Глава 1В реке журчит прозрачная вода, отражая тяжелые кроны буков и ослепительно-голубое небо между ними. Горячечный август окутал маленький городок, но сюда ему ходу нет. Знойное марево, напрасно пытаясь заключить в объятия густую зелень, остается за пределами леса, бессильно сползая к корням деревьев.
– Се-ве-рус. Сеееверус… Сев!
Звонкий голос несется над рекой, путаясь в зарослях папоротника и осоки.
У Лили молочно-белая кожа и на плечах сплошь веснушки. Она смеется, сверкая по-детски крупными белыми зубами. Волосы – медь, – подобраны лентой, каждая прядь напоена солнечным жаром.
– Сев, гляди, тут еще один!
– Этот не подходит.
Темные волосы слишком отросли за последние месяцы, и их обладатель с раздражением заправляет черную прядь за ухо. Северус изо всех сил старается выглядеть значительно, как настоящий ученый – лишь бы не думать о нелепой прическе и безобразной одежде. И о синяке, расцвечивающем левую скулу – подарке отца на окончание первого курса.
– Я же говорил, для зелья необходима шкура Pelophylax lessonae, а это травяная лягушка. Лили, будь внимательнее.
– Но ведь этот лягушонок тоже зеленый! Ой!
Маленький зеленый комочек проворно исчезает в зарослях речной травы.
– Ничего, думаю, на сегодня мы набрали уже достаточно, – Северус задумчиво заглядывает в матерчатую сумку, висящую у него на плече. «Вот было бы визгу, если подбросить этих лягушек Петунии!..»
– Не хочу возвращаться, – лениво тянет Лили, садясь на берегу реки и с наслаждением опуская босые ступни в воду.
Стаи маленьких рыбок, названия которым она пока не знает, с любопытством окружают ее ноги, щекочут кожу.
Северус медлит, но все-таки нерешительно опускается рядом, долго устраивает сумку с добычей, чтобы будущие ингредиенты не разбежались. Спустя некоторое время он, наконец, позволяет себе принять расслабленную позу, откинувшись назад и опираясь на локти.
– Вода сегодня теплая, – Лили болтает ногами, распугивая рыбок и поднимая брызги в воздух. – Можно было бы искупаться.
– Нет! – вырывается у Северуса, прежде чем он успевает придумать разумную отговорку. Мальчик не знает даже, что страшит его больше – возможность увидеть Лили без платья или самому показаться перед ней без верхней одежды. Голову наполняет пульсирующий жар, кровь приливает к лицу. – Нет! – почти жалобно повторяет он.
Внимательный взгляд зеленых глаз задерживается на нем слишком долго, и Северус спешит отвернуться.
Время близится к полудню. Солнце в зените, и густые кроны буков больше не защищают от его палящих лучей. Август все же врывается в их тайное укрытие, воздух наполняют зной и звенящая тишина. Некоторое время друзья сидят, молча, опустив ноги в воду. Лили щурится на солнце из-под выгоревших ресниц, а Северус исподтишка разглядывает ее профиль.
Вдруг девочка резко поднимается на ноги, и Северус вначале пугается, что она собирается уйти.
– Хочешь, я приду к тебе завтра и помогу с зельем? Могу подготовить ингредиенты…
Лили стоит против солнца, лучи его путаются в рыжих волосах, и Северусу теперь приходится щуриться, чтобы рассмотреть ее лицо.
– Это было бы здорово! Но… – он пинает лежащий под ногой камень – тот лишь лениво переворачивается в воде на другой бок.
– Я знаю, но ты ведь сам говорил – при мне он не станет. – Не успевшая расцвести улыбка вянет на ее губах. – Сев, я могу что-нибудь...
Он торопливо мотает головой, стараясь глядеть куда угодно, только не на Лили. А в следующий момент теплая ладошка ложится ему на плечо. От неожиданности Северус вздрагивает, не зная, как освободиться от необычного, ненормального – и такого желанного ощущения. От его неловких движений стоящая рядом сумка опрокидывается, освобожденные лягушки спешат скрыться в ближайших камышах.
– Прости, – Лили торопливо убирает руку, но чувство остается – словно его плечо прижгли раскаленным железом. – Я сейчас наловлю новых!
– Эй, вы! Уроды!
Резкий звук разрывает воздух, заставляя обоих друзей напрячься. Северус вскакивает на ноги, инстинктивно выхватывает волшебную палочку. В нескольких метрах от них из-за ствола дерева выглядывает Петуния. На ее лице – вся скорбь мира.
Первой приходит в себя Лили. Она загораживает собой друга, жестом прося убрать палочку.
– Чего тебе? Давно не получала заклятием по носу?
– Я знаю, что вам нельзя колдовать вне вашей уродской школы, – кривится сестра. – Мне, вообще-то, нет до вас никакого дела, но мать просила позвать тебя к обеду.
– Приму к сведению!
Задрав подбородок, Петуния разворачивается на каблуках и скрывается за деревьями. Лили пристально смотрит ей вслед: прямой спиной ее не провести – она знает, что сестра боится. И на какой-то миг – всего мгновение – она ненавидит магию в себе.
– Извини, я должна идти, – оборачивается она к Северусу.
– Я понимаю.
– И мне очень жаль по поводу лягушек. Обещаю, после обеда я лично наловлю тебе самых отборных! Только не обижайся!
– Оставь. Тебя ждут. – Северус старательно складывает пустую сумку.
– Ну, тогда до встречи?
– Да.
Лили топчется на месте еще какое-то время, но, так и не поймав ответный взгляд, тяжело вздыхает и уходит вслед за сестрой.
Только после этого Северус позволяет себе поднять голову. Он долго провожает взглядом фигурку в голубом платье, и щеки его пылают. И дело тут вовсе не в дурацких лягушках! – хочется ему крикнуть. И даже не в злобной сестре Лили, не в их заботливой матери, уютном чистом домике и семейных обедах. Дело в том, что она каждый раз уходит от него туда – в тот неведомый чудный мир, в котором рядом с ней ему нет места. Что-то тяжелое и шершавое заполняет грудь изнутри, и Северус инстинктивно кладет руку туда, где все еще ощущается тепло чужой ладони.
Глава 2С самого утра валит густой снег. Снежинки, крупные, как птичий пух, лениво кружатся в воздухе. Вся территория Хогвартса укрыта толстым белым покрывалом, и каждая замковая башенка увенчана снежной шапкой. Снег заглушает звуки, скрадывает очертания предметов, сама грань между небом и землей растворилась в белой пелене.
Внутренний двор замка испещрен причудливо переплетающимися цепочками следов. Из-за снежной завесы появляются тени – силуэты студентов, и, проходя мимо Северуса, вновь исчезают за ней. Никто не обращает на него внимания – все они сейчас невидимки в этой снежно-белой тишине.
Мантия, мокрая от снега, тяжело свисает за спиной, хлопает по ногам при каждом шаге. Северус спешит к теплицам – там вот-вот закончится занятие по гербологии у пятого курса Гриффиндора. Возможно, ему удастся перехватить Лили по дороге в замок и даже проводить ее немного. Юноша непроизвольно нащупывает сверток во внутреннем кармане своей мантии – подарок на Рождество для нее.
Сквозь снегопад Северус с трудом различает группу студентов, приближающуюся к нему. Сердце начинает биться чаще. Он замедляет шаг и делает несколько глубоких вдохов – не хватало только позволить собственному волнению все испортить.
Несколько человек подходят достаточно близко, чтобы можно было расслышать их голоса. Северус едва не стонет: проклятые Мародеры!.. Пальцы смыкаются на рукоятке волшебной палочки. Он замирает на месте, готовый в любой момент защищаться, но четверо ребят проходят мимо, не заметив его. Снегопад делает его незримым не хуже любой мантии-невидимки. И только когда ненавистная четверка окончательно скрывается из виду, парень позволяет себе отпустить палочку.
