Глава 1Глава 1.
Кто в Литтл-Уингинге не знает достопочтенное семейство Дурслей! Оно проживает на Тисовой улице, в доме номер четыре. А какой у них садик прелестных цветов! У Петунии Дурсль настоящая страсть к цветам, а еще к сплетням. И то, и другое она обожает настолько, что по многу часов проводит в саду, ухаживая за любимыми розами, тюльпанами, фиалками и множеством других прекрасных растений. А стоит только на горизонте замаячить соседям, из ближайшего дома раздаться шуму и голосам, как миссис Дурсль мгновенно замирает над цветами или подкрадывается к изгороди и, вытягивая и без того длинную шею, с величайшим вниманием вслушивается в каждый звук, каждое слово или каждый всхлип. С не меньшей страстью Петуния рассказывала за обедом или ужином о подслушанных новостях своему мужу Вернону. Так в семействе Дурслей всем было известно о своих соседях столько, что последние и понятия не имели, какие пикантные подробности их жизни смакует достопочтенная миссис Дурсль.
Но самой большой заботой миссис Дурсль является ее сын, ее обожаемый Дадлик, ее самая большая гордость и радость в жизни. Каждое желание дорогого сыночка исполнялось, как по мановению волшебной палочки, каждому слову внимали, и каждая слезинка (хотя, надо заметить, поводов для слез у Дадли Дурсля было ничтожно мало) резало ножом по материнскому сердцу.
И, конечно же, Вернон Дурсль, муж Петунии, занимал в ее сердце немало места. Он был ее крепостью, тем плечом, о которую миссис Дурсль опиралась в тяжелые минуты своей жизни, в конце концов, он был отцом ее обожаемого сына, – и Петуния любила мужа.
Но в жизни, как известно, как в той пресловутой бочке с медом – без ложки дегтя обойтись не может просто по определению. Вот и жизнь Петунии Дурсль, да и всего семейства, ничто не омрачало, если бы не одно «но».
Кроме Вернона, Петунии и их сына Дадли, в доме номер четыре по Тисовой улице, в чулане под лестницей жила маленькая девочка, такая не похожая на Дурслей и такая бесконечно им чужая. Дейзи Поттер приходилась миссис Дурсль родной племянницей. Она была дочерью сестры Петунии, Лили Поттер. Лили и ее муж Джеймс погибли десять лет тому назад, когда Дейзи был всего один год. Малышку, завернутую в детские одеяла, миссис Дурсль обнаружила на пороге своего дома непогожим ноябрьским утром, когда открыла дверь, чтобы выставить для молочника пустые бутылки из-под молока. Так, решением, принятым на семейном совете, малышку оставили жить у Дурслей.
И если для Дурслей Дейзи была той самой ложкой дегтя в бочке меда, то есть счастливых, безоблачных дней, раздражая им самим своим существованием, то для Дейзи тетя, дядя и братец отнюдь не являлись просто досадным недоразумением. Впрочем, Дурсли думали так же, только наоборот, а мнением Дейзи о том, как ей живется в доме тети и дяди, никто не интересовался.
Каждое утро Дейзи просыпалась в своем чулане, темном, крошечном и тесном, как мышиная норка. А если Дейзи не успевала как можно раньше продрать глаза, то тетка барабанила в дверь чулана кулаком и объясняла племяннице, что не собирается терпеть в своем доме такую никчемную лентяйку. И хотя Дейзи знала, что теткины крики ничего не значат, и на деле ее никто не выгонит из дома (Дейзи это знала просто потому, что не раз и не два слышала от тети или дяди, что не ровен час, она вылетит из дома пулей за какую-нибудь малейшую провинность, тем не менее, никто из ее родственников не выполнил угрозы), девочка послушно говорила: «Да, тетя, Петуния, я уже встаю», поднималась с маленькой постели, выходила из чулана, стряхивая с себя паутину, и отправлялась на кухню исполнять свои обязанности.
