О каучуковых мячиках и новых знакомствахВеликобритания, Лондон
Апрель 2003 года
В жизни каждого чистокровного волшебника есть три постоянных величины – отец, наследник и супруга, которая может этого наследника подарить. Для чистокровного волшебника по имени Рональд Уизли постоянных величин было десять: двое родителей, пятеро братьев, сестра, зять (он же лучший друг и партнёр по работе) и жена. Порядок перечисления значения не имел. Наличие ещё дюжины знакомых, за которых он отдал бы жизнь, также не имело значения. Тот факт, что один из братьев погиб, не рассматривался. Для Рональда Уизли шутник Фред был жив, здоров и остёр на язык – всегда.
Каждый чистокровный волшебник женится с одобрения родителей (реже – по настоянию, но ведь родители хотят только добра!) и до появления наследника старается не изменять жене. В этом Рональд Уизли был совершенно обычным чистокровным волшебником. Он женился на радость родителям и был с женой предельно честен. Происшествия на работе не в счёт: зачем расстраивать любимую женщину? Авада прошла мимо, шрамы от сектумсемпры уже залечили, все синяки свели, а она только расстроится…
Рональд Уизли был счастливым человеком и жил припеваючи – насколько это возможно для аврора из Оперативного отдела – вплоть до апреля 2003 года.
Утро было серым и дождливым, но с кухни поднимался запах чего-то нового, ковры согревали ступни… Рон расчесал ещё мокрые волосы, застегнул рубашку и спустился вниз.
— В моде металлическая посуда или как?
Посреди кухонного стола стояла маггловская форма для выпечки, а в ней – нечто бело-оранжевое. Именно оно и благоухало на всю квартиру. Супруга буркнула что-то неразборчивое и стала накладывать ему порцию. Рон сел, положил в рот кусочек и…
‑ Миона, это чудо! – он удивлённо посмотрел на жену, которая закусила губу и, казалось, сейчас заплачет. Услышав оценку мужа, она с облегчением выдохнула.
‑ Не поверишь. Я увидела у Ханны книгу. Вообще-то она по хозяйственной магии, но там была ссылка на сборник рецептов, а потом… В общем, это тыквенная запеканка. И я рада, что тебе нравится.
Она улыбнулась и начала есть.
‑ Миона, хватит нервничать насчёт кухни. Ты научилась хорошо готовить, да и я женился на тебе не для того, чтобы ты всё время...
‑ Сова.
‑ Я сова?
‑ Нет же, Рон! – Гермиона Уизли (урождённая Грейнджер) распахнула окно и впустила встрёпанную рыжую сову. Сова запрыгнула на подоконник, враждебно покосилась на женщину, сбросила письмо и выпорхнула в окно. Через пару секунд о ней напоминал только большой влажный конверт на полу. Гермиона взяла с края стола палочку, привычно повела ею над конвертом и нахмурилась.
‑ Что-то не так? ‑ Рону потребовалась ровно секунда. Невербальное Liberato для окна, стойка спиной к стене, палочка наготове, плечом заслонить жену от письма… Это сначала. И только потом спросить.
‑ А что не так? Какие чары?
В такие моменты Гермионе Уизли хочется быть магглой и не знать, что на свете есть волшебство – такое красивое снаружи и такое жестокое на деле. Ей хочется жить вместе с родителями где-нибудь в Австралии и не помнить Британию с её дождями, безумных магов с их недостижимыми целями и незнакомых сов, которые стучаться в окно и приносят письма, запечатанные не столько сургучом, сколько десятком заклинаний. Но она только пожимает плечами и ровным голосом произносит:
‑ Зачаровано оно на совесть, но мы оба и не с таким справлялись. Кстати, оно тебе, дорогой мой оперативник.
В такие моменты Рональду Уизли хочется аппарировать в Америку или в Россию и вытрясти из их правительств хоть один хроноворот – там они наверняка остались. Тогда он подарит жене её великолепные кудри, подпалённые Адским пламенем в Финальной битве (через месяц стало ясно, что волосы больше расти не будут); тогда он сотрёт с её кожи письмена от Долохова, Амбридж и Лейстрендж; тогда он получит тестя и тёщу – и пусть они его хоть возненавидят, ‑ зато никогда кудрявая худенькая женщина на пороге домика в Австралии не произнесёт роковые слова «могу я вам помочь, молодые люди?». Тогда его Миона будет полностью счастлива. Но он только кивает, окутывает письмо защитными чарами и левитирует на подоконник. На вопросительный взгляд жены он кивает на накрытый стол.
‑ Сначала завтрак. Ни одно письмо не стоит смерти от голода.
Гермиона слегка усмехается, но завтрак проходит в полном молчании.
Гермиона Уизли – сильнейшая ведьма своего поколения и сотрудник Министерства магии, но её муж – молодой аврор, и загадочное письмо адресовано именно ему, поэтому она взмахом палочки отправляет посуду в мойку и садится на стул. Наблюдать. Рон сосредоточенно бормочет одно заклинание за другим. Гермиона закрывает глаза и считает: восемь, семь, шесть, пять, четыре…
‑ Эээ… Миона, боюсь, тут я один не справлюсь, ‑ лицо Рона принимает по-детски обиженное выражение. – Какие-то хитрые чары, не разобрать. Посмотришь?
Две головы – русая и рыжая ‑ склоняются над конвертом. Гермиона выписывает над ним причудливые символы палочкой.
‑ Рон, пожалуйста, подними конверт в воздух, только…
‑ Только палочкой. Я знаю, Герм.
‑ Прости. Тут сетка из чар, три заклинания одновременно. Я давно не связывала, но это не очень сложно. На счёт три опустишь конверт обратно на стол. Договорились? Начали!
Рон левитирует конверт перед собой и украдкой посматривает на жену. Мерлин, как ему хочется, чтобы у неё снова горели глаза! Он герой войны, он обеспечен, нежен, честен, знаменит… Он одевает её по последней моде, дарит ей драгоценности на День Рожденья; два раза в год они ездят путешествовать, но что толку? Мантии пылятся в шкафу, дорогие безделушки складываются в шкатулку и достаются раз-два в год. Гермиона похожа на Спящую красавицу – грустная, бледная, но всеми любимая. Рональд Уизли много бы дал, чтобы однажды услышать от супруги отчаянное Avis, снова увидеть этих яростных птичек! Только пусть её глаза…
‑ … два! Три!
Рон повернул голову и резко опустил палочку. Видимо, недостаточно резко. Впоследствии он проклинал себя последними словами за все пришедшие некстати мысли, за все навязчивые воспоминания.
Оглушительно затрещал пергамент, порванный конверт загорелся и упал на пол. Внутри было не письмо. Как выяснилось позже – взрывающееся каучуковые мячики. Обычная забава для подростков, но в Британии такие не продавались. Они высыпались из конверта и запрыгали по кухне. Один из них угодил в Гермиону, и она исчезла.
Рональд Уизли – герой войны и успешный аврор из Оперативного отдела – стоял посреди кухни и слушал, как в мойке звенят вилки и ножи. За окном лил дождь, на полу догорал конверт, а он всё смотрел туда, где секунду назад стояла его жена и не верил своим глазам.
* * *
Гермиона моргнула, чтобы смахнуть наваждение. Наваждение не исчезло. Вместо собственной кухни она стояла в небольшой комнатке – незнакомой и совершенно маггловской. Пальцы поудобнее обхватили палочку. Гермиона стала медленно поворачиваться по кругу, пытаясь увидеть врага. Враг отсутствовал.
‑ HomenumRevelio!
Тишина. А если ещё раз?
‑ HomenumRevelio! ProtegoTotalum!
Какая-то мысль вертелась в голове, но поймать её не удавалось. Комната была самой обычной. Судя по всему, гостиная, просто маленького размера. Светлая мебель, невнятно-серебристые обои, изящный тюль на окнах, телевизор, электрический камин, фотографии на каминной полке… Всё в тон. И ни намёка на дверь. Гермиона прикрыла глаза.
‑ Да чтоб Вам всю жизнь мантикор кормить. Bombarda!
Стены даже не дрогнули, только палочка немного нагрелась.
Гермиона чувствовала, что внутри всё закипает. Она – героиня войны – сидела, как мышь в мышеловке и не могла ничего сделать. Лёгкое сканирующее заклинание. Прицелиться.
‑ Bombardamaxima! Diffindo! Confringo!
Стена, в которую целилась Гермиона, завибрировала и исчезла. Гермиона почувствовала себя полной дурой, просто первокурсницей на уроке у профессора МакГонагалл. Она даже не сообразила, что стена была иллюзией, сложной иллюзией, какой Гермиона не видела… с войны. Сложная магия, высшая магия. И человек, творивший её, теперь стоял перед Гермионой, у самой дальней стены такого же светлого помещения, как только что исчезнувшая иллюзия. Ещё пару секунд манеры миссис Уизли боролись с инстинктом самозащиты – не в пользу первых. Она подняла палочку, сощурила глаза и замерла.
‑ Я не собираюсь на вас нападать, миссис Уизли, ‑ голос явно принадлежал женщине.
‑ Да что Вы? То есть вы просто так прислали мне портключ и заперли в комнате с иллюзией вместо стены? Ах, да! Портключ был отправлен моему мужу! Я вам не помешала своим появлением? Не сбила планы?
‑ Портал достиг цели. Последние чары были заговорены на вас. Ваш супруг увидел просто связку неизвестно чего, верно? И вы стали ему помогать, так я понимаю?
Гермиона молчала. Врать не хотелось, признавать правду – ещё больше. Женщина, наконец, подошла ближе. Она была коренастой блондинкой с высоким лбом и бледными обветренными губами.
‑ Простите, миссис Уизли. Садитесь, пожалуйста. Не бойтесь, я Вас не трону. Хотите клятву?
При слове «клятва» Гермиона поёжилась и замотала головой. Села. Кресло оказалось неожиданно удобным. Собеседница села напротив.
‑ Чай? Кофе? Воды? Нет? Зря вы так. Травить я вас тоже не буду. Миссис Уизли, я не хотела вас пугать, но другого способа встретиться не нашлось.
‑ Почему? ‑ вскинулась Гермиона. ‑ Я веду приём в Министерстве. По вторникам.
‑ Вы были заняты, уходили на встречу, на заседание или вас просто не было на работе. Но беда ещё и в другом. Вы знаете, сколько человек выстаивают в очереди к вам на приём?
‑ Знаю! Сотни! И половине из них нужен автограф, колдография, сплетня, статья! Мой секретарь не успевает фильтровать эту очередь!
‑ А второй половине?
‑ Что? – Гермиона моргнула и опустила палочку. – Я… не совсем поняла вас.
‑ Итак, половина посетителей хотят на вас нажиться?
‑ Совершенно верно, ‑ Гермиона поджала губы. – Вот вам что надо, например?
‑ Обо мне чуть позже, если позволите. Вторая половина пресловутой очереди хочет предложить вам новую идею, пожаловаться на то, что принятые с вашей руки проекты не исполняются, попросить о помощи. Вы обладаете властью, миссис Уизли, но не пользуетесь ею.
‑ Зачем мне власть? Зачем? Пусть лучше… ‑ Гермиона осеклась и резко встала. – Верните меня назад. Мой муж переживает. Вы не имели права вмешиваться в мою личную жизнь.
‑ Простите ещё раз, миссис Уизли, ‑ женщина встала. ‑ Но позвольте порекомендовать Вам бальзам Энигмы.
Гермиона в упор смотрела на собеседницу.
‑ Зачем он мне?
‑ Вы слишком часто накладываете обычные косметические чары на правую руку, миссис Уизли. Они уже не спасают вас. А через пару лет перестанут действовать вообще. Бальзам же излечивает любые шрамы за три-четыре нанесения. Его можно заказать через американский или французский каталог косметических зелий. Кстати, если понравится, можете порекомендовать своему зятю. Уильяму, я имею в виду. В Гринготтс приходит разная публика, так что не всё ему с гоблинами работать.
Гермиона хотела ответить. Хотела заткнуть рот этой неопрятной женщине и сказать ей, чтобы она не лезла со своими советами. Чтобы не совала свой нос в чужие тайны. Но как будто язык отнялся. Она просто стояла и слушала. И сжимала кулаки.
‑ Полистайте список тех, кто приходил к вам в прошлом месяце. Есть шрамы, не подвластные зельям. Хотя, возможно, чьи-то отметины вы можете свести безо всякой магии. Именно вы, понимаете?
Женщина склонила голову и впилась в собеседницу взглядом.
Гермиона напряглась. Жест был знакомым. Слишком знакомым. Она поёжилась. Ей было просто физически некомфортно в обществе этой странной женщины.
‑ Вы сняли антиаппарационный купол? Я свободна?
‑ Купол снят. Но насчёт свободы… ‑ женщина замялась и посмотрела в сторону. – Видите ли, я не умею околдовывать разум и обманывать чувства.
Гермиона вздрогнула.
‑ Я не знаю, как разлить по бутылкам известность, — спокойно продолжала женщина. — Но я уверена, что свобода не имеет ничего общего с антиаппарационным куполом, миссис Уизли.
Обветренные губы исказила усмешка. Женщина достала палочку и, похоже, готова была аппарировать.
‑ Стойте! Как вас зовут?
‑ Елена. Пусть моё имя будет вам намёком. До встречи, миссис Уизли.
И она аппарировала.
Гермиона почти минуту стояла в опустевшей комнате и только потом последовала её примеру. Дом встретил её пустотой. Рона не было, значит, он уже стал поднимать на уши знакомых. И аврорат.
Чёрт.
Гермиона отправила Патронуса Рону и вызвала свою секретаршу. Бойкая пуффендуйка, год назад окончившая Хогвартс, ещё не знала, какое путешествие совершила начальница.
«И не узнает», ‑ подумала Гермиона.
‑ Лиззи, ты не могла бы дать мне журнал посещений за прошлый месяц? Я не приду сегодня на работу. Будут спрашивать, скажи, что заканчиваю отчёт.
‑ Но вы же его уже…
‑ Да. Но никто, кроме тебя, об это не знает.
Лиззи быстро закивала и протянула журнал.
‑ Удачного дня, миссис Уизли!
‑ Спасибо.
Когда Рон ворвался в дом, Гермиона всё ещё сидела на коленях перед камином. Рядом лежал журнал посещений.
‑ Гермиона, где ты была? Это был портал! Куда, Мордред раздери…
‑ Рон, ‑ Гермиона смотрела на него абсолютно серьёзно. – Это был портал. Там была женщина. Я её видела впервые в жизни, но… Мне кажется, она знает Снейпа. Он жив.
‑ Но он же… мы же сами…
‑ Теперь я уже ни в чём не уверена. Рон, ты сможешь отпроситься на сегодня? Мне понадобится твоя помощь. Это насчёт бумаг, я не знаю, сколько придётся искать, но мне очень надо, правда!
‑ Гермиона, ‑ Рон смотрел на неё так пристально, что ей стало не по себе. – Я помогу тебе с любой работой. И даже найду Снейпа, хочешь?
В тот момент он был готов пообещать ей хоть венгерскую хвосторогу. Она жива, она вернулась и, похоже, нашла себе очередную спасательную миссию. А дальше будет видно.
О старых недругах и чувстве прекрасногоВеликобритания, Лондон
апрель 2003 года
Гермиона рассеянно потёрла виски и хлебнула кофе. Обожглась. Она сама не понимала, как позволила втянуть себя во всё это. Почему она просто не смогла об этом забыть? Чёртова Елена. Она снова разбудила в ней это страшное желание – желание спасать. Как ей это удалось? Неужели за все эти годы комплекс спасителя так и не исчез? Что двигает ею теперь? Вина перед Снейпом? Вина перед Фредом? Перед Ремусом, Тонкс, Грозным глазом? Перед всеми, кто похоронен за Хогвартсом на этом импровизированном кладбище? Но какого соплохвоста всё это надо Елене? Кто она? Гермиона не знала о ней ничего, за исключением одного факта: эта ведьма знакома со Снейпом. И вряд ли она у него училась. Она просто излучала ту же энергетику, что и зельевар. И это ни на шаг не приближало Гермиону к разгадке.
Два дня они с Роном листали журнал посетителей, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Как и следовало ожидать, ни одной Елены в списке не оказалось. Гермиона даже попросила у Гарри Омут Памяти, чтобы со стороны посмотреть на свой разговор с Еленой. Не помогло. Гарри и Рон последовали её примеру. Тоже не помогло.
В довершение всего, ей пришло письмо – на сей раз обычное, закрытое простейшими чарами, – от этой безумной женщины. В письме было три слова: «Не там ищете». Гермиона сожгла письмо, накормила Рона завтраком и отправила на работу, а сама снова погрузилась в Омут. На сей раз она скрупулезно переписала разговор на лист пергамента и попыталась найти в нём подсказку. Бесполезно: ни одна фраза, ни одна оговорка не послужила ей маячком.
Вернувшийся с дежурства Рон скептически посмотрел на помрачневшую жену и остался недоволен осмотром.
‑ Миона, ты всё равно сейчас ничего не придумаешь. Отвлекись, почитай что-нибудь… ну, для лёгкого чтения, ‑ усмехнулся он.
Гермиона подумала… и согласилась. Книга по Древнейшей Истории (подарок Невилла на двадцатилетие) принесла успокоение – или почти принесла. Потому что имя «Елена» было и здесь. Елена. Елена! Елена Когтевран, дочь Кандиды. Почему она сразу не подумала? Гермиона проклинала себя последними словами. А они перебрали всех знакомых, перечитали все имена посетителей. Понятно, что они ничего не нашли: сами они не знали и трети всех, кто был указан в журнале. Правда, толк был и в этом: Гермиона написала три рабочих выговора, два прошения и удовлетворила полтора десятка просьб, как минимум. И, чуть было не выругавшись, всё же подписала две колдографии.
Итак, допустим, это связано с Еленой Когтевран. Но в «Истории Хогвартса» о ней почти ничего нет – только упоминание вскользь. В остальных изданиях – и того меньше. У кого спросить? У самой Елены? И как это будет выглядеть? «Здравствуйте, Елена. А вы не подскажете, нет ли в вашей тёмной биографии ещё каких-нибудь странных фактов, кроме кражи диадемы? Может, вы похищали незнакомых людей?» Тьфу.
У кого спросить? И что? Гермиона побарабанила пальцами по столу, отметила про себя, что тыльная сторона ладони стала выглядеть намного лучше. Бальзам Энигмы творил чудеса, какая-то польза от Елены была… Стоп. А что там с бальзамом Энигмы? «Его можно заказать через американский или французский каталог косметических зелий». Ну, допустим. Правда, ещё можно через греческий, но будет дольше идти. Это Гермиона уже выяснила (заказ из Франции пришёл через несколько часов). Итак, эта загадочная дама либо зельевар, либо следит за собой. Судя по её внешности, первое. Хотя… По словам Лиззи, никаких грубоватых блондинок в приёмной заместителя главы Отдела магического правопорядка не появлялось. Значит, оборотное зелье, а под ним – кто угодно, хоть морщерогий кизляк, хоть Драко Малфой. Очаровательно. Гермиона откинулась в кресле и потёрла виски. На каминной полке, среди множества колдографий, стояла одна, сделанная в Министерстве. Она и Драко сидели на собрании заместителей в самом конце длинного стола. Оба были чем-то недовольны и постоянно хмурились. Фотография была забавная. Абсолютно одинаковое выражение лица у двух старых неприятелей. Бывает же... Гермиона нахмурилась. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль. Очень медленно, боясь спугнуть догадку, Гермиона бросила в камин щепотку летучего пороха и проговорила:
‑ Малфой-мэнор!
Несколько минут тишину нарушало только ровное потрескивание зелёного пламени, а потом в камине появилась голова Драко. Он оглядел растрёпанную Гермиону и вздохнул.
‑ Грейнджер. Я сделал всё, как ты хотела. Кентавры счастливы. Что ещё случилось?
‑ Я уже не Грейнджер. И я не по работе.
Брови Малфоя медленно поползли наверх.
‑ Тогда что?
‑ Астория дома?
‑ Дома. Что-то срочное?
‑ Да. Пусть она со мной свяжется, как только сможет.
Мгновенье Малфой колебался, а потом кивнул.
‑ Хорошо. Подожди минуту.
Гермиона слышала, как он кричит домового эльфа, слышала тихие шаги новой леди Малфой. Наконец, в камине появилось бледное личико в обрамлении белокурых локонов.
‑ Гермиона, дорогая! Я рада тебя видеть. Как поживаешь?
«Дорогая Гермиона» невольно восхитилась. Час ночи! Коллега мужа – кстати, грязнокровка – тревожит их семейство по личному вопросу, а Астория ведёт себя, как на светском рауте. Прелесть, а не женщина. И вот Гермиона приподнимает подбородок, тепло улыбается и изо всех сил изображает раскаяние.
‑ Астория, мне так жаль, что приходится беспокоить тебя и Драко… Но, боюсь, никто, кроме вас, не сможет мне помочь. Ты не знакома с зельем «Энигма»?
В голосе Астории сразу появляются деловые нотки.
‑ Конечно, знакома. Косметическое зелье, бальзам. Производят, в основном, в Греции, но я предпочитаю заказывать у…
Дальше следует пространное рассуждение о свойствах этого конкретного бальзама и косметических зелий вообще. Гермиона внимательно слушает, но никакой новой информации не поступает. Дамы вежливо прощаются и Гермиона уже готова разорвать связь, когда в камине появляется голова Драко.
‑ Эй, Грейнджер, ведь тебе явно не бальзам от морщин нужен?
Гермиона с тоской смотрит на его лицо – такое молодое, но уже испещрённое морщинками и мелкими шрамами – и кивает.
‑ Тогда слушай. Наш Избранный пользуется зельем Илоны, ты знала?
‑ Знала, но не расспрашивала, что это.
‑ Это венгерская разработка. Лекарство от шрамов. От любых, кроме… Ну, в общем, от того шрама Поттера уже ничто не спасёт.
Гермиона снова кивнула. Забавно, Драко Малфой называет Гарри Поттера «нашим Избранным».
‑ Так вот, Грейнджер, в основе бальзама Энигмы лежит зелье Илоны. Это составы, работающие только в связке с чарами, понимаешь? Это магия, Грейнджер.
Гермиона чувствовала, как начинает царапать горло. В глазах защипало. Магия. Драко Малфой, аристократ и чистокровный волшебник, несмотря на свой пост в Министерстве, был лишён главного – возможности быть полноценным волшебником. Вся мера его презрения к магглорождённым и полукровкам после войны бумерангом вернулась к нему самому. Именно это было в его вечно нахмуренном лбе. Именно об этом он думал каждую свободную минуту. Гермиона всегда догадывалась, но не знала наверняка. И вот он – Малфой! – произнёс это. Магия.
‑ Грейнджер, ты меня слышишь?
Она кивнула, в который раз за вечер.
‑ Неразговорчивая ты нынче, ‑ усмехнулся он. – Хочешь узнать, что такое бальзам Энигмы, начни с зелья Илоны. Правда, я мало о нём слышал. Так, общие сведения. Ну, и сплетни, легенды…
‑ Что за легенды?
‑ Его разработали венгры, хотели научиться возвращать себе красоту. У них явно есть чувство прекрасного.. Венгерская хвосторога не в счёт.
Гермиона ухмыльнулась.
‑ Это не их вина, Малфой.
‑ Разумеется. Суть: зелье Илоны назвали в честь Елены Прекрасной. Мол, будешь такой же красивой, будешь… Эй, Грейнджер! Грейнджер!
Лицо в камине исчезло. Малфой пару минут сидел у огня, зная, что Гермиона вернётся. Так и произошло. В камине появилось её донельзя бледное лицо.
‑ И что это было?
‑ Прости, нечаянно опрокинула кофе. Драко, слушай, ты даже не представляешь, как ты мне помог. Я совершенно серьёзно.
‑ Да ладно, Грейнджер, ‑ Драко говорил беспечно, но сам чувствовал, что дело нечисто.
Это же Грейнджер. Она не теряла самообладание со времён войны. С тех же пор она не суетилась и никого ни о чём не просила. Что случилось сегодня? Она назвала его Драко. Драко. С ума сойти! Меж тем, безумие по ту сторону камина явно продолжалось. Грейнджер сыпала словами, как когда-то на уроках Трансфигурации.
‑ Я сегодня же выясню, что там с зельем. И спасибо за кентавров! А теперь доброй ночи. Привет Астории.
Она сказала "спасибо за кентавров"?!.
Грейнджер помахала рукой и исчезла. Малфой сидел у камина и чувствовал себя полным идиотом.
Об удивительных волшебницах и пользе дипломатииВеликобритания, Лондон
апрель 2003 года
Гермиона Уизли – молодая волшебница с боевым прошлым и блестящим будущим, хотя приобрести такой комплект и остаться в живых до неё мало кому удавалось.
Гермиона Уизли в свои двадцать три года занимает видный пост в Министерстве, будучи при этом магглорождённой, хотя ещё несколько лет назад такого сочетания не было в принципе.
Гермиона Уизли считается лучшей подругой Героя Магического мира, а также лучшей подругой его жены, что для девяноста девяти семей из ста кажется несовпадением с реальностью.
Гермиона Уизли пережила две смерти Волдеморта и одно его возрождение, гражданскую войну и травлю магглорождённых, смерть Дамблдора и его развенчание; её не убил ни василиск, ни Беллатриса Лейстрендж; она укротила Рональда Билиуса Уизли и вышла за него замуж. Гермионе не покорились только домовые эльфы, но она не сдаётся, и у эльфов нет шансов. Словом, Гермиона Уизли – необыкновенная волшебница. Именно поэтому, несмотря на всё своё здравомыслие, она умудряется попадать в самые необыкновенные ситуации.
Сразу после разговора с Малфоем Гермиона кладёт перед собой Журнал посещений. Маленькое поисковое заклятие (её личное изобретение) – и Журнал раскрывается на середине списка, потом ещё через две страницы, потом ещё… Гермиона еле успевает следить за перемещениями. Последняя заполненная страница. На ней синим мерцает имя – Илона Нарбе.
‑ Я могу пробить её по базе в аврорате. Думаю, твой отдел нам не помощник.
Рон говорит негромко, чтобы не напугать, но в оглушающей ночной тишине коттеджа его голос звучит, как выстрел. Гермиона, всё ещё сжимая палочку, пытается перекатиться на бок, как бывало во времена войны, но прошло слишком много времени без практики. Затёкшие ноги подводят: она неуклюже заваливается куда-то в сторону, чуть не на каминную решётку, и слышит тонкий хруст дерева. Рон подхватывает её слишком поздно.
В эту ночь необыкновенная волшебница пьёт лошадиную дозу снотворного, а Рон баюкает её в своих объятиях, как ребёнка, и чувствует себя убийственно виноватым. Он готов отдать всё и даже больше, готов заложить душу и возродить Волдеморта, если потребуется, лишь бы его жена ожила.
Рональд Уизли – верный друг и любящий муж, хороший человек и отличный аврор, но не Бог. Поэтому утром бледная и сосредоточенная Гермиона Уизли аппарирует на Косую Аллею, навещает Олливандера и выходит на работу после трёх дней отсутствия. В приёмной её ждут верная Лиззи и рыжеволосая волшебница в чёрной мантии.
‑ Миссис Уизли, доброе утро! – жизнерадостность пуффендуйки, как всегда, безгранична. ‑ К вам посетитель, мисс Нарбе.
Посетительница встаёт и вежливо улыбается. Сердце Гермионы замирает. Не будь она уверена, что Лили Поттер погибла двадцать с лишним лет назад, она бы точно сказала, кто перед ней. Но история не знает сослагательного наклонения, поэтому Гермиона только кивает в ответ и предлагает посетительнице пройти в кабинет.
И вот Гермиона сидит напротив женщины, которая три дня назад вторглась в её жизнь и разбередила старые раны. Обе молчат – недолго, но мучительно. И Гермиона на выдерживает.
‑ Здравствуйте, Илона-как-вас-там. Вы, кстати, Илона или Елена? У вас чудесные волосы. Такие рыжие, что прямо-таки белокурые! Вы прекрасно выглядите. Это Оборотное так действует или спите хорошо? Вот я по вашей милости три ночи не сплю. И сломала волшебную палочку. И мой муж тоже не спит и почти не ест, а у него сутками дежурства. И вчера я уже обратилась к Малфоям, потому что…
Гермиона резко остановилась и закашлялась. В её лёгких было явно недостаточно воздуха для разговора на повышенных тонах. Мисс Нарбе сидела прямо, смотрела ей в глаза и не демонстрировала никаких признаков раскаяния.
‑ Мисс Нарбе, если вам нечего мне сообщить, можете уходить.
‑ Миссис Уизли, честное слово… ‑ начала Илона.
Гермиона вздрогнула – сегодня Илона разговаривала пронзительным фальцетом.
‑ Прошу прощения, ‑ голос стал тише. Кажется, Илоне был неприятен собственный тембр. – Я постараюсь говорить не слишком громко. Меня раздражает этот голос, но выбора не было.
‑ А почему вы изменили внешность? - –вскользь поинтересовалась Гермиона. - Прежняя была менее броская.
‑ Вот именно, неброская. И три дня весь Аврорат искал «неприметную сероглазую блондинку маленького роста». Ваши друзья знают, как спугнуть преступника. Но всё это осложняет жизнь обычному человеку.
‑ Обычному?
‑ Я имею в виду не преступнику. Кстати, поздравляю с догадкой насчёт бальзама. Ваша смекалка делает вам честь. Не делайте такое лицо, миссис Уизли, я не говорю комплиментов, так что это факт. На чём я остановилась?
‑ На честном слове.
‑ Верно. Так вот, миссис Уизли, я даю вам честное слово, что ни словом, ни делом не пытаюсь и не попытаюсь вас оскорбить или обидеть. Я шла сюда и точно знала, с чего начну разговор, а потом вы пришли, и я поняла, что всё будет по-другому.
‑ Почему?
‑ Потому что я шла к воину, а увидела женщину. И немножко ребёнка.
‑ Ребёнка? – вскинулась Гермиона. – Будто вы старше меня! Кстати, я даже не знаю, кто вы и сколько вам лет!
‑ Моё настоящее имя – Арина, я на два года старше вас, но дело не в этом. Когда мне было семнадцать, я виделась с родителями каждую неделю. Они не уезжали в Австралию с изменённой памятью.
Гермиона впилась взглядом в эту ненастоящую Илону. Какого гоблина эта женщина тормошит её. Рука уже потянулась к палочке, когда собеседница внезапно произнесла.
‑ Вы ведь хотите их вернуть?
Гермиона, стараясь сохранить невозмутимость, произнесла.
‑ Вас это не касается.
Посетительница поправила причёску и вздохнула.
‑ Жаль. Что ж, тогда не буду отнимать у вас время.
Она встала и пошла к двери. Уже на пороге, не оборачиваясь, она произнесла:
‑ Если ваша любовь к родителям всё же окажется сильнее вашей гордыни, миссис Уизли, можете мне написать. Memoriate vera меня ни разу не подводило.
‑ Стойте.
Гермиона готова была откусить себе язык, но было поздно. Волшебница обернулась и слегка приподняла брови.
Гермиона сглотнула и тихо проговорила:
‑ Оно не поможет. Я пробовала.
Она умолчала о том, сколько раз она перечитывала каждую строку об этом заклинании, сколько раз пыталась понять, как оно применяется. Источники молчали. Флитвик разводил руками. Больше обратиться было не к кому. Автор заклинания жил где-то в Восточной Европе, но даже Виктор, будучи учеником Каркарова, не знал наверняка.
Видимо, Арина-Илона приняла реакцию за недоверие. Она вынула палочку, что-то пробормотала и нарисовала в воздухе замысловатую петлю. С конца палочки потянулась тонкая лиловая нить. Гермиона как зачарованная следила за её мерцанием, а когда свет заклинания погас, просто сказала:
‑ Я слушаю вас, мисс Нарбе. Каковы ваши условия?
Собеседница усмехнулась и убрала палочку. Подошла ближе, почти вплотную к Гермионе.
‑ Вы быстро схватываете, миссис Уизли.
‑ Можно Гермиона.
‑ Договорились. Называйте меня Арина. Это моё настоящее имя.
‑ Так что вам нужно?
‑ Вы, Гермиона. Вы и ваше боевое прошлое.
‑ Моя слава не имеет…
‑ Я сказала, боевое прошлое, а не слава. Это разные вещи.
Женщина приподняла рукав мантии и продемонстрировала совершенно маггловские и совершенно не женские часы.
‑ Видите кнопочку сбоку?
‑ И?
‑ Нажмите.
‑ И?
‑ Нажмите. Она вас не укусит.
Гермиона вздохнула. Скажи ей Арина, что для спасения родителей надо прыгнуть с Эйфелевой башни, она бы пошла прыгать. Наверное.
Гермиона нажала на кнопку, а в следующее мгновение падала куда-то в пропасть.
«Идиотка», ‑ успела подумать она, а в следующую секунду падение прекратилось. Они были всё в том же кабинете, всё в тех же позах. Арина улыбнулась и кивнула на часы, висящие на стене. Те показывали половину десятого утра. Гермиона точно помнила, что, когда она вошла утром в кабинет вместе с Ариной, было десять. Значит… Что, Мерлин и Моргана, это значит?!
Несколько секунд Гермиона молча смотрела на часы, будто боясь, что ей почудилось, а потом перевела полный тоски взгляд на Арину.
‑ Где вы его взяли? Где вы взяли хроноворот? И почему он… такой?
‑ Это долгая история. Честно. Но я нашла его, и это главное. Теперь у нас есть время поговорить, не отнимая ни минуты у вашего рабочего дня. Я предлагаю вам небольшое путешествие, Гермиона. В одиночку мне его не совершить.
‑ Вы имеете в виду, путешествие во времени? – глаза Гермионы сузились. Рон в такие моменты начинал идти на попятный, независимо от темы разговора. ‑ Вы с ума сошли?
‑ Немного. Мне очень надо спасти одного человека.
На секунду Гермионе захотелось взять эту ведьму за шиворот и выставить вон.
‑ Одного человека? А вот мне, Арина, несколько десятков! Но вы ведь не поймёте!
Женщина тяжело опустилась на стул. В зелёных глазах промелькнуло какое-то странное выражение, но Гермиона не успела понять, какое.
‑ Гермиона, я всё понимаю, поверьте. Но этот человек… он всю сознательную жизнь страдал; он всё время кого-то защищал, перед кем-то оправдывался. Он сделал ошибку в семнадцать лет, а исправлял её до конца жизни! Он, чёрт подери, потратил всю жизнь на защиту неблагодарного ребёнка…
‑ … моего лучшего друга, ‑ мрачно вставила Гермиона, не поднимая взгляд от стола.
Она уже знала, к чему всё идёт, и поняла, что от неё ждут; что от неё потребуют.
– Кстати, он стал приличным человеком, этот мой друг, ‑ язвительно добавила она.
Повисла долгая пауза. Гермиона много бы дала, чтобы увидеть лицо этой женщины, но она не могла найти в себе сил поднять голову.
‑ Извините, ‑ наконец произнесла Арина. – Просто Северус этого не увидел.
Она помолчала, а потом внезапно добавила:
‑ Хотя я много дала бы, чтобы он смог увидеть приличного Поттера.
Гермиона подняла голову и увидела, что женщина слегка улыбается.
‑ Арина, вы ммм… вы любили его?
‑ Не так, как вы думаете, Гермиона, не в этом смысле.
Гермиона слегка покраснела.
‑ Его любили многие, ‑ задумчиво продолжала Арина. – В широком смысле этого слова. Просто он ни для кого не был единственным.
Они ещё помолчали.
‑ Так вы поможете мне?
Гермиона вздохнула.
– А у меня есть выбор?
‑ Выбор есть всегда. Можно дать Непреложный Обет, а можно просто договориться, как цивилизованные люди.
‑ Я вам помогу. Не понимаю, почему я вам верю, но помогу. Только как вы собираетесь всё это провернуть?
‑ Поверьте, человек, сумевший обмануть Наземникуса Флетчера, на многое способен.
‑ Обманувший?..
‑ А как, по-вашему, у моего прадеда оказалось фамильное зеркало Блеков?
На памяти Гермионы было только одно зеркало Блеков – то, что висело у Аберфорта.
… у моего прадеда оказалось фамильное зеркало Блеков. У моего прадеда.
Это невозможно. Чувствуя себя полной идиоткой, Гермиона посмотрела на Арину в упор и твёрдо проговорила.
‑ Я не верю, что вы являетесь родственницей Блеков.
Арина усмехнулась.
– Правильно делаете. В моей семье уже два поколения не было магов, одни магглы. Блеки такое не переживут. А вот с моим прадедом вы знакомы. Он хозяин «Кабаньей головы». Это для него я выманила зеркало у Наземникуса.
Гермиона молчала. Тикали часы. Арина разглаживала несуществующие складки на мантии.
Нет. Она не поверит, пока не увидит её лицо. Пока не услышит голос. Этого не может быть.
Его любили многие – в широком смысле этого слова.
Мерлин, как это по-дамблдорски звучит!
Арина извлекла из кармана мантии пузырёк и протянула Гермионе.
‑ Узнаёте это зелье?
Гермиона взяла маленькую колбу с прозрачной жидкостью. Понюхала. Со смешком кивнула. В принципе, нюхать было необязательно. Она ещё в шестнадцать лет научилась безошибочно определять это зелье. Ошибка во времена Инспекционной дружины стоила дорого.
Арина взяла у Гермионы колбу и совершенно спокойно выпила зелье. Гермиона онемела.
‑ Зачем?!.
‑ Да у вас на лбу написано, что вы обо мне думаете! Я не смогу показать своё лицо. Но вы должны мне доверять. Задавайте все ваши вопросы. А потом мы договоримся о следующей встрече. Оборотное скоро перестанет действовать.
‑ О, Мерлин!
‑ Он тут не при чём. Не теряйте времени, хроноворот не ждёт.
Гермиона выдохнула и задала первый вопрос.
Это было самое безумное утро за последние пять лет.
О маленьких детях и старых ранахВеликобритания, Лондон
апрель 2003 года
Гермиона сидела в парке на окраине города и вот уже полчаса подряд ругала себя последними словами. Предыдущие полчаса она потратила, размышляя, как дошла до жизни такой. В пруду неподалёку плавали утки, а малышня кидала им хлеб. На соседнюю скамейку присела молодая женщина с дочкой. Девочке было лет пять, и сидеть на месте она не могла. Как только мать отпустила руку, вихрь каштановых кудрей понёсся к толпе сверстников.
Гермиона отвернулась. Мысленно сосчитала до десяти. Легче не стало.
Ведь с самого начала идея показалась ей безумной.
Хроноворот. В прошлое. Ладно на час, ладно на день – так надо ведь на пять лет! И куда – во второе мая! А ведь Гермиона до сих пор не ходит на приёмы по случаю очередной годовщины победы. Кто эти волшебники, рассылающие глянцевые карточки с приглашениями? Как они смеют писать это слово – победа ‑ разноцветными чернилами? Где они были в тот проклятый всеми богами день?
Каждый год второго мая её муж под вечер уходит из дому. Она не спрашивает, куда. Она знает. Через полчаса после его ухода она одевается и аппарирует в небольшой дом на окраине Годриковой Впадины. Там, в гостях у Джиневры Поттер, уже пять лет подряд собирается одна и та же компания. В дом входят Луна Саламандер, Ханна Лонгботтом, Падма Томас, Парвати Макмиллан, Лаванда Финниган, Сьюзен Бут и четверо женщин, несущих фамилию Уизли, как знамя, – Флёр, Анджелина, Одри и она сама, Гермиона. Ханна и Анджелина приносят запас Антипохмельного зелья, остальные готовят еду и покупают Огневиски.
Десять благополучных, красивых и обеспеченных женщин бок о бок сидят за круглым столиком и поглощают алкоголь, не чувствуя вкуса. Они мало говорят, много плачут и много вспоминают. Они сидят до полуночи, пока часы в гостиной не сообщат о наступлении третьего мая. Тогда наступает черёд уборки и Антипохмельного зелья. Они прощаются, будто не надеясь встретиться снова, и расходятся по домам. У них мало времени. Надо вернуться домой, привести себя в порядок и успеть задремать в кресле у камина. Потому что так надо. Потому что ровно в час ночи домой возвращаются их мужья – трезвые и строгие. И у их семей впереди – целая жизнь, а позади – второе мая, ещё одна годовщина победы.
Каждый год в этот день аристократы и чиновники танцуют и пьют шампанское на приёме в Министерстве – за то, что всё закончилось.
Каждый год в этот день десять очень молодых семей напиваются – за то, что выжили, и плачут – о тех, кому это не удалось.
И вот теперь – хроноворот. Погружение в Ад. Гермиона ни секунды не сомневалась в том, что Ад ей гарантирован. Когда-то давно профессор МакГонагалл объясняла ей, почему нельзя вмешиваться в естественный ход событий. Когда-то давно Дамблдор (теперь уже не директор и даже не профессор – Гермиона растеряла всё уважение к нему) произносил высокопарные речи о том, как важно дозволить всему идти своим чередом. Мерлин, своим чередом! И чем всё это обернулось? Сколько жизней пришлось отдать, чтобы всё шло своим чередом? Сколько лет вся так называемая «светлая сторона» жила с вопросом «кто будет следующим»?
Пять с лишним лет, а если прибавить год скитаний, то шесть с лишним, Гермиона вставала и ложилась, мысленно прося прощения у всех, кого не смогла спасти; прощения за то, что она жива, а они ‑ нет. Большинство её знакомых испытывали нечто схожее, но со временем их боль притупилась, а её – нет. Гермиона никогда себе в этом не признавалась, но она мечтала о хроновороте. Мечтала тайно, страстно и отчаянно. Только хроноворот мог вернуть всех, для кого третье мая того проклятого года уже не настало, а главное, хроноворот мог вернуть её родителей. Гермиона не раз прокручивала в голове план действий. Теперь она знала, где найти крестражи и как их уничтожить. Она знала, что можно и что нельзя делать.
Через полтора года после победы мисс Грейнджер (тогда ещё не Уизли) решила отправиться на поиски хроноворота. Для начала – в Америку. Одна беда: Гермиона решила посоветоваться с друзьями. Точнее, с другом, подругой и будущим мужем.
Рон сказал: «Потери надо принимать. Но потерять тебя я не могу».
Гарри сказал: «Это безумие. История может пойти по-другому».
Джинни сказала: «Я вызову аврорат, если ты посмеешь туда сунуться».
Так Гермиона осталась в своём времени – разбитая и несчастная.
А потом появилась Арина. Мерлинова борода, правнучка Аберфорта! Никто даже не знал, что у него есть дети, не то что внуки. В какой-то момент Гермионе стало интересно, как она выглядит на самом деле. Сколько она не силилась представить женскую версию младшего Дамблдора, в голову не приходило ничего, кроме портрета Арианы – бледной голубоглазой девушки с волосами мышиного цвета.
Вот только натура Арины, видимо, не имела ничего общего с сестрой Дамблдора («или с тем образом, который существует для магического сообщества», ‑ подумала Гермиона). Безупречные манеры и железные нервы – эти два качества Гермиона отметила сразу. Насчёт остального она была не уверена. Упорство – безусловно. Уверенность в себе – само собой, хотя… Когда Арина говорила о Снейпе, у неё значительно поубавилось хладнокровия. Она даже выпила Сыворотку правды. Она так говорила о риске, о любви, о семье, о магии... Гермиона знала, что нельзя попадаться на такие уловки, но попалась. Потому что была гриффиндоркой. «Безмозглой гриффиндоркой», — сказал бы покойный профессор зельеварения. И был бы совершенно прав.
Теперь Гермиона Уизли была по уши в гиппогрифовом дерьме.
Непреложный обет. Нелегальный хроноворот. Нелегальная палочка (в том, что палочка будет нелегальной, Гермиона не сомневалась). Этого вполне достаточно для Азкабана. И никакое боевое прошлое не спасёт.
Дело осталось за малым: собрать воспоминания знакомых о войне. А потом сделать так, чтобы они обо всём забыли и не задавали лишних вопросов. Наложить Obliviateна людей, которых она знает с детства. Именно это троллево заклинание. Арина считала, что надо «подстраховаться на все случаи жизни». Легко сказать!
Гермионе захотелось заплакать, но она только закусила губу и промокнула глаза рукавом мантии.
… недавняя разработка, за неё я отвечаю головой…
… эту палочку ваше Министерство не отследит…
… клянусь вернуть память Монике и Венделлу Уилкинс, живущим в Австралии…
… клянусь никому не сообщать о своих намерениях до, а также после их воплощения…
Никому. Даже Рону. О, Мерлин.
Гермиона медленно поднялась со скамейки и на негнущихся ногах пошла к выходу из сквера. Аппарировать она сегодня не сможет. Зато неподалёку есть трактир, подключённый к каминной сети. Славно.
В сторону девочки с кудрями Гермиона больше не смотрела.
Детский смех стихал за спиной. Слова Арины Дамблдор звучали в ушах, как набат.
О преданных друзьях и спонтанных решенияхВеликобритания, Годрикова Впадина
апрель 2003 года
‑ Гермиона, наконец-то!
Гарри крепко обнял подругу и слегка отстранился, пристально изучая её лицо.
Что-то было не так. Во-первых, Гермиона редко срывалась посреди рабочей недели, чтобы просто навестить кого-то. «Даже если это её лучший друг», ‑ с горечью подумал Гарри. Во-вторых, он чувствовал, что подруга волнуется, но не знал, в чём дело.
По мелочи она пришла бы к Джинни. На работе у неё есть Сьюзен или Малфой. Неужели что-то с Роном? Возможно.
Пока Гарри рассуждал, Гермиона села в своё любимое кресло и с места в карьер начала.
‑ Гарри, у меня к тебе просьба.
‑ Я слушаю, ‑ осторожно откликнулся он.
Гермиона редко начинала с просьбы. С вопроса, совета, выговора, шутки – пожалуйста. Но такое начало настораживало.
‑ Ты не одолжишь мне мантию-невидимку? Скажем, на пару дней.
Лицо Гарри потемнело. Точно, дело в Роне.
‑ Гермиона, зачем? Если тебе нужна помощь…
‑ Нет.
Гарри удивлённо смотрел на подругу, которую знал с одиннадцати лет. Такой неудовлетворённой он видел её только однажды: когда Рон начал встречаться с Лавандой на шестом курсе. Что произошло теперь?
Ответ напрашивался сам собой.
Рон. Лаванда. Ревность. Неужели опять?..
‑ Герм, мантия – не вопрос. Но зачем она тебе?
Гермиона смотрела на него взглядом побитой собаки. Гарри стало нехорошо. Такой взгляд он видел дважды – у Сириуса, запертого на Площади Гриммо, и у Малфоя на вершине Астрономической башни.
Беспомощность. Затравленность. Гермиона, что – следит?.. Следит за Роном?
Нет. Невозможно.
‑ Гарри, помнишь, как ты добивался оправдания Снейпа, как требовал для него Орден Мерлина? – вдруг спросила подруга.
Гарри озадаченно кивнул. Разговор принимал странный оборот.
‑ Тебе никто не верил, пришлось даже показать кое-что из воспоминаний профессора, помнишь?
‑ Помню, Герм, но, чёрт возьми, причём тут это?
‑ При том, Гарри, что потом, когда все дружно убедились в невиновности Снейпа, когда Скитер написала свою соплохвостову книгу, ты всё спрашивал, почему же никто не мог поверить тебе просто так? Ну, Гарри! Помнишь? Вспомни, какой ты ходил обиженный за себя, за профессора и за весь свет!
Поттер насупился.
‑ Я просто прошу тебя, ‑ уже мягче продолжала Гермиона. – Поверь и ты мне просто так. Не спрашивай меня ни о чём. Я действительно не могу ответить.
«Как бы мне ни хотелось», ‑ добавила она про себя.
Гарри побарабанил пальцами по столу. Он ни разу в жизни не сомневался в Гермионе; она была другом, который не предаст, не продаст и не покинет.
Но Гарри Джеймс Поттер был аврором, а кроме того, мальчиком-которого-вечно-пытались-убить; и у него было чутьё, которое редко подводило. Подруга казалось слишком эмоциональной. Это было подозрительно.
‑ Герм, у вас с Роном всё хорошо? – неуверенно начал он.
‑ Да… А что? – удивилась Гермиона.
‑ Ну, он тебе что, изменяет? – пробормотал Гарри, отводя глаза, и тут же по расширившимся глазам подруги понял, что не попал в цель.
‑ Что?!. – Гермиона поперхнулась воздухом. ‑ Гарри, да ты сдурел! Как ты мог подумать такое? Ты… Ты просто… Да у меня слов нет!
Она вскочила, лицо её раскраснелось.
‑ Да с чего ты взял? Мерлин!
‑ Герм, прости, я…
Продолжить ему не дали.
Гермиона развернулась и бросилась к выходу. Она на несколько секунд опередила Поттера, который споткнулся о подставку для зонтов, перевезённую с Гриммо. Воздух неприятно обжёг горящие щёки, но ей было плевать.
Поттер что-то кричал, но всё это уже не имело значения.
Он усомнился. В ней. В Роне. Годриковы подштанники, дожили!
Она аппарировала – наобум, по наитию, не задавая координаты… – и приземлилась в Королевском лесу Дин.
Когда это произошло? Когда рухнула их нерушимая дружба, в какой день, в какой момент?
Ведь она любит Рона. Любит больше всех, так, что сердце разрывается, но когда она говорила ему об этом в последний раз? Неужели всё, чего он достоин, это вечное «завтрак готов», «я в Министерстве допоздна» и мимолётный поцелуй перед работой? Они женаты всего ничего, но от их странной полудетской любви уже ничего не осталось.
Гарри. Милый Гарри – такой заботливый, такой добрый, смешной и любящий. Когда он научился подозревать своих близких?
И она сама. Иссохшая, без кровинки в лице, без тепла в душе. Рон – её надежда, её награда – вечно остаётся на периферии из-за каких-то проблем и планов. Гарри – когда-то лучший друг – теперь видится с ней пару раз в месяц, и то исключительно стараниями Джинни, которая не теряет надежды вернуть Гермиону к прежней жизни.
Когда всё это началось? Когда?
Гермиона прислонилась к ближайшему дереву и заплакала.
Ветер играл бледно-зелёными листочками, трепал полы мантии и, казалось, пытался утешить это обиженное, напуганное создание, случайно попавшее в мир своего детства.
Гермиона не знала, сколько простояла так. Когда она вернулась домой, Рона уже не было – видимо, он ушёл на дежурство. «На очередное дежурство», ‑ тоскливо подумала девушка.
На столе в гостиной лежала мантия-невидимка с запиской. Неровным, но до боли знакомым почерком было выведено «прости».
Гермиона вздохнула. Что ж, быть может, время пришло?
Она набросала несколько строк на листе пергамента, потом передумала, и начатое письмо вместе с запиской Гарри отправилось в камин.
Вместо этого Гермиона сняла трубку обычного маггловского телефона, который они с Роном установили на радость мистеру Уизли-старшему и набрала номер. Долго ждать не пришлось. Мягкий голос на другом конце провода спросил, с кем имеет дело, и Гермиона вздохнула.
‑ Это Гермиона Уизли.
‑ Назовите ваш пароль, пожалуйста.
‑ Феликс Фелицис.
‑ С чем пожаловали?
‑ Я готова. А вы?
‑ Я всегда готова, ‑ голос стал более взволнованным. ‑ Вы сейчас одна дома?
‑ Да… А что?
‑ Разрешите зайти к вам на чашечку чая?
Гермиона с укором посмотрела на телефонный аппарат и продиктовала координаты.
Через четверть часа к дому четы Уизли аппарирует рыжеволосая волшебница и Гермиона открывает ей дверь.
Ни одна из женщин не замечает, что за ними пристально наблюдают две пары любопытных глаз.
* * *
Великобритания, Лондон
Апрель 2003 года
Арина изучала сумку Гермионы так, как педант учёный рассматривает работу особо одарённого ученика.
‑ А что внутри? – спросила она наконец, не отрывая глаз от бисерного мешочка.
Гермиона пожала плечами.
‑ Пока ничего. Я решила дождаться вас.
Арина кивнула и выставила на стол несколько флаконов.
‑ Это зелья. Бодроперцовое, Кровевосстанавливающее, Костерост, Желчь броненосца, Рябиновый отвар, Экстракт бадьяна, Противоядие от обычных ядов, Противоядие от магических ядов… Полагаю, вам они знакомы.
Дождавшись кивка от Гермионы, Арина продолжила.
‑ Забирайте их. Уберите в сумку.
‑ А вы?
‑ Неужели вы думаете, что это всё? – насмешливо спросила Арина. – Поверьте, у меня есть точно такой же комплект. Далее. Палочка, которую я вам присылала, работает?
Гермиона пожала плечами и вынула из-за пазухи ивовую волшебную палочку, которой она за последние дни наложила около десятка Obliviate.
‑ Палочка как палочка. Немного мягковата для меня, но в целом удобно. Почти как та, что я недавно купила у Олливандера.
Арина потёрла переносицу и внимательно оглядела свою напарницу.
‑ Гермиона, вы хорошо поели сегодня?
‑ Я не голодна.
‑ Придётся поесть.
С этими словами Арина вытащила откуда-то из кармана пластиковый пакет, а из него – ароматный, ещё тёплый хлеб, пол головки сыра, творог, банку апельсинового джема, какую-то мясную нарезку, что-то ещё…
Гермиона молча следила за её действиями до тех пор, пока Арина не направилась в кухню.
‑ Что вы хотите? – крикнула ей в спину растерянная хозяйка.
‑ У нас будет долгая ночь, ‑ раздался с кухни голос женщины. Зашумела вода, звякнули тарелки, что-то зашуршало. – Так что нам надо поесть. Прошу к столу!
Гермиона подчинилась.
‑ И что теперь? – спросила она через полчаса, отправляя тарелки в мойку.
‑ Теперь самое главное. Вы получили необходимые воспоминания?
‑ Да, но… Я подумала и решила, что не позволю вам лезть ко мне в голову, ‑ тихо, но твёрдо проговорила Гермиона.
Арина запустила руки в рыжую копну, как будто хотела вырвать солидный клок.
‑ Вы уверены? Не получится так, что мы что-то прозеваем?
‑ Не прозеваем, ‑ пообещала Гермиона. — Я многое узнала, пока мы не виделись.
‑ Договорились. Кстати, ‑ хитро улыбнулась Арина. – Я полный ноль в Легилименции, вы не знали?
Гермиона закатила глаза.
‑ Я вас ненавижу, вы не знали?
Арина снова улыбнулась, на этот раз слегка натянуто.
‑ Это хорошо, Гермиона. Очень хорошо.
Гермиона стала составлять зелья в сумку. Вдруг ей пришла мысль.
‑ Слушайте, но ведь Оборотное зелье скоро перестанет действовать. У вас есть ещё?
Арина кивнула, но вслух ничего не сказала. Она сосредоточенно рылась в карманах мантии.
‑ Держите, ‑ с этими словами она протянула Гермионе грязно-серый джинсовый костюм и такого же цвета свитер. – Так мы не будем бросаться в глаза.
Полчаса на обед. Ещё полчаса на сборы. И вот обе стоят в одинаковых маггловских нарядах «под цвет грязи», Арина закалывает волосы наверх, как делала когда-то профессор Макгонагалл, а Гермиона считает минуты.
Скорее. Скорее, пожалуйста.
Наконец, Арина ставит перед ней ещё два зелья. Одно из них можно пить сразу; Гермиона узнаёт его ещё по цвету. Животворящий эликсир, тот самый, который Гарри так отчаянно пытался приготовить на пятом курсе.
Гарри.
Имя неприятно царапнуло, но сейчас надо сконцентрироваться. Не время для мелочей.
Гермиона с любопытством нюхает жидкость во втором флаконе. Пахнет отвратительно: перепрелым мусором и ещё какой-то тухлятиной.
‑ Это что, Охранное зелье?
‑ Оно самое. Повышает выносливость, так что лишним не будет. Я сама ненавижу запах, ‑ призналась Арина и достала аналогичный флакон. – Ну, за успех нашего предприятия!
И залпом выпила своё порцию.
‑ Кстати, ‑ невинно добавила она, когда Гермиона повторила её действия, ‑ такой запах дают яйца докси.
Если бы взглядом можно было убивать, в этот вечер Аберфорт лишился бы правнучки.
‑ Накиньте на меня мантию-невидимку, ‑ посоветовала Арина. ‑ Нельзя, чтобы кто-то увидел нас вдвоём.
Гермиона кивнула.
Вместе с невидимой Ариной она вышла из дому и аппарировала на опушку Запретного леса.
Мерлин, как давно она здесь не была!
Воздух холодил лицо, недалеко ухнула сова, а впереди… Впереди мерцали огни Хогвартса.
Сердце Гермионы заныло.
Хогвартс. Он открыл ей двери в магию; он подарил ей дружбу, подарил любовь, помог завоевать уважение. Из-за него она потеряла родителей и веру в себя. Но именно здесь – из всех мест – она была по-настоящему счастлива. С сумасшедшим Квиреллом, неуправляемым василиском, беглыми преступниками, незаконными анимагами…
Она была счастлива.
Ей захотелось встретиться с Флитвиком, выпить чаю с Макгонагалл, поговорить с портретом Дамблдора, будь он не ладен.
И, пожалуй, даже со Снейпом.
Она вздрогнула и украдкой посмотрела на Арину. Та уже сняла мантию-невидимку и задумчиво смотрела в сторону замка.
‑ Арина, я сделаю всё, что в моих силах, ‑ зачем-то сказала Гермиона.
‑ Спасибо. Надевайте мантию, нам пора. И не отходите от меня, пожалуйста.
Гермиона кивнула и взяла женщину под руку. К её удивлению, руки волшебницы дрожали. Только сейчас Гермиона подумала о том, что Арина тоже волнуется, и спорный вопрос, кто больше.
Наконец, Арина что-то настроила, медленно выдохнула и нажала кнопку.
Где-то совсем рядом снова ухнула сова, но на опушке уже никого не было.
О невербальной магии и непростительных заклятьяхВеликобритания, Шотландия
2 мая 1998 года
Несмотря на все свои эксперименты с хроноворотом, Гермиона никак не могла привыкнуть к мгновенности перемещения. Каждый раз ей казалось, что она проваливается в небытие, но в самый последний момент её кто-то подхватывает. Однако, путешествуя во времени на третьем курсе, Гермиона лично следила за тем, куда и откуда переместиться. В этот раз дату и время выставляла Арина, поэтому Гермиона, очутившись в девяносто восьмом, едва сдержала крик ужаса: они с Ариной очутились среди Ближнего круга Волдеморта. Они практически дышали Пожирателям в спину.
Там, где совсем недавно мерцали вечерние огни Хогвартса, теперь полыхал огонь. Значит, часть Пожирателей уже внутри. Защитный купол замка, похожий на переливающийся мыльный пузырь, уже стал истончаться – Гермионе хватило одного взгляда, чтобы понять это.
Вдруг стоящий неподалёку Пожиратель неловко оступился и ругнулся. Гермиона замерла.
‑ Заткнись, Кэрроу! – зашипел на него громила с грубым, испещрённым шрамами лицом. От маски он, видимо, уже отказался.
«Макнейр», ‑ с отвращением подумала Гермиона.
В это же мгновенье её крепко схватили за плечо, и она почувствовала рывок аппарации.
Приземление оказалось болезненным. Вскочив на ноги и едва дыша от страха, Гермиона диким зверем заозиралась по сторонам. Она стояла почти у стен Хогвартса, на границе защитного купола, а на неё смотрела растерянная Арина.
‑ Что это было? – негодованию Гермионы не было предела. – Я чуть не заорала, когда ты схватила меня за руку!
‑ Я просчиталась! – Арина почти плакала. – Я ведь обо всём подумала, мы должны были попасть сюда, когда Пожиратели двинутся на Хогвартс, а они ещё топчутся вокруг купола! Рука дрогнула. Я просто идиотка!
‑ Согласна, ‑ проворчала Гермиона. – А если бы на нас кто наткнулся?
‑ Наткнулся один, ‑ пробормотала Арина. – Я зацепила его рукавом. Кэрроу, вроде.
Гермионе захотелось выругаться, но вместо этого она пару раз глубоко вздохнула, ловко наложила на обеих Отвлекающие чары, ещё раз посмотрела на купол… ‑ и вдруг поняла, что ей гораздо легче думается, когда истерит кто-то другой. Кто угодно, только не она сама.
‑ Сейчас около часа ночи, я думаю…
‑ Час двадцать, ‑ мрачно откликнулась Арина.
‑ Так. С минуты на минуту купол рухнет. Мы должны как можно быстрее попасть в замок.
‑ Может, сразу аппарируешь нас в Визжащую Хижину?
‑ Нет. Я не знаю, во сколько туда пришёл Волдеморт. Я его даже не видела там, среди Ближнего круга! Вдруг, он уже в Хижине? В тот раз он не увидел нас под мантией-невидимкой, значит, не увидит и сегодня. Но мы же не будем аппарировать в одной мантии на двоих!
‑ А Дезиллюминационные чары?
Гермиона мотнула головой, быстро убирая мантию в сумку.
‑ Почувствует.
‑ Уверена? – засомневалась Арина.
Идти в замок ей не хотелось.
Гермиона колебалась.
‑ Я не знаю точно, что он чувствует, я не Гарри. Просто он же легили… Купол!
Небо озарила огромная вспышка. На несколько секунд все участники битвы замерли.
‑ В замок! – визг Беллатрисы, как нож, разрезал тишину.
И началось настоящее безумие.
Хогвартс заходил ходуном больше прежнего, откуда-то из окна посыпались мандрагоры, земля загудела под весом наступающих великанов, а со стороны Запретного леса надвигалась чёрная, мрачно рокочущая волна. Гермиона знала, что это. Приближалась армия Волдеморта – разномастная, но от этого ещё более страшная.
‑ Предлагаю не дожидаться акромантулов, ‑ бросила она Арине.
И они побежали.
Гермиона уже и не помнила саму битву. Сражение за Хогвартс осталось для неё мутным и крайне болезненным воспоминанием. В память врезались только лица и судьбы. Лица тех, кто принёс эту победу.
И ещё Адское Пламя.
За последнюю неделю Гермиона поговорила с десятком знакомых: с Ханной, Невиллом, Падмой, Луной, Эрни, Чжоу, Дином, Терри… И даже с Джинни. Каждого она просила поделиться с ней воспоминаниями. Ни один из них не отказал. Она говорила, что пишет книгу, что хочет рассказать людям о войне. О настоящей войне. Вряд ли кто-то поверил. Ей было мучительно тяжело врать и ещё тяжелее накладывать после разговора Obliviate.
Отправляясь в прошлое, она была уверена, что теперь более-менее представляет, что и как происходило.
О, да.
Не получится так, что мы что-то прозеваем?
Предчувствие у Арины, что ли? Мерлин знает. Но теперь Гермиона не сомневалась: они точно что-нибудь прозевают.
Внутренний двор замка уже наводнили люди. Пожиратели прибывали.
Ночь уже не казалась ни тёмной, ни тихой. Вспышки заклинаний не прекращались; крошилось давно выбитое стекло, разлетался в щепки камень. Кричащая, стонущая и сыплющая проклятиям людская масса хаотично двигалась по двору, сметая всё на своём пути.
Гермиона лавировала между дерущимися, прокладывая дорогу к воротам замка. Она уже видела их, когда прямо перед ней с громким хлопком возникла высокая фигура в плаще Пожирателя. Гермиона не раздумывала.
‑ Petrificus Totalus!
На помощь неизвестному уже спешил Яксли.
‑ Avada…
Вокруг его головы взметнулось облако кирпично-красной пыли – Арина пришла на помощь. Яксли заорал нечеловеческим голосом и отступил. В эту же секунду его тело окутали скользкие слизистые путы и он рухнул на землю.
Взмахом палочки Гермиона сорвала маску с оглушённого ею Пожирателя, и её лицо исказила ненависть. Перед глазами поплыло. Она уже не понимала, где находится и что происходит.
Руквуд. Убийца Фреда.
‑ Cru…
‑ Нет!
Голос Арины донёсся откуда-то издалека, но этого было достаточно. Гермиона распахнула глаза. Правнучка Аберфорта одну за другой отражала атаки Алекто Кэрроу, но при этом с ужасом смотрела на Гермиону. Короткий взмах – и палочка Алекто оказалась в руке её соперницы. Пожирательница отступила на шаг и скользнула в толпу.
Ни на кого не глядя, Арина молча нарисовала над приходящим в себя Руквудом восьмёрку и потащила Гермиону вперёд. Позади них слышалась ругань Пожирателя, пытающегося разорвать скользкие путы.
До ворот Хогвартса женщины добежали молча и без остановки. Совсем рядом сражались бок о бок Поппи Помфри и Артур Уизли, но Гермиона лишь скользнула по ним взглядом.
Она чуть не применила непростительное. Пусть даже пыточное.
Она хотела применить его. Если бы не крик Арины.
Ярость. Её затопила ярость, боль, отчаяние… Она не могла пройти мимо Руквуда, зная, что через несколько минут он убьёт Фреда Уизли.
В холле Арина толкнула Гермиону в первую попавшуюся нишу за уже подпаленным гобеленом и полезла в карман куртки.
‑ Выпей. Всё.
Гермиона, не задавая вопросов, осушила пузырёк и только по послевкусию опознала Умиротворяющий бальзам.
‑ Руквуд заслуживает не только пыточного.
Арина говорила тихо, не отрывая взгляда от щёлки в гобелене. Правая щека у неё была рассечена, и порез смотрелся дико, чужеродно на таком красивом лице.
‑ Просто не марай руки. Пользуйся тем же, что спасало тебя на войне. Используй заклинания вроде ослепляющего, дезориентирующего, связывающего и прочих.
‑ А что за чары с верёвками?
‑ Полностью окутывают жертву. Не рвутся, не режутся. Через минуту превращаются в герметичный мешок из слизи, ‑ равнодушно сообщила Арина. ‑ Равноценно Аваде. Моё изобретение.
Гермиона поёжилась.
‑ А невербальная магия?
‑ Дурмстранг.
‑ Ясно. Куда теперь? К Гремучей иве?
Арина не успела ответить.
Где-то совсем рядом раздался грохот, с потолка посыпалась штукатурка.
Гермиона схватила Арину в охапку и аппарировала. В следующую секунду ниша обвалилась.
* * *
‑ Где мы?
Арина, нахмурившись, рассматривала помещение, в котором они оказались. Аппарация была настолько поспешной, что Гермиону нельзя было винить в выборе места. Но что им может понадобиться здесь?
Они стояли в абсолютно круглой комнате, которая буквально кричала о своей исключительности. Сводчатый потолок был украшен резьбой и кое-где расписан золотой краской. Круглые вычурные столики, заставленные блестящими безделушками, подходили больше для спальни мещанки, чем для рабочего кабинета, но всё же это был кабинет. На это указывал и простой деревянный стол у дальней стены, и огромный шкаф, заставленный старинными фолиантами, и множество самых разных магических приборов – от маленьких серебряных весов до Проявителя врагов.
Но главным в комнате было другое. Портреты. Их было несколько десятков. Рамы висели почти вплотную, и волшебники негромко переговаривались, заинтересованно поглядывая на нежданных гостей.
Арина посуровела ещё больше. Магические портреты были её головной болью ещё со школы. Она уже повернулась к Гермионе, как вдруг на самом большом холсте, до этого пустующем, появился до боли знакомый человек.
‑ Мисс Грейнджер! Как вы повзрослели. Мы давно не виделись, верно?
Голубые глаза волшебника, как всегда, мягко мерцали, и Арина сделала вид, что рассматривает один из варварских столиков с резными ножками.
Краем глаза она отметила, каким презрительным взглядом Гермиона смерила портрет.
‑ Арина, я, кажется, аппарировала не туда.
Гермиона повернулась на каблуках и в два шага преодолела расстояние до двери. Арина направилась следом и уже на лестнице спросила.
‑ Ты правда попала не туда?
‑ Нет, конечно. Я помню, что директорский кабинет не пострадал, вот и рванула сюда. Только не думала, что явится Дамблдор, ‑ с горечью добавила Гермиона. – В смысле, Альбус Дамблдор.
Арина ничего не ответила. .
Они вышли во внутренний двор и снова утонули в шуме сражения. Мимо прогалопировала парочка трансфигурированных парт – видимо, всё, что осталось от армии Макгонагалл; галереи по обе стороны двора уже рухнули, а посреди двора стоял великан, размахивая дубиной.
Взмах – и дубина просвистела в полуметре от Арининой головы. Испуганная женщина метнулась вперёд, Гермиона – за ней. Прямо им под ноги, вопя от боли, вывалился Пожиратель в подожжённой мантии, но они практически перепрыгнули через него и понеслись дальше, прямо по диагонали через двор.
«Мантия!» ‑ сообразила Гермиона, но сумка была слишком далеко. Арина бежала впереди, разбрасывая заклинания направо и налево, ей наперерез бросилась неизвестно откуда появившаяся Сьюзен Боунс – растрёпанная, но воинственная, и уже направила палочку на незнакомую фигуру, но у Арины хватило ума выставить щит и бежать дальше. Взмыленные и запыхавшиеся, они влетели на подвесной мост, когда крики, наполнявшие двор, перешли в какую-то истерику. Гермиона обернулась и замерла.
Акромантулы.
Серо-бурая лавина, стрекочущая и практически неконтролируемая, заполняла двор, вынуждая и Пожирателей, и защитников замка спасаться бегством. А на спинах акромантулов…
Мерлин и Моргана!
Хагрид.
Как большой кудлатый щенок, он неуклюже барахтался среди пауков и стремительно приближался к мосту.
Гермиона стиснула зубы и понеслась дальше. Она видела, что Арина бежит всё тяжелее и замедляет темп; она понимала, что быстрее пауков им не быть. Вдруг Арина резко остановилась и, поравнявшись с Гермионой, выдохнула ей в лицо.
‑ Беги дальше!
‑ Что…
‑ Беги!!!
Арина направила палочку на приближающихся пауков и с остервенением выкрикнула.
‑ Locomotor Wibbly!
Гермиона застонала в голос. Безобидное заклинание второго, если не первого курса! А она уже приготовилась к мучительной гибели среди питомцев Хагридов. Теперь акромантулы, раскачиваясь из стороны в сторону, застряли на месте, натыкаясь друг на друга и поминутно переворачиваясь на спину, а сам Хагрид безуспешно пытался встать на ноги.
Через несколько минут каша-мала прекратилась, но мост уже был позади.
‑ Гермиона, ‑ тихо позвала Арина. – Сюда.
И потянула её в сторону, за большой белый валун.
Молча протянула ей крошечный пузырёк, больше похожий на пробирку. В темноте цвет зелья было не различить, но Гермиона не могла не верить женщине, удержавшей её от Круциатуса. Даже если эта женщина в родстве с Дамблдорами. В конце концов, Аберфорт – приличный человек.
Гермиона поднесла пузырёк к губам и тут же почувствовала запах. Этот запах она не спутает ни с чем.
Феликс Фелицис.
‑ Пополам.
‑ Что? – не поняла Арина.
‑ Выпьем его пополам.
Арина порылась в кармане и достала ещё одну точно такую же пробирку.
‑ Гермиона, мы не имеем права ошибиться. Пей. За всех, кто сегодня выживет.
Гермиона только покачала головой. Она практически не знала эту женщину, но чутьё подсказывало, что по натуре Арина – человек добрый, хотя откуда берутся её пафос и высокомерие, Гермиона не понимала.
Арина избавилась от пустых пузырьков и посмотрела на часы.
‑ Накидывай мантию, ‑ кивнула она Гермионе. – Думаю, пора.
Гермиона извлекла из сумки наследство Джеймса Поттера и, несмотря на все протесты своей спутницы, накинула мантию на обеих. Пригнувшись и благодаря Мерлина за чары Неслышимости, они побрели к Гремучей Иве.
‑ Гермиона, ‑ еле слышно шептала Арина. – Если появится Снейп, сразу обездвиживай. Можешь добавить Силенцио. Наша задача – задержать его.
‑ Зачем?
Гермиона даже остановилась.
‑ Затем, ‑ твёрдо произнесла Арина, подталкивая её по направлению к иве. – У меня есть противоядия. Пусть самые основные, но всё же. Будет лучше, если он выпьет их до укуса Нагайны.
‑ Основные? – фыркнула Гермиона. ‑ Мне кажется, ты ограбила запасы хорошего зельевара! Кстати, где ты взяла Феликс? Явно не в аптеке.
‑ В Лютном, ‑ коротко ответила Арина.
Разговор иссяк.
И тут появился Снейп.
Гермиона не раз вспоминала этот момент, даже залезала в Омут памяти, но ни разу больше ей не доводилось ощутить то же, что тогда.
Снейп медленно оглянулся по сторонам и прислушался.
Гарри. Он ищет Гарри.
И Гермиона бросила беззвучное заклятье немоты. Обездвижить не получилось: Снейп скользнул в сторону и наугад выпустил несколько невербальных связывающих заклинаний.
Одно из них всё-таки угодило в Гермиону, и она, всё ещё невидимая рухнула на землю. И только сейчас поняла, что Арины рядом нет.
Арина, волосы которой в пылу битвы рассыпались по плечам, медленно и неслышно шла прямо на Снейпа. А Снейп, сжимая палочку, не отрываясь, смотрел в бездонные зелёные глаза. В глаза рыжеволосой волшебницы, как две капли воды похожей на Лили Эванс.
Эванс. Молодую, живую.
Эванс. Ещё не Поттер.
Казалось, время застыло.
Снейп не шевелился. Белая, почти прозрачная рука прошла в сантиметре от его лица, и Гермиона видела, как глаза зельевара постепенно утрачивают осмысленное выражение. Побелевшие костяшки пальцев ослабили хватку, плечи слегка опустились.
Чары? Гипноз?
Арина приподняла подбородок Снейпа, влила ему в рот зелье, заставила проглотить, ещё раз провел рукой, ещё глоток, ещё взмах… и стала медленно отступать. Гермиона, уже освободившаяся от верёвок, накрыла Арину мантией и одними губами спросила.
‑ Чары?
Когда белая, как полотно, женщина кивнула, Гермиона пробормотала.
‑ Finite Incatatem.
Снейп моргнул и снова сжал палочку. Ещё несколько секунд он смотрел туда, где недавно стояла Арина, потом тряхнул волосами и быстрыми шагами направился к Иве.
Арина смотрела ему вслед с непередаваемым выражением лица.
Гермиона закусила губу и взяла женщину за руку.
‑ Идём. Нам надо успеть вытащить его оттуда.
Пошёл мелкий дождик. Время перевалило за два. Через несколько минут Волдеморт убьёт Снейпа, а бой на час остановится.
«Не убьёт», ‑ настойчиво сказала себе Гермиона.
За всех, кто сегодня выживет.
Выживет.
О женской находчивости и бесконечных разговорахВеликобритания, Шотландия
2 мая 1998 года
‑ Ты специально выбрала эту внешность?
Арина кивнула, не сводя глаз с Гремучей Ивы. Несколько минут назад в тоннеле, ведущем к Визжащей Хижине, исчезли семнадцатилетние Гарри, Рон и Гермиона. Чудо, что их никто тогда не заметил! Гарри нёсся впереди, не разбирая дороги, шума от них было сверх меры, а про мантию-невидимку никто, конечно, не вспомнил.
Поразительно, какими идиотами можно быть в семнадцать лет.
Гермиона помолчала, а потом упрямо продолжила.
‑ Зачем ты это сделала? В смысле… это же обман. Уловка. Ты дала ему ложную надежду, понимаешь? – почти шёпотом закончила она.
‑ Очень на это надеюсь, ‑ пробормотала Арина.
‑ Надеешься? – поразилась Гермиона. – Я думала, это способ дать ему зелье…
‑ Не только. Он должен во что-то верить, ‑ резко бросила женщина. – Волдеморт как дементор; нужен огромный стимул, чтобы противостоять ему. И у Снейпа он будет.
Гермиона хотела задать ещё один вопрос, но передумала.
Дождь усилился. Мантия-невидимка защищала от чужих глаз, но не от влаги. Гремучая Ива скрипела и раскачивалась.
‑ Почему так долго? – повернулась к ней Арина. – Мы не пропустим крик души этого маньяка?
‑ Не переживай. Это мы точно не пропустим, ‑ грустно улыбнулась Гермиона.
И оказалась права.
Высокий, чистый и холодный голос вонзился в темноту ночи.
‑ Вы храбро сражались. Лорд Волдеморт умеет ценить мужество…
Гермиона прикрыла глаза. Опять. Опять.
Несколько лет подряд она слышала этот голос в кошмарах и всегда, раз за разом, просыпалась со слезами на глазах. Потому что это закончилось. Потому что для некоторых, как и для неё самой, это не закончится никогда.
Как только она заикнулась о путешествии в прошлое, Рон практически настоял на свадьбе.
Ему казалось, что он сможет защитить её от её же демонов.
Ему казалось, что вместе они смогут забыть обо всём, что произошло.
Гермиона так не считала, но замуж вышла. Просто ради Рона. Ради всех Уизли, ставших ей семьёй. Ради Гарри и Джинни, которым совесть не позволяла пожениться раньше них.
Свадьба не принесла успокоения, но бороться вместе оказалось легче, чем в одиночку.
‑ … Итак, один час! – припечатал Волдеморт.
А из тоннеля показались трое чумазых подростков – напуганных, растерянных, вымазанных в глине.
Озираясь и возбуждённо переговариваясь, они побежали к замку, но это уже не имело значения.
Снейпа «убили» на глазах гриффиндорцев. История не была нарушена.
Арина выглядела крайне сосредоточенной. Гермиона сжала её пальцы и представила себе Визжащую Хижину – такой, какой она запомнила её.
В следующую секунду она стояла в тёмной комнатке, грязной и душной, а на полу…
Нет.
О чём она думала, соглашаясь на эту авантюру?
Снейп выглядел не просто неживым, он выглядел мёртвым. Абсолютно мёртвым.
‑ Не стой столбом! – прикрикнула Арина.
Она уже сидела на коленях возле Снейпа, натягивая маггловские медицинские перчатки и один за другим доставая пузырьки с зельями.
Его лицо она старалась не разглядывать.
‑ Сядь с другой стороны, подержи ему голову. Да, вот так.
Сильно запахло чемерицей, крапивой, берёзовым грибом и чем-то похожим на уксус.
Гермиона аккуратно подсунула локоть под шею бывшего профессора и вопрошающе уставилась на Арину.
Та смачивала в зелье огромные белые лоскуты и протирала ими разодранное горло Снейпа. Потом что-то пробормотала и нахмурилась.
‑ Достань бадьян у меня из кармана, мне не с руки.
Гермиона достала банку, но в глубине души она знала: Снейп не очнётся.
Несмотря на все ухищрения Арины.
Несмотря на всё, что им пришлось преодолеть.
Среди всех составов только один Гермиона не смогла опознать по запаху или цвету, а она достаточно знала зельеварение, чтобы понять: ни одно зелье внешнего применения не способно вернуть человека к жизни.
Видимо, Арина считала иначе. Она замотала шею Снейпа плотными магическими бинтами, а потом взяла палочку и нараспев начала читать заклинание.
Заклинание, которое Гермиона не слышала ни разу в жизни.
‑ Sanguis voco cum cordis [1]… Sanguis voco cum cordis…
Из палочки потянулись ровные бледно-жёлтые лучи. Они оплели сначала перевязанное горло, а затем всё тело Снейпа и почти погасли. Медленно, словно нехотя, свет разгорался, и через минуту Гермионе пришлось прикрыть глаза от слепящих лучей. Казалось, они идут уже не снаружи, а изнутри.
Когда сияние снова ослабло, Гермиона приоткрыла глаза и замерла. Грудь лежащего Снейпа неровно вздымалась. Она наклонилась – и услышала рваное, тихое дыхание.
‑ Арина… Ты видела..?
Арина – бледная, в окровавленных перчатках, не двигалась. Она всё ещё сжимала палочку.
‑ Получилось? – еле слышно произнесла она.
Когда Гермиона неверяще кивнула, женщина всхлипнула и привалилась к стене.
‑ Сейчас… сейчас…
Дрожащими руками она достала Кровевосстанавливающим зелье, но откупорить не смогла. Пальцы скользили по крышке, оставляя на пузырьке красные разводы.
Гермиона трансфигурировала валяющийся неподалёку флакон в высокую подушку и переложила на неё голову Снейпа.
‑ Дай, я сделаю.
Влить зелье в горло человеку, который едва дышит, оказалось не самой лёгкой задачей. Когда Снейп с трудом проглотил последнюю каплю, Гермионе пришлось менять ему бинты, потому что как только организм ожил, кровь пошла с новой силой.
‑ Арина, а что теперь? Возвращаемся и прямиком в Святого Мунго?
‑ И что ты им скажешь? – хрипло спросила Арина. – Сейчас мы вернёмся, а там… Там нас будут ждать.
‑ Ждать?
‑ Да. Ну, взяли!
Поддерживая Снейпа с двух сторон, они поднялись на ноги. Хроноворот был настроен, и Гермиона в последний момент выкрикнула.
‑ Incendio!
Огонь лизнул деревянные стены, а через пару минут пустая Визжащая Хижина полыхала, уничтожая все следы побывавших здесь волшебниц.
* * *
Великобритания, Лондон
апрель 2003 года
Гермионе всегда нравилась та квартира – точнее, половина коттеджа, ‑ которую они с Роном купили перед свадьбой, но сейчас, после безумного путешествия в прошлое, домашний уют и тишина угнетали.
Гермионе было не по себе.
На всякий случай она проверила защитные заклинания на доме, но всё оказалось чисто.
‑ Homenum Revelio!
Чисто.
