Вальпургиев рассвет

Пролог

...В конце 1981 года, в поместье Лестрейнджей...
— ...Ты никуда не идешь! — рявкнул Рудольфус.
– Что-о-о?! — Беллатрикс потеряла остатки самообладания. — Даже не смей об этом думать!
Как это обычно и бывает, в компании из-за чего бы то ни было напряженных людей достаточно искры, чтобы разгорелось нешуточное пламя. Супруги Лестрейндж орали друг на друга, не смущаясь присутствия посторонних. Беллатрикс никогда не отличалась спокойным нравом, но даже ее деверь, Рабастан Лестрейндж, отлично знавший обоих, не помнил такой ссоры.
— Куда ты собираешься идти в таком состоянии?! – заорал Рудольфус. — Ты вообще себя не контролируешь!
Рабастан покосился направо. Сидевший на одном диване с ним Барти закатил глаза: мол, из-за этой умалишенной мы только теряем время.
— Марш в свою комнату! — выдохнул старший Лестрейндж. — Без тебя справимся!
Это оказалось последней каплей, переполнившей крохотную чашечку терпения Беллы. Ведьма зашипела что-то нечленораздельное и выхватила палочку. Но воспользоваться ей она не успела.
— Экспеллиармус, — резко произнес Рабастан.
— Инкарцеро!
— И Силенцио!— рявкнул Барти Крауч-младший. — Идемте уже!
— Руди, сделай что-нибудь, ей незачем валяться на полу, — заметил Рабастан.
Беллатрикс молча смотрела, как хозяин поместья Лестрейнджей вызвал домового эльфа, и велел перенести ее на диван в гостиной. Палочку ведьмы Рудольфус оставил себе. Ей оставалось только дергаться в магических путах, пока остальные отправились на поиски Темного Лорда, так загадочно исчезнувшего в ночь Хеллоуина...
…Из тех, кто покинул поместье Лестрейнджей в ту ночь, назад никто не вернулся. Обоих братьев Лестрейнджей и Крауча-младшего схватили прямо в доме супругов Лонгботтомов. Трибунал приговорил их к пожизненному заключению в Азкабане. Беллатрикс Лестрейндж была арестована следующим утром в поместье. В мае одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года она была приговорена к десяти годам заключения. От мужа, деверя и Крауча ее отделяло меньше сотни метров, но никого из них она больше ни разу не видела. И никто больше не пытался найти Волдеморта.

Часть первая. Свобода. I. Клетка повышенной комфортности

В Азкабане она ничего не могла предпринять из-за решетки и выводка дементоров. Сейчас ее держало на месте делопроизводство Министерства, оказавшееся немногим слабее каменного мешка. Беллатрикс Лестрейндж раздраженно закрыла том Виридиана и, отложив книгу на журнальный столик, помассировала виски. Усваивать содержимое книги у нее совершенно не получалось: мысли постоянно возвращались к недавним событиям. Ее ходатайство о свидании с мужем до сих пор плутало по министерским дебрям. Сегодня вечером ведьма спрятала расписку о приеме заявления в ящик. С каждым новым днем ей все сильнее хотелось спалить этот клочок бумаги, дате на котором уже почти два месяца. Внизу что-то зашумело. Ведьма моментально схватилась за палочку. Только через полсекунды она сообразила, что это домовой эльф начал готовить ужин. Беллатрикс медленно разжала пальцы, положила палочку на место и устроилась в кресле поудобнее.

Вальбурга Блэк завещала Белле свой дом. Семь лет дом пустовал, до того момента, как Нарцисса привела туда только что освобожденную старшую сестру. Иногда, в минуты слабости, Беллатрикс казалось, что она просто сменила одну клетку на другую. За ней по-прежнему наблюдал аврорат. И в лавочки Лютного переулка, и к старым соратникам, избежавшим Азкабана, вход ей был заказан. Единственными, кто поддерживал с ней отношения, оставались Малфои. Сестра время от времени появлялась на Гриммо, Люциус помог выгодно вложить средства, особо оговорив, что дает советы только для блэковских денег. Малфои позаботились о ней, но Беллатрикс была уверена, что кроме родственных чувств там были вполне приземленные интересы. И свояк, и сестра хорошо знали что собой представляет Беллатрикс Лестрейндж и кто, вероятнее всего, будет ей наследовать. Когда Нарцисса уговаривала Беллатрикс позаботиться о своем здоровье и не предпринимать никаких действий, Белла очень хорошо представила себе голос и интонации Люциуса Малфоя.

Тем неприятнее было осознавать, что Нарцисса в очередной раз оказалась права. После того, как Беллатрикс в первые же дни отправилась в Гринготтс и Косой переулок, она чувствовала себя совершенно разбитой. Едва придя в себя, она попробовала колдовать. Но после первых успехов, стоило ей испробовать невербальное заклятие, пришла слабость. Беллатрикс ненавидела бездействие, даже вынужденное, но на ее пути стояла преграда, не пробиваемая с разбега. Хоть какую-то отдушину для себя волшебница нашла в сборе сведений и рейдах в домашнюю библиотеку. В кабинете Ориона Блэка за два месяца появилась подборка газетных вырезок и заметок о том, что происходило в мире за прошедшие десять лет.

Ее коротко обстригли сразу же по прибытии на Гриммо. Она соблюдала режим дня. Она пила зелья как воду. Она заново училась колдовать. Список продуктов, которые ей теперь нельзя было есть, был длиной со список прописанных лекарств. Тот, в свою очередь, был длиной с ее давнее эссе по высшему зельеварению. Она старалась по вечерам находиться в освещенном помещении. Она привыкла спать в носках и с ночником. Взгляда в зеркало и трезвой оценки своего поведения ей хватило, чтобы осознать: Азкабан превратил ее в истощенное, затравленное, нервное существо. Когда в комнате с негромким хлопком возник Кричер с флаконом, волшебница с трудом удержалась от того, чтобы опять дернуться за палочкой.

— Госпожа Беллатрикс приказала доставить ей в это время лекарство, — проквакал домовик.

Залпом проглотив горькое зелье, Беллатрикс откинулась на спинку кресла. Теперь через полчаса можно будет поужинать. Ведьма вздохнула, разглядывая бело-зеленые носки. Читать ни классический труд Виридиана, ни газеты не хотелось. Белла подвинула к себе стопку бумаги и волшебное перо. Выждав, когда оно активируется, волшебница начала диктовать.

— После суда меня отправили в Азкабан…


* * *

…Шлепанья ног осужденной не было слышно из-за топота ботинок надзирателей. Беллатрикс шла, придерживая одной рукой ножную цепь. Кто-то решил, что ведьма может попытаться покончить с собой, и ей не дали ремень. Приходилось идти, наклонившись, но находиться в не самой удобной позе было все равно лучше, чем постоянно слышать грохот крупнозвенной тяжелой цепи. После долгого подъема ведьма и ее конвоиры шли по длинному, тускло освещенному коридору. Лестрейндж пару раз глянула по сторонам. Камеры закрывали решетки с толстыми прутьями. Заключенные с интересом смотрели на процессию: по местным меркам, как позже поняла Беллатрикс, это было целое событие.

Оба надзирателя провели ведьму к самому концу коридора. Один из них прошел вперед, к решетке. Вместо вязанки ключей у него был всего лишь один, но зато внушительных размеров, видимо, подходящий ко всем замкам коридора. Распахнув дверь, надзиратель мотнул головой; дескать, заходи. Беллатрикс послушно прошла за решетку, не дожидаясь, пока ее затолкают внутрь. Пока за ее спиной гремел ключ, Беллатрикс смотрела в окошко. Проем располагался где-то на высоте ее глаз, и в нем было видно разлинованное светло-серое небо. Светло-серое небо, просто серые прутья и роба, темно-серые камни… Азкабан целиком состоял из разных оттенков серого. Лестрейндж подумала, что по логике вещей здесь будет серая еда в серой миске.

Она отпустила цепь и положила на койку положенные ей вещи. Стоять босиком на каменном полу было очень холодно, и ведьма забралась на койку с ногами, стараясь согреть ступни ладонями. Неприятно саднила шея, на которой полчаса назад появилась татуировка с номером. Беллатрикс подавила желание ощупать кожу своими немытыми руками. Она уже почти отогрелась, когда с другой стороны коридора раздался до ужаса знакомый голос:

— Кузина?

Лестрейндж развернулась и, увидев лицо соседа, взвыла. Из камеры напротив ухмылялся Сириус Блэк.


* * *

Беллатрикс понятия не имела, кто придумал посадить ее рядом с Сириусом. Может, было принято сажать родственников поближе друг к другу. Во всяком случае, братья Лестрейнджи сидели в соседних камерах. Может, кто-то хорошо знал о взаимоотношениях двоюродных брата и сестры и решил сделать обоим приятное. Ведьма причины не знала и знать не хотела. Сириус, предатель крови, оказался для нее средством против сумасшествия. Они спорили, ругались, вспоминали вместе курс Хогвартса. И сейчас Беллатрикс тщательно надиктовывала перу содержание их споров, пока помнила.

II. Слизеринское трио

Осмотр Черной метки давно стал для Беллы обязательным утренним ритуалом. Ведьма уже несколько лет подряд начинала день с взгляда на левое предплечье. Долгие годы она надеялась увидеть признаки жизни знака, и долгие годы она видела одно и то же: бледную змею, оплетающую череп. Такую же серую, как все, что окружало ее в Азкабане. Как и много раз до этого, проснувшись, Белла в первую очередь закатала рукав пижамы. Метка ни капли не изменилась с прошлого раза. Точно такой же рисунок, словно выполненный маггловским простым карандашом. Точно так же змея, извиваясь, сползает вниз по предплечью, и голова ее лежит возле запястья, разбивая кольцо рубцов и потертостей.

Беллатрикс допускала, что недавнее движение знака в одну из ночей в конце июня могло ей просто померещиться. Но жжение, от которого она проснулась, Лестрейндж не могла спутать ни с каким другим ощущением. Слишком часто Волдеморт вызывал ее через метку, слишком хорошо она запомнила, как пробегает по руке волна жара. Это воспоминание не смогли бы забрать никакие дементоры. Той ночью она ощутила слабое подобие вызова. Ведьма знала, что в случае смерти Лорда Протеевы чары должны были исчезнуть. Метка есть; значит, Лорд не мертв. Не может быть так, чтобы произошла причина, и при этом не выполнилось ее следствие.

Чем было для нее клеймо Волдеморта? Беллатрикс ответила бы: «Всем!» и при этом не погрешила против истины. Оно было знаком верности. Оно было живым напоминанием о принятом в юности решении, в котором Беллатрикс не раскаивалась никогда. Когда дементоры исчезали, ей хватало взгляда на Черную метку, чтобы воскресить в памяти свою молодость. Вновь и вновь она переживала лучшие мгновения своей жизни. Когда клеймо Волдеморта было черным, как ночь. Когда она аппарировала по зову Лорда вместе с бригадой молодых, непоколебимо уверенных в своей правоте ребят. Когда она стояла по правую руку от своего предводителя, как черный ферзь стоит возле своего короля. Кузен-лоботряс и Черная метка были ее Патронусом все десять лет. Они не сберегли ее здоровье, но помогли сохранить разум.

Белла перевернулась на спину, закинув руки за голову. Спать уже не хотелось, хотя до звонка будильника оставалось примерно полчаса. Завтрак еще не готов, он будет строго по расписанию. Пить лекарство рано. Вместо того, чтобы шататься по дому, Белла решила понежиться в постели. Кровать с мягкой подушкой и теплым одеялом еще не стала для нее чем-то привычным. Разглядывая балдахин, ведьма предалась размышлениям. Сейчас начался июль. Племянник вернулся из школы. Нарцисса, вчера навестившая сестру, не только возмущалась тем, как у Слизерина прямо на пиру отняли кубок школы, но и недвусмысленно намекнула: Люциус хочет о чем-то с ней поговорить.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить факты: баллы начислили в июне. Метка полыхнула в июне. Баллы начислили Поттеру. Где Поттер, там и Темный Лорд. Все сходилось к событиям в Хогвартсе, даже то, что Люциус назначил встречу после учебного года. О чем именно будет говорить Люциус, Белла не знала. Зато ей было известно, о ком она сама хочет узнать: о Гарри Поттере. Младенец, который отбил лбом Аваду, выпал из жизни магической Британии на долгие десять лет. Беллатрикс не нашла ни одного упоминания о мальчике до 1991 года. Все будто забыли о ребенке до того, как тот пошел в Хогвартс. С чем это было связано, ведьме было непонятно. Но интуиция подсказывала, что в этом мог быть замешан Дамблдор. А там, где замешан старый директор, всегда остается простор для комбинаций, смысл которых неочевиден.

Белла не заметила, как снова задремала. Когда зазвенел будильник, Лестрейндж досматривала сон, в котором юный Люциус Малфой объяснял, что не выполнил домашнее задание, потому что был под «Империо». Отчего за кафедрой стоял Темный Лорд, Белла предпочла не осмысливать. Ведьма спустила ноги с кровати и принялась нашаривать тапочки. Хорошие носки и хорошая обувь – еще две вещи, к которым Беллатрикс относилась чуть ли не с нежностью.

Она успела умыться, принять очередное зелье и почти закончить завтрак, когда в окно застучала знакомая малфойская сова. Моментально впустив почтальоншу, Белла угостила птицу и распечатала письмо. Как узнала ведьма, читая послание прямо на ходу, лорд Люциус Малфой приглашает леди Беллатрикс Лестрейндж к пяти часам вечера в Малфой-мэнор. Постскриптум гласил, что кроме нее, в гости приглашен Северус Снейп.

— Снейп… — Беллатрикс произнесла эту фамилию вслух.

Упоминание профессора означало, что предположения Беллы подтвердились: речь обязательно пойдет о Хогвартсе. Быстро расправившись с завтраком, волшебница отправилась в кабинет.


* * *

Уже после того, как ведьма освежила в памяти все, что она нашла по Гарри Поттеру, Беллатрикс смогла сформулировать неясные ощущения, преследовавшие ее с самого вчерашнего вечера. Она настолько предвкушала эту встречу, что решила, будто сразу окажется в курсе событий в Хогвартсе. Но если подумать – с чего она взяла, что Люциус сам в курсе этих событий? Почему она уверена, что Снейп расскажет правду? Даже не так – отчего Снейп и Малфой поделятся с ней информацией?

Слишком по-разному они провели эти десять лет. Пока Беллатрикс обнималась с дементорами и препиралась с кузеном, Люциус старательно шел к успеху. Это при Темном Лорде Белла стояла по правую руку от Волдеморта, ближе Долохова. Сейчас все иначе: Люциус богат, влиятелен, если ему и приходится стучать в дверь Фаджа, то недолго. У Беллатрикс же нет ни здоровья, ни влиятельности, ни соратников, обязанных ей спасением от Азкабана. Кто из них двоих сейчас имеет больший вес в осколках организации – настолько очевидный вопрос, что его даже не стоит озвучивать.

Белла достала из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой. Малфой о ней позаботился – с этим спорить просто глупо. Но вот мотивация Люциуса – вполне себе тема для обсуждения. Сейчас Беллатрикс если и не была уверена, то крепко подозревала, что свояк предпочел бы ее видеть за решеткой. Или, если уж Беллатрикс вернулась на свободу – ограничить ее активность застольными разговорами о былых временах и маггловском засилье.

И, тем не менее, если думать трезво, а не так, как Сириус на крысиной охоте, к Малфою надо идти обязательно. Цинично рассуждая, если Люциус будет молчать, Белла останется при своих, а вот если он поможет – жизнь станет гораздо веселее. Малфой, безусловно, всегда был трусоватым и меркантильным человеком, но при этом умным. Сочетание этих качеств заставляло его воспринимать Беллу как школьника с Финдфайром. Пока Лестрейндж бессильна – злить свояка было самым неумным поступком. Приняв решение, Белла с довольным видом выдохнула струйку дыма. Жизнь, в общем-то, могла складываться гораздо хуже.


* * *

К половине пятого Белла успела осилить главу из трактата Виридиана, перечитать вырезки про Гарри Поттера, пообедать, поспать после обеда и, наконец, привести себя в относительный порядок. Ведьма придирчиво посмотрела на себя в зеркало. После освобождения она даже не заглядывала в «Твилфитт и Таттинг», решив пока что обойтись мантиями из магазина мадам Малкин. Мантия выглядела вполне прилично, хотя на фоне гардероба Нарциссы Белла назвала бы фасон своего облачения «ощути себя Уизли».

Уже собираясь отправляться, Беллатрикс задумалась: как ей добраться до мэнора? «Ночной рыцарь» исключить: один раз Белла на нем ездила, и повторять этот опыт не стремилась. Люциус не написал, что камин будет открыт. Стараясь хоть в чем-то не зависеть от Малфоя, Лестрейндж решила, что будет аппарировать. Уже когда она натягивала сапоги в прихожей, на портрете Вальбурги Блэк распахнулись шторы. «Интересно», — подумала Беллатрикс, слушая монолог тетушки о семейных ценностях и гордости за племянницу. – «Отчего бы тетя Вальбурга орала громче? От упоминания Сириуса или при виде маггловских сигарет?» Тетка, по воспоминаниям Беллы, умела кричать и читать нотации примерно так же, как Белла творила Круцио – сильно, изобретательно и с душой. За два месяца Лестрейндж несколько раз испытывала жгучее желание взяться за шторки и с силой их закрыть, чтобы прервать речь Вальбурги. Пока Беллатрикс сидела в Азкабане, тетка не написала ей ни строчки. Даже дом, как крепко подозревала Белла, был завещан ей по принципу «лишь бы не Малфою и не Сириусу!». Не дожидаясь завершения Вальбургиной речи, ведьма без десяти пять вышла на крыльцо и аппарировала.

После рывка аппарации Беллу чуть не стошнило. К ее счастью, она не расщепилась и не промахнулась. В сотне метров от нее были ворота Малфой-мэнора. Беллатрикс быстро отхлебнула из фляжки зелье и ухмыльнулась, глядя на синее безоблачное небо. Через пять минут она раздавила каблуком окурок и направилась к воротам.


* * *

— Добби, — негромко позвал Люциус. Зашуганный домовик вновь наполнил бокалы гостей коллекционным вином.

Они сидели втроем в гостиной. Сиятельный лорд Малфой, которому на роду написано быть знаменитостью с самого детства. Северус Снейп, человек со специфическими талантами, привязавшийся к Люциусу с самого первого курса. И Беллатрикс Лестрейндж, одна из лучших учениц Волдеморта, за десять лет основательно отдалившаяся от них обоих. Все трое – слизеринцы. Все трое – разные. И все трое – до сих пор в одной лодке. Говорили долго. Вернее, большую часть времени говорил Снейп. Беллатрикс поразилась тому, насколько старым сейчас кажется этот человек. Профессор выглядел как ровесник Беллы, к тому же, повторивший ее жизненный путь. Ведьма внимательно слушала рассказ Снейпа. Его повествование сводилось к тому, что ночью в конце учебного года Квирелл и Поттер с друзьями проникли в хранилище, в котором хранился философский камень. Что внутри между ними происходило – Снейп не знал, но Квирелл оттуда не вышел.

— Значит, ребенок смог одолеть преподавателя ЗОТИ? – заинтересованно спросила Белла, когда Снейп закончил рассказ. – Я даже не знаю, как на это отреагировать.

— Если учесть, что он до этого вел маггловедение, — пожал плечами Люциус. – Я даже не особо удивлен.

— И тем не менее, это был дипломированный специалист, — заметила Беллатрикс. У нее появилось интересное предположение. – Северус, скажи, а что собой вообще представляет Гарри Поттер?

— Это Поттер, — на лице Снейпа впервые появились эмоции. – Самовлюбленный, наглый, заносчивый мальчишка, совершенно пренебрегающий школьными правилами. Абсолютная посредственность в учебе, пожалуй, единственное, в чем он хорош, так это в квиддиче. Точная копия своего отца.

— Северус… — вкрадчиво произнесла Белла. Она подалась вперед, будто змея. – Скажи откровенно: если бы он меньше был похож на Джеймса Поттера – ты бы сказал то же самое?

— Да, — ответил Снейп после секундной паузы.

— Ходят… слухи, что мальчик и есть Темный лорд, — тихо произнес Люциус. – Северус, твой рассказ косвенно их подтверждает. Может, стоит подумать в этом направлении?

— Это исключено, — Снейп покачал головой. – Если бы это правда, то Поттер гениально скрывает свои силы. К сожалению, то, что осталось от Квирелла, допросить уже не удастся, а Поттер склонен к… фантазиям.

Беллатрикс не покидало ощущение, что она смотрит тщательно отрепетированный спектакль. То ли Снейп о чем-то умолчал, то ли они с Люциусом заранее договорились не рассказывать ей все. Во всем рассказе было серьезное белое пятно: первокурсник Хогвартса одолел преподавателя. Как ему это удалось – Снейп так и не сказал.

— И все же, — Беллатрикс закатала левый рукав мантии. Малфой еле заметно поморщился, глядя на запястье ведьмы, покрытое рубцами, но самой Белле это было безразлично. – Метка есть. Пока есть метка, наш лорд не мертв. И возникает вопрос: где же он тогда? Как он избежал гибели?

— Может быть, он создал сами знаете что? – чуть ли не прошептал Люциус.

— Если бы у Лорда был крестраж, я бы точно об этом знала, — уверенно произнесла Беллатрикс. – Какой смысл создавать эту вещь, если она будет вечно лежать мертвым грузом?

— Я склонен согласиться, — заметил Снейп. – Из всего ближнего круга я бы доверил такую вещь Лестрейнджам.

Белла улыбнулась. Со стороны могло показаться, что она так реагирует на слова профессора, но на самом деле она нашла подходящий вопрос.

— Северус, а когда именно Квирелл сошелся с Поттером?

Снейп назвал дату: ту самую ночь, когда у Беллатрикс на мгновение ожила Черная метка.


* * *

Поздним вечером, уже в своей гостиной, Лестрейндж прокручивала в памяти разговор в Малфой-мэноре. Несмотря на все слова Снейпа, она только уверилась в предположении, что Гарри Поттер связан с Волдемортом гораздо теснее, чем полагают ее коллеги. У нее попросту не находилось другой, более подходящей гипотезы. Несмотря на то, что Снейп и Люциус явно о чем-то заранее договорились, что Нарцисса по странному стечению обстоятельств именно в этот день уехала с сыном в гости к Паркинсонам, Белла сочла визит удачным. Люциус пообещал надавить на министерские кнопки и пружины, чтобы свидание с Рудольфусом разрешили побыстрее, Снейп пролил немного света на Гарри Поттера – в общем-то, все могло пройти гораздо хуже. По министерству плутало второе прошение – о свидании с кузеном, но про это Малфою было говорить совсем не обязательно. Беллатрикс снова придвинула к себе стопку бумаги и активировала перо.

III. Воспоминания и планы

Упадок сил подкрался неожиданно. Уже в третий раз за два месяца Беллатрикс переоценивала свои возможности и немногим позже за это расплачивалась. Ведьма успела недолго подиктовать волшебному перу, когда недавняя аппарация напомнила о себе. Белла кое-как добралась до кровати и долго лежала, почти не шевелясь. Уснуть у нее не получалось: тело ныло, как будто ведьму долго и старательно били. Не получалось и хоть чем-то заняться: даже застегивание пуговиц на пижаме потребовало от Беллы нешуточных усилий. По своему опыту Лестрейндж знала, что зелье ей не поможет: оно только отсрочит неизбежную слабость.

В точно таком же противном состоянии Беллатрикс оказалась в начале мая, в первую же неделю после освобождения. Еще даже не распробовав воздух свободы, она рванулась в волшебную часть Лондона. В Косой переулок – купить самое необходимое. В Гринготтс, оформить нужные бумаги. Ради разнообразия, в Мунго. Потом еще раз в Гринготтс – осмотреть сейф Блэков. После заездов на гоблинской тележке ей стало дурно. Тогда, свалившись в кресло, Беллатрикс в полной мере осознала, насколько подорвано ее здоровье. Собственное бессилие подействовало на Беллу гораздо сильнее, чем слова целителя и длинный список зелий.

В тот день на нее впервые наорала Нарцисса, сопровождавшая Беллу в Гринготтс. Стоило Белле заикнуться про визит в Министерство, младшая сестра буквально взорвалась.

— Ты вообще думаешь над тем, что делаешь? – самая тихая и спокойная из трех сестер кричала, и это выглядело по-настоящему страшно. – Тебе что зеркало говорит каждое утро, или ты к нему даже не подходишь?

Белла хотела было ответить, что зеркало вообще избегало что-то ей говорить, но Нарцисса просто не давала старшей сестре открыть рот.

— Посмотри на себя! – леди Малфой не унималась. – Тебя шатает от ветра! Как ты собираешься служить Темному Лорду, когда ты даже колдовать не можешь?! Куда ты рвешься, когда за тобой наблюдает аврорат?!...


* * *

— Служить Темному Лорду… — прошептала Беллатрикс, прикрыв глаза.

В первое же утро, которое Лестрейндж встретила на свободе, Нарцисса задала ей простой вопрос: «Что ты намерена делать дальше?». Белла не колебалась ни секунды, когда давала свой ответ. Тогда ей еще казалось, что слабость – лишь временное недоразумение. Беллатрикс настолько привыкла прошибать любую преграду на своем пути, что не могла оценить всей серьезности своего положения. Нарцисса, когда они вернулись из Гринготтса, разорялась не хуже тетки Вальбурги. Беллатрикс узнала много нового, начиная от того, что Драко даже в семь лет был куда ответственнее, и заканчивая тем, что Нарцисса просто привяжет сестру к кровати. Леди Малфой кричала, Белла чувствовала в ее голосе страх, и этот страх родной сестры оказался для Беллатрикс убедительнее даже ее собственных ощущений. Тогда Лестрейндж смирилась с тем, что вытравить из своего организма последствия Азкабана окажется сложнее, чем выйти из тюрьмы. Как только схлынула эйфория первых дней, Беллатрикс осознала, насколько Нарцисса была права. Вместо могущественной волшебницы ее сестра увидела истощенную женщину, немногим отличающуюся от сквиба. Скрепя сердце, Беллатрикс позволила себе отсрочку.

— Я поклялась служить Темному Лорду, — прошептала Беллатрикс еще раз и погрузилась в сон.


* * *

— Кажется, мы месяц назад уже говорили с вами на эту тему, юная леди Блэк, — Волдеморт посмотрел на ведьму усталым взглядом. – Я не вижу, что заставит меня пересмотреть мое решение.

Они сидели вдвоем в беседке. Рядом в мэноре играла музыка. Белла подумала, что их уединение вот-вот нарушится: или Рудольфус отправится на поиски, или Темный Лорд попросту встанет и уйдет подальше от назойливой девицы, вышедшей за ним в сад Малфоев. Надо было решаться.

— Милорд, — покачала головой Беллатрикс. – Я не буду просить вас… о взаимности, об этом бессмысленно говорить дважды. Попросить я хочу о другом, — девушка собралась с духом и выпалила. – Позвольте мне принять Черную метку!

— Подобные просьбы нельзя рассматривать без объяснения мотивов, верно? – лицо Волдеморта по-прежнему ничего не выражало.

— Я из Блэков. Я из древнего чистокровного рода, милорд. Я со Слизерина, — тихо сказала Белла. – И я хочу быть не безучастной наблюдательницей, а стоять с теми, чьи убеждения я разделяю. Если позволите, меня зовет кровь Блэков, милорд.

Лорд Волдеморт помолчал, смотря в глаза волшебницы. Он перевел взгляд на ее руку, теребящую рукав мантии. Беллатрикс покраснела и отдернула ладошку от левого рукава. Темный Лорд рассматривал ее, как волшебник в магазине Олливандера смотрит на палочку. Через несколько долгих секунд Волдеморт заговорил.

— Вы понимаете, что потом отказаться от своего решения уже не сможете? – наконец произнес он. – Вы действительно готовы воевать за ваши убеждения, Беллатрикс? Вы готовы пойти за них до конца?

— Да, — прошептала Беллатрикс, и уже громче добавила. – Да, я готова, мой лорд.

— Тогда закатайте рукав и протяните вперед руку…

… Первой, кому Белла показала Черную метку, была Андромеда.


* * *

Беллатрикс проснулась среди ночи. Она обнаружила, что во сне закатала рукав пижамы и вытянула перед собой руку с Черной меткой. Ведьма вспомнила выражение лица Дромеды: удивленное, недоверчивое, и испуганное. Сестра не ожидала, что Белла найдет себе настолько специфический повод для радости. Андромеда внимательно рассмотрела татуировку, даже провела рукой по еще красной коже… и крепко обняла сестру. Про знак Лорда она не сказала ни единого слова. Беллатрикс вздохнула и повернулась на спину. Тогда она еще не знала, что пройдет год – и Андромеда, ее любимая сестра, сбежит с грязнокровкой, одним махом отрезав себя от семьи. Белла не хотела знать, что толкнуло Дромеду на такой шаг. Они не виделись с начала семидесятых, и все, что Беллатрикс было известно про Андромеду – та жива и родила дочь. Полукровного ребенка, в котором благородная кровь Блэков смешалась с кровью магглов.

Белла заскрежетала зубами. Когда она вспоминала хоть кого-то из полукровок, в ее памяти против воли всплывали события первой недели в Азкабане.


* * *

— Нет! Нет!.. Это ложь! – закричала Беллатрикс. – Замолчи!

— По-лу-кров-ка, — медленно, по слогам выговорил Сириус. – Папаша Волдеморта был магглом.

От Блэка ее отделяло лишь несколько метров и две прочных решетки. Сириус с интересом смотрел, как Беллатрикс пытается то ли выломать решетку, то ли пролезть между прутьями. Ведьма ничего не замечала, кроме скалящейся физиономии кузена – такой близкой и в то же время недоступной.

— Замолчи!! – вопль Беллатрикс, полный боли и злобы, был слышен на весь коридор. – Предатель рода!

Вокруг поднимался шум. Кто-то громко требовал тишины, кто-то на чем свет стоит проклинал сумасшедшую. Кто-то, действительно сведенный дементорами с ума, вносил лепту беспорядочными криками. О, если бы у нее была палочка! Но Белла не могла даже развести руками шире, чем на фут. Тяжело дыша, Беллатрикс, подалась назад. Ее взгляд метался по камере, разыскивая хоть одну вещь, которой можно пронять Блэка.

— Почему я должен замолчать, если это правда? – невинно спросил Сириус.

Лестрейндж хрипло зарычала и схватила ложку. Подскочив к решетке, она с силой метнула свой снаряд. Ложка попала в плечо Сириуса и жалобно зазвенела в углу чужой камеры. В отчаянии Беллатрикс ударила кулаком по пруту. Она даже не обратила внимания, что гул чужих голосов постепенно затихает.

— Петрификус Тоталус, — произнес тюремщик.

Минутой позже двое надзирателей потащили в карцер парализованное тело.


* * *

— Урод… — прохрипела Беллатрикс, лежа на койке.

Вся прошедшая ночь слилась для нее в один сплошной ком из холода и боли. Крохотной ниши в стене Азкабана как раз хватало, чтобы дементор мог почти достать своими конечностями до забившейся в угол узницы. Тени в рубище вились вокруг решетки карцера, и Беллатрикс, как наяву, видела лицо Сириуса, повторявшего по слогам: «Полукровка!».

— Я тебя тоже люблю, — произнес Блэк.

Ведьма плотнее закуталась в тонкое одеяло, стараясь хоть немного согреться. Ночью дементоры слетались на ее крики, как мухи на варенье. Если бы Беллатрикс узнала, что твари кормились около часа, то она бы ни за что в это не поверила. По ее собственным ощущениям, дементоры вились вокруг нее всю ночь. Когда под утро за Лестрейндж пришли надзиратели, чтобы отвести ее назад, им пришлось тащить заключенную по коридорам.

Где-то далеко по коридору послышались шаги и скрип тележки. Наступало время завтрака.

— Эй, Белла! – негромко окликнул ее Сириус.

На полу, рядом с койкой, зазвенела ложка.


* * *

Утром Беллатрикс чувствовала себя как выжатый лимон: все еще утомленной, но хотя бы способной что-то делать. Спала она отвратительно: стоило один раз вспомнить первые дни в Азкабане, как всю ночь ей снились дементоры. Во сне Рудольфус мог обнять ее за плечи, и рука мужа тут же превращалась в покрытую струпьями лапу. Белла просыпалась, зажигала Люмос, встревоженно осматривалась, засыпала снова; и в следующем сне ближний круг Упивающихся дружно взлетал в воздух. Когда зазвонил будильник, Белла обнаружила, что заботливый Кикимер накрыл ее еще одним одеялом.

Кое-как она поднялась и привела себя в порядок. После завтрака, съев двойную порцию шоколада, Беллатрикс отправилась в кабинет и основательно задумалась над итогами вчерашнего похода в Малфой-мэнор. Люциус в очередной раз подтвердил, что Белла до сих пор пребывает под аврорским колпаком. Оно, конечно, понятно, что Малфою только выгоднее, когда беспокойную родственницу что-то держит в узде, но сейчас Белла склонна была ему верить.

Ее положение было уникальным. Всех остальных, чье членство в организации было доказано, отправили в Азкабан пожизненно. Те, кто спасся от переселения в Азкабан, официально все десять лет проходили под «Империо». Беллатрикс Лестрейндж сейчас была единственной из ближнего круга Упивающихся, одновременно избежавшей пожизненного заключения и не открестившейся от Волдеморта. Сильный интерес аврората к ней был попросту неизбежен.

Все размышления Беллатрикс сводились к поиску ответа на один-единственный вопрос: что она может сделать, имея при этом хотя бы подобие алиби? Искать Лорда? Где и как? Навестить тех, кто остался на свободе? Пусть даже они поговорят, но что дальше? И что потом наврать аврорам? Белла опасалась даже за свое собрание газетных вырезок: не нужно быть Аластором Муди, чтобы сразу задаться вопросом: почему это Лестрейндж испытывает интерес к Поттеру и жертвам «Империо»?

Пожалуй, вчерашняя беседа подарила ей возможность для приложения сил. После рассказа Снейпа Белле захотелось увидеть в лицо Поттера. Проще всего это было сделать в Косом переулке, куда школьник неизбежно явится. Можно было напроситься сопровождать Нарциссу, когда та поведет сына покупать учебники. Как половчее поговорить с сестрой, Белла придумать не успела. Посреди кабинета возник Кикимер.

— Хозяюшка! Чистокровная госпожа Нарцисса просит открыть камин.

IV. Снейп. Снейп. Северус Снейп

— Тебе опять было плохо, — Нарцисса не спрашивала, она печально констатировала факт. – Белла, зачем ты аппарировала?

Беллатрикс поерзала в кресле. Невыносимо хотелось сказать чистую правду: что Лестрейндж аппарировала, чтобы хоть в чем-то не зависеть от Малфоя. Чтобы не ждать открытия камина. Вряд ли Нарцисса могла в полной мере осознать, насколько важно для ее сестры не предстать беспомощной перед свояком. Хотелось сказать правду – и в то же время было нельзя.

— Про камин не было ни слова, — выдавила Беллатрикс после недолгой паузы.

— Мне теперь тоже к тебе аппарировать? — Нарцисса, сидевшая напротив, приложила ладонь к лицу. – Белла, это уже несерьезно. Неужели ты думала, что тебе не откроют сразу же?

— Нет, — проскрипела Беллатрикс.

— А что тогда?

Лестрейндж промолчала, но вместо нее заговорила Нарцисса.

— Раз ты молчишь, то я скажу. Подумай хоть немного о своем здоровье. Ты думаешь, что Люциус не понимает, что ты недавно из Азкабана? Послушай…

— Нет, это ты меня послушай! – резко перебила Беллатрикс.

Нарцисса отшатнулась, как будто внезапно увидела в кресле напротив ядовитую змею.

— Когда я приглашала сюда твоего мужа, то приписала, что камин будет открыт, разве нет? Нарси, милая, это все детали, но детали значительные, — Беллатрикс подалась вперед. – Я искренне благодарна лорду Малфою. Но не следует помещать меня в компанию Крэбба и Гойла!

После этих слов, которые Белла буквально прорычала, наступила тишина. «Мерлин», — подумала Беллатрикс, глядя на сестру. – «Она сейчас просто встанет и уйдет». Лестрейндж вспомнила встревоженное лицо Нарциссы, встречавшей ее на свободе и почувствовала, как у нее от стыда горят уши. Все эти два месяца сестра искренне заботилась о ней, так как умела. Разве Нарцисса виновата в том, что она росла домашней девочкой и в принципе не может осознать, насколько невыносимо сидеть без дела в четырех стенах? «Она просто встанет и уйдет», — повторила про себя Беллатрикс. Но Нарцисса не уходила.

— Нарцисса, — Лестрейндж чуть подалась вперед и заговорила уже спокойнее. – Я понимаю, что тебя во мне беспокоит кроме состояния здоровья. Но и ты пойми: я не могу сидеть в четырех стенах без дела. Ладно Люциус, но хоть ты можешь меня понять?

Нарцисса задумалась и через секунду медленно кивнула.

— Я не могу понять, отчего ты рискуешь остатками здоровья, но хорошо. Я могу попросить Снейпа зайти к тебе этим вечером, хочешь?

— Да, — сказала Белла…

…Через полчаса Нарцисса, уже взяв щепотку летучего пороха, произнесла:

— Белла, — младшая из сестер обернулась и пристально посмотрела на леди Лестрейндж. – Одну сестру я уже потеряла. И я не хочу потерять еще и тебя после того, как ты выжила в Азкабане. Хоть ты, — она в точности воспроизвела интонацию Беллатрикс. — можешь меня понять?

Не ожидаясь ответа, Нарцисса шагнула в камин.


* * *

Уже после второго завтрака, сидя в кабинете Ориона Блэка, Беллатрикс подумала, что эта вспышка злости дала ей вспомнить, кто она есть. Слишком долго она провела в клетке, чтобы перестать пробовать ее прутья на прочность. Беллатрикс никак не могла иначе объяснить, отчего она до этого даже не пробовала хоть в чем-то перечить сестре. Стоило Белле повысить голос, на один миг в глазах Нарциссы проявился страх; и этого мига хватило, чтобы Лестрейндж вспомнила, чего именно опасается Нарцисса.

Беллатрикс выдохнула струйку дыма. Она действительно оказалась близка к тому, чтобы позабыть все, что было между принятием метки и Азкабаном. Воспоминания оставались, но они выглядели набором колдографий: будто и не с ней это происходило, а с кем-то еще. Беллатрикс затянулась, и ей показалось, что она вдыхает дым не от маггловской сигареты, а от Финдфайра. Жаль, что она повысила голос на сестру, которая искренне о ней заботится. Но если только таким способом можно было сломать свою клетку – это действительно стоило сделать. Беллатрикс даже не надеялась объяснить сестре, почему она не может сидеть и ждать выздоровления. Слишком разными были старшая и младшая дочь Кигнуса Блэка. Одна стала для Рудольфуса Лестрейнджа подругой по оружию. Вторая стала хранительницей домашнего очага для Люциуса Малфоя.

Беллатрикс погасила окурок и уставилась в потолок. Клубы дыма наверху сейчас напоминали ей зловещий туман, из которого должна была вот-вот выползти змея. Ведьма машинально потянулась и, приподняв руки, задумалась. Когда она сидит в кресле, ее руки всегда сложены на коленях, не на подлокотниках. Когда она потягивается, она вытягивает руки вверх. Она почти всегда держит руки вместе. Но если в Азкабане цепь не позволяла развести их шире, чем на фут, то что мешает ей сейчас? Беллатрикс вздрогнула, предчувствуя, как стальные кольца вопьются в запястья. И рассмеялась, когда ее руки легко раскинулись в стороны.

— Надо прежде всего выгнать Азкабан из головы, — прошептала она.


* * *

Сова от Снейпа прилетела незадолго до обеда. С обычной для него сухостью профессор извещал, что появится на Гриммо, двенадцать по просьбе леди Малфой в шесть часов вечера. Беллатрикс ответила той же совой, что камин будет открыт, и отправилась готовиться к визиту. Беседовать с профессором она собиралась в кабинете, и теперь старательно прятала свои материалы; Белла по-прежнему была уверена, что демонстрировать подборку не стоит даже Снейпу. Если Люциус узнает о том, что на столе в кабинете Беллы лежат материалы по Упивающимся, то лорд Малфой сделает очередные неприятные выводы.

— Готовитесь к обыску? – над головой Беллатрикс прозвучал знакомый голос.

Финеас Найджелус Блэк, прапрадед и директор Хогвартса, ожил на своем портрете и с интересом разглядывал рабочий стол ведьмы.

— Нет, лорд Блэк, — Белла коротко поклонилась предку. – Я жду гостя, которому ни к чему видеть, чем я занимаюсь.

— Похвально, — Блэк обвел взглядом комнату. – Не забудьте положить на стол книги из библиотеки. Пустой стол тоже вызовет подозрения.

Финеас Найджелус помолчал, глядя на то, как Беллатрикс складывает в коробку стопки вырезок и заметки. Затем он вздохнул и грустно добавил:

— В нашем доме теперь живет Лестрейндж…

— Один Блэк еще жив, — заметила ведьма, но портрет ее уже не слышал.

После обеда Беллатрикс пробовала диктовать свои заметки, но у нее никак не выходило сосредоточиться. Мысли прыгали в ее голове, как калейдоскоп: о чем она ни начинала думать, все сводилось либо к предстоящему разговору со Снейпом, либо к прошедшему разговору с прапрадедом. Наконец, без десяти шесть, уже сидя в гостиной, ведьма вспомнила важную и неприятную для себя вещь и тут же сжала подлокотники так, что у нее побелели костяшки пальцев.

Финеас Найджелус Блэк был не просто ее прапрадедом. Он был директором Хогвартса и, как любой директор, оказавшись на портрете, был обязан помогать нынешнему руководителю школы. Все эти два месяца портрет провисел в кабинете Блэка за ее спиной. Он мог видеть почти все. Дамблдор мог легко узнать, чем же она занимается. Беллатрикс глухо простонала что-то нецензурное. Как только она закончит со Снейпом, тут же прикажет Кикимеру перевесить портрет.

Ровно в шесть часов вечера из камина в гостиной вышел Северус Снейп с видавшим виды чемоданчиком.


* * *

— Ну что же, — Снейп начал упаковывать инструменты – Жить будете и колдовать тоже.

— Улыбаться – вряд ли, — мрачно добавила Беллатрикс.

— В ближайшие полгода, увы, не будете, это совершенно точно, — кивнул Снейп. – покажите, что вам прописали в Мунго.

Лестрейндж покладисто протянула свиток с копией карты и рецептами. Пока профессор читал документ, Беллатрикс сидела как на иголках. Снейп похмыкивал, качал головой, но ничего не комментировал. Чем ближе зельевар подбирался к окончанию, тем сильнее ведьме казалось, что он сейчас выкинет свиток в камин. Наконец Снейп дочитал и поднял взгляд на Беллатрикс.

— В общем-то, тут все изложено верно, — Северус соизволил прокомментировать прочитанное. – У вас проблемы с желудком, невроз. Истощение скелетных мышц. Вы десять лет таскали на себе двадцать с лишним фунтов железа. Поэтому вам и больно ходить.

Беллатрикс угрюмо кивнула и потянулась к сигаретной пачке. Снейп, увидев ее движение, приподнял бровь.

— Маггловские? Миссис Лестрейндж, с вами точно все в порядке?

— Привычка, — вздохнула ведьма. – Может, мне бросить?

— Как ни странно, легкие у вас пострадали меньше всего, — профессор пожал плечами. – Можете продолжать, если хотите. Так вот, — Снейп пристально поглядел на Беллатрикс. – Я вас честно предупреждаю о самом главном: если вы продолжите аппарировать, не долечившись до конца – станете немногим лучше сквиба.

— Но… — Лестрейндж почти потеряла дар речи.

— Никаких но, — отрезал Снейп. – Минимум полгода вам придется восстанавливаться. Это не травма на квиддичном матче, миссис Лестрейндж. Ваш организм ломали десять с лишним лет с помощью дементоров, некачественного питания и малой подвижности. Чтобы вернуть вас в форму, потребуются месяцы. Если вы решили отправиться в Азкабан, то за этот жест вам придется расплачиваться сейчас.

— Есть такое слово, «преданность», Снейп, — процедила Беллатрикс. – Если тебе известно, что оно означает.

— Лестрейндж, — лицо профессора оставалось непроницаемым. – Вы сейчас почти сквиб, и вам, конечно, известно, что это слово означает. С точки зрения пользы для Темного Лорда ваше сидение в каменном мешке не дало ничего.

— Ты… — Беллатрикс задохнулась от возмущения.

— Я говорю то, что есть на самом деле,— Снейп не обращал внимания на бешеный взгляд Беллатрикс, будто регулярно строил чистокровных аристократок в их же собственном доме. — Впрочем, леди Малфой говорила мне, что вы, растратив здоровье и силы, теперь рветесь служить Лорду, верно? Я готов помочь вам с этим.

— Верно, — глухо произнесла Белла. – Но как? Лорд Малфой не одобрит, если я влезу в его дела.

— Я постоянно забываю, что говорю с боевиком, — Снейп приложил ладонь к лицу. – Есть множество вещей, которые Люциус просто не может охватить или в которых не сможет умело сориентироваться. Вас гораздо легче представить в Лютном, чем Малфоя. Налаживайте связи, формально имея алиби. Кстати, вы ведь не забыли русский язык в Азкабане?

— Нет, не забыла, — Беллатрикс чуть подалась вперед. – Чем это может помочь?

— Есть мой знакомый аптекарь из Лютного переулка, нуждающийся в грамотном переводе нескольких статей по темным искусствам из дурмштранговского журнала. Я бы мог вас познакомить под этим предлогом.

— Могло бы быть интересно, — Беллатрикс представила, что можно получить через аптеку и чуть не облизнулась.

— Тогда давайте обсудим завтрашнее посещение Лютного…

V. Летние дни

Профессор появился на пороге минута в минуту, будто вчера сверял свои часы с блэковскими. Когда Кикимер сообщил о прибытии «полукровного гостя», Беллатрикс почти успела собраться. Зельевар появился в прихожей в тот момент, когда ведьма натянула второй сапог.

— Компенсируете прошлые неудобства? – нейтральным тоном поинтересовался Снейп.

Беллатрикс была одета в свою обычную мантию; дамский гардероб Блэков ей пока не подходил по размерам, да и не было у ведьмы ни малейшего желания надевать те платья. Блэковские наряды слишком хорошо показывали, насколько по Белле ударил Азкабан. Один раз глянув на себя в зеркало при примерке, Лестрейндж закрыла комнату с гардеробом и больше к ней не подходила. Ведьма обзавелась у мадам Малкин несколькими мантиями и платьями: добротными и строгими, без капли украшательства. Снейп просто не мог не обратить внимания, насколько мантия Беллатрикс отличается от ее сапог, украшенных шитьем.

— Примерно так, — волшебница принялась надевать перчатки.

Беллатрикс не собиралась рассказывать Снейпу, как она в первую же неделю на свободе перемерила почти всю обувь в доме. В Азкабане, где круглый год царит одинаковая прохлада, ведьме полагался только полосатый балахон. После десяти лет, проведенных босиком, Беллатрикс испытывала настоящее наслаждение от хороших сапог и туфель, благо почти все, что она обнаружила в поместье, пришлось ей впору. Перчатки, носки и сапоги твердо ассоциировались у нее со свободой. Умом Белла понимала, что ее обувь и перчатки не очень сочетаются со строгим платьем, но ничего с собой поделать не могла. Профессор, видимо, чудесно понял пристрастия Беллатрикс и больше не возвращался к этому вопросу.

— Вы готовы, леди Лестрейндж? — поинтересовался Снейп, когда Белла погляделась в зеркало.

— Да, профессор, вполне.

Зеркало, как обычно, предпочло благоразумно помолчать, но Беллу ее внешний вид вполне устраивал. Сейчас Лестрейндж могла сойти за приличную чистокровную волшебницу, если не особо присматриваться. Шрамы на запястьях были надежно прикрыты перчатками, а все остальное сторонний наблюдатель мог бы списать на последствия болезни или возраст.

— Тогда, если не возражаете, я перенесу вас с крыльца на площадку за «Котлом», — Снейп оставался бесстрастным. – Такая аппарация будет для вас безопасна.

Снейп, конечно, оставался бесстрастным, но Белатрикс знала его достаточно давно, чтобы научиться различать эмоции профессора за маской равнодушия. Сейчас зельевар был скорее доволен: ему не пришлось ждать больше двух минут, Беллатрикс вела себя тихо. Ведьма, помня вчерашний разговор на повышенных тонах, постаралась сгладить все возможные углы. Да, профессор Снейп мог быть невыносим, мог воспринимать Беллатрикс как неразумное существо, но он же был единственным, кто мог вывести Лестрейндж на что-то серьезное. Ведьма спокойно позволила профессору взять ее за плечи, и они аппарировали.


* * *

Стоя перед открывающимся проходом, Беллатрикс чувствовала себя школьницей, впервые попавшей на платформу девять и три четверти. Ее нынешние ощущения сильно напоминали ей тревогу девочки, стоящей перед барьером на вокзале. Все-таки она здорово отвыкла от шума и людей: в Косом переулке в это время года было не так уж и людно, но Белла, едва ступив за ворота, почувствовала себя на берегу людского моря. Ведьма очень хорошо помнила стародавние гам, толчею и собственное удивление при виде маггловского чудовища под названием «паровоз».

Снейп шагал не очень быстро, и у Беллы, наконец, была возможность вдоволь поглядеть по сторонам. В первый раз, еще почти сразу после освобождения, она была сосредоточена на неотложных делах, во второй раз Нарцисса буквально тащила ее к Гринготтсу. По-видимому, любимая младшая сестра всерьез опасалась, что Беллатрикс, стоит ее предоставить самой себе, тут же бросится авадить магглорожденных и в полный голос признаваться в любви Волдеморту. Сейчас ей оставалось полностью положиться на Снейпа, и поэтому Белла старалась отвлечься. Косой переулок не особо изменился за десять лет. Те же магазины, которые Беллатрикс помнила еще младшеклассницей. Там же выставлена очередная метла, в которых Белла почти не разбиралась. Там же продаются котлы и учебники. Все почти так же, как в детстве; даже грязнокровки почти не попадались на глаза – еще не наступила пора закупки учебников, когда маггловские дети слетаются в Косой переулок.

Среди неплотного людского потока высокий волшебник в черном был заметен, как гиппогриф в спальне. Гойл твердо шагал по другой стороне улицы, направляясь к «Дырявому котлу». «Видимо, возвращается из Гринготтса», — успела подумать Белла, до того как лорд Гойл обратил внимание на Снейпа. Чистокровный волшебник кивнул профессору в знак приветствия, и сразу же встретился взглядом с ведьмой, которая шла в двух шагах позади Северуса.

«Узнал», — усмехнулась Беллатрикс, любуясь на стремительно меняющееся лицо Гойла. Маг узнал ее, даже отощавшую и коротко обстриженную, и не нашел ничего лучше, чем юркнуть в дверь магазина. Прочитав вывеску, Белла не сдержалась и негромко фыркнула в кулачок; Гойл сочетался с «Флориш и Боттс» примерно так же, как сама Беллатрикс с магглофилией.

— Если бы мы шли чуть помедленнее, ему бы пришлось интересоваться квиддичем, — весело пояснила Белла обернувшемуся Снейпу.

«О Мерлин», — подумала она, успокоившись несколькими секундами позже. – «И вот с этими я год назад всерьез надеялась делать шум на всю Британию?». После того, как Гойл скрылся в ужасе, Беллатрикс по-настоящему осознала, что даже половинчатая и аккуратная позиция Малфоя – еще не самое худшее, что могло ее поджидать. Собственно, у нее не было двух вещей, без которых не стоило и думать о чем-то кроме поддакивания Вальбурге: надежного состава, который сейчас был не менее надежно замурован в Азкабане, и плана действий. Но долго обдумывать эту печальную мысль ей не пришлось: они со Снейпом свернули в Лютный переулок.


* * *

— Снейп, ты кого сюда привел? – возопил невысокий полный человек, стоило Беллатрикс войти в помещение.

— Стивенсон, — Снейп, как всегда, оставался непроницаемым. – Я сюда привел эксперта по Темным Искусствам, знающего русский язык. Если я правильно помню твою просьбу, в ней ничего не говорилось о судимостях и мировоззрении. Или ты не считаешь леди Беллатрикс Лестрейндж специалистом в этой области?

«Похоже, обо мне помнят только старожилы и авроры», — подумала Белла, оглядываясь по сторонам. Было что-то сюрреалистическое в том, что она прошла незамеченной по Косому переулку, и ощутила на себе несколько тревожных взглядов, стоило ей свернуть в Лютный. Вмешиваться в разговор она не стала; пока Снейп беседовал с аптекарем, Белла стянула перчатки и осмотрелась. Слабо освещенное помещение и разнокалиберные сосуды на полках вызывали у нее стойкое дежа вю; точно в такие же лавочки она с коллегами захаживала лет пятнадцать назад.

— …Ты не поверишь, но весь Косой переулок даже ухом не пошевелил, — голос Снейпа вернул ее в реальный мир. – Только ты один тут ужасаешься. Ну?

Про то, как Гойл побежал покупать книги, профессор благоразумно не упоминал.

— Хорошо, — сдался аптекарь. – Давайте смотреть…

…Беллатрикс быстро пробежалась взглядом по оглавлению. С шумом потянула воздух, увидев статью за авторством Каркарова. Хмыкнула, увидев работу, посвященную окклюменции. Дурмштранг был в своем репертуаре: только в «Вестнике Дурмштранга» вещи называли своими именами и вместо стыдливого «пыточного проклятия» или «Второго Непростительного» писали «Круцио». В отличие от номеров, которые она читала дюжину лет назад, из этого издания уже пропали дурацкие твердые знаки на конце слов и «яти».

— Наконец-то они почистили язык, — пробормотала Белла, читая «Вестник» прямо на ходу.

— Я бы вам посоветовал все-таки убрать журнал, — заметил Снейп. – Когда вы читаете его вслух, пусть и шепотом, вас могут неправильно понять…

Уже на крыльце дома, взявшись за ручку, Беллатрикс вспомнила, о чем хотела спросить.

— Северус… — аккуратно начала она. – Скажи, юный Поттер вообще хоть чем-то отличается от отца?

Снейп помолчал несколько секунд.

— Нет, — покачал он головой после долгой паузы. – Вылитый Джеймс Поттер.

— То есть, в нем нет ничего от грязнокровки? – уточнила Белла.

— Нет, — ответил профессор и развернулся. – До свидания, леди Лестрейндж.

— До свидания, Северус, — произнесла ведьма, и Снейп тут же дезаппарировал.


* * *

Поздним вечером Белла тщательно надиктовывала перу перевод статьи о зельях, повышающих устойчивость к «Империо». Поначалу Беллатрикс опасалась, что подзабыла русский, но ее опасения быстро развеялись. Работа шла бойко, лишь иногда ей приходилось смотреть в словарь, чтобы вспомнить особо заковыристое выражение. Тяжелый, как свинец, русский язык оказался еще одним якорем, который смог закрепить ее воспоминания.

Во время перекура Белла вспомнила, как она уже в подростковом возрасте взялась за родной язык Каркарова и Долохова, чтобы лучше разбираться в Темных Искусствах. Библиотека Блэков в основном содержала классические труды, хорошие, но старые. Дурмштранговская периодика, посвященная Темным Искусствам, выходила на русском, и юная Блэк тщательно, со словарем, переводила то, о чем потом понятно и просто расскажет Долохов. Воспоминания хлынули сплошным потоком. Вот она читает в хогвартской библиотеке «Вестник Дурмштранга», поминутно заглядывая в пухлый словарь. Вот Каркаров и Долохов, говоря по-русски, замечают блеск в глазах Беллатрикс и припирают к стенке вопросом, понимает ли она их. Вот она на спор, медленно, по слогам, выговаривает слово zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа…

…Из калейдоскопа приятных воспоминаний ее выдернула сова Малфоев с тревожным сообщением о возможном обыске в домах Упивающихся.


* * *

— А живете вы тут одна и во владение вступили в мае сего года?

— Совершенно верно, даже докси не отовсюду вытравили. Так что вы будьте аккуратнее.

— Вы за два месяца не управились?

— Мистер Муди, я могу вам показать карту из Мунго, в которой написано чернилами по пергаменту: крайнее истощение. Я не хочу стать сквибом даже ради вашего спокойствия.

— Тогда позвольте уточнить, почему вы не поселились в поместье Лестрейнджей?

— Ответ на этот вопрос кому-то придется рунами высекать на камне, потому что бумага таких слов не терпит, а сил у меня не хватит. Нюансы брачного контракта, если в двух словах… О, Мерлин!

Молодая стажер дернулась, но уже было поздно: вешалка с грохотом полетела на пол. Беллатрикс закрыла лицо ладонью, предчувствуя, что сейчас начнется. Ведьма слишком поздно сообразила, что стоило бы не стоять, а немедленно поспешить к портрету, который может закрыть шторами только она.

— Нимфадора, аккуратнее, — произнес Муди, когда Вальбурга наконец угомонилась.

— Не называйте меня Нимфадорой, — раздраженно заметила девушка.

— Нимфадора? – медленно переспросила Беллатрикс.

Теперь она внимательнее присмотрелась к девице. Та почти ничем не напоминала Блэков: обычная круглощекая блондинка, которую легко представить где-нибудь за прилавком у мадам Малкин. «Может, просто тезка?» — с надеждой подумала ведьма.

— Так, Тонкс, иди сюда, — Аластор Муди окончательно добил Беллатрикс.

Что-то все же проскользнуло во взгляде Беллатрикс, такое, что ее племянница молча двинулась к старому аврору, на ходу перекрасив волосы в угольно-черный и похудев лицом. Теперь девушка казалась точной копией молодой Беллы.


* * *

— И все же, миссис Лестрейндж, я поражаюсь вашей реакции, — Муди закончил осматривать полки и направился к письменному столу. – Я ожидал от вас монолога в стиле вашей… тетушки, правильно? Выглядите, как будто вас дементор недоцеловал.

Беллатрикс помолчала, уставившись в пол. Что ему ответить? Что уже откричала свое в Азкабане? Что ей до сих пор снятся холодные лапы дементора? Что она даже спит в носках? Что она попросту боится снова оказаться в каменном мешке? Ведьме было противно наблюдать, как авроры, особенно полукровная племянница, роются с хозяйским видом в ее доме, но Беллатрикс была настолько слаба и телом, и магией, что ее протест или угрозы выглядели бы жалкими. Молчать было противно, но показаться жалкой было по-настоящему отвратительно.

— Я тоже поражаюсь вашему благодушию, мистер Муди, — Беллатрикс нашла нужные слова. – Когда вы прошлый раз заходили ко мне домой, вместо «Здравствуйте» вы сказали «Круцио».

— На пенсию я собрался, — с неожиданным добродушием ответил Аластор. – Вот доучу Тонкс, и отправлюсь на заслуженный отдых; Вас, до кого добрался, уже пересажал. Кстати, миссис Лестрейндж, что вы забыли в Лютном?

— Перевод статьи, — пожала плечами ведьма. – Я не могу совсем уже сидеть без дела.


* * *

Поздним вечером Беллатрикс сидела в кресле в гостиной, закутавшись в плед. От всех воспоминаний, связанных с арестом и следствием ей становилось холодно, и даже горячий чай почти не помогал согреться. Тогда, в восемьдесят первом, Аластор Муди первым ворвался в поместье Лестрейнджей; Силенцио, наложенное Краучем, уже сошло, а Инкарцеро еще держалось. Аврор то ли не увидел, что изрыгающая ругательства ведьма связана, то ли решил подстраховаться, но стоило Беллатрикс поднять голову, как оперативник наколдовал Круциатус.

Лестрейндж вздрогнула, вспоминая непереносимую боль от проклятия и пут, вгрызающихся в тело, когда воющая ведьма покатилась по полу в конвульсиях. Пожалуй, Муди владел Непростительными на уровне самой Беллатрикс. Белла устроилась в кресле с ногами и, укрываясь пледом, ощутила себя заключенной, кутающейся в тонкое одеяло, чтобы хоть как-то согреться.

— Кикимер! – домовик тут же возник рядом. – Принеси стакан огневиски из погреба.

Этим вечером Беллатрикс позволила себе расслабиться таким способом.

VI. Точки над i

В середине августа Косой переулок всегда резко наполняется школьниками. Вся волшебная Британия, получив письма, внезапно вспоминает, что грядет новый учебный год и ведет своих детей закупаться всеми необходимыми принадлежностями. Беллатрикс уже привыкла к людным местам, но оживление, царившее в переулке, показалось ей странным даже для августовского ажиотажа. Причины такого поведения стали ясны очень быстро: вдоль витринного стекла «Флориш и Боттс» был протянут огромный плакат со смазливой физиономией Гилдероя Локхарта.

Ведьма попадать в книжный магазин не планировала и просто отправилась дальше, по направлению к Лютному. На нее почти никто не обращал внимания, что только радовало Беллатрикс. За те несколько раз, что она появлялась в маггловском квартале Лондона, Лестрейндж узнавали в лицо лишь несколько раз; Крэбб, увидев рядом Беллатрикс, оказался не умнее Гойла и внезапно заинтересовался квиддичем.

В отличие от двух клиентов Люциуса, лорд Нотт не сбегал в первый попавшийся магазин и не делал вид, что в упор не замечает Беллатрикс Лестрейндж. Когда Белла столкнулась на выходе из Лютного с Фредериком Ноттом, старый волшебник вежливо поздоровался с соратницей, поздравил ее с освобождением и поинтересовался о самочувствии. Лорд Нотт был приветлив и спокоен, но глядел он при этом неподвижными глазами, непроницаемыми, как свинец. Белла тогда ни словом не обмолвилась об их общем прошлом; Нотт – это не Крэбб, не Гойл и не Макнейр. Старый насмешник владел словом, как сама Беллатрикс непростительными проклятиями. Он будто ждал намеков или попыток заговорить об их общем деле.

Белла осознала это с первых секунд и сделала единственное, что позволяло сохранить лицо. Она свела разговор к простому обмену любезностями. Поймав взгляд Нотта, она теперь не сомневалась: и Малфой, и Нотт, и все остальные, у кого хватило везения и ума выкрутиться, жили уже совсем другой жизнью. Беллатрикс для них была приветом из того прошлого, о котором респектабельные чистокровные господа старались забыть.

Пока Лестрейндж шла к повороту, на нее никто не обратил внимания. Ведьма поравнялась с Гринготтсом, повернула налево, и увидела на узенькой улочке две знакомые беловолосые фигуры.


* * *

— Здравствуйте, леди Лестрейндж, — лорд Малфой был, как всегда, безукоризненно вежлив.

— Здравствуйте, тетушка, — мальчик коротко поклонился сразу после того, как поздоровался его отец.Беллатрикс впервые видела племянника вблизи, и это знакомство вызвало у нее смешанные чувства. Если Люциус просто смотрел на Беллу, как на бедную родственницу, то Драко рассматривал свою тетушку как дорогую игрушку, подаренную родителями. «Он обо мне все-таки наслышан», — подумала Беллатрикс, поймав этот взгляд ребенка.

— Приветствую вас, лорд Малфой, — произнесла ведьма и чуть улыбнулась, наклоняясь к мальчику. – Здравствуй, Драко.

Люциус непроизвольно сжал трость. Младший Малфой не обратил внимания на жест отца: ему было интересно впервые поглядеть на свою тетю. До того, как Белла успела что-то сказать, Драко открыл рот и буквально огорошил обоих взрослых магов.

— Тетушка, а ты убила много грязнокровок? – спросил племянник с невинной интонацией, будто говорил о погоде или квиддиче.

Беллатрикс выпрямилась. Боковым зрением она увидела выражение лица Люциуса; тот, похоже, не определился, что стоит сделать: дать сыну подзатыльник или, схватив его за руку, тащить подальше. Ведьме на миг захотелось рассказать племяннику про славные дела Малфоя и Лестрейнджей, но она взяла себя в руки.

— Мальчик, — в устах Беллы это обращение сочилось змеиным ядом. – Ты уверен, что тебе не рановато знать такие вещи?...

…Люциус увел сына, выговаривая ему что-то на ходу. Беллатрикс постояла, провожая взглядом Малфоев. Ведьма невпопад вспомнила про трость; когда полтора месяца назад ей было больно подолгу ходить, она всерьез задумалась над покупкой трости, как у Люциуса. В конце концов, в ней возобладало блэковское упрямство, и Беллатрикс отказалась от этой затеи.

«Какой избалованный ребенок», — подумала Белла, вспоминая этот откровенно оценивающий взгляд. – «Не представляю, как он будет жить самостоятельно». Драко напоминал ей типичного золотого мальчика, привыкшего к вседозволености и не знающего слова «нет» и «нельзя». Ведьма тоскливо поглядела в сторону «Гринготтса», куда ушли отец с сыном. Она не брала в рот алкоголя с тех пор, как у нее побывал Муди, но сейчас, повидав ближайшего наследника, ей остро захотелось выпить стакан огневиски.

Белла постояла пару минут и двинулась дальше, вглубь Лютного переулка. Все же Снейп знал, что посоветовать. Дело было не в деньгах, которые Стивенсон платил за эту работу; даже с изрядно облегчавшими сейфами Блэков Беллатрикс была все еще неплохо обеспечена. Переводы давали ей возможность появляться в Лютном переулке, не вызывая вопросов. Заходя за журналом или относя пергамент, Беллатрикс, как правило, покупала в аптеке некоторые ценные реактивы, из тех, что не найти в Косом переулке. После визита к Стивенсону она всегда могла зайти на обратном пути в «Гринготтс» и спрятать покупку в сейфе Блэков. Наконец, переводы занимали ее делом. Всерьез колдовать Беллатрикс еще не могла, аврорат еще не избавил ее от наблюдения, и ведьма практически все свое время проводила взаперти на Гриммо. Конечно, в ее распоряжении находилась библиотека Блэков, но свежие публикации были гораздо интереснее.

Белла успела пройти всего несколько шагов, как снова увидела знакомого: перепутать Хагрида с кем бы то ни было попросту невозможно. Полувеликан стоял спиной к ней и что-то высказывал мальчишке, очень сильно напоминавшему Джеймса Поттера.


* * *

«Так вот ты какой, Гарри Поттер», — Беллатрикс присмотрелась к ребенку. Если бы ведьма не знала в лицо Джеймса Поттера, то Мальчик-Который-Выжил показался бы ей обычным ребенком из небогатой семьи. «Где же шрам? Ага… вот» — ведьма увидела зигзаг под челкой мальчика. Белла потерла подбородок и сделала шаг вперед, поближе к увлеченно болтающей парочке.

Хоть убей, она не видела в мальчишке чего-то выдающегося и героического. Добрый маленький мальчик, худоватый для своего возраста, одетый в маггловское. «Видимо, магглы его не жалуют», — мысленно заметила Беллатрикс, оценив одежду Гарри. На фоне одетого с иголочки Драко Поттер смотрелся… бледно.

С некоторым опозданием Лестрейндж задалась естественным вопросом: а что же Поттер делает в Лютном переулке? Если Хагрид, похоже, физически не мог говорить тихо, то Гарри шептал так, что Беллатрикс не могла его услышать. Из реплик Хагрида становилось понятно, что полувеликан точно не приводил сюда школьника. Белла двинулась еще ближе, и мальчик, наконец, обратил на нее внимание.

Хагрид, стоило лесничему обернуться, отреагировал мгновенно: Беллатрикс даже не ожидала, что этот грузный бородач способен так быстро двигаться. Едва лишь Хагрид увидел, кто стоял в нескольких шагах у него за спиной, он тут же заслонил собой Гарри и схватился за зонтик.

— Рубеус, вы собрались заколоть меня зонтом? – непринужденно спросила ведьма.

— Вы… не приближайтесь, — Хагрид был настроен решительно. – Нечего вам возле Гарри делать, миссис Лестрейндж!

— Видите ли, Рубеус, — Белла откровенно забавлялась. – Мне надо дальше по переулку. Я никак не смогу пройти, не приближаясь к вам. Вы же не заставите истощенную женщину идти назад до перекрестка? К тому же, — ведьма послала пристальный взгляд Поттеру, высунувшемуся из-за спины Хагрида. – Как я могу пройти мимо… такой знаменитости?

Хагрид промолчал. То ли он не понял до конца слов Беллы, то ли благоразумно решил не вступать в перепалку. Беллатрикс крепко подозревала, что второе: Дамблдор не послал бы идиота, чтобы доставить куда бы то ни было годовалого Гарри Поттера. Ведьма и полугигант медленно разошлись по разным сторонам переулка, причем Хагрид не отпускал мальчика.

— Рубеус, я безоружна, честно, — Лестрейндж с улыбкой показала руки.

Лесничий удостоил ее только сердитым взглядом. Когда они разминулись, Беллатрикс постояла, разглядывая комичную парочку.

— Это страшная женщина, Гарри, — донесся до нее громовой шепот Хагрида. – Хуже Малфоя.

Входя в аптеку Стивенсона, Беллатрикс улыбалась…


* * *

День выдался богатым на встречи. Белла еще раз увидела и Малфоев, и Гарри на выходе из книжного магазина. Приближаться к Поттеру во второй раз она не рискнула, заметив несколько рыжих макушек рядом с мальчиком. Что-то ей подсказывало, что Уизли тоже узнают ее мгновенно и примут стойку. Аккуратненько, прижимаясь к стенам, чтобы не попасть в толпу фанатов Локхарта, Беллатрикс добралась до «Дырявого котла» и отправилась домой обедать.

Сразу же после еды ведьма принялась за дело. Посылка, которую Белла собирала для мужа, достигла уже титанических размеров; с самого начала августа леди Лестрейндж, сверяясь со списком запрещенных предметов, готовила передачу для Рудольфуса. Несколько дней назад Беллатрикс здраво рассудила, что готовиться надо уже сейчас, чтобы в момент, когда разрешение на свидание будет получено, не суетиться. В посылке были и сладости, и фрукты, и газеты, специально перевязанные яркими ленточками. Рудольфусу хватило бы всерьез и надолго, и еще осталось бы поделиться с младшим братом.

Уложив в коробку свежий номер «Пророка», Беллатрикс, наконец, успокоилась и сосредоточилась на Поттере. Усевшись в кабинете, ведьма вновь и вновь вспоминала встречу. Сейчас она остро пожалела, что в доме нет думосброса; насколько проще было бы переписывать воспоминания о беседах с Сириусом и сохранять такие моменты. «Купить думосброс», — тут же записала Беллатрикс и в очередной раз щелкнула зажигалкой; пока маггловская вещица работала, ведьма не собиралась поджигать сигареты колдовством.

Сейчас, по зрелому размышлению, Белла начала понимать, откуда взялось мнение Снейпа о Поттере. Если раньше она подозревала, что Снейп просто не может взвешенно воспринимать сына Джеймса Поттера, то теперь готова была согласиться: на первый взгляд, ничего особенного в мальчике нет.

«Если он даже Хагрида воспринимает с обожанием, то что он за ребенок такой?» — размышляла Беллатрикс. – «Хагрид, Уизли… такое ощущение, что он после своих магглов готов любить первого, кто о нем хоть как-то позаботится. То, что сын Джеймса Поттера – кроткое и чистое существо, я не признаю даже под пытками». Когда Лорд исчез, множество семейств чуть не передрались за право опекать Мальчика-Который-Выжил. Даже Блэки, и те желали усыновить младенца. Но Дамблдор сделал иначе, и юный Поттер выглядит будто грязнокровка.

— Дамблдор, — произнесла вслух Белла и стукнула по подлокотнику кресла, тихо засмеявшись. Разумеется, Дамблдор!

Любое влиятельное семейство вырастило бы из Поттера в традициях своей семьи. Белла представила, как воспитал бы Гарри Кигнус или Арктур Блэк и плотоядно облизнулась. Во всяком случае, ее отец не довел бы ребенка до маггловских обносков и битых очков. Да и до гриффиндорского шарфа дело бы точно не дошло. Но старый директор спрятал мальчика у магглов, и Гарри Поттер пришел в волшебный мир, ничего о нем толком не зная. Кто привел его в Хогвартс, тот и будет воспитывать ребенка и прививать ему свои взгляды.

— О, разумеется, Альбус позаботился, чтобы мальчик достался предателям крови, — прошептала Беллатрикс, со злобой гася окурок.

В лучшем случае Дамблдор вывел мальчика из игры чистокровных. Белла догадывалась, что Гарри грозила нешуточная опасность. В худшем же раскладе у директора есть свои планы на Поттера, и эти планы уже вовсю осуществляются: Гарри общается с нужными Дамблдору людьми, водит дружбу с грязнокровками, ничего толком не знает об истории волшебного мира, а значит, будет верить тому, что ему скажет все знающий и понимающий директор.

Белла откинулась на спинку кресла, вспоминая окружение Поттера. Рыжие Уизли, полугигант, грязнокровка и магглы. Достойная наследника Поттеров свита; лицо грязнокровки освежило в памяти Беллатрикс беседу восьмилетней давности.


* * *

— …Ага, и поэтому их надо всех убить. Отличная логика, Беллс! Браво!

— Да никто не собирался резать всех грязнокровок! – огрызнулась Беллатрикс.

— Беллс, — устало произнес Сириус. – Ты серьезно пытаешься меня в этом убедить? Ты сводки помнишь? Магглы или магглорожденные. Хорошо, я даже поверю, что вы не хотели их перебить, но есть очень простой вопрос.

— Ну?

— Как насчет той же Лили, например? Очень сильная ведьма, хоть и из магглов.

Беллатрикс тяжело вздохнула.

— Бродяга, ты не понимаешь всей ситуации. Да, может быть, магическая сила определяется не только кровью…

Сириус грубо заржал.

— Ma Belle, леди Вальбурга Блэк взорвалась бы, услышав ваше высказывание. Прости, продолжай.

— Тетка могла бы и принять Метку, а не говорить что-то воодушевляющее, оставаясь дома, — Беллатрикс непринужденно оперлась на горизонтальный прут решетки, как на ограду балкона. – Кровь, мой заблудший кузен, означает прежде всего воспитание и память. То есть то, что тебе очень трудно осознать.

В полумраке Белла видела, как Блэк закатил глаза, предвкушая лекцию.

— Ты не видел, как смотрели на Хогвартс грязнокровки, — ведьма подалась вперед, будто и не было между ней и кузеном никакой решетки. – Ты застал их тогда, когда они боялись вслух вымолвить имя Лорда! А я видела их еще до того, как приняла метку! Я видела этот наглый взгляд невежды, который представления не имеет о нашем мире, но считает, что ему все уже известно! Ты такими их видел?!

— Нет, не видел, но нам пора прекратить, — в коридоре явно дохнуло холодом. – Дементоры идут. Лезь на топчан, Беллс, пока ничего себе не отморозила!


* * *

Нормально уснуть у Беллы этим вечером не получилось. Чуть ли не час она ворочалась в кровати; в голову лезло всякое, начиная от удивленного лица Драко и заканчивая торжественно плывущим по коридору дементором. Ведьма ощущала странное, неприятное предчувствие, не дававшее ей заснуть, пусть даже и с кошмарами.

Беллатрикс привыкла за эти месяцы рано вставать и рано ложиться спать; еще не было такого, чтобы сон не шел так долго. В конце концов, она мысленно плюнула на распорядок дня и прямо в пижаме отправилась в кабинет. Можно было выпить зелье сна без сновидений, но то же самое предчувствие подсказывало, что этого делать нельзя ни в коем случае. Ведьма решила, что лучший способ борьбы с бессонницей – не бояться нагружать себя работой. Белла уселась за стол и принялась за перевод очередной статьи.

Министерская сова застучала в окно, когда Беллатрикс почти добралась до половины. Крупная птица принесла целых три официальных письма с печатями департамента магического правопорядка. Быстро откупившись от птицы, Белла уселась в кресло и принялась распечатывать конверты дрожащими руками.

Первое письмо было отказом на прошение о свидании с Сириусом. Лестрейндж ждала подобного, но письмо все равно подействовало на нее как пощечина. «Интересно», — мрачно подумала Белла. – «Люциус знал о моем запросе или нет?». Мысль, о том что свояк приложил руку к этому отказу, Беллатрикс вполне допускала.

Второе письмо оказалось разрешением на свидание с Рудольфусом. Беллатрикс радостно раскрыла третий конверт и тут же выпустила его из рук. Сухим, официальным тоном ей сообщали, что лорд Рудольфус Лестрейндж скончался в ночь на двенадцатое августа. Не до конца понимая, что она делает, Беллатрикс подняла письмо и перечитала текст. С одной и той же совой ей разрешили увидеть мужа и сообщили о его смерти.

