, и Гарри двинулся вперед, по-прежнему вглядываясь в несуществующие отражения.
Теперь-то он понял, что имел в виду директор: образ ЕИНАЛЕЖ заслонял все поле зрения – студент не видел, куда идет, послушно переступая пороги, спускаясь и поднимаясь по лестнице, следуя по бесконечным коридорам то влево, то вправо – вскоре он совсем потерял представление о том, где находится. Удерживать образ Зеркала оказалось неожиданно легко: оно словно бы притягивало его сознание, как сон, от которого не можешь очнуться. Не то чтоб Гарри желал этого: он мог бы бесконечно вглядываться в лица родителей, родных и приемных, и смотреть на их счастливые улыбки – почему-то он был убежден, что и они его видят точно так же, как и он их – мысленным взором…
Кто-то щелкнул пальцами прямо перед его носом и зеркало ЕИНАЛЕЖ внезапно сменилось лицом Эштона.
– Гарри, ты с нами? Держи шоколад. – Не дожидаясь ответа, волшебник сунул ему в руку половину плитки.
Ощущение было такое, словно, задремав в теплой ванне, он очнулся посреди заснеженной, ветреной равнины. По счастью, на плечо тут же легла рука Лоэгайре – при взгляде на его встревоженное лицо Гарри тут же стало легче.
Откусив от плитки, он огляделся – и заметил рядом Тэмлина, вид у которого был не менее утомленный.
– Эм, мистер Джонс, хотите? – Гарри протянул ему половину собственной доли, и тот принял ее, бросив опасливый взгляд на О'Рахилли – по-видимому, опасался, как бы ирландец не обвинил его в том, что он объедает его названого сына. – Так что с Зеркалом, где оно? – тотчас поинтересовался Гарри результатом своих изысканий.
Тэмлин мрачно покачал головой:
– Зеркала нет в подвале.
Судя по реакции окружающих, Гарри был первым, кому довелось это услышать.
– Как же так? – встревоженно переспросил Дамблдор. – Но раз Гарри удалось установить с ним контакт, значит…
– Это значит лишь, что зеркало ЕИНАЛЕЖ цело, – ответил Эштон, – и больше ничего. Оно может находиться где угодно.
– Но ведь радиус его действия ограничен. – Дамблдор принялся мерить комнату шагами, вскинув глаза к потолку. – За пределами замка…
– Я могу это объяснить, – перебил его двоюродный племянник. – Связь ЕИНАЛЕЖ с Гарри необычайно сильна…
– Ты что угодно можешь объяснить, в этом я не сомневаюсь, – оборвал его директор. – Вопрос лишь в том, насколько я могу доверять твоим объяснениям.
Гарри невольно вжался в стену, чувствуя себя собратом Тэмлина: ему тоже отчаянно захотелось отказаться где-нибудь в другом месте.
– Верите вы мне или нет – не имеет никакого значения, – не менее резко отозвался Эштон. – ЕИНАЛЕЖ там нет – и все тут. Или словам Тэмлина вы тоже не доверяете?
Все взгляды обратились на Джонса, из-за чего и без того бледное лицо валлийца приобрело пепельный оттенок.
– Учитывая, что ты имел достаточно времени, чтобы запудрить ему мозги… – бросил Дамблдор.
– Куда дольше я общался с этим господином, – Эштон указал на О'Рахилли, – и, как ты имел возможность убедиться, никаких идей ему не внушил. А для того, чтобы, как ты выражаешься, запудрить мозги, мне достаточно пары минут!
Отмахнувшись от него, директор объявил:
– Мне нужен твой Фальшивый галеон.
Скрестив руки на груди, Эштон ответил:
– И мне тоже!
– А где же он? – в недоумении отозвался Гарри, полагая, что уж с местонахождением этого артефакта проблем не возникнет: как-никак, какую-то пару недель назад они вручили галеон Эштону лично в руки.
– У Невилла Лонгботтома, вот где! – досадливо отозвался тот. – К сожалению, в сложившихся обстоятельствах это все равно что на луне.
– Хуже, чем на луне, – мрачно добавил директор. – Потому как там он был бы вне досягаемости для нашего врага.
– А разве наш враг – не тоже, так сказать, на луне? – продолжал недоумевать Гарри.
– Увы, нет, – отозвался Эштон. – Мы не знаем, кто он, но можем быть уверены в том, что он где-то рядом.

