Как переплетались судьбы

Новое предсказание.

Пролог
Бог создал человека, сделал его по подобию своему.
Бог создал мужчину, сильного и мужественного, хранителя и властителя мира всего.
Бог создал женщину, нежную и мудрую, хранительницу тепла и уюта в жизни мужчины, его подлинный рай.
Бог сказал, что люди все разные. И у каждого своя СУДЬБА. Кто-то рожден любить и видеть в этой любви свое счастье и свою боль. Кто-то рожден быть любимым и считать это великим даром или великим наказанием. Но есть и такие, кто, подобно прародителям Адаму и Еве, созданы друг для друга, ибо жизнь для них - не жизнь, а смерть - не смерть друг без друга. Судьбы людей переплетаются друг с другом, сматываются в огромный клубок ярких многоцветных нитей, и в этом клубке есть все: невообразимое счастье и горе, безумная радость и нестерпимая боль. И это, эта жизнь, такая совершенная и такая непредсказуемая, что иногда хочется взять перо и переписать все заново – эта жизнь и есть волшебство, которое не в силах понять и объять даже сам Мерлин Великий…..

Улицы шумного Лондона медленно погружались в теплый летний вечер. Воздух пропитался запахом свежескошенной травы, яблочного пирога и дешевых женских духов. Люди, которые бы выглянули в окно в этот момент, непременно удивились бы. По аккуратной улочке, находившейся в одном из самых приличных лондонских кварталов, шла молодая пара. Оба были определенно хороши собой. Черноволосый, голубоглазый молодой человек, с аристократично прекрасными чертами лица и поразительно бледной кожей держал под руку молодую женщину, чьи черты так и кричали о цветущей юности, свежей красоте, которая не может не восхищать. Зеленые глаза светились жаждой жизни, любви, приключений, рыжие волосы казались золотыми в мягком свете уличных огней. Женщина смотрела на юношу с нескрываемым обожанием. Тот отвечал ей холодной, словно отрепетированной улыбкой, но в глубине его, несомненно, прекрасных глаз читалось восхищение и что-то еще…. Почти фанатичная преданность. Любовь словно искрилась молниями, сверкающими между переплетенными пальцами. Несомненно, такая пара должна была до глубины души возмутить почтенных жителей одного из самых приличных кварталов Лондона…. Но более поражали длинные просторные черные одеяния этих гостей, одеяния, совсем не подходившие ни к их возрасту, ни к их красоте, ни, уж тем более, к теплому, как парное молоко, воздуху, впитавшему все тепло этого теплого летнего дня. Еще больше удивились бы жители сего квартала, узнав, что в складках мантий у каждого из них припрятана волшебная палочка…
- Том, - воскликнула женщина, - Что мы делаем в этом маггловском квартале? Никогда не ожидала от тебя такого. Ты всегда казался мне истинным слизеринцем. – Голос девушки звучал чуть высокомерно, чуть насмешливо, но было видно, что это лишь притворство, она пойдет за ним куда угодно.
Том Марволо Реддл посмотрел на свою спутницу. Его красивые черты чуть исказились, словно ее слова были не бессмыслицей.
- Я веду тебя туда, где ты сможешь убедиться в моих намерениях. Кажется все, тут мы сможем трансгресировать.
Рози Касандра Лестрейндж улыбнулась ему своей солнечной улыбкой. Они взялись за руки, крутанулись на месте и исчезли в ночи.

Не большая деревушка была похожа на многие другие, каких было много в Шотландии. Аккуратные ряды красивых домиков, церквушка чуть поодаль на вершине холма. Казалось, деревушка обычна, но лишь избранные, обладающие особым даром – магией, могли понять: тут творилась великая магия. Такая же могущественная, какой был пропитан тот же Хогвартс – школа чародейства и волшебства.
- Что это за место, Том, - спросила Рози, тут же кожей почувствовав необычную ауру этого место.
- Деревушка Литтл-Холдинг, но нам она известна под другим названием, Лощина Хельги Хаффлпафф. Именно в этой церквушке когда-то обвенчались Салазар Слизерин и его жена. Я хочу, что бы мы обвенчались именно здесь. В месте, где берет начало могущественная династия, – Том опустился на колено и раскрыл перед девушкой коробочку с кольцом. На его собственной руке сверкнуло кольцо Марволо, его деда. Его первый крестраж. Но этой светлой девушке незачем об этом знать. Она была единственным лучиком света в его жизни. То, что он уже совершил темнейшее деяние за всю историю волшебного мира, подписав тем самым сделку с тьмой, он предпочел забыть. Она никогда не узнает об этом; она изменит его жизнь, а он сделает ее жизнь самой прекрасной, бросит к ее ногам весь мир, лишь бы в глубине зеленых глаз светил огонь жизни.
Уже позднее, лежа с ней на одной кровати в одном из местных трактиров, глядя на ее прекрасные умиротворенные черты, он начал осознавать, чем так дорог этот огонь в прекрасных глазах. Он разжигает в его черной душе насквозь потухший еще в далеком тяжелом детстве свет. Кажется, любовь может не только крушить, но и воскрешать.
Вдруг ее прекрасное лицо исказилось гримасой боли. Зеленые глаза, полыхнувшие лихорадочным огнем, раскрылись.
- Крестраж – прошептала девушка, взгляд ее был направлен словно внутрь. – Зачем ты создал его? Ты думаешь, так ты обеспечишь себе вечную жизнь? Но нет! Так ты только отдаляешь ее приход. Ровно через 21 год родиться мальчик, которому судьбой будет предначертано убить тебя.
Рози проснулась окончательно. В глазах ее читался испуг. Она четко помнила это видение. Глаза Тома напугали ее, словно ледяная корочка покрывала их нежную синеву, скрывая за собой страх, бессилия и злую ненависть на весь мир.
Она четко помнила яркие зеленные глаза маленькой хорошенькой девчушки, так сильно похожие на ее собственные, будущему ребенку которой предстоит убить Тома, нет Темного Лорда. Ей было тяжело поверить, что он способен на все тяжкие грехи, что она видела. Но сомнений не возникало, она была правнучкой великой предсказательницы Касандры; дар никогда ее еще не обманывал.
- Нет, Том, борись за свет в своей душе, любое пророчество можно изменить силой воли волшебника! – Рози пыталась докричаться до любимого, но напрасно он поднял палочку…. Читать мысли он всегда умел очень искусно! Он видел все, все, что потребуется ему что бы убить девчонку. Он даже не пытался бороться, видимо, судьба была сильнее его уже разрозненной души. – Том, я люблю тебя!
Рози предприняла последнюю отчаянную попытку его спасти. В глазах его на миг мелькнула боль.
- Прежде чем убить меня, послушай! Убийство девочки тебя не спасет, дьявол заберет твою душу, и даже крестраж не поможет, он ведь лишь вместилище. Я люблю тебя, Том.
- Авада Кедавра! – любимый голос, наполненной злостью на судьбу, болью от отчаяния, зеленый луч, пущенный рукой, что только час назад так нежно сжимала ее тело, и жизнь погасла в прекрасных глазах девушки, что была первой и последней любовью Тома Марволо Реддла.
Последний луч света в его душе погас. Теперь уже ничто не сможет помешать судьбе вершить свою историю.


Новая жизнь для Лили Эванс.

В окнах уютного домика горел теплый желтый свет. Красивые занавески красного цвета, красивая деревянная мебель, светлые желтые обои на стенах, белый потолок…. Счастливая семья: статный с рыжими усами, рыжими же волосами и искрящимися смехом голубыми глазами мужчина держал на руках маленькую полугодовалую малышку. Девочка смеялась, когда отец подбрасывал ее в воздух, на голове уже появились такие же, как у папы рыжие волосенки, а ярко-зеленые, удивительного для такой малышки яркого цвета, глаза сияли любовью, хотя, что она еще, в сущности, могла о ней знать. Молодая, красивая, словно еще девочка, женщина несла в руках поднос с чаем и домашними булочками, она тоже смеялась, глядя как муж, словно ребенок, забавляется с дочуркой. Чуть в стороне, словно ей совсем неинтересно, стояла девочка лет пяти, она была удивительно похожа и не похожа на своих родителей одновременно. Русые жидкие волосы были собранны в хвост, какое-то лошадиное лицо было сложено в умилительную гримасу, но глаза портили впечатление, они выражали ревность и какую-то необъяснимую для пятилетнего ребенка злобу, видимо на младшую сестру. Семья Эвансов собиралась пить чай.
Как же беспомощны магглы, как они наивны, беззащитны и глупы! Как они вообще посмели покушаться на великий дар, данный волшебникам! Тому не стоило бы труда, даже не входя в дом, прикончить всю семью. Однако, ему хотелось увидеть лично, как исчезает неведомая угроза. Он тихо отварил, дверь, забавляясь маггловскими средствами защиты, бесшумно вошел в гостиную. Сначала, его даже не заметили, семья была увлечена забавами. Мистер Эванс повернул голову.
- Кто вы? – громко и бесстрашно спросил Джордж Эванс. Человеку, прошедшему ту ужасную войну нечего было бояться такого юнца.
- Ну, и как же вы хотите быть убиты? Просто Авада, или же более изящно? Сойти с ума от боли Круциатуса, защищая свою семью это ведь так романтично, а вы, магглы любите романтику! – Том от души забавлялся от ситуации, а его палочка ощутимо нагревалась в руке, подписывая этим людям приговор.
- Что за бред вы несете!? Куда мне сразу звонить: в полицию или в больницу, вы явно сумасшедший!
Пятилетняя девчонка смотрела на него с испугом, дети всегда лучше чувствуют магию, даже магглы. Он поднял палочку, и та зарыдала, прячась за юбку матери. Он направился к своей главной жертве, даже не глядя на других членов семью, которые глядели на него, недоумевая.
Да, в этой девчонке явно чувствовалась прорва магии. Как же ты заполучила ее, маленькая грязнокровка? Ты ведь даже не умеешь сражаться, ты не можешь отобрать магию у волшебника! Откуда в тебе такая сила, которой не найдешь в чистокровном волшебнике?
- Отойди от нашей дочери! – Эвансы тем временем опомнились. Они уже начали раздражать его. Мистер Эванс подошел к нему с… - как же магглы их называют? – ах да, ружьем. Чистокровных магических аристократов всегда смешили эти попытки магглов бороться! Но что с них возьмешь! Глупые нерадивые существа!
-Жаль, ты мог бы и жить, просто дав сделать то, что мне нужно. Авада Кедавра! – лениво выдохнул он. Какие слабые! Одним ударом он убил троих, затем повернулся к девочке. Зеленые глаза Лили Эванс смотрели на него без страха, даже с любопытством, словно она чувствовала родство между ними – родство их магии. – Жаль убивать тебя, из тебя бы вышла сильная волшебница, хоть ты и грязнокровка. Рози сказала, что я не должен убивать тебя, что так я убью и себя, но как же тогда быть? Если бы можно было сохранить тебя в рядах моих сторонников!
Именно этот момент изменил кардинально жизнь Лили Эванс и судьбу всего магического сообщества. Момент, когда в голове беспощадного Темного Лорда возник неожиданный план. Он взял на руки девочку, внезапно ему улыбнувшуюся, и трансгресировал.
Старинный замок был погружен во тьму летней ночи. Величественный, как и великий аристократический род его владельцев, он внушал благоверный страх всем, кому выпало ступить на его порог. Пропитанный магией он будоражил воображение, но все-таки пугал своим величием. Под его сводами выросло много поколений волшебников, веками поражавших магическое сообщество своей жестокостью. В его кабинетах вершились судьбы, в его спальнях вздыхали томно девицы, гадая, за кого ее отдадут замуж, и строили наполеоновские планы мужчины, в его залах раздавалась великолепная музыка, и давались лучшие балы, на его кухне готовились изысканные блюда…. Но сейчас великий особняк Малфоев был погружен в сон.
Воздух сотряс оглушительный в тишине хлопок. Словно из воздуха появился Том Реддл и направился прямиком в особняк.
Абаркас Малфой сидел в своем кабинете, куря дорогие сигары и просматривая старый семейный архив. Его белые волосы (фамильная черта Малфоев) сияли в свете свечи, он хмурил брови, размышляя о том, что же задумал Том на этот раз.
- Ты, конечно, уже знаешь, что я вошел, - Том ворвался в кабинет Абаркаса со свертком на руках
- Что это? – Малфой нахмурил брови. – И где дочь Лестрейнджев.
- Это моя и твоя будущая судьба, - Том хитро сощурил свои красивые голубые глаза. – А что касается Рози, ее семья отдала ее мне и я в праве делать с ней, что захочу. – Лицо молодого человека покраснело.
- Что ж, – туманно произнес Абаркас. – Это действительно не мое дело. А что же в свертке?
Том положил сверток на стол и раскрыл его. Аборкас увидел маленькую девчушку, удивительно красивую, от нее веяло сильной магией, удивительной в таком раннем возрасте.
- Что еще за шутки, Том?
- Рози произнесла пророчество. Она сказала, что сын, родившийся у этой малышки, будет способен убить меня.
- Что ж ты не убил ребенка, - бесстрастно поинтересовался Абаркас, хотя внутри все восставало от одной мысли об убийстве этого существа. Да, ее магия была действительна сильна.
- Я хочу вырастить ее рядом с собой, воспитать ее моей последовательницей, готовой на все ради наших целей. Вырастить настоящую слизеринку. И это твоя ноша. И, да, ее родители – магглы.
- Что? Ты предлагаешь мне, наследнику рода Малфоев приютить в своем доме грязнокровку! – Абаркас был взбешен. – Ты что, совсем голову потерял от своей мании стать бессмертным?!
- Малфой, ты прекрасно знаешь, как ты мне должен, - голос Тома был. Еле слышен, он больше напоминал шипение змеи, но был страшнее самых бешеных криков. Холод этого голоса пробирал до самых костей. – Ты должен жаждать помочь мне с особым рвением. Ты вырастишь эту девочку как родную, воспитаешь в ней любовь и уважение ко мне и моим целям, и она никогда, слышишь, никогда не узнает о своем происхождении.
- Хорошо, - выдохнул Абаркас, принимая поражение. Он действительно был ему должен, Том, быть может, и не осознавал до конца, насколько велик этот долг. – Я сделаю, все, что от меня зависит.
-Что ж, - удовлетворенно хлопнул в ладоши Том. – Свет, встречай новую мисс Малфой, Лили Малфой.
Но Абаркас Малфой и Том Реддл не знали, что их разговор был подслушан еще кое-кем.
В тот момент пятилетний Люциус Малфой задумался, а чем же так ужасны грязнокровки, раз уж у них рождаются такие красивые дети.


Детство или волшебство начинается

- Расскажи еще раз, что ты сможешь делать теперь, когда стал старостой, – Лили Малфой взмахнула своими рыжими волосами. Она с ногами уселась в большое кресло темно-зеленого цвета, как, между прочим, все в ее доме и принялась с упоением разглядывать красивый блестящий зеленый значок с изображенной на нем змеей, только что выпавший из письма из Хогвартса, которое прилетело ее брату, Люциусу, минут 15 назад.
- Ну, я смогу наказывать провинившихся учеников, снимать с них баллы, назначать отработки, мне так же придется патрулировать коридоры ночью, помогая учителям. И да, в следующем году, когда ты приедешь в Хогвартс, именно я поведу показывать вам, первокурсникам замок! – Люциус так и светился от гордости и радости, что его любимая маленькая сестренка смотрит на него с таким восхищением.
Стать старостой Слизерина, факультета в Хогвартсе, на котором парень учился, всегда было его мечтой. Люциуса Малфоя можно было бы назвать очень красивым. Аристократично бледная кожа, светлые волосы, высокий и стройный. Но его глаза, такие холодные, серо-голубые, стальные, не пропускающие в душу, пугали. Девушки всегда готовы были на многое, что бы покорить красавца, да и высокое положение в обществе всегда только прибавляло ему привлекательности.
Что касается его младшей сестренки, она была “белой вороной” в их семье, если такое выражение можно применить к фамильной отличительной черте Молфоев: абсолютно белым волосам. Лили была рыженькой, что придавало ей сходства с солнышком, а ее зеленые глаза светились веселыми огоньками и жаждой жизни. Ей было всего десять, а она уже была невероятно красивой, что обещало, в будущем она станет настоящей красавицей и завидной невестой в аристократических кругах. Этот факт не особенно радовал Люциуса.
- А почему все взрослые так уверены, что нам надо поступать на Слизерин? Например, Сириус говорит, что все факультеты хороши, на Гриффиндоре всегда весело, и там все добрые. На Рэйвенкло все умные, а… – глаза девочки были полны искреннего любопытство. Люциус погасил резко вспыхнувшую злость – обычную реакцию на такое заявление. Но как объяснить маленькому существу, не успевшему еще познать всю жестокость, жадность и властность многих людей, как важны сегодня связи, а связи добываются в Хогвартся в основном на Слизерине. Люциус всегда отличался расчетливостью.
- Потому что Слизерин – величайший факультет Хогвартса, где ты получишь должное тебе уважение. Ты много добьешься и станешь величайшей волшебницей.
- Я так люблю тебя, братик, - Лили доверчиво потянулась к брату за объятиями. Он обнял ее, понимая, как он будет скучать, и со страхом думая о том, какого будет малышке одной в этом огромном старинном замке. Он еще помнил, как она, пятилетняя, прибегала в ее комнату, потревоженная страшным сном и ныряла к нему под одеяло, ища защиты и поддержки.
Уютный момент прервал громкий голос, доносившийся из зала.
- Ровно через год я еду в Хогвартс!
- Сириус! – радостно воскликнула Лили, вырываясь из объятий брата и спеша в зал.
Сириус был старшим сыном, наследником древнейшего рода Блэков, а еще первейшим претендентом в мужья Лили. Этот факт бесил больше чем дурной характер, громкий голос и манера нарушать все правила и устои их общества.
- Лили, малышка! Как же ты ухитряешься с каждой нашей встречей становиться все красивее, но не прибавлять в росте!? – Сириус старался отвесить комплимент, но веселые чертики в голубых глазах выдавали его.
Как и все Блэки, Сириус был обаятельным брюнетом. Яркие голубые глаза сияли природным задором, что создавало поразительный контраст с, привитыми довольно жестко, манерами: всем были известны, какие методы выбирает миссис Блэк в воспитании своих сыновей. Вечно небрежный, как бы ни старалась матушка и домовики сделать идеально аккуратным его внешний вид, но с идеальными манерами; от природы одаренный (это было видно уже сейчас, как и у Лили), но не желающий сидеть за книгами; аристократ по рождению, но бунтарь в душе, таким был Сириус Блэк в 10 лет, и, не оставалось сомнений, таким он и останется, ведь он был твердо убежден в своих принципах. Абаркас всегда говорил, что из Сириуса выйдет настоящий Блэк: сильный, волевой, не подчиняющийся чьим-то правилам, а создающий свои. Это выводило из себя, заставляло ревновать, завидовать – вызывало чувства, которые Люциус ненавидел в человеческой сущности.
Тем временам, Лили уже вовсю обнимала вновь прибывших. Яркая, словно сама жизнь, она всем давала ощущение радости. Сириус улыбался ярко и открыто, миссис Малфой светилась радостью за любимую дочь, Абаркас тщетно пытался сохранять серьезное выражение лица, улыбаясь в усы, даже строгая миссис Блэк казалась живее, чем обычно, когда выглядела как фарфоровая кукла.
- Вы вернулись, вы вернулись, - верещала Лили. Дело было в том, что Блэки только вернулись из деревни, где навещали сестру миссис Блэк, миссис Клэкворт.
- Это было весело. Я случайно надул огромного жирного кота тетушки Клэкворт, а потом натравил бульдога ее подруги гоняться за ним! Стихийная магия! Вот шуму то было! – Сириус шептал все это, что бы взрослые не услышали, сам трясясь от беззвучного смеха.
Лили тоже согнулась пополам, давясь звонким смехом.
Затем эти двое удалились под шумок зарождавшихся разговоров. Им было скучно слушать о политике. Люциус, преодолев желание последовать за ними, остался. Ему ведь уже скоро будет 15, пора начинать постигать тонкости, которые доступны лишь с возрастом.
***