Держа в руках обе бумаги, Беллатрикс ощутила противную дрожь.

— Идиотизм, — прошептала вдова. – Какой идиотизм…

Белла рассеянно осмотрела комнату. Ее взгляд наткнулся на коробку, которую она подготовила для посылки. Белла часто заморгала и вскочила из кресла. Коробка вздрогнула от пинка.

— Вон! – крикнула Беллатрикс, когда рядом возник встревоженный домовик. – Пошел вон!

Боль в ноге ненадолго отрезвила ее. Ведьма села прямо на пол, обхватив себя руками.

— Какой идиотизм, — повторяла она, как мантру. – Мерлин, какой идиотизм…

Если бы Белле прислали просто извещение о смерти мужа, она бы еще смогла не сорваться. Но разрешение на свидание с покойником окончательно выбило ведьму из колеи; не в силах больше сдерживаться, она всхлипнула и секундой позже заревела в три ручья.

Сколько она так просидела – Беллатрикс не знала. За окном было уже совсем темно, когда она добралась до кровати и залпом выпила дозу сонного зелья.

VII. Когда гаснут звезды

На гобелене рядом с ее именем больше не было фамилии Лестрейндж. Волшебное полотно изменилось в точном соответствии с условиями брачного котракта. Скорее всего, это произошло еще вчера, но ведьма за прошедший день просто не заглядывала в гостиную и не могла увидеть изменений родового древа.

Беллатрикс с поразительной отчетливостью видела на гобелене детали, на которые раньше не обращала внимания: листочки на ветвях родового древа; оформление портретов; сходство одежды и головных уборов у отца и деда. Этот интерес к мелочам оттягивал на себя ее внимание; он и дурман от зелья не давали Белле сосредоточиться на произошедшем. Сейчас Беллатрикс меньше всего думала о Рудольфусе Лестрейндже как о человеке, бок о бок с которым она десяток лет жила и воевала. Мысли о годах мужа в Азкабане тоже не приходили ей в голову. Белла воспринимала произошедшее как что-то необычайно уродливое в своем идиотизме, что вдруг ударило ее жизнь и вызовет самые разнообразные последствия.

С тех пор как они последний раз видели друг друга, прошло десять лет. Их брак устраивали родители; чувствами жениха и невесты и Блэки, и Лестрейнджи интересовались мало. И все же между ними было что-то большее, чем расчет и общий дом; их крепко связала война, Лорд и общий враг. Может, между ними и не было любви, но было уважение и дружба. Беллатрикс так и не смогла уйти в дом, как Нарцисса; она осталась в строю почти до самого конца. Тогда, в семидесятых, все казалось настолько незыблемым, что к неудовольствию родителей молодые Лестрейнджи заявляли, что успеют завести детей после победы. Прошло полтора десятка лет; не было ни победы, ни свекра, ни мужа и Белла могла только гадать, какими бы оказались их дети.

На миг ей пришла в голову мысль, дикая в своей ненормальности: как жаль, что Рудольфус не взял ее с собой; тогда бы их осудили вместе и Беллатрикс оказалась бы с супругом, а не напротив кузена-лоботряса. Она бы не дала Рудольфусу умереть, не дождавшись возвращения Темного Лорда. Но муж решил иначе. Он отправился к Лонгботтомам без нее, пойман был без нее, без нее был осужден и умер, так и не встретившись с супругой.

Из-за сонного зелья Беллатрикс очнулась на несколько часов позже, чем обычно; она проспала и завтрак, и прием одного из лекарств. Когда ведьма разлепила глаза, за окном был уже полдень. Снадобье до сих пор не выветрилось окончательно; даже когда Белла через час пришла в гостиную, ее не покидало ощущение, что уши заложены ватой. На секунду ей захотелось послать Кикимера за огневиски, но Белла сделала над собой усилие и промолчала. «С алкоголя похмелье, с похмелья еще хуже», — подумала она, усаживаясь в кресло.

Беллатрикс хотела что-то сделать, что-то предпринять, и понимание, что сделать уже ничего нельзя, тяготило ее. Все, за что она пробовала взяться, валилось у нее из рук; единственное, что Белла смогла сделать – пересчитать еще раз все, что она собрала в посылку для Рудольфуса. Ближе к вечеру, когда дурман уже рассеялся, прибыла еще одна сова. Волшебница отвязывала конверт дрожащими руками; она ожидала от письма чего угодно.
Но на сей раз Беллатрикс всего лишь извещали о предстоящем вскрытии завещания, содержание которого она могла изложить, даже не заглядывая в документ.

* * *

Она оказалась единственным заинтересованным лицом: живых близких родственников, кроме жены и младшего брата, у Рудольфуса не было, Рабастан прибыть не мог по уважительной причине. «Если Рабастана вообще волнует завещание», — отметила про себя Белла, слушая монотонный голос клерка. Чиновник зачитывал профессионально уставшим голосом длинный свиток, содержание которого вмещалось в две фразы. Отдать Беллатрикс приданое и выпроводить из рода. Рабастану отдать все остальное.

Наконец, перечисление завершилось, и Беллатрикс смогла пробежаться взглядом по протоколу.

…Во владение сейфом и недвижимостью семьи Лестрейнджей вступает единственный наследник – Рабастан…
…Согласно статье такой-то брачного контракта, вдова отстраняется от наследования имущества семьи Лестрейндж…
…Согласно статье сякой-то брачного контракта, вдове возвращается ее девичья фамилия…

Беллатрикс дочитала свиток и взялась за перо, чтобы подписать протокол. Перо уже прикоснулось к бумаге, когда Белла на миг застыла и размашисто вывела «Блэк». Однако, получив документ назад, чиновник не успокоился.

— Теперь, леди Блэк, по действующим нормам права вы признаетесь главой рода Блэков… — клерк сделал паузу.

Несмотря на не располагающую к юмору обстановку, Беллатрикс задумалась: интересно, изображал бы этот чиновник Биннса, например, перед Темным Лордом? Но в следующий миг ей стало совсем не до смеха.

-…Следовательно, в отношении вас применяется ряд пунктов завещания Кигнуса Блэка…

* * *

Поздним вечером Беллатрикс вновь стояла перед гобеленом. Двойная линия, которая связывала ее портрет с Рудольфусом Лестрейнджем, была разорвана. По всей видимости, родовое древо вновь изменилось, когда Белла поставила свою подпись под протоколом. «Хорошо, что я вовремя догадалась», — подумала волшебница, рассматривая свой портрет. Проверять, что стало бы с гобеленом, подпишись она как Лестрейндж, Белле не хотелось. Ведьма аккуратно коснулась ткани кончиками пальцев. Гобелен был неожиданно теплым; когда она дотронулась до древа в мае, еще при живом муже, полотно было ощутимо прохладнее.
Возвращаясь из «Гринготтса», Белла призналась себе, что давно была готова к такому повороту событий. Можно было сколько угодно придумывать себе оправдания, но она не отправилась в поместье Лестрейнджей из-за страха быть внезапно выкинутой из дома.

Тонкие женские пальцы скользнули по гобелену вверх и вправо, там, где под прорехой с обгорелыми краями было написано «Андромеда». Это сестре, сбежавшей с грязнокровкой, Белла была обязана рядом условий в брачном контракте. Относись Дромеда серьезнее к семейным традициям – Беллатрикс носила бы фамилию Лестрейндж даже после смерти мужа. Невероятная ирония: предательство семейной крови привело к тому, что в семью Блэков вернулась ярая поборница семейного кодекса.

Беллатрикс хмыкнула, оценив черный юмор ситуации, и коснулась ленты с именем отца. Кигнус Блэк ушел из жизни через два года после деда Беллы, Поллукса. И лишь несколько месяцев он не дожил до освобождения дочери. Имение Кигнуса и Друэллы Блэков отошло Нарциссе Малфой. Глядя на отцовский портрет, Белла вспомнила, как давным-давно, когда она только сдала СОВ, отец в минуту откровенности пожалел, что Беллатрикс не родилась мальчиком.

У ведьмы было десять лет, чтобы основательно подумать над взаимоотношениями внутри семейства. Вспомнить многое и сделать определенные неутешительные выводы. Блэки всегда ценили чистоту крови и магическую силу, но к Темному Лорду примкнули лишь двое волшебников из младшего поколения. Даже выжигание Андромеды с семейного гобелена было инициативой Вальбурги, но не Кигнуса и не Друэллы. Чем дальше, тем сильнее Беллатрикс укреплялась во мнении, что все старшие Блэки терпеливо выжидали. Но при этом, будучи связанными семейной политикой, не одергивали Беллу с Регулусом.

Возле отца на гобелене примостилась Вальбурга, дочь младшей ветви Блэков и рупор семейных ценностей. Если в юности Беллатрикс относилась к тетушке с большим почтением, то в Азкабане восхищение сменилось разочарованием. Убеждения Беллы привели ее к Черной метке и борьбе за идеи, в которые она верила. Убеждения Вальбурги выражались через нотации и словесное одобрение. Общаясь с Сириусом, Беллатрикс пришла к выводу, что тетушка просто дорвалась до власти, выйдя замуж за Ориона Блэка. Дорвалась и старалась быть большей слизеринкой, чем сам Салазар. Но все же тетка завещала Беллатрикс дом и блэковский сейф, которым распоряжались Орион с Вальбургой.

Теперь Белла смотрела на старшую ветвь рода. От Вальбурги шла двойная линия, ведущая к Ориону Блэку. К отцу лоботряса Сириуса и тихого мальчика Регулуса. Белла запомнила дядю как очень тихого и спокойного человека, надежно задавленного каблуком голосистой жены. Орион скончался всего лишь в пятьдесят лет, в тот же год, когда пропал Регулус. Глядя на дату смерти дядюшки, Беллатрикс вспомнила лицо отца, когда она продемонстрировала ему метку.

Выше Ориона располагался лорд Арктурус Блэк, переживший и брата, и сестру, и сына, и невестку, и кузена, и одного из внуков. Поллукс, Арктурус и Кигнус Блэки ушли из жизни с интервалами в один год. Со смертью Кигнуса не осталось ни единого Блэка мужского пола, изображенного на гобелене.

Беллатрикс сделала пару шагов назад, чтобы видеть все родовое древо, начинавшееся с Финеаса Найджелуса. Блэки вели свою историю за столетия до того, как был сплетен гобелен. Но даже тот крошечный фрагмент, что был запечатлен на стене гостиной, поражал воображение. Директор Хогвартса, кавалеры Ордена Мерлина, депутаты Визенгамота. Все, как на подбор, властные, богатые, могущественные аристократы. Древнейший и благороднейший род Блэков в лучшие годы не уступал по богатству даже таким денежным мешкам, как Малфои. Теперь же слава ушла с тремя последними Блэками, а богатство растащили все, кто успел породниться с семейством.

Поместье Арктуруса и большая часть средств достались дочери, имение Кигнуса Блэка – Нарциссе. Теперь Беллатрикс знала, что отец особо оговорил в завещании случай, если Белле вернется девичья фамилия. Или, что вернее, когда к Белле вернется девичья фамилия. На что именно надеялся отец, завещав ей приличную сумму, Беллатрикс не знала.

— …Главе рода Блэков я завещаю сейф… — пробормотала Беллатрикс. – Главе рода Блэков!

Звезды Блэков, горевшие столетиями, погасли, и на волшебном небосводе осталась одна-единственная звезда.

— Древнейший и благороднейший род Блэков, — прошептала ведьма, глядя на свое поколение. – Предательница крови, изгнанный лоботряс и я, в двух шагах от сквиба. Вот и все, что от нас осталось…

Услышав бой часов, Белла повернулась и побрела в спальню. Стоило ей переодеться и забраться под одеяло, как ведьма провалилась в тревожный сон.

* * *

Дементоры держали ее под руки. Холод от лап легко проникал сквозь мантию. Пара конвоиров вела ведьму к залу заседаний, неслышно плывя в воздухе. Беллатрикс ни на что не обращала внимания; она глядела только перед собой и в ее голове билась одна мысль: холодно, холодно, холодно. По опыту Белла знала, что пытаться ослабить хватку дементоров бесполезно: любое шевеление они воспринимали как повод ухватить женщину еще крепче и полакомиться. Когда тройка прошла в ворота зала, волшебница ощутила подобие облегчения: твари вот-вот ее выпустят. В паре шагов до кресла дементоры ослабили хватку.

Беллатрикс молча уселась на кресло, как на трон. Золотые путы моментально примотали ее руки к подлокотникам, но ведьма никак на это не отреагировала; смотреть на собравшихся было гораздо интереснее, чем в очередной раз наблюдать измененное «Инкарцеро».

Посмотреть на вынесение приговора собрался почти весь цвет магической Британии. ССкосив глаза, Белла увидела отца, деда и лорда Арктура, сидящих рядом в глубине зала. Беллатрикс уже знала, что муж и деверь неделю назад были приговорены к пожизненному заключению в Азкабане. Впрочем, Крауч сам выглядел постаревшим на десяток лет: Беллатрикс не без злорадства отметила, как сдал председатель трибунала.

Приглядевшись получше, Белла даже смогла увидеть, как пульсирует жилка на лице Бартемиуса. по другую сторону от судьи сидели победители во главе с Дамблдором. Волшебница сразу увидела Муди возле директора. От одного вида аврора у Беллатрикс заныли ребра.
В зале стоял шум множества голосов и этот гул, как ни странно, успокаивал. Белла незаметно облизнула пересохшие губы; сегодня все должно решиться. В то, что ей удастся избежать Азкабана, Беллатрикс не верила: в отличие от того же Малфоя, Лестрейндж созналась, что осознанно и добровольно вступила в ряды еще Вальпургиевых рыцарей. Она вовремя сообразила, что не сознаваться в конкретных действиях не означает предать Темного Лорда. Все, что было у трибунала – свидетельство Каркарова и ее признание. Хватит ли им этого – Беллатрикс не знала.

Она вспомнила прикосновения дементоров и представила годы рядом с этими существами. Если даже несколько минут возле дементора заставляют ее дрожать, то во что она превратится в Азкабане? Белла втянула воздух, стараясь унять дрожь в коленях. «Они недостойны увидеть твою слабость», — произнесла она про себя и повторила еще раз с нажимом: «Они. Недостойны. Увидеть. Твою. Слабость».

Пока Крауч в притихшем зале излагал сто раз услышанный Беллой официоз, ведьма рассматривала присяжных. Колдуны и ведьмы по правую руку от Крауча смотрели на подсудимую, как кошка на зажатую в угол мышь. «Темный лорд вернется», — прошептала Белла себе под нос, стараясь унять страх. – «Даже если они запрут меня в Азкабане, он придет за мной. Я дождусь его».

— Беллатрикс Лестрейндж! — отрывисто произнес Крауч. – Вас обвиняют в том, что состояли в рядах организации Сами-Знаете-Кого…

Подсудимая презрительно усмехнулась; даже здесь, в зале Визенгамота, они боятся имени Волдеморта. Крауч продолжал зачитывать список обвинений; по существу, все они сводились к членству в Пожирателях смерти и участию в нескольких стычках с аврорами.

— …Мы выслушали свидетельства против вас и готовы вынести вердикт. Можете ли вы добавить что-то к вашим показаниям, до вынесения приговора?

— Нет, — покачала головой Беллатрикс.

— Я прошу, — продолжил Крауч, — поднять руки тех присяжных, которые считают, что за подобное преступление обвиняемая заслуживает заключения в Азкабане сроком на десять лет.

Глаза Беллатрикс расширились от удивления, когда больше двух третей магов подняли руки. Она чувствовала себя как школьник, который вытаскивает на СОВ единственный билет, который знает. Она даже не сразу почувствовала, как скользят золотые путы по ее предплечьям.

— Уведите осужденную, — глухо произнес Крауч.

… Дементоры вновь подхватили Беллатрикс под руки, но до того, как ее развернули к выходу, она успела заметить легкий кивок деда и неприязненный взгляд Дамблдора…

* * *

…Утром Белла проснулась за несколько минут до звонка будильника. В отличие от многих прошлых дней, она чудесно помнила сон вплоть до того момента, когда ее вывели из зала суда. Ведьма села в кровати и помассировала виски. В своем сне она увидела свою последнюю встречу с тремя Блэками.

— Блэк… — ведьма будто попробовала на вкус свою старую новую фамилию.
Вспомнив еще раз деда, Беллатрикс тихо произнесла по памяти:

-Опомнись от сна, душа,
и разуму пищу дай,
созерцая,
как жизнь проходит, спеша,
как приходит смерть невзначай
столь немая;
как радость становится тленной
и влечет потом за собою
скорби года,
и кажется нам неизменно
что в прошлом время любое
лучше всегда.

VIII. Дальние родственнички

Артур Уизли встретил ее у поворота в Лютный переулок. Беллатрикс заметила его не сразу: ведьма спохватилась только в тот момент, когда рыжий волшебник рванулся в ее сторону, будто ловец за снитчем. Если бы не чей-то возмущенный возглас, Белла даже не обратила бы внимания на движение на другой стороне улицы. Как всегда, днем в Косом переулке было людно, а Беллатрикс почти не смотрела по сторонам, размышляя о своем.

— Здравствуйте, леди Блэк, — по голосу Артура было понятно, что пожелание здоровья тут чистая формальность.

— Здравствуйте, мистер Уизли.

Ведьма не без усилий сохранила спокойное выражение лица, когда Артур поморщился. Обмен приветствиями содержал понятный любому чистокровному подтекст. Главу чистокровной семьи принято называть «лорд» или хотя бы «сэр». Одно дело – слышать такое обращение от ничего не знающего грязнокровки, и совсем другое – от человека, прекрасно знающего такие тонкости. Холодное, чуть выделенное интонацией слово «мистер» из уст чистокровной ведьмы действовало сильнее, чем грубая фамильярность. Артур взялся играть по правилам этикета волшебников, и по этим правилам Беллатрикс показала ему свое отношение к Уизли.

— Я хочу предупредить вас, леди Блэк, — в голосе старшего Уизли появился металл.

Беллатрикс судорожно вдохнула, будто ей не хватало воздуха. «Посмел бы ты со мной так разговаривать лет пятнадцать назад?» — эта мысль пришла в голову ведьмы, стоило только ей услышать тон Артура. Старший Уизли даже не обратил внимания на ее раздражение.

— Оставьте в покое Гарри, — с расстановкой произнес Артур. – Лучше просто наслаждайтесь свободой.

«Вот как», — Белла сощурила глаза. Ведьма даже не успела глазом моргнуть, как ее рука легла на пояс. Только страшным напряжением воли она заставила себя не выхватить палочку. «Наглец!» — раздраженно подумала Беллатрикс. – «Как будто ты меня ловил, чтобы грозить мне Азкабаном!» У волшебницы чесались руки от желания проучить Уизли как следует. Если бы только у нее были силы! Белла чудесно помнила, какими способами можно отделать противника; но эти методы годились для сильной ведьмы, а не для женщины, вспоминающей, как колдовать. От прежней Беллы, молодой, пышущей здоровьем и магической силой, остался разве что острый язык.

— Лучше не пускайте мальчика одного в Лютный переулок, — процедила Беллатрикс. – стоит ли удивляться, что такая знаменитость вызвала там повышенное внимание? Или вы обойдете весь Лютный, прося не трогать мальчика?

— Вы чудесно знаете, почему я говорю это именно вам, — Уизли не обращал внимания на сарказм. – Я не прошу, а рекомендую.

Сейчас Беллатрикс уже видела некоторые вещи, на которые не обратила внимания, пока шла по переулку. Она заметила на крыльце Гринготтса пухленькую блондинку, заинтересованно наблюдающую за диалогом двух волшебников. Разглядела подозрительную рыжую макушку в отдалении. И, чуточку опустив взгляд, она увидела жало волшебной палочки, показавшееся из чужого рукава. В отличие от Беллатрикс, старший Уизли не таскал палочку на поясе. «Это провокация», — страшная догадка забилась в мыслях ведьмы. – «Они хотят, чтобы я дала им повод».

— У меня все в порядке со слухом, — Беллатрикс собрала все остатки выдержки. – Если вы закончили, то до свидания, мистер Уизли.

— До свидания, — Артур заканчивал фразу уже в спину ведьме.

* * *

Беллатрикс захлопнула книгу. У нее были два с лишним месяца, чтобы просмотреть богатую библиотеку Блэков. Разумеется, на Гриммо были далеко не все книги, накопленные семьей за века; что-то перекочевало в поместье Малфоев, что-то унаследовали многочисленные родственники по женской линии, но даже то собрание, что осталось в библиотеке, впечатляло. Как почти все блэковское, даже в неполном виде библиотека могла быть гордостью почти любого чистокровного семейства.
И во всех этих книгах, начиная от средневековых трактатов, и заканчивая периодикой восьмидесятых, содержалось одно общее утверждение: «Авада Кедавра» не блокируется никаким контрзаклятием. Беллатрикс могла продираться сквозь староанглийиский язык, могла перечитывать монографию дурмштранговского профессора или свежую статью – результат был один и тот же. Даже Квентин Трибл, общепризнанный эксперт по защите от Темных искусств, не приводил никаких способов защиты от этого проклятия.

— Как ему это удалось? – Белла произнесла этот вопрос вслух.

В ее распоряжении была отличная подборка литературы, предназначенной далеко не для школьников. У нее был огромный опыт и достаточно времени. И все это вместе взятое ни на йоту не приблизило ее к ответу на важнейший вопрос: каким образом мальчик выжил?

За время своего вынужденного бездействия в Азкабане Беллатрикс, сама того не замечая, начала считать, что самое серьезное препятствие на ее пути – решетка. Будто стоит ей только выйти на свободу, механизм запустится и все будет как встарь. Но ее представления сразу же разбились о чугун реальности.

Пока Белла сидела в каменном мешке, она успела многое обдумать и вспомнить. Ведьма примерно представляла, с чего она могла бы начать поиски. Например, отправиться в Албанию, где Темный лорд провел немало времени. Белла достаточно хорошо помнила обрывки разговоров и воспоминания своего повелителя, чтобы твердо уверенной – одним из мест, откуда стоит начинать поиски, является Албания. Можно было восстановить события ночи на Хеллоуин. Можно было осмотреть старые тайники. Но все это разбивалось о простой вопрос: а что дальше?
Беллатрикс успела придумать многое из того, что стоило бы сделать. Но она с трудом представляла себе, как это сделать. Сидя за решеткой, она не могла представить себе и половины проблем, подстерегающих ее на свободе. Министерство и аврорат сковывали ее гораздо надежнее железа. Например, если Беллатрикс решит посетить Албанию, о ее отъезде узнают в считанные часы. Самое позднее через полсуток об этом узнает Дамблдор, и директору потребуется минута, чтобы сложить два и два. Что будет дальше – предсказать нетрудно; Белла слишком хорошо знала Дамблдора и министерство.

Те из старого состава, кому удалось остаться на свободе, будут шарахаться от нее, как от прокаженной. Как еще себя должны вести жертвы «Империо» при виде террористки, чудом избежавшей пожизненного заключения? Только держаться подальше, чтобы никто и подумать не мог о том, что чистокровных и уважаемых волшебников что-то связывает с Беллатрикс Лестрейндж, которая уже несколько дней Блэк…

…Белла щелкнула зажигалкой. Трудно осознать, что сменив камеру на кабинет, ты почти не приближаешься к цели. Сейчас она, как никогда раньше, понимала Люциуса Малфоя; вполне возможно, что свояк гораздо раньше осознал неспособность найти и вернуть Лорда. Вполне возможно, что за его желанием управлять Беллой скрывается страх: что, если боевик поведет себя как слон в посудной лавке? Ведьма как-то холодно, отстраненно подумала, что Малфоя есть все основания так считать. Те качества, которые подняли Беллатрикс на вершину боевого состава, сейчас играли против нее. Ей ничем не поможет ни вспыльчивость, ни личная храбрость, ни чисто блэковская способность броситься в самое пекло очертя голову.

Но даже если предположить, что она найдет Темного лорда, проблемы, которые придется решать, только начинаются. Если Волдеморт и жив, то вряд ли он пребывает на пике своей формы. Надо будет искать, где его спрятать, надо будет искать способ вернуть его силы, и все это придется делать под колпаком аврората. Беллатрикс не сомневалась, что при первой же ее попытке всерьез взяться за старое Министерство не будет медлить ни секунды.

Но даже если предположить, что ей удастся незаметно для всех найти Темного лорда, количество проблем только возрастает. Выстраивать организацию и добиваться поддержки придется вновь. В отличие от молодых Упивающихся, Беллатрикс помнила еще те времена, когда лорд Волдеморт только искал себе сторонников и считался чуть ли не респектабельным политиком. Ничего из этого сейчас не сохранилось.
И, наконец, даже если предположить, что Темный лорд вернется во всей своей силе, оставался главный вопрос, который Беллатрикс очень долго боялась себе задать. С самого первого дня на свободе эта мысль витала на задворках сознания и, наконец, сейчас она обрела форму.
Зачем могущественному Темному лорду нужна Беллатрикс Блэк в ее нынешнем состоянии?

Белла всегда была достаточно циничной, но в свое время ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы понять: она Темному лорду не сестра, не жена, и не любимая женщина. Волдеморт ценил ее, даже уважал, но как преданную и сильную ведьму. Сейчас перед Темным лордом, окажись он в кабинете Ориона Блэка, предстала бы истощенная и постаревшая женщина, которая даже «Вингардиум Левиоса» может сделать с трудом. От старой Беллатрикс осталась лишь преданность, но что-то подсказывало волшебнице, что одной непоколебимой верности для Волдеморта будет недостаточно.

Единственным перспективным направлением, в котором можно было работать, оставался Гарри Поттер. Вспоминая произошедшую этим днем беседу с Артуром, Белла окончательно решила: мальчик заслуживает пристального внимания. Неважно, что двигало Артуром: желание не подпустить ее к ребенку или провокация. Неважно, подошел он к Беллатрикс по своей инициативе или все это было спланировано Дамблдором. Важно то, что стоило ей хотя бы приблизиться к Гарри Поттеру, как тут же последовала ответная реакция. Раз Уизли настолько сильно не хотят подпускать ее к мальчику, следует узнать о нем как можно больше.

Но как? Это еще один вопрос, на который у Беллы не был готов ответ.

* * *

Беллатрикс успела выйти из аптеки Стивенсона и пройти несколько шагов по Лютному, когда ей навстречу двинулся совсем молодой волшебник.

— Здравствуйте, леди Блэк, — нерешительно поприветствовал ее парень.
— Здравствуйте, — Беллатрикс сама пребывала в легкой растерянности. Что, во имя Мерлина, от нее нужно этому незнакомому юноше?
— Я Флинт. Маркус Флинт, — представился молодой человек.
Из рода Флинтов происходила жена Финеаса Найджелуса Блэка, это Белла помнила.
— Очень приятно, но я бы хотела знать, чем обязана.
— Я хотел бы поговорить с вами… — тихо произнес Флинт и неожиданно выпалил. – Я хочу поговорить о Темном лорде!
— Передайте своему начальнику, что они работают очень топорно, — холодно ответила ведьма.
На лице Флинта отразилась целая гамма чувств: от непонимания до возмущения.
— Юноша, вы в самом деле ожидаете, что я стану это обсуждать с кем ни попадя? – Белла шагнула вперед.
— Подождите, прошу вас! Я… я понимаю, как это выглядит…
— Как дешевая провокация, — вежливо подсказала Беллатрикс.
— Ну напоите меня тогда веритасерумом! Или примените легилименцию!
— Незаконный оборот сыворотки правды, до пяти лет в Азкабане. Неохота, — пожала плечами волшебница, но остановилась. Смутное предчувствие подсказывало, что надо довести разговор до конца.
— Я же чистокровный, леди Блэк! Я слизеринец и уже совершеннолетний! – Флинт выложил последний козырь.
— Об этом незачем орать на весь Лютный.

Беллатрикс вспомнила, как к Вальпургиевым рыцарям приходили разные люди. Кого-то приглашали. Кто-то приходил сам, как Беллатрикс. Сильнее всех ей запомнился Крауч-младший: Лорд лично привел на собрание смущенного парня. Тогдашний Барти чем-то напоминал нынешнего Флинта напряжением и сквозившей во взгляде жаждой. Вот только жаждой чего?

Младший Крауч поплыл во время следствия. Беллатрикс слышала, что парень на суде устроил истерику, умоляя отца не отправлять его к дементорам. «Поплывет ли этот?» — подумала Белла и удивилась тому, что уже рассматривает Флинта в качестве молодого пополнения. Может, это и в самом деле не провокация, а отчаянная попытка?

— Хорошо, — наконец кивнула ведьма. – Давайте поговорим…

* * *

…Ночью ей опять снился замок в Северном море.

Азкабан целиком серый. Но теперь он не казался Белле монолитной глыбой. За лето Беллатрикс стала хорошо различать свинцовый и стальной оттенки. В Азкабане всегда прохладно. Но прохлада бывает разной, как и серый цвет. Бывает холодок, как в тени, в котором приятно устроиться жарким летним днем. Бывает холод поздней осени, которому далеко до зимней стужи, но от него хочется закутаться поплотнее. В октябре в Азкабане стоял именно такой холод. От него не спасали тонкий плед и роба. Беллатрикс не слезала с топчана без крайней необходимости и отчаянно завидовала кузену, который почти все время спал в собачьем облике. Очередным утром ведьма почувствовала, что ей уже не так холодно. Она полежала несколько минут, привыкая к новым ощущениям, и аккуратно потрогала пол ногой. Камень оказался неожиданно теплым.

Через несколько дней пошел снег. Проснувшись ранним утром, Белла увидела, что снаружи предрассветное черное небо испещрено светлыми точками. Некоторые снежинки долетали до камеры сквозь узкое окно в стене Азкабана и таяли, стоило им оказаться за подоконником. Снег падал и падал, и казалось, конца ему не будет. Беллатрикс встала с топчана и, стараясь не шуметь, подошла к окну. В слабом и холодном свете колдовских факелов снежинки казались призрачными и по-настоящему волшебными. Белле хотелось стоять и смотреть, не отрываясь. Снег шел всю ночь; на длинном подоконнике его намело уже порядочно.

Беллатрикс стояла у окна, одетая лишь в тонкую полосатую робу. В паре футов от нее лежал снег, но в каменном мешке после промозглых октябрьских дней было даже тепло. Волшебница протянула вперед руку и ее ладонь тут же оказалась в зимнем холоде. Белла рассеянно провела пальцем линию по снегу. Рука и железное кольцо, обхватившее запястье, хорошо выделялись на белом фоне. Металл уже натер ей кожу: Беллатрикс смогла как следует оценить ссадины и шрамы на запястье. Ведьма вздохнула; это всего лишь первая ее зима в Азкабане. Впереди долгие девять с половиной лет, но замок уже начал разрушать ее здоровье.
Запястья и лодыжки чесались. Зуд ненадолго унимался только после чистящего заклинания, которым раз в две недели обрабатывали заключенных. Беллатрикс должны были расковать через три года, по истечении трети срока. Но если за шесть месяцев кандалы так растерли ей кожу, то что они сделают с ней за три года? Рядом не было весов, но Белла чувствовала, что успела основательно отощать. Во что она превратится к концу срока? Или… доживет ли она вообще до освобождения? Ведьма тяжело вздохнула. Может, Темный лорд не оставит ее? Может, в такое же раннее утро он разрушит стены Азкабана, чтобы вернуть тех, кто остался верен до самого конца? Белла надеялась, что когда-нибудь это случится.

— Доброе утро, Беллс, — Сириус изволил проснуться и поприветствовать кузину.

Одной из уступок, которые она позволила себе в Азкабане, было общение с Сириусом Блэком. Двоюродный брат мог быть полным лоботрясом, позором семьи, и совершенно не разделять ценности благороднейшего и древнейшего дома. Но более достойного собеседника у Беллатрикс попросту не было. Она вовремя осознала, что в одиночку просто сойдет с ума и тогда окончательно станет бесполезной.

— Доброе утро, Сириус, — Белла отвернулась от окна и подошла к решетке…

…— И все же, Беллс, — начал Блэк, когда ведьма расправилась с порцией каши. – Если продолжить нашу беседу, то есть один интересный вопрос.
— Ну, задавай, — Беллатрикс уже смирилась с тем, что Сириус все равно его задаст рано или поздно.
— Пусть даже у вас получилось бы победить, — по лицу кузена было видно, что он это допускает лишь в теории. – Но что дальше? Какой мир вы собирались строить?
— Мир, уважающий наши традиции, — глухо отозвалась ведьма. – Такой мир, в котором грязнокровки знают свое место, а не воспринимают себя, как великих знатоков. Мы же жили раньше по-другому.
— Статут принимали, когда магглят не подпускали к Хогвартсу на пушечный выстрел, если ты помнишь, — заметил Сириус. – И как ты планируешь ставить кого-то на место? Если не пускать в наш мир магглорожденных, то получишь угрозу раскрытия Статута, а если пускать – все равно придется мириться с их существованием, или получишь вторых оборотней, нет? Кстати, что вы будете делать с численностью чистокровных магов? Беллс, ты говоришь лозунгами.
— А тебе так нравится происходящее? Так хочется расшаркиваться перед магглами?
— Нет, не нравится, — ответил Сириус после недолгой паузы. – Но ваши методы и цели мне нравятся еще меньше. То, что ты высказываешь, просто неубедительно.
— Кто-то не смог убедить Визенгамот, что хранителем была крыса, а при этом тоже был прав, — ядовито заметила Беллатрикс.

IX. Дожди осени

Беллатрикс сильно изменилась за лето. Ей было еще очень далеко до прежней формы, но Белла уже могла без страха поглядеть в зеркало. Зеркало предпочитало отмалчиваться, но ведьме хватало собственных ощущений. Строгая диета, режим дня и множество зелий медленно, но верно делали свою работу. Уже в августе Беллатрикс, осматривая себя перед сном, с удовольствием видела не обтянутые кожей кости, а мышцы. Она оставалась худой, но выглядела не тощей, а стройной. Она уже не ковыляла, а ходила. В первые дни сентября зеркало, наконец, снизошло до комментариев.

— В меня смотрит женщина, — Беллатрикс вздрогнула, впервые за три месяца услышав голос изделия. – Но специфическая.

Зеркало помолчало секунду.

— Но все-таки женщина, — добавило оно. – Теперь однозначно.

«Наверное, уже можно примерить что-то из старого гардероба», — подумала Белла, услышав оценку своей внешности. Вероятно, блэковские платья теперь будут сидеть на ней не как седло на корове. Шрамы на руках еще оставались, но вот на лице следы Азкабана почти пропали.
Гораздо хуже было с магией. Едва покинув Азкабан, Беллатрикс попробовала колдовать. У нее даже сразу получились заклинания, которые сдают на СОВ в Хогвартсе. Окрыленная успехом ведьма уже было поверила, что осталось только попрактиковаться; ее волшебная сила никуда не делась. Но магия сочла по-другому. Стоило Беллатрикс испробовать невербальное заклятие и аппарировать к Малфою – и заклинания перестали получаться.

Снейпу удалось всерьез напугать Беллатрикс: для старшей Блэк хуже превращения в сквиба был только поцелуй дементора. Ее надежды на быстрое восстановление сил рухнули в самом начале июля, и Белла начала медленно, по капле восстанавливать свой колдовской дар. Силы, растраченные так неосмотрительно, возвращались с большим трудом.
Нормально разбираться в целительстве Беллатрикс так и не научилась. Сначала матушка, потом Мальсибер не без труда вложили в ее голову необходимый минимум, но дальше так и не пошло. Не доверяя своим познаниям в медицине, Белла чуть ли не допросила Снейпа о допустимых заклинаниях.

Нет, целителем Беллатрикс не была, но чистокровные маги всегда знают множество вещей, которые не преподают в Хогвартсе. Ритуалы, облегчающие восстановление колдовской силы, были из такой категории; несложно и, в общем-то, элементарно, но хорошо известно только тем, кто с самого рождения оказался в мире магов.

Точно так же, как человек может развивать свое тело физическими упражнениями, можно укрепить свои колдовские силы некоторыми заклинаниями. В отличие от физкультуры, сильно изменить способности к колдовству не получится, но вот восстановиться после травмы можно. По меньшей мере, Поллуксу Блэку эти упражнения дважды помогали вернуться в форму после крайнего истощения. Белла взялась за дело, стоило ей только выяснить, какие из заклинаний ей можно колдовать без риска.
С самого начала июля Беллатрикс упорно тренировалась дважды в день, собрав в кулак все свое терпение. Она заставляла себя вновь и вновь проделывать простейшие заклинания, которым учат первокурсников. Ее регулярно настигало мерзкое чувство бессилия – то чувство, когда даже «Вингардиум Левиоса» может не получиться, и газета останется лежать на столе, а портрет на первой странице будто нарочно улыбнется; дескать, на что же вы надеетесь, Беллатрикс? Каждое утро, вставая с кровати, Белла с ужасом думала: удастся ли ей не сорваться в этот раз? Но, умывшись и переодевшись, ведьма шла в гостиную и старательно повторяла простейшие чары, постепенно увеличивая время упражнений.
Она тренировалась, пила нужные зелья и выполняла целую кучу правил и предписаний вплоть до способов заваривания чая. В конце августа Беллатрикс с удовольствием ощутила, что она перестала высыпаться; ведьма еще помнила, что повышенная сонливость – один из признаков восстановления колдовской силы. Перед началом учебного года Снейп зашел к ней еще раз. Зельевар оказался в своем репертуаре: вежливо, но твердо объяснил, что Поттера он не видел и ничего нового сказать не сможет и занялся осмотром своей подопечной. Северус ушел ближе к вечеру, основательно обнадежив Беллу; к ней возвращаются и здоровье, и магия. Радуется или огорчается из-за этого профессор – Беллатрикс так и не поняла.

Вот Люциус Малфой, скорее всего, огорчался; Белла не сомневалась, что Люциус узнает о ее состоянии и забеспокоится. Как только Блэк восстановит силы, для Малфоя удержать ее станет еще труднее. Но до этого момента оставались еще долгие месяцы. Пока что наступил только сентябрь, и он тянулся, как патока. Началась осень с ее мерзкой погодой, и Беллатрикс почти не выходила из дому. Провожать Драко в Хогвартс она не поехала; незачем нервировать свояка, да и, по правде говоря, выбираться в маггловский Лондон было противно. Первое сентября она спокойно встретила дома. В тот день впервые за два месяца у нее на тренировке не сорвалось ни одно заклинание.

* * *

Когда зеркало заговорило, Белла вспомнила недавний разговор с Нарциссой. Сестра появилась на Гриммо вечером первого сентября и тоже заметила, что Белла стала выглядеть гораздо лучше.

— Знаешь, это неправильно, — растерянно произнесла Беллатрикс в ответ. – Я должна горевать, но… не могу. Я даже плакала из-за идиотизма министерских, а не из-за Рудольфа. Как будто закрыла горе в чулане и повесила замок. Цисси, может, я сошла с ума?
— Раз так говоришь, то не сошла, — Нарцисса пересела на диван к сестре. – Это сумасшедший утверждает, что он нормальный.
Нарцисса аккуратно взяла ее за руку, и Беллатрикс удивилась, какая у ее сестры теплая и мягкая ладонь.
— Послушай, — тихо заговорила леди Малфой. – Ты же знаешь, что Рудольф бы умер вдали от тебя, и даже похоронить его у тебя бы не получилось. Я думаю, ты просто успела осознать это за десять лет.
— Наверное, — глухо откликнулась ведьма.
— Насколько я знаю Рудольфуса, ему бы не понравилось, если бы ты убивалась.

Белла вспомнила разговор, и ей расхотелось думать о набеге на гардероб Блэков. Нарцисса, милая, теплая, опекала и поддерживала старшую сестру, как могла. В отличие от остальных, ей двигал не корыстный интерес, а сестринская любовь. Беллатрикс хотела быть откровенной с ней и в то же время осознавала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Старшая Блэк достаточно знала свою милую и домашнюю сестренку, чтобы сделать насчет нее серьезные выводы. Нарцисса явно побаивается, и, в отличие от Люциуса, боится не за политические планы, а за семью. Стоит в разговоре выйти за границы или вспомнить старое – Цисси тут же доложит об этом мужу.

Беллатрикс ни слова не сказала сестре о купленных в Лютном реактивах или о разговоре с Флинтом. Это было разумно, но, провожая Нарциссу домой, ведьма ощущала себя форменной свиньей, и ничего с этим сделать не могла.

* * *

Сова от Флинта застала ее за завтраком. Отвязывая письмо, Беллатрикс удовлетворенно отметила, что птица отправлена из Хогсмида. Маркус, конечно, тот еще лоботряс, но некоторых мер предосторожности от него удалось добиться.

— Тайный агент Упивающихся Смертью, внедренный в Хогвартс, вышел на связь, — Белла откровенно забавлялась, представляя, как можно обозвать происходящее, будь она кем-то вроде Риты Скитер. – Нет, лучше так: Упивающиеся Смертью вербуют сторонников в Хогвартсе.

Конверт был вскрыт прямо за столом после завтрака, и шуточки закончились. Разумеется, назвать Маркуса Флинта тайным агентом мог только откровенно пристрастный человек. Парень, похоже, всерьез разделял идеи Темного лорда и ответственно относился к вопросам крови, но настоящих талантов у него пока видно не было. Но и применение, которое ему нашла Беллатрикс, не требовало особых навыков.
Семикурсник обязался раз в неделю писать ей о происходящем в Хогвартсе, особенно о Гарри Поттере. Белла пробежалась взглядом по тексту и хмыкнула: у нее складывалось ощущение, что стадион Хогвартса превратился в ипподром Константинополя; если Белла правильно помнила, именно там команды служили инструментом политической борьбы. Понятно, что Флинт капитан квиддичной команды и это, видимо, один из немногих способов его самовыражения. Понятно, что Гарри Поттер – ловец команды-соперника. Но, ради Мерлина, зачем Люциусу понадобилось покупать метлы на всю слизеринскую команду? Зачем ему надо было проталкивать Драко на место ловца?

Беллатрикс неплохо держалась на метле, но квиддичем всерьез не интересовалась. Еще на втором курсе она попробовала пройти отборочные испытания в слизеринскую команду, благополучно не попала даже в запасной состав и на этом успокоилась. В квиддич играл Регулус и им увлекался Сириус, девицы Блэк предпочитали только болеть с трибуны. Люциус, насколько Белла его помнила, тоже не любил гонять мяч.
С такими предпосылками напрашивался очевидный вывод: Люциус этим жестом хочет что-то показать, но что и кому? Оставив это наблюдение, как еще одну загадку для размышления, Беллатрикс задумалась над другими событиями из письма.

Поттер с Уизли отличились в первый же день занятий. Угнать отцовский автомобиль и пересечь всю Британию – шалость, которая имела все шансы войти в золотой фонд «Мародеров». Флинт законспектировал слова Снейпа о происходящем, но Белла не узанала ничего нового. С ее точки зрения, декан Слизерина даже отлично подготовленное эссе по зельям воспринял бы как попытку Поттера выделиться и обратить на себя внимание. А вот дошедшие через третьи руки слова о закрывшемся барьере на Кингс-Кросс Беллатрикс отметила. Это была вторая загадка, про которую стоило почитать. Опыт подсказывал Белле, что подобная необъяснимая странность заслуживает внимания.

— Маркус, ты просто умничка, — произнесла вслух Беллатрикс.

Отдельное недоумение у Беллы вызвало назначение Локхарта на должность преподавателя ЗОТИ. Дамблдор, конечно, чудаковатый старик, но и в таком решении должны быть скрыты какие-то мотивы. Блэк до последнего момента надеялась, что это нелепая шутка.

* * *

«Зачем кому-то закрывать барьер и как это можно сделать?» — размышляла Беллатрикс, устроившись после завтрака в кабинете Ориона Блэка. Как всегда, домашняя библиотека не дала четкого ответа на вопрос «Как?». С вопросом «Зачем?» дело обстояло получше. Беллатрикс пришла к выводу, что на попытку помешать Гарри Поттеру попасть в Хогвартс это не похоже: слишком сложно, головоломно и бесполезно. Если бы мальчики были умнее, они просто дождались бы родителей Рона. А вот на провокацию это похоже. С Локхартом было сложнее. Цену ему Беллатрикс знала и потому смогла придумать лишь две гипотезы. Первую, которая сводилась к тому, что Альбус Дамблдор сошел с ума, она отмела сразу. Дамблдор был кем угодно, но не дураком и не безумцем. Второе предположение было лишь немногим лучше.

Если всего лишь на миг предположить, что директор может ради одного ученика пойти на многое, то появлялось удовлетворительное объяснение такому назначению. Поттер, забитый магглами, может не пройти испытание славой. Если Локхарт появился ради того, чтобы наглядно показать мальчику, к чему ведет пресыщение славой, то его назначение даже выглядит логично.

Беллатрикс нервно притянула к себе пепельницу. Если директор и в самом деле готов крупно подставиться ради Гарри Поттера, что же он намерен с ним делать? И что он сотворит с леди Блэк, стоит ей подобраться к этому мальчику поближе? Вопросов было гораздо больше, чем ответов.

* * *

Поспав после обеда, Беллатрикс задумалась о вещи, совершенно не связанной с письмом. Все еще лежа в кровати, она вспоминала указания Снейпа и пыталась оценить границы дозволенного ей колдовства. Смешно сказать, но именно слова зеркала и желание примерить платье подтолкнуло ее к старым мыслям. Белла размышляла несколько минут, и, наконец, собравшись с духом, резко поднялась и прямо в пижаме отправилась к запертому гардеробу. Существует множество неписаных правил, которые чистокровные аристократы впитывают буквально с молоком матери. Одно из таких правил гласит, что в доме есть помещения, в которые можно заходить, лишь только одевшись так, будто идешь в свет. В места, подобные реликварию, не заходят в банном халате.

Через полчаса на ступеньках лестницы, ведущей в винный погреб, появилась леди Блэк, облаченная в строгое черное платье. Твердо ставя ноги, Беллатрикс двинулась к дальнему углу. Бутылка мадеры никуда не исчезла, она все так же сиротливо стояла возле стеллажа. Волшебница набрала в грудь воздуха и потянула сосуд. Стеллаж отъехал в сторону, и Беллатрикс шагнула в открывшийся проем, как в пасть чудовища.
Факелы на стенах вспыхивали сами, стоило ей поравняться с ними. Белла еле заметно улыбнулась, когда спуск в зал осветился холодным сиянием волшебных светильников. Дом признавал в ней хозяйку и главу рода; ведьма хорошо помнила, что дед и отец, спускаясь с ней, зажигали факелы сами, но лорду Арктурусу Блэку, старшему мужчине в семье, утруждать себя не приходилось.

Все осталось таким же, как и двадцать лет назад. Такой же широкий и гулкий зал, те же звезды на стенах, те же шкафчики и родник. Все цело, только в пыли.

— Кикимер, — негромко позвала Беллатрикс.
Домовик моментально возник рядом и уставился с немым обожанием на хозяйку.
— Когда я закончу, подметешь пол в зале. Здесь слишком пыльно.

Эльф поклонился и с хлопком исчез. Он почувствовал серьезность момента и не сказал ни единого слова.
Белла прошлась по залу. Осмотрела все три закутка. Потрогала доспехи, аккуратно сложенные в углу. Даже ростовая мишень волшебника стояла на своем старом месте. Надо было решаться. Снейп говорил про ограничения, и Беллатрикс не собиралась их нарушать. Но и повторять одни и те же заклинания она уже не могла.

Волшебница потрогала мишень, держащую в руках муляж волшебной палочки. Медленно отошла на рубеж и потянула палочку. Пальцы знакомо зудели; магия возвращалась и это сопровождалось самыми разными ощущениями. В начале августа она вообще чуть не обожглась, взявшись за палочку. Леди Блэк встала в стойку, вскинула палочку так, как учил ее Долохов. Ей еще нельзя колдовать те вещи, которым ее учил Антон Михайлович, не говоря уже о знаниях, почерпнутых у самого Темного лорда. Но хотя бы одно заклинание, достойное боевого зала, она знает.

— Экспеллиармус! – Беллатрикс выкрикнула заклятие так, как в лучшие времена произносила «Круцио!».

Луч ударил в торс мишени и муляж палочки вылетел из деревянной руки. Белла не удержалась и, как маленькая девочка, подбежала к выбитому жезлу. «Экспеллиармус», конечно, не чета невербальным проклятиям. Это простое заклинание, доступное даже юному школьнику. Простое для взрослого мага и одновременно с этим такое сложное для Беллатрикс в ее нынешнем состоянии.

— Получилось! – воскликнула Белла и расхохоталась.

Она смеялась от счастья и чувствовала, что пьянеет без всякого вина.

X. Тени Блэков

Беллатрикс сидела у окна и курила. Для спуска в боевой зал она выбрала не очень удачное время; ведьма поднялась наверх перед самым ужином. Спать ей пока еще не хотелось, всерьез размышлять о чем-то кроме спуска в зал она не могла: яркие впечатления целиком занимали ее ум. Впервые за долгие годы она ощутила хотя бы подобие своей прошлой силы. Белла уже переоделась в пижаму; она не собиралась долго засиживаться. Максимум через полчаса ей захочется спать.

Боевой зал Блэков был для нее приветом из прошлого. Поллукс Блэк, отставной аврор, и на восьмом десятке не растерял старых навыков. Сильнее, чем родной дедушка, Беллу гонял только Долохов. Если Кигнус и Друэлла не особо одобряли увлечения дочери, то дед охотно занимался с любимой внучкой. Именно Поллуксу Блэку Беллатрикс была обязана обширными познаниями в ЗОТИ. И именно дедушка занялся ее обучением после окончания Хогвартса. Их первое занятие в боевом зале началось как раз с «Экспеллиармуса»…

-…Итак, — Поллукс Блэк, высокий, худой, седой как лунь, прошелся по залу. – Здесь мы будем заниматься твоей подготовкой. Школ магического боя существует множество, но сначала мы подтянем тебя в базовых вещах. Первым заклинанием, которое ты разучишь, будет «Протего».

Беллатрикс еле удержала разочарованный возглас. «Протего» она уверенно демонстрировала еще на СОВ, которые были три года назад. Неужели дедушка настолько низкого о ней мнения? Видимо, она не смогла удержать при себе все эмоции, потому что Поллукс поинтересовался непринужденным тоном:

— Вопросы?
— Дедушка, — аккуратно начала Белла. – Я показывала «Протего» еще на СОВ. Я знаю это заклинание.
— Вот как? – Поллукс Блэк остановился и поглядел куда-то в сторону. Беллатрикс даже не успела дернуться, когда дед вскинул палочку и гаркнул: — Экспеллиармус!

Палочка Беллы улетела в сухую дедовскую ладонь и ведьма почувствовала, как теплеют ее уши. Поллукс Блэк сделал несколько шагов, вертя в руках изогнутую палочку внучки.

— Нет. Ты не знаешь «Протего», — спокойно произнес он. – Вот когда я не смогу тебя так обезоружить, тогда будешь знать. Лови палочку…

…Если Кигнус Блэк долго и упорно старался сделать из дочери нормальную чистокровную леди, то Поллукс поступил рациональнее. Когда Белла закончила Хогвартс, дед объяснил ей, как правильно ставить сложные щиты, научил пользоваться невербальной магией и преподал основы окклюменции. Старый аврор отлично научил ее защищаться, но на любые просьбы показать боевые заклятия упорно отсылал в библиотеку. Сейчас, успев дойти до вершин в боевке Темного лорда и подготовить троих боевиков из молодых Упивающихся, Беллатрикс осознавала дедовскую мудрость. Хотя в то время Волдеморт еще считался легальным политиком, Поллукс Блэк предвидел, что внучка, связавшись с Вальпургиевыми рыцарями, неизбежно рискует. И дедушка тщательно учил Беллу самозащите, чтобы Беллатрикс могла спастись в случае опасности и при этом не представляла ценности для Вальпургиевых рыцарей как боевик.

Но жизнь рассудила иначе, чем старый Поллукс Блэк. Тогда еще мало кто знал, что Темный лорд будет готовить свое боевое крыло не по методике аврората и не по классической дуэльной системе. Антонину Долохову досталась ведьма, которая уже знала защитные чары и невербальную магию. Но при этом Беллатрикс не надо было переучивать с другой системы. Поллукс Блэк хотел направить энергию внучки в нужное русло, а сделал идеальную заготовку для боевки Темного лорда; царский подарок для Антонина Долохова, которого Белла быстро приучилась называть Антоном Михайловичем.

Все возвращается на круги своя. Может быть, через несколько месяцев Беллатрикс сможет восстановить силы. Или хотя бы не будет ощущать бессилия, когда ее может скрутить голыми руками не то, что Муди, а племянница-полукровка, еще проходящая стажировку в аврорате. Белла заскрипела зубами. Стоило ей вспомнить про полукровок, в памяти против воли всплывал насмешливый голос Сириуса…

* * *

… За стенами стояло лето – единственное время года, когда прохлада каменного мешка воспринимается как благо. В Азкабане был очередной день, такой же, как несколько сотен дней до него. Как обычно, они с Сириусом разговаривали. Как обычно, разговор свелся к проблемам крови и прошлой войне…

— …Ну, допустим, — хмыкнул Блэк. – предположим, что все это имеет значение, что только чистую кровь надо сохранять и преумножать. Даже допустим, что ради этого надо отрезать от нашего мира магглорожденных и полукровок… не перебивай, я тебя дослушал. И как тогда избежать вымирания чистокровных магов?
— Ты гобелен видел? – поинтересовалась Беллатрикс.
— Разумеется, — кузен или не понял подколки, или предпочел ее не заметить. – Я его даже заучивал.
— Ну мало ли… — протянула Белла. — Вдруг ты настолько порвал с семьей, что наложил на себя «Обливейт». Я же не знаю, насколько ты хотел не отличаться от грязнокровок.

Беллатрикс с невинным видом пожала плечами. Могла бы – развела руками, расковать ее должны были только через год.

— Ну-ну, — покачал головой кузен. – К делу, если можно.

Сириус даже не думал реагировать на оскорбления. Младший Блэк только посмеивался, когда Беллатрикс отпускала очередную колкость. Белозубая усмешка действовала на Беллу не хуже ответных подколок и насмешек; от ироничного и неунывающего Сириуса Блэка будто отлетали все шпильки, которые пыталась в него вонзить кузина.

— Дядя Альфард, твой двоюродный дедушка Регулус, Сириус, старший брат директора Финеаса Найджелуса Блэка, — Белла, подняв взгляд к потолку, начала перечислять. – Они все не оставили потомков, даже не женились. Это только в мужской линии, а еще есть женская. Элладора и наша двоюродная бабушка Кассиопея…
— …И ты, — буднично заметил Сириус.

Несколько секунд Беллатрикс молчала.

— И я, — наконец признала она. – И множество браков, в которых только один ребенок. Если бы чистокровные маги задумывались над этой проблемой – ее бы не существовало.
— Есть нюанс, — заметил Сириус. – Например, моему деду на войне с Гриндевальдом повезло больше, чем братьям. Во-вторых, Беллс, есть еще одна проблема, о которой ты забываешь.
— Какая же?
— Тебе о чем-то говорит такая фамилия, как Габсбурги?
Беллатрикс напрягла память. Что-то маггловское, знакомое, но совсем смутно.
— Маггловские правители? – неуверенно спросила она. – Что-то достатутное времен охоты на ведьм?
— В точку, — Сириус показал большой палец. – Беллс, у моей мамы уже начался бы нервический припадок. Карл Пятый, тебе о чем-то это имя говорит?
— Отец Филиппа Второго Испанского, который заложил предпосылки для принятия статута, если я правильно помню. Но какое это имеет отношение к теме? – Белла еще не улавливала, к чему клонит кузен.
— Ты, наверное, догадываешься, что маггловская аристократия тех лет щепетильно относилась к вопросу крови, — начал Сириус. – Они в этом напоминали наше дорогое семейство. Карл Пятый был последним монархом, который когда-либо был провозглашен римским императором, и его владения включали в себя Испанию, Италию и Германию, не считая заморских колоний. Говорили, что над его владениями никогда не заходит солнце…
— Впечатляет, — кивнула Беллатрикс.
Белла знала об этом правителе, но через призму истории магии. История, судя по всему, будет долгой и про магглов, но слушать о магглах все равно интереснее, чем считать черточки на стене. Ведьма устроилась поудобнее; Сириус часто говорил, что она опирается руками на горизонтальный прут так, словно стоит на балконе.
— Ты, наверное, догадываешься, что у него была острая проблема наследования.
— Логично, — кивнула Белла.
— И он не мог допустить, чтобы с ним роднился кто попало, — продолжил Сириус.
— Естественно, — фыркнула Беллатрикс. Карл Пятый ей уже начинал нравиться за отношение к крови, хотя и был магглом.
— Поэтому он женился на кузине, и Филипп Второй, его сын, наследовал испанские владения. А младший брат Карла, Фердинанд, наследовал германскую корону.
— А Италия?
— Королем Неаполя и Сицилии был Филипп Второй. Но это не суть важно. Важно то, что Габсбурги доминировали в Европе до самой Тридцатилетней… короче, до статута. Старшая ветвь управляла Испанией, младшая – Священной Римской империей. И у них у всех была проблема наследования.
— Наверное, было очень мало родов, которые были достаточно знатными, чтобы родниться с Габсбургами, и при этом недостаточно опасными, так? – спросила Беллатрикс.
— Именно, Беллс! – воскликнул Сириус. – В самую точку! После того, как англичане разбили Непобедимую армаду, испанские короли опирались на союз с младшей ветвью Габсбургов.
— И вплоть до династических браков?
— Да, — просто ответил Сириус. – Карл Пятый, как я говорил, был женат на кузине…
— …У нас отец директора Блэка был женат на кузине, — заметила Белла. – У тебя самого отец и мать – троюродные брат и сестра.
— Верно, — кивнул Сириус. – А Филипп Второй был женат на своей племяннице, Анне Австрийской.
— Это уже хуже, — настороженно произнесла Беллатрикс. – А кто был родителями у этой Анны?
— Двоюродные брат и сестра, сестра Филиппа и сын Фердинанда, — просто ответил Сириус. – А у Филиппа и Анны родилось несколько детей, но до совершеннолетия дожил лишь один, тоже Филипп, но уже третий. И он был женат на своей кузине, которая родилась от брака среднего сына Фердинанда, Карла, и его племянницы.
— Кошмар, — Белла покачала головой. – Это же вырождение.
— Ну да, — Сириус снова кивнул. – Внук Филиппа Третьего, Карл Второй, прожил тридцать девять лет, не оставил детей, болел кучей болезней…
— …Там тоже были близкородственные браки? – спросила Беллатрикс севшим голосом.
— Разумеется. Его отец был женат на племяннице, которая родилась от брака двоюродных брата и сестры. Беллс, как только не билась над этим уродцем его мать! Они нашли ему жену из рода, славного своей многодетностью, устраивали обряды экзорцизма, только вот корона все равно стала выморочной, — Сириус начал злиться. – Как видишь, Габсбурги превратились в умственно отсталых инвалидов, последний из которых даже жевать не мог! Но зато сохранили свою чистую кровь, правда, Белла?!
— У нас не так мало чистокровных семей! – парировала Беллатрикс.
— Но все в родстве друг с другом, — возразил Сириус.
— Не на уровне кузена и кузины. Всегда можно найти совсем дальних родственников.
— Найди прямо сейчас, на ком можно было женить кого-нибудь из нашего поколения Блэков. Регулуса или Андромеду, например, — оскалился Сириус.
— Гойлы… — Беллатрикс начала вспоминать чистокровные фамилии. – но это клиенты Малфоев, и они уже близки к вырождению. Лестрейнджи, Дромеду можно было выдать за Рабастана…
— Ну Лестрейнджи рядом с нами, — прокомментировал Сириус. – Еще какие идеи?
— Селвины, но только для Регулуса. Моя бабушка по матери из Селвинов. Флинты – мы с ними очень дальние родственники, Урсула Флинт – жена Финеаса Найджелуса Блэка. Но да, ты прав, половину фамилий приходится вычеркивать, если исключать троюродных родственников.
— Но вы с Волдемортом решили, что свежая кровь вам не нужна, лучше тихо вырождаться, верно?
— А грязнокровки опоганят нашу кровь.
— Твоя племянница, между прочим, метаморф, — заметил Сириус. – Уникальный дар, неплохое такое опоганивание.
— Кузен, — Беллатрикс впервые за два с небольшим года назвала так Сириуса. – Она неизбежно чем-то заплатит за такой талант, полукровки очень нестабильны.
— А чистокровные стабильно вырождаются, — усмехнулся Сириус. – Есть же сильные волшебницы среди…
— Хватит вспоминать вашу Лили! – грубо перебила Белла. – Хватит! Она бегала за Снейпом до самых СОВ, сколько и чего он ей перерешал, я даже не знаю! И стоило вашему золотому Джеймсу поманить ее, где оказалась Лили?
— Все было не совсем так, — процедил Сириус. – Точнее, даже совсем не так.
— Да не важно! – в сердцах сказала Белла. – У вас много грязнокровок училось хотя бы нормально? Вот покажи мне хоть одного грязнокровного волшебника, который учился в Хогвартсе хотя бы без единого «Удовлетворительно»! И при этом учился самостоятельно! Покажешь такого – я даже не знаю, что я сделаю!…

…Беллатрикс потушила окурок и двинулась к кровати. В тот раз они опять остались каждый при своем мнении, но одна фраза намертво отпечаталась в памяти ведьмы.

— Беллатрикс, — Сириус редко называл ее полным именем, еще реже кузиной. – Скажи мне лишь одну вещь: тебе нужно ваше светлое будущее, в котором не будет Блэков? Мы выродимся, — кузен сказал «мы», а не «вы» и это заставило Беллатрикс вздрогнуть. – как Габсбурги. Они ушли за сто лет, мы гибнем медленнее, но идем по тому же пути уже целый век.

Тогда она честно ответила: «Я не знаю». Тогда этот вопрос был чисто умозрительным. Тогда Беллатрикс носила фамилию Лестрейндж. Тогда ее отделяли от свободы мили морской глади, футы камня и восемь лет. Сейчас она снова Блэк и этот вопрос напоминает о себе.

— Нужно ли мне будущее, в котором нет Блэков? – тихо произнесла Беллатрикс.

Она никак не могла отделаться от привычки разговаривать сама с собой. И, укрываясь теплым одеялом, сама же прошептала.

— Ответ «я не знаю» теперь не принимается…

XI. День поминовения

В списке радостей Беллы большая, теплая и мягкая кровать, стоявшая в ее спальне, уступала только носкам и хорошей обуви. Лежать под теплыми одеялами было даже приятнее, чем нежиться в ванне. После вечной прохлады Азкабана Беллатрикс очень любила греться. Еще летом, занимаясь самокопанием, ведьма решила не слишком разлеживаться в постели, но в итоге позволила себе компромисс. Иногда, когда желания двигаться не было, но мысли неслись, Белла не шла в кабинет, а усаживалась в своей кровати. Два теплых одеяла и несколько подушек превращались в самое настоящее гнездо.

Сентябрь шел. Как только Беллатрикс смогла колдовать что-то более-менее приличное без риска стать сквибом, дни побежали гораздо быстрее. Только в боевом зале Блэков Белла осознала, насколько сильно ей не хватало возможности колдовать. С тех пор, как в подвале под подвалом прозвучал «Экспеллиармус», ведьма тренировалась именно там. Она еще раз сверила список заклинаний со Снейпом и разыскала в библиотеке старые учебники, по которым училась в Хогвартсе еще Вальбурга Блэк. С начала сентября Беллатрикс отрабатывала в боевом зале заклятия, которые давным-давно мэтр Флитвик объяснял еще на первых трех курсах.

Это были утомительные, противные часы. Ее пальцы зудели от прикосновения к волшебной палочке, после ужина она практически сразу засыпала. Магия медленно возвращалась в отвыкшее от нее тело, прокладывая себе путь подобно воде, протекающей по засоренной трубе. Но для Беллатрикс все неудобства перекрывались пьянящим ощущением собственной силы, от которой она почти отвыкла.

Белла никогда не боялась быть сильной. В дочери рода Блэков сошлись воедино гордость крови, гордость касты и гордость магической силы. Это чувство не смог вытравить из нее даже Азкабан; каменный мешок и дементоры только заглушили его. Как только у Беллатрикс появилась цель, пусть даже и скромная, нашлась и дорога.

Кроме постоянных тренировок, Белла изредка выбиралась из дома и анализировала информацию. Время от времени у Стивенсона появлялась интересная статья; интересная не только для аптекаря, но и для самой Беллы, кредо которой в ЗОТИ выражалось емкой фразой: «Нельзя нормально защититься от того, чем сам не владеешь». Ситуация была вполне нормальной: дурмштранговский вестник выходил на русском, и в Британии действительно нелегко было найти волшебника, владевшего и темными искусствами, и русским языком.

Стивенсон практически не вызывал у Беллы паранойи. Гораздо сложнее было с Флинтом. Мадам Блэк не так много общалась с семикурсником, но уже могла сделать определенные выводы. Маркуса при всем желании нельзя было назвать одаренным человеком. Успехами в учебе он не блистал, соображал он сильно медленнее Беллы, но некоторые достоинства у парня все же имелись. Например, Флинт оказался наблюдательным. В общем-то, слизеринец справлялся со своей задачей, сообщая актуальную информацию, но у Беллатрикс возникал совсем другой вопрос: «Как быстро его раскусит Снейп?» В том, что Северус рано или поздно заподозрит своего студента в шпионаже, Белла не сомневалась. Вначале она хотела даже не связываться с Хогвартсом, но чуть позже, подумав, пришла к интересному выводу.

Пусть Флинта даже и раскусят. Но что такого нового узнает Дамблдор, даже если Снейп сообщит ему о переписке с Беллой? Что Беллатрикс, которая уже несколько недель снова Блэк, не намерена успокоиться и тихо доживать свой вдовий век? Старый директор это и так хорошо знает. Белла очень хорошо помнила неприязненный взгляд директора, услышавшего вердикт: десять лет. Волшебница была твердо убеждена: Дамблдор предпочел бы увидеть ее безвольной куклой – тем, что остается после поцелуя дементора; или хотя бы запертой навечно в Азкабане. Старик очень хорошо знал, кто такая Беллатрикс Лестрейндж, и чем конкретно она занималась в ближнем круге Темного лорда.
С этой точки зрения, любой приговор, вынесенный Белле, кроме пожизненного заключения или смертной казни означал только лишь передышку для ордена Феникса. Цинично рассуждая, если Флинта и раскроют, Дамблдор ничего нового для себя не узнает. А вот Беллатрикс, читая новости из первых рук, узнает очень и очень многое.

* * *

Очередное письмо от Флинта застало Беллу в выходной день после обеда. Слизеринец не был полным дураком и отправлял письма из Хогсмида. Сова прилетела именно в то самое время, когда Беллатрикс не имела ни малейшего желания передвигаться. Отпустив птицу, ведьма устроилась в кровати и пробежалась взглядом по строчкам. Интересных моментов было ровно два и оба они касались квиддича.

Итак, за Поттером целенаправленно гонялся бладжер. Мяч сломал мальчишке руку и Гарри провел ночь в больничном крыле, пока ему выращивали заново кости. То, что Локхарт – некомпетентный идиот, Белла понимала уже давно. Сцена с удалением костей из руки не добавила ничего нового. Гораздо непонятнее было другое; второй раз вокруг Поттера происходят странные события, требующие недюжинных способностей. Один раз перед мальчиком закрыли барьер на Кингс-Кросс, сейчас натравили на него блаждер. Но зачем?

Беллатрикс, если как следует постараться, смогла бы заговорить бладжер. Но если хочется навредить мальчику, что мешало подловить его летом? В газетах было написано, что Мальчик-Который-Выжил летом живет у родственников-магглов. Нет, конечно, адрес там не указан, но даже Беллатрикс смогла без особых усилий найти, где мальчик живет. Зачем городить огород с бладжером и барьером, когда есть испытанный арсенал, увенчанный тремя Непростительными?

Беллатрикс задумалась. Может, злоумышленник опасался связываться с ребенком, от которого отлетела Авада? Но почему тогда попросту не уронить на мальца что-нибудь потяжелее? Слишком нелогично, слишком странно это выглядит. Ведьма устроилась поудобнее и попробовала посмотреть на ситуацию с другой стороны. Кто и зачем мог затеять такое с Гарри Поттером?

Ей сразу пришла в голову версия о ком-то из ближнего круга Упивающихся, собравшемуся отомстить мальчишке. Догадка была на поверхности, она просто напрашивалась, и сразу же была отвергнута. Во-первых, почему именно сейчас? Во-вторых, почему такой фанатичный умелец даже не попробовал связаться с Беллатрикс? Волшебница никак не могла подобрать среди товарищей, разгуливающих на свободе, хоть кого-то, кто именно так занялся бы этим делом.

Идеи с барьером и бладжером были вполне в духе Дамблдора: запутанные, неочевидные планы, которые срабатывали с завидной эффективностью. Но это предположение разбивалось о назначение Локхарта. Директор – человек со странностями, но кажущаяся запутанность его решений связана не с отсутствием логики в голове Дамблдора, а с незнанием планов старого волшебника. Даже если предположить, что Альбус счел Гарри новым Темным лордом, то зачем ему надо воспитывать мальчика, приняв в Хогвартс Гилдероя Локхарта? В том, что тщеславный пустозвон появился в школе только и исключительно в воспитательных целях, Беллатрикс не сомневалась. И то, что директор рискует показателями целой школы ради воспитания Гарри Поттера, только лишний раз убеждало Беллу: ставки на мальчика неимоверно высоки. Белла никак не могла представить, зачем одновременно воспитывать мальчика и пытаться ему навредить. Что-то ей подсказывало, что и барьер, и бладжер – дело одних рук. Значит, вариант с переоценкой Гарри директором был очень маловероятен.

Тупик? Ни бывшим Упивающимся, ни Дамблдору это не выгодно? Тогда кто мог это задумать? От избытка чувств Беллатрикс хлопнула себя по лбу. Она настолько привыкла воспринимать реальность через призму противостояния ордена Феникса и организации, что даже не допускала мысль о какой бы то ни было третьей силе. Если предположить, что злоумышленник преследовал какие-то свои цели, не связанные с Гарри Поттером напрямую, версии хотя бы не выглядели бредом. Например, кто-то пытается надавить на директора. В этом случае даже сложность нападений на Гарри становится обоснованной: надо и запутать директора, и отвести от себя подозрения, и ни в коем случае не причинить ребенку настоящий вред. Кто мог это сделать?

Вряд ли Корнелиус Фадж. Действующий министр, безусловно, может недолюбливать Дамблдора. Беллатрикс даже догадывалась, почему. Любой деятель, похожий на незабвенного Корнелиуса, всегда будет воспринимать независимого и авторитетного человека как угрозу своей власти. Но у Фаджа есть совсем другие рычаги влияния. Может, Люциус? У него точно есть причина мстить директору: Белла помнила, как старший Малфой отнесся к наложенному на Драко взысканию. Методы, которыми досаждают Поттеру, тоже вполне могут соответствовать образу свояка. Мысли Беллы описали круг и вернулись к вопросу о Темном лорде.
Люциус, безусловно, добился неожиданного успеха в политике. При этом Беллатрикс, соотнося высказывания свояка и поведение его вассалов, была уверена, что возвращение Волдеморта для Люциуса Малфоя – не самое желанное событие. С этой позиции, свояк мог как пытаться насолить Дамблдору через Поттера, так и стараться задавить в зародыше реинкарнацию Волдеморта. Белла улеглась в кровать. Жаль, что ей не хватает опыта. Она могла спланировать диверсию, могла в лучшие годы сражаться на дуэли даже с Муди, но в политических играх до Малфоя и Дамблдора ей было очень далеко. Пока Беллатрикс могла только созерцать происходящее.

Она не заметила, как снова задремала. Ее разбудил Кикимер, сообщивший с виноватым видом, что хозяюшка велела будить ее в это время.

* * *

Осень шла, чем дальше, тем быстрее. В самом начале октября в доме на Гриммо объявилась Нарцисса с неожиданной просьбой.

— Ты пока ничего не сказала мне из того, о чем я не догадывалась, — улыбнулась Беллатрикс после того, как леди Малфой пожаловалась ей на Локхарта.

Они сидели в столовой за чаем, как в старые добрые времена, еще когда обе сестры были девицами Блэк. Для полноты не хватало разве что Андромеды. Нарцисса долго собиралась с духом и наконец медленно произнесла то, ради чего и появилась:

— Белла… — младшая сестра говорила медленно, будто нащупывала путь через болото. – Ты не могла бы позаниматься с Драко в каникулы защитой?
— Ты хочешь, чтобы я занялась с племянником? Защитой? От темных искусств? — Беллатрикс удивленно приподняла брови. – Тебя никто не покусал, Цисси?
— Я думаю, что у тебя получится заняться с мальчиком именно защитой от темных искусств, — Нарцисса выделила голосом слово «защитой».

* * *

Неизвестно, повлияло ли согласие Беллы, или нет, но в середине октября леди Блэк преодолела сопротивление министерских бюрократов. В Азкабан к Сириусу отправилась огромная посылка со сладостями, газетами и куревом. Вернувшись из министерства поздним вечером, Белла могла разве что облегченно выдохнуть: прорваться через дебри министерства было не легче, чем уйти от аврорской погони. Вместе с газетами отправилось и письмо кузену.

На следующий же день Белла начала гораздо интенсивнее надиктовывать свои заметки о беседах с кузеном. Из краткого пересказа их дискуссий и перебранок надиктованные записи постепенно превращались чуть ли не в политическую программу.

«Таким образом, вопрос статуса крови носит прежде всего социальный характер», — перо записывало за Беллой. После вчерашнего похода один вопрос, который они давным-давно обсудили с Сириусом, снова всплыл в ее памяти.

Когда кузен рассказывал о Габсбургах, он уделил очень много внимания Хуану Хосе Австрийскому, королевскому бастарду. Та же наследственность, тот же отец, что у болезненного Карла Второго. И какие разные дети родились у племянницы Филиппа Четвертого и актрисы Марии Кальдерон! Несчастный и слабоумный Карл, который даже не мог нормально жевать, и дон Хуан, «князь моря», полководец и усмиритель восставшей Каталонии. Сириус рассказывал о королевском бастарде с восхищением. Белла, слушая его, была уверена, что кузен хотел бы прожить подобную жизнь. Со слов Сириуса, дон Хуан даже выглядел похожим на Блэков.

Сириус рассказывал об этом полукровке, чтобы показать Белле, как капля горячей алой крови, как всего лишь одна грязнокровка оживляет заскорузлое родовое древо, близкое к вырождению. Но Беллатрикс, как всегда, истолковала все по-своему. История Хуана Хосе Австрийского в ее заметках стала примером правильного воспитания полукровного ребенка.

* * *

Чем ближе становился Хеллоуин, тем нервознее становилась Беллатрикс. Она не собиралась отмечать сам праздник; длился траур по умершему мужу, к тому же в Хеллоуин исчез Лорд. Но сразу за Хеллоуином наступал день поминовения. Белла не могла увидеть даже могилу мужа, но твердо решила посетить семейный склеп. День всех святых она провела в одиночестве. Как ни странно, но ей почти не хотелось спать вечером; противное, томительное предчувствие полностью завладело ей. Утром, кое-как приведя себя в порядок, Беллатрикс отправилась к кладбищу на «Ночном рыцаре». Она успела выбраться из автобуса и сделать несколько шагов к семейному склепу, когда услышала сбоку хлопок аппарации.

Белла машинально вскинула палочку. Она даже не успела ни о чем задуматься, пока развернулась на месте и прицелилась на источник шума. Она подсознательно ожидала увидеть что угодно: от авроров до Дамблдора. Но вместо этого она увидела еще более неожиданное зрелище.

— Андромеда? – недоверчиво произнесла Беллатрикс и опустила палочку.

XII. Третья сестра

— Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты, — лицо Андромеды оставалось непроницаемым. – Сегодня день поминовения.
— От тебя отреклась семья, — прошипела Беллатрикс. – Твое имя исторгнуто из истории нашего рода, как только ты сменила фамилию на Тонкс.
— Ну а ты Лестрейндж, — парировала сестра.
— Я уже Блэк, — машинально ответила Белла и осеклась, поняв, что только что сказала Андромеда. – Что? Ты смеешь?...
— Да. Я смею, — Андромеда говорила тихо, твердо, с расстановкой, как в юности. – Тетя Вальбурга – это еще не вся семья.

Андромеда пристально посмотрела на Беллу, ожидая бури. Но старшая сестра молчала.

— Ни отец, ни мать не порвали со мной отношения, — Тонкс продолжила монолог. — Даже дед мне писал несколько раз. А ты сейчас стоишь и удивляешься. Тебе так хочется устроить здесь сцену из-за того, что я пришла к склепу?

