Глава 1Глава 1
Название: Приходи
Автор: Йорунн
Персонажи: Артур Пендрагон, Гермиона Грейнджер, Мерлин и все далее присоединившиеся
Жанр: кроссовер, драма
Фэндом: Гарри Поттер, Мерлин BBC
Отказ: персонажи чужие и каждый принадлежит своему автору, большое им спасибо
Предупреждения: АУ и все прочие кроссоверские недочёты
Статус: в работе
Глава 1
Он сразу понял, что это колдовство - грязное, опасное, возможно смертельное. То есть, он не испугался, конечно, он же принц! Как-никак, на нём держится Камелот и... Да что там, струсил он, как последний деревенщина струсил. Так, что даже не сказал никому. Надо было. Вдруг – ну, к примеру - времени совсем мало? Раздать поручения, проверить запасы, попробовать вразумить отца, успокоить Моргану, Мерлину вот как-то тоже... Мерлину можно было и просто всё объяснить, даже про то, что страшно, но падать в глазах собственного слуги – совсем ведь не по-королевски.
А вообще в чём дело? Сны ему стали сниться неправильные. Когда ты живёшь во времена безбожно расплодившейся заразы, именуемой колдовством, всегда подозреваешь, что сон навеян или чего ещё. И ничего, живёшь дальше. Но тут по-другому. Это были действительно неправильные сны. Каждую ночь. Про одно и то же. Но - не одно и то же. Вот глупость-то, даже не объяснить. Ещё одна причина не говорить. Ах да. Снилось... Снился замок. Не такой, как Камелот, больше. И очень странный. Страшный. Портреты живые - они не просто глядят, они говорят. И между собой тоже. И лестницы - сумасшедшие лестницы, меняющие направление с жутким скрипом, он мог бы поседеть целиком от этого скрипа, но на утро всегда просыпался обычный, не изменившийся. Ладно, не это главное. Замок - живой, определённо - был змеиным гнездом. Не ужиков/гадючек он привечал, нет. Ведьм. Колдунов. Они творили чары и варили зелья. И их учили этому! Большего паскудства не представить. То есть, можно представить - они, к примеру, ходили в мерзких чёрных сутанах, но не голые же - и никаких козлиных ног, ослиных ушей, лошадиных голов... Ни высохших старух с тремя сосками и коленями в обратную сторону, ни гермафродитов с заточенными зубами. Ну, то есть, на вид люди и люди. Но он-то знал, что они делают! От него никто не скрывался. И к нему не обращались - как не видели. Странно, потому что зачем тогда было всё это демонстрировать?
Потом он, кажется, понял. Это было что-то вроде ворожбы. Ну, приворота. Ему с завидной периодичностью показывало одну и ту же ведьму, ночь за ночью. Только не выходила что-то эта ворожба. То есть, ведьма ему не нравилась. Совсем. Она была маленькая, и костлявая, и какая-то жалкая вся - рядом с той же Морганой и не поставишь, кутёнок кутёнком. Он был рад это сознавать, думать, какая же она нелепая - как Мерлин. Но Мерлин, ко всему прочему был ещё и достаточно славный, а она…
Ну, вот в том-то и дело. Со временем ему стало казаться, что она - тоже. То есть, у неё было такое трогательное лицо - сразу понятно, обижена она или рада. И ещё она была умненькая правильная девочка с чувством долга. Он мало таких встречал - если вообще встречал. Умных девочек. Девушек. Всё-таки девушек. Чёрт!
Он не подглядывал, просто, ну, иногда видел и... Ужасно стыдно видеть человека, когда он один. Стыдно и интересно.
Иногда она плакала. У неё плохо получалось. Артуру приходилось успокаивать женщин - когда они плачут им нужно либо утешение, либо... ну, что-нибудь, от нового платья, до признания их богоподобной красоты. Разное. А ведьма не была красивая, когда плакала. Совсем. И утешиться не могла - уж очень трудно ей это давалось. А из-за такой ерунды, право. Ну, обидели, ну, отпустили обидное замечание. Потом, правда, было серьёзнее. Может быть, даже слишком.
Но Артуру ли не знать, что такое война? Лишения, потери, деспотизм старшего. Избалованные были эти колдуны, право.
А смотреть всё равно интересно. Она ведь не только плакала. Читала - он пристрастился заглядывать ей через плечо - и было интересно! Училась. Кто бы знал, как это сложно. Отвратительно, тьфу-тьфу, спасибо господь от богомерзких - но как же сложно! И ведь справлялась. Ещё ей нравилось наблюдать. Но это он и так был вынужден делать. Наблюдать. И когда она переодевается. И когда забирается в "ванну старост" - Господь, какое роскошество - и колдунам? Это про ванну, понятное, дело, про ванну.
Ведьма, она же ему совсем не нравится, да? Не нравится. Но хоть один бы уже нормальный сон. Такой, может быть, грязный. Может быть, с нею. Просто наблюдать иногда бывает очень... неприятно.
В общем, неправильные это были сны. С колдовством.
***
Гермиона не знала, кто над ней подшучивает - ей богу, нашли время! - но параллельно с литературой о крестражах и иже упорно искала в учебниках про наведённые сны. Это было правильно, ведь не только у неё проблемы, вот к Гарри, например, постоянно забирается в голову Волдеморт, а от этого сны, скажу я вам, будут похуже. Намного.
Так что трудилась она ради общей цели. Но всё равно несколько тайно. Так лучше.
Сны, что странно, кошмарами вроде как и не были. Она вообще приняла их сначала за отголоски прочитанных "Биографий великих волшебников" и традиционного английского эпоса. Ну откуда ещё, судите сами, взяться знаменитым Мерлину, Артуру, Камелоту? Всем знакомые имена, банально даже.
Но сны, это ведь нелинейный ряд образов, так? Они почти никогда не бывают логичны или последовательны. Единственным же нелогичным и непоследовательным в её снах было то, что они буднично и прямолинейно повторяли жизнь. Жизнь мифических героев многовековой давности - но жизнь не мифическую, а вполне бытовую, не ту, что в легендах. Между. И в основном это была жизнь Артура Пендрагона, короля всея Бретани и иже. Во сне - слишком молодого, вовсе ещё не короля, да и не самого мудрого и всепонимающего. Не по легенде. Вообще не по легенде. Мерлин - смешной подросток, Гвиневра - грубоватая крестьянка, сам принц вовсе не отдан в семью рыцаря, вполне себе при отце и как положено в таких случаях - несколько избалован.
Автор сна явно не заботился о первоисточнике. Болван. Можно подумать, если Гермиона заучка - а это вовсе не так, она просто образована и умеет расставлять приоритеты - так вот, можно подумать, поэтому она сразу клюнет на бурную фантазию о хорошо сложенном принце со всеми атрибутами. Ну как то: волосы - светлые, глаза - синие, лицо - благородное, но, прямо скажем, смазливое. И лошадь с мечом в комплекте. Ну-ну.
