Пролог.— Посмотри… на… меня…
Зелёные глаза встретились с чёрными — в них лишь боль и безысходность… мгновение спустя в глубине чёрных что-то погасло, взор их стал пустым и неподвижным.
От этого взгляда невозможно было укрыться. Он не отпускал, он преследовал, и дело тут было не только в Войне — всё гораздо сложнее.
* * *
На Шотландию опускался вечер. Туман, сгущаясь вокруг частых холмов, окутывал их, постепенно поднимаясь от подножия к вершинам. Блики заходящего солнца отражались в окнах алого поезда, несущего юных волшебников в Хогвартс: кого-то в первый раз, кого-то — в последний…
Обычно многолюдные коридоры и купе в этот раз были полупустыми. Ни громких разговоров, ни взрывов хохота - эта неестественная тишина пугала.
В одном из вагонов, глядя в окно, стоял высокий светловолосый юноша. Былая надменность на его лице сменилась выражением напускного равнодушия к окружающему миру, которое, однако, не могло полностью замаскировать таившуюся в глубине серых глаз тревогу.
В предпоследнем купе, наоборот, царило что-то, граничащее с паникой. Темноволосый юноша метался на диване в лихорадке, а по его щекам катились слезы. Хрупкая девушка, с непослушной шевелюрой, изо всех сил трясла его за плечи, срываясь с уговоров почти на крик, пытаясь привести его в чувство. Рядом с ними стоял рыжий парень, прижавшись лбом к двери. Он до крови прикусил губу, в немом бессилии наблюдая за своими друзьями. В руке он сжимал волшебную палочку, сжимал так крепко, что костяшки пальцев стали неестественно-белыми.
Эти подростки просто пытались жить… Выжить после Войны, в которой они победили.
* * *
— Гарри, проснись же! Давай, Гарри!!! — Гермиона изо всех сил трясла друга за плечи. — Рон, — она обратила беспомощный взгляд к Уизли, но тут Поттер очнулся, и девушка, с облегчением вздохнув, обняла его.
Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, с трудом приходил в себя.
— Всё в порядке, Гермиона, — он шумно выдохнул. — Просто я снова видел во сне профессора. Точнее, его смерть. Мне покоя это не дает, — он отрешённо уставился в стену. — Так не должно быть, ведь он… Он столько сделал для меня, для всех нас, а я…
Рон, чуть расслабившись, сел напротив друга:
— …всего лишь оправдал его в глазах общественности и возвёл в ранг святых. Гарри, при всем моём к профессору уважении, — он сделал ударение на последнем слове, — ты уже вернул ему долг.
— Вернул долг?! О, Рон, о чём ты? Разве не он спас наши задницы в лесу, когда я тонул, а ты чуть не свихнулся, уничтожая хоркрукс? Профессор заставил себя перешагнуть через ненависть к моему отцу, который, к слову, не отличался таким же великодушием по отношению к нему. Снейп любил мою мать, пытался спасти её, а затем всю свою оставшуюся жизнь — меня!
Гарри отвернулся и посмотрел в окно Хогвартс-Экспресса. Хотя там ничего не было видно, он всё равно вглядывался в темноту, стараясь прийти в себя.
Вот уже три месяца, как война закончилась. Волдеморт пал, Школа Чародейства и Волшебства была восстановлена из руин. Многое изменилось: настало мирное время. После назначения Кингсли на пост министра, бóльшую часть Упивающихся отправили в Азкабан, остальные же были приговорены к поцелую дементора. Единственной семьёй, отделавшейся условным наказанием, стали Малфои. Гарри лично проследил за этим. Истинная причина крылась в его благодарности миссис Малфой за спасение в Запретном Лесу, но в Пророке об этом умолчали. Профессор зельеварения Северус Тобиас Снейп и вовсе был оправдан Визенгамотом, и ему, несмотря на служение Волдеморту, присудили посмертно Орден Мерлина первой степени. Всё это, несомненно, было заслугой Гарри, обнародовавшего увиденную в Омуте Памяти горькую правду. Для себя он, как национальный герой, мог просить чего угодно — от огромных счетов в Гринготтсе до банального поступления в школу авроров без экзаменов. Но подобная перспектива не прельщала мальчика,который с детства был обречён на бешеную популярность. Он был истинным гриффиндорцем и после того, как всё поутихло, решил вернуться в Хогвартс вместе с Роном и Гермионой, чтобы закончить своё обучение.
Нельзя сказать, что Рона радовало такое развитие событий, но выбора у него не оставалось. Главным аргументом «за» для него стал ультиматум Гермионы: она пригрозила закрутить роман с первым встречным, пусть даже с Малфоем. Поэтому Рональду ничего не оставалось, кроме как поехать с друзьями. Всё лето они провели вместе, почти не расставаясь. Исключением стала лишь поездка Рона и Гермионы в Австралию за её родителями, — впрочем Гарри тоже времени даром не терял.
Первоначальная эйфория победы прошла, на смену ей пришла боль потерь. Фред, Люпин, Тонкс и многие другие приходили к Гарри во снах почти каждую ночь. Но постепенно всё успокоилось, ведь, как говорится, «нужно беспокоиться о живых, а не о мёртвых».
Весь июль друзья провели на конференциях, в общении с прессой. Именно тогда Гарри объявил на весь мир о подвиге Снейпа, неизвестного героя. Заявление Поттера вызвало ажиотаж среди магической общественности, и после долгих споров Снейпа официально признали Героем Второй Магической Войны. Но Гарри этого было мало. Он снова и снова возвращался к профессору Снейпу в воспоминаниях, пытаясь расставить всё по своим местам. Визжащая хижина сгорела. От неё осталось одно лишь пепелище, и Поттер корил себя за то, что не успел вынести тело профессора наружу. Единственной, кто поддерживал его в попытках разобраться в своих мыслях, была Гермиона. В отличие от Рона она не стала ворошить прошлые обиды, а просто помогала Гарри справиться со смертью обретённого и тут же навсегда потерянного защитника. Лишь одно смущало всех троих: портрет Снейпа так и не появился в замке. В остальном ребята старались не возвращаться к разговорам о войне, пытаясь жить дальше. Хуже всех это получалось у Гарри. Поначалу его мучили кошмары, позже их сменили сны, которые были не столько страшными, сколько причиняющими боль. Чаще всего в этих снах Гарри видел смерть Снейпа, а иногда — Большой Зал, и в нём всех погибших, просто смотревших на него. Всё это было невероятно мучительно, и юношу упорно не отпускало чувство вины за случившееся…
— Тебе не стоит так себя изводить, — Рон ободряюще похлопал друга по плечу. — Это была Война, и с этим придётся жить.
— Рональд, откуда столь глубокие философские мысли? — Гермиона притворно удивилась, прижав руки к груди.
— И снова этот удивлённый тон! — Рон, улыбаясь, обнял девушку.
Гарри расслабился. Как он любил своих друзей! Без них ему бы ничего не удалось, да и жить было бы намного труднее.
— Я тут подумал… — он тепло улыбнулся, — неплохо бы команду набрать. Рон, ведь ты поможешь?
— О чём речь! Если, конечно, поле восстановили…
Он резко осёкся.
Положение спасла Джинни. Она ворвалась в купе, подобно рыжему вихрю, и замерла, упершись взглядом в Гарри. Они практически не виделись этим летом, и многое осталось недосказанным. Больше всего она боялась, что Гарри стали не нужны её чувства, её поддержка. Она зашла в купе лишь для того, чтобы сказать, что они скоро приедут, но, увидев Гарри, застыла, не ожидая потока эмоций, резко нахлынувших на нее.
Гермиона и Рон, переглянувшись, деликатно отвернулись к окну, словно заметили в пейзаже нечто новое и необычайно интересное.
В этот момент Гарри встал и кивком головы пригласил её выйти.
Они стояли в пустом коридоре, сохраняя молчание. Девушка пребывала в нерешительности, поэтому вздрогнула, стоило Гарри взять её за руку. Джинни знала, что рано или поздно разговор состоится. Рано или поздно она узнает, нужна ли она ему после всего, что он пережил.
Она часто вспоминала их первый поцелуй, первое расставание. Она боролась вместе с ним и в то же время была далеко от него. Неловкое молчание затянулось.
— Гарри, я… — Джинни неправильно истолковала долгую паузу, но стоило ей попытаться отстраниться от него, как парень притянул её к себе и осторожно поцеловал. Нежно, словно боясь спугнуть, Гарри провёл пальцем по её щеке.
— Я люблю тебя, Джин, — прошептал он, сильнее прижимая её к себе.
Она, на секунду оторвавшись от него, кивнула, стирая непрошеную слезу. Хрупкая девушка с огненно-рыжими волосами обвила руками шею возлюбленного, целуя его с мягкой настойчивостью. Всё было так легко и сложно одновременно.
Четыре студента знали, что смогут справиться с любыми неприятностями и напастями, — просто потому что они вместе.
Глава 2.Приятные неожиданности… или не совсем?Приятные неожиданности… или не совсем?
Большой Зал почти не изменился, практически не пострадав во время битвы за Хогвартс. Студентов в этом году было значительно меньше обычного: многие семьи магического сообщества покинули пределы Соединенного Королевства. Все сидели за столами, лениво переговариваясь. Основной темой для обсуждения был вопрос о новом директоре, хотя вероятность того, что на этот пост назначат кого-нибудь, кроме профессора МакГонагалл, была минимальной.
Под потолком мерцали звезды, и это действовало успокаивающе. Хогвартс восстанавливался, его магия возрождалась. В каждом камне чувствовалась мощь и власть, это ощущение возникало даже при одном лишь взгляде на замок.
Когда трое друзей вошли в зал, сразу же послышались аплодисменты и одобрительный гомон. Ребята прошагали к своему столу и, сев, осмотрелись: из всего их окружения в школу вернулись лишь Невилл, Луна, Симус и Джинни. Многие уехали с родителями в другие страны или просто решили закончить обучение дома. Правда, ещё некоторых ребят из ОД Гарри всё-таки видел ещё поезде.
Парень посмотрел на слизеринский стол и про себя отметил, что его, в отличие от Рона, ставшего пунцовым от возмущения, не разозлило появление в Хогвартсе Драко Малфоя.
— Как этому хорьку в голову могло прийти здесь появиться?! — закипел Уизли. — Он же… — закончить парень не успел. Поток слов, исполненный презрения и злости, благополучно остановил локоть Гермионы, с характерным звуком врезавшийся ему в ребра.
— Перестань. Война закончилась, и, между прочим, его семья тоже кое-что для этого сделала.
— О да, давайте теперь создадим общество по защите Малфоев! Жаль, правда, что название ГАВНЭ принадлежит другому, пусть и не столь популярному сообществу, — Рон недовольно отвернулся.
Гермиона растерянно посмотрела на друга, а теперь и парня. Её глаза наполнились слезами, но она промолчала. Джинни обняла подругу и шепнула что-то подбадривающее.
Рон никогда не отличался ни чувством такта, ни умением держать себя в руках, и Гарри не раз приходилось выслушивать жалобы Гермионы. Но одно можно было сказать с уверенностью: Рон был верным товарищем, поэтому все его недостатки с лихвой окупались его преданностью.
Когда Гермиона успокоилась, Джинни снова обратила взор к Гарри, и он почувствовал, как её ладонь робко легла сверху на его руку. Вдруг стало так тепло и спокойно на душе, все страхи отступили, как дементоры перед Патронусом. Поттер улыбнулся и подвинулся чуть ближе. Он никогда не отличался особым умением общаться с девушками, но сейчас всё получалось само собой, словно так и надо.
— Пусть праздник сегодня будет просто праздником, — прошептала Джинни, положив голову Гарри на плечо. — Мы ведь так устали.
Рука парня легла на её талию, он притянул подругу ближе, тем самым выражая немое согласие.
* * *
В этот момент в зал вошла профессор МакГонагалл. Её появление было встречено радостными криками и аплодисментами. Женщина окинула присутствующих благодарным взглядом и объявила о начале распределения.
Внесли потрепанную шляпу, и та принялась за работу. Больше всего детей попало на Хаффлпафф и Равенкло. Потом были назначены старосты: Гермиона Грейнджер и Драко Малфой. И если первая сорвала бурные овации, от которых ей хотелось убежать как можно дальше, желательно в туалет к плаксе Миртл, то назначение второго сопровождалось жидкими хлопками, и лишь Гарри ободряюще ему улыбнулся. Потом профессор представила всем новых преподавателей: по ЗОТИ — Билла Уизли и по прорицаниям — Аликсию Тринвуд.
Закончив с официальной частью, профессор МакГонагалл встала:
— Друзья мои, — начала она. — Этот год уникальный в истории Хогвартса. Все мы прекрасно знаем, что произошло в прошлом учебном году. И сейчас здесь есть люди, которых я видела сквозь заклятия, в руинах, во время Битвы. Многих мы уже никогда больше не увидим, — ученики затихли, лишь кое-где раздались всхлипывания. — Но мы должны жить дальше и думать о будущем. Я горжусь каждым, кто принимал участие в Войне или просто верил, что Волдеморт будет повержен.