Обязанностей у Дейзи было много. С утра надо было приготовить завтрак для тети, дяди и кузена (тетя Петуния не разрешала Дейзи есть с ними за одним столом, потому что, по ее мнению, Дейзи была ужасной неряхой, и, хотя это было неправдой, девочка послушно следовала требованию тетки столоваться тогда, как остальные домочадцы закончат свой завтрак, обед или ужин). Да и ела Дейзи непозволительно мало – тетя считала, что Дейзи лишний рот в их из без того не маленькой семье (не маленькой – по мнению тетки), и нечего переводить на нее продукты, так что Дейзи питалась либо остатками со стола Дурслей, либо покупными кашами, котлетами, лапшой быстрого приготовления. Это приучит девчонку к жизненным трудностям, как считала тетка, и дядя был с ней солидарен, и научит благодарности людям, которые проявили к ней такой великодушие и милость.
Потом, после скудного завтрака, Дейзи занималась уборкой: мыла полы, окна, лоджию, вытирала пыль, вручную стирала одежду (не то, чтобы Дурсли не в состоянии были купить себе стиральную машину, просто они считали, что девчонке полезно работать побольше) и делала прочую работу по дому. Только в саду разве что не работала – там было царство тети Петунии, за своими любимыми цветами миссис Дурсль предпочитала ухаживать сама. Не только от большой любви к флоре – заняться в крошечном городке было совершенно нечем, и Петуния Дурсль совсем умерла бы от скуки в то время, когда муж на работе, подруги заняты, сын в школе, а час любимого телесериала еще не наступил.
Конечно, Дейзи уже ходила в школу, ведь ей было десять, вернее, без одного дня одиннадцать лет. Но день, с которого мы начали повествовать о нашей весьма занимательной истории, был жарким июльским днем. Были каникулы, братец Дадли еще с утра унесся на улицу гулять с друзьями, дядя Вернон находился на работе, в фирме по производству дрелей «Граннингс», которую он же и возглавлял, а тетя Петуния попивала чай с подругами, сидя за маленьким столиком в саду. Дейзи в это время на кухне в доме нарезала овощи для рагу.
«Завтра, - думала девочка, нарезая морковь кубиками, - завтра будет мой день рождения» Дейзи вспомнила об этом только сейчас. Откровенно говоря, у нее никогда не было дней рождения. То есть они были – только по факту, но праздника в этот день у Дейзи не было никогда. Да что там, даже простого «С днем рождения, Дейзи!» девочка не слышала ни разу. Разве что от самой себя.
Вот у братца Дадли дни рождения проходили всем на зависть! В тот день тетка особенно придирчива к стряпне Дейзи, чистоте и порядку в доме – все должно быть не просто идеально, а ИДЕАЛЬНО. А уж горы подарков, которыми обычно в день рождения Дадли завален весь диван в гостиной, превосходят все мыслимые пределы. По крайней мере, Дейзи такие и не снились.
Дадли всегда отвозят праздновать в кафе, зоопарк, цирк или в кино. Дейзи в такой день всегда остается дома одна – Дурслям никогда бы и в голову не пришло взять ее с собой. Зато девочка находила в этом и свои плюсы – можно посмотреть телевизор, полистать теткины журналы, пока Дадли веселится с друзьями и родителями.
Но все равно грусть закрадывалась в ее маленькое сердечко, когда Дейзи думала о своем дне рождения. Рождество, День благодарения и другие праздники Дурсли отмечали дома. И хотя Дейзи и тогда не дарили подарков, не позволяли угощаться вкусностями с праздничного стола, по крайней мере, Дейзи могла чувствовать атмосферу праздника в доме дяди и тети. А день рождения.… Это особый случай.
Завтра Дейзи исполнится одиннадцать лет. Она не выглядела на свой возраст, так как была очень маленькой и щупленькой, меньше своих одноклассниц, а взрослые фасоны старых перешитых для Дейзи платьев тетки только подчеркивали хрупкость и болезненность девочки. В своем тряпье, как крошечная женщина, Дейзи нелепо смотрелась на фоне ухоженных одноклассниц – девочек, большинство из которых любили и холили родители. Надо ли говорить, что Дейзи высмеивали в классе из-за чудаковатой одежды и тоненьких ног и рук.