В общем, автор сна мог и не рассчитывать, Гермиона на таких не велась.
Но смотреть сны было немножко приятно. Отчасти. Посреди всех этих передряг и вообще.
Всё равно ведь он был красивый. Это просто приятно, в конце концов - смотреть на красивого человека. Мужчину. Ладно, красивого мужчину. Но ведь только смотреть! Всё равно ничего другого сон не позволял.
И правильно, это помогало ей беречь гордость.
***
Казалось бы - всё на месте, мир, покой, благовест. Но в самих стенах была угроза, будто они глядели, дышали и ждали, когда же он оступится, этот глупый маг, ну хоть немножко, им же хватит, правда, им хватит?
У Мерлина холодок пробегал по спине от этого неотвязного кажущегося шёпота. Всё на месте. И всё не так.
Не надо быть магом, чтоб понять это. Камелот ждал бури. Это было в каждом лице, в каждом взгляде - какая-то серая примесь, вроде пепла. Обречённость, вот. Нашёл слово.
Особенно страшно было колдовать, даже не потому, что сейчас, раскрой его кто, рассчитывать на жалость не приходилось - Артур сам поджёг бы хворост на глазах у Морганы и Гвиневры, согласных с ним, согласных со всей молча ожидающей толпой, надеющейся, что хоть так, господи, хоть так придёт избавление.
Чёрт, стоило на секунду задуматься - и он видел это толпу, чувствовал её. Понимал.
Неприятно.
Но не поэтому колдовство стало его пугать - в самой сути магии, приходящей к нему на зов, было что-то неправильное. Она уж слишком рвалась на волю. Как голодная псина. Обретала запредельную силу, бесновалась в цепях заклинания.
Пол он теперь драил сам, и доспехи чинил, и воду грел... Быстро не выходило, прямо скажем. Но Артур будто не замечал, ходил задумчивый, притихший.
И ещё: его было трудно разбудить. Каждое утро Мерлин медлил, боясь притронутся и обнаружить, что Артур слишком холодный. Ненормально холодный. Необратимо.
И каждое утро ему везло - принц просыпался, совершенно живой, только необычно задумчивый и бледный.
Так и жили.
А ещё с недавних пор Мерлина начали мучить видения - странные, жуткие, про магические войны, про серые кварталы слишком больших домов со слишком большими окнами, над которыми взымал в воздух зелёный огненный череп. Про человека со змеиным лицом. Нет, не человека, не имело это ничего общего с людьми.
Глава 2
У Гарри было, верно, с десяток причин для такой вопиющей невнимательности - но он всё равно чувствовал себя ослом. Начать с того, что на волне успеха с учебником принца-полукровки он упустил маленький нюанс: можно быть трижды счастливчиком с помощью чужих конспектов, но до хорошо обученного мага уровня ну хотя бы той же Гермионы надо очень много трудится. Заклинание может не сработать от малейшей ошибки - в жесте ли, в произношении или уровне сосредоточенности - а он допускал ошибки. Нет, не так. Он точно знал, что допускал ошибки. Но всё равно всё срабатывало. Раз за разом, так, как надо.
Не только у него, на самом деле - но у него в большей степени.
Это заметила Луна. Подошла к нему, как ни в чём не бывало, и пропела на ухо:
- Гарри-Гарри, умница Гарри, у него всё получается, что ни возьми-и-и, - это было ужасно глупо, он даже рассердился. Да если б у него всё получалось, разве был бы жив Волдеморт? Было бы вообще всё так, как сейчас?
- Ты чего?
- О, но я видела, как ты колдуешь. Когда я так держу палочку - и когда Рон держит или Невилл, у нас ничего не выходит. Только у тебя, у тебя получается всё.
- Ты просто неправильно её держишь, Мерлинова борода, да мы вместе были в ОД и Отделе Тайн, могла бы обратить внимание - ничем не лучше у меня выходит!
- Но, Гарри, всё изменилось, теперь всё изменилось.
И ушла, не дав ему ни слова вставить. Он разозлился даже, хотя на Луну злиться грех, на то она и... Луна.
Просто потом понял, что ей не кажется. Не сразу, но понял.
Когда начались странности.
Вот, например, звук. Гарри никогда не жаловался на слух. Даже наоборот, как всякий близорукий человек слуху он доверял даже несколько больше, чем надо. Звуки не подводили его. Раньше.
Но теперь бывали такие случаи... Ну вот, например, на ужине в большом зале он как-то заметил, что почти не слышит друзей. Рон, гордясь, рассказывал про какой-то взятый им хитрый мяч, Лаванда несколько визгливо поддакивала - но всё это было странно смазано, будто звук шёл через подушку. И будто на общий шум Хогвартса накладывались другие голоса, плохо различимые, незнакомые.
И не только в большом зале! По дороге к Хагриду, у самого огорода, он пару раз слышал звон, будто железо врезалось в железо. И окрики, вроде команд, точнее было не разобрать.
В кабинете зельеварения - рычание большого зверя.
У озера - беспрерывный гвалт, вроде рыночного.
На одной из лестниц - женский крик. Его тогда пробрало до печёнок, он кинулся было на помощь, но не понял - куда. Даже грешил было на портреты - но ни одного женского поблизости не было и картины утверждали, что "он переутомился, бедный мальчик, никто не кричал здесь последние пару часов".
Но не только звук - ещё тени. Он бы их вообще не заметил, но как-то вышло: день был солнечный, смена игроков на отборе затянулась - и он загляделся под ноги. Только его тени там не было. Сначала он вообще ни одной не заметил. Но взглянув под другим углом... Множество чужих силуэтов, очень слабых, смешивалось и разъединялось, толпилось вокруг. Недолго. Словно обман зрения.
И у него действительно были причины не замечать это, не придавать, во всяком случае, значения. Пока он, раздражённый странным разговором с Луной не начал думать и анализировать. Это было то, чего он ждал и чего боялся.
Пожиратели искали путь в Хогвартс и, очевидно, поиски приносили результат.
Во всяком случае, ничем другим объяснить происходящее он не мог.
***
Рождение - игра на удачу. Вот родись, к примеру, Гвен дочерью какого-нибудь благородного рыцаря - и горя бы не знала, вышла бы уже замуж, детишек бы нянчила. Как положено. Гвен ведь всегда удаётся делать так, как положено.
А вот родись Моргана в семье кузнеца, болталась бы в петле. Или горела бы, заживо, как это и бывает. Ей огонь теперь везде мерещился - только попрекнуть бы никто не решился.
