Золотой век Камелота

Глава 1

Фанфик является продолжением фанфика "Магия Мерлина" - http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=78146
______________________________________

- Где вы были, сир?!
Леон раскраснелся от бега, примчавшись сломя голову к городским воротам в сопровождении нескольких рыцарей. Он несся с бешеной скоростью, чтобы встретить короля Камелота, которого часовые только что заметили возвращающимся пешком из леса после двухдневного отсутствия. У Артура был чрезвычайно довольный собой вид, что вывело из себя его капитана.
- Это секрет, Леон, - нахально ответил король.
- Вы - король Камелота. На вас лежит ответственность! Мы чуть с ума не сошли, когда обнаружили, что вас нет! А если бы с вами случилось несчастье? Вы не можете… просто… исчезнуть вот так, даже не взяв рыцарей для эскорта и никого не предупредив!
- Никого – слишком громко сказано, - ответил Артур. - Моя жена была в курсе.
- Но она ничего не сказала! – зарычал Леон.
- Правда? - король лукаво улыбнулся. - Возможно, это потому что я просил ее сохранить секрет…
Артур весело приподнял бровь и, предвкушая эффект сюрприза, шагнул в сторону, открывая Мерлина, который стоял у него за спиной.
- Здравствуй, Леон, - Мерлин улыбнулся уголком губ.
Тот отреагировал мгновенно. В конце концов, по последним сведениям Мерлин был опасным колдуном, отправленным в изгнание, после того как покушался на жизнь короля, и его имя было запрещено произносить.
- Хватайте его! – воскликнул Леон, берясь за меч.
Окружавшие его рыцари тут же последовали примеру, что, кажется, очень позабавило Артура, который с деланным разочарованием посмотрел на них:
- Вот уж нет.
Рыцари остановились на полном ходу.
- Сир? – Леон уже ничего не понимал.
- Не думаете же вы, что я с таким трудом его нашел, чтобы вы теперь его арестовали? – спросил Артур, указывая пальцем на Мерлина.
Тот расцвел сияющей улыбкой:
- Я вернулся.
Леон открыл рот и не издал ни звука. Артур рассмеялся. Последние два дня он переходил от сюрприза к сюрпризу. И теперь сам был не прочь удивить других.
- Я вам объясню, - бросил он.
После чего спокойно продолжил путь к замку - Мерлин шел рядом. Они смеялись, будто были одни на свете, склонив друг к другу головы в жесте полного доверия. Ветер шевелил перья на мантии Мерлина… мантии столь яркого синего цвета, что глазам Леона стало больно.
- Одно точно, - прошептал он, покачав головой. – С ними явно все в порядке.

- Проснитесь, сэр Гавейн.
Рыцарь открыл глаза, и его взгляд сфокусировался на королеве. Гвиневра склонилась над ним с сияющей улыбкой. Она была наряжена, точно на праздник, в синее платье с открытыми плечами. Ее темные глаза сияли от счастья.
- Они вернулись.
Одно мгновение Гавейн наслаждался мыслью, что королева Камелота, несомненно, самая соблазнительная женщина в королевстве, вошла в его комнату, пока он спал, и сейчас находится на расстоянии поцелуя от его губ. Артур заслужил, чтобы Гавейн украл поцелуй у его жены, за то, как обращался с ней в последние недели… Но было еще слишком рано, чтобы рисковать заработать пощечину.
Когда мысль о пощечине развеяла мечты, до Гавейна дошел смысл слов «они вернулись», и его накрыла волна счастья.
- Мерлин? Артур? – он вскочил на ноги.
Гвиневра кивнула с заговорщицкой улыбкой и радостно подтвердила:
- Как раньше. Они только что прошли через городские ворота.
- Не могу поверить!
- Вы пойдете со мной встречать их?
- С удовольствием, миледи, - польщено ответил Гавейн.
Он натянул рубашку, запрыгнул в сапоги и в один миг был готов протянуть ей руку. Гвиневра вздохнула, подумав, что если бы ее волосы после пробуждения могли так легко ложиться на место, как у Гавейна, ее жизнь была бы гораздо проще.
Она взяла рыцаря под руку, и они вместе направились во двор.
Солнце сияло высоко в небе, и они смогли заметить Артура с Мерлином издалека. Король и маг шли бок о бок, а за ними на почтительном расстоянии в качестве эскорта - сэр Леон и сопровождавшая его стража. Гвиневра и Гавейн были слишком далеко, чтобы слышать, о чем говорили Артур с Мерлином, но прекрасно могли разглядеть их радостные лица.
Королева подумала, что ее муж помолодел на десять лет, и сердце подпрыгнуло от восторга. Два дня назад Гвиневру покинул неуверенный и слабый человек. А тот, кто сегодня возвращался к ней, был воплощением юного солнечного рыцаря, в которого она влюбилась - с дерзким взглядом и ослепительной улыбкой. Что касается Мерлина, никогда в жизни у него еще не было столь блаженного вида. И это означало только одно. У него получилось… Гвен заплакала от счастья. Она почувствовала, как ладонь Гавейна легла поверх ее ладони в защитном жесте, тогда как он задерживал дыхание, любуясь лучезарной картиной, которую представляли собой Мерлин и Артур.
- Кажется, его величество нашел способ не упустить второй шанс, - одобрительно пробормотал Гавейн.
Гвен рассмеялась. Возможно, это было ерундой, но, выбирая утром платье, она предпочла синее, потому что знала, что оно будет сочетаться с цветом мантии Мерлина… и надеялась, что этот маленький жест принесет им всем удачу.
- Он действительно вернулся, - выдохнула она, увлеченно глядя на Артура.
- И он снова похож на себя, - согласился Гавейн. – Посмотрите-ка на эту улыбку. Давненько у принцессы такой не было. Когда я вижу его таким, я вспоминаю, почему согласился служить ему.
- Гавейн, - Гвен посмотрела на него с упреком.
Но тот пропустил замечание мимо ушей. Он задумчиво жевал нижнюю губу.
- Это нормально, что Мерлин одет как девчонка? – наконец, бросил Гавейн.
Когда Мерлин и Артур достигли лестницы, он не выдержал – бросился к другу, воскликнув:
- Мерлин!
- Гавейн! – тут же ответил Мерлин, направляясь к рыцарю с улыбкой до ушей.
Гавейн прыгнул на Мерлина, чтобы схватить его в объятия, и маг рассмеялся, горячо обняв его в ответ.
- Чем ты занимался все это время? – воскликнул Гавейн.
- Пил во всех тавернах с внешней границы, чтобы потопить горе! – заявил Мерлин.
- Пока я тосковал здесь совсем один! Ты не мог пригласить меня с собой?
- Предполагается, что ты должен охранять нашего короля! Не для этого ли нужны рыцари Круглого стола?
- Принцесса Артур вполне может сам себя охранять!
- Лучше скажи, что всем в этом замке опять заниматься мне!
Гавейн отстранился с торжествующей улыбкой, и его тут же сменила Гвен с выражением бесконечной гордости на лице. Они обменялись взволнованными взглядами.
- Спасибо, - просто сказала Гвен.
Спасибо, что вернул мне Артура. Спасибо, что заставил его увидеть правду. Спасибо, что тебе удалось.
Мерлин медленно кивнул, и оба чуть не заплакали. Он обнял Гвен, и она вцепилась в него, крепко зажмурившись. Перья защекотали ей подбородок. От Мерлина вкусно пахло лесом и цветами. Он принес с собой свой любящий теплый свет. И вернул Артура. «Никогда больше нас не оставляй», - подумала Гвен, не в силах отстраниться от него.
- Э-м… Добро пожаловать, Артур? – произнес возмущенный голос позади них.
Все трое повернулись к королю Камелота, который недоверчиво разглядывал их, уперев руки в бока и слегка покраснев.
- Не могу поверить. Вы видите только Мерлина! Неужели в этом замке меня любит один сэр Леон? – воскликнул Артур с оскорбленным видом.
- Они не видели тебя два дня, - напомнил Мерлин. – А меня – два месяца! Это все-таки не одно и то же.
- Возможно. Но я король, - возразил Артур. – Я должен иметь преимущество, Мерлин. Особенно, когда речь идет о моей жене. Ни стыда, ни совести!
- Ты кретин, - сказал Мерлин.
- А ты идиот, - бросил Артур.
Гавейн и Гвен расхохотались.
- Счастлив снова видеть вас прежним, принцесса, - подмигнул Гавейн.
- Принцесса? Ты к кому обращаешься, Гавейн? Встречаемся через два часа на тренировочной площадке и посмотрим, кто из нас принцесса, - с вызовом заявил Артур. – Не в твоих интересах увиливать.
- Шутите? Не пропущу ни за что на свете, сир, - Гавейн широко улыбнулся. – Мы уже так давно не состязались!
Артур не мог скрыть веселья. Потом он повернулся к Гвиневре, и сердце сильнее забилось в груди, потому что он понял, что именно в этот момент под солнцем Камелота его королева заново влюбилась в него, как в первый день. Может, даже больше, чем в первый день. У нее на лице было выражение, которого Артур никогда прежде не видел, когда она смотрела на него, но которое сразу же узнал, потому что именно с таким выражением она смотрела на сэра Ланселота, когда была юна и свободна…
Прежде Гвиневра смотрела на Артура с любовью, нежностью, восхищением, состраданием - но никогда с этим страстным блеском в глазах… Артур всегда хранил глубоко внутри эту боль – знание, что Гвиневра любила его более благоразумно, чем Ланселота. Он молча соглашался быть для нее выбором рассудка, потому что не мог этого изменить… но никогда не переставал желать стать однажды ее рыцарем в сияющих доспехах. Не только тем, кто ее защищал и заставлял улыбаться, но и тем, кто заставлял трепетать и мечтать… не только хорошим мужем, но и лучшим любовником. Артур не мог поверить, что этот день настал.
- Гвиневра, - выдохнул он.
- Артур, - ответила она.
Мир мог рухнуть вокруг них, они бы этого не заметили. Они приблизились друг к другу. Артур протянул руку и коснулся щеки Гвиневры, почувствовав, как она вздрогнула от этого контакта. Он наклонился к ней и поцеловал. Она ответила на поцелуй с горячностью и страстью. Артур притянул ее к себе, и Гвиневра обхватила его руками за шею.
Когда их поцелуй прервался, она прижалась лбом к плечу своего любимого и сказала:
- Я счастлива.
- Я тоже.
Артур поднял глаза и встретил взгляд Мерлина… Синие глаза мага улыбались. Артуру не нужны были произнесенные вслух слова, чтобы услышать: так и должно быть, чтобы все было хорошо…
И действительно все было хорошо.

Глава 2

Мерлин чувствовал, что находится в центре внимания с тех пор, как они с Артуром прошли через врата Камелота. Люди спрашивали себя, почему король отправился на его поиски, после того как сам изгнал, и какая участь ждала его теперь, после возвращения в замок. Рыцари нервно поглядывали в его сторону, слуги шептались ему вслед.
Все знали, что Мерлин использовал магию по крайней мере один раз. История его противостояния с королем во время совета сотню раз обошла город после его изгнания. Теперь, когда Мерлин снова находился в Камелоте, не был арестован и, кажется, вернул себе милость Артура, люди задавались вопросом, что на самом деле произошло в тот день, и правда ли, что он обладает особыми силами.
Многие спрашивали об этом вслух, когда Мерлин проходил мимо, не заботясь, слышит ли он, беззастенчиво провожали его взглядами, когда он сопровождал Артура по коридорам замка… У Мерлина в ушах гудело от всех этих шепотков, и вскоре он рассортировал вопросы на три категории.
Могло ли быть так, что произошла ошибка, и Мерлин не был на самом деле колдуном?
Как колдун мог быть личным слугой короля в течение пяти лет, ни разу себя не выдав?
Почему король, ярый противник магии, оставил колдуна у себя на службе?
Мерлин начал понимать, что его новое положение в Камелоте обещало быть невероятно неудобным. К счастью, Артур тоже это понял, из-за чего постоянно держал слугу при себе, пока входил во все королевские обязанности, оставленные им в последние недели. Гвиневра очень в этом помогала: она по пунктам пересказала королю, чем занималась во время его «отсутствия», и указала на дела, не терпящие отлагательства, избавив от необходимости совать нос в кучу пергаментов, ждавших пересмотра, чтобы составить представление о том, что Артур пропустил.
Мерлин внимательно слушал о последних продвижениях в подписании мирного договора. Ему не терпелось увидеть, наконец, великий день, который соберет правителей пяти королевств за одним столом… Попутно он заметил, что дружба между правителями укреплялась. С момента своего возвращения в Камелот Гвен успела обменяться двумя письмами с принцессой Митиан. Они пользовались одной птицей для переписки, которая явно не ограничивалась вопросами дипломатии.
Несмотря на количество ожидавшей его работы, Артур нашел способ ускользнуть утром, чтобы отправиться на поединок с Гавейном, сославшись на то, что не мог отменить столь значимую дуэль. Гвен приподняла бровь, давая понять, что все это несерьезно, но Артур все равно сбежал и утащил за собой Мерлина, не спрашивая его мнения.
Можно было подумать, что ничего не изменилось, вот только изменилось все. До такой степени, что Мерлину казалось очень странным погребенным под кучей метала тащить доспехи короля, пока тот быстрым шагом двигался к тренировочной площадке. После двух месяцев, проведенных в шкуре величайшего волшебника всех времен, Мерлин снова стал собой прежним - скованным и неуклюжим. Не то чтобы его не устраивало служить Артуру подобным образом, но… Артур собирался и дальше так продолжать, будто ничего не случилось? Неужели он не отдавал себе отчет, что это невозможно?
Несмотря на беспокойство и опасливые взгляды, которые кидали на мага рыцари, собравшиеся, чтобы присутствовать при поединке, Мерлин неплохо провел время, наблюдая, как Гавейн сражается с Артуром. Оба были в прекрасной форме и, видимо, сильно веселились, скрещивая мечи к большому удовольствию зрителей. Гавейн испробовал на Артуре свой тайный удар, но был блокирован Экскалибуром. Артур попытался маневрировать, чтобы заставить Гавейна отступить, но он имел дело с сильным противником. Двойное финальное касание сохранило и честь обоих воинов, и их хорошее настроение. Они обнялись, поздравив друг друга, прежде чем разойтись.
Артур казался довольным небольшой разминкой, когда широким шагом направился обратно к оружейной в сопровождении Мерлина, еще больше сбитого с толку. Когда они остались внутри вдвоем, не в силах больше молчать Мерлин воспользовался этим, чтобы заговорить о занимавшем его предмете:
- Артур, люди не знают, что думать, после нашего возвращения. Следует немедленно прояснить касающуюся меня ситуацию…
- Знаю, - Артур бросил на него понимающий взгляд. – И я собираюсь это сделать. Ты же слышал: я попросил Гвиневру срочно созвать большое собрание после обеда, настаивая, чтобы присутствовал весь двор.
- Я не знал, что это собрание из-за меня, - смущенно произнес Мерлин. – Мог бы предупредить…
- Сюрприз? – Артур очаровательно улыбнулся.
- Я думал, ты хотел подождать с реабилитацией магии? – удивился уже ничего не понимающий Мерлин. – Ты изменил мнение?
- Это заседание не имеет никакого отношения к реабилитации магии, - ответил Артур, приподняв бровь. – Оно имеет отношение к реабилитации моего слуги. Люди должны знать, что с тебя снято обвинение в попытке убийства, и ты снова приступаешь к своим обязанностям. Поэтому я сделал все необходимое, чтобы все могли заметить нас вместе этим утром… как раньше.
- Но рыцари видели, как я колдовал, - возразил Мерлин. – Ты же не можешь замять тот факт, что я - маг, без объяснений?
- Я не собирался его заминать. Я собирался просто не делать из этого историю…
Мерлин открыл рот, потом закрыл его. Не делать историю? Это все-таки было событием десятилетия в Камелоте!
- Не забывай, о чем мы говорили, - напомнил Артур, - ты исключение…
- Я уже сказал тебе, что думаю по поводу исключения, - вспыхнул Мерлин.
- Да, но нам надо еще многое обсудить, прежде чем приступить к следующему этапу, - Артур приподнял бровь.
Мерлин сдался:
- Отлично. Оставим пока. Но как ты объяснишь то, что в течение нескольких недель все, включая тебя, считали меня виновным в покушении на твою жизнь?
- Просто рассказав правду: мы ошиблись – атака происходила от другого колдуна, ты только защищал меня и, следовательно, спас мне жизнь.
- Но у тебя нет доказательств, - заметил Мерлин.
Это было первым, чему его научил Гаюс: всегда иметь доказательства, прежде чем что-либо утверждать.
- У тебя нет ничего, что подтвердило бы эту версию. И другого виновного тоже нет…
- Я - король. Мое слово имеет силу доказательства, - напомнил Артур.
Разумеется…
- Ладно. Но многие решат, что ты выдумываешь оправдания для меня, - встревоженно произнес Мерлин. – Они подумают, что я пользуюсь привилегиями, потому что ты привязан ко мне. Или же начнут задаваться вопросом, не околдовал ли я тебя, чтобы манипулировать тобой…
- Мерлин, - Артур с сочувствием посмотрел на него. – Я вижу, что ты на нервах, но у тебя для этого нет причин. Ну, честно - мне плевать, что подумают люди. Мы скажем им правду, и пусть делают с ней, что хотят. Что касается твоей магии… именно для того, чтобы помешать им думать, что ты околдовал меня, я предпочитаю не слишком акцентировать вопрос первое время. Когда члены совета заметят, что ты не получаешь никаких выгод от особого покровительства, думаю, их беспокойство на этот счет исчезнет само собой. Я знаю, что ты хотел бы… поторопить события. Но дай людям просто… свыкнуться с мыслью.
Мерлин внимательно посмотрел на Артура:
- Какой мыслью?
- Мыслью, что слуга короля – маг, и что король принимает его дар, - Артур слегка улыбнулся. – Признай, это уже громадный переворот…
- Переворот, который доказывает, что даже ослы могут изменить мнение? – язвительно спросил Мерлин.
- Напомни-ка: как давно ты не был в колодках? – лукаво ответил Артур.
- Мне следует на самом деле превратить тебя в жабу.
- Не следует, если ты надеешься убедить всех в том, что ты милый волшебник! По-моему, превращение короля в жабу сразу же по возвращении в Камелот не поможет тебе завоевать их доверие… - непринужденно заметил Артур.
- Почему за тобой всегда остается последнее слово? – пожаловался Мерлин.
- Должны же быть преимущества от того, что ты король, - просиял Артур. – Кстати: видел состояние моих доспехов? Небольшая полировка не была бы лишней…
- Можешь попросить Джорджа заняться этим!
- Мой слуга – ты, а не Джон-Чарльз. После сцены, которую ты устроил, чтобы сохранить за собой эту должность, в твоих интересах, чтобы доспехи сверкали достаточно, чтобы я мог в них посмотреться.
- Хвастун.
- Нахал.