«У тебя паранойя, дорогая,» ‑ поздравила себя Гермиона.
Но всё же включила свет в кухне, гостиной и спальне.
На всякий случай.
Она уже собралась пойти помыться и зализать раны, когда в дверь позвонили.
Дом находился в маггловском районе, поэтому на двери был обычный звонок, а для волшебников Рон установил специальные сигнальные чары (впрочем, Артур Уизли пользовался исключительно звонком, что сердило Молли и страшно веселило всех остальных).
Так или иначе, сейчас у дверей стоял маг, причём, судя по нежным трелям, которыми наполнился дом, кто-то из родни. Рон не зря работал оперативником: защиту жилища он устанавливал долго и скурпулёзно.
Гермиона трансфигурировала заляпанный джинсовый костюм в мантию и направилась к дверям.
‑ Джинни?..
‑ Как видишь, ‑ хмуро откликнулась та и смерила подругу подозрительным взглядом. – Впустишь или будем так стоять?
Гермиона только махнула рукой и посторонилась, пропуская золовку.
Джинни, засунув руки в карманы тёмно-зелёного плаща непонятного покроя, прошла прямо на кухню и с размаху опустилась на стул у окна.
‑ Герм, Гарри идиот. Он в этом признаётся, клянётся, что не хотел тебя обидеть и прочая. Кстати, насчёт «идиота» я с ним согласна.
Гермиона прислонилась к косяку и усмехнулась.
‑ Он прислал тебя вместо голубя мира?
‑ Эм… Не совсем, ‑ замялась Джинни. – Честно говоря, у меня сборы закончились на день раньше, я, значит, вся счастливая через камин домой, думаю, вот мужу сюрприз!
Сборы?
Только сейчас Гермиона опознала в одеянии Джинни дорожный плащ «Холихедских Гарпий».
‑ Герм, ты меня слушаешь?
‑ Да-да, так что там с сюрпризом?
Голова раскалывалась, царапины щипало, в мыслях царил бардак; хотелось помыться, наглотаться зелий и лечь спать.
Но Джинни – это Джинни.
Она всегда договорит, доделает, а потом, если особенно не повезёт, ещё накормит, напоит и поучит жизни. Гены Молли Уизли не проведёшь.
Впрочем, Джинни оставалась золотой души человеком, а недостатки есть у всех.
‑ … вываливаюсь из камина, а он мне навстречу – и давай лопотать, как он тебя оскорбил, как он к вам побежал, как ему Рон по ушам надавал. Ну, и погнали. А теперь вопрос. Герм, тебе мантия зачем?
Гермиона застонала и пододвинула себе стул.
Воистину, Гарри и Джинни были идеальной парой.
* * *
Великобритания, Хогсмид
апрель 2003 года
Бородатый пожилой волшебник угрюмо смотрит на юную девушку в строгой, почти ученической мантии, которая пробирается к нему через толпу галдящих, не слишком трезвых посетителей.
Что забыли здесь все эти девицы? Неужели они думают, что в старом трактире с сомнительной репутацией можно научиться чему-то хорошему? Стать лучше? Эх, салазарова штука – юность. Нынешняя молодёжь её совсем не ценит. Совсем.
‑ Что угодно юной леди?
Он говорит тихо, стараясь не привлекать внимания к этой особе… конечно, если она сама не захочет обратного.
Девушка слегка приподнимает капюшон мантии, демонстрируя порезы на щеке и пятна сажи.
‑ Козёл пасётся на лугу, срывает травку на бегу, ‑ насмешливо декламирует она вполголоса.
Взгляд старика теплеет.
В маленькую ладонь ложится ключ.
Тонкие пальчики пожимают шершавые, и незнакомка, опустив капюшон, направляется к лестнице.
Пара собутыльников провожает её сальными взглядами, и один – тот, что помоложе, ‑ встаёт со стула. Из другого конца трактира ему наперерез уже прёт детина с заплывшими глазками. Посетители оживляются: время перевалило за полночь, а драки ещё не было. Не порядок.
‑ Стаут, Гаррисон, куда прёте, Моргана вас подери? Напились, так валите по домам! – прикрикнул на них хозяин, протирая очередной стакан ветхим полотенцем.
Несостоявшиеся драчуны с ленцой глядят друг на друга и возвращаются за свои столы.
Посетители разочарованно вздыхают и начинают расходиться.
* * *
Великобритания, Лондон
апрель 2003 года
Джинни Уизли рассеянно водила палочкой, нарезая хлеб и одновременно помешивая бульон.
Она уже сняла плащ, потому что дело, о котором говорил Гарри, пахнет бензином. Или керосином, как там магглы говорят? Не важно.
Она не мужчина. Она деликатная. Допытываться не будет. Но она готова надеть Урикову шляпу [2], если Гермиона не затевает что-то запретное.
Без неё. И вообще одна.
Что это может быть? И почему она так выглядит?
А ведь когда Гарри попросил её проследить за Гермионой, пока они с Роном будут на дежурстве, она его чуть не убила.
Следить за подругой! Какое унижение для них обеих! Какое недоверие!
Дурочка ты, Джинни Поттер. Вот и всё.
Что за фифа приходила к Гермионе? Почему она так и не вышла, а Герм аппарировала? И куда – на десять-то минут?
Рука волшебницы замерла, и недорезанный кусок хлеба повис над доской.
А что если Гермиона уже что-то сделала? Уже во что-то вляпалась, а потом дала дёру?
Нет. Гермиона не отступает.
Джинни чувствовала, что мозг закипает, но по жизни её спасало золотое мамино правило: решай проблемы по мере их поступления. В данный момент проблемой было состояние Гермионы. Её нужно было отмыть, накормить, подлечить, и только потом расспросить.
Поэтому Гермиона отмокала в ванной, а её подруга готовила ужин.
Бульон зашипел, и Джинни потянулась за поварёшкой.
* * *
Великобритания, Уилтшир
апрель 2003 года
‑ Лоренс, это невозможно. НЕВОЗМОЖНО!
‑ Он просто копия портрета в твоём кабинете. Только живой и с разодранным горлом.
Сидевший перед камином мужчина кусал губы и несчастным взглядом смотрел на собеседника.
‑ Ты уверен? – не в первый раз спросил он.
Женоподобный блондин по ту сторону камина презрительно наморщил нос.
‑ До завтра он здесь пробудет в любом случае. Денег она оставила достаточно, так что сам понимаешь… И вообще, я с подозрительными дамочками не связываюсь.
‑ Я прибуду, как только смогу достать портключ.
‑ До полудня ты сможешь застать меня дома, ‑ манерно протянул Лоренс.
‑ Поздно, ‑ отрезал собеседник. – Я буду у тебя не позже десяти, и ты отвезёшь меня в свою клинику. Тебе понятно?
‑ Ты грубиян, ‑ сообщил Лоренс из камина.
‑ Плевать. Если это он, то твоя клиника будет процветать ещё долгие годы.
‑ Тогда я тебя прощаю, ‑ великодушно произнесло обидчивое создание. – Доброй ночи.
Пламя снова стало оранжевым и неровным.
‑ Я могу тебе помочь?
На ковёр рядом с ним опустилась встревоженная жена.
Мужчина провёл рукой по шелковистым локонам и прижал её к себе.
Они просидели почти час.
Молча. Глядя на камин и обнимая друг друга.
‑ Ты поедешь со мной? – тихо спросил он.
‑ Конечно. Вдвоём всегда легче. Так говорит Гермиона.
Мужчина усмехнулся.
‑ Мы с Уизелом вас просто не заслуживаем. Слава Мерлину, я не женился на Паркинсон.
_________________________________________________________
[1] Кровь призываю сердцем (лат.)
[2] Урик Странный – маг, известный тем, что носил вместо шляпы медузу. Герой множества анекдотов и присказок.
О новых мирах и старых мошенникахКоординаты неизвестны
Невесомость.
Теперь он знал, что чувствует человек в космосе. Тело было лёгким, как пёрышко, и ему казалось, что он сможет запросто пробежать по воздуху. Ни жары, ни холода – восхитительная золотая середина. Никакой боли. Никакой усталости. Полная темнота – и тишина. Каким-то седьмым чувством он понимал, что такое состояние неправильно, неестественно, но не помнил, как должно быть.
Всю свою жизнь он учился сдерживать себя. Сдерживать гнев, раздражение, обиду, ненависть… Чем старше он становился, тем яснее понимал, что уже не преуспеет в этом благородном начинании. Служа двум хозяевам, не замечаешь, что происходит с твоей собственной жизнью в те редкие часы, когда ты не нужен ни одному из них.
В итоге он недосыпал, как минимум, четыре раза в неделю, страдал от мигрени с пятницы по понедельник включительно и был раздражён круглый год двадцать четыре часа в сутки. Если ему ничто не досаждало, это могло значить одно – он умер.
И вот он лежал… Кстати. Он лежал. Это ощущение появилось из ниоткуда. Оно словно пробилось сквозь обволакивающую пелену того ненастоящего мира, где он находился. И ему стало беспокойно. Ничто хорошее просто так не произойдёт; оно вообще редко и не с каждым случается. Сначала попробуй это хорошее заслужить – таков был один из его основных жизненных принципов. Поэтому подаркам судьбы он не доверял, тем более таким притягательным, как абсолютный физический комфорт.
Мужчина пошевелился и открыл глаза. Он лежал, свернувшись калачиком, на холодном мраморном полу в каком-то на редкость светлом помещении. Ровный, почти белый свет заливал всё доступное его взгляду пространство. Пару минут он не решался встать. Неопределённость места и времени не давала ему покоя.
«Трус, ‑ обругал он себя. – Встань». И тут он вспомнил.
Трус! ТРУС!
Больше вы в Хогвартсе никого не убьёте!
Отдайте мне Гарри Поттера, и я оставлю школу в неприкосновенности…
Ты был мне хорошим и верным слугой, и я сожалею…
Собери…
Мгновенье ужаса. Вечность боли. Отчаяние. Вина – бурлящая, переполняющая, испепеляющая… А потом – темнота и невесомость.
Он уже жалел, что вспомнил всё это, жалел, что очнулся, но тем глупее было малодушничать. Он не умер, судьба не смилостивилась над ним. Он не любил и не умел проигрывать, но в данном случае выбирать не приходилось. С глубоким вздохом мужчина поднялся на ноги.
Ему было достаточно поднять голову от пола, чтобы понять, где он находится. Это место он видел ежедневно в течение двадцати лет, причём, в большинстве случаев, трижды в день.
Он стоял в Большом зале Хогвартса. Стены помещения терялись в жидком тумане; под потолком в таком же тумане парили погасшие свечи. Казалось, Большой зал спал, и он попал сюда, чтобы разбудить его.
‑ Я рад, что ты пришёл сюда, Северус.
Мужчина вздрогнул и медленно обернулся. Он вглядывался в туман противоположной стены, откуда скользящим шагом, словно возвращаясь из небытия, выступала высокая сутулая фигура.
‑ Не могу похвастать тем же, Альбус. Меня только утешает, что, видимо, я всё-таки умер, раз вынужден снова лицезреть вас.
‑ Я виноват перед тобою, мой мальчик, это верно. Но, думаю, тебя обрадует новость, что наш юный друг жив и здоров.
Снейп сощурился, вглядываясь в полупризрачные черты Дамблдора. Коварство старика не знало пределов, но неужели даже сейчас..?
‑ Откуда вы знаете?
Бывший директор погладил бороду. Северус только сейчас заметил, что Дамблдор выглядит намного моложе, чем в последний год жизни, и даже моложе, чем на портрете.
‑ Северус, ты не возражаешь против маленькой прогулки? Хочу кое-что тебе показать.
‑ Откуда. Вы. Знаете. Вы слышали вопрос?
Дамблдор засмеялся и снова погладил бороду. Снейп закипал и предполагал, что Альбус будет счастлив довести его до белого каления. Как всегда.
‑ Северус, я недавно разговаривал с Гарри. Он был здесь, в этом самом месте. Конечно, ты уже догадался, где мы, не так ли?
‑ Нет, ‑ буркнул Снейп.
Он бы предпочёл вовсе не видеть и не слышать покойного директора, но важнее было знать, что с мальчиком.
‑ Как для тебя выглядит это место? – Дамблдор неопределённо повёл рукой.
‑ Хогвартс. Большой зал. Туман. Свечи потушены, ‑ процедил Снейп.
Дамблдор засмеялся, и Северус понял, что с удовольствием убил бы его ещё разок.
‑ Большой зал? Ты полон загадок, Северус. Мы на своего рода границе между мирами. Здесь прощаются те, кто не всё обсудил при жизни, и встречаются те, кому предстоит провести вечность вместе. Это последняя возможность вернуться… обратно, скажем так.
‑ Я не хочу, Дамблдор.
Улыбка старого волшебника погасла. Он прикрыл глаза и негромко спросил.
‑ Почему, Северус?
‑ Мне незачем возвращаться, Альбус, и вы это знаете.
‑ Но как же Гарри?
‑ Отныне я не нужен Поттеру и ничего ему не должен. Он хочет жить? Отлично. По крайней мере, я буду уверен, что не встречу его там.
Дамблдор, не мигая, смотрел поверх очков-половинок.
‑ Сюда никто не попадает просто так, ‑ голос Дамблдора стал глуше, но Северус не придал этому значения. – Здесь только те, у кого остались незавершённые дела. Эти дела держат людей на земле. Ответь мне, что держит тебя, Северус?
‑ Я уже высказался по этому поводу, Альбус. Мне нечего терять и некуда идти. ‑ Снейп подавил вздох и продолжил. – И вам об этом прекрасно известно.
Дамблдор только улыбнулся. Его лицо снова прояснилось.
‑ Как я уже сказал, сюда никто не попадает просто так. И никто просто так отсюда не уходит.
Северус молчал.
‑ Отсюда уходят только те, кого отпускает сама Смерть. А она, как ты понимаешь, весьма капризное создание, ‑ продолжил Дамблдор.
‑ Создание? Альбус, вы с ума сошли! Смерть – не кисейная барышня, она не может взять и отпустить.
Дамблдор добродушно рассмеялся.
‑ И всё же здесь выбираем не мы. Здесь выбирают нас. Так что, боюсь, что тебе придётся вернуться, мой мальчик, и я убеждён, что ты ни разу об этом не пожалеешь.
Снейп почувствовал лёгкое головокружение, а в следующую секунду какая-то неведомая сила стала мягко тянуть его к выходу из Большого зала. Он сопротивлялся, но тело вновь перестало слушаться, в ушах зашумело, и, уже ничего не видя в густом тумане, Северус услышал бодрый голос Дамблдора.
‑ Тебя ждёт будущее, мальчик! Даже я там ни разу не был!
«Старый мошенник», ‑ беззлобно подумал Снейп и провалился в благословенную темноту.
Живым или мёртвым – он был счастлив встретить на этой странной Границе Альбуса, но никому и никогда бы в этом не признался.
О знаменитых курортах и Распределяющей шляпеФранция, Эвиан-ле-Бен
май 2003 года
Город Эвиан – одна из достопримечательностей Франции.
Во-первых, здесь живописно.
Во-вторых, если прислушаться, здесь можно услышать шёпот истории, плеск озера, дуновение ветра и даже нежный звон монет, которые звонкой волной текут в эти замечательные, не тронутые кислотными дождями и коррупцией места.
Город Эвиан – чудесное место. Сюда съезжается уставший от вычурности бомонд Франции, политическая элита Европы, недавние выпускники Шармбатона, а главное – все те, кто остро нуждаются в оздоровлении.
Вялые и нервные, толстые и худые, страдающие от всех видов маггловских заболеваний – люди устремляются сюда. И обретают то, что давно искали – покой, красоту и смену места. Остальное (в большинстве случаев) излечивается само.
Однако, здесь почти нет магов – только вышеупомянутые юные искатели приключений, приехавшие, как и многие поколения до них, убедиться, что в Эвиане им делать нечего. Никакое волшебство не способно скрыть от глазеющих по сторонам магглов даже горстку странных людей, размахивающих палками и одевающихся исключительно в халаты до полу.
Выпускники вздыхают, в последний раз вдыхают чистый воздух курорта и уезжают искать своё место под солнцем где-нибудь ещё.
Никто из них, понятное дело, не обращает внимания на бело-голубое трёхэтажное здание с портиком и скромной табличкой «Клиника Арманда Благородного».
Никто из них и не подумает спросить у магглов, что это за клиника и кто такой Арманд Благородный, которого не упоминают ни в одном учебнике истории.
Впрочем, на последний вопрос магглы и сами вряд ли ответят. Они же не знают, что Арманд, в честь которого названа клиника, был доблестным соратником Вильгельма Завоевателя, участвовал в Норманнском вторжении, но имел маленький недостаток: ненавидел магглов и грязнокровок и, увы, передал эту нелюбовь потомкам. Такая вот беда.
Зато сама клиника у всех на устах, как бы она ни называлась. Здесь всё оборудовано по последнему слову науки и техники, всё блестит и радует глаз. Вас обслужат за небольшую (по курортным меркам) цену, но при этом обеспечат полный комфорт пребывания, включая ресторанный тип питания. Персонал вышколен, как будто готовится к приезду высочайших особ. И главное – вы не заметите, что это лечебное заведение! Парк, бильярдный зал, карточный зал, зал женского рукоделия, домашний кинотеатр… а во внутреннем корпусе ‑ спортивный комплекс с небольшим бассейном.
Услуги разнообразные: от чистки лица до полного курса психотерапии.
Красота.
Клиенты довольны.
Директор доволен.
Кстати о директоре. По утрам его не видно. Как деликатный человек, он даёт своим пациентам время навести марафет и лишь после полудня выплывает из своего кабинета – прекрасный, как ангел, предупредительный, как личный слуга, и добродушный, как настоящий француз.
Никто из работников основного крыла клиники не знает, что есть ещё одно крыло. Туда никто не попадёт без специальной договорённости. И простому смертному лучше туда не соваться.
Там царит такое же добродушие и порядок, но на мягких больничных кроватях лежат очень странные люди. Когда директор входит туда, он вспоминает, что, увы, не на его деньги построено это дивное место, и ускоряет шаг.
Здесь в палатах люди в светло-зелёных халатах что-то бормочут, делают пассы волшебной палочкой и постоянно говорят на латыни и на древнегреческом. В этих палатах нет настоящих окон – только иллюзия, потому что поминутные вспышки разных цветов, определённо, привлекут внимание прохожих.
Только ночью директор отправляется домой. Таков его жизненный порядок: ничто не может потревожить его ночной покой.
Так было всегда.
До прошлого месяца.
Именно тогда дежурная по Магическому Корпусу, мадам Дюма, появилась в камине директорского кабинета, а он, к несчастью, ещё не лёг спать.
Из всего, что она сказала (а она за пару минут пыталась вывалить на него всю информацию вкупе со своими комментариями), директор клиники Арманда Благородного уловил одно: если сейчас он не пошевелится, его убьёт какая-то сумасшедшая.
Такие заявления директор слышал не раз, причём всегда от представительниц женского пола. Раз он до сих пор жив, можно не придавать значения подобным глупостям. Но было одно «но»: его новая потенциальная убийца лично знала кузена Драко. А кузен Драко… Именно на его деньги была создана райская клиника Арманда Благородного.
У директора не было выбора. Он горько вздохнул и полез в камин.
В клинике его встретили встревоженные врачи и медсёстры, которых уже вызвал ассистент мадам Дюма – доктор Верн, человек инициативный и не лишённый красноречия, что само по себе таило опасность для окружающих. Впрочем, доктор Верн не зря ел свой хлеб. Он сразу сделал короткий отчёт следующего содержания.
‑ Директор, добрый вечер. Рады вас видеть. В Магический Корпус поступил больной, личность неизвестна, рекомендация отсутствует. Состояние близкое к смерти. Его поместили в палату временного осмотра. Пациента доставила дама, личность неизвестна, рекомендация отсутствует. Её поместили в вашу приёмную. Дама сообщила, что знает некого господина Малфоя, и порекомендовала нам как можно быстрее с вами связаться. Аргументировала вашим знакомством с тем же господином Малфоем. Пациент его близкий друг.
К концу монолога директор хотел взвыть, но он только попросил оказать близкому к смерти пациенту посильную помощь, пока сам не разберётся с дамой.
Дама оказалась рыжей растрёпанной фурией с ангельским личиком и омерзительным голосом. Она была одета во что-то маггловское и грязное, не понимала ни слова по-французски, говорила только по-английски, периодически вставляла ругань иностранного происхождения.
Тем не менее, ситуация прояснилась. Привезённый ею человек был якобы близким другом кузена, а дама прекрасно знала, на чьи деньги содержится клиника.
‑ У вас неверные источники, ‑ высокомерно процедил директор.
‑ У меня, господин Форе, есть отличные знакомства, ‑ сощурилась дама. И совсем другим голосом продолжила. – Давайте, я оставлю вам достаточную сумму для недели полного пансиона, а вы свяжитесь с мистером Малфоем. Сегодня.
‑ Боюсь, сегодня я не смогу.
‑ Боюсь, тогда с ним свяжусь я.
‑ Это точно его друг?
‑ Вы знали крёстного мистера Малфоя? Видели живьём?
‑ Снейпа? – он опасливо покосился на женщину. – Нет. Портрет видел.
‑ Тогда сходите, проведайте нового пациента, ‑ участливо посоветовала ему дама. – Я вас подожду.
Директору хватило минуты, чтобы добежать до палаты, заглянуть в лицо человеку, над которым хлопотали врачи, и вернуться.
Женщины не было. На столе лежал мешочек монет и записка «Драко тоже не будет ждать».
Так господин Лоренс Форе связался со своим кузеном Драко Малфоем, доктор Верн получил повышение, в клинике Арманда Благородного появилась лужайка для гольфа, новая палата в Магическом Корпусе и две в обычном, а пациент по имени Жорж Принц получил в подарок немного времени – если не пожить, то хотя бы побороться за свою жизнь.
А бороться этот человек умел.
* * *
Франция, Эвиан-ле-Бен
июль 2003 года
Группа итальянских туристов, размахивая руками и почти перекрикивая экскурсовода, остановилась напротив дворца Эдуарда VIIи защёлкала фотоаппаратами.
Проходящая мимо них пожилая пара снисходительно улыбнулась и тихо заговорила по-французски. Туристы двинулись по направлению к набережной, не обратив внимания на обогнавшего их человека.
Человек – точнее, молодой мужчина, ‑ был светловолос, хорошо сложен, и как нельзя лучше вписывался в город, по которому он шёл. На набережной он слегка замедлил шаг и огляделся. День был ясным, по небу плыли редкие полупрозрачные облака, отдыхающие бродили вдоль берега, катались по озеру на лодках, шли с пляжа или на пляж… И всячески мешали нашему герою высмотреть того, кого он искал. Он уже решил было самостоятельно прочесать берег, но тут его внимание привлекла неподвижная точка возле рыбацкой стоянки. Мужчина повеселел и направился туда.
У причала стоял мужчина лет сорока. Сцепив руки за спиной, он смотрел в сторону гор, но нельзя поручиться, что он их видел.
‑ Мне сказали, ты пошёл гулять.
‑ Как видишь.
‑ Морской воздух тебе на пользу. Ты стал намного лучше выглядеть.
‑ Разумеется. Насколько это возможно для трупа.
‑ В Хогвартсе ты выглядел хуже. И года на четыре старше.
‑ Благодарю за комплимент. Надеюсь, молодая леди Малфой слышит от тебя нечто… менее гриффиндорское.
Ни один из них не сменил ни позу, ни интонацию, но царящее напряжение немного ослабло.
‑ Крёстный, я хотел бы с тобой поговорить.
‑ Разве мы не говорим сейчас?
‑ Северус!
‑ Я слушаю.
‑ Пойдём, сядем, ‑ преувеличенно вежливо предложил Малфой.
Ближайшая скамейка стояла в паре метров от них, и они опустились на неё в напряжённом молчании. Немного чар – и окружающие потеряли к ним всякий интерес.
‑ Северус, ‑ начал Драко. – Я вижу, что ты не в восторге. Ты хотел умереть, но тебя вытащили с того света. Ты не хотел выживать, но всё-таки выжил. Я понимаю…
Снейп предостерегающе поднял руку, но Драко замотал головой.
‑ Нет. Если я сейчас не договорю, но уже не договорю никогда. Клиника принадлежит мне и моим французским родственникам, Малфой-мэнор принадлежит Малфоям. Там уже почти всё переделано, но он ещё там. Мы слишком живо всё это помним. И только здесь, на этой несчастной маггловской скамейке, я принадлежу себе. И тебе. Позволь мне договорить.
Снейп махнул рукой и снова уставился вдаль.
‑ Так вот. Я понимаю… хотя нет, ‑ перебил себя Малфой. – На самом деле, я ни черта не понимаю. Я помню битву, но уже не помню, с чего я ломанулся в замок за Поттером. Я должен был или остановить отца, или спасти тебя. А я ломанулся за Поттером! Не понимаю, о чём я тогда думал. Зато я прекрасно помню, что было, когда явился Лорд с Бузинной палочкой! Наверное, я впервые тогда подумал… Вообще, хоть о чём-то подумал, кроме «чести чистокровной семьи Малфоев». Не было никакой чести. Когда отец ползает на коленях перед маньяком – это честь? Когда тётка убивает своего кузена – это честь? Честь Малфоев родилась в ту ночь, крёстный. Она родилась, когда моя мать спасла Поттера. Она родилась, когда отец впервые сбежал от Лорда, потому что искал меня. И я теперь из кожи вон вылезу, чтобы у моей семьи была честь. Не как понятие, а как суть.
Драко вздохнул и потёр переносицу.
‑ Отвлёкся я… Наболело. Просто явился Лорд, потом Поттер… А потом Поттер заявил о твоей любви к его матери. И о том, что ты мёртв. И… что я несу, крёстный. Что я несу!
Малфой замолчал.
Волны бились о причал, небо рассекали чайки, на душе у обоих скребли кошки.
Поттер.
… заявил о твоей любви к его матери…
Промолчать он, конечно, не мог.
Признаться, Снейп уже плохо помнил, какие именно воспоминание передал мальчишке. Всё пошло не так, как он рассчитывал, и времени на размышления не было.
Снейп знал, что ему не выжить. Как и Поттеру.
Теперь они оба живы, зато как противно на душе.
‑ Знаешь, я спас Распределяющую шляпу, ‑ вдруг сказал Драко.
Брови Снейпа слегка дёрнулись.
‑ Шляпу?
Малфой кивнул.
‑ Я помню твою ежегодную речь для первокурсников. Слово в слово.
Снейп ничего не сказал, и Драко продолжил.
‑ Я подумал… что Слизерин должен выжить в этой войне. Наш факультет. И Гриффиндор, потому что без гриффов скучно жить. И вообще Хогвартс. Когда Лонгботтом вытащил этот годриков меч, я просто вылил на Шляпу поток воды. И надел это старьё на голову, чтоб не потерять. Говорят, мать чуть в обморок не грохнулась – боялась, что Лорд меня укокошит. Но ему не до меня было. А Шляпа сохранилась. И Хогвартс.
Снейп оглядел грустно улыбающегося крестника и потрепал его по плечу.
‑ Малфои могут тобой гордиться. И Блэки тоже.
‑ Ты прямо как тётка Андромеда! Не смотрите на меня так. После войны родственников беречь надо.
Андромеда Тонкс.
Тонкс.
Люпин.
Северус снова помрачнел. Разговоры о войне он переносил плохо, хотя Драко пытался приучить его к мысли о послевоенном мире. Как только врачи разрешили больному читать газеты, кусающий губы крестник завалил его палату выпусками «Ежедневного пророка» за пять лет. Снейп сначала учинил наследнику Малфоев небольшой допрос, а уже потом принялся читать. Как показал «Ежедневный пророк», население магической Британии поредело, но по-прежнему читало чушь.
Впрочем, всё это не помешало Снейпу узнать главное: Лорд сгинул, Поттер выжил, Люпин умер. Не то чтобы Снейпа многое связывало с оборотнем… но Люпин был последним из Мародёров и, пожалуй, единственным приличным человеком в их компании.
Золотое трио выжило и теперь гордо шествовало по страницам газет, хотя девчонка Грейнджер неизменно отворачивалась от колдокамер, а Поттер и Уизли хранили непроницаемое выражение лица.
Хоть чему-то они научились.
‑ … не спас тебя. Знаешь ли, мы с Поттером редко сходимся во мнениях…
Оказывается, Малфой продолжал говорить, пока он размышлял о Люпине.
‑ Просто ты спасал нас обоих столько раз, а мы не смогли один-единственный раз вытащить тебя из передряги. Поттер простить себе не может, что ушёл тогда из Хижины. А я – что не остался с тобой в замке. Или не сбежал вместе с тобой. О чём я думал?
Снейп слегка улыбнулся.
Как Драко похож на взрослого мужчину. И какой он ещё ребёнок.
‑ Драко, ‑ тихо произнёс он. – Пора переходить к главному. К тому, ради чего ты пятнадцать минут, не переставая, рассказываешь мне о войне с таким виноватым видом.
‑ Ты не понимаешь? – Малфой смотрел на него с таким отчаянием, какое свойственно детям, узнавшим, что волшебникам надо учиться. – Я скучал, крёстный. У меня в кабинете висит твой портрет. И у отца. Два твоих портрета в одном поместье! Я пять лет жил с постоянным чувством вины. Я старался всё делать правильно; защищал свою семью, женился на умной девушке, пожертвовал немалую сумму на восстановление Хогвартса… И когда в апреле мне сказали, что в клинику привезли тяжело раненого пациента, похожего на тебя… Я подумал, что не зря старался.
Снейп усмехнулся.
‑ Приятно слышать. Как ценный приз я ещё никому не доставался.
Драко покачал головой и таким же серьёзным тоном продолжил.
‑ Я не мог позволить тебе умереть ещё раз. Я слишком люблю тебя, крёстный, а любовь – это самое главное. Смертью её не победить. Лорд в это не верил, и где он теперь? А Дамблдор был прав.
Снейп замер. Медленно и тихо он проговорил.
‑ Драко, что ты сказал?
‑ Дамблдор. Был. Прав, ‑ отчеканил крестник. Его глаза горели. – Крёстный, живи, пожалуйста. Хотя бы ради меня.
А потом почти шёпотом добавил.
‑ И родители по тебе очень скучают. Сделаем им сюрприз?
Снейп почувствовал, как дрогнули губы.
Сделаем им сюрприз.
О, Мерлин! Он уже представляет это со стороны.
‑ Я согласен, ‑ улыбнулся он. ‑ Только дай мне поправиться. Твой отец захочет выпить за встречу.
О дальних дорогах и счастливых совпаденияхРоссия, Санкт-Петербург
Август 2003 года
Северус Снейп потягивал кофе и смотрел в окно. Ничего, кроме облаков и бесконечного тумана, он не видел, но после стольких однообразных дней во Франции даже эта картина завораживала.
Самолёт мерно гудел, рассекая облака. Женева осталась далеко позади; Снейп утопал в кресле первого класса и, пожалуй, впервые за долгое время чувствовал себя хорошо. То ли сказалась магия курорта, то ли смена места и времени, Северус не знал.
В данный момент больше всего он боялся страны, которая ждёт его впереди. Как оказалось, не зря.
Россия встретила странника ленивым дождём и рано желтеющей листвой. Аэропорт гудел от голосов и режущих слух объявлений, где-то играла музыка; люди сновали туда-сюда и били друг друга чемоданами по ногам. С трудом лавируя в толпе, Снейп мысленно поблагодарил крестника, который посоветовал ему взять с собой минимальный набор вещей.
Наконец, повеяло воздухом, и Северус вышел на улицу. Небо было низким и словно порванным в клочья. Дождь то затихал, то усиливался, будто не знал, как ему поступить. Дул тот пронизывающий ветер, который в Англии ассоциируется с серединой сентября. Мужчина закутался в плащ, извлёк из кармана мобильный телефон и вызвал такси. В такие моменты он испытывал некую признательность к своему шпионскому прошлому, научившему его ориентироваться в любом мире – хоть магическом, хоть маггловском – и в любой ситуации.
Когда машина прибыла к аэропорту, Снейп уже основательно замёрз, но старался не подавать виду. Франция оказалась чудесным местом, но он в значительной степени расслабился. Это было непозволительно.
За рулём такси сидел парнишка лет двадцати, который при виде Снейпа сдавленным голосом спросил, куда ехать, и до самого отеля не издавал ни звука. Это было только на руку Северусу, который до сих пор считал, что его уровень русского ниже среднего. К этому моменту он, к своему счастью, и не догадывался, на каком русском говорит половина населения этой великой страны.
Гостиница, в которой ему предстояло жить в ближайшее время, снаружи напоминала бизнес-центр, а изнутри ‑ дурно обставленный салон. Снейп поморщился. Он не терпел эклектики, предпочитая либо простоту и аскетичность, либо изящество и благородство. К сожалению, отель выбирался намеренно: так, чтобы отвести все подозрения, если кто-то вдруг опознает в постояльце Северуса Снейпа. Ни один здравомыслящий человек, знакомый с ним прежде, не поверит, что Северус Снейп будет жить здесь.
Здание отеля, многоэтажное и сверкающее стеклом, казалось белой вороной среди невысоких блёклых домов старого Петербурга, чем-то безумно прогрессивным и до отвращения неестественным. Северус подобные вещи воспринимал болезненно, как и все нововведения в принципе.
Впрочем, сам номер, где с этого дня поселился человек по имени Стивен Смарт, ничем особенным не выделялся: он был прост, удобен и полностью подходил человеку с тяжёлым детством и таким же характером.
Снейп засыпал на ходу, но для острастки всё-таки принял Зелье Сна без сновидений. Впереди его ждал долгий день.
* * *
‑ Вы не подскажете, куда мне пройти к шестнадцатый дом?
‑ Чё? – женщина с объёмистыми пакетами в обеих руках нахмурилась и подозрительно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.
‑ Вы не подскажете, куда… где здесь шестнадцатый дом? – старательно выговорил он.
‑ А, иностранец, ‑ лицо женщины просветлело.
Она поставила один из пакетов на тротуар, поправила причёску и совершенно другим голосом стала объяснять.
‑ Дойдёте до угла, потом свернёте налево и пойдёте до аптеки. Понимаете?
Мужчина озадаченно кивнул.
‑ Так вот, ‑ продолжила дама, жестикулируя свободной рукой, ‑ рядом с аптекой арка с домофоном. Понимаете?
Мужчина снова кивнул.
‑ А во дворе будет шестнадцатый дом. Всё просто!
Северус Снейп (а это был он) поспорил бы насчёт простоты, но вслух только сказал «спасибо» и продолжил свой путь.
Через десять минут он стоял перед указанной аркой. Воровато оглянувшись, Снейп наклонился к домофону и представил, как решетчатая дверь медленно открывается...
‑ Alohomora!
Дверца арки со скрежетом отворилась – точь-в-точь как он представлял секунду назад. Снейп не сумел сдержать самодовольную ухмылку. Он по-прежнему был сильным волшебником, а в России силу ценили куда больше благородного происхождения.
Полный решимости, он шагнул в тишину двора.
На секунду ему показалось, что он ослеп и оглох одновременно.
Уровень звука зашкаливал; кричали дети, громко – иногда через улицу ‑ переговаривались взрослые, мяукали кошки, откуда-то доносились звуки фортепиано, то тут, то там слышались хлопки аппарации, из чьих-то волшебных палочек сыпались искры, витрины пестрели чем-то волшебным и непонятным, у дверей магазинов толпился народ, в кафе напротив, несмотря на дождь, люди обедали прямо под навесом на улице.
Северус стоял, не шевелясь, и жадно рассматривал открывшуюся улицу. Ему не хватало воздуха. Он ожидал увидеть нечто вроде Косого Переулка, или, в крайнем случае, магического квартала в Лондоне, но не это. Внутри Петербурга жил ещё один город. Это было волшебно – даже для волшебника. Воздух просто дрожал от магии; её было слишком много, она требовала внимания, звала к себе.
И Северус пошёл на этот зов. Неуверенно, как магглорождённый первокурсник идёт к Распределяющей шляпе. Как гончая идёт по следу зверя, он шёл на источник магии; он чувствовал его. Всё остальное будет потом. Сейчас важно найти… его.
И вот Снейп стоит перед двухэтажным зданием невнятного бежевого цвета. Обычный дом с витринами на первом этаже и жилыми комнатами на втором. Дверь с матовым стеклом и маленькая табличка. «GregorovitchZauberstäbe. Волшебные палочки Грегоровича».
Грегоровича? Он не мог выжить. Он умер. Его убил Тёмный Лорд. Снейп вздохнул. Не ему было рассуждать о тех, кого убил Тёмный Лорд. Северус повернул ручку и вошёл.
Звякнул колокольчик, оповещая продавца о новом посетителе, и на Снейпа с любопытством уставились две пары глаз – серые и карие. Серые принадлежали мальчишке лет четырнадцати, который при появлении покупателя вскочил со стула и вытянулся в струнку; карие – почтенному мужчине с копной ещё тёмных волос. Он неприлично долго рассматривал Снейпа, а потом словно принял какое-то решение.
‑ Добрый день, господин Снейп, ‑ произнёс он на прекрасном английском.
Снейп не шелохнулся, но мысли его заметались. Меньше всего он ожидал, что его узнают здесь.
‑ Боюсь, что вы обознались, ‑ как можно безразличнее произнёс он.
‑ Разве? Вряд ли. Я, конечно, не Олливандер, но тоже кое-чего стою, верно, Андрюша?
Парнишка, к которому он обращался с готовностью закивал.
Снейп чувствовал, что эйфория, вызванная притоком петербургской магии, медленно покидает его. Он мрачно посмотрел на продавца.
‑ Мне нужна волшебная палочка.
‑ Будет вам палочка, господин Снейп, ‑ ухмыльнулся мужчина. – Кстати, можете звать меня Грегорович.
‑ Вы родственник предыдущего хозяина лавки?
‑ Племянник. А теперь по делу давайте. Что случилось с предыдущей палочкой?
‑ Это важно?
‑ Конечно. Это же волшебная палочка, а не пареная репа!
Репа? Интересно.
‑ Утеряна. Палочка утеряна.
‑ Перед этим вы были обезоружены?
‑ Нет, ‑ раздражённо бросил Снейп. Какого чёрта?..
‑ Хорошо, очень хорошо, ‑ пробормотал Грегорович и исчез среди стеллажей.
Вернувшись, он протянул Снейпу открытую коробку.
‑ Попробуйте.
Северус неуверенно взял в руки палочку. Чисто внешне она была почти копией своей предшественницы, только рукоятка попроще. Взмах – и в лавке запахло копотью, что-то задымилось. Грегорович засмеялся.
‑ Непростой вы клиент, господин Снейп. А ведь чёрное дерево, сердечная жила дракона, тринадцать дюймов. Такая была?
Снейп кивнул. Он был озадачен. Видимо, Грегорович тоже, потому что он попросил мальчишку-помощника принести ещё несколько коробок и стал протягивать «непростому клиенту» одну палочку за другой.
Через полчаса, когда Снейп уже пожалел, что не купил палочку во Франции, Грегорович принёс пыльную коробку, перевязанную бечёвкой.
‑ Попробуйте эту, ‑ как-то устало произнёс он.
Снейп взял палочку – достаточно длинную, не меньше двенадцати дюймов, с узловатой и вычурной рукояткой – и почувствовал, как по телу разливается тепло и умиротворение. Он поплотнее обхватил рукоять, и –
‑ Lumos!
Лавка Грегоровича озарилась ровным мягким светом. Северус прикрыл глаза. Да.
‑ Это то, что надо. Сколько я вам должен?
‑ Две тысячи девятьсот рублей.
‑ Маггловскими деньгами?
‑ А какими ж ещё? – удивился Грегорович. – У нас огромный рынок, одна Россия чего стоит! Так что в каждой стране своей валютой, а с маггловским правительством мы договорились.
Снейп хмыкнул, расплатился и аккуратно убрал палочку в рукав плаща.
‑ А из чего сделана палочка?
‑ Из бузины.
‑ Из бузины? – Северусу показалось, что он ослышался. – А сердцевина?
‑ Перо феникса.
Сердце Северуса пропустило удар.
Перо феникса.
Ирония судьбы.
‑ Грегорович, это просто палочка? Она ничем не выделяется, у неё нет никаких дополнительных качеств?
Снейп со значением посмотрел на Грегоровича. Тот поцокал языком и крикнул помощника.
‑ Андрей, постой-ка тут. Будут клиенты, обслужишь. Понадобится моя помощь, крикнешь. А мы с господином пойдём побеседуем, ‑ он кивнул Снейпу и направился куда-то вглубь стеллажей.
Северус последовал за ним.
За стеллажами обнаружилась каморка с тремя дубовыми табуретами и маленьким столом. Жестом Грегорович предложил Снейпу сесть и сел напротив.
‑ Вы разумный человек, господин Снейп. Вы сами всё понимаете. Может, вам не слишком приятно быть хозяином очередной бузинной палочки, но, в конце концов, это же не та палочка.
‑ Расскажите мне, откуда она у вас. Я заметил, что коробка... отличается от других.
Грегорович хитро посмотрел на Снейпа.
‑ Отличается! Не то слово. Эта палочка – лучшая работа моего предка. Когда дядька ещё был хозяином Старшей палочки, он был одержим идеей создать её копию, такую же сильную, непобедимую, но не несущую смерть. Улавливаете суть?
Снейп медленно кивнул. Суть была ясна, вопрос в том, удалось ли Грегоровичу выполнить поставленную задачу.
‑ Дядька решил, что дело в сердцевине и форме, ‑ продолжал Грегорович. ‑ Форма палочки частично определяет, кто будет её владельцем, поэтому сделал её проще, ровнее. Посмотрите на руны. Теперь среди них нет руны смерти и руны предательства. А сердцевина – самое главное. Фестрал – для тех, кто постоянно в опасности, в ожидании смерти [1].
‑ А феникс?.. – Снейп неосознанно подался вперёд.
‑ Феникс – для тех, кто выбирает Жизнь, и для тех, кого отпускает Смерть.
Кто выбирает Жизнь.
Поттер. Тёмный Лорд.
… Отсюда уходят только те, кого отпускает сама Смерть…
... Я не мог позволить тебе умереть ещё раз...
‑ Почему эта палочка до сих пор у вас, Грегорович?
‑ Она никого не выбирала, господин Снейп. До вас.
Повисла пауза.
‑ Слушайте, ‑ вдруг сказал Грегорович. – А вы уже нашли себе место в России?
‑ Дом? Нет.
‑ Я говорю о работе.
‑ Пока нет, ‑ сдержанно ответил Снейп. Ему не слишком хотелось сообщать едва знакомому человеку, что он только вчера приехал в Россию, причём как обыкновенный маггл.
‑ У меня к вам предложение.
Северус медленно изогнул одну бровь, но на Грегоровича его вид не произвёл никакого действия. Напротив, он подвинул свой стул ближе к Северусу и заговорщицки проговорил.
‑ Дурмстрангу нужен директор.
Снейп оторопел. Грегорович что ‑ шутит?
Изготовитель палочек продолжал вопросительно смотреть на него.
‑ Вы предлагаете мне стать директором Дурмстранга? – практически по слогам произнёс Снейп.
Грегорович кивнул.
‑ Там директора меняются, как перчатки, никакого порядка с тех пор, как Игорь… ну, понимаете, ‑ он замолк.
Игорь Каркаров. Конечно, Северус понимал. Ещё один человек, не сумевший уйти от расправы хозяина, которого он предал. Ещё одна прерванная жизнь и жадная до знаний душа.
‑ Вон у меня мальчишка ученик, тоже из Грегоровичей, ‑ не унимался мастер. ‑ Ему на четвёртый курс идти, а он ведь ни лешего не знает! Всему его учить приходится. Могу написать заместителю директора, он там сейчас временно главенствует, но директором быть не хочет – мягкотелый он.
‑ Грегорович… Кстати, как вас зовут? – спросил Снейп.
‑ Богдан. Можете так называть, можете Грегоровичем, как хотите.
‑ Так вот, Богдан. Я официально умер. У меня другое имя, другой паспорт, и я не собираюсь никому открываться, если только вы меня не выдадите.
‑ Я-то не выдам. У меня в лавке хранится множество тайн, господин Снейп. А Грегоровичи тайн не выдают. Никогда.
Снейп вспомнил, сколько Тёмный Лорд пытал старого Грегоровича и содрогнулся. Олливандеры были куда более сговорчивыми.
‑ Я официально умер, понимаете? – повторил Северус.
‑ Феникс ‑ для тех, кто выбирает жизнь. Улавливаете суть, господин Снейп?
Северус вздохнул. В случайности он не верил, в совпадения ‑ тем более. Зато он был убеждён, что Альбус сейчас здорово веселится за его счёт.
__________________________________________________________
[1] — сердцевиной Старшей палочки был волос из хвоста фестрала
О советах и родственных связях«Здравствуй, Арина.
Наверное, стоит обращаться к тебе на «Вы» [1], но я не могу после тех двух путешествий, что мы совершили.
Помню, что ты просила не писать тебе, кроме крайних случаев, но мне больше не к кому обратиться! Найди для меня пару минут, ответь, и я буду твоей должницей.
Что мне делать с родителями?
Мы вернулись, я сняла им домик, пока они подыскивают жильё, навещаю после работы, но мы пьём чай, говорим о погоде, как чужие, они косятся на дверь. Потом я начинаю извиняться, мама плачет, а папа говорит «ничего страшного».
Арина, мне страшно. Ещё страшнее, чем раньше. Что я наделала?
Я хотела, чтобы всё было как раньше.
Рон простил мне обман насчёт командировки. Сказал, что родители – самое главное. Только всё выспрашивает, откуда я взяла заклинание, кто меня научил. Что ему сказать?..
P.S. Остальные тоже что-то подозревают. Живу, как под прицелом.
Гермиона,
Лондон, июнь 2003 года»
* * *
«Бабуля!
Не думаю, что моё письмо тебя обрадует, но чувствую, что обязан предупредить тебя.
Ты всегда мечтала, что я вырасту и стану аврором, честным и знаменитым, как мой отец. После войны ты настояла, чтобы я поехал в Хогвартс и «всё-таки получил нормальное образование». Я его получил, потому что был с тобой согласен.
Ты всегда гордилась мной и хотела, чтобы я стал «совсем как Фрэнк в молодости». Я старался.
Бабуля, я чудом закончил курсы авроров и устроился в один из отделов.
Бабуля, тебе ли говорить, что это совершенно не моё? Перекладывать бумажки, участвовать в настоящей операции раз в месяц, чтобы обеспечивать прикрытие остальным?
Я не Гарри, не Рон, даже не Дин! Он, по крайне мере, верит в своё предназначение, в свою «миссию». В аналитическом отделе его хвалят. А я?
Бабуля, в прошлом году я написал маленькую работу. «О нейтрализации яда огневицы посредством корня Тибетского турнепса». Представляешь? Турнепс! Его недооценивают. Все думают: зачем нужно дышать под водой? Этим занимаются единицы, а остальным – никакой пользы. Мне стало интересно его изучить, как раз время было... Когда я отправил свою работу на кон...
В общем, об этой работе узнали, и мне сделали одно предложение.
Я согласился.
Уже неделю я ученик и ассистент профессора фон Гогенхайма – внука самого мастера Парацельса! Он уже стар и последние годы искал учеников. Нас всего двое. Я и ещё один зельевар из Дурмстранга.
Я хочу, чтобы ты мной гордилась, бабуля. Я буду очень стараться.
Твой любящий внук Невилл,
Цюрих, июль 2003 года»
* * *
«Семья!
Дададада! Мы их сделали! Мы сделали Сенненских соколов [2]! Они проломили нашему ловцу голову накануне матча, но мы их всё равно сделали! Потому что я играла за ловца! Даааа!
Семья! Вы можете мной гордиться. После игры ко мне подошёл сам Драгомир Горгович из Пушек (он у них до сих пор капитан!!!) и в лоб спросил, не присоединюсь ли я к их команде. Он такие деньжищи предложил, не представляете! Но я отказалась. Я ведь правильно поступила? Я так ему и сказала: «настоящий квиддич выше денег». И он сказал, что я достойная наследница Джеймся Поттера, пусть и невестка! Прикинь, они были знакомы! Гарри, ты знал?
Давай, если у нас будет сын, назовём его Джеймс!
Гарри, люблю тебя!
P.S. Всем привет, завтра ждите победителя!
Ваша неистовая гарпия Джин,
Кардифф, август 2003 года»
* * *
«Сестра.
Несмотря на то, что у меня сейчас нет времени на длинные письма, написать тебе я обязан.
Ответь мне на два вопроса: кто этот человек (у меня есть подозрения, но я искренне надеюсь, что заблуждаюсь) и что это за клиника? Я не слышал о ней ни разу в жизни. Надеюсь, она не маггловская?
Ещё момент. Я настоятельно советую тебе впредь держать себя в руках. Одной безумной выходки вполне достаточно, чтобы сказать, что твоя жизнь не прошла даром.
Будь благоразумна.
Ещё момент. Это была Гермиона Грейнджер? Если да, то будь осторожна. Вторым учеником Гогенхайма оказался молодой Лонгботтом. Полагаю, тебе это кое о чём говорит. Он кажется толковым парнем, но я не доверяю первому впечатлению.
С любовью, твой брат,
Цюрих, июль 2003 года»
* * *
«Уважаемый мистер Смарт!
В связи с некоторыми правилами, существующими в нашей клинике, а также спецификой её клиентуры, мы просим Вас ответить на ряд вопросов. Данная анкета позволит Вам оценить работу нашей больницы, а нам констатировать Ваше состояние как полностью удовлетворительное.
Анкета прилагается (см. второй свиток).
Генеральный директор клиники Арманда Благородного,
Лоренс Форе,
Эвиан, август 2003 года»
* * *
«Арина, что же ты не отвечаешь?
Я понимаю, твой долг исполнен, мой тоже.
Мама почти угасла. Рон снова берёт внеочередные дежурства. Малфой будет счастлив: сегодня я ошиблась на совещании.
Г.У.,
Лондон, июль 2003 года»
* * *
«Приятель,
Я нашёл для тебя человека.
Он Каркарова заткнёт за пояс.
Умён, хитёр, моложе тебя на двадцать лет. Душу не тряси – всё равно не вытрясешь. Студенты по струнке ходить будут.
Цену себе знает. Торговаться не рекомендую.
Будет у тебя в пятницу.
Богдан,
Санкт-Петербург, август 2003 года»
* * *
«Старина,
Если тебе нужна помощь (любого характера, в т.ч. денежная), обращайся.
P.S. Как тебе Россия? Говорят, она совсем варварская.
P.P.S. Прислать тебе вина, что мы пили?
Л. и Н.,
Уилтшир, август 2003 года»
* * *
«Гарик!
Помоги, а?
У меня тут человек гибнет. Много лет не виделся с родителями, теперь вот снова живут в одном городе, а друг другу как чужие. Гаснут.
Дай совет, мудрый мой.
P.S. Клиника двуликая. Не переживая.
P.P.S. Осторожней с Лонгботтомом. Говорят, он людей насквозь видит.
Твоя безумная сестра,
Варна, июль 2003 года»
* * *
«Богданушка,
Благодарен буду до конца жизни. Ты меня спас! Твой должник.
Этот человек – золотой директор. Я просто вижу!
Где ты его взял?
Андрей Михаляк,
Мурманск, август 2003 года»
* * *
«Я так и знал.
Скажи своей Грейнджер, чтоб не пыжилась в одиночку. Они семья, вместе пусть попытаются.
И пусть мужа с ними познакомит. Приобщит.
P.S. Арина, с завтрашнего дня у меня стартует новый проект. Не отвлекай по мелочи, будь добра.
Игорь,
Цюрих, июль 2003 года»
* * *
«Дорогой внук!
Разумеется, я хотела, чтобы ты стал аврором! В конце концов, должна же у старухи быть мечта. Но знай: я не стану любить тебя меньше, если ты посвятишь тебя чему-то другому. Только в квиддич не играй – этого я не переживу.
Я даже не знала, что внук Парацельса ищет учеников. Он ещё в двадцатых годах объявил, что кругом одни бездари, и он умрёт, не оставив преемника.
Учись, внук. Я прочитала твою работу (в библиотеке Слагхорна уже есть её копия) и не поняла ни слова, кроме, разве что, практического применения.
Учись, внук. Если понадобится помощь, сразу присылай сову.
Про конкурс я слышала, ты прав, что послал работу. Не каждый день «Вестник алхимика» ищет молодых авторов.
Береги здоровье, носи шарф.
С любовью, бабушка.
Лондон, август 2003 года»
* * *
«На месте. При месте. При деле.
Спасибо.
Пиши ещё, только по-человечески.
P.S. Люциус, трезвый шпион никогда не станет пьяным лентяем, поверь мне.
Пациент,
Санкт-Петербург, август 2003 года»
* * *
«Привет.
Прости, что не писала.
Не знала, как тебе ответить. Найти проблем я знаток. Палочкой помахать люблю, а вот человеческие души – не по моей части.
Зато у меня много полезных знакомых; я их, можно сказать, коллекционирую.
И я посоветовалась с одним умным человеком.
Он посоветовал примерно вот что. Попробуй наплевать на работу и восстановить вместе с родителями прежний дом. Я имею в виду тот, где вы жили раньше. Вам там будет проще.
Познакомь родителей с мужем. Лучше будет, если ты пригласишь их в гости. Поговорите о том, что вас мучает. Поплачьте вместе – это здорово сближает.
У меня будет просьба: с сентября подписывайся инициалами, как в предыдущем письме, ладно?
P.S. Что с Фредом Уизли?
Арина,
Варна, июль 2003 года»
* * *
«Арина,
Я крёстная, представляешь? Крёстная Ремуса Уизли – сына Фреда Уизли и Кэти Белл! Я так счастлива. У него скоро День Рождения, не знаю, что подарить.
P.S. Я очень благодарна тебе. Мы с родителями целую вечность проплакали вместе. Даже папа. И Рон. И нам стало легче. Наш старый дом уцелел! Мы просто выкупили его! Теперь делаем ремонт. Поэтому целый месяц тебе не писала.
P.P.S. Ты напомнила мне одного учителя. Он коллекционировал учеников, но ему это дорого обошлось.
Г.У.,
Лондон, август 2003 года»
__________________________________
[1] В англ. языке нет разделения на «ты» и «вы». В данном случае ошибка совершена намеренно, чтобы дать контраст.
[2] «Сенненские соколы» ‑ команда по квиддичу, известная грубой игрой.
О долгожданных реформах и хороших ученикахРоссия, Мурманск,
август 2003 года
Снейп с удовлетворением перечитал письмо из российского Министерства магии. Письмо было витиеватым и бестолковым, но чиновники согласились на некоторые реформы, которые срочно требовались школе, а это было главным.
Недавно назначенный директор Дурмстранга достал из верхнего ящика стола мелко исписанный пергамент, подумал и зачеркнул пару строк. До начала учебного года оставалось две недели, времени катастрофически не хватало, а нерешённые проблемы так и оставались нерешёнными.
Северус потёр лоб и начала переписывать незачёркнутые строчки на другой пергамент.
Будучи директором Хогвартса, он мало задумывался о том, как на самом деле проходит организация учебного времени. Его основной задачей было контролировать Кэрроу, удерживать энтузиастов вроде Уизли и Лонгботтома от очередной идиотской выходки и по мере сил помогать Поттеру. На остальное времени не хватало.
При Альбусе львиную долю академического планирования брала на себя Минерва. Кроме того, Хогвартс был школой с нерушимыми традициями. Изменения были минимальны и всегда оправданы (исключение составлял разве что конвейер преподавателей защиты).
В Дурмстранге всё было иначе.
Во-первых, только за последние восемь лет школа сменила четырёх директоров, каждый из которых начал что-то менять и не довёл до конца.
Во-вторых, в школе существовало три отделения – для говорящих на русском, для говорящих на немецком и для всех остальных. Под «всеми остальными» подразумевались студенты из Восточной Европы. Как можно учиться семь лет, говоря на разных языках, Снейп не представлял. Видимо, ученики тоже, потому что успеваемость отделения оставляла желать лучшего.
В-третьих, на одной из стен школы до сих пор красовался знак Гриндевальда, который пробуждал в одних учениках нездоровое любопытство, а в других – такую же нездоровую агрессию.
В-четвёртых…
Впрочем, для начала Снейп должен был срочно что-то сделать с первыми тремя пунктами, но не знал, с чего начать.
Тогда он, двадцать лет пугавший студентов одним взглядом, решил сменить амплуа. В конце концов, он будет не хуже Финеаса.
Так, отделение для «всех остальных» с первого сентября переходило на англоязычное обучение. Снейп поверить не мог, что никто не подумал об этом раньше.
Английский язык изучался с семи, а то и с шести лет в обязательном порядке. Кроме того, на континенте существовало две школы колдовства, так что после первого же проявления магии ребёнок получал два письма (из Шармбатона и из Дурмстранга), а родители ‑ два дня на раздумья.
Времени на подготовку было достаточно.
Почему, почему никто из директоров не позаботился об этих несчастных? Что толку в обучении, если один говорит на албанском, а другой на сербском?
Осторожный стук в дверь вернул Северуса к действительности. Только сейчас он заметил, что уже начал жевать кончик пера, размышляя о безмозглости своих предшественников.
‑ Войдите.
Лысоватый крепыш, похожий на Горация Слизнорта и на Артура Уизли одновременно, протиснулся в кабинет, с любопытством посмотрел по сторонам и замер.
‑ Удивительно! Просто удивительно!
‑ Простите? – не понял Снейп.
‑ О, позвольте, я объясню, господин директор, ‑ заулыбался толстячок. – Видите ли, наш замок – совершенно обычный...
Снейп взглянул на своего заместителя – беззлобно и насмешливо. Он бы много сказал насчёт «обычности» школы. Чего стоит один призрак Иоганна Кеплера – покровителя немецкоязычного факультета.
‑ У нас обычные кабинеты для практических занятий, обычные лекционные залы, обычное квиддичное поле. Они не меняются, пока не прикажет преподаватель или директор. Но ваш кабинет особенный. Человек, вошедший без разрешения или со злым умыслом, увидит пустую комнату.
Снейпу стало интересно.
‑ А с разрешения?
‑ Ваш кабинет. Именно ваш, а не предыдущего директора. Когда новый директор впервые входит сюда, комната угадывает его желания и становится такой, чтобы ему было удобно. В ней сохраняются только школьные документы.
‑ А пока вы искали директора, вы могли сюда зайти? – спросил Снейп.
Заместитель покачал головой.
‑ Нет. Именно поэтому накопилось столько проблем. У меня не было доступа к половине бумаг. Сегодня я вижу ваш кабинет впервые, и он… как бы поточнее сказать… не похож на кабинеты других директоров. А ведь я работаю здесь двадцать лет, директор!
‑ Интересно, ‑ протянул Снейп.
Он ещё раз осмотрел комнату. Просторно, свежо, никаких галдящих портретов, тёмная крепкая мебель, высокие шкафы. Прекрасно оборудованное рабочее место. Огромная библиотека, много книг по зельям и защите. В углу – чайный столик и сервиз на семнадцать персон.
Внезапно ему пришла мысль.
‑ Слушайте, Михаляк, ‑ задумчиво начал он, неотрывно глядя на сервиз. – А сколько преподавателей в школе?
‑ Сейчас только мы с вами и завхоз. Врач приезжает сегодня, ему надо подготовиться. Остальные будут на следующей неделе. У нас ещё две незаполненные вакансии…
‑ Хорошо, поставлю вопрос иначе. Сколько предметов в Дурмстранге? Кажется, десять? Стоп, ещё английский. И факультатив по литературе. Двенадцать. Двенадцать преподавателей плюс мы с вами плюс завхоз. Пятнадцать человек.
Михаляк покачал головой.
‑ Вы забыли два маггловских предмета – историю и географию. Так что всего семнадцать. Я как раз шёл к вам посоветоваться насчёт зельевара и географа…
Северус слушал вполуха.
Он смотрел на сервиз. И на фолианты в шкафу.
Он только что обнаружил в Дурмстранге усовершенствованный вариант Выручай-комнаты.
‑ Так что нам делать с этими вакансиями? – в третий раз спросил Михаляк.
Северус медлил.
‑ Я здесь человек новый. У вас есть кто-то не примете?
‑ Географ есть, ‑ кивнул заместитель. – Одна магглорождённая ведьма, выпускница Шармбатона. Не знаю, что ей тут понадобилось, но больше желающих нет, так что делать нечего… вы согласны?
Снейп скривился.
‑ Чудо, если студенты усваивают хотя бы основной материал, не говоря уже о дополнительном. Думаю, личность преподавателя тут не имеет большого значения. Вы возьмёте на себя собеседование?
Михаляк кивнул и вздохнул.
‑ Господин директор, я не знаю, что делать с зельеваром, ‑ посетовал он. ‑ У меня был один на примете, но он отказался.
Снейп подумал, а потом остановился на единственном возможном варианте.
‑ Объявите конкурс.
‑ В смысле?
Заместитель директора растерянно заморгал.
‑ Дайте объявление в газету. Уверен, желающие найдутся, это всё же не география. Кстати, кто придумал преподавать волшебникам географию?
‑ Это наша традиция ещё с восемнадцатого века, ‑ гордо ответил Михаляк.
Снейп скривился, но промолчал.
В Дурмстранге не было прорицаний, хоть за это спасибо.
Михаляк уже собрался к выходу, когда Снейп остановил его.
‑ Министерство дало добро насчёт восточной стены.
‑ То есть мы можем… начинать? – осторожно поинтересовался заместитель.
Снейп кивнул, а когда Михаляк вышел за дверь, откинулся в кресле.
Итак, он жив, он директор, он сидит в Выручай-комнате.
А к приезду школьников знак Гриндевальда будет аккуратно сведён со стены Дурмстранга чудодейственным растворителем авторства Северуса Снейпа.
Жизнь налаживалась.
* * *
‑ Доброе утро всем, кого не видел… о! профессор Сергеев, вы прямо-таки помолодели за лето!.. Ах, на море? В Италии? Тогда прошу, познакомьтесь с синьориной Цукеро, она родом из этой прекрасной страны!.. садитесь, коллеги, садитесь.
Михаляк, раскрасневшись от старания и удовольствия, рассаживал преподавателей в учительской. В Дурмстранге царила железная дисциплина – в том числе и для педагогов. Ровно за неделю до первого сентября все были на месте.
Перемены, произошедшие со школой, не остались незамеченными, и теперь учительская наполнилась шепотками.
‑ Андрей, я что-то не поняла или теперь вы директор? – раздался недовольный женский голос.
‑ Так это директор? И директора можно называть по имени? Мне сказали называть всех профессорами… ‑ прошептала другая женщина по-английски.
‑ Для вас тут все профессоры, ‑ пробубнил кто-то из старшего поколения. – Понаберут молодёжи, а какой у вас авторитет-то? Никакого авторитета…
‑ Андрей, я задала вам вопрос! Вы стали директором? – наседала на заместителя недовольная дама в синей мантии.
‑ Коллеги, не волнуйтесь, ‑ снова засуетился Михаляк.
‑ Очень верное замечание, господин заместитель.
Шепотки прекратились. Преподаватели повернули головы и уставились на человека в дверях.
‑ Господин директор, вы минута в минуту! – заулыбался Михаляк и, наконец, уселся.
Дама в синей мантии смерила вошедшего взглядом и, кажется, немного подобрела. Старик рядом с ней перестал бормотать. Новоявленный директор отличался от всех своих предшественников, чуть-чуть напоминал Каркарова и не походил на человека, занятого собой больше, чем делом. Для большинства сидящих этого было достаточно.
Снейп смотрел на новых коллег спокойно и благожелательно. По крайней мере, он изо всех сил пытался выглядеть благожелательным. Он сел в свободное кресло и начал речь, которую уже два вечера репетировал перед зеркалом.
‑ Доброе утро. Меня зовут Северус Снейп и с недавнего времени я директор Дурмстранга. Полагаю, уместнее всего обращаться к вам «коллеги», а в присутствии студентов – «профессоры», но я не люблю безымянного общения, ‑ он уловил несколько одобряющих взглядов и продолжил. – У меня есть список преподавателей, пришло время познакомиться лично. Форма представления произвольная. Также, полагаю, уместно будет общаться на английском языке, раз уж его знают все… ‑ на секунду Северус заколебался, стоило ли это говорить, но сидящие вокруг волшебники не выказывали протеста. – Итак, кто начнёт?
Повисла пауза, а потом волшебница в синей мантии неожиданно мягким голосом спросила.
‑ Вы позволите?
Снейп кивнул и постарался улыбнуться. Не то чтобы у него получилось, но, видимо, женщине этого хватило.
‑ Клара Шварц, профессор нумерологии. Окончила Дурмстранг, имею диплом Дрезденского униерситета…
Женщина продолжала говорить – уверенно и неспешно. Северус вдруг подумал, что она кого-то ему напоминает.
Профессор Шварц как раз рассказывала, что преподаёт в Дурмстранге уже тридцать лет и является автором восьми учебных пособий, когда Снейп понял.
Минерва.
Даже эти интонации – «я-строгая-но-лично-вас-я-одобряю».
Снейп сдержал ухмылку, поблагодарил профессора Шварц и кивнул молодой итальянке, которая, казалось, хочет поведать миру свою биографию в деталях. Двадцатилетняя профессор географии звенела, как колокольчик, сверкала карими глазами и быстро утомляла. Как только её исповедь завершилась, перед преподавателями появился чай (Северус отметил, что его ход оказался очередным новшеством), и беседа потекла живее.
Снейп усмехнулся. Видел бы его Альбус. Пожалуй, он вырос хорошим учеником.
Впервые он пожалел, что в его нынешнем кабинете нет портрета Дамблдора.
* * *
Когда последний профессор попрощался и вышел за дверь, Снейп повернулся к заместителю. Михаляк смотрел на него, как Альбус на семилетнего Поттера.
Снейп нахмурился.
‑ Андрей, я не представляю, как проводятся педсоветы в вашей школе. Возможно, я где-то ошибся, и буду благодарен…
‑ Ошиблись? – взгляд Михаляка стал ещё умильнее. – Директор! Вы всех поразили, даю вам слово. Даже профессора Назаряна, а уж он вечно чем-то недоволен. Даже Клару! Это же скала, а не женщина, ‑ он понизил голос. – Иногда мне кажется, что она меня ненавидит.
Снейп подавил желание закатить глаза.
‑ Полагаю, вам только кажется. Мне она показалась разумной женщиной. Вы ммм… давно с ней знакомы?
‑ Двадцать лет, ‑ печально проговорил Михаляк. – С тех пор, как я пришёл сюда преподавателем историю магии. Она в первый же день сделала мне замечание.
Снейп побарабанил пальцами по столу.
‑ Поверьте, если бы она вас ненавидела, она бы не смогла работать с вами.
«Я отлично знаю, что такое ненависть», ‑ добавил он про себя, а вслух произнёс.
‑ Попробуйте наладить с ней отношения.
Заместитель грустно посмотрел на Снейпа.
‑ Я даже дарил ей цветы!
Даже?
‑ Дело не в этом, ‑ вздохнул Снейп. – Отметьте её как профессионала. Она многого добилась. Посоветуйтесь с ней. Уступите ей в чём-то.
Михаляк задумчиво посмотрел на Снейпа.
‑ Спасибо, директор. Я попробую.
И направился к выходу.
Уже в дверях заместитель остановился и повторил, не сводя со Снейпа глаз.
‑ И всё-таки вы всех поразили. Всех.
И вышел.
Северус распахнул окно и подставил окно холодному ветру. Щёки горели, в голове шумело.
Трёхчасовой педсовет!
Он колоссально устал, хотя ему колоссально повезло.
Местный педсостав оказался мечтой любого директора. Учителей было много, но их собранность и профессионализм делали им честь. Национальное разнообразие вносило свою лепту: контрастные характеры, внешняя непохожесть и довольно разнообразные рассказы о себе позволили Северусу с первого раза запомнить две трети коллег. Имена остальных можно определить методом исключения.
Большинство преподавателей были людьми слова и дела, так что проблемы, которые Снейп предполагал решать в одиночку, будет решать весь коллектив. Это радовало.
Все его нововведения были восприняты положительно. Особенно весело встретили новость о растворителе на основе маггловского стирального порошка. Знал бы Гриндевальд!
Коллектив оказался мужским. Трое женщин составляли исключение и, по мнению Снейпа, поддавались дрессировке.
В завершение, никто из нынешних коллег Северуса не учил его и не учился вместе с ним. Для них он не был нищим полукровкой и лохматым Нюниусом; на их глазах он не проваливал контрольные по трансфигурации, не подмешивал слабительного Блэку в чай.
Он не был предателем.
Не был Пожирателем.
Он был просто новым директором с редким именем и английскими манерами.
Он даже давал им советы.
За это стоило выпить.
Снейп нащупал незаметную щель возле шкафа и прошёл в свои личные комнаты.
Об утренних неурядицах и полезных советахРоссия, Мурманск,
31 августа 2003 года
Проклиная бесконечные коридоры Дурмстранга, Северус торопился на завтрак. У него было две цели – не опоздать и сохранить видимость хорошего настроения.
Альбус. Думай об Альбусе.
Когда добродушный, беззаботно улыбающийся Дамблдор входил в Большой зал, на учительский стол опускалось облако спокойствия. Исключение составлял разве что Северус – вечно заспанный, злой и замкнутый. У него были на то причины. У него было на то право.
Сейчас ситуация изменилась. Он директор, и это его задача – поддержать коллектив, задать утру радостный и бодрый тон. Особенно сегодня.
Тридцать первого августа школа принимала студентов. В отличие от Хогвартса, которому хватало Хогвартс-экспресса, Дурмстранг высылал школьникам порт-ключи. В двенадцать приезжали старшекурсники, в два – студенты помладше, а в шесть к воротам замка причаливал величественный корабль с первогодками (доставкой малышей занимался Михаляк, и Северус не вникал в подробности). Слава Мерлину, в Думстранге не было Распределяющей шляпы: на каждом отделении было по две группы, студенты делились пофамильно.
Вечером, на общем ужине, директор произносил речь, представлял учителей и делал важные объявления. Всё. Гимна, распределения и других глупостей, доводивших Снейпа до исступления, в Дурмстранге не было.
И вот сегодня – накануне столь важного дня – Снейп проспал. Теперь он почти бежал по бесконечным лестницам и проклинал того, кто разместил директорский кабинет на шестом этаже.
Слава всем богам. Обеденный зал. Снейп максимально сосредоточился, поправил тёмно-серую мантию, купленную во Франции, и вошёл.
‑ Коллеги, доброе утро. Приятного аппетита, ‑ он окинул взглядом всех сидящих и только после этого сел.
Сегодня место справа от него пустовало: Михаляк уже отбыл встречать первокурсников. Зато слева оживлённо беседовали траволог Адамсон и зельевар Бергман.
‑ Директор, что вы думаете по этому поводу? – вдруг повернулся к нему Бергман.
Снейп заставил себя улыбнуться.
‑ Боюсь, я не расслышал, о чём ваша беседа.
‑ Мы обсуждали Феликс Фелицис. Ян уверял меня, что время сбора растения моли не имеет значения, а я считаю, что лучше собирать едва распустившиеся цветки, тогда они будут оказывать максимальный эффект. Что скажете?
Снейп, который варил Феликс два раза в жизни и то не для себя, усмехнулся.
Дилетанты.
‑ Полагаю, Феликс – зелье энергетическое. Не так важна подготовка компонента или его состояние, сколько его магическая составляющая. Я бы сказал, что это зелье отражает вас самих, поэтому на изготовителя оно оказывает больший эффект, чем на кого-либо другого. Видите разницу?
‑ Оно не может быть энергетическим по определению! – Бергман.
‑ Видите, я был прав! – Адамсон.
Спорщики переглянулись и повернулись к директору.
Снейп сжал зубы. Только лекции по зельеварению ему не хватало! Кроме того, он не терпел пустых разговоров, а ему не раз доводилось присутствовать при споре об ингредиентах Феликса, и он знал, что они ни к чему не приводят.
Снейп открыл рот, чтобы ответить что-нибудь резкое, когда откуда-то сбоку послышался женский голос.
‑ Директор имеет в виду, что ваши намерения и желания во время варки имеют больше значения, чем то, когда вы соберёте моли.
Снейп повернул голову. Через два стула от него сидела преподавательница чар. Когда трое волшебников одновременно повернулись к ней, она поморщилась и равнодушно сообщила.
‑ Это было в прошлом выпуске «Вестника зельевара».
И принялась резать омлет с таким видом, будто не сказала ничего особенного.
На памяти Снейпа ни один специалист по чарам не увлекался зельеварением. Тот же Флитвик неплохо разбирался в зельях и мог оказать первую помощь, но не более того. И тем более не читал «Вестника зельевара».
Голосом Бергмана можно было заморозить небольшой фонтан.
‑ Я совсем забыл, что с нами сестра великого Игоря Суворова! Прошу прощения, что не заметил сразу.
Игорь Суворов?
Кто это?
Профессор чар – Мерлин, как её зовут? – не отреагировала.
‑ Кажется, ваш брат стал чуть ли не первым магглорождённым, кого приняли в Российскую ассоциацию зельеваров?
‑ Вторым, ‑ сдержанно кивнула волшебница, не отрываясь от завтрака.
‑ И что же ему там не понравилось? Или магглорождённым там трудновато? – взорвался зельевар.
‑ Профессор Бергман, я бы попросила вас быть несколько сдержанней, ‑ вмешалась Клара.
‑ Кроме того, в Дурмстранге не принято оскорблять коллег, ‑ подал голос преподаватель ЗОТИ.
Лицо Бергмана залила краска.
Северус чувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Магглорождённым.
Грязнокровкам.
У него зачесались руки.
Но что он мог сделать? Почему именно сейчас Михаляка нет рядом?
Снейп заметил, что женщина, так некстати задевшая Бергмана, отставила чашку и встала из-за стола.
‑ Подождите, ‑ вырвалось у него.
Женщина удивлённо обернулась, все как по команде замолчали. Снейп медленно выдохнул, обошёл стол и встал так, чтобы видеть коллег в лицо.
Как её зовут? Анна? Алла? Ариадна?
Северус решил не рисковать.
‑ Профессор Суворова, ‑ негромко обратился он. ‑ Присядьте, пожалуйста. На минуту.
Снейп покачался на каблуках, раздумывая с чего начать.
…Я помню твою ежегодную речь для первокурсников. Слово в слово…
Что ж, спасибо, крестник.
‑ Коллеги, мне неприятен этот разговор, тем более сегодня, но я не могу позволить вам… не могу позволить нам умолчать о некоторых… деталях. Во-первых, не питайте надежд, что я буду вам всем добрым дядюшкой. В первую очередь, я директор. Это понятно?
Преподаватели закивали – кто-то сразу, кто-то позже и не столь охотно.
‑ Во-вторых, вы можете прийти ко мне за советом или за помощью, если это касается школы или если что-то в школе неприятно лично вам. Мы обсудим ваш вопрос и решим, что с этим делать. Это понятно?
Почти синхронные кивки.
‑ В-третьих, я не потерплю склок и междоусобицы. Поверьте, у директора достаточно полномочий, чтобы узнать, в чём суть конфликта и кто его развязал. Людям, выясняющим отношения в удобное и неудобное время, не место в школе. Это относится как к преподавателям, так и к ученикам. Любые склоки должны пресекаться. В первую очередь это касается травли магглорождённых. Понятно?
Кивки. Полная синхронность.
‑ В-четвёртых, я по-прежнему настаиваю на обращении по именам, несмотря ни на какие конфликты. Это правило. А теперь последнее. Сегодня тридцать первое августа. Для студентов это праздник. Постарайтесь, как минимум, его не испортить. Благодарю за внимание.
Снейп вернулся на своё место и принялся намазывать блин вареньем. Через пару минут разговоры за столом возобновились, правда, на полтона тише, и директор успокоился. Он был слишком взволнован, чтобы заметить взгляд, которым наградила его профессор Шварц.
* * *
Снейп уже свернул к своему кабинету, когда услышал позади себя торопливые шаги. Он напрягся и нащупал в рукаве палочку, но преследователь не собирался таиться.
‑ Директор, подождите минутку!
Северус обернулся и с удивлением посмотрел на семенящего за ним профессора Горина.
‑ Кирилл? Что-то случилось?
Седой, как лунь, преподаватель маггловедения как-то боязливо посмотрел по сторонам и подошёл почти вплотную к Снейпу.
‑ Директор, уделите мне минуту внимания, только, умоляю, не здесь. В этом замке даже у стен есть уши.
‑ Здесь? – усмехнулся Северус. – А что бы вы сказали, если бы все стены замка были увешаны портретами?
Глаза старика беспокойно забегали.
‑ Вы уж извините, директор, но я бы сказал, что такой замок построил безумец.
Снейп с горькой усмешкой покачал головой.
‑ Их было четверо, Кирилл. Четверо безумцев. Идёмте, поговорим.
В кабинете профессор маггловедения сел на краешек кресла для посетителей и запричитал.
‑ Вы не серчайте, директор, что я так сразу к вам пришёл. Но вы здесь глава теперь, плохо, что вы не осведомлены.
Снейп вопросительно посмотрел на сгорбленного старичка. Оказавшись один на один с директором, тот сразу воспрял духом.
‑ Я, директор, не для себя прошу. Я для Арины. Она гордая, никогда сама на поклон не пойдёт, а её сейчас поддержать надо.
Для Арины?
Снейп понял, что получил ответ на мучивший его вопрос.
‑ По вашему мнению, я что-то должен знать о профессоре Суворовой? – вкрадчиво поинтересовался он.
Лицо старика приняло обеспокоенное выражение.
‑ Вы не подумайте плохого, директор. У нас ведь в коллективе она одна была магглорождённая, только в этом году взяли вторую-то девочку.
‑ А в Дурмстранге вообще учится много магглорождённых? – вскользь поинтересовался Снейп.
Профессор покачал головок, и длинные седые пряди взметнулись вокруг худого лица.
‑ Меньше трети, но вы бы лучше у Андрюши спросили. У Михаляка, я имею в виду.
Снейп задумчиво кивнул и сделал себе зарубку на будущее. Вопрос был щекотливым, и ему не хотелось повторения того же, что было в Хогвартсе.
‑ Так что насчёт профессора Суворовой? – уже мягче спросил Северус.
‑ Я, директор, может, и старик, но я ведь всё вижу. Арина да брат её магглорождённые, а какие талантливые ребята были! Игорь постарше, так каким зельеваром уже стал, скоро все о нём услышат, не только Россия. Он теперь в учениках у фон Гогенхайма.
‑ У внука Парацельса? – уточнил Снейп. – Я думал, он больше не берёт учеников.
‑ Все так думали, ‑ пожал плечами Горин. – А тут взял двоих сразу. Одного увёл из нашей лучшей фармацевтической компании, а второго, говорят, из английского аврората.
Из английского аврората.
Уж не Поттера ли?
‑ А вот Арина… ‑ старик как-то замялся. – Её во время учёбы теснили немножко. Сами ученики. Слишком уж талантлива была для… ну, для магглорождённой. И она, как бы сказать… она серой магией занялась. А потом…
Старик затих, но Северусу не нужны были пояснения. Он знал, что бывает потом.
‑ А потом тёмной? – спросил он.
‑ Да, путешествовала, потом у кого-то начала работать, появились её статьи… Все боялись, что она с братом объединится. Подумайте – зельевар и знаток тёмной магии! Она ведь даже в ученичество хотела пойти, а потом раз – и исчезла. Никто не знал, где она и что, а она вернулась через три года Мастером Чар. Оксфордский диплом и никаких тёмных искусств. Уж не знаю, кто её вразумил…
Северус отвёл взгляд.
Если бы кто вразумил меня.
‑ Так у меня к вам просьба, директор, ‑ Горин говорил негромко и серьёзно. – Присмотрели бы вы за ней. Этот Бергман враждует с её братом со школы, а теперь на неё перекинется. Он молодой, станется с него.
Северус кивнул.
‑ Спасибо, что предупредили.
Профессор маггловедения тонко улыбнулся.
‑ Вам спасибо. Директор, вы на меня не сердитесь. Я давно на свете живу, много повидал. Вот вы деловой человек, значит, и директором неплохим будете. Так что удачи вам.
Горин встал и засеменил к выходу. У дверей он снова повернулся к Снейпу. Лицо, испещрённое миллионом мелких морщинок, было печально.
‑ До чего же вы, Северус, на деда своего похожи, ‑ тихо произнёс он. – Спасибо, что выслушали.
И вышел прежде, чем Снейп успел понять, что он сказал.
Похож на деда.
Всю жизнь Северус считал, что он похож на пугало. И немного на летучую мышь, но это открытие он сделал благодаря своим студентам. Никто не знал его родословную и не сравнивал его с Принцам. Разве что Люциус, но тот предпочитал держать подобные мысли при себе.
Похож на деда.
Северус почувствовал, как с тихим отзвуком оборвалась одна из тонких цепочек, давным-давно опоясавших его иссушенное сердце.
В директоре Дурмстранга просыпался принц-полукровка.
Принц-полукровка, давно умерший, но разбуженный столетним преподавателем маггловедения.
Северус прошёлся по комнате и остановился у окна.
Ему по-прежнему не хватало Альбуса, но теперь он был точно готов к встрече со студентами.
О первых протестах и педагогических тонкостях Россия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
Сентябрь в России оказался на порядок холоднее, чем в Британии, хотя Михаляк утверждал, что это исключительно вина Дурмстранга. Точнее, доблестной гвардии магов, которая догадалась построить школу за Северным полярным кругом. К удивлению Снейпа, студенты воспринимали погоду спокойно. То ли привыкли, то ли спасало электричество, с успехом заменившее свечи.
