Секретность

Часть 1. Какого цвета глаза у Гарри Поттера

У шестилетнего Драко Малфоя есть один маленький секрет.

Драко было три, когда оставленный присматривать за ним эльф рассказал малышу сказку о Мальчике-Который-Выжил и злом волшебнике, чье имя нельзя произносить. С того момента Гарри Поттер захватил воображение Драко, полностью и совершенно, сам не подозревая об этом.

Родители ничего не знали об увлечении сына. Они боялись говорить при нем о чем-то серьезном, зная, как старательно Драко копирует отца, не понимая, в силу возраста, о чем говорить не следует. Таким образом, все, связанное с Тем-Кого-Нельзя-Называть, в разговорах обходилось стороной, и Малфой-младший пребывал в счастливом неведении относительно мнения родителей по этому вопросу.

К шести годам секрет Драко Малфоя перестал быть таким уж маленьким. Скорее, он разросся до размера самой-пресамой настоящей Тайны.

И вот Драко в одиночестве лежал в своей комнате, в костюме, прямо на дорогих простынях, и наблюдал, как гоняются друг за другом разноцветные дракончики на балдахине. Если бы его увидел кто-то из родителей, то сегодня он точно бы лишился десерта. Но ругаться было некому – мама с самого утра ушла с подругами за покупками, и это определенно продлится до самого вечера. А отец… отец обещал сводить Драко на выставку магических зверей, но вдруг появившаяся работа помешала планам.

Долго страдать и обижаться на жизнь и родителей мальчик не мог, хотя любил это делать и, надо сказать, делал со вкусом. Поэтому он перекинулся мыслями на любимейшую тему.

Интересно, а Гарри Поттера кто-нибудь отводит на выставки? А какое мороженое больше всего любит он? А…

Драко достал из-под подушки спрятанные там рисунки и волшебные карандаши. Полюбовался на мальчика, весело летящего на гоночной метле за золотым снитчем. Его учитель живописи гордился бы учеником – все получилось так правдоподобно, что, кажется, сейчас юный квиддичист протянет руку и поймает— таки юркий мячик… Но, увы, этого не происходит.

На рисунке у Гарри Поттера темные волосы и нечеткие черты лица. Шрама тоже не видно, но на следующем листе он прорисован четко – на лбу, ближе к правой брови. Драко не знает, как на самом деле выглядит его кумир, но почему-то ему кажется, что у того именно такие черные волосы и чуть красноватый шрам. Драко вспоминает еще одну деталь из своих многочисленных снов, берет карандаш и рисует глаза – пустые, он не знает их цвет. На глаза он пробует поместить очки — прямоугольная оправа... Нет, снова не то. Потихоньку Драко заполняет чистый лист, прорисовывая лицо Мальчика-Которого-Он-Никогда-Не-Видел все четче и четче, но все равно чувствует, что чего-то не хватает.

Когда Драко спрашивает у Люциуса о Гарри Поттере, тот отвечает, что героя спрятали так, что никто не знает, где он. И он, Люциус Малфой, тоже – значит, степень секретности необычайно высокая. Дамблдор, чтоб ему потом круциатнулось!

Драко нравится это слово – секретность. У него тоже секретность от папы с мамой – высокая, и они ничего не замечают! Драко мечтает, что, когда пойдет в школу, он познакомится с Гарри Поттером и обязательно с ним подружится. Разве может быть иначе? Отец, правда, подумывает о Дурмстранге, но если Гарри Поттер идет в Хогвартс, то и он, Драко Малфой, непременно настоит на том же!

Если что-то спрятано, то это можно найти? Значит, и Гарри Поттера можно найти? И тогда Драко сможет, наконец, закончить свои рисунки и узнает все, что так хотел знать.

Вот тогда мальчику и пришло в голову то, о чем взрослый никогда бы всерьез не подумал.

— Добби! – требовательно крикнул Драко, порывисто вскочив с кровати и не замечая растрепавшейся прически.— Перенеси меня к Гарри Поттеру! – приказал он появившемуся из ниоткуда эльфу.

Добби заволновался, но робко взял хозяина за руку. Секунду спустя Драко понял, что не чувствовал себя хуже, даже когда отравился, объевшись шоколадными лягушками. Весь мир сжался до одного желания — чтобы это быстрее кончилось. К счастью, пытка длилась недолго, и вскоре Драко стоял на земле. Хотя нет, уже не стоял.

— Хозяин Драко? – испуганно заметался Добби. – Молодому хозяину плохо?

— Нормально, — не захотел признаваться в своей слабости мальчик. Взрослые же аппарируют, и ничего. Чем он хуже? ­Но, попытавшись самостоятельно подняться, он все же решил принять помощь и облокотился на Добби.

Драко осмотрелся. Похожие на гигантские коробки двухэтажные дома, практически идентичные, с прилежащими лужайками и садами, ненормальные приспособления из железа –он не помнил их названия, но знал, что простецы на них передвигаются. Судя по всему, знаменитый Гарри Поттер жил в маггловском районе! Сердце забилось еще бешенее, в темпе какого-то странного и зажигательного танца. Самый настоящий маггловский район! Настоящие магглы! Драко, конечно, знал, что недостойно чистокровному волшебнику якшаться с ними – и в свои шесть ни разу не видел ни одного из них, разве что издалека и на картинках.

Мальчик тут же осмотрелся вокруг в поисках магглов. Но, к его разочарованию, на улице никого не было видно. Из домов доносились громкая музыка, голоса и шум. Пахло жареным картофелем и чем-то едким.

Драко направился к дому, который был ближе всего. Перед ним на зеленом, не смотря на жару, газоне стоял идеально чистый, горячо и больно блестящий на солнце…«автомобиль» – вспомнил Драко называние этой штуковины. Добби тащился за хозяином, пока тот, вспомнив о секретности, которая так волновала взрослых, не отослал его обратно.

Мальчик поднялся на крыльцо и подумал, что же ему делать. Не понимая, зачем на дверном косяке была приделана какая-то кнопка, Драко, не тратя время на лишние размышления, постучался маленьким кулачком в дверь. В доме послышалось копошение, и спустя секунду на пороге появилась тощая женщина с самой длинной шеей, которую только видел Драко. Увидев его, маггла расплылась в умиленной улыбке.

Действительно, мальчик был чрезвычайно мил: ангельское личико, сверкающая белизной рубашка с широкими манжетами, строгий костюм и начищенные до блеска туфли – в общем, все то, от чего сходят с ума мамочки всех возрастов. Вкупе с явной дороговизной одежды и обезоруживающе-вежливой улыбкой это сразило Петунию Дурсль наповал.

— Добрый день, мадам, — решил поздороваться Малфой, с интересом рассматривая магглу. Похоже, отец был прав, чего и следовало ожидать – неприятная женщина.

— Ох, — защебетала Петуния, — здравствуй, милый. Ты откуда? Я тебя раньше не видела… Новый сосед? Нет? Ты потерялся? Бедняжка… Ничего, мы тебе поможем. Заходи. Можешь называть меня тетя Петуния.

Она говорила так быстро, что Драко только и успевал, что кивать и поддакивать. Ему не терпелось посмотреть, как живут настоящие магглы. И – лелеял он безумную надежду и сам её боялся – тут может быть Гарри Поттер!

Маггла провела Драко внутрь. Того поразила чистота – ничего общего с аурой грязи вокруг не-волшебников, сложившейся благодаря отцу.

— Да-а-адличка, иди сюда, моя радость! Знакомься, — ласковым тоном, от которого Малфоя едва не стошнило прямо на мягкий ковер в прихожей, на котором он только что разулся, произнесла Петуния.

— Драко Малфой, — важно выпрямившись, произнес юный волшебник. Ему на секунду показалось, что впереди из-за двери показалась чья-то лохматая голова.

— Это мой любимый малыш Ди-Ди, — потрепала «малыша» по пухлым щекам тетя Петуния. Тот заметно смутился, смотря на Драко восторженными глазами – мальчик казался ему воздушным, прекрасным, сказочным…

— Проходи, милый, — опять обратилась к гостю Петуния, — на кухне есть телефон.

Кухня была не такой крошечной, как прихожая, но после фамильного поместья все казалось маленьким и тесным. Драко вновь поразился полной стерильности – в этом доме даже запахи не жили, разве что от Дадли Дурсля разило потом.

— Паршивец, приготовь нам чаю, — приказала Петуния, и Драко сначала не понял, к кому она обращается.

От стены отделилась до этого незаметная тень и покорно произнесла:

— Да, тетя Петуния.

Драко как будто ударило молнией. Сердце замерло и мгновение спустя забилось сильнее, быстрее, громче. Казалось, все его существование за миг перевернулось и изменилось.

Темные волосы. Любопытные большие глаза. Сломанные очки-велосипеды.

Зеленые. У Гарри Поттера зеленые глаза.

Пойдешь со мной?

День начался с привычного крика тети:

— Вставай, мальчишка! Вернон ждет свой завтрак! Поторапливайся!

Впрочем, она опасливо приглушила голос, чтобы ненароком не побеспокоить Дадличка с его чутким сном. От этого менее визгливым её голос не стал, и Гарри радовался, что хоть на этот раз «любезности» не затянулись надолго. Он привычно нашарил в полумраке очки, нацепил их на нос, натянул одежду и уныло поторопился на кухню.

Кофе на этот раз получился такой густой и ароматный, что даже дядя невольно принюхался и повеселел. Зато омлет Гарри пришлось делать стоя на табуретке – он не дотягивался до плиты, из-за чего было неудобно тянуться за солью и беконом. Пару раз Гарри чуть было не свалился, но все благополучно обошлось, и, закончив, наконец, с готовкой, он вздохнул свободнее.

Гарри уже успел проголодаться, когда кузен, наконец, проснулся. Готовя тому завтрак, Гарри голодно смотрел на сочащиеся жиром ломти мяса, щедро отмеренные тетей Петунией для любимого сыночка, но знал, что получит что-нибудь только после Дадли. Хорошо бы, если бы тот не доел все, иначе придется довольствоваться бутербродом…

Накрывая на стол, Гарри услышал стук из прихожей. Он недоумевал, зачем кому-то стучать, если есть звонок. Наверняка это соседка миссис Фигг, весьма странная особа, помешанная на кошках.

Тут Гарри услышал голоса из прихожей: знакомый тонкий голосок тети и второй, принадлежащий, как это ни странно, ребенку – так, по крайней мере, ему показалось.

Когда тетя предложила гостю пройти на кухню, Гарри не мог поверить в свое счастье. На протяжении всего разговора он прислушивался к незнакомцу, ловя каждую скрытую интонацию его приятного тембра голоса, отмечая, как тот слегка тянет гласные, и представляя, как он мог бы выглядеть. А так… Гарри его увидит! Он отошел к стене, вжавшись в нее, и от всего сердца пожелал остаться незамеченным.




* * *

— Да, тетя Петуния, — покорно ответил Гарри Поттер и кинулся заваривать чай, как какой-то домовой эльф. Драко смотрел на него изумленными глазами; непонимание, казалось, готово было выплеснуться из них и затопить комнату.

— И побыстрее, ты! – прикрикнула женщина и снова повернулась к Драко с приторной улыбочкой.

Драко Малфой был возмущен до самой глубины своей детской души. Мерлин, он просто кипел от злости! Какие-то магглы, отвратительные животные, смеют обращаться с ЕГО кумиром, ЕГО Гарри Поттером как с какой-то низшей тварью! С героем! С волшебником!

Да они не достойны даже целовать ему ноги!

Именно этот момент выбрала Петуния Дурсль, чтобы прервать свой бессмысленный монолог о том, какой милый ее сынок и что они обязательно подружатся, чтобы прикрикнуть на Гарри. Тот, засмотревшись, чуть не пролил кипяток мимо чашки.

— Замолчите! – яростно крикнул Драко. Он немного побледнел, и, если бы его мог видеть кто-то, имевший счастье (или несчастье?) лицезреть Люциуса Малфоя в гневе, то заметил бы безусловное сходство отца и сына, особенно проявившееся именно в этот момент. Маленький мальчик, сверкающий льдистыми глазами и сжимающий кулачки до бледности костяшек пальцев, производил неизгладимо пугающее впечатление.

— Как вы смеете так обращаться с НИМ! С Гарри Поттером!

Все, включая Гарри, застыли, не понимая, что случилось с безукоризненно-вежливым гостем и почему он кричит. Спустя мгновение до миссис Дурсль дошло, что она не называла имени своего племянника.

Ее мозги работали на износе, на самой высокой скорости. Если мальчик знает имя щенка Поттеров, то это может значить только одно: он один из НИХ.

Открытие привело женщину в ужас.

В это время Драко, еще больше распалившись от своих слов, почувствовал сильный зуд, как будто множество маленьких иголочек на его пальцах ползло по рукам вверх, они теплели, пока не стали горячими и не опутали все тело. На миг испугавшись, он захотел стряхнуть их. Сначала это не вышло, но потом, пожелав избавиться от странного ощущения, мальчик ощутил, как будто отпускает что-то, что до этого крепко держал.

На столе задрожали чашки и блюдца, затряслась посуда в сушке. Чашка, стоящая перед ничего непонимающим Дадли, разбилась вдребезги. По оконному стеклу пошли трещины, оно вылетело наружу и застыло над газоном.

