Если вдруг тебя не станет...

Пролог

Это лето было одним из худших в жизни Гарри Поттера. Что уж говорить, он так и не смог прийти в себя после смерти Сириуса. Поначалу каждый новый день был похож на пытку: воспоминания о последних мгновениях жизни крёстного ежесекундно вставали перед глазами. Гарри снова и снова прокручивал в голове падение Сириуса за арку, и вновь боль и отчаяние накрывали его с головой, как в первые минуты после гибели Бродяги. Он не мог осознать тот факт, что самого родного и близкого человека больше нет… и никогда не будет рядом.

Честно сказать, Гарри и вовсе не понимал, как теперь жить дальше. Ко всему прочему, его постоянно мучили угрызения совести, ведь, по его мнению, главным виновником гибели крёстного был он сам. Каждый последующий день был только хуже предыдущего, просвета в этом бездонном колодце боли и мрака даже не намечалось. Его жизнь постепенно превращалась в сущий ад. Несмотря на то, что Волан-де-Морт оставил всяческие попытки проникнуть в сознание Поттера, кошмары не прекратились, а, напротив, только усилились. Даже Дурсли заметили, что с их «любимым» племянником что-то не так, однако им было абсолютно наплевать на его душевное состояние. Гарри благоразумно решил не сообщать родственникам о гибели Сириуса, опасаясь вновь быть запертым за семью замками, не говоря уже о последующих издёвках Дадли, которые были бы способны сделать жизнь у Дурслей совсем невыносимой.

Гарри не мог справиться со своей болью, всё глубже и глубже погружаясь в состояние, близкое к депрессии. Вскоре боль от утраты сменилась всепоглощающим чувством вины. С каждым прожитым днём он всё больше ненавидел себя и уже ничего не мог с этим поделать. Он перестал следить за собой, практически полностью забросил еду и сон, целыми днями лёжа на кровати и пестуя своё горе. Неудивительно, что к концу лета Гарри стал похож на ходячий скелет. Мертвенно бледная кожа, осунувшееся лицо, огромные мешки под глазами и пугающая пустота во взгляде — вот всё, что осталось от некогда весёлого и жизнерадостного подростка.

Сегодня Гарри должен был возвращаться в школу. Впервые поездка на знаменитом «Хогвартс-экспрессе» не доставляла ему никакой радости. Прибыв на вокзал, он сразу же направился к стене между платформами девять и десять. В этот раз юный волшебник не стал разбегаться — на это у него попросту не было сил, — а, убедившись, что рядом никого нет, Гарри спокойным шагом преодолел барьер. Оказавшись на платформе, он внимательно огляделся. Вокруг, как и всегда, было огромное скопление народа. Всматриваясь в толпу, он отчаянно пытался найти знакомый силуэт. Молодому человеку до последнего хотелось верить, что все события, произошедшие в министерстве в том году, — просто чья-то злая шутка, и вот сейчас, в этот самый момент, неожиданно появится Сириус. Обернувшись чёрной собакой, положит лапы ему на плечи, уткнётся мокрым носом в лицо. Они уйдут в укромное место, где их точно никто не увидит, и крёстный даст свои последние наставления.

В толпе несколько раз мелькала огненно-рыжая шевелюра Рона, в дальнем конце платформы прощалась со своими родными Гермиона, рядом с кованой железной аркой Нарцисса Малфой трепетно прижимала к себе сына, который вовсе не горел желанием быть заключённым в объятия на глазах у своих сокурсников. Глядя на это бессчётное количество счастливых семей, любящих родителей, которые с улыбками провожали своих детей, Гарри с трудом сдерживал слёзы. Нет, он не мог больше ни минуты находиться среди этих людей.

К счастью, паровоз алого цвета уже был на месте. Быстро сев в поезд и найдя свободное купе, Гарри откинулся на сиденье и устало прикрыл глаза. Он вспомнил, как ещё год назад, счастливый и довольный, прямо в поезде получил письмо от Сириуса, в котором крёстный дал юному волшебнику своё разрешение на посещение Хогсмида. Теперь Сириус Блэк ему уже никогда не напишет. Больше всего в данный момент Гарри не хотел видеть своих друзей — он не был готов встречать сочувствующие и жалостливые взгляды или же притворяться, что всё в порядке. Сейчас лучшим другом для него было одиночество. Именно по этой причине Гарри не стал ждать друзей на платформе, а сразу же поспешил в вагон, заняв самое отдалённое купе из всех возможных в надежде, что здесь его точно никто не побеспокоит. Однако его ожидания не оправдались. Уже спустя пятнадцать минут дверь купе отворилась и внутрь ввалился Рон Уизли.

— Привет, дружище! Я тебя по всему поезду искал, уже успел перепугаться! Чего это ты нас не дождался? — запыхавшись, спросил он.

— Извини, на платформе было слишком много народа, а мне хотелось ещё немного побыть одному, — сдержано ответил Гарри. — Кстати, а где Гермиона?

— Она в купе для старост, но скоро должна прийти.

Гарри не спешил продолжать разговор, в купе повисла тяжёлая и давящая тишина. Ребята чувствовали себя неуютно, но ничего не могли с этим поделать. К счастью, положение спасла Гермиона, которая, наконец-то, смогла присоединиться к друзьям, разобравшись со своими обязанностями старосты.

— Ну как вы тут, мальчики? Скучали без меня? — задорно поинтересовалась юная волшебница.

— Не то слово! С твоим появлением мир вокруг нас будто обрёл новые краски, — мягко произнёс Гарри, впервые за всё лето улыбнувшись.

Только сейчас он понял, как на самом деле успел соскучиться по своим друзьям. Весь остаток дороги ребята взахлёб говорили на различные темы, успев обсудить, наверное, абсолютно всё, что только было возможно. Впервые за всё лето грусть и печаль пусть ненадолго, но покинули Гарри. Этой ночью, укладываясь в башне Гриффиндора, он провалился в глубокий сон, едва коснувшись головой подушки. Рон поспешил последовать примеру друга. Завтра их ждёт тяжёлый день. Особенно если учесть, что первым уроком должно быть сдвоенное зельеварение.

Душевные переживания

Гар­ри с тру­дом раз­ле­пил ве­ки. Яр­кое сол­нце пол­ностью за­поло­нило всю спаль­ню. Ка­залось, что его лу­чи ос­ве­ща­ли аб­со­лют­но всё вок­руг. Маль­чик не спе­ша на­шарил на тум­бочке оч­ки и пос­мотрел на вре­мя.

— Чёрт, Рон, вста­вай! Мы прос­па­ли! — в па­нике вос­клик­нул Гар­ри, на хо­ду стас­ки­вая с се­бя пи­жаму.

— Ммм, по­годи, дай пос­пать ещё ми­нут пять, — про­вор­чал Рон, пе­рево­рачи­ва­ясь на дру­гой бок.

— Рон, ты что, с ума со­шёл? У нас пер­выми зелья, Снейп с нас три шку­ры сде­рёт за опоз­да­ние, ещё и от­ра­бот­ку вле­пит! — не тер­пя­щим воз­ра­жений то­ном ска­зал Гар­ри, в бук­валь­ном смыс­ле выт­ря­хивая дру­га из-под оде­яла.

На­конец Рон оце­нил весь мас­штаб ка­тас­тро­фы и на­чал ус­ко­рен­но со­бирать­ся. Нас­пех одев­шись и соб­рав сум­ки, друзья пу­лей по­бежа­ли в под­зе­мелья, чуть не сбив по до­роге горс­тку пер­во­кур­сни­ков. До­бежав до клас­са, они ос­та­нови­лись и, за­та­ив ды­хание, вош­ли внутрь. Прос­торное по­меще­ние бы­ло прак­ти­чес­ки пол­ностью пог­ру­жено во ть­му. Ма­лень­кие ок­на, ко­торые и в обыч­ные дни с тру­дом про­пус­ка­ли сол­нечные лу­чи, бы­ли за­дёр­ну­ты плот­ны­ми што­рами. Нес­мотря на это, в клас­се бы­ло очень прох­ладно. От­ды­шав­шись, они пос­пе­шили за­нять свои мес­та ря­дом с уже си­девшей за пар­той Гер­ми­оной.

— Где вы бы­ли? — по­вер­нувшись к ним, сер­ди­то спро­сила подруга. — Хо­тите на­чать учеб­ный год с от­ра­боток и сня­тых с фа­куль­те­та бал­лов?

— Ну мы же не опоз­да­ли, — без­за­бот­но от­ве­тил Рон, раз­ва­лив­шись на пар­те. — И по­том, нам не при­выкать к от­ра­бот­кам. Став­лю гал­ле­он на то, что Снейп всё рав­но най­дёт к че­му прид­рать­ся.

— Про­фес­сор Снейп, — при­выч­но поп­ра­вила его Гер­ми­она.

Гар­ри ни­как не от­ре­аги­ровал на пе­репал­ку дру­зей — он с тру­дом сдер­жи­вал под­сту­пив­ший к гор­лу ком. Ока­зав­шись в ка­бине­те до уда­ра ко­локо­ла, он обе­зопа­сил се­бя от воз­можных на­падок со сто­роны сли­зерин­ско­го де­кана, а зна­чит, до на­чала уро­ка ему аб­со­лют­но не о чем было вол­но­вать­ся. Ког­да уг­ро­за быть уни­жен­ным на гла­зах у всех от­па­ла, Гар­ри вновь пог­ру­зил­ся в пе­чаль­ные вос­по­мина­ния. Вол­на скор­би бук­валь­но нак­ры­ла его с го­ловой. Ведь ес­ли бы он с боль­шей серь­ёз­ностью от­нёсся тог­да к уро­кам Сней­па и на­учил­ся зак­ры­вать ра­зум от втор­же­ния Во­лан-де-Мор­та, Си­ри­ус был бы жив! Ру­ка маль­чи­ка неп­ро­из­воль­но сжа­лась в ку­лак.

— Гар­ри, всё хо­рошо? — пос­пешно по­ин­те­ресо­валась Гер­ми­она, за­метив из­ме­нения, про­изо­шед­шие в эмо­ци­ональ­ном сос­то­яни­и дру­га.

От не­об­хо­димос­ти от­ве­чать Гар­ри спас ог­лу­шитель­ный удар ко­локо­ла, воз­ве­стив­ший о на­чале уро­ка. В этот же мо­мент в класс стре­митель­но во­шёл про­фес­сор, и все раз­го­воры сразу прек­ра­тились. По­вис­ла гне­тущая ти­шина. Снейп мед­ленно об­вёл а­уди­торию прон­зи­тель­ным взгля­дом и, убе­див­шись, что все уче­ники на мес­те, скрес­тил ру­ки на гру­ди.

— Се­год­ня вы по­пыта­етесь сва­рить кро­вевос­то­нав­ли­ва­ющее зелье. Инс­трук­цию най­дё­те в учеб­ни­ке. На­де­юсь, что все из вас к шес­то­му кур­су на­учи­лись поль­зо­вать­ся ог­лавле­ни­ем. Прис­ту­пай­те.

Бег­ло прос­мотрев инс­трук­цию, Гер­ми­она от­пра­вилась за ин­гре­ди­ен­та­ми. Она в со­вер­шенс­тве зна­ла те­орию при­готов­ле­ния дан­но­го зелья. Гар­ри и Рон рас­сла­бились, на­ив­но по­лагая, что всю ра­боту за них, как всег­да, сде­ла­ет под­ру­га. К со­жале­нию, их на­деж­дам не бы­ло суж­де­но сбыть­ся.

— Мис­тер Пот­тер, ва­ши ре­зуль­та­ты эк­за­мена бы­ли да­леки от иде­ала. Ду­маю, мне не сто­ит на­поми­нать, что при­сутс­твие на прод­ви­нутых зель­ях тре­бу­ет лич­но от вас боль­ших уси­лий, не­жели тех, что вы при­лага­ли ра­нее, изу­чая мой пред­мет? — бар­хатным го­лосом про­гово­рил про­фес­сор, по­дой­дя к нему со спи­ны.

— Да, сэр, — бе­зэмо­ци­ональ­но от­ве­тил Гар­ри, не же­лая всту­пать в пе­репал­ку со Сней­пом.

— Тог­да,я вы­нуж­ден поп­ро­сить вас от­сесть от­дель­но, — ска­зал про­фес­сор, уди­вив­шись та­кому сми­рен­но­му по­веде­нию Пот­те­ра. А за­тем, не­надол­го за­думав­шись, до­бавил. — Я хо­чу про­верить уро­вень зна­ний, принадлежащих вам, а не мисс Грей­нджер, вы ме­ня по­няли?

— Но, сэр, у ме­ня нет учеб­ни­ка, я же не знал... — Гарри за­мол­чал на по­лус­ло­ве, не же­лая при всех го­ворить о том, что его на­хож­де­ние в этом клас­се — это це­ликом и пол­ностью зас­лу­га Мак­Го­нагалл.

— Не зна­ли что, мис­тер Пот­тер? — вкрад­чи­вым го­лосом по­ин­те­ресо­вал­ся Снейп, вни­матель­но ог­ля­дывая маль­чи­ка. Про­фес­со­ра нап­ря­гали те из­ме­нения, ко­торые про­изош­ли в нём за ле­то. На па­мяти мужчины, Пот­тер впер­вые пе­рено­сил нас­мешки с та­ким рав­но­души­ем. Ка­залось, что ему глу­боко без­различ­но всё, про­ис­хо­дившее вок­руг не­го.