Лили и Сириус тем временем уединились в комнате Лили.
- Как ты? – спросила Лили с небольшой опаской. Ей не хотелось снова слушать о жестких методах воспитания тетушки Вальбурги.
- Ничего, - чуть грустно улыбнулся мальчик. Ему тоже не хотелось посвящать свою малышку в свои тяжелые семейные дела. – Лучше поговорим о Хогвартсе! Скорее бы этот год прошел! Только представь себе, сколько всего можно обследовать! Замок ведь просто огромен!
- Да, - Лили мечтательно улыбнулась. Вдруг улыбка погасла – А мы всегда будем вместе, друзьями.
- Конечно, о чем ты говоришь! Что за вопросы такие, что за сомнения?
- Просто Люциус говорит, что я должна поступить на Слизерин, иначе я подведу свою семью. А я ведь так их люблю! – в огромных глазах Лили показались слезы недоверия.
- Что за ерунда! Ведь не ты выбираешь факультет, а шляпа, она выносит свой вердикт! Мы не в силах повлиять на то, что она увидит. Вот ты очень храбрая и умная, значит, можешь поступить и на Гриффиндор, и на Рэйвенкло. – щеки Сириуса зарумянились от смущения. Он еще не привык делать комплименты девочкам, в силу своего возраста.
- Ты, правда, так считаешь? – Лили ничего не заметила. Ее невинные глаза молили об ответе.
- Конечно, - Сириус коснулся ее руки с небывалой нежностью. Но, внезапно, весь мир его сосредоточился на одном месте.
В углу на столике лежала забытая кем-то из взрослых волшебная палочка. Лили и Сириус обменялись одинаковыми шальными взглядами.
Дети на цыпочках подкрались к столику и по очереди потрогали палочку, заворожено глядя на нее.
- Ну что, совершим свою первую в жизни не стихийную магию? – Сириус взмахнул палочкой, и прошептал, - Люмос! – и…. опалил себе брови.
Лили, давясь смехом, отвела Сириуса к Милли, своему домашнему эльфу, и тот быстро все поправил, даже не рассказывая родителям, ведь он очень любил свою маленькую хозяйку. А Люциус так никогда и не узнал, что его палочка стала первой палочкой, почувствовавшей магию Сириуса Блэка, а так же, поводом для смеха двух маленьких хулиганов.
***

Однажды весной Лили гуляла по Косому переулку одна. Она сбежала от эльфа, которого отправили сопровождать ее, но она знала, что никто не узнает об этом. Она шла по оживленным улочкам и наслаждалась сказочной красотой этого места. Она увидела маленького черноволосого мальчика и уже немолодую женщину рядом с ним. Волосы мальчика были уже довольно длинными и, почему-то, казались грязноватыми. Руки обоих ломились от обилия тяжело набитых пакетов. Женщине было явно тяжело, но мальчика тоже сложно было в этом винить, он тоже был нагружен пакетами, которые чуть ли не перевешивали его. Почему-то Лили сразу прониклась к ним симпатией. Так она подбежала к женщине, говоря:
- Давайте я помогу, - она солнечно улыбнулась, и все подозрения мальчика, что было засветились в его глазах, померкли. Лицо его озарила улыбка. – Меня зовут Лили, не пугайтесь, я просто хочу помочь.
Они разговорились и сразу прониклись симпатией друг к другу. У женщины была очень тяжелая судьба, но это уже другая история, с которой мы еще столкнемся.
Так Лили впервые столкнулась с нищетой, о существовании которой даже не подозревала. Ее доброе сердечко разрывалась.
А еще так она впервые встретила Северуса Снейпа (так звали того мальчика), который сыграет не последнюю роль в ее жизни.
***

Той же весной Лили была отправлена погостить в дом Блэков. Это был внушительный особняк. Огромные темные комнаты, крученые лестницы, гобелен с семейным древом Блэков, этот гобелен интересовал Лили более всего, ведь он рассказывал историю магии лучше и интереснее любой книги, не дословно, а в картинках, которые говорили лучше любых слов. Но на этот раз дом обзавелся новой достопримечательностью.
Лили, как всегда радостно поприветствовала Сириуса. Они расшумелись, раскричались и решили устроить соревнования, кто быстрее добежит до комнаты Сириуса: Лили особенно ее любила, она была огромной, больше чем у Регулуса, и она была пропитана особенной еще не понятной ей магией – магией мужского духа, который она поймет потом, с возрастом.
Лили ломанулась по знакомым коридорам, а Сириус усмехнулся; она так легко загоралась, ввязывалась в споры и авантюры, другие девочки, которых он знал, были словно кисейные барышни: чинно сидели и вели “светские” беседы, подражая взрослым леди. Сейчас хотелось дать ей выиграть, она была такой милой, когда радовалась.
Вдруг он услышал громкий знакомый крик. Он побежал так быстро, как только мог. Сердце бешено колотилось, тогда он впервые почувствовал страх и ответственность за тех, кто был ему дорог.
Добежав, он увидел, что Лили сидит на полу и смотрит на голову эльфа, наколотую на копье возле лестницы. Этот была мечта эльфа, которая, наконец, исполнилась.
- Что это? – дрожащим голосом спросила Лили. Из глаз лились слезы, то ли от страха, то ли от жалости.
Сириус опустился перед девочкой на колени и обнял ее, прижимая сильными руками к груди.
- Хэй, не бойся, рыжик. Это всего лишь очередная странность наших эльфов. Ну чего ты так дрожишь?
Мягкий шепот, объятия сильных рук понемногу успокоили Лили. Сириус мягко приподнял ее над полом.
- Я так испугалась! Я бежала по коридор, мне было так весело, а потом… я увидела эти головы! Почему они весят тут? Кто их отрубил? – слова все еще лились беспорядочным потоком, но голос становился все привычнее: спокойнее, веселее, громче.
- Наш ненормальный эльф возомнил, что это лучшее, что может с ним случиться! Он взял клятву с маман и с других эльфов, что они повесят его голову именно сюда, как только он умрет! Не знаю, был ли это бред от болезни или сознательное решение. Но у эльфов такой закон: они выполняют любую просьбу. Маман то пофиг, а мы с Регом и вовсе были против, но эльфы…. Но. Кажется, это теперь традиция, и нам еще долгие годы этим любоваться. Похоже, эльфы все в полном восторге от такого способа поклонения перед хозяевами, и все вознамерились сделать то же самое!
Лили шмыгнула носом, они поднялись с пола и последовали в комнату Сириуса. Через час Лили уже весело смеялась, ведь ей несвойственно было унывать.

Хогвартс. Как все начаналось.

Одним летним утром Лили проснулась в чудесном настроении. Она каким-то седьмым чувством понимала, что произойдет что-то хорошее. Она умылась, заправила постель и бегом спустилось в кухню. За столом чувствовалась торжественная атмосфера. Завтрак был подан за большим столом, и это были все самые любимые блюда Лили. Это было странно! Как минимум!
Лили прошла мимо родственников, которые сидели за столом с хитрющими выражениями на лицах. Улыбающийся эльф подал ей приборы. Все это странно!
- Лили, сегодня мы получили одно любопытное письмо. Касательно тебя, – с улыбкой молвил Абаркас, протягивая желтый конверт, подписанный зелеными чернилами.
Сердце Лили забилось сильнее, казалось, оно сейчас просто вырвется и убежит… Неужели это ОНО! Письмо из Хогвартса! Ее письмо из Хогвартса. Она вспомнила, как, будучи еще совсем маленькой, в восхищении рассматривала такое, пришедшее Люциусу, не понимая ни слова, но осознавая значимость. Оно казалось сокровищем! Но если она думала, что тогда испытала восхищение, то что же она испытывает сейчас? Просто восторг. То было письмом Люциуса, а это ЕЕ СОБСТВЕННОЕ!!
Дрожащими пальчиками Лили распечатала конверт.
“Уважаемая Лили Эванс!
Рады сообщить Вам, что вы зачислены в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Список необходимых учебников, котлов и пр. вы найдете внутри конверта.
Занятия начинаются 1 сентября. Ждем от Вас сову не позднее 31 июля.
С наилучшими пожеланиями, Минерва МакГанагл, заместитель директора, Альбуса Дамблдора.”
- Лили Эванс? Что это значит? - девочка была в недоумении.
- Может быть описка! Даже декан гриффиндора иногда ошибается. – На лице Абаркаса не дрогнул не еденный мускул.
Лили отбросила эти мысли. Это было ее письмо, пусть и немного странное. И ее день!
- После завтрака поедим в Косой переулок. Нужно собирать тебя в школу. – улыбнулась миссис Малфой, и Лили окончательно забыла о странной описке заместительницы директора.
***

Косой переулок шумел веселыми голосами. Перед началом учебного года все стремились запастись перьями и котлами, прикупить новые школьные мантии, даже учебники в этот день не казались скучными! К тому же, покупки были хорошим поводом встретиться с друзьями перед началом года, обсудить каникулы, обменяться новостями. Особенно старшекурсники, они ведь уже достаточно взрослые, чтобы делать покупки сюда одним. Яркие витрины поражали разнообразием товара: от перьев со встроенной проверкой орфографии до недавно вышедших новых скоростных метел. Маглорожденные первокурсники вертели головой с открытыми ртом, и даже их родители на могли сдержать восхищение, видя, что мир магии, в который они уже перестали верить, существует.
Лили шла по знакомому переулку с новым чувством. Теперь она полноценная часть этого мира. Хотя родители никогда не сомневались, что Лили поступит в Хогвартс, самым большим страхом Лили было то, что она, быть может, не обладает магической силой. Ее магия стала проявляться даже раньше чем обычно, но страх в душе был сильнее разумных доводов и видимых доказательств. Кто знает, быть может истинная причина сомнений Лили откроется ей со временем.
Она увидела Сириуса. Сердце радостно подпрыгнуло. Она еще не успела поделиться с другом своей радостью. Она побежала к нему и увидела, что тот разговаривает с каким-то незнакомым мальчишкой. Мальчик был черноволосым, с красивыми карими, почти шоколадными, глазами, волосы его были так взъерошены, что казалось, будто он только, что свалился с метлы.
- Сириус! – Лили с визгом бросилась в объятия друга. – Я получила его, письмо! Я так рада! А ты? Покажи! И кстати, с моим письмом… - Лили щебетала, не размыкая кольца рук вокруг шеи Сириуса.
- Малышка, привет, давно не виделись, - парень поспешно и смущенно оторвал ее от себя.
Лили обиженно заморгала. Никогда друг не отталкивал ее!
- Да, познакомься, это Джеймс Поттер, он тоже поедет в Хогвартс впервые!
Мальчик обаятельно улыбнулся. Он понравился Лили, хоть и смотрел чуть нагловато. Его глаза светились добром и жаждой жизни и веселья. Глядя на него, было как-то сразу видно, что он любим и любит, его хвалят, лелеют, им восхищаются, он чувствовал все это, слегка зазнавался, но это не раздражало, все сглаживали искорки в глазах.
- Привет, - мальчик протянул ей руку, и Лили с удовольствием пожала ее. – Ты тоже едешь в Хогвартс? На какой факультет ты намерена поступать?
- А разве мы можем выбирать? Я всегда думала, что Шляпа это делает!
- Ну да! Но вот тебе какой факультет больше нравится?
- Я считаю, они все равны и хороши по-своему, - Лили гордо вздернула носик, считая, что это очень умная мысль.
- А вот я хочу на гриффиндор! Там учатся храбрецы, как я или мой папа!
Джеймс вздернул руку с пакетом вверх, словно в ней был меч, а пакет ударил его по лбу.
- Хахаха! – троица услышала громкий смех.
Перед ними стоял мальчик, которого Лили встретила, гуляя одна по Косому переулку. Северус Снейп. Одет он был как минимум странно: черные штаны были, кажется, маловаты, невыгодно вырисовывая фигуру, а вот куртка, наоборот, сгодилась бы даже очень широкоплечему мужчине, но зато хоть как-то скрывала обшарпанную футболку грязно-серого цвета, на ней уже вот-вот грозились появиться дырки.
- Что ты смеешься? – Джеймс обиженно поджал губки, но был доволен, по тому, что Лили подошла и сейчас заботливо смотрела, не покраснел ли его лоб и не вскочит ли шишка.
- Все гриффиндорцы такие нуклюжие? – Северус продолжал хохотать.
- Северус! – воскликнула Лили.
Мальчик, кажется, узнал ее и слегка покраснел.
- Ооо! Какое имя! И кем ты хочешь стать, если не гриффиндорцем? Пуффендуйцем? – теперь смеялись Джеймс и Сириус.
- Слизерин, вот призвание лучших волшебников! – Северус даже казался выше, говоря это.
- Слизерин? Пристанище змей? Дом большинства злых волшебников? Значит ты у нас земноводное? Даже имечко подходящее! Нюниус!
Северус и Джеймс, кажется, готовы были сцепиться. Но тут подошел мистер Поттер, и начались взаимные представления. Северус отошел на второй план. Но он еще долго провожал взглядом яркую рыжую макушку.
***

И вот настал ТОТ самый день.
ЛИЛИ ЕХАЛА В ХОГВАРТС!
Она заранее собрала все вещи и проверила пять раз. А в день отъезда она проснулась очень рано и теперь не знала, куда себя деть от волнения. Бездумно слонялась она по огромным комнатам поместья, в надежде найти то, что ее успокоит.
Раздался громкий хлопок. Лили вздрогнула от неожиданности. Перед ней стоял домовой эльф, такой привычный, маленький, уютный. В детстве она вычитала, что эльфы находятся почти в рабстве, и освободятся они лишь тогда, когда хозяин даст им что-нибудь из одежды. Ей тогда стало жалко этих существ, и она решила освободить их. Эльфы плакали и просили не выгонять их. Они настолько боялись потерять смысл своего существования, что даже не могли объяснить все своей любимой маленькой хозяйке. Только Добби тогда нашел в себе силы перестать плакать и рассказать все Лили. С тех пор они и подружились, Добби всегда скрывал шалости маленькой мисс, а она пообещала, что когда-нибудь возьмет его с собой в Хогвартс, и он сможет работать там.
Добби держал в своих ручках сверток. Стоит добавить, что в ту ночь, когда Волан-де морт принес маленькую Лили в дом Малфоев, Добби приносил хозяевам чай. Он знал всю эту историю. В ту ночь из свертка выпала маленькая игрушка, плюшевый мишка с сердечком к руках, а на сердечке крестиком были высечены инициалы: ЛЭ.
Сейчас в руках домовика лежал сверток с тем самым мишкой.
- Маленькая мисс, вы лучшая хозяйка, без вас с Добби и другими эльфами обращались бы куда более жестоко, но вы должны найти свою судьбу, свое предназначение, это то, что поможет вам сделать первый шаг. Не сразу, но вы вспомните дорогу.
Лили взяла мишку в руки и сразу почувствовала тепло, исходящее от игрушки. И тогда в голове всплыл образ: уютные красные шторы, добрые голубые глаза, веселый смех, а затем громкий высокий голос, зеленая вспышка и другие голубые глаза, холодные, полные злобы и безнадежного отчаяния.
***

Ярко красный Хогвартс-экспресс довольно загудел голосами тысячей детей. Кто-то переговаривался между собой, кто-то, высунувшись из окна, с снисходительной улыбкой выслушивал последние наставления родителей, прекрасно понимая, что не выполнит и половины. Кто-то уже побежал искать тележку со сладостями. С гордым видом, сверкая значками, расхаживали новоназначенные старосты, старосты школы пытались усмирить гудевшую толпу.
Лили до самого конца махала рукой родным, даже когда они превратились в еле заметные точки. Она не думала, что ей так тяжело будет расставаться с ними.
Войдя в поезд, она сразу вскочила в первое попавшееся купе, даже не взглянув, куда пошли друзья и брат. Сейчас она оглянулась. Волей кудесницы судьбы она оказалась в одном купе с Северусом Снейпом.
Мальчик тяжелым взглядом разглядывал знакомую. Черные глаза словно сканировали. Это и смущало, и пугало, но и вызывало любопытство.
- Как ты? – спросила Лили, что бы разбавить тяжелую атмосферу.
- Прости за тот случай, я не хотел вас обидеть. Мы же можем продолжать… дружить? – Северус был явно смущен. Он мял в руках новенькую мантию; он явно поспешил сменить нелепую маггловскую одежду, тогда как другие студенты еще не сменили свою.
- Да, думаю, мы можем дружить. Все тогда вспылили, наговорили много лишнего, - Лили ободряюще улыбнулась, и у Северуса потеплело на душе. Ему, почему-то, было важно, чтобы эта девочка была о нем хорошего мнения.
Внезапно, с грохотом отъехала дверь, и в купе ввалились Джеймс и Сириус. Оба сгибались пополам от хохота. Дверь за ними распахнулась, и все увидели девушку с каштановыми волосами, одетую в школьную мантию, на груди блестел значок с изображением орла на серебряном фоне, староста факультета Рейвенкло.
- Так, и с какого же мы факультета? - строго спросила девушка. Карие глаза ее строго блеснули в лучах заходящего солнца.
- Ни с какого, мы первогодки, - Лили храбро взглянула на девушку. В глазах плескался страх. Кажется, староста прониклась уважением к тому, что Лили смогла перебороть этот страх.
- Хорошо, - уже теплее улыбнулась она, глядя на Лили, - но ты присматривай за своими друзьями, когда приедем в Хогвартс, я уже не буду делать поблажек. И да, я Хлоя Морен, староста школы.
- Лили Малфой.
- Сириус Блэк.
- Джеймс Поттер.
Хлоя взглянула на последнего мальчика уже строже.
- Мое имя все равно ничего тебе не скажет, оно не такое громкое, как у этих троих, – сказал он, наконец. Лили смотрела на него с жалостью и немного с презрением. Ей сосем не хотелось, что бы в ней видели в первую очередь наследницу Малфоев. Но для Северуса это, кажется, играло большую роль.
- И все же, я просто хочу знать имена шалунов, так на заметку, - девушка улыбнулась, стараясь смягчить этого серьезного и хмурого не по годам мальчика.
- Снейп. Северус Снейп.
И он ушел из купе под настороженным взглядом Хлои, грустными глазами Лили и насмешливыми взглядами Джеймса и Сириуса.
***

И вот он, величественный и прекрасный замок – Хогвартс. Атмосфера сказки, приближающегося чуда, волшебства, уют и тепло огромного, полного тайн и загадок замка охватила каждого нового члена огромной семьи учеников Хогвартса.
Первокурсник традиционно плыли на лодках, дрожа то ли от холода, то ли от переполнявшего их страха. Огромный лесничий Хагрид поприветствовал малышей, многие испугались его, но Лили он понравился, он был как сам Хогвартс, вроде и страшный на первый взгляд, но на самом деле внушающий тепло, уверенность, чувство защищенности и уют.
Перед началом распределения Люциус на правах старосты пробрался к первокурсникам, что бы пожелать удачи сестренке и, скрепя сердцем, Сириусу. При этом одна девчушка со светлыми волосами и голубыми глазами скользнула по нему восхищенным взглядом. Да, против природного обаяния не попрешь!
- У твоего брата появилась новая поклонница! – Сириус шепнул Лили, когда они пошли в зал, и Лили прыснула в самый не подходящий момент, вызвав недовольный взгляд профессора МакГонагл.
Войдя в зал, каждый начал присматриваться, ища все те прелести, о которых слышали от старших или читали в книгах по истории Хогвартса. Да, потолок действительно был похож на небо и отражал погоду за окном. Столы и в правду были огромны и пока пустовали. Флаги факультетов развивались от дыхания огромного количества учеников.
- Первокурсники, подойдите ближе. Сейчас я буду вызывать вас поименно, а вы будете подходить и надевать Распределяющую шляпу, она распределит вас по факультетам.
Новые студенты Хогвартса стали разбредаться по факультетам.
Когда настала очередь Сириуса, он, словно и не волнуясь, вышел из толпы, подмигнул Лили и Джеймсу и подошел к стулу на трех ножках. Шляпа долго размышляла прежде вынести вердикт.
- Гриффиндор, - Выкрикнула она на конец.
На целую минуту зал погрузился в тишину, ведь Блэки, так же как и Малфои, традиционно учились на слизерине, хотя ни Сириус, ни Лили не понимали еще, что это значит. Но Лили принимала это как должное, а Сириус вечно бунтовал, требуя разъяснить, зля свою матушку.
- Лили Э.. Малфой, - с запинкой произнесла профессор, и Лили подошла к стульчику, ноги ее подгибались.
Она села и нахлобучила огромную шляпу.
- Хм… Малфой говорите, - услышала Лили голос, словно внутри ее головы. – Не думаю, но пусть будет так. Ты считаешь, что тебе нужно в Слизерин…. Но не видишь смысла в делении. Что ж не вижу сомнений. ГРИФФИНДОР!
Зал во второй раз за вечер погрузился в тишину. Еще бы, двое представителей знатнейших семейств, поколениями учившихся на слизерине попадают на другой факультет – и куда? – в гриффндор!
Поднялся сам Дамблдор, подмигнул Лили и захлопал, затем очнулись гриффиндорцы и учителя, а за ними и весь зал.
***

В кабинете директора Альбус Дамблдор и его заместительница вели серьезный разговор.
- Директор, что вы думаете по поводу распределения этих детей? Малфои и Блэки в Гриффиндоре, как такое возможно, может шляпе пора на покой?
- Что вы говорите, Минерва, - устало проговорил директор. – Шляпа редко ошибается в выборе. Я уверен, от этих детей нужно ожидать великих дел!
- Может, стоит раскрыть девочке тайну ее рождения?
- Не думаю, Малфои, в сущности люди добрые, они хорошо заботились о девочке, решение шляпы это доказывает. Меня больше беспокоит Сириус, вам стоит ожидать гневное письмо его матушки. Но, сомневаюсь, что она добьется чего-либо, решения шляпы не оспариваются, она знает что делает. Этих детей ждет невероятная судьба, уверяю вас, они еще узнают и будущее, и прошлое, как в случаи с Лили. А пока мы должны дать им волю, пусть попробуют свои силы. Их ждут лучшие года жизни – годы учебы в Хогвартсе, годы первой любви, первых разочарований, годы, когда познается жизнь, во всем ее многообразии красок.

