ПрологКрасивая девушка с рыжими волосами, завязанными в хвост, смотрела в окно. Закончился рабочий день, людей на улицах стало больше, они спешили домой, к своим родным и близким, к вкусному и сытному ужину. Взгляд их пробегал по витринам, но, казалось, никто не замечал потертой вывески над черной дверью, гласящей — «Дырявый котел». А именно в этом месте приходилось временно находиться Лили Поттер со своим маленьким сыном.
Она перебралась сюда только утром, когда узнала, что Сириусу – лучшему другу ее мужа, стала известна правда. Он непременно все расскажет Джеймсу, если уже не рассказал. А вот куда ей теперь идти, она не знала. К родной сестре, которая ее ненавидит? К любовнику, которому она, скорее всего, тоже не нужна?
Но зато… больше не было опасности, больше никто не хотел убить ее сына! Разве это не повод для радости? Теперь у него есть будущее, теперь он сможет выйти спокойно на улицу, когда подрастет! Свобода…
Она не понимала, почему ее сына посчитали героем пророчества. Вероятно, семья в этом мире воспринимается как единое целое. Ведь она лично не бросала никому вызов, тем более три раза. Лили успела стать членом Ордена Феникса, но какой-либо значимой роли в этой организации не играла. Сначала беременность и, как следствие, невозможность участвовать в войне, потом ребенок, за которым нужен уход. Это ее муж воевал, это он бросал Темному Лорду вызов. Хотя его самого видел всего пару раз, а уж бороться с ним в честной дуэли Джеймсу Поттеру не приходилось. А если бы пришлось, он бы ее проиграл. Она же сама участвовала в «спасательных» акциях Ордена лишь несколько раз, и всегда подстраховывала других и залечивала раны. Все-таки были у нее целительские способности, не зря же она после школы практику в клинике Святого Мунго проходила.
Свобода…. какое страшное слово! Не знаешь, что с ней делать. Темному Лорду уже известно, что она ушла из дома, ему уже известно, чьего сына растит Лили. Он прекратил свою «охоту» на ребенка. А отец ребенка написал лишь несколько слов в записке, когда она ему все рассказала.
Девушка отошла от окна, взяла с тумбочки ту самую записку, села на кровать и грустно засмеялась. Ребенок в кроватке зашевелился, и она перестала смеяться, чтобы не разбудить малыша. А в коротком письме было написано всего лишь: «Зайду завтра к полудню».
Тот, кто написал ей эти четыре слова, тоже получил свободу…. Но он был готов проклясть эту чертову свободу! Ведь именно она помешает его «карьере». Обидно, что благодаря ее переживанию и беспокойству, кто-то делал эту самую «карьеру». И непонятно где именно он ее делал, в рядах Пожирателей Смерти, или в Ордене Феникса.
Лили подошла к зеркалу, распустила волосы и оглядела себя. Зачем девушка сделала это, она бы и себе не ответила. По щеке скатилась слеза, и, глядя на детскую кроватку, она прошептала:
— Мы теперь свободны… и… — она не договорила. Лили не думала, что ей будет так грустно и одиноко, когда она и ее сын, наконец, будут в безопасности. Когда они, наконец, будут свободны от этой войны.
Девушка знала, что ее другу, любовнику, уже, скорее всего, безразлично. Человек устает переживать, а вновь открывшиеся обстоятельства помешают его продвижению в рядах Пожирателей. Дамблдор может не поверить, что Северус продолжает работать на Орден Феникса, когда Лили больше ничто не угрожает. А ведь в обеих организациях он ценился как шпион, которым он стал из-за опасности, грозившей ей и ее сыну. Наверно, так в жизни и бывает. А ей-то, ей, что теперь делать?
Но размышления девушки прервал ворвавшийся в комнату мужчина в круглых очках, с безумно горящими глазами и с, растрепанными больше обычного, волосами.
— Мразь! Шлюха! – закричал он, глядя в заплаканные зеленые глаза Лили. – Авада Кедавра!
Джеймс Поттер еще не осознал, что именно только что сделал. Он подбежал к кроватке, где сидел сонный малыш, который только что проснулся от крика.
— Папа, — произнес ребенок, и тот, кого он привык считать своим папой, со злостью поднял палочку, но тут же опустил ее. Как опустился и сам… на пол, глядя невидящими глазами на шкаф.
Потом в комнату вбежал бармен «Дырявого котла», услышавший крик, после прибыли авроры, но мужчине в круглых очках уже было безразлично. Именно тогда для него закончилась беззаботная жизнь. Он никогда себе не простит то, что только что совершил. Он никогда не засмеется так, как смеялся раньше. Он больше не будет считать, что жизнь – прекрасная штука, и даже в своей борьбе за право на существование — она прекрасна. Именно в данный момент, в возрасте двадцати одного года, он окончательно повзрослел и понял, что жизнь – череда случайностей, меняющих реальность.
Большинство людей никогда не поймет или не узнает, что именно Лили, тогда уже Поттер, всего лишь изменив своему мужу, изменила историю. Когда история меняется, уже все равно из-за чего это произошло. Но всегда найдутся те, кто будет говорить: «А вот если бы…»
Глава 1
— Гарольд Северус Снейп, открой! — раздался знакомый, магически усиленный голос в безлюдном маггловском районе, — У нас есть ордер на обыск дома. Если ты не откроешь доступ к дому в течение десяти минут, мы можем применить силу. Северус Снейп дал нам пароль, снимающий чары Фиделиуса.
— Ага, дал... Как будто ему оставили выбор, — этот визит был вполне ожидаем.
Я отложил в сторону книгу о противоядиях после укусов ядовитых змей, подошел к окну и слегка сдвинул в сторону плотные шторы. Вздохнул и направился к камину. У меня было всего десять минут. Или уже меньше. Я встал на колени, бросил в огонь немного дымолетного порошка.
— Малфой-мэнор, комната Драко Малфоя, — назвал я адрес.
Моя голова тут же появилась за много миль от того места, где осталось тело. В просторной комнате, выполненной в светло-серых тонах, никого не было.
— Малфой-мэнор, кабинет Люциуса Малфоя, — назвал я второй адрес из тех, где сейчас мог находиться мой приятель.
— Гарри! — подскочил Драко, разбирающий книги, лежащие кучей на полу. Казалось, будто кто-то готовился к переезду, забирая лишь самые ценные вещи, которые складывались в чемоданы, — Они пришли?
— Да, — мрачно подтвердил я, поджав губы.
— Неси все сюда.
В течение следующих пяти минут я использовал почти весь дымолетный порошок, что стоял на каминной полке. Нужно будет найти еще одну банку, кажется, она должна быть в кабинете отца. Я передавал через камин отцовские книги о различных ядах, запрещенных Министерством, некоторые готовые экземпляры этих самых ядов и других зелий, ограниченных в обороте, ингредиенты. Через камин же были переданы и некоторые артефакты, а так же личный дневник отца. На всякий случай. Что-то мне подсказывало, что авроры церемониться с такими вещами не будут, особенно если посчитают, что там возможны некоторые записи о деятельности Темного Лорда. Ага, отец в подростковом возрасте, когда вел дневник, только об этом и думал!
— Гарольд Северус Снейп, через минуту мы применим силу. Мы не можем гарантировать сохранность дома в этом случае! — раздался тот же голос с улицы.
— До скорого, Драко! — быстро попрощался я с другом и побрел ко входной двери. Фиделиус сняли — хорошо, но дом был скрыт и другими чарами. Пока я не открою дверь и не приглашу министерских крыс в дом, они его не увидят. А вот разрушить, действительно, могут. Сволочи!
— Добро пожаловать, — язвительным тоном произнес я, и тут же зашел в дом.
Следом за мной вошли и авроры в количестве шесть крысиных морд под предводительством блохастой собаки.
— Можешь ознакомиться, — швырнул мне в лицо бумагу глава аврората.
— Зачем? Если вы, мистер Блэк, лично здесь присутствуете, я верю, что вы же и подписали ордер, — спокойно сказал я, после чего уселся в кресло и открыл книгу о противоядиях, — Можете начинать.
Как бы мне не хотелось казаться спокойным, ничего о противоядиях в голове не откладывалось. Я постоянно вспоминал все ли вынесено из лаборатории, думал о том, что у нас в доме могли быть тайники, о которых мне неизвестно. Ключ от одной кладовой я передал Драко, теперь вход они не откроют, даже если найдут его. Но что, если у отца были и другие тайники? Я вспоминал еще раз названия книг, которые прошли через камин... Некоторые я оставил специально, дабы поиграть на нервах стражей системы. Именно системы, а не порядка. Поддерживать порядок они уже давно не в состоянии!
Я оставил книги, описывающие действия некоторых запрещенных ядов, которые выворачивают кости, способствуют распространению червей в организме человека... Там нет рецептов, поэтому запрещенными книги не будут. Но вот строить из себя белого и пушистого не собираюсь!
Прислушиваюсь к тому, как гремит на кухне посуда, как сбрасывают в библиотеке книги с полок. Варвары! Это ведь мне все потом убирать! А если они еще что-то разобьют... Захотелось, чтобы это произошло. Я бы тогда подал заявление в Визенгамот о том, что своими действиями авроры повредили мое имущество! Хотя это, пожалуй, детская мысль.
Обыск длится не меньше двадцати минут, а я лишь для вида переворачиваю страницы. И даже не понимаю, зачем я это делаю. И вообще, какого дементора я взял в руки книгу? Всем итак понятно, что это неудачная попытка выглядеть спокойным.
Я не поднимаю глаз от старой страницы, исписанной красивым почерком, но замечаю край бордовой мантии. Сириус Блэк садится в кресло напротив меня. Его люди еще роются в спальне отца, но он уже понял, что они ничего не найдут.
— Что-то не так, господин глава аврората? — я смотрю на этого человека и улыбаюсь.
— Успел, значит, все спрятать? — уголком губ ухмыляется Блэк.
— Как видите, — пожимаю я плечами. Все равно меня не допросят под Веритасерумом. На это у них оснований не хватит, — Ваше дело простое — сделать обыск. Мое тоже несложное — не препятствовать следствию. Не вижу проблемы.
— А я вот — вижу, — становится совершенно серьезным Блэк. Он сильный волшебник, отчаянный. Нужно отдать ему должное. Только гриффиндорец, — Тебя я вижу насквозь. Всю твою жалкую душу. Так же, как в школе видел душонку Нюниуса, отца твоего.
— Ну, тогда нужно было рассказать о своей уникальной способности видеть души вашей рыжеволосой однокласснице. Может быть именно тогда вы бы сделали мне огромное одолжение! — зло шиплю я. Они тут ради обыска. Что ему поболтать о моем отце больше не с кем?
