Пора ночного колдовства

Ночь первая

Себастьян Микаэлис был со всех сторон идеальным дворецким, и с этим никто не мог поспорить. Никто, кроме его хозяина.
– Бестолочь! – ругался юный граф, сидя на плечах своего дворецкого. – Идиот! Я тебе что сказал?!
– Вы сказали «Себастьян, разберись!», я это точно запомнил, – спокойно ответил тот, придерживая обеими руками ёрзающего Сиэля.
– Я тебе разве приказывал хватать меня?!
– Нет, но я так понял, что…
– Ты ничего не понял! – прикрикнул на него Сиэль. Вообще-то граф Фантомхайв был не склонен ко всякого рода истерикам, но из-за собачьего лая он почти не различал в общем гаме свой голос.
Пятеро биглей, экстатически визжа и виляя хвостами, вплотную крутились вокруг ног Себастьяна и безуспешно пытались дотянуться до Сиэля. По их счастливым мордам было заметно, что они были неподдельно рады гостям и жаждали общения.
Сиэль поморщился, когда особо резвая собака едва не допрыгнула до его ноги.
– Себастьян…
– Оторвать им головы, господин? – на всякий случай уточнил дворецкий.
Рассерженный граф со всей силы пнул его пятками в грудь. Себастьян определённо выбрал неподходящее время для шуток!
От кровавой расправы собак спас молодецкий свист, едва заслышав который они с неохотой отбежали от гостей. Сиэль и Себастьян увидели спешащего им навстречу седого старика в чёрном фраке. Граф Фантомхайв без труда узнал его: это был Джеймсон, дворецкий поместья Форестер.
– Прошу прощения, милорд, это моя вина, что собаки встретили вас раньше меня, - в голосе Джеймсона было больше человечности, чем официоза, присущего прислуге высшего ранга. – Они вас напугали?
– Нет, – процедил сквозь зубы Сиэль и опять лягнул своего бестолкового слугу. – Чего стоишь столбом? Поставь меня на землю!
К большой радости всех пяти биглей, Себастьян безропотно выполнил приказ. Собаки моментально сшибли графа с ног и, отпихивая друг друга, накинулись на него, вероятно, с целью зализать до смерти. Пока Сиэль кричал что-то бессвязное, его дерзкий дворецкий с наигранно почтительным выражением на лице ждал нового приказа.
Ещё раз повелительно свистнув, Джеймсон отозвал завывших от обиды собак.
– Пожалуйста, простите, – засуетился старик. – Они просто очень любят детей.
– Я – не ребёнок, – огрызнулся Сиэль, принимая сидячее положение.
Так и не дождавшись никакого приказа, Себастьян помог своему господину встать и ловким движением фокусника достал из-за пазухи щётку для одежды.
– Господин, и как же вы собираетесь доказывать собакам, что являетесь взрослым человеком? Вы же маленький, и от вас вкусно пахнет, – чтобы Сиэль не понял его слова двусмысленно, Себастьян тут же добавил: – Вы всю дорогу ели конфеты.
Граф Фантомхайв предпочёл не продолжать перепалку на глазах у постороннего человека. В конце концов, он приехал в поместье Форестер по важному делу, которое по плечу только Цепному Псу Её Величества, поэтому не стоило отвлекаться на всякую ерунду.

