Глава 1Сначала я думала, что ты и я несовместимы, что мы оба не можем ужиться в одном разуме…Но теперь я понимаю, что теней без света, увы, не бывает, и ты без меня ничто, как и я без тебя. Поэтому – умоляю, вернись, мы друг другу нужны. Я слаба, и тебе выбирать.
AKADO, Оксюморон # 2
Мара
Ноги давно уже промокли в тесных туфлях, но забежать в сухое и уютное кафе не было возможности. Зонт можно было уже похоронить с почестями – порывы сильного ветра вывернули его наизнанку, и теперь он годился лишь на то, чтобы измерять глубину луж. Сезон дождей в Нью-Йорке набирал обороты, и настроение от этого только портилось.
В сумочке надрывался мобильный телефон. Еле достав мокрыми, непослушными пальцами аппарат, его обладательница, откашлявшись, нажала на принятие звонка.
- Эй, Налин, ну что, как обстановка? – голос шефа редакции “Ньо-Йорк Таймс” звучал беззаботно и безмятежно. Сидит, поди, в тёплом кабинете да пожирает булочки с корицей.
- Мокро, - коротко сказала Налин. Короткий смешок шефа еще более подвёл настроение к отметке «минус».
- Смотри, чтобы у тебя плавники не выросли. Ты уже на месте?
- Да. Знаешь, Чэд, с виду обычный офис, не думаю, что тут действительно занимаются сверхсекретными разработками…
- Вот именно, обычный. В обычном офисе проще всего заниматься чем-то сверхсекретным. Хватит болтать, Налин, и будь осторожней.
- Перезвоню через два часа, - сбросила звонок Налин.
Дело, над которым она работала, носило гриф сверхсекретности. Какая-то добрая душа из военных проболталась, что некая компания занимается сверхсекретной разработкой. Чего – это и предстояло узнать начинающей журналистке Налин, мечтающей, как и многие её молодые коллеги, сделать материал, который бы прославил их. Чутьё Налин подсказывало, что, то, чем занимаются сотрудники компании «Траст», будет неслыханной сенсацией.
Сердце вдруг сделало неприятный кульбит вниз – всё же, инстинкт самосохранения врубил тревогу на полную мощность, и, выдохнув, будто перед погружением в воду, Налин нажала на кнопку домофона.
- Здравствуйте, это корреспондент «Н.Ю.Таймс», мы договаривались о встрече с доктором…э-э-э, - внезапно имя выскочило из головы, и Налин задрала рукав куртки – школьный способ подсказки нашёл применение и во взрослой жизни – доктором Марвеллом Донасом.
- Ваше имя и фамилия, - спросил приятный женский голос.
- Мара Налин,через одну «л», - ответила Налин.
- Секунду.
Красная лампочка на домофоне загорелась, и дверь автоматически распахнулась. Внутри был обыкновенный офис, с холодными люминесцентными лампами и зелеными деревьями в горшках. Разве что слепила глаза излишняя белизна. Звонко стуча каблуками по кафельному полу, к Налин подошла шатенка средних лет, одетая в серый брючный костюм.
- Мара Налин? Меня зовут Элоиза Беккет, я отведу вас к доктору Донасу, - представилась женщина. Налин приветственно кивнула. Шатенка развернулась на каблуках и свернула в арку. Налин пошла за ней, попутно стараясь замечать малейшие детали. Деталей было мало, всё как в обычных офисах. Даже редакция, и то была повеселей. Шатенка повернула в коридор, где на стенах были повешены зеркала. Интересный эффект – от этого пространство казалось бесконечным. Стараясь не смотреть на своё отражение, Налин шла за своей провожатой. Зеркал она не любила, особенно таких гигантских. Ей казалось, что в них отражается её душа, взъерошенная, мокрая, как маленький воробушек.
Шатенка остановилась у белой двери, нажала на несколько кнопок на своём браслете, и дверь отъехала в сторону.
- Полная автоматика, - улыбнулась Налин. Шатенка сухо улыбнулась.
- Мы – серьезная компания, мисс Налин. Странно в нашем веке не пользоваться всеми благами цивилизации. Прошу вас, входите.
Немного помедлив, Налин вошла в открытый проём. Место, в котором она оказалась, больше всего смахивало на рабочий кабинет. Кожаная мебель, стол из дорогого дерева, книжные шкафы, какие-то статуэтки. И книги, много книг.
- Присаживайтесь, доктор Донас сейчас придёт, - предложила Элоиза Беккет. Налин села на краешек кожаного кресла. Мокрая одежда оставляла на дорогой коже следы.
- Может, желаете кофе или чаю?
- Кофе. Без сливок, - ответила Налин, растирая замерзшие руки. Ненавистное ощущение – когда кровь приливает к замерзшим пальцам, и начинает мерзко покалывать, будто к пальцам подносят иголки.
- Подождите пару минут, - и шатенка скрылась за дверным проёмом. Белая дверь бесшумно отъехала на место. Чтобы скрасить ожидание, Налин стала изучать корешки книг на полках. «Анатомия нервной системы», «Анатомия, физиология и патология репродуктивной системы»..Анатомия, анатомия и еще раз анатомия. Чем же они могут таким заниматься? Продажа людей на органы? Искусственные органы? Конечно, глупо уповать на то, что доктор Донас расскажет обо всём.
Внимание Налин привлекла книга под названием «Тайный мир паразитов». Странное сочетание – анатомия и паразиты. Чтобы скоротать время, журналистка сняла с полки книгу, чтобы пролистать, и тут случилось странное – как только книга покинула совё место на полке, книжный шкаф скрипнул и отъехал в сторону. Тайник! Кровь прилила к щекам Налин и, наплевав на взывание здавого смысла, журналистка шагнула в образовавшийся проём. Внутри царила тьма, свет мобильного телефона выхватил очертания металлической лестницы, идущей куда-то вниз.
Внезапно за спиной Налин послышались голоса. Как испуганный хорек, журналистка поспешно поставила книгу на место, и книжная полка встала на место. Шлепнувшись на кресло и стараясь привести смятенные чувства в порядок, Налин взъерошила короткие волосы. Как раз вовремя – в кабинет вошли Элоиза с подносом, на котором стоял ароматный кофе, и высокий худощавый мужчина с посеребренными висками, одетый в белый халат научного сотрудника.
- Моё почтение, мисс Налин, - приветливо улыбнулся мужчина.
- Взаимно, доктор Донас, - возвратила ему улыбку Налин. – Благодарю за кофе, Элоиза.
От терпкого запаха кофе засосало под ложечкой. Ещё немного, и живительная жидкость польется прямо в горло, и согреет закоченевшие внутренности.
Доктор Донас сел напротив журналистки, удобно расположившись в кожаном кресле. Его серые глаза за очками-половинками разглядывали свою гостью. Весьма приятный мужчина, из тех, кто готов пожертвовать сотнями подопытных ради достижения своей цели. В нём чувствовался стержень.
- Итак? – нарушил короткое молчание доктор.
- Доктор Донас, мы серьезное издание, поэтому никаких обличающих текстов не будет. Нам важно, чтобы вы рассказали о своей работе. Компания «Траст» в последнее время лидирует на рынке, и нашим читателям интересно узнать, какие разработки она проводит.
- Разработки? – изобразил на своём лице удивление Донас.
- Да. Военные считают, что вы разрабатываете кое-что интересное, - парировала Налин. Реакция доктора была несколько предсказуема – и это еще больше укрепило веру Налин в то, что компания занималась чем-то сверхсекретным. Молчание, уход в несознанку – верные признаки, что оппонент лжёт.
- Я уверяю вас, что ничем таким мы не занимаемся. Мы фармакологическое ответвление, ищем, как и многие другие научно-медицинские компании, лекарство от рака. Наши цели самые обыденные для нашего времени. Но мы занимаемся благородным делом, и я смею надеяться, что именно наши сотрудники получат необходимое лекарство от этой болезни.
- Ну, хорошо, а как быть с тем, что на вашей полке стоят такие странные книги? – не сдавалась Налин.-
- При чём тут… А, вы об этих книгах. В свободное от работы время я пишу научную диссертацию о паразитах в человеческом теле. Весьма специфическая тема, знаете ли.
- Неужели? – раздосадовано спросила Налин. Доктор, как и ожидалось ранее, не собирался раскрывать секреты фирмы,а ловко перевёл разговор в нужное ему русло.
- Например, знаете ли вы, что существует вид паразитов, которые, если попадут в ваш организм, могут вызвать у вас агрессию, нервозность и даже приказать вам убивать других?
- Вы говорите какие-то ужасы, - нервно рассмеялась Налин. Ей совсем не хотелось слышать лекцию о ленточных червях и прочих милых зверушках. В подтверждение её мыслей желудок выдал жалобную трель.
- Это не сцены из фильма ужасов, а реальная жизнь. Если бы вы знали, сколько опасностей поджидают вас в самых неожиданных уголках этой планеты, вы бы,боюсь, сошли с ума.
- Славу богу, я нахожусь в счастливом неведении. Это всё, что мы можете рассказать мне о делах вашей компании, доктор Донас?
- Абсолютно. У ваших читателей нет повода беспокоиться, мисс Налин, - при этом глаза Донаса как-то странно блеснули. А может, просто свет отразился в нелепых очках-половинках.
После еще нескольких подобных вопросов и таких же холодных, общих ответов беседа зашла в беспросветный тупик. Журналистка мельком глянула на часы, висящие над столом – прошло около часа. Время изображать из себя правильного копа вышло.