Только сейчас Андромеда чуть опустила взгляд и увидела, что на нее нацелено из рукава жало волшебной палочки.

— Если бы я хотела устроить сцену, — Беллатрикс шипела, как кобра. – Я бы это сделала гораздо раньше. Но мы возле нашего семейного склепа.

Поймет ли Андромеда, что Белла блефует – леди Блэк не знала. Тонкс хорошо знала свою сестру, но она запомнила ее вспыльчивой и могущественной ведьмой, которую на Гриффиндоре встретили бы с распростертыми объятьями. Андромеда даже не знает, что Рудольфус умер; вряд ли она догадывается, сколько сил потеряла Беллатрикс за годы в Азкабане. Мысли в голове Беллы метались, как мотылек, попавший в фонарь.

— Ты снова Блэк из-за… — аккуратно начала Андромеда.
— Я вдова, — прервала ее Беллатрикс. – Ты знаешь, почему я больше не Лестрейндж.
— Да, — кивнула Андромеда. – Я догадываюсь.

«Меня бы точно приняли на Гриффиндор», — подумала Белла. Мысль, пришедшая ей в голову, была совершенно отчаянной, способной впечатлить даже закоренелого МакКошкиного львенка.

— Здесь не время и не место это обсуждать… Андромеда, — Беллатрикс впервые за полтора десятка лет назвала сестру по имени. – Единственное, что стоит обсуждать здесь — время и место встречи для серьезного разговора.
— А разве у нас есть тема для серьезного разговора? – прищурилась Андромеда.

Одну долгую секунду Беллатрикс молчала. Перед ней стояла родная сестра, сбежавшая с грязнокровкой из дома. Если бы им довелось встретиться лет двенадцать назад – вряд ли Андромеда пережила бы эту встречу. Теперь они разговаривают. Надо было решаться.

— Да. У нас есть тема для серьезного разговора…

…Поездка на «Ночном рыцаре» для Беллы все еще оставалась испытанием. Вернувшись домой, она с наслаждением устроилась в кресле. Андромеда согласилась на встречу, значит, у Беллатрикс есть самое большее несколько дней, чтобы купить думосброс и обдумать, что именно она покажет сестре. Белла забарабанила пальцами по подлокотнику. То, что она затеяла, выглядело немногим лучше побега Андромеды, во всяком случае, с точки зрения тетушки Вальбурги. Даже то, что они с сестрой смогли просто поговорить, не сорвавшись на проклятия, уже казалось удивительным.

Миссис Тонкс теперь заняла свое место в игре Беллы. Раз дочка Дромеды близко знает Муди, можно попробовать выйти на старого аврора. Аластор достаточно параноидален, чтобы всерьез рассмотреть историю Сириуса. Беллатрикс тяжело вздохнула. Она определилась с ответом на давний вопрос. Если кроме Сириуса некому продолжать род – остается лишь надеяться на кузена.

Ведьма снова вспомнила избалованного Драко Малфоя: цинично выражаясь, мальчишка Сириус в чем-то был даже лучше, чем золотой мальчик Драко, не знающий слов «нет» и «нельзя». Остается надеяться, что Муди хотя бы выслушает ее или Андромеду.

Беллатрикс развернула газету и почувствовала, что тонет в кресле.

* * *

— Тайная комната снова открыта. Берегитесь, враги Наследника, — Беллатрикс произнесла эту фразу вслух уже в десятый раз.

Ведьма не находила себе места. Она даже собралась пойти в кабинет, чтобы расспросить предка-директора и, лишь взявшись за дверную ручку, одумалась и вернулась в гостиную. Сейчас Белла напоминала тигра в клетке; она расхаживала по гостиной, не зная, что предпринять. Будь у нее хвост – она хлестала бы себя по бокам. Ей вновь пришла в голову фраза, которой она описывала свой дом почти сразу после освобождения: клетка повышенной комфортности. Беллатрикс ощущала себя, как давным-давно на прогулке в Азкабане. Все, что ее манило, было совсем рядом и в то же время недоступно.

Ведьма раздраженно уставилась на потолок, под которым плавали клубы табачного дыма. На извечный вопрос: «Что делать?» у нее так и не было нормального ответа. Флинт еще не написал. Связаться с Малфоем? Он ничего не скажет, лучшее, что можно извлечь из разговора со свояком – ошарашенное лицо Люциуса. Но это выглядит настолько мелко, что даже всерьез рассматривать это не стоит. Беллатрикс нервно облизнула губы. Опять все упирается в непроницаемый купол, поставленный Дамблдором. Куда бы она ни двинулась – на ее пути оказывались барьеры, не прошибаемые с разбегу.

Что там, в конце концов, происходит? Она знала легенду о Тайной комнате, слышала историю сорок третьего года, но не знала ничего конкретного. Из того, что было изложено в газете, было трудно понять, что же происходит в школе. Парализованная кошка и надпись на стене – те вещи, которые может сделать любой второкурсник. По меньше мере, Рудольфус, пока был юн, мог поразвлекаться с еще большим размахом. Но даже братья Лестрейнджи не стали бы связываться с кошкой завхоза. Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов; но что-то подсказывало Белле, что кошку парализовал не Петрификус Тоталус.
С некоторым опозданием Беллатрикс подумала, что к ней могут прийти снова; любые происшествия, хоть как-то относящиеся к Упивающимся Смертью, так или иначе свяжут с ней.

* * *

Флинт написал на следующий день. Его письмо подействовало на леди Блэк, как бутылка холодной родниковой воды после долгого марша под солнцем.

Слизерин стоял на ушах. Как выяснилось, миссис Норрис привести в чувство можно только с помощью мандрагор. Значит, о шутках школьников можно смело забыть: нет в арсенале детей средств, с которыми не могли бы справиться профессора. Конечно, если пренебречь Локхартом.

По факультету ходили самые невероятные слухи. Маркус законспектировал основные версии и точки зрения, и Беллатрикс наслаждалась плодами буйного подросткового воображения. Волшебница с удивлением узнала, что это она открыла Тайную комнату, проникнув в Хогвартс; что в особняке Блэков, окруженном несколькими слоями защитных чар, уже оборудована резиденция для Упивающихся Смертью; что Беллатрикс Блэк уже наводнила Хогвартс своими шпионами; что Рудольфус Лестрейндж на самом деле не умер, а сбежал из Азкабана и уже укрыт на Гриммо, двенадцать. Наконец, парочка пятикурсниц совершенно серьезно рассказывали, что Темный лорд, предвидя свое исчезновение, назвал Беллатрикс своей наследницей. Якобы где-то, да не где-то, а в доме Блэков, лежит завещание Волдеморта. И вот-вот уже Беллатрикс Лестрейндж разрушит стены Азкабана, чтобы продолжить долгую войну.
«А ее кузен, приведший меня к Поттерам, будет вознагражден так, как и мечтать не мог», — вслух и с выражением прочла Белла и приложила ладонь к лицу. Сколько чая в кабинете прорицаний выпили бедные девочки, и какой был сорт у этого чая, волшебница даже боялась предположить. К счастью Беллатрикс, племянник не выдвигал сумасбродных предположений. Драко просто радовался, не особо понижая голоса.

Молчание Снейпа не удивило леди Блэк – слизеринский декан был под еще более плотным колпаком. Интереснее было другое: кроме совершенно бредовых версий по школе ходили слухи, что наследник Слизерина – Гарри Поттер.

Вопросов, как всегда было больше, чем ответов, но основное Беллатрикс уловила: в Хогвартсе действительно происходит что-то серьезное.

* * *

Время до визита Андромеды тянулось невыносимо медленно, как патока. Беллатрикс с трудом находила себе занятие. Силы возвращались к ней, и если раньше она тратила свою энергию на борьбу со своей слабостью, то сейчас вынужденное бездействие давило и угнетало. Белла оставалась одна в пустом доме.

Думосброс появился почти сразу же после письма Флинта. В воскресенье Беллатрикс читала послание Марккуса, в понедельник она уже выбралась в Косой переулок и доставила домой артефакт. Нарцисса, как ни странно, не появлялась на Гриммо. Обычно сестра навещала Беллу раз в две недели, но с самого начала октября леди Малфой не давала о себе знать. Белла начала уже нервничать, но, к счастью, Малфои были достаточно известны, чтобы серьезное происшествие с ними осталось незамеченным.

Наконец, случилось то, о чем Нарциссе было лучше пока не знать. Седьмого ноября, в назначенное время, перед Беллатрикс появился Кикимер и с непередаваемой интонацией сообщил, что у крыльца стоит Андромеда Тонкс, предательница крови и второе после Сириуса огорчение хозяюшки Вальбурги.

* * *

— Давай на всякий случай определимся сразу, — произнесла Андромеда. – Дочь и муж знают, куда я отправилась.

Они стояли напротив друг друга, по разные стороны от порога. Беллатрикс сразу обратила внимание, что сестра одета в нормальную мантию, а не в маггловский костюм. Белла как будто посмотрелась в зеркало: Андромеда осталась очень похожей на старшую сестру, разве что не такой худой: она растила свою полукровную дочь, а не сидела в Азкабане.

— Разумно, — пожала плечами Беллатрикс. – Я бы сделала так же. Заходи, переобувайся, только не шуми, разбудишь тетушкин портрет.

Через несколько минут они расположились в гостиной. Кикимер, строжайше проинструктированный, молчал, но все равно нашел способ выразить свои эмоции. Домовик подавал сестрам чай совершенно по-разному, наглядно показывая, кого он рад видеть в доме. Андромеда то ли не обратила внимания, то ли предпочла не реагировать на попытки эльфа.

— Итак, — невозмутимо сказала миссис Тонкс, когда сестры попробовали. – Беллатрикс, ты говорила, что у тебя есть серьезный разговор, и я пришла.
— Есть, — ведьма щелкнула пальцами.
В дверном проеме появился Кикимер, бережно несущий каменную чашу, украшенную рунами. Все воспоминания, которые Белла хотела показать, уже были помещены в думосброс.
— Я хочу показать тебе это. Посмотри и скажи, что ты думаешь по этому поводу.

Андромеда поднялась из кресла и нерешительно прошла к столику, на котором домовик уже установил артефакт.

— Я не настолько дура, чтобы пытаться навредить тебе сейчас, — подбодрила сестру Беллатрикс.

Андромеда окунула голову в омут. Теперь можно было расслабиться и ждать примерно полчаса, читая интересную книжку. Беллатрикс помнила наизусть все, что сейчас просматривает Андромеда. Всю историю с хранителем секрета и суд над кузеном. Она специально добавила туда несколько воспоминаний о ругани с Сириусом, чтобы у Андромеды не создалось ощущения, что она смотрит срежиссированный спектакль…

* * *

— Допустим, что это правда, — медленно заговорила Андромеда, закончив просмотр. – Тогда у меня сразу несколько вопросов.
— Задавай, — Беллатрикс тщательно старалась сохранять спокойствие.
— Во-первых, почему ты показываешь это именно мне?
— Ответ очень простой, — кивнула Беллатрикс. – Ты единственная из Блэков, с кем Сириус поддерживал отношения и при этом имеешь выход на его компанию. Я сильно сомневаюсь, что фениксовцы будут со мной говорить. А ты, скорее всего, заинтересована в восстановлении справедливости.
— Хорошо, — Андромеда оставалась настороженной, будто нащупывала путь через болото. – Тогда второй вопрос. Какова твоя мотивация? Если поверить, что Сириус не служил Сама-Знаешь-Кому, то вы ни в коем случае не друзья, верно?
— Я не отреклась от Темного Лорда, — Белла вскинула подбородок. – И Сириуса с нами не было. Я бы точно видела его в нашем кругу.
— Вот именно, — холодно заметила Андромеда. – Я не верю, что ты воспылала к кузену родственными чувствами. Я не верю, что ты заинтересована его вытащить из тюрьмы только потому, что он – допустим! – невиновен. Поэтому я хочу знать, каков твой интерес.
Беллатрикс не сдержалась и улыбнулась. Слизеринка всегда останется слизеринкой, даже если она выйдет замуж за грязнокровку.
— Мой интерес в сохранении рода Блэков, — ответила Белла. – Альтернативы Сириусу нет: он единственный из Блэков, кто может оставить потомков по мужской линии. И… я не хочу оставить наше наследство Малфою и его платиновому мальчику. Решай сама, насколько это рациональный интерес.

XIII. Зима

Андромеда поверила. Или сделала вид, что поверила. Беллу мало интересовало, что Андромеда думает по поводу мотивов старшей сестры и невиновности Сириуса. Гораздо важнее были действия миссис Тонкс. Беллатрикс очень хорошо знала свою младшую сестру и лучшую подругу детства; если Дромеда не изменилась, то точно не питает к ней теплых чувств. Так или иначе, дело сдвинулось с мертвой точки. В середине ноября в дом на Гриммо прилетела сова Тонксов.

«Приготовь воспоминания, которые относятся к делу Сириуса», — Андромеда, как всегда, была пунктуальной и раздражающе точной в деталях. – «Я связалась с Муди. Он заинтересован и готов посетить тебя через двое суток».

Вот и все; старый аврор теперь в деле. Пожалуй, у Аластора хватит паранойи, чтобы всерьез воспринять такую информацию и хотя бы ее проверить. Но у него же хватит подозрительности, чтобы подвергнуть сомнению каждую секунду того, что он увидит в Омуте памяти.

Беллатрикс отложила короткое послание и помассировала виски. Надо подготовить набор самых убедительных воспоминаний. Ей хотелось показать несколько разговоров с Лордом, которые могли бы косвенно оправдать Сириуса. Но эти же разговоры могли снова отправить ее под следствие. Леди Блэк крепко подозревала, что даже через десять лет о былых делах Упивающихся хорошо помнят. Белла управилась за полтора дня, собрав практически все их беседы с Сириусом о Петтигрю. К собственному удовольствию, она нашла способ показать воззрения кузена. Муди предстояло насладиться серией споров Сириуса и Беллатрикс.

Визит Аластора прошел спокойно, если не считать разбуженной Вальбурги. Муди задержался лишь на несколько минут и даже не прошел дальше прихожей, за что Белла была ему только благодарна. Муди ушел с флаконом, оставив Беллатрикс в компании разоряющейся тетки и сомнений.

Когда за оперативником закрылась дверь, а Вальбурга прекратила монолог о том, что поганым полукровкам надо уже отстать от ее племянницы, Белла основательно задумалась. С самого детства ей в голову надежно вбили чувство клановости. Беллатрикс могла очень серьезно относиться к чистоте крови, но при всех своих воззрениях ей было бы трудно послать проклятие в Андромеду. Сейчас, услышав вопли Вальбурги, Белла всерьез задалась одним простым вопросом.
А воспримет ли Сириус себя как часть семьи?

Когда грязнокровная мама Гарри Поттера еще носила фамилию Эванс, Сириус точно не воспринимал себя как часть клана Блэков; беспокойный кузен просто носил эту фамилию без особого пиетета к нескольким векам только писаной истории. Сейчас, за десять лет напротив друг друга, они, наконец, осознали себя родней; но достаточно ли этого, чтобы ужиться на свободе? Сможет ли Беллатрикс не превратиться в Вальбургу, а Сириус осознать, что он теперь последняя надежда вымирающего рода?

Ответа на этот вопрос она не знала. Она даже не задавалась таким вопросом до того, как услышала в очередной раз тетушкины вопли. Сейчас Беллатрикс очень живо вообразила, что скажет Вальбурга Блэк, увидев на пороге блудного сына.

— В любом случае, менять что-то уже поздно, — произнесла вслух волшебница.— Не к Фаджу же обращаться.

С действующим министром магии у госпожи Блэк были свои счеты.

* * *

…Беллатрикс прищурилась. После полумрака в коридорах Азкабана яркий свет бил по глазам. Ведьма замерла на пороге комнаты свиданий, но, как ни странно, ее никто не подтолкнул.

— Здравствуйте, миссис Лестрейндж. Проходите, присаживайтесь, — Беллатрикс услышала мягкий, почти приветливый голос.

Белла шагнула вперед. Сейчас она осознала, почему помещение выглядит так странно. Кто-то убрал решетку, перегораживающую комнату, и добавил дополнительные светильники. Сейчас в комнате было светло, как обычным днем, но Беллатрикс это казалось иллюминацией. Посреди комнаты поставили стол, кресло и стул. Человека, сидевшего в кресле за столом, Беллатрикс узнала сразу. Корнелиус Освальд Фадж, действующий министр магии и гарант стабильности. До этого момента Белла видела его в лицо только раз, и обстоятельства не располагали к знакомству. Вживую Фадж оказался не очень похожим на свои колдографии; министр казался не величественным руководителем, а добрым дедушкой-домоседом.

Беллатрикс прошла к столу, сглотнув слюну. Пока она не понимала, что заставило Фаджа пойти на такое нарушение режима, но стол был заставлен едой; словно министр встречается не с заключенной, а принимает высокопоставленного гостя. Волшебница чувствовала соблазнительный, вкусный запах и собрала в кулак всю волю, чтобы удержать на лице спокойное выражение. Она подвинула стул и спокойно уселась, будто и в самом деле пришла на файф-о-клок к старому другу семьи.

— Угощайтесь, — Фадж взял в руки сигару и посмотрел на Беллатрикс так, как отец смотрит на блудного сына.
— Благодарю, министр, но мне большую часть из этого нельзя, — Белла старалась держать себя в руках. – Но если вы угостите меня сигарой и позволите попить чаю, я буду очень признательна.

Беллатрикс сидела прямо, как и подобает сидеть за столом чистокровной леди. Как ее поза выглядела со стороны в сочетании с полосатой робой, ведьма и не задумывалась. Даже если это смотрится комично или хорошей миной при плохой игре, аристократка останется аристократкой даже в Азкабане. Беллатрикс слишком долго варилась во всем этом, чтобы понимать: за угощением и добродушием скрыт какой-то корыстный интерес, и чем меньше эмоций она будет проявлять, тем лучше для нее.

— Пожалуйста, — Фадж протянул ведьме сигару и зажег ее волшебной палочкой. – Как вы себя чувствуете?
— По местным меркам, великолепно, — Беллатрикс непринужденно пожала плечами. – Если я еще не сошла с ума, то принадлежу к здоровому меньшинству Азкабана.

После хорошего табака и теплого чая жизнь стала гораздо веселее. Беллатрикс впервые за годы почти забыла, что находится в Азкабане.

— Тогда, раз вы в здравом уме, у меня к вам есть предложение, миссис Лестрейндж, — Не «леди», «миссис». – Вам ведь осталось примерно полгода до выхода на свободу?
— Ну да, около того. В мае должны выпустить, — ведьма выпустила колечко дыма и пронаблюдала, как оно поднимается к потолку. Смотреть на лицо Фаджа ей не хотелось.
— Вы бы хотели выйти на свободу в ближайшее время? – в лоб спросил министр.

Вот теперь Белла пристально посмотрела в лицо министра. Фадж показал, зачем он сюда пришел, назвал, что он может ей дать… но что он хочет взамен? Теперь вместо глаз доброго дедушки на ведьму смотрели глаза расчетливого политика, непроницаемые и тяжелые, как свинец.

— За такие предложения приходится расплачиваться, — медленно произнесла заключенная и залпом допила чай. – Что вы хотите получить взамен?
— В принципе, сущую безделицу, — поморщился министр. – Вы ведь отдаете себе отчет, что вашей организации давно уже не существует, как и Сами-Знаете-Кого.

Именно так, как ножом по живому.

— Вы уже всех телохранителей рассчитали или десяток оставили? – непринужденно поинтересовалась Белла.
— Не суть важно, — Фадж махнул рукой. – Важно, миссис Лестрейндж, что вы девять лет назад потерпели поражение и за это время ситуация не изменилась.
— Допустим, — Беллатрикс пожала плечами. – Так что вы хотите?
— Не перебивайте своего министра, — Фадж показал иголки. – Вы сейчас единственная из Упивающихся смертью, кто не отбывает пожизненное заключение в Азкабане. Вы в курсе?

Беллатрикс кивнула, стараясь сдерживаться. Знал бы Фадж, сколько волшебников отвертелись за счет «Империо» — говорил бы по-другому. А может, он и знает, но изображает неведение. Все же Крауч оказался слаб, не дошел до конца – ему следовало бы перецеловать дементорами всех, кто носил метку. Тем досаднее было осознавать, что всего лишь глупая случайность не дала Лорду добиться победы. Видимо, что-то промелькнуло на лице Беллатрикс.

— Да-да, вам пора бы признать, что вы потерпели сокрушительное поражение, — назидательно произнес Фадж. – задумайтесь, наконец, о своем будущем, миссис Лестрейндж.

Беллатрикс опустила взгляд, чтобы не выдать эмоций, и принялась сосредоточенно рассматривать свои ноги.

— От вас потребуется всего ничего, — продолжил министр. – Надо будет публично покаяться и отречься от Сами-Знаете-Кого. В самых нашумевших делах той войны ваше участие не доказано, так что вас можно будет и выпустить из Азкабана. Вы вернетесь домой, а не будете гнить тут. Не потеряете еще полгода, наконец.

Ведьма вздрогнула и жадно затянулась сигарой.

— Можете подумать, у вас есть немного времени, — заметил Корнелиус.

Ведьма помолчала. Она докурила сигару, погасила окурок, и молча закатала рукав своей несвежей полосатой робы.

— Глядите, министр.

На предплечье ведьмы красовалась бледная змея с черепом.

— Увидели? – поинтересовалась ведьма. – Волдеморт жив. А я из рода Блэков. А Блэки не предают то, во что они верят.
— Это еще что за интонации? – раздраженно поинтересовался Фадж.
— Обыкновенные! – отрезала Беллатрикс. – Я не отреклась тогда, и сейчас не отрекусь. Вам стоит обратиться к кому-то другому, министр.
— Что ж, — процедил Фадж. – Как бы вам не пришлось потом об этом пожалеть…

— …Мелко, Беллс! – прокомментировал Сириус. – Слишком мелко!

Беллатрикс промолчала, разглядывая вновь скованные руки. За несколько лет уже успела отвыкнуть от противного холода оков и их тяжести; снова это ощущать было по-настоящему невыносимо. Ведьма кое-как устроилась на своем топчане и закуталась в плед.

— Какой человек, такая и реакция, — наконец произнесла она. – Знаешь, кузен, я считала Крауча тряпкой.

Сириус заржал невоспитаннейшим образом.

— Что, ma Belle, ты пересматриваешь свои взгляды насчет тряпок?
— Примерно так.
— Он хоть не обещал увеличить тебе срок? – настороженно поинтересовался Блэк.
— Вроде нет, слишком много чести, да и сложно будет, — хмыкнула Беллатрикс. – Сириус, а знаешь, чего Фадж не знает?
— Ну?
— Блэки не только не предают свои убеждения. Еще Блэки всегда платят свои долги.

* * *

Нет, любой вопрос надо было решать как можно дальше от Фаджа – это Беллатрикс осознала очень давно. Именно поэтому она так и не заговорила о кузене с Нарциссой: мало того, что Малфою не нужен претендент на деньги Блэков, так еще и все связи Малфоя проходят через ставленников министра. Пока что от Беллатрикс ничего не зависело, и ведьма упорно тренировалась в боевом зале, возвращаясь в форму.

Флинт написал еще пару раз. Первое письмо было не особенно интересным: Маркус описывал, что говорят и думают на Слизерине. Как Белла и предполагала, первая истерика сошла на нет, и даже самые восторженные чистокровные девочки больше не мечтают увидеть Беллатрикс Блэк, радостно выпускающую «Морсмодре» с Астрономической башни.

Что удивительно, Белла проиграла конкуретную борьбу за звание наследника Слизерина не кому-то, а Гарри Поттеру. Гриффиндорская троица, которой не оказалось на празднике Хеллоуина, попала в список подозреваемых. В общем-то, ничего интересного в начале ноября Флинт не написал, разве что тактично коснулся цитат и поведения Драко Малфоя. Белла, почитав эти новости, про себя торжественно пообещала помочь сестренке с воспитанием сына.

Почти сразу же после письма Флинта на Гриммо заявился Снейп. Может быть, его визит и был связан с событиями в Хогвартсе, но по иронии судьбы Беллатрикс договаривалась встретиться с ним именно в эти выходные. Зельевар осмотрел волшебницу, вежливо отказался от предложенного чая и отбыл в Хогвартс.

— Я бы чуть снизил темп ваших тренировок, — сказал он на прощание. – По меньшей мере, стать сквибом вам уже не грозит, но нагрузки пока не повышайте.

Снейп исчез в зеленом огне, оставив Беллатрикс размышлять: кто, кроме нее, узнает, что леди Блэк еще не в той форме, чтобы дуэлировать с Аластором Муди, но может быть допущена к сдаче выпускных экзаменов в Хогвартсе? Малфой или Дамблдор? Или, может быть, оба сразу? Белла не доверяла Снейпу, но альтернативы были, пожалуй, еще хуже.

Но все эти мысли были отброшены в дальний угол сразу после второго письма Маркуса Флинта. Беллатрикс без особого интереса читала отчет о Дуэльном клубе. Локхарт ведет себя как павлин… Снейп ему ассистировал… Снейп показал «Экспеллиармус»… Локхарт покатился по полу… Дуэлировали Драко Малфой с Гарри Поттером… Поттер оказался змееустом… Стоп. Змееустом?! Беллатрикс расхохоталась. Змееуст! Значит, слухи действительно не врали и ее мысль оказалась верной: мальчик и есть новый Лорд!

Рухнули ее последние сомнения. Она вытаскивает из Азкабана лоботряса-кузена с помощью предательницы крови? Какое это будет иметь значение, если крестник Сириуса и есть новый Волдеморт? Ради того, чтобы вернуть Лорда, Лестрейнджи были готовы на все: даже на такое. Она обратилась к Андромеде ради семьи, но не могла и помыслить, что это же делается и во имя Темного Лорда.

— Я знала, я чувствовала, что это надо было сделать, — торжествующе прошептала она, откладывая письмо.

XIV. Рождество

Время шло, и теперь оно бодро шагало, а не ползло, как улитка. Как только в жизни ведьмы появилась осязаемая цель, появились и силы.

— Ты просто светишься, — сказало зеркало на следующий день после получения письма от Флинта.

Беллатрикс действительно чуть ли не светилась изнутри. Ей хотелось смеяться, визжать и прыгать до потолка, как в детстве, когда у них с Андромедой была одна комната на двоих. Слишком долго не было ни единого знака, ни единого намека на то, что ее вера была не напрасной. Сидя в каменном мешке, она продолжала верить, что в один день Лорд вернется и все будет так же, как и раньше. Жаль только, что Рудольфус не увидит возвращения Темного Лорда.

Теперь Беллатрикс совсем по-другому воспринимала пророчество, которое Волдеморт узнал незадолго до своего исчезновения. Волшебница не знала текст предсказания: Снейп сообщил его господину за закрытыми дверями. Белла только знала, что пророчество было и что после него Волдеморта словно подменили. Лорд стал иррационален и это по-настоящему пугало; она до сих пор вспомнила, как Рабастана пришлось откачивать после «Круцио».

Написанное Флинтом расставило все на свои места. Белла пришла к выводу, что в пророчестве так или иначе говорилось о Гарри Поттере. Видимо, Лорд подстраховался и нашел способ избежать смерти, формально не нарушив пророчество. Фраза про путь бессмертия, которую Волдеморт говорил незадолго до того злополучного Хеллоуина, отлично ложилась в представленную Беллой схему. Лорд жив! Но сколько в мальчике от Темного Лорда и сколько от Гарри Поттера, волшебница не знала. С другой стороны, это было почти не важно. Был бы Гарри, а как разбудить в нем Волдеморта, Беллатрикс разберется.

У ведьмы наконец-то дошли руки до наведения порядка в доме. Призвав на помощь Кикимера, Беллатрикс окончательно вытравила докси и прибралась почти во всех комнатах. Если раньше в пыльном особняке было несколько чистых дорожек, по которым перемещалась хозяйка дома, то теперь гнездо Блэков напоминало нормальное жилье. Белла дошла до того, что снова начала самостоятельно готовить.

В конце концов, она призналась сама себе, что мысленно уже поселила тут и Сириуса, и Гарри Поттера.

* * *

Нарцисса почтила ее своим визитом только во вторую неделю декабря. Беллатрикс не удержалась от улыбки, когда леди Малфой с удивлением осматривала обжитый дом.

— Белла, что с тобой случилось? – недоверчиво спросила Нарцисса.
— Наверное, я пришла в себя, — пожала плечами ведьма. – Решила навести порядок. Я не могу сидеть одна и без дела.

Входило ли это в планы Нарциссы или она восприняла слова сестры как намек, но леди Малфой осталась на Гриммо дольше, чем обычно. Нарцисса наслаждалась домашней выпечкой и мило болтала с сестрой, разговаривая обо всем сразу и ни о чем одновременно. Цисси выглядела наивной, невзрослой девочкой, но Беллатрикс очень хорошо знала, насколько обманчиво это впечатление.

Лучше всего младшую из девиц Блэк охарактеризовала Андромеда. «Нарцисска, это же надо быть такой умной, чтобы выглядеть такой дурой!» – сказала средняя сестра, когда малышка Цисси училась на четвертом курсе. Если вдуматься в ненавязчивые вопросы, которые задавала Нарцисса, то получалось, что младшая сестра вытягивает из Беллы практически всю информацию о ее делах после Хеллоуина; куда Беллатрикс сходила, что Беллатрикс купила, что Беллатрикс слышала о происходящем.

«Она уже давно Малфой», — подумала Белла, сделав очередной глоток чая. Цинично выражаясь, Нарцисса устроилась гораздо лучше своих старших сестер; вот только ее жизнь была давно связана с домом Малфоев, а не с вымирающим семейством Блэков. Беллатрикс тщательно подбирала слова, стараясь ни словом не обмолвиться о том, что знает больше, чем от нее ожидается. Ведьма благодарила свою предусмотрительность: сразу после Хеллоуина она проштудировала газеты, и знала, о чем там точно не писали.

— Как думаешь, к чему нам готовиться? – Нарцисса, наконец, задала тот вопрос, ради которого и пришла к сестре.

«Нам – это кому? Семье Малфоев?» — подумала Беллатрикс, стараясь не проявлять эмоций. В любом случае, надо сказать то, что Нарцисса хочет услышать и при этом то, во что она поверит.

— Не знаю, — Беллатрикс пожала плечами. – Ты веришь в появление наследника Слизерина?
— Да, — нехотя произнесла Нарцисса. – Я чувствую, что что-то близится.

Ее лицо оставалось спокойным, но Беллатрикс увидела на мгновение вильнувший взгляд сестры. Взгляд не леди Малфой, а напуганной девочки.

— Знать бы еще, что, — старшая сестра откинулась на спинку стула. – Ты хорошо знаешь, Цисси, что я заперта в четырех стенах и выбираюсь только в Косой переулок. Я же не твой муж, в Хогвартс меня не пускают.

Беллатрикс смотрела спокойным, холодным, по-настоящему змеиным взглядом. Нет, Нарциссе совсем незачем знать про Флинта. И про мысли Беллатрикс о том, кто наследник Слизерина. И тем более незачем знать про разговор с Андромедой.

— Я боюсь за Драко, — тихо сказала Нарцисса.
— Ой, — Белла махнула рукой. – Твой сын чистокровный! Чего ему там бояться?

Беллатрикс почувствовала, что когда-то уже видела сестру такой встревоженной. Волшебница пыталась успокоить сестру, но вместо этого только сильнее ее напугала. Они еще недолго посидели вдвоем, но разговор уже не клеился…

…Нарцисса исчезла в камине, оставив сестру в компании книг и старого домовика. Кикимер убирал со столика, что-то бормоча под нос про хозяюшку Нарциссу и предателей крови, которые появляются в доме хозяйки Беллатрикс.

— Кикимер, — негромко позвала Белла.
Эльф бросил все и уставился на нее с немым обожанием.
— Я запрещаю тебе кому бы то ни было рассказывать о том, что в этом доме бывали Андромеда Тонкс, ее дочь, и Аластор Муди, — Беллатрикс начала загибать пальцы. – Особенно нельзя говорить об этом Нарциссе Малфой.
— Кикимер повинуется, — поклонился домовик.

Сейчас Беллатрикс вспомнила, когда же она видела такую тревогу на лице Нарциссы. Дело было в середине семидесятых годов в малой гостиной Малфой-мэнора.

* * *

В особняке молодого лорда Малфоя собрались гости. Гостей было немного, и все они расположились возле камина. Антон Михайлович, он же для большинства присутствующих Антонин Долохов, устроился в кресле у огня; руки его лежали на подлокотниках, сидел он прямо, и только по полуулыбке и вытянутым ногам было ясно, что волшебник приятно расслаблен. В кресле напротив Долохова расположился Рабастан. Младший Лестрейндж, наоборот, был сильно возбужден: он вертел в руках палочку и регулярно обводил собравшихся победным взглядом. Рудольфус, усевшийся на диване по правую руку от брата, неуловимо напоминал Долохова. На том же диване расположилась Беллатрикс: по правую руку от мужа, ближе всех к Долохову, с чашечкой чая в руке и полным отсутствием волнения в глазах.
Хозяина дома с ними не было. Люциус Малфой был крайне занят, и вместо него за гостями ухаживала молодая супруга. Они все, даже Нарцисса, сейчас напоминали сытых змей, греющихся на солнышке после удачной охоты. Все, кроме одного – слизеринцы. Все – чистокровные. Все, кроме одной, связаны Черной меткой. Два брата, две сестры и мастер; все в одном деле, даже Нарцисса.

— Ну что же, — произнес, наконец, Долохов. – Еще раз хочу сказать, что доволен результатом ваших групп и не жалею, что каждого из вас поставил на пятерки. Раз мы немного отдохнули, давайте обсудим ближайшие дела.
— Сэр? – Рабастан еле заметно показал взглядом на Нарциссу.
— Я думаю, что все это можно обсудить при леди Малфой, — Долохов оставался спокойным. – У кого-то есть возражения?

Домовик подал мужчинам сигары. Беллатрикс поморщилась от табачного запаха: до того момента, как она сама начнет курить, оставалось около десятка лет. Антон Михайлович, не меняя позы, выпустил кольцо дыма и поинтересовался:

— Возражений нет? – и, не услышав ответа, продолжил. – Молчание, как известно, знак согласия. Итак, вчера я виделся с Лордом. Наш сюзерен считает, что вскоре мы должны перейти к активным действиям. Грядет война, ученики мои, — Долохов слабо улыбнулся. – Особые надежды, разумеется, возложены на бригаду сопровождения Лорда.

Беллатрикс с довольным видом прищурилась. Сопровождение Лорда – это телохранители Волдеморта, это боевики из ближнего круга. Это, в том числе, трое Лестрейнджей.

— Ваши действия и успехи высоко оценены, — Долохов говорил негромко, не сомневаясь, что его расслышат. – Особенно твои, Беллатрикс, при всем уважении к присутствующим. Мне приятно видеть, что ты способна к самостоятельному планированию.
— Я знал, на ком жениться, — заметил Рудольфус и нежно погладил жену по голове.
— Успокойся, мое солнце и звезды, — Беллатрикс мотнула головой, уворачиваясь от поглаживания.
Рудольфус мог иногда вести себя, как мальчишка, но Белла была ему благодарна за этот жест; приятно знать, что ее успехи – повод для радости, а не зависти.
— Пока что план операции утверждается, — продолжал Долохов. – Мне нужно, чтобы вы трое через три дня собрали свои пятерки. Отработаете то, о чем мы с вами говорили; возможно, что действовать придется уже через неделю. Вопросы есть? Нет? О, а что это за шум?

Откуда-то снизу, донесся приглушенный вопль, от которого Нарцисса чуть не подскочила. Насколько Беллатрикс знала, их отделяла от подвалов существенная прослойка камня; ведьма с трудом представляла, что надо делать с человеком, чтобы его крик был слышен в этой комнате.

— Ну надо же, — Рудольфус достал часы. – Уже полтора часа прошло. Рабастан, ты проиграл. Я говорил: не спорь с сэром Долоховым!

Пристыженный Лестрейндж-младший только развел руками: виноват, мол, не подумал.

— Люциус знает, что делает, — назидательно сказал Долохов. – Я с самого начала говорил, что ваш клиент точно протянет больше часа.

Волшебник откинулся на спинку кресла и выпустил очередное кольцо дыма.

— Антон Михайлович, — в голосе Беллы звучал исключительно спортивный интерес. – Еще на час ставить будете?
— Пожалуй что. Я верю в таланты Люциуса. А ты?
— О, во-первых, я верю в Селвина, — засмеялась Беллатрикс. – Во-вторых, если грязнокровка не сдохнет через час, мы так и не начнем без Люциуса. Я верю в лучшее. Пари?
— Пари, — улыбнулся Долохов…

…Следующий вопль они услышали только через полчаса.

Рабастан вопросил в потолок, что же и кому там откручивают, и даже начал предлагать варианты, но замолк после укоризненного взгляда Беллы и Долохова: в самом деле, не при Нарциссе же! Беллатрикс заметила, что младшая сестра уже не находит себе места и просто усадила Нарциссу на диван рядом с собой. Когда Цисси оказалась рядом, леди Лестрейндж увидела, что руки Нарциссы мелко дрожат.

— Так, ну вроде все, — произнес наконец Рудольфус.
— У меня еще три минуты, — возразила Беллатрикс, глянув на часы мужа.

У нее действительно оставались еще три минуты до истечения часа. Ровно за минуту до условленного времени в залу вошел лорд Малфой.

— Прошу прощения, что задержался, господа, — непринужденно обратился он к собравшимся. Нарцисса смотрела на него огромными глазами.

* * *

Беллатрикс помнила тогдашний вечер в мэноре во всех подробностях. Они сделали свое дело и спокойно отдыхали, пока пыточная бригада Люциуса возилась с грязнокровкой, с которым спуталась несовершеннолетняя племянница Селвина. Тогда, зимой, они еще не знали, что остается неделя до «Ночи трех непростительных» и начала настоящей войны; никто не знал, что все четверо вместо триумфа окажутся в Азкабане.
Беллатрикс вздохнула: Рудольфус часто говорил о том, что их дети родятся в мире, который будет гораздо лучше того, в котором они живут сейчас. Тогда все казалось незыблемым и надежным. Они, скорее всего, не осознавали, чем все может закончиться. А вот Нарцисса осознавала уже тогда, что Малфой-мэнор окажется не аналогом клуба, а базой. Она знала, что ее муж не избежит участия в войне, да и сама она, хоть и не носит метку, так или иначе окажется втянутой в войну. Нарцисса всегда была очень умной девочкой. А сейчас она боится, как тогда, в семидесятых. «И боится, наверное, того же самого», — мысленно заключила Беллатрикс.

* * *

Рождество на Гриммо почти ничем не отличалось от обычного дня. Белле не к кому было идти, к ней некому было идти, да и просто нельзя было праздновать: траур по Рудольфусу все еще длился. Праздник без праздничной атмосферы напоминал Азкабан: в сочельник в коридорах не появлялись дементоры, но приводило это лишь к тому, что твари были гораздо голоднее на следующий день.

Беллатрикс отправила всего лишь три подарка. Один – посылка Сириусу. Если повезет, кузен получит ее до праздника. К посылке прилагалось письмо, в котором Белла побоялась писать все подробности; просто указала, что ведется работа.
Второй – Андромеде. Во время уборки Беллатрикс совершенно случайно нашла любимую сестринскую брошь. Видимо, Дромеда не смогла захватить ее с собой, когда сбегала из дома. После недолгих раздумий Беллатрикс решила отправить ее как рождественский подарок: как бы она ни относилась к блудной сестре, сейчас только через Дромеду можно решать вопрос с пересмотром дела.

Третий – Нарциссе. Подарок для младшей сестры оказался в большей степени подарком для племянника: Беллатрикс отправила несколько хороших старых учебников из домашней библиотеки.

Когда ведьма проснулась утром после рождества, ее тоже ждали три подарка. Кикимер аккуратно сложил их под утро возле хозяйкиной кровати так, что Беллатрикс даже не пришлось вставать, чтобы дотянуться до коробок. Перетащив подарки к себе в постель, Белла принялась за их распаковку, начиная с самого большого. На свет появилась записка и несколько пар носок. «Я связала их сама», — прочитала Белла. – «Надеюсь, что ты всегда сможешь их носить».

Волшебница усмехнулась, увидев подпись Андромеды. Сестра оставалась в своем амплуа; только Дромеда может тонко намекнуть: «Я надеюсь, что ты снова не сядешь в Азкабан».
Во второй коробочке, размером поменьше, оказался старинный кинжал. Беллатрикс, взяв в руки это оружие, восхищенно поцокала языком. Изделие было воистину великолепным. Ведьма улыбнулась, увидев на лезвии руну Тейваз — «воин». В коробке с кинжалом тоже обнаружилась записка, уже от Маркуса Флинта.

Наконец, в третьей, самой маленькой, обнаружилась записка от Нарциссы и кольцо: тонкая серебряная полоска со змеей и тремя рунами. Хагалаз, Ансуз, Альгиз: «товарищество», «порядок», «защита».

Носки, кинжал и кольцо – отличные подарки. Беллатрикс откинулась на подушки и подумала, что это Рождество, пожалуй, лучшее за последние одиннадцать лет.

XV. Репетиторство

Вечер двадцать шестого декабря Беллатрикс Блэк встречала в библиотеке. За долгие месяцы вынужденного бездействия волшебница привыкла засиживаться за книгами. Но на этот раз вместо монографий или классических трудов перед ней лежал учебник по ЗОТИ для второго курса. Потрепанная книжка принадлежала еще тетушке Вальбурге и застала те времена, когда преподавателей Защиты не приходилось менять каждый год. Белла очень хорошо помнила, что входит в программу второго курса; не так давно она сама по сути заново училась колдовать. Но одно дело – знать самому, и совсем другое – донести знания до кого-то другого.

Давным-давно Антон Михайлович донес до нее очень простую мысль. Задача преподавателя заключается не в том, чтобы продемонстировать свои знания ученикам. Задача преподавателя – сделать так, чтобы ученики после его уроков знали больше. Наверное, у Беллы получилось усвоить этот принцип; по меньшей мере, Долохов доверял ей подготовку некоторых новобранцев. Вот только сейчас ей придется иметь дело не с будущими боевиками, а с двенадцатилетним ребенком, в знаниях которого есть вопиющие пробелы.

— Очень избалованный ребенок, — произнесла вслух Беллатрикс.

Она до сих пор помнила выражение лица племянника, когда они встретились в Лютном переулке. Помнила взгляд, оценивающий ее, словно дорогую игрушку. Помнила вопрос, от которого осталось липкое, противное ощущение. Драко, безусловно, до крайности избалован; для единственного наследника богатого рода это неудивительно. «Зачем мне это надо?» — подумала в очередной раз Беллатрикс и в очередной раз дала сама себе ответ. Нельзя отплатить родной сестре неблагодарностью; нельзя упустить возможность помочь Малфоям. Но эта помощь должна остаться жестом доброй воли.

Белла слишком долго варилась в обществе аристократов, чтобы улавливать подтекст невинных с виду поступков. От того, какими будут отношения Беллатрикс с племянником, по сути, зависели ее отношения с Люциусом. Если она допустит, что Драко будет воспринимать ее как гувернера – Белле останется смириться с попаданием в один ряд к Крэббу и Гойлу. Если это будет обставлено так, что Беллатрикс согласилась уделить время юному Малфою – можно будет по-прежнему говорить со свояком на равных. Отвлекшись от учебника, ведьма еще раз пересмотрела те письма Флинта, в которых упоминался ее племянник. Чем дольше она обдумывала предстоящее, тем сильнее становилась ее уверенность, что поведение Драко будет таким же, как и летом в Лютном переулке.

Белла тяжело вздохнула. Племянник приедет завтра днем, и надо с самого начала задать тон их отношениям. Вот только как это сделать? Двенадцатилетний мальчик – это не совершеннолетний маг. Да и если посмотреть правде в глаза, не его вина в том, что он так избалован вечно занятым отцом и любящей матерью.

Когда часы пробили девять вечера, у Беллатрикс появились кое-какие мысли насчет завтрашнего дня.

* * *

Ровно в три часа дня Драко Малфой шагнул в гостиную дома на площади Гриммо. Старенький домовик встретил мальчика у самого камина и, кланяясь, доложил, что леди Блэк ждет молодого чистокровного господина. Драко с интересом вертел головой, пока эльф вел его по темным коридорам. Юному Малфою дом тети показался существенно мрачнее и запущеннее, чем Малфой-мэнор. Что Драко знал про тетушку? Она была среди слуг Все-знают-кого; она сидела десять лет в Азкабане; она знает черную магию. Он видел тетку всего лишь один раз и тогда заметил, насколько она выглядит уставшей и небогатой: почти как крестный. Интересно даже, что она может ему рассказать и показать?

Пока Драко раздумывал, старый эльф уже довел его до кабинета. Мальчик смело шагнул внутрь и с интересом осмотрелся. Его внимание сразу привлекли книжные шкафы и волшебные окна; обычно волшебники заколдовывают окна так, чтобы они показывали летний пейзаж. У тети за окнами расстилалось серое зимнее море и сумеречное небо.
Шорох переворачиваемой страницы отвлек его от созерцания. Драко наконец-то обратил внимание на хозяйку дома.

Волшебница сидела в кресле с высокой спинкой с таким видом, будто восседает на троне. Тетя Белла читала книгу; мальчик не видел ее названия, но, судя по размерам фолианта и переплету, это было что-то старое и внушительное. Тетушка выглядела уже лучше, чем летом; на ней было строгое черное платье без каких-либо украшений, но юный Малфой уже хорошо знал, что только нувориши обвешиваются всякой мишурой. Она выглядела почти здоровой, но в ярком свете Драко разглядел следы на ее запястьях, не закрытых широкими рукавами.

— Здравствуйте, тетя Белла, — Малфой сел на стул. – Мама сказала, что вы будете меня учить ЗОТИ.

Беллатрикс не удостоила его ответом. Ведьма молча закрыла книгу и отложила ее на журнальный столик. Только после этого она подняла взгляд на племянника, и Драко стало не по себе от ее пристального взгляда.

— Встань! – холодно произнесла Беллатрикс.

Ведьма еле улыбнулась одними уголками губ, когда Драко подскочил со стула.

— Ты опоздал, — Белла показала взглядом на часы. – Ты пришел заниматься ЗОТИ или разглядывать мой дом?
Мальчик опешил, и Беллатрикс продолжила изображать из себя помесь Вальбурги Блэк и профессора Снейпа.
— Что с тобой? Ты не знаешь ответа на мой вопрос?
— Заниматься ЗОТИ, — сказал Драко после короткой паузы.
— Твоя мать, – никакого намека на привязанность и теплые чувства. – говорила, что ты что-то знаешь помимо того, чему вас учили в Хогвартсе. Это так?
— Да, — кивнул Малфой. – Со мной занимались мама и крестный. Я знаю проклятия. И у меня очень хорошо с зельями.

Беллатрикс помедлила секунду, всматриваясь в лицо племянника. Она видела недоумение: как она смеет так пренебрежительно разговаривать со мною, с самим Малфоем? Она видела страх; что собирается делать эта странная женщина? Она видела настоящие слизеринские амбиции; я еще покажу ей, чего я стою! Белла покивала головой: пожалуй, с мальчиком можно работать.

— Ты где-то видишь лабораторию? – ведьма сделала широкий жест рукой. – Ты пришел заниматься ЗОТИ, а не потрошить флоббер-червей!

Белла встала и взяла в руки палочку.

— Я хочу посмотреть, что ты можешь, — ее голос сочился ядом. – Возьми палочку.

Не говоря ни слова, Малфой выхватил палочку из рукава мантии. Беллатрикс видела его злой, сосредоточенный взгляд и снова еле заметно улыбнулась.

— Попробуй меня заколдовать чем-нибудь из тех немногих заклинаний, которые ты знаешь, — процедила она. – Если у тебя получится хоть что-то сделать – я скажу, что ты уже знаешь Защиту.

Она не успела договорить, когда Драко выкрикнул «Эверте Статум!» Мелкий Малфой ударил, как на дуэли с Поттером, но вместо второкурсника Гарри напротив него стояла Беллатрикс Блэк и заклятие разбилось о невербальное «Протего». Беллатрикс позволила ему наколдовать еще несколько проклятий. Драко вспомнил почти все, что знал, но волшебница играючи отбила все ученические заклятия. Племянник был неплох, объективно неплох для своего возраста, хотя, конечно, ему не хватало подготовки. Теперь оставалось лишь поставить его на место.

Драко сделал паузу лишь на миг, и Беллатрикс тут же ответила невербальным «Экспеллиармусом». Один миг – и племянник висит под потолком, спутанный в «Инкарцеро».

— Маленький мальсик присол в дом к бальсой ведьме и лесыл, сто будет себя вести, как в меноре, — пропищала Беллатрикс тоненьким голоском, вертя в руках палочку Малфоя. – Маленький мальсик думает, сто он говорит с Креббом и Гойлом?

Драко только вращал глазами и готов был закричать или расплакаться.

— Ты в курсе, кто я? – Белла прекратила изображать из себя маленькую девочку.
— Да! – крикнул Драко.
— Ты вообразил, что сможешь со мной потягаться?!
— Нет!!
— У меня твоя палочка, — засмеялась Беллатрикс. – Может, я ее… сломаю?
— Нет, пожалуйста! Не надо!
— Как всякий избалованный мальчик из богатой семьи, — Беллатрикс цедила слова, как будто обращается с домовиком. – Ты умеешь только клянчить у родителей новую игрушку и бегать к ним жаловаться. Немудрено, что ты так плохо колдуешь! Впрочем, — ведьма задумалась на секунду. – Чего еще ждать от волшебника, лучше которого учится какая-то гриффиндорская грязнокровка?!

Если бы Малфой начал сейчас вспоминать родителей или угрожать, Беллатрикс оставалось бы только махнуть рукой. Но племянник, тяжело дыша, смотрел на нее злыми глазами и ведьме этот взгляд понравился.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты еще многого не умеешь и не знаешь?
— Нет.
— Хочешь научиться колдовать так же? – спросила ведьма уже нормальным голосом.
— Да, тетя Белла! – выкрикнул Драко.
— Хорошо, — кивнула ведьма и рассеяла свои заклятия. – Пойдем учиться. И запомни: я для тебя не тетя Белла. Пока ты не будешь чего-то стоить, я для тебя – леди Блэк!

* * *

Нарцисса что-то заподозрила на третий день занятий. Утром, за несколько часов до того, как должен был прийти Драко, из камина вышла встревоженная леди Малфой.

— Белла, я бы хотела задать тебе один вопрос, — Нарцисса сразу взяла быка за рога после приветствия. – ты не в курсе, отчего Драко стал звать тебя исключительно леди Блэк?
— Я ему так велела, — пожала плечами Беллатрикс.
Нарцисса нервно облизнула губы.
— Так в чем проблема? – поинтересовалась леди Блэк
— Драко выглядел очень обеспокоенным и подавленным. И зная тебя, мне приходит в голову всякое…
— Ты в курсе, что он вошел ко мне, как будто я какой-то Крэбб? – огрызнулась Беллатрикс. — Или он тебе это не рассказал?
— Он вообще мне не рассказывал, как ты с ним обращалась, но я же чувствую!
— Я не издеваюсь над твоим сыном, — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. – я учу уму-разуму своего племянника. Цисси, тебе когда-нибудь приходило в голову, что Драко не всегда будет под твоей юбкой?

* * *

Тогда в глазах Нарциссы ясно читалось: Беллатрикс, мягко говоря, не является для нее авторитетом в педагогике. Но Драко пришел и двадцать восьмого декабря. И двадцать девятого. И потом. Что приятно удивило Беллу, мальчику явно нравилось заниматься со строгой и язвительной тетушкой, на которую фамилия Малфоя не производила ни малейшего впечатления. Сложнее всего было сделать так, чтобы Драко не узнал об отношениях Беллатрикс с другой тетушкой Малфоя. Андромеда прекрасно поняла ситуацию, и совы от семейства Тонксов прилетали исключительно по вечерам или ранним утром.
Прогуливаясь в конце каникул возле Серпентина, Беллатрикс основательно занялась самокопанием. За неполные несколько месяцев она совершила поступки, о которых не могла и подумать до Азкабана: чего стоило только общение с блудной сестрой. Пока Белла неспешно шагала возле озера, в ее голове вертелся один простой вопрос.

Что же она творит?

Обучая племянника азам ЗОТИ, Беллатрикс как-то раз подумала, что в другое время и с другой биографией ее вполне могли бы принять в Хогвартс на преподавательскую должность. Эта мысль породила – всего лишь на мгновение! – и другую мысль: а не жалеет ли она о своем выборе?
Наверное, хотя бы один раз в жизни ей следовало задать себе такой вопрос и честно на него ответить. Стоило ли оно того?
Она не стала матерью, как Нарцисса. Но она стояла в круге бок о бок с супругом; тогда они, молодые и злые, мечтали, что их дети будут жить в мире лучшем, чем нынешний.
Она приняла метку, и отрезала себя от жизни нормальной чистокровной леди. Но она смогла воевать за то, во что она верила; воевать, а не говорить, как тетка Вальбурга.
Она до сих пор носит шрамы от оков. Но она осталась верной тому, во что искренне верила.

Она мерзнет, сидя у натопленного камина. Но она из рода Блэк, а Блэки не предают. Беллатрикс хорошо усвоила, что такое быть частью благороднейшего и древнейшего семейства. Ее привязанность к клану была не врыта в землю, как столб, а выращена, как дерево. И лучше было десять лет провести во мраке и холоде Азкабана, чем потерять это чувство принадлежности.

Зачем ей иная жизнь? Зачем ей другая молодость, когда та, что у нее была, прошла страшно, но честно? Разве только затем, чтобы исправить некоторые ошибки прошлого и вырвать-таки победу из гнилых зубов старого Министерства. Нет, Беллатрикс не пожалеет ни о чем.

Но почему тогда она делает вещи, немыслимые в прошлом?
В маггловском Гайд-парке ей пришла в голову простая мысль: а разве Темный Лорд не ходил к Дамблдору проситься на должность преподавателя? Разве сам Волдеморт не был готов учить даже грязнокровок? «В конце концов, я спасаю семью и готовлюсь к возвращению Лорда», — Беллатрикс сформулировала, наконец, оправдание для себя. – «Проще объяснять, отчего я имею дело с предателями крови, чем полное бездействие».

Идея встретиться именно в маггловском парке принадлежала Маркусу Флинту. Слизеринец здраво рассудил, что Гайд-парк будет местом, в котором вероятность встретить волшебника стремится к нулю. Они назначили встречу в будний день, когда каникулы еще продолжались, а гуляния – закончились. Наверное, парк был единственным местом вне волшебной части Лондона, где чистокровная ведьма могла себя чувствовать более-менее комфортно. Подальше от кучи магглов, их шумного транспорта и их раздражающего поведения.

Белла сочла, что не особо выделяется на общем фоне, благо в гардеробе Блэков водились и кожаные плащи, и платья отчетливо маггловского фасона, но максимально приближенные к вещам, привычным для волшебницы. Наверное, «Твилфит и Таттинг» сделали состояние, продавая чистокровным семьям такую одежду. По меньшей мере, она не вызывала чьих-то удивленных взглядов или возгласов и минут через десять после прибытия Беллатрикс окончательно успокоилась. Она аппарировала сильно раньше условленного времени на случай непредвиденных обстоятельств. Она успела немного погулять, когда заметила, наконец, долговязую фигуру Флинта.

* * *

— …Ваша задача, мистер Флинт – не выпускать из поля зрения Поттера и моего племянника, — Беллатрикс не говорила, она проводила инструктаж. – Ваши письма четко показывают, что юный Малфой, пожалуй, больше остальных слизеринцев уделяет внимание Поттеру и его приближенным. Я опасаюсь, что из этого может выйти нечто неприятное.
— Слушаюсь, леди Блэк, — Флинт был немногословен.
— Напоследок, — ведьма чуть расслабилась. – Хочу похвалить вас за выбор места, даже от маггловедения есть польза, как я вижу.
Флинт улыбнулся. Похоже, его впервые за долгое время хвалили из-за познаний в чем-то.
— И еще, — добавила Беллатрикс. – у меня для вас есть ценная вещь.
Волшебница сняла с плеча сумочку.
— Я упаковала сюда конспекты и эссе по предметам, которые вы изучаете, естественно, кроме маггловедения. Я заинтересована в том, чтобы вы успешно сдали ТРИТОН…
…Через несколько минут волшебники разошлись.

XVI. Дважды в одну воду

Как только каникулы закончились, Беллатрикс сменила пейзаж за волшебными окнами и убрала учебник для младшей школы на дальние полки. Провожать Драко в Хогвартс Беллу не пригласили, за что она была только благодарна; не хватало еще встретиться на платформе с теми, кто в ту войну стоял на другой стороне.

Племянник уехал, и жизнь снова потекла своим чередом. Статьи, тренировки в боевом зале, библиотека. Беллатрикс тщательно готовилась к активным действиям. Неизвестно, кто открыл Тайную комнату, неизвестно, что же происходит с Поттером, но что бы ни случилось дальше, надо встретить это во всеоружии.

Собственное здоровье, наконец, перестало быть для ведьмы проблемой номер один. Гораздо больше беспокойства у нее вызывал Сириус. Андромеда сообщила, что Муди счел показания заслуживающими внимания, но на этом список положительных новостей исчерпывался. Слишком медленно двигалась машина бюрократии, и слишком недоверчиво в министерстве восприняли слова Муди. В последнем письме сестры проскальзывали тревожные нотки: придется мало что не доказывать невиновность кузена.

Беллатрикс рассудила, что против Аластора играла его репутация. Старый аврор достаточно параноидален, чтобы всерьез воспринять рассказ о Петтигрю. Но при этом Муди настолько параноидален, что его слова будут восприниматься с изрядной долей скептицизма. Сама Беллатрикс по этому поводу могла сказать лишь одно: «Так проходит слава людская». После войны прошло десять лет, и легендарного Муди теперь воспринимают, как чудака. Наверное, в аврорате даже вздохнут с облегчением, когда Аластор отправится на пенсию.

Повлиять на ситуацию Беллатрикс никак не могла; ей оставалось только ждать, хотя временами она всерьез думала, что найти в Британии одну крысу окажется проще, чем растолкать министерство. Не к Дамблдору же идти на поклон; даже если бы они могли поговорить, у директора сейчас куча других забот.

В Хогвартсе творилось непонятное. Снейп отмалчивался, Флинт не понимал ситуации до конца, к Люциусу Белла даже не рисковала обращаться. Она уже успела понять, что останется для Малфоев живым напоминанием о скелетах в шкафу Люциуса. Даже удивительно, что Нарцисса доверила ей обучение племянника. Но, что еще удивительнее, Драко начал ей писать. В начале февраля кроме совы от Флинта, на Гриммо прибыло послание от племянника.

«Уважаемая леди Блэк,

Хочу еще раз поблагодарить вас за уроки. После занятий для меня стала гораздо понятнее Защита. Староста говорит, что я смогу как следует сдать экзамен. Но мне кажется, что главный урок от вас я получил в первые пять минут первого занятия.

Сейчас я старательно учусь и тренируюсь в команде. Капитан мной недоволен и я хочу это исправить.
В школе пока тихо. У нас боятся того, что находится в Тайной комнате, и мама сильно волнуется, но я думаю, что раз я чистокровный, мне нечего опасаться.

Искренне надеюсь, что смогу научиться чему-то у вас этим летом.

Драко Малфой»

Прочтя письмо, Беллатрикс основательно задумалась. Если Нарцисса не может скрыть от сына свое волнение, в доме Малфоев действительно все на нервах. Интересно, как дражайшая сестра отнесется к тому, что ее сын уже переписывается с тетушкой? В конце концов, Белла рассудила, что, во-первых, родители Драко неизбежно узнают о письме, а во-вторых, мальчику стоит ответить. Он мог быть заносчивым, избалованным, откровенно нахальным – но, тем не менее, у парня были хорошие задатки. Вечером того же дня в Хогвартс полетела блэковская сова с коротким, но емким ответом.

«…Одобряю твое решение тренироваться всерьез. Надо либо играть в факультетской команде как следует, либо не играть вообще. Поскольку ты уже ловец и лорд Малфой сделал команде Слизерина такой подарок, не играть ты не можешь, следовательно, выбор невелик. Рада, что ты осознаешь эту ответственность.

Что касается учебы, советую вот что. Как чистокровный маг, ты знаешь много вещей из тех, которые не преподают в Хогвартсе. Попробуй заработать баллы для Слизерина с их помощью, разумеется, не показывая фамильных секретов…»
Если даже Драко, которого мама тщательно опекает от всех неприятностей, заметил волнение Нарциссы – это первый тревожный звоночек.

* * *

Второй тревожный звонок раздался в марте: Беллатрикс во второй раз нос к носу столкнулась с лордом Фредериком Ноттом.

Прошлым летом они уже один раз виделись. Тогда Нотт смотрел на ведьму, как на неприятное напоминание. Он не сказал ей при той встрече ни единого худого слова, но им и без слов было ясно, какая между ними пролегла пропасть. Лорд Нотт будто говорил: «Ну начни уже вспоминать былое». Беллатрикс хватило ума не доставить ему такого удовольствия.

Теперь, весной, чистокровный маг смотрел чуть ли не заискивающе. Ему неожиданно стало интересно, как чувствует себя Беллатрикс: восстановила ли она свои силы, все ли в порядке с ее здоровьем, не донимает ли ее аврорат. Весьма странный интерес для человека, который знал ее адрес и за полгода не написал ни строчки. Слушая Фредерика, Белла не удержалась от того, чтобы отплатить ему той же монетой.

— Если что, лорд Нотт, мой адрес: площадь Гриммо, двенадцать, — сказала Беллатркис на прощание. – Пишите, если у вас будет возможность.

Как только на горизонте замаячил призрак Темного лорда, Беллатрикс снова стала кому-то нужной.

Уже вечером, устроившись в курительной комнате, Белла предалась воспоминаниям. Старший Нотт, каким она его помнила, был расчетливым и умным человеком; не боевик, но отличный штабист и мастер пропаганды. Припомнив карикатуры Нотта, Беллатрикс не смогла удержаться от смеха. Чего стоило только изображение мага в шикарно-нелепой мантии, вопрошающего у сына: «А Пушки Педдл – это футбол или регби?».

К сожалению для самого Фредерика, его таланты, чем дальше, тем меньше были востребованы. Нотт был рупором Темного лорда времен легальной политики. Когда Упивающиеся перешли к террористической войне, старина Фредерик со своей пишущей машинкой оказался практически не у дел.

Белла в очередной раз убедилась, что те, кто остались на свободе, играть будут не за совесть, а за страх. Они боятся Темного лорда, и если даже придут к нему вновь, то потому, что Волдеморт пугает их больше, чем министерство. Те, кто не боялся, уже давно в могиле или замурованы в Азкабане. Их отправили туда такие же молодые фанатики.

«Они боятся», — подумала Беллатрикс. – «Боятся и будут или цепляться за меня, как за соломинку, или избегать еще тщательнее». Но из поведения Нотта следовал еще один серьезный вывод.

Существует мнение, что Беллатрикс знает о Темном лорде гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И это мнение разделяют серьезные люди, такие, как Нотт.

* * *

Но в середине марта наступил и третий звонок. Взяв во время завтрака у совы очередной выпуск «Пророка», Беллатрикс нервно отставила чашку, расплескав чай по блюдцу. Одного взгляда на газету ей хватило, чтобы понять, что она там прочитает.

На первой полосе красовалась огромная фотография: перешептывающиеся трибуны, Крауч, нависающий над кафедрой, и Беллатрикс Лестрейндж, сидящая в кресле, как на троне. Фотограф сделал очень удачный снимок, запечатлев момент вынесения приговора. Зал суда снимали откуда-то сбоку, со средних скамей: подсудимая, точнее, уже осужденная, была как на ладони. Гордо поднятая голова и подчеркнутое равнодушие действительно смотрелись впечатляюще, вот только Белле до художественных достоинств кадра сейчас не было никакого дела. Над колдографией красовался заголовок, набранный аршинными буквами: «Черные тайны Хогвартса».
Беллатрикс отложила газету. Закурила прямо за столом, прикончив сигарету за несколько жадных затяжек. С опаской поглядела на номер вновь, будто заголовок и колдография исчезнут. Но газета с тем же самым текстом продолжала лежать на том же самом месте. Подождав еще пару секунд, ведьма подтащила к себе выпуск, взяв газету двумя пальцами, будто дохлую мышь.

«…директор Дамблдор занимает половинчатую позицию. Тем не менее, существует еще один нюанс, о котором не упоминает Министерство, видимо, не желая ворошить дела прошлых лет…»
«…Беллатрикс Блэк, вдова Рудольфуса Лестрейнджа, в данный момент находится на свободе. В отличие от многих известных волшебников, госпожа Блэк не являлась жертвой Первого Непростительного. Эта волшебница созналась в добровольном вступлении в организацию Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут…»
«…семейство Блэк подарило организации Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, сразу троих членов. Но место и Сириуса, и Регулуса Блэков в иерархии Упивающихся Смертью не идет ни в какое сравнение с положением Беллатрикс, носившей тогда фамилию Лестрейндж…»
«…из материалов уголовного дела известно, что Рудольфус Лестрейндж силой удержал свою супругу в поместье, отправляясь в дом Лонгботтомов. Можно только угадывать мотивы старшего из двух братьев, но в свете изложенного представляется, что им двигало стремление оградить от опасности ценнейшего из оставшихся членов организации…»
«…таким образом, мы можем констатировать, что наследница Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут сейчас находится на свободе. В этом смысле братья Лестрейнджи добились своего…»

Беллатрикс перевернула лист, чуть его не порвав. На следующем развороте оказалась еще одна ее фотография времен юности. Кажется, с шестого или седьмого курса. Ведьма быстро пробежалась взглядом по тексту. После исторической экскурсии, в статье шли выдержки из интервью с теми, кто знал Беллатрикс еще в юности. Разумеется, все интервью обошлись без упоминания имен.

«…она всегда была очень целеустремленной и убежденной…»
«…ее всегда привлекала черная магия. Вы знаете, что она изучила русский язык, чтобы лучше разбираться в Темных искусствах? Из первоисточника, так сказать...»
«…Очень, очень впечатляющая волшебница. Беллатрикс отличалась колоссальной магической силой и необузданностью. Страшное сочетание, если вдуматься…»
«…Я даже не удивляюсь, что она приняла метку. Беллатрикс всегда на дух не переносила магглов…»
Кроме однокурсников и просто знакомых, отметился даже кто-то из персонала Азкабана, тоже решивший остаться неизвестным.
«…Я видел, как она прибыла в Азкабан и как она шла на свободу. Конечно, тюрьма сильно ударила по ее здоровью. Но если поглядеть в ее глаза, сразу становится понятно – этот человек ни о чем не жалеет…»

Венчал статью простейший и, наверное, даже логичный вопрос. Если в мае из Азкабана вышла «наследница Сами-Знаете-Кого», а осенью в Хогвартсе началось, то куда смотрит аврорат?
На какой-то момент Беллатрикс показалось, что «Пророк» просто перепечатал фантазии слизеринцев из письма Флинта. Будто и в самом деле на Гриммо засела могущественная волшебница, а не медленно приходящая в форму женщина.
Было даже обидно.

* * *

К ней пришли почти сразу после пасхальных каникул. Культурно постучались в дверь вечером. Предъявили ордер на обыск и удостоверения. Белла помолчала секунду, разглядывая гостей: двое авроров, двое понятых и пожилая низенькая женщина в розовом платьице.

— Заходите, — Беллатрикс отошла в сторону. – Чем обязана сим визитом?
— Вам бы следовало следить за газетами, миссис Блэк, — у женщины в розовом оказался высокий, почти девчоночий голос. – Министерство всегда реагирует на подобные обращения.

Ведьма только пожала плечами. Чего-то подобного она уже давно ожидала. Все, что могло вызвать вопросы у авроров, еще летом было перетащено из дома в ячейку Гринготтса. Пусть себе обыскивают; их право.

— Ваше право, — протянула Белла с неопределенной интонацией. – Вы не представитесь?

Вместо ответа эта, за неимением лучшего слова, дама, протянула под нос волшебнице удостоверение. «Долорес Джейн Амбридж, помощник министра магии», — прочла Беллатрикс. Происходящее ей решительно перестало нравиться; Белле хватило увидеть, как авроры заходят в дом, чтобы понять – за главную у гостей именно эта женщина в розовом.

— А это ваша настольная книга? – поинтересовалась Амбридж, когда обыск дошел до библиотеки. – Вы даже сейчас увлекаетесь черной магией?
— Это классический труд девятнадцатого века, — холодно пояснила Беллатрикс, стараясь не сорваться. Полчаса в обществе помощницы министра уже довели ее до белого каления. – Вам требуется справка?
— Нет-нет, — приторно улыбнулась Долорес. – просто это так показательно… миссис Блэк.
— Что именно показательно? – крышка на котле блэковской вспыльчивости отчетливо начала прыгать. – За хранение такой книги не предусматривается даже штрафов!
— Это Министерство будет решать, за что полагаются штрафы! — Амбридж сорвалась на тоненький фальцет. – И за что полагается Азкабан!
— Мне всегда казалось, что это решает Визенгамот или трибунал, а не каждый министерский клерк! – Беллатрикс впервые повысила голос.

Взгляд чиновницы на миг вильнул в сторону. Каким-то шестым чувством Белла почувствовала подвох и резко развернулась; но один из авроров уже достал палочку и моментально приложил ее невербальным «Ступефаем»…

…Ее так и понесли наружу: в домашней мантии, туфлях без задников и подаренных Андромедой носках. С бумагами никто даже не возился: протокол об изъятии целой коллекции темных артефактов и сопротивлении при обыске был заранее составлен и подписан.

* * *

За прошедший год Азкабан ни капли не изменился. Все та же серая каменная громада и пасмурное небо; Беллатрикс почти не помнила ясных дней в этом месте. Точно так же где-то поодаль вьются дементоры; до вечерней кормежки тварей еще долго.

Все оставалось таким же, как и одиннадцать лет назад. Даже затянувшееся ожидание во внутреннем дворе. Разве что в тот раз не было дождя, под которым Беллатрикс успела вымокнуть до нитки. И, конечно же, в тот раз не было Хагрида.

— Рубеус, а вы тут что делаете? – Беллатрикс, наконец, решила тихонько поинтересоваться. – Вы тоже открыли Тайную комнату?

Полувеликан помолчал. Ведьма решила уже, что он оставит ее без ответа, когда Хагрид, наконец, заговорил.

— К нам пришли Фадж и Малфой. Четвертое нападение в школе, — даже косноязычие лесничего куда-то исчезло. – Дамблдора сняли с должности, меня обвиняют в том, что я открыл комнату. Дескать, если не так, то отпустят с извинениями…

Беллатрикс слушала и чувствовала, как внутри нее что-то с хрустом ломается.

Все происходило как и в прошлый раз: и мешковатая роба, и фотография, даже с ее старым номером. И чувство пустоты и безнадежности внутри. До разговора с Хагридом она надеялась, что Люциус одернет Фаджа и не даст отправить сестру жены в Азкабан с такими грубыми нарушениями. Как оказалось, зря.

Малфой был в курсе.

XVII. Во мраке

Шлеп. Звяк. Шлеп. Звяк…

Беллатрикс в сопровождении надзирателей медленно поднималась все выше и выше по лестнице. Азкабан с точностью до наоборот напоминает ад из «Божественной комедии». Маггловский поэт изобразил пекло как воронку, уходящую вниз, к новым и новым ужасам. Чем ниже, тем страшнее грехи и изобретательнее муки. В каменном мешке все не так: ужас нарастает по мере подъема на новые этажи. Но девятый круг ада и верхний этаж Азкабана удивительно похожи: там безраздельно царят страх и холод.

Ступням было очень неудобно. За год в тепле Беллатрикс успела позабыть противные ощущения от прикосновения к холодному камню. Противная, липкая стужа угнетала сильнее, чем саднящая боль: на ее шее снова появился номер заключенной.

Шлеп. Звяк. Шлеп. Звяк…

Ведьма мелко дрожала, но не только и не столько от холода. Малфои предали ее. Люциус все знал. Он вхож к министру. Он появился в Хогвартсе в нужное время и нужном месте. Так не бывает, чтобы он и не подозревал, что к его свояченице едут с ордером. Так не бывает, чтобы помощница министра без поддержки начальника связалась с подложными документами.
Беллу затрясло от ярости. Ладно еще Люциус – она могла понять его мотивы, хоть и не принимала их. Лорд Малфой еще прошлым летом недвусмысленно дал понять, что считает Беллатркис непредсказуемой и опасной женщиной. Ведьма, наверное, даже смогла бы поверить в то, что Малфой не смог отстоять ее перед Фаджем. От Люциуса можно было ждать чего угодно, но не от Нарциссы.

Если сестра совершенно не осведомлена о планах ее мужа, то Беллатрикс совершенно не знает Нарциссу. Леди Малфой уже должна была догадаться обо всем, но не сделала ничего, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. «Она могла хотя бы предупредить, — сокрушалась Беллатрикс. – Она не могла не знать, что это будет не обыск!»

Когда они поравнялись с этажом, на котором до сих пор сидел Сириус, Белла двинулась было к коридору, но ее аккуратно остановил надзиратель.

— Дальше, — произнес волшебник сухим голосом.

Шлеп. Звяк. Шлеп. Звяк…

Чем выше они поднимались, тем острее Беллатрикс ощущала противную, гнетущую тяжесть. Из глубин ее памяти против воли поднимались самые омерзительные и неприятные воспоминания. Хохот Сириуса, встревоженное лицо Рудольфуса после того самого Хеллоуина, «Круцио» от Муди упорно пытались завладеть ее сознанием.

— Я не должна бояться, — Беллатрикс не сразу поняла, что шепчет себе под нос. – Страх ведет за собой смерть.

Она привычным движением закатала рукав и поглядела на метку. Змея оставалась неподвижной, но отчетливо видной. Белла не могла сказать в полутьме, стал ли знак ярче, но вид Волдемортова клейма придал ей сил. Она преодолела последний подьем и увидела дементора.

Длинный коридор на верхнем этаже Азкабана был чуть ли не вдвое выше, чем обычно, и под его потолком вилась тварь. Здесь дементоры не приходили раз в сутки; кто-то из существ всегда оставался рядом с узниками.

— Прочь, — негромко произнес надзиратель.

Дементор тотчас скрылся в проеме под потолком, и конвоиры повели ведьму дальше. Беллатрикс видела знакомые фигуры в камерах. В осунувшихся, исхудавших узниках было очень трудно узнать Мальсибера, Руквуда, младшего Лестрейнджа… Заключенные молча провожали Беллатрикс взглядами. Наконец, напротив Долохова процессия остановилась. Через полминуты за Беллатрикс Блэк закрылась решетчатая дверь. Надолго ли – она не знала.

* * *

Поздний вечер в Азкабане – время, когда темнота и ужас властвуют безраздельно. Дементоры спускаются к каменной громаде, чтобы насытиться, и, хотя их трапеза не длится больше получаса, в представлении заключенных она тянется гораздо дольше. Беллатрикс успела только забраться на топчан и громко поздороваться с соседями, когда прутья решетки покрылись инеем.

Твари влетали в коридор откуда-то сверху, видимо, через отверстия в стенах. Сколько их было – ведьма не видела, но к ее решетке, как к барной стойке, скользнуло сразу два дементора. Они рвались к ней, как свежей пище. Рвались так яростно, что ведьме казалось, будто прутья решетки сейчас погнутся от усилий тварей. Одно дело – знать, что дементорам не хватит сил погнуть стальные прутья, и совсем другое – видеть покрытые струпьями руки, которые тянутся вглубь камеры.

Беллатрикс отодвинулась как можно дальше от коридора. Ведьма опять закатала рукав и уставилась на Черную метку – свой якорь в этой реальности. Но даже со всеми способностями к окклюменции она, как наяву увидела улыбающегося кузена, четко, по слогам выговаривающего: «По-лу-кров-ка!». «Ты останешься здесь, — мягкий шепот коснулся ее разума. – Ты никому теперь не нужна. Малфой сдал тебя в Азкабан, как поломанную вещь. За тобой никто не придет».

По собственным ощущениям Беллы, дементоры лакомились свежей узницей несколько часов. На деле твари провисели у решетки около тридцати минут, оставив Беллатрикс в полной прострации. Волшебница смогла только свернуться в клубок и почти сразу провалиться в забытье.

* * *

Так бывает только во сне.

