Глава 1Первые впечатления
Маленькая фигурка юной девочки стояла напротив большого окна.
Она впитывала в себя яркие лучи восходящего солнца, вдыхая свежий и слегка морозный воздух через чуть приоткрытую форточку.
Хрупкие ручонки упирались в подоконник.
«Уже сегодня, — подумала девочка, слегка улыбнувшись уголком губ. — Наконец-то».
Она не сдержалась и, негромко рассмеявшись, подбежала к маленькому туалетному столику, который был цвета кофе с молоком.
Мать настояла на том, чтобы у её дочери был свой женский уголок.
«Ты же леди, Гермиона!.. Пусть и маленькая, но леди. И ты должна следить за собой», — девушка вспомнила слова матери.
Улыбка медленно, но верно спадала с лица.
Грейнджер как-то грустно выдохнула, опустив тёмные глаза, и слегка нахмурилась.
«Её не будет рядом со мной».
В следующую секунду девочка помотала головою, будто попытавшись отогнать назойливые и не очень приятные мысли, и подняла взгляд на своё отражение в зеркале.
Неуверенно потянувшись за расчёской, Гермиона взяла её и, всё так же смотря в свои же глаза, начала расчёсывать густую и непослушную копну каштановых волос.
***
— Вот так, по-моему, лучше, не считаешь? — с лёгкой улыбкой на устах спросила молодая женщина, взглянув через зеркало в глаза дочери и поправив чёрный бант на пышных локонах.
— Ну, тебе виднее, — ответила Гермиона, мягко улыбнувшись матери и рукой дотрагиваясь до незамысловатой причёски на голове.
В их поместье много слуг. Но ни одному из них женщина так не доверяла, чтобы тот прикасался к её дочери. Только сама.
Она помнила, как в детстве её мать толком и не обращала на неё своего внимания. И она не хотела этого для своей дочери.
Закусив губу, женщина еле сдержалась, чтобы не поддаться порыву обнять такого родного для неё человека.
Манеры. Дисциплина. Грация.
Послышались шаги в коридоре.
Дверь распахнулась.
Мужчина, поправляя ворот накрахмаленной белоснежной рубашки, не глядел вперёд.
Но позже, подняв свой холодный голубой взгляд, еле слышно цокнул языком.
— Сьюзан! Гермиона! — он посмотрел на них поочередно. — Давайте быстрее. Опоздаем.
— Крис, не беспокойся, успеем, — уверенно и слегка раздраженно проговорила женщина. Потом, уже обратившись к дочери, уточнила: — Всё взяла, что нужно?
Заметив едва заметный утвердительный кивок Грейнджер-младшей, Сьюзан успокоилась.
— Живее, девушки, действительно опоздаем!
***
Карие глаза пытливо скользили по всем людям, что стояли рядом, анализировали что-то.
Много красивых и высокомерных личностей проходило мимо неё. Хотя нет, мимо её родителей.
Подходили, пожимали друг другу руки и, как ни странно, улыбались. Не по-настоящему. Натянуто.
Лживые фразы о том, что рады видеть друг друга — множество раз проносились мимо девочки.
Она лишь неслышно фыркала на это.
Но больше всего раздражало, что и родители вели себя так.
Высокомерно.
Одевали маски. Холодные, равнодушные.
Ей, по сути, тоже надо сейчас казаться холодной маленькой леди. Но она сейчас не хочет.
В который раз осматривая платформу 9 и три четверти, она увидела несколько рыжих макушек в толпе.
Они были родственниками. Безусловно.
Даже через не слишком и короткое расстояние Грейнджер-младшая приметила, что их мантии немного тусклые, по сравнению с мантиями других волшебников.
«Видно, мантии довольно-таки стары и потрепаны».
Из толпы неуверенно выбрался, кажется, самый младший рыжик со старой, потёртой книгой в руках.
Гермиона решила переключить своё внимание на него.
Рыжий осматривался по пути к Хогвартс-Экспрессу.
Смотрел на других учеников.
Позже он даже слегка покраснел, вырывая край своей мантии под чьими-то ногами.
Гермиона усмехнулась.
Тем временем Сьюзан, отошедшая от беседы, заметила, что дочь внимательно за кем-то наблюдает.
Пронаблюдав за её взглядом, женщина наткнулась на младшего сына семьи Уизли.
Сьюзан нахмурилась.
— Гермиона, — позвала она ту, коснувшись ладонью её плечика.
Девочка оторвалась от своего объекта наблюдения.
— Да?
— Думаю, тебе не стоит вообще обращать на него внимание, — холодно проговорила женщина, взглядом полным презрения обведя мальчика.
— Почему же? — слегка нахмурилась Грейнджер-младшая.
— Это ничтожество не достойно внимания наследницы рода Грейнджер. Он и его жалкая, многодетная семья — низ общества. Запомни это, — встрял в разговор отец.
Гермиона хотела было возразить, уже открыв рот, но быстро остановила себя, решив, что ругаться с отцом перед отъездом из-за какого-то ничтожества было бы глупо, и лишь промолвила, понурив голову:
— Вы правы.
Крис промолчал.
Сьюзан лишь наклонилась перед дочерью, слегка присев на корточки, и заправила выбившуюся прядь волос девочки за ухо, прошептав ей прямо в ушко:
— Не подводи наш род. Не общайся с отбросами общества. Ты лучше их.
***
Девочка уселась поудобнее, поправив чёрную мантию, и осмотрела обычное, ничем неприметное купе.
Уложила чемодан рядом с собой и вытащила из маленького рюкзака небольшую книгу в красивом золотистом переплете.
Открыла её и, напрочь позабыв обо всём, принялась жадно глотать предложение за предложением, изредка проводя подушечками пальцев по шершавым станицам.
Ей очень нравилось читать.
Все эти научные факты, познавательная информация, которой она всегда интересовалась.
Разве это плохо — узнать что-то?
Ну или же фантастические или мистические истории.
Разве не интересно погрузиться в данную атмосферу, позабыв о своих проблемах и переживаниях? Ощутить себя на месте героев? Испытать все их чувства и эмоции на себе, которые так искусно описывает автор?
По мнению Гермионы, это было просто замечательно.
Заметив какое-то движение в окне, девочка, подняв голову, ввиду чего каштановые волосы раскинулись по плечам и по спине, посмотрела на происходящее через окно.
Её отец улыбался и пожимал руку мужчине с длинными платиновыми волосами.
Спина его была достаточно широка, но нельзя было сказать, что он великан. Обычного телосложения.
Лица его, к сожалению, Гермиона не видела, ибо мужчина стоял к ней спиной.
Мать стояла рядом, сложив руки в замок и слегка свесив голову набок, будто анализируя мужчин своим холодным взглядом чёрного кофе.
А совсем рядом стоял мальчик лет одиннадцати с такими же пепельными волосами, как и у того мужчины. Одет он был будто с иголочки.
Идеальная осанка, руки в карманах.
Он скучающим взглядом пробегался по ученикам.
И вот его взор остановился на Грейнджер-младшей. Встретившись с глазами горького шоколада, мальчик усмехнулся.
Но поняв, что она смотрит на него уже как десять или пятнадцать секунд, он поднял белесую бровь вверх.
Грейнджер тем временем, нахмурившись, слегка тряхнула головой и прервала их зрительный контакт, опустив карий взор на шершавые страницы книги.
***
Девочка грустно и слегка натянуто улыбалась родителям, быстро моргая и пытаясь избавиться от прозрачной пелены влаги на глазах, которая так и норовила потоком стечь по пунцовым щекам.
Сьюзан улыбалась одним уголком губ, махая дочери рукой и прощаясь с ней в своих мыслях.
Крис же просто стоял, совершенно ничего не делая, никак не прощаясь с дочерью.
Лишь тёплый взгляд серых, как пасмурное небо, глаз выдавал его.
За своим разглядыванием родителей она не заметила, как кто-то бесцеремонно вторгся в её личную атмосферу, войдя в купе.
Опомнилась она лишь тогда, когда дверца громко хлопнула, заставив Грейнджер-младшую дрогнуть от неожиданности.
Резко повернув голову в сторону, из-за чего одна выбившаяся прядь упала на лицо, Гермиона немного встрепенулась, когда, наконец, поняла, кто зашёл к ней в купе и теперь уже вальяжно располагался напротив.
Мальчик с платиновыми волосами и холодным взглядом цвета стали плюхнулся на временное ложе, совершенно позабыв о манерах.
Отряхнув невидимые пылинки с чёрной мантии, мальчик медленно поднял голову на свою соседку, приглядываясь.
— Где-то я тебя уже видел, — проговорил он, прищуриваясь.
Может, Гермионе показалось, или она увидела в его глазах лёгкое презрение?
Кашлянув в ладонь, девочка ответила слегка хриплым голосом:
— Не бери в голову. Однажды встретились взглядом и всё, — пролепетала она.
Блондин, чуть подняв белесую бровь, недоверчиво покосился на девчушку.
— Ты странная, — вынес вердикт он.
— Кто бы говорил, — закатила глаза она.
Мальчик же, решив для себя не обращать на неё внимания, откинулся на спинку и прикрыл глаза.
Грейнджер тем временем недовольно поджала губы.
Слишком равнодушен.
Решив развеять эту нагнетающую (как показалось девочке) тишину, она заёрзала на месте и, поправив мантию, подала голос первой, прикусив нижнюю губу.
— Я Гермиона Грейнджер.
Блондин, не ожидавший того, что девочка ещё заговорит, медленно приоткрыл веки.
Задумавшись на минуту, стоит вообще отвечать этой девчонке или нет, мальчик всё же выдавил из себя пару слов, привычно растягивая их:
— Я Малфой. Драко Малфой.
***
Гермиона сидела неподвижно уже как минут тридцать, читая книгу в золотистом переплёте.
Шевелила она, пожалуй, только рукой, переворачивая шершавые страницы.
Она совершенно ни о чём не думала.
Все её мысли были заняты чувствами и эмоциями персонажей книги.
Драко лежал на койке, скрестив ноги в лодыжках и подложив руки под голову.
Глаза закрыты.
Ему было неимоверно скучно. Настолько, что он даже иногда чуть ли не впадал в пучину Морфея, заблудившись в тумане своих мыслей.
Первой причиной неразберихи в его голове была никто иная как Гермиона Грейнджер.
Эта странная аристократка вздумала начать говорить с ним. С ним, с самим Малфоем. Немыслимо.
Какой бы там чистокровной она не являлась, из какой бы аристократической семьи не происходила, Драко всё равно считал, что он в разы лучше её. Он же Малфой. А Малфои всегда лучше остальных.
Но, несмотря на всю неприязнь к этой девчонке, ему всё же придётся с ней поддерживать связь.
***
— Сын, пойми, ты должен быть с ней. Дружить. Ну, или хотя бы, по крайней мере, общаться.
— Но, отец, зачем?
— Драко, ты, наверное, не знаешь, но семья Малфоев очень крепко связана дружбой с семьёй Грейнджер. Мало того, что такие связи очень полезны и никогда не бывают лишними, так ещё и оказалось, что Кристиан и Сьюзан — неплохие люди в общении. Уверен, их дочь от них не отличается… Сын, думаю, ты понял, что требуется от тебя.
***
Блондин протяжно выдохнул, потерев переносицу.
И зачем же ему такой геморрой?
А может, она и не такая уж раздражающая.
«Ты с ней даже не разговаривал», — шепнул ему кто-то в голове.
А ведь и правда.
Приоткрыв глаза, мальчик привстал на локтях и, оглядев Гермиону, выдал:
— Неужели ты такая заучка? — ухмыльнулся он.
Девочка отвлеклась и, исподлобья взглянув на «самоуверенного мальчишку», прошипела в ответ:
— Между прочим, чтение никогда не было лишним. Благодаря ему человек умственно развивается, дикция улучшается, а речь становится красноречивее. Да и, вообще, с начитанным человеком интереснее общаться, — подметила она, подняв подбородок.
— Ну, в принципе, ты права. Но знаешь… Ты ведь начитанная, как я понял? — спросил он, подняв одну бровь. Не дав ей ответить, Драко бесцеремонно её перебил: — Это был риторический вопрос. Но ведь с тобой скучно, хоть ты и любишь загружать себя книгами, — хмыкнув, Малфой опять улёгся на своё место.
Грейнджер то открывала рот, то закрывала его, пытаясь произнести что-то остроумное и колкое, чтоб не казаться такой уж пресной, но не могла выдавить из себя ни слова, поскольку мысли разлетелись в разные стороны.
Немыслимо.
Он всего-навсего белобрысый мальчишка, посмел таким тоном с ней общаться, да ещё и нудной обозвал.
— Ты… Да что ты себе позволяешь?! — прошипела она и, отложив книгу в сторону, двинулась в сторону его койки.
Драко приоткрыл один глаз.
— А что не так?.. — наивным голосом спросил он. — Я же, кажется, правду сказал.
Гермиона уже подняла палец вверх и, пригрозив им мальчику, попыталась сказать что-то, но девочка лишь учащенно дышала, смотря на лицо собеседника, которое искрилось весельем и задором.
Не придумав ничего оригинального, она лишь поджала губы, из-за чего образовалась лишь одна тонкая полоска, и… Просто прошла на своё место.
Поправив мантию и откинув каштановые волосы назад, девочка плюхнулась на сидение.
«Я обещала родителям. Я должна его терпеть».
***
— Панси Паркинсон! — выкрикнула МакГонагалл, не отрывая взгляда от длинного пергамента.
В толпе зашевелилось что-то, а позже, аккуратно подвинув всех, оттуда выплыла маленькая тёмная фигурка.
У девочки были чёрные, как ночная гладь, волосы, которые блестяще отливали на свету многочисленных свечей.
Сама девочка была напряжена.
Она очень волновалась.
Хоть Паркинсон и знала, куда её распределят, она всё равно переживала.
Даже слишком.
Неуверенно подходя к высокому стулу, Панси взглянула на толпу первокурсников.
Практически сразу же она уловила немного взволнованный взор одной ученицы, которая стояла впереди всех.
Она сложила руки в замок и держала их на уровне груди и с поддержкой в глазах смотрела на неё.
Этой девочкой была, конечно же, Грейнджер.
Она понимала Паркинсон как никогда, потому что сама переживала за себя.
Гермиона, поняв, что темноволосая смотрит на неё, послала ей слабую улыбку, мол, не переживай, я с тобой.
Панси едва заметно кивнула самой себе, и её уголки губ дёрнулись в неком подобии улыбки.
Девочка присела на стул. Не без помощи МакГонагалл.
Едва распределяющая шляпа коснулась её головы, как она начала что-то бубнить.
— Так-так… Видно — истинная слизеринка. Мстительная, гордая, ни от кого не зависимая. Привыкла получать то, что хочешь. Всегда завершаешь дело до конца. Но эти дела дают благо только тебе. Ты никогда не делаешь что-то для других… Только на одном факультете будут рады таким качествам… Слизерин!
За столом змеиного факультета раздались громкие и многочисленные хлопки.
Панси, слабо ухмыльнувшись, подсела за их стол.
МакГонагалл тем временем быстро перевела взгляд на пергамент и, найдя следующего первокурсника, незамедлительно произнесла его имя:
— Драко Малфой!
Из толпы показалась платиновая макушка мальчика, и секунда — он уже уверенно шагает к стулу с распределением.
Немного поёрзав на месте, поправив чёрную мантию, он всё же более-менее удобно уселся и приготовил свои идеально зализанные назад волосы для распределяющей шляпы.
— Хм… Хитрость, упорство, умение добиваться своей цели. Неважно, какой будет цель и какой это нанесёт вред… Ты, может быть, смог бы поравняться с лучшими учениками Когтеврана, но остроумие, данное тебе от рождения, а также умение выпутываться из грязи самыми неординарными способами — заслуга настоящего слизеринца. И поэтому, как не трудно догадаться, Слизерин!
Драко довольно усмехнулся.
Стол змеиного факультета чуть ли не разрывался от аплодисментов.
Малфой уверенно прошёл к столу и уселся рядом с Блейзом Забини.
МакГонагалл, едва взглянув на пергамент, вскрикнула:
— Гермиона Грейнджер!
Девочка с каштановыми волосами оглянулась и, поджав губы, тяжело выдохнула.
«Спокойно. Тебя отправят на Слизерин. Можешь не сомневаться. — О, заткнись!»
Ей казалось, что те несчастные десять секунд, пока она шла к шляпе, были целой вечностью.
Ещё как назло все взгляды учеников были прикованы к ней.
«Интересно, на других первокурсников также пялились?»
Главное — не споткнуться о длинную мантию, предательски опозорив себя и весь род Грейнджеров.
«Иди уверенней. Подними голову. Не горбись».
Наконец, расстояние было пройдено, и Гермиона, прикусив нижнюю губу, уселась на стуле.
Шляпа коснулась её кудрявой макушки, и девочка услышала бормотание под ухом.
— Ага… Чистокровная, сразу видно. Смелая, умная, уверенная в себе… С такими качествами тебя бы на Гриффиндор. Но также я вижу хитрость, изворотливость… Порою совершаешь ужасные поступки, а потом не жалеешь о них. Добиваешься своего любым путём… В тебе есть как отрицательные качества, так и положительные… Но плохих больше, поэтому — Слизерин!
Её — теперь уже её — факультет взорвался бурными овациями.
Гермиона, опустив голову, слегка нахмурилась.
«Довольна? Родителей не опозорила, так чего ты расстраиваешься?»
Она на ватных ногах подошла к столу своего факультета и заметила место в самом конце.
Уже собиралась туда двинуться, как вдруг почувствовала, что вокруг её запястья сковались холодные, но нежные пальчики.
Опустив взгляд, Грейнджер заметила ту самую тёмноволосую девочку. Панси Паркинсон.
Зелёные глаза брюнетки искрились непонятным огоньком.
— Садись сюда, если хочешь, — неуверенно проговорила она.
Гермиона, слабо улыбнувшись и поправив мантию, тихо присела рядом.
Глава 2Не было никакой войны с Волан-де-Мортом. Не было, нет и не будет.
Простое обучение в Хогвартсе.
________________________________________
Девушка откровенно потешалась, наблюдая за соседкой, что так мило морщила во сне носик и уже в который раз бубнила имя своего возлюбленного.
В очередной раз повернувшись, девушка чуть ли не застонала:
— Блейз…
Это стало последней каплей, и вторая девушка буквально взорвалась смехом, прикрывая ладонью рот.
Её задорный хохот разбудил спящую, и та, резко открыв глаза, незамедлительно села на кровати.
Заметив подругу, темноволосая сначала нахмурилась, а потом, злобно оскалившись, принялась колотить девушку по голове подушкой, отчаянно пытаясь не покраснеть от смущения.
Но соседка не переставала заливаться весёлым смехом.
— Иди ты к чёрту, Грейнджер! — прохрипела темноволосая, наконец, сдавшись, и откинулась на вторую подушку.
— Только после тебя, Паркинсон, — хохотнула слизеринка.
— Чертовка, — пробурчала темноволосая и, отодвинув полог зелёного одеяла, встала с кровати.
— У-у-ух, Панс, — выдохлась Гермиона, взявшись за живот.
— Отвянь, — огрызнулась девушка, поправив тёмные волосы и слабо попытавшись расчесать их своими пальцами.
— Мерлина ради, не занимай ванную! — успела только выкрикнуть Грейнджер, увидев, что Паркинсон уверенно двигается по направлению к комнате.
— Поздно, — закатила глаза Панси, закрыв дверь почти перед носом шатенки, которая уже успела изрядно приблизиться.
— Чёрт, — прошептала Гермиона. — Ладно, Панс, прости, милая, — почти взмолилась девушка.
— Подождёшь, — холодно бросила Паркинсон за дверью.
Грейнджер вздохнула.
«Останусь без душа».
Оглянувшись по какой-то непонятной на то причине, девушка схватила школьную форму из шкафа и, небрежно бросив её на рядом стоящий пуф, сняла через голову изумрудную кофту, которая была ей почти до колена и являлась для Грейнджер пижамой.
Слизеринка осталась только в нижнем белье.
Только ухватилась за юбку, как дверь резко открылась, впуская незваного гостя.
Девушка припрыгнула на месте.
— Малфой! Чёрт, выйди! — выкрикнула она, схватив ту самую пижаму и прикрыв полуобнажённое тело.
Драко — а именно так звали гостя — с шумом втянул в себя воздух.
Пред ним предстала необычная картина: девушка что-то яростно шипела, удерживая зелёный шёлк на уровне груди, который еле прикрывал её стройные и не слишком длинные ноги. Волнистые пряди рассыпались по плечам и ключицам, обрамляя красивое, но на данное время бледное лицо. Карие глаза потемнели. Губы что-то беспорядочно выкрикивали.
А её голоса Малфой не слышал. Он был будто через толщу воды.
Борясь с наваждением, парень тряхнул головой, будто пытаясь отогнать образ подруги.
Совладав с собой, Драко прикрыл глаза, а позже резко открыл их.
В девушку врезался равнодушный взгляд стали с еле заметным серебром.
— …так что прекращай лицезреть меня, понял? — сурово закончила она, едва сдержавшись, чтобы не топнуть ногой.
— Мерлин, Грейнджер, что я там не видел? — насмешливо отозвался слизеринец, опустившись на кровать подруги и подложив руки под голову.
— Многого, — тихо буркнула себе под нос девушка, схватив юбку. Посмотрев на парня, который так спокойно лежал на её кровати, она поджала губы и, подняв бровь, спросила: — Может, ты хотя бы отвернёшься?
— Гре-е-ейнджер, — протянул Малфой.
— Дра-а-ако! — более настойчиво пропела девушка.
— Ладно-ладно!.. — буркнул парень, наигранно прикрыв лицо ладонями. — Довольна?
— Вполне.
Слышался шорох одежды, мягкие шаги Гермионы, цоканья языком, недовольные бурчания.
— Хм… Зачем пришёл так рано? — наконец подала голос она.
— Грейнджер, до завтрака осталось десять минут. Не думаю, что я рано, — ответил Малфой.
И если бы глаза его не были закрыты, то он бы непременно их закатил.
— Да? Вот чёрт!..
— Да успокойся ты, успеешь… Кстати, ты облачила своё тельце в этот ужасный кокон школьной формы?
— Уже давно, — хмыкнула Гермиона.
