Глава 1Гермиона лежала на боку и усиленно пыталась уснуть. Безрезультатно. Всё было не так: её не обнимали сильные руки мужа, на шее не чувствовалось его горячее дыхание, от холода ночи не спасало даже одеяло. Да и подушки, которыми она была обложена со всех сторон, не помогали почувствовать себя уютно. Вновь одинокая ночь и тихая истерика. Беззвучно плакать уже вошло у миссис Снэйп в привычку, но сегодня хотелось выть в голос. Через пару часов настанет день её рождения, который она, как и предыдущие 2, встретит без Северуса…
*******
А ведь всего 3 года назад они были невероятно счастливы: двое любящих друг друга людей, которые вскоре должны были стать родителями. Муж носил её на руках, исполнял любую прихоть и, кажется, впервые за свою тяжелую жизнь не мог скрывать переполняющих его эмоций.
Настоящая сказка… Правда длилась она недолго. Через пару дней после двадцатипятилетия Гермионе вдруг стало плохо прямо на кухне, где она готовила завтрак. Бледный директор Хогвартса аппарировал с женой на руках в госпиталь Св. Мунго. Его ненаглядную спасли, а вот ребенка… Однако чета Снэйпов не видела повода впадать в отчаяние: не получилось в этот раз – будем пробовать ещё!
Всё изменилось, когда спустя 2 дня, перед самой выпиской, заведующий отделением пригласил Гермиону с мужем на серьезную беседу в свой кабинет.
- Миссис Снэйп, Вы, как я понимаю, принимали активное участие во второй магической войне с Тем-Кого-Нельзя-Называть? – спросил колдомедик.
- Да, принимала. Как и мой муж, как мои друзья. А почему это Вас заинтересовало, мистер Барренс? – насторожилась Гермиона.
- И Вы, вероятно, попадали под темно-магические проклятия? – словно не услышав вопроса, продолжал Барренс.
- Да, моя жена была подвержена родовому проклятию Долоховых и Круциатусу Беллатрикс Лестрэндж. Это как-то связано с её нынешним пребыванием в госпитале? – настороженно спросил Северус.
- Боюсь, что да, мистер Снэйп, - колдомедик перевел дыхание и продолжил: - Одним из побочных эффектов заклятья Долоховых являются осложнения при беременности. Ребенок, обладающий собственным магическим потенциалом, очень остро реагирует на внешние проявления магии. Подобный неконтролируемый выплеск и спровоцировал выкидыш у миссис Снэйп.
Супруги потрясенно смотрели на мистера Барренса. Но Гермиона не могла не задать самый сложный вопрос:
- Вы хотите сказать, профессор, что я никогда не смогу выносить ребенка? – Она затаила дыхание в ожидании ответа врача.
- Это не совсем так. В 90% таких случаев ведьма может родить ребенка от маггла, соблюдая при этом крайнюю осторожность во время беременности. В частности она не должна пользоваться собственной магией. И хорошо бы стараться избегать любого проявления волшебства. Но даже в этом случае роды обычно проходят крайне тяжело. Особенно, если ребенок наследует колдовские способности матери.
- А в скольких процентах случаев удачно завершается беременность от мага? – продолжала задавать трудные вопросы гриффиндорка.
- Тут всё гораздо сложнее. Вероятность рождения ребенка-сквиба достаточно мала, а, следовательно, выбросы магии могут повредить матери и плоду как на стадии беременности, так и в процессе родов. В наших архивах мы нашли лишь 3 описания подобных ситуаций за прошедшие 100 лет. В первом случае при родах умерли и мать, и ребенок. Во втором - ребенок выжил, погубив мать. В третьем - ребенок выжил, но мать потеряла свою магическую силу. Лишь частично магия восстановилась спустя год. Но и это можно назвать несказанной удачей. К сожалению, кроме этих трех женщин, доносить ребенка до родов не смогли более 50 волшебниц. Как видите, статистика не самая лучшая…
У Гермионы закружилась голова. Она бы непременно упала в обморок, если бы её не прижал к себе муж.
- Спасибо за информацию, профессор Барренс, - холодно сказал Северус. – Нам пора. Прощайте.
Не отпуская Гермиону, он активировал портал, переносящий прямо в гостиную их дома в Тупике Прядильщиков.
*******
Мы хотели все понять да и проститься…
Две однажды окольцованные птицы…
Удивительно, но это приговор мой.
Кто бы мог подумать, что этот суровый человек, бывший Упивающийся Смертью, двойной агент, язвительный сальноволосый ублюдок, будет так трепетно заботиться о своей женщине!
После перемещения из госпиталя он усадил её на диван, поцеловал в лоб, сказав, что сейчас вернется, умчался в лабораторию и через несколько мгновений уже поил её успокаивающим и укрепляющим зельями. Потом укутал в плед, сел рядом и обнял. Всё это время он что-то говорил ей полушепотом, но Гермиона не могла разобрать слов. В голове крутились лишь гнетущие мысли: «Я никогда не смогу подарить наследника Северусу. У нас никогда не будет детей!!! У меня никогда не будет детей… Никогда…»
Слезы сами полились из глаз. Он пытался сцеловать слезинки с её щек, вытереть их нежными прикосновениями, но поток не иссякал.
- Гермиона! – донесся до нее сквозь пелену отчуждения голос мужа. – Гермиона! Послушай меня! Это ничего не значит! Ты – моя любимая девочка! Я никакой смерти тебя не отдам! Ни за что не подвергну опасности! Кроме тебя, мне никто не нужен! Ты слышишь меня? Я люблю тебя. Люблю…
Он покрывал поцелуями её щеки, лоб, глаза, губы, подбородок и всё повторял, что они вместе, а это самое главное! Неизвестно, сколько прошло времени, но она неожиданно вздрогнула и заглянула ему в глаза:
- Я никогда не смогу иметь ребенка, Северус. НИКОГДА! Ты понимаешь это? Миллионы женщин могут, а я нет. Я не подарю тебе наследника. У нас с тобой не будет продолжения… - Она смотрела пронзительно. – Не родится мальчишка с черными глазами и твоей сдержанностью, которого мы могли бы воспитать в любви и ласке. Не будет девочки с моими кучеряшками, которая будет заставлять твое сердце таять при одном взгляде. Это звучит как приговор, Северус. Неужели ты не чувствуешь? Я верила, что смогу спасти тебя от одиночества и сделать счастливым, но я не могу… Не могу дать тебе самое важное в жизни – семью и плоть от плоти твоей. Я ущербна, я инвалид… Тебе нужно выбрать другую ведьму. Ту, что сможет подарить тебе счастье отцовства.
- Прекрати сейчас же! – вскипел Мастер Зелий. – Что за чушь ты несешь? Я люблю тебя! Мне не нужна другая! Только ты! И я обрел с тобой всё то, чего никогда не имел. – Снэйп обхватил ладонями лицо жены: - Тебе нужно отдохнуть. У нас были трудные дни. Но мы вместе. У тебя есть я, а у меня – ты. Разве нужен нам кто-то еще?
Он ещё долго баюкал Гермиону в своих руках, пока она не успокоилась и не заснула.
Глава 2Северус Снэйп сидел в своем кабинете, упираясь локтями в директорский стол, обхватив голову руками. Глаза его были открыты, но взгляд не был осмысленным. Казалось, что его тело здесь, а думы и душа где-то совсем в другом месте. Сколько он уже просидел так, знали, пожалуй, только портреты. Из прострации директора Хогвартса вывел лишь голос Альбуса Дамблдора:
- Северус, мальчик мой, ты слишком много работаешь. Ты загонишь себя.
Мастер Зелий вздрогнул, выпрямился, весь подобрался, будто вспомнив, как много вокруг свидетелей его состояния, и бесстрастно ответил:
- Работы мало только у бездельников. Я справлюсь.
- Если ты думаешь, что, падая от усталости, сможешь забыть о своей жене хотя бы на минуту, ты заблуждаешься, мой мальчик…
- Ни слова больше, Альбус! – угрожающе прошипел Снэйп. – Ни сегодня, ни когда-либо ещё!
- К чему слова, если ты и сам всё прекрасно знаешь, - грустно улыбнулся Дамблдор.
И это до боли знакомое выражение лица Наставника окончательно вывело Северуса из себя:
- Что знаю? Что? Что люблю женщину, которая никогда не сможет быть со мной счастлива?
- Она была очень счастлива с тобой. Ты сам принял это решение, Северус.
- А Вам никогда не приходило в голову, почему я это сделал? У меня не было выбора!
- Ты знаешь, что выбор есть всегда… Даже если черт проглотит, есть минимум 2 выхода!
- О, да! – зельевар готов был убить взглядом и сарказмом, но на портреты эти приемы уже не действовали. – Либо продолжать жить с любимой женщиной и ждать, как она начнет тебя ненавидеть за то, что не может родить от мага. Либо попробовать подарить ей ребенка и этим убить… Это 2 замечательных выхода!
- Медленно, день за днем, погружаться в отчаяние, причиняя боль себе и ей, ты считаешь более достойным?
- Хватит! Я поступил так ради неё. Я был обречен влачить дни среди боли и мрака и всегда знал это. Но эта девочка… Она как луч света. Она не должна разделить мой удел. У Гермионы обязательно будут дети от маггла. Не зря же она ушла из волшебного мира. Нашла достойного кандидата в отцы. У неё всё получится. Пусть хотя бы она будет счастлива. А большего мне и не нужно, - с этими словами Северус направился к двери. – Спокойной ночи, Альбус.
Директор вышел из кабинета и отправился в подземелья. Сегодня он не хотел оставаться в своих апартаментах. Его тянуло туда, где он провел долгие одинокие годы… Туда, где он сможет сесть у камина и в компании бутылки огневиски предаться воспоминаниям, ведь завтра день рождения его любимой Всезнайки. Праздник, который она вновь проведет без него.