Ещё бы! Вчера ночью её комната разом вспыхнула, как свечка. Из окон било пламя в человеческий рост, такое жаркое, что никак не сбить было, сколько б воды не лили. Сам камень местами оплавился. А Гвен ей сказала, что Артур, верно, плакал, таскал воду и плакал, можно ли представить? Моргану ведь никто уже и не думал увидеть живой - так долго с пожаром не могли справиться. И ведь не только пламя - дым.
А она сидит на полу - живая, чистая! - только трясёт её, бедную, что есть силы. И край платья тлеет. Едва-едва.
А быть бы ей дочерью кузнеца, не пощадил бы Утер. Не обнимал бы, пира бы не устраивал, в благосклонность богов не верил.
В общем, выиграла Моргана. Изначально.
***
Когда твои лучшие друзья не разговаривают поневоле надо выбирать - к кому идти. Он и выбрал.
- Но, Гарри, почему ты так уверен, что это Сам Знаешь Кто? Ты его... видел?
- Нет, но сама подумай! Разве за этим может стоять кто-то ещё?
Она кивнула и подтянула колени к подбородку.
- Да. Да, ты прав, конечно. Только я не понимаю, при чём тут усиление твоей магии. Ты в нём, кстати, уверен? Просто знаешь, мне и самой постоянно кажется, что я делаю что-то не так, а на самом деле...
- Нет же, Гермиона! Ну, сама смотри, - он снимает очки и с силой бьёт ими о стену. Осколки осыпаются под ноги, дужка выворачивается под странным углом. Тогда Гарри неловко заводит руку с палочкой и выдыхает: - Рипаро!
- Гарри! Что ты делаешь?!
- Но целые же, смотри.
- Нельзя менять буквы в заклинании, никогда!
- Но ведь сработало!
- Это и страшно. Пойми, так ты можешь создать новое заклинание, Гарри, новое опасное заклинание. И оно у тебя, с большой вероятностью, сработает.
- От безобидного "репаро"?
- Я читала, Гарри, ежегодно - не менее семи смертей от испытания новых заклинаний в одной только Англии!
- Небольшая цифра, да?
- Это семь человеческих жизней, Гарри! Как с матерью Луны. Магов мало, куда меньше, чем магглов, для нас это не так очевидно, понимаешь, мы как бы в двух мирах - и не замечаем это так остро.
- Ладно, всё, я не буду. Честно. Не надо больше, - она смеётся в ответ и гладит его по голове, как ребёнка. То есть, Гарри, конечно, вовсе не считает себя ребёнком - но иногда ему нравится такая игра во "всё хорошо". Если честно, даже чаще, чем иногда.
С Гермионой спокойней, чем с Роном, чем с любым, кого он знает. Можно дурачиться, можно быть серьёзным - и даже бояться можно. Не здесь и не сейчас, конечно, когда толстые стены замка защищают тебя от любой непогоды. Кроме, разве что... холода?
- Гарри, тебе не кажется, что тут похолодало? - Гермиона медленно встаёт и осторожно идёт к окну. Оно плотно закрыто и призвано отсекать шум.
- Да. А ещё мне кажется, что запретный лес пришёл под стены Хогвартса - и я его слышу.
- Но его слышу и я, - они медлят, быть может, мгновение, а потом кидаются друг к другу, на ходу доставая палочки. Она ощутимо нервничает и не отводит взгляд от его лица.
- Гермиона, на полу...
- ...Тени?
- Нет, листья, - но когда она, наконец, решается перевести взгляд на пол, что-то бьёт её в спину.
И тогда Гермиона кричит.
Глава 3Это как в сказке, когда вам говорят загадку-стихотворение длинной в два свитка, а вы должны её сразу запомнить и только тогда всё вам будет. Мерлин второй час силился вспомнить подробности, но наводящие вопросы старого лекаря вот совсем ничем не могли помочь. Эх, почему никто не рифмует видения?
Гаюс считал, что врага надо знать в лицо (а в лицо они смогли бы отличить только змееподобного и мальчишку со шрамом, который Мерлин хоть и чудом, да разглядел - всем остальным пришлось бы задирать рукава да искать по карманам веточки) и комментарии про "бог знает, где вообще эта война" и "как нас это касается" с ним не работали.
- Во-первых, где бы она ни была, не касайся она тебя или всех нас - ты бы её не увидел. Во-вторых, это до поры до времени они воюют между собой, а меж тем, Мерлин, реши хоть десяток магов явиться сюда и чем поживиться, Камелот вряд ли выстоит. Это поодиночке Утер может вылавливать их и... судить, а трёх-четырёх при твоей незаметной поддержке одолеет гарнизон, но подумай о десяти! Десяти сильных, обученных, жестоких магах
- Я понял, конечно.
- Тогда пей. Ты ведь знаешь, это неопасно и видениям поможет.
- Но, Гаюс, я же твой ученик.
- Я помню.
- И я знаю, из чего это сделано!
- Попробуй забыть.
Мерлин сглотнул и посмотрел в стакан. В принципе, что для него значит Камелот? И разве десять - это много? Десять, мамочки, да он стольких живьём и не видел никогда, разве что на стоянке друидов - так там всё больше женщины и дети, да и способности не у всех, прямо скажем. Гаюс прав, ну не умрёт же он от глоточка. Может быть, даже от чашки не умрёт.
А всё равно, шаги на лестнице и стук в дверь - это очень приятно. Жалко, что не Артур и не ночная вылазка, можно было бы подышать напоследок.
- Моргана? Дитя моё, что тебя привело? - она улыбается Гаюсу, но как-то нервно. Впрочем, типично для жертвы постоянных трагических случайностей. Зря они с Гаюсом, наверно, не объяснили ей про магию и про то, что это не всегда плохо - никакие "лечебные" зелья подавлять её способности уже не могли, особенно сейчас.
- Мне... нужно перенести кое-что, а Гвен не справится, она же девушка, - сомнительный комментарий, ибо Гвен по части "а спорим, я подниму этот сундук" с легкостью заткнула бы за пояс всяких там субтильных юношей, вроде Мерлина. - Не могли бы вы отпустить Мерлина ненадолго?
- Но, дорогая, может, перенести это на утро? Мерлин ещё не выполнил все свои обязанности.
"О, господи", - думал юноша, - "пожалуйста-пожалуйста-
пожалуйста, даже если она попросит таскать по замку дохлую лошадь".
Впрочем, "пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста" на лице Морганы должно было подействовать на эфемерные божественные сущности с большим успехом. На Гаюса так точно.