Глава 3

Узнав, что Мерлин вернулся, Мордред обрадовался, потому что это означало, что он согласился на ритуал. Мордред с нетерпением ждал большого собрания после обеда. У него не было времени повидаться с Артуром наедине по его возвращении, но он был убежден, что король собирается сообщить о печати, которая лишит Мерлина силы… и превратит в безобидного слугу.
Мордред с нетерпением предвкушал тот момент, когда увидит поражение, написанное на лице врага… Глупый Эмрис, такой могущественный и в то же время такой никчемный, заслуживал лишения дара. Он заслуживал участи безымянного слуги, которым так старался стать.
Каждый раз, когда Мордред вглядывался в мрачное будущее без магии, ожидавшее мир, он чувствовал, как растет его ненависть к колдуну, которому всеми пророчествами предназначалось восстановить ее, и который провалил свою миссию. Ненависть глодала его изнутри, мешала уснуть по ночам. Он мечтал, чтобы Мерлин сам почувствовал ту пустоту, которую создал в истории, не исполнив свою судьбу. Ему не терпелось, чтобы он, как и Мордред, был в отчаянии при мысли об исчезнувшей искре и потерянных чудесах.
Показав свое видение Моргане, заметив, как она страдает от ужасного открытия, Мордред испытал облегчение. Облегчение от возможности разделить с кем-то пустоту, поселившуюся в его сердце с тех пор, как ему в первый раз открылось страшное будущее. Облегчение от того, что кто-то еще, кроме него, оплакивал потерю…
Иногда Мордред хотел бы никогда не смотреть в кристалл, показавший ему эти грустные времена. Он тогда искал ответы, касающиеся ближайшего будущего… Но его дар был сильнее, чем он полагал, и увел его гораздо дальше, чем он мог представить.
В первый раз, когда у Мордреда было это видение, он не понял, ни где находится, ни что видит. Ему понадобилось вернуться несколько раз, чтобы осознать, что он совершил прыжок на две тысячи лет вперед. Когда Мордред понял, чего лишен этот мир, он почувствовал себя больным. И изо всех сил уцепился за мысль, что сможет изменить будущее. Если бы он стал королем, у магии был бы шанс…
Когда наступило время собрания, Мордред с нетерпением вошел в Зал совета. Артур восседал на своем троне рядом с Гвиневрой. Рыцари, члены совета и часть подданных Камелота собрались в переполненной комнате, словно для грандиозной церемонии.
Король и королева одновременно поднялись в знак уважения перед собранием, и Артур взял слово. Мордред признавал, что у него случались моменты величия. Иногда глубина и ясность его речей казались столь же поразительными, как и его умение вести бой. Жаль, что это было исключением, и большую часть времени король Камелота вел себя, как кретин…
- Почтенные члены совета, отважные рыцари Круглого стола, верные подданные Камелота. Мы собрались сегодня, чтобы воздать должное дорогому нам человеку – моему слуге Мерлину.
При этих словах двери открылись, и Мерлин скользнул в комнату. Он снял нелепую мантию, в которой все утро бегал за Артуром по замку, сменив ее на обычные синюю рубашку и красный платок. И, как всегда, он казался отчаянно неуклюжим и неловким.
Мордред почувствовал раздражение. Когда тебе посчастливилось являться Эмрисом, сделать небольшое усилие, чтобы выглядеть достойно, не должно быть так уж сложно. Какое представление о друидах и их пророчествах Мерлин мог дать, постоянно путаясь в ногах и имея такой вид, словно только что проснулся? «Если бы я был Эмрисом, - подумал Мордред с горечью, - все было бы совсем по-другому…» Если бы он был Эмрисом, это великое имя было бы уважаемо, а его колдовство вошло бы в историю. Если бы он был Эмрисом, друиды были бы свободны, и враги магии стояли бы на коленях…
Но Эмрисом был Мерлин.
Будто боги древней религии смеялись над своими последователями и их убеждениями. Мордред сжал зубы, видя, как щеки мага слегка порозовели, когда он заметил, что все взгляды направлены на него. Потом красный как мак Мерлин посмотрел на Артура, чтобы придать себе мужества… Мордред бросил взгляд на короля и увидел, что тот успокаивающе улыбается слуге. И вдруг – будто все присутствующие исчезли… Мерлин и Артур были полностью сосредоточены друг на друге, и ненависть Мордреда превратилась в ярость перед проявлением столь четко ощущаемой алхимии. По идее между ними должно было что-то разбиться… Так почему же они смотрели друг на друга с таким доверием? Что же Артур Пендрагон должен был потребовать от Эмриса, чтобы тот перестал так слепо им восхищаться?
Мерлину удалось проложить себе путь до трона, не запутавшись в ногах. Он преклонил колено, потом поднялся по жесту Артура. И все время этот сообщнический взгляд, объединявший их, создававший впечатление, что они одни в мире…
- Мерлин – мой слуга в течение пяти лет, - объявил Артур собранию. – Оказалось также, что он с рождения обладает магическими способностями, о чем до недавнего времени мне не было известно.
Шепоток пролетел по залу, когда король сообщил то, о чем все давно подозревали.
- Два месяца тому назад, во время одного из собраний Круглого стола я стал жертвой покушения со стороны некоего враждебного Камелоту колдуна. Мерлин, здесь присутствующий, использовал свой дар, чтобы спасти меня. Таким образом, он раскрыл свой секрет перед всеми. К несчастью, ситуация позволила неверно истолковать его намерения, что заставило меня изгнать его из Камелота. Тем не менее, узнав всю правду, я отменил свое решение об изгнании. Поэтому я отправился за Мерлином и попросил его вернуться со мной в Камелот.
Артур прервался на мгновение и обменялся с Гвиневрой понимающим взглядом. «Вот и дошли до главного», - подумал Мордред.
- Хотя магия запрещена в Камелоте, никто не может быть в ответе за то, каким родился, - вдохновенно продолжил король. – Человек доказывает свою настоящую ценность поступками, а Мерлин неоднократно доказывал своими, что он верный слуга Камелота. Поэтому я решил простить его и восстановить в должности личного слуги короля.
Мордред с наслаждением ждал продолжения. Но ничто не могло его подготовить к заключению Артура:
- Отныне Мерлину разрешено употреблять свой дар в интересах и для службы Камелоту.
Артур серьезно посмотрел на Мерлина, и тот снова преклонил колено – на этот раз для клятвы:
- Я отдаю королю свою верность и клянусь использовать магию только для служения ему и для защиты Камелота. Я отказываюсь от ее использования в личных целях и обещаю не использовать ее для причинения вреда другим.
- Встань, Мерлин, верный слуга Камелота, - произнес Артур с улыбкой.
У Мерлина сияли глаза, когда он встал подле короля, а присутствующие начали аплодировать.
Мордред для вида последовал их примеру, в полном шоке глядя, как король дружески положил руку на плечо Эмриса. Что произошло? Как Артур мог изменить мнение? Откуда взялось это неожиданное отсутствие страха перед магией?
Церемония была завершена, и члены собрания разошлись. Проходя мимо Мордреда, Гавейн бросил ему с торжествующим видом:
- Не говорил ли я тебе, что Мерлин никакой не предатель?
- И ты был прав, - услышал Мордред свои слова. – Я был слишком скор в суждениях, в чем должен извиниться…
- Я не сержусь на тебя, - примиряющим тоном сказал Гавейн, когда Мордред склонил голову. – Ты не один так думал о нем, а ты знал его гораздо меньше, чем некоторые…
- Я достаточно сержусь на себя за двоих, - ответил Мордред, - за то, как поступил с тобой в прошлый раз.
- Уже забыто, - Гавейн дружески улыбнулся. – Хорошая драка между братьями по оружию никогда не мешала взаимопониманию.
Мордред посмотрел ему вслед, сжав зубы. Он вгляделся в толпу и увидел Мерлина, разговаривающего с Гвиневрой. И это означало, что Артур один впервые после возвращения. Мордред поспешно отправился на его поиски. Ему было необходимо понять, что произошло.
Он нашел короля в нише, смежной с Залом совета, избавляющимся от тяжелой церемониальной короны. По мнению Мордреда, эта корона придавала ему особенно глупый вид. К счастью для него, Артур не слишком часто ее носил. Заметив его, король доверчиво улыбнулся и воскликнул:
- Солель! Я с утра хотел с тобой поговорить, но был так завален работой…
- Счастлив снова видеть вас в Камелоте, сир, - тепло ответил Мордред. – Не беспокойтесь: я догадывался, что вы очень заняты.
- Я хотел тебе сказать, что обойдусь без услуг Мисцелдиана, - сообщил Артур.
- Могу я спросить… что заставило вас изменить мнение? – с любопытством спросил Мордред.
- Магия Мерлина не проблема, - Артур замолчал на мгновение и неуверенно добавил: - На самом деле, Солель… я начинаю думать… что магия сама по себе больше не проблема.
Остолбенев, Мордред уставился на короля. Артур был Пендрагоном. А Пендрагоны ненавидели магию. Утер сделал все, чтобы ее уничтожить. Он казнил сотни колдунов во время Великой чистки, он истреблял друидов, он топил детей. Его сын был не лучше него… правда?
Мордред помнил своего отца, пронзенного мечами людей Утера, он все еще видел его взгляд, когда тот сказал: «Беги!» - закрывая своим последним заклинанием ворота замка, чтобы защитить сына…
Конечно, вначале Мордред думал, что Артур не такой как Утер. В конце концов, принц рисковал жизнью, чтобы помочь ему сбежать - с вынужденной помощью Мерлина. Но потом Мордред вспомнил людей Артура, убивающих друидов, приютивших его после побега – людей, которых он уже начал считать своей второй семьей. Солдаты Камелота напали на поселение, чтобы заставить Моргану вернуться в замок. Бедную, испуганную Моргану, которая хотела остаться среди своих. Мордред помнил, как один бежал по лесу, после того, как весь его клан пал под мечами. Он был перепуган и полон ярости при мысли о такой несправедливости. Позже он нашел Альвара, в котором не осталось ничего от друида: его сердце было испорчено, а намерения эгоистичны. Мордред манипулировал им, чтобы достать кристалл Неатид. И Альвар умер. Сколько людей на глазах Мордреда пали от руки Утера, а потом и Артура? Скольких близких он потерял, сколько слез пролил?
И тот же самый Артур теперь объявляет, что магия – не проблема? Он не мог в это поверить.
- Что же произошло, что вы пришли к такому заключению? – пораженно спросил Мордред.
- Мерлин заставил меня понять… многое, - признал Артур. – Я долго жил ослепленный неведением… и страхом. Но, Солель, каждый день рождаются дети - такие, как Мерлин, которые не выбирали, кем быть. И эти дети так же невинны, как и все остальные. Магия… не обязательно злая. Она просто… составляет часть мира. Кто я такой, чтобы утверждать, что она должна исчезнуть? Я не Бог… всего лишь человек… - Артур прищурился, глядя на Мордреда, и уверенно заключил: - Мой отец ошибался, Солель. Магия должна быть частью будущего Альбиона. Она может причинить зло, это правда. Но она также может породить чудесные вещи.
Мордред искал ложь и лицемерие в его взгляде, но не нашел. Артур был искренен. Он говорил от чистого сердца. По телу прошла дрожь, и внезапно на Мордреда обрушилась надежда. А что, если, в конце концов, Эмрису удалось исполнить свою судьбу? Что, если он очнулся и вспомнил, что не просто так появился на свет?
Мордред никогда не смог бы до конца простить Эмриса-труса. Ребенком он обожал его как легендарную личность. Но это было до того, как они познакомились. При их первой встрече Эмрис только против воли помог ему сбежать. И он заставил Мордреда споткнуться во время их второй встречи, потому что втайне мечтал видеть его мертвым. Мордред еще помнил о своей ярости и разочаровании. Герой всех историй, великий пророк друидов, не колеблясь, предал ребенка своего народа самым гнусным способом, отдав его солдатским мечам. Эмрис навсегда останется разочарованием в его глазах, но если ему удалось примирить Артура с магией, может быть, Мордреду удастся однажды меньше его ненавидеть.
Артур…
Солнечные лучи падали на короля Камелота, освещая его лицо, и он больше совершенно не казался кретином. Он был похож на героя, чье благородство только что раскрылось. Мордред в течение многих лет не чувствовал ничего подобного. Слушая, как Артур с нежностью говорит о магии, вдруг захотелось ему верить – изо всех сил, всей душой.
На мгновение Мордред закрыл глаза и представил мир без надежды, который видел в будущем, возрожденным магией. Это было так, точно его собственное сердце заново родилось, точно груз его горя внезапно исчез.
- Что ты думаешь, Солель? – неуверенно спросил Артур.
- Я думаю, сир, что будет чудесно, если магия вернется, чтобы служить благородным принципам Альбиона, - ответил он, открыв глаза.
И впервые с тех пор, как пришел в Камелот, Мордред улыбнулся королю искренне. Артур улыбнулся в ответ с сияющими, мечтательными глазами.
Тогда Мордред подумал, что было бы приятно не быть больше Мордредом – мстительным мальчиком-друидом, стремящимся уничтожить тех, кто убил его народ. Страстно захотелось превратиться в другого себя: Солеля, рыцаря Круглого стола и мага на службе Альбиона, свободного использовать свой дар в мире, где над ним больше не будет висеть приговор. Да, Мордреду хотелось, чтобы сердце наполнилось надеждой, а не местью; радостью, а не ненавистью. И он почувствовал, что с Артуром… это может стать возможным.


Глава 4

Это был великий день для Мерлина. Поэтому вечером Гавейн решил отметить событие, отправившись с другом в таверну. И Мерлин уступил настойчивым просьбам. Сопротивляться Гавейну, когда тот на самом деле чего-то хотел, было нелегким делом. К тому же Мерлин и не подозревал, что друг задумал. Только когда, подтащив его к игральному столу, рыцарь сообщил ему на ухо, что на прошлой неделе проиграл в кости целое состояние, Мерлин начал понимать, во что ввязался.
- Я не стану заколдовывать для тебя кости! – возмутился он шепотом.
- Пожалуйста, Мерлин! – Гавейн смотрел умоляюще.
- Нет, нет и нет. Не может быть и речи!
- Ты же никогда не бросал друзей в беде… - Гавейн состроил гримасу.
- Ты слышал мою клятву только что? – недоверчиво спросил Мерлин. – Я поклялся использовать магию только…
- Для блага и защиты Камелота, да, да, - нетерпеливо прервал его Гавейн. – Но пока не выйдет новый указ, я – рыцарь Камелота, а значит… если ты оказываешь услугу мне, тем самым оказываешь услугу и королевству.
- Гавейн, нет! - твердо ответил Мерлин.
- Одна малюсенькая партия… чтобы я мог начать отыгрываться! - Гавейн изобразил самую очаровательную свою улыбку.
- Ты невозможен!
- За это меня все и любят.
Мерлин знал, что совершает большую ошибку, но был неспособен отказать Гавейну, когда тот был в таком настроении. И, кроме того, Гавейн обладал особым талантом вызывать у него желание пошалить. Мерлин опустил глаза, чтобы скрыть золотую вспышку. На костях выпала шестерка, на которую ставил Гавейн. Тот поспешил сгрести все деньги со стола, после чего бросил в его направлении полный надежды взгляд. Мерлин покачал головой. Гавейн слегка приподнял бровь, настаивая.
- Пойду принесу нам выпить, - сказал Мерлин, вставая.
- Двойная четверка! – воскликнул Гавейн ему в спину.
И Мерлин был так слаб, что снова заколдовал кости, пока шел к барной стойке, не в силах скрыть улыбку. Вернувшись с пивом, он сел обратно, пытаясь принять невинный вид.
- Ты самый лучший в мире друг, - торжествующе прошептал Гавейн ему на ухо. – Клянусь, я отблагодарю тебя за это.
- А ты настоящий магнит для проблем, - сквозь зубы ответил Мерлин, широко улыбаясь. – Все это плохо закончится.
- Тройка! – сказал Гавейн.
И Мерлин уткнулся в свою кружку с пивом, проклиная свою слабость, заставлявшую снова использовать магию, чтобы жульничать.
- Удача сегодня со мной! – гордо объявил Гавейн собравшимся за столом, снова сгребая с него все ставки.
- Удача? Или магия? – ответил игрок, сидевший напротив, и указал пальцем на Мерлина. - Моя сестра была сегодня на церемонии! Тебя сопровождает слуга-маг короля! Ты думал, никто его не узнает?
- Обвинить бедного Мерлина в том, что он заколдовал кости, потому что ты проиграл, это… - пренебрежительно произнес Гавейн.
- Что я говорил о тебе и проблемах? – вздохнул Мерлин, проклиная себя тысячу раз за то, что уступил прекрасным глазам Гавейна.
- Я хочу мои деньги! – воскликнул проигравший. – Немедленно!
- Теперь это мои деньги, - Гавейн широко улыбнулся. – Попробуй отыграть их у меня…
В следующую секунду в его физиономию врезался кулак. Мерлин уклонился от кувшина и оказался на четвереньках под столом. «Артур меня убьет», - подумал он. Почему Гавейн все время склоняет его к худшим глупостям? Может, оттого что с ним так легко было найти предлог, чтобы повеселиться… Мерлин должен был признать, что ему было весело. Пока ситуация не испортилась. Над его головой разгоралась драка… Все клиенты таверны с наслаждением дубасили друг друга кружками и стульями. Как в добрые старые времена! Мерлин заметил, как один из обманутых игроков бросился на Гавейна, и поставил ему подножку, чтобы помешать достигнуть цели. Мужчина с рычанием рухнул, вытянувшись во весь рост.
- Чья очередь? – радостно воскликнул Гавейн, подпрыгивая на месте.
В руках у него был стул. Именно в этот момент в таверне появились Леон, Элиан и Персиваль. Они пораженно вытаращили глаза при виде хаоса, который царил в их любимом месте отдыха.
- Что здесь происходит? – недоверчиво спросил Леон.
- Подкрепление! – весело воскликнул Гавейн, едва избежав стола, пролетевшего над его головой.
- Он использовал магию, чтобы жульничать в кости! – возмущенно сообщил хозяин таверны Леону, указывая на Гавейна.
- Магию? – недоуменно спросил Леон. – Какую… - в это мгновение он заметил Мерлина под столом: - О.
Мерлин покинул свое убежище со словами:
- Здравствуй, Леон.
- Мерлин не заколдовывал кости! – крикнул Гавейн.
- Гавейн, - угрожающе произнес Мерлин.
- Ну, может, немножко… - признал Гавейн, у которого хватило совести выглядеть смущенным. – Но он сделал это только потому, что я его попросил…
Леон посмотрел на него так, словно он был сумасшедшим:
- Что тебе пришло в голову?
- Я был на мели! – оправдывался Гавейн. – Мне нечем было даже заплатить за пиво!
Взгляд Леона потяжелел.
- Хоть разок можно было повеселиться? – снова попытался Гавейн. – И теперь я могу, по крайней мере, всех угостить… - он раскрыл ладонь, полную монет.
Мерлин повелительно на него посмотрел и повторил безжалостным тоном:
- Гавейн…
- Хорошо, хорошо, я верну деньги, - вздохнул Гавейн.
Он повернулся к клиентам, продолжавшим драться, и заорал:
- Хватит, вы там!
Все тут же застыли.
- Дамы и господа, праздник закончен, - сказал Гавейн. – Пусть все спокойно рассядутся.
Он бросил на Леона пристыженный взгляд, словно говоря: так пойдет?
- Как это праздник закончен? – вмешался хозяин таверны. – А мои разбитые кружки? А мои поврежденные стулья? Кто мне возместит?
- Гавейн и Мерлин возместят вам из своего жалования, - ответил Леон.
- Мне не платили два месяца, Леон, - прошипел Мерлин сквозь зубы. – А Гавейн на мели.
- А если этого недостаточно… они будут мыть посуду, - громко добавил Леон.
- Я не стану мыть посуду! – поперхнулся Гавейн. – Это женская ра…
Мерлин пихнул его в бок.
- Мы будем мыть посуду, - сказал он хозяину таверны, улыбаясь ему своей лучшей улыбкой.
Тот казался убежденным только наполовину.
- А за развязывание драки, - продолжил Леон, - оба проведут ночь в тюрьме.
- В тюрьме? – хором воскликнули Мерлин и Гавейн.
- И вы должны будете объясниться с Артуром, - доверительно сообщил Леон.
Мерлин застонал в отчаянии:
- Мне конец.
- Да нет, - Леон хлопнул его по спине. – Это еще не так страшно.
И пока рыцари окружали двух смутьянов, чтобы вывести их из таверны, Леон добавил с легкой улыбкой:
- По зрелом размышлении, я бы даже сказал, что это будет скорее забавно…
- Надо признать, - воскликнул Элиан, - вы двое ничего не боитесь.
- Это все Гавейн виноват, - в ярости заявил Мерлин. – А убьют меня.
- Если бы Артур хотел тебя убить, - заметил Персиваль, - он уже давно бы это сделал!
- Ты меня очень утешил, Персиваль, - иронично ответил Мерлин.
- К тому же, это не Гавейн заколдовал кости, - весело напомнил Персиваль.
- Возможно, но он был мозгом операции, - защищался Мерлин.
- Скажите, парни… насчет тюрьмы - вы же не серьезно? – спросил Гавейн.
- Конечно, серьезно, - непринужденно ответил Леон.
- Как это «конечно, серьезно»? – возмутился Гавейн.
- Надо же хоть немного мозгов вколотить в твою башку, - Леон приподнял бровь. – Знаю, это трудная задача. Но я настойчив и продолжаю верить, что ничто не потеряно заранее. Даже когда речь идет о тебе.
В ответ Гавейн пробормотал:
- Отлично! Пойдем в тюрьму. В любом случае, Мерлин легко может нас оттуда вывести.
- Я, конечно же, не стану этого делать, - возмутился Мерлин. – У Артура и так уже достаточно причин, чтобы убить меня завтра утром. Не хватает только, чтобы я помог тебе сбежать.
- Помог нам сбежать.
Гавейн замолчал, заметив, что Леон, Элиан и Персиваль хихикают.
- Вы, по крайней мере, останетесь составить нам компанию? – радостно спросил он.