*******
Я скажу, но ты не знаешь, что ответить.
Мы с тобою словно маленькие дети…
Ну, кому еще доверить этот мир мой?
В ту первую ночь после больницы он утешал её, как только мог, потому что был совершенно уверен, что дороже Гермионы нет человека в его жизни. И никакая призрачная надежда на успех и рождение ребенка не стоит того, чтоб подвергать жену смертельной опасности. Он готов был смириться. В конце концов, ещё несколько лет назад зельевар и не подозревал, что вообще сможет жить, любить и быть любимым. Не помышлял он и о детях. Просто не судьба. Это не радует, но переживали и не такое.
Так Северус думал, баюкая супругу в своих руках, ни разу за всю ночь не сомкнув глаз. Он осознал, что между наследником и любовью выбирает Гермиону. И не уставал повторять об этом выборе жене. Она не должна винить себя, не должна придумывать каких-то нелепых причин, чтобы расстаться. Она – только его!
Первые недели были трудными. На смену самобичеванию пришло отрицание: гриффиндорская заучка была полна энтузиазма найти решение своей проблемы. Не может такого быть, чтобы никто не придумал способа помочь в этой беде. А если и нет готового рецепта, то его вполне способна найти умнейшая ведьма за последние 100 лет! У неё появилась цель, и это помогало отвлечься от бесполезной жалости к себе.
Не давала расслабляться и работа. С тех пор как Гермиона получила степень Мастера Зелий, Северус доверил ей преподавать свой предмет в Хогвартсе – на первых четырех курсах. Сам же продолжал вести Высшие зелья, Защиту от Темных Искусств и исполнять директорские обязанности. Чета Снэйпов жила в доме в Тупике Прядильщиков, который заметно преобразился с появлением в нем хозяйки. Хотя за каждым из преподавателей были закреплены и личные комнаты в Хогвартсе: у Северуса – бывшие апартаменты Дамблдора, у Гермионы – бывшие комнаты мужа в подземельях. Каждую ночь и выходные супруги проводили дома, а утром с помощью камина перемещались на свои рабочие места.
Миссис Снэйп с головой ушла в работу и поиски всех известных случаев борьбы с последствиями проклятья Долоховых. Муж поддерживал ее. Оставлял подбадривающие записки. Дарил приятные мелочи. Также занимался разбором материалов по теме. Отогревал своей любовью днями и сумасшедшими ночами. Правда, появилось у них новое правило: ежедневно Северус внимательно следил, чтоб Гермиона выпивала контрацептивное зелье. Она морщилась и грустнела, но не хотела расстраивать любимого.
И вот ему уже казалось, что жизнь входит в привычную колею, когда случилось то, что заставило принять тяжелое решение.
Дело шло к Рождеству. В одно из воскресений супруги Снэйп выбрались в магазины Диагон-аллеи в поисках недостающих подарков. Скупив «тонны ненужных вещей для всех этих шалопаев-друзей», как бурчал Северус, пара решала, что делать далее. День был морозным, но неожиданно солнечным. В такую погоду Гермионе всегда хотелось вспомнить маггловское детство и погулять в каком-нибудь тихом скверике. И они перенеслись на окраину Лондона в один из заснеженных парков.
Несмотря на ворчание мужа, настроение у обоих было замечательное. Северус шутил, Гермиона смеялась, они шли по широкой дорожке, держась за руки, как романтичные подростки. Наверное, такие мгновенья и можно назвать счастливыми, ведь тебе переполняют самые яркие и радостные эмоции.
Откуда взялась эта девочка, Снэйп не видел, но неожиданно им навстречу побежала малышка лет 4. Из-под шапочки выбивались её каштановые локоны, светло-карие глаза горели живостью, красивое личико сияло улыбкой. Распахнув объятья, она неслась прямо к Гермионе с криками «Мамочка! Я так соскучилась!» И гриффиндорка растерялась. Она уже готова была подхватить девочку, когда та пробежала между ней и Северусом и прижалась к улыбающейся молодой женщине. За дочерью подошел и отец семейства, обнял и поцеловал жену, взял дочь на руки, и все они двинулись в противоположную от Снэйпов сторону.
Гермиона стояла, словно громом пораженная. В глазах застыли слёзы, плечи поникли. Её будто сломали – такой отчаявшейся и несчастной Северус не видел подругу Гарри Поттера даже во времена войны с Волдемортом. Он сделал шаг и крепко прижал жену к себе. Она уткнулась в его плечо и разревелась.
Чувство потери и несбыточности было таким острым, что слизеринец и сам был подавлен. Вспоминая, какими глазами Гермиона смотрела на это маленькое чудо, он готов был кричать от бессилия. Она никогда не смирится. Эта боль будет подтачивать изнутри и её саму, и их отношения. Постепенно она безотчетно начнет ненавидеть его – за то, что он – маг, а магу она родить не может. Он готов был прожить всю оставшуюся жизнь только с ней – без детей, но Гермиона… Это противоречило её природе. И рано или поздно она не выдержит.
Всё это обдумывал директор Хогвартса, когда они вернулись домой, когда, заставив её выпить зелье Сна без Сновидений, лег с ней рядом и не смог сладить с бессонницей, когда невидящим взглядом наблюдал за притихшими пятикурсниками на Высших зельях следующим утром. Его отстраненность и удрученность Гермионы заметили даже коллеги и не преминули уточнить, не требуется ли семейной паре какая-либо помощь. Директор прошипел что-то язвительное, чтоб неповадно было лезть в их дела, и решил, не откладывая в долгий ящик, поговорить с женой вечером.
Видимо, предчувствуя тяжелый разговор, Гермиона ещё 3 дня не давала Северусу возможности его начать: то у неё была целая куча непроверенных работ, которые обязательно завтра должны были вернуться ученикам, то она валилась с ног и почти мгновенно засыпала, то просто откровенно соблазняла его, и было уже не до разговоров.
Но вечером четверга, 16 декабря 2004, Северус практически насильно заставил жену отложить все дела и выслушать его. Они вновь сидели в гостиной друг напротив друга – как тогда, когда она впервые пришла к нему в дом. Вот только сейчас Снэйп собирался не строить отношения...
- Гермиона, я хочу, чтоб ты знала, что я очень люблю тебя, - начал он. – Нет, и не перебивай меня... Пожалуйста… Ты – та, ради кого я живу. И именно поэтому я понимаю, что должен дать тебе возможность обрести счастье.
- У меня уже есть то, что я заветно желаю, - это ты, - спокойно сказала миссис Снэйп.
- Если ты не угомонишься, я наложу на тебя Силенцио! – чуть слышно проговорил муж. – Глупо отрицать, что ты безумно хочешь стать матерью - исполнить самое главное предназначение. И я не знаю другой женщины, отцом детей которой так хотел бы быть. Но, видимо, мне это не дано.
- Северус, не нужно отчаиваться! У нас обязательно получится! Мне кажется, я на верном пути. Информации так много, просто нужно её структурировать… - сбивчиво заговорила Гермиона.
- Да, так много описаний случаев, когда женщины жертвуют собой из-за прихоти недоумков-мужей! – под конец фразы голос зельевара сорвался на крик. – Я не буду рисковать жизнью самого дорогого, что было и есть у меня! НЕ БУДУ! Может быть, я малодушен, может, я старая летучая мышь, слизеринский ублюдок, эгоист – назови, как угодно, но я не смогу жить и радоваться наследнику, зная, что ты умерла ради него. Я возненавижу этого ребенка! Он не нужен мне такой ценой!
Гермиона смотрела на мужа во все глаза и не могла вымолвить ни слова. Она просто перегнулась через стол и взяла его за руку:
- Не нервничай, прошу тебя! Я не буду рисковать собой. Я же пью зелье. Ну не получится, значит не получится. В конце концов, чужих детей не бывает. Мы можем взять на воспитание какого-нибудь сироту…
Северус видел, как тяжело ей даются такие размышления, и это лишь укрепило его в правильности принятого решения.
- Нет, Гермиона, - голос дрогнул. – Я был бы законченной сволочью, если бы согласился продолжать закрывать глаза на твою боль. Я же видел, как ты смотрела на ту девочку. Ты молода, здорова и вполне можешь родить своего ребенка. Он так же будет любить тебя, радовать, бежать к тебе по дорожке и улыбаться искреннее всех на свете. Ты заслуживаешь этого, девочка моя. И я вынужден отказаться от тебя… - Горло сдавил спазм, и Снэйп замолчал.
Он продолжал смотреть на жену, будто пытался запомнить каждую черточку любимого лица. Она стала мертвенно-бледной.
- Неужели это ты мне говоришь? А ведь грозился никому не отдать! - в глазах было неверие. Внезапно Гермиона будто что-то поняла, взгляд её стал блуждающим: - Хотя ты, наверное, прав, тебе нужна настоящая женщина, которая сможет родить тебе сына… Или дочку… И вообще много ребятишек… Да-да, я понимаю. Ты прав, Северус, ты не виноват, что всё так вышло. У тебя будет большая дружная семья. Я искренне верю в это… Да, мы должны расстаться… Да-да…
- Мы должны расстаться, - слизеринец наконец поймал взгляд жены, - но не потому, что я собираюсь обзавестись детьми с кем-то другим. Нет, ты – моя первая и единственная жена. Другой не будет. Но я уверен, что ты сможешь найти хорошего мужчину-маггла и подарить ему столь желанное дитя. Ты должна быть счастливой! Хотя бы ради меня…
- Ради тебя? – растерянность гриффиндорки сменилась яростью. – А ты не думал, дорогой, что я не марионетка, чтоб дергать меня за нитки и решать, что и как я должна делать в жизни??? В твоих расчетах не делается поправка на то, что насильно осчастливить нельзя? Что я страстно хочу ребенка не абы от кого, а от тебя – моего любимого мужа? Хочу, чтоб он был похож на тебя…
- Не дай Мерлин!