А еще кузен Дадли обожал высмеивать шевелюру Дейзи, обзывая ее то морковкой, то рыжухой. Да, у Дейзи были чудесные темно-рыжие волосы, пышные и длинные. Они вились на кончиках и очень нравились ей, если бы только Дадли и его дружки не смеялись над их цветом, а тетя Петуния не грозилась их обрезать. Она сыпала угрозами каждый раз, когда Дейзи растрепанная входила на кухню по утрам. Иногда, когда Дейзи делала что-нибудь не так – пересолила суп или пролила чай из чашки, тетя Петуния приходила в ярость и, не совладав с эмоциями, таскала девочку за волосы. А однажды, когда Дейзи в очередной раз появилась растрепанной перед глазами тетки, терпение миссис Дурсль лопнуло. Она обкорнала племянницу так, что подойдя к зеркалу и увидев, что она стала теперь похожа на мальчика, Дейзи прорыдала всю ночь в своем чулане, боясь даже представить себе, что скажут девчонки из ее класса, когда она завтра придет в школу с таким кошмаром на голове!
И в ту ночь случилось чудо. Когда Дейзи проснулась со следами слез, то зайдя в ванную и увидев в зеркале собственное отражение… Чуть не упала в обморок, ведь вместо коротких неровных прядей, на плечи Дейзи падали длинные, тяжелые, блестящие рыжие локоны…
Этот необыкновенный случай поразил девочку до глубины души. А уж как были поражены дядя и тетя – не передать словами! Они смотрели на Дейзи с каким-то мрачным удовлетворением, словно ожидали, что с ней произойдет нечто подобное, странное и необъяснимое (ну, в самом деле, ну не могли же волосы так быстро отрасти всего за одну ночь!), но до последнего надеялись, что ничего подобного с ней никогда не случится.
Однако на этом странности Дейзи не закончились. Примерно через год после феноменально быстрого отращивания волос за одну ночь, с Дейзи случилось еще кое-что. Дело было в школьном дворе. Она убегала от Дадли и его дружков, гикающих сзади нее и выкрикивающих обидные прозвища, и внезапно сама не поняла, что произошло, – словно порыв ветра подхватил ее крошечную фигурку, и в мгновение ока Дейзи оказалась на крыше школы. Как это произошло – она не могла объяснить. Она твердила это классной руководительнице, потом директору школы, а затем дома тете и дяде, которых классная не замедлила поставить в известность о беспредельном поведении племянницы.
Дейзи и сама очень хотела бы знать, что за странные вещи происходили с ней. Это было похоже на магию. Дейзи часто брала книги в школьной библиотеке и читала их по ночам в чулане, подсвечивая себе фонариком – днем у девочки редко выпадало время, свободное от работ по дому. Больше всего Дейзи любила читать сказки. Про прекрасных принцесс, отважных принцев, добрых или злых колдунов и волшебных зверей. Неужели то, что иногда с ней случается, и есть магия?! Но ведь волшебства не существует! Или все же… С тетей и дядей Дейзи никогда бы не решилась поговорить об этом. Они редко разговаривали с племянницей, да и то, только когда им надо было что-то ей поручить, да дядя Верное любил прохаживаться насчет ее внешней непохожести на лощенных Дурслей. Первым правилом мирного существования с Дурслями было правило «Никогда-не-задавай-вопросов-не-по-делу!». А поскольку к делу относились только вопросу о том, что приготовить на обед или ужин или что еще выполнить из работы по дому, то Дейзи никогда не спрашивала дядю с тетей о своих странностях.