— Щенок, я доберусь до тебя. До твоего отца, как видишь, уже добрался, — ухмыляется Блэк, обнажая белые ровные зубы.
— А что до меня добираться? Вот я, сижу перед вами. Даже палочки в руках нет, — я улыбаюсь, — А до моего отца вы добрались благодаря тому, что у некоторых школьников хватило мозгов сообщить о своих подозрениях. Хороша же ваша работа! А как прекрасно защищено Министерство!
— Да. Но важен результат, а не способ, — Блэк поднимается, слыша, что авроры спускаются со второго этажа. Кто-то из них говорит про особняк Малфоев. Наверно, сейчас именно туда они и отправятся.
— Хорошо, один — ноль, мистер Блэк. Пока в вашу пользу.
— И не надейся отыграться, — он подходит к двери, намереваясь уйти.
И я вспоминаю, как впервые встретил Сириуса Блэка в "Дырявом котле". Я тогда учился на первом курсе. Правда, больше мне запомнился Поттер. Человек с выцветшими спутанными волосами, в грязной мантии и потертой обуви. Образ дополняли нелепые круглые очки, придающие ему вид нищего ученого, не понятого миром. Отец тогда пообещал, что убьет его. А вот Сириус Блэк, вступившийся за своего школьного друга, был совсем другим. В дорогой мантии, с ухмылкой на лице — он прямо-так источал уверенность и силу. С тех пор мало что изменилось. Так же блестят его темные глаза, волнистые волосы аккуратно спадают на плечи. И почему-то именно сейчас мне пришла нелепая мысль, что Блэк скорее всего не раз изменял своей грязнокровке-жене. Возможно, уже подросло поколение его незаконнорожденных детишек, поступивших в Хаффлпафф. Нужно будет присмотреться к лицам. А вообще, что за бред мне лезет в голову?
— Мистер Блэк! — окликаю я главу крысятника, — Помните... Мы с отцом встретили вас с Поттером в "Дырявом котле"?
— Ну, допустим, — оборачивается Блэк. И сейчас на его руке тот же перстень с черным камнем, что и тогда. Интересно, артефакт или простая безделушка?
Я бросаю книгу на соседнее кресло, поднимаюсь и иду к выходу. Дорогих гостей нужно провожать, меня в детстве учили манерам. Я прислоняюсь спиной к арке, отделяющей гостиную от небольшого холла, где уже столпились авроры. Скрещиваю руки на груди, как он много лет назад в этом проклятом баре.
— Мой отец тогда пообещал, что убьет Поттера...
— А я говорил, что отправлю его туда, где ему самое место, — ухмыльнулся Блэк, — Как видишь, это произошло даже раньше.
— Я к этому и веду... — почти шепотом продолжаю я, — Скажу вам по секрету, мой отец очень обязательный человек. Но если у него по тем или иным причинам не выйдет, я буду вынужден ему помочь. Бабушка в детстве говорила мне, что душа не может обрести покой, пока у человека остаются здесь невыполненные обещания. Я вот хотел бы попасть в рай после смерти. Думаю, отец тоже.
— А бабушка не говорила тебе, что души убийц не обретут этот покой никогда? — сощурил глаза главный аврор.
— Увы, об этом она не упоминала, мистер Блэк. Всего доброго. Счастья и добра вашему дому! — сказав это, я шутливо поклонился, намекая, что и долгожданным гостям, устроившим в моем доме бардак, пора бы уже откланяться.
Как только входная дверь захлопнулась, я побежал к камину, отметая прочь мысли о том, что в первую очередь нужно бы заново наложить все защитные чары на поместье. Дымолетный порошок искать тоже некогда.
— Малфой-мэнор, кабинет Люциуса Малфоя, — я снова просунул голову в этот временный склад, — Драко, сейчас придут к вам. Быстрее все сюда. И дай мне дымолетный порошок, у меня сейчас дома такая свалка, что сам Мерлин не разберет, где что лежит.
Приятель, одетый, так же как и я, лишь в рубашку и брюки, — сейчас не до этикета, а мантии сковывают движения, — начал передавать мне все мои книги и зелья. Потом пошли чемоданы, с заранее сложенными в них ценностями. Или запрещенными артефактами, как сказали бы авроры. Книги из малфоевской библиотеки в мою гостиную приносил щуплый эльф с самым несчастным видом.
Спустя двадцать минут я вышел из кухни с горячим какао и булочками с корицей. Отец не разрешал мне есть в гостиной, его раздражало, когда он наступал на крошки. А домовым эльфом, который бы все это убирал, мы так и не обзавелись. Я отодвинул один из чемоданов и уселся на диван. Чемодан был использован в качестве подставки под горячий напиток. Надеюсь, Малфой догадался наложить на все свое родовое добро водоотталкивающие чары. А то мало ли...
Я оглядел гостиную, в которой сейчас едва можно было протиснуться. И почему-то мне стало так радостно, как уже давно не было.
— Отец-то выйдет из Азкабана, а вот вы так и останетесь идиотами, — произнес я в пустоту, после чего откусил булочку.
* * *
Я сидел в своей комнате и сам удивлялся тому, что делаю. А делал я домашнее задание! С учетом последних событий, это выглядело весьма нелепо. Отец в Азкабане, у меня нет денег на новые учебники и мантии. Была, конечно, идея обратиться в Попечительский совет. Я ведь все-таки несовершеннолетний, а Министерство больше интересует то, что находится в отцовской лаборатории, нежели мое обучение. И на что идут наши налоги? Хотя... Возвращаться в школу, где директором, по-прежнему, является этот старик, считающий, что мир спасут любовь и леденцы, нет ни малейшего желания. Я отложил перо...
В моей комнате ничего не изменилось. Вчера, правда, мои учебники за все пять курсов валялись на полу, но это было легко исправить. На протяжении многих лет здесь все оставалось неизменным. Тот же камин, та же кровать с темно-зелеными подушками. Тот же письменный стол и шкаф с зеркалом. Только шторы другие. Старые, со звездами, стали несолидно смотреться еще три года назад. Как странно, что человек может не любить свой дом, расположенный среди заброшенных маггловских улиц, но привыкать к обстановке, выбирать новые шторы и стараться создать уют...
На первом этаже послышался какой-то шум, и я, схватив палочку, бросился вниз.
— Свои, — заявила женщина, которую я меньше всего хотел видеть в доме, — Какой ты у нас шустрый, с палочкой прибежал...
— Бэлла, прошу тебя, — тихо произнесла Нарцисса.
Но Лестрейндж не обратила внимания на слова своей сестры. Она подошла ко мне почти вплотную.
— А может быть, ты был готов сражаться с толпой авроров? — она рассмеялась, — Что, нет?
— Тетя! — теперь уже вмешался Драко, но я знал, что на эту сумасшедшую ничьи слова не подействуют. И что она тут забыла?
— Успокойся, — властно заявила Беллатрикс племяннику, уселась в кресло, и снова обратилась ко мне, — А где же твое гостеприимство, Гарри? Неужели не предложишь нам чай... или вино? Впрочем, тебе повезло, что я бы в любом случае отказалась. Цисси, рассказывай!
Я предчувствовал что-то нехорошее. Не заявилась бы ко мне с утра такая вот компания для светской беседы. Я молчал, снова не желал показывать то, что мне небезразлично происходящее вокруг. Наверное, делать вид, что меня ничего не интересует, стало своеобразной защитной реакцией.
— Темный Лорд... Он недоволен... — начала Нарцисса, присев в соседнее с Беллатрикс кресло. Драко же стоял, облокотившись о стену рядом с камином.
— Он в бешенстве, — поправила Бэлла сестру, — продолжай.
— Да, пожалуй, Он в бешенстве от того, что произошло в Министерстве. Сегодня в семь вы с Драко должны быть у Селвинов. Там будет прием по случаю рождения внука и...
— Зачем? — перебил я, не понимая, зачем понадобился Селвинам. До этого я у них в доме ни разу не был.
— О, это самое интересное, — снова вмешалась Лестрейндж, — Темный Лорд даст вам задание!
— Это не задание, а месть, Бэлла! Неужели ты не понимаешь? — я впервые видел, чтобы Нарцисса сорвалась на крик, — Это месть за ошибки Люциуса и Северуса!
— Милая сестрица, а ты не думала, почему никто не вызывает Теодора? Нотт тоже сейчас в Азкабане!
Я посмотрел на Драко, который меланхолично наблюдал за спором, будто его происходящее вообще не касается. Приятель перехватил мой взгляд и едва заметно улыбнулся. От этого стало немного спокойнее.
— Гарри, сегодня в семь. Адрес — гостиная Селвинов. Пароль — живи красиво.
— Символично... — пробурчал я, — Я запомнил.
— Тогда мы пойдем, — неуверенно произнесла Нарцисса, направляясь к камину. Еще раз оглянулась на меня, будто хотела что-то сказать, но передумала, — До вечера.
Драко напоследок мне подмигнул. Лестрейндж покидала гостиную последней. Она еще раз посмотрела на меня. Да они все сговорились что-ли на меня сегодня оглядываться?
— Ты ведь понимаешь, Снейп? — ухмыльнулась Беллатрикс, — Это твой первый и последний в жизни шанс.
Сказав это, она скрылась в зеленом пламени, напевая что-то себе под нос. А стоял и смотрел на камин... Я ненавидел сумасшедшую Лестрейндж! Она всегда говорила в лицо то, что думает. Это было... неприятно. Ее родословная позволяла плохо отзываться и о Малфоях, и о Паркинсонах. Она не заискивала перед ними, как это делали многие. Белла характеризовала всех людей в двух аспектах: чистокровность и сила. Она могла простить отсутствие чего-то одного. Могла выносить присутствие полукровок, если они были достойными магами, или чистокровных, которые не далеко ушли от сквибов.
И сейчас эта женщина сказала все так, как есть. Для меня то задание, которое даст нам Лорд, будет первым и последним шансом. У меня нет выбора, меня никто не спрашивает, я не могу сесть и подумать о том, нужно ли мне это задание. Все уже давно решено.
И даже посоветоваться не с кем! У Драко есть мама и тетка... А я представил, как пишу в Азкабан письмо следующего содержания:
"Здравствуй, отец!
Я приглашен на званый ужин к Селвинам по случаю прибавления в семействе. Там будет Темный Лорд. Беллатрикс передала мне, что у него для нас с Драко есть какое-то задание. Что мне делать? Что надеть на этот ужин? Я вот сомневаюсь между бархатной мантией и простой школьной, только без факультетской нашивки. Что посоветуешь?