– Сев! – слышится удивленно-радостное восклицание у него за спиной.
Лили стоит, широко улыбаясь, и сердце у Северуса сладко екает. Снег и холод забываются в тот же момент, превратившись в простую декорацию. И хотя он прекрасно знает это удивительное свойство Лили – каждому при встрече дарить такую улыбку, словно именно тебе она рада сейчас больше всех на свете, – невольно улыбается в ответ. Девушка, несомненно, использовала водоотталкивающие чары – на ее мантии и рыжих волосах ни снежинки. Щеки и кончик носа у нее розовые от холода, но это вовсе не портит ее красоты. Безупречна, как всегда, так, что взгляд не отвести.
Северус не сразу замечает выглядывающую у Эванс из-за спины девочку – не то Мэри, не то Мэгги, которая обычно повсюду неотступно следует за ней. Снейпа она, кажется, побаивается, вот и сейчас таращится на него, как на акромантула.
– Ты в замок? – обращается он к Лили, старательно игнорируя вторую гриффиндорку.
– Да, у нас через полчаса Макгонагалл. А ты?
– Я… Вообще-то… Может, мы прогуляемся немного? – Северус чувствует, что начинает краснеть, и от этого почему-то еще больше злится на упрямо стоящую рядом с ними Мэри-Мэгги.
Лили же, словно прочитав его мысли, поворачивается к подруге:
– Мэри, ты иди, встретимся возле кабинета, хорошо?
Та безмолвно кивает и, наконец, оставляет их вдвоем.
– Сев, ты почему без шапки и шарфа? – спохватывается девушка. – Заболеть хочешь?
Она снимает с себя полосатый шарф и начинает наматывать его Северусу на шею, не обращая ни малейшего внимания на его вялое сопротивление.
– Так еще куда ни шло, – Лили отступает на шаг назад, критически оглядывая собственное творение.
– Спасибо, – бормочет Северус, не понимая, откуда взялся вдруг комок в горле, мешающий говорить.
Он берет у девушки ее сумку, и друзья медленно идут в сторону замка. Лили весело болтает о каких-то пустяках, а Северус бредет рядом с ней молча, пытаясь унять бурлящие внутри эмоции. Нужно как-то начать разговор, сказать что-то остроумное или хотя бы просто завести речь о подарке, но мысли никак не хотят строиться в одну цепочку. И этот шарф на его шее так упоительно пахнет ею!..
Поглощенный внутренней борьбой, Северус едва замечает, что они уже миновали внутренний двор и теперь стоят на крыльце замка.
– Ну, вот мы и пришли, – замечает Лили, поворачиваясь к нему лицом, зеленые глаза смотрят внимательно и заинтересованно.
– Да, пришли, – эхом отзывается тот.
«Она сейчас уйдет, – мысли мечутся в голове, как вспугнутые светом тараканы, – давай же, идиот! Скажи что-нибудь!..»
– Ммм… Ты уезжаешь на каникулы?
– Что? – девушка недоуменно вскидывает рыжие брови. – Да, конечно. А ты?
– Я думаю остаться. Хочу поработать в библиотеке. – Парень лжет, и Лили прекрасно видит это. Оба они знают, что с недавних пор в Паучьем тупике больше никто не ждет Северуса домой. Ощущая себя ужасно глупо, он все равно зачем-то добавляет: – Есть кое-какие наметки по поводу того зелья…
– Хочешь, я вернусь из дома пораньше?
– Не надо, все в порядке! – поспешно отзывается он.
Лили молчит, в ее взгляде смешались облегчение и чувство вины. Ощущая привкус желчи во рту, Северус с отчаяньем понимает, что весь их разговор, досконально спланированный им в голове до этого, сворачивает совсем не в то русло. Слова, которые он подбирал столь тщательно, кажутся в этот момент пустыми и глупыми, а выбранный с трепетом подарок – нелепым и слишком сентиментальным. С чего он вообще решил, что брошка в виде лилии понравится девушке?
– Мне нужно идти, иначе я опоздаю на занятия, – мягко произносит Лили, протягивая руку за своей сумкой.
– Да, да, конечно!
Снейп скидывает с плеча ремень ее сумки, роняя при этом свою. Чертыхаясь, он принимается собирать рассыпавшиеся свитки. Лили нагибается, чтобы помочь ему, и вдруг ловит его руку в свои. Северус, не поднимая глаз, вздрагивает всем телом.
– Сев, у тебя все хорошо? Ты какой-то странный сегодня. Что-то случилось?
От искреннего беспокойства в ее голосе почему-то начинает щипать в уголках глаз. Подарок, лежащий в нагрудном кармане – словно раскаленный уголек. Все пошло не так, и Северусу больше всего на свете хочется, чтобы эта ситуация, наконец, как-то разрешилась.
«Ничего из этого не выйдет.»
Парень резко высвобождает руку и встает на ноги, усилием воли придавая лицу выражение спокойного безразличия.
– Мне тоже нужно идти, – произносит он не своим голосом.
Открыв дверь замка, Северус пропускает подругу вперед и сам входит следом. Воздух в холле взрывается сотнями голосов и запахов. Ярко горят факелы на стенах, заливая помещение теплым оранжевым светом. Только попав в тепло, Снейп понимает, как сильно замерз. По телу пробегает крупная дрожь.
Лили, которая теперь выглядит совершенно сбитой с толку, молча теребит рукав мантии. От теплого воздуха ее щеки заливает румянец, губы алеют. Раздражение медленно тает вместе со снегом на одежде юноши, уступая место чему-то сладкому и щемящему.
– Еще увидимся? – спрашивает она.
– Надеюсь. Лили, у меня тут… – Северус тянется за подарком, как вдруг ноги у него подкашиваются, словно кто-то ударил палкой под коленки. Он падает на пол, и сверток с брошкой вылетает из кармана, скользя по мраморному полу, теряясь из виду под ногами идущих мимо студентов.
– Эй, Эванс! – слышится ненавистный до дрожи голос. – Что это за лужа? Неужто Нюниус залил вас своими соплями?
Северус поворачивает голову на звук – на главной лестнице стоит Поттер, направив на них волшебную палочку. К счастью, поблизости не видно его дружков. Заколдовать бы его, да так, чтобы мадам Помфри потом кусочки вместе не собрала!.. Но он не станет драться сейчас, на глазах у Эванс. Рано или поздно они встретятся один на один, и тогда Поттер прочувствует на себе весь арсенал проклятий, тщательно скопленный Северусом специально для их четверки.
– Иди куда шел! – зло выкрикивает Лили, снимая с друга заклятие и помогая ему подняться.
– Между прочим, я шел на занятие к Макгонагалл, которое, к слову, начнется через пару минут. Так что советую поторопиться! – как ни в чем не бывало, ухмыляется гриффиндорец. – И раз уж нам по пути, могу проводить.
– Отвали, Поттер! – привычно огрызается девушка, на всякий случай вставая так, чтобы оказаться между Снейпом и Джеймсом. – Сев, извини, но мне действительно пора. Ты что-то хотел сказать, до того, как этот придурок объявился?
– Да нет… – Северус еще раз оглядывает пол в поисках брошки, но свертка нигде не видно. "Проклятый гриффиндорский болван с пометом пикси вместо мозга!" – Просто хотел пожелать счастливого Рождества. И… удачи на трансфигурации.
– Спасибо, и тебе счастливого Рождества, – Лили порывисто обнимает его, в одночасье одеревеневшего, словно от заклятия, а затем стремительно направляется в сторону лестницы. На первой ступени она останавливается и оборачивается, посылая другу широкую улыбку.
