Гарвесте Аддамс и Кубок Огня

Глава 1

Якоже предати душу свою есть первыя и главнейшия мерзость на земли. Есть же тот жестокий и неправедный Муж, исполненный самыя диавольския хотения, что повергнетъ сей участи душу свою и души техъ, с кого взыщетъ он найбольшую мзду – мзда та Смерти самой. И по уплате той, и за таку лишь дань, он тогда сумеетъ разъяти свою душу и заключити малу часть ея во избранный допреж Сосуд. И тако уверитъ ся, яко свободенъ есть от власти Безносой Старухи и отныне безсмертенъ есть, ведает же, яко будетъ обреченъ на муки вечныя, ежели буде лишитъ ся того Сосуда.

Гарвесте еще раз вчитался в путаный текст пожелтевшего от времени и потрескавшегося по краям пергамента, провел пальцем по словам «жестокий и неправедный» и, подняв голову, с любопытством обратился к своей бабке:

– Бабушка, у тебя случайно нет хоркрукса?

– Нет, - прокудахтала бабка Фрамп, не отрываясь от вязки, с каким-то остервенением вывязывая новый свитер для Пуберта. С четырьмя рукавами. – Это было бы жульничеством.

– Разве мы не жульничаем постоянно?

– Только не когда дело касается Сссмерти, – прошипела она с явным наслаждением. – Какой смысл останавливать ее или пытаться ее избежать?

– Кузен Артур сделал для тебя философский камень пять лет назад, - задумчиво продолжил он. Об этом он тоже немало читал, особенно после первого курса, заинтригованный той чепухой, что несли тогда Квиррел и Том. Изобретенный в среде алхимиков, он содержал в себе конденсат тысячи жизней невинных жертв, отданных недобровольно и собранных в один раз. Насколько он слышал, их кузен Артур недавно переехал. Опять.

– И я выкинула его, - мрачно оскалилась бабка, обнажая в улыбке черные гнилые пеньки зубов. – Смерть восхитительна. Для того Аддамсы и живут.

……………
оОООо
……………

Покрытая грязью, исхудалая фигура человека начала мелко дрожать, как только открылась дверь камеры. Сил на то, чтобы кричать, уже давно не осталось.

– Доброе утро, Питер. – Он дружелюбно улыбнулся своему пленнику и уселся прямо на холодный каменный пол. Крысы и тараканы разбежались от него в разные стороны. – Как поживаешь сегодня?

– П-прошу… - вырвалось из потрескавшихся, кровоточащих губ. – Н-не надо…

Сестра тренировалась до этого только на мелких животных, лишь иногда на забредшем случайно медведе, но он уже видел, что она унаследовала не только внешность, но и несомненный талант Матери. Уэнсдей действительно становилась мастером.

– Ну-ну, я всего лишь хотел немного поговорить. Думаю, ты кое-что знаешь про дорогого Тома и его хоркруксы. Если не возражаешь, расскажи мне немного о них. Что скажешь?

Тень упрямого непокорства затаилась в измученных глазах пленника.

– Н-нет…

Так, так, так. Это было, несомненно, достойно восхищения. Похоже, его преданность еще не испарилась совершенно. Том Риддл, должно быть, умел производить на людей впечатление. Гарри внимательно изучил записи тех его речей, что ему удалось раздобыть – все о превосходстве чистой крови и об истреблении магглорожденных. Он вообще много читал этим летом. Это было очень познавательно.

Однако чтение не являлось единственным источником информации.

На мгновение в тусклом свете свечи остро блеснуло лезвие ножа.

……………
оОООо
……………

Пальцы Ремуса дрогнули, когда кожаные ремни затянулись еще туже. Кабели загудели от напряжения. Краем глаза Люпин видел, как полетели искры из-под старого рубильника.

Сириус со вставшими дыбом волосами нервно подпрыгивал немного в стороне. Пытаясь трясущимися руками удержать стакан с водой, он улыбался широкой полубезумной улыбкой в пол-лица. Наверное, это и в самом деле безопасно.

И все же…

– Гарри, это… это ведь не опасно, нет?

Уэнсдей фыркнула, ее рука уже тянулась к рубильнику, хотя устройство еще не пришло в полную готовность.

– Валькирия, не дразни его, - улыбнулся стоявший рядом с Сириусом Гарри. Он похлопал своего крестного по плечу, и с мужчины посыпались искры. – Не волнуйся, дядя Ремус. Твоя магия смягчит воздействие, интуитивно защищая тебя. Ты всего лишь почувствуешь небольшое покалывание. Волшебников очень сложно убить обычными способами.

– Но это не значит, что мы перестанем пытаться, - пробормотала Уэнсдей. – Готовы?

Почему-то он не чувствовал уверенности.

……………
оОООо
……………

Сириус зашел на кухню, тяжело топая испачканными в земле ботинками. Позади него по паркету тянулась цепочка темных следов, которые старательно вытирала за ним Вещь.

– Дядя Сириус, - поприветствовал его Гарвесте из-за стола. – Как тебе первое погребение?

– Удивительно расслабляющие ощущения, хотя пауки были слегка великоваты.

Гарри посмотрел на Пагсли.

– Я подумал, что некоторое разнообразие будет не лишним. Не многим доводилось быть погребенными вместе с тарантулами.

– Да, и для этого есть свои причины. – Сириус ухмыльнулся в ответ, и большое мохнатое тельце приземлилось прямо в тарелку светловолосого парня, скрюченные лапки паука не оставляли сомнений в постигшей его участи. Тарантул выглядел подозрительно знакомым.

– Мама, я не могу найти Гектора! – послышался голос Уэнсдей сверху.

Пагсли переглянулся с Сириусом. Через секунду они вместе выбежали из кухни.

……………
оОООо
……………

Процесс проталкивания впятером в узкую телефонную кабинку вызвал у него легкий приступ клаустрофобии. Гарри отступил чуть в сторону, когда ставший за последний год еще шире в плечах Пагсли попытался использовать преимущество тесного замкнутого пространства.

– Имей совесть, Пагс. Не можешь подождать секунду? Внизу тебя ждет полно отличных мишеней.

– Беззащитные мишени – это совсем не так весело.

Уэнсдей резко наступила на ногу своему старшему брату. Ее туфли были снабжены специальными стальными набойками.

Вперед к телефонному аппарату пролез Сириус, замаскированный с помощью накладной бороды, контактных линз и старой шляпы Ларча. Наконец, вслед за остальными в будку затащили Ремуса, который все никак не мог прийти в себя после своего первого трансатлантического зелья, и закрыли за ним дверь. Затем последовало несколько минут полнейшей неразберихи, когда Гарри и Уэнсдей вдвоем отбивали атаки Пагсли, а Сириус пытался набрать нужный номер, при этом умудрившись остаться в живых и желательно без тяжких телесных повреждений. В конце концов, раздражающе писклявый голосок в трубке бодро проверещал, вызывая у всех нервные спазмы:

– Добро пожаловать в Министерство Магии! Пожалуйста, назовите ваше имя и цель визита!

Гарри перехватил руку сестры, замахнувшуюся было, чтобы врезать по телефону, и ответил оператору:

– Гарвесте, Уэнсдей, Ливерворт, Люмено и Перикл Аддамс с визитом в Отдел Тайн.

– Гарри, что еще за «Перикл»?

– Тебя хоть не окрестили «Ливервортом», - пробормотал Сириус.

– Благодарим за посещение! Пожалуйста, прикрепите бейджик спереди к вашей мантии! Желаю вам приятного визита в Министерство Магии!

– Где можно найти этого оператора? – взбешенно прошипела Уэнсдей, выхватывая бейдж со своим именем с таким оскорбленным видом, словно ей только что преподнесли букет роз. Телефонная будка начала спуск под землю. – Я бы с ней перекинулась парой слов.

– Всему свое время, моя валькирия, - с улыбкой проговорил Гарвесте, успокаивающе похлопав ее по плечу и вовремя избежав ответного нападения.

……………
оОООо
……………

Пагсли на секунду остановился перед фонтаном Волшебного братства, чтобы кинуть что-то в воду. Минуту спустя атриум Министерства был заполнен густым лондонским смогом, концентрированным, ядовитым и вязким, как бабушкина каша, только без глаз. Пронзительно взвыли сирены, послышался топот ног, и вскоре мимо них пронеслась толпа облаченных в темные плащи служащих. Оставшаяся незамеченной, пятерка, минуя охрану, спокойно прошла дальше к лифтам.

Брови Уэнсдей хмурились все то время, пока спускавшийся лифт наигрывал им свою механическую, бренчащую, словно связка пустых консервных банок, мелодию. Сириус и Ремус на всякий случай отошли подальше от нее.

Наконец, они прибыли на девятый уровень. Так как маленький фокус Пагсли отвлек внимание практически всех невыразимцев, они прошли, не задерживаясь, в Зал пророчеств.

Все внимательно выслушали предсказание. Сириус плотно сжал губы, скрытые под густой бородой, и стиснул зубы. Ремус до боли сдавил в руке свою палочку. Гарри и Пагсли обменялись многозначительными улыбками поверх головы сестры, которой не терпелось покинуть зал.

Вскоре они уже были дома. Девушку-оператора они прихватили с собой.

……………
оОООо
……………

– Гарвесте говорил мне, что вас называют Черной вдовой Великобритании.

Сирена Забини отвернулась от окна. За домом на кладбище снова играли дети. Раздались приглушенные звуки нескольких взрывов, и что-то ударилось об окно с такой силой, что стекло треснуло.

– Не думаю, что я достойна такой чести, - задумчиво произнесла она, отпивая из чашки, где плавали головастики. – За это прозвище нужно благодарить неуемную фантазию британской магической прессы.

Мортиша, сидевшая напротив нее с такой же изящной фарфоровой чашкой в руках, улыбнулась в ответ, в ее завораживающе глубоких глазах блеснули смешинки.

– И все-таки – четыре мужа. Куда вы их всех деваете?

– В этом помощь Блейза просто неоценима, - счастливо вздохнула Сирена. – Он копает так, будто был рожден для этого.

– А он был?

– Конечно.

……………
оОООо
……………

Зал обсерватории, больше известный как большой бальный зал, светился в ночи, освещаемый сотнями сальных свечей. В углу расположились музыканты, игравшие на удивление приятные на слух, мелодичные вещи. Ремус поначалу очень этому удивился, но с другой стороны, подумал он, подняв взор к высокому стеклянному потолку, Аддамсы, похоже, действительно ценят и любят красивые вещи. Это вполне понятно. Они и сами были по-своему красивой, хотя вместе с тем жутковато мрачной, Семьей.

И Гарри в нее прекрасно вписался. Он стоял сейчас со своим младшим братом на руках, одетый в изумрудно-зеленый шелковый корсет и длинную юбку в тон. Гермиона объяснила Ремусу, почему сын его покойного друга был склонен носить исключительно женскую одежду, но какой бы непривычной ни казалась эта идея, она не отменяла того факта, что Гарвесте Аддамс, с его тонкими чертами лица и выразительными глазами, выглядел просто завораживающе.

По-видимому, Семья также неплохо разбиралась в современных модных течениях, если судить по количеству тюля и шифона в помещении. Все вместе напоминало музей моды, посвященный стилям конца 1400-х – начала 1700-х.

– Мы танцуем для умерших! Мы танцуем для живущих! Мы танцуем для друзей, старых и новых! А сейчас, Сириус Блек и Ремус Люпин… мы танцуем для вас!

Ремус удивленно вскинул голову, услышав свое имя, и увидел, как под звуки тамбурина Пагсли, Уэсдей и Гарри с все еще прижатым к груди Пубертом закружились в центре зала. Гомес, одетый в ярко-алую шелковую рубаху с черным воротником-стойкой, с гордостью объявил нечто под названием «Мамушка».

Мелодия увлекала и зачаровывала. Все женщины Семьи подпевали, звеня монетами и притоптывая каблуками. Тонкая, гибкая фигура Мортиши словно слилась в порыве страсти с изгибами кроваво-красной скрипки в ее руках, когда она вместе с остальными музыкантами аккомпанировала танцующим.

Дети демонстрировали потрясающую акробатику и совершенно не боялись рисковать жизнью Пуберта. Ребенку было уже пять лет, так что требовалась значительная сила и тренировка, чтобы без конца подбрасывать его в воздухе. Сначала он оказался в руках Уэнсдей, потом перекочевал к Гарри, затем был брошен Пагсли, который ногой перебросил его обратно Уэнсдей, которая в свою очередь исполнила сложное сальто с разворотом, одновременно посылая малыша в полет в сторону Гарвесте. На лице Пуберта читался чистый экстаз.

Наконец, с громким всплеском он приземлился в чаше с пуншем, и в воздухе засверкали лезвия ножей. Ремус попытался подсчитать их количество, но даже его зрение, усиленное способностями оборотня, не могло четко проследить за стремительными движениями танцующих. Ножи раз за разом взлетали в воздух, сверкая в неровном свете свечей, напоминая стайку серебристых рыбин, и вот они замелькали все быстрее и быстрее, пока в какой-то момент Гарри и Уэнсдей не переглянулись. В следующее мгновение почти все ножи полетели в сторону Пагсли, лишь изредка темноволосые брат с сестрой обменивались бросками. Их светловолосый брат буквально вертелся волчком, демонстрируя нечеловеческую скорость и координацию движений. Каждый его удар, каким-то чудом всегда приходившийся на рукоять, а не на лезвие ножа, отсылал летящие клинки в сторону не прекращавшей играть Мортиши. Ту, казалось, совершенно не заботило, что она находилась на волосок от смерти. Каждый раз ножи пролетали мимо, буквально в паре дюймов от ее головы, чтобы взамен воткнуться глубоко в стену за ее спиной. В конце концов, когда были брошены последние ножи, Уэнсдей и Гарри выхватили за рукояти последнюю пару (Уэнсдей левой рукой, Гарри правой) и бросились вдвоем к безоружному брату.

Казалось, он не сможет вовремя их остановить. Казалось, что сейчас они в самом деле отрежут ему голову.

Разворот, замах, затем глухие удары – тум, тум, тум - и вот уже Пагсли крепко держит брата и сестру за руки, и все трое кланяются впечатленной публике, а у их ног звенят и вибрируют от силы удара воткнувшиеся в дубовый пол ножи.

– Гарри, это поразительно! – воскликнула Гермиона, когда ее друг, даже не сбивший дыхания, подошел к ней после выступления. – Ты должен меня этому научить!

– И меня! – заявил Драко с широко распахнутыми глазами, в шоке от одного количества ножей, как иглы спину ежа, покрывавших стену за спиной матери Семейства.

Блейз подозрительно смотрел на своего улыбавшегося друга:

– Во время тренировок ты нам такого не показывал.

– Это давняя семейная традиция, мои юные друзья! – сообщил Гомес, обнимая Пагсли одной рукой и прижимая его к себе. – Вам этому не научиться, пока вы не войдете в число ее членов.

Гермиона вместе с Драко жарко покраснели от намека. Блейз отбросил в сторону чувство собственного чистокровного достоинства, и спрятал пылающее лицо за огромным блюдом страусиных ножек.


Глава 2

……………
оОООо
……………

Дом был покосившийся и обшарпанный, напоминающий попрошайку, затесавшегося среди блестящего, одетого с иголочки избранного сообщества особняков площади Гриммо. Атмосфера внутри дома была подавляюще темной и холодной, почти как в Тайной комнате, лишь с чуть более плесневелым оттенком.

– Теперь понятно, почему ты сразу себя почувствовал у нас как дома.

Сириус, осторожно ступавший по скрипучему паркету, смущенно почесал в затылке:

– Ну, моя семья была далеко не такой гостеприимной, как ваша, и этот дом так толком и не стал мне родным…

– Предатель крови! Беспутный, бестолковый олух! – гневно провизжал чей-то высокий пронзительный голос. – Я проклинаю тот день, когда ты появился на свет!

– Это тоже стало одной из причин. Драгоценная maman. Как бы мне хотелось вырвать ее ядовитый язык.

– Желание исполнено. Уэнсдей?

Тонкая фигурка девушки вышла вперед, на губах ее играла совершенно аддамсовская улыбка, а рука ее уже сжималась на рукояти ножа.

– Портрет? Это что-то новенькое. Как думаете, они могут чувствовать боль?

– Грабители! Предатель крови! Убирайтесь из дома моей госпожи!

– О! Домовой эльф!

Он продержался ровно две минуты, и его наполненные ужасом и болью крики сопровождали остальную компанию по пути на второй этаж.

……………
оОООо
……………

Опасные темные артефакты, которыми был наполнен особняк, дали возможность хорошенько поразвлечься Пагсли с Уэнсдей, потом они прихватили некоторые в качестве сувениров. Также были найдены несколько флаконов с кровью для бабушки Фрамп и приличное собрание засушенных голов, которое отлично дополнит коллекцию Матери. Там еще была куча разнообразного холодного оружия, и некоторые лезвия даже были смочены в каком-то экзотическом яде, что точно заставит Отца хлопать от радости в ладоши. Нашлось также несколько емкостей со взрывчаткой, что было довольно неожиданно, если учесть, насколько, по словам Сириуса, в семье было велико отвращение ко всему маггловскому. Очевидно, и превосходящей чистокровной расе иногда нужно было выпускать пар. Дядя Фестер будет доволен.

Они переходили из комнаты в комнату, где их поджидали стайки расплодившихся докси и пикси, и всевозможных других мелких вредителей. Гарри позволил своей сестре, фигурально выражаясь, распустить руки и перетрясти весь дом вверх дном. Ее густые длинные волосы сослужили ей как всегда верную службу, так же как ему – его юбки. После года в школе она ничуть не изменилась. Бобатон, презрительно заметила Уэнсдей, изобиловал легкими мишенями.

Во всем этом изобилии темной магии, вызывавшем легкое головокружение и чувство эйфории, Гарри все же уловил кое-что особенное. Знакомое по прошлому году неприятно тянущее, немного покалывающее ощущение концентрировалось вокруг довольно вульгарного медальона, с большой стилизованной буквой «С» на крышке. Интересно, что можно сказать о личности Тома, если судить по тому, какие вещи он использовал как вместилища своей души – все они были массивными, броскими артефактами, весьма ценными в магическом мире. Словно он пытался этим что-то компенсировать.

Он подхватил медальон и направился в другую заброшенную комнату, предоставив своей семье продолжать экскурсию без него. Серебро медальона вдруг опасно заблестело в пыльном свете, лившемся из заросшего паутиной окна, и пульсирующая исковерканная магия хоркрукса попыталась атаковать его.

«Эх, старина Том, – мрачно улыбнулся он. - И что за характер!»

Как и в прошлый раз, вкус хоркрукса был довольно необычным, даже более странным, чем те весьма оригинальные блюда, что предпочитала готовить бабка Фрамп. К нему определенно надо было привыкнуть. Зубы Гарри вонзились глубоко в поржавевшее серебро, и он получил особое удовольствие, когда услышал еле различимый в тишине тонкий болезненный вопль.

…………...
оОООо
……………

Чувствуя себя приятно сытым, Гарри вернулся к своим спутникам, которые столпились в очередной заброшенной комнате вокруг постамента с широкой каменной чашей. Чаша была древней, словно высеченной из цельного куска скалы, и вязь незнакомых рун, врезанных накрепко в камень, украшала ее края. Внутри какая-то вязкая непрозрачная жидкость лениво плескалась о стенки сосуда, хотя ее поверхности никто не касался.

– Это можно выпить? – поинтересовался Гарвесте, присоединяясь к членам семьи.

– О, нет, боги, - Сириус даже немного позеленел от такой идеи. – Это воспоминания, те, которыми дорожили в моей семье и хранили их здесь специально, чтобы делиться друг с другом. В этом думосборе они собирали все убийства, свидетелями которых стали, все пытки, в которых принимали участие, вообще все свои отвратительные, аморальные, жуткие поступки, которыми они гордились и были не прочь похвастать перед всей семьей по особым случаям.