Беллатрикс видела себя со стороны: похожую на скелет, обтянутый кожей. Сколько времени она уже провела в этой камере – было неясно, но на ней уже не было кандалов. Судя по худобе и седой пряди в отросших волосах – она в Азкабане уже не год и не два. Беллатрикс поежилась, наблюдая, как узница смотрит на налившуюся чернотой метку и неожиданно целует ее.

Где-то в отдалении прогремел взрыв; Беллатрикс подняла голову и тревожно огляделась по сторонам. Вслед за грохотом в коридоре начали с лязгом падать решетки; ведьма поднялась и робко выглянула из своей камеры.

Там, в конце коридора, у пролома в стене, стоял подросток. Ношеную маггловскую одежду сменила мантия, за смешными круглыми очками горели красным глаза, но Беллатрикс сразу узнала своего спасителя. Гарри Поттер, новый Темный Лорд, пришел в Азкабан за своими солдатами…

* * *

…Беллатрикс проснулась от холода и машинально попробовала поправить одеяло. Она недоуменно уставилась на босые ноги, пытаясь сообразить, куда делись носки. Только через полсекунды ведьма осознала, что находится в Азкабане.

— Здравствуй, девочка, — Белла вздрогнула, услышав охрипший, но все еще знакомый голос Долохова.

Беллатрикс поднялась с топчана и аккуратно, стараясь не греметь цепями, подошла к решетке. Глава лордовской боевки здорово исхудал за эти одиннадцать лет; поджарый и жилистый Долохов был будто высушен. Его тонкое небритое лицо было будто присыпано снегом: Беллатрикс даже при слабом свете увидела, что щетина на щеках волшебника поседела.

— Здравствуйте, Антон Михайлович, — ведьма перешла на русский язык. – как вы себя чувствуете?
— Лучше, чем мог, но хуже, чем хотел бы, — слабо улыбнулся волшебник. – Знаешь, я не удивлен тебя здесь увидеть.
— Я даже не успела ничего сделать! – вскинулась Беллатрикс.
— Тише, ты перебудишь остальных, они еще спят, — Долохов приподнял руку в успокаивающем жесте. – понимаешь, Белла, я убежден, что тебя не оставили бы на свободе.
На лице Беллатрикс отразилась целая гамма эмоций, при виде которых маг негромко рассмеялся.
— Беллатрикс, — Антон Михайлович был серьезен, как никогда. – Подумай как следует: твое добровольное вступление в организацию доказано. Если что-то из твоих дел ушло от внимания Крауча, то не ушло от внимания Дамблдора. А если тебя не захотел посадить наш милый Альбус – тебя посадил бы Фадж при первой возможности. Ну или как сейчас, необходимости изобразить бурную деятельность.

Слова Долохова давили на нее не хуже дементора.

— Девочка, такая, как ты, не выйдет из Азкабана. Они, — Антон Михайлович указал взглядом под потолок. – могут сколько угодно рассказывать про то, что Лорд погиб и никогда не вернется, но они на самом деле до сих пор боятся нас. Поэтому, как только Керри зачитал статью в «Пророке», я сразу подумал, что ты скоро окажешься на месте Рудольфуса.
— Керри? – переспросила Беллатрикс.
— Амикус Кэрроу.

* * *

Беллатрикс в очередной раз убедилась, как смена обстановки может повлиять на важность людей. Брат и сестра Кэрроу в лучшие годы организации были немногим лучше пустого места: ни боевых навыков, ни какого-то ценного умения, ни финансов. Но если Фредерик Нотт после перехода от легальной политики к террористической войне остался фактически без дела, то Кэрроу с посадкой в Азкабан превратились в ценнейших людей.

Кто-то из их родственников имел выход на нужных людей, и Амикус с Алекто регулярно получали газеты и посылки. Все одиннадцать лет Кэрроу были для узников единственным источником информации о внешнем мире.

Беллатрикс осмотрела камеру. Хоть убей, она не могла найти ни одного следа, оставленного Рудольфусом. Вообще ничего, что могло хоть как-то отличать эту камеру от той, в которой она провела десяток лет. Азкабан сьел ее мужа живьем, не оставив от него ни единого следа.

— Он был здесь, — прокомментировал Долохов. Волшебник так и не перешел на английский язык. – Я хочу, чтобы ты знала: Рудольф был только рад, что тебя нет в этом коридоре. Хотя Рабастан его в этом не понимал.

* * *

Для сидевших в блоке Упивающихся Беллатрикс оказалась глотком свежего воздуха. Волшебники с неиссякаемым интересом расспрашивали Беллу о новостях магического мира; одно дело слушать пересказ газет, и совсем другое дело – слушать человека, который недавно «оттуда». Беллатрикс отвечала на вопросы до самого вечера, когда дементоры разогнали людей по углам и оставили их обессилевшими. Узники воспринимали ведьму как свежую голову, как старую соратницу, как источник новостей…

…но не как человека, которому можно посочувствовать. Долохов был еще мягок; младший Лестрейндж высказался куда жестче.

— Знаешь, мне даже как-то обидно было, что мы с Руди оказались здесь, а ты смогла отвертеться… — начал было Рабастан, но на него шикнул Антон Михайлович.

Они были совсем не такими, какими их помнила Беллатрикс. И дело вовсе не в худобе и подорванном здоровье; Азкабан уже начал пережевывать их. Треверс с упоением рассказывал о том, как он пытал грязнокровок. Рабастан стал чудовищно раздражительным. Разве что Долохов, Мальсибер и Руквуд, старые, опытные маги, владеющие окклюменцией, еще напоминали себя прежних.

Остальных уже мало волновало, во имя чего они пришли под знамена Волдеморта. Им была почти не важна политика. Их не интересовали причины поражения в прошлой войне. Дементоры выдернули самые черные, самые неприятные стороны их натуры, раздув и обострив их до невозможности. Дрожа от присутствия тварей, Беллатрикс чувствовала, как меняется ее собственное восприятие реальности; улыбка Нарциссы уже казалась ей презрительной, а письмо племянника – полным тонкой издевки. Вместо смеющегося кузена в ее памяти поднималась противная улыбочка Долорес Амбридж, спокойно переступающией через Беллатрикс, чтобы сбросить со стола книгу и развернуть заранее написанный пергамент.

К третьему дню узники, наконец, заинтересовались ее первым сроком в Азкабане и обществу Сириуса Блэка. Беллатрикс не особо запиралась и замалчивала только подробности, касавшиеся семейных дел. Но, рассказывая о спорах с Сириусом, Белла сделала грубейшую, непоправимую ошибку.
Она рассказала про Габсбургов.

Алекто Кэрроу посетовала, что Беллатрикс посадили не в камеру Каркарова. «Тот тоже всех сдал», — упомянула ведьма. Рабастан шумно поинтересовался, сколько лимонных долек скормили Белле, пока та была на свободе. Было непонятно даже, что возмутило их сильнее: упоминание о том, что даже чистая кровь может выродиться или сам факт рассказа про магглов.

* * *

Те, кто еще держался в более-менее ясном уме, тогда обошлись без истерики. Долохов слишком хорошо знал Беллатрикс, чтобы всерьез поверить в ее переход на другую сторону. Но даже он заметил, что Белла выбрала очень неудачную тему и неудачное время. Они вдвоем предпочитали разговаривать по-русски; Долохов уверял остальных, что родной язык помогает ему держаться в Азкабане. Для Беллы же это была возможность избежать подколок Лестрейнджа. Никто особо не возмущался, но и Блэк, и Антон Михайлович старались беседовать по утрам, пока остальные еще спали. Хуже было то, что у Беллатрикс появился насморк. Ожидание под проливным дождем и холод сделали свое дело. Ведьме оставалось только задуматься: что произойдет раньше? Она сойдет с ума или ее доконает развивающаяся болезнь?
Но жизнь в очередной раз перечеркнула планы Беллы. Вечером седьмого дня за ней пришли надзиратели и повели вниз…

— …Заходи, эта камера как раз недавно освободилась, — надзиратель позволил себе небольшое отступление от правил.

Беллатрикс равнодушно шагнула вперед и уселась на топчан. Когда ключ в провернулся в замке, ведьма заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Дурак, — равнодушно произнесла она. – Это моя камера.

Надзиратели оставили ее выпад без ответа. Они пошли прочь, и лишь пару раз до ушей Беллы донесся тихий смешок. Беллатрикс повернулась к коридору и слабо улыбнулась, увидев знакомое лицо.

— Привет, Бродяга.

Из камеры напротив на нее обеспокоенно смотрел Сириус Блэк.

XVIII. Луч надежды

— Не везет тебе на Фаджа, — сочувственно произнес Сириус на следующее утро.
— Зато у нас с тобой свидание, — пожала плечами Беллатрикс.

Ведьма сидела на топчане, подобрав ноги и закутавшись в плед. Она могла пребывать в этой позе часами: почти не холодно и можно видеть кузена. После краткого рассказа о том, как ее угораздило оказаться снова в Азкабане, Белла чувствовала себя отвратительно.

Она оказалась в каменном мешке, как животное в маггловском зоопарке; без суда и без следствия. Просто потому, что министр так решил и потому что Беллатрикс ничем не может достойно ему ответить.

— Беллс, это не смешная шутка, — покачал головой Сириус. – это вымученная штука.
— Зато правда.

Беллатрикс откинулась к стене. В прошлый раз она знала, что самое позднее через десять лет выйдет на свободу. Надолго ли она заперта сейчас – она не знала. С одинаковой вероятностью ее могли заточить как на неделю, так и еще на одно десятилетие; все зависело от желаний Фаджа.

Ведьма покосилась на свою левую руку. Черная метка все еще была с ней; Волдеморт жив, и, как Белла подозревала, великий маг набирался сил в теле Гарри Поттера. Пока оставалась метка, оставалась и надежда. Возрожденный Темный Лорд обязательно явится за ней. Но когда?

Беллатрикс поежилась, вспомнив лица тех, кто остался несколькими этажами выше. Поттер еще совсем мальчик; что, если память и сила Лорда проявится в нем только через долгие годы? Во что тогда превратится сама Беллатрикс? Нужен ли будет Темному Лорду обтянутый кожей скелет, растерявший силы?

Стоило ей задуматься о своих силах, как память услужливо воспроизвела интонации Снейпа: «Вы почти сквиб, и вам, несомненно, известно, что это слово означает». Зачем Темному Лорду больной сквиб?

— Я их видела, — Беллу прорвало. – Они совсем не такие, какими я их помнила.

Сириус молчал. Он сразу понял, о ком идет речь.

— Они все будто высохли, — продолжала Беллатрикс. – Я даже не про здоровье. Они заторможены.
— Это дементоры, Беллс.
— Там постоянно висит дементор и прилетает вечером вдвое больше, чем сюда. Там почти ничего не осталось от людей. Знаешь, когда свекор ругался на нас с Руди, Рабастан постоянно нас поддерживал. Он говорил, что у Рудольфуса отличная жена, которая поддерживает его гораздо лучше, чем домохозяйка…
— И что же с ним сейчас? – поинтересовался Сириус.
— А сейчас он сказал, что я отличный боевик, но полная дрянь, как жена, — глухо произнесла Беллатрикс и резко заговорила, передразнивая чужой голос. – Папа, ты не понимаешь счастья Руди! Папа, я сам хочу найти такую же!

Беллатрикс тяжело вздохнула. Мысль, которая пришла ей в голову, оказалась проста до невозможности. Она даже поразилась, почему она не смогла догадаться до этого раньше.

— Знаешь, Бродяга, кажется, я все чудесно поняла, — глухо произнесла она. – в их глазах я виновата уже тем, что не попала в Азкабан по соседству к ним. Впрочем, я думаю, что тебе не очень интересно слушать про них. Я права?

Сириус ненадолго скрылся в глубине камеры.

— Это вообще больная тема, — донесся его голос. – но насчет твоего понимания я согласен.

Блэк вернулся, держа в руках плитку шоколада.

— У меня еще осталась еда из твоей посылки, хоть ее и ополовинили по дороге. Ловить будешь?

Лакомство помогло, но ненадолго. Белле было слишком трудно прийти в себя после такой наглядной демонстрации. Нет Лорда, нет его боевки, и все, что осталось от организации – Люциус, который выстраивает на ее обломках свое маленькое королевство.

А зачем Люциусу в такой ситуации Беллатрикс?

* * *

Они больше не возвращались к воспоминаниям Беллы о последнем этаже. Каким бы ни был Сириус, ждать от него сочувствия по этому поводу не стоило. Кузена могло волновать состояние самой Беллатрикс, но не ее соратников. Ведьма, выговорившись, просто не возвращалась к этой теме, благо им обоим было что обсудить. Сириус, чувствуя состояние кузины, тщательно переводил разговор на события в Британии.

— А я видела твоего крестника, — рассказывала она через пару часов. – Выглядит, как точная копия вашего Джеймса. Только одет бедно. Видимо, магглы его очень не любят.

Беллатрикс не была бы Беллатрикс Блэк, если бы удержалась от того, чтобы проехаться по магглам.

— Ты не знаешь, как над ними глумился Джеймс, ma Belle, — усмехнулся Сириус. – у Лили всегда были натянутые отношения с сестрой.
— Но это их не извиняет, — припечатала Беллатрикс. – Мальчишка одет в ношеное и не по размеру. Ты представляешь, чтобы кого-то из нас повели в Косой переулок в таком виде?
— А он был с Дурслями? – уточнил Сириус.
— Нет, — протянула Беллатрикс. – твой Дамблдор заботится о том, чтобы мальчик не был замешан в эти игры. Как я поняла, его опекают Хагрид и Уизли.
— Жаль, — вздохнул Сириус и пояснил, поймав недоуменный взгляд. – жаль, что я не увижу крестника. Жаль, что мальчик думает, будто я выдал его родителей.

Беллатрикс помолчала. Что она могла сказать, кроме того, что поговорила с Андромедой?

* * *

В разговорах Сириус постоянно возвращался к встрече Беллатрикс с Андромедой. Ведьме было хорошо знакомо это чувство: последний месяц своего срока она сама не могла надолго отвлечься от предстоящего освобождения. Она понимала, что такое увидеть проблеск надежды и терпеливо пересказывала Блэку содержание писем и разговоров во всех подробностях.

— И все же, Беллс, — заинтересовался Сириус. – ты всерьез думаешь, что она в это поверила?
— Бродяга, — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. – меня мало волнует, во что Андромеда поверила. Меня больше волнует, что она предпринимает. Она уже говорила с Муди, он в деле. Нашими трудами Муди превратился в такого параноика, что всерьез к этому отнесся. Они работают, но, чтобы вытащить тебя без демонстрации крысы, им придется очень сильно попотеть.
— Я понимаю, — в голосе Сириуса послышались рычащие нотки. – Может, они и насчет тебя что-то придумают.
— Может, — пожала плечами Беллатрикс, – но я не знаю, что в голове у Фаджа. И у Малфоя.
— Ты все-таки думаешь, что тебя сдал Малфой?
— А кто еще?! – взвыла Белла. – Ты сам как считаешь? Если он вместе с Фаджем пришел спихивать Дамблдора, то он точно все знал! Они все знали заранее! Так не бывает, чтобы какая-то жаба пришла с подложными документами, не согласовав это с министром!
— Беллс, послушай, — Сириус приподнял руку, точь-в-точь как Долохов. – Во всей этой истории ты подозреваемая номер один. К тебе просто обязаны были прийти. Ладно Люциус, но Нарцисса твоя сестра, она тебя ждала на выходе из Азкабана, она присылала тебе посылки, она ездила на свидания. Разве она не предупредила бы?
— Она слишком… Малфой, — выдавила из себя Беллатрикс. – я не знаю, как она могла не знать.

Белла действительно не могла представить ситуацию, в которой Нарцисса не оказалась бы в курсе планов супруга.

* * *

Дни в Азкабане были похожими друг на друга, как песчинки в колбе часов. В конце концов, Беллатрикс даже потеряла счет времени. Прикинуть дату она могла с точностью до трех дней, не более. С того момента, как она в первый раз вышла на свободу, рядом с Сириусом так никого и не сажали. Они были только вдвоем; кроме надзирателя, развозившего пищу, и появлявшихся по вечерам дементоров, Блэки никого не интересовали. Никому, кроме Бродяги, до Беллы не было дела. Не было ни обвинения, ни суда; она так и оставалась в неведении. Ее даже не расковали. Но с узницей происходили и гораздо худшие вещи.

Стояние под дождем и холод верхнего этажа не прошли бесследно. Беллатрикс заболевала; кузен все чаще и чаще слышал из ее камеры противный сухой кашель. Сириус отдал двоюродной сестре всю еду, которая оставалась от последней посылки, но это мало помогало. Ведьме нужны были лекарства и тепло, а не тонкий плед и регулярные визиты дементоров.
Через неделю после того, как она оказалась напротив кузена, Беллатрикс почти перестала вставать с топчана. Сириус видел, что Белла почти не шевелится, свернувшись в клубок на досках; ведьма старалась хоть немного согреться. Сириус боялся, что кузина попросту перестанет есть. Но каждое утро она поднималась за порцией еды и хрипло здоровалась с Блэком.

Беллатрикс почти не шевелилась, но разговаривала. Ее голос сел, она часто кашляла, но старалась не молчать подолгу; беседы с кузеном были для нее соломинкой, за которую хватается утопающий.

— Драко оказался не так уж плох, — сказала она, когда разговор опять зашел о семье Малфоев. – но все равно, я не хочу оставлять ему наследство Блэков.
— А кому еще можно оставить его, ma Belle? – спросил Сириус. – У тебя есть другие кандидатуры?
— Ты. У нас есть еще один Блэк.
— Белла. Кузина, — покачал головой Сириус, – ты знаешь, кто я. Я ушел из дома; что мне до родового имени?
Беллатрикс закашлялась. Бродяга терпеливо ждал, когда кузина хоть немного придет в себя.
— Моя мать выжгла меня с гобелена, я изгнан из рода, — Сириус впервые говорил с двоюродной сестрой таким тоном, будто объяснял ей прописные истины. – как ты собираешься доверить мне наследство? Я же для вас всех был настоящим гриффиндорским отребьем.
— Шляпа предлагала и мне пойти на Гриффиндор, — Беллатрикс криво улыбнулась, – у нас нет другого Блэка.
— А гобелен и изгнание из рода? – Сириус был настроен скептически.
— Я глава рода Блэк, — медленно произнесла Белла. – Я буду в своем праве.

Ведьма снова свернулась калачиком. Она не видела, как Сириус измеряет шагами камеру и о чем-то сосредоточенно размышляет. Прошло несколько долгих минут, пока кузен не подошел к решетке и негромко окликнул узницу.

— Беллс!

Беллатрикс подняла голову и вопросительно уставилась на Блэка.

— Послушай, — заговорил Сириус. Бродяга был удивительно серьезен. – Я даю тебе слово: если я выйду из Азкабана, я женюсь на чистокровной ведьме и продолжу род.
— Бродяга, — медленно произнесла она, – даже не надейся… даже не надейся, что я сдохну в Азкабане. Даже не надейся, — ведьма снова закашлялась, – что некому будет тебе об этом напомнить.

* * *

За ней пришли ранним утром, еще до кормежки. Беллатрикс очнулась от грохота ключа в замке. Надзирателей было двое; те же самые, которые вели ее с последнего этажа. Волшебники негромко что-то обсудили и, наконец, один из них вошел в камеру и аккуратно потрогал лоб узницы. Ее не стали заставлять идти самостоятельно. Волшебник наколдовал «Мобиликорпус» и ведьма поднялась в воздух. Куда ее левитируют, зачем это делают – Беллатрикс не знала.
Происходящее казалось ей сном. Она оживилась лишь тогда, когда узнала помещение, в котором ее осматривал целитель перед освобождением. На сей раз никто не возился с тщательным осмотром; к ее губам сразу поднесли флакон с укрепляющим зельем. Беллатрикс мутило, но после зелья она смогла хотя бы встать и пойти, когда с нее сняли оковы. Медленно, не веря своим ощущениям, Беллатрикс переоделась и двинулась в сопровождении надзирателя к воротам.

Если в прошлый раз ее ждала только младшая сестра, то теперь Беллу встречала целая делегация. Андромеда с дочерью и Нарцисса стояли по разные стороны от выхода, старательно не замечая друг друга. И младшая, и средняя дочь Кигнуса Блэка наблюдали за воротами и, стоило Беллатрикс выйти за пределы Азкабана, обе волшебницы устремились к ней.

— Уйди, — прохрипела Белла, когда к ней приблизилась Нарцисса. – Лучше уйди. Я не хочу тебя видеть. И слышать тоже.

Беллатрикс позволила Андромеде взять себя под руку.

— Это твоих рук дело, что я на свободе? – спросила старшая Блэк.

Андромеда только кивнула. Через секунду две сестры аппарировали на Гриммо.

XIX. Компромисс

— И все же, как тебе удалось? – спросила Беллатрикс.

Она снова была дома, в своей спальне, чистая и под теплым одеялом. Ее возвращение на свободу почти не отличалось от первого раза; такой же ком воспоминаний, в котором не получается разобраться на следующее утро. Отдельные события могут всплыть в памяти, но систематизировать их слишком утомительно.

В тот раз ее встречала и вела домой Нарцисса. В этот – Андромеда. Сестра то ли ночевала здесь, то ли пришла рано утром: после лошадиной дозы перцового зелья Беллатрикс уснула еще до ухода Дромеды. В любом случае, когда Белла проснулась, миссис Тонкс уже была в доме с подготовленным флаконом зелья. Сейчас Андромеда сидела возле кровати и обрабатывала запястье Беллы каким-то пахучим составом.

— Мне просто повезло, — заговорила миссис Тонкс, сделав очередной мазок. – Когда тебя посадили, в «Пророке» вышла статья.
— И?
— Журналисты не нашли ничего умнее, чем привести опись якобы изъятых вещей, — Андромеда приподняла бровь. – Но я знаю, что, например, чашу гоблинской работы дед сдал в Отдел Тайн в восемьдесят втором и эта чаша одна в стране.
— Откуда?! – резко спросила Беллатрикс.

Ведьма тотчас же закашлялась. Даже после зелий в горле по-прежнему першило; для ее излечения нескольких доз перцового зелья явно будет недостаточно.

— Молчи, тебе не стоит много разговаривать и тем более кричать, — сестра совершенно не повышала голоса. – Я же говорила: отец и дед немного отличались от тетушки Вальбурги.

Беллатрикс прикрыла глаза. Чего еще она не знает о семье? В ком и в чем еще ей предстоит разочароваться?

— Дальше было проще, — продолжала Андромеда. – Я написала в аврорат. Как мне шепнула на ухо одна птичка, в Отделе Тайн за сутки нашли сосуд и подтвердили, что изделие уникально, второго такого изъято не было.

Белла улыбнулась. Действительно, так подставиться еще надо суметь. «О, глупость людская!» — мысленно возопила ведьма. – «Мне ли тебя проклинать?» Если бы не разгильдяйство чиновников и промах журналистов, Беллатрикс так и осталась бы в Азкабане.

— Поэтому тебя отпустили, как только началась проверка. Говорят, что в Хогвартсе случилось что-то странное. Люциуса исключили из попечительского совета.

Беллатрикс открыла глаза. Одно лишь упоминание свояка подействовало на нее как удар кнута.

— Люциус… — прошипела ведьма, — я его ненавижу. Дромеда, ты же знаешь…
— Я помню про Блэков и их отношение к долгам, — Андромеду, похоже, было невозможно чем-либо пронять. – Но сейчас ты будешь смирно лежать в кровати и пить зелья.

Во взгляде ведьмы скользнуло нечто, заставившее миссис Тонкс повториться:

— Тебе необходим постельный режим, — жестко произнесла она. – Или я просто привяжу тебя к кровати!

Такая же интонация, такое же сердитое выражение лица, как у Нарциссы, уговаривавшей Беллу подумать о здоровье.

Волшебница не выдержала и рассмеялась: все происходило точно так же, как прошлым летом.

— Я не буду вставать, Дромеда, — Беллатрикс снова прикрыла глаза. – Я поумнела с прошлого года. Разреши задать тебе один вопрос.
— Задавай, — Андромеда вернулась к обработке ран.
— Когда я показывала тебе воспоминания кузена, ты задалась вопросом, — Беллатрикс тщательно подбирала слова, — в чем мой интерес. Могу ли я, — ведьма закашлялась, – знать, в чем сейчас твой интерес?
— Вопрос правомерный, — согласилась миссис Тонкс. – Знаешь, я поверила в те твои воспоминания. Если ты смогла перешагнуть через себя, то, наверное, и мне стоило сделать так же. Решай сама, насколько это рациональный интерес.

* * *

Больше всего Беллатрикс боялась того, что ей придется вновь восстанавливать колдовские силы. Постельный режим оказался для нее форменной пыткой; как бы ведьма ни была утомлена, проспать все сутки невозможно. Настоящим спасением для нее снова оказались книги. Читать по-настоящему серьезные труды в ее состоянии было невозможно, но освежить в памяти некоторые простые чары Белла еще могла.

Анромеда приходила к ней ежедневно, не оставляя сестру на попечении домовика. Что удивило Беллатрикс, так это отношение Кикимера к Дромеде. Осенью, когда средняя из трех сестер впервые появилась на Гриммо, эльф демонстрировал свою неприязнь к предательнице крови. Теперь у Кикимера с Андромедой установился вооруженный нейтралитет. Домовик не воспринимал миссис Тонкс как хозяйку или как часть рода Блэков, но мирился с ее присутствием в доме. Наконец, на третий день Андромеда собралась с духом. Беллатрикс чувствовала, что ее сестру что-то гложет, но терпеливо ждала, когда Дромеда дозреет.

— Белла, — начала она вечером, — я хочу задать тебе серьезный вопрос. Меня беспокоит твой кашель.
— Я знаю, о чем ты, — Беллатрикс посмотрела на Андромеду тяжелым взглядом. – И я знаю, что чахотка не лечится, когда ее легко выявить. И не выявляется, когда она легко лечится.
— Можно сейчас дать тебе зелье, но оно несовместимо… — начала миссис Тонкс.
— Ты пока не говоришь ничего из того, что я бы не знала, — раздраженно перебила ее Белла.

Средство, которое могло бы спасти от туберкулеза на ранних стадиях, нельзя было принимать с перцовым зельем и с доброй половиной лекарств, которые Беллатрикс сейчас должна была пить. Можно было рискнуть, начать прием зелья и запустить болезнь. Как бы ни повернулось дело, хорошего и надежного выхода не было.

— Ты сама пила зелья? – резко спросила Беллатрикс еще до того, как Андромеда открыла рот. – Не хватает еще и тебя заразить.

Белла могла более-менее нормально говорить, не срываясь на кашель, но слабость и озноб еще никуда не делись. Ей все равно было холодно, но мысль, что Андромеда сама могла заразиться, заставила Беллатрикс вздрогнуть так, будто ее накрыли не парой теплых одеял, а тоненьким пледом.

— Да, я приняла зелье, — Андромеда не дала сестре осмыслить свои чувства. – За это можешь не беспокоиться. Я хочу предложить тебе вариант, но даже не знаю, как ты отнесешься…
— Говори уже, — Беллатрикс начала нервничать.
— Я могу привести целителя, который сможет выявить туберкулез на ранней стадии, — голос Андромеды был бесцветным.
— Я слышу явное «но». В чем проблема?
— Это мой муж.

Беллатрикс замолчала. «Ты будешь иметь дело с грязнокровкой? – спросила она себя. – Посмеешь привести маггловское отродье на Гриммо?» — «А кто уже привел сюда сестру? – на ее вопрос возник другой вопрос, не менее ядовитый. – Раз имеешь дело с предательницей крови, иди уже до конца» — «Но Андромеда – это другое дело!» — «То есть свою жизнь ты ценишь меньше, чем возможность вытащить из тюрьмы другого предателя крови?» — «Но Темный Лорд никогда этого не поймет!» — «Темный Лорд никогда не поймет, если ты превратишься в чахоточную развалину!»

— Хорошо, — ведьма неохотно кивнула. – Я согласна, но…
— Я знаю, как ты относишься к Теду, — произнесла Дромеда. – Все, о чем я прошу – не демонстрировать этого во время осмотра.

* * *

Каркаров говорил: «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Чем дальше, тем сильнее Беллатрикс убеждалась в правоте старой пословицы. Вся ее жизнь после первого освобождения из Азкабана была цепочкой компромиссов. Сначала она примирилась с позицией Малфоев, потом она отказалась от активных действий, мотивируя это тем, что надо восстановить силы. Еще чуть позже она связалась с кузеном-лоботрясом ради спасения рода Блэков. А заканчивается все тем, что она принимает у себя дома грязнокровку, который увел из семьи ее сестру. Все логично, все обоснованно, но только чем дальше, тем больше поступков, на которые она не решилась бы в молодости.

Неизвестно, какие доводы пустила в ход Андромеда, но на следующий день Тонксы появились на Гриммо, двенадцать вдвоем. Тед, грязнокровка, похититель Андромеды, отец Нимфадоры, и просто умелый целитель, неуловимо напоминал Снейпа. Нет, он не ходил с засаленными волосами; по его облику было видно, что о нем заботится аккуратная жена. Тонкс напоминал Снейпа движениями, жестами, даже потертый чемоданчик у него был точно такой же. В обоих магах сочеталась неряшливость в повседневной жизни и потрясающая аккуратность в своем искусстве.

Беллатрикс повидала достаточно целителей, чтобы осознавать: Тед Тонкс знает свое дело. Кроме палочки, целитель принес несколько приспособлений откровенно маггловского вида. Если про стетоскоп Белла знала, то про остальные приборы не имела представления. Ведьму снова начал глодать червячок сомнения, но она взяла себя в руки; что бы ни было, этот человек мог поставить точный диагноз. Даже Кикимер, обожавший тетушку Вальбургу, осознал общее настроение и не попадался на глаза.

Осмотр ожидаемо затянулся. Тед долго возился и со своими приборами, и с палочкой, колдуя какие-то малопонятные чары. Наконец, через час целитель закончил и взмахнул палочкой над свитком. По бумаге растеклись какие-то письмена и рисунки, остававшиеся для Беллатрикс непонятной тарабарщиной.

— Туберкулеза нет, — Тонкс наконец сообщил вердикт.

Белла в изнеможении откинулась на подушки и зажмурилась. Результат осмотра означал жизнь. Означал возможность быстро поправиться и вернуться к делам.

— Замечательно, — улыбнулась ведьма.

Беллатрикс приоткрыла глаза. Она заметила, как напряглась Андромеда: что сейчас сделает старшая сестра, узнав, что опасности нет?

— Я благодарю, — тихо произнесла леди Блэк.

Наверное, она произнесла это больше ради Андромеды.

* * *

Тонксы очень быстро ушли после осмотра, оставив Беллатрикс в компании домовика. Старый эльф так и не посмел подать голос при хозяйке, но ведьма слышала тихое бурчание, пока Кикимер убирал комнату и коридор. Домовик сетовал на то, что даже госпожа Беллатрикс водит в дом предателей крови. Разве одобрила бы хозяюшка Вальбурга такое поведение? «А как бы на моем месте поступила тетушка?» — задумалась Белла. По всему выходило, что отказалась бы от такой помощи. Как в свое время ведьма говорила кузену про логику Вальбурги, «пусть имение сгорит, лишь бы грязнокровка от дыма покашлял!»

Домовик будто прочел ее мысли. «А все же госпоже Беллатрикс было очень плохо, в таком деле, думает Кикимер, можно и грязнокровку позвать, если он может помочь», — донеслось из-за двери. Белла услышала этот монолог, улыбнулась и неожиданно задумалась: а в сущности, какое ей дело до эмоций домовика? Наверное, она сильно привязалась к Кикимеру. Он был единственным существом, которое просто не могло ее предать. Он всегда был рядом, и для того, чтобы искренне заботиться о леди Блэк, ему не нужны были какие-то основания. Наверное, это имело какое-то значение.

Дни потекли быстрее. Стоило убрать из жизни ведьмы дамоклов меч, как она ощутила, что даже дни стали ярче. Белла стремительно шла на поправку. Она уже начала вставать, когда ее настигло письмо Флинта. Выпускник Хогвартса благодарил госпожу Блэк за помощь, поздравлял с освобождением и интересовался, чем он может быть полезен сейчас.

Но что еще удивительнее – о встрече попросил Снейп.

* * *

Зельевар явился точно в назначенное время. Снейп прибыл в гостиную, облаченный в свой неизменный сюртук, который, похоже, не снимал ни зимой, ни летом. По иронии судьбы, Белла встречала его в том же самом облачении, в котором отправилась в Азкабан во второй раз: такая же мантия, такие же туфли без задников, и подаренные Андромедой носки.

— Рад убедиться, что вы практически выздоровели, — произнес Снейп сразу после приветствий.
— Убедиться? – удивилась Беллатрикс. – Вам известно о моем состоянии?
— Да, мне известно о нем от Дамблдора.
— От директора? – переспросила Белла.
— Дамблдор находится в центре большой паутины осведомителей, — заметил профессор. – Стоит случиться чему-то важному, как птички директора тут же шепнут ему об этом событии.
— О, мне приятно узнать, что мое здоровье важно для господина директора, — съязвила Беллатрикс. – Даже неприятно разочаровывать его своей живучестью.
— Возможно, — кивнул Снейп. – Дамблдор по-прежнему считает вас опаснейшей из ныне свободных сторонников Темного Лорда. Даже ваши отношения с сестрой не поколебали его точку зрения.

Ведьма на миг прикрыла глаза. Глупо было надеяться, что ее дела не останутся незамеченными. Даже если Дромеда не поддерживает связь с директором, остается Муди и целая толпа людей из Министерства. «Птички Дамблдора», — грустно подумала Беллатрикс. Она понимала, что не сможет многое скрыть от великого мага, но все равно было по-детски обидно узнать, что почти все оказалось известно директору.

— Тогда какая цель вашего визита, Северус? – устало спросила ведьма.

Невыносимо хотелось закурить. За все время болезни Беллатрикс хотела курить даже больше, чем есть; но простуда совершенно не позволяла. Зачем здесь Снейп? Если его послал не Дамблдор, то кто? Неужели… Малфой?

— Я прибыл сюда по просьбе леди Малфой, — профессор подтвердил ее догадку.
— И что же она хочет сделать? – голос Беллы прямо-таки сочился ядом. – Сказать что-то вроде «извини, что отправила тебя в Азкабан»?
— У вас, безусловно, есть объективные причины так считать, — кивнул Снейп. – Но все же Малфои напрямую не виноваты в ваших злоключениях.
— И поэтому Нарцисса попросила вас, Северус, поговорить со мной от ее имени?
— Не совсем. – зельевар покачал головой. — Ваша сестра ищет возможности встретиться с вами, но зная вас, она уверена, что вы ее и слушать не будете.

Беллатрикс забарабанила пальцами по подлокотнику.

— Хорошо, — наконец сказала она. – Я наступлю себе на горло и готова принять ее здесь, на Гриммо…

Белла пошла на очередной компромисс.

XX. Непредвиденные обстоятельства

Нарциссу не пришлось долго ждать. Как Беллатрикс и подозревала, младшая сестра уже находилась в полной готовности. Стоило ведьме согласиться на встречу, Снейп тут же уточнил, не желает ли леди Блэк принять сестру прямо сейчас?

— Все уже готово, Северус? – Белла улыбнулась уголками губ. – Насколько я знаю леди Малфой, она ждет у камина в мэноре. Зови.

Ведьма даже не поднялась с места, когда Нарцисса вошла в гостиную; перед тем, как сухо кивнуть в ответ на приветствие, Беллатрикс окинула взглядом Нарциссу. Госпожа Малфой выглядела безукоризненно, но только Белла очень хорошо знала сестру, чтобы видеть: Нарцисса не на шутку встревожена. Ее нервозность проявлялась в движениях, интонации, мимике. Цисси всегда отлично владела собой, и видеть ее настолько взвинченной было даже удивительно.
Белла никогда не страдала ложной скромностью, но была уверена, что Нарцисса сейчас опасается не старшей сестры. Беллатрикс, при всех ее особенностях, не могла бы напугать Цисси. Нарцисса могла бы бояться за Беллу, но не самой Беллы, которую не так давно буквально тащили из Азкабана в полуживом состоянии. В то, что Нарцисса боится за ее здоровье, Беллатрикс не верила. Значит, у госпожи Малфой другая причина для беспокойства, но какая?

— Белла… — начала было Нарцисса, но Беллатрикс тут же ее прервала.
— Садись, — ведьма показала на кресло. – Профессор, если вы желаете, то останьтесь и присаживайтесь, где вам нравится.

Нарцисса безропотно опустилась на предложенное ей место. Снейп же огляделся и прошел к дивану, чтобы быть поодаль от сестер; в отличие от госпожи Малфой, профессор чувствовал себя, как рыба в воде. Белла отметила, что мастер зелий не выглядит хвостиком Люциуса – слишком независимо он себя ведет. Вполне вероятно, что Снейп мог и отказаться от просьбы Нарциссы. Он не выглядел сопровождающим. Он казался самостоятельной фигурой.

— Итак? – Беллатрикс приподняла бровь.
— Я волновалась…
— Разумеется, — ухмыльнулась Беллатрикс. – Вдруг я и во второй раз выйду?
— Послушай! — быстро заговорила Нарцисса. – Ты чудесно знаешь, что я не стала бы…
— Нет, это ты меня послушай! – Беллатрикс тяжело посмотрела на сестру исподлобья. – Цисси, то, что я здесь сижу и слушаю тебя, еще не означает, что я тебе доверяю. И ради Мерлина, я заранее прошу тебя не притворяться глупенькой маленькой девочкой.
— Я хочу заметить, — бесстрастно произнес Снейп, — что для меня непонятен смысл встречи, если вы не желаете никого слушать, госпожа Блэк.
— А я хочу заметить, профессор, — Беллатрикс развернулась к Снейпу, — что исход дела кажется самоочевидным, как говорят в Визенгамоте.
— Я думаю, что это утверждение как минимум спорно.
— И что же вы можете считать спорным? – в голосе Беллатрикс сквозило глухое раздражение. – Например, то, что лорд Малфой хорошо знал планы министра?
— И это тоже, госпожа Блэк, — Беллатрикс и Северус почти забыли про Нарциссу, которая сидела неподвижно, не отнимая ладоней от лица.

Белла усмехнулась.

— Северус, вы хотите сказать, что каким-то образом богатый и влиятельный маг, вхожий к министру не знал планов нашего любезного Фаджа? Или вы хотите меня убедить в том, что лорд Малфой совершенно случайно прибыл в Хогвартс смещать Дамблдора? – казалось, еще немного, и с клыков ведьмы потечет яд. – Мне видится достаточно простая картина, которую я могу и рассказать.
— Расскажите, — Снейп мог поспорить по невозмутимости с Андромедой.
— Когда сиятельный лорд Люциус Малфой выстроил свое королевство на обломках нашей организации, ему явно не была нужна хоть какая-то активность одной фанатичной особы, безумной настолько, что она отправилась в Азкабан, чтобы не отрекаться от Лорда, — Беллатрикс выпрямилась. – А его дражайшая супруга, по всей видимости, удостоверилась, что я не планирую оставить начатое дело и при первой же оказии ко мне пришли домой. Северус, я не верю, что Малфои не знали, что готовится.
— Я не думаю, что вы представляли такую уж угрозу для Люциуса, — Снейп приподнял бровь.
— Северус! – Беллатрикс рассмеялась своим противным смехом. – Вы не далее как несколько минут назад рассказывали про интерес Дамблдора к моей скромной персоне. Я, конечно, лишь тень от славного прошлого, но, без ложной скромности, почти вернулась в форму к весне.

Профессор кивнул.

— Так что, я думаю, раз директор проявил интерес, то и лорд Малфой не считал меня такой развалиной. Не так ли?
— Возможно, — Снейп снова кивнул. – Но, объективно говоря, у вас как не было рычагов влияния на политику, так и нет…

«Но директор мной интересовался», — подумала Беллатрикс. – «Интересно, сидит ли тут птичка Дамблдора, и какая? Наверное, большой черный ворон с грязными перьями».

— …кроме того, госпожа Блэк, кровь не вода.

«Это поэтому тебя так тянуло к грязной крови?»

— Я никогда бы не отправила сестру в Азкабан, — глухо произнесла Нарцисса. – Белла, я тебя не забывала даже там…
— До того, как пообщалась со мной на свободе!
— Не смей… не смей бросаться такими обвинениями! – глухо и страшно произнесла Нарцисса.
— То есть ты хочешь сказать, что ничего не знала о планах мужа?
— Мы с Люциусом вообще не могли предположить, что они заберут тебя!
— Вот как, — протянула Белла. – Но в это очень трудно поверить, сестра.
— И как мне тебе доказать, что я говорю правду?
— Дай Непреложный Обет, — вкрадчиво произнесла Беллатрикс.

В гостиной повисла неприятная, физически осязаемая тишина. Нарцисса подняла лицо, белое, как бумага.

— Ты… — прошептала она.
— Ты не слышала, Нарцисса? – Беллатрикс повысила голос. – Дай Непреложный Обет! Поклянись рассказать правду о том, что знаешь! Мне не хочется гадать, сколько пустых слов будет в том, что ты мне наговоришь!
— Вам так нужен именно Обет? – поинтересовался Снейп. – Может, еще и принести веритасерум?
— Это уже статья, — Белла даже не поглядела в сторону профессора. – А я должна знать, что госпожа Малфой скажет мне правду. Вы скрепите клятву, профессор?
— Если только госпожа Малфой захочет этого, — глухо произнес Северус. – Но я не могу себе представить ситуацию, в которой дал бы Непреложный Обет при таких обстоятельствах. Особенно в вашем присутствии, госпожа Блэк.
— Итак? – Беллатрикс пристально поглядела на сестру.
— Хорошо, — тихо сказала Нарцисса. – Я дам обет.

* * *

Снейп ушел сразу же после того, как Нарцисса ответила на вопросы сестры. Перед Беллатрикс стояла достаточно сложная задача: как расспросить Нарциссу, чтобы узнать нужное и при этом не выдать Снейпу ничего лишнего. Отчего-то Белла была уверена, что доверять профессору нельзя ни в коем случае.
Но ведьма знала, что будет важно для нее, и не представит никакого интереса для Дамблдора. Она выяснила то, от чего зависели ее отношения с Малфоями. Люциус не планировал отправить Беллатрикс в Азкабан; обыск в ее доме был сугубо инициативой Фаджа, о которой Малфои узнали постфактум. Все, чего смогли добиться Люциус и Нарцисса – перевод Беллатрикс с верхнего этажа назад, к Сириусу.

— Нарцисса, я попрошу тебя остаться, — Белла заговорила, когда волшебница уже подошла к камину.
— Слушаю тебя, — голос госпожи Малфой был сухим и безжизненным.
— Присядь, есть вещи, о которых мы должны поговорить без профессора Снейпа.
— Теперь ты мне веришь? – Нарцисса опустилась в то же самое кресло, с которого встала, чтобы дать Обет.
— Думаю, что да, — Беллатрикс сплела пальцы и подалась вперед.
— Думаешь? – усмехнулась младшая.
— Думаю, — кивнула ведьма. – Скажу тебе прямо, я не стану извиняться. Ты знаешь, как эта история выглядела с моей стороны. Хочешь чаю?
— Я не сомневалась, что не станешь. И я ничего сейчас не хочу, давай уже говорить.
— Во-первых, я не советую тебе доверять Снейпу. Я уверена, что он уже идет к кабинету Дамблдора, чтобы изложить все, о чем слышал.
— Но он крестный нашего сына, Белла.

Беллатрикс набрала было воздуха для яростной отповеди, но вовремя осеклась. Вся разница в их восприятии Снейпа строилась на одном серьезном факторе. Нарцисса воспринимала профессора как друга семьи. Для Беллатрикс он был бывшим членом организации.

— И все же не стоит путать ваши отношения и его работу, сестра, — Белла чуть смягчилась. – И второе. Если у вас будет желание, я готова принять Драко и снова его учить ЗОТИ.
— Ему понравится, — кивнула Нарцисса.
— И третье, последнее, но самое важное. Передай Люциусу мои слова: пусть он подумает, кто из них с Фаджем для кого опаснее. Если министр просто проигнорировал его, то пусть подумает – это он вертит Фаджем, или Фадж им? Корнелиус очень неприятный и беспринципный тип, уж я-то знаю.

Сестры одновременно поднялись, и Беллатрикс обняла Нарциссу на прощание. Рукава платья чуть съехали вниз, и Белла увидела рубцы на своем запястье. «Уж я-то знаю».

* * *

Проводив Нарциссу, Белла уселась в кресло и как можно сильнее опустила рукава. Мерзкое воспоминание не покидало ее; она будто наяву услышала, как молоток бьет по заклепкам и с каждым его ударом растворяется свобода.

Люциус переоценил свое влияние на министра; отправкой Беллы в Азкабан Фадж ему продемонстрировал, что министр может оценить некоторые идеи лорда Малфоя, но не обязан к нему прислушиваться. Если Малфой поймет это – хорошо. Если нет – Люциус подставится еще раз.

«И подставит меня».

Беллатрикс не так уж хорошо знала министра, но тех двух раз, которые она сталкивалась с ним или его людьми, хватало, чтобы сделать определенные выводы. Если бы Белле предложили охарактеризовать Фаджа, прежде всего она назвала бы две вещи. Во-первых, важнейшим и единственным интересом министра является сохранение поста. Во-вторых, Фаджу глубоко наплевать на процессуальную сторону.

Вряд ли такой управленец, как Фадж, будет держать вокруг себя инициативных и ярких людей. Чиновники его склада предпочитают видеть в своем окружении в первую очередь исполнительных и преданных сотрудников. Ценил бы Фадж мозги – его розовая помощница не подставилась бы с чашей так глупо. Вряд ли эта бюрократическая машина сломается от интриг и политики. Если Беллатрикс правильно поняла, там за десяток лет уже выстроена целая система, оберегающая министра. Реально насолить Фаджу могли бы Упивающиеся старого состава: опытные боевики, которых кто-то наподобие Амбридж будет ловить до посинения.

Вот только где она возьмет боевку?

Беллатрикс сбросила туфли и уселась с ногами в кресло, обхватив руками колени. И все же начинать копать под Фаджа надо уже сейчас. Благо есть повод: та самая чаша в Отделе Тайн. Если из-за одного письма Андромеды началась проверка, то эту историю можно и нужно раскрутить дальше. Грех не использовать такую воможность.

Кикимер аккуратно и неслышно подошел, чтобы накрыть свою хозяйку пледом. По-хорошему, следовало бы идти в кровать, но Беллатрикс слишком удобно устроилась; она опасалась, что собьется с мысли, если пойдет устраиваться на другом месте. Если Фадж не смог затормозить проверку, то, вероятнее всего, у него есть высокопоставленные противники. И он все еще не может от них избавиться.

Белла достаточно хорошо представляла себе, что надо сделать: выяснить, кто на ножах с Фаджем, грамотно составить жалобу и отправить ее по нужному адресу. Как обычно, проблемы возникали с тем, как это сделать. К кому пойти и у кого получить дельный совет, да еще так, чтобы не переполошить Дамблдора?

После короткого размышления Беллатрикс решительно отправилась в кабинет – писать Флинту и средней сестре.

* * *

Драко Малфой появился на Гриммо через несколько дней после разговора с Нарциссой. Беллатрикс уже успела поправиться и получить ответ на оба письма. Как и в прошлый раз, госпожа Блэк встретила своего племянника в кабинете.

— Здравствуйте, леди Блэк, — Драко остался посреди кабинета.

Мальчик все-таки усвоил урок. Беллатрикс видела, насколько племянник изменился за весну. Он уже не смотрел на нее, как на игрушку; Драко смотрел на нее, как на учителя.

— Здравствуйте, молодой лорд Малфой, садитесь и рассказывайте, — кивнула Беллатрикс. – Секунду.

В окно застучала сова с газетой.

— Разрешите, я возьму? – спросил мальчик, увидев, что ведьма собралась было встать.

Драко взял свежий номер «Пророка», угостил птицу и положил газету на стол. Так она и осталась лежать до вечера, когда Белла отпустила племянника домой.

Ведьма прошла в кабинет, уселась за стол, раскрыла газету… и судорожно начала искать сигареты. С первой полосы на нее смотрел оскалившийся Сириус Блэк. Кузен сбежал из Азкабана.

XXI. Бег на месте

Беллатрикс погасила окурок и грязно выругалась. Новость о побеге кузена только что перечеркнула все ее усилия; о пересмотре дела теперь можно даже не говорить. Сириус ухитрился пустить на ветер ее планы одной непредсказуемой глупостью.

«Такой ли уж глупостью?» — задумалась Беллатрикс, когда чуть успокоилась. В сущности, что знал Блэк о ситуации? Только то, что могла ему рассказать Белла, сидевшая напротив. Он слышал, что Малфои упрятали Беллатрикс в Азкабан и видел, что кузина даже не могла идти самостоятельно. С такими вводными побег казался логичным и обдуманным шагом. Беллатрикс вытянула из пачки вторую сигарету. В ее голове оформился простой вопрос: почему кузен бежал именно сейчас?

Вопрос «как?» ее не волновал — даже если она разберется, как именно Сириус прошел мимо дементоров и надзирателей, толку от этого знания уже не будет. Гораздо важнее был вопрос «куда?» Куда сейчас направится Блэк? Белла даже не задумывалась — стоит ли ей помогать кузену; ее участие представлялось ей чем-то само собой разумеющимся.

Скорее всего, у Сириуса, точнее у Ордена, есть ухоронки еще военных времен. Вероятно, он может скрываться в поместье Альфарда. Ведьма потерла виски и резко поднялась из кресла. Слишком много вариантов; слишком долго она не занималась планированием. «Куда?» — правильный вопрос, но чтобы дать на него правильный ответ, нужно задать вопрос «зачем?»

Почему Сириус бежал именно сейчас? Ведь не из-за отсутствия хорошей компании!

Неужели дело в том, что он потерял всякую надежду на освобождение? Это тоже выглядит в высшей мере нелогичным. У Сириуса появилась надежда только через одиннадцать с лишним лет и благодаря кузине. Будь дело лишь в надежде выйти на свободу — Сириус сбежал бы куда раньше. Белла твердо решила, что у кузена появилась какая-то серьезная причина сбежать. Но вот какая? Она не знала ответа.

Вряд ли Сириус сбежал, чтобы мстить Малфоям. Беллатрикс не думала, что кузен настолько воспылал к ней родственными чувствами, да и, рассуждая трезво, в Британии осталось немало других волшебников, которым Блэк желал бы мстить гораздо сильнее. Даже если Сириус считал ее мертвой, он бы не сорвался сейчас.

Но что тогда могло сподвигнуть его на побег?

От размышлений Беллу отвлек Кикимер, сообщивший о целой делегации.

* * *

— Ты в курсе, — Андромеда не спрашивала, она утверждала.

— Только что выяснила, — кивнула Беллатрикс.

Они обе чудесно понимали, о чем идет речь; у них попросту не могло быть более насущной темы для разговора. Кроме двух сестер, в прихожей стояли Аластор Муди и дочь Андромеды. Зачем Дромеда впутывает в это дело Нимфадору — для Беллы пока осталось загадкой. Гости настороженно смотрели на госпожу Блэк, и Беллатрикс без всякой легилименции понимала, какой вопрос они хотят ей задать.

— Для меня это неожиданность, — произнесла Белла, когда пауза затянулась.

— Тем не менее, я вам не доверяю, — заметил Муди.

— Не сомневаюсь, — согласилась Беллатрикс. Муди ей нравился хотя бы тем, что не пытался замаскировать свою подозрительность.

— У мистера Муди есть на это объективные причины, да и у меня тоже, — высказалась Андромеда. — Сириус сбежал почти сразу же после твоего освобождения.

— И вы здесь, чтобы выяснить мою роль в этом, — протянула Белла. — И если окажется, что я вас использовала втемную, вы сдадите меня, куда следует, а если нет, то мы будем решать, как жить дальше.

— Примерно так.

Беллатрикс снова покосилась на Нимфадору. Девушка помалкивала, не вмешиваясь в разговор старших. И все же, зачем она здесь? На что рассчитывает Андромеда, притащив сюда стажерку? Или, может, это еще одна птичка директора Дамблдора? Но тогда почему недостаточно одного Муди?

— Белла, — Андромеда шагнула вперед, — так что ты скажешь по поводу нашего дела?

— Я скажу тебе, что в обстановке взаимного недоверия я знаю только два способа убедить в своей искренности. Причем пить веритасерум я не стану. Мистер Муди может скрепить обет, и я расскажу, уверена ли я в невиновности Сириуса, участвовала ли я хоть как-то в его побеге и подлинные ли воспоминания я предоставила.

Жизнь, как обычно, описала очередной виток: недавно Беллатрикс требовала обет с одной сестры, теперь намерена дать его же другой. Маги всегда остерегались давать Непреложный Обет, но Белла просто не видела другого способа быстро и надежно доказать Андромеде и Муди, что она играет честно.

* * *

— Вот и все, — развела руками Беллатрикс, закончив отвечать на вопросы.

Они даже не вышли из прихожей. Только каким-то чудом тетка Вальбурга так и не проснулась; младшая Тонкс смогла взять себя в руки и не устроить погром в доме. «Интересно даже, как они дома поддерживают порядок?» — задумалась Белла, покосившись на племянницу. Девушка была очень похожей на мать; Беллатрикс решила, что это и есть ее нормальный вид.

— Хорошо, думаю, что я тебе верю, — Андромеда снова завладела вниманием сестры. — Мы выяснили, что хотели…

— …и я думаю, что не будем дальше вас отвлекать, — вмешался Муди.

— Андромеда, я хочу, чтобы ты ненадолго осталась. Нам с тобой стоит побеседовать, Беллатрикс улыбнулась. — Я думаю, мистер Муди не обидится.

* * *

— Кикимер, чаю для меня и моей сестры! — громко произнесла Беллатрикс, входя в кабинет Ориона Блэка.

Ведьма нервно прошлась взад-вперед по комнате. В очередной раз взяла в руки газету и швырнула ее на стол, секунду полюбовавшись на фотографию кузена. С шумом выдохнула и уселась в кресло, в котором обычно встречала Драко Малфоя.

— Садись, где хочешь, — Беллатрикс обвела кабинет широким жестом.

Андромеда, быстро оглядевшись, присела на стульчик.

— Белла… — миссис Тонкс поморщилась, когда Беллатрикс притянула с рабочего стола пепельницу и пачку сигарет.

— Если ты решила меня пилить, то нашла не то бревно, — Блэк устроилась поудобнее и щелкнула зажигалкой. — Давай сразу перейдем к делу. Во-первых, я совершенно не представляю, где наш кузен сейчас.

— Мне кажется, что правильный вопрос не «где?», не «как?» и даже не «куда?», а «зачем?» — Андромеда погладила подбородок. — Если он бежал без твоего участия, то почему именно сейчас?

— Я думала в этом направлении, — Беллатрикс сердито цокнула языком. — Вряд ли он бежал, как только представилась возможность. Вряд ли он бежал из-за того, что счел меня мертвой.

— Ты с ним находилась практически все время, — Дромеда подалась вперед. — Ты можешь за ним вспомнить что-нибудь?

— В том-то и вся проблема! — Беллатрикс сжала подлокотник кресла. — Я не помню за ним даже мыслей о побеге! Мы говорили о чем угодно, кроме этого.

— То есть ответа на вопрос «зачем?» мы не знаем. Но мы должны найти Сириуса раньше, чем это сделает Министерство.

«Мы», — отметила про себя Белла.

— Получается, что так. Именно поэтому я обсуждаю это с тобой наедине. Я тоже не доверяю Муди, — Беллатрикс чуть помедлила. — Я не знаю, зачем он сбежал, но знаю минимум два места, в которые он мог бы направиться.

«Все равно это просчитывается на раз-два», — подумала ведьма.

— Какие? — быстро спросила Андромеда.

— Поместье дядюшки Альфарда, что очевидно. И место, где летом живет Гарри Поттер. Сириус очень впечатлен тем, что крестник — точная копия его лучшего друга.

— Похоже на то.

— С острова, на котором расположен Азкабан, можно только аппарировать. Оттуда вплавь до Британии не доберешься. Значит, Сириус на несколько суток неспособен к активным действиям

— Отчего ты так считаешь? — спросила Андромеда.

Беллатрикс посмотрела на сестру с недоумением и укоризной.

— В самом деле, откуда мне знать, как Азкабан влияет на способности к магии? — вопросила ведьма в пустоту.

— Согласна, глупый вопрос.

— Так вот, я думаю, у нас есть еще несколько дней, — продолжила Беллатрикс. — Но говорить с тобой я хотела бы о другом.

— Я вся внимание, — Андромеда даже не заметила, как рядом с ней появилась чашка чая.

— Будем считать, что Сириус узнал нечто, заставившее его сбежать. Узнать это он мог только извне, а отношения Азкабана с внешним миром завязаны на Министерство, — Белла даже не заметила, как начала не просто говорить, а инструктировать. — Надо постараться выяснить, что было в Азкабане в мое отсутствие, но сделать это надо крайне аккуратно.

— Постараюсь, — Андромеда кивнула.

— Второе. Я не собираюсь второй раз садиться в тюрьму для профилактики, поэтому сразу после твоего ухода я активирую все, что было наколдовано Орионом Блэком. Связываться можно через сов. И третье. Не потешишь мое любопытство? Как тебе рассказали про ту самую чашу?

— Когда Доре было одиннадцать, ко мне зашли папа с дедушкой, — Дромеда, наконец, взяла чашку. — Это долгая история.

— Просто зашли? — быстро уточнила Беллатрикс.

— Просто зашли, — повторила Андромеда. — Может, тебе дать воспоминание?

— Потом, — тихо сказала Беллатрикс после недолго паузы. — Значит, тогда ты и узнала про чашу?

— Я не буду врать, что мы мило пообщались, — заговорила сестра. — Но обошлось без ругани и проклятий. Они… знаешь, я бы сказала, что они осматривали то, что останется от Блэков. Тогда дедушка и оговорился, что сдал в Отдел Тайн тот артефакт.

* * *

Когда за Андромедой закрылась дверь, Вальбурга, наконец, соблаговолила проснуться.

— Племянница, скажи, за тобой опять приходили из Министерства? — запричитала тетушка.

— Примерно так, да, — кивнула Беллатрикс.

— Они никак от тебя не отстанут? Как жаль, что вы не смогли привести к победе Темного Лорда. Кто это был?

Беллатрикс взяла себе за правило не ссориться с теткой и как можно меньше с ней беседовать. Но сейчас после слов Вальбурги Белла почувствовала себя так, будто ей дали пощечину. «Вы не смогли привести к победе Темного Лорда!» Ведьма помолчала секунду и произнесла с совершенно невинным видом:

— Я принимала дома мою сестру, Андромеду и племянницу.

Белле показалось, что тетушка вполне может конкурировать с баньши. Волшебница слушала истерику примерно тридцать секунд, после чего решительно подошла к портрету.

— Тетушка! — рявкнула Беллатрикс. — Если ты так любишь Темного Лорда, отчего же ты не приняла метку?!

Ведьма резко закрыла шторки на портрете и пошла наверх.

* * *

Про карту Мародеров ей рассказывал Сириус. В свое время кузен и шайка его приятелей сделали волшебную карту, показывающую Хогвартс и тех, кто находится на его территории. Идею «Мародерам» подкинул Блэк, и вдохновлялся он тем предметом, который Беллатрикс сейчас разворачивала в библиотеке. Огромный чистый пергамент занял весь стол. Белла шагнула назад, критически оценивая лист. Отчего-то тот не стремился сворачиваться в рулон.

— Откройся, — волшебница постучала по пергаменту палочкой.

На желтоватой поверхности начали проступать очертания Британских островов. Эта карта не могла показать, где находится тот или иной человек, но зато она могла масштабироваться и показывала не только Хогвартс, а всю волшебную Британию.

— Карта, — Белла затаила дыхание, — карта, покажи мне поместье Альфарда Блэка.

Сложное изделие, недавно вытащенное из тайника, работало. Ведьма огляделась, пока пергамент рисовал физическую карту местности. Ее дом как будто ожил; до ее ушей иногда доносилось слабое, на грани слышимости, гудение защитных чар. Рядом уже были сложены палочки Вальбурги, Ориона и Поллукса Блэков.

Беллатрикс отпила зелье из флакона. Ей предстоит долгая ночь: надо готовить специальное зелье для следящих чар, надо чуть свет отправиться в поместье Альфарда и срочно писать Флинту — пусть парень напрягает свои познания в маггловедении.

Беллатрикс Блэк готовилась действовать.


XXII. В гостях у дядюшки

Зелье дошло до кондиции к утру, когда часы пробили восемь. Беллатрикс трижды проверила получившееся снадобье и успокоилась только тогда, когда все три качественные реакции дали положительный результат. Ядовито-зеленая жидкость слабо плескалась в котелке: в процессе готовки пропахла вся лаборатория. Хорошо, что у Блэков в доме было отдельное помещение для варки зелий; Белла плохо представляла, во что превратилась бы кухня, если бы ей пришлось заняться там зельеварением.

За эту ночь ведьма осознала, что для варки зелий из снейповского арсенала ей нужно чаще упражняться. Старые навыки никуда не делись, руки и голова хорошо помнили, что в какой последовательности выполнять, но вот четкости исполнения уже недоставало. Беллатрикс не рисковала и переделала раствор, когда в первый раз ей не понравилось количество осадка.

«Знал бы Северус», — усмехнулась она. Наверное, если бы мрачный мастер зелий узнал, что разработанное им снадобье будет использоваться для помощи Сириусу Блэку, он бы проклял тот день, когда сел за разработку этого зелья. Белла совершенно точно знала, что Снейп будет последним, к кому она обратится за помощью в отлове кузена. На чьей бы стороне профессор ни был, тот поймает Сириуса лишь ради того, чтобы сдать снова в Азкабан. Бродяга много рассказывал про школьные подвиги, и описание издевательств над Снейпом занимало не самую малую долю в его воспоминаниях. Ни «Мародеры», ни Северус еще не участвовали в войне — универсальном оправдании для любых издевательств.

Впрочем, только в детских сказках персонажи бывают безусловно злыми или абсолютно добрыми. В жизни все гораздо сложнее и неоднозначнее. Дамблдор может быть манипулятором и пауком, сидящим в огромной сети осведомителей, но при этом он остается замечательным директором и магом исключительной силы и таланта. Люциус может быть трусоват и меркантилен, но при этом оставаться умным человеком. Сама Беллатрикс, если подходить к ней с позиции обывателя, была чудовищем, но при этом очень верным и сильным чудовищем. Если силой могут похвастаться многие, то для верности это далеко не так; настолько не так, что верность саму по себе считают добродетелью.

Кем бы ни был Сириус Блэк — хулиганом, лоботрясом, откровенным подонком, Беллатрикс будет его спасать. И поэтому она тщательно готовит зелье, которое служит сырьем для следящих чар, заклятых на родную кровь. Даже изгнанный из рода волшебник будет обнаружен, если окажется поблизости от распыленного зелья. Беллатрикс зевнула, залив наваренный раствор во фляжку. Ей сильно хотелось спать, но она точно знала, что продержится еще несколько часов. Если дать себе хоть пять минут передышки — подняться уже не получится.

Приняв еще немного бодрящего зелья, Беллатрикс собралась и аппарировала к поместью. На часах было примерно пятнадцать минут девятого.

* * *

Ведьма выглянула из-за дерева. От поместья Альфарда ее отделяло несколько сот метров открытого пространства. Дядин дом выглядел так же, каким она его помнила: двухэтажное здание, чуть поменьше, чем гнездо Вальбурги и Ориона Блэков. В саду около дома ведьма не заметила никакого шевеления. Если следящие чары наложены на все окрестности, Беллатрикс уже обнаружили. Если же чары только на здании — тогда смысла прятаться тем более нет. Сама Белла обвела бы чарами только дом — нет смысла приходить сюда, не желая попасть в поместье Альфарда. Увидев, что людей поблизости нет, Беллатрикс прогулочным шагом направилась вперед.

Она медленно шла, постоянно проверяя путь. Руквуд, бывший невыразимец, обучал ближний круг разнообразным диагностическим заклинаниям. Если в аврорате не придумали новых версий следящих чар, то Белла будет оповещена о приближении к охраняемой зоне. В последнее время, полюбовавшись на работу Министерства, ведьма не сомневалась, что новых чар так и не придумали.

Она дошла до самых дверей; на ее пути оказались только охранные чары, наложенные самим Альфардом. Их бояться было незачем: родовая магия признала в ней главу семьи. Белла не сомневалась, что здесь рано или поздно появятся авроры, поэтому в поместье не должно остаться никаких следов проникновения. Она тщательно вскрыла замки, чтобы не повредить ни механизмов, ни заклинаний. Дверь, которую давно никто не смазывал, с неожиданной легкостью открылась и Беллатрикс, секунду помедлив, шагнула внутрь.

Внутри дом выглядел почти так же, как ее логово на Гриммо сразу после выхода Беллы на свободу. Заброшенный особняк, в котором давным-давно никто уже не жил. Пыль на полках и по углам. Выцветшие кое-где краски. Это был дом, в котором жил одинокий мужчина — Белла подмечала вещи, которые не ускользают от взгляда хозяйки. Магия до сих пор хранила этот дом, но она была не в силах заглушить аромат запустения.

Беллатрикс осмотрелась. Дяде досталось во владение самое маленькое из имений Блэков. Вальбурга перебралась в фамильное гнездо, отец Беллы остался в родовом имении. Альфард жил здесь один и умер один. Белла запомнила дядюшку как чудака, белую ворону среди остальной родни. Кто знает, что он держал у себя дома? Волшебница повела палочкой. Тишина. В доме на Гриммо за семь лет только завелись докси. Что может быть тут?

Ведьма шагнула вперед, к лестнице, ведущей на второй этаж. Надо было найти место для распыления зелья. Беллатрикс шла тихо, и ее мягкие сапоги не оставляли следов на полу. Вряд ли она сейчас задумывалась над этим, но истощенный полусквиб окончательно умер в тот момент, когда Белла сделала первый шаг к дядюшкиному дому. Впервые за долгие годы ведьму не держали ни оковы, ни проблемы со здоровьем.

Беллатрикс поднялась на второй этаж и остановилась. Она осмотрелась по сторонам и даже принюхалась. Как и внизу, здесь все выглядело заброшенным. Пыль не скапливалась посередине коридора; все гнезда Блэков строились на века и заклинания еще работали. Любой дом, в котором долго живет чистокровная семья, кажется живым. Если это так, то дом Альфарда давно спал. Внимание Беллы привлекла полуоткрытая дверь. Повинуясь какому-то странному предчувствию, Беллатрикс двинулась в эту комнату, переступила через порог и обмерла. Она знала, что дядюшка чудак, но не могла предположить, что до такой степени.

Первым, что она увидела в комнате, был корабль. Маггловский корабль двадцатого века: шаровый цвет, дымовые трубы и гребные винты сразу выдавали его происхождение. Это был военный корабль: Беллатрикс отлично знала, что такое пушки и сразу же увидела восемь орудий, размещенных в четырех башнях. «Интересно, как у магглов поворачиваются такие чудища?» — невпопад подумала ведьма. Пушки должны были весить не один десяток тонн. Корабль стоял на столе посреди комнаты. Не отводя взгляда от диковинки, Беллатрикс подошла поближе и присмотрелась к макету.

Конечно, она не знала, насколько корабль похож на настоящий. Но она видела, что модель была сделана с любовью и старанием. Зачищенные швы, аккуратная покраска, мелкие детали на палубе — все это выдавало знание и опыт, с которым делался макет. У корабля было собственное имя: его звали «Куин Элизабет». Видимо, название было дано в честь Елизаветы Тюдор.

Белла подняла взгляд. На полках большого шкафа за стеклом стояли солдатики и разные маггловские машины. Там были бойцы времен Наполеона, разные рыцари, но большую часть полок занимали солдаты и техника обеих мировых войн. Русские, англичане, американцы, немцы — все они рядами стояли на полках. Рядом с пехотинцами Беллатрикс видела танки и грузовики. Она плохо понимала, что это за машины, но могла различать их принадлежность по знакам. Ведьма знала, что означают красная звезда или черный крест.

«Неужели он все это делал сам?» — задумалась Беллатрикс. В хобби дядюшки, как в капле воды, отражался весь его характер. Ведьма и запомнила его таким: спокойным и усидчивым человеком, неуловимо похожим на Ориона Блэка, но с намертво приклеившейся репутацией человека со странностями.

Белла навострила уши. Снизу донесся какой-то тихий звук. Превратившись в слух, Беллатрикс ждала, когда кто-то внизу снова даст о себе знать. На первом этаже снова тихонько завозились. Аккуратно, стараясь не шуметь, ведьма выскользнула из кабинета и прошла за лестницу так, чтобы поднимающийся человек оказался к ней спиной. Белла выглянула и обмера во второй раз. По лесенке медленно поднимался дементор.

* * *

Белла отшатнулась. Как он мог здесь появиться? Откуда вообще взялась эта тварь? Дементор почуял ее и лениво поднялся вверх. Ведьма сделала шаг назад. И еще. Дементор не спеша проследовал за ней. Монстр не рвался вперед, он забавлялся, зная, что бежать его жертве некуда. Из дома нельзя аппарировать. Пока Беллатрикс попробует открыть окно, дементор успеет ее поцеловать.

Ведьма отступила еще, подняв палочку. Убить дементора можно, но единственным способ, который она знала, был «Финдфайр». Наколдовать-то адское пламя она могла, а вот справиться с ним — далеко не факт. Одна ошибка — и изжаришься в доме, как мышь в печи. Беллатрикс лихорадочно искала выход из ситуации. Патронуса она не знает. Протего может лишь ненадолго задержать дементора. Ведьма сделала шаг назад. Она была готова выставить щит, как только окажется у окна.

Дементор держался рядом с ней, как приклеенный, и Белла, наконец, заметила странную деталь. Вокруг твари не было изморози. Волшебница вскинула палочку и резко прознесла: «Риддикулус!» Дементор расплылся. Его серое рубище превратилось в белую простыню с нарисованной на ней улыбкой. Боггарт как-то обиженно хлюпнул и исчез под хохот Беллы.

Ведьма перевела дух. Страх чуть было не парализовал ее. Сейчас она осознала, насколько этот боггарт отличался от настоящего дементора. Надо было сразу вспомнить, что в старых домах заводятся боггарты, что рядом с дементорами становится холодно, что дементор движется гораздо быстрее.

Беллатрикс помотала головой. Ее боггарт не был дементором. Самый сильный страх волшебницы был связан с ощущением, а не каким-то материальным объектом. Чувство собственного бессилия угнетало ее гораздо сильнее, чем любая тварь. Еще давно, после того разговора с Фаджем, Белла задавалась вопросом: что мешало министру испортить ей жизнь гораздо сильнее? Фаджу было наплевать на процессуальную сторону, но он ограничился лишь тем, что Беллатрикс оставшиеся ей полгода проходила в цепях. Что мешало ему озаботиться причинением действительно серьезных неприятностей? Белла пришла к выводу, что министр хотел показать ей ее беззащитность и бессилие. Ей продемонстрировали это простым и унизительным для ведьмы способом.

Белла сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. Боггарт сымитировал бессилие. Беллатрикс иногда представляла себе это чувство, как дементора, который пытается ее поцеловать без приказа. Имитация, действительно, оказалась весьма удачной. И вместе с этим боггарт натолкнул Беллу на простую мысль: что она будет делать с дементорами, если их отзовут из Азкабана? Беллатрикс была не уверена, что справится с «Финдфайром». Вопрос заслуживал тщательного обдумывания.

* * *

Белла обошла второй этаж, заглядывая в комнаты. Двери оказались не заперты; за все время осмотра ведьме не понадобилось ни единого заклинания. Она не особо опасалась; через пару часов следы колдовства не обнаружат даже эксперты. Беллатрикс знала, что аврорат пользуется некоторыми маггловскими методами, но и на этот случай у нее были припасены свои решения. Еще при выходе из дома Белла надела перчатки и тщательно обработала мантию и сапоги чистящими заклинаниями, чтобы не занести в дом Альфарда ни единой пылинки из Лондона.

После шкафа с солдатиками, танками и военными кораблями Беллатрикс была готова к чему угодно. Но «Куин Элизабет» осталась самым сильным впечатлением. Белла уже не удивилась отдельному шкафу в библиотеке, выделенному под маггловские книги. Как и следовало ожидать, дядюшка собрал коллекцию исторической литературы.

Волшебница не особо увлекалась осмотром дома: ей нужно было найти точки для распыления зелья, а не обыскать поместье дяди. Она прошлась по комнатам второго этажа, осмотрела первый и, наконец, принялась за дело. Через полчаса Беллатрикс Блэк вышла из входной двери поместья. В здании по укромным углам растеклась прозрачная жидкость без запаха и вкуса. Пройдет несколько часов, и от капель зелья останутся малозаметные пятнышки. Но заклятие будет работать, и стоит только Сириусу Блэку подойти к дому ближе, чем на полсотни метров — Белла тут же узнает о его появлении.

Ведьма тщательно закрыла дверь и аппарировала домой. Ей уже хотелось спать, но она заставила себя тщательно отчистить одежду, обувь и только после этого отправилась в кровать.

* * *

Она проснулась около четырех часов дня и несколько минут лежала, смотря в потолок. Белле казалось, что ее руки и ноги сделаны из ваты. Ведьма медленно поднялась и, одевшись в мантию, поплелась на кухню. После чая и табака Белла почувствовала себя бодрее.

«Хорошо, что племянник сегодня не должен прийти», — подумала она, выдохнув струйку дыма. Драко был сообразительным и наблюдательным мальчиком. С него станется увидеть плохо спавшую тетушку и доложить об этом маме с папой. И очень хорошо, если Люциус просто решит ей не мешать.

До вечера ей пришли два письма. Одно — от Андромеды. Оно не содержало ничего особо интересного: но отсутствие плохих новостей само по себе новость хорошая. Беллатрикс слабо улыбнулась, читая постскриптум: «Тед сказал, что ты похожа на королеву Елизавету».

Второе письмо было куда короче и интереснее. Маркус Флинт сообщал о готовности действовать хоть сейчас. Не отпуская сову, Белла тут же написала ответ. Завтрашним вечером они встретятся. Для второго этапа плана Белле понадобятся познания Флинта в маггловедении.


XXIII. Женщина в черном

Беллатрикс не стала готовить зелье для похода к Поттеру. Это в доме заряженная заклинаниями жидкость останется надолго и всерьез; Снейп говорил, что снадобье сохраняет свойства в течение полугода. На улице же первый дождь в буквальном смысле смоет всю кропотливую работу. Да и даже ночью будет трудно скрыть от магглов, как волшебница распыляет странную жидкость по улице и потом колдует.

Побывать на Прайвет-драйв надо было ради того, чтобы разведать местность. Если у Сириуса проснется жажда увидеть крестника, а она у него проснется, появится подходящий момент для поимки кузена. А идти в насквозь маггловский район без знающего человека Беллатрикс просто опасалась.

Маркус Флинт не особо хорошо учился. Ведьма предполагала, что на маггловедение он записался лишь ради того, чтобы набрать хоть что-то из дополнительных курсов. Но неожиданно оказалось, что у парня вполне получается; Маркус даже устроился менеджером по связям с магглами. Белла уже успела оценить идею Флинта насчет встречи в Гайд-парке.

* * *

Они встретились на окраине Литтл-Уининга, когда уже стемнело. Беллатрикс аппарировала чуть раньше назначенного срока; она, наконец, смогла обходиться без «Ночного рыцаря». Пока ведьма ждала Флинта, ее на секунду посетила постыдная мысль: а каково ездить в маггловской машине? Судя по тому, что она видела, автомобили должны ездить помягче, чем волшебный автобус. Хотя и помедленнее. В любом случае, аппарировать ей нравилось больше, чем ездить на машине.

Флинт появился минута в минуту. Беллатрикс, едва завидев знакомую фигуру, достала часы и удовлетворенно улыбнулась, поглядев на время. Пунктуальность и исполнительность Маркуса ей нравились чем дальше, тем больше.

— Так, я нормально выгляжу? — деловито поинтересовалась Белла, едва только они поздоровались.

Молодой волшебник сделал шаг назад и придирчиво осмотрел ведьму. Перед вылазкой в стан магглов Беллатрикс основательно покопалась в гардеробе Блэков. В конце концов, она остановилась на костюме, напоминавшем традиционную одежду волшебников. Юбка до щиколоток, жакет с длинными рукавами — вроде бы и похоже на привычное платье, но и маггловское.

— Да, вполне, — сказал Флинт после секундного размышления. — Немного необычно, но в хорошую сторону.

— Поясните, — напряглась Беллатрикс.

— Ваше облачение по понятиям магглов выдает хороший вкус и стиль, — поспешил успокоить ведьму Флинт. — Они воспримут вас, госпожа Блэк, как красиво одетую женщину, а не как что-то странное.

