13 октября. 1974 г.Первый отрывок из дневника
13 октября. 1974 г.
Дорогой дневник… Черт, глупо, да? Как кисейная барышня, прям.
Лучше так…
Дружище…. Неее, тоже не то.
Ладно, не буду никак обращаться.
В общем-то, писать особо и не зачем. Но почему-то безумно хочется. Сегодня староста гриффиндора принесла объявление, мол, через две недели поход в Хогсмит. Для нас с ребятами это ни такое уж и важное событие… Мы нашли тайный ход, который ведет прямо в Сладкое Королевство еще на втором курсе, когда Ремусу захотелось шоколада. Ночью. У него такое случается, не удивляйтесь. Мы шли на кухню вдвоем. Мантию, как раз, была у Сохатого, а тот навернулся с метлы, выпендриваясь перед своей Эванс, и лежал в Больничном Крыле. Филч выглянул из-за угла совершенно неожиданно. Ну, мы и нырнули за гобелен, так наткнулись на проход. В выходные решили посмотреть, куда он ведет. Так и узнали, что из Хогвартса есть потайные ходы, каждый из которых может незаметно вывести тебя из замка.
Но, что-то я отвлекся. Мы не разделяли всеобщего восторга. Но новость, все равно была приятная. В положенные часы в деревне хоть расслабиться можно. Весь Хогвартс старше второго курса собирался гулять, даже если пойдет дождь, и будет противная слякоть. Я предвещал день с друзьями и сливочным пивом, которое я как-нибудь выпрошу у той продавщицы в баре Три Метлы. Я ей, кажется, понравился! Вон как смотрела, не на всех взрослых парней так смотрят! Радовался я до тех пор, пока не увидел Генри Мальсибера, который целовался с какой-то девчонкой из их гадюшника.
Меня тогда такая злоба взяла, я даже не знаю, почему! Я — Сириус Блэк, на меня взрослые барменши, которые в прошлом году школу закончили, засматриваются, и я…. Вы только подумайте, еще ни разу не целовался и не гулял с девчонкой.
Тем же вечером я заявил Мародерам, что нам пора заводить девчонок, а то от жизни отстанем.
Операция «Закадри девчонку» была назначена на ближайший выходной — то есть на день похода.
Не могу сказать, что за свои 14 лет я успел испытать прекрасное чувство любви, но девчонок, которых я считал достойными чести пойти в Хогсмит с Сириусом Блэком, было предостаточно. Я даже список составил. На Истории Магии заняться нечем было! Вот он, кстати:
1) Алиса Вуд. Алиска одна из тех девчонок, которых приписывают к милейшим созданиям на планете. Такая маленькая, нежная, хрупкая, таких хочется любить и защищать. На втором курсе у нас каждый гриффиндорец младше четвертого курса по нескольку недель болел влюбленностью в эту заводную малышку. Хотя мне кажется, Лонгботтом так и не выздоровел. Пусть будут счастливы, не полезу к ним.
2) Марлин Маккинон. Девочка-море. Всегда, когда смотрю на нее, хочется так сказать. Черные прямые длинные волосы и ярко голубые глаза. Очень красивая, я заметил вчера, что парни за ней хвостиками ходят, все пригласить храбрости набираются. Не отбрасываем вариант.
3) Лили Эванс. Если Маккинон — море, то Лили — солнце. Ее все любят, все к ней тянутся, первокурсники хвостиком ходят, а Джим…. Олень, он и есть олень. Короче, запретная территория за десятью замками.
4) Мэри Макдональд. Девочка яркая, симпатичная, вот только, кажется, в Лунатика по уши влюблена. Ходит, только что в рот не заглядывает, все просит с домашкой помочь. Но у Лунатика пунктик на счет пушистой проблемы… Как вариант девочку оставлю, но постараюсь Лунатика уломать. (Побуду сводником).
5) Эммелина Вэнс. Эмс старше нас на год, но это не мешает ей уже как два года сохнуть по Сохатому. С Эванс они раньше подругами были, а теперь Эмма так на нее тявкнуть может, что мне за Лили страшновато как-то.
6) Каролина Хёрд. Ох, Каролина, по-другому и не скажешь. Длинные черные волосы, тонкие черты лица, лукавые темные глаза, идеальная фигура. Любой нормальный парень не пройдет мимо такой девушки. И на меня она смотрит с интересом, не скрывая этого. Рейвенкловка, умная значит, хотя для меня это скорее минус, чем плюс. Не стоит девушке быть больно-то умной.
В принципе, этот список можно продолжать и дальше, но я уже остановился на Каролине, большего мне и не надо.