- Вы всё-таки постарайтесь не сильно задерживаться, - ворчит он, когда королевская воспитанница целует его в щёку. Но недовольным вовсе не выглядит, старый плут! А Мерлину ещё таскать лошадей, сундуки или что ещё может вздуматься переставить даме на ночь глядя. А вдруг она хочет передвинуть кровать к окну? Комната новая, отделка непривычная, почему бы и нет? Ладно, всё равно лучше, чем могло бы быть.
Где-то в середине пути Моргана замирает и поворачивается к нему - о, да она напугана, и ещё как! Подождите, а вдруг она... кого-нибудь убила? С магией шутки плохи, ему ли не знать!
- Мерлин, честно говоря, я позвала тебя не совсем за тем, ох, - юноша напрягся. Убила или покалечила. Наверняка. Вот, например, действительно решила передвинуть кровать, а тут магия сработала, и зашибло кого-то. - Понимаешь, Гвен, она... - неужели Гвен зашибло?! - Она сказала мне, что тебе тоже в последнее время сняться страшные вещи.
- Да не то чтобы, даже ничего серьёзного, с чего ты взяла?
- Мерлин! - чёрт, нет, ну надо же. Этим женщинам только языком трепать. Надо было ей объяснить про магию, всё-таки. - Мерлин, я серьёзно. Серьёзней некуда, ты слышишь? И я вовсе не сумасшедшая! Все эти люди, в зеркале, мне не мерещится!
- К-какие люди?
- Разные! Так ты что, их не видишь, получается?
- Начнём с того, что у меня нет зеркала. Эй, ты куда? - а девушка уже волокла его по коридору с такой силой, что не оставалось сомнений: с такой мелочью, как кровать, она справилась бы и голыми руками.
Ладно, если быть серьёзным - он хотел бы взглянуть в зеркало, но не при ней. Он вообще сейчас хотел бы оказаться где-то за много миль или хоть вот в лапах у Гаюса, пить мерзкую микстурку. Потому что смотреть в глаза человеку, перед которым ты кругом виноват, очень непросто.
А она уже вталкивала его в комнату и мало походила на кого-нибудь собирающегося останавливаться.
- Подожди-подожди, Моргана. Ночь на дворе, ты - девушка благородного происхождения и если тебе не нужна помощь в перестановке, я пожалуй пойду. А то, знаешь, слухи, репутация опять же.
- Даже не пробуй увильнуть! Я в своём уме - и я докажу! - она едва не ткнула его носом в зеркало, предварительно сдёрнув с того одеяло. Мерлин выдохнул, в зеркале не было ничего необычного. Ровным счётом. Он обернулся к ней, не в силах скрыть улыбки:
- Ну, видишь, ничего там нет.
- Мерлин, посмотри ещё раз.
- Ну, я же...
- В нём нет нас!
- А теперь обернись ты...
- Зачем?
- Потому что там нас действительно нет.
Моргана осторожно переступила с ноги на ногу. Моргнула. Взяла его за руку.
- Как думаешь, я сошла с ума?
- А ты видишь много детей в чёрных балахонах, по-видимому - желающих потыкать в тебя палочками?
- Кажется, да.
- Тогда ты не сошла с ума, но не могу сказать того же про них.
***
Гарри прижимал к себе трясущуюся Гермиону и ужасно хотел, чтобы его тоже кто-нибудь успокоил. Потому что нервы - они ведь не железные, особенно если их так часто испытывать на прочность. Девушка же постепенно брала себя в руки.
- Гарри, это Запретный Лес?
- Не знаю, может быть это какой-то другой лес. Я в них не разбираюсь.
Они огляделись. Смеркалось. Промозглый ветер раскачивал кроны - и они надрывно скрипели. А больше ничего слышно не было.
- Надо идти. Что бы это ни было - лучше нам оказаться подальше. Только придвинься, а то мантии на двоих не хватит.
- Мне и своей достаточно.
- Гермиона, не заставляй меня сомневаться в твоём уме, - она непонимающе вскинула на него глаза. - Я имел в виду мантию-невидимку.
- Но... откуда она у тебя?
- Так ведь отбой скоро, а я не знал, что мы решим, вот и взял мантию с картой, - у него самого в горле сжалось от этого "отбой скоро", что уж говорить. - Постой! Если это Запретный Лес...
Они в четыре руки принялись тормошить его сумку в поисках - и едва не порвали карту, разворачивая.
Вот только она была пустая. Совсем. Пергамент - и пергамент, разве что потрёпанный. Какое-то время они тыкали в неё палочкой, провозглашая своё "Торжественно клянусь...", но она не оживала.
- Значит, мы не в Запретном Лесу.
- Значит, - сомнений в том, что именно этот пергамент является картой мародёров, у него не было. Он узнал бы его и среди сотни других пергаментов.
- Гарри... Тогда, на турнире, когда кубок оказался портключом - было т-также?
- Ну, там всё-таки оказалось кладбище, - она кивнула и принялась шарить в своей сумке.
- Что ищёшь?
- Что-нибудь полезное. Как думаешь, нам понадобятся учебники по зельеварению, трансфигурации, рунам и истории магии? Здесь ещё нумерология, кажется, и краткий курс по сонным чарам. Ничего полезного.
- Спрячь её под какой-нибудь куст, нам надо идти быстро, - Гермиона заботливо укрыла её в лопухах, коротко заколдовав на непромокаемость. Свою Гарри закинул поблизости и немного прикопал. Карту, подумав, сунул в учебник принца-полукровки и заткнул за пояс.
Они прижались друг к другу и, прикрывшись мантией, пошли куда-то вперёд.
Через полчаса или около того, когда Гермиона начала чихать с особенной выразительностью, они, наконец, увидели просвет меж деревьев. Впрочем, разглядев замок, схожий с Хогварсом разве что наличием стен и несомненной обитаемостью, Гарри приуныл. Гермиона же, всхлипнув что-то похожее на "великий Мерлин", вытянулась вперёд, а потом прикрыла глаза и затрясла головой.
- Ты знаешь, где мы? Это связано с Волдемортом, да?
- Ох, Гарри, боюсь, если я не ошиблась, нам грозит кое-что не менее опасное, чем Волдеморт.
- Что же?
- Охота на ведьм.
Глава 4Он был теперь половинный, как калечные солдаты, которым только милостыню просить да туманить голову сильным хмелем - прочь, мол, мысли, не могу я с вами, не могу! Только и хмель ведь не спасет, да и негоже ему, господи, наследному принцу.
Вот и гонит он, что есть мочи, вторая лошадь пала на четвертые сутки, вся в мыле. А он и не ранен даже, хоть рухнули они вместе. И следа нет, никакого следа, сколько не прочесывай округу.