Северус делает взмах рукой в ответ, с тоской наблюдая, как девушка поднимается, шагая через две ступени и переругиваясь на ходу с увязавшимся за ней Поттером. Рыжие волосы отражают свет факелов, и вся она – словно живой язык пламени. Пламени, которое всегда будет отдаляться от Северуса, сколько бы ни бежал он следом, пытаясь дотянуться, удержать…
Он не движется с места, пока Лили не исчезает за поворотом галереи, а затем разворачивается и идет в обратную сторону, к подземельям.
Здесь тихо – звуки из холла практически не достигают сумрачных коридоров, да и студентов тут встретишь редко. В такую погоду слизеринцы предпочитают отсиживаться в тепле общей комнаты. Он тоже был бы не против побыстрее оказаться у камина, погреть озябшие руки. С этими мыслями Северус ускоряет шаг, но уже у самого входа в гостиную Слизерина его окликают.
С трудом подавив вздох недовольства, он оборачивается. Позади него, небрежно прислонившись плечом к стене, стоит Мальсибер.
– Снейп.
– Мальсибер. Чем обязан?
– Вижу, ты не слишком рад другу, – с нехорошей ухмылкой произносит слизеринец.
– Просто не могу понять, зачем другу следить за мной в темном пустом коридоре.
– Следить? Нет уж, это удовольствие оставь нашему старосте, – Мальсибер отделяется от стены и делает шаг в сторону Северуса. Тот внутренне напрягается, но остается стоять на месте. – Где ты был?
– Это мое дело.
– О, несомненно. Как бы там ни было, надеюсь, ты не забыл о нашем деле?
– Я еще работаю над заклинанием, если ты об этом. Нужно проверить…
– Ладно, ладно, хорошо, тише ты, – шипит Мальсибер, быстро оглядываясь по сторонам. – Идем, Эйвери ждет нас в спальне.
– Надеюсь, у вас там припасено что-нибудь согревающее, – бормочет Северус, следуя за приятелем к входу в общую комнату.
– Погоди, – слизеринец останавливается так резко, что Снейп по инерции врезается в его широкую спину. – Что это у тебя на шее? Это что, шарф Гриффов?
На Северуса словно выливают ушат ледяной воды. Как он мог забыть? На несколько секунд он замирает, пытаясь быстро придумать сколько-нибудь убедительное оправдание. Но Мальсибер облегчает ему задачу.
– Опять напоролся на Блэка и Поттера?
– Да, – Снейп старается скрыть облегчение в голосе, – видимо, эти недоумки заколдовали мой шарф, а я не заметил. Спасибо, что предупредил. – Он с сожалением снимает с себя пахнущую Лили ткань и как можно небрежнее закидывает в сумку. – Потом расколдую.
Кажется, Мальсибера такое объяснение вполне устраивает, и больше к теме шарфа они не возвращаются.
Позже, ночью, когда все соседи по комнате засыпают, Северус осторожно достает шарф из сумки и на несколько секунд подносит его к лицу. В голове всплывает образ Лили – она отдаляется от него по ярко освещенному коридору, а он остается один в темноте, с дурацкой тряпкой в руках и чувством пустоты в сердце.
– Глупости, – шепчет он зло, сминая несчастный кусок ткани и зашвыривая его под кровать.
На следующее утро, когда остальные уходят на завтрак, Северус заглядывает под кровать – шарфа там нет. На всякий случай он светит Люмосом и даже использует призывающее заклятие, но все напрасно. Эльфы, внезапно понимает он. Сегодня ночью один из домовиков Хогвартса стал свободным эльфом. Снейп не знает, смеяться ему или плакать. Подумать только – он освободил домовика с помощью шарфа Лили! Что бы сказали на это его однокашники?
А что бы подумала она сама?.. Наверняка ей бы это очень понравилось.
По дороге в большой зал на завтрак Северус невольно улыбается. Этим утром стол Гриффиндора станет чуть ближе к нему.
Глава 3Часть 1.
Война. Это слово больше не нужно произносить вслух, теперь оно говорит само за себя: кричит заголовками газет, щерится с листовок на фонарных столбах, глядит в окна вместе с угрюмой сырой весной. Война – это опустевшие улицы в грязных подтаявших сугробах, заколоченные витрины магазинов в Косом переулке, мрачные лица редких прохожих. И бесконечные некрологи.
У Северуса Снейпа своя война. Для него сражения разворачиваются на письменном столе среди кип свитков и старых пыльных фолиантов – бесценных сокровищ из библиотек старейших волшебных семей. С момента присоединения к Темному Лорду он успел лишиться части иллюзий по поводу своего места среди его сторонников: спустя почти год на его предплечье все еще нет Метки, да и перед самим Хозяином он предстал всего однажды. Но неизгладимое впечатление от увиденного и услышанного в тот единственный раз, как и дарованная ему уникальная возможность получать знания, о которых он когда-то не мог даже мечтать, заставляет дрожащего от нетерпения Северуса все жадней вчитываться в древние тексты. Кажется, еще немного, и ему откроются все сокровенные тайны, сама квинтэссенция магии. Цена за это невелика – он должен создавать для Лорда новые зелья и заклинания, которые после будут использованы для установления нового мирового порядка. И хотя он отдает себе отчет в том, что на деле его труды применят для пыток и убийств, Северус не слишком заботится об этом. По крайней мере, ему почти удается не думать о магглах и полукровках, чьи имена пополнят списки погибших в очередном номере Ежедневного Пророка. Не читать, не думать, не представлять их лиц – и тогда они останутся всего лишь безликой массой, далекой и безразличной ему.
Отдельной стопкой в его рабочем кабинете лежат свежие газеты. Чтобы окончательно не оторваться от реальности, Северус просматривает их в перерывах между своими изысканиями, но всегда мельком, страшась разглядеть среди череды имен одно особое. Эту мысль он никогда не позволяет себе додумать до конца, но временами запретный образ нет-нет, да и мелькнет на краю сознания.
Не то чтобы Снейп совсем не думал о старой школьной подруге. Несколько месяцев назад ему на глаза попалась заметка в газете, сообщающая о свадьбе мистера Дж. Поттера и мисс Л.Эванс. Несмотря на то, что Северус подозревал – просто не мог не подозревать, именно такой исход, прочитанное подействовало на него не хуже Круциатуса. В тот день, впервые за долгое время, привычная выдержка изменила ему: задыхаясь от бессильной злобы, он собрал все письма и фотографии Лили, которые смог найти в доме, и сжег их в камине. После он напился дешевым виски, отцовым наследством, и проплакал несколько часов, как малое дитя, прежде чем забыться беспробудным сном.
С тех пор Северус яростно гонит прочь любые мысли о Лили. Но это не мешает девушке иногда являться ему во снах, и сны эти каждый раз оставляют после себя привкус горечи во рту.
В одну из подобных ночей Северус просыпается, разбуженный каким-то посторонним звуком. Некоторое время он лежит, ошалело уставившись в серый полумрак комнаты, и образ Лили, такой яркий и реальный после сна, медленно тает перед его внутренним взором.
В темноте не разглядеть часов, но ему кажется, что время предрассветное. Проходит несколько минут, прежде чем он понимает, что разбудил его вовсе не звук, а неприятное гложущее чувство в груди. И только окончательно стряхнув с себя сон, Северус вспоминает – сегодня необычный день. Сегодня он отправится на свое первое боевое задание, но мысль об этом вовсе не приводит в восторг. Недоумение и беспокойство – все, что он испытал, получив инструкции от Люциуса Малфоя, лично посетившего его дом в Паучьем тупике. «Лорд оказывает тебе небывалую честь, доверив эту операцию. Он надеется на тебя, – вдохновенно вещает почетный гость, – дает шанс доказать свою полезность нашему великому делу!»