По залу пронесся судорожный вздох.
— Я бы хотела, — продолжила директор, — чтобы сегодня речь, посвящённую памяти погибших и славе выживших, произнёс мистер Поттер.
Раздался звук отодвигаемого стула. Гарри встал и растерянно кивнул, подозревая, что ничего особо умного сказать не сможет. Тем не менее, он прошёл к учительскому столу и повернулся лицом к залу. Все замерли.
— Я, наверное, не отличаюсь умением говорить долго и красиво, но я постараюсь сказать самое главное. Война не обошла стороной никого, она оставила свой след вот здесь, — Гарри положил руку на сердце. — Она осталась в глазах тех, кто её видел. Но она заставила меня понять, что лишь все вместе мы способны преодолеть любые трудности.
Как только он замолчал, все дружно захлопали: кто-то плакал, кто-то улыбался, но равнодушных не осталось. Гарри призвал к молчанию:
— Все вы знаете имена павших героев, но об одном человеке я хотел бы сказать немного больше.
МакГонагалл, как никто другой, понимала Гарри в его желании загладить вину перед профессором Снейпом. Пока юноша говорил о достоинствах бывшего преподавателя, все удивлённо переглядывались, а потом одобрительно закивали.
Гарри, сжимая кулаки, смотрел куда-то вдаль и видел лишь глаза профессора Снейпа, такие пустые, такие обречённые. По виску стекала струйка пота — сказывалось нервное напряжение, но он всё говорил и говорил… Где-то в зале находились два человека, которые без лишних слов понимали, зачем Гарри нужна эта исповедь.
— …и нет дня, чтобы я не вспомнил подвиг профессора, его самоотверженность. Для меня он останется на всю жизнь одним из величайших…
Вдруг зал ахнул, и тут же наступила такая тишина, что стало слышно, как потрескивают под потолком свечи.
Гарри оцепенел. Такое было только когда…
— Благодарю вас за столь лестные слова, мистер Поттер, — раздался вкрадчивый голос «героя-покойника». — Я ещё никогда не видел, чтобы вы были столь настойчивы в своём стремлении, — он недвусмысленно хмыкнул, — доставить удовольствие профессору зельеварения…
Глава 3.Неоправданные надежды.
— Благодарю вас за столь лестные слова, мистер Поттер, — раздался отрывистый голос. — Я ещё никогда не видел, чтобы вы были настолько упрямы в своём стремлении, — он недвусмысленно хмыкнул, — сделать приятное профессору Зельеварения…
По спине Гарри пробежал неприятный холодок, а у остальных в зале возникло ощущение, что из помещения выкачали весь воздух. Медленно, едва дыша, герой магического мира обернулся на голос. Увиденное не оставляло никаких сомнений — перед ним Северус Тобиас Снейп собственной персоной.
— П-профессор? — хрипло произнёс Поттер, слегка мотнув головой, будто сбрасывая наваждение.
— Не спешите так активно выражать своё разочарование Поттер, не забывайтесь в присутствии директора, — последние слова были произнесены более чётко и громко, так, чтобы все могли их услышать. — Но смею вас уверить, меня это ничуть не тронуло. После шести лет общения с Вами, ничего другого и ожидать не стоило. Мне лично попросить Вас сесть или обойдемся без этих церемоний?
Странно, но этот резкий, отрывистый голос немного привёл Гарри в себя, и он, вяло кивнув, как можно быстрее направился к своему столу.
В первую минуту везде царила тишина, напряжённая и неуютная. Но по прошествии некоторого времени зал загудел. Присутствующие перешёптывались, переглядывались… Даже среди преподавательского состава царило оживление. Среди всеобщего изумления одна лишь Минерва Макгонагалл оставалась воплощением невозмутимости и с лёгким поклоном пригласила профессора войти:
— Директор!
Снейп с достоинством прошествовал к столу, после чего повернулся лицом к залу. Если бы кто-нибудь увидел эту сцену, то, возможно, подумал бы, что на Хогвартс наложили звукоизоляционные чары. Снова.
— Что ж, для тех кто не знает, я — Северус Снейп, профессор Зельеделия и, по совместительству, второй год исполняющий обязанности директора школы Хогвартс. Для всех вас, — на этих словах он многозначительно посмотрел на Гриффиндорский стол, — этот год не должен отличаться от предыдущих. О правилах и нововведениях вам сообщат ваши старосты и деканы. Добро пожаловать, аплодисментов не нужно.
До конца пиршества поведение учеников оставалось идеальным: то ли новость о «воскрешении», теперь уже директора, так подействовала, то ли сам Снейп стал определённым подавляющим фактором. Некоторые, особо смелые, обсуждали его возвращение.
Преподавателей можно было поделить на две группы. К первой стоило причислить Снейпа, МакГонагалл и Аликсию Тринвуд. Они изредка перекидывались короткими, ничего не значащими фразами, причём делали это с абсолютно будничными лицами, словно сегодня был обычный день; остальные же старались скрыть своё возбуждение и интерес всеми возможными способами.
Год в Школе Волшебства и Чародейства Хогвартс начался, в отличие от предыдущих, с сенсации, которая перевернула мир с ног на голову.
* * *
По окончании празднества старосты всех к своим комнатам. Полчаса спустя Гарри, Рон и Гермиона устроились в гостиной. Сегодня, слава Мерлину, не нужно было патрулировать коридоры, и друзья сидели у старого доброго камина.
— Он жив… — зелёные глаза смотрели в одну точку. В них отражались языки пламени.
— Ты это повторяешь в сотый раз. Бессмысленно утверждать очевидный факт, — Гермиона с пристрастием рассматривала свои ногти.
— Но как?! — у Гарри начиналась истерика. — И почему никто не знал? И ведь он мог сказать…
Рон ухмыльнулся:
— А то как же, письмо бы написал. «Дорогой Гарри! Спешу сообщить…» Хотя нет, правильнее так: «Поттер, со мной всё в порядке!!! Сто баллов с Гриффиндора за заботу!»
Рональд настолько точно изобразил интонацию профессора, что друзья, не выдержав, прыснули. Но тут же лицо Гермионы стало серьёзным:
— Гарри, поговори с ним. Думаю, что он просто… — она безуспешно пыталась найти подходящее слово. — Ему сложно отблагодарить тебя, понимаешь?
«Конечно, сложно», — подумал Гарри.
В его памяти всплыли обрывки воспоминаний из Омута: его отец издевается над Снейпом вместе с Сириусом и остальными Мародерами. Вспомнил парень и то, как смотрел Снейп на его мать. Поттер не раскрыл подробностей ни друзьям, ни тем более «Пророку».
— Тем не менее, — Рон зевнул, — попытаться сделать хоть что-нибудь стоит. Иначе ты жить спокойно не сможешь. Ну, и другим не дашь.
Гермиона постаралась скрыть зевоту, но, потерпев неудачу, сдалась:
— Гарри, по-моему, нам всем пора спать.
— Гермиона, он же не может! Если уснёт, ему опять приснится большая чёрная летучая мышь с сальными патлами, — Рон довольно хихикнул.
Девушка закатила глаза и, пожелав другу спокойной ночи, оттащила Уизли в сторону. Послышался тихий удар «Трансфигурации» (седьмой курс) о рыжую голову и стон: «Ну за что-о-о?!», затем эти двое исчезли из гостиной.
Гарри, ещё немного подумав, решил пойти к профессору Снейпу, дабы поговорить тет-а-тет. Натянув плащ-невидимку, он вышел из Гриффиндорской башни. С приближением к кабинету директора шаг парня начал замедляться. Поттер начал озираться — с каждой минутой всё больше. Его преследовали воспоминания. Вдруг из-за угла показался Почти Безголовый Ник.
— Добрый вечер, сэр Николас!
— Мистер Поттер, моё почтение! — приветливо улыбнувшись, призрак снял голову, словно шляпу. — Директор у себя, если вы к нему. Желаю приятного общения.
Гарри хмуро кивнул удаляющемуся приведению. Насчет приятного общения он сильно сомневался. Снейп не отличался дружелюбием эти шесть лет, и что-то подсказывало, что и сегодня профессор зельеварения вряд ли изменит себе.
Больше Гарри на пути никто не попался, за что он неоднократно поблагодарил Мерлина. И вот, дойдя до горгульи, он сообразил, что не знает пароля. Первая мысль была:
— Лимонные дольки?
Да, надеяться бессмысленно. Чего же ещё ему ожидать от шпиона?
— Тёмный Лорд — идиот?
Горгулья оставалась на своем месте.
— Слизерин? Я лучший директор Хогвартса? Ненавижу шампунь? О, Мерлин, да за что?!
Никакой реакции.
— Гарри Поттер, ты действительно идиот…
В душе теплилась надежда: Поттеру всегда удавалось всё, что бы он ни задумывал. Во всём ему сопутствовала удача, поэтому и сегодня он не был намерен сдаваться.
— Гарри Поттер… бездарь? Лентяй? Сволочь? Да соплохвост тебя задери! Вот уж воистину, Поттеру здесь не место!
На удивление Гарри, горгулья открыла вход, и он, шокированный произошедшим, поднялся в кабинет директора.
Глава 4. Когда настигнет разочарование.Горгулья открыла проход. И тут Гарри почувствовал, что ноги стали ватными и упорно отказываются двигаться. Что же такое получается?! Он так хотел восстановить справедливость, был готов на всё, лишь бы заслужить прощение, но когда выпал шанс, ему вдруг стало страшно и захотелось сбежать.
Пока Поттер поднимался по ступеням, его мысли сбились в один большой спутанный клубок. Он заставлял себя думать о чём угодно, лишь бы поскорее подняться по этой чёртовой лестнице.
— …да, и мне бы хотелось в следующий раз быть уведомленным заранее о предстоящих изменениях в программе министерства, если вам не сложно, конечно. А то, знаете ли, я помимо всего ещё и директор школы, и мне, поверьте, есть чем заняться, — голос Снейпа звучал негромко, но в нём можно было уловить нотки злости. — До свидания, миссис Симмонс.
К тому моменту, как Гарри открыл дверь в кабинет, профессор уже отошёл от камина и перебирал за столом документы, изредка размашисто подписывая какие-то свитки. Абсолютно не обращая внимания на вошедшего студента, директор ещё минут пять что-то писал. Тем временем Поттер осматривал такой знакомый кабинет: портреты, шкаф для Омута Памяти, огромный письменный стол и тысячи книг.
Не отрываясь от работы, Снейп проговорил:
— Не ждите, что я предложу вам лимонных долек, мистер Поттер. Что касается цели вашего визита, она мне неизвестна, и я не уверен, что хочу её знать.
— Профессор… Директор Снейп, здравствуйте, сэр, — Гарри, немного замявшись, всё же сделал пару шагов вперёд.
— Неужели Вы, наконец-то, научились обращаться к старшим, как подобает студенту!.. Мне как учителю очень приятно, что в Вашей голове остались хоть какие-то знания. Если Вы пришли мне это продемонстрировать, спасибо, но в следующие семь лет я бы посоветовал Вам научиться чувствовать, когда люди хотят вас видеть, а когда — нет.
Закончив тираду, Снейп снова уткнулся в бумаги, будто ничего и не говорил.
Гарри молча старался утихомирить разразившуюся в душе бурю. Его выдавали лишь сжатые кулаки да побелевшие костяшки пальцев.
— Я только хотел сказать, что рад вашему возвращению, — парню вдруг пришло в голову, что до сих пор неизвестно, как выжил Снейп. — И то, что вы сегодня слышали, не было лицемерием или лестью, Вы ведь знаете меня, сэр.
— Проблема в том, мистер Поттер, что я вас действительно знаю, пусть мне и непонятны причины Вашего столь безрассудного поступка. Оправдание министерства и одобрение публики меня не интересуют и не интересовали, к Вашему сведению. Хотя… Профессор-Который-Выжил… Не боитесь, что я посягну на Ваши лавры? — губы Снейпа изогнулись в кривой усмешке, только на этот раз в ней было что-то печальное.
— Нет, не боюсь. Я был бы рад, если бы кто-нибудь забрал это бремя Золотого Мальчика. Почему бы и нет? — ответ Гарри прозвучал громко и дерзко, но в его глазах затаилась боль. Снейп был не единственным, кто считал его наслаждающимся своей славой. Молчание затянулось, и Поттер, собравшись духом, тихо спросил: — Профессор, тогда, с Дамблдором, вы были расстроены моей предстоящей смертью?
Директор медленно встал из-за стола и повернулся лицом к окну.
— Вы наивный, но самоуверенный мальчишка, мистер Поттер. Неужели Вы всерьёз думаете, что всё делалось и будет делаться только потому, что это нужно Вам? Мне жаль Вас расстраивать, но всё совсем не так. Вы не центр этой вселенной, к счастью. Мои поступки были обусловлены лишь некими эмоциями, которые я когда-то испытывал к Вашей матери и, конечно, ещё одна, самая главная причина — это моё обещание директору. Только лишь.
