Глава 1Первый большой секрет Сибилла Трелони узнала, когда ей было одиннадцать лет.
Вечером, накануне дня, когда она должна была отправиться в школу, бабушка усадила её возле себя и сказала:
– В нашем роду не было настоящей провидицы вот уже четыре поколения подряд.
Это не было тайной. Насколько Сибилла знала, ни её мама, ни бабушка, ни прабабушка, ни даже пра-прабабушка не сделали ни единого точного пророчества, не считая того, что следующей в их семье родится девочка, как всегда и случалось, или что отцы этих девочек женятся на их матерях – что не случалось никогда.
Нет, Сибиллу ошеломили следующие слова бабушки:
– Ты первая.
Бабушка объяснила, что «склонность говорить без очереди», о которой отчаянно писали в своих отчетах учителя начальных классов до тех пор, пока бабушка не забрала её из школы, была признаком её Дара.
– Моя бабушка все время так делала, – объяснила она, – мы не могли сесть за стол, чтобы она не предсказала, что жаркое будет жилистым, или что кто-то разобъет тарелку. В старости это стало еще хуже. Она не могла ничего поделать, это было как заставить себя не дышать. Это отпугнуло моего деда, затем моего отца и отца твоей матери.
– А что случилось с моим отцом?
– Тут постаралась твоя мать, – ответила бабушка. – Дело в том, Сибилла, что тебе нужно быть готовой.
– К чему?
– К одиночеству.
***
Несмотря на предупреждение бабушки, Сибилла обрадовалась: она провидица!
Наконец-то она могла делать что-то, что ценилось в волшебном мире. Её мать всегда говорила, что в ней совсем мало магии, и поход с бабушкой к Олливандеру только подтвердил её слова. Прошло шесть напряженных часов, прежде чем они нашли палочку, которая в руке Сибиллы выпустила хотя бы слабые искры. Мистер Олливандер странно улыбнулся.
– Это липа и волос единорога, – сказал он ей. – Впервые продаю такую. Мой отец привез древесину вида Tilia tomentosa, которую нашел в Бельгии и оценивал как трехсотлетнюю. Всего несколько часов спустя в неё попала молния. Удивительно.
Сибилла не была уверена, имеет ли он в виду дерево или то, что палочка выбрала именно её.
Ожидая посадки на платформе девять и три четверти, Сибилла нервно крутила свою палочку, оставляя отпечатки на полировке. Она когда-нибудь произведет настоящее волшебство? Или редкое дерево в её дрожащих руках было потрачено впустую?
Она боялась Хогвартса с тех пор как услышала мамины истории об экзаменах по трансфигурации и квиддичных матчах. Они показались ей озадачивающими и довольно пугающими. Когда в июне пришло письмо от Дамблдора, заместителя директора, Сибилла в глубине души надеялась, что бабушка запретит ей поехать.
Но сейчас она подавала надежды и даже была счастлива.
Это продолжалось ровно до знакомства с Минервой МакГонагалл...
Сибилла едва успела найти пустое купе и поместить вещи на соседнее сидение, когда дверь открылась и внутрь заглянула высокая темноволосая девушка в гофрированной белой рубашке и зеленой юбке в клетку. Она выглядела раздраженно.
– Ты должна будешь убрать это, – сказала она, указывая на вещи Сибиллы, – скоро поезд заполнится. – девушка достала из нагрудного кармана квадратные очки в проволочной оправе, надела их и оглядела Сибиллу. – О, – её тон немного смягчился, – первокурсница, я полагаю?
Сибилла кивнула, не в состоянии произнести ни звука в присутствии импозантной молодой волшебницы.
– Я помогу поднять его на полку, – сказала девушка, входя в купе и доставая длинную, великолепно отполированную палочку из потайного кармана юбки.
– Это не очень хорошая идея, – внезапно для себя сказала Сибилла, – любое движение может привести к катастрофе.
Губы девушки сомкнулись в тонкую линию. Сибилла не могла точно сказать, что это было: попытка сдержать смех или недовольство. Она привыкла ко всему.
– Тем не менее, – волшебница указала блестящей палочкой на старый грязный чемодан Сибиллы, который взмыл вверх и опустился на полку над головой девочки. Пристально рассматривая бедную блузку Сибиллы и оранжевую юбку из жоржета, девушка прокомментировала: – заправь блузку, в Хогвартсе любят аккуратность.
Затем она вышла, и дверь за ней со стуком захлопнулась.
Вскоре купе наполнилось другими учениками. Они оживленно болтали, что очень раздражало Сибиллу. В её голове как будто соревновались разные голоса: одни были голосами учеников, другие же приходили изнутри, рассказывая ей о них.
Брата одного из них назовут Мервин, другой ненавидит пастернак, но сам еще об этом не знает, а вот этот займет второе место в школьном соревновании в плюй-камни...
Сибилла зажала уши руками, и другие ученики замолчали, уставившись на неё.
Поезд пошатнулся, и мгновение спустя несколько тяжелых книг ударили девочку по голове. Защелка на сундуке сломалась, и на Сибиллу обрушились её пожитки, вызвав взрыв хохота у товарищей по купе, которые, найдя общий объект насмешек, быстро стали друзьями.
Сибилле пришлось взять чулок и завязать его вокруг чемодана, чтобы держать его закрытым. Ей никто не помог.
Когда Сибилла высадилась из Хогвартс-экспресса, чулок разорвался и чемодан снова открылся, выбрасывая половину её вещей в грязь и совиный помет, покрывающие платформу станции Хогсмид. Другие первокурсники хихикали, глядя на неё, в то время как старшие ученики были слишком заняты, спеша занять очередь к каретам, и не заметили её бедственное положение.
Она попыталась собрать одежду, которая была разнесена ветром по платформе.
– Вот.
Сибилла подняла слезящиеся глаза. Высокая девушка из поезда протягивала несколько вещей, в том числе, заметила униженная девочка,
три пары её нижнего белья.
– Спасибо, – сказала она. Сибилла засунула вещи обратно в чемодан и закрыла его. Он с треском распахнулся снова, и несколько вещей вывалились прежде, чем она смогла его захлопнуть.