Как и о своих родителях… Все, что девочка о них знала – это то, что они разбились в автомобильной катастрофе, ее отец был заядлым алкоголиком и бездельником, а ее мать недалеко от него ушла, и, по мнению Дурслей, они закончили так, как того заслуживали. Дейзи не видела ни одной фотографии своих мамы и папы, и некому было, кроме Дурслей, рассказать девочке о них, хотя тетя Петуния как-то проговорилась, что Дейзи очень похожа внешне на мать. Эта маленькая подробность очень грела Дейзи душу.
А еще она сама не знала, почему, но что-то в глубине ее души заставляло ее усомниться в том, что родители разбились именно в аварии. Что-то странное, какое-то шестое чувство не верило словам тетки и дяди…
Хотя о той самой аварии у Дейзи осталось реальное напоминание – тонкий, едва различимый шрам на лбу в виде молнии. Ох, как она ненавидела этот шрам!! Закрывала его челкой, плакала по ночам, вспоминая обидные слова Дадли и его дружков. Они обзывали ее шрамоголовой, а Дадли прибавлял, что когда она вырастет, ее никто не возьмет замуж, потому что никто не полюбит такое страшилище. А Дейзи совсем не хотелось остаться одной. Да, она и сейчас чувствовала себя очень одинокой, но мысль о том, что это одиночество будет длиться вю ее жизнь, заставляла ее сердце сжиматься от боли.
Но надо отдать должное, страшилищем Дейзи не была. Ее хорошенькое личико, хоть на нем и был ненавистный шрам, было не лишено прелести, губы были красивы и полны, нос – точеным, а овал лица можно было даже назвать совершенным. Но самым замечательным в ее лице были глаза. Огромные, ярко-зеленые, в обрамлении длинных ресниц, они были прекрасны…
Сейчас в этих глазах затаилась грусть. Дейзи снова подумала о том, что завтра наступит день ее рождения, очередной день рождения без подарков, поздравлений и праздничного пирога. Дейзи закончила с нарезкой овощей и оправила их на сковороду.
Овощи чудесно пахли; в раскрытое окно из сада доносился смех тети Петунии и ее подруг, а маленькая хрупкая фигурка, нелепая в своем цветастом платье, на залитой светом полуденного солнца кухне казалась какой-то нереальной, далекой, словно пришла из другого мира…
Глава 2Глава 2
На Тисовой улице редко доводится увидеть что-нибудь необычное. Можно сказать, что никогда. Почти. Здесь все чинно и степенно, для натур вроде Дурслей – уютно и так, как и должно быть на респектабельной улице; веселым же людям, в которых жизнь бьет ключом и требует впечатлений, на Тисовой делать нечего – однообразие здешней жизни навевает на них скуку и хандру.
Так вот им было бы занимательно узнать, что в полдень, упомянутый нами недавно, случилось не только развеселое чаепитие миссис Вернон Дурсль и ее соседок, хлопоты Дейзи на кухне и летняя жара. На Тисовой улице появился гость.
Немыслимое дело! Прямо на подоконнике дома Дурслей – только вообразите, благопорядочного семейства, которое никогда в жизни не давало ни малейшего повода заподозрить себя ни в странностях, ни в, упаси Боже, каких-нибудь волшебных штучках! – так вот, прямо на подоконнике кухни дома Дурслей сидела сова.
Окно было раскрыто, и из него в сад доносился упомрачительный запах готовящихся овощей. Сова сидела, терпеливо дожидаясь, когда же девочка с темно-рыжими волосами, наконец, заметит своего неожиданного гостя. Удивительно зрелище, не правда ли?
Вы бы еще больше удивились, увидев, что рядом с совой на подоконнике лежало письмо. Толстое, из желтого пергамента, с адресом, написанным зелеными чернилами письмо.
Определенно, Дурсли такую шутку уж точно не оценили бы.