- Спасибо за беседу, с вами приятно было разговаривать, - поднялась Налин с кресла. – Материал выйдет примерно через три дня.
- Я не гонюсь за славой, мисс Налин. Всего хорошего, вы найдете выход сами? – последнее предложение звучало не совсем вежливо.
- Да, конечно. И вам удачи в ваших благородных начинаниях.
Механизм за спиной Налин скрыл кабинет упрямого доктора. Он что-то скрывал, это было написано на его самодовольном лице, и его ложь доставляла ему удовольствие. Вот бы попасть еще раз в тот тайник! Там явно скрывалось что-то грандиозное, иначе, зачем бы это было прятать? И Налин решилась на авантюру.
Стараясь не шуметь, журналистка спряталась за арку. Это было очень удобное место – можно было наблюдать за всеми входящими и выходящими людьми, оставаясь в тени гигантского фикуса. План был прост, как апельсин – дождаться, пока доктор Донас выйдет из своего кабинета и незаметно скользнуть в него. Открыть потайной ход и сложить паззл. Посмотрим, как запоёт доктор, когда получит в пятницу газету с её сенсационным расследованием.
В ожидании минуты тянулись как часы, к тому же, сердце неприятно бухало, и кровь стучала в виски. Чтобы успокоить пульс, Налин начала про себя напевать ненавязчивый попсовый мотив, что так любят пускать на радио. «Забери меня, где бы ты ни был, забери меня…» Шорох механической двери заставил журналистку вздрогнуть. С кем-то негромко переговариваясь по рации, мимо прошёл доктор Донас. Едва дождавшись, когда он скроется за аркой, Налин в два прыжка достигла двери. Механизм никак не реагировал на журналистку. А вот это уже проблема – Налин вспомнила, что шатенка Элоиза вводила код. Код она вводила на своём браслете, но рядом, на стене висело наборное устройство. Надо попытаться вспомнить цифры. Комбинация из 5 цифр, её можно подбирать до бесконечности. Налин лихорадочно соображала, что делать дальше. Взламывать систему было бесполезно – это сразу привлечёт ненужное внимание. Оставалось одно – каким-то магическим образом выяснить код. Внимательно вглядываясь в цифры, Налин заметила что некоторые кнопки стерты – не слишком заметно, но намётанный глаз быстро разглядит. Стерты четверка, единица, шестерка и восьмерка. Но цифр должно быть пять. Налин набрала код 4168 и наугад ткнула в цифру пять. Механизм сработал, и дверь пропустила журналистку. Дуракам везет. Теперь дело за малым – быстро войти в скрытый тайник и выяснить, что же скрывается за показушной обыденностью этого странного офиса.
Взяв с полки уже знакомую книгу о паразитах, Налин бесстрашно скользнула в открывшуюся тьму. Подсвечивая себе голубоватым экраном мобильника, журналистка бесшумно начала спускаться по лестнице. Лестница вела вниз, и казалось, ей не будет конца. У Налин заныли ноги, а проклятые ступеньки всё не заканчивались. Наконец, где-то внизу забрезжил синий мертвенный свет. Добравшись до источника света, журналистка приуныла – перед ней была железная дверь с уже знакомым наборным устройством. Попробовать снова испытать судьбу? Кнопки на устройстве оказались девственно чисты. Неужели всё придется бросить и довольствоваться сказочкой, рассказанной добрым дядей доктором Донасом? Налин еще никогда не испытывала такого поражения. Вожделенная сенсация скрывалась рядом, за железными листами двери, и у неё не было возможности коснуться её. Вдруг откуда-то сверху послышались мужские голоса, и Налин юркнула под лестницу. Вот её спасение – отсюда можно разглядеть код, который наберет один из сотрудников, если… Если, конечно, он наберет его на наборном устройстве, а не на собственном браслете. Шум голосов приближался, и к двери приблизились два щуплых на вид мужчины. Один из них похлопал себя по руке.
- Вот чёрт, совсем забыл про активатор.
- Делов-то, набери на панели.
- А вдруг…?
- Тебе везде мерещатся шпионы, Майкл, - неприятно ухмыльнулся второй. – Открывай быстрей, у нас еще прорва работы.
Внимательно следить!
Палец в прозрачной перчатке набрал комбинацию из цифр. 16-52-456. Аллилуйя, ты любишь меня, Господи!
Продолжая что-то выяснять, парочка скрылась за железной дверью. Выждав еще пару минут, Налин подскочила к панели и ввела требуемый код. Потянув железную дверь на себя, журналистка с трудом открыла её. За железной преградой скрывалась лаборатория. А вот это уже интересно – везде стояли небольшие контейнеры, наполненные водой. В них плавали какие-то странные не то черви, не то змеи. Передернувшись от отвращения, Налин двинулась вперед, минуя многочисленные резервуары. Странные животные в них казались мертвыми, они никак не реагировали на постукивания по стеклу. Зачем держать мертвых змей, да еще и в воде? Может, и нет никакой сенсации, а эта лаборатория – просто очередной кровососущий из денег налогоплательщиков никому не нужный проект?
Налин вышла в небольшую светлую комнату, где стоял уже знакомый резервуар со змеей, но, в отличие от остальных собратьев, эта змея не вызывала сомнений в том, что была жива. Жизнь била в ней ключом, при виде Налин она раскрыла зубастый рот и выпустила в воду массу пузырьков. Налин подошла к резервуару и погладила стекло пальцем.
- Никогда не видела подобных тебе змеюк, дорогая.
Змея была темно-зеленого цвета, с длинным, не менее 30 сантиметров, гладким телом. Голову её покрывал гребень светло-зеленого цвета, также у неё были два плавника. Значит, водная неизвестная змея. Больше похожа на маленького воинственного василиска. Ишь как широко раскрывает рот, будто проглотить хочет. А может, доктор не солгал, и они действительно ищут лекарство от рака? А эта змея, к примеру, вырабатывает какой-то яд, или вещество. Радужная перспектива стать популярной благодаря статье, обличающей «Траст» и разносящей их деятельность в пух и прах таяла на глазах, нехотя уступая место мрачной реальности.
- Ты моё главное разочарование, - сказала Налин змее, и та презрительно выгнула спину, будто поняла смысл её слов.- Прощай, змейка, надеюсь, ты действительно такая уникальная, что тебя держат здесь, глубоко под землей…
Оглушительные звуки сирены, раздающиеся, казалось, отовсюду, на мгновение парализовали Налин. Механический женский голос сообщал о срочной эвакуации персонала. И что-то о секторе B. Что-то вышло из-под контроля. Что-то страшное.
Журналистка развернулась, чтобы поскорей выбраться из комнаты с агрессивной змеей, как вдруг прямо перед её носом захлопнулись две металлические двери, неожиданно выехавшие с обеих сторон. Налин оказалась в ловушке. Механический голос с потолка сообщил, что лаборатория будет уничтожена через 5 минут. Налин тихонько сползла по двери вниз. Дело принимало слишком серьезный оборот.
Глава 2Нут
В начале был хаос и многочисленные воспоминания, принадлежавшие сотням поколениям. Метаинформация плавала в вакууме, оглушая, заставляя вспоминать всё самое тёмное, самое страшное, что было до него. К первым секундам жизни он уже знал всё, кем и чем он являлся. Беда была в том, что он не знал, как он очутился здесь, в этом подвале, в контейнере с толстыми стёклами. Всё, что он пока мог, это шипеть на примитивных двуногих созданий, воображающих себя его хозяевами.
Он знал, что этому очень скоро придёт конец.
Его сородичи называли этот мир Та’ури, «первый мир». Именно здесь они построили свою первую Империю. Именно первый мир стал стартовой площадкой для колонизации Галактики. Примитивные существа, населявшие этот мир, их выносливые тела стали прекрасной заменой уродливым телам существ, которые его сородичи захватывали. К тому же, тела тау’ри были более эстетичными, даже красивыми. И их было так легко латать!
Поначалу они все были бесполыми, но с появлением тау’ри всё больше особей из них начали предпочитать тот или иной гендер. С появлением половых различий расширялась и граница дозволенного; и теперь его сородичи могли познавать плотские удовольствия. Появлялись предпочтения в еде, одежде, гендере и половых партнерах. Его сородичи научились использовать податливые тела на полную мощность. Мозг тау’ри мог вместить в себя большое количество информации. Именно поэтому тела тау’ри стали наиболее желанными для них.
Он знал, что тела самцов тау’ри более выносливы, хотя представленные в этом подвале особи не походили на сильных и ловких. В них присутствовала вырожденческая черта – самцы были невысокие, щуплые на вид, их глаза были постоянно скрыты за стекляшками. Во времена его праотцев они бы пошли в расходный материал. Тогда были славные времена – примитивные двуногие признавали в них богов, и его сородичи сами потихоньку начинали верить в то, что они боги. Разве они не превосходили тау’ри по разуму, силе и хитрости? Божествами становились только самые смелые, самые умные и самые сильные его сородичи. Они выбирали себе прекрасные тела. Они назывались самыми могущественными богами, в зависимости от веры того или иного племени. Им строили жертвенные храмы, приносили самые красивые драгоценности и одежды, отдавали своих самых прекрасных детей. Достойны ли они были называться их богами? Более чем. Они делились с тау’ри своим знанием, они учили своему языку и письменности, они давали все блага цивилизации. И самое главное – они открыли своим рабам священную тайну путешествия между мирами. Чаппа-ай, кольцо богов, оно должно удерживать его сородичей в их божественном статусе.