С наилучшими пожеланиями, твой сын, Гарольд.
P.S. Надеюсь, в Азкабане вас хорошо кормят".
И получаю ответ следующего содержания:
"Здравствуй, Гарри!
Полагаю, что в бархатной мантии ты будешь выглядеть лучше. Будь уверен в своих силах, Темный Лорд презирает слабых людей. Селвины — идиоты, на них не обращай внимания. Старайся веселиться и выглядеть непринужденно, даже если тебе очень паршиво. Людям вокруг все равно плевать на твое душевное состояние.
Надеюсь, осмотр дома аврорами прошел успешно, и тебе хватило мозгов подготовиться к их приходу.
С.С.
P.S. Передавай привет Темному Лорду и поздравления Селвинам".
Я усмехнулся собственным мыслям и рухнул в кресло, наконец, отведя глаза от огня в камине. Переписка с заключенными не запрещена, но письма проверяются. Но отчего-то мне стало легче. Я словно почувствовал поддержку отца, хоть он был сейчас далеко... и не в самом лучшем окружении. Полагаю, общество в доме Селвинов будет приличнее, чем в Азкабане. Я окинул взглядом гостиную, которую еще вчера можно было назвать складом. Сейчас здесь все так, как я помнил с детства. Два дивана и пара кресел с серой обивкой, высокий камин, фотография мамы и бабушки на нем, какая-то идиотская маггловская картина, на которой изображено море...
Я никогда не любил живопись. Это мертвое искусство. Даже если картина магическая и изображенные на ней люди могут думать и говорить. Читая художественную литературу, я словно был главным героем, жил его жизнью, его чувствами... Картина же запечатлела всего лишь одно мгновение. Вот изображено здесь спокойное море, и неясно, что хотел сказать художник. Может быть, за рамкой остались рыбаки с сетью, или по берегу гуляла парочка влюбленных, мечтая о счастье. Может быть, там играли дети или бродил одинокий старик, вспоминая свою молодость. Я этого не знаю, есть лишь море.
Отчего-то захотелось снять эту картину, будто она здесь была лишней. И когда я поддался этому нелепому желанию, то, скорее всего, нашел ответ.
"Северусу в День Рождения. Будь счастлив, я хочу чаще видеть твою улыбку! Лили" — было написано на оборотной стороне. Я улыбнулся и повесил картину на место. Отец вряд ли оценит отсутствие этого подарка.
* * *
Я сидел за столом напротив четы Малфоев, вернее того, что от нее осталось. Мыслей в голове было много, но я не давал им развиться. Сейчас меня больше всего интересовало то, как бы случайно не перепутать приборы. Хотя и это было не главным. Просто помогало отвлечься.
Чувствовалось напряжение. Что-то угнетало всех гостей, большую часть из которых я знал. Были и совершенно новые лица, и я подолгу вглядывался в них, пытаясь оценить степень их идиотизма, отчаяния или жажды власти и денег. Ну, а по каким же еще причинам люди присоединяются к Темному Лорду? В основном, это была молодежь. Больше юношей, девушки в рядах Пожирателей Смерти были редкостью.
Я улыбнулся своим мыслям, понимая, что являюсь одним из немногих, кого нисколько не смущает присутствие Лорда за столом. Как будто до этого я был своим в этом обществе! Сын грязнокровки, внебрачный ребенок. Благо, хоть признанный отцом. Здесь я пустое место, ничего не изменилось. Напротив, даже лучше стало. Я знаю историю Темного Лорда, знаю, что он полукровка...
Перед ужином был обычный для подобных вечеров бал, где мне пришлось улыбаться и даже пригласить Пэнси на танец. Ее родители никогда не были Пожирателями, но это не отменяло их присутствия на светских приемах. Глобально, с возвращением Темного Лорда ничего не изменилось. Это и настораживало. Сам он, казалось, не сильно обращал внимание на происходящее. Сидел в кресле и читал статью в "Пророке" о своей персоне.
Ничего, кроме общей атмосферы, не изменилось. Только я помнил о задании... И мы с Драко теперь были самыми молодыми Пожирателями. Малфой гордился. Мне же было обидно. Передо мной не открылась дорога в прекрасное будущее, я не увидел каких-то перспектив лично для себя, мне не предложили ничего взамен выполненного задания. Хотя на мой взгляд любая работа, какой бы она ни была, должна оплачиваться. Это была месть Лорда за ошибку отца. И не имеет значения, выполню ли я задание. Нарцисса была права.
Я постарался прислушаться к разговорам, но ничего интересного не обсуждали. Говорили о закрытии лавки Олливандера, о закупке Министерством палочек в Египте. Да, сочувствую я первокурсникам. Много разговоров было о назначении нового министра. И кому пришло в голову, что на этот пост сгодится старый параноик Аластор Грюм? Хотя в военное время от него может и будет толк, только мания преследования, насколько мне известно, еще никого до добра не доводила. Одна из последних статей в "Пророке" посвящалась школьникам, поднявшим на уши половину Англии из-за того, что кому-то снятся страшные сны. Об этом тоже говорили сидящие слева от меня мистер Паркинсон и миссис Уилкис. Ничего нового я не узнал.
Прошло еще полчаса, прежде чем гости начали расходиться. Как бы мне не хотелось поскорее покинуть дом Селвинов, я решаю уйти чуть позже, чтобы это не выглядело позорным бегством. Видимо, Драко думает так же. Он поднимается и начинает прощаться со всеми только после того, как Нотты, Уилкисы, Паркинсоны и Гойлы уже ушли. Уйти вместе с Малфоем — идеальный вариант, все знают, что мы друзья.
Но как только я подхожу к мистеру и миссис Селвин, меня останавливает холодное прикосновение к руке. Я не ожидал чего-то подобного, поэтому резко оборачиваюсь.
— Ты остаешься, — спокойно говорит Темный Лорд, не глядя на меня. Его больше интересует цвет вина в бокале, нежели Снейп-младший. Хотя вину он не приказывает остаться...
— Савьер, Маргалис, — обращается Лорд к хозяевам, когда все уже разошлись, — Позвольте еще ненадолго задержаться у вас в малой гостиной. Мне нужно кое-что обсудить с Гарольдом.
— Конечно, милорд. Не смею вам мешать.
Темный Лорд направляется к выходу из обеденного зала. Я, поцеловав руку миссис Селвин и кивнув мистеру Селвину, поспешил следом. Дом был огромным и неуютным, как и все родовые особняки. В них, конечно, чувствовалась история. Но это была всего лишь история одного рода... Не моего. Я же ощущал себя так, словно находился в музее. Слишком много портретов Селвинов на стенах, слишком яркое освещение, слишком мягкий ковер на лестнице, слишком аккуратные диваны в гостиных. Я с самого детства, даже у Малфоев, дом которых был намного привычнее и уютнее, всегда боялся испачкать ковры или кресла, боялся смотреть на портреты, ведь люди на них могут спросить, кто я...
В малой гостиной, которая по размеру была раза в два больше моей, Темный Лорд просто сел в кресло и закинул ногу на ногу. Я слегка поклонился и встал перед ним на некотором расстоянии. Ходили слухи, будто Пожиратели перед ним ползали на коленях, целовали края мантии... Возможно, если бы речь шла о жизни моего отца или его освобождении, я бы и опустился до этого. Гордость каждого человека можно сломить, вопрос в том, как именно это сделать.
— Сядь, — кивнул Он на кресло напротив, — Не люблю разговаривать, глядя снизу вверх.
Я старался выглядеть спокойным. Снова эта дурацкая защитная реакция! Вот бы сейчас сюда книгу или хотя бы газету, мне комфортнее, когда руки чем-то заняты.
— Как тебе сегодняшний вечер?
— Обычный прием, — пожал я плечами, не понимая, к чему был задан этот вопрос, — Музыка была превосходной. Крейс отлично играет.
— Я не терплю светские беседы, где заранее известны все вопросы и ответы. Как тебе настроение людей?
— Почему вы спрашиваете? — я по-прежнему не понимал, чего от меня хотят.
— Потому, что хочу услышать ответ, — Темный Лорд ухмыльнулся, отчего стало не по себе.
— Вам ответить честно?
— Скажи, к чему мне нечестный ответ? Если ты думаешь, будто я желаю, чтобы мне говорили лишь то, что мне хотелось бы слышать, то ты ошибаешься.
— Всем было некомфортно, — решил рискнуть я. Мне казалось, что он итак все понимает, просто проверяет.
— От моего присутствия?
— Да, — я поднял голову и посмотрел прямо в красные глаза, решив, что должен выдержать этот взгляд, — Но почему вы спрашиваете именно меня?
— Те, кому я мог доверять, сейчас в Азкабане. Лестрейнджи пропустили значительную часть жизни, находясь там же, поэтому им не с чем сравнивать, — Лорд скрестил руки, продолжая смотреть на меня. Мне хотелось стать меньше, незаметнее. А лучше — вообще исчезнуть, — Так ты говоришь, что в моем присутствии все они чувствовали дискомфорт, они хотели бы, чтоб меня здесь не было, верно?
— Я этого не говорил...
— Довольно. А ты? Как ты себя чувствовал на балу и ужине?
— Обычно, — я даже позволил себе усмехнуться от того, что ситуация казалась абсурдной. Я с Темным Лордом обсуждаю настроение его людей! — Я не люблю эти приемы, ваше возрождение никак не сказалось на моей родословной и отношении ко мне. Я здесь чужой и всегда им был.
— А где ты не чужой?
— В своей комнате, — не думая ответил я. Потом, посчитав, что сказал какую-то глупость, я стал рассматривать узор на ножке журнального столика, который казался каким-то слишком замысловатым.
— Это неправильно. Как и то, что ты здесь. Как и то, что ты здесь чужой. Странная штука — жизнь, не находишь, Гарольд? Ты не думал, что все в твоей жизни должно было быть иначе?
— Думал. И не раз. Но к чему это сейчас?
— Мне нужно будет, чтобы ты приготовил несколько зелий. Веритасерум, Пчелиный яд, Жидкую эйфорию...
— Почему я? — я перестал пялиться на ножку столика, и поднял глаза. Я заставил себя смотреть на восковую красноглазую маску вместо лица. Зрелище жутковатое...
— Тебе ответить честно? — спросил он таким же тоном, как я спрашивал его пять минут назад.
— Скажите, к чему мне нечестный ответ? Если вы думаете, будто я желаю, чтобы мне говорили лишь то, что мне хотелось бы слышать, то вы ошибаетесь, — точно повторил я его же фразу.