Дейзи закрыла сковороду крышкой, оставив овощи тушиться. Домашние дела на сегодня закончены. Вроде бы… Девочка надеялась, что тете не придет больше в голову выдумать еще что-то, что можно выскоблить, вымыть, выстирать. В такой чудесный летний день, все, о чем можно думать – это о гамаке, легком чтении и сне под палящими солнечными лучами. Ну, гамак Дейзи не светит, почитать можно будет вечером, а уж про сон и думать нечего. Вдруг тетя застанет ее спящую – и снова начнет бранить, а то и еще похуже – таскать за волосы и упрекать в праздности.
Тем не менее, Дейзи не хотелось больше работать. Безрадостно вздохнув, девочка развернулась к окну и замерла.
На какую-то секунду ей показалось, что жара начала оказывать на нее странное действие. А как иначе, как не галлюцинацией, можно объяснить сидящую на подоконнике маленькую, серую, взъерошенную сову, да еще и сердито глядящую на Дейзи? Откуда совы в этом респектабельной до невозможности месте, да еще и в полдень? Точно, это тепловой удар, подумала Дейзи.
Девочка зажмурилась, прогоняя видение прочь. Однако когда Дейзи открыла глаза, сова никуда не исчезла. Издав слишком реалистичное для видения нетерпеливое «ух!», птица, еще немного потоптавшись на подоконнике, взлетела прочь, мимо сада и скрылась вдали.
Дейзи так и осталась стоять, с раскрытым ртом, ошалело глядя в окно, на синее небо, где только что скрылась необычайная гостья.
В доме послышались голоса: посиделки в саду закончились, гостьи разошлись по домам, тетя Петуния вместе с вернувшимся с прогулки Дадли весело обсуждали свои дела. Братец что-то вещал об игре в футбол, а тетушка восклицала что-то умиленное в ответ на каждую реплику обожаемого сыночка. Оба они, мать и сын, вошли на кухню, где Дейзи еще не отошла от изумления после визита странной совы и так и не пошевелилась.
При виде племянницы лицо тети Петунии поразительно мгновенно приобрело вместо восторженного выражения, которое озаряло ее не очень привлекательное лицо в разговоре с Дадли, презрительно-высокомерную мину.
- Следи за рагу, маленькая неряха! Глаз да глаз за тобой нужен! Только оставишь тебя одну, так уж жди неприятностей! – Всплеснула руками тетя.
Дейзи словно очнулась от забытья.
- Я все сделала, тетя Петуния, овощи скоро будут готовы.
- Вот и отлично. – Буркнула тетя. – Принесешь потом из сада посуду, вымоешь и…
-Мам! – Воскликнул Дадли. – Смотри – там какое-то письмо лежит!
Братец проскочил мимо остолбеневшей кузины и схватил письмо раньше, чем Дейзи сообразила, что собиралась посмотреть его первой. В конце концов, сова прилетала именно к ней. Хотела бы она доставить письмо кому-нибудь из Дурслей, полетела бы к тете Петунье. Но раз конверт бросили не тете, дяде Вернону или братцу Дадли, то…
-Мам, тут написано, что оно для Дейзи! – Страшно удивленный Дадли передал пухлый конверт в руки матери и повернулся к сестре – «Мисс Д. Поттер, графство Суррей, город Литтл-Уингинг, улица Тисовая, чулан под лестницей» Кто тот сумасшедший, что решил тебе написать? Кому ты вообще нужна? – И скорчил противную гримасу, а потом лицо его словно озарилось – в белобрысую голову пришла идея. – Вот Пирсу расскажу, он со смеху умрет! Рыжухе кто-то пишет письма! Ха! Правда смешно, мам? Ма-ам?
Миссис Вернон Дурсль замерла на месте с письмом в руках, словно превратилась в изваяние, как Дейзи несколько минут назад. Только если на лице племянницы отражалось удивления вперемешку с неверием, то на лице тети Петунии был написан самый настоящий ужас.
Испугавшийся реакции матери, а вернее полному ее отсутствию, Дадли снова окликнул ее.
- Мам, что случилось?
-Тетя… тетя Петуния, если письмо пришло… э-э принесли мне, (Дейзи отчего-то не решилась сообщать тетке о том, кто и как доставил это неведомое послание), то, может, мне забрать его?