Все стороны света - и ещё немного, едва не пол гарнизона направлено на поиски, но никто уже не верит в удачу. Они хорошо искали, они нашли пару браконьеров и разбойничье логово, прочесали все подозрительные (и не очень) места, а в городе король со свитой едва не каждый дом верх ногами перевернули в поисках зацепок. Но если и был след, его давно смыло бы или занесло, а всё, что знают о сгинувших - поздним вечером королевская воспитанница попросила слугу принца в чём-то ей помочь, они зашли в её покои - и исчезли. Никаких следов борьбы или постороннего присутствия, как будто вовсе их не было на земле: ни вчера, ни сегодня - как будто чудились они раньше, а сегодня наваждение растаяло. И вот он один, как и полагается, верно, будущему королю.
Сны его теперь что черная трясина, заснул, как рухнул. А он и рад, встреться ему сейчас ведьма, голыми руками свернул бы шею. Знал же, что морок, чуял. И никому не сказал. А сейчас и говорить некому - лучше б ему рук и ног лишиться, зрения и слуха, чем терять всех, кем дорожил. Он умер бы за каждого из них - но пала лошадь, а он жив. И нет следа.
Спи, Камелот, нет врагов у твоих границ, только двух человек больше нет за твоими стенами, а что эти двое для такого могучего королевства? Вот и принц Артур прочёсывает леса, чтоб ещё раз убедиться - в королевстве всё спокойно.
* * *
Патруль из самых настоящих рыцарей в красно-золотых (приятных сердцу настоящего гриффиндорца) плащах проехал под самой их елью. Лошади фыркали, будто что чуя, а Гермиона, вытаращив глаза, тихо-тихо дышала ему в плечо. Гарри не был уверен, что мантия прикрывает их со всех сторон и тихо молился о том, чтоб какой-нибудь глазастый рыцарь не приметил среди ветвей одиноко парящую в воздухе ногу.
Им повезло. Правда, спуститься они решились только спустя время и тут же, подозрительно оглядываясь, принялись трансфигурировать одежду в нечто более приличествующее добропорядочным средневековым гражданам. Это оказалось не так-то просто, несмотря на то, что Гермиона "знает, ведь она читала Историю Костюма". Мелочи могли выдать их с лихвой, а у Гарри, несмотря на то, что магия здесь срабатывала так же споро, как дома, постоянно в рубахе оказывалось то две горловины, то неровный длиннющий подол. Но вместе они справились, конечно.
А между тем надо было что-то решать. Идти куда-то к людям, к примеру. Незнакомый мир не располагает к гуманизму. И лес не может долго быть домом при таких соседях по площадке, как разбойники или дикие животные.
Обдумав все варианты, они предпочли всё тот же чёртов замок, ибо:
а) Гермиона в принципе представляла его порядки, обитателей и т. п.
б) Про другие ближайшие города им ничего не было известно, а спрашивать мимо проезжающих рыцарей они не хотели, чтоб не попасть под подозрение
в) Даже если здесь были ещё какие-нибудь населённые пункты, об отношении к магии там они так же ничего не знали.
г) Судя по снам, ставшим реальностью, Камелот мог быть как-то связан с их перемещением, а значит, имело смысл поискать там пути назад.
д) Этот город был близко. А в лесу и правда становилось опасно.
Они и так второй день приходили в себя и откладывали явление ко двору. О да, и ещё им, несомненно, следовало придумать себе легенду.
Удобней всего было назваться братом и сестрой и они до хрипоты спорили, чем же следовало заниматься их многоуважаемому отцу и как же звали их почтенную матушку. Гарри хотел быть охотником на ведьм, ибо кто ж заподозрит, Гермиона предлагала лекарское дело, как более практичное и им обоим доступное по урокам профессора Снейпа. Поглядев на истрепанную, но уже такую родную обложку наследия принца-полукровки, Гарри, для приличия понастаивав на своей версии, согласился быть сыном лекаря взамен на право пользоваться учебником тогда, когда он захочет и как он захочет (а особым пунктом отметил обязательное отсутствие язвительных комментариев "сестрицы" по поводу "когда и как").
Но что можно было сделать с очками? Без них быть "внимательным и осторожным" он точно не мог. Гермиона с одной стороны не очень верила в то, что во времена Камелота их уже изобрели - с другой вроде бы видела их на старце, мелькавшем в её снах. Том самом, кстати, что при удачном стечении обстоятельств стал бы их наставником. В общем, в случае повального удивления мирных граждан для очков тоже придумали небольшую легенду - что-то про хорошего знакомого кузнеца и папины странствия. Пора было идти на риск! И ещё, если честно, им очень хотелось увидеть настоящего Мерлина.
* * *
О, как здесь было... волшебно! Даже строгая сухая женщина, под взглядом которой любой бы почувствовал себя опрофанившимся юнцом и угрызся бы совестью, не действовала на Мерлина в должной мере. Ведь всё вокруг было чудом! Настоящим-пренастоящим, правда, каждый предмет жил своей жизнью, сами писали перья, портреты перешёптывались между собой, а птица-феникс, виденная им лишь в книгах, ела лимонные дольки, пристально поглядывая на гостей круглыми чёрными глазами. Голова кругом!
Моргане, кажется, не было так хорошо, зато она внимательно слушала колдунью и даже что-то отвечала.
- ...Мерлин! Мерлин, будь добр, посмотри сюда!
- Так вы утверждаете, что вашим домом является Камелот, а вы, по вашим словам, те самые легендарные Мерлин и Моргана, которых мы, - женщина нервным жестом обвела всё вокруг, - похитили?
- Вам следовало бы нас вернуть, мы ничего не скажем, если вы нас вернёте. Ну подумайте, разве вам нужна война, здесь же дети!
- Никому не нужна война, юная леди.
Женщина устало потёрла переносицу. Дверь бесшумно распахнулась, впустив мужчину - темноволосого и угрюмого, куда больше похоже на страшного колдуна из сказок.
- Ох, Северус, хорошо, что вы зашли, мне нужны ваши способности к легилименции.
- Боюсь, сейчас не время... Плохие новости, Минерва, - его лицо стало ещё более угрюмым, о, кто бы мог подумать, что это возможно? - пропали два ученика. Ваших ученика.
- Кто? - женщина вся подалась вперёд. Мерлину вдруг на секунду показалось, что он видит её
страх, что этот страх осязаем, и занимает всё больше места в кабинете, уже вовсе не таком огромном, как казалось поначалу.
- Мне жаль.
- Кто, Северус?!
- Мистер Поттер и мисс Грейнджер.
- Но разве... Если подобное... - она всё не могла договорить, казалось, здесь просто не хватает воздуха для целой фразы. - Разве вы не должны были знать о подобном заранее?
- Следите за тем, что и где вы говорите, Минерва, - прошипел мужчина, кивая в их с Морганой сторону. А потом очень тихо и немного виновато прибавил: - Я ничего не знал.