— Не знал, что вы поз­во­лите мне по­сещать рас­ши­рен­ный курс, сэр, — ус­та­ло от­ве­тил Гар­ри, стре­мясь пос­ко­рее за­кон­чить раз­го­вор. Сей­час ему хо­телось толь­ко од­но­го — вер­нуть­ся как можно быстрее в свою спаль­ню, где его ник­то не бу­дет тро­гать. По­быть нес­коль­ко ми­нут в ти­шине, пол­ностью пре­дава­ясь мыс­лям о Си­ри­усе и его смер­ти. Ещё ни­ког­да оди­ночес­тво не бы­ло для Гар­ри столь же­лан­ным.

— В шка­фу ле­жат ста­рые бес­хозные учеб­ни­ки, мо­жете взять один из них на вре­мя, по­ка не за­каже­те се­бе свой, — ров­ным го­лосом про­из­нес зель­евар, ука­зывая ру­кой в сто­рону сто­явше­го в уг­лу ка­бине­та шка­фа. А за­тем, слов­но по­теряв к Поттеру вся­кий ин­те­рес, нап­ра­вил­ся к сво­ему сто­лу и пог­ру­зился в чте­ние пер­га­мен­тов.

Не ве­ря, что смог от­де­лать­ся так лег­ко, Гар­ри нап­ра­вил­ся к шка­фу и, дос­тав от­ту­да пер­вый по­пав­ший­ся учеб­ник зель­ева­рения, соб­рал свои ве­щи и пе­ресел на зад­нюю пар­ту, по­даль­ше ото всех. От­крыв по­собие, он пог­ру­зит­ся в чте­ние. Спус­тя нес­коль­ко ми­нут Гарри был го­тов за­вопить от раз­дра­жения. Пре­дыду­щий хо­зя­ин кни­ги вдоль и по­перёк ис­пи­сал все стра­ницы. Ра­зоб­рать, что из­на­чаль­но было ска­зано в инс­трук­ции, не­ представлялось воз­можным. Гар­ри ли­хора­доч­но раз­мышлял, как же пос­ту­пить. На­де­ять­ся на по­мощь Гер­ми­оны бы­ло глу­по — он сам от­сел в са­мый даль­ний ко­нец клас­са. Под­ру­га при всём же­лании не смо­гла бы ему под­ска­зать. Ос­та­вал­ся один вы­ход: на свой страх и риск сле­довать ука­зани­ям пре­дыду­щего хо­зя­ина учеб­ни­ка.

По­раз­мыслив ещё ка­кое-то вре­мя, Пот­тер ре­шил, что, по срав­не­нию с ги­белью единс­твен­но­го род­но­го че­лове­ка, ко­торая про­изош­ла по его ви­не, неп­ра­виль­но сва­рен­ное зелье и сня­тые бал­лы — су­щие пус­тя­ки. По­это­му, наб­равшись сме­лос­ти, Гар­ри на­чал дей­ство­вать. Чёт­ко сле­дуя всем ука­зани­ям и не от­вле­ка­ясь на пос­то­рон­ние раз­дра­жите­ли, он ус­пешно спра­вил­ся с пос­тавлен­ной за­дачей и да­же ис­пы­тал что-то, по­хожее на гор­дость. Но, ог­ля­дев­шись по сто­ронам и уви­дев, что все ос­таль­ные так­ же ус­пешно сва­рили зелье, Гар­ри вновь сник. Ведь, ес­ли го­ворить чес­тно, он прос­то вновь поль­зо­вал­ся под­сказ­ка­ми дру­гого че­лове­ка, ко­торый об этом да­же не зна­л и уже ни­ког­да не должен был уз­на­ть. Тот же са­мый ре­зуль­тат он по­лучил бы, де­лая зелье под чёт­ким ру­ководс­твом Гер­ми­оны. Слу­шать, что го­ворят те­бе дру­гие, и не ду­мая бро­сать в ко­тёл нуж­ные ин­гре­ди­ен­ты, мо­жет каж­дый ду­рак.

Вне­зап­но его ох­ва­тила бе­зудер­жная вспыш­ка гне­ва. Гар­ри ду­мал, что ни­ког­да не смог бы са­мос­то­ятель­но, без чь­ей-ли­бо по­мощи сва­рить да­же са­мое прос­тей­шее зелье. Осоз­на­ние собс­твен­ной ник­чёмнос­ти вновь зас­та­вило ла­дони сжать­ся в ку­лаки. Гарри из пос­ледних сил сдер­жи­вал­ся, что­бы не пе­ревер­нуть ко­тёл. Ещё ле­том он за­метил, нас­коль­ко нес­та­биль­но его пси­хичес­кое сос­то­яние. В один миг он мог бе­зутеш­но ры­дать, за­тем его ох­ва­тывал бе­зудер­жный прис­туп сме­ха, а иног­да воз­ни­кали прис­ту­пы не­кон­тро­лиру­емой аг­рессии и ярос­ти, нап­равлен­ные на се­бя са­мого. Ему хо­телось рвать на се­бе во­лосы, кру­шить и ло­мать ок­ру­жа­ющие пред­ме­ты, де­лать что угод­но, лишь бы из­ба­вить­ся от это­го чувс­тва ви­ны. Са­моби­чева­ние. Вот че­го боль­ше не мог вы­носить Гар­ри. Но и из­ба­вить­ся от это­го чувс­тва он то­же не мог. К счастью, Гарри по­нимал, что де­монс­три­ровать свои эмо­ции всем лю­дям, на­ходившим­ся в клас­се, бы­ло не­разум­но. Взяв се­бя в ру­ки, он на­лил об­ра­зец зелья в кол­бу и, дож­давшись ко­локо­ла, пос­та­вил его на учи­тель­ский стол. За­тем, не же­лая боль­ше ни ми­нуты ос­та­вать­ся в люд­ном по­меще­нии, бро­сил­ся в спаль­ню.

Всё это вре­мя Снейп вни­матель­но наб­лю­дал за Пот­те­ром. Про­фес­сор был нес­ка­зан­но удив­лён его се­год­няшним по­веде­ни­ем. Маль­чик вёл се­бя край­не стран­но. Се­верус по­доз­ре­вал, что смерть Блэ­ка не прош­ла для под­рос­тка бес­след­но, но не ду­мал, что до та­кой сте­пени. С ним яв­но бы­ло что-то не то, на­чиная от внеш­не­го ви­да и за­кан­чи­вая его по­веде­ни­ем. С этим оп­ре­дёлен­но сто­ило ра­зоб­рать­ся. Зель­евар ис­крен­не не­до­уме­вал, по­чему Дамб­лдор до сих пор не пред­при­нял ни­каких мер. Пот­тер из­на­чаль­но от­ли­чал­ся из­лишней им­пуль­сив­ностью, со­вер­шая боль­шое ко­личес­тво не­об­ду­ман­ных пос­тупков. Сей­час, ког­да он, бес­спор­но, ви­нил се­бя в смер­ти обо­жа­емо­го крёс­тно­го, что бы­ло явс­твен­но на­писа­но у не­го на ли­це, маль­чик зап­росто мог ре­шить­ся на су­ицид. Мыс­ленно сде­лав за­мет­ку вни­матель­но наб­лю­дать за Пот­те­ром в бли­жай­шее вре­мя, Се­верус об­вёл взгля­дом уже опус­тевший класс и тя­жело вздох­нул. Ес­ли бы Ли­ли зна­ла, с ка­ким тру­дом ему уда­ёт­ся обе­регать её сы­на…

Тучи сгущаются

Гарри быстро шёл по коридорам школы. Путь до Гриффиндорской башни из подземелий был не близкий, поэтому он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег. Старшекурсник, сломя голову несущийся по замку, определённо, привлёк бы к себе лишнее внимание, а этого Гарри совершенно не хотелось. Представив мысленно такую картину, он усмехнулся. Со стороны это наверняка выглядело бы очень странно и комично. Вздохнув, мальчик ускорился, весёлый смех и громкие разговоры студентов, слоняющихся по коридорам школы, выводили его из себя. Гарри изо всех сил старался справиться с нахлынувшим раздражением. Оставшийся путь до нужной части замка он преодолел с трудом. Проигнорировав удивленный взгляд Полной Дамы, Гарри назвал пароль и, дождавшись пока портрет его пропустит, направился в гостиную.

Помещение было абсолютно пустое. Расслабившись, Гарри зажег камин и придвинул кресло поближе к нему. Сейчас как раз должен был начаться второй урок, поэтому, шанс, что его кто-нибудь потревожит, был равен нулю. Гарри не отрываясь смотрел на пляшущие огоньки, собираясь с мыслями. Закрыв глаза, он постарался в мельчайших подробностях воспроизвести свои последние разговоры с Сириусом. Как глупо он тратил драгоценные минуты, жалуясь на мерзкую жабу Амбридж. Страшно подумать, сколько потрясающих возможностей он упустил, говоря только о себе и своих проблемах. Только после смерти Бродяги Гарри понял, что не успел узнать ничего о жизни своего крёстного. Конечно, он мог написать Люпину и спросить у него, но сомневался, что Ремус расскажет всю правду. Сириус единственный из всех членов Ордена считал его взрослым, а потому, с радостью делился любой известной ему информацией, но только не о себе. Как-то раз, Гарри пытался завести разговор о детстве крёстного, но тот лишь посмеялся и перевёл разговор на тему Джеймса. Больше мальчик таких вопросов не задавал, надеясь, что со временем, Бродяга сам всё расскажет.

Гарри вспоминал, как Сириус, раз за разом, рисковал своей жизнью, лишь бы сделать ему приятное. Картинки из прошлого с огромной скоростью проносились перед глазами: «Молния», школьный матч, письма, общение через каминную сеть и проводы в школу. Анализируя эти ситуации, он начал осознавать, как часто крёстный подвергал себя опасности ради него.

— Жил ради меня и умер за меня, — тихо проговорил юноша, глядя в пустоту. — Умер. Из-за меня. Умер. По моей вине. Умер из-за меня! — перешёл на крик Поттер, в бешенстве ударяя кулаком по стоявшему рядом с креслом столу. — Это моя вина! Только моя вина! — полностью перестав себя сдерживать, прокричал мальчик, вскакивая с кресла и переворачивая стоящий рядом стол. Отдышавшись, Гарри с безумной яростью начал крушить все находящиеся в гостиной предметы. Спустя некоторое время он остановился, а затем, словно придя в себя, прислонился к стене и сполз на пол.

— Ненавижу себя, — прошептал волшебник, вцепившись себе в волосы. — Ненавижу себя, — с глухим отчаянием повторил он, и затих.

Некоторое время всё было спокойно, Гарри сидел на полу, безвольно опустив руки и глядя куда-то в пространство перед собой. Но вскоре, у него вновь началась истерика. Он хрипло засмеялся. Сначала тихо, затем всё громче и громче. Под конец его смех был просто безумным. Он словно сошёл с ума. Наконец, смех затих. Гарри судорожно вдыхал ртом воздух, а по его щекам катились слезы. Но подросток этого не замечал. Казалось, что его вообще не волнует произошедшая ситуация. Гарри медленно поднялся и направился в спальню. Оказавшись внутри, юноша открыл свой сундук и достал чистый пергамент. В задумчивости просидев на постели несколько минут, Гарри взял лежащее на тумбочке перо и начал писать.

Дорогие Рон и Гермиона,
Я не думал, что когда-нибудь буду делать нечто подобное. Но я так больше не могу. Невыносимо жить, зная, что ты повинен в смерти другого человека. Особенно, если он был очень дорог тебе при жизни. Если бы я уделял урокам Снейпа должное внимание и хотя бы старался что-то делать, а не просто жаловался и нарывался на конфликты, Сириус был бы жив. Какое-то время я винил в его гибели Снейпа, но сейчас понимаю, что был не прав. Единственный настоящий виновник - я! Я знаю, что ты, Гермиона, считаешь самоубийц эгоистами. До недавнего времени я и сам так думал. Хотя, если говорить честно, я и сейчас так думаю. Я — самый большой эгоист. Мальчик-который-выжил решил умереть сам. Простите мне эту слабость. Я не герой и даже не избранный, а просто человек, который как и все смертен. Я слабак и трус, который не может жить с чувством вины и постоянным страхом за вас. Ведь в любую минуту я могу снова потерять дорогих мне людей. Я не хочу пережить кого-то из вас, поэтому ухожу раньше. Сам.
Люблю вас,
Ваш Гарри.

Внимательно перечитав написанное, он сложил записку и положил в нагрудный карман. Затем, задумавшись, остались ли у него ещё какие-то незавершённые дела, покинул спальню.