— Мне стоит поблагодарить Вас за это, сэр.
— Ваша благодарность принимается. До свидания, мистер Поттер.
— Но… — Гарри не успел возразить, как Снейп уже вновь сидел за столом и что-то быстро писал.
Оставаться и ждать непонятно чего было бессмысленно, поэтому Поттер вышел из кабинета, не увидев, как профессор отложил, наконец, перо и посмотрел на исцарапанный пергамент.
* * *
В гостиной Гриффиндора было пусто. Огонь в камине почти догорел,и затухающее пламя отбрасывало причудливые тени на гобелены. В день прибытия студенты всегда раньше обычного расходились по спальням, чтобы поделиться впечатлениями после каникул и обсудить новости школы. Но одной ученице не спалось. Джинни Уизли сидела в кресле, поджав под себя ноги, и листала фотоальбом.
Она медленно переворачивала страницы с колдографиями. А подростки на снимках, улыбаясь, махали руками. На лице девушки играла лёгкая улыбка, иногда она задерживалась на какой-нибудь странице и рассматривала её с особым вниманием.
Проведя пальцами по последнему снимку, она закрыла альбом и положила его на тумбочку. В сердце снова проснулось беспокойство, поселившееся в нём с того момента, как Гарри ушёл. Семь-восемь лет назад, когда она впервые увидела его, он был для неё диковинкой, ожившим лицом с картинки. Уже позже детское восхищение кумиром переросло во что-то неподдельно-настоящее, необыкновенное и яркое. Жизнь изменилась на пятом курсе, в преддверии войны. О, сколько всего им пришлось перенести, чтобы потом вновь соединиться! Сердце Джинни наполнилось теплом и той любовью, на которую способны лишь чистые сердцем и открытые душой.
Дверь в гостиную отворилась, и, наконец, появился Гарри. Его глаза горели, кулаки были воинственно сжаты. Увидев девушку, он подошёл к креслу и положил руку на спинку.
— Не спишь? — с усталостью в голосе спросил он Джинни.
— Нет, тебя ждала, — карие глаза устремились на юношу. — Всё прошло…
— …Могло быть и хуже, — закончил Гарри. Он сел на пол возле камина, рядом с креслом Джинни. — Он даже не слышал меня! В его представлении я так и остался самовлюблённым мальчишкой, обожающим свою славу.
— Ты знаешь, что это не так, и никто так не думает, Гарри, — девушка спустилась на пол и взяла юношу за руку. — Скажи мне, зачем тебе это? Если отбросить твоё бесконечное чувство благодарности, чего ты хочешь? Я не лезу к тебе в душу, пойми, просто хочу помочь.
Последовала пауза. Он сжал её руку и, обняв, притянул к себе.
— Я не знаю. Гермиона говорила мне как-то, что у меня, возможно, развился какой-то там синдром. Видимо, моя сильная ненависть слишком резко перешла в желание искупить свою вину, стать кем-то для него. Честно говоря, это уже слишком для моей и без того нездоровой психики, — он грустно усмехнулся.
— Ты знаешь, что бы ни случилось, я всегда буду рядом, и всегда постараюсь помочь,— Джинни повернулась к нему.
— Я знаю, спасибо тебе. Думаю, когда-нибудь всё, наконец, закончится, и у нас всё-таки начнётся спокойная жизнь. Когда-нибудь… непременно.
С этими словами, Гарри нежно поцеловал девушку. Всё сразу потеряло значение в этом мире. Казалось, что ничего нет, кроме них двоих. Чувство, переполнявшее их сердца, отодвинуло на задний план все проблемы и тревоги. К утру один из рыцарей с портрета разбудил парочку деликатным покашливанием:
— Молодые люди, я бы на вашем месте поспешил в свои спальни, если бы не хотел быть замеченным…
* * *
— Что, прям так и сказал?! Ну он просто… ой, Джинни, мне больно, между прочим! — Рон, пунцовый от возмущения, впился зубами в тыквенный пирог.
— Вообще-то, этого следовало ожидать, — рассудительно заметила Гермиона. — Ты же не думал, что профессор сможет так быстро забыть ваши… недопонимания и конфликты?
Гарри был единственным, кто молчал. С самого начала он знал, что идея рассказать всё ребятам за завтраком была не из лучших. О том, чтобы возразить или согласиться, не могло быть и речи — за последние двадцать минут ему не дали даже слова вставить.
— Здорово, что мы теперь на одном курсе, правда Гарри? — попыталась сменить тему Джинни.
— Да, точно. Это просто замечательно! — парень энергично закивал. — А что у нас там с расписанием, Гермиона?
— Ой, чуть не забыла! — девушка залезла в свою сумку и достала оттуда аккуратно сложенный пергамент: — Профессор МакГонагалл передала его мне перед завтраком. Вы пока посмотрите, а мне пора. Нужно ещё помочь первокурсникам и провести собрание старост, а то Малфой не справится.
Проводив Гермиону взглядом, Поттер вместе с друзьями принялся изучать расписание.
— Ну, вот и первая плохая новость на сегодня, — вздохнул Гарри, наткнувшись на третий пункт расписания, напротив которого значилось: зельеварение.
Глава 5. Все странное случается ближе к ночи.За тёплыми сентябрьскими деньками пришла настоящая дождливая осень. Стоило только выйти на улицу, как в нос ударял запах сырости и прелых листьев. День становился короче, а солнце насмешливо выглядывало из-за туч, чтобы подарить ещё чуть-чуть тепла.
Хогвартс готовился к двум важным событиям: Хэллоуину и отборам в факультетские команды по квиддичу. И если с первым все было прекрасно (это же вам не магглы!), то второе затянулось почти на месяц. Причин было несколько: команде Рэйвенкло всё никак не удавалось найти охотника, а слизеринцам и вовсе пришлось туго: почти всю команду приходилось набирать заново. Гриффиндору было легче. Ещё в начале недели Гарри объявил всем, что отбор состоится в воскресенье, и ничуть не удивительно, что в следующий же час на него записалась добрая половина факультета.
Но если говорить о личной жизни наших студентов, то здесь всё было не так безоблачно, как могло показаться. Никто и не догадывался, что за счастливыми улыбками победителей стоят нередкие ссоры и пререкания. В основном это касалось Гермионы и Рона. Честно сказать, их отношения держались только на её занятости и на отходчивости парня. Иногда дело доходило до абсурда. Так, стоило, например, Грейнджер пойти вместе с Малфоем на дежурство или Уизли начать осуждать их решение продолжить обучение, тотчас вспыхивали нешуточные перебранки.
Гарри и Джинни изо всех сил пытались помочь, сводя на нет многие начинающиеся конфликты, но это редко спасало ситуацию. В результате долгого и серьёзного разговора Гермиона и Рональд решили дать друг другу последний шанс исправиться. Их ждал месяц войны за собственные отношения, и в результате, перед Хэллоуином, всё должно было разрешиться в ту или иную сторону.
В пятницу после занятий капитан гриффиндорской команды собрал претендентов в гостиной и объявил время начала отбора. Когда все разбрелись, к Гарри подошёл Рон:
— Знаешь, тут такое дело… — протянул он немного виновато, — мы с Гермионой в воскресенье договорились встретиться…
— Отлично, — Поттер похлопал друга по плечу. — Хорошо, рад, что у вас всё налаживается. Рождество проведём вместе, можем поехать куда-нибудь в тихое место, как ты на это посмотришь?
— Было бы здорово… но… знаешь, Гарри, я и понятия не имел, что время отбора совпадёт с нашей встречей… — Уизли замялся. — Ты же знаешь Гермиону, она не прощает опозданий. Вы не могли бы обойтись без меня?
— Боюсь, что нет, — вздохнул Поттер. — А вы что, не можете перенести свидание?
Рон задумался на минуту, но потом, видимо, его озарила блестящая идея, и его лицо просто засветилось.
— Я предлагаю провести экспресс отбор.
— Ты о чём? Я не понимаю… — с недоумением начал Гарри, но друг, казалось, уже его не слышал.
— Всё просто, как… — Рон подыскивал подходящее сравнение. — Да не важно, как! Я кину твои очки, конечно, предварительно заколдовав, и кто их поймает, будет ловцом, а тот, кто отобьёт — охотником. С тобой так получилось, помнишь?
— Но нам не нужен ловец, Рон!
— Ну, в крайнем случае, найдём тебе замену на следующий год, так как? — лицо приятеля светилось так, словно ему вручили орден Мерлина первой степени, и не оставалось сомнений, что он придумал нечто выдающееся.
— Вполне, только давай кинем твой стеклянный коллекционный шар, подписанный Крамом?
— Да, идея не очень, согласен, — нехотя кивнул Уизли и тут же расстроенно добавил: — Но что же мне всё-таки делать со свиданием?..
Тут дверь открылась и в гостиную, как вихрь, ворвалась Джинни.
— Угадайте, кто молодец и выпросил нам два часа на тренировку в воскресенье? — ликующе начала она, но тут же осеклась: — Эй, братец, а по какому поводу такое расстроенное выражение?
В ответ Гарри вздохнул и обратился к Рону:
— Я могу отпустить тебя только на полчаса. Ты нам нужен. Знаю, что времени немного, но постарайся объясниться с Гермионой, а если что — во всём виноват Гарри Поттер, хорошо?
— Да, я попробую, но не отвечаю за последствия. Спасибо, — с этими словами друг вышел из комнаты.
* * *
Вечер подкрался тихо и незаметно. Он окутал тьмой долину и зажёг на небе первые звёзды. Такая романтическая обстановка способствовала многочисленным нарушениям в Хогвартсе, а как известно, ещё ни одно нарушение не остается безнаказанным, если вы, конечно, не Гарри Поттер.
Веками залогом того, что в замке вечерами будет царить тишина и порядок, были старосты. На эту роль выдвигались самые добросовестные студенты, никогда не нарушающие правил. В пример можно было поставить Перси Уизли, во времена которого все нарушители велись к декану или директору без лишних разговоров. Поэтому удивительным казался нынешний выбор администрации: снова Драко Малфой?.. Многие догадывались, почему это было сделано, кто-то рассматривал несколько вариантов, но факт остаётся фактом: старостой он стал на редкость исполнительным.
Когда часы пробили одиннадцать, молодой слизеринец заканчивал свой ежевечерний обход. Оставшийся коридор был тупиковым, но проверять его было обязанностью старосты, а портить и так запятнанную репутацию Малфою не хотелось. Посветив палочкой и не обнаружив ничего странного или запрещённого правилами, он уже, было, повернулся, чтобы уйти, но услышал всхлип.
— Выходи, где ты там есть, я слышу тебя, — громко проговорил парень. — Я не шучу, и тридцать баллов с твоего факультета за похождения после отбоя.
Но ответом была тишина.
— Выходи, если не хочешь обнулить все очки факультета. Я знаю, что ты здесь, — повысил голос Драко и сразу же навёл обнаруживающие чары.
В углу, сжавшись, сидел первокурсник из Хаффлпаффа. Мальчик обхватил руками колени и раскачивался из стороны в сторону, подобно маятнику. Не сталкивавшийся ранее с детскими слезами, староста растерялся. Сам он плакал редко и то лишь в детстве, ведь это не мужской поступок, как говорил его отец. Собрав всё своё воображение, Малфой подошёл к мальчику и как можно спокойнее сказал:
— Не стоит реветь, как дев… ребёнок. На первый раз я не сниму с тебя баллы, и, если хочешь, провожу тебя до вашей гостиной.
Староста протянул руку, но мальчик резко вскочил и отбежал.
— Спокойно, я не оборотень, чтобы от меня бегать.
— Не подходи ко мне, — первокурсник закричал пронзительно, захлёбываясь в слезах. — Не смей! Всё из-за таких, как ты!
— Послушай, да успокойся ты уже, иначе я отведу тебя к директору! — не выдержав прикрикнул Драко, желая привести ребёнка в чувство.
Но действие возымело обратный эффект.
— Это ты убил мою маму! Ты и твоя ужасная семья! — по коридору пробежала легкая вибрация, чувствовалось напряжение в воздухе. — Ненавижу тебя! Ненавижу! — мелькнула палочка…
Малфой, казалось бы, среагировал быстрее:
— Экспелиа…
Но вмиг настала кромешная тьма и пол начал уходить из-под ног.
Гермиона Грейнджер закончила писать доклад по трансфигурации, когда в башню старост вошли взволнованная Макгонагл и директор Снейп:
— Гермиона, — начала декан, — когда мистер Малфой должен был закончить патрулировать замок?
— Полчаса назад. Что-то случилось?
— Боюсь, что да, мисс Грейнджер, — вмешался директор. — Он должен был заглянуть ко мне, но так и не зашёл, что совсем не в его характере.
— Он, скорее всего, в западном крыле, обход обычно заканчивается там, — девушка встала и направилась к выходу. — Но я сомневаюсь, что случилось что-то плохое.