- Не перебивай! Чтоб был таким же сильным и смелым, как ты. Умным и работоспособным. Скупым на эмоции на людях и пламенным внутри. Я хочу не просто частичку себя - частичку НАС!!! А ты готов подложить меня под первого попавшегося маггла, только чтоб глаза своими страданиями не мозолила?
- О-о-о! Всё же Гриффиндор – это диагноз! – вскипел Снэйп. – Вы хоть когда-либо думаете, прежде чем озвучить свой бред? Я не собираюсь больше слушать эту чушь. Я принял решение. В маггловском мире наш брак ничего не значит. Ты спокойно сможешь выйти за кого угодно. И быть счастливой женщиной с блеском, а не отчаянием в глазах! Думаю, разумно будет, если с нового семестра Хогвартс ты так же покинешь. Во всяком случае, пока не родишь ребенка вдали от магии.
- ЧТО??? Северус! А на что я буду жить?
- Не волнуйся, мы не разводимся в мире волшебников. Мой счет по-прежнему в твоем распоряжении. К тому же я убежден, что и в обычном мире ты не затеряешься.
- И что же я буду там делать? Без маггловского образования? Без профессии?
- Можешь стать финансовым аналитиком, например. С твоим блестящим умом и способностями к нумерологии это будет несложно. И хватить истерить!
Они сами не заметили, что давно поднялись и кричали друг на друга. Гермиона стала мерить гостиную шагами, пытаясь успокоиться:
- Значит, ты уже всё за меня решил? Какой молодец!!! Наверное, я должна «Спасибо» тебе сказать, - язвительность речей была первым признаком гнева гриффиндорки. – А обо мне ты подумал? О моих чувствах? Желаниях? Или они больше не котируются?
Гермиона была в бешенстве. Она нервно ходила из угла в угол и продолжала кричать на мужа! На удивление ни её дерзость, ни сарказм, ни повышенный тон не производили на него ровно никакого впечатления – Северус Снэйп был спокоен и молча наблюдал за мечущейся супругой. Когда с криками стали прорываться всхлипы, он с той же невозмутимостью поймал её за руку, притянул к себе и крепко сжал в объятьях.
Гриффиндорка не желала сдаваться: она продолжала осыпать слизеринца оскорблениями и пыталась вырваться из его крепких рук:
- Ты – идиот! Я тебя ненавижу! Как ты посмел наплевать на мое мнение? Ненавижу! Ненавижу… - она уже не могла бороться с рыданиями и бессильно уткнулась в плечо Северуса.
- Ш-ш-ш, ну что ты, девочка моя? - он нежно провел рукой по волосам жены. – Ну не плачь. Ты же понимаешь, что я прав… Хотя мне и очень больно это осознавать. Всё наладится, любимая! У тебя всё получится. Ты только борись и не опускай руки.
- Я не смогу без тебя, Северус! – она продолжала реветь, но руками обвила плечи мужа. - Без тебя. Без магии. Без Хогвартса. Без друзей. Ты хочешь отнять у меня всё и сразу…
- Я должен. Чем раньше я это сделаю, тем быстрее ты сможешь стать мамой и обрести счастье.
Они ещё долго стояли посреди гостиной и молчали. Казалось, каждый ведет борьбу с собой: Гермиона – чтобы внять доводам мужа и сделать так, как он хочет, Северус – чтобы иметь силы отпустить свою любимую девочку. Будто что-то решив, гриффиндорка подняла голову, посмотрела зельевару в глаза и серьезно спросила:
- Ты ведь уже приговорил меня, да? Протестовать бесполезно?
В этих медово-карих глазах было столько надежды, но Снэйп не имел права дрогнуть:
- Бесполезно.
- А я хотя бы имею право на последнее желание? – она закусила нижнюю губу, как часто делала в ожидании ответа на важный вопрос.
- Имеешь. Что ты хочешь? – Северус старался сохранять хладнокровие.
- Я подумаю, - с этими словами Гермиона отстранилась, а Снэйп изумленно приподнял бровь – он был убежден, что последнее желание у них с женой совпадет, потому что прочел в её взгляде такую же тоску и жажду, что терзали и его. Но гриффиндорка вновь удивила его: - Я переночую в своих комнатах в Хогвартсе. Заодно и всё соберу. Завтра у меня нет занятий, утром я заберу вещи отсюда. Коллегам всё объяснять будешь сам.
Она остановилась возле камина и посмотрела на мужа. Этот взгляд умолял. Северус сжал кулаки, злясь на самого себя. Сколько бы ещё они, не отрываясь, смотрели друг на друга, неизвестно, но перезвон часов вывел супругов из оцепенения.
- Что ж, полночь. Прекрасная принцесса превращается в оборванную служанку, а моя счастливая жизнь разлетается вдребезги, - Гермиона пыталась воспринимать всё иронично, но горечь была слишком явной. – Давай прощаться?
И от этих простых слов Снэйпа прорвало: он в 2 шага оказался возле жены, стиснул её в объятьях и стал целовать – глаза, ямочки на щечках, лоб, нос, подбородок. Он не мог остановиться и лишь шептал:
- Родная моя, люблю… Я должен… должен… должен… любимая…
Наконец их губы слились, и этот поцелуй сказал больше, чем тысячи слов. В нем была и хрупкая нежность, и обреченная покорность судьбе, и предчувствие будущих лет тоски и боли… Когда перестало хватать воздуха, оба вынуждены были вернуться в реальность. Северус разжал руки, а Гермиона, не медля больше ни минуты, бросила в пламя горсть летучего пороха и шагнула в камин.
Она всю ночь проплакала. Он напился до бесчувствия.
Глава 3Гермиона невольно вздрогнула: вспоминать их прощание до сих пор было тяжело. А уж что началось потом – месяцы беспросветного отчаяния и боли...
*******
Непонятно, как стихи рождают прозу…
За улыбками друзей я вижу слёзы
И не знаю, как вернуться нам к любви той…
Неделя до Рождества для нее вообще прошла как в тумане. Хорошо, что Грэнджеры решили устроить себе романтические каникулы и на месяц уехали в один красивый замок во Франции. Миссис Снэйп не хотела никому и ничего объяснять сейчас. Она заперлась в доме родителей, заблокировала для всех камин, никому не открывала двери, на письма и звонки не отвечала. Что она делала в те страшные 7 дней, Гермиона не помнила.
Фактом остается лишь то, что 25 декабря к ней вломились Гарри, Рон и Невилл и застали хозяйку принимающей вторую пачку снотворных таблеток. Таких отборных ругательств никто более не слышал от Спасителя магического мира. Друзья отобрали лекарства и промыли подруге желудок, после чего напоили укрепляющими зельями и установили график дежурств у постели отчаявшейся гриффиндорки. Теперь Гермиону ни на минуту не оставляли без присмотра: Гарри, Рон, Невилл, Луна, Джордж. Лишь Джинни не могла отставить маленького Джеймса Сириуса и побыть рядом.
Никто не задал ей ни единого вопроса – лишь подбадривали и старались отвлечь от тягостных мыслей. Как потом выяснилось, друзья уже понимали, что происходит нечто серьезное, т.к. последняя перед Рождеством неделя в Хогвартсе прошла для студентов и преподавателей хуже, чем во времена Волдеморта. Северус сообщил в Большом Зале, что профессор Снэйп более не работает в Хогвартсе, и он сам возвращается к преподаванию у первых четырех курсов. Смена миссис Снэйп на мистера Снэйпа стала для детей кошмаром: директор был язвителен, жесток, циничен. У нескольких первокурсников после его контрольной работы случилась истерика, так что мадам Помфри пришлось отпаивать учеников успокоительным. Попытки преподавателей Хогвартса выяснить у Северуса причины внезапного увольнения Гермионы вызывали лишь приступы ярости зельевара и обещания уйти с поста директора немедленно, если ещё хотя бы 1 вопрос на эту тему будет ему задан.
Видя эту ситуацию, Невилл, работающий ассистентом профессора Спраут, не мог не забеспокоиться. Он срочно связался с Гарри, и вместе гриффиндорцы стали пытаться разыскать Гермиону. Кроме того, Гарри попросил Минерву Макгонаголл переговорить с портретом профессора Дамблдора – возможно, он мог бы помочь в добывании информации о том, что произошло между супругами Снэйп. Декан Гриффиндора умело воспользовалась загрузкой директора и смогла пообщаться с Альбусом. Покойный глава Ордена Феникса сказал, что не будет распространяться о случившемся, но ситуация не из легких. Дамблдор попросил присмотреть за Гермионой и постараться не нервировать Северуса расспросами.
Тем временем, миссис Снэйп не отвечала ни на какие послания. С помощью аврорских чар слежения, Рон выяснил, что она находится в доме родителей, куда срочно и выдвинулись гриффиндорцы. Как оказалось, очень вовремя!
Гермиону насильно кормили, пытались встряхнуть и куда-нибудь вытащить на праздники, но всё было тщетно: полная апатия и никакой заинтересованности в чем-либо. Ясно было лишь одно – любящие друг друга до безумия Снэйпы почему-то расстались. Красивая история любви заканчивалась так печально, что хоть плачь. Друзья грустнели день ото дня: они не знали, что ещё предпринять, т.к. не были в курсе причины происходящего, а без этого сложно продумать, как помочь справиться с проблемой.
Всё разрешилось неожиданно. Однажды, когда вновь подошла очередь дежурить Гарри, его и Рона вызвали по служебной надобности. Невилл и Луна были заняты, у Джорджа было полно дел в магазине. Чтобы не вмешивать лишних людей (о состоянии гриффиндорки знали лишь самые близкие – привлекать повышенное внимание к их расставанию со Снэйпом никто не хотел), к подруге отправилась Джинни с сыном на руках, т.к. оставить малыша было не с кем.