Глава 5

Спустя 6 лет…
Хогвартс всегда поражал своим великолепием своих учеников. Будь то маленькие первокурсники или взрослые выпускники. Возвращаясь в замок каждый испытывает ощущение, будто вернулся в сказку. Яркие огни окон, светящихся мягким золотым светом, кареты, которые едут сами по себе, уроки волшебства, совсем не скучные, куда хочется приходить снова и снова, теплая башня гриффиндор, уютные вечера с книжками и шумные вечеринки с друзьями.
Таким был Хогвартс Лили Малфой – наследницы великого рода. Сейчас Лили сидела на холме рядом с замком и смотрела на закат. Она вспоминала себя маленькую, пришедшую в стены этого замка впервые. С тех пор многое изменилось. Волшебный мир перестал быть сказкой, как в детстве. Все чаще и чаще стали появляться сообщения о неком Темном Лорде – волшебнике, возомнившим, что вправе вершить чужие судьбы и о его последователях. Они стремились очистить мир от, так называемых грязнокровок, тех волшебников, кто родился в не волшебных семьях. Родители вяло соглашались с его идеями, друг, Северус Снейп почти боготворил, друзья-однокашники осуждали, а она сама… Она не знала, что ей думать. Она чувствовала, что есть в этой истории что-то еще, как это ни самоуверенно, связанное именно с ней. Это предчувствие таилось где-то внутри, под кожей, не давало покоя. Темный Лорд пугал ее. Ей не хотелось бы стать куклой в его руках. Он убивал, мучил магглорожденных, магглов, которые были не в силах защитить себя. Это не было для нее тем светлым миром, о котором говорили брат и друг. Ее мучили тревожные сны, словно что-то свыше пыталось предупредить ее. Сны, где холодные не ясные, но пугающие глаза вспыхивали зеленой искрой, сопровождаемой громким криком, а за тем более четкое, словно бы воспоминание из прошлого: красивый молодой мужчина с теми самыми холодными глазами проходит мимо нее в кабинет отца, а она под его пристальным взглядом покорно кланяется, как ее учили родители. А еще ее мучила та пресловутая ссора с Северусом. Друг заявил, что непременно пойдет за Темным Лордом после школы и звал ее с собой. Но Лили видела, что это путь жестокости, не хотела бы стать убийцей. Тогда друг бросил ей слова о том, что она предательница, крови, а значит и предательница своего рода. Слова, больно ранившие девушку. Слова, которых она не смогла простить.
Все это так замучило юную девушку, что она сбежала с шумной вечеринки в честь начала учебного года, что бы побыть одной. Она сидела так на ветру, красивая, как сама жизнь, задумчивая, как сама мысль, пока ласковые теплые руки не легли ей на плечи.
Лили подняла взгляд.
Рядом стояла черноволосая девушка с теплыми шоколадными глазами и улыбалась теплой улыбкой. На щеках ее играли ямочки, а в глазах сияли искорки веселья. Марлин Маккинон.
- Лили, ты чего ушла с праздника? Там Сириус устроил танец с Роузи Колинг, это надо было видеть! Да и Джеймс расстроился! - Марлин смотрела на подругу весело. Но в глубине карих глаз плескалось беспокойство.
- Все хорошо, - устало ответила Лили. Напоминание о Поттере сейчас было не лучшим способом ей помочь. Джеймс вечно вертелся вокруг нее курса с пятого. Дарил цветы, подарки, каждый поход в Хогсмит ознаменовался его приглашением, он старался поразить ее своим умом, талантами в спорте, старался быть чутким и добрым к ней, ухаживал, когда болела. При этом он был главным балагуром школы, всеобщим гриффиндорским любимчиком, девушки инстинктивно взмахивали ресницами при его появлении. А еще он вечно задирал Северуса и ввязывался в драки и дуэли. Такой разносторонний, он не мог не привлекать ее. Однако, его внимание пугало. Ей было страшно ошибиться в нем, влюбиться, а потом оказаться его очередным трофеем, как кубок по квиддичу, или любая другая девчонка, которую он бросал, только завоевав.
Привычка вечно придираться к нему засела слишком глубоко, хотя за последние недели 5 курса он сильно изменился, стал серьезнее, как и все мародеры, как они с друзьями себя называли. Они вдруг перестали шалить, престали перекрашивать миссис Норрис в радужные цвета, взрывать трубы в гостиной слизерина и заставлять тарелки летать над столом за завтраком в Большом Зале. В общем, они перестали быть ее, как старосты, головной болью.
- Я сейчас вернусь, Марлин, зря вы беспокойтесь.
- Нет, не зря. Ты все еще переживаешь из-за этого Нюниуса. Он не достоин твоих слез, милая.
- Пойдем в гостиную.
***

В общей гостиной гриффиндора веселье было в самом разгаре. Мародеры, как и всегда, постарались на славу, ради общего, да и своего собственного, удовольствия. Стены комнаты были украшены множеством воздушных шариков, плакатов и колдографий, из старенького приемника лилась дивная мелодия какой-то маггловской, и даже камин веселее, чем обычно, трещал поленьями.
В середине комнаты Сириус самозабвенно целовался с той самой пятикурсницей Роузи под веселое улюлюканье гриффиндорцев. И только Джеймс видел как, со слезами на глазах, Марлин ушла подальше от этой картины, в след за Лили.
Джеймсу было совсем не весело, хотя именно он был инициатором всеобщего дурдома. Ему просто хотелось избавиться от сочувствующих взглядов Рема и Сириуса. А все эта Малфой.
Ее он впервые увидел еще до Хогвартса, когда познакомился, по чистой случайности, с Сириусом. Она такая радостная, сияющая ярче самого солнышка, влетела прямо в объятия Сириуса. Тогда Джеймс впервые почувствовал то режущее противное чувство, именуемое ревностью.
На третьем курсе, разыгрались, так сказать, гормоны. Им с Сириусом взбрела в голову гениальная идея, что им пора бы завести подружку. Сириус долго ломался, выбирая лучшую из тех, кто строил ему глазки. Джим же с выбором и не задумывался. Лили была единственной для него. Он уже заготовил красивые слова вежливого приглашения, но… В общем, тогда все испортил Нюниус. Он появился рядом с Лили и достаточно громко начал обсуждать с Лили поход в Хогсмит ВДВОЕМ! Джим был в бешенстве! В тот год они оба провели этот поход в деревушку в больничном крыле.
После этого Лили стала навязчивой идеей Джима. Она, думая, что только цель, была не так далеко от истины. Джим жаждал доказать ей свою незаменимость, но она лишь отказывалась, с вежливой улыбкой. Он старался быть ей полезным, а она просила не утруждать себя. Он создавал для нее романтику, а она злилась. Он изучал ее каждую секунду. Она мило щурилась, когда смеялась, прикусывала нижнюю губу, когда задумывалась, заправляла прядь волос за ухо, когда отвечала на вопросы учителей, умильно краснела, когда смущалась. Она любила малиновый чай и горячий шоколад, и не любила чай с молоком. Любила мороженное с ананасами, и не переносила с курагой. Любила яркие цвета и ненавидела черный. Писала родителям трижды в неделю, а брату лишь дважды. Любила маггловскую литературу, зельеварение, и у нее были трудности с трансфигурацией.
Джим узнавал о ней больше и больше, и все больше восхищался ей. Навязчивая идея переросла в привязанность, а потом и во влюбленность. Да такую, что Джим уже не представлял жизни без Лили. Но проблема лишь в том, что он ей не нужен.
Так он сидел в любимом большом кресле посередине гостиной, меланхолично взирая на происходящее. Портрет раскрылся, впуская двух девушек. Щечки Лили раскраснелись от ветра на улице, глаза горели уже знакомым огнем. Лямочки майки едва прикрывали изящные плечики в веснушках. Джим отчаянно старался не пялиться на нее сильно, но выходило скверно. А ведь обещал же себе забыть!
Да, в этом году он действительно решил, что пора избавляться от этой зависимости. Ведь не может же он заставить ее силой полюбить себя!? Значит надо просто подождать до окончания года, а затем они разойдутся, и больше не встретятся.
Лили уселась в кресло у окна вместе с Марлин. Девушку тут же окружила малышня, стараясь спросить что-то у своей любимой старосты. Она старалась улыбнуться каждому, помочь, дать совет, успокоить, объяснить, если что-то непонятно. Но было видно, что она уже очень устала. Джим перехватил взгляд Ремуса. Тот все, кажется, понял.
- Так, ребятки, - громко сказал он. – Думаю вам, милые мои, пера расходиться по комнатам. Лили не куда не исчезнет, если вы от нее сейчас отойдете. Мы с ней всегда готовы вам помочь. Но сейчас все устали, и нуждаются в крепком сне.
Дети нехотя стали расходиться, слушаясь своего второго старосту.
Лили благодарно улыбнулась Ремусу. Тот хотел, было сказать, что это Джеймс подал ему идею, поспособствовать другу, но отлично понимал, что это лишнее. Он видел все, и понимал, что когда-нибудь Лили увидит в Джиме то, что ее зацепит. Она не сможет долго сопротивляться. Судя по взгляду, брошенному ею на Джима украдкой, крепость уже начала сдавать позиции. Но на Джима уже было больно смотреть.
- А сейчас предлагаю устроить продолжение банкета в нашей спальне! – весело заявил Сириус после того, как Лили и Ремус развели младшекурсников по комнатам. – У нас припасено кое-что поинтереснее сливочного пива.
- Да! – Роузи повисла на плече Сириуса. – Я согласна отправиться в вашу комнату хоть на всю ночь! – и девушка недвусмысленно улыбнулась.
- Хей, киса, полегче! Деткам младше шестого курса пора баиньки! Ты же уже пьяна! – ярко синее глаза Сириуса сверкнули решимостью, и он уверено отодвинул девушку от себя. – А вас, ребята, милости прошу!
Сириус подошел к группе, состоящей из Марлин, Алисы и Френка.
- Мы с Френком согласны, да, любимый?! – Алиса игриво тряхнула своими короткими волосами. Вообще, это был глупый вопрос. Алиса и Френк были вместе повсюду и уже не мыслились по отдельности. Френк готов был поддерживать любое сумасшествие своей любознательной и активной подружки.
- Марлин? - Сириус привычным движением приобнял подругу за талию. – Ты с нами? Без тебя мой праздник не будет полон!
- Пфф.. Блэк придержи свои речи для какой-нибудь дурочки, я уже давно не верю в них, ты же знаешь. Я буду, только вот схожу, переоденусь во что поудобней!
- Так, Рема с Питом я и не спрашиваю… Лили? О, прекрасная староста, почтите ли вы нас своим присутствием? Нам нужен кто-то, кто остановит нас, если мы переборщим с огневисики.
- Ах, я нужна вам только для контроля? – зеленые глаза хитро прищурились.
- Ты же все равно не будешь пить!
- Так все, Сириус, кончай это, - Джим подарил другу красноречивый взгляд. – Лили, без тебя вечер тоже будет не полным, как и без каждого из нас. Мы очень будем тебя ждать.
Под его пристальным, теплым, просящим взглядом, карих, словно из горячего шоколада глаз, Лили чувствовала беспомощной малышкой, смущенной и робкой. Она не могла разобраться, кто же он для нее.
- Малышка, ты что обиделась? – Сириус смотрел на нее с беспокойством. – Знаешь ведь, что я люблю тебя, ну не обижайся, Лилс!
- Я все понимаю, Сириус, - Лили засмеялась. – Это твой стиль, ты ведь у нас крутой парень. – Лили стряхнула напряжение от взгляда Джеймса и подошла к Сириусу, обняла его.
- А только схожу к малышам, обещала почитать девочкам сказки, и тут же вернусь. – Лили улыбнулась и, взмахнув рыжими волосами, пошла по направлению к спальням девочек.
- Время вечеринки! – закричала Марлин, выбегая из спален девочек. Ярко-розовая футболка и короткие джинсовые шорты, если бы МакГоннагл увидела ее сейчас, она бы разочаровалась в своей примерной, с виду, ученице.
***

Лили вернулась в свою спальню через 40 минут. Она чуть устала, но была довольна тем, что первый вечер в Хогвартсе понравился, кажется всем новым ученицам. Лили надела любимые домашние клетчатые домашние брюки и растянутую футболку с гриффиндорским львенком. Несколько раз глубоко вздохнув, она направилась к комнатам мальчиков шестого курса. Она чуть волновалась, так как, в отличие от подруг, редко наведывалась в крыло парней. Она подошла руку к двери и остановилась. Там будет Джеймс, человек, который в последнее время ее сильно смущал. Но там будут Сириус и Ремус, и Марлин, и Алиса с Френком. Вполне дружеская атмосфера. Все будет хорошо.
Она тряхнула головой и вошла.
В комнате творилось что-то невообразимое.
Если вы думаете сравнивать то, что творилось до этого в гостиной и то, что творилось в комнате мальчиков 6 курса сейчас, то вы поймете, что в гостиной была тишина и порядок. Парни откуда-то притащили коробку сливочного пива и ящик огневиски, выпросили у домовиков разных вкусностей, проигрыватель играл маггловский рок, а Марлин уже вовсю отплясывала, виляя бедрами в своих коротких шортиках. Сириус смотрел на нее так, как никогда бы не посмотрел бы, будь они трезвые. Питер и Джеймс спорили о квиддиче, а Римус посмотрел на Лили с надеждой, вдруг она сумеет утихомирить их друзей.
- Лили, ты пришла! – Марлин тут же схватила Лили за руку, втягивая в танец. – Расслабься, тут все свои. Давай, двигайся!
- Марлин я… Это что у вас тут, The Beetles?
- Ага! Недавно услышал по радио, – протянул Сириус, протягивая Лили бутылку сливочного пива.
- Не думала, что тетя Вальбурга одобряет такую музыку!
- Она и не одобряет! Но кто ее спрашивает? – за грубоватой насмешкой парня слышалась скрытая боль и злость. – А ты откуда их знаешь?
- Ты же знаешь, в последнее время родители перестали в открытую отвергать магглорожденных, но и отвергнуть этого Темного Лорда боятся. Но я рада, что смогла их переубедить. Эти идеи с чистокровностью ни к чему хорошему не приведут.
- Удивительно, что, повзрослев в таких семьях, вы не пропитались этими идеями. – Алиса подала голос, выныривая из объятий Фрэнка.
- Так, кончаем с серьезными разговорами! – Марлин, не отпуская Лили, выдернула Алису из объятий Фрэнка, закружив подруг.
- Ааа… Марлин, ты нас просто убьешь! – смеялась Лили. Тут она обо что-то запнулась.
Рука выскользнула из ладони Марлин, и Лили повалилась прямо на Джеймса, лежавшего на своей кровати. Парень поймал ее за талию, так нежно и бережно, словно девушка была хрустальной.
- Прости... – Лили в испуге соскочила с кровати. – Я не… Прости.
- Да ничего, - Джеймс смущенно взлохматил волосы. – Это ты прости, ты запнулась за мою ногу. И да, это тебе, - он как-то буднично протянул ей букет ее любимых розовых тюльпанов. Он давно уже знала, что у Лили аллергия на лилии, не смотря на ее имя.
Парень сейчас казался невероятно милым, в белой футболке и клетчатой рубашке поверх, в домашних брюках, с этим его вечным беспорядком на голове, который вдруг перестал раздражать Лили. Нет, именно таким мыслям девушка и боялась дать волю.
Из проигрывателя лилась красивая мелодия. Сириус и Марлин уже куда-то испарились, Питер, захмелев, сопел в кресле, а Ремус, увидев эту сцену тихо пробрался в ванну, гадая, сколько времени ему там предстоит просидеть.
Джеймс не стал ждать и терять времени. Он подошел вплотную к Лили, положил руки ей на талию и повел танцевать.
Момент был до жути романтичным….
Лили вдыхала аромат одеколона Джеймса: что терпкое, как кофе, сладкое, как шоколад, горьковатое, как пшеница. Запах мужчины. Запах Джеймса Поттера. К его шее она потянулась инстинктивно, просто за приятным запахом.
- Лили, ты, - Джим набрал в грудь побольше воздуха, чтобы закончить.
-Эй, сладкая парочка – насмешливый голос Марлин втянул Лили в реальность. Она еще раз в испуге взглянула на Джеймса, качнула головой. – Что это тут происходит?
- Ничего, мы просто танцевали, - Лили улыбнулась почти естественно. – А вот куда вы пропали.
- Угадай с трех раз подруга, - Сириус возник рядом с Марлин, обнимая девушку за талию.
- Аааа… поздравляю вас!! – Лили бросилась в объятия подруги. – Давно бы так! Как это произошло?
- Мы просто признались друг другу. Это ведь так просто, да, Сохатый? – Сириус обнял друга за плечи.
- Да, это просто, наверное.
Лили смущенно потупила взгляд. Она боялась этого. Боялась, что он разочаруется в ней. Боялась, что не сможет соответствовать. Марлин прервала их, когда Джим начал говорить, и она не была уверена, что хочет это услышать.
***

Позже девушки сидели в своей комнате.
- Марлин, я так рада за тебя! – Алиса все никак не могла успокоиться. Так радовалась за подругу. – Ты ведь уже так долго ждешь этого. У вас начинается саамы романтичный период отношений. - Алиса мечтательно подняла глаза к потолку, ложась спиной на кровать.
- Да, у вас-то с Фрэнком романтики не хватает, - насмешливо заметила Лили, припоминая недавнюю выходку, тропинку лилий, которую парень выложил для любимой утром неделю назад. МакГонагл тогда отчитывала парочку еле сдерживая улыбку.
- А ты вообще молчи, - Алиса ткнула подругу в живот. – С выходками Поттера не сравнится ничто. Все бы парни умелее так ухаживать и так любить! Он же скоро просто в небо за звездами отправится. Зря ты с ним так, он хороший парень! Дай ему шанс.
- Ой, все, - глаза Лили сверкнули от этих слов. – Думаете, я, правда, так ему нравлюсь?
- Лили, сколько можно. Он сегодня так на тебя смотрел… Просто словно ты – начало и конец всего его мира. Зря я вас прервала.
- Так, так, так… Я что-то пропустила? – глаза Алисы засверкали интересом. Она обожала быть в курсе всего.
- Просто потанцевали… - Лили залилась краской.
- Да-да, просто, - Марлин засмеялась. – Он ее обнимал так, словно она хрустальная. Ну признайся, ведь он тебе нравится, ну хоть чуть-чуть!
- Да, - шепнула Лили, впервые признавшись в этом даже себе самой. Тут же пугаясь этого заявления.

Our love can win the war.

