Предисловие
Маленькая светловолосая девочка бежала по зеленому лугу, звонко смеясь. В руках у нее был зажат букет ярких одуванчиков. Эта охапка цветов пылала, как солнце в самом зените, и малышка не могла смотреть на нее долго.
На крыльце дома сидел ее отец. Длинные, уже седые волосы падали на лицо. Он смотрел на дочь и видел покойную жену. Словно художник запечатлел Пандору в детстве и подарил ее мужу. Те же глаза, волосы, походка. Та же беззаботная улыбка. Только характером она пошла в отца – более спокойная, чем мать, но и не тихоня.
А девочка бежала навстречу отцу, распахнув руки для объятий. Тот встал и поднял дочку на руки. Она кружилась в воздухе, раскинув руки и счастливо улыбаясь. Когда отец опустил ее обратно на землю, она вдруг стала серьезной.
- Папа… А разве можем мы веселиться, если мамы нет с нами?
Ксенофилиус взял ладони дочери в руки и посмотрел ей в глаза. Он настолько привык к малышке, что мог лишь по взгляду определить ее настроение. Сейчас она чувствовала себя виноватой.
- Милая, что бы ты ни делала, мама смотрит на тебя и гордится тобой.
***
Они стояли перед огромным сияющим локомотивом. У Луны дух захватило от того, в какой величественный поезд она сейчас сядет.
После смерти Пандоры девочка почти не расставалась с отцом. Она привыкла к жизни без сверстников, к общению лишь с ним. Они вообще редко выходили из дома последние два года.
Присланное с серой совой письмо с гербом Хогвартса произвело на Луну смешанные впечатления. Ей было страшно уезжать от папы, оставлять его одного. Она знала – он все еще не замкнулся в себе только потому, что рядом была дочь. С другой стороны, ей было безумно интересно. Ксенофилиус весь день улыбался и, казалось, был счастлив, что Луну пригласили в школу, но она не была уверена, что эта новость действительно радует отца.
И вот она уже почти в Хогвартсе. Девочка грустно посмотрела на папу, ей не хотелось расставаться с ним. Он заметил взгляд дочери и присел на колени перед ней.
- Луна, милая. Сегодня твой самый прекрасный день, а за ним пойдет еще череда таких же чудесных и насыщенных интересными событиями лет. Ты найдешь много новых друзей. Не беспокойся за меня – все будет хорошо. Я буду с нетерпением ждать тебя, дорогая. У тебя все получится. - Ксенофилиус обнял дочь. На глазах у нее стояли слезы. – Не плачь, что ты! Все, что происходит – великолепно. Ты лучшая, Луна, и я счастлив быть твоим отцом. Мы скоро снова встретимся, слышишь? Все прекрасно, солнышко. Удачи, юная мисс Лавгуд.
Они погрузили чемодан в вагон и девочка поднялась по лесенке. Она стояла там, глядя на улыбающегося отца, пока какой-то мужчина в форме не попросил ее сесть на место.
Она побрела по вагону, заглядывая в разные купе. Большинство были уже забиты – где-то болтали старшекурсницы, где-то новенькие неловко рассматривали друг друга. Луна прошла в самый конец коридора, где увидела почти пустое купе. Там сидели две девочки. Одна, постарше, с пышными темными волосами, читала книгу у окна, а другая, рыжеволосая, сидела поодаль, явно нервничая.
- Можно? – тихо поинтересовалась Луна, открыв дверь. Школьницы синхронно кивнули, младшая приветливо улыбнулась и подвинулась. – Меня зовут Луна.
- Джинни. Джинни Уизли, - рассеянно кивнула первокурсница. – Наконец еду в Хогвартс. Всю жизнь мечтала!
- Я тоже, - неуверенно ответила Лавгуд. Это не было правдой – гораздо больше ей хотелось бы остаться дома. – Ты поэтому так волнуешься?
- Нет. Да. В общем, - вздохнула она. – Не только из-за этого. Один из моих братьев куда-то делся.
- Успокойся, Джин. Найдутся они оба, - впервые подала голос девочка с книгой. Она не очень нравилась Луне. – Они весь год ввязывались в неприятности, и каждый раз обходилось. Все будет хорошо.
Лавгуд не знала, кто эти «оба», но почувствовала, что все-таки беспокоится не только Джинни. Обе школьницы были напряжены, только старшая старалась не показывать своего волнения.
- Надеюсь, - отозвалась Уизли. – Это Гермиона Грейнджер, лучшая подруга моего брата и Гарри Поттера. – Тут она немного покраснела и сменила тему: - Хочешь, я расскажу тебе о своих братьях? Их шестеро!
Луна слушала рассказ новой знакомой с неприкрытым удивлением. Она всю жизнь была единственным ребенком в семье, ей казалось, что она единственный ребенок во всем мире. Представить, чтобы у нее в доме жили еще пятеро ребят, она была не в силах.
- Билл и Чарли уже закончили школу. Чарли работает с драконами в Румынии, а Билл в Гринготтсе… Кстати, ты чистокровная?
- Джинни!
Луна в недоумении кивнула, не понимая, что произошло.
- Прекрасно, значит, ты сама знаешь все о магическом мире. Какой предмет тебе бы хотелось освоить больше всего?
Луне нравилось, что Джинни постепенно перестает беспокоиться и успокаивается. Она старалась поддерживать разговор, чтобы не напоминать новой подруге о пропаже. Так они общались всю поездку, на самые разные темы. Оказалось, что Нора (так назывался дом Уизли) находится недалеко от дома Лавгудов. Гермиона редко вступала в беседу, лишь листала страницы книги, чем заслужила непонимание и неодобрение новенькой.