* * *
— Кажется, он приходит в себя, — мадам Помфри шептала еле слышно. — Неудивительно, что у него тяжелая травма головы: стихийная магия ребёнка всегда непредсказуема. Чем, правда, не угодил ваш подопечный Джерри Паркеру, я не понимаю.
— Сегодня в Мунго скончалась его мать. Она пролежала там почти полгода — древнее проклятье во время битвы, — голос Снейпа звучал ровно, но в нём проскальзывало нечто похожее на сочувствие и понимание.
— Какой кошмар!
— Мадам Помфри, давайте обсудим это в моём кабинете. Драко нужен покой.
Голоса стихли, послышались удаляющиеся шаги, и дверь со скрипом закрылась.
— Можешь выходить, Грейнджер. Дышишь, как монстр Хагрида… — с трудом выговорил Малфой.
Гермиона вышла из-за шторы и села на край кровати.
— К твоему сведению, я уже уходила, но не захотела попадаться на глаза директору. Старосты должны подавать хороший пример. Чисто из вежливости: как себя чувствуешь?
Сквозь дикую головную боль парень попытался улыбнуться, но получилось не очень:
— Я в порядке. Не стоило. Теперь, когда твоя совесть спокойна, не хочешь прогуляться до своей гостиной и забыть о моём существовании хотя бы на сутки?
— Это просьба? — усмехнулась Гермиона.
— Разве я сказал «пожалуйста»? Хватит играть в добрую фею, это уже смешно, — Малфой повернул голову и остановил свой взгляд на девушке. — Никто не идеален, кому ты хочешь доказать обратное?
— Пытаешься меня обидеть? Не выйдет, я ведь правильная вся, с твоих слов, — лёгкая обида проскользнула в голосе Гермионы. — Я просто проявила элементарное уважение, а ты раздул из этого проблему вселенского масштаба. Хочешь делать вид, что ты прежний озлобленный и жестокий подросток — на здоровье, я мешать не буду. Могу даже притвориться, что верю. А теперь спокойной ночи, скорейшего выздоровления!
Когда Грейнджер покинула палату, Малфой почувствовал лёгкое раздражение. Не хотелось признавать, но он понимал, что был неправ. Его это не тронуло, скорее разозлило. Внезапно на него нахлынули воспоминания: вот мать, истинная аристократка, унижается перед Волдемортом; отец, в срочном порядке распродающий всё имущество за жалкие сикли; вот они вместе едут в министерство, а по до дороге на них нападают разъярённые волшебники.
В истории семьи Малфой не было ещё ни одного мага, который впал бы в немилость к действующему правительству. Они всегда были представителями элиты, манипулировали министром магии. Как и Люциус, Драко был воспитан в соответствующих традициях — истинным представителем своего факультета, но без лишнего фанатизма. «Ты всегда должен находить пути, выгодные для тебя самого», — часто говорил Люциус сыну, а мальчик впитывал за ним, как губка, правда, стать во всём похожим на отца так и не получилось — сказывалось влияние матери.
Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, была верна и преданна мужу, но вся её любовь принадлежала лишь сыну. Она никогда не наказывала Драко, считая это бесчеловечным, и не позволяла ему расти жестоким и беспринципным. Несмотря ни на что, только Нарцисса знала истинного Драко Малфоя — не идеального, но всё же отнюдь не чёрствого и бесчеловечного.
И если Малфой-младший и любил в своей жизни кого-то, то это была его мать.
* * *
В холодное октябрьское утро, когда небо застлано серыми тучами, так лень вставать с постели! Хочется досмотреть странные, но приятные сны. Джинни была не из тех бездельниц, что просыпались к полудню и подолгу бродили в поисках неутомительного занятия. Тем не менее, сегодня ей ужасно не хотелось просыпаться. Причина крылась в ужасном настроении и кошмарах, которые преследовали её всю ночь: ей снилось, что Гарри убивают в битве, а потом он оказывается жив, но на газетных снимках он вместе с какой-то гриффиндорской красавицей… А под конец ей приснилось, что вся семья погибла, и она осталась совсем одна. "Всё это, конечно, глупости", — думала девушка, но настроение всё равно оставалось хуже некуда.
— Доброе утро, — послышался голос Гермионы. — Спала ты ужасно, мне пришлось будить тебя несколько раз.
— Интересно, когда, — проворчала Джинни. — Я уснула, но тогда ты еще не вернулась… Впрочем, какое мне дело до личной жизни братца.
— Так тебе и поверила! Но, умерю твой пыл, я была не с ним, — Гермиона зевнула, прикрыв рот ладонью. — Вообще-то мы проспали завтрак и скоро проспим обед. Из меня выходит ужасная староста!
— Перестань, Малфой на что? Пусть разок пройдётся за тебя, не развалится.
— Вряд ли он в состоянии это сделать… — скривилась Гермиона и начала одеваться.
Тем временем в кабинете директора шёл душевный разговор за чашкой чая.
— Уверена, Северус, твои разработки принесут немалую пользу школе, — деловито сказала Минерва Макгонаггл. — Ну, а теперь я предлагаю перейти к более приятным вопросам. На носу Хэллоуин, и ты, как директор, должен придумать что-нибудь необычное.
В ответ Снейп лишь вздохнул:
— Я не отрекаюсь от этой «приятной» обязанности, но, увы, моя фантазия заканчивается на подвешенных к потолку свечах и тыквах с горящими глазами.
— Ты наговариваешь на себя, мальчик мой, — послышалось с портрета, и этот голос нельзя было ни перепутать ни с каким другим.
— Альбус, добрый день, — невозмутимо поздоровался Снейп. — У вас, несомненно, есть уже несколько сотен задумок?
— О, Альбус, дорогой, как я рада тебя видеть! — перебила его Минерва. — Ты так редко радуешь нас своим присутствием!
Дамблдор слегка улыбнулся и покачал головой:
— Время здесь течёт незаметно, и у меня всегда много дел, несмотря на мой… статус. Северус, я бы посоветовал тебе обратиться к семье Уизли. Кому, как не Джорджу, знать всё о весёлых праздниках.
— Не уверен, что это хорошая идея,— поперхнулся чаем Снейп. — Замку, пусть и под магической защитой, нужен отдых.
Минерва улыбнулась украдкой, но тут же обратилась к портрету:
— У нас есть ещё неделя, будет время всё обсудить. Что нового в министерстве, Альбус? Северус говорил, что назревают какие-то реформы, коснётся ли это школы?
— Переживать не стоит, изменения будут, но не для Хогвартса, - и как бы невзначай Альбус добавил: - Слышал, с одним из студентов произошёл несчастный случай?
Снейп тут же нахмурился:
— Да, Драко Малфой пострадал от нападения первокурсника: выброса стихийной магии. Сейчас под строгим контролем мадам Помфри его состояние улучшилось. Но когда, вняв Вашему совету, я поставил его на должность старосты, у меня было нехорошее предчувствие.
— Я уверен, что это то, что нужно сейчас Драко. Он должен отвлечься от всего, что произошло с ним и его семьёй.
— Я всегда желал своему крестнику добра, Вы это прекрасно знаете. Согласен, он не должен сейчас замкнуться в себе, поэтому я и принял это решение. Но сейчас многие студенты относятся к нему не как своему сокурснику, а как к бывшему Пожирателю.
— Перестань, Северус, — вмешалась Макгонаглл. — Он прекрасно справляется, и у него есть его факультет, который поддерживает его. В конце концов, у него есть ты.
Снейп лишь неопределенно махнул рукой. Разговор грозился уйти не в ту сторону, поэтому надо было срочно менять тему, но Дамблдор не дал ему этого сделать.
— А как там Гарри? Вы, надеюсь, уже нашли общий язык?
Минерва судорожно сделала большой глоток чая и чуть не подавилась. Её кошачье чутье подсказывало, что лучше уйти. Под предлогом неотложных дел она так и поступила. После её поспешного ухода, Альбус повторил вопрос.
— Да, в определённой степени. Как ученик и учитель. Но я по-прежнему считаю, что ему не место на зельеварении, — с каменным лицом ответил Снейп.
— Мальчик мой…
— Пожалуйста, Альбус, только не начинайте снова. Всё, что я должен был, я вернул, — раздражённо бросил директор. — О каком мнимом «общем языке» вы говорите? Я учитель — он ученик, что ещё? Я и так сделал одолжение, взяв его на свой курс.
— Потому что об этом попросил тебя я, — Дамблдором с укором посмотрел на Северуса.
— Да, но…
— Он ведь приходил к тебе? Почему ты прогнал его?
— Я не… Откуда вам это известно? Хотя, почему я спрашиваю… Мы поговорили, и я считаю эту тему закрытой, Альбус. Возможно, когда-нибудь, когда я останусь лишь на картине, мы и поговорим об этом.
— Я уверен, что это произойдет гораздо раньше.
— Да, если я раньше скончаюсь от этих разговоров о Поттере. К слову сказать, я опаздываю на обед, до… — слово «скорой» застряло у Снейпа в горле, и он закончил фразу на выдохе: — …встречи.
Альбус Дамблдор тяжело вздохнул и, когда директор поспешно ретировался, задумчиво проговорил, обращаясь к соседнему портрету:
— Молодые всегда имеют преувеличенный взгляд на мир, — и, не дожидаясь ответа, удалился.
* * *
— Невилл, ты в порядке? — Гарри и Рон шумно опустились на скамейку рядом с другом. — Последнее время тебя трудно увидеть в людных местах.
Невилл, чуть улыбнувшись, кивнул:
— Да. Но всё хорошо, зря беспокоитесь.
— И ты избегаешь людей просто так? — спросил Гарри, пихнув Рона, когда тот только открыл рот.
— Нет, просто нет времени на общение. На самом деле здорово, что завтра отбор…
— О, ты собираешься прийти? — Уизли изобразил на лице смесь ужаса и удивления. — Может, не стоит? Последний курс всё-таки, а то там травмы всякие…
— Нет, причём тут тренировка? Я просто…
— Привет, Гарри, привет, Рон. День чудесный, правда?
— Привет, Луна, — почти хором поздоровались парни.
— Невилл, пойдем к озеру, я сегодня видела там русалок.
— Да, ребята, мне пора. Поговорим позже, — заторопился Невилл.
Взявшись за руки, молодые люди покинули двор.
— Я глазам своим не верю! — прошептал Рон.
— Гарри, дай ему очки, — послышался насмешливый голос Джинни.
Пробурчав что-то, Рон покинул парочку, бросив недовольный взгляд на сестру.
— Всегда знала, что Невилл когда-нибудь перестанет жаться по углам, и мы увидим его в другом свете.
— Что ж, Невиллу это на пользу. Завтра предстоит нелёгкий день, как только Оливер с этим справлялся?
— Даже не знаю, но ему облегчил жизнь один первокурсник, мне рассказывали…
Тихий смех пронёсся по двору. Кто-то обрел спокойствие, кто-то уверенность, и стало легче жить. Жить без опасений, без вечной игры чужими жизнями.
* * *
Каждый человек склонен преувеличивать свои проблемы. Но и отрицать их существование глупо.
Гермиона Грейнджер всегда умело справлялась с любыми ситуациями, но вот уже в который раз она ловила себя на том, что последнее время это ей удается всё реже.
С момента, когда она узнала что является волшебницей, девушка поставила себе цель: сделать всё возможное, чтобы стать лучшей ученицей, чего она и достигла. Но одного упорства в изучении магии не всегда достаточно, поэтому прыгнуть выше головы ей не удалось.
Когда Грейнджер первый раз осознала, что влюбилась, причём не в кого-нибудь, а в своего лучшего друга, ей непременно захотелось добиться ответных чувств. Она плакала, злилась, ждала и снова плакала. Годы борьбы не прошли даром, и в один прекрасный момент мечты сбылись — она стала девушкой Рона Уизли. Радости, конечно, не было предела. Первые месяцы пролетели как один день, и пылкие признания не сходили с уст. Но скоро спáла мишура и праздничное настроение, и началась серая и суровая реальность. Много раз ссоры ставили под угрозу и без того шаткие отношения, а порой с языка рвались резкие фразы, способные покончить с их чувством. Пора было признать, что выбор сделан неудачно, но тогда вышло бы, что все эти годы, что она добивалась Рона, были потрачены напрасно. Откинув подобные мысли, Гермиона Грейнджер изо всех сил боролась за эти отношения, просто из жалости к самой себе.
Печальные мысли настолько угнетали её, что сил сдерживаться больше не было.
Девушка пошла на то место, где первый раз поняла, что безнадёжно влюблена.
Озеро, лежащее не территории Хогвартса, всегда было одним из самых загадочных, но успокаивающих мест. Гермиона часто бывала там, и вот сегодня она сидела в одном из укромных местечек, уткнувшись подбородком в колени.