Учебный год обрадовал шестикурсников лавиной домашних заданий. Учителя словно решили ускорить курс подготовки и выпустить их на год раньше. Даже Лили, любившая учиться, всегда источавшая энергию, умница Лилс, которая всегда стремилась к идеалу, не выдержала.
- Все, я так больше не могу, - в один из вечеров, что она, Марлин, Алиса и Фрэнк проводили в библиотеке, сказала она. – Трансфигурация, заклинания, история магии, даже зельеварение! Надоело.
- Кто ты, и что сделала с нашей Малфой? – насмешливый голос Сириуса послышался из-за полки. А затем и сам парень вышел и обнял сначала Лили, коротко и по-братски, а затее и Марлин, с нежностью коснувшись щеки девушки. Марин привычно покраснела от таких ласк на публике… Но это были их друзья, те люди, с которыми можно все.
- Ребята, мы же совсем заучились! Завтра поход в Хогсмит! – Марлин легко вскочила со стула, бросаясь в объятия Сириуса уже безо всякого смущения.
Мадам Пинс, услышав такой жуткий шум в своем некоронованном царстве книг, уже приближалась к компании.
- Так, ребят, быстро встаем и уходим, - в глазах Лили блеснули свойственные ей шальные огоньки, которые все так любили.
Шалунишки на цыпочках вышли из библиотеки, дав в коридоре волю смеху.
- Хей, чего веселимся? – послышался голос Джеймса, только вернувшегося с тренировки по квиддичу.
- Да так, не обращай внимания, выпускаем стресс, после эссе для МакГоногл. – выдавил Сириус. – Ты, кстати помнишь, что завтра Хогсмит!
- Когда это было для нас знаменательным днем? Для нас ворота открыты всегда! – Джим сверкнул глазами. Искорки были точно такими же, что и у Лили пару минут назад.
- Мы с Фрэнком хотели сходить в новое кафе мадам Паддифут, говорят, там очень уютно и романтично, - глаза Алисы засверкали, в предвкушении дня рядом с Фрэнком, в романтичной обстановке, где никакая МакГонагл не сможет им помешать.
- Фу, какой у вас пошлый вкус! – воскликнул Сириус. – Кафе полное розовых бантов и приторно сладких целующихся парочек. Вот я поведу в Марлин в одно секретное место и покажу такую романтику, кокой вы, девочки, не найдете ни в одной вашей сопливой книжке!
- Мне уже страшно за тебя, подруга. Сириус с такими речами - это не к добру, мало ли что означает его романтика, - подколола парочку Лили. Ей стало чуть грустно. Сначала Алиса откололась от их привычной компании, начав встречаться с Фрэнком, теперь Марлин. Девушке вдруг тоже захотелось оказаться в чьих-то объятиях. Почувствовать сильные руки, теплые уверенные объятия… Поттера.
Джеймсу в этот момент казалось, что все внутри просто разрывается. Он желал позвать ее в Хогсмит больше, чем когда-либо до этого. Тогда вечером, когда они танцевали вдвоем она была так близко, так сладко пахли ее волосы, так сияли глаза, она так крепко прижималась к нему… А потом пришла Марлин, и она сказала, что это просто танец. Но после этого танца ему стало еще тяжелее без нее. Тяжелее держаться вдали, на расстоянии.
- Ммм… ну я пойду, мне еще и переодеться надо…. После тренировки… - и Джеймс ушел, смущенно лохматив волосы.
- И что это было? – ни к кому точно не обращаясь, но глядя именно на Лили, вопросила Марлин. – Я думала, он по привычке Лили позовет. Без этого уже и Хогсмит не Хогсмит.
- Он старается ее забыть, солнце, но ему трудно, - сказал Сириус, коварно глядя на Лили, он читал, кажется, все эмоции на ее лице. Надо поговорить с Сохатым, похоже, крепость начинает сдавать позиции.
***

Джеймс, расстроенный, злой, взъерошенный, усталый, возвращался в гостиную. Ох уж эта Малфой. Забудь, забудь, отпусти себя от нее.
Тут он услышал приглушенный стон. Сейчас, когда юные слизеренцы готовили руку для Черной Метки, могло быть всякое. Так Джеймс незамедлительно поспешил на звук, готовый, если что, защитить невинного.
То, что он увидел, его поразило, просто шокировало. На холодном полу, захлебываясь рыданиями, сидела Джульетта Квинзил. Красивое, как у ангела, лицо ни чуть не испортилось. Нежные щечки раскраснелись, губки чуть припухли, голубые глаза были грустными-прегрустными.
Джеймс просто ошалел. Он не представлял, что ему теперь делать. Видеть всегда идеальную Джульетту такой… - человечной, что ли - это было странно.
- Эй, ты чего? Тебя кто-то обидел? – Джеймс вдруг почувствовал себя неуклюжим медведем рядом с ней. Он неловко опустился рядом. Может, стоит обнять ее? Нет, это слишком нагло. Сириус что-то рассказывал о формальностях, но Джеймс почти не слушал его. Дурак!
- Уйди, П-п-поттер, - голос девушки дрожал, был чуть хриплым от слез.
- Скажи, обидел? Я пойду, разберусь. Только не плачь, ну пожалуйста. Я не выношу, кода девушки плачут.
Сильные теплые руки обвели плечи Джульетты. Запах кофе, шоколада, еще чего-то горьковатого… Нужно оттолкнуть, что это он себе позволяет. Но в первые в жизни Джульетта Квинзил, наследница древнейшего магического рода, воспитанная в соответствии со строжайшими законами, забывает о правилах хорошего тонна, манерах, забывает, просто потому, что ей уютно в этих объятиях. И, черт возьми, так приятно вдыхать этот аромат, уткнувшись носом в шею.
Джеймс почувствовал, что она перестала вздрагивать, успокоилась. Он осторожно отодвинулся от нее.
- Спасибо, - Джульетта зябко поежилась. Стало так холодно без него.
- Пойдем, погреемся, ты замерзла. И ты расскажешь мне, что случилось. Если, конечно, захочешь. – Джеймс вдруг почувствовал ответственность за эту хрупкую девушку.
Вот сейчас, когда она успокоилась, нужно извиниться перед ним за свою слабость, поблагодарить за помощь, и уйти с гордо поднятой головой. Но Джульетта не могла. Горячий шоколад в карих глазах заставлял думать об обратном. Она просто вложила свою узкую ладонь в его, окончательно забыв обо всем.
Они молча шли по коридорам. Затем Джеймс остановился у совершенно пустой стены и заходи перед ней взад-вперед с сосредоточенным лицом.
- Поттер, это совсем не смешно, - звонкий голос Джульетты прозвучал в тишине, как звон колокола.
И тут произошло то, чего она, ну никак не могла себе представить. Посреди пустой стены вдруг появилась дверь. Красивая дубовая дверь с резной ручкой.
Джеймс улыбнулся, подошел к двери и молча, с поклоном растворил ее, пропуская девушку внутрь. Взору открылась уютная комната. Красно-золотые стены, шторы такого же цвета, дубовая мебель. Гриффиндорец! Мягкий ковер, так и хотелось снять туфли на каблуках и коснуться его голыми ступнями, но Джульетта была хорошо воспитана и не сделает этого! Наверное! Джеймс снимает ботинки и с наслаждением идет по ковру босиком. Опасаясь, что завтра же утром пожалеет о своем повелении, Джульетта следует за ним.
Джеймс садиться на диван, удобно развалившись, с улыбкой предлагает присесть девушке.
«Боже, что я тут делаю!» - проносится в голове.
Она проходит, как во сне, садится рядышком. Все словно во сне.
Джеймс вызвал домовика, попросил принести чего-нибудь вкусненького.
И вот, перед ними стол, накрытый на двоих. Джульетта сидит, держа чашку с душистым малиновым чаем в руках, исподлобья наблюдает за Джеймсом, который поедает пончик. Это просто какой-то бред! Так не должно быть! Неправильно! Совершенно неправильно!
- Так почему ты все-таки плакала? Кто обидел? Я не могу оставить все так! – Джеймс, наконец, прервала странную звенящую в ушах тишину.
- Мои родители, они хотят, чтобы я вышла за Мальсибера! А я не хочу! Не хочу принадлежать такому… Он пугает меня! Его глаза… Они… - слова, что давно просились наружу полились неудержимым потоком. Рывками, задыхаясь правдой, своими слезами, она впервые открывала себя саму.
Джим не выдержал. Слезы женщины всегда будут невыносимы для сильного мужчины. Кто бы она не была. Любимая ли, нелюбимая.
Он прижал ее к себе. Осторожно гладил по мягким шелковистым волосам.
- Успокойся, - тихо шептал на ухо. – Все будет хорошо. Они – твои родители. Они поймут. Они ведь любят тебя.
- Джеймс, я не хочу быть его. Чьей угодно. Не его. Он…
Как встретились их губы ни кто из них не смог бы сказать. Но после этого Джульетта, кажется совсем потеряла голову. У его губ был привкус шоколада. Сладкие, теплые, самые родные, самые нужные на свете губы. Как она жила без него раньше?
- Я хочу быть твоей, Джеймс, - прошептала она ему на ухо.
Джеймс Поттер никогда не предавал. Друзей, родных. И прежде всего самого себя. С третьего курса он любил только одну девушку. Лили. Она была его светом, его солнцем, его идеалом. Его миром. Он просыпался и засыпал с мыслями о ней. Он почти бредил ей, доводя себя до исступления. Ходил за ней хвостиком. Она никогда не просила, но он был ей верен до самого конца. Но Джеймс не был железным. Его тело не было покрыто стальной броней. Как и разум. И глаза. А Джульетта была красива. Более того. Она была идеально красива. До кончиков ногтей, просто идеальна. Светлые блондинистые шелковистые волосы, бархатистая светлая кожа, огромные голубые глаза, идеальная, словно вышедшая из-под пера художника, девушка не могла не затронуть Джеймса хоть чуть-чуть. Красивая форма ученицы рейвенкло сидела на ней как влитая, красиво подчеркивая идеальные изгибы фигуры.
Руки сами поползли к пуговицам ее рубашки. Пальцы дрожали, не слушались, перед глазами плясали чертики. Джеймс зло дернул рубашку, пуговицы бесшумно упали на ковер.
Джульетта просто теряла смысл происходящего. Да и не хотелось, честно говоря, возвращаться в обычный мир, когда губы Джеймса Поттера, кажется, обследовали уже все ее тело. Разум ускользал. Последние доводы рассудка убежали, весело помахав ручкой. Остался только жар его тела, так близко к ее телу.
Мир Джульетты рушился прямо на глазах, па она просто смотрела на это, теряя рассудок от удовольствия, поддаваясь его рукам.
- Джульетта, ты такая красивая, просто невероятно красивая, - прошептал Джеймс, когда почувствовал, как напряглось ее тело, когда кружевной белый лифчик полетел в гору остальной одежды.
Разум ускользал от парня так же неумолимо, как и от девушки. Удовольствие от прикосновений к этому божественно прекрасному созданию пьянило посильнее огневиски. Джеймс не был девственником. Но и действовал далеко не так умело, как тот же Сириус. А Джульетта – особая девушка, с ней он волновался вдвойне.
Способность соображать вернулась к нему, когда руки коснулись кружевных трусиков. А в голове всплыли сначала ярко зеленые глаза, а потом четкий образ рыжеволосой девушки.
Джеймс резко остановился.
- Что-то не так? – спросил нежный голосок Джульетты.
- Нет, все хорошо. – Джеймс посмотрел в нежно голубые глаза. – Ты уверена? Если ты не хочешь давай остановимся.
Девушка дышала сбивчиво. Голубые глаза смотрели на него с любовью и нежностью.
- Я точно знаю, что делаю, Джеймс.
Парень тряхнул головой, прогоняя из разума ярко зеленные глаза. Этой ночью он принадлежит другой.
Эта ночь, пожалуй, самая счастливая в жизни Джульетты.
***

Утром Джеймс проснулся, не совсем осознавая, где он, почему он не в своей постели. Далее, он почувствовал девичьи руки, покоящиеся на его груди. И тут он вспомнил все. Жалел ли он о содеянном? Нет, определенно нет! Это была прекрасная ночь. Но как быть дальше? Джульетта - не обычная девчонка. Как она отреагирует сегодня?
Девушка зашевелилась. Джим не удержался и осторожно чмокнул девушку во вздернутый носик. Она мило сморщилась, улыбнулась. Поцеловала в ответ. Все хорошо.
- Как спалось? – глупый вопрос, судя по ее довольному виду. Но смущенный Джим не в силах придумать ничего остроумнее.
- В твоих объятиях, как никогда хорошо, - ответила она, еще раз нежно касаясь его щеки губами.
- Сегодня поход в Хогсмит. Мы пойдем вместе?
- Ты этого хочешь?
- Кажется, да...
- Я готова. Всегда.
***

В день похода в Хогсмит Лили проснулась в плохом настроении. Чувство, что случиться плохое жгло изнутри, противным червяком ползало под кожей, не давая места покою и гармонии. Алиса и Марлин сладко сопели в своих кроватях. Лили улыбнулась, поправила сползшее одеяло Алисы, задернула шторы, что бы лучик, приближающийся к лицу Марлин, не достиг своей цели, затем девушка вышла из комнаты в гостиную. Может быть, посмотрев на огонь в камине, она вернет себе утерянное спокойствие.
Джеймс вошел в гостиную почти бесшумно. С непонятным выражением на лице и следами розовой помады на рубашке, распространяя аромат смутно знакомых сладковато-карамельных духов.
Ревность поползла горячими струйками по венам. Противная, липкая, вязкая. Она душила, змеей на шее. Лили захлебывалась в ней. Сразу вспомнился их последний танец. Теплые лучики солнца в глазах, букет розовых тюльпанов… Милый, домашний, родной Джеймс, неужели все это было неправдой, игрой?
- Ну и, где ты шлялся вся ночь? – грозно. Слишком грозно звучит голос. И слишком безразлично. Почти бесчувственно.
Неверно. Неправильно. Она хотела бы сказать не это, совсем не это. Пожалуйста, пойми. Глаза кричали все громче, но он не мог этого видеть. Он просто избегал встречаться с ней взглядом.
- А тебе есть до этого какое-то дело? – боль звучит в голосе. Слишком много боли.
- Да, я ведь староста, а если бы МакГонгл пришла проверить, а тебя не оказалось бы на месте? – опять не те слова. «Ну, взгляни же мне в глаза».
- Она бы не пришла, я видел, как они с Дамблдором шли в Хогсмит ночью.
- Все равно, где ты был? Не с парнями, они вечером пошли в свою комнату без тебя. Я точно видела, - еще бы. Она весь вечер следила за мародерской компанией, беспокоясь, куда пропал Джеймс.
- Прости, но это мое личное дело. Не вмешивайся.
«Ты отвергала меня столько лет. Теперь не имеешь права продолжать портить мою жизнь и дальше» - словно звучало между строк.
- 30 очков с гриффиндора за грубость старосте, - а голосе Лили зазвучали плохо скрываемые слезы.
- Малфой, Лили, ты и вправду ничего не понимаешь и не видишь? Совсем ничего? Какая же ты все-таки дура! – в сердцах воскликнул Джеймс.
- Еще 40 очков с гриффиндора, за оскорбление, - теперь голос звучит холодно. Подчеркнуто небрежно.
- Лили… Прости. Я не должен был тебя оскорблять. Просто… Эх… Я больше не буду лезть в твою жизнь. А ты не лезь в мою, хорошо? – голос парня звучит безжизненно и устало.
- Но я хочу тебя в своей жизни. Без тебя она не та, - тихо шепчет Лили.
Но на ее голос отзывается лишь пустота и холод. Потому что Джеймс ушел в свою спальню, даже не оглянувшись на нее.
***

Сириус и Марлин шли по главной улице Хогсмита, взявшись за руки. Холодное яркое октябрьское солнышко светило в глаза, и Марлин мило щурилась и смешно морщила нос. Сириусу казалось, что это самое милое зрелище, что он видел за всю свою жизнь. В жизни Сириуса было множество девушек. И он всегда был честен с ними и с собой. Пожалуй, он не любил не одну из них, что и говорил каждой из них совершенно прямо. Те в ответ плакали, закатывали истерики, даже иногда угрожали. Но Сириусу было плевать на это. Он знал, это лишь женские игры, способ манипуляции, ложь. А ложь была тем, что Сириус ненавидел более всего в жизни.
Но Марлин была другой. Она как-то легко вписалась в его жизнь, не стремясь ее менять, но все равно, одним присутствием меняя все вокруг. И Сириусу это нравилось. Нравилось наблюдать за ней. Было приятно ощущать ее теплую ладошку в своей руке.
Он вел ее в одно место, которое можно было бы назвать действительно секретным. Может жители Хогсмита и знали о нем. Но в Хогвартсе точно о нем не было известно. Только ему одному. И Джеймсу. Даже остальные мародеры не знали.
Поляна за водопадом, ведущая к кромке запретного леса. Джеймс и Сириус нашли ее, когда в анимагическом обличии вдвоем гуляли по лесу. Тогда романтик Сохатый долго со вкусом размышлял, как приведет сюда Лили. И где же он сейчас? Убежал куда-то с Джульеттой! И когда он только успел охмурить холодную принцессу? А сам Сириус привел на эту полянку девушку, рядом с которой у него впервые подгибаются коленки.
Все когда-нибудь бывает впервые, но эта влюбленность, как неожиданный удар ниже пояса. Марлин всегда была просто однокашница. Милая, даже симпатичная, но ничего особенного. Но в этом году она сильно изменилась, повзрослела, похорошела. Один лишь раз их глаза встретились, и все, как солнечный удар, как ступить в пропасть… Сириус не умел любить, умел лишь вызывать любовь в других. До этого момента.
- Как красиво, - тихо шепчет Марлин. Сегодня на поляне оказался неожиданный гость. Большой красивый единорог. Белоснежный, с золотым рогом и ярко-голубыми глазами.
Сириус инстинктивно сделал шаг вперед.
- Стой, - Марлин схватила его за руку. – Спугнешь ведь, они подпускают к себе только девушек, забыл..?
- Ага, точно, только девственниц, - Сириус широко улыбнулся. Марлин гневно сверкнула глазами, обещая скорую расправу. Как же она нравилась ему такая.
Марлин осторожно приблизилась к животному. Единорог сначала неуверенно коснулся руки с протянутым на ней яблоком. Потом, видно почувствовав, что опасности нет, взял яблоко, позволив Марлин себя погладить.
Полчаса спустя Марлин лежала в объятиях Сириуса на этой же поляне, что-то восторженно вереща. А Сириус витал где-то в облаках, крепко прижимая ее к себе, вдыхая аромат яблок от ее волос. Так пахнет его любимое время года, лето, точнее самый его конец, когда можно было вновь сбежать из дома отца с матерью в родной Хогвартс …
- Хэй, Марлин вызывает Сириуса. Да ты вообще меня не слушаешь, - девушка мило надула губки. – О чем ты так задумался?
- О тебе, - честно ответил парень.
- Люблю тебя.
- А я тебя.
Солнце светило ярко над их головами, а Марлин так и не узнала, что это был первый раз, когда Сириус Блэк произнес эти такие простые, но самые важные слова.
***

Лили уныло бродила по улицам Хогсмита в одиночестве. Это был, пожалуй, первый раз, когда поход в это сказочное место совсем не радовал. Витрины сверкали все так же ярко, товары были такими же волшебными, что и всегда, но на душе скребла стая черных кошек. Утренний разговор с Джеймсом привел к тому, что она пол часа плакала в подушку, пугая Марлин и Алису, не в силах членораздельно объяснить что случилось. За обедом же все стало еще хуже. Джим вошел в Большой Зал за ручку с Джульеттой Квинзил. Сердце пронзила боль, дыхание перехватило, сознание заполнила внезапная мысль о том, что Джеймс ей нужен. А противные сверчки в голове застрекотали о том, что она, похоже, припозднилась со своим пониманием.
А осознать это оказалось куда больнее, чем она думала, пытаясь выстроить вокруг себя стену неприязни к Джеймсу Поттеру.
Все понимающая чуткая Алиса сразу все поняла, предлагая Лили пойти в Хогсмит с ней и Фрэнком, но Лили отказалась, понимая, как будет мешать влюбленным, и как ей самой будет больно смотреть на их нежности. Но Алиса все же уговорила ее встретиться в Трех Метлах.
До встречи еще было 20 минут, и Лили шла как можно медленнее, чтобы потянуть время.
Но она все равно добралась до места слишком рано, они ведь еще и опоздают, наверняка. «Счастливые часов не наблюдают». Вот они и забывают о времени, полностью погружаясь в свое счастье.
Лили вошла в кафе, села за привычный уже столик. Заказала бутылочку сливочного пива и стала ждать.
Тут раздался оглушительный взрыв, а затем, то тут, то там стали раздаваться крики:
- Бегите! Они уже здесь! Пожиратели Смерти в Хогсмите!
Лили вскочила со стула, доставая на бегу волшебную палочку, готовая сражаться.
- Стоять, красотка, не спеши, - противный голос пожирателя зазвучал в ушах.
Вот она, та самая война, которой так боялась Лили, смотрит на нее из-за белой маски темными глазами пожирателя.
- Экспиллиармус! – воскликнула девушка. Пожиратель, видно не ожидавший, что девушка сумеет поднять палочку, опешил на секунду, и этого хватило, что бы палочка отлетела от него на пару метров, что дало Лили шанс бежать дальше, что бы найти друзей.
***
***

Сириус и Марлин оказались на месте уже после того, как началась вся заварушка. На них тут же налетели Сириус и Питер, что гуляли недалеко.
- Марлин идет в Хогвартс, мы остаемся сражаться. И надо еще найти Лили. И… Где же носит Сохатого, когда он так нужен? – Сириус начал раздавать указания.
- Я не пойду никуда! – воскликнула девушка.
- Нет, ты пойдешь, - уже с нажимом сказал Сириус. – Пойдешь и будешь ждать нас в замке, в безопасности.
- Ты издеваешься? Ты, Лили, Алиса, да все вы, люди, которые мне дороги… А я там, в неизвестности, - Марлин начинала плакать. От страха, от наступающей истерики.
- Круцио, - послышалось с лева.
- Протего, - Сириус успел поставить щит, при этом инстинктивно накрывая Марлин рукой, стараясь защитить.