Эмми Смайл я как-то и не рассматривал. Она наша боевая подруга, на нее можно всегда положиться, она добрая, умная, внимательная, очень сообразительная, часто нас спасает, когда мы вляпываемся в ситуации и получаем отработки. Учится на Хаффлпафе, живет не далеко от кухни, но у нас в гостиной бывает чуть ли не чаще, чем у себя, иногда и засыпает у нас в спальне. Да, знаю, о чем вы все подумали, извращенцы. Но нет, мы в ней видим только сестру и… Ну не может быть такого, просто не может…
Короче, не видел я в ней девушки, раньше.
Но вот сегодня за ужином она стояла и мило беседовала с каким-то парнем со своего факультета. Энди, кажется. Так во мне вскипела такая злость, вы даже не представляете. Словно кто-то на мою собственность позарился!
Вот так я и посмотрел на нее по-новому! А теперь мучаюсь!
А ведь она красивая, оказывается. Не менее милая, чем Алиса, не менее красивая, чем Марлин или Мэри, или даже Каролина. Эти глаза, шоколадные! … Я вообще сладости не очень-то люблю, но такой шоколад, который в ее глазах плещется, я еще не видел!
Ладно, пойду-ка я спать.
Да, Каролину то я все-таки пригласил! Она свысока так посмотрела, чуть улыбнулась, кивнула, словно одолжение мне сделала. Но ничего, после завтрашнего дня, я обещаю, она за мной еще хвостиком бегать.
Да, я в этом уверен.
14 ноября. 1974 г.Любовь. Дурацкое слово. Что оно, вообще, в сущности, значит. Да ничего. Вот кто знает, что такое любовь? Я не знаю. Мои родители поженились только по тому, что так надо было. И я у них родился, по тому, что так правильно.
Но это я к чему. Сегодня Каролина сказала, что она меня, видите ли, любит! А я ответил, что никогда не поверю, что можно полюбить человека в 14, да еще и всего за месяц! Она разревелась, хлестнула меня по щеке и убежала. А вот я задумался.
Я тогда, как и обещал, пошел гулять с Каролиной. Она весь день так томно стреляла глазками, что я, чуть в желе не превратился. Я, конечно, осла строить не стал, взял ее за руку. Она и сама этого явно хотела, но показывала. Это как-то странно, по-женски, что ли.
Целовались? Ага, конечно! Я так, якобы нерешительно, к ней приблизился, она и рада была. Я ее поцеловал, она, конечно, разозлилась. Даже плакать начала. Картинно так, что даже противно! А я что? Я ничего не мог сделать. Вот, мы теперь встречаемся.
В Хогвартс мы возвращались вместе, мы держались за руки. Она свысока смотрела на других девчонок, а в след нам неслись перешептывания.
После этого я негласно стал чем-то вроде собственности Каролины Хёрд. На следующий день я обнаружил, что на завтрак в Большой Зал без нее мне заявляться нельзя, а то каждый сочтет своим долгом, поинтересоваться, не заболела ли моя девушка. Через неделю влюбленный в Каролину хаффлпафец чуть не разбил мне нос посреди коридора, потому что подумал, что я изменяю ей — он увидел, как я перед Зельями обсуждаю с Мери домашнее задание. Каролина тогда звонко смеялась, когда я рассказывал ей эту историю. Я ловил ее губы и чувствовал себя победителем.
А еще через три дня я впервые изменил ей.
Приближался уикенд, и Мародеры решили сходить туда чисто мужской компанией.
Каролина закатила громкую сцену ревности. Заявила, что я ищу предлог, чтобы от нее сбежать. И вообще, изменяю ей. Мы кричали так, что стены древнего замка пошатнулись.
В деревне парни долго и терпеливо выносили мое бубение, как выразился Сохатый. Но уже через час не вынес даже терпеливый Лунатик.
— Мне надо в Писарио, у меня… любимое перо сломалось. Нет, — поспешно замахал он руками, когда я, продолжая ворчать, поднялся со стула. — Я буду долго искать похожее перо, так что я один.
И быстро слинял из бара.
— Я, кажется, видел, как Эванс вышла из бара, — быстро схватил его идею Поттер. — Пойду попробую с ней поговорить, вдруг на свидание…
И Джеймс уже выскочил за дверь, на ходу завязывая шарф.
Что-то невнятно протараторив мышкой улизнул и Хвост, и я остался один, злясь теперь еще и на друзей.
Шестикурсницу-слизеринку Мэри Руквуд я заметил через десять минут меланхоличного поглощения сливочного пива. Девушка смотрела таким горячим взглядом, что воздух показался вязким и липким.
Через сорок минут мы уже были в Выручай-Комнате. Вообще-то это Мародерский секрет, и мы с парнями обещали никому не рассказывать о находке. Но мой мозг сделал ручкой уже в проходе под Сладким Королевством.