Внешне сэр Эндрю напоминал медведя. Он был довольно крупным, широким в кости, и его осанка не выдавала в нём человека благородного происхождения. Походка его была тяжёлой, а голос глубоким и иногда даже грубым. Достойно завершали звериный образ густые бурые бакенбарды и большие желтоватые зубы. Но по характеру сэр Эндрю был добрым и безобидным, как плюшевый мишка с бантом на шее, и в детстве Сиэль очень любил его. Однако теперь граф принял его приглашение вовсе не из-за старой дружбы их семей, а из-за приписки в телеграмме: «Очень рассчитываю на помощь лучшего детектива Лондона». Конечно, это не было заданием королевы, но скучающему без дела Сиэлю не терпелось лишний раз утереть нос всему Скотланд-Ярду.
Мужественно вытерпев вторую пытку в виде медвежьих объятий, граф Фантомхайв с помятым, но суровым видом, потребовал поскорей ввести его в курс дела.
– Я уже почти месяц бьюсь над разгадкой одной тайны, но, увы, пока ни к чему мои старания не привели, – со вздохом сказал сэр Эндрю, устраиваясь в кресле у пылающего камина.
Сиэль закинул одну ногу на другую и скрестил между собой пальцы обеих рук.
– Я вас внимательно слушаю, – ответил мальчик, не меняя позы.
– Совсем как Винсент, – умилился сэр Эндрю, но быстро вернулся к теме разговора. – Всё началось с того, что три недели назад я заметил пропажу незначительной суммы денег из моего письменного стола. Сначала я подумал, что это Джеймсон взял немного на нужды хозяйства, я ведь до этого гостил в Лондоне у сына, и поэтому не следил за всем, но оказалось, я ошибся. Джеймсон настолько порядочный дворецкий, что он обязательно сам сказал бы мне об этом.
Не обращая внимания на похвалу, Джеймсон продолжал сервировать маленький столик для чаепития. Сиэль же еле удержался от зевка: стоило ехать в соседнее графство из-за такой ерунды, как мелкая кража?
– Кто ещё знал о деньгах? – без интереса спросил Сиэль.
– Уверен, что больше никто.
– Сэр Эндрю, я бы на вашем месте просто сменил всю прислугу.
Вид у сэра Эндрю был такой, будто ему только что-то предложили расстрелять слуг, а не уволить их.
– Как можно! Они все приличные люди, я их знаю уже много лет. Новая горничная, конечно, работает меньше месяца…
– Значит, деньги могла взять она, – перебил его начинающий сердиться Сиэль.
– Деньги стали пропадать за несколько дней до её появления в доме.
Граф Фантомхайв нахмурился и принял из рук своего дворецкого чашку чая.
– Не сходится. И вы говорите, «стали пропадать», то есть кража была не единственной? Вы не пробовали наблюдать за своим кабинетом с помощью людей, которым доверяете?
Сэр Эндрю тяжело вздохнул и на пару секунд отвернулся к окну. Как в заурядном готическом рассказе, погода стремительно портилась.
– Мне трудно говорить об этом, Сиэль… – медленно начал он после паузы. – Вчера вечером я всё же решил выставить охрану, а утром проклял себя за это. Джеймсон нашёл Эркюля мёртвым прямо под дверью моего кабинета.
– Вы думаете, это убийство? – в голосе юного графа наконец-то послышался интерес.
– Бенджи говорит, что у Эркюля случился разрыв сердца. Они учится на доктора, и я…
– Кто такой Бенджи?
– Сын моей кузины Маргарет. Он приехал ко мне в гости.
– И давно он у вас гостит?
– С того самого дня, как это всё началось. Но я точно знаю, что он здесь ни при чём! Бенджи очень хороший мальчик!
Отдав Себастьяну чашку с недопитым чаем, Сиэль откинулся на спинку кресла и устало потёр глаз. Это дело было до смешного простым, а наивность сэра Эндрю поражала графа до глубины души. Как можно не замечать очевидных вещей, это же так просто!
– Вы вызывали полицию? – без разрешения вмешался Себастьян.
– Конечно, нет, – сэр Эндрю даже нахмурился. – Я не хочу, чтобы из-за кучки озлобленных недоумков, которые за мизерную зарплату ловят преступников, в тюрьме оказались те, кто мне дорог. Мне надо чтобы умный и понимающий человек во всём разобрался. Я жажду справедливости! И всё-таки я считаю, что Эркюль погиб не просто так.
– Вы сами себе противоречите, – твёрдо сказал Сиэль. – Очевидно же, что…
Но договорить он не смог, потому что в каминный зал, подвывая и громко цокая когтями по паркету, внеслись бигли. Они живо столпились вокруг кресла хозяина в ожидании получить из его рук булочку с маслом или печенье.
– О, ребята, у вас проснулся аппетит? – слабо улыбнулся сэр Эндрю и принялся намазывать булку жёлтым маслом. – Слава Богу, а то они весь день переживали из-за Эркюля.
– Эркюль был биглем? – не скрывая разочарования, спросил Сиэль.
– Нет, немецким догом. Он был моим лучшим другом… Ну ладно, не будем о грустном. Кто хочет вкусненькое?
Собаки хором завизжали.

К великому огорчению Цепного Пса Её Величества, поездка в поместье Форестер оказалась бесполезной тратой времени. С явной неохотой Сиэль осмотрел письменный стол и дверь с помощью лупы, но не обнаружил ничего подозрительного. Себастьян как будто тоже скучал: он по большей части молчал и не строил никаких теорий, что могло означать только одно – в этой истории нет никакого двойного дна. Бенджамин Уайтвуд, родственник сэра Эндрю, не понравился графу сразу. Несмотря на то, что для чистоты эксперимента Бенджамину не сказали об истинной цели визита графа Фантомхайва, этот юноша был немногословным, даже замкнутым, и поэтому не внушал большого доверия.
– Себастьян, я хочу, чтобы ты вычислил вора. Из-за этой чепухи под угрозой моя репутация, – в который раз повторил Сиэль, когда дворецкий переодевал его ко сну. – Хм… Ты можешь представить себе кого-нибудь из моих слуг, ворующего у меня из-под носа деньги?
– Нет, господин. Они очень…
– Я знаю, что эти болваны любят меня, не напоминай.
Немного повеселевший Себастьян улыбнулся.
– Вообще-то я хотел сказать, что они очень боятся меня. Но вы в какой-то мере всё же правы, господин.
Сиэль не захотел развивать дальше эту тему. Он никогда не любил бездарно тратить своё время.