Их временно препроводили в угловую комнату - с окном в пол стены, достаточно скудной меблировкой и большим камином. Тот самый мрачный дядька сказал, что займётся ими завтра и зачаровал двери. Это прозвучало достаточно угнетающе, если честно, Моргана даже поплакала немного - а потом уснула в кресле, подобрав под себя ноги.
Мерлин не то чтобы много понял в сложившейся ситуации, но один вывод напрашивался сам собой - домой они вернуться не скоро.
Глава 5Они никак не могли начать разговор и сидели, напряжённо сутулясь, каждый в своём углу. Мерлин старательно избегал её взгляда, если совсем честно. Он ведь был виноват, всё время и дальнейшее молчание только усугубляло положение.
Что если он сказал бы ей и они вместе следили бы за зеркалами? Удалось бы предотвратить тогда эту комнату, эту потерянность, почти обречённость? Что если бы он сказал? Сложили бы они эту мозаику вместе? Она же так умна - и ей же так нужна была помощь? И сейчас нужна. Что если бы сказал? Казнили бы его, на главной площади, как положено?
Что если он скажет и им вдруг удастся попасть домой? Что тогда?
Моргана резко поднялась из кресла и начала мерить комнату быстрыми шагами, её платье едва слышно шуршало - этот шорох заставлял горло мага сжиматься и он не мог проронить ни слова, как бы ни хотел. Как бы ни боялся.
- Послушай, - ничего, ничего, так правильно и так будет честно. Может не лучше, но честно точно. - Послушай, сейчас я тебе кое-что скажу и ты...
Дверь распахнулась так неожиданно, что девушка, отшатываясь, наступила на край платья и рухнула в подоспевшее к ней кресло. Магией Мерлина подоспевшее, конечно. Только она смотрела не на него, но на вчерашнего мрачного типа с застывшим лицом. Тип же не отводил глаз от Мерлина, и было в этом что-то нехорошее, до крайности. Он стремительно двинулся к юноше в своей аспидно-чёрной, красиво развивающейся мантии, и дверь бесшумно захлопнулась за его спиной.
"Какая патетика", - думал Мерлин, - "какая грёбанная игра на публику, боже, и ты так живёшь же, да? Производим впечатление на женщин и детей путём нагнетания образа? Прятаться никогда не приходилось ведь, уж я-то вижу, знать, что если глаза случайно блеснут или там ветерок рядом покажется подозрительным - и тебя, и семью твою никто жалеть не будет. Великий маг, да? Чертовски смелый и чертовски страшный?"
- А не от кого прятаться, мальчик, уже многие века.
И тогда Мерлин почувствовал их - пальцы в своей голове. Они перебирали содержимое его воспоминаний как побрякушки в шкатулке у девчонки. Что-то отбрасывали, что-то удерживали. Юноша был так зол, что не заметил чуткой осторожности этих пальцев и, не раздумывая, ударил в ответ.
Он провалился в чужое сознание, дрогнув под напором воспоминаний, и он не был осторожен - от того, что не умел. Эта была не та жизнь, которую хотелось наблюдать, которую можно было бы наблюдать без стыда за собственное бесчестное подглядывание. Он был благодарен, когда его вытащили обратно и даже не держал злобы. Ведь, что смешно, в его жизни оказалось гораздо меньше вещей, которые стоило бы скрывать.
- Это до поры до времени.
- Не надо так. Если смотрите, то хоть не подавайте вида.
- Хорошо, ты прав. Не буду.
Что-то неправильное было в том, как мягко говорил с ним этот человек. Такое ведь совсем не в его привычке, теперь Мерлин знал.
- Ну, ты же станешь великим.
- Вы обещали!
У них определённо было много общего с драконом. И не только эта фраза. Правда вряд ли бы два таких ворчуна смогли друг друга выносить.
- Я думаю, вам и мне станет легче, если мы сможем поговорить наедине, - и мужчина кивнул в сторону выхода.
- Подождите, вы не можете!
- Прошу вас, леди, не бойтесь, вам тоже всё объяснят. И не причинят вреда. Клянусь.
- А слово колдуна много значит?
- Для колдуна - определённо.
Они вышли в высокий пустой коридор, и маг закрыл за ними дверь. Рукой.
* * *
Король не велел беспокоить, но рыцарь с мягкими глазами передал их просьбу и получил недовольное согласие. Им можно было остаться в замке, если королевский лекарь сочтёт их знания достаточными. Ведь времена тёмные и любые руки могут быть на счету.
Впрочем, их не забыли обыскать и тщательно осмотреть содержимое сумок. Гарри мысленно не уставал восхвалять Гермиону и её осторожность - ведь не далее как нынешним утром она перелопатила все их вещи и строго выносила вердикт каждой, не вызывающей доверия в этом мире. Собственно - и вещей-то было всего ничего, но тот же учебник зельеварения был превращён в хлипкое пергаментное нечто с безобидным описанием травок. Гарри даже проштудировал его мельком, чтоб знать, что говорить - если спросят.
Всё тот же рыцарь, представившийся сэром Леоном, вызвался сопроводить их до места и спрашивал с вежливым интересом, устали ли они с дороги и как им город. При этом он всё глядел на Гермиону своим печальным и нежным взглядом - да как он вообще воевал, этот рыцарь, когда у него такие глаза? Разве смог бы он убить? Но это ведь другое время, точно, как она могла забыть, что здешние порядки далеки от известных ей. Тонкости морали и гуманизма сформируются много позже, а пока есть лишь добро и зло, они достаточно просты, с ними можно держать оборону.
Она вспомнила принца со странным щемящим чувством - никогда бы ей не пришло в голову усомниться в том, что он может отнять чужую жизнь. Никогда бы ей не пришло в голову его винить. Мальчишеская бравада, и гордость, и неумение признавать вину - в Артуре всё это казалось правильным, естественным.
Ему бы шла даже жестокость.
Эта мысль ошеломила её и заставила опустить взгляд - стыдно идти рядом с рыцарем, вовсе не обязанным быть таким учтивым, уж она-то знала о том, сколь неравны они были по законам здешнего общества. Сэр Леон проявлял к ним великодушие, но она не могла ответить ему тем же, она даже этот его долгий взгляд перенести не могла - из-за неловкости, из-за того, что, попадись им на пути принц, её бы бросило в краску. Да от одних мыслей начинают гореть щёки, а это же просто сон был, господи, просто сон. И настоящий, живой рыцарь вполне приятной наружности пытающийся завладеть её вниманием - столь почтительно, столь осторожно - едва не заставил девушку расплакаться.
Только сейчас, через отупляющий шок первых дней, Гермиона почувствовала, как же невыносимо она хочет домой.