Прежде, чем ответить, Лорд наклонил голову набок, словно оценивая, достойна ли моя наглость честного ответа или Круциатуса. Видимо, решил, что с наказанием можно подождать. И хвала Мерлину, что он так решил.
— У тебя нет выбора. Ты не станешь готовить мне яд вместо зелья, улучшающего память. Тебе не дадут орден Мерлина за мою смерть, а если и дадут, то кроме него и сомнительного отношения ты ничего не получишь. Для них, людей Дамблдора, ты сын шлюхи и Пожирателя Смерти. Ты ничего не получишь взамен, они никогда не оправдают Северуса. Ты никогда не придешь к Дамблдору с просьбами о помощи. Не из-за глупых причин и уверенности в том, что будущее за чистокровными. Ты просто ему не веришь. Да, и вряд ли ты сможешь сидеть за одним столом с Джеймсом Поттером, обсуждая нелепые планы покушения на меня. Я все сказал?
— Нет, — довольно резко ответил я, а после ужаснулся своему неуместному тону, — Еще я там никогда не стану значимее тех же Уизли, что само по себе унизительно.
— Вот видишь, — ухмыльнулся Темный Лорд, сделав вид, что не заметил мой наглый тон.
— Теперь я понимаю, у кого училась Беллатрикс говорить в глаза то, о чем принято молчать.
— Скорее, я у нее учился.
— Но... я слышал, что в ваших рядах есть более опытные зельевары. Наш декан?
— И откуда ты об этом знаешь?
— Слухами земля полнится, — ну, не говорить же, что я поверил словам Лонгботтома и младшего Уизли, которые слишком громко высказывают свои подозрения в школьных коридорах.
— У него, в отличие от тебя, выбор всегда был, — простая истина. И поспорить не с чем.
Но я решил, что если уж у нас здесь разговор почти по душам, вернее по душе — моей, и пока наглость сходит мне с рук, то сейчас самое время задать актуальный вопрос.
— Цена вопроса?
Глава 2Напротив меня стоял худощавый юноша с мокрыми волосами. Его глаза были красными от недосыпа, а кожа бледной от того, что он за последний месяц так ни разу и не вышел на улицу. В общем, зеркало меня огорчало. Казалось, что я похудел еще больше. Впрочем, неудивительно.
Теперь я понимал всю сложность отцовской работы. Матрас с моей кровати перекочевал в подземную лабораторию, со временем там появился и журнальный столик, за которым я во время коротких перерывов поедал бутерброды. Возле каждого из пяти котлов стояло по несколько будильников. А Драко еще удивлялся, почему мой отец будильники коллекционирует!
Но сейчас у меня было двенадцать часов свободного времени. Полчаса я уже потратил на то, что просто стоял под струями прохладной воды...
Зеркало, скажи, почему у меня такие зеленые глаза? Цвет смерти... А магглы считают иначе. У них зеленый отождествляется с жизнью, новым началом. Для меня же — это просто самый нелюбимый цвет. Помню, в детстве мне покупали зеленые мантии. А после попыток нацепить на меня парадную мантию изумрудного цвета тогда, когда мне было уже десять, я изменил цвет глаз заклинанием. На желтый.
Да, Пэнси тогда долго смеялась. Она сказала, что с желтыми глазами я похож на ее кота. Правда, после того как и отец заметил подобные изменения в моей внешности, сходству с котом я уже не радовался.
— Ведешь себя, как девчонка! — возмущался отец, — Ты бы еще себя голубоглазым блондином сделал! С каких пор твоим кумиром стал Локхарт?
— Не стал он никаким кумиром. Он вообще... глупый! — обиженно заявил я, сравнение с набиравшим популярность писателем меня оскорбило.
— Ты своими зелеными глазами недоволен, да? — отец взял меня за ухо и потащил к зеркалу, которое располагалось на дверце шкафа в моей спальне, — Не хочешь, чтобы что-то в твоей внешности напоминало о том, чей ты сын? Проникся идеями Малфоев о чистокровности? Если бы Ее не было, не было бы и тебя! И пока ты пытаешься быть тем, кем ты никогда не станешь — останешься жалким!
Слова задевали. Они резали слух, проникали в самую душу. Я не хотел быть похожим на Лили Эванс! Это она во всем виновата, только она! Но еще обиднее было то, что мне тогда показалось, будто мама в жизни отца значила намного больше, чем я...
— Запомни, сын. Мужчину красят не дорогие мантии, красивые глаза или губы, — сказав это, он намеревался уйти, но я окликнул его.
— А что?
— Сила, власть, — обернулся отец.
— А что красит женщину?
— То же самое, — он скривился, будто вспомнил что-то неприятное, и добавил, — И милая улыбка, пожалуй.
И сейчас, глядя на свои зеленые глаза, я вспоминал этот разговор. Улыбнулся сам себе. Парень в зеркале почему-то противно ухмыльнулся в ответ. Я показал ему язык и, взмахнув палочкой, сделал свои глаза желтыми. Лучше выглядеть как кот Пэнси, чем каждый раз вспоминать о том, чей я сын. И неважно, что бы сейчас сказал отец!
— Гарри! — в камине появилась голова Драко, — Мы через десять минут уходим. А что у тебя с глазами?
— Не выспался! — довольно зло прошипел я.
— Не знал, что глаза от этого желтеют... В общем, не задерживайся. Миссис Гойл не любит ждать.
— Какая там погода?
— Ты не только на улицу не выходишь, но и в окна не выглядываешь? — удивился приятель, — Дождь там идет.
Я вздохнул. Идти по Косому переулку в компании бабушки Грега не сильно хотелось. Она, как обычно, начнет говорить, что я слишком худой, слишком угрюмый, волосы бы мне нужно подстричь, а рубашку под мантию надеть — зеленую! Или желтую, с учетом последних изменений.
Замшевые туфли придется сменить на что-нибудь более подходящее. Нет, конечно, можно использовать водоотталкивающие чары, только они имеют свойство некстати исчезать.
— Акцио ботинки! — крикнул я, не подумав. В меня устремились все пары — мои и отцовские, которые находились в доме.
Один из них даже решил приземлиться не куда-нибудь, а на мою многострадальную желтоглазую голову! Я швырнул ботинок об стену, и только потом сообразил, что он-то мне и был нужен. Поиски второго длились не меньше пяти минут, но, кажется, в той куче разноразмерной обуви, которую давно бы пора выбросить, его не было.
Взглянув на часы, я понял, что опаздываю. Проклиная Дамблдора, Волдеморта с его возрождением, авроров, после которых мне еще час пришлось перебирать книги, — я боялся применять магию в библиотеке, — я обул сапоги. Ну и что, что сейчас лето! Такое лето, значит!
Накинув мантию, я бросился к камину, и вывалился через пару секунд в гостиной Малфоев в расстегнутой мантии, сапогах, в которые я заправил брюки, и с мокрыми волосами к тому же.
— Ты убегал от авроров, сынок? — вежливо поинтересовалась миссис Гойл.
— Бабушка!
— Что, бабушка? В такое неспокойное время всякое возможно, — заметила пожилая волшебница.
И вот мы идем по Косому переулку. Я бы с радостью выбрался сюда один, но сейчас время действительно неспокойное. И не только для людей Дамблдора, как они думают. Отец рассказывал, что в прошлую войну многие магглорожденные сбивались в кучи и устраивали засады, считая методы старика неэффективными. Родословная — не показатель добра или зла, темноты или света. Они так же боролись за свое место под солнцем, не брезгуя темными проклятиями и Непростительными заклинаниями. Поэтому Дамблдор просто слишком высокого о себе мнения, Пожиратели никогда не объявляли ему вендетту, он одна из ключевых персон "другой стороны", но не единственная. Далеко не единственная!
Даже более того... как я понял, слушая разговоры Лорда и того, что осталось от его последователей, даже Лонгботтому, Мальчику-Который-Выжил-И-Хочет-Выжить-Еще-Раз, вендетта тоже не объявлялась. Скорее, для Лорда это принцип, чтобы другие не думали, что у этого неуклюжего гриффиндорца есть сверхъестественная сила, о которой свет еще не слышал. Что-то подсказывает мне, что если бы Лонгботтом пришел к Лорду, тот бы его встретил вежливым приветствием, а не Авадой. Не так страшен Волдеморт, как его рисуют. Я вот больше боюсь Беллатрикс Лестрейндж.
Косой переулок изменился. Яркие витрины были заклеены плакатами, на одном из которых и была изображена Лестрейндж. Глаза огромные, дикие, черные волосы спутаны, а ухмылка — дьявольская. Сейчас она уже другая... И волосы ей малфоевский эльф расчесал. Драко рассказывал, что она бедного эльфа чуть до смерти тогда не избила за неподобающее отношение к шевелюре.
Грегори фотографировал улицу. В честь успешной сдачи СОВ, на что его родные могли лишь надеяться, ему подарили камеру, и теперь он собирает компромат. Хотел даже Лорда на память щелкнуть, но Драко ему подробно объяснил, чем это чревато. Ну, как объяснил... Просто стукнул его по голове, когда он свой фотоаппарат в сторону Темного Лорда направлял, а Грег — не такой уж глупый, понял с первого раза.
Некоторые окна в переулке были заколочены, но это не помешано Министерским работникам наклеить плакаты и на них. Закрыто было, в том числе, и мое любимое кафе-мороженного Фортескью. Интересно, почему? Неужели у Темного Лорда были какие-то планы по захвату кофейни?
Зато в торговле были и некоторые позитивные изменения. У заколоченных дверей и окон красовались наспех поставленные лавки с амулетами. Я подошел к одной из них. Пожилой продавец с огромной залысиной сразу подскочил.
— Эти, — указал он на камни, на которые я смотрел, — от дементоров и инферналов.
— Нужно бить камень о камень? — поинтересовался я.
— Зачем? — удивился старик.
— Ну, как зачем? Инферналы погибают от огня. Говорят, трением можно добиться нужно эффекта. А нет ли у вас амулетов от Пожирателей смерти? — проникновенным шепотом спросил я, и старик отшатнулся.
— Гарри, идем отсюда, — дернул меня за рукав мантии Драко, — нам нужно быстро все купить.
В магазине мантий ничего не изменилось. Разве что, мадам Малкин выглядела немного растерянной. Хотя, в присутствии Драко, вечно указывающего, что ему что-то делают не так, продавцы часто были такими. На этот раз друга смущало то, что я сам выбирал себе мантии, а он пришел с мамой. Да как такое может быть! Это же он, Драко Малфой, почти самый молодой Пожиратель смерти, которому приходится ходить за покупками с мамой. Даже Грег с бабушкой удалились в книжный магазин, купить на всех нас учебники и теперь Малфою казалось, будто он один выглядит маменькиным сынком.