Но примитивные тау’ри отплатили своим богам чёрной неблагодарностью. Они воспротивились богам и завалили Чаппа-ай. С тех пор Первый Мир был потерян для его сородичей. Для многих, рожденных после Восстания, Тау’ри стала чем-то вроде легендой, над которой можно посмеяться.
Теперь же Первый Мир отряхнулся от песков времени. Тау’ри создали развитую цивилизацию, основанную на нигилизме и ложной свободе. Но тау’ри всегда были собственностью его сородичей. Скоро примитивные двуногие, как прежде, признают в нём своего бога и падут к его ногам.
Посторонние звуки вне контейнера нарушили его покой. Он открыл глаза и увидел самку тау’ри, ранее не замеченную им в этом подвале. Он знал всех примитивных, находящихся тут. Чужак!
Он зашипел на самку, приблизившуюся вплотную к стеклу. Стук, последовавший за этим, оглушил его. Самка что-то проблеяла на своём странном языке, внимательно его разглядывая. Какая дерзость! Но, кроме как яростно шипеть от беспомощности, он ничего сделать не мог.
Самка развернулась спиной к контейнеру и хотела было покинуть помещение, но не тут-то было – откуда-то сверху зазвучал голос еще одной самки, что-то монотонно повторяющей. Он почувствовал панику первой самки, но по-настоящему заволновался, когда перед ней закрылись двери. Шестое чувство кричало об опасности. И тогда он решился.
Конечно, это была авантюра. Он мало, что мог в своём родном теле. Будь он в теле тау’ри, его способности возросли бы до сверхчеловеческих. Телекинез же в родном теле требовал огромных энергетических затрат. Но он чувствовал, что у него мало времени и поэтому старался не думать о возможной неудаче. Стекло – ненавистная преграда - должно лопнуть, если правильно на него воздействовать. Он сконцентрировал внимание на стекле, думая о нём со всенарастающей яростью - как оно крошиться, сминается под ударами его сверхчеловеческой ненависти.
Разбейся!
Оглушительный треск стекла, и вот вода выталкивает его тело наружу. Свежий воздух непривычен – приходится широко раскрывать пасть, чтобы дошло до самих легких. Он почуял страх – липкий, первобытный. Так и есть – самка. Смотрит широко закрытыми глазами, отползает в сторону. Хорошо, хоть кричать не пытается – он ненавидел эти резкие, противные звуки.
Тело самки казалось хорошо развитым. Это и будет спасением. Самки, как правило, менее сопротивляются, чем самцы, значит, проблема симбиоза отпадёт сама собой. Сначала её тело пронзит острая боль, но потом спасительная тьма накроет её сознание. Он не знал, как отключается их сознание – но оно подчинялось более сильному разуму, это факт.
Самка будто поняла его намерения и заскребла ногтями по железной двери. Выхода нет – и он, и она это прекрасно понимали. Почему она так глупа? С ним у неё хотя бы есть попытка выжить.
Самка внезапно вскочила и попыталась убежать, но споткнулась о провода, хаотично лежащие на полу, и с неприятным шлепком упала на пол. Из-под волос, по виску ручейком побежала кровь. Только этого не хватало – чтобы его единственный шанс вырваться из этого подвала умер от кровотечения! Он молниеносно бросился к самке. Она была еще жива, но если он помедлит, то получит беспомощный и никому не нужный кусок мяса. Бездумно следуя инстинкту, он скользнул в её ушное отверстие – это был самый короткий путь к мозгу. Обвившись вокруг позвоночника и погрузив свои усики в мягкую податливую ткань мозга, он попробовал послать сигнал к руке. Пальцы шевельнулись. Он обрадовался своей маленькой победе, но рано – механический голос самки преобразовался в понятные для этого тела слова.
- Лаборатория будет уничтожена через две минуты. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.
Две минуты?! Он и так потратил слишком много энергии, чтобы разбить стекло и вселиться в тело этой самки тау’ри! Ему не успеть…Неужели это его бесславный конец?...
Его глаза вспыхнули белым убийственным светом. Железная дверь, служившая преградой, оплавилась. Из последних сил он доковылял до второй двери. Код. Вспоминай код. Память самки была еще в большим хаосе, чем его. Вместо желаемого кода постоянно вылезали ничего не значащиеся цифры чьих-то дней рождений. Пустая трата драгоценной памяти!
Наконец ему удалось отыскать код. Введя нужные цифры плохо слушавшимися пальцами, он выполз на лестницу. Чёртово тело умирало, а у него не было возможности исцелить его. Он был так слаб!
Голос позади бесстрастно сообщил, что до самоликвидации осталось 40 секунд. Помоги мне,- обратился к затухающему сознанию самки и почувствовал неожиданный прилив сил. Она помогала ему! Но на удивленные возгласы не оставалось времени. Держась за перила, он довольно быстро преодолел лестницу.
- 10 секунд, - отсчитывал голос. – 9,8,7,6…
Белый кабинет, арка, фикус, зеркальный коридор – он видел это в её сознании. Выход! Он пнул дверь и, разбежавшись, прыгнул – как можно дальше от строения. Сзади прогремел взрыв, и он лишился сознания. Всё вокруг заволокло дымом.
«Больше нет страха, больше нет» - всплыли строчки из ненавязчивой попсовой песенки.
Глава 3Джилл
Время было уже почти за полночь, когда безмятежные волны телеэфира нарушила прямая трансляция взрыва, произошедшего на весьма благообразной улице, из тех, что мало кто замечает. По версии пожарных, взрыв случился без десяти минут 7. Эксперты тревожно дышали в микрофоны и взволнованно говорили, что чудом пожар не перекинулся на соседние дома. Потом в кадре появился высокий и костлявый мужчина – субтитры пояснили всем желающим, что перед ними находится ведущий врач фармакологического отделения компании «Траст» - и заявил, что взрыв произошёл из-за несчастного случая. Также он сказал, что причин для паники нет и пострадавших не обнаружено.
Джилл зевнула и переключила на другой канал. Фёрт-Дарси в сотый раз выбирался из злосчастного озера в мокрой майке. Каждый год одно и то же - скука, рутина, одиночество…и работа в секретной организации. Одно с другим вязалось легко – Джилл не была выдающимся доктором или биологом, она просто выполняла обязанности фельдшера – присмотреть за испытуемыми, оказать первую медицинскую помощь, ну и остальное, по мелочи. Работа зомбировала, всё чаще Джилл размышляла над тем, чтобы покинуть проект – который когда-то был весьма многообещающим, а теперь же скатился в простое выкачивание денег из правительства. Испытания проводились всё реже, никто уже не надеялся на новое научное открытие – так, баловались хилыми экспериментами. Разумеется, всё это было незаконным, и, разумеется, всё это проводилось с прямого приказа правительства.
В других ответвлениях компании было повеселей – там работали с еще неизученными организмами, но доступ туда был запрещён, а те же, кто входил в диаспору учёных, предпочитали помалкивать. Джилл чувствовала, что лучшая сторона её жизни проходит мимо, но пока альтернатив с новой работой на горизонте не появлялось.
Сегодняшний взрыв изрядно рассмешил её. Она видела этого костлявого раньше, он пару раз заходил к ним, приносил какие-то анализы. Неприятный тип, с холодными глазами. Как раз принадлежал к той самой «элитной» диаспоре учёных. Ха-ха, несчастный случай. Наверняка, что-то пошло не так, и его лаборатория, хитро спрятанная под зданием, просто самоликвидировалась. Джилл работала в точно такой же замаскированной лаборатории и все эти тонкости хорошо знала. Костлявого наверняка ждёт серьезный выговор, если не больше.
Во входную дверь что-то заскреблось. Сначала Джилл подумала, что это, вероятно, приблудная собака, но потом послышался глухой стук, и снаружи явственно застонали. На всякий случай, взяв с собой газовый баллончик, Джилл осторожно подошла к двери и посмотрела в глазок. На пороге, едва держась на ногах, стояла странная женщина, с растрепанными короткими чёрными волосами, в разодранной и закопченной одежде. Джилл, ощутив укол совести, быстро распахнула дверь, и женщина ввалилась внутрь дома.
- Воды, - прохрипела она странным низким голосом и лишилась чувств.
Джилл едва успела подхватить женщину на руки. Тело было тяжёлым, от него неприятно пахло гарью. Еле-еле дотащив нежданную гостью до дивана, Джилл бережно уложила её на мягкую поверхность. Пульс прощупывался, но сердце билось слишком быстро. Не теряя время, Джилл пошла на кухню и наполнила стакан холодной водой. Потом поднесла стакан к пересохшим губам женщины и заставила выпить. Голубые глаза женщины широко раскрылись, и в них вспыхнул белый свет.
- Больно и холодно, - пожаловалась гостья своим странным голосом. Джилл наклонилась к ней и нежно коснулась щеки ладонью.
- Послушай, я не знаю, кто ты и что с тобой случилось, но я приведу тебя в чувство, а потом ты мне всё расскажешь. Хорошо?
- Мне нужна вода, - не слушая её, с трудом выговаривала слова женщина. Её тело начала бить дрожь.
- Я наберу тебе ванную, Никуда не уходи, - решила не спорить с ней Джилл. Может, нежданная гостья была сумасшедшей или же с ней приключилось страшное несчастье, что она не может отойти от шока. Её нельзя оставлять одну.