– Что, правда?

– Гарвесте Аддамс, даже не думай об этом…

Но было уже поздно. Трое ребят одновременно, не теряя ни секунды, нырнули вниз головой. Через некоторое время Сириусу все же удалось их выловить. У всех троих на лицах расплылись одинаковые широкие улыбки.

– Сколько новых идей!

……………
оОООо
……………

Гарри наблюдал за двумя мохнатыми тварями, рыскавшими по семейному кладбищу при свете полной луны. Они носились меж могильных плит, изредка игриво покусывая друг друга за лапы. У одной был густой бурый мех в серебристых подпалинах, другая была черной, как смоль.

– Снова приглядываешь за нашим дорогим оборотнем, моя змейка?

Гарри повернул голову и улыбнулся Матери, шагнувшей из густой тени навстречу ему. Наверху на крыше воздух был сладок и свеж, пахло болотным илом, гниющими водорослями и еще чем-то, что, по-видимому, решила приготовить сегодня на ужин бабушка. Прекрасно бодрит.

– И за дядей Сириусом. Или, лучше сказать, Ливервортом. – Он тепло улыбнулся Матери, когда она положила руку ему на плечо. Свет луны всегда придавал ее коже неживое свечение, тогда как глаза ее углублялись и становились еще выразительнее. – Спасибо, Мама, что позволили им остаться.

– Они часть Семьи. – Все, что сказала она в ответ, одарив его своей замораживающей улыбкой. И действительно, Гарри знал, что этого достаточно.

……………
оОООо
……………

Гарри снова вздохнул. Квиддич оставался одной из тех немногих вещей, что из года в год умудрялась портить ему жизнь.

Сириус носился по дому как сумасшедший, в полном экстазе крича во всю мощь своих легких:

– Кубок мира по квиддичу! Кубок мира по квиддичу!

Ремус, наблюдавший эту сцену за завтраком, закатил глаза и снова вернулся к блюду из морской капусты. Та приветливо помахала ему кончиком водоросли.

– Что это за Кубок мира такой? – с любопытством спросил Отец, сворачивая газету и наблюдая, как их «дядя Ливерворт», перепрыгивая ступеньки, скачет вверх по лестнице, делает пируэт вокруг Ларча и спускается обратно, перепрыгивая две ступеньки за раз.

Пагсли объяснил:

– Квиддич – это игра, Отец, в которую играют, летая на метлах. Я был как-то вышибалой в школьной команде Салема, но меня дисквалифицировали за нарушения. Не пойму, зачем тогда нужна бита, если ей нельзя хорошенько заехать по чьей-нибудь голове?

– Драко выслал нам билеты на финальный матч, - печально объявил Гарри своей тарелке с апельсиновой кашей. – Опять жариться на солнце. Как здорово.

– Но это же чудесно!

Гарри поднял голову и встретился взглядом с еще более безумными, чем обычно, глазами Отца. Гарвесте стал отмечать, что в последнее время Сириус становился все ближе по характеру к Отцу. Такие мысли были приятно пугающими.

– Нам надо непременно пойти. Maman, готовьте зелье! Мы отправляемся в Британию!

Гарри переглянулся с Пагсли. Когда в последний раз Отца заинтересовал футбол, в итоге целый стадион сравняло с землей, а окрестные больницы еще несколько недель были переполнены.

Гарри заулыбался. Возможно, ему все-таки удастся повеселиться.

……………
оОООо
……………

– Что за отвратительная вонь!

– Что это за… почему у ее куклы нет головы?

– Это Сирена Забини?

– Это рука?

Блейз поморщился и поборол желание заткнуть уши, чтобы не слышать нарастающе громких комментариев столпившихся зевак. Впереди, весело воркуя, его мать шла под руку с Мортишей Аддамс и бабкой Фрамп, за последней тянулось привычное амбре из смеси пороха, водорослей и недержания. Рядом с ним Гарвесте и Уэнсдей оживленно обсуждали последнюю пыточную сессию, которую они смотрели в думосборе Блеков. Дядя Ливерворт, буквально вибрируя от восторга, шел позади, а рука дяди Люмено удерживала его на месте, не давая снова сорваться на бег.

– Люциус Малфой! – размашисто прошагав по газону, поприветствовал надменного аристократа как всегда радостно-возбужденный Гомес.

Люциус Малфой был застигнут врасплох второй раз в своей жизни.

Стоявший рядом с ним Драко просиял, завидев поднимавшуюся на холм процессию.

– Гарвесте! Блейз!

– Ты не представишь нас, Драко?

Что касалось их матерей, тут Блейз не завидовал Драко. Нарцисса во многом напоминала Мортишу, но была начисто лишена ее приветливости. Своим драконовским взором она обвела представшую перед ней разношерстную группу.

– Естественно, мама. Позволь представить тебе мистера Гомеса, миссис Мортишу и мадам Эсмеральду, Перикла…

– Честное слово, Мама, ты не могла для меня выбрать имени получше? Оно звучит так полно.

- …Гарвесте, Уэнсдей и мистера Фестера, мистера эээ… Ливерворта, мистера Люмено и Пуберта Аддамс. И Вещь. И Ларч, их мясник. И миссис Забини и Блейз Забини. – Драко сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. – Дамы и господа, это моя мать, леди Нарцисса Малфой.

Бабушка Фрамп хихикнула:

– У тебя ее фигура. Очень гибкая, тонкая. Прекрасно смотрится на дыбе.

– Maman, - предупредила Мортиша. Она плавно приблизилась к суровой госпоже и протянула тонкую бледную руку с длинными алыми ногтями. – Это честь для нас.

Нарцисса пожала ее руку и не вздрогнула. Блейз был невольно впечатлен. Затем миссис Малфой выхватила взглядом шрам на лбу Гарвесте и приоткрыла рот от удивления. Только бы она…

– Пойдемте, посмотрим стадион поближе! – воскликнул Драко из чувства самосохранения, хватая Гарвесте за руку и тем самым, возможно, предотвращая преждевременную мучительную смерть матери.

……………
оОООо
……………

– Драко, - прошипел Блейз, как только они немного отошли от остальных. Он, тем не менее, продолжал кидать осторожные взгляды в сторону взрослых, еще не успевших спуститься с холма. – Как ты думаешь, твоя мать… или отец…

– Не знаю я, - прошептал в ответ Драко. – Просто они…. Отец говорил, что темная метка на его руке начала темнеть. Я хотел…

– Дорогие?

Драко с Блейзом тут же замолкли, чувствуя, как внутри у них все переворачивается. Гарвесте склонил голову на бок, раздумывая, что бы могли значить выражения их лиц. Они прошли глубже в лес, чтобы избежать подслушивания. Гарвесте легонько провел кончиками пальцев по щеке каждого.

– Что случилось?

Блейз ничего не сказал. В конце концов, его мать никогда открыто не поддерживала Темного лорда, а теперь, после встречи с Аддамсами, уж тем более не собиралась этого делать. Аддамсы, погруженные по пояс в магию крови и служащие древним богам, были по-настоящему «темными».

– Мои родители… мой отец, - начал нерешительно Драко, затем продолжил, еще невнятнее, - я сам бы никогда, но мой отец, он…

– Он ведь был одним из Пожирателей смерти старины Тома, не так ли?

– Он тут ни при чем, - попытался оправдаться Драко. – Это… это все идеология чистокровных, влияние рода, но я бы не стал – ведь Гермиона моя подруга – но…

Его лба коснулся ледяной поцелуй, затем та же успокаивающая ласка досталась и Блейзу.

– Ты слишком переживаешь, дорогой, - тепло, с заботой в голосе сказал, отстраняясь, Гарвесте. Уэнсдей все это время внимательно следила за дружеским разговором. – Моя семья никогда не причинит вреда твоей.

– Но ты был Гарри Поттером, - в свою очередь, с заботой в голосе сказал Блейз, затем заметил потемневший взгляд Уэнсдей. – Я сказал, «был». Мы просто оба о тебе беспокоимся.

– Какие хорошие у меня друзья, - вновь улыбаясь, сказал Гарвесте и, подхватив Уэнсдей под руку, двинулся к выходу из леса. – Давайте сейчас не будем об этом, ладно? Нас ждет ваш драгоценный квиддич.

……………
оОООо
……………

Блейз остановился перед палаткой. Умом он понимал, что внутри она будет просторной и крепкой – должна быть, если в ней собираются разместиться Пагсли с Ларчем, но, честно говоря, судя по наружному виду, было похоже, что она не простоит и пяти минут, не развалившись, даже при полном штиле. Ткань брезента была покрыта слоем многолетней грязи, и когда хлопали края, раздавался надрывный скрип. Пахло так, будто кого-то, завернув в эту палатку, утопили, а затем порубили, не разворачивая, на куски и потушили, щедро приправив луком и валерианой. Зная стряпню бабки Фрамп не понаслышке, Блейз думал, что это предположение недалеко от истины.

На матч приехала делегация из Салема – все как на подбор высокие мускулистые парни, мечта любого спортивного тренера и кошмар каждого уважающего себя ботаника – разбежавшиеся в панике, едва завидев Пагсли. Ту же картину они наблюдали при встрече Уэнсдей с представительницами Бобатона.

Впрочем, было бы странно ожидать другого. Все попадавшиеся им по пути ученики Хогвартса вели себя так же, мгновенно прячась при виде Гарвесте, все, за исключением Седрика Диггори, этого миловидного хаффлпафца-садиста, капитана квиддичной команды. И, конечно, Четверки Идиотов.

Уэнсдей уже было направлялась в их сторону, когда Гарвесте остановаил ее, укоризненно покачав головой и погрозив ей пальцем:

– Чур, не играть с моими игрушками, валькирия. У тебя своих хватает.

Блейз нежно любил Аддамсов, по-настоящему любил, но иногда даже он не мог отрицать, что они все были немного не в своем уме.

……………
оОООо
……………

– Ау-у! Есть здесь кто-нибудь? – спросила Сирена, заглянув внутрь палатки. С ее невысоким ростом, она была всего на пару дюймов выше своего сына-подростка, ей даже не приходилось нагибаться, чтобы ступить в промозглые темные глубины временного пристанища Аддамсов. – Кто-нибудь?

– Сюда, дорогая, - раздался замораживающий внутренности клич. Клич вроде того, что слышит несчастная жертва, прежде чем получить фатальный удар окровавленным топором по хребту.

– Бабушка Фрамп? Что сегодня на обед? – морщинистая старуха презрительно поморщилась, затем сплюнула в мутную жижу, булькавшую на дне ее стального нержавеющего котла.

– Да так, одна падаль. Ничего путного. Чего бы я ни отдала за хороший кусок свежезарезанного мясца.

– Правда? Буду рада помочь, - с энтузиазмом отозвалась женщина. Ей рука уже потянулась к ножу, закрепленному на бедре.

Она никогда не прибывала на такого рода мероприятия неподготовленной. Кто его знает, из-за какого угла появится очередной муж. А тогда могут возникнуть разного рода неожиданные препятствия в виде «действующей» жены, от которой нужно будет быстро и незаметно избавится. Она улыбнулась той улыбкой, которая неизменно посылала мурашки по коже Блейза. Сирена Забини была милой женщиной, но Магия крови возводила тебя на высоту, недоступную ни светлой, ни темной магии, и как только ты успевал ее распробовать, ты больше не мог удовлетворяться чем-то меньшим. Преимущество было еще в том, что она не вызывала зависимости, не повреждала душу и не сковывала разум. Она просто… дарила тебе свободу.

– Мясо белое или темное?

-------

P.S. Всех с наступающим Новым годом!


Глава 3

A/N Я не умерла. Меня не поглотил ни кракен, ни черная дыра. Ни даже Всемирная паутина. Со мной случилось то, что случается со всеми - жизнь.
Постараюсь больше так не пропадать, но как тут можно дать какие-то гарантии?
У меня заодно есть к вам деловое предложение: может, кто-нибудь захочет в со-переводчики, так сказать? Заодно и дело пойдет быстрее. Мм?

.........
оОООо
.........

Вскоре Аддамсы добрались до своих мест на трибунах, оказавшись в VIP-ложе по соседству с Уизли и Малфоями. Гарри кивнул Рональду и Джиневре, которая, увидев Вещь, тут же упала в обморок. По неизвестной причине Нарцисса не могла без содрогания взглянуть на Мортишу.

Гарвесте спрятал улыбку за лезвиями раскрытого веера и, легонько коснувшись руки Драко, чуть склонил голову в сторону дам в ответ на вопрошающий взгляд блондина. Глаза Драко метнулись к сидящим неподалеку матерям, и спустя мгновение легкая улыбка также заиграла на его губах.

Гомес до сих пор о чем-то вещал Люциусу Малфою, в эту минуту, похоже, страстно желавшему, чтобы его настигло проклятие полной глухоты.

Огромное светящееся табло висело над стадионом как раз на уровне их глаз. Гарри заметил, что рука его брата потянулась за содержимым одного из многочисленных карманов. Он подумал, не следует ли ему вмешаться, когда внезапно погасли все огни.

– Дамы и господа! Добро пожаловать на финальный матч 422-го Мирового чемпионата по квиддичу!

Блейз достаточно времени провел у Аддамсов, чтобы твердо знать, что Уэнсдей не выносит никаких назойливых, визгливых, излишне жизнерадостных звуков. Он вовремя уклонился с траектории просвистевшего мимо ножа, но до того как тот достиг своей цели – Людо Бэгмена, Гарвесте успел сбить нож своей спицей.

– Не буду испытывать ваше терпение, позвольте представить вам… талисманы сборной команды Болгарии!

– Вейлы! – оживленно воскликнул Гомес, подаваясь вперед. – Вы только посмотрите на них!

Мортиша слегка приподняла тонко очерченную бровь, и Гарвесте снова спрятал улыбку. Кто-то сегодня еще получит, и вряд ли ему это понравится.

Заиграла музыка.

Музыка кончилась. Гарвесте обменялся взглядом в Уэнсдей и пожал плечами, не понимая, из-за чего вся суматоха. Пара выпущенных спиц надежно удерживала Драко с Блейзом на их сидениях, а так… ничего экстраординарного. Пагсли тоже не двинулся с места, просто потому, что его сердце навсегда было отдано спорам сибирской язвы и стрихнину.

– Зато хоть выяснили, что у нас в меню на сегодняшний вечер, - хихикнула бабка Фрамп.

– С гарниром из лепреконов, - добавил Гарри, рассматривая порхавшую над полем зеленую малышню с яркими фонариками. Уэнсдей кровожадно усмехнулась.

……………
оОООо
……………

Воздух наполнился криками, вскоре потонувшими в испуганном, беспорядочном топоте ног. Люди в панике разбегались кто куда, пытаясь поскорее убраться подальше. Вокруг ощущалось сильное, угрожающее присутствие темной магии, исходившей на этот раз не от Аддамсов.

Вот теперь-то и начиналось самое веселье.

Гарри сдержал смешок, уловив в воздухе запах чистой Тьмы, что впитался в него сладкой, искусительной отравой. С двух сторон от него тут же возникли Пагсли и Уэнсдей, их зубы блеснули в голодном оскале. Мортиша уже исчезла в ночи, и Гомес последовал за ней, на бледном лице его глаза светились дьявольским огнем.

Ночь новой луны, несущая смерть на своих крыльях, меняла их до неузнаваемости, отмечая, словно своим знаком, пролитой кровью и проклятием богов.

– Тебе, Кали…

– Тебе, Локи…

– Тебе, барон Суббота…

– Наше подношение.

Гарри, надежно окутанный покровом темноты, плясал посреди царившего хаоса, лишь металл мелькал, сверкая, в тонких ловких пальцах. Он знал, Семья не станет охотиться за слабой, легко доступной дичью, также как был уверен, что ни одно убийство, совершенное этой безлунной ночью, даже не подумают связать с их именами. Он уже издалека заметил призрачно-белые маски Пожирателей, носившихся, как угорелые, по всему полю, распугивая людей одним своим видом, не говоря уже о проклятиях; одна компания как раз жонглировала в воздухе семьей «удачно» подвернувшихся магглов, подбрасывая и вращая их, словно марионетки. Будто эта глупая клоунада, которую они тут устроили, могла быть в хоть какой-то степени пугающей – и они еще называют себя «Пожирателями Смерти», считают профессиональными убийцами! Да это просто банда хорохорящихся трусливых хулиганов, лишенных всякого воображения и даже намека на талант.

Его смех, высокий и пронзительный, взлетел в небо, как победный клич ястреба, готового поразить свою жертву, и вот он уже в мгновение ока вырос перед ничего не подозревавшим Пожирателем. Брызнула кровь, переливаясь в зеленых вспышках проклятий. Его первое за ночь убийство – как это волшебно. Гарвесте склонился над телом, не обращая внимания на взбешенные крики приятелей убитого. Еще придет их черед. Затем поднял голову, принюхиваясь, глаза выхватили из темноты одну из закутанных в черное фигур. Он чувствовал отчетливый запах Малфоя – Люциуса, а не Драко.

Ах, Люциус.

Это был его шанс, шанс Гарри защитить своих друзей, удержать их, наконец, сделать их безраздельно своими, как и положено настоящему Адддамсу. Гарри ухватил ошеломленного мужчину за плащ, уверенный, даже не заглядывая под маску, что перед ним отец Драко, и прежде чем тот успел опомниться, прошипел ему в ухо:

– Драко – мой, также как Блейз и Гермиона, как эти магглы. Остановитесь.

– Круцио!

Гарвесте с силой оттолкнул Люциуса, тут же откатываясь по траве прямо под ноги пославшего непростительное проклятие Пожирателя. Лезвия веера легко, как сквозь масло, прошли его одежду, кожу, кости. В следующее мгновение, развернувшись на месте, он вступил в схватку с одним из подоспевших авроров, потом следующим, и следующим, и следующим, пока с его волос и рук не начала тяжелыми каплями капать кровь. Гарри легко уходил с траектории их заклятий, сама Магия крови защищала его, всё нарастая в силе по мере его продвижения, в то время как он отдавал свою дань древним божествам. В шелесте ветра он слышал их голоса и следовал им неуклонно, с окровавленным веером в руке, зная, что сейчас использовать спицы было бы верхом глупости. Вокруг полно его одноклассников, та же Четверка Идиотов с превеликим удовольствием воспользуется шансом упечь его в Азкабан.

Он завыл, и черная луна ответила на его зов.

Да.

……………
оОООо
……………

Он не мог ничего с собой поделать и буквально подскакивал всю дорогу домой, переполнявшая его энергия шипела, рычала и пыталась вырваться из него, словно дикая хищная кошка. Едва оказавшись на землях семейного особняка, Гарри вприпрыжку помчался к минному полю, Пагсли и Уэнсдей – следом.

Никаких сдерживающих факторов. Все было по-настоящему, не та возня в песочнице, которой он занимался, обучая друзей. Здесь – реальная опасность и угроза смерти при каждом взмахе, каждом ударе, когда каждый шаг и каждое движение – выверены до миллиметра, когда вокруг, расчерчивая утренний воздух, со свистом летали кинжалы, топоры и спицы. Его даже не волновала излишне солнечная и ясная погода.

Излюбленным оружием Пагсли были столовые приборы: что-то настолько обыденное и привычное, что никто в здравом уме не заподозрил бы, что ими можно резать сталь или мрамор. Дражайшая сестренка, с ее взрывным характером, бросала один за другим флаконы с легковоспламеняющейся жидкостью, тут же своими металлическими каблучками выбивая яркие искры – так что вскоре все трое оказались в самом центре пылающего костра. Гарри заколол наверх волосы, одновременно отбиваясь от града отравленных вилок, и мгновенно увернулся от неизвестно откуда прилетевшего дротика. Оглянулся.