Белла улыбнулась одними уголками губ…

…Литтл-Уининг Белле понравился больше, чем Лондон. Если такая ведьма, как Беллатрикс, вообще могла использовать слово «нравится» применительно хоть к чему-то маггловскому. Скорее даже, городок был похож на Хогсмид гораздо больше, чем столичный муравейник, и из-за этого вызывал меньше отвращения. Белла с Флинтом потратили около часа, чтобы обойти окрестности дома Дурслей. К удивлению Беллатрикс, никаких следящих чар вокруг жилья не было. Ведьма отметила это как еще одну непонятную вещь, которая заслуживает внимания. Почему Дамблдор не озаботился защитой мальчика? Когда волшебники уходили, Белла кинула ее один взгляд на дома по соседству. Почти вся улица спала; только в одном из окошек рядом с Дурслями горел свет.

Оказавшись у себя в кабинете, Беллатрикс основательно задумалась. Развешивать сигнальные чары возле Гарри Поттера — верх идиотизма. Насколько Белла знала Дамблдора, тот всегда отличался хитрыми и запутанными планами. Вполне может быть, что за мальчиком постоянно наблюдают с помощью способа, который ведьме попросту неизвестен. Так просто не бывает, чтобы Артур Уизли стал ей угрожать из-за простого появления рядом с Поттером, но при этом Дамблдор не подстраховался насчет визита домой к Гарри.

Почему вообще Поттер проводит лето у магглов? От Сириуса она знала, что Дурсли очень не любят волшебников. Если директор хочет ограничить его круг общения Гарри, то почему мальчик не живет у Уизли?. Белла забарабанила пальцами по столу. Она никак не могла понять, почему ребенок находится в маггловской семье, когда есть несколько фамилий волшебников, лояльных Дамблдору и готовых приютить мальчика. Единственное нормальное объяснение, которое приходило в голову — Гарри живет у тети, единственной кровной родственницы. Да и выглядит их дом поприличнее Норы. Но что-то подсказывало Белле, что это объяснение не исчерпывающее.

— Кричер, — негромко позвала Беллатрикс. Домовик тут же возник посреди кабинета, — я хочу, чтобы ты пронаблюдал за домом, в котором живет Гарри Поттер. Ты не должен позволить себя заметить магглам и мальчику. Как только возле дома появится Сириус Блэк, ты должен немедленно явиться сюда и предупредить меня…

Пожалуй, послать на Прайвет-драйв нагруженного инструкциями домовика — самое разумное решение.

* * *

Драко Малфой пришел учиться на следующий день, и как обычно, к трем часам. До его прихода Беллатрикс успела кое-как выспаться, поработать в библиотеке, позавтракать и пообедать. Теперь Кричер был занят ответственным делом, и готовкой еды Белла занималась самостоятельно. Как и любая нормальная чистокровная волшебница, Беллатрикс умела вести домашнее хозяйство. По меньшей мере, былой опыт никуда не делся. Ведьма сможет обойтись без помощи Кричера. Настолько, что ей в случае чего не будет стыдно накормить своей стряпней племянника после занятий: как раз в шесть вечера подходящее время для ужина.

Драко Малфой кушал очень аккуратно, как и полагается воспитанному мальчику. Беллатрикс с удовлетворением отметила, что с племянника окончательно слетела позолота и звездная болезнь. «Интересно, он только со мной перестал быть таким заносчивым?» — подумала Белла. Если за пределами дома на Гриммо Драко ведет себя так же, как и при их первой встрече, многие усилия Беллы пойдут насмарку. Судя по письмам и некоторым фразам, племянник все-таки осознал и проникся. Слизеринский принц должен быть именно что принцем, а не просто сыном короля — это была самая главная мысль вне тем ЗОТИ, которую Белла пыталась донести до родственника.

Пока что успехи племянника ее радовали. Драко достаточно бодро осиливал программу и некоторые дуэльные заклинания. Разумеется, в боевой зал Беллатрикс его не водила, но ученические заклинания легко можно было отработать и в комнате. Драко действительно стал более… дисциплинированным. Пожалуй, что ему можно уже поручить задуманное.

— Драко, — аккуратно начала Беллатрикс, когда племянник покушал и начал собираться. — Я бы хотела обратиться к тебе с важной просьбой.

— Я слушаю, леди Блэк.

Белла достала письмо.

— Я не желаю пользоваться совой или отправляться лично через камин, — пояснила ведьма. — Ты должен уже понимать, что Министерство может это отследить при желании. Можешь передать это письмо лорду Малфою лично в руки и наедине?

— Я сделаю, как вы говорите, — Драко с серьезным видом кивнул.

Через пару минут племянник исчез в зеленом пламени.

* * *

— И как Драко воспринимает наши уроки? — поинтересовалась Белла, когда они с Люциусом успели поздороваться, пообедать и расположиться в гостиной.

— Могу сказать так. Драко как-то раз сказал, что для тебя существует две оценки. «Превосходно» и «все остальное». Причем «Превосходно» ты считаешь нормой, — лорд Малфой посмотрел на Беллатрикс. Долго. Пристально. Понимающе.

Ведьма забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Интересно, что скрывается за взглядом свояка? Это его собственные догадки или не помешало бы оторвать Нарциссе язык?

— Я думаю, что это правильно, — добавил Люциус. — Мой сын действительно избалован. Так что твои методы ему только на пользу. Я благодарен.

— Хорошо, что тебе это понятно, — Беллатрикс щелкнула зажигалкой.

— Я ознакомился с твоей идеей и она мне понравилась. Ты все правильно оценила. «Томпсон и сыновья» имеют лицензию до две тысячи пятого, так что да, это будет делом, которое не приносит больших прибылей, но при этом дает интересные возможности.

— Значит, ты в деле? — Белла выпустила колечко дыма.

— Значит, я в деле, — согласился Люциус. — У нас классическая ситуация: у одной есть деньги и навыки, у второго нужные связи. Я добьюсь нужного отношения в Министерстве. Может быть, даже хорошего госзаказа на защитное снаряжение. Треть суммы внесу я, делить выручку будем пополам.

Беллатрикс подумала пару секунд, прикидывая получающиеся суммы.

— Хорошо, — согласилась ведьма. — Составим договор. В конце концов, надо переходить к чему-то большему, чем Лютный переулок.

— Вот именно. У тебя есть какой-то вопрос, — Люциус не спрашивал, он утверждал.

— Есть, — Белла чуть помедлила. — Мне очень важно знать, насколько вероятно повторение весенних… событий.

— Ты читаешь газеты?

— Как видишь, — кивнула Беллатрикс. — Там, конечно, нет про меня ни слова, но…

— Фадж получил очень хорошую оплеуху, — Люциус смотрел куда-то в сторону. — То, что его ослы якобы изъяли у тебя вещь, которая десять лет как в Отделе Тайн, вызвало массу вопросов. Говорят, что дошло даже до служебного разбирательства. Поэтому я бы на твоем месте не слишком волновался.

* * *

Одно из самых тяжелых и ответственных дел на любой войне — снабжение войска едой, снаряжением и оружием. Применительно к «Вальпургиевым рыцарям», а потом и «Упивающимся смертью» это выражалось в том, что организации были нужны ценное сырье для зелий, самые разнообразные изделия и, разумеется, деньги.

Когда Беллатрикс только вышла на свободу, она была еще Лестрейндж, и имела доступ лишь к одному из блэковских сейфов. Она, на свое счастье, вовремя догадалась посоветоваться со свояком насчет вложения средств. Ей должно было хватать доходов на не самое плохое существование; в свое время Белла связалась с переводами ради того, чтобы иметь доступ в Лютный переулок и восстанавливать квалификацию. Потом ее внимание было сосредоточено на собственном здоровье и попытках разобраться в причинах исчезновения Лорда.

Сейчас, дойдя в своих поисках до определенных границ и перестав ощущать себя сквибом, Беллатрикс уже сделала некоторые выводы. Без серьезных связей ей просто нечего ловить в Британии. Хочет она того или не хочет, но сторонников придется искать заново и их придется убеждать. На ее счастье, жизнь будто решила компенсировать ведьме второй поход в Азкабан. «Томпсон и сыновья» было старым предприятием, производившим защитное снаряжение разных типов. Просматривая газеты, Беллатрикс наткнулась на новость о продаже этой мануфактуры.

Они с Люциусом моментально оценили выгоды от такого приобретения. Для Малфоя сделка пахла госзаказами и связями. Для Беллатрикс покупка предприятия означала легальный канал поставок. Лорд неизбежно вернется, и он должен прийти к чему-то готовому, а не как Белла год назад, к руинам. Сириус так и не появлялся, и весь июль Блэк и Малфой посвятили денежным делам.

* * *

Несколько раз Белла вызывала Кричера. Со слов эльфа выходило, что магглы воспринимают Гарри Поттера как натурального домовика. Даже Вальбурга, о которой Беллатрикс была наслышана, не доходила до такого. Сириус сбежал из-за нотаций и скандала, а не из-за того, что его держали в комнате и выпускали только травить докси и разгребать захламленный чердак. Ведьма слышала от кузена, что Дурсли, мягко говоря, недолюбливали магов, но не предполагала, что до такой степени.

Предположение о том, что мальчика оберегают кровные родственники, пусть и магглы, с треском сломалось о чугун реальности. Как понимала ведьма, ребенка им именно что навязали. Но тогда почему Поттер до сих пор у них? Что заставляет Дамблдора не давать ребенка на воспитание даже лояльным волшебникам? Может быть, он стремится максимально задержать пробуждение Темного Лорда? Или для чего-то важно, чтобы ребенок находился именно у кровных родственников?

Кроме отчетов Кричера, пару писем прислала Андромеда. Прислала уже с серьезным шифром, на каплю крови. Сестра писала открытым текстом: Фадж в истерике. Со слов Нимфадоры, аврорат трясет. Министр выпустил джинна из бутылки и теперь упорно старался родить его обратно. Будь другое время и другие обстоятельства, Беллатрикс вцепилась бы в эту возможость. Но жизнь, как обычно, спутала ее планы.

* * *

Вечером второго августа, стоило Белле поужинать, к ней буквально на голову свалился переполошенный Кричер. Домовик, прижав уши, тараторил без умолку.

— …Молодой Поттер надул магглу! — разорялся эльф. — Его сейчас выгнали из дома, но у городка магглов ходит предатель крови, госпожа! Он сейчас найдет мальчика, госпожа!

Беллатрикс буквально впрыгивала в свой костюм для выхода к магглам. Ведьма аппарировала прямо из прихожей на заранее выбранное место; они с Флинтом обошли район в поисках таких вот незаметных мест рядом с Прайвет-драйв, куда можно аппарировать. Белла краем глаза увидела рядом Кричера, который тут же сделался невидимым.

— Ну и где? — выдохнула ведьма.

Услышав ответ, Белла стремительно двинулась к Прайвет-драйв. Если верить Кричеру, мальчик пошел по ней, таща за собой чемодан с вещами и сову. Летящая по воздуху толстая маггла в другое время изрядно бы повеселила ведьму. Но сейчас это означало только то, что в самое ближайшее время тут появятся обливиаторы и авроры. Над ухом Беллатрикс затикал невидимый секундомер.

Где Бродяга, Мерлин его дери? Куда спряталась бродячая собака? Вон впереди уныло сидит Гарри Поттер. А где Сириус? У дороги? Ведьма хищно оскалилась, увидев, как Поттер уставился в кусты; там как раз может поместиться собака. Сейчас главное, не привлечь ничье внимание. Белла быстро наколдовала следящие чары. Так и есть; вот он, Бродяга! Сидит в кустах и любуется на крестника!

Поттер вскочил и бросил палочку. С полусотни метров Белле казалось, что она слышит, как с глухим звуком палочка падает на асфальт. Ей казалось, что она слышит, как с хлопком исчезает Сириус. Мгновение — и рядом с Поттером возник «Ночной рыцарь». Все. Охота провалена, Бродягу придется искать еще раз. Мальчик медленно поднялся в автобус. Пока худосочный кондуктор грузил его чемодан, Белла успела дойти до дверей.

Кондуктор вытер пот со лба и обернулся к выходу. Перед ним стояла Беллатрикс Блэк, с совершенно спокойным видом отсчитывающая сикли.


XXIV. Экспекто Патронум

Шанпайк было собрался показать ведьме ее кровать, но Беллатрикс остановила его повелительным жестом: мол, я пока постою. Кондуктор тут же остановился, сделав неопределенный жест в сторону второй от водительского места постели. Сколько раз Белла ни ездила на волшебном автобусе, Стэн вел себя со смесью подобострастия и страха. Наблюдать за этим было забавно, но сейчас все внимание волшебницы было приковано к Гарри Поттеру. Мальчик сидел с совершенно потерянным видом.

«Ночной рыцарь» взревел и рванул с такой силой, что Белла чудом удержалась на ногах. Привыкнуть к сумасшедшей езде она так и не могла; недавно съеденный ужин чуть было не попросился наружу. Короткая остановка, на которой из автобуса вышла позеленевшая волшебница, показалась Белле мигом счастья. Волшебница заметила, что Гарри смотрит только на дорогу: видимо, он первый раз ездил на «Рыцаре». Беллатрикс машинально сделала вывод, что маггловские машины ездят мягче: иначе юный Поттер воспринимал бы тряску и качку как нечто обыденное.

Ведьма уже было решила подойти к мальчику, но тут рядом с ним уселся Шанпайк, и Белла поняла: можно и нужно погреть уши, потому что кондуктор способен заболтать кого угодно. В руках Стэна была сегодняшняя газета с портретом Сириуса. Беллатрикс аккуратно подобралась и сотворила невербальное заклятие, чтобы лучше слышать кондуктора и Поттера. Мальчик просто не смотрел в ее сторону, а Стэн, стоило появиться благодарному слушателю, превращался в глухаря на току. Кондуктор даже в упор бы не увидел, что госпожа Блэк что-то колдует. Ведьма присела на свою кровать, подперла рукой подбородок и вслушалась в беседу.

— …Он что, и вправду одним проклятием убил тринадцать человек?

— А то, — кивнул Стэн. — Средь бела дня и при свидетелях. Вот в чем кошмар, правда, Эрн?

— Правда, — мрачно поддакнул Эрни. Развернувшись в кресле, Стэн заложил руки за голову и перевел взгляд на Гарри.

— Блэк — один из ближайших соратников Сам-Знаешь-Кого, — важно сообщил он.

— Волдеморта, что ли? — брякнул Гарри.

Прыщи на лице Стэна побелели, Эрни крутанул руль, и фермерский дом в ужасе шарахнулся от автобуса.

— У тебя как с головой?! — завопил Стэн, схватившись за сердце. — Ты чье имя назвал?!

— Ты осмеливаешься произносить вслух его имя?! — Беллатрикс не кричала, но ее шипящий голос оказался слышен гораздо лучше, чем вопли кондуктора.

Гарри в ужасе обернулся.

* * *

Разумеется, мальчик ее узнал. Со дня их встречи прошел год, Беллатрикс уже не выглядела такой изможденной, но спутать ее с кем-то еще Гарри просто не мог. Ему, наверное, было хорошо известно, что это за «страшная женщина, которая хуже Малфоя». Гарри пристально смотрел на нее и Белле понравился его взгляд. Поттер выглядел как человек, который борется со страхом. В самом деле, чем продиктовано то, что мальчик называет по имени Темного лорда? Глупостью или храбростью?

— Да. И я вас знаю, — голос Гарри почти не дрожал. — Вы Беллатриса Лестрейндж, и вы служили Вол… Сами-Знаете-Кому.

Мальчик покосился на Стэна.

— Беллатрикс, — поправила ведьма. — Меня назвали в честь звезды. Гамма Ориона, ты должен был проходить это на астрономии. И я уже Блэк, с тех пор, как мой супруг год назад умер в Азкабане. И да, я в свое время поклялась в верности Темному лорду.

— И вы можете об этом спокойно говорить?

— А почему нет? — пожала плечами Белла. — Я не отреклась от этого даже на суде. Тебя так смущает, что у людей может быть другая точка зрения? Что они могут быть верны другим убеждениям и считать правильными совсем другие вещи?

— Я не думаю, что убивать магглорожденных — хорошие убеждения, — резко ответил Гарри. — А вы хотели именно такого.

— Ты знаешь, чего мы хотели или знаешь то, что тебе рассказывал Дамблдор? — Беллатрикс приподняла бровь. — Я бы не стала слепо верить господину директору.

«Интересно, как он отреагирует на это?» Белла и не думала, что за пять минут сможет изменить взгляды мальчика. Но вот посеять зерна сомнения или увидеть, что в ребенке есть от Волдеморта — на это она могла рассчитывать.

— Не смейте оскорблять Альбуса Дамблдора! — взвился Гарри. — И уж ему я поверю скорее, чем вам!

«Прекрасно!» Белла увидела место, в которое можно со всего размаху плеснуть яда и воззвать к настоящим слизеринским качествам.

— О, у меня есть серьезное преимущество, — рассмеялась она. — Я честно признаю, кому верна. А вот Дамблдор, говорят, сплавил тебя магглам. Говорят, что Дурсли используют тебя как домового эльфа. Это правда? Если да, то это даже забавно. Гарри Поттер, победитель Темного лорда… и прислуга в маггловской семье.

— Поттер? — удивленно переспросил Стэн. Автобус вильнул и фонарный столб еле увернулся от носа «Ночного рыцаря».

— Ну да, это Гарри Поттер, — пояснила Беллатрикс, любуясь, как ребенок играет желваками. — Но я гляжу, он этого стесняется. И я вам не советую, мистер Шанпайк, бегать вокруг и просить его показать шрам. Этого не одобрю даже я.

Кондуктор застыл на месте, как будто поймал «Петрификус Тоталус».

— Так вот, о чем это я, — продолжила Беллатрикс. — Мне и в самом деле интересно, как тебе удалось одолеть Темного лорда.

— И не только его, — заметил Гарри.

— А был и еще кто-то? — вкрадчиво спросила Беллатрикс. Видимо, мальчик решил бравадой заглушить свой страх.

— Квирелл, — Гарри смотрел на нее, как на своего врага, и его даже не волновало, что подумает Стэн. — он сгорел, когда попробовал меня коснуться. А потом…

Тут мальчик понял, что сболтнул лишнего.

— А потом ты вернулся стричь газон и готовить еду на троих с половиной человек, — непринужденно заметила Беллатрикс.

Гарри, сам того не желая, выдал ей маленькую тайну.

— Я туда не вернусь, — нахохлился Поттер.

— Я думаю, что директор тебя туда вернет, — улыбнулась Белла.

— Меня все равно выгонят из школы, если не хуже, — все переживания и страхи мальчика выплеснулись наружу.

— Хуже что? — Белла помолчала секунду. — Я не представляю, что ты должен натворить, чтобы тебя отчислили.

— Я надул тетушку.

Беллатрикс, чудесно знавшая о подвиге Гарри, расхохоталась.

— И все? И ты сидишь тут с таким видом, как будто тебя везут в Азкабан?

— Там страшно? — невпопад спросил Гарри.

— Ты не представляешь, как, — медленно произнесла Беллатрикс. — Но ты туда не попадешь. Думаю, что через пару часов ты будешь на поводке Дамблдора.

— Я верю профессору Дамблдору, а не вам, — нахохлился Поттер. И считаю вас своим врагом и буду с вами воевать.

Мальчик и кондуктор успели только напрячь мышцы, когда Беллатрикс вскинула палочку.

— Ты пока не готов воевать, — волшебница вернула палочку на место. — В настоящем бою я бы успела тебя проклясть несколько раз, пока ты только лезешь за палочкой. Кстати, советую ее держать под рукой.

— Я учту, — холодно сказал Гарри.

— Советую тебе осознать, юноша, что ты находишься в игре, — еще одна порция яда. Главное, выдержать дозировку. — И не ты играешь, играют тобой. Успехов.

Беллатрикс отвернулась к окну. Автобус подъезжал к Абердину.

— Так где вас высадить в Лондоне, мистер Поттер? — за спиной у Беллы поинтересовался Шанпайк, когда «Ночной рыцарь» отправился из Абердина.

— В «Дырявом котле», — мальчик похоже, пришел в себя.

Беллатрикс задумалась. Поттер, конечно, неуверенный в себе мальчик, трепетно привязанный к всезнающему директору. Но в нем видны типично слизеринские эмоции и желания. Если окажется, что его мать была способной ведьмой, многое станет понятным. Очень и очень многое. Белла отвлеклась от своих мыслей лишь тогда, когда Гарри пошел наружу в сопровождении кондуктора. Ведьма увидела за окном знакомую полосатую мантию и котелок.

— Блэк всегда платит свои долги, — произнесла она одними губами, глядя на фигуру Фаджа.

Невыносимо хотелось поднять палочку, направить ее на министра, и сказать заветное слово, но пока сделать это было нельзя.

— Отвезите меня на Гриммо, — медленно сказала Белла, когда кондуктор наконец вернулся в автобус.

Через несколько минут ведьма поднялась к себе домой.

* * *

Беллатрикс практически заставила себя пойти спать. Она оказалась в кровати только после того, как переписала наиболее важные наблюдения. После разочарований и ночных поездок наступило совсем не доброе утро. Белла молча лежала в кровати и разглядывала потолок. Сириус скрылся. С другой стороны, он и не попался аврорам. В сухом остатке пока что пребывал диалог с Поттером и выданный им секрет директора. Вряд ли полукровный мальчик понимал, о чем он проболтался вечером. А вот волшебница из чистокровного и благородного семейства очень хорошо понимала, про что именно рассказал Поттер.

Ведьма улыбнулась. Был, конечно, великий соблазн пригласить мальчика домой. По меньшей мере, Фадж с Дамблдором от такого могли бы заорать громче, чем тетушка Вальбурга и мать Беллы вместе взятые. Волшебницу остановило то, что мальчик вряд ли бы согласился с ней отправиться, да и реакция другой стороны могла быть непредсказуема. Все-таки, вчерашний вечер прошел лучше, чем мог бы — она увидела потенциал в Гарри Поттере.

Сразу же после завтрака Беллатрикс засела в библиотеке. Под описанное ребенком идеально укладывался ритуал кровной защиты. Чем больше Белла копалась в книгах, тем крепче была ее уверенность, что Лили Поттер выкупила своей жизнью жизнь сына. Но как тогда объяснить парселтанг?

Белла хорошо помнила слова Темного лорда: «Я дальше других зашел по пути бессмертия». Именно бессмертия, дарующего вечную жизнь, а не вечную агонию. Волдеморт жив, и есть доказательства того, что он жив в теле Гарри Поттера. Но тогда надо объяснить, отчего погиб Квирелл. Теперь у ведьмы был надежный ответ на вопрос: «Отчего Поттер живет летом у Дурслей?» Дамблдор смирился с отправкой мальчика к магглам ради поддержки кровной защиты ребенка. Беллатрикс почувствовала, что открыла еще один кусок головоломки, но вопросов все еще было больше, чем ответов.

* * *

Беллатрикс не владела Патронусом. Слишком уж это специализированное и не так сильно востребованное заклинание. Ведьме было известно несколько способов изжарить дементора или сбежать от него. Вот только в поместье Альфарда ни один из них не сработал. Газеты окончательно убедили волшебницу в том, что Патронуса нужно разучивать.

В сегодняшнем номере «Пророка» обсуждалось использование дементоров для поимки Сириуса. Конечно, пока что стражи Азкабана оставались на месте, но Белла не могла воспринять газетную статью иначе как подготовку общественного мнения. С Фаджа станется пойти на многое; Беллатрикс это очень хорошо знала.

В библиотеке Блэков нашлась соответствующая литература. Как и следовало ожидать, нужная книга оказалась на дальних полках, к которым пару десятков лет разве что подходили смахнуть пыль. В пухлом томе достаточно подробно разжевывалось, как Патронус создается и в чем заключается принцип его работы.

Нужные движения палочкой — вещь, в общем-то, элементарная. Белла прочла принцип действия даже с интересом. Автор достаточно остроумно сравнивал воздействие дементора и щит Патронуса с процессом горения; точно так же, не имея возможности поднять в человеческом разуме самые черные эмоции, дементор отступает. Огнем можо вскипятить кастрюлю, но вот вода, как правило, огонь гасит.

«Необходимо сосредоточиться на самом счастливом воспоминании. Как правило, нужный образ можно найти в детских впечатлениях», — прочла Беллатрикс и резко захлопнула книгу. Основную мысль она уловила, но вот какое взять воспоминание? Самое счастливое или самое веселое? Или самое яркое? Слишком неформализуемо, как и многие старые обряды. Ей вспомнился пристальный взгляд Люциуса. И все же, это он так описал перфекционизм Беллы или действительно стоит оторвать Нарциссе не в меру болтливый язык?

* * *

Беллатрикс прошлась по залу, разглядывая звезды на стенах. Конечно, проверить работу заклинания можно только в реальных условиях, на настоящем дементоре или хотя бы боггарте, раз он изображает из себя эту тварь. Но до этого надо хотя бы потренироваться. Белла не сомневалась, что рано или поздно сможет наколдовать Патронуса; у нее уже было все в порядке с магической силой. Вопрос был всего лишь один.

Какое ей взять воспоминание? Ведьма сделала еще один круг по залу, машинально повторяя нужные жесты палочкой. Вроде все получалось как надо, доведенное до нужной степени автоматизма. Белла замедлила шаги и в очередной раз окинула взглядом помещение. Пора пробовать или еще нет? Она набрала в грудь воздуха и сосредоточилась на возвращении домой после первого курса Хогвартса.

— Экспекто Патронум, — ничего не проявилось.

Ведьма раздраженно фыркнула. Чего автор не учел, так это того, что воспоминания — вещь взаимосвязанная и самое радостное событие может против воли поднять и другие, куда менее приятные. Может, стоит попробовать вызвать в памяти образ дедушки? Не вспоминать же ненависть к Хеллоуину, единственное, что у них было общего с матерью? Беллатрикс зажмурилась: Поллукс Блэк будто прошелся рядом с ней, вертя палочку.

— Экспекто Патронум! — лишь слабое серебристое облачко сорвалось с палочки и растаяло через мгновение.

Беллатрикс покрутила палочку в пальцах. Изогнутая ветвь казалась когтем, который выпустила большая кошка. Вспоминать школьные шалости вообще бессмысленно, это именно что веселое, а не счастливое воспоминание. Что еще взять за основу? Может, стоит попробовать не просто радость, а гордость? Но какую? Опять образ дедушки или Антона Михайловича? Уважение соратников? Теперь в своих воспоминаниях Беллатрикс стояла с Рудольфусом на веранде и любовалась на звездное небо. Тогда они были женаты всего лишь второй месяц.

— Экспекто Патронум! — выдохнула волшебница, и вокруг ее палочки закрутился клубок серебристого света.

И это тоже не подойдет. Слишком давно это было, слишком многое отделяет Беллу от того дня. Может, она и не любила по-настоящему навязанного ей мужа, но за годы между ними возникла взаимная симпатия, уважение и доверие. Даже свой переезд к Лестрейнджам она воспринимала как избавление. Но сейчас Рудольфуса нет. Азкабан сожрал его; с того злополучного вечера Беллатрикс так и не увидела супруга. Что бы она ни вспомнила о муже — вместе с образом придет та сова с двумя письмами из Министерства. Что еще остается? Что такого можно позвать из памяти?

Наверное, остается лишь одна вещь, к которой можно обратиться. Беллатрикс прикрыла глаза, вспоминая, как теребила рукав мантии. Было ли это счастливым воспоминанием? Вряд ли. Темный лорд сказал ей «нет», ему не нужна была любовь. Да и как впоследствии выяснилось, под личиной любви скрывалось восхищение; тогда Белла еще не умела разграничивать эти два чувства. Нет, это не счастливое воспоминание, если считать счастьем щенячий восторг. Это было чем-то большим: гордостью, чувством принадлежности к великому… Белла не могла это внятно сформулировать. Но она до сих пор помнила слабое жжение и проступающую на руке змею. Если бы Беллатрикс была чуть меньше сосредоточена на заклинании, она обязательно оценила бы иронию: Темный лорд подарил ей самое светлое и чистое воспоминание.

— Экспекто Патронум!

На сей раз вокруг ведьмы возникло серебристое кольцо, которое медленно, будто нехотя, растаяло. Пожалуй, с этим уже можно работать дальше.


XXV. Голос крови

Беллатрикс спала. За окном стоял август, ведьма была накрыта теплым одеялом и все равно лежала, свернувшись калачиком; так, как она уже давно привыкла. На удобной кровати Белла засыпала почти мгновенно, как будто кто-то нажимал на ней кнопку. Кричер, если его спросить, рассказал бы, что госпожа Блэк почти не шевелилась во сне. Лишь изредка она ворочалась и сбрасывала одеяла. Тогда старательный домовик спешил вновь ее укрыть, чтобы обожаемой хозяйке не стало холодно.

Волшебница заворочалась. Если бы старый эльф сейчас был в доме, он тут же поспешил в спальню, чтобы поправить одеяла. Но Кричер неотступно следил за домой Дурслей: Белла направила домовика скорее для очистки совести и ради призрачного шанса обнаружить Блэка во второй раз. От одного резкого движения Беллатрикс почти раскрылась…

…Девочка быстро закрыла створки изнутри. Она тихонько хихикнула, представив, как внезапно вылезет из шкафа и напугает дедушку. Или бабушку. Мама все равно возится с Нарцисской и здесь не появится. Разыгрывать деда ей всегда нравилось. Поллукс Блэк посмеивался от внучкиных шуток и постоянно рассказывал и показывал что-то интересное.

Дедушка уже три дня был в отпуске. Он всегда оставался на Хеллоуин. А вот папа — нет. Папа будет дома только завтра, уже к празднику. Папа постоянно работает. Девочка как-то раз за ужином спросила папу, отчего он не берет отпуск на праздник, как дедушка. Тогда взрослые ненадолго замолчали. Бабушка объяснила, что папа очень занят на работе, а мама взглянула на девочку злыми глазами.

В коридоре послышались шаги. Девочка затаилась и тихонько наблюдала за полутемной комнатой сквозь узенькую щель. Сначала в комнату на кончике волшебной палочки вплыл шарик света, потом уже показалась волшебница. Девочка увидела длинные светлые волосы: мама. Волшебница вошла в комнату и огляделась, что-то разыскивая. «Сейчас», — девочка тронула створки и с улыбкой выбралась наружу. Мама в ужасе обернулась. Девочка ничего не успела сказать, когда Друэлла Блэк отскочила и направила на нее палочку.

— Риддикулус! — крикнула волшебница. — Риддикулус!

— Мама? — недоуменно спросила девочка…

…Беллатрикс Блэк проснулась и первым делом нащупала палочку. Гораздо позже, уже на третьем курсе в Хогвартсе, она узнала, что такое боггарт и заклинание «Риддикулус». А тогда реакция матери казалась ей только непонятной и от этого пугающей. Ведьма спустила ноги с кровати, нащупывая тапочки. Включив свет, Беллатрикс прошлепала к столику, присела на стул и придвинула к себе пепельницу. Белла уже совершенно не хотела спать, несмотря на усталость. Она тихо сидела, закинув ногу на ногу, и, сбросив с ноги тапок, разглядывала носок зеленого, вполне слизеринского цвета. Как будто во всем доме не было более интересного зрелища, чем этот носок.

Когда шестнадцатилетняя девушка узнает о том, что беременна, у нее появляются два выхода. Либо, как стыдливо говорят, «сделать все по-тихому», либо сказать обо всем родителям. Во втором случае могут быть разные варианты. Если бы Друэлла Розье уединилась в пустой аудитории с кем-нибудь худородным, девушке предстояло бы выпить зелье и сидеть под замком, пока ее не выпнут по-тихому замуж. Или, в другом случае, ее семья смирилась бы с внебрачным ребенком. Но Друэлла развлекалась в канун Хеллоуина с Кигнусом Блэком, и поэтому ей досталось обручальное кольцо, а не флакон с зельем. Беллатрикс Моргана Блэк родилась в конце июля, когда ее отцу было всего лишь тринадцать полных лет.

Белла погасила окурок и пошлепала на кухню, чтобы съесть что-нибудь вкусное. Мерзкое воспоминание никак ее не отпускало. Виноваты ли наблюдения за Поттером или просто она ослабила самодисциплину — ведьма не знала. Шагая по коридору, она как-то холодно, отстраненно подумала: что стало бы с ней, окажись она не напротив Сириуса, а с остальными боевиками? Сколько бы она смогла продержаться, доберись дементоры до ее детства? Месяц? Полгода? Год? Уж точно не десять лет.

«Наверное, я — элитный корм для дементора». Никаких иллюзий на свой счет она не питала: Белла успела полюбоваться на Лестрейнджа, Руквуда и Долохова. Окажись она с ними, ведьму бы ждало безумие. Слишком много зацепок для дементоров лежало в ее памяти. От тварей не спасла бы никакая окклюменция. Темному лорду, наверное, пришлось бы держать ее на цепи и выпускать лишь для боя.

Дедушка всегда говорил ей, что любой, лишь увидев Беллатрикс, сразу узнает кровь Блэков. Белла внешне пошла в отца и деда. Угольно-черные волосы девочки, скулы и форма лица повторяли черты предков по отцовской линии. Мать предпочитала отмалчиваться. Уже потом Белла поняла, что Друэлла, когда смотрит на нее, видит женскую версию Кигнуса Блэка, без единой материнской черты. Из трех сестер на мать оказалась похожей лишь Нарцисса: единственный ребенок со светлыми волосами, который родился в семье Блэк за несколько поколений.

Дедушка всегда говорил, что Беллатрикс — настоящая Блэк. Отец матери как-то раз высказался, что у Друэллы растет уголовница. В девочке сошлись импульсивность, жесткость, и буквально ослиное упрямство. Белла росла озорной девчонкой, которой нравилось слушать о том, каким должен быть аврор, а не какой должна быть приличная леди. Мать и бабушка смогли хоть как-то повлиять на девчонку-сорванца, только объединив усилия. Беллу, наконец, сняли с метлы, изловили в дедовской библиотеке и загнали на кухню. Натянутые отношения с матерью изменились после СОВ, когда папа сказал, что Белле стоило бы родиться сыном — был бы замечательный наследник дома Блэк. Друэлла перестала недолюбливать дочь — она ее попросту возненавидела.

У Беллатрикс ушло немало лет, чтобы осознать простую вещь: для матери она всегда будет плохой. Просто потому, что ее зачали в пустой аудитории, а не на брачном ложе. Просто потому, что она для своей матери — живое напоминание о собственной дурости. И потому, что в первой дочери Друэллы Розье, из-за которой она вышла за Блэка, нет ни капли от матери.

Пожалуй, у них с Сириусом была общая черта. Он тоже грязнокровка в глазах собственной матери. Разница между Беллой и ее кузеном-лоботрясом проявлялась в другом. Из Сириуса долго и старательно пытались сделать наследника рода, а Бродяга упирался всеми четырьмя лапами. Вальбурга пилила сына за то, что тот ведет себя недостойно, и Сириус демонстративно оказался на Гриффиндоре и плевал на семейные ценности в том смысле, в котором их понимала матушка. Друэлла, наоборот, не переносила дочь за то, что та была только Блэк, без капли от Розье. И Беллатрикс стремилась быть Блэк настолько, насколько это вообще возможно. Бывают мамины дочки, бывают папины дочки, а Белла оказалась дедушкиной внучкой.

Беллатрикс дожевала шоколадку. Ее мысли вернулись к Поттеру. О, она хорошо могла понять мальчика. Скептицизм матери не хуже плети гнал Беллу все выше и выше. Если у Гарри нет хотя бы капли желания показать себя и добиться уважения, она ничего не понимает в людях. Действительно, магглы не только давали Поттеру кровную защиту, но и надежно держали под крышкой амбиции мальчика и все те качества, которые Белла связывала с Темным лордом.

«Интересно, как он воспринял наш разговор?» — задумалась Беллатрикс. Разумеется, она не ждала, что ребенок прибежит к ней, как к источнику мудрости, но влить капельку яда в неокрепший детский ум ей, наверное, удалось. Через полчаса она снова вернулась в спальню.

* * *

Белла проснулась со звонком будильника. Хоть убей, она не помнила, что приснилось ей, когда она легла спать во второй раз. Ведьма тоскливо поглядела на часы: прошлым летом, когда еду готовил домовик, она вставала на час позже. Она позволила себе поваляться пару десятков секунд и рывком поднялась с кровати. Начинался очередной день.

Снейп явился к полудню, каким-то чудом застав Беллатрикс в гостиной. Профессор не присылал сову, не договаривался о встрече. Он просто пришел без приглашения, и, на его счастье, Белла проходила возле камина.

— Директор и Фадж крайне встревожены, — произнес Снейп вместо приветствия. — Дамблдор на моих глазах писал ответ министру.

— Вот как? — Беллатрикс уселась на диванчик. — Садись, Северус.

Ведьма указала рукой на место рядом с собой. Снейп помедлил секунду, будто ему предлагали усесться рядом с ядовитой змеей, и примостился на краешке дивана.

— И что же их так побеспокоило? — непринужденно поинтересовалась Белла, откинувшись на спинку дивана.

— Не пытайтесь казаться наивной, у вас все равно очень плохо получается, — Снейп был холоден, как льдышка. — Вы чудесно знаете, что у директора вчера был только один повод для беспокойства.

«Только один?» — Беллатрикс не без усилий не показала эмоций. Она-то знала минимум три причины для серьезного волнения: Бродягу возле Поттера, себя возле Поттера и побег Поттера. Может, не хватило времени для укрепления кровной защиты?

— Побег Поттера или…? — Белла сделала театральную паузу.

— Или, — кивнул Снейп. — Поттер рассказал, что вы ехали с ним в «Ночном рыцаре».

«И ты хочешь узнать, как я там оказалась».

— Допустим, — кивнула Беллатрикс. — И что с того? «Ночной рыцарь» один на всю Британию.

— Поттер изложил суть вашего с ним разговора, — Снейп оставался бесстрастным, будто взвешивал реактивы. — Судя по оговоркам директора, я опасаюсь, что…

— Что для кого-то уже подготовили камеру в Азкабане?

Снейп почти незаметно поморщился. Беллатрикс, с ее опытом в распознании профессорских эмоций, ясно определила: «Чем ты кичишься?»

— Нет, — Северус пристально поглядел на ведьму. — Дамблдор и Фадж, как я могу судить, полагают, что вы с Блэком действуете заодно, — фамилию Сириуса Снейп чуть только не выплюнул.

«А ты пришел узнать, так ли это». Волшебница даже не усомнилась, что Дамблдор узнает содержание этого разговора во всех подробностях. Директору перескажет его птичка: такая большая, черная птичка с сальными перьями. Она была практически уверена, что Снейп работает на Дамблдора, но ничего конкретного пока предъявить не могла.

— О, как интересно, — Белла откинулась на спинку и улыбнулась. — Тогда, наверное, Фадж объяснит, каким образом целых двое Блэков ничего не сделали с маленьким Поттером? Странно, что мы вдвоем с кузеном так и не зашли к нему в гости, верно? Или, может, сейчас у меня дома сидит Сириус Блэк?

Снейп улыбнулся в ответ одними уголками губ.

— Не сомневаюсь, что Блэка здесь бы не нашли.

— Северус, — Белла приложила ладонь к лицу, — Мерлин с ним, с Фаджем. Но неужели Дамблдор верит, что у нас с кузеном совпадают убеждения. Мерлин с Дамблдором, но ты-то знаешь, что Сириус никогда не был в наших рядах.

Нет, бесполезно. Как о стенку горох. Едва услышав имя «Сириус», Снейп потерял способность соображать трезво. Нет смысла его убеждать, нет смысла приводить тысячу доводов — у профессора есть свои долги прошлому, которые он еще не отдал.

— Это не отменяет того, что вас будут подозревать в первую очередь.

— Мне не привыкать, — Беллатрикс закатила глаза. — Надеюсь, что хотя бы в этот раз обойдется без эксцессов.

— Кстати, госпожа Блэк, — профессор подался вперед. — Что такого вы рассказали Поттеру?

«Ты за этим сюда пришел, директорский ворон?»

— Даже не знаю, из-за чего там волноваться, — ведьма пожала плечами. — Я спросила его о самоуважении, о доверии к Дамблдору, о точках зрения. А разве случилось что-то очень нехорошее?

— Со слов директора, Поттер очень подавлен. Со слов Фаджа…

— Дай угадаю, со слов Фаджа милый Гарри, помучившись одну ночь, уже готов принять Черную метку, — начала Беллатрикс. — Я настолько удачно налила яду в нежные мальчишеские уши?

— Дамблдор лично приезжал в «Дырявый котел».

— Как интересно, — Белла даже не пыталась скрыть сарказм. — Сколько лимонных долек скормили ребенку?

— Я с трудом представляю, что надо было сказать Поттеру, чтобы этот заносчивый мальчишка всерьез задумался о своем месте в жизни, — холодно произнес Снейп. — А зная вас, госпожа Блэк, я удивлен, что Поттер вышел своими ногами.

— Северус, — Беллатрикс второй раз прижала ладонь к лицу. — Северус, Поттер — забитый и не уверенный в себе ребенок. И таким его сделали директор и его магглы-опекуны. Сделали для того, чтобы в нем не осталось ни капли от Темного лорда. Даже я смогла это осознать за одну поездку.

— Как будто вы знаете о том, как его подавляют.

«Гораздо больше, чем ты думаешь». Беллатрикс сделала неопределенный жест: мол, понимай, как хочешь: я свое мнение сказала, а ты можешь любоваться на Поттера и видеть в нем Джеймса.

— В любом случае, Северус, спасибо тебе за предупреждение. Чаю хочешь? — деловито осведомилась Белла.

— Благодарю, — по интонации Северуса было непонятно, то ли это сарказм «не прошло и получаса», то ли действительно благодарность. — Мне еще предстоит отправиться в Косой переулок…

…Пламя в камине уже окрасилось в зеленый цвет, когда Снейп повернулся к провожавшей его ведьме.

— И еще, госпожа Блэк. Приемом документов по «Томпсону и сыновьям» занимается Джереми Хилл. Если он будет артачиться и… искать повод отказать вам с Люциусом, напомните ему, кто составлял опись изъятых у вас вещей.

— Вот как? — Беллатрикс рассмеялась. — Значит, это благодаря его стараниям у меня отобрали чашу, которая с восемьдесят второго лежит в Отделе Тайн?

— Благодаря его промахам у вас не должно быть проблем с документами, — Снейп пристально поглядел на Беллу. — Это, на мой взгляд, важнее.

— Знаешь, Северус, — тихо сказала Беллатрикс. — Иногда мне кажется, что я зря тебе не доверяю.

— Недоверие ко мне, госпожа Блэк, — сухо произнес профессор, — ваш самый умный поступок после выхода на свободу.

Снейп исчез в зеленом пламени.

* * *

Беллатрикс перевела дух. Хорошо, что Снейп пришел не в обеденное время: тогда его пришлось бы приглашать к столу, и он мог бы заметить, что домовика нет. Хорошо, что Поттер волнует директора больше, чем Сириус. Хорошо, что у нее есть теперь крючок, на котором сидит чиновник.

Белла постояла возле гобелена и еще раз полюбовалась на даты рождения. Тридцать восьмой год у отца, пятьдесят первый у нее. Любой, кто вдумчиво глядел бы на гобелен, мог сделать определенные выводы. Например, о том, откуда она очень хорошо знает, что и как происходит с Поттером. Пусть теперь у Дамблдора болит голова.

Белла развернулась и отправилась в дядюшкин кабинет. Предстоял насыщенный день.


XXVI. Игра начинается

— Прекрасно выглядишь, — прокомментировало зеркало.

Беллатрикс повернулась, придирчиво рассматривая свое отражение. В очередной раз поправила еле заметные складки на платье и поглядела на часы. Времени на приведение себя в порядок хватало, даже если делать поправки на перфекционизм. Белла прихорашивалась так, будто оценивать ее внешний вид будет Друэлла Блэк. Ради похода в Министерство ведьма устроила настоящий налет на блэковский гардероб. Ей ни в коем случае нельзя показаться на фоне Люциуса Малфоя бедной родственницей.

Своим внешним видом она занялась с самого утра; все бумаги были собраны и уложены в сумку еще вечером и дважды перепроверены. Весь вчерашний день они со свояком вычитывали документы вплоть до запятых. Что бы Снейп ни говорил, Белла и Люциус перестраховывались.

Наконец, волшебница отошла от зеркала. Свое привычное платье фасона «ощути себя Уизли» Белла сменила на наряд из гардероба тетушки Вальбурги. Темно-зеленое платье с серебряным шитьем и такая же мантия смотрелись на ней немного непривычно. Но это облачение ей, безусловно, подходило; кроме удачного фасона платье обладало важным свойством. У него были длинные и узкие рукава, надежно закрывавшие запястья.

Беллатрикс тщательно замаскировала все следы, которые ей оставил на память Азкабан. Причесалась так, чтобы седая прядь волос не бросалась в глаза. Подобрала платье так, чтобы никто не увидел шрамы от кандалов. Извела прорву кремов и зелий для лица и рук. Белла потратила массу времени, но результат ее более чем устраивал. Нужно было действительно сделать над собой усилие, чтобы эту царственную и красивую женщину представить растрепанной босой узницей в рваной робе.

Белла слабо улыбнулась. Пусть полюбуются.

* * *

Она вышла из камина ровно в назначенное время. Белла не удивилась, увидев рядом лорда Малфоя, стряхивающего сажу. Точность — вежливость королей. Так говорили и папа, и мать, и дедушка с бабушкой. Ведьма негромко поздоровалась со свояком, и оба мага отправились к лифту. Беллатрикс с интересом оглядывалась по сторонам; слишком давно она не была в Министерстве. К тому же в последний раз ей было не до разглядывания Атриума; лишь бы прийти, выслушать заранее известное ей завещание и исчезнуть поскорее из обители маразма.

Сейчас ее узнавали. Белла чувствовала кожей взгляды волшебников. Перед Беллой образовывался коридор. Белла ощущала, что это не она сопровождает Люциуса Малфоя, как бедная родственница; это на нее сейчас обращено внимание. Чистокровная госпожа Блэк, аристократка, террористка, соратница Волдеморта, шагала по Атриуму. Шагала с таким видом, как будто целый свет покорно лежит под ее сапогами.

Она ощутила легкий укол беспокойства, лишь когда сдала для проверки палочку. Надменное выражение сошло с ее лица, и Беллатрикс впилась взглядом в охранника. Она успокоилась лишь тогда, когда ее пальцы снова сомкнулись на ветви грецкого ореха, так похожей на птичий коготь. Ведьма понимала умом, что палочка никуда не денется, но так и не смогла не показать тревоги.

Они вошли в лифт. Позади остались фонтан, камины и толпа. Белла с интересом поглядела на самолетики, влетевшие в кабину.

— Это вместо сов, — одними губами прошептал Люциус. — Разносят сообщения.

Ведьма только пожала плечами. Даже здесь не смогли обойтись без маггловских самолетиков. Будто конверты выглядели бы хуже или их труднее складывать. Кроме них с Малфоем в лифте не было никого, заслуживающего внимания. Кабина вздрогнула и поползла к департаменту магического правопорядка, а Беллатрикс в это время упорно старалась не засмеяться от идиотизма ситуации.

* * *

Магическое право меняется медленно и во многом не менялось еще с достатутных времен. Такое уж общество, породившее это право — консервативное, не любящее перемен, и с большой неохотой принимающее извне что бы то ни было. Но в пятидесятых годах, когда в Министерстве что-то стукнуло, Визенгамот вышел из спячки и поглядел, как с законами обстоит у магглов. Что-то даже понравилось законодателям и прижилось по другую сторону Статута. Сколько и чего сдохло в то время в Запретном Лесу, Белла не знала и знать не хотела, но поправки пятидесятых касались ее напрямую.

Например, ей сейчас было запрещено занимать хоть какие-то должности в службах Министерства или в Хогвартсе. Должно было пройти еще несколько лет, прежде чем Беллатрикс Блэк хотя бы в теории могут подпустить к такой деятельности. Но вот никаких ограничений на собственность для нее не существовало. Они с Люциусом собирались купить большую часть предприятия, работавшего на аврорат. В руках Беллы могла оказаться доля мануфактуры, к работе на которой ее просто не допустили бы.

Разумеется, грамотный бюрократ и крючкотвор мог бы не допустить такого. Всегда можно найти повод придраться, пусть и насквозь формальный, но все же абсолютно законный. Вот только и на этот случай у Блэк и Малфоя были свои тузы в рукаве. Беллатрикс представила себе комизм ситуации: двое магов с Черными метками поставляют в аврорат снаряжение. «Мерлин, какой маразм!» — в очередной раз подумала ведьма. Хотя ей ли проклинать этот маразм?

* * *

Джереми Хилл оказался чиновником, которых бюрократическая машина массово выпускает по давно устоявшимся лекалам. Лысинка, мантия с усиленными локтями, сухое лицо — все это выдавало человека, давно обжившегося на своем месте и превратившегося в винтик большой машины. Клерк, как он есть, впридачу страдающий синдромом вахтера. Разумеется, никакой дерзости он себе не позволял, но проскальзывало в его бесцветном взгляде нечто, недвусмысленно дающее понять: человек получает удовольствие от того, что целых два чистокровных мага ждут, когда же он соблаговолит ознакомиться с бумагами и поставить печать.

Когда клерк отложил свитки, Беллатрикс сразу поняла, что сейчас ей будут рассказывать про ошибки, не позволяющие принять документы. Ведьма-то знала настоящую проблему: обладательница документов сидела в Азкабане. Но Хилл со скорбным лицом поведал, что тут не хватает еще пары бумаг, которые оформляются минимум две недели, поэтому…

— Постойте… — удивленно начал Люциус.

Лорд Малфой знал министерскую практику, знал, что предлог надуман, но сказать ничего так и не успел. Беллатрикс приподняла руку и Люциус замолчал.

— Мистер Хилл, — голос ведьмы сочился медом. — Позвольте уточнить всего один вопрос.

— Конечно, задавайте, — Чиновник еще не чуял подвоха.

Что-то все-таки прозвучало в ее голосе такого, что Люциус напрягся. Белла видела боковым зрением, что лорд Малфой нахмурился. Он-то хорошо знал сестру жены, чтобы понимать: мягкий голос ведьмы — это не вколоченный в Азкабане страх перед властью, это, пожалуй, затишье перед бурей.

— Скажите, мистер Хилл, — елей плавно перетекал в змеиное шипение, — к кому мне обратиться с заявлением по поводу якобы изъятых у меня при обыске вещей?

Клерк дернулся так, будто Беллатрикс уже вытянула палочку. Ведьма с интересом поглядела на чиновника. Да, пожалуй, этот вопрос сойдет за очень, очень слабый, но все же Круциатус. Вот только за него Белле не грозит никакое наказание. Ведьма смотрела на чиновника и понимала, что все их бюрократические проблемы сейчас решатся моментально.

* * *

Беллатрикс и Люциус закончили дела через считанные минуты. Атриум снова встретил их ровным гулом. Волшебница уже собиралась было пойти к камину, но Люцис аккуратно придержал ее под локоть.

— Белла, — тихо, но отчетливо произнес лорд Малфой, — пойдем к фонтану.

Присмотревшись, ведьма узнала стоящего возле самой воды волшебника. Лорд Фредерик Нотт собственной персоной. Он что, их ждал? Так не бывает, чтобы вечно занятой Нотт просто стоял и скучал у фонтана. Как будто у него нет других дел, кроме как разглядывать статуи колдуна и ведьмы.

Лорд Нотт поздоровался первым и, выслушав ответные приветствия, сразу перешел к делу.

— У вас все прошло удачно? — все сомнения Беллатрикс развеялись.

— Да, вполне, — Люциус еле заметно улыбнулся.

— И… — лорд Нотт помедлил, видимо, подбирая замену фразе: «И что же вы сделали, что вас в Министерстве не завернули, лишь увидев фамилию Блэк?»

— У меня есть методы убеждения, — теперь улыбнулась уже Белла.

Фредерик хмыкнул; он хорошо помнил методы убеждения, которыми пользовалась Беллатрикс Лестрейндж. Даже слишком хорошо. Вот только ничего из того, что помнил старший Нотт, не подходило для ситуации.

— Я даже боюсь представить, какие.

Теперь лорд Нотт смотрел на нее не так, как прошлым летом в Лютном переулке. Из его взгляда пропала свинцовая тяжесть. Что было этому причиной, Беллатрикс не знала, но уже имела предположения на этот счет.

— Даже меня впечатлила информированность госпожи Блэк, — поделился Люциус.

Белла все больше и больше убеждалась, что у Малфоя большие планы на сегодня. Она предпочла помолчать, пока Люциус беседовал с соратником. Больше всего Беллатрикс опасалась, что сейчас в ее кармане нагреется медальон. Это будет означать, что Сириус у поместья дядюшки Альфарда и надо бросать все и бежать ловить кузена. Периферийным зрением она увидела Флинта. Бывший слизеринец, а ныне менеджер по связям с магглами, заметил Беллатрикс, но благоразумно не узнал ее.

Наконец, когда Нотт предложил немного подождать Яксли и отметить успешное приобретение в «Хайберри», Белла поняла идею свояка. Дебри Министерства — это лирика, самое интересное начнется сейчас.

Только бы не нагрелся медальон!

* * *

Беллатрикс никогда не любила официальные мероприятия. Балы, на которые выезжали Блэки, всегда заканчивались замечаниями от матери. Потом, после замужества, у нее с Рудольфусом были более интересные занятия. Но вот к таким посиделкам Белла относилась гораздо лучше. Она достаточно быстро, еще в юности, осознала, что во время таких встреч регулярно обсуждаются серьезные вопросы и вырабатывается линия поведения.

Ведьма больше слушала беседу, изредка вставляя свои комментарии. Пока шел обычный разговор обо всем и ни о чем, это было вполне простительно. Они сидели в кабинете, обведенном перманентным «Квиетусом». Мужчины заказали немного огневиски; Беллатрикс же пила только чай. Сейчас ей была нужна полная трезвость.

Все стало ясно, как только Нотт назвал фамилию Яксли и упомянул, что в «Хайберри» уже бронирована комната. Уж в слишком интересной компании она сейчас отправилась отмечать сделку. Лорд Люциус Малфой, пока Белла обживала камеру в Азкабане, тесно связался с Министерством и добился неожиданного успеха в делах и политике. Лорд Фредерик Нотт, старый, богатый, острый на язык, владел долей в «Ежедневном пророке» и обзавелся хорошими связями среди журналистов, пока Белла препиралась с кузеном. Наконец, Яксли, просто Яксли, имя которого почти и не помнили, являлся очень грамотным юристом. Пожалуй, сейчас рядом с Беллатрикс сидели три чрезвычайно влиятельных чистокровных волшебника.

И всех четверых связывало одно. Черная метка. Ни Яксли, ни Нотт, ни Малфой не были боевиками, но стояли в ближнем круге.

Белле пришло в голову слово, которым лучше всего описывалась эта встреча. Смотрины. Они именно что хотят посмотреть на нее, оценить, могут ли они иметь с ней дело. Чего вообще ждать от женщины, которая в свое время открыто созналась, что добровольно и осознанно вступила в ряды Вальпургиевых рыцарей?

Белла, в свою очередь, прикидывала, чего ей ожидать от них. Из всех, кто остался на свободе, эти трое — самые значительные люди. Они уже не те молодые и непоколебимые ребята, которыми пришли к Волдеморту. Вот только выбирать не из кого. Как говорил Долохов, если бы можно было пойти в магазин и купить десяток подготовленных боевиков, он бы давно это сделал. А так работать приходится с тем, что есть.

— И все же, позвольте поинтересоваться, госпожа Блэк, почему вы выбрали именно такое вложение средств? — Яксли осторожно закинул удочку.

— Надежность, — пояснила Беллатрикс. — Может, это не те прибыли, но это гарантированные прибыли. И кроме того…

Ведьма помедлила.

— И кроме того, — повторилась она. — возможно, это станет актуально потом. В будущем.

— Вы имеете в виду возвращение Темного Лорда?

— Именно так.

Нотт и Малфой быстро обменялись взглядами.

— Однако, его нет уже двенадцать лет, — заметил Нотт. — И нет никаких знаков.

«Вот он, момент истины».

— Вы все чудесно знаете, что Метки не исчезли, — Беллатрикс прищурилась. — Темный Лорд жив и он неизбежно вернется. Не будем ходить вокруг да около. Вы ведь слышали, господа, что он зашел дальше всех по пути бессмертия.

— Вы имеете в виду… крестраж? — переспросил Яксли.

— Крестраж впервые создал Герпо Омерзительный еще до основания Хогвартса, — Белла покачала головой. — Я не думаю, что Темный Лорд сказал бы «зашел дальше всех» про повторение опыта, которому больше тысячи лет. И кроме того, я не верю в крестраж.

— Почему вы так считаете, госпожа Блэк? — сухо спросил Нотт.

— Потому что Темный Лорд никому и ничего не говорил про крестраж. Никому не доверил его на хранение. Без всего этого такая вещь лишена смысла. А я убеждена, что он доверил бы эту тайну мне или моему мужу.

Трое мужчин кивнули; пожалуй, да, такой секрет можно доверить Белле, пошедшей в Азкабан, чтобы не отречься от Волдеморта.

— И мы возвращаемся к тому же, с чего все и началось.

— Я полагаю, что нам нужно присмотреться к Гарри Поттеру, — Беллатрикс обвела взглядом присутствующих. — Как мы сейчас знаем, мальчик змееуст и, не будучи блистательным учеником, проявляет неожиданные для его возраста способности.

— Вы думаете, что Гарри Поттер и есть воплощение Темного Лорда? — приподнял бровь Яксли.

— Именно так.

…Все складывалось лучше, чем Белла представляла.

XXVII. Жучок

К счастью Беллы, медальон так и не нагрелся за все то время, которое она провела в «Хайберри». Ведьма явилась домой только поздним вечером, основательно нагруженная пищей для размышлений.

С самого начала было ясно, что у Малфоя свои цели. Хотел бы Люциус просто приятно провести вечер — провел бы его с Нарциссой. Нет, все было задумано для того, чтобы троица из Малфоя, Нотта и Яксли пообщалась с Беллатрикс и определилась с выводами. Беллатрикс не имела особого опыта в византийских играх, но, по ее разумению, к компании Крэбба, Гойла и прочих, обязанных Малфою и до слез ему благодарных, ее не записали. Соратникам Беллы, ныне жертвам «Империо» и респектабельным господам, нужно было понять — стоит ли иметь дело с Беллатрикс и чего вообще от нее ожидать?

Но в каждой встрече есть не одна сторона, и ведьма, в свою очередь, присматривалась к ним. Малфой и компания не знали, чего ждать от Беллатрикс: с них сталось бы предполагать что угодно, вплоть до Непростительных. Но и Белла опасалась того, что услышит что-то вроде такого: «Нам плевать на Темного Лорда». Она и не ожидала от них военных действий. Белла рассчитывала на их помощь в политике и в денежных делах. В подкопе под Дамблдора или, чем Мерлин не шутит, под Фаджа.

Лет пятнадцать назад она бы очень легко вышла из себя и наломала дров. Тогда Беллатрикс, привыкшая прошибать стены лбом и спорить с матерью, была твердо уверена: лучший выход — всегда насквозь. Сейчас, после десяти лет напротив Сириуса и освобождения, Белла осознавала: есть такие стены, которые она своим лбом не пробьет. Можно было словесно смешать с грязью всех троих, можно было наорать на них, можно было напомнить им, в чем и кому они клялись. Но толку-то от этого? Ссора с компанией Малфоя ни на шаг не приблизит возвращение Волдеморта, лишь отбросит Беллатрикс назад.

Ведьма тяжело вздохнула. Наверное, всю свою вспыльчивость она уже растратила на кузена. Об этом она подумала, уже укладываясь спать.

* * *

На потолке образовалось мокрое пятно, которое регулярно разрождалось очередной каплей. Эта капля падала рядом с топчаном и вливалась в лужицу на полу. Куда вода из этой лужи текла дальше, Белле было уже неинтересно. Если шум волн, бьющихся о стены Азкабана, ее успокаивал, то мерные удары капель, наоборот, раздражали; будто не крупинки воды падают на пол, а молоточек бьет по ее голове. По вечерам, когда дементоры проплывали по коридорам, лужица замерзала, и стук ненадолго прекращался.

Узник, сидевший над Беллатрикс, сошел с ума. Так рассказывал заключенный с невыразительной фамилией Смит, которого отделяли от Блэка и Лестрейндж три пустые камеры. Откуда это знал сам Смит, судя по фамилии, грязнокровка, Беллатрикс не спрашивала. Вот уже несколько дней безумец разливал по полу воду. У него была миска, у него был источник, такой же, как у ведьмы, и он устраивал потоп.

От очередного «кап!» Беллатрикс дернулась, громыхнув цепью. Она уже привыкла лежать до самой утренней кормежки, но из-за проклятого сумасброда не могла нормально дремать. Когда она смотрела в потолок или отворачивалась от стены, Белле постоянно казалось, что сейчас на нее вот-вот польется вода. Капли уже несколько суток падали из одного и того же места, но в полумраке ведьме чудилось, что влажное пятно на потолке сдвигается в ее сторону.

Ведьма отвернулась к стене, разглядывая черточки. Вчера их оказалось тысяча двести пятнадцать. Начинался май; в вечном полумраке и прохладе близость лета выражалась в чуть большем разнообразии оттенков серого. Беллатрикс закрыла руками уши и тоскливо выругалась. Ну когда же этот ненормальный уймется?

Не выдержав, она поднялась с топчана и прошла к решетке. С другой стороны коридора на нее смотрел большой черный пес. Сириус спал и пережидал дементоров в своем анимагическом облике. Увидев Беллу, Блэк демонстративно почесался задней лапой за ухом.

— Привет, Бродяга, — поздоровалась Беллатрикс.

Тех, кто помнил, как себя вела Беллатрикс Лестрейндж три года назад, в этом коридоре уже давно не было. Часть из них умерла, часть вновь вышла на свободу. До того момента, как Сириус рассказывал историю про Габсбургов, дотянуло трое. Один уже к тому моменту не соображал и почти не ел, другой считал дни до освобождения. Третьим как раз и был Смит.

Потом Беллатрикс часто возвращалась к одному вопросу: что заставило ее общаться с предателем крови? Может, дело было в людях, которые их окружали. А может быть, в том, что для Беллатрикс Лестрейндж одиночество было страшнее перебранки с кузеном. А может быть, они в глубине души ощущали себя родственниками. Мерлин знает. Их споры напоминали ритуал: оба знали, что собеседник останется при своем мнении, но они упорно продолжали свою словесную дуэль.

Белла понимала, что, будь она вместе с остальными Упивающимися, она и не поглядела бы в сторону Блэка. Но ее никто не спрашивал. Кроме споров, они часто рассказывали друг другу что-то интересное. Первую пару лет эти истории тоже напоминали ритуал. Сириус любил поведать что-то про магглов, Беллатрикс — про старые дела волшебного мира.

Шел тысяча двести шестнадцатый день в Азкабане, когда традиция сломалась.

— Доброе утро, Беллс, — Блэк соблаговолил перекинуться в человека и раскланялся. — Твоя очередь рассказывать сказки.

— Утро добрым не бывает, — Беллатрикс кивнула к себе за спину. — Особенно с этим. Про что тебе рассказать сказку?

— А про магглов, — Сириус подначивал ее, как и несколько сотен раз до этого.

— Про магглов, говоришь? — усмехнулась Белла. У нее нашлась идея. — Ладно, я до сих пор под впечатлением от твоего рассказа о Габсбургах…

— А я до сих пор поражаюсь Вашей спокойной реакции, ma Belle, — Блэк опять начал паясничать.

— Тогда ты можешь знать этого маггловского поэта.

Беллатрикс выпрямилась и оперлась руками на горизонтальный прут решетки.

— Пробудись от сна, душа, огляди в раздумье строго все, что живо… — начала Белла.

Ее голос метался по пустому коридору. Беллатрикс читала стихи монотонно, мрачно, так, как и должны были звучать стансы, сложенные рыцарем на смерть отца. Ведьма видела сейчас лишь печальное и задумчивое лицо Сириуса. У нее не было зеркала, но Сириус потом скажет, что она напоминала изваяние, на котором живыми казались только глаза.

— Наше время быстролетно: от всего, что наступило, ни следа, — читала ведьма. — Мы отдали бы охотно, что грядет, за то, что было, навсегда…

Она прикрыла глаза. Из ее мира исчез холодный, темный коридор, растворилась решетка, пропала тяжесть кандалов.

— Даже тот, чей славный род чтит достоинство и честь, живет с размахом, только время подойдет, все что было, все, что есть, пускает прахом, — волшебница словно зачитывала эпитафию дому Блэков. — Там страдают без вины, обрекла на прозябанье их опала; тут, глядишь, разорены, добывают пропитанье чем попало…

Она впервые отвлеклась от мерного стука капель. Собственный голос целиком завладел ее слухом.

— Мы богатство и чины донесли бы до потомства непременно, но награды нам даны той, чья милость — вероломство да измена: над Фортуной мы не властны, а она несет и множит злые вести. Все старания напрасны, колесо ее не может стать на месте, — Белла остановилась. — А дальше… а дальше я уже забыла.

— Что это за поэт? — глухо спросил Сириус.

— Это дон Хорхе Манрике, испанский маггл из какого-то их древнего рода. Он жил в пятнадцатом веке, — когда стихи закончились, Белла снова ощутила себя в Азкабане. — воевал в их гражданских войнах. Так что для тебя, магглофила, одного с тобой поля ягода.

Блэк кивнул.

— А будешь еще просить рассказать про магглов, Сириус, — Беллатрикс сощурилась, — учти сразу: я помню кое-что из Гомера и Вергилия…

…Сумасшедший узник, сидевший сверху, скончался на тысяча двести шестнадцатый день. Потоп прекратился. Еще через день утром за Лестрейндж пришли надзиратели, чтобы расковать заключенную; три года и четыре месяца прошли.

Беллатрикс навсегда запомнила грохот падающих на пол заклепок и неожиданную легкость. Ведьма знала, что такое раскованность в самом полном и прямом смысле этого слова. Заклепки упали на каменный пол еще раз. И еще. И еще. Наконец, Белла проснулась. Как оказалось, в окно колотится почтовая сова.

* * *

Рита Скитер была в своем амплуа. Только она могла прислать сову ранним утром, чуть ли не с рассветом. Беллатрикс сидела в кабинете, даже не сменив пижаму на домашнее платье, и перечитывала письмо журналистки. Все послание сводилось к одному простому предложению. Рита хотела встретиться с госпожой Блэк.

Белла основательно задумалась. Скитер осталась в ее памяти бедной девочкой, смотревшейся среди слизеринцев белой вороной. Даже ее светлые волосы только усиливали это впечатление. Рита к концу Хогвартса выросла целеустремленной девочкой, готовая зубами вцепиться в свой счастливый билет. Если ее эпатаж и склонность к кричащим цветам и не вписывались в среду чистокровных аристократов, то беспринципности и изворотливости у Скитер хватало на целый выводок слизеринцев. Белла даже не удивилась, узнав о выбранной Ритой карьере.

Волшебница поднялась и отправилась на кухню. Журналистке нужна история. Но вот в чем проблема: если для этой истории ей нужен круг, ты можешь показать квадрат, сказать отчетливо, что это квадрат, объяснить предельно доходчиво, почему это ничем, кроме квадрата, быть не может, и потом прочесть в статье про круг с незначительными выступами. А какая история нужна Рите? Разумеется, ответа на этот вопрос Белла не знала.

Зато было понятно, что раз журналистка проявила к Белле интерес, она все равно начнет искать материал для истории. Вопрос сводился к возможности влиять на ситуацию. Если отказаться от встречи, Беллатрикс совершенно точно не будет участвовать в написании истории.

Сразу после завтрака к Рите Скитер отправилась сова с письмом. Госпожа Блэк согласилась встретиться с журналисткой в ближайшее время.

* * *

Журналистка была неисправима. Яркая мантия совершенно вырвиглазного оттенка. Завитые волосы, покрашенные в белый цвет. Несколько побрякушек и очки. Скитер выглядела как один большой китч и полная противоположность Беллатрикс. Хотя, если Рита хотела привлечь к себе внимание, ей это удавалось.

Разумеется, они встретились не в «Хайберри» или подобном ему месте. Обычный столик в «Дырявом котле», даже не комната. Место встречи назначала Рита в соответствии со своими представлениями о подходящем месте для переговоров.

— Здравствуйте, госпожа Блэк, — журналистка чуть наклонила голову.

— Здравствуйте, мисс Скитер. О чем же вы хотите со мной поговорить?

— Если честно, то о многом, — Рита вытянула из сумочки пачку тонких сигарет с зажигалкой. — Вы не возражаете?

Вместо ответа Белла сама полезла за табаком, только достала не зажигалку, а палочку.

— Не ожидала, — хмыкнула Скитер.

— Людям свойственно меняться, — Белла прикурила от волшебной палочки и положила ее на стол.

Они сидели в дальнем углу, подальше от любопытных глаз. Никто вроде не подслушивал, скорее даже наоборот, но Беллатрикс хотела подстраховаться, помня о том, с кем имеет дело. Изогнутой палочкой волшебницы можно было касаться стола как будто невзначай. Беллатрикс легонько постучала этим деревянным когтем по поверхности, вызывая невербальные заклятия. Нет, кажется, Рита играет честно.

— Итак, — Белла посмотрела на журналистку. — Многое — это очень расплывчатое понятие.

— Например, ваши впечатления о Британии после… перерыва, ваши планы, наконец, ваш кузен.

— О, — мысль, витавшая в голове Беллы, оформилась в набор конкретных действий, — мисс Скитер, давайте сразу проясним два момента.

— Давайте.

— Во-первых, я не хочу обсуждать мои планы и финансовые дела. Во-вторых, мое желание с вами общаться зависит от того, какого рода история вам нужна.

Беллатрикс выдохнула струйку вишневого дыма и пристально посмотрела на журалистку.

— У меня нет какой-то конкретной установки, — Скитер улыбнулась. — Мне нужна хорошая история.

— Но вы понимаете, мисс Скитер, — Белла ухмыльнулась. — Что я надеюсь на вашу порядочность в этом вопросе.

— Я понимаю, — кивнула Рита и слабо улыбнулась. — Я помню, что такое дом Блэк.

«И кто такая ты», — мысленно добавила Беллатрикс.


XVIII. Пища для ума

«Рита Скитер: Вернемся к вопросу о вашем кузене. Можете ли вы поделиться предположениями о причинах его побега?

Леди Беллатрикс Блэк: Вряд ли я смогу назвать хоть одну причину, кроме его нежелания находиться в Азкабане. Замечу, что наша семья прервала общение с Сириусом Блэком с одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года и как протекала его жизнь, можно только догадываться.

Рита Скитер: Тем не менее, госпожа Блэк, в этом вопросе вы сейчас самая информированная в стране волшебница. Если и спрашивать о мотивах и возможном способе побега, то только вас, раз вы провели рядом десяток с лишним лет.

Леди Беллатрикс Блэк: Вижу, вы хорошо ознакомились с материалом.

Рита Скитер: Это часть моей профессии.

Леди Беллатрикс Блэк: Даже пребывая друг напротив друга, мы не особо откровенничали. Так что сказать вам что-то вразумительное относительно мотивов, к сожалению, никак не смогу. Что же до способа побега — для меня это такая же загадка, как и для Министерства.

Рита Скитер: Как вы можете прокомментировать мнение, что целью Блэка является Гарри Поттер?

Леди Беллатрикс Блэк: Раз вы знакомились с материалами, то, вероятно, знаете и о моем процессе, верно?

Рита Скитер: Совершенно верно.

Леди Беллатрикс Блэк: Тогда вы согласитесь, что я знаю, о чем сейчас говорю. Совершенно точно могу сказать вам, что у Сириуса Блэка не было Черной Метки, в то время как все, даже попавшие под «Империо» волшебники, состоявшие в рядах Пожирателей Смерти, этот знак носили. Для меня загадка, каким образом мой кузен мог быть чуть ли не правой рукой Тем…Сами-Знаете-Кого и при этом не носить такой отметины. Или хотя бы ни разу не попасться мне на глаза.

Рита Скитер: То есть вы утверждаете, что Сириус Блэк невиновен?

Леди Беллатрикс Блэк: Я говорю лишь то, что говорю. Меньше всего мне хочется ажиотажа вокруг моей персоны и повторения событий весны.

Рита Скитер: Могу вас понять. Хорошо, давайте сменим тему. Что вы можете сказать насчет слухов о привлечении дементоров к поискам сбежавшего узника?

Леди Беллатрикс Блэк: Я хочу напомнить, что Министерство с очень большим трудом пошло на союз с дементорами, и то, скорее для того, чтобы эти существа не оказались на другой стороне. Если властям хочется терроризировать волшебников, выпустив на охоту дементоров, то их можно понять. Но я надеюсь, что никому не придет в голову, например, оцепить Хогвартс.

Рита Скитер: Можете поподробнее это осветить, госпожа Блэк?

Леди Беллатрикс Блэк: Во-первых, я на личном опыте знаю, что такое дементоры. В Азкабане значительная часть заключенных попросту сходит с ума через пару-тройку лет. это при том, что создания появляются рядом с узниками лишь на полчаса в сутки. Если вы решите оцепить Хогвартс дементорами, то вы, по сути, посадите школьников в камеру строгого режима.

Рита Скитер: Однако, как я могу судить, вы смогли выдержать присутствие дементоров.

Леди Беллатрикс Блэк: Мне сильно повезло и я все-таки давно не школьница. Но есть еще и во-вторых. Ели дементоры один раз упустили Сириуса Блэка, то упустят и во-второй…»

— Ты в курсе, что вопрос о привлечении дементоров уже решен? — Люциус Малфой отложил газету.

— Разумеется, — Беллатрикс взяла из вазочки с черешней очередную ягоду.

— Фаджу это не понравится.

— Я вообще ему не нравлюсь, — пожала плечами Белла. — Не думаю, что смогу испортить с ним отношения еще сильнее. Кроме того, все получится так, как мы и хотим.

— Ну да, — кивнул лорд Малфой. — Хороший Малфой, который может влиять на плохую Блэк.

— Самое интересное, что я не сказала ни единого слова неправды, — прокомментировала Беллатрикс и на мгновение зажмурилась от удовольствия. Черешня была на редкость вкусная.

Они сидели в беседке в саду Малфой-мэнора. У Нарциссы срочно нашлось какое-то неотложное дело, Драко с друзьями гонял квоффл, а лорд Малфой и леди Блэк в это время планировали очередной ход.

— Тем интереснее, — если свояк и подумал, что Белла рассказала не всю правду, то оставил это при себе.

— Я всерьез опасаюсь повторения весенних событий, — Беллатрикс поежилась. — С Фаджа станется…

— С Фаджа как раз не станется, — Люциус загадочно улыбнулся.

— Поясни.

— Министр уже один раз подставился с тобой по полной программе развлечений. Фаджу пришлось очень многое отдать и очень сильно кое на кого надавить. Лишь бы только замолчать эту историю с изъятыми вещами. Поэтому, если ему и понадобится во второй раз изобразить бурную деятельность, к тебе подступятся только с соблюдением норм закона.

— Это радует, — Белла была абсолютно серьезна.

— Даже твое интервью скорее похоже на моральную компенсацию. Фадж позволит тебе немножко облить его грязью, позволит нам войти в долю предприятия, он вообще много что позволит, пока ты не начнешь шатать его кресло, — Малфой неопределенно хмыкнул. — Так что даже месяц в Азкабане можно превратить в неплохой капитал.

— У меня свои счеты к Фаджу, — ведьма забарабанила пальцами по скамейке.

— Я знаю, — кивнул Малфой. — Именно это и заставляет меня беспокоиться.

— Поясни, — второй раз попросила волшебница.

— Зная тебя, я не исключаю, что ты можешь наломать дров, — начал объяснять Люциус. — Пойти на опасные шаги ради того, чтобы отомстить министру. Сжечь дом, лишь бы Фадж от дыма покашлял.

— Именно поэтому я и советуюсь с тобой, Люциус, — холодно ответила Беллатрикс.

— И это хорошо, — Малфой подался вперед. — Я хочу, чтобы ты понимала ситуацию. За те десять лет, которые ты сидела в Азкабане, мы выстроили свою систему. Мы, я говорю обо мне, Нотте, Яксли, нашли свои ключи к чиновникам, нашли способы проводить нужные нам законы. И я не могу позволить кому бы то ни было это сломать.

— Малфой, я все же не настолько глупа, — в голосе Беллы зазвучало раздражение.

Ведьма сплела пальцы рук в замок.