Они остались, и это было самым приятным заключением, которое два мошенника когда-либо проводили в подземельях Камелота. Гавейну удалось убедить Персиваля принести пива. Через несколько кружек язык Мерлина развязался, и он начал рассказывать недоверчивым рыцарям о случаях, когда использовал магию у них на глазах, а они ничего не замечали.
- Когда нас окружили разбойники со стороны Асетира, и я уронил ту здоровую ветку на голову их главаря прямо у вас под носом… это было явное колдовство… Вот честно, бывали случаи, когда я говорил себе: неужели они столь глупы, что ничего не видят? Значит, достаточно просто притворяться, что ничего не делаешь, и тебя никогда не заподозрят?
- Это невероятно! – воскликнул Леон. – Каждый раз во время сражений тебе видели на земле или спрятавшимся за деревом!
- Где я был занят заклятием, выбивающим из седла всадника, который мог ударить Артура сзади… - дополнил Мерлин. – Единственное, что меня удивляет: как я до сих пор еще не поседел – он же постоянно подвергает себя опасности. Счастье еще, что он у меня на глазах…
- Я вот не могу понять, - рассмеялся Персиваль, - как ты мог быть столь глупым, чтобы оказаться пойманным за подтасовыванием игральных костей, после того, как столь замечательно прятался годами!
- Это оттого, что мое прикрытие уничтожено, - удрученно произнес Мерлин. – В анонимности были свои преимущества…

Приближалась заря.
- Знаете, Артур правда меня убьет, - Мерлин посмотрел на рыцарей.
- Гавейн не даст ему, объяснив, что это была его вина, - рассмеялся Элиан.
Когда начал заниматься новый день, Леон, Элиан и Персиваль ушли, а Мерлин и Гавейн заснули на соломе. И меньше, чем час спустя, были резко разбужены бешеным «МЕРЛИИИИН!», прогремевшим на лестнице. Вслед за чем появился стремительно шагающий Артур. Мерлин подпрыгнул - с соломой в волосах, еле ворочающимся языком и затуманенными глазами, в то время как побагровевший до ушей король приблизился к решетке камеры. Он был одет как чучело гороховое - в рубашку, видевшую лучшие дни, и штаны, которые ему не удалось застегнуть до конца, как если бы он запрыгнул в одежду в дикой спешке.
- Я должен бы отправить тебя в колодки на всю неделю! – зарычал Артур вне себя, схватившись за прутья решетки.
- Арт…
- Сегодня утром, вместо того чтобы проснуться от традиционного «Проснись и пой!» и сказать себе: «Наконец-то! Все вернулось на круги своя», - что я увидел первым, открыв глаза? Физиономию Леона. Леона! Можно подумать, что королевская спальня – проходной двор. И входить без стука - совершенно нормально, а моя стража считает естественным находиться рядом с моей королевой, одетой в одну ночную рубашку! Склонившись надо мной с виноватым видом, он заявляет: «Извините, сир, но я подумал, что лучше вам сообщу я: Мерлин и Гавейн провели ночь в темнице». Я воображаю худшее, я в полном смятении… и когда спрашиваю о причинах… Мне отвечают, что мой безответственный идиот-слуга, забавлялся тем, что подтасовывал кости в таверне, пользуясь магией!
Мерлин открыл рот.
- В тот же самый вечер, когда он обещал использовать свои силы только для служения Камелоту! – проревел Артур.
- Не могли бы вы… не орать? – вмешался Гавейн, скривившись. – У меня голова раскалывается…
- Молчать, Гавейн! – рявкнул Артур, даже не посмотрев на него. – Мерлин, в твоих интересах сказать что-нибудь умное в свою защиту, потому что сейчас я серьезно думаю, что колодки – это все, что ты заслуживаешь!
- Э… сожалею? – сказал Мерлин, сморщившись.
Красный и задыхающийся Артур прервался, прежде чем начать следующую тираду.
- Я обещал мыть всю посуду в таверне, - с надеждой сообщил Мерлин.
- Ты не только всю посуду в таверне будешь мыть, это я тебе гарантирую, - Артур сузил глаза и, взяв себя в руки, открыл дверь камеры и приказал: - Вон. Оба. Немедленно.
- Вы завидуете, потому что вас там не было! – с сияющим лицом воскликнул Гавейн, проходя через дверь.
- Еще одно слово… - пригрозил Артур, предупреждающе указывая на него тяжелым пальцем.
Гавейн широко насмешливо улыбнулся. Мерлин в свою очередь вышел из камеры и смущенно посмотрел на Артура.
- Сожалею? – повторил он.
- Мне абсолютно наплевать, что ты сожалеешь! – проревел Артур. – Я из-за тебя поднялся в спешке, я умираю от голода, и… черт возьми, я должен напоминать, кто должен следить за тем, чтобы я поел?
- О-о-о-о, - понимающе протянул Мерлин. – Ты не ел! Вот почему ты такой злой!
Артур схватил пустую кружку, стоявшую на столе охраны, и швырнул ему в голову. Мерлин с широкой улыбкой заморозил ее в воздухе. Гавейн хихикнул. Артур прищурился.
- Ты не можешь своей магией сделать ничего полезного? Кроме подтасовывания костей и подвешивания кружек в воздухе? Например, чтобы появился мой завтрак?
Мерлин улыбнулся, и в его руках возник поднос с пирожками с мясом. Лицо Артура застыло. Влюбленная искра мелькнула в голубых глазах… еще раз доказывая, что король Камелота был неспособен сопротивляться призыву своего любимого лакомства.
- Мои любимые, - произнес он с совершенно покоренным видом.
- Чтобы простить меня? – обворожительно улыбнулся Мерлин, приближая поднос.
Артур засунул в рот первый пирожок и с наслаждением проглотил его.
- Они будто только что из печи, - восхищенно заявил он с набитым ртом.
Его рука протянулась к следующему пирожку.
- Не ешь слишком много… а то опять будешь жаловаться, что не влезаешь в доспехи.
Гавейн со смехом сбежал, прежде чем возмущенный ответ Артура взорвался в коридоре.


Глава 5

История с зачарованными костями распространилась по городу в мгновение ока, вызывая среди народа смех и недоумение. Камелот действительно был на заре серьезных изменений, если единственной претензией короля к своему слуге-магу, когда до него дошел слух о ночном приключении, было урчание в желудке. Царствование Утера, который отрубил бы негодяю голову за проступок гораздо меньший, чем жульничество в азартной игре, было еще живо в памяти людей. И благодаря этому случаю они начали понимать, что время подозрений и эшафотов на самом деле закончилось, и началась новая эра под руководством вошедшего в силу Артура.
В последующие дни обитатели замка начали понемногу осваиваться с магией, пробравшейся в их жизнь, привыкая с любопытством наблюдать за королем и его личным слугой, которые, казалось, оба вернулись в детство. Нередко можно было застать их громко ругающимися в дверях, и тогда предметы летали, а потом застывали в воздухе удивительным образом. Время от времени молодые люди гонялись друг за другом по коридорам, и маг с хохотом слетал по лестницам (в буквальном смысле), в то время как король, решительно настроенный все-таки поймать его, безнадежно отставал, возмущаясь: «Мерлин!»
Или же они вместе хохотали над необычным творением магии - вроде новых цветущих занавесок, появившихся одним прекрасным утром в оружейной и вызвавших у рыцарей растерянные взгляды. Нередко можно было услышать раздраженное: «Мерлин!» - сопровождаемое названием предмета, который слуга забыл – перо, церемониальный меч, одежда или свиток пергамента. Было завораживающим зрелищем наблюдать, как этот самый предмет беспечно подплывает к королю, причем Мерлин не соизволял даже поднять глаза от того, чем был занят. Как будто левитировать предметы – самая естественная вещь на свете.
Наконец, иногда прямо посреди собрания на подлокотнике трона материализовался пирожок с мясом, будя своим соблазнительным запахом короля от дремоты, сморившей его. Тогда Артур обменивался со своим слугой заговорщицким взглядом, прежде чем резко вернуться к обсуждению.
Некоторый испуг перед неизвестным, когда каждый спрашивал себя, к чему приведут новые обычаи, сменился тем, что люди начали забавляться этими небольшими демонстрациями повседневной магии, происходившими прямо у них на глазах. Еще больше они забавлялись представлением, разыгрываемым неутомимым дуэтом Артура и Мерлина, которые всегда готовы были шутить, спорить, мириться, смеяться – друг с другом или друг над другом. Они вели себя, погружаясь в один из своих словесных поединков – шаловливых и красочных – будто были одни в целом мире. Словно смотришь длинный спектакль, у которого всегда хочется узнать продолжение. И жители Камелота начали рассказывать друг другу об их последней перебранке, как о продолжении хорошей истории. Случаи происходили повсюду: под носом у слуг, во время совета, в покоях короля и королевы, за столом во время еды, на тренировочной площадке. Магия, которая была их сердцем, всегда была безобидной, смешной, удивительной и родной. Так что принять ее было до странности легко даже самым большим скептикам и враждебно настроенным.
Эта магия жульничала в кости, создавала пирожки с мясом и позволяла посуде мыться самой по себе, другими словами, не представляла собой ничего пугающего. Спонтанность, с которой магия появилась в Камелоте, и игра, в которую превратил ее король, очень способствовали тому, чтобы вызвать симпатию к себе среди народа, познавшего огромное количество опасных колдунов и ужасающих заклятий. То, что люди могли быть изгнаны или казнены за подобную практику, казалось абсолютно неуместным, если как следует подумать.
Для слуг Мерлин оставался прежним милым услужливым парнем, при случае никогда не отказывавшимся протянуть руку помощи. В официальные моменты он умел держаться в тени, чтобы не вызывать недовольства вельмож. Его взаимопонимание с Артуром обладало способностью приводить короля в хорошее настроение. А людям Камелота, любившим своего короля, нравилось видеть его счастливым.
Любимая всеми королева Гвиневра наблюдала за беспрестанными спорами своего мужа и его слуги с благосклонностью, которая внушала, если только это возможно, еще большее доверие людям. Королева скоро показала, как можно с умом использовать магию при необходимости. Впрочем, первая представившаяся возможность была совершенно неожиданной: во дворе замка случилось серьезное происшествие. Два человека разгружали повозку с продуктами, когда эта последняя перевернулась. Один из них оказался погребенным под тяжелыми ящиками. Гвиневра, присутствовавшая при этом, не колебалась ни секунды. Она бегом бросилась во дворец и мгновение спустя вернулась в сопровождении Мерлина. Он использовал магию, чтобы освободить несчастного, который был серьезно ранен. «Вылечи его», - приказала королева магу, и Мерлин немедленно повиновался. Золотая вспышка в глазах – и рабочий был на ногах, благословляя обоих. В тот день Гвиневре и Мерлину аплодировали все, кто был свидетелем чуда.
Новая атмосфера, воцарившаяся в замке, вскоре породила закономерные последствия. Хотя запрет на магию не был официально снят, то, что король относился к ней благосклонно, подвигло многих скрывавшихся магов понемногу выйти из тени и робко открыться перед своим окружением.
В один прекрасный день Камилла – одна из кухарок – решила, что при таком повороте событий она прекрасно может отправлять тарелки в шкаф с помощью магии. То, что несколько дней назад шокировало бы всю кухню, теперь приветствовалось как начинание века. И шеф-повар постановил, что отныне тарелки будут летать, а не относиться в руках, поскольку это экономило время.
На следующий день конюх Вильгельм усмирил лошадь, которая грозила сбросить своего седока, успокаивающим заклятием, тем самым открыв, что он умеет разговаривать с животными. Продавщица лекарственных трав призналась, что пользовалась своим даром, чтобы усилить природные свойства растений, которые она собирала. Кузнец – что имел привычку взывать к старой религии каждый раз, как вынимал из огня меч. И так далее.
Вместо того чтобы вызвать ужас или возмущение, как было бы раньше, эти открытия, напротив, производили любопытство и восхищение. Словно магия перестала пугать.
Мордред видел, как маленькие изменения добавляются одно к другому. И надежда, которую внушил ему Артур, когда сказал, что магия может быть чудесной, не переставала укрепляться в нем.
Вначале он злился, что Эмрис использует свой дар только для таких ничтожных вещей, как мошенничество в игре, перемещение предметов или призыв лакомств для короля. Так же, как долгое время его приводила в отчаяние нехватка представительности у величайшего мага всех времен. Но с течением дней он начал понимать разумность такого мягкого продвижения, которое, вместо того чтобы оттолкнуть и обеспокоить людей, потихоньку вмешивалось в их жизни и без всякого шума удобно располагалось в них. Если Мерлин и не соответствовал представлению Мордреда о великом пророке из легенд, его отсутствие стиля было в своем роде блестящим.
Сотни обычных людей, обладавших искоркой магии, заставляли ценить свой дар. И с каждым мужчиной, женщиной, ребенком, открывавшими свои таланты в повседневной жизни, Камелот делал шаг к будущему, в котором волшебники будут, наконец, приняты.
Если события продолжат развиваться в этом направлении, возможно, однажды великая магия – могущественная, славная и волнующая - которой обладала Моргана, Мордред и друиды, тоже получит право гражданства в королевстве. Тогда маги смогут быть посвященными в рыцари, зная, что их дар, наконец, признан по своей истинной ценности.
Мордред еще не мог решиться поверить в это. Видение, давившее на него с такой тяжестью много лет, засело в сознании. Порой он считал себя доверчивым идиотом из-за того, что так быстро поверил в наступление счастливых дней. И рефлекторно цеплялся за горечь и гнев, долгое время питавшие его. Но жаркое пламя ярости уже не горело как прежде, и у Мордреда больше не было ни малейшего желания прыгать в будущее. Если он достаточно подождет, если он перестанет заглядывать туда и сосредоточится на настоящем… может быть, в следующий раз, когда он посетит грядущее, оно будет совершенно иным?
Все чаще Мордреда смущало желание перестать держаться в стороне от других. От других жителей Камелота, от других рыцарей. От других мечтателей, верящих в Альбион… Он так долго был один. Он тоже хотел вкусить настоящее товарищество; позволить себе ценить окружающих его людей; смеяться не для того, чтобы подражать другим, а потому что находишь смешной услышанную шутку.
Мордред тосковал по дружбе, взаимопониманию и беспечности. Каждый раз, когда он был свидетелем алхимии, существовавшей между Артуром и Мерлином, он невольно желал того же… впервые он жестоко ощутил отсутствие настоящей привязанности в своей жизни. Со временем Мордред забыл, каково это, когда тебя ждут, надеются, любят… Он стал одним из рыцарей, не становясь по-настоящему их частью. Он жил рядом с ними, не разделяя по-настоящему их жизнь. Он ни с кем не подружился при дворе Камелота, даже если некоторые восхищались им. Снова и всегда, он шел один по дороге жизни с самим собой в качестве единственного спутника.
Однажды, после интенсивной тренировки, когда Мордред в кои-то веки не вышел победителем, Гавейн, бросивший его на землю, радостно воскликнул:
- Приглашаю тебя в таверну отметить это!
- Мое поражение? – недоуменно спросил Мордред.
- То факт, что ты, в конце концов, такой же смертный, как мы, - смеясь, поправил Гавейн.
Мордред удивленно посмотрел на него:
- Кем же ты меня считал?
- Ну, Солель! Ты так искусен в бое на мечах, что я серьезно начал задаваться вопросом, не являешься ли ты воплощением бога оружия! Я неплохой воин, и все же… никогда в жизни не видел такого!
Гавейн протянул ему руку, чтобы помочь подняться. И, немного поколебавшись, Мордред принял ее. Персиваль хлопнул его по спине, практически заставив пошатнуться от удара.
- Это правда – было от чего задаться вопросами, - воскликнул он. – Я никогда не видел столько талантов сразу в одном рыцаре.
Мордред был очень удивлен, когда Артур столь быстро сделал его рыцарем, после того как он спас ему жизнь, и даровал титул «сэра» без полагающегося образования. Мордред всегда вкладывал максимум сил в тренировки, с бешенством орудуя мечом, чтобы совершенствоваться, потому что считал себя менее ловким в оружии, чем в магии. Он не подозревал, что у него такой талант, и был далек от мысли, что другие рыцари составили о нем представление как о непобедимом воине.
- Не считая того, что он чертовски красив, - смеясь, добавил Гавейн.
- Гавейн, не завидуй, - приказал Леон.
- Вы, вообще, о чем? – озадаченно спросил Мордред.
- Ну, - усмехнулся Гавейн. – Посмей сказать, что ты не заметил взгляды всех самых красивых девушек в замке, каждый раз, когда находишься поблизости! Можно подумать, что я потерял все свое обаяние с тех пор, как ты появился. Они смотрят только на тебя!
- Я не замечал, - Мордред невольно покраснел.
Но он должен был признать, что ему стало любопытно. Какая прекрасная девушка находила его неотразимым?
Несколько кружек спустя, слушая, как Гавейн описывает тайные движения души самых красивых девушек в замке (не надо было ломать себе голову, чтобы представить, как он о них узнал), Мордред обнаружил, что хохочет вместе с остальными. Ему казалось, будто он плывет на облаке. Он ли это чувствовал симпатию к людям, сидя вместе с ними за столом, как один из них? Его ли это было чувство теплоты, разливавшееся в груди и заставлявшее чувствовать себя более живым, лучше укорененным в мире?
- К слову сказать, - заявил Гавейн, - самая привлекательная женщина Камелота на тебя не смотрит…
Мордред удивленно глянул на него.
- Я говорю о королеве Гвиневре, конечно, - воскликнул рыцарь. – Если кто-нибудь и соблазнит ее, клянусь, это буду я.
- Гавейн! – с осуждением произнес Леон.
- Я так и не оправился от того, что она предпочла мне Ланселота, - пожаловался Гавейн.
- Ланселота? – не понимая, спросил Мордред.
- Это старая история, - пояснил Леон, чтобы прекратить разговор.
Тогда как Персиваль со смехом начал рассказывать последнюю любовную историю Гавейна, мысли Мордреда обратились к женщине, которую он считал самой привлекательной… Он вдруг остро ощутил пустоту от ее отсутствия рядом… К чему товарищество, к чему смех, к чему дружба, если ему не хватало звездного сияния Морганы? Он вспомнил, как пришел к ней, уверенный в своих планах и своем праве… и как потряс ее, поставил на колени. Чего он хотел добиться, предлагая ей лишь свою боль?
Конечно, она попросила его уйти… Упустил ли он все шансы вновь обрести ее однажды? Грусть снова овладела Мордредом. Прекрасные девушки Камелота могли вешаться ему на шею, ему было без разницы. Та, ради которой всегда билось его сердце, была более поразительной, чем все добродетели вместе. Прекрасная, как ночь, изменчивая, как луна, могущественная, как стихии, неуловимая, как надежда. И вдруг он понял нечто, что давно должен был сообразить.
Даже если магия свободна, даже если Альбион рождается, даже если будущее меняется… моя жизнь ничего не стоит без любви Морганы.