– Дядя Сириус?

Темноволосый мужчина кровожадно оскалился в ответ, потом отступил на шаг, уклоняясь от удара сабли Уэнсдей. Гарри сморгнул удивленно, но затем и сам не смог сдержать широкой ухмылки.

Ремус наблюдал на безопасном расстоянии за их четверкой, почти не различимой к этому моменту в клубах черного дыма, лишь по отблеску солнечных лучей на отполированном металле можно было отследить их передвижения.

– Все это весело и здорово, пока кто-нибудь не наступил на мину, - вздохнул он.

– Жизнь скучна, если в ней нет места сюрпризам, - с улыбкой заметила Мортиша, затем простонала, низко и хрипло, почувствовав укус мужа на шее:

– Mon sauvage… прошу нас извинить, Ремус…

– Не стоит беспокойства, - проговорил Ремус, зная, что его уже не слышат. Он проводил взглядом проследовавшую в дом ненасытную парочку, потерявшуюся в бесконечном поцелуе, и снова вздохнул. Возможно, Фрамп пригодится пара свободных рук на кухне.

……………
оОООо
……………

В кухне стояла непривычная тишина, лишь шуршали страницы газеты. Гарри сидел рядом с братом и сестрой, тяжело дыша, все трое уставшие и довольные, только Пагсли еще пытался шевелиться. Без проблем отбив нападение, Гарри неразборчиво промычал что-то ртом, набитым дымящимся, только из котла, куском рыбы, и запустил брату спицей между глаз.

– Вот, послушайте: «Резня на финале Чемпионата мира по квиддичу – 24 человека убито»! Отличный результат, неплохо сработано, народ!

– Дай-ка посмотреть, - воскликнул Сириус, заглядывая Гомесу через плечо. Гарри улыбнулся, глядя на них. Крестный прекрасно вписался в Семью, да и Ремус тоже. Как хорошо, когда все дома.

– Ха! вы только взгляните – старина Барти Крауч снова на первой полосе. На его улице сегодня, должно быть, настоящий праздник.

– Кто такой Барти Крауч? – спросил Пагсли, потирая легкую ранку на лбу. Он едва успел вовремя перехватить спицу и отослать ее обратно. Гарри поймал ее еще на подлете, и та тут же исчезла в кружеве корсета.

– Ублюдок, который без суда и следствия засадил меня в Азкабан. Настоящий параноик, готов заживо сожрать любого, кого заподозрит в связях с Пожирателями. Упек в тюрьму собственного сына.

– Как мило, - прокомментировала Мортиша, - наши пока успели побывать только в камере предварительного заключения. Может, стоит организовать для них ознакомительный тур?

– Я – пас, - закатив глаза, ответил Сириус, - мне хватило этой мерзкой дыры на всю жизнь.

– Чепуха.

Блаженная улыбка, не сходившая с лица Гарри, стала еще шире. Подняв голову, он заметил только что влетевшую сову. Посланница Драко уверенно примостилась на его плече, прекрасно зная, что находится в полной безопасности. Своим хищно изогнутым клювом птица ущипнула его за ухо.

Гарри с любопытством отвязал и развернул записку. Быстро просмотрел содержимое – несколько наскоро нацарапанных слов – и улыбка его стала поистине дьявольской.

– Люциус Малфой ждет нас к себе в гости.

……………
оОООо
……………

Драко никогда в жизни так не волновался. События этой кошмарной ночи на Чемпионате по квиддичу до сих пор стояли у него перед глазами. Он знал о собравшихся там Пожирателях, некоторые их них даже поприветствовали отца своим особым, тайным способом – могли бы еще на все поле прокричать о своей принадлежности к подпольной группировке. Чего он не подозревал, так это что у них достанет ума (или что там у них вместо этого) выкинуть такой финт ушами прямо под носом у Министерства. И Семьи Аддамс.

Аддамсы. Гарвесте.

Когда отец, спотыкаясь и чертыхаясь, позабыв о всех своих высокородных манерах, влетел в их шатер и, никому ничего не объясняя, начал лихорадочно собираться, Драко по одному его лицу безошибочно опознал тот особый тип ужаса, который вызывает у человека Аддамс. Они с матерью были бесцеремонно водворены домой, и с тех пор отец пил в одиночестве, запершись у себя в кабинете.

Что умудрился натворить Гарвесте, чтобы так напугать Люциуса? Этот вопрос никак не выходил у него из головы, и он между делом отметил, что совсем не злится на Гарвесте, напротив, он взбешен из-за отца, из-за его необдуманных действий. Потом он бросил взгляд на лунный календарь, и все, наконец, встало на свои места. Это была ночь новолуния. И сегодняшняя передовица в «Ежедневном Пророке» лишь подтверждала его догадку.

Двадцать четыре убито. Если учесть, что их было шестеро – семеро, считая Пуберта, а про него не стоило забывать – было удивительно, что речь не шла о гораздо более значительных потерях.

Теперь вот отец пригласил их в гости. Он не знал, какой реакции ждать от Гарвесте, и это страшило его больше всего.

– Дорогой, ты не вышел меня поприветствовать.

Стоявший у окна Драко мгновенно обернулся. Привыкший к таким вот внезапным возникновениям друга, он ничего не сказал, даже когда ледяная рука, лаская, нежно коснулась его щеки. Рядом с ними Гарвесте был другим, а может, это они менялись. Это было странное ощущение. Наверно, так себя чувствовали Пожиратели Смерти в присутствии Темного Лорда.

– Пойдем, думаю, мне следует поздороваться с твоим отцом, м? Сейчас с ним Мать с Отцом, а их не стоит оставлять надолго одних с живым дышащим телом.

…………….
оОООо
……………

Люциус прекрасно помнил свою первую встречу с Томом Риддлом, человеком, ставшим впоследствии Лордом Волдемортом. Этот юноша, или скорее, молодой мужчина, был всего на несколько лет старше его, но уже тогда мощное присутствие его магии можно было ощущать почти физически. Он не мог бороться с собой, даже если бы захотел, и присоединился к рядам сторонников Лорда Волдеморта сразу после выпуска. Переполнявшее их ощущение Силы, Темной силы, быстро стало их наркотиком, дарило им чувство эйфории и собственной неуязвимости. Взамен их сила стала Его силой, Его идеалы – их идеалами, и Он сминал их, лепил их, менял их до такой степени, что они переставали узнавать сами себя, и все же не могли остановиться, не могли уйти. Он владел ими целиком и полностью, и они ничего не могли с этим поделать.

День за днем его темная метка чернела все сильнее и снова начинала жечь и пульсировать. Все это могло значить только одно. Он постепенно возвращал себе силу и вскоре вновь призовет их.

Кровные узы выше гордыни, и семья выше славы. Это стало его негласным девизом, с тех пор как он женился на Нарциссе, с того момента, как он впервые взял на руки кроху-сына и услышал его первый плач. Поэтому когда он получит призыв, то откликнется на него. Он не видел альтернативы. Ему нужно было обеспечить безопасность своей семьи.

Но теперь Драко вынуждал его менять эти планы. Сын сидел рядом с этим Гарвесте Аддамсом – бывшим Гарри Поттером – а также с тем жутким кошмаром и полнейшим безумием, что тот называл свой Семьей, и чистая мощь Магии, затопившей помещение, звенела в воздухе и вызывала неконтролируемую дрожь. Это не было похоже на холодно-безличное прикосновение темной магии, к которой он был привычен. Эта ощущалась по-другому, как-то… дико.

– Что вы хотите от моей семьи? – спросил он внезапно, крепко сжимая в своей руке ладонь жены. Она сидела рядом с ним, неестественно прямая, застывшая, словно мраморная статуя.

– Ничего, уверяю вас, мистер Малфой.

– Тогда… почему той ночью, вы сказали мне…

– Драко много значит для меня, - с улыбкой произнес Гарри, никак не прореагировав на выражение шока на лице блондина в ответ на это заявление. – Как и все мои друзья. Гермиона Грейнджер рождена в немагической семье, а как я понимаю, наш общий друг не питает к таким теплых чувств. Я также прекрасно осведомлен, что вы поддерживали его во время первого похода за властью и могуществом. Мне известно, вы в курсе, что я был Гарри Поттером и в некоторой мере несу ответственность за прерывание этого похода. Мне также известно, что он возвращается. Мы, Аддамсы, не даем своих в обиду, и я не хочу смотреть, как Драко будет вынужден выбирать между семьей и друзьями. Поэтому, мистер Малфой, дело здесь не в том, чего хочу от вас я. А в том, чего хотите вы от меня.


Глава 4

Уфф! "Curiousier and curiousier", или "все чудесатее и чудесатее", как говорила Алиса. Нет, это не новая пятая глава, к сожалению тех, кто уже успел прочитать четвертую. Это снова старая глава, которая как-то умудрилась испариться с сайта, не оставив никаких следов своего существования, как то: просмотры, комментарии... Так что, please, оставляйте их заново, уважаемые господа читатели))))

……………
оОООо
……………

Дядя Ливерворт и дядя Люмено провожали их на вокзал. Бабушкина «Обращающая микстура» сделала их совершенно неузнаваемыми и была бы безупречным средством маскировки, если бы не побочные эффекты: после первой неудачной попытки Ремус не мог даже смотреть на кошек, а Сириус щеголял экзотической пурпурной сыпью.

Они все разместились в одном купе. Драко с Блейзом листали старое бабкино издание «Самых страшных зелий», то и дело охая и ахая над многочисленными пометками, сделанными на полях ее рукой.

– «Выдавить семь жаб»? Фу, отвратительно!

– Не так отвратительно, как «полизать лошадь».

– «Свежие струпья»? Откуда, к дьяволу, можно взять свежие струпья?

– Может, «трупы»?

– Нет, тут «струпья».

Гермиона изучала сборник по правам человека. Почти на все лето она уезжала с родителями во Францию, поэтому пропустила бурный финал квиддичного чемпионата, и специально для нее Гарри сохранил газетные вырезки. Она прочитала список жертв, среди которых было шесть министерских чиновников, восемь авроров, четыре невыразимца и шесть пожирателей – и тяжело вздохнула:

– Ты что, не мог достать Фаджа?

Он развернул веер, скрывая за ним свою широкую улыбку. Дайдре сжала кольца вокруг его шеи и положила свою голову ему на макушку.

– В следующий раз постараюсь не упустить его, дорогая.

Она не ответила. В отеле, где они останавливались на каникулах, она впервые встретила домовых эльфов, эта встреча каким-то образом вызвала в ней страшное расстройство и гнев. Она изучила всю литературу по вопросу прав домашних эльфов (которых не существовало) и обязанностей домашних эльфов (которых было предостаточно). Он видел, как она прокручивала в голове все эти факты, как с каждой минутой росло ее возмущение по поводу предполагаемой ужасной несправедливости, от которой страдали эти существа. Пожалуй, бесполезно пытаться ей что-то объяснять и особенно не стоит упоминать тот факт, что Уэнсдей завела себе «любимчика» в лице Кричера, домового эльфа Блеков. Он обзавелся своей собственной уютной каморкой по соседству с Питером, откуда его не могла выманить никакая магия. Да, его сестра обладала определенным талантом, и он даже готов был признать, что немного завидовал ей.

Точно, решено. Этот год нужно посвятить пыткам, у него как раз была парочка подходящих кандидатур на примете – для начала.

……………
оОООо
……………

На пиру Драко и Блейз были все еще так поглощены книгой, что не заметили, когда Гермиона отделилась от их компании и присоединилась к гриффиндорцам за их столом. Эти двое даже забыли про еду.

– Только посмотри на это. «Половина стебля бамбука, не забыть про кишки». Даже думать не хочу о том, откуда этот бамбук вынули.

– Я, честно говоря, застрял на «полизать лошадь».

Гарри улыбнулся, отпивая глоток из чашки. Ах, сладкие воспоминания детства!

– «Резать по горлу не слишком глубоко, иначе крик застрянет внутри». Бред какой-то!

– Тут еще упоминается какой-то строительный степлер. Что за хрень?

– «Жирок младенца»?!?

В это время Дамблдор встал со своего места за преподавательским столом и прочистил горло. Гарри присмотрелся к нему. Тот выглядел ничуть не хуже, чем до своей прошлогодней незапланированной поездки на Гаити. Неужели тетя Деменция теряет хватку? Директор заметил пристальное внимание Гарвесте, его по-детски открытый голубоглазый взгляд стал жестким и холодным, как сталь. Гарри улыбнулся в ответ и слегка кивнул головой.

– …с сожалением должен вас проинформировать, что межфакультетские соревнования по квиддичу в этом году проводиться не будут.

Это, наконец, привлекло внимание шушукающейся парочки. Весь зал притих, и два его друга с помрачневшими лицами оторвали свой взгляд от книги.

– Что-что он сказал? Правильно ли я расслышал? Это не шутка? Можно, я его убью?

– Пожалуй, чуть попозже, Драко.

– В связи с важным мероприятием, начало которого запланировано на октябрь…

– Клянусь, я убью его. Квиддич…

– Эмм, Гарвесте, у тебя случайно сейчас нет с собой базового антидота?

– А зачем тебе?

Блейз бросил взгляд на совершенно взбешенное лицо Драко. Оно приняло пугающее выражение, не свойственное юноше до его встречи и близкого знакомства с Семейством Аддамс.

– Мне кажется, кое-кто собрался отравить нашего директора.

– Правда? Какой яд, думаешь, он, скорее всего, использует?

В зачарованном небе под потолком сверкнула молния, и как раз, кода оглушительный раскат грома прокатился под сводами замка, громадные двери хлопнули нараспашку, и страшно изуродованный обрубок человека шагнул внутрь Большого зала.

– Дядя Фестер?

Блейз судорожно хватал ртом воздух. Боги, смилуйтесь над ними: еще одного Аддамса вдобавок к тому взрывоопасному вареву, что было замешано в стенах школы, Хогвартс может не выдержать. С Аддамсом мог справиться только другой Аддамс; это счастье, что особняк, в котором обитала Семья, был выстроен с расчетом на столь специфические обстоятельства. Хогвартс был просто стар для такого. Даже одного Аддамса здесь всем было предостаточно.

– О! Как раз вовремя! Дорогие ученики, хочу представить вам вашего нового учителя по Защите от Темных Искусств. Профессор Аластор Грюм!

Блейз с облегчением перевел дыхание. Слава богам.

Гарри же заинтересованно наклонился вперед. Зрелище было поистине устрашающее. Мужчине недоставало большей части носа, одного уха и одного глаза, лицо пересекали глубокие шрамы, частично прикрытые прядями мокрых, прилипших к голове волос. Одна нога его была деревянной, и вся его согбенная фигура будто сгибалась под тяжестью мира, словно целый земной шар упал ему на плечи, а потом еще прокатился хорошенько разок-другой. Он был аврором-ветераном, говорят, одним из лучших. Так что же он тут делает? Быстрого взгляда на Дамблдора оказалось достаточно, чтобы сесть прямо и удовлетворенно расслабиться. Директор вызвал сюда Грюма ради него. Значит, Дамблдор был не так непробиваем, как хотел казаться. Нужно будет послать тете Деменции в благодарность пакетик хрустящих тараканов.

……………
оОООо
……………

– Турнир Трех Волшебников, вы только представьте себе!

Драко удивительно быстро отошел от потери своего драгоценного квиддича.

– Его не проводили уже более века!

– Мы в курсе, Драко, - вздохнул Блейз, направляясь вместе с друзьями на урок гербологии.

– Мы соревнуемся! С Бобатоном! И Дурмстрангом!

– Мы знаем, Драко, - сказала Гермиона, возводя к небу глаза.

– Были зафиксированы жертвы! Люди умирали!

– И об этом мы знаем, - улыбнулся Гарвесте из-под кружева зонта. – Будем надеяться, они не изменят вековым традициям.

Драко все еще подрагивал и светился от воодушевления, даже когда они прошли в теплицы на занятие. Этим он походил на дядюшку Ливерворта, а Блейз – на дядюшку Люмено, хотя был гораздо менее деликатным. Драко вскрикнул, получив внезапный пинок по ноге.

– Бубонтюберы, - сразу объявила их новую тему профессор Спраут. Гарри оживился при упоминании гноя.

– …неразбавленный гной может нанести серьезные повреждения, попав на незащищенный участок кожи…

– Да что вы говорите.

– Гарвесте, немедленно вытащи изо рта эту бяку!

……………
оОООо
……………

По пути на следующий урок, Уход за магическими существами, Гарвесте все продолжал облизывать свои пальцы. У Блейза на лице застыла гримаса отвращения.

– Поверить не могу, что ты это сделал.

– Ты говоришь, прямо как моя Мать, дорогой. То есть, если бы Мать могла сказать нечто подобное.

Они все подошли к загону, у которого их уже ждал учитель. Остальные ученики встали поодаль, как всегда, соблюдая дистанцию. Хагрид, в блаженном неведении обо всех этих негласных правилах игры, потер руки в предвкушении, прежде чем указать на несколько открытых деревянных коробок у своих ног. В коробках копошились какие-то бледные, бесформенные создания, едва вылупившиеся и покрытые слизью.

– Ты никогда не думал, что Хагрид может быть вашим дальним родственником, каким-нибудь без вести пропавшим кузеном? – прошептала Гермиона тихонько Гарри.

– Я бы этому не удивился.

– Это соплохвосты! – вдохновенно начал профессор Рубеус Хагрид. В его глазах при взгляде на этих странных, нескладных тварей можно было прочитать открытый восторг и восхищение. – То’ка вылупились! Вот, подумал, вам эт’, будет интересно взрастить их самим, как бы, сделать этакий проект.

Блейз осторожно ткнул одного кончиком палочки. Клешни клацнули сердито в ответ, и выстреливший заряд пламени едва не поджарил его брови.

– Совершенно определенно, твой родственник, Гарвесте. Готов побиться об заклад.

– Се’дня мы их то’ка покормим. Таких-то я-от сам еще не держал, так што тут и муравьиные яйца, и лягушиная печень, и кусочки вот ужа – смотрите там, што может им из этого понравиться.

Драко очень аккуратно, едва прикасаясь, выбрал кусочек лягушачьей печени:

– Это так унизительно… Гарвесте, это корм для соплохвостов, это не едят!

– В последнее время стало так сложно достать муравьиные яйца. Ладно, ладно… давай, мой милый, вот так, молодец…

– Мистер Аддамс, у вас хор’шо получается! Чем эт’ вы их кормите?

– Своей кровью, профессор, - ответил полувеликану Гарри, спокойно улыбаясь. Второй соплохвост тут же подбежал к нему и присосался к большому пальцу на его руке.

……………
оОООо
……………

– Может, нам стоило последовать примеру Гермионы и бросить вообще этот предмет, - заметил Блейз, погрузившись в знакомую приторно-душную атмосферу башни класса Прорицаний.

Он кинул взгляд на Гарвесте, но тут же отвел глаза. Его друг до сих пор тщательно вылизывал ранки, оставленные на его руках соплохвостами. Хагрид после заявления Гарри выглядел слегка шокированным целую десятую долю секунды, затем радостно всплеснул руками, глядя, как буквально на глазах его подопечные подросли и стали линять. Когда закончился урок, соплохвосты, попробовавшие крови Аддамса, были заметно больше по размеру и ярче по окраске, чем остальные, и когда ребята уже уходили, то увидели, как подросшие экземпляры начали нападать на более мелких. Похоже, они плюс ко всему были еще и каннибалами.

Драко принес с собой на урок прорицаний книгу Фрамп по зельям и сосредоточенно ее изучал, нахмурив брови и повторяя неслышно «палец с ноги кастрированного подстрекателя».