Прогресс.
Хогвартс, как и сама Англия, был крайне консервативен.
Дурмстранг экспериментировал. За последние сто лет он перевернул с ног на голову школьную программу, дважды изменил принципы начисления баллов и успешно перевёл квиддич из разряда всеобщего помешательства в разряд клуба по интересам, что само по себе было заслугой.
Первые две недели учебного года Северус приходил в ужас от огромного числа незнакомых подростков в косоворотках и брюках военного кроя. Студенты разговаривали на разных языках, колдовали в коридорах, дрались везде, где можно, и называли его «господин директор». На форме каждого была нашивка с именем, фамилией и номером курса. Последнее Снейп долго принимал как данность, пока Клара не шепнула, что нашивка появилась в прошлом году, когда школа в очередной раз сменила директора. Два года назад появилось правило называть студентов по фамилии. Студенты не возражали.
Студенты Дурмстранга вообще редко возражали учителям. Кроме того, они совершенно не признавали организованного бунта всем отделением, что частенько случалось в Хогвартсе. Частично это крылось в начислении баллов. Каждый студент работал на себя. Баллы снимались лично с него и начислялись также лично ему. Вот и всё. И никакого вам «пятьдесят баллов с гриффиндора» или «десять баллов слизерину». Всё честно.
В остальном школьники были всё теми же школьниками. Они спали в общежитиях, иногда менялись комнатами, сами выбирали старост, ходили на уроки, тряслись над оценкой за поведение, трижды в день встречались в Обеденном зале, играли в квиддич. Они жили своими маленькими радостями и проблемами.
Они опасались нового директора, потому что он мог исчезнуть, снова оставив их в неизвестности. Они полюбили нового профессора географии, потому что она закрывала глаза на их проделки. Они возненавидели нового профессора зельеварения, потому что он ненавидел их.
Студенты Дурмстранга привыкли тщательно изучать опасность, поощрять доброту и пресекать ненависть. Они стали присматриваться к господину директору, решили прилежнее учить географию и написали жалобу на Михаила Бергмана.
Жалобу отнесли профессору Михаляку, профессор Михаляк вздохнул и отправился к директору. Директор прочитал текст послания трижды и осознал, что читает жалобу на самого себя.
Всё, что было перечислено студентами, воплощал собой злобный, несправедливый зельевар Хогвартса ‑ профессор Снейп. Что с этим делать строгому и справедливому директору Дурмстранга, оставалось загадкой.
Снейп ещё раз прочитал жалобу и страдальчески посмотрел на Михаляка.
‑ Что скажете?
‑ Странно это, господин директор, вот что я скажу, ‑ нахмурился заместитель. – За двадцать лет, что я здесь работаю, жалобу писали дважды. На профессора прорицаний и на профессора чар.
‑ И чем всё это закончилось?
‑ Ну, прорицания отменили, в тот же год, что я пришёл. А профессора чар уволили за некомпетентность.
‑ Сразу? – переспросил Снейп. – Взяли и уволили?
Лицо Михаляка выражало искреннее недоумение.
‑ Да, господин директор… с ним поговорили по душам и уволили. Директору виднее. Да и студенты наши редко жалуются.
Снейп представил, как Дамблдор увольняет его по просьбе негодующих гриффиндорцев, и содрогнулся.
‑ Андрей, а почему вы взяли именно его? Были ещё претенденты на должность?
Михаляк почесал лысину.
‑ Был один грек, но он уже в возрасте и учит по старой системе. Была девушка из Черногории, но она плохо владеет немецким… и, собственно, Михаил.
‑ Понятно, ‑ буркнул Снейп.
Ни черта не понятно.
Он снова посмотрел на пергамент.
‑ Андрей, у меня будет просьба. Не говорите никому об этой бумаге, ‑ он постучал карандашом по листу. – Пока. Я постараюсь… решить вопрос.
‑ Как скажете, ‑ покладисто сказал Михаляк и встал.
‑ Андрей, ‑ окликнул его Снейп. – Называйте меня Северус. Мы коллеги.
Заместитель неуверенно кивнул и исчез за дверью.
Северус дождался, когда его шаги стихнут, и со всей силы грохнул кулаком по столу.
Моргановы дети!
Они написали жалобу. Они ждут от директора действий.
Каких действий?!
Он всю жизнь общался с учениками именно так, как они того заслуживали. Он вколачивал в их неблагодарные головы знания не для того, чтобы они сдали СОВ и всё забыли. Снейп знал по собственному опыту: сложно забыть то, что досталось трудным путём. Потом и кровью добытые знания всегда будут с тобой и появятся из недр памяти, когда потребуется.
Студенты этого не понимали.
К его величайшему сожалению.
Дети. Маленькие монстры.
Что он мог сделать? Уволить Бергмана без суда и следствия, чтобы школьники ощутили свою власть над новым директором? Пойти у них на поводу и превратиться в «скорую помощь»? Отказать и продемонстрировать, что ему на них наплевать? Допросить Бергмана, чтобы тот разъярился ещё больше?
Снейп ударил кулаком ещё раз, зацепил край стола и взвыл от боли.
Не в силах сидеть, он встал и заметался по коридору.
Альбус бы…
Кстати. Что бы сделал Альбус? Дамблдор был хитрецом и мошенником, эксплуататором и эгоистом, но он оставался гениальным администратором. Школа процветала. Она была защищена, студенты были довольны, учителя тоже – до тех пор, пока не пришёл мальчишка. Но даже василиск и дементоры не избавили Альбуса от титула лучшего директора за несколько столетий.
Снейп закрыл глаза и сосредоточился.
Как, например, Альбус вёл себя с Амбридж? Нет, не то.
Он снова начал перебирать все ухищрения Дамблдора, когда где-то на краю сознания забрезжила мысль.
Амбридж.
Северус Снейп ухмыльнулся. О, да, он был хорошим учеником. И у него была идея.
Через полчаса он подошёл к двери кабинета зельеварения. За дверью царила такая тишина, что Северус решил свериться с часами. Нет, всё верно, ещё перемена. Он решительно постучал в дверь, но ему не ответили.
Странно.
В конце концов, он здесь директор.
Снейп толкнул дверь и вошёл. Его глазам предстал полный класс учеников. Они сидели за своими партами так прямо, будто проглотили аршин, и смотрели на доску. Северуса всегда считал, что обладает превосходным зрением, но теперь его загрызли сомнения. Ученики внимательно изучали пустую доску. Учебники и пергаменты аккуратно лежали на столах.
Интересно.
Снейп кашлянул и вкрадчиво поинтересовался, не хотят ли ученики поздороваться. Студенты, как по команде, встали, повернулись к нему лицом и громко поздоровались по-английски.
А вот и смешанное отделение.
Северус нахмурился. Дисциплина дисциплиной, но это уже явный перебор. Он велел студентам садиться и направился к преподавательской кафедре.
‑ Кто может ответить, который час? – осторожно спросил он.
Класс замер. Потом поднялось несколько рук. Он кивнул сосредоточенному подростку за первой партой. Парень встал и громко отрапортовал.
‑ Двенадцать часов пятьдесят минут по московскому времени, господин директор.
Снейп взглянул на нашивку студента.
‑ Как вы считаете, Алиев, сейчас урок или перемена?
Парень не дрогнул лицом и в прежней манере доложил.
‑ Согласно школьному расписанию, сейчас перемена, но в кабинете зельеварения любое время считается учебным.
Снейп стиснул зубы. Он поощрял дисциплину. Он ненавидел диктатуру. Единственного года директорства ему хватило, чтобы понять разницу.
‑ Алиев, садитесь, спасибо. Впредь, разговаривая со мной, вы можете не вставать, не отчитываться, как солдат и говорить более кратко. Это относится ко всем. А теперь мой главный вопрос, ‑ Снейп повысил голос. ‑ Почему до урока десять минут, а вы сидите молча и смотрите на пустую доску? Это дорогая вашему сердцу традиция?
Студенты молчали, что само по себе было ответом.
Бергман.
‑ Можно, господин директор? – раздался неуверенный голос.
Северус посмотрел на парнишку за последней партой. Обладатель голоса был настроен решительно, как гриффиндорская сборная по квиддичу. Получив разрешение, студент встал и тут же сел обратно. Несколько человек хмыкнуло, но Снейп и бровью не повёл. Он призвал свободный стул и сел.
‑ Я вас слушаю.
‑ Господин директор, профессор Бергман говорит, что не удовлетворён нашим… ну, уровнем знаний. И ещё… ну, он делает нам замечания, в основном что мы… ну, за поведение, в общем. Он снимает баллы. И к его приходу мы должны быть готовы… ну…
‑ Начать работу, ‑ подсказал Снейп.
Парень кивнул.
‑ С места в карьер, ‑ возмутился из угла класса бледный очкарик, но на него зашикали.
Снейп усмехнулся.
‑ А вас это не устраивает мистер…?
‑ Ярвинен! – с готовностью представился тот. – Зельеварение – очень точная наука и требует максимальной концентрации. Необходимо сосредоточиться на процессе изготовления зелья, а не на пустой доске перед уроком! Это лишает нас отдыха, господин директор!
Снейп с интересом посмотрел на тощего бунтовщика.
‑ Ярвинен, вы, случайно, не родственник Лори Ярвинена?
Парень расцвёл.
‑ Это мой прадед по отцовской линии, господин директор.
Несколько человек засмеялись в кулак.
Северус благосклонно посмотрел на оратора.
‑ Ваш прадед был лучшим зельеваром в Северной Европе. У вас хорошая наследственность.
В этот момент дверь класса с грохотом распахнулась, и в класс влетел Бергман. Судя по его скорости, он пробежал пару километров для разгона.
‑ Не вижу готовности к уроку! – рявкнул он с порога. – Ярвинен, минус балл за…
И тут он увидел Снейпа. Бергман остановился, будто налетел на стену.
‑ Господин директор? Чем обязан?
Снейп улыбнулся своей фирменной директорской улыбкой, которую тренировал каждый день утром и вечером перед зеркалом (к середине сентября уже стало неплохо получаться).
‑ Совсем забыл предупредить. Я к вам по делу.
Он подошёл поближе к зельевару и негромко проговорил.
‑ Я решил посетить занятия. Для ознакомления, ‑ улыбка всё-таки стала кривой. – Директор должен быть хорошо осведомлён, согласитесь?
‑ Разумеется, ‑ процедил Бергман.
‑ Я начал с вас, ‑ безжалостно добавил Снейп. – Не возражаете?
Зельевара хватило только на то, чтобы помотать головой. Северус подхватил стул, на котором сидел, и вместе с ним направился в угол класса.
Бергман смерил учеников мрачным взглядом и начал раздавать домашние работы.
* * *
Швейцария, Цюрих,
сентябрь 2003 года
‑ … Два раза по часовой… три раза против часовой… два раза по часовой… один против часовой… добавить толчён… Ложись!!!
‑ Protego maxima!
Котёл с бурлящим грязно-серым варевом треснул, выстрелив в воздух фонтаном жидкости и осколков. Взорвавшееся зелье расплескалось по полу и с обиженным шипением стало остывать. Защитная сфера дрогнула и исчезла.
Мужчина с глубоким вздохом опустил палочку.
‑ Итак, мы дошли до толчёных златоглазок, ‑ обречённо констатировал он.
‑ Не дошли, ‑ выплюнул напарник, выбираясь из-под стола. – А я, как идиот, снова забыл о твоей реакции.
‑ Ты не идиот. Ты зельевар и соблюдаешь правила безопасности, ‑ усмехнулся первый, собирая часть испорченного зелья в колбу. – А я потратил четыре года жизни на английский аврорат.
Зельевар с укоризной посмотрел на котёл. Потом на собеседника.
‑ Невилл, как думаешь, мы его перегрели? Или кровь саламандры надо добавлять после златоглазок?
‑ Не-а, кровь точно раньше. Помнишь, что говорил мастер? Основа должна быть целебной сама по себе. Все остальные свойства накладываются сверху. Как думаешь, что скажет Гогенхайм?
‑ Он будет в ярости. Я уверен.
Мужчины ликвидировали бардак и уселись за свои записи. Через несколько минут Невилл издал победный клич.
‑ Понял! Пусть перед помешиванием зелье остынет. Тогда мы начнём второй этап с медленного разогрева, добавим златоглазок и пойдём дальше.
Напарник не ответил.
‑ Игорь, ты меня слышишь? – уточнил Невилл. – Я придумал, что делать.
‑ Ты придумал, ‑ язвительности мужчины мог позавидовать Снейп в худшие годы своей жизни. – А как нам его охладить, ты не подумал? Если естественным путём, то…
‑ … то исчезнет действие смоковницы, ‑ обречённо закончил Невилл. – Я тупица. Снейп был прав.
Он пару раз ударился головой о стол.
Игорь Суворов наблюдал за ним с интересом.
Снейп.
Не проходило дня, чтобы его напарник не поминал своего профессора зельеварения. Иногда, когда Невилл брал особо жалобную ноту в своих песнях о безвременно почившем гении, Игоря подмывало рассказать ему о грандиозной афере своей сестры, в которой он волей-неволей принял участие. Но Игорь слишком хорошо знал свою сестру. Девочка, которая в тринадцать лет чуть не прокляла соседку по комнате за попытку выкрасть её личный дневник, в двадцать пять могла полноценно проклясть родного брата за вмешательство в её планы. Игорь был мудрым братом. Он не рисковал.
Однако, в данной ситуации живой Снейп был однозначно полезнее мёртвого. Игорь пошёл на компромисс.
‑ Знаешь, ‑ он задумчиво посмотрел на Невилла. – Я напишу сестре. Она работает в Дурмстранге, а там есть с кем посоветоваться. Кроме того… она умеет пользоваться библиотекой.
Невилл улыбнулся.
‑ Я всегда хотел иметь сестру. Или брата. Неважно, ‑ он отвёл взгляд, но Игорю не нужны были пояснения.
‑ Потому что тебе было слишком одиноко, ‑ он утверждал. – И потому что тебе казалось, что ты жалок и ничтожен, а остальные идут к своей цели. И когда-нибудь точно станут сильными, великими и взрослыми. А ты никогда их не догонишь.
‑ Ну, главное, что это время прошло, ‑ слегка улыбнулся Невилл.
Игорь усмехнулся и покачал головой.
‑ Вряд ли. Всегда кто-то будет впереди тебя. Но это ещё не повод сдаваться. Идём, посмотрим, как там твоя белладонна.
* * *
Россия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
Снейп сел за обеденный стол, бросил жующим коллегам «приятного аппетита» и накинулся на еду. Он и не знал, что был так голоден. Последние несколько дней вымотали его.
Идея поиграть в генерального инспектора и посетить зельеварение оказалась палкой о двух концах. С одной стороны, теперь он точно знал, что жалоба студентов не была обычной кляузой. Бергман действительно придирался к каждой мелочи, поверхностно комментировал ошибки, а один из вопросов, заданных во время урока, просто проигнорировал. Снейп подозревал, что он попросту не знал ответ. От человека, который на голубом глазу сообщил студентам, что аконит и борец – разные растения, можно ожидать чего угодно. Слава Мерлину, Ярвинен и ещё какая-то девица тут же привели страницу учебника, где говорится обратное. Бергман позеленел, но принёс «глубочайшие извинения за оговорку». Снейп прекрасно понимал, что на следующем же занятии эта парочка расплатится сполна за «оговорку» педагога, но это будет потом.
С другой стороны, после визита к Бергману ему пришлось посетить уроки у всего преподавательского состава – хотя бы ради видимости равного отношения ко всем.
В глубине души Северус подозревал, что достаточно заглянуть на географию, а после пафосно сообщить, что новые преподаватели более или менее справляются со своими обязанностями, но выработанная годами паранойя гнала его дальше.
Как оказалось, в этом был свой прок.
Никогда в жизни он не получал такое удовольствие от истории магии.
Никогда в жизни маггловедение не казалось таким волшебным, а трансфигурация – такой понятной.
Преподаватель трансфигурации – тридцатилетний швед с ясным взглядом и улыбкой в тридцать два зуба – в нагрузку к своему основному предмету вёл так называемые «основы полётов» у первокурсников. И то, и другое он проделывал с колоссальной лёгкостью. По сути, этот волшебник сделал невозможное. Он улыбался, как Сириус Блэк, летал, как Джеймс Поттер, владел трансфигурацией, как Минерва Макгонагалл, но при этом совершенно не раздражал Северуса Снейпа. По мнению последнего, уже за это Эрик Йохансон заслуживал памятника при жизни.
Теперь директор – усталый, но довольный – сосредоточенно поглощал уже вторую котлету и думал, что сказать на сегодняшнем педсовете. Двух сов, влетевших в зал, он заметил в последний момент.
К слову сказать, доставка почты в Дурмстранге ничем не отличалась от той, что он видел в Хогвартсе, разве что совы появлялись в Обеденном зале не только утром.
Одна сова направилась к студенческим столам, вторая пронеслась над головами преподавателей, и спикировала прямо на стол.
Северус слегка повернул голову и увидел, что взъерошенная птица приземлилась перед профессором чар. Женщина отвязала конверт и протянула птице хлебный мякиш. Снейп отвернулся, но краем уха слышал, как все потешаются над птицей. Сова решила пообедать прямо за преподавательским столом, пока Суворова распечатывает конверт.
‑ Нет, Парацельс, лети. Ответа пока не будет, ‑ женщина погладила сову и отрицательно покачала головой.
Птица с сомнением покосилась на профессора чар и вылетела в окно.
Парацельс?
Северусу вспомнилась просьба Горина.
Арина Суворова была одним из самых замкнутых преподавателей. Она держалась отстранённо-вежливо, никуда не опаздывала, за едой сидела между Шварц и Гориным. Кроме того, Снейп пару раз видел её в обществе Йохансона. Совершенно обычная волшебница среди коллег. И довольно специфический учитель. Северус сорок пять минут наблюдал её урок у второго курса и отметил, что она даёт им заклинания, как минимум, третьего года обучения.
Она не давала ни малейшего повода для более близкого знакомства, а иметь рядом тёмную лошадку Снейпу не хотелось.
Видимо, боги сжалились над ним, потому что в этот момент Михаляк незаметно передал ему сложенную вчетверо бумагу. Бергман уже ушёл, и Снейп спокойно развернул лист. Он тут же отметил оторванную верхнюю половину и понял, что читает фрагмент письма Арины Суворовой.
«… Мы почти довели до ума основу зелья, но не знаем, как совместить кровь саламандры и сушёные крылья златоглазок. Есть идея готовить зелье в два этапа, но как? Второй пергамент – уже существующий вариант рецепта. Нам нужен либо вариант иного смешивания, либо способ консервации, либо способ искусственного изменения температуры. Посоветуйся с кем-нибудь подходящим…»
Слово «подходящий» было настолько жирно подчёркнуто, что перо почти процарапало пергамент. Самый конец письма тоже был оторван. Северус нахмурился, повертел бумажку в руках и обнаружил на другой стороне приписку другим почерком.
«Господин директор, если Вам что-либо известно о проблемах, упомянутых в отрывке, прошу Вас уделить мне несколько минут в любое удобное для Вас время. Заранее благодарна, А. С.»
О каких, Салазар вас задери, проблемах? Хоть бы написала, что за зелье!
Кровь саламандры и сушёные крылья златоглазок.
Может, она сама не знает?
Снейп скомкал пергамент и сунул в карман. Он переоценил Суворову. В зельеварении она точно ничего не понимает. Зато теперь у него есть способ поговорить с ней не только об учебном процессе, а это уже что-то.
Северус подумал… и решил отметить хорошую новость ещё одной котлетой. Кухня Дурмстранга была его отдушиной.
О беседах за обедом и бубонтюберах в теплицах Великобритания, Лондон
сентябрь 2003 года
— У тебя свободно?
Молодая женщина подняла голову.
‑ Кто-то сдох в Запретном лесу? Или Нотт теперь недостоин твоего драгоценного внимания?
‑ Грейнджер, тебя могила исправит, ‑ Малфой поставил поднос на столик и сел. – И да, я помню, что ты давно не Грейнджер. Но я не могу называть тебя так же, как твоего мужа.
Пару минут оба молча ели, потом Гермиона не выдержала.
‑ Выкладывай.
‑ Не понимаю, о чём ты, ‑ спокойно произнёс Драко, отправляя в рот кусочек моркови.
‑ Малфой, ‑ Гермиона закатила глаза. – Я скорее поверю в существование мозгошмыгов, чем в то, что ты просто так решил составить мне компанию. Причём именно сегодня, когда Сьюзен нет на работе.
Драко откусил булочку, поморщился и отложил в сторону.
‑ Хлеб несвежий. Я тебя предупредил. Кроме того… Полагаю, нам есть, что обсудить.
‑ Например? – Гермиона взяла самую большую булку со своего подноса, намазала маслом и принялась жевать.
Малфой с иронией наблюдал, как она разрывалась между желанием выплюнуть жёсткое тесто и соблюсти видимость приличий. Когда Гермиона, наконец, сглотнула и начала жадно пить, он расхохотался.
‑ Грейнджер, что ж ты всё пробуешь на своей шкуре?
‑ Не доверяю третьим лицам, ‑ огрызнулась она. – Что ты хотел обсудить?
Малфой понизил голос.
‑ Некую предприимчивую рыжую ведьму, сильно смахивающую на мать Поттера.
Гермиона закашлялась. Малфой привстал и заботливо похлопал коллегу по спине.
‑ Я, конечно, понимаю, что тема неподходящая для обеденного перерыва. Особенно в министерском буфете. Но, видишь ли… кстати, Грейнджер, вон там, слева, стоит девица. Такая смешная, совсем как ты в Хогвартсе. Повернись, только незаметно, а я буду тебе рассказывать… что-нибудь. Ну же!
Гермиона сделала вид, что поправляет стрижку, и незаметно покосилась налево. Там, у стойки буфета, стояла её секретарша и увлечённо флиртовала с каким-то парнишкой. Гермиона наступила Малфою на ногу и прервала поток светских любезностей, которыми тот сыпал, пока она рассматривала Лиззи.
‑ Это моя секретарша. И мы с ней совсем не похожи. Почему… ‑ Гермиона осеклась. – А откуда ты вообще знаешь про эту женщину?
‑ Видишь ли, ты допустила большую ошибку при выборе секретаря, ‑ философски заметил Драко. ‑ Такая девица что угодно растреплет, лишь бы привлечь к себе внимание. Ей-то всё равно, кто к тебе приходит. Даже если это загадочная женщина, при виде которой её начальница «прямо вся побледнела», ‑ передразнил Малфой. – Но я не собираюсь обсуждать это здесь.
Гермиона потянулась за вилкой, но на полпути передумала и взяла стакан. Есть расхотелось. Она отпила и мрачно посмотрела на Малфоя.
‑ Если не здесь, то где?
Драко сложил пальцы домиком.
‑ Не могу пригласить тебя в ресторан, поскольку в магическом мире нас везде узнают.
‑ А в маггловском?
‑ А в маггловском услышат. Так что… Как ты смотришь на то, чтобы прийти ко мне в гости? Например, завтра, раз уж будет суббота?
‑ В гости? – ужаснулась Гермиона. – В Малфой-мэнор? Я… я не могу.
Гермиона опустила голову. Драко нахмурился.
‑ Грейнджер, мои родители не травят магглорождённых, тем более, героев войны…
И тут он понял.
Дело не в том, что она не может прийти.
Она не может прийти в Малфой-мэнор.
Драко хватило одного взгляда на её опущенную голову. На её сжатые кулаки.
‑ Грейнджер, ‑ голос был слишком сиплым, слишком неуверенным, и он стиснул виски руками. – Я не подумал.
Прекрасное оправдание.
А что ещё сказать?
Всё о’кей, мы заменили ту люстру, которую уронил Добби?
Тётя Белла убита пять лет назад, расслабься?
Что?..
Драко предпринял ещё одну попытку.
‑ Где мы можем поговорить так, чтобы нас не услышали? У тебя есть идея?
Прошло несколько минут, когда Гермиона подняла голову.
‑ Есть. И мы оба можем туда войти. Но я должна поговорить с одним человеком. Я свяжусь с тобой по камину. Или пришлю сову.
‑ Грейнджер, ‑ Малфой посмотрел на неё с сомнением. – Ты уверена, что стоит это делать?
Гермиона бледно улыбнулась.
‑ Думаю, нам надо прояснить совсем разные моменты, но на наши вопросы ответит только один человек.
Драко кивнул и взялся за приборы.
‑ Пожалуй, стоит поесть. Иначе будут лица как на той колдографии в «Пророке».
Гермиона слегка оттаяла и ухмыльнулась.
‑ Ты не поверишь, Малфой, но она стоит у меня в рамочке. Это мой… символ.
‑ Символ чего?
Драко приподнял брови, но Гермиона уже опустила глаза в тарелку. Он последовал её примеру, и только вставая из-за стола попросил.
‑ Пришли мне копию, если не затруднит.
И направился к выходу из буфета. Гермиона посмотрела ему вслед, поцокала языком и решила доесть-таки булку.
* * *
Россия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
‑ Ян, я не понимаю, в чём проблема, ‑ в третий раз произнёс профессор литературы.
‑ Конечно, не понимаете, ‑ окрысился траволог. – Литература – предмет совершенно теоретический, она не имеет практического применения, а вот травология…
‑ В каком смысле? – вмешался профессор Элиава. – То есть я веду английский язык, а студентам он ни к чему? Из него ведь тоже каши не сваришь?
‑ Каши? – переспросил Снейп.
‑ Это такое выражение, директор, ‑ шёпотом пояснил Михаляк. – Значит, что предмет непрактичен. Или негоден.
‑ Давайте без фразеологии, ‑ взорвался траволог. – Я в который раз говорю, что у меня не хватает места в теплицах!
‑ Коллеги, тише, ‑ призывал к порядку Михаляк.
‑ Ян, ‑ вздохнул Снейп. – Сколько именно места вам нужно? И для чего?
Адамсон стал загибать пальцы.
‑ Мало места бубонтюберам. Получается, что школьники изучают растения в той же теплице, где растут бубонтюберы для Медицинского крыла.
‑ Четвёртый курс? – сразу спросил Снейп.
Адамсон кивнул и продолжил.
‑ Прыгающих поганок и так осталось немного, но они занимают угол рядом с трепетливыми кустиками и мешают им расти, ‑ он нахмурился. – Кроме того, второй курс крайне неосторожно обращается с этими растениями. Особенно маггл… Да, собственно, студенты вообще неаккуратный народ.
Снейп сдержанно кивнул.
Магглорождённые.
Он понимал, что проблема существует с давних времён и за месяц её не решишь, но надо что-то делать. Для начала, преподаватели перестали так часто поминать недобрым словом магглорождённых и полукровок – его речь, видимо, возымела действие.
Меж тем траволог перечислил ещё несколько растений и замолчал. У Снейпа появилась идея.
‑ Ян, что скажете, если построить одну общую теплицу и посадить туда растения для младших курсов? Скажем, те же поганки или мандрагоры? А студенты постарше могут заниматься в основных теплицах… Если сейчас начать, к следующему учебному году можно успеть.
Адамсон явно колебался.
Ах ты, жмот.
‑ Марк, Андрей, ‑ Северус повернулся к завхозу и заместителю. – Это не будет слишком… накладно для школы?
Завхоз нахмурился.
‑ Если не очень большую теплицу, то можно, ‑ произнёс он наконец. –Задайте основные параметры, а я найду мастеров.
Траволог просветлел лицом.
‑ Я всё обязательно рассчитаю. И зайду к вам завтра.
То-то.
Снейп вздохнул с облегчением. Он ненавидел распри, а сегодняшний педсовет напоминал зелье в котле: всё бурлит, пенится и вот-вот взорвётся.
‑ Продолжаем. Есть ещё жалобы? – Снейп, затаив дыхание, обвёл взглядом молчащих коллег и провёл в своём блокноте жирную горизонтальную черту. Можно переходить к следующему пункту.
‑ У меня вопрос насчёт первого матча, ‑ подал голос Эрик. – Команды жаждут.
‑ Не сомневаюсь, ‑ буркнул профессор ЗОТИ. – Только, пожалуйста, не как в прошлом году, когда матч назначили накануне моей контрольной. Никто не получил выше трёх баллов. Хотя нет, кажется, у Марич была четвёрка.
‑ Это отличница со смешанного отделения, ‑ снова зашептал Михаляк.
‑ Так что, директор? – повернулся к Снейпу Эрик.
Северус заглянул в свои записи, не нашёл ни слова о квиддиче и вынужден был признать поражение.
‑ Расскажите мне об обычной схеме сезона. И о командах, раз уж на то пошло.
‑ Раз в несколько лет школа выбирает восьмерых капитанов, ‑ пустился в объяснения Йохансон. – Каждый капитан набирает себе команду и придумывает ей называние. Затем начинаются соревнования, всего семь матчей. Первый в начале октября, последний в середине мая. Команды смешанные, не зависят от отделения. Вроде всё, ‑ улыбнулся Эрик.
Снейп кивнул. У него было ощущение, что мозг не справляется с информацией.
‑ Коллеги, следующие выходные подойдут?
‑ Только не суббота, ‑ запротестовал преподаватель древних рун. – Иначе в пятницу дети будут совершенно невменяемые.
‑ Они всегда невменяемые, ‑ бросил Бергман, до этого хранивший молчание.
‑ Тогда пусть играют в воскресение, ‑ подвёл итог Снейп. – Полагаю, с этим мы закончили? Ещё вопросы?
‑ У меня вопрос, ‑ послышался женский голос.
Снейп насторожился и кивнул профессору чар.
‑ Мне неловко поднимать эту тему, но, думаю, молчание – не выход, ‑ Суворова откинула за спину туго заплетённую косу и обвела коллег негодующим взглядом. – Я не понимаю, почему никто не упоминает драку Новаковского и Муфтича?
Снейп отметил недовольство траволога и подозрительный румянец итальянки.
‑ Арина, парни просто выпускали пар, ‑ пожал плечами Йохансон. – В Дурмстранге всегда были драки.
‑ Дуэли, а не драки! Раньше молодёжь выясняла отношения с помощью колдовства, а не на кулаках, ‑ разразился сгорбленный профессор Назарян. – Так что в чём-то Арина права. Они снова подрались на уроке?
Женщина покачала головой.
‑ На уроке они расплатились бы за это дюжиной баллов. Я видела их во дворе, но это было отвратительно, честное слово.
‑ Вы не могли бы пояснить, Арина? – повернулся к ней Снейп.
‑ Я не знаю, какова была причина драки, но они вели себя как собаки, не поделившие кусок мяса. Насколько я знаю, оба угодили в Медицинское крыло, причём Муфтичу явно досталось больше.
‑ С чего ты взяла? – поджал губы Эрик.
‑ Новаковский шёл сам, а Муфтича левитировали на носилках, ‑ отрезала женщина. – Новаковский капитан команды, ему силы не занимать.
Оскорбленный в лучших чувствах Йохансон открыл рот, чтобы ответить, но ему не дали.
‑ Коллеги, Мила хочет кое-что сказать, ‑ громко объявила Клара.
Она сидела рядом с итальянкой и прямо-таки испепеляла последнюю взглядом.
‑ Мне кажется, что юноши… что некоторым образом я причастна к случившемуся… ‑ зачастила географ.
Преподаватели непонимающе уставились на неё, но Северус только вздохнул.
Прекрасно. Ученики не поделили двадцатилетнего профессора.
Какая блажь!
На долю секунды ему захотелось зачислить в штат Дурмстранга Аргуса Филча.
* * *
Великобритания, Годрикова Впадина,
сентябрь 2003 года
‑ Малфоя?! Я не позволю ему войти в этот дом! Дом Сириуса! Он… он… Гермиона!
‑ Ты хотел бы спасти Снейпа?
‑ Ты хоть понимаешь… Что-о-о?!
Гарри Поттер, красный от гнева и бега по комнате, замер в позе цапли, так и не донеся вторую ногу до пола.
‑ Снейпа? – хрипло переспросил он.
Глаза героя волшебного мира забегали, он неуклюже опустился на пол рядом с креслом подруги и взял её за руку.
‑ Герм, может, хочешь чаю? Ты в последнее время такая уставшая… Или, может…
‑ Гарри Джеймс Поттер, ‑ Гермиона высвободила пальцы. Глаза сверкали. – Если ты считаешь, что я сошла с ума, то я сейчас же встану и уйду из твоего дома. И на сей раз прощения тебе не будет. Так что либо ты сейчас же извиняешься, либо впредь мы будем встречаться в моём доме. И приглашать тебя будет мой муж.
‑ Герм, ‑ Поттер нахмурился и поднялся на ноги. Он посмотрел на подругу сверху вниз и ещё раз сказал. – Герм.
Подруга безмолвствовала.
‑ Гермиона, ‑ позвал Гарри и присел на подлокотник её кресла. – Ты, конечно, извини, но я не понял насчёт Снейпа. И при чём тут ты. И я. И Малфой
‑ Драко Малфой может спасти Северуса Снейпа. А может, уже спас. Я так думаю. Мне так сказали. Это мои догадки. Я хочу это выяснить.
Гарри посмотрел на неё как на умалишённую.
‑ Гарри, не смотри на меня так, ‑ скривилась Гермиона. – Нам с Малфоем надо кое-что обсудить. Это важно. Я сегодня целый день думала… и, кажется, собрала мозаику. Точнее, даже не я её собрала…
Взгляд Гарри стал ещё тревожнее, и Гермиона выругалась.
‑ Я вообще не знаю, какого Салазара до сих пор сижу тут и разговариваю с тобой. Вообще странно, что я ещё жива. Обет должен был…
Зря сказала.
Но было поздно.
‑ Непреложный обет? – спокойно переспросил Гарри. – Ты дала Малфою Непреложный обет?
‑ Нет.
‑ А кому? – в голосе Поттера появились угрожающие нотки.
Женщина молчала.
‑ То есть Обет, но не Малфою, ‑ медленно проговорил Гарри и снова сел на пол. – Герм, какого чёрта?
Так я тебе и сказала.
‑ Гарри, я жить хочу. У меня только всё наладилось, ‑ грустно поведала Гермиона. – А если я отвечу, то твой друг останется вдовцом.
Гарри уныло посмотрел на подругу.
‑ А у Малфоя я могу спросить?
Гермиона кивнула, а потом добавила.
‑ Только вряд ли он тебе ответит. Вообще, рекомендую помолчать до поры до времени. Даже Джинни не говори. Я вот Рону не сказала; у него от слова до дела путь недолгий.
Гарри нехотя кивнул и принёс связку ключей, которую так просила Гермиона.
‑ Дом тебе откроется. Ты попроси, как Выручай-комнату.
‑ В смысле?
‑ Ну… очень сильно пожелай его увидеть, позови его. Это новые аврорские чары, только в прошлом году запатентовали.
Гермиона махнула рукой и направилась к выходу.
Уже надевая плащ, она спросила.
‑ Ты обещаешь никому ничего не говорить, даже Рону и Джинни?
‑ Обещаю, ‑ нехотя процедил Поттер уже на пороге. – Но Герм, будь осторожна. Радует, конечно, что ты вернула родителей, теперь хоть в прошлое не полезешь.
Гермиона тонко улыбнулась.
‑ Гарри, я там уже побывала. Но об этом тоже никому не слова.
И аппарировала.
Чертыхающийся Поттер остался на пороге дома.
Он обожал Гермиону. Но иногда он её ненавидел – всем сердцем.
Ты хотел бы спасти Снейпа.
Что, во имя Мерлина, это значит?
Гарри прислонился к дверному косяку. Он хотел спасти Снейпа.
Если бы она знала, как.
Если бы она знала.
* * *
Великобритания, Уилтшир,
сентябрь 2003 года
«Малфой,
завтра в 12.00. Адрес – площадь Гриммо, 12. Дом скрыт, жди меня.
P.S. Гарри знает, где мы».
Драко сжёг пергамент и задумался.
Чего хочет добиться Грейнджер? Почему она согласилась?
Лично он хотел узнать, что за женщина вытащила его крёстного из прошлого. Прямо из-под носа у Тёмного Лорда. Кем бы она ни была, нельзя оставлять её в разряде неизвестных величин. Кто знает, на что ещё она способна.
Грейнджер… О чём она говорила с этой женщиной? Что ей известно?
Его мысли прервал осторожный стук в дверь.
В кабинет вплыла Нарцисса Малфой.
‑ Тебе не холодно? – она кивнула на еле тлеющий камин.
Драко покачал головой и выдвинул кресло напротив своего.
‑ Посиди со мной.
Нарцисса улыбнулась.
‑ Я собиралась спать, но составлю тебе компанию на пару минут. Ты уже договорился с миссис Уизли?
Драко кивнул.
‑ Мы встречаемся завтра на Гриммо.
Он отметил, как мать вздрогнула.
‑ В доме тётки Вальбурги?
Младший Малфой кивнул.
‑ Не знаешь, где там лучше поговорить, чтобы не было… лишних свидетелей?
Нарцисса медленно расправила рукава платья и задумчиво проговорила.
‑ Подойдёт комната Сириуса. Он ненавидел портреты или волшебные картины. Разумеется, стоит проверить, но я бы посоветовала её.
Драко тонко улыбнулся. Советы матери обычно переводились «ты можешь проверить сам, но выйдет всё равно так, как я предполагала».
‑ Я пойду, ‑ Нарцисса потрепала сына по плечу и вышла.
Драко вздохнул и поднялся.
‑ Я тоже. Завтра у меня раннее свидание.
О новых табу и старых домах Россия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
‑ Раз уж мы заговорили об отношении к ученикам, ‑ Снейп выразительно посмотрел на пунцовую итальянку. – Проясним ещё один момент. На этой неделе я посетил ваши уроки и пришёл к нескольким выводам.
Учителя насторожились.
‑ В целом, качество преподавания меня удовлетворило. Разумеется, сложно сравнивать преподавание истории магии с преподаванием полётов, но общая картина ясна, и меня она устраивает. Я хотел бы задать три вопроса. Первое. Кирилл, у вас есть практические занятия со студентами?
Горин удивлённо посмотрел на директора.
‑ Нет, Северус, хотя… ‑ он замялся.
Северус попытался улыбнуться, но после спора о теплицах, рассуждений о квиддиче и разглагольствования о моральном падении молодёжи сил на улыбку не осталось.
Горин поправил шейный платок и довольно сдержанно произнёс.
‑ Видите ли, Северус, маггловедение – предмет особый. Я бы сказал, не слишком волшебный. А практические занятия стоят определённых затрат и отнимают больше времени. Поэтому не думаю, что это будет интересно студентам, хотя несколько лет назад, при господине Каркарове, я пытался выдвинуть такое предложение.
‑ Директор его отклонил?
Горин сухо кивнул, и Снейп подумал, что отказ Игоря обидел старика сильнее, чем тот показывал.
‑ Кирилл, я был бы очень признателен, если бы вы попробовали провести несколько практических занятий. Не слишком дорогостоящих. Небольшая экскурсия. Знакомство с маггловской музыкой. С электроникой. С бытом. Пусть они узнают, как пользоваться телефоном, как…
‑ А вы, директор, неплохо осведомлены о жизни магглов, ‑ язвительно заметил Бергман.
‑ … как ориентироваться в маггловском районе города, ‑ невозмутимо продолжил Снейп, а затем повернулся к зельевару. – К вам у меня тоже будет вопрос, Михаил. Но сейчас я обращаюсь к Кириллу. Извольте подождать.
Бергман демонстративно скрестил руки на груди и уставился в окно.
Посиди, и до тебя дело дойдёт.
‑ Я настоятельно советую вам организовать несколько пробных практических занятий для студентов, ‑ продолжил свои увещевания Северус. – Если вы увидите в этом прок, можно превратить такие занятия в традицию. Скажем, один практикум на три лекции.
Горин кивнул.
‑ Я хотел бы заметить, ‑ Снейп обвёл взглядом коллег. – На этой неделе я обнаружил, что маггловедение может быть крайне волшебным предметом.
Несколько человек засмеялось, даже ворчун Назарян.
Северус заглянул в блокнот.
‑ Вопрос второй. Михаил, вот и настал ваш черёд.
Он повернулся к Бергману.
‑ Так случилось, что я пришёл на ваш урок заранее и обнаружил, что у студентов довольно странное представление о дисциплине. Вы считаете, нижний старт перед уроком их мотивирует? Или способствует лучшему усвоению материала?
Бергман помолчал, а потом медленно, взвешивая каждое слово, начал.
‑ Нынешние студенты – дети наглые и неблагодарные. Среди них много лентяев, которые не хотят учиться. Среди них много выскочек, которые считают, что знают больше преподавателя, ‑ он распалялся. ‑ Среди них много грязнокровок, которые…
‑ Михаил!
‑ Бергман!
‑ Придержите язык!
‑ Silencio.
Голоса Клары Шварц, Эрика Йохансона и, собственно, Северуса Снейпа прозвучали громким нестройным хором, но тихое «силенцио» Арины Суворовой оказалось громче всех.
Волшебница убрала палочку и спокойно посмотрела на побелевшего зельевара.
‑ FiniteIncantatem, ‑ дрожащим голосом произнесла географ, и Северусу захотелось оторвать ей язык.
По налившимся кровью глазам Бергмана Снейп понял, что сейчас будет буря. Директором он был месяц, шпионом – двадцать лет. В обоих случаях его профессия состояла в том, чтобы замечать за людьми малейшие особенности их поведения.
Он сузил глаза и посмотрел на Бергмана так, как смотрел на Поттера во время занятий окклюменцией – презрительно, но с ненавистью.
‑ Бергман, ‑ негромко произнёс он. – Михаил Бергман.
Профессоры замерли, и Снейп ощутил во рту вкус желчи.
Всего за месяц они привыкли к доброму и разумному директору.
Всего за месяц они привыкли к тому, что лучше для школы.
Разве?
Вкус желчи стал отчётливей.
Они привыкли к тому, что им нравится.
‑ Михаил Бергман, ‑ повторил он. – Я не знаю, как ещё вас именовать. Не могу назвать по имени, раз вы с такой лёгкостью оскорбляете коллег. Не могу назвать профессором, раз вы такого мнения об учениках. Вы уверены, что вам здесь место?
Зельевар открыл рот, но Снейп только начал.
‑ Молчать! Я не закончил. Сегодня я делаю вам предупреждение. Первое и последнее. Завтра в холле первого этажа, наряду с уставом Дурмстранга, наряду с правилами поведения и списком старост, появится приказ, запрещающий слово «грязнокровка» в стенах этой школы. Это касается всех – и учеников, и учителей. Андрей, вы мне поможете, ‑ бросил он побледневшему Михаляку.
‑ Далее. Там же появится приказ, запрещающий вводить любое подобие военной дисциплины, ущемляющее права студентов и нарушающее общеучебный распорядок дня. Для провинившихся существуют отработки, я верно понимаю?
Михаляк затравленно кивнул.
‑ Вот и отлично, ‑ Снейп слегка расслабился и повернулся к остальным преподавателям. – Кстати, насчёт отработок. Просьба сдавать заполненные формуляры о назначении отработок Марку. Он здесь заведует хозяйственной частью, так что если вы отправляете студентов выполнять грязную работу, пусть это проходит под контролем. Если отработка учебная, сдаёте формуляр Андрею.
Преподаватели медленно кивали.
Бергман молчал. На его скулах играли желваки.
Жалкое зрелище.
Снейп прикрыл глаза и вздохнул.
‑ Я прошу прощения за применение заклинания к коллеге, ‑ услышал он голос Арины Суворовой. – Михаил, извините. Вы здесь недавно, вас не предупредили… Но я скора на расправу, если затронуты мои интересы.
Горин улыбнулся, Йохансон и траволог фыркнули и переглянулись. Клара опустила глаза, но Северус мог поспорить, что она скрывает улыбку.
Снейп непонимающе посмотрел на Суворову.
«Прошу прощения»?
‑ Я учту, ‑ холодно кивнул зельевар.
Северус сжал подлокотники кресла.
Прекрасно.
Теперь он будет оскорблять её изощрённо и завуалировано.
Что эта мстительная бестолочь не поделила с её братом?
‑ Михаил, учтите и мои пожелания, будьте любезны, ‑ он ещё раз смерил Бергмана колючим взглядом и перешёл к последнему пункту.
* * *
Великобритания, Лондон,
сентябрь 2003 года
‑ Ты опоздал.
‑ Грейнджер, у меня самые точные часы в магической Англии. И они утверждают, что я вовремя. Минута в минуту.
‑ Конечно, ‑ буркнула женщина. – У Малфоев всё самое точное и самое лучшее.
Драко пожал плечами.
‑ Зря ты так. Может, у тебя будет трое сыновей, умных, как словарь, и двое дочерей, огненно-рыжих, как настоящие валькирии? А у меня будет один сын – капризный, как я, и слабый здоровьем, как Астория?
Гермиона резко остановилась.
‑ С чего ты взял?
‑ С того, Грейнджер, что у Малфоев должен быть один наследник, над которым все трясутся, а ты теперь Уизли с кучей родственников. Нам так на роду написано. Ну, где этот дом?
‑ Следующий. Но его надо сначала увидеть.
‑ Фиделиус?
‑ Вроде того. Отвернись-ка.
Малфой скорчил страдальческую мину, но отвернулся.
‑ Как ты уговорила Поттера?
‑ Поворачивайся. А Гарри я сказала правду.
‑ В смысле? – Малфой повернулся так резко, что почти потерял равновесие.
‑ У правды, Малфой, много смыслов. Пойдём внутрь, что стоим, как дураки.
Они направились к дому. Гермиона осторожно открыла дверь.
Тихо.
Темно.
Пыльно.
Затхло.
И по-прежнему пахнет гнилью.
‑ Заходи, только тихо.
Малфой вошёл, притворив за собой дверь. Гермиона злорадно отметила, что ему не по себе в доме своих же предков.
Поделом.
Нечего организовывать встречи там, где никто не может подслушать, чтобы обсудить то, что нигде ни под каким видом нельзя обсуждать.
Тьфу.
Кричер давно перешёл в услужение четы Поттеров, так что теперь главное – не разбудить портреты
Гермиона зажгла крохотный огонёк на кончике палочки и стала на цыпочках подниматься по лестнице, освещая себе дорогу. Драко последовал за ней. Ступени скрипели, как несмазанные ворота, но в остальном пока было тихо. Гермиона уже повернулась к Малфою, чтобы сделать ещё одно предупреждение, но не успела.
На одной из стен Драко увидел прощальный подарок Элладоры Блэк.
‑ Мордред подери, что…
‑ Грязнокровка! Грязнокровка в доме! Предатели крови, выродки, порождение нечисти и порока, вы снова в моём доме!
‑ Я бы попросил вас, мадам, не употреблять подобных выражений.
Вальбурга Блэк захлебнулась слюной и уставилась на Малфоя. Драко смотрел на портрет с высокомерием, достойным лучшего применения.
‑ Наследник Блэков! Наследник Блэков якшается с грязнокровками, отребьём…
Гермиона резким взмахом палочки задёрнула шторы.
‑ Не спи на ходу. И постарайся не шуметь.
Драко несколько секунд смотрел на ветхие шторы, потом покачал головой и двинулся наверх. Гермиона остановилась у дверей столовой, но Малфой покачал головой и пошёл куда-то наверх. Он остановился у комнаты Сириуса, огляделся, приметил ещё пару отрубленных эльфийских голов и решительно повернул ручку.
‑ Грейнджер, ‑ проникновенно начал Драко, когда Гермиона плотно закрыла дверь в комнату. ‑ Я обещаю звать тебя Гермионой, всегда и везде, если ты объяснишь мне, почему особняк в таком состоянии. Поттер – наследник Блэков. Зачем он потратил столько средств на новый дом? Ты представляешь, какая вокруг его дома магическая концентрация?
Гермиона фыркнула.
‑ Малфой, а какая ещё может быть концентрация, если раньше там была воронка от… Словом, после всего, что там произошло?
‑ Грейнджер, ‑ Малфой осторожно сел на краешек кровати. – Из этого дома можно сделать полноценное семейное гнездо. Тем более, Поттер сам на четверть Блэк.
‑ На одну восьмую, ‑ поправила его Гермиона. – И если ты хочешь сообщить Гарри о том, что здесь ему будет лучше, чем в Годриковой Впадине, делай это сам. Я не буду совать голову в петлю.
Малфой с досадой покачал головой.
‑ Ужасно. Особняк в ужасном состоянии. Взять хотя бы эту комнату… О, Мерлин!
Только сейчас Драко заметил многочисленные маггловские плакаты, украшавшие стены спальни.
‑ Что ж, ‑ заметил он после паузы. – По крайней мере, здесь нет волшебных портретов.
Гермиона ухмыльнулась.
Ты ещё не знаешь о гиппогрифе.
‑ Ладно, Малфой. Давай, ты расскажешь, что тебе так хотелось мне поведать, а потом задашь свои вопросы.
* * *
Россия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
‑ На этом всё, ‑ Северус откинул со лба прядь волос и прислонился затылком к плюшевой спинке кресла. – Спасибо всем за терпение. Андрей, через час зайдите ко мне насчёт приказов, пожалуйста. Педсовет окончен.
Преподаватели, переговариваясь, направились к двери. Снейп последовал за ними. Он подгадал момент, когда Суворова оказалась сбоку и дотронулся до её плеча. Женщина повернулась, но он только шепнул «в моём кабинете» и вместе со всеми поспешил на выход.
Арина Суворова оказалась сообразительной особой. Выйдя из учительской, она громко пожелала директору приятного вечера и обратилась к Кларе с каким-то вопросом. Шварц ответила, и женщины направились вверх по лестнице. За ними поспешила Мила. Если Снейп верно помнил карту школы, волшебницы жили на третьем этаже, прямо над учительской.
Северус нарочито медленной походкой двинулся вслед за коллегами, но тут его внимание привлекла пара, уже успевшая добежать до холла. Йохансон и Бергман.
Быстро они.
Насколько Снейп понял за месяц с небольшим, отношения между этими двумя оставляли желать лучшего. Эрик неплохо ладил с Ревазом Элиавой –пожилым интеллигентом, преподававшим английский, частенько мелькал рядом с Ариной и был большим другом траволога.
Северус слабо верил, что сегодняшнее выступление зельевара поразило Йохансона в самое сердце. Зато он прекрасно видел, как сжались кулаки Эрика при слове «грязнокровка».
И теперь эти двое решительным шагом направлялись к выходу из школы.
Очаровательно. И что делать?
Северус посмотрел на спины удалявшихся коллег. До прихода Суворовой минут семь-десять. Если повезёт, он предотвратит крайне неприятное событие.
Директор сбежал вниз по лестнице и вышел во двор.
* * *
Великобритания, Лондон,
сентябрь 2003 года
‑ Что значит «не могу сказать»? Грейнджер, эта женщина играет жизнями. В этот раз был крёстный. Хорошо. Но я не знаю, что она вытворит дальше. А если она притащит обратно Тёмного Лорда?
‑ Волдеморта.
‑ Грейнджер, я знаю, что ты крутая. Что ты зовёшь Тёмного Лорда по имени, что ты воевала на стороне добра и света, что ты ограбила Гринготтс и улетела оттуда на драконе. Я читаю газеты. И даже мантикорову «Придиру» читал. Но сейчас меня интересует другое. Что за женщина приходила к тебе, почему у тебя в журнале она Илона Нарбе, а я её знаю как Елену. И вообще без фамилии. Почему она выглядит как мать Поттера.
‑ Почти.
‑ Неважно. Я хочу знать, как она вышла на мою клинику, которая вообще официально не моя. Видишь, сколько вопросов?
‑ Малфой, ‑ Гермиона уселась на покрывале поудобнее и чихнула. – Тьфу, сколько пыли.
‑ Я уже всё сказал по поводу пыли и состояния этого дома. Что с этой ведьмой? Я для тебя всё, что захочешь, сделаю. Ну, почти всё.
‑ Не, не сделаешь, ‑ женщина потянулась и снова чихнула. – Всё, что мне нужно, она уже сделала. – Чёрт.
Драко усмехнулся и на мгновенье стал похож на обоих родителей сразу. Внешность Люциуса Малфоя и лицо Нарциссы.
‑ Вот это уже интересно. И что она сделала?… Грейнджер, ‑ он нахмурился и снова стал похож сам на себя. – А как ты вернула родителей? Я же читал совсем недавно, была статья... Летом. Точно. Как раз… Да, так и есть. Это она помогла тебе?
Гермиона только кивнула. Драко прекрасно знал, что такое семья.
‑ Но ведь она явно что-то потребовала взамен.
Кивок.
‑ Ты неглупая ведьма. Тебя считаю одной из самых сильных, плюс война… Что ты для неё сделала? Или я о чём-то не знаю?
Молчание.
‑ Да расскажи ты по-человечески! – взорвался Малфой.
Гермиона ковыряла ногтём старое покрывало, но не отвечала. Драко пару минут пристально разглядывал её, а потом упавшим голосом спросил.
– Ты что, не только помогла ей, но и дала Обет молчать?
Кивок.
‑ Ты сдурела?
Каштановые кудри заколыхались из стороны в сторону.
‑ А я считаю, сдурела, ‑ убеждённо сообщил Драко. – Тебя пример с крёстным ничему не научил?
‑ Он хоть жив? – тихо спросила Гермиона.
‑ Жив. Не представляю, зачем я тебе это говорю.
‑ Значит, она аппарировала к тебе…
Малфой зарычал и вцепился руками в платиновые пряди.
‑ Да я же говорил, что видел её в Омуте памяти! Я вообще лично с ней не встречался! Слушай, Грейнджер, давай я буду говорить, а ты кивай там, где можно. Где нельзя, молчи или говори «нет».
Женщина задумалась.
‑ Не нарушай границ Обета, ни разу. Просто «да» или «нет». Сможешь?
‑ Ладно. Но я не смогу ответить на половину твоих вопросов, предупреждаю.
‑ Посмотрим. Ты знаешь, кто эта ведьма на самом деле?
Гермиона неопределённо повела рукой.
‑ Хм. Ты знаешь её настоящее имя?
‑ Да.
‑ Ты давно с ней знакома?
‑ Нет.
‑ Я её знаю?
‑ Вряд ли.
‑ Она англичанка?
‑ Нет.
‑ Мерлин и Моргана! У неё английский лучше, чем у половины министерских болванов. Она хорошо знала Северуса?
‑ Нет. А насчёт болванов хорошее замечание.
‑ Она хорошо знала его окружение?
‑ Да, пожалуй.
‑ Кого-то из… ммм… из окружения Лорда?
‑ Нет.
‑ Из Ордена?
‑ Да.
‑ И то хорошо. Ты ей помогала?
‑ Да.
‑ Но во Францию ты не перемещалась?
‑ Нет.
‑ Почему она его спасла?
‑ Малфой, думай, что спрашиваешь!
Драко упал лицом на грязное покрывало и издал какой-то невнятный звук.
‑ Эй, Малфой, ‑ насмешливо позвала Гермиона. – Твоё аристократическое лицо не пострадает от соприкосновения с такой ветошью?
Аристократическое лицо молчало. Потом Малфой резко сел.
‑ Грейнджер, скажи мне своё мнение. Просто мнение, а не то, что ты обещала ей не разглашать. Как ты думаешь, что ею двигало?
Гермиона поджала под себя правую ногу и на некоторое время замерла в этой позе. Малфой сидел напротив и рассматривал линялый плакат с изображением “DeepPurple”.
‑ Знаешь, ‑ задумчиво произнесла волшебница. – Вообще-то я отвечу на оба вопроса. Мне не запрещали говорить о мотивах. Она говорила, что это отчасти долг перед семьёй, отчасти желание восстановить справедливость.
Драко фыркнул.
‑ И ты ей поверила?
‑ Нет, но, к сожалению, при мне нельзя говорить о справедливости.
‑ Я постоянно этим пользуюсь. Но она сказала, и ты на это повелась.
‑ Да, хотя это не самая этичная формулировка, Малфой. Если ты хочешь знать моё мнение, то её что-то связывает со Снейпом. Не знаю, как объяснить. Просто когда она о нём говорит, весь её снобизм испаряется. У них одинаковая энергетика. Она им… очарована.
‑ Крёстным? – удивлённо уточнил Драко.
‑ Да. Мне так показалось. Знаешь, это как… О! У тебя никогда не было желания познакомиться с кем-то, кто уже умер? Или жил очень давно? Ну, пообщаться, чему-то научиться?
Малфой помрачнел.
‑ Было. Я очень хорошо понимаю, что это за чувство.
‑ Ой, ‑ Гермиона закусила губу. – Прости. Я просто… Прости. Но ведь теперь он жив.
Лицо Драко слегка прояснилось.
‑ Да. И, судя по письмам, доволен жизнью.
‑ Думаю, она скоро появится в его жизни, эта женщина, ‑ с улыбкой пояснила Гермиона. – Она своего не упустит.
Малфой закатил глаза.
‑ Грейнджер, я сижу с тобой в доме Блэков и обсуждаю потенциальную личную жизнь своего крёстного. Кому сказать, не поверят.
‑ Не стоит никому говорить, ‑ вздохнула волшебница и встала. – Давай уходить, раз всё выяснили. А то мне ещё сочинять сказку для лучшего друга.
‑ Для Поттера? А для мужа не надо?
‑ А мужу я говорю правду, ‑ серьёзно произнесла Гермиона. – Просто он знает, что это не вся правда.
‑ Бедный Уизли, ‑ деланно вздохнул Драко.
‑ Он-то как раз не бедный, ‑ ухмыльнулась женщина. – Потому что у него однажды будет двое детей – умных, как словарь, рыжих, как настоящие Уизли, и воинственных, как истинные гриффиндорцы.
‑ Почему?
‑ Потому что нам так на роду написано. Спускайся и не разбуди портрет.
Об исторических витках и незнакомых характерахРоссия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
Снейп проклинал себя за то, что решил проконтролировать двух молодых обормотов. Конечно, молодым обормотам было уже за тридцать, а самому Снейпу тридцать восемь, но он-то знал, что на деле ему сорок три. Почтенный возраст. Северус напоминал себе об этом не менее двух раз в день, опуская досадную поправку «если бы я прожил последние пять лет».
Вот только организм оказался предателем. Несмотря на смену климата, общение на трёх разных языках и пост директора, Северус чувствовал себя моложе, чем прежде. Более того: организм явно подговорил зеркала в его комнатах, ибо теперь они являли его взору волшебника с терпимой внешностью и столь же терпимым выражением лица. Конечно, бледную, даже желтоватую кожу – щедрый подарок Тобиаса Снейпа – уже не изменит ничто, но директора ценят не за это.
Правда, один из родственников Драко – Лори? Лоренцо? Лоренс? ‑ исправно высылал шампунь со странным запахом, но убийственным эффектом. Снейп страшно презирал зельевара, растрачивающего силы и время на подобную ерунду, но от посылок не отказывался.
В данный момент он наворачивал второй, если не третий, круг по школьному двору, уже заглянул в теплицы и почти добежал до квиддичного поля, но без толку. Куда они делись? Не в озеро же.
Озеро.
Воображение Снейпа тут же нарисовало трагическую картину: как Эрик Йохансон, защитник магглорождённых, топит Михаила Бергмана, адепта Гриндевальда.
Остановись, Принц. Тебя несёт.
Северус перевёл дух и ещё раз огляделся.
Вечер уже вступал в свои права, и школьный двор стремительно пустел. В двух шагах от Снейпа прошла парочка, курс пятый, не старше. Студенты хором поздоровались и улыбнулись – уже не директору, друг другу. Северус проводил взглядом стайку младшекурсниц с учебниками в руках и в очередной раз подумал о смене формы. Море студентов в одинаковых коричневых рубашках и штанах – независимо от пола – были не самым привлекательным зрелищем. Алые мантии надевались по выходным, по праздникам и в случае общего сбора. В остальное время – унылые полувоенные наряды.
Так удобнее.
Кто это придумал? Впрочем, формой тоже следовало заниматься отдельно. Вдумчиво. Внимательно. Осторожно. Учитывая все культурные различия. Учитывая кошельки родителей. Да и вообще, негоже новому директору воплощать слишком много идей сразу. Сейчас и так хватает проблем.
Северус продолжал шагать по направлению к квиддичному полю – просто по инерции. И тут из-за поворота возникла группа подростков в квиддичной форме. Судя по тому, что они не переоделись и тащили с собой мётлы – прямёхонько с поля.
Отлично.
Снейп окликнул одного из студентов, которого приметил ещё на уроке ЗОТИ. Тот подошёл.
‑ Флес, вы с квиддичного поля?
‑ Да, господин директор.
‑ Поле сейчас пустует?
‑ Нет, господин директор, ‑ если парень и удивился вопросу, то не подал виду. – Там уже тренируется «Молния».
Снейп потерял дар речи.
‑ Это ещё одна команда, ‑ улыбнулся парень. – Я могу идти, господин директор?
Северус рассеянно кивнул и тоже повернул к замку. На встречу к Суворовой он уже опоздал, но, в конце концов, это нужно ей. Подождёт.
Профессор чар, к большому разочарованию Снейпа, действительно ждала. Правда, двумя пролётами ниже, чем он ожидал. Она стояла на четвёртом этаже и что-то тихо вычитывала трём студентам. Школьники то поднимали, то вновь опускали головы, напоминая китайских болванчиков. А Суворова всё говорила. По-английски.
Сведённые в линию чёрные брови, сощуренные глаза, левая рука сжимает рукав мантии ‑ волшебница была зла. Северус был в этом уверен.
Школьники, судя по их лицам, тоже.
Снейп замедлил шаг и услышал обрывки разговора.
‑ … это третья драка за месяц. У вас, Максим, четвёртая.
Студенты отвечали неясным бурчанием.
‑ Максим, это не оправдание.
Снова бурчание, теперь уже многоголосое.
‑ Эндрю, знаете, в чём разница между дуэлью и дракой?
О, педсовет не прошёл даром.
‑ … это выход один на один с соперником. С соблюдением этикета и ясно заданной целью. Вы должны решать один вопрос, Эндрю, один, ‑ она выделила последнее слово. – И на этом ваши распри заканчиваются.
Бурчание.
Мерлин, зачем она так церемонится?
‑ Нет, то, что он вас раздражает, не причина для избиения. А если бы я не проходила мимо? Что тогда? Вы представляете, чем может закончиться драка на каменной лестнице? На четвёртом этаже? Хотите экскурсию по Нурменгарду?
Молчание.
Знакомый расклад, профессор Суворова. Но вам он не по зубам.
‑ Лукас, смотрите мне в глаза, пожалуйста.
Молчание.
Вздох.
‑ На сегодняшний день я вижу один выход. Минус пять баллов с каждого за драку. Ещё минус пять за коллективное нападение без веской причины. И минус три за ложь. С каждого. Завтра я поговорю с вашими деканами. Пусть дальше решают они.
‑ Нет!
Северус почти дошёл до места действия – теперь все четверо были как на ладони.
‑ Лукас, думаю, профессор Шварц не съест вас. Вы заслужили.
‑ А он? Что будет ему?
Вопрос явно интересовал всех троих.
И Снейпа тоже.
‑ С Эдуарда я сниму пять баллов. Драка – это драка. В ней виноваты все. Но наказания он не получит. Полагаю, Медицинского крыла с него достаточно. Смотрите мне в глаза. В глаза, Лукас!
Парень поднял голову и прямо в лицо преподавателю выкрикнул.
‑ У него родня – Пожиратели смерти!
Пауза.
Долгая, бесконечная пауза.
Женщина помедлила.
‑ Эндрю, Максим, вы свободны.
‑ Но…
‑ Вы свободны. Лукас, пойдёмте со мной.
Глаза студента забегали.
‑ Простите, профессор Суворова…
Она подняла руку, и Снейп узнал свой собственный жест.
‑ Лукас, не здесь. Идите за мной. Остальные – минус балл с каждого за промедление и марш к себе!
Арина сделала парню знак идти за ней, повернулась – и увидела директора.
Шпион, мерлиновы подштанники!
Снейпу захотелось выругаться. Здесь и сейчас.
‑ Директор, я вас не заметила.
‑ Бывает. Добрый вечер.
Студент, стоявший рядом с Суворовой, окаменел. Снейп смерил его суровым взглядом.
Опасаемся расправы, молодой человек?
‑ Директор, когда я могу обсудить с вами… проект, о котором мы говорили на педсовете?
Северус сделал вид, что припоминает.
‑ Зайдите ко мне часа через полтора. Вас устроит?
Арина только кивнула и потащила студента вверх по лестнице. Снейп пошёл следом, наблюдая, как бледнеет лицо парня и вздымается чёрная мантия профессора.
Определённо, он чего-то не знает об Арине Суворовой.
* * *
‑ Налить вам ещё?
Михаляк с сомнением покосился на чашку, но кивнул.
‑ Всегда пью чай, когда нервничаю.
‑ Тут уж поздно нервничать, Андрей, ‑ пожал плечами Снейп и попробовал варенье.
Ещё одна новая привычка – пить чай с вареньем, причём непременно по вечерам.
‑ Попробуйте варенье. Сморода с чем-то… Не пойму, с чем.
‑ С крыжовником, ‑ вынес вердикт Михаляк. – Надо заказать эльфам на следующую неделю.
‑ Наше с вами чаепитие по пятницам уже стало традицией, не находите?
Михаляк вздохнул.
‑ Такие уж педсоветы в нашей школе. После них я всегда нервничаю.
‑ И пьёте чай.
‑ Вот именно.
‑ Как вы думаете, приказы будут… эффективны?
‑ Не знаю, ‑ заместитель поправил очки свободной рукой. – Но сейчас хорошее время. Магглорождённых студентов не слишком много, зато стало больше полукровок, а это меняет настрой. Общий настрой. Кроме того, здесь учатся студенты из очень разных обществ, и когда они отвечают на письмо… Точнее, их родители отвечают, они соглашаются на правила Дурмстранга, а там есть пункт о толерантности, ну вы читали.
Снейп кивнул.
‑ Сейчас спокойно в магической России. И в большинстве стран, откуда приезжают наши ученики. Кроме Индии, пожалуй, ‑ продолжал Михаляк.
‑ А что в Индии?
‑ Там какая-то заварушка, кланы не поделили права. Ну, у них это раз в десять лет, так что скоро закончится. Тогда я вам и расскажу поподробнее.
‑ Почему не сейчас?
‑ Северус, я историк, а не политик.
‑ Кстати, сколько вы преподаёте историю магии?
‑ Двадцать два года, из них двадцать лет здесь, в Дурмстранге, ‑ название школы Михаляк произнёс с такой нежностью, с которой иные родители отзываются о горячо любимых детях.
‑ Андрей, ‑ Снейп посмотрел заместителю в глаза. – Что вы говорите студентам о Волдеморте?
Толстяк вздрогнул и выронил чашку. Глухой удар – фарфор оказался крепким орешком. Остатки чая грязным пятном остались на ковре.
Снейп вынул палочку, едва заметным движением почистил ковёр, ещё одним вернул чашку на стол.
‑ Андрей, вы меня слышали?
‑ Слышал, ‑ Михаляк облокотился о стол и какое-то время раздумывал. – Директор…
‑ Северус.
‑ Северус, курс истории магии в Дурмстранге включал в себя тему войны с… Тем-кого-нельзя-называть. До середины восьмидесятых.
‑ А потом? – Снейп не повышал голоса, но Михаляк заёрзал.
‑ А потом у нас сменился директор. Он добился отмены этой темы.
‑ Ещё бы, ‑ пробормотал Снейп. – А вы-то как считаете, эта тема нужна ученикам?
Михаляк молчал.
‑ Андрей, как считаете вы? Андрей?...
Заместитель ещё помолчал, а потом тихо проговорил.
‑ Я считаю, что дети должны знать, почему это случилось. Хотя многих это ничему не научит. Они должны знать, кто такой Тот-кого-нельзя-называть. Почему он стал таким. Почему за ним шли люди, за что они ратовали и что получили в итоге. Это же социальный конфликт. И политический конфликт. Добавьте немного психологии ‑ и мы получаем исторический виток. Печальный исторический виток… Простите, я заговорился.
Снейп скривился.
‑ Это профессиональная деформация, Андрей. Когда вы обычно давали эту тему?
‑ Весной. Её проходили на седьмом курсе.
‑ Нет. Дайте её всем, начиная с четвёртого курса. На седьмом – весь блок, на шестом – почти весь и так далее. Включите основные аспекты в экзамены.
‑ Концентрическая система? – чуть громче спросил Михаляк.
‑ Да.
‑ Северус, вы требуете возвращения темы?
‑ Да.
‑ А вы понимаете, что это значит?
‑ Для меня?
‑ Да. Для вас.
Снейп пожал плечами.
‑ Предупредите меня за пару дней до начала темы, я сделаю кратенькое объявление в Обеденном зале. Кроме того, зачем вам я? Расскажите детям о Воландеморте. Это важнее.
‑ Они всё равно узнают…
‑ Вот тогда и поговорим.
Михаляк кивнул.
‑ Я пойду? Надо предупредить Марка насчёт приказов.
‑ Идите. Андрей, последний вопрос. Когда вы сами выяснили?..
Заместитель грустно улыбнулся.
‑ Когда вы впервые вошли в мой кабинет.
‑ И вы приняли меня на работу?
‑ Не вижу препятствий. Я всё-таки историк, а не политик. Доброй ночи, Северус.
Он вышел.
Когда вы впервые вошли в мой кабинет.
Снейп, как в дурмане, вспомнил последние полтора месяца, проведённые бок о бок с Михаляком.
Добродушный толстяк.
Красноречивый педагог.
Отличный собеседник.
Он знал. Он всё время знал.
Северус сделал зарубку: если доживёт до Нового года, сделает заместителю подарок. Кажется, здесь празднуют именно этот праздник.
Он едва успел отправить эльфов мыть грязные чашки, когда в дверь постучали.
На пороге стояла Арина Суворова.
* * *
Великобритания, Лондон,
сентябрь 2003 года
Рон поцеловал нежное, молочно-белое плечо жены и укрыл её одеялом.
‑ Иногда мне кажется, что наших детей будешь воспитывать ты, а не я, ‑ приглушённо фыркнула женщина.
‑ Не получится, ‑ Рон рассмеялся и запустился руку в спутанные кудри. – Я же безответственный, забыла?
‑ Верно. Придётся совместными усилиями. Сегодня, кстати, Малфой напророчил нам пятерых отпрысков. Или семерых…
‑ Нет. Не больше двух, ‑ протянул Рон. – Но чтобы обязательно была девочка.
‑ Ну-ну. Твои родители тоже так рассуждали.
Рон ловким движением спеленал супругу в одеяло, лишив возможности говорить, и удовлетворённо осмотрел результат работы.
‑ Кстати, как прошла беседа с Малфоем?
Карие глаза смотрели с укором.
‑ Эээ… ‑ Рон завернул краешек одеяла. – Вот. Теперь ты можешь говорить.
‑ Рональд Уизли, это свинство.
Лицо рыжего приняло почти блаженное выражение.
‑ Скажи ещё раз, Миона, а?
‑ Это свинство, ‑ озадаченно пробормотала Гермиона.
‑ Не-не. Имя.
‑ Рональд Уизли. Рональд Уизли... Рональд Уизли! Так?
Оба рассмеялись.
‑ Так. Миона, я скучал, как Грошик по Хагриду.
‑ Но меня не было всего час, ‑ начала оправдываться волшебница.
‑ Нет, Миона, ‑ Рон смотрел на неё с такой нежностью, что у волшебницы сжалось сердце. – Тебя не было пять лет. Пять мантикоровых лет. Я не знаю, кто эта Илона Нарбе, но она подарила мне тебя. Снова.
Гермиона с тревогой смотрела на мужа. Ораторское искусство было совершенно чуждо Рону, но сегодня… Она не знала, что на него нашло. И не знала, что ответить.
‑ Откуда ты знаешь про Илону? – с опозданием спросила Гермиона.
‑ Твоя Лиззи не умеет держать язык за зубами. Возьми кого-нибудь из когтевранцев, что ли. Кроме того… Я помню, как ты искала заклинание для родителей. Сложил два и два, вот и всё.
‑ Ох, Рон, ‑ волшебница покачала головой.
Тот пожал плечами.
‑ Это мелочи. Слушай, ‑ Рон оживился. ‑ Завтра покажешь птичек, а?
‑ Птичек? – растерянно переспросила Гермиона.
‑ Птичек. Помнишь, как на шестом курсе?
‑ Рон, ‑ простонала Гермиона. – Зачем?
‑ Сейчас, ‑ прокряхтел он и потянулся к тумбочке. – Вот. Expecto Patronum!
Маленькая серебристо-голубая птичка облетела комнату, оставляя за собой яркий, но необъяснимо мягкий свет – и вылетела в окно.
Гермиона смотрела на мужа огромными, блестящими глазами.
‑ Когда? – выдавила она, чувствуя, что комок уже не удастся сдержать.
‑ В апреле, ‑ Рон улыбнулся. – Я даже не ожидал.
‑ Рон, я не могу тебе… ‑ начала Гермиона, но он только поцеловал её и улыбнулся.
‑ Скажешь, когда сможешь. Главное, что ты вернулась.
Гермиона уткнулась лицом в плечо мужа и разрыдалась.
Потому что война заканчивается ‑ даже для таких, как они.
Потому что Рон оказался прав.
Она точно знала: через год-два десять очень молодых семей впервые придут на празднование Победы. Во имя мира без Воландеморта. Во имя тех, кто заплатил за этот мир слишком высокую цену.
Она знала.
О неудавшемся чаепитии и высоких лестницахРоссия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
‑ Присаживайтесь, ‑ Снейп в который раз за вечер изобразил гостеприимство. – Чаю?
‑ Нет, спасибо, ‑ Суворова села так, чтобы стол не разделял их, и достала стопку пергаментов. – Спасибо, что уделили мне время.
‑ Арина, сначала расскажите мне, что это за зелье, а потом увидим, смогу ли вам помочь.
Женщина вздохнула.
‑ Директор…
‑ Северус.
‑ Северус, ‑ легко согласилась она. – Это зелье для восстановления сознания. Предназначено для тех, кто подвергся продолжительному воздействию Империуса, Круциатуса, Конфундуса, а также для тех, кому неоднократно изменяли или стирали память…
‑ Арина, ‑ Снейп едва подавил ухмылку. – Вы не на лекции. Можете говорить попроще.
‑ Извините, ‑ пробормотала она.
Повисла неловкая пауза.
‑ Чаю? – снова предложил Снейп.
Волшебница кивнула и продолжила.
‑ Как вы понимаете, реализовать такой замысел трудно, потому что таким пациентам попросту неоткуда ждать помощи, ‑ её слегка передёрнуло. ‑ Власти списывают их со счетов как отработанный материал. Родня со временем принимает их овощное состояние как должное. А у колдомедиков хватает своих больных. То есть пациентов в здравом уме, ‑ пояснила она. – Кроме того, чары тут бессильны.
Снейп молчал. Он вспомнил попугая Локонса в цветастой мантии. Гриффиндорца Боуда, со школы грезившего об Отделе тайн. Чету Лонгботтомов, оставивших миру непутёвого отпрыска. Хотя… Оболтус убил тварь. За это ему можно простить многое.
‑ … идея траволога, но ему понравилось.
‑ Простите? – переспросил Снейп.
‑ Мой брат учится у фон Гогенхайма, а его напарник – траволог. Именно траволог и предложил такое зелье. Оно будет практикой для обоих, а брату понравилась сама идея. Он у меня альтруист, ‑ она слегка улыбнулась.
‑ И что теперь?
‑ А теперь они взрывают котлы. За эту неделю уже три.
‑ Давайте рецепт, ‑ Северус развернул пергамент. – Кстати, они собирают образцы взорвавшегося зелья?
Волшебница кивнула, и Снейп погрузился в чтение.
Через несколько минут он достал карандаш и начал править рецепт.
Суворова пила чай и разглядывала кабинет.
‑ Арина, ‑ медленно и серьёзно проговорил Северус. – Герболог хорош, подборка компонентов… впечатляет. А ваш брат просто гений, раз додумался до такого сочетания. Но ему надо познакомиться с мировым зельеварением, не только с классикой, но и с малоизвестными авторами. Смоковница не используется в таких количествах уже лет двадцать, она малоэффективна. Кстати, если её не будет, можно охладить зелье естественным способом… Или вот ещё, почему он не пользуется кровью дракона? Вместо неё он трижды добавляет кровь саламандры – на разных этапах. На последнем этапе котёл взорвётся, потому что… Арина?
Суворова смотрела на него со смесью отчаяния и восторга.
‑ Северус, вы не могли бы это записать? Хотя бы кратко? Я буду вам очень благодарна и Игорь тоже. Просто я могу напутать. А траволог, что с ним работает, всё же траволог, а не зельевар…
Определённо, если дать Суворовой открыть рот, то она будет тараторить без умолку.
Женщина.
Безнадёжно.
‑ Вы разве не изучали высшие зелья? – вздохнул Снейп.
‑ Изучала. Но получила четвёрку, так называемое «Выше ожидаемого». У меня в принципе было две четвёрки.
‑ А вторая?.. – он почти наверняка знал, что услышит.
‑ География.
Ну, так и есть.
Безнадёжно.
Снейп обмакнул перо в чернила и начал писать.
* * *
‑ Северус, спасибо вам ещё раз.
Снейп пожал плечами.
‑ Не за что. Это была… интересная задача. А почему вы не обратились к Михаилу?
Арина скривила губы.
‑ Вы видели черту в письме? Мой брат рассчитывал явно не на нынешнего зельевара. Кроме того, с Берг… с Михаилом у меня не сложились отношения. Мы не сошлись.
‑ Характером?
‑ Статусом крови, но в данном случае это одно и то же.
Снейп поспешил сменить тему.
‑ Как ваши подопечные? Я нечаянно стал свидетелем вашего разговора.
‑ Это Лукас со своей компанией, ‑ женщина опустила глаза. – Они всегда сумеют выделиться.
Северус снова ощутил себя совершенно беспомощным.
Прекрасно.
Просто встретились два мастера вести светские беседы.
‑ Так вы говорите, фон Гогенхайм теперь учит парами? ‑ Снейп ухватился за соломинку
‑ Да. Своего рода эксперимент, но мастер его уровня может позволить себе небольшое разнообразие.
‑ А где учились вы?
‑ Оксфорд. Магическое отделение, кафедра чар.
‑ А ваш выпускной проект?..
Рука Суворовой на секунду замерла, прежде чем продолжить свой путь к блюдцу.
‑ Петли, ‑ произнесла волшебница таким тоном, каким сообщают о неудавшейся первой любви. – Связывание заклинаний, создание необычных вьющихся чар, сферы, их комбинации… Кое-что из чар времени… Сложно объяснить. Проще показать на практике.
‑ Покажите, ‑ предложил Снейп.
Арина достала палочку и повернулась к директору.
‑ Подкиньте вашу чашку.
‑ Что?
‑ Подкиньте вашу чашку. Или что-нибудь другое, хоть стул, но вам придётся вставать.
Нет, только не вставать.
Ничего не понимая, Северус посмотрел по сторонам и увидел на столе деревянную подставку для перьев. Он мог поклясться, что минуту назад её не было.
Он мысленно принёс подставке свои извинения и подбросил её.
Взмах палочки – и подставку окутали ярко-синие извивающиеся щупальца. Медленно, как хрустальную статуэтку, они перенесли её на стол и поставили на прежнее место. Только в последний момент, когда щупальца прошли перед самым носом Снейпа, он заметил, что они заканчиваются очертаниями женских рук.
‑ Красиво, ‑ признал он. – Но разве обычные левитационные чары не проще?
Суворова слегка улыбнулась.
‑ Поэтому я просила чашку. Смотрите.
Размахнувшись, она подкинула несчастную посудину. Недопитый чай уже начал было своё путешествие на ковёр, но его планам не суждено было сбыться: те же щупальца заставили жидкость замереть в воздухе, а затем вернуться в чашку. Последняя с гордым видом проплыла мимо озадаченного директора и опустилась на блюдечко хозяйки.
‑ Это, конечно, баловство, ‑ признала волшебница. – Но иногда помогает. У Игоря во время первых экспериментов постоянно что-то падало, выливалось и взрывалось, а я стояла на подхвате. Вот и придумала это заклинание.
‑ Сколько вам было?
Арина задумалась.
‑ Первоначальную версию я придумала в пятнадцать, но она была совсем простая, а уже в Оксфорде нас научили всем этим… спецэффектам.
Снейп фыркнул.
‑ Да, довольно красочно.
‑ И очень по-женски, ‑ не слишком довольно добавила Арина. – К сожалению, половину моих серьёзных изобретений запретили включать в экзаменационный проект. Сказали, что это уже блок ЗОТИ.
Слово «серьёзный» она произнесла так, что у Северуса появились нехорошие подозрения.
Он потёр пальцем кончик носа.
‑ Например?
Волшебница молча достала из кармана белоснежный платочек, положила на край стола и нарисовала над ним кривую восьмёрку. Тонкий скользкий жгут перехватил батист пополам, свернув в трубочку. Несколько секунд Северус наблюдал, как платок медленно погружается в скользкий непрозрачный мешок. Будто слизь гигантского флоббер-червя пролили на лоскут ткани.
Вспомнилась сфера вокруг Нагини.
Мерзкое зрелище.
Но внимание притягивает.
‑ Зачем оно? Для герметичности? – брезгливо спросил он.
‑ Для убийства, ‑ ровным голосом ответила Суворова. – Обволакивает и уже не поддаётся разрушению. – Разве что Адское пламя…
Снейп порадовался, что не был на ужине.
Для убийства. Хорошо, что об этом не знал Тёмный Лорд.
Бесформенный комок слизи исчез. Северус моргнул, поднял глаза и встретился с неуверенным взглядом волшебницы.
‑ Простите. Мои наработки редко бывают эстетичны, как Мобилиманус.