Стрелки на каминных часах приближались к двенадцати, а юный граф всё никак не мог заснуть. Матрас казался ему слишком мягким, а бельё слишком жёстким. Устав от бесплодных попыток хотя бы задремать, Сиэль встал с постели и босиком приблизился к мягко потрескивающему камину. Пару минут он изучал узор на ковре, потом подошёл к окну и немного отдёрнул штору. Внутрь тут же ворвался серебристый лунный свет, как бы ища убежища в уютно протопленной комнате.
«Интересно, чем сейчас занят Себастьян?» – подумал Сиэль, зачарованно разглядывая луну в обрамлении пушистых туч, так и норовивших спрятать её.
– Не того вора выглядываете, господин*.
Граф подскочил от неожиданности и развернулся.
– Не смей ко мне подкрадываться! Что там у тебя?
Демон-дворецкий взял с кресла халат хозяина.
– Мне надо вам кое-что показать. И обуйтесь, пожалуйста, в коридоре прохладно, а я не хочу, чтобы вы простыли.
– Ты поймал вора?
– Немного терпения, господин. Скоро вы сами всё узнаете, – тихо проговорил Себастьян, помогая Сиэлю облачиться в халат. – И давайте на всякий случай прикроем ваш глаз.
Сгорающий от любопытства граф, без споров позволил слуге и дальше заниматься его «амуницией».
– Только пообещайте, что последуете моим советам, – так же негромко продолжил Себастьян. – Я попрошу вас вести себя очень тихо. Что бы ни случилось, молчите и не шумите. Вам ясно?
Сиэль с раздражением коснулся марлевой повязки.
– Слабо завязал… С какой стати я должен молчать?
– Чтобы ничего не испортить. Я очень надеюсь на ваше понимание, господин.
Вскоре они вдвоём вышли в коридор и пошли по направлению к восточному крылу особняка. Как назло, Сиэль безумно хотел задать Себастьяну несколько вопросов или просто пожаловаться на своё неведение, но он мужественно держал рот на замке. Когда терпеть собственное молчание ему стало уже невмоготу, в конце слабо освещённого коридора появилась долговязая фигура. Вне всякого сомнения, это был вор!
«Ага, всё-таки это Бенджамин, – злорадно заключил Сиэль, вглядываясь в лицо идущего им навстречу человека. – Он как раз идёт из кабинета!»
Не обращая внимания на графа и его дворецкого, одетый в одну лишь пижаму Бенджамин безбоязненно шёл по намеченному пути. Его волосы были взъерошены, словно он только что встал с кровати.
Сиэль с надеждой посмотрел на Себастьяна, но тот не стал хватать наглого воришку.
– Добрый вечер, сэр, – поравнявшись с вором, сказал тёмный дворецкий. – Сегодня скверная погода, не находите?
– Согласен, – вероятно, не заподозрив подвоха, откликнулся Бенджамин.
– Не забудьте зонтик.
– Обязательно.
Когда юноша скрылся из виду, граф не выдержал и накинулся на своего слугу с расспросами.
– Ты что творишь? Зачем дал ему уйти? И что это был за?..
– Тс-с-с, – Себастьян приложил палец к губам и прищурился.
В ответ Сиэль лишь возмущённо шикнул по-кошачьи, как он обычно делал, когда его что-то не устраивало, а подходящие слова ещё на ум не пришли.