Глава 6

- Нет! - Моргана резко проснулась, задыхаясь.
Горячие слезы текли по лицу. Мрачное и пугающее видение, которое было у нее во сне, преследовало ее. Красные знамена на черном фоне, кругом кровь, кровь, кровь… Мерлин… Артур… Килгарра!.. Моргана согнулась пополам, дыхание прервалось.
- Леди Моргана? - прозвучал от двери обеспокоенный голос Вильдора.
В руках у него была свеча, разливавшая вокруг теплый свет. Он в спешке накинул одежду, чтобы добежать до ее комнаты, подгоняемый ее криками. Вильдор всегда просыпался и приходил к Моргане, когда она страдала от видений - будто чувствовал ее отчаяние. Его терпение и преданность наполняли Моргану бесконечной благодарностью.
Тени, давящие на нее, немедленно рассеялись, когда она увидела обеспокоенное лицо своего ученика. Вильдор был первым из юных магов, которых спасла Моргана. И их объединяла особая связь. Он был еще подростком, но она знала, что он смел и талантлив. Каждый раз, глядя на Вильдора с его взъерошенными каштановыми кудрями и скромной улыбкой, Моргана чувствовала гордость и материнскую любовь.
- Все хорошо, Вильдор, - произнесла она с улыбкой. – Всего лишь страшный сон.
- У вас было одно из ваших видений, да? – заботливо спросил он.
- Да.
После визита Мордреда они мучили Моргану почти каждую ночь. Вильдор сел рядом с ней на кровать и положил руку на ее ладонь.
- Почему вы никогда не рассказываете, что видите в будущем, миледи? – грустно спросил он.
- Потому что мои видения могут и не сбыться, - ответила Моргана, глядя ему прямо в глаза. – Будущее не высечено в камне, Вильдор. Оно такое, каким его делаем мы. Этому меня научили Айтуза… и Мерлин.
Улыбка Вильдора осветила комнату: он подружился с Мерлином, когда они пришли в святилище. И Моргана невольно сама заулыбалась. Несмотря на то, что Мерлин был величайшим волшебником, порой он вел себя как большой ребенок. Неудивительно, что тринадцатилетний подросток смог сблизиться с ним.
- Мне хотелось бы знать, как у него дела, - признался юный маг.
- Я легко могу помочь тебе в этом.
Вильдор посмотрел на Моргану с надеждой.
- Пошли, - сказала она и потянула его за собой.
Они прошли по мраморным коридорам спящего дома, в который сквозь раскрытые окна проникал вечерний ветерок, спустились в сад, где цветущие вишни распространяли дурманящий аромат, и направились в тень кленов, среди которых возвышался храм магии. Лунный свет озарял величественные колоннады, отчего они сверкали белизной. Моргана остановилась перед жертвенником, в центре которого лежал кристалл.
- Сосредоточимся, как я тебя учила, - сказала она Вильдору.
Остров Блаженных был особенным местом – переходом между миром людей и миром магии. Не просто так великие жрицы избрали его для своего обиталища. И не просто так Моргауза выбрала это место, чтобы принести себя в жертву, когда хотела разорвать вуаль. Остров был одной из немногих точек земного доступа к вратам Авалона. Место, где материальный и нематериальный миры были так близки, что почти касались друг друга. Магам здесь было проще пользоваться своими силами, чем где-либо еще. И если они жили здесь достаточно долго, их дар усиливался.
Золото появилось в глазах Морганы, когда она активировала кристалл, не для того чтобы посмотреть в будущее, но чтобы открыть окно в Камелот.
Вильдор с живостью склонился над появившейся картинкой. Он сразу же узнал Мерлина… напротив него стоял молодой человек со светлыми волосами и голубыми глазами.
- Кто это? – спросил Вильдор.
Моргана улыбнулась изображению брата.
С виду он не изменился… все та же сияющая улыбка, которая придавала ему немного глупый вид, все то же благородное лицо – повелительное и упрямое. Однако взгляд его стал мягче… будто выражение высокомерия, которое еще можно было в нем прочитать, было только иллюзией, предназначенной скрыть слишком нежное сердце. Всего лишь глядя на него, Моргана могла почувствовать хрупкость, которую не различала в нем с тех пор, как он был ребенком. Картины прошлого проносились в сознании, вызывая гамму эмоций. У Морганы было столько воспоминаний о времени, когда они росли рядом… Она не могла понять, как демон смог стереть эти картины, внушая ей желание убить брата.
Она потеряла свою мать, Горлуа, Утера, Моргаузу… Артур был ее братом, единственной семьей, что ей осталась… и то лишь по крови.
Моргане было десять лет, когда умер Горлуа, и Утер привез ее в Камелот. Артуру тогда было семь. Когда он впервые предстал перед ней, Моргана смотрела на него свысока, как на неуклюжего мешающегося щенка. Артур, напротив, сразу же одарил ее своей привязанностью и не переставал искать ее общества с самого первого дня.
Когда Артур был маленьким мальчиком, он постоянно обращался к Моргане, как к более умной и опытной старшей сестре. Она была сиротой, а он - любимым ребенком Утера. Моргана часто завидовала ему и порой позволяла себе злые забавы, манипулируя Артуром, чтобы поставить его в невозможное положение. Но большую часть времени Моргана заботилась о нем с нежностью; вытирала слезы Артура, плакавшего в своей комнате в одиночестве, когда отец бывал жесток с ним; обнимала, когда он нуждался в утешении; показывала ему свои секретные удары, когда они играли деревянными мечами. Моргана исследовала вместе с Артуром замок и показывала ему потайные места, где любила прятаться, чтобы наблюдать за людьми. Они могли часами шпионить за благородными и за слугами, узнавая страшные тайны, которыми потом развлекались целыми днями. А когда у нее было великодушное настроение, Моргана воровала для Артура его любимое лакомство – пирожки с мясом. Они наедались ими, пока не начинал болеть живот, рухнув поперек кровати, мечтая о том, как станут взрослыми и смогут делать все, что захотят.
Только когда Артур достиг возраста Вильдора и начал вести себя, как маленький мужчина, во всем идя по стопам отца, их союз начал рушиться, и они стали чаще ссориться, чем помогать друг другу. Но даже тогда Моргана всегда помнила, что Артур совсем не плохой человек. Порой он был слишком наивен. Порой действовал, чтобы заставить Утера гордиться им, вместо того, чтобы подумать самому. И порой бывал болваном… Но он никогда не был плохим. Никогда.
- Артур, - прошептала Моргана.
- Король? – спросил Вильдор.
Она кивнула.
Артур и Мерлин сидели друг против друга в комнате Гаюса и, несмотря на поздний час, вместе изучали какой-то текст, делая пером пометки на полях. Ну, то есть Мерлин делал пометки. Артур же недовольно смотрел на него:
- Почему ты не хочешь сделать что-нибудь забавное, чтобы развлечь меня?
- Еще чего. Я тебе не шут, - ответил Мерлин, не поднимая глаз от пергамента, который читал в тот момент.
- Какая жалость! – воскликнул Артур. – Ты был бы великолепным шутом…
- Вовсе нет!
Мерлин казался возмущенным, но несложно было заметить, что на самом деле ему весело. Моргана улыбнулась. Легкость сцены рассеяла тени ее кошмаров с их страхами.
- Ну, пожалуйста! Один разок, - умолял Артур, будто снова превратившись в семилетнего мальчишку. – Мы уже несколько часов читаем одни и те же строчки…
- Я - Эмрис, - запротестовал Мерлин. – Предполагается, что я должен примирить Альбион с магией, а не баловаться с ее помощью ради твоих прекрасных глаз…
- Ты замечательно ею пользовался, чтобы заколдовать кости в таверне, - напомнил ему Артур.
- Эта история теперь всю жизнь будет меня преследовать?
- Очень на это рассчитываю, - лукаво произнес Артур.
Мерлин искоса посмотрел на него и заметил:
- Мы должны работать над этим договором. Если он не будет готов вовремя для встречи пяти королевств, магия не сможет быть реабилитирована.
- Мы провели над ним весь вечер…
- И все еще не закончили.
Артур послал Мерлину свой самый артуровский взгляд, умоляя:
- Один маленький фокус?
Мерлин слегка улыбнулся – похоже, он достаточно долго заставлял вот так себя упрашивать. Он хлопнул в ладоши, его глаза сверкнули чистым золотом, и облако разноцветных бабочек окружило его. Артур восхищенно наблюдал за ними. Улыбка Мерлина стала шире. Он поднял руку, и стул, на котором сидел Артур, взлетел в воздух. Король вскрикнул от неожиданности и вцепился в подлокотники, после чего довольно хихикнул, наслаждаясь левитацией.
- Докуда ты можешь меня поднять? – спросил он восторженно.
- Тебе лучше не знать, - лукаво ответил Мерлин. – Попытайся не вызвать у меня желание выкинуть тебя в окно…
- Ты никогда не посмеешь, - Артур послал ему взгляд, полный превосходства.
- М-м-м. Это ты так думаешь, - рассеянно ответил Мерлин, добавляя комментарий на пергаменте.
- Тебе меня будет не хватать, - гордо заявил Артур.
- Если ты так считаешь.
Глаза Мерлина снова вспыхнули, и между пальцами его свободной руки заплясали искры. Серия движущихся картинок появилась перед Артуром, который по-прежнему висел в воздухе на своем стуле. Это были миниатюрные сценки турнира - настолько реалистичные, что казались живыми.
- О… но… это Леон! – воскликнул Артур. – И Персиваль! Невероятно! Как ты это делаешь?
- Это магия, - ответил Мерлин с широкой улыбкой.
Моргана смотрела на его сияющее лицо, пока видение не рассеялось. Ее кошмар остался далеко позади…
Возможность видеть, как Артур требует магию, словно очарованный маленький мальчик, заставляла сердце замирать от счастья. «Он принял ее», - подумала Моргана с удивлением и радостью. Она никогда не предполагала, что доживет до такого дня. Но Мерлину удалось. Со своими летающими стульями и живыми картинками одной улыбкой он одержал победу, которую десятки колдунов до него пытались вырвать огненными шарами. Мордред ошибался. Он осудил Мерлина, не зная. Он поспешил.
- Кажется, им очень весело, - прошептал Вильдор и, посмотрев на Моргану, добавил: - Я думал, магия запрещена в Камелоте?
- Судя по тому, что мы видели, она недолго останется таковой.
Вильдор улыбнулся и тепло произнес:
- Я никогда не забуду день, когда Мерлин пришел за нами. Он привел нас сюда, заботился о нас… Он построил для нас этот дом… Он смешил нас.
Моргана растроганно приподняла бровь:
- Смешил вас… Вот это меня совершенно не удивляет с его стороны.
- Однажды, когда вы улетели с Айтузой, он решил, что испечет для нас самый громадный пирог, который когда-либо был изготовлен человеком, -вспомнил Вильдор. – Он достал гору муки… сотни яиц, холм сахара. И огромный котел, такой большой, что нам пришлось приставлять к его боку лестницу, чтобы заглянуть внутрь. Он показал самым маленьким, как разбивать яйца над котлом, магией отделяя желток от белка. Ариане было поручено крутить гигантский венчик, Леана добавляла муку, бросая ее в воздух. Андре делал то же самое с сахаром, а мне он поручил зажечь огонь. А потом мы все вместе его ели. Это был самый восхитительный пирог, который я когда-либо пробовал. И об этом мне всегда будет напоминать магия. Забавная и вкусная… как будто это игра…
Моргана никогда не смогла бы объяснить, как Мерлин умудрялся быть то шаловливым ребенком, то мужчиной, излучающим силу, то хитрым старцем… верным слугой, великим магом, другом с нежным сердцем… у него было столько граней, словно он один воплощал все лица магии… Эмрис…
- Знаете, миледи, однажды вечером, когда только мы с Мерлином не спали, мы говорили о духе магии… И я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил то, что говорил он…
- Мерлин не обычный маг, Вильдор. Там, где нам нужны заклинания, ему достаточно рассмеяться. Там, где нам нужны сосредоточенность и контроль, ему достаточно лишь вздохнуть.
- Время костров и казней скоро закончится благодаря ему, миледи, - с надеждой сказал Вильдор. – Тогда кошмары перестанут вас мучить.
Моргана ничего не ответила. Она снова видела будущее, которое ей показал Мордред – грустное, пустое, без магии. Так ли все просто, как думал Вильдор? Она надеялась на это всем сердцем. Но в глубине души знала, что жизнь любит все усложнять в самые неожиданные моменты.
Порой было достаточно такой малости, чтобы все разрушить…


Глава 7

Мерлин нервничал с самого утра. Сегодня он будет присутствовать на заседании Круглого стола… не стоя, как обычно, позади Артура, но впервые сидя справа от него.
Артур объявил ему великую новость накануне, когда они работали над договором по восстановлению магии для встречи правителей пяти королевств. В последнее время этот договор стал их постоянной заботой. Артур неспроста обещал, что над ним придется долго работать, прежде чем объявить официально.
У них появилась привычка с наступлением сумерек приходить, вооруженными перьями и пергаментами, в комнату Гаюса. Артур с Мерлином постоянно перечитывали и исправляли написанное до поздней ночи с тех пор, как взялись за это дело. Гвен часто присоединялась к ним, чтобы помочь, принося с собой ужин, и они втроем склонялись над тонкостями возвращения магии, одновременно роясь среди пирожков с мясом, украшавшими центр стола, обсуждая один за другим все возможные нюансы.
Однако в тот вечер королева задержалась из-за подготовки праздника, сводившей ее с ума. Гвен занималась обустройством в замке места для всех приглашенных и организацией большого банкета. И она все еще не привела в порядок каждую деталь, как хотела.
Мерлин был впечатлен тем, как Гвен управляет замком железной рукой, руководствуясь своим здравым смыслом. Они с Артуром оставили королеву посреди дискуссии с главой мажордомов, объяснявшей ему, почему скатерти должны быть цветов всех наций Альбиона, а не традиционного красно-золотого, символизирующего Камелот.
- Мы не успеем заказать новые вовремя! – восклицал несчастный Эдмунд в полном отчаянии.
- Уверена, что успеете, Эдмунд! Если захотеть, нет ничего невозможного! Не говоря уже о том, что история со скатертями может породить дипломатический инцидент! – непреклонно ответила Гвен. – Вы же не хотите, чтобы на вашей совести была война?
Артур и Мерлин потихоньку сбежали, пока их не втянули в спор, и тайком отправились в свою новую штаб-квартиру, чтобы приняться за работу. Комната Гаюса представляла собой идеальное для этого место. Казалось, что мудрый доброжелательный дух старого лекаря все еще царит в ней, вдохновляя тех, кто появлялся здесь, быть более прилежными, чем обычно.
Тем вечером, после того, как они писали, размышляли, потом немного расслабились с помощью магических фокусов (хотя Мерлин не подавал вида, ничто ему так не нравилось, как использовать магию для Артура, когда тот настойчиво требовал ее), король Камелота объявил:
- Думаю, время настало.
- Время для чего? – удивленно спросил Мерлин.
- Время, чтобы наш друг Драгун появился перед всеми, - улыбнулся Артур. – В качестве официального придворного мага Камелота.
Мерлин смотрел на него, пораженно приоткрыв рот:
- Я думал, ты хотел подождать? С нашего возвращения прошло всего три недели…
- И нам остается только три недели до встречи, - заметил Артур. – У меня сложилось впечатление, что народ Камелота готов к этому, так зачем ждать дольше…
- Но…
- Мерлин, ты ведь заметил, что ты далеко не единственный маг в Камелоте? Кажется, половина слуг теперь пользуются магией. Та девушка, которая убирает тарелки, заставляя их летать…
- Камилла.
- И тот конюх, который шепчет на ушко лошадям…
- Вильгельм?
- И это только два примера среди множества… Поэтому я с такой энергией занимаюсь проектом, чтобы люди вроде Камиллы или Вильгельма, могли чувствовать себя в мире и безопасности в Камелоте. Доверься мне: это хороший момент, чтобы перейти на следующий этап.
- Да, но почему Драгун?
- А! Это… было твоей идеей, - напомнил ему Артур. – Кто из нас двоих собирался стать восьмидесятилетним старцем, чтобы внушать больше почтения?
Мерлин открыл рот, потом закрыл его. Артур был прав: он первый предложил эту дурацкую идею. Видимо, у Артура было время обдумать ее и решить, что она ему по вкусу.
- Радуйся, Мерлин, - король хлопнул его по спине. – Наступает твой звездный час. И в предвкушении этого великого мига… я приготовил для тебя небольшой подарок. С помощью Гвиневры, конечно.
Именно в этот момент в комнату Гаюса влетела королева с широкой улыбкой на губах. Она явно торопилась: волосы выбились из прически, а щеки покраснели от возбуждения.
- Надеюсь, я не опоздала? – с сияющими глазами спросила Гвен у Артура.
- Опоздала для чего? – подозрительно спросил Мерлин.
- Для сюрприза, который мы тебе приготовили, - с широкой улыбкой заявил Артур. – Уверен: тебе понравится!
Мерлин перевел взгляд на Гвен, которая попыталась изобразить сочувствующую улыбку, но, не в силах сдерживаться, расхохоталась.
- Я не так в этом уверена, - признала она. – И должна подчеркнуть, что это была идея Артура…
- Гвен…
- Он меня заставил, - возразила она, извиняясь.
- Что…
- Та-дам! – воскликнул Артур, потрясая перед ним сюрпризом.
Мерлин почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а потом щеки густо покраснели. Он не наденет это! Это была его мантия – голубая, с перьями… но теперь она была покрыта маленькими звездочками из серебристой ткани… и была… ужасна. Он поднял испуганный взгляд на остроконечную шляпу, которую Артур тряс во второй руке, и в отчаянии застонал.
- Нет, - жалобно сказал Мерлин королевской чете, смеявшейся как сумасшедшие. – Вы не можете заставить меня носить это.
- Это официальный наряд Придворного Мага Камелота, - радостно объявил Артур.
- И ты ему помогала, - упрекнул Мерлин Гвен.
- Я пришивала звезды на мантию. Артур все равно не отстал бы. Что я могла поделать?
Мерлин потерял дар речи. Гвен закатила глаза:
- Он пытался пользоваться иглой, Мерлин.
- О, - произнес тот, представив себе картину.
- Если бы я оставила его, он наверняка проколол бы себе палец насквозь!
- Эй! У меня очень ловкие руки, - запротестовал Артур, возмущенно глядя на обоих.
- Я никогда не говорила обратного, любовь моя, - Гвен примиряюще улыбнулась. – За исключением тех случаев, когда речь идет о шитье.
Артур широко улыбнулся в ответ, и Мерлин покраснел до ушей, представив какую ловкость они имели в виду с такими заговорщицкими лицами.
- Не хочу ничего об этом знать! - воскликнул он, заткнув уши. – По крайней мере, если это не касается будущего наследника Камелота.
- Обещаю: ты первым узнаешь новость, - рассмеялась Гвен.
Артур бросил на нее растерянный взгляд.
- Вторым, - тут же исправилась она. – Но дай будущему наследнику время появиться, а пока… почему бы тебе не надеть свой новый наряд, чтобы мы посмотрели, как ты будешь в нем выглядеть?
- Шутите! – воскликнул Мерлин, отступая. – Хватит уже того, что я должен носить его завтра!