Девушка, которая сейчас была уже в черной мантии со значком, гласящим «Минерва МакГонагалл, староста», присела и подняла книгу, щурясь, чтобы прочитать название: «Дочери Гекубы: история женского искусства прорицания». Её губы скривились.
– Прорицание начинают изучать на третьем курсе, – сказала она.
– Я знаю, – ответила Сибилла. – Это будет мой любимый предмет.
Очевидно, не стоило этого говорить, но откуда она могла знать? Надеясь, что это поможет стереть кислое выражение с лица Минервы, Сибилла взял книгу и сказала:
– Здесь есть про мою пра-пра-бабушку. Она была известной провидицей.
– Надень мантию и поспеши, – скомандовала Минерва.
– Но...
– Я разберусь с этим, – указала она палочкой на чемодан Сибиллы. – Adhaere! Это должно помочь, пока ты доберешься до замка. Если сама не сможешь снять заклинание – попроси кого-то из старост.
Минерва МакГонаналл владела палочкой, словно та была частью её руки. Её движения казались одновременно природными и точными. Это приводило Сибиллу в восторг и, в то же время, заставляло чувствовать себя не в своей тарелке.
Неужели в Хогвартсе все также хорошо владеют магией, как эта староста?
– Ступай, все ждут тебя, – нахмурившись, сказала Минерва.
Изо всех сил пытаясь закрепить черную мантию на своей юбке, Сибилла смотрела, как Минерва двинулась в сторону.
– Августа, подожди! – староста догнала и перехватила за руку другую девушку. У Сибиллы возникло ощущение, что причиной донесшегося с их стороны смеха была она.
***
К моменту окончания школы Сибилла знала две вещи. Первое: бабушка не ошибалась насчет одиночества, второе: если она хочет зарабатывать на жизнь предсказаниями – ей придется лгать.
Она покинула Хогвартс после сдачи С.О.В., получив проходной бал только по Заклинаниям и Прорицанию, последнее с оценкой «Великолепно», разумеется.
Прощальное чаепитие с профессором Дорсетт в кабинете на третьем этаже было поучительным, равно как и обескураживающим.
– Сибилла, девочка моя, я волнуюсь за тебя, – призналась та.
– Почему, профессор?
– Твоя бабушка сделала только хуже, держа тебя подальше от людей, но в одном она была права – у тебя действительно есть Дар. Я не могу предсказать цвет неба в солнечный день, но совершенно точно знаю, когда у кого-то есть Внутреннее око.
Она усмехнулась, увидев выражение лица Сибиллы.
– Это правда, я обманщица. Как и девятносто девять процентов тех, кто утверждает, что они Видят. У некоторых людей случаются проблески, и они ловко предсказывают погоду на завтра и то, с каким счетом победит определенная команда на Чемпионате Мира, но я не одна из них.
– Но вы профессор...
– Я неплохой учитель, но не могу научить Прорицанию. Это врожденный талант, а не навык. Я учила тебя и остальных как сделать то, что успешные Провидицы делают лучше всего – хорошее шоу. Хиромантия, таро, гадание на кофейной гуще и прочее – это всё фестралово дерьмо, но чайные листья и хрустальные шары – хороший реквизит. Вы изучали сценическое искусство, а не Прорицание.
– Но моё Внутреннее Око! Я планировала использовать его...
– Просто послушай. Ты не можешь использовать свой Дар, это он использует тебя, – профессор ткнула Сибиллу в грудь коротким пальцем. – Хитрость, Сибилла Трелони, заключается в том, чтобы пережить это.
Сибилла почти плакала: все часы, которые она провела углубившись в гадальные карты, похвалы профессора Дорсетт её тщательно детализированным астрологическим картам, всегда скрупулезные перекрестные ссылки с ее картой рождения ничего не значили. Её навыки, её единственные настоящие магические навыки были иллюзией.
– Что же мне делать? – запричитала она.
Профессор Дорсетт схватила руки Сибиллы и с силой их сжала.
– Это я и пытаюсь сказать. Ты можешь использовать то, чему я тебя научила. Хорошая карьера строится на умелом манипулировании двумя вещами: надеждой и страхом. Обрати внимание на клиентов, выясни, чего именно они ожидают, дай им это, и они будут благодарны. Сделай это достаточно хорошо, и разбогатеешь.
Глава 2Сибилла не разбогатела, но на протяжение нескольких лет её дела шли неплохо.
Мама и бабушка возлагали на неё свои несбывшиеся надежды, поэтому на оставшиеся от пра-пра-прабабушки Кассандры деньги она открыла маленькую лавку в Косом Переулке. Поток клиентов был непрерывным, благодаря, как она подозревала, профессору Дорсетт, шепнувшей кое-что в нужные уши.
Посетители хотели надежду и страх, и Сибилла их предоставляла. Она хорошо читала своих клиентов, чувствовала, что им нужно, и «предсказывала» всё, начиная с рождения долгожданного наследника и заканчивая смертью любимого – или ненавистного – родственника, и если многие предсказания не сбывались тут же, то рано или поздно это все равно происходило. Настоящие предсказания, засорявшие её сеансы, никогда не интересовали клиентов, однако они придавали атмосфере странности и загадочности, что помогало в работе.
Лавка была незначительным успехом, и за годы работы Сибилла заметила, что чем более причудливо она одевается и ведет себя, тем больше клиентов приходит. Она взяла в привычку носить огромные очки, увеличивающие и без того выпуклые глаза, добавляла в свой салон благовония и индийскую этническую музыку ситар, которая, как она обнаружила, отчасти усыпляла клиентов и позволяла легче их читать.
Однако надежда и страх приобрели более конкретный смысл, когда в общем шуме Косого переулка начал появляться шепот о новом Темном Лорде.
Слухи становились все громче, смерти и исчезновения участились, а клиенты больше не были довольны причудливыми предсказаниями Сибиллы. Теперь они приходили к ней за двумя вещами, которые она не могла дать: за безопасностью и спиритическими сеансами.
