Глава 1— Вспомни, в чем дух Рождества.
— В отчаянии?
— Ну, Гермиона, ну, давай, — уговаривала подругу Джинни. — Присоединяйся, это будет весело.
Девушка неохотно оторвала взгляд от книги, которую только что читала, привычным движением она заправила непослушную прядку, лезшую в глаза, за ухо и посмотрела на Джинни, корчившую недовольную мордашку.
— Меня не интересуют такие глупости, ты же знаешь, — попыталась отмахнуться Гермиона, но Джинни села к ней на подлокотник кресла и умоляюще посмотрела ей в глаза. — Ох, нет, Джинни, даже не уговаривай…
— Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — рыженькая девушка ухватила Гермиону за руку. — Всего один разочек, Гермиона.
Шатенка недоверчиво прищурила глаза.
— И почему это ты меня так настойчиво просишь?
Джинни, густо покраснев, смущенно опустила взгляд.
— Ну-у-у… — протянула она.
— Ну? — уточнила Гермиона, закладывая книжку кусочком пергамента.
— Будут еще девочки и… Вот правда, Гермиона, я не хочу сидеть с ними одна! — выпалила она, честными глазами глядя на подругу.
Гермиона резко встала и, прижав книгу к груди, кинула на Джинни испепеляющий взгляд. Затем она недовольно поджала губы. Джинни продолжала умоляюще смотреть на Гермиону, и наконец, та сдалась.
— Ладно, — ответила она, закатив глаза. — Но только ненадолго.
— Спасибо! — просияла Джинни и кинулась обнимать подругу.
***
Все же, что бы ни говорила Гермиона Грейнджер, а идти ей совсем не хотелось. Надо же, придумали! Рождественское гадание! Гермиона поежилась, представив себе, что это будет гадание на женихов. Очень она надеялась, что это будут какие-нибудь глупости вроде гадания на благополучие и прочей ерунды.
Спустившись в гостиную, она обнаружила там шушукавшихся Джинни, Парвати и Лаванду, те при появлении Гермионы сразу замолкли.
— Эм-м-м… Привет, Гермиона, — начала Лаванда.
— И тебе привет, — поздоровалась она в ответ. — Мы здесь будем или…
— Вообще-то, — перебила ее Парвати. — Мы думали заняться этим в ванной для старост.
После этих слов Гермиона метнула злобный взгляд на Джинни, тут же опустившую голову. Теперь она догадалась, почему хитрая подруга так настойчиво уговаривала ее присоединиться — им просто нужно было место, чтобы погадать.
— Хорошо, — вздохнула она, уже жалея, что согласилась. — Пойдем.
Осторожно выбираясь вместе с девочками из гостиной, Гермиона думала, что никогда больше не клюнет на провокации младшей Уизли. Еще она жалела о том, что на Рождество решила остаться в школе. Лучше бы она провела его с родителями, с которыми и так редко видится.
Минут через десять их компания добрела-таки до заветной ванной. Гермиона шепнула пароль и запустила девочек внутрь. Какой галдеж сразу начался: восхищение убранством, ванной, волшебными кранами и нытьем о том, что старосты непозволительно хорошо живут.
Вздохнув, Гермиона расположилась на одном из диванчиков и смотрела, как девушки начали приготовления. Они достали зеркало и, увеличив его заклинанием, расположили у стены. Дальше в ход пошли свечи, которые Парвати и Лаванда поставили коридором перед зеркалом. Джинни в это время стояла в уголке и почитывала небольшой томик. Не часто Гермиона видела Джинни читающей, но, присмотревшись к обложке внимательней, она разочарованно отвела взгляд. Уизли читала «Тысяча и один способ узнать свою судьбу», судя по тому, что обложка была украшена множеством сердечек, под «судьбой» имелся ввиду супруг. Самые худшие опасения сбылись.
— Ну что, Джинни, нашла? — спросила Лаванда, убирая светлую прядь со лба.
— Да-да, почти, — Джинни лихорадочно перебирала страницы. — А, вот, вот — Это гадание пришло к нам из Восточной Европы. Издревле считалось, что оно способно…
— Ой, да не читай ты все, — нетерпеливо перебила ее Парвати. — Переходи к обряду, что там надо делать? Или передай Гермионе, она лучше разберется.
Тут же Гермиона выставила вперед руки в защитном жесте, всем своим видом показывая, что она не хочет ни в чем разбираться. Пожав плечами, Парвати снова перевела взгляд на Джинни. Та уже нашла строки про обряд и старательно водила пальцем по бумаге, вычитывая подробности.
— Так, тут написано, что одна из нас должна подойти к зеркалу, — читала вслух Джинни. — Причем нужно встать прямо в коридоре из свечей, далее м-м-м… посмотреть в зеркало и сказать: «Суженый-ряженый приди ко мне наряженный» и зеркало покажет будущего супруга.
Гермиона фыркнула. И она должна будет произнести эту глупую фразу? Они серьезно?
— А если супругов будет несколько? — тут же спросила предусмотрительная Лаванда. — Зеркало покажет всех или только первого? Или последнего? — она озадаченно почесала затылок.
— Тут не сказано, — ответила Джинни, еще раз пробежав глазами текст.
Пока Лаванда зажигала свечи, Парвати потушила свет, создав тем самым зловещий полумрак. От созерцания зеркала и свечей в подобной обстановке даже у Гермионы засосало под ложечкой.
— Ладно, давайте начнем, — сказала Парвати. — Гермиона, ты первая?
Та покачала в ответ головой.
— Нет уж, увольте. Я не уверена, что вообще хочу в этом участвовать.
— Как хочешь, — пожала плечами Парвати. — Так, тогда…
— Я, я! Можно я! Можно я первая? — как заведенная затараторила Лаванда и, не дождавшись ответа, тут же подскочила к зеркалу.
Приняв суровый вид, кудрявая блондинка внимательно всмотрелась в свое отражение, видимо, пытаясь разглядеть, достаточно ли она наложила косметических чар перед встречей с будущим супругом. Довольно улыбнувшись, она произнесла заветную фразу и приготовилась ждать.
Все, включая Гермиону, подошли поближе, чтобы увидеть, что покажет зеркало Лаванде. Некоторое время поверхность зеркала была словно в дыму, затем дымка рассеялась и стали проступать очертания, в которых Гермиона без труда узнала Рона. Она разочарованно вздохнула, ведь Рон ей нравился с четвертого курса, а затем она раздраженно фыркнула, ругая себя за то, что поверила в глупое гадание.
— Ура! — Лаванда захлопала в ладоши. — Я так и знала, что мы с Бон-Боном созданы друг для друга!
Гермиона закатила глаза. Ага, как же!
— Теперь я, — сказала Джинни, отпихнув Лаванду от зеркала. — Суженый-ряженый приди ко мне наряженный.
Зеркало так же заволокло дымкой, а через несколько минут оно показало ей…
— Не может быть, — разочарованно ахнула Джинни. — Крэбб…
Все бы ничего, но когда к злополучному зеркалу подошла Парвати, то оно показало ей Гойла. Гермиона еле сдерживала приступы смеха, глядя на расстроенных девушек. Выдумали такие глупости с этим Восточноевропейским гаданием.
— Теперь ты,— Джинни подтолкнула Гермиону к зеркалу.
— Я же сказала, что мне не интересно, — лепетала Гермиона, отступая.
— Зато нам интересно, — не унималась раздосадованная Парвати. — Все через это прошли, и ты пройдешь.