И, конечно же, он был в этом нелепом наряде, когда ждал короля и королеву перед дверями большого зала, где находился Круглый стол. Гвен пришила звезду даже на верхушке шляпы. На верхушке шляпы! Ничто не могло выглядеть более по-идиотски! К счастью, рыцари уже вошли, Совет ожидал только королевскую чету… и их сюрприз, чтобы начать заседание.
Мерлин метался взад-вперед, когда Артур и Гвиневра появились на верху лестницы, рука в руке. Они казались сегодня особенно сияющими, и Мерлин невольно улыбнулся при мысли, какую прекрасную пару они составляли. На Артуре были доспехи и алый плащ, на Гвиневре – красное платье с золотой вышивкой. Они спускались по ступенькам бок о бок гордым шагом, и в этот миг легко было понять, почему народ восхищался ими.
Им должно было бы стать стыдно за то, что заставили его носить этот наряд. Мерлин и так уже чувствовал себя достаточно уродливым с морщинами и седой бородой! Когда их взгляды остановились на нем, они со смехом прикрыли рот ладонью.
- Это… жестоко, - воскликнул Мерлин, сузив глаза.
- Кого люблю, того и бью, - заявил Артур. – Честно, ты… великолепен… Драгун!
- Эмрис, - поправил Мерлин, вскинув голову. – Если хочешь сделать все правильно, то говори «Эмрис», твое ослиное величество!
- Отлично. Вперед… Эмрис, - Артур решительно открыл дверь.
Они вошли вместе все трое: Гвиневра по левую руку от Артура, Мерлин – по правую. Рыцари наблюдали за тем, как они шли к своим местам, открыв рты от изумления. Мерлин видел, как Персиваль указал пальцем на звезду, болтавшуюся на верхушке его остроконечной шляпы, и мановением руки окрасил этот самый палец в очаровательный зеленый цвет.
- На людей не показывают пальцем, Персиваль! – решительно воскликнул он. – Это невежливо!
Рот Персиваля открылся еще больше.
- Это Драгун! – вместе воскликнули Леон, Элиан и Гавейн.
- Дорогие друзья, - Мерлин очень веселился, скрытый за своими старческими чертами. – Спасибо за то, что послужили мне ступеньками во время нашей последней встречи. Не знаю, как бы забрался в седло без вашей помощи!
- Сир! – запротестовал Персиваль, с несчастным видом глядя на свой палец.
- Дра… Эмрис прав, Персиваль, - поправился Артур. – Показывать пальцем – невежливо, - и добавил, бросив на Мерлина заговорщицкий взгляд: - Эмрис, я не думаю, что зеленый – цвет сэра Персиваля.
Мерлин отменил заклинание небрежным жестом, вызвав пораженное «О-о-о» вокруг стола. Краем глаза он заметил, как юный рыцарь Солель расплылся в веселой улыбке.
- Господа, - объявил Артур, - добро пожаловать на Совет Круглого стола. Чтобы открыть заседание, я хочу представить вам нового официального придворного мага Камелота… Драгуна!
- Эмриса! – живо поправил заинтересованный.
- Мерлин… - раздраженно произнес Артур.
Мерлин приподнял брови, и Артур осознал свою оговорку. «Упс», - произнес он беззвучно. Мерлин поднял глаза к небу… Эта тройная путаница не прошла незамеченной!
- Мерлин? – хором воскликнули Леон, Элиан, Гавейн и Персиваль.
- Эмрис, - поправил Артур для собрания. – При исполнении своих официальных обязанностей Мерлин будет отвечать на имя Эмрис. И у него будет седая борода. У него так будет гораздо более впечатляющий вид, чем с этой идиотской молодой физиономией…
- Берегись, твое величество, если не хочешь, чтобы я отрастил тебе ослиные уши, - предупредил Мерлин с широкой улыбкой.
- Мерлин – Драгун? – спросил Леон, глядя по очереди на одного и другого. – Поверить не могу!
- Разве я… упустил эту маленькую деталь во время нашего последнего разговора, сэр Леон? – весело спросил Мерлин.
- Я бы не назвал это маленькой деталью, - парировал Леон с круглыми глазами. – Сир… я уже ничего не понимаю! Я думал, Драгун убил короля Утера?
- Он был не виноват, - ответил Артур. – Агравейн повесил моему отцу на шею заколдованный медальон, обращающий любые целебные чары. Когда Драгун…
- Эмрис, - возмущенно произнес Мерлин.
- Когда Мерлин попытался его спасти, - сдался Артур, - медальон помешал этому… и таким образом отец умер. Мерлин был так же потрясен, как все мы…
- А то, что Драгун… Эмрис… Мерлин говорил нам в лесу? – ошеломленно произнес Элиан. – Мы слышали, как он угрожал убить вас!
- О! Конечно, он это сделал, - согласился Артур. – Моргана вселила в него фоморру… чтобы контролировать его мысли и заставить убить меня. Когда вы встретили его в тот день, он как раз направлялся к ней, чтобы уничтожить существо и вернуть себе свободу действий… Таким образом, если бы вы помешали ему… он несомненно убил бы меня - против своей воли.
- Эта фоморра была отвратительным существом, - прокомментировала Гвиневра, сморщив нос.
Рыцари прищурились. Именно этот момент выбрал Гавейн, чтобы со смехом воскликнуть:
- Ну ладно - все остальное. Но честно, Мерлин… что это за шляпа?
- Это моя церемониальная шляпа… нравится? Держи, сэр Гавейн, дарю тебе такую же, - ответил Мерлин-Драгун-Эмрис, щелкнув пальцами.
Он немного увлекся, и все присутствующие рыцари оказались в остроконечных шляпах, украшенных звездами… за исключением Артура, у которого выросли ослиные уши. Последовала секунда всеобщего замешательства, а затем начался концерт испуганных восклицаний, к которому примешались недоверчивые смешки. Улыбка старого мага, который только что перевернул собрание, искрилась лукавством…
Заседания Совета Круглого стола обещали отныне стать оживленными!
- Мерлин! – завопил Артур.
Возмущенное восклицание короля завершилось великолепным ослиным ревом.
- Кого люблю, того и бью, - напомнил ему старый маг, улыбаясь во весь рот из-под своей остроконечной шляпы.

Конечно, истории с Совета быстро стали любимыми у народа Камелота - после нескольких бурных заседаний каждому стало ясно, что там происходят самые забавные, самые зрелищные и самые запоминающиеся события.
Волшебник Мерлин (народ не желал называть его ни Драгуном, ни Эмрисом, вопреки усилиям короля вбить это имя в головы) со своей седой головой, остроконечной шляпой и лукавым взглядом быстро стал легендарной фигурой в королевстве благодаря и своей силе, и оригинальности, с которой он ее использовал. Никто не мог забыть ни его блестящих реплик, ни таланта выращивать королю ослиные уши.
Все без исключения дети Камелота обожали этого старика. Они требовали рассказов о его приключениях вечером перед сном, и делились друг с другом, как старый маг щелчком пальцев мог перенести сколько угодно рыцарей туда, где творились несправедливости. Конечно, многим было сложно совместить двух Мерлинов: старого и молодого. Появления старого волшебника в замке и исчезновения несколько часов спустя заставляли детей придумывать места, которые он отправлялся исследовать. Они представляли его способным путешествовать во времени или за один день три раза облететь вокруг света. Что касается тех, кто понял, что Волшебник Мерлин с остроконечной шляпой - тот же человек, что юный Мерлин, служивший Артуру, они восхищались его способностью так менять лицо, и утверждали, что никто не знает, как выглядит Мерлин на самом деле.

Глава 8

Десять дней спустя после введения Мерлина в Совет Круглого стола он получил телепатический зов от Морганы. В этот момент он в своей остроконечной шляпе шел с Артуром на заседание. Великая жрица была необычайно обеспокоена.
- Я чувствую детей-волшебников в беде, - сообщила Моргана. – Опасность неотвратима… Думаю, они недалеко от Камелота, но не могу точно отыскать место… Их силы слишком малы, чтобы позволить мне это сделать.
- Ты спрашивала у Айтузы? – озабоченно поинтересовался Мерлин.
- Ее сейчас нет со мной, но мне удалось связаться с Килгаррой - он улетел осмотреть местность, границы которой мне удалось установить, чтобы попытаться найти их.
Мерлин уже собирался сообщить Артуру, что ему надо отлучиться, но тут появилась стража с сообщением, что к воротам Камелота прибыла делегация.
- Думаю, это друиды, - сказал солдат. – Их глава просит аудиенции у пророка Эмриса…
Сердце Мерлина забилось быстрее. Он знал, что это важная встреча… но он торопился из-за зова Морганы. Дети, о которых она говорила, были в опасности, и первоочередной задачей были они. Оставалось только надеяться, что делегация будет терпелива…
- Не хотели бы они быть представлены Совету? – предложил Мерлин в качестве альтернативы.
- Они пожелали видеть только вас, - объяснил стражник.
- Ты должен их принять, - кивнул Артур.
Мерлин оставил короля, чтобы принять неожиданных посетителей, ждавших его у ворот замка. Каково же было его удивление, когда он увидел, что глава делегации - никто иной как Алатор! Мерлин прекрасно помнил катара и всегда надеялся, что они еще свидятся. Жаль, что придется сократить их встречу…
- Эмрис, - улыбнулся Алатор. – Какая радость снова видеть тебя. Мы узнали, что ты вышел из тени на свет… и что отныне ты придворный маг Камелота. Мы пришли засвидетельствовать тебе свое почтение за все, что ты совершил.
- Добро пожаловать в Камелот, Алатор. Я рад видеть вас сегодня, - скромно ответил Мерлин.
- На самом деле, мы также пришли просить о помощи. Мы поняли, что король отныне хорошо расположен к тем, кто использует магию во благо… и у нас срочная ситуация, в которой нужна твоя помощь.
- Слушаю. Что случилось?
Несколько минут спустя Алатор и друиды все ему объяснили, и потрясенный Мерлин, не теряя ни секунды, увлек их в Зал совета, шумно прервав собрание Круглого стола.
- Сир, - позвал Мерлин, глядя на Артура.
Не последовало ни насмешливого комментария по поводу его манеры врываться в комнату, ни привычной шутки: как только Артур поднял глаза на Мерлина, он понял по его обеспокоенному взгляду, что случилось что-то серьезное.
- Присутствующий здесь Алатор только что сообщил мне, что на клан Диомеда напали ночью. Трое детей друидов были схвачены и отвезены в деревню неподалеку от Камелота, жители которой воздвигли костры для самовольной казни. Они собираются сжечь заложников до обеда.
Артур чувствовал напряжение Мерлина и понимал срочность ситуации. Не раздумывая, он принял решение:
- Мы должны остановить эту казнь. О какой деревне речь?
- Истфулд, - ответил Алатор.
- Они в Истфулде, - передал Мерлин Моргане. – Не беспокойся, я займусь этим…
- Поторопись… я чувствую, как их ужас растет, - поспешно ответила она.
Артур раздраженно скривился:
- Мы не сможем попасть туда до обеда, даже если отправимся немедленно, - потом ему в голову пришла идея: - Если только… вы перенесете нас туда магией?
Алатор посмотрел на Мерлина:
- Моих сил недостаточно, чтобы совершить мгновенное перемещение на такое расстояние. Если кто-то и может это сделать, то только Эмрис…
Мерлин кивнул. Слухи о том, что он может перенести куда угодно столько рыцарей, сколько захочет, были сильно преувеличены, но поскольку ему приходилось постоянно куда-то спешить, он улучшил свою технику мгновенного перемещения. До сих пор он переносил только себя, но, возможно, ему удастся открыть окно и для других?
- Я попробую, - заявил Мерлин и уточнил: – Но не более, чем трех человек.
- Отлично, - не колеблясь, ответил Артур. – Этого достаточно. Мне нужны два добровольца для сопровождения.
- Я, - тут же вызвался Гавейн, вскочив на ноги, чтобы встать справа от Артура.
- И я, - сказал Солель, встав слева.
Артур с благодарностью посмотрел на рыцарей. Он, конечно, верил в Мерлина, но… было спокойнее от того, что не придется экспериментировать с «мгновенным перемещением» в одиночку.
- Сначала я отправлю вас. А через несколько минут присоединюсь к вам сам… - сообщил Мерлин троим мужчинам, стоящим перед ним.
- Это… впервые для тебя, да? – спросил Артур, глядя на него с не слишком успокоенным видом.
- Не беспокойся так, сир, - слегка улыбнулся Мерлин. – Я знаю, что делаю…
- Постарайся только… отправить нас в нужное место, хорошо? - Артур бросил на него пристальный взгляд.
Мерлин усмехнулся и приподнял бровь:
- После стольких лет… ты должен бы знать, что можешь довериться мне?
Артур подавил улыбку. Если Мерлин не способен понять, до какой степени Артур доверял ему, он был идиотом… За последние недели король перевернул все традиции Камелота и все предрассудки своего народа, унаследованные от Утера. И сделал это ради Мерлина. Не колеблясь, Артур вернул его на должность своего слуги после великого раскрытия на глазах у всего двора. Постоянно поощрял его использовать магию. Заставил свой народ принять и признать его. После чего выдвинул Мерлина на пост придворного мага на Совете Круглого стола, прежде всего сделав его своим советником. Одновременно Артур позволил магам, которые жили в Камелоте, открыто использовать свой дар в повседневной жизни. Он принимал друидов в своем замке. И работал над законом, который полностью восстановит магию в правах. Иногда эти перевороты, которые Артур предпринимал один за другим, были столь грандиозны, что он сам удивлялся, как ему удавалось столь хорошо их провести. Но он никогда не сомневался в выбранном пути. Это ли не доказательство доверия! Но как не доверять тому, кто любил его так, как Мерлин; тому, кого он уважал так, как Мерлина?
Друг сконцентрировался, чтобы открыть окно в деревню Истфулд. Его глаза вспыхнули, и воздух засветился перед королем, Гавейном и Солелем. Разверзлась воронка, и в ее сердце появилось изображение центральной площади в деревне. Там уже возвели три костра, на которых были привязаны два мальчика и девочка с бледными лицами. Жители деревни собрались вокруг места казни. Одетый в черное старик стоял перед ними с факелом в руках, с лицом, искаженным злой усмешкой. Его речь была полна ненависти:
- Друиды призвали неудачу на наши головы, потому что ненавидят нас. Их сердца развращены магией. Они завидуют нашему процветанию и вожделеют наши поля. Во времена Утера они никогда бы не осмелились ничего нам сделать. Но король – Артур, и они считают, что могут посылать на нас свой проклятый дождь, чтобы наш урожай сгнил на корню, а мы ничем не можем им помешать. Сегодня мы сделаем им предупреждение. За каждое бедствие, что они пошлют нам, трое их детей будут сожжены.
Артур вздрогнул от ужаса, услышав эти слова. Гавейн сжал кулаки. Взгляд Солеля окрасился отвращением и гневом. Мерлин почувствовал, как сжимается сердце, и подумал: больше никогда… Он произнес заклинание, перемещая Артура и двух рыцарей внутрь окна. Сила чар заставила Зал совета задрожать… воронка закружилась и исчезла.
Король с рыцарями материализовались на опушке леса, рядом с Истфулдом, немного оглушенные скоростью перемещения. Однако они быстро пришли в себя, как только коснулись твердой земли. Артур мысленно отметил, что Мерлин поступил разумно, не отправив их прямо на деревенскую площадь. Появиться в облаке искр при свете дня перед жителями, убежденными, что всякая магия зла, было бы не слишком хорошим способом убедить их в обратном.
- За мной! – велел он Гавейну и Солелю.
И бросился бежать к месту казни с мечом в руках. Артур надеялся, что они не опоздают. Мысль, что дети могут умереть на костре, была для него невыносима. Они были всего лишь детьми, черт возьми! Артур был убежден, что они не были виноваты в том, в чем их обвиняли. Он был даже не уверен, что дождь, о котором говорил старик, был магического происхождения! Артур мог узнать лицемерие, страх и ненависть, когда видел их. Утер когда-то неоднократно реагировал с таким же ослеплением. Мерлин мог оказаться на месте этих детей-друидов: арестованный и казненный во времена Великой чистки. Артур легко мог представить его пяти-шестилетнего с огромными синими глазами на все лицо, связанным перед враждебной толпой. Если бы его отец казнил Мерлина, Артур никогда бы не узнал его, и был бы только тенью того человека, которым стал. Если бы его отец казнил Мерлина, Артур провел бы всю жизнь, чувствуя громадную пустоту, не в силах понять причину.
Эта мысль придала ему крылья. Несколько мгновений спустя король влетел на площадь в сопровождении Солеля и Гавейна.
- Немедленно отпустите этих детей! – приказал он, встав перед поборником справедливости, выступавшим перед толпой с факелом в руках.
- Они колдуны! – воскликнул старик, не отступая. – Утер казнил бы их немедленно, они заслуживают смерти!
- Сейчас король - я, - твердо ответил Артур. – И я не мой отец…
- Они должны быть сожжены за злодеяния!
Артур вынул Экскалибур и повторил дрожащим от возмущения голосом:
- Я велел вам отпустить их.

В Зале совета Мерлин готовился в свою очередь перенестись в Истфулд, когда Алатор остановил его.
- Этот юный рыцарь, который ушел с королем… - пробормотал он.
- Солель? – удивленно спросил Мерлин.
- Я узнал его… из видения. Он стоял один на поле битвы, погруженном в хаос, окруженный пламенем, с мечом в руке… он казался дурным предзнаменованием. Ты должен остерегаться его, Эмрис… Сомневаюсь, что его намерения в отношении короля таковы, какими кажутся.
Мерлин непонимающе посмотрел на него. Солель был рыцарем Круглого стола - он заслужил титул «сэра», придя Артуру на помощь. Почему он мог бы желать ему зла?
- Он… напал на короля в этом видении? – спросил Мерлин.
- Нет, - признал Алатор. – Но… я чувствую, как магия сходится в его направлении.
- Солель никогда не сделал ничего, что позволило бы заключить, что он обладает даром, - Мерлин покачал головой.
- Не знаю, обладает ли он им, но когда магия так волнуется вокруг кого-то, это может означать только одно: Солелю предназначена великая судьба. И я чувствую, что эта судьба так же смутна, как его личность.
В душе Мерлина поднялась волна паники. Он отправил Артура в Истфулд с человеком, которого Алатор считал опасным. Могло произойти, что угодно, если Мерлина не будет рядом с королем, чтобы защитить его. Торопясь, он открыл новое окно, чтобы в свою очередь перенестись, надеясь, что еще не слишком поздно.

В Истфулде Артур громко воскликнул в лицо разъяренному старику:
- Магия не повод для казни. Каждый обвиняемый имеет право на справедливый суд. Ни один маг не будет казнен в мое правление, если не будет доказано, что он использовал свои силы, чтобы ранить или убить невинных.
Мордред, прищурившись, смотрел на Артура, смело защищавшего его народ: таких же колдунов и парий, как он. Доспехи короля сверкали на полуденном солнце, отчего в его взгляде сияла вдохновенная ясность. В сердце вспыхнула любовь и благодарность к этому человеку, такому храброму и справедливому. Артур показался Мордреду воплощением благородства в тот миг, когда встал, чтобы защитить детей-волшебников.
Мордред понял, что действительно в это верил. Верил в Артура Пендрагона. Верил в его способность восстановить магию и изменить мир.
Слезы подступили к глазам, когда Артур выхватил у старика факел, чтобы затушить его. Лицо безумного поборника справедливости скривилось в гримасе ненависти, и в его руке сверкнул кинжал…
- Артур, нет! – вскрикнул Мордред.
Не задумываясь, он бросился между ними – и кинжал пронзил его вместо короля. Гавейн подоспел, чтобы остановить старика. Мордред упал на колени, кровь ручьем текла из раны на груди. Его ударили прямо в сердце.
- Солель! Солель!
Мордред осознал, что Артур встал на колени рядом, чтобы поддержать его. Мордред пристально посмотрел в глаза королю и улыбнулся.
- Ты спас меня, - выдохнул Артур.
- Я с радостью отдаю свою жизнь за вас, сир, - с трудом произнес Мордред. – Прошу вас… не позволяйте такому повторяться… Альбион должен стать мирной гаванью для всех… и для магии…
- Солель, держись, - умолял Артур со слезами на глазах.
Взгляд Мордреда расплывался… руки Артура обняли его, и он почувствовал тепло… Прежде чем соскользнуть во тьму, он услышал над собой задыхающийся голос Мерлина:
- Что случилось?
- Мерлин! Солель меня спас… Надо ему помочь! Ты можешь что-нибудь сделать?
Мордред не услышал ответа. Он потерял сознание.