В какой-то момент девушка дала волю чувствам, и воспоминания безжалостным потоком обрушились на неё. Сколько радости и счастья она пережила, но одновременно с этим было столько страха и разочарования!.. Вокруг стало так тихо и спокойно, лишь редкие всплески воды нарушали тишину. Ветер нежными потоками сушил лицо Гермионы, мокрое от слёз, но они снова и снова нещадно текли из глаз, наполненных болью и непониманием.
— Раньше мы так часто сидели здесь вдвоём. Помнишь? — послышался голос Рона. Такой родной, такой успокаивающий.
Он сел рядом и, опустив голову, проговорил:
— Ничего не выходит, правда? Мы так долго шли к этому, столько пережили, но оказалось, всё зря. Иногда я задаюсь вопросом, что не так с нами? Может, есть способ всё исправить, начать жить по-другому? Но я понимаю, что лишь усугубляю ситуацию. Помнишь, когда всё рушилось и смерть была так близко, только тогда мы поняли, как нужны друг другу. Но мы не разобрались в том, что на самом деле чувствуем. Может, стоит сделать это сейчас? — Рон повернулся к ней. — Пока не поздно, пока всё не зашло слишком далеко, перестанем мучить друг друга. Ты слишком дорога мне, и я не хочу этого. Я не хочу потерять тебя навсегда.
Молча Гермиона повернулась к нему.
— Что будет дальше? Я так боюсь, Рон! Всё не так, как я думала. Где я ошиблась? Почему?
— Это не твоя вина, — он нежно провел рукой по её спине. — Мы просто что-то упустили, но сейчас нам нужно остановиться. Возможно, со временем что-нибудь изменится, но сейчас… сейчас давай попробуем вернуться к тому, что было.
— Это так сложно… — слёзы беспрестанно катились по лицу, а в голосе Гермионы была пронзительная до безумия боль, и каждое слово убивало. Убивало изнутри.
— Я знаю, но мы справимся. Все будет хорошо, верь мне, — с этими словами он наклонился к ней, и нежно погладил по щеке, стирая слёзы. — Ты сильная. Мы сильные. Всё будет хорошо.
Его губы осторожно коснулись её губ, оставляя прощальный поцелуй. И было так сложно оторваться и начать жить заново. Снова сложить своё сердце из осколков и посмотреть вперёд…
На берегу озера стоял одинокий молодой человек, его волосы путал ветер, а по щеке скатилась скупая слеза.
* * *
— Вы что?! Как?!
— Джинни, не трави душу, очень тебя прошу. Мне сейчас немного тяжело, совсем капельку, — уткнулась носом в подушку Гермиона. — Ещё слишком рано. Давай ты мне через полчаса задашь тот же вопрос, а пока я посплю. Отдохну от забот житейских и духовных.
— Уверена, мой братец уже рвёт на себе волосы, что был таким идиотом! — Джинни всплеснула руками.
— Рон тут ни при чём, перестань! А теперь… — девушка так и не закончила говорить, уснув.
Ночь выдалась тяжёлой не только для Грейнджер. Рон Уизли сидел на так и не разобранной постели, рассматривая своё опухшее от бессонной ночи лицо.
— Неважно выглядишь, друг, — пробормотал Гарри, едва протерев глаза. — Провёл всю ночь на свидании?
— Нет.
— Конечно, я тебе верю. Раз уж всё прошло настолько удачно, что ты спишь с открытыми глазами, могу провести отбор без тебя.
Проведя некоторое время в ванной комнате, парень вернулся и обнаружил, что его приятель сидит всё так же, не отрывая взгляда от зеркала.
— Не хочешь воспользоваться маскирующими чарами?
— Мы расстались.
— С кем?
— С Гермионой, Гарри, с Гермионой.
— Так не было никакого свидания? Почему она тебя бросила?
— Она не бросала.
— Тогда ты, определённо, не в своём уме.
— Это было обоюдное решение, понимаешь? Я видел, как ей тяжело. Это малое, что я мог для неё сделать. Знаю, что в вопросах такта и умения строить отношения мне «нет равных», но я люблю её. Даже больше чем просто люблю. Мне нужно было отпустить Гермиону. Ради неё же самой. Ты ведь знаешь, она такая терпеливая и добрая. Она бы не смогла сделать это сама.
— Так вы больше не?..
— Нет, мы просто друзья.
Гарри похлопал друга по плечу:
— Всё наладится, вот увидишь. Я думаю, должно пройти какое-то время…
— Спасибо, Гарри, но давай смотреть правде в лицо: ничего не будет.
— Даже не знаю, что сказать. Но мы всё равно друзья, как бы то ни было, ими мы и останемся.
— В этом ты прав, а теперь нас ждёт квиддич! — Рон решительно встал и подошёл к двери. — Кстати, Невилл не ночевал сегодня. Может, хоть у него что-то наладится.
Отбор прошёл быстро и результативно: за первый час команда была полностью набрана. Решив не останавливаться на достигнутом, Гарри решил провести первую тренировку с командой, что обрадовало всех.
Понедельник начался первым осенним ливнем. Чего-чего, а учиться в такую погоду не хотелось никому. Тем не менее, с таким строгим директором как Снейп, отлынивать от учебного процесса не удавалось. Очередной урок зельеварения закончился неутешительно: двадцати баллов львиный факультет всё-таки лишился, но, как ни странно, и слизеринцы не остались в стороне от наказания, потеряв десять баллов. Конца урока ждали с нетерпением все, и даже Драко Малфой всё чаще смотрел на часы. После звонка студенты поспешили покинуть кабинет, но тут раздался голос Снейпа:
— Мисс Грейнджер, задержитесь.
Виновато посмотрев на друзей, Гермиона покинула компанию и подошла к учительскому столу.
— Моё зелье получилось недостаточно качественным, сэр? Если что-то не так, я могу всё переделать…
— Нет, мисс Грейнджер, напротив, у вас получилось весьма хорошее зелье, — резко перебил Снейп, — но речь сейчас не об этом. Как директору, мне необходимо знать о ваших дальнейших планах.
— Моих и ещё пары сотен студентов, профессор? Я немного не понимаю.
— Мисс Грейнджер, сейчас меня интересуют два ученика: вы и мистер Малфой. Поясню: если вы намерены всю жизнь посвятить борьбе за справедливость, то вопросов нет, но если вам всё-таки не претит заняться наукой, то просто подтвердите это.
— Я… Нет, сэр, — Гермиона растерялась, — я не собираюсь заниматься… борьбой за справедливость. Я думала поступать на колмедика, но не уверена, что у меня получится… Или что-то связанное с этим. Если это всё, могу я идти?
Девушка была в замешательстве: этот разговор тет-а-тет не внушал доверия, да и Снейпа она хоть и уважала, но всё ещё немного побаивалась.
— Нет, я ещё не закончил. Так вот, если вы собираетесь поступать в университет, где сдают зельеварение, вам необходимо подготовиться более серьёзно, — голос профессора приобрел строгий тон. — Школьный курс вы переросли, мисс Грейнджер, но тем не менее, до уровня абитуриента вам ещё далеко. Ваши способности, а они у вас несомненно есть, подкреплены неплохими теоретическими знаниями, поэтому — в качестве исключения, разумеется — я предлагаю вам посещать дополнительные занятия по зельеварению. Я даю вам две недели на размышление, по истечении этого срока сообщите мне о вашем решении. Теперь можете идти, до свидания.
Лицо Гермионы выражало массу чувств — от недоверия и шока до радости и счастья. Она всю жизнь мечтала посвятить себя науке, считала это своим призванием, и тут выпал такой шанс! Показалось странным и непривычным, что Снейп ни разу не унизил её и не оскорбил, как это было раньше. Хотя последнее время замечаний в её адрес практически не поступало.
— Я согласна, сэр, — выпалила она. И мне не нужно время, чтобы принять решение, — девушке еле удавалось скрыть свою радость.
— Не спешите с этим. Возможно, вы ещё передумаете. Этому может быть ряд причин, поэтому я и даю вам время.
— Но я уверена, профессор. Я не изменю решения несмотря ни на что.
Профессор, всё это время просматривавший пергаменты, взглянул на студентку:
— Что ж, если вы так уверены, то жду вас ровно в шесть возле моего кабинета. С собой можно ничего не приносить. И вам уже пора, если не хотите опоздать на трансфигурацию.
* * *
— И ты будешь заниматься с ним?! Мерлин, за это тебе нужно отдать ему свою душу? — Рон оторвался от чтения «Пророка» и недоверчиво посмотрел на подсевших к нему Гермиону и Гарри.
— Я тебе говорил, подруга, к добру твоя излишняя радость и желание донести до всех эту великолепную новость не приведёт, — пожал плечами Гарри. — Дружище, — обратился он к Рону, — посмотри на это с другой стороны: она перестанет доставать нас с учёбой, потому что на это времени у неё почти не останется.
— Я надеюсь, что смогу получить больше знаний на этих занятиях, - обиженно сказала Гермиона.
— Может, ты и права, но я не доверяю ему. Помяни моё слово, до добра всё это не доведёт, — недовольно буркнул Рон.
Между Гермионой и Роном царила напряженная атмосфера. Молодые люди изо всех сил делали вид, что всё в порядке, но получалось у них это не очень убедительно.
— А я думаю, что это отличный шанс, — вмешался Поттер. — Правда, в чём-то Рон прав. Мы хотим хоть иногда видеть тебя, а то вспоминая твою тягу к знаниям… Гермиона, учти, нам нужна подруга, а не мумия.
— Я постараюсь, — как можно веселее улыбнулась девушка, — но если я всё же и стану мумией, то, надеюсь, симпатичной.
— Никто и не сомневается, — проворчал Рон из-за газеты. — По-моему, она совсем не расстроена, но это и к лучшему.
— Знаешь, вам просто нужно время.
— Да, Гарри, а ещё тыквенный пирог. Я буду заедать своё горе.
Без десяти шесть, когда Гермиона Грейнджер шла к подземельям, её нагнал Малфой.
— Ты когда-нибудь в своей жизни опаздывала?
— И тебе привет, мой любезный друг.
— Шутки ради, Грейнджер, выкини хоть раз что-нибудь дерзкое, плохое и неприглядное, — с наигранной скукой произнёс Малфой.
— Тебя, например?
— Это был гриффиндорский юмор? Я оценил, и мне не понравилось.
— Нет, это было предупреждение.
— Я слышал, ты со своим рыжим приятелем рассталась. По мне так это единственный верный поступок за всю твою жизнь.
— Не смей ничего говорить про Рона, — тихо, но угрожающее, проговорила девушка. — Это не твое дело.
Ответить Малфой не успел, так как позади раздался низкий голос:
— Вы пришли вовремя, похвально. Прошу. Пароль — "молчание".
Глава 6Затишье, или как просто упустить важные детали.
Шел второй час занятий. Гермиона украдкой смотрела то на учителя, то на своего… Впрочем, она еще не знала, как теперь называть Драко Малфоя. Врагом он уже не был, не был он также и её другом. Как ни странно, эти совместные дежурства открыли много нового для нее: слизеринец оставался таким же несносным, но сквозь эту маску можно было увидеть нечто более человечное. И как ни странно, теперь он не вызывал у нее ни злости, ни отвращения, равно как и жалости. «Быть может, я повзрослела…»- говорила она себе.
Дополнительные занятия со Снейпом были шансом не только для Грейнджер. Драко Малфой осознавал, что положение его семьи сейчас не из лучших, поэтому старался изо всех сил.
- Вы должны были написать этот тест ровно десять минут назад, - раздался голос Снейпа. - Сдавайте то, что написали и вставайте за рабочий стол. Сегодня вы работаете вместе. Увижу, что грызетесь - занятия закончатся автоматически. Для обоих.
Недовольно изогнув бровь, Драко сдал свой пергамент и отошел к столу, где уже стояла Гермиона:
- Мы ведь не будем грызться, верно?
- Нет, мы будем заниматься.
И снова время потекло безумно быстро. К концу занятий на сосредоточенных лицах студентов мелькала усталость, но они были настолько увлечены, что сами не заметили, как провели несколько часов без отдыха. Зелье было готово вовремя.
- Итак, вы неплохо выучили антидоты, как я посмотрю, - Снейп оценивающе смотрел на пробирку с темно-желтой жидкостью. - С теорией у вас проблемы, чего не скажешь о практической стороне Ваших знаний, мистер Малфой, а вот у вас, мисс Грейнджер, все донельзя наоборот. Тест выполнен на максимальное количество баллов, но вот практика хромает… И уберите ухмылку с лица, Драко. Вы должны понять одну простую истину, - учитель устало отставил пробирку и отошел к столу. - На экзамене никого не будет интересовать, кто вы и кем были ваши родители, равно как и во взрослой жизни. Важно понять, что реальный мир не место для ваших личных предпочтений. На сегодня довольно, следующее занятие через неделю. Я хочу подготовить вас достойно. Уберите свое рабочее место и можете быть свободными.
С этими словами Северус Снейп удалился в соседнюю комнату, оставив подростков наедине.
- Он всегда такой? - тихо спросила Гермиона.