В первый раз какая-то женщина хотела знать, а безопасности ли её дети-полукровки. Сибилла смогла ответить только: «Да, конечно». Тогда растерянная мать потребовала полезную информацию: «Хогвартс падет?». Сибилла отказалась отвечать, и женщина ушла не заплатив, как Сибилла и предвидела.
Наибольшую тревогу вызывали клиенты, хотевшие поговорить с умершими близкими.
– Конечно, – они были уверены, – ваш Дар позволяет вам смотреть за завесу?
– Нет, – отвечала она, – не позволяет. Никто не мог этого сделать, даже моя пра-пра-прабабушка.
Клиенты злились и не верили. Они рассказывали ей о магглах, которые общаются с умершими, и если даже те могут это делать... но Сибилла не могла и не стала бы притворяться.
Наградой за её отказ переходить черту того, что она считала пускай не Черной магией, но Черным искусством, стала нужда. Мало-помалу клиенты перестали заходить. Волшебное сообщество Великобритании на долгое время наглухо закрылось, и скудных приманок надеждой и страхом было недостаточно, чтобы привлечь кого-нибудь в Лютный переулок, куда ей, учитывая стесненность в средствах, пришлось переехать.
Последнее чаепитие с профессором Дорсетт изменило ход её жизни.
Они только что обсуждали шокирующее убийство близнецов Прюэттов и Марлен МакКиннон, которая была однокурсницей Сибиллы, когда она вдруг почувствовала странное тепло и сонливость.
Все начало двигаться в замедленном темпе. Она моргнула и обнаружила, что смотрит в бледное лицо своей наставницы, которая уставилась на неё широко раскрытыми глазами.
– Извините, – сказала Сибилла, – должно быть, я задремала. Я чувствую себя немного странно.
Профессор Дорсетт резко встала, опрокинув стул.
– Я должна идти. Храни тебя Мерлин, дорогая Сибилла, – сказала она, целуя удивленную Сибиллу в лоб.
Три часа спустя Хильдегарда Дорсетт была мертва. Её расщепило при попытке аппарировать.
Это означало, что теперь Сибилла Трелони наконец-то вернется в Хогвартс.
***
– Альбус говорит, вы предпочитаете жить в Северной башне, а не в Восточном крыле с остальными преподавателями, – уточнила заместитель директора. Каждый стук её отполированных каблуков выражал неодобрение.
– Да, – ответила Сибилла, слегка запыхавшись от попыток идти в ногу с быстрым шагом Минервы. – Внутреннему Оку нужно спокойствие, чтобы оно Смотрело должным образом.
Она проигнорировала фырканье Минервы.
– Вот она, – по взмаху палочки дверь щелкнула и послушно открылась.
Комната была достаточно чистой, но выглядела так, словно в ней веками не была ни единая живая душа. Сибилла вздрогнула, и у неё почти сорвалось с языка предложить Минерве остаться на чашку чая – странный порыв, учитывая, что она привыкла к одиночеству в окружении своих приборов, но комната казалась настолько мертвой и пустой, что пугала.
– Вы можете изменить чары по собственному желанию, – объяснила Минерва. – Дверь всегда откроется директору и, в случае чрезвычайной ситуации, мадам Помфри, нашему колдомедику.
– Но не вам?
– Нет.
– Возможно, вы хотели бы зайти, – неуверенно предположила Сибилла.
– Искренне сомневаюсь в этом, – улыбка Минервы была натянутой и вовсе не обнадеживающей. – Если это всё, профессор Трелони...
– Называйте меня Сибилла, пожалуйста.
– Если это всё, я вернусь к своим обязанностям.
И Сибилла осталась одна в той ужасной комнате.
***
У Сибиллы Трелони никогда не было друзей, поэтому она по ним не скучала. Но она скучала по профессору Дорсетт и их регулярным чаепитиям. Они напоминали ей, что она существует – Сибилла как личность, а не как провидица.
Если на неё насесть, то Сибилла призналась бы: она питает надежду, что Минерва МакГонагалл может случайно подняться на чашечку чая или пригласить её вниз. Лишь они две были в Хогвартсе волшебницами примерно одного возраста, так что подобный жест казался бы естественным. Но быстро стало ясно, что Минерва МакГонагалл никогда не станет рассматривать Сибиллу Трелони как коллегу, достойную какого-либо разговора сверх того, что было необходимо для исполнения её обязанностей.
Прием пищи был пыткой. Сибилла, как обычно, слышала голоса, но они стали более частыми и интенсивными, чем в школьные годы. Она не была в состоянии сдерживать вырывающиеся наружу предсказания, а Минерва, казалось, не могла игнорировать их, как научились делать все остальные. Её колючие комментарии задевали и разрушали даже небольшой аппетит Сибиллы.
Забавно, но она, казалось, влияла на Минерву аналогично.
Однажды вечером, после заявления Сибиллы, что у них больше не будет лангустинов (что было жаль, так как Минерва обожала их), заместитель директора отложила вилку, оттолкнулась от стола и вышла без единого слова. В её отсутствие появился новый профессор – молодой мужчина, которого Сибилла уже встречала в Кабаньей Голове, где он с покрасневшим лицом схватился за горло, словно попал под Дутое заклятие. После того случая он провел неделю в больнице, восстанавливаясь после тяжелой аллергической реакции.
Никто из сотрудников больше не хотел сидеть рядом с ней за столом, и, в конце концов, Сибилла попросила директора разрешить ей питаться в своих покоях.
Её дар вырос за годы, и голоса, эти случайные всплески человеческих контактов, стали её постоянными спутниками. Надежды и страхи клиентов и простых людей, проходящих мимо её крошечной полуподвальной квартиры в Лондоне, были как комфортные сиюминутные трансляции из чужой жизни, но тут, в замке, полном подростков-волшебников, чьи голоса всегда были самыми громкими и настойчивыми, это выросло в ужасающую какофонию гнева, тревоги и желания.