Наполнив ванную до половины, Джилл вернулась в гостиную. Незнакомка по-прежнему лежала на диване и что-то бормотала себе под нос. До Джилл доносились обрывки фраз:
«Мерзавец, отпусти меня!», «Ке’и, хо’шак!» - причём фразы были произнесены с разной интонацией, и даже тембром голоса. Решив пока не делать выводы, Джилл взяла закопченную руку женщины.
- Пойдём со мной. Не знаю, как тебя зовут, но выглядишь ты просто отвратительно.
На миг глаза женщины погасли, и она прошептала:
-Меня зовут Мара.
- Хорошо, Мара. Пойдём со мной, я тебе помогу. Тебе надо смыть копоть и кровь. Потом я отвезу тебя в больницу.
- Я не хочу в больницу, - твердо отрезала женщина; тембр её голоса опять стал низким. Джилл показалось даже, что черты её лица стали резче и острее. Будто два разных существа владели этим телом. Абсурд, полный абсурд.
- Хорошо, хорошо, мы не поедем в больницу, - и Джилл стала медленно поднимать гостью с дивана. Та безвольно повисла у неё на руках. Перекинув руку женщины на свои плечи, Джилл потихоньку потащила незнакомку к тёплой воде. Ритм сердца у женщины нормализовался, дыхание стало спокойным.
- Вот, Мара, видишь, мы пришли. Давай, я помогу тебе раздеться.
- Моё имя Нут, - отчеканила женщина и зло посмотрела на Джилл.
- Ты только что сказала, что тебя зовут Мара, - осторожно заметила Джилл. Женщина, не мигая, продолжала смотреть на неё.
- Моё имя Нут, я сын Шу и Тефнут.
- Ладно, Нут так Нут. Прошу прощения, наверное, я не так тебя поняла.
- Очень…трудно…- вдруг опять опустилась на шепот женщина, - удерживать…
Джилл понимающе кивнула. Больше всего женщина напоминала пациентку какой-нибудь психиатрической клиники, из тех несчастных дамочек, кто лежит там с раздвоением личности. Но как мастерски ей удаётся менять голос и выражение лица!
Туфли незнакомка странным образом стащила еще в гостиной.
Джилл осторожно начала стаскивать с женщины топ. Та была безучастна к процессу, казалось, внутри неё происходила какая-то яростная борьба. Глаза её то вспыхивали ненадолго знакомым белым светом, то вновь угасали. Джилл нашарила на боку молнию юбки и потянула её вниз, освобождая бедра и ноги незнакомки. Юбка не хотела расставаться с телом, но потом все-таки поддалась напору и соскользнула вниз.
Женщина стояла перед ней почти обнаженная, беззащитная. Джилл ощутила странное чувство святотатства, когда расстегнула бретельки голубого атласного бюстгальтера. Стараясь не смотреть на голую грудь незнакомки, Джилл стянула её трусики и помогла женщине сесть в ванную.
Джилл не могла себе объяснить, почему у неё всё так дрожит внутри, хотя она не раз видела и обнаженных женщин, и обнаженных мужчин. Эта женщина казалась неземным созданием, хотя она была далеко несовершенна. Большие глаза, чуть вздернутый нос, полноватые губы, излишняя худоба – её точно нельзя было назвать красавицей. Но всё-таки что-то в неё притягивало взгляд. Она казалась одновременно и сильной, и беззащитной.
- Не горячо? – тихо спросила Джилл у женщины, которая никак не могла определиться с именем. Та отрицательно покачала головой.
Тогда Джилл начала потихоньку смывать грязь и копоть с тела гостьи. Женщина закрыла глаза и наслаждалась купанием. Ссадины и царапины, украшающие её руки и спину, казались уродливыми росчерками пера на белой коже. Вода в ванной постепенно становилась чёрной.
Джилл повернулась, чтобы взять полотенце и почувствовала, как женщина резко схватила её за руку.
- Что случилось?
- У тебя такая красивая кожа, - и женщина провела пальцем по темной руке Джилл. От этого прикосновения у Джилл по спине побежали мурашки. «Прекрати!» - хотелось крикнуть ей, но она стояла и улыбалась странной женщине.
- Спасибо, у тебя тоже.
- Мне не нравится это тело. Оно ни на что не годится, -с горечью сказала женщина. Джилл стало её жалко – она тоже, как и всякая девушка, временами злилась на своё тело. Джилл раскрыла полотенце. Незнакомка встала во весь рост, с обнаженного тела весёлыми струйками побежала вода. Отведя глаза в сторону, чтобы не видеть её наготы, Джилл приблизилась и укутала гостью в полотенце. Та на секунду прижалась к ней, но потом отстранилась. Внимание гостьи привлекло небольшое зеркало – она подошла к нему, изучая своё лицо, будто в первый раз её видя. Она трогала скулы, прикасалась к векам, проводила по линии рта, поворачивалась профилем – словом, вела себя как после тяжелой пластической операции.
- Ты не узнаёшь себя? – наконец прервала молчание Джилл. Женщина покачала головой и внезапно оперлась о края раковины, будто её пронзил внезапный разряд боли. Джилл кинулась к ней.
- Он…мучит меня, помоги! – простонала женщина и тут же выпрямилась. Хмуро посмотрев на Джилл, гостья скинула с себя полотенце и обнаженная, вышла из ванны. В который раз подивившись на такое резкое преображение, Джилл вышла вслед за ней. Женщина шла, гордо выпрямив спину, расправив плечи – ни дать, ни взять, королева на балу.
- Мне нужна хоть какая-то одежда, - бросила женщина сзади идущей Джилл.
- Конечно.
- У тебя есть шёлк или атлас? Хоть что-то удобное?
Шелк? Атлас? В гардеробе Джилл были джинсы, хлопковые футболки, свитера на два размера больше - все те вещи, которые заставляют чувствовать себя безразмерной. Шелковым у Джилл было только длинное бледно-зеленое платье, которое она пару раз надевала, приходя на местные корпоративны.
- Только это, - Джилл бережно сняла струящееся платье с плечиков и протянула его женщине. Та долго разглядывала его, проводила ладонью по ткани.
- Жаль, что так невелик выбор. Ты так бедна? Твой бог совсем не следит за состоянием своих рабов.
Бог? Единственного бога, которого Джилл знала, она видела на картинках в детской Библии, когда была маленькой девочкой. Тогда каждое воскресение она с покойной нынче бабушкой ходила в церковь и слушала, как поёт хор. Джилл боялась хмурых лиц святых, мрачно взиравших на неё с многочисленных икон. Неверный свет свечей отбрасывал на холсты длинные тени, из-за чего девочке казалось, что у всех святых перекошенные лица и разверстые рты.
- Наш бог давно оставил нас, - грустно ответила Джилл.
- Теперь у вас будет новый бог, - улыбка, которая должна была быть ободряющей, на лице женщины смотрелась оскалом.- Я надену это, но завтра мне понадобится новое платье.
Джилл не нашлась, что на это ответить. Она совсем не рассчитывала, что странная женщина останется в этом доме до утра, но, похоже, незнакомка вовсе так не думала. Она облачилась в шелковое платье Джилл и расхаживала по дому, внимательно изучая его.
- Мне нужны Чаппа’ай, - наконец сказала женщина, садясь на диван. Джилл напряженно уставилась на неё. На каком языке только что изъяснилась эта особа? Джилл поняла, что женщина и пугает, и притягивает её одновременно.
- Прости, что?
- Чаппа’ай. Кольцо богов. Где оно?
- Я честно, даже не имею представления, о чём ты говоришь, - ответила Джилл. Странная женщина, не отрываясь, смотрела на неё, и от этого взгляда Джилл вдруг захотелось убежать на край света, спрятаться в каком-нибудь труднодоступном месте, только лишь бы не видеть этот взгляд.
- Не смей мне лгать! – вспыхнули глаза женщины. – Я знаю, что вы вновь открыли Чаппа’Ай. Отведи меня к ним, и я дарую тебе жизнь.
- Вы угрожаете мне? – в Джилл проснулось раздражение.- Я сейчас же позвоню в полицию.
Да. Позвонить в полицию, сказать, что в её дом ворвалась сумасшедшая и угрожает ей убийством. Джилл направилась к телефону и набрала 911. Трубка сначала щелкнула, потом в ней ожил женский голос.
- Полиция, слушаю вас.
Джилл набрала в грудь побольше воздуха, но тут чья-то крепкая рука буквально вырвала у неё телефон. Трубка жалобно звякнула и рассыпалась на кусочки. Женщина – а это было именно она – прижала Джилл к стене. Что-то было в этом такое бесстыдно интимное, заставляющее желать прижаться к этому телу, почувствовать ласки этих рук.
- Отведи меня к Чаппа’ай, и я дарую тебе другую жизнь. Ты будешь моей королевой, я обещаю, - выдохнула губы в губы женщина. Джилл как сомнамбула кивнула головой. Губы женщины нежно прикоснулись к её губам, и Джилл почувствовала желание, растекающееся по телу. Сначала поцелуй был нежным, как облако, но затем он перерос в что-то дикое, заставляющее склониться, поддаться более сильному партнеру. Джилл чувствовала, как её тело ласкают нежные руки, как она сама выгибается вперёд, чтобы получить еще большую ласку. Реальность рассыпалась на глазах, уступая место сладким грёзам, и даже время в этих грезах текло гораздо медленней. Джилл чувствовала, как на её надвигается что-то грандиозное, сходное по величию со самой Вселенной, и когда это обрушилось на неё, сметая раскаленными волнами, как будто все океаны Земли смогли родить такое гигантское цунами, Джилл закричала, выпуская свою душу на волю.