На тетю словно плеснули холодной воды – она резко вскинула голову и вперила взгляд в Дейзи.
- Можно мне мое письмо, тетя Петуния? – Снова повторила просьбу Дейзи. Она старалась говорить как можно вежливее и спокойней, хотя внутри нее бушевал целый смерч эмоций: шок, удивление, неверие и затаенная радость. Ей пришло письмо! Первое письмо в ее жизни! Она никогда не получала никаких посланий – да и от кого бы? Друзей у нее нет и не было никогда, родственников тоже, не считая Дурслей да тетушки Мардж, сестрицы дяди Вернона, но последней и в голову бы не пришло писать «мерзкой девчонке» письма. А соседка миссис Фигг, у которой Дейзи иногда гостила, жила в соседнем доме, слишком близко, чтобы посылать письма. Разве что из библиотеки – но Дейзи всегда вовремя сдавала книги.
А, может, в конверте лежит открытка – ко дню рождения, он у Дейзи наступит завтра? Вон какое пухлое письмо… Словом, Дейзи просто умирала от нетерпения и любопытства!
-От кого оно, мам? – Вопросил Дадли, и Дейзи, пожалуй, впервые в жизни была ему благодарна, ведь в данную минуту их волновал один и тот же вопрос, а Дадли озвучил его.
- Ни от кого! – Отрезала тетя Петуния. У нее был такой взгляд – словно она уже что-то решила про себя.
- Но как же, там же написано… - Начал Дадли.
- Но Дадли сказал, что оно мне… - Расстроенно воскликнула Дейзи. Сердце ее колотилось как сумасшедшее. А вдруг Дадли пошутил, а она на секунду – всего одну восхитительно волнующую секунду! – поверила ее гнусному розыгрышу и вообразила, что кто-то может писать ей письма? А на самом деле написали не ей?..
-Немедленно к себе оба!! – Вскричала тетя Петуния вне себя от раздражения. – Я кому сказала, вон!
Брат и сестра выскочили из кухни, ошеломленные внезапным перепадом тетиного настроения. Миссис Дурсль захлопнула за ними дверь. Видимо, она и вправду потрясена, раз даже забыла напомнить племяннице о грязной посуде в саду. Дейзи же решила подождать тетю Петунию в коридоре – когда она выйдет из кухни, надо будет снова спросить про письмо. Умолять бесполезно – на тетку это не подействует. А еще было трудно сказать, что поразило Дейзи больше – сова с письмом или тетин ступор от этого письма
К сожалению, братец Дадли тоже топтался перед дверью кухни.
- Гадаешь, кто бы мог тебе написать? – Ехидно поинтересовался он у кузины, взволнованно кусающей губы. – Наверное, это чей-то прикол. Иначе почему письмо пришло не обычной почтой, утром, а его кинули в окно?
Все внутри Дейзи похолодело. Ну, конечно, это был чей-то розыгрыш! А чем это еще могло быть?! Кто станет ей писать, ей, никому не нужной сироте из Литтл-Уингинга?
Но кто и где мог найти сову? Да не просто сову, а умеющую приносить почту? Как-то это слишком сложно для некоего шутника, кем бы шутник этот ни был. Да и у кого в их городке есть сова?
А уж ступор и истерика тетушки и вовсе необъяснимы. Что ее так напугало? Петуния, конечно, как и все Дурсли, терпеть не могла глупые шутки, но уж больно дикая у нее реакция на всего лишь письмо. И это притом, что ей еще неизвестно, как это письмо попало в их дом!
Дейзи почувствовала, что еще никогда она не была так сбита с толку. Если это какие-то родственники объявились, то что в их весточке такого страшного? Дейзи ничего не понимала.
Они с Дадли потоптались у входа в кухню еще добрых полчаса, но тетя Петуния так и не открыла им. Тогда Дейзи отправилась в сад за грязными тарелками – уж с ними-то тетя ее впустит! Дадли кинул что-то обидное вслед сестре, а потом потопал к себе наверх, к игровой приставке, резне монстров и куче пакетов с чипсами.