Утром граф Фантомхайв с нетерпением ждал момента истины, когда он наконец сможет открыть сэру Эндрю глаза на происходящее. Войдя в столовую, где уже находился хозяин со своим ушлым родственником, Сиэль с удовольствием отметил, что здесь не было собак, которые могли запросто испортить всю торжественность разоблачения преступника.
– Доброе утро, Сиэль, – сэр Эндрю оторвался от свежего номера «Таймс». – Надеюсь, ты всё же решил ненадолго задержаться у меня? Мы бы могли вместе отправиться на прогулку после завтрака.
– Господин хочет остаться ещё, как минимум, на сутки, – к полной неожиданности графа выпалил Себастьян. – Дело в том, что вор так и не пойман.
От возмущения Сиэль еле удержался от ругани. Бенджамин отреагировал на это заявление таким высоким подскоком на стуле, будто вдруг почувствовал под собой гвоздь.
– К-какой ещё вор! – воскликнул он звенящим от напряжения голосом. – Ничего не понимаю!
– Ах, Бенджи, я не хотел тебя волновать… – простодушно начал сэр Эндрю, но его перебил Сиэль.
– Бенджамин, где вы были сегодня ночью? – граф смотрел на юношу, как удав на трапезу в виде жирного кролика.
Бенджамин нервно дёрнулся, потом выпрямился и так сжал пальцы, что у него побелели костяшки.
– Этой ночью я спал в своей кровати, если вас это устроит. Ваши обвинения беспочвенны.
– Я и мой дворецкий видели вас ночью рядом с кабинетом сэра Эндрю. Глупо это отрицать, вы даже перекинулись с нами парой слов.
– Невозможно, – покачал головой Бенджамин. – Такого не было, я бы запомнил.
Прежде чем Сиэль успел открыть рот для очередного аргумента, вновь вмешался демон-дворецкий.
– Неудивительно, что вы ничего не помните. Мистер Уайтвуд, вы давно страдаете снохождением?
Бенджамин нахмурился и втянул голову в плечи.
– В детстве было такое… Но, чёрт побери, какое это имеет отношения к делу?
Сиэль еле удержался от тягостного вздоха. Только теперь он начал понимать, на что намекал Себастьян, и из-за этого теория о родственнике-воре, отравившем собаку, потеряла всякий смысл.
– Этой ночью вы ходили во сне, – в дружелюбной манере сказал Себастьян Бенджамину. – Вы вели себя точь-в-точь как лунатик и даже отвечали на простые, но немного неуместные вопросы. Кроме того, на вас не было тапок и халата, хотя ночь выдалась нетёплой. Это можно объяснить тем, что вы привыкли к тому, что вам помогает одеваться слуга, и поэтому, находясь во сне, вы не стали самостоятельно выполнять эти действия.
Даже не смотря на доводы своего дворецкого, Сиэль не собирался просто так сдаваться. Кто знает этого Бенджамина! Может, он только притворился лунатиком. Как-никак он учится в колледже на медика, и поэтому должен знать, как ведут себя люди, подверженные тому или иному недугу.
– Сэр Эндрю, вы сегодня проверяли ящик стола? – спросил Сиэль у поражённого хозяина дома.
Тот ответил не сразу.
– Да. И опять немного не хватает.
Граф Фантомхайв зловредно ухмыльнулся. Совсем скоро он добьётся признания от хитрого вора.
За дверью раздался пронзительный женский плач, и в столовую вошла грузная экономка, грубо ведя за руку верещащую горничную, которая настолько съежилась от страха, что казалась гораздо меньше, чем была на самом деле. Джеймсон вздрогнул, а сэр Эндрю тут же поднялся на ноги.
– Господин, я разоблачила воровку! – экономка запросто перекричала ревущую горничную. – Не хнычь, негодяйка, всё равно не разжалобишь!
– Миссис Джеймсон, будьте добры, оставьте Пэгги в покое и объясните, в чём дело, - дрогнувшим голосом потребовал сэр Эндрю.
Оказавшись на свободе, Пэгги зарыдала, подобно баньши, и, дрожа всем телом, закрыла лицо худыми руками. Она пыталась что-то сказать, но её душила икота. Граф Фантомхайв поёжился: он терпеть не мог женских истерик и не знал куда себя деть в такие моменты.
– Я нашла в её комнате деньги, – с гордостью произнесла миссис Джеймсон, потрясая вторым подбородком. – Много денег. У этой дуры даже не хватило ума сказать, что это якобы её…
– Не моё-о-о… – завыла Пэгги. – Не брала-а-а…
– Врёшь, гадина!
– Тише, успокойтесь, – сэр Эндрю с опаской приблизился к обеим женщинам. – Пэгги ни в чём не виновата.
– Вы уверены, милорд? – в отличие от хозяина, Джеймсон побоялся подойти к своей разъярённой супруге.
– Абсолютно. Этой ночью у меня опять пропали деньги, но Пэгги не могла их взять. У неё алиби. Она была… Она была со мной, – сэр Эндрю шумно сглотнул. – До самого утра.
Все кроме несчастной горничной и дворецких, переглянулись. Такого поворота событий не ожидал никто.