Малфой умеет быть весьма убедительным, и в какой-то момент Северус даже ощущает нечто наподобие душевного подъема, проникается важностью возложенного на него и еще нескольких человек дела. Но лишь только Люциус трансгрессирует, сомнения набрасываются на оставшегося в одиночестве Снейпа. Он не боевой маг, а убийства магглов – дело истовых фанатиков вроде Лестрейнджей. Очевидно, это какая-то проверка, возможно, последнее испытание, которое он должен пройти, прежде чем, наконец, примет Метку и войдет в круг приближенных. Имени предполагаемой жертвы ему не сообщили, и это только к лучшему.
«Не знать, не интересоваться, не представлять лиц», – повторяет он, как заклинание – его личный Патронус.
За окном постепенно светает. Северус тяжело вздыхает и переворачивается на другой бок в своей кровати. Остатки сна окончательно спугнуты тягостными мыслями. Что ж, если Лорд желает смерти некоего полукровки – так тому и быть!..
***
Они собираются в назначенном месте с наступлением темноты. На лицах маски, но голоса выдают их, так же, как и характерные для каждого движения. Помимо Снейпа здесь двое новичков, еще не получивших Темную Метку, а поведет их за собой Беллатриса Лестрейндж. Ее легко узнать по лихорадочно блестящим в прорезях маски глазам и хриплым смешкам, от которых Северусу становится не по себе, как, впрочем, и от самого присутствия этой женщины. Волшебница заметно возбуждена, словно гончая, почуявшая добычу, ей будто бы трудно устоять на одном месте. Двое других – его бывшие однокашники, Трэверс и Уилкис, неловко переминаются с ноги на ногу. Первый, старше их с Уилкисом на год, высокий и плечистый, храбрится, но нервозность то и дело проскальзывает в его движениях и интонациях. Уилкис откровенно напуган и старается держаться ближе к Северусу, которому волнение товарищей, как ни странно, придает некоторую уверенность в себе. Трое неопытных мальчишек и славящаяся своей кровожадностью мадам Лестрейндж – очевидно, в планы Темного Лорда не входит тихая расправа над неугодным. Все происходящее наводит Снейпа на мысли, что это убийство должно стать… показательным?
Перед ними небольшой частный дом, стоящий особняком посреди тисовой рощи. Ночь выдалась безлунная, и очертания здания сливаются с окружающим мраком. В доме темно, свет не горит ни в одном из окон, и это кажется странным – едва ли его обитатели легли спать так рано. На какое-то мгновение у Северуса возникает ощущение, что строение и вовсе необитаемо: слишком уж неестественная тишина царит в этом месте.
«Вперед!..» – дрожащим от нетерпения голосом командует Беллатриса и первая устремляется к дому. Три черных тени покорно следуют за ней. Снейп нащупывает в кармане палочку и крепко, до дрожи, сжимает ее рукоять. Они не используют трансгрессию, избегая лишнего шума, но в полной тишине отчетливо слышен каждый шаг, шорох их мантий и тяжелое дыхание. Северусу мнится, что даже сердце у него стучит непозволительно громко.
Они почти достигли крыльца, как вдруг из темноты прямо перед ними возникают очертания фигуры человека. Северус резко тормозит, вскидывает волшебную палочку, но от неожиданности все заклятия словно разом улетучиваются из его памяти. Волна паники захлестывает его, и он замирает на месте, будто завороженный, не в силах издать ни звука. На несколько секунд повисает тишина, потом ночь разрывает хлопками трансгрессии и криками:
– Экспеллиармус!
– Остолбеней!
– Импедимента!
– Авада…
Воздух вокруг прорезали десятки разноцветных лучей от заклятий. В их свете мечутся фигуры людей, их много, и новые волшебники все прибывают. Кто-то падает, раздается чей-то визг.
– Снейп! Не стой столбом! – кричит Уилкис, отбивая летящий в них красный луч.
Северусу, наконец, удается стряхнуть с себя оцепенение, и в следующий момент он бросается в гущу схватки. По телу словно пробегает электричество. Он заклинанием отбрасывает бегущего ему навстречу волшебника, за ним следуют еще двое – в темноте не разобрать лиц, но мантии на них обычные. Значит, не мракоборцы. В Северуса летят сразу два заклятия, и он едва успевает выставить щит.
Рядом с ним неистовствует Беллатриса.
– Это они! – выкрикивает она, вперемежку с проклятьями. – Они все здесь!
«Кто – они?» – Северус не понимает, о чем она, и кому это адресовано.
Боковым зрением он успевает заметить, как Трэверс трансгрессирует с поля боя, а в то место, где он стоял только что, ударяет луч заклинания, взметнув фонтанчик земли.
– Трус! – слышится визг Беллатрисы. – Не сметь! Круцио! Протего!
Их взяли в кольцо, заклятия сыплются уже со всех сторон, и Северус едва успевает отбивать их. Он задыхается, воздуха не хватает – приходится избавиться от маски. Ему удается обездвижить еще одного нападающего, но силы быстро покидают его. От противников их отделяет всего несколько шагов, кто-то выкрикивает:
– Сдавайтесь!
Очередная вспышка света озаряет лица сражающихся, как вдруг Снейп узнает одного из них. А потом еще одного и еще. Поттер, Блэк, Лонгботтомы, МакКинон – он не понимает, что происходит, что все они делают здесь. В следующий миг раздается возглас, парализующий его:
– Стойте! Северус!
Мир вокруг стремительно сужается до очертаний девичьей фигуры. Лили, его Лили, выбежала вперед и стоит перед ним с бледным, перекошенным лицом. В ее взгляде смешались неверие и страх. Все происходящее после Северус видит, как будто в замедленной съемке. Вот их противники замирают за спиной Лили с поднятыми палочками, а Поттер бежит к ней, вытянув руку, и в то же время Беллатриса, стоящая рядом со Снейпом, вскидывает волшебную палочку. Мгновение, и с губ темной волшебницы слетает заклинание: «Сектусемпра!»
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Лили начинает медленно оседать на землю. Сам того не заметив, Северус делает несколько шагов вперед, подхватывая ее. За спиной раздается истерический смех Беллатрисы, что-то кричит Поттер, но он не замечает ничего, кроме девушки, истекающей темной кровью на его руках. Прежде чем осознанное решение успевает созреть в его голове, Снейп трансгрессирует вместе с Лили в свой дом в Паучьем тупике.
Глава 4Часть 2.
В ноябре темнеет рано. В ненастные дни кажется, будто солнца и вовсе нет, и никогда не рассеется бесконечный дождливый сумрак. Ветер гонит сухие листья меж домов Паучьего тупика, завывая в подворотнях раненым зверем, а может, этот страшный воющий звук издает он сам, Северус не знает.
Осень в его маленьком городке пахнет палой листвой и яблоками. Лили любит яблоки. Любила. Лили любила яблоки. Теперь приходится постоянно себя одергивать, правда, мысленно. Потому, что Северус не говорит об этом вслух – после того разговора с Дамблдором. Потому как невозможно, невыносимо произнести то, что уже не изменишь никакой магией. Чувство нереальности происходящего, словно он попал в какой-то кошмарный сон и никак не может проснуться, не отпускает ни днем, ни ночью. Все перепуталось, и лишь одна назойливая, словно комар, мысль неотвязно бьется в голове: а что если бы тогда он не передал подслушанное пророчество Воландеморту?