Гарри направлялся в совятню. Волшебник не мог уйти, не попрощавшись с Буклей. Это было бы не правильно. Проходя через длинные и запутанные коридоры замка, Гарри подумал, что ему очень повезло. Статуи и доспехи, стоящие по краям могли послужить хорошим укрытием на случай, если кто-нибудь встретится у него на пути. Мантию-невидимку он оставил в спальне, решив, что после его смерти, она сможет верно послужить друзьям. Рон и Гермиона точно найдут ей применение. К счастью, до совятни Гарри добрался без приключений. Зайдя в помещение, мальчик поёжился от холода. В башне как всегда гуляли сквозняки. Он без труда нашел Буклю. Белоснежная сова очень ярко выделялась на фоне других. Подойдя к ней, мальчик нежно погладил любимицу. Он не волновался за её дальнейшую судьбу. В конце-концов, сову сможет забрать себе Джинни. Они обговаривали этот вариант сразу после произошедшего в министерстве. Она не сразу, но согласилась. Конечно, уговор был заключён на тот случай, если Гарри погибнет во время борьбы с Волан-де-Мортом. Но какая разница, как и когда он умрёт?

— Прости, что оставляю тебя так, — тихо проговорил волшебник, поглаживая светлые перья. — Я знаю, что ты будешь скучать по мне. Но не волнуйся, ты обязательно привыкнешь к Джинни.

Сова тихо ухнула, внимательно глядя на Гарри своими огромными желтыми глазами. Казалось, что она понимает всё, что говорит её хозяин. Взмахнув крыльями, Букля перебралась на плечо мальчика, крепко вцепившись в него когтями. Птица явно не хотела так просто отпускать его.

— Знаешь, я ведь боялся потерять и тебя тоже, — сказал Гарри, внимательно наблюдая за действиями совы. — Этим летом я много раз думал о том, что будет, если кого-то ещё не станет. Я бы этого точно не пережил, — доверительно сообщил он Букле. — Ты знаешь, что была моим первым в жизни подарком? Я был так счастлив, когда Хагрид сделал мне такой сюрприз. Первое время ты была просто любимым питомцем, не больше, — тихо проговорил волшебник, ненадолго замолчав. А затем, словно собравшись с силами, продолжил. — Потом всё изменилось. Из года в год я привыкал к тебе всё больше. Теперь ты не просто моя сова, ты самый настоящий друг. Жаль только, что говорить не умеешь.

Букля продолжала немигающим взором смотреть на мальчика. Казалось, что она внимательно слушает всё, что он говорит. Когда Гарри признался в том, что считает её своим другом, сова ласково ущипнула его за палец. Как будто говорила, что тоже любит своего волшебника. Юноша не смог сдержать улыбки, думая о том, что ему несказанно повезло с питомцем. Гарри уже не раз замечал, что сова прекрасно понимает его состояние и даже делает попытки поддержать. В последний раз погладив Буклю, Гарри бережно посадил её на насест. Скоро закончатся уроки, и его обязательно хватятся профессора. Медлить было нельзя.

— Прощай, Букля. Мне будет тебя не хватать, — прошептал он, покидая совятню.

Когда в его голову впервые пришла мысль о суициде, Гарри долгое время составлял план действий. Нужно было найти тихое и укромное место, в котором его не найдут слишком рано, чтобы успеть помешать. Но и просто исчезнуть было нельзя. Он не хотел мучить друзей ещё и неизвестностью. Они до последнего будут верить, что он жив и скоро вернётся, а ведь нет ничего хуже несбывшихся ожиданий.

Лучшим местом для самоубийства, по мнению Гарри, был туалет Плаксы Миртл. Тихое, безлюдное помещение. А с самой Миртл он сможет договориться. Оказавшись на первом этаже, он огляделся. Никого не было. Мысленно улыбнувшись своему везению, Гарри зашёл в помещение. Туалет был пуст, очевидно, Миртл решила вновь искупаться в озере. Гарри в очередной раз удивился, что всё идет даже лучше, чем он планировал. Мальчик подошёл к одной из раковин и нащупал небольшую змейку, изображённую на одном из кранов. Он погрузился в воспоминания. Сколько незабываемых событий произошло в этом месте. Оборотное зелье, которое стало причиной многих проблем, первое знакомство с Плаксой Миртл, дневник Редлла, открытие тайной комнаты, убийство василиска, возможность варить запрещённые зелья, а теперь и самоубийство. Гарри не спеша достал заранее приготовленный бутылёк. Он не знал, что за яд собирается принять, да и не видел в этом смысла. Гарри очень долго и упорно пытался достать хоть что-нибудь, способное лишить его жизни, но первые попытки были безуспешны. Он уже отчаялся, но, сказав Добби, что ему очень нужно попасть в хранилище Снейпа, сумел таки украсть небольшой флакон, стоящий на полке с ядами.

Гарри тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Времени практически не оставалось, пора было действовать. Он открыл бутылёк и залпом выпил содержимое. По телу прошлась странная дрожь. Гарри устало прикрыл глаза и прислонился к стене. Скоро всё закончится. Внезапно юноше стало трудно дышать а перед глазами поплыли круги. Он не смог удержаться на ногах и упал на каменный пол, больно ударившись головой. В ушах появился странный шум, и его окутала дикая сонливость. Подумав о том, что скоро он увидит родителей и Сириуса, Гарри улыбнулся и закрыл глаза. Вот и всё...

***


Рон и Гермиона возвращались в гостиную Гриффиндора. Конечно, от них не укрылось отсутствие Гарри на всех остальных уроках. Ребята очень волновались за него и поэтому торопились. Они были уверены, что найдут друга там. Оказавшись внутри, они огляделись. Вокруг был полнейший хаос: мебель перевёрнута, пергаменты раскиданы по полу, доска объявлений валялась в углу. Комната выглядела так, как будто в ней, по меньшей мере, бушевал ураган. Не сговариваясь, друзья побежали в спальню мальчиков. Когда Рон увидел, что Гарри и там нет, он в панике подскочил к его сундуку и начал хаотично выбрасывать наружу всё содержимое. Наконец, издав победный клич, мальчик достал Карту Мародёров. Гермиона, которая к тому времени уже поняла замысел друга, взмахнула палочкой и произнесла нужные для активации карты слова. Ребята склонились над пергаментом, внимательно его изучая. Вскоре, они нашли точку с именем «Гарри Поттер», находящуюся в заброшенном туалете Плаксы Миртл и бросились туда. Они бежали со всех ног, боясь не успеть, так как были совершенно уверены, что случилось что-то ужасное. Распахнув заветную дверь, Гермиона в ужасе вскрикнула. На полу безжизненно лежал Гарри. Он был очень бледен и едва дышал. К счастью, гриффиндорка быстро поняла причину такого состояния друга.

— Это яд, Рон, нужно скорее позвать профессора Снейпа! — в панике воскликнула Гермиона, хватая друга за плечо и буквально таща в сторону подземелий.

Не до конца веря в реальность происходящего Рон беспрекословно следовал за подругой. Они в считанные минуты добрались до подземелий, осталось только найти самого зельевара. Времени на ошибку не было, на счёту была каждая секунда.

— Он наверняка должен быть в своём кабинете, — сказала Гермиона, подходя к заветной двери.

Постучав, но не дожидаясь ответа, девочка влетела в помещение. Увидев, что профессор, действительно, находится здесь, гриффиндорка облегчённо вздохнула. Значит, шанс есть.

— Профессор, там Гарри. Он выпил яд. Пожалуйста, помогите! — выпалила Гермиона на одном дыхании. — Мы нашли его в туалете Миртл, он очень плох и почти не дышит.

Не слушая дальнейших объяснений, Северус быстро взял несколько склянок и стремительно направился на первый этаж. Рон и Гермиона поспешили за ним. Оказавшись на месте, Снейп запрокинул голову Поттера и начал вливать в него заранее принесённые зелья. Когда последний флакон оказался пуст, зельевар стал внимательно наблюдать за состоянием мальчика. Увидев, что дыхание Поттера начинает постепенно выравниваться, Северус устало откинул волосы со лба и обратился к Гермионе, стоявшей в отдалении и внимательно наблюдавшей за всеми действиями профессора.

— Грейнджер, приведите Помфри и МакГонаггл. Быстро.

Гермиона бросилась выполнять распоряжения Снейпа, мысленно заклиная Мерлина, не дать другу умереть. Когда всё ещё смертельно-бледного Гарри грузили на носилки и доставляли в больничное крыло, она не смогла сдержать слёз. Спасти мальчика удалось с большим трудом и лишь благодаря своевременному вмешательству профессора. Как позже сказала Помфри, малейшее промедление могло стоить Поттеру жизни. Страшно было подумать, что могло случиться, если бы зельевара не было в кабинете. Позже, когда состояние друга стабилизировалось, Рон признался Гермионе, что больше не сможет ненавидеть Снейпа. Несмотря на серьезность ситуации, она не смогла сдержать улыбки. Девочка всё время защищала профессора от несправедливых нападок и обвинений друзей, а теперь ситуация разрешилась сама собой.

***


Известие о том, что Гарри Поттер пытался покончить с собой, взбудоражило всю школу. Учителя не понимали, как смогли допустить такую халатность. Этим вечером, в кабинете директора, состоялось внеплановое собрание. Дамблдор долго говорил, что в такое тяжёлое для всех волшебников время, нужно внимательно относиться к каждому ученику и сразу же информировать его о том, что кто-то пропускает урок без уважительной причины. Завершая собрание, директор обратился к деканам факультетов, прося их внимательно наблюдать за эмоциональным состоянием своих подопечных. Дамблдор стремился сделать всё, чтобы сегодняшняя ситуация не повторилась вновь. Северус с усмешкой наблюдал за действиями директора. Зельевар понимал, что старый волшебник винит себя в том, что недоглядел за Поттером. И Снейп был с ним полностью согласен. Было начало войны, в каждую секунду гибли взрослые и дети. В такое время нельзя было бросать учеников наедине с собой. Нетрудно догадаться, что самым простым решением для подростка была мысль о смерти. Удивительно, что директор не принял никаких мер раньше.

Когда собрание наконец закончилось, Северус направился в подземелья. Он хотел забыть сегодняшний день и никогда больше его не вспоминать. Из рассказов Грейнджер он понял, что Поттер был одной ногой в могиле, а потому, боялся не успеть. Если бы он не смог спасти мальчишку, то до конца дней продолжал бы мучиться от чувства вины не только за смерть Лили, но и за несдержанное перед ней обещание. Отбросив эти мысли зельевар пообещал себе, что пока он находится в этой школе, Поттер будет жить. Добравшись до своих комнат, он сел в кресло. У него осталось одно незавершённое дело. Когда он отправил Грейнджер за помощью, Уизли увязался следом за ней, и он остался один на один с Поттером. Мальчик был очень плох, и Северус старался постоянно контролировать его сердцебиение и пульс. В суматохе, зельевар не сразу заметил свёрнутый вдвое листок, выпавший из кармана Поттера. В тот момент у него не было времени с этим разбираться и он забрал пергамент себе. Догадавшись, что это предсмертная записка, мужчина собирался изучить её позже, чтобы выяснить мотивы поступка, совершённого мальчишкой. Сейчас, когда всё закончилось, Северус достал бумагу и погрузился в чтение.

Ознакомившись с написанным, профессор устало потёр виски. Он даже не подозревал, что смерть Блэка оказалась не единственной причиной, которая заставила Поттера пойти на такое. Северус, отчасти, разделял желание мальчика не видеть возможную гибель близких ему людей. Снейпа несказанно удивил тот факт, что подросток осознавал всю тяжесть положения. Он понимал, что скоро будет война и будут жертвы. Значит, Поттер не так уж глуп и самонадеян, каким кажется на первый взгляд. Он с лёгкостью писал о своих недостатках, называя себя эгоистом и трусом. Это было совсем непохоже на того Поттера, которого знал Северус. Его удивило то, что мальчишка не винил его в смерти Блэка, говоря, что виновник - он сам. Впервые за все время зельевар задумался о том, что Дамблдор отчасти прав. Гарри Поттер, действительно, далеко не точная копия Джеймса.

Возвращение к жизни

Гарри взлетал всё выше и выше по вращавшейся спирали, ему было очень легко и спокойно. Ощущения от полёта были не сравнимы ни с чем. Внезапно в отдалении появился яркий свет. Спустя несколько мгновений Гарри оказался на огромной белоснежной площадке. Внимательно оглядевшись, он едва не начал паниковать. Рядом не было ничего, только абсолютная пустота.

— Неужели это то самое место, в которое попадают все самоубийцы? — испуганно спросил Гарри, вспомнив рассказы взрослых о том, что самоубийство — страшный грех. Считалось, что именно по этой причине души таких людей никогда не смогут найти покоя, навсегда застряв в бесконечном пространстве между двумя мирами. Это было даже хуже, чем стать призраком.

Судорожно сглотнув, он с новой силой принялся изучать окрестности, надеясь найти хоть какой-нибудь выход. Гарри потерял счёт времени. Он изучил каждый уголок, каждый сантиметр, но всё было безрезультатно.

— Хоть бы стул дали, — устало произнёс Гарри, глядя в пустоту.

— Обычно они ставят кресла, но в этот раз за создание комфортабельных условий отвечал я.

Гарри резко обернулся. Он не мог поверить своим глазам. К нему навстречу, улыбаясь, шёл Сириус. Он выглядел таким счастливым и беззаботным, гораздо лучше, чем при своей земной жизни. Гарри не раздумывая бросился к нему в объятия. Некоторое время они простояли молча, наслаждаясь обществом друг друга. Наконец Гарри не выдержал.

— Значит, я всё-таки умер? — с надеждой спросил он.

— Нет, — рассмеявшись, сказал Сириус. — Ты ещё пока на грани.