Драко ощутил внутри себя еще одну теплую колющую волну и отпустил ее.

Стекло с жалобным дребезжанием упало на газон. Все предметы на кухне затряслись как будто во время землетрясения.

Петуния Дурсль прижимала к себе испуганно всхлипывающего Дадли и тихонько, на одной высокой ноте подвывала.

Наконец все тепло в Драко кончилось. Он, наоборот, почувствовал усталость и опустошенность. Драко получил то, чего так хотел, – увидел своего кумира. Но, после всего увиденного, он не мог простой уйти и оставить Гарри Поттера одного в этом ужасном доме!

— Пойдешь со мной? – спросил у него Драко. Столько всего было в этом вопросе: и приказ, и надежда, и восхищение, и даже злость… Гарри немного помялся, настороженно косясь на, казалось бы, свихнувшихся Дурслей, а потом тихо ответил:

— Да…

— Добби! – позвал Драко. Тут же перед ним с громким хлопком появился домовик. Петуния, увидев его, окончательно впала в прострацию, а Дадли и Гарри, наоборот, подались вперед, с опасливым любопытством рассматривая уродливое существо.

— Перенеси нас домой, — приказал Драко, подойдя к Гарри почти вплотную,дотронулся до его руки. Это прикосновение заставило обоих мальчиков вздрогнуть, настолько сильный чувства каждый из них испытал. Тепло внутри Драко встрепенулось, но в тот же момент к нему прикоснулся Добби.

Мальчики почувствовал тянущее ощущение, успели заметить ужас на лице очнувшейся Петунии, перед тем как их дернуло. Дом Дурслей исчез.

Драко облегченно выдохнул. Малфой-мэнор.

Они вернулись домой.

Пап, мой новый друг - Гарри Поттер

После неприятного мгновения аппарации мальчиков буквально выплюнуло на ковер в спальне Драко. Малфой снова не удержался на ногах, чем был чрезвычайно раздосадован, но, увидев, что Гарри Поттер выглядит еще хуже, приободрился. Кое-как самостоятельно поднявшись, отклонив помощь Добби, он отправил того готовить трапезу, достойную гостя – или делать что-нибудь еще, только не мешать!

Гарри в это время лихорадочно разглядывал все вокруг. Место, в которое он попал, было едва ли не удивительнее всего, что произошло ранее. Начать с того, что комната, которой он находился, была раза в три больше гостиной Дурслей. А огромная кровать? Камин, в котором полыхало настоящее и разноцветное пламя? Движущиеся картинки на занавесках?

Драко неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как начать разговор с Гарри Поттером, который почему-то выглядел ошарашенным. Вспомнив слова отца, решил для начала представиться.

— Кхм, — кашлянул он и, когда гость обратил на него внимание, протянул ему руку для рукопожатия:

— Я Малфой. Драко Малфой.

Он волновался — не каждый день практически предлагаешь дружбу своей мечте — и от этого немного растягивал гласные с эдакой ленцой.

Гарри смущенно смотрел на протянутую руку. Никто никогда не представлялся ему, и никто не хотел иметь с ним ничего общего. А этот мальчик, который, судя по реакции тети, из хорошей семьи, так уверенно предлагал ему(!) познакомиться по всем правилам, как взрослые.

Гарри протянул руку в ответном жесте. Он все еще сидел на ковре, поэтому сначала Драко помог ему подняться, а потом они крепко пожали друг другу руки, вспоминая, как это делали при них взрослые.

— Гарри. Гарри Поттер.

Ладонь Драко была нежной, с такой мягкой, светлой и тонкой кожей, что Гарри невольно подумалось, что она могла бы принадлежать девочке. Он тут же покосился на Малфоя – вдруг бы тот каким-либо образом понял о таких мысляхи больше не хочет с ним общаться? Но нет, ничего подобного – он так же сосредоточенно и неумело сжимал его, Гарри, руку. Это открытие привело мальчика в такой восторг, что, как ему показалось, все его тело внезапно стало легким-легким, а голова пустой. Только бы не взлететь!

Драко посещали смежные мысли. Рука Гарри Поттера по сравнению с собственной показалась широкой и шершавой. Но она и должна была быть такой – разве что, без мозолей. Драко не знал, как правильно пожимать руку и как долго это должно длиться, но выпускать чужую не хотелось. Но, когда Драко все же отпустил ее, то получил в ответ такую искреннюю и робкую улыбку, что тут же позабыл и раздражение после аппарации, и недавнюю злость, и слабость.

— Может быть, — предположил Малфой, — ты хочешь поиграть или что-нибудь еще?

Драко не знал, как общаться с Гарри Поттером. Он вообще не имел большого опыта в общении с другими детьми – слишком редко встречался с ровесниками, да и то, только из чистокровных семей.

Гарри едва не прыгал от радости. Драко позвал его играть! Драко хочет поиграть С НИМ! Это было настолько невероятно и чудесно, что просто не верилось!

— Эм, да, — не веря своим ушам, произнес Гарри, — конечно.

Драко тут же оживился и затараторил (эта манера ужасно раздражала Люциуса, но он никак не мог отучить сына от этого):

— А ты видел новый выпуск фигурок квиддичной сборной Британии? Нет? Пойдем, я тебе покажу! Папа мне их недавно купил, и у них просто потрясающие метлы! Но он говорит, что они играют с каждым годом все хуже и хуже… Ничего, у меня есть еще сборная Бельгии и Ирландии! А у тебя? А ты уже умеешь летать на метле?

— Нет, — ошеломленно произнес Гарри, мало что понимая. Квиддич? Метлы? Летать?!

— А я умею, — гордо похвастался Драко, но ради справедливости добавил:

— Пока не то чтобы очень хорошо. Папа нанял мне тренера, он со мной уже месяц занимается. А одному и полетать без ограничителей нельзя…

В стене нашлась неприметная дверь, Драко распахнул ее и потянул Гарри за собой, в темное помещение. Как только они оказались внутри, зажегся свет, и Гарри не сдержал вздох восхищения.

Комната была еще больше, чем спальня, и вся-вся полностью завалена игрушками! Мягкие медвежата, тигры, неизвестные Гарри монстрики, похожие на многих зверей разом, фигурки людей в странной одежде, которые ходили туда-сюда, останавливались, приветливо улыбались и то и дело вытаскивали откуда-то маленькие палки и размахивали ими. Как настоящие! Было еще много всего, но Гарри был настолько потрясен, что просто не мог ни на чем сосредоточиться.

— Так какую сборную ты выберешь? – донесся до него голос Драко. Гарри перевел на него взгляд и увидел, что тот деловито вытаскивает фигурки людей в разноцветной одежде и с метлами в руках из огромной коробки. Маленькие люди вставали на ковер, потягивались, как будто только проснулись, и начинали делать разминку. Они были довольно большие – раза в два больше его ладони, и все разные.

— Я, конечно, могу дать тебе Британцев, — деланно равнодушно сказал Драко, — они совсем новые, я даже ни разу ими не играл…

— Можно этих, черно-желто-красных? – спросил Гарри. Он понял, что его новый друг – ведь они подружатся, правда? – хочет фигурки в сине-красно-белом, но великодушно предлагает ему.

Драко обрадовался и тут же сгреб себе желанную команду. Обиженные таким небрежным отношением, игроки стали размахивать миниатюрными кулачками и гневно, но беззвучно что-то выкрикивать.

Гарри боялся признаться в том, что не знает, как играть. Вдруг Драко в нем разочаруется? Но, собравшись с духом, попросил:

— Ты научишь меня этой игре? Я совсем ничего о ней не знаю.

Драко не разозлился, а даже обрадовался поводу тут же показать свои знания и принялся объяснять принцип, по которому работали игрушки, а потом и квиддичные правила.

Гарри смотрел на него и боялся моргать. Вдруг, стоит закрыть глаза,все это окажется просто сном? Наконец, не выдержав, он моргнул. С испугом осмотревшись, убедился, что все так же находится в волшебной комнате с Драко.




* * *

Люциус был раздосадован, не застав Драко в спальне. Сын не дождался его? Он специально отложил дела, рассчитав время так, чтобы как раз хватило на посещение этой выставки, о которой неугомонный отпрыск ныл уже неделю. И что? Никого не нашел, время потеряно.

Наконец, решив заглянуть в комнату игр – Люциус запрещал сыну баловаться в спальне — он обнаружил там неожиданно зрелище.

Его сын и еще один незнакомый мальчик в ужасной, к тому же маггловской, одежде весело смеялись и вели небесное квиддичное сражение. Что за…?

— Привет, па, — радостно крикнул ему Драко, не отрываясь от занятия. А вот оборванец вскочил и уставился на Люциуса круглыми от испуга глазами из-за сломанных очков. Что-то в нем казалось Люциусу знакомым.

Драко, все так же счастливо улыбаясь, безмятежно произнес:

— А это мой новый друг – Гарри Поттер.

По крайней мере

При виде отца Драко Гарри так испугался, что бросил игру и, вскочив, непроизвольно попятился. Наверное, сейчас этот лощеный господин, разглядывающий его с таким презрительно-недоуменным видом, объяснит Драко, что с ним, Гарри, играть не нужно, что они не ровня… Или даже накричит на него, а потом обязательно вернет Дурслям. И сказка закончится, едва успев начаться.

— А это мой новый друг – Гарри Поттер.

Гарри прикидывал пути к отступлению, когда услышал это. Драко действительно назвал его другом? Своим другом? И тогда он решил, что, пусть все и кончится, пусть тетя будет долго ругаться, а дядя запрет его в чулане, но сбегать того стоило.




* * *

Новый друг? Откуда только сын мог его притащить? Люциус нахмурился, не понимая, где только можно было найти этого маленького нищего (у него наверняка есть какие-то болезни! Мерлин! Вдруг заразится Драко? Надо объяснить сыну, что нельзя тащить домой всякую дрянь…), когда до него дошел смысл следующих слов.

Гарри Поттер. Оборвыш, похожий на попрошайку – Герой Магической Британии.

Гарри Поттер в его доме, в доме Малфоев.

Гарри Поттер, которого где-то откопал Драко.

Малфой-старший немного побледнел, осознав все это, но, надо отдать ему должное, устоял на ногах. И тут же увидел…

…Драко, который с недоумием наблюдал за попытками Гарри Поттера как можно тише и незаметнее спрятаться.

— Сидеть! – лаконично выразился Люциус.

Мальчики вздрогнули от сурового тона и тут же опустились на ковер. Малфой-старший трансфигурировал себе из подушки кожаное кресло и сел.Чувствуя себя неспособным начать разговор, помолчал с минуту. Потом спросил:

— Итак, возможно, кто-то хочет мне объяснить происходящее? Драко Люциус Малфой?

— Папочка, — пролепетал тот, — я просто… я только…

— Драко, — обманчиво мягким голосом начал Люциус, — ты же знаешь, просто так я тебя ругать не буду. Просто так. Поэтому настоятельно советую тебе рассказать мне все как можно скорее.

Драко насупился и начал повествование:

— Так получилось, что мамы не было, а ты, — обиженно покосился на отца, — был занят делами и не пошел со мной на ту самую выставку! Вот. Я лежал, лежал, а потом позвал Добби, а он перенес меня к Гарри. А у него такие отвратительные магглы! А потом я как закричу и – раз! Стекло – бамз! А чашки… — он так увлекся, что понять ничего было не возможно.

— Хватит, — остановил сына Малфой, — я сейчас прикажу принести Омут памяти, возьму у тебя нужные воспоминания, и тогда я решу, что со всем этим делать. Пока, как я понял, ты просто украл мистера Поттера из дома его родственников?

— Нет, — вмешался неожиданно сам для себя Гарри, — я сам согласился идти!

— Ну что ж, — устало согласился Люциус, — пусть будет так.

Видимо, походу на выставку так и не суждено сбыться, решил он. Должно быть, это судьба.




* * *

Пока Драко старательно расслаблялся, вспоминая уроки крестного об очищении сознания, Люциус постарался понять, что из себя представляет Гарри Поттер.

Мальчишка был слишком мал для своего возраста, даже ниже не отличающегося высоким ростом Драко, и почти вдвое худее его. Несмотря на пренебрежение к маггловским вещам, Люциус невольно отметил, что ребенок выглядит абсолютно беззащитным и оттого ужасно милым. Зеленые глаза за стеклами смешных очков смотрели одновременно и испуганно, и пытливо. Знаменитый шрам был именно там, где ему полагается – на лбу, немного прикрытый челкой.

— Мистер Поттер, как Вам нравится у нас в поместье? – Люциус попытался разговорить мальчика, но тот отвечал односложно.

— Спасибо, сэр, все такое… большое. И красивое.

Малфой мысленно закатил глаза, но не выдал свое раздражение ни единым жестом. От него не укрылся ни иррациональный страх Гарри Поттера, ни его нездоровая худоба, ни, конечно же, неподобающий внешний вид. Судя по всему, Дамблдор в очередной раз не справился со своими обязанностями. Осталось только посмотреть воспоминания сына, проанализировать полученную информацию и, главное, решить, что же делать дальше. От перспектив захватывало дух.