После проведённого в траурной тишине завтрака, Сиэль и Себастьян пошли готовиться к прогулке на свежем воздухе.
– Всё и так ясно, – твёрдо сказал Сиэль, сидя на кровати. – Заметив нас ночью, Бенджамин испугался разоблачения, и поэтому прикинулся лунатиком и подбросил деньги горничной, которая работает в доме уже после первых краж.
Себастьян обувал господина в изящные сапожки.
– То, что я вам скажу, вам не понравится. Мистер Уайтвуд говорил правду, и мы с вами были свидетелями настоящего снохождения.
– Ты что, доктор?
– Нет, господин, но могу смело сказать, что я близко знаком с этим явлением. Вы же раньше сами ходили во сне… Господин, встаньте, пожалуйста, я продолжу вас одевать.
Но Сиэль сидел как громом поражённый.
– Что за бред ты несёшь? Я – лунатик?!
– Успокойтесь, вы уже полгода спите нормально.
– А до этого я, по-твоему, спал ненормально?! – граф сжал кулаки, как будто ему только что нанесли страшное оскорбление. – Говори как есть!
– Раз уж вы настаиваете, господин. Примерно два года назад я в первый раз увидел вас в таком состоянии. Вы, как и мистер Уайтвуд, шли по коридору босиком. Я ещё тогда очень удивился, вы же не выходите ночью из комнаты без меня, – на этом месте Сиэль поморщился. – Я вас окликнул, а вы испугались и побежали.
С мученическим выражением лица юный граф прикусил губу.
– Я вас поймал и спросил, не нужно ли вам в уборную, а вы ответили…
– Довольно, – резко перебил его Сиэль.
– Как скажете. Давайте поторопимся, а то сэр Эндрю с собачками вас уже, наверное, заждался.

_______________

* Себастьян имеет в виду средневековую легенду, согласно которой на луне живёт вор.

Ночь вторая

За окнами жалобно выл ветер, гремел гром. По законам страшных историй грядущая ночь обещала быть зловещей. Всякий раз, когда графу Фантомхайву мерещились чьи-то шаги, он крепче сжимал в руке карманный пистолет и напряжённей вглядывался в недра тёмного коридора. Время шло, и юный граф начал терять терпение и надежду на то, что в эту ночь вор выйдет на дело, ведь после утреннего инцидента преступник должен был стать осторожней.
Напольные часы из красного дерева отбили полночь.
– Теперь пора ночного колдовства. Скрипят гроба, и дышит ад заразой*, – вдруг замогильным голосом выдал Себастьян.
Сиэль вздрогнул.
– Спятил?! Мы же в засаде.
– Я заметил, что вы заскучали, и решил вас немного взбодрить.
– Лучше бы придумал, как нам поскорее вора поймать. Совсем расслабился в последнее время. На курорт как будто приехал!
К удивлению Сиэля, Себастьян промолчал. Либо задумался о том, как будет приводить в порядок поместье, оставленное под присмотром бестолковых слуг, либо сосредоточился на поставленной задаче.
– Господин, вам будет интересно на это взглянуть.
– Отстань, я не развлекаться сюда…
Но Себастьян проявил неслыханную дерзость, взяв хозяина за плечи и осторожно развернув лицом к двери кабинета лорда Форестера. Сиэль хотел уже было возмутиться, но от увиденного лишь открыл рот в безмолвном удивлении.
На пороге кабинета лежал огромный серебристый дог. Заметив внимание графа и его слуги, пёс настороженно поднял голову и после беглого осмотра чужаков поднялся с пола. Если бы этот исполин встал на задние лапы, то наверняка бы оказался одного роста с Себастьяном.
Сиэль откинулся назад, невольно прислонившись к дворецкому.
– Это ещё что?
– Я так полагаю, что это Эркюль, господин.
– Но он же сдох!
Пёс утробно гавкнул то ли в ответ на нанесённое ему оскорбление, то ли предупреждая, что не любит незнакомцев, а незнакомцев-грубиянов ест на завтрак.
Сиэль сердито хмыкнул и выпрямился.
– Он может спугнуть вора. Себастьян, убери его… Ах!
Острые зубы щёлкнули прямо перед носом графа, и если бы не Себастьян, призрачный пёс откусил бы его хозяину голову. От мощного удара в грудь Эркюль отлетел назад и спустя пару секунд, как дым, растворился в темноте.
– Господин!
Себастьян загородил собой Сиэля и швырнул три столовых ножа в материализовавшегося позади пса, но они прошли насквозь, не причинив тому ни малейшего вреда. В ответ Эркюль зарычал и, готовясь к прыжку, напрягся всем телом…
Следующие мгновения стёрлись из памяти Сиэля. Точнее, превратились в одно размытое пятно: так быстро перемещался демон-дворецкий, прижимая к себе маленького хозяина, чтобы уберечь его от зубов чрезвычайно прыткого призрака. Поняв, что бороться с Эркюлем бессмысленно, Себастьян, подгоняемый сердитым лаем, побежал по коридору. Прежде чем Сиэль успел обвинить своего дьявольского слугу в малодушии, тот вскочил на лакированные перила лестницы, и все заготовленные бранные слова превратились в сплошное «А-а-а!». Спуск явно не пришёлся графу по вкусу.