Увидев миссис Поттер с ребенком, Гермиона слегка побледнела:
- Привет…
- Привет, Гермиона! – Джинни тепло улыбнулась. - Прости, что мы тут с Джейми тебя побеспокоили, но Гарри на работе, да и я так соскучилась, а посидеть с ним некому. Ничего, что он побудет с нами? У него как раз сейчас «тихий час».
- Конечно, ничего! Он так вырос!!!
- Да, он сейчас в том возрасте, когда кажется, что меняется ежедневно. А мы с самого твоего дня рождения не виделись! Конечно, мы выросли!!!
- Можно мне подержать его? – глаза Гермионы загорелись.
- Разумеется, крестная! – Джинни осторожно передала сына подруге на руки. – Вот так. А вы отлично смотритесь!
Глаза Гермионы распахнулись, и она беспомощно посмотрела на мать крестника. Но Джинни не сводила глаз со спящего Джеймса и продолжала:
- Ты не должна от меня надолго отставать: как было бы здорово вместе гулять с нашими детьми!!!
Руки миссис Снэйп дрогнули, и она едва не выронила малыша. Джинни испуганно перехватила сына и только теперь посмотрела на подругу:
- Что с тобой? Почему ты плачешь? – Ответа не последовало.
Слезы так и катились по щекам Гермионы. Джинни наколдовала колыбельку, бережно положила туда ребенка и, присев рядом с подругой, порывисто её обняла: – Ну, ты чего? Я что-то не то сказала? Не обращай внимания! Я вовсе не хотела на тебя давить! Ну не хочешь пока детей, так никто же не заставляет!
Гриффиндорская Всезнайка зарыдала ещё сильнее.
- Ты не понимаешь… - говорила она сквозь всхлипы. – Ты … такая счастливая! Ты – мать! У тебя есть Джейми! Ребенок от любимого мужчины. А я… А я… никогда…
- Ну что за глупости? – Джиневра Поттер поглаживала подругу по спине. – Просто пока этого ещё не случилось! Ты замужем-то только год с небольшим! Всё впереди…
- Нет, Джинни, - прервала утешения Гермиона, - нет! У нас с Северусом не будет детей… Никогда…
- Он, что, не хочет? – насторожилась миссис Поттер. – Вы из-за этого поссорились? Да он просто ещё не понимает, как это прекрасно – быть отцом! Он поймет! Не плачь!!!
Гермиона внезапно отстранилась от подруги, сквозь слезы посмотрела ей в глаза и, набравшись смелости, сказала еле слышно:
- Я не могу выносить ребенка от мага – либо умрет малыш, либо я, либо мы вместе.
Джинни пребывала в состоянии шока и не могла вымолвить и слова.
- Это последствия родового проклятия Долоховых, под которое я попала тогда – в Отделе Тайн. Шанс на выживание – 1 к 50. При этом - благоприятном - исходе мать обычно теряет магические способности минимум на год…
- Но ведь есть… есть этот шанс! – воскликнула Джиневра. – Хоть и такой призрачный! Может, есть ещё какие-то средства?
- Я искала несколько месяцев… Пока ничего… Но теперь эти поиски бессмысленны. Северус отказался от меня…
- Вот гад слизеринский! – возмутилась Джинни, но, заметив укоризненный взгляд Гермионы, добавила: - Прости за выражение…
- Он сделал это для меня, - с трудом выговорила гриффиндорка. – При таком диагнозе я вполне могу родить ребенка от маггла – если на время откажусь от использования собственной магии. Чтобы я смогла иметь собственных детей, он и отпустил меня. Обрубил все нити сразу: семью, работу… Сказал, что чем раньше я смогу стать матерью, тем быстрее обрету счастье… Как будто я могу быть счастлива без него… - Слезы всё катились и катились. – Без него я не хочу ничего… Даже жить…
- Не смей так говорить! – Джинни встряхнула подругу за плечи. – Ты же гриффиндорка! Мы никогда не отступаем! Ты пережила такую страшную войну! Упорством и трудом добилась степеней по 3-м разным предметам. Неужели не сможешь найти решение? НЕ ВЕРЮ! Вы ещё будете счастливы со своим профессором! Только нельзя сдаваться! Уныние – самый тяжкий грех!
- Но что мне делать, Джинни? У меня будто выбили почву из-под ног. Я уже не та бесстрашная девчонка, какой была в юности…
- Прежде всего – определить, чего сама ты хочешь? Я так понимаю, есть 3 варианта: вы живете вместе без родных детей; ты становишься матерью, но дети не от любимого; ты рискуешь и пытаешься подарить своему единственному наследника или наследницу, - загибала пальцы, излагая варианты, Джиневра. - Что ты выбираешь?
- Я не знаю… ничего уже не знаю… Северус не даст мне рисковать собой. Все эти месяцы он заставлял меня постоянно пить противозачаточное зелье. Если даже он позволит вернуться, он ни за что не даст мне забеременеть…
- То есть ты всё же склоняешься мысленно к тому, чтобы родить ребенка ему?
- Конечно, ему! Я люблю его. И даже представить себе не могу, что позволю какому-то чужому мужчине прикоснуться к себе… Но у меня нет шансов…
- Выход есть всегда! Тебе нужно успокоиться. В любом случае, если ты решишь родить, тебе придется находиться без магии минимум 9 месяцев, я правильно поняла? – Гермиона кивнула. – Это будет не так просто, если за последние 14 лет ты практически сроднилась с палочкой. Поживи среди магглов, освойся тут. Ты успокоишься и обязательно примешь единственно верное решение! Ты же наша Гермиона! Мозги Золотого Трио! У тебя всё получится!
- Что бы я без тебя делала? – Гермиона слегка улыбнулась. Слова подруги её успокоили и приободрили. Наверное, это было именно то, что ей нужно было услышать, чтобы понять – ничего ещё не потеряно!
Глава 4Северус сидел в подземельях у камина и уже часа два вертел в руках стакан с огневиски, так и не притронувшись к напитку. Когда-то давно – ещё при жизни матери – он обещал себе, что никогда не станет пьяницей. Слишком уж мерзко выглядел выпивоха-отец – он никогда не уподобится ему. И своему слову зельевар следовал. Но тогда – в первые несколько недель после разрыва с Гермионой – он напивался вдрызг почти каждый день…
*******
Можно просто перелистывать страницы…
Мы с тобою окольцованные птицы.
Кто ещё кому доверить может мир свой?
Он был зол на себя, на неё, на Судьбу, на весь мир! Он готов был воскресить Долохова, чтоб потом лично убивать его медленно и мучительно. Северус Снэйп вновь превратился в Ужас Подземелий! Ядом была пропитана каждая его реплика. Ненависть ко всем, кто может спокойно жить без Гермионы, переполняла его. Её отсутствие он ощущал каждой клеточкой… Ежесекундно. Будто его персональное солнце не взошло, не согрело, не развеяло мрак в душе.
Как он мог отпустить её? Вот уж, действительно, с распределением его на коварный и эгоистичный Слизерин Шляпа поторопилась – такое безрассудство и полное пренебрежение к собственным желаниям попахивает ненавистным Гриффиндором… Чертово благородство! Выгнал, чтоб была счастлива. С кем? С каким-нибудь маггловским кретином, который никогда не поймет масштаба личности этой девочки… Его девочки… Только его.
Эти мысли разъедали изнутри. Он усиленно ругал себя, жалел и заливал свое горе. Продолжалось это ровно до 9 января 2005.
Проснувшись с гудящей головой, директор привычно потянулся к антипохмельному зелью, благоразумно оставленному на столе у дивана. После расставания с Гермионой он не мог спать в их спальне – слишком много воспоминаний, поэтому ежедневно отключался в гостиной. Выпив содержимое заветной бутылочки, уже ставил её обратно, как наткнулся рукой на скрученный лист пергамента. Он, конечно, много выпил, но отчетливо помнил, что никакая сова с посланием к нему не прилетала. Тогда от кого этот свиток? Что в нем? И как он тут оказался? Зельевар развернул письмо.
«Северус! Родной мой! С Днём Рождения!
Я от всего сердца хочу, чтоб ты был здоров, счастлив, благополучен. Я очень переживаю за тебя, потому что слухи ходят разные... Нам обоим сейчас нелегко. Поверь, без тебя у меня не осталось поводов жить и радоваться. Но я стану счастливой! Хотя бы ради тебя. Ведь ты пожертвовал собой, чтобы я смогла стать матерью.
И я не хочу, чтоб ты поддавался своим демонам. Ты ведь хороший человек, хотя и усиленно пытаешься казаться сущим исчадием ада. И чтобы напомнить, кто ты есть, я дарю тебе свои воспоминания о том, как и почему полюбила Северуса Снэйпа. Надеюсь, все то тепло и свет, что ты в них увидишь, помогут удержаться и не впустить мрак в твою душу.
Я люблю тебя. Это было, есть и будет. Ты – мой единственный и желанный!
Обнимаю тебя крепко. Очень скучаю. Мысленно всегда с тобой.
Твоя Гермиона.
P.S. Прости, не удержалась и решила передать поздравления лично. Если тебе это неприятно, заблокируй камин, чтоб он не пускал меня, потому что я не уверена, что всегда смогу бороться с соблазном прийти к тебе…
И очень прошу: БЕРЕГИ СЕБЯ! Пожалуйста, не пей! Я не хочу даже представлять тебя в том состоянии бревна, в котором увидела сегодня… Ты же знаешь: алкоголь не поможет решить ни одной проблемы, а руки профессионального зельевара трястись не должны!»