Решив, что Драко достаточно подготовился, Люциус попросил его сосредоточиться на нужном воспоминании. Сначала не получилось, но с третьего раза удалось-таки его изъять и поместить в принесенный домовиками Омут памяти. Люциус мысленно поблагодарил Снейпа и собственное решение обучить сына хотя бы основам окклюменации.

Отослав мальчиков с эльфами переодеваться к ланчу в спальне, Люциус приступил к просмотру воспоминаний.




* * *

Для себя Драко сделал выбор почти в рекордные сроки, хотя обычно предпочитал вволю намериться и налюбоваться на себя в зеркале, и теперь тщательно занялся поиском чего-то подходящего для своего недавно приобретенного друга. Перебрав чуть ли не весь ящик, он остановился на белой рубашке из льна и простых темных штанишках.

Гарри очень нравилась одежда, которой с ним поделился Драко. Она, конечно, не совсем подходила по размеру, но не висела мешком и была неношеной. Зато обувь подошла точь-в-точь.

Осмотрев покрасневшего Гарри, Драко заключил:

— Очень мило.

Он вспомнил, что мама именно так комментировала особенно нравившиеся ей вещи. Гарри, услышав похвалу, зарделся еще сильнее и нерешительно переминался, не зная, куда деть руки.

— Ты прав, дорогой, — отозвался кто-то заспанно, — твой дружок просто милашка.

Гарри так и подскочил, услышав незнакомый голос, и стал судорожно оглядываться, но никого не обнаружил. Раздался смешок.

— Драко, лапулечка, откуда это чудо? – Поттер таращился в зеркало, из которого исходил звук.

— Что уставился? Неужели зеркала до этого не видел?

Драко тихонько хихикал над растерянным видом Гарри, а тот, заметив это веселье, решил ничему больше не удивляться.

Вдруг раздался хлопок, Гарри автоматически отшатнулся от громкого звука, сбил с ног Драко, и они вместе упали.

— Эй, — прохрипел Драко, который оказался придавлен, — слезь с меня, мне нечем дышать…

Он сильно преувеличивал: Поттер был не очень-то тяжелым. Но зато тот опять покраснел, быстро поднялся и помог встать Драко. Тут их внимание привлекли приглушенные рыдания и звуки ударов.

У стены стояло то же уродливое существо в старой наволочке, которое Драко называл «Добби». Оно билось об стену, приговаривая:

— Плохой домовик! Добби плохой, плохой!

Гарри вытаращился на него, а Драко равнодушно спросил:

— Добби, отец что-то сказал?

— Да, молодой хозяин. Хозяин приказал Добби сказать Вам и сэру Гарри Поттеру спускаться вниз. Хозяин очень недоволен. Добби плохой, Добби не знает, почему разозлился хозяин!

Гарри ужаснулся. Отец Драко злится из-за него!

— Это все я виноват… — прошептал он.

— Что? – не понял Драко.

— Твой отец хочет отправить меня обратно, — пояснил Гарри, зажмурившись и стараясь не разреветься, — он накажет меня и отдаст тете с дядей.

— Нет! – возмутился Малфой. – Я ему не дам!

Драко посмотрел на потерянного друга, хотел сказать что-то еще ободряющее, но вместо этого подошел ближе и неловко заключил в объятия.

Гарри вдыхал мягкий цветочный запах и улыбался. Его никогда никто не обнимал. Он постарается запомнить этот момент навсегда. Мальчик не верил, что Драко убедит своего грозного отца, но было приятно знать, что, по крайней мере, и у него, Гарри, могут быть друзья, и он, может быть, не настолько ненормальный, как говорят Дурсли.

Ультиматум, или "Даю слово"

Предупреждение: очень пафосная глава, уж простите, так получилось.

Автор рефлексирует, поэтому, дабы он не зарефлексировал себя до полного самовыноса мозга, пишите комментарии (лучше всего — хвалебные:) хотя обоснованная критика только приветствуется.


* * *

Люциус был зол. Нет, не то – он был вне себя от гнева.

После просмотра воспоминаний Драко он аппарировал на Тисовую улицу с помощью домовика. Там, быстро выяснив все интересующие его подробности жизни Гарри Поттера, он с трудом удержался от использования третьего или хотя бы второго Непростительного. Несмотря на эмоции, Малфой-старший не потерял рассудительности и направился к адвокату, который вел его дела в мире магглов. То, что Малфои имеют бизнес и контакты с простецами, хранилось втайне от широкой общественности, поэтому адвокат был человеком надежным, проверенным годами работником (к тому же, сквибом из известной семьи, что немаловажно). Он специализировался в основном на административном праве, поэтому посоветовал мистеру Малфою талантливого адвоката, ведущего именно такие семейные дела.

Люциус решил заняться остальными делами завтра; семье Дурслей он с помощью магии внушил, что все в порядке, племянник дома, и стер все воспоминания о Драко и о его визите.

Сейчас, сидя в малой столовой, он нетерпеливо ожидал детей и размышлял, с чего лучше начать разговор с Поттером. Решил, что хорошо бы сначала накормить их.

Спустившиеся вниз Драко с Гарри вели себя, мягко говоря, странно. Поттер, выглядевший уже приличнее, пугливо смотрел на Люциуса и как будто вот-вот готовился сбежать. Видя это, Люциус вскипел еще больше: мальчик был таким трогательно-беззащитным, таким хрупким, что вызывал подспудное желание приласкать и утешить. Как эти, Аваду им в глаз, магглы посмели вообще не любить его!

А Драко, наоборот, принял такой вид, как будто выходит на бой. Он шел немного впереди, заслоняя собой Поттера, гордо задрав нос, и Люциуса весьма насмешило это очаровательное зрелище.

— Итак, вы, наконец, спустились, — холодно произнес он. Гарри Поттер вздрогнул, но Драко незаметно сжал его руку, ободряя. Это не укрылось от его отца, но тот промолчал, про себя гадая, чем же все эти странности вызваны.

— Присаживайтесь, — пригласил Люциус мальчиков к столу.

Всего столом было шесть мест. Одно, во главе, занимал сам хозяин. Приборы лежали перед местами справа и слева от него. Мальчики разошлись и сели.

Гарри посмотрел на тарелку и чашку с блюдцем. Пустые. Слева от тарелки лежала вилка, а справа – нож. Посмотрев на мистера Малфоя, мальчик встретился с его оценивающим взглядом и снова уткнулся в тарелку.

— Приятного аппетита, — произнес Люциус, и тут же чашки наполнились красноватой жидкостью, а на тарелках появилось по одному, но большому и аппетитному круассану, политому растопленным ароматным шоколадом. Драко тут же изящно взял в руки вилку и нож и принялся ловко ими орудовать. Его отец действовал медленнее, но еще более уверенно.(1)

Гарри запаниковал. Ему еще ни разу не приходилось пользоваться двумя приборами сразу. Внимательно наблюдая за действиями Драко и мистера Малфоя, мальчик неуклюже попытался это повторить, что не укрылось от бдительного взгляда Люциуса.

— Мистер Поттер, — обратился к нему мужчина, — в связи с сумбурностью ситуации многие традиции были нарушены. Вы не могли бы уделить мне немного своего времени после трапезы?

Гарри похолодел. Значит, с окончанием завтрака закончится и его приключение. Глядя на него, оторвался от сладкого и Драко. Он сначала не понял, почему вдруг глаза Гарри подозрительно заблестели, но, подумав, он пришел к каким-то выводам, и, сжав свои маленькие кулачки, вскочил со стула.

— Это не он! – крикнул Драко. – Это я виноват, я его забрал! Папочка, — подскочил он к ошеломленному Люциусу, — ты ведь его оставишь? – затеребил за рукав мантии.

Малфой-старший молчал; он не смог так быстро понять суть проблемы, и Драко опять истолковал это по-своему. Он подбежал к Гарри, который, кстати, тоже встал и со страхом и едва теплящейся надеждой смотрел на мистера Малфоя.

— Пап, ты не отдашь Гарри обратно! Или я уйду с ним!

Люциус смотрел на это безобразие, смотрел… И вдруг расхохотался. Драко как будто сдулся, да и атмосфера стала менее напряженной. Гарри даже подумалось, что дышится легче – хотя, скорее, это показалось ему оттого, что он невольно задержал дыхание, а со звуками смеха вспомнил о нем.

Люциус смеялся так, как не смеялся уже давным-давно. Конечно, он не валялся по полу, не сгибался от хохота пополам, не стучал рукой по столу, не бился в конвульсиях – это было бы слишком вульгарно. Нет, он просто запрокинул голову и весело, звонко засмеялся. Наконец, отсмеявшись, он посмотрел на насупившегося сына и на Гарри Поттера, который почти умоляюще уставился на него самого. Ох, эти дети! Они его просто убивают!

— Дорогие мои, — произнес Люциус, поднимаясь с места, — почему вы решили, что я собираюсь отдавать Гарри обратно тем ужасным магглам?

Он сам не заметил, что назвал мальчика не официально – мистером Поттером, а Гарри, так естественно и легко это получилось.

Драко тут же спросил:

— Правда? Точно-точно? То есть он останется с нами?

— Я сделаю все для этого, — серьезно кивнул Люциус. Гарри смотрел на него сначала с недоверием, поэтому он добавил:

— Даю слово.

И тут к нему стремительно метнулось что-то маленькое и стукнуло его ноги и живот. Малфой-старший охнул, опустил глаза и увидел прижимающегося к нему Поттера… Гарри. Гарри, который уткнулся в его мантию, держа ее крепко в руках, и рыдал. Видимо, от радости.

Тут с другой стороны в него весьма болезненно врезалось что-то , и этим «чем-то» оказался ухмыляющийся Драко, который решил присоединиться к общему веселью.

Люциус тяжело вздохнул и приобнял мальчишек, при этом почувствовав себя чуть ли не Молли Уизли(2). Все было просто прекрасно… только болел бок.


* * *

1. Автор не знает, как правильно есть круасаны, но подумал, что это так аристократично (и неудобно) — резать их ножом и цеплять вилками)

2. т.е. многодетной матерью

Я тоже люблю сказки

Когда Люциусу все же удалось сначала успокоить взбудораженных детей, потом заставить их нормально поесть, он вымотался так, как редко бывало даже после многочасовых светских раутов. До чего же невозможны эти маленькие… спиногрызы (последнее слово всплыло в голове само собой; как припомнилось потом, еще его отец, покойный Абраксас Малфой, употреблял его для обозначения собственного сына вплоть до совершеннолетия его, Люциуса)!

Стоило мальчикам успокоиться, как их манеры испортились до невозможности. Гарри уже не столько старательно копировал действия Малфоев, сколько пытался подавить одолевшую вдруг зевоту. Драко почему-то решил, что будет весьма забавно порезать второй круассан на мелкие полосочки, а потом, стоило отцу отвести от него осуждающий взгляд, еще и на кубики. Итогом, бесспорно, увлекательного процесса стала полная обрезков теста тарелка и выведенный из себя Люциус.

— Спасибо за приятную трапезу, — поднялся он из-за стола, — Драко, мистер Поттер, — кивком еще раз поблагодарил. – Предлагаю вам подняться обратно в комнаты и занять себя чем-то на пару часов, пока я буду занят.

Мальчики довольно кивнули. Гарри, кажется, до сих пор не мог поверить своему счастью: он остается, мистер Малфой его не выгонит!

Люциус вздохнул с облегчением. Он решил не откладывать дела на завтра — пока ничего насчет Поттера не решено, следует быть осторожным и сделать время своим союзником. Чем быстрее и качественнее он выяснит все тонкости дела и воплотит в жизнь свои планы, тем меньше шансов будет у Дамблдора все расстроить.

Да и настроение было чрезвычайно подходящим. Хотелось ругаться с кем-нибудь – а лучше всего с конкретными магглами. Ну что ж, Малфои ведь не отказывают себе в таких мелочах?




* * *

Оставшись наедине с Драко, Гарри снова засмущался и чуть не упал, споткнувшись. Впрочем, Драко тоже не чувствовал себя уверенно, поэтому спросил:

— Пойдем снова играть или ты хочешь чего-нибудь еще?

Шея и уши Гарри снова (!) заалели, да и щеки выглядели подозрительно розовыми, но он все-таки уточнил:

— А… что еще есть?

— А что ты любишь? – Драко заволновался. Невозможно же вечно общаться вопросами!

— Ну, может, — робко предположил Гарри, — у тебя есть какие-нибудь книжки? Со сказками, например?

— О, конечно! – обрадовано воскликнул Драко. – Полным-полно! Только не тут. В спальню мне разрешают приносить не больше трех книг за раз. Зато у меня своя библиотека! Пока не такая, как папина или мамина, — недовольно признал, но не упустил и случая похвастаться:

— Зато сказок у них точно нет, а у меня целых три полки!

— А где эта… билиотека? – неуверенно произнес Гарри незнакомое слово.

Драко пообещал показать. Сначала они пересекли игровую комнату, и Гарри еще раз с восхищением проводил взглядом ее многообразное великолепие. Хотя основная часть игрушек была убрана домовиками, то, что осталась на обозрении, казалась мальчику еще более впечатляющей, чем запомнилась с прошлого визита.