В последнее время Сибилла Видела преимущественно смерть и опасность. Недавние неприятности, казалось, перенаправили взгляд её Внутреннего Ока к темноте и не хотели его отпускать.
Шли месяцы. Она покидала свою комнату всё реже и реже. Обучение десяти детей одновременно и двадцатичетырехчасовая рабочая неделя почти убивали её. На неё навалилась депрессия, и то, что она Видела, было ужасно.
– Найди способ выжить, – посоветовала ей когда-то профессор Дорсетт, и Сибилла его нашла. Помогло увеличенное количество Огневиски, но больше всего новый трюк: она выбирала в классе одного студента, на котором сосредотачивала внимание, и Видела в избранных нею учениках неизбежно плохое: несчастные случаи, тяжелые утраты, и, иногда, смерть.
Заместитель директора пришла поговорить об этом.
– Профессор Трелони, – сказала она, её длинные ноги неуклюже торчали из бархатного пуфа, – я должна попросить вас воздержаться от бессмысленного запугивания студентов. Директор получил несколько сов от родителей. Конечно, даже вы можете понять, как тяжело слышать предсказания учителя, что их дочь умрет от укуса каппы или что их сыну предначертан Азкабан.
Сибилла пообещала, что отныне она будет следить за своим языком, и, когда Минерва ушла, прикончила бутылку огневиски и расплакалась. Она больше не могла сдерживать себя и не говорить то, что Видит, – это было бы равносильно тому, чтобы заставить своё сердце не биться.
Возможно, заклинание немоты?.. Но способности Сибиллы в магии были не до такой степени сильны, тем более, чтобы наложить заклятие без палочки и невербально.
Может быть, ей придется отрезать язык?..
Сибилле Трелони нужно было любой ценой остаться в Хогвартсе.
Возможно, она была почти сквибом, но не дурой.
Что-то произошло во время собеседования в Кабаньей Голове. Это «что-то» имело отношение к молодому Снейпу, который, как все знали, был Пожирателем Смерти. Сибилла не поняла, что случилось, но Дамблдор абсолютно изменил своё мнение после того, как их разговор прервали. Он уже было сказал ей, что, несмотря на её впечатляющие способности, планировал прекратить в Хогвартсе Прорицания... а потом крепко пожимал её руку и настаивал, чтобы она перебралась в замок немедленно, той же ночью, и даже пошел вместе с ней на квартиру, чтобы помочь собрать вещи.
Пожиратели Смерти искали её. Снейп услышал нечто такое, что убедило его в подлинности провидицы, и Пожиратели хотели использовать её Дар в своих целях. Сибилла спрашивала себя, не был ли прорицательский Дар профессора Дорсетт больше, чем та заявляла.
Наконец, она взяла себя в руки. Какой выбор у неё есть? Был ли он когда-либо? Что она может сделать? Как ни странно, ответ пришел к ней резким голосом её наставницы:
делай то, что умеешь лучше всего. Сделай ставку на шоу.
В следующий понедельник она предсказала Биллу Уизли, что полумесяц будет его спасителем и проклятием, быстро обратив внимание гриффиндорца на неряшливую астрологическую карту, расстеленную на столе.
– Посмотри! – воскрикнула она. – Посмотри, как Марс соединяется здесь с Венерой, чтобы противостоять Юпитеру! – неся всяческую чепуху, она сделала таинственный голос и указала на случайный участок графика на 1997 год: – это позволяет Луне оказывать свое влияние на созвездие Скорпиона.
Сибилла знала, что её хитрость сработала, когда Уизли многозначительно усмехнулся однокурснику: мальчик забыл о страшном прогнозе, убедившись, что у профессора Tрелони окончательно съехала крыша.
***
Война закончилась внезапно и непредсказуемо. Двадцать пятого декабря Сибилла была вынуждена посетить то, что директор называл «особым празднованием Рождества» в учительской.
Причина того, что празднование было «особым» стала понятна, когда Дамблдор поднял тост.
– Обычно, я бы предложил первый тост за праздник, – сказал он, – но я знаю, что вы простите меня, если я подниму его за нечто более важное: за любовь!
Сибилла мало знала о любви, но она была достаточно счастлива, чтобы поднять бокал, к тому же наполненный наилучшим эльфийским вином директора.
Они выпили, и Дамблдор продолжил свою речь.
– Надеюсь, вы все присоединитесь к моим наилучшим пожеланиям Минерве и Элфистону, которых сегодня утром лично поженил министр Багнольд.
Учительская взорвалась хором поздравлений и добрых пожеланий, персонал столпился вокруг Минервы, которая, бросив раздраженный взгляд на Дамблдора, приняла объятия и рукопожатия коллег с большей благодарностью, чем Сибилла могла бы предсказать.
После еще нескольких бокалов вина голоса в её голове стали настолько тихими, что Сибилла успокоилась и решила, что пришло её время поздравить новобрачных.
Муж Минервы был значительно старше своей супруги. Сибилла удивилась, как он обнял ей за талию, когда пара остановилась переговорить с Помоной Спраут. Подходя к ним ближе, она услышала слова Помоны.
– ...в теплице, пока Минерва работает. Я помогу вам начать с черенков, если хотите... – и, внезапно, Сибилла Увидела.
Пухлый седовласый мужчина лежал на грязном полу в окружении лиственных растений, его голубые глаза безжизненно смотрели в небо. Она Увидела плачущую Минерву, державшую его за руку, Минерву, одетую в черное, бросавшую белый цветок в отрытую могилу... Минерву, лежащую на полу...
Сибилла почувствовала, как её губы начали двигаться, и стала молиться таинственным богам своей бабушки, чтобы это прекратилось, но слова вырвались против её воли.
– Зеленый будет цветом вашей смерти.
Элфистон повернулся к ней, приятно улыбаясь.
– Извините, мадам, я не совсем...
– Элф, это Сибилла Трелони, – вмешалась Минерва, многозначительно глядя на мужа. Сибилла догадалась, что они о ней говорили, – очевидно, она не самого высокого мнения о моей мантии, – кивнула Минерва на темно-зеленый бархат, в который была одета. Взгляд, которым она наградила Сибиллу, заставил ту задуматься, не собирается ли Минерва её проклясть.