Испуганная маленькая девочка с красным галстуком храбро стоит напротив четырех взрослых парней, года на три старше ее. Она стоит, выставив палочку вперед, не помня ни одного заклинания, которое могло бы ее защитить, но подбородок ее был гордо поднят, хотя в глубине карих глаз плещется трах.
- Таким, как ты не место здесь, мелкая грязнокровка, - в глазах мальчишки читается презрение.
Да что же, в конце концов, значит это странное слово.
- Это вам здесь не место, грубости и жестокости в мире волшебства не место!
- Храбрая девочка, не зря тебя выбрали на факультет тупоголовых!
- Четыре четверокурсника-бугая на одну маленькую девочку, которая палочку в руках держит третий день, как благородно, - насмешливый голос черноволосого мальчишки заставляет четверых обернуться. Мальчик с одного с ней курса, тоже на гриффиндоре. Кажется Сириус. Да, Сириус Блэк. Когда его вчера распределили на этот факультет, в зале была странная тишина, интересно, почему.
- А ты вообще не лезь не в свое дело, Блэк, - лицо бугая становится еще более презрительным. – Ты предатель семьи, предатель крови.
Странные у них обращения…
- Ступефай, – зло выкрикивает Сириус, голубые глаза сейчас темно-синее, почти черные. Заклинание достигает цели, пацан падает, глухо ударяясь о каменный пол. Интересно, откуда он знает такие штуки.
- Они тебе ничего не сделали? – Сириус смотрит на нее внимательно. Глаза теперь снова голубые, и в них плещется забота и участие.
- Нет, - Марлин забывает все, глядя на него. Тут вспоминается странное обращение. – А что значит это странное слово, которым он меня назвал? Грязно…
- Ничего, - резко обрывает ее Сириус. – Забудь, это все ерунда, - он снова улыбается. – Пойдем, я провожу тебя.
- А ты научишь меня таким же заклинаниям? Я тоже хочу уметь сражаться! – ее глаза сверкают.
Сириус вновь улыбается.
- Не думаю, что я – хороший учитель. Но в Хогвартсе учителя первоклассные. Они научат тебя. Думаю, ты будешь классной волшебницей. Ты храбрая…
Парень смущенно чешет затылок.
С этих пор, Сириус для Марлин – герой. С этих пор в ее сердце нет места для другого. Но понимает она это чуть позже.

- Марлин, я сказал, уходи. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. – Сириус опять пытается уговорить ее.
- Но я тоже умею сражаться. – Марлин пытается протестовать.
- Я не спорю… Марлин, я люблю тебя…
- А я тебя. И никогда, слышишь, никогда тебя не брошу.

Марлин лежит, уткнувшись в подушку, и горько плачет. Сегодня Мэри пришла со свидания с Сириусом, рассказывая, как тот хорошо целуется.
- Ну и что, - успокаивает ее Лили. – Он все равно прибежит к тебе, в конце концов. Ты ведь у нас самая лучшая.
Через три дня, Сириус бросил Мэри, которая потом год вздыхала по нему. Затем у Сириуса были еще десятки девушек. Он все искал ту единственную, которая всегда была ближе всех.

Огромный осколок откалывается от того, что раньше было любимым всеми кафе, и обрушивается на людей.
- Нет, Сириус, нет! Венгардиум Левиоса, - вскрикивает Марлин, и осколок зависает, давая парням возможность убежать.
- Марлин, ты спасла нас! – выдыхает Ремус.
- Да, я тоже на что-то гожусь, - Марлин гордо и задорно вскидывает голову, в такой0то момент! Несносная девчонка!
Джеймс и Джульетта подбежали к компании. Джим тащил девушку за руку, а второй, в которой был палочка, ухитрялся отбиваться.
- Как вы? – вопрос был адресован всем. Но для Сириуса был явен подтекст: «Где Лили?» - вопрошали беззвучно глаза.
- С нами все хорошо. Лили мы еще не нашли.
- Лили должна была быть в этом самом кафе! – все услышали голос Алисы, подбежавшей вместе с Фрэнком. – Вы ее не нашли?
Джим выпустил руку Джульетты, врываясь в самую гущу схватки.
«Где же ты? Где же ты, милая?» - судорожно вертелось в голове.
Тут он увидел рыжую копну волос и метнулся туда.
Сам Волан-де-Морт направил на девушку свою волшебную палочку.
- Круцио, - холодный голос, тихий, как шипение змеи, но четкий и ясный.
- Нет! Протего! – Джим поставил щит, защищая самое дорогое.
- Глупый мальчишка! Кру…
- Нет! Том, не смей!
Дамблдор! Единственный, кто может сразить Волан-де-Морта! Они спасены!
Пожиратели и сам Темный Лорд исчезли, растворились темными тенями.
- Лили! – Джеймс подбежал к девушке, над которой уже колдовала девушка в форме колдомедика.
- С ней все будет хорошо, просто нужно отдохнуть, - девушка улыбнулась.
- Вы уверены? – Джим не был уверен, он предпочел бы, что бы Лили осмотрел более опытный врач.
- Просто аппарируй с ней к замку, - посоветовала девушка уже набегу. – Там ей обработают ранки, с ней все будет в порядке.
Джим вздохнул, легко поднял девушку с земли, развернулся на пятках и растворился в воздухе.
В этот день Джеймс Поттер впервые осознал, что такое настоящий страх. Страх за человека, что дороже всех на свете.
То же осознание пришло и в голову Сириуса Блэка.

Моменты, что меняют судьбы.

Сумерки медленно спускались, окутывая стены древнего поместья мягкими тенями. Ярко
красный закат еще окрашивал линию горизонта в розовый цвет, создавая контраст с
черным небом с миллиардом звезд над головой. Красота этого места привлекала своей
неразгаданной тайной, спокойствием, защищенностью. Фасад огромного замка создавал
ощущение мира и спокойствие. Но внутри бушевала затаенная буря.
Красивая женщина стояла напротив мужчины с искаженным гневом и яростью лицом. Спина черноволосой женщины была идеально ровной, голова горделиво поднята, роскошные волосы собраны в строгий пучок, руки смиренно сложены, но в глазах читался вызов и нежелание подчиняться. Крисцилла Малфой не хотела, что бы ее семейный очаг рушился вот так. И воспитание леди сейчас боролось в ней с природным чутким пониманием, что хорошо, а что плохо, когда разум сам восстает против несправедливости. Она подавала гостью мужа чай, готовясь, если что, проявить все свое мужество, защищая самое дорогое, что есть в жизни любой женщины – свою семью.
Лорд Волдеморт был недоволен, крайне недоволен последними событиями. Юная мисс
Малфой храбро вышла против него, не боясь поднять палочку. Это ломало все его планы.
- ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВОСПИТАТЬ В НЕЙ УВАЖЕНИЕ К МОИМ ВЗГЛЯДАМ. ОНА
ДОЛЖНА СЛЕДОВАТЬ ЗА МНОЙ, ДОВЕРЯТЬ МНЕ, А НЕ ВЫСТУПАТЬ ПРОТИВ
МЕНЯ, ЗАСТУПАЯСЬ ЗА ДРУЗЕЙ ГРЯЗНОКРОВОК!
Гнев Темного Лорда почти осязаемо заполнял темнотой огромный зал знаменитого своей
красотой поместья.
- Милорд, пришли плохие вести. Авроры разбили наш отряд под… - щупленький
волшебник с водянистыми глазками, окруженными лучиками морщин, трусливо смотрел
на Лорда.
- Мне не нужны плохие вести. АВАДА…. Хотя нет, ты мне еще понадобишься, Петтигрю.
- Лорд, вы прекрасно понимаете, что сложно было контролировать ее, когда она столько
времени проводила в школе, ее распределение на гриффиндор поломало все…
- Вот не надо говорить, что ты был не в силах повлиять на маленькую девчушку…
- Я воспитал в ней доверие к себе…
- Ты воспитал в ней непокорность и слишком своенравные взгляды. А еще большую
никчемную любовь к ней в себе. Не забывай, она всего лишь грязнокровка.
Северус Снейп, который сейчас возвращался к хозяину с докладом о проваленной
операции, быстро шмыгнул за ближайшую колонну и притаился. Лили – грязнокровка?
Наследница Малфоев – магглорожденная? Это невозможно!
- Это то, чего ты не в состоянии понять, Реддл, - глаза Абаркаса Малфоя сверкнули
недобрыми огоньками. – Мы полюбили эту девочку, как родную. И я желаю ей лучшей
участи, чем быть твоей слугой.
- Это отказ повиноваться?
- Я не буду предавать собственную дочь.
- Так будь ты проклят! АВАДА… Хотя нет, - на змеином лице Лорда появилась злобная
ухмылка. – Ты будешь умирать медленно мучительно. Аккринулус!
И противник, стоявший перед ним, опустив палочку, опустился на колени, чувствуя, как
яд медленно заструился по его венам. Миссис бросилась к нему, осторожно касаясь мертвенно бледной, холодной кожи лица.
- Не надо, Милорд. Лучше меня, прокляните лучше меня, - кричала она в истерике, а слезы все текли и текли по прекрасному лицу.
- Крисцилла, не надо, - голос Абаркаса звучал слабо, но, как и обычно твердо, слышны привычные надменные и самоуверенные нотки, что так легко могут пробирать то дрожи по коже незнакомцев, и так легко успокоить его жену. – Во имя наших детей, не надо.
Крис привычно повиновалась, следуя словам мужа, что были неоспоримы. Она встала и не по-женски смело взглянула в глаза Темного Лорда. Ярко голубые глаза с уже проявляющимися красными прожилками небрежно скользнули по стройной фигуре. От макушки головы, где волосы были собраны в идеально аккуратный пучок, ниже по плоскому животу и по-юношески тонкой талии, стянутыми тугим корсетом, по бедрам, ногам… Насмешливо холодный взгляд вновь вернулся к глазам, словно желая проверить сколько она выдержит. Ровно 30 секунд.
- Что ж, я отменю свое заклятие, если прекрасная миссис Малфой согласится на пару ночей, в утеху будущему властителю…
- Я согласна…
- Нет! – голос Абаркаса сорвался на крик, отчаянный порыв защетить самое дорогое. Он зажмурился от резкой боли в голове.
- Родной, ради тебя я готова… - теплое дыхание коснулось уха, мягко пощекотало висок. Стало куда легче.
- Нет, - еще громче сказал Абаркас, прилагая все оставшиеся силы, что бы встать и смотреть в глаза врагу стоя, как равному. – Мы не будем подчиняться приказам какого-то полукровки, возомнившего, что может…
- Круцио, - насмешливый голос Темного Лорда звучал стальным звоном, а в глубине слышались отголоски скрываемой ярости.
Мышцы на теле постаревшего на несколько лет Абаркаса неприятно напряглись в ожидании нового приступа боли. Но боль оказалась куда сильнее, чем он ожидал. Потому что уши разрезал громкий крик из уст любимой женщины.
Руки непроизвольно сжались в кулаки, требуя немедленно заступиться. Абаракас силой воли сдержал себя, чтобы не опускаться до маггловского мордобоя.
- Экспеллиармус, - одно легкое движение руки и палочка вылетела из бледной руки Тома Реддла с длинными красивыми пальцами, на одном из которых блестело кольцо.
Вспомнилось, как семнадцать лет назад теплым летним вечером в поместье Малфоев влетел белоснежный лебедь – патронус Касандры Лестрейндж, который тихим голосом девушки произнес только четыре слова:
Том.
Крестраж.
Смерть.
Семь.
А потом, душной летной ночью в их привычную жизнь влетел вихрь по имени Лили, девочка, что изменила весь ход их жизни, девочка, которая еще такой маленькой, смогла перестроить что-то в их головах на путь, что один только может быть истинным, на путь добра.
Конечно, Абаркас Малфой, наследник магического рода, в доме которого магия словно вибрировала, знал, что такое крастраж. Попытка продлить свою жизнь, защитить ее от любого влияния. Попытка получить бессмертие. Путем обрыва чужой жизни. Неужели, он и в правду создал семь? И кольцо точно один крестраж.
- Да как ты смеешь, - на лице Лорда появилось свойственное ему змеиное выражение. А потом голос зазвучал елейно, мягко, почти нежно, но тая угрозу большую, чем самый пронзительный выкрик проклятья. – Ваша семья могла бы стать ближним кругом, элитой нового общества, оказаться в венце нового уклада жизни. Только лишь отдав мне свою грязнокровку. Но вы отказались, тем самым предав то, во что наши семьи поклялись верить много веков назад. И твое, Абаркас, наказание за предательство будет особо жестоко.
И Темный Лорд покинул поместье Малфоев, оставляя за собой шлейф тьмы, частичкой которой он сам был.

Древний замок, полный чудесной магией, вложенной основателями много веков назад, был окутаны бархатистой тьмой майской ночи. В окнах горел мягкий желтый свет, ученики великой Школы Чародейства и Волшебства готовились ко сну.
По одному из коридоров в подземелья замка, ведущему к гостиной Слизерина, тихонько крались трое мальчишек. Одеты они были в традиционные школьные мантии, а серебристо-зеленные галстуки говорили о принадлежности к факультету великих и чистокровных. Молодость светилась в их глазах множеством великолепных идей и наполеоновских планов. Голубоглазый черноволосый парень, явно лидер, что-то объяснял остальным.
- Еще чуть-чуть и Василиск будет готов, - вдохновенно говорил юный Том Реддл. – Он уже видит во мне хозяина, признает во мне наследника великого Салазара Слизерина.
- Да, - поддакивает второй мальчик. Его отличают белые, словно первый снег волосы и ярко голубые глаза, как ясное зимнее небо – фамильные черты Малфоев, что так резко бросаются в глаза наследника Абаракаса. – Теперь справедливость восторжествует, и деяния наших великих предков будут завершены.
- А нас буду восхвалять предшественники, а наши имена войдут в историю! – добавил третий мальчик. Маленький, щупленький, со слезящимися глазами и вечно заискивающим взглядом. Давид Петтигрю.
- Василиск очень мощный, но если кто-то нас выдаст, наказание понесут все немалое, и даже огромный змей нас не спасет, - задумчиво сказал Том. – Мы должны связать друг друга не только пустыми обещаниями. Непреложный обет!..
- Но Том, - глаза Абаркаса округлились. – Это слишком серьезно. Это опасная магия.
- Ты струсил?
- Н.. нет!
- Отлично!
А Давид Петтигрю просто не сводил с Тома восхищенного взгляда, как на человека более сильного, чем был он сам.
Трое мальчиков сжали пальцы друг друга в рукопожатии, до хруста в пальцах, давая обещание, скрепившее их жизни невидимой, но не менее от этого мощной магией.
Они не знали еще, насколько серьезно их обещание.

Три года спустя…
Серые больничные стены больницы Святого Мунго надежно скрывали двух молодых людей от глаз других пациентов. Оба были бледны. Юный Малфой от пережитой болезни, лишь тончайшая черта отделяла его от смерти. Реддл же был бледен от гнева… и страха, в котором не признался бы и себе.
- Как ты мог, Абаркас, - холодные бесчувственные глаза Тома Реддла смотрят на своего школьного друга с презрением.
- Я забылся…
- ТЫ БЫЛ ПЬЯН!! Как ты мог рассказать своим собутыльникам о Василиске. Благо они не заметили, да и память им стереть не составило труда. Но обмануть Непреложный обет…
- Прости меня, Том…
- Не смеши меня, Абаркас. Магия связала нас сильнее, чем можно представить. Теперь ты обязан мне жизнью…
- Я понимаю…
- Нет, не фигурально. Я не смог найти другого заклинания, кроме того, что связало твою жизнь с моей…
Том так и не понял, что Абаркас понимает суть этого заклятья даже сильнее его самого…