Из комнаты вела еще одна дверь, кроме той, что в спальню. Остановившись около нее и взявшись за ручку, Драко в предвкушении застыл на некоторое время, дабы сделать посещение его личной библиотеки торжественнее – чем-то вроде Первого Великого Посещения Личной Библиотеки Драко Люциуса Малфоя Гарри Поттером.

Комната, как показалось ошеломленному Гарри, была полна книгами! Заполненные стеллажи и ни единой пылинки, уютный диванчик со столиком. Но спустя пару минут восторженного рассматривания всего этого великолепия Гарри заметил, что заняты только нижние и средние полки, а верхние пустуют.

— Гарри, — дотронулся осторожно до его плеча Драко, — как тебе?

— О! Обалденно, — искренне восхитился Гарри. Драко не понял незнакомое словечко, но по интонации угадал похвалу и надулся от важности.

— А ты все это прочитал?

— Нет, — недовольно признал мальчик, — но я еще успею! А какие ты любишь книжки? Я про волшебных животных и про звезды – их всех зовут прямо как маминых родственников!

— А я очень-очень люблю сказки, — Гарри думал, что Драко засмеется и будет дразниться, но тот только кивнул. Это его успокоило и ободрило. Может, Драко разрешит даже потрогать драгоценные книги? А, возможно, – только в самых смелых мечтаниях думалось ему – и посмотреть картинки хоть одним глазком?

Сам Драко, услышав о предпочтениях друга, только обрадовался. Он не хотел казаться маленьким и не упомянул о «Сказках барда Бидля», которые ему перед сном всегда читали мама или папа, но, раз и Гарри Поттер любит сказки, то все в порядке. Зато, наверное, узнав, что он, Драко, читает такие умные книги (про звезды, животных), Гарри поймет, что он умный, и лучше друга ему не найти!

— Хочешь, почитаем какую-нибудь сказку? – предложил Драко.

— А мне точно можно? – с надеждой уточнил Гарри и, получив в ответ недоуменный взгляд – «и ты еще спрашиваешь?» – и утвердительный кивок, чуть не запрыгал от радости.

— Вот, мои любимые, — достал с ближайшей полки Драко книгу в красивом бордовом переплете, — коллекционное, дополненное издание, — произнес он, вспомнив слова отца, и перетащил ее на стол. Устроился на диванчике, поджидая Гарри. Тот, подбадриваемый молчаливым разрешением, уселся рядом и потянул руку к томику, готовый услышать что-нибудь резкое… Но пальцы уже дотронулись до переплета, перевернули первую страницу, а крика запрета все не слышно. Драко пододвинулся поближе, и они уже вместе рассматривали изукрашенные узорами страницы.

— Кто будет читать? – наконец спросил Драко, и Гарри, совсем смутившись, пробормотал:

— Я… не очень хорошо умею. Только по слогам.

Драко пожал плечами, стараясь казаться невозмутимым, но внутри ликовал: наконец-то он сможет показать Гарри, как хорош! Чтением вслух кусков текста и стихотворений он занимался с трех лет по желанию матери. Это занятие казалось весьма увлекательным; Драко, читая, забывал обо всем. Мама хвалила его безмерно, приписывая настоящий талант.

Мальчик, собравшись с духом, начал:

— «Однажды трое братьев путешествовали…» (1)

Когда сказка закончилась, Драко немного охрипшим голосом будто нехотя признался:

— Я тоже люблю сказки. Очень.




* * *

1. ДжоанРоулинг, СказкибардаБидля (The Tales of Beedle the Bard), Сказкаотрёхбратьях / The Tale of the Three Brothers

Я волшебник?

Адвокат оказался действительно неплох, несмотря на то, что был магглом. Люциус был вынужден это признать, когда тот с оперативностью взялся за дело. Внимательно выслушав немного подправленную историю о мальчике-сироте со злыми опекунами, мужчина не стал гневно восклицать «Не может быть!» или делать еще что-нибудь непрофессиональное, что можно ожидать от человека в подобной ситуации. Он только пообещал сейчас же отправиться на место, начать сбор информации со взятия показаний соседей. И не задал лишних вопросов Малфою о том, зачем обеспеченному и благополучному мужчине опека над ничем не примечательным мальчишкой.

Сам Люциус, сложив с себя всю юридическую и бюрократическую волокиту, отправился на Тисовую улицу изучать чары, окружающие дом номер четыре. Он еще утром заметил их и недоумевал, как смог пройти через них совершенно свободно.

Поняв, в чем дело, Малфой, с одной стороны, был возмущен безответственностью Дамблдора, а с другой – ликовал, что, как только о таком упущении станет известно в Отделе опеки Министерства, оно перевесит любые оправдания. Защита Мальчика-Который-Выжил была до ужаса слаба! Конечно, действовали Чары Ненаходимости, но сильный волшебник вполне способен их обойти; еще одно заклинание заставляло сов летать по кругу, не доставляя письма адресату. Дамблдор даже не отслеживал магию, совершенную в доме! Это тоже было на руку Малфою, или директор узнал бы о его визите сразу же. Никто не нашел Гарри Поттера только потому, что все были уверены в невозможности этого!

Подведя итог, Люциус решил, что так легко нашел дом, в котором жил Поттер, именно потому, что не имел на его счет никаких предосудительных намерений. Если бы не это, то пришлось бы изрядно помучиться, прежде чем сломать или обмануть дамблдоровские чары.

Когда время уже подошло вплотную к обеду и всё, что только можно было узнать, стало известно, Люциус аппарировал обратно в мэнор и приказал эльфам накрывать на стол. Сам он поднялся к Драко, чтобы поговорить с мальчиками и позвать их к трапезе. Но, к его удивлению, их в комнате не оказалось. Игровая комната тоже была пуста. Подавляя предательскую панику, Люциус быстрым шагом подошел к двери, ведущей в Малую библиотеку (такое название они с сыном дали комнате) и распахнул дверь. Увидев спящих мальчиков, вздохнул с облегчением. Похоже, он становится параноиком, но чего можно ждать от этих непосед! После эскапады Драко мужчина уже не удивился бы, застав мэнор в развалинах.

Впрочем, тревога была ложной. Всего лишь утомились и задремали прямо на диванчике. Драко положил голову на живот Гарри как на подушку, а тот пытался как-то подлезть под него – видимо, чтобы укрыться от прохлады. Будить их не хотелось; в конце концов, сегодняшний день наполнен событиями под завязку, и ведь прошла только его половина!

Люциус приподнял Драко. Тот сначала слабо сопротивлялся и ныл во сне, но потом смирился, уткнувшись в плечо, и Люциус перенес его в спальню. Затем приступил к транспортировке Гарри. Можно было отнести мальчика в отдельную комнату, но Малфой-старший представил того, просыпающегося в совершенно незнакомом месте, одного… и решительно понес к Драко. Кровать была достаточно широкой, чтобы без проблем вместить обоих мальчиков, которые спали так крепко, как возможно спать только в детстве.

Люциус сам переодел их и уложил, заботливо подоткнув одеяло – никаких домовиков. Ему хотелось обязательно сделать это самостоятельно – почему-то непременно самому, что было важно. Даже слишком.

Люциус остался доволен, предварительно навесив на кровать Следящие чары для своего успокоения. Спящие дети не выглядели ни измученными, ни расстроенными, скорее, практически счастливыми. Даже во сне Драко подбирался поближе к Гарри и утыкался ему куда-то в плечо. Эта доверительная поза стала последней каплей – Малфой поклялся себе, что никогда, ни при каком случае не позволит никому забрать малыша, забрать у Драко.


* * *

Нарцисса прислала записку. Она в очередной раз в последний момент сухо уведомляла о своем визите в Париж, к горячо любимой кузине. Малфой решил, что так даже лучше: не придется ничего объяснять и договариваться. Гарри Поттер будет представлен жене постфактум, когда его положение станет более стабильно.


* * *

Когда Драко проснулся, он долго моргал и не мог понять, где он. Последнее, что он помнил – библиотека, и книга сказок, и усталость, и очередной зевок… Сейчас же он лежал в своей кровати, переодетый в пижаму, вернее сказать, они лежали. Гарри тоже был рядом, поэтому успокоившийся Драко – никуда Поттер от него не делся и не денется! – подкатился к нему под бок и снова задремал.


* * *

Проснувшись, Гарри испугался. Он не открывал глаз, молясь про себя, чтобы утренняя сказка не оказалась игрой его воображения.

Но все было не так, как должно было бы быть в таком случае! Слишком мягкое белье, на котором он лежал, теплое одеяло – ни один сквозняк не проберется! – и, главное, теплое сопение под боком.

Гарри открыл глаза и счастливо улыбнулся всему миру. Не сон!


* * *

Чары сработали как надо – стоило ребенку вылезти из кровати, как Люциус тут же узнал об этом и аппарировал.

От негромкого хлопка Гарри вздрогнул и отшатнулся, но, увидев его, успокоился.

— С пробуждением, — стараясь казаться как можно более приветливым, сказал Малфой-старший. Драко еще, судя по всему, сладко спал – и уж кому ли не знать, кроме его отца, каким он иногда бывает соней.

Гарри смущенно пробормотал что-то в ответ, теребя длинноватые ему рукава рубашки. Люциус тут же вспомнил о том, как в процессе переодевания заметил на нем синяки и шрамы. Ничего особенно страшного, он не захотел тогда будить мальчика, но сейчас ничего не мешало убрать эти повреждения.

— Мистер Поттер, — обратился Люциус к мальчику, — Вы не могли бы позволить мне вылечить Ваши царапины?

Мальчик послушно кивнул и подошел к нему поближе.

— Снимите пижаму, — дал указание мистер Малфой. Нерешительно взявшись за одежду, Гарри все-таки ее стянул и переступал с ноги на ногу под оценивающим взглядом Люциуса. В одних трусах он чувствовал себя незащищено даже больше обычного; к тому же, мальчик знал, что его тело некрасиво – он неоднократно слышал это от родственников, и с грустью ожидал, когда же мистер Малфой завершит осмотр и еще раз убедится, что Гарри не ровня его сыну.

Когда Люциус укладывал Поттера, он разглядел все, поэтому сейчас боролся с настойчивым желанием снова посетить Дурслей и… Но нельзя. Пока нельзя.

Мальчик был еще более хилым, чем казалось на первый взгляд. Его кожа была сухой и болезненно-белой, именно болезненной, потому что от природы она была склонной к загару. Одно плечо было неестественно вывернуто – наверняка неудачный вывих. Многочисленные синяки, ссадины, порезы, зажившие и оставившие едва видимые белые ниточки следов и совсем свежие, покрывали все тело в тех местах, которые обычно не прикрыты одеждой. И это еще не говоря об отвратительной осанке! А зрение? Да Поттер щурится даже в своих дурацких очках! Эти магглы совсем не заботились о нем!

— Мистер Поттер, — произнес Люциус, вытаскивая палочку, — сейчас я вылечу наиболее легкие и поверхностные повреждения (это может быть неприятно), но немного позже вызову нашего семейного колдмедика, и он обязательно осмотрит Вас. Я, к сожалению, не так много смыслю в медицине…

С такими словами он, бормоча что-то непонятное, принялся дотрагиваться свой палкой до кожи Гарри в разных местах. По всему телу мальчика то бегали мурашки, то на миг будто вонзались сотни маленьких ледяных иголочек. Наконец он почувствовал во всех своих конечностях тепло и понял, что на нем больше нет никаких царапин. Без них было непривычно приятно. Гарри даже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо. Наверное, никогда.

— А… — осмелился он задать вопрос, — как Вы это сделали?

Люциус непонимающе нахмурился. Что значит «как»?

— С помощью магии, разумеется, — с легким недовольством в голосе ответил он, давая понять, что не собирается отвечать на дурацкие вопросы. Но мальчик не обратил на это внимание, только, широко раскрыв глаза, переспросил:

— Магия? Но магии не существует!

— Что за ерунда? – не понял Люциус. – Если мы волшебники, то и магия, конечно же, существует.

— Я волшебник? – с непередаваемым выражением на худеньком личике прошептал Гарри, не веря в это.

Люциус посмотрел на непритворное недоумение, на горящие надеждой зеленые глаза и разразился проклятиями в адрес вышеупомянутых родственничков Поттера.

О "плохих" и "хороших"

Драко проснулся неохотно. Не разжимая век, он попытался определить то, что мешает спать дальше. Оно должно быть обезврежено, и можно будет снова вернуться в объятия Морфея.

Но мечтам мальчика не суждено было сбыться. Источником шума, из-за которого были прерваны его сновидения, оказался голос Гарри.

— Нет, этого не может быть!

Драко, тут же заинтересовавшись, открыл глаза и сел на кровати.

— Драко, ты не мог бы мне помочь? – устало произнес отец, который, как оказалось, сидел в кресле, перед которым в волнении стоял Гарри.

Люциус был почти в отчаянии. Никакие суды и переговоры не заставляли его так много говорить, и никогда еще его слова не воспринимались с таким трудом! Он уже битых полчаса пытался доказать упирающемуся Поттеру, что тот волшебник (что вообще не должно было требовать доказательств!). Упрямое существо отказывалось с этим соглашаться! Никакие разумные аргументы не могли пробить его уверенности!