Девицы решили, что раз им так не повезло, то они хотя бы должны быть вознаграждены созерцанием жениха Гермионы. Делать было нечего, и она, кривясь внутренне от отвращения и скрепя сердце, встала напротив зеркала. Произнеся слова, Гермиона стала вглядываться в дымку в зеркале. Спустя мгновение спина ее покрылась липким потом, а сзади она услышала тихий всхлип Джинни. Все потому, что из зеркала на нее смотрел мужчина с пылающими ярким алым огнем глазами, мертвенно бледной кожей и безносым лицом.
Ахнув, Гермиона попятилась от зеркала, прикрыв ладошкой рот.
— Тот-кого-нельзя-называть… — потрясенно прошептала Парвати.
— Нет-нет, не может быть, — зашептала Гермиона, отступая от зеркала, все еще показывавшего ей страшный образ. — Это невозможно…
***
Темный Лорд пытался уснуть в своей опочивальне в особняке Малфоев, но, как назло, сон не шел к нему. В голову все время лезли разные глупые мысли. То он размышлял о неудаче в Министерстве и разбитом пророчестве, потом думы его начинал занимать очкастый мальчишка, и в завершение всего он спрашивал себя, правильно ли он поступил, выпустив Люциуса на волю. Наконец, ему удалось уснуть.
Сон, правда, снился очень странный. Вокруг все светлое и ничего не видно. Поначалу он был в полном одиночестве, удивленно озираясь и размышляя о том, что это чересчур странно даже для сна.
Затем, он заметил девушку, стройную, с растрепанными каштановыми волосами и бледной кожей. Она неуверенно смотрела на него, закусив губу, и нервно теребила краешек своей открывающей коленки юбки. Волдеморт пробежался глазами по форме девушки и раздраженно хмыкнул — Гриффиндор. А она продолжала неуверенно смотреть на него, да еще и с таким ужасом. Хотя… перед ней стоял Темный Лорд собственной персоной, конечно, она его испугалась.
Но Волдеморт подошел к ней ближе, чтобы лучше рассмотреть. Что-то в ней было такое, что сразу зацепило его. Он старательно вглядывался в ее лицо и карие глаза, полные страха.
— Кто ты? — властно спросил он.
Девушка молчала. Тогда он подошел еще ближе.
— Кто ты такая? — с нажимом спросил он и так же не дождался ответа. — Я не люблю повторять дважды, я…
Привычным движением он попытался выудить палочку из складок мантии, но палочки не было. Само собой, он же спал.
— Я тебя знаю? Я ведь должен был тебя раньше видеть? — Лорд пустился в размышления, подходя ближе к девушке. — Невозможно увидеть во сне человека, которого до этого никогда не видел… Так кто ты?
Девушка неуверенно подняла на него глаза, когда он подошел совсем близко.
— Гермиона, — пролепетала она.
Лицо Волдеморта на мгновение исказила злобная гримаса, но затем ее сменило удивление от того, что злости он на самом деле не испытывал. Скорее любопытство и интерес к этой девушке. Он коснулся ее хрупкого плечика, чувствуя, как она сама невольно подается вперед.
— Подружка Поттера? — изумленно спросил он. — Интересно. Весьма интересно. Мы ведь раньше никогда не встречались? — спросил он, глядя на нее, Гермиона отрицательно замотала головой. — Да, верно, я бы запомнил.
— Это ведь сон? — задал вопрос Волдеморт.
Гермиона неуверенно кивнула.
— Который снится нам обоим?
— Наверное, — тихо ответила она, опуская глаза.
Взгляд Темного Лорда скользнул по ее лицу, раскрасневшимся щеками и опустился к чуть приоткрытым дрожащим губам. Он сглотнул, поняв, что единственное, чего он сейчас желает, это максимально сократить расстояние между ними и поцеловать девушку. От одной мысли о том, чтобы коснуться губ грязнокровки, его кинуло в жар, и он моментально отпрянул от нее.
Волдеморт продолжал взирать на Гермиону, чуть ли не с ужасом, чувствуя, как сердце в его груди замирает, стоит ей робко взглянуть на него из-под ресниц.
***
Проснулась Гермиона на утро вся в поту, ничего более кошмарного и придумать было нельзя: она встретила во сне самого Волдеморта. Оглядевшись в спальне, Гермиона поняла, что не к ней одной сегодня ночью пришел «суженый»: Лаванда мечтательно улыбалась, обнимая подушку, а вот Парвати, так же, как и Гермиона, оглядывала спальню полубезумным взглядом.
Приведя себя в порядок и спустившись в гостиную, Гермиона встретилась глазами с Джинни, которая была бела, как простыня. Видимо, подруга заметила плачевное состояние Гермионы, потому что тут же подлетела к ней и шепотом спросила:
— Тебе тоже?
В ответ Гермиона только лишь кивнула, горестно закусив губу. На завтрак горе-гадалки пошли все вместе, у всех, кроме Лаванды, вид был печальный и понурый. Уже на подходе к дверям Большого зала девушки заподозрили неладное. Так оно и оказалось.
Возле входа их уже поджидал слизеринский отряд, состоящий из Крэбба и Гойла, Малфой же скучал, прислонившись спиной к стене. Слизеринцы были тщательно причесаны, в идеально выглаженных мантиях и начищенных до блеска туфлях. Джинни, ахнув от такого зрелища, тут же решила, что завтрак ей не нужен и попыталась удрать, однако Гермиона ловко ее перехватила. Парвати же, опустив голову, пошла на встречу своей «судьбе».
***
Позже, после уроков, Гермиона стала свидетельницей брачных игр обитателей подземелий. Судя по их пылким фразам, которые, видимо, должны были произвести впечатление, консультантом в любовных делах выступал у них Хагрид. Происходило все это действие в библиотеке, и никакие шиканья мадам Пиннс не могли утихомирить любовное пламя слизеринцев.
Сама же Гермиона спряталась за кипой книг, невольно слушая пламенные излияния двух кабановатых дружков Малфоя.
— О, Джиневра, ты такая… такая… — пытался подобрать слова Крэбб, удерживая рвущуюся от него Джинни.
— Ты, прям, как сахарная вата, — вторил Гойл, обращаясь к перепуганной Парвати. — Если я сожму тебя в объятьях — ты растаешь.
Гермиона закатила глаза: «Какой слог, Шекспир бы позавидовал…».
И тут она услышала невозможное: Парвати глупо захихикала, совсем, как Лаванда сегодня утром, когда обжималась с Роном. Да и Джинни как-то не очень спешила вырваться от Крэбба.
С глухим звуком Гермиона приложилась лбом о край стола. Если они так себя ведут, то… Она подняла голову и прикрыла лицо руками. Как же она себя будет вести? Неужели так же глупо хихикать рядом с Волдемортом, когда тот начнет ей нашептывать подобную ерунду. Гермиона живо представила, как он рассуждает о схожести ее и сахарной ваты, от чего невольно хохотнула.
***
Тем временем, Волдеморт весь день ходил сам не свой. Он никак не мог выбросить из головы эту лохматую девицу, так боязливо глядящую на него. Как только он прикрывал глаза, то перед мысленным взором тут же вставало ее милое личико, обрамленное каштановыми прядями, и он чувствовал, как идиотская ухмылка начинает растягивать его губы.
Теперь мысли Темного Лорда крутились вокруг его ночного сна и «гостьи», не волновала его теперь Нагайна, да и Поттер сейчас тоже не особенно. Волдеморт стремился узнать, что же это было и какая магия может вызвать подобное. Легиллименцию он отсек сразу же, но уж больно странная картина вырисовывалась.
Расставил все точки над i, как ни странно, Люциус. В тот момент Волдеморту пришла в голову замечательная мысль порыться в библиотеке особняка на предмет пособий по любовной магии. Он уже десятую книженцию откинул в сторону, когда услышал за своей спиной заискивающее:
— Милорд не там ищет…
— Что? — Волдеморт выпрямился и развернулся к Люциусу, его алые глаза опасно прищурились. — Ты о чем, друг мой?