— Так чего ты молчала? — спросил он, оторвав-таки ладони от лица.
— Очень интересно наблюдать за тем, как ты лежишь на моей кровати, прикрыв глаза своими ладошками, — усмехнулась та.
— Сарказм тебе не идёт.
— Как и тебе.
И так каждый Мерлинов день.
Похоже, какими бы они ни были друзьями, подкалывать друг друга и острить в ответ они не перестанут.
Что же поделать, такова особенность их дружбы.
Внезапно в тишине комнаты послышался щелчок замка, и оба слизеринца повернули головы в сторону звука.
Перед ними предстала фигура Паркинсон.
Школьная форма, чёрная мантия с гербом факультета, прямые тёмные волосы, которые волнами ниспадали до лопаток, минимум макияжа, ни намека на улыбку.
Сама девушка равнодушным взглядом обвела друзей.
— Панс, милая…
— Грейнджер, я всё ещё зла на тебя, так что даже не пытайся сегодня со мной разговаривать, — махнула рукой та, потянувшись к школьной сумке и даже не удостоив Гермиону взглядом. — Здравствуй, Драко, — более-менее радужно бросила она, искоса на него посмотрев.
Закинув сумку на плечо, Паркинсон выпрямилась, гордо вздёрнув подбородок, и спросила у обоих:
— Идём?
***
— Чёрт бы тебя побрал, Забини! Давай быстрее! Осталось пять минут! — крикнула Грейнджер, яростно глядя на мулата, который, совершенно не торопясь, медленно выходил из ванной в одном полотенце на бёдрах.
— Гермиона, я проснулся только совсем недавно, — лениво отозвался он, направившись к шкафу.
Взяв школьную одежду и мантию, он, оглядев подруг по очереди, выдал:
— Прошу прощения, конечно, но я не останусь тут с вами. Я отправлюсь в ванную комнату. Желаю переодеться там, если позволите. Вы смущаете меня. Уверен, вы будете лицезреть моё божественное тело, как только я сниму полотенце, открыв свою наготу. Как там говорят маглы?.. О! Не для вас, дамы, моя роза цвела, — и, высоко скинув подбородок, направился к ванной.
— Придурок, — усмехнулся Малфой.
— Я всё слышал, Драко. Уверен, всё это вызвано лишь моей неописуемой красотой, что так очаровывает тебя все эти годы, — донесся голос по ту сторону двери.
— Ты такого низкого о себе мнения, — с сарказмом выкрикнула Панси, скрестив руки на груди.
— Это уж точно, — хохотнул Забини.
А Грейнджер же, выразительно посмотрев на Паркинсон, а позже на дверь, выдохнула и, привлекая взгляд подруги, застонала… только без звука.
Её глаза были приоткрыты, а по губам можно было прочитать: «Да, Блейз, да».
Она откровенно издевалась над подругой, припоминая ей случай утром.
Паркинсон тяжело выдохнула, закрыв лицо ладонями.
Сейчас она пыталась сделать два действия одновременно: отчаянно не залиться краской и не засмеяться в голос.
***
Друзья медленно шагали по коридорам, смеясь и слушая шутки друг друга.
В очередной раз выслушав шутку Забини, все четверо взорвались заливистым хохотом, не сдержавшись и совершенно позабыв об устоях факультета.
Другие ученики недоумевали, с непониманием глядя на этих сумасшедших.
Для них это было несвойственно.
В глазах некоторых учеников можно было прочитать вопрос: «Они же, чёрт дери, слизеринцы! Какого они так себя ведут?..»
Большинство студентов просто-напросто отбрасывали эти мысли, как только теряли из виду этих четверых.
И лишь меньшинство воспринимали это нормально.
Ведь они были уверены, что слизеринцы всего-навсего придумали ещё какие-либо шутки, кои потом испытают на гриффиндорцах или пуффендуйцах.
Так, переговариваясь и шутя, четверо из представителей змеиного факультета подошли к Большому Залу.
Усевшись на свои места, они принялись уплетать завтрак.
Грейнджер, ухватив кубок с тыквенным соком, взглянула в сторону гриффиндорского стола.
Её пытливый взгляд остановился на парне с тёмными волосами, которые, как и всегда, в принципе, были взъерошенными, и круглыми очками.
Парень в упор смотрел на своего рыжеволосого друга, который сидел спиной к Грейнджер, и лишь иногда что-либо вставлял в разговор и кивал.
«Видимо, Уизли что-то рассказывает».
— Хватит пялиться на них, Гермиона, — обдало жаром чьё-то дыхание.
Девушка вздрогнула, резко повернув голову к Драко, который находился слишком близко.
Её кудри даже легонько ударили блондина по лицу и носу.
Парень прикрыл глаза, поджав губы.
— Я не пялюсь, — тихо выпалила Гермиона.
— Именно это ты делаешь уже как минуту, милая, — усмехнулся Драко, бросив взгляд на гриффиндорцев.
Обведя их холодным взглядом серебра, парень снова повернулся к девушке.
— Ревнуешь? — хмыкнула шатенка, уткнувшись карим взором в тарелку с завтраком.
— Грейнджер, ты высокого о себе мнения, — закатил глаза Малфой. Вернувшись к теме двух парней, которых ещё недавно пытала Гермиона взглядом, он продолжил: — Они же гриффиндорцы!
— Ма-а-алфой, — простонала девушка.
***
— Зельеварение с гриффиндорцами, — недовольно пробурчал Забини.
— Опять эти уроды испортят мне настроение, — закатила глаза Паркинсон.
— Мы не позволим этому случиться. Эти ублюдки ещё получат своё, — криво усмехнулся Малфой, высунув руки из карманов.
— И что же они успели натворить, позволь узнать? — прошипела Грейнджер, посмотрев на блондина.
— Ничего, — хмыкнул он. — Пока ничего. Но они… Они просто раздражают меня.
— Какая же ты сука, Малфой.
— Тут все такого мнения, Грейнджер.
— Я — нет!
— Тогда сука здесь только ты, — резко ответил он, повернувшись к подруге.
— Получше тебя буду, ублюдок, — выплюнула Гермиона ему в лицо.
Ноздри Драко раздулись, кулаки сжались аж до побеления.
Ему не хотелось так отвечать Грейнджер, но эмоции взяли верх.
Забини с Паркинсон переглянулись.
Стоит ли вступать в их ссору?..
Малфой сделал шаг вперёд. Гермиона — назад.
Уперлась спиной о каменную стену.
Драко тем временем изрядно приблизился к девушке и, наклонившись, ощутил её рваное дыхание на своём лице.
— Ну тогда и беги к ним! — прохрипел он.
— Уж лучше к ним, чем с тобой! — выпалила Гермиона, резко оттолкнув парня от себя, и, крепче ухватив сумку на плече, большими шагами незамедлительно увеличивала расстояние между ними.
***
— Где мисс Грейнджер? — сухо спросил декан факультета Слизерин, который, собственно, вёл первый урок.
— Ей стало плохо, профессор. Она, кажется, собиралась в больничное крыло, — подала свой неуверенный голос Панси, взглянув на Снейпа.
Позже она перевела уже яростный и полный презрения взор на платинового блондина, что сидел перед нею.
***
В классе была абсолютная тишина, иногда нарушаемая скрипом перьев и мрачным бормотанием профессора.
Сегодня никаких зелий, никаких экспериментов. Лишь устная работа.
Это очень удивило учеников, но те всего-навсего пожали плечами, мол, это же Снейп, от него можно ожидать чего угодно.
Все старшекурсники внимательно слушали профессора и внимали каждому его слову, дабы тот, тряхнув своей чёрной мантией и откинув тёмный сальные волосы назад, не начал, буквально, гнобить их и снимать честно заработанные баллы с факультета.
Лишь один слизеринец не мог успокоиться и полностью погрузиться в тему урока.
Как же хорошо, что сегодня Снейп решил не расспрашивать его, а не то факультеты Слизерин и Гриффиндор увидели бы его — впервые, кажется — неподготовленным и несобранным.
Главной причиной кавардака в его мыслях была его подруга детства — самовлюбленная и гордая слизеринка — независимая ото всех и вся девушка и просто хороший человек — Гермиона Сьюзан Грейнджер.
Он сильно обидел её. Это очевидно.
Во-первых, не стоило вообще поднимать эту тему при ней.
Знал же, как она реагирует на этих тупых гриффиндорцев.
А во-вторых… Какого, мать вашу, он назвал её сукой? Это же… Обидно. Неприятно.
Непонятно вообще, почему она его не ударила после этого.
В принципе, он мог так назвать Забини, и не было бы никакого зазрения совести.
Но, чёрт побери… Это… Это же Грейнджер.
Драко Малфой тихо выдохнул, закрыв глаза, и, потянувшись бледной рукой к изумрудному с серебряными полосами галстуку, чуть ослабил его.
«Всегда с этой Грейнджер проблемы!»
Надо бы извиниться.
Но он не мог.
Отец ещё в детстве ему вдалбливал мысль о том, что Малфои никогда не опустятся до уровня каких-то жалких низов общества, вымаливая у кого-либо прощение. Ни-ког-да.
И, невзирая на то, что Гермиона — чистокровная, он не будет перед ней унижаться.
Ни перед кем Малфои не будут распинаться, прося извинений.
Всегда в их ссорах принимали участие Блейз и Паркинсон.
Они всегда мирили этих двух.
Ну, или же сама мисс Грейнджер.
Иногда (крайне редко!) она приходила к Драко и, обнимая его за талию, шептала: «Извини».
А порой их просто мирила беседа.
Она тихо и мягко проскальзывала между ними, унося с собой заодно раздражение и напряжение, и волей-неволей выпытывала из них хотя бы пару предложений.
А уже потом они мирились сами, рассказывая что-то взахлеб и перебивая друг друга.
Но не было никогда такого, чтобы Малфой сам приходил к слизеринке и просил у неё прощения.
И в этот раз он решил ничего не предпринимать.
«Всё само как-нибудь. Без меня».
***
Девушка утёрла рукавом мантии очередную слезу, которая скатилась с щеки, переместившись на оголённую шею, тем самым немного пощекотав кожу.
Ей было откровенно плевать, что там подумает профессор по Зельеварению.
В конце концов, на его уроке присутствуют Забини и Паркинсон!
Уж они-то замолвят за неё словечко.
Она была уверена в них.
Свернув за угол, девушка остановилась около двери, что вела в женский туалет.
Грейнджер приоткрыла её и тут же встрепенулась, чуть не вскрикнув, как только увидела перед собой буквально в двадцати сантиметрах от своего лица непривычно-бледно-пугающее прозрачное личико девочки с очками в тонкой тёмной оправе и странной, до чёртиков страшной улыбкой на пол-лица.
— Здравствуй, — прописклявила она.
Ощущение от её голоса были настолько ужасными, будто проводишь ногтями по стеклу или доске. Жуть.
Гермиона поморщилась.
— И тебе не хворать, — сухо и с некой неприязнью в голосе отозвалась девушка, закрыв-таки деревянную дверь, и медленно приблизилась к подоконнику.
Сняла через плечо сумку и небрежно бросила её на грязный и местами прогнивший пол.
Плевать.
О чистоте вещей она подумает потом.
Сейчас на всё наплевать.
— Что-то случилось? — решило уточнить приведение, неслышно приблизившись к шатенке.
Та вздрогнула.
— Ничего. Ничего не случилось, — грубо ответила Грейнджер, отойдя подальше от девочки. — И даже если что-то бы произошло, с чего ты возомнила, что я бы рассказала об этом тебе? — фыркнула она, взглядом, полным презрения, обведя призрак девочки.
М-да-а… Общение с Малфоем, что ещё добавить.
Темноволосая никак не ответила.
Лишь понурила голову и «отплыла» подальше от девушки, позже спрятавшись в одной из кабинок.
Гермиона проследила за ней, чтобы та, наконец, избавила её от своего присутствия… и дала волю слезам.
Тихо и почти безмолвно она рыдала, лишь иногда издавая всхлипы.
Не хотелось выглядеть в глазах этой чудной девицы в длинной ночной рубашке слабой. Жалкой.
Слёзы — признак слабости.
Никогда не давай слабину. Значит, никогда не плачь.
Еле слышно шмыгнув носом, она повернулась к раковине и, крепко ухватив грязные края дрожащими пальцами, взглянула на себя в отражение.
Ужасна. Омерзительна. Слаба и уязвима.
Выдавив из себя кривую ухмылку, — ухмылку Малфоя, между прочим! — Грейнджер хмыкнула.
Прикрыла на несколько секунд глаза, попыталась порыться в своих дурных мыслях, ища ответы.
Какого чёрта ты разревелась как последняя сучка?
«Я и есть сука. Так ведь Драко сказал, верно?»
Но потом до неё дошло, что она действительно не знает, над чем ещё минуту назад захлёбывалась горькими слезами.
Обида?
Скорее всего.
Малфой никогда не называл её… такими словами.
И вроде слово-то не обидное, но всё же неприятно кольнуло в районе груди.
Злость?
Тоже возможно.
Как можно так люто ненавидеть гриффиндорцев? Да и тем более за то, что они всего-навсего просто существуют! Это же абсурдно!
Хмыкнув, Гермиона вновь взглянула на своё лицо через отражение.
Белки глаз не такие и красные, губы уже не дрожат, как, собственно, и пальцы, жар со щёк немного спал.
— Ненавижу тебя, Малфой, — прошептала девушка.
***
— Мисс Грейнджер?
— Да?
— Почему Вы не присутствовали на моём уроке?.. Мисс Паркинсон донесла до меня весть, что Вы отправитесь в Больничное крыло. Но там о Вашем присутствии ни слуху ни духу. Где. Вы. Были? — отчеканил он, свысока смотря на Гермиону, которая, свесив голову, увлечённо изучала носы своих идеально начищенных балеток.
— Мне действительно стало плохо и в какой-то момент ещё и невыносимо душно, поэтому я отправилась в ближайший женский туалет и немного охладилась, намочив руки и лицо холодной водой. Я… Я немного призадумалась и не заметила, как быстро прошёл урок, — тихо, но более-менее уверенно проговорила девушка, всё ещё не поднимая взора на декана.
— Я очень недоволен Вами и Вашим легкомысленным поведением. Отработку я Вам не приписываю. Можете не благодарить. Но, как бы прискорбно это не звучало, я снимаю с факультета тридцать очков.
— Справедливо, — промолвила Грейнджер.
— Я такого же мнения, мисс. Свободны.
— Спасибо, профессор.
***
Пришло время обеда.
Заслышав звук колокола, который оповещал о конце урока, все ученики старались побыстрее собрать книги и пергаменты и двинуться в Большой Зал.
Гермиона Грейнджер же шла туда без особого энтузиазма, вяло шагая и не поднимая своего взгляда.
Плевать.
Все уроки она молчала, никак не подавая своё присутствие.
Как же хорошо, что сегодня профессора, завидев её хмурое состояние, не спрашивали её на уроках.
«Очередной плюс отличников».
Паркинсон ждать не хотелось. Пока она там наговорится с Асторией — век пройдет. Чёртова сплетница.
Ждать Блейза — уж тем более. Он мило ворковал с ученицей шестого курса из Когтеврана в коридоре. Чёртов бабник.
Поганый тандем завершал образ задумчивого и сидящего в своих мыслях Малфоя.
«Даже не извинился. Ублюдок».
Как только Гермиона дошла до Большого Зала, то сразу же посмотрела на стол своего факультета.
Блейз отсутствовал.
Панси что-то говорила одной их общей знакомой и сдержанно улыбалась ей.
А Драко Малфой… Он смотрел на Грейнджер.
Серых омутов она не разглядела, что мешало понять ей его чувства. А по лицу можно было сказать… ничего. Чёрт возьми, его лицо ничего не выражает!
Высоко вскинув подбородок, она гордо и уверенно начала проходить к столу факультета Гриффиндор.
Некоторые «львы» смотрели на неё странно, во всю разглядывая. Одни — сдержанно. Другие — с презрением в глазах.
Она же слизеринка.
Девушка, совершенно не обращая внимания на гриффиндорцев, подошла к двум парням.
Положив руки им на плечи, она удовлетворённо подметила, что слегка напугала их.
Гриффиндорцы дёрнулись.
Синхронно повернувшись, они увидели подругу, а потом оба, улыбнувшись, заговорили:
— Привет, Гермиона, — помахал ей Гарри Поттер.
— Привет, Грейнджер, — бодро улыбнулся рыжий Рональд Уизли.
— Привет, — усмехнулась девушка. — Эмм, может, пообедаем вместе? За крайним местом стола Гриффиндор? — предложила она.
— Ну… Почему бы и нет, — сказал Поттер.
Слизеринка победно улыбнулась и легонько подтолкнула их в сторону.
Девушка обернулась, дабы увидеть реакцию Малфоя.
Она не ошиблась.
Драко действительно всё это время смотрел на неё.
«Какого чёрта?!» — вопрос, мелькавший у него в глазах.
Гермиона усмехнулась.
«Ты сам сказал валить к ним. Вот я и ушла к ним».
Глава 3Неделю спустя.
В гостиной Слизерина витала тихая и мирная обстановка. Впрочем, как всегда.
Две девочки со второго курса стояли возле книжного шкафа в углу и мило беседовали.
Пару парней с пятого курса тоже кое-что обсуждали, сидя за дальним столиком.
А на большом тёмно-зелёном диване, на самом краю сидела слизеринка с последнего курса.
Её тёмные волосы были слабо завиты на кончиках, а маленькие, выбившиеся из общей колеи пряди, которые небрежно обрамляли бледное лицо, придавали ещё большую нежность общему виду.
Девушка была одета в школьную блузку и юбку.
Она смотрела на камин, в котором тихо трещало зелёное пламя, слабо шевеля своими босыми ступнями.
На её ногах покоилась кудрявая макушка, обладательница которой занимала почти весь диван своим телом и расслабленно лежала, тихо и едва ощутимо дыша.
А на мягком серебристом ковре сидела ещё одна девушка, спиной прижавшись к зелёному дивану.
Несколько каштановых прядей выбились из общей шишки на затылке, но это нисколько не портило образ.
Наоборот, прибавляло какой-то… Домашний уют?
Темноволосая девушка прошлась рукой по мягким волосам подруги и спросила, посмотрев на неё:
— И что? Больше ничего? Вы больше не общались? — Панси озадаченно приподняла точеную бровь.
— Угу, — ответила шатенка, приоткрыв глаза. — А мне и не надо с ним общаться. Пока этот мистер Я-никогда-ни-перед-кем-не-буду-унижаться-прося-прощение не извинится, я не сделаю ни единого шага в сторону перемирия, — поджав губы, выдала Грейнджер.
— Справедливо, — хмыкнула третья девушка.
— Астория, ты же хотела что-то рассказать, нет? — уточнила Паркинсон, взглянув на подругу.
— В комнате, — отрезала Гринграсс. — И боюсь, новость вам не очень-то понравится.
— Посмотрим, — вяло ухмыльнулась Гермиона.
Повисло молчание.
Не угнетающее. Спокойное, умиротворённое.
Вслушиваясь в мягкий треск угольков в камине, девушки успокаивались.
Забывали все свои волнующие моменты и просто отдавались этой атмосфере. Полностью, без остатка.
Просто хотелось тепла и уюта. Спокойствия.
Маленькие девочки уже покинули гостиную, отправившись в свои спальни.
Пятикурсники тоже начали собираться.
Минута — и в большом, просторном помещении осталось только три девушки.
— Пойдём? — спросила Паркинсон, не открывая глаз и всё так же через пальцы пропуская кудрявые волосы Гермионы.
— Не хочется, — подала голос Грейнджер.
— Мне тоже, — сухо подметила Гринграсс.
— Как хотите, — хмыкнула Панси и уже через секунду поднялась с дивана, перед этим бережно отложив голову подруги.
Внезапно по ту сторону гостиной послышались шорох и какое-то несвязное мужское бормотание.
Девушки замерли, обратив все взгляды на дверь.
Она резко открылась, пропуская неожиданных гостей в гостиную.
Малфой с Забини. Пьяные. В стельку. Кое-как стоящие на ногах. Но более-менее радостные.
Осмотрев помещение своим мутным взором и, наконец, увидев девушек, Блейз заголосил:
— О! А вот и наши де-е-евочки! — блаженно улыбнулся он.
— Я, пожалуй, пойду, — хитро улыбнулась Астория, встав с пола и поправив юбку. — Жду вас в комнате. Не задерживайтесь тут.
Дверь в комнату девочек захлопнулась за ней.
— Сучка, — прошептала Паркинсон.
— Так, эмм… Идёмте, только аккуратнее. Мы проводим вас до спальни.
«Нерешительности в голосе хоть отбавляй, Грейнджер».
— Кажется, огневиски не для нас, — хихикнул Драко, повернувшись к Блейзу, заметив, что к нему шагнула Гермиона.
— Это… Точно, друг, — хохотнул Забини, увидев, что Паркинсон тихой поступью надвигается на него.
— Гермио-о-о… Гр-рейнджер, — хрипло произнес Драко. — Ты когда… извинишься? — медленно подняв белёсую бровь, спросил он, начав в упор осматривать подругу.
У девушки даже раздулись ноздри от негодования. Кулаки сжались до побеления, а в мягкую кожу ладоней впились острые ногти, пуская маленькие импульсы боли через тело.
— Ах, Малфой! — выкрикнула она. — Я не буду извиняться перед тобой, идиот!
Паркинсон подхватила Забини за талию и, закинув одну его руку себе на плечи, тихо вздохнула, ощутив, что парень полностью расслабился.
— Блейз, ты же не пушинка, — прохрипела она.
— Точно. Прости.
Девушка почувствовала, как в её макушку уткнулся нос слизеринца, и тут же услышала тяжёлый вздох.
— Ты вкусно пахнешь… Вишней… Очень вкусно… Ты знала, что я люблю вишню? — прошептал Блейз.
— О, заткнись! — закатила глаза Панси.
Хотя уже почувствовала, как горят её щеки, заливаясь предательским алым румянцем, который сейчас как раз некстати.
Всё же медленно, но верно они дошли до комнаты парней.
Грейнджер всё это время изумлённо за ними наблюдала.
«Он явно к ней неравнодушен».
— Гермиона, милая… — промямлил Драко, посмотрев исподлобья на девушку, как только оторвал мутный взгляд от друзей.