***
Крови было так много, что ее металлический запах заполнил собой весь дом. Когда Северусу, наконец, удалось остановить кровотечение, он едва не заплакал от облегчения. Лили лежала на его кровати неподвижно, с лицом белее снега – но живая. Чтобы дать ей еще немного времени на восстановление, он наложил на девушку сонные чары, а сам, тем временем, принялся убирать кровавые пятна с постели и пола. После пережитого тряслись руки. Закончив с наведением порядка, Северус направился к шкафчикам с зельедельческими ингредиентами. Ему предстояло провести у котла несколько часов, чтобы сварить достаточное количество Кровевосстанавливающего зелья.
Северус изо всех сил пытался сконцентрироваться на заготовке компонентов для зелья, но то и дело невольно оборачивался на спящую Лили, убеждаясь, что ее грудная клетка по-прежнему поднимается и опускается в такт дыханию как положено.
После двух бессонных ночей разум притупился, и ему приходилось сверять каждое свое действие с указаниями в книге. Это казалось непривычным и неудобным: Северус уже и не помнил, когда последний раз использовал рецепт, чтобы приготовить такое простое зелье. Желание спать только усиливало глухое раздражение от всего происходящего. Добавив, наконец, все необходимые компоненты в котел и тщательно смешав их, он погрузился в раздумья.
Самым разумным было бы доставить Лили в Мунго прямо сейчас, пока к нему домой не нагрянули Пожиратели смерти или, того хуже, бывшие гриффиндорцы с благородной миссией спасения. Но едва мысль эта пришла ему в голову, он уже знал, что не поступит так. Он даже не озаботился тем, чтобы наложить на дом пару защитных заклинаний. Правда, какой прок будет от них, если о случившемся станет известно Лорду?.. Северус чувствовал, что начинает злиться – на Беллатрису, посмевшую использовать его заклинание против Лили, на Поттера, не сумевшего защитить собственную жену, на Лили, так глупо подставившуюся, и, в первую очередь, на себя самого. Страшно было даже вообразить, какие последствия повлечет за собой его бездумный поступок.
Лили пошевелилась и едва слышно застонала. Этот звук выдернул Северуса из потока мрачных мыслей. Убавив огонь под котлом, он вернулся к кровати.
Действие Морфеуса подходило к концу. Девушка должна была вот-вот проснуться, и Снейп вдруг осознал, что сейчас они заговорят впервые с момента той злополучной ссоры на пятом курсе. Внезапно его охватил панический страх. Он даже собрался было еще раз наложить сонные чары, но едва потянулся за палочкой, как Лили открыла глаза.
***
Он не был на похоронах. Дамблдор убеждал его, что сейчас это неразумно – бывшему Пожирателю едва ли будут рады на церемонии прощания с национальными героями. Неразумно!.. Как будто осталось еще в его жизни что-то разумное. Позволить директору думать, что Северус согласен с его доводами, было гораздо проще, чем сознаться в собственном малодушии. Увидеть ее там, мертвую, лежащую среди цветов, означало бы конец всему, а так словно бы оставалась еще крохотная лазейка для несмолкающего голоса надежды, все твердившего: а вдруг, вдруг все это неправда, вдруг еще можно что-то исправить?..
Да, он смалодушничал, но то, чего не видели глаза, услужливо дорисовывает воображение, стоит только сомкнуть веки. Не способный не думать об этом и не желающий поверить, он бесцельно бродит по дому, временами замирая на месте от нахлынувших воспоминаний. Бесконечный хоровод сожалений о сказанном и несказанном, о том, что сделано, и том, что могло бы быть, кружит в воспаленном сознании, замыкаясь на жуткое, мучительное "никогда".
***
Лили открыла глаза и обвела комнату затуманенным взглядом. Заметив Северуса, она вздрогнула и нахмурилась. Бескровные губы дрогнули, будто собираясь сложиться в улыбку, но в следующий момент лицо ее исказилось от ярости.
– Ты!.. – процедила она сквозь зубы. – Что происходит?
– Лили, послушай! – голос у Северуса осип от волнения. – Ты потеряла много крови, мне пришлось взять тебя к себе домой. Я сварил Кровевосстанавливающее зелье, и ты…
Она подняла руку, жестом заставив его умолкнуть. От слабости пальцы ее подрагивали. Сделав попытку приподняться в кровати, она тут же обессилено уронила голову обратно на подушку.
– Лили…
– Молчи, – она на несколько секунд прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями, а затем вперила в Северуса взгляд, полный презрения. – Значит, это правда. Ты действительно теперь с ними.
Он растерянно замер. Неужели та же девушка, которая еще несколько часов назад бросилась к нему навстречу под вспышками заклинаний, глядела на него сейчас с таким отвращением?
– Ты действительно теперь прислуживаешь Воланд…
– Не произноси его имя! – вырвалось у Северуса. – Это небезопасно.
Лили побледнела еще больше, на скулах у нее заходили злые желваки.
– А я не боюсь ни твоего мерзкого Лорда, ни его приспешников! И тебя, Снейп, я не боюсь. Можешь делать со мной, все, что хочешь, я все равно ничего не скажу! Джеймс, мой муж, найдет меня, и тогда…
Он дернулся, как от пощечины, но быстро взял себя в руки.
– Не трудись напоминать, я в курсе, что вы женаты. Мои поздравления! – Северус кивком указал на тускло поблескивающее золотое кольцо. Она проследила за его взглядом и сжала пальцы в кулак, торопливо спрятав левую руку под одеяло, будто опасаясь, что он силой отберет у нее колечко. Жест этот неприятно царапнул его. Смущенный и сердитый, он продолжил, путаясь от волнения в словах: – Тебе и не нужно меня бояться. Я бы никогда... Не понимаю, что ты имела в виду, я и не думал ничего у тебя выпытывать, тем более, силой. Ты прекрасно знаешь, что я бы ни за что не причинил тебе никакого вреда.
У Лили вырвался невеселый смешок.
– Я больше не знаю, кто ты и на что ты способен. Мой друг никогда не примкнул бы к сумасшедшему убийце. Как ты мог? Наслаждаешься покровительством своего ненаглядного Лорда? Теперь ты тоже грязнокровок убиваешь, а, Снейп? Что ж ты и меня не убил?
– Хватит! Ты ничего не знаешь обо мне! – не выдержал Северус. Если Лили пыталась побольнее задеть его своими словами, ей это с успехом удалось. Горячая волна протеста захлестнула его изнутри. – Я тебе жизнь спас! Между прочим, подставив опасности собственную!
– Я тебя об этом не просила, – тихо проговорила она, отворачиваясь в сторону. Взгляд ее потух, словно бы гневный порыв лишил ее последних сил. – Где моя палочка?
Неожиданная смена тона подействовала на Северуса отрезвляюще.
– Я спрятал ее, – честно ответил он и добавил торопливо, предупреждая возможную вспышку возмущения: – Ты наверняка попыталась бы колдовать, а тебе сейчас нужно беречь силы. Я верну палочку, как только ты достаточно окрепнешь.
Он подошел к котлу, где бурлило зелье, и осторожно зачерпнул горячую жидкость в чашку.
– Вот. Это зелье, чтобы восполнить кровопотерю, – сказал он, присев рядом с Лили на самый край кровати и протягивая ей чашку с дымящимся напитком. – Его нужно пить каждый час. На вкус не очень, но это необходимо. Не бойся, если бы я собирался тебя отравить, придумал бы менее очевидный способ, – заметил он с раздражением, обнаружив, что она недоверчиво принюхивается к исходящему от зелья запаху.
Девушка бросила на него враждебный взгляд, но все же приняла чашку и молча выпила ее содержимое.