— Да, пап? – выбрался из постели заинтригованный Драко.

— Ты не мог бы подтвердить мистеру Поттеру, что он волшебник?

— Ну… Гарри, ты волшебник. Пап, а зачем это говорить? И так понятно, что Гарри – волшебник. Он же Гарри Поттер!

— Нет! – уперто мотнул головой тот. – Это не так! Волшебников не бывает!

— Как не бывает? – возмутился Драко. – А папа? Мама? А ты? Ты ведь победил того злого колдуна! Ты точно очень сильный волшебник.

Люциус сам уже был в растерянности от представлений сына о Темном Лорде, а уж Поттер…

— Вы ошиблись. Это не может быть правдой! Я ведь Гарри. Просто Гарри.

— Мистер Поттер, Ваши родители тоже были волшебниками, — возразил Люциус. – Вы видели, как я вылечил царапины? Они тоже так умели.

— Правда? – недоверчиво переспросил Гарри.

— Да, разумеется. Это чаще всего передается по наследству.

— Но тетя Петуния говорила, что мои родители… — Гарри замялся, — …они… В общем, они были алкоголиками и плохими людьми, и поэтому погибли, — наконец произнес он на одном дыхании. И тут же отвернулся.

Драко был удивлен. «Ал-ко-что» сказал Гарри? Почему его родители плохие? Ведь он Гарри Поттер, его родители не могут быть плохими! Посмотрев на папу, мальчик убедился, что тот тоже выглядит несогласным с этим утверждением, и успокоился. Гарри просто ошибся! Сейчас папа ему все-все объяснит.

— Мистер Поттер, — Люциус не сразу смог успокоиться и унять гнев, — Вы совершенно неправы в отношении своих родителей. Я… я был с ними знаком, и, уверяю, это были весьма достойные люди и ни в коем случае не, — поморщился, — алкоголики.

— Вы были друзьями? – восторженно прошептал Гарри.

Люциус замялся:

— Нет, наши отношения были далеки от дружеских, но это долгий разговор, — но, видя, что мальчик расстроился, прибавил:

— Я старше их на пять лет. Было бы странным, если бы мы были близки с такой разницей в возрасте.

Это было, конечно же, не так, или, вернее, не совсем так, но для Поттера достаточно.

— Но ведь, если бы они были старше или ты младше, — уверенно сказал Драко, все это время внимательно слушавший разговор и с трудом удерживающийся от того, чтобы в него не влезть, — вы бы обязательно подружились, правда?

Люциус не знал, плакать ему или смеяться. Ситуация была настолько комична и в то же время щемяще-горька, что он только слабо мотнул головой, что сын посчитал за кивок и со спокойной удовлетворенностью уселся прямо на ковер.

— Вернемся к нашему разговору. Итак, мистер Поттер, Ваши родители были волшебниками и, стоит признать, не самыми худшими из волшебников. Ладно, они были хорошими, — Люциус поморщился, — волшебниками.

Не смотря на отвращение, которое он испытал, говоря о грязнокровке и предателе крови как о хороших магах, это оправдало себя. Гарри вновь сиял, и Люциус неохотно признался себе, что ребенок такого мезальянса может быть весьма… почти… в общем, неплохой получился ребенок.

— А почему тогда они погибли? Ну, — смутился под тяжелым взглядом Гарри, — тетя говорила, что мой отец не справился с управлением автомобиля…

— Что? – не понял Люциус.

— Автокатастрофа, — с трудом выговорил Гарри, — мне даже иногда снится такой свет… зеленый-зеленый, но не как трава, а другой зеленый. И его много. Это странно, потому что светофор горит не так.

Люциус прекрасно понял, что за зеленый свет снится мальчику, и, стоило ему представить Драко, который ночью просыпается от такого кошмара, его пробрала дрожь. Зеленый… Он даже слишком хорошо знал его.

— Мистер Поттер, — осторожно начал Малфой-старший, понимая, что, с одной стороны, сейчас не время для таких разговоров, а с другой – что больше тянуть просто невозможно, — Ваши родители погибли не в ав… не так, как Вам говорила тетя. Их убил другой волшебник.

Драко с тревогой наблюдал, как Гарри застыл, и как будто что-то побудило его подняться, подойти и обнять друга. На этот раз получилось не так неловко, как в прошлый раз, но Драко все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Он не знал, нужно ли было его действие, но, заметил одобрительный взгляд отца, только сильнее прижал Гарри к себе. Тот же как будто ничего не замечал, только смотрел немного сумасшедшим взглядом на Люциуса.

— А зачем? – совсем тихо спросил Гарри. – Зачем он это сделал?

— Этот маг, — Люциус очень осторожно подбирал слова, — хотел получить как можно больше власти в магическом мире. Для этого он использовал идею чистокровности. Среди семей у нас существует деление по крови – оно не официально, но для… многих, и для нашей семьи, существенно. Согласно ему чистокровные волшебники – те, у которых все предки были волшебниками – считаются более… сильными, значимыми, чем остальные. А магглорожденные, напротив, считаются слабыми и ненужными.

— А я? – спросил Гарри.

— Понимаете, в этом случае ситуация неоднозначна. Ваш отец был чистокровным, богатым волшебником, а мать – магглорожденной, но при этом талантливой и сильной волшебницей. Многие… и я… не одобряли их брак, но Вы… Вы, мистер Поттер, полукровка, и очень сильный полукровка, раз смогли победить Темн… Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Кого?

— Того плохого волшебника, — пояснил Драко.

— Я его победил?!

— Насчет этого мало что известно, но, по какой-то причине он охотился за Вашей семьей, и, в первую очередь, за Вами. При попытке убить Вас с помощью Убивающего заклятия он исчез. Поэтому всем волшебниками Британии известно Ваше имя… и шрам, по слухам, оставшийся именно после той роковой ночи тридцать первого октября.

— То есть… получается… я и правда волшебник? – кажется, вздохнул с облегчением Люциус, мальчишка наконец-таки поверил!

— Хочешь, я тебе даже что-нибудь покажу? Какие-нибудь чары? – Малфой-старший улыбнулся. Неожиданно для него самого улыбка вышла искренней.

— Да, пап, давай! – вместо Гарри ответил обрадованный Драко. – Давай ты игрушку наколдуешь!

— Не «наколдуешь», а «трансфигурируешь», — строго заметил Люциус, но непослушный сын только нетерпеливо поерзал. – И игрушки нужно покупать в магазине, а не создавать самому.

Подняв с пола одинокий тапок сына (второй имел тенденцию постоянно теряться, как и сейчас), мужчина произнес:

— Джеминио!

Рядом возник точно такой же тапок, и Люциус протянул по тапку Драко и Гарри. Последний взял свою копию в руки с таким осторожным восхищением, что Малфой-старший им залюбовался. Но, поймав себя на этом, тут же перевел взгляд на Драко. Тот шарил под кроватью, пока не вытянул второй тапок и, довольный собой, протянул отцу.

Люциус, вздохнув, сделал дубликат и этого, и мальчики с удовольствием обулись в совершенно одинаковую обувь (Гарри, как ни странно, она тоже подошла почти идеально).

— А еще? Пап, еще! – затеребил его Драко, и Люциус, подумав, указал на подушку:

— Лапифорс!

Она тут же превратилась в белого кролика, бестолково скачущего по одеялу. Драко с воинственным воплем кинулся за убегающим животным, а Гарри только, еще не до конца поверив в свой новый «сказочный» статус, шмыгнув носом, сказал:

— Значит, точно правда.

И разрыдался.

Самый светлый и добрый волшебник




* * *

Как-то неуловимо Люциус Малфой из второстепенного персонажа становится главным. Надеюсь, эта метаморфоза не оттесняет Драко и Гарри на задний план?




* * *

Люциус не умел утешать детей, да и не было в этом необходимости. Драко хныкал обычно из-за ерунды типа разбитой коленки или сломанной игрушки. Поттер же рыдал неизвестно из-за чего, и вряд ли из-за чего-то несущественного.

— Ну-ну, — попытался Люциус отцепить от себя прилипшего к нему ребенка. — Почему Вы плачете, мистер Поттер?

— П-потому ч-тто я... – сквозь всхлипы выдавил тот, — волшебник!

И снова залился слезами. За всем этим безобразием одинаково ошалелыми глазами наблюдали Драко и белый кролик, даже застыв и перестав играть в догонялки.

— Но это не причина плакать! Это ведь хорошо! – выразил общую мысль Драко.

— Да, Вы, напротив, можете радоваться этому факту, — добавил Люциус.

— Я счастлив! – прорыдал Гарри. – Поэтому и…

Ну что за бестолковые дети! Люциус про себя три раза проклял их, ему полегчало, и только после этого он смог сделать свой тон почти (о, ужас!) ласковым:

— Мистер Поттер, думаю, Вам следует успокоиться. Наш разговор еще и не приблизился к завершению… — в это время раздались весьма характерные звуки, и Гарри, немного успокоившись, смущенно прижал к животу руки.

— К тому же, — с усмешкой заметил Люциус, — Вы весьма проголодались, да и Драко тоже.

С этим веским доводом было не поспорить, и Гарри кивнул. Слезы иссякли, и он уже хотел вытереть их рукавом, когда Малфой-старший, заметив это, протянул ему платок, мягкий большой. Откуда он его взял? Наверное, такие, как он, джентльмены, подумал мальчик, носят с собой всегда чистые платки и делятся с другими.

Люциус все больше и больше ощущал себя родителем. За один неполный день он ощутил это с такой полнотой, что готов был устроить себе внеплановый отдых, но, увы, не мог себе его позволить. Почему, почему раньше он еще и считал Драко проблемным ребенком?




* * *

Драко расстроился, когда отец без предупреждения превратил кролика обратно в подушку, и демонстративно надулся. Впрочем, никто этого не заметил – и это задело его еще больше.

Гарри Поттер оказался таким странным! Нет, Драко нравилось с ним играть, и вообще он нравился, но все же странно не знать, что ты волшебник. Может, Гарри Поттерам и положено быть такими? Было бы скучно, если бы они были обыкновенными.

Посмотрев еще раз на Гарри, который, то и дело икая, устраивался поудобнее на стуле, Драко решил, что тот ему определенно нравится: он забавный, любит сказки и интересуется квиддичем. С ним приятно вместе просыпаться, и даже папа проводит больше времени, пусть не с ним – с ними, но это все равно неплохо.




* * *

Гарри икал до тех пор, пока мистер Малфой не заметил это, не поколдовал над ним со своей палкой, и все прошло как по волшебству. И почему «как»? Именно по волшебству! Наверное, подумал Гарри, эта палка – Волшебная Палочка, как у крестной-феи.

Когда отец Драко сказал, что он, Гарри то есть, волшебник, это показалось просто невероятным. Он ведь совершенно обыкновенный! Но это оказалось правдой и – о, как он был счастлив, когда узнал об этом! – его родители, которых Дурсли иначе как «эти ненормальные» и не называли, были тоже волшебниками! Добрыми, хорошими волшебниками! И Гарри пообещал себе тоже стать таким, обязательно.




* * *

Успокаивающе погладить Поттера по спине, высморкать – какая гадость! – ему нос платком, чтобы он не размазывал сопли по лицу. Проигнорировать недовольство сына. Вылечить Поттера от икоты. Заставить детей без капризов съесть поздний обед. Проследить, чтобы Драко не баловался за столом, а Гарри не отрезал себе ничего лишнего и не уронил от рассеянности ничего – что смутило бы его еще больше, и сидеть стало бы совершенно невыносимо, если это еще возможно…

Мерлин, во что превращается его жизнь?! Люциус был готов взвыть или хотя бы выругаться, но воспитание не позволяло и этого.

Наконец, когда мальчики насытились и успокоились, мужчина решил продолжить разговор, надеясь, что на этот раз обойдется без слез.

— Итак, мистер Поттер, мы так и не закончили. Наконец, когда Вы все же признали тот факт, что являетесь волшебником, мы можем перейти непосредственно к сути того, о чем я собирался с Вами поговорить. Драко, не мог бы ты оставить нас и поиграть в своей комнате?

— Не… Конечно, отец, — проглотив окончание первой фразы, подтвердил стушевавшийся мальчик. Под практически ощутимом давлении взгляда отца он рывком отодвинул стул, встал и, громко топая, покинул комнату, не забыв на прощание хлопнуть дверью – что, впрочем, не принесло нужного результата, так как тяжелая дубовая махина не поддалась его силам и не пожелала хлопаться достаточно громко. Это разозлило еще больше, но не осталось ничего, кроме как послушаться. Все это было сделано так демонстративно, что Люциус едва поборол улыбку: в такие моменты сын одновременно был таким вредным и таким очаровательным, и невольно напоминал его самого в детские годы.

— Мистер Поттер, — когда они остались вдвоем, произнес мягко Малфой-старший, — теперь я могу говорить с Вамиоткрыто. Как Вы могли бы заключить из прошлой части нашего разговора, Ваш статус в магической Британии весьма высок. То, что Вы воспитывались у своих родственников-магглов – не говоря уже качестве подобного воспитания! – возмутительный пример халатности и превышения своих должностных полномочий. Любой волшебник должен воспитываться другими волшебниками – это не требующий доказательств закон.