– Нет, – ответила Сибилла, – я...
– У профессора Трелони уникальная манера выражаться, – перебила её заместитель директора.
– Но, Минерва, он не должен... – она сделала жест, чтобы взять руку коллеги: та должна была знать, что теплица – это плохая идея, но Минерва отстранилась. Сибилла потеряла равновесие и растянулась у её ног.
Помона и Элфистон тут же присели, чтобы проверить, в порядке ли она, но Минерва просто смотрела сверху вниз. В сознании Сибиллы отвращение на её лице наложилось на выражение страшного горя, Увиденного нею, и её вырвало прямо на шерстяной ковер.
Глава 3Когда три года спустя профессор Дамблдор с торжественным лицом собрал коллектив в учительской, Минерва отсутствовала. Сибилле не нужно было Внутреннее Око, чтобы догадаться, что он собирается сказать.
После этого она отправилась в Хогсмид, но бармен отказался продать ей огневиски или что-либо другое.
– Извините, профессор, я не должен больше принимать ваши заказы. Это приказ директора.
Ситуация была такая же, как в «Трех метлах» и «Кабаньей голове». Правда, Аберфорт сказал, что запрет поступил от заместителя директора.
– Если бы это был мой брат, я швырнул бы бумагу ему в лицо, но у Минервы есть основания, я считаю. Так что вам придется поискать где-то в другом месте.
Когда она уже уходила, он добавил:
– Есть одно местечко в Дингуолл, которое работает без лицензии. Я знаю человека, который его держит. Вероятно, он мог бы отправить вам почтой что-то... в лечебных целях.
***
– Как это – ничего? – переспросила Сибилла у работницы почтового отделения.
– Как я и сказала, профессор: для вас ничего нет.
– Но сегодня канун Рождества!
– Именно поэтому мы все так заняты, – объяснила она, указывая на образовавшуюся за Сибиллой очередь нетерпеливых волшебников и волшебниц. – Я уверена, что ваша доставка прибудет в понедельник. Пожалуйста, отойдите в сторону, остальные тоже хотят получить посылки и вернуться домой к семьям.
Была пятница. Как она справится до субботы?..
Во второй половине дня она дрожала и её голова пульсировала. Когда домашний эльф принес ланч, запах пищи подействовал на неё подавляюще. Она приказала эльфу унести еду.
– Подожди! – окликнула Сибилла, когда эльф уже взял поднос. – Что будет на рождественском ужине в Большом зале?
– Жареная индейка, запеченый картофель, бифштекс, утиный паштет...
– Вино будет?
***
Как только Сибилла вошла в двери Большого Зала, то поняла, что совершила ужасную ошибку.
Все уставились на неё.
Она сильно вспотела и чувствовала, как пятна проходят сквозь её единственное хорошее платье. Сибилла извинилась за прерванный ужин. Её взгляд привлекла бутылка, стоящая рядом с тарелкой Дамблдора.
Директор наколдовал для нее стул и... сделал нечто ужасное. Он взял бутылку и вылил ценное содержимое в бокал Снейпа. Она с ужасом наблюдала, как поток вина превратился в одинокие капли, и не могла сдержать возглас, когда Дамблдор растворил пустую бутылку в воздухе.
Она должна была уйти оттуда. Комната была слишком душной и наполненной голосами. Она слышала, как сказала что-то о тринадцати за столом, и Минерва едко ответила.
У неё не было выбора, кроме как остаться сидеть – её ноги вдруг стали ватными. Запахи пищи достигли носа, и Сибилла плотно сжала губы, чтобы её не стошнило.
Когда она взглянула на Снейпа, тот уронил колбаску на тарелку, и, на мгновение, Сибилла могла поклясться, что та приняла форму чудовищной змеи.
Она закрыла глаза, чтобы прогнать видение.
– Соус, Сибилла? – раздался голос Минервы.
Открыв глаза, Сибилла увидела ковш, парящий над тарелкой. Мерлин...
её сейчас стошнит, или, что еще хуже, из неё вырвется очередное предсказание.
В панике она оглядывалась, отчаянно ища что-то, что могло её отвлечь.
Она заметила студента, одетого в оранжево-черный джемпер команды Вулверхэмптон Уондерерс, и бросила первое, что пришло ей в голову:
– Где же профессор Люпин?
Во время последующего разговора Сибилла сделала то, что она всегда клялась не делать: рассказала о чем-то Увиденном. Она не хотела проговориться о судьбе Люпина, но её голова раскалывалась, к тому же Минерва всё никак не умолкала, и её слова страшно стучали в голове Сибиллы. К счастью, Дамблдор сказал что-то, заставившее Минерву замолчать, и та провела оставшуюся часть вечера демонстративно игнорируя Сибиллу.
Ужин был бесконечным. Сибилле удалось съесть лишь несколько кусочков картофеля. Даже если бы у нее был аппетит, то руки всё равно дрожали так сильно, что она едва могла поднести вилку ко рту. Наконец, слава Мерлину, появился пудинг, означавший, что рождественский ужин почти закончился.
Когда Дамблдор встал, чтобы предложить последний тост – к сожалению, с тыквенным соком – он поймал взгляд Сибиллы и ободряюще улыбнулся.
Видение, в котором он лежал в глязи, а его длинные белые волосы были перепачканы кровью, заплясало перед её глазами.
Она закричала.
Когда Сибилла убрала руки от лица, видение исчезло, но она всё равно не могла смотреть на Дамблдора.
Отчаявшись зацепиться за что-либо, чтобы отвлечь Внутреннее Око от Увиденного ужаса, она сфокусировалась на двух мальчиках, стоящих в конце стола.
– Дорогие, – крикнула она им, чтобы сдержать себя от чего-то другого, – кто из вас покинул свое место первым?
Минерва ответила что-то, но Сибилла не могла её расслышать. Голоса говорили с ней снова.
Когда она выбежала из Большого Зала, никто не услышал ее шепот:
"Выбирая смерть, ты победишь её".