‑ Мобилиманус? – переспросил Снейп и тут же понял.
Мобилиманус.
Mobilimanus.
Он вспомнил состоянии восторга, близкое к эйфории, когда он собрал из двух заклинаний левитации одно. Сосредоточенное личико Лили, рассматривающей формулу.
Левикорпус.
Его достижение. И его самое ненавистное заклинание.
И вот теперь – ещё один волшебник-самоучка.
Мобилиманус – та же сборка, тот же принцип.
Северусу захотелось послать Суворову на все четыре стороны и запретить ей переступать порог кабинета. Найти Горина и высказать ему всё, что он думает о молодых ведьмах с неясным прошлым.
Хотя какое там прошлое. Сколько ей – двадцать три? Двадцать четыре?
Вот он – Дурмстранг. Школа с экспериментами. Родина Гриндевальда. Родина Долохова. Тот тоже любил интересные чары.
Снейп почувствовал, как кровь отлила от щёк.
Успокойся. Успокойся.
Но воспоминания нахлынули – яркие, постыдные, кровавые.
Искажённое лицо Каркарова, когда Метка стала ярче – «Снейп, он возвращается, ты чувствуешь?».
Горящие, полубезумные глаза Долохова, когда Лорд одобрил его новое изобретение – «Все в зал! Лорд будет проводить исследование!» ‑ и хохот. Летящая по воздуху огненная плеть.
Со звенящим треском чайник разлетелся вдребезги. Ещё горячая жидкость брызнула в стороны. Отчаянное «Protego!», быстрое движение ‑ и всё стихло.
Снейп тупо смотрел на мерцающую синюю сферу, в которой клубился водоворот осколков и чая. Чайные листочки – мелкие и покрупнее – мельтешили туда-сюда, словно не могли определиться, чью сторону им принять.
Принять сторону.
Мысли приняли новое направление, стали вязкими, как тянучка...
Сфера исчезла. Вместе с содержимым.
‑ Северус, простите, ради Бога! – Суворова, бледная, почти синяя, сжимала волшебную палочку. – Северус… Директор, я не хотела… Я не думала…
‑ Уймитесь, Арина, ‑ он прикрыл глаза. – Помолчите.
‑ Простите, ‑ задавленно прошептала она, и Снейп мог с уверенностью сказать, что она плачет. Или скоро заплачет.
«Мразь ты, Снейп, ‑ с мрачным удовлетворением подумал он. – И теперь об этом знают».
‑ Директор, ‑ не унималась Суворова. – Я не хотела расстраивать вас. Простите!
Она заткнётся?
‑ Арина, замолчите, будьте так любезны, – процедил он.
Женщина заткнулась на полуслове.
Отлично.
Суворова зашелестела пергаментами, скомкано попрощалась и выскользнула в коридор.
Уложилась в несколько секунд.
Снейп исподлобья посмотрел на дверь, потом сплюнул и уронил голову на руки. Ему хотелось напиться – всласть, до полусумасшествия, до страшного утреннего похмелья – так, как во времена Тёмного Лорда.
Но нельзя. Директору нельзя.
С другой стороны, почему нет? Впереди выходные, время позднее… Он имеет полное право.
Но надо предупредить Михаляка, чтобы заместитель не искал его наутро.
А Михаляк наверняка спит.
Замкнутый круг.
Чертыхаясь и проклиная Суворову, её брата, Горина и Дурмстранг со всеми его особыми методами образования, Снейп прошёл в свои комнаты.
Левикорпус.
Мобилиманус.
Левикорпус.
Он не дошёл до ванной несколько шагов.
Левикорпус. Мобилиманус.
Мало просто Дурмстранга. Школа – ещё не всё. Арина Суворова была всего лишь вторым Северусом Снейпом. Просто ей не хватило трёх шагов до Тёмного Лорда.
А если верить старику Горину, то, может, и двух.
И это надо проверить.
Северус развернулся на каблуках и направился в кабинет. Видимо, манера отстранённой вежливости избавляла Суворову от необходимости часто беседовать с кем-то. Вести беседы она умела из рук вон плохо. Зато фантазия у неё ещё та. Северус старался не проводить аналогий.
Он должен поговорить с ней. Просто поговорить.
И дай Мерлин красноречия им обоим.
Снейп нашёл на одной из полок книгу по плетению левитационных чар и погрузился в чтение.
* * *
‑ Директор! Директор! Северус!.. Директор!
Тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук.
‑ Директор! Северус!
Тук. Тук-тук.
‑ Может, всё-таки взорвём?
‑ С ума вы сошли?
Тук.
Северус дёрнулся и застонал. Он заснул с книгой на коленях и с палочкой в руке – прямо в кресле. Что ж, чары никогда не были его любимым предметом. Теперь всё тело ныло так, будто его били бревном.
Тук. Тук-тук.
‑ Директор! Директор! Северус!
Снейп медленно разогнулся. Он не до конца проснулся, но понял две вещи: на подоконнике сидели две совы и методично долбили клювами по стеклу, а за дверью стоял крик.
Совы подождут.
А вот за дверью, кажется, надрывается заместитель.
Северус сделал попытку выпрямиться и взмахом палочки распахнул дверь. Завхоз, который, видимо, на неё опирался, с коротким воплем рухнул, а Михаляк, закричал прямо из коридора.
‑ Директор! У нас большие проблемы!
‑ Что случилось?
Из-за плеча заместителя выглянул преподаватель ЗОТИ.
‑ Её нашли на лестнице, у самого подножья. И есть подозрение, ‑ он понизил голос и, отстранив завхоза, вошёл. – Что это не просто падение.
‑ Что нашли? – не понял Снейп.
Полусонный мозг соображал отвратительно.
Мужчины в дверях переглянулись и в один голос сообщили.
‑ Арину Суворову!
Меньше чем через десять минут директор оказался в Медицинском крыле.
Арина лежала в самой дальней палате, а вокруг неё уже суетились школьный врач и растрёпанная Клара Шварц.
‑ Где зельевар? – повернулся к вошедшим врач.
‑ За ним пошёл Марк, ‑ прошептал Михаляк. – Как она?
‑ Плохо, ‑ отрезал медик. – Как и любой человек, упавший с лестницы на каменный пол.
Он взял с тумбочки какую-то мазь и протянул Кларе.
‑ Втирайте ещё раз.
Женщина вручную задвинула ширму вокруг кровати и зазвенела пузырьками.
‑ Нет, так плохо… Подождите…
Пауза.
‑ Какого лешего?.. Подождите…
Пауза.
‑ Вот так, теперь будет ровнее. Втирайте осторожно, с позвоночником что-то непонятное.
Пауза.
‑ А что от меня нужно всем остальным?
‑ Они переживают за Арину, ‑ послышался тихий голос Клары.
‑ Бред, ‑ вынес вердикт врач, но из-за ширмы вышел.
Он оглядел собравшихся так, как случайно прилетевший в город сокол оглядывает стаю голубей.
‑ Директор, здравствуйте. Что угодно?
Доктор Краснопольский, которого уже лет сто никто не называл по имени, был одним из лучших врачей в магической России, но шестьдесят лет назад ушёл из Центрального Магического Госпиталя в Дурмстранг – лечить неблагодарных детей и жаловаться учителям на жизнь. Доктор Краснопольский стал абсолютным рекордсменом: за все годы работы в школе он ни разу не перенаправил своего пациента в ЦМГ .
И вот теперь он смотрел своим ясным взором на Снейпа и не понимал, что нужно директору от бедного врача.
‑ Доктор Краснопольский, что с Ариной? Мне сообщили, что её нашли на лестнице, но, как вы понимаете, уже давно перевалило за полночь.
‑ Так она часа три пролежала, ‑ скривился врач. – Тело уже холодное.
‑ Тело? – дребезжаще переспросил Михаляк. – Она… жива?
‑ Жива, но приложило хорошо, ‑ удовлетворённо сообщил Краснопольский. – Ещё вопросы?
‑ Кто меня звал? – в палату влетел недовольный Бергман, подгоняемый завхозом. – Что, пожар? Или кого-то убили?
‑ Зельевар? – рявкнул врач. – Сюда, живо! Accio список!
Он на лету поймал криво исписанный листочек и сунул его под нос Бергману.
‑ Первые два зелья нужны через час, следующие два – к утру, остальное в течение дня! Лаборатория там, ‑ он ткнул пальцем куда-то в сторону. – Своим оборудованием не пользоваться!
Бергман открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, пока колдомедик не добавил «живо!» и не выставил его из палаты.
‑ Эй, Рогге, ‑ ткнул он в завхоза. – Проследите, чтоб он поторопился. Директор, что-то ещё?
‑ Да. Дайте мне знать, когда вы освободитесь. Я и профессор Сергеев хотим побеседовать с вами насчёт причин, ‑ он выразительно посмотрел на старичка.
В глазах врача мелькнуло понимание.
‑ Вас устроит через час в моём кабинете?
‑ Вполне.
Когда гений медицины вновь скрылся за ширмой, Снейп потянул Сергеева за рукав.
‑ Идёмте, пока расскажете, что к чему.
* * *
‑ Мы уже хотели выламывать двери, но тут вы открыли.
Снейп взъерошил волосы. Он не принял душ, и пальцы наткнулись на скользкие жирные прядки.
‑ Я зачитался и заснул.
‑ Северус, вы бы ничего не изменили.
‑ У вас нет чистого пергамента?
‑ Увы, ‑ Сергеев развёл руками.
‑ Пойдём другим путём, ‑ Северус призвал лист пергамента и перо. ‑ Можно ещё раз: во сколько вы нашли Арину?
‑ В час пятнадцать...
Снейп записал.
‑ Точнее, меня разбудили в час пятнадцать, ‑ поправился Сергеев. ‑ Я только заснул. Значит, в половину я был внизу.
‑ Подождите, ‑ Северус нахмурился. – что значит «вас разбудили»?
‑ Меня разбудил Герцог.
‑ Герцог? – Снейп, уже начавший было записывать, снова остановился.
‑ Мы так называем призрак Меньшикова. Он очень трепетно относится к своему титулу .
‑ И призрак попал к вам в комнаты? – возмущению Снейпа не было предела. – А как же частная…
‑ Северус, призраков здесь много, и они не имеют права появляться в комнатах преподавателей, такова магия замка. Но есть одно исключение. Есть призраки-покровители: Кеплер у немецкого отделения, Меньшиков у русского и Гипатия у смешанного. Покровитель отделения имеет право появляться в комнатах декана этого же отделения.
‑ То есть Герцог разбудил вас, потому что вы декан его отделения?
‑ Верно. Герцог любит гулять по ночной школе… Заодно караулит нарушителей.
‑ И если бы он не заметил Суворову, она бы лежала да утра?..
Сергеев только кивнул.
Снейп содрогнулся.
В портретах был толк.
Когда через четверть часа явился врач, Снейп уже выяснил, что, по мнению профессора ЗОТИ, Суворову либо прокляли, либо просто столкнули с лестницы, и сформулировал два вопроса лично для Краснопольского.
Он получил два ответа – вполне предсказуемых, но легче от этого не становилось.
Доктор вообще оказался краток. Вместо дурацкого повторного приветствия он произнёс «жить будет, но сейчас без сознания». На первый вопрос он ответил «проклятья на ней нет». Когда Снейп задал второй, врач посмотрел на него со смесью жалости и раздражения.
‑ Директор, рост Арины Суворовой метр шестьдесят. Перила на лестницах достают ей до лопаток. Кроме того, ‑ врач почесал мочку уха. – Судя по количеству переломов, летела она этажей шесть.
На этом разговор с Краснопольским закончился, потому что Снейп повторил «шесть этажей» и схватился за голову. Врач равнодушно посоветовал директору не лишать себя волос и пошёл проконтролировать Бергмана.
Шесть этажей.
На шестом этаже гордо располагался директорский кабинет.
__________________________________________________________
- вышеупомянутый Центральный Магический Госпиталь
- Александр Данилович Меньшиков, герцог Ижорский (1673 – 1729)
О консилиумах натощак и памятниках при жизниРоссия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
В субботу утром Снейп собрал учителей ещё до завтрака. Заспанные и хмурые преподаватели заходили в директорский кабинет, отчаянно зевая и всячески пытаясь скрыть это. Сам директор не пытался.
Снейп сидел за столом – угрюмый и лохматый – и кивал коллегам. Расстроенный Михаляк бормотал «садитесь где-нибудь». В итоге кабинет директора заполнили разномастные стулья, кресла и табуретки. Опоздавший Бергман пристроился у самой двери на нелепом раскладном стульчике. Он держал в руках маленькие часы с откидной крышкой и периодически кивал сам себе. Снейпу было более чем знакомо подобное поведение: он сам частенько злился на Альбуса, собиравшего затянутые и бесполезные педсоветы именно в тот день, когда у него варилось сложное зелье.
‑ Коллеги, не могу назвать утро добрым, ‑ с места в карьер начал он. ‑ Сегодня ночью у подножия лестницы нашли Арину Суворову, ‑ преподаватели ахнули. – Наша коллега жива, но пострадала значительно. Более того. По заключению доктора Краснопольского, это не просто падение. Виктор пришёл к тому же мнению, так что мы имеем нападение на преподавателя. В ближайшие несколько дней станет известно, кто это совершил – так или иначе. Однако, мы должны принять меры, чтобы облегчить поиск виновного. Полагаю, это в интересах каждого.
Профессоры переглянулись.
‑ Мне пора, ‑ подал голос Бергман. – Через десять минут надо процедить зелье. Есть что-то срочное или я зря пришёл?
Снейп кивнул.
‑ Только одно. Если вы что-то услышите или увидите… или у вас появится подозрение, кто мог это сделать или кто может нам помочь в поиске, сообщите мне. Можете просто послать за мной домовика.
Скрипнул складной стул – и зельевар исчез за дверью.
‑ То же самое относится ко всем остальным, ‑ Снейп поочерёдно посмотрел на каждого из коллег. – Я могу сказать одно: вчера вечером, около десяти, может, чуть позже, Арина вышла из моего кабинета, живая и здоровая. Как сообщил врач, на неё напали примерно в это же время, так что ориентир – четвёртый, пятый, шестой этажи, с десяти до одиннадцати часов вечера. С чего или с кого следует начать? Ваши предложения? – он снова обвёл коллег взглядом.
Преподаватели безмолвствовали.
Итальянка пребывала в состоянии глубокого шока – лёгкого проникновения в её сознание оказалось достаточно. Михаляк на взводе, это Снейп выяснил ещё ночью. Старики – что Назарян, что Горин – хмурились, Шварц, Элиава и Сергеев напряжённо думали – кстати, все пятеро отменно закрывали сознание, и Снейп не стал рисковать. Пока. Траволог перебирал варианты – холодно и равнодушно, будто чистил перо или обрезал кусты, а вот Эрик переживал. Окклюменцией он не владел, более того, даже не заметил чужого присутствия в сознании. Зато Снейп чуть не захлебнулся в переживаниях Йохансона. У него что – тайная любовь к Суворовой?
Только этого не хватало.
Остальные тоже мало чем порадовали: везде щиты, везде отчуждённые лица, разве что преподаватель по Уходу переживал, как бы ему не увеличили нагрузку, раз Арина не будет вести уроки.
Мерлин, даже он не был такой бездушной скотиной!
‑ Северус, ‑ подал голос траволог. – А что вы думаете об учениках?
‑ К сожалению, именно о них я и думаю, ‑ мрачно откликнулся Снейп. – И у меня даже есть претенденты. Вам что-нибудь говорят имена Эндрю и Лукас? И ещё какое-то…
‑ Максим, ‑ выплюнул Сергеев. – Вы их где-то видели?
Снейп покачал головой.
‑ Я слышал, как Арина отчитывала их вчера вечером. Кажется, за драку. Обещала сообщить деканам.
‑ Этих троих однажды чуть не исключили, ‑ поджала губы Клара. – Но у нас в очередной раз сменился директор. Запомните, директор: Геллер, Мясников и Гак. Там, где эти трое, вечно что-то случается.
Знаем мы таких.
И вечно от них проблемы.
‑ Мне объявлять общий сбор? – скривился Снейп. – Или хватит объявления за завтраком?
‑ Какое объявление, Северус? – взорвался Йохансон. – Они чуть не угробили преподавателя!
‑ Во первых, не факт, что это они, умерьте пыл, ‑ поостудил его Снейп. – А во-вторых, если вы хотите помочь Арине, то предложите свою помощь Бергману или Краснопольскому.
‑ Объявите сбор, ‑ примирительно произнёс Горин. – Но только осторожно. Не давите на них.
Снейп кивнул.
‑ Хорошо. В таком случае, все свободны, кроме… Андрей, Клара, Виктор и Кирилл, останьтесь, пожалуйста.
Йохансон буркнул что-то вроде «за завтраком» и вышел первым.
Когда кабинет почти опустел, Снейп повернулся к оставшимся четверым коллегам.
‑ Друзья, ‑ слово было незнакомое, шершавое, но он не знал, как ещё объяснить им, в каком беспросветном лесу они находятся. – Мне нужен ваш совет.
* * *
Общий сбор оказался бесполезным.
Колонны студентов в алых мантиях. Шепотки, нахмуренные лбы, беспокойные взгляды. Кое-где – сжатые кулаки.
Sonorus.
Иначе в Дурмстранге нельзя – не услышат.
Снейп был предельно аккуратен в выражениях. Сообщил, что ночью произошло неприятное происшествие, которое может подорвать престиж школы (спасибо, Андрей!). Что было нарушено основное правило Дурмстранга – бороться за своих (спасибо, Клара!). Что преподаватели ищут виновника. Если ночью кто-то заметил отсутствие товарищей по спальне, пусть сообщит преподавателям. Рассказал о заменах на следующую неделю.
К сожалению, у Арины была огромная нагрузка, так что раскидывать пришлось на всех. Зелья в понедельник Снейп взял на себя. Без отдыха Бергман окончательно озвереет. Впрочем, студентам об этом знать не обязательно. Придут – увидят.
‑ Господин директор, а что с профессором Суворовой? – послышался тоненький голосок из толпы.
Снейп нашёл ученицу взглядом, осторожно прощупал сознание.
Мимо. Беспокойство за любимого преподавателя. Страх, что не успеет подготовиться к дополнительной нумерологии. А на первом плане – мысли о каком-то мальчике в соседнем ряду: заметит он, как ей идёт красный цвет или нет?
‑ Профессор Суворова выясняет, кто причастен к ночному происшествию. В ближайшие несколько дней она будет занята.
‑ А профессор Бергман? – не унималась девчонка.
‑ Он тоже, ‑ отрезал Снейп.
У школьницы поубавилось энтузиазма.
Не любят дети Бергмана.
Северус тщетно пытался растянуть время – больше вопросов не было. Учеников столько, что никакая Легилименция не поможет, хорошо, если успеешь охватить первый ряд. Снейп приметил давешнюю троицу: студенты стояли в центре толпы и беспокойно поглядывали в сторону учительского стола. Кроме гнева деканов их вообще ничто не интересовало.
Но тогда кто? Кто?
И Снейп решился.
‑ Я хочу, чтобы вы помнили: Геллерт Гриндевальд начинал с безобидных дуэлей, а закончил нападением на преподавателя. И был исключён. Вы помните, что стало с Геллертом Гриндевальдом?
Есть!
Имя Гриндевальда в Дурмстранге вызывало ту же реакцию, что имя Волдеморта в Хогвартсе.
Дожмём.
‑ Сегодня к вечеру я буду знать, кто виновен в ночном происшествии. Поверьте, вам очень повезло, что вы узнали о Гриндевальде из книжек или от родителей. Вам повезло, что не при вас Дурмстранг заработал репутацию долгосрочных курсов непростительных заклинаний. Вы меня поняли?
Студенты кивали головами – бледные и растерянные.
Вопрос «что же произошло ночью?» был написано у них на лицах. Северус знал по собственному опыту: нет ничего хуже недосказанности. Потому что именно недосказанность и неопределённость порождают панику.
‑ Я не слышу, ‑ он понизил голос до шелестящего шёпота, от которого Лонгботтом начинал кидать в котёл всё подряд. – Вы. Меня. Поняли?
Громовое «да, господин директор» отразилось от сводчатого потолка и резануло по ушам. В такие моменты Снейп как никогда остро чувствовал процентное соотношение мальчиков и девочек в Дурмстранге. Школьниц было не более четверти – в лучшем случае. И сейчас их почти не было слышно. Зато дисциплина налицо.
‑ Сегодня в течение дня я буду в своём кабинете, ‑ уже обычным голосом добавил он. – Жду всех желающих поделиться информацией. Все свободны.
Он развернулся и вышел из зала. Преподаватели двинулись следом, деканы остались проконтролировать студентов.
На шестом этаже Снейпа ждал сюрприз: стену возле директорского кабинета подпирал коренастый шатен лет тридцати, с морщинистым лбом, рыжеватой щетиной и ярко-голубыми глазами. Северус замер: с незнакомого лица на него смотрели глаза Альбуса Дамблдора.
‑ Господин Снейп? – мужчина отлип от стенки и шагнул навстречу директору. – Меня зовут Игорь Суворов, я брат Арины.
Северус осторожно пожал протянутую руку – жилистую, с длинными пальцами.
Такую знакомую. И такую чужую.
‑ Здравствуйте. Вас известили?..
‑ Профессор Михаляк прислал письмо и портал. Я хотел бы помочь.
‑ Разве что нашему зельевару.
‑ Бергману? С вашего позволения, я поменяюсь с ним местами. Пусть он ищет студентов, а я сварю для сестры зелье. По-родственному.
Снейп пожал плечами.
‑ Как пожелаете. Но с Бергманом договаривайтесь сами. Вы знакомы?
‑ К сожалению, да. Мистер Снейп, у меня к вам есть просьба… Не пригласите в кабинет?
Снейп распахнул дверь.
‑ Прошу.
Суворов прошёл в директорский кабинет, посмотрел по сторонам и кивнул каким-то своим мыслям.
‑ Мистер Снейп, у вас есть список учеников?
Северус озадаченно кивнул и призвал с полки пухлый журнал.
‑ Вы позволите позаимствовать его на полчаса?
‑ Мистер Суворов, может, вы сначала объясните суть просьбы? – кисло поинтересовался Снейп.
У мужчины стало такое лицо, будто ему не повезло с «Берти Боттс».
‑ Просьба в том, чтобы посмотреть журнал, ‑ как ребёнку, объяснил он. – Видите ли, это же не просто список, это зачарованные личные дела. Так что… Вы, например, знали, что Элизабет Селвин в середине девяностых сбежала от мужа к французским родственникам, а оттуда направилась в Австрию? В мае девяносто восьмого безутешная чистокровная вдова выскочила замуж за магглорождённого эмигранта из России и стала Елизаветой Зингер. Её пасынок учится в Дурмстранге на втором курсе.
Снейп осторожно нащупал палочку, но Суворов предупреждающе поднял руку.
‑ Мистер Снейп, не стоит. Я прекрасно знаю, кто вы и на что способны. Кстати, об этом знает половина преподавательского состава, но у них хватает такта помалкивать.
Снейпу показалось, что на него вылили ведро ледяной воды.
Об этом знает половина преподавательского состава.
‑ Кто? – процедил он.
‑ Михаляк, Шварц, Сергеев, Назарян, Горин, Краснопольский. Может, ещё Элиава… Я не знаю, я предполагаю, ‑ он выразительно посмотрел на Снейпа. – Они не такие дураки, как вы думаете.
‑ Я не думаю, ‑ огрызнулся Северус.
Суворов снова поднял руку.
У них с сестрой это семейный жест, что ли?
‑ Мы в Дурмстранге, мистер Снейп, ‑ по лицу Суворова пробежала тень. – Половина здешних преподавателей провели детство или юность в тени Гриндевальда, а зрелость – в ожидании Волдеморта.
Снейп потёр лоб.
‑ Ваша сестра тоже знает?
Суворов только покачал головой.
‑ И не пытайтесь залезть ко мне в голову. Я знаком с Окклюменцией.
‑ Что вы говорили про Элизабет Селвин? – сменил тему Северус. ‑ Я видел её всего пару раз в жизни.
‑ Дело не в ней, ‑ отмахнулся Суворов. – Я пытаюсь продемонстрировать, что контингент здесь разный. И биография у студентов тоже самая пёстрая. Давайте, я отмечу самые проблемные семьи, а потом пойду, сменю Бергмана.
Снейп кивнул, и Суворов склонился над журналом. Когда он закончил ставить галочки напротив фамилий, Северус задал мучивший его вопрос.
‑ И как вы считаете, что думают преподаватели о Пожирателе во главе школы?
Суворов скривился.
‑ Послушайте. Бывший пожиратель по фамилии Снейп героически погиб на войне с Волдемортом. Ему поставили белоснежный памятник и сочинили восторженную эпитафию.
‑ Белоснежный? – с отвращением уточнил Снейп.
‑ Я условно говорю. Смысл в том, что у Северуса Снейпа ‑ директора Дурмстранга ‑ всё впереди. Так что флаг вам в руки. А я пошёл воевать с Бергманом.
‑ Мистер Суворов, ‑ окликнул его Снейп. – Заберите у Арины записи насчёт вашего зелья. Они были у неё, когда она выходила из моего кабинета.
Суворов замер в дверях.
‑ Повторите. Она уходила от вас? И на неё напали в этот момент?
‑ Возможно, ‑ неуверенно произнёс Снейп. – Но время примерно совпадает.
‑ Начните с учеников ростом метр шестьдесят и ниже, ‑ голубые глаза сузились. – Возле вашего кабинета есть маленькая ниша, но высокий студент туда не влезет, даже сгибаясь. Зато оттуда прекрасно видно лестницу.
‑ Откуда вы знаете?
‑ Я был нечистокровным честолюбивым отличником. Вам ли не знать, каково это, мистер Снейп?
Суворов вышел.
Вам ли не знать?
Увы. Он знал.
* * *
Великобритания, Лондон,
сентябрь, 2003 года
‑ Мне плевать, что он занят!
Дверь распахнулась, впустив поток воздуха, бумажный самолётик и очень злого Гарри Поттера.
‑ Есть разговор, ‑ начал он без предисловий и опустился на первый попавшийся стул.
‑ Штаб-квартира аврората на другом уровне, ‑ Малфой даже не поднял головы.
‑ У меня разговор к тебе, и только здесь мы можем нормально поговорить. Дорогу в аврорат я найду сам.
Драко вздохнул так, будто все заботы мира легли на его плечи.
‑ Quietus. Говори, Поттер.
‑ Снейп.
‑ Ты сменил фамилию?
‑ Речь о Снейпе, ‑ прорычал Гарри.
‑ О профессоре Снейпе. Или Северусе Снейпе. Выбирай, что лучше.
‑ Лучше маховик времени, ‑ невпопад ответил Гарри.
Малфой замер.
‑ Какой маховик? Поттер, тут у меня не клиника Мунго.
‑ Малфой, я знаю, что ты встречался с Гермионой. Знаю, что дело касалось Снейпа и каких-то гермиониных предчувствий. Знаю, что Герм хотела раздобыть маховик и спасти… некоторых наших общих знакомых, но у неё не получилось. Знаю, что она вывернулась, как флоббер-червь, и всё-таки там побывала, но явно недавно. Знаю, что Гермиона познакомилась со странной женщиной по имени Елена, которая на самом деле не Елена, а потом началась вся эта каша. И знаю, что ты что-то знаешь!
Гарри выдохнул и выжидающе уставился на Малфоя.
‑ Всё? – спросил тот.
Поттер кивнул.
‑ А от меня-то ты чего хочешь? – не понял Драко. – Я-то при чём?
‑ Малфой, ‑ Гарри скис. – Я хочу узнать, жив ли Снейп. И где я могу его найти.
Драко побарабанил пальцами по столу.
‑ Поттер, я не могу тебе ничего сказать, потому что ничего не знаю. Но в одном я уверен: даже если бы профессор Снейп выжил, из всех живых существ, включая магглов, домовиков и гоблинов, тебя он хотел бы увидеть меньше всего.
‑ Но я бы всё объяснил! – возмутился Гарри.
‑ Вот, ‑ Малфой наставительно поднял указательный палец. – Потому что ты бы непременно захотел всё объяснить. Поттер, есть вещи, которые нельзя объяснить. И о которых вообще лучше не говорить. И вообще, ‑ Малфой хлопнул ладонью по столу. – Ты отнимаешь моё рабочее время, а я рассуждаю с тобой на отвлечённые темы. Твой школьный учитель умер. Всё. Занавес. Оставь его в покое.
Поттер замер.
‑ Но Гермиона сказала…
Драко покачал головой.
‑ А вот проблема Грейнджер в том, что она всё время что-то говорит. Понимаешь?
Поттер поморщился.
‑ Кстати, ‑ подал голос Малфой. – Я хотел поговорить с тобой насчёт особняка на Гриммо…
‑ Заткнись, ‑ мрачно посоветовал Гарри и поёрзал на стуле. – Ты лучше скажи, зачем ты мне сейчас рассказал всю эту соплохвостову ересь про Снейпа?
‑ А зачем ты меня вытащил из Выручай-комнаты? – вяло поинтересовался Драко, рассматривая бумаги на столе.
Гарри замялся.
‑ Вот-вот, ‑ так же вяло произнёс Малфой. – Так что иди работать, Поттер. И мне не мешай.
О простых заклинаниях и правильных вопросахРоссия, Мурманск,
сентябрь 2003 года
Снейп уныло посмотрел на полупустую банку варенья. Он прекрасно понимал, что на кофе и сладостях далеко не уедешь, но ничто другое не лезло в горло. Половину субботы он провёл в кабинете, ожидая благих вестей и изнывая от безделья. Никогда в жизни Северус не подозревал за собой такой тяги к действию. Всю свою жизнь он либо с кем-то боролся, либо куда-то спешил, либо кого-то спасал. А теперь – злосчастная тишина кабинета, где даже портретов нет.
Как Дамблдору удавалось?..
Впрочем, у того как раз портреты были.
Несколько студентов всё-таки решились посетить директора, но ничего путного не сказали. Разве что один пятикурсник что-то промямлил насчёт приятеля, который пришёл в спальню намного позже отбоя, но тревога оказалась ложной. Нарушитель правил проводил время в компании своей подружки, что с возмущением подтвердил всё тот же Герцог. С каждого сняли по паре баллов и отпустили с миром.
Итак, под подозрением целый замок студентов и половина преподавателей. Живи и радуйся.
Приходил сердитый и какой-то несчастный Бергман, сообщил, что не может работать в одной лаборатории с «человеком, от которого ему становится нехорошо», не получил сочувствия и был таков. Приходил Суворов – с испачканными пальцами и недовольным видом, спросил о последних новостях и исчез.
Снейп мучился до обеда, после чего принял единственное решение, которое позволит обойтись малой кровью. Учителя были не в восторге, ученики – тем более, но через полчаса после трапезы студенты русскоязычного отделения, с первого по седьмой курс, собрались в гостиной своего факультета. Северус соорудил перегородку в углу комнаты, куда студенты заходили по одному и покорно позволяли всему преподавательскому составу, включая вновь опоздавшего зельевара, проверить свою палочку на предмет последних заклинаний.
Процедура оказалась на редкость утомительной. На каждого ученика уходило по несколько минут, что при общем количестве учащихся составляло несколько часов на одно отделение. Время шло, студенты дёргались, преподаватели уставали, Сергеев успокаивался. Снейп злился – он единственный не изменял утреннему настроению. И всё же Северус проявил недюжинное терпение: он проверял палочки вплоть заклинаний, использованных сутки назад. Робкий вопрос преподавателя по Уходу «может, последнего вечернего хватит?» Снейп проигнорировал и терзал палочку, которую в тот момент держал в руках, в два раза дольше прочих. Больше ни у кого не возникло желания отвлекать директора.
И всё же удача – насколько это можно назвать удачей ‑ не может отворачиваться вечно: одна из палочек продемонстрировала собравшимся образ фигурки в мантии.
Взгляды всех преподавателей немедленно обратились к владельцу палочки.
‑ Что за заклинание вы использовали? – для приличия уточнил Снейп.
Парнишка-третьекурсник опасливо покосился на посеревшего декана, но промолчал.
‑ Господин директор, это Мобиликорпус, ‑ деревянным голосом сообщил Сергеев.
Северусу захотелось закатить глаза. Будто он для этого спрашивал!
‑ Ну, Мобиликорпус, ‑ буркнул студент.
‑ Минус балл за промедление. На ком использовано?
Мальчишка сжал кулаки и выпалил.
‑ Я ничего не делал! Я спал в спальне, я не знаю, что произошло ночью! Все об этом говорят, но я не знаю! Я применял его вчера вечером, с меня уже сняли баллы!
‑ Мясников, ‑ прикрикнул на него декан. – Вы не в детском саду. Что за человек?
‑ Эдик Поленов, ‑ без выражения ответил студент.
В памяти Снейпа мелькнул утренний разговор.
‑ С ним вы подрались вчера на лестнице?
Кивок.
‑ С вами были Геллер и Гак?
Кивок, уже не столь охотно.
Впрочем, Снейп узнал всё необходимое. Мальчишка боялся отвести взгляд от директора, и картинка драки встала перед Снейпом как на ладони.
Значит, Мясников отпадает.
Драчуну вернули палочку и позвали следующего, но теперь Северус знал новую подробность: в драке был использован Мобиликорпус. Это значит, что любой свидетель, любой малолетний идиот мог додуматься повторить увиденное. Не прошло и получаса, как он убедился в этом: палочка Эдуарда Поленова, которого так защищала Арина, после пары-тройки учебных заклинаний выдала очередной Мобиликорпус. Мутно-серый силуэт, зависший в воздухе, нельзя было не узнать: широкая мантия, длинная коса, скуластый профиль.
Силуэт размылся, рассеялся в воздухе. Студент поднял безумный взгляд на директора.
‑ Господин директор… я… это не я! Что это? Я ничего не делал! Я никого не проклинал! Я не виноват!
‑ Не виноват? – Эрик Йохансон, бледный, с красными пятнами на щеках, поднялся с места. – Ты понимаешь, негодяй, что…
‑ Профессор Йохансон, будьте добры потише, ‑ Снейп потёр переносицу. – Профессор Элиава, проследите, пожалуйста, за молодым человеком. Обсуждение нежелательно, ‑ он повернулся к насмерть перепуганному ученику. ‑ Поленов, ваша палочка пока останется у меня. Зовите следующего.
‑ Директор, ‑ глаза парня забегали. – Но я не знаю, как это! Как это произошло… Я ничего не делал, клянусь вам! Это не я! Господин директор! Клянусь! Господин директор, это же палочка, это же…
Снейп стиснул зубы.
‑ Поленов, мы поговорим с вами позже. Реваз, ‑ он кивнул коллеге.
Преподаватель английского практически взял студента за шиворот и вместе с ним удалился.
‑ Северус, ‑ нахмурился траволог. – Будем продолжать?
Снейп кивнул, но ничего не ответил.
Клара позвала эльфа и попросила воды. Кажется, к ней кто-то присоединился. О том, что есть заклинание Агуаменти, все просто забыли.
К ужину преподаватели осилили проверку немецкоязычного отделения. На радость возглавлявшему его Назаряну, проблем оказалось куда меньше. Исключение было два: некая Кляйн, имевшая привычку крушить всё на своём пути, и сотворившая за сутки около двух десятков Репаро, и Геллер, большой любитель подраться и полить окружающих кипятком. Встретился и Зингер – пасынок Элизабет Селвин. Он оказался спокойным симпатичным мальчиком с глазами раненой газели, а его волшебная палочка за последние сутки выполняла исключительно учебные заклинания в рамках домашней работы.
Осталось смешанное отделение. Эти бедолаги, уже узнав, что будут проверять палочки, ужинали с таким траурным видом, будто не надеялись встретить следующий рассвет.
Бергман за столом отсутствовал, Рогге – тоже. Первый настаивал очередное зелье для Арины и попросил подать ужин в клетушку при лаборатории, второй сидел в Медицинском крыле с закатившим истерику Поленовым (студенту дали приличную дозу Умиротворяющего бальзама, но теперь ему требовался присмотр). Суворовой не было с утра, так что это уже не бросалось в глаза. Снейп молча жевал курицу. Говорить не хотелось. Эльф, присланный Краснопольским, принёс коротенькую записку «пока без сознания, сильное сотрясение».
‑ Северус, передайте заправку к Цезарю, пожалуйста.
Снейп подал Адамсону требуемую мисочку.
‑ Вы считаете, имеет смысл обыскивать третье отделение? – поинтересовался траволог, принимаясь за салат. – Эх, опять не досолили.
‑ Проверять, а не обыскивать, Ян. Мы, конечно, вышли на Поленова, но это ничего не решает. А я не люблю делать выводы на пустом месте.
‑ На пустом? – Снейп только сейчас обратил внимание, что Клара уже ушла, а на её место пересел Эрик. Теперь он перегнулся через ровно сидящего Михаляка и сверлил директора взглядом. – Северус, это Приори Инкантатем! Тут либо есть, либо нет, третьего не дано.
‑ Знаете, ‑ Снейп отодвинул тарелку и решительно подвинул к себе кофейник. – Как говорил один мой знакомый, всегда надо помнить о презумпции невиновности.
Мужчины в замешательстве переглянулись, но директор уже отдал своё предпочтение чашке кофе. Оспаривать первенство было бесполезно.
* * *
‑ Господин директор, мне можно идти? – смуглая девочка с греческим профилем переминалась с ноги на ногу, поглядывая на свою палочку.
Северус отпустил студентку, убрал загородку и, не говоря ни слова, вышел в коридор.
Ему было душно. Душно и неспокойно. Хотелось напиться – второй раз за сутки, а это уже нехороший признак. Проверка смешанного отделения оказалась самой муторной. В этом году, получив возможность учиться на одном языке, студенты как проклятые пытались догнать однокурсников и выровняться на фоне остальных. Намерение было похвальным, но количество заклинаний, выпущенных из палочек превышало все ожидаемые пределы.
Снейп устал и хотел спать. Хотел получить известие, что Арина очнулась и опознала нападавшего. Хотел закрыть эту неясную историю. Однако, среди многочисленных недостатков Северуса Снейпа не было отсутствия совести.
Именно это мешало ему жить.
Именно поэтому, выйдя из гостиной смешанного отделения, директор направился прямиком в Медицинское крыло.
Краснопольский выдавал зелье от головной боли какому-то студенту с нашивкой старосты. На директора колдомедик посмотрел с явным неодобрением.
‑ Она не пришла в себя, я же писал вам.
‑ Я не за этим. Где Поленов?
Врач указал на одну из палат.
‑ Спит. И до утра проспит. Чем вы его так?
Снейп в двух словах изложил суть, на что медик только фыркнул.
‑ Не он. Бороду могу заложить – не он это! Я за ним с первого курса наблюдаю. Тихий, мирный, груша для битья. Постоянно что-то теряет.
«А потом возьмёт и поднимет сопротивление школьному режиму, ‑ подумал Снейп. – В тихом омуте…»
‑ Дайте-ка мне тоже что-нибудь от головной боли.
‑ Любите вы все головную боль, ‑ пробурчал Краснопольский. – Что за дурная мода? Тут болит, там болит… ‑ он стал перебирать склянки.
Снейп смерил старика тяжёлым взглядом, но получилось как-то жалко и устало. Злость стала разгораться с новой силой.
‑ Игоря Суворова не видели? – резко спросил он.
‑ Видел, ‑ глаза врача, похожие на чёрные бусины, сверкнули. – В лаборатории слева по коридору. Рекомендую стучать.
Снейп вскинул голову и покинул владения Краснопольского, не взяв зелье. Закрывая дверь, он услышал ехидное бормотание старика, что-то насчёт «как рублём одарил».
По коридору налево.
Снейп нашёл нужную дверь, прислушался к яростному спору, который был слышен даже ему, и вошёл без стука.
Суворов и Бергман склонились над какой-то бумажкой и поочерёдно тыкали в неё пальцем. При этом каждый говорил в два раза больше и громче, чем требовалось. Рядом с ними стоял котелок.
‑ Да не получится так, Суворов! – зельевар воинственно потряс черпаком. – Брешет твой траволог, как его там?
‑ Он никогда не ошибается, говорю же! Отдай черпак, Бергман.
‑ Хм, господа…
Спорщики повернулись к директору и оставили пергамент в покое.
‑ О, Северус. А мы тут… поспорили, ‑ Суворов неопределённо повёл рукой.
‑ Вижу. У меня есть предложение. Если вы закончили с зельем, отнесите его Краснопольскому и отдохните.
Бергман собирался возразить, но, видимо, передумал.
‑ Как скажете, ‑ он достал мензурку и принялся наливать туда мерцающую жидкость из котла.
‑ Игорь, вам пришло письмо за ужином. Я попросил домовика доставить его в комнаты напротив Медицинского крыла. Там же ваш плащ. Кстати, когда освободитесь, зайдите ко мне в кабинет.
‑ Я уже свободен, мы просто заговорились с… с Михаилом.
Черпак в руке Бергмана чуть дрогнул.
‑ Доброй ночи, ‑ буркнул зельевар, не поворачиваясь.
Уже за дверью Снейпа подмывало задать Суворову пару вопросов насчет внезапных перемен в зельеваре, но брат Арины оказался весьма проницательным – даже на фоне Северуса.
‑ Мы не слишком ладили с Бергманом в школе, ‑ сообщил он на лестнице. –Из-за вопросов чистокровности, из-за учёбы, из-за планов на будущее. Знаете, это как слизеринец и гриффиндорец, ‑ Снейп вздрогнул, а Игорь невозмутимо добавил. – Оба могут быть приличными людьми, но это не мешает им стать врагами.
Северус много бы сказал насчёт приличных гриффиндорцев, но он слишком живо помнил выступление Альбуса в Визенгамоте после первого падения Тёмного Лорда. Вечно виноватые глаза Люпина. Могучую фигуру Хагрида, поджидающего единственного шпиона с очередного задания… и их. Одинаковые глаза цвета подсвеченного хризолита, одинаковое желание изменить весь мир к лучшему, одинаковая наивность, одинаковое умение сохранять верность друзьям, невзирая на мнение окружающих… Хотя в последнем мальчишка преуспел больше матери.
Снейп оступился и чуть не отдавил Суворову ногу. Надо отдать должное последнему: он никак не прокомментировал оплошность директора, но на его лице появилось такое знакомое виноватое выражение. Северус тряхнул волосами и ускорил шаг.
Прошлое – прошлому.
Но он никогда не подозревал, что однажды захочет увидеть Гарри Пот... Словом, захочет увидеть Гарри. Разумеется, мельком.
И никак иначе.
* * *
Воскресенье прошло как в тумане.
Бергман заявил, что его не надо заменять, он и так справится. Суворов взялся сварить для сестры последнее лекарство, а вечером получил письмо от Гогенхайма с приказом вернуться к полудню понедельника. Однако, в списке особо чтимых ценностей Игоря Суворова сестра стояла явно выше учителя, так что в Цюрих полетела сова с тысячей извинений, рецептом зелья с поправками Северуса и приветом напарнику, а сам молодой гений остался в Дурмстранге – ждать выздоровления сестры и изучать библиотеку.
Снейп навестил Поленова, не добился ничего нового, нечаянно спровоцировал ещё одну истерику (как оказалось, студент вообще часто грешил этим) и вызвал родителей третьекурсника в школу. Выхода не было.
Кроме того, пришло огромное письмо от Драко, который помимо обязательных вежливых вопросов намекнул, что к спасению крёстного причастна бывшая Грейнджер, но убедительно просил Северуса «не убивать всезнайку прямо сейчас». Кроме того, теперь об истинном положении дел что-то подозревал Поттер. Следующее предложение гласило: «не переживай, я вожу его за нос», что уже было причиной для беспокойства. Снейп прекрасно знал, что из себя представляет Гарри Поттер, а что – Драко Малфой. Раньше они хотя бы друг друга не переваривали, но за пять лет научились идти на компромисс, что лично ему сулило большие неприятности.
А потом наступил понедельник.
Родители Эдуарда Поленова Северусу понравились. Молодая, ещё красивая, безвкусно одетая мамаша-наседка (полукровка). Надменный, богатый, но основательно потрепанный жизнью отец с кривыми зубами и сединой на висках (чистокровный маг в Мерлин знает каком поколении). Идеальное сочетание, о чём Северус уже узнал из личного дела ученика. Вопреки всем заявлениям Гака, Пожирателями смерти они не были.
Снейп начал издалека. Почему у сына такие проблемы с поведением? Неужели он не ценит всё, что делает для него семья? Откуда такие оценки по общей истории и английскому языку? Почему не посещает литературу? При упоминании маггловских предметов родители скривились, но Снейп тут же заговорил о саморазвитии. О том, как это ценят одноклассники. Значительный взгляд в сторону отца – и пара слов о том, что сын имеет мало веса в классе. Какая беда!
Судя по матери, которая уже не знала, куда девать глаза, пока хватит. Отец сквозь зубы пообещал «поговорить с сыном». Северус одарил собеседников скорбным взглядом и перешёл к главному. Через пару минут госпоже Поленовой пришлось подать воды, а её муж потребовал «предъявить паршивца вместе с его палочкой».
‑ Минутку, ‑ Снейп сохранял невозмутимость. – Кузя!
Появился домовик, завёрнутый в красно-белое полотенце.
‑ Директор желать видеть Кузю?
Северус милостиво кивнул и отправил его за Эдуардом Поленовым. Следующий эльф доставил Сергеева, причём гораздо раньше.
‑ Знакомьтесь, это профессор Сергеев, наш преподаватель ЗОТИ. А это господин и госпожа Поленовы, родители Эдуарда Поленова. Кстати, может, чаю? – и взялся за чайник.
Именно этот торжественный момент избрало дитя господ Поленовых, чтобы выкатится из камина. Пламя полыхнуло зелёным, и на ковёр практически рухнул растрёпанный студент. Эффект оказался именно таким, как и рассчитывал Снейп.
‑ Priori Incantatem. Priori Incantatem… ‑ Снейп терпеливо повторял ту же процедуру, что и в субботу.
И вот – фигура Арины, долгожданный Мобиликорпус и новые причитания Поленова.
‑ Эдуард, ‑ как можно мягче произнёс Северус. – Я в третий раз пытаюсь поговорить с вами не для того, чтобы помотать нервы. Дело в том, что я подозреваю не вас.
Повисла такая тишина, что треск камина давил на уши. Глаза мальчишки неестественно округлились.
‑ Видите ли, ‑ Северус откинулся в кресле и сложил пальцы домиком. Свет из окна падал так, что его лицо оставалось слегка в темноте, в то время как троица Поленовых и Виктор сидели на самом свету. – Эдуарду действительно не повезло. Его подозревают вдвойне, потому что он вернулся в спальню уже после отбоя из-за небольшого… столкновения с однокурсниками. Однако, как я выяснил вчера, наш колдомедик, доктор Краснопольский, попросил старосту русскоязычного факультета присмотреть за ним. Что, собственно, тот и сделал, поскольку всё равно полночи выполнял домашнее задание. Именно поэтому я точно знаю, что ваш сын не при чём, ‑ он криво улыбнулся. – Ещё чаю, госпожа Поленова?
‑ Господин директор, ‑ Сергеев разрывался между недоумением и недоверием. – Как вы узнали, что Молотов учился ночью? Я сам только сегодня…
Снейп посмотрел на коллегу снисходительно.
‑ Во-первых, я точно знаю, что «Молния» в пятницу была на стадионе в полном составе, во-вторых, я знаю, что всем, кроме него и Димитровой сегодня было назначено взыскание за то, что не написали доклад по нумерологии.
‑ Господин Снейп, ‑ тон Поленова-старшего неуловимо изменился. – Откуда вы всё это знаете?
‑ Я директор, ‑ лаконично ответил Снейп. – Но сейчас нас всех интересует другой вопрос. Эдуард, вы пользовались палочкой во время инцидента на лестнице? В пятницу?
‑ Да, господин директор, ‑ мальчишка немного приободрился.
‑ А до каких пор? – вдруг спросил Сергеев. – Вы не были обезоружены? Не роняли её?
Школьник опустил голову и что-то пробормотал.
‑ Эдуард! – громыхнул Поленов-старший.
‑ Меня оглушили, ‑ он снова принялся изучать директорский ковёр. – А потом я очнулся в Медицинском крыле. Сказали, что с нас сняли по пять баллов за драку, а с этих троих ещё кучу! И взыскание назначили! – голос стал звонким, а последняя фраза сопровождалась изрядной долей яда.
Взрослые переглянулись.
– Только потом голова болела, ‑ пожаловался Поленов. ‑ Я всё не мог найти свои вещи. То учебник по истории магии, то палочку.
Сергеев задохнулся, но Снейп слегка качнул головой, налил студенту чаю и ничего не значащим тоном спросил.
‑ Потом учебник нашёлся?
‑ Да, ‑ парень осторожно отхлебнул. Он чувствовал на плече материнскую руку, директор называл его по имени, ему поверили, ему вернут палочку! – Я его дал однокласснице и забыл.
‑ А палочка? – в том же тоне спросил Снейп и подвинул Поленову вазочку с печеньем.
‑ И палочка, ‑ беззаботно кивнул тот. – Мне с утра её Мясников принёс, сказал, что она выпала на лестнице после драки… ‑ он покосился на родителей. – Или в коридоре. Он и сам не понял. Мы даже вроде... поговорили. Так что всё нашлось, господин директор.
‑ Что ж, ‑ подвёл итог Снейп. – Думаю, палочку вам можно вернуть. Будьте аккуратны с заклинаниями, в драки старайтесь не ввязываться. Кстати, палочку держите всегда при себе.
Поленов кивнул и осторожно, почти неверяще взял из рук директора утраченное богатство.
‑ Тогда, Эдуард, думаю, вам надо ещё разок навестить доктора Краснопольского. И съесть что-нибудь вкусное.
‑ Я как раз привезла кое-что, ‑ робко подала голос госпожа Поленова.
Снейп распрощался с семейством и выпроводил их за дверь.
‑ Северус, у меня нет слов.
Сергеев утирал лоб и шею огромным платком в цветочек.
‑ Как вы догадались?
‑ Несколько правильных вопросов правильным людям.
Преподаватель ЗОТИ прищурился, а потом хитро улыбнулся.
‑ Вы, конечно, сами решайте… но присмотрелись бы вы к Арине, когда она на ноги встанет.
Снейпу показалось, что он ослышался.
‑ Что мне сделать?
‑ Ну, вы, конечно, постарше её будете… Но до чего вы похожи, честное слово! Даже говорите одинаково. Так что, может, вам того…это?..
Сама мысль о том, что у него может быть что-то общее с двадцатипятилетней девушкой, казалась Северусу абсурдной. Кроме того, он прекрасно знал, что ни одна женщина в здравом уме не согласится «того это» с таким типом, как Северус Снейп.
И – Мерлинова борода! – это же Арина Суворова. Человек-катастрофа. Нуждается в постоянном наблюдении. И желательно, если наблюдать её будет не он, а кто-нибудь другой.
Она даже не похожа на Лили! Конечно, она не носит ярких цветов и у неё красивые волосы, но ей же даже тридцати нет…
Мерлин, о чём он вообще думает?
Очевидно, Сергеев истолковал его замешательство по-своему.
‑ Вот и я вам говорю, Северус. А кто мы без женщины в доме?
Только сейчас Снейп вспомнил, что Сергеев, кажется, женат и на прошлых выходных ездил домой. Вот только Северус Снейп обходился без женщины в доме всю жизнь и не собирался менять привычки.
‑ Виктор, надо позвать Мясникова.
Сергеев не имел ничего против.
Школьника забрали прямо с урока, пока у его декана не закончился перерыв, а у директора – терпение. Надо заметить, что Мясников, издёргавшийся за последние пару дней, как и все студенты Дурмстранга, даже не стал юлить.
‑ Палочка Поленова? Ну, так я её принёс ему. Она лежала на лестнице, прямо у нашей гостиной, я думал, он её выронил, пока шёл из Медицинского крыла. Я это… извинился.
‑ Извинились… Это хорошо. В таком случае, вы свободны. Только постарайтесь не ввязываться в драки в ближайшее время.
Драка была на четвёртом этаже. Ученические комнаты – на седьмом. Сомнительно, что палочка катилась по лестнице снизу вверх. Стало быть, её попросту подкинули.
Снейп напряг память. Вот он поднимается по ступеням вслед за Суворовой и одним из драчунов… На лестнице больше никого не осталось. Он никого не заметил. Любой мог поднять палочку, дождаться нужного момента, оглушить Арину, а потом подкинуть палочку к спальням русскоязычного факультета.
И был только один способ проверить это.
О подарках по случаю и падениях среди бела дняРоссия, Мурманск,
октябрь 2003 года
‑ … не поворачивайте голову… так… расслабьте шею… я сказал, шею расслабьте!
Шорох. Чьё-то сердитое бурчание.
‑ Вот так. Умница… Так удобно?... а так?..
Смех.
Она смеётся?!.
Ничего себе выздоровление.
Снейп толкнул незакрытую дверь и вошёл в Медицинское крыло.
Краснопольский сиял, как новенький галлеон. Ширмы, успевшие пропахнуть зельями и спиртом, исчезли, явив миру жутковатого вида больничную койку с огромным количеством шнуров, проводков и подушек, немалых размеров деревянную тумбочку, заставленную пузырьками и жестянками, а также самую банальную маггловскую капельницу. Будь Северус художником, он непременно сотворил бы полотно с гордым названием «Победа над хворью», ибо на вышеупомянутой койке с видом триумфатора полусидела Арина Суворова.
Никогда в жизни Снейп не был так рад видеть профессора чар. Судя по её лицу – взаимно.
‑ Директор, здравствуйте, ‑ она слегка хрипела и почти не поворачивала голову. Бандаж вокруг шеи был тем ещё удобством.
‑ Арина, добрый день. С выздоровлением.
‑ Благодарю. Жаль, оно не полное, ‑ она улыбнулась так тепло и радостно, будто Северус был ангелом, спустившимся на землю.
‑ Принимайте работу, ‑ Краснопольский выглядел донельзя довольным собой. – Как-никак, в рекордные сроки.
‑ Вы всегда на высоте, ‑ голос Суворовой звучал всё так же мягко и с хрипотцой, но улыбка стала бледнее.
Северус замялся. Он был директором… Точнее, он пытался быть директором, и приличия требовали сделать что-то из арсенала Альбуса – принести конфет, поговорить по душам, между делом вытянуть побольше информации… Но, увы, до Альбуса ему не дотянуть. Единственное, на что его хватило, когда колдомедик позволил навещать Арину, – отправить одного из домовиков в теплицу
‑ Это вам, ‑ он старался не смотреть Суворовой в глаза. – Доктор, у вас найдётся что-нибудь подходящее?
О, нет. За такие понимающие взгляды надо сажать в Азкабан.
‑ Найдётся, ‑ насмешка в голосе Краснопольского обещала директору много приятных минут в дальнейшем. – Accio ваза.
Взметнулись шторы – и колдомедик водрузил на тумбочку возле Суворовой грязно-жёлтую посудину, очертания которой больше напоминали гигантских размеров колбу, чем сосуд для цветов.
‑ Спасибо, Северус, ‑ Арина снова улыбнулась, но, судя по улыбке, из ангела Северуса переквалифицировали в Иуду. – Вы просто джентльмен.
Она едва удостоила цветы взглядом и поскребла простынь обломанным ногтём.
‑ Арина, я могу вам чем-нибудь помочь? Что-нибудь принести? Можно отправить эльфа… И ваш брат… ‑ вы видели его?
‑ Видела. Его впустили ещё позавчера, ‑ она принялась тереть простынь с таким рвением, будто намеревалась проковырять дырку. – А в остальном ‑ спасибо, Северус. Всё в порядке. Кстати, насчёт нападавшего. Я понимаю, что вам нужна информация, но не могу помочь. Я никого не видела! Ужасно. Чувствую себя такой бесполезной.
‑ Это не ваша вина, ‑ Снейп постарался подавить вздох. – На вашем месте…
‑ Северус, извините, что перебиваю, но не в моих привычках так расслабляться. Я даже по сторонам не посмотрела! Представляете?
Надо же, какая энергия.
‑ Арина, вы здесь преподаватель. Согласитесь, странно предполагать, что вас будут подкарауливать за углом.
‑ В этой школе постоянно надо быть на чеку.
‑ Постоянная бдительность? – Снейп не смог сдержать усмешку.
‑ Она самая. Так что я почти ничего не заметила.
‑ Почти?
‑ Я могу сказать одно, ‑ глаза волшебницы недобро сверкнули. ‑ Это определённо была не человеческая магия.
‑ Не человеческая?
‑ Да, хотя лично мне это кажется невероятным, ‑ её лицо приняло привычное сосредоточенное выражение, и Снейпу полегчало. Эмоции на лице Суворовой менялись редко, проявлялись внезапно, и это… напрягало. – Конечно, я мало повидала в жизни, но в одном уверена: то, что я испытала, нельзя сотворить при помощи волшебной палочки.
‑ Арина, боюсь вас разочаровать, но мы даже нашли палочку, которой было наложено заклинание. И это простой Мобиликорпус.
‑ Мобиликорпус? – она неприятно улыбнулась. – Северус, я всё же Мастер чар и знаю цену этому заклинанию. Это не оно.
Северус в двадцатый раз напомнил себе, что перед ним женщина, которая не видела, как они… Хотя, о чём он? Перед ним женщина. Порой он не мог достучаться даже до Минервы, что взять с Суворовой.
‑ Дело в том, ‑ светским тоном продолжала Суворова. – Что в своё время некоторые мои одноклассники считали, что будет очень смешно кинуть в надоевшую грязнокровку крошечный портал и отправить её в школьный подвал до вечера. Представляете, как весело?
‑ Арина, прошу вас, воздержитесь от этого… слова, ‑ лицо Северуса не изменилось, но он подумал, что спустил бы с такого шутника шкуру.
‑ О, я и забыла. Простите, ‑ Суворова хотела пожать плечами, но бандаж помешал, и она ограничилась тем, что сложила руки замочком на животе. Зрелище было забавное, если бы не предмет разговора. ‑ В общем, после очередной неприятности один учитель подарил мне амулет против вынужденного перемещения.
Снейп окаменел. Кто, Мордред подери, её учил? Амулет против вынужденного перемещения. Серая магия. Самый рубеж.
‑ Интересная побрякушка. Всегда была на мне – до нападения. Так что кто-то её позаимствовал.
‑ И много у вас таких побрякушек? – Северус не счёл нужным скрывать сарказм.
‑ Нет. Но амулет мне дорог. Это подарок Игоря Олеговича.
Мерлинова борода. Игорь Олегович. Сколько уважения бывшему Пожирателю!
‑ Я попрошу домовиков проверить лестницу ещё раз, ‑ сухо сказал Снейп. ‑ Как выглядит амулет?
Она описала.
‑ Спасибо, директор. Я скоро выйду на занятия и отработаю все замены. Доктор обещал, что через пару дней выпустит.
Снейп решил, что с них обоих на сегодня хватит. Он неловко пробормотал что-то вроде «выздоравливайте поскорее» и ретировался. В дверях он столкнулся с Йохансоном. Преподаватель трансфигурации летел, как на крыльях, размахивая букетом роз. Он едва кивнул директору и ворвался в палату.
‑ Арина!
Северус предпочёл не наблюдать, что будет дальше, но, закрывая дверь, уловил удивлённый голос Эрика.
‑ Ариша, какой придурок принёс тебе лилии?
* * *
Суворова и правда появилась в Обеденном зале через пару дней.
Ученики пребывали во власти субботнего утра и жадно смотрели на залитые солнечным светом стрельчатые окна. Две команды по квиддичу, которым предстояло сразиться уже в воскресенье, методично поглощали пищу и бросали друг на друга многообещающие взгляды. Из четырнадцати игроков удовольствие от завтрака получали только капитаны: Ивана Димитрова и Флориан Флес ели нечто оранжевое из одной тарелки, вызывая смешки однокурсников, завистливые взгляды однокурсниц и неодобрительные взгляды учителей. Снейп, к своему стыду, как раз наблюдал за этой же парой, раздумывая, сделать им замечание или нет, когда за спиной прошелестело «доброе утро, коллеги», и вниманием всего преподавательского состава завладела профессор чар.
Ещё бледная, но уже с привычной косой, отброшенной за спину, в мантии цвета кофе и прямоугольных очках в черепаховой оправе, она прошествовала за спинами коллег и уселась на своё место. Правая половина стола сразу же сочла своим долгом сказать Суворовой какую-нибудь банальность и рассказать, как все за неё «страшно переживали».
‑ А очки? – поинтересовался со своего места Адамсон. – Это теперь навсегда?
‑ Не знаю, ‑ Арина, как показалось Северусу, с наслаждением пожала плечами и принялась за еду.
‑ Что, даже ваш брат не поможет? – не унимался траволог. – Он ведь уже уехал?
‑ Ян, миллионы людей носят очки. Среди них немало волшебников.
‑ Адамсон, ‑ тихо и недовольно попросил Бергман. – Всё, что не сварит Суворов, сварю я. Дайте поесть.
Образовалась неловкая пауза, и Арина тут же ей воспользовалась. Она повернулась к Кларе и засыпала её вопросами.
Северус налил себе кофе, передал Михаляку сливочник и заметил, что Арина, разговаривая с Кларой, то и дело поглядывает на учеников. Впрочем, профессор чар всегда уделяла студентам куда больше внимания, чем следует, однако, сейчас на её губах играла лёгкая улыбка – неясная, осторожная. Так улыбается человек, который уже победил, но ещё боится поверить в свою победу.
‑ …навещали тебя? Никогда не подумал бы! – донёсся до Снейпа тихий возглас Горина.
Он проследил за взглядом старика. За одним из столов, в окружении других студентов, сидела неразлучная троица – Геллер, Гак и Мясников. С ними был ещё один мальчишка. Они о чём-то спорили, склонив головы. Тут студент, сидевший спиной к учительскому столу, уронил перо и повернулся, чтобы поднять его, после чего все четверо поднялись и вместе вышли из зала.
‑ Поразительно, ‑ вздохнул Михаляк. – Как сближают детей происшествия в школе.
‑ И не говорите, ‑ Снейп поставил чашку на стол и подпёр голову кулаком. – И не говорите.
Происшествия в школе.
Горный тролль не имел никакого желания (Снейп мог поручиться головой) объединять трёх абсолютно разных первоклашек. Он просто делал своё дело – сметал всё на своём пути – и однажды поплатился за это.
Арина Суворова сумела объединить четверых третьекурсников за неделю. Она просто делала своё дело – объясняла, что хорошо, а что плохо – и однажды поплатилась за это.
Однако, по мнению Северуса Снейпа, горный тролль не годился в подмётки Арине Суворовой, ибо куда проще стать друзьями в одиннадцать, чем перестать быть врагами в тринадцать. Это директор Дурмстранга знал.
* * *
На следующее утро Дурмстранг с утра ходил ходуном.
Первый матч сезона! Какое счастье, какая интрига, какое противостояние! «Какая дурость», ‑ с тоской добавлял директор. Он бы с куда бОльшим удовольствием почитал хорошую книгу или выпил чаю в компании Михаляка, однако, положение директора обязывало его восседать на одной из трибун в качестве почётного зрителя.
К величайшей радости Снейпа, местный комментатор оказался вполне адекватным, в отличие от Джордана, идиотизм которого стоил гриффиндору десятков баллов после каждого матча.
К величайшему сожалению Снейпа, увлечённость преподавателей Дурмстранга квиддичем не знала меры. Они оставляли Минерву и Дамблдора далеко позади. На матч собирались все – как на педсовет.
‑ Доброе утро, дамы и господа! С вами Генри Ярвинен, ‑ зазвенел над трибунами мальчишеский голос, и Снейп с ужасом узнал в говорящем бледного очкарика из кабинета зельеварения. – Сегодня первый матч сезона, играет «Северный ветер» против «Молнии»! На поле появляется судья…
‑ Ой, Арина, я села на ваше место? Нет?...
Северус повернул голову.
Суворова и Бергман опоздали и теперь пытались незаметно занять свои места, но у них не получилось. Зельевар был раздражён и не пытался это скрыть. Арина излучала привычную доброжелательность. В глубине души Снейп хотел хоть разок увидеть её такой, как тогда, в его кабинете – растерянной и задетой за живое. Тогда она была куда больше похожа на живого человека.
Теперь Бергман, как ребёнок, пытался непременно сесть подальше от Суворовой и озирался в поисках свободных мест. Учительская трибуна была большая: здесь сидели не только преподаватели, но и члены Попечительского совета, и некоторые родители, которым Устав школы позволял присутствовать на матче, если играют их дети. Клара, ненавидевшая нарушение дисциплины, потянула зельевара за рукав и усадила рядом с собой. Теперь на центральной трибуне оставалось только место рядом с директором, поскольку Михаляк вынужден был остаться в замке и разбираться с чьими-то неудовлетворёнными родителями, которых имел глупость вызвать.
Северус сделал Арине знак садиться рядом с ним. Волшебница неуверенно опустилась на сиденье.
‑ Северус, моё место гораздо дальше, ‑ зашептала она.
‑ Андрей не придёт, так что сидите спокойно.
‑ Спасибо, ‑ она уселась поудобнее и перевела взгляд на поле.
И тут же Эрик, выступавший нынче в роли судьи, дунул в свисток – и началось настоящее безумие. Жёлтые мантии, синие мантии, мельтешение квоффла, свист бладжеров – все радости квиддича, от которых Снейп давно отвык.
Генри Ярвинен оказался не только способным студентом, но ещё и приличным горлодёром.
‑ … и «Северный ветер» демонстрирует новую тактику! Квоффл у Грегоровича! Пасует Нестеровой, она передаёт Кочарян и – гол! Сати Кочарян приносит первые десять очков «Северному ветру»! Квоффл снова у Нестеровой и… нет! Бладжер!.. Кочарян! Грегорович… Нет! Мимо! Квоффл у Дмитриевой – гол! Счёт сравнялся! Дмитриева пасует Левандовскому… гол! «Молния» ведёт! И… бладжер! Бладжер выбивает Нестерову… нет! Она ещё в игре и – гол! «Молния» увеличивает отрыв…
Северус с истинно исследовательским интересом размышлял, как тщедушное тельце комментатора способно издавать такие звуки. А ведь счёт только 10:30. Сонорус парень использовал практически номинально – он сам орал так неистово, что его слышно, наверное, во всём замке.
‑ Загонщик Смолкин спасает ловца… Квоффл у Грегоровича – мимо! Квоффл – гол! Молниеносный гол от Левандовского! Счёт 10:40 в пользу «Молнии»! И… снитч! Да, ловец «Ветра» заметил снитч! Диего Коломбо, второй курс, находка «Северного ветра» ‑ ну! Почти! Снитч уходит… Гол! Кочарян забивает гол! Квоффл у Нестеровой… Нет! Нестерова окончательно выбывает из игры, и «Северный ветер» теряет одного своего охотника. Теперь… Гол!!! Гол в ворота «Молнии», счёт 30:40…
Снейп скорее почувствовал, угадал седьмым чувством, что сейчас что-то произойдёт, а спустя секунду трибуны тряхнуло. Все звуки смешались, Снейп слетел со скамьи, ударившись позвоночником. Слева полетели щепки, и тут же откуда-то, практически из-под Северуса раздался вопль.
‑ Mobilimanus!
Арина, стоя на коленях возле сидения, одной рукой держалась за край скамьи, а в другой сжимала палочку.
‑ Помогите, умоляю!
Северус сам не понял, услышал он это или прочёл по губам. Он резко повернулся, так, что ещё не застаревшие швы дали о себе знать, ‑ и на секунду застыл.
Весь левый край учительской трибуны разлетелся в щепки. Вокруг орали студенты, а в воздухе, над тем местом, где раньше были скамейки, огромные синие щупальца поддерживали несколько человек.
‑ Mobilicorpus! Mobilicorpus! – Снейп мысленно благословил тот вечер, когда Арина показала ему своё изобретение.
‑ Mobilicorpus! – вторила совсем рядом Клара.
Ещё кто-то. Ещё.
Подключились студенты с боковых трибун.
Несколько игроков догадались подлететь к пострадавшим и взвалить тех, кто был в сознании, на мётлы.
Видимо, в этот момент силы Арины иссякли, потому что щупальца растаяли, а один из приглашённых родителей сорвался головой вниз.
‑ Levicorpus! – Снейп надеялся, что это сработает. Если есть хоть капля логики в этом мире!
Капля была. Несчастный гость перекувырнулся в воздухе и был подхвачен Грегоровичем.
Медленно, очень медленно пострадавшие приземлялись на поле. Рядом с ними переминались с ноги на ногу перепуганные команды. Комментатор – белый от страха – вылетел с верхней трибуны, левитируя одного из студентов, на которого упал кусок трибуны.
‑ Я не знаю… он...? – на большее комментатора не хватило, и Северус его не винил. Он отправил одного из игроков к Краснопольскому за порт-ключом до Медицинского крыла и осторожно обнял едва стоящую на ногах Арину. Садиться даже на нижнюю трибуну волшебница отказывалась.
‑ Уважаемая госпожа, ‑ к ним подошёл волшебник из Попечительского совета. Он, казалось, сомневался, пожать Арине руку или поцеловать. Однако, женщина стояла, обхватив себя, и волшебник ограничился полупоклоном. – Мы будем разбирать это происшествие на собрании совета, и ваша неоспоримая заслуга…
‑ Отстаньте от меня, ‑ пробормотала она. – Отстаньте, пожалуйста.
Она высвободилась из рук Северуса и, не глядя по сторонам, направилась в замок.
‑ Кто эта дама? – недовольно спросил волшебник, которого она перебила.
‑ Профессор Суворова, преподаватель чар, ‑ рассеянно сообщил Снейп. Его куда больше занимало, что теперь делать. Сначала нападение на Арину, теперь трибуны. Он ни секунды не сомневался, что два события связаны.
‑ Ах, Суворова? Она ведь не замужем, верно… – голос мужчины стал елейным. – Тогда всё понятно.
‑ Простите? – Снейп повернулся к собеседнику.
‑ Не припомню, чтобы встречал эту фамилию раньше, ‑ пропел тот. – А раз фамилия её собственная, возможно, она из этих… из магглов?
И он направился в сторону остальных волшебников.
Северусу страшно хотелось ещё разок применить Левикорпус. Ради интереса – просто полюбопытствовать, какого цвета подштанники у почтенных магов из Попечительского совета Дурмстранга.
О мандрагорах-неудачницах и женщинах-привиденияхШвейцария, Цюрих,
октябрь 2003 года
‑ Арррр!! Кошмар какой-то! – громыхнув дверью, Невилл ворвался в лабораторию. Щёки его полыхали. ‑ Как ты думаешь, что он сказал про мои мандрагоры?
‑ Я нарезал вторую партию смоковницы. Златоглазки оставил тебе, раз уж у тебя столько лишней энергии, ‑ хмурое октябрьское утро ещё не ознаменовалось ни испорченным зельем, ни взорванным котлом, и Суворов был настроен мирно, как весеннее солнце.
Невилл одним движением сграбастал ступку.
‑ Три четверти, как в прошлый раз? – он отмерил нужное количество златоглазок и принялся так воинственно толочь сушёные крылышки, что вековой лабораторный стол пошатнулся.
‑ Растолок? Давай сюда, ‑ Игорь спокойно забрал у напарника измельчённый в пыль ингредиент. – Подготовь медовую воду, будь добр.
Невилл подавил раздражение и достал крошечный котелок. Некоторое время он молча подогревал медовую воду, а потом смешивал её с берёзовой настойкой.
‑ Добавляю, ‑ процедил он и принялся добавлять клейкую бледно-жёлтую жидкость в варево Игоря.
К удовлетворению обоих, два состава благополучно смешались, а над котлом поднялся сладкий дымок.
‑ За-ме-ча-тель-но, ‑ отрывисто произнёс зельевар и засёк время. – Через десять минут снимаем плёнку. Расскажи, что там с мандрагорами, их через пару месяцев добавлять.
‑ Мастер считает, что если бы я выращивал мандрагоры в Греции, их уже бы скинули в пропасть. И ещё что-то про Спарту. Или про Спартака – я не уловил. Тебе весело?
Суворов вовсю веселился.
‑ Это маггловская история. Спарта – очень древнее государство на территории современной Греции. В общем, если верить историкам, всех слабых и уродливых спартанских мальчиков ещё во младенчестве сбрасывали в пропасть.
‑ Потому что пользы от них всё равно не будет? – криво улыбнулся Лонгботтом. – Ну, спасибо, что разъяснил. Кстати, думаю, если бы я родился в этой Спарте, то составил бы компанию мандрагорам.
Суворов хлопнул его по плечу.
‑ Не раскисай. Если я правильно представляю вашего Поттера, он был хиленьким мальчишечкой, но угрохал одного неприятного типа… трижды, да?
‑ Больше, ‑ улыбка траволога стала привычно-добродушной. – Но он частенько скромничает.
‑ Хорошее качество, ‑ Игорь сверился с часами. – Иногда очень полезно. Есть такие дети: тихие, скромные, послушные, хорошо учатся, ни во что не встревают. Кажется, что их можно перекусить надвое, как соломинку, а потом о них ломается множество красивых белых зубов, – зельевар потёр руки.
‑ Ты из таких, ‑ убеждённо проговорил Невилл. – А твоя сестра?
‑ Время, напарник! – Игорь подлетел к котлу и принялся снимать пенку. – Не стучи, ты меня отвлекаешь.
‑ Это не я, ‑ растерянно произнёс за его спиной Лонгботтом. – Да это сова!
И Невилл исчез в соседней комнатке. Именно там и застал его Суворов – в обществе арниковой мази и плотного конверта.
‑ Письмо тебе, ‑ скорбно констатировал Невилл. – Сова была драчливая, не хотела отдавать.
‑ Бывает. Кстати, зелье будет настаиваться около часа… Странно, ‑ Игорь нахмурился, поводил над конвертом палочкой, нахмурился ещё больше, но всё же вскрыл его и углубился в чтение.
Его напарник тщательно смазывал все следы схватки с незнакомой совой.
‑ Невилл, прочти, пожалуйста.
Поколебавшись, юный траволог решил, что он будет читать чужое письмо не тайком, а по просьбе того, кто это письмо получил, так что… наверное, в этом нет ничего зазорного. С чистой совестью Невилл прочитал несколько строк, криво нацарапанных на пергаменте.
«Любимый брат,
В Дурмстранге произошло ужасное событие ‑ во время квиддича обрушились трибуны, многие пострадали, в том числе, я. Как видишь, у меня повреждена рука (поэтому такой почерк), даже не знаю, когда я смогу нормально писать. Убедительно прошу тебя приехать поддержать меня.
С любовью, Арина»
‑ И что? – осторожно спросил Невилл.
‑ Странное письмо, ‑ Игорь забрал пергмент и перечитал послание. – Во-первых, Арина никогда не называет меня любимым братом. Во-вторых, от всех этих «с любовью», «с надеждой на встречу» и прочего её только что не тошнит. Кроме того, мы всегда накладываем на письма одни и те же чары, а здесь куча всего, но никакой системы. То ли действительно что случилось, то ли это розыгрыш какой…
Суворов некоторое время мерил комнатушку шагами, а потом неуверенно спросил.
‑ Может, попросить у Мастера выходной?
‑ Он тебя убьёт, ‑ в этом Невилл был уверен. – Вспомни, какой был скандал, когда ты задержался в прошлый раз. А это было совсем недавно.
‑ Проблема даже не в том, что он меня убьёт, ‑ Игорь присел на краешек табурета. – Он меня выгонит.
Некоторое Невилл смотрел на сгорбившегося напарника, а потом деликатно кашлянул.
‑ Игорь, ты же не один год хотел попасть к такому учителю, верно?
Молчание.
‑ И сестра всячески тебя поощряла? – осторожно продолжил он.
‑ Она практически умоляла меня подать заявку ещё в прошлом году, ‑ Игорь грустно улыбнулся. – Говорила, что это шанс, который нельзя упускать. Но теперь она же просит меня приехать к ней, а она для меня важнее ученичества, ты же понимаешь.
Невилл пристально посмотрел на Суворова.
‑ В таком случае, ‑ решительно проговорил он. – Это не она.
Игорь подозрительно уставился на траволога.
‑ В смысле?
‑ Ты много рассказывал о своей сестре, и мне показалось, что она очень разумная девушка. Это раз, ‑ начал загибать пальцы Невилл. – Письмо даже тебе показалось странным. Это два. Кроме того, в прошлый раз тебя очень быстро поставили в известность. Ну, тогда… ‑ он запнулся. – Я бы предложил попросить кого-нибудь навестить её. Только кого-нибудь, кому ты доверяешь. А вообще можно зачаровать небольшие предметы, чтобы вы могли оповестить друг друга в случае опасности, ‑ мягко добавил Лонгботтом.
Несколько минут Суворов размышлял. Потом аккуратно свернул полученный пергамент, вложил в порванный конверт и обмотал верёвочкой.
‑ Ты не зря работал на аврорат, Нев, ‑ он благодарно сжал плечо напарника.
‑ Это не аврорат, ‑ протянул Лонгботтом. Он улыбался так, как улыбаются, вспоминая самые светлые моменты жизни. – Это Отряд Дамблдора.
* * *
Россия, Мурманск,
октябрь 2003 года
Раздражённые учителя, перепуганные студенты, постоянные письма из Попечительского совета и бесконечные слухи – подобный коктейль не настраивал на мирный лад, и уже который день Северус Снейп пребывал в отвратительном настроении. Если ученики не спали, они обсуждали несостоявшийся матч. Если не обсуждали – то плодили тараканов в своих головах, а потом делились ими с окружающими. Кроме того, в школу прислали трёх авроров, дабы те выяснили, что случилось с многострадальными трибунами. Результаты аврорской работы появились во вторник, когда бравый слуга закона принёс директору новость: под левой учительской трибуной обнаружили остатки магловской взрывчатки. Судя по всему, её подложили ровненько под крайние места в центре, туда, где обычно сидели родители и четверо профессоров: преподававший английский язык Элиава, литератор Волошин, зельевар Бергман и мастер чар Суворова.
Во время взрыва Волошин повредил руку, а Элиава заработал небольшое сотрясение мозга. Бергмана спасла Клара, усадившая его рядом с собой, а Суворова заняла место заместителя. Снейп прикрыл глаза. Родители сидели чуть дальше от края, значит, ставка была не на них. Арина казалась самой явной мишенью, но взрывать из-за неё чуть ли не половину трибуны? Несерьёзно.
Не стало легче и когда кто-то из учеников поинтересовался у авроров, найдут ли они того, из-за кого у них проверяли палочки. Снейп был готов снять скальп с языкастого обормота, но всю историю с оглушением и падением Арины пришлось рассказать, исключив деталь с «подарком Игоря Олеговича».
Авроры подключили следственный отдел и вызвали МАБ – международный аврорский блок. В школе обучались дети самых разных стран, так что российские власти не имели права заниматься делом единолично. На лестницах, в кабинетах, возле гостиных и в Обеденном зале выставили круглосуточные посты авроров. Множество служак круглые сутки патрулировали территорию школы. Проверяли всю приходящую корреспонденцию, контролировали камины. Снейпу даже пришлось подписать бумагу, позволяющую наблюдать за приготовлением пищи. Он знал, что домовики будут плакать и прижигать пальцы, но не знал, чем крыть. С одной стороны, он искренне восхищался оперативностью властей. С другой стороны, понимал, что Дурмстранг оказался под огромным микроскопом, отслеживающим все нюансы школьной жизни. Над самим директором нависла нешуточная угроза, но пока никто не спешил срывать с него маску.
Взрыв во время матча был пустяковым: маггловское средство загодя прилично обработали магией. Всех спасли, всех подняли на ноги, трибуну восстановили. Профессор чар явно принимала лошадиные порции Умиротворяющего бальзама, но вела уроки и даже надела любимую чёрную мантию.
Борцы со злом прилежно искали злоумышленника – и не находили.
Северус Снейп никого не искал. Он думал, кому могла помешать Арина Суворова. У него были определённые догадки, но связать их с падением трибуны оказалось делом нелёгким.
А в четверг случился скандал.
Адамсон, уже взвинченный постоянными дежурствами авроров в его ненаглядных теплицах, решил высказать возмущение прямо посреди коридора. К несчастью, ему навстречу шёл тот самый аврор, который помял «драгоценные дьявольские силки». Траволог предъявил претензии и потребовал впредь быть аккуратнее. Аврор, на беду свою, оказался не слишком сдержанным и сообщил Адамсону, что это дьявольские силки наносят вред мирному населению, а не наоборот. Подоспел Эрик и решил поддержать товарища. Потом подтянулись господа авроры… и началась каша-мала. Прибывший с опозданием Волошин надрывался, как мог, но не сумел разнять дерущихся. Пробегающие мимо ученики наслаждались картиной.
Возможно, обе стороны всласть помутузили бы друг друга, отвели душу и разошлись, но на импровизированной сцене появились новые действующие лица.
‑ Что вы себе позволяете? – шипение директора вклинилось в кряхтящее-воющие звуки драки и нарушило момент единения учительских и аврорских душ.
Комок дерущихся распался, продемонстрировав всех участников потасовки. Под глазом у Йохансона наливался цветом фингал, похожий на спелую сливу, траволог ощупывал припухшую губу, и только бравые авроры сделали вид, что проходили мимо. Видимо, им не впервой.
‑ Ничего особенного, господин директор, ‑ буднично сообщил один из борцов за справедливость (судя по его драной мантии, боролся он уже давно и не только за справедливость). – Местный конфликт.
‑ Северус… то есть, господин директор, прошу прощения, но я не смог ничего предпринять. Не оглушать же их, ‑ виноваты промямлил профессор литературы.