— Чего? — недовольно отозвалась Грейнджер. — Пошли уже, Мерлин тебя побери!
— …мне плохо… — не обратив на её реплику никакого внимания, продолжил Малфой.
— Конечно, так напиться, — буркнула шатенка, взяв парня под локоть.
— …без тебя.
Глава 4— Ох, прости меня, я… Я не специально, извини, — быстро пролепетала девчушка и, тряхнув своими пышными волосами, чуть наклонилась вперёд, и подала маленькую ладонь мальчику, которого сбила с ног, и который сейчас благополучно сидел на мраморном полу и потирал ушибленный локоть.
Тот посмотрел на неё слегка озадаченно и, поджав губы, принял помощь слизеринки.
Гриффиндорец встал и, отряхнув школьную мантию, посмотрел на девочку, обведя её проницательным взглядом изумрудов.
— Это ты прости, не заметил, — улыбнулся он ей.
Девочка ухмыльнулась в ответ, исподлобья взглянув на знакомого.
***
— Не нравится мне эта слизеринка… Она же слизеринка!.. Гарри, скажи, что это не то, о чём я думаю, — рыжий мальчишка сильно нахмурился, ввиду чего его тонкие ноздри раздулись, и с какой-то немой просьбой в глазах посмотрел на друга.
— Это именно то, о чём ты подумал, — закатила глаза девочка, поправив изумрудно-металлического цвета шарф на своей шее. — Но и я тоже не особо горю желанием дружить с тобой. На этом настоял Гарри. Он просто захотел, чтобы мы познакомились, — с тяжёлым вздохом выговорила слизеринка. Подняв свой взор, она в упор посмотрела на недавно обретённого друга и спросила: — Как ты вообще с ним общаешься, Гарри?..
***
— Ой, да заткнись ты, — раздражённо прошипела слизеринка, рукой пригладив свои каштановые и слегка кудрявые волосы.
— А если нет? — гадко ухмыльнулся блондин и выжидающе взглянул на неё.
— Заставлю! — выплюнула она ему в лицо, сжав кулаки до побеления.
— Как? Ударишь? Или непростительное нашлешь? А, Грейнджер? — он явно над ней издевался.
— Как же ты мне надоел, ублюдок! — почти слышно прошипела она сквозь сжатые зубы.
— О, какой тон! Какие высказывания! — в притворном ужасе воскликнул он. — Насколько я знаю, в чистокровных семьях такие выражения не подбирают. Откуда же вы такого набрались? Неужели от ненаглядного мистера Поттера? Или же от нищеброда Уизли?
— Замолчи! — выкрикнула девушка.
Замахнувшись, она со всей своей силы ударила слизеринца ладонью в грудь, что тот даже пошатнулся.
Но в следующую секунду блондин взорвался хохотом.
Грейнджер рвано вздохнула, с ненавистью и отвращением взглянув на Малфоя, развернулась на 180 градусов и быстрыми шагами стала отдаляться от столь «приятного» собеседника.
Стальной взгляд провожал фигуру до конца, пока та не скрылась за поворотом.
***
— А у вас в гостиной… мило, — хмыкнула девушка, осмотрев помещение, которое целиком и полностью состояло только из главных цветов факультета и всем своим видом излучало только… что-то домашнее, уютное.
— Гораздо лучше, чем у вас, признай, — ухмыльнулся близ стоящий рыжий парень, так же пробегаясь пытливым взором по залу.
— В моей гостиной намного комфортнее, нежели у вас, — бросив быстрый взгляд на друга, фыркнула слизеринка, сложив руки на груди. — Да и к тому же… У вас мне как-то непривычно. Чувствую себя чужой. Да ещё и этот красный цвет в глазах рябит…
— Получше будет твоего зелёного.
— Изумрудного, — поправила его Грейнджер.
— Ах, точно, извини… — закатил глаза Уизли. — И чем тебе красный не угодил? — подняв рыжую бровь, спросил он, повернувшись к ней.
— Не люблю этот цвет. Слишком яркий, заметный… Даже немного вульгарный.
— А я наоборот. Красный — мой любимый, — вяло ухмыльнулся Рональд. — А у тебя?
— Серый. Серый, серебряный, металлический, пепельный.
— Истинная слизеринка, — буркнул парень.
— Не из-за факультета, — объяснила Гермиона. — Просто есть один важный человек для меня… И он ассоциируется именно с этим цветом.
***
Грейнджер замёрзла.
Все её неясные мысли и лестные словечки, которые она хотела выплюнуть Малфою в лицо, вмиг улетучились и разбились на миллионы мелких серебряных осколков, как только столкнулись с одной единственной фразой: «Мне плохо без тебя».
Губы девушки приоткрылись против её же воли, цепкие пальцы резко ослабли, а тело будто бы сковали невидимыми цепями.
Мне плохо без тебя…
Драко так же замер.
Выпустил из своих лёгких, которые в последнее время только и губились проклятым дымом магловского табака, какой-то рваный выдох.
«Какого чёрта?..»
Тяжёлые нотки алкоголя будто бы мигом удалялись из идеально чистой, аристократической крови; тягучий ядовитый туман опьянения начал быстро выветриваться из размышлений юноши, предоставляя место более-менее трезвым мыслям, что уже начали понемногу пополнять его голову.
Малфой всецело вникнул в свои раздумья, из-за чего меж его белёсых бровей пролегла едва заметная морщинка.
— Я имел в виду, что мне плохо без нашей дружбы, — неуверенно начал слизеринец. — Я… Хм… Не привык, что твоей кучерявой головы толком и не увидишь рядом в последнее время; что ты больше не садишься рядом со мной в Большом Зале, а принципиально усаживаешься за край стола с Паркинсон и Гринграсс; что ты больше… — он смолк, — …не зависишь от нашего общения. И я… — Драко вновь замолчал, кажется, подбирая мысли в предложения, которые бы точно выражали его… чувства.
— Рассеянный Малфой. Не каждый день такое приходится лицезреть, — усмехнулась Грейнджер, опустив руки вдоль своего тела. — Хватит насиловать себя морально. Ты сейчас не в состоянии. Завтра поговорим. — Она уже было развернулась на пятках, но потом, поддавшись какому-то необычайному порыву, тихо проговорила, взглянув на парня из-за плеча: — И… Мне тоже было плохо без нашего уже привычного общения, — улыбнулась уголком губ она.
***
Сегодня выходной, но на улицу никак не выйти, ибо там сильный ливень.
Все остались в замке.
Кто-то сидел в Большом Зале, общался с однокурсниками, кто-то сидел в своей гостиной перед тёплым камином, кто-то просто шатался по коридорам учебного заведения.
Гермиона Грейнджер же сидела на мягком диване болотного цвета и читала какую-то магловскую книгу, которую купила ещё в конце августа в какой-то лавке на главной площади Лондона.
Рядом с девушкой полулежал Драко Малфой собственной персоной и, разложив ноги на маленький, близ стоящий столик и опрокинув голову с платиновой шевелюрой на спинку дивана, расслабленно вслушивался в потрескивание угольков в камине, закрыв глаза.
Гермиона посмотрела в окно.
Тёмно-серые тучи с каждой минутной всё больше и больше обволакивали небо, закрывая его собой.
Тёмно-серое небо…
Она любила это больше, чем лазурь, которая впитывалась в светлый небосклон.
Обернувшись, Грейнджер наткнулась на серебряные полосы, которые изящно были проведены по ровным стенам подземелья.
Серебряные полосы…
Она любила свой факультет, любила главные цвета: яркий изумруд и завораживающее, мягкое серебро.
Повернув голову в сторону, девушка обвела взглядом расслабленное тело Драко.
— Малфой?.. — вырвалось у неё против воли.
Парень медленно открыл глаза и взглянул на Гермиону.
Взгляд стали, пепла…
Она любила его глаза.
Определённо: серый цвет — её любимый.
Глава 5Прим. автора:
Предупреждаю: огромный ООС Гермионы в конце главы.
Серебристо-пепельные облака, которые, словно мантии, полностью прикрывали молочно-бледную луну, лишь иногда открывая ей щели для освещения, теперь растворились лёгкой дымкой в лазури утреннего небосклона.
Светлые мягкие лучики восходящего солнца полностью начинали захватывать горизонт. Дул лёгкий ветерок. Просыпались первые птицы. Слышался шорох в кустах и ветвях деревьев, первое несмелое чириканье.
На всё это, слегка приоткрыв губы, любовалась девушка, теребя в маленькой ладони подол своей изумрудной ночной рубашки.
Медленно выдохнув, она повернула голову в сторону кроватей: её подруга всё ещё спала. Она лежала на боку, по-детски сложив одну ладонь под щёку, судорожно сжимая в другой край одеяла с гербом их факультета. Несколько тёмных прядей упало ей на лоб, покрытый испариной.
Слизеринка бесшумно подошла к кровати однокурсницы. Затем она тихонько отодвинула одеяло, предполагая, что подруге может быть жарко. Аккуратно поправила чёрные локоны, прилипшие к её бледному лицу, и слегка помахала перед ним своей ладонью, попытавшись хоть немного прогнать испарину.
Точёные тонкие брови начали медленно разглаживаться; бледные губы, до этого сжатые в тонкую полосу, теперь расслаблялись, приобретая более естественный оттенок.
***
— Мерлин всемогущий! — воскликнула слизеринка, как только зашла в ванную комнату.
«Видимо, увидела себя в отражении».
— Нет, Панси, это всего лишь ты! — с сарказмом поддела ту подруга.
— Грейнджер! — завопила девушка.
— Да, милая? — ухмыльнулась Гермиона.
— Сделай одолжение: заткнись! — прошипела Паркинсон, пригладив свои волосы на макушке.
В ответ — заливистый хохот.
Ей, Панси Паркинсон, приснился не то ужасный кошмар, не то отличное времяпрепровождение с Блейзом Забини во главе. Этого узнать Гермиона не смогла. А так хотела…
— И сделай хоть что-нибудь со своими косами, Панси. Они у тебя просто ужасно… — договорить Грейнджер не дали.
Из открытой двери ванной вылетел тюбик с каким-то кремом, и он упал прямо перед ногами Гермионы, заставив ту задержать язык за зубами.
— Ладно, я молчу, — хмыкнула шатенка, закатив глаза.
***
— Мерлин, надеюсь, ты сделаешь правильный выбор… и не сядешь за один стол с этими гриффиндорцами! — усмехнулся юноша, взглянув на подругу.
Девушка закатила глаза, заправив за ухо выбившийся каштановый локон, и произнесла:
— Драко, не начинай!..
— Нет, я серьёзно, не садись с ними, — поморщился слизеринец и посмотрел вперёд, на огромные и на данный момент раскрытые двери, ведущие в Большой Зал.
— Малфой! — прошипела Гермиона, начиная терять самообладание.
В это же время из Зала выбежали два пуффендуйца-первокурсника, и, так как Грейнджер на секунду прикрыла глаза, она не заметила, как один из них с разбегу врезался в неё, чуть ли не повалив на пол.
— Осторожнее можешь? — прошипел Малфой, обращаясь к первокурснику, еле успев ухватить Гермиону за плечи.
— Извини, — тихо выговорил он, понурив голову и начав играть с носком своих туфель.
Грейнджер в первую очередь благодарно взглянула на Драко, а потом, злобно сощурившись, в упор посмотрела на мальчишку. По её лицу можно было сказать, что девушка испытывала презрение, лёгкую раздражительность.
— Вали уже отсюда! — выплюнула она, посмотрев пуффендуйцу в глаза.
Тот, переглянувшись со своим однокурсником, быстро ретировался.
Гермиона проследила за ними, пока те не скрылись за поворотом, хихикая и прикрывая маленькими ладошками свои поганые рты, явно довольные тем, что они чуть ли не толкнули саму слизеринку-семикурсницу. Ну что ж… Это… большой результат.
Девушка фыркнула и закатила глаза, отряхнув с чёрной мантии невидимые пылинки.
— Ребят, вам нужно стать чуть добрее, — хмыкнула Панси, всё это время смотрящая на них, идя чуть впереди бок о бок с Блейзом.
Забини согласно кивнул, поправив лямку набитой учебниками сумки, и с неким укором в глазах цокнул языком.
— И это вы говорите? — закатил глаза Малфой.
— Между прочим, вы с Грейнджер одни из самых… нахальных, мягко сказать, слизеринцев. А вам слабо весь день — всего лишь день — проходить, никому не навредив? — резко спросила Паркинсон, игриво подняв тёмную бровь и сложив руки на груди.
— Пф, о чём ты толкуешь, Панс? Не глупи! — фыркнула Гермиона и нагло прошла мимо своих друзей, обойдя их.
— Вишенка, не обращай внимания, у неё просто кишка тонка! — наигранно громко ответил Блейз, усмехнувшись.
Грейнджер остановилась.
— Молчи, Забини, лучше молчи!.. — злобно прошипела она, преодолев малое расстояние, подняв указательный палец и тыкнув им в грудь парня.
— А то что? — ответила Паркинсон вместо юноши. — Ты чего на него-то кидаешься? Он же не виноват, что тебе просто-напросто слабо! — хмыкнула она.
— Слабо? — подняла брови Гермиона, будто впав в ступор.
— Именно!
— Гм… Грейнджер? — привлёк к себе внимание Малфой, до этого молчавший. — Докажем им обратное? — с улыбкой спросил он, задорно пошевелив бровями.
В его серебристых глазах промелькнул огонёк весёлого ожидания чего-то нового, невероятного.
Его уверенная поза. Руки в карманах. Ровная, но расслабленная спина. Спокойствие, смешанное с азартом. Всё это заставило — действительно заставило — выкинуть к чёрту все свои слабые сомнения. И заставило… улыбнуться в ответ.
***
Ребята уверенно прошли в кабинет, переговариваясь между собой.
До урока оставалось ещё минуты две, и поэтому они имели на это полное право.
Пройдя чуть дальше, Панси и Гермиона уселись за вторую парту первого ряда, пока юноши садились за третью второго ряда.
В классе уже присутствовали некоторые ученики: пуффендуец Эрни Макмиллан, который что-то бубнил себе под нос, переворачивая одну страницу книги за другой; когтевранцы Терри Бут и Майкл Корнер, которые в свою очередь тихо переговаривались; когтевранка Падма Патил, которая, собственно, только недавно начала посещать занятия по Зельеварению; и, как ни странно, Теодор Нотт собственной персоной.
В последнее время он часто пропадал из гостиной змеиного факультета, изредка присутствовал на трапезах в Большом Зале.
Странный. Подозрительный. Замкнутый.
А также Гарри Поттер и Рональд Уизли.
Драко, завидев их, фыркнул и пробормотал на ухо Блейзу что-то про «любовную парочку, герои которой, кажется, никогда не отходят друг от друга».
Грейнджер же, удобнее уместившись на стуле и поправив мантию, посмотрела на них и улыбнулась, помахав рукой в знак приветствия.
Гарри улыбнулся в ответ, Уизли подмигнул.
Малфой, если в случае с Поттером всё нормально воспринял, на Роне почему-то насторожился.
«Какого чёрта этот мерзавец… подмигивает ей?!»
Нахмурившись, Драко вновь взглянул на них.
Рональд, улыбаясь, в упор смотрел на слизеринку и, казалось… осматривал её? Осматривал как девушку? Любовался?
Малфой в неверии поднял белёсые брови.
«Она ему небезразлична! На друзей так не смотрят!»
Прозвенел колокол, оповещая учеников о том, что урок начался.
***
Саундтрек: Sofia Karlberg — Crazy in love
«Что?! То есть… Какого чёрта?! Нет, серьёзно?.. И она ещё на что-то надеется?» — с кривой усмешкой на лице в который раз подумала Гермиона Грейнджер, видя, как когтевранка Падма Патил смущённо улыбалась её другу Малфою.
Блондин же, кажется, совершенно не обращая внимания на косые взгляды Снейпа и Грейнджер, заигрывал с этой глупышкой, всякий раз подмигивая ей или же улыбаясь, обнажая ряд идеальных белоснежных зубов.
В очередной раз ухмыльнулся, посмотрев в глаза.
А эта сука улыбнулась и начала медленно, но верно заливаться смущённым румянцем.
Волна раздражения прошлась по телу слизеринки. Волна охватила с карамельных кончиков волос до самых пят. Заставила непроизвольно сжать в кулаки длинные, тонкие пальцы, которые вдруг захотели вцепиться с невероятным рвением в лохматые волосы этой суки. Красивые и аккуратные ногти впились в мягкую плоть ладоней, медленно оставляя красные полумесяцы, прямо-таки потянулись к пунцовому лицу когтевранки, намереваясь оставить там длинные алые полосы.
Девушка замерла. Расцепила руки.
«Какого чёрта творится со мной?!»
— Мисс Грейнджер? Я рад, что Вы оставили спину мисс Патил в покое, но не могли бы Вы проявить уважение к моему предмету и, наконец-таки, начать слушать меня? — профессор, тряхнув своими чёрными, как ночь, и блестящими, как гладь озера при лунном свете, волосами, в упор посмотрел на ученицу своего факультета.
Гермиона опустила ореховый взор на парту, пытаясь хоть немного понять, что управляло ею минутой ранее.
Услышав слова декана, она посмотрела на него, слабо вымолвив:
— Простите, сэр.
***
— Странная она, Грейнджер, — тихо прошептал Блейз Забини на ухо другу.
— Не знаешь почему? — равнодушно спросил Малфой, смотря на доску.
— Не догадываюсь.
— Я не удивлен.
Драко уже хотел зевнуть, поддавшись скуке, но тут заметил, как впереди сидящая Гермиона повернула голову в сторону Уизли и Поттера.
Он перевёл взгляд за их парту, и ему в глаза сразу бросилось то, что Рон снова — уже в который раз? — подмигнул подруге и улыбнулся уголком своих полных губ.
«У тебя случайно не нервный тик, рыжий? Ты уже изрядно меня раздражаешь!»
Лицо само по себе скривилось в гримасе отвращения. Верхняя губа дёрнулась, чуть приоткрыв передние зубы. Прямой тонкий нос сморщился. Желваки выступили на лице.
«Как же отвратительно ты выглядишь!»
Захотелось к чёрту отодвинуть от этого ублюдка Грейнджер, дабы он вообще не пялился на неё, как на свою собственность, и лишь восстанавливал её образ у себя в мозгу.
«Если он у него, конечно, есть».
Уизли не достоин её. Он не достоин даже её тёплого взгляда в его сторону. Не. Достоин.
Да и она его не выберет. Это уж точно.
Драко ухмыльнулся. От этой мысли ему почему-то стало спокойнее.
«Надо бы поговорить потом с этим рыжим придурком».
***
— Эй, Уизел! — позвал того Малфой, перекинув сумку через плечо.
В классе не осталось никого. Даже, наконец-то, профессор вышел.
Ученики, заслышав колокол, тут же начали собирать вещи в свои сумки, дабы, наконец-то, покинуть злосчастный кабинет Зельеварения.
Один Уизли копался с застёжкой своей потрёпанной сумки, сказав Поттеру, который любезно согласился подождать его, чтобы тот постоял за дверью.
— Чего тебе, Малфой? — выплюнул ему в лицо Рональд.
— Знаешь… — Драко начал вальяжной походкой приближаться к юноше. — У меня сегодня так называемый «День Добра», и я, как ни странно, должен помочь тебе в твоей проблеме, — как всегда растягивая слова, чётко проговорил он.
— Мне не нужна твоя чёртова помощь! — процедил сквозь сжатые зубы Рон.
Проигнорировав его слова, слизеринец продолжил:
— Я думаю, откажись ты от Грейнджер сейчас, тебе будет легче потом.
Уизли замер.
— О чём ты говоришь, ублюдок? — поднял рыжеватые брови он.
— Полегче со словами, ничтожество!.. — выплюнул с отвращением в голосе парень. — Так… объясню для особо тупых: Грейнджер тебе не пара. Посуди сам. Кто она и кто ты. Ты и рядом с ней не стоишь, — нацепив маску, холодно и с пренебрежением сказал он.
— Ты не вправе решать за неё! — злобно прошипел рыжеволосый, сильно покраснев.
Малфой, сморщившись от презрения, не выдержал.
— Не смей вообще думать о ней, Уизли!
***
Когда дверь с тихим скрипом закрылась, девушка дёрнулась.
Гермиона, только покинув кабинет, сразу же нашла глазами виновницу полумесяцев на её ладонях и, проследив за ней минуту, двинулась следом. Благо, что девушка направлялась в туалет. Свидетелей меньше.
Открыв дверь, она заметила фигуру, стоящую напротив многочисленных зеркал. И в отражении увидела её… улыбку?
Она счастливо улыбалась.
Это вывело Грейнджер из себя.
Быстро войдя в помещение, слизеринка тем самым напугала темноволосую, которая явно не ждала гостей.
И сейчас, медленно шагая к ней, Гермиона думала, почему она вообще оказалась здесь. Ведь не должна была, верно?..
Вплотную подойдя к девушке, Грейнджер обвела её своими карамельными глазами, которые, собственно, теперь при плохом освещении казались тёмно-угольными.
— Патил… — тихо начала она. — Не хочу тебя расстраивать, но ты зря стараешься, — криво усмехнулась.
— Ты о чём? — пролепетала Падма.
— Не дури! Ты прекрасно знаешь, о чём я! — разозлилась Гермиона. — Я говорю о Малфое. О Драко, чтоб его, Малфое. То, как ты пялилась на него, видел даже сам Снейп! Твоё красное лицо не сравниться даже с главным цветом герба факультета твоей сестры-гриффиндорки!
Падма обомлела.
— А тебе-то что? — вскинула подбородок она.
— Пойми ты, Патил!.. Ты смотришь на него таким влюблённым взглядом, что кажется, будто ты… любишь его. Будто ты поистине любишь его. Но, Патил… Ты должна понять, что ты, так или иначе, не будешь с ним, поскольку ты…
— Маглорождённая, — перебила её когтевранка.
— Именно. И чтобы не было больно потом, постарайся не впадать в эту безумную пучину любви сейчас.
— Но какая тебе разница?