— Надо уметь выкачивать из жизни все удовольствие, она слишком коротка, — сказала она мне, когда опускалась передо мной на колени, а я весь трепетал, жадно глотая воздух.
Первая вспышка удовольствия почти расплавила мозг — теперь я знал, что такое настоящий экстаз. Или мне казалось, что знаю.
— Это было мило, малыш, — сказала она позже, одеваясь. — Но ты же понимаешь, что это ничего не значит? Это наш маленький секрет.
— Конечно, — я хищно по-Блэковски улыбнулся ей.
— А ты далеко пойдешь, Блэк, — рассмеялась она. — Только остерегайся любви, — добавила грустно. — Она портит удовольствие.
Она захлопнула дверь.
Но ее слова четко отложились в моем мозгу.
Сейчас вспоминаю горячие губы Руквуд на моем члене и становится противно. Нет, она хороша, не спорю, но…
На следующий день родилось красивое и складное извинение для Каролины, подкрепленное букетом красных роз. Каролина довольно и надменно кивнула, а спину обожгло насмешливым взглядом моей «учительницы».
Все было хорошо.
Довольная примирением Каролина тогда позволила зайти дальше, чем положено. Я словно читал ее тело. Открывал страницу за страницей. Само совершенство. Я был как в дурмане. Она словно околдовывала, как бы ни странно это звучало из уст парня, который магию видит с пеленок.
А когда она, целую меня на прощание у входы в Большой зал, жарко шепнула мне в ухо «Я тебя люблю», я испугался.
Любовь портит…
Настоящую любовь я видел только раз. У Поттеров.
Я был счастлив каждый раз, когда удавалось покинуть особняк на площади Гриммо хоть на час. Слишком много плохих воспоминаний таили в себе знакомые стены.
Поэтому вежливое письмо родителей Сохатого летом после второго курса, которое содержало приглашение провести остаток каникул (целых две недели!) дома у друга, воспринималось мной как подарок судьбы. А когда мать сухо кивнула, давая согласие, я еле сдержался от радостного вопля, понимая, что Вальбурга может попросту забрать свои слова назад, не говоря уже о порции Круциатуса, на который она никогда не скупилась.
Так, терпеливо выслушав гору наставлений матушки о том, как должен вести себя в гостях наследник дома Блэков, и привычно проглотив обидное безразличие отца, я отправился в Годрикову впадину.
Первое впечатление, когда я увидел желтые приветливые огни в окнах дома Джеймса — тепло. Это тепло словно грело душу — необычное ощущение. Мой дом никогда не вызывал подобных эмоций. И я и не думал, что так бывает — если честно.
Подобравшись и нацепив на лицо как можно более вежливую улыбку, я постучал в дверь.
Открыл мне лучший друг.
— Бродяга, — протянул он и втянул меня, опешившего, в дом. — Наконец-то приехал! Я уж думал, что твоя маман так тебя и не отпустила, честно говоря, мы по ее ответу так и не поняли, ТОЧНО ли они разрешает. Но моя мама приходится двоюродной теткой твоей, так что я думаю, она имеет хоть какое-то влияние. Я тебя с такими ребятами познакомлю. Они магглы, но настоящие шалуны. Думаю, учись они в Хоггвартсе, могли бы вступить в ряды Мародеров! Хотя нет, Мародеров должно быть четверо! И точка. В этом наш союз. Давай быстрее, что ты как барышня! Родители уже заждались! Им не терпится познакомиться с наследником благородного семейства Блэк.
Джеймс привычно тараторил, а я пялился по сторонам.
Парадная была раза в три меньше нашей. И раз в десять уютнее. Никаких отрубленных голов эльфов — только светлые стены, большие горшки с живыми цветами и большой комод, заставленный милыми безделушками.
— Друг молодого хозяина Джеймса прибыл, — пропищало рядом. Смешной домовик, одетый в старый, поношенный, но опрятный гриффиндорский свитер, уже держал в руках его чемодан. — Позвольте Барни отнести вещи наверх.
Барни был так не похож на привычного угрюмого и ворчливого Кикимера, эльфа Блэков, что я уставился на него во все глаза.
— Бродяга, ты чего домашних эльфов не видел? Думал, у Блэков их целый штат! — удивился Поттер. — Барни, отнеси вещи наверх! Пойдем знакомиться, Сириус!
— Ну, здравствуй, — из гостиной вышел отец Джеймса. Даже если бы я просто встретил его на улице, я бы сразу понял, что это он — Джеймс был просто поразительно похож на своего папу.