— Я уже не ребенок, если ты случайно не заметила, мама. Я прекрасно могу сам купить все, что мне нужно.
Мадам Малкин прищелкнула языком.
— Ну что ты, милый, твоя мама совершенно права, сейчас никому не стоит ходить в одиночку, и дело тут вовсе не в возрасте...
— Куда булавками тычете! Поосторожней, пожалуйста! — получила она ответ от злого приятеля.
Драко подошел к зеркалу, и начал рассматривать себя в новой мантии. Помимо простых школьных, он решил купить еще и парадную. Не какую-нибудь, а темно-зеленую! Спустя некоторое время мой друг нахмурился, будто остался недоволен осмотром. Но, как оказалось, дело было вовсе не в мантии.
— Мама, Гарри, если вас удивляет, что это за вонь, то сюда вошли грязнокровки, — спокойным тоном сказал Драко, поправляя рукав недошитой мантии.
В дверях стояли Томас и Грейнджер.
— Ну-ка, что за выражения у меня в магазине? — воскликнула мадам Малкин, выбегая из-за вешалки с сантиметром и волшебной палочкой в руках. — И попрошу не размахивать здесь волшебными палочками! — прибавила она, взглянув в сторону двери, так как Дин Томас уже выхватил свою палочку и нацелил ее на Малфоя.
— Не связывайся, он того не стоит, — сказала Грйнджер, стоявшая чуть поодаль от своего друга.
— Как будто вы посмеете колдовать, когда вы не в школе? — продолжал приятель, сбрасывая с себя мантию, — Подшивайте. И можете упаковывать все мои покупки, — обратился Драко к мадам Малкин.
Из-за вешалки вышла Нарцисса. Она презрительно окинула взглядом гриффиндорцев, посмотрела на палочку в руках Томаса.
— Уберите палочку немедленно! — приказала Нарцисса, — Если вы нападете на моего сына, я обещаю, что это станет последним заклинанием, которое вы произнесете в этой жизни!
— Да ну? — ухмыльнулся Томас, — Вы натравите на меня ваших дружков Пожирателей?
— Прекратите! — я нагло использовал Сонорус, но эффект получился именно такой, какой я и ожидал. Это грязнокровки считают, что использовать магию несовершеннолетним запрещено. Пусть и дальше считают.
— Ты что, сдурел? — набросился на меня Драко.
— Это ты сейчас ведешь себя, как идиот! — прошипел я в ответ, — Забирай мантии, и уходим отсюда!
Свои покупки я уже давно сложил. Это Малфой у нас любитель покрасоваться в хороших вещах, которые он может выбирать столько, что иногда мне кажется, будто я состарюсь в магазине. У самого выхода я посмотрел на Томаса и Грейнджер, отчего последняя отшатнулась. А я, только выйдя на улицу, вспомнил про свои желтые глаза.
Накрапывал мелкий дождь, и я поднял голову вверх, подставляя лицо под холодные капли. Я запомнил Грейнджер еще в поезде, когда впервые ехал в Хогвартс. Она тогда знакомилась со всеми первокурсниками, выискивая их по всему составу и рассказывая всем, кто мог ее слушать о том, как она была приятно удивлена, узнав, что является волшебницей. Маленькая девочка с копной каштановых волос не чувствовала, что ее обществу могут быть не рады, не понимала, что жизнь... она не волшебная. Даже у волшебников. Драко тогда сказал ей, что очень счастлив, что она выучила несколько заклинаний, и он уверен, что она будет лучшей ученицей Гриффиндора. Сказал приятель это... по-слизерински, что ли. Когда слова одни, а смысл в них другой. Но Грейнджер не готовили к этому. Она продолжала вещать о родителях магглах, и тогда уже Малфой прямо отправил ее искать будущих гриффиндорцев.
И я ненавижу Грейнджер! Я ее ненавидел всегда, едва ли не больше, чем того, кто украл мою судьбу. Она радовалась тому, что ехала в Хогвартс, она ждала чуда. Только ее никто не ждал. И ее знания никому не нужны. Предсказание Драко о титуле лучшей ученицы алознаменного факультета сбылось, только Грейнджер так и не поняла простой истины. Всем плевать! А человек, который умнее, еще и раздражает. Особенно если этот человек не упускает возможности показать свое превосходство перед серой глупой массой. Нет, Малфой уже тогда был более умным, хоть и не прочитал за всю свою жизнь столько же книг, сколько прочла Грейнджер. Именно поэтому с нами в купе сидели Винсент и Грег, которые не многим умнее троллей.
Поначалу девочка пыталась подружиться с Лонгботтомом, но ему тоже не нравилось ощущать себя глупым. А Грейнджер прямо таки требовалось, чтобы все признали ее ум и преклонились перед ним. В итоге, Лонгботтом чаще общался с младшим Уизли, который грязнокровку вообще на дух не переносил, а позже — с Финниганом.
Грейнджер же нашла общество себе подобных — грязнокровки Дина Томаса и равенкловца Энтони Гольдштейна, который выносил ее по одной простой причине — он мог с ней часами спорить, так же ссылаясь на кучу прочитанных им книг.
Но ненавидел я лучшую ученицу Гриффиндора вовсе не за начитанность и отсутствие магической родословной. На такие вещи я внимания не обращал, сам не могу похвастаться чистокровностью. Я ненавидел ее за надежду, которой она жила, за ее любовь к книгам, за простую жизнь! Она искренне верила в то, что Дамблдор — светлый и сильный маг. В то, что истина — на ее стороне. Она читала книги потому, что ей было интересно узнать что-то новое, а я — так как мне было нужно что-то узнать. Она верила в свою правоту, я же стал самым молодым Пожирателем смерти лишь потому, что так сложились обстоятельства моей жизни. И пока еще сам не понял, во что вляпался! Кажется, будто Лорд ведет более сложную игру, а на замашки чистокровных ему, в целом, плевать.
А вот Томаса и Финнигана я даже немного уважал. За прошлогодний инцидент в Хогсмиде. Драко тогда, по старой традиции, вел себя как последняя задница, докладывая обо всем, что услышит, тогдашнему директору — Долорес Амбридж. И Финниган с Томасом не стали играть добропорядочных борцов за вселенскую справедливость, а связали Малфоя и просто избили, украсив его аристократическое лицо парой синяков. А потом еще взяли с него Непреложный обет, чтобы он никому не рассказал о случившемся. И все это без лишнего героизма и напыщенных слов о чести и доблести. Какая честь? Какая доблесть? Мы с вами в одном мире живем или в разных?
Я об этом узнал случайно, вернее, случайно увидел. Но решил пройти мимо. Драко была полезна эта встряска, он и некоторых слизеринцев подобным поведением раздражал. Большинство студентов нашего факультета все же предпочитали жить по принципу: "Живи сам, не мешай другим". Поэтому ярый фанатизм в желании навредить алознаменному факультету воспринимался ими, как критическая стадия идиотизма, берущего начало в детских комплексах.
За своими размышлениями я и не заметил, как мы подошли к магазину Петтигрю. Тут я должен забрать некоторые ингредиенты... Лавка слишком уж отличалась от общего фона мрачных зданий. Рамы в окнах были выкрашены ярко-оранжевым цветом, над дверью карикатурно были изображены животные — на огромном олене сверху стоял оборотень, на нем — черная собака, а на псе, в свою очередь, — толстая крыса. "Мародерские штучки" — гласила вывеска. Министерские плакаты были изрисованы. Беллатрикс подрисовали усы, а ее мужу рога. Грег с бабушкой подоспели вовремя.
— Слушай, можешь меня сфотографировать рядом с этим плакатом. Я пошлю фотографию Беллатрикс на День Рождения.
— Что-то подсказывает мне, что тетя подарок не оценит, — заметил Драко.
— На то и расчет, — сказал я, и высунул язык для фото.
— Тебе бы тоже усы, как у миссис Лестрейндж, — сощурился наш недофотограф.
— Это можно исправить, — я быстро наколдовал себе такие же нарисованные маркером усы, и Грег сделал еще несколько снимков. Драко согнулся пополам от смеха. Даже Нарцисса и миссис Гойл улыбались.
— Ты зайди ненадолго, мы, пожалуй, тебя здесь подождем, — отсмеявшись, сказал Драко, — Я слышал, что к Петтигрю устроились работать близнецы Уизли. Хватит с меня на сегодня неприятных встреч!
— Вот же Петтигрю... крыса!
— Не то слово, — подтвердил Малфой.
Я вошел в лавку. Народу здесь было больше, чем во всем Косом переулке. Мальчишки старались закупить все самое необходимое на радость Филчу, девочки приглядывались к любовным зельям, а у полки, где Петтигрю рискнул сотворить жевательного Волдеморта, стояли Лонгботтом и Уизли, поражаясь смелости владельца лавки. А чего ему, владельцу, бояться-то? Пожиратель из Внутреннего круга, да к тому же, друг главы аврората. Хорошо устроился, сукин сын!
Мне очень хотелось остаться незамеченным, но не вышло.
— Снейп, какой сюрприз! — удивленно воскликнул Финниган, — Ты, наверно, отца ищешь?
— Отравлю! — прошипел я.
— Слышал, у вас конкурс на замещение выбывших игроков. Говорят, чтобы стать Пожирателем, нужно пройти испытание — убить человека? Я могу гордиться тем, что твой выбор пал на меня?
— Я не шутил, Фииниган. А Пожирателем стать проще, чем ты думаешь. Приходи — узнаешь, — я не желал привлекать внимание к своей персоне, но ничего не поделать. Да и ссориться с единственным, по-своему достойным гриффиндорцем, тоже не было желания.
— А ты, значит, уже в курсе всех правил приема? Нужно сдавать какие-нибудь вступительные испытания?
— Могу тебе с совой прислать список экзаменационных вопросов, — произнес я, озираясь по сторонам. Нет, незаметно получить ингредиенты от Петтигрю у меня не выйдет. Что ж, придется действовать иначе.
Я достал письмо, заранее написанное мной дома — как чувствовал, что наша крыса — персона важная. Письмо было запечатано так, чтобы посторонние не открыли. Надеюсь, у Петтигрю хватит мозгов понять, как открыть конверт. Там обычные идентификационные чары, только немного усовершенствованные.
— Уизли! Уизли, как там тебя по имени! — крикнул я, увидев в толпе рыжую голову.
— Чего тебе, Снейп? — скривился один из близнецов, посмотрев в мои желтые глаза. Ну, Петтигрю, я тебя когда-нибудь убью за такое унижение!