— Вам же приснился сон, милорд? — спросил верный Пожиратель, начиная дрожать, как осиновый лист.
Темный Лорд выронил из рук очередную книгу, и она с глухим стуком упала на пол, застланный ковром. Не теряя ни секунды, Волдеморт подлетел к своему приспешнику и, позабыв, что у него есть палочка, схватил того за грудки.
— Отвечай, живо!
Люциус побледнел, но высвободиться не попытался, ибо рассудил, что лучше помятая мантия, чем Круциатус.
— У в-вас, мой Лорд… — голос его дрогнул, но маг попытался взять себя в руки. — Судя по всему, в-вы пали жертв-вой…
Волдеморт выпустил его и удивленно поглядел на Люциуса.
— Жертвой? Амортенция или…
— Нет, милорд, это… другого рода… — Люциус замялся. — Есть такое гадание… Восточное. Оно показывает того, кто уготован судьбой и… после, начинают преследовать сны.
— А ты откуда о таком знаешь?! — взревел на него Волдеморт, и Люциус от неожиданности брякнулся на пол к его ногам.
Под тяжелым взглядом своего господина, Люциус смутился еще больше, подбирая полы мантии и одновременно пытаясь встать, он что-то невнятно мямлил. Наконец он поднялся на ноги, гордо откинул волосы с лица и еле слышно пискнул:
— Цисси…
Темный Лорд нахмурился. Он ничегошеньки не понял из бормотания Малфоя, а под конец тот зачем-то еще и жену свою приплел. Затем до Волдеморта медленно стало доходить. От этой догадки у него округлились глаза.
— Так Нарцисса с тобой такое тоже проделывала? — изумился он.
— Тоже? — Люциус изогнул бровь. — Милорд, в то время все девочки в Хогвартсе баловались этим гаданием. Как вы думаете, почему грязнокровка Эванс резко стала встречаться с Поттером, а Андромеда так резво выскочила замуж за того… кхм… Я, конечно, не думал, что это до сих пор модно, но выходит…
— О, Мерлин и Моргана, чума на вас обоих! — взвыл Волдеморт, хватаясь за голову. — Я устою!
Люциус только скептически посмотрел на своего господина и покачал головой, благо, что Волдеморт, занятый переживаниями не обратил на это внимания.
***
Гермиона боялась ложиться спать. Ее пугало не столько то, что она вновь встретит Волдеморта, ее пугало то, что он ее притягивал и манил. Когда она вспоминала его, то даже внешность не отталкивала, и от того становилось еще страшнее. Зелье сна-без-сновидений Гермионе достать не удалось, и она пыталась с помощью собственных сил не заснуть, но, в конце концов, организм взял свое, и она провалилась в сон.
— Ну и где ты была? — послышался над самым ее ухом властный голос.
Гермиона резко обернулась и встретилась взглядом с алыми глазами темного волшебника. Попытавшись было отпрянуть от него, она поняла, что не может, потому что он крепко обхватил ее талию руками.
— Зачем ты это сделала? — недовольно спросил он, морщась.
— Я не знала, что все так получится… — еле слышно прошептала она.
— Наверное, думала, что твоя судьба — Поттер? — в голосе Волдеморта слышались нотки ревности.
— Вот уж чего я точно не думала! — воскликнула Гермиона, с вызовом посмотрев в змеиное лицо «жениха».
Девушка попыталась вырваться, но он крепче сжал руки, лишая ее возможности пошевелиться. Он стал внимательно вглядываться в ее черты, изучая ее реакцию. К своему прискорбию, Гермиона отмечала, что объятья Волдеморта ей вовсе не неприятны, скорее, наоборот — рядом с ним было спокойно. Он уже давно не держал ее, только лишь левой рукой слегка обнимал за талию, а правую запустил ей в волосы и поглаживал ладонью затылок. Склонившись к ее уху, он прошептал:
— Я найду способ это прекратить…
— Скорее бы, — охнула Гермиона, понимая, что такой близости она долго не выдержит.
По лицу Волдеморта скользнула тень печали, будто Гермиона его оскорбила. Сначала ей показалось, что он хочет ее оттолкнуть, но помедлив несколько секунд он…
***
Проснулся, тяжело дыша, в холодном поту. Рука Волдеморта машинально взлетела к лицу и большим пальцем он очертил тонкую нижнюю губу. Он… Весь остаток сна он провел целуя грязнокровку, которая не особенно-то и сопротивлялась. Напротив, сначала неуверенно приоткрывала ротик, а затем уже обнимала его во всю и позволяла ему терзать свои мягкие губы, переплетала свой язык с его, а уж как ее ладошки шарили по его груди, а потом ноготками она впивалась в его плечи…
Волдеморт рухнул обратно на постель и прикрыл глаза. Он не мог понять, что эта девица сотворила, отчего он, даже не видя ее вживую, уже мечтал поскорее встретить ее. При одной мысли о ней, о ее мягких губах он почувствовал, как вожделение нарастает в нем. Нет, ему хотелось не просто увидеть ее.
Наконец, он решил, что пора вставать и отправляться в душ. Правда холодная вода оказалась плохим помощником, мысли о маленькой грязнокровке так и роились в голове Темного Лорда, не давая покоя. Кое-как приведя себя в порядок, он решил спуститься в столовую к завтраку, но выйдя из своей спальни, столкнулся нос к носу с Люциусом. Тот едва заметно нервничал, губы его дрожали, будто он хочет о чем-то рассказать, но не решается.
— Не тяни уже, — раздраженно кинул ему Волдеморт, намереваясь спуститься вниз.
Люциус потупил взгляд, припоминая, как совсем недавно за подобное Лорд нещадно прошелся по нему Круцио, однако вот уже несколько дней он хоть и был в дурном расположении, но никого в особняке не трогал. Как никто другой, Малфой знал, что терзает господина, но напрямую обращаться было слишком боязно, однако он взял себя в руки.
— Драко прислал сову… — начал он.
— На кой мне знать, что пишет твой щенок? — злобно прервал его Волдеморт и продолжил свой поход в столовую.
— Ч-через шесть дней ученики отправляются в Хогсмид, — закончил Люциус, почти выкрикнув последнее слово в спину Лорда.
Тот моментально развернулся и впился взглядом в бледное лицо приспешника, тот под суровым взглядом слегка сник.
— И что с того?
— Я подумал, что в-вам было бы интересно, милорд… — На всякий случай Люциус склонился в почтительном поклоне, да так усердствовал в этом, что кончики его белесых волос почти коснулись пола.
Волдеморт неопределенно фыркнул и пошел к лестнице. А вот сердце в его груди застучало: «Хог-смид! Хог-смид!». Он, правда, тут же приказал ему успокоиться, но куда там, его безносая физиономия уже расплывалась в улыбке. На душе, вдруг стало так приятно легко, когда он представил себе совершенно идиотскую и невероятную ситуацию, при которой он появляется в деревеньке, встречает там грязнокровку и… Ну, он ее поцелует, само собой. А дальше? Прогуляется, если она согласится. И поцелует еще раз, а потом…
На середине лестницы Волдеморт остановился и не верящим взглядом посмотрел перед собой. Ему не верилось, что эти мысли только что посетили его голову, что он только что всерьез рассуждал, словно подросток, о возможности глупой встречи с грязнокровкой. Но это казалось ему таким заманчивым вариантом, что он невольно облизал вмиг пересохшие губы.