Глава 15. Узник замка Нурменгард

Тем временем, профессора ЗОТИ и зельеварения, пребывающие в блаженном неведении относительно исчезновения Фальшивого галеона и его гибельных последствий, безмятежно беседовали за чашкой чая. Вернее, мир и покой царили на поверхности, в мыслях же ни на миг не прекращалось коловращение идей, догадок и подозрений: каждый из них независимо пытался изыскать ответ на брошенный школе вызов, или хотя бы какой-то намек, позволяющий хоть на шаг продвинуться к решению. Это и стало причиной того, что Люпин будто бы невзначай изрек:
– Я все-таки достал книгу про этого самого Монте-Кристо. Зашел в маггловский книжный магазин, и оказалось, что она так и называется…
– «Жизнь и приключения того, чье имя ни о чем не говорит большинству представителей волшебного мира»? – с усмешкой отозвался Снейп.
Проигнорировав этот выпад, оборотень продолжил:
– Ее прочтение навело меня на интересные мысли: там говорится про человека, который все потерял в результате предательства и провел полжизни в тюрьме – мы можем подумать, к кому из наших азкабанских заключенных это приложимо…
– Придется тебя разочаровать: твой глубокий психологический анализ может оказаться абсолютно бесполезным. Тебе стоит учесть, что, когда магглы называют кого-либо «Отелло», то они вовсе не подразумевают, что он – выдающийся мореплаватель негроидной расы, покоривший сердце прекрасной девы цветистыми рассказами о своих приключениях; именуя кого-то «Ромео», они имеют в виду не подростка, который сперва был до безумия влюблен в одну девицу, затем тут же забыл ее ради другой, которую едва знал, скоропостижно женился, убил кузена своей возлюбленной и умер по недоразумению; не говоря уже о том, что граф Дракула в их представлении – отнюдь не национальный румынский герой…
– Ты хочешь сказать, что они намеренно искажают смысл, чтобы добиться большей глубины проникновения в суть произведения? – отозвался Люпин, переварив этот монолог.
– Я хочу сказать, что такой характеристики, как одержимость местью, в данном случае вполне достаточно, – отрезал Снейп. Произнеся это, он на пару мгновений замолчал, словно обдумывая собственные слова. – Так что остается только один вопрос…
- Кто может стоять за этим псевдонимом? – подсказал Люпин.
- Нет, - отрубил зельевар. – Кому он хочет отомстить.
- Крейде? – нерешительно предположил оборотень.
- Сдается мне, он хочет, чтобы мы именно так и решили, - протянул Снейп. – Но те, кто имеет зуб на Крейде, действуют иначе… Так что, на счастье юного Финнигана, дело, по-видимому, не в его приемном отце. На самом деле, есть один прибор, который почти наверняка позволил бы это узнать, или хотя бы дал какую-нибудь наводку…
- Фальшивый галеон! – произнесли они хором, и столь же синхронно поднялись на ноги.

В заключение своего рассказа Гарри возмущенно поведал друзьям:
- Так что напрасно мы отдали Фальшивый галеон – они тотчас его посеяли! И зеркало, и галеон – доверяй потом этим компетентным магам…
Вместо того, чтобы присоединиться к нему, Гермиона спросила:
- А как им вообще удалось это выяснить, не проникая в подвал?
- Не знаю, телепатия какая-то, вроде того… легилименция, вернее, - предположил Гарри.
- А зачем тогда привлекать Тэмлина Джонса? – не унималась его подруга. – Я так понимаю, дело это деликатное, так что в него посвящали минимум участников, а там и так двое легилиментов…
- Трое, включая Снейпа, - заметил Гарри.
- Трое, - поправилась Гермиона. – Тем более, что он не участвовал, значит, в дополнительных легилиментах нужды явно не было.
- Чего не знаю – того не знаю, - ответил слизеринец. – Может, Снейп его приписал к розыскной команде, просто чтоб убрать с глаз долой?
- Не особенно-то он его жалует, это верно, - хмыкнула Гермиона. – Мне надо кое-что выяснить в библиотеке, пойдете со мной?
- Угу, - понурился Гарри. – Мне надо раскопать хоть что-нибудь по кентаврической дипломатии. Поможешь? – Он воззрился на подругу с надеждой.
- Если останется время, - пообещала та.