— Передай начальнику своему, — сунул я письмо Уизли, — если не передашь, я узнаю!
— Что это?
— Крысиный яд! — сказал я первое, что пришло в голову, но видя недоумение на лице рыжего недотепы, добавил, — Это заказ на всякую ерунду. Буду в школе перепродавать. Я же теперь самостоятельный, нужно на что-то жить! — я сам понимал, что несу я неубедительную чушь, но другая, более правдоподобная, в голову не лезла.
— Не думал, что ваш Лорд интересуется магическими приколами, — озадаченно произнес Уизли, и мне захотелось стукнуть его чем-нибудь крепким. Круциатус бы для этого сгодился.
— А ты вообще меньше думай, Уизли. Я попросил передать, остальное — не твое дело. И только попытайся прочитать, без рук останешься!
Все. С меня хватит, я поспешил к выходу, расталкивая перед собой всех младшекурсников. Некоторые расступались сами, видимо, я всем своим видом выражал крайнюю степень недовольства происходящим, и им казалось, что я прокляну любого, кто посмеет преградить мне путь. В целом, они были недалеки от истины. Я понимал, что сейчас подставляю Петтигрю, за что могу получить серьезную взбучку. Но по-другому у меня не вышло, а вылавливать крысу на редких собраниях Пожирателей, на большинстве из которых он, ко всему прочему, не присутствует, у меня не было возможности.
— Где ты был? — прошипел Драко, как только я вышел на улицу и смог вздохнуть полной грудью, — Я уже успел побывать дома и вернуться. Твои мантии и учебники, если что, у меня.
— А где твоя мама и Гойлы?
— Я тут кое-кого встретил... Помнишь, в прошлом году эти одинаковые Уизли засунули Монтегю в исчезательный шкаф? — начал шептать Малфой, — Так вот, я в окне увидел одного из близнецов, потом по Косому переулку прошел Монтегю с сестрой и меня осенило! Такой же шкаф есть в лавке "Горбин и Беркс"!
— Это прекрасная мысль, но зачем тебе скупать всякий хлам?
— Ты идиот, Снейп! — вздохнул Драко, — В школе один шкаф, в Лютном второй... Они связаны. Мысль улавливаешь?
— Уловил. Именно поэтому ты поспешил избавиться от компании собственной родительницы, чтобы пойти в эту лавку именно после того, как все нас тут видели? Очень предусмотрительно!
Драко выразительно на меня посмотрел, и что-то подсказало мне, что ему еле удалось избавиться от общества Нарциссы, и другого шанса, возможно, не будет.
— Ладно, идем. Но если нас кто-то увидит, я буду все валить на тебя!
Мы, оглядываясь, направились в сторону Лютного переулка, что уже само по себе выглядело подозрительным. И я уже успел десять раз пожалеть о том, что согласился зайти к Горбину, и даже высказал все претензии Драко. Он лишь отмахивался, заявляя, что присутствие слизеринцев-старшекурсников в Лютном никого не удивит.
Как ни странно, рассадник темной магии, как говорили некоторые, в эти темные времена выглядел еще более уныло, нежели Косой переулок. Многие лавки так же были закрыты, на улицах старуха не предлагала купить ногти, которые неизвестно как и зачем использовались. В общем, вполне предсказуемо. По-настоящему ценные ингредиенты для зелий, артефакты и книги сейчас можно было достать в самом людном месте — в лавке Петтигрю. А Лютный всегда был лишь фасадом, скопищем разных жалких личностей, которые не гнушаться зарабатывать на хлеб кражами или продажей собственного тела. В зависимости от пола, разумеется.
Но у лонгботтомоподобных личностей и эти отбросы ассоциировались с темными магами, потому о переулке ходило множество нелепых легенд. Людям даже в голову не приходило, что будь в Лютном все так, как говорят вокруг, тут бы уже поселились толпы авроров с перманентными обысками. Единственный магазин, где продавали что-то действительно ценное — это лавка "Гобин и Бэркс". И то, этот магазинчик оказался здесь по чистой случайности. В Средние века магов было больше, и найти хорошее место под свой магазин было проблематично. А потом, когда владельцы лавки уже могли свободно перебраться в Косой переулок, все уже привыкли к месту.
— Закрыто! — поспешил возвестить Горбин, как только мы вошли.
— Серьезно, мистер Горбин? — я прошелся вдоль стеллажей, взял в руки кошачий череп, подбросил его в воздух.
— Что вам нужно? — спросил старик, опасливо поглядывая на нас. Двое подростков с неустойчивой психикой — опасные противники. А у подростков она у всех такая. Психика, в смысле.
— Привет пришли передать! От Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа.
— Они в Азкабане!
— Верно. Поэтому здесь сейчас мы, а не они. Ну же, мистер Горбин, включите мозги! — пока я старался разговорить старика, Драко уже осматривал исчезательный шкаф.
— Что вам нужно? — повторил свой вопрос владелец лавки.
— Вы знаете, как починить эту вещь? — подал голос приятель.
— Возможно, — сказал Горбин. По его голосу ясно чувствовалось, что он не хочет брать на себя никаких обязательств, даже если ему прилично заплатят. — Но для этого мне нужно ее осмотреть. Почему бы вам не доставить ее сюда, в магазин?
— Не могу, — ответил Малфой. — Вещь должна оставаться на месте. Вы только скажите, что надо делать.
— Заочно я могу сказать одно: работа это трудная, может быть даже невыполнимая. Я ничего не могу гарантировать.
— Не можете? — Драко перестал любоваться шкафом, подошел почти вплотную к Горбину, и задрал левый рукав мантии. Вот кретин! — Может быть, это придаст вам уверенности.
Старик побледнел. Он несколько раз открывал рот, будто хотел что-то сказать, но, видимо, передумал.
— Скажешь хоть кому-нибудь, — произнес Малфой, — будешь жестоко наказан. Знаешь Фернира Грейбека? Он старый друг нашей семьи, будет заходить к тебе время от времени, проверять, занимаешься ли ты этой проблемой.
— Нет никакой необходимости... — начал лепетать Горбин.
— Драко, — мне показалось, что я видел какое-то движение на улице, и я начал вглядываться в мрачный пейзаж за окном, — Нам пора уходить. Кажется, я кого-то только что видел...
— Кого?
— Не знаю, может быть, показалось...
— Не имеет значения, — отмахнулся Драко. Видимо, решил, что добропорядочные люди, которые могут доложить обо всем Дамблдору, в этом месте не появятся, — И да, береги вот это для меня, — обратился он к Горбину, указывая на ожерелье.
— А это барахло тебе зачем? — спросил я.
— Может помочь, — пожал плечами Малфой.
— Авада может помочь. Ото всех проблем! — ответил я, в свою очередь, — До встречи, мистер Горбин. Удачных продаж!
— Никому ни слова, Горбин! В том числе и моей матери! — напоследок добавил Драко, но выглядело эта фраза как-то нелепо.
— Разумеется... сэр.
— Радуйся, Драко, теперь не только домовики называют тебя сэром, — сказал я, как только мы покинули лавку, — Но поступил ты, как последний идиот. Нашел чем пугать человека!
— Иди к Моргане, Снейп! Важен результат, а не способ!
— Сириус Блэк думает так же... — почему-то вспомнил я его слова, — Только результата у нас нет, поэтому твой идиотизм еще остается под вопросом.
Глава 3Маггловский Хогвартс-экспресс мне не нравился никогда! Он напоминал мне о том, кто я есть. Он напоминал мне, за что, - теперь уже мы, - боролись. Добраться до Хогвартса можно было сотней способов, занявших бы от силы час моего свободного времени. Можно было аппарировать в Хогсмид, можно было, в конце концов, прилететь на метле! Хоть я и не любил этот способ преодоления расстояния, даже метлы казались мне более приемлемым способом перемещения, чем поезд, плетущийся со скоростью восемьдесят миль в час.
В купе ехали впятером. К нам заглянула Пэнси, которая окончательно испортила мое настроение одним своим счастливым видом. Как кто-то может радоваться, если у меня на душе так паршиво? Чем были вызваны мои резкие перепады настроения - я не знал. Но за последние две недели чувствовал то радостную эйфорию, наполнявшую, казалось, каждую клетку моего тела сладостным предчувствием чего-то великого, то крайнюю степень апатии и подавленности.
Может быть, все дело было в ощущении одиночества, которое то радовало меня, то угнетало. Иногда мне было приятно просыпаться по будильнику у одного из котлов, резать глубокой ночью змеиные шкурки для очередного зелья. Я чувствовал себя взрослым и значимым. Но порой так хотелось быть маленьким ребенком! Таким, как Грег, которому подарили фотокамеру по случаю сдачи СОВ... А меня после сдачи экзаменов ждал пустой дом, отец не взял меня с собой по традиции в "Дырявый котел", не заказал мне жаркое с печеной картошкой. И не ждали меня никакие поздравления, или даже отцовские ехидные речи из-за того, что Грейнджер сдала Историю Магии на "Превосходно", а я лишь на "Выше ожидаемого".
И сейчас, под мерный стук колес маггловского паровоза, мне хотелось написать отцу письмо в Азкабан, сказать ему, как сильно я его люблю. И ненавижу!
- Я ухожу из команды, - заявил Драко, - Мне не до детских игр. Борьба факульте-етов, - растягивая слова продолжал Малфой, - Вопрос года, кто же возьмет Кубок Школы? Как будто это так важно.
- Может, тогда мне тоже уйти из команды? - угрюмо спросил Винсент.
- Зачем? - удивился Драко, - Все же взять Кубок - дело принципа. Просто мне лично некогда будет заниматься подобными вещами.
- Мистера Малфоя ждут великие свершения! - ехидно заметила Пэнси.
- А если и так? - сощурился он, пристально глядя на однокурсницу.
- Главное, чтобы твои великие свершения не стали великими провалами, - усмехнулась девушка.
Драко смерил ее высокомерным взглядом, ясно говорящим, что в себе он уверен. Мне бы его уверенность... Он считает, что его задание более сложное. Но я думаю, что убить проще, чем узнать чужие тайны. Человек вообще - существо смертное, а вот тайны некоторых явлений до сих пор не раскрыты, знающие люди забрали их с собой в могилы.