- Какой такой? – отозвался слизеринец, убирая со стала остатки ингредиентов. - Он всегда был нормальным, если ты об этом. Серьезным - да, строгим - да. Просто вы, гриффиндорцы, только и умеете, что делить мир на черное и белое. А так не бывает, понимаешь? В нас всех достаточно грязи и чистых побуждений. Их поровну, но в общем и целом мы не идеальны, мы... мы серые, что ли. Да и что я перед тобой тут распинаюсь? - оставив в замешательстве девушку, Малфой важно вышел из класса.
- Все в порядке, мисс Грейнджер? - Снейп снова зашел в кабинет.
- Да, в полном. Ещё раз спасибо за то, что занимаетесь со мной.
- Мне не жаль тратить время на способных и трудолюбивых учеников. В этом и заключается мое призвание учителя.
Вежливо кивнув, Гермиона направилась к выходу, чуть слышно проворчав:
- Видимо, именно поэтому вы называли меня всезнайкой все шесть лет.
- У меня все в порядке со слухом, - раздался голос профессора. В нем слышалась легкая усмешка, и девушка мгновенно покраснела. - Но Вы, несомненно, талантливая волшебница, и не стоит это отрицать. А то, что я не давал Вам зазнаться, пошло лишь на пользу, согласитесь. Но беда в том, что Вы девушка, женщина в недалеком будущем. В этом заключается проблема.
Гермиона вопросительно посмотрела на директора:
- Я не совсем понимаю…
- Все талантливые ученые, мисс Грейнджер, обделены судьбой лишь в одном – они в большинстве своем одиноки. У них есть все, кроме семьи, любви, всего того, к чему стремятся как волшебники, так и маглы… - Снейп казался немного смущенным, потому что говорить о таких важных вещах со студенткой, в первую очередь с юной особой, занятие для него абсолютно непривычное. Он взглянул на девушку: она опустила глаза, нервно теребя карман мантии. - Послушайте, я немного неверно выразился. Это не значит, что у вас этого не будет. Просто, скорее всего, рано или поздно перед Вами встанет выбор, а учитывая…
- Простите, профессор, но Вы … Вы всегда меня недооценивали,- Гермиона поспешила уточнить.- Я могла бы совмещать. Помнится, у меня это неплохо получалось.
- Все просто, мисс Грейнджер, я вижу в Вас будущего эксперта по зельям, это как минимум. У меня много знаний, которые я бы хотел передать достойным ученикам. И я правда… - казалось, что Северус Снейп произносит свою речь с трудом, словно делясь чем-то сокровенным. - Я правда надеюсь, что мои труды, жизнь, которую я положил на исследования, пройдут не даром, и я смогу воспитать достойных приемников. И если не приемников, тот хотя бы специалистов, которые смогут продолжать то, что в свое время взялся продолжать я.
Девушка слушала каждое слово так, словно в них был сокрыт тайный смысл. Ей казалось, что она стала смотреть по-другому на многие вещи. «Этот человек, несмотря на свою службу, никогда не забывал о своем призвании, о том, к чему лежит его душа» - думала она. На ум сразу пришли некоторые фамилии магловских ученых, которые отдавали себя, свои жизни во благо науки. И это заставляло смотреть её на своего учителя с восхищением.
- Я постараюсь оправдать Ваши надежды, сэр. Вы не пожалеете, что выбрали меня, я обещаю, - с этими словами Гермиона поспешила покинуть подземелья, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.
После ухода студентки Снейп сел перед камином в своем личном кабинете и, задумчиво уставившись на огонь, пробормотал:
- Именно тогда, когда мне так говорят, я начинаю жалеть…
***
- И это ты называешь «немного позаниматься»? Гермиона, я уверена, что ты знаешь достаточно, и тебе не стоит становиться книжном червем и погребать себя заживо под этими книгами. Тебя за ними не видно, во всех смыслах, - Джинни, урожденная Уизли, недовольно вырисовывала на пергаменте незамысловатые рисунки, в ожидании своей подруги, которая вот уже битый час сидела в библиотеке и читала дополнительные материалы по зельям.
- Джинни, еще немного, обещаю. И мы с тобой обязательно сходим к озеру, только дай мне закончить. И я слышу, что там бормочешь. Десять минут.
После непродолжительного молчания, послышались шелест страниц и скрип пера. Джинни вздохнула: третий день для Гермионы Грейнджер библиотека стала вторым домом. Нет, она и раньше там была готова торчать сутками, но после…
- А, собственно, после чего ты снова уселась за фолианты? Дай угадаю, после начала занятий с нашим директором? – девушка усмехнулась, лениво провела пальцем по столу. – Если это, по-твоему, верный способ забыться и перестать думать об отношениях, то ты ошибаешься.
Послышался громкий звук захлопывающейся книги.
- Джинни, нет, нет и еще раз нет. Я сижу за книгами, потому что мне это интересно, а не по причине разрыва с Роном. И вообще, ты беспокоишься об этом больше, чем он. Просто забудь, мы с ним друзья, мы так решили. Давай закончим на этом и больше не будем поднимать эту тему.
Уизли пожала плечами, мол, как знаешь, я все равно другого мнения, пока подруга относила книги на место.
К слову сказать, разрыв Гермионы и Рона не стало самым обсуждаемым событием Хогвартса. То ли ребята осознавали, что лезть в личную жизнь и без того переживших достаточно студентов слишком, то ли просто у них нашлись темы погорячее и поинтереснее. Как бы то ни было, вскоре все встало на свои места, хотя моментами Рон и Гермиона попадали в неловкие ситуации. Но у них появлялись новые заботы, которые разводили их, заживляя сердечные раны. Так или иначе, бывшие влюбленные вопреки всему научились жить с таким прошлым и остались друзьями. Хотя Рон и не одобрял занятия подруги с нелюбимым учителем, он все же смирился, в свою очередь, Гермиона стала спокойнее воспринимать шутки по поводу её увлечением учебой.
***
В новом свете для учеников Хогвартса предстал такой предмет, как прорицания. Профессора Трелони, которая решилась уйти в долгосрочный отпуск, сменила Алексия Тринвуд. Полная немолодая женщина с короткими каштановыми волосами пришлась по душе всей школе. Она была немногословна, но очаровала абсолютно всех своим умением заинтересовать каждого в прорицаниях. На первом же уроке преподаватель объявила:
- Я знаю, что большинство из вас не считают мои занятия нужными. И я могу с этим согласиться. Без знаний по прорицаниям, конечно, вы проживете долгую и, возможно, счастливую жизнь. Но не стоит путать прорицания и шарлатанство. Они включают комплекс предметов, которые по отдельности не имеют абсолютно никакого смысла. Вы можете научиться гадать, толковать сны, но смотреть и видеть — это абсолютно разные понятия. Я хочу научить вас видеть, а не смотреть.
После такой речи скептицизм многих уменьшился, и с каждым занятием Алексия отмечала, что заинтересованность на лицах появлялась все чаще и чаще. Это касалось и седьмого курса. Некоторые студенты внезапно для самих себя стали преуспевать в прорицаниях, получая неплохие баллы для своего факультета. На совещании у директора миссис Тринвуд с удовольствием рассказывала об успехах своих учеников их деканам. Жизнь налаживалась, все шло своим чередом.
Перед последним в октябре матчем профессор Тринвуд решила отвлечь учеников от ожидания столь значимого события новой темой.
- Я уверена, сегодняшнее занятия вам должно понравиться. Итак, на пергаменте вы должны записать: «Магическое и немагическое использование воспоминаний. Их влияние на определение настоящего и будущего», – профессор, одетая в темно-синее платье с бордовыми линиями, отошла от своего стола.- Воспоминания имеют две оболочки: физическую и магическую.
Кто-нибудь знает их отличие?
Поднялось несколько рук, но отвечать было разрешено Полумне Лавгуд:
- Магические воспоминания имеют свойства отражения полной, объективной реальности, а физические чаще всего обладают эмоциональной окраской.
- Согласна, мисс Лавгуд. Пять баллов Вашему факультету. Так вот, помимо прочего магические воспоминания могут быть извлечены из волшебника только по его желанию, а их просмотр предполагает собой наличие специального атрибута. Мы все знаем его под названием Омут памяти. На мой взгляд, довольно мрачное название, можно было придумать что-то более оптимистичное. Также есть возможность просмотра воспоминаний помимо воли волшебника, как вы понимаете, это уже раздел Темной магии.
Алексия Тринвуд продолжала рассказывать, в то время как Гарри Поттер, сидевший вместе со своим другом, мысленно был в другом мире. Мире воспоминаний. Увы, и без Омута он в малейших деталях помнил Битву, смерть друзей, которых он видел, а также фрагменты из жизни Снейпа. Слова Полумны не были для него новостью, хотя они и поспособствовали новым переживаниям.
С детства обделенный вниманием и заботой, Гарри ценил каждое проявление их подобия в Хогвартсе. Хагрид, мистер и миссис Уизли, Люпин и Тонкс - все эти люди были ему семьей, однако, для него это значило куда больше. И он питал самые теплые и добрые чувства к ним, но каждый раз ощущения радости и любовь сменялась осознанием того, сколько горя он им принес. Порой приступы злости на самого себя доходили до безумия: Гарри видел причину смерти Фреда, Римуса, Нимфадоры, Сириуса, всех близких ему людей в себе. От этих мыслей рождалась ненависть к нему самому, к своему появлению в волшебном мире, и даже к моменту своего рождения. Но близкие продолжали любить его, считать его присутствие в их жизни важным, неотъемлемым, и это начинало казаться ему абсурдным. Моментами он хотел сбежать, покончить с этим, и вместе с тем, часть его любила жизнь, в которой были его друзья, Джинни, любимая школа. Так или иначе, все в итоге сводилось к Снейпу. Изменение их отношений стало бы для Поттера неким символом искупления, которое, как ему казалось, было необходимостью. Противоречивость чувств и эмоций не давало юному волшебнику покоя. Днем он обнимал любимую девушку, занимался квиддичем и проводил время с друзьями, а ночью он, надевая мантию-неведимку, гулял по замку, чаще всего посещая Астрономическую башню. Там для него открывался знакомый вид на долину и озеро, созерцание которых на мгновения успокаивало его. Но спокойствие оканчивалось вспышками воспоминаний. От них у него холодела спина и подкашивались ноги, внутри все сводило, а отпуская, лишало возможности двигаться и дышать. Он падал на старые ледяные камни, беззвучно кричал, ни разу не заплакав.
- Мистер Поттер, Вы, кажется, неплохо освоили метод обращения к физической части воспоминаний, который я только что объяснила, не так ли?- взгляд миссис Тринвуд, как и всей аудиторий, был обращен к Гарри.
Молодой человек, будто очнувшись, посмотрел вокруг себя, словно решив удостовериться, нет ли позади еще одного мистера Поттера:
- Простите, профессор, я задумался. Простите.
- Задумались? Что ж, это маггловское слово, которое описывает процесс обращения к воспоминаниям. Можно и так сказать, однако мы в школе Чародейства и Волшебства, поэтому повторюсь: существует два метода окунуться к своим воспоминаниям. Это сон и погружение в себя, что Вы, мистер Поттер, нам только что и продемонстрировали. Я не буду снимать баллы с Вашего факультета, однако будьте внимательнее, ведь можно уйти и не вернуться. Совсем.
Занятия подходили к концу. Многие заинтересовались темой настолько, что атаковали Алексию Тринвуд новыми вопросами. После окончания занятий одна из учениц осталась.
- Вы что-то хотели спросить, мисс Грейнджер?
- Да. Вы сказали Гарри... мистеру Поттеру, что можно уйти и не вернуться, что Вы имели в виду?
Профессор мягко улыбнулась девушке и сделала пару взмахов волшебной палочкой. Перед девушкой возникла дорога, которая двигалась сама по себе.
- Видите ли, эта дорога - нить, связующая человека с его прошлым. Он проходит по ней, и то, что остается позади, откладывается как воспоминания. Плохие обычно забываются быстрее, а хорошие превращаются в эмоции, опуская детали. Но чем чаще человек возвращается к воспоминаниям, тем меньше становится эта дорога. В какой-то момент она обрывается, и реальность становится для него недоступной. Это происходит редко. Лично я знала лишь трех человек, и то, в годы своей молодости. Вашему другу это не грозит, - женщина успокаивающе погладила Гермиону по плечу.
На девушку этот разговор не произвел особо впечатления, но про себя она отметила профессионализм профессора, пусть и не придавая значения её словам.
***
- Арнольд Холлоуэй забивает восьмой квоффл в кольцо Когтеврана, тем самым приближая команду Гриффиндора к победе! Кажется, умникам не место на поле для квиддича, а?