Двери роскошной гостиной поместья распахнулись вновь, впуская красивого светловолосого юношу. Люциус Малфой быстрыми легкими шагами пересек комнату. Точеные скулы, резкий подбородок, стальные голубые глаза, статная подтянутая фигура, дорогая мантия, высокомерная манера держаться и взгляд, что ставит всех других людей ниже, чем он сам. Идеальный наследник рода Малофоев, хладнокровный и готовый на все, что бы сохранить фамильную гордость.
Люциус после окончания Хогвартса поступил на службу в Министерство и сейчас делал карьеру. Для юноши 21 года карьера и в правду впечатляющая: Люциус уже был главой образовательной ветви Министерства Магии. Это могло бы вызвать у вас уважение и восхищение умом юноши… Если бы не тот факт, что на эту должность его устроил товарищ детства Абаркаса. Но, тем не менее, Люциус был достаточно умным молодым человеком. Правой рукой темного Лорда. И этот факт уже можно считать достижением. Ведь Том Реддл всегда приближал к себе только талантливейших людей, способных на выдающиеся поступки. А тщеславие, природная льстивость, обаяние и привлекательная внешность открывали Люциусу многие дороги в мире чистокровных лжецов.
Таким был двадцати однолетний Люциус Малфой, наследник великого рода, воспитанный на традициях, в которые свято верил, но от которых те, кто так усердно вбивали их в него, отказались, не раздумывая.
- Здравствуй, отец, - глаза Люциуса вспыхнули удивлением, однако на лице не дрогнул ни один мускул, который мог бы выдать хоть каплю человеческих эмоций, чувств, переживаний. Да, в свои 21, в самый разгар молодости, когда кровь в жилах должна бушевать морем гормонов и эмоций, Люциус уже научил свое сердце стучаться ровно, чтобы не случилось.
- И ты не хочешь знать, что случилось с твоим отцом, почему ему больно, от чего он страдает? – Клисцилла смотрела на сына холодно, впервые в жизни осознавая, что она не узнает в этом холодном бесчувственном юноше своего сына.
Того, который приходил в пять лет в их с Абаркасом спальню, потому что под кроватью завелся монстр. А потом они все вместе шли в бой, что бы победить монстра. Она тогда называла их своими героями, взъерошивала их белоснежные, как у самого чистого ангела, волосы, и они вместе вызывали домовика, и пили чай. Маленький мальчуган внимательно слушал рассказы о школе волшебства, о том, как в мире волшебников уважаемы всегда были Малфои, и в его глазах уже тогда вспыхивал неприятный огонек ощущения гордости и вседозволенности. А потом появился старый друг Абаркаса Том Реддл, и муж потерял сон и аппетит, все думал и думал о случившемся, не желая рассказывать ей об этом. Реддл постепенно превратился в Темного Лорда, а Люциус рос под его влиянием, все больше и больше проникаясь его безумными идеями о чистокровии. Весь чистокровный свет буквально возносил эти идеи, а Крисцилла все чаще и чаще ловила на себе похотливые взгляды этого ужасного человека. А потом была та ночь, когда он принес в их дом Лили. Зеленющие глаза девчушки проникли в душу, и женщина буквально молила мужа, что бы ребенок остался. Реддл исчез из ее жизни на долгие одиннадцать лет. И она почти поверила, что ее семья еще может быть счастливой, но все вернулось. Крисцилла видела, как ее муж презирает этого, так называемого Лорда. И понимала, что эта ночь - то, к чему шли последние шесть лет.
Когда-то в детстве Люциус очень боялся увидеть в глазах матери такие вот презрительно недовольные огоньки, ведь это означало, что он в чем-то провинился. Крисцилла никогда не кричала и, Мерлин упаси, не била детей, но разочарованные искорки в ее глазах били побольнее хлыста. По этой причине Малфой всегда стремился к идеалу. В пять лет он вел себя с комично изысканной вежливостью, когда другие мальчишки веселились и дразнились. В одиннадцать на церемонии распределения в Хогвартсе он проявил все свое мужество, не подавая страха, хотя колени тряслись и подгибались, как и у других первогодок. Все последующие годы он не нарушал школьные правила, получал лучшие оценки, сдавал годовые экзамены на отлично. На СОВ все учителя только что не вешали ему на грудь ордена за прекрасные результаты, по факультетской гостиной он всегда ходил прекрасным принцем, вызывая восхищение девушек, на которых ему было глубоко наплевать. На всех кроме одной. Алексия Кранквоурт была с факультета Рейвенклоо с одного с ним курса. Ее семья была чистокровной, близкой родней бывшей итальянской королевской семьи. За их бледную кожу на родине люди считали их вампирами и дьявольскими созданиями. Так лет 20 назад Кранквоурты переехали в Англию. Темный Лорд сразу решил завербовать семью, только их первый ребенок пошел в Хогвартс. Однако глава семейства гордо заявил, что хотя магглы на протяжении нескольких веков сжигали их семью на кострах, боясь неведомой им силы, они уподобляться низшей расе и убывать их не намерены. И как бы все чистокровное английское сообщество не старалось, ничего у них не получалось. Так Кроуквортам был закрыты пути в мир Люциуса, но сердце, которое раньше повиновалось зову разума, в этот раз решило устроить бойкот. Люциус хорошо помнил те три ночи, которые он провел с прекрасной, словно божество из какой-нибудь греческой легенды, девушкой. Помнил тонкие ладони на своей спине, пальцы с ноготками, до боли впивающимися в спину; помнил жар, что затопил все его существо, когда их тела сливались. Она смеялась, что его поклонницы еще устроят ей разборки, за то, что он проводит время с ней. А он в ответ шептал ей в губы, что защитит ее в любом случае.
Тогда какие-то змеюки все-таки пронюхали об этом. И тогда-то впервые в жизни перед юным Люциусом встал его первый выбор между своей жизнью и долгом. Между тем, как хочу и тем, как надо. Между светом и тьмой. И он выбрал долг. Но свет ли это? Осень хотелось увериться, что да. Тогда он впервые в жизни совершил предательство, сказав, что девушка околдовала его Амортенцией. Скандал замяли, а Кроукворты уехали из Англии. Но ее глаза, когда он недрогнувшим голосом врал, глядя ей в глаза, запомнились ему, словно отпечатавшись на сетчатке, не давая спокойно спасть по ночам.
И Люциус трудился на благо великой цели – отчистке волшебного сообщества от грязнокоровок, еще усердней, желая доказать, что его цель оправдывает те, средства, что он выбрал.
Таким был Люциус Малфой, молодой человек, у которого не было права на выбор лишь по тому, что он сам перекрыл себе доступ к этому праву во имя призрачных идеалов. Понимал ли он это? Где-то в глубине души и сознания, да. Но семья для чистокровного волшебника выше сердца. Это он усвоил еще в детстве.
- Я видел, как Темный Лорд вышел из этой комнаты крайне недовольный. Мне кажется, это все объясняет. Отец провинился перед хозяином и понес наказание. Так зачем же спрашивать, если это и так ясно?
- Он нам больше не хозяин! – голос Абаркаса звучал уже, как обычно твердо, однако одголоскки боли еще слышались в его глубине.
Он с усилием поднялся, что бы смотреть сыну в глаза, что б увидеть в них хоть что-то, будь то согласие, или протест, или ненависть, или уважение. Хоть что-то кроме пустоты. Но внутри холодных глаз была именно пустота, так умело скрывающая эмоции.
- А что, если не секрет, случилось, батюшка?
Голос Люциуса так и сочиться ядом.
- Мы просто не будем больше иметь никаких дел с…
- Но почему?
- Просто поверь. Вся эта война заходит слишком далеко. Сначала чистка планировалась просто от грязнокровок. Теперь в планах убивать каждого, кто станет на пути. А что потом? Потом Реддл прикажет убить всякого волшебника, кто учился не на Слизерине! И ты пойдешь за ним, скажи, сын?
Голос Абаркаса сорвался на крик в конце речи. Ему было далеко до умения сына хранить хладнокровие, чтобы не случилось.
- Вы предали то, во что верили, чему учили меня всю мою жизнь. Оставили, словно этого и не было никогда. Может, и вашей любви никогда не было? Я не могу придать идеалы, к которым шел всю жизнь…
«Шел такой ценой» - просилось на губах.
Но он смолчал. Чувства – оружие против любого. Лучше огораживать себя от чувств, или, хотя бы не давать другим видеть их. Так простые правила, казалось бы…
Что-то рушилось в жизни Люциуса прямо сейчас. То, чего не должно было происходить. Что-то абсолютно неправильное. Абсурдное. Глупое.
«Семья, вот что главное». Люциус хорошо помнил этот вечер. Тогда, за день до его отъезда в Хогвартс, отец впервые разговаривал с ним, как с взрослым.
- Главное не следовать тем или иным правилам….
- Главное – помнить, что семья это единственное, на что мы можем положиться в этом мире.
- Вспомни, сынок…
Голоса родителей, сейчас, тогда в детстве, глаза Лили, отголоски разговоров о чистокровии в Хогвартсе.
- Мы учили тебя, что мы любим тебя, где бы ты ни был и кем бы ты ни был. Ты не понял этого. Прости, мы были плохими родителями, раз… Но постарайся понять сам, ради нас…
Тяжелая дубовая дверь глухо захлопнулась, скрывая юношу, покинувшего дом, но и Абаркас и Крисцилла могли поклясться, что ветер шепнул голосом их сына.

То, что больнее Круциатуса.

Яркий Косой переулок, скрытый от глаз простых людей окутывала ночь. Магазинчики, что днем пестрели яркими красками, сейчас извивались причудливыми и даже немного устрашающими формами в темноте. Деревья, похожие на монстров, неясными очертаниями шевелились и тихонько шептались, шелестя голыми ветками на холодном октябрьском ветру. Тут ночной мрак разорвала внезапная вспышка света, а сон огромного черного кота хозяйки паба «Три Метлы», Розмерты, был потревожен громким, почти оглушительным в тишине хлопком.

Как по волшебству, из ниоткуда появился черноволосый молодой человек. Его длинные волосы казались словно бы немного грязноватыми; а черные глаза взирали на мир так грустно, словно он был седовласым стариком с огромным грузом жизни за плечами, а не молодым человеком лет 17-18. Черные брови хмурились, сходясь на переносице, образуя почти прямую линию. Тяжелые раздумья оставляли на молодом лице глубокие морщины, которые волнами расходились ото лба к вискам.
Северус Снейп, словно бы не замечая ничего на своем пути, побрел к замку, словно тень, ничем не отличимая от тьмы ночи вокруг.
Как наследница великого рода Малфоев может быть грязнокоровкой? Как его маленькая Лили, в которой всегда была прорва волшебства, которая делала девушку лучшей ученицей курса, может не быть чистокровной волшебницей? Его маленькая Лили… Мысль, которая уколом острой боли отозвалась в сердце. Она больше никогда не будет его Лили. Никогда, черт возьми, он больше не сможет брать ее за руку, отводить под сень большого дуба, делиться с ней ее любимым шоколадом, обязательно молочным с арахисом. Никогда он больше не будет иметь права наблюдать за ней в профиль, когда она варит зелья, мастерски орудуя всеми принадлежностями, или когда она сосредоточенно делает домашнее задание. Не будет звучать ее смех, звонкий голос, мягкий шепот. И он больше не посмотрит в ее зеленые, как листва, глаза, и больше не наступит в его жизни весна. И солнце больше не будет светить для него. Его персональное маленькое солнце, которое делало его жизнь чуть более светлой, более значимой, более живой.
В жизни Северуса Снейпа было очень мало того, что бы он любил. У него была мама, вечно уставшая, измученная работой и прихотями отца маггла, который называл ее старой ведьмой, и иногда даже избивал на глазах у маленького Северуса. У него были книги, в которых он искал прибежища от того ада, что видел на протяжении многих лет. И у него была Лили, которая просто была рядом, всегда находила свет, а внутри этого пространства света она всегда умела найти место для него.
***

Хогвартс, такой большой и устрашающий на первый взгляд, оказался очень уютным. Даже подземелья слизеринцев. Мягкий полумрак и зеленоватый цвет, все, кА ки представлял Северус. Гордые, с идеально прямой спиной однокашники, все как один богатые и чистокровные. Вот только они поглядывают на него с явной неприязнью. Он не из их круга. Полукровка.
- Что ты вообще делаешь тут, на слизерине? Таких, как ты не должны брать! Шляпа, видимо, совсем с катушек съехала! – новоиспеченный слизеринец, почти такой же, как и он сам, смотрит на него холодными голубыми глазами. Вот только у него есть то, чего никогда не было и не будет у Северуса, уверенность , в своем месте, своем предназначении, данная семьей и ее силой.
- Я… - голос Северуса дрожит, но мальчик силой воли заставляет дрожь уняться, если он будет бояться, просто не выживет в этом холодной мире бес солнца. – Я призераю грезнокровок. Уж кому, как не мне знать, как они воняют, еле вытерпел.
Раздался дружный смех.
- Что ж, мы посмотрим, как ты докажешь это.
- Ну как вам тут? – голос Люциуса Малфоя, их нового старосты, раздается внезапно. Холодно, как и все в этой комнате, даже теплые нотки, которые парень попытался вложить в голос, холодные… и фальшивые. Лицо Люциуса скрывается за непроницаемой маской, но в глубине глаз, куда Северус без положенного страха зачем-то заглядывает, виднеется беспокойство и безграничная печаль.
- Круто, - отзывается тот мальчик, который кинул обвинения в Северуса. – Как нам и рассказывали, все по правилам и единой грязнокровки в гостиной. Вот бы и во всей школе их не было!
А Северус знает, почему Люциус грустит. Об этом еще долго будет гудеть вся школа. Наследница рода Малфоев и наследник рода Блек попали в гриффиндор! Это же просто невозможно. Северусу сразу не понравился этот Блек и его дружок, кажется Поттер, а вот с Лили можно было бы и подружиться. Она помогла им с мамой тогда в Косом переулке, а затем и тогда, перед началом учебного года она не была на стороне этих задовак. В поезде она даже хотела с ним подружиться. Но это уже не важно, она попала на гриффиндор, а Северус никогда не уже не сможет с ней дружить, ведь факультеты враждовали. Почему то этого стало совсем грустно.
На следующий день их первым уроком было Зельеварение, предмет, изучать который Северусу хотелось больше всего. Он даже сам пробовал варить зелья дома, и у него даже получалось.
Он сидел за своей партой один и ждал преподавателя. Он и не удивлялся, для однокашников он был еще чужой. Для гриффиндорцев – заведомо враг. А остальным факультетам было попросту плевать, они и не желали высовываться из своих мирных и уютных мирков.
- Ты не против? - звонкий девчачий голос слишком резко вывел из раздумий. Лили стояла над ним и улыбалась. – Просто ты говорил, что не против сидеть вместе, помнишь, в поезде. И я подумала, что… Но если ты так уж против я пойду…
Голос ее звучал грустнее к концу речи. Это подействовало на Северуса как-то странно. Словно ему не хотелось, что бы она грустила. Раньше он испытывал это чувство к маме, когда она еще умела быть веселой и улыбаться, ему хотелось, что бы такой она и была всегда. А теперь он это же испытывал к девчонке напротив.
- Что ты садись, - губы сами расползлись в улыбке, когда он увидел, что ее лицо просияло в ответ, искренне, она была и вправду рада.
- Ты же не согласен со всеми этими причудами, что ученикам разных факультетов нельзя дружить?
- Я…. Я…
- Все с тобой ясно, - девочка улыбнулась, а Северусу показалось, что полумрак кабинета на секунду ее улыбки осветило яркое безудержное солнце. И он понял, что солнце в еuо жизни должно быть, за него-то он и должен бороться…
***

Но судьба не всегда подсовывает нам верные ходы и решения.
Глядя на своего отца, Северус видел, какими жестокими могут быть магглы. И такими они все ему и казались. По этому, когда пришел Темный Лорд, Северус пошел за ним, не задумываясь. Он думал, что Лили знает и понимает это решение. Но девушка заявила, что это жестокость.
И тогда он бросил ей в лицо все те ужасные слова. Слова несправедливые, неправильные, больно ее ранившие.
Но он уже не мог отступиться. Лорд обещал ему многое, власть, деньги, уважение. То, чего не было у него, то чему он завидовал, глядя на однокашников. Он искренне верил, что Лили вернется и тогда он даст ей все то, чего она достойна. Она поймет, что ошибалась, а он, правая рука Темного Лорда, примет ее к себе, и Лорд тоже не будет против, ведь она Малфой, великая наследница, просто немного оступилась. Это исправимо.
А теперь она маглорожденная! Но меняет ли это те чувства, что разрывают грудь? Северус мог признаться самому себе – нет, не меняет. И это было ошеломляюще.
Северус любил Лили, и поэтому ему было неважно кто она, какое у нее происхождение и другие такие же глупые мелочи. И этот факт был вечен на протяжение всего того времени, что он ее знает. Да, это не так много. Но где-то в параллельном мире Северус Снейп любит Лили Малфой вечность. А вечность это много.
Лорд знает о ее происхождение. Видимо, она попала к Малфоям именно из-за него. Но почему? Что за тайна скрывается в этой маленькой девочке? Тайна, о которой не знает даже она сама.
И Северус выяснит это. Просто что бы защитить Лили.
Незаметно для самого себя парень подошел к Хогвартсу. Это его первый настоящий дом. Место, где он впервые почувствовал себя важным и нужным, познал что может, на что способен, если постарается. Научился любить. И ненавидеть. Безумно. До мелкой дрожи бессилия в руках. До желания разорвать на куски лохматую голову проклятого гриффиндорца.
И дернул же его черт пойти именно мимо больничного крыла. Ноги словно сами вели.
Заглянул он из какого-то детского, почти неосознанного любопытства. На интуиции.
Лучше бы не заглядывал.
Лили, все такая же красивая, яркая со своими рыжими волосами, лежала на больничной койке. А над ней склонился Поттер. Он держал ее за руку и шептал, иогда касаясь лица:
- Прости, Лили. Я не должен был идти с Джульеттой. Болван, я такой болван. Я должен был тебя защитить. Только очнись, пожалуйста, только живи. Клянусь, ни один пожиратель больше не коснется тебя и пальцем. Обещаю. Даже если ты не хочешь, что бы я был с тобой и защищал тебя, я буду.
А Лили во сне пошевелилась и крепче прижала руку гриффиндорца к своей щеке.
Лицо Джеймса осветилось счастливой до омерзения улыбкой.
Так вот, оказывается, почему Лорд так поспешно отправил всех, кто еще учится в Хогвартсе по каким-то дурацким делам. Боялся, что они разоблачат план. Случайно, неосознанно выдадут себя.
Джеймс устало склонил голову, осторожно, что бы не нарушить сон девушки, вырвав руку, попытался поудобнее пристроиться, закрыл глаза.
Лили шевельнулась, зеленые глаза распахнулись, губы улыбнулись при виде лохматой шевелюры рядом.
- Джим, - прошептала она, легко, словно шелест весенней листвы, прежде чем снова погрузиться в целительный сон.
Он трепыхнулся, посмотрел на нее, спящую, тряхнул головой.
- Приснилось, наверное.
А черные глаза Северуса Снейпа наполнились болью. Той, что больнее, чем от Круциатуса.

О решениях, возможно, самых важных в жизни

Яркое солнце навязчиво светило в глаза. Явственно ныло где-то в области поясницы, голова была чугунной, как после продолжительной вечеринки, но солнце светило, а урчащий желудок заставлял подняться. Лили решила поигнорировать все это еще хотя бы минут десять и перевернулась на другой бок, не разлепляя глаз. Стоп! В памяти всплыли ужасные минуты в Хогсмите. Пожиратели повсюду, вспышки заклятий, от которых никуда не убежать. И сам Волдеморт, направивший на нее свою волшебную палочку. Первая мысль о друзьях. Что с ними? Все ли живы? А потом мысли перетекли к Джеймсу Поттеру, даже не замечая, как это больно, вспоминать то, что он был там с другой.
Она четко помнила, как он бежал к ней, какими холодными, ненавидящими глазами взглянул на него Волдеморт. Вспышка зеленого света – луч Авады Кедавры – пролетел в считанных сантиметрах от нее и Джеймса, который почти бросается под этот луч. Чертова гриффинодорская храбрость!
Лили, испугавшись за своих друзей, резко встала. Голова закружилась, но это не имело значение. Когда она чуть пришла в себя, то обнаружила, что находится в больничном крыле. На ней была надета ее любимая пижама, а рядом с кроватью лежали красивые коробочки с ее любимым шоколадом, пачка тыквенного печенья, охлаждаемое заклинанием молоко в бутылке, несколько пластинок с ее любимыми The Beatles, явно от Сириуса и несколько ее самых любимых фенечек от Алиски с запиской: «И не думай скучать. Мы скоро будем». Девушка улыбнулась этому. Ее друзья в порядке.
А еще рядом с ее кроватью, откинувшись назад на трансфигурированном в кресло стуле, спал Джеймс Поттер. Очки съехали на самый кончик носа, волосы, как и всегда растрепанные, торчали в разные стороны, словно он стоял на улице под шальным ветром, он спал, раскинув руки звездой. Такой милый, домашний, родной, тот, кого видишь каждый день и не замечаешь, как он расцвечивает твою жизнь в яркие краски. И он здесь ради нее. От осознания этого факта сердце забилось в разы быстрее. Но потом в памяти всплыла Джульетта Квинзил, которая прошлым утром шла, держа его за руку. Вот говорят, что влюбленная девушка словно светится изнутри, и этот свет делает ее красивее. Так вот, на Джульетту вчера оглянулся каждый ученик, даже самый мелкий сопливый первокурсник с пуффендуя, так она была невероятно красива от осознания, что Джим с ней. А еще Лили помнила, какой Джим вернулся в спальню тем утром счастливый. Даже Дамблдор проводил эту парочку лукавым взглядом, что-то тихо говоря разгневанной этой картиной Макгонагл. После ночи с ней. Неужели Поттер влюбился?
Глупая, глупая гусыня! Ну неужели она думала, что если Поттер четыре года ходил за ней хвостиком это просто не может взять и вот так прекратиться? Неужели считала, что она не просто увлечение, не просто игра, в которую ему рано или поздно надоест играть?
Лили знала Поттера шесть с небольшим лет. Знала, что парень твердо стоит на своих принципах, знает, что хорошо, а что плохо, презирает трусость и предательство. Если он с Джульеттой, значит, он так решил. А Лили со своим пониманием опоздала на поезд. Даже если она сейчас бросится к нему с признаниями в вечной любви, он свое решение не изменит, даже если больно будет и ему. Лили понимала все это, но, черт возьми, легче так и не стало.
Джим тем временем сонно открыл глаза. Сладко потянулся, хрустя затекшими от неудобной позы косточками. Чуть не уронил очки, с грохотом поднялся, чуть не опрокинув кресло и не разгромив пол больничного крыла. Вот знаете, сонные люди, они как милые котятки или маленькие детки – смотришь и умиляешься. Лили обернулась к парню и улыбнулась ему.
- Привет, соня, - она протянула руку и взлохматила ему волосы, создавая на его затылке творческий бардак еще большей силы. – Ты провел тут всю ночь?
- Сначала беспокоился о тебе, а потом просто не было смысла идти в башню, и я остался.
- Что со мной было?
- Тебя задело волной от заклятия Волдеморта. Просто отшибло назад, а я поймал тебя и отнес сюда, - просто ответил парень. – Ты нас всех очень напугала.
Джим привычным жестом взъерошил волосы и смущенно улыбнулся, а сердце так непривычно пропускало удары. Нет, вот именно этому чувству не стоит давать разгуляться.
- Ну, сейчас я в полном порядке. И ты можешь уйти, – голос звучит робко, совсем не так, как ей хотелось бы.
- А если я не хочу уходить? Ты когда-нибудь задумывалась о том, что я к тебе испытываю, испытывал, - парень как-то поспешно исправился. Сердце екнуло, и как-то резко свело в животе. – Мы с тобой все же учимся вместе, и мне совсем не безразлична твоя судьба.
- Сейчас со мной все в порядке, а тебя, между прочим, девушка ждет!
Каждый из них сейчас хотел сказать другое, что-то совсем другое, более важное, нужное и правильное. Но разум все заставлял и заставлял каждого говорить эти неправильные слова.
- Джульетта, - парень выдохнул. – Ты так ничего и не поняла, Малфой, - горько просипел Джим.
Он резко развернулся и направился к выходу из спален, у самого порога он развернулся, посмотрел на нее, на ее рыжие волосы, заглянул в ясные зеленые глаза, потом как-то обреченно махнул рукой и все-таки вышел за дверь.
***