— Ох, Мерлин, ты можешь просто послушать меня, глупая ты девчонка?! Можешь не задавать тупых вопросов и просто прислушаться ко мне? — взорвалась Грейнджер, раскинув руки в разные стороны. — Объясню понятнее: даже не смотри на него, Патил! Не. Смотри. Будет легче потом его забыть. Не надо давать спуску любви. Не. Надо. Ты — грязнокровка, он — чёртов чистокровный! Ощущаешь разницу, дура? Он поиграет и бросит! А ты будешь страдать, да? О, я знаю, что будешь, грязнокровная сука! Ведь ты не достойна его!
Падма впала в ступор, вслушиваясь в речь слизеринки, наблюдая за её алым от гнева лицом, за ярыми движениями её рук.
Глаза когтевранки постепенно перестали что-либо видеть из-за прозрачной пелены горьких слёз. Одна предательская слезинка всё же скатилась по бледной щеке.
Глава 6 Прим. автора:
Советую читать под песню «In this moment — Scarlet».
Она, по-моему, подходит по смыслу.
Последний день перед рождественскими каникулами. Уже сегодня отправка домой.
Ученики всех факультетов ждут не дождутся, когда, собрав все вещи и расставшись со своими друзьями, предварительно договорившись вновь встретиться с ними на каникулах, разъедутся по домам.
Кажется, одна Гермиона Грейнджер не понимала, почему вокруг такой переполох.
Она, разумеется, любила своих родителей, но не догадывалась, отчего все так сильно ломятся к своим близким.
Ну, конечно. Они хотят поскорее обнять своих родных матерей, которые, широко улыбаясь, будут ласково обнимать в ответ, проливая слезинку за слезинкой. Они хотят увидеть тёплые глаза отцов, когда те будут крепко обхватывать их за плечи. Хотят, возвратившись в уютный дом, расслабиться, плюхнувшись на мягкий ковёр рядом с рождественской ёлкой.
Слизеринка тяжело выдохнула, прикрыв глаза и откинув голову с кудрявой копной волос на спинку кресла.
А кем были её родители? Аристократы до мозга костей, потомственные маги древнего знатного рода.
Кристофер всегда кичится своим чистокровным происхождением и презирает маглорождённых волшебников. Он холоден, презрительно относится ко всем, кого считает ниже себя по социальному статусу. Самоуверен, изворотлив. Внешность его весьма… необычная. Он — мужчина высокого роста, стройного телосложения, с короткими каштановыми волосами, с холодными голубо-серыми глазами, которые всегда пугали своей пронзительностью, с острыми чертами лица, бледной кожей.
Любовь всей его чёртовой жизни — Сьюзан Калхоун.
Сьюзан являлась единственной представительницей своего древнего германского рода. Она относится с пренебрежением к маглорождённым, но не издевается над ними, как это делает её муж. За это он её и укоряет. Обладает великолепными манерами, никому — кроме Кристофера и Гермионы, разумеется — не показывает истинных чувств. Сьюзан очень красива: средней длины прямые тёмные волосы, светло-медовые глаза, стройное телосложение, ровная осанка, тонкие губы, которые всегда растянуты в насмешливой полуулыбке.
Юная Грейнджер открыла глаза, заправив выбившийся из замысловатой причёски локон, и, лениво встав с кресла, подошла к идеально заправленной кровати. Взяв тёмную кофту, грубо бросила вещицу в чемодан.
— Чёртовы аристократы!
***
Девушка рвано выдохнула, горько усмехнувшись.
Вот он. Величественный мэнор. Поместье её семьи. Дом.
Открыв массивные ворота, слизеринка неуверенно сделала пару робких шагов по серым бетонным плитам, впитывая холодный поток ветра.
Уже в особняке, шагая по бесконечно длинным, мрачным и плохо освещённым коридорам, Грейнджер-младшая вслушивалась в свои, как ей казалось, тяжёлые шаги, которые громким эхом отдавались в голове девушки.
Она остановилась у двери, ведущей в Главный Зал. Прикрыла глаза. Шумно сглотнула.
«Отчего же ты не радуешься? Сейчас ты встретишь своих горячо любимых родителей!»
Гермиона глубоко вздохнула.
Кивнув самой себе, перед этим сказав, что она не слабачка и, как-никак, всё-таки Грейнджер, она решительно распахнула высокие двустворчатые двери.
— Ты задержалась, — раздался голос Сьюзан, как только девушка переступила порог столовой.
— Я извиняюсь, — пролепетала слизеринка, занимая место за длинным столом.
— Как Хогвартс? — подал свой голос отец, прищурив глаза и поджав сухие губы.
— Как всегда, отец, совершенно ничего нового, — всё так же не поднимая взгляда, ответила Гермиона.
Кристофер замолчал, вновь обведя холодным взглядом дочь. А через секунду всё же выдал:
— Ты не потрудилась привести волосы в порядок. Отвратительно.
Тупая ненависть к этому человеку горячей волной прошлась по напряжённому телу девушки, заставляя на секунду стиснуть зубы и закрыть глаза, раздражённо выдохнув.
Грейнджер-младшую это настолько разозлило, что та, позабыв о манерах, грубо откинула серебряную вилку на стол и, медленно встав, прошипела, прищурив глаза:
— Разве тебе есть до этого дело, отец? Это всего-навсего волосы! Не делай из этого проблему, чёрт побери!
— Не смей! — рявкнул Кристофер, быстро встав из-за стола и кинув белоснежную салфетку куда-то на пол. — Заткни свой рот, девчонка! Ты росла в чистокровной семье, а значит, обязана подчиняться мне или же своей матери!.. Разговаривать ты так будешь со своими погаными маглами, в этом не менее поганом Хогвартсе, но со мной — никогда. Поняла?
Гермиона опустила голову, вслушиваясь в слова отца.
— Поняла? — с большим нажимом спросил он, сжав кулаки.
Девушка лишь едва заметно кивнула, прикрыв глаза и ожидая последующего действия отца, ибо знала, что этот мужчина никогда не оставит что-либо безнаказанным.
— А теперь, чтобы ты усвоила ещё лучше… — мужчина с хладнокровным спокойствием поднял палочку и наставил её на дочь. — Круцио!
Грейнджер-младшая упала на пол, неестественно выгнувшись дугой. Она погрязла в мучительной агонии, водовороте адской боли и невыносимого жжения.
***
— Но почему бы не выбрать кого-нибудь другого, отец? — прикрикнул юноша, не сдержавшись, и сжал кулаки так, что послышался хруст костяшек.
— Не смей повышать на меня голос, щенок! — рявкнул Люциус, встав с кожаного кресла, не давая больше возможности сыну возвышаться над ним. — Персефона Паркинсон станет твоей женой. И ни слова больше!
— Но она мой друг!..
— Мне без разницы.
— И она вовсе не любит меня!
— Плевать я на это хотел!.. Замолчи, мальчишка, и послушай меня: мы с Паркинсонами заключили договор насчёт вашего брака ещё тогда, когда вы и ходить не могли. Паркинсоны — отличная семья, половина состояния которой перейдёт на наш счёт после вашего бракосочетания. Это довольно-таки выгодно. И Паркинсоны такого же мнения, Драко, — выговорил Малфой-старший, свысока поглядев на сына. — Считай это браком по расчёту. Без любви. Но, конечно, может, ты влюбишься в итоге в эту девушку, ещё и поблагодаришь нас после.
Его насмешливый тон. Уверенная поза. Ехидная и до жути противная ухмылка. Колючий взгляд.
«Ненавижу тебя, ты, блядский ублюдок!»
— Будто мне есть, за что вас благодарить! — выплюнул Драко, посмотрев отцу прямо в глаза.
Тот не оставил это без внимания.
Приподняв бровь, он с неким удивлением и медленно поднимающейся яростью в глазах чётко произнёс:
— Повтори.
Малфой-младший испытал какое-то чувство внутри, напоминающее лёгкий страх, которым он буквально давился, когда был маленьким, смотря, как отец медленно направляет на него палочку, и быстро отогнал это ощущение. Не растерялся.
— Ты мне противен.
Люциус медленно выдохнул через нос, пытаясь, видимо, немного остудить свой гнев.
Он не горел желанием издеваться над сыном Непростительным.
Но, кажется, придётся.
Нарцисса, всё это время стоявшая позади этих двух мужчин, испугалась. Действительно, чёрт подери, испугалась.
Её муж в приступе ярости мог избить сына насмерть, и это не показалось бы ему чем-то сродни садизму.
Она побоялась за сына.
Миссис Малфой охнула:
— Драко!..
Юноша и глазом не повёл.
Всё так же испепелял эти ненавистные глаза своими, точно такими же.
Люциус всё ещё молчал, определяя, злится он на сына или же, наоборот, испытывает малую долю гордости за то, что сын в кои-то веки дал ему отпор, не побоявшись.
— Я не хотел этого, но ты, к своему же разочарованию, меня вынуждаешь, — чётко выговорил он стальным голосом, от которого по телу парня почему-то побежала стая мурашек.
В его тоне не было ни намёка на то, что он жалеет. Только холод.
— Круцио!
Не успел парень одуматься, как мельком увидел, что отец быстро наставляет на него свою палочку.
Невыносимо.
Адски мучительно.
Противно.
Ты слаб, Малфой.
***
— Что вы делаете?! Немедленно прекратите! — раздался в комнате душераздирающий крик девушки, голос которой уже срывался и невероятно сильно дрожал.
Гермиона Грейнджер, очнувшись несколько часов назад, быстро — как это было возможно в её состоянии — выбежала из столовой, украдкой вытирая прозрачные бусины, которые горячим потоком скатывались по пунцовым щекам.
Немыслимо. Всё снова повторяется.
«Лучше уж быть в этом чёртовом Хогвартсе, но только не тут, нет! Не среди этих херовых маньяков!»
Было очень больно. Она, в принципе, давно привыкла, но всё равно с каждым разом было всё больнее и больнее.
Грейнджер-младшая добежала до своей комнаты и, схватившись за позолоченную ручку, словно за спасательный круг, резко распахнула дубовую дверь.
Сделав пару больших шагов, Гермиона резко прыгнула на свою двуспальную кровать, идеально заправленную шёлковыми простынями цвета серебра.
Просто лежала, почему-то только сейчас заметив, что её постель невообразимо мягкая — а шёлк ещё и создаёт ощущение нежности — и отдаёт лёгким запахом мяты. Её же собственным запахом.
Вспомнив непроницаемое лицо Кристофера, когда тот смотрел, как она извивается на мраморном полу Зала, захлёбываясь в мученической агонии; нервно кусающую свою нижнюю губу Сьюзан, которая всеми силами старалась сдержать себя и не броситься перед дочерью на колени, проливая солёные слёзы, которые кое-как держала. Девушка против воли почувствовала, как готова погрузиться в рыдания — она хотела отпустить эту боль и обиду, выплакав её.
Но — нет.
Слёзы — признак слабости.
Никогда не давай слабину. Значит, никогда не плачь.
Можно сказать — её девиз.
Утерев жалкие слезинки, которые всё же скатились по щекам, Грейнджер неуклюже встала с постели и, шмыгнув носом, направилась к туалетному столику.
Взглянула на себя в отражении.
«Ты жалкая».
Криво усмехнулась.
Через некоторое время, успокоившись окончательно, Гермиона спустилась в гостиную, где как ни в чём ни бывало сидели её родители и занимались своими делами.
Девушка, тихо выдохнув, решилась:
— Я могу увидеться с Драко?
Побольше уверенности в голосе.
Кристофер, оторвавшись от книги, которую до этого момента углублённо читал, повернулся к дочери, прищурив глаза, и, окинув её своим взором, произнёс:
— Ненадолго. Я всё ещё зол на тебя, — и вновь приковал свой холодный взгляд к строкам.
Слизеринка тяжело выдохнула, прикрыв глаза и попытавшись в очередной раз не сорваться.
«Самой же хуже будет, — прозвучал ехидный голос в голове. — Даже не пытайся».
Решив в кои-то веки согласиться со своим внутренним «я», Грейнджер еле заметно кивнула самой себе и, подняв голову, посмотрела на отца.
— Спасибо, — сухо поблагодарила она и, даже не дождавшись ответа, быстрыми шагами начала выходить из большой комнаты.
И сейчас, стоя в Главной гостиной Малфой-мэнора, замерев в большом дверном проёме, видя, как один из самых родных ей людей лежит на тёмном паркете почти без сознания, слабо дрожа, а вокруг его головы образовалась немалая лужа алой густой крови, которая запачкала его короткие пепельные волосы, заменив какими-то грязными локонами. Гермиона чувствовала, как её тело парализовало, замуровав невидимыми цепями.
«Его пытали Круциатусом», — единственная мысль.
— Мисс Грейнджер?
Немного отойдя от оцепенения, девушка посмотрела на родителей парня.
Люциус, нахмурившись, до сих пор держал палочку в вытянутой руке и недоумённо смотрел на слизеринку.
— Что Вы делаете здесь? Вы проявляете крайнее неуважение! — оскалился он.
Гермиона, поджав губы в тонкую полосу и сжав кулаки, немного двинулась корпусом вперёд.
— Прекратите! Живо! — крикнула она. Переведя взгляд с равнодушного Малфоя-старшего на Нарциссу, которая, опустив голову, нервно теребила края рукавов на своём платье, она срывающимся голосом выкрикнула: — Миссис Малфой! Чего же Вы просто так стоите?! Остановите его!
Не обращая внимания на Люциуса, который исказил лицо в гримасе ярости и гнева, на Нарциссу, которая с жалостью смотрела на сына, Грейнджер подбежала к Драко и, упав на колени перед ним прямо в лужицу бордовой крови, взяла его лицо в свои дрожащие ладони.
Глава 7Он чувствовал запах корицы и горького шоколада
— Драко… Эй, милый мой, родной мой, просыпайся… Драко, — ворвался в сознание нежный женский голосок. — Драко… — уже более настойчиво. — Ну проснись же!.. — немного с отчаянием. — Пожалуйста… — мольба с примесью боли.
Словно сквозь толщу воды парень слышал этот до дрожи знакомый голос и, как бы ни старался, не мог ответить или как-то его заглушить.
В висках пульсировало неимоверно сильно. Настолько, что юноша чувствовал каждый грёбаный прилив боли, когда стучала кровь.
Сознание не слушалось своего хозяина. Каждый раз, пытаясь зацепиться за мысль, которая мелькнула еле-еле заметно, Малфой натыкался на серебристый туман или же на очередную вспышку боли.
Приоткрыв сухие тонкие губы, слизеринец сделал один глоток влажного воздуха и закашлялся, ощутив жжение в лёгких.
Тут же к его рту приставили стакан с какой-то ледяной жидкостью, и Драко, не задумываясь, начал поглощать содержимое, дотрагиваясь дрожащими руками до стакана.
— Полегче… — донёсся до его ушей слабый голос, а у себя в волосах он почувствовал чьи-то тонкие холодные пальчики.
Малфой в изумлении открыл глаза. И только сейчас заметил, что они всё это время были закрыты.
Грейнджер. Его родная Грейнджер.
Сидит сейчас в тёмном платье до половины бедра, подложив ноги под себя, приставив маленькие ладони на те же самые бёдра. Она слегка наклонила голову набок. А её почему-то мокрые волосы казались сейчас угольно-чёрными, удивительно красиво оттеняя её фарфоровую кожу на лице. Она, устремив свои миндалевидные глаза на его лицо, совершенно не стесняясь, заглядывала в самую душу. Переворачивая там всё с ног на голову.
— Драко…
— Что со мной произошло? — грубо перебил он её.
Та, выдохнув и опустив взор, неуверенно начала:
— Я трансгрессировала в мэнор, хотела увидеть тебя и спросить, как родители тебя встретили, но… к сожалению. Или, наоборот, к великому везению — увидела всё сама, своими глазами. Ты был почти без сознания, истекая кровью. Позже мне всё же удалось выведать у Нарциссы некоторые подробности. Оказывается, падая, ты ударился головой о край мраморной столешницы, именно поэтому и с головой проблемы были…
Сейчас же юноша с удивлением заметил, что боль отступила. Видимо, Гермиона позаботилась и об этом.
— …ты ещё часа три не приходил в себя. Сейчас твоих родителей нет в поместье, поскольку они трансгрессировали к Паркинсонам по каким-то личным делам, — поджав губы, продолжила она. Увидев, что парень поднял руку и еле ощутимо дотронулся до тёмных кончиков её кудрявых волос, повертев их в своих тонких пальцах, Грейнджер вставила: — И да, кстати, я приняла душ у тебя. Прости, конечно, но я вся испачкалась в твоей крови, когда начала спасать тебя, — ухмыльнулась она.
Блондин слабо хмыкнул.
— Если хочешь выговориться… — вновь неуверенно заговорила Гермиона.
Но Драко напрягся, кажется, тем самым прервав слизеринку.
Он почувствовал нарастающую волну злости, гнева.
«Выговориться? Нет, серьёзно? Она, скорее всего, шутит!»
— Ты считаешь меня каким-нибудь чёртовым сопляком, который, обидевшись на весь мир, побежит жаловаться девчонке о том, что несчастлив?! О том, что накипело?! О том, какой он жалкий?! — зло выплюнул он, с пренебрежением глядя на подругу.
Грейнджер растерялась. Такой реакции, в принципе, и следовало ожидать, но что-то глубоко внутри неё надеялось на то, что её впустят в личный мир Драко Малфоя. В его душу.
Этот парень всегда скрывал ото всех свои истинные чувства. Всегда. Наверное, это отличная заслуга Люциуса.
— Я… Понимаешь, мне тоже было плохо после Круциатуса и хотелось выплеснуть всё это из себя. И я… я дала волю слезам, — опустила глаза она, стыдясь. — Но ведь ты не плачешь. И тебе, наверное, захотелось бы выговориться… ну, или что-то ударить, разбить… — чуть усмехнулась Гермиона. — И…
Малфой её перебил, крепко схватив за запястье и озабоченно оглядев тело девушки:
— На тебе применяли Круциатус?! — до него, кажется, только сейчас стали доходить обрывки её неуверенной речи.
Грейнджер сжалась, поёрзав на месте.
— Это неважно…
Вот тут-то Драко не выдержал.
— Неважно?! Неважно, чёрт побери?! Неважно то, что мы возвращаемся с неохотой в эти ненавистные поместья, ожидая, когда эти ублюдки направят на нас «Круцио» просто так, чтобы позабавиться?! Неважно то, что мы не имеем права дерзить им или же просто высказывать своё мнение?! Неважно то, что они всё решают за нас?! — с каждым предложением юноша всё сильнее и сильнее сжимал руку Гермионы, но та терпела, лишь тяжело дыша и всё так же не поднимая глаз. — Неважно то, что им плевать на наши чувства?! Им ведь плевать! И на нас им тоже глубоко с Астрономической башни плевать! А они ещё говорят, мол, делают всё это дерьмо только для нас! Но ведь и ты, и я знаем, что это ложь! Наглая ложь!.. И это, блять, неважно?!
Девушке было страшно.
Было страшно, когда он прожигал её лицо своими безумными тёмно-металлическими глазами, когда он яростно кричал, произнося эти правдивые слова, когда он оставлял синяки от своих цепких пальцев на её запястье, до хруста сжимая.
Но она молчала всё это время, лишь глубоко дыша и не смея поднять взор на его гневное лицо, которое на тот момент — она уверена — медленно покрывалось красными пятнами.
Она давала ему шанс выговориться, ибо знала, как это дерьмово, когда держишь всё в себе.
Парень, не дождавшись ответа, ещё раз с презрением взглянул на Грейнджер и, грубо бросив её запястье и резко встав с постели, быстрыми шагами начал приближаться к ванной комнате.
На эмоциях хлопнул дверью.
Подошёл к раковине, взявшись за края, и посмотрел на себя в отражении, тяжело дыша.
— Ты чуть не сломал ей руку, — прошептал он, смотря сквозь себя.
«Ублюдок. Мог бы и поаккуратнее».
Хотя, стоит её поблагодарить. Ему действительно стало легче.
Недавно здесь явно была Грейнджер. Определённо… Он чувствовал запах корицы и горького шоколада. Это его запах. А сейчас так пахнет ещё и Гермиона.
Он принял душ, но никак не мог перестать думать, что она только недавно, буквально только что, стояла в этой кабинке обнажённой, нежась в прохладных струях воды, чуть выгнув спину и выставив грудь вперёд…
Стоп!
Хватит!
Чего это ты так?
Прекрати!
Она же, чёрт побери, твой друг!
Он выключил воду и натянул пижамные штаны.
Выйдя через некоторое время, Драко в неком напряжении оглядел спальню и тут же, сам и не заметив, облегчённо выдохнул.
Грейнджер до сих пор тут. Здесь. С ним. Рядом.
Малфой прямо голыми мокрыми ступнями прошлёпал в сторону кровати. Улёгся и, глубоко вздохнув, посмотрел на девушку.
Она сидела перед ним с всё так же подложенными под себя ногами и теребила в руках край своего платья.
Парень сел на кровати, подвинувшись к Гермионе, и оказался в таком же положении, как и она, только напротив, и взял её за руку.
— Эй, малыш, — позвал он её, по-доброму ухмыльнувшись и дождавшись, пока она поднимет свои заплаканные глаза на него. — Не плачь из-за такого урода как я, — продолжил он, стерев подушечкой большого пальца маленькую слезинку, которая начала медленно скатываться по бледной коже. — Хей… ну, чего ты, — произнёс юноша, когда слизеринка всё же залилась слезами, всхлипывая, и схватилась за шею Драко, прижавшись всем телом к нему.
Холодное безразличие со стороны родителей, пытка Круциатусом, крик со стороны парня, когда она хотела помочь ему — всё это обрушилось на неё, и плотина самообладания и хвалебной выдержки рухнула с треском, поддавшись эмоциям.
Малфой начал гладить её по спутанным волосам и шептать какую-то банальщину: «Я с тобой, я рядом», «Всё будет хорошо».
Наконец она успокоилась. Теперь её глаза были закрыты, руки всё так же обнимали шею юноши, а голова с почти высохшими волосами покоилась на его выпирающих ключицах.
Грейнджер немного оторвалась от тёплого тела слизеринца, посмотрев ему прямо в глаза.
— Спасибо, Драко… Ты даже не представляешь, как много ты для меня значишь, — с хрипотцой в голосе слабо прошептала она.
На неё внимательно смотрели его серебряные глаза, которые очень завораживали и красиво отливались при лунном свете.
— Кстати… С Рождеством тебя, — нежно улыбнулась она, посмотрев на часы на прикроватной тумбочке за спиной Малфоя.