Ли Джордан не собирался возвращаться в Хогвартс, но так как его лучшему другу, Джорджу Уизли, поступил заказ на проведение фейрверков на Хэллоуин, он решил не упускать шанса. Дав честное слово профессор Макгонаглл не отпускать колкие шутки в адреса команд, он получил разрешение на участие в матче в качестве спортивного комментатора. Именно поэтому декан Гриффиндора, по-кошачьи щуря глаза, строго посмотрела на юношу, но его слова не могли обидеть ни одну из команд. Ученики не обратили внимание на колкие фразы, лишь стали громче болеть за свои команды.
- Как тебе это, Гарри? - Уворачиваясь от бладжера, весело крикнул Рон. - Я же сказал, что идея взять этого парня в команду была гениальной!
Ловец гриффиндорцев, усмехаясь, завис над полем в поисках снитча:
- Если твои возмущения и угрозы уйти из команды “в случае, если ты возьмешь этого мелкого заучку” можно назвать одобрением моего выбора...
В ту же секунду на поле блеснул долгожданный золотой шарик, и Поттер резко рванул к нему.
-...то да, ты поддержал гениальную идею, - закончил он, приближаясь к снитчу.
Матч закончился победой красно-золотых. Хотя трудно было сказать, действительно ли была так важна победа для всех факультетов. Оправившись после прошлогодних событий, ученики просто наслаждались игрой, которая была напоминанием о беззаботном детстве.
В раздевалке Гарри подошел к новенькому и похлопал по плечу:
- Из тебя выйдет отличный охотник, хоть ты только на третьем курсе. Так держать! - он продолжил, обращаясь ко всей команде. - И я бы хотел поблагодарить всех вас. Вы молодцы! Кубок школы - не наша цель, для нас важно просто показать хорошую игру. Мы это сделали!
Раздались громкие возгласы и аплодисменты.
- Завтра Хеллоуин, отпразднуем вдвойне, - крикнул Рон.
Все дружно рассмеялись.
Глава 7Как потерять веру и обрести доверие.
- Грейнджер, в последний раз: что это такое?
- Тетрадь.
- Твои неординарные способности говорить очевидное делают меня умнее, не знаю, как выразить мою искреннюю благодарность.
- Не за что, а теперь отдай ее мне, это не твое!
- Ты же знаешь, что я не отдам, пока не узнаю, что в ней. Ведь спать не могу с той самой секунды, как нашел ее,все голову ломаю, что это…
- Ты украл ее у меня!
- Нашел.
- Проблема только в том, что я ее не теряла!
- Ладно, позаимствовал.
- Не заставляй меня повторять мой подвиг на третьем курсе, Малфой.
В комнате старост не было никого, кроме них: Гермионы и Драко. Они стояли напротив друг друга в довольно воинственных позах. Лицо девушки выражало абсолютное возмущение и негодование, юноша же, хоть создавал видимость спокойствия, был не на шутку встревожен. Несколько раз за время их совместного дежурства он замечал, как его “напарница” проверяла свою сумку на наличие этой пресловутой тетради. Вполне вероятно, что это мог быть личный дневник, но по какой причине тогда она носила его с собой и постоянно делала в нем записи?
- Если ты не претендуешь на лавры Скитер, почему бы тебе не показать мне, что там?
Новая и неудачная попытка Грейнджер забрать свою тетрадь закончилась ее неловким падением прямо посреди гостиной. Она поморщилась, поднялась и впилась взглядом в Малфоя. Они не сводили глаз друг с друга довольно долгое время, пока девушка не сдалась: прикрыв глаза, она прошептала охранное заклинание. Он не ожидал, что она так просто сдастся, однако не стал ничего говорить и открыл тетрадь.
- 24 сентября. Профессор желчен, как и всегда, впрочем, что еще ожидать от него? Он вернулся туда, где его никто не ждал. Пыталась поговорить с ним после уроков, но ничего не вышло, он сразу же после занятий ушел в свои комнаты. Говорить с Драко (зачеркнуто) Малфоем я не буду. Откуда ему знать? Хотя если бы что-то пошло не так, он бы заметил. В конце концов, он знает его лучше, чем я, это очевидно. Это уже третья неделя моих попыток узнать правду, и она такая же провальная, как и остальные предыдущие. Хотя я однозначно схожу с ума, потому что в последнее время…
- Малфой!
- ...в последнее время, я избегаю встреч с Роном под предлогом дежурств. Сумасшествие заключается в том, что от любых разговоров с Др.. Малфоем мне становится спокойнее, даже от его попыток меня побольнее уколоть.
- Малфой, ты такая же…- Гермиона было произнесла ругательство, но остановилась, с шумом втянув в себя воздух.
Напряжение в комнате возрастало с каждой секундой.
- Грейнджер, не то чтобы, я тот, кем ты меня назвала, или пыталась назвать, но определенно задатки аристократичного выродка имеются, с этим не поспоришь. Видит Мерлин, мне крайне трудно сейчас тебя не уколоть прочитанным, но… Какого дракла ты следишь за Снейпом?!
- Это необходимость, и я не слежу. Это мои наблюдения.
- Наблюдения - это констатация факта. По сравнению с первыми курсами твое гнездо на голове изменилось: теперь это уютное гнездышко. Вот это наблюдение, а то, что делаешь ты - вмешательство в чужую, повторяю, чужую личную жизнь. Лучше тебе прекратить.
- Думаешь, от твоих назиданий что-то изменится?
- Зачем тебе это?
Гермиона подошла к Малфою и выхватила из рук тетрадь. Тот не сопротивлялся.
- Война - это не просиженные полгода у крестного за пазухой. Нет, Малфой, война - это когда ты не доверяешь никому, проверяешь своих друзей, близких и родных после каждого дежурства, после короткой пятиминутной отлучки. Это вечное подозрение, сомнения и страх. Вот, что такое война, Малфой, а не то что ты себе вздумал. И я все еще на войне. Да, я слежу за Снейпом, но только потому, что хочу быть уверена в том, что больше никто не устроит вечеринки Пожирателей. Профессор может быть под “Империо” или вообще, это может быть упивающийся под оборотным зельем. Откуда мне знать? Он же не рассказал, как выжил, как ему удалось вернуться.
- Вторая теория не выдерживает никакой критики: думаешь упивающийся стал бы заниматься с грязнокровкой? Да, не пытайся в меня послать невербальное. Ты не пробовала спросить? Или это выше тебя? Обязательно нужно все усложнять.
- Так мне профессор все и рассказал! Да он даже Гарри, человеку, мать которого он любил, ничего не собирается рассказывать, что уж говорить обо мне.
Гермиона тихо опустилась в кресло возле камина, огонь которого совсем потух. По комнате скользили блики уходящего солнца. Стены и мебель в гостиной были выполнены в теплых пастельных тонах - как компромисс между цветами всех факультетов. Не было в ней портретов, только черно-белые фотографии, а привычные убранства сменили суконный диван и дубовый стол, за которым собирались старосты по четвергам. Хотя все в этом месте создавало видимость уюта, на деле каждый старался побыстрее покинуть его, но не Гермиона Грейнджер. Нет, ей всегда нравилось оставаться наедине с этим непривычно простым, не украшенным вензелями и мрамором, камином, с этими безмолвными снимками. Она могла несколько часов провести в этом месте, подтянув колени к подбородку, наблюдая игру языков пламени.
- …Я второй раз повторять не буду. Ты идешь или нет?
Девушка потерла двумя пальцами виски: она пропустила значительную часть его слов, задумавшись.
- Куда ?
- Я уже тебе сказал. Дважды. В третий раз: к крестному.
- Ты думаешь, он все-таки расскажет?
Теперь тереть виски и устало вздыхать захотелось Драко. Он мысленно попросил у Мерлина сил и терпения.
- Вряд ли, но ты хотя бы попробуешь. В любом случае, удовлетворишь свое любопытство.
Непонимающий взгляд заставил юношу ухмыльнуться:
- Как будто вы не строили догадки: вампир профессор или летучая мышь, и как он спит: на жёрдочке или в гробу?
Гермиона неопределенно хмыкнула, но мысленно отметила, что на втором курсе Рон практически всех убедил, что для летучей мыши он слишком крупный, поэтому “гроб для Снейпа - самое то”.
***
Угроза обнаружения волшебного сообщества магглами была всегда. Поэтому министерство старалось договориться с правительством страны об условиях мирного сосуществования. Поэтому никто не удивился, когда отряду авроров пришлось под конец дежурства ехать в не самый благополучный район Лондона.
- Интересно, как магглы ходят в этих вещах, без мантии? - спросил Кристофер Барнаби, глава отряда. Невысокий, поджарый мужчина средних лет с очень добрым взглядом. Он уже двадцать лет работал на министерство и был консерватором до мозга костей. Он снисходительно относился к простым людям, лишенным магического дара. Конечно, они приспособились к жизни без магии, но им определенно надо нанять десяток-другой волшебников для охраны их собственной безопасности - сами они не справляются, судя по количеству вызовов местными властями авроров.
- У них есть своя, они называют ее “верхняя”, одежда, но это выглядит удобным, сэр.
Барнаби посмотрел в сторону собеседника: юнец, состоящий на службе не больше трех месяцев. Как-то раз Кристофер слышал об успешном задержании, в котором участвовал этот выпускник школы авроров.
Он хотел что-то ответить, но увидел, что они подлетают к нужному месту. Это был старый, полуразрушенный квартал. Начальство попросило использовать метлы, однако возможность раскрыться перед магглами была высока. Фонарь работал с перебоями, поэтому Барнаби, а вслед за ним все семь членов отряда, воспользовались “Люмосом”. Где-то в подворотне прошмыгнула кошка, а с сильным порывом ветра заскрипело чье-то окно, непредусмотрительно открытое в холодный ноябрьский вечер.
- И куда нам идти, зачем вообще вызвали? - раздался недовольный голос Троя, заместителя Барнаби.
Из темноты появился человек в униформе:
- Вы, должно быть, магическая полиция?
- Авроры, да.- Кристофер сделал шаг навстречу и протянул руку.- Барнаби, сэр.
- Марлоу, вас немного.
- Мы справимся, поверьте,- усмехнулся глава отряда и снисходительно (магглы поразительно наивны) улыбнулся.
- Идите за мной.
Все дружно двинулись за полицейским.
- У меня плохое предчувствие, сэр. Тут что-то не так, - шепнул юный аврор.
- Не время для шуток, хм, как…?
- Роберт Кларк, сэр.
- Так вот, Кларк, ты волшебник или маггл, тебе есть чего бояться? Был темный маг, но о нем позаботился Поттер, честь ему и хвала, конечно, но нам надо работать. Марлоу, тут тупик, где неконтролируемая магия?
В ответ была тишина, палочки, почему-то погасли, а ветер утих.
- Марлоу?
Резкая вспышка заставила волшебников прикрыть лицо, потому что свет был ослепляющим и он не исчезал. Кристофер Барнаби попытался аппарировать, потому послать заклинание в невидимого противника, но палочка никак не откликалась на призыв мага.
- Мерлиновы…
Первый раз в жизни глава отряда авроров захотел оскорбить Мерлина, но ему предоставили возможность сказать все, что он думает, о великом маге всех времен лично. Кристофер Барнаби был мертв.
***
- Профессор, можно зайти?
-Драко, что-то случилось? Проходи,- голос Снейпа звучал ровно и не выражал абсолютно никаких эмоций.
- Я не один.
- Если это не министр, который постоянно требует встреч со мной, то проходи.
Гермиона Грейнджер еще никогда не была в личных апартаментах профессора. С каждым годом ее фантазия рисовала все более адекватную обстановку жилища, но к такой простоте и минимализму она была не готова. У Северуса Снейпа была своя гостиная, кабинет, спальня и ванная. В подземельях, как и предполагалось, не было окон, однако свет в комнатах был не очень ярким и совсем не похожим на искусственный. Одна стена была полностью отдана под шкаф. Порядок в нем был идеальный: каждая книга стояла в соответствии с серией, предметом и автором в алфавитном порядке. Возле стены напротив располагался камин и большое кожаное кресло цвета слоновой кости. Никаких угрюмых цветов, чучел животных, ничего необычного - только рабочий стол, шкаф, камин и кресло. Пол подземелий устилал темно-зеленый ковер с мягким высоким ворсом. В целом, создавалось впечатление, что здесь живет молодой аристократ, любитель уединиться с книгой возле камина.
- Ах, мисс Грейнджер, вы тоже здесь… Что ж, проходите, присаживайтесь.
Учитывая, что кресло было одно, а Драко воспитывали как галантного и обходительного джентльмена, после недолгих возмущений Гермионы ему все-таки удалось ее усадить в кресло.
- Чем обязан, Драко? Вы ведь не просто так заявились в…- он посмотрел на часы,- после отбоя.
- Профессор, тут возникло…
Снейп внимательно посмотрел на своих учеников: Драко пытался вызвать огонь на себя, Гермиона рассматривала свою обувь.
- Это все я, сэр.
- Конечно, не могло быть иначе. Но вы пришли вдвоем, значит, есть что-то, что и вам, и Драко от меня нужно. Я внимательно слушаю, мисс Грейнджер.