-Нут! – имя скатилось с языка, как льдинка. Огромные голубые глаза женщины по имени Нут смотрели на неё, заполонив всё пространство.
Глава 4Джон
Мобильный телефон Джона разрывался от звонков. Обычно такое внимание к его персоне нравилось внештатному корреспонденту ‘N.Y.T’, но сейчас вызывало лишь раздражение. Прошло более двадцати часов, как его коллега и, по совместительству, женщина, с которой он спал, не вернулась с задания. Она должна была управиться за несколько часов, - так, где, черт подери, её до сих носит? Налин была не из тех, кто может допоздна задержаться в баре, да и за то время, пока развивались их отношения, он не заметил, чтобы Мара имела ещё какого-то сексуального партнера. И, хотя они не были парой в общепринятом смысле этого слова, Джон беспокоился за неё.
- Алло, Чэд, ну что?..
- Джон, неприятные известия. Да ты лучше сам новости включи, - голос шефа был мрачен, как сто туч. Неприятное беспокойство заставило похолодеть руки. Джон нашёл пульт и включил телевизор.
-…пожар. Есть сведения, что в огне погибли трое. Останки несчастных отправлены на эскпертизу, - вещал его давний знакомый, журналист Мэттью Донован.
Останки. На экспертизу.
Джон сделал еще одну попытку дозвониться Налин, но приятный женский голос бесстрастно сообщил ему, что абонент выключен, либо находится вне зоны доступа сети. Как и прошлые пятьдесят шесть раз. Внутренний голос ехидно считал количество звонков. Пятьдесят седьмой, выстрел в голову.
- Чэд? – у Джона пересохли губы.
- Еще ничего не известно, дружище. Может, она жива.
Но голос Чэда утверждал обратное, как и шестое чувство Джона. Что же произошло в «Трасте»? Налин явно нашла что-то сенсационное,что-то…что стоило ей жизни.
- Джон, пообещай мне, что не полезешь в это осиное гнездо, - взволнованно сказал шеф, будто почувствовав его настроение.
- Да, Чэд. Будь уверен, - бесстрастно произнес Джон. Все его чувства будто разом отключили, словно щелкнули выключателем по щитку «Внутренний мир Джона Беннета». Дело было не в том, что у них был классный перепих, или еще что-то в этом роде. Эмоциональная связь с Налин сделала своё дело. Ха-ха, они никогда не говорили друг другу, что любят, и никогда не делали эти дурацкие романтические сюрпризы, вроде яичницы в форме сердца, или же миллиона алых роз, рассыпанных по постели. Налин считала это глупостью, дешевыми попытками привлечь к себе внимание, потребительством ресурсов эмоций и прочим в таком же духе. Он же соглашался с ней, думая, впрочем, немного иначе, но какая тогда была разница, как он думал? Им было хорошо вместе без всяких смсок с заевшим: «Я тебя люблю», и единственная романтическая вещь, которую сделала Налин за четыре года совместного времяпровождения, была коротенькая записка утром, подложенная под стакан холодного молока. «С добрым утром, идиот!» Она до сих пор хранится у него в ежедневнике, закрепленная степлером под датой 13 мая 1999 года.
Почему-то Джон был уверен, что Налин мертва. Многие журналисты заканчивают свою жизнь вот так: узнав что-то невероятное, попытавшись вывести кого-то на чистую воду. Но что могут сделать они, совершенно одни, хрупкие, с оружием лишь только в виде острых, язвительных букв против многомиллионных корпораций, бизнесменов с армиями охраны, уличной мафии? Только положить свою жизнь во имя правды, которую никто никогда не узнает.
Джон был полон решимости исправить эту ситуацию. Тридцать три года он занимался черт-те чем, гонялся за вымышленными образами, пытался поймать иллюзии.
Но судьба распорядилась иначе, лучезарно улыбнувшись: «Бинго!», попирая ногой обгоревший труп Налин. Он должен довести её дело до конца.
Дом Налин ничем не выделялся среди маленьких комфортабельных домиков, окружающих его. Классический дом классической американской семьи – белый забор, голубоватый фасад, приветливые цветы на квадратных клумбочках, плод стараний матери Налин. Безмятежность – первое слово, что приходит на ум при виде такого пейзажа. На старом дереве все еще покачивается старая шина, своеобразные качели. За белым забором слышатся веселые голоса соседей, отца семейства и маленьких детей.
Джон поглубже запахнулся в пальто – казалось, ветер продувал его насквозь – и крепче сжал связку ключей в своём кармане. Налин доверяла ему, он иногда мог приходить к ней, сам.
В доме царил творческий беспорядок – на кухне стояла целая батарея чашек с полувыпитым кофе, на столе кипа квитанций за дом, письма от друзей и прочая мало кому нужная корреспонденция. Следовательно, мать Налин здесь еще не появлялась – обычно Мара успевала замести бурные следы своей деятельности к её приезду.
Поставив вариться кофе, Джон аккуратно собрал всю корреспонденцию, попутно просматривая, есть ли там что-нибудь важное. 20-процентная скидка на Гоа могла бы отнестись к важному, но сейчас была не та ситуация. И счета, бесконечные счета – складывалось впечатление, что Налин вообще их не оплачивала.
Но она никогда об этом даже не заикалась, - и сейчас Джона эта гордость приводила в ярость. Он должен был прикрыть ей спину.
Скрипнула входная дверь. На какой-то момент – совершенно безумный и короткий-Джону показалось, что вернулась Налин. Он даже внутренне приготовился к её насмешливым издёвкам, что он сидит и ждёт её, как какой-то влюбленный придурок.
Мать Налин, Эдит, зашла в кухню и вежливо поприветствовала Джона. Чуда не произошло. Чудес вообще не бывает, пора бы уже это уяснить. И даже та лотерея, в которой он случайно выиграл сто тысяч, погоды не меняла. Миссис Налин поставила пакеты из «Старбакса» на стол и вопросительно глянула на Джона.
- Где она?
- Задерживается. Много материала слишком, в редакции сейчас аврал, - ложь сама сорвалась с губ. Сообщать о возможной смерти дочери этой моложавой женщине с уставшими глазами как-то не хотелось. Пусть это будет не он. Пусть это будет какой-то медэксперт, в силу своей профессии привыкший сообщать безрадостные новости.
- М-м-м-м,- протянула миссис Налин.- Я принесла ей продуктов. Сама она, поди, питается одним кофе.
- Знаю за ней такую особенность, - кивнул Джон. – И как только душа в теле держится?
- Она всегда такой была,- пожала плечами миссис Налин.- Ей бесполезно объяснять что-либо, она всегда настоит на своём. Ты же знаешь, Джон. Всегда хотела задать тебе вопрос…
Джон как-то съежился под пристальным взглядом матери Налин. Вопрос: «Какого чёрта ты трахаешь мою дочь и при этом не проявляешь инициативы стать её постоянным бой-френдом» грозился озвучиться вслух.
- Да? – осторожно протянул Джон. Раздался требовательный писк – кофе-машина заявила о том, что кофе был готов. Чтобы отсрочить неприятный вопрос, Джон повернулся спиной к матери Налин и старательно вымыл кружку. Потом ещё раз. Кружка, вероятно, была шокирована – так тщательно её в этом доме еще никто не мыл с того дня, как её поставили на полку. Возможные микробы вымерли от Всемирного потопа. Судьба кружки была спасена, но не Джоново душевное состояние.
- Почему ты её до сих пор не бросил?
Джон изумился до глубины души. Он ожидал любого, самого каверзного вопроса, вплоть до того, чтобы пообещать жениться на чертовой Налин. Из-за этого струя кофе попала мимо чашки.
- Простите, миссис Налин…
- Эдит, - улыбнулась мать Налин.
- М-м-м,Эдит, я ожидал какого угодно вопроса, но не этого, - признался вслух Джон.
- Понимаю, ты ожидал вопроса, почему вы до сих пор не поженились и прочее, прочее? – рассмеялась миссис Налин.- Другая бы мать обязательно задала бы такой вопрос, учитывая продолжительность ваших отношений. Но я мать Мары Налин, и я знаю свою дочь. Услышь она даже намёк на свадьбу, она бы сейчас уже была в Мексике.
- Это точно, - рассмеялся Джон в ответ. Особенностью матери Налин было то, что она принимала странный образ жизни своей дочери. – Отвечаю на ваш вопрос, Эдит. Я не бросил её до сих пор, потому что я единственный мужчина в её жизни, который в состоянии ей что-то возразить, не получив за это каблуком в пах.
- Верно сказано, Джон.
Повисло молчание. Неизвестно почему проснувшаяся совесть Джона прямо-таки вопила о необходимости рассказать Эдит Налин правду. Голос разума вёл с совестью войну не на жизнь, а на смерть. Решив не рисковать, Джон залпом допил своё кофе и попросил разрешения покинуть общество матери Налин. Ему нужно просмотреть дело, над которым сейчас работала её дочь. В этих словах не было ни капли лжи, ведь в действительности именно за этим Джон и пришёл.
Поднявшись наверх, Джон задержался на секунду перед стеной, на которой висела фотография Налин, сделанная ещё в школе, на её выпускной. Она была в длинном платье цвета бордо, чем-то напоминавшее платье времён Марии-Антуанетты. Волосы, тогда еще не остриженные под каре, были уложены крупными локонами. В школе Налин была совсем другой. Более…человечной?
Это была единственная фотография, на которой Налин улыбалась. Прямо, открыто, выражая все свои нехитрые детские эмоции.