Гарри внимательно слушал профессора Трелони, пока та объясняла, какое важное значение играют в нашей жизни звезды. Он подумал, в курсе ли их учитель по астрономии, что Трелони посягает на ее предмет. И еще, что на эту драку стоило бы посмотреть. Ходили слухи, что профессор Синистра неплохо владеет холодным оружием.

Было такое впечатление, будто с глаз всех его учителей в этом году спала пелена, и они впервые смогли разглядеть его настоящий потенциал, кем он мог бы стать. Взгляд профессора МакГонагалл при встрече сегодня утром был жестким и несгибаемым, так же как и профессора Снейпа, впрочем, как всегда, только тот стал еще более ядовитым, хотя Гарри и постарался не оставить зельевару никаких шрамов с прошлого года. Профессоры Флитвик и Спраут смотрели неуверенно, но на их занятиях он вел себя образцово, не вызывая никаких проблем и не задавая неудобных вопросов на уроках. Профессор Трелони получила хорошую дозу зелий забвения в придачу к парочке «обливиэйт», утратив всякие воспоминания о случившемся на прошлогодних экзаменах, и, как ни в чем не бывало, трещала без умолку, зато целитель Помфри теперь смотрела на него подозрительно. Он слышал, что она пережила на своем веку немало войн, причем никто точно не был уверен, на чьей она была стороне. Помфри были старинной семьей, никогда открыто не декларировавшей свою приверженность ни Свету, ни Тьме. За ней определенно стоило присмотреть.

Проходя в эти дни по коридорам, он различал еле слышное перешептывание камней древнего замка, повторявших раз за разом одно и то же: Темный Лорд, Темный Лорд, как Волдеморт… Гарвесте было совершенно ясно, что за этим стоит Дамблдор. Налицо явные признаки старения – навязчивые идеи и тупоголовое упрямство. Ничто не могло переубедить директора в том, что существует единственный возможный путь в светлое будущее, и это тот путь, который он укажет. В этом он чем-то походил на Люциуса Малфоя. Хотя мужчина явно был напуган тогда их визитом, но все же не смог вполне сдержать свою жажду власти и неискоренимую гордыню. Это Гарри понимал и даже уважал, ведь каждое новолуние им самим завладевала жажда Силы и абсолютного могущества. Но в отличие от них, он признавал наличие третьего пути, а может, и четвертого, и даже пятого. Возможности были поистине бесконечны, никакому пророчеству было не под силу изменить это, и будущее всегда оставалось изменчивым, неуловимым, текучим. Ему удалось изменить свою судьбу, почему же они не могут?

Он также не сомневался, что директор попытается склонить его на битву со стариной Томом. Что вовсе не противоречило его планам, однако он не собирался об этом сообщать Дамблдору. Тот ведь хотел, чтобы Свет восторжествовал над Тьмой, он же был всегда на стороне Крови, и сколько ни натравливай на него матерых авроров, Гарвесте в итоге лишь убьет их, насладится их смертью и пойдет дальше.

……………
оОООо
……………

Так, так, так. Оборотное зелье, да? Он достаточно времени провел с бабушкой на кухне, чтобы отчетливо различить запах вареных пиявок. Интересно, в курсе ли происходящего Дамблдор. Гарри теперь с особым интересом следил за профессором Защиты, глядя, как тот вышагивает взад-вперед перед классом, стуча своим протезом и неустанно вещая про «ПОСТОЯННУЮ БДИТЕЛЬНОСТЬ!».

– Он полон энтузиазма, вам не кажется? – прошептал Драко. Пальцами он заложил страницу в талмуде по зельям, который не выпускал последние дни из рук. Похоже, бабушка нашла себе нового последователя. Он будет с нетерпением ждать, что же они вдвоем состряпают следующим летом. Несомненно, что-нибудь крайне увлекательное.

– Я не потерплю шушуканий в моем классе, ясно, малец!

Помещение озарила вспышка заклятия, ударившего в Драко. Тот мгновенно обратился в маленького белого хорька.

Гарри на минуту просто уставился на него, а потом подобрал своего трансформировавшегося друга и посадил к себе на колени. Зверек издал возмущенный вопль. Блейз, поначалу тоже замерший от неожиданности, еле смог сдержать смешок.

– Брось его! – прогрохотал Грюм, проклацав своей деревяшкой к их столу.

– Зачем? Он такой милый, - очередной яростный вопль, и Драко укусил Гарри за палец. – Просто очаровательный.

– Милый – не милый, я не позволю вам трепаться, пока я здесь учу, понятно?

– Как скажете, профессор, - новая вспышка, и на коленях у Гарвесте оказался вернувший прежний облик, только красный как помидор, Драко. – Тебе удобно, милый?

– Ну почему именно я всегда оказываюсь втянут в такие идиотские унизительные ситуации… - простонал блондин, вскакивая поспешно с колен. С чувством собственного достоинства он распрощался давным-давно.

– Тише, Драко, - с улыбкой сказал Гарвесте, когда ворчливый аврор вернулся за учительский стол.

Блейз изо всех сил пытался не рассмеяться, и Драко, не выдержав, раздраженно заметил:

– В следующий раз, придурок, забирайся к нему на колени, а там посмотрим, что ты будешь делать.

– Я не против, - добавил Гарри, улыбнувшись Блейзу, и тот тут же подавился смехом, чувствуя, как краснеет до корней волос и всего его охватывает мучительное смущение.

– Итак, давайте начинать. Проклятия, – зловеще объявил хриплым голосом их учитель. – Согласно министерскому расписанию, предполагается, что я буду учить вас только защитным чарам, но профессор Дамблдор придерживается лучшего мнения о ваших способностях. К тому же, как вы собираетесь защищаться против того, чего никогда не видели? Вы должны быть подготовлены ко всему. Должны быть всегда внимательны и бдительны.

Гарвесте крутил в руке спицу, в его глазах появилось то пугающе задумчивое выражение, которое обычно предвещало атаку. Блейз не сводил взгляда с его пальцев. Гарвесте повернулся к нему, и расчетливое выражение исчезло из зеленых глаз, уступив место улыбке. Вскоре исчезла и спица, и Блейз вздохнул свободнее.


Глава 5

A/N Уважаемые читатели! Эту главу для вас перевела Sowilu. Большое-пребольшое ей за это спасибо. Если все получится, мы с ней будем теперь по очереди переводить новые главы.
Так что следующая за мной!))
Gilliane

...

Друзья сидели в гостиной Слизерина, обсуждая урок профессора Грюма. При упоминании Круцио Гарри оживился – все же в него уже запускали этим проклятием несколько раз, и, судя по всему, с ним стоило поэкспериментировать. Возможно, в следующий раз он позволит непростительному проклятию его настичь.

Смертельное проклятие походило на своего рода глупую шутку. Иметь в распоряжении «Империо» и «Круцио», чтобы в итоге оскорбить свою добычу простым «Авада Кедавра»? Неужели волшебников настолько пугала неизбежность смерти, что они приходили в ужас даже от перспективы такого мгновенного и безболезненного исхода? Он знавал немало узников, заключенных в темницах семейного особняка, которые готовы были молить о подобной снисходительности.

– Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов! – говорила горячо Гермиона, похоже, еще немного, и она стукнет Драко по голове своей школьной сумкой. Судя по тому, сколько книг было обычно в сумке у Гермионы, это, без сомнения, означало бы верную смерть. Гарри отвлекся от домашней работы по Трансфигурации, чтобы посмотреть на это.

– Независимо от того, как ты выразишься, Гермиона, это не станет звучать намного лучше. Выходит все равно Г.А.В.Н.Э., - спокойно заметил Блейз, и тут же уклонился от выпада недовольно рычащей Гермионы, замахнувшейся на него ножом-бабочкой. Это напомнило Гарри о тренировке. Ее не стоило откладывать.

– Что мы говорили тебе о присутствии здесь полукровок, Аддамс?

Гермиона замерла на месте, Блейз удерживал ее запястья. Они лежали на кушетке в очень компрометирующем положении, но при столкновении с четверкой придурков-переростков деликатность положения становится наименьшей из всех забот.

– Энтони, Миллисент, Дафна, Грегори. И все остальные слизеринцы. Ну и ну, целая приветственная делегация, - Гарвесте встал, расправляя юбку. – Чем обязан такому вниманию к своей особе?

– Мы предупреждали тебя в прошлом году, Аддамс. Никаких грязнокровок, - сказала Дафна, сузив глаза. – Мы не хотим видеть здесь подобных ей.

– Я такая же волшебница, как и ты! – сердито воскликнула Гермиона, выпутываясь из объятий оцепеневшего Блейза и вставая рядом с Драко.

– Ты мне не ровня, грязнокровка.

– Гарвесте…

Но Дафна, чувствуя за спиной поддержку своего факультета, легкомысленно пропустила предостережение мимо ушей. Она подошла вплотную к Гарри, пока они не оказались практически нос к носу. Он мог чувствовать, как магия девушки плясала и пела под ее кожей. Она была сильна и бесстрашна, и очень, очень мертва, как только он выяснит, куда можно припрятать ее тело. Но пока Гарри лишь улыбался.

– Тебе не запугать меня, Аддамс. Тебе больше не запугать никого из нас. Или ты следуешь нашим правилам – или тебя ждут проблемы, это понятно? Мы можем сделать так, что и ты, и Блейз, и Драко будете думать, что находитесь в аду. Мы не хотим видеть здесь эту грязнокровку. И мы не хотим ничего знать о тебе и твоей глупой Магии Крови. Ты теперь – ничто, - прошипела слизеринка, затем склонилась еще ближе. – Он возвращается, и когда Он доберется до вас, вы пожалеете, что не умерли раньше.

– Стерва!

Звонкий шлепок разорвал тишину гостиной.

Грудь Гермионы вздымалась от ярости. Блейз и Драко, испепеляя взглядом в своих товарищей по факультету, были вынуждены взять ее под руки, чтобы удержать от повторного нападения на Дафну. Слизеринка сидела на полу, подняв одну руку к покрасневшей щеке.

– Никто из вас не смеет угрожать Гарри! Держитесь от нас подальше!

– Моя маленькая фюльгья (прим.пер.: что-то типа духа-хранителя рода в норвежской мифологии, защитник), - произнес Гарри нежно, подходя сзади и обнимая ее. Его ледяное прикосновение, абсолютно неожиданное, заставило Гермиону удивленно замереть и поднять на него шокированный взгляд.

Ее обнимали. Ее обнимал Гарвесте Аддамс. Блейз и Драко переглянулись.

В этот момент магия Гарри разлилась по залу, заставив каждого невольно вздрогнуть. Чернота начала выползать из теней, вытесняя свет настенных ламп, и дыхание всех присутствовавших повисало в воздухе облачками маленьких ледяных кристаллов.

Гарри улыбался.

– Я тебя слушаю, Дафна, - безмятежно продолжил он.

– Ты ублюдок. Ненормальный урод-трансвестит со своей ручной ведьмочкой и свитой лижущих тебе задницу педиков, - Дафна поднялась, рядом с ней, словно две неповоротливые скалы, выросли Энтони и Маркус Флинт. – Ты еще пожалеешь, что подняла на меня руку, Грейнджер. Уж поверь мне.

............
оОООо
............

– Я могла убить ее. Я думаю, что действительно могла бы убить ее голыми руками.

Гермиона продолжала бормотать себе под нос, нервно выкручивая пальцы. Гарри шел рядом с ней вслед за остальными учениками на школьный двор, освещенный лучами закатного солнца. На сегодня было запланировано прибытие делегаций из Бобатона и Дурмстранга, и, скорее всего, следовало ожидать от зарубежных гостей эффектного появления для поддержки престижа школы. В небе над головами хогвартских студентов развевались флаги четырех факультетов. Драко и Блез притихли, молча обдумывая произошедшее в гостиной.

Они не ожидали, что слизеринцы продемонстрируют такое открытое презрение. Драко был бы не прочь пожаловаться на них своему крестному, а Блейз тем временем думал о разных неприятностях, которые должны в скором времени произойти с его одноклассниками. Когда они, в той холодной как лед комнате, смотрели друг другу в глаза, он знал, что и Драко думал о том же. И они оба хотели быть там, когда это произойдет. Они имели свое право на личную месть. Никто не смел говорить с ними в таком тоне, это было крайне глупо. Даже теперь, когда старшекурсники-слизеринцы и Дафна смотрели на них, их глаза, словно огнем, пылали гневом. Идиоты, кучка идиотов. Они, должно быть, решили, что Гарвесте позволил им так просто уйти. Как же!

А еще почему-то Блейз думал об объятии. Возможно, это было только его воображение, но когда он увидел Гарвесте столь нежным с Гермионой, он почувствовал… небольшой укол ревности.

– Посмотрите на небо!

Блейз встрепенулся, вытряхивая из головы ненужные мысли и игнорируя небольшой жар, разлившийся по щекам, и посмотрел вверх.

– Это – дракон! – послышались восклицания некоторых восторженных первогодок.

– Это – летающий дом! - сказал другой идиот.

– Это – птица.

Гарри тихо хихикал под прикрытием раскрытого веера.

– Это – самолет.

С оглушительным грохотом это приземлилось. Этим оказалась массивная пузатая позолоченная карета, запряженная гигантскими лошадьми, каждая из них размером с дерево. Открылась дверь, и из кареты вышла огромная женщина. «Если вся делегация Бобатона окажется настолько внушительной, - заметил про себя Драко, - тогда можно заранее сказать - у хогвартского чемпиона нет ни единого шанса». Директриса, если это, конечно, была она, казалось, очень быстро говорила о чем-то Дамблдору. Она отчаянно жестикулировала, и взгляд их директора становился с каждым словом все обреченнее.

Затем из кареты, запинаясь и путаясь в собственных ногах, вывалилась толпа визжащих девчонок, и вся торжественность момента официальной встречи была разрушена.

– Жалкое зрелище.

Блейз внезапно почувствовал, как у него остановилось сердце. Он узнал этот голос. В ужасе он посмотрел на Драко.

– Моя валькирия, что ты здесь делаешь?

Еще один член Семьи Аддамс. Два Аддамса.

В этот момент озеро забурлило и начало кипеть. Старая, почерневшая, почти прогнившая лодка с порванными парусами вынырнула из воды. Блейз, наконец, отвел взгляд от кружившего вокруг своей сестры Гарвесте, чтобы посмотреть на озеро. Возможно, если он некоторое время не будет обращать на это внимание, то происходящее каким-то чудом окажется неправдой.

Директор Дурмстанга быстро спустился по трапу, сопровождаемый приблизительно дюжиной своих студентов. Создавалось впечатление, как будто они стараются сбежать от чего-то или от кого-то. Следом за ними появился Виктор Крам, всемирно известный болгарский ловец, который разговаривал с … копной волос?

– Кузен Что?

О нет. Это неправда. Этого не может быть.

Блейз неверяще, как будто со стороны смотрел на то, как Гарвесте с Уэнсдей подбежали к копне волос и обняли ее. Копна двигалась и пищала, а они кивали, как будто понимали каждое слово.

Еще один Аддамс. Три Аддамса. В Хогвартсе. Одновременно.

............
оОООо
............

Школа гудела как улей, обсуждая появление Крама, студентов Дурмстранга, Крама, красивых, словно вейлы, девочек из Бобатона, Крама, странной ходячей копны волос и Виктора Крама.

Гул был повсюду, за исключением стола Гриффиндора. Из-за царившего напряжения воздух там стал настолько плотным, что его можно бы было потрогать руками, нарезать на блоки и поставить из них здание.

Возможно, дело было в том, что сын Пожирателя смерти, сын Черной вдовы и самый жуткий мальчик на свете сидели за их столом, как будто это было совершенно нормальным явлением.

Возможно, дело было в том, что Ходячий Шиньон также сидел там, хотя у него, по-видимому, не было ног, и ел, хотя никакого рта тоже не наблюдалось. Еда просто исчезала с его тарелки, словно сама собой растворяясь в воздухе.

Возможно, это было потому, что двенадцатилетняя девочка, настолько Готичная, что это заслуживало заглавной буквы, сидела рядом с ними. Ее холодный взгляд, словно взгляд зомби, был пронизывающим и неживым, и каждый раз, когда она брала в руки столовый прибор, у всех в пределах ста метров возникало непреодолимое желание нырнуть под стол.

Возможно, потому что Виктор Крам, следовавший повсюду за Шиньоном, тоже сидел теперь за столом Гриффиндора, общаясь со странной пятеркой и с Гермионой Грейнджер.

И это продолжало происходить, день за днем, целую неделю.

Это было нереально. Что в принципе могло быть у них общего?

............
оОООо
............

– Крамы посвятили изучению Магии Крови долгие годы. В Дурмстанге преподают лишь вводный курс, который совершенно не охватывает всей глубины вопроса. Виктор помог мне с поиском дополнительного материала. Ради доступа в библиотеку их родового имения не жалко умереть, - казал кузен Что. По крайней мере, именно так Гарвесте пересказал его речь Драко, Блейзу и Гермионе. Все, что услышали они сами, было «Бзз-бзз-бззбзз-бзз-бзззз-бзз».

– Мы бы с удовольствием нанесли вам визит, - Гарри улыбнулся Виктору. – В ответ мы будем также рады видеть вашу семью у нас, не так ли, Уэнсдей?

Уэнсдей только поморщилась, с силой насаживая кусок ростбифа на вилку.

– Это – то же самое, что подают во Франции. Когда мы получим настоящую еду?

Гермиона скорчила гримасу. Она была наслышана о тушеном рагу из вейлы.

Гарвесте спросил сестру, как ей удалось уговорить мадам Максим разрешить ей прилететь в Хогвартс. Поездка и Турнир трех волшебников предназначались для студентов от семнадцати и старше. Она не должна была даже попасть в карету. Уэнсдей просто улыбнулась в ответ, и, когда она убрала косу за плечи, Драко заметил в волосах серебристое мерцание металла. На ее обуви также было небольшое пятно крови. Он решил, что просто не хочет знать подробности, никогда.

Кузен Что и Виктор Крам опустили свои имена в Кубок огня. То же самое сделали Седрик Диггори с Хаффлпаффа и Клиффорд Уоррингтон, бездельник со Слизерина. Фред и Джордж Уизли также сделали вдохновенную попытку, и теперь сидели за столом, поглаживая свои длинные, белые бороды, и выглядели очень довольными собой. Гриффиндорцы были очень любезны, разрешив их необычной компании сидеть за одним столом, хотя, возможно, здесь сыграло роль то, что везде, куда бы ни шел Кузен Что, Виктор Крам следовал за ним. Слизеринцы выглядели раздосадованными. Блейз фыркнул. Поделом им.

Рональд Уизли и Симус Финниган попытались завязать беседу, и в настоящее время светились от счастья, как фанаты, у которых сбылись их самые дикие мечты.

Флер Делакур, одна из учениц Бобатона, также рискнула подойти и поговорить со спортивной знаменитостью, но одного блеска темных глаз Уэнсдей оказалось достаточно, чтобы та убежала прочь стремглав, словно испуганный заяц.

– Когда я назову имена чемпионов, они должны выйти вперед и пройти в комнату рядом с Большим Залом…

– Бзз-бзз-бззбзз-бзз, - сказал кузен Что. Виктор на мгновение повернулся в его сторону, затем кивнул.

– И тебе тоже, - ответил он своим низким, хриплым голосом.

– Вот-вот начнется, - нетерпеливо проговорил Драко, вытягивая шею.

Деревянный кубок на возвышении вспыхнул красным и выплюнул обугленный кусок пергамента. Дамблдор поймал его.

– Чемпион Дурмстанга – Виктор Крам!

– БЗЗ! – раздраженно выдал кузен Что.

– Следи за языком, кузен, - сказал Гарри с улыбкой. – Поздравляю, Виктор.

Студент Дурмстранга встал, отвечая на приветствия, и слегка поклонился аудитории. Прежде чем выйти вперед, он склонился…

И поцеловал кузена Что в макушку.