***
Гермиона так же проснулась вся в поту, а сердце ее трепыхалось, как пичужка, бьющаяся о прутья клетки. Дыхание было сбивчивым и неровным, а перед глазами пелена. Никогда в жизни она не испытывала подобных ощущений, даже поцелуи с Виктором не будили такую гамму чувств. Сев в кровати, она поднесла руку к груди, где нещадно билось сердце, и сжала пальцами ткань ночной сорочки. Хотелось плакать и смеяться одновременно — на столько сильные эмоции вызывал в ней Волдеморт. А еще хотелось вернуться в сон, где ей было так хорошо, так спокойно рядом с ним, снова чувствовать его объятия, поцелуи на шее, щеках, губах… Гермиона затрясла головой, отгоняя морок наваждения.
А ничего путного и не вышло...— У меня наконец-то сегодня будет свидание! Что мне сделать?
— Ну, для начала поблагодари Бога за то, что появилась девушка с твоей ориентацией.
Стоя в затемненной зале, где все уже было готово для обряда, Волдеморт про себя ругал Люциуса распоследними словами. Главе платиноволосого семейства удалось убедить Темного Лорда в необходимости вернуть себе более-менее человеческий облик. Все потому, что грязнокровка может ненароком испугаться, увидев своего «жениха» с привычной змеиной физиономией. Взвесив все «за» и «против», Волдеморт, скрепя сердце, согласился с доводами и приступил к поиску и последующему исполнению обряда.
С момента, когда Люциус сообщил Лорду о походе школьников в Хогсмид, прошло четыре дня, до долгожданной встречи оставалось всего два дня. Сердце великого темного мага так и подпрыгивало в груди, предвкушая встречу с девушкой своих грез. Однако Гермионе он об этом не говорил. Они продолжали видеться во снах, теперь она смотрела на него с куда меньшим ужасом, сама тянулась к нему за поцелуями и прижималась своим упругим молодым телом к тощим мощам Волдеморта. Судя по туману в ее глазах — внешность Волдеморта была последним, что ее волновало.
Ему уже не терпелось увидеть грязнокровку во плоти, коснуться ее по настоящему, запустить пальцы в копну непослушных каштановых локонов, склониться к ее губам и одарить ее поцелуем. Всю операцию они вместе с Люциусом держали в строжайшей тайне. Первоочередной причиной являлась Беллатриса, ревностная преданность которой не знала границ. Второй причиной… не было второй причины. Посмел бы хоть кто-то сказать слово против — Волдеморт бы быстро наградил того смельчака Круциатусом или Авадой.
Итак, Волдеморт стоял в зале, где все уже было готово для обряда, только сам обряд требовалось провести через день, на рассвете, когда Марс войдет в зенит Венеры. Лорд наклонился и провел ладонью по вырезанным на полу символам.
— Надеюсь, что все получится, — прошептал он. — Хотя, грязнокровке нравится и текущий мой облик…
Однако, он решил слишком не рисковать и привести план в исполнение. Новая внешность так же давала гарантии того, что как можно меньше народу его узнает. Хотя сам Лорд находился сейчас на той грани, когда он готов был явиться самостоятельно в школу и выкрасть оттуда грязнокровку, которую он теперь считал принадлежащей ему.
***
Тем временем гриффиндорские барышни готовились к походу в деревню. Парвати и Лаванда вовсю обсуждали наряды и косметику. Казалось, что Парвати вовсе не смущает перспектива гулять по Хогсмиду вместе с Гойлом, да и Джинни периодически забегала в их спальню и одалживала то одну, то другую вещь. Затем, правда, в расстроенных чувствах возвращаясь и жалуясь, что к ее «убогим рыжим волосам» ничегошеньки не подобрать.
Гермиона наблюдала за всеми этими приготовлениями, скептически поджав губы.
— Ты бы тоже подобрала себе наряд, — язвительно уколола ее Лаванда. — Вдруг явится и твой… — тут она смутилась и опустила голову. — Ну, ты сама знаешь, кто…
— Делать ему больше нечего, — отмахнулась Гермиона, у которой душа в пятки ушла от одной мысли, что Волдеморт может заявиться в Хогсмид.
— Тебе виднее, — с надеждой в голосе согласилась Парвати, и одному Мерлину известно, как в этот момент девушке захотелось перекреститься.
Лаванда выудила из шкафа светло-лиловую мантию и, жеманно улыбаясь, приложила ее к себе, а затем взглянула в зеркало.
— А мне было бы интересно посмотреть на вас двоих, — съехидничала Браун, крутясь перед зеркалом.
Гермиона вздохнула и откинулась на кровать. Чего уж тут скрывать — ей и самой хотелось бы встретить Волдеморта вживую. Вон, все девчонки имеют возможность видеться со своими «суженными» постоянно, только одна Гермиона видит своего змееликого принца лишь во сне. И терпению уже почти пришел конец. Когда он этой ночью позволил себе больше чем обычно, совершенно по-хозяйски начав шарить ладонями по ее телу, Гермиона даже стыда не испытала в тот момент, только неконтролируемое возбуждение и желание растечься в руках Волдеморта, расплавиться и слиться с ним в единое целое.
В тот момент он сам шептал нечто подобное, о том, что хочет с ней единения, что жаждет ее всю и без остатка. Гермиона вспоминала, как его холодные пальцы касались ее разгоряченной кожи под блузкой, оставляя на ней мириады мурашек. Его прерывистое дыхание обжигало тогда ее шею, а спина ее выгибалась навстречу ему.
Девушка тряхнула головой, отгоняя воспоминания минувшего сна, слишком яркого и запоминающегося, от которого у нее даже сейчас замирало сердце.
***
Новым потрясением для Гермионы, да и для школы стало то, что за завтраком избранный герой, неоднократный победитель Темного Лорда, Гарри Поттер, сидел за слизеринским столом. Он что-то говорил краснеющий аки маков цвет Панси Паркинсон, при этом нервно теребя краешек своей мантии. То было не единственной новостью. Драко Малфой, самопровозглашенный слизеринский принц, расположился за столом когтеврана и, бледнея, как привидение, объяснялся с Луной Лавгуд. От волнения у Драко лицо пошло пятнами, и сейчас он напоминал не отпрыска древнего чистокровного рода, а обычного мальчишку, теряющегося перед понравившейся ему девочкой. Гермионе сразу стало ясно, откуда дует ветер и что всему этому виной. Единственное, чего она не могла понять: как Луна согласилась участвовать в гадании вместе с слизеринками, но… когда взгляд ее упал на Чжоу, плотоядно пожирающую взглядом профессора Снейпа, сидящего за преподавательским столом, ей стало ясно, что гостьей на гадании, видимо, была именно Паркинсон.
После увиденной картины, Гермионе резко расхотелось завтракать. Более того, она решила, что ни в какой Хогсмид она завтра не пойдет, а лучше займется какими-нибудь более полезными делами.
— О Мерлин, опять старшекурсникам кто-то подкинул ту книгу о гаданиях… — услышала Гермиона сокрушенный возглас МакГонагалл, когда выходила из Зала, намереваясь отправиться в библиотеку.
И если хорошенько подумать, то сейчас столы факультетов выглядели крайне странно, потому что гриффиндорцы оккупировали стол слизерина, а вассалы Салазара восседали за гриффиндорским столом.
***
И вот настал день похода в Хогсмид — отличная возможность для одних уединиться со своей второй половинкой, для других же - прикупить подарков к Рождеству, для третьих посидеть в тишине да подумать. Гермиона Грейнджер относилась к третьим. У нее и не было особенного желания идти в деревню, но и в школе оставаться не очень хотелось. Выйдя вместе со всеми, она незаметно отделилась от общей массы учеников и преподавателей и направилась в сторону Визжащей хижины.