Джону вдруг захотелось, чтобы в его памяти Налин осталась именно такой – в нарядном вечернем платье, с искренней улыбкой. Не нервной, рисковой девчонкой, застрявшей навсегда в подростковом возрасте, не обгоревшим трупом с застывшей гримасой на лице, а просто красивой девушкой, его самым лучшим другом.
В спальне Налин, по контрасту с остальными комнатами в доме, царил идеальный порядок. Большая двуспальная кровать была аккуратно застелена, с комода была вытерта вся пыль, ароматические свечи в подсвечниках выглядели так, будто их поставили вчера. Как будто Налин тут вовсе и не ночевала.
Память услужливо подсунула Джону воспоминания, где на этой кровати, выглядевшей так, будто её пять минут назад доставили из мебельного магазина, извивались в любовной лихорадке два тела. Простыни тогда, кстати, были лимонного цвета. Налин нравилось, когда цвет постельного одеяла оттенял смуглый цвет кожи Джона.
Разумеется, ноутбук она забрала с собой. Нельзя быть таким глупцом, надеясь на забывчивость Налин. Она могла забыть нижнее бельё, но ноутбук она брала всегда с собой.
Должно же быть хоть какое-то упоминание о том, над чем она работала. Какая-то пометка, знак, зарубка на кровати, наконец. Он знал одного экономического журналиста, который делал зарубки на собственноручно посаженном дереве, когда его материал разоблачал какого-нибудь нечистого бизнесмена.
Он перерыл всё в комнате, найдя пару билетов в ночной клуб, купон на стрижку волос по скидке и маленькую плюшевую панду – что за сентиментальная ерунда? – но так и не нашёл искомое.
Маленький чёрный блокнот-органайзер лежал на крышке унитаза, сразу привлекая к себе внимание. Джон случайно наткнулся на него, когда пошёл сполоснуть руки. Лихорадочно пролистав страницы органайзера, испещренные крупным неровным почерком Налин, он наткнулся на запись:
«Купить расческу для кошки
Запонки для Д.(перебьётся сер.)
«Траст» компания, см. папку «Сверхсекретно».
Запись о серебряных запонках для Д. Джон воспринял с усмешкой. С папкой же «Сверхсекретно» было до глупости просто: Налин позавчера делала резервную копию на его компьютере. Правда, папка называлась «Фото с дня рождения тётушки Молдера».
Любой бы догадался, что это папка со сверхсекретными материалами.
Глава 5Джилл.
Джилл аккуратно закрыла за собой дверь своей спальни. Там, на её маленькой кровати, на тёмно-синих простынях спала, разметавши чёрные волосы по подушке незнакомка. Угрожавшая ей, вломившаяся к ней в дом, взявшая силой её тело, наконец. После этого сексуального недоразумения, когда Джилл почти находилась на вершине блаженства, незнакомка (Мара? Нут? Да чёрт знает, как её зовут!) вдруг стала заваливаться набок, будто у неё вытащили батарею питания или что-то вроде этого. Её тело оказалось неожиданно тяжёлым для такой щуплой фигуры, к тому же пребывая в обморочном состоянии, Мара-Нут продолжала ругаться сама с собой на странных языках.
Оставив ночную гостью наедине с её сознанием, Джилл соображала, как ей дальше поступить. Вариантов было масса – сделать желанный её разуму, но противный сердцу – неужели незнакомка успела ей настолько понравиться за такое короткое время?..- звонок в полицию, найти данные о незнакомке и передать её родственникам, пусть сами разбираются. И – при этой мысли сердце Джилл начинало уходить в пятки, а пульс непроизвольно ускоряться – позволить ночной гостье втянуть себя в её авантюру. Конечно, то, что она болтала о каких-то богах, являлось бессмыслицей, но если у незнакомки была какая-то навязчивая идея, то стоило бы это выяснить. Когда Джилл была студенткой и проходила курс психиатрической медицины, ей нравился метод одного именитого доктора – войти в доверие к больному, соглашаться со всеми его фантазиями, какими бы чудными они не казались, а потом – это назвалось критической точкой – просто показать больному другую реальность, в которой не было его фантазий. Последний шаг делался с необычной осторожностью, чтобы не разрушить и так хрупкий внутренний мир пациента.
Мара-Нут казалась Джилл идеальным пациентом.
Решив сделать кофе для себя и гостьи, когда та проснётся, Джилл побрела на кухню. Ворчливое бурчание кофе-машины помогало привести смятенные чувства в порядок. Однако этому мешали черные туфли-лодочки, сброшенные незнакомкой. Они действовали на Джилл, как красная тряпка на быка. Медля, она поставила их на обувную полку. Повернувшись, она столкнулась с немигающим взглядом Мары-Нут.
- Доброе утро, - немного запинаясь, приветствовала Джилл. Гостья не отреагировала, продолжая неподвижно стоять.
- Будешь кофе?
- Что это? – поморщившись, спросила Мара-Нут. – Если кофе называется та дрянь, что источает этот ужасный запах, то выпей его сама.
Подивившись грубости гостьи, Джилл пожала плечами и плеснула тёмно-коричневую жидкость в кружку. Мара-Нут величественно, будто она сама королева английская, села на стул.
- Ты нашла Чаппа’ай? – без предисловий спросила гостья.
- Что это? – Джилл решила взять быка за рога. Чтобы найти эти чёртовы Чаппа’ай – слово, похоже, было взято из арабского, - нужно было хотя бы узнать, как они выглядят.
- Кольцо богов. Я уже говорил тебе.
Похоже, у бедняжки еще и проблемы с половой идентификацией.
- Как они выглядят? Я даже не знаю, что они собой представляют, а ты просишь меня найти их.
- Не прошу, - глаза Мары-Нут сверкнули. – Приказываю. Кольцо богов выглядит как гигантский круг, испещренный символами. Какими – тебе знать не обязательно. Найди его, иначе я убью тебя.
- Если ты убьёшь меня, - осторожно заметила Джилл, - то тебя засунут в лечебницу, и рассказывать про своё кольцо богов ты будешь санитарам.
Мара-Нут глубоко вздохнула.
- Просто сделай, как он просит, - почти с мольбою произнесла она. Джилл вновь удивилась, но не подала виду. Поиграем в игру – Джекил и Хайд в одной хрупкой маленькой женщине.
- Хорошо, я помогу тебе. Но для того, чтобы помочь, мне нужно знать, что за Кольцо богов, для чего оно предназначено. Тогда я хотя бы смогу понять, где его искать.
- Кольцо богов сделали мы, боги, чтобы совершать межзвездные путешествия. В каждой планетарной системе, на каждой обитаемой планете существует своё Кольцо богов. Это символ нашего могущества, нашего превосходства над другими расами. Ничто не может сравниться с нашими технологиями, - презрительно поджав губы, сказала Мара-Нут своим странным металлическим голосом. Интересно, как у неё это получалось?..
- Почему вы называете себя богами?
- Потому что мы и есть боги, - казалось, гостья выплюнула эти слова. – Мы сверхразум, доминирующий над низшими расами. Мы используем тела низших существ, таких, как вы, таури, чтобы властвовать над этой Галактикой. Когда-то мы прилетели с звезд, чтобы научить людей таинствам знания. Но вы, таури, вместо того, чтобы отблагодарить служа нам, исполняя наши желания, отплатили чёрной неблагодарностью. Вы засыпали Кольцо богов.
- Так если мы их засыпали, то почему ты так уверенна…уверен, что они всё еще здесь, а не спят глубоким сном в каком-нибудь ущелье или на дне океана? – подивившись размаху и пафосности речи, не удержалась от вполне логичного вопроса Джилл.
- Моё появление в Первом мире тому подтверждение. Ваши учёные каким-то невероятным образом смогли похитить нас из наших колыбелей и держали в сверхсекретных лабораториях. Вы использовали наши же знания против нас!
- Ты не можешь вспомнить, где именно тебя держали?
- Конечно, нет, женщина, - глаза Мары-Нут яростно вспыхнули белым светом. Джилл засомневалась в правдивости увиденного, списав всё на разгулявшуюся фантазию. Пациент, возомнивший себя господом Богом, конечно, не редкость, но пациент, возомнивший себя инопланетным сверхразумом, да еще так складно рассказывающий истории, достойных пера пистателей-фантастов – случай весьма интересный.
- Пожалуйста, верь ему, - рука Мары-Нут судорожно вцепилась в запястье Джилл. Девушка поспешно кивнула.
- Кое-что ты прояснил. Но я до сих не могу даже представить себе, где может находиться твоё Кольцо богов.
- Разум моего человеческого сосуда твердит, что Кольцо может быть у ваших учёных. Проверь сверхсекретные лаборатории. Ты должна найти Чаппа’Ай.
Сверхсекретные лаборатории. Джилл вдруг стало нехорошо – чёрт побери, она сама работает в сверхсекретной лаборатории. Конечно, никаких сумасшедших «богов», представителей сверхрасы они не держали. Теперь кое-что вставало на свои места – Мара-Нут, возможно, была иностранной шпионкой. Джилл даже не поняла, как легко эта мысль заскочила ей в голову. Ведь всё так просто – прикинуться чокнутой, попасть к сотруднику секретной лаборатории, запугать её сумасшедшими вещами и выведать тайны. Джилл испытала одновременно раздражение, разочарование и…облегчение.
- И кто же тебя послал? – как можно спокойней спросила она. На лице Мары-Нут отразилось искреннее недоумение.