– Это никуда не годится, – каблуки Сиэля звонко стучали о, непокрытый коврами, пол старинного особняка. – Чёрт побери, всё зря! Даже если вор собирался сегодня поживиться деньгами сэра Эндрю, его, наверняка, спугнул шум.
Себастьян с тенью усталости на лице наблюдал за мечущимся туда-сюда господином. Он уже пробовал снова подняться наверх, но призрачный пёс появлялся, как чёрт из табакерки, и не подпускал его дальше ступеней. И гневался господин, вероятно, не только из-за провала операции: теперь в его спальню можно было проникнуть только через окно, но погода исключала и такой вариант.
Присутствие гостей приободрило трясущихся из-за грозы биглей. Они уже больше не жались друг дружке и не скулили, лишь протяжно и широко зевали по очереди. То ли хотели спать, то ли их утомил ворчливый Сиэль.
Раздался стук. Слишком деликатный для мокнущего под дождём человека.
Собаки, радостно подвывая, побежали к дверям. Сиэль, настроенный куда менее дружелюбно по отношению к ночному визитёру, снова достал пистолет и сделал пару шагов к парадному входу. Себастьян не оценил браваду господина.
– Пожалуйста, отойдите…
– Закрой рот и открой дверь.
Дворецкому пришлось подчиниться.
Вскоре тусклый свет нескольких свечей выделил из темноты вида невнятную фигуру, которая, не обратив внимания на Себастьяна, беспардонно вошла внутрь. Бигли мельтешили вокруг неё, как будто встретили доброго друга.
– Пёсики хотят печеньице? – сипло протянул нежданный гость и закопошился в складках своего чёрного одеяния.
Сиэль опустил пистолет и подошёл ближе.
– Гробо…
В следующее мгновение во рту графа оказалась половина печенья в виде кости. Он хотел выплюнуть угощение, но в его челюсть тут же вцепились холодные когтистые пальцы.
– Ути-пути, какая мордашка, – пропел Гробовщик. – Где же я мог её раньше видеть?
Себастьян нахмурился:
– Простите мне моё любопытство, но что вы здесь делаете?