– Хорошо. Теперь тебе нужно поспать. – Северус достал волшебную палочку и направил ее на Лили, которая тут же вскинула руки в защитном жесте. Он в очередной раз ощутил неприятный укол в сердце и с трудом подавил тяжелый вздох.
– Я всего лишь собираюсь наложить сонные чары, Лили. Я не ничем не наврежу тебе, пойми ты, наконец!.. – И прежде чем она успела что-либо предпринять, произнес: – Морфеус!
Лили зевнула, безуспешно борясь с накатывающей дремотой, веки ее затрепетали. Погружаясь в сон, она пробормотала едва слышно:
– Ты уже разбил мне сердце, Сев. Что еще ты сможешь причинить?..
***
Северус не собирался приходить сюда – ноги сами принесли его к ручью в роще, где они часто играли детьми. После того, как на пятом курсе их с Лили пути окончательно разошлись, он ни разу не посетил это место, считая такие вещи сентиментальной чушью. Да и что он смог бы найти тут, кроме болезненных воспоминаний?
И, тем не менее, он здесь – растерянно озирается по сторонам, словно не узнавая окружающий вид, хотя, по большому счету, ничего не изменилось с тех пор: все так же бежит прозрачная вода в ручье, и старые буки тянут узловатые ветви к небу. На берегу в камышах сиротливо лежит забытая кем-то кукла. Значит, другие дети играют теперь в их тайном месте, ничего не зная о них, не подозревая, какие мгновения их жизней – важные и незначительные, печальные и радостные, – были прожиты здесь, навсегда уйдя в прошлое.
Неожиданно самым трудным оказывается именно это: понять, что ее больше нет, а мир вокруг не замер в ужасе вместе с Северусом, не превратился в дымящиеся руины; он остался прежним, и жизнь продолжает идти своим чередом. И сам он, оказывается, все еще жив, может видеть, слышать и чувствовать то, чего она лишена теперь навечно. Она ушла, потому что он сделал недостаточно, не сумел помочь и защитить; ушла, так и не узнав, как много значила для него. Если бы только он тогда остался с ней, возможно, ему удалось бы сберечь ее; но все эти годы его не было рядом – не было в тот момент, когда его бедная храбрая Лили взглянула в глаза смерти. И неизбывное чувство вины давит на него неподъемной тяжестью, грозя раздавить, уничтожить.
***
С момента, когда Северус трансгрессировал в собственную гостиную с Лили на руках, минули почти сутки, но, несмотря на его опасения, никто так и не попытался ворваться к нему в дом. Оставаясь в неведении по поводу того, что на самом деле произошло прошлой ночью, и чем все закончилось в итоге, он чувствовал себя крайне неуютно. Но он был все еще жив, а это означало, что Лорду пока неизвестно о случившемся, по крайне мере, о поступке самого Северуса.
Лили же почти все это время провела во сне; он снимал с нее сонные чары только для того, чтобы дать очередную порцию Кровевосстанавливающего зелья. Просыпаясь, она не издавала ни звука, но взгляд ее был выразительнее любых слов, отбивая у самого Северуса всякое желание разговаривать. Ему так много хотелось сказать ей, но все слова, еще не произнесенные, разбивались о злое молчание. В какой-то момент ему с трудом удалось побороть желание использовать легилименцию. Соблазн скользнуть в ее сознание, легко коснуться хотя бы края его, был велик, но страх увидеть себя ее глазами оказался сильнее.
Северус смутно вспомнил, как еще несколько часов назад чувствовал, что буквально падает от усталости. Дав Лили последнюю порцию зелья и снова погрузив ее в сон, он решил, наконец, позволить себе отдохнуть. Диван в прихожей манил в свои объятия, обещая долгожданный покой. Прежде чем отправиться спать, он бросил беглый взгляд на девушку, убеждаясь, что та действительно в порядке. Она лежала на боку, подложив под голову согнутую в локте руку, спутанные пряди рыжих волос разметались по подушке. Румянец вернулся на ее щеки, губы порозовели; она дышала мерно и глубоко.
Удовлетворившись увиденным, и даже ощутив некое подобие гордости за себя, Северус встал, собираясь уже выйти из комнаты, но, взглянув на Лили еще раз, неожиданно впал в уныние. Возможно, она никогда больше не окажется так близко, а то и вовсе исчезнет из его жизни навсегда. Остановившись в нескольких шагах от двери, он направился обратно и очень медленно сел рядом с ней, опасаясь разбудить. Она не пошевелилась и выглядела такой умиротворенной, словно и не спала сейчас в постели ненавистного предателя, и не было между ними никакого раздора. Тогда он склонился почти к самому ее лицу, сам не зная, что собирается сделать – и глубоко вдохнул ее запах. Голова у Северуса слегка закружилась. Он стал наклоняться всё ниже и ниже, пока полностью не лег на свободную половину кровати, замерев неподвижно, вглядываясь в проблески бледного девичьего тела, там, где из-под одеяла выбилось плечо или часть голени. Внезапно Лили приподнялась на локте, охнула, бормоча горестно что-то неразборчивое, и, перевернувшись на другой бок, снова погрузилась в сон. Сердце у него пропустило удар. Если бы сейчас она проснулась и застала его рядом, он, пожалуй, сгорел бы от стыда. Но она спала, и, кажется, кошмары от соседства с ним ее не мучили.
Северус на мгновение прикрыл глаза. Так хорошо и спокойно... Если бы только можно было так и остаться, задремать, приобняв ее, представляя, будто это его законное право, и даже если она проснется, то лишь крепко прижмется к нему.
Понимая, что утром он станет презирать себя за эту слабость, он, тем не менее, позволил себе полежать еще пару минут. Спустя некоторое время страх быть застигнутым врасплох все же вынудил его открыть глаза. Северус с неохотой перебрался в стоящее в изголовье кровати кресло, окаменев в неподвижном бодрствовании. Можно было мечтать сколько угодно, но, чтобы он ни сделал для нее, какие слова ни произнес, даже если бы попытался удержать ее силой – рано или поздно она все равно ушла бы к своему драгоценному Поттеру. Он знал это так же точно, как и то, что утром взойдет солнце, знал без всякой легилименции. Он глядел на Лили, повернутую к нему изогнутым хребтом, укрытую сиреневым маревом приближающегося утра, и с горечью осознавал, что даже сейчас, спящая в его постели, она далека от него, как никогда раньше.
***
После рождественских каникул ему предстоит приступить к своим новым обязанностям в Хогвартсе. Мысли об этом не вызывают у Северуса ничего, кроме досады. За последний месяц он, кажется, совершенно утратил способность чувствовать что-либо, кроме постоянной тупой боли и злости на весь окружающий мир.
Меньше всего на свете сейчас Северусу хочется оказаться под постоянным присмотром у Дамблдора, а это неминуемо в стенах школы. Высокопарные речи директора о героизме и долге давно навязли в зубах. Как будто и без этих любезных напоминаний о смерти Лили он недостаточно страдает, не способный прекратить думать о ней хоть на секунду.
Старый волшебник все говорит о жертве, принесенной Лили, и о выборе, сделанном ею, словно пытаясь удержать Северуса от чего-то, что тот еще сам не осознал до конца. А после люди из Аврората появляются в его доме и забирают с собой добрую половину его библиотеки, в том числе, все трактаты о темной магии и древних запрещенных ритуалах. И никогда бы Северус не связал все это вместе, если бы после долгих бессонных ночей, наполненных нескончаемыми «почему», он не пришел к мысли попытаться что-то исправить. И тогда с пронзительной ясностью пришло осознание – его уже опередили, заблаговременно перекрыв все ходы, цинично лишив того самого пресловутого выбора.