- И мне тоже надо, - вздохнул Рон с мученическим видом. – Т.Р.И.Т.О.Н., знаете ли, сам к себе не подготовится…

На их счастье, после уроков их отвели в библиотеку, где уже околачивалась половина школы. Хоть мадам Пинс была не в восторге от того, что ее книжные закрома превратились во всеобщую гостиную, она согласилась потерпеть во имя сохранения школы и, как следствие, библиотеки.
Однако благие намерения Гарри испарились в тот же миг, как он приметил мелькнувшую за полкой белокурую шевелюру Бастинды. Подпихнув к Рону стопку книг по кентаврам, он попросил:
- Полистай их, а? Тебе ведь все равно про кентавров учить надо.
- Вот она, суть дружбы, - прокряхтел Рон, подползая ближе к Гермионе, которая закопалась в объемистом томе «Альманаха экстраординарности за 1975-79 годы».
- Как прошла ваша встреча с кентаврами? – тотчас поинтересовалась Бастинда, к облегчению Гарри, не выказывая неудовольствия от того, что он нарушил обещание взять ее с собой.
- Как всегда, - Гарри невольно скривился. – Ох уж эти кентавры… Ничего толком не скажут, только туману напустят…
- Вам еще повезло, - пожала плечами Бастинда. – Обычно они предпочитают разговаривать с людьми иным языком.
- Да уж. - Гарри поморщился, вспоминая столкновение в конце пятого курса. – Но мы, вроде как, спасли одного из них от дементоров.
- Мой отец тоже имел дело с кентаврами, - помедлив, заметила Бастинда. Она теребила страницу учебника, глядя в окно на темневший в отдалении лес. – Когда мы только поступили в школу.
- Ага. – Припомнив то, что рассказывал ему О'Рахилли о нападении дементоров на них с Гермионой и Сириуса, он осознал, что никогда прежде не задумывался, что, собственно, сотрудники РСД делали там все остальное время. – И как, напророчили они ему что-нибудь?
- По счастью, нет, - ровным голосом ответила Бастинда.
- Ну да. – Гарри вновь устыдился собственной бестактности: в самом деле, что хорошего могли предсказать кентавры отцу Бастинды? Конец, который ждет его с товарищами каких-то два года спустя? Что одна из его дочерей умудрится попасть в сети к тому самому противнику, на борьбу с которым он положил жизнь? Ну а об их совместном с Бастиндой будущем Гарри сам не был уверен, что хочет знать. Желая сменить тему, он предположил:
- И как им удалось поладить с кентаврами? Может, это и мне пригодится?
- Поначалу – не очень, - признала Бастинда. – Прямых нападений кентавры, конечно, не совершали, но намекнули, что, если хоть один дементор попадет на их территорию, то ответные меры не заставят себя ждать.
- Видимо, они были не в курсе насчет дементорной сети, - невесело усмехнулся Гарри, вспоминая, к каким последствиям для Волдеморта привело нападение на одного из РСД-шников.
- Но по прошествии времени, когда кентавры убедились, что договор соблюдается неукоснительно, они понемногу привыкли к присутствию людей – ведь те несли дежурство в самом Запретном лесу, в палатках: им с самого начала было поставлено условие, чтобы они не попадались на глаза ученикам.
- Лучше бы было наоборот, - буркнул Гарри и пояснил: - В смысле, чтоб дементоры не попадались на глаза, а с их стражами из РСД я был бы не против познакомиться пораньше.
- Твой отец там почти не бывал, - мягко заметила Бастинда. – Представь себе, впервые я его увидела на портрете в вашей гостиной. Иначе сразу заметила бы, как сильно ты на него похож.
- А я вот не заметил, - с горечью отозвался Гарри.
- Я представляю, каково тебе приходится, - Бастинда опустила ладонь ему на руку.
Быстро справившись с накатившей жалостью к себе, Гарри бодро заключил:
- Зато у меня есть дядя. – Тут же сообразив, что этот самый дядя в последнее время всячески препятствует его отношениям с Бастиндой, он добавил: - Хотя, конечно, он тот еще домашний тиран.
- Я боялась, как бы вы из-за меня не рассорились, - призналась Бастинда. – Но, вроде как, сейчас все в порядке?
- Во всяком случае, мне он невесту покамест не навязывает, - хмыкнул Гарри. – Хотя, может, это потому, что пока он не в состоянии разобраться с собственными проблемами. Его, вроде как, бросила невеста.
- Правда? – сочувственно выдохнула Бастинда.