— И тебя тоже, Гермиона, — тихо прошептал он, всё так же не отводя от неё своего пристального взгляда.
А затем… Затем он наклонился к ней и невесомым поцелуем дотронулся до её губ. Он был мягким и невинным. А от этого лёгкого прикосновения словно что-то сладкое разливалось по венам.
Парень, аккуратно придерживая затылок Гермионы рукой, медленно захватил в плен верхнюю губу девушки и начал её слегка посасывать, а затем несколько раз слегка прикусил её зубами, целуя. Потом то же самое проделал с её нижней губой. На это девушка лишь мягко целовала его в ответ, блаженно вдыхая тот завораживающий запах, исходивший от него, и перебирая его шёлковые пряди своими холодными пальчиками. А юноша… Он чувствовал запах корицы и горького шоколада, которым пропиталась бархатная кожа девушки, и, на удивление, чувствовал себя счастливым. Будто в душе дыра заполнилась чем-то тёплым.
Вдохнув глубже, он снова почувствовал шоколад и корицу. И это показалось ему… правильным.
Глава 8Нехотя оторвавшись от её пленительно-охренительно-невероятно мягких губ, Драко прислонился своим лбом к её бледным ключицам и испустил какой-то рваный выдох. А затем, поддавшись какому-то порыву, нежно прикоснулся своими губами к её шее. Приметил, что Грейнджер отреагировала на его прикосновение, дрогнув всем телом и тяжело вздохнув, и ухмыльнулся, довольный собой.
Гермиона же медленно подняла свою руку и мягко начала перебирать его белокурые локоны, ни о чём не думая.
Сейчас им было наплевать. Наплевать на всё и всех. Есть только они. И чувства.
Чувства, внезапно ставшие не просто дружескими. А внезапно ли?
Малфой уже как полгода ощущал, что с Грейнджер ему в каком-то роде неловко. Он начал замечать, что засматривается на неё. Недавно он понял, что, слушая её рассказы, смотрит на её вьющиеся волосы, миндалевидные глаза, на которых больше всего заострял своё внимание, на полные розоватые губы, которые были очень соблазнительными…
Как только он всё же подтвердил у себя в мыслях, что пялится на неё, он сразу же спихнул это на гормоны. Как-никак, ему уже семнадцать. А это вроде как самый возраст.
Но почему же, сравнивая Гермиону с множеством других девушек, он всё равно волей-неволей был под впечатлением именно от Грейнджер? Почему она? Она столько лет была его другом, и он ничего подобного не ощущал, а вот сейчас…
Это явно гормоны.
Он так думает.
Глупец.
А чувства Гермионы… Есть ли смысл объяснять их? Они были абсолютно такими же.
Может, это груз проблем свалился на них, и они почувствовали безысходность? Может… это от безысходности? Никаких чувств?
Нет. Чувства были. Определённо.
Очнувшись будто ото сна, Грейнджер прикусила губу и, глубоко вздохнув, медленно оторвалась от Малфоя.
Встав с кровати, поправив платье и кудрявые волосы, она стала одевать мантию, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Я должна уже дома быть… Отец наверняка меня ждёт, — пробормотала девушка, мельком увидев, как Драко с удивлением смотрит на неё, ничего не понимая.
Она быстрыми шагами прошла на середину комнаты, уже было хотела коснуться медальона и трансгрессировать, но что-то её остановило.
Его глаза. Молящие. Смотрящие с необъятной болью.
Плевать. Это необходимо им обоим.
Грейнджер, махнув на всё рукой, подбежала к нему и, обхватив своими ладонями лицо Драко, поцеловала его в губы. Просто прижалась своими к его.
Невероятно.
Волшебное ощущение.
Отойдя от юноши, девушка рассеянно улыбнулась, заправив прядку за ухо, и коснулась кончиками пальцев медальона.
Она не увидела того, что парень улыбнулся в ответ, а позже рухнул на постель, и его улыбка ещё долго не сходила с лица.
Он выглядел очень мило. Казался похожим на влюблённого подростка. А хотя так оно и было.
Гермиона оказалась права. Дома её ждал отец. И она получила наказание за то, что вернулась намного позже, чем ей было позволено.
***
Рождество… Наверное, это здорово: проснуться очень рано утром и второпях, в мятой пижаме, с растрёпанными волосами побежать сломя голову по лестнице, пугая всех домовиков, и упасть на колени перед большой пышной ёлкой, которая будет пахнуть корицей, имбирем, какими-то обещаниями и надеждами.
Но вот Гермиона не знала, каково это.
Что её ожидало на Рождество?
Пустое поместье.
Ведь Кристофер и Сьюзан всегда уходили на какие-либо крупные банкеты, оставляя дочь одну дома. Конечно, они сначала спрашивали, не хотела бы она с ними пойти, но всегда получали отказ. И они не настаивали. Хоть в чём-то они уважали её выбор.
Обычно они всегда своей озорной четвёркой — Гермиона, Драко, Панси, Блейз — гуляли где-нибудь и просто разговаривали обо всём на свете, делясь своими новостями. И, конечно же, не забывая пить огневиски.
А вот, например, два года назад они праздновали Рождество в Лондоне. Обычном, не магическом Лондоне. Магловском.
Разговаривали, смеялись, играли в снежки по пути, обсуждали, какие всё-таки маглы странные, ловя на себе недоуменные взгляды этих же самых маглов.
Это было весело.
А сейчас?
Кристофер отчитывал Гермиону за то, что та шлялась ни пойми где в самое Рождество, когда они специально никуда не пошли, поскольку в кои-то веки хотели провести этот праздник с дочерью.
Но та оказалась неблагодарной. За что и поплатилась.
Грейнджер-младшая стойко выдержала все обвинения, которые, в принципе, были необоснованными, пытку круциатусом, которую ей было переносить чуть легче, и, не смея и минуты здесь засиживаться, поднялась к себе в комнату.
Рухнула на белоснежный ковёр перед ёлкой.
Да. У неё в комнате была своя собственная принцесса леса. Красивая, пышная, изумрудная, с серебряным отливом на иголках.
Она была великолепной.
И вообще, родителям ни к чему знать, что к ней приходят подарки от «осквернителя крови» и полукровки. Это знать им совсем необязательно. И потому она должна иметь своё собственное место для волшебства. Только её.
Гермиона вздохнула и ещё раз с восхищением в глазах оглядела ёлку.
Смотря на эти серебряные снежинки на ветвях, Грейнджер думала о невообразимо красивом тумане в глазах одного парня.
***
Каким-то образом пройдя преграду в виде белоснежных занавесок, яркий луч зимнего солнца скользнул по щеке девушки, отчего она забавно сморщила нос и нахмурила тёмные брови.
Грейнджер перевернулась на другой бок, одновременно зарываясь в шёлковую простыню целиком.
Но было уже поздно. Уснуть ей, кажется, теперь не получится.
Раздражённо вздохнув, Гермиона всё же села на кровати и по-детски потёрла глаза кулачками, пытаясь прогнать остатки сна.
И тут же, оглядев комнату всё ещё затуманенным взором, она заметила под ёлкой разных размеров коробки, обёрнутые в цветную подарочную бумагу и аккуратной стопкой сложенные наверняка домовиками.
Перебрав кучу платьев и украшений — банальные подарки — девушка получила ещё и пергамент от Панси, которая приглашала — если не приказывала — прийти к ней в Паркинсон-холл для того, чтобы отпраздновать Рождество вдвоём.
Оказывается, у темноволосой праздник тоже не удался. Но подробности она не стала раскрывать в письме.
И поэтому, пожав плечами, Гермиона всё же пошла выбирать одежду для того, чтобы отправиться к Паркинсон-младшей.
***
— Шутишь? — риторически спросила Грейнджер, посмотрев с радостью на подругу.
Та отрицательно покачала головой, не переставая улыбаться.
— Мерлин, Панси, ты даже не представляешь, как я рада! — выкрикнула Гермиона, бросившись обнимать хихикающую Паркинсон.
— Боже, ты меня сейчас удушишь, — рассмеялась темноволосая, крепко обнимая Грейнджер в ответ.
— Невероятно… И как? Вы теперь… вроде как пара? — улыбнувшись уголком губ и пошевелив бровями в неопределенном жесте, спросила она.
— Ну… как бы да, — смущённо ухмыльнулась Панси, опустив взгляд.
— Здорово! Я правда за вас очень счастлива… Боже, вы будете такими милыми! Я уверена, что вы обвенчаетесь. А какие дети у вас будут!.. — мечтательно проговорила Гермиона, прикрыв глаза.
— М-м-м… Это навряд ли, — произнесла Паркинсон, горько ухмыльнувшись. — Как только наступит моё и Малфоя полное совершеннолетие, мы заключим Непреложный обет и будем обязаны обвенчаться.
Внезапно взгляд Грейнджер потупился.
Точно. А ты думала, жениха подобрали только тебе?
Но что-то ёкнуло в сердце. В самой душе.
Малфой женится. На твоей единственной лучшей подруге.
Провал.
— А вы… — в горле пересохло. Откашлявшись, она продолжила: — А разве вы не заключили Непреложный обет ещё раньше?
Спокойно. Ведь голос может выдать тебя с потрохами.
— Нет, Гермиона. Наши родители только заключили договор, но об обете и слова не было.
— Тогда ты можешь попросить родителей сделать договор недействительным и выйти замуж за Забини. Он ведь тоже чистокровный. Разве так нельзя?
Осторожно. Слишком сильно в твоём голосе выделяется надежда.
— Можно, но только с согласием Драко Малфоя. Если он тоже найдёт себе какую-нибудь чистокровку, и если я к тому времени найду себе избранника, то договор станет недействительным. Ну, а пока Малфой не нашёл никого. И если не обретёт до своего совершеннолетия, то не избежать ему свадьбы со мной.
Повисло неловкое молчание. Но оно уже через пару секунд прервалось голоском Панси.
— А как же ты, Гермиона? Каков твой спутник?
Глубоко вздохнув, девушка с удивлением посмотрела на Паркинсон, но потом всё же начала рассказ:
— Валентайн Ламберте, — грустно ухмыльнулась она. — Чистокровный, богатый, влиятельный, красивый, заботливый, умный… — лениво перечисляла Грейнджер. — Мы с ним каждое лето видимся, поскольку родители заставляют, ведь «мы будущие муж и жена, и должны привыкать друг к другу». Он хороший парень и нравится мне… Но только как друг, не более. Да и к тому же у него есть любимая. Софи, кажется… Условия брака у нас такие же. Пока мне и ему не исполнится по восемнадцать, ещё можно всё исправить. Ты не представляешь, как сильно я не хочу разрушать их с Софи любовь, но… пока что у меня нет избранника, которого я бы поменяла вместо Валентайна. И мне искренне жаль.
***
Поднявшись по мраморным ступеням, девушка оказалась на нужном ей этаже.
Коридоры были такими пустыми. А ещё мрачными и холодными.
Невзирая на то, что в конце коридора было огромное окно, которое пропускало в помещение последние розоватые лучи заходящего солнца, здесь всё равно царил пугающий полумрак.
Дойдя до двери, ведущей в её комнату, и уже схватившись за ручку, слизеринка остановилась, услышав хлопок на первом этаже.
«Родители, наконец-то, трансгрессировали к Мейбоннам», — с улыбкой подумала Грейнджер.
Видеть им её слегка подвыпившей — не стоит. Хоть она и выпила с Паркинсон всего лишь по рюмке огневиски, отец всё равно её бы наказал.
День складывается как нельзя лучше.
Открыв дверь нараспашку, Гермиона замерла на пороге, а её кривая усмешка медленно спадала с лица.
Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!
Хороший день? Ты серьёзно?
— Эй, Грейнджер, чего такая бледная? — хмыкнул не кто иной, как Драко Малфой, оглядев девушку с ног до головы и облизнув губы.
Она потеряла контроль. Волна дрожи прошлась по всему её напряжённому телу.
— Гермиона? — обеспокоенно окликнул тот её, подняв белёсые брови.
Девушка оглядела комнату: окно открыто настежь, а метла Малфоя незаметно стояла в углу.
А сам Драко теперь медленно направлялся к ней.
Нет. Не смей. Стой на месте. Она же вообще потеряет последние остатки здравого смысла и не сдержится, крепко тебя поцеловав.
Стой.
Ну почему же ты не слушаешься?
Только было хотел юноша прикоснуться своими губами к её, как Грейнджер робко положила ладонь ему на грудь, удерживая на расстоянии.
— Нет… — тихо сказала она, — Драко… это было ошибкой.
«Но ты же так не считаешь, верно?» — раздался в голове у Гермионы ехидный голос.
Парень замер.
Какого чёрта?
Эта девица целовала его! Дважды! По собственному желанию! А теперь смеет ещё что-то говорить по поводу неправильности?! Она безмерно глупа!
— Я знаю, что ты, быть может, думаешь, будто всё это произошло по твоей вине, но тут роль играют и мои чувства… Они не просто дружеские, пойми, — опустив глаза, неуверенно проговорил он.
Он стеснялся. Ведь он обнажал перед ней свою душу.
А она, как истинная циничная дрянь, не восприняла слова всерьёз.
— Драко… Это было неправильно по многим причинам… Ты обвенчаешься с Панси и со временем, быть может, влюбишься в неё, — это далось ей нелегко. Сглотнув предательский комок в горле, она продолжила: — А я выйду замуж за избранника, которого мне подготовили ещё с рождения. Мы должны сделать это…
— А ради кого, Грейнджер? — выплюнул Малфой, не сдержавшись. — Ради родителей?
— Д-да, — голос дрогнул.
— А как же мы? Ведь этот чёртов поцелуй для тебя тоже что-то да значил! — прикрикнул он, схватив рукой её запястье и до боли сжав. — Или ты скажешь, что это ничего не значило?.. Ну же! Рискни! Но мы оба будем знать, что это ложь!
Он перестал дышать.
Это очень, чёрт возьми, для него важно.
Да, как бы банально ни прозвучало, это для него имеет какое-то грёбаное значение!
Гермиона, опустив взгляд и быстро проморгавшись, дабы горячие слёзы градом не потекли по лицу, тихо произнесла:
— Это… Это ничего для меня… не значит.
Побольше уверенности в голосе.
— Это действительно для меня ничего не значит, Драко Малфой.
Надави. Давай же.
— Ничего. Совершенно ничего не значит.
Вот и всё. Последний удар. Ты, как бы это сопливо ни прозвучало, разбила ему сердце. Умница.
Юноша, в последний раз сильнее сжав запястье девушки и с болью взглянув на неё, отошёл на пару шагов назад.
Глава 9Глубоко вздохнув, девушка крепко зажмурила глаза и попыталась прогнать непрошеные слёзы, помотав головой.
В последнее время она плачет больше, чем за всю свою жизнь до этого.
И это… плохо, наверное.
Вспомнив жутко красивые серебряные, наполненные болью и разочарованием глаза, радостный блеск в которых медленно угасал, оставляя лишь холодную дымку, Гермиона завыла в голос, падая на колени и обхватывая себя руками.
Это выше её сил. Терпеть это невыносимо.
Она хотела как лучше.
Не хотела разрушать их дружбу и именно поэтому отказала себе в таком искушении, как Драко, посчитав их поцелуй чем-то сродни безысходности.
А хотя сама ёрзала на месте в тот вечер, кое-как сдерживая себя, чтобы не наброситься на парня со страстным и долгим поцелуем, поскольку боялась отпугнуть это ощущение лёгкости и невесомости, которое сравнимо разве только с эйфорией.
Утерев горячие ручейки слёз и пошатнувшись, чуть ли не упав, Гермиона пошла в сторону ванной, продолжая всхлипывать и дрожа всем телом.
***
— Ты готова? — в проёме двери показалась темноволосая макушка девушки.
— Что?.. — спросила слизеринка, выпав из своих не очень приятных размышлений. — Ты что-то сказала, Панси?
Паркинсон, закатив глаза, прошла в спальню, плотно прикрыв за собой дверь, а затем подошла к кровати Грейнджер и присела около девушки, приобняв ту за плечи и заглянув прямо в глаза.
— Что с тобой, Гермиона? Ты приехала в Хогвартс сама не своя… Опять родители?
Если бы.
В голову лезут только стальные глаза с серебряным отливом и платиновые волосы, которые белы, словно январский снег.
— Да… — с хрипотцой произнесла Грейнджер. — Они подпортили мне это грёбаное Рождество.
— Хорошо… Осталось продержаться всего полгода, а затем ты станешь совершеннолетней… Надо только подождать… — тихо проговорила слизеринка и сильнее приобняла Гермиону, как бы успокаивая. Через несколько секунд гробового молчания она вновь подала свой голос: — Пошли на ужин? я жутко голодна, готова хоть быка съесть, — улыбнулась Панси.
Грейнджер рассмеялась, посмотрев на подругу.
— Как не аристократично ты выражаешься.
— А мне плевать. Скорей в Большой Зал!
— Может, наперегонки? — игриво улыбнулась Гермиона, скинув тёмную бровь.
— Ты же знаешь, что я тебя обгоню, так на что ты надеешься, а? — с улыбкой на губах спросила Паркинсон, шутливо ударяя слизеринку в плечо.
***
Совсем не женственно бегая рядом друг с другом, по пути смеясь, девушки ловили на себе недоумённые взгляды учеников, которых встречали.
Благо, что практически все были на ужине.
Но им было это безразлично.
И им было бы плевать, хоть даже здесь собрались бы все ученики четырёх факультетов и смотрели на этих двух девиц, обсуждая их.
Плевать.
Им весело. И это, пожалуй, самое главное.
Добежав до огромных дверей, ведущих в Большой Зал, слизеринки остановились, судорожно хватая воздух сухими губами, но не переставая хохотать.
Гермиона, опёршись двумя руками в свои согнутые колени, наконец, замолкла, облизнув губы, и посмотрела на Панси, улыбнувшись:
— Помнишь тот шокированный взгляд Ханны Аббот?
— О да! — хихикнула Паркинсон, прислонившись спиной к бетонной стене. — А как она рот-то широко раскрыла, совсем не заметив, что у неё книги из рук выпали!
— Боже… — прикрыла глаза слизеринка и устало улыбнулась.
— Кстати… Грейнджер, я тебя убью!.. — покачала головой Панси, почему-то принюхиваясь к своей форме. — Я из-за тебя вся потом пропахла!
— Из-за меня? — притворно удивилась Гермиона, состроив на лице маску возмущения. — Ах ты!
Смеясь, они зашли в Большой Зал.
Народу здесь ещё было много. Похоже, ужин только начался, и они подоспели как раз вовремя.
Сев рядом за самое крайнее место за их факультетским столом, девушки положили всего по чуть-чуть на свои тарелки и, не забывая при этом разговаривать, весело принялись за еду.
Грейнджер всеми силами старалась не смотреть в середину стола, в безумно красивые серые глаза, которые сейчас — она не сомневалась — глядели куда угодно, но только не на неё.
«Катись из моей головы!»
И она решила просто-напросто блокировать мысли о нём. Хотя, сказать честно, давалось ей это с трудом.
Переключив своё внимание полностью на Панси, Гермиона вслушивалась в её слова с интересом, но потом ей стало чуток скучно… и она бросила конфетку в неё, глупо хихикнув.
Паркинсон от такой наглости даже дар речи потеряла. А затем, снова обретя его, прошипела:
— Какого чёрта, Грейнджер? Совсем уже из колеи выбилась? — и, взяв маленькую виноградинку в свои тонкие пальцы, прицелилась и бросила её прямо в ворот блузки слизеринки.
Пискнув, Гермиона расстегнула пару пуговиц и позже всё же вынула плод из своего декольте.
— Паркинсон! — оскалилась девушка, хотя сама кое-как сдерживала улыбку и смех.
— Ты первая начала! — упрекнула та Грейнджер и… показала язык? Серьёзно?
Как дети малые.
Поджав губы в немом возмущении, Гермиона взяла в руки другую виноградинку и, замахнувшись, уже хотела бросить её в лицо подруги.
Но тут пред ними возник, будто из Земли вырос, декан их факультета.
Он своим мрачным и строгим взглядом мог буквально пригвоздить к месту — Грейнджер так и замерла с рукой в воздухе.
— Паркинсон, Грейнджер, не могли бы вы не играться едой? Это крайне некультурно, как минимум! Вы портите авторитет своего факультета, разве так можно? — его холодный голос будто резал по ушам.
Панси и Гермиона переглянулись и синхронно отвернулись от профессора, пряча на лице глупые улыбки.
Оказывается, весь факультет смотрел на них.
И даже Драко Малфой. Но только на Грейнджер. Чувствуя некую тоску и грусть.
***
Слизеринка увидела в толпе учеников с ало-золотыми галстуками две привычные макушки: одна была с торчащими в разные стороны чёрными волосами, другая — с гладкими рыжими, которые немного отливали на солнце.
Как раз эти двое оторвались от своего гриффиндорского общества и уже направились к какой-то колонне, переговариваясь и не смотря по сторонам.
И, конечно же, они поначалу не заметили, как к ним подбежала запыхавшаяся Грейнджер, а потом крепко обняла их обоих.
— Как же я соскучилась за вами! — улыбнулась она им, отпустив-таки Поттера и Уизли из своих цепких рук.
— Да, Гермиона, мы тоже, — как по команде одновременно сказали они, а потом, переглянувшись, ухмыльнулись.
— А где Малфой? Он же вроде никогда не отпускает тебя к нам в одиночку, — хмыкнул Рональд.
— А ты против? — усмехнулась слизеринка, а потом, заправив прядку за ухо, всё же выдала: — Мы с ним… поругались немного.
— Да ладно тебе, помиритесь ещё, — несильно похлопал Гарри её по плечу, улыбнувшись. — Ну, как каникулы прошли? Может, что нового?..
***
Девушка легко шагала по подземелью, отчего-то слабо улыбаясь.
Общение с друзьями хорошо подняло ей настроение — теперь ничто, кажется, не могло его испортить.
Заворачивая за очередной поворот, слизеринка не смотрела перед собой, лишь что-то тихо напевала себе под нос.
А зря.
Грейнджер столкнулась с кем-то. С кем-то, кто очень высокий и… жёсткий.
Подняв медовые глаза, Гермиона замерла на месте, чуть приоткрыв губы от удивления.