— Ещё пока? — удивлённо переспросил Гарри. — А что будет потом?

— Полагаю, что тебя уже совсем скоро откачают и ты вновь будешь живее всех живых! — задорно ответил Сириус.

— Я не хочу. Не хочу жить там один. Жить без тебя, — сбивчиво произнёс Гарри. А затем, собравшись с силами, спросил. — Ты сможешь меня простить?

— Гарри, послушай. В том, что произошло в Министерстве, нет твоей вины. Только моя. Ты ни в чём не виноват, понимаешь?

— Правда?

— Правда, — ответил Сириус, крепче прижимая крестника к себе. — Я никогда не обижался на тебя. И запомни: в любой ситуации, что бы ты ни сделал, я всегда буду на твоей стороне.

— Но почему?

— Когда ты действительно дорожишь человеком, то закрываешь глаза на все его недостатки. А ещё потому что ты мой любимый крестник, — с улыбкой сказал Сириус.

У Гарри вновь закружилась голова, в ушах появился странный шум.

— Тебе пора; надеюсь, что мы встретимся не скоро, — с горечью произнёс Сириус, выпуская крестника из объятий.

Гарри почувствовал, что дико хочет спать и не может сопротивляться. Затем — сильный удар, следом за которым пришла боль. Его словно разрывало на части. Сознание вновь заволокло туманом.

***


Гарри с трудом приоткрыл глаза. Голова раскалывалась, горло дико саднило, сильная слабость окутала всё тело. С трудом приподняв голову и оглядевшись, он понял, что находится в больничном крыле. Вновь откинувшись на подушку, Гарри судорожно вздохнул. Было очевидно, что его нашли раньше, чем он сам планировал. А значит, у него теперь серьёзные проблемы. Попытка суицида. В мире маглов за такое обычно отправляют на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Гарри надеялся, что в мире волшебников всё по-другому. В конце концов, Дамблдор не допустит, чтобы его упекли в психушку. Удивительно, но боль прошла так же внезапно, как появилась. А главное, не было больше этого омерзительного чувства вины. Вновь прокручивая в голове свой разговор с Сириусом, Гарри слабо улыбнулся. Крёстный не обижался на него, а значит, он всё же имеет право на жизнь. Единственное, что оставалось неизменным, — ненависть к самому себе. Только сейчас, лёжа в больничном крыле, Гарри понял, что своим поступком мог подвести абсолютно всех. Причём не только людей, которые верили, что он сможет победить Волан-де-Морта и подарить надежду на светлое будущее, но и своих умерших родителей. Он ведь поклялся, что отмстит за их гибель. А что сделал на самом деле? Попытался сбежать от ответственности за свои поступки? Ускорить собственную гибель? Заставить всех вокруг переживать за себя? Хорош герой, ничего не скажешь. Гарри настолько погрузился в собственные размышления, что не заметил, как к нему пришли.

— Гарри, мы так испугались, — обратилась к нему вошедшая в палату Гермиона. — Я так боялась не успеть. Как ты?

— Прости меня, Герм, я полный идиот.

— Не спорю. На что ты надеялся? Что мы дадим тебе умереть? — сердито спросила подруга. — На самом деле, ты был в ужасном состоянии. Если бы не профессор Снейп, тебя бы не спасли.

— Снейп? Он спас меня? — удивлённо сказал Гарри.

— Да. Мы с Роном нашли тебя, когда ты едва дышал. Это было так страшно. Я сразу поняла, что ты принял яд, и побежала за профессором Снейпом. Он напоил тебя какими-то зельями и поддерживал жизнь до прихода мадам Помфри и профессора МакГонагалл. Если бы мы задержались хотя бы на минуту, ты был бы мёртв! Пожалуйста, пообещай мне, что больше никогда не будешь так делать! — сказала Гермиона, вытирая рукавом выступившие на глазах слёзы.

— Только не плачь. Мне правда очень жаль, что всё так вышло, — тихо произнёс Гарри, приподнимаясь на кровати. — Торжественно клянусь, что такого больше не повторится!

Их разговор прервала вошедшая мадам Помфри. Она выгнала Гермиону, сказав, что Гарри нужен отдых. Оставшись в одиночестве, Гарри ещё какое-то время пролежал, глядя в потолок, а затем, устав бороться с усталостью, погрузился в сон.

К сожалению, поспать Гарри удалось недолго. Несмотря на протесты мадам Помфри, к нему один за другим приходили посетители. Друзья старались поддержать его и утешали, обещая подробно рассказывать обо всех событиях, которые будут происходить в школе в его отсутствие. Фред с Джорджем даже прислали ему новые образцы «Волшебных вредилок». «На пробу и для настроения», как было сказано в записке, прикреплённой к коробке с необычными во всех смыслах сладостями. Кроме того, стол был доверху завален подарками и письмами от поклонников. Как будто и не было того страшного года, когда каждый третий называл его лгуном и психом. Вздохнув, Гарри потянулся за одной из оставшихся шоколадных лягушек. Большую часть лакомства съел Рон, оставив меньше половины. Гарри улыбнулся, вспоминая реакцию Рона, когда тот, разворачивая очередную лягушку, обнаружил, что собрал последний недостающий вкладыш. Внезапно дверь больничного крыла в очередной раз скрипнула и раздались тяжёлые шаги. Гарри повернулся на источник звука и встретился взглядом с Дамблдором.

— Я рад, что тебе уже лучше, Гарри, — с улыбкой сказал директор.

— Спасибо, сэр.

— Мне сказали, что ты сам принял яд. Это правда? — тихо произнёс Дамблдор, отворачиваясь и подходя к окну. Казалось, что старому волшебнику этот разговор даётся даже с большим трудом, чем самому Гарри.

— Да, профессор, — устало ответил Гарри, опуская глаза.

— Всегда тяжело терять любимых людей. А тех, кого обрёл совсем недавно, тяжелей вдвойне. Я разделяю твои чувства, Гарри. В своё время меня постигла схожая утрата, — задумчиво произнёс Дамблдор, продолжая смотреть вдаль.

На миг Гарри показалось, что директор вновь боится встретиться с ним взглядом. Как было в прошлом году. Тогда Дамблдор опасался, что Волан-де-Морт сможет завладеть его сознанием. Но после событий, произошедших в Министерстве, он больше не станет так рисковать, директор сам говорил об этом. Гарри не понимал, в чём дело на этот раз. Внезапно его посетила странная мысль. Что, если Дамблдор винит себя в произошедшем? Гарри всё лето пробыл один и, оказавшись в школе, также был брошен наедине со своим горем. Получается, если бы он умер, все близкие и друзья винили бы себя в его гибели. Совсем как он в ситуации с Сириусом. Сглотнув, Гарри в очередной раз поблагодарил Мерлина за то, что остался жив. Совершая такой поступок, он не думал,что может так сильно подставить близких ему людей.

— Гарри, пожалуйста, попытайся меня понять. Твои родители отдали свои жизни за тебя. Сириус погиб, защищая тебя. Неужели ты думаешь, что лучшей благодарностью им после всего того, что они для тебя сделали, будет лишить себя жизни? — мягко сказал директор, повернувшись к нему и впервые встретившись взглядом.

Гарри вздрогнул. Во взгляде Дамблдора читалась такая сильная боль, что он не выдержал и судорожно вздохнул.

— Я не хотел, чтобы всё так вышло, — тихо произнёс Гарри, стараясь взять себя в руки. — Обещаю, такого больше не повторится. По крайне мере, пока я не уничтожу Волан-де-Морта, — добавил он едва слышно.

— Очень на это надеюсь. Если вдруг ты захочешь поговорить, то всегда можешь поделиться своими переживаниями со мной или с профессором МакГонагалл. А теперь не буду больше докучать своим присутствием — тебе нужно больше отдыхать, — улыбаясь, сказал Дамблдор, покидая больничное крыло и закрывая за собой дверь.

Когда директор вышел, Гарри не смог сдержать смешка, представив, как идёт к МакГонагалл рассказывать о том, что его по ночам мучают кошмары. Облокотившись на подушку, он подумал, что скоро будет выть от скуки. Сил лежать и смотреть в потолок уже не было. Нужно было срочно себя занять. Мысленно сделав заметку попросить Гермиону принести парочку книг, Гарри вновь погрузился в сон. Вечером к нему вновь должны были зайти друзья, а значит, сейчас необходимо было отдохнуть и набраться сил.

***


Проснувшись, Гарри с удовольствием потянулся. Слабость постепенно начинала проходить, голова почти не болела, тело уже начинало его слушаться, тошнота прошла. Теперь он мог даже сидеть без опоры для спины, пусть недолго, но это уже прогресс. Обрадовавшись таким успехам, Гарри попытался встать, но безрезультатно. Вздохнув, он вновь лёг. Видимо, ему действительно придётся провести здесь ещё несколько дней. К счастью, в палату уже заходили друзья, прерывая его горестные размышления.

— Дружище, ты как? — поинтересовался Рон.

— Уже лучше, но просто умираю со скуки. Кстати, Гермиона, ты не могла бы принести пару книг? Хочу занять себя чем-нибудь, — сказал Гарри, улыбаясь. Он действительно был очень рад их видеть. От мысли, что собирался бросить всех перед самым началом войны, он вновь разозлился на себя, но постарался внешне ничем не выдать свои чувства.

— О, конечно. А что именно тебе принести? — спросила Гермиона, внимательно глядя на Гарри.

— Что хочешь. Я готов сейчас читать абсолютно всё, лишь бы не сидеть без дела.

— Договорились, — ответила подруга, хитро улыбаясь.

Гарри с удивлением наблюдал за тем, как она стремительно выбегает из палаты. Спустя несколько минут Гермиона вернулась, принеся несколько книг. Присмотревшись к обложкам, Гарри прочитал название и не смог сдержать нервный смешок. Все три книги были по зельям. Вежливо поблагодарив подругу, он вновь откинулся на подушки. Пребывать в сидячем положении столь длительное время было пока довольно трудно. Заметив, что Гарри устал, Рон и Гермиона поспешили покинуть больничное крыло, пообещав, что непременно зайдут к нему завтра. Оставшись в одиночестве, Гарри ещё какое-то время пытался просто отдыхать, но скука взяла своё. Вздохнув, он взял первую книгу и принялся читать. В конце концов, хотя бы сможет не так сильно отстать от класса, пропуская уроки по высшим зельям. Этот предмет и раньше давался ему с огромным трудом; страшно представить, что будет, если он отстанет от класса на целую неделю.

Книга была интересная, но местами очень непонятная. Видимо, Гермиона не подумала, что её уровень знаний сильно отличается от всех остальных. Несмотря на это, Гарри настолько зачитался, что не заметил, как вновь скрипнула дверь. Он вздрогнул, когда услышал звук шагов, которые раздавались уже совсем близко. Увидев, кто именно пришёл его навестить, Гарри от удивления едва не открыл рот.

— Полагаю, мне не нужно объяснять цель своего визита? — саркастично поинтересовался Снейп, с усмешкой глядя на него.

Гарри сглотнул. Он не знал, как себя вести с этим человеком. Снейп ненавидел его, это было очевидно. Но, тем не менее, он спас ему жизнь.

— Не нужно, — вздохнув, ответил Гарри, а затем, ненадолго задумавшись, добавил. — Сэр.

— Тогда перейдём сразу к делу. Размышляя над событиями вчерашнего дня, я задался одним вопросом. Не догадываетесь, каким? — вкрадчивым голосом произнёс профессор.

— Нет, — тихо ответил Гарри, опуская глаза в пол.

— Когда же вы наконец повзрослеете? Неужели вы и вправду думали, что самоубийство — лучший выход? — раздражённо спросил Снейп.

— Да, думал! — со злостью ответил Гарри, буравя профессора гневным взглядом. Он понимал, что ведет себя неправильно, но уже ничего не мог с собой поделать. Эмоции, которые он держал в себе всё это время, вырвались наружу. — Я не рассчитывал на то, что меня спасут, но и не думал, что своей смертью причиню людям столько проблем. Мне казалось, что всё будет наоборот. Исчезну я, и все будут счастливы. Вы бы ведь только порадовались, зачем вы вообще меня спасали? — Казалось, что у мальчика снова началась настоящая истерика. — Из-за меня погиб Сириус, если бы я вообще не родился, мама с папой были бы живы. Это всё я. Я всегда причиняю боль другим. Лучше бы меня вообще не было! — перешёл на крик Гарри.

— Поттер, вы не виноваты в том, что случилось с вашими родителями. А в гибели вашего крёстного вашей вины не больше, чем моей или профессора Дамблдора. Блэк всегда лез на рожон, он прекрасно знал, чем может закончиться его вылазка в Министерство. А сейчас постарайтесь успокоиться, если действительно не хотите стать причиной лишения Гриффиндора десяти быллов, — ровным голосом произнёс Снейп, внимательно наблюдая за попытками Гарри взять себя в руки.

— Извините, я не хотел, чтобы всё так вышло, — тихо сказал Гарри, дыша, как после быстрого бега и глядя перед собой. Он не знал, как себя вести дальше. Никогда раньше он не делился с другими своими чувствами и мыслями, особенно такими. А, по иронии судьбы, выложил всё человеку, который его терпеть не мог. Гарри со страхом ждал действий профессора, проклиная свою несдержанность и неумение держать язык за зубами.