Гарри, чьи брови взлетели вверх так высоко, как Драко еще ни разу не видел, посмотрел на Уэнсдей. Она пожала плечами, с таким же потерянным выражением на лице.

– Чемпион Бобатона – Флер Делакур!

– Чтоб ей жабой подавиться, - сказала Уэнсдей автоматически, без явного чувства. Она все еще была ошеломлена.

– Кузен, - попробовал начать Гарри, откашлявшись, - ты никогда не говорил нам, что… что у тебя есть бойфренд.

Очевидно, волосы могли краснеть.

– Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори!

– Как …? – Гарри открывал и закрывал рот в течение минуты, затем повернулся к Гермионе с безмолвной просьбой.

Всегда без проблем находившая нужные слова Гермиона так и не смогла придумать, что сказать.

– Что – девочка или мальчик? – шепотом спросил у друга Драко.

– Мы не знаем. Мы даже не знали, что кузен Оно, его отец, был мужского пола. Это загадка Семьи Аддамс.

– Бзз-бззбззз-бзззз-бз-бз-бззз-бззбззз.

– О, хорошо, тогда все в порядке, - сказала Уэнсдей, расслабляясь. – Лишь бы он не вбил себе в голову каких-нибудь «идей». А вы знаете, что случается с людьми, у которых возникают «идеи».

– Бззз.

– Что? - спросила Гермиона.

– Они превращаются в идиотов. И умирают.

– Это не … что за … Гарри Поттер.

Кубок внезапно начал извергать черное пламя. Спустя секунду после того, как все пригнулись, он взорвался.




Глава 6

А вот и новая глава не заставила себя долго ждать))) Наслаждайтесь! Передаю эстафету дальше)
Gilliane

.........
оОООо
.........

Гарри покинул зал в звенящей тишине. Как только за ним и Дамблдором закрылись массивные двери, по всем четырем факультетам поползли оживленные шепотки.

– Ни дня не может прожить без славы, да?

Лишь длинные волосы кузена Что удержали Уэнсдей от того, чтобы разнести все тут в щепки к Мерлиновой бабушке, после того как прозвучало имя «Гарри Поттер». Теперь же сильные золотистые локоны, обвившиеся вокруг ее запястий, снова крепко сжались, когда взбешенная фурия повернулась к не следившему, по обыкновению, за своим ртом Рональду Уизли.

– Повтори, что ты сказал о моем брате!

Близнецы оттолкнули своего младшего брата с дороги, подальше от убийственного взгляда Уэнсдей, и улыбнулись ей до ушей:

– Ничего, он…

– не сказал совершенно…

– ничего, не так ли,…

– Рон – ты, безмозглый…

– башкой тронутый…

– беспардонный болтун?

– Бззззз-бззз-бзбз, - сказал кузен Что успокаивающе. Рычащую Уэнсдей удалось постепенно усмирить.

Когда объявили имена чемпионов, и Гарри, после долгой затянувшейся паузы, наконец, встал с темным, мрачным и совершенно нечитаемым выражением на лице, Гермиона в панике вцепилась мертвой хваткой в руки Блейза и Драко. У обоих к этому времени онемели пальцы, но они даже не моргнули глазом от боли или неудобства. Эти трое прекрасно знали, что Гарвесте никогда бы не стал участвовать в Турнире, не проинформировав их о своем намерении. Кто-то его подставил. Кто-то заставил его принять участие. Кто-то явно пытался его убить.

Чертовсукинтысын…

Гермиона вспоминала пустое лицо Панси после того, как ее подобрали в лесу, и как Гарри бесстрашно сражался в Тайной комнате против самого Волдеморта, и знала, что он убьет любого, кто посмеет угрожать им.

-поноснаягрязь-тупойговноед…

Блейз думал о той ночи в больничном крыле, когда он обнаружил палочку Винсента Кребба в своей постели, о том, как холодная ладонь касалась его щеки, и знал, что Гарвесте сделает все, чтобы защитить их.

-соплохвосттебевзадницу-задеритебя…

Драко размышлял о своем отце, вспоминал, как Гарри тогда в поместье сначала нашел его, как говорил с ним и что он пообещал ему в конце, сказав, что они вчетвером были больше, чем друзья, и он сделает все возможное и невозможное, чтобы они выжили.

-дайтолькомнедобратьсядотебя…

-яоткручутвоютупуюбашку…

-испляшунатвоеймогиле.

Все трое испепеляли взглядом закрытую дверь.

……………
оОООо
……………

– Это возмутительно!

– Я требую, чтобы моим ученикам позволили повторно опустить в Кубок свои имена!

Гарри не обращал внимания на споривших старших волшебников, предпочитая присоединиться к Виктору и Седрику. Флер стояла немного в стороне от них, теряясь на фоне внушительной фигуры бобатонской директрисы. Девушка говорила что-то весьма пылко и возмущенно по-французски и была похожа на избалованную девочку, которую лишили сладкого.

– Ты опускал свое имя в кубок, Гарвесте? – поинтересовался Седрик. – Ты ведь еще слишком молод, разве нет?

Виктор раскатисто рассмеялся, услышав вопрос:

– Когда дело касается Аддамса, не существует такого понятия, как «слишком».

Гарри бросил на болгарина оценивающий взгляд.

– Похоже, ты много знаешь о нас. Я полагаю, ты уже познакомился с кузеном Оно и его женой?

– Действительно, – рослый студент Дурмстранга чуть искоса посмотрел на него. – Они меня предупреждали насчет американской ветви Семьи. Сказали, «эти своего не упустят».

Гарри улыбнулся в ответ. Еле заметное движение пальцев, и вот он уже стоит, как бы приобнимая Виктора за талию. Что Седрик не мог увидеть, так это то, как остро заточенный нож прошел, не останавливаясь, сквозь плотную ткань мантии и шелк рубашки, и в данный момент прохладная сталь клинка соприкасалась с теплой кожей спины чемпиона Дурмстранга.

– Я бы сказал, мы своего не оставим. Мы не даем своих близких в обиду.

– Я знаю, - высокий парень смотрел на него совершенно спокойно, словно не чувствуя угрозы. Его взгляд был теплым и открытым. – Что очень много значит для меня.

– Хорошо. – Нож снова исчез в складках плаща Гарри. – Вальравн (прим. пер.: в датской мифологии ворон, питающийся кровью младенцев и плотью павших в битве воинов, магическое существо).

Виктор покраснел.

– Он всего лишь маленький мальчик! – воскликнула Флер.

Гарри обратил внимание на остальных присутствующих в комнате. Все взгляды были направлены на него. Он улыбнулся.

– Прошу прощения?

– Моя ученица совершенно права, - поддержала мадам Максим. Она представляла собой весьма пугающую фигуру, с оживленно жестикулирующими руками, легкий удар которых мог даже лошадь сбить с ног, и просто безразмерным тазом, возвышавшимся над уровнем плеч присутствовавших мужчин. Гарри мог понять, почему Уэнсдей решила остаться в Бобатоне: такую шикарную добычу не часто встретишь во тьме безлунной ночи. Можно только позавидовать вкусу сестры. – Ты слишком молод для участия в Турнире. Ты погибнешь!

– Ну, в таком случае…

– У тебя нет выбора. Кубок выдал твое имя, - отрезал Бартемиус Крауч. Он выглядел очень надменным и одновременно очень уставшим. Гарри вспомнил, что дядя Ливерворт говорил об этом человеке. Из него тоже может выйти неплохая мишень. – Таковы правила.

Определенно хорошая мишень. И перед тем, как свет в его глазах окончательно угаснет, Гарри склонится к его уху и скажет: «Сириус Блек передает привет».

– Меня зовут Гарвесте Аддамс, сэр, - тяжело вздохнул Гарри. Опять это имя. Следующий, кто назовет его так, получит по шее, раз и навсегда.

– Не имеет значения, как тебя зовут сейчас. То имя было на твоем свидетельстве о рождении, которое хранится в личном деле. Решение Кубка является неоспоримым и заключает магический контракт между тобой и волшебным миром Великобритании. Тебе придется участвовать, если не хочешь остаться сквибом на всю жизнь.

Ну и что? Всего-то? Он мог придумать сотни, тысячи гораздо более страшных вещей, которые могли бы произойти с человеком, чем жизнь без магии, а ведь он еще даже Уэнсдей не спрашивал.

Гарри понял, что начинает хмуриться, и с усилием заставил взять себя в руки. Он не позволит себе потерять контроль перед этими людьми. Для этого у него будет куча возможностей во время турнирных испытаний. Там ему ничто не помешает расслабиться и заодно дать знать тому, кто втравил его в эту историю, что он не с тем связался. Он подозревал, что это мог быть псевдо-Грюм под оборотным зельем. Что ж, это к лучшему. Ему не терпится хорошенько проучить наглеца.

……………
оОООо
……………

Вся компания сидела на берегу Черного озера, легкий ветерок играл их волосами. Черная луна взойдет на небо в ближайшие три ночи, и теперь, когда их было твое в Хогвартсе, они собирались повеселиться.

Гарри заново заплетал косу Уэнсдей, аккуратно обходя мириады тонких проводков, искусно вплетенных в густые волосы сестры. Неподалеку сидел кузен Что со своим бойфрендом. Даже когда он сидел, водопад золотистых волос покрывал каждый сантиметр его тела. Сидевший возле него Виктор запустил одну руку в шелковистые пряди.

– Гарри, ты уже выяснил, кто опустил твое имя в Кубок? – спросила Уэнсдей. В ее пальцах стремительно мелькала сталь, издавая низкий вибрирующий звук. Гарри видел, что ей не терпелось найти виновника и преподать ему пару уроков хороших манер по-аддамсовски, чтоб впредь неповадно было.

– Пока нет, моя валькирия, но у меня такое чувство, что мы обнаружим его весьма скоро.

– Оставь и мне кусочек.

– Как пожелаешь.

– Ребята, а где вы собираетесь ночевать? – поинтересовалась Гермиона. Она сидела, прислонившись к спине Блейза. Рядом с ней растянулся на траве Драко. Его глаза были прикрыты, казалось, он глубоко задумался.

– Вопрос, скорее, где нам теперь ночевать? – пробормотал Блейз. – С этих мерзавцев станется прикончить нас прямо в наших постелях.

– Почему? – Уэнсдей взглянула на него, потом на Гарри. – Кто-то что-то натворил?

– Тебе не о чем беспокоиться, дорогая, - Гарри оставил легкий поцелуй на ее лбу. – Я обо всем позабочусь.

– Ты не можешь просто-напросто убить их, Гарри, - сказал Драко, открыв, наконец, глаза. В них светился знакомый опасный огонек, и Гарвесте улыбнулся одобрительно своему другу.

– Еще как может.

– Есть вещи пострашнее смерти, Драко. – Улыбку скрыли волосы Уэнсдей, но его глаза сверкали яркими изумрудами во тьме. – И я намерен им в полной мере это продемонстрировать.

……………
оОООо
……………

С двумя парами рук изготовить нужное зелье было намного проще. Конечно, Уэнсдей постоянно норовила подсунуть ему под руки какую-нибудь отраву, так что это было, к тому же, интереснее.

– Счастливого Хэллоуина, Мама, Отец.

– Уэнсдей? Что… ты делаешь в Хогвартсе?

Оба хитро улыбнулись, а затем над их плечами замаячила голова кузена Что.

– Бзз-бззз.

– Кузен Что?

Зелье помутнело, потом показалось лицо Пагсли:

– Привет всем. Привет, Что!

– Это из-за Турнира трех волшебников, Отец. Его проводят в этом году в Хогвартсе, и Гарри – один из участников.

– Чудесно! Новая игра, да? Метлы и все такое? – их Отец уже потирал руки от нетерпения.

– Нет, Отец, скорее испытания с риском для жизни и сражения со смертельно опасными тварями.

– Еще лучше! Когда мы сможем навестить?

……………
оОООо
……………

Уэнсдей схватила ближайшего соплохвоста и обняла его. Блейз закатил глаза. Чего еще от нее ждать.

– Гарри, я хочу такого!

Драко думал, Хагрид умрет от счастья.




Глава 7

Перевод Sowilu

............

Шел сдвоенный урок зелий, когда слизеринцы сделали свой ход. Драко благодарил судьбу, что Уэнсдей не было с ними. Иначе вместо урока тут была бы настоящая резня, а не просто полная катастрофа.

Оказалось, что кто-то смазал их котлы воспламеняющимся зельем. Стоило только зажечь под ними огонь - Драко и Блейз едва успели вовремя отпрыгнуть прочь.

Ингредиенты Гермионы бесследно растворялись в воздухе.

Кто-то постоянно бросал в их четверку маленькие гадкие проклятия. Они, как могли, блокировали, не прекращая работу.

Снейп делал вид, что ничего не замечает, но при этом ухмылялся себе под нос.

Кто-то поджег мантию Драко. Блейз потушил ее.

Гермиона выставила щит, остановив Ватноножное проклятье.

Несмотря ни на что, Гарри продолжал спокойно работать, заклинания, казалось, огибали его, а одно даже как будто прошло сквозь него. Он уверенно очистил коренья, нарезал их на идеально ровные мелкие кусочки и высыпал их в котел.

Затем добавил несколько раздавленных глаз, растертых в порошок жуков, протухшее яйцо и, когда никто не смотрел, положил в зелье три чайных ложки коричневого сахара и один лавровый лист. Помешал три раза по часовой стрелке, увернулся от очередного запущенного в него проклятья Щупальца-ловушки, и помешал снова, теперь двенадцать раз против часовой стрелки.

А затем поцеловал всех троих по очереди в губы: Гермиону, Блейза и Драко. Все замерли. А троица непонимающе уставилась друг на друга.

- Онет!оннемогсделатьэтого.

Улыбаясь, Гарри отстранился, вокруг него тут же заклубился густой пурпурный дым, который быстро заполнил всю комнату, заставляя присутствующих задыхаться и кашлять. Профессор Снейп помахал палочкой, чтобы очистить воздух в помещении. Дым развеялся, все в классе начали переглядываться друг с другом.

Ничего не произошло.

Они покинули класс, слыша за спиной яростные и полные злобы перешептывания слизеринцев. До сих пор все было спокойно.

Двумя часами позже, после уроков, Гермиона выдала каждому из тех гриффиндорцев, что были на зельях, по флакону с голубым раствором. При этом она не сказала ни слова, кроме тех двух, что было велено ей передать: «Выпейте это». На вкус зелье напоминало зефир.

Через полчаса у всех слизеринцев, которые были на том занятии, кроме Гарри, Блейза и Драко, была выявлена тяжелая форма гонореи. Даже у профессора Снейпа.

...............
оОООо
...............

Спустя несколько дней Драко все еще не мог насмеяться.

- Гонорея! Ты… ты гений!

Спокойно улыбнувшись, Гарри ответил:

- Не понимаю о чем ты, дорогой. Не моя вина, что они оказались настолько неосмотрительны в своем выборе сексуальных партнеров.

- Настоящий гребаный гений!

Они сегодня снова сели за столом Гриффиндора, где были приняты с распростертыми объятиями. Фред и Джордж узнали о произошедшем и рассказали всему факультету. Взгляд профессора Снейпа не обещал никому ничего хорошего.

- Хм… Гарвесте?

Гарри оглянулся, увидев, что к нему обращается Седрик Диггори. На красивом лице хаффлпаффца застыла сосредоточенная гримаса.

- Да?

- Могу... могу я поговорить с тобой? Наедине?

Блейз привстал было, но Гарри махнул рукой, заставляя его сесть обратно. Уэнсдей впилась в злоумышленника взглядом, и даже кузен Что напомнил о себе, обвившись своими локонами вокруг руки Гарри.

- Бзз-бзбзбз-бззз.

- С удовольствием, Седрик. Une moment, s'il vous plait.

Оставшиеся проводили двоих взглядом до дверей Большого зала, заметив, что тонкая фигурка Гарри почти терялась на фоне мускулистого Седрика. Потом Блейз заметил:

- Я не знал, что Гарри умеет говорить по-французски.

- Мы все умеем, - ответила Уэнсдей, хмуро уставившись в тарелку с овсянкой, прежде чем сдобрить ее ощутимой порцией огневиски и опрокинуть туда целую перечницу. – Нам просто запрещено говорить по-французски дома. Иначе Мама никогда не сможет отдохнуть.

- Драконы, - сказал Седрик, как только они отошли подальше. – Эт-то первое задание, Гарвесте. Драконы.

- Неужели? – Гарри задумчиво посмотрел на собеседника, затем кивнул. – Спасибо, что сказал мне. Только сестре не говори. А то она захочет поучаствовать вместо меня.

- А… Она... она любит драконов?

Гарри заметил слегка покрасневшие скулы и приподнял бровь. Этот год был годом сюрпризов.

...............
оОООо
...............

Гарри сразу направился к Виктору, как только зашел в дверь маленькой классной комнаты. Мадам Максим и директор Каркаров разговаривали с фотографом. Флер заигрывала с Седриком, то и дело откидывая свои серебристые волосы за спину. Гарри задумался, делает ли она подобное в Бобатоне и что по этому поводу думает его сестра.

- Ты знал, что на первом испытании будут драконы? – спросил Гарри мрачно возвышавшегося над ним соперника.

Виктор покачал головой.

- Профессор Каркаров сообщил мне об этом только сегодня утром. Интересно посмотреть, что ты будешь делать.

Гарри лишь мрачно ухмыльнулся.

- С вашего разрешения, можно мне юного Гарри буквально на несколько слов перед фотосессией, - спросила неприятно выглядящая женщина. С внешностью ей не повезло даже хуже, чем Панси, ее челюстью вероятно можно было разламывать скалы, так она была тяжела, а маленькие глазки глубоко сидели на лице, обрамленном застывшими фарфоровыми кудряшками. Впрочем, она бы прекрасно смотрелась на стене, в качестве барельефа.

- Гарвесте, будьте любезны, - поправил ее Гарри, подходя ближе к ней и улыбаясь.

Позади раздалось сдавленное хихиканье Виктора. Он прекрасно расслышал скрытое за вежливой фразой раздражение.

Женщина открыла дверь в чулан и пригласила Гарри войти первым. Дверь за ними закрылась.

Стало тихо. Виктор встретился глазами с Седриком, и тот любезно извинился перед Флер, прежде чем подойти к болгарину.

Раздался тихий щелчок.

Гарри открыл дверь и вышел, на его лице было удовлетворенное выражение. Спустя по крайней мере пять минут из чулана появилась ошеломленная и дезориентированная Рита Скитер, немного неуверенно стоявшая на ногах. Для тех, кто не был знаком или не любил Аддамса, все выглядело, как будто в чулане эти двое "кое-чем" занимались. Виктор же улыбался понимающе.

- Э-эм, - Людо Бэгмен переводил взгляд с ухмылявшегося Гарри на ошеломленную Скитер. – Так, теперь, проверка палочек. Прошу, мистер Олливандер.

- Да. Мисс Делакур?

Француженка вышла вперед, надменно улыбаясь. Мастер осмотрел ее палочку, затем взмахнул ей на пробу.

- Девять с половиной дюймов, негибкая, палисандр и волос вейлы.

- Волос принадлежал моей бабушке, - горделиво заметила Флер.

- Очень хорошо. Мистер Диггори?

Седрик нерешительно улыбнулся Гарри и Виктору, затем подошел к Олливандеру. «Уэнсдей выбила бы из него эту застенчивость за один день», - с теплом подумал Гарри.

- Двенадцать с четвертью, гибкая, ясень и волос единорога. Мистер Крам?

Виктор вышел вперед. Удивительно, что выглядя невероятным в воздухе, он был неуклюж на земле и обладал на редкость странной переваливающейся походкой. На метле же он был грациозен, словно сокол.