Платиновая шевелюра. Несколько белоснежных локонов небрежно падают на идеальный лоб.
Острый нос, который слегка морщился.
Стальные глаза, в серебристом тумане которых плескается малое удивление, но в то же время и безразличность.
— Смотреть надо вперёд, когда идёшь, Грейнджер, — прошипел он, чуть отойдя назад.
Не дав девушке и шанса что-либо сказать, парень обошёл её и быстрыми шагами направился в неизвестную сторону.
Чувствуя затылком обжигающий взгляд Гермионы, конечно же.
Глава 10Обычное утро. Очередное грёбаное утро, которое кажется бессмысленным.
Это легко. Давай. Однажды я слышал в одном закоулке, как кто-то говорил, что если начать день с улыбки, то и пройдёт он с улыбкой. Попробуй.
Но парень, несмотря на свои уже ожившие мысли, лишь поморщился, ибо в глаза светили до невозможности яркие лучи палящего солнца. В следующую секунду он брезгливо утёр ладонью бледное лицо, поскольку вся кожа была покрыта испариной, и это жутко раздражало слизеринца.
Минус весны был в том, что признаки жары появляются уже в первом месяце.
Это солнце, которое, кажется, вымещает всё то, что скопилось за зиму, эта до ужаса непонятная погода, которая может встать на сторону чересчур спёртого воздуха и ярких лучей, а в следующее мгновение может поддаться тусклым тучам с металлическим отливом и невообразимо сильному ливню. И всё это, чёрт побери, за один день!
Раздраженно вздохнув, блондин лениво сел на кровати, свесив ноги, и огляделся, прищурившись.
В глазах неимоверно щипало — так сильно хотелось их прикрыть. Вчерашнее засиживание перед «Историей Хогвартса» не прошло незамеченным.
Чёрт, он не задернул шторы перед тем, как отправиться спать, вот и лучи солнца беспрепятственно проникли в комнату.
Идиот.
Глубоко вздохнув, парень посмотрел на мирно спящего Забини, свернувшегося калачиком, и на Нотта, одеяло которого забавно спуталось с ногами парня, а сам юноша немного сопел, раскинув руки в разные стороны.
Довольно-таки милая картина.
Смачно зевнув, — и не соизволив даже прикрыть рот! — Малфой, всё ещё ругаясь про себя, отправился в ванную.
Уже позже, стоя перед зеркалом, что тянулось во весь рост, и поправляя воротник белоснежной рубашки, он дал себе разрешение подумать о запретном.
Интересно, Грейнджер уже проснулась?
Дерьмо. Просто-напросто сущее дерьмо.
Взглянув в отражение, он поймал свой взгляд, немного затуманенный, задумчивый, и приблизил своё лицо к зеркалу — теперь юноша внимательно смотрел себе в глаза.
Он вспомнил, как тогда, в ночь под Рождество, он сидел вот так же близко к Гермионе, и торшер, который был сзади него на прикроватной тумбе, освещал её лицо. Он вспомнил, что в ту поистине волшебную ночь он увидел себя в отражении глаз девушки.
Это было невероятно.
И он понял, что хочет ещё посмотреть на себя в её отражении. Не потому что ему нравится его собственная внешность, нет. Просто… просто есть какая-то другая причина.
Видеть себя в окружении её тёплого шоколада — приятно, знаете ли.
А её запах. Если бы кто-то сказал ему определить запах Грейнджер, он бы не смог сделать этого. Потому что Грейнджер пахнет сразу тремя запахами.
На первом месте мята. Свежая, слегка сладковатая, но в то же время с какой-то горчинкой.
Дальше идёт сирень.
Драко помнил, как гулял в каком-то парке в центре магического Лондона, будучи десятилетним ребёнком. Он помнил, что забрел в какую-то чащу, оглянулся, уже готовый окликнуть старшего домовика, но замер, пораженный наповал.
Вокруг было огромное множество деревьев, на тонких ветках которых были эти великолепные светло-лиловые цветы. А аромат от них исходил просто божественный! Малфой запомнил его.
А Грейнджер, она как будто знала всё это. Ибо её волосы пахли этим одурманивающим запахом.
А затем идут фиалки. Тонкий шлейф этих цветов Драко не мог не заметить.
Именно фиалки любила Нарцисса, его мать, и именно поэтому в саду больше чем роз было, разве что, фиалок.
А этими цветами пахли запястья девушки.
Забавно, конечно, но юноша любил, когда на поистине скучных уроках, Гермиона, задумываясь о чём-то своём, мягко начинает перебирать его волосы, в то время, как парень уже, совершенно наплевав на устои и правила, уткнулся лбом о деревянную парту и нагло прикрыл глаза. Незаметно для слизеринки, Драко вдыхает тот нежный парфюм.
Резко помотав головой, пытаясь, видимо, выкинуть эти мысли из сознания, Малфой сморщил нос.
Дерьмо. Вон из моей головы, Грейнджер. Выметайся к чертям. Пожалуйста, блять.
Это было несправедливо, как по его мнению.
Почему Гермиона о нём и не вспоминает, а он должен захлебываться в своей чёртовой влюбленности и ощущать бешеное сердцебиение в лёгких при одном упоминании слизеринки?
Так не пойдёт, милая. И поэтому — прочь!
А вообще, если поразмыслить об этом хорошенько, можно решить, что это как минимум странно.
Как можно столько лет дружить, общаться, а потом в какой грёбаный момент понять, что ты влюблен в своего друга?
Но, что действительно удивительно, когда Драко, наконец, признал тот факт, что его подруга вдруг стала для него самой желанной и самой дорогой девушкой, когда признал, что ему она необходима практически до безумия, то стало даже как-то легче.
***
— …а потом она говорит: «Мисс Паркинсон, я ожидала от Вас большего!».
— И в чём весь смысл того, что ты сейчас мне говоришь, конфетка?
— Как в чём, Блейз? Смысл в том, что это ты мне вчера эссе мешал писать! Вот потому старуха МакГонагалл выдвинула ко мне претензии!
Заткнитесь. Заткнитесь нахрен. Это так сложно? Просто сомкните губы и больше никогда их не открывайте — только не при мне. Пожалуйста.
— А что это за одеколон?
— Это, детка, называется «Запах мужчины».
— Я серьёзно, Блейз. Пахнешь изумительно.
— Ну, я и говорю. Запах мужчины, что поделать? От него мои многие многие поклонницы чуть ли не кончают, знаешь ли.
— Ах, ты!..
— Но я им не поддаюсь, Панси! Тебя же, истеричку, люблю…
— Мило. И да, я тоже тебя люблю.
Ненавижу. Я вас ненавижу обоих, слышите?! Заткните к чёрту свои поганые рты, херовы романтики!
Девушка замерла на месте.
Но слизеринцы всё так же продолжали разговаривать и улыбаться друг другу, держась за руки.
Как? Как ты могла подумать такое о своих друзьях?
Друзьях? Ха, они даже не заметили, что ты осталась на месте! Им плевать на тебя.
Мимо прошёл какой-то однокурсник со змеиного факультета — кажется, это Теодор Нотт — и случайно задел её плечом, чуть ли не толкнув, но он даже не посмотрел на Грейнджер.
Всем плевать на тебя.
Гермиона подняла затуманенный взгляд — Паркинсон с Забини что-то говорили друг другу, при этом широко и как-то влюблённо улыбаясь, а потом они скрылись за поворотом.
Ты не нужна им. У них есть они сами. И они любят друг друга, пока могут. Пока есть возможность. А ты? Ты используешь как-нибудь эту грёбаную последнюю возможность? Потом ведь Малфоя не будет!
Чёртов Малфой.
Всем плевать на тебя. И даже Драко. Ему плевать на тебя, слышишь?..
Нервно усмехнувшись и проведя кончиком языка по сухим губам, Грейнджер гордо расправила плечи и, оглянувшись, двинулась в сторону женской уборной, по пути слушая колокол, который оповещал о начале первого урока.
Прошло, наверное, минут десять, а она всё ещё сидит в одной из кабинок и смотрит в пустоту.
Сумасшедшая.
Они лежат на его огромной кровати, заправленной прохладными шёлковыми простынями.
Смотрят в глаза. Радостные янтарные с мягкой, тягучей карамелью и маленькими капельками сладкого мёда. Серебряные, в которых плескается светло-голубая дымка спокойствия и… счастья? Да, это действительно счастье.
Их лица совсем близко - ещё несколько миллиметров и их носы коснутся друг друга.
Сейчас всё так легко.
Невообразимо хорошо.
Успокаивающе гладко.
Идеально.
Мягкая обивка кресла приятно расслабляла изнуренное тело.
Книга в руках приносила практически эйфорию своими шершавыми страницами, которые будто просили, чтобы по ним бережно проводили пальцами каждую грёбаную минуту.
А на коленях голова Малфоя.
А сам обладатель этой платиновой шевелюры сейчас противоположно Грейнджер лежал в этом кресле, закинув ноги на подлокотник, и просто тихо сопел, порою морща тонкий нос.
Непонятно, что ему снилось.
Но выглядел он так беззащитно, так уязвимо.
Ощущать на своём теле тёплую (но всё ещё ощутимую) ношу, нежно перебирать мягкие пряди, слушать размеренное дыхание рядом…
Хватит. Хватит воспоминаний. Слишком больно.
Раскрытое окно со свитом впускало прохладный утренний ветер, который заставлял кожу слизеринки покрываться мурашками и непроизвольно сжимать кулаки.
Пропускаю очередной урок. Сколько уже у меня пропусков?
Надо отправиться на урок. Помнится, были времена, когда Гермиона Грейнджер с неприкрытым интересом слушала профессоров, записывая их каждое слово, которое только слетит с губ.
А что теперь? И кто в этом виноват?
Малфой? Но не он же отверг твою любовь. Ты сама его отвергла. И сейчас только ты виновата в том, что страдаешь.
А любовь ли это?
Ну, если то, что она не может не смотреть в его серебряные глаза, то, что она чувствует, как её рёбра чуть ли не хрустят от бешеного биения сердца, когда он случайно касается её, то, что на губах сама по себе растягивается широкая улыбка, когда он чуть улыбается ей, можно назвать любовью, то да. Да, она любит его.
Хватит.
Шумно выдохнув, Грейнджер поднялась и, отряхнув темно-синюю мантию, с тихим скрипом открыла дверь кабинки.
Негромко стуча маленькими каблучками, она подошла к огромному зеркалу и тут же кинула взгляд на своё лицо в отражении.
Бледная кожа. Впалые скулы, хотя раньше они были еле видны. Сухие губы. Светло-голубые мешки под глазами. Усталые карие глаза. И уже без того привычного блеска.
Чертыхнувшись про себя, Гермиона расчесала тонкими пальцами свои волосы, которые уже чуть спутались.
Дерьмо. Я ненавижу тебя, Драко. И себя я тоже ненавижу.
Скривив губы и сморщив нос, Грейнджер небрежно и достаточно резко схватила школьную сумку с сырого пола и быстро закинула её себе на плечо.
Сразу же зашипела от боли: сумка придавила некоторые каштановые локоны, которые слизеринка не соизволила убрать в общую причёску.
Но исправлять всё девушка не хотела - пусть хотя бы эта маленькая боль возвращает её в реальность.
Тихо приоткрыв дверь, слизеринка опешила, замерев на месте и широко раскрыв глаза.
Мимо проходил Драко Малфой.
И он её увидел.
Холодные серебряные глаза с светло-голубыми крапинками впились в её янтарные. В те самые, которые с мягкой, тягучей карамелью.
Глава 11Непристойно близко.
Маленький ветерок, принёсший тонкий шлейф мяты и едва уловимой сирени.
Лёгкие, кажется, забывшие этот привычный лёгкий аромат, начали с невообразимой жадностью поглощать его, из-за чего грудь слегка саднило.
Тяжёлое дыхание и без того участилось сильнее.
Взметнувшиеся поблекшие кудри длиной до точёных лопаток.
Приоткрывшиеся бескровные, полностью покрытые рубцами губы, за которыми виднеются края ровных белых зубов.
Карамельные глаза с золотистым отливом и, словно чёткие острые царапины на стекле, медные крапинки.
Блять.
Непонимание. Отрешенность. Неловкость. Смущение.
Отпустила взгляд, нахмурив тёмные брови.
Очень хорошо. Когда ты смотришь на меня, я не могу сосредоточиться.
Откашлялся.
— Грейнджер, что ты тут делаешь? — нарочисто по-малфоевски растягивая слова, будто смакуя и пробуя на вкус каждую букву, начал Драко, небрежно поправляя зелёный галстук с серебряными полосами. — Почему не на Трансфигурации?
Запустил пятерню в платиновые волосы, как-то изящно оттягивая несколько волосков на затылке, и облизнул кончиком языка верхнюю губу.
— А ты почему не там? — не осталась в долгу она, крепче сжав во влажной ладони ремешок сумки, и нагло подняла глаза навстречу, чуть задрав узкий подбородок.
…мягко взять его двумя пальцами, приблизив её пылающее лицо к своему.
Чёрт.
— Я не обязан перед тобой отчитываться, — холодно отчеканил он, выделяя каждое слово.
Смотря прямо в глаза.
Желая, чтобы презрительная маска скрыла всё то, что в его чёртовых глазах.
Я не откроюсь больше.
— Тогда и я не должна, — резво сложив руки на груди, упрямо заявила она, еле сдерживаясь, чтобы не хмыкнуть в его удивлённое лицо.
Однако он быстро справился с эмоциями. Криво ухмыльнувшись, сморщил нос.
— Нет, Грейнджер, ты ответь, — отчего-то продолжил бессмысленную беседу он, облокотившись рукой о холодную каменную стену этого многочисленного коридора.
Тот самый неаккуратно выточенный камень, из которого и был создан практически весь Хогвартс, непривычно обжёг кожу холодом, будто отрезвив и шепнув на ухо: «Беги — это закончится плохо».
И почему ты, идиот, его не послушал?
— Какого чёрта ты пропускаешь занятия? Хочешь, чтобы доложили твоему отцу-мазохисту? Хочешь извиваться на поганом полу своего чёртового мэнора, слёзно умоляя остановиться, пока он будет пытать тебя грёбаным Круциатусом?! Ты этого что ли хочешь?!
Ядовито шипит, словно змея, вышитая на факультетском значке его мантии.
Выплевывая слово за словом.
И дрожа всем телом. От гнева.
— Тебе что, плевать на это, блять?! Нравятся волны адской боли? Ты сумашедшая, чёрт тебя подери?
— Я…
Голос сорвался, больно отозвавшись где-то в основании шеи.
Девушка нервно прикусила щеку изнутри, быстро опустив взгляд и сжав тонкие пальцы левой руки в кулак.
А что она могла?
Всё, что сказал этот ублюдок, было правдой.
Она не боялась гнева родителей.
Она, сказать честно, даже не думала об этом. Даже не думала о них.
До этого её голова была заполнена только улыбающимися серыми глазами с почти видными голубыми крапинками и чёртовым запахом горького шоколада.
Разве было место для такой мелочи, как старшие Грейнджеры?
— Ты, и что дальше?
Резкий и довольно грубый голос вернул в сознание.
Грудь, закрываемая чёрной мантией, тяжело вздымалась вверх.
Тонкие губы были — даже сейчас, Мерлин побери — изящно скривлены.
Длинные пальцы сжаты в кулаки, из-за чего даже светло-персиковые костяшки были видны.
У основании шеи, там, где ворот белоснежной накрахмаленной рубашки был распахнут на две пуговицы, начала выделяться, пульсируя в такт дыханию хозяина, ярко-голубая жилка.
— Слушай меня, Грейнджер, иди после окончания Трансфигурации прямо к этой грёбаной гриффиндорской старухе и напрашивайся на отработку. Это всяко лучше. Иначе она напишет письмо твоему отцу. Поняла?
Рычит, но старается сдерживаться.
Блять.
Она выводит его из себя.
Смотрит своими большими глазами, глупо моргая, и пытается что-то сказать, да вот даже не знает, что именно.
— Поняла? — с нажимом в голосе уточнил он, сжимая переносицу двумя пальцами и пытаясь выровнять дыхание.
Не дожидаясь, пока она очнётся из своего безудержного потока мыслей, Драко поднял с пола свою школьную сумку и, небрежно отряхнув её, перекинул через плечо.
Бросив какой-то хмурый (и… изучающий?) взгляд на слизеринку, будто больше никогда не увидит, он, неслышно фыркнув и запустив ладонь в платиновую шевелюру, грациозно развернулся на каблуках и пошёл прочь.
Мерлин, неужели всё, что делает этот мерзавец, будет казаться ей грациозным и изящным?
Но сейчас не хотелось об этом думать.
Хотелось вдыхать запах корицы, исходящий от него.
…от его тонкой шеи с ярко-голубыми жилками.
Прочь.
Но это делают не навязчивые мысли, а сам Малфой.
Уходит, даже не оглядываясь назад.
Не оглядываясь, чтобы посмотреть, как там она.
Не упала ли в обморок, например.
Или просто убедиться, что до сих пор провожает тебя взглядом.
Поверь — провожает.
— А тебе не срать на это, Малфой?! Зачем ты всё это говоришь? Тебе что, есть дело до меня?! — резкий голос будто пробивает насквозь напряжённую тишину коридора. — А сейчас ты просто так возьмёшь и уйдёшь?! Ничего не скажешь мне?!
Он раздаётся с каким-то скрежетом, будто царапая глотку изнутри, оставляя неприятную дрожь.
Плевать.
И тебе, Драко Малфой, тоже наплевать?
Замер.
— А что ты хочешь услышать от меня?
Ровный, равнодушный, безэмоциональный тон.
Засунь себе его в задницу, слышишь?! Мне нахрен не сдалась твоя показуха!
Слизеринка сжала кулаки и решительно двинулась к нему, постукивая каблучками в рваном ритме.
— Ответь мне. Неужели тебя, мать твою, не волнует то, что творится между нами?! С нами?!
Карие глаза теперь уже совсем черны.
Теперь даже не видно тех чёртовых жёлтых крапинок, которых он любил.
Любит.
Тонкие крылья носа раздулись, гармонично дополняя образ нахмуренных бровей.
Где твоя сдержанность?
Это вовсе не… аристократично.
Драко же остался в лице невозмутимым.
Хотя, внутри себя испытывал шквал эмоций из раздражения, ярости и… облегчения?
Да. Облегчения.
От того, что она подняла эту тему.
От ощущения того, что теперь прояснится что-то… очень важное.
— Не понимаю, о чём ты, Грейнджер, — фыркнул он, закатив глаза.
— Не понимаешь?!
— Не припомню ничего значимого, что так встревожило бы тебя, а уж тем более меня.
Гермиона почувствовала больной укол где-то под рёбрами, а после него было ощущение, будто лопнул какой-то важный орган, словно воздушный шарик, и её лёгкие сжались от недостатка воздуха.
Грудь как будто схватило в тиски.
Чёрт.
Чёрт-чёрт-чёрт.
Ему похрен. Слышишь, блять?! Ему. Похрен! Ты всё время страдала одна, пока он, совершенно забыв о тебе, даже не думал о той связи между вами!
Больно?
Очень.
Грейнджер оскалилась, сильнее сжав кулаки, и крикнула во всё горло:
— Перестань! Хватит, Драко! Хва-тит!
Малфой едва заметно дрогнул от, скорее всего, неожиданности, и, стиснув зубы, что даже показалось на несколько мгновений, что челюсть хрустнет, прошипел:
— Что перестать делать, Гермиона? — презрительным голосом выделяя её имя.
Это окончательно вывело девушку из себя:
— Убери к чертям собачьим свою грёбаную маску, ублюдок! Убери навсегда!.. Неужели ты не в силах просто-напросто предстать передо мной настоящим? Тем самым, какой ты во время сна или когда смеёшься над очередной шуткой Блейза? Ты что, не можешь сделать это?! Не можешь хотя бы со мной снимать чёртову маску аристократа? А может, всего-навсего не хочешь?! Я тебя не понимаю! Ты для меня как непрочитанная книга! Не знаешь, как перевернуть страницу? А то ту, которая о равнодушии в твоих глазах, я прочитала уже очень много раз!
Тяжело дышит, внимательно смотря в его серые глаза, а дрожь то и дело шастает по её напряжённому телу.
Ну, как тебе?
Вся правда в лицо.
Попала точно в то, во что и метилась.
В самое нужное.
— Открыться перед тобой?! — слизеринец истерично рассмеялся, прикрыв глаза, а чуть позже утерев невидимые слёзы. — Ты серьёзно, блять?! Открыться?! — вмиг стал серьёзнее. — Помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? Ты тогда послала меня куда подальше, наплевав на мои грёбаные чувства, будто тебе нет дела до них. Так почему же я сейчас не могу так поступить, а? — скривил губы, с самым что ни на есть настоящим презрением посмотрев на девушку.
Чёрт-чёрт-чёрт.
— Я помню. И я сожалею! Сожалею, что отвергла тогда. Но я хотела сохранить нашу дружбу! Ибо это было бы единственным, что осталось бы от нас! Ведь зачем начинать отношения, если у них нет счастливого конца?! Нет смысла! Поскольку мы в итоге всё равно будем помолвлены с другими! Но почему-то, чёрт возьми, я не могу! Не могу без тебя, слышишь? Да, я признала это, доволен?! Ты счастлив, слыша это?! Я страдаю без тебя!
Слёзы.
Грёбаные слёзы застилают глаза.
Не видно ничего. Всё кажется расплывчатым, мокрым.
Но его глаза она видит.
Обеспокоенные?
Внимательно смотрящие?
Пытающиеся определить, правду ли она говорит?
Да блять, конечно же правду!
Считаешь, что воспалённые щёки, красные болезненные глаза и такие нужные для вас обоих слова можно сымитировать?
Глупость!
Шмыгнула носом, зажмурившись.
По лицу начали медленно скатываться две дорожки слёз, попутно переходя на тонкую шею.
А затем ещё одна.
И ещё.
А он стоит на месте, совершенно ничего не делая.
Только смотрит на неё очень внимательно.
Ну же.
Обними, утери слёзы, скажи, что теперь с вами всё будет хорошо.
Скажи, что тоже…
— Хорошо… — тихо шепнула она, украдкой вытирая щёки длинным рукавом. — Я… я понимаю, ты… Тебе плевать на меня, знаю, я… Я… прости. Давай забудем об этом.