Я смотрел в окно, мы как раз проезжали мимо маггловской деревни. Магглы не видели поезд, но и не решались подходить близко к рельсам. Антимагловские чары - апофеоз лживости мира Дамблдора. Мы так уважаем достижения их мира, хотим наладить с ними нормальные отношения, но вот видеть нас - увольте. Равенство? Что вы говорите, какой абсурд! Как простой маггл может быть равен самому никчемному волшебнику? Нет, для них у нас есть антимаггловские чары, чары невидимости, скрытые тайные улицы. Что есть у магглов взамен этого? Ничего. Я могу свободно пройти в их дома - многие маггловские замки открываются простой Алохоморой. В общем, политика нашей стороны света всегда казалась мне убогой в своей односторонности. Грейнджер что-то вещала про законы защиты животных у магглов на уроке по Уходу, когда я еще ходил туда. Вот, как к животным к ним и относятся. В целом, правильно. Только в чем тогда суть борьбы Дамблдора и Темного Лорда? Власть? Пожалуй, она. Или все же что-то другое, если вспомнить собрание Пожирателей двухнедельной давности.
На нем присутствовали человек десять, не больше. Если даже считать меня и Драко. Были там Селвины, в количестве две штуки, Петтигрю - благо, один, Бэлла - куда же без нее. И еще несколько человек, я их не знал до этого. Собрание проходило в неизвестном мне поместье, адрес камина - Домашняя крепость, мне ничего не сказал. Все были немного подавленными, и было отчего.
- Разрушение моста прошло не так, как мы планировали, - начал Лорд, - Вернее, магглы сделали не те выводы. Сейчас они пытаются все свалить на архитектора, проектировавшего мост. Поэтому нам нужно сделать кое-что еще. Питер!
Питер меня раздражал. Прям сильно-сильно. Полный маленький человечек с водянистыми глазками и двойным подбородком. Сейчас он сидел за столом напротив меня, будто специально, чтобы мое настроение, которое еще утром было нормальным, испортилось. Полосатый нелепый костюм, волосы, зачесанные назад, чтобы скрыть залысину, толстые пальчики с какими-то странными кольцами. Он напоминал мне предыдущего министра - Фаджа. Тот тоже выглядел нелепым, а действия его - только подтверждали соответствие внешнего облика внутреннему содержанию. Сейчас Петтигрю поднял свои водянистые глазки на Лорда, оторвавшись от, несомненно, интересного занятия - разглядывания собственных ногтей.
- Да, мой Лорд?
- Как обстоят дела в аврорате?
- О, там ничего не меняется. Даже принципы работы. Разве что, они меняют форму. Заказали у меня защитные мантии. Уизли придумали уникальную технологию тканевых щитов. Достойные малые. Жаль, что Уизли.
- И ты продаешь мантии аврорату? - спросил Лорд.
- Они неплохо платят, - пожал плечами Петтигрю.
Лорд секунд пять смотрел на Питера, а потом засмеялся. Неприятно так, мне не нравился его смех. Веселье подхватили и другие Пожиратели. Равнодушие сохраняли лишь двое: Петтигрю и я. Он - спокойное, я - злое. Даже самому себе не смогу толком объяснить, почему же меня так бесит этот толстяк-гриффиндорец.
- Мы должны взорвать рынок, стадион, колледж, кинотеатр... Выбирайте сами место, - Лорд резко прекратил свой смех, от которого мурашки по коже пробегали, - Никакого Адского пламени и других чар, по которым легко определить, что это делали волшебники. Сейчас здесь нет Нотта, обычно он занимался подобной работой. Петтигрю, справишься?
- Кто будет со мной? - все так же разглядывая свои ногти, произнес Питер.
- Бэлла, - спокойно ответил Лорд, не обратив никакого внимания на удивленный вид самой Лестрейндж. Работать в паре с Петтигрю она явно не хотела, - С тебя подготовка, с нее - реализация. По мере необходимости, можете обращаться к молодежи из Внешнего круга. Только, Мерлина ради, никакой магии! Вообще!
- Почему? - я не удержался от вопроса.
- Нам нужна война, - спокойно сказал Лорд очевидное. Только мне показалось, что он говорил о чем-то ином, - Все свободны. Гарольд останься.
И я наблюдал, как Бэлла проходит мимо Питера, гордо расправив плечи. Как Петтигрю усмехается, будто его только забавляет поведение самой опасной, по мнению Министерства, Пожирательницы. И понимал... что разбираться мне во всем еще очень и очень долго.
- Я хочу, чтобы ты приготовил мне вот эти зелья, - Лорд протягивает список. Я пробегаю по нему глазами, удивляюсь.
- Для кого?
- Для меня.
- Нужно рассчитать пропорции... Мне необходимо знать рост, вес, группу крови... - осторожно начал я.
- Рассчитывай, - Темный лорд поднялся, выжидающе глядя на меня. А я понял, что ситуация до невозможного абсурдна. Благо, заклинания для необходимых измерений я помнил.
- Тебя раздражает Петтигрю, как я вижу, - заметил Лорд, стоя с раскинутыми руками. И как в такой позе он может продолжать беседу? Я же вообще почувствовал себя мадам Малкин, подгоняющей мантии по размеру.
- Раздражает, - честно ответил я.
- Тем, что он друг Джеймса Поттера и Сириуса Блэка? Или тем, что он более значимый, чем ты... или твой отец?
Я предпочел промолчать.
- Он полезен. Ты все? Можешь идти.
И сейчас, в Хогвартс-экспрессе я вспоминал этот странный разговор. И зелья, которые я готовил. Не претендую на роль одаренного колдомедика-самоучки, но перечень случаев, при которых мог понадобиться тот набор зелий, я могу с легкостью перечислить.
Немного страшно от этого.
***
Дорога казалась неимоверно длинной, никогда еще я не ехал в Хогвартс так долго. Разве что, на первом курсе, когда еще Малфой отправился искать купе Лонгботтома и потащил с собой меня, Крэбба и Гойла.
И так же как тогда, пять лет назад, я сидел у окна, обняв собственные ноги, и выглядел как-то жалко. И чувствовал себя таким жалким...
"Нам нужна война", - в голове по-прежнему крутилась эта фраза, смысл которой так и остался для меня неясным. Война итак будет, она уже началась. Потому лежащий на поверхности смысл слов я не смог разгадать.
Мне был интересен Темный Лорд. Хотелось бы знать больше. Что он чувствовал, когда, так же как и я, ехал в Хогвартс... Лучший студент, староста. Я тоже староста, но даже не пошел в первый вагон. Зачем? Мне, как и Малфою, происходящее в школе казалось уже не важным. Только этим летом я окончательно осознал, что жизнь не закончится со сдачей ЖАБА. Она, напротив, начнется. И к той жизни я был совершенно не готов. Я ненавидел школу, но не представлял свою жизнь вне ее пределов. Так же, как я ненавидел отца, но безумно его любил.
Ненавидел его за разговор, когда мне было девять... Осенью, в день смерти матери, он перебрал огневиски. Отмечал день появления меня в своей жизни, как он выразился. Девятилетние дети не должны столько всего знать! Они не должны слушать упреки в том, что по их вине умирают их матери, они не должны знать, что самые близкие люди проклинали тот день, когда они родились. А я слушал. Даже не плакал. Напротив, радовался. Тому мрачному единению с отцом, его безумному желанию бросить вызов этому неправильному миру, выжить, не смотря ни на что.
Я ненавидел отца за его безумное, радостное и отчаянное удовлетворение, которое он испытывал, когда мы встретили Джеймса Поттера в "Дырявом котле". Тогда он положил руку мне на плечо, как бы говоря Поттеру: это мой сын. Мой и твой жены! Ты для нее был лишь попыткой отомстить мне, разозлить. Ты никто! Пустое место!
Но пустым местом чувствовал себя я, а эмоции Поттера оставались для меня загадкой... Да и не интересовали меня они. В своих бы разобраться! До сих пор я не до конца понимаю свои чувства. Ту странную любовь к отцу. Совершенно чужому, родному человеку, который мог часами наблюдать за мной, думая о чем-то своем. Который мог доверить мне варить опасное зелье на продажу для неприятных ему людей, словно в тайне надеясь, что я что-то напутаю, и те умрут мучительной и глупой смертью.
Купе было таким тесным, а воспоминаний и мыслей - много. Казалось, будто они витают в воздухе, каждый присутствующий может их почувствовать, прочесть. И было в этом что-то неправильное, дикое. Наверное, я сам хотел, чтобы их почувствовали и прочли!
Резко опустив ноги на пол, я подскочил, не в силах больше слушать рассуждения Драко о Дамблдоре. Пусть и слушал я их лишь краем уха. Малфоя я тоже ненавидел! И знал, что только он может стать тем человеком, который протянет руку помощи, если понадобится. Который будет много болтать, рассуждая о тех вещах, в которых понимал не больше, чем я в ненавистных Прорицаниях. Но если почувствует, что слова лишние - замолчит. Но не обнимет, не утешит - этого он не умеет делать.
Я молча вышел из купе, провожаемый взглядом карих глаз Пэнси, на лице которой застыла улыбка. Да, настроение своим видом я умел портить всегда! В длинном узком коридоре я и нашел свою спасительную свободу. От собственных мыслей. И я стоял, вглядываясь в однообразные пейзажи за окном. Среди пейзажей можно было заметить и отражение собственного лица, которое в очередной раз решило порадовать меня красными глазами и серым цветом кожи. Отражение еще раз напомнило мне об отце. Не могу сказать, что мы с ним очень похожи, хотя многие так говорят. Глаза у меня больше, и цвет их - зеленый. И именно глаза являются самой заметной чертой. Поэтому я решил, что сходство между мной и отцом носит иной характер. Как бывают похожи друзья или люди, долго живущие под одной крышей. При мысли об отце мне стало страшно.
Это обычный страх, ничего больше. Что ж меня так задевает отношение отца, разглагольствования Малфоя о незначительности факультетской борьбы? Неужели от страха, сомнений? Как же хочется вернуть то время, когда я мечтал о действии, хотел быть значимым, бороться за свое место в этом мире, доказать всем чистокровным снобам, что я сильнее их всех! Когда время действий настало, мне захотелось исчезнуть, испариться, умереть, никогда не рождаться. Трус!
- Гарри, что происходит? - шепотом спросила Пэнси, я обернулся на голос и некоторое время всматривался в ее лицо. Такое знакомое и чужое. Чужое оттого, что она никогда не сможет понять.
- Все хорошо, мы едем в школу. Впереди нас ждет очередной учебный год, экзамены...
- Что-то случилось, ведь так? - Пэнси сощурила глаза, - Я знаю Драко с самого детства, если он начинает много болтать ни о чем, значит, мысли его идут в совершенно другом направлении. Тебя я тоже знаю, а уж выражение мировой скорби на твоем лице способно каждому рассказать обо всем!
- Ты не понимаешь...
- Чего я не понимаю?