- О чём ты говоришь?
- Я разгадала тебя. Признаюсь, я такое видела лишь в фильмах о Джеймсе Бонде, - с коротким смешком сказала Джилл и тут же оказалась прижатой к стене невероятно сильной рукой Мары-Нут.
- Не знаю, в какие жалкие человеческие игры ты играешь, но время разговоров закончилось, - прошипела женщина.
- Ты же задушишь меня! – прохрипела Джилл, силясь оторвать от шеи руку Мары-Налин. Бесполезное занятие – хватка оказалась мёртвой, как у удава. Перед глазами заплясали синие круги.
- Постой, я всё скажу! – взмолилась несчастная Джилл, чувствуя, что еще немного, и её сознание отключится. – Если ты пришла насчёт «Траста»…
Невероятно сильная рука внезапно отпустила Джилл, и та упала на пол, держась за шею, судорожно кашляя.
- «Траст» - знакомое название. Неприятно мне знакомое. Что ты знаешь об этом «Трасте»? – Мара-Нут больно пнула ногой всхлипывающую Джилл.
- Я работаю…там. В одной из веток, - завыла Джилл, пытаясь отползти в спасительный угол. – Мы не занимаемся ничем противозаконным, поверь мне, умоляю!
- Дура! – плюнула Мара-Нут.- Знать не знаю, чего ты там себе навоображала, таури, но я ясно выразился, что мне нужны Чаппа’ай. Мне нет никакого дела до вашего закона. Имя Марвелла Донаса тебе о чём-нибудь говорит?
Сквозь тупую ноющую боль внизу живота Джилл кивнула.
- Он изучал неизвестные организмы. Я не знаю, откуда он их получал, честное слово! Для всех их группа занималась разработкой лекарства от рака.
- Где этот Марвелл Донас?Как его найти? Отвечай! – руки Мары-Нут бесцеремонно встряхнули Джилл.
- Я не знаю, правда! Его лаборатория сегодня уничтожилась. Так это правда? – Джилл посмотрела широко раскрытыми глазами прямо в лицо гостьи.
- Как ты посмела заподозрить меня во лжи? – лицо Мары-Нут от гнева потемнело, она снова размахнулась, чтобы влепить Джилл очередную пощечину, но вдруг её рука остановилась на полпути, будто внутри неё щелкнул переключатель.
- Вставай, приводи себя в порядок. Ты отведешь меня к этому Марвеллу Донасу, - не терпящим возражения тоном приказала Мара-Нут и рывком подняла Джилл на ноги. Та качнулась, едва устояв на ногах.
- Что ты собираешься с ним делать? – прекрасно понимая, что вменяемого ответа она не дождётся, всё-таки спросила Джилл.
- Его ждёт наказание, - прошипела Мара-Нут. Её глаза вновь вспыхнули белым светом, и теперь Джилл знала, что это не игра её воображения. Это суровая реальность, и перед ней стоит безумное существо, и она находится в его полной власти.
Как-то не очень приятно ощущать себя пленницей на собственной планете, в Америке, в стране Бога и моей.
Глава 6Нут.
Он вновь подавил в себе всплеск этого надоедливого человеческого сознания. Раньше всё было совершенно по-другому – когда он подключался к мозгу таури, те сдавались без боя, безропотно забиваясь в самый неприметный уголок собственного разума, и не подавали и звука. Некоторые, правда, пытались прочитать ему что-то вроде морали, и тут же легко подавлялись его более сильным сознанием.
Этот же человеческий сосуд сдаваться не хотел, и всё время пытался прорваться к невидимому рычагу контроля за своим организмом. Хотя внешне их общее тело оставалось довольно спокойным, внутри мозга шла нешуточная борьба за выживание. Сознание этой упрямой девчонки никак не желало уступать, и львиную долю его силы ему приходилось использовать на подавление её бунта.
«Смирись с этим, таури, теперь это моё тело».
«Катись к чёрту, ублюдок. Это моё тело, в котором я живу уже двадцать восемь лет и не собираюсь отдавать его какому-то демону».
«Идиотка, ты только истощаешь ресурсы моего тела. Я должен использовать их разумно, а не тратить на борьбу с тобой, женщина».
«Твоего тела?! Наглый, самодовольный урод! Только скажи, какое заклинание надо прочесть, чтобы ты наконец отправился в ад, и я с радостью его прочитаю, и не раз!»
«Немедленно замолчи, убогая, жалкая таури! Клянусь, когда я найду тело получше, я убью тебя медленно и буду наслаждаться твоими мучениями».
«Что за матерное слово ты постоянно используешь?» - Сокар её возьми, он почувствовал, как она мысленно усмехнулась. Как она вообще посмела?...
«Я не обязан объяснять жалкой и убогой таури, почему я называю её так или иначе», - он попробовал вновь запугать её, пуская по нервам электрический разряд. Всё тщетно, человеческое сознание никуда не делось, наоборот, ему показалось, что оно поудобней устроилось в невидимое мягкое кресло.
«Ты не можешь меня подавить, да? Слишком слабый демон, да? Ты ведь, получается, та странная змея, что на меня шипела тогда, в лаборатории Донаса. Я сделаю всё от меня возможное, чтобы тебя вытащили из меня, маленький надоедливый демон».
«Мы умрём оба. Я впущу тебе в кровь яд», - парировал он.
«Ты блефуешь и пытаешься меня запугать», - человеческий сосуд попытался прикоснуться к его разуму, чтобы понять, солгал ли он. Нут позволил таури увидеть несколько моментов из последних мгновений жизни своих сородичей - что бывает, когда их вынимают из захваченных тел.
Судя по наступившей тишине, женщину увиденное впечатлило.
«Так что в твоих интересах наконец заткнуться. Ты раздражаешь меня».
«Нет уж, если ты и я в одной упряжке…»
«Нет никаких ты и я!» - взорвался он. Темнокожая таури, сидящая рядом с ним, отпрянула.- «Я теперь хозяин этого тела, понятно тебе?»
«Нет уж, дорогуша, если ты присоседился к моему разуму, то выслушай и меня. Предлагаю сделку».
«Ты в своём уме, таури?»- искренне поразился он. Ещё никто и никогда не торговался с ним, да причём так нагло.
«Я-то в своём, но так же, в моём уме, как ты выразился, находится ещё один крайне неприятный мне субъект. Как я поняла, тебя отсюда не выкурить, даже если я прочитаю «Отче наш» задом-наперед, но мы можем придти к консенсусу».
«И к какому же, женщина?»,- Нут почувствовал, что чертовски устал. Эта женщина действовала ему на нервы, но хуже всего того, что он ничего не мог с этим поделать.
«Я перестаю зудеть тебе о том, какой ты мудак, а ты перестаёшь стрелять в меня током. Это, доложу я тебе, довольно неприятно».
«Я стараюсь отравить тебе жизнь».
«Как мелко для такого бога, как ты себя называешь», - человеческое сознание опять усмехнулось.
«Ты понятия не имеешь, какой я бог»,- злобно прошипел он.- «Это все твои условия сделки? Если да, то моё ответ отрицательный, ибо твоё сознание, таури, похоже на надоедливую муху. Когда, наконец, я прихлопну тебя, то всё будет раз и навсегда покончено».
«Так-то оно так,» - согласилась таури, -« Но это еще не всё. Я помогу тебе с всей той ерундой, о которой ты битый час талдычешь этой мулатке. Из тебя хреновый оратор, и ты лишь распугаешь предполагаемых союзников».
«Что ты потребуешь взамен?»
«Когда мы найдём твой Круг Богов…»
«Кольцо Богов», - автоматически поправил он.
«Какая разница, хоть параллелепипед. Так вот, когда мы найдём твой божественный овал, ты подыщешь себе другое тело. И, разумеется, при всём при этом с моим телом ничего не случится, и я буду живее всех живых».
«Чёртова таури, ты до смерти мне надоела. Я приму твои условии с учётом того, что ты замолчишь, раз и навсегда», - Нут потёр виски – голова от такой напряжённой борьбы разболелась нещадно.
«Ты не можешь лишить меня права голоса, демон, и мы это уже доказали. Но ради нашей сделки я сделаю вид, что меня в моей голове не бывает.»
«Хорошо», - процедило сознание Нут. Человеческое сознание удовлетворенно вздохнуло, и Нут почувствовал, как вновь обретает контроль над телом.
***
Темнокожая тау’ри принесла ему одежду. Нут недовольно скривился – слишком бедно, неприметно выглядели эти обноски. Никакого приятного ощущения скольжения по телу.
Никакой ласки тканью.
-Это всё,что есть, - темнокожая выглядела виноватой,видимо, уловила его тяжёлый взгляд. От её тела исходил запах страха – Нут буквально осязал его. Ему это очень нравилось. Это было подтверждение его власти, его божественности.
Он выбрал самое лучшее из этого тряпья. Бледно-голубое платье с полупрозрачной накидкой. Хоть что-то. Конечно, перед другими ему было бы стыдно показаться в этом – нет ни богатой вышивки, ни украшений. Но видя это мир, он знал, что в этом одеянии сможет внушить ужас и трепет смертным.
- Филлип Донс, - громоподобным голосом сказал Нут. Смертная рядом вздрогнула. – Отведи меня к нему, тау’ри, не медли.
- Нам нужно вызвать такси. В таком виде ты…вы слишком привлекаете внимание, - прошептала тау’ри.
- Я и должен привлекать внимание,идиотка, - прошипел Нут. Сама того не желая, темнокожая задела его чувства.