Для Сиэля Гробовщик всегда был существом, для которого нет лучше места, чем родное похоронное бюро или, на худой конец, кладбище. Именно там Гробовщик гармонично вписывался в атмосферу, и даже его излишне эксцентричное поведение казалось невинным проявлением черного юмора, свойственного представителям его профессии. Хрупкий баланс между почтением к смерти и откровенным цинизмом, многозначительные ужимки и глумливое хихиканье этого типа казались чем-то инородным в кабинете добрейшего лорда Форестера. Особенно Сиэля поразило то, что Гробовщик вёл себя так, как будто пришёл к себе домой, а не к заказчику, которому нужно достойно похоронить своего любимца. Эркюль, кстати, встретил его так же радушно, как и бигли, но с большим уважением, без визгов и намерений вылизать лицо гостя до блеска. Пёс проводил его до кабинета и, когда Гробовщик нагло расселся в кресле хозяина дома, лёг рядом на полу в позе сфинкса.
– Вы слишком поверхностно смотрите на вещи, граф, – хоть в кабинете всё ещё было темно, Сиэль заметил, что странный владелец похоронного бюро оскалился в снисходительной улыбке. – Так вы никогда не поймаете этого вора… Ваш дворецкий не разожжёт камин? Да и от чашечки горячего чая я бы не отказался?.. Хи-хи… Люблю в такую прекрасную погоду расслабиться.
Естественно, граф Фантомхайв оскорбился, когда этот в конец обнаглевший тип начал командовать, но всё же его желания совпадали, как ни странно, совпадали с желаниями Гробовщика. Однако, получив чай, тот к нему даже не притронулся.
– Вы, конечно, слишком юны, но всё же должны знать такую особу как Анна Болейн. Какая же она была натура, даже мне редко встречались такие женщины…
– Ты слишком расслабился, – перебил его Сиэль.
– А вы слишком серьёзны, – Гробовщик стал размешивать сахар ногтем, тихонько постукивая им о стенки чашки. – Иногда бывает полезно сделать незапланированный экскурс в прошлое. Вы же помните, как закончилась жизнь королевы Анны?
– Допустим, но…
– Так как же? Считайте, что ваш ответ будет авансом за информацию.
Чувствуя себя полным идиотом, Сиэль нехотя ответил:
– Её обезглавили. Доволен?
С самодовольной ухмылкой Гробовщик откинулся на спинку кресла.
– Аванс уплачен. Теперь поговорим о самой плате…
Граф напрягся. Он хотел снова перебить этого психа, поторопить его, но знал, что тогда дело только затянется.
– Я хочу получить тот самый топор, которым её обезглавили, – Гробовщик говорил таким тоном, как ребёнок из обеспеченной семьи, требующий от родителей конкретную игрушку к Рождеству.
«Что ж. По крайней мере, не придётся его смешить», – с облегчением подумал граф Фантомхайв и обратился к дворецкому:
– Себастьян, ты должен будешь…
– Но господин, - робко начала Себастьян, – это же…
– Не смей со мной спорить.
– Хорошо, господин, только…
– Мне всё равно, как ты это сделаешь, главное – результат.
– В том-то и проблема, что…
– Мои приказы не обсуждаются!
Лицо Себастьяна мученически исказилось.
Противно хихикая, Гробовщик всё это время наблюдал за их перебранкой, как за теннисным матчем. С каждой секундой ему было всё трудней сдерживаться.
– Господин, – голос Себастьяна стал заметно твёрже, – я прошу прощения за свой дерзкий тон, но вы должны меня выслушать. Я не смогу достать топор, которым обезглавили Анну Болейн, потому что его никогда не существовало.
Это прозвучало как самое настоящее издевательство! Что это ещё за шуточки! Голова королевы сама тогда, что ли, отвалилась?!
Не успел Сиэль прийти в себя после этого заявления, как вдруг Гробовщик поперхнулся чаем и разразился таким диким хохотом, что даже призрак дога вскочил на ноги и в испуге отлетел на середину комнаты.
– Ах, граф, вы прелестны в своём упрямстве, – с наслаждением простонал Гробовщик, корчась в кресле и едва успевая вытирать рукавами лицо от слёз.
Сиэль ударил кулаком по подлокотнику вольтеровского кресла.
– Да будет вам известно, – немного успокоился Гробовщик, что несчастная Анна была обезглавлена мечом, а не традиционным для доброй старой Англии топором. Видите, вы пошли на поводу у стереотипов, – удивительно, но в его голосе почти не слышалось насмешки.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Сиэль. Он уже догадывался, что психованный гробовщик всего лишь хотел намекнуть на неверный ход расследования и заодно получить плату за некую информацию. Можно было, конечно, обойтись без цирка, но тогда это не было бы похоже на его знакомого.
– Пытаясь найти вора, вы слишком быстро сузили круг подозреваемых. Однако для вас это вполне простительно, вы же не видите ничего дальше того, что вам преподносит на блюдечке дворецкий.
Гробовщик выплеснул остатки чая на блюдце и залюбовался узором из чаинок.
– Не побрезгуйте и моей информацией, – он встал из-за письменного стола и, приблизившись к юному графу, показал ему результат своего художества.
Сиэль снисходительно взглянул на блюдце, однако тут же посерьёзнел: чаинки были как будто специально выложены в форме человеческого черепа.
– Смерть, – тихо проговорил Сиэль. – Ты имеешь в виду, что я ошибся, когда стал искать преступника среди живых?
– Соображаете, – Гробовщик хотел было потрепать мальчика по голове, но Себастьян деликатно схватил его за запястье.
– Не могли бы вы уже приступить к делу? Мой господин начинает терять терпение, да и я тоже.
Гробовщик снова насмешливо улыбнулся и начал свой рассказ.

На первый взгляд эти похороны ничем не отличались от множества других. Церемония прощания прошла скромно, но вполне достойно, без истерик и скандалов у свежевырытой могилы. Отчасти такое спокойствие можно было объяснить тем, что у бедной жертвы пневмонии не было ни родственников, ни друзей, и провожал её в последний путь великодушный работодатель, который мало того, что организовал скорбное мероприятие и лично явился на погребение, но и не по-джентльменски сентиментально всплакнул. Священник время от времени горестно вздыхал, глядя на гроб. Трогательный штрих внесли крестьянские детишки, которые притащили охапку полевых цветов. Всем было искренне жаль молоденькую Барбару Смит. Даже циничный Гробовщик признал, что похороны были по его словам «душевными».
Барбара Смит относительно недолго проработала горничной в поместье Форестер, и из-за внезапной кончины денег за свои труды так и не увидела. Конечно, в загробном мире без надобности монеты и ассигнации, но у юной мисс Смит на этом свете остался человек, которому они очень нужны.
На этом месте повествования Гробовщик издал полувсхлип-полусмешок и с притворной жалостью заскулил:
– Крошка Эмми… Как это чудесное создание с золотистыми кудряшками проживёт без неё? Неужели никто не поможет малышке обрести счастье?
– Хватит! – рассердился Сиэль. – Можешь говорить только по делу?! Ты был свидетелем похорон горничной и с помощью результатов моего расследования решил, что деньги ворует обделённая покойница. Это понятно, а вот почему ты думаешь, что эти деньги нужны какой-то там Эмми? Откуда у тебя эти фантазии?
Тихонько позвякивая побрякушками, Гробовщик поёрзал в кресле и достал из-за пазухи вскрытый мятый конверт.
– Да-да, и я гробовщик, и почтальон, – захихикал он. – Я делал остановку у местного почтового отделения, чтобы дать отдохнуть лошадке, и меня попросили привезти сюда вот это письмецо. Нынешние почтальоны отчего-то не любят путешествовать в грозу, как будто бояться насмерть простудиться или поджариться молнией. Хи-хи-хи… А я –
чертовски хороший почтальон.
Себастьян хотел было передать добычу Гробовщика своему хозяину, но Сиэль велел прочитать письмо вслух: как-никак глаза демона в полумраке видят лучше человеческих. Себастьян с хрустом развернул бумагу и приступил к выполнению приказа.