Джульетта была счастлива. Впервые в жизни все внутри так переполнялось эмоциями и чувствами, радостными воспоминаниями, теплотой его рук, сладостью губ, его, Джеймса Поттера.
Она стояла перед огромным зеркалом в своей комнате и придирчиво оглядывала свой внешний вид. Юбку она укоротила до приличной длины. Что бы и строгая Макгонагл не придралась, и ее красивые ноги были видны всем. Она чуть подкрасила губы розовым блеском с игривым привкусом малины. Джиму должно понравиться.
Джим, этот человек резко ворвался в ее жизнь тогда, когда она плакала, сидя в коридоре, и попалась ему на пути. Теплые руки обволакивали, дыхание щекотало висок, сердце выделывало кульбиты, дыхание срывалось, а руки все крепче прижимали ее к нему. Она не знала, что это было, минутный порыв, или же он давно на нее поглядывал, но до этого стеснялся. Да и ей не было это важно. Главное то, что это случилось. Она отдалась ему без оглядки, и сейчас не могла сказать, что жалеет, хотя должна бы испытывать стыд, ну или хотя бы смущение. Но она доверилась ему полностью и наплевала на все.
Так хорошо!
Джульетта повернулась к зеркалу боком и выгнула спину, проверяя идеальна ли ее талия.
- Какое мне выбрать украшение?
- Может вот этот кулон, - сказала ее соседка по комнате и ее лучшая подруга Ева. Эта девушка со светло-рыжими волосами, ясными голубыми глазами и россыпью веснушек на носу сейчас лежала на животе на кровати и перебирала украшения в коробочке Джульетты. Ева протянула ей красивый кулон в виде капли росы, который светился голубоватым сиянием. – Он очень красиво оттеняет твои глаза, и не будет выглядеть вычурно в обычный школьный день.
Ева обладала простой, ни чем не примечательной внешностью, но умела видеть красоту в других. Джульетта всегда доверяла ей больше, чем другим соседкам, которые завидовали красоте и богатству соседки, и не прочь были бы посоветовать что похуже. Но Ева, кажется, всегда была искренней, и Джульетта очень это ценила.
Сейчас девушка примерила кулон, и ее глаза вспыхнули, как гладь чистого озера на солнце. Джульетта улыбнулась своему отражению.
- Спасибо, Ева, - она обняла подругу. – Ты права, это чудесно.
- Ты такая красивая, дорогая! Твой Поттер не устоит.
- Он уже не устоял, - девушки рассмеялись. – А это лишь улучшит эффект.
На самом деле, Джульетта никогда не понимала, почему все девочки так сходят с ума по Поттеру. Вечно лохматый, растрепанный, рубашка торчит, галстук весит на боку, мантия тащится по полу. Ну да, капитан команды, звезда квиддича, отсюда и популярность. Но что б так массово влюбляться! Ведь не во что! Теперь поняла, да определенно поняла. Все дело в улыбке. Абсолютно обезоруживающей, заставляющей чертят в его карих глазах весело отплясывать, а сердца девушек вытворять черт знает какие кульбиты и вращения. Обаятельный дьяволенок, так его однажды окрестила одна слизеринка в туалете для девочек курсе на пятом. И это так и было. Сейчас и сама Джульетта попалась, но разница лишь в том, что и Джим попался в ее сети. Самая красивая пара Хогвартса, и самая счастливая. Джульетта уже строила планы о том, как она будет представлять Джима своему отцу на новогоднем балу. Слишком далекие планы? Нет, она уверена, что они не расстанутся. Поттеры тоже довольно знатный чистокровный род, просто они не так кичатся своим богатством. Значит, отец не будет против него.
Счастливая Джульетта последний раз расправила складочки на юбочке, брызнула на шею и запястья дорогущими духами и направилась в Большой зал.
Джим уже сидел за своим столом и поедал блинчики с вареньем. Его друг, кажется, Ремус Люпин, что-то прошептал ему, и лицо Джима стало серьезнее. Между бровями пролегла морщинка, а глаза потемнели, из шоколадных превращаясь в почти черные.
Джульетта подошла к ним, намереваясь поцеловать Джима, смести поцелуем все его тревоги. А еще с недовольством, строго, как она умела, посмотреть на Люпина, что бы не смел больше расстраивать друга.
- Джим, обманывать самого себя не вариант, ты этим всем вам причинишь только больше боли. Я видел, как она смотрела… - Джульетта услышала обрывок фразы Люпина. Увидев ее, он прервался и посмотрел на Джима как-то очень выразительно.
- Привет, милая, - Джим улыбнулся. – Как спалось?
- Не так хорошо, - ответила Джульетта, обвивая его шею руками и целуя в щечку, видя, как почти весь Хогвартс на них уставился. – Без тебя, – это она уже прошептала ему на ушко, чтобы не слышали другие.
Джульетта видела, как к столу гриффиндора прошла та рыжеволосая девчонка, которую Джим ринулся вчера спасать. Очень благородно, между прочим, а она прошла мимо, даже не повернув к нему головы, а ей стоило бы поблагодарить парня. Малфой, да, именно так. Наследница великого рода. Хотя в последнем письме отец писал, что Малфои, похоже, теряют свое положение в обществе. Однако же, она не выглядит расстроенной. Даже наоборот, вся светится, обнимаясь с другими гриффиндорцами. Отец писал туманными фразами, но Джульетта поняла, что Малфои вытворили что-то, что не понравилось Темному Лорду. Что же, значит наша рыжая принцесса больше никакая не первая девушка в стране. А вот род Квинзил набирает все большее и большее доверие со стороны Темного Лорда. Жалко, конечно, Нарциссу, она была невестой старшего сына Малфоев, но что поделать. Так ее семье будет легче выйти на первый план.
Джульетта легким движением села за стол гриффиндора рядом со своим парнем.
Макгонагл, которая, словно курица, пришла проверить своих учеников, посмотрела на нее со смесью удивления и недовольства.
- Мисс Квинзил, можно поинтересоваться, как вы оказались за столом моего факультета? Я не слышала, что вас внезапно перевели на гриффиндор!
- Это же не возбраняется правилами, профессор! – воскликнул Блэк. – Джульетта имеет полное право сидеть там, где захочется. У нас тут дружба между факультетами.
Тут Сириус выразительно посмотрел на лучшего друга и сидящую рядом с ним девушку. Джульетта слегка поежилась от этого откровенно оценивающего взгляда. Блэк смотрел очень внимательно, словно проверял ее на прочность, Джульетта выдержала этот взгляд, затем чуть отвела глаза в сторону. Сириус как-то неопределенно усмехнулся и кивнул Люпину, словно соглашаясь.
Оба парня как по команде встали и отправились на другой конец стола, где щебетали гриффиндорские девочки шестого курса.
- И что же это было? – Джульетта полностью разворачивается к парню, когда Макгонагл отходит от них.
Все в Зале все еще косятся на них совсем неодобрительно, но им до этого ведь нет никакого дела.
- Хотят дать нам побыть наедине, - Джеймс как-то неопределенно пожимает плечами.
- Это называется наедине? – Джульетта скептически повела бровью, указывая взглядом на полный завтракающих учеников Зал.
- Не важно, я рада быть рядом с тобой, - Джульетта все-таки поежилась от проникающих под кожу взглядов, но уверенным движением руки поправила волосы и протянула руку к тостам с клубничным джемом.
- Ты кое-что пропустила, - сказал Джим. – Дамблдор выступил с новым предложением.
Джульетта лишь вопросительно приподняла брови, продолжая жевать тост.
- Он хочет, что бы все ученики получили возможность на ближайшие выходные съездить домой, к родителям. Ну, после всего, что случилось.
Джеймс смущенно провел рукой по волосам.
- Оу, - только и смогла ответить Джульетта. – Мои родители сейчас в Италии, сомневаюсь, что мне сейчас к ним можно.
Старшие члены семейства Квинзил, действительно, находились в Риме. Джульетта не знала точно, чем они там занимаются, но по туманным намекам отца догадывалась, что это как-то связанно с международной деятельностью Темного Лорда.
- А остаться в Хогвартсе можно? – добавила Джульетта после небольшой паузы.
- Конечно, тут будет организован обычный, как и каждый год, праздник, может и маскарад, - Джеймс в очередной раз сменил позу, почесал бровь, смущенно посмотрел на девушку из-под челки. – Джульетта, мне не хочется оставлять тебя тут одну, после всего, что между нами произошло. И я предлагаю тебе поехать со мной в Годрикову Лощину. У нас Хэллоуин проходит не менее интересно, чем в Хогвартсе. Тебе понравится у нас в Годриковой Лощине. У нас огромный дом, и эльфы веселые, одного Робертусом зовут, так вот он всегда на Хэллоуин всегда наряжается в черта из магловской легенды. Знаешь там, сажей вымазывается, рожки из морковки на голову напяливает. У нас, вообще, все эльфы вольные, но служат, это ведь их долг. А какой у нас сад! Загляденье, и там цветы круглый год растут, их мама заколдовала. И я буду тебе букеты каждый день носить, хочешь. Ну, ты поедешь? – закончил он.
Джеймс говорил без остановки, лишь иногда останавливаясь, чтобы воздуха набрать. Но, в итоге, наконец, выдал все, что так его терзало после того, как утром поговорил с Лили. Он чувствовал, что Джульетта относится к нему искренне, но понимал, что сам не может ответить так же. Парня мучил образ рыжеволосой девочки, который всплывал в сознании каждый раз, когда он брал Джульетту за руку, или касался ее щеки поцелуем.
А ему хотелось любви. Банально, как сопливой девчонке, которая романов начиталась. Хотелось, что бы на него смотрели, как на предмет обожания, терлись носом о его небритую щеку, хвалили и лелеяли. А еще ему просто надоело бегать за ней, как хвостик, выпрашивать любви. Словно он ее не достоин. А вдруг поймешь, что так оно и есть?
Джульетта отдалась ему сразу, без оглядки. Невозможно было устоять от напора нежности, приправленной женской хитростью. Вот он и не устоял. Нежная кожа шелком обволакивала его тело, которое давно не получало таких ласк, губы с легким ягодным вкусом вызывали трепетные мурашки по коже, мягкий глубокий голос с легким акцентом заставлял что-то внутри живота сладко щекотать….
Образ Лили медленно, но верно, стирался из его головы под мягким натиском Джульетты. Она словно плела крепкую паутину, а он и не хотел сопротивляться. Что-то внутри (голосом Ремуса Люпина) подсказывало ему, что все это наигранно и неправильно, но сердце, уставшее от пустой борьбы, жаждущее ласки и понимания, кричало, что так все и должно было быть. С самого начала.
- Я поеду, - Джульетта одарила его очередной сладкой улыбкой, и Джеймс подумал, что судьба благоволит его решению избавиться от зависимости от Малфой.
***

Ярко-красный Хогвартс-Экспресс мчал своих пассажиров сквозь череду однообразных пейзажей. Полосы голых лесов, сиротливо помахивающих на ветру ветками без единого листочка, сменялись однообразными деревеньками с черепичными крышами, ближе к вечеру светившими желтыми огнями из окон. Осенняя серость английского ландшафта наводила тоску и скуку.
В поезде не было весело и уютно. Счастливые тем, что скоро увидят родных и близких ученики вяло переговаривались между собой, мечтая поскорее убедиться, что дома все хорошо. Неприятный осадок, оставшийся после ужасного теракта в Хогсмидте, отравлял души каждого. Малыши до третьего курса испуганно жались к ребятам постарше, те же храбрились, чтобы не напугать детей еще больше.
Вот и Лили сидела на своем месте, успокаивающе поглаживая по голове одиннадцатилетнюю девочку, которая мирно посапывала, лежа у нее на коленках. Юная Малфой не испугалась последних событий. Ее друзья живы, а сама она выбралась из-под заклятия Волдеморта живой и невредимой. Но приближающаяся опасность ощущалась кожей. Она сама постоит за себя, но что же будет с такими, как эта маленькая девочка? Лили знала, малышка была маглорожденной. И с этим ничего нельзя было поделать.
Лили чувствовала несправедливость разгорающейся войны. Понимала, какую сторону выберет. Точно знала, что не остановится.
Но какая-то необъяснимая тревога все жгла изнутри. Словно ближайшее будущее сулило что-то ужасное.
***

Родной семейный особняк встретил уже привычным мраком, который теперь расстилался по всей Англии. Серые на фоне темно-синего неба облака медленно плыли на север, подгоняемые ветром. Промозглая сырость октября пробирала до костей, а в доме горели желтые огоньки, поэтому Лили отбросила страх подальше и заспешила к желанному убежищу.
Отец сидел в своем кресле и привычно дымил сигарой. Такой привычный запах дорого табака пощекотал ноздри, и Лили громко чихнула, стоя на пороге.
Абракас обернулся и посмотрел на дочь.
- Ты уже тут, дочка, - каким-то безжизненным голосом проговорил он. – Нам надо поговорить.
- Да, папочка, - Лили, собиравшаяся, было, обнять родителей, как только войдет в поместье, недоуменно остановилась посреди огромного приемного зала.
Деверь распахнулась, и в комнату вошла Крисцилла Малфой.
- Мамочка, - Лили, испуганная странным поведением отца, влетела в объятия мамы, надеясь прочесть в ее глазах объяснение.
Она не стразу заметила, что вместе с Крисциллой в комнату вошел еще один человек.
Тот, чьи фотографии в последнее время украшали первые страницы утренних газет. Тот, который готов был убивать, для достижения своих честолюбивых помыслов. Тот, кто виновен в теракте в Хогсмите. Тот, чьи красные глаза снились Лили последние полгода.
Лорд Волдеморт.
- Здравствуй, Лили Малфой, - холодным тоном произнес Лорд. – Давно хотел повидаться с тобой с глазу на глаз. Тогда в Хогсмите нам так и не удалось поговорить.
- Вы, - только и смогла выговорить Лили. Она чувствовала, как ее ноги медленно ослабевают. Она медленно приблизилась к мягкому дивану у ближайшей стены и села. – Вы виновны в том теракте. Вы направили на меня свою палочку, хотели пытать моих друзей. Что он делает в нашем доме, папа?
На еще красивом лице Волдеморта появилась улыбка.
- Я проверял твою преданность мне. Ты меня разочаровала, девочка.
- Какую такую преданность? – Лили начинала пылать яростью. Усталость сменялась злостью.
- Разве ты не помнишь, чему тебя учили в детстве? Чистая кровь – сокровище, наша цель сберечь…
- Вы себя слышите? – Лили храбро взглянула в глаза Лорду. – Открою вам секрет, кровь красная, у всех.
Улыбка Лорда стала еще шире. Еще опаснее.
- Интересное замечание, - он принялся ходить по комнате. Затем остановился и кресла Абракаса, взял его ладонь в свои тонкие пальцы. Тот скривился от отвращения, но руки не отнял. – Проверим? – Лорд вытащил из мантии острый клинок и приложил к тонкой морщинистой коже.
Сердце Лили вновь сковал страх.
- Что, черт возьми, здесь происходит?
- Ты говорила, что кровь одна. Проверим? – Лорд, кажется, издевался, получая от этого мстительное удовольствие.
Он убрал лезвие с запястья Абракаса, а затем резко полоснул по пальцу. Красная жидкость мягко упала на ковер.
- Да, красная, - Лорд изобразил на своем змеином лице удивление. – А теперь твой пальчик, принцесса.
- Что? – Лили сощурила зеленые глаза.
- Давай сверим чистую кровь Малфоев с твоей магловской субстанцией.
Лили резко взглянула на отца, потом на мать, желая прочесть оскорбление на их лицах. Хоть она и отвергала это деление на чистую и грязную кровь, сама привыкла считать себя чистокровной в черт знает каком колени волшебницей… Но прочла только вину.
- Отец…
- Ах, ей еще никто не рассказал о цели нашего собрания, - Лорд хлопнул в ладоши.
- Том, я сам должен… - Абракас поднялся было со своего кресла.
- Ах, не утруждайся.
И не успела Лили вникнуть в смысл слов, как перед ее глазами поплыли картинки.
Молодой мужчина, который так похож на Волдеморта, протягивает ее молодому отцу сверток с рыжеволосой малышкой.
- Лили Эванс. Маглорожденная.
Все остальное заглушает странный шум, словно к уху приложили морскую раковину. Но Лили уже не важно.
- Отец, это правда? – спросила она. – То, что я видела сейчас…
- Лили, - обреченно пробормотала Крисцилла.
- Просто ответьте, да или нет…
- Да, - тихо пошептал Абракас. – Но это ничего не значит…
-Вы врали мне, - в голове стоял странный шум. Но Лили отчаянно стала хвататься за единственную мысль в голове. – Но ты прав, пап. – Сказала она, глядя в глаза Лорда. – Это только доказывает, что кровь не важна. Раз меня, маголорожденную с любовью воспитывала такая уважаемая семья.
- Не буду спорить, - Лорд все еще с интересом следил за ее реакцией.
- Вот только, - Лили запнулась. – Не пойму, вам-то это зачем. Ведь это были вы? Мужчина с тех воспоминаний?
- Я хотел, что бы ты мне служила.
- Хаха..
- Да, в тебе прорва волшебства. У кого-то ты ведь его украла.
- Она была младенцем, - Абракас не смог уже больше на это смотреть. – Лили, не слушай его, ты прекрасная волшебница. Как и многие другие мглоро…
- Круцио!
- Нет! Отец!
Лили в ужасе склонилась над отцом. Пытка длилась всего секунду, но… При близком рассмотрении было видно, что Абракас сильно измотан. Еще летом, перед тем, как Лили отправилась в школу, мистер Малфой был крепким мужчиной. За два месяца он словно увял. Крисцилла опустилась рядом с дочерью, беря голову мужа в мягкие ладони, успокаивающе поглаживая.
- Вы мучаете близких мне людей, и еще ждете, что я буду уважать вас и ваши ценности, - Лили встала и снова яростно взглянула на Волдеморта.
- Я хочу, что бы ты стала моей главной слугой… Ты получишь все, чего только не пожелаешь.
- Я не стану служить убийце, - зло бросила Лили.
- Я не хотел ранить твою душу, но… Теперь я вынужден сказать это, - Лорд наигранно обреченно вздохнул. – Твой отец умирает.
- Заткнись тварь, - Абракас, превозмогая боль, поднялся, гневно сверкая глазами.
- Это правда, девочка. Злая правда.
Темный Лорд был превосходным легилиментом. И перед взглядом Лили снова поплыли картины.
Лорд показал ей куски их с Абракасом молодости. Не раскрывая карты, но достаточно, что бы показать, насколько серьезна ситуация.
- Обет нарушен дважды, - проговорил Лорд, когда картинки в голове Лили прекратились. Если ты, как единственное, что мне еще нужно от Абракаса, согласишься служить мне, он будет жить. Если нет, надеюсь, твоя совесть переживет это.
Довольный собой Волдеморт с удобством расположился на диване.
- Решать тебе, красавица.
- Лили, нет, - слабо проговорил Абракас.
Лили взглянула на свою мать. Она никогда не сможет называть родителей по-другому. Крисцилла, как и всегда мягко, кивнула головой. И Лили поняла. Она еще помнила их с мамой разговор перед ее отъездом в школу. Таинственные слова о долге и предназначении. Крисцилла тепло, ободряюще улыбнулась и провела тонкими пальцами по белоснежным волосам мужа.
- Я согласна, - голос Лили не дрогнул, хотя сердце уже больно сжималось от осознания того, на сто она себя обрекает.
- Дай знать, когда будешь готова принять метку. Ты не поедешь в Хогвартс на поезде. Отправишься камином. Проведем церемонию посвящения. Тебе и убивать никого не придется. Для такой гостьи сделаем исключение, - Волдеморт недобро засмеялся.
- У меня будет одна просьба, - Лили прилагала усилия, что бы ее голос звучал все так же твердо. – Дайте мне закончить Хогвартс. Дамблдор, если узнает о Метке в школе, отправит в Азкабан, не задумываясь. Зачем вам слуги за решеткой.
- Дельное замечание, - уже на пороге обернулся Лорд. – На каникулах ты будешь приезжать ко мне в поместье Лестрейнджев. Дам тебе пару вводных уроков юного Пожирателя Смерти. Церемония состоится через неделю после твоего выпускного. А пока, наслаждайся жизнью, принцесса.
Темный Лорд сам открыл дверь поместья, оттолкнув ногой подоспевшего было на помощь домовика.
А Лили, выбившись, наконец, из сил, в полной апатии добралась до своей спальни, рухнула на кровать и забылась сном, в котором на лицах ее друзей из Хогвартса светились ярко-красные глаза лорда Волдеморта.