Смотрит как-то печально, будто наслаждаясь последними минутами с ним.
Прикусывает дрожащую нижнюю губу.
Нервно проводит бледной рукой по складкам мантии, наконец опуская взгляд.
И медленно поворачивается на каблуках.
Уходит?
Нет. Не смей!
Он даже не успел заметить, как руки цепко схватили её напряжённые плечи, как он, зарывшись носом в карамельные кудри, по-прежнему пахнущие сиренью, сильнее прижал Грейнджер к себе чуть ли не до хруста в рёбрах, чувствуя, как её длинные мокрые ресницы быстро-быстро моргают у основании его шеи.
Там, где ворот рубашки был открыт на две пуговицы.
Она не ожидала этого.
Попыталась отстраниться.
Нет уж, мечтай.
Лёгкие с невообразимой жадностью начали поглощать её запах, из-за чего грудь слегка саднило.
Но это была приятная боль, с этим не поспоришь.
Глава 12 Непривычно.
Но так тепло.
Ей же это не кажется?
Это же происходит по-настоящему, верно?
Чуть сильнее сжала руку. Убедилась, что это реальность.
Потому что она почувствовала его длинные пальцы и мягкое поглаживание подушечек.
Повернула голову, ввиду чего пахнущие сиренью кудри взметнулись по плечам, и нежно улыбнулась, посмотрев в эти серые глаза.
Уголки его тонких губ чуть приподнялись в ответ.
Не было бы здесь, в их Слизеринской гостиной, большей половины седьмого курса, он бы непременно широко улыбнулся ей.
Но здесь очень много любопытных взглядов, которые, конечно же, мельком за ними поглядывают.
Весь учебный день они провели раздельно.
Делали вид, будто ничего не произошло в коридоре утром, когда они вдвоём прогуливали Трансфигурацию.
Будто вовсе не они в порыве чувств поцеловались, прижавшись друг другу.
Буквально вжавшись в друг друга.
А потом встретились перед обедом в Большом Зале, столкнувшись лбами за очередным поворотом.
Прошипели сквозь зубы пару злых высказываний.
А потом, когда Малфою конкретно надоела эта грёбаная неизвестность, он, достаточно больно схватив её за запястье, по-тихому утащил в какую-то нишу.
Да. Правильно. Там-то они и выяснили всё.
Находясь одни.
Вместе.
Вдвоём.
Красивое слово.
Вдвоём-вдвоём-вдвоём.
Слизеринка мягко погладила пальцем тыльную сторону его ладони.
Малфой мягко взял другой рукой её кудрявый локон и стал накручивать себе его на палец, наблюдая, как тот переливается в свете их гостиной.
Для многих известие о том, что они начали встречаться, не стало таким уж грандиозным и неожиданным.
И это даже к лучшему — меньше будет шёпота среди учеников.
Но всё равно найдутся те, кто будет молча завидовать, поливать грязью за спиной, при этом нагло улыбаясь в лицо.
Вот, к примеру.
Миллисента Булстроуд.
Сидит, сжимая пухлые маленькие пальчики на коленах, прикусывая полную, словно долька мандаринки, губу и смотря с откровенной ненавистью на их переплетённые пальцы.
Гермиона тут же закатила глаза, стоило ей кинуть мимолётный взгляд в сторону Миллисенты.
Плевать. Думаешь, меня волнует твоё сраное мнение?
Решив позабыть эту девицу с её недовольством, Грейнджер отвлеклась на Малфоя.
В этот момент, будто почувствовав через всю эту весёлую атмосферу её взгляд из-под полуопущенных ресниц, он отвлёкся от Нотта и повернулся к Гермионе.
Уставился на неё полунежным-полуироничным взглядом.
Улыбнулся, сморщив тонкий нос.
Подавил в себе желание зарыться лицом в её отливающие золотом волосы.
Нет. Не здесь. Не сейчас. Позже.
Когда они будут вместе.
Когда будут вдвоём.
Драко едва заметно ухмыльнулся своим — что за херовы сопли? — мыслям.
***
Девушка издала смешок, через секунду вновь порывисто поцеловав слизеринца в пухлые губы.
Тот лишь негромко засмеялся, ощутив её ладони на своей груди.
— Мерлин, Панси, мы ещё всё успеем, — широко улыбнулся он, тепло глядя на неё.
— Ну-у, — захныкала Паркинсон, по-детски надув губы, светлая помада на которых уже давно истёрлась от прикосновений к ним.
— Прости, — поцелуй в уголок рта, — но не сейчас.
— И он прав, Панси, давай не сейчас, — донёсся до жути знакомый голос где-то в проходе спальни мальчиков.
— Чёрт, Драко! — нахмурилась она, круто развернувшись на каблуках и посмотрев на своего друга, который шёл под руку с Грейнджер. — Вечно ты всё портишь! — буркнула, сложив руки на груди.
Забини, озорно улыбнувшись, аккуратно притянул Паркинсон к себе за талию и, не обратив никакого внимания на слабые протесты с её стороны, чмокнул в тёмную макушку, позже положив на неё подбородок.
— Ну, зачем ты нас созвал? — спросил он, взглянув таки на друга.
Малфой тем временем, мягко взяв Гермиону за руку, присел на свою идеально заправленную кровать и, устроившись поудобнее, рывком посадил себе на колени девушку.
— Эй!
Чёрт.
И что он себе позволяет?
Попыталась увернуться, ощутимо поёрзав у него на ногах.
Только прижал к себе рукой сильнее.
Крепче.
Ближе.
— Я собрал вас здесь сегодня, мои дорогие друзья, чтобы поговорить на одну очень… волнующую для нас всех тему, — юноша скривил тонкие губы.
Грейнджер снова дёрнулась в его руках, но эффекта это никакого не дало.
Ну, разве что этот нахал сильнее — куда ещё-то? — прижал её к себе.
Тяжело выдохнув, девушка поняла, что это бессмысленно и она только зря старается.
О, ради Мерлина, Гермиона, кого ты обманываешь? Тебе же самой приятно!
Сморщив нос, слизеринка прислушалась к разговору, откинув кудрявую голову на плечо Драко.
— …надо делать с этим что-то.
Чёрт.
Ну и как мне теперь узнать, о чём они разговаривали?
— Итак, Панси…
— Нет.
Что?
— Что?
— Я сказала: нет.
Решительно.
— Но почему?
— Я не собираюсь в этом участвовать.
— Разве ты не хочешь жить с Блейзом вместе долго и счастливо? Не хочешь, чтобы Блейз стал твоим избранным?
Избранный? Они говорят об обязательном венчании после совершеннолетия?
— Ты же сам прекрасно знаешь ответ…
— Тогда в чём дело?
— Я не хочу об этом разговаривать, — решительно заявила Паркинсон, высвободившись из кольца рук Блейза. — Как вы не понимаете? Это не делается по какому-то грёбаному щелчку пальцев! Вся эта система распределена от начала и до самого чтоб его конца. Думаешь, ради твоего желания они станут что-то переделывать? Думаешь, ради тебя они сделают исключение? Ну хорошо — допустим, что такое случится. А ты подумал, как подберут пару её первоначальному избраннику? Да, ты скажешь, что можно повенчать его с твоей избранницей. Но ведь так не будет! Ты что, один здесь чистокровный? Все они, все те, для кого и создана эта чёртова система, чистокровные аристократы с абсолютно таким же, как и у тебя, влиянием. Они устроят бунт! Почему это ему можно, а нам нельзя?.. Ты подумал вот об этом, Драко? Это нахер разрушит весь тот порядок Чистоты Крови, что строился веками! И никто, слышишь, никто его не нарушал, меняя избранника. А это хочешь сделать ты? Хочешь быть проклятым первооткрывателем?
— Я хочу лишь право выбора!
Гермиона дрогнула всем телом от такой неожиданности.
От такого громкого заявления, которое даже отдалось в голове эхом.
— Я хочу, блять, жить со своей любимой девушкой!
В порыве эмоций.
Крикнул, срывая глотку.
Крепче сжав талию Грейнджер в руках.
Любимая девушка.
Любимая. Девушка.
Любимая.
— Уже через грёбаную неделю моё совершеннолетие! Уже через неделю я буду помолвлен с тобой, и тогда мне никто, чёрт возьми, не даст и слова сказать! Уже через неделю ты не посмеешь и взгляда бросить на Забини. Уже, блять, через неделю, если мы ничего не исправим!
Они что, не понимают?!
Дерьмо.
Точёные брови Паркинсон нахмурились сильнее.
Глаза подозрительно заблестели.
— Драко, я очень сильно хочу, чтобы нас поменяли. Было бы гораздо проще, если бы Блейз был изначально помолвлен с Гермионой. Тогда нас перебросали бы крестом: ты и Грейнджер, я и Забини. Но ведь избранная Блейза это Мариэлла Домбротиш, — буквально выплюнула эти слова, — а избранник Гермионы — Валентайн. Что будет с ними?
Забини, тяжело вздохнув, сел на свою кровать и, устремив задумчивый взгляд в окно, запустил пальцы в короткие волосы.
— Но можно же будет выдать замуж Домбротиш за этого… Валентайна, — поморщился Малфой, скривив губы.
Никогда ещё Грейнджер не думала, что обычное имя можно произнести так, будто это самое грязное и омерзительное ругательство.
— Это, конечно, может произойти, если Ламберте и Домбротиш поведут себя благоразумно и не поднимут шум относительно этой темы, но… — выдохнула Панси, тихо садясь рядом с Блейзом.
Тот приобнял её за плечи и уткнулся носом в темноволосую макушку, чуть улыбнувшись уголком рта.
Как бы успокаивая.
Или даже успокаиваясь.
Почему? Почему их жизнь такова?
Никакого выбора.
С начала жизни и до самой грёбаной смерти.
Многие говорят: «Было бы круто, будь я чистокровным. А что? У них всё легко!»
Уверен?
Это только на вид.
Кристально-чистая кровь, которая течёт в твоих венах.
А зачем она нужна?
Полукровка, грязнокровка, чистокровка. Какая к чертям разница?
Разве это что-то значит?
Разве в этом заключается смысл жизни?
Отнюдь.
Ведь зачем тебе абсолютно такая же, как и у всех, блять кровь, безупречные манеры, надменный взгляд и брезгливость к маглам, если это не даст тебе никакого… счастья?
— Я переговорю с Люциусом и попытаюсь как-нибудь всё исправить. Думаю, у меня получится.
Драко глубоко вздохнул, запуская пятерню в платиновые волосы.
И впервые в жизни прося у Мерлина помощи в мыслях.
Глава 13 — Драко…
Полное игнорирование.
Шорох мантии и раздражённый взгляд, устремлённый в пустоту.
— Драко.
Недовольно поджала губы. Чуть склонила голову вбок, из-за чего одна каштанового цвета прядка упала на глаза. Небрежно заправила её за ухо.
— Да хватит тебе уже измерять комнату шагами. Успокойся, ради Мерлина.
Остановился.
Закрыв глаза, шумно втянул в себя накалившийся воздух.
Перевёл усталый взгляд серых глаз на девушку, что сидела на его кровати и внимательно смотрела на него, теребя в своих изящных пальцах кромку школьной юбки.
— Я не могу, понимаешь?.. Просто-напросто не могу. Ответ отца не приходит уже очень долго. Времени остаётся всё меньше и меньше. Ты же знаешь, если вдруг что и получится, — а я очень на это надеюсь — бумаги займут весьма долгое время. Тут ещё и Люциус чего-то медлит. А я тебе напомню — времени у нас всего-навсего пять дней.
Обречённо выдохнув и быстрым движением языка облизав губы, он посмотрел в окно.
— Драко, — мягко произнесла Гермиона, вставая с кровати парня.
Легко подошла к нему. И просто без слов обняла.
Уткнулась носом ему в ямочку над ключицей и вдохнула полной грудью его запах вперемешку с утренним кофе и какой-то терпкой ноткой одеколона.
Ощущая, как его руки с длинными пальцами медленно прижимают ближе к себе за плечи, а его подбородок утыкается ей в макушку.
Мерлин, пусть это длится вечно.
Мысль, промелькнувшая у обоих.
Затмившая все остальные.
Утихомирившая даже бойкие неспокойные размышления юноши.
— Прости… — приглушённый голос в длинных кудрях. — Просто я… нервничаю.
— Я понимаю, — тихо. Совсем еле слышно. — Я очень сильно хочу, чтобы нам сделали исключение. Очень-очень, — мягкий шёпот обливает его сердце словно сладким мёдом. — Я хочу просыпаться с тобой рядом, выращивать твои любимые фиалки в нашем саду, гулять с очаровательной Малфой-младшей по магической Британии. Я так сильно этого хочу.
Нежная полуулыбка, с которой она всё это представляла, вызвала в нём самые разные чувства.
Радость. Оттого, что она мечтает о таком будущем именно с ним.
Надежда. Оттого, что это действительно может случится.
И некая толика волнения.
А вдруг ничего не выйдет?
К чёрту.
Всё получится.
У нас всё получится… у нас всё получится… у нас всё получится.
Повторил в голове как мантру.
Как сладкую, дающую огромную надежду мантру.
Да. Надо верить.
— Как всё ванильно в твоих грёзах, — слабо улыбнулся ей в макушку.
В ответ её тело чуть-чуть затряслось от смеха.
— Об этом мечтают все девушки, Драко.
— Ну конечно, — закатил глаза, саркастически хмыкнув. — Это ты у меня только такая. Начиталась этих магловских романов, вот и всё.
Улыбнулась.
Широко и лучезарно.
Так, что даже Драко, не видя её лица, почувствовал.
Усмехнувшись, вдохнул полной грудью запах мяты и сирени.
— А ты? — шепнул на выдохе.
— А что я?
— Ты как? Не нервничаешь вовсе?
Помедлив несколько секунд, она всё же незначительно пожала плечами.
— Я, безусловно, переживаю. Ну, знаешь, мало ли они даже и слушать не станут твоего отца. Но не сказать, что я нервничаю аж до потери пульса.
Драко нахмурился.
Чуть сильнее стиснул в ладони её плечо.
— Неужели?
Она чуть кивнула.
— Хм-м… Может, это из-за того, что ты не горишь желанием выходить за меня?
Гермиона напряглась в его руках.
А потом подняла голову, чтобы встретиться с его глазами.
— Что ты такое говоришь, Драко?
Нахмурила тёмные брови, пожевав нижнюю губу.
Но взгляд серых, будто пасмурное небо, глаз был направлен в окно.
Не отрываясь от них, девушка положила ладони парню на грудь и, чуть оттолкнув, отошла от него.
— Драко. Объясни.
Изящно изогнув белёсую бровь, Малфой уставился на неё в упор. Ехидно ухмыльнулся.
— О, не делай вид, словно не понимаешь, о чём я.
Но в глазах промелькнула мгновенная вспышка боли.
— Что?.. Драко, ты чего?
Гермиона слабо протянула ладонь, пытаясь дотронуться до щеки юноши, но тот грубо отпихнул её сразу же.
Это было не очень приятное ощущение.
— Что случилось? Хочешь пожалеть меня? О, не стоит!.. Признай, Грейнджер… — громкий и горячий шёпот прямо в ухо. — Тебе же вовсе не хочется, чтобы у моего отца всё получилось? Да?! Ты же хочешь остаться со своим блядским Ламберте, верно?! Тебе же плевать на меня, да?!
Слизеринка внимательно смотрела на него.
Смотрела, как пугающе поблескивали его глаза.
Как грудь тяжело вздымалась.
Как эти грязные слова срывались с его тонких губ.
Как он мог подумать про неё такое?
— Неужели всё то, что я делаю, никак не назвать любовью? Неужели тебе, чёрт возьми, нужно это как-то доказать по-особенному? Ты мне не безразличен! Хочешь, повторю ещё раз? Ты. Мне. Не. Безразличен. Чёрт! Драко, я не волнуюсь, потому что знаю, что это ни к чему хорошему не приведёт! А ты? Воспринял это на свой счёт? Мол, что я не переживаю только потому, что мне на это наплевать? Уяснил? Мне не наплевать. Мне важно всё это дерьмо. Важно, договорится ли Малфой-старший, сделают ли нам грёбаное исключение. Всё. Это. Мне. Важно. Ясно тебе, кретин? Важно!.. Да и как ты вообще…
Заткнулась.
Скорее он её заткнул.
Всеми известным способом.
Поцелуем.
Жарким, пылким, горячим, мокрым.
Спонтанным.
Столкнувшись своими сухими губами с её, Драко дрожащей рукой потянулся к шее девушки, притягивая ближе к себе.
Мерлин.
Это было… очень эмоционально.
Речь Грейнджер.
Такая громкая, правдивая…
Правильная.
От этого дыхание участилось, ярость куда-то испарилась лёгкой дымкой, выйдя вместе с выдохом из приоткрытых губ, а в голове будто взорвалось что-то, что отдало мягким ударом.
Ощущение, словно там лопнул цветной фейерверк, одаривая мысли нежной волной.
Он. Чёрт возьми. Ей. Не безразличен.
Теперь он уверен в этом на все сто.
Она долго и упорно не хотела раздвигать рот.
Крепко сжала зубы, так же сильно зажмурив глаза.
Ну же.
Прости-прости-прости.
Открой рот.
Пожалуйста.
Кончиком языка он провёл по её верхней губе.
Поддалась.
Видимо, ей и самой не очень-то хотелось сопротивляться.
***
— Я не думаю, что что-то получится, — изрёк Забини, обречённо выдохнув, и откинулся на спинку дивана.
Паркинсон бросила на него грустный взгляд.
— Я же говорила вам, что у нас ничего не выйдет, — натянуто ухмыльнулась она, посмотрев теперь уже на друзей.
Да.
Гордись собой.
Именно в этот момент, чёрт возьми.
— Ничего не потеряно. Слышите? Ещё ничего не потеряно, — чётко выговаривая каждое слово, Драко убедительно закивал головой, что было для него несвойственно.
— Очнись! Всего-то четыре дня. Ответа до сих пор нет. Всё кончено. За такой срок ничего не успеешь.
Горькая усмешка.
А щеку рвёт чем-то болезненным.
— Да брось.
Это никак не бросишь.
Ты ведь знаешь, что он прав.
Тогда кого ты пытаешься убедить?
Себя?
Не нужно.
Это бесполезно.
Или… нет?
— Погодите! — Малфой задумчиво почесал бровь, словив на себе сразу три любопытных взгляда. — Мы можем с Гермионой самим отправиться в Малфой-мэнор и попытаться убедить отца. Когда в живую-то, это совсем другое дело, верно? Как раз завтра воскресенье — никто нас не хватится, ибо выходной. Просто выйдем на ту поляну, что вблизи Запретного леса, и спокойно трансгрессируем.
— Уверен? — скептически нахмурилась Грейнджер.
Но в глазах мелькнула карамельная искорка надежды.
План-то неплох.
Очень даже неплох.
— Абсолютно. Чёрт, как я раньше не додумался?
Раздался лёгкий смех всех троих.
И он показался Драко… облегчённым?
***
Прохладный воздух осыпает обнажённую шею мягкими поцелуями, иногда гуляя в тёмных волосах, будто перебирая их.
На ночное небо будто бы неаккуратным взмахом руки пролили серебристую краску, и теперь оно медленно, но верно впитывало в себя эту дымку, постепенно окрашиваясь в более и более светлый тон.
Где-то вдалеке слышалось покачивание янтарных ветвей дремучей ивы.
Девушка легко улыбнулась, заправив чёрную прядь за ухо.
Такая блаженная тишина.
Всё настолько спокойное, настолько настоящее, что даже и не верится вовсе.
С непривычки хочется крикнуть во всё горло, разогнав руками этот туман тихого наваждения.
Как же это, чёрт побери, странно.
Больно прикусила щеку изнутри, сморщившись.
Сколько раз ругала себя за эти магловские чертыхания.
Мать не одобряет подобное. Да и отец тоже.
Но это уже… что-то вроде привычки.
Дурной, липкой привычки.
Но вместе с тем такой сладкой.
Она до сих пор помнит, как впервые выругалась в шумной Слизеринской гостиной.
Губы так приятно обожгло от ощущения… некого непослушания. Бунтарства.
Да. Так она себя и почувствовала на тот момент.
Девушка невольно ухмыльнулась, прикоснувшись кончиками пальцев к губам. Как бы вспоминая.
Бросила пустой взгляд на подругу.
Грейнджер спала на животе, засунув руки под подушку.
Одна её нога согнулась в колене, чуть обнажая светлую кожу бедра из-за кромки зелёной рубашки.
Такая… безвредная. Уязвимая.
Панси еле слышно хмыкнула.
Ну, хотя бы кто-то может спокойно спать.
Ей же это не особо удаётся в последнее время.
Как и сегодня.
Осталось три грёбаных-до одури ненавистных-чертовски блядских дня.
Как здесь уснёшь, если совсем скоро тебя силой запихнут в такой холодный и чужой мэнор, навсегда отдалив от бездонных тёмно-карих глаз?
Таких родных, до дрожи тёплых глаз.
От широкой и до сих мальчишеской улыбки, которая очень красиво растягивает его полные губы.
От горячих ладоней, которые так идеально гармонируют с её.
От мягкого баритона с едва слышной хрипотцой, которую так и хочется словить ртом и попробовать на вкус.
От глубокого запаха кедра и хвои на запястьях.
Блять!
К чёрту.
Закусила губу что есть силы.
Больно.
Дико.
Неистово.
Чересчур.
До крови.
До идеально чистой, Салазар бы ею подавился, крови.
Блядская кровь. Блядский порядок Чистоты. Блядские рамки.
Нахмурилась, опустив взгляд.
Ненавижу.
Провела кончиком языка по ощутимой ранке на нижней губе и ощутила дурной привкус.
Металл. Еле заметная соль. И ещё что-то…
Что-то незнакомое.
Что-то, что присуще только крови.
Грёбаное сумасшествие.
И что в ней все только находят, раз так боготворят?
Презрительно сморщила нос.
Противно.
Тошно.
Чёртово безумие.
В этот момент Грейнджер шевельнулась, простонав что-то.
Пора.
Кивнув самой себе, Панси на носочках подошла к кровати слизеринки.
Нагнувшись, потрепала девушку по спутавшимся волосам.
— Гермиона… Вставай. Давай, пока никто не проснулся.