Снэйп трижды перечитал письмо… Жадно вглядываясь в строчки, будто не мог наглядеться на такой знакомый почерк. Постепенно осознавая, что любимая была здесь ночью и видела его невменяемым. Чувства в душе сменялись стремительно: сначала он очень расстроился, что не встретился с ней; потом устыдился, когда оглядел гостиную и ужаснулся обилию пустых бутылок; затем разозлился на самого себя – давал же слово, что не станет алкоголиком, а вот теперь каждый вечер одно и то же: сожаление о своей несчастной доле и тяга к огневиски…
Но, увидев стоящий на столе фиал с воспоминаниями жены, зельевар забыл обо всем остальном. Он долго смотрел на флакон, не решаясь даже взять его в руки. Вдруг резко дернул головой, будто приходя в себя от тяжелых раздумий, и, призвав чашу омута памяти, бережно поставил её на стол. Не колеблясь более, перелил воспоминания в омут и прикоснулся к серебристой поверхности кончиком палочки.
Сколько Северус путешествовал по воспоминаниям Гермионы, он не знал. Он совершенно потерялся в её чувствах и ощущениях. Жена предстала перед ним и маленькой первокурсницей, завороженно слушающей его речь на первом уроке, и девочкой-подростком, размышляющей о том, почему её умный профессор дал задание изучить признаки распознавания оборотней, и героиней войны, узнающей правду о его роли двойного шпиона и решающей спасти Снэйпа во что бы то ни стало.
Он видел, как после победы и возвращения в Хогвартс стал всё чаще занимать мысли гриффиндорской Всезнайки, пытающейся понять, почему директор беспокоится за неё. Каждая их встреча почему-то радовала и поддерживала её. После была их переписка, и каждое послание заставляло Гермиону бросить все дела и скорее читать, перечитывать, невольно улыбаться. А вот она в больнице – у его кровати. Сам Северус был тогда без сознания, а Грэнджер сидела и жалела, что он до сих пор любит и зовет свою Лили… Какое же щемящее чувство охватило её, когда стало ясно, что бредит он именем Гермионы!
И вот она его – девушка, женщина, невеста, жена, будущая мать его ребенка. От безмерного счастья и света, наполнявшего эти воспоминания, становилось даже больно! Суровый Мастер Зелий и подумать раньше не мог, что может вызывать такую гамму чувств: любовь, нежность, восторг, страсть, ощущение полета…
Гермиона не стала передавать ему память о тех тяжелых месяцах, когда они узнали о её проклятии – наверное, не хотела лишний раз делать больно. Лишь их расставание Северус увидел вновь – теперь её глазами. Как и для него, для миссис Снэйп мир рухнул, но даже такая потеря не убила её любовь – это ощущалось в каждой её мысли, в каждом взгляде.
Северус вынырнул из омута памяти еще бледнее обычного. Он не может упиваться своим горем, ведь не является самым несчастным в этой истории. Его девочке гораздо тяжелее: она вырвана из привычной жизни, на какое-то время должна покинуть мир волшебства, вопреки чувствам вынуждена завести отношения с кем-либо. Но, несмотря на это, она не поставила на себе крест, не убивает медленно разум и тело, не изводит окружающих. Его смелая гриффиндорка ищет в себе силы, чтобы жить – хотя бы ради него. Значит, он будет жить назло невзгодам – ради нее.
Именно в тот день Северус Снэйп вылил в раковину содержимое всех бутылок со спиртным, которые нашел в доме, чтобы не было искушения опять впасть в забытье. Он отвлекал себя работой, исследованиями, переделыванием учебных курсов по зельям. Нет, профессор Снэйп не стал более снисходителен к ученикам, но невыносимая жестокость и агрессия к миру, охватившие его после ухода жены, отступили.
Он вновь был скуп на эмоции. Пустой, холодный взгляд, размеренные движения, тихий голос. Директор будто опять оказался скован собственными правилами, не позволяющими чувствовать – только выполнять то, что диктует разум.
Снэйпы, не сговариваясь, не стали доверять своё личное горе широкой общественности. Истинную причину их расставания в Хогвартсе знал лишь портрет Дамблдора, а за пределами замка – только чета Поттеров (Гермиона попросила не сообщать даже Рону).
До Северуса доходили слухи, что жена ушла в маггловский мир. Многие удивлялись, что заставило самую талантливую ведьму целого поколения героев войны так поступить. Однако, помня о реакции директора, у него спрашивать опасались.
Не проходило и дня, чтоб зельевар не вспоминал свою ненаглядную. Он доводил себя до такого состояния, что просто валился с ног от усталости, потому что иначе не мог уснуть – всё время перед глазами была она… Когда было совсем невмоготу, он нырял в омут памяти. Там Гермиона была рядом. Они были счастливы. И жизнь была подарком, а не проклятием.
Особенно тяжело было в праздники и их памятные даты: он готов был приковать себя к стене, чтоб только не броситься искать её. Так хотелось прижать жену к себе и никуда больше не отпускать! Только с ней он впервые за много лет перестал чувствовать себя одним в толпе. Она была его миром. А он – её. Тая в душе призрачную надежду, Северус так и не заблокировал камины, настроенные на пропуск жены, ни в Тупике Прядильщиков, ни в своих и её апартаментах в Хогвартсе. Он по-прежнему носил обручальное кольцо, выбирал ей подарки на все праздники, но отсылать не решался – не хотел лишний раз давать о себе знать и делать больно.
И каждый день напоминал себе, что она просила быть здоровым и благополучным – ради нее. Почти 2 года Северус вообще не употреблял алкоголь. Но потом снова чуть не сорвался…
*******
Этот мир на ноты не записать –
Мир без имени-отчества...
Нам бы жить и никогда не знать
Всё о тебе и мне, и прости меня
За любовь и одиночество!
В тот день он не был способен ни на что, потому что это была злополучная годовщина их разлуки. Да уж, ровно 2 года, как Северус не видел жену. 2 тяжелейших года без неё. А впереди беспросветность. Никаких вестей о новом замужестве Гермионы не было. Это и радовало, и огорчало зельевара.
Он не появлялся сегодня в школе – не было сил притворяться, что всё в порядке. С самого утра он безуспешно пытался чем-либо отвлечься от воспоминаний. Ни книги, ни пергамент с черновиком рецепта экспериментального зелья не помогали. Даже тема для научных исследований была связана с Гермионой – зельевар искал способ помочь тем, кто подвергся заклятию Долоховых. Иногда ему казалось, что лекарство от последствий проклятья решило бы все его проблемы. И он усиленно старался найти ключ к разгадке. Правда, сам толком не знал, на ком будет испытывать свои образцы: подвергать опасности любимую женщину он не мог, а больше с подобной проблемой никого не знал. Но до испытаний было ещё далеко – Снэйп никак не мог найти то сочетание компонентов, которые временно блокировали бы магию плода, не повредив ни матери, ни ребенку.
За окном бушевала декабрьская вьюга. Несмотря на полыхающий камин, в доме в Тупике Прядильщиков было холодно. «Здесь теперь всегда так – без моей девочки тепло ушло из этого жилища», - поежился зельевар.
Поняв, что сегодня не суждено думать о чем-либо, кроме нее, слизеринец призвал омут памяти и окунулся в счастливые воспоминания. Они были его отдушиной. Его единственным способом вырваться из отчаяния. Когда зельевар вернулся в реальность, было уже темно. Камин еле теплился. По-прежнему завывала метель. Гостиная была погружена в приятный полумрак. Но что-то было не так, как обычно. Тонкое обоняние зельевара уловило в воздухе легкий аромат морского бриза. Не веря собственной надежде, Снэйп щелчком пальцев зажег свечи и внимательно посмотрел на фигуру, расположившуюся в кресле напротив:
- Ты мне мерещишься?
- Нет, Северус.
Гермиона встала одновременно с ним. Они обошли стол и оказались в шаге друг от друга.
– Здравствуй, мой родной! – она прикоснулась правой ладонью к его щеке и улыбнулась: - Не брился сегодня.
- Мне больше не для кого, - он чуть повернул голову и стал целовать её пальцы. Затем притянул её к себе и замер, ожидая реакции. Гермиона обвила его шею руками и, тесно прижавшись к мужу, взглянула на него снизу вверх. – Здравствуй, любимая! – с этими словами Северус жадно прильнул к губам жены.
Когда они вынуждены были оторваться друг от друга, чтобы перевести дыхание, он несколько отстранился:
- Ты ведь не просто так пришла?
- Да, - гриффиндорка опустила глаза. – Я выхожу замуж за маггла.
- Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я благословил вас? Помнится, я дал тебе полную свободу ещё 2 года назад! – Снэйпа охватила ярость. Он разжал руки и попытался выскользнуть из объятий Гермионы. Но не тут-то было.
- Да, 2 года, за которые я так и не смогла перестать думать о тебе ежесекундно, ощущать на коже твои прикосновения, на губах – вкус твоих поцелуев, слышать в голове твой голос и представлять, что и как бы ты сказал в тот или иной момент! – миссис Снэйп смотрела мужу прямо в глаза и не собиралась дать отвернуться. – Но я обещала тебе, что буду жить, что постараюсь стать матерью, чтобы наша разлука не была напрасной. Я всё для этого сделала: ушла из магического мира, нашла работу среди магглов (кстати, ты оказался прав: финансовая аналитика - успешная для меня сфера деятельности), встретила доброго человека, который полюбил меня… - При этих словах зельевара передернуло, но Гермиона продолжила: - Правда, я ничего не могу поделать: единственным мужчиной моей жизни остаешься ты, Северус! ... Я долго думала и приняла решение. Я всё смогу и преодолею, но сегодня будет наша ночь! Только наша! Я хочу ещё раз ощутить себя в руках любимого человека – только его и ничьей больше…
- Ты не понимаешь, о чем просишь! Нам обоим будет только тяжелее после этого. Я до сих пор не могу простить себе, что однажды отпустил тебя. Не уверен, что буду столь благороден ещё раз!