- Грегорович, если я не ошибаюсь. Десять с четвертью, жесткая, граб и сердечная жила дракона. Мистер… Аддамс?

Гарри протянул мастеру свою палочку. Красноватое дерево странно сияло на свету, как нефтяная пленка или скорее как пролитая кровь, полузасохшая на мраморе. Олливандер кинул на палочку один единственный взгляд и тут же замотал головой.

- Нет, нет, никто в здравом уме не тронет палочку Аддамса. Она работает для вас?

- Да.

- Это все, что я должен знать.

Гарри улыбнулся. Мудрый человек.

Позже фотограф, проявлявший их снимки, получил крайне неожиданные и странные результаты. Снимки с Аддамсом были все каким-то образом искажены или деформированы… или же на них были отображены лица там, где их никак не должно было быть.

Ему следовало попросить помощи у Колина Криви. Потому что Колин был единственным во всем мире человеком, который мог сфотографировать Аддамса и не умереть мучительной смертью через три дня.

............
оОООо
............

Гермиона, склонив голову, наблюдала за Виктором и кузеном Что, сидевшими чуть поодаль за столом рядом с шестикурсниками-гриффиндорцами. Виктор рассказывал всякие забавные случаи, произошедшие с ним во время квиддичных тренировок, а близнецы тем временем нашли себе более веселое развлечение. Они пытались засунуть в волосы кузена Что конфеты, безделушки и другие, на первый взгляд невинные, мелочи, которые, как знала из непосредственного опыта Гермиона, могли измазать человека джемом с ног до головы, покрыть его перьями или же заставить кровоточить уши. Кузен Что сопротивлялся, но больше для виду, иначе как было объяснить его медленные, нарочито ленивые движения? Волосы слегка колебались, словно занавес, отдельные локоны оборачивались вокруг запястий и пальцев, но каждый раз, когда одному из близнецов удавалось прицепить к ним что-то, волосы начинали мерцать, а безделушка объявлялась с другой стороны и отбрасывалась. Гермиона снова наклонила голову. Такое впечатление, что кузен Что состоял полностью из волос, казалось, что вещи проходили сквозь него, и она ни разу не видела ни ноги, ни руки, ни хотя бы крошечного сантиметра голой кожи за все это время.

- Как, думаешь, они занимаются сексом?

Драко подавился тыквенным соком. Гарри едва успел схватить перепачканную в соке Уэнсдей за руку. Он слегка взмахнул ладонью, мгновенно отутюживая ее платье прямо на ней. Уэнсдей снова села, успокаиваясь.




Глава 8



Седрику выпало первым проходить испытание, Флер – следом за ним. Виктор теребил в руке плетеный браслет, время от времени поглядывая на край завесы, закрывавшей вход в их палатку. Хотя лицо его оставалось бесстрастным, по его сведенным плечам и негнущейся спине Гарри мог судить, насколько тот напряжен. Ему были хорошо знакомы эти признаки. Часто он сам бывал их причиной.

Плетеный браслет светло-русого оттенка, похоже, был сделан из волос кузена Что. Очевидно, его кузен был серьезно влюблен, раз пожертвовал одним из своих бесценных локонов. Возможно, не за горами и погребальный звон колоколов, и даже – писк нового члена Семьи.

Настал черед Виктора.

– Срази их наповал, – Гарри наградил его подбадривающей улыбкой и кивком головы. – Быть может, это твой единственный шанс впечатлить Уэнсдей.

Дурмстранговец задумчиво кивнул ему в ответ, затем еще раз, уже решительно. Из всех членов Семьи Уэнсдей больше всех жаждала крови, и оба прекрасно понимали, что Виктору придется пролить не один галлон, прежде чем она соизволит хотя бы улыбнуться парню своего кузена.

Гарри, оставшись один, прилег на скамью, положив руки под голову. Он был теперь практически уверен, что это "Грюм" опустил его имя в Кубок. Накануне, когда он подошел, стуча своей деревяшкой, к нему в коридоре и попытался посоветовать способ одоления дракона, от мужчины буквально исходило чувство нетерпеливого предвкушения. С другой стороны, в эти дни перед первым испытанием все были как на иголках, даже Людо Бэгмен фонтанировал идеями и подсказками.

Он вернулся мыслями к друзьям. Троица сидела на трибунах рядом с сестрой и кузеном, будем надеяться, это сдержит слизеринцев и они не натворят каких-нибудь глупостей. В очередной раз.

Когда он рассказал им о драконах, Гермиона, похоже, готова была упасть в обморок. Драко уронил себе на ногу том "Самых страшных зелий". Блейз ничего не сказал, но Гарри заметил, как побелели костяшки крепко сжатых пальцев. Гарвесте улыбнулся им всем тепло. Это так мило, что они до сих пор, после всего, что было, беспокоятся о нем.

– Гарвесте Адамс!

Пойдем, поиграем.

Он неспеша прошел в загон, оставаясь в тени ограды. Площадка была превращена в огромный стадион, переполненные трибуны шумели, выражая свою поддержку или, наоборот, неодобрение. Красно-золотой сектор, в основном, сохранял нейтралитет, за исключением близнецов, растянувших здоровый баннер, кричавший "ХЛОП! ХЛОП! ХЛОП!". Гарри невольно улыбнулся. На турнире чемпионам не разрешалось использовать ничего, кроме палочек, но это было дурацкое правило, которое, к тому же, было несложно обойти. Но первым делом...

Он протянул руку за границу тени и щелкнул пальцами. Черные клубы дыма сконцентрировались из воздуха, складываясь в знакомые очертания.

Блейз со стоном хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ему просто непременно надо быть настолько чувствительным к солнечному свету?

Уэнсдей взглянула на него из-под купола собственного зонта и закатила глаза.

Гарри прошел немного вперед, не обращая внимания на выкрики из толпы и насмешки, какое-то время просто изучая дракона. Существо было впечатляющим, как он слышал, самым большим и опасным из четверых – громадный черный монстр с матовой чешуей, острыми шипами и ядовитыми клыками. Здоровенные желтые глаза сверкали яростно и злобно, и Гарри приподнял край зонта, чтобы заглянуть в них.

Драконы не относились ни к Темной, ни к Светлой магии, ни к магии Крови. У них была своя магия, магия природных сил, берущая начало в земле, и в воздухе, и в воде, и пытаться это уничтожить – то же, что уничтожить саму землю. Перед ним была мать, Гарри мог разглядеть очертания яичной кладки в глубине каменистого гнезда под защитой чешуйчатых лап. Среди серо-зеленой скорлупы мелькало что-то золотое, но достать это будет нелегко. Самка была зла из-за того, что ее увезли с просторов родных гор, оглушили и накачали транквилизаторами; взбешена, что ее поместили в окружение тысяч не спешивших разбегаться во все стороны обедов; и вне себя, обнаружив перед собой кусок мяса, от которого разило магией Крови. Она взревела, и этот рев, как рык миллиона диких львов, как громогласный воинственный вопль, был наполнен бездумным, ненасытным желанием убивать.

Гарри улыбнулся. Хорошо.

Он откатился вправо, как только первый поток пламени вырвался из пасти дракона, и тут же помчался вперед, в одной руке зажата палочка, в другой – возникшая прямо из воздуха секира. Самка попыталась достать его лапой, но он успел увернуться, и массивная конечность, вооруженная длинными и острыми когтями, со свистом пронеслась над его головой. Он передвигался перебежками, петляя и умело избегая языков пламени, когтей и крыльев разъяренного существа. Все это время, будто позабыв о яйце, он не отводил взгляда от драконьих глаз, губы растянулись в безумной улыбке маньяка. Он отпрянул назад, едва завидев очередной огненный всплеск, но и самка к этому времени сделала свои выводы. Она выдохнула пламя широкой дугой, и на одно остановившееся мгновение Гарри исчез в потоке магического огня.

Гермиона в ужасе вскричала, Блейз изо всех сил вцепился в Драко, удерживая его на месте и не давая броситься вниз, на арену.

Сощуренный взгляд Уэнсдей прочесывал поляну. Вокруг ее руки обвился локон золотистых волос.

– Бзз-бзззз-бзбз.

– Что, что такое? – в панике воскликнула Гермиона. Уэнсдей повернулась к ней, встречая взгляд девушки – дикий и совершенно сумасшедший – такие же точно взгляды кидали на нее Драко с Блейзом. Забавные друзья у ее брата.

Уэнсдей показала рукой вниз, и все вновь обратили внимание на арену. Темная фигурка легко взбиралась по спине дракона, который недовольно топал и отряхивался, как собака, пытаясь избавиться от особенно надоедливой и кусачей вши.

Затем самка снова взревела, на этот раз намного более угрожающе. Ее Магия, теперь физически ощутимая, рвала в клочья одежду на Гарри, но он только смеялся и продолжал лезть дальше.

– Ты моя маленькая красавица, - прошептал он, и ветер подхватил и отнес его шепот к трибунам. Он был уже у нее на шее, и когда она повернула голову, чтобы его сцапать, одним молниеносным движением он просунул руку ей в пасть, бросил что-то и тут же отскочил назад.

К тому моменту, как дракон, сотрясая землю, рухнул вниз с широко раскрытыми, застывшими глазами, Гарри был уже на полпути к трибунам, зажав в руках золотое яйцо.

– Гарри!

Он перебросил яйцо сестре за секунду до того, как в него врезалась Гермиона.

– Ты в порядке?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты был в огне! Я видела!

Гарри безмятежно улыбался, потом вдруг, не отпуская Гермиону, резко пригнулся, и нож просвистел мимо них. В воздухе сверкнуло лезвие секиры, полетевшей обратно в ответ.

– Ты не убил ее, - Уэнсдей перехватила секиру и с кровожадной ухмылкой стала приближаться к нему. – Похоже, ты сдал, братишка.

Раздался оглушительный взрыв, затем еще один и еще один, каждый следующий громче и «сырее» предыдущего. Кусочки мелко покрошенной плоти летели дождем во все стороны, скатываясь с его раскрытого зонта. Драко и Блейзу, к сожалению, досталось в полной мере, и когда они, покрытые и пропитанные кровью и плотью, с непередаваемыми гримасами на лице, подошли к нему, в их ботинках хлюпало.

– Ты так думаешь?

…………..
оОООо
……………

Уэнсдей с секирой определенно производила сильное впечатление. Возможно, не последнюю роль сыграло то, как на их глазах Гарвесте собственноручно превратил взрослого дракона в горшочек мясного рагу. А может, и тот факт, что мадам Помфри до сих пор не нашла подходящего способа лечения для использованной им специфической формы гонореи.

Так или иначе, одна улыбка Гарри в момент освободила гостиную Слизерина для него и его друзей. Кузен Что тоже присоединился к ним. Виктор пока вернулся на корабль, но его маленький зачарованный дракончик сладко посапывал, устроившись в гнезде из светлых волос. Уэнсдей несколько раз пробовала стащить его, но, как ни старалась, в итоге оказывалась то в озере, то в воздухе, подвешенной за ноги. Не важно, кем он, она или оно было, кузен Что все же оставался Аддамсом.

С достоинством расположившись на диване, Гарри устроил на коленях добытое яйцо. В руке его возник нож, и, как только родные и друзья расположились вокруг него, Гарри вскрыл яйцо.

Пронзительно-высокий вопль беспощадно разорвал тишину гостиной. Звук был непередаваемый: как тысяча кошек, которым наступили на хвост, тысяча ногтей, которыми поскребли по стеклу, тысяча самоучек, терзающих скрипичные струны, тысяча голодных младенцев и тысяча взбесившихся баньши – все это обратилось в один долгий, нескончаемый вой, что бил по барабанным перепонкам и заставлял зубы болезненно вибрировать.

Гарри тихонько подпевал. Кузен Что кивал в такт и покачивался из стороны в сторону.

– Гарвесте, - процедил Блейз умоляюще сквозь плотно сжатые зубы, - закрой его.

Яйцо захлопнулось, снова становясь целым на вид, и вопль затих.

Драко сунул палец в ухо и покрутил немного, одновременно пытаясь зевнуть.

– Ни фига себе, что это было?

Гарвесте и Уэнсдей переглянулись в ответ и вместе произнесли одно лишь слово. В глазах сестры Гарри прочитал предвкушение – им давненько не доводилось пробовать подобный деликатес.

– Русалки.

……………
оОООо
……………

Гарри, позабыв о собственной тарелке, с улыбкой наблюдал, как завтракают его товарищи по факультету. Рядом с ним Блейз, Гермиона и Уэнсдей сражались за последнюю порцию яичницы. Он попросил сестру – весьма убедительно – не использовать наиболее летальную часть ее арсенала, поэтому непосредственная смертельная опасность им не грозила. Тем не менее, звон металла был громок, и все трое настолько увлеклись этим делом, что не заметили, как Драко стащил тарелку прямо у них из-под носа.

Зеленые глаза внимательно следили за тем, как Дафна Гринграсс добавила немного сахара себе в кашу. Он усмехнулся про себя, вставая, чтобы идти на занятие по Уходу за магическими существами.

К этому времени в живых оставалось около дюжины соплохвостов, каждый размером с хорошего дикобраза. Вся ватага при виде его радостно защелкала клешнями, и Гарри похлопал одного по панцирю, когда тот вцепился ему в руку.

– Э… может, эт’, надо пластырю, мистер Аддамс?

Гарри взглянул на Хагрида, посасывая укушенное место на руке. Яд был уже весьма неплох, довольно терпкий, но еще пока не достаточно сильный, чтобы убивать мгновенно. Нужно будет дать им еще немного своей крови.

– Не нужно, профессор, благодарю вас.

Полувеликан задумчиво кивнул, потом повернулся к остальным ученикам:

– Седня мы будем устраивать их на зиму, на случай, коли они впадают в спячку. Пожалста, по трое на каждого соплохвоста.

У создания не было глаз, но Гарри чувствовал на себе его умоляющий взгляд. Он положил на землю перед ним губку, пропитанную свежей кровью. Дракон пригодился и после своей смерти. Губка быстро исчезла, и существо заурчало от удовольствия.

Мимо него пробежал Драко, крича во весь голос, за ним гнался соплохвост, пулявший ему вслед заряды синеватого пламени через каждые несколько метров. Блейз хохотал до слез.

Как бы он ни пытался отрицать очевидное, Блейз был настоящим садистом и получал от происходящего явное удовольствие.

Через полчаса после начала урока Маркус Флинт был вынужден отпроситься. Еще через пятнадцать минут его примеру последовали Бодро Деррик и Уильям Харпер.

Гарри улыбнулся и погладил темный чешуйчатый панцирь "своего" соплохвоста. Тот заурчал еще громче. Гарри стал раздумывать, как бы его назвать.

Пять минут спустя Дафну Гринграсс вырвало, рядом с ней в приступе колик скорчилась Миллисент Булстроуд.

Мадам Помфри пришлось работать не покладая рук до самого вечера, устраняя последствия сильнейшего пищевого отравления, с каким ей приходилось сталкиваться. Вдобавок к тому, что она до сих пор не имела особого успеха в лечении гонореи.

……………
оОООо
……………

– Дражайшая леди Аддамс! Не будете ли Вы...

– ...столь любезны почтить нас, недостойных...

– ...бестолковых, беспардонных, невоспитанных придурков...

– ...ни гроша за душой, грязь под Вашими ногами, нас...

– ...ничтожеств и настоящих кретинов...

– ...своим дьявольски чарующим присутствием...

– ...и не согласитесь ли вы пойти с нами на Святочный бал?

В две мишени незамедлительно понеслись вилки и любые другие колюще-режущие предметы, оказавшиеся под рукой, но близнецы не зря были вышибалами в гриффидорской команде.

– Да-а, в чем, в чем, а в храбрости этим двоим не откажешь, - заметил Драко стоявшему рядом Блейзу, наблюдая, как сверкающая взглядом, обещавшим скорую мучительную смерть, Уэнсдей поднялась из-за стола и направилась к рыжим близнецам.

– И не говори.

……………
оОООо
……………

В результате Уэнсдей так и не смогла догнать, замучить или убить ни одного из близнецов Уизли, и была настолько этим поражена, что приняла их приглашение. Седрик повздыхал немного, а потом пригласил на бал Гермиону, которая мгновенно покраснела жарче адского огня, но согласилась. Разумеется, после того, как спросила на это разрешения у Гарри.

Драко и Блейз с каждым днем все больше теряли надежду и злились.

– О, чертов, проклятущий хрустальный шар, открой мне мою спутницу, иначе я затолкаю тебя кентавру в задницу.

Гарри усмехнулся.

– Это не самый верный способ добиться ответа, дорогой.

Блейз упорно сверлил взглядом шарообразный кусок кристалла, лежавший на столе. Шар этот принадлежал Гарвесте и наверняка все это время неслышно посмеивался над ним.

– Послушайте, вы могли бы пойти друг с другом. На этот счет нет никаких правил.

Драко выглядел оскорбленным.

– На бал? С ним?

– Эй, я, между прочим, здесь сижу. – Блейз возмущенно бросил в блондина перо, тот поймал его и показал в ответ язык. Блейз отвернулся от него и спросил подозрительно у своего непредсказуемого друга:

– А с кем идешь ты, Гарвесте?

Драко встрепенулся, ничуть не меньше заинтересованный в ответе, яркие серо-серебристые глаза чуть прищурились в нетерпении.

– Да, Гарвесте. С кем ты идешь?

Гарри же просто улыбнулся, поцеловал обоих в щеку, затем спокойно развернулся и вышел.

Спустя минуту, Драко тяжело вздохнул:

– Он невыносимый мерзавец, точно?

– Чертов вертихвост хреновый, вот он кто.

____________

Да, кстати, интересно. А как вы думаете, с кем идет Гарвесте на Святочный бал? Чур не подглядывать!


Глава 9

Я прошу прощения, что мы так задержали главу. Это никак не входило в наши намерения, пропасть вот так на два с лишним месяца. Надеюсь, вы еще не списали фанфик как заброшенный.

Спасибо всем за отзывы, особенно всем, кто оставил предположения по поводу пары Гарвесте. Krissstall7171 - не гадали, но угадали))) Мелкий вредитель - ну, вы и сами все знаете)

Перевод главы - Gilliane

...............
oOOOo
...............

Запретный лес никогда еще не был столь негостеприимен. Покрытая тонкой ледяной коркой земля являлась ненадежной опорой для ног. Темнело, солнце окрасило багрянцем небо, в котором уже виднелся бледный серп луны. Глядя на него из-под сумрачного полога леса, можно было легко представить, как лыбится с неба в голодном оскале череп, холодный и мертвый.
В кронах деревьев, то тут, то там, зловеще блестело множество голодных глаз. Все взгляды были обращены на одну из полян, где, если им повезет, их ждал сытный ужин.

– Черт возьми, Гермиона, это была моя любимая рубашка!

Гермиона лишь рассмеялась, легко вращая в руках боевое древко. Оно было массивным, около пяти футов длиной, остро заточенные лезвия на его концах хищно сверкали кровавыми отблесками в лучах заходящего солнца.

– Тогда тебе не стоило надевать ее на тренировку.

– Нитка с иголкой, дорогой, вот и вся проблема, - посоветовал Гарвесте, как бы между прочим, с каждым шагом безошибочно уходя из-под удара и с каждым взмахом веера отбивая укол пронзающей воздух рапиры. Уэнсдей разъяренно зарычала и попыталась атаковать снизу, но была сразу блокирована возникшим в его руках топориком.

Блейз вздохнул, раздраженно теребя рукав изрезанной рубашки, и поспешно отступил в сторону, чтобы увидеть пронесшееся мимо лезвие ножа. Он обернулся и, нахмурившись, бросил:

– Ты чего?

Драко лишь ухмыльнулся кровожадно и снова попытался его обезглавить.

– Того.

– Грязные приемчики, прямо как у Отца, - усмехнулся Гарри.