… Вечером, лежа в своей кровати, Дейзи не могла уснуть. Сон не шел к ней, да и как ему прийти, когда перед глазами все проносятся события этого удивительного дня! Вот дядя Верно приходит с работы, сидит за столом, уплетает стейк и рагу, гудит о новостях фирмы, интересуется, почему у всех такие кислые лица. И тетя Петуния показывает ему таинственное послание якобы для Дейзи. Что творилось с дядей! У него шок был не хуже, чем у его жены. Вместе они выгнали с кухни и Дадли, и Дейзи, и опять кузен с кузиной топтались возле кухни, прислушиваясь к голосам. Дядя мерил кухню быстрыми и нервными шагами – он были отлично слышны в коридоре - а тетя горестно вопрошала: «О, Вернон! Ты видел ЭТО, Вернон? Они… они даже знают, где она спит! Милостливый Боже, что же нам теперь делать?»
-Ничего не будем делать! – Прорычал дядя. – Просто не обращать внимания на их поганые послания, и все! Авось и прекратят писать нам со временем…
Этот разговор до крайности заинтриговал Дейзи.
Но и это было не все. Вечером, когда Дейзи укладывалась спать, дверь чулана отворилась, и дядя Вернон собственной персоной обратился к племяннице:
-Э-э… Мы с Петунией тут подумали, и решили, что … э-э… будет лучше, если ты будешь жить в старой комнате Дадли. Тебе же здесь неудобно, верно? – Дядина попытка казаться дружелюбным выглядела жутковато, честно говоря.
- А вы отдадите мне мое письмо? – С надеждой спросила Дейзи. – А кто его прислал?
- Никто! – Вмиг ощетинился дядя Вернон – Это была идиотская ошибка! Собирайся давай, и марш наверх со своими пожитками!
А потом была истерика Дадли – он не желал, чтобы его комнату отдавали противной Рыжухе, ему негде хранить игрушки и вообще…
Потом бесцельное лежание на новой кровати и думы, думы, думы… Что же случилось с ее таким размеренным, грустным, но привычным мирком, где все так просто и предсказуемо? Дейзи не могла сказать самой себе, нравятся ли ей перемены – не переезд в комнату, хотя здесь, на новом месте, удобнее, чем в крошечном чулане. А письмо… Такое манящее… Тот человек, что прислал ей его, он может написать ей еще раз? Вдруг Дейзи повезет, и она поймает и прочитает послание раньше, чем до него доберутся Дурсли?
Дейзи дала себе слово завтра же внимательно следить за пролетающими мимо птицами (если, конечно, таинственный адресант не надумает послать письмо каким-нибудь другим способом). Девочка долго ворочалась в постели, не в силах заснуть – ей так хотелось, чтобы новый день поскорее наступил, что она в нетерпении ложилась то на один бок, то на другой, пока сон не сморил ее, уставшую, где-то межу пятью и шестью часами утра…
Однако следующий день прошел совсем не так, как хотелось Дейзи. Утром тетя Петуния выставляла пустые бутылки из-под молока за дверь и обнаружила еще одно послание для племянницы. И снова вопль ужаса и страха тети, топанье дяди на этот раз в закрытой гостиной. И снова вопросы без ответов, работа по дому в состоянии глубокой задумчивости. И любопытство, возрастающее с каждым часом, каждым возгласом дяди Вернона и каждым причитанием тети Петунии.