Снейп, тем временем, не спеша осматривал палату. Увидев книгу, которую Гарри всё ещё держал в руке, он удивлённо хмыкнул. Безусловно, Поттер и зелья — весьма странное явление.

— Как вам книга? — перевёл тему профессор, словно предыдущего разговора вовсе не было.

— Интересная, хоть я и многого не понимаю, — медленно ответил Гарри, внимательно наблюдая за Снейпом. Казалось, что тот и не думал насмехаться или пытаться унизить его, несмотря на то, что услышал слишком много сокровенного.

— Я бы удивился, если бы вы поняли, — усмехнулся Снейп, а затем, поразмыслив, добавил. — Эта книга рассчитана на людей, которые в совершенстве владеют базовыми знаниями по зельеварению. Если у вас вдруг действительно проснулось желание начать усердно заниматься зельями, могу одолжить вам более простой вариант интерпретации этого произведения. Он рассчитан на уровень знаний чуть выше среднего, как раз для вас.

— Э, спасибо, сэр. Это было бы весьма кстати. Я ведь всё равно не... — Гарри резко замолчал, понимая, что чуть не сболтнул лишнего.

— Вы всё равно — что? — вкрадчиво поинтересовался Снейп, внимательно наблюдая за реакцией Поттера.

— Всё равно не сплю по ночам, — ответил Гарри, понимая, что врать и выкручиваться бесполезно.

Снейп ничего не ответил. Долгое время он пристально вглядывался Гарри в глаза, а затем стремительно покинул больничную палату, оставляя его в полном недоумении. Впрочем, вскоре профессор вернулся. Он принёс книгу и какую-то странную склянку, наполненную вязкой жидкостью.

— Это зелье сна без сновидений, — пояснил Снейп в ответ на удивлённый взгляд Поттера. — Усовершенствованная версия, хватает на двенадцать часов. Пить не больше трёх глотков в сутки. — Поставив зелье на прикроватную тумбочку, профессор развернулся и вновь направился к выходу.

— Зачем? — недоумённо спросил Гарри. — Зачем вы мне помогаете? Сначала спасли мне жизнь. Теперь это. Вы же ненавидите меня! Тогда зачем всё это?

Снейп замер, словно взвешивая его слова, а затем, будто решившись на что-то, ответил.

— Возможно, я слегка переменил своё мнение на ваш счёт.

Переоценка ценностей

Гарри открыл глаза и с удовольствием потянулся. Тело уже не болело, да и чувствовал он себя намного лучше. Впервые за многие месяцы по-настоящему выспавшись, Гарри заметил, что полон сил и энергии. Однако когда он попытался подняться на ноги, у него опять ничего не вышло. Было очевидно, что симптомы отравления по-прежнему мешали организму работать в полную силу, хотя общее состояние было уже довольно сносным. Вздохнув, Гарри сел, подложив подушку под спину, и задумался, чем бы ему заняться. Сидеть без дела не хотелось, поэтому он взял принесённую Снейпом книгу и погрузился в чтение. К своему удивлению, Гарри признал, что текст действительно воспринимался гораздо проще: он понимал практически всё, что было написано, за исключением некоторых моментов. Сделав заметку спросить об этом у Гермионы, когда она придёт в следующий раз, Гарри мысленно переключился на события вчерашнего дня. Вновь и вновь прокручивая в голове вечерний разговор со Снейпом, он пытался понять, что это, собственно говоря, вообще было? С чего вдруг спустя столько лет взаимной ненависти человек, которого он, наряду с Малфоем, считал своим главным врагом в школе, решил переменить своё отношение к Гарри?

— Нет, не отношение, — поправил волшебник сам себя, не заметив, что начал говорить вслух. — Мнение. Переменил мнение, — задумчиво протянул он, внимательно разглядывая стоявшую на столике склянку с зельем.

Гарри с трудом мог поверить, что происходившие вчера с ним события не были сном. Снейп не стал насмехаться над его невольными откровениями. Напротив, предпочёл сделать вид, что вовсе ничего не слышал. Снейп, узнав о ночных кошмарах, молча принёс необходимое зелье, которое, как уже понял Гарри, являлось его личной разработкой. Снейп, несмотря на их конфликтные отношения, за вчерашний день сделал для юного волшебника столько, сколько ещё не делал ни один человек. Разве что Сириус да родители, которые отдали свои жизни за него. Снейп, будучи совершенно посторонним человеком, также спас ему жизнь. Размышляя о причинах взаимной ненависти, которая возникла с самого первого урока, Гарри много раз размышлял о том, могло ли быть всё иначе. Мальчик понял, что во многом сам провоцировал профессора своим вызывающим поведением. Если теперь по каким-то ему одному известным причинам Снейп решил дать им шанс, нужно было попытаться хотя бы попробовать начать всё сначала. Гарри просто обязан был всеми силами ухватиться за эту возможность... Хотя бы для того, чтобы получше узнать человека, который спас ему жизнь. Их вражду, длившуюся уже много лет, теперь, наконец, можно было прекратить. Главное — показать Снейпу, как сильно он заблуждался насчёт Гарри. Раз уж сама судьба подарила им второй шанс, нельзя было пускать всё на самотёк. В конце концов, он всё равно ничего не теряет, а если удастся наладить отношения со Снейпом, то, может быть, тот сможет рассказать Гарри побольше правдивой информации о родителях, не идеализируя их поступки.

Вздохнув, волшебник откинулся на спинку кровати. Долго пребывать в сидячем положении у него по-прежнему не получалось. Прикрыв глаза, он мысленно вернулся к воспоминаниям о родителях, размышлял о том, какими они были на самом деле. Его отец, которого все единогласно называли героем, творил со Снейпом ужасные вещи. Воспоминания, которые он увидел нечестным путём, долгое время не давали Гарри покоя. Мальчик был разочарован поведением отца. Может быть, желание искупить вину своего родителя стало ещ одной причиной, по которой он так загорелся мыслью о том, чтобы изменить свои взаимоотношения со Снейпом. Решив, что обязательно сделает всё возможное, чтобы зарыть наконец топор войны, Гарри вновь погрузился в чтение книги, будучи уверенным, что путь к сердцу профессора лежит через его предмет. Он настолько зачитался, что в очередной раз не услышал, как скрипнула входная дверь. Лишь когда рядом раздалось едва слышное покашливание, Гарри вздрогнул и, отложив книгу, уставился на нежданного гостя.

— Неужели чтение оказалось настолько увлекательным? — усмехнувшись, поинтересовался зельевар, проводя палочкой над головой Гарри. Заметив его удивлённый взгляд, профессор нехотя пояснил. — Диагностические заклинания, Поттер. Я должен убедиться, что токсины, поступившие в ваш организм вместе с ядом, который вы приняли, начинают выходить.

— А почему этим занимаетесь вы, а не мадам Помфри, сэр? — выпалил Гарри, внимательно следя за реакцией профессора.

— Потому что, к моему глубочайшему сожалению, единственный специалист по ядам, находящийся в школе, — это я, — обманчиво ласковым голосом произнёс Снейп.

Решив больше не испытывать терпение профессора, Гарри замолчал, позволяя тому завершить осмотр. Закончив, Снейп удовлетворённо хмыкнул — очевидно, его порадовали результаты диагностики.

— Ваш организм практически полностью оправился от воздействия яда. Полагаю, что уже через несколько дней вас можно будет выписывать. Постарайтесь не перегружаться и не скакать по больничному крылу, как безмозглый баран; надеюсь, вам это будет по силам?

— Да, профессор, — ответил Гарри, изо всех сил старясь быть предельно вежливым. Заметив, что Снейп уже собирается уходить, он поспешно добавил: — Профессор, ещё раз спасибо за зелье и за книгу. Она действительно оказалась очень интересной.

На секунду Гарри показалось, что Снейп собирается ему что-то ответить, но тот, в задумчивости постояв какое-то время возле двери, молча покинул помещение. Вздохнув, Гарри поудобнее устроился на кровати, вновь возвращаясь к чтению. Очевидно, наладить отношения со Снейпом будет не так-то просто.

После обеда его навестила Гермиона, которая по просьбе друга разъяснила ему малую часть непонятных моментов. К сожалению, сама она тоже знала далеко не всё. Как позже призналась Гермиона, многие вопросы Гарри ставили её в тупик. Она никогда не задумывалась о том, в чём заключается разница между материалами, из которых изготовлены разные котлы, почему какие-то зелья нужно начинать варить в холодном котле, а какие-то в уже кипящем. Подруга Гарри также не знала, почему при изготовлении некоторых видов зелий ни в коем случае нельзя было накрывать котёл крышкой, а для других это было необходимо. В конце беседы у Гарри уже изрядно болела голова от переизбытка информации, однако впервые за всё время изучения он по-настоящему начал интересоваться зельями. Гермиона с радостью обсуждала с ним всё, что знала, радуясь, что её друг наконец решил взяться за ум и начать усердно заниматься. Они с легкостью проговорили бы до самого ужина, но мадам Помфри в очередной раз выставила Гермиону, говоря о том, что больному нужен отдых. Оставшись в одиночестве, Гарри не сильно расстроился, понимая, что совсем скоро его уже выпишут. Следующие несколько дней, проведённые в больничном крыле, были ничем не примечательными. Гарри просыпался, пытался потихоньку ходить, медленно передвигаясь из угла в угол, затем отдыхал и снова начинал разрабатывать затёкшие мышцы. Наконец его старания увенчались успехами: где-то на четвёртый день он уже мог уверенно и весьма быстро передвигаться по комнате, а спустя ещё двое суток и вовсе чувствовал себя совершенно здоровым. В день выписки Гарри едва мог усидеть на месте, чем весьма напрягал суетившуюся вокруг него мадам Помфри. Убедившись, что её пациент полностью здоров, она отпустила Гарри, напомнив о том, что первое время ему нельзя перенапрягаться. Пулей выскочив из больничного крыла, мальчик стремительно направился в гостиную. Он соскучился по друзьям. Сегодня был выходной, а значит, они могли провести много времени вместе. Оказавшись в помещении, он увидел Гермиону и Рона, практиковавшихся в трансфигурации. Улыбнувшись, Гарри подкрался к ним, стараясь быть незаметным.

— Что делаете? — громко спросил он.

От неожиданности Гермиона вскрикнула и резко повернулась. Рон, который был напуган не меньше подруги, быстрее пришёл в себя и принялся обнимать Гарри. Успокоившись, Гермиона последовала его примеру. Улыбнувшись, Гарри вырвался из объятий и сел на диван, приглашая друзей присоединиться. Рон и Гермиона наперебой принялись рассказывать ему о том, что происходило в школе за то время, которое он провёл в больничном крыле. Он с удовольствием слушал рассказы друзей, словно наяву видя все описываемые ими события. Они проболтали весь день, изредка прерываясь на обед и ужин, впервые за время, прошедшее после смерти Сириуса говоря обо всем открыто.

Уже ночью, дождавшись, пока Рон уснёт, Гарри накинул мантию-невидимку и отправился в совятню, желая в тишине и спокойствии обдумать события прошедшей недели и заодно навестить Буклю. Оказавшись наверху, он скинул мантию и подошёл к насесту с совами. Увидев своего хозяина, Букля негромко ухнула и забралась ему на плечо. Внимательно оглядевшись и убедившись, что он совершенно один, Гарри судорожно вздохнул и начал говорить.

— Привет, дружище, как ты тут была без меня? Я обещаю, что больше никогда не совершу подобной глупости, хоть мне и очень тяжело будет продолжить жить без Сириуса. Он ворвался в мою жизнь так стремительно, что на миг я даже поверил, будто в моей жизни, спустя столько лет одиночества, боли и страданий, наконец началась белая полоса. Помнишь, я рассказывал тебе, как он обещал забрать меня из этого ада? Как клялся мне, что никогда меня не оставит и не позволит больше Дурслям морить меня голодом или запирать на замок? Как говорил мне о том, что дядя больше не посмеет меня бить? Многое действительно изменилось. Побои и издёвки сменились полным безразличием. Я этому очень рад, но что будет, когда они узнают о том, что Сириус умер? Уверен, тогда всё начнется сначала и ещё с большей силой, — хрипло проговорил Гарри и замолчал, медленно поглаживая птицу.

Букля внимательно вслушивалась в его слова, как будто действительно его понимала. Позволив погладить себя, она легонько ущипнула Гарри за палец, словно говоря о том, что всё слышит и помнит. Гарри закрыл глаза и тяжело задышал, изо всех сил сдерживая подступавшие слёзы. Он просто не мог больше молчать; боль, копившаяся в нём всё это время, требовала выхода. Гарри было просто необходимо поделиться своими чувствами с кем-нибудь, даже если это будет просто сова.

— Букля, понимаешь, мне стало страшно жить. Жить, понимая, что я не могу больше держать эти эмоции в себе, и в то же время знать, что мне совершенно не с кем ими поделиться. Рядом со мной нет никого, кому я мог бы рассказать о своих переживаниях. Наверное, именно поэтому я вновь обращаюсь к тебе. Я знаю, ты не можешь мне ответить, и, наверное, это сейчас прозвучит глупо, но, когда я говорю всё это тебе, мне становится намного легче. Я словно чувствую твою поддержку, — прошептал Гарри, внимательно глядя в глаза птицы.