***
Это была целиком вина Сибиллы. Она позволила своему Дару контролировать ее. На этот раз, это были её собственные надежды и страхи.
Когда Амбридж вызвала её в свой кабинет, попросив захватить шар, Сибилла должна была догадываться. Эта женщина в розовом была сущим кошмаром, но её желания были столь очевидны, что Сибилла надеялась удовлетворить её незначительными предсказаниями, правдивыми или нет. Она хотела порадовать ими Амбридж и предотвратить то, что Сибилла подозревала, должно произойти.
Важно рассевшись за столом, инспектор спросила тонким девичьим голосом:
– Я стану Министром магии?
Сибилла заглянула в свой шар, ничего там не видя, но для пущего эффекта прикоснулась с нему палочкой. Туман рассеялся и она Увидела.
Губы цвета фуксии распахнулись в безмолвном крике, гниющее существо склонилось к похожему на жабу лицу, прикладывая свои призрачные губы к её губам...
– Что там? Что? – нетерпеливо спросила Амбридж.
– Я... я не...
– Понятно. Всё, как я и подозревала во время проверки, – сказала она, вставая, – у вас нет Дара. Я надеялась, что смогу изменить свой доклад, но...
– Нет! Я Видела! Действительно!
– Неужели?
Сибилла убедительно кивнул, и Амбридж окинула её оценивающим взглядом. Она села обратно в свое кресло и налила чашку чая.
– Выпейте, дорогая, – сказала Амбридж, – и давайте обсудим то, что вы Увидели.
Сибилла потягивала чай, стараясь придумать что-то туманное, но достаточно хорошее, чтобы сохранить свою работу.
Когда она поставила свою чашку, инспектор снова поинтересовалась:
– И что же вы Видели?
Сибилла чувствовала себя посторонним наблюдателем, в ужасе слушая собственный голос, рассказывающий о видении. Лицо Амбридж сравнялось с цветом её платья, и она гневно приказала Сибилле покинуть офис.
– Собирайте чемоданы. Вы уезжаете сегодня вечером.
– Нет, пожалуйста...
– Вон!
Сибилла вернулась в свою комнату и едва успела налить последний бокал хереса, когда появился домовой эльф, чтобы помочь ей собраться.
Сибилле удалось сохранять самообладание, пока она не дошла до парадного холла и не увидела большие дубовые двери, открытые настежь и ожидающие, чтобы выбросить её во тьму за пределами школы.
Она завыла.
Этого не могло быть.
Эта отвратительная, ужасная женщина... стояла там и улыбалась ей. Сибилла еще раз попыталась переубедить инспектора, но бесполезно.
Очередное видение посетило её, страшное и великолепное.
Она Увидела свет, покидающий карие глаза, существо отстранилось, тонкая слюна образовала блестящий полупрозрачный мост между его ртом и ртом Амбридж. На какое-то мгновение Сибилла позлорадствовала, но видение лица, оставшегося после поцелуя дементора, скрутило её кишки.
Стеная и покачиваясь, она опустилась на чемодан, брошенный позади.
Затем Сибилла ощутила твердую руку, поглаживающую её спину, и когда она повернулась к испокаивавшему её человеку, то не поверила своим глам: Минерва смотрела на неё с доселе невиданный выражением.
Вместе с Помоной они провели Сибиллу в комнату, которая, благодаря Дамблдору, все еще принадлежала ей. Минерва уложила её в постель, сказав напоследок, что все будет в порядке и что о Сибилле позаботятся.
***
В первый день после окончания летнего семестра Сибилла получила вместо регулярной доставки от Смита записку. Мистер Смит писал, что ему очень жаль, но он больше не может предоставлять свои услуги мисс Трелони. Однако, она не должна волноваться о своих больших счетах: они полностью оплачены. Он приложил квитанцию на сорок четыре фунта с радостно нацарапаной внизу фразой
«Спасибо за сотрудничество!».
Её паника росла с каждым шагом обратно в Хогвартс, но, когда она добралась до своей комнаты, то обнаружила на столе бутылку и бокал. Внутри бокала была скрученная записка:
«Эта бутылка заколдована самонаполняться. Она может давать по 30 мл. огневиски каждый час. Съешь что-нибудь, даже если у тебя нет аппетита. Это поможет привести в порядок желудок.»
Коробка Имбирных тритонов лежала рядом.
Бутылка вела себя именно так, как было написано. Первые четыре ночи подряд Сибилла просыпалась каждый час, отчаянно нуждаясь в отведенной ей унции, но после этого обнаружила, что может поспать немного дольше. Её благодетель был прав насчет печенья.
К концу летних каникул уже бывали дни, когда она могла прожить несколько часов без вкуса ликера. Замок был тихим, голосов было гораздо меньше, чем во время семестра.
В течение долгого времени её мучительные еженедельные походы в почтовое отделение Хогсмида служили единственной причиной покинуть свою комнату. Однако теперь она выходила в сумерках на свежий воздух, чтобы защитить непривыкшую к солнцу кожу, и гуляла вокруг Черного озера.
Во время одной из таких прогулок она впервые встретила кентавра.
Когда Дамблдор рассказал о нем Сибилле, то думал, что она будет расстроена. Сибилла вспомнила своё прошлое в Косом переулке и отреагировала так, как он ожидал. По правде говоря, она с облегчением услышала, что в следующем семестре кентавр возьмет на себя половину ее занятий. Она также была немного взволнована: наконец, нашелся кого-то, кто понимал о Внутреннем Оке. Кентавры Видели иначе, чем провидицы, она это знала, но наверняка он поймет трудности жизни среди волшебников и волшебниц, которые не могли Видеть, но вызывали видения у неё. Возможно, она даже могла бы помочь ему, рассказать из собственного опыта, как управлять Внутренним Оком в замке, полном голосов и видений.
Она встретилась с ним когда обогнула мыс, выходящий к озеру. Сумерки уже прошли, а он всё стоял и смотрел в небо. Она не решалась побеспокоить его, но кентавр сам повернулся к ней.