Ей надоело смотреть, как Панси Паркинсон жмется к Гарри, как Малфой что-то шепчет смущающейся Луне, да и Чанг, хвостиком бегущая за неизвестно почему решившим прогуляться в Хогсмид Снейпом, радости не прибавляла. Всех их можно было понять — они попали под силу древней магии, будившей в них все эти чувства. Будившей чувства и в Гермионе, уставшей сопротивляться и чуть ли не с надеждой ждавшей встречи с Волдемортом. Только она боялась, боялась настолько сильно, что встречаться с ним не хотела ни за какие коврижки.
— Гермиона! — окликнула ее Джинни, когда она уже собиралась свернуть с главной дороги. — Пойдем с нами в три метлы!
Она стояла под ручку с Крэббом, а рядом с ними были Парвати и Гойл. Как ни странно, но слизеринцы довольно миролюбиво улыбнулись Гермионе. Та отвернулась и закатила к небу глаза.
— Спасибо, я… — она запнулась, пытаясь подобрать форму отказа повежливее. — Я, наверное, присоединюсь к вам позже, а пока мне хочется побыть одной.
— Ну, как хочешь. — Пожала плечами Джинни. — Пошли? — это она уже обращалась к Парвати и Гойлу. Те одобряюще кивнули, и компания пошла дальше по главной дороге, оставляя Гермиону одну.
Хотелось ей пойти, безусловно, но какой-то внутренний червячок говорил, что нет, нельзя. Поэтому, зябко ежась от колючего ветра, она пошла к Визжащей хижине. Дорожку к местной достопримечательности никто не чистил и потому, Гермионе приходилось пробираться по глубоким сугробам. И все же, на лице ее сияла еле заметная улыбка. Ей вспоминался минувший сон, горячий и страстный.
В том сне Волдеморт снова был рядом, он прижимал ее к себе и шептал:
— Это просто сон… — тихо говорил он, расстегивая пуговицы на ее блузке. — Всего лишь сон, нечего бояться.
И она отчего-то верила ему, выгибалась навстречу его губам, когда он принялся покрывать поцелуями ее шею, обнимала его плечи, льнула к нему всем телом. Самый ужасный волшебник своего времени, а когда он целовал ее, то ужасным вовсе не казался, скорее даже наоборот. Волдеморт стискивал ее в объятьях, прижимал к себе, и старался одновременно избавить Гермиону от одежды, что выходило у него весьма неплохо. По крайней мере, блузка уже валялась в стороне. Теперь настала очередь юбки. Испугавшись, Гермиона накрыла его руку ладонью и протестующее замотала головой.
— Не надо…
— Тише. — Усмехнувшись, он провел рукой по ее волосам. — Больно не будет.
Больно не было, после того, как они избавились от одежды, были всхлипы, тихие стоны, просьбы не останавливаться, но больно Гермионе не было. Всего лишь сон, такой яркий, что она помнила его до сих пор и до сих пор краснела, вспоминая, как извивалась под Волдемортом.
Гермиона словно очнулась от наваждения, она зачерпнула пригоршню снега и потерла им заалевшие от смятения щеки. Затем она подошла ближе к Визжащей хижине и устроилась на камне возле забора, так как холодный ветер дул прямо в лицо, то она повернулась спиной к дороге.
***
А в это время в Хогсмид прибыл глава пожирательского ордена, темнейший из темнейших магов волшебного мира — Лорд Волдеморт собственной персоной. Сопровождал его верный Люциус Малфой. Темный Лорд был хорош до неузнаваемости: лицо его приобрело вполне человеческие черты, высокие скулы выделялись на бледном лике и точеный профиль, привлекавший к себе внимание. Только глаза его так и остались багряно-красными, но такие мелочи темноволосого волшебника уже не смущали.
Вместе с Люциусом они появились возле «Кабаньей головы» и Волдеморт, плотнее закутавшись в теплую черную мантию, зыркнул на Люциуса.
— Идем на поиски грязнокровки, — приказным тоном сообщил он своему слуге. — Ты прочесываешь левую сторону деревеньки, я — правую. Как только найдешь ее — маякни.
— К-как маякнуть? — спросил Люциус, все еще до дрожи боявшийся Волдеморта.
— Как-как? — Лорд скривился. — Меткой маякни, гений…
Закатив к небу глаза, Волдеморт пошел направо, на поиски своей любви. Шел он чинно, благородно и встречные люди с нескрываемым интересом таращились на необычного волшебника, разумеется, не узнавая в нем Темного Лорда.
Люциус Малфой после ухода своего повелителя нацепил одну из самых своих надменных масок и пошел в указанном ему Лордом направлении. Он высокомерно смотрел по сторонам и презрительно кривился, всем своим видом показывая, что де: он оказывает великое одолжение, а искать какую-то девицу и не собирается вовсе.
Однако был кое-кто, узнавший в новом облике старого доброго Тома Марволо Риддла, и этот кое-кто очень разозлился, узнав ради кого Волдеморт решился на такие перемены.
— Ну, милорд, получите вы свою грязнокровку, — прошипела Беллатриса Лестрейндж, скидывая с себя чары невидимости после того, как Люциус с Волдемортом разошлись.
Пребывавший в эйфории от предвкушения встречи с Гермионой Темный Лорд даже не заметил, что часть его разговора с Люциусом Белла подслушала еще в поместье и устроила за любимым повелителем слежку. И появилась она возле «Кабаньей головы» практически одновременно с ними, предварительно накинув на себя чары.
Оправив свое черное платье, тряхнув копной спутанных волос, миссис Лестрейндж тоже отправилась искать грязнокровку, да только о своей находке она совершенно не собиралась сообщать своему господину. Заблаговременно Беллатриса достала свою палочку и, гневно щурясь, распугивая своим внешним видом местных жителей и праздношатающихся зевак, пошла в направлении Визжащей хижины. Какое-то третье чувство, возможно несуществующая женская интуиция, подсказывали пожирательнице, что девчонку следует искать именно там.
Увидев одиночную цепочку следов, ведущих к хижине, Беллатриса только уверилась в своей правоте: скорее всегда девчонка именно там. Всю дорогу женщина задавалась одним единственным вопросом: «Как?». Как удалось грязнокровке, которую великий Лорд ни разу не видел, очаровать его настолько, что он даже внешность свою возжелал вернуть ради мерзавки? Беллатриса годами пыталась соблазнить повелителя, но он так и оставался к ней холоден. А тут, за каких-то несколько дней… Почему? И Белле хотелось выть от бессилия. Разумеется, чтобы решить проблему — ее нужно полностью устранить. Возможно, когда она избавится от грязнокровки, то повелитель, наконец, обратит на нее внимание.
Как ни странно, но предчувствие не обмануло женщину, потому что она нашла Гермиону практически сразу. Девушка сидела на камне возле калитки, ведущей в заброшенный дом, и задумчиво чертила палочкой узоры на снегу. Беллатриса очень осторожно подошла к Гермионе сзади…
— Экспеллиармус! — выкрикнула волшебница, и палочка мгновенно вылетела из рук Гермионы.
Девушка ошарашено повернулась к нападавшей и с ужасом признала в ней самую рьяную последовательницу Темного Лорда.
— Поболтаем, дорогуша? — наигранно улыбнувшись, спросила Белла, помахивая палочкой Гермионы. — Только, конечно не здесь… Прошу.
Беллатриса отворила калитку и указала кивком головы на дом, покосившийся от времени. Поддавшись первому порыву, Гермиона хотела было сбежать, но…
— Нет-нет-нет, — нараспев произнесла пожирательница. — Даже не думай сбегать, маленькая дрянь, иначе я убью тебя прямо здесь.
Вот так вот получилосьОн не просто злобный манипулятор. Он вылупился из кокона чужих!