Хэллоуин

В купе мародеров, как и всегда, яблоку негде было упасть. Помимо самих ребят, Джульетты и Марлин тут толпилась добрая половина команды гриффиндора по квиддичу, а так же поклонницы Блэка, которые завистливо погладывали на своего кумира и его девушку, которую он гладил по коленке. Джульетта перебралась на колени к Джеймсу, что вызвало переполох, все желали посмотреть на эту картину. Ей Богу, будто в школе на них не насмотрелись!

Близился вечер, который впускал на небо красавицу-луну, которая уже завтра должна была показаться во всей своей красе. Ремусу же она сулила только новые приступы раздражения, а затем и боли. Питер пытался шутить, заливался краской, видя, что девушки смотрят совсем ни на него. Сириус источал природное очарование, Джим был занят тем, что доказывал себе самому, а заодно и другим, что он теперь очень счастлив со своей новой девушкой.

Люпина этим вечером бесило все. До полнолуния еще больше суток, а он уже еле сдерживал рвущегося наружу волка. Хотелось рвать и метать, крушить, молотить кулаками по стенам поезда. Но Ремус сдерживался и только скалил зубы.

Он встал со своей полки и под общий шумок вышел из купе, подышать свежим воздухом. Он распахнул окно и вытащил сигарету. До чего жизнь довела, староста гриффиндора, один из самых блестящих учеников Ремус Люпин курит, выпуская облачка дыма в распахнутое настежь окно.

Коридор был пуст. Все сидели по своим купе, молчали, радуясь, что скоро они увидят своих родных, воочию убедятся, что с ними все в порядке. В тишине казалось, что слышно как его внутренний волк рычит на почти полный круг луны.

Дверь третьего справа купе открылась. И оттуда вышел Фрэнк Лонгботтом, за ручку таща за собой тихо смеющуюся Алису.

Волк внутри снова взвыл. Да, Алиса нравилась Ремусу просто до одурения. Иногда, глядя на растянутые в очередной улыбке губы, Ремус с трудом удерживался от того, что бы вжать тонкую фигурку в стену и поцеловать, кусая губы в кровь.

Фрэнк нежно сжимал талию Алисы, наклонился, поцеловал ее.

— Ты поедешь со мной, и это не обсуждается, — с улыбкой сказал он. — Я люблю тебя, значит и моя семья полюбит. Иначе я сбегу, как чертов Блэк.

— Твоя мама уже заранее не любит меня после того случая летом! — рассмеялась Алиса. — Но кто же знал, что она вернется на два часа раньше, да еще и решит проверить, как поживает ее сынок. Впредь будем закрывать двери Алахоморой, когда….

Дальше слушать уже было невмоготу. Совсем не сложно было догадаться, что делала влюбленная парочка в пустом особняке Лонгботтомов, когда мама Фрэнка вернулась домой. Ремус деликатно прокашлялся, давая о себе знать.

— Ой, Рем, — покраснев до корней светлых волос, пискнула Алиса. — А мы тебя не заметили.

— Я вижу, — холодно буркнул Ремус.

— Ну, мы пойдем! — Алиса влюблено посмотрела на Фрэнка и потянула его за рукав мантии. — Еще увидимся, Ремус.
Это было невыносимо. Смотреть, как она уходит, когда воображения так услужливо рисует картины той проклятой летней ночи.

Ремус побежал за парочкой. Он выхватил руку Алисы из крепких пальцев Лонгботтома, развернул испуганную девушку лицом к себе и поцеловал так, как всегда представлял себе во снах.. И она ответила….

Ремус стоял, прильнув разгоряченным лбом к холодному стеклу. И думал о том, как же ему хочется быть таким же храбрым, как его внутренний волк, способный даже на убийство, ради достижения своей цели.

***

Джульетта чувствовала, как ладонь Джеймса уверенно сжимает ее пальцы, когда они выходили из поезда на платформу. И это придавало уверенности. Хоть какой-то.

Да, она волновалась перед первой встречей с родителями Джима. Всю поездку от Хогсмдта она думала о том, как же все пройдет. Она представляла пару жутко солидных, почему-то безликих людей, которые холодными голосами приветствуют ее. Мародеры, с которыми она ехала, вообще не стремились ее успокоить. Блэк рассказывал о том, как вычурно Поттеры сервируют стол на ужин, о том, как по вечерам вся семья собирается послушать игру на фортепьяно в исполнении Джеймса. Тот же громко ржал над каждым словом друга, обнимая ее за талию, однако не опровергал их. Так что Джульетта так и не поняла, что было правдой, а что Сириус удачно выдумал.

Мистер и миссис Поттер оказались совсем не теми людьми, кого Джульетта привыкла считать приличным и чистокровным обществом. С самого детства девочку окружала высшая знать. Лживые двуличные дамы, мило воркующие друг с другом, а на самом деле готовые подлить яда каждой второй своей собеседнице. Мужчины во фраках, идеально стройные и красивые, надежные оплоты своих семей. А на деле каждый второй изменял своей жене, не брезгуя и магглами. Понимать истинную сущность этого мира Джульетта начала лет в четырнадцать. Наверное, по тому ее и потянуло к Джеймсу, такому непохожему на них всех.

А теперь она воочию увидела причину этого яркого контраста. Все в доме Поттеров было живым и настоящим. Даже на платформе, наполненной множеством людей, Карлус и Дорея не поскупились на эмоции: обняли сына со всей родительской любовью, показывающей их волнения лучше любых слов. Вспоминая холодные поцелуи в лоб от матери и сдержанные кивки головой отца, Джульетта чуть не расплакалась, как маленькая, когда Дорея протянула руку, что бы обнять и ее. Это было так ново… И так притягательно…

Особняк Поттеров так же оказался примером семейного тепла и уюта. Маленький, по сравнению с замками других чистокровных семейств, коттедж приветливо встретил гостью парящими в воздухе с помощью волшебства тыквами, внутри которых желтыми огоньками светились свечи. Мимо дома пробежали мальчишки-маглы, наряженные в костюмы троллей, ведьм, фей, таких, какими они пристают в магловских сказках. Миссис Поттер каждому в мешок положила конфет, и довольные ребятишки убежали.

Джульетта только украдкой качала головой, погружаясь с головой в мир Джеймса, который она, оказывается, совсем даже не знала. В прихожей их встретил домовик, одетый в огромный для него, рождественский фартук с оленями.

— Юный господин, — весело заголосил домовик, кажется даже его уши, которыми она захлопал, были рады видеть молодого хозяина. — Как же хорошо, что вы вернулись домой. Миссис Дорея сказала мне, и я приготовил ваш любимые тыквенные пирожные к празднику.

— Спасибо Робертус, — Джеймс с улыбкой потрепал домовика по голове. — Я и моя гостья с радостью отведаем твоих угощений.

— О, у мистера гостья, — домовик смешно поклонился. — Робертус рад приветствовать вас, мисс…

— Джульетта, — улыбнулась она, еле сдерживая смех.

— Робертус, конечно, нужно накрыть на стол, ребята же только с дороги. Иди, — Дорея рукой мягко подтолкнула навязчивого слугу. — А я пока покажу тебе дом, милая.

Она взяла девушку за руку и увела в гостиную.

— Она очень красивая, сынок, — улыбнулся Карлус, глядя женщинам в след с восхищением. — Только я много лет думал, что мой сын предпочитает рыженьких, — мистер Поттер лукаво подмигнул сыну.

— Это в прошлом, — горько ответил Джеймс, никак не отреагировав на шутку отца. — Это в прошлом.

Джеймс через силу улыбнулся отцу и направился к лестнице.

Карлус же смотрел вслед сыну как-то очень понимающе и одобряюще, словно что-то для себя решил.

***

— Вот здесь комната Джеймса, а напротив комната для гостей, — миссис Поттер распахнула дубовую дверь, открывая вид на уютную, выполненную в нежных персиковых тонах, спальню. — Надеюсь, тебе тут будет уютно и не очень тесно.

— Что вы, — воскликнула девушка. — У вас так чудесно. Вы занимались оформлением комнат?

— Да.

— У вас хороший вкус, — девушка улыбнулась женщине, подошла к кровати и коснулась шелкового балдахина.

— Ты, наверное, привыкла к особнякам побольше нашего, я все понимаю.

— Что вы, миссис Поттер…

— Зови меня просто Дорея.

— Хорошо, ми… Дорея, — девушка улыбнулась, понимая, что с ее воспитанием, ее это сложно дастся.

— Знаешь, ты очень похожа на меня в молодости, — сказала женщина, усаживаясь с ней рядом. — Мне тоже было странно оказаться в мире необычных Поттеров в свое время. Я ведь Блэк в девичестве.

Миссис Поттер улыбнулась воспоминаниям.

— Не буду тебя больше смущать. Располагайся и спускайся к ужину.

***

Утром Джульетта проснулась от того, что ее нос щекотал букет красивых осенних листьев. Все оттенки золотисто-желтого, коричневого и красного радовали глаз.

Джульетта спыгнула с кровати, вытащила из сумки кусок пергамента, написала на нем: «Спасибо, солнце, люблю тебя», и отлеветировала записку в спальню Джеймса.
Одевшись и спустившись к завтраку, Джульетта почувствовала восхитительный запах тыквенных печенек.

— Приятного аппетита, — сказала она, усаживаясь за стол.

— Доброе утро, — Джеймс улыбнулся ей, намазывая печенье маслом.

— Это же ужасно, — скривилась девушка. — Как ты можешь это есть, тут же уйма калорий и жира!

— Зато это питательно, — невнятно проговорил Джим, жуя печенье.

Джульетта покачала головой, взлохматила его волосы и уселась рядом.

— Вот растолстеешь, метла не сможет тебя поднять, и я тебя брошу!

— Ах, ты со мной только из-за квиддича!

Джеймс навалился на нее, вжимая ее тонкую фигурку в спинку стула. Ощутив такое знакомое тепло его тела, Джульетта задышала чуть чаще.

Джим нежно чмокнул ее в нос, хваля себя за то, что позвал ее. Такая красивая Джульетта рядом начисто смывала все остальные мысли.

— Доброе утро, дорогие, — пропела миссис Поттер, входя в столовую. – Ой, я, кажется, не вовремя.

Женщина весело подмигнула сыну и девушке, заставив ту покраснеть до корней волос.

— Мам, мы с Джу сходим на площадь? Там сегодня весело!

Джульетта чуть скривилась от того, как он исковеркал ее имя. Этого не позволялось даже ему.

— Конечно, если Джульетта не против таких развлечений, идите.

***

— Побежали наперегонки, — весело воскликнул Джим и припустился бежать.

Они уже были на главной площади Гордриковой Впадины. В деревеньке волшебники уживались с магглами, они украдкой помогали им решать их проблемы с помощью волшебства, учась у них разным хитростям — ведь тем приходится жить без волшебства, так упрощающего жизнь волшебников. Вот и сейчас, молодой мужчина незаметно взмахнул палочкой, и вихрь ветра закружил листву вокруг детишек, которые руками пытались их подбрасывать.

— Удивительно, — проговорила Джульетта. — Как магглы и волшебники могут жить вместе без проблем тысячелетиями!

— Просто волшебники здесь следуют законам Годрика Гриффиндора, — просто ответил Джим. — У тебя руки замерзли, — он взял ее ладони и засунул их в рукава своей куртки.

Он вздрогнул, когда тонкие ледяные пальчики коснулись его горячей кожи, но только лишь улыбнулся. Обнял ее за талию, согревая.

— Смотри, дети вырезают тыквы. Хочешь попробовать?

— У нас дома это делают домовики, или мама с помощью магии. Да, я хочу попробовать.

Они вырезали тыквы, затем пили магловский горячий глинтвейн с ягодами малины. Водили хороводы с местной ребятней. Целовались по углам, вызывая у почтенных магловских матрен ужас.

Это был самый запоминающийся Хэллоуин в жизни Джульетты. Тепло тела Джеймса было рядом с ней до самого рассвета.

***

После бессонной ночи, полной кошмаров и слез, Лили спустилась к завтраку с прямой спиной и кругами под глазами.

— Доброе утро, — сухо поприветствовала она родителей. Где-то глубоко теплилась мысль, что все события вчерашнего вечера лишь больной бред. Что нет договоренности с Лордом. Что она свободна.

Но Лили привыкла смотреть правде в глаза. Так что принимала реальность такой, какая она есть.

— Доченька, сегодня праздник, не хочешь прогуляться? — Крисцилла попыталась вывести дочь из транса. Она слышала, как та вскрикивала всю ночь, видно ей снились кошмары.

— Я лучше побуду дома, — без эмоций, сухо, как на официальном приеме ответила девушка. — Я не очень хорошо себя чувствую.

— Но Лили, ты же всегда была принцессой на всех местных празднествах. Все дети будут счастливы тебя увидеть, послушать рассказы о Хогвартсе…. — попытался Абаркас.

Лили в отчаянии посмотрела на них.

— Вы себя слышите? — сорвалась она. — Какой праздник? Для меня теперь не существует никаких праздников!

Видеть слезы дочери было больно, но это все равно лучше той пугающей пустоты, что встретила их утром в обычно такой эмоциональной девушке!

Тут их прервал звонок в дверь. Через минуту в гостиную вошел домовик и провозгласил:

— Мисс Лили, к вас пришел мистер Джеймс Квинтлтон. Кажется, он намерен пригласить вас прогуляться.

И домовик исчез.

Джеймс был одним из самых близких друзей Лили с детства. Живя в соседних домах, в семьях, которые веками вели деловые и дружеские отношения, будучи детьми, они много времени проводили вместе. Тогда как Сириус был старшим братом, Джей был ее первой любовью. Семилетняя Лили всюду хвостиком ходила за Джеем, и даже написала ему любовное письмо, отправило его совой, а потом два часа проплакала, боясь, что Джей ее засмеет. Но тот пришел к ним через два часа, поставив на уши родителей, нашел ее на чердаке и сказал, что тоже ее любит. Он тогда так осмелел, что сам чмокнул ее в губы.

А через неделю семья Квилтонов уехала в Болгарию. Джей поступил в Дурмстранг, Лили в Хогвартс. Они виделись только на каникулах. А потом и вовсе перестали общаться, как-то поняв, что у них уже общих тем для разговоров.

И теперь он вдруг объявился.

— Лили, мы очень любим тебя, и беспокоимся. Сходи, развейся. Может быть, Джею удастся вывести тебя из хандры. В детстве он один был на это способен.

Лили хотелось просто, что бы от нее отстали. Она понимала, что если замкнется в себе, ей об этом и мечтать не стоит! Надеясь, что Джей будет безостановочно говорить о себе, давая ей возможность уйти в себя, Лили произнесла со вздохом:

— Хорошо, скажи ему, что я спущусь через пятнадцать минут.

С этими словами Лили убежала к себе в комнату.

Лили не видела Джея три года. Они не встречались, не разговаривали. И то, что он вдруг объявился, заставило Лили поволноваться. В результате долгих раздумий, Лили надела узкие синие джинсы и теплый свитер нежного персикового оттенка со скачущими по груди оленями. Однажды Поттер увидел ее в этом свитере и зачем-то долго и упорно мучил ее дурацким вопросом, любит ли она оленей.

Отогнав мысли об однокласснике подальше в сознании, Лили применила освежающие чары, которые предали ее лицу цветущий и отдохнувший вид, повертелась перед зеркалом еще пару раз, накинула короткое светлое пальто, завязала на шее гриффиндорский шары. И, вздохнув, спустилась по лестнице.

Первое, что пришло ей в голову, это то, что Джей повзрослел. Даже не так. Из худощавого мальчишки он превратился в привлекательного юношу. Он снял шапку, и его темные волосы были в меру взъерошены ветром, голубые глаза просияли, когда Лили спустилась, в смущении потупив зеленые глаза.

— Привет, — сказал он бархатным голосом.

— Привет, — пискнула Лили, силясь побороть свое смущение.

— Ты… ты очень похорошела, Лили, — он галантно протянул ей руку.

Лили вложила свою тонкую ладонь в его крепкую и большую. И ощутила, вдруг, мужскую силу, которая волнами от него исходила.

Выйдя за барьер заклинаний, они попали на площадь, которая была полна людей, которые весело о чем-то говорили. В Хэллоуин здесь всегда устраивали ярмарку. Лили помнила, как маленькими они вдвоем бегали сюда, тратили все накопленные деньги на сладости.

— А ты помнишь… — одновременно начали они и засмеялись.

— Тоже пыталась найти, о чем поговорить?

— Да, это так сложно, столько лет прошло…

— Да, — он с удовольствием вдохнул воздух, пропитанный карамелью. — Но тут ничего не изменилось.

В животе Лили вдруг, к ее смущению, громко заурчало.

— Ой, прости, — Лили залилась милым румянцкм.

— Я тебя с завтрака вытащил, — он почесал бровь, в точности, как делал это в детстве. — Хочешь яблок с карамелью? В детстве ты безумно их любила?

— Ты помнишь? — воскликнула девушка.

Он лишь улыбнулся в ответ.

— Эти воспоминания мне очень дороги. Это все мое детство, которое закончилось с переездом в Болгарию. В Дурмстранге одиннадцатилетний мальчик уже не ребенок, так что приходилось свыкаться с этим!

— Это очень тяжело, наверное…

— Не так, как может показаться на первый взгляд, — он пожал плечами. — Так что на счет яблок?

— Не отказалась бы, — Лили улыбнулась.

Кафе, в которое они зашли, еще более живо напомнило им о далеких годах.

В общем, тут-то обоих и прорвало. Джей смешил ее так, что утренняя истерика Лили выходила со смехом, оставляя в душе только тепло. Прохожие с понимающими улыбками оглядывались на пару молодых людей, но впервые в жизни Лили было без разницы. Они не говорили о тяжелом настоящем, Лили была очень благодарна ему за это. Ведь он словно чувствовал, это слишком тяжело. А может, ему самому было больно говорить об этом.

— Лили, завтра я еду в Хогвартс, — вдруг выдал он.

Лили резко отложила ложку, которую поднесла, было, к губам.

— Что, прости?

— Я еду с тобой, Лили, мы будем учиться вместе!

Смех его передался всем в теплом и уютном кафе, когда маленькая Лили чуть не опрокинула его со стула, налетев с объятиями.