Он ничего не сказал, так что Сибилла шагнула вперед, чтобы представиться. Его взгляд упал на палочку, которой она освещала путь, и Сибилла вспомнила как читала, что кентавры недолюбливают палочковую магию. Она потушила свет и положил её в карман.
– Профессор Фиренц, – сказала она, почти протягивая руку, но в последнюю секунду остановила себя, – меня зовут Сибилла Трелони. Извините, что не представилась раньше, но в течение семестра я редко покидаю свою башню. Думаю, вы понимаете.
Кентавр промолчал и снова повернулся к небу.
Сибилла почувствовала себя глупо, но её бабушка всегда говорила, что дружбу надо завоевывать, так что она приблизилась к нему осторожно и спросила:
– Вы Видите что-нибудь?
– Марс яркий.
– Да.
Она собиралась добавить, что это дурное предзнаменование, но не захотела оскорбить кентавра чем-то настолько очевидным. Он, казалось, не стремился разговаривать, а другой совет бабушки заключался в том, чтобы не оказывать давление, и Сибилла повернулась, чтобы уйти.
На её пути оказался белый мраморный памятник, которого еще минуту назад там не было. Пока она рассматривала его, верхушка скользнула в сторону, и она Увидела, что было внутри.
Сибилла зажала рот, чтобы не закричать, и упала на колени. В страхе глядя на могилу, она наблюдала, как лицо директора изменилось и стало лицом Гарри Поттера. Он был мертв, его глаза пусты.
Но это невозможно! Она Видела, как Поттер выростет, видела его сына, сидящего в её классе...
Неужели что-то изменилось?
Она почувствовала, что кентавр стоит рядом.
– Это место резонансное, – сказал он.
– Да...
Он не спрашивал, что она Видела, и, когда Сибилла попыталась рассказать, он покачал головой:
– Я не должен знать, что вы видели, Сибилла Трелони.
И он ушел, оставив ее одну в темноте, наедине с её Даром.
Глава 4Шли недели, видения продолжали преследовать её. Некоторые были ужасающими: худшее из них о Дамблдоре, кричащем и плачущем, когда Поттер подносил к его губам чашу, некоторые просто вызывали недоумение: Поттер стоял голый где-то на вокзале Кингс-Кросс. Видения появлялись быстро, иногда по два-три в день.
Она пыталась поговорить с кентавром, но тот отказался слушать и рассердился, когда она начала настаивать.
– Мы должны сказать директору. Ты должен помочь мне заставить его увидеть!
– Знает Дамблдор или нет, как нам известно, не имеет значения.
– Но мы беспомощны без него, и если Поттер умрет...
– Он умрет, но мир продолжит существовать. Не беспокой меня больше своими мелкими человеческими заботами, Сибилла Трелони. Ты не можешь изменить то, что сбудется.
Директор был более вежливым, когда она, наконец, не выдержала и посетила его сама, но остался странно равнодушным, услышав рассказ о её видениях.
Он казался еще более усталым и больным, и, когда однажды сказал ей перестать приходить к нему, она закричала:
– Ты умрешь, ты, глупый человек!
Он посмотрел на нее с выражением, которое Сибилла раньше приняла бы за доброту, но теперь узнала снисхождение.
– Конечно, я умру.
Вернувшись в свою комнату, она применила к бездонной бутылке виски все пришедшие в голову заклинания, чтобы сломать чары, мешавшие ей хорошенько набраться.
В отчаянии, она разбила бутылку, надеясь добраться до ликера, но лужица янтарной жидкости исчезла прежде, чем она смогла вспомнить нужное заклинание.
Рыдая, она бросилась по комнате, хватая с полок книги, разрывая подушки, разбивая всё, что было в пределах досягаемости, пока не вспотела и не начала задыхаться. Комната выглядела так, будто через неё неистово пронеслось стадо чертовых кентавров.
К тому времени, когда эльф принес ужин, Сибилла умирала с голода. Ее усилия вызвали больший аппетит, чем за последние несколько недель – настолько, что она съела пудинг, трайфл с малиной и начисто облизала ложку.
В этом десерте было нечто непреодолимое.
Сибилла вспомнила, как бабушка на кухне добавляла в пудинг что-то из бутылки.
– Вустер!
– Да, профессор?
Эльф появился в углу, оглядывая большими глазами разрушенную комнату.
– Что в десерте?
***
Голова Сибиллы раскалывалась. Странно, у неё никогда не было похмелья.
Бум, бум, бум!
Постепенно Сибилла проснулся настолько, чтобы понять, что это происходит не у неё в голове, а за дверью.
Она уже вставала с пола, когда дверь взорвалась и Минерва МакГонагалл оглядываясь шагнула внутрь.
– Сибилла! – воскликнула она. – Слава Мерлину, ты в порядке. Я думала... не важно. Ты цела.
Мозг Сибиллы был затуманен сном и последствиями – она осмотрелась вокруг и подсчитала – трех бутылок хереса.
Минерва, очевидно, сделала такие же подсчеты.
Она опустилась на колени и подняла одну из немаркированных бутылок, принюхиваясь к ней.
– Ох, Сибилла. Я не подумала сказать домовым эльфам о блюдах с хересом.
– Не знаю, на что ты намекаешь, – ответила Сибилла, поправляя шаль в попытке вернуть себе немного достоинства.
Затем случилось нечто, что Сибилла и её Внутреннее Око были бессильны предсказать: Минерва опустилась на пол рядом с ней, закрыла лицо руками и зарыдала.
Сибилла не имела ни малейшего представления, что делать – она никогда не бывала в ситуации, когда нужно утешить другую горюющую душу. Так что она просто сидела и смотрела, как плакала Минерва. Потом она вспомнила, как та успокаивающе гладила её по спине после страшного инцидента в холле. Сибилла не могла дотянуться до спины Минервы, так как та опиралась о диван, поэтому неуверенно обняла рукой её плечи, ожидая, что Минерва проклянет её.