Люциус шел совсем не торопясь, подумаешь, какая-то грязнокровка приглянулась повелителю. Что же, теперь ему бежать сломя голову? Он вышагивал по заснеженной узкой улочке Хогсмида, с интересом разглядывая витрины магазинов. Остановившись возле одной из них, он посмотрелся в свое отражение, поправил мантию и, подмигнув самому себе, двинулся дальше. Снег хрустел под его ботинками, а забияка мороз пощипывал холеные щеки. Трость, обычно носимая им для антуража, сейчас служила цели — не поскользнуться, так как в некоторых местах под снегом обнаруживался лед. И ступая на лед, Люциус совсем по-стариковски опирался на свою трость.
Пройдя всю улицу вдоль и поперек, заглянув в каждое заведение и магазин, Люциус так и не обнаружил грязнокровку. Пожав плечами, он решил вернуться, но потом смекнул, что Волдеморт его по голове не будет гладить за невыполненное задание и решил пройтись еще, ведь улица заканчивалась дорогой к визжащей хижине. Ну что ж, Люциус решил попытать счастье там, вдруг повезет?
Уже сворачивая с дороги, он увидел цепочку из пары следов, ведущих к хижине. Люциус и подумать не мог о том, что ждет его впереди, а ждало его… Подойдя к хижине, он услышал громкие крики, судя по голосу, то была Беллатриса — буйнопомешанная сестрица его дражайшей супруги. А кричала она:
— Как ты посмела? Как посмела соблазнить моего повелителя, мерзавка?
Люциусу показалось, что он услышал звук пощечины, и он решил поспешить. Со всех ног побежал он к хижине и застыл на пороге. Перед его взором предстала связанная грязнокровка, на лице ее был синяк, а губа разбита в кровь.
— Белла, остановись! — попытался Люциус воззвать к разуму колдуньи, но та дала понять своими горящими безумием глазами, что зря. — Опомнись, прошу тебя! Милорд никогда не простит тебе этого!
Губы Беллатрисы, повернувшейся лицом к Люциусу, растянулись в глумливой усмешке. Такую он не редко видел на ее лице, когда она занималась пытками.
— Если ее не станет, то простит, — отрезала она. — Как только эта дрянь сдохнет — наваждение спадет с милорда, и он прозреет!
— Если он за столько лет не обратил на тебя внимание, неужели ты думаешь, что он обратит его сейчас? — Покачал головой Люциус.
Беллатриса начинала злиться, лицо ее побледнело пуще прежнего, а губы сжались в нитку.
— Он должен! — выкрикнула она.
В этот самый момент Люциус поднял палочку, но госпожа Лестрейндж оказалась куда проворнее, она быстро выкрикнула «Ступефай» и Люциус повалился ничком у порога. Из последних сил он прошептал:
— Морсморде…
Вызывая темную метку над домом. Что ж, как и просил Темный Лорд — Люциус маякнул.
***
Его великолепное темнейшество, злейший враг грязнокровок, ужаснейший волшебник своего времени, всем известный Волдеморт решил, что бродить по окрестностям Хогсмида выше его высочайшего статуса и, долго не раздумывая, отправился к школе магии и волшебства. Шел он в Хогвратс не торопясь, царственно вышагивая, и у окружающих создавалось впечатление, что это идет какая-то министерская шишка, получившая совсем недавно свое назначение. Темная мантия развевалась за плечами Лорда, вернувшего свою холеную внешность. По дороге Волдеморту даже попался мальчишка Поттер, не признавший своего злейшего врага. Да Лорд решил и не нападать на избранного, его сейчас волновали другие, куда более важные вещи, нежели смертоубийство героя. Он шел в Хогвартс, предвкушая встречу с девушкой из своих снов, а сердце его так и прыгало в груди, отдаваясь сладкой болью под ребрами. Никогда не думал бывший Том Риддл, что боль может быть такой приятной, что любовное томление может вызывать такие необычные ощущения. Он даже невольно улыбнулся Гарри Поттеру, пронесшемуся мимо него и едва не сбившему с ног, видимо из-за улыбки тот и не узнал его.
Далее, какой-то светловолосый мальчишка пробежал мимо, приговаривая:
— Сибилла Трелони, вы не видели Сибиллу Трелони? Кажется, я люблю ее!
Волдеморт посмотрел на него снисходительно, как обычно смотрят на душевнобольных, как он часто смотрел на Беллу.
Дойдя до школьных ворот, Волдеморт прошмыгнул на территорию школы вместе с каким-то белобрысым мальчишкой и уверенным шагом направился к замку. Губы его были плотно сжаты, взгляд алых глаз устремлен вперед, вся фигура его говорила о напряженности и некой внутренней, с трудом подавляемой, скованности. Но он, сжав руки в кулаки, шел вперед, неумолимо надвигаясь на Хогвартс. Минерва МакГонагалл, увидавшая его издали и признавшая в нем грозу магической Британии, тут же поперхнулась и, поспешив обратиться кошкой, скрылась за тяжелыми школьными дверьми. Не хватило духу у гриффиндорского декана самостоятельно вступить в схватку с волшебником, а потому она решила, что разумнее всего будет отправиться ябедничать Дамблдору, попивающему свой любимый чай.
Как только Волдеморт дошел до двери, ведущей в школу, то та захлопнулась прямо перед его носом, и он отчетливо услышал, как стали поворачиваться многочисленные замки. Терпение мужчины было на исходе и он, стукнув кулаком в дверь, решил добиться аудиенции у своей грязнокровки с помощью жестких требований. Требования свои он решил предъявить к Альбусу Дамблдору.
— А ну вылазь, старая образина! — стал орать совершенно не по-лордовски Темный Лорд перед дверьми школы.
В ответ, с балкона своей башни, аки Рапунцель, свесился Альбус Дамблдор, злобно пуча глаза. Его седая борода реяла на ветру подобно флагу, выбрасываемому при капитуляции, но хмурое лицо директора говорило об обратном.
— Спокойнее, Том! — прикрикнул с балкона Альбус и тут же пропал из зоны видимости.
Спустя десять минут двери школы распахнулись, являя Волдеморту великого светлого мага, с бородой, закинутой через плечо, брови же директора были гневно сдвинуты. Выйдя наружу, он ухватил Темного Лорда за плечо и потащил его к воротам, попутно злобно шипя:
— Зачем ты сюда притащился, Том? Что тебе нужно в моей школе?
В ответ, Волдеморт вырвался из цепкой стариковской хватки и смерил его высокомерным взглядом.
— Если ты пришел за Гарри, то… — начал Дамблдор, но его тут же прервал Волдеморт.
— Да не нужен мне мальчишка, я за грязнокровкой пришел.
После этой фразы Альбус недоверчиво вытаращил на Волдеморта глаза и вопросительно поднял брови.
— За мисс Грейнджер? — уточнил директор, и Лорд согласно кивнул. — Зачем же ты… погоди-ка, погоди. Ты! — Альбус Дамблдор ошарашено смотрел на своего бывшего ученика. — Ты ее антипод? Это ты?
— Антипод? — озадачено переспросил Волдеморт. — Я ее половина…
— Нет, ты, видимо, не знаешь всех тонкостей этого «гадания», — пустился объяснять директор, поправляя сползшие на кончик носа очки. — Оно притягивает вовсе не половинки, а противоположности; тех, кто в обычной жизни были бы непримиримыми врагами. Я-то полагал, что Гермиону притянет к Драко, ну к Северусу, на худой конец, но чтобы ее антиподом был ты, Том… — Альбус рассмеялся и похлопал по плечу опешившего Темного Лорда.
— Постой, а как же Люциус с Нарциссой? — спросил Волдеморт.