Между тем, позиции поменялись, теперь преимущество было на его стороне, и Уэнсдей приходилось прыгать, нагибаться и отходить; наконец, она умудрилась выхватить из воздуха летящую в нее спицу и послать ее обратно, только чтобы внезапно заметить, как начали дымиться ее пальцы. Гарри снова улыбнулся:

– Шельма.

Драко, в соответствии со своим открытым, эмоциональным характером, предпочитал тактику ближнего боя и выбирал соответствующее оружие. Гермиона, которая просто обожала демонстрировать окружающим свое превосходство – будь то интеллектуальное или любое другое – использовала длинное древко, чтобы, размахивая им, держать всех на приличном расстоянии. Блейз, в отличие от них, предпочитал уклоняться.

И прекрасно умел это делать. Он вскочил на дерево и, как только Драко приблизился к нему для атаки, молниеносно зарядил свой арбалет и выстрелил.

Драко тоже умел уклоняться. Он мог спокойно прошагать под прицельным огнем с широкой хищной ухмылкой маньяка-убийцы на лице.

Блейз спрыгнул с ветки. Приземлился он не так удачно, как хотелось бы, но по крайней мере, он не забыл навести арбалет, тем самым помешав Гермионе хорошенько приложить его, вырубив этак на несколько дней. Действуя умно и довольно жестко, он нанес ей удар по коленям, заставляя девушку подпрыгнуть на приличную высоту, спасаясь от перспективы провести следующую неделю, лежа в гипсе. Блейз поспешил отбежать подальше.

– Эй, Гарвесте, - прокричал Драко поверх лязга металла. – С кем ты идешь на бал? Оу-у!

Блейз внезапно вырос позади него из-под земли, как демон из преисподней.

– Держи свою хорошенькую головку при себе, дорогой.

– Пошел ты, - пробормотал блондин, уклоняясь от удара в голову, потом следующего – в район живота. – Как будто тебя это не интересует.

Вжик-вжик.

– Гермиона!

……………
оОООо
……………

Выбора не было. Не приглашать же на бал слизеринок, тем более что большинство из них все еще лечилось от сотни-другой болячек, которыми их регулярно снабжал благодушно улыбающийся Гарвесте. Чтобы не вызывать подозрений, он заразил инфекцией и себя с Уэнсдей, но только потому, что они вдвоем были единственными во всем Хогвартсе людьми, получавшими удовольствие от многочисленных пожирающих их плоть бактерий. Все их заболевания, впрочем, благополучно прошли как раз к Святочному балу.

Драко с Блейзом в итоге шли одни – вместе, но не друг с другом. Просто… они придут одновременно, но не сопровождая друг друга… а просто…

Драко гневно взирал на свое отражение в зеркале. Оно глядело в ответ, весьма самодовольно.

– Ладно, денди, хватит прихорашиваться, возьми себя в руки и иди уже.

Они с Блейзом направились к Большому залу из подземелий. Гарвесте пропал из виду два часа назад, и с тех пор они его не видели.

«Наверняка целуется с какой-то девчонкой в укромном уголке», - мрачно подумал Драко. Он не мог толком сам себе объяснить причин такой зависти. Возможно, дело было в том, что у него самого не было пары и ему пришлось идти на бал в компании с тем же парнем, с которым он провел последние четыре года. Даже Гермиона раздобыла себе ухажера. У Уэнсдей же их было целых два, а ведь она была невменяемой.

Эта троица как раз шла впереди, близнецы Уизли были словно два столба возле темного провала заброшенного колодца. Девушка плавно скользила по ступеням, облаченная в черный наряд, будто взятый прямиком из гардероба Мортиши. Этим вечером она распустила свои косы, и те падали, как цунами, тяжелыми волнами за ее спиной. Настоящая невеста вампира.

К большому удивлению Блейза, Гермиона не сильно от нее отставала. Он не имел ни малейшего представления, как ей это удалось, но гриффиндорка как-то умудрилась уложить свои волосы в мягкие каштановые волны, а пудру, наверно, ей вообще пришлось наносить лопатой, чтобы добиться такой прозрачной бледности, выгодно контрастировавшей с роскошным винно-красным платьем, подчеркивавшим ее непышную, но очень привлекательную фигурку. Седрик выглядел весьма довольным своей парой.

– Ты сегодня обворожительна, Гермиона, - прокомментировал Драко, склонившись к ее руке в традиционном галантном жесте. Блейз последовал его примеру. Так было принято приветствовать даму в чистокровном обществе, и Гермиона была так же достойна этого обращения, как и все остальные.

Впрочем, они не рискнули повторить подобный опыт с Уэнсдей. Гарвесте давным-давно проинформировал их о пристрастии сестры к ядам.

– Спасибо, ребята, - покраснела Гермиона, потом огляделась вокруг. – А где Гарвесте?

– Мы думали, он будет с тобой.

– Чемпионы! – позвала профессор МакГонагалл. – Чемпионы, постройтесь, пожалуйста, парами у входа. Всех остальных прошу в зал.

– Увидимся позже, - улыбнулась им Гермиона. – Займите нам место, ладно?

……………
оОООо
……………

– О, мой бог!

Да, это был поистине незабываемый момент. А еще – момент судорожного сжимания вилок и ножей и бросания уничтожающих взглядов.

Волосы Гарвесте – а это, несомненно, был он – были собраны в хвост на затылке и перевязаны той самой неизменной зеленной атласной лентой, которую он носил постоянно. Костюм был, конечно, черным: черный пиджак, черный жилет, черный галстук. На нем были брюки, и теперь друзья готовы были благодарить всех богов за то, что он не ходил в них ежедневно. Те будто льнули к его длинным, длинным ногам, как банный лист к мокрому телу, а краешек широкой мускулистой груди, выглядывавший из не застегнутого ворота его дымчато-серой шелковой рубашки, казался абсолютным нарушением общественного порядка и норм приличия. В этом не было никакого смысла – практически ничего не было обнажено, но факт оставался фактом: Гарвесте Аддамс в мужской одежде выглядел соблазнительно. Невозможно, невероятно соблазнительно.

Его пара была просто ослепительна.

Это была высокая стройная брюнетка, с длинными шелковистыми волосами, уложенными в сложную высокую прическу, несколько локонов свободно падало на плечи, оттеняя белизну ее лебединой шеи. Манящую глубину ее глаз, в окружении густо накрашенных длинных ресниц, подчеркивали темные серебристо-зеленые тени. Мягкий контур чуть пухлых губ был лишь слегка очерчен, и этот недостаток яркой помады прекрасно сочетался с насыщенными изумрудно-сапфировыми тонами пышного бального платья. Плавные линии ее тонких белоснежных рук на фоне черного бархатного костюма Гарвесте смотрелись безупречно. Даже ее ушные раковины были совершенны.

Как только завершился первый, открывший бал танец, Гарвесте со своей партнершей растворился в тенях, даже не задержав взгляда на их столике. Он что, на самом деле был настолько очарован? Серьезно?

Блейз и Драко отказывались друг с другом разговаривать, а Гермиона разносила в пух и прах свою порцию буйабес.

– Бззззз-бзбз, - выдал кузен Что с определенной долей превосходства в голосе.

Виктор лишь усмехнулся и вернулся к тарелке с картофельным пюре.

Темноволосая обольстительница снова появилась в зале, на этот раз держа в изящных ручках скрипку. Она уверенно проследовала через весь зал к сцене, где оркестр наигрывал очередной вальс, и что-то шепнула на ухо дирижеру. Взгляд Драко выхватил мелькнувший на мгновение край ее лодыжки, форма которой заставила бы расплакаться самого Микеланджело, и он разломил пополам свою ложку.

Девка.

Дирижер склонился в легком поклоне, и музыканты прервали игру. Партнерша Гарвесте поднялась на сцену и одарила всех в зале сияющей улыбкой.

Потом она опустила смычок на струны и заиграла.

Уэнсдей заулыбалась.

– Фред, Джордж, - повелительно сказала она, вставая с места. – Хватит сидеть тут без толку, я хочу танцевать!

– Сию секунду, ангел ночи!

– Твое желание для нас закон!

Несмотря на свой затуманенный злостью разум, Блейз застонал в ужасе. Такого он, честно говоря, не ожидал. Одного Гомеса Аддамса им вполне хватало, спасибо.

Музыка завораживала, несмотря на довольно быстрое исполнение, каждая нота оставалась кристально ясной и чистой. Красавица слегка покачивалась в темп, смычок в ее пальцах буквально летал по струнам, когда она играла одну из самых трудных пьес из репертуара Брамса, Венгерский танец № 5.

Уэнсдей двигалась с грацией прирожденного хищника (или убийцы), и все время, пока она кружилась в танце, с ее лица не сходила кровожадная ухмылка. Близнецы, в отличие от вечно неуклюжего Рональда, легко поспевали за ней, их шаги - уверенные, четко выверенные - будто они танцевали так много раз. Весь танец был неподдельно чувственным, сексуальным, что казалось совершенно невероятным, принимая во внимание двенадцатилетний возраст партнерши. Хотя, следовало признать, что она была далеко не самой обычной двенадцатилетней девушкой. Она танцевала, как ее Мать, в одну секунду прижимаясь всем телом к Джорджу, в другую – проводя ладонями вниз по бокам Фреда. Улыбка ее становилась все шире. Один взмах руки – и Фред полетел в сторону, удар с разворотом ногой – опрокинул Джорджа навзничь, но тот тут же сделал стойку на руках, снова выпрямился и успел поймать за руку Фреда, притягивая его к себе и не давая упасть. Они не отставали от нее, шаг за шагом, бросок за броском, пока, наконец, к летающим телам не присоединились столовые приборы (вместе с кастаньетами из раковин моллюсков, почему-то) – и танец продолжился.

– Они окончательно сошли с ума, - сказал Драко, все это время не отрывавший пристального взгляда от черноволосой стервы со скрипкой.

– Похоже, вообще-то, что они развлекаются, - едко заметила Гермиона, ожесточенно растирая в порошок лимонное безе. Наблюдавший за ними Седрик рассмеялся. Все это время он не сильно возражал, что его партнерша совсем не уделяет ему внимания. Он тоже не отводил глаз от сцены, склонив голову на бок и словно пытаясь решить про себя какую-то сложную задачку.

Пьеса завершилась мощным крещендо, и под восторженные аплодисменты толпы загадочная спутница Гарвесте поклонилась и спустилась со сцены. Уэнсдей сразу вернулась к столу, а близнецы воспользовались возможностью искупаться в лучах славы и насладиться восхищением зрителей.

Блейз следил уничтожающим взглядом, как она, сияя улыбками, проследовала к их столику и села рядом, тщательно расправив пышные юбки бального платья, нарочито демонстрируя его красоту. Потом Блейз опустил взгляд на скрипку, которую девушка до сих пор держала в руке. К шейке инструмента была привязана зеленая атласная лента.

Невозможно.

– Ну, здравствуйте, мои дорогие.

– ГАРВЕСТЕ!???

……………
оОООо
……………

– Я должна была узнать его, даже под всей этой чертовой штукатуркой, - прошипела Гермиона, следя взглядом за танцующими парами Гарвесте, Уэнсдей и близнецов Уизли. – Он ведь уже проделывал при мне этот трюк с трансфигурацией в прошлом году, когда мы сдавали экзамены.

– Он довольно хорошо танцует, - заметил Седрик, в то время как юбки обеих «дам» кружились все быстрее и быстрее в вихре танца. Блейз и Драко до сих пор не разговаривали.

– Ты бы видел, как они танцуют Мамушку, - Гермиона сделала глоток пунша из бокала и тут же чуть не выплюнула его обратно. Напиток обжег горло, и она потянулась за склянкой с противоядием, которое неизменно носила с собой в сумочке с того самого первого лета в гостях у Аддамсов. Уэнсдей обожала яды.

Оркестр отчаянно пытался угнаться за темпом танца, но никак не поспевал. Несколько смычков уже буквально дымилось.

– Что такое «Мамушка»?

Струна лопнула, оставив на щеке скрипача длинную кровоточащую отметину, но тот продолжал играть как одержимый, не замечая ничего вокруг, не в силах остановиться.

Гермиона залпом проглотила жгучий напиток, одновременно жестом показывая Драко и Блейзу проверить свои бокалы. Блейз кинул лишь один взгляд, тяжело вздохнул и поднялся, чтобы налить новую порцию пунша. Драко тем временем провел палочкой над их бокалами, раздраженно ворча про себя. Гермиона улыбнулась в ответ на недоумевающий взгляд Седрика и продолжила разговор:

– Это традиционный танец Семьи Аддамс – очень опасный, но очень красивый. Для него нужно много ножей, и потом…

Первой взорвалась виолончель, затем – друг за другом – вся барабанная установка, и наконец, скрипки. И все равно, в туче разлетевшихся щепок, струн и деталей, музыканты продолжали самозабвенно играть, будто поклявшись стоять до самого конца.

В конце Уэнсдей запела. Остававшиеся в сознании музыканты нашли в себе силу духа, чтобы ей аккомпанировать.

Блейз замер, когда ледяной палец коснулся его руки. Гарри улыбнулся ему и перевел взгляд на сцену. На ней гордо стояла завораживающе мрачная девушка, настоящая «невеста вампира», и ее хищной алой улыбке для большей кровожадности не хватало только клыков. Ее голос плавно тек, опускаясь и поднимаясь, зловеще прекрасный и одновременно неуловимо тревожный. Виктор, очарованный, что-то торопливо шептал по-болгарски кузену Что, оживленно при этом жестикулируя. Что придвинулся к нему поближе и время от времени кивал в знак согласия.

– О чем она поет? – тихо спросил Драко у Гарвесте, на мгновение позабыв о своей недавней обиде на друга.

– Она поет свою любимую песню, «Der Holle Rache kocht in meinem Herzen», - ответил Гарвесте. – Это значит: «Ярость преисподней кипит в моем сердце».


-----
Если кто захочет послушать Брамса, рекомендую -
www. mp3poisk. net /david-garrett-brahms-hungarian-dance-no-5-brahms (без пробелов)


Глава 10

Итак, для всех, кто еще/уже не в отпуске - новая глава. Всем большое спасибо за комментарии. Я внезапно превратилась в obsessive whovian, что немного мешает сосредоточиться на переводе)))

Gilliane

……………
оОООо
……………

С того вечера Седрик присоединился к их компании, хотя большую часть времени он не отходил от Уэнсдей, находясь под впечатлением от ее выступления на балу. Он подарил ей своего дракончика, на что девушка не знала, как отреагировать: то ли придушить ухажера, то ли четвертовать и разбросать его части по сторонам света. Поэтому она просто промолчала. Задетые близнецы несколько раз бросали Седрику вызовы, проверяя его на прочность, тот же, слегка опешив, их принимал. Они друг друга хорошо уравновешивали.

Гарри, находивший все это очень забавным, не раз поддразнивал сестру, и только лишь молниеносные рефлексы спасали его от безвременной и очень болезненной кончины. Разозленная Уэнсдей – отличный способ держать себя в форме.

Драко с Блейзом до сих пор держали обиду и упрямо отказывались с ним разговаривать. Гарри снисходительно улыбался. Они образумятся со временем.

Сегодня на Уходе они должны были проходить единорогов, но Хагрида что-то нигде не было видно. Странно.

– Меня зовут профессор Граббли-Дерг, - объявила невысокая, полноватая женщина. – Мальчики – отойдите подальше. Единороги более терпимы к контакту с женскими особями.

Все девицы тут же сгрудились вокруг этого отвратительно хрупкого, практически небесного создания, на их лицах застыло восторженное выражение. По крайней мере, на лицах гриффиндорок. Слизеринки в это время о чем-то украдкой перешептывались. Они вели себя очень тихо в последнее время, сдерживаемые неослабевающей гонореей и постоянными вспышками мигреней и носовыми кровотечениями, из чего можно было заключить, что они готовят очередную пакость.

Щелк-щелк.

В глубине подлеска солнечный луч случайно высветил поверхность черного панциря. Не оглядываясь назад, Гарри стал пробираться туда, в чащу, мгновенно пропадая из вида.

Соплохвосты, достигшие размеров лабрадора, со всех ног кинулись к нему, повалив на землю, в ожидании привычной порции ласки (или, скорее, крови). Их яд стал уже намного более опасным и был способен прожечь дыру в листе стали. Просто замечательно. Бабушка еще никогда не работала с данным образцом яда. Она будет довольна.

Внезапно по земле прокатился гул от топота копыт, и послышались испуганные крики.

Он оглянулся, затем начал спихивать с себя навалившихся соплохвостов.

– Кш-ш, мои дорогие, я покормлю вас позже.

Гарри, слегка нахмурившись, быстрым шагом направился к остальным ученикам. Подходя, он осторожно разгладил возникшую меж бровей складку, возвращая на лицо привычную безмятежную маску, и пробрался к центру столпотворения. Он увидел, что профессор Граббли-Дерг пыталась успокоить дико мечущегося единорога, который, выкатив распахнутые в страхе и ярости глаза, брыкался, взбешенно ржал и вставал на дыбы.

– Позовите мадам Помфри! – прокричала она наблюдавшим со стороны ученикам. Те застыли в шоке, по лицам многих гриффиндорок (но не слизеринок, как отметил Гарвесте) катились слезы. И только тонкая фигурка Гермионы метнулась в сторону замка, спеша со всех ног в больничное крыло.

Встревоженный и несколько взъерошенный Блейз сидел на коленях, положив руку под голову сраженному Драко. Кровь, густая, рубиново-красная, блестела каплями росы на траве и сверкала в лучах солнца на остром единорожьем роге, как бы посмеиваясь над ним, искушая его.

Широкая рваная рана тянулась от локтя до самого плеча. Драко побелел лицом и отчаянно хватал ртом воздух, но сдерживался и, сжимая зубы, боролся с острой пронизывающей болью. Легкими невесомыми касаниями Гарри провел рукой от его лба к шее.

– Мой храбрый Йормунгандр, - нежно произнес он и надавил пальцами на специфическую точку, так же, как он сделал при нападении на Блейза в прошлом году. Драко потерял сознание.

– Гарвесте, может, ты как-то… кровь… - Блейз крепче прижал к себе раненого друга. Он сам сдерживался из последних сил, и в его голосе были отчетливо слышны умоляющие нотки.

– Дорогой, в тот раз все было еще хуже.

Что-то влажно блеснуло на складках разорванной мантии Драко. Гарри немедленно сузил глаза. Это «что-то» выглядело подозрительно похоже на кровь единорога.

Кто-то испачкал ей одежду Малфоя, зная, что ничто не приводит единорога в такое бешенство, как запах смерти своего собрата.

Гарри минуту задумчиво разглядывал рану Драко, затем склонился к его шее. Его друг терял много крови, и, похоже, ему придется потерять еще немного. Ладонью легонько лаская края неровного пореза, Гарвесте осторожно надкусил нежную кожу на шее, длинные темные волосы скрыли его манипуляции от глаз любопытных зрителей.

Кровь была густой и теплой, но сейчас было не время увлекаться. Он сосредоточился на своих ощущениях, на быстрой пульсации крови, на ее солоновато-пряном вкусе, и позволил Магии течь по его руке к кончикам пальцев. Магию Крови редко когда применяли в лечении, но это было вполне возможно, чем он сейчас как раз и собирался воспользоваться. С его силой лечение будет быстрым, а когда он закончит здесь, он пойдет и найдет тех, кто все это подстроил. И в этот раз он приведет с собой Уэнсдей.