— Я прежде всего знаю, кто ты и хорошо помню, на что ты способна, — Малфой то ли не заметил тяжелого взгляда Беллы, то ли специально его проигнорировал. — Именно поэтому я и рассказываю тебе все это, чтобы ты не могла меня не понять. В конце концов, — свояк еле заметно улыбнулся, — Ты же даешь мне советы.

Крыть было нечем.

— Я тебя слушаю, — Беллатрикс взяла еще одну ягоду из вазочки. Чисто для успокоения.

— Во-первых, отдам тебе должное, ты правильно сказала про Фаджа, — Люциус то ли кинул ведьме косточку для успокоения, то ли действительно похвалил ее. — Но, во-вторых, ты не учитываешь, что именно Фадж — наиболее удобный нам министр магии.

— Почему же?

— Он авторитарен, — все-таки проявилось в свояке что-то снейповское, хотя, если учитывать их отношения, в Снейпе что-то малфоевское. Люциус будто читал лекцию, — с этим даже глупо спорить, но вся его авторитарность направлена только и исключительно на удержание своей власти. Понимаешь, что для нас это означает?

— Это означает то, что поддержка Фаджа для нас всех будет индульгенцией.

— Примерно так, но есть еще один нюанс. Фаджа волнует не курс нашего корабля, а его собственный комфорт и покой в своем кресле. У него нет своей программы, единственное, что он обещает, так это стабильность.

— Стабильность болота, — хмыкнула Беллатрикс.

— Не так важно, какую стабильность, Белла. Важно другое, — Малфой ухмылялся. — Пока у руля Фадж, пока Министерство состоит из серости, которые уши без зеркала нащупать не могут, пока в Британии царит праздник коллективной безответственности, мы можем гнуть свою линию.

— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, — кивнула ведьма.

— Если Фадж уйдет, на его место может прийти другой человек с другой командой, — голос Малфоя стал суше. — И нам придется не откупаться от идиотов, а бороться с другой идеологией. Чувствуешь разницу?

— Еще как. Но у меня вопрос, Люциус, — волшебница пристально посмотрела на Малфоя. — Я хочу понять, какую роль во всех этих планах играю я, и есть ли вообще сверхзадача у нашего объединения.

— Давай начнем со сверхзадачи. Как ты сама считаешь, какой может быть цель у нашего объединения?

— Как я сейчас поняла, вы предоставляете Фаджу сидеть в кресле, а сами хотите задать… курс? — ответила Беллатрикс после недолгого раздумья. — Но какой курс?

— А вот это самый интересный вопрос, — Люциус улыбнулся по-настоящему. Не сложил губы в улыбку, а послал порцию душевного тепла. — Я думаю, что это будет супрематистская линия. Мы можем и будем так действовать, к этому наша компания шла десять лет.

Белла только улыбнулась в ответ. Точно так же, по-настоящему.

— Первые два года я вздрагивал от каждого шороха, — продолжил Малфой, — но сейчас, как видишь, дошел до определенных успехов. Мы сможем найти общий язык с той же Францией, есть уже выходы, есть идеи. Могли бы и раньше, но Треверс с Каркаровым это упустили со своей германофилией.

— Но пока что мне непонятно, зачем тебе в этих играх я.

— А ты до сих пор не понимаешь? — покачал головой Малфой. — Если не упоминать общего прошлого, то ты единственный в нашей компании боевик с опытом планирования операций. Если дойдет до своей боевки, а я этого не исключаю, кому, как не тебе, этим заняться? Ну и, наконец, если бы я предоставил тебя самой себе, ты бы точно наломала дров.

— Вот как.

— Что поделать, Белла. Среди нас не было боевиков, зато было много политиков. Вот мы и делаем то, что умеем и так, как умеем.

Беллатрикс помолчала.

— Однако…— протянула она после паузы. — Я теперь думаю, сколько и чего могла бы пропустить, если бы Рабастан с мужем тогда не вышли из себя.

— Очевидно, тебя бы здесь не было.

— Да, — вздохнула Беллатрикс. — Их ведь взяли прямо у Лонгботтомов.

— Ты бы не отвертелась от пожизненного заключения, — заметил свояк.

— Не отвертелась бы, — согласилась ведьма. — Значит, планов громадье?

— Именно, — согласился Малфой. — Не только планов, но и, наконец-то, возможностей.

Белла помедлила. Взяла еще одну ягоду.

— Что же, Люциус… — наконец, произнесла она. — Я в деле, как ты понимаешь.

* * *

Первого сентября на платформе 9 ¾ полно детей и провожающих их волшебников. Беллатрикс впервые за долгие годы оказалась возле «Хогвартс-экспресса»; в последнюю неделю августа Нарцисса предложила сестре вместе с ними проводить племянника на поезд.

Ее, разумеется, узнавали. Разумеется, не одному юному волшебнику родители спешно объяснили, что это за надменная черноволосая леди, которая пришла вместе с Малфоями. Но самой Белле было интересно не внимание окружающих, а встреча с Ноттом-старшим.

— Фредерик почитал твои записки, — заметил Люциус, когда Драко отправился к вагону. — Сказал, что интересно, даже свежо. Впрочем, об остальном он тебе сам расскажет.

Белла кивнула и проводила взглядом племянника. Сейчас Драко нравился ей куда больше, чем при первой встрече. Юный Малфой выкинул подальше свои привычки избалованного золотого мальчика и обзавелся неким внутренним достоинством.

«Интересно, как он себя поведет в этом году?» — задумалась ведьма. В ее памяти еще были свежи отчеты Флинта. Оставалось надеяться, что племянник начнет позиционировать себя как Драко Малфоя, а не как сына самого Люциуса Малфоя. Между этими словами большая разница, если как следует вдуматься.

Драко и Нотт-младший показались в окне вагона. Беллатрикс помахала им рукой и улыбнулась, увидев идущего к ним с Люциусом Фредерика Нотта.

А вот медальон за несколько недель так ни разу и не нагрелся. К поместью Альфарда Блэка кузен так и не пришел.


XXIX. Игра продолжается

Дементоры все же заступили на охрану Хогвартса. Первого сентября «Пророк» разразился огромной, на два разворота, статьей, все содержание которой сводилось к простому тезису: Сириус Блэк настолько опасен, что для защиты детей надо окружить этих детей дементорами. В газете долго и старательно рассказывали о мерах предосторожности, вынужденной необходимости вызова стражей Азкабана, коснулись и прошлой войны, живописуя зверства сторонников Темного Лорда. Однако, что удивительно, про Беллатрикс Блэк, которая остается на свободе, не было написано ни слова.

Тем не менее, обидно из-за такого пренебрежения не было.

В «Пророке» ни слова не было про появление дементоров в поезде. Чуть подумав, волшебница решила, что причина в одном из двух: либо Министерство не настолько контролирует своих тварей, либо, как всегда, скрывает неприглядные дела. Сама Беллатрикс узнала о происшествии от племянника. Драко написал ей вечером первого сентября и, судя по времени прилета совы, взялся за перо чуть ли не сразу после приезда.

Как отнестись к тому, что младший Малфой написал ей едва ли не раньше, чем мог бы написать родителям, Белла еще не решила. С одной стороны, Нарцисса откровенно опасалась, что «тетя Белла» научит мальчика плохому. С другой же… с другой стороны, чувствовать такое отношение племянника ей было очень и очень приятно.

Драко был лаконичен. Написал, что доехал в одном купе с Забини, Ноттом и Паркинсон. Написал, что обошлось без драк и стычек: все четверо слизеринцев провели время за приятной и умной беседой. Написал, что хочет показать Нотту пару заклинаний, если, конечно, госпожа Блэк разрешит. Кончалось же письмо очень интересно. «Я представил, что такое изо дня в день, десяток лет находиться рядом с дементорами и сохранить разум», — писал Драко Малфой. — «Я восхищаюсь Вами, госпожа Блэк, и горжусь тем, что вы учите меня».

Беллатрикс отложила письмо. Она вспомнила, как в первый раз увидела Волдеморта. Ей было четырнадцать лет, и ведьма в первый раз вышла в свет. К летнему балу, который давали Блэки, ее готовила бабушка, аккуратно отодвинув в сторону Друэллу. Сейчас, через три десятка лет, она ясно помнила свое первое впечатление от Темного Лорда. Волдеморт стоял в кругу дедушки, отца и лорда Арктуруса Блэка. Сильный. Властный. Решительный. И впечатляющий. Для четырнадцатилетней девушки Темный Лорд казался рыцарем Круглого Стола.

Она не сразу поверила, что женщина из выродившегося и бедного семейства Гонтов смогла породить на свет подобное. Белла сразу заметила, как держался этот волшебник. Он был потомком самого Слизерина, и вел себя с Блэками как равный, но все же гость. Только после тихого, но язвительного замечания матери девушка отвлеклась от созерцания и позволила кому-то пригласить себя на танец. Через десяток минут Волдеморта рядом с отцом и дедом уже не было.

Беллатрикс до сих пор помнила, как узнавала, что Темный Лорд отправился на веранду. Как, дрожа от собственной наглости, тайком подозвала домовика, отобрала у него вазу с черешней и отправилась на веранду угостить самого Волдеморта. С того вечера черешня стала ее любимой ягодой, потому что к вкусу прибавлялось воспоминание. Темный Лорд охотно принял угощение. Они говорили, пока разделывались с ягодами.

О чем могут говорить могущественный волшебник и ведьма, которая только перешла на четвертый курс? Белла говорила с ним об учебе: это была очевидная тема, которая была интересна обоим. Волдеморт говорил с ней почти как дедушка: его гораздо больше занимал образ мышления Беллатрикс, чем происхождение. «Вы же Блэк», — сказал он лишь один раз, и для Волдеморта в вопросах крови это было альфой и омегой. Даже для Слагхорна Белла была прежде всего старшей дочерью Кигнуса Блэка. Для старшего поколения Белла являлась «невестой второй очереди» и инструментом семейной политики.

Волдеморт говорил с ней, и гадкий утенок Блэков был для него Беллатрикс, талантливой девушкой, которая может стать сильной ведьмой. Белла непритворно покраснела, когда Темный лорд сказал, что с ней интересно разговаривать. Волдеморт танцевал с ней, и Беллатрикс запомнила его взгляд, заинтересованный и оценивающий.

— У вас потрясающая старшая дочь, господин Блэк, — сказал потом Волдеморт при Белле.

Беллатрикс улыбнулась и поглядела на письмо. Интересно, что увидел и почувствовал Драко? Точно такой же спокойный взгляд от человека, которому интересно, что ты из себя представляешь? Отсутствие пиетета и оценку потенциала? В свое время из-за такого взгляда и отношения возле Темного Лорда появилась Беллатрикс.

Ведьма дочитала послание племянника до конца. В завершение письма Драко докладывал, что ЗОТИ у них будет вести профессор Люпин, и эта новость шокировала Беллу по-настоящему.

Дамблдор что, совсем выжил из ума, что принял на работу оборотня? В отличие от свояка, Беллатрикс очень хорошо знала, что директора нельзя недооценивать. Даже если старик вдруг умрет, Белла задаст только один вопрос: «Зачем ему это понадобилось?» Все решения Дамблдора имеют разумное, хотя зачастую запутанное объяснение.

Недолго подумав, Беллатрикс пришла к выводу: директор ждет ее кузена в гости и поэтому позвал старого друга Сириуса, чтобы легче было защитить мальчика. Гораздо важнее был другой вопрос.

Как использовать решение Дамблдора?

Сообщить свояку? Тогда Люциус сможет подкопаться под Дамблдора и во второй раз. И, наверное, во второй раз не добиться успеха. Цинично выражаясь, директор нового преподавателя найдет, а вот ниточка, ведущая к Белле Блэк, останется. И Дамблдор не из тех, кто оставит эту ниточку в покое.

Беллатрикс была не против подложить свинью директору, но все-таки осознавала, что овчинка совершенно не стоит выделки. Ей сейчас совершенно ни к чему пристальное внимание Фаджа: после фиаско Люциуса министр, со слов свояка, всячески старался загладить вину перед Дамблдором.

В конце концов, Белла нашла компромиссное решение. Со свояком и лордом Ноттом они встретятся уже пятого числа. Проще, чем подумать над вопросами, было написать Драко: ведьма разрешила племяннику показать товарищам то, что сам юный Малфой сочтет нужным.

В конце концов, пусть мальчик набирает очки.

* * *

Сбор по воскресеньям в Малфой-мэноре потихоньку начал превращаться в традицию. Лорд Нотт и леди Блэк прибывали к лорду Малфою на традиционный английский файф-о-клок и задерживались на часок-другой, обсуждая насущные вопросы. Сегодня на повестке дня были записки Беллатрикс.

Ведьма рискнула и в конце августа дала почитать Фредерику Нотту свои заметки о спорах с Сириусом. Старый насмешник еще на платформе достаточно тепло отозвался о творчестве Беллы, но настоящее, плодотворное обсуждение происходило именно сейчас. Лорд Нотт принес копию ее трудов, всю исчерканную красными чернилами.

— …В целом нужно отметить пару моментов, — излагал главный пропагандист организации. — Во-первых, тут есть глубокая мысль о том, что вопрос грязнокровок прежде всего лежит в социальной области. Этот тезис мне нравится…

Беллатрикс кивнула. Чем дальше, тем больше она ощущала себя матерой двоечницей, в эссе которой профессор ищет дельную мысль хотя бы ради спортивного интереса.

— …Так, еще хорошо изложено о вырождении чистокровных фамилий и о демографии.

— А в остальном?

— В остальном сложно, — Нотт улыбнулся. — Я исходил из того, что вы рассматриваете ваше творчество не как записки, а как некую… программу, что ли.

— Не исключала подобного, — согласилась ведьма.

— И вот тут мы сталкиваемся с рядом проблем, — Нотт начал читать лекцию. — Во-первых, и в-главных, основная претензия сводится к простой фразе: «А делать-то что?» Вы описали удручающее положение в магическом мире, но рекомендаций к выходу мало и они… утопичны, госпожа Блэк, уж простите за прямоту.

— Но это достаточно точное описание, — возразила ведьма.

— Да, достаточно точное, — согласился лорд Нотт. — Но вот в чем беда: плач о гибели волшебного мира стоит не один десяток лет. Тональность меняется, меняются причины скорой гибели нашего общества, неизменен один только плач.

— А людям это интересно только для щекотания нервов, — вмешался Люциус.

— Именно, — Нотт покривил губы. — Они прилягут на диванчик и почитают очередную книжку про сломанную палочку волшебного мира. Потом посокрушаются, что все пропало. И не более того. И я бы не хотел, чтобы ваши мысли, госпожа Блэк, утонули в очередной «Сломанной палочке чего-то там». Я бы предпочел для них более достойное оформление.

— Так, — кивнула Беллатрикс.

— Дальше. Ваши с кузеном споры о причинах поражения в войне, увы, очень долго нельзя будет публиковать. Хотя бы до тех пор как не выйдут сроки давности, — все трое слабо улыбнулись. — Но должен признать, изложено здраво. А вот с предлагаемыми решениями немного печальнее. То, что вы предлагаете, называется крайней степенью супрематизма и, увы, с ходу это не ввести, хотя я не возражал бы.

— Понятно.

— Но я бы не советовал вам разочаровываться, госпожа Блэк, — Нотт, уловив настроение ведьмы, посмотрел на нее с одобрением. — Как минимум, вы выдвигаете очень хорошие тезисы, и, когда дойдет до программы и явного выхода в политику, я бы хотел вас цитировать.

— Хорошо, — Беллатрикс чуть успокоилась.

— Кстати, — медленно произнес Малфой. — Я бы хотел задать очень щекотливый вопрос, госпожа Блэк.

— Задавайте, — волшебница пожала плечами.

— Если к вам вдруг придут с обыском домой, найдут ли авроры вашего кузена? Я не спрашиваю, есть он у вас или нет.

Белла прищурилась: что пришло свояку в голову? Или что ему нашептали?

— Если и найдут, то только как ту гоблинскую чашу, лорд Малфой, — холодно произнесла ведьма.

— Очень хорошо, — Люциус и не собирался скрывать облегчение. — Я слышал об очень неприятном разговоре в министерстве.

— О каком? — Нотт опередил Беллатрикс на долю секунды.

— Я слышал, что Фаджу предложили поискать Сириуса Блэка у вас на Гриммо. Министр отказывается от этой затеи, но прошу вас отнестись к этому максимально серьезно. Могу обнадежить только в одном: в данном случае это будет действительно обыск, а не провокация.

— Спасибо им хотя бы на этом… — растерянно произнесла ведьма.

Память услужливо напомнила о розовой мерзости по имени Долорес Амбридж. С такой чиновницей и без всякой провокации будет сопротивление при обыске.

— В принципе, этого следовало ожидать, — заметил Нотт.

— Наверное, да, — протянула Беллатрикс. — Господа, у меня есть встречный неприятный вопрос.

— Задавайте, — настала очередь Люциуса пожать плечами.

— Как в наших планах мы будем противодействовать Дамблдору? Насколько я могу судить, директор не останется в стороне, как только мы выйдем на свет. В прошлой войне… мы с вами хорошо знаем, что было в прошлой войне.

— Есть два важных момента, госпожа Блэк, — ответил Нотт. — Во-первых, в той войне Дамблдор действовал на стороне Министерства. Машина государства ему если не содействовала, то не препятствовала. А в нашем случае ему придется пойти против государства.

— А во-вторых?

— Во-вторых, Дамблдор, хоть и играет в наши игры, никогда не погружался глубоко в политику. Он председатель Визенгамота, но он не в Министерстве, он над ним или в стороне. Вы сами помните, что орден собрался только с началом войны.

— Значит, подкоп под Дамблдора нам не нужен? — поинтересовалась Беллатрикс.

— На данном этапе, боюсь, не нужен, — ответил Малфой.

Не нужен, так не нужен. Тогда знание, что Люпин — оборотень, Белла оставит при себе.

* * *

Сентябрь выдался богатым на встречи. Во-первых, Малфой и Нотт. Во-вторых, Флинт, который вполне бодро осваивался на новом месте. Беллатрикс решила пока не трогать парня: пусть войдет в ритм работы, приживется, тогда можно будет его беспокоить. Тем более, что мысли у ведьмы были не про связь с магглами.

Беллатрикс регулярно писала Андромеде. Увы, ничего конкретного она сказать не могла только написать, что Сириуса все нет и нет и получить такой же ответ, что рано или поздно он объявится.

Гораздо интереснее выходило с Драко. Племянник, похоже, начинал воспринимать Беллатрикс как своего духовного наставника. Иначе объяснить его письмо было просто нельзя. Младший Малфой просил совета в серьезнейшем деле и буквально умолял не сообщать об этом письме родителям.

На уроке Ухода за магическими существами Драко Малфоя клюнул гиппогриф. Опасности для здоровья не было. Племянник, по сути, отделался легким испугом, хотя, как писал парень, руку ему лучше не нагружать. Хуже было другое: виноват оказался сам Малфой. Племянник честно признавался, что повел себя с гиппогрифом невежливо, несмотря на неоднократное предупреждение от Хагрида.

И вот сейчас Драко спрашивал совета: как же ему быть? С одной стороны, если Люциус Малфой узнает о происшествии, то начнется разбирательство. Племянник считал, что выглядеть это разбирательство будет достаточно жалко. Сам же нарушил технику безопасности, и Хагрид закрыл его от животного. Заставлять отца заниматься делом, которое для него мелковато, Малфой не хотел. С другой стороны, если промолчать, создавалась другая неприглядная ситуация. Вся школа знала, что Драко побывал в больничном крыле, и если лорд Малфой узнает о произошедшем, а он узнает, то будет обязан отреагировать. К тому же, скоро квиддичные матчи, а руку советовали не нагружать.

Письмо заставило Беллу основательно подумать. А чем она, собственно, может помочь родственнику? Поговорить с его родителями? Но послушает ли ее Люциус? С другой стороны, в панику впадет Нарцисса, а она-то Беллу послушает. Да и свояк воспримет логические аргументы. В любом случае, мальчик, хотя нет, уже юноша, обратился к ней в первую очередь и уже за одно это Беллатрикс не имела права не дать совета.

Что же до квиддича — игра не входила в санкционированный матерью список достойных для леди увлечений. С другой стороны, для Драко это тоже способ заработать очки, да и просто опыт работы в команде. В этом отношении — пусть летает и ловит снитчи. Беллатрикс подумала и приняла свое решение

* * *

Во время завтрака, когда школьники получают почту, перед Драко Малфоем приземлилась новая метла. К метле оказалась примотана записка.

«Драко!

Первый матч через почти два месяца. Рука должна уже почти пройти, как ты сам мне написал. Но, чтобы скомпенсировать травму, высылаю тебе «Молнию». Теперь о серьезном. Ты понял ситуацию правильно, твое решение не доводить до разбирательства одобряю. Советую тебе выставить дело так, что это твое решение — не вмешивать отца. Но обязательно, повторяю, обязательно поговори с родителями. Они должны узнать о происшествии от тебя. С лордом Малфоем я встречаюсь в воскресенье, и если он узнает о гиппогрифе от меня, я буду разочарована.

Госпожа Блэк.

P.S. Буду довольна, если вы обставите Гриффиндор».


XXX. Семейное дело

— Значит, это ты посоветовала Драко?

— Совершенно верно, но я только согласилась с его решением, — Беллатрикс оставалась невозмутимой.

— Значит, ты считаешь, что я должен все оставить без внимания, — Люциус забарабанил пальцами по подлокотнику. — Будто это происшествие является обыденным.

— Прежде всего я считаю, что Драко надо дать свободу воли в известных пределах, — ведьма откинулась на спинку кресла. — и пусть он отучается бегать к папе по любому поводу. В его возрасте уже можно быть более самостоятельным.

— Ну да, до деда ему очень далеко… — протянул Люциус.

— Что-о-о-о?! — Белла буквально подскочила на месте.

— Только то, что Драко гораздо менее самостоятелен, чем был в его возрасте Сигнус Блэк, — примирительно произнес лорд Малфой. — И не так харизматичен, как мой отец.

— И тем не менее, Люциус, — прошипела волшебница, — не стоит об этом упоминать в таком ключе.

— Хорошо. Прости.

— Хорошо. Прощаю, — произнесла Беллатрикс. — Вернемся к разговору?

— Хорошо.

— Так вот, Люциус, погляди на это дело с другой стороны. Если Драко сам отказался давать делу ход, это спасет твое лицо. Раз. Если даже ты свяжешься с Попечительским советом, то толку не будет. Дамблдор не даст тебе навредить Хагриду. Это два.

— Можно решать этот вопрос через министерскую комиссию… — начал лорд Малфой.

— Можно, — согласилась Беллатрикс. — Если бы Драко прибежал к тебе в слезах. Но он не прибежал, значит, дело окажется для тебя мелковатым. К тому же, цинично говоря, он дешево отделался и сам нарушил технику безопасности. К матчам все заживет.

— К матчам, — протянул Люциус с непонятным выражением. — Иногда я думаю, что зря связался с этими метлами.

— Ну, если сейчас Драко уйдет из команды, все будут уверены, что его взяли ловцом за семь метел, — Белла развела руками. — Пусть себе летает, привыкнет работать в команде, привыкнет работать с людьми…

…Люциус Малфой появился на Гриммо в пятницу вечером. Как оказалось, Драко серьезно отнесся к тетиному совету и написал родителям в тот же день, как получил метлу, еще до обеда. Слушая свояка, Беллатрикс никак не могла понять, чем Люциус недоволен: фактом вмешательства Беллатрикс или ее советом. Неизвестно, что происходило потом в мэноре, но в воскресенье лорд Малфой был спокоен, даже когда они остались с Беллатрикс наедине. Нотт и Яксли ушли на несколько минут раньше.

— Я написал сыну, — произнес свояк, когда Белла уже подошла к камину. — Пусть сам принимает решение и сам за него отвечает.

* * *

— Экспекто Патронум, — произнесла Беллатрикс.

Перед ней возник надежный серебряный щит, который уже не исчезал от каждого чиха. До материального Патронуса было еще далеко, но кое-какую защиту от дементора Белла уже могла себе обеспечить.

— Экспекто Патронум!

Повышать голос бесполезно, но, как обычно, стоит лишь увлечься, об этом забываешь. Все, что у Беллатрикс получалось — стабильное облако светлого пара. Насколько хорошо оно могло отогнать дементоров — вопрос открытый. Дементоров для эксперимента в боевой зал на Гриммо не доставляли.

Сентябрь для госпожи Блэк тянулся медленно и неприятно. Несколько раз они со свояком посетили выкупленное предприятие. Составили план развития. Договаривались о поставках. Одним словом, проделали большую работу, которая в результате обеспечит стабильный источник дохода. Люциус нажал на нужные кнопки и надавил на пружины, чтобы Министерство обеспечило крупный заказ.

Беллатрикс заставляла себя вникать в эти тонкости точно так же, как годом раньше заново училась колдовать. Чистокровная леди должна понимать в своем хозяйстве, причем под словом «хозяйство» подразумевался не столько дом, сколько дела семьи. Вот только с того времени, как она всерьез вела хозяйство, прошли полтора десятка лет. Сейчас Беллатрикс всерьез считала, что Люциус продешевил, согласившись на половину прибыли.

Беллатрикс прошлась по залу, раздраженно помахивая палочкой. Стоило ей хоть на секунду отвлечься от хлопот, как тут же в голове возникал простой вопрос. Куда, Мерлин его дери, делся Бродяга?

Ему нужна еда, одежда, палочка, наконец. Белла мало что понимала в жизни магглов, но была твердо уверена: увидев Сириуса, любой простец сразу вызовет авроров. Как называют маггловских авроров, уже не суть важно. Может, кузен живет как бродячий пес? Наверное, надо будет уточнить у Флинта пару вопросов.

Самым мерзким в ситуации было то, что Беллатрикс не знала, где Сириус мог прятаться. Она рассчитывала, что кузен не выдержит и отправится искать крестника, но упустила Бродягу в Литтл-Уининге. Сириус мог посетить дом дядюшки, но кузен даже не приближался к особняку Альфарда.

Волшебница подозревала, что у Ордена остались явки и схроны с еще той войны. Сириус мог бы скрываться там, но Белла не имела ни малейшего понятия, где эти точки расположены. Спрашивать же было не у кого. К Муди с таким вопросом подходить бесполезно, Нимфадора по молодости лет не знает.

Белла попробовала связаться с Андромедой и аккуратно уточнить: где бы ей поискать кузена? Ради такого дела она лично встретилась с сестрой, не доверяя почте и каминам. Но Андромеда, как оказалось, была не в курсе; в разговоре, который происходил в Гайд-парке, она не сказала ничего нового.

— Белла, — произнесла она, глядя прямо в глаза сестре. — Я не состояла в Ордене Феникса, а Сириус соблюдал конспирацию в ту пару раз, когда был у меня в гостях. У нас была маленькая Дори.

— Понятно, — Беллатрикс оставалось только разочарованно вздохнуть. — Значит, о том, где он может обретаться, ты не имеешь представления?

— Я думала над этим, — миссис Тонкс потерла подбородок. — И мне кажется, что его либо вообще нет в Британии, либо он залег на дно. К нам он не придет.

— Почему ты так считаешь? — резко спросила волшебница.

— Смотри сама: про меня он знает только то, что я поверила в его предательство. С твоих слов Сириус слышал, что я сейчас работаю с тобой. На его месте я бы всерьез опасалась, что у моего дома его уже ждут авроры.

— Допустим. Хотя ты всегда была его любимой кузиной.

— Как ни странно, сейчас его любимой кузиной являешься ты, — Андромеда еще заметно улыбнулась. — И поэтому к тебе он тоже не пойдет.

— Объяснись.

— По какому из двух утверждений тебе надо что-то пояснить? — средняя Блэк сощурилась.

— По обоим, — Беллатрикс не была настроена жонглировать словами. — Я хочу знать, правильно ли тебя поняла.

— Ну, насчет первого утверждения я скажу тебе так: за десять лет напротив друг друга даже злейшие враги станут друг для друга самыми важными людьми. У вас же рядом не было никого?

— Почти, — согласилась Белла.

— Что до второго… раз наш кузен знает, что к тебе пришли по поводу той истории с Тайной комнаты, он будет уверен, что ты сейчас под колпаком.

— Похоже на то, — Беллатрикс согласилась во второй раз. — Тогда…

— Если он появится у меня, я сразу дам тебе знать.

Андромеда, как и в детстве, с ходу угадывала мысли сестры.

* * *

За сентябрь Сириус так и не появился. Флинт только еще больше обеспокоил Беллу, рассказав про отлов бродячих животных. Чем дальше, тем больше ведьме хотелось обратиться за помощью к Муди. Пусть даже Аластор откажет, а он откажет! Беллатрикс просто не видела других вариантов.

В начале октября она уже почти решилась написать аврору, но вовремя одумалась. Беллатрикс успела обмакнуть перо в чернильницу, когда ей в голову пришла простая мысль: Муди очень хорошо знает Дамблдора. Они, без преувеличения, друзья. Если Муди в курсе про дела Беллатрикс и ее сестры, если он в курсе про Сириуса, то почему Дамблдор не в курсе?

Ведьма вспомнила лицо директора. Альбус хорошо владел собой, но даже он не смог скрыть неприязнь, когда дементоры уводили волшебницу из зала суда. Дамблдор, как понимала Белла, остался недоволен решением трибунала. Что, если сейчас он с радостью ухватится за повод отправить Беллатрикс за решетку? Конечно, это звучит так, как будто у ведьмы развилась паранойя, но со старым интриганом лучше оставаться параноиком. Нет, пусть лучше у директора просто будет пища для размышлений: пусть он знает про Петтигрю, но знать о конкретных шагах ему ни к чему. Белла отложила бумагу. Ей по-прежнему предстояло самое неприятное и противное в таком деле — терпеливо ждать.

* * *

Какой-никакой отдушиной выступал младший Малфой. После того, как Беллатрикс прислала племяннику метлу, Драко буквально воспрял духом и стал часто писать о своих хогвартсовских делах.

Парень писал обо всем: о зельеварении, о Снейпе, который приходился ему крестным, о том, как на его заявление о гиппогрифе отреагировал Поттер со своей шайкой. «Уизли, как он думал, тайком, себя ущипнул», — докладывал племянник. — «Сейчас я понимаю, леди Блэк, что такой поступок был для них неожиданным и произвел большое впечатление».

Драко не обошел вниманием и квиддичные тренировки. Еще в середине сентября Беллатрикс получила подробный отчет об управляемости и скорости «Молнии». Отчет был написан в восторженных тонах и просто дышал уверенностью, что с такой метлой у Слизерина все шансы выиграть кубок школы.

Белла выкраивала время, чтобы развернуто отвечать на эти письма. Чем дальше, тем больше она приходила к простому выводу: Драко будет писать ей просто потому, что увидел в ней не няньку, а наставника. Беллатрикс готова была поспорить, что Нарцисса, любимая мамина дочка, сама нежно опекала сына. Что же до Люциуса… свояк, как это часто бывает, совершил одну ошибку — он работал на благо семьи, но только и исключительно вне семьи. Драко Малфоя воспитывала мать: по меньшей мере, все поведение мальчика до встречи с тетушкой ложилось в это объяснение.

Беллатрикс не знала, что ей до этого, но почему-то ей хотелось, чтобы из молодого Малфоя получился не золотой избалованный мальчик. В конце концов, если не считать Сириуса, Драко был ближайшим наследником Блэков. И ему действительно был нужен кто-то, кто не будет смахивать с него пылинки.

От приглашения встретиться в Хогсмиде под Хеллоуин Белла, тем не менее, вежливо отказалась. Не то место и не то время; незачем ходить рядом с вотчиной Дамблдора. В ответе она очень обтекаемо объяснила, с чем могут возникнуть проблемы, и в ответ пригласила племянника на Рождество.

Утром первого ноября Беллатрикс буквально взвыла, осознав, что она упустила.

* * *

Дурная птица начала колотиться в окна с самого утра, еще когда ведьма доглядывала предутренний сон. Еще когда Белла только увидела сову племянника, она почуяла неладное. На листе бумаги наспех было не написано, а именно что накорябано: «Сириус Блэк был в Хогвартсе! Пришлю подробности чуть позже».

Беллатрикс не знала, как она усидела на месте до вечера. Это стоило ей как минимум мотка нервов и неумеренного количества табака. «Пророк» с самого утра разродился грозной вестью о покушении на Гарри Поттера. К тому моменту, как к ведьме пришло письмо Драко, она уже знала про Сириуса, пытавшегося изрезать портрет и проникнуть в гостиную. Малфой сообщил только о ночевке в Большом зале и решимости Снейпа. Что ж, Снейп, скорее всего, примешивает и свои старые долги.

Беллу даже не удивило, что Сириус обошел дементоров и проник в замок. Ее удивило то, что он избежал внимания Дамблдора.

* * *

Еще несколько дней Беллатрикс провела как на иголках. Только усилием воли она заставляла себя заниматься рутиной. Сон к ней не шел. В конце недели она уже всерьез раздумывала над зельем сна без сновидений.

Подвешенное состояние сломалось с оглушительным грохотом пятого числа, в день первого квиддичного матча. Сова от племянника прилетела вечером, и Белла уже было вознамерилась почитать письмо, когда медальон, который она носила в кармане, раскалился: Сириус Блэк появился у особняка!

Беллатрикс собиралась со скоростью горящей спички. Она буквально впрыгнула в сапоги и в ту же секунду прямо из прихожей аппарировала на облюбованное место. Ведьма аккуратно осмотрелась. Вокруг никого не было. Только выучка удерживала ее от того, чтобы сию же секунду метнуться к дому. Но рядом с ней не оказалось ни авроров, ни дементоров.

Беллатрикс двинулась к крыльцу. Тому, что дверь была открыта, она не удивилась. То ли Альфард еще при жизни настроил замки на Сириуса, то ли кузен знал, где лежит потайной ключ. Ведьма аккуратно открыла дверь и, не входя, тихо окликнула Блэка.

— Бродяга? Бродяга, ты тут?

В темноте коридора что-то зашевелилось, и знакомый голос удивленно спросил:

— Беллс?

Уже не сдерживаясь, Беллатрикс рванулась вперед и крепко обняла Сириуса: грязного, вонючего, но живого.

— Балда! — шепотом кричала Белалтркис. — Зачем ты полез в Хогвартс?! Где тебя носило?!

— Беллс, — Сириус чуть отстранился. — Он в Хогвартсе!

— А где ему еще быть?! — взвыла Белла в полный голос. — Где еще быть Поттеру, если не в Хогвартсе?!

— Не Поттеру, — Сириус так нее посмотрел, что Беллатрикс осеклась и отвела взгляд. — В Хогвартсе крыса. Та самая крыса, кузина.

XXXI. Наперегонки

— Вот оно что… — прошептала Беллатрикс. — Но как ты узнал?

— Фадж, — пояснил Сириус. — Это все Фадж. Он приезжал с газетами.

— И?

Никто из них и не подумал разжать руки.

— Уизли выиграли приз в лотерее, — продолжал Блэк, — в «Пророке» была колдография. На плече их младшего сына сидит крыса. А у крысы нет того самого пальца.

— Многозначительное совпадение, — прищурилась Беллатрикс. — Значит, его надо достать.

Блэк чуть-чуть отодвинулся от кузины, но продолжал держать ее за плечи вытянутыми руками. Сириус промолчал: что он мог сейчас спросить? «Пойдешь ли ты со мной его ловить?» Или, еще лучше: «Как же быть с тем, что он служил Волдеморту?». Все и так было понятно, без лишних слов. Достаточно было одного взгляда.

— Я в деле, — произнесла Беллатрикс, когда пауза затянулась до неприличия.

Сириус открыл было рот, но не издал ни звука. Вопрос «Почему?» был самым идиотским вопросом, который только можно было задать. Вопрос «Как?» был бессмысленен без ответа на «Почему?».

— Петтигрю уже не нужен Темному Лорду, — Беллатрикс понимала, что гложет ее кузена. — Так что наши желания совпадают, Сириус. Он задолжал Блэку двенадцать лет жизни. А Блэки…

— …всегда платят свои долги, — одновременно произнесли Белла и Сириус.

* * *

— Палочку подобрал?

— Отцова лучше всех подходит.

— Ее бери. Так, вот еще мантии. Из гардероба, Орион был твоей комплекции, так что должно подойти.

Беллатрикс еще летом собрала вещи, которые могут понадобиться Сириусу в его положении. В сумочку, обработанную заклятием невидимого расширения, влез целый мешок всевозможного добра. Ведьма инструктировала кузена прямо в прихожей дома Альфарда.

— Зимние ботинки и шерстяные носки, примеряй прямо сейчас, если что, подкорректируем.

Они занялись подготовкой меньше, чем через пять минут после встречи. И Беллатрикс, и Сириус очень хорошо усвоили уроки молодости; Блэки быстро разбирались с барахлом, предварительно обведя дом следящим заклятием.

— Подошло? Вот еще ножницы, блок сигарет, зажигалки, палатка. Ошейник от блох.

— Это-то зачем?

— Сам жаловался, что блохи мучают. Вот еще блокнот. Пером писать будет неудобно, поэтому держи маггловские ручки…

— Маггловские ручки? — заржал Бродяга. — Беллс, что с тобой?!

— Заткнись, пожалуйста!

* * *

Беллатрикс вернулась домой выжатой, как лимон. Часы показывали, что она находилась в поместье Альфарда примерно тридцать минут. По ее же собственным ощущениям прошло несколько часов. Только сейчас, тихо переодеваясь в прихожей, ведьма поняла: все это время она боялась, что запищит сигналка и по их душу заявятся авроры, или, что еще хуже — дементоры.

Белла поднялась в кабинет, свыкаясь с мыслью, что она, наконец, нашла кузена. Сейчас она невпопад вспомнила, что на столе лежит письмо племянника. Волшебница его даже не успела распечатать. Мысли Беллы опять скакнули в сторону: теперь можно вызывать назад Кричера. Добравшись до кабинета, ведьма уселась за стол и притянула к себе пепельницу.

— Кричер, — негромко позвала она. Эльф должен был ее услышать.

Проинструктировав домовика, Белла откинулась на спинку стула и щелкнула зажигалкой. Руки волшебницы почти не дрожали; старые навыки никуда не делись, Сириус оказался понятливым. Но, что было важнее всего, кусок головоломки сошелся: теперь ясно, куда и зачем бежал кузен, теперь понятно, как можно его оправдать.

Беллатрикс выдохнула колечко дыма и развернула послание племянника. «Госпожа Блэк!» — начиналось письмо. — «Со смешанными чувствами сообщаю, что Гриффиндор разбит со счетом 170-100». Драко все-таки изловил снитч, но было ли тому причиной его мастерство ловца — парень совершенно искренне не знал.

Гриффиндор играл со Слизерином в отвратительную погоду. Младший Малфой живо описал дождь, ветер и омерзительную слякоть; для Беллатрикс несколько предложений сводилось к простому слову: Азкабан. Такую погоду она регулярно наблюдала через окно своей камеры. Дементоры активизировались после визита Сириуса, как и следовало ожидать.

Поттер свалился с метлы. Его «Нимбус 2000» размолочен Гремучей ивой. Но матч продолжился, когда гриффиндорского ловца унесли в больничное крыло. Слизерин на тот момент проигрывал со счетом тридцать-десять. Когда Малфой поймал снитч, питомцы Снейпа отставали уже на восемьдесят очков. «Вуд рассчитывал, что, пока я буду ловить в такой дождь, они обгонят нас на полторы сотни», — написал племянник.

По-хорошему говоря, успехи Слизерина в квиддиче интересовали Беллатрикс постольку поскольку. Драко показал себя с лучшей стороны — и славно. Гораздо сильнее Беллу заинтересовал визит дементоров прямо на стадион и упоминание Малфоем большой черной собаки. Значит ли это, что дементоры смогли почуять Сириуса?

Чуть подумав, Беллатрикс пришла к выводу, что в Запретном лесу кузен в относительной безопасности. Он там уже скрывался, он дважды приходил в Хогвартс, палочка у него теперь есть. Как ни странно, Белла гораздо сильнее боялась того, что Блэк опять поведет себя, как мальчишка.

Через несколько минут она отправилась в кровать.

* * *

На следующее утро Беллатрикс чуть было не начала насвистывать песню, давно услышанную от Сириуса. Маггловское творчество привязалось к ней, как банный лист, и покидать голову упорно не хотело. Белла услышала ее через пару месяцев после того, как они с Сириусом начали нормально разговаривать, не срываясь на брань. Тогда она заинтересовалась, почему кузен называет ее «Беллс». К счастью ведьмы, тетушка Вальбурга сейчас ее не слышала. Беллатрикс не хотела даже представлять истерику, которую закатила бы старуха.

После завтрака Беллатрикс, наконец, избавилась от навязчивого воспоминания. Ведьме предстояло основательно поработать головой.

Сова отправилась к Андромеде. Когда птица вернулась в кабинет Ориона Блэка, ее ждало еще одно письмо. Когда почтальонша вернулась назад, в пропахшую табачным дымом комнату, госпожа Блэк отвлеклась от кружки с чаем и протянула третье послание — в Малфой-мэнор. Беллатрикс не любила кофе. Вместо этого напитка она предпочитала крепкий чай, который пила не из чашечки, а из кружки: еще одно следствие общения с Долоховым.

Андромеду и Люциуса она просила о встрече. Драко — приглядеться к Рону Уизли. Время, которое раньше неспешно текло, начало стремительно ускоряться.

* * *

— Значит, он в Хогвартсе?

— Именно так, сестра, — Беллатрикс огляделась по сторонам.

Андромеда всегда отличалась умом и сообразительностью. Сестры встретились у «Дырявого котла» и вместо захода в Косой переулок отправились на лондонскую улицу беседовать. Белла согласилась, что в толпе магглов их некому подслушать, но эти оживленные улицы и шум… ей было по-настоящему неуютно.

— Тогда, может, стоит написать директору?...

Беллатрикс остановилась. Кто-то коснулся ее, обходя перегородивших дорогу ведьм; Белла машинально дернулась.

— Я. Не. Верю. Дамблдору, — отчеканила она. — Если он идет налево, я иду направо.

— Однако, Сириус — его человек, Белла, — возразила Андромеда.

— Однако Дамблдор поверил в его предательство, — Беллатрикс двинулась вперед. — Кроме того, директор всех нас воспринимает, как шахматные фигуры.

— А как вас воспринимает Сам-Знаешь-Кто? — спросила Андромеда. — Стой.

Дромеда аккуратно выставила руку перед сестрой.

— Вот там загорится зеленый, тогда пойдем, — тихонько объяснила средняя сестра Белле, показывая на светофор.

Ведьма опять огляделась по сторонам. Где-то рядом находился музыкальный магазин: она слышала маггловскую музыку, но не видела ее источник. “Ride to live, live to ride” — выводил певец, и Беллатрикс на мгновение улыбнулась.

— Темный Лорд воспринимал нас как вассалов, если тебе это интересно, — ответила Белла. — Повторю: я категорически против того, чтобы кто-то сообщил Дамблдору о крысе. Даже — или особенно — Люпин, потому что он — человек директора.

* * *

— Я внимательно тебя слушаю, Цисси. Но где лорд Малфой?

— В некоторых вопросах ты можешь считать нас за одного человека, — Нарцисса улыбнулась. — Люциус поручил мне встретиться с тобой.

Леди Малфой изящно опустилась в кресло.

— Итак? — поинтересовалась Беллатрикс.

— Люциус хочет, чтобы ты была во всеоружии. К тебе намерены прийти с обыском. Кто-то предполагает, что Сириус скрывается у тебя.

— Когда? — спросила ведьма севшим голосом.

— В течение недели, как сказал Люциусу его источник. Но могу обнадежить: это будет именно обыск, а не попытка упрятать тебя за решетку.

* * *

К ней действительно пришли через три дня после разговора с Нарциссой. Пришли ранним утром и достаточно большой компанией. Из всех авроров Белла узнала только хмурого и неразговорчивого Долиша. Блэка искали на совесть, буквально перерыв весь дом. Беллатрикс даже поверила, что они ищут Сириуса, а не повод затолкать ведьму в Азкабан.

Разумеется, Блэка не нашли. Белла только порадовалась своей предусмотрительности и необычной проницательности кузена. Сириус сам отказался скрываться в своем доме. «Если ты задействуешь все отцовы чары, Беллс, то да, в дом никто не проникнет», — заметил он. — «Но все сразу поймут, что там-то я и скрываюсь». Был бы Сириус один, не нужно было бы Беллатрикс покидать дом и появляться в том же Министерстве — ведьма бы рискнула. Но сейчас… Сириус как в воду глядел.

Обыск оказался не самой большой неприятностью Беллатрикс. Новости от племянника оказались гораздо хуже. Крыса пропала: Рон Уизли обвинил во всем кота Гермионы. Белла даже не знала, как на это реагировать. В другое время она бы порадовалась, что Петтигрю нашел смерть в кошачьем желудке, но это же означало конец для надежды оправдать Сириуса.

* * *

Драко оказался в компании Нотта, Забини и Паркинсон. Белла заметила стайку слизеринцев гораздо раньше, чем племянник увидел госпожу Блэк. Дело было в том, что младший Малфой шел к назначенному месту встречи, попутно болтая с друзьями. Беллатрикс же, наоборот, искала племянника, попутно продвигаясь к месту встречи.

Что ведьме понравилось, так это отсутствие в пределах видимости Крэбба и Гойла. То ли Драко чувствовал себя в безопасности, то ли его тяготило общество обезьян, но оба его, за неимением лучшего слова, телохранителя, шатались где-то далеко.

— Здравствуйте, госпожа Блэк, — Малфой поклонился по всем правилам. Парень поспешил к ней, задержавшись лишь для того, чтобы что-то сказать друзьям.

— Здравствуйте, племянник. — Драко и тетушка пошли рядом.

Идея встретиться в Хогсмиде возникла внезапно. Принимать Драко на Рождество Беллатрикс не хотела: не то время, не те условия. Но еще меньше она хотела оставлять племянника без внимания. В конце концов, ей никто не запрещает появиться в Хогсмиде, и уж тем более никто не запрещает общаться с племянником.

— Значит, дементоров прогнал Дамблдор? — поинтересовалась ведьма через несколько минут.

Они шагали по окраине поселка, подальше от орды школьников и излишне любопытных глаз. Леди Блэк хочет побыть с родственником. Ее тяготят косые взгляды, да и приближаться к школьникам ей не стоит. Кого удивляет, что они с Драко ушли с оживленной улицы?

— Да, госпожа Блэк, — с серьезным видом кивнул племянник. — Профессор Дамблдор прогнал дементоров.

— Значит, их пришлось прогнать… — Белла призадумалась.

Драко еще рассказывал о своих впечатлениях, но мыслями ведьма была очень далеко. Если Дамблдору пришлось отгонять дементоров Патронусом (а яркий светящийся феникс мог быть только Патронусом), то, вероятно, он не полностью контролирует ситуацию. Или дементоры полезли на стадион с одобрения министра?

Но скоро размышлять ей стало некогда: они дошли до Визжащей хижины.

— Драко, постой тут немного, — попросила Беллатрикс.

Она без труда нашла камень, о котором говорил Сириус. В условленном месте лежал листочек из блокнота, скатанный в трубочку и обработанный водоотталкивающими чарами.

Беллатрикс прочла послание кузена только вечером, оказавшись дома. На бумажке было написано всего одно предложение: «Кот говорит, что крысу не ел».

* * *

В сочельник ведьма прогулялась по Хогсмиду и оставила в условленном месте свою записку с пожеланиями и просьбой не геройствовать. Белла встречала Рождество одна. Она никого к себе не позвала. Новый год наступил как-то незаметно и буднично. Белатрикс уже физически ощущала, как песок времени течет сквозь пальцы.

Все резко изменилось в конце января, в воскресенье, когда в дом на Гриммо опять спикировала дурная малфойская сова. Птица, судя по виду и настроению, готовилась таранить окно. Раскрывая конверт, Беллатрикс уже чувствовала, что ее руки начинают дрожать от нехорошего предчувствия.

«Госпожа Блэк!» — племянник писал второпях. — «Я видел Уизли, грязнокровку и Поттера, идущих к профессору Хагриду. Через несколько минут Уизли на выходе схватил огромный черный пес и утащил к Гремучей Иве. Я своими ушами слышал, что Уизли кричал про крысу и у него в руке что-то билось…»

…Беллатрикс дочитывала письмо, уже выбегая в прихожую.

* * *

Ведьма аппарировала прямо на пустынную улочку Хогсмида. Деревня уже почти вся спала: только кое-где горели огоньки, напоминавшие редкие зубы во рту старика. Беллатрикс лихорадочно просчитывала время. Получалось, что Сириус самое позднее час назад потащил крысу к Визжащей хижине. За десять лет напротив друг друга Белла узнала про тайный ход от Гремучей ивы к заброшенному дому, и могла сложить два и два.

Ведьма побежала к хижине, совершенно не таясь. Если кто-то и выглянет в окно, то он увидит неясную черную фигуру и тут же спрячется в глубине дома. Беллатрикс выглядела, как оживший привет от Волдеморта: разве только вместо маски и капюшона на голове волшебницы красовалась вязаная шапочка. Не сбавляя скорости, Белла дернула палочкой и рванулась к хижине напрямик. Она бежала, не проваливаясь; в свое время Долохов научил ее несложному заклинанию, которое позволяло ходить по снегу, как по мостовой.

Если бы у Беллатрикс было время заниматься самокопанием, она решила бы, что по-настоящему вернулась к жизни именно сейчас. Тело само вспомнило движения и привычки, отработанные до автоматизма. Белла даже не задумывалась, послав «Бомбардо» в закрытую дверь; пыль еще не успела осесть, когда ведьма влетела в Визжащую хижину, поводя палочкой.

Тихо. В хижине никого не было, но, быстро пройдя по зданию, ведьма выяснила, что тут не так давно находились люди. Может, два часа назад. Может, тридцать минут. Точнее она сказать не могла. Эти люди явно не ушли через нормальный выход; возле входа их следов не было.

— Люмос, — чисто для самоуспокоения Беллатрикс произнесла заклинание вслух и отправилась в туннель.

Возле Гремучей ивы она сразу увидела следы борьбы. Не нужно быть следопытом, чтобы увидеть порванную одежду, и два набора собачьих лап. Одни лапы, наверное, Сириуса, вторые… Беллатрикс глянула вверх. Между низкими, тяжелыми облаками проглядывала полная луна. Значит, Люпин. Но Люпин не носил бы двух пиджаков. Белла взяла палочку наизготовку и сделала несколько шагов вперед, к старому, грязному пиджаку, валявшемуся на снегу бесформенным комом.

Она уже успела склониться над странной одеждой, когда ее обдало холодом, будто чьи-то ледяные пальцы сомкнулись на запястьях и лодыжках ведьмы. В памяти Беллы всплыли вопли Керроу и Рабастана, жуткая, угнетающая тяжесть надавила на нее. Беллатрикс сначала ощутила холод, услышала вопль матери, и только потом, подняв голову, увидела дементоров. Существа плыли над Запретным лесом, их рубища сливались с ночными облаками. Одна тварь заметила волшебницу и направилась к ней, будто к старой знакомой.

— Экспекто Патронум! — взвизгнула Беллатрикс.

С ее палочки сорвался клубок света, совсем жиденький, но его хватило, чтобы дементор обиженно зашипел и полетел назад к стае стражников Азкабана.

Увидев свои попытки наколдовать Патронуса, Белла окончательно осознала: искать надо крысу, а не Сириуса. Дементор ушел только потому, что для него существовала более вкусная цель. Кузен уже большой мальчик: если у Сириуса с собой крыса, то он должен успеть сдаться аврорам до того, как его настигнут дементоры. Если же крысы с ним нет нет, то Белла, найдя Бродягу, ничем ему не поможет.

Беллатрикс запахнула мантию и присмотрелась к пиджаку, который, как она была совершенно уверена, оставил Петтигрю. Вряд ли ему дали снять это старье или раздели специально — скорее всего, он смог превратиться и оставил его для отвлечения. Беллатрикс потыкала пиджак носком сапога. Нет, крысы, забившейся под ткань, нет. Он аппарировал? Вряд ли далеко, Петтигрю провел в крысином облике двенадцать лет, он еще не должен восстановить силы.

Искать крысу в лесу — занятие бесполезное, но Беллатрикс догадывалась, что можно сделать. Не искать, а позвать. Ведьма закатала рукав мантии и принялась возиться с узким рукавом своего платья. Через несколько секунд Белла занесла палочку над открытой Черной меткой, которую уместнее было из-за цвета назвать серой.

— Питер Петтигрю! — громко произнесла Беллатркис, приложив палочку к предплечью.

Никто ей не ответил.

— Питер Петтигрю! — выждав несколько секунд, Беллатрикс повторила имя, и огляделась по сторонам. Не хватало еще привлечь оборотня.

Ответа не было.

— Питер Петтигрю! — Белла, уже не таясь, крикнула.

Несколько секунд стояла тишина. Потом ведьма заметила какое-то движение среди деревьев. Долгая секунда прошла перед тем, как она осознала, что это не оборотень, а маленький, толстенький человечек с крысиными чертами лица. Хвост плелся к ней, напуганно озираясь. Петтигрю больше всего напоминал бродячую собаку, каждый миг ждущую пинка.

— Госпожа Лестрейндж, — запричитал он. — Госпожа, я знал, я чувствовал…

— Я уже Блэк, — Беллатрикс машинально поправила Хвоста и аккуратно коснулась левой рукой пояса.

Питер свалился на колени, не доходя нескольких шагов.

— Простите, госпожа Блэк! Я не знал, — он подполз еще ближе.

Неизвестно, стал бы Петтигрю целовать Белле край мантии или поставил бы себе на голову сапог госпожи Блэк, но Беллатрикс резко вскинула палочку и невербальным заклятием подвесила Хвоста в нескольких футах над землей. Питер не успел ни превратиться, ни закричать. Он только открыл рот, когда Белла произнесла: «Силенцио». Он беззвучно кривился и плакал, когда Беллатрикс еще парой заклинаний сломала ему ноги.

— Вот теперь не убежишь, — довольно произнесла ведьма.

* * *

— Где Сириус?! — выкрикнула Беллатрикс.

— Я не знаю! — простонал Петтигрю. — Больно! Я не знаю, где он, госпожа Блэк! Я превратился, когда Лунатик увидел луну!

— А если подумать?! — Белла махнула палочкой.

— Он дрался с Лунатиком, госпожа Блэк! — Хвост визжал, не отводя взгляда от палочки ведьмы. — Прошу! Пощадите! Я верно служил Темному лорду! Я выдал ему Поттеров!

Беллатрикс почувствовала, как старые воспоминания с силой ломают все выставленные ей преграды. Точно так же, как пар срывает крышку с котла, который долго держали на огне. Слишком многое проснулось после воплей Петтигрю и его чуть ли не физически осязаемого страха. Белла с шумом вдохнула и вскинула палочку. Лишь в последний момент она одумалась и вместо изогнутой ветви грецкого ореха вытянула из чехла палочку деда. Глаза Петтигрю, и без того выпученные, превратились в блюдца: он мгновенно понял, для чего Беллатрикс достала вторую палочку.

— Круцио! — закричала ведьма. — Как ты смеешь говорить, что служил Темному Лорду, ты, мозгляк, прибившийся к нам из страха?!

Хвост вряд ли мог ее расслышать. Он верещал, как недорезанная свинья, пока его терзало пыточное проклятие. Белла жадно смотрела, как Петтигрю молотит руками по воздуху, пытаясь хоть за что-то ухватиться. В памяти ведьмы оживал зверь из ее прошлого. Он скребся, стучал в висках и ушах, и Беллатрикс чувствовала мягкую лапку безумия, погладившую ее прямо по оголенным нервам.

— Ты должен Блэку двенадцать лет жизни, — прохрипела Белла. — Круцио!

Только невероятным усилием воли ведьма удержала себя от третьего проклятия. Нет, Петтигрю нужен ей живым, чтобы дементоры рассказывали ему те же сказки на ночь, что и кузену. Она обошла со спины Хвоста, вскинула дедову палочку, и отчетливо произнесла: «Обливейт!» Петтигрю забыл, какой палочкой его пытали.

Ведьма быстро трансфигурировала несколько сучьев в клетку для крысы.

— Превращайся и полезай туда! — скомандовала Белла. — И учти, Петтигрю: одна мысль о побеге, и я отнесу в Визенгамот твой труп!

Через минуту Беллатрикс уже спешила к Хогвартсу с клеткой, в которой съежилась крыса. Палочка Поллукса Блэка, заказанная им незадолго до кончины, была надежно спрятана в лесу.

Белла почти добралась до хижины Хагрида, когда в ее поле зрения оказалась знакомая фигура в неизменной черной мантии.

* * *

— Я услышал крики, — пояснил Снейп. — Весь состав Хогвартса поднят по тревоге, госпожа Блэк. Авроры уже прибыли.

— Мне нужно видеть директора или старшего у авроров, — Беллатрикс говорила прямо на ходу. Профессор еле поспевал за ней, проваливаясь в снег.

— Идемте же скорее, — Северус говорил односложно, экономя дыхание.

Беллатрикс мчалась к замку, постоянно проверяя клетку. Петтигрю сидел смирно, он даже не пробовал на прочность прутья. Снейп, хоть и не знал заклятия Долохова, не отставал. Он не спрашивал ни про клетку, ни про крысу, ни про Блэка. Белла и не готова была ему это объяснять: она дорожила каждой минутой. Потом, уже когда она покажет живого Петтигрю при свидетелях, она объяснит все. А сейчас от Снейпа нужно было лишь одно — он должен помочь ей добраться до Хогвартса.

Белла чуть замедлила шаг, увидев впереди двоих авроров. Раньше она никогда бы не поверила, что будет рада видеть мракоборцев. Они тоже увидели несущуюся по снегу волшебницу; один аврор взял наизготовку палочку, второй зажег «Люмос».

— Кто идет? — настороженно спросил светивший.

Беллатрикс остановилась, и уже было открыла рот, когда за ее спиной кто-то голосом Снейпа произнес: «Ступефай!»

— Силенцио! — добавил второй аврор, лишая Беллу голоса.

Чьи-то руки перевернули ведьму на спину. В неярком свете «Люмоса» немая и неподвижная Беллатрикс увидела лицо Снейпа. За долгие годы она впервые видела на лице профессора улыбку: Северус улыбался одними уголками губ, без капли теплоты в глазах.

— Я же предупреждал вас, госпожа Блэк, — Снейп говорил с легкой укоризной и досадой. — Я же предупреждал: не стоит мне доверять!


XXXII. Особое совещание.

Каморка пахла запустением. Белла знала, что под Хогвартсом находится множество помещений и тайных ходов, но в эту часть подземелий давно не заглядывали. Ведьма, пока ее волокли по коридорам, узнала слизеринские подземелья и даже поворот к факультетской гостиной. Но авроры свернули в другую сторону, и понесли волшебницу по тем коридорам, в которых она не бывала. Последнее, что она видела — прочную железную дверь. Беллатрикс успела рассмотреть ее, пока дверь открывали, чтобы бросить ведьму в каморку. Потом дверь захлопнулась и наступила чернота.

Окон и постели в этом закутке не было. Белла успела увидеть только голые стены. Как ни странно, помещение оказалось сухим и слегка прохладным: в зимней одежде ведьма не чувствовала, что ей совсем уж жарко. Беллатрикс заворочалась на полу и отползла к стене: «Инкарцеро» держало ее, как паутина муху. Она ничего не видела, как будто ей выкололи глаза. Ведьма стянула шапку спутанными руками, но убор выскользнул из непослушных пальцев и остался там, в темноте.

— Идиотка, — прошептала Беллатрикс, и в следующую секунду взорвалась воплем: — Будь ты проклят!

Она прокляла всех: и Снейпа, и Петтигрю, и авроров, и Дамблдора, и Фаджа. Но за дверью стояло молчание. Эта тишина, когда слышишь только свое дыхание или свои крики, и темнота давила на Беллатрикс не хуже дементора. Медленно, проверяя путь на ощупь, она подобралась к углу и уселась, прислонившись к стене.

Она сделала свою ставку и проиграла. Сириус упустил крысу, а она не смогла ему помочь. Что теперь будет? Она не знала. Азкабан? Или они сразу притащат дементоров? Беллатрикс хотела заплакать от бессилия, но сдерживалась. Ей настолько хотелось пить, что она, наверное, приняла бы воду даже из рук Дамблдора.

Она не чувствовала хода времени. По ее ощущениям, с равной вероятностью могли пройти четыре часа или пятнадцать минут. Но усталость брала свое и Белла начала клевать носом и, в конце концов, провалилась в забытье.

Ее разбудил шум ключа. Снаружи кто-то открывал дверь и ведьма прищурилась: после мрака даже слабый свет от «Люмоса» бил по глазам. На пороге стоял кто-то в аврорской форме.

— Петтигрю жив, — затараторила Беллатрикс. — Он превратился…

— Силенцио, — аврор даже не стал ее слушать.

Мракоборец обновил «Инкарцеро» и ушел, оставив ведьму в темноте.

* * *

Когда авроры пришли во второй раз, Беллатрикс балансировала на грани сна. Ведьма сама плохо понимала, спит она или бодрствует: перед глазами все равно стояла чернота, и воображение рисовало ей самые разные образы. Белла, услышав скрип двери, подняла голову и уставилась на вошедших. К ней пришли Долиш и незнакомый ей чернокожий волшебник.

— Фините, — веревка, которой были связаны ноги ведьмы, исчезла. — Поднимайтесь, вас ждут.

Беллатрикс кое-как встала на ноги; незнакомый аврор, скептически оглядев ее платье, наколдовал чистящее заклинание. Белла огляделась; ее взгляд зацепился за шапку, сиротливо лежащую в центре каморки.

Затекшие ноги плохо слушались волшебницу, но Беллатрикс отшатнулась, когда Долиш приблизился к ней; она пойдет только сама. На этот раз они шли другим маршрутом. Оказалось, что каморка располагалась под одной из хогвартсовских лестниц. Как могла судить Белла, школьники уже проснулись; еще немного — и они потянутся завтракать. Авроры вели ведьму на верхушу Астрономической башни.

— …отправился сюда, как только проснулся, — донесся до ушей Беллы знакомый голос. — Прямо сейчас можно послать за дементорами.

— Должен возразить, — пока авроры преодолевали последний пролет, Беллатрикс услышала Дамблдора. — Во-первых, дементорам не место рядом с детьми. Во-вторых, мы обязаны соблюдать нормы законодательства.

— Я представить себе не мог, что им взбредет в голову пытаться поцеловать ни в чем не повинного мальчика... — пробормотал Фадж, — Совершенно распустились...

На площадке башни собралась примечательная компания. Министр магии Корнелиус Фадж. Его помощница Долорес Амбридж, которая даже зимой носила розовый цвет. Директор Хогвартса Альбус Дамблдор и двое деканов: Флитвик с МакГонагалл. Снейпа не было.

— А я вам говорил, что Беллатрикс Блэк замешана в этом деле! — назидательно сказал Фадж Дамблдору, указав рукой на ведьму.

— Нам может хватить и двоих дементоров, господин директор, — встряла в беседу Амбридж.

Беллатрикс почувствовала, что ноги вот-вот перестанут ее держать.

— Нет, — Дамблдор не удостоил чиновницу развернутым ответом. — Давайте подождем Сириуса Блэка.

* * *

— Блэк сбежал!

На площадку вошел запыхавшийся Снейп в сопровождении аврора.

— Он, должно быть, аппарировал… — недоуменно начала Амбридж.

— В замке нельзя аппарировать! — рявкнул Северус. — Ему помогли сбежать, и я даже знаю, кто! Поттер!

Профессор с отвращением посмотрел на чиновницу. Снейп кое-как держал себя в руках, но было видно, что его переполняют эмоции. Беллатрикс встретилась с ним взглядом, и Северус не отвернулся; он даже не моргнул, холодно смотря на Беллу. Ведьма беззвучно расхохоталась, глядя на обескураженных волшебников. Кузен сбежал еще раз! Его поймали, и он все равно сбежал!

— Северус, — удивленно произнес директор. — Как Гарри мог помочь сбежать Блэку, если провел всю ночь в больничном крыле? Давайте пошлем за мадам Помфри и узнаем, где был Поттер. Но замечу, что мадам Помфри должна была от них не отходить. Минерва, если вас не затруднит, приведите нашу целительницу.

— Тогда она помогла Блэку сбежать! — взвизгнула Амбридж, показывая на Беллатрикс.

— Мисс Амбридж, — Если Снейпа Дамблдор убеждал, то помощницу министра он просто уговаривал с интонацией матери, укладывающее спать ребенка. — Госпожу Блэк заперли в чулане под пятой лестницей и она провела там всю ночь, связанной с помощью «Инкарцеро».

Долорес открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Мистер Кингсли, — директор обратился к чернокожему аврору, — скажите: Беллатрикс Блэк покидала каморку?

— Нет, господин председатель, — похоже, для силовика Дамблдор был прежде всего Верховным Чародеем Визенгамота. — Мы всю ночь дежурили у двери.

— При всем уважении, мисс Амбридж, — директор развел руками, — госпожа Блэк физически не могла помочь своему кузену.

Беллатрикс окончательно отказалась от попыток понять происходящее.

— Она его укрывала, — с нажимом произнес Фадж. — Это очевидно.

— Увы, в суде все придется доказывать, а без вердикта суда… — Дамблдор покачал головой. — Впрочем, давайте уже спросим ее? Фините.

— Петтигрю жив! — выкрикнула Беллатрикс. Ведьма тараторила, пока на нее снова не кинули «Силенцио», — он превратился в крысу, он здесь! Он…

— Вы в самом деле думаете, что кто-то поверит в этот бред? — хихикнула Амбридж.

— Погодите, — Дамблдор совершенно не повышал голоса, но что-то в его интонации заставило чиновницу замолчать. — Госпожа Блэк, потрудитесь все это повторить членораздельно.

— Питер Петтигрю жив и находился в семье Уизли все это время, — заговорила Беллатрикс. — Он анимаг, его облик — крыса. Он был настоящим хранителем секрета у Поттеров и подставил Сириуса Блэка. Я нашла его этой ночью в Запретном лесу и несла сюда.

— Северус? — спросил директор.

— С ней была клетка с крысой, — кивнул Снейп.

— Где она сейчас?

— У меня под замком. Это одно из лучших мест для вещдоков.

— Северус, принесите ее, пожалуйста.

* * *

Белла больше всего боялась, что Северус «потерял» крысу или подменил ее. Но профессор явился с кривой, наспех трансфигурированной клеткой, в которой сидела облезлая крыса без пальца на передней лапе. Ее задние лапы изогнулись под причудливым углом.

Дамблдор достал крысу из клетки, положил ее на пол и взмахнул палочкой. Крыса медленно начала превращаться в толстого, неопрятного человечка. Петтигрю лежал на полу с закрытыми глазами, тяжело дыша.

— Это Петтигрю? — поинтересовался Дамблдор.

— Да, это он, — согласился Снейп.

Директор повернулся к МакГонагалл, которая вернулась чуть раньше Северуса вместе с мадам Помфри.

— Да, Альбус, это в самом деле Петтигрю, — удивленно произнесла Минерва.

— Конечно, надо будет сличить образцы крови, — Альбус Дамблдор прошелся вокруг Хвоста. — Но, Корнелиус, нам придется пересматривать дело Блэка. Это вот, — директор показал взглядом на съежившегося Питера, — вновь открывшиеся обстоятельства. Так что дементоров не будет.

— Как вы укрывали Блэка? — Фадж обратился к Белле.

Петтигрю, наконец, увидел, что Беллатрикс стоит со связанными руками и сообразил, как это использовать.

— Она пытала меня Круциатусом! — завизжал он во всю глотку. — Она переломала мне ноги! Проверьте, проверьте палочку! Она применяла непростительное!!

Петтигрю даже не кричал. Он блажил так, что закладывало уши. Хвост обещал все, что только можно, лишь бы его не расцеловали дементором прямо тут.

Беллатрикс увидела, что Снейп снова улыбнулся. Эта улыбка буквально сдавила ведьме горло. Действительно, она недооценила Дамблдора: зачем обвинять ведьму в укрывательстве кузена, когда у него есть возможность подвести Беллатрикс под пожизненное заключение?

— Это правда? — уточнил Дамблдор.

— Конечно, нет, — выдавила из себя Беллатрикс севшим голосом.

— Беллатрикс Блэк очень хорошо владеет темными искусствами, — Амбридж влезла со своим особо ценным мнением; будто она боялась, что ее сочтут бесполезной.

— Это вопрос не навыков, а интеллекта, — отрезал Снейп.

— Мистер Долиш, проверьте, пожалуйста, палочку госпожи Блэк, — попросил Дамблдор.

* * *

— Ни одного Непростительного, — со странной улыбкой произнес директор.

— Это как? — удивленно спросил Фадж.

— Возможно, Петтигрю попросту врет? — спросил Флитвик.

— Миссис Блэк, так как же вы укрывали своего сообщника? — вот уж кому не занимать идиотизма и наглости, так это Амбридж.

— Леди Блэк, — отрезала Беллатрикс. — И где ордер?

Фадж слегка приоткрыл рот.

— Против себя свидетельствовать никто не обязан, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес директор.

— Где ордер на арест? — повторила Беллатрикс, распаляясь. — Вы вообще понимаете, что по сути похитили и насильно удерживаете человека?! Я ничего вам не скажу без бумаг!

— Бумага будет, вас вызовут повесткой в Министерство, — прищурился министр.

— Вот и вызывайте, там и поговорим, — Белла повернулась лицом к Долишу и демонстративно вытянула перед собой связанные руки.

Аврор покосился на министра. Фадж еле заметно кивнул и Долиш освободил ведьму от пут.

— Еще у вас моя палочка, мистер Долиш, — требовательно добавила Беллатрикс.

— Значит, Блэк не отправится в Азкабан? — откуда-то со стороны входа донесся удивленный детский голос.

Белла обернулась. Она только сейчас заметила, что на лестнице стоят шестеро школьников. Трое гриффиндорцев и трое слизеринцев рассредоточились вдоль противоположных стен. Панси, Драко и Теодора она узнала сразу. Поттера и Уизли — тоже. Девочка в гриффиндорском шарфике могла быть только грязнокровкой Грейнджер. Кто из них задал этот вопрос, Белла даже не задумалась.

— Нет, — Беллатрикс широко улыбнулась и вытерла палочку о рукав мантии. — Блэк сейчас отправится домой.


XXXIII. Дежа вю

— Не совсем так, — мягко поправил Беллу Дамблдор и повернулся к школьникам. — Госпожа Блэк отправляется под домашний арест.

— Вот как? — Беллатрикс резко развернулась.

Директор пристально посмотрел на нее поверх очков. Глаза Альбуса напоминали две льдинки. В наступившей тишине ведьма отчетливо расслышала смешок Амбридж.

— К сожалению, госпожа Блэк, суду еще предстоит выяснить, имело ли место укрывательство, — Дамблдор развел руками.

— Под домашний арест помещают только с решения суда, — возразила Беллатрикс.

— Хорошо, — неожиданно согласился Дамблдор. Директор сохранял полную невозмутимость. — Если подходить к делу формально, то мы обязаны вас задержать, госпожа Блэк…

— До выяснения обстоятельств, — неожиданно сказал Долиш.

— Вы же понимаете, что повод нам искать не надо, — мягко произнес Дамблдор. — По закону мы можем вас задержать на трое суток и уладить все формальности. А так вы сразу отправитесь домой.

Только Дамблдор мог отправить под арест так, чтобы это еще и казалось благодеянием. Беллатрикс осмотрелась. МакГонагалл и Флитвик явно чувствовали себя не в своей тарелке. Снейп сохранял полное спокойствие; у ведьмы создавалось ощущение, что профессор созерцает исполнение хорошо продуманного плана. Фадж и Амбридж демонстрировали важность и незаменимость, вот только министр просто присутствовал с важным видом, то его помощница неоднократно уже пыталась вставить свое ценное мнение. Мадам Помфри просто старалась не отсвечивать.

Мысли Беллы метались, как мотыльки вокруг фонаря. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: особого выбора у нее нет. Снейп еле заметно кивнул Дамблдору и показал взглядом на учеников, до сих пор тихо стоявших в коридоре. Директор точно так же незаметно поморщился: мол, оставь их в покое.

— Заранее не обещанное укрывательство наказывается вплоть до двух лет лишения свободы, — Амбридж, похоже, заполняла своим потоком сознания любую паузу, которую ей предоставляли. — Это если мы имеем дело с укрывательством, а не соучастием.

— Но… но почему? — неожиданно для всех заговорил Поттер. — Сириус не виноват! Как можно отправить к дементорам за укрывательство невиновного?

— Вы же будете пересматривать дело! — возмущенно добавил Драко Малфой.

Судя по взглядам детей, обе кучки школьников первый раз к чему-то отнеслись одинаково.

— Есть нормы закона, которые мы не в силах переступить, — произнес Дамблдор. — Итак, госпожа Блэк?

— Хорошо, — протянула Беллатрикс.

— Господа, — Дамблдор обратился к аврорам. — Пожалуйста, пусть кто-нибудь из вас проводит госпожу Блэк к моему кабинету, я присоединюсь к вам чуть позже.

* * *

До кабинета, кроме Беллатрикс и Кингсли, шла целая делегация. Стайка школьников следовала сразу за аврором. И Поттер, и Малфой явно о чем-то хотели поговорить, но кто ж им даст?

По дороге они встретили еще рыжего гриффиндорца со значком. «Еще один Уизли», — подумала Беллатрикс. Староста переменился в лице, уже за спиной ведьма услышала сердитый шепот и голос Рона Уизли: «Потом!»

Наконец, Драко на что-то решился.

— Госпожа Блэк, я пишу отцу! — громко произнес племянник, когда они уже подобрались к лестнице, ведущей в кабинет директора.

— Мистер Кингсли, разрешите мне поговорить с племянником, — попросила Беллатрикс. — Я вам отдам палочку.

* * *

— Так он что, ее племянник? — Белла услышала громкий шепот Поттера.

— Все чистокровные семьи в родстве друг с другом, как маггловская аристократия… — взялась объяснять Поттеру девочка с Гриффиндора.

Беллатрикс сморщилась от отвращения. Маггловская аристократия! Маггл маггла называет магглом! Интересно, как ее вообще переносят на Гриффиндоре? Беллатрикс, не слушая дальше, повернулась к подошедшему Малфою.

— Госпожа Блэк, я немедленно напишу отцу о том, что тут произошло… — начал мальчик.

— Так, Драко, — прервала его Беллатрикс. — Напишешь не сейчас, а сегодня, не торопясь, а хорошо подумав. Время еще терпит. Ты меня понял?

— Да, госпожа Блэк, — серьезно кивнул племянник.

— Драко, ты точно меня понял? — с нажимом переспросила ведьма.

— Совершенно точно, — молодой Малфой выдержал взгляд.

— У тебя сейчас уроки есть?

— Есть, — по лицу парня было понятно, что занятия есть, и прямо сейчас, но посещать он их сегодня не планирует.

— Юный лорд Малфой, — Беллатрикс перешла на официальный тон, — я категорически настаиваю, чтобы вы писали вашему отцу только после того, как успокоитесь.

— Слушаюсь, госпожа Блэк, — Малфой коротко поклонился.

— А теперь ступайте.

Драко развернулся и пошел к своим. Как оказалось, все ждали, пока тетя и племянник поговорят. Шестерка учеников, разделившись на две тройки, тихонько утекла по своим делам. Как раз вовремя: через несколько минут к дверям подошел Дамблдор со свитой. Иначе стайку чиновников, шагающих позади директора, Белла назвать просто не могла.

* * *

— Присаживайтесь вон в то кресло, — показал Дамблдор.

В отличие от Астрономической башни, в кабинете директора собрались только чиновники, а не педагоги. Беллатрикс сразу узнала Амелию Боунс: трудно не узнать обвинителя на своем процессе. Кроме главы отдела магического правопорядка, в кабинете оказались Фадж с неизменной розовой феей и Муди. «Впечатляющая компания», — подумала ведьма.

— Воды? — предложил Дамблдор.

— Да, спасибо, не откажусь.

— Мисс Амбридж, налейте, пожалуйста, воды госпоже Блэк. Стакан и графин на столе.

Беллатрикс спокойно приняла стакан, но, едва поднеся его к губам, жадно, в несколько глотков, выпила всю воду. В другое время она с интересом осмотрела бы кабинет директора, но сейчас все ее внимание было приковано к Амелии Боунс, неспешно пишущей что-то на бумаге. Наконец, глава отдела магического правопорядка закончила, и над документом склонились Фадж и Дамблдор. Директор кивнул и передал свиток Муди. Беллатрикс затаила дыхание.