- Не сказать, чтоб он из-за этого скорбел, - заверил ее Гарри. – Так что я боюсь только того, как бы он сгоряча опять с кем-нибудь не помолвился – не факт, что от новой удастся так же просто избавиться.
В этот момент их беседу прервал Рон, шлепнув на стол перед ними раскрытую на середине книгу.
- Рон, мы тут вообще-то… - Гарри указал на себя с Бастиндой, - беседуем.
- Библиотека – не место для романтических свиданий, - отрубил Рон. – Лучше погляди, что я тут обнаружил.
- Мне все равно пора, - заверила Бастинда, собирая собственные книги.
Гарри невольно склонился над страницей, пытаясь понять, что именно привлекло внимание его друга.
- Это, скорее, по истории, помнится, Бинс об этом рассказывал…
- То-то и оно, - наставительно произнес Рон, - вся проблема в том, что даже те, кто его слушают, - он через плечо указал на Гермиону, - не задумываются над его словами. Глянь-ка сюда. – Ткнув пальцем в книгу, он зачитал: «В отличие от гоблинов и великанов, в большинстве конфликтов, непосредственно их не затрагивающих, кентавры предпочитали соблюдать нейтралитет. Единственным исключением могла стать война с Гриндевальдом, однако, рассматривая возможность присоединиться к нему, в последний момент кентавры воздержались от этого, провозгласив доктрину…»
- Ну и что? – устало вздохнул Гарри, не дочитав предложения. – Рассчитываешь пристыдить их этим? По-моему, при их самодовольстве, они только всхрапнут тебе в лицо…
- Ты всегда пропускаешь все самое важное? – обличительно заявил Рон. Привлеченная его возвысившимся голосом, Гермиона наконец бросила свой альманах и также подошла к столу. – «Это не наша война!» - зачитал гриффиндорец, отмечая каждое слово тычком пальца такой силы, что на странице осталось три отметины от ногтя. - Это же заявил нам наш пегий толкователь вместо того, чтобы изречь хоть что-нибудь путное!
- А, - бросил Гарри, уставившись в пространство, после чего добавил: - Вот как. А я все думал, где ж я это слышал…
В недоумении глядя на друзей, Гермиона в кои-то веки не понимала, о чем речь.
- И что в этой фразе особенного? - наконец произнесла она. – Учитывая их знаменитую нейтральность…
- Обычно люди об одном и том же говорят одними и теми же словами, - нетерпеливо пояснил Рон. – Не замечала? Сразу видно – тебе не доводилось угадывать, о ком говорят твои родители, по паре уловленных слов, - припечатал Рон.
- Но ведь по твоей логике, - растерянно произнесла Гермиона, - они говорили… - бросив беглый взгляд на абзац, в который с таким увлечением тыкал Рон, она добавила: …о Гриндевальде? Чушь какая-то, - сердито заключила она, возвращаясь к своему столу.
- Только потому, что это – не твоя идея? – сердито бросил Рон.
- В кои-то веки готова признать, что ты переучился, - сухо парировала Гермиона, - если все, что идет тебе на ум - это кентавры и дела полувековой давности. - С этими словами она удалилась к своему столу.
- И это говорит та, которая по уши закопалась в какой-то древний справочник вместо того, чтобы помочь друзьям в жизненно важных изысканиях, - с вызовом заявил Рон, и Гарри поспешно дернул его за рукав, заметив, что на них устремлен сердитый взгляд мадам Пинс.
- Я знаешь что думаю, - вполголоса сообщил он другу, - Айлиль Крейде явно что-то знает. Когда я сказал ему, что то же самое сказали кентавры…
- То же самое как кто?.. – переспросил Рон.
- Как Келтхайр, - торопливо заметил Гарри.
Хотя Гермиона, казалось, вновь успела с головой уйти в изучение альманаха, при этих словах она мигом подлетела к их столу.
- Келтхайр? Ты об этом не упоминал.
- Ну, забыл, - признал Гарри.
- Но ведь это все меняет, - затараторила Гермиона, - потому как, несмотря на то, что два представителя среды друидов – Келтхайр и Рафферти – принимали участие в восстании Гриндевальда, общий совет принял негласное решение сохранять нейтралитет, рассудив, что их цели не совпадают с доктриной самозваного Темного Лорда…
- Ну и?.. – Рон исполненным сознания собственной правоты указал на книгу.