— А если этот волшебник мало… ну, не от волшебников? – позволил себе спросить Гарри, чувствующий себя более чем неуютно без заинтересованной поддержки Драко.

— И такие, — Люциус едва заметно поморщился, — должны бы были расти среди магов. Таким образом можно было бы избежать многих проблем… Но не будем увлекаться этой темой, она, в той же мере, в которой совершена понятна мне, вызывает негодование и споры у моих оппонентов. Мы остановились как раз на том, что Вы, мистер Поттер, не должны были быть переданы после смерти родителей на попечение четы Дурслей.

— А почему тогда? – снова перебил его Гарри и тут же прикусил язык, испугавшись, что за эту дерзость его накажут. Но Люциус довольно улыбнулся, как будто был доволен вопросом и, более того, ожидал его, и ответил:

— В магическом мире, как и в маггловском – как ни трудно мне это признавать! – многое значит видимость. Вашей опекой, мистер Поттер, занимался самый светлый и добрый, самый сильный на нынешний день волшебник если не мира или Европы, то Британии точно – Альбус Дамблдор. Этот человек фактически возглавлял силы, боровшиеся с Тем-Кого-Нельзя-Нызывать – тем самым магом, о котором у нас шла речь ранее. Дамблдор был хорошим знакомым Поттеров, являясь их наставником еще с ученических лет. Он директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс – школы для таких, как Вы, маленьких волшебников. Именно он, Альбус Дамблдор, поместил Вас к родственниками и уверял всех, что Гарри Поттер живет в любящей семье, в достатке, довольстве и радости.

— Но почему? – Люциус с удовольствием полюбовался на возмущение мальчишки. – Наверное, он просто ошибался?

— Увы, — притворно вздохнул мужчина, — Дамблдор не ошибался. Он просто хотел, мистер Поттер, чтобы Вы росли именно в таких условиях. Он прекрасно знал о Вашей жизни – позже я даже смогу представить доказательства этого. Однако ничего не предпринимал потому, что это было частью его задумки. Мистер Поттер, Вы ведь любите животных?

— Да, а что? – удивился вопросу мальчик.

— Вы наверняка весьма сострадательны к ним, — предположил Малфой-старший.

— Да, — потупился Гарри. – Я даже решил, что буду защищать всех слабых! И не только животных! Только, — жалобно прибавил он, — пока у меня этого не получается.

Люциус кивнул как будто своим мыслям:

— Да, мистер Поттер, весьма похвальное стремление… Именно то, которое хотел бы воспитать Дамблдор. Он наверняка обставил бы даже Ваше знакомство с волшебством так, чтобы ловко Вами управлять.

— Но… он ведь добрый! Вы сами сказали! – Гарри не совсем понимал, что хочет до него донести мистер Малфой, но этот Дамблдор нравился ему все меньше и меньше.

— Да, добрый, — задумчиво подтвердил мужчина, — но это вовсе не мешает ему жертвовать малым во благо великой цели. Что такому волшебнику чье-то несчастное детство по сравнению с его планами?

— Тогда он недобрый! – воскликнул Гарри.

— Нет-нет, как раз таки наоборот, — уверил его Люциус.

— Тогда… не нужно мне такой доброты! И света не надо! – упрямо сказал мальчик, и Люциус позволил себе наконец улыбнуться. В зеленых глазах, еще недавно имевших забитое выражение, бушевало нешуточное пламя. Заметно подрагивал стол. Как хозяин Малфой-мэнора, Люциус чувствовал, что поместье впитывает стихийную магию. И, судя по ее мощности, Гарри Поттер вырастет очень, очень сильным волшебником.

Все шло как по маслу. Можно было переходить к главной части разговора.

Вы не могли бы быть моим опекуном?

— Мистер Поттер, как я уже сказал Вам, ответственность за Ваше нахождение у магглов целиком и полностью лежит на Альбусе Дамблдоре, чье влияние в Магической Британии столь велико, что обвинить его в халатности или злом умысле значит дискредитировать себя – настолько безупречна его репутация. Никто в его случае не поверит в виновность, разве что при очень, очень веских доказательствах. Если Дамблдор узнает, что Вам, мистер Поттер, удалось ускользнуть от него, то он непременно захочет вернуть Вас обратно.

— Но Вы ведь не дадите ему это сделать? Вы ведь обещали! – воскликнул испуганный такой перспективой Гарри.

— Я держу свое слово, — склонил голову Люциус. – Но для этого мне нужно Ваше разрешение.

— Мое? – широко раскрыв глаза, переспросил Гарри.

— Да, я ведь не хочу действовать вопреки Вашему желанию.

— Я… я согласен.

— Тогда, вот мое предложение. Для того, чтобы после лишения Дурслей прав на Ваше воспитание Вас не забрали в маггловский приют, Вам нужен опекун. Серьезный и справедливый маг, который ни в чем не будет напоминать Ваших родственников, с родительским опытом, достаточно богатый, чтобы не польститься на полагающиеся ему деньги. Возможно, я мог бы помочь с поиском кандидатуры…

— А если у меня будет другой опекун, то он меня заберет? – уточнил мальчик. – Я не буду с Драко?

— Если мы найдем Вам подходящего опекуна, то Вы, бесспорно, будете жить с ним, — ответил Малфой-старший.


* * *

Гарри был по-настоящему напуган и растерян. Он не хотел обратно к Дурслям! И другого опекуна не хотел – ему нравился мистер Малфой. Тот был таким… Ну просто совсем не таким, как тетя или дядя! И, наблюдая за тем, как мужчина обращается с Драко, Гарри невольно завидовал и представлял, что это уже не Драко, а он – сын… Ему так хотелось, чтобы и у него был такой отец! Но с его стороны было нехорошим и неправильным, мечтать о таком. Гарри искренне жалел о подобных мыслях, стыдился их сладкой притягательности и боялся, что об этом как-то могут узнать. Тогда Драко не захочет и дела с ним иметь!

Гарри думал о том, каким должен был бы быть идеальный опекун. Мистер Малфой сказал, серьезный, справедливый, маг… Прямо как он сам! «С родительским опытом» — он отличный отец для Драко. И уж он-то не будет попрекать Гарри деньгами – по его дому и одежде видно, что он более чем обеспечен.

Кто может быть лучше? Гарри решил, что никто.

— Мистер Малфой? – нерешительно обратился мальчик после непродолжительного молчания, во время которого каждый из собеседников думал о своем.

— Да, — тут же обратился во внимание Люциус.

— Я тут подумал, — смутился Гарри, никак не решаясь озвучить наконец свои выводы. – И, мне кажется…

Он снова замолчал. Люциус, внутри сгорая от нетерпения, поощряющее улыбнулся. Он был почти уверен, что этот этап дела пройдет без эксцессов.

— Я… — снова попытался начать Гарри, замолчал, а потом протараторил:

— Вынемоглибыбытьмоимопеуном!

— Что? – не разобрал слов Люциус.

Гарри, чувствуя себя так, как будто он бросается в холодный омут с головой, повторил:

— Вы не могли бы быть моим… опекуном? – перед последним словом мальчик сделал паузу, но все же мужественно произнес предложение до конца.

— Я думаю, да, — спокойно ответил Люциус, сдерживая свой восторг. Наконец-то!

— Что? – непонимающе заморгал Гарри.

— Конечно, мистер Поттер, я согласен стать Вашим опекуном, — медленно и отчетливо произнес Люциус.

Глаза Гарри распахнулись еще шире, хотя, казалось бы, это невозможно, и их живая зелень была в тот момент так захватывающе-прекрасной, что Люциус готов был любоваться мальчиком вечно. Но, увы, действительность напомнила о себе ударом, стуком и болью.

Мерлин побери…!!! Люциус с трудом поднялся и сурово посмотрел на стыдливо покрасневшего Поттера.

— Эм, простите, сэр, — с трудом выдавил тот, пряча глаза.

Люциус огорчился, что его строгий взгляд пропал втуне, однако подумывал, как бы прокомментировать действия мальчишки, чтоб неповадно больше было.

— Мистер Поттер, — ехидно начал он, — я, конечно, понимаю необходимость выхода Ваших чувств наружу, но, пожалуйста, избавьте меня от подобных их проявлений. Вовсе не обязательно было кидаться ко мне с объятиями и ронять мой стул. Увы, эта неуклюжесть…

Но его пассажу об отсутствии у мальчишки даже зачатков изящества было суждено остаться неоконченным. У Поттера катились по щекам слезы, которые он украдкой стирал тыльной стороной ладони, и что-то подсказывало Люциусу, что это были не пресловутые «слезы счастья», как это было в прошлый раз. Он решительно не понимал, что могло вызвать такую реакцию; в конце концов, он даже не ругал ребенка за свои неприятные ощущения. Что же он сделал не так?...


* * *

Гарри пытался остановить слезы, но они все текли, текли… Он не должен плакать, он же не девчонка! Его отчаяние было почти осязаемым.

Зачем, зачем он на радостях так резко рванул и свалил мистера Малфоя и стул! Он ведь просто хотел его обнять, как тогда, когда поверил в то, что был волшебником… И вот что вышло.

Гарри был уверен, что уж теперь-то мистер Малфой не захочет быть его опекуном. Найдет другого (хотя вовсе не обязан этого делать!), просто потому, что такой добрый. Но шанс быть с ним и с Драко навсегда потерян… Гарри даже не сильно слушал, что говорил ему мужчина, полностью отдавшись своим переживаниям.


* * *

Мальчишка плакал, и Люциус, со всем своим опытом, приобретенным с Драко, не знал, как остановить это. Пообещать подарок? Строго отчитать? Попробовать успокоить? Как можно вообще что-то предпринимать, не зная причин подобного поведения?!

— Мистер Поттер, что с Вами? – попытался достучаться до ребенка, но тот не ответил.

— Мист… Гарри, — старательно смягчая свой тон, произнес Люциус, — почему Вы плачете?

Мужчина, не зная, правильно ли действует, но, представив на месте Гарри Драко, подошел и приобнял его. Мальчик вздрогнул и обмяк в его руках.

— Что заставляет Вас плакать? – повторил Малфой-старший свой вопрос, и Гарри наконец ответил тихо:

— Я сделал плохо, и Вы теперь меня не захотите.

Люциус подавил вздох облегчения. Слава Мерлину и Моргане, ничего серьезного. Конечно, ругал он самого себя, надо было быть помягче с ребенком, он и так от любой тени шарахается…

— Мистер Поттер, — убедительно сказал Люциус, — если бы я обижался на подобные мелочи, то Драко только и сидел бы под замком в своей комнате наказанным. Ничего страшного не произошло, я знаю, что Вы не специально. Я даже, — тут он неохотно солгал, — совсем не ушибся. И наша договоренность остается в силе.

— Правда? – с надеждой спросил Гарри, обратив свое лицо наверх так, что его глаза вновь стали в пределах видимости. Они блестели от застывших в них льдинками слез, и, стоило Люциусу ответить «Да», засияли сильнее прежнего.

Гарри. Просто Гарри

Драко даже не пытался играть, просто лежал в кровати, как тогда, когда все начиналось. Он был снова один и чувствовал себя еще более одиноким, чем до Гарри. Отец снова отсылал его. И это ощущение, как будто что-то тянуще болит в районе груди, отдаваясь эхом слов «никому … никогда... не … нужен…». Драко мог бы заплакать, мог бы побежать вниз и броситься к отцу, потребовать подтверждение его любви – попросить поцеловать, обнять, поднять на руки… Но не сделал ничего из этого.

Драко попытался придумать, о чем же папа говорит с Гарри. Судя по его тону, это что-то серьезное. Когда папа говорит с ним о чем-то таком, он обязательно усаживает его к себе на колени, успокаивающе поглаживает спину и убирает с лица мешающие пряди волос, насмешливо замечая, что их давно пора остричь. Драко представил, как отец так утешает расстроенного Гарри, и тут же почувствовал себя еще хуже, чем раньше.

Когда, наконец, они закончат?!


* * *

Гарри все никак не мог поверить, что мистер Малфой действительно согласился, несмотря ни на что. Но он тут же понурился, подумав о реакции Драко. Захочет ли тот поделиться хоть немного с ним своим отцом (для Гарри это представлялось так)? Гарри сам бы на его месте, наверное, мало того, что не захотел, но и вообще… Ведь это так прекрасно – иметь собственного папу, а так он как будто общий… общественный… Гарри запутался в определениях, пока думал об этом, поднимаясь по ступеньками вверх, к Драко.

Но все же, мистер Малфой и общий… общественный… Это точно не совместимые слова, решил наконец Гарри, одолев последнюю ступеньку.


* * *

Закончили. Папа пришел вместе с Гарри к Драко в комнату, и мальчик заметил, что и он, и Гарри выглядят подозрительно довольными. В отце это не бросалось в глаза: Драко заметил только потому, что всегда угадывал его настроения. Они как будто были настроены на одну волну. Драко подумал, что это прекрасно: их мир — он и папа. Папа и он. Только был еще...

Гарри.

Гарри улыбался так искренне, так радостно, что Драко сам заразился буквально излучаемым им счастьем. Противное скребущее чувство исчезло, не успев окрепнуть.