Но Минерва, казалось, немного успокоилась. Когда она, наконец, подняла лицо, Сибилла не могла понять, что произошло. Волосы Минервы диким ореолом окружали лицо, на одной щеке были шокирующе красные по сравнению с бледностью кожи царапины.
– Минерва, что случилось? – спросила она, ожидая что та ввернет колючий комментарий о неспособности Сибиллы угадать.
– Дамблдор мертв.
Кровь бросилась в голову Сибилле, и она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, но вид бледного, заплаканного лица Минервы остановил её.
– Как?..
Минерва рассказала историю, которую Сибилла уже отчасти знала, а потом снова шокировала её, говоря:
– Это все моя вина.
– Что ты имеешь в виду?
– Я вызвала Северуса и сказала, что его... его друзья в школе.
– Ты не знала, что он сделает.
– Нет, но должна была.
– Как? У тебя нет Дара, Минерва.
– Нет, слава Мерлину. Я не знаю, как ты справляешься.
Наверное, это было самое сильное потрясение той ночи. Слова Минервы прозвучали так, словно она в самом деле верит в её Дар.
Сибилла встала. На удивление, её голова была абсолютно ясна. Она протянула Минерве руку.
– Поднимайся, надо привести тебя в порядок.
Минерва медленно поднялась на ноги, будто каждый мускул её тела восстал против движения.
– Нет, я должна вернуться назад... Министерство...
Прежде чем она успела уйти, Сибилла поймала её за руку:
– Почему ты пришла?
– Я отправила Хагрида, чтобы он проверил всех учителей. Он сказал, что тут никто не отзывается, и я испугалась, что что-то случилось. Решила проверить сама. Дверь никто не открыл, так что мне пришлось использовать Бомбарду. Извини.
– Спасибо, Минерва, – сказал Сибилла.
– Это моя работа.
– Знаю. Но у тебя есть о чем сейчас волноваться, кроме глупой старой пьяницы.
Минерва уставилась на нее, но в этот раз в её взгляде было нечто иное, чем презрение.
– Конечно, – приложила она палец к щеке и поморщилась. – У тебя, случайно, нет бадьяна?
***
Второй большой секрет Сибилла Трелони узнала в возрасте пятидесяти шести лет.
Её башня, наряду с другими частями Хогвартса была разрушена в бою, но это не имело значения, потому Увиденное Сибиллой сбылось.
Мальчик-Который-Выжил умер. И выжил. Она не поняла, как это произошло, но Внутреннее Око не ошиблось, просто Сибилла неправильно истолковала.
После того, как умерших похоронили и замок очистили от темной магии, Минерва позвала Сибиллу в свой импровизированный кабинет и пригласила пожить с ней.
– С тобой?
– Да, – ответила Минерва. – В моем доме в деревне. Этим летом. Мы не можем оставаться здесь во время ремонта, это слишком опасно. Чары замка очень неустойчивы.
– Но ты меня терпеть не можешь.
Минерва сняла свои квадратные очки и посмотрела на неё.
– Осмелюсь сказать, Сибилла, что я на самом деле тебя не знаю.
– Тогда почему ты предлагаешь мне остановиться у тебя?
– Потому что мы можем помочь друг другу.
Сибилла не представляла, как она может помочь Минерве МакГонагалл, и сказала это, и так она узнала второй большой секрет, только на этот раз речь шла не о ней.
– Я понятия не имела, – ответила она после рассказа Минервы.
– Как и все остальные. Я позаботилась об этом.
– Но как же ты...
– Не в одиночку. Альбус помог. Мы провели лето после смерти Элфа в замке. Он оставался рядом со мной все время, даже спал на трансфигурированой кровати в моей комнате, чтобы я не просыпалась ночью сама.
– Он был хорошим другом.
– Да.
Сибилла Трелони и Минерва МакГонагалл не стали хорошими друзьями, но они помогли друг другу тем летом. Минерва поддерживала Сибиллу во время болезни, которая сопровождала первую неделю её трезвости. Со своей стороны, Сибилла никогда не была уверена, что именно она могла предложить Минерве, которая до сих пор часто огрызалась на вырывающиеся у нее пророчества. Но раздраженные слова Минервы больше не были пронизаны презрением, и даже если та когда-либо принимала что-то крепче лимонада, Сибилла не замечала этого. Так что, возможно, её присутствие все-таки принесло пользу.
Август наступил и прошел, замок был отремонтирован, и они вселились обратно. Минерва заняла должность директора Хогвартса. Дети вернулись, а с ними голоса, но видения были теперь менее темными, и если Сибилла испытывала жажду чего-то крепче тыквенного сока, она звала Минерву, которая приходила без вопросов и обвинений, только с бесчисленными чашками зеленого чая, после которого она заставляла Сибиллу погадать для неё на листьях. Конечно, Сибилла ничего не Видела в них о будущем Минервы, но придумывание было хорошим отвлечением. Она стала уделять горадо больше внимания надеждам и меньше – страхам.
Однажды ночью после войны Минерва появилась на пороге Сибиллы, её глаза были пусты, а руки тряслись. Сибилла знала, что её беспокоит, хотя Минерва не призналась ни в чем, помимо простого факта алкоголизма. Сибилла ввела её, уложила в собственную кровать и вызвала домашнего эльфа, который должен был передать сообщение заместителю директора Вектор, что школа находится в её надежных руках по крайней мере на один день.
Следующие двадцать четыре часа Сибилла читала Минерве маггловские романы: «Ламмермурскую невесту» и «Роба Роя», которые, на её взгляд, могли понравиться ей. Та никак не прокомментировала этот выбор, но вечером после её ухода домовой эльф принес Сибилле собрание произведений Чарльза Диккенса.
Три года спустя, когда Минерва пришла в башню Сибиллы сообщить, что она планирует прекратить уроки Прорицания в Хогвартсе, Сибилла не была встревожена. Она Видела себя, поседевшую и невероятно морщинистую, умирающую в своей постели в той самой комнате.
Сибилла Трелони, у который никогда не было друзей или возлюбленного, верила в две вещи: в свой Дар и в Минерву МакГонагалл. Они никогда её не подводили.