— И на старуху бывает проруха, — прошамкал Персиваль Вульфрик чего-то-там Дамблдор.
Лорд смотрел на него почти с мольбой.
— Отдай ее мне, Альбус, — прошептал он, глядя в лучащиеся счастьем глаза директора. — Я готов даже отступиться от Поттера, пусть живет, — произнес Волдеморт совершенно нетипичную для него фразу и тут же спохватился, что должно быть предлагает за свою грязнокровку слишком малую цену. — И сообщу тебе контрзаклятье от твоего маленького недуга, — повысил ставку Лорд, указывая на скрюченную руку директора.
Альбус смерил Волдеморта задумчивым взглядом, а затем добродушно улыбнулся.
— Ты предлагаешь вполне годную сделку, Том, — обрадовано заявил директор и сердечно пожал руку Темному Лорду. — Будь по-твоему, забирай свою грязнокровку.
Затем, он повернулся к Минерве МакГонагалл, слушавшей весь этот вопиюще странный диалог с раскрытым ртом. В голове у гриффиндорского декана не укладывалось, что только что великий светлый маг запросто продал одну из лучших учениц Хогвартса, умнейшую ведьму столетия, Волдеморту. Безумно влюбленному, судя по мечтательному выражению лица, но все же Волдеморту. От кошмара и абсурдности создавшейся ситуации Минерва попятилась, пока вдруг не вспомнила…
— Но мисс Грейнджер еще не вернулась из деревни, — произнесла Минерва, осознав, что из похода вернулись все за исключением юной невесты темного мага.
— Как не вернулась? — переспросил Дамблдор.
— Даже Поттер уже в замке, я видел его по пути, — перебил директора Волдеморт. — Ты что-то напутала Минерва. Где девчонка?
И тут произошло непредвиденное. Небо над Хогсмидом озарила зеленая вспышка и темный Лорд поперхнулся, почувствовав, как по спине его побежали мурашки, а на лбу от напряжения выступил пот — над деревней Хогсмид повисла уродливая темная метка, выпущенная Люциусом. И почему-то Волдеморту это вовсе не виделось хорошим знаком. Забыв обо всем на свете, он стремглав ринулся вон из школы, с завидной прытью за ним поспешил Дамблдор, а на некотором расстоянии последовала МакГонагалл.
Правда, Лорд до последнего надеялся на лучшее. Быстро установив, что метка висит над Визжащей хижиной, он поспешил туда. В глаза ему бросилась цепочка из следов, принадлежавших троим людям. Некоторые следы были уже слегка заметены, но также виднелись и свежие. Нервно сглотнув, Волдеморт пошел по следам прямиком к хижине.
— Вот идиот… — вырвалось у него, когда он увидел на пороге дома Люциуса, валяющегося ничком и сжимавшего до побеления костяшек, свою палочку. Видимо метку верный слуга успел пустить в самый последний момент.
Проем же внутрь хижины чернел, как чрево тарантикула. Оттуда доносились всхлипывания и громкие женские возгласы. Волдеморт сразу узнал ту, что посмела явиться в Хогсмид без его ведома: голос Беллатрисы он мог опознать из тысячи женских голосов.
***
Гермиона сидела в полутьме, связанная. По щеке ее стекала вязкая струйка крови, а голова разрывалась от боли. Только что Беллатриса отвесила девушке звонкую пощечину и теперь глядела на Гермиону, сощурив глаза. В тонких бледных пальцах женщина крутила палочку, принадлежавшую Гермионе. Должно быть ей доставляло удовольствие пытать свою жертву именно ее палочкой, а не собственной. Мерзко ухмыльнувшись, Беллатриса подошла к сжавшейся, но глядящей с некоторым презрением, Гермионе, и встала напротив нее.
— И что он в тебе нашел? — спросила пожирательница. — Что господин мог найти в убогой грязнокровке?! — голос ее почти сорвался на крик. — Какое колдовство ты применила, дрянь, чтобы разжечь в нем чувства?
Беллатриса была вне себя от ярости, она негодовала и ощущала все поднимающуюся волну, которую не смогло бы успокоить ничто. Возможно только если ОН снизойдет до нее, одарит ее своей милостью. Женщина раздосадовано посмотрела на Гермиону и сдула черный локон, лезший ей прямо в глаза. По какой-то неописуемой причине господин заинтересовался этой мерзкой девчонкой, этой швалью…
Минут пять назад она оглушила Люциуса, сунувшего свой нос в хижину и безусловно попытавшегося бы освободить грязнокровку. Непредусмотрительно было с его стороны сунуться с парадного хода, даже не проверив заклинанием, есть ли внутри люди. Для пожирателя Люциус был слишком слаб, даже хваленое тщеславие не делало ему чести. Вовсе не удивительно, что его одолела в министерстве кучка школьников. Правда те же школьники взяли верх и над самой Беллатрисой, но она предпочитала об этом не думать. Тем более, что сейчас ее проблемой являлась гриффиндорская сучка, посмевшая завладеть сердцем Волдеморта.
Миссис Лестрейндж с ленцой взглянула на Гермиону и резко вскинула руку с палочкой вверх. Гермиона тут же беззвучно раскрыла рот, глаза ее распахнулись, а тело забилось в конвульсиях. В ответ на это Беллатриса исступленно захохотала и зажала себе рот рукой.
— Ты не выйдешь отсюда, — истерично хихикнула колдунья. — Никогда не выйдешь.
Она склонила голову набок и дико ухмыльнулась, так что у Гермионы сперло дыхание от ужаса. Покачав головой, Беллатриса двинулась к своей обездвиженной жертве, она шла медленно и была больше похожа на марионетку, которую вели, дергая за ниточки, чем на живого человека. Губы, растянутые на тощем лице превращали улыбку в оскал, а пустые глаза, горевшие безумным огнем довершали демонический образ.
— Для начала, я хочу изуродовать твою мордашку, — практически с материнской заботой сладко произнесла Беллатриса и достала из складок черной мантии тонкий серебряный стилет.
— Не надо, — еле шевеля губами попросила Гермиона.
— Не надо! — передразнила ее Беллатриса и сделала еще один шаг. — Чтобы даже увидев твой труп, МОЕГО лорда кривило от отвращения к тебе.
Она подошла к Гермионе совсем близко. Занесла руку для удара и…
***
Оказавшись на пороге хижины, Волдеморт узрел картину, которая не могла оставить его безучастным. В глубине помещения сидела связанная по рукам и ногам грязнокровка, а подле нее стояла верная Беллатриса, грозя ей ножом. Реакция у одного из лучших дуэлянтов даже в семьдесят лет была отменной. Волдеморт одним движением достал свою палочку и направил ее в сторону пожирательницы.
— Петрификус тоталус!
Тут же за спиной Волдеморта раздалось кряхтение — это Альбус протиснулся в дверь, а за ним подоспела и МакГонагалл. Она тут же зажгла на конце своей палочки огонек и осветила комнату. И разглядевший на лице своей суженной громадный синяк, Волдеморт кинулся к Гермионе со всех ног, на ходу снимая с нее проклятье.
От усталости измученная девушка вот-вот могла упасть, благо Волдеморт успел вовремя подхватить ее. Было видно, что она совсем без сил, но взгляд ее так и впивался в темного волшебника. Поняв, что она вполне могла и не узнать его, Волдеморт ласково провел пальцем по ее подбородку, как он часто проделывал это во сне.
— Это я, грязнокровочка, — прошептал он.
— Вы… ты пришел… — выдохнула Гермиона, а Волдеморт уже спешил вынести ее на свежий воздух, подальше от хижины.