— Драко, — о, да, отец точно был более чем удовлетворен разговором, так певуче звучит его голос, — я только что объяснил мистеру Поттеру кое-что. Для того, чтобы не возвращаться к тем кошмарным маглам, мистеру Поттеру нужен другой опекун вместо них, маг, к тому же.

— Но, папочка, — застыл Драко, — ты же не отдашь Гарри обратно? Или кому-то другому? Гарри не захочет, правда, Гарри? Папа, давай вы с мамой будете опекунами? Тогда Гарри сможет всегда-всегда быть со мной!

Люциус усмехнулся про себя – а сын не промах! и своего не упустит, и суть его действий уловил верно, – и ответил:

— Да, как раз к этому мы с мистером Поттером в ходе беседы и пришли.


* * *

Неужели?!! Гарри не мог это полностью так быстро осознать, но… Драко согласен! Он даже не просто спокойно отнесся к новости, но и, более того, сам – сам! нет, не так... Сам!!! – попросил мистера Малфоя быть опекуном Гарри.

Это казалось таким чудесным, что просто не могло быть правдой!

Но… было. И от этого на душе как будто растаяли айсберги. Образовавшаяся вода грозила закончиться очередными счастливыми слезами, и Гарри, желая их сдержать, больно ущипнул себя за запястье. Сморгнул набухающие в глазах капли влаги, сквозь которые смотрел. Подозрительный блеск слезинок никто не заметил за стеклами очков, и это было хорошо, хотя мальчик внезапно понял, что, если бы Люциус еще раз обнял его, он был бы счастлив еще больше. Мысль, что можно быть еще более счастливым, казалась кощунственной.

Когда он успел стать таким жадным?

— Мистер Поттер… — хотел что-то сказать Люциус, но Гарри его перебил:

— Сэр… Простите, — тут же смутился мальчик. Он еще не привык (за день-то отвыкнешь от обращения в течение пяти лет!) и инстинктивно ожидал удара за дерзость, но того не последовало. Мистер Малфой был даже не зол, скорее, слегка раздосадован.

— Что Вы хотели сказать? Смелее, — подбодрил он, и Гарри робко посмотрел, удостоверился в этих словах и попытался набраться храбрости — но никак, никак не мог ее отыскать!

— Гарри, Гарри! – запрыгал рядом Драко. – Ну что? О чем ты подумал? Скажи!

— Эм… — попытался начать Гарри, но не мог решиться, и, так и не сформулировав как следует свою мысль, спросил:

— А почему Вы называете меня «мистер Поттер»?

— Ну, — мистер Малфой в удивлении выгнул бровь, — это обыкновенные нормы приличия. Нет, если Вас они не устраивают…

— Нет-нет! – испугался Гарри. – Но… а когда Вы меня усыновите, то будете так же звать?

— Возможно, — серьезно кивнул мужчина, но в его непроницаемом взгляде почудилась насмешка.

— Пап, — тут же вмешался Драко, — ты же не будешь звать Гарри этим «мистером Поттером»? Это совсем не хорошо звучит! Не обижайся, Гарри, но твоя фамилия... Лучше Гарри.

— Да, — смущенно прибавил сам обсуждаемый, — я же не он! То есть не мистер... Ну, понято кто. Я Гарри. Просто... Гарри.


* * *

— «Просто Гарри»! – с полуулыбкой на лице произнес Люциус. Ему снова нестерпимо захотелось отсмеяться – Мерлин, этот Поттер все время заставляет его веселиться, хотя по логике он должен уже мечтать о бокале Живой смерти.

Но Малфой-старший сдержался. Иначе, наверное, Поттер вконец бы перепугался. Да и разве думал он, что завоевать доверие ребенка будет так просто? Благодаря Дамблдору, как не хотелось бы этого признавать. Хотя и потерять его не трудно, а точнее — слишком просто, поэтому надо быть очень, очень осторожным.

«Гарри»? Почему нет? Ведь не думал же он, что всегда будет называть мальчишку вежливо-нейтральным «мистером Поттером»? Конечно, Люциус мог произнести это сотнями разными способами, так, чтобы этот «мистер Поттер» звучал презрительно, надменно, равнодушно, брезгливо, снисходительно, унижающе или ласково, заботливо, утешающее, со спокойным одобрением или восхищением? Но, правда, «Гарри» (хотя он всегда и считал это имя плебейским!) звучало гораздо приятнее.

— Тогда, — медленно произнес Люциус, — Гарри, — произнес он, заметно выделив имя голосом, — ты будешь обращаться ко мне «Люциус». Пока этого достаточно.

— Хорошо, — радостно кивнул мальчик, а Драко, наоборот, почему-то нахмурился, — мистер Мал… Люциус, — закончил он под смеющимся взглядом.

— Идите… играть, — отослал детей Люциус, аппарировал в свой кабинет и, заперев дверь и опустившись в кресло, наконец-то позволил себе отсмеяться.

— Нет, надо же! – бормотал он между приступами тяжелого, щекочущего живот хохота. – «Гарри! Просто Гарри!!!».

Конец дня

Пришло письмо от старого приятеля Люциуса, главы отдела Магического Надзора, Энтони Льюниса. Тот весьма заинтересовался осторожными намеками на нечто важное, что было в его компетенции, и, конечно, с удовольствием соглашался предоставить любую свою посильную помощь. Малфой-старший фыркнул: никак иначе быть и не могло. Он в ответ отправил записку со временем встречи. Этого было более чем достаточно.

Мужчина разобрал поднакопившиеся бумаги. Пришлось отложить накопившиеся дела на то время, когда, наконец, вся канитель с Гарри Поттером закончится.

Пришло время укладывать мальчишек спать. Люциус заранее предчувствовал очередную трудную работу.

Обычно, если он не был слишком занят – тогда этим занималась Нарцисса – или Драко не был за что-то наказан, Люциус обязательно сам заставлял упирающегося и уверяющего, что он совсем не устал, сына ложиться в кровать, пуская в ход всевозможные уговоры и шутливо-серьезные угрозы. И обязательно была сказка.

Вот и сейчас Люциус прикидывал в уме, чем же на этот раз заинтересовать Драко и Пот… Гарри. Что-нибудь старое и проверенное поколениями? Или что-нибудь другое?




* * *

— Нет, мист… Гарри, Драко, — терпение было уже на исходе, но Люциус старался говорить спокойно, — вы должны спать раздельно. Домовики как раз подготовили для Гарри комнату. Я обещаю, что мэнор разместит ее рядом с твоей, Драко. Даже дверь из нее в твою будет.

— Нет! Нечестно! – бушевал Драко, а Гарри просто расстроено смотрел на свои ноги в тех самых тапочках, копии тех, которые были у Драко.

— Все! Хватит! – Малфою-старшему надоели споры. – Гарри, почему ты не хочешь спать в отдельной комнате? Протесты Драко понятны, но твои?...

— Я… — замялся мальчик. — Просто мне не хочется быть одному там, в другой комнате. И мне будет страшно, — признался он, краснея.

Люциус мысленно дал себе подзатыльник. Как он мог не понять раньше, что ребенок просто боится оставаться один? Даже не подумал о том, что тот в незнакомом месте, один, пережив столько потрясений за один день?

— Извини, Гарри, — мягко сказал Малфой-старший, — я не прав. Конечно, вы с Драко будете спать в одной комнате. Я прикажу перенести сюда еще одну кровать. И – нет, никаких возражений, Драко! Только две кровати!

Мальчики кивнули – Драко с изрядной долей досады, а Гарри радостно, с непередаваемым облегчением. И, хотя никто не посмеялся и не упрекнул его в трусости, Гарри чувствовал себя неуютно от такого признания.

— Итак, устраивайтесь оба, — указал Люциус на кровати. Две кровати. Как они могли появиться так быстро? Гарри решил, что магия всемогуща.

Кровать, которая предназначалась для него, была точно такой же, как у Драко, разве что на пологе были вышиты не драконы, а другие странные и, честно говоря, страшноватые существа с головами птиц — впрочем, из-за ярких светлых тонов они не так уж пугали. Мягкая, большая кровать. Для него, Гарри. Это казалось невероятным, но было именно так.

Пока они с Драко переодевались и забирались под тонкие, но теплые одеяла, Люциус терпеливо ждал и перелистывал страницы какой-то книги.

— Папа, я не хочу сказку из книжки! – потирая глаза, протянул Драко из кровати.

— Что тогда ты хочешь?

— Давай, ты сам ее придумаешь! – предложил мальчик, радуясь такой удачной идее.

Люциус про себя застонал. Но мальчики более чем заслужили награду за сегодняшний день, и он начал:

— Много лет назад — не так много, как могло бы показаться сейчас — жил один Великий Волшебник… *




* * *

Когда Люциус, удостоверившись, что мальчики засыпают, вышел из комнаты, оставив их вдвоем, Драко, до этого притворявшийся, из осторожности переждав некоторое время, выбрался из своей постели и забрался к Гарри. Тот вздрогнул, так неожиданно это для него произошло, но успокоился, различив, несмотря на темноту, Драко.

— Нельзя же! – тут же зашептал он, отпихивая деловито устраивающегося рядом со своим одеялом Драко. – Твой папа запретил!

— И что? В конце концов, если бы я делал все, что он мне говорит…

Гарри не знал, что еще сказать, поэтому замолчал и терпеливо ждал, пока Драко поудобнее уляжется. Он сам не понимал, почему им нужно спать раздельно, но верил, что мистер Малфой знает лучше – он ведь взрослый. Хотя то, что рядом был кто-то, кто хотел быть с ним, сам захотел, и никто его об этом не просил… это было что-то совершенно непревзойденно-прекрасное.

— Я забыл подушку, — недовольно объявил Драко, — и я не хочу за ней идти.

— Хочешь, я схожу? – робко предложил Гарри.

— Нет, не хочу, — Драко решил повредничать.

— Ну, — растерялся Гарри, — я могу тебе отдать свою…

— Давай, — разрешил Драко и подвинулся так, чтобы тот смог передвинуть подушку. Гарри неловко это сделал, и Драко вновь остался недовольным. Он сам взялся за дело, устроил подушку на середине кровати – чуть ближе к своему краю, и улегся. Гарри остался сидеть, и Драко потянул его к себе. Пожалуй, это было неудобно – лежать в одной кровати, на одной подушке, пусть и с двумя одеялами.

— И чего ты боишься? – с интересом спросил Драко. – Темноты?

— Нет, — Гарри не знал, говорить или нет, — я много времени был в темноте у Дурслей. Но после всего, что рассказал твой папа…

— Ты боишься того злого волшебника? – растерялся Драко.

— Нет, не его, — попытался объяснить Гарри, — точнее, не совсем его. Просто, если есть магия, мои родители были волшебниками и был этот волшебник, который их убил, то наверняка есть еще много других вещей, которые могут быть плохими. Я даже не знаю о них.

— Это странно. Давай спать, — зевнул Драко и закрыл глаза. Ему показалось, что все-таки в том, как они лежали, было что-то неправильное – днем было гораздо лучше. Он попытался вспомнить, как именно тогда лежал.

Подкатиться под бок, прижаться – так намного теплее и уютнее. Драко тут же уснул.

В отличие от него Гарри никак не мог заставить себя закрыть глаза. Все думал, думал о прошедшем дне, а когда уже не мог думать, все равно в голове продолжали мелькать цветными картинками как кадры в фильме сегодняшние события. Сопение усыпляло, и Гарри наконец провалился в глубокий сон без сновидений.

День закончился.

Глава 13

Сказка Люциуса Малфоя или Небольшой бонус

Много лет назад — не так много, как могло бы показаться сейчас — жил один Великий Волшебник. Он был самым могущественным магом своего времени. Он был настолько умным и хитрым, что, если бы это понадобилось, перехитрил бы и саму Судьбу. Но, на свое счастье, Судьба никогда не стояла у него на пути.

Великий Волшебник... что? ах, как он выглядел... Ну, он, несмотря на свое могущество, был далеко не старым. Нет! Никакой бороды!

Хмм… Он знал секрет Вечной молодости и выглядел совсем юно, что подчас сбивало с толку его врагов, заставляя недооценивать его и совершать роковые ошибки.

Да-да, и у Великого Волшебника бывают враги. Мало ли завистливых людей, которые не способны смириться с... В общем, враги были.

Конечно, не каждого, кто не любил нашего Волшебника тот называл врагом — только достойнейших из них. Почему так? Гарри, ты думаешь, ему нравилось противостоять тем, кто не мог его ничем заинтересовать?

Запомните: врагом может быть только равный. Иногда бывает, что враг один. Иногда враг превращается во Врага, а бывает — в самого преданного друга. Однако врагов стоит выбирать тщательнее, чем друзей. Этот выбор может как возвысить тебя, так и, наоборот, принизить.

Так вот, наш Волшебник был не просто еще одним сильным и могучим магом. У него не было самой длинной палочки, легендарного меча, непробиваемой кольчуги или кольца, наделенного великой силой.

Многие маги в то время хотели заполучить для себя как можно больше волшебной силы. Как будто ее можно просто взять и накопить, как деньги! Но не наш Волшебник. Он, напротив, отказывался наделять предметы своей силой, предполагая, что тогда многие захотели бы заполучить ее.