- Мне всё равно, что будет потом! Я не могу больше без тебя!!! – она начала покрывать легкими поцелуями любимое лицо. – Я – твоя. А ты сегодня – мой!!! И я никому этого не отдам!
Северус пытался держать себя в руках, но тело предавало его. На каждое прикосновение жены оно реагировало именно так, как она ожидала. Зельевар ещё пытался отстраниться, когда она победила его последним аргументом:
- Пусть сегодняшняя ночь будет моим последним желанием. Помнишь? Ведь ты обещал, что у меня оно есть… - Гермиона пристально смотрела на мужа. В глазах застыли слезы.
- Только не плачь… Я люблю тебя.
И мир вокруг закружился. Они не помнили, как очутились в спальне. Да и как долго добирались туда. Казалось, супруги боялись отпустить друг друга и на секунду – они были единым целым… В движении, в дыхании, в крике и стонах. 2 года воздержания закончились фантастической ночью, которой никогда ранее у них не было. И оба понимали, что уже и не будет… И торопились… Спешили получить такую порцию ласки, нежности, страсти, наслаждения, какую только способно выдержать тело. Иногда казалось, что вот сейчас сердце просто разорвется от восторга, от переполнявших ощущений расплавится мозг. После очередного пика из глаз Гермионы катились слезы. Северус сцеловывал их, и, вероятно, пора было успокаиваться и засыпать, но оба вновь заводились, и всё начиналось сначала. Уже начинало светать, когда супруги Снэйп, вымотанные до предела, заснули в объятьях друг друга. На губах каждого играла счастливая улыбка.
Он проснулся далеко за полдень – один в постели. На зеркале в ванной она написала «Люблю тебя, мой родной!». Именно тогда зельевар чуть было вновь не запил. Но усилием воли заставил себя остановиться после двух стаканов, решив, что это – его максимальная норма.
Глава 5Гермиона прекрасно помнила, как проснулась в объятьях мужа в последний раз…
*******
С ним было так тепло, надежно, хорошо. Но нужно было уходить. Оставалось лишь верить, что всё прошло, как она и задумывала. Ощущая слабость в разомлевшем теле, Гермиона осторожно выскользнула из рук любимого. Она ещё долго стояла возле кровати, не в силах отвести глаз от обожаемого супруга. Но нужно было торопиться – Северус очень чутко спит, а она собиралась покинуть их дом, пока он не проснулся.
Собрав свои вещи, Гермиона отправилась в ванную. Наскоро умывшись и одевшись, она не смогла отказать себе в том, чтоб оставить своему мужчине послание на зеркале. Потом бесшумно выскользнула из спальни, прошла к камину и, бросив горсть летучего пороха, четко произнесла «Дом Поттеров».
- Джинни, ты дома? – крикнула миссис Снэйп.
- Привет! Я ожидала тебя несколько раньше. – Джинни вышла из кухни и, усадив подругу на диван, тут же начала ее расспрашивать. – Ну как всё прошло?
- М-м-м… - Гермиона мечтательно возвела глаза к потолку. – Нет слов. Я, как проснулась, сразу к тебе.
- Да уж, по тебе видно, что всё удачно. Но ведь сейчас почти 11. Неужели вы так заспались???
- Ну… - гриффиндорская Всезнайка слегка покраснела. – Если уснуть только около 7, то это не так и долго…
- Только не говори, что всё это время вы… - миссис Поттер удивленно вскинула брови.
- Нет, в шахматы играли! – огрызнулась Гермиона, а потом добавила, прикрывая глаза: – У меня никогда ещё не было такой бесподобной ночи!!! … И очень может быть, что больше и не будет…
- Прекрати! Не время для уныния!
- Да, ты права. Сейчас нужно начинать четко следовать моему плану. Мы должны отправиться в Гринготтс, чтобы я могла сдать палочку на хранения в банковскую ячейку. А потом ты сможешь переместить меня домой. Тебе же есть, с кем оставить Джейми и Ала?
- Да, не беспокойся. Анжелина уже с ними наверху. Гермиона! – Джинни не знала, как и спросить. – А ты уверена, что всё получилось? Всё-таки самая фантастическая ночь ещё не является гарантией…
- Я знаю, знаю. Но рисковать не могу. Маггловская диагностика позволит определить не раньше, чем через 3-4 недели. А воздействие магии нужно свести к минимуму. Так что остается лишь молить Мерлина и всех Богов, чтоб всё было успешно…
- Значит, будем молить Мерлина вместе, - подруга успокаивающе похлопала Гермиону по руке и улыбнулась. – Что ж, в Гринготтс!
*******
С того утра прошло долгих 5 недель, прежде чем миссис Снэйп решилась записаться на прием к врачу.
Всё это время она совершенно не пользовалась магией. Прошедшие 2 года она только и делала, что приучала себя жить, как обычная женщина, не обладающая волшебством. Это оказалось довольно непросто, но иного выхода Гермиона не видела. Единственным шансом родить ребенка и не подвергнуть его и себя смертельной опасности было избегать любого колдовства – от бытового до ментального.
Она стала работать финансовым аналитиком, причем свои отчеты и прогнозы делала, сидя дома за компьютером. Поселилась отдельно от родителей вдали от любого проявления магии – в обычном районе Лондона. Легко освоила общественный транспорт. Читала маггловскую литературу. Закупалась в супермаркетах и гуляла днем в тихом сквере недалеко от дома.
Женскую консультацию гриффиндорка тоже выбрала самую обычную – ближайшую.
К сожалению, поддержать её никто не мог: Джинни сидела с заболевшим маленьким Альбусом Северусом, а Гарри был на работе. Больше же никто не был посвящен в то, что происходит с миссис Снэйп.
Посмотрев на результаты анализов, врач улыбнулся:
- Поздравляю, миссис Снэйп: у Вас будет ребенок. Предварительный срок - 6-7 недель, но точнее узнаем после УЗИ.
- А пол ребенка тоже можно будет определить на УЗИ? – Гермиона начала забрасывать доктора вопросами.
- Да, но вряд ли на таком маленьком сроке это получится – скорее недели через 4.
- Ну, это не столь важно. Главное – малыш уже есть! – гриффиндорка не могла скрыть своего счастья.
Вечером ей звонили Гарри и Джинни – мистер Уизли обеспечил их дом маггловским телефоном. Гермиона радостно сообщила им, что скоро станет мамой. Друзья очень пожалели, что не могу аппарировать к ней прямо сейчас из-за болеющего сына, но пообещали навестить в самом скором времени, как только малыш поправится.
Дни летели за днями. Полный отказ от магии привел к тому, что обычных симптомов беременности, которые успешно устранялись с помощью зелий, Гермионе избежать не удалось. По утрам её мучил страшный токсикоз. Вместо того, чтобы прибавлять, она сильно теряла в весе, что не могло не тревожить её врача. Маггловскими таблетками миссис Снэйп также не собиралась увлекаться, хотя доктора убеждала, что всё исправно принимает. Помогло лишь народное средство: мама поделилась с ней, что во время беременности пила сразу после пробуждения стакан кефира, после чего тошнить переставало. Кефир спасал и Гермиону.
Было непросто, но ведь она знала, на что и ради кого шла! Одна мысль, что внутри нее сейчас растет малыш от любимого человека, подбадривала её во время приступов пессимизма и жалости к себе.
На УЗИ после 12 недель её сопровождала Джинни. Доктор, правда, удивлялся, почему же мистер Снэйп не уделяет внимания жене, на что Гермиона отвечала, что муж, к сожалению, находится в столь длительной командировке, что, вероятнее всего, сможет увидеть её уже с младенцем на руках.
В тот день они должны были узнать пол ребенка. Конечно, гриффиндорке было не принципиально, кто у неё родится, но ведь тогда можно было начать придумывать имя. А Гермионе не терпелось! Джинни видела, как взволнована подруга, и старалась её всячески поддерживать.
Но обе гриффиндорки были в легком шоке, когда врач, посмотрев на экран, присвистнул и сообщил:
- Да тут всё не так просто, миссис Снэйп! У Вас, похоже, будет двойня.
Глаза Гермионы широко распахнулись:
- В смысле близнецы, как две капли воды похожие друг на друга?
- Нет, Вы говорите о монозиготных – или в просторечии однояйцовых – близнецах, а у вас будут дизиготные близнецы. Посмотрите: вот тут и тут – 2 плода. Следовательно, оплодотворены были 2 разные яйцеклетки.
- Т.е. они могут быть даже внешне не похожи друг на друга, так, сэр? – уточнила ошарашенная будущая мама.
- Более того, судя по тому, что я вижу, они у Вас ещё и разнополые.
- Мальчик и девочка? – в один голос выдохнули подруги.
- Да!
- Мерлин! Мне больше нечего желать!!!
- Что, простите?
- Нет, доктор, ничего. Это так – мысли вслух, - Гермиона крепче сжала руку Джинни. Обе все никак не могли поверить.
Когда они вышли из больницы, миссис Снэйп все не выпускала из рук снимки своих будущих деток. Она просто светилась от счастья.
Миссис Поттер же была несколько напряжена:
- Ты же понимаешь, что двойня – это вдвое больший риск магического выплеска с их стороны… Они могут уничтожить как тебя, так и друг друга.
- Нет, я верю, что этого не будет. Я всячески избегаю любой магии. Даже не появляюсь в тех местах, где она может встретиться. С нами всё будет в порядке.
- А что делать с твоей и их собственной магией??? Я даже удивилась, как они не засветили им всю пленку на этом вашем УЗИ…
- Джинни, не пугай меня! Я самовольно отказалась от собственной магии. Пока это действует. Верю, что и дальше ничего страшного не случится. У нас всё будет хорошо. В любом случае… назад дороги нет!