- Да ничего ты не понимаешь! - вспылил я, - Совершенно ничего! Детство закончилось! А что случилось? Случился арест отца, обыск авроров в моем доме... Ты никогда не сможешь понять, какого это - вернуться в пустой дом, когда отец не поздравит тебя с успешным окончанием курса и сдачей СОВ! Ты не сможешь понять, какого это - бояться завтрашнего дня!
- Прости...
- За что? - удивился я, осознав, что наговорил лишнего.
- За то, что мне этого не понять. Тебя ведь злит, что я улыбаюсь, верно? Что меня после окончания учебного года не ждал пустой дом...
- Как можно извиняться за то, в чем ты не виновата? - спросил я, отворачиваясь от Паркинсон.
Она хотела еще что-то сказать, что-то объяснить. Неосознанно, не желая, чтобы я отвернулся, прекратил разговор, она схватила меня за руку. Левую! Зря. Я отдернул руку, едва скривившись. Темная метка - это ведь не простая татуировка. Я и сам не знал, что именно в ней непростого, но реагировала она на происходящее весьма специфично. Если я злился, она начинала слегка покалывать, если я пребывал в спокойном, безразличном состоянии - я ее не замечал.
Пэнси отступила на шаг, и глаза ее отобразили вначале страх, после - понимание. Такое теплое, простое, дружественное, что от него стало невыносимо больно и обидно. Постороннему человеку не дано понять то, что я чувствую! Как она смеет строить такую понимающую мордашку? Теперь уже я точно чувствовал это странное покалывание на месте Темной метки, но сейчас это меня не интересовало. Я схватил Пэнси за подбородок, наверное, ей было больно. Приблизился к ней настолько, насколько мог, чтобы самому не почувствовать неприятное нарушение личного пространства.
- Не смей лезть в мою жизнь! - прошипел я ей прямо в ухо, - Слышишь, не смей! Никогда!
Не знаю, что отобразилось в этот момент на моем лице, но я почувствовал страх. Пэнси - смелая, веселая девочка, с первого курса сразу попавшая в нашу мальчишескую компанию, - боялась. Она боялась меня! От этого стало еще противнее. Я оттолкнул ее, и пошел вперед по коридору. Но не успел пройти и нескольких шагов, как врезался во что-то... невидимое.
- Фините Инкантатем! - произнес я, и тут же прижал Финнигана, следившего за мной, к стене, - Мразь! Какого дракла ты тут делаешь?
Он следил! Он слышал, все слышал. Сука! Позже я сам пожалел о том, что сделал в тот момент. Но собственные размышления, разговор с Пэнси и ее нелепые попытки меня утешить, сделали свое дело с моим эмоциональным настроем. Я ударил Финнигана, предварительно использовав Петрификус Тоталус и Силенцио, чтобы гриффиндорцу не пришло в голову защищаться, а затем ударил снова. И еще раз. Много раз. Я вымещал все свои обиды на жизнерадостном заводиле Гриффиндора, который был неформальным лидером факультета. Все же формальная позиция принадлежала Лонгботтому, но тот в силу своего спокойствия и скромности, так и не смог занять ту нишу, к которой его готовили всю жизнь.
- Остановись, Гарри! Пожалуйста... - прошептала Пэнси, не побоявшись подойти к месту своеобразной драки.
- Ты не понимаешь? Он следит за нами!
- Пожалуйста... - еще тише повторила Пэнси, и это странным образом отразилось на мне.
От ее голоса захотелось сесть на пол, свернуться клубочком, как в детстве, когда было совсем грустно. И заплакать... Но я не мог себе этого позволить. Я просто смотрел на лицо Финнигана. Все в крови, со сломанным носом, рассеченными бровью и нижней губой.
"Что я натворил?!" - с опозданием пришла мысль. Почему-то все дельные мысли приходили ко мне с опозданием.
- Левикорпус! - я отправил в почти свободный полет тело Финнигана, - Идем в купе, Пэнси.
- В наше? - удивилась Паркинсон.
- Предлагаешь вернуть его гриффиндорцам? - я обернулся и улыбнулся, глядя на растерянную Пэнси, - Или в купе первокурсников подбросить, чтобы молодежь знала, куда едет.
- Что это? - брезгливо спросил Драко, когда мимо него проплыл неподвижный Финниган.
- Он хотел немного с нами посидеть, - пожал я плечами, - Обещаю, он не наделает много шума. Ведь так? - добавил я, обращаясь уже к Симусу, глаза которого сверкали недобрым блеском. Он мстительный, я это знал.
- Что с ним? - поинтересовался Винсент.
- Он случайно ударился об дверь. Несколько раз, - я аккуратно посадил неподвижного Финнигана напротив себя.
Порывшись в рюкзаке, специально достал книгу с самым громким названием и, как обычно, с никчемным содержанием. "Темная магия: практический курс" - крупными буквами значилось на обложке. Ничего примечательного, обычный дурмстранговский учебник за шестой курс. Я специально повернул книгу обложкой к разбитой физиономии Финнигана. Учебник не может входить в перечень запрещенной литературы, но не все это знают. Понимая все ребячество собственной неуместной выходки, я предпочел не обращать внимания на выражение лица Малфоя, которое, казалось, кричало: "Что за убогое представление, Снейп?"
Но мне отчего-то стало так весело, как на первом курсе, когда Дамблдор пытался доказать мне, что моя мать - Лили Эванс, не одобрила бы очередную мою выходку. Ведь она - боролась за свет не для того, чтобы посеять тьму в душе собственного сына. Ведь она готова была умереть, лишь бы жил я. Что ей дал этот "свет", кроме ревнивого неуравновешенного мужа, я так и не понял. Дура она, вот и все. Просто дура!
Дамблдор, зная, что под глупое пророчество изначально попал я и Лонгботтом, с самого начала начал сравнивать нас. Нелепо так, задумываясь над перспективой того, что я каким-то чудом мог стать Мальчиком-Который-Выжил, если бы Лили Эванс не сбежала из дома раньше. И я всегда старался показать директору, что из этого ничего хорошего бы не вышло. Глупость, конечно, но я делал всегда то, что никогда бы не сделал Лонгботтом. Выпускал цербера из запретного коридора, чтобы милая зверюшка побродила по замку, оставлял надписи на стенах от имени неизвестного мне наследника Слизерина, создавал иллюзии Сириуса Блэка, бродящего по замку, даже мило улыбался Амбридж! Сам не могу понять, зачем мне что-то кому-либо доказывать. Но я решил стать тем, кто будет противоположностью Лонгботтому!
И сейчас я специально сидел с этой глупой книгой. Лишь потому, что Мальчик-Который-Выжил даже не прикоснулся бы к подобной литературе. Зря, конечно. Как можно бороться за свет, если не знаешь, в чем состоит тьма? Я бы на его месте, разумеется, уже пролистал все стоящие фолианты из Запретной секции. Но я не на его месте. Не пойму только, к счастью ли.
Книгу я отложил в сторону, читать, когда на тебя смотрит пара очень злых глаз - просто невозможно! Просмотрев четыре раза один абзац, я бросил глупые попытки понять написанное. Некоторое время прислушивался к гнетущей тишине, которая словно мрачным облаком окутывала наше купе. А потом присел на корточки прямо напротив Финнигана. Заглянул в его голубые, сейчас мутные то ли от боли, то ли от злости, глаза. Не понимаю, что меня больше всего разозлило: само присутствие гриффиндорца, либо его попытки выполнить то, что приказал Лорд мне - следить, узнавать причины, настроения, управлять некоторыми школьными событиями, стараться быть к курсе планов Дамблдора и его приспешников. Даже за Гиббоном, чтоб его, присматривать!
- Считаешь меня чудовищем, Финниган? - с неподдельным интересом спросил я. Правда, не знал, считает ли он меня таким или это я хочу, чтобы он меня им считал. - Если ты за мной следишь - это правильно. Если было бы наоборот - неправильно. Ведь так?
Я улыбнулся, глядя на чужую молчаливую злость в глазах. Злость - это прекрасно! Особенно, если она такая... беззащитная.
- Молчишь, да? Неприятно, когда ты не можешь ответить? А вот мне, напротив, хорошо поговорить с тем, кто не станет перебивать, выслушает. Какого тебе, Финниган? Ты ведь понимаешь, что ты, только ты, станешь очагом сопротивления? Ведь Лонгботтом не способен даже сказать речь, после которой люди готовы будут умирать, веря в свою правоту. Эти речи будешь говорить ты. Голос сопротивления! Разрешишь мне тебя так называть? Хотя мне твое разрешение и не требуется. Какого тебе, Финниган, быть лидером, и в то же время - тенью? Не обидно?
***
Распределение уже закончилось, когда в Большой зал вбежал Финниган, прикрывая нос платком. Естественно, все сразу обратили внимание на явление шестикурсника народу. Даже Дамблдор, толкавший речь о том, как мы должны сплотиться против общего зла, частично сидящего за столом Слизерина, прервал свое пафосное повествование.
Я не боялся, что он расскажет о случившемся в поезде. И даже если так... Сам Симус не кристально чист. Баллы с меня не снимут, впрочем, и это не так важно. Вообще ничего из происходящего не важно. Разве что, присутствие аврора Нимфадоры Тонкс в качестве преподавателя защиты от темных искусств удивило и расстроило.
- О чем задумался? - толкнул меня Драко, видя, что я уже несколько минут смотрю на одну из плавающих в воздухе свечей.
- Об этимологии.
- Что это? - поморщился Малфой, услышав незнакомое слово.
- Название дисциплины - защита от темных искусств. Искусств, понимаешь, Драко? Не магии!
- И?
- И... ничего. Просто любопытно. Темные искусства, но светлая магия. В каком из этих слов больше уважения к предмету, ими называемому?
- В искусствах, пожалуй.
- Вот и я так считаю. Это и удивляет. У тебя есть какой-то план? Если не считать гипотетический ремонт Исчезательного шкафа планом.
- У меня впереди целый год, - отмахнулся Драко от неприятной темы. Слова ведь всегда проще действий. Особенно когда действовать нужно позже, а сказать - можно сейчас.
- У тебя впереди всего год.
- Скоро уже закончится этот пир во время чумы? - довольно громко поинтересовалась Пэнси. Даже несколько равенкловцев ее услышали. - Я уже спать хочу.
- Пир во время чумы... Это верно сказано, - усмехнулся Драко.
- Ага, - прошептал я так, чтобы услышал только приятель, - Если тебе приятно сравнивать себя с чумой, то верно.
- Причем здесь я?
- Такие как ты - чума их привычного мира, построенного на чужих сломанных судьбах, несчастьях. Любой мир строится на чьей-то крови.
- Надеюсь, не на нашей.
- Надейся.