Однако и великим не чужды человеческие слабости: Волшебник полюбил. Его избранница казалось самим совершенством: самой женственной, нежной и беззащитной девушкой во всем мире.

Волшебник хотел предложить ей руку и сердце. Но сделать это нужно было обязательно таким образом, чтобы одновременно показать всю искренность и исключительность чувств и исключить саму возможность отказа. Это должно было быть нечто действительно необыкновенное!

И вот три месяца и три дня работал Волшебник, делая редкие перерывы на еду и сон. По их прошествии он, довольный результатом, отправился к своей возлюбленной. Она приняла его неохотно: за время отсутствия многое успело измениться для нее. Среди достоинств девушки постоянство, увы, не значилось.

Но Волшебник предвидел это и был так любезен, обходителен, что даже самая черствая особа нашла бы его исключительно милым. Избранница оттаяла, с удовольствием принимая уверения в искренности мужчины. И, когда он собрался с духом и, опустившись на колени, при всех, не стесняясь своих чувств, спросил девушку, станет ли она его женой, никто из тех, кто их видел, не мог остаться равнодушными — такой красивой они были парой.

Кольцо, которое преподнес своей избраннице наш Волшебник, было насквозь пропитано его магией. Оно было столь прекрасным (ведь Волшебник сам создал его, вложив саму суть своей души — и, конечно же, свой безупречный вкус), что девушка, не долго думая, приняла его. Так она стала невестой Великого Волшебника и обладательницей единственного созданного им артефакта.

Казалось бы, вот и все. Волшебник счастлив, его возлюбленная готовится к свадьбе, но...

Но! Ветреная красавица не могла оценить по достоинству тот Дар, который ей преподнесли. Могущественная и красивая вещь, по слухам, обладающая невероятной мощью, в ее руках была всего лишь приятной безделушкой. Поиграв, девушка устала. Ей надоело как Кольцо, так и его создатель.

Девушка влюбилась снова. Тайно от жениха она встречалась с другим. Однажды, в пылу страсти, она пообещала подарить своему любовнику то самое Кольцо. Потом девушка жалела об этом необдуманном решении, но слова так просто не вернуть. Ей пришлось отдать Кольцо, и ее возлюбленный, получив артефакт, тут же исчез.

Девушка заявила о пропаже. Вора искали, но так и не нашли. Несмотря на явно нехорошее предзнаменование, свадьбу не отменили. Волшебник был так же уверен в своей невесте, которая, чувствуя вину, снова стала нежной и ласковой, даже более, нежели прежде.

И вот день свадьбы настал. Ни одна тучка не омрачала небо — этого просто не допустил бы Волшебник. Гости пришли все до единого. Жених волновался, а невеста была очаровательно-невинна в белом подвенечном платье.

Но, стоило им произнести клятвы верности друг другу и обменяться кольцами, как церемонию нарушил неизвестный, прячущий свое лицо под капюшоном длинного темного плаща.

"Прекрасно, просто замечательно!"— едко сказал он, и все тут же обратили на него внимание. "Поздравляю, — продолжил он. — Навернякасейчас был заключен удивительно крепкий, благословенный самой Магией союз. Вот только..."

Тут незнакомец вытащил откуда-то из складок плаща Кольцо и поднял руку с ним так, чтобы все видели. Гости были потрясены, никто не знал, что и думать. Новобрачная, бледная как смерть, была чуть ли не в обмороке, а Волшебник дал знак охране схватить предполагаемого вора.

Но тот оказался быстрее и произнес:

"Брак не может считаться действительным".

И под дружные ахи толпы парные кольца новоявленных супругов соскользнули с пальцев. Как ни плакала красавица, как ни пыталась натянуть колечко обратно, ничего не получалось. Хмурый Волшебник потребовал объяснить, что произошло.

И незнакомец рассказал о вероломстве невесты. Та плакала, просила прощения, но Волшебник слишком сильно любил ее, чтобы простить измену. Возможно, не подари она непонятно кому знак его любви, он бы... Но нет.

Злая и несчастная невеста потребовала незнакомца показаться, если он не боится быть узнанным — вдруг ему есть чего скрывать? Однако тот спокойно откинул капюшон и шутовски раскланялся. Девушка не сдержала вскрик: ей ухмылялся недавний любовник.

Мужчина, который принес Кольцо, хотел вернуть его владельцу, пытался сказать ему что-то важное, но тот только отмахивался и говорил: "Оставь себе".

Волшебник, разочаровавшийся в любви, покинул город, где жил, и бывшую возлюбленную. Его охватило равнодушие. Он так и не узнал, зачем была остановлена свадебная церемонияи кем же был незнакомец.

В том городе больше его не видели.

Часть 2. Глава 14

Часть 2. Это все утро...!
Утро казалось непривычно светлым. Теплое дыхание Драко рядом, блаженная тишина и мягкая большая подушка под головой. С первой минуты пробуждения Гарри, не успев даже испугаться, что вчерашний день был сном, убедился в его реальности. И он, не желая нарушать блаженство этого момента, не решался пошевелиться, для верности еще и зажмурив глаза.

Так он и пролежал бы целую вечность, однако Драко вовсе не разделял эти намерения. Сначала Гарри почувствовал, как дыхание того перестало быть таким ровным и спокойным, потом услышал, как Драко зевнул и начал ворочаться. Но все равно не открывал глаз, ожидая, что будет дальше.




* * *

— Ммм… Гарри, ты спишь? – осторожным полушепотом спросил Драко. Но тот не ответил, только улыбался с закрытыми глазами. Возможно, ему снилось что-то чрезвычайно хорошее. Драко знал по себе, как неприятно, когда тебя будят и прерывают такие сновидения, поэтому не стал тормошить Гарри, а только недовольно снова улегся рядом. Он не знал, чем себя занять, поэтому стал рассматривать своего нового друга. Лицо Гарри, умытое и расслабленное, без ужасных поломанных очков пусть и не было идеально-красивым, но Драко нашел его более чем милым. Как и всего Гарри – о, да! Тот был более чем милым, если не совсем полностью милым – если, конечно, так можно было определить ощущения, в чем Драко был не уверен.

Конечно, некрасивый шрам в виде молнии подпортил картину общей аккуратности, чем Драко был недоволен. Кощунством было разрушать гармонию плавных черт, оливковой кожи с розоватым румянцем на щеках, длинных прямых ресниц и небрежной растрепанности волос! О чем только думал этот волшебник, которого нельзя почему-то называть? Неужели у него совсем нет чувства прекрасного?

Но, в конце концов, изучать лицо Гарри надоело, и Драко решил все-таки его разбудить. Стоило дотронуться до мальчика, как он тут же открыл глаза и сел, подслеповато прищурившись.

— Ты не спал! – возмутился Драко, сообразив, что иначе Гарри вряд ли бы так быстро подскочил.

— Да, — признался, смущенно и одновременно лукаво улыбнувшись, — я проснулся раньше тебя.

— Пфф! – фыркнул Драко и демонстративно перевернулся на другой бок.

— Извини, я не думал, что ты хочешь, чтобы я проснулся сразу, — Гарри дотронулся до его плеча. Драко, немного поразмыслив, решил, что обижаться ему не очень-то и хочется, слез с кровати и, не обувая тапочки, прошлепал к гардеробу.

— Странно, что нас никто не разбудил, — вслух размышлял он.

— Может быть, твой папа забыл? – предположил Гарри, тоже выбравшись из постели, напялив на ноги те самые тапочки и подходя к нему.

— Папа ничего не забывает, — отрезал Драко. Он стоял перед нелегким выбором между светло-серой мантией с голубоватым отливом (под цвет глаз, как и хотела мама) и просто светлым джемпером в сочетании с серыми брюками. А ведь надо было подобрать что-то и Гарри, у которого пока не было своей одежды, не носить же ему второй день одно и тоже!

— А что ты делаешь? – поинтересовался переминающийся с ноги на ногу Гарри.

— Не видишь? Выбираю! – Драко расстроился, поняв, что ничего действительно стоящего в его гардеробе для Гарри не найти. Это, конечно, было ожидаемо – все же это были его вещи, а Гарри был совершенно на него не похож, но все равно открытие оказалось неприятным.

— Не сердись, — попросил Гарри. – Я, правда, не знаю, что сделал не так, из-за чего ты злишься.

— Ничего, — Драко тут же стало стыдно: ведь он не хотел расстраивать и Гарри тоже! Это получилось совершенно случайно!

— Я ни на что не сержусь, — поспешил он успокоить Гарри, — просто не люблю утро.

— О! Тогда ладно! – успокоенный, Гарри улыбнулся, и Драко улыбнулся в ответ, не смотря на то, что утро продолжало быть для него так же отвратительно, а гардероб не пополнился новой порцией вещей.

Все было совершенно таким же, как и минуту назад, но нестерпимо хотелось радостно рассмеяться.




* * *

Люциус решил этим утром не будить детей. Вчерашний день был трудным для них всех, и, если он не мог позволить себе расслабиться, то хотя бы Драко и Гарри имели право отдохнуть вволю. Поэтому он и не стал мешать им, давая подольше понежиться в кровати, хотя и пообещал себе, что это последний, единственный раз.

На девять была назначена встреча с Льюнисом из министерства. Хотя Люциус и не сомневался в удачном исходе их разговора, он все же волновался – совеем немного, разумеется, но сам факт этого заставлял размышлять о том, насколько же важен результат.

Когда Льюнис прибыл, воспользовавшись каминной сетью, прямо в кабинет Малфоя, тот уже сидел в кресле, удобно расположившись со свежим «Пророком» в одной руке и горячим кофе в другой.

— Доброе утро!

Люциус отметил, как свежо и радостно выглядит визитер. Он сам же просто не выносил людей, которые смеют быть такими счастливыми по утрам. Скорее всего, это было семейной чертой, так как и его отец, и, судя по всему, сын тоже так же, как и сам Люциус, отличались «утренней» вредностью – за исключением их обычной вредности, которая просто была чертой их характеров.

— Здравствуй, Энтони. Рад тебя видеть, как и всегда, — Люциус встал, предложил Льюнису кофе, осведомился о его благополучии, и так пару минут они проговорили ни о чем, просто вежливо обсуждая всякие насущные мелочи. Наконец, когда требующийся ритуал был произведен, Малфой перешел к делу.

— Итак, Энтони, не буду скрывать, наш сегодняшний разговор необычайно важен и для меня, и, осмелюсь предположить, для всей магической Британии, так как речь в нем пойдет о Гарри Поттере.

— Неужели? – не поверил гость.

— Как ты должен знать, поиском подходящей семьи для Гарри Поттера, — невозмутимо продолжал Люциус, — занимался не кто иной, как Альбус Дамблдор. И, к моему прискорбию, он оказался более чем некомпетентен в своем выборе.

— Это слишком смелое заявление, чтобы делать его без доказательств, — заметил Льюнис, однако он явно был заинтересован.

— Кто сказал, что у меня их нет? – хищно усмехнулся Малфой, и Энони непроизвольно поежился.

— Так вот, директор Дамблдор, — подождав некоторое время, чтобы придать своей фразе достаточную весомость, но без театральности, сказал Люциус, — отправил ребенка – причем, стоит отметить, даже не просто юного волшебника, а очень сильного волшебника – к родственникам-магглам.

Льюнис не удивился, только кивнул, из чего Малфой сделал вывод, что ему это было известно и ранее, но точно без подробностей.

— Это вопиющее нарушение Закона о правах несовершеннолетних волшебников, где четко и ясно прописано, что волшебник должен воспитываться у родственников, обладающих магией, за исключением нижеуказанных случаев. Думаю, тебе не нужно их перечислять, ты и так понимаешь, что Гарри Поттер, чьими родителями были волшебники, пусть мать и была магглорожденной, не подпадает под эти исключения.

— Этот случай, — решил оправдаться Льюнис, — уникален. Как утверждал Дамблдор – и, думаю, Люциус, тебе об этом известно, — Лили Поттер своей жертвой обеспечила защитой…

— А теперь прочитай это, — Люциус подвинул к мужчине папку. – Заключение от известного исследователя, который ручается, что названная Дамблдором защита не могла сформироваться без сложного ритуала с использованием Магии Крови, который магглорожденная никак не могла провести. И доказательства этого. После – заключение независимого эксперта, который вчера исследовал защиту вокруг дома Дурслей – да, я знаю, как зовут родственников Гарри Поттера!

— Значит, никакой защиты не было? – пробормотал Льюнис, вчитываясь в данные.

— Увы, разве что слабая и ненадежная защита, поставленная Дамблдором, — это, конечно, было явным преуменьшением силе чар, – а директор был очень, очень силен — но Льюнис, разозленный не на шутку, не заметил этого.

— Я так не оставлю эту… это! – возмутился он. – Мало того, что Дамблдор, не имея на то полномочия, распоряжается за целый отдел, а потом затыкает своими сказками всем рты, так он еще и явно действует в ущерб самому ребенку!

— Даже не представляешь, насколько, — подвинул Люциус к нему вторую папку, гораздо объемнее, с такой ласковой улыбкой, что Энитони стало от нее вдвое хуже, чем от той усмешки, слишком много она обещала.

— Что скажешь на это?...