- На это я могу сказать только одно… - растерянно вздохнула девушка. - Что вопросов к кентаврам у нас определенно прибавилось. Но, - она со значением воздела палец в воздух, мы не должны забывать, как это может отразиться на… - тут она внезапно застыла, будто на нее вновь пал взгляд василиска.
- Но?.. - нетерпеливо переспросил Гарри, так и не дождавшись продолжения, но и это не вывело его подругу из ступора.
- И после этого кое-кто заявляет, что это я переучился, - почти добродушно проворчал Рон, и тут оцепенение оставило Гермиону столь же внезапно, как и напало на нее: выкрикнув одно-единственное слово: "Отражение!" - она плюхнулась на заботливо подставленный Роном стул, словно силы ее оставили.
- Единственное, что меня радует, - изрек Гарри по здравом размышлении, - так это то, что насчет меня и Гриндевальда никаких пророчеств не было. Не было ведь? – С этими словами он вопросительно воззрился на все еще не пришедшую в себя Гермиону.

Когда Кармела зашла к Астарте на традиционную утреннюю чашку чая, та флегматично сообщила ей:
- Ты должна мне по гроб жизни, Амбридж. – Не дождавшись ответа, она оторвалась от списка, который просматривала, и сообщила: - Ты же в курсе, что Крейде отстранили от дела о пропаже хогвартских студентов? Так вот, теперь его отдали тебе.
Вопреки радужной прелюдии, следователь не выказала восторга от этого известия: опустившись на стул, она уставилась в окно с таким видом, словно пыталась переварить свалившуюся на нее неприятность. Словно не замечая этого, Астарта продолжала:
- Хотели назначить Прикли, но, сказать по правде, на что он вообще способен, если даже носки в тон подобрать не в состоянии? Разумеется, Скримджер тут же начал бурчать, что у тебя, мол, и так три текущих дела…
- Вот именно, - изрекла Кармела, выйдя ради этого из состояния прострации.
- Ну я и предложила передать парочку Прикли, - отнюдь не сочла это затруднением Астарта. – Велика задача: найти несколько краденых метел да поймать хулигана, который превратил дверную ручку Робардса в портал на остров Пасхи – положа руку на сердце, пусть бы он там и оставался…
- Но мне вовсе не хотелось бы, чтобы Айлиль думал, будто это я отняла у него это дело, - перебила ее Кармела.
- Он сам отлично понимает, что его бы сняли в любом случае, - отрубила Астарта. – И, полагаю, он сам будет рад тому, что поисками его приемного сына руководит компетентный сотрудник, а не это недоразумение с палочкой.
- Не сказать, чтобы я сама так уж хотела этим заняться, - возразила Кармела. – Обстоятельств дела я не знаю, и даже на мой непредвзятый взгляд, легкого раскрытия тут не предвидится…
- По-моему, тебе не помешает встряхнуться, дорогая, - безапелляционно заявила ей Астарта. – Если будешь продолжать копаться в своей рутине, которая, несомненно, очень способствует твоему карьерному росту, у тебя заведутся мозгошмыги. Да-да, мозгошмыги! – грозно повторила она, видя, как ухмыляется собеседница. – Будешь как бедняжка Мафалда, которая только и способна, что подписывать бумажки, а ведь подавала такие большие надежды…
- Расскажи мне о бумажках, - усмехнулась Кармела. – Что ж, раз ты за меня уже все решила, остается попросить Айлиля ввести меня в курс дела…
- Боюсь, тут может выйти некоторая заминка, - таинственно бросила Астарта. - Когда ему сообщили об отстранении от дела, он куда-то уехал, никого не поставив в известность о месте назначения. Дома его нет, Финниганы понятия не имеют, куда он подевался; иными словами, остается надеяться, что в нем хватит здравого смысла, чтобы не пропасть вслед за остальными.
- Может, оно и к лучшему, - вздохнула Кармела. - Взгляну на дело свежим взглядом…
- Что ж, удачи, - пожелала ей подруга, отхлебывая чай. – Если не появишься к обеду, пойду откапывать тебя из-под лавины бумаг.

- Ну как успехи со свежим взглядом? – первым делом поинтересовалась Астарта, внося в тесный кабинет Кармелы самоподогревающийся котелок с кофе.
- Это какая-то полная бессмыслица, - изрекла Кармела, запуская пятерню в густую шевелюру – судя по состоянию ее прически, за последние несколько часов она только это и делала.