– Не обращайте внимания, мы повздорили по пустячному поводу, ‑ голосом «не будите злую собаку» добавил другой аврор. – Но мы приносим свои извинения.
‑ Нет, уж, это был не пустячный повод! – снова завёлся Адамсон. – Побеги моих дьявольских силков…
‑ Accio кулон! – что-то маленькое звякнуло возле самого уха Северуса.
Он обернулся, уже зная, кто стоит за его спиной.
Арина Суворова резкими шагами приближалась к группе волшебников, как зверь к добыче, быстро всматриваясь в лицо каждого и сжимая палочку.
‑ Кто? – тихо спросила она.
Северус подумал, что лучше бы она кричала.
‑ Госпожа, уберите палочку… ‑ начал аврор в драной мантии.
‑ Именем закона, что ли? – выплюнула волшебница. – Я спрашиваю, кто уронил кулон? Варианта два: либо кто-то признаётся, либо…
‑ Ариша, не дури, ‑ закатил глаза Эрик.
Взмах палочки – и ученики с блаженным выражением лица идут мимо, не замечая толпы посреди коридора. Взмах ‑ и Йохансон возмущённо замотал головой. Силенцио принадлежало к разряду любимых заклинаний Арины.
‑ А что вам этот кулон-то? – подал голос аврор, стоявший в центре толпы.
‑ Вообще-то он мой и дорог как память, ‑ доверительно сообщила женщина. – Но некоторое время назад у меня его украли. А теперь в пылу драки он вываливается у кого-то из кармана. Любопытно, согласитесь?
Аврор уже хотел что-то сказать, как вдруг его лицо волшебным образом разгладилось, а позади Снейпа и Арины раздался голос завхоза.
‑ Профессор Суворова, я вас везде ищу! Тут к вам приехали… от вашего брата.
Суворова повернулась и замерла, будто её приморозили к месту.
Северус даже стало интересно, что может так впечатлить профессора чар. Он обернулся – и обнаружил, что весь воздух на земле кончился. Вселенная сузилась до размеров школьного коридора, и он задыхался, он медленно умирал в этом крошечном каменном мирке. Ему показалось, что сердце перестало биться и переместилось куда-то в горло, чтобы стоять там упрямым горьким комком и поставить крест на его никчёмной жизни. Прожив почти сорок лет безбожником, Северус никогда особенно не заботился ни о церкви, ни о самом всевышнем, почитая единственными святыми Мерлина и Моргану, но, видимо, пришла пора отдавать и эти долги. Он не дождался Ада. Он горел наяву. Медленно – мучительно медленно! – навстречу ему шла она. Его ангел-хранитель и демон-искуситель. Подарок небес, который он однажды держал в руках и упустил – и кара за все его грехи на сто лет вперёд.
Огненно-рыжие пряди вокруг нежного лица. Когда им было девять, она однажды откинулась на осеннюю листву, а он, проглотив язык и боясь пошевелиться, наблюдал, как солнечные блики и золото природы пляшут в её волосах.
Блеск зелёных глаз – и алая, такая гриффиндорская мантия.
Она.
Лили.
В паре шагов от него.
Голова закружилась, перед глазами поплыло.
«Сейчас снова будет туман, Большой зал и Альбус, ‑ вдруг подумал Северус. – Вот он расстроится-то».
И тут рядом с ним раздался вполне земной, притом полный отвращения голос.
‑ Здравствуй, Долорес.
‑ Ариночка, лапочка, я тебя еле нашла в этой школе! И не называй меня Долорес, я же прошу.
На секунду заложило уши, а в следующее мгновенье мир вернулся на круги своя. Северус Снейп – потный насквозь и едва сдерживающий дрожь – стоял в окружении авроров и преподавателей в галерее третьего этажа. Омерзительно пахло пачулиевым маслом, лавандой и чем-то ещё. Рядом с ним стояла Арина Суворова, и он мог поклясться, что ещё никогда не видел её такой злой. А на расстоянии вытянутой руки…
Долорес?
Невозможно.
Перед ним стояла высокая, удивительно красивая женщина, которая могла бы быть сестрой Лили Эванс, если бы не глаза.
Глаза!
Детство и юность Северуса Снейпа прошли под звездой по имени Лили Эванс, и плевать, что это была не самая счастливая звезда. Остаток жизни Северус Снейп прожил с занозой в заднице по имени Гарри Поттер. И у этих двоих определённое было кое-что общее.
Тысяча боггартов, он узнАет эти глаза даже после смерти! И они не имеют ничего общего с блестящими зелёными пуговицами на лице этой девицы в красной мантии. Что за идиотский цвет? И что за запах?..
‑ Долорес, ‑ Суворова не говорит, а рубит сплеча. – Что ты делаешь в школе? На экскурсию пришла?
Зеленоглазая барби захлопала ресницами.
‑ Я к тебе… Ты же просила Игоряшу приехать, но он не смог и попросил меня… ой, а ты в очках!
Потрясающая наблюдательность.
‑ Тебе не идёт, ‑ радостно оповестила Суворову барби. – Ужасно не идёт, представляешь?
‑ Мне в самый раз. И тебе рекомендую. Будешь казаться умной. Директор, извините, мы сейчас уйдём, ‑ Суворова зла, но отчего-то довольна. Северус подумал, что в его лице она точно обретёт союзника против этой девицы. – Но надо выяснить… ‑ Арина обвела рукой обалдевших волшебников, пожирающих рыжеволосую волшебницу взглядом.
Пустоголовье неизлечимо.
Даже Адамсон не устоял, что, по мнению Снейпа, особенно печально.
‑ Думаю, коллегам надо привести себя в порядок, ‑ Снейп потёр виски. Резкие запахи терроризировали нос и голову одновременно. – Через час жду всех в своём кабинете. Вы несколько… дискредитировали себя.
‑ Вы директор? – вклинилась девица. – Давайте знакомиться! Я Лолита! Можете называть меня так, а то меня только Ариночка зовёт Долорес. Я невеста Игоря, а Игорь – брат Ариночки, ‑ слово «невеста» она выделила.
Снейп посмотрел на руку, протянутую ладонью вниз, и почувствовал стойкое отвращение. Он с трудом смотрел этой женщине в лицо: ему казалось неестественным, что в мире может существовать кто-то, так похожий на Лили и такой непохожий на неё. Казалось, кожу давно погибшей женщины натянули на чужую душу. Эти пустые, не замутнённые мыслью глаза смотрели с жизнерадостностью соплохвоста. Северус почувствовал болезненное, почти физически ранящее разочарование. Впервые в жизни он подумал о том, когда и где именно он потерял настоящую Лили. Неужели всё, что сохранили его память и сердце – это юношеская мечта, мёртвое тело в Годриковой Впадине и горящие глаза цвета подсвеченного хризолита? Глаза, которые Северус уже привык считать мальчишескими.
О, Мерлин.
Комок в горле стал отчётливей, но положение спасла Суворова.
‑ Да, директор, знакомьтесь, ‑ произнесла она таким сладким, что Северус невольно отвлёкся. ‑ Это Долорес, подруга моего брата. Они недавно встретились в маггловском ночн… в клубе. Кажется, у него была депрессия. И Долорес, кажется, тоже была в депрессии… Или ты была пьяна?
Северус медленно приходил в себя. Определённо, с этой парфюмерной лавкой на двух ногах надо что-то делать. Резким движением Снейп повернул кокетливо поданную ручку и превратил несостоявшийся поцелуй в небрежное рукопожатие.
‑ Можете называть меня «господин директор», но я не поощряю визиты посторонних лиц на территорию школы. Учтите, пожалуйста. Арина, зайдите ко мне потом, ‑ добавил Снейп.
Суворова кивнула и утащила возмущённую рыжую ведьму в сторону своего кабинета.
Северус не помнил, как добрался до шестого этажа. Он распахнул дверь, полный решимости вымыть руки и побыть один, но жизнь внесла свои коррективы: в центре директорского кабинета переминался с ноги на ногу малфоевский домовик с конвертом наперевес.
* * *
Северус никогда не презирал доносчиков – он попросту не имел на это морального права. Именно поэтому он от чистого сердца накатал официальную телегу на всех авроров, вмешавшихся в драку. Меньше всего ему нужны были склоки на территории школы. Ещё меньше ему нужны были туманные ситуации с кражей каркаровского амулета.
Накануне Арина продемонстрировала ему подарок наставника – крошечную бирюзу в серебряной оправе. Отличный подарок: украшение очень строгое, неприметное, на тонкой цепочке. У каждой женщины найдётся похожая безделица. Всё ничего, вот только от крошечного кулона так фонило магией, что Северус в очередной раз задумался, как же жилось Арине Суворовой в такой милой школе. И это при том, что официально в России чистота крови не имеет большого значения. Хорошо тут дела делаются. В какой-то момент Снейп поймал себя на мысли, что несколько завидует молодой волшебнице, потому что на её пути появился хоть кто-то, предложивший свою защиту. И это оказался не Тёмный Лорд.
Впрочем, Суворова принесла не только амулет. Ещё было письмо. Она извинилась за визит рыжеволосого существа и предположила, что письмо было чьей-то шуткой. Сама она так не считала – это было практически написано у неё на лбу, ‑ и Северус был с ней согласен. Однако, они обсудили неудачные шутки и даже выпили чаю, что было истинным прогрессом в отношениях двух людей, имеющих острый язык, комплекс вины и хорошую память. Кроме того, именно Арина спасла Северуса от постыдного замешательства посреди коридора. И он был ей благодарен.
Так или иначе, теперь у Северуса было трое коллег под подозрением, авроров же он слегка «угостил для расслабления», как говорят в гостеприимной России, а после аккуратно залез в головы и выяснил, что к кулону Суворовой они не имеют никакого отношения.
И теперь директор Дурмстранга старательно писал кляузу в штаб-квартиру аврората. При этом он прозрачно намекнул: если есть другие, более интеллигентные кадры ‑ присылайте, буду рад видеть.
Уже на следующий день Снейп смог оценить все преимущества бестолковых грубоватых авроров, которых скоропостижно отозвали из Дурмстранга, ибо хмурым пятничным утром, когда Северус разбирал бумаги и счета школы, в директорский кабинет вошли трое молодых мужчин в синих форменных мантиях. Один из них – белорус с копной пшеничных волос ‑ был примерно ровесником Северуса, второго – хилого вида немца – прислал «на всякий случай» аналитический отдел (как оказалось позже, мозги у парня работали феноменально), а третий вошёл в двери гордой поступью, с высоко поднятой головой – и тут как раз увидел директора Дурмстранга. Снейп приложил максимум усилий, чтобы сохранить лицо.
‑ Профф… профессор Снейп? Сэр? Вы?!. – молодой аврор смотрел на Северуса со смесью недоверия и отчаяния.
‑ Мы ему специально не сказали, ‑ скромно заметил белорус и подмигнул. – Всё-таки сюрприз.
‑ Разумеется. Господин Дроздов, если не ошибаюсь?
‑ Так точно, господин директор, ‑ белорус улыбался, демонстрируя широту души и отсутствие пары зубов. – А это Дорн и… Салливан!
Улыбка белоруса стала до безобразия добродушной, но ошарашенное лицо Салливана искупало всё.
Что же, в таком случае, было бы с Поттером…
‑ Господа Дроздов, Дорн, будем знакомы. Мистер Салливан, ‑ Снейп эксперимента ради вздёрнул бровь и понизил голос. – Какая приятная встреча.
‑ Здравствуйте, профессор, ‑ неуверенно проговорили парень. Казалось, ему стало неуютно в аврорской мантии. – Рад вас видеть.
‑ Лучше называйте меня «директор». Или «господин директор». Иначе вы будете выделяться.
Аврор кивнул и отправился на выход вместе со своими товарищами. При этом он бросал на Дроздова такие взгляды, что Северус почти развеселился.
‑ Мистер Салливан, ‑ окрикнул он, когда двое других скрылись в коридоре. – Вы понимаете, к чему обязывает положение аврора международного блока?
‑ Вполне, пр… господин директор. Я заканчивал Когтевран, если вы помните, ‑ аврор слегка вздёрнул подбородок.
Северус позволил себе улыбку.
‑ Роберт, я даже помню, что не хотел брать вас на свой дальнейший курс, когда вы сдали СОВ. Помню, как вы опрокинули первый же котёл на продвинутых зельях. Помню, почему ваша сестра оказалась на Пуффендуе. Но вы стали аврором международного класса, а она, кажется, работает в самой модной кондитерской Лондона.
Салливан смотрел на своего бывшего профессора со смесью удивления и непонимания.
‑ Господин директор, почему вы…
Северус покачал головой.
‑ Однажды вы станете старшим аврором Салливаном и будете воспитывать молодых бестолочей, которым подавай подвигов с утра и сказку на ночь. Тогда и увидите.
Когтевранец мягко засмеялся.
‑ Вы не представляете, как я рад вас видеть, профессор Снейп. А теперь я пойду, господин директор.
Когда Роберт Салливан – ходячее бедствие, уступавшее в количестве взорванных котлов разве что Лонгботтому, ‑ закрыл за собой дверь, Северус позволил себе глубокий вдох и такой же выдох. Он тоже был рад видеть бывшего ученика, одного из тех, чей талант в зельеварении был виден с первой минуты, но кто, в силу природной неловкости, так и не позволил этому таланту проявиться во всей красе.
Впрочем, теперь господин директор получил ответ на мучивший его вопрос. Авроры из международного блока прекрасно знают, кто такой Северус Снейп, но, видимо, их это вполне устраивает. Что ж, значит, они не зря едят свой хлеб. Пусть теперь отведают хлебушка в Дурмстранге. Он тут, конечно, жестковат, но надо найти, у кого зуб на профессора чар.
А вот если у авроров появятся подозрения, тогда – и только тогда – Северус Снейп поделится с ними своими козырями. Но не раньше. В конце концов, столько лет работать на Альбуса и ничему не научиться было бы стыдно.
О настойчивости женщины и вмешательстве авроратаРоссия, Мурманск,
октябрь 2003 года
Суворова отловила его после субботнего ужина.
‑ Северус, можно с вами поговорить?
‑ Слушаю, ‑ Снейп неспеша направился в сторону лестницы. Впереди маячила фигура Салливана, безуспешно изображавшего убранство замка.
‑ Мне надо завтра уехать из школы. Хочу отдохнуть и заодно кое-что выяснить.
‑ Насчёт трибун, амулета и письма, ‑ он даже не спрашивал.
Волшебница кивнула.
‑ Я не верю в случайности и при этом намереваюсь прожить долгую жизнь.
‑ Долгую? – Снейп хмыкнул. – Как насчёт счастливой?
‑ Это как повезёт, ‑ женщина пожала плечами. Видимо, это был любимый жест. – И, собственно, именно поэтому я хочу вас спросить… какие у вас планы на завтра?
Он ослышался. Определённо.
‑ Если вы заняты, не буду вас отвлекать, ‑ быстро проговорила Суворова. – Но если нет, то у меня есть предложение.
‑ Слушаю, ‑ снова сказал Северус.
Происходящее напоминало кривое зеркало. Единственным человеком, который интересовался его планами, был Люциус, но, как правило, из практических соображений. Ещё был Альбус, но разговор с тем всегда был демагогией в процессе и приказом в результате.
‑ Может, вы составите мне компанию? – глядя прямо перед собой произнесла Арина. – Могу провести небольшую экскурсию по магическому Петербургу… а может, и не только Петербургу. И не только магическому. И… я понимаю, вы директор, но вам тоже нужен отдых. Особенно в свете последних событий. Вы ведь месяц не покидали школу, ‑ она поправила очки.
‑ Какая осведомлённость, ‑ усмехнулся Снейп.
‑ Я наблюдательна, ‑ спокойно парировала Суворова. – Кроме того, в России всегда была мода на сарафаны.
‑ Простите? – Северус замедлил шаг.
‑ Сарафанная почта, ‑ Арина бросила на него один из тех понимающих взглядов, которые неизменно доводят иностранцев до белого каления. Впрочем, Снейп уже привык.
Суворова в двух словах объяснила, что имела в виду и настороженно глянула на директора.
‑ Я обещаю не демонстрировать свои заклинания.
Снейп только скривился.
‑ Могли бы этого и не говорить.
‑ Нет уж, я сразу оглашу всю культурную программу, ‑ она засмеялась и чуть не наступила на подол мантии. – Так что скажете?
Северус Снейп в замешательстве посмотрел на коллегу и подумал, что, в общем-то, не очень хочет проводить выходной в обществе авроров. Даже если сегодня ему придётся проверять школьные чеки до полуночи.
О том, что директор уедет, предупредили двоих – Михаляка и старшего аврора. Первый заверил, что обо всём позаботится, второй пробормотал что-то сквозь зубы, но не выказал рвения удержать Снейпа в школе. Как показалось последнему, пожилой служака не слишком жаловал всяких предателей, которые даже умереть-то нормально не могут. Не то чтобы Северус злоупотреблял Легилименцией в быту, но всё же.
Холодным октябрьским утром, когда стрелки часов едва коснулись отметки «одиннадцать», из камина в неприметном петербургском баре вышли двое – высокий мужчина и женщина, едва достающая ему до плеча. Два неясных силуэта мелькнули в толпе и исчезли, смешавшись с множеством таких же волшебниц и волшебников, спешащих по своим делам.
* * *
Россия, Санкт-Петербург,
октябрь 2003 года
Северус не без удовольствия смотрел по сторонам. Магический Петербург кипел и гудел, несмотря на раннее время, разве что не так пестрел детьми, как в предыдущий его визит. Магия по-прежнему бурлила в воздухе и приглашала погулять по вымощенным булыжником и заставленным цветами улочкам.
А ещё было красиво. Вопреки мнению хогвартских студентов, Северус Снейп получал удовольствие не только от хорошо сваренных зелий или снятых баллов. Он любил естественную красоту в самых разных проявлениях – возможно, потому что ему редко предоставлялся шанс ею полюбоваться.
‑ С чего начнём, Северус?
Он повернулся к Арине. Она была без очков, в тонком пальто и куталась в шарф с кистями. Привычная коса уступила место высокой причёске, и Северуса не покидало ощущение, что эта конструкция развалится, если подует ветер.
Он окинул взглядом разбегавшиеся в стороны улочки.
‑ Ваши предложения?
‑ Предлагаю выпить кофе. За углом есть хорошая кофейня. А там как раз откроется то заведение, где можно посоветоваться насчёт… наших проблем. Хотя, если подумать, это всё-таки мои проблемы.
‑ Уже нет, ‑ Снейп пожал плечами, на что Арина фыркнула.
‑ Вам не идёт этот жест, вы уж простите. Идёмте к Пушкину.
‑ К Пушкину?
‑ Это владелец кофейни. Не лучшая фамилия для такого бизнеса, но не всем же стихи писать.
‑ Уверен, многие заходят из любопытства. Представьте, был бы трактир «У Крама». Вы бы зашли?
‑ Не очень люблю квиддич, но если бы это была булочная, то не удержалась бы, ‑ Арина хитро улыбнулась. – А вот остальные сметали бы всё подряд. Слава – страшная штука.
И не говорите.
По совести говоря, Северус уже завтракал, но… ему нравилась «Пиковая дама». И кофе.
Пушкин оказался человеком со вкусом. Это Северус понял, как только переступил порог заведения. Круглые столики красного дерева, стулья с мягкой спинкой, высокие шкафы, скатерти винного цвета, маленькие белые салфетки, плетёные корзинки, тонкая фарфоровая посуда, длинные свечи в серебряных подсвечниках – и неземной запах кофе.
Такой кофе готовил Аберфорт Дамблдор, когда не обслуживал своих в высшей степени подозрительных посетителей. Такой кофе готовил его старший брат, когда ему требовалось кого-то утешить или обрести утешение самому. Северус уже и не чаял когда-либо вновь почувствовать этот мягкий аромат, скрывающий терпкий, странно тягучий вкус. Откуда-то сбоку повеяло шоколадом, потом корицей… можно было сойти с ума, если бы не появление хозяина. Полуседой толстяк в сюртуке, который, казалось, молил о помощи, устремился навстречу новым гостям.
‑ Арина! Как я рад вас видеть. И господин…
‑ Северус Снейп. Мой коллега и начальник. А это господин Пушкин, хозяин лучшей кофейни в Петербурге, ‑ прорекламировала Суворова.
Толстяк засмеялся низким гудящим смехом. Казалось, у него в животе хохочет маленький пароход.
‑ Рад, очень рад… Садитесь, официант подойдёт.
Снейп прошёлся подушечками пальцев по скатерти и заглянул в меню. Он спокойно изучал незнакомые названия, пока не дошёл до восьмой строки.
‑ Арина, ‑ слова застряли в горле. – Вы пробовали кофе «Ариана»?
‑ Я всегда его беру, ‑ она поколебалась. – Это рецепт моего прадедушки, он продал его Пушкину пару лет назад.
‑ Продал ваш прадедушка… ‑ мозг Снейпа лихорадочно соображал. – Арина, извините, но сколько ему?
‑ Весной было сто девятнадцать. И отвечая на ваш вопрос – да. Он волшебник.
Когда через несколько минут напряжённого молчания официант принёс их заказ, Снейпу хватило запаха, чтобы всё встало на свои места.
Гвоздика. Корица. Лимон. Огневиски. Шоколад.
Хогвартс. «Кабанья голова».
Альбус. Аберфорт.
Он смотрел на Арину со смешанным чувством. Ему хотелось убить её за скрытность. Ему хотелось кричать до хрипоты, до тех пор, пока она не поймёт, как ему не хватало человека, который знал бы о нём хоть что-то не из книги по истории и не из газет. Эта вечная улыбка, негромкий голос и умение припереть к стенке, когда ей что-то нужно. И ‑ о, Мерлин! – желание научить всех чему-нибудь доброму и вечному. Вспыльчивость, неумение держать лицо. Последнему она, правда учится – и небезуспешно.
Суворова отпила кофе, прикрыла глаза и, не открывая их, произнесла.
‑ Пейте, а то остынет. Будет невкусно.
Северус не знал, что ей сказать. Молча они выпили кофе, а потом Арина просто сказала.
‑ Как вы понимаете, я знаю, кто вы. И для меня это не имеет ни малейшего значения.
‑ Да ну? – Снейп против воли подобрался. – То есть ничего, что я убил Альбуса Дамблдора?
‑ Не кричите, пожалуйста. Альбуса Дамблдора убило кольцо Марволо Мракса и паранойя Тома Реддла, но давайте не будем об этом.
‑ Почему вы называете его по имени?
‑ Потому что он начал страдать паранойей ещё в бытность студентом. По крайней мере, так говорят.
‑ Вы что, изучали его биографию?
‑ Я была среди любимых учеников Игоря Олеговича. А он считал, что таким, как я, врага надо знать в лицо и во всех остальных ракурсах.
‑ Но они называют вас грязнокровкой!
‑ И получают Силенцио вместо кляпа.
‑ Но они считают вас магглорождённой!
‑ Они правы, ‑ Суворова была невозмутима. – Мои родители магглы.
Некоторое время Снейп молча сверлил женщину взглядом, а потом сухо бросил.
‑ Вы должны были сразу сказать мне.
Арина посмотрела на него, как на душевнобольного.
‑ И как вы себе это представляете? Здравствуйте, директор. Я знаю, что вы были Пожирателем смерти, шпионом Дамблдора, убили брата моего прадеда, а потом спасли жизнь Гарри Поттеру и умерли. Но я тоже не лыком шита, я внучатая племянница этого самого Альбуса Дамблдора, ученица Каркарова и вообще точу на вас зуб. Уверена, мы найдём общий язык! Так?
‑ Я не умер, вы упустили эту деталь, ‑ язвительно уточнил Снейп.
‑ То есть с остальным вы согласны? – примирительно произнесла Суворова. – Тогда пойдёмте в лавочку напротив и разрешим наш спор насчёт нечеловеческой магии.
‑ Зачем вы пригласили меня… сегодня? – устало спросил Снейп.
К его удивлению, женщина не сразу нашла, что ответить.
‑ Мне приятно ваше общество, ‑ произнесла она после небольшой заминки. – Я не собиралась рассказывать вам свою биографию, но, раз так получилось…
‑ Вы серьёзно думали, что я не обращу внимания на имя Ариана? – с горечью произнёс Северус и тут же понял, что именно его напрягло, когда он увидел название кофе. – Вы… вас назвали в честь неё?
Ответом было короткое злое «да». Он допил кофе и поднялся. Пора было заняться делами.
* * *
Загадочный специалист по магии оказался гоблином. Этого Снейп ожидал меньше всего. Как только посетители оказались внутри лавки, дверь незаметно слилась со стеной, перекрыв пути к отступлению. Этого Снейп уже ожидал, увидев, с кем придётся иметь дело.
Суворова учтиво поприветствовала гоблина, представила ему своего спутника и в самых изящных выражениях попросила совета. Снейп, наблюдавший за коллегой с нечитаемым выражением лица, подумал, что преподавателей Дурмстранга Арина не удостаивала такой вежливости.
Гоблин, носивший гордое имя Цепкович, повертел кулон в руках, положил на какие-то хитрые весы, которые Снейп видел впервые в жизни, а потом исчез в соседней комнате. Когда он не вернулся через десять минут, у Снейпа появились нехорошие предчувствия, однако, надо быть полным болваном, чтобы ставить под сомнение действия гоблинов. Через тридцать шесть минут (он засёк) хозяин лавки вернулся с недовольным видом и протянул Арине… два одинаковых кулона.
‑ Копию носите поверх одежды, ‑ проскрипел гоблин. – Первую неделю эффекта не ждите, на второй возможно первое притяжение. Будьте осторожны с настоящим кулоном, не допускайте взаимодействия.
‑ Не подскажите, кто это был? – по неясным Снейпу причинам слово «кто» Арина выделила.
‑ Подскажу, ‑ осклабился гоблин. – Это был раб.
Лицо Суворовой потемнело.
‑ Благодарю вас, Цепкович. Позвольте откланяться, ‑ и она положила на прилавок крошечный мешочек. Мешочек красноречиво звякнул.
Гоблин милостиво кивнул и впился взглядом в Снейпа.
Что, мантикора задери, надо делать?
‑ Мы благодарны вам за помощь, ‑ процедил он. Гоблин разочарованно отвернулся, но дверь открыл.
Уже на улице Снейп повернулся к Арине.
‑ В России гоблины помогают волшебникам?
‑ Не все и не всем, ‑ она поморщилась. – Но деньги и вежливость творят чудеса.
‑ И каков вердикт? – осведомился Снейп. Собственно, сам он понял не всё из речи гоблина, но то, что понял, ‑ настораживало.
‑ Домовой эльф, ‑ судя по голосу, Арина сама не уверена в том, что говорит.
Северус покорно ждал, пока Суворова приведёт свои мысли в порядок. Он уже понял, что раньше лучше не спрашивать: эта женщина имела скверную привычку приходить в тихую ярость, если её мысль обрывали на середине – неважно, умышленно или нет. Наконец, волшебница кивнула сама себе и повернулась к нему.
‑ Цепкович считает, что к истории с моим кулоном причастен домовик. Именно он снял с меня сняли кулон и оглушил, а уже потом кто-то наложил Мобиликорпус. Следовательно, трибуны на квиддичном поле – отдельная история.
Снейп смотрел на неё с плохо скрываемым сомнением.
‑ Арина, это невозможно, ‑ так он обычно втолковывал что-то маленькому Драко. – Допустим, трибуны находятся за пределами школы, но вы упали с лестницы в самом здании, куда не может проникнуть… ‑ его глаза расширились. – Дьявол!
Брови Суворовой неуверенно приподнялись.
‑ Дьявол! Дьявол!...
‑ Вы красноречивы, ‑ Арина встревожено улыбалась, но улыбка была неприятной. Яркие губы, как резиновые, растягивались и принимали какую-то заданную форму, а взгляд оставался сосредоточенным и взволнованным.
‑ Вы не понимаете, ‑ набросился на неё Снейп. Одно движение – и она впечатана в стену ближайшей арки. Он яростно сжимал её плечи, не давая пошевелиться. – Вы просто идиотка, если думаете, что вам всё сойдёт с рук! Вы зачаровали копию амулета на притягивание домовика, но вы подумали, что это может быть чужой домовик?
‑ Чужой? – растерянно выдохнула Суворова. Чёрные глаза были в нескольких сантиметрах от неё, она чувствовала пряный запах кофе. – Но почему не школьный? Разве аппарация…
‑ Я не знаю, какой дурак позволил чужим эльфам проникать в здание школы, но намерен немедленно вернуться и выяснить это. И не только выяснить, ‑ шипение Снейпа стало походить на свист закипающего чайника. – Но и прекратить! Вы! Мастер чар! Самонадеянная выскочка, вы возомнили себя детективом? – он встряхнул её. – Вы думаете, что нападение на вас и тот случай на матче не связаны? Думаете…
‑ Именем аврората. Что здесь происходит? – громыхнуло за его спиной.
Только сейчас он понял, что от бессильной злости так сжимает женские плечи, что останутся синяки. Что они стоят в какой-то арке посреди центральной улицы. И их увидел аврорат.
В голове Снейпа в течение секунды пронеслось не меньше сотни версий, начиная от мгновенной аппарации и заканчивая старым добрым заклинанием забвения, когда глаза Суворовой блеснули, а уверенные пальцы сжали ворот его пальто и притянули к себе. Он не успел сказать «нет». Он не успел испугаться. Он не успел… Он ни черта не успел, но уже в следующее мгновенье оказался вовлечённым в поцелуй с женщиной, которую только сегодня ему хотелось убить не менее трёх раз. Было похоже на помутнение рассудка, но ему казалось, что на свете не осталось ничего, кроме мягких горячих губ, длинных пальцев, запутавшихся в его волосах, и тонкого запаха хризантем – любимых цветов Эйлин Принц.
И что всё остальное больше не имеет для него значения.
Когда кончился воздух, он нехотя выпустил женщину, которую только что держал в объятиях, и с убийственной ясностью понял, что произошло. Арина Суворова – бледная, с красными пятнами на щеках – неотрывно смотрела на него, и эмоции на её лице сменяли друг друга с невыносимой скоростью. Казалось, она не знала, смеяться ей, плакать или упасть в обморок. Всё ещё придерживая её за плечи, Снейп оглянулся.
Все спешили по своим делам, не обращая внимания на двух волшебников в арке. Сине-белые мантии авроров мелькнули и исчезли за углом соседнего дома.
О спиртных напитках и непредсказуемых мужьяхВеликобритания, Лондон,
октябрь 2003 года
Рыжеволосый парень крикнул «бывай!» лучшему другу и в замешательстве осмотрел огромный кабинет оперативников. Смена аврора Уизли уже закончилась, но он ухитрился потерять часы, подаренные женой на двадцатилетие. Часы были зачарованы против кражи и не поддавались простому Акцио, так что Рональду предстояло найти их самостоятельно. Вариант вернуться домой без часов не рассматривался. Парень засучил рукава и опустился на четвереньки, благо кабинет пустовал. Через пятнадцать минут пропажа обнаружилась в коробке с шахматами, за которыми они с Гарри провели на редкость тихое ночное дежурство. Уизли довольно ухмыльнулся, застегнул широкий браслет, натянул помятую мантию и направился к выходу. Уже на пороге он небрежным взмахом палочки разгладил своё одеяние и улыбнулся ещё шире. Рональд шёл домой – к любимой жене, широкой кровати и вкусному завтраку. В глубине души он надеялся совместить эти три компонента и насладиться жизнью.
Из полупустого атриума веяло прохладой. Аврор Уизли удовлетворённо вздохнул и направился к каминам. Мысленно он уже целовал Гермиону и вдыхал аромат чая с бергамотом.
С противоположного конца зала его окликнул Дин Томас. Рональд повернул голову, бодро отсалютовал бывшему однокурснику и тут же нечаянно налетел на кого-то, кто как раз выходил из ближайшего камина.
Раздалось недовольное «ох!», тонкая рука прочертила дугу и вцепилась в плечо замечтавшегося аврора. Рону оставалось только подхватить падающую фигуру.
‑ Простите, я… О! Профессор!
‑ Вот вам и профессор, мистер Уизли.
Минерва Макгонагалл ослабила хватку и, удостоверившись, что крепко стоит на ногах, посмотрела бывшему ученику в лицо. В последний раз она видела младшего Уизли пару лет назад на каком-то министерском мероприятии, куда он забежал с Поттером и Лонгботтомом, а она была приглашена как директор Хогвартса. Поговорить им не удалось, но у женщины осталось невыносимое ощущение, что у противоположной стены стоят не то три Северуса Снейпа, не то три Альбуса Дамблдора. Что хуже, она не знала. Уизли уже был женат, но Гермионы с ним не было. Чутьё подсказывало Минерве, что любимая ученица не просто так скрывается от старых знакомых.
Видимо, что-то изменилось, потому что Рональд сиял.
‑ Профессор, простите, ради Годрика. Я задумался и вас не заметил. Что вы здесь делаете в воскресенье? И – Мерлин! – я даже забыл с вами поздороваться.
‑ Так здравствуйте, мистер Уизли, – Минерва с теплотой смотрела на гриффиндорца. – В Хогвартсе что-то случилось с каминами, работают через раз. Я решила приехать сюда и поймать кого-нибудь из диспетчеров. Это на пятом уровне?
‑ На шестом, но вряд ли вы кого-нибудь найдёте. Я уверен, что эти лентяи сидят по домам, ‑ Рон фыркнул. – Но можно попробовать. Пойдёмте, я попробую вам помочь.
Рон двинулся в сторону дежурного и выяснил, что был прав: центр сети летучего пороха пустовал. Макгонагалл нахмурилась.
‑ Удивительная безответственность. Ведь я узнавала, работает ли кто-нибудь по воскресеньям, и мне сказали, что всегда есть дежурный диспетчер!
Уизли недовольно махнул рукой.
‑ Бестолочи они. Вообще мозгов нет. Недавно из-за них чуть не прошляпили одного тёмного типа. Маются дурью, а не работают. Простите, профессор, ‑ извиняющее добавил он.
Минерва рассмеялась тихим глухим смехом и сразу стала на несколько лет старше.
‑ Я смотрю, вы кое-чему научились за последние годы, мистер Уизли. И повзрослели. Совсем повзрослели.
Рон посерьёзнел.
‑ Я стараюсь. Но у меня не всегда получается. А без Гермионы не получилось бы вообще.
‑ Как она? Как мистер Поттер? Как остальные? Я почти не покидаю Хогвартс и очень мало знаю обо всех вас.
‑ Гермиона вернула память родителям, ‑ парня почти раздувало от гордости, и женщина не могла его осуждать. – Теперь у нас одной проблемой меньше. Гарри в порядке, почти не хандрит. Джинни летает, но на выходные всегда возвращается домой. Невилл ушёл из аврората и уехал в Швейцарию, теперь учится у мистера Парацельса, ‑ Рон проигнорировал и титул Мастера зельеварения, и взлетевшие брови бывшего декана. – Дин продвигается в аналитическом отделе. Близнецы через месяц открывают второй магазин, расширяются.
‑ А вы?
‑ Я? – казалось, он даже не задумывался об этом. – Я счастлив, пока все они живы и довольны жизнью. Ведь это и так очень много, профессор.
Минерва Макгонагалл опустила глаза. Она не знала, о чём ещё спросить рыжего мальчишку, победившего тролля в туалете и успевшего вытащить брата из-под рушащейся стены замка, но у неё точно был вопрос к молодому аврору, который стоял перед ней.
‑ Мистер Уизли, я рада, что у вас всё сложилось, ‑ осторожно и очень мягко произнесла женщина, однако, обмануть парня не удалось. Голубые глаза смотрели слишком пристально. – Но у меня есть к вам вопрос как к аврору.
‑ Задавайте, профессор, ‑ Рональд пожал плечами.
‑ Мистер Уизли, ‑ брови директора Хогвартса сошлись в сплошную горизонтальную линию. – За что аврора могут исключить из международного блока?
Рон замер. Он знал, за что исключают из МАБ. Он знал, кто из выпускников Хогвартса там служит. И у него была догадка, зачем это его бывшему декану. Как аврор он должен был ответить «я не имею права говорить вам», но не мог сказать эти слова в лицо профессору Макгонагалл.
Минуту Рональд думал.
‑ Профессор, ‑ осторожно произнёс он. – Сразу извиняюсь, что спрашиваю, но всё-таки я аврор, а вопрос вы задаёте тот ещё. Ответьте, когда и где Джеймс Поттер спас жизнь Северусу Снейпу?
Глаза женщины расширились. Она молча смотрела на гриффиндорца, а потом тяжело вздохнула и едва слышно произнесла.
‑ В Визжащей хижине. Когда они учились на пятом курсе.
Волшебница смотрит с укором, но голос звучит глухо и виновато. Рон уверен: она хочет сказать что-то ещё, только не решается. Макгонагалл поджимает губы, и Рон впервые думает о том, как она постарела за ничтожные пять лет. И понимает, почему строгая Гермиона, такая преданная друзьям и такая нетерпимая к врагам, всем сердцем любила профессора трансфигурации.
‑ Я расскажу, ‑ Рон, наконец, решился. – Но не здесь. Если вы не против позавтракать в компании двух бывших учеников, я приглашаю вас в гости. Это единственное место, где можно называть вещи своими именами, если не считать дом Поттеров, старый штаб на Гриммо и кабинет Кингсли.
* * *
Россия, Санкт-Петербург,
октябрь 2003 года
‑ Вы уверены, что это построили магглы? – Снейп в третий раз оглянулся и скептически осмотрел бело-зелёное здание.
Мрачные в своей красоте фигуры высокомерно смотрели на толпу туристов, мутно-серое небо грозило не то дождём, не то ветром, не то всем сразу.
У Снейпа перед глазами всё ещё стояли полотна стоимостью в миллионы галлеонов и лестницы, по которым страшно ступать. Если бы Люциус знал, что в этом дворце жили магглы – неважно, когда и кто, ‑ он бы задохнулся от зависти. Снейп некстати подумал, что, пожалуй, Малфой-старший был бы солидарен с большевиками, и развеселился.
Северус никогда не испытывал особой любви к музеям или чему-то подобному – в первую очередь, потому что никто не объяснил ему значение всей этой красоты. Отец имел весьма смутное представление об искусстве, мать не могла позволить себе отвлекаться на что-то, кроме попыток выжить, а потом было уже поздно. Северус уехал в Хогвартс и запретил себе думать обо всём, что связано с магглами. Исключение составляла музыка и литература, потому что магический мир был скуп на такого рода развлечения.
Арина Суворова придерживалась иного мнения. По её мнению, любое проявление прекрасного заслуживало внимания, так что на тридцать девятом году жизни Северус Снейп попал в Зимний дворец и по вине собственного любопытства застрял там на почти на четыре часа. Он бы и дальше гулял по бесконечным залам, стараясь не слишком вертеть головой, но у одной из картин Арина, выполнявшая роль экскурсовода, понизила голос и практически зашептала ему на ухо, чтобы не мешать группе китайских туристов. Северуса снова оглушил запах хризантем, и наслаждаться искусством стало невозможно. Побродив для приличия минут пятнадцать и не сумев выкинуть из головы утренний инцидент в магическом квартале, Снейп предложил пойти пообедать.
Суворова не спорила.
Через час, одолев салат, Северус сражался с медальонами в грибном соусе, мужественно поддерживал неуклюжие попытки Арины вести светскую беседу и украдкой рассматривал небольшой маггловский ресторанчик. Наконец, он задал вопрос, который мучил его с утра.
‑ Как получилось, что вы, наследница Дамблдоров, живёте в России?
Суворова перестала ковырять рыбу.
‑ Долгая история, ‑ она с надеждой посмотрела на Снейпа, но тот сидел с непроницаемым выражением лица, и женщина сдалась. – Ладно. Моя прабабка была сиротой полукровкой и, на её счастье, неплохой прорицательницей. Когда в начале века в России начались… перестановки, она почувствовала, чем дело пахнет, и предпочла сбежать сначала во Францию, а потом в Шотландию. Там она и познакомилась с прадедом. Женаты они не были, а единственный ребёнок оказался сквибом, ‑ Арина снова взялась за нож и вилку. – Собственно, вот и всё. Моя бабушка полжизни провела в глухом местечке в Шотландии, потому что выбора у сквиба не было. Сами понимаете, либо Гитлер, либо Гриндевальд, либо деревня у чёрта на куличках.
‑ Где?
‑ У чёрта… В общем, у кентавра в сапоге.
Снейп хмыкнул.
‑ Довольно изящное определение. У меня на родине всегда говорили по-другому.
‑ Не переживайте, так везде говорят, ‑ утешила его Суворова. – Но не за столом же, ей-Богу. В общем, когда эти два ирода прекратили рушить мир, прабабка уже умерла, а бабушка вернулась на родину предков. Мой дед был магглом, родители – тоже. Так что я самая настоящая магглорождённая. Хоть мемуары пиши.
Арина положила в рот кусочек рыбы и зажмурилась, как кошка.
Северус не знал, что сказать. Единственное, чего он не понимал, – почему Аберфорт позволил дочери, единственной родственнице и наследнице, уехать. Потому что она сквиб? Чепуха, Аберфорта это никогда не интересовало. Потому что она не была законнорожденной? Такие вещи интересовали младшего Дамблдора ещё меньше.
‑ Гадаете, почему прадед позволил бабушке уехать? – насмешливо спросила Арина.
Снейп чертыхнулся. Значит, она наблюдала за ним и решила избавить от терзаний.
Фантастическое благородство.
‑ Допустим, ‑ равнодушно произнёс он.
Суворова отпила из высокого бокала и со стуком поставила его на стол.
‑ Северус, сколько Пожирателей смерти осталось на свободе после поражения Тома Реддла?
Снейп вздрогнул. Арина снова подняла бокал и начала медленно вращать в руке. Светло-медовое вино грустно мерцало в приглушённом свете.
‑ Вы, конечно, не знаете, сколько именно, но подозреваете, что прилично, ‑ продолжала Арина. Снейп даже не кивал – это было бы лишним. Он молча пил густое красное вино, почти залезая в бокал непомерно большим носом. – То же было и после войны с Гриндевальдом. Даже ещё хуже, ведь тогда не было Гарри Поттера, способного выжить после трёх смертельных заклинаний. Трёх, я не путаю?
‑ Допустим, ‑ буркнул Снейп.
‑ Поэтому прадедушка предпочёл иметь живую дочь за семью морями, а не ещё одно мёртвое тело в собственном доме. Но имя для правнучки он выбирал сам, а мне мучиться.
Арина одним глотком допила всё, что было в бокале и кивнула официанту.
‑ Принесите ещё.
Снейп подавил вздох.
‑ И мне. Бутылку. А у вас, Арина, красивое имя. Не набивайтесь.
Невозмутимый парнишка ушёл, а Арина негромко проговорила.
‑ У меня второй бокал, а у вас вторая бутылка. Собираетесь напиться?
‑ Нет. Я собираюсь выпить за мудрость Аберфорта Дамблдора. Составьте мне компанию, раз уж директору Дурмстранга надо отдыхать. И не смотрите на меня так, это ваши слова, ‑ добавил он. – Кстати, у меня ещё вопрос. Почему вы преподаёте в школе?
‑ У вас есть другие варианты? – довольно кисло поинтересовалась Суворова.
‑ Колдомедик. Аврор. Работник Министерства. Игрок в квиддич. Писатель. Просто учёный – зачем вам школа?
‑ Как я уже говорила, университет я заканчивала в Британии, ‑ смакуя слова, начала Арина. – И годы в университете показали, что я боюсь крови, читаю больше маггловской литературы, чем магической, выступаю в оппозиции к существующему Министерству, ненавижу науку ради науки и презираю квиддичных игроков, независимо от их пола и возраста. Остаётся аврорат, но я не рискнула бы. Я не смогу… ‑ она замялась, подбирая слова.
‑ Остановиться, ‑ закончил за неё Снейп. – Я вас понимаю.
Суворова не отвечала. Она лениво скользила взглядом по тёмному свитеру Северуса, будто имела к нему какие-то претензии. Сам Снейп вспоминал серую петлю, пожирающую тонкий батистовый платок и печального Альбуса Дамблдора.
Душа мальчика ещё не настолько повреждена, ‑ грустная улыбка и невыносимые слова. – Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.
В глубине души Северус страстно жалел, что выпил слишком мало. Лёгкий винный дурман ещё не позволял ему задать Суворовой такой неприличный и такой больной вопрос – кто расколол вашу душу, Арина? За что вы так ненавидите Альбуса, что меняетесь в лице, произнося его имя?
Официант принёс вино. Опустив глаза, Снейп смотрел сквозь наполненный бокал на бледные женские руки с тонкой паутиной вен. Указательный палец прошёлся по краю тарелки с недоеденной форелью и сорвался вниз, на скатерть.
‑ Знаете, ‑ снова заговорила Арина. – Когда я училась в школе, мне всегда было обидно, что я младше Игоря. Я всегда была второй. Он был гением, алмазом, будущим бриллиантом, а я была сестрой Игоря Суворова. «Очень способной девочкой», ‑ Суворова мастерски спародировала Клару Шварц. – А мне хотелось большего. Достижений. Знаний. Творчества. Чистой магии. Признания. А меня понимал только один человек.
«Каркаров», ‑ с тоской подумал Снейп. Где-то внутри заворочался склизкий комок.
‑ Да, Каркаров, ‑ кивнула Арина, и Северус понял, что произнёс имя вслух. – Он советовал мне учиться на Мастера ЗОТИ.
‑ Но вы передумали? – Снейп разглядывал Арину уже поверх бокала. Её глаза казались совсем тёмными в искусственном полумраке зала.
‑ Да. Прадед всегда был против, а когда Игорь Олегович погиб, я осталась… у меня не осталось покровителя. И друга, ‑ она запнулась и поморщилась. – А магглорождённой здесь делать нечего. Поэтому я решила уехать в Англию. Получить классическое образование и кое-кому помочь. В первую очередь, прадеду.
‑ Помогли?
Женщина кивнула.
‑ И как же? – Снейп снова взялся за вилку.
‑ Работала в Лютном.
Северус уже начал жевать и теперь отчаянно закашлялся.
‑ В смысле – работали в Лютном?!
Секунду Арина смотрела на него, а потом захохотала.
‑ Вам не стыдно?
‑ Я не… ‑ начал было Снейп, но она перебила его.
‑ У вас на лбу написано было, что пришло вам в голову! А на самом деле, я работала у одной старухи под Оборотным. Торговала из-под полы артефактами, крадеными палочками и прочей дребеденью. Пару вещиц оставила себе. С хозяйкой можно было договориться – на определённых условиях. С Пожирателями труднее.
‑ Догадываюсь, ‑ уронил Снейп. Он слегка покраснел от надрывного кашля и вытирал уголок глаза салфеткой. - Но вы выбрали не самый лёгкий путь.
‑ Не спорю, ‑ легко согласилась Суворова. – Но ведь вы тоже не уехали из страны в восемьдесят первом.
Было похоже на удар под дых. Слишком неожиданно. Слишком болезненно.
‑ Не сравнивайте, ‑ мрачно проговорил Снейп, сминая салфетку в кулаке. – Не смейте сравнивать.
Он ожидал извинений или слёз. Поджатых губ или задранного подбородка. Но не того, что она обхватит его холодные руки своими тёплыми пальцами и тихо, еле различимо в гуще маггловской музыки скажет:
‑ Я никогда не буду ровней Вам, Северус. Просто я тоже хотела власти, знаний и человеческого тепла. Это не преступление. Это свойство молодости.
Одной рукой она подняла бокал и грустно улыбнулась.
‑ Дай Мерлин и нам такой же мудрости, какой обладает мой прадед. И такой же ловкости, какая была у его брата.
Не отрываясь, она следила за его бокалом. Огромные глаза снова стали тёмно-серыми. У Снейпа было ощущение, что его провели, но он не мог понять, каким образом. Злость улетучивалась. Он рассеянно пригубил вино и осторожно высвободил руку – находиться в нежном плену арининых пальцев было невыносимо.
‑ Вы любите хризантемы? – спросил он.
Волшебница удивлённо посмотрела на него.
‑ С чего вы взяли?
‑ Духи, ‑ лаконично ответил Северус. – Так вы любите их?
‑ Да, ‑ казалось, Суворова смутилась. – Особенно белые. А что?
‑ Я учту, если вы ещё раз упадёте с лестницы, ‑ усмехнулся Снейп и принялся орудовать приборами.
Он больше не смотрел на белые руки с квадратными ногтями. Он смотрел в лицо растерянной Арине и еле сдерживал торжествующую улыбку. Профессор чар ещё вела в их неожиданном смущающем противостоянии, но счёт был уже 2:1.
Директор Дурмстранга Северус Снейп чувствовал себя мальчишкой и был не в силах на это злиться.
* * *
Великобритания, Лондон,
октябрь 2003 года
‑ А откуда он вообще взялся, этот Бриссоу? – нахмурился Рон. Ему не нравился сам предмет разговора, но неясное беспокойство, сквозившее в каждом взгляде Макгонагалл, напрягало куда больше.
‑ Бриссо, ‑ поправила его женщина. Характерный шотландский призвук Минервы, всегда сопровождавший звук «р», превратил невинную французскую фамилию в маленький раскат грома. – Он заканчивал Шармбатон. В МАБ он проработал всего два года, а теперь говорит, что устал.
‑ Если он думает, что отдохнёт в Хогвартсе, это он зря, ‑ усмехнулся Рон. – А что вас смутило, профессор? Кстати, ничего, что я называю вас профессор?
‑ Так даже лучше. Я всё ещё не ощущаю себя директором, ‑ Минерва вздохнула. – Меня смутило то, что он – блестяще образованный молодой человек – потратил столько лет на подготовку к международному блоку, а потом вдруг ушёл, более того, уехал в чужую страну и хочет стать младшим преподавателем Защиты.
‑ В профессии преподавателя нет ничего плохого, ‑ спокойно произнесла Гермиона. – Профессор Снейп стал им в двадцать лет, если я ничего не путаю.
Макгонагалл вздрогнула.
‑ Да… да, конечно. В общем, я хотела спросить у вас, мистер Уизли, не могли ли его исключить из МАБ за какой-нибудь проступок? Международный блок – очень закрытая организация, информацию они выдают неохотно, а я не хочу брать на работу человека с запятнанным прошлым.
Краем глаза Рон увидел, как улыбается Гермиона. Ответственность и находящая временами высокопарность бывшего декана никуда не делись.
‑ Из МАБ могут выгнать за лишний чих, ‑ признался парень после минутного размышления. – Но чаще всего выгоняют либо за нарушение дисциплины, либо за превышение полномочий, либо за раскрытие внутренней информации. Вроде всё мелочи, но этого достаточно. Если что по-крупному, забирают диплом и отправляют в Азкабан. А так – вроде ушёл по собственному желанию.
Минерва пила чай и задумчиво рассматривала фотографии на каминной полке. Взгляд остановился на кадре, где хмурые Гермиона и Малфой скучали на очередном собрании.
‑ Знаете, портрет профессора Снейпа так и не появился в директорском кабинете, ‑ задумчиво и виновато сообщила директор Хогвартса.
Повисла пауза.
‑ Миона, ты не принесёшь нам ещё чаю? – вдруг произнёс Рон таким тоном, что миссис Уизли ничего не оставалось, кроме как встать, призвать чайник и направиться в сторону кухни.
Минерва в замешательстве смотрела, как закрывается дверь за непривычно покорной ученицей.
‑ Профессор Макгонагалл, ‑ чётко проговорил парень. – Вы ведь не просто так заговорили про портрет. Вы не просто так спросили про МАБ. Вы не для того приезжали в Министерство, чтобы узнать про камины. Вы знали, что по воскресеньям нет ни одного диспетчера. Вы искали Гарри. Но опоздали.
Бывший декан гриффиндора молчала.
‑ Вы искали Гарри, чтобы спросить его о международном блоке. И чтобы сказать ему, что Северус Снейп жив.
Макгонагалл охнула, а за дверью раздался страшный грохот.
Рон одним прыжком вскочил и распахнул дверь. На пороге стояла Гермиона – белая, как мел. Её руки дрожали, а на полу валялся поднос и разбитый чайник. Горячий чай медленно растекался по полу.
‑ Не рассчитал я время, – пробормотал Рон. – Evanesco. Reparo. Wingardium Leviosa. Миона, сядь, пожалуйста, в кресло и не спрашивай меня ни о чём минут десять. А теперь, ‑ он повернулся к Макгонагалл. – Давайте поговорим про этого вашего Бруссоу.
‑ Бриссо, ‑ пискнула Гермиона.
‑ Бриссо, ‑ махнул рукой Рон. – А заодно про старый-добрый Дурмстранг.
У Минервы Макгонагалл впервые за долгие годы не было слов.
О почётных титулах и любви к ближнемуШвейцария, Цюрих,
октябрь 2003 года
‑ Драконья кровь была находкой, но меня смущают мандрагоры. Может, надо как в Греции? Эти выбросим, новые посадим.
‑ Не успеем. И зря ты так. Нормальные мандрагоры, у нас в школе куда хуже были.
‑ Так это школа...
‑ Нев, заткнись, а? – Суворов недовольно посмотрел на своего напарника. – Зелье взорвалось по другой причине. Завтра выясним, почему, и всё исправим. Что, в первый раз, что ли? Мне вот кажется…
Камин в крошечной гостиной полыхнул зелёным светом, и разговор прервался.
‑ Невилл, ты не спишь?
‑ Гарри? Эээ…
‑ Добрый вечер, мистер Поттер, ‑ не вставая с кресла, Суворов отвесил вихрастой голове полупоклон.
‑ Здравствуйте, ‑ спаситель магического мира нахмурился. Он не заметил, что помимо Невилла, в комнате есть кто-то ещё. – Невилл, у меня тут вопрос возник…
‑ Гарри, это Игорь Суворов. Однажды он станет гением зельеварения, а пока поднимает мою самооценку, ‑ парень усмехнулся. – А это Гарри Поттер, герой, аврор и мой друг.
‑ Почётный титул, ‑ протянул будущий гений.
‑ Не сказал бы, ‑ сухо бросил Поттер.
‑ Да? А я вот всегда считал, что ради дружбы стоит попотеть, ‑ Суворов смотрел на голову в камине с доброй насмешкой, и Поттер был готов провалиться сквозь землю. ‑ Я вас оставлю, господа, ‑ на той же ноте произнёс Игорь, взял кружку и вышел из комнаты.
Поттер виновато глянул на приятеля.
‑ Прости. Я не знал, что ты не один. И… он всё не так понял!
‑ Гарри, нормально он всё понял. А снимать квартиру в одиночку не имеет смысла, я целый день у Мастера, ‑ Невилл подвинул кресло к огню и упёрся в каминную решётку ногами. – Так что случилось?
‑ Поставь заглушку.
Высокий лоб Невилла пересекли кривые полосы морщин.
‑ Я ему доверяю. Говори.
Поттер сощурился, вглядываясь в полумрак комнаты за плечом Лонгботтома, потом обернулся, будто опасался, что его подслушают Джинни или Кричер, и тихо заговорил.
‑ Невилл, я не знаю, к кому ещё обратиться. Они от меня что-то скрывают.
Лонгботтом недоверчиво уставился на победителя Волдеморта.
‑ Кто?
‑ Все, ‑ прошептал Поттер и стал загибать пальцы. – После победы Гермиона была сама не своя, а потом появилась какая-то странная женщина – ну, ты помнишь, история была, ‑ Герм встретилась с ней дважды… как минимум, дважды, и её родители вспомнили, что у них есть дочь! Гермиона говорит, что нашла заклинание в министерской библиотеке, но она врёт. Я проверил. Я просил, и для меня проверили.
‑ Кто?
Гарри смущённо кашлянул и снова обернулся, прислушиваясь к звукам внутри собственного дома.
Невилл решил не продолжать. Себе дороже.
‑ Ну… может, она где-то ещё нашла?
‑ Нет, я уверен! Я знаю! А ещё у них наладились дела с Роном. Я ведь уже был уверен, что они вот-вот разведутся, я был готов, а тут…
‑ Гарри, ‑ Невилл смотрел на друга с упрёком. – Как ты вообще мог такое подумать? Ты их что, со стороны не видишь?
Поттер только махнул рукой.
‑ Я кроме Рона вообще никого не вижу. Ну, ещё других оперативников и Кингсли. И Джинни – это понятно. А Гермиону только изредка, так она же была на человека не похожа!
‑ Я помню, ‑ сдержанно кивнул Невилл. – У нас был обед в одно время.
Поттер снова смутился.
‑ В общем, один раз Герм взяла у меня мантию-невидимку. И она что-то говорила про Снейпа! Ну, я и обмяк. Дал мантию, а сам попросил Джинни проследить за Гермионой.
‑ Она проследила и сказала тебе, что всё в порядке. Но ты ей не веришь, ‑ бесцветным голосом закончил Невилл.
Раздосадованный Гарри смотрел на него с обидой.
Как на первом курсе когда он пытался остановить неразлучную троицу.
Что тогда эффект, что сейчас.
Невилл подавил вздох.
А Гарри уже жаловался на Малфоя, который что-то знает, но ничего не говорит, на Рона, которого видели в компании МакГонагалл, на саму МакГонагалл, которая приезжала к нему, Гарри, а в итоге предпочла беседу с Роном и Гермионой…
И о Снейпе.
О том, что Снейп мог бы выжить.
О том, что Снейпу не дали шанса.
О том, что Снейп, возможно, выжил.
О том, что Снейп наверняка выжил…
И так далее.
Невилл молчал и с невыносимой обречённостью понимал простой факт: Гарри плохо соображает, что говорит. Ему просто физически необходимо вывалить всё, что бурлит в голове. Невилл слушал, рассматривал крошечные язычки пламени вокруг знакомой, вечно лохматой головы и знал, что потом, когда друг замолчит, ему – Невиллу Лонгботтому – нечего будет сказать. Гарри выбрал не того собеседника, не ту жилетку.
‑ Ты меня не слушаешь? – печально спросил Поттер.
Он как раз выговорился и теперь смотрел на Невилла так, как безнадёжно больной пациент смотрит на лучшего в мире врача – вопрошающе и с опаской.
‑ Гарри, ‑ негромко позвал Лонгботтом. – Я не могу тебе помочь. Потому что ты мне ни драккла не рассказал. Вот это всё, ‑ лицо Невилла приняло брезгливое выражение. Копаться в чужом белье он ненавидел. – Это всё о них. О ком-то другом. А что мучает тебя самого?
Гарри взлохматил волосы пуще прежнего и подался вперёд, будто хотел наплевать на законы международной каминной сети и войти в швейцарский камин.
‑ Гермиона была в прошлом, Невилл. Она была в прошлом. Понимаешь? Она могла спасти кого угодно. Снейпа. Дамблдора… Сириуса, ‑ зелёные глаза потемнели. – Но она прошла мимо них. Они для неё ничего не стоят, понимаешь? Она даже мне не сказала бы, если бы не встреча с Малфоем. Она лжёт мне, Невилл. А Рон? Рон! Он всё знает, я уверен. Уверен. Я уверен, ‑ как робот, забормотал он, глядя куда-то мимо Невилла. – Я не нужен им, Невилл. Для Гермионы даже близнецы стали дороже. Они предают меня, Невилл. Предают. Мне нет места среди них. Им не нужен Гарри. Не нужен. Почему? Почему?.. – бормотание оборвалось сдавленным всхлипом.
Лонгботтом почувствовал, как встают дыбом волоски на загривке.
Мгновенье – и Поттер тяжело, неловко заваливается на бок, исчезая из поля зрения. Пламя в камине снова становится оранжевым и тёплым.
‑ Гарри! Гарри, мантикора тебя побери!.. Expecto Patronum для Джинни… Тьфу, ‑ из палочки тянется только тонкая струйка тумана. Expecto Patronum! Expecto… Игорь! – Невилл кричит так, что, наверное, проснулись все соседи, но не отдаёт себе в этом отчёта.
В комнату заглядывает Суворов.
‑ Что…
‑ Гарри! Мы разговаривали, а потом он упал, просто упал, я даже не знаю, почему! Но что-то случилось, он очень… странно говорил. А я не могу отправить этот морганов Патронус его жене! Ты не поможешь? – раздражение Невилла разве что нельзя потрогать, но Суворов только хмурится и кивает на босые ноги Невилла.
‑ Обуйся и возьми палочку. Поттер был дома?
‑ Да, но мне же не аппарировать за границу, ‑ голос становится глухим и несчастным, каким не был уже несколько лет.
Игорь выходит из комнаты и через минуту возвращается с осколком зеркала. Края замотаны чем-то синим, но Суворов несёт осколок как величайшую ценность.
‑ Иди сюда и бери меня под руку. Быстро, если тебе дорог Поттер.
Невилл не успевает открыть рот, как зельевар сам подходит вплотную и сгибает локоть. Парень настороженно касается пальцами руки Суворова и чувствует себя полным дураком.
Ощущение давно забытое и крайне неприятное.
Игорь смотрит на напарника с иронией, стучит палочкой по зеркалу, а потом ровным голосом, будто рассуждая о замене котла, произносит:
‑ «Кабанья голова».
В голове Невилла взрывается фейерверк, а сам он летит в пропасть – нелепо, неуклюже, неожиданно – и, теряя равновесие, приземляется в плохо освещённой комнате.
‑ Поднимайся, Нев.
Игорь Суворов протягивает руку и помогает встать. Невилл отряхивается, подмечая потёртый ковёр на полу, красноватый отблеск огромного камина, тёмный стол у окна и огромный портрет светловолосой голубоглазой девочки на стене.
Ему кажется, что он вернулся в прошлое, только пятна от настойки полыни на пальцах напоминают о неудачном утреннем опыте в лаборатории.
Можно ли сойти с ума за минуту?
Можно ли сойти с ума просто так, без видимых причин?
Гриффиндорец и бывший аврор ещё сопротивляются, но растерянный круглолицый мальчик уже чувствует ненавистный привкус страха. Он вспоминает родителей, глядящих в потолок тусклыми глазами. Он вспоминает кривые зубы Рабастана Лестрейнджа, бесформенной массой лежащего на земле, ещё дрожащую палочку в мальчишеских пальцах, вопросительный возглас кого-то из авроров и суровое бабушкино «это был мой внук».
Можно ли сойти с ума за минуту?
Мысленно Лонгботтом лихорадочно перебирает ингредиенты, которые они сегодня клали в зелье, прикидывает, сколько времени он провёл в теплицах.
Можно ли сойти с ума…
Мысль обрывается, когда за спиной хлопает дверь и отчаянно знакомый голос ревёт.
‑ Гарик? Решил навестить старика?
Невилл поворачивается и встречается с изумлённым взглядом пронзительно-голубых глаз – точно таких же, как у Игоря.
‑ Лонгботтом, ‑ ворчит хозяин трактира, но морщинистый лоб разглаживается. – Я так и знал, что однажды всё этим кончится.
* * *
Россия, Мурманск,
октябрь 2003 года
В сумраке октябрьского вечера Дурмстранг похож на каменную глыбу. Окна горят неестественно ярко – электричество плохо ладит с магией замка. Шум ветра почти заглушает два хлопка аппарации.
‑ Вот и подошёл к концу выходной, ‑ бесцветно произнесла Суворова. – Вы… вам понравилось?
‑ Да.
Не развивая эту тему, Снейп зашагал по направлению к школе. Сырой ветер дул прямо в спину, волосы вставали дыбом и лезли в глаза. Тёплый ресторанчик с хорошим вином и странными разговорами медленно уходил в прошлое.
Северус ненавидел задушевные беседы, но за последние два месяца изголодался по нормальному человеческому общению. Иногда он был готов встретиться с кем угодно, лишь бы собеседник был неглуп и знал, кто перед ним. Первое спасение пришло в лице Михаляка – всегда интеллигентного, благодушного и спокойного сладкоежки, но заместитель слишком часто грешил осторожными взглядами, слишком часто заменял ровное «Северус» колючим «господин директор». Это выводило из равновесия.
Арина была из другого теста. Вежливая, но въедливая, принципиальная, но мягкая – она оказалась сносным собеседником, хотя ещё пару недель назад Северус был бы в ужасе от перспективы провести несколько часов один на один с профессором чар. К сожалению, вопроса «как вы выжили?» избежать не удалось, но Снейп ограничился туманным «мне помогли». Женщина фыркнула и не стала расспрашивать. Суворова вообще умела быть дотошной, но она знала.
Знала о Тёмном Лорде и Пожирателях.
Знала о Поттере и Альбусе.
Знала о миллионе вещей, которые он, как последний болван, пытался удержать втайне.
Снейп был уверен: она знала и о мантикоровой книге Скитер. И, тем более, о Лили.
Но приняла как должное. Как и почему, Снейп не знал.
От неё пахло хризантемами. Детством. Покоем.
И… она была правнучкой Аберфорта.
‑ Ему было вас жаль, ‑ она смотрит на него так, будто они знакомы сто лет, а говорит так, будто встречает впервые. – Прадеду.
‑ Странно, ‑ он вспоминает крепкую жилистую руку, которая за шкирку выпроваживает его, двадцатилетнего горе-шпиона, из «Кабаньей головы».
‑ Он составлял список, ‑ Арина, в отличие от него, трезва, как стёклышко, но взгляд затуманивается. – Ещё со времён молодости записывал всех, кого погубил Альбус. Он это так называл. Вы там тоже были. Номер пятьдесят. Юбилейный, представляете?
Снейп качает головой.
‑ Значит, небольшой был список, ‑ он хотел просто возразить, но сам же морщится от своих слов.
Арина смеётся глухим нездоровым смехом.
‑ Вы кстати идёте как раз за Гарри Поттером. Он сорок девятый.
Северус только вздёргивает бровь.
‑ Не скучайте по нему.
Брови медленно поднимаются ещё выше.
‑ По Альбусу, ‑ поясняет Суворова. – Он был бы рад за вас. Он вас любил, разве нет?
‑ Странное представление о любви, ‑ бурчит Снейп, но ему по-детски приятно. Кажется, беседуя, они идут по болоту. Вместе страшно, а по одному утонешь.
‑ О, как убийственно мы любим, ‑ нараспев произносит Арина и, увидев выражение лица собеседника, вздыхает. – Это стихотворение, Северус. Я вам дам почитать.
‑ Странное представление о любви, ‑ снова повторяет он, скорее, для себя.
‑ Да лишь бы любовь была, ‑ фыркает Суворова.
Теперь фыркает он.
‑ В Хогвартсе вы были бы на Гриффиндоре.
‑ Хорошо, что я не попала в Хогвартс, верно? – непонятно заключает Арина.
И они начинают выбирать десерт.
Холл встретил их слепящим светом и многоголосым шумом. Студенты мелькали на лестницах и в галереях, на площадке второго этажа Клара что-то обсуждала с Михаляком. Авроры не демонстрировали никаких признаков беспокойства.
‑ Господин директор!
Навстречу Снейпу устремился Адамсон. Его громогласное обращение услышали все, начиная с третьего этажа и ниже.
Михаляк остановил пробегающего мимо ученика, что-то ему сказал, а затем направился вниз. Шварц шла рядом, не переставая улыбаться.
‑ Господин директор! – Адамсон, наконец, приблизился к цели и теперь не вопил, как банши. – Не могу поверить, что вы уехали!
‑ Боюсь, поверить придётся, ‑ Северус выдавил улыбку.
То ли он ослаб здоровьем, то ли российский алкоголь был не чета английскому, но в голове царствовал лёгкий дурман, несовместимый со школьным гулом и, тем более, нервным травологом. Судя по тому, что Михаляк и Клара уже достигли первого этажа, а на лестнице появился на редкость суровый Йохансон, скоро можно будет собирать педсовет. Прямо в холле.
‑ Господин директор, сегодня после матча у нас произошла неприятная беседа с аврорами, ‑ тон траволога даст фору Персивалю Уизли. – И я бы хотел довести до вашего сведения, что эти господа мешают учебному процессу. И лично мне.
‑ Ян, сегодня воскресенье. Сегодня учебный процесс впадает в кому для всех, кроме Ярвинена и Марич, ‑ печально сообщила Арина.
А, вам тоже хочется принять горизонтальное положение, коллега?
‑ У меня была отработка. С пятикурсниками.
‑ Ян, может, зайдём в мой кабинет? – меньше всего на свете Снейпу хочется вести задушевные беседы с Адамсоном, но выбирать не приходится.
‑ Я бы хотел выяснить это, пока они здесь. Потому что авроры мешают мне обучать студентов, ‑ заупрямился траволог. – Я объясняю. После матча у меня была назначена отработка с…
‑ После какого матча? – запоздало сообразил Снейп.
‑ После квиддичного матча. Вы же переносили на сегодня игру «Молнии» и «Северного ветра» вместо того дня, когда… когда трибуны взорвались.
Снейпу показалось, что он разом протрезвел.
Матч.
Матч был сегодня.
Ученики. Учителя. Родители. Несколько сотен человек в одном месте. Идеальный вариант для нападения.
Он просто забыл. Он гулял по Петербургу с профессором чар.
Эгоист.
‑ И как всё прошло? – поинтересовался он.
Адамсон пожал плечами.
‑ Нормально. «Молния» выиграла и прошла в следующий тур, я как раз болел за них, там оба загонщика будут прекрасными травологами, а капитан неплоха в зельеварении… Так вот, ‑ он снова пошёл в наступление. ‑ У меня была отработка в теплицах недалеко от поля. И авроры решили, что мои растения…
‑ Северус, добрый вечер, ‑ Михаляк просто излучал хорошее настроение, и Снейпу показалось, что тёплая ласковая ладонь погладила его по голове.
Ладонь.
Он вспомнил мягкие руки Арины – слишком длинные для её миниатюрного роста, тонкие пальцы, пахнущие лимонным мылом ладони.
‑ Надеюсь, вы хорошо провели день?
А то вы не догадываетесь.
‑ Да, благодарю.
‑ Новости я расскажу вам завтра.
‑ А есть новости? – Северус покосился на недовольного Адамсона, переминающегося с ноги на ногу.
Михаляк кивнул.
‑ Например, мы с Кларой решили один вопрос по Попечительскому совету…
‑ О, это задумка Андрея. Но он попросил моего совета, и мы… но, может быть, мы расскажем об этом завтра?
Мы?
‑ Хорошо. Если я буду вам нужен, я у себя в кабинете. И… Ян, ‑ Снейп потёр виски. – Я буду признателен, если за завтраком вы поменяетесь местами с Михаилом и всё мне расскажете.
Адамсона такое решение категорически не устраивало – это понял бы даже Поттер, ‑ но он нехотя кивнул.
‑ Арина, вы составляли компанию директору? – невзначай спросил он, когда все трое поднимались по лестнице.
Сейчас она что-нибудь скажет, а завтра же об этом узнает весь Дурмстранг.
Суворова, к его удивлению, только оглушительно чихнула и выудила из кармана платочек – даже не белый, а в тонкую полосочку.
‑ Ян, простите, что вы спрашивали?
Траволог махнул рукой и свернул в боковую галерею.
‑ Невежливо игнорировать собеседника, ‑ усмехнулся Снейп. – Это была беспалочковая магия?
‑ Просто невербальная, ‑ Арина тонко улыбнулась. – Полезно держать палочку в рукаве. – О, чёрт.
Северус проследил за её взглядом и наткнулся на злого, как тысяча красных колпаков, Эрика Йохансона.
Профессор трансфигурации стоял у входа в женское крыло, и, судя по его лицу, ему не было никакого дела до Клары и Милы. Северус подавил страстное желание залезть Йохансону в голову и медленно направился вверх по лестнице.
Нет, он не подслушивал чужие разговоры.
Нет, ему не было дела до отношений Арины и Эрика.
Просто он слишком хорошо помнил, как переживал Йохансон, когда Суворова упала с лестницы. Как он носил розы в Медицинское крыло. Как часто эти двое появлялись вместе. Как он ненавидел Михаила Бергмана.
Но Бергман исступлённо варил зелья для едва живой Арины, а Эрик вляпался в позавчерашнюю драку и историю с кулоном.
В жизни Северуса Снейпа было много ошибок и ещё больше подозрений.
В жизни Северуса Снейпа были Сириус Блэк и Питер Петтигрю.
Жизнь – хороший учитель. А Северус Снейп был достойным учеником.
____________________________________________________
«О, как убийственно мы любим» ‑ стихотворение Ф. И. Тютчева (1851 год) http://www.ruthenia.ru/tiutcheviana/stihi/bp/178.html
О дурных предчувствиях и благих намеренияхВеликобритания, Годрикова Впадина,
октябрь 2003 года
‑ Пьян, ‑ констатировал Суворов и повернулся к несчастной Джинни Поттер. – Надо почистить кровь, а потом дать Кровевосстанавливающее. Дважды по пятьдесят миллилитров. У вас есть лаборатория?
‑ В подвале, но ингредиенты только базовые, ‑ волшебница не поднимала головы. Лицо заливал уродливый густой румянец.
‑ У меня дома найдётся каштан и крапива, ‑ прикинул Невилл. ‑ Если сделать лёгкую настойку… Джинни, чеснок есть?
Взметнулись огненно-рыжие пряди – и супруга народного героя исчезла в глубине дома, а Невилл полез в камин. Ему повезло: в отсутствие мужа Ханна ночевала в "Дырявом Котле", а мадам Лонгботтом после битвы за Хогвартс стала туговата на ухо.
Через десять минут он растирал в пыль сушёный каштан, стараясь покрепче держать пестик. Руки всё ещё подрагивали. Из котелка Игоря поднимался сладкий крапивный парок. Этажом выше Гарри Поттер храпел на своей кровати, куда его отлевитировала жена.
Всё оказалось до банального просто ‑ это Игорь понял сразу, как только вошёл в дом. Даже в прихожей витал едкий, но знакомый запах. Едой не пахло вообще, хотя, как выяснилось позже, парень пытался закусывать: на полу валялся пакет из-под чипсов и два-три ярких фантика. На столе царил бардак. Здесь стоял Омут памяти и флаконы, заполненные мерцающей серебристой жидкостью; старые фотографии перемежались вырезками из газет, а прямо перед креслом, где, видимо, первоначально сидел Поттер, выстроились пустые пивные жестянки во главе с пузатой бутылью Огневиски. Алкоголя в ней осталось меньше половины.
‑ Почему? – спросил Суворов, сев на краешек колченогого табурета.
Он только что ввёл человеку, пережившему не одну Аваду, простейшее Кровевосстанавливающее, наспех сваренное в крошечной, тёмной, отвратительно оборудованной лаборатории, и чувствовал себя, как мировой величины импрессионист, получивший заказ на рекламу стирального порошка.
‑ Ему одиноко. Но это не самое страшное, ‑ Невилл был похож на грозовую тучу. – У него паранойя, Игорь. Я видел его таким всего один раз, но тогда ему было пятнадцать. Есть разница, как ты думаешь?
‑ Паранойя? Мания преследования?
‑ Не совсем, ‑ Невилл ещё больше посуровел лицом и отмерил новую порцию зелья. – Ему кажется, что от него что-то скрывают, хотя, подозреваю, слежки он тоже боится.
‑ Ему не кажется, Невилл.
Напарники оборачиваются на тихий полувсхлип. В дверях лаборатории, ссутулившись, стоит Джинни Поттер. Она кивает на два недоумённых взгляда и повторяет:
‑ Ему не кажется. От него правда много что скрывают.
Лонгботтом открывает и закрывает рот, не находя слов, а Суворов только исторгает протяжный вздох.
‑ Миссис Поттер, это же не шутки. Если Невилл прав, то вашему мужу нужна помощь.
‑ Я знаю, ‑ она говорит неживым, картонным голосом, а Суворов размышляет, как это создание могло ещё ребёнком пройти войну, увидеть, как бессмертный монстр убивает её первую любовь, стать отчаянным игроком в квиддич и так внезапно расклеиться от сущего пустяка.
‑ В таком случае, помогите ему! Или в ваши планы входит свести его с ума?
‑ Не смейте так говорить, ‑ светло-карие глаза гневно вспыхивают, а Суворов мысленно хвалит себя за постановку вопроса. – Вы не знаете Гарри, вы ничего не знаете!
‑ Миссис Поттер, ‑ Игорь замирает на полпути от насмешки к вежливости. – Вы обратили внимание, что лежало на столе в гостиной?
‑ Воспоминания в Омуте я не смотрела. Остальное… это наше общее, мы часто пересматриваем…
‑ Отлично, ‑ яда в голосе Суворова хватит на троих. – То есть вы всё-таки способствуете умерщвлению мужа. Я так и знал.
‑ Игорь, полегче, ‑ Невилл одёргивает напарника и косится на Джинни.
Суворов закатывает глаза и достаёт с одной из полок настойку валерьяны.
‑ На полу возле кресла лежат фантики. Вы посмотрели, какие?
‑ Он ел шоколадных лягушек, ‑ голос миссис Поттер снова становится серым. – Он всегда их ест, когда нервничает. И рассматривает карточки. Но чтобы так напиться!
‑ Вот мы и подобрались к сути дела, ‑ удовлетворённо заключил зельевар. – Ваш муж вообще часто пьёт?
‑ Сегодня впервые. Впервые! Я никогда не видела… Ну, ещё второго мая, но там все... У нас всё было хорошо, всё! Мы даже думали насчёт… мы хотели… А тут, в общем… Мерлин, мне так стыдно!
Если она заплачет, ночь будет долгой.
‑ Нечего стыдиться, миссис Поттер, ‑ Суворов выпроваживает обмякшую девушку из лаборатории и усаживает в кресло у камина. – У мужчин всего два способа расслабляться, скажите спасибо, что ваш супруг выбрал этот. Расскажите, что произошло. Если не мне, то Невиллу, а я принесу успокоительное. Не переживайте, не снотворное. Просто успокоительное. Магическая Британия не переживёт, если ваш муж предпочтёт ей Огденское и воспоминания о прошлом.
Джинни неуверенно ёрзает в кресле, а потом принимает решение.
‑ Несите. А потом я расскажу всё, что знаю. Но мне надо позвать… кое-кого.
Невилл со стоном опускается на диван, а Игорь молча возвращается в подвал. У него есть две минуты, чтобы сходить за валерианой и принять решение, от которого зависит слишком многое – и слишком многие.
* * *
Великобритания, Лондон,
октябрь 2003 года
Когда-то давно, в бытность студенткой Хогвартса, Гермиона Грейнджер выяснила одну простую вещь: ей не дано стать провидицей. Как считала мадам Трелони, дело в том, что у бедной девочки «слабая восприимчивость волн, идущих из будущего». Сама бедная девочка была убеждена, что прорицания – зло. И шарлатанство, если на то пошло. Именно поэтому для Гермионы не существовало понятия «дурное предчувствие» или «голос интуиции», однако нынешнее утро оказалось неприятным исключением.
Гермиона была уверена: что-то случится.
Рон, с которым она поделилась подозрениями, решил, что у жены расшалились нервы после давешней беседы с МакГонагалл. Конечно, по его мнению, ничего особенного и не произошло, но кому интересно его мнение?
Подумаешь, узнал он, что Гермиона виделась с этой Илоной Нарбе и даже дала ей Обет, так ведь только легче стало. Подумаешь, похожа эта Илона на маму Гарри – так лишь бы не на его тётку! Подумаешь, стало известно, что Снейп жив, так ведь не всем известно, а вины на сердце явно стало меньше. Подумаешь, поговорил он с Малфоем – так они даже общий язык нашли, радоваться надо. Рон предпочитал не вспоминать, как они час орали друг на друга, а потом ещё час молча пили в грустного вида маггловском баре, где Малфой обычно проворачивал свои «неофициальные дела». Рон предпочитал не вспоминать и о том, какую злобно-тоскливую истерику устроила жена, когда узнала, что он собрал информацию по кусочку, сложил воедино и помалкивал.
Так или иначе, теперь всем хорошо, в этом новоявленный рыжий шпион был уверен.
Теперь Малфой спокоен: Рон пообещал никому не рассказывать о Снейпе.
Теперь Гермиона счастлива: у них больше нет тайн друг от друга.
Теперь Джинни довольна: не зря она подругу прикрывала.
Теперь Гарри… Ну, а разве можно Гарри что-то сказать? Вот Миона уже Умиротворяющий бальзам пьёт, а Гарри – не Миона. Ему такие потрясения противопоказаны, он Умиротворяющим не обойдётся.
Положа руку на сердце, Рон признавал, что в один прекрасный день друг сам обо всём догадается. Не дурак же он? А пока не догадался, можно дышать спокойно.
Пребывая в столь благодушном настрое, Рон утешил Гермиону, нанёс визит тёще и тестю, полюбовался на счастливую супругу и даже подбил её на ужин при свечах. Уговаривать не пришлось.
Был вечер. Был ужин. Была французская кухня, которую миссис Уизли-самая-младшая любила с детства. Был недолгий, но крайне приятный путь до спальни, немного баловства…
А потом был истерический голос Джинни, идущий из гостиной. Рону хватило минуты, чтобы прямо в простыне скатиться вниз по лестнице, увидеть в камине зарёванное лицо младшей сестры и понять, что Трелони лихо промахнулась в оценке способностей его жены.
* * *
Россия, Мурманск,
октябрь 2003 года
Снейп уныло пилил колбасу и слушал трескотню Адамсона. Он уже трижды проклял траволога за его нездоровую любовь к растениям и такую же нездоровую неприязнь к аврорам. К сожалению, первая беда порождала вторую, и вырваться из этого замкнутого круга не представлялось возможным.
Щёлк!
Северус сам не заметил, как распилил несчастный мясопродукт на тонкие, почти прозрачные лепестки, а теперь елозит ножом по тарелке.
‑ …иными словами, я против этого караула возле теплиц. Надеюсь, вы меня поддержите, Северус?