Пока Мерлин спешил к Артуру, Солелю и Гавейну на деревенскую площадь, он отменил заклинание старения, чтобы бежать быстрее… Теперь он потрясенный стоял на коленях рядом с Солелем. Кинжал вонзился ему прямо в сердце. «Алатор ошибался на его счет, - взволнованно подумал Мерлин. – Очевидно, его судьба – защищать Артура, а не навредить ему…»
- Прошу тебя, - Артур поднял к нему умоляющие глаза. – Исцели его, Мерлин…
Тот кивнул. Он протянул руку к ране Солеля, и его глаза вспыхнули, когда он произнес заклинание исцеления. Кровавая рана закрылась, и дыхание юного рыцаря стало не таким тяжелым.
- Ему нужно отдохнуть, - сказал Мерлин. - Надо вернуть его в Камелот как можно быстрее.
- Я займусь этим, - вмешался Гавейн. – Ты сможешь перенести нас туда?
Мерлин кивнул, но прошептал:
- Не здесь. Эти люди достаточно враждебны к магии, я не хочу колдовать перед ними. Пошли со мной…
Гавейн поднял Солеля на руки. Мерлин увлек его за один из домов, чтобы уже в третий раз запустить заклинание мгновенного перемещения, которое впервые испробовал сегодня. На этот раз в центре воронки появился Зал совета. Гавейн торжественно кивнул и без страха погрузился в магию, прижимая к себе Солеля. Мерлин наблюдал, как они исчезают, от всего сердца надеясь, что юный рыцарь поправится. В этот миг в голове раздался голос Морганы:
- Мерлин? Что с детьми?
- Мы нашли их, - тут же успокоил он ее. – Не беспокойся – они в безопасности.
- Килгарра совсем рядом с вами. Хочешь, чтобы он прилетел в центр Истфулда?
- Нет. Скажи, чтобы он приземлился подальше от деревни, чтобы никто из жителей его не заметил. Я не хочу, чтобы его появление вызвало панику.
- Что ты собираешься делать с детьми?
- Их клан ждет их… мы вернем их семьям.
Мерлин различил облегченный вздох Морганы, после чего она с запозданием отреагировала:
- Мы?
- Артур со мной, - Мерлин мысленно улыбнулся.
Даже на расстоянии он мог почувствовать счастье Морганы.

Глава 9

Когда Мерлин вернулся на центральную площадь деревни, Артур надежно привязал старика, напавшего на него, к ближайшему столбу, освободил и подбодрил детей-друидов. И теперь он обращался к жителям Истфулда - солнце играло на его доспехах и золотых волосах, придавая ему величественный и потусторонний вид.
Мерлин задержался на мгновение, чтобы с любовью посмотреть на своего короля, высекая в памяти этот миг, потому что, хотя они остались здесь вдвоем, это был один из самых важных моментов его правления. Мерлин чувствовал это, как только вторая сторона монеты Артура могла чувствовать. Он вдруг осознал, до какой степени гордится своим королем. Так гордится, что на глазах выступили слезы.
Казалось, лишь вчера Мерлин назвал «венценосным ослом» высокомерного принца Камелота, едва познакомившись с ним. И теперь, глядя на человека, стоявшего перед жителями Истфулда, он не мог поверить, что столько достоинств могли раскрыться в Артуре за столь короткое время. Он стал не только мудрым, дальновидным, уважаемым и сострадательным королем, но также и лучшим из людей – справедливым, великодушным, добрым, сильным и чувствительным. Человеком, которым невозможно было не восхищаться всем сердцем.
Конечно, Артуру случалось еще вести себя по-идиотски, когда он хотел порисоваться или показать, что не боится вызова. Но Мерлин любил его таким: с его дурацкими шутками, глупыми вызовами и «дружескими похлопываниями», единственной целью которых было досадить ему лично.
Если бы Артур заметил, как Мерлин смотрит на него в тот миг, наверняка стал бы издеваться над мокрыми глазами и улыбкой. Но к черту сдержанность - Мерлин хотел в полной мере насладиться своей гордостью, своим счастьем и эпическим моментом, не следя ни за глазами, ни за шириной улыбки.
- В течение двадцати лет мой отец казнил всех, кто обладал магией, безотносительно к их поступкам. Но магия не злая. Она лишь средство, и может также использоваться во благо…
Взгляд Артура остановился на друге, и он позвал его, приглашая приблизиться.
- Мерлин – мой маг, - объявил Артур.
Мерлин знал, что не стоило бы, но ему особенно нравилось, когда Артур так его называл: мой маг. Он всегда был магом Артура, но слишком долго считался ничьим магом.
– Он использует свой дар на благо народа Камелота, и я верю ему. Сегодня он покажет вам, что вы ошибались: ошибались, обвинив друидов во всех бедах, и ошибались, опасаясь магии.
Мерлин бросил на Артура неуверенный взгляд - что тот собирается попросить?
- Ты можешь спасти урожай? – спросил Артур.
Мерлин оглядел окружающие поля, испорченные дождем. Почва все еще была пропитана водой, посевы практически сгнили на корню. Он опустился на одно колено и положил ладонь на землю. Золото вспыхнуло в его глазах и полилось через ладонь, когда он осушал почву. Мерлин протянул магию - от земли к корням, от корней к побегам, от побегов к листьям, от листьев к зернам пшеницы, и колосья подняли головки, пока его сила укрепляла их. Он слышал пораженные и восхищенные восклицания деревенских жителей при виде зазеленевшей природы. Когда Мерлин выпрямился, окружающие Истфулд поля процветали и созрели для жатвы.
- Сделано, сир, - сказал он, повернувшись к Артуру.
Тот кивнул с улыбкой и спросил жителей:
- Есть среди вас больные?
- Моя мать, - сказал молодой человек.
- Мой брат, - сказала старая женщина.
- Приведите их сюда, - приказал Артур.
И скоро они появились с больными на носилках.
- Мерлин, ты можешь их вылечить?
Женщина страдала от легочной инфекции. Мерлин исцелил ее, положив ладонь на грудь, чтобы впитать ее боль. У мужчины были камни в почках. Простым наложением рук Мерлин растворил их. Двое пациентов встали на ноги через несколько мгновений, еще больше увеличив уважение и восхищение жителей королем, появившимся у них, и его чудесным магом.
- Магия скоро будет восстановлена в Камелоте, - объявил Артур. – Друиды - такие же мои подданные, как и вы, жители Истфулда. И, как и вас, я обязан их защищать. Вы должны перестать разжигать ненависть и недоверие к ним, потому что они не хуже и не лучше вас. Среди них, как и среди вас, есть злые, есть и добрые. Вы должны всегда помнить, что судить надо только по поступкам… и только когда они доказаны.
Артур посмотрел на Мерлина с выражением «уходим». Мерлин повернулся к юным друидам, которые улыбнулись ему и немедленно его окружили. Артур позаботился взять с собой старого убийцу.
Как только они покинули деревню, Мерлин открыл окно, чтобы послать детей в Камелот – к Алатору и членам их клана. Мгновением позже он повторил операцию, отправляя пленника прямиком в темницу до суда.
- Очень практичный фокус, - одобрительно заметил Артур.
Мерлин не мог не улыбнуться эвфемизму, уточнив:
- Это немножко больше чем фокус. Возможно, я единственный из всех существующих магов, кто может использовать мгновенное перемещение.
- И скромный, - Артур приподнял бровь.
- Я решил брать пример с тебя в том, что касается скромности, - парировал Мерлин, бросив на него веселый взгляд.
- Раз ты такой талантливый, отправь в Камелот и нас. Не вижу причин, по которым мы должны идти пешком!
- Не сейчас, - покачал головой Мерлин. – Неподалеку нас кое-кто ждет.
Артур приподнял бровь:
- Кое-кто?
- Кое-кто с чешуей, крыльями и клыками, - с улыбкой уточнил Мерлин. – Я подумал, что может быть… мы могли бы вернуться в Камелот по воздуху?
Лицо Артура засияло.
Они быстро добрались до Килгарры, ждавшего их в лесу. Артур во второй раз встречался с великим драконом, и на этот раз его сердце кипело от нетерпения. Ему не было страшно - он был готов.
Дракон, должно быть, почувствовал их, поскольку едва они с Мерлином приблизились, он обратил к Артуру веселый взгляд:
- Здравствуй, юный Пендрагон.
- Приветствую, великий дракон Килгарра, - произнес Артур.
- Король былого и грядущего показал себя сегодня достойным своей судьбы, - удовлетворенно произнес Килгарра. – Он спас детей магии и восстановил порядок в деревне Истфулд.
- Я поступил по справедливости, - скромно ответил Артур и, переведя дыхание, воскликнул: - Великий дракон, у меня есть к тебе просьба. Я хотел бы, чтобы ты присутствовал через десять дней при подписании мирного договора. Это ты первый заговорил об Альбионе. И если бы Мерлин не повторял мне твои слова, я никогда не стал бы трудиться для их исполнения. Так что без тебя Альбион никогда не увидел бы свет. Я не могу представить великой мирной церемонии без твоего присутствия в качестве почетного гостя Камелота, когда думаю о роли, которую ты в этом сыграл. Окажешь ли ты мне честь?
Килгарра прищурился от удовольствия и хлестанул воздух длинным хвостом.
- Мерлин, ты можешь гордиться собой. Юный король сейчас исполняет все свои обещания.
- Я сделал, что мог, с тем, что мне было дано, - не без лукавства ответил Мерлин.
- Мы с моей подругой почтем за честь принять твое приглашение, король Артур, - торжественно заявил Килгарра.
Сияющая улыбка осветила лицо Артура. Мерлин посмотрел на дракона:
- Если хочешь знать, почему у него эта идиотская улыбка… просто я обещал, что мы вернемся в Камелот по воздуху.
- Я не лошадь, Мерлин! – возмутился Килгарра.
- Доказательством этому служит то, что у тебя есть крылья, - подтвердил Артур, глядя на эти самые крылья с особенно очарованным видом. – У лошадей их нет. Мерлин, ты не знаешь заклинания, чтобы вырастить крылья у моего коня?
- Скорее всего, он сможет ими пользоваться, - заметил Мерлин.
- А ты не мог бы его научить?
- Король былого и грядущего остался большим ребенком, - пожаловался Мерлин при виде недоверчивого выражения дракона.
- А чья это вина? Один мой знакомый маг постоянно использует свои силы, чтобы левитировать его на стуле, - обвиняющим тоном парировал Килгарра.
- Надо же его развлекать время от времени, иначе он не сможет ни о чем думать, - защищался Мерлин.
- Побудем серьезными минутку, - вмешался Артур. – Так мы вернемся по воздуху?
Мерлин никогда не забыл бы первый полет Артура на спине дракона. Выражение экстаза, когда Мерлин забавлялся, поднимая друга на стуле, было ничем по сравнению с покоренным лицом, которое было у него теперь, когда Килгарра нес их сквозь облака. Мерлин сел впереди Артура, велев королю держать себя за пояс и вцепиться изо всех сил, чтобы не упасть. Килгарра был чемпионом диких поворотов, играя в облаках. Мерлин достаточно путешествовал с ним, чтобы знать это. Но король, казалось, не до конца осознавал опасность, связанную с полетом на спине дракона, и без конца раскидывал руки, словно считал себя птицей, вместо того чтобы держаться как положено. Он не раз пугал Мерлина до смерти, чуть не соскальзывая, особенно когда Килгарра принялся делать мертвые петли. Килгарра никогда раньше этим не занимался, но, возможно, он таким образом мстил людям, которые путали дракона с лошадью. Или же энтузиазм Артура был заразителен, и дракон пытался его впечатлить. По крайней мере, Мерлина он точно впечатлил! Гораздо раньше, чем показался Камелот, маг побелел как простыня и считал секунды до приземления, скрестив пальцы, чтобы они прибыли целыми.
- Артур, я велел тебе держаться! – рявкнул он, когда король снова отпустил его.
- Почему ты все время чего-нибудь боишься? Не будь такой девчонкой, Мерлин! Мы ничем не рискуем!
- После того как мне чудом удалось до сих пор сохранить тебя живым, только не хватало, чтобы ты расплющился как блин, из-за того, что тебе захотелось покрасоваться на спине дракона!
- Никто не расплющится как блин, идиот!
- Болван! Немедленно возьмись за меня!
Замок Камелота вырисовался внизу, они начали спускаться.
- Артур, когда Килгарра приземлиться… - начал Мерлин.
Его бросило вперед, и он конвульсивно схватил Артура за руку, чтобы помешать ему снова соскользнуть.
- Заставить меня подняться на твоего дракона было хитрой стратегией, чтобы найти достойный предлог цепляться за меня, - насмехался Артур.
- Это ты должен цепляться за меня! – крикнул Мерлин против ветра.
- Я тебя очень люблю, но не до такой степени, - ехидно ответил король.
- Артур! – в ярости воскликнул Мерлин.
Килгарра резко повернул влево, заставив обоих вскрикнуть, и они вцепились друг в друга. Тело дракона под ними крупно задрожало. Только через несколько мгновений они поняли, что Килгарра хохочет во все горло.
Двор Камелота приближался слишком быстро, и находившиеся там рыцари рассыпались в стороны, словно стадо коз, испуганных грозой.
- Килгарра, ты нас убьееееешь…
К крику Мерлина присоединился крик Артура, который, кажется, наконец, понял смысл слова «держаться». Дракон выровнял полет в последнюю секунду, и грациозно опустился перед папертью, прежде чем аккуратно сложить крылья, удовлетворенно оглядевшись. Рыцари, благоразумно отступившие к стене, смотрели на них, будто испуганные мыши.
- Все хорошо! – Артур помахал им рукой и добавил Мерлину на ухо: - Не мог бы ты меня отпустить теперь?
- О! Сожалею, - Мерлин покраснел до ушей.
- Уверен, ты нисколько не сожалеешь, - развеселился Артур.
- Каким же ты кретином бываешь! – рявкнул Мерлин.
Артур, смеясь, спрыгнул на землю, и Мерлин не замедлил последовать за ним.
- Надеюсь, путешествие вам понравилось, - весело сказал Килгарра. – До встречи через десять дней, молодые люди…
Он раскрыл крылья и, не мешкая, устремился в небо.
- Я хочу такого дракона только для себя, - прошептал Артур Мерлину, с жадным выражением наблюдая, как Килгарра улетает.
- Это невозможно, - Мерлин сверкнул глазами.
- Почему нет? Я король Камелота…
- А я Повелитель драконов, - парировал Мерлин. – Ты не можешь завести своего. Ты должен довольствоваться моим.
- Я ничей дракон! – прогремел в небе голос Килгарры.
- Сир? – произнес Леон, выйдя из тени и направляясь к ним.
- А! Леон, - радостно сказал Артур.
- Сир… Это был… дракон, - рыцарь прищурился и уточнил ровным тоном: - Тот, которого вы убили.
- О, я не убил его. Я хочу сказать: я думал, что убил его, но на самом деле… Его зовут Килгарра.
- У дракона есть имя, - в шоке произнес Леон.
- Да. Это дракон Мерлина, - Артур хлопнул друга по спине. – И он будет нашим почетным гостем на великой церемонии!
Когда он направился к ступеням, появились Алатор и друиды. Дети, освобожденные Артуром, были с ними.
- Долгих вам лет, Артур Пендрагон, - с благодарностью произнес Алатор. – Сегодня вы доказали, что вы - тот король, которого все мы ждали.
- Я отвечу вам то же, что и великому дракону. Мы ждем вас через десять дней на праздновании рождения Альбиона. Мне очень важно, чтобы друиды и маги были представлены в этот день и услышали объявление, которое я сделаю. Время ненависти и страха скоро закончится, Алатор, - Артур положил руку в перчатке на плечо катара. - Вы правильно сделали, что пришли за мной сегодня.
Этот день был переполнен эмоциями для Артура. Но, несмотря на возбуждение от первого полета на спине дракона, настоящее вознаграждение он получил немного позже, вечером, когда к нему подошел посыльный, чтобы вручить пакет, завернутый в шелковый платок. Человек путешествовал весь день, чтобы принести королю подарок, о природе которого ничего не знал, и Артур отправил его подкрепиться и отдохнуть, прежде чем удовлетворить свое любопытство.
Потом он развязал веревки. Внутри находилось зеркало. «Решительно, - весело подумал он, - все в Камелоте принимают меня за девчонку». Артур уже хотел отнести подарок Гвиневре, когда тщеславие заставило его бросить взгляд на свое отражение. Артур успел подумать, что он красивый мужчина, когда гладкая поверхность затуманилась. «Оно волшебное!» – с воодушевлением понял Артур. Мгновением позже в зеркале появилось лицо, которое не принадлежало ему… Сердце подпрыгнуло в груди, когда Моргана улыбнулась. Он не мог поверить! Благодаря заклинанию правды Мерлина Артур видел, как она изменилась… Но созерцание ее лица, полного нежности, подтверждало то, что он уже знал, и порождало в сердце неописуемую теплоту.
- Моргана? – хрипло произнес Артур – горло перехватило.
- Артур. Я хотела тебя поблагодарить.
Он потерял дар речи, потонув в ее зеленых глазах. Этот взгляд она унаследовала от их отца. С той лишь разницей, что в глазах Утера никогда не было столько света, сколько было сейчас в ее взгляде.
- Я знаю, что ты сделал сегодня. Для детей. В Истфулде.
Артур кивнул, слишком взволнованный, чтобы говорить.
- Братишка, - произнесла Морагна. – Братишка, я ошибалась на твой счет. Ты стал великим королем… Знаешь, я горжусь тобой. Артур.
Она протянула руку, чтобы коснуться зеркала, и он инстинктивно повторил ее жест.
- Моргана… мне хотелось бы, чтобы ты присутствовала при подписании договора, - вдруг сказал Артур, с колотящимся от этой мысли сердцем. – Пожалуйста… пожалуйста, приходи.
Она покачала головой:
- Мое присутствие испортит празднество. Пусть лучше другие представляют друидов. Люди хранят обо мне слишком плохие воспоминания. Им нужно время, чтобы забыть.
- Я знаю, что это была не твоя вина. И я знаю, что ты изменилась. Я прощаю тебе прошлое, Моргана.
- Но я не прощаю себе.
- Моргана…
Она покачала головой:
- Ты не увидишь меня, но я буду рядом, Артур. Ни дня не проходит, чтобы я не была мысленно с тобой. И не забывай: я волшебница, братишка. Я все увижу. Если ты не сделаешь из этой церемонии самый памятный праздник во всей истории Альбиона, я тебе никогда не прощу.
- Обещаю, - прошептал Артур со слишком блестящими глазами, когда зеркало вновь стало обычным.

Глава 10

Слова Алатора не выходили у Мерлина из головы. Незадолго до ухода катара Мерлин сообщил ему, что он ошибся насчет Солеля, поскольку юный рыцарь спас Артура в Истфулде.
«Он спас его сегодня, но кто знает, что он сделает завтра?» - ответил катар.
С тех пор Мерлин размышлял. Что за поле битвы в хаосе видел Алатор? Почему Солель был единственным выжившим в этом видении? Что позволило Алатору думать, будто намерения Солеля по отношению к Артуру недобрые? Могло ли быть, что Алатор предвидел судьбу?
Судьба странная вещь. Хоть она и не высечена в камне, некоторые видения имели привычку неизбежно сбываться. Мерлин знал это слишком хорошо - именно поэтому он отказывался заглядывать в будущее. Некоторые вещи лучше не пытаться узнать заранее… если не хочешь жить в страхе, что они сбудутся, и против воли вызвать их.
Килгарра любил говорить, что видения - подарок и возможность изменить будущее. Но опыт Мерлина показывал, что они скорее заставляют тех, кто их получил, способствовать их реализации. Ирония состояла в том, что, пытаясь сделать все, чтобы избежать события, в итоге его и провоцируешь. Мерлин помнил, как он ускорил возникновение у Морганы желания убить Утера, столкнув ее с лестницы. Если бы она не слышала признания короля о том, что он ее отец, решилась бы она убить его так скоро? Потом Мерлин предоставил ей орудие преступления, раскритиковав кинжал, который Артур хотел подарить ей на день рождения. «Девушки любят украшения», - смеясь, сказал он - и простой охотничий нож превратился в драгоценный кинжал. Точно так же видение в кристалле Неатид не помешало ему освободить Килгарру, после этого напавшего на Камелот. Так зачем мучиться, заглядывая в будущее? Как осудить кого-то за то, чего он еще не совершил?
Люди могут нести ответственность только за то, что уже сделали.
Сегодня Солель спас жизнь Артура, бросившись перед ним, и был ранен вместо него. Только искреннее сердце могло, не задумываясь, пойти на подобную жертву - вот что знал Мерлин.
Но ему необходимо было быть уверенным в этой искренности…
В конце концов, Мерлин отправился навестить Солеля. По прибытии в замок Гавейн принес юного рыцаря в его комнату и бóльшую часть вечера провел у его постели. Артур навестил его перед сном, чтобы убедиться, что он поправляется. Солель тогда все еще крепко спал - со своего возвращения в Камелот он ни разу не открывал глаза, что было следствием заклинания исцеления.
Мерлин тихо проскользнул в его спальню и сел у изголовья. До сих пор он не слишком много общался с юным рыцарем и с трудом представлял, как начать разговор с ним. Поэтому Мерлин долго молчал, глядя, как Солель спит. У него было благородное и невинное лицо, в котором было одновременно что-то взрослое и что-то детское. Привлекательная внешность, соединенная с молодостью, подарила ему обожание всего двора, которое его сегодняшний поступок только увеличил. Артур видел в Солеле образ бесстрашного и решительного юноши, которым сам был когда-то. Когда Мерлин смотрел на молодого человека, он чувствовал смущение, потому что Солель напоминал кого-то, но он не мог понять кого.
Некоторое время спустя Мерлин положил ладонь на руку рыцаря и легонько потряс ее. Солель резко проснулся с выражением ужаса на лице. Но сразу расслабился и помотал головой, восстанавливая дыхание.
- Прости, что разбудил, - сказал Мерлин. – Мне надо было тебя увидеть. Я не хотел испугать.
- Я испугался не тебя, - Солель инстинктивно коснулся раны на груди. – На мгновение мне показалось, что я вижу перед собой этого убийцу… - он посмотрел на перевязку, опутывавшую его тело, и неуверенно поднял глаза на Мерлина. - Это… ты меня вылечил?
Мерлин кивнул:
- Никакое лекарство не могло тебя спасти. Я был вынужден использовать магию. Надеюсь, тебя это не беспокоит.
- Как это может меня беспокоить? Без тебя… я был бы мертв, - произнес Солель недоверчиво, будто не мог поверить, что Мерлин исцелил его.
- Мне надо спросить тебя кое о чем. Мне хотелось бы, чтобы ты ответил правду.
Мерлин перевел дыхание, все еще слыша шепот Алатора: магия сходится на нем… Теперь он и сам различал это движение вокруг Солеля.
- Ты маг?