«Демон, ты слишком вызывающ», - откликнулся в его сознании голос ненавистной бывшей хозяйки тела.
«Я Бог! Роскошь и величие – мои атрибуты».
«В этой хламиде ты выглядишь нелепо»,- продолжала гнуть свою линию тау’ри.
«Тогда что ты мне предлагаешь?!» - взбеленился Нут. Он начинал чувствовать себя неуверенно. Если бы об этом узнали его сородичи, они бы подняли его на смех. Неуверенный бог – вот потеха-то!
«Одень тот простой чёрный костюм, и будет тебе счастье», - посоветовала тау’ри.
«Эти чёрным костюмом, как ты выразилась, смертная, не напугать и унаского младенца».
«Не знаю, о каком отродье демонов ты говоришь, но достаточно твоего ужасного голоса и взгляда, чтобы окружающие захотели поскорей отбыть в мир иной».
Нут очень не хотелось признавать, что чертова тау’ри права. Это бы означало, что он прогнулся под её смехотворной волей. Но бледно-голубая тряпка, в которую он завернулся, наподобие солнценосной богине Исиде, совсем не подходила устрашать человеческое племя.
«Потом что это штора, о глупейший из демонов», - ехидно сказал голос тау’ри где-то в голове.
С видимым отвращением Нут сорвал с себя полупрозрачные хламиды и облачился в черный дамский брючный костюм. Совсем неплохо. Он стал походить и на мужчину,и на женщину одновременно. В этом была какая-то загадка и мистика.
Наконец-то Нут понравилось его отражение в зеркале.
Отражение мрачно глянуло в ответ и сверкнуло глазами.
***
Доктор Филлип Донас сидел в мягком вельветом кресле у камина, держа в руках стакан с крепким виски. На стенах плясали жуткие стены от расплясавшегося огня. Рыжее пламя в камине невольно напоминало о ночном пожаре, случившемся в лаборатории. Огонь пожрал всё – все труды, накопленные за годы, унёс жизни нескольких важных сотрудников. И, самое главное, уничтожил всех инопланетных змей, что удалось вывезти с Зоны-51.
Последние четыре года своей жизни Донас посвятил ксенобиологии – изучению совершенно чуждых Земле организмам. Он никогда не задавался вопросами, откуда взяли этих змей, потому что прекрасно понимал – слишком много вопросов, и лабораторию закроют. Тщеславие же и природная любознательность стали голосом разума.
Но теперь – всё кончено. Злой рок, фатум, или же простая нелепая случайность, но вся карьера доктора Донаса развеялась, как прах по ветру. Теперь он не знал, что будет завтра.
Ему совсем не хотелось об этом думать. Он уже получил вежливое приглашение боссов к завтрашнему ленчу.
Все жаждут узнать причину. Он бы продал душу Дьяволу, чтобы узнать, что послужило толчком для срабатывания уничтожения.
Внизу скрипнула дверь. Донас не шевельнулся. Ветер? Или за ним приехали? Ликвидировать, также, как и его несчастную лабораторию. Пиф-паф, и пустота. Но как они горели – те несчастные, для кого двери закрылись навсегда. Больше всего Донас жалел Элоизу, свою секретаршу. Она совсем немного не успела. Буквально секунда, и она бы осталась жива.
Донас залпом выпил свой стакан. Обжигающая жидкость пролетела по пищеводу. Теперь в горле огонь. Он всегда будет преследовать его.
С самого детства, когда кто-то поджёг его любимую сараюшку с кроликами. Тогда еще маленький мальчишка, Донас выбежал на улицу и молча смотрел, как пожирает неестественно гигантское пламя маленькую деревянную постройку. И как удушающе пахнет жареным кроличьим мясом.
Он передернулся. Воспоминание было слишком ярким, чтобы память могла стереть его.
На лестнице послышались тихие шаги.
Жаль, не дотянуться до пистолета – он слишком далеко, в ящике письменного стола. Маленький такой, с гладкой чёрной рукояткой. Там еще осталось несколько патронов.
Теперь – поздно.
Почему же они так медлят, чёрт?
Дверь бесшумно отворилась, и в кабинет зашли две женщины. Одна темнокожая, растрепанная, почему-то очень испуганная. Знакомое лицо, Донас где-то видел её. А вторая…
Вчерашняя злосчастная журналистка с дурацкими расспросами. Лицо каменное, одета в обтягивающий чёрный костюм. Вроде и неплоха, но от неё веет…опасностью какой-то, что ли.
- Чем обязан, дамы? – развязные слова сами выскочили из его рта. Журналистка нахмурилась.
- Филлип Донас? – спросила она низким, металлическим голосом. Донас передернулся. Наверное, выпивка так влияет на его разум.
- Вчера вроде с вами встречались, милочка. Или забыли? В вашей редакции не говорили, что незаконное вторжение в дом чревато…, - начал свою тираду Донас, но журналистка вдруг схватила его за горло и приподняла над креслом.
Нечеловеческая хватка.
Нечеловеческая.
Он жалобно захрипел, сердце в груди совершило угрожающий кульбит. Потом он почувствовал удар об пол. Кажется, что-то хрустнуло. В боку разливалась жгучая боль.
- Отвечай, сын шакала! Отвечай своему богу!- где-то сверху прогремел металлический голос этого чудовища.
- Ответьте ему, профессор, - взмолилась темнокожая, и Донас вспомнил, откуда её знает. Одна из сотрудниц параллельных веток. Слишком незначительная, лабораторная крыса.
- Где остальные мы?- чудовище встряхнуло его за шкирку, как котенка.
- Кто, кто – вы? – проскулил от ужаса доктор, стараясь сдержать мочевой пузырь.
- Вы держали нас в своих подвалах, ставили какие-то эксперименты, - дрожащим от ярости голосом проговорило это существо, и в глазах его горел белый огонь.
Не может быть. Этого просто не может быть!..
…Когда-то они пытались проводить опыты по симбиозу странных змей с человеческими организмами. Существа, получавшиеся в итоге, проявляли агрессию и убивали друг друга ещё в клетках.
Донас понимал, в чём было дело. В симбиоз вступали лишь клонированные змеи, сотрудникам воспрещалось делать что-либо с оригинальными видами.
И вот теперь оригинальный вид проявил полную жизнеспособность.
Симбиоз получился отличный.
Донас мог собой гордиться.
Он не смог сдержать счастливую улыбку,и тут же получил удар по лицу.
- Не смей смеяться над своим богом, тау’ри! – прогремело существо.- Не вынуждай меня пытать твоё жалкое тело.
- Ты единственный выживший, - прошептал доктор Донас.- Остальные погибли. Сгорели.
- Тем лучше для меня, - выдохнул ужасный гибрид.- Где нас нашли?
- Я не знаю.
- Не лги мне, смертный, - существо показало крохотный кинжал с острым лезвием, покоившейся на его ладони.- Видишь это? Он маленький, но острый. За каждое слово лжи ты будешь платить свою дань кровью.
- Но я, правда, не знаю, - взмолился Донас. Внутри него все сжалось: он не переносил вида крови. Особенно – собственной крови. Он умоляюще взглянул на темнокожую лабораторную крысу. Та сидела с низко опущенной головой, будто ребенок, который ушёл в себя, не желая ни видеть, ни слышать происходящего.
- Опять ложь, - существо странно облизнулось и поднесло кинжал к лицу профессора. Медленно, издевательски оно надавливало на кинжал, заставляя лезвие глубже врезаться в кожу, раскрывая её, словно лепестки цветка. Донас сквозь завесу боли ощутил, как по его лицу струится что-то до мерзости тёплое.
- Повторяю свой вопрос. Где тау’ри нашли нас?- размеренно произнесло чудовище, глядя прямо в глаза доктору.
- Я всего лишь учёный,- прошептал Донас, чувствую, как крупицы разума оставляют его. Он снова ощущал запах жареного кроличьего мяса.- Никто из верхушки не посвящает меня в свои планы.
- Ты хорошо лжёшь, - парировала женщина-змея.- Но я вырежу из тебя правду,тау’ри. Мне так нравится развлекаться с тобой. Смотреть, как ты страдаешь, чувствовать твою боль. Но ведь ты можешь просто один раз сказать правду, и я убью тебя милосердно.
Где-то в глубине души он восхищался этим чудовищем. Оно было полностью разумным, со спектром всех необходимых эмоций. Он не переставал считать его своим детищем.
И перед пылающим белым огнём глаз чудовища он не выдержал, слова сами вырвались из его рта:
- Зона-51. Ищи в Зоне-51.
Что-то острое, недоброе рассекло воздух возле горла, и доктор ощутил, как все его страхи и страдания вытекают наружу вместе с теплым потоком алой крови. Чудовище возложило руку на его лоб и отклонило назад, отчего кровь из разрезанного горла хлестанула фонтаном.
- Какими будут твои последние слова, тау’ри, - вкрадчиво произнесла женщина-змея, надменно глядя ему в глаза.
- Благодарю, мой бог, - влюблено прошептал доктор Донас. Чудовище удовлетворенно хмыкнуло и оттолкнуло кровоточащее тело доктора. Тот упал на пол и больше не шевелился.
- Зона-51, - задумчиво произнес Нут.
- Это военные, - отрешенно проронила Джилл. Она старалась не смотреть на труп доктора. Она старалась не смотреть на Нут.
- Мне потребуется ваша военная сила, - прошипел Нут.- Какая большая удача, что они сами идут ко мне в руки.