Дамблдор говорит о том, что Лили пожертвовала собой ради спасения сына, и это злит Северуса больше всего. Он не верит, что кто-то может добровольно выбрать смерть – что Лили могла. Несмотря на все ее достоинства, он всегда относился к ней как девочке чуть снисходительно, считая себя умнее и рассудительнее. Так как же случилось, что она вдруг оказалась мудрее и сильнее него, приняв свою судьбу? Почему поступила так? Близкая и бесконечно далекая, открытая, но так и оставшаяся загадкой для него, Лили снова ускользнула от Северуса, на этот раз – навсегда.
***
Утро пришло вместе с шумом грузовых машин, грохочущих на шоссе на окраине города.
Северус заснул в том же кресле, в котором сидел прошлой ночью, и теперь расплачивался за это болью во всем теле. Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что укрыт пледом, а кровать напротив пуста и аккуратно застелена. В первый момент он испугался, что, пока он спал, Лили ушла или, что гораздо страшнее, попала в руки Пожирателей. Потом до его слуха донесся шум льющейся на кухне воды. Приготовив на всякий случай волшебную палочку, он с трудом разогнул занемевшую спину и на деревянных ногах направился к источнику звука.
Заглянув на кухню, Северус замер в дверном проеме, до глубины души пораженный увиденным. Помещение, которое выглядело теперь заметно чище, заливал уютный свет электрической лампы. Стол был аккуратно сервирован, в центре его дымились золотистые тосты, сложенные горкой на блюде . А у плиты, в добытом неизвестно откуда фартуке, с собранными в опрятный пучок волосами, хлопотала Лили. Она выглядела совершенно здоровой и полной сил. Заметив Северуса, она, как ни в чем не бывало, улыбнулась и произнесла:
– Доброе утро! Хорошо, что ты проснулся – завтрак почти готов.
Северус потрясенно молчал, уставившись на девушку во все глаза. Та явно смутилась и отвернулась к плите, заговорив фальшиво бодрым голосом:
– Я не нашла у тебя ни яиц, ни бекона, поэтому просто поджарила тосты. Ты ведь ешь тосты? Садись, пока не остыло.
– Что… что происходит? – наконец смог выдавить он. – Что, черт возьми, все это значит?
Лили обернулась, кусая нижнюю губу, и бросила на него виноватый взгляд.
– Если ты про мою палочку, я сама нашла ее, пока ты спал. Мне нужно было привести здесь кое-что в порядок, да и готовить без магии трудновато. Надеюсь, ты не возражаешь?
– Я не об этом спрашиваю, – он прошел в кухню и тяжело опустился на стул, не спуская с Лили пристального взгляда.
Та села за стол напротив Северуса, подперев подбородок рукой, впервые за утро глядя ему прямо в глаза.
– Татуировка, – выговорила она, заметно нервничая. – Или как там вы ее называете. У тебя ее нет.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что речь идет о Темной метке.
– Как ты узнала? – мрачно поинтересовался он.
– Увидела, когда ты спал, – призналась она. – У тебя рукав мантии задрался. Почему ты сразу не сказал мне?
– Можно подумать, это что-то изменило бы. Да и разговор у нас вчера не особо клеился, если ты помнишь, – не в силах скрыть желчные нотки в голосе, добавил он.
– Да это все меняет! – Лили вскочила, едва не опрокинув стул, и в волнении заходила по кухне. – Он еще не успел заклеймить тебя, а значит, ты не один из них! Я знала, я всегда знала, что ты не мог пойти на это!..
– Ошибаешься, – жестко прервал он ее. – Я, как ты выразилась, один из них, просто пока еще не получил Метку.
Лили замерла на месте, в мгновение ока изменившись в лице.
– Нет, ты врешь, – с непонятным упрямством произнесла она.– Я не верю.
– Тогда что, по-твоему, я делал ночью в том месте с другими Пожирателями? Подумай сама, еще вчера ты так легко бросалась обвинениями, так что поменялось сейчас?
Абсурдность ситуации вызвала у него приступ злого веселья. Они с Лили словно поменялись местами: теперь она защищала его, а ему досталась роль собственного обвинителя.
– Но ведь Метки нет.
– Пока нет, но…
– Северус! – она неожиданно приблизилась к нему вплотную, и, прежде чем он смог отшатнуться, схватила его за рукава мантии, заглядывая ему в лицо. – Сев! Пожалуйста! Я верю, нет, я знаю, что в глубине души ты не хочешь, чтобы все случилось так! Еще можно все изменить. Пока не поздно, откажись от него, от всего этого, пойдем со мной, присоединяйся к нам…
Она вдруг осеклась на полуслове и в ужасе зажала рот двумя руками, отступая назад.
– К вам? Что это значит?
Лили молча замотала головой, глядя на него широко распахнутыми глазами.
– Ну же, договаривай! – он поднялся из-за стола и сделал шаг в ее сторону, нависнув над ней. – Вы это кто? Ты говоришь о тех, кто был там прошлой ночью? Отвечай!
– Сев, прости, – едва не плача, пробормотала она. – Я не могу тебе сейчас ничего рассказать. Я думала, ты знаешь…
Он едва удержался, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть хорошенько. Напряжение, копившееся в нем последние дни, достигло своего предела. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе хотя бы подобие самообладания.
– Знаю что? Лили, пожалуйста. Я хочу знать. Что произошло той ночью? Что вы все делали там? Чей это был дом?
– Так ты совсем ничего не знаешь? – пораженно проговорила она.
Северус едва не застонал.
– Да, не знаю. Мне ничего не объясняли. Просто было дано задание, никаких лишних вопросов. Довольна? А теперь, будь добра, расскажи мне все.
Лили открыла было рот, но тут же закрыла его обратно, плотно сжав губы. Взгляд ее неожиданно стал холодным, и лицо приобрело замкнутое выражение.
– Сначала ответь: ты служишь Воланде… хорошо, Темному Лорду?
Сбитый с толку неожиданной переменой, произошедшей с Лили, он растерянно выговорил:
– Это не так просто…
Она опасно сузила глаза.
– Нет, как раз тут все просто – либо ты с ним, либо нет. Больше не осталось третьей стороны. Мы уже не школьники, Сев, теперь нельзя отсидеться в теплой уютной гостиной, закрыв глаза и уши. Идет война, настоящая. И я прошу тебя: сделай выбор сейчас, пойдем со мной, будь на нашей стороне – на моей стороне.
Последнюю фразу она произнесла, делая нажим на каждом слове. Руки ее сжались в кулаки, а между бровей залегла глубокая складка. Северус молчал, да и что он мог ответить ей? Что нет хорошей и плохой стороны, а есть просто сила и знания, которые он желает получить, и за которые должен заплатить определенную цену? Его Лили никогда не смогла бы понять и принять это. Любой его аргумент был бы решительно сметен ею так же, как она всегда отметала любые полутона.
Ему вдруг с горечью подумалось, что это ужасно несправедливо – ведь они еще совсем молоды, обоим едва исполнилось по девятнадцать лет, – но говорят и рассуждают как глубокие старики. Юные девушки не должны воевать, они должны любить, рожать детей, по выходным готовить сладости для своих близких. Он поглядел на Лили и вдруг явственно представил ее взрослой женщиной, счастливой матерью большого семейства. И снова, как в детстве, ощутил укол ревности к той части ее жизни, которая всегда была и будет недоступна ему.
– Прости, – слова были произнесены почти шепотом, хотя ему хотелось кричать. – Я не могу пойти с тобой.
«Да и что из этого выйдет? Для чего я тебе? Станем жить втроем с твоим мужем большой счастливой семьей?»
– Я уже давно сделал свой выбор. Да ты и сама это знаешь. Помнишь, что ты сказала тогда, на пятом курсе?
– Почему? Боже, Сев, ну почему?..