— А не сбежит? — поинтересовался старый параноик.

— А куда и, главное, зачем? — пожала плечами Боунс. — Сама себе на ровном месте срок найдет.

Наконец, высочайше одобренный и подписанный документ оказался перед Беллатрикс. Ведьма прочитала его дважды: сначала она пробежалась по тексту взглядом, потом прочла его более внимательно.

— У вас остается право на переписку и на посещение, — пояснил Дамблдор. — По сути, вас просто запирают дома на время следствия.

Ведьма вздохнула. Через секунду на бумаге красовалось слово «ознакомлена» и ее подпись.

— Теперь повестку, — сухо заметила Боунс.

Беллатрикс предстоял допрос у следователя через три дня.

* * *

Ведьма вернулась к заждавшемуся Кричеру и убранной прихожей. На восторги эльфа она даже не обратила внимания. Больше всего ей хотелось пить и спать. Быстро переодевшись в домашнее платье, Беллатрикс двинулась на кухню, велев домовику готовить ванную.

Дойдя до кухни, Белла схватила стоявший там графин и жадно выпила прямо из горла всю прохладную, восхитительную, вкусную воду. Все еще не веря в свою удачу, волшебница полезла за сигаретами. Первую она выкурила так же, как пила воду — за полдюжины жадных затяжек, вторую уже потихоньку смаковала. После воды, курева и вида Кричера, суетливо сервирующего стол прямо на кухне, жить стало гораздо веселее.

Выдохнув очередное колечко дыма, Беллатрикс сосредоточилась на делах насущных. Ей, безусловно, повезло. Раз Фадж собирался послать за дементорами, дело кончилось бы минимум Азкабаном. Ведьма вздрогнула, вспомнив холодные, противные прикосновения этих созданий. Сириус на свободе, крыса найдена, она сама сидит дома, а не в министерском изоляторе. Вот только ни в коем случае нельзя забывать, что из дома она может легко переселиться в камеру в Азкабане. Противный щелчок от заклятия надзора, раздавшийся при входе в дом, до сих пор заставлял ее морщиться.

Все упиралось в простой вопрос: нужно Дамблдору посадить ее в Азкабан? Беллатрикс не сомневалась, что директор просчитал все заранее, или хотя бы предполагал развитие событий. Из двух Блэков ему нужен лишь один, если вообще нужен. Ведьма рассмеялась, вспомнив компанию в кабинете директора. Все пятеро ее ловили, судили и сажали. Ни в коем случае нельзя надеяться на добродушие Дамблдора. Вся эта мягкость служит лишь одной цели: усыпить внимание, пока не станет слишком поздно метаться. «Срочно, надо срочно писать Малфою!» — Беллатрикс пришла к нехитрому выводу.

* * *

Только после того, как сова улетела, Белла позволила себе отправиться в ванную. В теплой воде ее начало клонить в сон; усталость все громче и громче заявляла о себе. Ведьма сама не поняла, как она не свалилась прямо там, в ванной. Вымывшись и раздав Кричеру ценные указания, Беллатрикс отправилась в спальню.

Уже в постели на нее навалилось странное оцепенение; то неприятное чувство, когда человек хотел спать, рвался к кровати, как к земле обетованной, и, улегшись, осознавал, что уснуть не может. Перегруженная голова упорно не хотела отдыхать. Беллатрикс сжимала одеяло, вспоминая лица Снейпа и Амбридж. С Долорес все было понятно, но Снейп? Что он затеял? Для чего?

Неужели он настолько сильно ненавидел Блэка, что был готов подвести под поцелуй и Сириуса, и его кузину, чисто за компанию? Или он настолько подконтролен Дамблдору? Беллатрикс была уверена лишь в одном: во всем этом был очень плотно замешан директор и хорошо, если бы только директор.

Ведьма поморщилась, вспомнив лицо Амбридж. Два года… Беллатрикс живо представила себе два года в темноте, холоде и одиночестве, и вздрогнула, хотя ее согревало теплое одеяло.

— Кричер, плед, — негромко произнесла она.

Волшебница отдавала себе отчет, во что могут вылиться еще два года в Азкабане. Дементоры вскроют ее память, вытянут самые черные, самые омерзительные воспоминания, и будут повторять их ей до тех пор, пока Беллатрикс не превратится в безумное существо. О, в ее разуме найдется достаточно чуланов, в которых неплотно заперты воспоминания, которые Белла упорно хотела забыть! Тогда ее удержал от сумасшествия Сириус. Сейчас это сделать будет некому. Беллатрикс, наконец, поддалась усталости и провалилась в черное забытье.

Ей снилось то, что должны были выдернуть дементоры: истерика матери, двенадцатилетняя Белла, ревущая, уткнувшись в грудь дедушке, ощущение пустоты после того злосчастного Хеллоуина, лицо Крауча. Она не чувствовала, как Кричер тщательно накрыл ее еще одним одеялом. Старый домовик знал, что его хозяйке снятся хорошие сны только тогда, когда ей тепло.

* * *

Беллу разбудил домовик, колотящийся своей уродливой головой об пол. Ведьма с трудом разлепила веки.

— Что такое? — спросила она сонным голосом.

— Госпожа, — запричитал Кричер. — К вам через камин пришла ваша сестра, Андромеда.

Беллатрикс медленно встала, нащупала тапочки, и поплелась в гостиную прямо в пижаме. Быстро взглянув на часы, она узнала, что проспала три часа.

-Как ты? — Андромеда, когда сестра ее впустила, с ходу взяла быка за рога.

— Нормально, — кивнула Беллатрикс и уселась на диван, подобрав ноги. После сна она еще оставалась заторможенной.

— Я слышала, что крысу нашли, но у тебя проблемы, — миссис Тонкс подошла и села рядом.

— Откуда… — начала Белла, но встретилась с сестрой взглядом и кивнула. — Ну да, откуда матери аврора знать про такие события…

— Примерно так, — Андромеда слабо улыбнулась, увидев, что Беллатрикс носит подаренные ей носки.

— Ощущение… дежа вю, — пробормотала Беллатрикс, помотав головой. Сон никак не уходил. — Как будто снова май девяносто второго, и я обживаю не дом, а… клетку повышенной комфортности.

Дромеда обняла сестру за плечи, и в этот же самый момент камин вспыхнул зеленым.

— Белла! Белла, открой камин! — раздался голос Нарциссы.


XXXIV. Последствия

— Сиди спокойно, — Беллатрикс покосилась на сестру, отдернувшую от нее руку.

Ведьма взмахнула палочкой и в гостиную вошла Нарцисса, леди Малфой, чистокровная и благородная. Младшая сестра, как всегда, выглядела безупречно. На фоне Андромеды, одетой в добротное, но скромное платье без излишеств, Нарцисса смотрелась если не королевой, то герцогиней точно. Про сонную Беллу в пижаме и говорить было нечего: любой сторонний наблюдатель сразу бы понял, кто здесь преуспевающая леди, удачно вышедшая замуж.

Нарцисса бодро вышла из камина. Сделала шаг. Остановилась. Посмотрела на Беллатрикс. На Андромеду. Снова на Беллатрикс.

— Садись рядом, — Белла показала рукой на кресло.

Нарцисса спокойно села.

— Она в курсе, — Беллатрикс указала взглядом на среднюю сестру.

— Хорошо, — произнесла Нарцисса с неопределенной интонацией. — Меня прислал Люциус, он получил твое письмо.

— Так.

— Еще нам написал Драко. Он опередил тебя на полчаса.

— Понятно, — нахмурилась Беллатрикс. По ходу дела, Малфой все равно не послушался госпожу Блэк и бросился писать, едва отойдя от кабинета директора.

— Нам пока понятно то, что ситуация более чем серьезная, — назидательно произнесла леди Малфой. — И еще нам понятно, что мы чего-то не знали, но об этом мы будем говорить позже и решать, как нам с Люциусом отнестись, тоже будем позже. Сейчас мы готовы оказать тебе полную поддержку.

— Это хорошо.

— Яксли прибудет сегодня вечером, он готов быть твоим адвокатом.

— А вот это просто здорово, — с Беллы слетела вся ее заторможенность. — Яксли — это здорово.

— Хочу заметить, — подала голос Андромеда, — что я могу узнать сроки рассмотрения дела Сириуса. Мне будет проще всего это сделать, а для нас это важно.

— Да, за укрывательство невиновного человека ответственность не предусмотрена, — согласилась Нарцисса.

— Да, мы можем выкрутиться за счет этого. Когда придет Яксли?

— К шести часам вечера, — Нарцисса откинулась на спинку кресла и сплела пальцы. — Я думаю, что до этого момента тебе надо выспаться и встречать квалифицированного юриста со свежей головой.

Беллатрикс только заторможенно кивнула.

— Как я понимаю, за тобой присмотрит Андромеда? — леди Малфой поглядела на среднюю сестру.

— Да, я ненадолго останусь, — кивнула Андромеда. — Потом отправлюсь выяснять.

— Ну и хорошо, — Нарцисса подалась вперед и с непонятной интонацией произнесла. — А теперь, Белла, я хочу понять одну вещь.

— Я тебя слушаю, — Беллатрикс посмотрела сестре в глаза.

— Отвечай честно: во что ты втравила Драко? — напряженно спросила Нарцисса. — Не пытайся мне сказать, что он совершенно ни при чем.

— Ни во что, — отрезала Беллатрикс. — Единственное, о чем я его просила, так это узнать о крысе, которая принадлежит Рону Уизли. И все.

— Я же вижу, что он на тебя чуть не молится, — заговорила Нарцисса севшим голосом, не обращая внимания на Андромеду. — Вижу, как он тебе пишет, и как о тебе отзывается. Ты знаешь, что он ни разу не назвал тебя тетей? Только «госпожа Блэк».

Беллатрикс помолчала, рассматривая ладони. Затем она снова подняла взгляд на Нарциссу.

— Цисси, ты ведь понимаешь, что он не вечно будет мальчиком? — спросила Белла, не отводя глаз. — Может, все дело просто в том, что я посмотрела на него не как на золотого баловня, а как на обычного подростка?

— Сестра, сейчас он еще ребенок! Ты понимаешь, что ему всего тринадцать лет? Ему рано вмешиваться в эти игры! — шепотом закричала Нарцисса. — Ты хоть понимаешь, во что он лезет?

— Неужели было бы лучше, если он сбежал, увидев родную тетю в такой ситуации? — Андромеда осталась невозмутимой. — Он мальчик, но мальчик должен вырасти мужчиной.

— Я его не втравливала, Нарцисса, — добавила Беллатрикс. — Я клянусь тебе! Ни во что! И будь уверена, это хорошо, что твой сын, наконец, нашел потроха!

— Это мой сын! — Беллатрикс пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать жгучий взгляд. — Молодых Лестрейнджей ты могла бы воспитывать как угодно, пусть хоть… — Нарцисса проглотила окончание фразы. — Но я не хочу, чтобы Драко повторил… чтобы он оказался под следствием или что хуже… Ты меня понимаешь?

— Да. Я тебя понимаю, — Белла наклонила голову.

— Хорошо, — Нарцисса пришла в себя и снова превратилась в леди Малфой. — Яксли, как я сказала, прибудет к шести часам. Люциус будет держать руку на пульсе.

* * *

Андромеда не задержалась надолго. Почти сразу же после того, как Нарцисса ушла через камин, средняя сестра начала собираться — ей еще предстоял запрос о деле Сириуса.

— Вот и поговорили втроем, — пробормотала Дромеда, уже подходя к камину.

— Похоже на то, — хмыкнула Беллатрикс. — Все равно это было неизбежно. И оно того стоило.

— Думаешь? — хмыкнула Андромеда.

— Уверена, — в тон ответила Белла. — Знаешь, Дромеда, ведь я теперь вспоминаю, какими мы были подругами. Ведь лучшими подругами, разве нет?

— Были, — грустно согласилась сестра. — Пока тебя не заклеймил Сама-Знаешь-Кто, а я не сбежала с Тедом.

— Да, — вздохнула Беллатрикс. — А теперь возимся с Сириусом.

Андромеда открыла было рот, но так ничего и не сказала. Наверное, у нее на языке вертелся простой вопрос: «Что будет с нами двумя, когда Сама-Знаешь-Кто вернется?» Но только этот вопрос был самым идиотским вопросом, который можно было задать сейчас.

Дромеда шагнула в камин.

* * *

Оставшись одна, Беллатрикс не торопилась спать. Ведьма терпеливо дождалась, когда погаснет пламя в камине, и подозвала эльфа.

— Кричер, — тихо заговорила ведьма. — В Запретном лесу, неподалеку от Гремучей ивы есть место… — Беллатрикс выдала домовику набор ориентиров. — …Там лежит палочка Поллукса Блэка. Ее надо найти и тайно доставить сюда как можно скорее.

Домовик исчез, и волшебница, наконец, поплелась в кровать. У нее еще было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и выспаться перед визитом адвоката.

В этот раз Беллатрикс уснула практически моментально, едва повалилась на кровать. Ей очень редко снилось что-то, не связанное с Азкабаном. Каждый такой сон очень надолго запоминался.

Сейчас ей снились Долохов и Каркаров, еще не старые, еще из тех времен, когда Беллатрикс только-только вышла замуж. Оба волшебника дуэлировали на поляне неподалеку от поместья Лестрейнджей. Стиль Дурмштранга совершенно не походил на привычное Белле зрелище классической дуэли. Почти никаких чар, только проклятия. Темные искусства во всей красе в сочетании со сложными щитами.

Каркаров бился откровенно слабее Долохова. Как могла судить Беллатрикс, Игорь знал предмет не хуже, а кое-где и лучше Антонина. Но Каркарову не хватало реакции, не хватало координации движений; он проигрывал чисто из-за недостатка бойцовских качеств.

Белла с интересом наблюдала за дуэлью. Она читала немало книг по Темным искусствам, знала не одно проклятие, но увиденное впечатлило ее по-настоящему. Одно дело — тайком пробовать прочитанное в справочнике, и совсем другое — увидеть настоящую черную магию в исполнении тех, кто этому специально учился и шлифовал свои навыки на практике.

Долохов, выработавшись в ноль, протер голову полотенцем и прислонился спиной к дереву. Маг оказался рядом с пнем, на котором сидела Белла.

— Леди Лестрейндж, — чуть отдышавшись, заговорил Долохов. — Темный лорд желает, чтобы мы занялись вашей боевой подготовкой.

— Это честь для меня, сэр Долохов, — Беллатрикс поднялась с пенька.

— Темный лорд говорил, что вы не новичок и что-то знаете, — продолжил волшебник.

— Да, — кивнула Белла. — Я владею защитными чарами, невербальной магией, знаю всю программу Хогвартса по чарам, у меня хорошо с зельями…

Долохов и Каркаров переглянулись.

— Значит, вам не ставили английский дуэльный стиль? — поинтересовался Каркаров. — Вы пробовали Непростительные? Отвечайте честно.

— Нет, — Беллатрикс покраснела. — Я не пробовала. Это плохо?

— Наоборот, это хорошо, — улыбнулся Долохов. — У вас хороший задел и вас не придется переучивать. Мы будем учить вас по классической русской системе, где упор делается на проклятия. Аврорка, конечно, хороша, но мы знаем ее существенно хуже. А то, чему мы вас обучим, не менее эффективно.

— По меньшей мере, в Совдепии эту систему оставили, — процедил Каркаров, погладив свою козлиную бородку.

* * *

— Хочу задать вам глубокий вопрос, Беллатрикс, — чуть наклонил голову Долохов. — Весьма далекий от практики.

— Я вас слушаю, Антон Михайлович.

Долохов возился с ней уже полгода, открывая ведьме секреты черной магии. Занимаясь с волшебником, Белла осознавала, насколько Защита от Темных искусств, которую преподавали в Хогвартсе, сконцентрирована на мерах противодействия. В Хогвартсе старательно обходили вопросы, связанные со структурой проклятий и принципами их наложения. Разумеется, старые чистокровные семьи учили своих отпрысков. Разумеется, на шестом или седьмом году, те, кто оказывался на ЗОТИ, узнавали гораздо больше. Разумеется, сама Беллатрикс старательно штудировала нужную литературу, пока еще училась на Слизерине. Но все равно — по сравнению с уроками у настоящего темного волшебника эта самодеятельность была как небо и земля.

Они разговаривали по-русски. Долохову было так привычнее, Беллатрикс практиковалась говорить на языке, на котором была написана большая часть книг, выданных Каркаровым.

— Вопрос будет таким: почему Темные искусства зовут темными? — Антон Михайлович заинтересованно посмотрел на ученицу.

— Из-за воздействия на человека? — пожала плечами ведьма. Вопрос казался с подвохом.

— Редукто тоже воздействует на человека не лучшим образом, — Долохов хмыкнул. — Но здравое зерно есть. Подумайте еще.

— Традиция?

— Нет, — покачал головой Долохов. — Традиция есть, но я насмотрелся на идиотов, носящихся с «темными, которые не темные», и злой светлой магией. У нас в Дурмстранге не используется термин «Темные искусства», но совсем по другой причине. Подумайте еще.

— Если вы говорите, что во фразе «воздействие на человека» есть здравое зерно, но причинение вреда не только привилегия Темных искусств, то речь идет о самом волшебнике? — Беллатрикс продолжила, увидев, как Долохов удовлетворенно кивает. — Они темные, потому что опасны прежде всего для того, кто их применяет?

— Именно так, — решительно кивнул Долохов. — Черная магия черпает силу из темных, буквально звериных эмоций. Из гнева, из жестокости, из всего этого семейства. Маг, который применяет проклятья, прежде всего рискует сам поддаться таким эмоциям. Вы же слышали, что для эффективной работы Пыточного проклятия надо получать наслаждение от боли жертвы?

— Да, — Беллатрикс закивала.

— Сами оцените, какой ущерб психике это может нанести, начал объяснять Долохов. — Черная магия, прежде всего, удел людей с сильной волей, способной подавить их темные чувства. Вы обязаны уметь себя контролировать. У садиста получится отменное «Круцио», но я бы не рискнул долго находиться с ним рядом. Мы находимся между двух огней. С одной стороны, надо держать себя в узде, с другой же — дав волю гневу, мы получаем по-настоящему сильные проклятия. Игорь потратил полжизни, чтобы решить эту проблему, — Антон Михайлович улыбнулся. — А мы с вами будем тренироваться далее. Кстати, скажите: почему вы не пробовали применить Непростительные?

Белла замялась. Стыдно было признаваться, неприятно было вспоминать.

— У нас был скандал на Слизерине, — выдавила она. — Учеников поймали, когда они использовали пыточное проклятие на мышах. Я просто опасалась быть пойманной.

«И опасалась реакции матери».

— Хорошо, — Долохов кивнул. — Сегодня мы с вами попробуем Непростительные.

* * *

Белла проснулась в четыре часа дня. Кричер с палочкой так и не появился.


XXXV. Казуистика

Яксли умел слушать, как и полагается хорошему профессионалу. Пока Беллатрикс долго и подробно излагала ему всю историю, юрист спокойно сидел, лишь изредка уточняя непонятные ему моменты. По его непроницаемому лицу невозможно было понять, что он думает о происходящем. Белла не утаивала ничего: сейчас адвокат для нее, как врач для больного. Врать ему — себе дороже.

— Вот, примерно, все, — закончила Беллатрикс, и потянулась за сигаретами. — А дальше я оказалась дома.

Они расположились в курительной комнате. Кроме непрослушиваемых стен, камина и уютной мебели, у нее было еще одно серьезное достоинство: отсутствие домовика не бросалось в глаза. Кричер так и не появился, и Белла уже начала нервничать.

— Сразу хочу уточнить: куда делась вторая палочка? — уточнил Яксли.

— Я спрятала ее в Запретном лесу, неподалеку от Гремучей ивы, и уже отправила за ней домовика.

— И его до сих пор нет. Иначе чаем бы нас поил домовик, а не заклинание.

— И его нет, — напряженно произнесла Белла.

— На палочке есть отпечатки пальцев? — быстро спросил Яксли.

— Нет, я все протерла, без всякой магии.

— Плохо то, что это палочка вашего деда, — вздохнул адвокат. — Был бы это сучок из Лютного, все оказалось бы проще. А если эту палочку найдут, ее происхождение отсчитают на счет «три».

Яксли не сказал этого вслух, но на его лице отчетливо читалось: «Вы сделали очень большую глупость, запытав Петтигрю».

— Лорд Яксли, что вы скажете о ситуации? — напряженно спросила Беллатрикс.

— Я скажу, что над вами висит реальная угроза тюремного заключения, — юрист забарабанил пальцами по подлокотнику. — Вам, очевидно, предъявят обвинения в укрывательстве кузена. Но еще, вероятно, вас попробуют привлечь как соучастницу.

— Еще причинение увечий, — Беллатрикс поджала губы, вспомнив вопли Петтигрю.

— Смешно, но нет, — Яксли позволил себе улыбнуться. — Во-первых, это надо еще доказать, что он явился по вашему зову. Я сам удивлен тем, что вы смогли воспользоваться меткой. Во-вторых, еще неясно, кто из вас кого ловил.

— Может, он хотел у меня палочку отнять? — с невинным видом спросила Беллатрикс.

— Есть еще в-третьих. Если бы вы, например, отбили ему почки так, что их пришлось бы лечить в Мунго больше недели — тогда это был бы средний вред здоровью. Со слов лорда Малфоя, Петтигрю срастили кости еще до того, как вы вернулись домой. Так что если это и будет классифицировано, то как легкий вред. И это точно не самая большая наша с вами проблема.

— Я еще могу отказаться от дачи показаний.

— Можете. А веритасерум к вам нельзя применять без вашего же согласия. Вы пока что не подозреваетесь в тяжком преступлении и не являетесь рецидивисткой.

— То есть вы считаете, что шансы есть? — хмыкнула Беллатрикс. Ну где же Кричер?!

— Я считаю, что у нас есть все шансы или развалить дело, или дотянуть до того момента, когда будет пересмотрено дело Сириуса Блэка. Тогда состав преступления, в котором вас обвиняют, просто исчезнет.

* * *

Яксли ушел через час, после того, как они с Беллатрикс обсудили некоторые нюансы и тактику поведения. Юрист унес с собой доверенность и обязался связаться следующим днем. Белла осталась одна; Кричер так и не прибыл.

В конце концов, к девяти часам ведьма переоделась в пижаму и устроилась в кровати, чуть ли не свив себе гнездо из одеял. Беллу окружала плотная, чуть ли не физически ощущаемая тишина. Волшебница могла думать о чем угодно, но все ее мысли возвращались к одному и тому же: где ее домовик?

Она не могла нормально думать, но и уснуть тоже не могла. Ей постоянно казалось, что что-то шевелится рядом с ней, за той границей, которую очертил волшебный фонарик. Игра теней в коридоре на мгновение показалась ей рубищем дементора; ведьма вздрогнула от холода и плотно закуталась в свои одеяла. Возможно, скоро, очень скоро она снова будет близко общаться с тварями.

Ее взгляд упал на запястья, покрытые рубцами и потертостями. Кого-то страх хватает за горло, кого-то за сердце. Беллу страх хватал за запястья и лодыжки, сжимая их холодными металлическими кольцами. Волшебница завозилась в кровати, стараясь устроиться теплее, но она уже дала волю страху.

Можно сколько угодно убеждать себя в подчищенных следах. Можно говорить, что Яксли и Малфои уже занимаются этим делом. Можно напоминать, что Боунс не похожа на Фаджа. Но Азкабан полон людьми, которые все сделали правильно. Так говорил Долохов, когда судьба свела их под одной крышей.

Беллатрикс вздрогнула, когда у ее кровати появился Кричер и принялся молотиться головой о тумбочку.

— Спокойно! — рявкнула Белла и поразилась тому, как встревоженно звучал ее голос. — Где палочка?

— Палочки нет, госпожа, — проквакал эльф, дергая себя за уши. — Кричер обыскал все, Кричер сделал все, что мог, но палочки нет!

— Как нет?! — Беллатрикс подскочила на месте.

Она сама не поняла, как оказалась на ногах, сжимая свою волшебную палочку.

— Ты все проверил!?

— Да, госпожа, — Кричер выглядел жалким и потерянным. — Кричер проверил, Кричер искал, но палочки хозяина Поллукса не было. Не было! — домовик завыл и опять ударился о тумбочку.

Беллатрикс смотрела на эльфа и чувствовала, как пол уходит из-под ног. Сильнее всего хотелось кого-то ударить, что-то сломать или разбить. Домовик исступленно колотился о мебель, и в этом стуке Белла неожиданно для себя услышала лязг тяжелой цепи.

— Плевать, — сказала ведьма. — Плевать! Пусть еще докажут, что это моя палочка!

Память услужливо подсказала слова Долохова: «Девочка, такая, как ты, не выйдет из Азкабана».

* * *

Беллатрикс смогла уснуть только под утро. Через несколько часов ее разбудил шум от прилетевших сов. Машинально отвязав газету и письмо, Беллатрикс пошлепала завтракать.

Авроры к ней не явились, но это еще ничего не означало. Беллатрикс уже под колпаком. С тех пор, как на ней закреплены чары надзора, она никуда не денется. Просто вместо обычной клетки ей предоставили большую и удобную вольеру. Напрашивался простой вывод. Тот, кто взял палочку, знал, где и что искать. Неужели дедова палочка у Дамблдора?

Беллатрикс развернула газету. На первой полосе красовался хнычущий Петтигрю и портрет кузена. «Питер Петтигрю жив!» — гласил заголовок. «Пророк» доводил до сведения жителей магоБритании, что Питер, которого считали погибшим целых двенадцать лет, внезапно оказался жив.

Сириусу Блэку предлагалось добровольно сдаться властям. Бродяге обещали домашний арест как меру пресечения и объективное разбирательство дела. Общий настрой статьи был достаточно благожелательным: настрадался человек, провел двенадцать лет в тюрьме за убийство, которого не совершал, Поттеров он не выдал. Петтигрю, как выражался Долохов, кололся, будто сухое полено без единого сучка.

«Пророк» не обошел вниманием и саму Беллатрикс. После нескольких абзацев, посвященных руководящей и направляющей роли министра, оперативности авроров и показаниям Петтигрю, сообщалось, что на территории Хогвартса была задержана Беллатрикс Блэк. «Что могло понадобиться известной стороннице Того-Кого-Нельзя-Называть в районе Хогвартса?» — задавался автор статьи.

Беллатрикс, в принципе, ожидала, что к Сириусу возникнут вопросы. Почему ему помогла двоюродная сестра, воевавшая на другой стороне? Почему Белла Блэк схватила крысу? Странно было только то, что в одной статье призывали скорее разобраться с Петтигрю и навести справедливость, и одновременно — выяснить вопрос с укрывательством.

Похоже, Беллатрикс светит повышенное внимание газетчиков.

* * *

Письмо, как Белла и ожидала, прислал Драко. Странно, что мальчик не воспользовался своей бешеной совой, способной не то, что стучаться в окно, а брать его на таран. Малфой прислал птицу из школьной совятни, и несла эта птица такой трактат, что отдельные эссе старшекурсников могли только мечтать о таком объеме.

«Госпожа Блэк!

Прошу простить меня за то, что ослушался вашего указания. Вместо того, чтобы отправиться на уроки, мы с Ноттом и Паркинсон (вы видели их в Хогсмиде и со мной вчера) обдумали письмо моим родителям и я послал им сову…»

— Ну кто бы сомневался… — пробормотала Беллатрикс. Ей было по-настоящему приятно.

«…Насколько я знаю, мама должна была уже вас посетить и сообщить, что отец и его коллеги придут вам на помощь. Не знаю, как вы отнесетесь к нашей инициативе, но мы заняли библиотеку Хогвартса и штудируем все, что можем найти.

Я осознаю, что трое подростков без опыта и специальных знаний не смогут сделать того, что может сделать лорд Яксли, но смею полагать, что хоть чем-то окажемся вам полезны. Нотт вчера вечером говорил со Сьюзен Боунс, племянницей главы департммента магического правопорядка. Как говорит Боунс, вас подозревают только в укрывательстве Сириуса Блэка…»

— И то хлеб, — вслух произнесла Белла.

Конечно, слова тринадцатилетней девочки еще мало о чем говорят. С другой стороны, насколько ведьма знала Амелию Боунс, та не станет врать племяннице.

«…Нотт написал отцу, а мы просматриваем практику решений по схожим ситуациям. Несколько прецедентов мы уже нашли, и список высылаем этой же совой.

С уважением и почтением, Драко Малфой.

P.S. Мы ни за что не дадим вас дементорам.
P.P.S. Список писала Паркинсон, у нее почерк лучше».

Дальше шел внушительный список дел об укрывательстве, снабженных указанием о результате. Похоже, школьники составляли самый натуральный каталог. Вот только девичьих почерков было два. Чей же второй?

* * *

Белла успела позавтракать, и уже собралась было отправиться в библиотеку Блэков, когда Кричер доложил о визите. Из камина с внушительной сумкой выбралась Андромеда Тонкс…

— Так, Белла, — сестра сразу взяла быка за рога. — Я не знаю, что у тебя в библиотеке, поэтому принесла тебе материалы…

— …«Постановление пленума Визенгамота о судебной практике по делам о причинении телесных повреждений», — Андромеда вытащила очередной документ. — Пригодится.

— Это точно.

— Дальше. Вот еще судебная практика по делам об укрывательстве…

…Через час Беллатрикс буквально обложилась книгами в домашней библиотеке. Блэки держали нужную литературу, но с восьмидесятых годов ее никто не обновлял. Арктурус и Поллукс практически отошли от дел, отец же не появлялся в старом доме.

Белла шумно вдохнула и приступила к работе. До вечернего появления Яксли она должна владеть материалом.


XXXVI. Следствие

Каркаров мелко дрожал и щурился от яркого света. Вместо роскошной мантии на Игоре было какое-то рубище. Растрепанный, грязный и по-настоящему жалкий волшебник превратился в бледное подобие себя прежнего. Даже его бородка выглядела как какой-то козлиный клочок растительности.

— Игорь Каркаров, — Крауч заговорил своим мерным, скрипучим голосом, — Вас доставили из Азкабана для дачи показаний перед Министерством магии. Вы заявили, что можете сообщить нам важную информацию.

Каркаров поднял взгляд. Он даже дернулся, чтобы встать, но вовремя почувствовал или вспомнил, что его держат путы.

— Да… сэр, — вместо привычной Белле вальяжности в голосе Игоря слышались угоднические нотки, — Я хочу быть полезным Министерству. Хочу помочь… чем могу…

По скамьям пронесся шепот. Каркаров смотрел на трибуну председателя, не поворачивая головы налево, туда, где в кресле подсудимой сидела Беллатрикс.

— Вы сказали, что готовы сообщить нам несколько имен и дать свидетельские показания, — продолжил Крауч. — Мы вас слушаем.

Белла пристально смотрела на Каркарова. Все то время, которое она его знала, волшебник держался с чувством собственного превосходства. Иногда складывалось ощущение, будто он родовит, как Блэки и силен, как Темный лорд. Даже когда он занимался с Беллатрикс Темными искусствами, он часто подчеркивал, что очень хорошо и глубоко знает предмет. «Нас учили по другой книге, но вам пока стоит начинать с этой», — говорил Каркаров, подразумевая: не с вашим уровнем лезть в книги, написанные до революции, читайте методичку.

Сейчас Беллатрикс видела рядом в крессе с собой не ученого и не члена тайной организации. Она видела лакея: Каркаров неожиданно показался ей домовиком, жаждущим услужить хозяину-Краучу.

— Не забывайте, — заторопился Каркаров, — Тот-Кого-Нельзя-Называть всегда действовал под покровом строжайшей секретности… он предпочитал, чтобы мы… я хотел сказать, его сторонники… я очень, очень глубоко раскаиваюсь, что был когда-то в их числе… Мы не знали друг друга, не знали имён… Это было известно только ему одному…

— Так вы можете назвать имена? — спросил Крауч.

Беллатрикс бы сказала, что Каркаров заливался соловьем, если в природе бывают соловьи, которым вечно не хватает воздуха. Он сдавал всех, буквально торгуясь за каждое имя. «Нет, подождите, есть еще кое-кто!» — чуть не взвизгивал он и называл еще одного человека. Долохов, Розье, Треверс, Мальсибер… Каркаров называл всех, но трибунал не догадывался только про Руквуда.

«Кого еще ты сдашь?» — презрительно подумала Беллатрикс. Ведьма еле сдерживалась, чтобы не заорать в голос; единственное, что заставляло ее молчать — все слова могут быть и будут использованы против нее. Как будто Каркаров не понимает, что нет разницы — сдаст он одного или нескольких Упивающихся. Ему уже обеспечен смертный приговор, с того самого момента, как он открыл рот.

Игорь, наконец, назвал Снейпа в последней, отчаянной попытка спастись. Беллатрикс не удивилась, что за зельевара вступился Дамблдор. Она-то знала, что Северус пришел в Хогвартс по приказу Темного лорда. Дамблдор высказался, и зал ненадолго замолчал. В этой тишине был отчетливо слышен издевательский смешок Беллы, от которого Каркаров вздрогнул.

— Хорошо, — процедил Крауч. — Кого еще вы можете назвать?

Каркаров медленно, тихо повернул голову.

— Женщину, которая сидит в этом зале, — волшебник сделал судорожный вдох. — Беллатрикс Лестрейндж.

Игорю хватило смелости на один миг поглядеть ей в глаза.

— Суду это и так известно, — произнес Крауч. — Уже установлено, что Беллатрикс Лестрейндж добровольно и осознанно вступила в организацию Сами-Знаете-Кого. Но вы можете рассчитывать на снисхождение, если сейчас ответите на ряд вопросов.

— Да… да, сэр, я весь внимание.

«Красные пытками выбивали признания у наших отцов», — кажется, так несколько лет назад говорил Каркаров. Беллатрикс даже не знала, чего она хочет — плюнуть или наорать на этого слизня. «Как хорошо, как славно, что он не был с нами», — запульсировала в ее мозгу простая мысль. Сейчас бы Каркаров рассказал все, а так… что он скажет такого, чего суд уже не знает?

— Что вам известно о роли подсудимой в организации? — Крауч задал первый вопрос.

— Она входила в ближний круг, — еще один судорожный вдох. — На наших… то есть на собраниях упивающихся… она всегда стояла близко к Сами-Знаете-Кому.

— Есть ли еще что-то более конкретное? — похоже, Крауча это начало утомлять.

— Да… да, есть еще кое-что. Беллатрикс была боевиком, я слышал, что она участвовала в операциях, но, — в голосе Каркарова прорезалось отчаяние. — Я не знал, я не занимался боевкой… но она… мастер темных искусств!

— Ты же сам меня учил! — выкрикнула Беллатрикс, окончательно потеряв самообладание.

— Ти-ши-на! — рявкнул Крауч. — Свидетель, у вас есть информация об участии подсудимой в какой-либо операции?

— Я… я занимался международным сотрудничеством, — Каркаров опять сделал судорожный вдох. — Я… точно не знаю, но берите любую, вы не ошибетесь!

— Очень хорошо, — произнес Крауч. — Суд примет ваше деятельное раскаяние во внимание. А вы пока вернетесь в Азкабан. Пригласите дементоров!

В помещение вплыла пара тварей, направляясь к Каркарову. Игорь задрожал, когда дементор взяли его под руки.

— Нет… нет… не надо… не надо опять в Азкабан… — шептал он одними губами.

Беллатрикс громко расхохоталась.

— Что, получил прощение?! — закричала она и перешла на русский. — Каркаров, поганый холоп! Теперь я знаю, что ваши отцы рассказывали все, стоило красным показать палочку!

Белла могла сказать очень и очень многое, но второй дементор с силой надавил ей на плечи, и ведьма забилась в своем кресле, стараясь стряхнуть с себя тварь. Когда Беллатрикс смогла отдышаться, Каркарова уже увели…

…Белла проснулась.

* * *

Ведьма огляделась по сторонам; когда ей приснился дементор, она сбросила с себя одеяло и проснулась от холода. Беллатрикс полежала пару секунд на кровати и свесила ноги, нащупывая тапки. Часы показывали половину шестого: до звонка будильника оставался еще час с лишним. Волшебница даже не пыталась полежать еще: попытка «поспать часок» обычно заканчивалась совершенно разбитым и сонным состоянием. Белла пошлепала приводить себя в порядок.

Поглощая овощной салат, ведьма еще раз вспоминала все, что ей посоветовал Яксли. Немного подумав, оба они пришли к выводу, что палочки у авроров нет. Была бы у них палочка Блэка, на которой висит «Круцио» — Фадж уже летал бы от счастья, а Беллатрикс сидела в изоляторе.

Она перечитала еще раз свои заметки и отобранные прецеденты. В очередной раз прокрутила все, что будет рассказывать следователю. Вспомнила формулировки статей законов. Очень похоже на последние часы перед экзаменом, только вот ставки неизмеримо выше. Беллатрикс вздрогнула и помассировала виски: нет, нет, ни в коем случае, сейчас не время вспоминать Азкабан!

Каркаров в свое время сдал всех, кого мог. Похоже, то же самое сейчас проделает Снейп. Беллатрикс часто задумывалась о взаимоотношениях Люциуса и его полукровного друга. В конце концов, она пришла к выводу, что профессор пытается усидеть на двух стульях. Сказать что-то более конкретное она не могла: Северус появлялся рядом с ней только и исключительно набегами и по просьбам Малфоев. Какие его цели, в какую игру играет Снейп, и играет ли вообще — знает, видимо, один только Мерлин.

Пламя в камине вспыхнуло зеленым. Белла отложила уголовный кодекс и подняла взгляд.

— Пора? — поинтересовалась она у Кингсли.

* * *

Яксли встретил ее у каминов. Путь до департамента магического правопорядка они проделали втроем: Беллатркис, ее адвокат и сопровождавший ведьму Кингсли. Назвать ненавязчивое присутствие аврора конвоем Белла просто не могла. Конвой — это то, что было во времена Крауча. Атриум воспринял ее так же, как во время прошлого визита: создал коридор и островок тишины вокруг нее.

Во главе мини-процессии Беллатрикс дошла до поста, сдала на проверку палочку, получила жетон и двинулась к лифту. Все это уже было знакомо; ведьма даже успокоилась. Уже у самой двери в кабинет волшебница машинально отметила, что хотя бы кабинет следователя не тот же самый, где ей приходилось давать показания в восемьдесят втором. Они не дошли пары дверей.

* * *

— Как складывались ваши отношения с Сириусом Блэком?

— Мы практически не общались с того момента, как он поступил на Гриффиндор. У нас с ним были слишком разные взгляды и разные убеждения.

— Что вам известно о его жизни с шестнадцати лет?

— Я могу говорить уверенно только о двух моментах. Кузен жил у Джеймса Поттера, и кузена не было там, где была я. До Азкабана, естественно.

— Вы имеете в виду членство в Упивающихся смертью?

— Я имею в виду только то, что я сказала, — Белла уклонилась от прямого ответа, но через полсекунды добавила. — Но да, в организации я его не видела ни разу.

Перо следователя заскрипело по бумаге, фиксируя ответ. Джеймс Хокинс, ровесник Беллы, полукровка с невыразительным и сонным лицом, нравился Белле все меньше и меньше. Он не шумел, не орал, не предлагал с ходу явку с повинной — в ео арсенале не было всех этих дешевых штучек плохого полицейского. Он даже не допрашивал, он беседовал, и именно поэтому с ним стоило держать ухо востро. Скажешь ему, что Сириус не состоял в организации — возникнет естественный вопрос: «А на основании чего вы в этом уверены? Вы знали всех, кто служил Сами-Знаете-Кому?» И что-то подсказывало Белле, что этот вопрос интересует Хокинса не меньше, чем материалы дела.

Сейчас следователя волновали взаимоотношения Беллатрикс с Сириусом. Как предполагала ведьма, следствие будет искать хотя бы косвенное подтверждение сговора двоюродных брата и сестры. С другой стороны, искать следует не там, а вся история их взаимоотношений — косвенное подтверждение невиновности кузена. Беллатрикс не особо скрывала, что собой представлял Сириус, тем паче, что Яксли помалкивал и всем своим видом демонстрировал спокойствие.

— Хорошо, — продолжил следователь. — Поддерживали ли вы с ним связь?

— Нет, — Белла покачала головой. — Для семьи он был белой вороной, с ним поддерживала отношения только моя сестра, Андромеда Тонкс. После ухода Сириуса из семьи я впервые встретилась и начала разговаривать с ним только в Азкабане. Мы сидели напротив друг друга.

Беллатрикс немного покривила душой. Сириуса она пару раз видела. Вот только рассказывать следователю об обстоятельствах таких встреч чревато.

— Каковы мотивы возобновления ваших отношений?

— Я боялась сойти с ума, — ведьма посмотрела куда-то в сторону. — У меня был выбор между дементорами, людьми, похожими на овощи и моим кузеном. Когда мы начали разговаривать, прошло больше шести месяцев, но меньше года. На третьем году моего заключения мы остались одни в блоке. И, повторюсь, я боялась сойти с ума.

— У вас есть предположения о том, как Сириус Блэк мог бежать?

— Совершенно никаких. Я не представляю себе, как сбежать из Азкабана.

— Говорил ли Сириус Блэк с вами о побеге?

— Нет.

— Хорошо, — следователь на мгновение сплел пальцы. — Объясните, тогда, пожалуйста, как у Сириуса Блэка оказалась палочка его отца и самые разнообразные вещи?

— Понятия не имею, — пожала плечами Беллатрикс. — Для начала вам стоит сказать, что вообще у него нашли, я совершенно не в курсе. Мне известна только судьба палочки Вальбурги Блэк.

О том, что волшебные палочки Ориона и Поллукса Блэков были заботливо спрятаны в одном из многочисленных тайников дома, Беллатрикс скромно промолчала. Разумеется, если бы авроры загорелись целью найти эти палочки при обыске, они бы их нашли. Но в первый раз к ней пришли, чтобы просто отправить за решетку, а во второй раз мракоборцы искали Сириуса, а не какие бы то ни было предметы…

* * *

…Бродяга сдался властям утром того же дня, когда Белла шла на допрос к следователю. Как сообщал «Пророк», Сириус Блэк пребывает под стражей и дает показания по «делу Петтигрю», как уже его окрестили журналисты. Кузен проходил по этому делу как свидетель и судить его должен был Визенгамот, что уже обнадеживало. Блэка держали в министерском изоляторе, а не в Азкабане.

Вторая полоса содержала комментарий министра магии. Беллатрикс с большим удивлением узнала, что, по мнению Фаджа, судебные ошибки и нарушение уголовно-процессуального кодекса — недопустимая вещь в стабильном обществе. Каждый волшебник вправе рассчитывать на справедливый суд: так говорил министр. По ходу дела, Фадж решил получить политические дивиденды, попинав ошибки Крауча.

Саму Беллу это волновало с другой точки зрения. Если министр ставит на оправдание кузена, то во имя чего она ходит под уголовной статьей? Только ради буквы закона или есть еще чья-то игра? Неужели за нее взялся не Долиш и не Амбридж, а сам Дамблдор?

Министерская бюрократия никуда не торопилась. Неприятнее всего было то, что Беллатрикс оказалась вне управления предприятием. Но, на счастье ведьмы, Нарцисса дала на этот счет недвусмысленный комментарий.

— Люциус исполняет свою часть сделки, — ответила леди Малфой. — Ты вложила больше средств, он вложит больше усилий по руководству. Белла, думай о том, как не сесть снова, остальное сейчас — ерунда.

Беллатрикс вняла совету и работала только и исключительно над свом делом. В своих изысканиях она дошла, наконец, до родовой книги и обнаружила то, что не чаяла увидеть. Бродяга не был вычеркнут из рода.

Вальбурга Блэк могла пожечь на гобелене несколько портретов. Но никто не дал бы стремительно сходящей с ума женщине черкать пером в родовой книге. Семья могла отлучить Сириуса от наследства. Но записи в книге имел право делать только глава рода, которым на тот момент был лорд Арктурус Финеас Блэк. Дед так и не вычеркнул внука, и из-за этого начиналась форменная казуистика.

Яксли, до которого срочно донесли эту весть, высказался предельно просто: «Он лишен наследства. Суд может счесть это достаточным условием для исключения из рода. Прецеденты были». Ситуация с наследованием того, что осталось от имущества Блэков, это только подтверждала: все родовые заклятия слушались Беллатрикс, как главу семьи, несмотря на то, что еще оставался один Блэк по мужской линии.

Формально Сириус еще мог считаться членом семьи, хоть и пораженным в правах. Де факто же Бродягу в шестнадцать лет выгнали из Блэков. Белла знала, что за укрывательство близкого родственника не полагается уголовная ответственность. По магическим законам двоюродный брат попадал в разряд близких родственников, но эти законы не предполагали изгнания из рода. Получалось, что родовая книга будет для Беллатрикс оружием последнего шанса. О том, чтобы положить ее на стол и сказать: «Он мой кузен, поэтому я могла его хоть у себя дома прятать», не могло быть и речи.

Племянник и его добровольцы прислали свиток, в котором как раз были изложены прецеденты, о которых говорил Яксли. Ведьма в очередной раз осознала, что надо тянуть время, пока не оправдают Сириуса.

* * *

Наконец, в самом конце второго допроса следователь по-домашнему улыбнулся и задал очень простой вопрос, на который очень трудно дать ответ.

— Госпожа Блэк, — заинтересованно произнес Хокинс. — Допустим, что вы не знаете ничего о побеге, об укрытиях Сириуса Блэка, о его планах. Но скажите — а как вы тогда выяснили, где и в каком облике скрывается Петтигрю?


XXXVII. В поисках выхода

Беллатрикс догадывалась, что рано или поздно ей зададут этот вопрос. Но слова Хокинса все равно выбили ее из колеи. Ведьма покосилась на Яксли. Юрист легко кивнул. Белла знала, что в любой момент она может отказаться от дачи показаний, но тогда… тогда, скорее всего, дело не затянется. Яксли сумел ей объяснить, что лучшим вариантом будет рассмотрение ее дела уже после оправдания кузена.

— Не могли бы вы четче сформулировать свой вопрос, мистер Хокинс? — Беллатрикс легко улыбнулась.

Она понимала, что сейчас ей придется или отказываться от дачи показаний, или врать. Точнее, не врать, а говорить только правду, но не всю.

— Пожалуйста, — следователь принял мяч. — С ваших слов, вы не имеете ни малейшего отношения к побегу Сириуса Блэка, никоим образом его не прятали, но, тем не менее, вы безошибочно выяснили, где искать Петтигрю. Как вы можете это объяснить? Это первая часть вопроса. Но есть и вторая часть вопроса. Как так получилось, что вы прибыли в Хогвартс именно в то время, когда Сириус Блэк оказался в его окрестностях?

Ведьма кивнула.

— Это все? — поинтересовалась она.

— Для начала да, — обманчиво добрый Хокинс положил подбородок на сплетенные пальцы рук. — От ответа на ваш вопрос зависит процесс Блэка.

«Зависит, зависит», — подумала Белла. — «Знать бы еще, как зависит».

— На ваш первый вопрос отвечу следующее, — начала ведьма. Яксли подался вперед, вслушиваясь в каждое слово. — Об анимагическом облике Питера Петтигрю мне известно с зимы одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Мой кузен рассказывал, что Петтигрю запустил проклятие в маггловские газовые баллоны и, превратившись в крысу, скрылся в канализации.

— Так, — следователь поставил точку.

— Перед этим Петтигрю отрезал себе палец, — продолжила Беллатрикс. — этот палец использовался как доказательство его смерти.

— Это все очень познавательно, но какое отношение это имеет к ответу на вопрос, — слабо улыбнулся Хокинс. За его улыбочной Белла почувствовала стылый холод.

— Самое прямое, — ведьма держала себя в руках. — Зная про крысу и отсутствие пальца, я сопоставила колдографию в «Пророке» и эти сведения. Вы помните, семья Уизли выиграла семьсот галеонов в лотерее и посетила Египет, об этом писали в газете.

— Расскажите подробнее про колдографию.

— Колдография была сделана на первой полосе «Пророка», точного номера я не помню. Там была изображена семья Уизли в полном составе. На плече их младшего сына, Рональда, сидела крыса без пальца на передней лапе. Я сопоставила изображение и информацию от Сириуса.

— Допустим, — кивнул следователь. — Тогда объясните, почему вы не отреагировали на летнюю газету летом же?

— Потому что я забыла ее прочитать летом, — развела руками Белла. — Номер мне попался на глаза только зимой.

В этом ответе не было ни слова неправды: Белатрикс действительно нашла зимой этот номер «Пророка».

— Тогда почему вы не связались с директором школы или семьей Уизли?

Белла, уже не скрывая эмоций, негромко засмеялась.

— Между мной и Уизли достаточно, чтобы они порвали мое письмо, даже его не читая, — пояснила она, все еще улыбаясь. — К сожалению, я опасалась так действовать, не исключаю, что зря.

— Тогда объясните, как вы оказались в Запретном лесу одновременно с Сириусом Блэком.

Беллатрикс сделала глубокий вдох. Сейчас она слышала, как по столу ползает невесть как залетевшая в кабинет муха. Сейчас она видела мельчайшие морщинки вокруг глаз следователя. Надо было решать сейчас — говорить про Драко или нет.

Белла чудесно представляла себе, что ей скажет Нарцисса и в какую разъяренную фурию превратится младшая сестра. Но, рассуждая трезво, а что такого можно предъявить племяннику? Что он ответил на теткино письмо? Или что он написал о том, что счел подозрительным? Волшебница решилась.

— Я получила сову от племянника, который случайно оказался возле хижины Хагрида, — во рту ведьмы остался гадкий привкус, как будто она выплюнула змею. — Он написал, что видел Уизли с крысой.

— Так… каким образом вы нашил в лесу Петтигрю?

— Я добралась до Гремучей ивы и там обнаружила старый ношеный пиджак…

— Секунду, — перебил Хокинс. — Как вы добрались до ивы?

— Через Визжащую хижину. Там есть потайной лаз.

— Откуда вам это известно?

— От Сириуса Блэка, он рассказал про этот ход, пока мы находились в Азкабане.

— И как же вы нашли Петтигрю? — Хокинс поднял взгляд.

— Я от отчаяния его позвала, — бесхитростно пояснила Беллатрикс. — Он внезапно появился и пытался на меня наброситься.

— Петтигрю утверждает, что вы звали его по Черной метке, — следователь пристально поглядел на ведьму.

— Он врет, — Белла выдержала взгляд. — Это невозможно.

— Почему? — последовал вопрос.

Ведьма закатала рукав и показала бледно-серое клеймо Волдеморта.

— Темный лорд ставил метку любому, кто вступал в его ряды. Даже тем, кто был туда завлечен через заклинание подвластия, — пояснила Беллатрикс. — Всем известно, что метки связаны в сеть и Темный лорд мог вызвать своего вассала. Но только он.

— Вы утверждаете, что сигнал мог дать только Сами-Знаете-Кто?

— Да, — Белла кивнула и опустила рукав. — Если бы кто-то мог звать по Черной метке, это означало бы то, что Темный лорд отметил его как равного. И я хочу заметить, что у Петтигрю метка была, а у моего кузена — нет.

* * *

— Пока что вы не сказали ничего из того, что им неизвестно, — объяснял Яксли, когда они вернулись домой. — Все слова Петтигрю, это его слово против вашего. А я знаю, что судебная легилименция к нему сейчас неприменима. С него даже следы пыток толком снять было невозможно.

— Даже так? — удивилась Беллатрикс. — Почему?

— Последствия длительного пребывания в анимагическом облике. Даже если бы вы действительно наложили Круцио, — юрист улыбнулся. — это бы не сняли.

— Только бы они не нашли палочку, — напряженно проговорила Белла.

— Если бы нашли, давно бы уже поместили вас в изолятор, — успокоил ее Яксли.

* * *

— Вы утверждаете, что не применяли к Петтигрю пыточное проклятие?

— Совершенно верно, не применяла.

— Хочу заметить, — вмешался Яксли, — что палочка госпожи Блэк была проверена, о чем составлен соответствующий акт.

— Безусловно, но вторую палочку исключать нельзя, о чем вы чудесно знаете, лорд Яксли. — протянул Хокинс.

— Я прежде всего знаю о презумпции невиновности, — парировал адвокат. — Предъявите вторую палочку.

— А если ее найдут? — следователь полез в ящик стола.

— Найдете, будет ваша, — севшим голосом проговорила Беллатрикс. Только огромным усилием воли она заставила себя не смотреть на стол. — Хотя у вас могут найти даже то, чего у меня не было…

Из ящика стола появилась на свет стопка бумаги.

— …А пока что я вижу только давление на мою подзащитную, — продолжил Яксли…

* * *

Беллатрикс вышла из кабинета на негнущихся ногах, стараясь не выдать своего волнения. Произошедшее казалось ей простым взятием на испуг: кто-то хотел проверить, действительно ли Петтигрю лжет или в самом деле есть вторая палочка. С другой стороны, Белла теперь четко понимала — палочку Поллукса авроры так и не нашли.

Она пошла по коридору. Кингсли, как обычно, двигался на шаг позади. Яксли с ними не было — юрист уже отправился писать. Белла решила добраться поскорее до каминов, когда за поворотом послышался знакомый голос, похожий на писк.

— Прошу, — жалобно верещал Петтигрю, — я все сказал, я все сказал…

Двое авроров вели Питера. В отличие от Беллатрикс, на крысе красовались испещренные рунами наручники. Петтигрю вел себя так, будто его уже волокут на казнь — мракоборцы его разве что не тащили.

— Она меня пытала! — начал блажить Петтигрю, едва увидев Беллу. — Она меня пытала Круцио!! Схватите ее, пожалуйста!

Волшебница проводила взглядом двоих авроров и запуганного, жалкого человечка, окончательно потерявшего человеческий облик. Чего Петтигрю вовремя не понял, так это того, что предателя терпят, пока он нужен. Сейчас он, выработав свой ресурс, ни для кого не представляет ценности.

* * *

Вечером этого же дня к Беллатрикс прилетели сразу четыре совы: от Драко, от Нарциссы, от Андромеды и из Министерства. Ведьма вскрыла министерский пакет и выяснила, что слушание по ее делу состоится через две с половиной недели.

Драко сообщал, что ему пришлось давать показания.

«Госпожа Блэк!», — с этих слов начиналось любое письмо племянника.

«Сегодня я в присутствии отца давал показания по Вашему делу. Я подтвердил, что получал от Вас письмо с просьбой узнать о крысе Уизли. Я подтвердил, что отправил Вам письмо про собаку, утащившую крысу. Следователь хотел выяснить еще некоторые вопросы относительно Вас, но я отказался давать показания, поскольку это не относилось к разбираемому делу.

Теодор узнал от младшей Боунс, что мадам Амелия Боунс полагает бессмысленным доведение Вашего дела до суда ввиду отсутствия состава преступления».

«Какие канцеляризмы», — подумала Беллатрикс, добравшись до конструкции о составе преступления. Дальше Драко сообщал совсем интересное.

«К сожалению, Сьюзен Боунс не может нам сообщить подробно мнение мадам Амелии по вполне понятным причинам. Ее тетя не обсуждает с ней Ваше дело, и все ее выводы — следствие оговорок мадам Боунс.

Мы взяли на себя смелость узнать у Сьюзен о вопросах признания Вашего кузена близким родственником. По этому поводу сообщаем следующее: если он остался в родовой книге, то его могут считать членом рода Блэк. Такие прецеденты были.

Желаем Вам удачи.

Драко Малфой.
Теодор Нотт
Персефона Паркинсон».

Беллатрикс тяжело вздохнула и взяла в руки письмо Нарциссы. Раз Драко давал показания, младшая сестра могла написать только одно. Хорошо хотя бы то, что Цисси не прислала вопиллер.

В письме были всего три предложения: «Хорошо, что Люциус вмешался. Хорошо, что ты действительно не втравила Драко ни во что противозаконное. Поговорим позже».

Белла не стала раздумывать над причинами. Позже — значит позже, она успеет еще обдумать реакцию сестры.

Андромеда оказалась еще лаконичнее Нарциссы. Средняя сестра написала всего одну фразу: «Слушание Сириуса будет за два дня до твоего».

* * *

— Вам пора, госпожа Блэк, — произнес Долиш вместо приветствия.

Вместо уже привычного Кингсли в доме появился Джон Долиш, цепной пес аврората. Он явился незадолго до заседания и застал Беллатрикс в полном облачении. Не говоря ни слова, ведьма поднялась с кресла.

Атриум показался ей неожиданно тихим. Кингсли и Яксли поджидали ее у самых каминов. Процессия двинулась, и редкие вечерние посетители старались держаться подальше от волшебника с папкой и двух авроров, ведущих женщину. Беллатрикс снова шла к залу заседаний, снова в качестве подсудимой. Единственное, что странным образом успокаивало — сейчас ее ведут не дементоры, а обычные люди.

Они вошли в помещение, в центре которого сиротливо стояло одно кресло. Зал загудел, Беллатрикс услышала щелчки колдокамер. Посмотреть, как будут судить Беллу Блэк, собралось едва ли не больше людей, чем в восьмидесятых. Волшебница шла и кожей ощущала взгляды собравшихся; они рассматривали женщину в строгой черной мантии с капюшоном.

Беллатрикс опустилась в кресло так, как императрица садится на трон. Едва она уселась, волшебные цепи ожили и примотали ее руки к подлокотникам. Еще несколько щелчков колдокамер; кто-то старается поймать удачный кадр.

Белла огляделась в поисках знакомых лиц. Где-то в средних рядах, справа от нее, сидели супруги Малфой. Ближе к ней, тоже справа — Андромеда с мужем. С другой стороны на передних скамьях — Муди с Нимфадорой. Больше никого; Белла, как ни старалась, не увидела знакомую прическу Риты Скитер.

Подсудимая перевела взгляд на судей. Никто не будет ее судить полным составом. Не тот резонанс. Она увидела Амелию Боунс, считавшую, что дело не стоит доводить до суда. Увидела Амбридж и поморщилась от отвращения. Остальных, кроме Огдена, она не знала. С легким удивлением она отметила, что кресло председателя пустует.

«Неужели?» — Беллатрикс, не успев закончить свою мысль, вздрогнула. К единственному незанятому месту шел Дамблдор.

XXXVIII. Суд

Ведьма, не отрываясь, смотрела на директора. Белла будто оказалась в Хогвартсе; Дамблдор так же притягивал внимание школьников первого сентября, как сейчас завладел умами собравшихся в зале волшебников. Волшебница не оборачивалась, но слышала восторженные аплодисменты и щелчки колдокамер.

Он пришел судить. Всезнающий. Мудрый. Старый человек. И старый враг.

— Начинаем слушание по уголовному делу… — заговорил Дамблдор.

Пока секретарь записывал обычный в таких случаях текст, Белла смотрела на директора. Старик произносил то, что уже давно привык излагать, меняя только даты, номера статей, имена и фамилии. Но Беллатрикс интересовало не то, что говорил Дамблдор. Ее интересовало, как он это говорил и как его слова воспринимали остальные судьи.

Амбридж, как и положено верной помощнице министра, гневно смотрела на Беллу. Мадам Боунс сидела со скорбным видом. Дамблдор… Дамблдор говорил так, будто выпускал учеников. Белле приходилось бывать в кабинете директора, и она запомнила один давний разговор. Альбус говорил о Темном лорде усталым голосом. Директор знал, что он должен сказать слизеринке эти слова и что эти слова уже ничего не меняют.

Из раздумий ее выдернул голос судьи.

— Вы Беллатрикс Моргана Блэк, дочь Сигнуса и Друэллы Блэк, в девичестве Розье, вдова Рудольфуса Лестрейнджа, рожденная двадцать пятого июля тысяча девятьсот пятьдесят первого года? — Дамблдор произнес риутальную фразу.

— Да, — голос Беллатрикс не дрогнул.

— Признаете ли вы себя виновной в укрывательстве Сириуса Блэка?

— Нет, не признаю.

— Признаете ли вы себя виновной в соучастии в похищении Питера Петтигрю?

— Нет, не признаю, — повторила Беллатрикс.

Зачем еще Дамблдор разделил обычный вопрос на два? У него есть какие-то планы на повестку дня? Беллатрикс наблюдала, как директор медленно перебирает бумаги. Один документ пошел по рукам судей. Что такого нашел директор?

— Подсудимая, — спокойно начал директор, — вам было доподлинно известно, что вы обездвиживаете именно Питера Петтигрю?

— Да, — ответила Белла и тут же поправилась. — Я сразу поняла, что это именно Петтигрю.

— На основании чего вы так решили? — пропела Амбридж.

Вот уж кто будет цепляться к каждому слову.

— На основании его внешнего вида, — какой вопрос, такой и ответ.

— Вы так хорошо знаете Петтигрю?

— Я знаю то, что неопрятный человек, похожий на крысу, мог оказаться только Петтигрю, — Беллатрикс старалась сохранять спокойствие. — Вы же имеете представление о последствиях длительного пребывания в облике животного, мисс Амбридж?

Не мадам и не леди. Мисс. Белла хорошо знала, как можно унизить, не сказав ни единого бранного слова. Чиновница дернулась.

— С какой целью вы сломали ноги Петтигрю? — вмешался Огден.

Про то, что их сломала именно Беллатрикс Блэк, все и так знали. Белла не отказывалась от того, что причинила вред здоровью Питера.

— С целью самозащиты… — ведьма чуть пошевелилась в кресле.

Тиберий Огден едва открыл рот, когда Амбридж бросилась в битву розовым ястребом:

— Кхи-кхи, — чиновница издала полусмех-полукашель, буквально выводящий Беллу из себя,

— Позвольте заметить, что я не договорила, — холодно произнесла Беллатрикс.

— Пожалуйста, пожалуйста, — заулыбалась Амбридж, всем своим видом показывая, что это она разрешает ведьме говорить.

— Кроме этого, с целью не допустить его бегства, лорд Огден, — розового существа для Беллы будто и не существовало.

Старый волшебник потер подбородок.

— По-моему, это действие нельзя квалифицировать иначе, чем похищение, — снова вмешалась Амбридж. — какую угрозу для вас мог представлять Петтигрю без палочки?

— Или как превышение полномочий, — заметила мадам Боунс. — Что может сказать защита?

— Прежде всего, хочу отметить, что моей подзащитной не было заведомо известно о наличии или отсутствии у Питера Петтигрю волшебной палочки, — начал Яксли. — Во-вторых, согласно прецеденту, созданным судебным решением Грея против Лайонса от одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года действия госпожи Блэк классифицируются как гражданский арест.

В зале поднялся легкий шум. Яксли прошел вперед; теперь адвокат стоял перед судьями и уже раскрывал свою безразмерную папку.

— Прошу суд обратить внимание на следующие моменты. Арестованный был доставлен в руки авроров. Раз, — Яксли знал, как надо говорить в этом зале, чтобы его отлично слышали. — Моя подзащитная дала показания следствию. Два. В материалах уголовного дела моей подзащитной даны исчерпывающие объяснения об основаниях для подозрений. Три. Таким образом, действия моей подзащитной соответствуют основе упомянутого судебного решения.

Адвокат отдал секретарю копию из сборника, и судьи принялись изучать документ. Дамблдор и Боунс лишь бегло пробежались взглядом по строчкам. Огден с соседом читали лишь ненамного дольше. Амбридж изучала лист бумаги так, будто впервые увидела буквы. Беллатрикс, наблюдая за судьями, испытывала невыносимое желание почесать нос, но из-за пут, примотавших ее к креслу, сделать это никак не получалось.

Происходящее начинало ее настораживать все сильнее и сильнее. Ведьма никак не могла определиться, что больше заставляет ее нервничать: вид Амбридж, готовой уже сейчас отправить Беллу в Азкабан, или же вид Дамблдора. Директор разве что не спал. Он почти не смотрел в документы, почти не смотрел в зал. Весь жизненный опыт подсказывал волшебнице, что сюрпризы надо ждать от директора.

— Применяли ли вы Непростительные к Петтигрю? — в очередной раз вылезла розовая фея.

— Долорес, у нас же повестка дня, — с укоризной произнес Дамблдор.

— Но Альбус, а как же степень тяжести? — возмутилась волшебница. — Почему мы доверяем исключительно показаниям подсудимой?

Амелия Боунс, ни говоря ни слова, приложила ладонь к лицу.

— Мы исходим из принципа презумпции невиновности, — вмешался Огден, но Белла заметила жест Дамблдора: мол, молчи, Тибериус.

Зачем Дамблдор это делает? Какова сейчас роль Амбридж? Беллатрикс не понимала, почему директор дает чиновнице возможность выставить себя полной дурой.

— Министерство заинтересовано в объективном рассмотрении столь резонансного дела, — Амбридж не могла не упомянуть начальство с должным благоговением. — Поэтому, учитывая уголовное прошлое подсудимой, настаиваю, чтобы суд заслушал Петтигрю.

Кажется, даже в зале не поняли Долорес Амбридж.

— Хорошо, — Дамблдор спокойно согласился, — давайте вызовем Петтигрю.

Директор и мадам Боунс обменялись взглядами, и Беллатрикс в очередной раз занервничала.

* * *

Петтигрю долго рассказывал свою историю. Крыс нашел благодарного слушателя в лице Амбридж и излагал все, что знал, а все, чего не знал — додумывал. Белле казалось, что, не будь цепей, примотавших Питера к креслу, тот пополз бы на коленях к креслам судей.

Зал молчал. Чтобы видеть Петтигрю, Беллатрикс должна была поворачиваться, а ведьма не отводила взгляд от судей. Впрочем, выражение лица крысы она и так могла угадать по слезливой и умоляющей речи. Боунс и Огден слушали Питера с откровенным скептицизмом.

— Так все-таки, вы слышали, как вас зовет подсудимая? — терпение Огдена начало подходить к концу.

— Да, я слышал ее голос и жжение в метке, — запищал Петтигрю.

— Понятно, — вмешалась мадам Боунс. — К вам применялось Непростительное?

— Да! Да! — Питер чуть только не забился в экстазе. — Она меня пытала! Она говорила, что я должен Блэку двенадцать лет жизни! Она дважды колдовала «Круцио»!

Зрители загудели.

— Тогда с какой палочки по вам выпускали Непростительное? — резко спросила мадам Боунс.

— Я… — Петтигрю замялся. — С ее же палочки.

— Экспертиза показывает, что с палочки подсудимой не были наколдованы Непростительные проклятия. Как вы это объясните?

— Второй палочкой, — вмешалась Амбридж. — обычное дело в уголовной практике. Подсудимая просто сбросила ее.

Это уже был булыжник в огород следователей.

— Вы хотите сказать, что бригада экспертов, обыскав район, не нашла вторую палочку? — Амелия Боунс отчетливо разозлилась. — Петтигрю показал, что его сразу же понесли в Хогвартс, подсудимая просто не могла сбросить вторую палочку где-то еще.

Дамблдор мягко улыбнулся и Беллатрикс похолодела. Она почувствовала, как по ее спине потекла капля пота. Сейчас директор возьмет и достанет палочку деда. Ведьма уставилась на руки старого волшебника.

— Коллега, — примирительно начал Дамблдор, глядя на Амбридж. — Неужели вы хотите сказать, что отдел магического правопорядка плохо работает? Я уверен, что они обязательно нашли бы палочку.

Беллатрикс вздохнула, стараясь унять дрожь в коленях и колотящееся сердце. Нет, палочка не у Дамблдора.

— Я настаиваю, чтобы мы проверили все возможные варианты, — Амбридж не успокаивалась. — Мы должны заслушать целителя. Господин директор, сколько времени вам потребуется, чтобы вызвать мадам Помфри?

— Пять минут, не более, — непринужденно ответил Дамблдор. — Я ожидал, что нам может потребоваться целитель в качестве свидетеля. Мадам Помфри ждет в Атриуме.

— Вы оставили школу без целителя? — поинтересовалась Амелия Боунс.

— Нет, что вы, мадам Боунс, — директор улыбнулся. — Пока мадам Помфри уехала по делам, в больничном крыле ее заменяет профессор Снейп, он лицензированный колдомедик.

* * *

Поппи Помфри, помнившая Беллу еще школьницей, откровенно нервничала. Разумеется, ее никто не приковывал цепями к креслу, но само соседство с Беллатрикс Блэк и Питером Петтигрю было откровенно неприятно для старушки. Целительница отвечала на вопросы спокойно и даже уверенно: в конце концов, разговор шел в области ее работы.

Нет, следов, характерных для пыточного проклятия на теле Петтигрю не было. Организм и без того был угнетен длительным нахождением в образе крысы. Да, обе ноги Петтигрю были сломаны, но перелом был устранен за полчаса. Нет, угрозы жизни и здоровью не было, подсудимая сломала кости с редким профессионализмом.

Амбридж пыталась задавать вопросы, выглядело это как «ну пожалуйста, найдите мне хоть какую-то зацепку!», но пугать и давить на старушку, которая не боялась гриндевальдовцев — заведомо провальная затея.

— Объясните, пожалуйста, что вы подразумеваете под профессионально сломанными костями? — вмешался Огден.

— Поясняю, — кивнула целительница. — Кости Петтигрю были сломаны так, чтобы исключить всякую возможность передвижения. При этом госпожа Блэк ограничилась закрытым переломом, не оставила ран и исключила всякую возможность оставить его инвалидом.

Мадам Помфри покосилась на Петтигрю, вжавшегося в кресло.

— Леди Блэк могла, например, попробовать сломать ему голени, и тогда были бы возможны разные… варианты, в том числе и такие, что целительство уже не спасло бы его конечности.

— Спасибо за комментарий.

— Как мы видим, заявления о применении Непростительных не подтверждаются, — заметил Дамблдор.

Директор поглядел на часы и покачал головой.

— К сожалению, мы не обойдемся без второго слушания…

* * *

…Беллатрикс свернулась калачиком под одеялом. Она до сих пор не могла поверить, что палочка не всплыла на суде. Если она не у Дамблдора, то у кого тогда? Где она всплывет и всплывет ли вообще? Если она могла всплыть, то почему Дамблдор уже резюмировал, что Белла не применяла «Круцио»?

Зачем Дамблдор позволил Амбридж выставить себя дурой? Какую цель он преследует? Ответа на этот вопрос у Беллы не было, но, в конце концов — этот ли вопрос должен ее сейчас волновать? Для нее главное — не оказаться снова в Азкабане, и чем дурнее будет Амбридж, взявшая на себя роль обвинителя, тем лучше для нее.

Завтра Беллатрикс предстояло второе слушание, и в повестке дня значился вопрос об укрывательстве. Что для нее готовят — ведьма не знала.

XXXIX. Вердикт

Второе слушание назначили на утро. В Атриуме оказалось достаточно людно, но перед Беллатрикс создали натуральный коридор. Зал суда ничуть не изменился за ночь. Ведьме показалось, что сидевшие в нем люди никуда не уходили: и Малфои, и миссис Тонкс сидели на тех же самых местах. Только Дамблдор пришел раньше, чем вчера: председатель сидел на своем месте и читал какой-то документ.

Беллатрикс снова опустилась в кресло. И снова волшебная цепь примотала ее руки к подлокотникам.

* * *

— Как вы можете объяснить наличие у Сириуса Блэка палочки его отца? — на этот раз первый вопрос задала Амелия Боунс.

— Я не имею представления о том, как у моего кузена оказалась эта палочка, — Белла даже не покраснела.

— Весьма странно, что вы не знаете, где находится собственность вашей семьи, — опять Амбридж.

— Что поделать, я не умею находить вещи там, где их нет, — парировала Беллатрикс.

В зале прокатился легкий смешок. Посмотреть на суд пришло немало чистокровных. Многие из них знали, как Амбридж приходила с обыском в дом Блэков.

— Прошу суд обратить винимание на обстоятельство дела, — вмешался Яксли. — по действующим правовым нормам, лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство супруга или близкого родственника. Сириус Блэк является кузеном моей подзащитной, то есть, по действующим нормам ее близким родственником.

Яксли оглядел судей.

— Прошу снять с моей подзащитной обвинение в укрывательстве в связи с отсутствием состава преступления.

Амелия Боунс коротко кивнула. Беллатрикс крепко подозревала, что глава отдела магического правопорядка просто ждала, на какой минуте защита напомнит о родстве.

— Кхи, — Амбридж послала лучезарную улыбку, — позволю себе напомнить, что в уважающих себя чистокровных семьях родственником считается член рода, а Сириус Блэк изгнан из семьи своей матерью. Даже удивительно, что мне приходится вам это объяснять…

— …В свою очередь, позволю себе напомнить, — Блэк подпустила в голос металла, — что в уважающих себя чистокровных семьях членство в роду фиксируется в родовой книге. Записи в родовой книге делает глава семьи, и лорд Арктурус Финеас Блэк никаких записей об изгнании не делал. Прошу суд ознакомиться с родовой книгой дома Блэк.

Беллатрикс чуть ли не оскалилась, пристально глядя на Амбридж.

— Был ли Сириус Блэк лишен наследства? — в разговор включился Огден.

— Да, — односложно ответила ведьма, уставившись на Дамблдора.

Директор спокойно просмотрел последние страницы увесистой книги, хранившей тысячелетнюю историю фамилии. Дамблдор ничего не сказал, только печально посмотрел на Беллу поверх очков. Что его печалило — ведьма не знала, но догадывалась, что только что ей удалось вывернуться из цепких старческих рук…

-…Суд удаляется на совещание, — подвел черту директор.

* * *

Беллатрикс тихо сидела и смотрела в одну точку перед собой. В зале о чем-то негромко разговаривали, но ведьме не было до этого никакого дела. Сейчас судьи решают, что с ней будет. На фоне этого происходящее здесь — такая ерунда.

Белла вспомнила свою встречу с дедом. Поллукс Блэк пришел к ней в изолятор вечером; уже после вынесения приговора, но до отправки в Азкабан. Тогда она еще не до конца осознала предстоящее. Мысли Беллы метались от восторженного вопля: «Жизнь!» до образа помятого Каркарова. Она не знала, чего деду стоило добиться свидания, но тогда это ее не волновало.

«Мне не в чем каяться», — тогда говорила она. Но это не так сильно волновало Поллукса Блэка.

— Нам удалось… уговорить Крауча, — сказал тогда дед.

— Наверное, он думает, что десять лет и пожизненное заключение для меня окажется одним и тем же? — Белла пристально посмотрела в глаза старого волшебника.

— Да, именно так, — ответил Поллукс Блэк после секундной паузы. — Но ты выживешь даже в заключении, или я тебя не знаю.

— В плену, — покачала головой ведьма. — У нас нет заключенных, только военнопленные.

— Де факто — может быть. Де юре — нет, — не согласился дед.

Поллукс Блэк поднялся.

— Знаешь, — тихо произнес он. — Сейчас я думаю, как бы я вел себя, если бы тогда, в Бретани, я попал в плен и меня судили гриндевальдовцы? За то, чем сам я гордился? За что, за что потом — только лишь потом! — родина даст мне орден?

— Ты ведь тоже был добровольцем во Франции, дедушка, — кисло улыбнулась Беллатрикс. — Тебя ведь назвали бы преступником.

— Да, скорее всего.

— И что же ты сейчас думаешь, дедушка?

Старый Блэк помолчал.

— Я думаю, внучка, что ты сделала свой выбор, — наконец, произнес он. — Теперь пей эту чашу до дна…

…Сейчас Беллатрикс ждала вердикта суда. Чаша, которую она пригубила в восемьдесят втором, так и не заканчивалась. Ведьма даже не догадывалась, показалось ли донышко сосуда. Что сейчас будет? Она не знала; от Дамблдора можно ожидать чего угодно, вплоть до демонстрации дедовской палочки.

— Мне не в чем каяться, — Беллатрикс не заметила, как произнесла эту мантру вслух.

— Что такое, леди Блэк? — настороженно спросил Яксли.

— Нет-нет, ничего, — Белла помотала головой.

Скорее бы уже хоть какая-то ясность!

* * *

— Именем Визенгамота… — Дамблдор начал зачитывать решение суда.

Судьи вернулись через полчаса. Спокойные Тиберий Огден и Амелия Боунс. Печальный Дамблдор. Розовая фея. И пятый волшебник, которого Белла просто не помнила. Злое выражение и разочарование, чуть только не написанное на лице Амбридж дарило ей надежду.

— …Судом установлено, что Сириус Орион Блэк, будучи лишен наследства, не исключен из списка членов рода Блэк, — продолжал директор.

Беллатрикс не смогла удержать улыбку. Раз Сириус расценивается как член семьи, ее точно не смогут привлечь за укрывательство. Ведьма повернулась к Яксли, но адвокат смотрел только на трибуну, не оборачиваясь к ней.

— …Суд критически относится к заявлениям Петтигрю о применении к нему Непростительного проклятия, — Беллатрикс подалась вперед. — Результаты экспертизы подтверждают, что с палочки Беллатрикс Блэк в течение предшествующих моменту ее задержания суток не было выпущено ни одного непростительного проклятия.