- Ты еще можешь успеть спасти себя…
- Ценой жизни моих детей???? Наших с Северусом двойняшек??? – Гермиона была просто в ужасе. – Я не верю, что ты мне об этом говоришь.
- Прости-прости-прости, - Джинни обняла подругу. – Я сама не знаю, что плету, но я так боюсь за тебя… за детей… Что будет с ними, если ты не выживешь после родов? А с профессором что будет? Он же просто нас с Гарри заавадит!
- Это мой единственный шанс на счастье, понимаешь? – гриффиндорская Всезнайка посмотрела в глаза миссис Поттер. – Я тоже боюсь. И один Мерлин знает, как мне хотелось бы, чтобы сейчас со мной был Северус, чтобы защитил от всех бед, чтобы просто был рядом. Но я не имею права обрекать его на маггловскую жизнь. Мне нужно лишь набраться сил и потерпеть. Если со мной что-то случится, я не сомневаюсь, что он сможет воспитать наших малышей. А ты будешь их крестной. И поможешь, хорошо?
- Хорошо.
- Обещаешь?
- Да.
- А сейчас пойдем домой – я бы с удовольствием прилегла.
*******
Гермиона положила руку на живот и осторожно погладила его:
- Всё будет хорошо, мои маленькие! Мы уже так долго продержались. Ещё какая-то неделька или 2, и все испытания закончатся. Мы будем вместе. Папа тоже будет рядом. Уверена, он так вам обрадуется, что даже отложит решение убить меня за гриффиндорство, пока вы не подрастете… Правда, мы еще можем поругаться с ним из-за ваших имен, но он – настоящий мужчина, он мне уступит. К тому же, думаю, ему понравится. Хотя если будет против, придется идти на компромисс. Так и быть, пусть одного ребенка называет он, а второго – я. Знали бы вы, как мне его не хватает… Я его так люблю… И очень-очень скучаю… Ну всё, не толкайтесь, не буду плакать! У меня же сегодня день рождения! Значит, будем веселиться. Скоро тетя Джинни с дядей Гарри придут нас проведать, ведь уже утро.
Беременная гриффиндорка предельно осторожно поднялась с постели. Она сделала всего несколько шагов по комнате, когда один из малышей чересчур сильно толкнулся. Схватившись за ручку двери, Гермиона удержалась от падения, но силы покидали её. Она осторожно сползла по стеночке и села на пол рядом с открытой дверью своей комнаты, после чего просто отключилась.
Глава 6Северус всю ночь просидел в подземельях со стаканом огневиски в руке, так и не пригубив напитка. Камин погас. За окном вовсю светило солнце. Зельевар даже не знал, спал ли он или просто так глубоко погрузился в раздумья, но прийти в себя заставил нетерпеливый стук в дверь.
Кто мог искать его в субботу утром, ещё и так настойчиво, директор был не в курсе и сначала собирался проигнорировать наглеца, но вслед за стуком из-за двери стали раздаваться крики:
- Профессор Снэйп, прошу Вас! Это очень срочно! Откройте мне! Я точно знаю, что Вы тут!!!
Северус раздраженно махнул палочкой, и дверь распахнулась:
- Я уж думал, мне послышалось! Чем обязан, мистер Поттер? – директор взглянул на настенные часы. – Ещё нет и 8 утра, а меня уже обыскался Спаситель магического мира. Вероятно, причина Вашего визита должна быть наисерьезнейшей!
- Да, сэр, так и есть! – Гарри перевел дыхание. – Думаю, Вам нужно знать: Гермиона в Св. Мунго в тяжелом состоянии.
Северус мгновенно переменился в лице и направился к камину:
- Не будем терять времени, расскажете по дороге.
С этими словами он зажег камин, бросил горсть летучего пороха и, сказав «Госпиталь Св. Мунго», шагнул в пламя.
*******
Веришь – скажи!
Можешь – скажи!
Просто скажи,
Что любишь меня!
Веришь – скажи!
Просто скажи
И пойми меня,
Ты прости меня
За любовь и одиночество…
- Мы с Джинни и мальчиками решили нагрянуть к ней с самого утра, чтобы поздравить с Днём Рождения, - Гарри еле поспевал за широкими шагами Мастера Зелий, несущегося по коридорам больницы, и рассказывал ему, как они обнаружили подругу. – По всей вероятности она не очень долго пребывала без сознания, но Джинни сразу определила, что воды уже отошли. С помощью аврорского портала я перенес её сюда, Джинни переправила детей маме и осталась вместе с Гермионой, а меня отправила к Вам.
- Воды отошли? Она беременна? – Северус остановился, как вкопанный.
- Да, сэр. Врачи говорили, что оптимально ей рожать через недельку-другую, но это же не колдомедики – могли и ошибиться.
- А где же тот чертов маггл, который должен был следить за её состоянием и вовремя переправить в больницу? – глаза Снэйпа метали молнии.
- Я не очень Вас понимаю, профессор, - Гарри недоумевал. – Какой маггл?
- Её муж! Счастливый будущий отец! – каждое слово Северуса было пропитано ядом.
- Я… Я не знаю, сэр. Но мне кажется, сейчас гораздо важнее, что с ней… - Поттер посчитал, что объясняться по поводу отцовства должна сама Гермиона.
- Да, Вы правы, Поттер. В какой она палате? Кто её колдомедик?
- Когда мы прибыли, я объяснил ситуацию, и её сразу забрали на операционный стол. Для магов это редкость, но решили делать кесарево сечение, чтоб не повредить детям.
- Детям?
- Да, Гермиона ждет двойню. Потом я отправился за Вами и не очень в курсе, что сейчас происходит, но Джинни должна знать. Вероятно, она возле родильного зала.
- Не стойте, как болван, мистер Поттер. Ведите же скорее! – зельевар был необычайно бледен.
Вскоре они нашли миссис Поттер возле одной из широких дверей. По ее словам, уже более 2 часов не было совершенно никаких сведений, что там и как. Северус ходил по коридору взад-вперед, не находя себе места. Минут через 15 вышел колдомедик. Он сказал, что случай уникальный и очень сложный. Детей они спасли, но вот рассчитывать на то, что выживет и мать, вряд ли стоит, потому что самовольное блокирование магии внутренне истощило её, а тяжелые роды забрали последние силы. Если она не очнется в ближайшие несколько часов, двойняшки останутся без матери.
Северус расспрашивал, может ли что-то помочь Гермионе: зелья, способности легилимента – что угодно. Но врач посоветовал лишь молиться…
Гриффиндорку привезли в палату. Она была белая, как полотно. Дыхание было едва заметным. Под глазами залегли черные круги. Его девочка угасала. Она уходила из этого мира. И значит, все их жертвы были напрасны. Даже ребенок от маггла не уберег её от смертельной опасности. Поттеры оставили его с женой наедине. Оба чуть не плакали, но, уходя, Джинни еле слышно сказала:
- Если и может её кто-то вытащить с того света, то это только Вы, профессор…
Снэйп присел на край кровати. Черт с ним, с этим новым мужем-магглом. С его детьми! Он готов был воспитывать их, как своих собственных, только бы она не бросала его. Только бы была рядом. Почему он так редко говорил ей о своих чувствах? Словно боялся или стеснялся их? Он всегда был так скуп на слова и комплименты, а ведь его любимая – самая лучшая и достойна слышать об этом хоть по сто раз на дню.
Отчаяние накатывало на него. Вот ещё немного, и он никогда не сможет ни рассказать, как сильно любит, ни попросить прощения, что не сберег их счастья.
- Мерлин! Да неужели это мой удел? – Северус в сердцах ударил кулаком в стену, разбив костяшки пальцев в кровь. – Почему все, кто мне дорог, оставляют меня? Я обожал мать – она рано покинула меня после очередных побоев отца-алкоголика. Я жить не мог без Лили – она умерла от рук чудовища, которого я считал тогда самым могущественным. Я был предан Альбусу – он падал с Астрономической Башни после моей Авады… Я люблю Гермиону… И вновь судьба отбирает у меня мою бесценную.
Снэйп взял руку жены и переплел её пальцы со своими:
- Девочка моя. Я люблю тебя. Я не могу даже выразить словами, как сильно. Ты – мое солнце. Мой мир. Я очень прошу тебя: не бросай меня. Тебе есть ради кого жить! Ты же мать! Как ты можешь оставить детей сиротами? Я больше никуда тебя не отпущу. Без тебя я вновь погрязну во тьме. Не уходи!!! И прости меня за то, что не смог ничего придумать, не смог защитить от той боли, что тебе пришлось выдержать. Но все позади. Только соберись и открой глаза. Любимая! Гермиона!!! Я умру без тебя! - последние фразы зельевар почти кричал.
Он наклонился и стал легкими поцелуями покрывать её лицо:
- Мне всё равно, что у тебя было за прошедшие 3 года, слышишь? Я люблю тебя!!! И больше никогда никуда не уйду. Я не могу без тебя. Так и не смог представить ни одну, кроме тебя, в своей постели… К черту магглов. Мы не отдадим ему детей. Я всё сделаю для тебя и для них, лишь не оставляй меня. Всё, что у меня есть, - это только ты.
Гермиона слышала слова мужа будто из глубокого колодца. Она пыталась открыть глаза и взглянуть на него, но даже на такое простое действие сил не хватало. Стало немного легче, едва он взял её руку в свою. Мощная подпитка пошла от кончиков пальцев по всему телу. Когда же Северус начал целовать её лоб, нос, подбородок, глаза, виски, щеки, губы, каждый его поцелуй словно обжигал. По телу разливалось приятное тепло ощущаемой магической энергии. Гермиона все отчетливей слышала Снэйпа и, собравшись с силами, наконец отреагировала:
- Не только я, Северус. Ещё наши дети… - голос был ещё очень слаб, но это был не бред, а осмысленный ответ. Зельевар замер. Чтобы увидеть его и понять, что он сейчас чувствует, миссис Снэйп приложила все усилия и открыла глаза.