Правда состояла в том, что Мордред запаниковал, когда, открыв глаза, увидел лицо Мерлина. Он решил, что Эмрис узнал правду о нем, когда лечил, или позже, услышав, как он говорит во сне. Мордред не боялся, что о его силах узнают, поскольку заколдовал себя так, что щит маскировал его могущество ото всех. Но он боялся, что как-нибудь глупо выдал себя, после того, как столько сил приложил, чтобы сохранить свою тайну.
Мордред застыл в ожидании магической атаки.
Но взгляд Мерлина был почти умоляющим, когда он задавал этот вопрос, и юный друид понял, что у него не было никаких доказательств. Тогда он задумался, что ответить.
Мерлин… исцелил его.
Мордред позволил этой мысли укорениться в сознании. Мерлин-предатель, который отдал его солдатам, когда он был всего лишь ребенком, только что спас ему жизнь. Может быть, существовал шанс… на их примирение? В конце концов, своим поведением в последние недели Мерлин искупил столько ошибок, совершенных в прошлом. Может, он и не был совершенным героем, но и отвратительным тоже не был.
И Мордред так устал от лжи и притворства.
Сегодня он готов был пожертвовать собой, чтобы спасти Артура – поступок веры, о котором он не сожалел ни секунды.
В этот момент больше всего на свете Мордред хотел бы иметь возможность ответить на вопрос Мерлина «нет», оставаясь при этом искренним. Потому что он не мог ответить «да», не вызвав ужасных последствий для себя. Он был уверен, что если сделает это, его в лучшем случае прогонят… а он не хотел покидать Камелот. Не после того, как увидел, что сделал Артур. Но он не мог ответить «да». По крайней мере…
Одно мгновение искушение было сильно.
Да, Мерлин, я маг, могущественный маг, который скрывает свои силы. Помнишь маленького друида, которого ты так не хотел спасать из застенков Камелота много лет назад? Это был я. Я вырос с тех пор, и, хотя ты не узнал меня, я по-прежнему ношу то же имя. Мордред.
Он попытался представить реакцию Мерлина. Удивление? Гнев? Страх? Признательность?
Он не мог решиться. Он так хотел бы иметь возможность раскрыться… Ему так хотелось быть принятым как Мордред.
Он рассказал бы, что пришел в Камелот, чтобы уничтожить их – Мерлина и Артура. Что это он заколдовал меч в Зале совета, чтобы заставить всех поверить, что убийца – Мерлин. Что это он посоветовал королю принять его возвращение только при условии прохождения через ритуал, потому что хотел отомстить, лишив его магии. Он сказал бы, что осознал свои ошибки, и изменил мнение.
Каким облегчением было бы признаться кому-нибудь во всех своих преступлениях, которые лежали грузом на совести. И как хотелось, чтобы Мерлин смог простить ему все эти ужасы.
Но в глубине души Мордред помнил, как Эмрис заставил его споткнуться в тот день в лесу, хотя он был лишь ребенком. И знал, что если раскроется, потеряет все: свои рыцарские доспехи, свое место за Круглым столом, доверие Артура – все, что было ему дорого, все, к чему он прикипел, все, что возвращало ему надежду в этом мире.
Мерлин, возможно, смог бы простить ему то зло, что Мордред причинил ему. Но было кое-что, что Мерлин никогда не простит: Мордред убил Гаюса. Он задушил его во сне ледяными пальцами своей магии, потому что знал, что потеря Гаюса будет адом для Мерлина. Если он признается в остальных своих поступках, рано или поздно Мерлин узнает и об этом преступлении… и тогда… Мордред потеряет все, чем обладал.
Его сердце заледенело от ужаса, и он принял решение.
Никто в Камелоте никогда не узнает, что я маг. Никто в Камелоте никогда не узнает, что я когда-то был Мордредом.
Вслух он сказал:
- Нет. Нет, я не маг.
- Почему ты колебался, прежде чем ответить? – задумчиво спросил Мерлин.
- Потому что… хотя у меня нет дара, он был у моего отца, - солгал Мордред. – К несчастью, в отличие от тебя, он использовал его не для добра.
Мерлин кивнул:
- Понимаю.
- Он умер, когда я был ребенком, - продолжил Мордред. – Это было освобождением. Моя мать и я… мы боялись его.
- Мне жаль.
- Ты тут ни при чем. Это мне жаль… что я так не доверял тебе. Я думал, что ты недостоин доверия. Но ты не однажды доказывал, что используешь свою силу только для службы Артуру и только для добра.
Мерлин улыбнулся и кивнул:
- Ты готов был пожертвовать жизнью ради него. Можешь сказать… почему?
- Потому что Артур был прав. В своей любви к народу, в том мире, который он пытается сделать реальностью, и в желании доказать, что магия не зло. Артур прав, и я верю ему. Я верю, что он способен примирить непримиримое и изменить мир.
- Я тоже, - улыбнулся Мерлин, положив теплую ладонь на руку Мордреда.
- Как и все, кто следует за ним, - Мордред вернул ему улыбку.
- Прости… что сомневался в тебе, Солель, - Мерлин облегченно вздохнул. – И за то, что разбудил. Теперь спи. Лечебные заклинания утомительны, ты должен отдыхать… и набираться сил.


Глава 11

Спустя неделю замок был охвачен исступленной суетой - приготовления к великой встрече правителей пяти королевств были в полном разгаре.
Под безжалостным присмотром королевы Гвиневры повара день и ночь работали у печей, садовники украшали цветами комнаты и коридоры, слуги драили полы, пока они не начинали сиять, советники спорили над свитками пергамента, а банкетные столы, покрытые разноцветными скатертями, выстраивались под большим куполом, срочно воздвигнутым в центре двора для праздничного обеда.
- Я хочу, чтобы все было идеально подготовлено к приему гостей! - повелительно восклицала хозяйка Камелота всякому, кто замедлял ритм работы. – У нас будет время выспаться, когда великий день останется позади.
Когда же она считала, что дела идут недостаточно быстро — а случалось это нередко - остолбеневшие слуги получали урок, как следует сметать паутину, когда королева вырывала метелку у них из рук. Смеясь, они шептались, что король так любит драконов, потому что женился на одном из них. На что Гвен, сверкая глазами, отвечала, что лучше бы они прекратили говорить глупости, пока она не начала плеваться огнем.
Свежеприобретенный перфекционизм королевы простирался, конечно, и на ее мужа, которому она собиралась придать истинно королевский вид для праздника. И Артур должен был терпеть снятие мерок портным, а потом примерку одежды, которую тот сшил.
- Но раз я в любом случае буду в доспехах… - пытался протестовать король в один из сеансов пытки, который ему устроил портной под безжалостным взглядом его жены.
- Артур… если бы я тебя слушала, ты надел бы эти проклятые доспехи и на нашу свадьбу. Раз в жизни прошу, чтобы ты был красивым. И даже не надейся увильнуть! - ответила Гвиневра, угрожающе наставив на него палец.
Она явно нервничала из-за организации встречи, и Артур, открывший новую сторону в своей жене, закрыл рот, побоявшись разозлить ее.
Портной рядом с ним воскликнул:
- Ваше величество! Вы должны попробовать желтый. Желтый будет вам особенно к лицу!
- Но желтый не мой цвет, - слабо запротестовал Артур, пытаясь отступить.
В этот миг он заметил силуэт в дверях комнаты и воскликнул: «Мерлин!» - отчаянным тоном, который означал: на помощь, спаси меня!
Мерлин, присутствовавший при всей сцене, приподнял бровь с видом, говорящим: каждому свой крест. Артур бросил на него взгляд, кричащий: сжалься! Гвен повернулась к Мерлину, скрестив руки:
- Он и так уже достаточно невыносим. Надеюсь, ты не станешь поддерживать его в попытке бунта.
- Даже и не думал, - заверил Мерлин.
Лицо Артура стало умоляющим.
- Но, может, я могу себе позволить… одеть его вот так?
Мерлин пошевелил рукой, золотая вспышка мелькнула в его глазах, и Артур оказался одет в вышитый золотом камзол поверх ярко-красной рубашки, черные штаны и сияющие сапоги. Он действительно был наряжен… как король.
- Ты великолепен, - обрадовалась Гвиневра. – Это именно то, что я хотела. Я тебе уже говорила, как ты великолепен?
- Я не против, если ты повторишь, - Мерлин надулся от гордости.
- Эй! – возмутился Артур, покраснев, но, бросив взгляд в зеркало, довольно признал: - И правда… неплохо.
- Счастлив помочь, - Мерлин едва заметно улыбнулся.
Он, конечно, не ожидал, что станет стилистом для всего двора, но именно это и случилось… Впрочем, у него не единожды возникало впечатление, что Гвен использовала «заказы» разных придворных, чтобы удалить его, когда хотела остаться с Артуром наедине. Было что-то, чего Мерлин не должен был слышать? Со всеми приготовлениями, висевшими на нем, у него не оставалось времени на любопытство, но было обидно, что его не во все посвящают… и Мерлин спрашивал себя, что скрывает королевская чета.
Благодаря упорной работе Гвиневры, когда великий день наступил, все было готово, и им оставалось только занять свои места в ожидании прибытия гостей. За мгновение до того, как они спустились во двор, королева чудесным образом вновь обрела свою нежность и улыбку, к великому облегчению Мерлина и особенно - Артура. Последние две ночи бедняга сбегал из супружеской спальни ночевать в оружейную и уже начал терять надежду вновь обрести свою любимую прежней. Мерлин ходатайствовал перед подругой, чтобы она позволила королю поспать немного ночью, вместо того, чтобы заставлять его работать до зари над последними деталями организации. Его последним аргументом был:
- У Артура будет совсем не королевский вид, если во время банкета он уснет в своей тарелке, Гвен!
- Не знаю, что на меня нашло, - смущенно извинилась она. – Полагаю, что это стресс…
- Не хотел бы я, чтобы ты слишком часто подвергалась подобному стрессу. Напомни, чтобы я не организовывал такие встречи чаще чем раз в пять лет, - нежно ответил Артур, поцеловав ее ладонь.
Так они и спустились рука в руке, как дружная чета, которой они были… когда вопросы организации не угрожали их прекрасному взаимопониманию.
Мерлин был рядом с ними в парадном наряде. Учитывая, что он одел весь двор, он был возмущен тем, что должен носить свою дурацкую шляпу и звездную мантию. Рыцари Камелота собрались за ними полукругом, сверкая начищенными доспехами.
Двор был переполнен: советники, придворные и простые граждане Камелота толпились, собравшись для встречи четырех делегаций.
Их объявляли одну за другой глашатаи королевства. Они трубили в рог и приветствовали каждого новоприбывшего словами: «Добро пожаловать в Камелот!» - под восторженные крики и аплодисменты толпы.
Жители города выстроились вдоль главной улицы, чтобы посмотреть на кортеж. Люди принесли корзинки с лепестками цветов, которые щедро бросали на правителей союзных наций. Это был славный и теплый прием, который мог вызвать только удовольствие у гостей.
Первая делегация, появившаяся во дворе замка, была из Немета с принцессой Митиан во главе, одетой в роскошное платье. Когда она спустилась на землю, Гвиневра приблизилась поприветствовать ее, и женщины тепло обнялись, переполненные радостью встречи. Горячие приветствия закончились, только когда появилась королева Аннис, как всегда величественная в своих мехах. Вскоре за ней прибыл Баярд, и, наконец, явился Лот с торжествующей улыбкой.
- Дорогие друзья, - с волнением произнес Артур, - Камелот говорит вам: «Добро пожаловать», - в этот солнечный день. Принимать вас - честь для нас. И мы приглашаем вас устроиться, отдохнуть и освежиться перед банкетом, который будет дан вечером в честь рождения Альбиона.
Предусмотрительность Гвиневры принесла плоды, когда каждый без труда нашел свои апартаменты; множество слуг оказалось под рукою, чтобы перенести багаж правителей по коридорам замка; и королевская чета слышала только похвалы качеству приема. Каждый из приглашенных совершил длительное путешествие, и несколько часов отдыха перед подписанием договора пришлись по душе всем.
Когда гости освежились, Артур обнаружил себя болтающим с Лотом и Баярдом, в то время как Гвиневра беседовала с Аннис и Митиан. Незаметно наступил вечер - время банкета приближалось. Мерлин дрожал от нетерпения и одновременно не переставал беспокоиться. А если друиды не решаться присоединиться к ним? А если Алатор встретит какую-нибудь неприятность в пути? А если Килгарра перепугает все собрание своим появлением? Присутствие их всех было необычайно важно для того, чтобы церемония прошла хорошо.
Наконец, время наступило, и они процессией направились к большому куполу, установленному во дворе. Артур и Гвиневра заняли свои места рядом с другими правителями, и Мерлин с удовольствием обнаружил, что для него было предусмотрено место за их столом, рядом с королевой.
Ужин чудесно протекал между насмешками Митиан (не устававшей удивляться, каким старым Мерлин может выглядеть), энтузиазмом Гвен (казавшейся еще более нетерпеливой, чем он), и хорошим настроением Артура (чьи глаза сверкали, словно звезды).
Аннис пыталась убедить Мерлина развлечь их, что он и сделал, заставив появиться в центре стола миниатюрного дракона, который один в один походил на Килгарру. В то время как Баярд и Лот любезно обсуждали выгоды, которые они находили в магии.
- В самом деле, Артур, - заметила Аннис в какой-то момент разговора, - никогда бы не подумала, что вы измените когда-нибудь свое мнение о магии.
- Признаю, порой я сам этому удивляюсь, - смеясь, ответил Артур.
- Что заставило вас пересмотреть свою позицию? – настаивала Митиан.
Артур переглянулся с Мерлином, который не мог не улыбнуться.
- Самый упрямый в мире человек может прийти к верному заключению, когда его окружают правильные люди, - ответил Артур.
Гвен гордо накрыла его ладонь своей и кивнула.
Восхитительный банкет подходил к концу. Слуги унесли тарелки, а советники Камелота положили окончательный вариант мирного договора на почетный стол, стоявший на возвышении и освещенный факелами — на глазах у толпы, собравшейся, чтобы присутствовать при подписании. Правители пяти королевств окружили стол. Гвен и Мерлин остались на своих местах.
Артур взял слово:
- Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать великое событие. Рождение – это всегда великое событие, но это рождение особенное… Это рождение Альбиона. Альбион – это больше чем просто королевство. Это мечта – мечта о мире, единении, процветании и справедливости. Альбион переживет каждого из нас, присутствующих здесь сегодня при его создании. Он укрепится в будущем, как обещание лучшего мира, он расцветет в веках, как великая нация. Альбион – это мир будущего, которое мы строим сегодня. Альбион – это надежда, которую мы создаем вместе.
Честь прочитать текст договора выпала сэру Джеффри – библиотекарю. Мерлин и Гвен слушали знакомые фразы, над которыми провели столько бессонных ночей, с глубокой нежностью.
Потом один за другим Артур, Митиан, Аннис, Баярд и Лот поставили свои печати на пергаменте и под гром аплодисментов пожали друг другу руки в знак дружбы.
- Да здравствует Альбион! – радостно закричали присутствующие.
- Этим договором мы обязуемся править справедливо, - сказала Митиан народу.
- Мы обязуемся установить мир и не искать войны, - тепло продолжила Аннис.
- Мы обязуемся помогать друг другу, - добавил Баярд.
- Мы обязуемся уважать общие правила и подчиняться одним и тем же законам, - заключил Лот.
Когда аплодисменты стихли, снова заговорил Артур:
- Альбион родился из слова, пера, пота… и магии.
Король Камелота вытянул руку и «о-о-о» пронеслось над собранием, когда внезапно поднялся ветер.
- Альбион родился из мудрости великого дракона Килгарры, который первый начал о нем мечтать, - заключил король Камелота.
Килгарра и Айтуза грациозно приземлились бок о бок в центре двора, перед столом, за которым восседали правители пяти королевств, и элегантно сложили свои большие крылья. Их глаза – золотые и серебристые – величественно оглядели собрание. Артур уважительно поклонился им. Килгарра вернул Артуру торжественный поклон. Рядом с ним Айтуза сияла, точно звезды, в центре всеобщего внимания.
- Мир народу пяти королевств и их правителям, - произнес великий дракон. – Мы прибыли приветствовать день, когда король былого и грядущего сдержал свое обещание созданиям магии.
Артур торжественно кивнул:
- Родившись из магии, Альбион не смог бы существовать без нее. Поэтому сегодня я навсегда отменяю законы, запрещающие магию в королевстве. Отныне маги будут судимы на тех же основаниях, что и другие люди. Пусть их дар служит им, чтобы защищать, поддерживать и исцелять ближних, и их будут заслуженно почитать за это, поскольку каждый, кто честно служит добру, доказывает благородство своей души. Да здравствует магия Альбиона – источник чудес, радости и наслаждения; источник жизни, праздника и процветания!
- Да здравствует магия Альбиона! – воскликнули драконы.
- Да здравствует магия Альбиона! – закричал воодушевленный народ.
- Я приглашаю друидов приблизиться, чтобы поставить свою подпись в мирном договоре, - Артур сделал приглашающий жест.
Алатор и друиды подошли к столу, встали рядом с правителями пяти королевств. Среди них Мерлин узнал лицо, которое не видел очень, очень давно - мага, которого он знал подростком, и который теперь стал мужчиной. Он никогда бы не подумал, что Гили придет, и его присутствие добавило волнения в сердце, уже полном эмоций.
В тот миг, когда Алатор подписывал договор, Мерлин почувствовал, как слезы потекли из глаз. Он так мечтал об этом дне, ставшем воплощением всех его усилий и всех его надежд. Он столько сражался, чтобы он наступил. Мерлин вновь видел все свои сомнения, всю свою боль, все свои жертвы. Но ни о чем не жалел. Ни о страхе, ни о тьме, ни о моментах отчаяния, которые пережил, чтобы прийти сюда. Оно того стоило. Конечно, Мерлин всегда это знал. Но радость, которую он сейчас испытывал, была сильнее, светлее и глубже, чем все страдания, через которые он прошел. Потому что этот миг означал только одно - они с Артуром, наконец, исполнили свою судьбу. Слезы скатились до подбородка, и сердце разрывалось от благодарности. Что бы ни случилось, Мерлин знал, что теперь может умереть в мире и отправиться на Авалон, не стыдясь ни за свою жизнь, ни за выдержанные сражения.
Потому что магия была свободна…
Мерлин почувствовал, как улыбка Морганы коснулась его мыслей, в то время как ее душа эхом повторяла вслед за ним, переполненная дикой, безудержной радостью:
Свободна, свободна, свободна…
Эта свобода была дороже любых драгоценностей, любых земель, любых почестей, любых побед. У этой свободы были крылья более славные, чем у всех драконов. Она улетала к небесам и преображала мир вокруг, заставляя его сиять золотом, озаряя его магией. Она вводила смысл туда, где царили пустота и холод.
- Ты не посрамил свое имя, Эмрис. Ты сдержал обещание, данное твоему народу. Ты положил конец царству страха и ненависти. Да здравствует магия Альбиона, - выдохнула последняя из великих жриц на ухо его сердца, и вдруг, будто бы она сама оказалась рядом с ним во плоти - великолепная леди Моргана в белом платье, с лицом, озаренным невыразимым счастьем, подняв к звездам зеленые глаза…
Айтуза и Килгарра сияли перед правителями пяти королевств, посреди ликующего народа, и Мерлин почувствовал, как рука Гвен сжала его ладонь. Она дрожала, так же как и он. Он знал, что она также разделяет его радость и волнение. Знал, сколько она боролась рядом с ним, чтобы этот день наступил. Мерлин вцепился в ее ладонь, и Гвен сжала ее сильнее, склонив голову, чтобы скрыть слезы. Вместе, Мерлин – говорила ее рука в его руке. Он чувствовал себя таким счастливым от того, что обе они здесь, рядом, присутствуют при великом моменте, несмотря на то, что одна из них была только мысленно. Мерлин никогда не смог бы выразить словами, насколько важно было то, что они собрались ради великого дня Артура… вопреки всем раздорам, битвам и разногласиям… близкие, как прежде, когда они были еще молоды, невинны и готовы на все ради их принца.
Их Артура… Не был ли он королем былого и грядущего во всем великолепии совершенного им объединения? Такой благородный, что, казалось, его лицо изменилось, словно исполняемая им миссия придавала ему мощь легенды, только что ставшей реальностью.
Однако он по-прежнему был их Артуром: Мерлина, Гвен, и Морганы. И, хотя они держались в тени, каждый из них полностью разделял его победу…
А потом Артур сказал:
- Моя королева…
Гвиневра приблизилась к нему, и Артур поцеловал ее в лоб. Они оба сияли, и сердце Мерлина разрывалось от счастья видеть их рядом друг с другом, разделяющими эту прекрасную победу.
- Есть человек, без которого этот день никогда бы не наступил, - продолжил тем временем Артур, - и которого я хотел бы поблагодарить от всего сердца…
Он повернулся к Мерлину. «Боже, - в шоке подумал тот. – Он не говорил мне об этой части церемонии…»
- Мерлин? – мягко дружеским тоном произнес Артур.
Мерлин быстро переглянулся с Гвен, увидел ее улыбку и понял, что его друзья подготовили этот миг вместе. Он шагнул вперед, потом еще - к своему королю, в центре всеобщего внимания. Артур протянул ему руки, и Мерлин взял их – горло сдавило от волнения.
Он стоял теперь перед своим королем, их руки были сцеплены, как символ союза, а улыбка Артура говорила: все, что сегодня происходит, происходит благодаря тебе. Мерлин знал, что Артур так думал, знал, что за последние недели он научился признавать его тем, кем он являлся на самом деле… но никогда и не представлял, что король воспользуется этим моментом, чтобы перед всеми продемонстрировать ему свое уважение. Мерлин ожидал, что останется в тени, когда Артур будет сиять, и был бы доволен таким положением дел, как и всегда, наблюдая за его славой. Не сегодня, - ответили ему сияющие глаза Артура, с улыбкой поймав его взгляд. - Это не только мой великий день, Мерлин – наш.
- Мерлин – защитник Альбиона, его первый слуга, - объявил Артур. – Мерлин – мой маг, мой друг…
Мерлин почувствовал, как заклинание старения рассеивается, и его черты становятся снова чертами молодого человека. Потом исчезла его шляпа, а одежда изменилась. Краем глаза он заметил улыбку Алатора, и понял, что Артур взял его в сообщники для этой части церемонии, которую держал в тайне. Теперь Мерлин был одет, точно принц, в наряд, который был отражением наряда Артура, но его собственных цветов: синий, черный и серебро. Ему не надо было слышать пораженный шепоток толпы, чтобы знать, что он похож на короля. И в какой-то миг Мерлин едва не покраснел. Но руки Артура крепко держали его ладони, а глаза говорили: ты заслуживаешь гораздо большего. И он выпрямился во весь рост и позволил себе просто… насладиться восторгом момента.
- Без Мерлина я не стал бы тем человеком, которым стал, и не был бы тем королем, которым являюсь… - Артур говорил с бесконечной гордостью, глядя ему прямо в глаза. - Он вернул мне веру в себя, веру в будущее, веру в магию… Поэтому, когда я говорю: «Да здравствует магия!» - прежде всего я думаю о его магии… Да здравствует Мерлин!
- Да здравствует волшебник Мерлин и король Артур! – закричала восхищенная толпа.
Мерлин почувствовал, как волна любви накрыла его. Она была так сильна, что почти слишком… глаза наполнились слезами… он был так, так счастлив. Мир кружился, а магия разворачивалась спиралью, выплескиваясь из малейших фибров его существа, чтобы разразиться радостью, распространяя вокруг волшебные цветы. Сердце быстро колотилось; слезы и улыбка рисовали радугу на его лице… Свободна, свободна, свободна…
- Не отпускай меня, - выдохнул Артур.
- Никогда, - от всего сердца ответил Мерлин - его руки были тесно сплетены с руками короля.
И услышал смешок.
- Нет, я хочу сказать: здесь, сейчас. Не отпускай меня. Потому что мы в двадцати футах над землей, и если ты меня отпустишь, я расплющусь, как блин.
Мерлину понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он сделал: захваченный эмоциями момента… увлекаемый любовью, которую он чувствовал… он поднялся в воздух, потянув Артура за собой, словно они были птицы. Он издал недоверчивый смешок, и король засмеялся с ним:
- Ты такая девчонка, Мерлин.
- Иногда… я это признаю, - уступил Мерлин с дрожащей улыбкой.
Потом его взгляд вновь обрел твердость и силу, и он крикнул, обращаясь к толпе внизу:
- Да здравствует король Артур, магия и Альбион!
И вытянул руку. Любовь лучилась вокруг, озаряя ночь Камелота своим теплым золотым светом. Звезды окрасились во все цвета радуги, освещая сцену сказочным блеском. А потом был настоящий взрыв цветов, украсивший ночь мира, и все дети восхищенно закричали.
Хотя это спасибо было предназначено Артуру, плывущему рядом с Мерлином в ночном небе, люди, присутствовавшие при величественном зрелище, наверняка очень долго будут вспоминать, как Мерлин использовал магию, чтобы выразить свое счастье. А многие дети восклицали, что нет ничего более невероятного в мире, чем счастливый волшебник.
Артур был согласен с ними, паря в невесомости над двором Камелота. Радость Мерлина смешивалась с его радостью, как будто у них было одно сердце на двоих. Артур мог ощущать магию, связывавшую их – благородную, любящую и веселую, в то время как она рисовала вокруг огненные круги. Он чувствовал, до какой степени этот момент был идеален, и до какой степени все, что они совершили, было справедливо. И то, что он был так близко к Мерлину, так соединен с ним светом его магии, заставляло с мечтательной улыбкой думать: «Килгарра был прав. Мы две стороны одной монеты».