‑ Ян, я прекрасно понимаю ваши чувства, ‑ проникновенно начал Снейп. – Но теплицы находятся в очень проблемной зоне. С одной стороны они граничат с квиддичным полем, которое и так очень сложно обеспечить надлежащей охраной. С другой стороны от них – пустое пространство, поэтому ученики дрейфуют туда-сюда несколько раз в день. Это не моя инициатива, вы знаете. Это инициатива Министерства, даже Министерств.
‑ А вы знаете, что вчера один домовик чуть не прижёг себе руку от отчаяния? – раздался тонкий голосок слева.
Все разговоры за преподавательским столом смолкли.
Мила Цукеро размазывала кашу по тарелке и выглядела так, будто только что похоронила любимого хомячка.
‑ Так вы не знали? – скорбным голосом переспросила она, завладев вниманием коллег. – На кухне тоже дежурят авроры. Они притесняют эльфов. Они их контролируют!
Снейпу захотелось наложить на итальянку невербальное Silencio. Желательно, навсегда.
На фоне профессора географии Лавгуд и Грейнджер казались прямо-таки образцом здравомыслия.
‑ Мила, передайте мёд, будьте любезны, ‑ решительно проскрипел Назарян, и обстановка разрядилась.
Михаляк снова повернулся к Кларе, хмуро жующий Бергман застучал приборами, на другом конце стола послышался мягким тембр Горина.
‑ Мила, мне жаль эльфов, ‑ честно признался Снейп. – Но если я буду подстраиваться ещё и под них, то Министерство прижжёт пальцы мне. Лично. Ян, ‑ он снова повернулся к травологу. – Потерпите. Я надеюсь, в ближайшее время мы решим… проблему.
Взгляд Адамсона из сердитого стал заинтересованным.
‑ У вас есть причины так думать?
‑ Вроде того, ‑ туманно ответил Снейп и стал накалывать на вилку несчастную колбасу. – Можно мне шпинат? Благодарю.
На выходе его поймал Сергеев. Хитро улыбаясь, профессор ЗОТИ наклонился к плечу директора и одобрительно прогудел:
‑ Я рад, что вы последовали моему совету.
‑ Простите? – в голове Снейпа пронеслись все многочисленные советы, которые давал ему Сергеев. Если он верно помнил, последовать им он не успел: в школу прислали МАБ.
А жаль.
‑ Я про Арину, ‑ Сергеев пригладил вечно торчащий правый ус и всем своим видом продемонстрировал горячее одобрение. ‑ Ну, у меня урок. Я пошёл.
Он тут же отвлёкся, снял с какого-то студента балл за беготню по коридорам и двинулся к кабинету ЗОТИ, оставив директора в недоумении стоять на лестнице.
Уже потом, сев вместе с Михаляком разбирать школьные документы, Снейп вспомнил короткий разговор после нападения на Суворову и пространные рассуждения Виктора о роли женщины в жизни среднестатистического волшебника.
И призвал всё самообладание, чтобы не выругаться в присутствии заместителя.
* * *
‑ Андрей, вы мне доверяете?
Документы были разобраны, письмо для Комитета по образованию составлено, оставалось дождаться Клару и обсудить их с Михаляком идею насчёт Попечительского совета, но у Клары был урок, так что Снейп и его заместитель гоняли чаи.
Поговорить с Михаляком Северус хотел давно, но не был уверен, с чего начать. Проведя день с Ариной, стреляющей вопросами, как заправский снайпер из винтовки, Снейп решил не мудрить. Теперь он наблюдал за удивлённым заместителем и загонял поглубже червячка сомнения.
Ему нравился Михаляк. Но им предстояло обсудить слишком деликатный вопрос.
‑ Да.
Короткий ответ прозвучал уверенно и обиженно. Снейп мысленно отвесил себе подзатыльник.
‑ Андрей, я буду признателен, если вы закроете глаза на мою вопиющую бестактность…
‑ …и вопиющую витиеватость слога, ‑ улыбнулся Михаляк.
Северус нехотя кивнул.
‑ Да. Я хотел поговорить с вами о том бедламе, который мы имеем начиная с сентября.
‑ Я догадался, ‑ волшебник пристально изучил всё, что лежало на тарелке, и остановился на вафлях. – Вы размышляли насчёт Арины?
Снейп кивнул.
‑ Я тоже. Но я по-прежнему не представляю, кому нужно её убивать.
‑ Убивать? – переспросил Снейп. ‑ Я вообще сомневаюсь, что в планы того, кого мы ищем, входило убийство.
Заместитель не спешил спорить. Он задумчиво жевал и разглядывал бумаги на директорском столе.
‑ Видите ли, Северус, конкретно меня насторожило заклинание, которое применил неизвестный. Слишком просто, заметно. Как-то несерьёзно, понимаете? И я до определённой поры подозревал, что дело в неопытности. Просто не рассчитал силы, не так отвёл палочку. Но… ‑ Михаляк осторожно взглянул на коллегу. – Но понимаете ли, потом взорвались трибуны, и я стал подозревать, что ученики не при чём. Обработать взрывчатку им не под силу, нужно слишком много специфических умений.
‑ Каких именно? – уточнил Снейп.
‑ Маггловеденье. Зельеварение. И… травология, наверное. Или маггловская химия.
Снейп задумался, каков статус крови у его собеседника.
Полукровка, не иначе.
‑ В таком случае, это кто-то извне, ‑ продолжал Михаляк. – Следовательно, мы не сможем его проконтролировать. Или её.
‑ Теперь сможем, ‑ Северус позволил себе самодовольную ухмылку. – Я нашёл способ перенастроить магию замка.
Поражённое лицо заместителя было ему наградой.
Снейп действительно провёл полночи в попытках найти контакт со школой. Магия была древней, непокорной, но всё же не смогла обмануть человека, который учился у Дамблдора и у Тёмного Лорда одновременно. Слишком сильна была двойная школа. Снейп не выспался, еле успел на завтрак и чуть не обрушил свою досаду на болтливого траволога, но сдержался. Его грела мысль, что теперь ни одно волшебное создание, ни один человек не сможет просочиться на территорию школы. Правда, ему ещё предстояло сделать исключение для того загадочного домовика, на след которого вышла Суворова, но это подождёт.
Михаляку он про эльфа не рассказал. В конце концов, это дело Арины. А вот остальное не помешает, пусть заместитель будет в курсе. В принципе, Снейп ему доверял.
Видимо, сам Михаляк догадывался насчёт этого «в принципе», потому что он помялся и неуверенно промямлил:
‑ Северус, вы легилимент?
Снейп подобрался. Такой вопрос ему задавали трижды. В первый раз он ответил «нет», потому что был ещё паршивым легилиментом и подозревал, что Тёмный Лорд выяснит это за долю секунды. Во второй раз он ответил «да», хотя его навыки по-прежнему оставляли желать лучшего, но желание защитить Лили было слишком сильным. В третий раз он ответил «это не имеет значения, Люциус», потому что собеседник уже знал ответ, а Северус не терпел вопросов на уточнение – даже от Альбуса – и, тем более, от перепуганных насмерть друзей. Собственно, то же самое он мог бы сказать и сейчас, но доверие заместителя было необходимо ему, как воздух.
‑ Да, Андрей. А что?
‑ Я не буду держать щит. Посмотрите, только осторожно, а то у меня будет мигрень, ‑ Михаляк встретился взглядом с застывшим в кресле директором и тепло улыбнулся. ‑ Вам нужно кому-то довериться, Северус. Для меня будет честью оказаться этим доверенным лицом.
Снейп не мог решиться. Он просто… не мог. Одно дело – жёстко и отчаянно прощупывать чужие головы на срочном собрании, когда вокруг творится Мерлин знает, что, и совсем другое – вторгаться в сознание человека, сознательно пустившего тебя в свои мысли.
Ему было банально страшно, но признаться в этом оказалось выше его сил. Именно эта мысль выудила откуда-то из глубин памяти визгливое «ТРУС!».
Ну, спасибо, Минерва – твоё гриффиндорство в кои-то веки пошло на пользу.
Не доверяя собственному голосу, он кивнул Михаляку и достал палочку.
* * *
Северус обхватил чашку холодными пальцами и блаженно вытянулся в кресле.
Михаляк, казалось, даже не придал значения тому, что бывший Пожиратель покопался у него в мозгах. Он с тоской поглядывал на тарелку со сладостями, откуда только что забрал последнюю вафлю.
‑ Видите ли, ваш ход мысли тоже интересен, Северус, но что-то подсказывает мне, что взорванные трибуны и покушение на Арину не связаны между собой напрямую. Косвенно – да, но… слишком разная манера. Наверное, это просто моё предчувствие.
Только безграничная благодарность к заместителю заставили Снейпа сдержаться и не фыркнуть в голос.
‑ У меня плохо с предчувствиями, ‑ скупо проговорил он. – Однако, вопрос о виновнике остаётся открытым. Допустим, это кто-то извне. А мысли о… внутреннем нападении вы не допускали?
‑ О. Вы спрашиваете о коллегах, ‑ грустно произнёс Михаляк. – А я всё ждал, когда вы это скажете.
Снейп непонимающе глянул на него.
‑ Северус, поймите один момент, ‑ спокойно проговорил волшебник, вертя в руках недоеденную вафлю. Крошки сыпались на травянистого цвета мантию, но он не замечал этого. – Когда в Дурмстранге появляется новый директор, все преподаватели подписывают магический контракт. Контракт этот удостоверяет их верность главе школы, обязывает оказывать посильную помощь в решении необходимых вопросов, запрещает разглашать внутреннюю школьную информацию и так далее. Северус?..
Снейп чувствовал, как приближается тошнота.
Верность. Обязательство. Запрет.
Принуждение.
Рывком он пересёк кабинет и скрылся в комнатах. На пороге ванной организм не выдержал.
Принуждение.
Его рвало до тех пор, пока и завтрак, и чай не покинули организм. Он с отвращением вытер ледяной лоб и вынул палочку. Evanesco получилось со второго раза – слишком тряслись руки. Снейп медленно поднялся, испытывая жгучий стыд с примесью отвращения. В ушах шумело. Мир вокруг казался смазанным, мутным. Где-то за стенкой надрывался Михаляк.
От мысли, что сейчас ему придётся встретиться с заместителем, Северус чуть не повторил предыдущий маршрут.
Взмахом палочки Снейп почистил мантию и с самым независимым видом вернулся в кабинет. Он изо всех сил старался держать лицо.
Потому что привык. Потому что так надо.
Мог бы и не стараться.
Михаляк выглядел немногим лучше Люпина: полные вины и сожаления глаза всегда вызывали у Северуса непреодолимое желание послать собеседника к чертям. Или наложить Obliviate.
‑ Директор, ‑ в голосе столько горечи, что хочется отвернуться. – Я не должен был вам говорить. Я просто пытался аргументировать… А, к водяному! Вам надо лечь.
‑ Я в порядке, ‑ гордо произнёс Снейп и поспешил сесть. – Если я не ошибаюсь, урок закончился. Сейчас подойдёт Клара.
Заместитель только покачал головой.
‑ Нет. Северус, я прошу вас, прошу как друга, не как директора, ‑ Снейп вздрогнул. – Лягте. Хотя бы на пару часов. Встретимся за обедом. У меня как раз окно после обеда – Арина взяла лишнюю пару чар у третьего курса, отрабатывает свой больничный. У Клары тоже будет окно. Мы придём вместе и всё обсудим. На вас лица нет. А вы директор, вас все ждут.
‑ Я прошу прощения за свою реакцию. Я… не сдержался, ‑ вздохнул Северус. На Михаляка он не смотрел.
Толстяк, впрочем, тоже обделил директора вниманием. Он изучал книги на полках.
‑ Понимаете, ‑ вдруг сказал он. – Вообще-то директор имеет право изменить текст контракта, если сочтёт нужным. Просто никто не изъявлял желания. Пока. Ну, я пойду? Увидимся за обедом.
Михаляк ободряюще улыбнулся директору и вышел, а Снейп почувствовал, как медленно теплеют руки.
Он неспешно снял мантию, потом рубашку и осторожно провёл пальцами по предплечью левой руки.
‑ А с тобой-то мне что делать? – вслух произнёс Снейп.
Метка молчала. Только за окном, где-то во внутреннем дворе, гомонили и смеялись студенты, возвращаясь с Ухода за магическими существами.
О грустных праздниках и грустных сюрпризах Россия, Мурманск,
октябрь 2003 года
Северус Снейп никогда не любил Хэллоуин.
В детстве ему было досадно, что маггловские дети с таким размахом празднуют день, к которому не имеют ни малейшего отношения, а он – настоящий волшебник – не может себе это позволить. Позже, уже в Хогвартсе, он обнаружил, что в Хэллоуин у его однокурсников просыпается неизменное желание набить животы и выйти из гостиных порезвиться. Небезызвестная четвёрка гриффиндорцев проявляла особое рвение в отношении последнего пункта, и Снейп предпочитал укрыться в гостиной Слизерина до того, как шутники встанут из-за стола. В восемьдесят первом нелюбовь Северуса к практически профессиональному празднику оборвалась, уступив место стойкой, ничем не замутнённой ненависти.
В этом году Снейп знал: ему никуда не деться от Хэллоуина. Он обязан был присутствовать на праздничном ужине, сидеть в директорском кресле и произносить то ли речь, то ли тост. Он не совсем улавливал разницу и, на всякий случай, спросил у Михаляка, чего именно от него ждут. Заместитель добродушно посмеялся и посоветовал «что-нибудь от души и погромче», чем поверг Снейпа в окончательное смятение.
Октябрь вообще оказался сумбурным и бестолковым, но, как выяснилось, Снейп не зря тратил время и нервы.
Заместитель директора совместно с профессором Шварц внесли поправки в работу Попечительского совета, причём, благодаря дипломатии Михаляка и деловой хватке Клары, почтенные маги покинули Дурмстранг в полной уверенности, что они ещё и выгадали от нового положения дел. Снейп, на глазах которого происходило бесконечное противостояние Дамблдора и попечителей Хогвартса, считал, что усилия его коллег заслуживают если не памятника, то хотя бы премии, и, раз уж Совет пересмотрел некоторые статьи бюджета, не видел препятствий своему решению.
К удивлению Снейпа, это маленькое поощрение вызвало бурю негодования со стороны Йохансона. Что конкретно его не устроило, никто сказать не мог, ибо школе требовались свежие силы и новые идеи, а также те, кто сможет потратить свои свежие силы на воплощение этих самых новых идей. Как говорил Горин, «бери плуг, иди работай». Видимо, Эрик браться за плуг не хотел. Вместо этого он сторонился директора, предпочитая ограничиваться сердитыми взглядами, и держал глухую оборону.
Сам Снейп подозревал, что для шведов октябрь – исторически роковой месяц. Перебесится и к ноябрю остынет.
Не угадал.
Вскоре, когда Северус, по совету Клары, поднял на педсовете вопрос о смене школьной формы, Йохансон снова взвился и заявил, что директор много на себя берёт, подрывая традиции Дурмстранга. Элиава мудро заметил, что Дурмстранг и традиции – вообще понятия мало совместимые, но тут, к глубокому сожалению Снейпа, Эрика поддержал Бергман. Эти двое организовали неофициальную оппозицию, которая выражалась только в одном: любое решение Снейпа встречалось в штыки. В итоге директор имел с оппозицией недолгий, но неприятный разговор, а вопрос о смене формы завис. Завис он ровно до тех пор, пока однажды утром, ещё до завтрака, в дверь Снейпа не постучала Арина Суворова. Она была неприлично бодра для столь раннего времени суток и вместо хризантем душераздирающе пахла кофе и Животворящим эликсиром.
‑ Я всё придумала, ‑ победно объявила она и водрузила на директорский стол стопку пергаментов. – Это письма для родителей. К каждому письму прикрепляется образец формы, мужской и женской. Обязательно оба варианта, вдруг у них ещё есть дети-волшебники? Письма подписаны и зачарованы, а пергамент с рисунком будет единым, его размножить – дело двух секунд. Что скажете?
Снейп, не отрываясь, смотрел на стопку пергаментов.
Какого затхлого боггарта?..
‑ Арина, ‑ прошелестел Снейп, гипнотизируя исписанные замысловатым почерком листки. – Вас просили это делать? Вам это поручили?
Ответом была тишина.
Северус помолчал несколько секунд для пущего эффекта и, ощущая себя старым-добрым невыносимым профессором Снейпом, резко повернул голову.
Его глазам предстала неплотно прикрытая дверь. Суворовой в комнате не было.
С опозданием он вспомнил, как совсем недавно кто-то из студентов, шедших позади него по коридору, сказал приятелю: «Не выпендривайся».
Отличная фраза. Надо запомнить.
И сделать жизненным принципом.
Так, ценой одной бессонной ночи профессора чар и одного стресса директора школы, началась бесконечная работа над новой школьной формой. Арина, сделав вид, что не видит уничтожающих взглядов директора, сама нашла внушительных габаритов даму, которая когда-то сама заканчивала Дурмстранг, а теперь совместно с мужем заправляла швейной фабрикой. Дама развернула прямо на полу директорского кабинета бумажное полотно с десятком рисунков и пробасила «выбирайте».
Выбор был сделан, письма разосланы.
Снейп пребывал в мрачной уверенности, что ничего хорошего из этого не выйдет, потому что есть вещи, которые надо делать долго и медленно, чтобы результат оправдывал ожидания.
Оказалось, смена формы – не из тех вещей. Утром тридцать первого октября Северус получил последние письма от родителей.
Родители были согласны. Попечители были согласны.
Лично Северуса абсолютно не устраивало то, что Арина так легко отделалась, но он только что получил цветистое благодарственное письмо от Комитета по образованию и теперь почивал на чужих, в сущности, лаврах.
Совесть мучила Снейпа ещё добрых полчаса, и в результате неравной борьбы он был вынужден капитулировать.
‑ Кузя!
Кузя был самым смышленым, а потому самым любимым домовиком директора. Впрочем, причина такой симпатии была ещё в удивительной кузиной молчаливости, которая для эльфов не характерна в принципе.
Снейп знал: Кузя не подведёт.
* * *
Великобритания, Годрикова Впадина,
октябрь 2003 года
Гарри Поттер никогда не любил Хэллоуин.
В детстве ему было обидно, что в день, когда все дети празднуют Хэллоуин дома – с родителями, свечами и большим пирогом, ‑ а потом бегут к соседям и с таинственным видом рассказывают страшилки, он бредёт на Тисовую улицу, стараясь не думать о том, что будет, если Дадли произнесёт при дяде и тёте слово «ведьма» или «колдун». Позже, уже в Хогвартсе, в Хэллоуин он всегда вспоминал родителей и испытывал неимоверное желание наполнить весь этот день ими – воспоминаниями о них, рассказами о них – но у него никогда не получалось, потому что Хэллоуин – это праздник. Для всех, кроме одного отдельно взятого ребёнка.
После войны Гарри сначала пытался жить «как все» и просто двигаться дальше, потом пытался жить «как надо» и радоваться каждой малости, а потом пытался найти ответ на вопрос «что делать?» и не нашёл. Именно тогда герой Магической Британии дал себе слово добавить к ежегодным горьким встречам второго мая ещё одну традицию – лично для себя.
С тех пор в Хэллоуин, поздним вечером, когда все веселятся со своими семьями, Гарри приходит на маленькое кладбище в Годриковой Впадине. Его не интересует величественные обелиск, он идёт дальше. Идёт, чтобы долго стоять под старой ивой, смотреть на белый мрамор, грустно мерцающий в темноте, и без устали рассказывать о своих достижениях и промахах. В деревне кричат дети и мелькают огоньки свечей, слышится смех, но ему нет до этого дела. В Хэллоуин Гарри Поттер приходит сюда, под скрюченную посеревшую иву – к своей семье.
Сегодняшний день чуть было не стал исключением, и всё из-за Джинни. Ранним утром она вывалилась из камина и споткнулась о собственного мужа, который, перебирая старые снимки, заснул прямо в кресле и проспал до самого утра. Гарри молча выслушал многочисленные причитания о том, что его совершенно нельзя оставить без присмотра, увещевания не смотреть воспоминания или колдографии в одиночестве и угрозы стереть Кричера с лица земли, если он будет и впредь позволять хозяину подобное поведение.
Гарри был возмущён.
Кричер тоже.
Джинни ещё поворчала для приличия и пошла в душ. Гарри сполз с кресла, размял затёкшие суставы и направился в кухню.
Кричер неистово взбивал что-то в огромной миске, а на столе стояла заготовка для яблочного пирога – постоянного гостя на столе Поттеров. Домовик смерил хозяина укоризненным взглядом и пожелал доброго утра. Видимо, всё ещё помнил о событии двухнедельной давности, когда глава старинного рода напился до полуобморока, довёл до аналогичного состояния жену и друга, а откачивать его пришлось грязнокровке без роду и племени. Насчёт рода и племени юного зельевара Кричер несколько заблуждался, но его не спешили разубеждать, так как в доме Поттеров действовало правило: всё, что знает Кричер, должен знать хозяин. Это правило придумал сам домовик – как подозревала Джинни, исключительно чтобы досадить ей, дочери изменников крови. Второе правило придумала Джинни, в отместку. Оно было длинным и первое время повторялось на повышенных тонах – до тех пор, пока старик Кричер не смирился со своей участью обращаться к хозяевам без поклона и периодически уступать кухню хозяйке.
Гарри наблюдал за противостоянием супруги и эльфа с интересом. Ему смертельно хотелось рассказать о некоторых ситуациях Рону, но в двухэтажной квартирке в центре Лондона действовало своё правило: всё, что знает Рон, знает Гермиона (кроме происшествий на работе). Поэтому Гарри вздыхал – и шёл в кабинет Артура Уизли, где неизменно обретал понимание.
Шум воды стих. Гарри цапнул со стола яблоко и под аккомпанемент возмущённого бормотания Кричера вернулся в комнату.
‑ Какие у нас планы? – Джинни замотала волосы полотенцем и взмахом палочки разожгла камин. – И почему ты снова спал в кресле?
‑ Для начала завтрак, ‑ Гарри сел на подлокотник кресла. – Потом что-нибудь ещё… а потом как обычно.
‑ Давай просто проведём день вместе?
Джинни намекала на вполне конкретное времяпрепровождение, и Гарри был бы не против… но не в Хэллоуин.
‑ Я, кстати, специально уехала пораньше, не стала отмечать юбилей Гвеног, ‑ продолжала Джинни, глядя на него в упор.
‑ Джин, ‑ Гарри умоляюще посмотрел на жену. – Я рад, что ты приехала. Я скучал. Я заснул в кресле от безделья. Просто сидел… и заснул. Мне нравится твоё эмм… предложение, ‑ глаза Джинни вспыхнули. – Но не сегодня.
‑ Что? – Джинни качнулась вперёд, кокон из полотенца накренился и упал. Рыжие кудряшки рассыпались по плечам. – Но Гарри… Может… Может, сходим тогда к Рону и Гермионе?
Гарри немного подумал и медленно кивнул.
‑ Давай. А вечером… как обычно.
‑ Я поняла, ‑ Джинни натянуто улыбнулась, и Гарри почувствовал горечь.
Она просто хотела праздника. Вместе с мужем.
Но он ненавидел Хэллоуин.
* * *
Россия, Мурманск,
октябрь 2003 года
Северус мысленно проклинал психологию домовиков, понимавших любой приказ буквально. За все годы общения с этими существами он так и не научился получать от них желаемое.
То ли сказалось влияние Хэллоуина, то ли домовики Дурмстранга испытывали тёплые чувства к профессору чар, но, отдавая Кузе распоряжение доставить Суворовой белые хризантемы, Северус не ожидал, что букет будет состоять из тридцати одного цветка. И что доставят его во время первого урока.
У Снейпа вылетело из головы, что Арина всё ещё не отработала свои часы, пропущенные из-за нападения. Он был уверен – убеждён! – что она в своих комнатах коротает окно.
Ошибка обошлась дорого. К обеду вся школа знала, что прямо на уроке у семикурсников Суворова получила внушительный веник от директора. Видимо, Кузя решил объявить, кто является отправителем – как это часто бывает у домовиков, исключительно из лучших побуждений.
Снейпу стоило немалых усилий прийти на обед и никого не проклясть. Претенденты были. Среди них числились язвительный Бергман, сердитый Йохансон, подмигивающий Сергеев, по-отечески настроенный Горин и два десятка хихикающих школьниц. Северус пообещал себе отправить по букету Михаляку и Адамсону, которые за всю трапезу не задали ни одного каверзного вопроса и не одарили директора ни одним понимающим взглядом.
Святые люди.
Суворова явилась к нему в кабинет вечером, незадолго до праздничного ужина.
‑ Вы издеваетесь, Северус? – тихо спросила она с порога.
Снейп сделал вид, что не понимает, о чём речь.
‑ Северус, мне двадцать пять, ‑ ещё тише произнесла она. – Вы ведь знаете, каково это, заслужить их уважение в таком возрасте.
Он смотрел на опухшее и зеленоватое от недосыпа лицо Арины и молчал. У него было подозрение, что дело не только в недосыпе.
Что он мог ей сказать? Что он знает? Что он не виноват?
Чушь.
‑ Вы знаете, ‑ горько повторила она. – У некоторых старшие братья учились со мной в одном классе, а меня они называют «профессор». Называли, по крайне мере. А если вы так пошутите ещё раз… ‑ она неловко запустила руку в волосы. ‑ Да, приятно получить цветы, особенно от вас. Но не на уроке. Не унижайте меня, Северус. Это слишком высокая цена даже для вашего внимания.
Снейпу показалось, что его окатили ледяной водой.
Не унижайте меня.
‑ Я не знал, что у вас урок, ‑ выдавил он.
Суворова, до этого изучавшая что-то за его плечом, дёрнула рукой, взлохматив небрежно расчёсанные волосы, и в упор взглянула на Снейпа. В серых глазах плескалось унылое разочарование. На душе стало мерзко. Именно так когда-то смотрел на него Альбус. Позже к разочарованию прибавилось презрение. Ещё позже – жалость.
Суворова вышла на протоптанную дорогу.
‑ Понятно, ‑ её разочарование неумолимо просачивалось в голос. ‑ Что ж, извините за вторжение, господин директор.
Она вежливо кивнула ему и вышла. Дверь мягко закрылась.
Снейп почувствовал глухое раздражение. Он просто хотел выразить благодарность. За то, что она почти в одиночку решила вопрос, на который он планировал отвести больше года. За то, что ему не пришлось сражаться ни с Бергманом, ни с Йохансоном, ни с попечителями. За то, что потратила личное время на школьные проблемы. За то, что не обратила внимание на его недовольство. За то, что заходила по пустякам, пила кофе и научила двум бесполезным заклинаниям – Моргана знает, зачем.
Не унижайте меня.
Будто он намеревался!..
Снейп посмотрел на часы и встал. Ему ещё нужно было придумать речь, переодеться и собраться с духом.
Через полчаса, когда он примерно прикинул, что сказать за ужином, и надел ту самую мантию, в которой когда-то встречал студентов тридцать первого августа, он наколдовал зеркало прямо посреди рабочего кабинета и со вздохом начал репетировать.
‑ Уважаемые коллеги и ученики. Сегодня Хэллоуин – день, который считается самым важным праздником для каждого из…
Взгляд Снейпа поверх листка с текстом речи наткнулся на расписание уроков, висящее как раз за учительским креслом. Расписание было зачарованно и пестрело всеми цветами радуги. Снейп, не отрываясь, смотрел на него и с холодной ясностью осознавал, насколько ярко выделяются красные чернила – достаточно ярко, чтобы увидеть с другого конца кабинета. Даже в очках. Алая надпись в строке первого урока, прямо под словами «проф. Суворова», гласила: «чары, замена».
Не унижайте меня.
Зеркало упало и с недовольным звоном разлетелось на две половинки.
Снейп заставил себя отвести взгляд. Голова наполнилась чужими голосами.
‑ Она гордая, никогда сама на поклон не пойдёт, а её сейчас поддержать надо… ‑ сокрушённо вздыхает Горин и качает головой.
‑ …я скора на расправу, если затронуты мои интересы, ‑ тонкая улыбка Арины и перекошенное лицо Бергмана.
‑ На неё напали. Я уверен, ‑ Сергеев отстукивает пальцами неведомую Снейпу мелодию. В кабинете Краснопольского темно. – У неё всегда было достаточно врагов. Вы бы видели её лет в шестнадцать!
‑ Моя сестра не терпит унижения и ненавидит жестокость, у неё есть на то причины. И она не всегда была такой, как сейчас, ‑ сухо произносит Суворов и запивает собственные слова разбавленным бренди. – Вы не узнаете, кто на неё напал. Слишком много… вариантов.
Ему дурно. От этих голосов и от лица Арины, которое всё ещё стоит перед глазами. От собственной памяти, которая, как старую пластинку, крутит по кругу брошенную Суворовой фразу:
‑ Это слишком высокая цена даже для вашего внимания.
Даже для вашего внимания.
Даже.
Пальцы методично рвали черновик праздничной речи. До ужина оставалось меньше десяти минут, в коридоре неистово гомонили школьники.
Они просто хотели праздника. И тост от директора.
Но он ненавидел Хэллоуин.
О встречах вне расписания и гипотезах вне логикиВеликобритания, Годрикова Впадина,
октябрь 2003 года
Под ногами шуршала листва и хлюпала грязь, протяжно завывал ветер, уговаривая любого, кто высунет нос из дома, вернуться. Снейп опустил глаза и с раздражением уставился на неровные отпечатки огромных остроносых ботинок. Дезиллюминационные чары скрывали от любопытных глаз, заклинание Неслышимости позволяло передвигаться бесшумно, но размокшая от промозглого ливня земля просто кричала: здесь кто-то есть! Снейп вздохнул. Воистину, Хэллоуин был для него центральной точкой на чёрной полосе.
Давно он не был так зол, как сегодня. День начинался до отвращения приемлемо, и он почти забыл, что на дворе Хэллоуин. Тем больнее оказался удар реальности. На праздничном ужине Снейп произнёс невнятную, по его меркам, речь, но студентам её вполне хватило. Коллеги явно ожидали чего-то иного. Михаляк осторожно посматривал на директора, но оказался слишком деликатен, чтобы задать вопрос. Клара сверлила его взглядом, но он так и не повернул голову. Захочет – спросит. Бергман по неизвестной причине отсел в конец стола, а рядом со Снейпом уселся Сергеев – как всегда, чрезмерно активный и дружелюбный. Однако, самым сложным испытанием была встреча с профессором маггловедения. Старик Горин церемонно кивнул директору, встретившись с ним в Обеденном зале, но смотрел с тем убийственным осуждением, на какое способна только настоящая старость. Уже во время ужина Снейп понял, в чём причина. Арина, любимица Горина, не пришла. Прислала с эльфом короткую официальную записку для заместителя – и всё.
Северус безучастно наблюдал, как сменяют друг друга основные блюда, и, как только подали десерт, поднялся из-за стола. Его ждал портключ, присланный Малфоем.
И вот он снова стоит у входа на кладбище в Годриковой Впадине. Снейп не был здесь пять лет, но этих пяти лет нет в памяти, и ему кажется, что прошлый Хэллоуин был вчера. Или позавчера.
Под ногами – слякоть, по лицу бьют шершавые ветки старых деревьев. Северус никогда не понимал, почему кладбище, где хоронили Певереллов, Дамблдоров, Лонгботтомов и Эбботов, находится в таком запустении. Порой ему казалось, что это вообще черта волшебников – прощаться с умершими однажды и навсегда. Магглорождённые и полукровки изредка навещали могилы родственников, но чистокровным всегда хватало болтливого портрета. Или просто воспоминаний. Снейп не интересовался причинами такого наплевательского отношения к умершим. Для него существовал только один человек, чью могилу он навещал каждый год. Первое время имя Джеймса Поттера на камне заставляло сжимать зубы до скрежета, а кулаки – до крови от впившихся ногтей, но впоследствии Поттер-младший стал подавать достаточно поводов для персональной ненависти, и Джеймс отошёл на второй план. Именно тогда, в середине девяностых, Лили Эванс окончательно превратилась для Северуса в Лили Поттер. Он не признавал этого, но, в сущности, смирился. Огневиски уступил место чаю с Дамблдором, на смену дневной бессильной злобе пришли студенческие отработки. Неизменной осталась только разъедающая душу вина и ежегодные визиты в Годрикову Впадину.
Обычно Снейп аппарировал сюда после пира в Хогвартсе, но на сей раз пришлось просить Драко о помощи. Официальный портключ на имя Северуса Снейпа гарантировал британскому Портальному управлению немало пищи для сплетен, аврорату – средней руки операцию, а директору Дурмстранга ‑ немало проблем, в то время как наследник Малфоев имел право рвануть хоть в Новую Зеландию. Никаких вопросов.
Снейп еле успел ко времени активации и приземлился как раз напротив белоснежного обелиска.
Нарочно не придумаешь.
Он поскорее миновал это бестолковое сооружение, стараясь не задерживать на нём взгляд. Обелиск напоминал неуклюжую попытку магического мира извиниться перед одной-единственной семьёй. Подножие скульптуры утопало в беспорядочном ворохе свежих цветов. Упругие лепестки и крепкие стебли не оставляли сомнений в том, когда их принесли. В Хэллоуин каждая министерская собака считала своим долгом оставить букет с пышной надписью и аппарировать по своим делам.
Уж лучше бы поставили памятник Мальчику-который-всё-таки-выжил.
Хотя, кто их знает. Может, уже поставили? Только бы не на кладбище.
Снейп зацепился за ветку и пошёл дальше, сутулясь и щурясь. Впервые подумал о том, что, кажется, садится зрение. Раньше он видел в темноте, как кошка. И бил без промаха.
Дождь полил с удвоенной яростью. Проклиная Англию, Снейп подобрал полы мантии и, увязая в родной октябрьской грязи, двинулся дальше.
Он привычно лавировал между тоскливыми однотипными возвышениями и только дважды споткнулся о новые, ещё не заросшие и не покрывшиеся плесенью надгробия. Могила Лили была уже близко, Снейп видел сгорбленную иву, опустившую седые полуголые ветви в большую лужу.
Он сделал ещё два шага – и замер. От падения в ближайшую канавку его спасло геройское и не очень геройское прошлое.
Под его любимой ивой стоял, прислонившись к стволу, Гарри Поттер. Мантия промокла насквозь, по лицу и очкам текли тоненькие струйки воды. Даже в осенней темноте были видны красные от холода ладони. Но это волновало Снейпа в последнюю очередь. Поттер разговаривал сам с собой – сбивчиво, суетливо, жарко.
‑ …я точно знаю, что он жив. Мама, ты ведь была бы рада, я знаю. Мне жаль, что у вас… что вы не остались друзьями. Иногда я думаю, мог ли он помириться с тобой, папа? Я думаю, нет. Но хочу надеяться, что смог бы. Тогда он не стал бы меня так ненавидеть, верно? И мне бы лучше удавались зелья... Я верю, что он жив. Малфой врёт, я вижу по глазам. Ему меня жалко, а меня всю жизнь кто-то жалеет, я знаю этот взгляд, знаю! Представляете, меня жалеет Малфой! Я не знаю, зачем Гермиона спасала его, но… спасла же. Ради меня? Или нет? Не знаю. Мне кажется, она за этим и была в прошлом. Если бы вы могли сказать, что думаете!
Поттер на секунду замолчал. Снейп не шевелился, забыв обо всех наложенных чарах. Ему казалось, что, если он хотя бы моргнёт, Поттер услышит. Но мальчишка не слышал. Он что-то спрашивал у родителей, на кого-то жаловался. Поток знакомых имён грохотал, как водопад.
‑ Гермиона говорит, что я ребёнок, а Рон говорит, что я просто не отошёл после войны, но это он врёт, он же во всём согласен с Гермионой! – с обидой проговорил мальчишка и посыпал словами дальше.
У Снейпа было подозрение, что Поттер ломает комедию, что знает, кто стоит за его спиной. Потому что иначе всё ещё хуже, чем он думает.
‑ Это страшно, конечно, ‑ вдруг проговорил Поттер севшим голосом. – Но я бы хотел, чтобы у них было по крестражу. У Дамблдора. У Ремуса. У Сириуса. И… у Снейпа. У профессора Снейпа, ‑ он слегка ухмыльнулся, но улыбка соскользнула с лица, как жидкое тесто. Уголки рта поползли вниз, лицо перекосилось.
Снейп растерянно смотрел на Поттера. В «Пророке» он краем глаза видел всевозможные хвалебные речи самому себе – Поттер не скупился на такого рода песни, но он считал это чем-то вроде публичного искупления. Скривился, смял – и в камин.
Он снова сощурился. Нет, ошибки не было. Мальчишка плакал. Плакал и смеялся одновременно. Фраза «я один» повторялась с завидной частотой.
Мантикора тебя раздери, Поттер! Я так спокойно жил.
Герой Магической Британии снова открыл рот, чтобы что-то сказать, когда кладбищенскую темноту прорезал тонкий ярко-зелёный луч. Снейп видел такую картину не раз на своём веку и точно знал: достать палочку он не успеет. И закрыть Поттера своим телом – тоже. Но…
Громкий женский окрик застал его в шаге мальчишки.
‑ Protego Maxima!
Косой, тонкий, безграмотно выставленный щит сработал. Заклинание скользнуло по его краю и ушло в пустоту. Поттер выхватил палочку и приготовился бить, когда ещё один зелёный луч пошёл с другой стороны. Снейп не медлил. Он сгрёб бравого аврора, как котёнка и швырнул на землю. Прямо в грязь.
Политесы подождут.
Зажать сопротивляющемуся Поттеру рот, и…
‑ Молчите, Поттер. Мерлина ради.
Зелёные глазищи распахнулись и с ужасом уставились в пустоту. Снейп осторожно убрал руку и приподнялся на локте. Разноцветные лучи плясали по верхам, где-то кричала женщина. Рядом с ними чьё-то режущее прошлось по краю куста.
‑ С женой? – коротко спросил Снейп.
‑ Нет, ‑ прошептал Гарри. – Профессор?..
Снейп сжал плечо Поттера, сосредоточился – и выругался. Кладбище покрывал крепкий Антиаппарационный купол.
‑ Накладывайте Дезиллюминационные – и держите щит. Двигаться под щитом умеете?
Лицо Поттера приняло возмущённо-обиженное выражение, и Северус почувствовал что-то вроде ностальгии.
‑ На счёт «три» бегите к выходу и петляйте. Раз, два, три!
‑ А вы?
‑ И я. Пошёл!
Поттер перекатился в сторону кустов – и исчез из виду. Снейп медленно поднялся на колени. Заклинания были беспорядочными, но откуда их кидали, он уже понял.
Невербальное Petrificus – и худой оборванный парнишка в трёх метрах от него упал солдатиком. Добавим Incarcerous – и можно бежать дальше. Впереди маячил второй любитель кладбищенских прогулок, но он был не один. Крепкая девица, до неприличия похожая на свою мать, размахивала палочкой, как саблей. Снейп некуртуазно оглушил незнакомца сзади и застыл от визга Джиневры. Он еле успел выставить щит, повернулся…
И мир взорвался. В паре метров от него судорожно дёргался Уолден Макнейр. Хрипя и ругаясь, он пытался разорвать путы, стянувшие руки. Такие же путы медленно окутывали ступни – крепкие, серые, так похожие на верёвки из слизи.
Северус знал этот почерк.
‑ Падаль! Трус! – надрывался Пожиратель. Он брызгал слюной, пытаясь дотянуться до Джиневры. – Кто там с тобой? Высуни нос, тварь! Ну! Гриффиндорово отродье, будьте вы все прокл…
Макнейр хрипло закашлялся и стал ещё сильнее дёргать руками. Жгуты, как Дьявольские силки, сжимались плотнее и обвивали уже не только запястья, но и предплечья.
Сквозь грохот дождя и кашель Пожирателя Снейп слышал голос Поттера, который кричал, что купол снят.
‑ Проф… Мерлин!
Поттер уставился на Макнейра.
‑ Вызывайте авроров. Через пару минут от него ничего не останется, ‑ Снейп проводил взглядом серебристого оленя и добавил по-русски. – Арина, выходите, быстро!
* * *
‑ Может, ещё чашечку, профессор?
‑ Какой я Вам профессор, миссис Поттер? – хмуро отозвался Снейп.
Они с Джиневрой сидели в большой светлой кухне размером с его старую гостиную в Паучьем Тупике. Кухня была, наверное, модная, хотя кто их разберёт, современных волшебников. Снейп знал одно: он бы лучше жил на улице, чем в доме с такой кухней. В ней всё показательно блестело, сверкало и демонстрировало достаток – от гладкой столешницы с неестественно тонкими плетёными салфетками до вычурных стульев с резной металлической спинкой. Кухня была шикарная и требовала выразить восхищение. Снейп восхититься не мог. Он чуял в этом замечательном светлом помещении запустение и духоту. Такая атмосфера бывает в домах старых супругов, у которых каждый день – яичница с хлебом на завтрак, хондроз на обед и ватное одеяло на ужин. Такая атмосфера бывает у двух людей, связанных долгим несчастливым браком, потому что каждый новый день они проводят под общей крышей и с тяжестью на сердце. Не таким должен быть дом двух молодых героев, которые и женаты-то без году неделя. И кухня тоже должна быть другой ‑ пропахшей приправами, деревом и воском, а не пластиком и чистящим средством. С поцарапанным столом и хорошо спрятанной подкопченной сковородкой. Когда-то Снейп мечтал, что у них с Лили будет дом с такой кухней. Как показало время, Лили мечтала совсем о другом, потому что теперь он сидел в восстановленном доме Поттеров с новой миссис Поттер – правда, тоже рыжей – и пил кофе с Огневиски. Пропорцию посоветовала Джиневра: один к двум в пользу Огневиски.
Хорошая пропорция.
Сам Поттер отправился в аврорат вместе с прибывшим отрядом. Оказалось, что уже на выходе он удачно спеленал Струпьяра, а теперь поехал «проследить».
‑ Это ещё с войны тянется, ‑ нехотя пояснила Джинни. – У Того-кого… ну, вы понимаете, было слишком много приспешников. Вот и случаются неприятности то тут, то там. Посмотреть – так всего несколько вредителей, а последствий много. Неделю назад нашли проклятие на доме Бутов, еле сняли. Вы их помните, Терри Бута и Сьюзен Боунс. Вот на их дом что-то навесили, так хорошо, что хоть соседи заметили. Из крупных-то на свободе остались двое – Эйвери и Макнейр, остальные… по мелочи, ‑ она звучно отхлебнула из своей чашки и поморщилась. – Эйвери ещё полгода назад попался, а Макнейра долго ловили. Теперь будет затишье, в Азкабан никто не хочет, ‑ она снова хлебнула. – Извините, не умею тихо пить Огневиски. Вот зачем оно им всем надо? – в отчаянии произнесла она. – Ведь закончилась война, закончилась!
‑ От бессилья, ‑ коротко ответил Снейп, а про себя подумал, закончилась ли война для самой Уизли. И для её мужа.
По совести говоря, судьба Пожирателей его не интересовала. Он кинулся спасать Поттера инстинктивно, даже не думая. Он просто привык. Хотя, будь у него время на размышления, это ничего не изменило бы. А Пожиратели… Пусть идут к Моргане и не жалуются. У него к ним претензий нет.
Снейпа мучил другой вопрос. Он был в полной уверенности, что заклинание применила Арина, но ошибся. В паре метров от Макнейра он нашёл лежащую без сознания Долорес – рыжеволосую подружку Суворова. Что ей понадобилось в Годриковой Впадине, отчего она так желала смерти Пожирателю и почему Арина научила бестолковую девицу опасному заклинанию, Снейп не знал. Впрочем, девица оказалась не такой бестолковой, а ответы на остальные вопросы могла дать только сама Долорес.
Джиневра, избегая смотреть бывшему учителю в глаза, припомнила, что Макнейр уже занёс палочку, когда его спеленали верёвки. Снейп не разделял её неловкости до тех пор, пока оброненная фраза «они были как змеи» не повисла в воздухе – тяжёлая и удушливая.
Как змеи.
Ну, разумеется.
Девчонка тут же стушевалась и начала спрашивать, как себя чувствует гостья.
В распоряжение рыжеволосой убийцы предоставили гостевую спальню – такую же благополучно-сияющую, как кухня. Снейп тщательно проверил спасительницу на предмет проклятий, не нашёл ни одного, зато обнаружил банальное истощение. Пришлось ввести снотворное и ждать Поттера. Сначала Северус намеревался отправить Патронуса Малфоям и попросить домовика, но Джиневра практически умоляла его дождаться Гарри. Снейп слабо верил, что лично ему разговор с мальчишкой что-то даст, но остался.
Поттер явился через час и при виде Снейпа облегчённо вздохнул.
‑ Я боялся, что вы сбе… исчезнете.
‑ Очень романтично, ‑ сухо заметил Снейп.
Мальчишка тут же смутился, но ненадолго.
‑ Профессор…
‑ Я не ваш профессор, мистер Поттер. И, раз уж на то пошло, я действительно собираюсь исчезнуть в ближайшие несколько минут.
Спаситель Магического мира смотрел на него глазами бездомной собаки. Джиневра выскользнула из кухни. Снейп мрачно уставился на мальчишку.
‑ Говорите, мистер Поттер. Если вы сейчас промолчите, вас разорвёт.
Мальчишка бледно улыбнулся. Пару секунд он колебался, а потом, к вящему изумлению Северуса, в два шага преодолел расстояние между ними и сжал сложенные замочком пальцы бывшего профессора.
‑ Я так рад вас видеть, ‑ зелёные глаза оказались непозволительно близко и впервые за Моргана знает, сколько лет в них не были ненависти. Не было презрения. Поттер сиял. ‑ Вы даже представить себе не можете. Там, на кладбище… я сразу понял, что это вы. Я узнал, ‑ он помедлил. – Я… скучал, честно, я не надеялся, что вы... хотя нет, я надеялся... Да не смотрите на меня так!!!
Северус осторожно высвободил одну руку и потёр лоб.
‑ Мистер Поттер, сядьте, ‑ парень послушно плюхнулся на стул. – Как видите, я жив. Умоляю вас, избавьте меня и себя от запоздалого чувства вины. Я жив, хотя, видит Мерлин, предпочту остаться для Англии в списках погибших. Что касается вас… Если сейчас вы не научитесь жить настоящим, то потом будет поздно, ‑ он многозначительно посмотрел на притихшего мальчишку. – Поверьте мне на слово.
‑ А как вы…
‑ Не могу сказать.
‑ А где вы сейчас…
‑ Это не обсуждается.
Поттер помолчал, а потом неуверенно спросил.
‑ А кто она? Эта женщина.
‑ Её зовут Долорес, ‑ Северус не смог сдержать ухмылку. – Вы, я вижу, тоже в восторге от этого имени. И я не представляю, что она делала там, на кладбище.
‑ А можно мне взглянуть?.. – Поттер сосредоточенно изучал поверхность стола.
Снейп пожал плечами.
‑ Идите. Но она спит. И ещё, Поттер, ‑ уже мягче добавил он. – Её зовут Долорес. Не Лили. Понимаете?
Мальчишка внимательно посмотрел на него, как-то слишком внимательно, и вышел.
Шлёп, шлёп, шлёп – шаги вверх по лестнице. Идёт медленно. Боится? Думает?
Скрип двери.
Тишина.
Пум, пум, пум ‑ бежит он, что ли?
Кухонная дверь отлетает к стене.
Какого Салазара?..
Поттер похож на обиженного ребёнка, но глаза горят гневом.
‑ Вы специально не сказали мне?
Бровь Снейпа изогнулась.
‑ Не сказал что?
‑ Что она метаморф!
Ему показалось, что он ослышался. Но нет – Поттер всё так же испепеляет его взглядом, но к возмущению примешивается что-то ещё.
‑ Профессор… вы не знали?..
Снейп взлетел по лестнице.
Она лежала в том же положении – одна рука свешивается с кровати, волосы разметались по подушке.
‑ Видите? – зашептал Поттер.
Снейп только кивнул и на цыпочках подошёл к кровати. Наклонился. После недолгих раздумий передвинул тонкую женскую руку – пусть лучше лежит поверх одеяла. Длинные русые пряди в темноте казались почти чёрными; они скользили по постели, свисали с края и казались чрезмерными для крошечной фигурки. Широкий тёплый свитер подходил для крепкой, пышущей здоровьем Долорес, но не для неё. Она вообще была чужой, лишней в этой красивой спальне, в этом большом доме, в этой негостеприимной стране.
Как и он сам.
Женщина болезненно дёрнулась, нахмурилась – и замерла.
Снейп искренне надеялся, что она видит во сне не его. Кого угодно – хоть Альбуса, ‑ только не его.
Он осторожно вышел из комнаты, прикрыл дверь – и наткнулся на поражённый взгляд Поттера.
Мерлиновы кальсоны.
‑ Мистер Поттер, ‑ угрожающе начал он. – Если…
‑ Я молчу, профессор, ‑ наглец улыбнулся. – Так она метаморф?
‑ Поттер, ‑ Снейп подпустил в голос немного разочарования. – Что вы знаете о метаморфах?
‑ Изменяют внешность по собственному желанию, не прибегая к помощи зелий и заклинаний, ‑ оттарабанил тот.
‑ Всё?
‑ Внешность зависит от эмоционального состояния, ‑ уже не так уверенно добавил Поттер.
‑ Всё?
‑ Кажется…
‑ Когда кажется, креститься надо.
‑ Что?
‑ Поговорка такая. В моменты эмоционального и физического истощения метаморф утрачивает способность к трансформации. Эта женщина, ‑ Снейп кивнул на дверь. – Не метаморф. Поттер, ‑ со вздохом добавил он. – Она была под Оборотным. Действие Оборотного закончилось. Понятно?
‑ Ааа, ‑ протянул мальчишка. – Понятно.
Северус закатил глаза.
‑ И вы стали аврором?
‑ А кем мне ещё быть? – пожал плечами Поттер. – Не домовиков же защищать.
Снейп поморщился.
‑ Поттер, у меня к вам просьба. Выслушаете?
‑ Всё, что угодно, сэр!
‑ Возродите Тёмного Лорда.
Мальчишка опешил.
‑ Это шутка, Поттер. Просто не бросайтесь вашей щедростью. Это опасно.
Народный герой только покачал головой. Непонятно, что удивило его больше, сама шутка или тот факт, что бывший профессор обладает чувством юмора.
‑ Мне нужно передать записку для Аберфорта. Если я сам появлюсь в «Кабаньей голове», будет переполох. Поэтому…
‑ Пишите. Я отнесу, ‑ он призвал пергамент.
А что – расспросов не будет?
‑ Мистер Поттер, ‑ окликнул Снейп. – Вы же понимаете, что никто кроме вас…
‑ Не должен знать о том, что случилось, ‑ кивок. – Я понимаю, сэр.
‑ Разумеется, я слабо верю в то, что вы удержитесь от рассказа мистеру Уизли и мисс Грейнджер.
Недоверие в глазах Поттера сменилось пониманием, а затем и весельем.
‑ Я учту, сэр, ‑ сказал он, наконец.
Снейп начал писать. В тишине слышалось только дыхание мальчишки и скрип пера.
Интересно, а что, если..?
‑ Мистер Поттер, ‑ Снейп не поднимал голову. – Полагаю, теперь вам вовсе не обязательно называть меня «сэр».
Возмущённое фырканье было ему ответом.
О ловушке для домовика и ловушках для человекаРоссия, Мурманск,
1 ноября 2003 года
Сама необходимость воспользоваться зеркалом Блэка вызывала у Снейпа раздражение – даже если оно уже не принадлежало блохастой дворняге. Он проигнорировал излишне понимающий взгляд Поттера, хмыканье Аберфорта и не слишком дружеское похлопывание по плечу огромной ручищей. Подхватил Арину на руки и дотронулся палочкой до помутневшей зеркальной поверхности.
Мгновенье – и он стоит в незнакомой гостиной.
В неверном свете Люмоса он осторожно положил волшебницу на диван и огляделся.
‑ Accio одеяло.
Ничего.
‑ Accio плед!
Плед, прилетевший из другого конца комнаты, оказался мягким и очень маленьким. Со вздохом Снейп трансфигурировал его в одеяло и накрыл свою спасительницу. Одеяло вышло кривое и почему-то с кружевами, но это уже не так важно. До утра его хватит, а там как раз закончится действие снотворного. Ничего – не замёрзнет. Впрочем, даже если замёрзнет… это лечится Бодроперцовым зельем. А вот если он сейчас пойдёт в её спальню, то будет долго и безуспешно лечить свою совесть. Северус старался не думать, к чему приведёт сегодняшний безумный вечер. О том, как будет выглядеть его завтрашняя встреча с Суворовой, – тем более. В конце концов, они коллеги, а то, что она решила вмешаться в чужую жизнь, пусть будет её личным делом.
В глубине души Снейп знал, что никогда не убедит себя в этом, но можно попробовать убедить Суворову.
Он огляделся в поисках выхода. Одна дверь терялась в глубине комнаты и явно вела в спальню, вторая, рядом с камином, ‑ наверняка в кабинет, а третья – в коридор. Снейп уже направился к третьей двери, когда заметил на каминной полке колдографию.
Снимок был групповым. В центре – незабвенный Каркаров, гордый и напыщенный, в парадном одеянии, похожем на русский кафтан. Директор Дурмстранга окружён студентами-старшекурсниками. Все они в алых мантиях, сосредоточенные, неулыбчивые. Снейп подумал, что такой кадр в точности подтверждает все стереотипы о ребятах с севера. Когда-то он и сам верил, что в Дурмстранге не умеют улыбаться. После знакомства с Каркаровым уверенности стало поменьше. Теперь он каждый день видит студентов из разных уголков магического мира и уже знает, что школьники везде одинаковы, разве что у дурмстранговцев чуть больше осторожности. Чуть больше ответственности. Каркаров наклонился к студенту справа от него. Рука директора – на широком плече парня. Тот сутулится – то ли от неловкости, то ли по привычке – и что-то говорит директору. А потом оба поворачиваются и смотрят в камеру. И Снейп понимает, что рядом с Каркаровым – Крам, а за спинами студентов – Хогвартс.
Турнир Трёх Волшебников. Девяносто четвёртый.
Как зачарованный, Северус пожирал фотографию взглядом.
Девять лет назад студенты Дурмстранга были для него чужаками, лишним поводом посетовать на жизнь. Их вёл за собой Каркаров – малодушный паникёр с козлиной бородкой, но эти студенты не были детьми. Они были сильнее, амбициознее, ярче школьников Хогвартса. Их хотелось учить. Это раздражало. В качестве очередного межкультурного мероприятия Альбус предложил провести несколько мастер-классов для гостей из других школ. Снейпа раздражало неприкрытое восхищение Филиуса, Септимы, Авроры, Помоны, даже старой вешалки Трелони! Исключением стала Минерва – и он. Альбуса это страшно веселило. Остальные пели единую песню: о том, что «девочки и мальчики из Шармбатона» творят чудеса, а «блистательные умы Дурмстранга» бьют наотмашь. Северус плохо запомнил свой урок у французов. В то время Поттера пытались то ли убить, то ли возвести на Олимп, Метка наливалась цветом, попытки найти Петтигрю провалились, кто-то упрямо воровал Оборотное – ему было просто не до того. И всё же зельеварение у студентов Дурмстранга врезалось в память. Короткие дельные вопросы, беспрекословное подчинение учителю, идеальное следование инструкциям, понимание сути предмета. Тогда Северусу показалось, что в классе сидят одни потомственные зельевары. Сейчас он понимал, что Каркаров привёз самые сливки школы. Среди них была всего одна девочка, и Снейп пожалел, что её не видела Грейнджер. Девица с севера была не более чем толковой, но всё же само её существование, несомненно, подорвало бы гриффиндорское честолюбие. Снейп только запомнил, что студентка задавала мало вопросов и смотрела на него, как на ожившего Фламеля. И сидела рядом с Крамом.
А вот теперь он смотрит на Каркарова, которого уже нет в живых, на Крама, который в прошлом году принёс-таки Болгарии победу на Чемпионате мира, а рядом с Крамом – та самая девица.
Северус присмотрелся – и перестал дышать.
Ошибки быть не могло. Рядом с болгарским ловцом стояла Арина Суворова. Ей было лет шестнадцать-семнадцать. Прямая, будто проглотившая кол, худая, с густыми бровями и короткой стрижкой, едва прикрывающей скулы, сосредоточенная, она пристально смотрела куда-то в сторону и теребила крошечный кулон.
Снейп со свистом выдохнул и быстрыми шагами двинулся к двери.
Он видел фотографию матери, когда той было шестнадцать. Суворовой не хватало только длинного лица. А в остальном…
Он не хотел об этом думать.
Северус повернул немилосердно скрипящую ручку – и оказался в спальне.
За что?..
Он уже приготовился позорно отступать, когда у самой кровати шевельнулось что-то маленькое. Снейп даже не раздумывал.
‑ Levicorpus! Mobilimanus maxima!
Заклинания ещё не достигли цели, когда тишину разорвал короткий визг, переходящий в вой. Яркий луч осветил крошечную спальню, и в потустороннем мерцании ярко-синих щупалец мелькнуло тщедушное лопоухое создание.
Домовой эльф.
Раб, как выразился Цепкович из Петербурга.
Взмах палочки – рядом со Снейпом щёлкнул выключатель.
Домовик визжал, как резаный, дёргался, будто горел заживо, а сухонькая лапка крепко сжимала бледно-голубой камушек на цепочке. На долю секунды цепочка соскользнула с костяшек пальцев, демонстрируя свежие рубцы.
Северус чувствовал стойкое отвращение и к гоблиновской мышеловке, и к попавшемуся эльфу. Домовик схватил подделку ещё до того, как сплелись заклинания. Теперь два вида чар давали двойной эффект – шансов у эльфа не было.
‑ Silencio.
Одним движением Снейп скрутил домовика и вернулся в гостиную. В следующую секунду он шагнул в камин.
‑ Кабинет директора!
Зелёное пламя скрыло волшебника с его ношей и сменилось ровным оранжевым жаром.
Лежащая на диване женщина вздрогнула и открыла глаза.
* * *
Снейп собирался на завтрак с тяжёлым сердцем. Ночью он так и не смог поспать. Пришлось разбудить Михаляка и Сергеева, чтобы сладить с эльфом. Профессор ЗОТИ оказался единственным, кто знал, что делать с магией домовиков. Он освободил существо от раскалённого амулета, но наградил директора тяжёлым взглядом, обещавшим долгие расспросы в будущем. Остаток ночи Снейп, двое преподавателей и десяток авроров потратили на выяснение личности хозяина домовика. А потом прозвучал долгожданный вопрос.
‑ Господин директор, ‑ пожилой аврор хмурился и смотрел исподлобья. – Где и при каких обстоятельствах вы обнаружили домовика?
Северус мысленно сосчитал до десяти.
‑ В коридоре. И это был единственный домовик, не принадлежащий колонии Дурмстранга.
‑ С чего вы взяли? – аврор кивнул Салливану, и тот начал что-то записывать.
Снейп скривился.
‑ Магия замка не пропустила бы ни единственного чужого эльфа, кроме одного конкретного. Я ждал его.
Взгляды присутствующих резали по живому.
‑ В сентябре этот эльф напал на профессора чар. И сегодня могло произойти второе нападение.
Повисла тишина.
‑ С чего вы взяли? – на удивление спокойно спросил аврор. Перо Салливана порхало над пергаментом.
‑ Такова магия замка, ‑ кратко ответил Снейп. – При всём уважении к вам, я не могу ответить, как она работает. Как директор я не имею права.
Он лукавил. Он знал, что одно слово Михаляка может перечеркнуть его ладно скроенное враньё, но заместитель был хорошим человеком и, пожалуй, имел все шансы однажды стать другом Северуса. А сам Снейп был хорошим окклюментом. Авроры задали ещё несколько вопросов и оставили директора в покое.
Как оказалось, прогрессивно-агрессивная политика Грейнджер не дошла дальше Франции, так что с эльфами особо не церемонились. Домовика допросили с использованием Сыворотки правды, но добились только истерики. Несчастное существо пыталось то ли убиться, то ли разнести директорский кабинет в щепки. Подчинение хозяину держало не хуже Непреложного Обета. Снейп невольно вспомнил малфоевского Добби и его попытки предупредить Поттера. То ещё было создание. Недоглядел Люциус. В итоге на эльфа снова надели цепочку от медальона и пообещали вызвать человека из Отдела по работе с магическими существами. Человек прибыл в семь утра специальным портключом. Так называемый приглашённый специалист из Лондона кивнул всем собравшимся, улыбнулся Салливану и слегка побледнел при виде директора.
Северус выудил из глубин своих умений вежливую улыбку и кивнул оторопевшей волшебнице.
‑ Миссис Уизли, добро пожаловать в Дурмстранг.
Пока бывшая Грейнджер разговаривала с домовиком, Снейп подошёл к Михаляку.
‑ Андрей, откуда в запасниках Сыворотка?
‑ Ян варил. В прошлом году, ‑ Михаляк гипнотизировал взглядом дверь, за которой скрылись девчонка и эльф.
‑ Ян? – переспросил Снейп. – Он умеет профессионально варить зелья?
Заместитель коротко кивнул.
‑ Он зельевар по первому образованию, но травологу проще устроиться, сами понимаете. Вот он и получил вторую степень. Тут у нас такой беспорядок был, слов нет. Ну, я и попросил его сварить мне набор – Сыворотка, Бодроперцовое, Сон без Сновидений, Охранное... Ещё кое-что.
Снейп ограничился кивком. Адамсон – зельевар. А зельеварение ведёт Бергман. Интересный расклад.
Девчонка пробыла в школе без малого час, а результатом изысканий поделилась со Снейпом и со старшим аврором. Аврор с безликой фамилией Иванов стал ещё мрачнее, а у Снейпа, напротив, отлегло от сердца. Он по-прежнему был злым, уставшим и голодным, по-прежнему мучился головной болью, но знал, кого винить в случившемся.
‑ Профессор… ‑ начала Грейнджер.
‑ Директор, ‑ оборвал её Снейп. Он уже видел в глазах бывшей студентки нездоровый азарт, который просыпался слишком часто и не всегда к месту. – Я вас слушаю, но поторопитесь. Через полчаса завтрак. Я должен успеть.
‑ Директор, я должна поговорить с Ариной Суворовой.
‑ Миссис Уизли, не стоит. Это совершенно лишнее.
‑ Это не лишнее. И это не касается нападения, домовика и всего остального. Мне надо поговорить с ней, встретиться, увидеть. Это шанс из тысячи, понимаете?
Снейп насторожился.
‑ Всё, что происходит в Дурмстранге, меня не касается, ‑ уверенно продолжала Грейнджер. – Я не собираюсь вмешиваться в дела школы. Дело в том, что я знакома с Ариной и хочу её видеть.
‑ Значит, знакомы, ‑ медленно произнёс Снейп. Причины отказывать Грейнджер, в принципе, не было, но она могла сболтнуть лишнего, а это никому ничем не поможет. ‑ А она?
‑ Что? – Грейнджер нахмурилась.
‑ Она захочет вас видеть? – терпеливо пояснил Северус.
Девчонка не была уверена в этом – он ясно видел сомненье в её глазах, но Грейнджер никогда не сдавалась. Смена фамилии ничего не изменила.
‑ Это не моё дело, ‑ осторожно проговорила она. – Но, возможно, стоит спросить её?
Ах, ты, гриффиндорова Моргана!
Снейп сощурился.
‑ Что ж, миссис Уизли, думаю, вы правы, ‑ секунду он наслаждался гордым триумфальным огнём в карих глазах. ‑ Это совершенно не ваше дело.
Он встал и выпроводил бывшую студентку. Разочарование на её лице грело душу лучше хорошего Огденского. В конце концов, если бы он не поймал домовика, Грейнджер вообще не оказалась бы в Дурмстранге.
Уже на пороге девчонка повернулась и, запинаясь, попросила:
‑ Помогите мне. Профессор, я прошу вас.
Короткая фраза подействовала, как удар под дых.
Прошу вас.
Прошу тебя.
Северус… Прошу тебя…
Ему стало душно.
‑ На лестнице стоит аврор. Скажите, что вы к профессору чар.
Грейнджер хотела что-то сказать, но он только указал ей на дверь.
‑ Убирайтесь, Грейнджер.
Девчонка смерила его возмущённым взглядом и вышла, вздёрнув подбородок.
Северус… Прошу тебя…
Ещё месяц назад Снейпа преследовали кошмары, в которых человек, которого он любил всем своим иссушенным сердцем, сначала умоляет, а потом тряпичной куклой падает в темноту. Потом кошмары отступили. Снейп не знал, в чём была причина – то ли в постоянном круговороте школьных дел, то ли в душеспасительных беседах Суворовой и её абсурдных выводах об Альбусе. Так или иначе, кошмарам пришёл конец.
Он не сомневался, что традиция возобновится – Грейнджер поспособствовала этому в полной мере.
Снейп с размаху опустился в кресло. До завтрака оставалось пятнадцать минут, а он всё ещё не представлял, как ему вести себя и как сказать коллегам, что они столько времени делили крышу с убийцей.
О родителях учеников и их реакции он старался не думать – как и о том, что объединяет Гермиону Уизли с Ариной Суворовой. Он сомневался, что кружок по интересам.
* * *
С четырнадцати лет Гермиона мечтала побывать в Дурмстранге, и вот она здесь – не как студентка, не как учёный, а как приглашённый специалист по работе с магическими существами. Где находится школа, ей не сказали, просто связались по камину среди ночи, попросили приехать и выслали портал. Сумма, названная в качестве оплаты за экстренный вызов, едва ли не превышала месячный оклад.
С апреля Гермиона мечтала встретиться со Снейпом, посмотреть в лицо человеку, который однажды умер на её глазах, ‑ и которого она вытаскивала с того света пять лет спустя. Что ж, встретилась. Перед ней был холодный и сдержанный волшебник с доброжелательной улыбкой. Улыбка не достигала глаз, короткий кивок заменил рукопожатие. Конечно, она бывшая студентка и подруга Гарри, а значит – полное ничтожество, но неужели нельзя быть мягче? Снейп мало изменился. Быть может, волосы не блестели от жира, речь стала ровной и вежливой, мантия сменила цвет – но не более. И что она такого сказала, что он взбеленился? Она выросла и имеет полное право обратиться к нему с простейшей просьбой. Разве нет?
С апреля Гермиона мечтала увидеть Арину – пусть даже та будет под Оборотным. Лишь бы поговорить с человеком, который вернул ей родителей, Рону – брата, Молли и Артуру ‑ сына. Арина почти не выходила на связь. Писала раз в месяц; подписи в письмах не было – выдавал почерк. Потом выяснилось, что Рон не сидел на месте и узнал, что Гермиона натворила в апреле. У кого-то в аврорате оказался слишком длинный язык. МАБ среагировал быстро: Бриссо, болтун из Международного Блока, получил Obliviate, Рон – премию, а Хогвартс – средства на ремонт Больничного крыла. У Макгонагалл хватило такта смолчать там, где надо, рассказать тому, кому надо, и не стесняться принимать за это благодарность. Нынешний директор Хогвартса знала: от Министерства добрых дел не жди, а МАБ ценит конфиденциальность.
К слову сказать, Рон, в отличие от той же Джинни, не сердился. Пробормотал «победителей не судят» и попросил жену больше не побеждать такими способами.
И вот теперь ‑ Дурмстранг. Школа, где тёмные искусства практикуют прямо в коридорах.
Да что вы говорите.
Заспанные студенты медленно двигались в сторону первого этажа – видимо, на завтрак. Унылая школьная форма производила тягостное впечатление. К удивлению Гермионы, девочки в Дурмстранге не были редкостью. Они в принципе были. Её обогнала стайка младшекурсниц с тубусами под мышкой и рюкзаками за спиной – видимо, в Дурмстранге студенты сразу после завтрака шли на уроки. Хороший обычай – в отличие от Хогвартса. Все студенты выглядели… обычно. Никаких зверских физиономий или палочек, торчащих из рукава. Подростки как подростки.
Прав был Виктор – нельзя верить всему, что пишут в книгах.
Гермиона спускалась по лестнице, туда, где стоял один из авроров. Она сама была в синей форменной мантии. В Министерстве ей туманно объяснили, что это «для конспирации». Аврор оказался непривычно улыбчивым и похожим на Ремуса. Гермиона подавила вздох и спросила, где комнаты профессора чар.
Она постучала дважды, но никто не отвечал. Наконец, в глубине комнаты застучали каблуки и дверь распахнулась.
‑ Гермиона?
‑ Я. Не ждала?
Гермиона спросила скорее для приличия: серые глаза сверлили её не хуже снейповых. Её не ждали. Она не вовремя.
‑ Пароль? – ровным голосом спросила женщина.
Гермиона закатила глаза.
‑ Неужели нельзя…
‑ Пароль.
‑ Феликс Фелицис, ‑ как когда-то давно произнесла Гермиона.
‑ Проходи, ‑ уронила Арина, пропуская её в комнату.
Гермиона вошла и осмотрелась. Она была в гостиной – очень маленькой и очень светлой. Сплошные жёлтые тона, огромный камин, кружка с недопитым кофе. Похоже на комнату порядочной пуффендуйки.
И Арина.
Правнучка Аберфорта оказалась чрезмерно обыкновенной. Она не напоминала ни мужеподобную блондинку, приславшую аврору Уизли каучуковые мячики, ни яркую огненно-рыжую ведьму, творившую незнакомую магию над еле живым Снейпом.
Худая, ростом даже ниже Гермионы, с непропорционально длинными руками и бледной матовой кожей, Арина была человеком, мимо которого можно пройти на улице и не обратить внимания, если бы не лицо. Резко очерченные скулы, чёрные соболиные брови, огромные глаза, тонкие губы. И длинная русая коса, перевязанная тёмной лентой. В детстве Гермиона читала сказки разных стран. Книга была толстая, с мелким шрифтом и яркими картинками. На одной из иллюстраций была героиня какой-то русской сказки, какой именно, Гермиона не запомнила, но Арина была на неё похожа. Если бы вместо изумрудной мантии был сарафан, сходство было бы полным.
‑ Хватит рассматривать меня, я этого не терплю. Кстати, ты теперь работаешь на МАБ?
Волшебница говорила спокойно, даже слишком спокойно, и Гермиона занервничала.
‑ Нет. Я здесь из-за тебя. Из-за эльфа, который напал на тебя. Я знаю, чей он и как…
‑ Подожди, ‑ Арина подняла руку. – Сядь. Я не могу разговаривать с тобой, пока ты стоишь и тараторишь. Кофе будешь?
‑ Нет. Я… как ты?
Волшебница пожала плечами.
‑ Нормально. Если не считать того, что меня пытались убить. А так всё в порядке.
Гермиона с подозрением покосилась на правнучку Аберфорта.
‑ Ты что, пила Умиротворяющий бальзам?
‑ А что, пахнет? – в голосе Арины впервые проскользнула какая-то эмоция.
‑ Нет. Но ты слегка… заторможенная.
‑ Плохо, ‑ женщина поморщилась. – Но выбора нет. Как я понимаю, сегодня может случиться всё, что угодно, раз домовика поймали.
‑ Откуда ты знаешь, что его поймали? – подозрительно спросила Гермиона.
Арина усмехнулась.
‑ Практически поймала за руку того, кто поймал домовика. Такая вот игра… слов.
‑ Даже так, ‑ протянула Гермиона. – А что у тебя со Снейпом? Так, вообще?
‑ Ничего, ‑ отрезала Суворова. – И я не вижу причин для такого вопроса.
Гриффиндорка пожала плечами.
‑ Знаешь ли, он, похоже, очень боялся, что я тебя расстрою. А под конец практически выставил меня из кабинета. Я так и не поняла, за что.
Арина снова смерила её тяжёлым взглядом.
‑ Рассказывай.
Гермиона вздохнула и откинулась на спинку кресла.
‑ Для тебя это интереснее, чем узнать, кто хотел тебя убить?
Женщина закатила глаза.
‑ Гермиона, по-моему, даже тебе интереснее, чем мне. Это либо Эрик Йохансон, либо Даниил Волошин. Угадала?
Секунду женщины смотрели друг на друга.
‑ Почему? – осторожно спросила Гермиона.
Суворова потёрла переносицу.
‑ Потому что у Волошина настоящий синдром – оказываться в ненужное время в ненужном месте. А Эрик… Скажем так: я помешала некоторым его планам в ту пору, когда он относился ко мне с большей теплотой, чем следовало бы. А в таких случаях он скор на расправу. Только не говори мне, кто из них.
‑ Почему? – так же осторожно спросила Гермиона.
‑ Потому что сегодня я так и так узнаю, кто именно, а мне надо будет изобразить хотя бы подобие удивления.
Гриффиндорка смотрела на правнучку Дамблдора с иронией.
‑ Понятно. Ну, изображай. Успехов.
‑ Спасибо, ‑ Суворова пожала плечами, и Гермиона подумала, что эта привычка здорово раздражает. Ощущение, будто собеседник плюёт на тебя и даже не заботится, попал или нет.
Они помолчали.
‑ Гермиона, ‑ тихо позвала Арина. – Скажи мне, что тебя мучает на самом деле и не юли. Проще будет.
‑ Непреложный Обет меня мучает, ‑ выплюнула героиня войны. – Знаешь ли, некоторые уже выяснили, что я натворила весной. Только Гарри ничего не знает.
‑ Знает, ‑ пробормотала Арина, стараясь не смотреть Гермионе в лицо. – Сегодня ночью узнал. Думаю, к твоему возвращению домой он будет полон желания поделиться.
Гриффиндорка выругалась.
‑ Так какой смысл в Обете? Какой в нём вообще был толк, если каждый может узнать часть информации? А про твоего брата я вообще молчу! Он просто выдал тебя, понимаешь? Ты знаешь об этом? Он примчался вместе с Невиллом и всё рассказал – Джинни, Рону, Невиллу, мне. Всем! Ты сказала ему, но не позволила мне сказать Рону! И Гарри!
‑ Успокойся, ‑ Суворова говорила неспешно и негромко. – Гермиона, когда мы вернулись из прошлого, нас ждали, помнишь?
Ещё бы не помнила! Гермиону долго преследовало воспоминание о крепком человеке в тёмной мантии и с палочкой наперевес. Он молча подхватил полуживого Снейпа, и исчез вместе с Ариной.
‑ Помню, ‑ сухо откликнулась она.
‑ Это был мой брат, ‑ спокойно резюмировала Суворова. – Так что он никого не выдавал. Мне нужен был кто-то, чтобы достать портал для транспортировки тяжело раненого человека. Вот и всё. А что касается Обета… Его не было.
‑ Не было? – растерянно переспросила Гермиона. – В смысле?
Арина снова пожала плечами. Казалось, разговор её страшно утомляет, и это было слишком похоже на Малфоя. Слишком.
‑ Гермиона, мы скрепляли Обет без свидетеля. Каким образом он может действовать?
Героиня войны и лучшая ученица своего выпуска почувствовала себя абсолютной дурой. И у неё было нехорошее предчувствие.
‑ Ты говорила, что это особые чары, что свидетель не нужен, потому что Обет скреплён другим заклинанием, ‑ нахмурившись, возразила она.
Суворова шумно вздохнула и посмотрела на собеседницу с жалостью.
‑ Гермиона, ‑ мягко произнесла она. – Это был обман. Просто обман, чтобы ты не наговорила лишнего. Ты никогда не видела, как дают Непреложный Обет. Ты просто… не знала. И не могла сравнить. Ты свободна. Я никогда бы не стала…
‑ Свободна? – взвилась Гермиона. Она вскочила и смотрела на Арину сверху вниз – с обидой, с яростью, с досадой. – Да ты лжёшь на каждом углу! Обманываешь Снейпа! Обманываешь меня! Себя! Всех! Не зря тебя пытались убить! – выдохнула она и распахнула дверь.
Через секунду в жёлтой гостиной снова стало тихо. За дверью всё громче шумели студенты.
‑ Accio Умиротворяющий бальзам, ‑ Арина на лету поймала пузырёк и залпом выпила зелье. Игорь будет ругаться, но у неё была тяжёлая ночь. И будет тяжёлый день.
Пора было собираться на завтрак.
* * *
Вдох – выдох. Нащупать палочку. Сосредоточиться.
Директор Дурмстранга стоял на пороге Обеденного зала. Он уже отрепетировал, как войдёт, что скажет и… в этом месте мысленная репетиция прекращалась. При всём желании Снейп не мог предугадать, что произойдёт. Зато у него были доказательства. И логика. И Михаляк. А в замке были авроры. Уже хорошо.
Вдох – выдох. Отпустить палочку. Расслабиться.
Он вошёл в зал и уверенным шагом прошествовал к своему месту. Михаляк и Сергеев уже завтракали и успешно делали вид, что ничего не случилось. Не было троих – Эрика, Арины и Волошина. Последний как раз входил в зал с кем-то из студентов. Через несколько минут появилась Суворова – задумчивая и неестественно спокойная. Йохансон опоздал. Зевая, он плюхнулся на стул и сразу начал бурчать что-то про первый урок и нелётную погоду.
Вдох – выдох. Нащупать палочку. Сосредоточиться.
«Сейчас», ‑ подумал Снейп.
‑ Quietus. Коллеги, ‑ вполголоса обратился он. – После завтрака просьба всем собраться в учительской. У меня есть важное объявление. Отнимет минут пятнадцать. Первый урок задержится.
Заинтригованные преподаватели переглянулись.
‑ Северус, ‑ бодрый голос Адамсона напоминал колокольный звон. – А что за объявление? Что-нибудь насчёт тех событий?
Снейп помотал головой.
‑ Нет. Общешкольный момент, но его надо решить. Сегодня. Передайте кофейник, пожалуйста.
Траволог пожал плечами и налил директору кофе.
* * *
В учительской было душно и шумно. Каждый считал своим долгом угадать, зачем они понадобились директору с утра пораньше. Снейп стоял у окна и барабанил пальцами по подоконнику. Снаружи барабанил дождь – менее ритмично, зато с куда большим энтузиазмом.
«Мы с дождём не совпадаем», ‑ подумал Снейп и прикрыл глаза. Идиотские мысли – плохой знак.
‑ А кого мы ждём? – тихо спросила Клара.
Снейп вздрогнул. Он даже не слышал, как она подошла.
‑ Ещё одного человека.
В этот момент дверь распахнулась и в учительскую шагнули восемь авроров. Сразу стало тесно. Трое подняли щит, ещё трое перегородили выход. Хмурые лица не сулили ничего хорошего. Преподаватели застыли.
‑ Ян Кристьян Адамсон, именем Российского аврората и Международного Аврорского Блока вы арестованы по подозрению в покушении на жизнь Арины Суворовой! – рявкнул старший аврор. ‑ Вы вправе не отвечать на вопросы без адвоката. Вашу палочку.
Лицо траволога побелело.
‑ Глупость! Я не слышал ничего более…
‑ Expelliarmus, ‑ мягко произнёс Дроздов.
Короткая тонкая палочка светлого дерева перекочевала к улыбчивому белорусу.
‑ Incarcerous, ‑ так же мягко добавил он. – Дамы и господа, приносим извинения за беспокойство. Директор, благодарим за содействие. Свидетелей известят о дате и времени первого слушания.
Салливан с гордым видом вынул из кармана вытянутый полосатый носок.
‑ Готовимся, ‑ так же гордо скомандовал он. – Три, два, один!
Все восемь авроров исчезли. И Адамсон, замечательный траволог из Дурмстранга, ‑ тоже.
О болтовне невпопад и молчании назлоРоссия, Мурманск,
ноябрь 2003 года
Слушание по делу Яна Кристьяна Адамсона проходит за закрытыми дверями. Снейп знает, что обвиняемого уже допрашивали и правда выплыла наружу, – волшебнику выгоднее во всём признаться, чем упорствовать. И всё же без показаний свидетелей не обойтись, поэтому во вторник в школу приезжают трое ничем не примечательных мужчин в серо-голубых мантиях. Они носят мягкую обувь, приветствуют собеседника тонкой улыбкой и задают много неприятных вопросов. Они выясняют, кто из преподавательского состава может стать полезным свидетелем. У них нет права допрашивать учеников за исключением теперь уже неразлучных Мясникова и Поленова. Этим не отвертеться.
Школа гудит. Северус приложил максимум усилий, чтобы никто ничего не узнал – хотя бы до поры до времени, но профессор географии слишком громко разговаривает с Краснопольским, и пятикурсник, затаившийся за дверью Медицинского крыла, на несколько дней становится героем Дурмстранга.
Школа гудит. Преподаватели понижают голос, улыбаются друг другу чаще обычного, но от них веет колючей подозрительностью, а от некоторых – ещё и окклюменцией. От профессора чар больше не пахнет хризантемами, только Умиротворяющим бальзамом. И валерьяной – этот запах Северус ни с чем не спутает. Она приходит на завтрак в сопровождении профессора трансфигурации, смотрит на него мягко и виновато, но постоянно молчит. Йохансон говорит за двоих. Горин этого явно не одобряет, но Эрику нет дела до старика – он счастлив. Директор уже ненавидит шведа, потому что с Суворовой надо поговорить, но с того момента, когда в учительской появилась восьмёрка авроров и забрала Адамсона, Арина закрыла глаза на окружающий мир. Михаляк как-то вскользь упоминал, что ей по-человечески нравился траволог – ненавязчивый, спокойный, влюблённый в своё дело. В этом дело или в чём-то ещё, Снейп не знает, но его, определённо, не устраивает то, что происходит между Суворовой и Йохансоном. Беда в том, что он не совсем понимает, в чём дело – то ли в сложившейся ситуации, то ли в непредсказуемом человеческом факторе. Северус Снейп отвечает на письма обеспокоенных родителей, листает свои записи относительно Адамсона, пьёт чай с Михаляком и Сергеевым, ходит по Дурмстрангу, безуспешно пытается застать Суворову в одиночестве и всё чаще думает о том, что он где-то ошибся. Он не знает, где и в чём, но чувствует, что ему нужен кофе «Ариана». Ему нужно успокоение.