Он внимательно смотрел на неё, затем обнял и стал шептать на ухо:
- Моя… Только моя… Никому не отдам! Люблю тебя! Люблю… Люблю! Конечно, наши дети. Они будут знать только одного отца – меня.
- А какого ещё папу они должны знать, кроме родного? – еле слышно спросила Гермиона.
Северус отстранился и заглянул в глаза жены. Внезапная догадка озарила его:
- Прощальная ночь! Ты не пила зелье в этот вечер… - Гриффиндорка кивнула. – Как ты посмела, Гермиона Джин Грэнджер? Ты же могла умереть!!! Я чуть не потерял тебя!!!! Что я делал бы в этом мире без тебя???
- Прошу прощения, сэр, но Вы, вероятно, ошиблись, - с легкой улыбкой ответила супруга, - моя фамилия - Снэйп. – Она подняла левую руку и показала ему обручальное кольцо на безымянном пальце. А после некоторого молчания добавила: – Неужели ты правда мог подумать, что я позволила бы кому-либо даже прикоснуться к себе? Я люблю тебя. И ребенок был мне нужен лишь от моего ненаглядного мужа. Бог смилостивился и послал нам сразу двоих. Разве можно было мечтать ещё о чем-то?
- А если бы я увидел в твоих мыслях все планы? Если бы заставил выпить противозачаточное? Если бы просто выгнал, чтоб не терзала душу? – зельевар никак не мог поверить в произошедшее. – В конце концов, зачатия вообще могло не случиться…
- Немного удачи, и всё получилось лучше некуда, - улыбнулась Гермиона.
- «Жидкая удача»… А Шляпа никогда не предлагала тебе Слизерин, женщина? – ухмыльнулся муж.
- Нет, но любовь к одному яркому представителю факультета влияет на образ мыслей, - она уже откровенно потешалась над ним. Рядом с супругом миссис Снэйп чувствовала себя умиротворенной. Боль и слабость отступали. И постепенно приходило осознание, что всё хорошо. Она и дети живы, любимый человек рядом. Гермиона не могла оторвать взгляда от родного лица. Как же она соскучилась! – Интересно, когда принесут наших малюток? Ты уже видел их? На кого они похожи?
- Нет, не видел. Я не мог никого видеть, кроме тебя… Наверное, нужно сообщить, что ты очнулась. Колдомедики должны провести осмотр, чтоб убедиться, что тебе ничего не угрожает. А потом и детей принесут, - слизеринец собрался встать, чтобы позвать врача.
- Обещай, что впервые мы вместе взглянем на них!
- Хорошо, родная.
Вскоре в палату Гермионы сбежалось чуть ли не всё отделение – сотрудники госпиталя не могли поверить, что она пришла в себя. Несколько разных диагностик установили, что опасности для жизни нет, а магический потенциал восстановится постепенно. Но всё это было сейчас не так важно. Спонтанный консилиум прервал голос матери:
- Сколько прошло времени после родов? Возможно, мне пора покормить моих детей? Могу ли я это сделать?
- Мы сделали операцию при местном обезболивании, так что теоретически Вы сможете начать кормить малышей, как только их принесут.
- И когда же это случится? – кажется, женщина начинала несколько нервничать.
- Не беспокойтесь, миссис Снэйп. Мы уже уходим, и Вам принесут детей. Кто-нибудь сможет помочь Вам с ними или прикрепить к Вашей палате сиделку?
- Спасибо, мне помогут муж и подруга. Позовите их, пожалуйста.
- Конечно.
Всё это время Северус и чета Поттеров находились за дверью. Зельевар успел даже поскандалить с Гарри.
- Вы хоть понимаете, что её план мог закончиться трагедией? – прошипел директор Хогвартса.
- Это был выбор Гермионы. Мы – единственные друзья, которым она доверилась. И мы не могли её оставить.
- О, да! Оставить не могли, но вот угробить – вполне! Проклятый факультет безрассудных идиотов!
- Профессор, при всём уважении, - начал выходить из себя Гарри, - как бы Вы поступили на нашем месте? Бросили её? Вы же понимаете, Гермиона всё равно не отказалась бы от своего замысла. Но без поддержки и помощи ей было бы гораздо тяжелее. Даже сегодня никто не нашел бы её и не переправил в больницу вовремя! – Снэйп невольно вздрогнул, представив это. – Вам нужно успокоиться! Всё, слава Мерлину, обошлось. Вы снова вместе. Теперь вы – родители. А это – ни с чем несравнимое счастье! Уж поверьте нам.
Северус лишь кивнул. Он понимал, что мальчишка прав, хотя и не собирался признавать этого вслух – некоторые вещи никогда не изменятся.
- Да что ж они там так долго? Неужели у неё какие-то осложнения? – в сердцах воскликнул зельевар.
В этот момент дверь палаты открылась, и из неё стали выходить колдомедики. Профессор Барренс остановился возле беспокоящегося супруга:
- Поздравляю, мистер Снэйп! У Вас с супругой всё получилось.
- Как она, мистер Барренс?
- Физически - в порядке. Магические же способности восстановятся со временем. Жена просила зайти Вас и Ваших друзей. Сейчас принесут малышей.
- Спасибо, профессор.
Через минуту Мастер Зелий уже сидел на краю кровати жены, Гарри и Джинни стояли за его спиной и спрашивали, как себя чувствует новоявленная мама.
А вскоре всё внимание взрослых было приковано к двум сопящим комочкам, принесенным медсестрами. Рядом с кроватью матери появилась наколдованная колыбелька, в которую и поместили младенцев. Но Гермионе не терпелось взять детей на руки. Северус смотрел на всё происходящее завороженно. Он видел, как жена бережно взяла ребенка, завернутого в голубую пеленку.
- Знакомьтесь: Себастьян Северус Снэйп собственной персоной, - тихо проговорила мама. Видимо, отреагировав на её голос, малыш приоткрыл глазки и стал внимательно, но молча оглядывать всё вокруг. – У-у-у, какой серьезный… Прямо, как папа! Мальчик мой, - Гермиона поцеловала сына в лоб. – Пойдешь к папе на ручки?
Она подняла взгляд на мужа. Он смотрел на сына, как на нечто фантастическое, потом сглотнул подступивший к горлу ком и протянул руки, чтобы взять Себастьяна. Видно было, что зельевар нервничает. Но на помощь пришла Джинни, показав грозному профессору, как правильно взять грудничка под спинку. Всё ещё потрясенный отец смотрел в это маленькое личико. Ещё сложно было понять, кто и на кого похож, но глаза были точно его – и форма, и цвет, и цепкий взгляд.
В это время Гермиона уже держала на руках свою девочку:
- А это – Оливия Эйлин Снэйп! – Северус удивленно взглянул на жену. – Тебе не нравится имя?
- Нравится… - Северус посмотрел на дочь. Она тоже осматривала всё вокруг. Правда, была более подвижной, чем сын, и невольно приоткрыла ротик, словно, как мама, хотела что-то спросить. Но и у нее были почти черные отцовские глаза. – Всё-таки я самый счастливый человек на Земле…
ЭпилогКонец февраля 2013
- Доброе утро, родной мой! – она потянулась в его руках.
- М-м-м…
- Опять поздно лег? – Гермиона повернулась к мужу лицом и поцеловала в ключицу. – Как исследование?
- Да, поздно, - руки зельевара скользнули по телу жены, он притянул её к себе и ответил дорожкой из поцелуев за ухом. – Я закончил его… Я всё-таки это сделал!
- Ты сварил зелье, блокирующее магию плода на время беременности? – Гермиона даже подскочила на постели, чем несколько расстроила мужа, ожидающего продолжения ласки.
- Да. Только эффективность его пока лишь на бумаге. И не кричи так – разбудишь нашу сладкую парочку! Лучше иди ко мне.
- Но это же просто прекрасно, Северус! Мы сможем помочь всем тем, кто оказался в такой тупиковой ситуации, как я.
- Не беги впереди паровоза! Зелье ещё не испытано. И неизвестно, сколько придется искать кандидатуру для таких исследований…
- Считай, что ты её уже нашел, - прошептала миссис Снэйп и стала требовательно целовать мужа.
Он отстранился:
- Даже не думай об этом. Я едва не поседел в твой 28-й день рождения. Вряд ли я способен вынести такое ещё раз.
- Я верю, что ты всё сделал правильно, а значит, с этим зельем мне ничто не повредит. Даже от магии отказываться не придется. Уходить к магглам тоже! – Гермиона умоляюще посмотрела на мужа. – И я так мечтала, что у нас будет ещё Алан Александр Снэйп!
- Гриффиндор – это диагноз! Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергаешь себя?
- С тобой мне ничего не страшно. И кстати, о Гриффиндоре. Нам с Оливией, по которой явно плачет Равенкло, так тяжело справляться с двумя скрытными слизеринцами, вечно плетущими интриги и заговоры! Так что нам определенно нужен гриффиндорец!
- И на этот раз похожий на тебя.
- Да, а то никто не верит, что это и мои дети тоже… Казалось бы, они родились со мной в один день, в них течет и моя кровь, но ни внешности, ни характера от меня они не почерпнули… - щебетала Гермиона, подмечая, что муж всё ещё в напряжении. – Чего ты боишься, Северус?
- Остаться без тебя. Даже наши прекрасные дети не способны заменить мою ненаглядную.
- Не беспокойся. Ведь ты знаешь, как вернуть меня к жизни в случае чего.
- И как?
- Просто скажи, что любишь меня…
- Глупая… - зельевар улыбнулся уголками губ и притянул жену к себе. – Любимая моя девочка!
*******
На следующий день рождения она подарила ему Алана Александра – истинного гриффиндорца и сына своей матери во всем.