Ненадолго замолчав, он подошёл к краю башни, судорожно вдыхая ночной воздух. Прикрыв глаза, Гарри мотнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли, и нервно сглотнул. В горле образовался странный ком, мешавший нормально говорить, слёзы подступили с новой силой; когда он вновь заговорил, его голос сильно дрожал:

— Букля, я не справляюсь. Я не могу загружать Рона или Гермиону своими проблемами, уверен, у них и без меня их хватает. Но и так жить я тоже больше не могу. Мне нужен хоть кто-нибудь рядом. Кто-то, кто сможет пусть не поддержать меня, но хотя бы выслушать, не прерывая, дать возможность высказаться, излить то, что уже давно накипело. Букля, мне нужен хоть кто-нибудь, кто сможет меня понять! — Голос Гарри сорвался и перешёл в судорожные рыдания. Эмоции, которые в течении долгого времени он силой держал в себе, стремились вырваться наружу, лишая его контроля над своим телом. — Я хочу, чтобы хоть кто-то на этом свете меня любил просто за то, что я — это я. Не за то, что я — Гарри Поттер, а просто потому что я — Гарри. Объясни мне, почему именно я должен спасать мир? Неужели я обязан постоянно рисковать своей жизнью, жизнью близких мне людей, просто потому что кто-то решил, что я — Избранный? Почему я должен жить в постоянном страхе за себя и своих близких; или я тоже должен умереть, как мои родители, как Седрик, как Сириус? Ненавижу! Ненавижу всё это. Почему я должен постоянно переживать весь этот ужас только лишь во имя выдуманной кем-то великой цели? Кто сказал, что я хочу быть Избранным? Кто сказал, что я хочу жить такой судьбой? С какой стати мне всё время говорят, что судьба магического мира зависит только от меня? Серьёзно? Шестнадцатилетний подросток — единственная надежда на спасение взрослых и умудренных опытом магов? Я ненавижу их всех! Постоянно меня гнобящие, критикующие, бросающие меня одного в трудную минуту, ждут от меня, что я и дальше буду жертвовать своим счастьем в угоду им? С какой стати? Мерлиновы кальсоны, с какой стати, я вас спрашиваю? Мне хочется разгромить всю эту башню, крушить и ломать всё, что только стоит у меня на пути. Хочется орать так громко, чтобы слышали все. Ненавижу! Слышите меня? Я вас ненавижу!

Вся злость и ненависть, которая копилась внутри Гарри годами, наконец вырвалась наружу, его словно прорвало. Теперь Гарри хотел высказать всё, что так долго держал в себе. Поделиться с Буклей своими обидами, переживаниями, своими чувствами. Злость и гнев настолько его захлестнули, что он сам не заметил, как начал обращаться уже не к Букле, а ко всем тем людям, которые когда-либо причиняли ему боль.

— Кто вы такие, чтобы судить меня? Кто дал вам такое право? Унизительные статьи в газетах, клевета, оскорбления, пренебрежительное отношение, издёвки, насмешки, преследующие меня всю мою жизнь. Чем я заслужил всё это? Друзья, которые рядом со мной только в радости, а в горе бросают одного; друзья, которые с лёгкостью отказываются от меня тогда, когда мне так сильно нужна чья-то поддержка. Нет, Гермиона, я вовсе не тебя имею в виду. А ты слышишь меня, Рон? Думаешь, я не вижу, как сильно ты мне завидуешь? Моей известности, богатствам, хранящимся в моем сейфе. Ты ведь именно поэтому подсел ко мне в купе. Подружиться с великим Гарри Поттером. И у тебя получилось: мы вместе, я считаю тебя своим другом, только вот ты не всегда можешь сдерживать свою зависть! Но чему ты завидуешь, Рон? Тому, что я потерял практически всех близких и родных мне людей? Если ты считаешь, что счастье можно измерить деньгами, значит, ты действительно тупица и не понимаешь, что, пока у тебя есть семья, родители, близкие и друзья, ты самый счастливый человек на земле!

Гарри глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться, и медленно начал поглаживать сову, внимательно наблюдавшую за хозяином. Она вновь тихонько ухнула, как будто предлагала ему продолжить свою пламенную речь и высказать наконец всё то, что так давно требовало выхода. Прикрыв глаза и ненадолго замолчав, Гарри восстановил дыхание, а затем продолжил.

— А ещё я ненавижу себя. За то, что всё это время был таким слепцом и идиотом. За то, что так ужасно и дерзко вел себя по отношению к другим, так наплевательски относился к учёбе, не ценил того, что имел. Ненавижу себя за то, что после смерти Сириуса стал таким агрессивным и злым, перестал думать об окружающих. Посмотри на меня, Букля! Ты видишь, я становлюсь эгоистом. Говорят, что злоба накладывает отпечаток на лицо человека; видишь, каким я теперь стал? Я был готов бросить всех, оставить один на один с войной. Струсил и захотел умереть, чтобы не видеть всех этих ужасов. Наговорил сейчас такие ужасные вещи о своих друзьях, о людях, которые меня окружают. Я ненавижу себя за это, но всё же имею право на то, чтобы меня хотя бы выслушали! Неужели я не заслужил права на то, чтобы просто жить? Скажи мне, Букля, не заслужил? Я хочу, чтобы у меня была семья, хочу чувствовать чужое тепло и заботу. Хочу быть обычным человеком, который имеет право на слабость. Хочу жить как все. Хочу, чтобы меня услышали! Хочу, чтобы хоть кто-то был рядом! Я просто устал быть вечно один, брошенный всеми наедине с собой, со своим горем. Я знаю, что мои проблемы не разрешатся от того, что я кому-то о них расскажу, но порой мне нужен хоть кто-то, кто сможет меня понять и выслушать. Неужели я хочу от жизни слишком многого?

Букля ухнула, словно соглашаясь с тем, что Гарри не заслужил такой жизни, а потом слетела с плеча хозяина, давая ему возможность побыть в одиночестве. Гарри больше не пытался сдерживать слёзы, дав волю эмоциям. Он сидел на полу башни, судорожно рыдая, испытывая при этом несказанное облегчение, словно его окунули в ледяную воду после того как он провел несколько часов в засушливой пустыне. В голове постепенно нарастал шум, который спустя несколько минут угас. Дыхание выравнивалось. Успокоившись, он какое-то время простоял, держась за перила и всматриваясь в ночное небо, позволяя ветру ласково трепать свои волосы. Затем, облегчённо вздохнув, словно сбросив с души огромный камень, подхватил мантию-невидимку и поспешил вернуться в спальню. Полностью погружённый в свои мысли, чувства и эмоции, Гарри даже не заметил, что все это время, которое он провел в совятне, он был не один…

Строим мосты

Отдохнуть в эту ночь Гарри так и не смог. Вернувшись в спальню, он практически сразу погрузился в сон, но в этот раз, как и все прошедшее лето, его мучили кошмары: Министерство, леденящие душу крики и Сириус, исчезающий в проклятой арке. Следующим утром Гарри чувствовал себя совершенно разбитым. Выплеск эмоций, случившейся с ним прошлой ночью, не только не принес должного облегчения, а, как сейчас казалось Гарри, напротив, только усугубил ситуацию. Еще и эти возобновившиеся кошмары. Заметив, что однокурсники стали просыпаться, он поспешил покинуть спальню. Не хотелось объяснять Рону или Невиллу, почему у него вновь такой усталый вид.

Первой парой сегодня стояла трансфигурация; решив в очередной раз проигнорировать завтрак, Гарри направился к кабинет, намереваясь еще какое-то время провести в одиночестве. Спустившись на первый этаж, он остановился возле нужной двери и устало прислонился к стене. Размышляя о событиях вчерашнего дня, Гарри вдруг понял, что ничего не изменилось. Да, он был рад наконец покинуть больничное крыло, окончательно восстановиться после отравления, провести время с друзьями в Гриффиндорской башне; возможно, что, когда вновь начнутся тренировки по квиддичу, Гарри и этому будет рад. Но самое главное так и останется неизменным: Сириуса не вернуть, он уже никогда не будет рядом, и даже тот факт, что крестный простил его, ничего не меняет.

— Ты простил меня, но что делать, если я не могу простить себя сам? — прошептал Гарри, зажмурившись. — Я не справлюсь с этим в одиночку.

— Тебе и не нужно!

Вздрогнув, Гарри резко открыл глаза и улыбнулся. Он был настолько поглощен своими мыслями, что даже не заметил прихода друзей.

— Серьезно, ты не обязан держать это в себе, — вновь обратился к нему Рон.

— Рон прав, мы твои друзья и всегда готовы тебя выслушать. Если, конечно, ты сам этого захочешь, — тихо добавила Гермиона.

— Я знаю, просто… Просто я не уверен, что смогу это объяснить, — ответил Гарри и, не желая, чтобы друзья решили, что он в очередной раз от них закрывается, поспешно добавил: — Но я хотел бы попробовать. Как насчет сегодняшнего вечера?

— О, было бы здорово! Мы могли бы пробраться в выручай-комнату и спокойно все обсудить.

Еще раз улыбнувшись, Гарри кивнул, попутно размышляя о том, что пока у него есть такие друзья, он никогда не будет один.

В целом день прошел без происшествий, Гарри даже сумел добиться хороших результатов по нескольким предметам. Направляясь вместе со всеми обратно в башню, Гарри был в приподнятом настроении. Может быть, он все же сможет начать жить заново? Оказавшись в гостиной, он с воодушевлением составил компанию Гермионе и принялся за уроки. Пока Рон горестно вздыхал и размышлял о том, что несправедливо по всем предметам задавать длиннющие эссе, Гарри старался последовательно изложить свои мысли по поводу свойств и классификации долголетних эликсиров. К счастью, будучи в больничном крыле, он посвятил достаточное количество времени чтению не только учебника, но и дополнительной литературы, поэтому, как Гарри казалось, в этой теме он разбирался довольно неплохо.

Закончив и еще раз внимательно перечитав написанное, Гарри устало вздохнул. На первый взгляд эссе вышло довольно сносным, но ему казалось, что он не смог достаточно полно и четко обосновать причины усложнения составов зелий и увеличения числа компонентов. Поразмыслив над этим вопросом еще какое-то время и признав свое поражение, Гарри обратился за помощью к Гермионе.

— Ну, смотри, в состав любого зелья входят магические ингредиенты, которые сами по себе имеют особые свойства или же приобретают их в комбинации с другими составляющими, — принялась объяснять девушка. — Таким образом, если мы увеличиваем число используемых компонентов, то количество возможных комбинаций тоже увеличивается, а именно большим количеством комбинирующихся магических свойств и характеризуется особенность данных видов зелий.

Вздохнув, Гарри записал слова подруги, понимая, что так и не разобрался в этом вопросе, несмотря на ее попытки объяснить. Дополнив эссе и отложив перо, Гарри посмотрел на часы. До отбоя оставалось чуть больше получаса, значит, если они собирались поговорить, им нужно было поторопиться. То, что этот разговор абсолютно точно будет не быстрым и не самым легким, понимали все, поэтому, отложив все оставшиеся дела, друзья покинули башню.

Оказавшись в выручай-комнате, Рон и Гермиона потрясенно переглянулись: внешне комната напоминала собой гостиную дома Блэков. Усевшись на небольшой диванчик, они приготовились слушать.

— Понимаете, мне сейчас очень тяжело, — вздохнув, принялся объяснять Гарри. — И тот факт, что я сейчас делюсь своими переживаниями с вами, только все усложняет. Я никогда еще никому не говорил о своих чувствах, потому что первые одиннадцать лет мой жизни говорить было просто некому, а потом я даже представить себе не мог, как это вообще возможно — поделиться своей болью с кем-то другим. Но сейчас я понимаю, что держать все в себе тоже больше нельзя; я пытался делать это долгое время и, как мы все знаем, ни к чему хорошему это не привело. Я действительно вел себя как идиот. Сейчас впервые за все эти годы я готов признать: мне нужна ваша помощь и ваша поддержка. У меня такое чувство, что моя жизнь постепенно превращается в ад, и с каждым днем все хуже и хуже. Когда оказалось, что Сириус невиновен и у нас появился призрачный шанс на то, чтобы стать одной семьей, я был безумно счастлив. Я верил, что весь этот ад, в котором я жил до этого, наконец закончился, но, видимо, не суждено. Я знаю, что не имел право вас бросать, на мне лежит большая ответственность за судьбу целого мира, но мне было так тяжело. Сейчас временами становится легче, я начинаю снова радоваться мелочам, видеть положительные моменты, но, если говорить совсем открыто, ничего не изменилось, вслед за этими светлыми минутами вновь и вновь приходят вся эта боль и тьма, в которой я сейчас живу. Мне кажется, она останется со мной навсегда. Говорят, что время лечит, я верил в это. Вернее, хотел в это верить, но сейчас понимаю, что это полная чушь. Время не лечит, не помогает забыть, оно просто учит с этим жить.

— Гарри, мы все понимаем, но и ты нас тоже пойми, — мягко ответила Гермиона. — Нельзя всю жизнь взращивать в себе свое горе, ты должен идти дальше.

— Да, дружище. Уже почти полгода прошло, пора забыть, — начал говорить Рон.

— Забыть?! Ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь? Я потерял самого близкого мне человека, а ты предлагаешь просто забыть?