Сэр Леон распростился с ними у дверей мэтра Гаюса и, едва он скрылся за поворотом, Гарри не преминул шепнуть ей про излишнюю заинтересованность провожатого.
- О, прекрати! Это просто...
- Это симпатия, дорогая. И вряд ли ко мне, он ведь такой брутал.
- Раз уж тебе так угодно - мужчина в самом расцвете лет, долгие походы, никаких женщин - но симпатичные мальчики оруженосцы всегда под рукой.
- Фу, Гермиона, не позволяй мне думать такие вещи!
- Ну давай же, иди! - она подтолкнула его в спину, ужасно счастливая от того, что он был здесь, с ней, её замечательный - лучший - друг, делавший даже самые страшные моменты не такими страшными уже одним своим присутствием.
Они немного потолклись перед дверью (Гарри признался, что чувствует себе "как перед кабинетом директора"), несколько раз оправили одежду и, наконец, постучали.
Седой старец был достаточно почтенный, но вид имел хитрый - и вот что странно, вид этот он приобрёл взглянув на Гарри, нет, скорей - внимательно к нему присмотревшись. До этого на лице его была написана горечь. Тяжесть потери. Что-то в этом духе, точно.
- Что вас привело ко мне? Кто-то болен? Ох, подойдите ближе, юноша, боюсь, что не расслышал вас.
- Я сказал нет, сэр. Наш батюшка скончался, он тоже был лекарем - и мы решили податься в столицу в поисках лучшей доли, мы слышали, что у вас есть ученик, но времена тёмные, лекарь всегда пригодится.
- Ты прав, мой мальчик, тяжёлые времена. Но разве вы не слышали последних новостей? Мой ученик и королевская воспитанница пропали! Ужасное горе, ужасное.
- Великий Мер... Боже, я хотел сказать Боже, как же мы пропустили эту новость?
Старик не ответил, он весь обратился к человеку, казалось, разом заполнившему комнату одним своим присутствием. Гермиона почему-то даже не сразу узнала его - от неожиданности? Он был в пыли, с потемневшими от пота волосами, в изорванном плаще. Он принёс с собой запах крови и усталости - если усталость имела запах, то он должен был быть таким.
- Тебе нужна помощь, Артур? - не обращая внимания на вопрос принц смотрел в лицо девушки, ужасно внимательно. - Артур?
- Кто это?
- У-ученики, дети лекаря, хотели... Артур, тебе сейчас же требуется перевязка!
- Значит, она этим и займётся, - он схватил Гермиону за запястье и выволок в коридор, вслед им доносилось что-то вроде "хотя бы возьми бинт!".
Она отчего-то не верила в происходящее - всё было будто продолжение сна, слишком, слишком реального на деле.
Он втолкнул её в небольшую комнатку, без окон – и, когда за ними захлопнулась дубовая дверь, с силой сжал её горло:
- А теперь, ведьма, ты скажешь, куда дела моих близких, - она уже почти висела в воздухе и не могла выдавить ничего кроме "я-а-а... Я-а-а...". - Трижды подумай, прежде чем соврать, я ведь сразу раскусил твой морок, сразу раскусил, ну же, ну!
Он немного ослабил хватку и она выкашляла:
- Не знаю... правда... - тогда он приподнял её за плечи и ударил о стену, от удара головой у неё потемнело в глазах. Когда она снова смогла видеть, его лицо было в нескольких дюймах перед нею.
- Не смей. Мне. Врать.
- Я всё скажу, всё, что знаю, только не надо больше, пожалуйста, пожалуйста, не надо.
Он тотчас отпустил её, отшатнувшись к другой стене. Опустил недоверчивый взгляд на свои руки. Вздрогнул. Закрыл ими лицо.
Она заметила кровь у себя на платье и испугалась, что это её горло кровоточит - так оно горело. Но нет. Это с его кольчуги.
Перевязка действительно была нужна.
Глава 6- Ты мне снилась, - говорил он в сомкнутые руки, - последние пару месяцев, всё чаще и чаще.
- Мммм... - она боялась заговорить и не услышать своего голоса, боялась, что Гарри оказался в опасности, боялась (теперь, вдруг), что дома уже знают о её "отсутствии". Артура она всё никак не могла начать бояться - из-за шока? - но теперь, кажется, так и не начнёт.
- Заставь меня поверить в то, что ты не ведьма.
- А если заставлю? - голос был совершенно чудовищный. Принц весь сжался, когда услышал.
- Не знаю, боже... - он издал странный звук между смешком и всхлипом. Она посмотрела на стены в красно-золотой геральдике. Всё-таки хорошие цвета, привычные. Можно представить, что сидишь в гостиной, за заданием, когда все уже спят.
- Да успокойся, ведьма я, ведьма, - её охватило удивительное равнодушие проигравшего. - У тебя вся кольчуга в крови, вот и платье мне измазал. Хочешь, бинты наколдую?
- Зачем ты пришла?! - он вскинулся, невероятно обозлённый и невероятно живой. - Я же тебя убить мог, дура. Или хуже, к отцу отволочь, а это... Это... Ты когда-нибудь видела пыточную камеру? Действующую? - он так кричал, что девушка неосознанно щурилась, как защищаясь. Ужасно унизительно выходило.
- А что, теперь не увижу? - дура, конечно дура, кто за язык-то тянул? Проблема в том, что она не могла достать палочку - из-за боязни обыска и прочего Гермиона очень неудобно (и очень крепко) примотала её к ноге выше колена. В маленькой комнате, не дающей особого места для манёвра, наедине с вооружённым человеком, настроенным достаточно недоброжелательно... Особых шансов выпутаться не предвиделось, разве что принц решит упасть в обморок, когда она поднимет подол.
Ни с убийством, ни с обмороком он не спешил, но надёжно закрывал собой дверь.
- Что мне с тобой делать, ведьма?
О, если бы она знала! Скоро ему надоест играть в гляделки - и что тогда? Если бы он был Гудвин, она бы попросила отправить её домой, но он был совсем не Гудвин - никакого добродушия и зелёных очков.
Артур уселся, прислонился к двери, откинул голову и сказал:
- А теперь рассказывай - всё, с самого начала.
***
Шум они услышали ещё с лестницы, потому и свернули. Голосили картины – ученики дрались молча. Никаких криков, никаких ругательств, характерных для столкновений подростков. Их было человек десять, может, меньше. Было не до расчётов. Снейп вытащил палочку и, прошипев заклинание, отбросил рыжего мальчишку вглубь коридора. Затем рывком поднял с пола его жертву и резко задвинул себе за спину. Это был хрупкий мальчик с очень светлыми ресницами, он смотрел на Мерлина и не видел его – такая им владела паника. Отчего он не кричал? Впрочем, неосознанно следуя мировой гармонии, Снейп орал за десятерых:
- Какого Мерлина здесь происходит?! – как раз Мерлина, честно говоря, не радовало подобное использование его имени. Он вспомнил отчего-то, как матушка говорила: «Господь - не соседская коза, не поминай без повода». От внезапной нескромности сравнения Мерлин покрылся краской, тоже, нашёл с кем равняться! И тут же приметил палочку, направленную на профессора, сбоку, где тот и не видел.