… Так прошла еще пара дней. Дейзи больше не видела сов. Либо они прилетали в те моменты, когда девочка не видела их – хотя она каждые несколько минут выглядывала в окно или поднимала голову к небу, работая в саду, в надежде, что увидит пернатого почтальона – либо отправитель решил использовать другой способ отправки конверта с адресом, написанным зелеными чернилами. На следующий день после того, как тетя Петуния утром обнаружила конверт на пороге дома, письмо влетело в дом… через камин. И опять Дадли оказался проворней кузины, он схватил письмо раньше, чем Дейзи прыгнула к камину. Сияя самодовольством, Дадли разрывал конверт, а Дейзи повисла на нем, но куда ей! Против толстяка Дадли, который, к тому же был значительно выше ее, ничего не поделаешь…
Однако Дадли не успел развернуть пергамент, как из рук у него письмо вырвал разъяренный, как стадо носорогов, дядя Вернон, и тут уж братец боролся со своим отцом за право посмотреть бумажки.
Еще пара бессонных ночей. Бездумное разглядывание темного неба и россыпь звезд… Последний раз Дейзи так странно чувствовала себя в день рождения Дадли в прошлом году. Тогда миссис Фиг заболела, и Дейзи не смогли оставить с ней – ее всегда оставляли у этой соседки, когда Дурсли уезжали куда-нибудь. И девочку взяли с собой, в зоопарк, в компании тети, дяди, именинника и его лучшего друга Пирса Полкисса, мальчишку, такого же тупого и ленивого, как братец Дадли, и похожего на крысу.
Дейзи разговаривала со змеей! Ну, то есть не совсем разговаривала. Дейзи спрашивала боа констриктора о его месте рождении, о том, как ему живется в зоопарке Литтл-Уингинга, а змея кивала ей в ответ!! А потом это увидел Дадли, завопил отцу и Пирсу, чтобы они шли посмотреть, что вытворяет змея, отпихнул Дейзи в сторону… И вдруг стекло террариума исчезло… Просто взяло и исчезло само самой. Змея выползла на волю, и ох сколько шума в зоопарке было в тот день!
Дейзи не знала, почему Дурсли обвинили во всем ее, но довольно долго просидела в чулане запертой в наказание. Тогда она была поражена разговором со змеей больше, чем-либо в своей жизни до этого.
… На третий день Дейзи поливала розы в саду. Дядя Вернон собирался отвезти семью неведомо куда, подальше от таинственных посланий. Тетя упросила его подождать до завтра, так как не имеет смысла ехать вечером. После долгих споров, громких криков несогласия дяди с слезливых уламываний тети, дядя Вернон сдался и приказал готовить вещи, чтобы завтра в семь утра уже быть готовыми к отъезду. Куда дядя собирается их отвезти, никто не знал, даже тетя не смогла выпытать у него, что же он задумал.
Однако сборы не освободили Дейзи от работы в саду, и сейчас она крутилась с лейкой возле розовых кустов и размышляла, не сошел ли дядя с ума.
Какой-то шум привлек ее внимание. Дейзи подняла голову и увидела, что по другую сторону забора стоит Пирс Полкисс, видимо, проходивший мимо дома Дурслей.
-Эй, Рыжуха! Мелкая, рыжая, шрамоголовая и бесстыжая! — Пирс, похоже, был страшно доволен придуманным стишком. А потом он начал кривляться так противно, что Дейзи тут же отвернулась от него. Что за неприятный мальчишка!
Время близилось к ужину. Дейзи взяла лейку и, не обращая внимания на кривляния Пирса и противное улюлюканье, несущееся ей вслед, направилась в дом.
Уже занеся ногу на ступеньку дома, Дейзи услышала, как кто-то окликнул ее:
— Добрый вечер! Извините за беспокойство, могу ли я поговорить с мистером и миссис Дурсль?
Дейзи повернулась к неожиданному собеседнику.
Возле калитки стояла высокая худощавая женщина, в изумрудной мантии, немолодая и в очках. Волосы ее были седы и убраны в строгую прическу. Незнакомка смотрела на Дейзи с чрезвычайным любопытством...
От автора: да, я знаю, что пока нет каких-то особенных приключений, отличных от канона, но только пока. :) Надеюсь, прода никого не разочаровала.
Я не стала описывать поездку Дурслей на остров и случай в зоопарке в подробностях, не хочу тянуть кота за хвост.