— Гарри, да пойми ты, нельзя все время жить только этим горем. Да, Сириус умер, да, нам всем его очень жаль, но на этом все. Прошло уже достаточное количество времени, и ты вполне мог бы уже полностью оправиться, если бы не занимался той глупостью, которой сейчас занимаешься.

— Глупостью? — изумленно переспросил Гарри. — О какой глупости ты сейчас говоришь, Рон? Глупость в том, что я в очередной раз столкнулся со смертью и болью потери? В том, что потерял шанс обрести семью? В том, что в очередной раз остался совсем один? В том, что лишился единственного человека, который меня понимал? В чем, скажи пожалуйста, заключается моя глупость?

— Я еще раз тебе говорю: то, что ты делаешь сейчас, и уж тем более та история с ядом, это глупость. И ты сам об этом знаешь! — сказал Рон, покидая комнату.

— Прекрати говорить мне про глупость! — закричал Гарри, вслед за Роном выходя в школьный коридор и хватая его за руку. — Вы просили меня рассказать вам о том, что именно меня волнует, я впервые попытался довериться хоть кому-то, однако вместо поддержки и помощи я услышал только упреки в собственной глупости. Ты не думал, что мой поступок был вызван безысходностью? Что я попросту не знал, что мне делать и как достучаться хоть до кого-нибудь?! Не думал, что я просто хотел быть услышанным?

— Прекрати строить из себя жертву! Не у тебя одного есть проблемы, и никто не обязан помогать тебе их решать! — яростно заорал Рон, отталкивая Гарри.

— А я не просил тебя их решать, я просто просил вас о поддержке! Тебе легко судить: у тебя огромная семья, ты никогда не бываешь один! В отличии от меня. У меня больше никого не осталось. Я всегда один! — тяжело дыша, закричал в ответ Гарри, в свою очередь набрасываясь на Рона.

Гермиона, вышедшая вслед за мальчиками, не сдерживала слез, глядя на эту сцену. Гарри стало искренне жаль ее, ведь она ни в чем не была виновата и не заслуживала слышать всю эту ссору. Он уже собирался объяснить, что не имел в виду ее, но его перебили.

— Позвольте узнать, по какой причине три студента Грифиндора устраивают драку в коридоре вместо того, чтобы быть в своих спальнях за пять минут до отбоя? — стремительно приближаясь к ним, поинтересовался Снейп, останавливая свой взгляд на Роне.

Испугавшись, что профессор мог слышать слишком многое, Гарри судорожно сглотнул. Кроме того, произошедшая в коридоре сцена и потенциально возможное нарушение школьных правил явно были плохим началом налаживания отношений.

— Мистер Уизли, что же вы молчите, неужели проглотили язык? — вкрадчиво произнес Снейп. — Совсем не похоже на храброго гриффиндорца.

Заметив, что уши Рона опасно покраснели, Гарри поспешил взять удар на себя. Несмотря на ссору, он не хотел, чтобы у друга были неприятности.

— Это моя вина, профессор. Я захотел поговорить вне стен гостиной, поэтому Рон и Гермиона пошли со мной.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за нахождение вне стен гостиной после отбоя. — сухо произнес Снейп, не глядя на Гарри. Уизли, Грейнджер, идите к себе. А вы, Поттер, следуйте за мной, — добавил Снейп, направляясь в противоположную от Гриффиндорской гостиной сторону.

Гарри уныло поплелся за ним, все еще злясь на Рона. У него в голове не укладывалось, как мог его лучший друг говорить такие ужасные вещи. Особенно после того, как сам Гарри попросил их с Гермионой о помощи. Он не раздумывая шел за Снейпом, полагая, что они направляются в кабинет зельеварения, поэтому очень удивился, когда понял, что оказался около незнакомой дубовой двери. Гарри еще никогда не был в этой части подземелья, поэтому с трудом мог представить, где именно они сейчас находятся.

Оказавшись в помещении, Гарри не смог сдержать удивленного вздоха: это была личная лаборатория Снейпа. Смерив его странным взглядом, Снейп жестом пригласил Поттера сесть. Решив не злить профессора еще больше, Гарри опустился на предложенный стул и принялся ждать.

— Полагаю, нам нужно прояснить некоторые моменты, — ровным голосом произнес Снейп, чем безмерно удивил Гарри. — Так уж вышло, что уже дважды я невольно стал свидетелем ваших откровений. Да, Поттер, дважды, — повторил профессор, заметив, что Гарри намеревался задать вопрос. — Совет на будущее: держите все свои мысли при себе, пока не убедитесь, что рядом с вами никого нет. И прежде чем вы ударитесь в истерику, отмечу, что в некотором роде это можно считать своеобразной расплатой за мой омут памяти.

Заметив, что при упоминании об окклюменции и ситуации с омутом памяти Гарри пробила дрожь, профессор вздохнул и поспешил перевести тему.

— Поймите, Поттер, в смерти Блэка нет вашей вины. Во всяком случае, ее явно не больше, чем моей и вины профессора Дамблдора и уж тем более вины самого Блэка. В ситуации с омутом также присутствует часть и моей вины: я должен был предусмотреть, что подросток вроде вас непременно захочет сунуть свой любопытный нос туда, куда ему не следует. Кроме того, вы имеете полное право скорбеть по своему крестному столько, сколько сами посчитаете нужным. Это ваша боль и ваше право.

Гарри судорожно вздохнул, не зная, как реагировать на происходящее. Снейп не просто не кричал на него, но и пытался успокоить. Все это выглядело просто нереальным.

— Почему вы говорите мне все это? — тихо сказал Гарри, не решаясь взглянуть профессору в глаза. — Сэр, — поспешно добавил он, опасаясь возможной реакции Снейпа.

Долгое время в кабинете царила тишина. Гарри уже успел трижды проклясть себя за несдержанность, но Снейп наконец ответил.

— Потому что я прекрасно понимаю, какого это — жить с чувством вины за гибель человека, которого любил всем сердцем, — тихо ответил профессор.

— Вы тоже живете с этим чувством? — воскликнул Гарри, глядя ему прямо в глаза. К удивлению мальчика, впервые за все эти годы в них не было ни жгущей ненависти, ни всепоглощающего презрения. И, вспомнив разговор с профессором Дамблдором о пророчестве, тихо добавил. — Это из-за мамы, да?

Снейп ничего не ответил, задумчиво глядя на Гарри, словно видел его впервые. Такое пристальное внимание смущало, и Гарри поспешил вновь завести разговор.

— Профессор, вы сказали, что были там, в то время, когда я разговаривал с Буклей. Я, — Гарри стушевался, не зная, как лучше затронуть эту тему. Наконец, решившись, он выпалил: — Как много вы слышали?

— Достаточно, чтобы понять, что я несколько заблуждался на ваш счет.

Услышав ответ, Гарри вновь изумленно посмотрел на Снейпа, стараясь найти хоть намек на усмешку или издевку. Осознав, что профессор говорит искренне, он не смог сдержать вздох облегчения. Казалось, его желание наладить отношения с грозным зельеваром исполнялось само собой, главное сейчас все не испортить.

— Я тоже очень сильно ошибался на ваш счет, сэр, — тщательно подбирая слова, начал говорить Гарри. — За все время после гибели Сириуса вы единственный, кто хотя бы пытается мне помочь. Простите, что я так глупо вел себя все эти годы, — сглотнув, Гарри продолжил. — Профессор, может, мы могли бы попробовать начать все заново? Ну, я имею в виду, что я буду стараться не нарушать правила и должное время уделять учебе, а вы не будете меня так ненавидеть? — Сообразив, что, а главное, кому он это сказал, Гарри поспешно добавил. — Я не хочу сказать, что вы ненавидели меня без причины, я понимаю, что дело не только в моем отце, но и во мне, но сейчас, если я постараюсь исправиться, может, вы могли бы ненавидеть меня чуть меньше?

Гарри, затаив дыхание, ждал, что ответит ему Снейп. Долгое время тот молча стоял, внимательно глядя Гарри в глаза. Почувствовав легкое покалывание в голове, Гарри сообразил, что происходит, но не стал делать никаких попыток, чтобы помешать проникновению в свое сознание. Если Снейп хочет убедиться в его искренности, он не станет ему мешать. Закончив, профессор еле слышно вздохнул и вновь внимательно посмотрел на Гарри. Казалось, что он тщательно взвешивает все за и против, прежде чем тихо сказать:

— Я не ненавижу вас, мистер Поттер. Уже нет.

Услышав это, Гарри счастливо улыбнулся, он и сам не понимал таких резких перемен своего настроения. Возможно, это было связано с тем, что его наконец услышали?

— Сейчас вам лучше вернуться в свою спальню. Если встретите по пути кого-то из преподавателей, скажите, что это я вас задержал. Можете быть свободны, — сказал Снейп, махнув рукой в сторону двери.

Решив больше не злоупотреблять терпением профессора, Гарри направился к выходу, еще не до конца осознавая происходящее, и замер стоя у самой двери, словно не решаясь выйти. Затем развернулся и, собравшись с духом, сказал:

— Спасибо, сэр. Вы, наверное, даже представить себе не можете, как много вы сейчас для меня сделали, — Гарри замолчал, словно решаясь сказать что-то очень важное, и очень тихо добавил: — Вы можете мне не поверить, да и прозвучит это странно, но… Просто впервые после гибели Сириуса я почувствовал, что кому-то не все равно, что я не один. Спокойной ночи, сэр, — выпалил Гарри, буквально вылетая из лаборатории.

Испугавшись собственных слов, он настолько спешил покинуть подземелья, что не увидел горькой улыбки зельевара.

— Ты никогда не будешь один, Гарри…

Близка к финалу игра

Выходя из подземелий, Гарри чувствовал, что больше ничего не будет так, как раньше. Он понимал, что этот разговор перевернул его привычный мир с ног на голову. У него появился шанс исправить хотя бы малую часть тех ошибок, которые он успел совершить со времени своего поступления в Хогвартс. Раньше он не понимал, как на самом деле бесценно чувствовать себя нужным. Чувствовать себя любимым.

Он никогда не был желанным ребенком в семье Дурслей. Не знал теплоты, заботы, ласки. Не видел семейного счастья. После поступления в Хогвартс многое изменилось. У него появились друзья, люди, которым он был дорог и которые были дороги ему… Но семьи у Гарри по прежнему не было. Миссис Уизли любила его не меньше чем своих детей, но не могла заменить родителей. Именно Сириуса Гарри считал своей семьей, но, к сожалению, он так и не смог показать крестному всю глубину своих чувств. Осознание всей важности семейных ценностей пришло к Гарри только после гибели Сириуса. Когда он уже ничего не мог изменить…

И сейчас, вспоминая ссору с Роном, Гарри понимал, что снова наступает на те же грабли, позволяя эмоциям брать над собой верх. В последнее время он действительно вел себя как самый настоящий эгоист. Ведь, замкнувшись в себе и в своем горе, Гарри очень часто, сам того не замечая, обижал друзей. Зная вспыльчивый характер Рона, совершенно неудивительно, что в конце концов он сорвался.

Вернувшись в башню, Гарри первым делом направился к друзьям, сидящим около камина.

— Простите меня, я не должен был так себя вести, — сказал Гарри, глядя в пол. Затем, глубоко вздохнув, продолжил, глядя другу в глаза. — Рон, я знаю, что в последнее время был груб и резок, и что часто обманывал вас и часто врал, но я просто не мог думать ни о чем другом кроме Сириуса. Я понимаю, что это меня не оправдывает, просто мне действительно было очень тяжело. Давай забудем все то, что происходило с нами в последнее время и просто начнем все сначала?

— Дружище, это ты меня прости. Сегодня я вел себя как самый настоящий идиот, но я просто не хотел, чтобы мой друг постоянно ходил как зомби. А как еще тебя встряхнуть я не знал. И поэтому… Вот, — сбивчиво ответил Рон.

— Значит, мир? — улыбнувшись, спросил Гарри.

— Ага.

Как только дружба с Роном была восстановлена, Гарри почувствовал такую легкость, как будто сбросил с себя непосильную ношу. После этого он в очередной раз пообещал себе, что больше никогда не пойдет на поводу у эмоций и не станет срываться на своих близких.

Все последующие месяцы превратились для Гарри в рутину. Он из-за всех сил старался сдерживать данные самому себе обещания: погрузился в учебу, избегал конфликтов и пытался контролировать раздражение и злобу. Неудивительно, что перед Рождественскими каникулами Гарри чувствовал себя словно выжатый лимон. Его бросало из крайности в крайность. При друзьях он делал вид, что все в полном порядке, но с каждым днем делать это было все сложнее.

Иногда он искренно мог веселиться и получать настоящее удовольствие от происходящего. Мог смеяться над шутками друзей, мог на некоторое время полностью забыть обо всем плохом. Иногда Гарри даже начинал верить, что в его жизни вот-вот наступит белая полоса, и все наконец-то наладится, но затем он снова погружался в уныние, и все начиналось сначала: боль, страх, одиночество, а самое главное — не проходящее чувство вины, но теперь уже не только за гибель крестного…

Гарри винил себя в том, что не показывал Сириусу, как сильно его любит. Редко говорил ему об этом, редко обнимал первым, редко писал, редко виделся… Он понимал, что упустил слишком много возможностей проявить любовь к крестному, которые уже не вернуть. Рядом с Сириусом он всегда чувствовал себя нужным, но крайне редко давал крестному почувствовать нужным себя…

За несколько дней до начала рождественских каникул Гарри вновь чуть не поругался с Роном. Гарри хотел остаться в Хогвартсе на Рождество один. Без друзей. Рон так и не смог принять его решение, но Гермиона смогла убедить его, что Гарри крайне необходимо побыть одному. Проводив друзей, он вздохнул с облегчением. Теперь хотя бы несколько дней он может побыть в одиночестве, ведь Гарри был единственным Гриффиндорцем, оставшимся в школе.