Во вторник, через три дня после ареста Адамсона, Северус твёрдо решает поговорить с Ариной до того, как следователи начнут задавать вопросы. Но волшебница снова приходит не одна – Йохансон даже поменялся местами с Кларой и засыпает профессора чар словами, как цветами. Кстати, Снейп не сомневается: скоро в ход пойдут и цветы. Мягкий голос Горина на секунду вклинивается в болтовню шведа, и тот недовольно замолкает. Северус не слышит, о чём разговор, но Арина поворачивается – и он видит её лицо. Взгляд, адресованный старику, полон такой бесконечной благодарности, что у Снейпа внутри что-то обрывается.
Благодарность.
Благодарность Горину.
Арина качает головой и начинает говорить. Медленно, будто слова даются ей с трудом, но собеседник внимательно слушает и по-стариковски часто кивает. Она улыбается. Немного скованно, отстранённо-вежливой улыбкой, но Снейпу этого достаточно. Он откидывается на спинку стула и прикрывает глаза.
Ему хочется чая. Кофе подождёт.
* * *
Голова гудит, как пчелиный улей, и, кажется, вот-вот расколется пополам. Умиротворяющий бальзам на исходе, значит, надо отправить запрос в аптеку – в последнем письме Игорь дал понять, что больше не пришлёт, а послушать Краснопольского, так вообще нервничают только дураки.
Держи спину. Держи лицо.
Первый урок – у седьмого курса. Смешанное отделение – самое беспокойное и самое старательное одновременно. Новая тема. Новые проблемы, из них главная – день без успокоительного, хотя школьникам об этом знать не полагается. Когда каждый студент заставляет плясать по три-четыре табуретки, учитель должен быть в состоянии полной боевой готовности. «И вооружён до зубов», ‑ обычно добавляла про себя Арина.
Вдох – выдох.
Держи спину. Держи лицо.
Хорошо бы посидеть в беседке у озера – там всегда тихо. Для учеников слишком скучно, для профессоров – слишком холодно. Хорошо бы поговорить с Северусом, но вряд ли удастся скрыть раздражение. Она уверена: Снейп знал, что на неё напал Адамсон. А если не знал, то подозревал. Волшебники с чистой совестью не меняются в лице, когда аврорат благодарит их за содействие. Особенно такие волшебники, как Северус. Он не предупредил её, решил, что справится сам – неважно, какие у него были мотивы.
За годы общения с Игорем Олеговичем Арина неоднократно слышала, что прогадала с наставником. Это вселяло некоторую надежду: видимо, окружающие и правда считали, что у неё был выбор. Зато Каркаров научил её главному: всегда рассчитывать только на себя, потому что магглорождённая ведьма – при наличии ещё и брата-колдуна – не имеет перспектив. Именно Каркаров вбил в её голову правило: предупреждён – значит вооружён.
Снейп её не предупредил. Любому другому она бы этого не простила. Любому. Но не ему. И это раздражало.
Держи спину. Держи лицо.
До завтрака – две минуты. Отлично. Она выходит из комнат и ещё надеется спуститься в зал в компании трещотки Милы, но этажом ниже уже караулит Эрик.
‑ Доброе утро, ‑ он так сияет, что женщине становится нехорошо.
Она знает: честнее будет извиниться и пройти мимо, но чувство вины – опаснейший из недугов. Она даже не стремится улыбнуться, просто здоровается и начинает спускаться по лестнице. Их опережают студенты; от звонких полудетских голосов звенит в ушах. Эрик рассказывает старый анекдот про двух сквибов. Анекдот забавный – для магглорождённой. Для правнучки сильного колдуна, живущей с клеймом грязнокровки из-за бабки-сквиба, ‑ не слишком. На одной из ступенек она почти наступает на подол мантии, и Эрик предупредительно подхватывает её под локоть. Арина чудом сдерживает проклятье и невзначай поправляет причёску. Вот и всё – рука снова свободна, а белозубая улыбка старого приятеля меркнет.
‑ Пришли, ‑ констатирует он и пропускает её вперёд.
Обеденный зал заполнен едва ли наполовину – студенты предпочитают поспать лишнюю минутку и в последний момент перехватить бутерброд, лишь бы не вставать пораньше. Зато учительский стол полон. Пустуют только их стулья да ещё старое место Сергеева: теперь профессор ЗОТИ сидит рядом с директором, а Бергман – на месте Адамсона. Вроде бы все пересели и не так бросается в глаза отсутствие траволога. Арина знает, что им ещё предстоит мучительная череда замен, пока будут искать нового преподавателя травологии.
Ян был её самым болезненным просчётом. Она проработала с ним бок о бок четыре с лишним года. Они неплохо ладили – несмотря на её замкнутость и его флегматичность. Летом, навещая Виктора, она получила письмо: Адамсон тоже был в Болгарии. Тогда они долго гуляли по залитой солнцем Варне, изнемогая от жары, а под вечер запустили в пустом парке фонтан, использовав простенькое Aguamenti и чувствуя себя школьниками. Кажется, она даже рассказала, что фон Гогенхайм взял Игоря в ученики. А через два месяца эльф, принадлежащий Яну, напал на неё на лестнице. Арина так и не поняла, чем не угодила тихому, порой ворчливому эстонцу.
Она не выяснила, что это был Ян, и теперь было предсказуемо обидно. Значит, она так и не стала осторожной.
Она не почувствовала опасность траволога, и теперь было предсказуемо стыдно. Значит, она так и не научилась разбираться в людях.
Учительский стол был всё ближе.
Держи спину. Держи лицо.
‑ Коллеги, доброе утро.
Преподаватели кивают и бурчат что-то в ответ, стараясь соблюдать правила приличия, а она садится на своё место, не глядя в лицо директору. У него будет слишком много вопросов, на которые она не собирается отвечать. А она ещё не простила его – не только за траволога, но и за злосчастный букет, и за то, что он бросился на защиту Поттера, рискуя собой. К сожалению, не простила она и саму себя. За то, что перепугалась, увидев Макнейра. За то, что перестаралась с заклинанием и потеряла сознание от слабости и недосыпа. За то, что позволила Северусу узнать, кто был там, в Годриковой Впадине, на самом деле. Теперь ему нужно лишь немного свободного времени, и он сложит факты воедино. И тогда…
Тогда всё будет кончено. Её не спасёт даже родство с Дамблдорами – Снейп не прощает добрых дел, особенно добрых дел ради него. Прадед предупреждал, но она решила, что ей виднее.
Держи спину. Держи лицо.
Эрик снова начинает болтать, как заведённый. Иногда он способен дать фору Миле.
Голова. Как болит голова…
* * *
Эмилио Горетти – тридцатилетний полукровка с материнской фамилией. Он знает, что его отец был чистокровным колдуном из древнего рода, но не представляет, как он выглядел. Сам Эмилио похож на мать – чахлую итальянку с редкими волосами и грубыми руками.
Эмилио Горетти не может жить без планов на будущее. С одиннадцати лет он мечтал о том, как однажды вырастет, станет сильным колдуном, завоюет мир и заставит отца пожалеть о том, что он бросил молодую магглу, любившую его всем сердцем.
Эмилио Горетти хорошо учится ‑ и в классе, и по жизни. На первом курсе Шармбатона он узнаёт, что в истории уже есть полукровка с большими амбициями, и принимает решение: он не будет завоёвывать мир. Он станет аврором. Его в любом случае будут уважать и бояться, а что до отца… Ему и с мамой хорошо. Директор Шармбатона – мадам Максим – учит, что месть приносит краткое удовлетворение, а с ним и вечное разочарование. Потому что от мести не становится легче на душе.
В двадцать два, окончив школу и юридический факультет магического университета Палермо, он надевает обманчиво мягкие замшевые ботинки, в которых можно неслышно ступать по любому полу, и форменную серо-голубую мантию. Младший аврор Горетти честен, педантичен, вежлив и трудолюбив. Эти качества позволяют ему сначала стать просто аврором, затем перейти в следственный отдел МАБ, а в ноябре две тысячи третьего оказаться в Дурмстранге – школе с дурной славой, талантливыми студентами и восставшим из мёртвых директором.
Эмилио перечитывает показания Яна Адамсона и переводит взгляд на лысоватого толстяка в клетчатой мантии. Заместитель директора Дурмстранга смотрит следователю в глаза – спокойно и грустно, только позолоченная оправа очков сверкает в холодном ноябрьском солнце.
‑ Господин Михаляк, в каких отношениях вы состояли с Яном Адамсоном?
Аврор Горетти знает: начинать надо обязательно с этого вопроса. Вот только взгляд Михаляка становится насмешливым.
‑ В рабочих отношениях. Мы были коллегами, ‑ с улыбкой произносит он и смотрит на Эмилио, как на ребёнка. Это неприятно.
‑ Вы знали, что Адамсон имеет степень магистра зельеварения?
‑ Знал, ‑ улыбка исчезает.
‑ Почему вы не сообщили об этом директору?
‑ В распоряжении директора есть полный комплект документов на каждого преподавателя, в том числе и полное портфолио. Кроме того… ‑ Михаляк замолкает, но после запинки продолжает. – Видите ли, когда преподаватель поступает на работу в Дурмстранг, он подписывает определённый документ. Нечто вроде магического контракта, который не позволяет ему вредить коллегам и директору…
‑ Поясните.
Михаляк долго рассказывает о сути контракта, припоминая все его детали, и даже выдвигает предположение, как бывший траволог мог обойти условия договора. Эмилио кивает, самопишущее перо конспектирует. Заместитель директора – бюрократ до мозга костей, это видно сразу. Зато начиная говорить о людях, он сразу смягчается. Аврор Горетти считает такое поведение проявлением слабой воли, но это, разумеется, не его дело.
‑ Каким человеком был Ян Адамсон? Опишите своё восприятие.
‑ При всём уважении, синьор Горетти, вы не психолог, а я – не ваш пациент. Я не сужу людей.
Эмилио хмурится.
‑ Господин Михаляк, вы обязаны дать показания…
‑ Разумеется.
‑ Поэтому я прошу рассказать о Яне Адамсоне. Что вы о нём думали?
Толстяк темнеет лицом и холодно замечает:
‑ Видите ли, синьор Горетти, я историк, а не политик. Я изучаю тех, кто ушёл в историю.
Молодой аврор медленно кивает. Ему не нравится Михаляк: этот человек похож на шар фигурой, характером и представлениями о дисциплине – с него всё скатывается и сходит на нет. Кроме того, Михаляк – олицетворение Дурмстранга, главного конкурента Шармбатона в образовании. Горетти берёт чистый пергамент.
‑ Вы не могли бы пригласить господина Сергеева?..
Виктор Сергеев похож на упитанного барсука, тёмно-коричневая мантия только усиливает сходство. Профессор ЗОТИ не отличается высоким ростом – но кажется, что под напором широченных плеч строгая мантия вот-вот треснет. Шея отсутствует как таковая, зато маленькая голова с треугольным подбородком, круглые глазки и неровно подстриженные усы напоминают молодому аврору, что человек – неважно, маг или нет, ‑ всё же в родстве со зверьём. Волшебнику хорошо за сорок. В рукаве – волшебная палочка, на правой руке – обручальное кольцо. На палочку в рукаве в Италии давно смотрят как на варварство, на золотое кольцо толщиной в указательный палец, ‑ как на отсутствие вкуса, но Сергеева это вряд ли волнует.
Ещё один странный человек.
‑ Чем могу быть полезен? – спрашивает Сергеев. Он гудит, как пароход, и смотрит на молодого аврора, как ястреб на воробья.
Первый вопрос не меняется, как и ответ. Будто преподаватели сговорились.
Эмилио впивается взглядом в профессора ЗОТИ и выкладывает козырь:
‑ Каким образом вы узнали о зачарованном амулете?
Сергеев смотрит на собеседника так, будто его попросили продемонстрировать Люмос.
‑ Кулон всегда был на профессоре Суворовой. После нападения на лестнице она сразу сказала, что магия была не человеческая, а что было потом, меня не касалось. Скажу вот что: в ночь нападения кулон пропал, а потом выпал во время… столкновения в коридоре.
‑ Что за столкновение? – небрежно спрашивает Гаретти, но перо уже готово к бою.
‑ Адамсон не поладил с кем-то из ваших.
У Эмилио есть подозрение, что столкновение было тем ещё инцидентом, но он не подаёт виду. С таким, как Сергеев, надо быть сдержанным и профессиональным.
‑ У госпожи Суворовой были подозрения насчёт Яна Кристьяна…
‑ Не знаю.
‑ Она не боялась повторного…
‑ Не знаю. Наверное, боялась.
‑ Почему вы сомневаетесь?
‑ Потому что не разговаривал с профессором Суворовой на эту тему, но она достаточно разумна, чтобы не помышлять о самоубийстве, ‑ волшебник смотрит на часы и явно горит желанием покинуть комнату.
‑ Вас не предупредили, что приедет наше подразделение? – Эмилио ненавидит, когда к его работе относятся с пренебрежением.
‑ Предупредили. Но это не значит, что я отпущу выпускной курс с урока.
Деформации на лицо – с этим аврор Горетти уже сталкивался.
‑ Какие отношения связывали госпожу Суворову с Яном Кристьяном…
‑ Послушайте, Горетти, ‑ со вздохом произносит Сергеев и теребит ус. – Арина Суворова не из тех, у кого душа нараспашку. Она не обсуждает свои мысли за обедом и не кричит о планах на каждом шагу. Спросите её. Лично. Я только… ‑ он прерывается, но голос остаётся таким же каменно-спокойным. ‑ А если повторите вот это, ‑ тихо произносит он. – То я лично прослежу, чтобы вы вылетели из Международного Блока.
Волшебник резко встаёт, демонстрируя странную для своей комплекции ловкость. Выходит, не закрыв за собой дверь. Эмилио растерянно смотрит прямо перед собой. Он просто пытался проверить наличие блока. Это даже не Легилименция. В идеале, это вообще не чувствует даже хороший окклюмент. Сергеев почувствовал – первым за всё время. И перспективный аврор Горетти сделал зарубку на будущее: не проверять блок у всех подряд. Сергеев стал первым, но может оказаться не единственным.
‑ Не уверен, что смогу помочь, ‑ бубнит черноволосый волшебник с носом, похожим на клюв. Он смотрит на аврора, склонив голову к плечу, и ещё больше смахивает на птицу.
‑ Полагаю, мы сможем понять друг друга, ‑ осторожно произносит Горетти и слегка приподнимает уголки губ.
Профессор зельеварения, сменивший Сергеева в мягком плюшевом кресле, постоянно хмурится и говорит металлическим голосом. Слегка бьёт по ушам, но Эмилио видит Михаила Бергмана насквозь, и ему становится легче.
‑ Пожалуйста, расскажите о ваших отношениях с Яном Адамсоном.
‑ Я работаю здесь первый год. Адамсон мне помог в начале. Поддержал, если вам угодно. С ним было интересно поговорить, поспорить. Он не был снобом, хвастуном или чем-то в этом духе.
‑ Вы много времени проводили вместе?
‑ Да нет, ‑ Бергман задумчиво трёт подбородок. – Но по вечерам сидели у меня. Или у него. Он мне нравился.
‑ В целом? Или какие-то черты? Простите, что спрашиваю, ‑ мягко добавляет Эмилио.
Зельевар тут же реагирует.
‑ С ним было интересно. Никакой суеты. Он не давил тем, какой он опытный или… успешный, ‑ это слово Бергман произносит с издёвкой, а Горетти делает пометку на полях. ‑ Можно было поговорить о жизни. О школьных делах. О том, чем хотелось бы заняться, если… если представится возможность.
‑ Вас обоих не устраивает Дурмстранг? – с сочувствием произносит Эмилио.
Губы зельевара кривит недобрая ухмылка.
‑ Устраивает. Здесь лучше, чем было бы в Шармбатоне.
Он смотрит на аврора и уже открыто ухмыляется.
‑ Господин Горетти, я ни в чём не подозревал Адамсона. Вы же к этому ведёте, так не отнимайте у меня время. Я подозревал Снейпа. Директора.
‑ Директора? – брови аврора взлетают, и он даже забывает о замечании в адрес родной школы. Только перо не смущается и строчит по-прежнему.
‑ Директора, ‑ мрачно повторяет зельевар. – Вы же знаете, кто он. И я знаю. Он всегда поспевает вовремя, а вот за Суворовой не уследил. Я и подумал: с чего бы это? Ну, понимаете, подозрительно, ‑ он замолкает, а после паузы добавляет. – И слишком много времени они проводят вместе. Потом-то я понял…
‑ Поняли что? – уточняет Эмилио. Перо еле успевает записывать. Горетти знает – если всё пройдёт успешно, его повысят. Он давненько ждёт повышения и только что камень не грызёт, чтобы выслужиться.
‑ Что это не связано с нападением, ‑ Бергман еле заметно улыбается, и узкое лицо внезапно преображается. – Это уже их дело.
Эмилио барабанит пальцами по столу.
‑ Какие отношения связывали профессора Суворову с Яном Адамсоном?
‑ Деловые. Они не были друзьями или чем-то в этом духе.
Горетти подавляет вздох. «Что-то в этом духе» порядком утомляет.
‑ Понятно… И ещё вопрос. Вы сказали, что поначалу господин Адамсон поддержал вас. А потом?
‑ А потом нет, ‑ лицо Бергмана снова приобретает угрюмое выражение. – У него появились какие-то дела. Тайны. Так часто бывает. Я могу быть ещё полезен?
Молодой аврор с сомнением просматривает показания бывшего траволога и качает головой.
‑ Будьте добры, пригласите Эрика Йохансона.
Бергман кивает и выходит, но Горетти замечает издевательскую улыбку на тонкий губах и чувствует, что упустил какую-то деталь. В последний момент он понимает, что именно.
‑ Бергман! Простите, господин Бергман! Ещё один вопрос.
Зельевар прислоняется к дверному косяку и всем своим видом выражает внимание, но насмешка в глазах никуда не делась. Эмилио костит себя на все лады, но главное – вопрос.
‑ Вы упомянули, что Адамсон… то есть господин Адамсон рассматривал другие варианты, кроме работы в Дурмстранге. Он не говорил, какие?
‑ Он хотел учиться у настоящего мастера. У кого-нибудь вроде Фламеля или Гогенхайма. Но Фламель уже умер, а Гогенхайм взял двух учеников в этом году и неизвестно, будет ли брать в дальнейшем. Адамсон как-то сказал, что его обошёл грязн… магглорождённый. Я не совсем понял, что он имел в виду, потому что Гогенхайм взял чистокровного траволога из Англии. Разве что… ‑ карие глаза медленно расширяются и Бергман замолкает. – Быть не может. Невозможно. Это всё было из-за Суворова? Но… Нет. Невозможно. Но зачем ему сестра? Чего он хотел?
‑ Господин Бергман, ‑ тихо произносит Гаретти. – Я буду очень благодарен, если вы не будете торопиться с выводами. И не будете ни с кем делиться размышлениями. В день последнего слушания вас пригласят как свидетеля.
‑ Защиты или обвинения? – резко спрашивает волшебник. Голос снова бьёт по ушам.
Итальянец много бы дал, чтобы узнать, какая разница Бергману.
‑ Защиты. Думаю, защиты, ‑ вздыхает Эмилио. – Так мы договорились?..
Бергман медленно кивает и выходит. Эмилио слышит его голос в коридоре и достаёт очередной пергамент. На очереди профессор трансфигурации.
* * *
Швейцария, Цюрих,
ноябрь 2003 года
‑ Суворов, в следующий раз взорвётесь вместе с котлом. Я непонятно объяснял схему работы? Вас не устраивает страховка Лонгботтома?
‑ Простите, Мастер, ‑ Суворов хмурился, но не отводил взгляда от учителя. – Я всё учту.
‑ Учтёт он, ‑ буркнул фон Гогенхайм. – Где Лонгботтом?
‑ В теплице. Он собирает белладонну, её через полтора часа добавлять.
‑ Второй котёл не взорвался?
‑ Нет, ему ещё десять минут кипеть. Мы его позже поставили на огонь, ‑ Суворов поскрёб щетину. – Мастер, простите, но я не понял, что случилось на этот раз. Мы всё отмеряли, всё протестировали. Это же просто копыта двурога, даже не рог… Я не стал ждать Невилла, потому что мы только вчера всё сверяли. Два раза! – Игорь не сдержал возмущение и заработал укоризненный взгляд.
‑ Сядьте, ‑ проворчал внук Парацельса и первым последовал своему совету. – Суворов, что вы знаете о двуроге?
‑ Это компонент животного происхождения, подразделяется на рог двурога, копыта двурога, шерсть двурога… ‑ Игорь запнулся. Гогенхайм смотрел на него с плохо скрываемой иронией.
‑ Суворов, я вас не просил пересказывать аптечную брошюру. Я спросил, что вы знаете о двуроге.
Секунду Игорь молчал, потом нехотя отвёл глаза.
‑ Я читал, что двурог – магически выведенная помесь буйвола и зубра. От буйволов им досталась выносливость и стадный образ жизни, а от зубров – общее сложение и размер, а ещё агрессия по отношению к людям. Плохо содержатся в неволе. Раньше обитали во Франции, но после Xвека стали перебираться на юго-восток… ‑ Игорь снова замолчал.
Он знал, что несёт чушь ‑ какую-то помесь маггловских легенд и справочника по разведению редких магических существ. Самому противно от собственного невежества.
‑ Я не знаю, ‑ сдался он.
Внезапно Гогенхайм улыбнулся и стал похож на средней руки интеллигентного старичка. Миллион морщин, потёртая мантия, часы позапрошлого века. Неудобные очки.
‑ Игорь, если вы чего-то не знаете, так и говорите. В этом состоит суть вашего обучения. Вы задаете вопросы, я на них отвечаю. Потом я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. А ещё вы вместе с Лонгботтомом взрываете десятки безвинных котлов, но это не так важно. Вы упомянули, что двурог плохо содержится в неволе, и почти угадали. Двуроги вообще не содержатся в неволе. В мире всего один заповедник, и то под угрозой закрытия. Кроме того, как ни странно, двурог не только агрессивен. Он ещё и чуток. Поэтому любое зелье, куда входит рог двурога, сразу становится неустойчивым. Угадаете, почему Оборотное зелье меняет цвет и консистенцию в зависимости от того, чьи частицы добавлены?
Суворов молча кивнул.
‑ Здесь тот же случай. Вы добавили копыта двурога, и зелье стало воспринимать каждое изменение вашего эмоционального фона. О чём вы думали в момент добавления компонента?
Игорь сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
‑ О сестре. У неё неприятности.
Мастер по-стариковски похлопал ученика по руке.
‑ Тогда поручите это Лонгботтому. Пусть он добавит ингредиент, а через четверть часа зелье придёт в норму.
Суворов кивнул.
‑ Я учту. Спасибо, Мастер.
За стеной хлопнула дверь, послышался голос Невилла. Фон Гогенхайм кивнул и пошаркал к выходу. Игорь слышал, как в соседней каморке Мастер обсуждает с молодым травологом цвет белладонны.
Через полтора часа зелье благополучно кипело и благоухало.
‑ Знаешь, Мастер тут рассказывал о двурогах… ‑ и Суворов на одном дыхании пересказал весь разговор с Гогенхаймом. – Что скажешь? – добавил он после паузы.
Невилл задумчиво раскачивался на стуле.
‑ Скажу, что у двурогов есть что-то общее с гиппогрифами. Сначала кажется, что всё зависит от их прихоти, а на самом деле, всё зависит от твоего настроя.
‑ Ты в своём репертуаре, ‑ Игорь усмехнулся и потянулся за чайником. – Ещё что скажешь?
Невилл покрутил пустую чашку в руках.
‑ Ещё скажу, что к выходным мы должны закончить с этим этапом. И тебе не помешает навестить сестру, ‑ перехватив вопросительный взгляд Суворова, он добавил. – В конце концов, ты отказался высылать ей Умиротворяющий бальзам, но это не слишком большая помощь, верно? Если она захочет, то закажет его в аптеке. Ещё и отравится.
‑ Хорошего ты мнения о российских аптеках, ‑ проворчал Игорь. ‑ Я правильно понимаю, что ты больше не злишься из-за того, что я промолчал насчёт Снейпа?
‑ Правильно, ‑ Невилл помедлил, а потом выдохнул. – Но за это ты возьмёшь меня в Дурмстранг. В эти самые выходные.
О философских размышлениях и Согревающих чарахРоссия, Мурманск,
ноябрь 2003 года
Разговор с директором вышел короткий ‑ не многим более двадцати минут, но самому директору этого хватило. Снейп вышел из учительской в прескверном расположении духа и сразу же направился вниз. Он был уверен, что не сможет высидеть в кабинете и десяти минут.
Ноябрьский воздух обжигал. Северус не надел плащ, пришлось накладывать Согревающие чары, но всё равно было зябко. Школьный двор был практически пуст, только трое парней недалеко от входа что-то оживлённо обсуждали. Они поприветствовали директора и поспешили вернуться к своим делам. Школьные часы на центральной башне показывали час дня. Внимание Северуса привлекло распахнутое окно на втором этаже. Изнутри не доносилось ни звука, только разноцветные лучи заклинаний плясали и отражались в стёклах. Два или три заклятья Снейп определил навскидку – по траектории луча ‑ и пожалел, что не попал на урок по невербальной магии. Он уже зашагал прочь от здания, когда из этого самого окна послышался рокочущий бас Сергеева. Северус не знал, что произошло между аврором из МАБ и профессором ЗОТИ, но последний напоминал бомбу с часовым механизмом, когда вышел из учительской после разговора. Собственно, Снейп видел каждого преподавателя после беседы с Горетти. Судя по лицам профессоров, они с удовольствием бы встретились с молодым аврором в другой обстановке – или не встречались вообще. Кажется, только старшее поколение смогло сохранить хладнокровие. Ещё, разумеется, Клара, но после общения с ней сам Горетти походил на мокрого котёнка. Профессор нумерологии, определённо, была ценным сотрудником. Сейчас Северус дорого заплатил бы, чтобы узнать, где носит Арину. Суворову допрашивали дольше всех, но после этого она умудрилась исчезнуть так незаметно, будто аппарировала. Снейп искренне надеялся, что она ещё не успела найти новых проблем на свою голову.
Суворова была странной женщиной. К величайшему сожалению Снейпа, с тех пор как он стал общаться с ней, странности регулярно стали происходить и вокруг него. Это раздражало, но среди мелких происшествий, школьных неурядиц и странной арининой философии он чувствовал себя живым. Это было в новинку.
Снейп медленно выдохнул и направился к озеру. Ветер стал ещё назойливей, но за возможность сбежать из замка приходилось платить. В конце концов, от простуды есть Бодроперцовое зелье, а от расстроенных нервов – только набор успокоительных. Снейп считал, что для Дурмстранга вполне достаточно одного профессора, пьющего каждый день Умиротворяющий бальзам.
Однажды Михаляк сказал, что чувствует себя, «как выжатый лимон». Северус не оценил тонкость метафоры с первого раза, но сейчас во всей полноте испытывал те же ощущения. Казалось, его пропустили через мясорубку, а на закуску приложили Обездвиживающим заклинанием. Он безумно хотел спать, но не мог: его ждал разговор с Ариной, отчёт для Совета попечителей, письмо в Министерство, письмо чьим-то родителям, какие-то счета, какие-то документы… Снейп готов был дать голову на отсечение, что директор Хогвартса не заполнял столько бумажек, сколько директор Дурмстранга. Впрочем, Альбус никогда не обсуждал с ним подобные вещи, а директорство во времена Волдеморта было делом специфическим.
Волдеморт.
Северус замедлил шаг. Тот, чьё имя до сих пор боялись произносить сотни магов, всегда был для него Тёмным Лордом – величайшей ошибкой, величайшим разочарованием. Тёмный Лорд убил женщину, которую Северус когда-то любил, и поселил в душе Снейпа грызущее чувство вины. Тёмный Лорд чуть не убил двух мальчишек, которых Северус поклялся защищать, и довёл паранойю Снейпа до предела. Тёмный Лорд создал крестражи, из-за которых Северус собственноручно убил Альбуса Дамблдора – единственного человека, который был ему дорог, не считая Лили и двух чудом спасённых мальчишек. Для Снейпа само имя – Тёмный Лорд ‑ не было пустым звуком. Лорд был сильным магом – по крайней мере, до возрождения, страшным магом – во все времена. Лорд был хозяином, он давал приказы и Снейп подчинялся, так или иначе. Лорд мог убить своего слугу, каким бы полезным он ни был, и почти двадцать лет Северус жил в страхе, что смерть настигнет его до того, как будет сдержано слово, данное Дамблдору – и себе самому. Кроме того, Снейп прекрасно понимал значение слова «тёмный». На свою беду, он отлично осознавал разницу между тёмной и светлой магией и довольно посредственно представлял, где проходит граница между ними. Его страшно раздражала Арина, называвшая Тёмного Лорда Томом Реддлом, ‑ ровно до тех пор, пока он не узнал, кем она является и как провела вторую магическую войну. При таком раскладе она напоминала обоих Дамблдоров сразу, но ей он предпочитал об этом не говорить.
И вот теперь ‑ Волдеморт. Северус сам не понял, в какой момент стал называть так бывшего Лорда. Не так давно он искал на пепелище Поттера и бредил, что видит Лили. Не так давно в дюймах от него блестели клыки Нагайны. Тем не менее, Тёмный Лорд благополучно трансформировался в Водеморта. Северус знал, что, увы, его слишком многое связывало с этим магом, чтобы однажды назвать его Томом Реддлом. И в этом он завидовал Арине.
Захотелось кофе. Желательно такого, какой мог приготовить Аберфорт. Положа руку на сердце, он не возражал бы, если бы за обедом ему тихонько подлили Зелье сна без сновидений, но знал – желающих не найдётся.
Северус повернул за угол, направляясь к беседке у самого озера – и остановился. Беседка была занята.
* * *
Пара у второго курса прошла для Эрика Йохансона как в аду. Студенты проходили трансформацию живого в неживое и половина из них явно не понимала, к чему сводится этот раздел трансфигурации. То и дело чей-то зверёк превращался в кружку с хвостом или чернильницу с ушами. Эрик знал, что в других школах преподаватели начинают с простой трансформации такого типа – например, с превращения крысы в бокал, ‑ и весь класс несколько уроков подряд производит одинаковые манипуляции. В Дурмстранге такой тип обучения считался потерей времени. Студентов учили сразу нескольким операциям, истязая их мозг и нервы преподавателя, но выкраивая часы для дополнительного материала.
Второкурсники немецкого отделения верещали и скрежетали зубами, пытаясь получить необходимый результат, преподаватель старался уследить за всеми и при этом то и дело поглядывал в окно. Едва грянул гонг, оповещающий о конце урока, Эрик отпустил учеников и бросился за плащом. Он торопился и, как выяснилось, не зря. Ещё стоя на пороге кабинета, он увидел, как мелькнула внизу знакомая чёрная мантия. Всего два профессора в Дурмстранге носили чёрное – Реваз Элиава, считавший, что старомодно скроенная мантия и атласный шейный платок придают ему сходство с настоящим англичанином, и Арина Суворова, считавшая, что чёрный – такой же цвет, как все остальные. Стараясь не суетиться на глазах студентов, Йохансон нарочито медленно спустился по лестнице и вслед за коллегой выскользнул из холла. Профессор чар шла быстрым шагом, будто за ней гнались, и уже пересекала двор. Она пролетела мимо дежуривших авроров и свернула за угол. Двое крепких волшебников из МАБ покорно изображали мебель, хотя в наблюдательности подобной мебели не откажешь. Эрик нагнал Арину уже у беседки.
‑ За тобой пикси гонятся?
‑ Почти, ‑ огрызнулась Арина и с размаху опустилась на скамейку.
‑ Возьми, а то замёрзнешь, ‑ он принялся стягивать плащ.
‑ Не надо. Есть Согревающие чары.
Эрик пожал плечами и сел рядом с Ариной, почти касаясь её локтя.
Волшебница отодвинулась, насколько возможно, и уставилась на озеро, будто хотела высмотреть там нечто необычное. Эрика это не смутило – он даже не сменил позу.
‑ Как прошёл допрос?
‑ Отвратительно. Миллион вопросов, ни одного по делу. А у тебя?
‑ Ничего особенного, хотя, конечно, с их стороны очень мило соорудить портал сюда, а не тащить нас всех в Визенгамот или… Мерлин, я даже не знаю, куда нас надо тащить. Адамсон эстонец, значит, его будут судить Европейским объединённым судом. А школа вроде в ведомстве Российского Министерства… Или Визенгамот идёт как верховный? То-то директор обрадуется.
‑ Визенгамота не будет, ясно же, ‑ Арина досадливо передёрнула плечами, но не повернула головы. – Ян не совершил ничего выдающегося, поэтому будет Европейский суд, маленькое закрытое заседание.
‑ В смысле ничего выдающегося? – брови Эрика устремились к переносице.
‑ Долгая история, ‑ уронила волшебница.
‑ Я не тороплюсь.
Суворова закатила глаза.
‑ Слушай, меня попросили помолчать до поры до времени…
‑ Он тебя чуть не убил! – начал заводиться Йохансон.
‑ Тихо, ‑ Арина оглянулась по сторонам, но никого не заметила. – Ребята тоже имеют право здесь находиться, а мы сидим даже без заглушки. Молодцы, ничего не скажешь, ‑ она принялась вытаскивать палочку, но Эрик мягко перехватил её руку.
‑ Не надо, ‑ он слегка наклонился, и женское лицо оказалось в нескольких сантиметрах от него.
Арина прокляла умение приятеля перескакивать с темы на тему и подстраивать всё под себя. Голова болела, а внутри заворочалось колючее раздражение.
‑ Это я тебе должна сказать «не надо», ‑ она освободила руку и отодвинулась ещё дальше. – Эрик, не начинай, а?
‑ Послушай, ‑ лицо Йохансона приобрело сосредоточенное выражение. – Я понимаю, сейчас не лучшее время. И не лучшее место…
‑ Хорошо, ты хоть это понимаешь, ‑ ядовито бросила Арина, но мужчина не отреагировал.
‑ Когда-то ты сказала, что не готова… впустить в свою жизнь нового человека. Я думал, твой отказ был связан с Виктором, но Виктор женился, а ты осталась его другом и стала другом его жены… Значит, я ошибся. Дело не в Викторе. Нет, не перебивай меня, ‑ попросил Эрик, и волшебница махнула рукой. ‑ Если ты отказала мне из-за кого-то другого, то прошло достаточно времени, чтобы забыть этого кого-то. Прошло шесть лет, Арина. Шесть лет – это очень много. Я не стал давить на тебя тогда. Я стал твоим другом, твоим приятелем, твоим собеседником. Тебе стало интересно со мной. Мы даже вместе путешествовали… один раз. И сейчас всё изменилось, я не слепой. Мы столько времени проводим рядом. Я наблюдаю за тобой каждый день и не вижу никого, кто подходил бы тебе. Поэтому… ‑ он набрал в лёгкие побольше воздуха.
‑ Не надо, ‑ Арина хотела встать, но Йохансон удержал её.
‑ Арина, я повторяю то же, что шесть лет назад. Я…
‑ Да прекрати ты наконец! – не выдержала Суворова.
Получилось слишком резко. Эрик отшатнулся и поджал губы. Арина старательно удерживала слёзы, но редкие злые капли уже катились по красным щекам, растрёпанные пряди волос прилипали к мокрому лицу, стёкла очков затуманились.
‑ Эрик, сил моих больше нет! Нет уж, не уходи, теперь я выскажусь! Quietus! Я виновата перед тобой, я думала, это ты подстроил нападение, думала, ты подослал эльфа – может, в отместку за прошлый отказ, может, покрасоваться потом, ты же такой заботой меня окружил, с ума сойти. Я тебя подозревала и не угадала. Прости, в этом я виновата, мне правда жаль, Моргана побери! И потом, когда всё выяснилось… я чувствовала свою вину, я была обязана тебе. Эрик, я ненавижу розы, я ненавижу белый шоколад, я ненавижу полёты, я ненавижу волшебные картины. Я ненавижу разговоры о маггловском мире в духе «какие они странные и смешные, эти магглы»! Я сама из магглов, но ты же ни лешего не понимаешь! Эрик, дело не в том, что ты неприятен, ты просто не понимаешь, что у меня в голове, меня это бесит, страшно бесит! Мы очень разные, страшно разные. И я тебя бешу иногда до сиреневых пикси! Не смей это отрицать! – она взмахнула рукой, пресекая все возражения. ‑ Ты злишься, когда я ухожу без предупреждения, хотя я не обязана тебя предупреждать, ты ненавидишь волшебных существ, а я люблю их детства, ты любишь быть на виду, а я нет. Когда в Европе началась война, ты сошёл с ума, оставаясь здесь, в Дурмстранге, за семью печатями, а я работала в Англии. Ты забрасывал меня письмами, а я же просила тебя не писать – просто потому что за лишнюю строчку в Англии можно было получить Аваду посреди ночи! Эрик, если кто-то будет мне подходить, ты не поймёшь этого, ты не увидишь! Ты ничего не понял до сих пор! – голос сорвался на хрип, слёзы потекли быстрее. – Всё. Сил моих нет выносить эту чёртову школу без успокоительного. Я никогда не впущу тебя в свою жизнь, Эрик. Это просто невозможно, и ты с самого начала это знал.
Йохансон знал Суворову семь с лишним лет и во второй раз видел её истерику. Предыдущие слёзы он видел ясным мартовским днём в самом начале знакомства, когда навещал Арину в Петербурге, где она работала сразу после школы. Они ещё толком не поговорили, когда в окно постучалась полуживая сова. Как выяснилось позже, птица летела через половину континента, чтобы принести Суворовой новость: Игорь Каркаров убит.
Йохансон с содроганием подумал, насколько странными могут быть причины женских слёз. Он считал, что в этот раз его очередь плакать.
Я никогда не впущу тебя в свою жизнь.
Эрик не был уверен, что шесть лет ожидания стоили того, чтобы услышать эти слова.
‑ Почему ты не сказала сразу? Я бы всё понял, – тихо и очень чётко произнёс он.
‑ Я говорила. Говорила, что у нас разные тараканы в голове и что мы смотрим в разные стороны, помнишь? ‑ Арина снова смотрела в сторону озера. – И тогда ты предложил остаться друзьями. Я не уверена, что мы поняли друг друга. А ты?
Эрик не любил философию. Он молча поднялся и оставил волшебницу в одиночестве. Она слышала, как шуршит под ботинками гравий. На несколько секунд всё стихло, только шумел ветер и гремела неспокойная вода в зачарованном озере, потом шаги послышались снова – более медленные, но куда более уверенные.
«Если он во второй раз предложит остаться друзьями, я убью его», ‑ с тоской подумала Суворова. Озеро потемнело, видимо, соглашаясь с её решением. Шаги стали громче и оборвались.
‑ Мне больше нечего тебе сказать, ‑ произнесла она, не поворачивая головы.
‑ Мы перешли на «ты»?
Арина вскинулась и повернула голову так резко, что коса скатилась с плеча за спину. На неё в упор смотрел Северус Снейп.
Хуже точно не будет.
‑ Кажется, нет, ‑ медленно произнесла она. – Но это можно организовать, раз поблизости нет учеников.
Пару секунд Снейп изучал её, как особо интересное зелье, потом сел рядом и наколдовал платок – довольно изящный, зелёный в серую крапинку.
‑ Возьми, ‑ казалось, Снейпу неловко. ‑ Что-то случилось помимо Горетти?
Арина сняла очки, размазывая слёзы, а потом, к собственному ужасу, уткнулась в директорскую мантию и разрыдалась. У неё больше не было сил молчать.
‑ Случилось. Я не хотела, чтобы так получилось, Северус. Но, кажется, я… ты мне очень дорог. И я не знаю, что с этим делать.
Слова были совсем не те, что просились наружу, но стало немного легче. Арина знала: Северус понял. Она успела изучить его лицо до малейшей чёрточки и теперь ждала реакции с почти исследовательским интересом. Сил ходить мимо Снейпа с каменным лицом больше не было, а признание оказалось не таким сложным, как она ожидала. Всего несколько слов ‑ и бесконечное ожидание. Арина гадала, отшатнётся Северус, как недавно Эрик, или скажет что-нибудь едкое, но он только тяжело вздохнул и принялся вытирать ей лицо.
‑ Что ж, ‑ ровно произнёс он, когда рыданья стихли. – По крайней мере, это кое-что объясняет. Ты умеешь варить кофе «Ариана»?
Кофе? Он спрашивает её о кофе?..
Волшебница рассмеялась – также резко и нервно, как до этого заплакала.
‑ Да, ‑ она отобрала у Снейпа платок и с виноватым видом принялась тереть нос. – Не хуже деда.
‑ Хорошо, ‑ Снейп встал и подал руку профессору чар. – Тогда ты сваришь нам кофе, я принесу Умиротворяющий бальзам и попрошу Куз… домовиков принести что-нибудь поесть. А потом мы поговорим. Как взрослые люди.
Арина поднялась и первой разомкнула пальцы.
‑ Ты считаешь меня маленькой девочкой, верно? – печально спросила она, изучая подол мантии.
‑ Нет. Я считаю, что у тебя истерика, ‑ признался Снейп. – Только на почве истерики можно решить, что я поддаюсь дрессировке.
‑ Тебя достаточно дрессировали, ‑ сухо оборвала Суворова. Серые глаза сверкнули и потемнели. – Только, боюсь, гладили недостаточно. И ты можешь называть Кузю по имени, я его уже простила. Вас обоих, хотя тебя это, конечно, не интересует.
Она взмахнула палочкой, маскируя следы слёз, и первой вышла из беседки. Несколько секунд Северус с усмешкой смотрел ей в спину и только потом двинулся следом. Арина, определённо, была удивительной волшебницей. И хотя бы ради этого странного, совершенно бедового знакомства с ней стоило выжить.
* * *
Заместитель директора осторожно опустил руку под стол и принял из пальцев домовика клочок пергамента. Записка оказалась короткой. Михаляк щелчком пальцев отправил её прямо на салфетку профессора Шварц. Несколько секунд он рассматривал точёный профиль коллеги, затем поймал её взгляд. Клара кивнула, и оба продолжили трапезу.
‑ Андрей, ‑ негромко позвал Сергеев. – Директора ждать?
‑ Нет. Он занят, ‑ Михаляк проигнорировал заинтересованный взгляд и принялся накладывать себе голубцы.
‑ Не берите подливу, ‑ посоветовал Сергеев. – Домовики пересолили половину блюд. Что с ними?
Михаляк только пожал плечами, но на левом краю стола уже оживился Войтех Матоуш – обычно молчаливый чех, преподававший Уход за волшебными существами.
‑ Сейчас у всех магических тварей начинается переходный период, сезонная смена…
‑ Да как вы можете называть эльфов магическими тварями! – возмутилась с другого конца стола географ. Она даже перестала есть. – Между прочим, в большинстве развитых стран домовики уже приравнены к волшебникам. Ну, то есть почти приравнены, но я уверена, скоро они получат палочку и множество прав, которые…
Мила готова была продолжить монолог, но Клара прохладно спросила:
‑ В развитых странах? Например?
Географ смущённо затихла. Впрочем, было поздно: Матоуш уже не сопротивлялся. Он низко склонился над тарелкой, помешивая и без того холодный суп.
Михаляк в сотый раз подумал, что брать на работу синьорину Цукеро было ошибкой – равно как и перебивать Матоуша. Последний и так был не самым разговорчивым типом, но когда речь заходила о его предмете, разгорался, как костёр. К удивлению заместителя, спас ситуацию Бергман. Он негромко спросил у профессора по Уходу какую-то мелочь, на что Матоуш фыркнул и начал горячо что-то объяснять. Заместитель уловил «женщины», «научный подход» и «структурированное подразделение», после чего перестал вслушиваться. Он уже вернулся к своей тарелке, когда прямо над ухом раздалось покашливание.
‑ Андрей, вы не видели Арину?
‑ Нет, к сожалению. А что – что-то случилось?
Профессор трансфигурации был явно раздосадован. Он поглядывал на директорское кресло, но не посмел присесть. В Дурмстранге с директором можно было спорить, можно было его не любить, но никто не смел садиться на «трон», даже если самого директора нет в зале. Йохансон нетерпеливо притоптывал на месте, намереваясь спросить что-то ещё. Михаляк подумал, что возвышающийся над ним Эрик смотрится, по меньшей мере, забавно.
‑ А директора Вы не видели?
‑ Он занят. Если увижу его, передам, что вы спрашивали.
‑ Не надо. Спасибо, ‑ Эрик повернулся и устремился к выходу из Обеденного зала.
Михаляк посмотрел ему вслед, потом посмотрел на остывшие голубцы и нехотя принялся орудовать ножом. На его памяти это был первый случай, когда директор пропускал трапезу, а он не мог позволить себе больше вольностей, чем директор. Голубцы оставляли во рту неприятный вкус холодного жира, слева что-то вещал воодушевившийся Матоуш, справа щебетала Мила и чем-то возмущался Назарян, Волошин рассказывал историю о каком-то первокурснике, в зале гудели студенты, в дверях стояли авроры. Заместитель директора Дурмстранга старался не замечать подступающую мигрень, жевал пересоленную пищу и страшно завидовал двум отсутствующим коллегам. Он бы тоже не отказался от тишины и крепкого заклинания на дверях.
* * *
‑ Северус, моё поведение было недопустимо. Простите, ‑ во второй раз произнесла Арина. – Поверьте: я сказала это не для того, чтоб требовать… взаимности, ‑ последнее слово Суворова произнесла, скривившись. – Вы правы, это истерика.
Снейп встал, прошёлся по комнате и встал спиной к окну. Теперь Арина не видела его лица, он казался тёмной тенью в квадрате осеннего света. Суворова не хотела всматриваться – иллюзий она не питала. Она поплотнее запахнулась в огромный плед и подвинулась к камину.
Холодно.
Умиротворяющий бальзам прекратил слёзы, обед и кофе помогали войти в тонус, но ей по-прежнему было холодно.
‑ Арина, не поймите меня неправильно, но я рад, что вы... что ты это сказала, ‑ Северус отошёл от окна и опустился рядом с волшебницей. Она видела ботинок и краешек мантии, даже не поворачиваясь. – Как ты понимаешь, твоё появление в Годриковой Впадине меня озадачило. Теперь, по крайней мере, я понимаю, что тобой двигало, ‑ Снейп явно хотел продолжить, но вместо этого запустил руки в волосы и выругался.
От удивления Арина забыла, что боялась смотреть на его реакцию. Она молча наблюдала, как побывавший чуть ли не на том свете волшебник снова кружит по комнате. Становилось интересно.
‑ Арина, ‑ Снейп предпринял вторую попытку. – Я правда не знал, что у тебя замена. Расписание висит за моей спиной, я его не видел.
‑ Что? – Суворова моргнула. Она постепенно переставала понимать, что происходит. – Какое расписан… Мерлин! Поверь, твой букет не сломал мне жизнь. Кроме того, я уже простила и тебя, и Кузю, но мне приятно, что тебе небезразлична эта мелочь. Честное слово.
‑ Хорошо, ‑ Снейп замер посреди комнаты. – Я не уверен, что подхожу тебе, и не уверен, что нам стоит об этом говорить. Ты хороший собеседник. Ты способная волшебница. Ты привлекательная женщина. Ты… ‑ он снова выругался и отвёл взгляд.
Любопытно.
‑ Северус, ‑ осторожно позвала Арина. – Достаточно. Ты сказал достаточно. Будешь ещё кофе?
Снейп молчал целую минуту, потом кивнул и тяжело опустился в кресло.
‑ Арина, мне жаль. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, ‑ он принял из её рук чашку и пробормотал. – Пока не могу.
Пока.
Снейп начинает активно подбрасывать поленья в огонь, хотя Арина готова поспорить: ему отнюдь не холодно. Она опускает голову, не в силах сдержать улыбку, и проливает кофе на ковёр.
Через три дня наступает пятница.
В пятницу утром Арина Суворова приходит на завтрак в изумрудной мантии. От неё пахнет хризантемами. Она всё утро разговаривает с Кларой, вынуждает Эрика до посинения слушать рассказы об учениках и комментарии профессора нумерологии, а к концу завтрака просит передать то кофейник, то сливочник, то сахарницу. Профессор Горин наблюдает за её манипуляциями с усмешкой и втихомолку заключает пари с Ревазом Элиавой. Директор разговаривает со своим заместителем и приветствует профессора чар сдержанным кивком.
В пятницу днём, за обедом, профессор Шварц рассказывает о новой программе изучения дополнительных предметов, а профессор Суворова предлагает свою помощь в составлении методички для старших курсов. К концу обеда профессор Йохансон не выдерживает и предлагает Кларе поменяться с ним местами – как раньше. Волшебница кивает и возвращается к беседе с молодой коллегой, а профессор Горин получает от своего соседа по столу несколько монет. Директор слушает тихий рассказ своего заместителя и едва заметно улыбается, а профессор трансфигурации уходит с обеда раньше обычного.
В пятницу вечером, за ужином, двое студентов дерутся прямо в Обеденном зале, за что получают по недельной отработке, выходят из зала и продолжают драку на лестнице. Директор вызывает нарушителей на ковёр и хмуро кивает заместителю. После ужина, на педсовете, у Матоуша просыпается голос, у Йохансона – желание поспорить, у Бергмана – желание пожаловаться, а у директора – желание задушить всех троих. После педсовета директор по традиции пьёт чай с заместителем, когда в кабинете появляется Кузя и ставит на стол горячий кофейник, пахнущий гвоздикой, корицей и Огденским. Михаляк удивляется, а директор блаженно потягивает носом и разливает кофе по чашкам.
В пятницу поздним вечером, граничащим с ночью, профессор чар получает записку. Волшебница пишет ответ и решительным жестом закрывает шкафчик с зельями. У неё другие планы.
В пятницу ночью директор читает две строки, написанные замысловатым, немного плавающим почерком, смотрит на себя в зеркало и резко захлопывает книгу. У него другие планы.
_______________________________________________
Как уже говорилось ранее, в английском языке нет разницы между «ты» и «вы», хотя, скорее всего, и с Эриком, и с Северусом Арина говорит по-английски. Тем не менее, переход важен именно для этого момента.
О забавах для детей и верховой езде для рабочего классаРоссия, Мурманск,
ноябрь 2003 года
Оденьтесь как для верховой езды.
Снейп ещё раз перечитал записку и отправил в едва тлеющий камин. Предлагая Арине провести вместе выходной, он заранее знал, что инициатива выйдет ему боком – и всё же предоставил даме право выбрать место. Суворова была интересна – во всех смыслах. Северусу хватило одного взгляда на сцену в беседке, чтобы понять, в чём дело: Йохансон просто источал решимость. И всё же Эрик удалился ни с чем. Снейп не знал, чем профессор трансфигурации не устроил Суворову, но у него не было и времени раздумывать над такими мелочами. Ведьму устраивал он – Северус Тобиас Снейп, желчный немолодой тип. Правда, у него было мистическое прошлое, выдающийся интеллект и такой же выдающийся рост, но Северус не был оптимистом. Он задался целью выяснить, что понадобилось Арине на самом деле. Не бессмертная же любовь, честное слово.
Оденьтесь как для верховой езды.
Можно подумать, его воспитывали, как наследного принца! Принца – во всех смыслах этого слова!
Снейп встал в семь утра, позавтракал у себя в комнатах, по рассеянности два раза почистил зубы и теперь в отчаянии обозревал свой скромный гардероб. Он чувствовал себя девицей перед выходом в свет, но ничего не мог поделать.
‑ И что я должен надеть? – вслух спросил Северус.
Платяной шкаф молчал. Зеркало тоже ‑ волшебных зеркал в Дурмстранге не было.
Помучившись вдоволь, он остановился на джинсах и тёплом свитере. Кроссовки ждали у порога.
Прекрасно. Абсолютный маггл.
Северус почти физически ощущал собственное раздражение. С минуту он размышлял, не почистить ли зубы ещё разок, но махнул рукой. Бесполезно. Тут не помогла даже клиника Арманда Благородного – зубы сохранили свой здоровый жёлтый цвет, так что наблюдать их в зеркале было тем ещё удовольствием.
Воистину, зеркала изобрёли изверги.
Надежда на успокоение таяла.
За полчаса до встречи, когда терпение Снейпа почти иссякло, он решил не мучиться. Директор отвёл душу мягким английским ругательством, накинул неброскую мантию – и всё-таки предпочёл ботинки. Оставалось уповать, что Арина не потащит его куда-нибудь на край света. Снейп придирчиво осмотрел себя в зеркале, сплюнул и вышел в коридор. Его не покидало стойкое ощущение, что он идёт на свидание.
Снейп искренне надеялся, что по дороге ему не встретится ни одна живая душа, но надеждам не суждено было сбыться. В районе третьего этажа на лестнице появился злой и заспанный профессор зельеварения.
«Может, это зельеварение накладывает такой отпечаток?» ‑ подумал Снейп и тут же вспомнил добряка Слизнорта.
‑ Доброе утро, господин директор, ‑ бросил Бергман. – Не думал, что вы такая ранняя пташка.
Снейп промолчал.
‑ Куда-то торопитесь? – не унимался Бергман. – Неужели на свидание?
‑ Вы игриво настроены для восьми часов утра, ‑ кисло заметил Снейп. – Рад за вас.
Бергман неопределённо пожал плечами.
‑ Что может быть прекраснее свидания в рассветный час? Вы везунчик, директор.
Что-то в интонации Бергмана Северусу не понравилось. Слишком бодро для человека с такой неудовлетворённой физиономией. Слишком поэтично для просто мрачного типа. Это Северус знал по себе. Он одёрнул зельевара, и тот сразу же перескочил на профессиональную тему.
‑ …вы, конечно, слышали о таком растении? – вещал Бергман.
‑ Разумеется, ‑ рассеянно кивнул Снейп. Начало фразы он пропустил мимо ушей.
‑ Так что я решил с утра собрать немного столь ценного ингредиента. Дети спят, не помешают, ‑ зельевара слегка перекосило.
‑ Похвально, ‑ процедил Северус. – Хотя студенты Дурмстранга и так довольно аккуратны, верно?
Снейп вложил в это «аккуратно» достаточно яда, чтобы зельевар замолчал. И тут он увидел Арину. Она неторопливо шла по противоположной галерее – без очков, с причёской на манер Макгонагалл.
‑ Это что, наша профессор чар? ‑ зельевар подобрался и впился взглядом в шагающую женщину.
‑ Кажется, да, ‑ равнодушно проговорил Снейп. – Вы, кстати, не опоздаете к своим ингредиентам?
‑ Хорошо, что она идёт сюда, ‑ пробормотал Бергман. – У меня есть для неё новость.
Пристал, как слизь флоббер-червя к ножу.
Как от него избавиться?
‑ Директор, доброе утро! Михаил? Вы сегодня рано, ‑ Арина источала неулыбчивое благодушие.
‑ У меня для вас новость, ‑ объявил Бергман. – Вы, наверное, ещё не знаете, но статью вашего брата не взяли в ежегодный альманах. Она оказалась недостаточно… профессиональной. Сочувствую.
Зельевар улыбнулся – победно и зло.
Северус почувствовал желание вынуть палочку и хорошенько проклясть этого типа. Хотя… можно и по-другому.
‑ Михаил, думаю, вам пора на свидание с вашими ингредиентами. И помните, ‑ Снейп позволил себе лёгкую улыбку. – Нет ничего прекраснее свидания в рассветный час.
Он отвернулся от насупившегося зельевара и предложил руку оторопевшей волшебнице.
* * *
‑ И что это было? – Арина открыто усмехалась.
‑ Я всё-таки педагог, ‑ наставительно сообщил Снейп. – Поэтому я наказываю за различные… проступки.
Волшебница хмыкнула.
‑ Поверь, теперь он будет весь день изображать оскорблённую добродетель.
Ненавязчивое «ты» коснулось устоявшегося мирка Снейпа, но раздражения не вызвало. Он повернулся к женщине.
‑ Бергман тебя раздражает?
‑ Иногда, ‑ призналась Суворова. – Он любит ходить по мозолям. Это надоедает.
‑ Но ты молчишь и позволяешь ему снова ходить.
‑ Я достаю палочку и прошу всех очистить помещение. Впрочем, в Бергмане нет особой злости, ему просто не повезло… однажды, ‑ волшебница слегка пожала плечами. – Неважно. Как тебе моя причёска?
Снейп в замешательстве взглянул на коллегу. Голос был чересчур невинным.
‑ Итак, я спасаю тебя от Бергмана, а ты издеваешься. Хороша благодарность. А причёска… приемлема, ‑ он не без удовольствия отметил, что она всё же ждала ответа.
‑ Я надеялась, что будет похоже на твою коллегу по Хогвартсу.
‑ Не надо о Минерве. У меня ощущение, что нас трое.
Арина усмехнулась, но кивнула.
Снейп принялся украдкой рассматривать женщину. В мягких сапогах и фиолетовой мантии с капюшоном, она казалась странной, непохожей ни на строгую волшебницу, какой была в Дурмстранге, ни на философствующую магглу из Петербурга.
‑ Мы будем аппарировать к одним моим знакомым, а уже оттуда отправимся смотреть… очередную достопримечательность, ‑ поделилась она.
‑ Что за достопримечательность?
‑ Увидишь, ‑ коротко ответила Арина. – Нечто вроде американских горок.
‑ Американских горок?
Снейп с ужасом припомнил, что это такое, представил себя в этой куче железа, среди орущих детей и взрослых… Какое-то безумие технологий.
Может, отступить, пока не поздно?
‑ Не переживай, я же сказала «наподобие», ‑ заверила его Арина, и Снейп понял, что последнюю фразу произнёс вслух.
Воздух вокруг едва заметно дрогнул: они вышли за пределы защитного купола школы.
‑ Держись крепче, ‑ бодро произнесла Арина, сжимая его локоть. – Аппарируем!
На секунду краски смазались… и они приземлились в заросшем травой дворе, ровно за большим бревенчатым домом. Дом пах деревом, временем и огнём и напоминал старые картинки, которые однажды показывал Долохов.
‑ Это русская изба? – уточнил Снейп.
Арина хмыкнула.
‑ Ваши познания меня поражают, директор. Идём, нас ждут.
Изба оказалась жилым домом, трактиром, лавкой и перевалочным пунктом одновременно. Снейп много бы дал, чтобы рассмотреть её, но их ждал портключ, и следовало поторопиться.
Портключ.
Это наводило на размышления.
‑ Куда мы попадём? – растерянно проговорил Снейп, протискиваясь вслед за Ариной через толпу людей, говоривших на нескольких языках, пивших пиво и менявших деньги одновременно. – И кто все эти люди?!
‑ Это? Кочевники, торговцы, спекулянты, ‑ Арина махнула рукой. – Болгары, русские, евреи, турки, немцы, молдаване, финны… кого только нет. Здесь точка пересечения многих аппарационных путей. Поэтому столько народу. Но больше неоткуда попасть туда, куда нам нужно.
‑ А куда нам нужно? – уточнил Снейп, когда волшебница остановилась и потянулась к одной из полок.
‑ Берись за скалку с другого конца, ‑ посоветовала Арина. – Сейчас портключ активируется, я его еле заказала. А нужно нам в Румынию. Раз, два… ааа!
Снейп почувствовал, как его второй раз за десять минут выворачивает наизнанку, и только сейчас понял, куда они попадут.
В Румынию.
В магическую Румынию.
Что там можно посмотреть? Правильно – драконов.
А ещё там можно встретить Уизли. Чарльза Уизли.
* * *
Румыния,
ноябрь 2003 год
‑ Почему ты не предупредила? – набросился Снейп на женщину. – Ты должна была сказать мне про заповедник!
‑ Заповедник? – переспросила Арина. – Нам не туда.
‑ Не туда? – Снейп почувствовал колоссальное облегчение.
Возможность встретить Уизли – пусть даже не самого болтливого – приравнивалась к трагедии.
Арина отряхнула мантию и, не глядя на Снейпа, бросила:
‑ Нас ждут через полчаса, а идти ещё километр.
Снейп остыл и почувствовал нечто вроде угрызений совести. В конце концов, женщина лучше других знала, чем чревато для него посещение Драконьего заповедника, и вряд ли потащила бы его брататься с сыном Артура. Несколько минут он шагал рядом с Ариной в полном молчании. Мозг работал, пытаясь найти способ извиниться или, на худой конец, достойную тему для разговора, но безуспешно. Северус уже отчаялся, когда Арина самым будничным тоном спросила:
‑ Ты не боишься высоты?
Мысли со свистом вылетели из головы. Снейп помянул недобрым словом несколько квиддичных матчей, когда он выходил в составе слизеринской сборной, и злосчастный девяносто второй год, когда ему пришлось судить матч Гриффиндора и Пуффендуя.
‑ Разумеется, нет, ‑ процедил он.
‑ Отлично! – оживилась Арина. – Просто я подумала…
‑ Зря ты так подумала, ‑ оборвал её Снейп.
Она подумала.
Будто он, столько лет обманывавший Тёмного Лорда, научившийся летать без крыльев, боится высоты!
Высоты!
Снейп чуть не выругался. Самонадеянная девчонка!
В довершение всего, подул резкий ветер, и ясное утреннее небо заволокло облаками.
Прекрасно.
Зачем он согласился на эту поездку? Нет, не так. Зачем он предложил куда-то поехать?
На секунду Северусу вспомнилось искажённое неведомым чувством лицо Арины, когда они сидели в петербургском ресторанчике. Холодная неулыбчивая девочка со старой колдографии. Наставленная на авроров и коллег волшебная палочка – без разбору, на кого, главное ‑ бороться за себя. Воспалённые глаза после присланного букета – и заплаканное лицо совсем юной девушки в беседке у озера. О чём она думает, чего ей не хватило, не хватает? Что ей нужно от жизни и от него – Северуса Снейпа? О чём вообще думал Горин, когда просил его «присмотреть за девочкой», что он имел в виду? Будто два человека с надломленной душой могут помочь друг другу.
Остатки хорошего настроения исчезли.
‑ Мы пришли, ‑ прервала его самокопания Арина.
Северус уставился на стоящую в чистом поле дверную раму.
Моргнул.
Рама никуда не делась. Облезлая, со следами жёлтой краски.
К вящему удивлению и ужасу Снейпа, Арина осторожно взяла его за руку и доверительно прошептала:
‑ Ты только не пугайся.
И потянула за собой внутрь.
Не успев возразить, Снейп шагнул сквозь раму – и остановился, как вкопанный. Даже укутанный арининым заклинанием Макнейр произвёл на него меньшее впечатление.
Драконы. Несколько десятков драконов заполняли всё видимое пространство. Раскалённый воздух пах дымом и жжёной травой, то и дело взвивались ленты огня, сверкала чешуя, пронзительные крики ящеров, казалось, сотрясали землю и небо. На Снейпа легла огромная тень, и он инстинктивно шарахнулся в сторону, заслоняя собой женщину: над ними медленно парил Румынский длиннорог – ещё не взрослый, но уже достигший колоссальных размеров.
Арина что-то кричала, но разобрать слова в стоящем гаме удалось только с третьей попытки.
‑ Присмотрись! – и указывала на что-то рукой.
Снейп проследил за рукой – и обомлел.
Среди драконов мелькали крошечные фигурки. Драконологи в кожаных костюмах и огромных перчатках, просто волшебники – кто в джинсах, кто в квиддичной экипировке, кто в жокейском костюме, ‑ о чём-то спорящие гоблины и… нет.
Северус отчаянно пытался убедить себя, что ему только кажется, но безуспешно. Среди снующих фигурок была Салазарова тьма детей.
‑ Что все они делают? – просипел Снейп.
‑ Гоблины торгуются, прицениваются. А люди катаются, сегодня всё-таки суббота, ‑ объяснила Арина. – Пойдём поближе.
‑ Хорошо, ‑ рассеянно кивнул ошарашенный Снейп и тут же повернулся. – Катаются?!
Арина расхохоталась.
‑ Прости, ‑ к чести волшебницы, она быстро задавила смех. – Но твоё лицо требовало колдокамеры.
‑ Представляю себе, ‑ буркнул Снейп. Суворова снова засмеялась и сощурилась. Неумолимо вылезающее из-за облаков солнце било ей в глаза.
Он смотрел на смеющуюся волшебницу со смешанным чувством. Она впервые на его памяти смеялась – не нервно, не резко. Просто смеялась. Строгая профессор чар сменилась девочкой, осуществившей маленькую шалость.
‑ Пойдём, ‑ повторила Арина. – Здесь неопасно, зато может быть очень интересно. Кстати, если тебя это успокоит, когда меня сюда привели впервые, я вообще стала искать эту чёртову дверь.
‑ Нашла? – усмехнулся Снейп.
Страх стал отступать, и он даже залюбовался совсем маленьким дракончиком незнакомой породы, который с любопытством разглядывал стоящих возле него детишек. Детишки хихикали и жаждали покататься.
‑ Не нашла, конечно, ‑ закатила глаза женщина. – Это просто иллюзия. Волшебники видят дверь… ну, то есть дверную раму, а магглы вообще трансформаторную будку.
‑ Не было желающих влезть?
‑ Один пьяница пару лет назад. Говорят, даже не стирали ему память, он решил, что померещилось.
‑ Грубо работаете, ‑ пробормотал Снейп. – Он же всё равно запомнил, что видел.
‑ Зато пить бросил, ‑ Арина лукаво улыбнулась и вдруг закричала. – Жора! Жора! О, он нас увидел. Идём, Северус.
Они направились к бородатому Жоре ростом с Хагрида, и только сейчас Северус понял, что до сих пор держит Арину за руку.
* * *
‑ Вы не бойтесь, он хороший парень. Сколько народу перекатал, все довольны остались, ‑ нахваливал своего питомца Жора и с каждой секундой всё больше походил на получившего образование Хагрида.
Снейп впервые в жизни видел, как седлают дракона. Впечатляющих размеров двухместное сиденье с кожаными ремнями на заклёпках, огромными зачарованными стременами и маггловским маячком.
‑ Он правда маггловский? – поинтересовался Северус.
‑ Ну, доработали немного, а так-то чем был, тем и остался, ‑ махнул рукой Жора. – У нас тут вообще много маггловского, не то что в Заповеднике.
Снейп молчал и думал, что бы сказал на это Отдел по ограничениям по применению волшебства к изобретениям магглов.
Свободный парк полётов на драконах.
Если бы ещё вчера кто-то сказал ему, что такое существует, он рассмеялся бы наглецу в лицо. А сегодня он стоит возле пятилетнего самца Опаловоглазого антипода и любуется сиянием жемчужной чешуи.
‑ Всё, ребята, берите очки, перчатки и залезайте.
Очки?
Бородач Жора протянул нечто вроде очков для плавания и видавшие виды перчатки драконьей кожи. Перчатки – понятно. Что до очков, Северус просто сделал вид, что каждый день пользуется подобными вещами, и нацепил приспособление на себя, с ужасом представляя, как смотрится со стороны. И совершенно не представляя, зачем они вообще нужны. Впрочем, жизнь на континенте научила его: бывают моменты, когда вопрос «зачем» неуместен.
Арина замялась, а потом трансфигурировала булыжник в некое подобие ступеньки и с кряхтением взобралась в седло. Северус сдержал усмешку. Коллега оказалась тяжела на подъём – и, видимо, вообще тяжела. Женщина поёрзала, усаживаясь поудобнее, позволила Жоре закрепить ремни и царственно выпрямилась.
‑ Твоя очередь, Северус. Не страшно? – поддела Суворова.
Он уже приготовился ответить, когда вмешался Жора.
‑ Вы на первый раз мантию подберите, а то завалитесь, гарантирую. Она-то третий раз в седле. Или четвёртый, а, Ариша?
‑ Четвёртый, ‑ гордо сообщила наездница. – И завалилась я всего один раз.
Северус хмыкнул. Он был отомщён.
«Не трусь», ‑ приказал он себе.
До чего же вы, Северус, на деда своего похожи…
Ну, профессор Горин, раз вы уверяете…
Он крепко взялся за один из ремней, встал на цыпочки, сконцентрировался — и одним махом вскочил на ящера.
Небольшой обман, но кто об этом знает? А Водеморт даром не проходит.
Арина ахнула, драконолог одобрительно загудел, стоящая неподалёку пара засмеялась и зааплодировала.
‑ К вашим услугам, ‑ сдержанно произнёс он. Жест был достоин Поттера-старшего, но должен же этот рогатый хоть на что-то пригодиться.
Было неловко от внезапного внимания окружающих, от пристального взгляда Арины, от того, что он сидел позади женщины, которая смотрела на него с таким восторгом – даже если полчаса назад он был готов её убить, ‑ и вообще от того, что он оказался втянутым в такую авантюру. Однако, как говорят в России, назвался груздем…
Жора – дай ему Мерлин здоровья – снова избавил его от мучений.
‑ Ну, Ариша, трогай. Не забирай круто, пока облака не разойдутся.
Арина кивнула, подобрала огромный ремни и протянула их концы Снейпу.
‑ На поворотах надо посильнее, будем вдвоём.
Северус осторожно кивнул, надеясь, что пресловутых поворотов будет поменьше.
Арина потянула ремни, и дракон поднял голову. Медленно, покачиваясь, встал на лапы. Снейп почувствовал, как дрогнуло седло. Люди отходили за отведённую черту
‑ Наклонитесь к ней, как можно ближе, ‑ крикнул Жора, разгоняя лишних. – Ближе, говорю! Ближе!
Наклониться?
Как можно ближе?
Дракон расправил крылья и взлетел. Взмах. Взмах. Взмах.
Засвистело в ушах, земля стала уменьшаться. Жора махнул рукой и пошёл к следующим посетителям. Арина потянула правый ремень, и Северус, не решаясь выдохнуть, присоединился. Было похоже на танец, который не умеешь танцевать, но приходится. Уловить движение партнёра, вдох – движение – выдох. Вниз – вверх ‑ в сторону. Поворот. Северус то натягивал, то ослаблял поводья. От пронзительно-холодного воздуха горели щёки.
Выше.
Выше.
Облака стали реже, небо просветлело.
И мир перевернулся. Ящер выпрямился, издал гортанный звук и полетел вперёд, наперерез солнцу. Ровно. Изящно. Сверкая всеми цветами радуги. Северус выдохнул и ослабил хватку. Сидящая впереди Арина подставила теплым лучам лицо, а потом повернула голову и просто спросила.
‑ Как ты?
‑ Потрясающе, ‑ честно ответил Снейп.
Женщина слегка откинулась, слегка касаясь груди замершего Снейпа.
‑ Так будет всегда, ‑ она слегка улыбалась. – Потрясающе и прекрасно.
Снейп посмотрел на отливающие медью русые пряди, вспыхивающие в лучах солнца, и прикрыл глаза.
Так будет всегда.
Лично он не был в этом уверен. Зато откуда-то из глубины самой его сущности поднималась твёрдая убеждённость: он не станет выяснять мотивы Арины. Иначе она начнёт выяснять его.
* * *
Россия, Мурманск,
ноябрь 2003 года
‑ В следующий раз можно выбрать кого-нибудь повнушительней. Может, Хвосторогу?
‑ Нет, спасибо, ‑ Снейпа не раздражало даже лишнее напоминание о мальчишке. – А что, будет следующий раз?
‑ Ну, вообще-то… ‑ Арина замялась и замолкла.
‑ Что – вообще-то? – Снейп замедлил шаг.
‑ Вообще-то я подумала, ‑ ничего не значащим тоном проговорила волшебница, ‑ что теперь твоя очередь выбрать место для св… для отдыха.
Северус одарил коллегу тяжёлым взглядом. Он не знал Россию. Он редко бывал на континенте вообще. Оформить портал для директора крупной школы – дело на два щелчка, но не дай Мерлин, об этом узнает кто-то из старых знакомых. И куда её вести? В ресторан? В театр? А если она не любит театр? Не в книжный магазин же.
‑ Я не настаиваю, Северус, ‑ тихо произнесла женщина. – Я просто предложила. Кроме того, неизвестно, когда теперь будет время, возможность… и вообще.
Она не сказала «и желание», но слова повисли в воздухе – тяжёлые, как меч Годрика. Снейпу казалось, что меч висит ровнёхонько над его головой. Арина ускорила шаг и пошла по направлению к школе. Он последовал за ней, не в силах отделаться от омерзительного ощущения, что эта суббота должна закончиться по-другому. До ворот школы оставалось несколько шагов, когда он решился.
‑ Арина, стойте, одну секунду.
Она повернула голову – безмятежно-спокойная и такая непохожая на волшебницу, оседлавшую дракона. Северус секунду изучал знакомое лицо, потом наклонился – и поцеловал тонкие губы. Арина вздрогнула, но не отстранилась. Казалось, поспешный поцелуй в петербургской арке остался в прошлой жизни. Губы Суворовой были мягкими, пальцы – лёгкими, запах хризантем – почти невесомым. С ней не было жарко, не было тревожно. С ней было тепло и правильно. Абсолютно правильно. Северус перевёл дыхание и увидел, что Арина улыбается ‑ тонко, смущённо.
‑ Северус, может, зайдёшь на чашку чая? У меня есть варенье.
‑ А какое варенье?
‑ Клубничное. И ещё персик. А это имеет значение?
Снейп усмехнулся.
‑ Нет. Никакого, но я должен был спросить.
Арина тихо засмеялась и первая шагнула в ворота.
__________________________________________________
‑ Опаловоглазый антипод – наименее агрессивная порода драконов
О коллегах с причудами и визитёрах с подаркамиМурманск,
ноябрь 2003 года
Котёл треснул с оглушительным звоном, зелье мутной возмущённой лужей растеклось по полу лаборатории. Снейп едва успел отскочить, но всё равно ошпарил пальцы. Выругался. Достал палочку. Зелье было сложным, варилось поэтапно несколько недель и стоило добрый десяток галлеонов за порцию. Он убрал следы взрыва и принялся вычислять, что и в какой момент пошло не так. В воздухе всё ещё пахло тухлятиной, но он привык: хуже, когда вместо Костероста получается что-то вроде скисшей Амортенции. Через это он уже проходил на четвёртом курсе. Тогда смеялся даже Эйвери, а уж от него Северус такого не ожидал.
‑ Снова экспериментируешь, Северус?
Альбус имел скверную привычку появляться бесшумно и в самый неподходящий момент. Снейп считал это своего рода искусством и учился по мере сил, но до Дамблдора было далеко. Очень далеко.
‑ О, я вижу, ты вернулся к своим старым записям, ‑ Дамблдор выудил из горы пергаментов и книг на столе потрёпанный экземпляр «Расширенного курса зельеварения». – Судя по запаху, ты сделал ещё одно открытие. Расскажешь старику?
Снейп скривился.
‑ Открытие заключается в том, что в моём возрасте поздно экспериментировать, Альбус, но жить спокойно я просто не умею.
‑ Не думаю, ‑ директор повертел исписанный учебник в руках и аккуратно положил обратно на стол. – Я бы сказал, что для спокойной жизни ты ещё слишком молод, Северус, а вот пора экспериментов уже наступила.
Снейп только хмыкнул. Он рассматривал новый серебряный котёл в углу. Краем глаза он видел, как Альбус подошёл к шкафу с заспиртованными ингредиентами и принялся рассматривать себя в стеклянную дверь.
‑ Признаться, я был уверен, что эта мантия идёт мне куда больше.
Снейп смерил режущее глаз облачение директора долгим взглядом.
‑ Эти стёкла предназначены для демонстрации внутреннего содержания шкафа, Альбус, чтобы бестолочи вроде Браун или Чанг не использовали их в качестве зеркала.
‑ Для демонстрации внутреннего содержания? Тогда это просто отличные стёкла, верно? Особенно в твоём случае, ‑ Дамблдор демонстративно громко постучал ногтём по стеклу. Маринованные монстры молчали. Директор отвернулся от них и посмотрел на зельевара поверх очков-половинок. – И ещё, Северус. Думаю, тебе не нужно больше заниматься с Гарри. В этом году я сам буду обучать его Окклюменции.
Старик погладил бороду и вышел.
Возмущение и облегчение смешались в задавленном вздохе. Снейп сделал резкий шаг к входной двери – и проснулся.
В комнате было светло и жарко. И то, и другое вызывало подозрение, потому что он уже привык к глухим шторам директорской спальни и вечному российскому холоду. Снейп повернул голову – и сощурился. Окно светилось белым квадратом, шторы были распахнуты, тлел камин, но было что-то ещё. Снейп пошевелился, медленно сел на кровати – и понял, в чём дело. Электричество. Дракклово электричество в старинной магической школе. Видимо, что-то случилось с переключателем температуры, потому что скрытые от глаз батареи вкупе с камином и пуховым одеялом породили у Снейпа страстное желание открыть окно. Он нашарил тапки, прошёл к окну и замер. Весь двор покрывал снег. Непокорный, сбивающийся в сугробы, стремительно заметающий тропинки, скамейки, беседки и даже крышу домика, где профессор Матоуш вёл практические занятия. Снейп осторожны приоткрыл окно, впуская рой снежинок в спальню, и провёл рукой по заметённому подоконнику. Холодно. Мокро. Восхитительно. Скрипучий звук сминающегося снега напомнил детство – то самое, ещё до Хогвартса. Снейп не был уверен, что у него вообще было детство: сначала он был слишком обиженным, потом слишком серьёзным, потом слишком жестоким. Однако метели не было никакого дела до его настроения. Она ясно давала понять: детство есть у всех, вопрос в том – какое. Северус щелчком смахнул с подоконника горсть снега и с усмешкой наблюдал, как крошечный комочек летит вниз. Послышался смех, и во двор высыпали школьники. Младшие курсы, не старше тринадцати лет. Двор наполнил визг, и Северус поспешно отошёл от окна. Директор в викторианской сорочке – не то, что следует видеть детям. Мысли тут же перескочили на другое: как вообще студенты Дурмстранга проводят свои выходные? Уроки – понятно. А что ещё? Хогсмида у них нет, факультативов – тоже, а энергия просто бьёт через край. Снейп не поленился достать блокнот, куда писал план всех педсоветов, и добавил пункт насчёт школьного досуга. Массовые драки в коридорах (не всегда с применением магии!) порядком надоедали.
Взмахом палочки Снейп отправил висящую на спинке кресла одежду в корзину для грязного белья. Накануне он до часа ночи просидел у Арины и вынужден был собрать волю в кулак, чтобы уйти. Он презирал тех, кто даёт ложную надежду, и не собирался презирать самого себя. Кроме того, Суворова дала понять: ей не нужна полумера. Ей вроде бы вообще ничего не нужно, но если она увидит возможность добиться своего, то уже не остановится. Именно эта мысль придала Снейпу сил накануне. Его не удерживали, но мысль об узком диване в гостиной профессора чар и мягком женском тепле не выходила из головы.
Завтрак проходил шумно. Школьники таращились в окна и гомонили, как малые дети. «Они и есть дети», ‑ напомнил себе Снейп, но это не помогло. Снежное сумасшествие коснулось всех, но педагогов – на свой лад. Йохансон разглагольствовал на тему «полетать бы в такую погоду», Назарян жаловался на смену давления, Бергман жаловался на очередную драку, Матоуш переживал, что младшекурсники будут прогуливать уроки из-за холода.
‑ Как гуси! – весело заметил Сергеев, глядя на студентов, и прикончил четвёртую чашку чая. Снейп считал (ему было интересно, сможет ли кто переплюнуть Альбуса). – Андрей, племянница у вас такая же?
‑ Примерно, ‑ отозвался Михаляк. – Но она всё-таки одна, а тут их… ‑ он кивнул в сторону гудящих школьников.
‑ Плохо, когда ребёнок один, ‑ постановил Сергеев. – Чем больше, тем веселее.
‑ Детям или родителям? – уточнил через весь стол Элиава.
Сергеев махнул могучей ручищей, едва не зацепив вазу с фруктами.
‑ Всем веселее!
Снейп, несколько лет наблюдавший за сёстрами Эванс, а потом – за трепетным отношением Петуньи Дурсль к племяннику, ‑ не был согласен с подобным заявлением, но вспомнил семейство Уизли и промолчал. Кроме того, он знал, что у Сергеева трое отпрысков мал мала меньше.
‑ Сейчас подерутся, ‑ вдруг сказал Сергеев. Взгляды преподавателей моментально устремились в одном и том же направлении, но никто даже не пошевелился.
За столом немецкого отделения кто-то что-то не поделил, и четверо крепких парней уже встали из-за стола. Вслед за ними медленно отложили приборы две русские девочки. Компания обменивалась мрачными взглядами, но не двигалась с места, пока со стороны смешанного отделения не послышался звонкий крик Ярвинена:
‑ Грегорович, гони десятку, я выиграл!
‑ Они ещё не подрались! – возмущение Грегоровича прорезало гомон и шепотки Обеденного зала и вызвало дружный хохот всех отделений. Шестёрка несостоявшихся драчунов засомневалась, но села на места, погрозив спорщикам кулаками. – Вот! Сам гони!
‑ Самое отвратительное, что я не могу снять с Генри баллы за такое поведение. И Виктор не может, ‑ усмехнулась Клара. – Коллеги, желе просто восхитительно. Рекомендую.
‑ Клара, но это же против правил! – распахнула глаза Мила.
‑ Рекомендовать желе? – уточнила дама. – Боюсь, вы ошибаетесь.
Сидящий между ними Назарян устало откинулся на спинку стула, а Снейп подумал, что у старика феноменальное терпение – он с конца августа сидел между Кларой и Милой, но до сих пор никого не убил. Впрочем, раньше географию преподавал замечательный, по слухам, болгарин – выпускник Дурмстранга и любимец Назаряна, хотя последний в принципе мало кому благоволил.