Гермиона тяжело вздохнула. Как объяснить не самому разговорчивому и дружелюбному профессору, что она переживает за своих друзей и Хогвартс? Как объяснить, что любопытство и желание узнать, как произошло спасение профессора не дают ей спать? Буквально. Она вытащила из сумки тетрадь и подошла к столу Снейпа:
- Я хотела проверить вас, в смысле, вы это или нет, потому…- Она не нашла больше слов, потому что ей вдруг стало очень стыдно, поэтому она просто положила свою тетрадь на стол Снейпу.
- Вы отчаялись найти правду собственными силами, мисс Грейнджер? Я знал, что вы следите за мной, это было слишком очевидно, не обижайтесь. Вы и ваш друг, мистер Поттер, никак не угомонитесь, пока не узнаете, верно?
Голова девушки опускалась с каждым словом профессора. Ей было невыносимо грустно от того, что она бередит свежие, едва зажившие раны человека, последние двадцать лет которого были отняты двумя самыми сильными магами современности. Его лишили любви, надежды, даже возможности выбора. Теперь же она навязывает ему свое присутствие и пытается узнать то, о чем ему вряд ли хочется говорить.
- Вы драматизируете, мисс Грейнджер, и слишком громко думаете. Вы то демонизируете меня, то идеализируете. Это юношеский максимализм, знаете ли.
- Простите, сэр…
- Не говорите ерунды, вы вероятнее всего не раскаиваетесь в своем любопытстве, нет, вы проявляете свое неуемное человеколюбие и раскаиваетесь в попытках доставить неудобства мне.
Снейп встал из-за стола и, обойдя его, положил руку на плечо студентки. Она подняла свой грустный взгляд и виновато улыбнулась, что, отчего-то даже позабавило профессора:
- Вы утратили веру в людей, однако продолжаете верить в лучшее в них. Как это противоречиво! Я не могу рассказать вам всего, не могу и не хочу, однако, утрите слезы, как ребенок, праведный Мерлин! Однако, за последние месяцы обстоятельства изменились, и я, пожалуй, могу расширить круг своего доверия до пяти живых людей, верно?
Драко попытался удивленно приподнять бровь, как и его учитель, но у него не вышло. Профессор решил вылезти из своего “панциря” недоверия. Не то чтобы его совсем не устраивала кандидатура Грейнджер, но ему определенно не нравилась идея делить доверие крестного с кем-то из школы. В мыслях Малфой усмехнулся сам себе: он окончательно избавился от ругательства “грязнокровка”, и, кажется, перестал делить волшебников на чистокровных и магглорожденных. Его мысли прервали всполохи пламени, а из камина послышался голос директора:
- Северус, ты срочно нужен мне. Через пять минут в моем кабинете, министр Щеколбот в Хогвартсе.
Глава 8 – Вы утверждаете, что аврор не смог защитить сам себя? И что прикажете сделать? Лично поблагодарить каждого, кто бездарно состоит на службе магической Британии?
– Директор, я бы не стала…
– Вы не будете отчитывать меня как юнца, Снейп, и будь я в иной ситуации, то несомненно разговаривал с вами в другом тоне.
За две минуты разговора министра Щеколболта и Северуса Снейпа атмосфера накалилась настолько, что ее можно было резать ножом. Беглый рассказ главного аврора был передан с точностью до минуты, а показания очевидцев продемонстрированы в Омуте памяти. Часом раннее в кабинете дежурного в министерстве появился патронус, объявивший о нападении. На ноги были подняты все чиновники и авроры, отвечавшие за внутреннюю безопасность, а также глава отдела по связям с магглами.
Шумиха была поднята не зря: в переулке одного из кварталов Саутолла, недалеко от начальной школы Алленби, нашли тела инспектора Марлоу и старшего аврора Барнаби. Рядом с ним лежал молодой Роберт Кларк, неподававший признаков жизни. Его, однако, спасти успели, и сейчас он лежал в тяжелом, но не критическом состоянии в больнице святого Мунго. Сначало это выглядело как трагедия на ночном дежурстве: риск попасть под удар с такой-то работой всегда есть. Но с каждой минутой история превращалась в запутанное и сложное дело. Если Марлоу был просто мертв, словно его усыпили, то случившееся с Барнаби, тело которого по внешним признаком походило на маггловского инспектора, никто объяснить не мог.
– Послушайте, кхм, директор, я просто прошу вас дать возможность Аврорату поставить дополнительную защиту в школе.
– От вашего лучшего аврора осталось лишь тело, с пустым пространством вместо внутренностей: ни крови, ни органов, ничего, что могло бы указывать на то, что когда-то он имел способности к жизни. Вы считаете, что древняя магия справится хуже, чем он? Сильно сомневаюсь, сэр.
Минерва Макгонаглл, повидавшая немало ужасов в своей жизни, была потрясена увиденным в Омуте. Вместо человека на столе колдомедика лежало нечто, напоминающее кожаный костюм. Часть тела поддерживал костяной остов, но все остальное напоминало сдувшийся воздушный шар. Врачи разводили руками, несколько авроров в ужасе застыли при виде своего начальника, а точнее того, что от него осталось.
– Послушай меня, Кингсли, – начала профессор, – нам следует поговорить об этом завтра, когда у вас что-нибудь прояснится. А сегодня мы с директором поставим дополнительную охрану, хотя мне совершенно непонятно, откуда такая уверенность, что у преступника есть какая-то заинтересованность в детях.
– Это меры предосторожности, Минерва. Мы не можем допустить, чтобы на Хогвартс напали...снова.
Еще десять минут обсуждений ничего не дали, поэтому и Снейп, и Щеколболт были вынуждены согласиться с планом Макгонаглл. После ухода министра Снейп сел за стол и стал писать письмо.
– Северус, я думаю, сейчас не время, – волшебница отвернулась и обеспокоенно стала разглядывать витражное стекло, будто и не видела его почти каждый день на протяжении десятков лет.
– Я хочу навести справки, вполне вероятно, в академии мне дадут разъяснения, что это может быть. Мне кажется, я слышал или читал об этом, просто не могу сейчас вспомнить. Мне нужно дописать – это не займет много времени.
Она устало кивнула в ответ. Как и обещал, Снейп закончил через пять минут, и они вместе покинули его кабинет. Часы отсчитали начало первого часа после полуночи.
***
Информация о страшном убийстве не попала в прессу, поэтому утро следующего дня ничем не отличалось от предыдущих. Ученики в сопровождении старост шли на завтрак, лениво перекидываясь словами и зевая: всю ночь шел тяжелый ноябрьский ливень, где-то в долине бушевала гроза, которая, то приближаясь, то отдаляясь, не давала многим уснуть, а замок окутала ночная мгла так, что не было видно ни зги.
В конце завтрака в зале появился Снейп, который лишь угрюмо поздоровался с преподавателями, что-то шепнул на ухо Макгонаглл и удалился. Минерва тяжело вздохнула и отправилась вслед за директором, пожелав доброго утра идущей ей навстречу профессору Тринвуд.
В конце стола Гриффиндора лениво ковыряясь вилкой в тыквенном пироге сидел Рон. Хоть он и спал как убитый всю ночь, но настроение у него было мрачноватое, непонятно, правда, почему. Напротив него сидел Гарри, который дочитывал конспекты по зельям и одновременно с этим зачерпывал ложкой закончившуюся овсянку, отправляя ее себе в рот.
– Ты бы, это, друг, не надрывался так с этими зельями, – хмуро сказал Рон.
Гарри отреагировал не сразу. Он поднял голову спустя пару секунд, несколько раз моргнул и с унылым видом подперев рукой щеку с ложкой наперевес, ответил:
– Я пытаюсь учиться, точнее завалить себя всеми этими книгами, конспектами и дополнительными свитками. Я даже на Прорицаниях “блистаю” так, что поневоле хочется поменять фамилию на Грейнджер. Прости, Гермиона.
Рядом послышалось беззлобное хмыканье.
– И все для того, чтобы влиться в учебный процесс? Или вылиться из поствоенного синдрома?
– Рон, так не говорят. Просто Гарри пытается найти себя в чем-то кроме поиска крестражей и сомнительных приключений.
– Да знаю я, просто непривычно…
Гарри пожал плечами. Ответить ему было нечего: он уже третий месяц мучался либо кошмаров, либо от головной боли после пары бессоных ночей, проведенных в библиотеке. Золотой середины между учебном процессом и адаптацией в послевоенном мире найти пока не удавалось. Его обычный день состоял из пожелания доброго утра Рону, завтрака в Большом зале, уроков, домашнего задания, библиотеки, прогулок под плащом-неведимкой и встреч с Джинни, которая, конечно, надежды не теряла и, собрав в кулак свой оптимизм и веру в лучшее, пыталась что-то сделать, чтобы изменить состояние одного из самых близких ей людей. Они гуляли вдоль озера, когда это позволяла погод, сбегали по выходным в Хогсмид, а один раз, перед Хеллоуином, она даже смогла достать все буклеты академий и магических университетов, и они всю ночь провели, строя планы и свою студенческую жизнь. Все это несомненно помогало, но ненадолго. Потом он снова и снова не мог проснуться, страдая от кошмаров, снова становился резким и походил скорее на помесь Снейпа и Филча в самые лучшие для них, и худшие для учеников, годы. А если говорить о Снейпе, то с ним как раз проблем не возникало после его появления в начале года. Он был порой все также мрачен, однако походить он стал скорее на строго, но справедливого профессора, наделенного мудростью не по годам. Она ловила себя на мысли, что будь история отношения его и Гарри немного другой, директор мог бы помочь ему прийти в себя и заставить исчезнуть одолевавшие его страхи и тревоги.
Глубоко задумавшись, Джинни не заметила, как дошла до лестницы, ведущую в класс Зелий, а часы пробили ровно девять. Она ускорилась и оказалась в кабинете за минуту до того, как в нем появился профессор.
***
За полчаса до занятий директор Хогвартса получил два сообщения из министерства и одно из Аврората. Все три письма несли в себе достаточно поверхностное и сухое описание произошедшего накануне: все это он уже слышал от Щеколболта. Из академии вестей не поступало. Все утро он Снейп ломал голову над тем, где он слышал и видел подобное, но никак не мог воспроизвести это в своей памяти. Он мысленно выругался самого себя и принялся за поиски фолианта, материал из которого он должен был представить на своем уроке для пятого курса. Книга все никак не находилась, хотя директор был абсолютно уверен, что недавно пользовался ей на индивидуальных занятиях. Потратив минут пятнадцать на бесполезные поиски. Как на зло, “Акцио” здесь было бесполезно, так как магический научный труд был защищен от поисковых заклинаний.
Вдруг в камине вспыхнул зелено-голубоватый огонь и Снейп услышал голос Кингсли:
– Северус, могу я заглянуть к тебе? Дело срочное.
В двух этих фразах министра было два тревожных звоночка для профессора: во-первых, называть по имени директора могла только Минерва и мадам Помфри, во-вторых, в прошлый раз разрешения войти у него никто не спрашивал, а если и спрашивал, то не у него, и явно не таким тоном.
Спустя пару минут в кабинете появился министр. Его лицо выражало собой обеспокоенность и страх. Снейп молча указал на кресло возле своего рабочего стола, Щеколболт покачал головой и протянул папку. Пока профессор медленно листал ее, внимательно вглядываясь в отчеты и колдографии, министр угрюмо молчал. Молчание затянулось, а Северус продолжал изучать папку.
– Здесь все, что за ночь смогли найти министерские эксперты и колдомедики. Я перечитывал это несколько десятков раз, заучил эти отчеты наизусть. Мне не давало покоя состояние тела Барнаби, и я долго пытался понять, почему второй аврор остался жив. Я навестил его сегодня с утра. Перед тем, как посетить его, я разговаривал с главным магом в отделении. Он рассказал, какие исследования проводились, и что они показали. Но сканирования этого юноши, Кларка, ничего не давало, пока он не пришел в себя. У него не выявлено никаких внутренних повреждений, кроме синяков и ушибов от падения, а реакция на все зелья одинаково отрицательная, как и должно быть. У Барнаби не нашли внешних повреждений, кроме посмертных, но все попытки сделать хоть какие-нибудь анализы потерпели неудачу.
В этот момент Снейп захлопнул папку и посмотрел на Щеколболта, а в его голове складывались все кусочки мозаики, даже те недостающие элементы, которые он не мог вспомнить все утро. Дыхание его сбилось, и с каждой секундой он все яснее понимал, что происходит: его мыслительный процесс завершило сообщение Кингсли о невозможности сделать анализы:
– Зелья, которые использовали для исследования тела погибшего не дали ни положительного, ни отрицательного анализа?
– Да, как я уже и сказал…
Снейп скрестил руки на груди:
– Можете не утруждать себя дальнейшими объяснениями, министр. То, что произошло с аврорами, ничто иное, как негативное воздействие на организм волшебника, следствием которого является…
– Удаление магии. Да, Северус, именно удаление. Вместе со всем, что ее содержало.