- А почему ты перечитываешь документы полугодовой данности? – спросила Астарта заглянув в свиток, который изучала подруга.
- Да потому, что все, что касается Хогвартса, не имеет никакого смысла. Какие-то василиски, темные лорды, дементоры, соплохвосты – сам крюкорог ногу сломит. Опять же, эти подростки, - с этими словами она извлекла свиток из-под груды других. – Все указывает на то, что они покинули школу по доброй воле, что в таком возрасте не столь уж редкое явление. А вот то, что от всех четверых до сих пор ни слуху, ни духу – вот это необычно. Конечно, с кем-то из них могло случиться несчастье, но не со всеми же сразу! Если бы я не знала наверняка, что это лишь параноидальные измышления нашего дипкорпуса, то решила бы, что их и впрямь крадут персидские маги для перевербовки… Кто-то за этим точно стоит, с этим не поспоришь, но, поскольку действовал он – или она – исключительно руками юных магов, которые пропали, то непонятно, за что зацепиться…
- И поэтому ты изучаешь дела давно минувших дней, - догадалась Астарта. – Надеешься обнаружить в них того самого злоумышленника.
- Ага, - угрюмо согласилась Кармела. – И в сомнительных личностях там недостатка, уж поверь мне, не было. Но при этом все, что мне удалось отыскать, это… вот. – С этими словами она протянула подруге свежее издание «Гнезда импов».
- Ты еще в «Придире» улик поищи, - фыркнула Астарта. – Не зря я опасалась насчет мозгошмыгов.
- Нет, ты глянь, - настаивала Кармела. – Конечно, они и прежде печатали про Хогвартс всякий вздор: «Станет ли Дамблдор третьим Темным Лордом?», «Распределяющая шляпа действует случайным образом – сенсационное разоблачение!», «В Хогвартской совятне разводят гиппогрифов» и прочую муть, под стать тому, что они публикуют о всех более-менее значимых личностях. Но этот Пикси Во Мраке в своих статьях проходится не только по Дамблдору с Гарри Поттером, но и по Эштону, О'Рахилли, Люпину и Уолтеру.
- Теперь понятно, почему ты за ними столь пристально следишь, - удовлетворенно кивнула Астарта.
- Вот скажи, ради Мерлина, кому во всем магическом мире интересен О'Рахилли?
- Одного представителя я знаю, - загадочно бросила Астарта.
Не обращая внимания на ее слова, Кармела продолжала:
- Разумеется, я уже навестила редакцию «Гнезда импов» - та еще шарашка, скажу я тебе; судя по обстановке, я бы скорее поверила, что они и впрямь разводят импов, чем издают газету. Разумеется, они наотрез отказались раскрывать личность автора статьи и, разумеется, тут же пошли на попятный, стоило повиснуть в воздухе первым слогам слова «клевета». Как бы то ни было, личность автора им и вправду неизвестна, так что единственное, чего мне удалось добиться – это клятвенного заверения, что больше они его статьи печатать не будут. Разумеется, - Кармела воздела указательный палец в воздух, словно подчеркивая свои слова, - я тут же заверила их, что это совершенно лишнее – напротив, им и впредь следует публиковать любые материалы, которые предоставит этот плодотворный автор.
- И ты так легко приняла на веру их слова? – покачала головой Астарта. – Я тебя не узнаю. Типа: он приходил в плаще и в маске, а говорил нарочито хриплым голосом…
- Все материалы приходили почтой, с казенной совой, так что единственное, в чем можно быть уверенными – так это в том, что у него есть деньги на подобную услугу.
- И они опубликовали статьи, приходящие по почте не пойми от кого? – недоверчиво переспросила Астарта.
- К сожалению, именно так они и работают, - скорбно признала Кармела. – Это же тебе не пресс-отдел Министерства магии…
- Плохой пример, - фыркнула Астарта. – Порой я сама подкидываю им сенсацию-другую, когда мне скучно.
Эти слова заставили Кармелу задуматься, так что она замолчала, склонившись над газетой.
Астарта же, разливая кофе из котелка по кружкам, заметила:
- Сказать по правде, я не вполне понимаю, почему ты уделяешь этому столько внимания – ты действительно думаешь, что этот писака может иметь какое-то отношение к исчезновению учеников? Или я не так уж ошибусь, предположив, что таким образом ты просто убиваешь время в ожидании серьезных улик?