‑ Он же подставил своих товарищей! – продолжала возмущаться географ. – Знаете, у подростков это называется стукачество, вы уж извините за выражение.
Снейп слышал, как фыркнул Бергман. Краснопольский, сидящий в самом конце стола, явно сдерживал язвительный комментарий. Сергеев закашлялся. Клара посмотрела на молодую итальянку с любопытством.
‑ Замечательное выражение вы употребили, но, боюсь, вам надо научиться отличать стукачество от соблюдения дисциплины, ‑ она вернулась к желе.
‑ Бедная девочка, ‑ вздохнул Михаляк. – Боюсь, мне придётся с ней поговорить.
‑ О чём? – Снейп принялся разглаживать рукава мантии.
‑ Например, Ярвинен и Грегорович только что продемонстрировали полное отсутствие манер, потому что кричали в Обеденном зале и заключили спор на деньги, что вообще-то не одобряется. Зато они пресекли драку. Видите ли, ни один старшекурсник не начнёт потасовку, чтобы повеселить малышню, даже если эта малышня на два-три года младше их. Для старшекурсников такая драка – всё равно что способ выставить себя на посмешище, это ниже их достоинства.
‑ Но поощрения Ярвинен и Грегорович тоже не заслуживают? – Снейп наблюдал за Грегоровичем. Парнишка деловито кивнул приятелю, сунул полученные монетки в карман и вместе с Ярвиненом вышел из зала.
‑ В Дурмстранге частенько бывают конфликты, ‑ Михаляк вздохнул. – Сейчас стало полегче, но раньше это не входило не в какие ворота. Мы, конечно, напоминаем студентам о Кодексе школы, о хороших манерах, в конце концов, о школьных правилах! Мы снимаем баллы и вызываем родителей. Или пишем родителям, а они присылают гневные письма.
‑ Громовещатели?
Михаляк с удивлением посмотрел на Снейпа, потом вздохнул.
‑ Северус, ‑ пробормотал он. – Громовещатели считаются явлением из прошлого века. Крайне унизительной и плебейской мерой наказания. По крайней мере, так обстоит дело в Дурмстранге.
Снейп медленно выдохнул. Он чувствовал, как краска приливает к скулам.
Надо купить пижаму.
‑ Андрей, у меня будет к Вам просьба.
Михаляк кивнул. В последнее время он стал больше походить на живого человека и всё меньше – на осторожного подчинённого. Впрочем, Северус не обольщался: он знал, что один неверный шаг с его стороны разрушит то хрупкое, похожее на первый наст доверие, которое выросло между ним и заместителем.
‑ Андрей, я бы хотел, чтобы вы нашли время обсудить со мной один… список. Список всего, что может быть связано со школой. Мелочи. Обычаи. Привычки. Список всего, что не прописано в Кодексе, в директорском договоре, в преподавательских декретах, в требованиях Попечительского совета. Пусть это будут мелочи вроде… громовещателя, ‑ выдохнул он сквозь зубы.
Михаляк кивнул. На его лице не отразилось ни глупой вины, ни жалкого сочувствия. Именно за это Северус Снейп и ценил своего заместителя.
Салливан появился незаметно – видимо, зашёл в боковую дверь рядом с учительским столом.
‑ Пр… Господин директор, четверть часа назад на территорию школы прибыли двое господ. Артефактов при них нет, заклинаний не наложено, Оборотное зелье не выявлено. Они хотят видеть вас и профессора Суворову.
Отчёт Салливана мог бы позабавить, но у Снейпа засосало под ложечкой. Забава не случилась.
‑ Что значит – прибыли на территорию школы?
‑ Аппарировали к границе купола. Они представились, сэр. Вы знакомы.
‑ И?..
‑ Это господин Игорь Суворов, брат профессора Суворовой… ‑ молодой аврор на секунду замялся, но решительно продолжил. – С ним господин Невилл Лонгботтом. Он окончил Хогвартс.
Невилл Лонгботтом. На секунду Снейпу показалось, что он ослышался, но лицо Салливана выражало то сдержанное недоумение, какое свойственно людям, сообщающим необычные новости.
‑ Я помню, кто это, ‑ Снейп отставил чашку. – Идёмте.
С Игорем Суворовым Снейп столкнулся в холле.
‑ Господин директор, ‑ Игорь явно собирался протянуть руку, но в последний момент ограничился кивком. – Рад вас видеть.
‑ При всём уважении, не могу сказать того же. Зачем вы здесь?
‑ Арина. Я привёз кое-что… что она просила. И хотел бы с ней увидеться.
Снейп отвёл Суворова в сторону.
‑ Вы что, не могли воспользоваться зеркалом Блэка?
Игорь моргнул.
‑ Оно может перенести только в «Кабанью Голову» и обратно. Арина пыталась усовершенствовать его, но от последнего заклинания пробный осколок разлетелся вдребезги. Больше она не рисковала.
‑ И вы не могли предупредить заранее, что приедете?
‑ Я писал Андрею Геннадьевичу… в смысле, профессору Михаляку.
Поговорить с заместителем о визитёрах. Сегодня же!
‑ Хорошо, пусть так, ‑ Снейп понизил голос. – Но Мерлина ради, что здесь делает Лонгботтом?
Суворов ответил не сразу.
‑ Слушайте, может, вы просто с ним поговорите? – произнёс он после молчания. – Я вряд ли смогу объяснить вам, зачем он приехал.
‑ Попробуйте.
Молодой зельевар добродушно усмехнулся, и Снейп в очередной раз подумал, как сильно кровь Дамблдоров проявилась в Суворове и как слабо – в его сестре.
‑ Вы же ничего не потеряете от этого разговора. И вы это знаете. Он даже не пошёл в замок, на случай, если вы…
‑ Если я не захочу его видеть? – мрачно уточнил Снейп, но ответа, как и следовало ожидать, не получил. ‑ Где Лонгботтом?
‑ В теплицах.
Снейп миновал учебные теплицы – вряд ли хоть что-то в них могло заинтересовать траволога – и приблизился к последнему ряду. Внутри одной из теплиц точно кто-то был. Северус глубоко вздохнул, нащупал палочку и бесшумно открыл дверь.
Вполоборота к нему стоял Фрэнк Лонгботтом и рассматривал укрытые чарами побеги лапландского мака. Высокий. Широкоплечий. Даже уши стали не такими смешными.
‑ Мистер Лонгботтом? – получилось даже не раздражённо, просто устало.
Парень повернул голову и встретился глазами с бывшим учителем. Светло-карие, внимательные глаза – глаза Алисы Лонгботтом. Видимо, как и Поттер, мальчишка унаследовал от матери только эту черту, а в остальном вырос копией отца. От этого сравнения Снейпу стало не по себе. На секунду во взгляде гриффиндорца мелькнуло облегчение, но в следующее мгновенье сменилось привычной настороженностью.
‑ Профессор Снейп, ‑ парень не улыбнулся, но подошёл ближе. – Здравствуйте.
‑ Мистер Лонгботтом, не знаю, кто вам намекнул, где меня можно найти… но будет лучше, если вы сразу скажете, что вам нужно.
Парень принялся рыться в карманах мантии. Наконец, он вытащил что-то маленькое и звенящее.
‑ Это вам, сэр.
Шаг, неловкое движение – и в ладонь Снейпа легли два ключа. Один из них – маленький и блестящий – Северус видел впервые в жизни, зато за второй – кривой и уже тронутый ржавчиной – он почти был готов расцеловать Лонгботтома.
‑ Откуда? – он искренне надеялся, что вышло с угрозой.
— Вы ведь спрашиваете про свой ключ? — гриффиндорец осторожно улыбался и с каждой секундой всё больше напоминал мать.
Снейп кивнул. Он всё ещё рассматривал нежданную посылку.
‑ Вы же понимаете, он… ну, он ничего не значит. На вашем доме такие чары, что даже невыразимцы взломать не смогли. По завещанию… ну, что я вам рассказываю.
Снейп снова кивнул. Своё завещание он помнил отлично, хотя составлено оно было в спешке. Он не сомневался в поражении Волдеморта, так что смело завещал дом вместе со всем содержимым Поттеру, а в случае его смерти – Хогвартсу. Формулировка «в случае его смерти» была, по сути, проявлением бюрократии, он ни секунды не сомневался, что Поттер погибнет во имя великого дела. В конце концов, Хогвартс много лет был его домом, а других претендентов на жалкое наследство не было.
‑ Когда завещание огласили, Гарри передал всё Хогвартсу, потому что считал себя обязанным вам, а профессор МакГонагалл как раз стала директором и… ‑ Невилл запнулся. – Словом, она сказала, что не смеет принимать такой подарок, потому что школа была… неблагодарна к вам.
‑ Не смеет? – Снейп воззрился на бывшего ученика. – Мерлин, это самое глупое, на что способны эти двое, или есть что-то ещё?
Лонгботтом сделал вид, что припоминает.
‑ Больше нет. Тогда я убедил Гарри подождать.
‑ Подождать? – Снейп поймал себя на мысли, что уже не первый раз переспрашивает.
Парень кивнул.
‑ Честно говоря, многие из нас были уверены, что вы… ‑ он запнулся. – Что вы выжили. Тем более, все чары на вашем доме сохранились. И мы оказались правы: вы спаслись.
Слова «не совсем» Снейп проглотил в последний момент.
‑ Что ж. Спасибо. А второй ключ?
Лоб гриффиндорца прорезала чёткая горизонтальная морщинка.
‑ Это от профессора Дамблдора. Оказывается, он что-то вам завещал, но после той… ситуации, когда…
‑ Когда я убил его. Продолжайте.
‑ Министерство предпочло замять эту ситуацию. Потом Министерство захватил Волдеморт… а год назад в архивах всплыла эта информация. Это ключ от сейфа в Гринготтсе, мне его дала профессор МакГонагалл. Это не я ей сказал, она уже знала, ‑ поспешно добавил Невилл.
Снейп усмехнулся.
‑ Вы стали значительно разговорчивее с нашей последней встречи, мистер Лонгботтом.
‑ Вы тоже, профессор, и не считайте это дерзостью.
Несколько секунд Снейп сомневался, съязвить в ответ или нет, но в итоге просто кивнул на выход из теплицы.
‑ Идёмте, мистер Лонгботтом. Посмотрите, что такое Дурмстранг, а ваш напарник убедится, что я вас не съел.
Привезённые гриффиндорцем ключики он крепко сжимал в кулаке. Очень крепко.
* * *
Великобритания, Годрикова Впадина,
ноябрь 2003 года
‑ Ну, вот. Считайте, я вам всё рассказала, ‑ Гермиона откинулась на спинку дивана. Вид у неё был вызывающий и виноватый одновременно. – Что скажете?
Ответом было дружное молчание. Четверо друзей сидели за тем самым круглым столом, который пять лет подряд объединял десять молодых волшебниц в один и тот же день – второго мая. «Одиннадцать волшебниц», ‑ напомнила себе Гермиона. Она так и не привыкла к двойным воспоминаниям; для неё рыдающая над телом Фреда Анджелина была куда живее счастливой Кэти в подвенечном платье.
‑ Так что скажете? – повторила Гермиона. Её лицо приняло окончательно виноватое выражение. Рон подцепил палочкой воспоминания в Омуте памяти и уверенным движением сцеживал их в узкий стеклянный флакон. Для него новостей не было – многое он выяснил сам, всё остальное Гермиона в слезах обрушила на него, вернувшись из Дурмстранга. Гарри потирал лоб; даже будучи победителем Волдеморта, он сохранил способность принимать некоторые вещи близко к сердцу. Джинни называла это тонкой душевной организацией, Рон называл это расшатанными нервами, Гермиона – травмой детства. Джинни кусала ногти и хмурилась. Гермиона отлично знала это выражение лица: так выглядела её свекровь, когда не знала, похвалить или отругать. И всё же именно Джинни заговорила первой.
‑ Я и не подозревала, что это было так. Чудо, что ты выстояла, ‑ она снова нахмурилась. – Мерлина ради, не влезай больше ни во что подобное. Я всё понимаю, у тебя была причина… но это же просто жутко, ‑ Джинни махнула рукой в сторону Омута памяти. – Меня до сих пор колотит. И ты была права. Это та же ведьма, что была со Снейпом на кладбище. Кричер! Кофе, четыре чашки, до краёв не наливать! И не смей возражать, Гермиона! Это не пьянство, это для тонуса. Кстати, как она выглядит на самом деле?
Пока Гермиона нехотя объясняла, Рон отнёс Омут к Гарри в кабинет, вернулся, протянул жене закупоренный флакон.
‑ Вы просто молодцы, ‑ он сел на диван рядом с Гермионой. Обнял. Пробежал рукой по кудрям. ‑ Вы обе. Так странно наблюдать себя со стороны, да? Мы неслись к хижине, как бешеные гиппогрифы, а нас даже не заметили.
Гермиона только кивнула – ей не хотелось обсуждать нюансы, хотелось просто честности. Кричер подал кофе.
‑ Честно говоря, эта женщина… Арина, да?.. она кажется просто ужасной. Accio Огденское! ‑ Джинни плеснула янтарной жидкости в чашку и поставила бутыль на стол. – Но она разорвёт любого, кто косо посмотрит на Снейпа.
‑ Мне тоже так показалось, ‑ бутылка перешла к Рону. Он налил сначала сопротивляющейся жене, потом себе. – Но вы видели как она дерётся? Класс же! Нам бы такую в отдел! Она бы укладывала ирландских бунтовщиков, как пирожки на поднос! Видели, как она сделала Яксли с Руквудом? Обоих! Чтоб им на том свете икалось. Помню, папа рассказывал, что никто не мог понять, какое на них заклятье. Эту упаковку только Билл смог разрезать, и все подумали, что это Снейп проклял их. Ну, он же много чего умел. Надо же придумать… Кстати, надо бы ещё разобраться, что это за магия. Ну, вроде точно не тёмная... но и не светлая, тут я поручусь, ‑ он в один глоток опустошил чашку. Гермиона кашлянула, и Рон поспешно добавил. – Хотя для женщины совершенно излишне демонстрировать такую жестокость.
Джинни натянуто засмеялась и, наконец, перестала грызть ногти.
‑ Гермиона, прости, что следила. Наверное, мы все тут виноваты, ‑ Джинни обвела друзей выразительным взглядом. – Но, мерлиновы подштанники, я даже не знала, что за соседним кустом сидит брат этой Арины и ждёт, когда лучше сесть вам на хвост! Нормально, а?
Рон засмеялся. Даже Гермиона улыбнулась и принялась маленькими глотками пить кофе. Именно этот момент выбрал Гарри, чтобы спросить:
‑ Что тебе сделал Руквуд?
Гермиона сделала поспешный глоток и поперхнулась. Поттер терпеливо ждал, пока подруга откашляется и вытрет слёзы.
‑ Герм, ‑ он пристально посмотрел на подругу. – У меня к тебе до гоблина вопросов, но их я ещё задам. Главное другое. Ты никогда не используешь Непростительные. Но ты накладывала Crucio. Объясни.
Гермиона закусила губу и отвела глаза, но не решилась соврать.
‑ Я расскажу, но только чтобы ты успокоился. И… ‑ она отвела глаза и скороговоркой выдала. – Ипожалуйстабольшенепросименя.
‑ Что?
‑ И больше не проси меня рассказывать это!!!
Рон и Джинни отставили чашки. Гермиона снова нервничала. Это в какой-то мере грело душу: лучше так, чем продолжавшийся пять лет застой. Гарри даже не моргал. Гермиона вздохнула и медленно заговорила:
‑ Это не входило в условия нашего договора… нет, это даже противоречило ему, но есть события, которые… нет, не так. Объясню иначе, ‑ она сцепила руки замочком и принялась щёлкать ногтём о ноготь. Звук действовал на нервы, но лично ей помогал. – Когда мы учились в Хогвартсе, профессор МакГонагалл объясняла, что хроноворот вообще-то нельзя доверять студентам вроде нас, потому что время – очень опасная и зыбкая штука. Нельзя вмешиваться. Если нарушить закон Временного равновесия… так, это вам не надо, это из нумерологии. В общем, если нарушить что-то во времени, то вселенная, в которой располагалась условная точка отсчёта, перестаёт существовать.
‑ Это как? – тихо спросила Джинни.
‑ Я тебе потом объясню, ‑ так же тихо ответил Гарри.
Гермиона покачала головой.
‑ Лучше объяснить сразу. Смотри. У тебя хроноворот. У Гарри в шкафу лежит шоколадная лягушка, ‑ Гарри издал невнятный звук. – Ты отправляешься на час назад, съедаешь эту лягушку и возвращаешься. Ты возвращаешься к исходному моменту, но никакой лягушки у Гарри уже нет. Вселенная пошла по другому кругу развития. Понятно?
Джинни кивнула, хотя явно не поняла. Гермиона молча плеснула себе Огневиски, выпила полчашки и заговорила дальше:
‑ Когда мы отправлялись в прошлое, мы собирались спасти Снейпа от мгновенной смерти, а потом перенести его в настоящее время. То есть ничто не было бы нарушено. Именно поэтому Арина давала ему зелье до укуса змеи, поэтому мы ждали, пока он передаст Гарри воспоминания, а мы втроём выйдем из хижины. Вот только мы наткнулись на Руквуда, ‑ Гермиона закрыла глаза.
Она так и не привыкла к живому Фреду. С весны в голове царил непонятный туман. Каждый раз, вспоминая ту реальность с лишь одним выжившим близнецом, она прокручивала в голове новые события – свадьбу Фреда и Кэти, крестины Ремуса, переполненную гостями Нору, счастливую Молли. Сначала казалось, что вокруг – картонные декорации. Каждый раз, встречая улыбающихся близнецов, Гермиона замирала: сейчас что-нибудь произойдёт, и Фред исчезнет. Но Фред не исчезал – и она привыкла. Полугода оказалось достаточно.
Прикосновение Рона оказалось неожиданным, но необходимым.
Сейчас. Сейчас надо сказать.
Гермиона открыла глаза и ровно проговорила:
‑ Фред. В той реальности Руквуд обрушил на Фреда стену замка. Я не могла спасти всех, но его – могла! ‑ она вызывающе посмотрела на Гарри.
Лица Гарри она так не увидела. Рон одним движением прижал её к себе, мир сузился до полосатого свитера с прилипшими к нему короткими рыжими волосками. Откуда-то сбоку появился ещё один свитер – зелёный, с вышитой на вороте гарпией – и огненная коса. Гермиона закрыла глаза. Плакать не хотелось – наступила та кислая опустошённость, за которой всегда следует шаг вперёд. Она не знала, сколько они так просидели. Ей уже стало жарко, нестерпимо жарко, почему-то затекли ноги, собственный кудри лезли в рот. Она выдохнула, слегка отстранилась, открыла глаза – и только сейчас поняла, почему не может пошевелиться. На полу рядом с ней, обнимая всех троих сразу и превращая объятие в по-гриффиндорски беспорядочный клубок, сидел Гарри Поттер.
_____________________________________________________
Лапландский мак – морозостойкой растение с жёлтыми лепестками и некрупным цветком; занесено в Красную книгу.
О свидетелях, которых не ждали, и женщинах, которые не отступаютЧехия, Прага,
ноябрь 2003 года
‑ Суд вызывает Михаила Бергмана!
Двери в зал распахнулись, в который раз за день. Бергман был, как всегда, не в духе: губы поджаты, лоб расчерчен тонкими морщинами. Арина подумала, что впервые видит его в чёрном, обычно он предпочитал мантии невнятного цвета – грубые и немаркие. Официальный наряд был хорош, но зельевару не шёл. Бергман занял своё место; длинные руки легли на кафедру. Перепачканные зельями пальцы нелепо смотрелись рядом с накрахмаленными манжетами.
‑ Я, Михаил Бергман, прибыл по требованию Международного Магического Суда в качестве свидетеля защиты. Клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды.
Кафедра мигнула синим. Чары Истинности – недавняя разработка российского Министерства — начали действовать.
‑ Назовите ваше место работы.
‑ Международная Школа Колдовства Дурмстранг.
‑ Назовите вашу должность.
‑ Профессор зельеварения.
‑ Расскажите о своём образовании.
‑ Я протестую! Это не относится к делу, – это адвокат. Ещё ни один его протест не был принят.
‑ Протест отклонён, ‑ равнодушно бросил судья. – В ходе следствия обнаружилось, что образование свидетелей имеет значение. Господин Бергман, прошу продолжать.
‑ Дурмстранг, русскоязычное отделение, тогда оно называлось первым. Окончил в девяностом году. Учился в Московском Магическом Университете. Имею степень в зельеварении и травологии.
Раздался резкий звук рвущейся бумаги – алчное перо секретаря прорвало пергамент. Судья недовольно покосился на ретивого помощника и снова повернулся к Бергману.
‑ Когда вы познакомились с подсудимым?
‑ В конце августа этого года.
‑ Просьба отвечать точнее.
Бергман наградил судью тяжёлым взглядом, от которого ученикам Дурмстранга становилось муторно, а директору весело.
‑ На педсовете, а он всегда проходит за неделю начала учебного года. Дату я не помню.
‑ Опишите ваши отношения.
Арина могла поклясться, что Бергман сейчас закатит глаза, но он только процедил:
‑ Деловые. Возможно, приятельские.
Полуседая журналистка, сидящая в первом ряду, сгорбилась и принялась строчить что есть силы. Рядом с ней худосочный парнишка лениво царапал на пергаменте. Толстяк с колдокамерой подпрыгивал на месте, пытался сфотографировать Бергмана в анфас, но не преуспел. Прессу разместили за невидимой перегородкой. Журналисты всё видели, всё слышали, но не могли выйти за рамки отведённого пространства. И слышно их тоже не было.
Меж тем, Бергман повторял то, что уже однажды слышал следователь Горетти: да, общались, да, нашлись общие интересы, да, долго приятелями не были.
Арина прикрыла глаза. Всё это длилось уже не один час: судья – пожилой чех в багровой мантии ‑ задавал вопросы, секретарь малевал якобы ценные записи для потомков, адвокат – лысый пронырливый тип, похожий на облагороженного домовика, ‑ вклинивался с замечаниями. Прокурор говорил мало. Он ещё молод, не старше сорока; у него тягучий голос и смазливое лицо. Такому надо было родиться женщиной, вот только взгляд – тяжёлый и пронизывающий – напоминал, кто перед тобой на самом деле.
Начинала болеть голова – плохой признак.
Список свидетелей прислали во вторник после обеда. Всего четыре фамилии: Бергман, Краснопольский, Снейп, Суворова. Прошло два дня, и вот ей пришлось давать показания против человека, которого она так и не смогла раскусить. Суд длился несколько часов, но Арина не узнала почти ничего нового. Краснопольский, которого вызвали как раз после неё, уже изнывал от скуки.
‑ Вы подозревали подсудимого в покушении на жизнь Арины Суворовой? – спокойно спрашивает судья, будто говорит о погоде на завтра.
‑ Нет.
‑ Вас что-либо настораживало в его отношениях с пострадавшей?
Бергман задумался.
‑ Нет… Нет.
‑ Вы уверены?
Бергман посмотрел на судью, как на идиота.
‑ Обратите внимание на кафедру. Она всё ещё мигает синим.
‑ Прошу отвечать на вопрос, ‑ досадливо бросил тот. – Вы знали, что подсудимый имеет такое же образование, как у вас?
Бергман скривился.
‑ Он учился в Дрезденской Академии Алхимии. Это совершенно другое образование.
‑ Вы знали, что подсудимый имеет две степени – и в травологии, и в зельеварении? – терпеливо уточнил судья.
«Должно быть, тем, кто учится на судью, преподают психологию. Не иначе», ‑ лениво размышляла Суворова. Она рассматривала мантию коротко стриженой ведьмы в очках. Очки были дешёвые, в маггловской оправе, а вот мантия отливала настоящим шёлковым блеском.
Красивая мантия.
Сама Суворова не признавала роскоши и заказывала простые мягкие мантии приглушённых тонов. У неё было достаточно денег и вкуса, но во рту до сих пор горчило от старого воспоминания. Она помнила, как горели уши после разговора с Каркаровым на седьмом курсе: она ехала в Британию на Турнир Трёх Волшебников и была единственной девочкой в делегации. Наставник лично купил ей парадную мантию – чтобы не опозорила школу. «Каждый паршивый портрет будет рассматривать тебя, как фальшивый галлеон, ‑ шипел Игорь Олегович. – А каждый живой волшебник будет пробовать на зуб». С достопамятного разговора Арина возненавидела светлый шёлк и магические портреты.
– Вы знакомы с братом пострадавшей?
Вопрос судьи прозвучал громом среди ясного неба. Арина выпрямилась так резко, что наступила Краснопольскому на ногу.
С братом пострадавшей?
Бергман нехотя кивнул.
‑ Знаком.
‑ Вы знали, что в этом году он стал учеником Франца Эгберта фон Гогенхайма?
‑ Да.
‑ Вы обсуждали это с подсудимым?
‑ Да.
‑ Протестую! – вмешался адвокат.
Судья даже не посмотрел в его сторону, он листал бумаги на своём столе.
‑ Протест отклонён. Господин Бергман, опишите ваши отношения с Игорем Суворовым.
Бергман застыл.
‑ Мы вместе учились в школе, ‑ он замолчал. Повисла пауза. – Мы не ладили.
‑ Вы были врагами? – оживился адвокат Адамсона.
‑ Нет, ‑ отрезал Бергман. – Мы просто не ладили. Я был чистокровным, Суворов… магглорождённым, и мы учились в восьмидесятых. Этого было достаточно, чтобы невзлюбить друг друга. Кроме того… мы оба были достаточно честолюбивы, ‑ он помолчал. – Но в итоге Суворов оказался успешнее, несмотря на происхождение.
Краем глаза Арина отметила, как Краснопольский изучает Бергмана. Потом он кивнул каким-то своим мыслям и снова замер.
Судья откашлялся.
‑ Вы знали, что подсудимый подавал прошение об ученичестве у Франца Эгберта фон Гогенхайма?
‑ Да.
‑ Вы знали, что господин фон Гогенхайм намеревался взять в обучение двух учеников?
‑ Да.
‑ Вы знали, на какую специализацию претендовал обвиняемый?
Бергман посерел.
‑ Когда он упомянул, что хотел попасть к Мастеру, я решил, что речь идёт о травологии. Он сказал, что его обошёл какой-то… способный магглорождённый. Потом… позже, уже после нападения, я услышал, что Мастер Гогенхайм обучает чистокровного траволога из Британии, но не придал этому значения. Во-первых, с момента разговора утекло много времени, а во-вторых… ‑ он замялся.
‑ Продолжайте, ‑ ровно произнёс судья.
‑ Во-вторых, Адамсон был пьян, когда рассказывал эту историю.
К изумлению Арины, Бергман бросил в сторону бывшего коллеги почти извиняющий взгляд.
‑ Вы с кем-либо обсуждали эту тему?
‑ То, что Адамона не взяли в обучение? Нет, ‑ Бергман скривился. – Но когда прислали этого следователя… того, молодого… я понял, что дело в Суворове. Его сестра была средством вызвать его и прервать ученичество. Ради сестры Суворов пойдёт на всё. Хотя я ещё не выяснил, как именно Адамсон всё это организовал…
Конец фразы потонул в гаме. В зале поднялся шум.
Что-то кричал адвокат, прокурор – такой тихий и смазливый – рявкнул на него, оставив в стороне тягучий сладкий тон. Судья стучал молотком и приказывал всем замолчать. Волшебные палочки были только у судьи и авроров, стоящих в дверях, но они не спешили ими воспользоваться. Среди журналистов началась жуткая суматоха. Та самая дама в дешёвых очках и шёлковой мантии что-то быстро-быстро говорила, склонив голову – только сейчас Арина заметила у неё на коленях Самопишущее перо.
В висках стучало. Она чувствовала, как начинают подрагивать пальцы. Экспериментальные хроновороты никому не проходят бесследно: разработчики предупреждали, что первопроходцам будет обеспечено долгоиграющее нервное расстройство. И она, и Грейнджер заработали его в полной мере. Впрочем, Грейнджер, которая уже не Грейнджер, не знала о столь неприятном бонусе. Она хотела вернуть родителей – она их получила. А Арина хотела встретиться с Северусом Снейпом. Головная боль стала почти невыносимой.
‑ Суд вызывает Игоря Суворова!
Судья, наконец, воспользовался волшебной палочкой.
Арина почувствовала, как стройным потоком утекают силы. Она даже не повернула голову. В двух шагах от неё прошёл брат – её Гарик, который первым рассказал ей про волшебство и Дурмстранг, терпеливо помогал ей с зельями, с гордостью параноика следил за Каркаровым, научил патентовать заклинания, уговорил прекратить изучение Тёмных Искусств, нашёл компромат на Драко Малфоя и перетащил полуживого Снейпа в клинику Арманда Благородного.
Брат. Человек, из-за которого её чуть не убили.
* * *
Россия, Мурманск,
ноябрь 2003 года
«МИХАИЛ БЕРГМАН РАЗОБЛАЧАЕТ ПРЕДАТЕЛЯ!»
«УБИЙСТВО РАДИ ЗНАНИЯ: ЯН АДАМСОН ПРИГОВОРЁН К ДЕСЯТИ ГОДАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ»
«ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ ОТ ЧЕЛОВЕКА БЕЗ СЕРДЦА»
«ДЕЛО ТРЁХ ЗЕЛЬЕВАРОВ»
«ДИНАМИТ И НЕМНОГО МАГИИ: ТОРЖЕСТВО АЛХИМИИ!»
«ПОПЕЧИТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ ДУРМСТРАНГА: КТО УСИДИТ НА МЕСТЕ?»
«ДОРОГУ МАГГЛОРОЖДЁННЫМ! НОВЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС ДУРМСТРАНГА»
«ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ: ТРИУМФ ПРИНЦА-ПОЛУКРОВКИ!»
Снейп дважды перечитал последний заголовок и швырнул газету на стол. Он предполагал, что дело Адамсона вызовет переполох, но никак не рассчитывал, что уже вечерние газеты будут пестреть раздутыми заголовками.
Триумф принца-полукровки.
Автором статьи был некий Смит, но от стиля пылали скулы и сжимались кулаки. Эту манеру кропать статейки Снейп знал. Пресса в зале суда держалась в сторонке – не иначе, какие-то чары – и он даже не обратил внимания, кто именно присутствовал на слушании. Теперь кусать локти было поздно: кричащая статья несомненного авторства Скитер вышла в какой-то польской газетёнке, которая не внушала доверия, но читалась охотно и большим смаком. Человеческий идиотизм поистине неистребим. Слушание было открытым и международным, значит, уже утром «Пророк» сообщит, что на кладбище за Хогвартсом есть лишний памятник.
Лишь по счастливой случайности Снейп не появился за ужином в зале. Он просто опоздал – как и все, кто присутствовал на слушании – и решил, что поест у себя. Полчаса ушло на то, чтобы переправить половину авроров в штаб-квартиру МАБ. Ещё полчаса он обсуждал с оставшимися аврорами сложившуюся ситуацию. Министерство обязывало стражей порядка некоторое время находиться в школе, постепенно отбывая, а к Новому году вовсе покинуть Дурмстранг. Уставший и сердитый, Снейп хотел было подняться к Арине, но передумал. Он не был уверен в её настроении. Сразу после слушания Суворову перехватил брат, но в школу она вернулась вместе со всеми. В итоге Снейп отправился прямиком в свой кабинет и упал в ближайшее кресло. Когда в окно стали ломиться совы, он только нахмурился и впустил птиц. Могли писать родители, попечители школы или кто-то из Министерства. Снейп не угадал: совы приносили газеты и, не требуя оплаты, убирались восвояси. Северус недолго жил в России, но поговорку насчёт сыра и мышеловки усвоил хорошо. Газеты его насторожили.
Не зря.
Журналисты превратили неловкую и абсурдную историю Адамсона кто в триллер, кто в фарс. Снейп прочитал шедевр Скитер, потому что знал, что ему придётся ответить на пару-тройку вопросов. Пролистал более-менее официальные издания. Остальное он счёл недостойным своего внимания.
В дверь постучали.
‑ Войдите, Андрей.
Михаляк бочком протиснулся в кабинет.
‑ Как вы узнали, что это я?
‑ У Виктора тяжёлая рука, он стучит всем кулаком. Если Арина выйдет из комнат, её атакует Краснопольский, я видел, как он вешал Сигнальные чары. Остальные вряд ли захотят навестить меня. Впрочем… ‑ он покосился на стопку мятых газет на столе. – Теперь, может, и захотят. Садитесь.
‑ Я видел вечерние новости и не поверил ни единому слову. Клара тоже.
‑ А Виктор? – Снейп вынужден был признать, что его волнует мнение Сергеева.
Заместитель улыбнулся.
‑ Виктор прочитал заголовки и сказал, что не ожидал от журналистов ничего хорошего. Он уверен, что сейчас вы проклянете любого, кто к вам сунется, и решил подождать до завтра.
‑ А вы, значит, рискнули?
‑ У вас с Виктором разный характер. Там, где он сыпет проклятьями, вы продумываете стратегию. Поэтому я просто зашёл.
Снейп криво улыбнулся и призвал поднос с чашками.
‑ Северус, ‑ осторожно позвал Михаляк. – Ян правда собирался убить Арину, чтобы получить место Игоря?
‑ Не совсем. Когда Гогенхайм проводил отбор, Адамсон оказался вторым. Ему отказали, но дали понять, что он достаточно хорош для ученичества. Просто есть кто-то более способный, ‑ Снейп отпил из чашки и вытянул ноги. – Гогенхайм был на слушании. Он в ужасе, потому что собирался пригласить Адамсона на следующий год.
Михаляк застонал.
‑ А что Ян?
‑ Он заслужил услышать это сегодня, ‑ процедил Снейп. – На его совести два покушения, и десять лет Нурменгарда – очень небольшой срок.
‑ Потому что там нет дементоров? – негромко спросил Михаляк.
Снейп промолчал. Сделал пару глотков чая и заговорил снова.
‑ Адамсон – полукровка из очень небогатой семьи. Я видел его личное дело в школьном архиве. Именно поэтому меня интересовало, откуда он взял эльфа. Исключительно поэтому я вызвал для допроса домовика последнего человека, которого хотел бы видеть в сегодняшних условиях.
‑ Миссис Уизли?
‑ Да. Она выяснила очень простую вещь. Домовик был оплатой.
Рука заместителя замерла над сахарницей.
‑ В таком случае, я не вижу смысла. Кто и что оплатил им?
‑ Вы знакомы с Теодором Берингом?
‑ Главой Попечительского совета? Разумеется.
‑ Ему угрожали. Ему и его семье. Собственно, это не имеет никакого отношения к Дурмстрангу, но Беринг – бизнесмен и магглорождённый, а занимает весьма завидное положение. Адамсона попросили припугнуть главу попечителей. А он попросил очень интересный аванс.
‑ Трибуны. Беринг сидел на трибунах, ‑ Михаляк поднял на директора печальный взгляд. – Он не думал, что мог угробить половину школы?
Снейп улыбнулся – криво и желчно.
‑ Андрей, ‑ он наклонился к заместителю. – Он был готов убить женщину, чтобы изобрести новое зелье и прославиться, и не сделал этого просто потому, что нашёл способ попроще. Он был готов обвинить в покушении школьника и отправить его в колонию при Нурменгарде, и не сделал этого просто потому, что я нашёл, кого и о чём спросить, а потом снял с палочки Поленова отпечатки пальцев. Он был готов спровоцировать любой скандал с аврорами, чтобы они не стояли рядом с его кабинетом и рядом с теплицами, но у него не получилось. У него в кабинете нашли флакон с составом, влияющим на зрение, Арине хватило бы нескольких капель, чтобы ослепнуть, но Адамсона, к счастью, арестовали до того, как он подлил это ей в чай. Мерлинова борода, вы спрашиваете меня, что его волновало!
Снейп с присвистом выдохнул и откинулся в кресле. Михаляк провёл по лбу тыльной стороной ладони, снял очки, повертел их в руках, снова надел и довольно ровно произнёс:
‑ Думаю, нам стоит оставить Милу в Дурмстранге.
Снейп смерил заместителя подозрительным взглядом, но тот продолжил как ни в чём ни бывало.
‑ Как-то за обедом она рассказывала, как в Европе борются за права домовиков. Видимо, в этом есть рациональное зерно. По крайней мере, в Англии эльф точно не становится оплатой без ведома Министерства.
‑ Вы уверены? – без особого интереса спросил Снейп.
‑ Конечно. Видите ли, там они имеют хоть какие-то права. Так что есть резон в том, чтобы Мила продолжала свою… просветительскую деятельность. В конце концов, есть ошибки, которые не стоит повторять, ‑ Михаляк бледно улыбнулся. – Северус, я пойду, расскажу Кларе, что случилось. А вам надо отдохнуть.
Есть ошибки, которые не стоит повторять.
Через четверть часа после ухода заместителя Снейп снимал Сигнальные чары с дверей профессора чар. Он постучал дважды и поднял руку в третий раз, когда дверь открылась. Снейп вошёл и утонул в непроглядной темноте. Камин не горел, люстра – тоже. Свечи Арина не признавала.
‑ Lumos.
Огонёк на конце палочки выхватил из темноты валяющийся на полу женский сапог на тонком каблуке, через пару метров – второй. Снейп поднял палочку повыше и наконец увидел Суворову. Она лежала на диване, свесив одну руку вниз, другую подложив под голову вместо подушки. Манжет официальной блузы выбился из рукава мантии и почти касался пола – женщина так и не переоделась. Половина дивана была свободна: Арина лежала, перекинув ноги через мягкий подлокотник. Длинная юбка помялась и казалась неряшливым лоскутом, а не парадной одеждой.
Снейп закрыл за собой дверь и, подсвечивая палочкой, добрался до дивана.
‑ Садись, ‑ хрипло уронила Суворова. – Ты знал.
Она не обвиняла и даже не укоряла, просто констатировала факт.
‑ Нет, ‑ Снейп сел на свободную половину дивана. – Я догадывался, но доказательств у меня не было.
‑ Ты не сказал мне.
‑ Не хотел волновать.
Во появился неприятный привкус. Ложь. На самом деле, он не сказал, потому что боялся двух вещей: утечки информации и дурацкого положения, в котором мог оказаться.
‑ Как скажешь, ‑ Арина слегка приподнялась и переложила голову с дивана на колени Снейпа. Он не знал куда деть руки и в итоге принялся перебирать пряди в растрепавшейся косе.
‑ Можно я разожгу камин?
‑ Нет, ‑ поспешно ответила Суворова и добавила. – Пожалуйста.
‑ Ты видела газеты?
‑ Домовики сложили почту на стол в кабинете. Газеты там же, можешь посмотреть.
‑ Я их уже видел. Арина, ‑ Снейп перестал тормошить волосы волшебницы. – Ты должна посмотреть прессу. Завтра тебе могут задать самые разные вопросы, и ты должна быть готова.
‑ Я буду готова. Что-то ещё?
Снейп сощурился. Он не видел выражение лица Суворовой, но подозревал, что она напряжённо смотрит куда-то в пространство, не заботясь о том, как выглядит со стороны. Она думала, и мысли были невесёлые – в этом он даже не сомневался. Было крайне соблазнительно задать ей вопрос, который мучил его уже не один месяц. Ответ случайно нашёлся на кладбище в Годриковой Впадине, но показался настолько невероятным, что Снейп отмёл его. Сейчас он был в той ситуации, когда Суворова не соврёт, а если и соврёт… это будет очевидно.
‑ Арина, ‑ негромко позвал он. – Зачем ты вытащила меня из Визжащей Хижины?
Суворова вздрогнула и слегка запрокинула голову. Несколько минут она молча смотрела волшебнику в лицо, потом отвернулась.
‑ Северус, тебе объяснить, что происходит, когда семнадцатилетняя девочка влюбляется во взрослого мужчину?
Снейп промолчал.
‑ Так вот я тебе объясню, ‑ Арина напряглась, щёлкнула пальцами, и в камине затрепетали язычки пламени. – Семнадцатилетняя девочка начинает старательно искать в этом мужчине всё хорошее, что в нём есть. Если девочка глупа, она находит пару различимых черт и переходит к этапу освоения новой территории. Если девочка умна, она ищет дольше и находит миллион достоинств, которыми пресловутый мужчина никогда не обладал. И тогда просто взрослый мужчина становится фигурой романтической. Так вот, ‑ невозмутимо продолжала Суворова, игнорируя испепеляющий взгляд Снейпа. – А когда у мужчины двойное прошлое, беспокойное настоящее и неясное будущее, он становится просто идеальным вариантом. Можно влюбиться надолго, совершенно безнадёжно и со всей возможной безвкусицей. Собственно, это переживают все девочки, просто в разном возрасте, ‑ удовлетворённо закончила она.
‑ Арина, твой рассказ безумно интересен, но тебе было семнадцать лет. А я тебя спрашиваю про сравнительно недавние события, ‑ сухо произнёс Снейп. Кончики ушей стало ощутимо жечь, а платок слишком плотно охватывал шею. – Кроме того, я не падок на лесть.
‑ Жалко, ‑ Арина неловко оперлась на локоть и резко села. Когда она вновь заговорила, голос звучал куда чётче и куда печальнее. – Северус, в тебе было самое главное. Совершенно незамутнённый разум. Интеллект чистой воды. Талант в зельеварении. Талант в боевой магии. Талант в ментальной магии. А потом я узнала, что ты шпион и герой в окружении романтической славы. Гарри Поттер постарался известить об этом общественность. О, вот только не надо так на меня смотреть, ‑ она поджала под себя одну ногу и уселась, как наездница в седле. – Кроме того, мой прадед всегда считал, что ты искупил свои грехи на сто лет вперёд. Я говорила тебе про список жертв Альбуса Дамблдора?
‑ Да, ‑ Снейп тряхнул головой. По лицу разливался жар. Арина сидела непозволительно близко, говорила непозволительные вещи и не собиралась останавливаться.
‑ Потом ты приехал сюда. И…
Снейп поднял ладонь.
‑ Не продолжай. Я понял.
‑ Понял он, ‑ Арина скривилась. ‑ Северус, каждый достоин нормальной жизни. Я попыталась дать тебе шанс, раз уж ты такой… рыцарь печального образа, ‑ она улыбнулась одними губами. – Я всё-таки из Дамблдоров, помнишь?
Из Дамблдоров.
‑ Право на счастье надо заслужить. И на нормальную жизнь тоже, ‑ Снейп прислонился к спинке дивана и уставился на огонь. – Думаю, мне ещё предстоит этим заняться.
‑ А я думаю, ‑ прошептала Арина ему в лицо. – Что у тебя и так было для этого достаточно времени.
Она притянула его за воротник и мягко, жарко поцеловала. Будто делала это каждый день. Будто у них не было этой убийственной разницы в возрасте. Будто у неё было на это право. Спустя минуту, отчаянно путаясь в складках арининой мантии и проклиная собственную неловкость, он почувствовал: у неё есть это право. На мгновенье он отстранился, прищурился, изучая волшебницу – раскрасневшуюся, уверенную, безумно молодую, ‑ и решился.
‑ Арина… пожалуйста. Не здесь, ‑ он неловко кивнул в сторону двери.
Женщина улыбнулась – смущённо и счастливо. Медленно развязала платок, стягивающий его шею. Снейп замер: дышать стало ещё труднее. Пальцы Арины прошлись по рукавам его рубашки, расстегнули манжеты.
‑ Идём, ‑ поколебавшись, она взяла его за руку нехотя поднялась. – У меня в спальне отличные обои. Ты оценишь.
Мантии они оставили в гостиной.
О бедах студенческих и бедах преподавательскихРоссия, Мурманск,
ноябрь 2003 года
Шелестела листва – тихо и беспорядочно, как бывает в безветренный весенний день. Вроде бы на ветвях не так много листьев, но в воздухе уже разливается неясный шорох ‑ майский шорох, самый манящий и самый ласковый. Северус любил май; он нёс с собой избавление от школьников, избавление от канцелярских проблем, избавление от обоих хозяев. Снейп улыбнулся. Шум не раздражал, вокруг реяло облако тепла… и тут он понял простую вещь: у него затекла шея. Шея просто требовала что-то предпринять и не признавала отказа. Он попробовал повернуть голову – и уткнулся носом в подушку. Тёплое облако оказалось огромным пуховым одеялом, натянутым до подбородка, а шея ныла от неудобной позы. Снейп приоткрыл глаза – и вспомнил, где находится. Не открывая глаз и стараясь не обращать внимания на ноющую шею, он скосил глаза и подавил желание облегчённо вздохнуть.
Не жалеет.
Арина уже не спала. Она полусидела на постели и с пользой проводила утро. В халате, в очках, с пухлым пучком волос на затылке, волшебница внимательно изучала сразу две газеты. Обе были огромными. Самая большая (в которой Снейп опознал «Магическую правду», старинную российскую газету) держалась в воздухе с помощью магии, вторую Арина пристроила на собственном животе и медленно листала, то и дело заглядывая в подвешенную «Правду». На прикроватной тумбочке лежал свиток пергамента, исписанный дюймов на двадцать. Периодически женщина что-то шептала, и Самопишущее перо покрывало пергамент текстом. Из-под одеяла показалась волшебная палочка. Взмах – газета, лежавшая у Арины на коленях, сложилась в два раза и легла на тумбочку. Взмах – её место заняло очередное издание. Именно шелест сменяющих друг друга бумажек и напоминал весенний шум листвы.
Бывает же.
‑ Доброе утро.
Женщина вздрогнула. «Правда» с шумом упала на пол.
‑ Доброе. Хорошо спалось?
‑ Более чем, ‑ Снейп отвёл взгляд и принялся изучать стену напротив. Как и предполагала Арина, обои он оценил. Зелёные, мерцающие, с тонким серебристым орнаментом ‑ мечта слизеринки. Спальня вообще была удивительно светлой, но при свете дня в этой светлой спальне Снейп не знал, как себя вести. Всё было слишком правильно – будто так и должно быть. Будто каждый день он просыпается с этой женщиной и желает ей доброго утра.
Мерлин знает что!
‑ Думаю, тебе будет интересно, ‑ Арина протянула Снейпу свёрнутую газету. – Почту принесли сюда, раз уж мы не были на завтраке.
‑ Не были на завтраке?.. – взгляд на часы подтвердил, что завтрак закончился час назад. – У тебя нет будильника?
У коллег, определённо, возникнут вопросы.
Арина повела плечами.
‑ Будильник есть. Я не хотела тебя будить. Сегодня пятница, студентам плевать, кто из профессоров пришёл на завтрак, для них уже началась суббота. У меня нет первой пары. Я предупредила Клару, она скажет Андрею. А эти двое всё понимают так, как надо, – она улыбнулась и помахала перед его носом газетой. – Так ты будешь читать? Это «Пророк».
Снейп с опаской раскрыл газету. Всю первую полосу украшала его колдография шестилетней давности. Он смутно помнил, что, кажется, именно этот снимок прилагался в своё время к статье «Новый директор Хогвартса». Статья, озаглавленная «СЕВЕРУС СНЕЙП ЖИВ», представляла собой раздутую, приукрашенную, но – он был вынужден признать – более-менее правдивую версию произошедшего накануне. Скитер даже не пришлось врать: сама по себе история воскресшего двойного агента, ставшего директором Дурмстранга, казалось достаточно невероятной. Впрочем, в конце страницы значилась зловещая приписка: «подробности на с. 2-5». Северусу хватило одного взгляда на два разворота так называемых подробностей, чтобы сделать все надлежащие выводы. Казалось, население магической Британии просто жаждет вспомнит, кем он был, с кем учился, кого учил и как умер. Суд над Адамсоном был упомянут вскользь – такая мелочь не стоила внимания благонравных граждан Британии. Половину второго разворота составляли колдографии (Северус гадал, когда именно журналисты навестили Министерство). Вот злой Поттер в окружении младшего Уизли и Бута пробивается через переполненный Атриум – они ещё не знают, в чём дело. Невозмутимый Драко втягивает сердитую Грейнджер в лифт, за их спинами переругиваются Нотт и Боунс – что-то не поделили на совещании. МакГонагалл властным жестом указывает журналистам на дверь – кошачье чутье не подводит никогда. Рядом – снимок из Праги: он, Арина, Краснопольский и Бергман в холле Международного Магического суда. Краснопольский что-то говорит, Бергман фыркает и нервно поправляет манжеты. Сам Снейп идёт быстро и высматривает аврора с портключом. Арина шагает рядом, собранная, неестественно печатая шаг.
Северус несколько минут изучал колдографии и отложил газету в сторону.
‑ Что-нибудь нашёл? – Арина закончила диктовку и теперь перечитывала написанное.
‑ Ничего стоящего. Кроме того, я всегда плохо выхожу на фотографиях.
Она усмехнулась, отложила пергамент и поцеловала волшебника в щёку.
‑ Тогда идём завтракать, господин директор. Я позову Кузю?
Не так быстро.
У него были другие планы на это утро. Аринин халат и статьи Скитер в них не входили.
* * *
Вопреки всем прогнозам и предчувствиям, день прошёл великолепно.
Студенты помалкивали: то ли не все читали газеты, то ли написали родителям и ждали ответа, то ли их просто устраивал директор. Приехал Беринг и ещё пара попечителей, долго жали директору руку, раскланивались с заместителем и спрашивали, где найти Михаила Бергмана. Последний пребывал в замешательстве, потому что стал в глазах старшекурсниц тем самым «романтическим героем». Девицы махнули рукой на ненавистное зельеварение и влюблёнными глазами смотрели на преподавателя. За обедом тот с содроганием поведал об этом коллегам и спросил, что делать. Снейп развеселился пуще прежнего и одарил молодого зельевара понимающим взглядом. Кажется, Арина старалась не улыбаться. Приехали представители Министерства, контролирующие Дурмстранг, выпили с директором чаю, подписали необходимые бумажки насчёт Международного Блока, напомнили про январскую гуманитарную конференцию в Петербурге и попросили Снейпа «выставить кого-нибудь поспособнее». Он кивнул и подумал, что надо поговорить с Михаляком. В Хогвартсе не было понятия «гуманитарная конференция». Может, это фразеологизм? Интуиция подсказывала, что с заместителем не стоит делиться таким предположением. Приезжали несколько родителей. Все они улыбались, благодарили за «заботу о детях», просили «продолжать в том же духе» и восхищались «удивительной догадливостью» директора.
После всех этих визитов у Снейпа появилось ужасающее, но от того лишь более чёткое понимание: все эти люди очень рады, что во главе Дурмстранга находится Пожиратель Смерти, шпион Ордена Феникса, иностранец и полукровка. Им так спокойнее. Ему понадобилось несколько часов, чайник чая и беседа с Михаляком, чтобы в этом убедиться. И, как он считал, понадобится не один десяток лет, чтобы понять такую логику.
Немыслимо.
Впрочем, беседа с заместителем принесла ощутимую пользу: оказалось, что гуманитарная конференция включает целый блок дисциплин – как магических, так и маггловских. Каждая магическая школа имеет право представить по одному представителю для каждой дисциплины. Хогвартс это ежегодное мероприятие игнорировал. Северус подумал, не намекнуть ли Минерве, что она может наладить международные связи, но передумал. Он не хотел для своих студентов лишних конкурентов. А у МакГонагалл всегда может заваляться очередная Грейнджер.
Для своих студентов. Дожили.
Он усмехнулся и стал собирать бумаги для педсовета. Ему было, что обсудить с коллегами.
По лестнице Снейп спускался неспеша. Впереди была долгая беседа с профессорами, оставалось лишь надеяться, что все они будут во вменяемом состоянии. Вопросов назрело неожиданно много, в частности, что делать с травологией. Школа осталась без преподавателя в разгар учебного года, а это сулило множество замен до новогодних каникул и сомнительного педагога до конца года. Найти квалифицированного специалиста за несколько дней было невозможно – Снейп это знал.
Северус был настолько погружён в свои мысли, что заметил толпу учеников, когда до неё оставалось меньше десятка шагов.
‑ Директор идёт! – пискнул кто-то.
Все, как по команде обернулись.
Снейп нахмурился. В Дурмстранге авторитет директора был неоспорим, но студенты не испытывали перед главой школы страха. Паникующая толпа в коридоре настораживала. Снейп окинул ребят взглядом: старшие и средние курсы, в основном парни. Плохо.
‑ Могу я поинтересоваться, что происходит? – вкрадчиво поинтересовался он.
Двое студентов, стоящих дальше всего от него, побледнели и переглянулись.
Отлично.
‑ Молотов и Штендаль, объяснитесь.
Австриец заколебался, но русский, видимо, решил, что терять нечего.
‑ Господин директор, мы не виноваты! То есть… то есть виноваты, потому что не уследили. Там Новаковский и Зайцев с командой… Ну, они поспорили… а потом Кляйн… помирить… выпустилакакоетозаклинание…
‑ Стоп! – Снейп поднял руку. – Была драка?
Парень то ли не знал, как объяснить ситуацию, то ли не хотел выдавать своих, но вмешался австриец.
‑ Господин директор, вы позволите?
Снейп прищурился.
‑ Если вы, Штендаль, снизошли до комментариев, то прошу. И побыстрее, ваша группа поддержки уже парализовала всё движение.
Школьники засуетились и двинулись вглубь коридора, наступая друг другу на ноги.
‑ Команда Новаковского шла с тренировки. Им встретилась команда Зайцева…
‑ В которой играете вы, ‑ уточнил Снейп.
Парень кивнул.
‑ Наша команда была немного… несдержанна, потому что у нас послезавтра матч и мы волнуемся, и…
Снейп поднял руку.
‑ Штендаль, стиль изложения вашего товарища оставляет желать лучшего, не уподобляйтесь.
У обоих студентов хватило совести покраснеть.
‑ Итак, вы сказали нечто нелицеприятное команде Новаковского, я верно понимаю?
Студент угрюмо кивнул.
‑ А они ответили в аналогичной манере, я верно понимаю?
Теперь кивала вся толпа.
‑ Теперь вопрос на миллион, ‑ повысил голос Снейп. – Что было дальше? Почему здесь стоит толпа и что такого в этом несчастном коридоре, который вы загородили своими телами?
Скоро я начну снимать с них баллы, как с Лонгботтома.
‑ Можно, господин директор? – раздался уверенный голос из толпы.
На свет показалась растрёпанная София Марич – студентка из Сербии, честь и совесть Дурмстранга. Снейп мог только гадать, сколько домашних заданий было выполнено с её помощью, сколько драк она успела предотвратить и скольких растяп спасла от гнева преподавателей.
София Марич была головной болью Северуса. Темноволосая, кудрявая, с огромными глазами и сплошными «отлично» в табеле успеваемости.
Вторая Грейнджер.
Она напоминала гриффиндорскую всезнайку каждым словом и каждым движением. Вот и сейчас она отбросила за спину непокорную гриву за спину и начала говорить, украдкой отмечая реакцию директора.
‑ Новаковский разозлился и сказал Штендалю про ставки… ‑ девчонка сделала вид, что не заметила разозлённого австрийца, и продолжила. – Дело в том, что уже две недели вся школа делает ставки, кто выиграет следующий матч. Вы же понимаете, директор, матч решающий.
Северус чуть не расхохотался. Девица была прекрасна.
Вы же понимаете, директор…
Даже у Грейнджер не было столько наглости.
Отправить её на конференцию, что ли? Кажется, Арина её хвалила. И Андрей тоже.
‑ И многие ставят на то, что Штендаль упустит снитч, и команда Зайцева продует, ‑ продолжала Марич.
Снейп зыркнул исподлобья, и студентка осеклась.
‑ То есть проиграет. Простите, директор. Просто лично я уверена, что Штендаль его поймает. Тогда Штендаль не удержался и…
‑ Я выпустил в Новаковского Incarcero, ‑ мрачно, но громко сообщил австриец. – Потому что он намеренно подрывает боевой дух нашей команды. А потом началась драка. Я надеялся, что это останется между нами, но…
‑ Но не получилось, ‑ подвёл итог Снейп.
Студенты стояли, понурив головы, потом подал голос Молотов.
‑ Эммм… господин директор, в ходе драки пострадало трое учеников. Они в Больничном крыле.
‑ А вы тут зачем? – вздохнул Снейп.
‑ Кляйн пыталась разнять дерущихся, ‑ презрительно фыркнула Марич. – А вместо этого угодила заклинанием в дверь женской уборной.
– И пробила не только дверь, но и трубу! И теперь тут потоп! – радостно объявил кто-то из толпы.
Послышались сдавленные смешки.
‑ А мы отправили младших за завхо… за господином Рогге и ждали вас или кого-нибудь из учителей, потому что кто-то должен быть ответственным, ‑ почти хором закончили Молотов и Штендаль.
Снейп наклонил голову и посмотрел на студентов.
В Хогвартсе на месте преступления мог оказаться разве что Поттер с друзьями, и то из-за привычки лезть куда не следует, а тут такой улов. Несмотря на то, что Снейп много лет учил слизеринцев не попадаться, он не мог не оценить подход дурмстранговцев.
‑ Что ж, ‑ медленно произнёс он. – Поскольку госпожа Кляйн решила самоликвидироваться… передайте ей, что она потеряла десять баллов. Во-первых, нечего бить наугад, во-вторых, за поступки надо отвечать. Штендаль и Марич получают по пять баллов за комментарий. Молотов, вам достаётся только три. Работайте над стилем. Есть кто-нибудь из команды Новаковского?
Поднялись две руки. Северус опознал одного из игроков и кивнул ему.
‑ Значит, вы, Дробенко, передадите своему капитану, а вы, Штендаль, своему, что завтра вечером, скажем… в семь, я жду обе команды у себя в кабинете. В полном составе. Ясно? А теперь кыш отсюда, потому что я уже слышу учителей. У вас тут драка, а у нас педсовет.
Школьники, переглядываясь и посмеиваясь, начали пробираться мимо директора, мимоходом извиняясь и желая ему приятного вечера.
«Остолопы», ‑ усмехаясь, подумал Снейп. Он был не в силах сердиться.
‑ Какого лешего?... – услышал он вдруг краем уха.
‑ Виктор, тут же студенты! – возмутилась Клара.
‑ Они простят бедного учителя, ‑ засмеялся кто-то, кажется, Эрик.
Снейп слушал голоса учителей, и всё яснее понимал, что сейчас им дружно придётся идти куда-то в другое помещение.
Весь коридор, вплоть до самой учительской был затоплен. Северусу некстати вспомнилась история с Тайной комнатой. В нынешнем контексте воспоминание казалось даже забавным.
Интересно, каким заклинанием эта бестолочь Кляйн пробила трубу? Bombarda, что ли?
‑ Откуда столько воды? – послышался тоненький голосок итальянки. – Потоп?
‑ Потоп? Кто-то пострадал? Кого-то покалечили? Я позову врача! А зачем звали меня? – завхоз раздвигал локтями растерянных преподавателей. – Директор! Вы в порядке, вот и славно. А кто это устроил?
‑ Марк, мы только что это выяснили, вы опоздали, ‑ фыркнул Снейп. – Я вам потом расскажу подробности, а сейчас надо что-то делать с водой. В женской уборной пробита труба, думаю, два ближайших кабинета надо привести в порядок, учительскую тоже.
‑ О!!! – гвардия педагогов, наконец, добралась до директора и теперь рассматривала лужу в коридоре, как диковиное растение.
‑ Отвратительно, ‑ буркнул Волошин. – Чем будем осушать? Мой кабинет точно намок, хорошо хоть шкафы высокие.
‑ Испарять, как ещё? Давайте петлёй с двух сторон.
Северус страстно захотелось повернуть голову на голос. Арина скользнула мимо и незаметно пожала его пальцы. Она подошла к Рогге и принялась что-то тихо объяснять завхозу. Снейп повернулся к остальным, превозмогая желание улыбнуться, как дурак. На Арине была мантия с непривычно высоким воротом, и только он знал, почему.
‑ Коллеги, поскольку вы сами видите, что творится вокруг, а педсовет провести необходимо, предлагаю перенести его в другое помещение. Есть варианты?
‑ Мой кабинет в галерее напротив, ‑ предложил Сергеев. – Можно разместиться там.
‑ Мы присоединимся попозже, ‑ закивал завхоз.
Он был занят: Арина вместе с профессором литературы медленно подсушивали пол, освобождая место для восстановления затопленных углов. Уже уходя, Снейп услышал, как щёлкнул дверной замок и раздались проклятья: Волошин добрался до своего кабинета.
* * *
‑ Итак, ‑ Северус покосился на часы. ‑ Мы довольно быстро движемся, коллеги. Это хорошо. Реваз, напишите тому молодому человеку, о котором вы говорили. Он хотя бы учился в Дурмстранге и вы его помните. Если он свободен, я с ним свяжусь. Можно взять его хотя бы до конца года. Далее, ‑ он посмотрел в блокнот и почесал кончик носа карандашом. ‑ У нас осталось два вопроса, но начать предлагаю с дуэлей. Их слишком много.
Назарян проворчал что-то насчёт «если бы только дуэлей», но решение не предложил.
‑ У меня есть идея, ‑ задумчиво проговорил Сергеев. – Если студенты так хотят драться… может, пусть дерутся?
Сидящий напротив Эрик отпил чаю и с показной беззаботностью проговорил:
‑ Я не против, но только пусть это будет за пределами квиддичного поля. На трансфигурации я их ещё контролирую, а вот в воздухе они творят чудеса.
‑ Эрик, давайте серьёзно, ‑ Клара поджала губы. – Я понимаю, что дуэли в Дурмстранге были всегда и драки тоже, но сейчас очень хороший момент, чтобы решить этот вопрос. Студентов не подогревают обстоятельства извне... Вы понимаете, о чём я.
‑ Им негде самоутверждаться, ‑ Михаляк выглядел напряжённым. – Негде выпускать лишнюю энергию. Вчера двое пятикурсников попросили меня удалиться, чтобы они могли выяснить отношения, как мужчина с мужчиной!
Учителя заулыбались – кроме Клары.
‑ И что ты… что вы сделали?
‑ Снял баллы, ‑ Михаляк пожал плечами. Снейп видел, как порозовела шея заместителя, когда Клара с одобрением кивнула.
‑ Я не договорил, ‑ продолжил Сергеев. – Мне кажется, что надо разрешить дуэли в одном определённом месте. Есть же у нас Дуэльный зал, пусть там и дерутся, скажем, с пяти до восьми. Приходите, дорогие школьники, выпускайте пар. А в коридорах и на уроках будьте добры соблюдать порядок.
У Северуса появилась безумная мысль. Видимо, он не уследил за лицом, потому что брови Реваза Элиавы взметнулись.
‑ Северус? У вас тоже идея?
‑ Не совсем, ‑ задумчиво проговорил Снейп. – Дуэльный зал – это хорошо, но студентов надо организовать, иначе мы просто предоставим место для драк. Не думаю, что это… идеальный воспитательный ход. Но можно организовать специальный факультатив… или клуб, где желающие будут обучаться искусству дуэли, более подробно рассматривать нападение и защиту в сражении один на один, выбирать соперников соответственно своему уровню, можно устроить…
‑ Дуэльный клуб, ‑ выдохнул Сергеев. – Конечно! Он был в Дурмстранге, но только… ммм… не припомню…
‑ До середины девятнадцатого века, ‑ услужливо подсказал Михаляк. – Точнее, до тысяча восемьсот сорок шестого года. Вы, Виктор, никогда не любили историю.
Сергеев только махнул рукой.
‑ Не любил. Северус, а кто будет вести занятия в Клубе?
Снейп подавил минутное желание и ровным голосом произнёс.
‑ Виктор, я предлагаю вам. Ставка будет небольшая, но, думаю, школа может себе это позволить.
Сергеев кивнул.
‑ В таком случае останьтесь после педсовета, обсудим график и прочее. У нас остался последний пункт, господа.
‑ Замены вместо травологии, ‑ вздохнул Михаляк. – Что за должность, будто проклял её кто-то, честное слово!
Северус вздрогнул.
Много вы знаете о проклятых должностях.
‑ У меня есть предложение… ‑ начал старик Горин.
Его прервал стук в дверь. В кабинет ЗОТИ протиснулись Суворова, Волошин и Рогге. Прошептав извинения, они начали устраиваться среди коллег. Загремели стулья, кто-то подвинулся, кто-то что-то спросил, кто-то что-то сказал… Северус принялся изучать записи в блокноте, чтобы не слишком пристально наблюдать за Ариной, и не сразу сообразил, что произошло.
Суворова негромко ойкнула, зацепив стоящий рядом шкаф, шкаф угрожающе зашатался, створки распахнулись, и оттуда прямо под ноги преподавателям выкатилось куча тряпья. Все вскочили, уронив стулья, привычно взметнулись волшебные палочки. Арина, не успевшая отойти далеко, наклонилась над содержимым шкафа… и резко отпрянула.
Кто-то – кажется, итальянка, ‑ закричал, но Снейпу было всё равно.
На полу кабинета ЗОТИ лежал он сам.
Он, Северус Снейп, с жёлтой кожей, с сальными неровными патлами, в чёрной мантии… с разодранным горлом. Кошмар, который только-только перестал преследовать его по ночам. Оцепенев, Северус рассматривал своё корчившееся тело – такое неестественное в этих отвратительных движениях, своё горло – такое грязное в этих кровавых линиях и подтёках, свои глаза – такие пустые, стеклянные.
Мёртвые.
А в довершение ‑ укусы. Укусы Нагайны тонкой багряной сеткой покрывали шею. Снейп смотрел на извивающееся тело, зажимающее шею тонкой, сине-белой рукой, на быстрые струйки крови, стекающие за ворот и сквозь пальцы.
Тело дёрнулось раз, другой – и обмякло.
Ему казалось, что прошёл год. Год в этом неподвижном состоянии, когда не можешь приказать самому себе пошевелиться. От ощущения, что он смотрит на умирающего себя со стороны, шевелились волосы на загривке. Драко не успел. Арина – как бы она ни старалась – не успела. Всё кончено.
И только потом, вечность спустя, откуда-то слева раздалось хриплое.
‑ Ridiculus!
Умирающий встал, как кукла-неваляшка, сменил смертельное ранение на ало-золотой шарф и во всеуслышание объявил:
‑ Сто баллов Гриффиндору!
И исчез в шкафу.
Кабинет ЗОТИ наполняла тишина – вязкая, липкая, холодная. Директор смотрел на шкаф. Учителя смотрели на шкаф.
‑ Арина! Арина, ты меня слышишь? Арина! Ennervate! Арина!
Снейп заставил себя обернуться на голос.
Арина, бледная, как полотно, не отрываясь, смотрела туда, где исчез боггарт. Смотрела огромными, полубезумными глазами.
‑ Арина, ты меня слышишь? – продолжал трясти ей Сергеев.
‑ Ариночка, ведь никто не умер, ‑ тихо проговорила итальянка и тронула коллегу за плечо. – Вернись, пожалуйста.
Суворова повернулась к ней, но взгляд не изменился. Она смотрела сквозь географа. Арина стояла в кабинете ЗОТИ, но душа осталась в шкафу с боггартом.
‑ Арина, ‑ мягко заговорила Клара. – Посмотри на меня, пожалуйста. Не смотри на смерть. Тебе показалось. Это был боггарт. Это не Северус.
Северус смотрел на преподавательницу чар, как будто видел впервые в жизни. Сердце щемило. Он прекрасно знал этот безумный взгляд: так смотрят на тех, кого не смогли спасти.
Но она смогла.
Она успела – и в Визжащую Хижину, и в клинику Драко. Он думал, что всё узнал и всё понял.
Идиот ты, Принц. Ничего ты не понял.
Поттер удивился, увидев на кладбище рыжеволосую женщину, похожую на Лили. Его жена – нет. Джиневра Поттер знала правду. Значит, знал её брат. Знала Грейнджер. Все они знали, почему выжил Северус Снейп. И одному Мерлину известно, где Арина взяла хроноворот. Но он ещё спросит. Про хроноворот. Про её детство. Про Каркарова. Про Игоря Суворова и Эрика Йохансона. Про Турнир Трёх Волшебников. Про учёбу в Оксфорде. Про Аберфорта. И ей тоже расскажет… Расскажет. Про Лили и Петунью. Про мать и Хогвартс. Про Поттера и Драко. Даже про Блэка. Он заговорит её до смерти!
Она перемалывала с ним всякую чепуху, шумно кляла Альбуса, но знала, как дорога Северусу память о старике. Она была непохожа на Лили, но напоминала ему мать и обоих Дамблдоров одновременно. Она училась у него редким заклинаниям и учила его своим, помогала приручать студентов и попечителей, водила его по Петербургу и в треклятый Хэллоуин спасла ему жизнь.
Снова.
Арина смотрела на боггарта, как он смотрел на Лили в достопамятный Хэллоуин восемьдесят первого. Когда ты пытался спасти, но всё равно не сумел.
О, Моргана.
На негнущихся ногах Северус двинулся вперёд, отодвинув коллег в сторону.
‑ Выйдите, ‑ хрипло попросил он, ни на кого не глядя. – Прошу.
Преподаватели засуетились и поспешили к выходу, как провинившиеся школьники. Хлопнула дверь.
‑ Арина, ‑ он осторожно коснулся щеки девушки. – Я здесь. Я жив. Я жив. Жив. Жив. Жив…
Он повторял и повторял это слово, а Арина смотрела прямо перед собой. Снейпа передёрнуло – слишком похоже было на Алису Лонгботтом. Он прижал её к себе, поцеловал в висок и громко, очень чётко произнёс.
‑ Жив. Возвращайся, ‑ он помедлил и добавил. ‑ Ко мне.
Молчание.
Со вздохом Северус подхватил застывшую волшебницу и вместе с ней опустился на единственный стоящий стул. Всё, на что он был способен, ‑ медленно укачивать её в объятиях, как ребёнка, и ждать. Он не видел часов, но знал, что прошло немало времени, когда услышал тихий приглушённый голос:
‑ Мне так стыдно.
‑ Прекрати, ‑ он отстранился и посмотрел Арине в глаза. Облегчение накрывало с головой. – Никто, кроме Виктора, не смог взять себя в руки. Мне это тоже не делает чести, но не биться же головой о стену.
Арина кивнула.
‑ Знаешь, мне так хочется поплакать, просто ужас. Тяжело, будто меня выпили. Знаешь, как чашку: только была полная, раз – и пустая.
Выражение лица у неё было довольно странное, и Северус решил не вступать в философскую беседу. Жизнь в России научила его решать многие вопросы самым простым способом – без обходных путей.
‑ Арина. Давай, я вызову домовика, он перенесёт нас в твои комнаты… а там ты решишь, плакать или нет.
Волшебница попыталась улыбнуться.
‑ Ну уж нет. Там я плакать не буду. А домовика позови, я не собираюсь разгуливать по школе в таком виде.
Через пять минут в кабинет заглянул Виктор Сергеев. Он сидел в кабинете Реваза Элиавы, когда сквозь стену просочилась серебристая лошадь и голосом Суворовой доложила, что кабинет свободен. Голос был обычный – ни призвука слёз, ни следа истерики. Профессор ЗОТИ облегчённо выдохнул и подумал, что в своё время дал Северусу очень хороший совет. В конце концов, негоже директору школы быть одиноким человеком. Сергеев внимательно осмотрел кабинет. Пусто. Пахнет хризантемами и мятой. Все чашки исчезли, стулья стояли на своих местах. Волшебник подошёл к шкафу и принялся накладывать заклинание. У Реваза нашёлся отличный виски, а у Матоуша, составившего им компанию, всегда был талант рассказывать анекдоты, но сейчас, в собственном кабинете, у Виктора было лишь одно желание: запечатать шкаф.
Поскорее.
Впервые за долгие годы Виктор Сергеев – бывший аврор и преподаватель самого опасного предмета в самой опасной школе – подумал, что иной раз просто счастливый человек может оказаться куда могущественней сильного волшебника.
Мужчина вышел из кабинета и поспешил в свои комнаты. Впереди были выходные, а дома ждала семья.
ЭпилогРоссия, Мурманск,
декабрь 2005 года
- Осторожно!
Предупреждение опоздало. Горячий кофе обжёг горло, чашка дрогнула в руках и полетела на пол.
- Reparo. Accio чашка. Scourgify ковёр. Scourgify мантия, - женщина отложила волшебную палочку и потянулась к тарелке с ветчиной. – Что такого в этом письме? Гарри угрожает тебе? Или шлёт поцелуи?
- Почти, - прорычал Снейп. Он испепелял взглядом пергамент, из-за которого умудрился впервые в жизни пролить кофе. – Ты не представляешь, о чём он меня просит! Окончательно сошёл с ума в своём аврорате!
Арина задумчиво посмотрела на мужчину и принялась сооружать бутерброды. Письма из Англии приходили нередко, но сегодняшний пергамент, принесённый совой Поттеров, доставил Северусу пару нелёгких минут.
- Прочти. Тебя они тоже в покое не оставят.
Пергамент перекочевал Арине в руки. Она сощурилась и принялась читать. Снейп напряжённо ждал.
- Очень милое письмо, - заявила она через пару минут. Чего-то похожего она и ожидала от Гарри Поттера. - Уверена, не обошлось без чуткого руководства Джиневры. Что ты планируешь им ответить?
- Арина, это же не шутки, – он нахмурился и потянулся за кофейником. – Ты вообще понимаешь, как они собираются назвать ребёнка?
- Просто бессердечные люди. Это же надо – назвать ребёнка в честь двух героев войны! Какая низость. Кстати, что это за ветчина? Надо сказать Марку, пусть ещё закажет, – волшебница положила на бутерброд лишний ломтик.
- Не ёрничай, пожалуйста. Поттер даже не подумал, что ребёнку ещё жить с этим именем. А если он попадёт на Слизерин?
- Вряд ли.
- Поттер сам чуть туда не попал. Альбус как-то сказал, что мальчишка переубедил Распределяющую шляпу в последний момент.
Женщина нахмурилась. Несколько мгновений она молча смотрела в окно, потом вздохнула.
- Смотри. Если он попадёт на Слизерин, всё может оказаться гораздо проще, чем ты думаешь. Ты сделал для своих драгоценных слизеринцев больше, чем остальные преподаватели за все годы. Каждый новоявленный слизеринец будет знать об этом от своих родителей. Или от бабушек и дедушек. В любом случае, Северус, пусть мальчик вырастет. Потом они как-нибудь подготовят его к поступлению. Они же его родители, а не ты. Тем более, как я понимаю, скоро Невилл уходит работать в Хогвартс.
- Через год.
- Через полгода. Уже с сентября.
Снейп усмехнулся.
- Постоянная точность и постоянная бдительность?
- Совершенно верно. Мне интересно, что будет делать Игорь.
Северус неспеша отпил кофе Прикрыл глаза. По телу растекалось тепло. Трещал камин, отблески огня плясали на замороженных окнах.
- Я бы рекомендовал ему поддаться на уговоры Лонгботтома.
- И пойти работать в Хогвартс?
- Для начала попробовать. Хогвартс – не предел мечтаний для молодого зельевара, но там можно набраться опыта. Исправлять ошибки малолетних хулиганов – тоже искусство, особенно если вокруг тебя нет твоих бывших преподавателей, - Снейп скривился. - Научной деятельности Хогвартс не мешает, я проверял. А Игорь однажды станет мастером, ему надо готовиться. Кстати, если он переедет в Англию… я могу одолжить ему несколько книг из своей библиотеки.
- Из английской?
Снейп только кивнул. Полгода назад он навсегда расстался с родительским домом в Манчестере. Землю кто-то моментально выкупил, дом пошёл на снос, а Северус кое-что добавил и осилил скромную квартирку в Бате. Так появилась «английская квартира», «английская библиотека» и «английский портключ». Чтобы заказать последний, пришлось потратить не один день и извести не один лист пергамента. Снейп не хотел, чтобы кто-либо из британского Министерства знал о его новом жилье. Кончилось всё тем, что в один прекрасный день Арина оставила на столе серебряный перстень с печаткой и записку: «Драко мне задолжал». Северус даже не стал ругаться. В конце концов, лично он Малфоев ни о чём не просил.
- Не знаешь, что с Бергманом?
Снейп проследил за взглядом Арины. Бывший зельевар пересекал двор, рядом с ним семенил и отчаянно жестикулировал сутулый старшекурсник со смешанного отделения. Оба несли в руках по кадушке с загадочного вида растениями.
- Не знаю. А что?
- Он стал очень… деятельным.
- Полагаю, травология идёт ему на пользу. В отличие от зельеварения, - Северус промокнул губы салфеткой. – Кстати, насчёт зельеварения…
- Что за привычка, - сердито пробормотала Арина. – Обязательно разговаривать о работе утром в выходной? Мы имеем право хотя бы два раза в неделю не сидеть с утра за общим столом и не говорить о школе?
- Разумеется. Кстати, может, объяснишь мне, зачем ты вчера подменяла Андрея?
- Он должен был… отлучиться.
- Без моего ведома, - Снейп не сердился, но для порядка нахмурился. – И почему именно ты?
- Во-первых, он меня попросил, во-вторых, я всё равно была свободна, в-третьих, сегодня вечером всё узнаешь.
- Она согласилась?
- Кто? – Арина умела врать, но только не ему.
- Клара. Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Она согласилась?
- Северус, ты невыносим, - волшебница допила кофе и поднялась. Ещё не заплетённые волосы хлестнули её по спине. – Мне пора.
- Что с Кларой? Ты не ответила.
- Почему тебя это волнует? Ты никогда не лезешь в чужую жизнь, забыл?
- Не забыл, - он старался не слишком скрипеть зубами. – Я спросил из-за Андрея. Он может… слишком серьёзно воспринять отказ… если это будет отказ. Он не в том возрасте, чтобы... Думаю, ты понимаешь…
- О, - лицо Арины смягчилось. Она приблизилась, взяла лицо Северуса в ладони, мягко поцеловала уголок губ. – Вот оно что. Предложение будет чистой формальностью. Исключительно его старая закалка не позволяет предлагать даме руку и сердце без кольца. Именно за ним он вчера и ездил. Не переживай.
- Я не переживаю!
- Как скажешь.
- Почему ты всё время это говоришь? Отвратительная фраза.
Арина только засмеялась, снова поцеловала его и исчезла в спальне. Когда она вышла – уже в мантии, в очках, с тугой косой – Снейп вяло ковырял омлет.
- Ты скоро вернёшься?
- Через пару часов. Должников всего девять, а откладывать пересдачи на следующую неделю я не хочу. Кроме того… Меня ждёт Ярвинен-младший по поводу гуманитарной конференции. А в понедельник я жду его беснующихся родителей. Кажется, это первый ребёнок в их семье, который отказался от изучения зелий. Причём в пользу чар и трансфигурации. Ну, не скучай, - она взялась за ручку двери.
- Постой, - Снейп помахал в воздухе пергаментом. – Что написать Поттерам?
- Что мы согласны. Разве нет?
- Минутку, мы согласны?
- Конечно. Мне нравится их пара. И имя ребёнка. Тем более, я никогда не была на английских крестинах. А ты… - она замялась.
- А я? – Снейп приподнял бровь. – Что должно нравится мне во всём этом… с позволения сказать, событии?
- Это же Гарри! Ему кажется, что так он выражает всю свою благодарность и всё своё раскаянье. А Джиневра поддерживает мужа во всех его благих начинаниях.
- Идиоты. А ребёнок?
- Северус, ты будешь отличным крёстным. Я прослежу.
- Крёстный Поттера. Альбуса Северуса Поттера. О, Мерлин, он швырнул пергамент на стол. – Иди. Я напишу ему, что мы согласны.
Арина мягко улыбнулась и повернула ручку. В приоткрытую дверь гостиной хлынули студенческие голоса, смех, топот множества ног, чьи-то приветствия и возгласы. Северус услышал громкое «доброе утро, профессор Снейп!», негромкий ответ Арины и улыбнулся. Прошло меньше полугода - он ещё не привык. Краешек мантии исчез за дверью, раздался приглушённый звук и всё стихло.
- Я люблю тебя, - сообщил он закрывшейся двери.
Дверь предсказуемо промолчала. Огромные директорские апартаменты, магически расширенные и соединённые с кабинетом на шестом этаже благодаря двум французским архитекторам, казались безнадёжно пустыми без низенькой волшебницы с длинной косой. Тишина давила на уши. Снейп вздохнул и вернулся к омлету. Впереди были долгие два часа. В этот момент Северус ненавидел всех двоечников Дурмстранга сразу – и младшего Ярвинена заодно. Шёл бы по следам брата, учился варить зелья. Так нет, всё у него не как у людей.
- Кузя! Убери со стола, - Снейп встал и направился в кабинет. Он надеялся, что найдёт достаточно работы, чтобы занять себя до прихода Арины. Если же нет… всегда можно взяться за бюджет на второе полугодие. Точно. Это выход.
Письмо Поттера он прихватил с собой.
Окна директорского кабинета сверкали – солнечный свет бил прямо в стёкла. Снейп достал лист пергамента и набросал несколько строк. Перечитал.
Отвратительно.
Скомканный пергамент полетел в корзину для мусора. Через четверть часа корзина стала неумолимо наполняться. Северус посмотрел на часы, потом на очередной вариант письма (разумеется, неудачный!), вздохнул, покрутил тонкое кольцо на безымянном пальце. Снова вздохнул.
Тишину разорвал треск сминаемой бумаги.
Час спустя Северус пробормотал «Incendio» и вывалил содержимое мусорной корзины в камин. Он обожал свою жену, но искренне надеялся, что бумажные комочки – признание его личного позора и поражения - сгорят до того, как она вернётся.
Хоть бы младший Ярвинен задал побольше вопросов.
О, Мерлин. Ну пожалуйста.