……………
оОООо
……………

Мадам Помфри была поражена, насколько быстро и мастерски удалось закрыть рану. В итоге не осталось даже шрама, лишь тонкая серебристая линия отмечала то место, где Драко пронзил рог единорога. Придя в себя в больничном крыле, тот сообщил целительнице, что рука еще немного побаливает, и после проверки всех моторных функций и хорошей дозы кроветворного зелья, был отпущен на свободу. За дверьми его тут же атаковала истерично рыдающая Гермиона. Драко нашел глазами Блейза и одними губами произнес «девчонки». Блейз лишь хмыкнул в ответ и хлопнул Драко по здоровому плечу, после чего вся троица направилась в Большой зал на ужин. Гарри с ними не было.

У него имелись несколько иные планы.

Он ускользнул из больничного крыла, как только ответил на все вопросы целительницы. Один взгляд – и вот уже Уэнсдей, словно тень, неслышно следует за ним по темным коридорам. Без труда учуяв запах крови единорога, исходивший от его «любимых» слизеринцев, Гарри молча указал на них сестре. Уэнсдей улыбнулась.

Вскоре он спокойно прошел в дверь женского туалета и, после короткого шипящего пароля, снова оказался в Тайной комнате. Здесь ему не нужны будут заглушающие чары. Пахло по-домашнему, почти как у бабушки на кухне, пожалуй, лишь чуть меньше потрохами, да сильнее змеиной кожей, и еще одной смертью. Пока одной.

Темно здесь на этот раз не было. Аддамсы любили работать при хорошем освещении, чтобы их жертвы могли четко видеть, что именно с ними делается.

В одном углу, помешивая почти готовое зелье, стояла Уэнсдей, свет горящих факелов бросал кровавые отблески на ее лицо, зажигая дьявольский огонь в глазах. Она точно выполнила все поручения Гарвесте – всё было практически готово: Костерост и Кожерост, Кроветворное и Дурманящее зелья, напиток Забвения и другие лечебные снадобья, каждого по полному котлу.

С терявшихся во мраке высоких сводов зала свисали крепкие веревки, которые Гарвесте каким-то образом умудрился закрепить наверху, к каждой из них был привязан один из пленников. Три силка для трех подопытных кроликов. Толстое, грубое волокно веревок врезалось в запястья и лодыжки подвешенных вверх ногами учеников, раскачивавшихся посреди зала, как телячьи туши в лавке мясника, и подметавших волосами грязный каменный пол.

Бодро Деррик. Маркус Флинт. Дафна Гринграсс.

– Вы вели себя очень плохо.

Дафна дернулась при звуке его голоса.

– Аддамс, сукин ты сын, отпусти нас немедленно!

Мгновенно оказавшись возле нее, Гарвесте приподнял ее голову и повернул лицом к себе:

– Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, куколка.

– Хватит придуриваться! Мы же в Хогвартсе! Ты нам ничего не сможешь сделать!

– Я бы с этим поспорил. Ты никогда не задумывалась, что случилось с Винсентом Креббом?

Бодро в первый раз подал голос. И для такого здорового парня его голос весьма ощутимо и даже, по мнению Гарвесте, очаровательно, дрожал.

– М-мы д-думали, что его перевели в Дурмстранг.

– Вы ошибались. Его перевели гораздо дальше.

– Отпусти нас! – Дафна стала отчаянно трепыхаться, пытаясь выпутать хотя бы свои руки. Гарвесте наблюдал, как от паники и напряжения выступили вены на ее висках, и слышал страх в ее голосе. – Отпусти!

Уэнсдей резала с хирургической точностью. Она сделала аккуратные надрезы на запястьях и под лодыжками, чуть проткнула кожу у основания шеи. Она прекрасно знала, где расположены вены, и скоро кровь потекла, сначала медленно, как бы неохотно, потом – непрерывным «кап-кап-кап» закапала в подставленные им под головы миски.

– Вы все просто маленькие недоумки, со своими глупыми претензиями и обидами, но даже ваша кровь вполне пригодна для использования. Мне очень жаль, но придется признать: вы пока не умрете и ничего не запомните, однако, по крайней мере, сегодня я сделаю так, чтобы вы молили о смерти. А если вы снова посмеете причинить боль моим друзьям – ну, тогда я просто буду делать это снова, и снова, и снова, пока вы не сломаетесь, превратившись в безмозглые овощи, неспособные больше ни на что, кроме как пускать слюни и ходить под себя – мечта для палача. И я буду этим палачом.

Их крики звучали музыкой в его ушах, той музыкой, которую не смогла бы сыграть ни одна скрипка или даже целый оркестр, не смогли бы никогда в жизни сочинить такие великие мастера, как Брамс или Моцарт. А он играл на своих инструментах умело и вдохновенно, и ему хотелось смеяться, как смеется оборотень при виде полной луны, льющей с неба свой призрачный свет. Но здесь и сейчас не было ни оборотней, ни луны. Никаких свидетелей.

……………
оОООо
……………

Гарри облизнулся напоследок и убрал термос обратно в карман. Добытой им с Уэнсдей крови вполне хватит на следующие две недели. На самом деле, источник вечной молодости.

Они сидели на конце причала ранним зимним утром, болтая ногами в ледяной воде и наблюдая за Виктором Крамом, совершавшим свой ежедневный заплыв. Рядом сидел кузен Что и внимательно следил за тем, чтобы ни один его волосок не коснулся поверхности воды. Всей Семье было прекрасно известно, насколько кузены ненавидят намокать. Их душ обычно занимал тридцать секунд, и еще три часа уходило потом на то, чтобы выйти из депрессии.

– Гарри?

Он обернулся. Гермиона, непривычно смущенная, смотрела на него, нервно кусая губы.

– Да, дорогая?

– Что значит… мм… что значит «филия»?

Он моргнул.

– И раз уж зашла об этом речь – «Йормунгандр»? – встрял Драко. Он сидел неподалеку, прислонившись к спине Блейза, попеременно сжимая в кулак и расслабляя свою руку, тренируя порванные мышцы. Лишь это слово, да взгляд зеленых глаз, да поддерживавшие его руки Блейза – вот и все, что осталось в его памяти от того происшествия с взбешенным единорогом.

– Йормунгандр – великий змей Мидгарда, по древненорвежской мифологии именно из-за него наступит конец света, - с улыбкой объяснил Гарвесте, протягивая руку к поврежденному месту и вместе с легким касанием пропуская сквозь него часть своей Магии. – А «фюльгья», я думаю, ты имела в виду, Гермиона, является знамением смерти.

Гермиона аж подавилась воздухом от такого заявления. Блейз прикусил костяшки пальцев, пытаясь не рассмеяться в голос.

– Но когда они являются в виде женщин, они становятся кем-то вроде ангелов-хранителей, - пояснил Гарри, поворачиваясь к Гермионе и насмешливо щелкая ее по лбу.

– Ну… это….

Уэнсдей пренебрежительно хмыкнула и, достав небольшой пузырек, вылила его содержимое в воду. Мутно-белая жидкость тревожаще-неприятно хлюпнула, погружаясь вглубь озера.

– Вечно ты со своими кличками, Гарри.

Острыми иглами рассекли морозный воздух золотистые нити длинных волос, вынуждая Уэнсдей экстренно ретироваться под воду, чтобы не быть пронзенной насквозь. Кузен Что забрюзжал раздраженно, затем из глубин густой шевелюры возник другой флакон, несколько локонов обвились вокруг горлышка и опрокинули его содержимое в воду. Озеро начало дымиться.

Вдали было видно, как Крам барахтается в воде, неразборчиво ругаясь по-болгарски и сплевывая.

– Бзбзбз-бзззз-бз!

Стальные спицы пронзили поверхность озера, словно мини-торпеды, и вот уже Виктор снова показался над водой, поддерживаемый Уэнсдей.

– Я всего лишь хотела пошутить! – прокричала она, размахивая пучком спиц, зажатых в свободной руке.

– Ну, тогда плыви сюда. Я уверен, кузен Что приготовил специально для тебя пару шуток.


Глава 11

Здравствуйте! Всем большое спасибо за отзывы. Если бы не было вас, ждущих продолжения и верящих))), я бы так и не собралась что-то опубликовать. На сайте не была уже полгода и вообще практически забросила фандом. Просто не люблю бросать вещь вот так, неоконченной. Постараюсь до конца января выложить эту часть полностью. А там посмотрим.

............
ооОООоо
............

Гарри поймал Риту Скиттер, когда она, будучи в своей незарегистрированной анимагической форме, пыталась проследить за ним, надеясь, видимо, затем напечатать в этой грязной желтой газетенке какую-нибудь очередную, высосанную из пальца сенсацию. Похоже, опыт их последней встречи ее ничему не научил. К несчастью для нее, второго шанса поучиться ей не представится.

Он глубоко вонзил свои зубы в ее шею, и Магия затопила их, вибрируя сквозь его тело вместе с ее криками. Мягкая плоть легко поддалась под его острыми клыками, и вот уже жадно, нетерпеливо он пьет ее кровь большими глотками. Хоть это и противоречило всем его правилам и инстинктам – оставлять в живых тех трех идиотов – Гарвесте осознавал, что это было необходимо. Как бы он ни хотел наглядно продемонстрировать Драко, на что готов ради дружбы, он не мог их убить, потому что они была правы. Исчезновение сразу трех учеников обязательно заметят, как бы искусно он не заметал свои следы, к тому же ради Турнира в школе и так были усилены меры безопасности. Ему придется удовлетворять свой голод обычным путем, оставаясь в темноте, незамеченным, неузнанным.

Но никто не будет искать мисс Риту Скиттер. Она была пустышкой, бесталанной писакой, не умевшей толково связать и двух слов. Это и многое другое он шептал ей на ушко, а она все кричала – все громче и громче, рыдала, просила и слезно молила, пока у нее еще оставалось дыхание, пока еще билось, все слабее, ее сердце, пока она не застыла, неподвижная, в его руках.

Один щелчок тонких пальцев – и вот уже ее труп поглотили языки ярко-белого пламени, а следом сгустившиеся вокруг него тени послушно скрыли сцену преступления. Он аккуратно промокнул губы платочком, и со следующим щелчком пальцев порыв Магии отправил дотлевающие останки в окно, не оставив от них и следа. Проще не бывает.

– Мистер Аддамс!

Гарвесте обернулся на оклик и вопросительно приподнял бровь, одновременно убирая в карман испачканный кровью платок:

– Да?

Профессор Снейп накинулся на него разъяренной летучей мышью, следом за ним поспевал на своей деревянной ноге профессор Грюм.

– Как вы смеете разгуливать после отбоя! – прорычал сальноволосый учитель с почти счастливым выражением на вечно хмуром лице. Похоже, он годами мечтал адресовать ему эту фразу. – Пятьдесят баллов с Гриффиндора!

Гарри сдержал невольный смешок.

– Вы, кажется, позабыли, профессор, что я слизеринец. С вашего факультета, припоминаете?

Теперь Снейп, похоже, мечтал проглотить свой язык.

– Что вы тут делаете посреди ночи? – спросил профессор Грюм. Его искусственный глаз безостановочно крутился во все стороны, слева направо, снизу вверх, своими лихорадочными и совершенно ненатуральными движениями вызывая легкую дурноту у собеседников. Но Гарвесте был уверен, что тот ничего не обнаружит.

– Я пытаюсь найти свою змею, сэр. Боюсь, она недавно сумела ускользнуть от меня.

– Студентам запрещено держать змей в замке, мистер Аддамс, - снова попытался атаковать профессор Снейп.
Черный силуэт отделился от окружавших их теней, голова величественно приподнялась над полом на целых два фута. Змея кинулась под ноги преподавателей, заставив их резко отпрыгнуть назад, а затем, взобравшись по Гарри, как по стволу, наверх, улеглась ему на плечи и угрожающе зашипела на мужчин.

– Яд черной мамбы является ключевым компонентом в некоторых американских зельях, предназначенных для лечения болезней, передающихся половым путем. – Улыбнулся им Гарри дружелюбно. – Мне было так жаль узнать о вашем сифилисе, профессор, да еще сразу после гонореи. Уверен, Дайдре будет рада оказаться полезной.

............
ооОООоо
............

Фамильная магия Аддамсов свободно растекалась по его телу. С раннего детства они тренировались, запоминая внутренние потоки и каналы. В этом заключалась также одна из причин, почему они так хорошо разбирались в акупунктуре, другая заключалась в том, что это было просто очень забавно – умение одним точным нажатием пальцев заставить какого-нибудь «крутого» качка молить о пощаде. У Аддамсов было не в чести использование дополнительных магических проводников, поэтому освобожденная сила часто не поддавалась контролю. Тем было интереснее, считал Гарри.

Он взмахнул палочкой, и Драко отлетел к стенке. К счастью, профессор Флитвик давно понял, насколько может быть опасен Гарвесте с палочкой в руке, поэтому все стены аудитории были обиты мягкими подушками, словно камера для буйных душевнобольных. Драко поднялся с пола с горящими праведным гневом глазами.

– Предполагалось, что мы будем отбрасывать подушки, - флегматично заметил Блейз, ничуть не беспокоясь за друга, вместо этого насмешливо показав ему язык.

– Не дразни его, дорогой.

Блейз уклонился от режущего проклятия, и взмахнул своей палочкой необычным движением руки.

– Эректо, - злорадно выдал он.

Драко уставился на него. А потом опустил свой взгляд вниз.

– Блейз!

............
ооОООоо
............

Как раз ко времени второго испытания Драко бросил свои попытки убить Блейза. Разочарованный, он сидел на скамье с разбитой губой, в то время как Блейз сидел рядом, демонстрируя всем свой подбитый глаз и очень аддамсовскую улыбку. Гермиона лишь смотрела на обоих неодобрительно.

– Вы, парни, такие…

– Идиоты? Недоумки? – помогла ей Уэнсдей, не отводя глаз от озера. – Безмозглые тупицы?

Седрик, Виктор и Гарвесте нырнули под воду сорок минут назад. Седрик использовал чары «воздушного пузыря», а Виктор обратился в какую-то полу-акулу. Гарри принес водолазную маску.

Флер тоже попыталась воспользоваться чарами «пузыря», но вылезла на берег уже через двадцать минут, покрытая многочисленными кровоточащими порезами на руках и ногах, рыдая, как и положено романтической героине. Все четверо презрительно закатили глаза. Потом Уэнсдей куда-то испарилась.

Она появилась также внезапно пару минут спустя, когда внимание публики отвлек пронзительный крик. В руках Уэнсдей сжимала охапку серебристых волос с клочками свежесодранной кожи на концах.

– Гриндилоу, – предложила она в качестве объяснения. Так они ей и поверили.

Тем временем толпа громко охала и ахала, наблюдая как вынырнувший из мутных холодных вод озера Седрик медленно подплывал к берегу, одной рукой придерживая за ворот своего бессознательного отца. Блейз еще утром гадал, не станет ли Уэнсдей той, которую хаффлпаффец будет спасать, но с облегчением увидел, что тот был не настолько мелодраматичен. Седрик с трудом встал, тяжело дыша от измождения, но как только целители занялись его отцом, вернулся на берег и вытащил из воды несколько небольших, истерзанных тушек гриндилоу. По-видимому, поначалу раны наносились неловко и нерешительно, но чем дальше, тем увереннее становилась рука. Напоследок он вытащил просто одну голову.

Уэнсдей выглядела весьма впечатленной.

До сих пор не было видно никаких признаков Гарри и Виктора. Гермиона молча начала жевать зажатую в зубах программку.

Прошло пятьдесят минут, как те ушли под воду, и все еще ни один не показался на поверхности. Драко прикусил губу, затем нахмурился и повернулся к Уэнсдей:

– Он ведь умеет плавать, да?

– Нет, нисколько. А что?

И вот, наконец, когда Блейз уже начал успокаивающе похлопывать по спине Гермиону, поверхность озера забурлила, закипая, будто громадный котел, подогретый адскими кострами. Отчетливо донеслись запахи тухлой рыбы и ворвани подвяленной туши выброшенного на берег кита.

Громадное щупальце шлепнулось о песчаный берег, вызвав панику и лихорадочное бегство зрителей. Рядом с первым щупальцем вскоре шлепнулось и второе – ужасающе-неповоротливая, блестяще-влажная громада. Невероятно невыносимый звук наполнил воздух, он был чем-то похож на «пение» Золотого яйца, но в тысячу раз хуже, потому что был живым и раздавался из глотки существа прямо перед ними. Блейз схватился за Драко, все обиды позади, и оба надежно зажали между собой Гермиону. Гарри бы никогда не простил им, если бы они не смогли защитить друг друга. Озеро продолжало закипать все сильнее, пока, наконец, сразу четыре новых щупальца не выстрелили, словно снаряды из пушки, из-под воды. И там, среди извивающейся массы присосок, невозмутимо восседали четыре знакомые фигуры, словно только что вернулись с легкой прогулки.

Виктор Крам, кузен Что, Гарри и….

– Мама!

Но, едва четверка на трибунах вскочила, чтобы поприветствовать чемпионов, как стоны ушедшего обратно на дно озера гигантского кальмара сменились чем-то другим, не менее кошмарным, и этот звук, как нарастающее гудение потревоженного роя шершней, с каждой секундой все более свирепое и яростное, заставил всех вокруг в спешке заткнуть уши.

Кузен Что был вне себя.

Виктор изо всех сил пытался успокоить своего «итфренда» используя попеременно то высушивающие чары, то ласковое прозвище «валравн», принятое у парочки, которое означало, по словам Гарри, сверхъестественное существо, пожирающее трупы и особенно любящее полакомиться сердцами младенцев. Друзья никогда до конца не понимали такой выбор, тем более что Виктор и кузен Что были самыми дружелюбными из всех Аддамсов (и потенциальных Аддамсов), которых им доводилось встречать, но сейчас они получили тому наглядное объяснение.

Золотистые пряди вздыбились, как колючки потревоженной рыбы-ежа, обнаруживая лишь еще больше волос снизу. Когда тон жужжания повысился и, достигнув пика, грозил разорвать барабанные перепонки, кузен Что двинулся к трибунам. Будь под всей этой массой волос глаза, их горящий взор в эту минуту впивался бы неумолимо в одного из судей – директора Дурмстранга Каркарова. Одно движение, стремительнее удара молнии, проворнее Уэнсдей во время ее самых опасных «игр», и вот уже крепкие как сталь локоны обвились вокруг тонкой шеи незадачливого профессора.

Обездвиживающее и режущее проклятия были поглощены безо всякого видимого вреда. Успокаивающий болгарский Виктора с каждой фразой звучал все более обреченно. Похоже, скоро Дурмстрангу придется искать себе нового директора.

– Кузен, что за манеры?

Мортиша Аддамс была истинным вампиром. С ее неживой красотой не могли сравниться никакие киношные героини. Облеченная в черное кружево, высокая и сверхъестественно стройная, она скользнула по широкому проходу, расчищенному внезапной атакой кузена Что, и с любезной, но в то же время холодной улыбкой обратилась к задыхающемуся Каркарову. Ее белоснежная рука спокойно опустилась на голову кузена, и тут же его ярость, как и волосы, улеглась, хотя хватка на горле директора школы не спешила ослабевать.

– Вы должны извинить кузена. В его семье всегда терпеть не могли воду.

– Спасибо, спасибо, – выдохнул с облегчением мужчина, едва переводя дух. Он протянул руку Мортише для рукопожатия, а сам гневно повернулся к своему ученику:

– Вы… вы исключены. Немедленно.

Громкий хруст. Каркаров успел позабыть, что только что пожимал руку миссис Аддамс.

Гарри с улыбкой поприветствовал друзей.

– Что так долго-то? – проворчала Уэнсдей. – И ты ничего не принес мне. В смысле, даже Седрик добыл несколько гриндилоу.

– Как мило с его стороны. Я полагаю, это значит, ты не будешь с нами ужинать?

Гермиона удивленно взглянула на него.

– Она всегда кушает с нами за столом, Гарри. О чем ты говоришь?

– Мы сегодня не будем ужинать в Большом зале. Мы с Матерью будем готовить русалок. На вертеле.

________