Скорей всего, мальчик бы так и не решился е использовать, скорей всего, даже если бы и решился, Снейп успел бы отбить заклинание, да и заклинание всё равно не могло быть достаточно опасным, но рассуждать о том, что могло бы быть, а что нет – дело гиблое. Потому что у Мерлина работал инстинкт. Правду сказать, не будь у Мерлина этого инстинкта, не было б и короля у Камелота, но беспомощно мотыляющегося под потолком мальчика это не успокаивало. Нарушив Всеобщий Молчаливый Сговор, он выронил палочку и заорал. Кто-то забегал и начал пытаться достать летуна заклинаниями, кто-то рванул к Снейпу, зажимая окровавленный нос, и бормоча наспех придуманные оправдания, но тревога ушла.
- Молодой человек, - шепнул Снейп Мерлину, - будьте добры, верните мистера Томаса в устойчивое положение.
Мерлин так и сделал.
***
Гарри не успел рвануться за Гермионой, он вообще ничего не успел – даже достать палочку. Они ведь думали об этом, когда шли сюда, «но не в первый же день», сказали они друг другу. Не в первый.
В тюрьме было сыро, он сразу расчихался, видимо, сказались ночи в лесу. Ему никто не сказал, в чём его обвиняют, но догадаться было несложно. Тюремщик не реагировал на его крики, на расспросы о «сестре» не отвечал. Шло время. Гарри охрип и перестал звать. Хотелось спать, но очень мешали холод и сильный кашель.
Он впал в состояние вязкой дремоты, когда скрипнула дверь, и кто-то к нему вошёл. Гарри вскинулся, но это был всего-то давешний старик, он пришёл с лекарствами, что-то отмерял и капал в побитую кружку. Потом он протянул руку и потрогал лоб Гарри:
- Ты тюремщика больше не пугай, он всё равно не знает, ни почему ты здесь, ни где твоя сестра. А с пленниками ему разговаривать не положено. Это он меня привёл, я, знаешь ли, лечу его матушку. На, выпей, должно помочь, - пока Гарри пил, он, понизив голос, прошептал ему на ухо: - Всё будет хорошо. Мы вытащим тебя отсюда.
И быстро ушёл. Гарри бросился к двери:
- Подождите! – но, наткнувшись на тоскливый взгляд тюремщика, замолчал и отошёл от двери. Глаза его неотрывно следили за удаляющейся спиной мэтра Гаюса. Никак не понять, что же тут творится вообще, в этом чужом, опасном, абсурдном месте. И куда они, чёрт возьми, дели Гермиону? Он ушёл в свой угол, подгрёб к себе солому. В груди было тепло от принятого отвара.
Когда Гарри в следующий раз поднял глаза, тюремщик как раз пропихивал между прутьями одеяло.
***
Моргана стояла под прицелом палочки и не знала, смеяться ей или плакать.
Десятью минутами раньше она вышла из осточертевшей комнаты – колдун, что увёл Мерлина, забыл её запереть. Моргана честно выждала, прислушиваясь, прежде чем рвануть из комнаты, но подумать надо ли ей это вообще не удосужилась. Не то, чтоб ей было страшно и уж очень хотелось домой, просто…
Ну вот кто бы смог чинно сидеть за дверью, когда там, снаружи, возможно решается его судьба?
Она кралась по коридору, приподнимая двумя руками мешающий подол - оборвать бы его, да как-то неприлично. Стены здесь были достаточно голые, всего с парой пейзажей и несколькими старыми гобеленами, комнат она тоже не приметила, только пару ответвлений в сторону, но те коридоры казались ещё более пустыми и она не свернула. И очень испугалась, когда на следующем повороте, в нише, увидела рыцаря в полном обмундировании и с задвинутым забралом. Вскрикнула, отскочила назад и… успокоилась. Это были всего лишь доспехи, конечно, кто выберет такую неудобную позицию для охраны – да ещё и на самого охранника обрядит в такое количество стали, он же двигаться так не сможет, не то что кого-то ловить. А вот меч, вложенный в латные рукавицы, может и сгодится на что, не зря же она столько лет занималась военным делом едва ли не наравне с Артуром – уж с оружием за себя постоять сможет.
Ей почти удалось вышатать клинок, когда за спиной раздалось сначала:
- А для чего ты трясёшь доспехи?
А потом:
- Луна, да это же та, из зала! Эй, ты! Быстро к стене – и руки на виду, ну, живо!
Меч уже был у Морганы, да и стоять спиной к опасности не стоило. Она медленно повернулась. Перед ней стояли две девочки, совсем ещё юные – одна светленькая, с удивлённым лицом и рассеянным взглядом, вторая повыше, очень рыжая и очень воинственная, с угрожающе воздетой палочкой и выдвинутым подбородком.
- Брось на пол, - крикнула она и ещё больше выдвинула руку с палочкой. – Ты меня слышала!
Моргана уже знала, что они так колдуют, но всё равно выглядело нелепо, да и кто такая вообще эта девчонка, чтоб королевская воспитанница по первому же её слову бросала оружие? Девочка же продолжала наступать, голос её срывался:
- Что, хорошо под крылом Сама-знаешь -кого? Сколько уже на твоей совести, а? Сколько? И где, чёрт вас всех дери, Гарри?!
В пылу гнева она подошла достаточно близко – и Моргана не заставила себя ждать. Меч просвистел у лица девочки, перерубил палочку у самой руки и лишил её обладательницу рыжего локона. Обломок глухо стукнул о камень и подкатился к ногам Морганы. Девочка застыла, широко открыв глаза и едва слышно повторяя:
- Моя палочка, как же это? Палочка. Что же теперь… Как же?
Моргана же, почувствовав себя достаточно уверенно, направилась ко второй девочке, Луне. Та, впрочем, не обратила на это внимания – взгляд её был прикован к окну. Моргана тоже украдкой взглянула туда. Окно как окно – и расположено достаточно далеко, ничего кроме куска неба отсюда и не видно. А небо-то чёрное, всё в сполохах. Что ж, они дети, для детей нормально боятся грозы – она тоже боялась ребёнком.
- Десять минут назад было солнце, - говорит Луна, склонив голову. – Это плохо отразится на мозгошмыгах, их сезонная миграция проходит как раз через этот регион.