Первые дни он искренне наслаждался одиночеством. Никто не пристает с разговорами, не заставляет ходить гулять, не отвлекает от размышлений. За прошедшие месяцы Гарри сумел наладить отношения со Снейпом и вместо обоюдной ненависти они стали поддерживать нейтралитет. Гарри часто вспоминал тот разговор. Он не мог свыкнуться с мыслью, что в этой школе еще как минимум один человек разделяет его ношу и тоже живет с этим убивающим чувством вины.

Гарри много раз хотел вернуться к этому разговору, но не мог решиться. Ведь откровенный разговор возможен только тогда, когда люди доверяют друг другу, а он не был готов в очередной раз излить душу человеку, которого всем сердцем ненавидел все эти годы. Хотя теперь он не только уважал Снейпа, но и чувствовал, что их связывает нечто гораздо большее, чем отношения профессор-студент. Они могут понять друг друга без слов, ведь у них одна боль на двоих…

За несколько дней до Рождества Гарри решил, что больше не может тянуть. У него нет сил и дальше держать все в себе, когда в этой школе есть человек, который способен полностью разделить его чувства. Собравшись с духом, он направился в подземелья. Ему нужно было поговорить с профессором, ведь он как никто другой должен понимать, как трудно нести эту ношу в одиночку.

Оказавшись возле дверей, Гарри остановился. У него даже возникла мысль бросить эту затею и уйти. Сейчас между ним и профессором был нейтралитет, но они уже открылись друг другу и рассказали множество очень личных вещей, о которых больше никто не знал. Они узнали друг друга совсем с иной стороны, и Гарри не хотел останавливаться на этом. Ему нужен был человек, который не станет осуждать его за траур по Сириусу, говоря о том, что пора отпустить ситуацию и жить дальше. Который не станет врать, говоря, что время все залечит и что все скоро пройдет. Ему просто нужен человек, который может выслушать, который сможет разделить эту боль, а главное — научить с этой болью жить. И таким человеком по мнению Гарри был Северус Снейп.

Постучав в дверь, Гарри попытался успокоиться. Он безумно нервничал и уже опять начал думать о том, чтобы убежать, когда дверь резко открылась и на пороге комнаты появился профессор.

— Если в прошлый раз я привел вас в свою лабораторию, это не означает, что вы можете врываться сюда каждый раз, когда вам заблагорассудится, мистер Поттер, — холодно произнес Снейп.

— Простите, профессор, но мне очень нужно с вами поговорить, — ответил Гарри, глядя Снейпу в глаза. Раньше он старался избегать прямого контакта с зельеваром, так как боялся, что тот применит к нему легилименцию, но сейчас, напротив, Гарри всем своим видом старался показать, что доверяет и готов к разговору. — Пожалуйста, профессор. Это очень важно, — тихо закончил Гарри.

На некоторое время в коридоре возникла тишина, а затем, устало вздохнув, Снейп освободил проход, давая мальчику возможность пройти. Оказавшись в помещении, Гарри почувствовал, что назад пути уже нет. Сейчас он полностью откроется и доверится этому человеку, зная, что после этого зельевар с легкостью сможет превратить его жизнь в сущий кошмар.

— И чем же я обязан вашему визиту? — поинтересовался Снейп, присаживаясь на краешек стола и внимательно глядя на мальчика.

— Я знаю, что не должен всего этого вам говорить, но я просто… Я так больше не могу. Не могу делать вид, что нашего прошлого разговора не было и что ничего не произошло. Вы же тоже чувствуете это? Что между нами что-то изменилось. И я больше не ненавижу вас. Потому что все это время я сам был виноват. Во всем. Я провоцировал вас своим поведением, и очень часто по отношению к вам я действительно вел себя так, как мой отец. Но вы ведь видели сами, я изменился. Смерть Сириуса изменила меня. И теперь я вынужден жить с этим чувством вины за все. За его смерть, за свое поведение, за свою резкость, глупость, грубость, за свою лень и безалаберность. За свои ошибки. И вы… — Гарри замолчал, пытаясь найти в себе силы продолжить.

Он боялся смотреть на профессора сейчас, потому что чувствовал, что еще совсем немного и он просто расплачется, как ребенок. Но, в то же время, он чувствовал неимоверное облегчение от того, что наконец может выговориться тому, кто поймет.

— Вы единственный кто меня понимает. Потому что вы сами сказали, что живете с этим же чувством и живете уже много лет. Я много думал об этом. И вы нужны мне, очень. Потому что сейчас я чувствую себя так, как будто снова остался совершенно один в окружении совершенно чужих мне людей, которые не понимают меня, которые осуждают меня за мою слабость, мою боль и мои чувства. Мне всегда говорили, что я сильный. Что должен быть сильным. Что я со всем справлюсь, но это не так. И вы это знаете. Вы ведь знаете какой я? Я устал быть сильным. Я тоже человек, мне нужна поддержка, мне нужен хоть кто-нибудь. Потому что сейчас я не сильный. Потому что сейчас я не справлюсь. Мне просто нужен хоть кто-нибудь…

Гарри резко замолчал, пытаясь сдержать рвущиеся наружу всхлипы. У него снова начиналась истерика, но он был этому даже рад, ведь после таких истерик на некоторое время наступало чувство полного покоя. Он уже не пытался сдерживаться и чувствовал, что вся тяжесть и боль, которая копилась в нем все это время, выходит из него вместе со слезами. Снейп смотрел на него так, как будто увидел впервые.

Перед ним сейчас сидел не Гарри Поттер, которого он ненавидел за его заносчивость, за схожесть с отцом, за то, что в нем так мало было от Лили. Сейчас в этом кабинете сидел просто Гарри. Просто мальчик, которому страшно. Который потерял всех и который боится снова остаться в одиночестве. Боится быть отвергнутым и непонятым. И который нуждается в его поддержке и помощи больше, чем когда-либо. И в этот момент он как никогда раньше был похож на Лили. Только она с такой же искренностью могла делиться с ним всем.

Гарри понимал, что если Снейп сделает сейчас хоть что-нибудь, то он уже не найдет в себе силы заговорить. Поэтому, глубоко вздохнув, он продолжил.

— Недавно Рон снова попытался обвинить меня в непорядочности. Просто из-за того, что я захотел остаться один. Без них. Он не понимает меня, не слышит. Просто не хочет услышать. Рядом с ними я постоянно в напряжении. Я постоянно ожидаю ударов, и каждый раз, скрывая свои эмоции, мысли и чувства я наращиваю броню, чтобы никто не смог ко мне подобраться. Вы ведь делаете тоже самое. Никого не подпускаете к себе. Но меня подпустили. В прошлый раз вы помогли мне. Рассказали о себе, поделились личным. Потому что вы знаете, что это очень тяжело. И поэтому рядом с вами мне легко. Потому что вы понимаете. Потому что вы сами через все это прошли и продолжаете жить с этим. Ведь так? — Гарри замолчал и пристально посмотрел на Снейпа, ожидая его реакции.

Профессор медленно кивнул. Гарри решил, что это хороший знак и поэтому продолжил.

— Я понимаю, что смерть Сириуса — это не конец. И жизнь, конечно, все расставит на свои места. Что кто-то обидится на меня за мое поведение, кто-то поймет. У всех свое право считать так, как они хотят. И моя боль, безусловно, со временем притупится. Но ведь она не исчезнет. Никогда не исчезнет. Сейчас для меня все очень болезненно, и для меня очень ценно, что есть такие люди, как вы, профессор.

Закончив, Гарри опустил глаза в пол. Ему было страшно. Сейчас он полностью открылся и доверился этому человеку и не знал, что будет дальше. Может быть, профессор выгонит его из кабинета и никогда больше не позволит таких фамильярностей, а может быть, он примет его и не оттолкнет. Ведь ему тоже больно. И они нужны друг другу, потому что только они знают, через что им обоим пришлось пройти.

Снейп продолжал смотреть на Гарри. Он понимал, что мальчик говорит совершенно искренне, но он должен был убедиться. И он точно знал, что именно нужно сделать.

— Поттер, посмотрите на меня, — сухо произнес Снейп, занося палочку.

Гарри сразу же понял, что именно сейчас произойдет, но ему не было страшно. Он рассказал все, но знал, что профессору будет сложно поверить в его искренность, поэтому позволил ему убедиться самому.

Перед Снейпом как в калейдоскопе пролетали воспоминания Гарри, вся его жизнь, все его чувства и вся его боль. Они действительно были похожи. Их детство было практически идентично. Они оба не знали любви. И в этот момент Северусу стало по настоящему жаль, что он не может просто подойти и обнять мальчика. Он по себе знал, как тяжело переносить осуждение и негатив со стороны окружающих, как тяжело постоянно все держать в себе. Он не просто понимал, что чувствует сейчас мальчик, он чувствовал тоже самое.

Северус по себе знал, как важно иметь поддержку взрослого человека рядом. Если бы у него в свое время был такой человек, его жизнь сложилась бы иначе. Иногда даже просто молчаливое присутствие очень важно. Просто обнять, погладить по руке. Дать возможность почувствовать родное тепло рядом. Даже если трудно найти слова, нужно просто дать человеку понять, что он не один. И сейчас был как раз один из таких моментов.

Северус не знал, что он может сказать, чтобы успокоить Гарри. Он искренно хотел помочь ему. Защитить, уберечь, помочь заново научиться жить и получать удовольствие от жизни. Он хотел, чтобы сын Лили был счастлив, но не знал, что он может для этого сделать. Северус всегда старался избегать лишних тактильных контактов. Он не пускал никого в свое личное пространство. Кроме Лили. А теперь и ее сына…

Гарри со страхом ждал, что же будет дальше. Он боялся вновь быть брошенным. Боялся, что профессор отвергнет его, и он останется наедине со своим горем. Что они оба останутся…

— Просто позвольте мне быть рядом, — прошептал Гарри, стараясь не смотреть на Снейпа.

Гарри боялся увидеть знакомую усмешку, боялся, что окажется сначала высмеянным, а потом выставленным за дверь. Но шли минуты, а ничего так и не происходило. Казалось, что время в кабинете замерло. Гарри вновь перевел взгляд на профессора, но тот продолжал молча смотреть на него. Его руки были безвольно опущены, и мальчик подумал, что Снейп смотрит не на самого Гарри, а куда-то сквозь него. Казалось, что профессор не знает, что именно ему делать дальше, но уже в следующий момент его руки сжались в кулаки. В этот миг Гарри подумал, что уже меньше чем через минуту его просто вышвырнут из кабинета.

Им снова завладела паника. Он не хотел терять этого человека. Гарри понимал, что они нужны друг другу. Понимал, что вместе они смогут пережить все, но не знал, как убедить в этом Снейпа. Наконец, решив, что дальше ждать становится просто опасно, а терять ему все равно уже больше нечего, он предпринял последнюю попытку.

— Профессор, — Гарри замолчал, пытаясь справиться с предательски появившимся в горле комком. — Профессор, вы нужны мне…

Северусу казалось, что весь его мир перевернулся в эту минуту. Он видел перед собой Лили. Видел ее глаза, полные слез, которые с мольбой смотрели на него. Именно в этот момент он окончательно сумел осознать, что Гарри — не только сын Поттера, но и сын Лили. Сын женщины, которую он любил всем сердцем. Ее частица, которой он может помочь. Ее сын, который сейчас так нуждается в нем.

Северус понимал, что сегодня между ними рухнули последние мосты. Мальчик доверился ему, доверился полностью и он не может пренебречь этим доверием. Они действительно нужны друг другу.

«Профессор, вы нужны мне…»

Северус больше не мог сдерживаться. Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, он прижал Гарри к себе. Чувствуя, как задрожали плечи мальчика, Северус пообещал, что сделает все возможное, чтобы это были его последние слезы. Он подарит ему новую страницу жизни, полную ярких и счастливых эмоций. И если одно лишь его присутствие в жизни мальчика сделает его счастливым, то это меньшее, на что он готов ради него.

Когда Гарри почувствовал, что его сжали в объятиях, то не смог сдержать слез облегчения. Все хорошо. Профессор не оттолкнул его. Он больше не один. Он снова чувствует себя нужным. Но Гарри боялся, что все это может закончится. Что как только он выйдет из кабинета, все исчезнет.

— Пожалуйста, скажите, что не бросите меня. Вы ведь не бросите, правда? — взволновано спросил Гарри, внимательно глядя на Северуса и, дождавшись кивка, продолжил. — Я не знаю, смогу ли пережить… Не знаю, что буду делать, если вдруг тебя не станет…

После последних слов Гарри Северус не смог сдержать улыбку. В этот момент он чувствовал, что снова кому-то нужен. И это делало его по-настоящему счастливым. Он крепче притянул мальчика к себе.

— Я всегда буду рядом, Гарри.