***
— Паркинсон, чёрт бы тебя побрал. Почему так рано? — сонно потирая глаза, пробубнил Драко, плюхаясь на тёмно-зелёный диван.
— Да, Панс, — хриплым ото сна голосом прошелестела Гермиона, застёгивая синюю мантию на ходу. — Я даже в душ не сходила, — недовольно проговорила, присаживаясь рядом с парнем и кладя свою голову ему на плечо.
Малфой, прикрыв на мгновения глаза, поцеловал её в макушку, глубже втянув в себя неизменный запах мяты.
— Сходишь потом. Обязательно сходишь, как только вернётесь из мэнора. А сейчас нам некогда, Грейнджер, пойми это, — прошипела слизеринка, сверкнув в неё глазами. — Так… — скрестила руки на груди, задумчиво прикусив щеку изнутри. Устремила взгляд на огромные резные часы, стоящие у стены. — Сейчас три часа утра. Думаете, Малфои-старшие не будут против, что вы так рано? — ухмыльнулась.
— Да плевать нам на них.
— Хорошо… Только пожалуйста… Пожалуйста, попытайтесь убедить их как можно сильнее, ладно?.. Аккуратнее там у Запретного леса. Сами знаете, какие только опасные твари там не обитают… И… удачи.
— Милая моя, — хмыкнула Гермиона, вставая с дивана. — Ну, не переживай. У нас всё получится. Нужно просто верить в это, — тепло улыбнулась, обняв подругу за плечи.
— Вечный херов оптимист, — фыркнул Малфой, закатив глаза.
Грейнджер кинула на него осуждающий взгляд.
— Молчал бы.
***
— Панс, подай мне вон то зелёное яблоко, пожалуйста, — попросила Гринграсс, всё же пытаясь дотянуться до фрукта.
К чёрту-к чёрту-к чёрту. Я не слышу тебя, отстань!
— Панс? — изящно изогнула тёмно-русую бровь.
Но та продолжала смотреть в пустоту, бездумно размешивая что-то в чашке с остывшим кофе.
Что это с ней?
— Пожалуйста, Панси, передай мне то зелёное яблоко, — отчеканила Астория, внимательно наблюдая за реакцией однокурсницы.
Молчание.
Даже косо не посмотрела.
Что, Мерлин побери…
— Такое подойдёт? — улыбнулся ей Блейз, протягивая крупное яблоко ядовито-зелёного цвета.
— О. Да, спасибо, — промямлила она, чуть улыбнувшись уголком рта.
Забини, кивнув, повернулся обратно к Паркинсон, бросив на неё изучающий взгляд, и коснулся её руки своей, как бы возвращая в реальность.
Но та только еле заметно дрогнула, опустив таки взгляд.
Да что происходит?
Белые зубы откусили кусок от плода.
Я думала, мы с ней что-то вроде… подруг?
Прикрыла глаза, медленно пережёвывая кусок яблока.
Да, как же. Только около своей Грейнджер и крутится… Кстати, о ней.
Её не было сегодня в спальне девочек, когда Гринграсс только проснулась.
Её не было и в гостиной факультета, когда все собирались в Большой зал.
Её и на завтраке сейчас нет.
— Эй, Блейз, — поняв, что от Паркинсон она ничего не услышит, Астория решила поинтересоваться у Забини, где же шарахается их подруга.
Тот повернулся к ней, посмотрев, мол, «что-то случилось?»
— А где… Ты не знаешь, где Гермиона? Я её с утра не видела.
Реакция.
Чёртова реакция выдала его.
Неожиданно.
Не успел сделать вид, будто его это не волнует.
Блять.
Вовремя же ты, Гринграсс.
Он опустил взгляд, стоило только слизеринке подозрительно прищуриться.
Заметила, херова любопытная сучка?
— Они с Драко решили устроить что-то вроде свидания. С самого утра уже ускакали, кролики. Ну, знаешь, любовь и прочее. Хотят побыть наедине.
Убедительнее.
— А где они, не знаешь?
Пальцы сильнее сжали в руках яблоко.
Нервно.
Утихомирь свой голос.
Сглотнула.
— Я не участвую в их играх, Тори. Без понятия.
И вновь отвернулся, что-то прошелестев на ухо Паркинсон.
В их играх…
Что-то вроде свидания…
Они с Драко…
Хотят побыть наедине…
Любовь…
Блять.
Нервно откусила от яблока. Медленно пережевала, смакуя сок.
Пытаясь унять что-то проснувшееся в груди.
Что-то тяжёлое.
Что-то, отчего дышать стало сложнее.
Да почему?
Переведя безразличный взгляд на свои пальцы, только заметила, что они отчего-то дрожат.
Отчего-то?!
Разозлившись на себя и свою реакцию на подобные слова, быстро встала с места, откинув недоеденный фрукт на стол.
А как только она покинула Большой зал, Блейз заметил, что на её яблоке выделяются четыре грязно-зелёных отпечатка пальца.
Будто его сдавливали со всей силы.
Ревность?
***
— Хм-м… Мы не ожидали вашего прихода, сын. Мог бы и предупредить.
— Прости, что так получилось, — незаметно сжал руку Грейнджер крепче, поддерживая. Успокаиваясь. — Отец уже спускается?
Нарцисса посильнее укуталась в тёмную шаль.
— Да, конечно.
Неловко замолчали.
Грёбаная тишина.
Спокойно.
— Не расскажите, почему покинули Хогвартс и явились без предупреждения к нам? И да, здравствуй, Гермиона.
Властный голос так и тянет скукожиться и опустить взгляд.
Равнодушный и безэмоциональный голос, отражающийся от этих серых стен громким эхом.
Голос, звенящий в голове.
Величественный Малфой-старший.
Неспешно спускается по длинной лестнице, поправляя наспех накинутый халат.
Пробегается холодным взглядом по присутствующим, останавливаясь на Драко.
Иронично приподнимает тёмную бровь, чуть ухмыляясь.
— В чём дело, раз вы убежали из Хогвартса в такой ранний час? Драко?
Грейнджер набрала полную грудь воздуха.
Пожалуйста, выслушай нас.
— Мистер Малфой?
Люциус в упор посмотрел на неё, вопросительно приподняв брови.
— Да, Гермиона? Ты начнёшь, я полагаю?
Чуть кивнула, бросив быстрый взгляд на парня рядом.
Как бы спрашивая, мол, «не передумал ещё?».
Но тот молчал, смотря перед собой и задумчиво прикусывая щеку изнутри.
И сжимая её ладонь сильнее с каждым словом.
Хорошо.
Откашлялась.
— Мы… мы хотели поговорить об…
Вздохнула полной грудью, прикрыв глаза.
Собираясь с мыслями.
Не нужно.
— Отец, мы бы хотели поговорить с тобой об обязательном венчании после совершеннолетия и попросить у тебя помощи.
***
— Тебе нужно поесть.
Забота, хрипотцой отражающаяся в родном голосе.
Волнение о ней?
Подняла на него тяжёлый взгляд.
Обречённый.
— Я не хочу, Блейз.
Он глубоко вздохнул, склонив голову на сложенные руки.
— Пойми, они там уже больше пяти часов. Что они могут обсуждать так долго?
— Панси, хорошая моя… Не волнуйся ты. Всё будет в порядке. Ну, мало ли они документы сейчас оформляют.
Шумно выдохнула, стоило ему мягко улыбнуться уголком рта.
— Хорошо.
Сумела слабо улыбнуться в ответ.
Последовала более широкая, более живая улыбка от него.
Немыслимо.
Глупо.
Неужели всё это может закончиться через несколько дней?
Возможно.
Очень даже.
Взгляд тёплых карих глаз блуждает по её лицу. Внимательно вглядывается.
По каждой крошечной родинке и по каждому маленькому изъяну.
Пухлые кремово-розовые губы, на которых дрожит еле заметная ухмылка.
Нетронутые помадой или блеском.
С едва ощутимыми рубцами.
Для него.
Светло-зелёные, почти бледно-зелёные глаза в обрамлении длинных ресниц.
Смотрящие предельно глубоко.
В самую — блятьневероятно — душу.
Маленькая, словно крошечная капелька чёрного кофе на белоснежной поверхности, родинка на виске.
На этот раз не скрыта тёмной прядкой.
Волшебство. Не иное.
Взгляд тёплых карих глаз блуждает по её лицу. Запоминает.
— Блейз?
Мягкий голос, в конце отдающий какой-то хриплой ноткой.
Сексуальной ноткой. Весьма.
— Да?
Глупый отклик.
Глупая ситуация.
Всё неправильно.
Неправильно…
Не… правильно.
Немыслимо.
— Знаешь, мне кажется… будто всё это ненастоящее… Кажется, будто это… что-то волшебное.
Понимающая и лёгкая улыбка, растягивающая губы.
У обоих.
***
— Нет.
— Но почему?!
— Гермиона Сьюзан Грейнджер! Не смей перечить мне!
— Да просто объясни, почему нет! Пожалуйста!
Тяжело дышат, глядя друг на друга.
Такие одинаковые, но вместе с тем и такие разные.
Тёмный взгляд кофе с молоком яростно впивается в точно такой же.
— Мама… скажи.
Почти без особой надежды.
Хрипит, опуская руки.
Смотря умоляюще.
— Гермиона…
— Пожалуйста.
Я прошу тебя. Это так сложно?
Сил не осталось на споры. Хочется просто упасть на колени и завыть от обиды и безысходности, обняв себя за плечи.
А она смотрит недоверчиво.
Будто взвешивая в своей голове: «рассказать или не стоит?»
Пожалуйста, мама…
Мама.
Она так редко обращается к ней подобным словом.
И именно поэтому та так трепетно словила его, да?
— Хорошо.
Облегчение?
Сердце издало громкий стук, а потом понеслось быстро-быстро.
Рваный выдох на искусанных губах.
Правда?
Неужели?
Спасибо.
Прикусила губу что есть силы, ощущая, как рот вот-вот растянется в какой-то глупой улыбке.
— Драко, если хочешь, ты тоже можешь послушать, — без каких-либо эмоций прошелестела Сьюзан, едва взглянув на парня, что стоял в углу кабинета, нервно сжимая кулаки.
Тот кивнул, будто только и ожидал это, и медленно подошёл к Грейнджер-младшей.
Взглянул на неё каким-то красноречивым взглядом.
Всё ясно только для них обоих.
Деликатное покашливание.
Дождалась, пока пара посмотрит на неё.
— Хорошо… Вы уже задавались подобным вопросом. И теперь пришло время на него ответить… В порыве эмоций Гермиона спросила, почему мы, семейство Грейнджеров и Малфоев, не можем обручить вас, ведь это довольно выгодно. Мол, что мы — самые богатые, самые влиятельные семьи, и ваше венчание объединило бы нас в поистине состоятельный и обеспеченный род. Да, это неплохо. Но род был бы под фамилией Малфой, ведь, если ты, Гермиона, вышла бы за Драко, взяла бы его фамилию. А так как ты, девочка моя, единственная представительница Грейнджеров, наш род пропал бы. А так нельзя, ведь он очень древний и знатный.
— Но, мам… Почему бы вам с папой не родить мне брата? Он бы и стал наследником.
— Мы бы с радостью, но… — глубокий вдох. — Я родила тебя, ещё будучи в возрасте восемнадцати лет. Тогда я была молода и полна сил, — горькая усмешка. — А потом… Потом что-то изменилось. Гормональный сбой и… И я больше не могла иметь детей. Ты, ты единственная наша дочь. И именно поэтому мы выбрали тебе чистокровного жениха из менее влиятельной семьи. У него много братьев, они продолжат за него род, а Валентайн согласился взять себе нашу фамилию и продолжить жить за Грейнджеров. Потом вы родите нам с Кристофером внука. Наследника. И больше не будет подобных проблем! Ты понимаешь, детка?
Нет.
Нет-нет-нет! Заткнись к чёрту!.. Пожалуйста!
Гермиона впилась дрожащими пальцами в свои распущенные волосы, оттягивая их.
Пытаясь убрать из головы эту бешеную пульсацию, оседая на колени.
Бог мой…
Почему всё так сложно.
Почему всё. Так. Блять. Сложно?!
Всхлип.
Нарастающая истерика.
Я не понимаю… Я не понимаю…
Драко упал на колени рядом с ней, убирая её руки с каштановых волос.
— Малышка?..
Тихий выдох и мягкое столкновение его сухих губ с её переносицей.
Хрупкое девичье тело задрожало сильнее.
А он рывком схватил заплаканное лицо и прижал к своему, сцеловывая солёные слёзы с её скул и уголков рта.
Сьюзан еле слышно ахнула, прикрыв губы бледной ладонью.
Проигнорировав тяжёлую волну чего-то болезненного в груди.
— Моя девочка…
Прошу тебя… Оно того не стоит… Мерлин всемогущий, как бы я хотела помочь тебе…
А девушка и слушать не хотела.
Яростно трясла головой; да так, что концы её медовых волос хлестали её по щекам со всей дури.
Задыхалась от горечи и несправедливости, захлёбываясь в ядовитых слезах.
Гневно ударяла кулачками юношу по спине и бокам, вымещая всю свою боль, пока тот не прижал её к себе настолько близко и сильно, что даже в рёбрах хрустуло.
— Спокойно, малышка… Пожалуйста, успокойся, маленькая…
Безнадёжно.
Глупо-глупо-глупо.
А она всё сильнее и сильнее рыдает, мучаясь от невероятной боли в висках и задыхаясь своими же слезами.
Хватит.
— Vergessen!
Взмах изысканной палочки.
И комната погрузилась в тишину.
______________
Vergessen (с немецк.) — семейное заклятие германского рода Калхоун (девичья фамилия Сьюзан Грейнджер). С немецкого переводится как забвение.
Человек как бы впадает в сон на пару часов.
***
— Иди к боггарту, Грейнджер, — беззлобно буркнул юноша, скривив тонкий нос.
— Только с тобой, Малфой, — всё ещё смеясь, улыбнулась слизеринка, потягивая парня за собой. — Ну же! Проиграл спор — имей мужественно выполнить задание.
Драко посмотрел на неё недовольно.
На неё. Такую радостную и живую.
Бросил хмурый взгляд на её холодные пальцы, что мягко сжимают его запястья.
Секунда — и руки уже вдоль тела самого хозяина.
Он поймал её смущённый и неловкий взгляд.
Развернулся от девчонки, быстро шагая по направлению к замку.
Игнорируя приятное покалывание на коже, где касалась она.
— Мне плевать, Грейнджер! Видел бы ты, как она страдала, мучаясь в истерике!
Драко напряг слух, прикрыв глаза.
Забыли наложить Заглушающее. Спасибо, Мерлин.
— Сьюзан! У нас есть определённые причины, и ты прекрасно знаешь, какие!
— Да мне плевать теперь на них! Гермиона любит его. Знаешь, как ей будет плохо, Крис?
— Знаю! Но я не буду потакать ей, всего-навсего семнадцатилетней девчонке. Будет так, как я сказал.
— Какая же ты сволочь. Она же наша дочь!
— А ещё она наследница нашего рода. Она возьмёт его фамилию, и прощай, древний род Грейнджеров.
— Крис… Молю.
— Всё, Сьюзан, закрыли тему.
— Кристофер!
— Молчать!
— Ублюдок… За что я вообще тебя полюбила? Ты ведь даже ради счастья нашей дочери ничего не делаешь…
Никогда. Никогда раньше Сьюзан Грейнджер не смела в таком тоне разговаривать со своим мужем.
Никогда прежде.
Пора это изменить, верно?
Посмотрела как-то убито.
Взмах длинного платья — и женская фигура быстро скрывается за массивной дверью.
Пустота.
Он будто потерял дар речи в тот момент.
…за что я вообще тебя полюбила?
Действительно. За что?
…ты ведь даже ради счастья нашей дочери ничего не делаешь.
Эти слова больно кольнули где-то глубоко.
Где-то — в той сраной — душе.
— Кристофер?
Отец? Что он там делает?
— Да, Люциус?
Тяжёлый выдох.
Драко представил, как в этот момент отец Гермионы глубоко выдыхает, прикрывая глаза и сжимая переносицу двумя пальцами.
Прямо как Грейнджер, когда злится.
Юноша навострил слух.
— Может, это довольно-таки неплохо? С Паркинсонами и Ламберте мы договоримся.
— Люциус… Ну, Господи, какие у них намерения? И зачем? Неужели они действительно считают, что у них любовь?
А вот это он зря.
Очень даже.
Малфой-младший, с шумом вздохнув, встал с софы и решительным шагом направился к кабинету отца, где и происходил тот разговор.
Грубо распахнул двери, озираясь по сторонам.
— Извините меня за дерзость, Мистер Грейнджер. Но я считаю, что не Ваше собачье дело, — ядовито прошипел, медленно приблизившись к мужчине, который, на удивление, был совершенно спокоен.
— Сын, — предупреждающе.
Не перегибай палку.
— Драко, если мы и берёмся за это дело, то должны быть уверены, что не зря. Ответь: у тебя есть что-то к моей дочери? Что-то сильнее, чем обычная симпатия?
— Да, блять, конечно!..
— Сын!
— …если бы не было, я бы нахер не стоял тут и не орал что-то насчёт шанса «дайте нам пожить вместе»!
Глубоко дышит, гневно глядя на Мерлин-как-же-сильно-я-хочу-задушить-его Кристофера и сжимая кулаки аж до побеления.
А тот чертовски спокоен.
Как же это раздражает.
Минута молчания.
Дыхание более-менее приходит в норму.
Минута осмысления.
Дикий взгляд всё ещё блуждает по лицу хладнокровного мужчины.
Минута важного решения.
Тишина.
Глубокий выдох.
Да?
— Хорошо.
…Что?
То есть… Что?
— Правда?
Невероятно.
Он согласился.
Он. Согласился.
Немыслимо.
— Да, Драко… Вижу, ты поистине её любишь. Хорошо, так тому и быть… Говори, что требуется от нас.
Парень запустил пятерню в платиновые волосы, облизав вмиг пересохшие губы.
Попытавшись унять бешено-стучащее сердце, которое чуть ли не ломает рёбра, танцуя от радости.
— О, да, конечно.
Прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
— Так… Я должен был быть помолвлен с Персефоной Паркинсон, но полюбил Гермиону Грейнджер, а девушка, Паркинсон, к тому времени полюбила Блейза Забини. Его Избранная — Мариэлла Домбротиш. А Избранный Гермионы — Валентайн Ламберте. Соответственно, нужно договориться с ними обо всём этом.
Кристофер задумчиво потёр подбородок.
— А всё это обязательно? Мы же просто можем договориться насчёт Паркинсон и Ламберте. Было бы проще.
— Нет, сэр. Наши друзья тоже заслуживают счастливой жизни друг с другом.
— Ну… Хорошо… Ламберте — парень-марионетка. Скажи ему что угодно — он сделает это. Я уверен на все сто, что он согласится. А Домбротиш…
— Не переживай, Крис, — вник в разговор Люциус, ободряюще хлопнув мужчину по плечу. — Мы предложим ей такие деньги, что она и не посмеет отказать нам.
Кристофер кивнул.
— Да, всё получится.
Малфой-младший откинул голову назад, в первый раз за несколько дней счастливо улыбнувшись.
Не чувствуя никакого груза на плечах.
Глупцы. Всё уже получилось.
***
— Блейз, — хихикнула слизеринка, прикрыв глаза и получив очередной поцелуй в скулу.
— Что? — улыбнулся в ответ, проведя кончиком носа по её тёмной брови.
— Хватит, нас же могут увидеть! — прикусила губу она, посмотрев на парня.
— Мерлин, Панси, да кому мы сдались? — закатил глаза, обняв девушку за талию и ближе придвинув к себе одним рывком.
— Блейз.
Издав продолжительный стон, полный разочарования, оторвался от её шеи.
— Обломщица.
Паркинсон фыркнула, заливаясь смехом.
— Да брось ты. Пойдём лучше в гостиную.
— Может, в мою комнату? — двусмысленно пошевелил тёмными бровями.
— Вообще-то эта комната не только твоя. Там ещё живут и Тео с Драко.
— Ладно-ладно, — рассмеялся, приобняв её за плечи и чмокнув в висок.
Пара дошла до подземелий, крепко держась за руки и разговаривая по мелочам.
В кои-то веки чувствуя себя расслабленно.
Даже Панси забыла о Драко с Гермионой.
Или же просто не напоминала, дабы не разрушать этот хрупкий мирок спокойствия.
В любом случае дошли они до спальни мальчиков без приключений.
Приоткрыли дверь, смеясь.
Так и замерли с широко-открытыми ртами и стеклянными глазами.
Неужели?
Правда?
Они здесь.
Малфой и Грейнджер.
Сидят на полу около кровати парня, счастливо улыбаясь и смотря на их переплетённые пальцы.
Такие радостные.
Всё… получилось?
Забини шумно сглотнул.
Беззаботность мигом исчезла из его карих глаз.
— Как?.. Вышло?
Они перевели сияющие глаза на него.
Гермиона, прикусив губу, стараясь, чтобы глупая улыбка не растянулась на всё лицо, медленно кивнула.
Мгновенная серебряная вспышка в сознании, а после ощущение лёгкости, полёта.
Радость, затмившая все неясные мысли.
Панси громко запищала, резко схватив за шею Блейза и повиснув на нём.
Он заливисто рассмеялся, закрутив её в водовороте эйфории и необъятного восторга, уткнувшись с улыбкой на лице в шею девушки.
— У нас всё получилось! Да! Представляешь? Всё вышло!
— Я знаю! — широко улыбнулся, сильнее прижав слизеринку к себе и вдохнув терпкий запах вишни.
Они громко засмеялись.
Сумасшедшие.
Безумно дикие.
Счастливые.
Драко с Гермионой обменялись понимающими улыбками, переглянувшись.
Юноша наклонился к ней, всё ещё слушая жизнерадостный гул друзей.
— Вот и всё, Грейнджер. Теперь ты от меня никуда не денешься.
Ехидно ухмыльнулся, внимательно смотря на девушку глазами, в которых плескались серебряные черти.
— И не собиралась, — расплылась в улыбке она, потирая большим пальцем его мягкую ладонь.
Ловя его взгляд, полный нежности.
Не описать словами, как они были счастливы. Для этого и не нужны слова. Нужно чувствовать это.