Минерва тем временем приводила Люциуса Малфоя в чувство, а Альбус Дамблдор связывал мятежную пожирательницу заклинанием. Волдеморт же, выйдя на улицу, присел вместе с Гермионой на запорошенный снегом камень. Он поглаживал ее по волосам, а во взгляде его горели одновременно и нежность, и неприкрытая страсть. Обряд действовал идеально и оказавшись рядом со своей половиной, Волдеморт не чувствовал ничего, кроме непонятного томления в груди. Услышав за спиной покашливание он вздрогнул и обернулся, но слова, которые говорил его бывший учитель, предназначались вовсе не ему.
— А ты боялась, Минерва. — тихо прошамкал Альбус, выходя из хижины и манящими чарами увлекающий за собой обездвиженную Беллатрису. — Посмотри, как они хорошо смотрятся друг с другом.
Профессор МакГонагалл лишь сокрушенно покачала головой.
Волдеморт увидел, как после этих слов щеки Гермионы заалели, словно маков цвет, и она попыталась высвободиться из его объятий. Он, правда, не дал, сильнее прижав ее к себе.
— Дорогая мисс Грейнджер, вам лучше пока не двигаться, — заметил Альбус, подойдя к ним, затем он обратился к Волдеморту. — Ну что, Том, как договаривались: ты получаешь Гермиону, а взамен забываешь про Гарри?
После этих слов глаза Гермионы расширились, и она с ужасом покосилась на улыбавшегося директора. Мгновенно вывернувшись из объятий Волдеморта, она вскочила на ноги и попятилась от Визжащей хижины.
— Вы… как вы могли?! Я вам не игрушка! Вы не можете мной так распоряжаться и отдавать кому-то! Вы… вы…
Выпалив все это, она не удержалась и разрыдалась, после чего пулей понеслась прочь от хижины, намереваясь убежать от двух ужаснейших магов столетия как можно дальше.
— Гермиона, стой! — воскликнул было Волдеморт, но куда там, его половинки уже и след простыл.
Он пустился вслед за ней, попутно применив следящие чары, чтобы легче было ее обнаружить. Нашел он ее далеко не сразу.
***
Слезы уже высохли, но глаза все равно щипало от мороза и ветра, бившего в лицо. Гермиона считала, что поступок Дамблдора равносилен предательству — отдать свою ученицу врагу. Хоть и в обмен на жизнь Гарри. Правда, когда Волдеморт оказался так близко, рядом, то сердце ее забилось, как ненормальное, было даже почти больно и невероятно приятно. Вздохнув, Гермиона обернулась. Ее никто не преследовал и это было хорошо, не хватало ей еще после пыток Беллатрисы скакать по сугробам от того… кто предназначен ей судьбой.
Теперь, после встречи с Темным Лордом, Гермиона поняла всю трагичность ситуации, в которую попала — ее тянуло к нему еще больше. Невыносимо хотелось вернуться обратно к хижине и снова побывать в его объятьях. С ним она чувствовала себя спокойно, под абсолютной защитой.
— И все равно профессор Дамблдор был не прав! — упорствовала она, даже топнула ногой по заледенелой дороге и, поскользнувшись, едва не упала.
Не упала она только потому, что ее подхватили под локоть и мягко потянули на себя. Эти прикосновения казались такими знакомыми… Подняв голову она встретилась с алыми глазами Волдеморта, с интересом изучавшего ее лицо.
— Но вас не было минуту назад, — пробормотала она, глядя прямо в его глаза.
— Ты меня просто не заметила, — улыбнулся он.
Все равно Гермиона боялась, ее пробивал озноб от одной мысли, что она все-таки должна быть с Волдемортом, а сам темный маг, судя по выражению его лица, решил покориться своей судьбе.
— Как же мы сможем быть вместе? — шепотом спросила Гермиона.
— Потом об этом подумаем, — хмыкнул Волдеморт и наклонился к ее лицу. — Ну а пока… Уж извини, целую неделю об этом мечтал.
Он коснулся ее губ, мягко вовлекая Гермиону в поцелуй, та неторопливо отвечала, чувствуя, что ноги ее подкашиваются, а сознание затуманилось. Был только он, она, и снег, начавший валить хлопьями, моментально таявший, соприкоснувшись с горячей кожей.
Гермиона не могла не признать, что это было потрясающе, гораздо лучше тех навязчивых сновидений. Никакие Викторы Крамы, никакие Роны Уизли не могли сравниться с Волдемортом. Может быть он и не был лучшим на свете целовальщиком или любовником, но Гермиона считала совершенно иначе, а сердце ее так и рвалось из груди навстречу его. Она даже не заметила, как он переместил их с заснеженной дороги в уютные покои Малфоевского особняка. Для нее существовали только его губы, его язык, его руки, что обнимали ее за талию, только он, и ничего вокруг не было важно.
***
Прошло несколько лет. Волшебное сообщество уже и думать забыло о магической войне, причиной которой стал Волдеморт, ныне величавший себя Том Марволо Риддл и занимавший пост министра магии. При нем всегда находилась его красавица жена Гермиона Грейнджер-Риддл, не дававшая своему супругу совершать глупостей и отговаривавшая его от жестоких законов в отношении магглорожденных. Конечно, многое изменилось с той поры — маггловских детей теперь чуть ли не с младенчества интегрировали в волшебное сообщество, рассказывая им о законах и обычаях мира, в котором им предстояло вариться после окончания школы.
Гарри Поттер отказался от карьеры аврора и выбрал путь законника, занявшись прокурорской работой, а его супруга Панси стала адвокатом. Неоднократно их с мужем обвиняли в сговоре во время судебных заседаний, но прямых доказательств этому не было, так что общественность старалась закрывать глаза на их махинации.
Драко Малфой, после женитьбы на Луне Лавгуд стал главным редактором «Придиры», сделав из шуточного чтива вполне серьезный и респектабельный журнал. Так же появилось несколько ответвлений «Придиры», в том числе и мужской журнал «Могучая палочка», которым руководила Луна. Журналом для юных волшебников «Хогвартсенок» занимались Рон и Лаванда Уизли.
Чжоу Чанг устроилась на работу в школу магии преподавателем по Защите, чтобы быть ближе к своему жениху, с которым они собирались в скором времени сыграть свадьбу. Ох и долго же мистер Снейп увиливал от женитьбы, прикрываясь разного рода отговорками, но, в конце концов, округлившийся животик мисс Чанг явственно дал понять, что пора бы ей сменить свою фамилию на Снейп.
Невилл и Сибилла открыли свою собственную прорицательскую лавку, известную как среди волшебников, так и среди самых обыкновенных магглов. Клиентура шла к ним косяком и вскоре пара разбогатела на столько, что смогла разжиться довольно-таки приличным особняком в западном Винчестере.
Семейство Крэббов ждало очередного прибавления в семействе: Джинни уже в третий раз была на сносях. А вот Гойлы пошли в модную индустрию и запустили свою линию одежды мантий, меняющих цвет в зависимости от настроения.
Ну а что до бывшей миссис Лестрейндж, которую муж бросил сразу после того, как Волдеморт пришел к власти, то она коротала свои дни в Азкабане, под неусыпным надзором дементоров. Было уже довольно поздно, и она забылась тревожным сном, и снилось ей… а ничего ей не снилось. Обычное белое ничто, в котором и стояла Беллатриса, стояла и круглила обезумевшие глаза на того, кого никогда бы и не пожелала увидеть. Напротив женщины стоял седовласый старик и почесывал свою длинную бороду.
— Мда… погадал называется, — цокнул языком старик, разглядывая бледную, как простыня Беллатрису. — Ну, Альбус у меня еще попляшет.
У Беллатрисы же совершенно не было слов, только:
— Аб-б… Аберфорт?