В какой-то момент казалось, что Лили вот-вот расплачется, но ее глаза остались сухими. С минуту она смотрела на него, и в свете лампы он уловил в ее взгляде что-то... сострадание? жалость? Что бы это ни было, ему от этого легче не становилось; зачем бы еще ей жалеть его, если только она не верила, что он поступал так добровольно?
– Мне пора возвращаться, – сказала она после целой вечности тягостного молчания.
– К Поттеру? – Он тут же пожалел о вырвавшемся у него вопросе.
– Да, к Джеймсу. В наш дом. К нашим друзьям, – ответила она, глядя на него с вызовом, словно бы готовясь обороняться.
– Что ж, не смею задерживать. Мое дело сделано, – он указал рукой в сторону выхода. – Спасибо за завтрак.
Лили покачала головой и принялась развязывать тесемки фартука. Выходя из кухни, она остановилась в дверях и, не оборачиваясь, заговорила сдавленным голосом:
– Спасибо. Ты спас мне жизнь, и я никогда этого не забуду. Но если все же когда-нибудь нам с тобой доведется столкнуться, как той ночью, – ты будешь для меня не больше, чем Пожирателем смерти, слугой Темного Лорда и преступником. И я поступлю, как должно.
– О, не сомневаюсь!.. – восклицание вышло излишне громким и неуместным.
– И еще, – она обернулась через плечо, и сердце его, непривычное к подобным фокусам, сделало кульбит в груди, – я хочу, чтобы ты знал: никогда не поздно выбрать сторону добра. И я всегда буду верить, что ты сделаешь правильный выбор. И всегда буду ждать.
– Будет безопаснее, если ты трансгрессируешь прямо из прихожей, – сказал он после долгой паузы. – И, Лили… Чем бы вы там не занимались – пожалуйста, будь осторожна. Держись подальше от всего этого. Твой… муж должен лучше заботиться о тебе.
Она грустно улыбнулась.
– Прощай, Северус.
– Прощай, Лили.
«Я люблю тебя».
В коридоре раздался хлопок трансгрессии, а следом за ним на дом опустилась густая тишина. Северус вернулся на кухню, взял со стула брошенный Лили фартук, аккуратно сложил его и убрал в один из шкафчиков. Затем сел к столу, переложив несколько тостов с блюда к себе в тарелку, и принялся намазывать их джемом из вазочки, заботливо оставленной для него на столе. В голове царила гулкая пустота. Позавтракав, он направился в комнату, которая служила ему одновременно спальней и рабочим кабинетом, и, не снимая верхней одежды, забрался в постель. С отчаянным безразличием приговоренного к смерти он размышлял о том, что сейчас-то уж точно Лорду должно было стать известно обо всем – значит, не сегодня-завтра неминуемо последует наказание. Северус натянул одеяло до самой макушки и закрыл глаза. Главное, что Лили теперь была в безопасности, а со всем остальным он как-нибудь разберется. Надо бы только как следует выспаться.
***
Боли больше нет, холод и темнота отступают, и Северус обнаруживает себя в буковой роще. «Что это? Я умер?» Все еще ощущая зубы змеи на свое шее, он непроизвольно касается рукой того места, где должна находится зияющая рана, но пальцы нащупывают лишь гладкую кожу. Он недоуменно озирается по сторонам. Солнечный свет брызжет в глаза сквозь ветви деревьев. Место кажется мучительно знакомым, словно он оказался в полузабытом сне. Он скорее чувствует, чем помнит, что где-то за деревьями находится нечто важное, и направляется туда, откуда веет прохладой и где слышится журчание воды.
Вскоре лес расступается, и он оказывается на зеленой поляне, залитой солнцем. На противоположной ее стороне виднеется спуск к ручью, на берегу которого кто-то сидит. Вне себя от волнения, Северус ускоряет шаг. Ручей все ближе, и теперь он отчетливо может видеть девушку, сидящую спиной к нему на стволе поваленного дерева. Ее молочно-белая кожа покрыта россыпью веснушек, густые рыжие волосы свободно ниспадают на плечи. Не смея поверить собственным глазам, он замирает в нескольких шагах от нее. Лили. Заметив его присутствие, девушка оборачивается, и радостная улыбка расцветает на ее губах.
– Сев, ну, наконец-то! Я так долго ждала тебя! – она жестом приглашает его сесть рядом.
Словно зачарованный, он послушно опускается возле Лили, не в силах выговорить ни слова, и просто смотрит на нее, жадно впитывая глазами каждую черточку. Перед ним не девочка, но взрослая девушка, однако ее зеленые глаза по-прежнему лучатся детским восторгом и искренней теплотой. Он думает, что хотел бы вечно сидеть тут, не отводя от нее взгляда, и больше ему не нужно ничего.
– Ты все-таки выбрал правильную сторону, – произносит она с гордостью. – Я всегда знала, что так оно и будет.
– Да, но слишком поздно, – слова выходят с трудом, царапая горло. – Лили, мне так жаль... Я... я так виноват!
Она качает головой и мягко касается его руки.
– Тебе не за что винить себя. Ты многое сделал для меня и моего сына. Ты хороший человек, Сев, и всегда был таким. Главное ведь не то, когда ты сделал свой выбор, а то, что ты сделал его.
– Было так больно потерять тебя... Я не хотел, чтобы ты умерла. Нужно было послушать тебя тогда, сразу перейти на вашу сторону, а я поступил как последний трус, как идиот! Мерлин, Лили, я так любил тебя!..
Он прячет лицо в ладонях, ощущая под пальцами влагу. Крупные слезы медленно стекают по его щекам, и он тщетно пытается стереть их, но кажется, что на место каждой слезы, которую он смахивает, тут же попадают десять других.
Сбоку раздается легкий шорох, а затем Лили осторожно кладет руку на его плечо.
– Я знаю, Сев.
– Ты… знаешь?
– И всегда знала.
– Но как?.. Почему тогда… – его голос срывается, и предложение остается незавершенным.
– Я ждала тебя, все это время я ждала, когда ты сам придешь ко мне. Но, похоже, это было не самым верным решением, – Лили грустно улыбается. – Я была бестолковой и упрямой и теперь прошу у тебя прощения.
Стыдясь слез, все еще текущих по его лицу, он отворачивается и молча кивает.
– А ты? Ты сможешь когда-нибудь простить меня? – спрашивает, внутренне сжимаясь, Северус.
– Я уже давно простила тебя, глупый ты человек!..
Они сидят в тишине, плечом к плечу, и он чувствует тепло, исходящее от ее кожи. Это ощущение кажется таким настоящим, словно все происходящее и есть реальный мир, а то, что было до этого, превратилось всего лишь в смутное воспоминание.
– А что потом? Что теперь будет со мной? С нами? – произносит Северус через некоторое время.
– Это зависит только от тебя, – отвечает Лили. – Ты можешь пойти дальше или вернуться в мир живых как призрак.
– Если я выберу первое, ты… будешь со мной?
– Прости, я не могу. Я нужна моему сыну – я слышу, как он зовет меня. Мне придется уйти через некоторое время. Но обещаю, я вернусь к тебе. Нам еще о стольком надо поговорить! – Она встает с бревна и поворачивается к нему лицом. – Ты будешь ждать меня, Сев?
Северус смотрит на нее, затаив дыхание, и что-то огромное и горячее распирает грудь изнутри. Всю свою жизнь он гнался за ней, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мечту, но теперь погоня закончена, и впереди у них целая вечность. Он не знает, это ли загробный мир, в котором он оказался, но впервые за долгое время чувствует себя абсолютно живым.
– Я всегда буду ждать тебя, Лили, – говорит он, и неподдельная улыбка озаряет его лицо.
Fin.