«Здравствуй, голубушка моя! Если бы ты знала, как долго я жду твой ответ! Очень надеюсь, что твоё письмо просто где-то потеряли. Как ты поживаешь? Как твоё здоровье? Ты больше не кашляешь? Пожалуйста, напиши мне ещё одно письмо, я же ночами не сплю, всё думаю о тебе, подружка.
У меня всё как обычно. Мисс Скраб говорит, что я уже делаю успехи в грамматике и истории, и я очень собой горжусь. Недавно подобрала щенка. Ты же знаешь, я в собаках души не чаю! Я назвала его Снупи, но мне не разрешили держать его в спальне. Поэтому Снупи живёт возле школы, а я его подкармливаю, хоть порции у нас по-прежнему очень маленькие. Когда я вырасту и уеду из школы, то заберу его с собой, ты же не будешь против?
По ночам я часто просыпаюсь и мечтаю о том, как мы обе выйдем замуж, будем жить по соседству и ходить друг к другу в гости. Эти мечтания лучше снов, ведь сны я вижу только дурные. Ах, Бесби, мне так жаль тебя, ты так много работаешь, что даже не можешь навещать меня. Знаешь, я подумала и решила, что лучше ты будешь работать меньше, но зато мы будем видеться чаще, а о деньгах не думай. Бесби, милая, не надо копить мне деньги на хорошую школу. Я так же, как и ты, перетерплю всё, вырасту и пойду работать. Всего-то несколько годочков осталось ждать! Так много чего хочу тебе написать, но у меня мало чернил.
Люблю тебя и очень жду ответ! Твоя маленькая Эмми».

Сиэлю не нравилось ощущать себя проигравшим. По его мнению, Гробовщику всего лишь повезло: он был на похоронах, сунул нос в чужое письмо, а всё остальное – работа Цепного пса Её Величества. Гробовщик просто хитрый жулик, никакой он не детектив. У него не хватило бы мозгов распутать дело, если бы он был в положении Сиэля…
– Сэр, а на каком основании вы считаете, что у девочки золотистые кудряшки? – Себастьян как будто тоже усомнился в детективных способностях Гробовщика.
– Из письма, конечно. Когда я его развернул, из него выпал завитой волосок. Ну что, граф, я похож на Дюпена?
Сиэль недовольно шикнул и, стараясь не глядеть в сторону Гробовщика, встал с кресла.
– Себастьян, отведи меня в спальню. К утру ты должен придумать адекватное объяснение кражам, чтобы я не опозорился байкой про привидение.
– Не подумайте, что я отлыниваю от работы, господин, но лорд Форестер нисколько не удивится, если рассказать ему правду. Мне это доподлинно известно.
– Откуда? – устало спросил Сиэль.
– Лорд Форестер мне сказал, что среди фамильных призраков в его поместье есть экземпляр по прозвищу Тёмный дворецкий. Он якобы по ночам чистит в столовой серебро. Вы же знаете тонкую натуру лорда Форестера, – дворецкий слабо улыбнулся. – Он считает бесчеловечным называть призраков сомнительными кличками, поэтому он даёт им имена, если не знает, как их звали при жизни. Я бы и не узнал об этом, если бы он не называл Тёмного дворецкого Себастьяном.
Сиэль впервые за долгое время самодовольно хмыкнул:
– И я больше чем уверен, что он тоже назвал его в честь собаки.

_______________

* "Теперь пора ночного колдовства. Скрипят гроба, и дышит ад заразой". Отрывок из пьесы У. Шескпира «Гамлет». Перевод Б. Пастернака.