- Не так уж ошибешься, - вздохнула Кармела. – А что же, по-твоему, мне трясти Келтхайра? На мой взгляд, его участие в этом еще менее вероятно. Почему вообще Айлиль вообще к нему прицепился, хотела бы я знать?
- Надо вам в команду кого-нибудь третьего, - любезно предложила Астарта. – Авось он по случайности нападет на след настоящего злоумышленника…
Внезапно их уютный междусобойчик был нарушен появлением Джона Долиша за которым проследовал высокий смуглый незнакомец в черной мантии - вдвоем они заняли все свободное пространство, остававшееся в кабинете следователя. Свое появление Долиш объяснил скупой фразой:
- К вам тут коллега из Венгрии, - после чего покинул кабинет, освободив ровно столько места, чтобы Астарта смогла выскочить из-за стола с возмущенным возгласом:
- Чаю людям попить не дадут!
Пронаблюдав внезапное бегство двух сотрудников министерства, нежданный гость тем не менее не утратил самообладания - широко улыбнувшись, он изрек:
- Целую вашу руку! - и протянул Кармеле ладонь, по-видимому, чтобы осуществить это намерение. Та поспешно пожала его пальцы, тотчас спрятав руки за спину, и как можно радушнее поинтересовалась:
- Что привело вас в наши края, да еще в столь промозглый сезон? От Будапешта ведь, как я понимаю, путь неблизкий?
- Пересадки каминной сети действительно представили немалую задержку, - признался гость. Судя по неторопливости, с которой он подбирал слова, английский давался ему с не меньшими трудностями. Спохватившись, он добавил: - Мое имя - Шандор Бенце, мракоборец венгерского Министерства магии.
- Рада знакомству, мистер Бенце, - поспешила ответить Кармела, чем отчего-то повергла гостя в недоумение.
- Разумеется, вы можете называть меня Бенце, - пробормотал он, - но мне позвольте называть вас мисс Амбридж.
Спохватившись, что до сих пор держит утомленного дорогой гостя на ногах, Кармела поспешила предложить ему стул, только что покинутый Астартой и наконец-то уселась сама - вскочив при появлении незнакомца, она так и стояла, зажатая между собственным стулом и столом.
- Прошу извинить, что перехожу сразу к делам, - наконец-то сообщил гость, оккупировав стул, - нашу тюрьму для особо серьезных преступников…
- Нурменгард, - предположила Кармела.
Кивком подтвердив ее догадку, гость продолжил:
- …покинул один из серьезных заключенных.
Несмотря на всю серьезность сообщаемых венгерским мракоборцем сведений, Кармелу так и подмывало спросить, не серьезный ли это Блэк.
[Игра слов: Sirius читается почти также, как serious - серьезный]
Сдержав этот недостойный порыв, она была вознаграждена следующей информацией:
- Из наших докладчиков стало известно, что эта особо…
- Серьезная, - услужливо подсказала Кармела, однако гость мотнул головой:
- …опасная личность ныне обитается на территории вашего государства. Если вы позволите нам совершить на вашей территории оперативные действия, то она будет возращена в свою резиденцию. - Выдав этот монолог, венгерский мракоборец выдохнул с явным облегчением, выжидательно воззрившись на собеседницу.
- Могу я поинтересоваться, что это за источники? - спросила Кармела, чувствуя себя уязвленной, что о прибывании беглого нурменгардца иностранным следственным органам стало известно раньше, чем их собственным. - И что это за заключенный?
- Конфиденциальная информация, - ответил венгерский гость почти извиняющимся тоном.
Переварив это, Кармела задала вопрос, который следовало бы огласить в самом начале этой странной беседы:
- Почему же, позвольте спросить, вы обращаетесь ко мне? Вам нужен глава Аврората, или Дипломатический корпус, или сам министр Фадж - чем могу помочь вам я?
- Дело в том, - Шандор Бенце нахмурился, словно собираясь с силами для еще одного монолога, но ограничился кратким:
- В ваших кругах он известен под именем Монте-Кристо.
- А это вам откуда известно, позвольте спросить? - не замедлила с замечанием Кармела.
Гость произвел весьма замысловатое движение головой, словно дирижер в разгаре выступления - по-видимому, оно было призвано обозначать все те же "конфиденциальные источники", после чего с видимым удовлетворением повторил:
- Монте-Кристо.