Глава 12

Праздник в Камелоте был в самом разгаре, Артур чувствовал себя на седьмом небе. И только очень поздно вечером, после большого магического спектакля, после того, как музыканты заставили всех танцевать, после того, как Мерлин попытался увлечь Гвиневру в вальсе, он заметил отсутствие одного из самых верных рыцарей. Солель не присутствовал на церемонии…
- Он был слишком слаб? – спросил король Гавейна, который в последние дни подолгу дежурил у постели молодого человека.
- Слаб? Нет. Но в лихорадке – да… - ответил Гавейн загадочным тоном, щедрой рукой наливая себе пива.
- Это из-за его раны?
- О! Да, но не той, о которой вы думаете, - Гавейн был порядочно пьян и получал удовольствие от того, что говорил с королем загадками.
- Может, стоит навестить его, чтобы он немножко поучаствовал в празднике? – предложил Артур, чье терпение имело свои границы.
Улыбка Гавейна стала шире:
- Солель не у себя.
Король удивленно приподнял бровь.
- Он сказал… что просит прощения, но ему необходимо посетить кое-кого… - смеясь, проговорил Гавейн.
- Кое-кого? – Артур уже ничего не понимал.
- У меня сложилось впечатление, что он говорил о леди, занимающей его мысли, - радостно сообщил Гавейн. – Только не говорите об этом никому, но я убежден… что наш Солель влюблен.

На Острове Блаженных, посетив с помощью кристалла подписание договора и реабилитацию магии, Моргана с детьми по-своему праздновали событие.
Это был великий день, и Моргана чувствовала себя совершенно довольной после присутствия на рождении Альбиона. Пусть она и не была там физически, благодаря силе кристалла, своему дару предвидения, связи с Айтузой и телепатическому контакту с Мерлином, у Морганы создалось впечатление, что она стояла в первых рядах при великом триумфе магии.
Ее ученики все еще были взволнованны - увидев, как Мерлин поднимается в воздух вместе с Артуром, они от радости закричали: «Урра!» - и решили устроить собственный большой праздник в святилище. Со всей изобретательностью юных умов они организовали королевский ужин, магические развлечения, где их творческий потенциал развернулся во всю мощь, и концерт, на котором веселая музыка буквально гремела, наполняя все радостью и увлеченностью.
Впервые за долгие годы Моргана танцевала в объятиях Вильдора, заставлявшего ее хохотать. Настоящее счастье почти уничтожило ад, который ночь за ночью ее заставляли переживать кошмары. И когда в тот вечер Моргана отправилась спать, она думала, что ее сон будет спокоен.
Она скользнула в кровать прямо в белом шелковом платье, вытянулась и вздохнула. Волнение этого дня еще не оставило ее… Она видела наполненные слезами глаза Мерлина, когда Артур, наконец, его поблагодарил.
Моргана искренне радовалась тому, что друг получил признание за все свои труды. Что Артур достаточно созрел, чтобы на глазах у всех показать Мерлину, до какой степени он дорожил им. Это прекрасно показывало, каким человеком он стал - и этот человек обладал удачей.
Удачей иметь Мерлина рядом каждый день своей жизни, словно скалу, на которую можно опереться, возможность рассчитывать на его смелость, возможность отдохнуть в его свете.
Моргана закрыла глаза и вспомнила, какую любовь чувствовала в объятиях самого могущественного мага всех времен, когда он спас ее от власти внутреннего демона. Она всегда знала, что от этой любви ей была предназначена только теплая искренняя дружба. И это уже было необыкновенным подарком, за который она была благодарна, и часть ее соглашалась с этим.
Но другая часть… другая часть испытывала бесконечную грусть.
Грусть не иметь такого спутника, как Мерлин, чтобы разделять ее существование. Грусть не иметь плеча, на которое можно склонить голову вечером, когда придет время противостоять сумеркам ее постоянных кошмаров. Грусть не чувствовать рядом любящее присутствие, когда она просыпалась по ночам, охваченная ужасом. Грусть не иметь родственной души, с которой можно разделить радости и печали, спутника, чья любовь будет принадлежать только ей…
Пусть Моргана и знала, что ее обязанности не оставляли ей времени мечтать о любви, пусть она была уверена, что брак – не для нее. Иногда хотелось быть любимой с пылкостью, страстью. Порой знание, что этого никогда не будет, причиняло боль.
Глупости, правда?
Когда грядущее, представавшее в видениях, оказывалось таким мрачным…
Моргана снова подумала об ужасном будущем, показанном Мордредом. И впервые за многие недели она испугалась, что демон снова возьмет власть над ней… Она крепко держала его в оковах, вцепившись в убеждение, что Мерлин может все изменить. И он сделал это, восстановив магию в самом сердце Альбиона. Как можно верить, что он виноват в таком разочаровывающем будущем, после всего, что он совершил за это время? Пока Моргана верила в Мерлина, ей удавалось не дать своим видениям уничтожить ее.
Моргана вздохнула, и позволила себе соскользнуть в сон с твердой надеждой в сердце. Она спала без сновидений, пока пришедший извне голос не пронзил ночь:
- Моргана…
Она проснулась от звука этого шепота, напоминавшего дыхание бриза, и мгновение лежала на кровати, уставившись в окружавшую темноту, спрашивая себя, был ли шепот настоящим или плодом ее воображения.
- Моргана…
Она различила силуэт, сидящий на краю кровати. Потом сквозь окно проник лунный свет. Мерцающая ясность, залившая спальню, осветила лицо молодого человека, смотревшего на нее светло-голубыми глазами, загадочными и непостижимыми. Его лицо было бледно, как слоновая кость, а локоны черных волос обрамляли ангельские черты. Его доспехи казались окутанными мягким радужным ночным светом, придавая ему фантастический, нереальный вид.
- Мордред? – испуганно спросила Моргана, сев на кровати. – Что ты здесь делаешь?
Он нежно посмотрел на нее и улыбнулся:
- Мне надо было тебя увидеть.
Сердце сжалось от тревоги. Кого ты поддержишь? Чего Мордред ждал от нее? Ответа? У нее не было другого, кроме того, что она уже дала. Моргана хотела, чтобы магия была свободна. Она не могла поверить, что Мерлин, спасший ее от тьмы и изменивший законы Камелота, принесет с собой смерть магии. Моргана не хотела идти ни против друга, который поверил в нее, ни против мужчины, который вернул ее к жизни поцелуем.
- Я не могу дать тебе то, что ты ждешь от меня, - еле слышно произнесла она. – Я не могу выбирать…
- Моргана… - прервал ее Мордред, покачав головой.
Она посмотрела на него и вдруг поняла, что нечто в нем изменилось. Как она не заметила этого раньше? Мордред больше не был тем человеком, который пришел к ней, уверенный в себе и в своих планах, такой холодный, такой расчетливый, такой презрительный. В нем открылась брешь, которая совершенно изменила его. Сделала более человечным. Более хрупким. Другим.
- Все изменилось, - произнес Мордред искаженным от волнения голосом.
Моргану поглотило умоляющее выражение его голубых глаз.
- То, что сделал Артур… все изменило. Будущее, которое я тебе показал… Это будущее может и не наступить… правда?
Облегчение охватило ее при этих словах.
- Да, - ответила Моргана. – Да. Оно может и не наступить. Это то, чему нас учат, когда мы начинаем смотреть в будущее. Ничто никогда не записано заранее. Ничто никогда не бывает точным.
Мордред с надеждой попытался поймать взгляд Морганы.
- Я так долго жил в ненависти и горечи из-за этого видения… Но Артур… Артур вернул мне надежду. Он добрый, Моргана. И я хочу верить в него… хочу верить… в его способность построить лучший мир.
Она выпрямилась с колотящимся сердцем.
- О, Мордред… как я счастлива слышать это от тебя.
Он покачал головой:
- Я жил серди рыцарей, я делил с ними битвы и смех, я чувствовал братство, объединяющее их, я почитал принципы Круглого стола. Мне так хотелось бы… быть частью этой мечты, моя леди. Думаешь… я могу…
- Да, - Моргана взяла его за руки.
- В моем сердце столько тьмы, - глухо произнес Мордред. – То, что я совершил…
- …принадлежит прошлому, - убежденно продолжила Моргана.
- Но может ли оно действительно навсегда остаться в прошлом? Или я обречен на зло… вопреки желанию быть добрым?
Моргана была потрясена выражением муки на его лице - оно вызывало в памяти ее самые темные часы. И она инстинктивно обняла его, воскликнув:
- Никто не может быть полностью добрым или полностью злым, Мордред. У тебя есть выбор. У всех есть выбор.
Он прижал ее к себе, вцепившись в нее изо всех сил.
- Мне так хотелось бы в это верить, - потеряно выдохнул он. – Годами я мечтал только о мести. Я никогда и не думал, что могу быть хоть чуть-чуть счастлив в этой жизни. Я испытывал столько гнева, столько разочарования. Но сегодня я ловлю себя на мысли, что возможно… у меня есть на это право?
Мордред замолчал, охваченный волнением.
И Моргана вдруг увидела великолепного рыцаря, дремавшего в нем, только ждущего, чтобы его разбудили. Молодой человек с благородным умиротворенным сердцем, который мог совершить великие деяния с помощью своего магического дара и своего меча.
- Я жил с ними, я смеялся с ними, я сражался рядом с ними, я верил в их мечты. Но даже в самые искренние свои минуты, я всегда чувствовал себя другим, всегда в стороне, всегда одиноким. Мне чего-то не хватало, чтобы стать по-настоящему счастливым, и я, наконец, понял чего. Только что, когда я покинул Камелот перед великим праздником, я понял это. Потому что, даже если освобождение магии важно для меня… праздновать без тебя было для меня немыслимо. У меня было только одно желание: присоединиться к тебе… потому что… - Мордред пристально посмотрел прямо ей в глаза: - Я не представляю счастья без тебя, Моргана. С того дня, когда я увидел тебя впервые, в моем сердце не было места ни для кого другого. В тебе сосредоточена вся магия мира… В тебе сосредоточено мое спасение и мир моей души.
- Мордред… - потрясенно ответила Моргана, испуганная той властью, которую он ей приписывал.
- Нет… не Мордред, - с нажимом произнес он, покачав головой. – Я хочу быть тем, кого ты видишь, когда так смотришь на меня. Я хочу быть Солелем для тебя… Прошу тебя, Моргана… не отталкивай меня.
С этими словами он наклонился, чтобы поцеловать ее. В этом поцелуе Моргана чувствовала его страсть, его пыл и его одиночество. Но особенно она почувствовала новую надежду, которая только что родилась в нем, которая меняла его существо.
Колдун с темным ледяным сердцем, который пришел к ней, чтобы просить ее царствовать рядом с ним, исчез… Уступив место молодому человеку, который волновал и потрясал ее своим желанием верить. Моргана чувствовала искренность его слов и отчаянное желание повернуться к свету. Оно была эхом того желания, которое испытала она, когда сама была потеряна в лабиринтах тьмы и ненависти. Моргане удалось обрести свой путь среди сумерек, потому что Мерлин был рядом. Могла ли она помочь в свою очередь? Она так боялась оказаться неспособной на это. Но…
- Не отталкивай меня… - умоляюще выдохнул Мордред, прежде чем вернуться к ней.
И во втором горячем поцелуе Моргана измерила силу его жаждущей любви. Возведенные ею барьеры пали. Душа таяла. Моргана чувствовала, как ее магия кричит, встретив магию Солеля. Как магия Солеля обволакивает и с горячностью приникает к ней. Ей одновременно хотелось плакать и смеяться. Он был перед ней – ее спутник, ее маг, ее рыцарь, который видел только ее… дрожащий от прикосновения к ней. Его губы, мягкие и горячие, на ее губах, отвечающие на самые тайные ее желания, заполняющие одиночество ее ночей.
Они снова отстранились, глядя друг другу в глаза.
Потом Солель улыбнулся, словно ребенок, и протянул руку. Моргана восхищенно посмотрела на его длинные изящные пальцы, ласкающие очертания луны, светившей в окно меж двух облаков. Потом он аккуратно схватил луну, с помощью магии ловко отрывая ее от неба, чтобы заставить кататься по ладони. Это был лишь фокус, но Солель исполнил его с таким изяществом и, главное, с такой невинностью, что Моргана была очарована.
- Для тебя, Моргана, - он робко протянул ей луну.
Она взяла ее кончиками пальцев и превратила в сияющее солнце.
Ветерок проник сквозь окно, принося в комнату аромат цветущей вишни, и когда Моргана снова подняла глаза, чтобы встретить взгляд Солеля, она поняла, что не могла бы не полюбить его.


КОНЕЦ четвертой части.
Продолжение в фанфике «Красный дракон саксов».