А вот обаятельная улыбка, на которую покупаются даже учителя, явно досталась от матери.
В лице Доротеи Поттер явно читалась Блэковская порода. Тонкие черты лица, гордая осанка и прямые черные волосы, собранные на затылке под сетку. Черные глаза — чем-то напомнили кузину Беллатрикс. Хотя мать Джеймса была скорее похожа на Андромеду Блэк — в ней была та же видимая мягкость и материнская доброта.
— Мама, папа, — с забавным пафосом начал Джеймс. — Позвольте представить, Сириус Орион Блэк, наследник бла…
Джеймс неумело расшаркался, упал и налетел на комод, стоявший аккурат позади него. Предмет мебели покачнулся, и с него полетела фарфоровая статуэтка. Фигурка стукнула взъерошенного мальчика по макушке и упала на пол, разлетевшись на осколки.
Миссис Поттер рванула к сыну. На секунду у меня возникло желание заслонить друга — Вальбурга на ее месте хлестнула бы чарами по щекам и наорала.
— Джейми, милый, ты не ушибся? — он ласково помогла ему подняться.
— Мама, я сам, — насупился недовольный Джеймс.
— А в воздухе он ловок, как рыбка в воде, — рассмеялся мистер Поттер, взъерошив Сохатому волосы.
— Барни, — смеясь, позвала домовика миссис Поттер. — Убери осколки, пока никто не поранился, а мы пойдем в гостиную.
Я с удивлением наблюдал, как с заботой мать прикладывает к макушке младшего Поттера лед, как иронично подшучивает над любимым сыном мистер Поттер.
— Ох, прости, Сириус, такой балаган в доме стоит с тех пор, как Джеймс встал на ноги, — женщина обняла смущенного парня и снова рассмеялась. — Мы столько о тебе слышали от Джеймса! И давно хотели с тобой познакомиться. Как поживает твоя мама?
— Спасибо, — поклонился Сириус. — Леди Блэк в добром здравии и передает вам привет, — привычные фразы казались странно лишними в уютном доме Поттеров.
— Узнаю фирменное воспитание, — вздохнула миссис Поттер. — Сириус, оставь все эти формальности, мы же не на приеме, ты наш гость.
И я с радостью понимал, что можно не держаться светской чванливости. Громко смеяться над фотографиями мелкого Джеймса, которые миссис Поттер хранила в альбоме с мягкой обложкой (Сохатый обижено сопел и сверкал глазами). Обсуждать с мистером Поттером последний квиддичный матч (Сохатый затеял с отцом шутливый спор о том, какая команда лучшая в лиге). Смущенно опускать глаза, когда видишь, с какой любовью мистер Поттер смотрит на жену и сына. И завидовать лучшему другу.
Когда сумерки уже перетекли в ночь, миссис Поттер объявила, что всем пора спасть. Джеймс громко и самодовольно заявил, что может не спать всю ночь, а сам тихонько тер слипающиеся глаза.
Миссис Поттер все-таки загнала нас с Джеймсом в огромную, как футбольное поле (такая маггловская игра, в которую мы играли с соседскими мальчишками) спальню Сохатого.
— Спокойной ночи, Джейми, — миссис Поттер поцеловала пыжащегося Джима в лоб.
А я снова ощущал жгучую зависть. Перевернулся к стене, чтобы не выдать это выражением лица.
И тут…
— Сладких снов, Сириус, — Доротея поцеловала меня в макушку. И добавила уже тихо, чтобы слышал только я. — Сынок.
Теперь я знал, что мистеру Поттеру, известному аврору, угрожают расправой с любимой семьей.
Любовь — слабость.
А Сохатый? Тоже мне, Ромео. На неделе к нему пыталась подкатить пятикурсница с хаффлпафа с вполне понятной целью, а он, кажется, даже не понял. Виновато улыбнулся девчонке (та, как не странно, только больше растаяла) и поскакал за мелькнувшим рыжим хвостиком Эванс. Ну, ни дурак ли?
Любовь — глупость.
Мальсибер смотрит на Руквуд влюбленными глазами. Он сжимает ее талию руками и ничего не видит вокруг. А она улыбается ему фальшиво-сладкой улыбкой, подмигивает мне. И незаметно вертит задом перед носом у Гойла, который пожирает ее фигуру сальным взглядом. Мне отсюда хорошо видно, что у Гойла стоит — красноречив бугорок на брюках. Руквуд громко говорит Мальсиберу, что ей надо подготовиться к контрольной по Чарам и уходит из Большого Зала, а Гойл следует за ней.
Любовь — обман.
Мне не нужна любовь.
Да и не может ее быть, когда тебе только 14.
А если Каролина такая лгунья, завтра же с ней расстанусь.