«Значит, палочки у тебя все-таки нет», — мстительно подумала Белла.

— Медицинская экспертиза ожидаемо не выявила следов пыток любых видов, — продолжил Дамблдор.

Директор на секунду сделал паузу и поглядел поверх очков на Беллатрикс. Похоже, они оба знали, что следы «Круцио» на Петтигрю после столь долгой жизни в крысином облике просто невозможно обнаружить. Может, в первые часы после пытки колдомедики смогли бы отличить «Круцио» от угнетения нервной системы. Но не через сутки.

— Судом установлено, что Беллатрикс Блэк, располагая сведениями об анимагическом облике и особых приметах Питера Петтигрю, в результате стечения обстоятельств, выяснила, что вышеупомянутый анимаг находится в Хогвартсе, — Дамблдор будто читал лекцию.

Директор уже добрался до письма Драко Малфою, заставив Беллу понервничать. Не хватало еще втянуть племянника.

— Беллатрикс Блэк не нанесла Питеру Петтигрю тяжких телесных повреждений, ведущих к инвалидности, — Белла подобралась. Начиналось самое важное. — Обвиняемая добровольно сотрудничала со следствием и доставила задержанного в аврорат. Суд квалифицирует действия Беллатрикс Блэк в отношении Питера Петтигрю как гражданский арест.

Ведьма облегченно выдохнула. Все, что будет дальше, она уже знала сама.

— …Постановил: признать Беллатрикс Моргану Блэк невиновной по пунктам обвинения… — от слов Дамблдора Амбридж сморщилась так, будто жевала лимон.

Путы, державшие Беллатрикс в кресле, растворились в воздухе.

* * *

Ведьма подошла к фонтану. Она еще с трудом верила, что Дамблдор просто так отпустил ее. Почему директор поступил именно так? Зачем ему это понадобилось? От размышлений ее отвлекли Малфои. Люциус и Нарцисса никуда не спешили и вышли из зала одними из последних.

— Поздравляю, — произнес Люциус после того, как волшебники поприветствовали друг друга.

— Благодарю, — Беллатрикс даже не улыбалась.

— Хорошо, что Драко обошелся без взысканий и нападок, — добавила Нарцисса.

Белла только кивнула.

— Вот что, — Люциус понизил голос. — Я приглашаю вас в Малфой-мэнор через два дня. Пришлю сову с подробностями. Нам всем предстоит очень серьезный разговор.

— Тогда я жду сову, — радость моментально улетучилась. Лорд Малфой не тот человек, который будет так предупреждать о чем-то маловажном. Речь идет о Драко или о чем-то ином?

— Да, Белла, я хочу вот о чем попросить, — вмешалась Нарцисса. — Драко очень хочет приехать к тебе на пасхальных каникулах. Ты примешь его, если у тебя будет возможность?

Раз Нарцисса задавала такой вопрос, речь явно пойдет не о племяннике…

…Малфои не задержались: Люциуса и Нарциссу гнали какие-то срочные дела. Белла уже было собралась пойти домой, когда ее перехватила Андромеда.

— Белла, — средняя сестра выглядела ничуть не менее серьезно, чем младшая. — Слушание Сириуса будет через полчаса.

* * *

Кузен держался бодро и уверенно. Беллатрикс сразу обратила внимание, что Сириуса никто не приковывал цепями к креслу.

— Он официально свидетель, — шепнула Андромеда.

Две сестры расположились там же, где на прошлом слушании восседала миссис Тонкс.Им было отлично видно и Сириуса, и Петтигрю, скорчившегося в кресле подсудимого, и председательствующего Дамблдора. Кроме директора, среди судей оказалась мадам Боунс. Как Белла могла судить, в виновности Петтигрю уже никто не сомневался. Настрой судей был совершенно иным, или Беллатрикс просто наблюдала действо с другого ракурса.

— Мистер Блэк, поясните, пожалуйста, откуда у вас оказалась палочка вашего отца? — от вопроса Амелии Боунс Белла чуть не подскочила на месте.

Если Бродяга сейчас признается — последствия будут непредсказуемы. Неизвестно, что бы было с Беллой, но Андромеда с силой схватила ее за руку и зашипела в ухо не хуже настоящей змеи:

— Спокойно! Сиди тихо! Все будет в порядке!

— Я подобрал ее в поместье моего дядюшки, Альфарда Блэка, — пояснил Сириус.

— Как вы смогли проникнуть в особняк?

— О, это просто, — Бродяга заулыбался. — Дядюшка оставил меня наследником и, кроме того, я знаю, где тайник с ключом. Разгадка очень простая.

Белла выдохнула, увидев удовлетворенный кивок мадам Боунс. Покосившись в сторону, она увидела, как Дромеда улыбается.

— Говорю же, все будет в порядке, — прошептала сестра.

Бродягу оправдали меньше, чем через час. Питера Петтигрю признали виновным в убийстве двенадцати магглов. Беллатрикс едва дождалась, когда Дамблдор дочитал приговор, и рванулась вниз вместе с сестрой.

* * *

Беллатрикс и Сириус Блэки танцевали на кухонном столе, размахивая бутылками огневиски. Крепкий стол поскрипывал, но держался; эта мебель пережила поколения чистокровных магов, никогда не отличавшихся тихим нравом. Кроме домовика, в доме больше никого не было. Кричер благоразумно убежал наводить порядок в спальне хозяина Сириуса. Похоже, в особняке на Гриммо в ближайшие несколько часов будет лишь один нормальный обитатель, и тот эльф.

Они просто не могли не разбудить Вальбургу.

— Что здесь происходит?! — донесся вопль из прихожей. — Кто здесь? Беллатрикс?!

Сквозь открытую дверь на кухню тетка Вальбурга увидела край стола, на котором прыгала ее племянница.

— Как это понимать?! — взвизгнула старуха.

— Я вытащила из Азкабана Сириуса Блэка! — Беллатрикс завопила, как баньши. — Сегодня оправдали Сириуса Блэка! Вы меня слышите, тетушка?!

Ведьма расхохоталась, как безумная.

— Все! — кричала она. — Блэк вернулся! Единственный мужчина из Блэков, последний из древнейшего и благороднейшего дома вернулся! И наш род продолжится!

— Как ты посмела?! — Вальбурга то ли плакала, то ли визжала.

— А-а-а-а!! — Белла орала не хуже матери Сириуса. — Так вам не нравится, тетушка?! Вам плевать на род Блэков?! На единственного наследника?! На моего брата?!

Беллатрикс ожидала чего угодно: от истерики и проклятий до нотации. Но тетка издала какой-то странный звук и со всхлипом закрыла шторы. Наступила тишина. Белла, не говоря ни слова, уселась на край стола; через пару секунд рядом с ней приземлился Сириус и обнял ее за плечи.

— Все? — спросил Бродяга. — Мы победили?

— Победили, — кивнула Беллатрикс. — Но тебе теперь придется выполнять все, что ты наобещал.

— Тебе тоже, — заржал Блэк.

Они посмотрели друг другу в глаза и увидели один и тот же вопрос: «Что будет, когда Волдеморт вернется?» Оба знали, что переубедить друг друга у них так и не вышло. Оба знали, что сейчас задать этот вопрос вслух — самое дурацкое, что можно сделать.

Сириус и Беллатрикс, не сговариваясь, потянулись за стаканами.

Конец первой части.

Часть вторая. На краю. XL. Семья

Ведьма сидела в кровати и разглядывала Черную метку. Знак Волдеморта выглядел точно так же, как и год назад: бледный, серый и безжизненный. Как у Беллы получилось вызвать по метке Петтигрю — она не знала. Ведьма крепко подозревала, что крыса просто услышала ее голос, а не колдовской зов. Но как же хотелось верить, что сработала именно Метка.

Пробуждение оказалось приятным. Как ни странно, но после перебранки с Вальбургой большая часть запала и веселья выкипела; на Блэков навалилась чудовищная усталость. Оба уже были немолоды, оба вымотали себе нервы. Все их безудержное веселье быстро превратилось в тихие посиделки. Пили мало; из двух бутылок огневиски одна так и осталась нетронутой. Говорили тоже немного, старательно обходя все острые углы. Оба знали про мировоззрение друг друга, оба понимали, что могут очень легко и быстро разругаться.

Ведьма потянулась и вспомнила перекошенное лицо Вальбурги. Интересно, что чувствовала тетушка, осознав, что род практически прервался? Смогла бы Вальбурга Блэк принять назад сына? По всему выходило, что вряд ли. Тетя в свое время ухитрялась восхищаться Темным Лордом сильнее самой Беллатрикс.

— Пусть имение сгорит, лишь бы грязнокровка от дыма покашлял… — пробормотала Белла, вспомнив старую фразу.

Забавно, что и Сириус, и Беллатрикс, и Андромеда по характеру оказались настоящими Блэками: упрямыми и решительными. Вот только их натура проявилась по-разному; лишь Белла разделяла семейные ценности. Андромеда пошла на все ради своей любви, а Сириус… даже забавно, что он с такими качествами не ощущал себя Блэком. Теперь Белле волей-неволей придется добиваться от кузена нужных действий. Главное, не превратится самой в Вальбургу и не сделать так, чтобы поведение Сириуса описывалось другой фразой: «Назло Вальбурге сожгу мэнор».

Древнейший и благороднейший род Блэков должен сохраниться. Это для Беллатрикс было аксиомой.

Из коридора донесся шум. Кто-то застучал когтями по полу. Ведьма хмыкнула и спустила ноги с кровати, нащупывая тапочки. За дверью оказался большой черный пес, рассевшийся посреди коридора с наглым видом. Сириус высунул язык и демонстративно протянул лапу.

— Не спится? — спросила волшебница, пожав лапу кузена.

Пес кивнул и принялся разглядывать полосатые носки.

— Спал на коврике, наверное?

Пес кивнул еще раз.

— И почему?

Пес демонстративно почесался задней лапой за ухом.

— Тогда иди умываться и завтракать…

-…Знаешь, я просто поглядел на чистую кровать, — пояснял Сириус, когда Блэки покушали и принялись за чай. — Как-то не захотелось валиться на нее немытым, вот и поспал ночью на коврике.

— У тебя разве душа не было? — недоверчиво спросила Белла.

— Все равно не то, — Бродяга развел руками.

— Ладно, тебе виднее, — махнула рукой Беллатрикс. — Тебе ведь надо купить новую палочку и обязательно показаться в Мунго. Ты понимаешь…

— Я понимаю, — кивнул Сириус. — Ты говорила.

Вспоминать про то, как Белла второй раз оказалась в Азкабане, им обоим не хотелось.

— Тогда давай пойдем сегодня.

— Беллс, — Сириус чуть подался вперед. — Ты вчера рассказывала про свои дела. Так?

— Так.

— Я думаю, что сходить к Олливандеру, а потом записаться на прием в Мунго смогу и сам. Я уже большой мальчик, — ухмыльнулся Бродяга. — А вот тебе бы стоило заняться предприятием. Я бы на твоем месте не давал змеюке Малфою повода злиться.

«Или ты хочешь с кем-то встретиться по дороге», — мысленно добавила Беллатрикс. Но, стоило признать, в предложении кузена был свой резон.

* * *

— Я даже удивлена, — Андромеда с интересом оглядела гостиную.

— Интересно, чем, — Беллатрикс уселась на диван и жестом предложила сестре устраиваться рядом.

— Я ожидала что угодно: от поля боя до горы пустых бутылок, — пожала плечами миссис Тонкс. — но не спокойной обстановки.

— Просто мы уже староваты, — слабо улыбнулась Белла.

— А где Сириус?

— Ушел за палочкой и в Мунго. Сказал, что сам сходит.

— Понятно, — кивнула Андромеда.

Беллатрикс пристально посмотрела на сестру. Дромеда выглядела совершенно спокойной; как будто они снова сидят в гостиной Слизерина. Откуда же она знает, что должен был сказать Сириус?

— Дромеда, скажи мне… — начала Беллатрикс, но сестра мягко перебила ее.

— Откуда я знала, какие показания даст Сириус, верно?

— Верно, — кивнула Белла.

— В конце концов, я хорошо тебя знаю, — миссис Тонкс слабо улыбнулась. — Я знаю от дочери, она знает от Муди.

— А Муди знает от Дамблдора? — Беллатрикс приподняла брови.

— Я думаю, что да, — Андромеда, как всегда, не показывала эмоций.

Беллатрикс потерла виски. Получается, что кто-то оперативно узнавал ее показания и подсказывал Сириусу, как ему надо врать.

— Как я понимаю, Сириусу поверили, — сказала Андромеда после короткой паузы. — Поэтому для него все сложилось более чем удачно.

— Это хорошо… — протянула Беллатрикс.

— Сестра, — миссис Тонкс аккуратно взяла Беллу за руку. — Я говорю тебе это прежде всего для того, чтобы ты не питала иллюзий. Сириус останется на стороне Дамблдора.

Беллатрикс помолчала, на мгновение стиснув ладонь Андромеды. Ей захотелось закричать или кого-нибудь ударить: Сестра сказала вслух то, о чем сама Белла раздумывала с того самого момента, как кузена оправдали. Дамблдор посадил его в Азкабан? Да нет, Сириуса посадил Крауч. Дамблдор не разобрался в деле? Тоже нет, тогда все казалось ясным и неопровержимым. Это хитрый Петтигрю обрек Сириуса на заточение, а не Дамблдор: старый директор, наоборот, вытащил Блэка, когда тайное стало явным.

По меньшей мере, так это воспримет сам Сириус.

— Он, прежде всего, Блэк, — наконец, произнесла Беллатрикс. — Единственный, кто может продолжить наш род.

— Ты вытащила его только поэтому? — Андромеда с размаху вогнала еще одну иглу в душу волшебницы.

— Нет, — тихо произнесла Беллатрикс. — Он мой брат... двоюродный.

* * *

— Ну и что тебе сказали?

— То же, что и тебе, но гораздо мягче, — Бродяга откинулся на спинку кресла и выдохнул струйку дыма. — Если коротко, то колдовать аккуратно и сидеть на диете. Анимагия очень сильно помогла.

— Тебе превращаться сейчас можно? — недоверчиво спросила Белла.

— Можно, — кивнул Сириус. — Я все бумаги из Мунго принес. Но целители говорят, что через полгода я буду в форме.

Беллатрикс погасила окурок и спрятала руку под плед. Когда Бродяга вернулся, Блэки засели в курительной комнате, поближе к теплому камину. Брат с сестрой сидели рядом, лицом к огню. Их кресла разделяла пепельница из кабинета: та самая, со стенкой в форме змеи. Сириус расположился чуть дальше от камина. Похоже, что ему совершенно не было холодно.

— Полгода — это хорошо, — Беллатрикс не отводила взгляд от пламени. — Завтра мы закажем все лекарства.

— Да я и сам могу сходить, — ведьма не видела, но почувствовала, как кузен недоуменно пожал плечами.

— Может, не стоит?

— Беллс! — Сириус начал. — Ты зачем мне предлагаешь сидеть дома?

— Хорошо, иди сам, — Белла примирительно подняла руку.

— Расскажи лучше, как у тебя дела.

— Завтра днем я отправлюсь к Малфою, — Беллатрикс вытянула вторую сигарету из пачки. — У нас сепараторы на последнем издыхании. Будем решать, что делать.

— Я тебе могу чем-то помочь?

— Даже не знаю.

— Просто… — Бродяга помедлил, собираясь с мыслями. — Знаешь, это как-то неправильно. Мне бы радоваться, прыгать от восторга, а я просто сижу и ничего не хочу делать. Так долго ждал, что все вскроется, так это представлял, а сейчас… знаешь, Беллс, мне надо чем-то заняться. Иначе скисну.

— Я тебя понимаю, — Белларикс кивнула. — Сама думала так же. Но здоровье важнее. Я придумаю что-нибудь.

— И это хорошо. Я хочу навестить Андромеду и крестника.

«И Люпина с Дамблдором», — мысленно добавила Белла.

— Кстати, об Андромеде, — ведьма внезапно вспомнила. — Она принесла пластинку, мы как-то раз, когда были возле «Котла», услышали песню про тебя…

…Сириус захохотал, едва только взял в руки подарок Андромеды. Бродяга самым натуральным образом ржал с подвываниями.

— Что такое? — удивленно спросила Белла.

— На, погляди, — Блэк еле смог отдышаться, — название группы погляди!

Беллатрикс взяла в руки пластинку и фыркнула. Группа называлась “Twisted sister”.

— «Долбанутая сестренка», — Сириус снова начал ржать. — Нет, это точно про меня!

* * *

Прогуливаясь по саду Малфой-мэнора, Беллатрикс постоянно возвращалась мыслями к состоянию Сириуса. Вечером Бродяга забеспокоился. Белла оставила кузена всего на минутку, и с удивлением увидела, как он ложится на ковер у дивана в собачьем облике. Только через пару минут оба сообразили, что в это время в Азкабане к ним приходили дементоры. Сириус точно так же будет привыкать к мирной жизни. Это уже очевидно. Но оставался и другой вопрос. Как возвращение Блэка воспримет Малфой?

Пока Сириус был в Азкабане, Драко Малфой оставался единственным, кто мог всерьез претендовать на блэковское наследство. Малфоям уже досталось поместье Сигнуса и некоторые активы. Насколько помощь Люциуса была связана с желанием обеспечить сыну нормальное наследство? И что останется от их союза сейчас?

Пока что лорд Малфой не высказывал своего неудовольствия. Может, Беллатрикс была ему полезна, а может, Люциус взялся ей помогать из других соображений; свояк вообще молчал про перспективы семьи Блэк. Сепараторы на мануфактуре интересовали Малфоя гораздо сильнее.

— По-настоящему крупный заказ мы в любом случае не выполним, — пояснял Люциус. — Нам придется разобраться с техникой, и я бы хотел решать этот вопрос коллегиально.

— Я готова, но у меня сразу вопрос, — Беллатрикс остановилась. — Люциус, а будет ли министерский заказ?

— Будет, — отрезал Малфой. — Тебя ведь интересуют наши взаимоотношения с Фаджем, верно?

— Совершенно точно, ты ведь видел Амбридж, — Беллатрикс поморщилась от воспоминаний.

— Из того, что я слышал, мне видится следующая картина: Фадж хотел тебе потрепать нервы, но все-таки осознавал, что дело бесперспективное. Поэтому он просто оставил свою помощницу.

— Зачем он ее терпит? — Белла искренне недоумевала.

— Потому что весь аппарат Фаджа — гимн преданной серости, — отрезал лорд Малфой. — Но министр начинает меня настораживать. Он слишком… мстителен, и почти не оглядывается на наши интересы.

— Похоже, я приношу проблемы… — протянула волшебница.

— Не такие, чтобы я от тебя отвернулся, — покачал головой Люциус. — То, что происходило вокруг тебя — скорее даже демонстрация поведения министра. Мы начинаем полагать, что с ним тяжело будет вести диалог, стоит лишь хоть в чем-то быть с ним несогласным.

— Но альтернативы не ожидается, верно?

— Верно, — согласился Малфой, — поэтому пока играем с тем, что есть. И все же я хочу понять: почему ты по сути поставила нас перед фактом?

— Если ты про кузена, то у меня встречный вопрос, — прищурилась Беллатрикс. — Ты хотел, чтобы я тебя в это впутывала?

— Драко ты впутала, — Люциус оставался непроницаемым.

— Не так, чтобы он мог пострадать. Из твоего тогдашнего вопроса, про обыск, я уже поняла, что ты догадываешься о моих делах. Ставить тебя в известность означает ожидать от тебя каких-то действий, верно?

— Хорошо, я тебя понял, — кивнул Малфой. — Драко действительно не пострадал и ходит теперь по школе королем.

— Ты им доволен, Люциус? — Белла улыбнулась одними уголками губ.

Лорд Малфой помолчал.

— Скорее да, чем нет, — наконец, заговорил он. — Я доволен, что парень стремится представлять из себя какую-то самостоятельную ценность. Он сейчас хочет выезжать на своих талантах, а не на моем наследстве. Я склонен считать, что это твое влияние.

— Может быть, — кивнула Беллатрикс.

— Скорее всего, — с лица Люциуса слетела маска непроницаемости. Ведьма сейчас видела не сиятельного лорда, а задумавшегося отца. — Я много делал для семьи, но, боюсь, все это делалось вне семьи. Правда, сейчас я опасаюсь, что Драко может потерять осторожность.

* * *

Люциус и Нарцисса предпочли поговорить с Беллатрикс по очереди. Леди Малфой взялась за сестру уже после того, как Белла договорилась со свояком. В отличие от супруга, Нарциссу волновала семья Блэк. Впрочем, как Беллатрикс крепко подозревала, с ней сейчас разговаривали не отдельно Нарцисса и Люциус, а некий коллективный разум семейства Малфой. Супруги совершенно точно обменяются информацией, или волшебница ничего не смыслила в людях.

— Все-таки он будет принят в семью? — спросила Нарцисса.

Госпожа Малфой поглаживала подлокотник кресла, выдавая свое напряжение.

— Да, — кивнула Беллатрикс. — Я намерена полностью восстановить его в правах.

— Могу ли я узнать, почему? — Нарцисса прищурилась.

— Он Блэк, может быть, самый далекий от ценностей нашей семьи, но все же Блэк, — Беллатрикс смотрела куда-то за спину сестры, на стену гостиной. — Он сохранил мой разум в Азкабане. К тому же, ты все понимаешь о будущем семьи.

— Наследник… — произнесла Нарцисса.

— Да, именно так, — кивнула Беллатрикс. — Наше имя должно остаться. Блэки должны быть, даже когда нас не будет.

— Ты думаешь, что Сириус справится? — недоверчиво спросила младшая сестра.

— У нас нет другого выбора.

— Разве? — леди Малфой прищурилась.

— Вы с Люциусом готовы родить второго сына и дать ему фамилию Блэк? — Беллатрикс наклонилась вперед, так, что ее лицо оказалось на расстоянии вытянутой руки от Нарциссы. — Я думаю, что нет, верно? Про Андромеду я лучше промолчу.

— Блэк, настоящий Блэк, может родиться только у тебя, — заметила Нарцисса, — но не от этого лоботряса, которого ты собираешься женить.

— У меня уже никто не родится, — глухо произнесла ведьма. — Поэтому вариантов нет.

— И ты рассчитываешь, что сможешь повлиять на детей Сириуса?

— Вариантов нет, — повторила Беллатрикс.


XLI. Танец льва и змеи

Сириус рассматривал гобелен. Когда Белла тихо вошла в комнату, Бродяга прохаживался возле трех выжженных портретов. Его выражение лица живо напомнило ведьме, как она сама водила пальцем по линиям, соединявшим членов семьи.

- Привет, - поздоровалась Беллатрикс. – Как сходил?

- А… да, привет, - Сириус даже не заметил, как кузина оказалась рядом. – Я купил зелья, кстати, только что получил сову.

- От кого?

- От Люпина.

Беллатрикс покривила губы.

- И что он пишет? – упоминание об оборотне было для нее весьма неприятным.

- Мало интересного, - Сириус собрался с мыслями. – Через неделю школьники пойдут в Хогвартс, я бы хотел с ним встретиться.

- Очень хорошо.

Беллатрикс перевела взгляд на гобелен.

- Любуешься на родовое древо? – хмыкнула она.

- Да, - односложно ответил Сириус.

Кузена явно угнетали какие-то мысли. Белла отследила, куда смотрел Бродяга: на участок между Элладорой и Вальбургой Блэк. Похоже, неприятный разговор состоится раньше, чем думала ведьма. В конце концов, она очень хорошо знала Сириуса

- Давай я сразу скажу, чтобы не терять времени на расспросы, - Беллатрикс изо всех сил держала себя в руках. – Ты смотришь на гобелен и думаешь о том, во что ты ввязался, верно?

- Почти, - глухо произнес Сириус.

- Еще ты думаешь: какое отношение ты имеешь к тем, кто на гобелене? Каково это, продолжать род тех, чьи взгляды ты донес бы до ближайшей помойки? – Белла сделала шаг вперед. – И все это делать из-за обещания, данного издыхающей кузине. Так?

- Нет, не так, - Сириус повернулся и уставился в глаза сестры.

- В области формулировок не так, - ведьма оскалилась, – но не по сути. Я очень хорошо помню, что и как ты говорил, пока мы сидели напротив.

- Да, - Сириус указал взглядом на Элладору Блэк, - про тетушку Элладору, про Финеаса Найджелуса, про матушку…

- И не только, - Беллатрикс сделала еще шаг вперед. – Но я не об этом.

Волшебница показала рукой на выцветший гобелен, туда, где расположились предки Финеаса Найджелуса Блэка. Колдуны и ведьмы средневековья сейчас были сбоку и сзади от нее.

- Погляди внимательно! – резко произнесла она. – Их всех давно нет в живых.

Белла широким жестом обвела последние поколения семьи.

- И их тоже нет. Как ты думаешь, что от них осталось? – задала она вопрос и тут же ответила. – Имя. Слава семьи! Наше родовое имя, которое есть во всех учебниках истории. Тысяча лет, которые писали нашу родовую книгу. И семейное предание, которое восходит ко временам Юстиниана.

Беллатрикс выпрямилась, как будто за ее спиной встали тени десятков поколений.

- Вот это имеет значение! Слава и честь нашего имени, - еще шаг вперед. – И это не тетушка Элладора! Всем! Наплевать! На головы! Домовиков!

- Мне не наплевать!

Блэки смотрели в глаза друг другу; казалось, еще немного, и между Сириусом и Беллой проскочит искра.

- Так возьми и убери их, - уже спокойнее произнесла Беллатрикс.

Бродяга кивнул.

- Погляди на других, - Белла шагнула еще ближе. – Погляди на нашего деда, который воевал с гриндевальдовцами, погляди на Кассиопею, которая закопалась в науку, почитай учебник по истории магии и найди там нашу фамилию. Это создало славу и честь семьи, а не чьи-то причуды.

- Мать так не считала, - процедил Блэк.

- Тетка Вальбурга всегда ставила форму выше содержания! – припечатала Беллатрикс. - Пойми, наконец: я хочу, чтобы ты продолжил наш род не из-за обещания. Осознай, о чем я тебе сейчас говорю.

Беллатрикс подошла совсем близко и положила руки на плечи кузена. Их лица почти соприкоснулись.

- Я тебя не о метке прошу, - волшебница говорила тихо, но этот тихий голос казался змеиным шипением. – Я тебя прошу продолжить наш род, чтобы все это не исчезло. Погляди на себя, - ведьма вздрогнула, когда Сириус аккуратно обнял ее за талию. – Ты родился в древнейшей и благороднейшей семье Британии, ты богат, ты умен, хотя и мальчишка. Ты талантливый волшебник. И как ты хочешь этим распорядиться? Я не спрашиваю, насколько тебе это нравится, я спрашиваю, как ты хочешь распорядиться тем, что тебе досталось от предков. Ты хочешь зарыть талант в землю?

Бродяга покачал головой.

- Я хочу и прошу тебя, чтобы ты вспомнил, кто ты есть. Не через десять лет, когда меня не станет. Не через год, когда восстановишь силы. Не через полгода, когда тебе перестанут мерещиться дементоры. И даже не через неделю, когда напьешься со своим другом-оборотнем. Сейчас! Понимаешь меня? Сейчас! Мне плевать на маггловский рок, на мотоцикл и даже на их кинематограф, твори, что хочешь, я тебя уже не переделаю. Но вспомни, что ты – Блэк!

Сириус медленно кивнул.

- Вот и славно, - Беллатрикс выскользнула из объятий и повернулась к двери. – Я в кабинет, мне еще надо поработать.

* * *

Белла подняла взгляд, услышав шаги в коридоре. В кабинет Ориона Блэка вошел Сириус. Ведьма не смогла не улыбнуться одними уголками губ при виде решительного лица кузена. Не говоря ни слова, волшебница вытянула из пачки сигарету, придвинула пепельницу, и щелкнула зажигалкой. Бродяга уселся напротив.

- Хочешь сказать что-то дельное? – Беллатрикс выпустила колечко дыма. – Если да, то сейчас самое время.

- Во-первых, Беллс, ты обещала, что я тебе буду помогать, - Сириус криво улыбнулся.

- Очень хорошо, - Белла откинулась на спинку кресла. – А что тогда во-вторых?

- Во-вторых, нам надо поговорить о моем обещании.

Ведьма помолчала секунду, разглядывая Сириуса. Бродяга оказался сосредоточенным, даже мрачным. Будто решился, наконец, на что-то серьезное.

- О, это настолько важно, что стоило бы сказать это в первую очередь, - Беллатрикс опять выпустила колечко. – Да, кстати, хочу сказать тебе одну вещь.

- Я тебя слушаю, - Сириус устроился поудобнее.

- Если ты сейчас решил, что сам разберешься, что передать твоим потомкам и сам научишь их, что такое быть Блэками, - Белла сделала паузу. – То я тебя поздравляю, ты сделал первый шаг к тому, о чем я тебя просила.

Сириус негромко рассмеялся.

- Я вот думаю: что об этом бы сказала моя мама?

- Это уже не имеет значения, есть только два Блэка, которые могут высказать мнение, - Белла протянула пачку кузену. – Двигайся поближе, беседа, думаю, будет долгой. Слушаю тебя.

- Раз второе важнее, начнем с выбора невесты, - Белле было странно видеть Сириуса серьезным: не зубоскалящим, не улыбающимся, а именно серьезным. – Давай начистоту: я знаю, что ты для нас окажешься свекровью.

- Я твоя кузина, - заметила Беллатрикс. – Как я могу быть свекровью?

- Формально нет, по сути – да, - парировал Сириус. – Из-за всей этой казуистики с наследством ты глава семьи. Поэтому я догадываюсь, что тебя устроит далеко не каждая чистокровная ведьма.

- Есть такое, - согласилась Белла.

- Ты уже думала, на ком хочешь меня женить?

- Вообще говоря, нет, - вздохнула волшебница. – Во-первых, было не до этого, а во-вторых… давай я тоже скажу начистоту?

- Давай.

- Я тебя хорошо знаю, - Беллатрикс сжала виски ладонями. – И знаю, как ты сбежал из дома. Знаю, что тебя уже не переделать и не перевоспитать. Поэтому без тебя над этим я даже думать не хочу. И Вальбургой быть я тоже не хочу.

- Я это ценю, - отозвался Сириус.

- Я рада, - Белла погасила окурок и полезла за еще одной сигаретой. – Я позову Нарциссу, мы будем втроем думать. Позвала бы и Андромеду, но у нее работа. Кроме этого, займемся твоим здоровьем; я по себе знаю, как все может выйти.

Бродяга кивнул.

- В дела я тебя со временем введу, - Беллатрикс помедлила. – А сейчас лучше пойди и разберись-ка с головами домовиков, раз хотел их убрать.

* * *

В самом деле, что бы сказала Вальбурга Блэк? Через полтора часа, устраиваясь в кровати, Беллатрикс нашла время об этом подумать. Наверное, тетушка так и не смогла бы переступить через себя. Она тоже была из Блэков, только ее упрямство оказалось приложено иначе. К формальностям, правилам, обычаям семьи. Сейчас Беллатрикс это понимала. Вальбурга так и не смогла донести до старшего сына, почему Блэки считали себя ровней королям.

Тетка поощряла Регулуса, но лишь до определенного момента. Белла даже знала, до какого: до Ночи Трех Непростительных…

…Белла потрогала сторожа носком сапога. Колдун был надежно связан и обездвижен.

- Он успел? – уточнила ведьма.

- Нет, командир, - отозвался младший Крауч. – Он не вызвал авроров, я проверил.

- Славно.

Ведьма посмотрела на охранника. Еще не очень старый, но уже, наверное, пенсионер. Беллатрикс облизнула губы, увидев на лице колдуна слезы: небольшие предательские блестки. Чужой страх… самое сладкое, что сейчас она могла себе представить. Они пришли сеять страх, и Беллатрикс Лестрейндж видела, как этот страх прорастает в мозгу беспомощного человека. Вместо очередной сонной летней ночи на проходной оказались люди в масках и балахонах.

- Все чисто, - это уже Селвин с напарником, обошедшие мануфактуру по периметру.

- Кто-нибудь знает, он грязнокровка или нет? – ведьма показала палочкой на сторожа.

- Грязнокровок не брали в Хогвартс, командир, - вмешался Крауч.

- Что ж, - хохотнула Белла, – тогда… Обливейт!..

-…Убытки исчисляются тысячами галлеонов, - Вальбурга никак не могла успокоиться, - По всей Британии поджоги, в Косом переулке погром…

Беллатрикс слабо улыбнулась, рассматривая тетушку. Прошло уже два дня с тех пор, как Темный Лорд отдал приказ. Они жгли и убивали, и единственное, о чем сожалела Белла – Волдеморт доверил ей лишь сжечь мануфактуру, которой владела Миллисента Багнолд, известная защитница грязнокровок. Первую кровь пролили Долохов и старая свита.

- Тетушка, - мягко произнесла ведьма. – Может, стоит поглядеть, кто вкладывал деньги в эти предприятия?

Вальбурга осеклась. Поглядела на племянницу. И осознала. Беллатрикс смотрела на тетю и видела глаза сторожа.

* * *

- Нет, эта не годится!

- Точно?

- Ну ты сама на нее погляди, Цисси! – Беллатрикс по-настоящему возмутилась. – Гойловская кровь, никак нельзя на такой женить нашего мальчика!

- Мальчика? – Нарцисса недоуменно подняла взгляд на страдающего Сириуса.

Мальчик тихо сидел на диване и читал книгу.

- Ничего не знаю, он сам сказал про свекровь, - пояснила Беллатрикс; Нарциссе оставалось только приложить ладонь к лицу.

Днем в понедельник сестры взяли Бродягу в оборот. Белла, Нарцисса и Сириус расположились в библиотеке. Женщины сидели над родословными; как выяснилось, леди Малфой знала альманах чуть ли не наизусть. Беллатрикс получила очередное подтверждение того, что Нарцисса при Люциусе далеко не украшение и не домохозяйка.

- А вот эта? – Беллатрикс нашла еще одну запись.

- Девицы из их рода не всегда могли родить, - скептически заметила Нарцисса. – Погляди сама три предыдущих поколения.

Две волшебницы подбирали невесту по родословной и богатству. Внешностью мог заинтересоваться уже Сириус. Но как-то так получилось, что мнение кузена спросили только дважды. Одну даму Бродяга сразу сравнил с троллем, насчет другой, скрипя зубами, согласился подумать. Остальные не прошли комиссию двух придирчивых аристократок.

- Есть еще девочки у Гринграссов, - наконец, произнесла Нарцисса, когда фантазия окончательно иссякла.

- Цисси, милая, наш Бродяга им годится в папы! – Беллатрикс вскочила и прошлась по комнате, как тигрица по вольеру. – На ком-то из них Драко женить можно, но не Сириуса.

- Других пока нет. Все или замужем, или слишком юные, или не годятся.

- Что ж мы делать-то будем? – спросила Беллатрикс, ни к кому конкретно не обращаясь.

* * *

- Кого-то все равно можно найти, - Белла уселась рядом с кузеном. – Мы еще позовем Андромеду, она что-нибудь подскажет.

Вышло очень неуверенно.

- Беллс, вы с кузиной искали целый день, а толку? – вздохнул Сириус. – Ну придет Андромеда, ну подскажет вам другие семьи. Она вам кого подскажет? Тех, кто вам явно не понравится.

- Да…- протянула Белла. – Я не ожидала, что нас так мало.

- Я тебе говорил.

- Да, - ведьма тяжело вздохнула. – Одно дело слышать, другое самой осознать.

- Знаешь… - медленно заговорил Сириус с неопределенной интонацией, - я могу предположить…

- Что ты можешь предположить? – резко перепросила Белла.

- Кандидатуру, которая подойдет под требования, - Сириус решился. – Я уже всерьез думаю, что остается только на тебе жениться.

Беллатрикс резко отодвинулась на самый край дивана.

- А кто мне рассказывал про Габсбургов?

- Ну, ты знаешь, - Бродяга подпер подбородок руками; он явно раздумывал, как выкрутиться. - Один раз, наверное, не Габсбург?


XLII. Лавина хлопот.

- Так, - Беллатрикс явно собиралась расставить точки над i. – Один раз уже был, и это брак твоих родителей.

Сириус промолчал. Он всем своим видом выражал одно: продолжай.

- Теперь без шуток, - ведьма сложила руки на груди. – Хорошо, скорее всего, ребенок будет нормальным. Даже Гонты далеко не сразу выродились.

Бродяга важно кивнул.

- Беллс, я совершенно серьезен, - заверил Сириус.

- Хорошо, но давай пойдем с конца, - Беллатрикс потерла подбородок. – Предположим, что мы поженились. Предположим, что мы смогли ужиться…

- У нас есть опыт, - заметил Блэк. – Десять лет напротив друг друга просидели.

- Не перебивай меня! – резко ответила Белла. – Так вот, предположим даже, что мы сможем вместе жить. Но нам нужен наследник. А мне, вообще-то, почти сорок три.

- Ну… - Сириус пожал плечами. – Во-первых, Дорея Поттер родила Джеймса в сорок. Во-вторых, Рита, которую вы нашли, тоже не юная дева.

- Ни тетушка Дорея, ни Рита Скитер не сидели десять лет в Азкабане! – Беллатрикс откинулась на спинку дивана и уставилась перед собой. – Плевать на чувства! Я просто не смогу родить ребенка. Ну хорошо, даже если вдруг каким-то чудом я смогу выносить одного, что мы будем делать, если это окажется девочка?

- Ты точно в этом уверена?

- Ты издеваешься?! – взвилась ведьма.

- Я спрашиваю! – повысил голос Сириус. – Ты сама так считаешь или тебе целитель сказал?

- Нет, целитель мне по этому поводу ничего не говорил, но…

- …Беллс, - Бродяга, похоже, сам был не рад своей идее. – Все равно это стоит проверить. Хотя бы как последний шанс.

* * *

Предложение Сириуса заставило Беллу основательно задуматься. Цинично рассуждая, жить с Бродягой бок о бок она бы смогла. Если они терпели друг друга десяток лет, то смогут ужиться и сейчас. Гораздо сильнее ее волновала возможность родить. Беллатрикс даже не сомневалась, что матерью она сможет стать не раньше, чем Темза потечет вспять. Или когда ветер развеет горы и высохнет Северное море.

Когда Белла только вышла на свободу, ее прежде всего волновало, как вернуть свою волшебную силу. Насчет женского здоровья она даже не задумывалась. Формально Сириус был прав: заключения целителя еще не было. Но, с точки зрения Беллатрикс, вывод колдомедика она смогла бы выдать, не услышав ни единого его слова. Если она и примет идею Бродяги, сложности только начнутся. Кроме очевидной проблемы, оставалась еще одна, не менее серьезная.

Андромеда сказала, что Сириус так и останется на стороне Дамблдора. Беллатрикс же не сомневалась, что Темный Лорд вернется. Они с Сириусом могли обходить эту тему, пока оставались срочные проблемы, которые надо было решить, но вечно это продолжаться не могло. Темный Лорд вернется, и они оба не окажутся в стороне.

Но если Волдеморт явится вновь, то что сможет сделать Беллатрикс?

Посадить супруга под «Империо»? Ведьма знала, насколько тяжело колдовать во время и после беременности. Отличница Друэлла Розье, родив старшую дочь, еле-еле смогла сдать ТРИТОН. Тетушка Вальбурга после появления на свет Регулуса целый год почти не пользовалась палочкой. Темный Лорд не будет спрашивать, когда ему вернуться.

Уже поздно вечером Беллатрикс пришла к простому выводу. Предложение Сириуса можно расценивать только как последний шанс, если и в самом деле не будет никого, кто подходил бы для кузена. В конце концов, посещение целителя ни к чему ее не обязывает.

* * *

- Ну здравствуй, разгильдяй, - сухо произнесла Беллатрикс следующим вечером.

Сириус где-то пропадал целый день. Когда Белла утром сказала, что пойдет в Мунго, Блэк ответил, что тоже отправится «побродить». Где именно – кузен не уточнял, но, чтобы все понять, ведьме хватило одного взгляда на Бродягу, вывалившегося из камина.

- Пил, - Беллатрикс не спрашивала; она утверждала. – Даже не так: напился. Но под Оборотным.

Сириус только кивнул. Бедняга был в таком состоянии, что мог бы убить кота за то, что тот топает лапами.

- А зелье почему не взял?

Кузен добрался до дивана и уселся, подперев голову руками.

- Кричер, - негромко позвала волшебница, - антипохмельное зелье моему кузену.

Эльф выполнил приказ настолько медленно, насколько это для него вообще было возможно. Но флакончик из домашних запасов оказался в руках Сириуса меньше, чем за минуту. Блэк проглотил дозу зелья; пару секунд он сидел, прикрыв глаза. Потом Сириус выпрямился, и его лицо снова приобрело осмысленное выражение.

- Ух, - Блэк помотал головой. – Здорово.

- Один пил? – с невинным видом поинтересовалась ведьма.

- Ага. Ты как?

Беллатрикс посмотрела на кузена. Похоже, Бродяга окончательно пришел в себя и готов к разговору.

- Я побывала у целителя, - в голосе ведьмы чувствовался напор: дескать, я, так уж и быть, пошла тебе навстречу.

- Так, - Сириус прекратил улыбаться и начал внимательно слушать.

- В общем-то… - Белла помедлила и заговорила с таким видом, будто рассматривает флоббер-червя, - в общем-то, я была права.

- Вообще никак?

- Нет, нет, что ты, - Беллатрикс покачала головой. – Целитель сказал, что, возможно, я смогу родить ребенка, но это будет колоссально трудно. В переводе на нормальный язык – все то, о чем я сразу тебе говорила.

- Ясно, - Сириус, похоже увидел раздражение двоюродной сестры и отделывался короткими ответами.

- Так что, дорогой кузен, твоя идея годится только как самый крайний случай, - ведьма плеснула капельку яда, - даже если второй раз подряд – не Габсбург.

* * *

Как только над Беллой перестал висеть дамоклов меч, в ее жизнь тут же ворвались хлопоты и заботы, на которые до этого просто не нашлось времени. Все началось с письма Флинта. Маркус просто и без затей просил о встрече через недельку-другую. Может быть, у него есть что-то интересное для Беллатрикс. А может, он просто ждет указаний. Но решить вопрос с Маркусом можно было чуть позже. Нашлись дела, которые требовали ее вмешательства сейчас.

Они с Люциусом разобрались, наконец, с мануфактурой. Можно, конечно свалить все дела на управляющего и тихо-мирно сидеть дома, но это – тупиковый путь. Лорд Арктурус Блэк по этому поводу высказывался предельно четко.

- На управляющих сваливают рутину. Но все важные решения принимает владелец предприятия, - так он втолковывал Регулусу. – Пусть управляющий стоит за штурвалом, а ты должен решать, куда идет твой корабль.

Мнение Арктуруса Блэка, одного из самых богатых людей в Британии, Беллатрикс считала экспертным. Поэтому они с Люциусом и потратили время, не полагаясь на управляющего.

Но, кроме старшего Малфоя, на связь вышел младший. Драко за эти пять дней написал ей дважды. Первый раз сова прилетела на следующий после оправдания день. Племянник поздравлял госпожу Блэк и был лаконичен: в письме не было написано открытым текстом, но между строк читалось: «Я не буду Вас отвлекать». Второе же письмо пришло в среду, уже после похода к целителю.

* * *

«В Хогвартсе нервничают», - докладывал Драко Малфой. – «После того, как вскрылось, что профессор Люпин – оборотень, директору, как я слышал, уже несколько раз написали. Говорят, что профессор скоро уйдет. Мы все понимаем, что оборотню не место рядом с детьми, но вынуждены отдать должное, в этом году Защиту ведет человек, достойный называться профессором».

Что ж, это было неизбежно. Люпин, как подозревала Беллатрикс, появился в школе исключительно из-за побега Сириуса. Оборотень сделал свое дело, оборотень может уйти. Правда, кем его заменит Дамблдор? У Драко было свое мнение.

«Еще у нас спорят, кого пригласят на следующий год. Называют совершенно разных людей. Но, положа руку на сердце, лучше Вас меня еще никто не учил».

Письмо племянника натолкнуло Беллу на простую мысль. Надо потренироваться с Сириусом в боевом зале. Кузен гораздо лучше себя чувствует, так он окажется при деле, да и всегда интересно посмотреть, что умели в Ордене.

* * *

Азкабан ударил по Сириусу гораздо меньше, чем по кузине. Ему, по меньшей мере, не запрещали колдовать что-то серьезнее третьего курса Хогвартса. Да и физически Блэк оставался в неплохой форме. Сама Белла в то же время после освобождения еще не могла определиться, она уже ходит или еще ковыляет.

Впервые за долгие годы Беллатрикс сошлась с настоящим противником. Даже в щадящем режиме Блэки показали друг другу очень много интересного. Сириус устраивал самое настоящее фехтование; Бродяга выбрасывал множество простых чар; чтобы отбить их все, надо обладать реакцией квиддичиста.

Или уметь ставить щиты сложного плетения. Стиль Беллатрикс оказался полной противоположностью стиля кузена. Белла выставляла мощные, почти непробиваемые щиты, и на десяток выстрелов Сириуса огрызалась одним сглазом. Без проклятий и сильных чар Блэки пользовались всего лишь половиной арсенала.

Сириус не ставил «Протего». Он уворачивался. Двоюродные брат с сестрой так и кружили по залу; Беллатрикс, покрытая тусклым щитом, и шустрый Сириус. Белла почти достала его очередным заклинанием. Бродяга, чтобы не получить в торс «Экспеллиармус», бросился наземь. На пол упал уже черный пес, и бросился бежать так, как будто за ним мчалась маггловская служба по отлову. На стене, там, где Сириус был мгновение назад, отпечатались вспышки заклятий.

Беллатрикс вела палочкой за кузеном; она уже видела стены зала сквозь красную пелену. Блэк превратился за долю секунды до того, как она смогла прицелиться. Сириус со смехом увернулся от красного луча, выпущенного Беллатрикс.

— Беллс, ты можешь лучше! — выкрикнул он, и его голос эхом разнёсся по залу.

Второй луч ударил Сириуса в грудь. Блэк падал целую вечность: Беллатрикс видела, как он отлетает назад и сгибается, как от хорошего удара. Красная пелена рассеялась, когда кузен повалился спиной на пол. Сириус завозился; живой, но помятый.

- Ух, - Блэк поднял взгляд на подскочившую к нему Беллу. – Беллс, ты знаешь, так можно и убить!

* * *

Сириус, на свое счастье, отделался легким испугом и ушибами. Блэки, когда создавали свой боевой зал, предусмотрели многое, в том числе и такие падения. Будь дело где-нибудь на улице – Бродяге пришлось бы куда хуже. А так обошлось только зельями и мазью.

Беллатрикс, действительно, могла гораздо лучше. Ей вспомнился Фенвик, тела которого так и не нашли.

Тогда они готовились целую неделю. Бенджамен Фенвик, как оказалось, ездил на работу на своей маггловской машине. Волшебник выезжал рано утром из пригорода и катил в Лондон в Министерство. То ли он не доверял каминной сети, то ли думал, что Упивающиеся Смертью не станут искать его по ту сторону Статута. Этого уже никто не узнает.

План был прост, как кирпич. Беллатрикс с ночи устроилась в засаде на пути следования Фенвика. Сам Темный Лорд укрыл ее разиллюзионным заклинанием, которого должно было хватить на несколько часов. Белла знала, что в такую рань почти никто не едет, знала, как выглядит машина орденца; знала она, что на метле может потягаться в скорости с автомобилем.

Тогда она смогла со второго раза попасть в колесо автомобиля. Смогла забросать проклятиями Фенвика, который пытался спастись бегством; волшебник так и не сумел аппарировать под градом заклинаний.

Беллатрикс, уже лежа в кровати, вспомнила душный, дурманящий запах крови. Несколько «Диффиндо» задели орденца по касательной, распахав ему руки и бедро. Фенвик уже успел истечь кровью до того, как его убила «Авада Кедавра». Тогда Белла попросту трансфигурировала тело волшебника в кость и унесла с собой, чтобы выкинуть в реку.

Беллатрикс, действительно, могла гораздо лучше. В свое время.

* * *

- Когда проводишь Поттера, много не пей, - назидательно сказала Беллатрикс и смахнула пылинку с мантии Сириуса.

- Беллс, я пить буду только в конце июля, когда будем отмечать сначала твой день рождения, а потом – крестника.

- Свежо предание, - Белла, по ходу дела, уже свыклась с ролью старшей сестры.

Блэки шагнули в камин. Хогсмид ждал.


Глава XLIII. Прогулки

Оказавшись на улице, Беллатрикс с удовольствием вдохнула носом свежий воздух. Она очень давно не была в Хогсмиде: последний раз во время суматошного забега у нее не было времени любоваться деревней волшебников. Рядом со старым домом Блэков или поместьем Лестрейнджей домики с островерхими крышками казались игрушечными. Белла огляделась. Все-таки при свете дня и без пасущихся рядом дементоров Хогсмид выглядел… сказочно.

- Так, они выходят через десять минут, - Сириус достал свои старомодные часы с откидывающейся крышкой.

- Значит, успеем пройтись, - ведьма пожала плечами.

- Да, и, Беллс… - кузен поглядел куда-то в сторону.

- Я помню, - сухо сказала Беллатрикс.

Прошлым вечером Бродяга, смущаясь, выдал, что Гарри подпускать к Белле нельзя. Сириусу явно не нравилось говорить такие вещи кузине, но, похоже, он понимал умом, почему Поттеру не место возле Беллатрикс. Ведьма не особо обиделась: она тоже понимала, что, стоит ей собраться пойти в Хогсмид, этот вопрос неизбежно встанет. Предупреждение Артура Уизли явно оставалось в силе. Но одно дело – понимать, а другое дело – как относиться к таким запретам.

- Сам придумал, или кто запретил? – поинтересовалась волшебница тем вечером. – Люпин? Или, может, Дамблдор? Поведаешь?

- Беллс, - Бродяга не остался в долгу, - я не помню, чтобы спрашивал, о чем ты говоришь с Ноттом или Малфоем.

Между ними не было мира. Всего лишь шаткое перемирие, продиктованное общими интересами и взаимопомощью.

- Я пойду к «Сладкому королевству», - Сириус отвлекся от созерцания «Трех метел».

- Иди, - добавила Беллатрикс с той самой интонацией, с которой женщина соглашается с чем-то, что очень ей не нравится. Вроде бы и согласие, но настолько печальное, что хочется взвыть. – Я тогда пойду к Визжащей хижине.

* * *

- Леди Блэк, - Драко уважительно поклонился, скурпулезно соблюдая все правила этикета. – Рад вас видеть в добром здравии.

Беллатрикс улыбнулась. Племянник разительно изменился с момента их первой встречи. Вместо избалованного мальчика перед ней стоял юноша. Юноша с чувством внутреннего достоинства вместо самовлюбленности.

- Здравствуйте, мой племянник, - ведьма чуть наклонила голову в знак приветствия.

Госпожа Блэк и Драко шли на окраину Хогсмида, подальше от школьников. Их обоих не сильно прельщало чужое внимание. Белла, пока стояла на улице, заметила Малфоя раньше, чем он ее; парень шагал вместе со стайкой школьников. Волшебница увидела и знакомую фигуру младшего Нотта, и копну рыжих волос. Что было гораздо интереснее – ни Крэбба, ни Гойла в компании не было.

- Как ваши успехи? – поинтересовалась Беллатрикс.

- В целом неплохо, - пожал плечами Драко. – Я принес немало баллов, опять же, мы обыграли Рейвенкло, но…

- …Вы хотите уйти из команды? – улыбнулась Белла.

- Я думаю, что, пока мы что-то не выиграем, это будет выглядеть как моя неудача, - хмыкнул племянник. – Отец купил метлы, поэтому я просто так уйти не могу. Да и к тому же, квиддич тоже приносит очки... пока не в ущерб учебе.

- Я думаю, что у вас получится определить приоритеты.

- Да, но… - Драко помедлил, - госпожа Блэк, я хотел бы поговорить о другом.

Что-то в интонации племянника заставило Беллу замедлить шаг и повернуться к юноше. Малфой выглядел серьезным, как никогда раньше. Не сосредоточенным, а обеспокоенным; будто он несет важный секрет, о котором никто не должен знать.

- Я вас внимательно слушаю, - ведьма моментально прониклась серьезностью момента.

- Госпожа Блэк, - Драко огляделся по сторонам и понизил голос. – Я слышал разговор директора с профессором Снейпом.

Не говоря ни слова, Беллатрикс приложила палец к губам, схватила за руку племянника, и зашагала к Визжащей хижине.

* * *

- Гоменум Ревелио, - произнесла Беллатрикс; заклинание ничего не выявило. – Квиетус. Теперь говорите, племянник.

- Госпожа Блэк, - Малфой набрал воздуха. – Я вечером, возвращаясь с тренировки, увидел Дамблдора и профессора Снейпа. Они шли и разговаривали, но меня не заметили.

- Подождите, - Белла не поняла. – После тренировки в гостиную валит целая команда и болельщики. Как они вас всех не заметили?

- Это не квиддич, - с досадой ответил Драко. – Мы с Ноттом спаррингуем по вечерам. Потом я пошел в гостиную, а он… в общем, ему в другую сторону надо было.

- Так, - кивнула ведьма.

- И вот я тихо за ними пошел…

-…Дамблдор тогда сказал, что Фадж не воспринимает логику. А Снейпу вообще, такое ощущение, весь этот разговор был очень неприятен. Еще Дамблдор сказал, что если бы не ваше алиби, то вас с кузеном уже бы поцеловал дементор, - Драко вздрогнул. – директор дважды пожаловался на министра, что тот совершенно ни к кому не прислушивается. И…

- Что «и»? – напряженно спросила Белла.

- Директор похвалил профессора Снейпа за чистую работу. Он говорил: «Северус, ты едва меня не подвел, но я очень рад, что ты вовремя все смог исправить», - Малфой выглядел напряженным. Что поделать, для мальчика, может быть, и в самом деле открытие, что Снейп работает на Дамблдора. – А наш декан….

- Что же ваш декан?

- Профессор Снейп очень, очень недоволен, но директор сказал, что у них все получилось и это повод порадоваться. Но что у них получилось, чему они радуются – я не знаю.

- Секундочку, - Беллатрикс потерла подбородок. – Драко, скажите, а когда был этот разговор?

- Через день после вашего оправдания, госпожа Блэк, - Драко нервно мерил шагами периметр заглушающего заклинания. – Я боюсь, что у них получилось что-то против вас.

- Понятно, - сухо произнесла Белла.

- Я… - Драко замялся. – Госпожа Блэк, я могу чем-то вам помочь?

Белла очень серьезно задумалась. С одной стороны, Малфой просится сам и искренне хочет хоть как-то быть полезен. С другой же… племянник не Флинт, которого не особо-то и жалко. Драко ни в коем случае нельзя подставить. Но если он займется самодеятельностью, а он займется – будет только хуже.

Надо было решаться и возглавить то, что нельзя предотвратить.

- Да, - Белла, наконец, заговорила после недолгой паузы. – Слушайте внимательно, что надо сделать.

- Я весь внимание, - Драко оставался серьезен.

- Итак, сначала вот что. Вы же приедете на пасхальных каникулах?

- Да.

- Тогда слушайте внимательно, о чем говорят в Хогвартсе. Ни в коем случае не лезьте с расспросами сами. Только слушайте и мотайте на ус. Потом, уже на пасхальных каникулах, расскажете, что вы услышали интересного. Вы хорошо меня поняли, племянник?

- Да, госпожа Блэк, - кивнул Драко. – Особенно я понял про осторожность.

* * *

Когда племянник ушел, Белла прислонилась к стене хижины и закурила. Слова Драко заставили ее основательно поволноваться. Дело было даже не в том, что у Дамблдора на ее есть какие-то планы. Это и так очевидно. Дело было в том, что их со Снейпом разговор говорил: эти двое воспринимают реальность не так, как Беллатрикс ожидала.

Отчего недоволен Снейп – ясно любому, кто хоть немного знал про его школьные отношения с шайкой гриффиндорцев. Сама ведьма ни за что бы не забыла историю с оборотнем. Может быть, когда-нибудь простила – неизвестно, как может повернуться жизнь – но не забыла бы никогда. Снейп раскрылся, показал свое лицо. Это могла быть вторая причина.

Дамблдор хвалил своего сотрудника. Но алиби, которое возникло из-за действий Снейпа, уберегло ее от дементоров. Неужели директор хвалил зельевара за это? В восемьдесят первом году Дамблдор смотрел с неприязнью на Беллатрикс, которую уводили в Азкабан всего лишь на десять лет, а не до второго пришествия Темного Лорда. Что такого она сделала, чтобы Дамблдор поощрил Снейпа за то, что Белла осталась на свободе? Или под словом «получилось» имелась в виду свобода Сириуса?

Беллатрикс не знала ответа на этот вопрос. Не исключено, что речь идет о Фадже и его влиянии. Дамблдор хотел поссорить Фаджа с Блэками? Его не надо ссорить с Беллой с тех пор, как ведьму по его распоряжению полгода продержали в цепях. Или Дамблдор умело режиссирует конфликт?

Сейчас волшебница могла сказать лишь одно. Ее предположения строятся на достаточно зыбком фундаменте.

* * *

Бродяга появился на горизонте, когда Беллатрикс решила уже отправиться по своим делам. В ее понимании, Сириус должен был не отходить от Гарри Поттера дальше, чем на пару метров. Но кузен пришел один.

- Что случилось? – спросила Белла вместо приветствия.

- Ничего плохого, - усмехнулся Бродяга. – Крестник ненадолго отбежал к друзьям, а я пришел к тебе.

Ведьма недоверчиво прищурилась.

- Ну ладно, ладно, я увидел белобрысого Малфоя в Хогсмиде и понял, что вы договорили, поэтому решил не оставлять тебя одну.

- Я все равно сейчас пойду домой, - пожала плечами Белла. – Мне тут явно не будут рады. Тебя когда ждать?

- Ну, я даже не знаю… - протянул Бродяга. – Сейчас я еще погуляю с Гарри, а потом, вечером, встречусь с Лунатиком.

- Много не пей, - хмыкнула Беллатрикс.

Вместо ответа Сириус продемонстрировал два пузырька с зельями.

- Ладно, я прикажу Кричеру встретить тебя в любое время, сама ждать не буду. Самое позднее в девять вечера я лягу спать.

- Беллс, у меня есть еще щекотливый вопрос…

Беллатрикс не смогла удержаться от гримасы раздражения. Мало племянника, что-то неприятное есть еще и у кузена!

- Ну? – процедила ведьма.

- Мы с Гарри хотим увидеться на пасхальных каникулах, но…

- …Но Дамблдор запрещает тебе приводить ко мне Поттера, я это уже слышала! – в голосе Беллы отчетливо слышалось глухое раздражение. – Твои предложения?

- Может, мы с Гарри поживем в дядином поместье?

- Это все? – буркнула Беллатрикс. – Я уже думала, ты спросишь, не хочу ли я переехать к Малфою.

- Я что, настолько похож на идиота? – настал черед Сириуса повозмущаться.

- Расслабься, - волшебница была уже настолько злой, что реплику кузена она просто пропустила мимо ушей. – Завтра поговорим про поместье дяди Альфарда, или ты собрался тащить ребенка в захламленный дом?

- Завтра так завтра, - похоже, Бродяга заметил, что Беллатрикс очень сильно разнервничалась. – Я тогда пойду.

- Иди, - Белла ответила с той же интонацией, как и в самом начале их визита в Хогсмид.

По меньшей мере, Сириус не стал ее расспрашивать о причинах беспокойства. С его-то точки зрения, наверное, все уже закончилось успешно. Никакого подвоха от директора он и ждать не будет.

* * *

Когда Бродяга отошел, Белла совершенно по-детски топнула ногой. Будто маленькой принцессе надо сердито топнуть своей ножкой и все домочадцы завертятся вокруг нее. Правда, принцесса должна быть для этого светловолосым ангелочком. Ведьма сложила руки на груди и снова прислонилась к стене. Сириус, как всегда, выбрал самое лучшее время, чтобы ее побеспокоить.

Может, еще раз покурить для успокоения? Беллатрикс, секунду помедлив, отказалась от этой идеи. Не хватает дождаться еще кого-нибудь; тот, кто мог ей сообщить что-то действительно важное, уже убежал озадаченным. После визита Блэка ей казалось, что каждая секунда промедления принесет еще кого-то с неприятными напоминаниями и дурной новостью. Хотя, с другой стороны, можно приказать Кричеру следить за Гарри, пока тот живет у Сириуса. Разумеется, это не общение с ребенком, но это может дать хоть какое-то понимание того, что собой представляет Гарри.

Белла ухмыльнулась и зашагала к каминам. В конце концов, все не так уж и плохо. Драко смог ее предупредить, да и вообще племянник очень здорово прибавил с тех пор, как они виделись последний раз. Бродяга скоро привезет крестника. Надо теперь подумать о поместье дяди.

- Здравствуйте, госпожа Блэк, - тот, кто это произнес, оказался совершенно рядом, на расстоянии вытянутой руки.


Глава XLIV. Память

Беллатрикс, едва услышав этот голос, почувствовала, как ее обхватывают холодные руки. Чуть не подскочив на месте, она развернулась. Перед ней стоял Альбус Дамблдор.
— Могу ли я поинтересоваться, госпожа Блэк, что привело вас в Хогсмид? — директор говорил мягко, но глаза за очками-половинками казались Белле льдинками.
— При всем уважении, господин Верховный Чародей, — Белла не смотрела в глаза Дамблдора, — я бы хотела понять, чем вызвано ваше беспокойство.
— Я директор школы, — Альбус слабо улыбнулся, без капли теплоты в глазах, и сделал пару шагов к отделению совиной почты. — И должен беспокоиться за своих учеников.
Смотреть в глаза Дамблдору было нельзя. Думать о том, что сказал Драко, было нельзя. Думать о планах насчет Гарри тоже нельзя. Беллатрикс владела окклюменцией, но не на таком уровне, чтобы защитить свои мысли от Дамблдора. Нужно было загнать свои секреты как можно глубже, выставив на поверхность другие воспоминания.
— Я не встречалась ни с кем, кроме своего племянника, — в конце концов, все видели, как Белла уходила с Драко. — И проводила до Хогсмида своего кузена.
— Признаться честно, я удивлен, как вы нашли общий язык с Сириусом, — боковым зрением волшебница увидела, как Дамблдор покачал головой. — Ваша мотивация для меня даже загадка.
Директор перескочил на другую тему… или подошел к тому, что его интересовало.
— Члены нашей семьи не любят оставаться обязанными, — пояснила Беллатрикс. — Блэк всегда платит свои долги, это в наших правилах.
Интересно, догадается ли Дамблдор, что Сириус фактически спас ее от безумия? Или все-таки спросит?
— Это похвально.
— Вы ведь не об этом хотите спросить, господин Верховный Чародей, — холодно заметила Белла.
— Возможно, но мне кажется, что и вы хотели бы говорить о другом, — что характерно, директор предполагал, что у Беллатрикс есть тема для беседы с ним.
— Тогда к чему же эта обходительность?
— Один поэт написал, что мир — это театр, а женщины и мужчины в нем актеры, — спокойно произнес Дамблдор.
— Я слышала, кто такой Шекспир.
— Это похвально, — сказал директор так, как будто хвалил ученицу. — Все мы играем свою роль в жизни, и эта роль обязывает к определенному образу. Старый директор Хогвартса должен быть чудаковатым и добрым дедушкой.
Беллатрикс фыркнула.
— А я тогда должна носить черное, любить готику, и вести себя как демон, который вырвался из христианского ада?
— А вот это, госпожа Блэк, — Дамблдор оказался неожиданно серьезным, без капли своих обычных чудачеств, — зависит от того, какую роль в жизни для себя отводите вы.
Волшебники подошли к отделению почты.

* * *

Белла, оказавшись дома, почувствовала себя выжатой, как лимон. Холодный, пронзительный взгляд Дамблдора подействовал на нее не хуже дементоров. Тому, что директор мог к ней незаметно подобраться, Беллатрикс не сильно удивлялась. Она гораздо хуже понимала, зачем вообще Дамблдору понадобилось с ней говорить.
Напрашивалось предположение, что Альбус просто пытался ее пролегилиментить. Но Белла не смотрела ему в глаза и не думала о встрече с Драко. Вряд ли Дамблдор смог считать что-то такое, чего еще не знал. Он, конечно, взломал бы защиту Беллатрикс, но не за несколько минут.
Ведьма стянула зимнюю мантию и повесила ее на крючок. Мысли о целях директора упорно не покидали голову Беллы. Кроме мотивов директора, она задумалась о куда более насущной проблеме. О его целях. Чего хочет Дамблдор? Не поболтать же! И не склонить к покаянию. Единственное, в чем Беллатрикс была уверена — Дамблдор отличается построением сложных, запутанных планов. Даже окружающие его люди не до конца понимают всех замыслов директора.
С одинаковым успехом Альбус мог просто проверить, что собой представляет Беллатрикс, и найти в ее памяти одну маленькую зацепку, замыкающую его очередную схему. Но он оправдал ее в ситуации, когда можно было вдоволь крючкотворствовать. Дамблдору сейчас не нужно под нее копать… или просто ведьме хочется так думать?
Белла неосторожно задела стул, и поморщилась, увидев, как распахиваются шторки на потрете Вальбурги.

* * *

После того, как Беллатрикс в полный голос орала о том, что она вытащила из Азкабана Сириуса Блэка, тетушка Вальбурга ни разу не показалась ей на глаза. Волшебница уже ожидала бури, но тетя, действительно смогла ее удивить.
— Белла, как ты могла? — Вальбурга не выглядела властной или напористой, какой Белла помнила ее при жизни.
Госпожа Блэк, супруга Ориона Блэка, казалась старой, высохшей и истощенной женщиной.
— А как могли вы, госпожа Блэк? — Белла ответила вопросом на вопрос. — Почему мне пришлось объяснять вашему старшему сыну, что такое наш род?
Ведьма резко закрыла шторки на теткином портрете.

* * *

На следующий день Беллатрикс проснулась с неприятной сухостью в горле. То ли не стоило подпирать собой холодную стену, то ли стоило одеться потеплее и ходить по Хогсмиду помедленнее, но ведьма немного простыла. Когда она выпила принесенное эльфом перцовое зелье, на часах было примерно пять утра: если лечь рано вечером, то проснешься ранним утром. Кричер пробрюзжал, что хозяин Сириус завалился домой за полночь и устроился в своей спальне. Что ж, Белла ожидала, что Бродяга засидится в Хогсмиде. Не разбудил — и то хорошо.
Ведьма находилась в состоянии оцепенения: вроде и хочется спать, но уже не получается. Она попросту спрятала руки под одеяло и прикрыла глаза. Все же, что ей хотел вчера сказать Дамблдор? Очертить линию, за которую не стоит лезть? Просто посмотреть на ее состояние? Туманно намекнуть на выбор приоритетов?
Рядом с Беллатрикс оказались Нотт, Малфой и Яксли. Точнее, она вошла в их тесную компанию. Все трое в семидесятых занимались преимущественно деньгами, пропагандой и политикой: далеко от боевых операций, но близко к войне. Появление в их рядах боевика было однозначным тревожным звонком. Дамблдор не мог не знать, что собой представляет Беллатрикс Блэк.
Люциус, как сейчас Белла понимала, подмял под себя большую часть тех, кто остался на свободе. Он не стал изображать из себя нового лорда, он вообще не выстраивал формальную иерархию. Рядом с ним находились чистокровные волшебники, многим ему обязанные. Те же Крэбб и Гойл, как по обрывкам сведений понимала Белла, избежали тюрьмы лишь благодаря заступничеству Малфоя. Нотт и Яксли смогли выкрутиться сами, но держались в фарватере Люциуса. В этом смысле войти в компанию к Малфою на равных для Беллатрикс было очень серьезным успехом.
Казначей, пропагандист и юрист делали то, что хорошо умели. Они делали политику и медленно подбирали под себя министерство. Их поведение чем-то напоминало Белле японских и немецких магглов: подняться после сокрушительного поражения другим способом. Белла знала, что Люциус вытащил Макнейра, Селвина и Роули. Она слышала о них, причем Нотт не скрывал, что эти трое всегда послушаются Малфоя. А вот Эйвери в их компанию не входил.
Раз Люциус позвал куда-то Беллатрикс, он ни за что не позовет туда Эйвери.

* * *

Упивающиеся сидели за длинным столом, внимательно слушая Темного Лорда.
— Соратники мои, — Волдеморт говорил негромко, но его было отчетливо слышно. — Мы зажгли пламя, которое уже не погаснет. Мы взяли на себя великую ответственность. Мы доверили судьбу волшебной Британии силе нашего оружия.
Беллатрикс пробежалась взглядом по волшебникам в черных мантиях. Волшебница еле заметно улыбнулась, увидев Снейпа и кузена. Обоих усадили близко к Лестрейнджам.
— Я уже говорил вам, что мне было трудно принять такое решение, — Белла снова повернула голову во главу стола. — Но я рад видеть среди вас полное отсутствие сомнений. Я рад видеть, что за мной стоят люди, готовые пойти до конца.
«Да, я пойду до конца».
— Все читали свежий номер «Пророка»? — волшебники закивали головами. — Тогда вы все знаете, как нас боятся. За два неполных месяца мы посеяли страх, мы шокировали министерство, этот колосс на глиняных ногах. Они будут держаться за власть из страха, но я не сомневаюсь, что мы вырвем власть из их гнилых зубов.
Беллатрикс улыбнулась, не отводя взгляд от Волдеморта.
— Они заклинают население, что мы собираемся их порабощать. Но я спрошу вас: а что такое свобода? Разве свобода — это возможность выбрать министра, который проведет за весь срок своих полномочий два законопроекта? Наша с вами свобода начнется с воплощения той программы, которую мы выбрали. Свобода волшебников начнется с того, что они вспомнят о том, кто они есть. В нас говорит кровь. В нас говорит наследие наших предков. Это наша историческая миссия — вести за собой остальных и протаптывать им дорогу, и я призываю вас сплотиться вокруг этой цели.
Темный Лорд говорил. Могущественный. Властный. Мудрый. Облекший в слова те мысли, которые витали в головах чистокровных с сороковых годов. Беллатрикс впилась в него взглядом. Сейчас она явно видела на Волдеморте кольчугу вместо черной мантии. Темный Лорд казался ей морским конунгом, готовым вести своих викингов к новым берегам.
Все внимание Беллатрикс сосредоточилось на Волдеморте. Она почти ничего не замечала, кроме Темного Лорда, его манеры говорить и держаться. Он не повышал голоса, он просто разговаривал с Упивающимися, но его слушали так, как никого другого. Белла теперь знала, какой будет ее мечта: выпустить Смертный Знак над поверженным министерством. Она сосредоточилась на Волдеморте, и тем неожиданнее для нее стали слова мужа.
— Эйвери! — резко сказал Рудольфус. — повтори, что ты только что произнес.
Слова Лестрейнджа ударили ее по ушам, как молоток. Беллатрикс теперь увидела побледневшего Эйвери, рассерженных мужа с деверем и удивленного кузена.
— Эйвери, — мягко произнес Волдеморт. — Тебя же просят повторить.
Молодой волшебник замялся.
— Если ты решил пошептаться, пока я говорю, то, вероятно, у тебя хватит решительности и повторить свои слова погромче.
— Я… — Эйвери резко побледнел. — Я… мой лорд, я был слишком возбужден после операции.
— Меня это не интересует, — Волдеморт был мягок, но от его мягкости веяло могильным холодом.
— Я шепнул Снейпу, что Беллатрикс Лестрейндж… — Эйвери судорожно набрал в грудь воздуха. — Не сводит с вас взгляда и... что лорду Лестрейнджу пора забеспокоиться.
— Это оскорбление, за которое вызывают на дуэль, — Рудольфус тяжело и многообещающе уставился на волшебника.
Эйвери лихорадочно переводил взгляд с Лестрейнджей на Темного Лорда.
— Я мог бы наказать тебя сам, — Волдеморт жестом указал Беллатрикс молчать. — Или доверить это леди Лестрейндж. Но я бы предпочел, чтобы лорд Лестрейндж сами разобрался с оскорблением его семьи.
— Мессир, позвольте мне! — Беллатрикс вмешалась, едва Темный Лорд замолчал.
— Нет, леди Лестрейндж, — покачал головой Волдеморт. — Я ценю ваши таланты, но вы все же дама.
— Но в юбке здесь только Эйвери! — повысила голос ведьма.
— Беллатрикс, — в голосе Темного Лорда послышалось шипение василиска. — Ты решила со мной пререкаться?
— Ни в коем случае, мой лорд, — волшебница опустила взгляд.

* * *

Темный Лорд отказал ей. Белле было тогда семнадцать лет, и она была готова на все. Сбежать из дома, всюду сопровождать его, быть его преданной подругой — она действительно была готова на все, ни на что не претендуя. Тем оскорбительнее было слышать, что кто-то считает ее любовницей Волдеморта.
Темный Лорд отказал ей, и Беллатрикс вышла замуж за Рудольфуса Лестрейнджа. Может, она его и не любила, но не изменяла супругу, как думает Эйвери.
Рудольфус Лестрейндж и его противник вошли в круг и встали в боевую стойку.
— Начинайте, — произнес Волдеморт.
Белла вздрогнула, увидев бледное и злое лицо мужа. Едва только прозвучал сигнал, Эйвери выпустил сразу несколько заклинаний, но Рудольфус даже не ставил «Протего». Казалось невероятным, что крупный и массивный Лестрейндж может так быстро двигаться; он просто увернулся от серии «Экспеллиармусов».
Рудольфус медленно приближался к Эйвери, уклоняясь от заклинаний; его хвост волос, взметнувшийся во время очередного пируэта, показался Белле скорпионьим жалом.
— Я погоню тебя пинками из этого круга, — прорычал Лестрейндж, сделав еще пару шагов.
Противников отделяло друг от друга меньше трех метров, но Эйвери никак не мог поразить Рудольфуса. Единственное, чего он добился — Лестрейндж поставил «Протего».
— Сначала тебе надо меня одолеть! — выкрикнул Эйвери.
— Я уже тебя одолел, — произнес Рудольфус, выпустив в упор невербальное «Инкарцеро».
В дверь спальни осторожно постучали, и задремавшая было Беллатрикс проснулась.

* * *

— Кричер сказал, что ты заболела, — с порога заявил Сириус. — Поэтому я думаю, что кормить тебя надо тут.
Беллатрикс улыбнулась.
— Люпин уходит из Хогвартса? — поинтересовалась ведьма.
— Пока еще работает, как минимум две недели, — вздохнул Бродяга. — Жалко его, он оказался хорошим преподавателем.
Белла поморщилась: Люпин прежде всего был оборотнем, которому явно не место в школе.
— Как ты погулял с Поттером?
— Отлично, Беллс! — стоило спросить про крестника, Бродяга буквально расцвел. — Просто отлично! Только давай сначала ты поешь, потому что я могу говорить очень долго?
Ведьма кивнула.
— Да, кстати, — Бродяга повернулся уже от двери. — Мотоцикл оказался на ходу!
Беллатрикс только прикрыла лицо ладонью. Некоторые неисправимы.

* * *

— …Это непорядок, Беллс, — продолжал Сириус. — Парень учится не очень хорошо и постоянно списывает у подруги. Ну ты их всех видела.
— Да, видела, — кивнула ведьма. — Младший сын Уизли и эта грязнокровка Грейнджер. Я наслышана.
— Друзья у него есть, в Хогвартсе ему нравится, но вообще чувствую, что он какой-то забитый. Наверное, дело в Дурслях. Я говорил с Дамблдором насчет опекунства, но пока…
— К тебе его не пустят хотя бы из-за меня, — пожала плечами волшебница.
Про кровную защиту она не сказал ни слова. Видимо, директор не стал просвещать Сириуса, а сама Беллатрикс решила не показывать свою информированность.
— Наверное, но хотя бы в школе ему хорошо.
— Куча друзей-грязнокровок, наверное, — съязвила Белла.
— Кстати, о грязнокровках, — в глазах Сириуса заплясали чертики. — Ты помнишь наш спор? Грейнджер отличница.
— О да, — Беллатрикс опять прикрыла лицо ладонью. — Так уж и быть, я готова в случае чего терпеть магглорожденную Грейнджер.
Слово «магглорожденная» Белла произнесла как ругательство.
— Я бы не стал плохо относиться к девочке, переписавшей тебе кучу прецедентов, — развел руками Сириус.
— Что-о-о?! — волшебница буквально подскочила в кровати.
В ее памяти всплыло все, что она пообещала кузену.