Когда поезд остановился, лицо Джинни снова стало серьезным и сосредоточенным. Девочки встали и пошли по направлению к выходу.
Глава 1Луна вошла в Большой зал, который был еще почти пуст.
Первым делом она взглянула вверх. Девочка всегда так делала – каждое утро потолок был другим, особенным. Она заметила, что его вид зависит от погоды, в самый первый день, когда там висели громоздкие тучи, затянувшие все небо на улице. Сегодня же оно (и потолок соответственно) было на удивление ясным. Девочке на миг показалось, что оно стало прозрачным. Яркое солнце освещало все помещение, и находившиеся здесь люди просто не могли грустить или сердиться. Слизеринцы, конечно, не в счет – их настроение абсолютно ни от чего не зависело, и они постоянно ходили мрачными или с гадкой ухмылкой на лице.
Луна подошла к скамьям, села и налила себе сока. За когтевранским столом сидело наибольшее количество учеников – обычно они просыпались рано. Тем не менее, в своей комнате Луна всегда вставала первой. Каждый день перед завтраком она кормила фестралов. Эти животные очень нравились ей. Наверное, потому что они были чем-то похожи на нее: их не любили и не могли принять, они были странными и… другими. Это слово осталось в памяти девочки с самого детства. Когда мама еще была жива, Лавгуды часто ходили на прогулку все вместе. Люди сторонились их. Когда малышка спросила у матери, почему так происходит, та слегка улыбнулась и сказала: «Потому что мы другие».
Около гриффиндорского стола раздался грохот. Луна вздрогнула и посмотрела в ту сторону. Там совсем никого не было: ученики этого факультета всегда появлялись тут последними. Взгляд девочки метнулся к выходу. Светлая голова мелькнула за дверью – Драко Малфой покинул зал. Луна встала и подошла к пустующим скамьям. В проходе лежал какой-то незнакомый мальчик. Его глаза были открыты, руки прижаты к телу.
- Фините, - произнесла девочка, и он моргнул. Почувствовав, что действие заклинание снято, гриффиндорец быстро поднялся на ноги и начал отряхиваться. – Я Луна. А ты?
- Невилл Лонгботтом. – Мальчик повернулся к собеседнице, протянул руку и виновато улыбнулся.
- Очень приятно, - серьезно ответила та. - Почему Малфой над тобой издевается?
Он сник, а девочка мысленно прокляла себя за то, что это спросила.
- Не знаю… Наверное, потому что я такой неуклюжий.
- А как же твои друзья? Неужели они не могут тебя защитить?
Он сделал паузу, но все же ответил:
- У меня нет друзей.
Луна задумалась. Были ли у нее друзья? Она часто садилась с Джинни на совместных уроках Гриффиндора и Когтеврана. Неплохо общалась с одной из соседок по комнате. Но можно ли назвать этих людей друзьями?
- Что ж... считай, появились! - жизнерадостно воскликнула девочка.
***
Они вместе гуляли по берегу Черного озера. Теплый осенний ветерок приятно обдувал их лица. Погода стояла все та же, что и утром. В такие дни Луна просто наслаждалась природой, не желая ни о чем думать и говорить. Мама всегда говорила, что друг - это тот, с кем хорошо молчать. Невилл шел рядом и, казалось, испытывал то же самое. Изредка поглядывал на спутницу, и тут же опускал глаза. Счастливая улыбка озаряла его лицо, и когтевранка тоже чувствовала эту волну радости. Было абсолютно ясно и без слов, что у мальчика никогда не было друзей, и теперь он просто не верит, что появился хоть один человек, который его понимает. Да, Луна понимала его. Ее тоже всю жизнь избегали, благо не издевались. Хоть причиной такому отношению были совершенно разные вещи, такие похожие воспоминания сейчас ненадолго испарились из их голов.
- А что ты любишь? - робко произнес наконец Невилл. Луна была несколько огорчена, что эти чудесные мгновения тишины прерваны, но все же ответила:
- Папу. Животных. Думать. Молчать. Рисовать.
- Рисовать? - удивленно переспросил мальчик. В магическом мире это занятие было довольно редким.
- Да, рисовать. Думаю и рисую. То, что думаю. Иногда мои рисунки получаются странными и непонятными, но если ты испытываешь то же, что и я в момент их создания, ты поймешь их смысл.
Казалось, Невилл был немного сбит с толку. Луна не стала пояснять свои слова, лишь продолжила идти по мягкому берегу, снова погрузившись в тишину и умиротворенность.
Суббота была единственным днем, когда здесь было так мирно и спокойно. В будние дни на это просто не было времени из-за уроков и заданий, а в воскресенье тут толпились буквально все ученики Хогвартса от самых маленьких до старших. В субботу же большая часть обитателей замка отправлялась в Хогсмид, и здесь оставались лишь два младших курса.
Внезапно сзади послышался глухой треск. Невилл и Луна синхронно обернулись и увидели, как Гремучая Ива грозно потрясает ветвями. Под ними лежал какой-то мальчишка в школьной мантии.
Подбежав к нему, Луна быстро проговорила:
- Колин Криви. Первый курс, Гриффиндор. Ничего серьезного, но давай отнесем его в Больничное Крыло.
Когда мадам Помфри осмотрела пациента, она повернулась к обеспокоенным ребятам и спокойно произнесла:
- Все хорошо, уже сегодня сможет вернуться в комнату. Такой активный парень, третий раз за неделю у меня. Кажется, он видит меня чаще, чем своего декана.
Тревога пропала с лиц студентов. Во двор они вышли уже со спокойной улыбкой.
